Седьмой хоркрукс (гет)

Сентябрь плавно перетек в октябрь, но ход времени остался для Гарри незамеченным. Он словно пролистывал страницы книг в библиотеке, называемой жизнью, и ничего не находил про хоркруксы. Он начал понимать отчаяние Гермионы. Неужели никто не писал про них?

Занятия с Малфоями продолжались, но прогресс отсутствовал налицо. Во время практики раскалывалась голова, но теперь его не мучили видения или вспышки плохого настроения Вольдеморта, как на пятом курсе. После занятий он становился усталым и истощенным.

На прошлой неделе в штабе поселилось мрачное гнетущее настроение. Увеличилось число нападений темных существ на маглов. Мистер Уизли сказал, что не помнит времен, когда вампиры мелькали в Британии на каждом углу.

Несколько высокопоставленных министерских чиновников исчезли за короткое время, оставив за собой тяжелый груз работы и тревог. Некоторые из богатейших семей уехали за границу, подальше от Британии.

Члены Ордена очень уставали, устраняя бесчисленные беспорядки. Штаб фактически пустовал. Хотя это позволило Гарри беспрепятственно проводить исследования, на поиски отцов Крэбба и Гойла ни у кого не оставалось времени.

Нападения на маглов и маглорожденных по понятным причинам встревожили Гермиону. Мистер Уизли обещал, что за ее семьей будет вестись наблюдение, но она все равно беспокоилась.

Гермиона помешалась на возвращении в Албанию, считая, что они пропустили что-то важное.

И снова некий голос подсказывал Гарри, что их поиски в Албании закончились. Джинни предположила, что Вольдеморт скрывался не только там. Большая часть Албании граничила с Грецией, и возможно, именно это сподвигло его на использование Парфенона. Гарри признал, что такое возможно, но он не считал эту затею стоящей внимания.

Конечно, Гермиона просто так не отказывалась от идеи и требовала, чтобы он объяснил нежелание ехать в Грецию. Гарри не мог объяснить — он просто знал. Темная сторона его сущности интересовалась, можно ли сделать что-нибудь с частью души Вольдеморта, вселившейся в него.

Он спорил об этом с Гермионой за завтраком, и сейчас Гарри сидел перед камином в гостиной с огромным томом Темных искусств, не вчитываясь в слова. Он просто смотрел, обдумывая тот факт, что является хоркруксом.

Найти и уничтожить кубок было большой победой, которая сделала его на шаг ближе к тому, чего он боялся. Разговоры об этом расстраивали остальных даже больше, чем его самого. Поэтому Гарри остался наедине со своими чувствами, и звон в ушах уже действовал ему на нервы.

В таком состоянии его обнаружила Джинни. Он испуганно осознал, что не один.

— Что заставляет тебя так хмуриться? — спросила она, разглаживая морщины легкими движениями руки.

— Думал, что дальше мы будем делать, — ответил он.

— Ты обеспокоен, — заметила она.

Уголок губ Гарри причудливо изогнулся — он не смог ее одурачить.

— Немного, — сказал он. Гермиона хочет вернуться в Албанию.

Джинни кивнула. У Гарри сложилось впечатление, что она слышала доводы другой стороны и теперь интересовалась его мнением.

Джинни по-прежнему молчала, и он подбодрил ее. — Так что ты думаешь?

— Ну, — медленно начала она. — Я понимаю Гермиону, но также считаю, что ты невольно многое замечаешь. Если ты думаешь, что мы не должны ехать туда, я верю твоим суждениям.

Ее слова не успокоили. — Почему? — требовал он. — Почему ты веришь мне? Как ты можешь быть уверена, что я принял верное решение?

— Гарри, людям свойственно принимать решения наугад. Убедиться в его правильности можно лишь после совершения факта. Ты интуитивно принимаешь решения, и это срабатывает. Ты был прав насчет последнего хоркрукса — не только обнаружив его, но и уничтожив. Не знаю, как тебе удается. Я верю в тебя, Гарри.

Глаза Джинни впились в него, и он отвернулся от сверлящего взгляда, почувствовав себя уязвимым. — У меня ужасная привычка убивать близких людей, — запнулся он.

— Слова Малфоя, — отмахнулась Джинни. — Не слушай их. Они пытаются залезть тебе в душу. Ненавижу эту окклюменцию. Малфой невзлюбил тебя из-за собственного комплекса неполноценности. Он никогда не станет лучше, о чем в глубине души ему известно. Малфой съест себя заживо.

