В двух шагах от дома 84 по Чаринг-Кросс Роуд (гет)

26 октября 2000

Дорогой Саймон!

Ты снова сделал это.

Тебе удалось меня отвлечь. Да, ты ответил на часть моих вопросов, но у меня их было намного больше. У меня был целый список вопросов о твоих кошмарах, я даже принесла свои заметки по этому поводу, но ты позвал меня на крышу, и от увиденного у меня все заготовленные вопросы вылетели из головы.

А потом, когда мы снова твёрдо стояли на ногах, и я могла, наконец, сосредоточиться на чем-то другом, кроме биения твоего сердца под моим ухом, или твоего запаха, или той жилки которая пульсировала на твоей шее, и которая очаровала меня до такой степени что я… Так, я снова ухожу от темы.

Я хотела сказать, что когда мы вернулись в твою квартиру, я уже почти потянулась к сумке за своими записями, но ты меня поцеловал. И я начинаю подозревать, что ты делаешь это намеренно.

Я очень надеюсь, что ты не обиделся на меня, когда я принялась настаивать, что уже поздно и мне пора уходить. Ты предложил допить последнюю бутылку вина, и мне бы очень хотелось остаться, очень! У меня такое чувство, что ты можешь быть весьма убедительным, если настроишься на это, а я и так уже выпила больше, чем привыкла. Плюс волнение от полета... остаться означало бы получить больше, чем я была в состоянии выдержать в тот вечер.

Наверное, мне не стоило тебе в этом признаваться.

Если ты готов потерпеть ещё один вечер в моей компании, то я хотела бы обсудить с тобой свои записи и отблагодарить за приготовленный тобой ужин. Поскольку в настоящее время у меня нет желания отравить тебя, я просто закажу обед на дом и готова учесть при заказе твои предложения. Меня даже можно уговорить раздобыть бутылку вина, или даже две.

Как насчёт того, чтобы встретиться у меня в субботу вечером?

Твоя Гермиона

* * *

Саймон провел почти час, пытаясь с помощью ручного зеркальца обнаружить ту загадочную пульсирующую жилку, о которой Гермиона упомянула в своем письме. Он не слышал ни о каких нападениях вампиров в последние годы, но...

«Она же столько времени провела с двумя друзьями в палатке в лесу».

Бросив своё глупое занятие, Саймон вернул зеркальце в сундук, где оно хранилось последние лет десять. Уменьшив сундук, он вернул его в гардероб и плотно закрыл дверь.

— Йорик, как ты думаешь, что она собирается делать? Я не знаю ни одного зелья, которое требует крови саркастической летучей мыши, но я был вне досягаемости в течение нескольких лет, — размышлял он, возвращаясь к столу. Взяв письмо, он сел читать его снова.

«Кошмары. Кто в здравом уме хочет постоянно думать и говорить об отвратительных вещах? Мне что, мало того, что я вынужден их терпеть?»

После того, как Гермиона ушла, остатки Огденского его немного успокоили, но не спасли от снов, наполненных чувством вины, которые окончательно испортили остаток ночи. Эти сны были худшими из тех, которые он когда-либо видел. Саймон дошёл до такого отчаяния, что смешал двойную дозу сна-без-сновидений с напитком живой смерти, и благодаря этому спокойно спал несколько ночей.

26 октября 2000

Дорогая Гермиона,

Должен признаться, я нахожу способ, которым ты пытаешься убедить меня заниматься твоими исследованиями, немного странным. Ты отвергаешь мои ухаживания, обвиняешь меня в своей забывчивости, намекаешь, что подумываешь в какой-то момент меня отравить, а затем… Затем ты пытаешься уклониться от приглашения на ужин, угрожая заставить меня выпить какое-то пойло.

Замени одну из бутылок на бутылку Огденского, закажи цыплёнка с кунжутом в одном из маггловских восточных ресторанов, и я могу появиться у твоей двери. Только есть одна маленькая проблема.

Где, чёрт подери, ты живешь?

Как всегда твой,

Саймон

PS. Вы не встречали вампиров, пока бродили по лесам?

* * *

27 октября 2000 г.

Дорогой Саймон!

Какая же я глупая! Я думала, ты сможешь найти меня по письмам, которыми мы обменивались. Теперь, когда я подумала об этом, я пришла к выводу, что для человека найти кого-то — это немного иначе, чем для совы. Или сокола.

В отличие от тебя, я не держу на всякий случай портключи, переносящие в мою квартиру. Боюсь, у тебя есть три варианта.

Первый: ты встречаешься со мной завтра в «Маркс и сыновья», и мы оба надеемся, что в магазине не случится никаких срочных дел.

Вариант второй: я прихожу к тебе, и ты позволяешь мне аппарировать тебя к себе домой. Не могу представить, чтобы тебе это понравилось.

Или третий вариант: ты используешь прилагаемый листок бумаги с моим адресом и маггловские указатели по дороге от магазина до моей квартиры, и находишь меня самостоятельно.

Считай, что тебе повезло, так как в моем кухонном шкафу имеется почти полная бутылка Огденского, а это значит, что мне не придётся нарушать моё давнее правило не покупать напитки, которые можно использовать как средство для удаления краски. Гарри оставил эту бутылку примерно год назад и никогда не намекал, что хотел бы её забрать.

Раз уж ты спросил: я не думаю, что мы встречали вампиров во время наших странствий, но поскольку я не спрашивала каждого, кто попадался нам после наступления темноты, не вампир ли он, то я могу и ошибаться. Тебе нужен вампир? Кажется, я встречала одного на вечеринке профессора Слагхорна на шестом курсе. Возможно, он мог бы познакомить тебя с этим джентльменом.

Твоя Гермиона.

PS. — я не отвергала твои авансы, я просто потребовала отложить их на более поздний срок. Если когда-нибудь придет время, когда я решусь лечь с тобой в постель, я хочу, чтобы это решение было принято на трезвую голову.

* * *

— Йорик, по-моему, надо мной издеваются, — приподняв бровь, заявил Саймон своему соколу. Он рухнул в мягкое кресло, подтянул к груди свои костлявые колени, сложил домиком пальцы рук, и начал пристально разглядывать потолок, размышляя о загадке, имя которой — «женщина».

«Она предлагает мне остатки поттеровского огневиски (который слишком дорогой, чтобы отказываться, независимо от того, кто его купил), а затем заявляет, что не ляжет со мной в постель в состоянии алкогольного опьянения. Разве что это означает, что только она не будет пить. Что может поставить меня в невыгодное положение. А может не поставить. Логика здесь не поможет, она бесполезна».

Бормоча себе под нос, Саймон подошел к насесту Йорика:

— Интересно, нашёлся ли кто-нибудь, кто сумел разобраться в этих женщинах, и если да, то хватило ли у него ума и предприимчивости написать об этом книгу? Но спросить, существует ли такая книга, я могу только у той самой продавщицы книг, которая сводит меня с ума и которую я пытаюсь затащить в постель. Бьюсь об заклад, после такого вопроса она либо умрёт со смеху, либо никогда больше не станет разговаривать со мной.

27 октября 2000г.

Гермиона,

Я использую твои указатели и доберусь до тебя самостоятельно, если ты любезно сообщишь мне время встречи.

Как всегда твой,

Саймон.

PS. Ты предпочитаешь на завтрак оладьи или тосты?

* * *

27 октября 2000г.

Саймон,

В семь.

Оладьи с джемом.

Ты планируешь как-нибудь утром пригласить меня на завтрак?

Гермиона.

PS. Исключительно из праздного любопытства: а что ТЫ предпочитаешь на завтрак?

* * *

27 октября 2000г.

Гермиона,

Буду в семь.

Как тебе сказать? На самом деле, ни то и ни другое. Я предпочитаю что-то более существенное в качестве первой трапезы, и я уверен, что вместе с тобой мы что-нибудь придумаем.

До завтра.

Саймон.

* * *

«Выше головы не прыгнешь».

Гермиона подумала об этом, когда получила последнее письмо Саймона накануне вечером. И снова подумала, уже в назначенный день, когда суетливо прибиралась в квартире. И ещё раз, когда, желая расслабиться, провела целый час в ванне, наполненной пеной.