Несмотря на меланхоличное настроение, он улыбнулся. — Мне нравится, когда ты свирепствуешь. — Гарри ухмыльнулся.

— Неужели, — Джинни обольстительно пожала плечами. — Я покажу тебе страсть.

Наклонившись, она поцеловала его. Он пробежался пальцами по коротким локонам, и все его нервы ощетинились, как колючий еж. После нескольких минут, приятных, но ставших уже привычными поцелуев, она отодвинулась, нахмурившись. — Гарри, так что же тревожит тебя?

Гарри снова отвел взгляд, отчаянно желая поговорить с ней, и в то же время беспокоясь за ее действия. Вдруг вырвались слова. — Я напуган, Джинни. Может, я чувствую хоркруксы лишь потому, что они часть меня?

Джинни важно кивнула, словно понимая его страх. — Скорее всего. В этом есть смысл.

Он не хотел это слышать. Он хотел, чтобы Джинни дала отрицательный ответ, подкрепив его разумными доводами.

— Но Джинни! Как ты можешь говорить так и все равно верить? Во мне часть Вольдеморта. — Слова чуть не лишили его дыхания.

— Да, — ответила Джинни. — В тебе часть души злодея, но ведь не ты сам. Ты можешь контролировать себя, и я тебе верю.

— Как ты можешь быть такой уверенной? — прошептал он, борясь с надеждой, вспыхнувшей в сердце.

— Так что же беспокоит тебя? — снова спросила она, исследуя его черты кончиками пальцев. — Ты тревожишься, что Том управляет тобой больше, чем ты подозреваешь? Заставляет тебя сомневаться, вот как он действует. Не позволяй ему одерживать победы. Ты сразишь его. Ты найдешь последние два хоркрукса, и после победишь, оставшись живым и невредимым. Я знаю, ты сможешь.

— Джинни —

— Гарри, отбрось все сомнения.

— Я должен. Ты слышала, что говоришь? Мне придется уничтожить часть самого себя, — Гарри почувствовал полную безнадежность.

— Нет, — твердо ответила она. — Тебе не придется уничтожать себя. Его душа отделится от твоей, и тогда он никогда сможет контролировать тебя.

Гарри воспрял духом, ее слова кое-что напомнили.

— Что? — озадаченно спросила Джинни.

— Инструмент, который я получил от Дамблдора, — лихорадочно соображал Гарри. — Я увидел его, когда твой отец был ранен. Помнишь, как я говорил тебе, что дым превратился в змея? Профессор Дамблдор сказал что-то о разделении, и змей разделился надвое. Думаешь, он проверял, удастся ли Вольдеморту одержать верх?

— Вполне возможно, — медленно произнесла Джинни. — но разве ты не говорил, что Дамблдор сомневался в существовании хоркрусов, пока не получил память Слизнорта?

— Да... но у него всегда были тайны, — ответил Гарри, насупив брови. Джинни неопределенно пожала плечами. — Даже если знал, время покажет. Ты справишься.

Гарри с сомнением взглянул на нее.

Джинни раздраженно вздохнула. — Ты можешь поверить в то, что никогда не видел?

Настал черед Гарри закатить глаза. — Я жил с маглами десять лет, ни разу не столкнувшись с магией. Мне ко многому пришлось привыкать. Вольдеморт сильнее меня.

— Но у тебя есть то, чего он лишился навсегда — способности любить, и людей, любящих его. — Джинни взяла подол рубашки Гарри и легонько дернула. — Учти, профессор Дамблдор верил в тебя, и я тоже. Ты сильнее, чем душа Тома. Если он столько времени находится внутри тебя и ничего не смог сделать, то ты уже победил его. Но во мне остался след. В том году у меня были огромные провалы в памяти, и я лишь помню, как гуляла по коридорам. В ту ночь я убила петухов. Я выходила за пределы замка, и тут мои воспоминания обрываются. Его душа не победила твою, несмотря на трудное детство. Недооценивай значение этой силы.

— Джинни, ты сильна, и тогда тебе было одиннадцать, — непреклонно сказал Гарри.

Она махнула рукой. — Не говорю, что переставала бороться, но больше, чем кто-либо другой, я знаю, с чем тебе пришлось столкнуться. Я понимаю твое состояние и вижу, насколько она отличается от моего. Верь мне.

— Я пытаюсь, — прошептал он.

Джинни ненадолго затихла. — Когда ты хотел порвать со мной в конце года, ты сказал, что наши отношения были чем-то из ряда вон выходящим.

— Да, — тихо ответил Гарри, отводя взгляд.

Джинни схватила его за подбородок и заставила посмотреть на нее. — Это самое печальное, что я слышала. То, что было между нами... то, что есть у нас... самое прекрасное и особенное, но я вижу правду. Ты разбиваешь мне сердце, считая, что не заслуживаешь этого. Ты победишь, Гарри, и я проведу остаток жизни, доказывая, что все было не напрасно.

Гарри изумленно взглянул на нее. — Ты любишь меня? — моргнул он.

Джинни ярко покраснела и смотрела куда угодно, но только не на него. — Я всегда любила тебя.

Настроение Гарри резко повысилось. — Правда? А ну признавайся.

Джинни смущенно хихикнула. Он почувствовал дрожь, когда Джинни прошептала. — Я люблю тебя.

Он обнял ее и уткнулся в плечо. — Вот так лучше, — приглушенно сказал Гарри.

— Что?

— Слышать эти слова.

Джинни всхлипнула.

Гарри глубоко вздохнул, втягивая сладкий цветочный аромат, всегда заставлявший его чувствовать, что он дома. Она показала ему смелость Гриффиндора и сделала, как он просил. Нечестно с его стороны не предложить то же самое.

— И я люблю тебя, — прошептал Гарри. Он удивился, как легко получились слова, когда они наконец-то были произнесены.

Джинни отодвинулась, часто заморгав. Влага заполнила уголки ее глаз и скатилась на его лицо.

— Я люблю тебя, — уверенно повторил он. Совсем легко.

Джинни широко улыбнулась. Она тесно прижалась к нему и зашептала. — Сейчас дом пуст. Даже мама отправилась с Орденом в Корнуолл. Может, обсудим другие темы, пока нет препятствий?

Гарри усмехнулся и притянул ее на колени. И в самом деле, были более приятные способы провести время, когда нет совсем никого.

* * *

Несколько дней спустя Гарри снова отправился на занятия окклюменцией. Римус отсутствовал по поручению Ордена, и его место занял Аластор Грюм.

Он пришел первым и мгновенно отвел Гарри в сторону. — После обеда, Поттер. Но перед началом я дам дружеский совет, — грубовато произнес Грюм.

— Совет? — озадаченно переспросил Гарри.

— Осторожнее с той информацией, которую ты выдаешь на занятиях. Постоянная бдительность, Поттер. Не только Малфоям, но и многим другим доверять нельзя, ведь ты не хочешь утечки важных сведений в нежелательные источники?

— Другие источники? Вы говорите, что Малфой делитсяс Орденом информацией? — с возрастающим гневом спросил Гарри. Он не мог сдержать волну разочарования.

— Кингсли всегда делает то, что считает правильным, и забывает, что не только он один видит полную картину. Нарцисса Малфой всегда чует выгоду. Ты хорошо должен это помнить, — сказал Грюм, повернув магический глаз к двери.

Мгновение спустя через порог ступил Драко. Он усмехнулся, увидев, как Грюм и Гарри наблюдают за его приближением.

— Отлично, вы оба здесь. Моя мать попросила передать, что не может присутствовать на сегодняшнем уроке, — устало протянул он.

— Что значит «не может»? — закричал Грюм. — Чем она занимается? Смотрит, как растут ее волосы?

Щеки Малфоя слегка побагровели, но в остальном он остался спокоен. — Она сказала, что не следует ожидать от нее должного отношения, если всем просто наплевать. Моя мать не бросится стремя голову ради каких-то уроков, тем более, что никто не дал ей удовлетворительных объяснений.

— Глупая вздорная женщина, — едва слышно пробормотал Грюм.

— Люпин на задании, — процедил Гарри. — Она ведь помнит, что идет война?

— Как она могла забыть? — фыркнул Малфой.

— Ждите здесь оба, — рявкнул Грюм. — Пойду, приведу ее.

Парни остались на лестнице, наблюдая, как бывший мракоборец, гневно топая, направился в крыло, где жила Нарцисса.

— Маме это понравится, — Малфой чуть не улыбнулся.

Несмотря на раздражение, уголок рта Гарри дернулся, когда он представил эту сцену. Поняв, что скоро засмеются вместе, недруги быстро стерли улыбки и одновременно нахмурились.

— Итак, Поттер, почему для тебя столь важно изучать окклюменцию? Твои усилия напрасны.

Гарри отвел взгляд. — Профессор Дамблдор думал, что это важно. Как ты думаешь, Грюму удастся привести твою мать? — нетерпеливо спросил он. Если урок отменяется, то есть дела более важные, чем болтовня с Малфоем.