Было уже почти семь, и она снова об этом подумала: «Выше головы не прыгнешь, и я рискую захлебнуться в делах, если буду так беспокоиться из-за любой мелочи». Она окинула критическим взглядом свою квартиру, пытаясь увидеть её глазами Саймона.

Мебель была прочной и удобной, в основном бежевого и коричневого цвета, контраст которому составляли синие, зелёные и пурпурные пледы и подушки, а также расставленные тут и там симпатичные безделушки. Небольшой кухонный стол был завален её исследованиями, а это означало, что они будут ужинать на диване в гостиной. Гермиона надеялась, что он не сочтёт это слишком неудобным. А ещё она была уверена, что её спальня в полном порядке: всё тщательно убрано, а кровать застелена свежим бельём. Она даже вымыла ванну после того, как посидела в ней.

«Думаю, мне уже надоело так суетиться».

* * *

Разумеется, Саймон пришёл слишком рано. Внимательно осмотрев здание, в котором жила Гермиона, он попытался вычислить, какая квартира на втором этаже могла принадлежать ей. Ему пришло было в голову, что он может прикрыться дезилюминационными чарами, и полетать, заглядывая в окна квартир, но он сразу же отказался от этой идеи.

«Сомневаюсь, что смогу забыть то, что там увижу. И мне захочется дорого заплатить за то, чтобы «развидеть» это», — мудро рассудил он и поспешно отошёл от стены дома. До назначенного времени оставалось почти полчаса, и, хотя теперь он мог аппарировать прямо к дому Гермионы, он решил не делать этого, пока не найдёт поблизости подходящее укромное место.

Узкий переулок за улицей Вайолетс подходил идеально: в стене здания была небольшая, скрытая от глаз ниша. Запомнив это место, Саймон пошёл обратно к дому Гермионы, но остановился перед цветочным магазином. Противный внутренний голосок сказал ему, что было бы невежливо приходить с пустыми руками, когда его пригласили на ужин. Раз уж она взялась обеспечить еду и напитки, то ему, если он не хочет искать кондитерскую в такое время, следует принести хотя бы цветы.

Продавец сиял широкой улыбкой, которая напомнила Саймону Локхарта. На бесконечные вопросы о том, что именно предпочитает джентльмен и для какого случая, были даны краткие ответы. Но когда Саймона спросили, хочет он настоящие цветы или цветы из шёлка, он не смог держать язык за зубами.

— Если бы я хотел что-то из шёлка, я бы пошел в магазин одежды, а не к чёртову флористу. Вы тратите моё время и моё терпение! У вас есть небольшой букет цветов, чтобы поставить его в середину обеденного стола, или нет? — раздражённо спросил он. — Если есть, то продайте его мне, и я уйду.

Подходящий букет был быстро найден, Саймон расплатился и вышел за дверь, не дожидаясь, пока продавец отсчитает ему сдачу.

Теперь он уже опаздывал и был этому совсем не рад.

* * *

«Он не придёт»

Живоглот повернул голову, окинул её своим фирменным взглядом «Женщина, угомонись», и продолжил вылизывать под хвостом своё хозяйство.

— Немного же от тебя помощи, — пробормотала Гермиона.

Если он собирался прийти, значит, он опаздывает, а Саймон никогда не производил впечатления непунктуального человека. Он даже занятия в школе начинал минута в минуту.

«Прошло только пять минут. Возможно, ему было трудно найти этот дом, или он застрял в пробке, или попал в засаду Пожирателей смерти, решивших ему отомстить. Или он передумал, и в настоящий момент Йорик летит сюда с письмом, начинающимся словами «Дорогая Гермиона…»

Она почувствовала себя немного виноватой из-за того, что понадеялась, что причиной опоздания стали Пожиратели смерти.

«Так, всё! Я открываю вино»

* * *

Поднявшись по лестнице к квартире Гермионы, Саймон постоял перед дверью с золотым номером 2H, стараясь отдышаться. Выровняв покосившуюся цветочную композицию, он уже собирался постучать, когда его внимание привлек тихий скрип двери, расположенной на противоположной стороне холла и на полпролёта ниже. Ярко-голубой глаз, выглядывавший из-за приоткрывшейся двери, заставил его бровь вздёрнуться, а волосы — слегка встать дыбом.

— Вам что-то здесь нужно? — спросил Саймон ледяным голосом. В ответ раздался тихий сдавленный звук, и дверь плотно закрылась.

Чувствуя себя так, будто провел несколько сражений, добираясь сюда, Саймон поднял сжатую в кулак руку и быстро постучал в дверь.

* * *

Стук — хоть он и был ожидаемым — испугал Гермиону, и она чуть не подавилась вином. Поставив стакан на журнальный столик перед диваном, она пересекла комнату и заглянула в дверной глазок.

Осторожность излишней не бывает, даже в маггловском Лондоне.

«Не упоминай о его опоздании, он может подумать, что ты не спускала глаз с часов. Не критикуй его. Гарри говорит, что парни это ненавидят. Пусть он удобно устроится, прежде чем ты начнешь задавать вопросы. И, главное, не набрасывайся на беднягу, пока он не поест, ему понадобятся силы».

Закончив этот самоинструктаж, Гермиона открыла дверь.

— Привет.

Её взгляд упал на цветы в его руке, и она сморгнула от неожиданности. «Саймон принес мне цветы. Цветы. От Саймона. Такого неромантичного. Вот это да! Вот тебе и прыжок выше головы! Так, стоп, сначала ужин!»

Она широко открыла дверь и жестом пригласила его войти.

— Я очень надеюсь, что ты голоден.

* * *

Шокированное выражение лица Гермионы, когда она увидела цветы, его не порадовало. Саймон зашёл в квартиру, и, пока Гермиона закрывала дверь, внимательно осмотрел букет.

«Дьявол! Уж не продал ли мне этот ублюдок букет для похорон? Если это так, я обязательно пришлю ему такой же — и очень скоро».

События вечера вкупе с проблемой, «как уложить в постель продавщицу книг», так спутали его мысли, что он просто шагнул в личное пространство Гермионы и сунул ей цветы. Освободив руки от букета, он начал вытаскивать шпильки из её причёски, позволяя этим великолепным волосам рассыпаться по плечам. Сложив шпильки на столик у двери, Саймон перевёл взгляд на Гермиону.

— Голоден ли я — да, хочу ли я есть — нет! — решительно заявил он. Он прижал Гермиону к двери и приподнял повыше, чтобы можно было, не наклоняясь, вкусить её губы.

* * *

Гермиона обнаружила, что она стоит с охапкой цветов, а Саймон внимательно смотрит на неё. Она хотела было спросить, что с ней не так — она подозревала, что дело не в шпильках, так как Саймону явно нравилось распускать её причёску, на которую она затратила столько усилий — как он шагнул к ней и прижал к входной двери.

В этот момент всё, что её волновало, ушло куда-то очень далеко, а самым важным казались только два занятия: «безумно целовать Саймона» и «быть безумно целуемой Саймоном». Одно не исключало другого, но Гермиона чувствовала, что оба занятия были достаточно важны, чтобы насладиться каждым из них.

Рука с букетом цветов обернулась вокруг его шеи, а гвоздики прижимались к его спине так, что к джемперу наверняка прилипли зелёные ошмётки. Другой рукой она обхватила его затылок, скользя пальцами по его удивительно мягким волосам.

Гермиона сама не поняла, как это случилось, но она и не думала жаловаться. В конце концов, ужин может немного подождать.

* * *

Отношение Саймона к этому дню резко поменялось. Начиная с утра оно переходило от терпимого к раздражающему, потом упало до ужасного, зато теперь быстро приближалось к чрезвычайно удовлетворительному.

Рука на его затылке, казалось, возбуждала нервные окончания, о которых Саймон даже не подозревал, и это вдохновляло его на поиски новых неизведанных территорий. Он ловко расстегнул её блузку, которая была заправленная за пояс, и его рука с удовольствием обнаружила, что кожа под блузкой была очень мягкой. Изменившееся ощущение при переходе от кожи к кружевному бюстгальтеру, заставило его большой палец погладить нижнюю часть её полной груди. Это, в свою очередь, побудило голосовые связки Саймона послать Гермионе сообщение о том, как сильно он ее хотел.