— Вряд ли. Она в плохом настроении, — отвечал тот.

— И чем она расстроена? — Гарри закатил глаза.

Малфой казался пораженным. — Чем она может быть расстроена? Не знаю, Поттер. Может, эти грязные маглы считали твое заключение в чулане приемлемым, но заверяю, я с матерью против жизни в клетке.

Гарри резко вдохнул. Впервые Малфой упомянул Дурслей.

— Почему они так ненавидят тебя? Я думал, ты всегда был избалованным ребенком, — озадаченно спросил Малфой.

— Мы не о Дурслях говорим, — огрызнулся Гарри. — Мы обсуждаем выходки твоей матери.

— Драгоценный Орден запер ее на месяцы, не разрешив даже видеться с отцом. Ее терпение истощается.

— Интересно, почему? Не может смириться с тем, что твой отец Пожиратель Смерти и продал душу Темному Лорду? — насмехался Гарри, с радостью отметив, что Малфой порозовел.

— Отец никогда не предаст ее, — тихо сказал Малфой.

— Только мать? А как же ты? Он вернет тебя Вольдеморту? Своего собственного сына? — По лицу Малфоя пробежали тысячи эмоций.

— Думаешь, ты такой крутой, раскидываясь его именем налево и направо? Знаешь, он отомстит тебе! — Малфой уверенно выпрямился.

— Ну вот, мы опять вернулись к тому же? — усталым голосом произнес Гарри.

— Да, в действительности, мы никуда не уходили. Темный Лорд убьет тебя, и с чем останемся мы? Орден с блеском будет стерт с лица земли, когда потеряет единственную надежду, а я и мать останемся с носом.

— Плохо ты знаешь Орден, если думаешь, что без меня они сложат руки, — спокойно ответил Гарри.

— Но ведь это не важно? Ты бесценный Избранный, и без тебя они потеряют надежду... а ты определенно не представляешь угрозы.

— Время покажет, — бесстрастно произнес Гарри. Он согласился с оценкой мерзавца, но не хотел показывать Малфою свою неуверенность.

— Какая глубокая мысль. Браво, — зааплодировал тот.

Гарри устал от насмешек Малфоя, к тому же Грюм, по-видимому, безуспешно боролся с упрямой Нарциссой.

— Чего ты хочешь, Малфой? Что твоя мать ожидает от нас? — спросил Гарри.

Малфой пристально посмотрел на Гарри. — Я хочу поговорить с отцом.

— Тогда напиши ему письмо. Тонкс отнесет его, — сказал Гарри, небрежно махнув рукой.

— Идиот, в письме я ничего не могу сказать. Все посылки внимательно просматриваются, а письма перечитываются. У него есть прямой приказ отдавать все, что он получает. Отец не может получить письмо.

— Не может или не хочет? — воинственно спросил Гарри.

— Не может, — проскрежетал Малфой. — Мне нужно поговорить с ним лично.

— Удачи, — ответил Гарри, закатив глаза.

— Он не знает, что есть выбор, что мы с матерью живы. Он полагает, что ты убил нас, — тихо сказал Малфой.

Гарри удивился. — Мы не из тех, кто просто так убивает человека, — недоверчиво произнес он.

— Поттер, дай объяснить. Мы твои враги, и он не ожидает меньшего. Дамблдор это знал. Он предлагал нам бежать, включая отца, — ответил Малфой.

Гарри задумался. Просьба Малфоя могла послужить отличным предлогом посещения Азкабана. Если Дамблдор дал обещание, то Орден обязан выполнить его. Одновременно появилась возможность проверить вещи Наземникуса, избегая лишних споров.

— Если я смогу убедить Орден, что тебе нужно в Азкабан, то пойду с тобой.

— Что? Это личная беседа с отцом, — возмутился Малфой.

— Значит, ты не пойдешь, — Гарри пожал плечами.

Блондин нахмурился, но перебрав варианты, кивнул.

— Полагаю, у меня нет выбора. Ты можешь пойти со мной.

— Спасибо, Малфой. Вот здорово! Наденешь лучший костюм по такому случаю? — спросил Гарри, взметнув брови.

Малфой вспыхнул и выбежал из комнаты. Гарри усмехнулся. Пока все идет как должно.

* * *

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни внимательно пересмотрели планы поездки в Азкабан. Гермиона считала, что для Гарри и Малфоя это рискованная затея, и не думала, что Орден даст согласие. Но Гарри полагал, что убедить некоторых легче, чем остальных. Оставалось только выбрать.