Сначала ему казалось, что у него кровь стучит в ушах, но легкая вибрация, проходящая через дверь, заставила Саймона понять, что легкий шум, который он слышал, имел другой источник.

«Проклятье! Может, она не заметит?» — понадеялся Саймон.

* * *

Когда его рука проскользнула под блузку, у Гермионы мелькнула смутная мысль, что следовало бы возразить. «Мы же почти не знаем друг друга». Но она сразу эту мысль прогнала. «За последний год я, наверное, узнала о нём больше, чем о любом другом мужчине, с которым хотя бы теоретически собиралась спать».

Формально это было их второе… это же было не свидание, верно? Гермиона не знала, можно ли то, что у них с Саймоном было в данный момент, определить как «свидание» (что бы ни подразумевать под этим термином). Но даже если это было именно оно, разве не следовало ждать третьего свидания, прежде чем позволить ему такие вольности?

«Чушь собачья».

Большой палец Саймона, поглаживающий грудь Гермионы, почти отключил её мыслительный процесс, по крайней мере, на некоторое время. Однако именно звуки, которые он издавал своим голосом, действительно сводили её с ума.

Каким-то образом ей удалось обхватить одной ногой его бёдра, и рассудок шепнул, что она может упасть, если ещё больше выгнет ногу. Её рука, которая была свободна от цветов, пыталась проникнуть под свитер Саймона. Девушке нравилось прикосновение его руки к её коже, и она подумала, было ли ему так же приятно от её действий, как и ей от его.

Было.

Стонать Гермиона не стонала, но кто-нибудь вполне мог бы принять эти звуки за стоны. Её нога сжалась вокруг его бедра, и она подумала, собирается ли он когда-нибудь пошевелить своей чёртовой рукой и дотронуться до неё так, как ей хочется, или ей придется сделать всё самой.

Казалось, что дверь за её головой вибрировала, и это ощущение было не очень приятным. Она на мгновение задалась вопросом, что это за вибрация, и не побеспокоит ли это её соседей. Возможно, было бы неплохо предложить перебраться в более удобное место, например, на диван, кресло, кровать или кухонный стол. Гермионе в тот момент было всё равно.

— Саймон?

* * *

Когда она прервала поцелуй и произнесла его имя, Саймон был уверен, что она услышала чёртов стук в дверь. Однако по её взгляду было не похоже, что это так.

— Гермиона?

«Что делать?!!» — его мысли разбегались в разные стороны, отчаянно пытаясь придумать, как сделать так, чтобы она не заподозрила, что какой-то наглый незваный гость ломится в её дверь. Нога Гермионы, обвивавшая его, казалось, была частью ответа. Подхватив её обеими руками под ягодицы, Саймон оторвался вместе с ней от двери, дошёл до стула и сел, усадив девушку к себе на колени.

Гермиона откинула волосы за спину, и Саймон заметил пульсирующую жилку на её шее, и внезапно понял, что она имела в виду в своём письме. Он страстно захотел прикоснуться к этой жилке, попробовать на вкус и узнать, ощутит ли он пульсацию губами и языком. Одной рукой он обхватил её затылок, вплетаясь пальцами в шикарную гриву, и потянулся губами к этому манящему кусочку плоти. Другая рука скользнула под блузку и тоже нашла себе занятие.

Биение жилки под губами и вес груди в руке вызывали непередаваемые ощущения. Саймон добрался до мочки её уха, и она показалась ему ужасно вкусной. Он прошептал: «Кровать, диван или пол?» Он очень надеялся, что его голос звучал сексуально, а не напоминал стон, вызванный его либидо.

* * *

«Кровать, диван или пол?»

Любой вариант был хорош.

Гермиона поёрзала у него на коленях, пытаясь устроиться поудобнее.

— Да, — выдохнула она, отвечая на его вопрос в меру своих возможностей.

Она откинулась назад, прижавшись промежностью к некоей части тела Саймона, которая сильно воодушевилась в надежде на интимную победу в этот вечер.

Осторожный стук, который раньше беспокоил её слух, стал более настойчивым. Гермиона повернула голову к двери, не желая отвлекать Саймона от того, что его рот делал с мочкой её уха, и застонала от досады, когда голос её пожилой соседки заструился из-под двери, как будто это был какой-то ядовитый дым.

— Гермиона? Гермиона, дорогая, ты в порядке? Ты меня слышишь?

— Это миссис Кармайкл, — прошептала Гермиона. Она наклонилась вперед и прижалась лбом к Саймону. — Она знает, что я дома. Дай мне встать. Если я не впущу её, она начнёт думать, что я без сознания или мертва, и в итоге сюда ворвётся полиция. Боже, ощущение такое, будто меня поймали на родительской кровати.

* * *

Поскольку ему никогда не приходила в голову идея целоваться с кем-нибудь в доме своих родителей, не говоря уже об их кровати, Саймон не мог оценить аналогию. Он просто глубоко вздохнул и неохотно убрал руку из-под блузки. Взяв в ладони лицо Гермионы, он приблизился к её губам, крепко поцеловал и сказал:

— Выгони её быстро. Если возникнут трудности, я с радостью помогу.

* * *

Помощь Саймона была чревата неудобными вопросами, исходящими как от магловской полиции, так и от отряда авроров, поэтому Гермиона подумала, что лучше будет справиться самой.

Она неохотно соскользнула с его коленей и попыталась разгладить одежду, одновременно отвечая соседке:

— Я иду, миссис Кармайкл, не нужно выбивать дверь!

Бросив безнадёжные попытки заправить блузку в юбку, Гермиона с беспокойством оглянулась на Саймона, и провела руками по волосам, которые, похоже, стояли дыбом, но поправлять их времени уже не было.

— Гермиона, дорогая, ты не могла бы одолжить мне чашечку муки? Я начала готовить тесто, и обнаружила, что у меня слишком мало… О, я не помешала? — судя по тому, что она вытягивала шею, пытаясь заглянуть в гостиную через плечо Гермионы с того момента, как дверь открылась, она прекрасно знала, что помешала.

— Нет, вовсе нет. Я как раз собиралась поставить цветы в вазу, когда услышал ваш стук, — Гермиона проигнорировала озадаченный взгляд, который миссис Кармайкл бросила на весьма помятый букет, и повернулась к своему гостю

— Саймон, это миссис Кармайкл. Она присматривает за Живоглотом, когда мне нужно уехать из города. Миссис Кармайкл, это Саймон. Я как раз собиралась подать ужин, так что если вы хотите муку...

— Ужин? Дорогая, разве ты умеешь готовить?

Прежде чем миссис Кармайкл успела открыть рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, будь то предложение помощи с готовкой или попытка рассказать Саймону одну из своих «забавных» историй о том, как она пыталась научить Гермиону печь торт, девушка прервала её:

— Я принесу муку, — она сделала Саймону большие глаза, пытаясь передать ему мысль «держи себя в руках, я скоро!», и исчезла за дверью кухни.

* * *

Когда Гермиона пошла открывать дверь, оглянувшись на него через плечо, Саймон тут же встал и двинулся следом за ней. Она выглядела основательно зацелованной и бесспорно красивой. Воспоминание о её мягкой коже и полной груди, которую ему так недолго довелось ласкать, заставили его мечтать о том, чтобы увидеть её без одежды. Взглянув на яркое электрическое освещение комнаты, он задумался о том, есть ли у неё свечи или хотя бы настольные лампы, потому что он хотел бы впервые увидеть её наготу, залитую более мягким и тёплым светом.

Все его надежды и предварительные планы на ближайшие пару часов рухнули, когда обладательница ярко-голубого глаза, который он видел ранее, фактически ворвалась в квартиру Гермионы. Саймон бросил быстрый взгляд на свои брюки и поспешно шагнул назад, чтобы спрятать нижнюю часть тела за спинкой стула, поскольку было совершенно очевидно, какое занятие прервала проклятая миссис Кармайкл.

Коротко кивнув, когда Гермиона представила ему эту старую корову, Саймон сердито прищурился, услышав насмешку над кулинарными навыками своей подруги. Он прищурился ещё больше, когда Гермиона вышла из комнаты и оставила его наедине со своей нахрапистой соседкой, которая подходила к нему всё ближе, продолжая болтать.

— Мне очень жаль прерывать ваш ужин, но у Гермионы почти никогда не бывает гостей. Она всегда на работе, или, когда я иногда навещаю её, сидит, уткнувшись носом в одну из своих книг. Конечно, был тот черноволосый молодой человек, который навещал её несколько раз, и я надеялась, что они станут парой, но, к сожалению, он женился. Я пыталась познакомить ее с моим младшим племянником, Хершивалем, но у них так ничего и не вышло. Я просто знаю, что они идеально подходят друг другу. Он тоже из тех книжников, которые любят проводить всё своё время за чтением.

Казалось, у миссис Кармайкл наконец кончился воздух в лёгких, но потом Саймон почти с ужасом увидел, как она наполняет их для следующей атаки.

— Конечно, был ещё этот милый молодой человек, который жил на первом этаже в другом крыле нашего дома, но после того, как он переехал, я узнала, что он был геем. Я не думаю, что Гермиона строила планы на его счёт, но ни в чём нельзя быть уверенной. Вы друг её родителей? Вы выглядите достаточно взрослым, чтобы быть её дядей. Вы родственник со стороны её матери или отца? Жаль, что они больше не приходят, чтобы навестить Гермиону, но она такая милая и добрая, я уверена, что она покажет вам достопримечательности, если у неё будет время.

Взгляд Саймона, направленный на эту женщину, гарантированно заставил бы любого слизеринца седьмого курса упасть в обморок, но на миссис Кармайкл он, похоже, не действовал.

— Мадам! Я не знаком с родителями мисс Грейнджер и не являюсь её дядей ни с какой стороны, — прошипел Саймон.

Он уже поглаживал кончик палочки, когда Гермиона наконец вернулась.

* * *

— Ваша мука!

Миссис Кармайкл, возможно, не знала, насколько близка была к тому, чтобы её вербально выпотрошили, но Гермиона знала. Ей был знаком этот тон, и хотя лицо Саймона несколько изменилось, она сразу распознала тот самый свирепый взгляд, который заставлял Невилла дрожать от ужаса.

Гермиона начала вытеснять свою доброжелательную соседку за дверь, буквально встав между ней и Саймоном, и закрыла дверь со словами:

— Пожалуйста, не беспокойтесь о возвращении чашки сегодня вечером, я зайду за ней завтра. Нет, ничего страшного. Спокойной ночи, миссис Кармайкл.

Она повернулась и со вздохом прислонилась к двери, а затем резко выпрямилась, вспомнив, как несколько минут назад уже стояла в таком же положении, совершенно забыв про ужин.

— Извини. Ей нравится следить за мной, да и за всеми в этом доме, но в глубине души она действительно заботится о моих интересах. Мне так кажется. Я имею в виду, что я почти уверена, что заботится. По крайней мере, большую часть времени.

«Что-то я слишком много болтаю».

Пять минут назад она с энтузиазмом готова была немедленно превратить этот вечер в блаженный и приятный, но теперь... Теперь она снова сомневалась.

Она всё ещё хотела Саймона, в этом плане ничего не изменилось. Но теперь, когда ей удалось перевести дух и немного охладить свою кровь, ей захотелось поговорить, провести с ним время, а уж потом обниматься-целоваться и, возможно, затащить его в свою постель.

— Я сняла согревающие чары с кунжутного цыпленка, когда была на кухне. Мой стол завален заметками, о которых я хотела поговорить с тобой сегодня вечером, но я могу убрать их, если ты предпочитаешь поужинать на кухне, а не на диване в гостиной.

Взбудораженные нервы сжимали её желудок и заставляли переминаться с ноги на ногу, пытаясь разгладить руками мятый подол блузки. Сможет ли Саймон подождать, чтобы поужинать с ней, как будто это обычное свидание — если уж так называть их встречу — или попытается сразу затащить её в постель?

«Если, конечно, миссис Кармайкл не полностью сбила ему весь настрой»