Возможность представилась через неделю, когда Тонкс и Римус ворвались в гостиную, где собрались подростки.

— Гарри, у нас получилось, — сказала Тонкс, поскользнувшись в проходе. Ее редко видели в последнее время. Она либо дежурила в Азкабане, либо оправлялась от визитов.

Римус ловко подхватил Нимфадору, и они, как ни в чем не бывало, зашли в комнату. Друзья спрятали улыбки.

— Что получилось? — спросил Рон.

— Вы хотели найти Октавиуса Крэбба и Басби Гойла. Сегодня я была в министерстве и нашла одного из них, — сказала Тонкс.

— Только одного? — нахмурилась Гермиона. — Я думала, что магию легко проследить. У министерства есть способ находить нужного человека?

— Не все так просто. Я ищу определенных людей, но магия регистрируется по районам. Если они в таком месте, как Косой Переулок, тогда число регистраций увеличивается. Единственная причина, по которой я так быстро нашла Октавиуса Крэбба — он разжег костер с помощью магии на территории маглов, — ответила Тонкс.

— Где? — спросил Гарри, чувствуя, как закипает кровь. Он уже засиделся на одном месте.

— На пляже в Шотландии. Обычно в такое время года он пустует, и не понятно, что делает там Крэбб. Хотите взглянуть?

Гарри был уверен, что это должен быть тот самый пляж, где он с Дамблдором нашел фальшивый хоркрукс, или хотя бы каменный уступ, куда Том Риддл заманил двух испуганных детей. Осенняя погода весьма прохладна, и Гарри представил, как холодно на пляже ночью. Крэбб мог забыть о приказе Вольдеморта не использовать магию.

— Да, — сказал он. — Давайте посмотрим, чем он занимается.

Они ушли с Римусом и Тонкс, невзирая на обеспокоенное лицо миссис Уизли. Джинни чмокнула ее в щечку перед уходом.

Группа трансгрессировала далеко от каменистой скалы. Подул холодный бриз, заставив их покрепче запахнуть пальто. Запах соленого воздуха кружил вокруг привыкавших к темноте людей. Гарри слышал шум волн, бьющихся о скалы. Воспоминания острой болью отдались в его сердце.

Это была последняя ночь в жизни бывшего директора. Он благоговейно наблюдал, как Дамблдор обнаружил скрытый вход. Он заставил учителя выпить зелье, повинуясь данному обещанию. Гарри глубоко вдохнул соленый воздух.

Джинни словно почувствовала сумятицу в его душе и взяла его за руку. Он попытался улыбнуться. Римус поманил за собой, и они тихо вышли на дорогу.

Очень скоро Гарри заметил Крэбба, стоявшего возле дымящегося костерка. С ним находился еще один человек, дико размахивающий руками.

Камуфляжные чары надежно скрывали тихо ползущих волшебников. Гарри вздрогнул, увидев каменный склон, по которому карабкался Дамблдор. Как будто это происходило в другой жизни.

Я не тревожусь, Гарри. Я с тобой.

Гарри стряхнул рой воспоминаний. Труба зовет...

— Ты собираешься сказать мне хоть что-нибудь? Или побежишь докладывать, что я разжег костер? — недовольно обратился Крэбб к своему собеседнику.

Он казался крепким и коренастым, но после той роковой ночи на кладбище стал ниже и толще. Пожиратели Смерти хорошо питаются в последнее время, кисло подумал Гарри.

Другой человек, Фергюсон, был тоньше Крэбба, но все же отличался дородностью. Его лицо украшали пижонские усы, завивавшиеся ближе к концу, что, по мнению их владельца, придавало ему аристократичный вид. Гарри же подумал, что так он больше похож на сутенера.

— Меня просили передать, чтобы ты проследил за птичками Паркинсон. Если они обратятся к тебе за помощью, ты должен задержать их и немедленно вызвать Темного Лорда, — Фергюсон как будто повторял заученный текст.

— Паркинсон? Что такого натворил Филипп, если Темный Лорд ищет его семью? — изумленно прошептал Крэбб.

Фергюсон пожал плечами, и, понизив голос, сказал. — Филипп мертв. Его жена и дети исчезли в тоже время, что и Малфой с ее отродьем. Повелитель полагает, что кто-то из них знает, где скрываются Малфои.

Крэбб присвистнул. — Должно быть, наш господин не в духе из-за недавнего побега предателей. Ты считаешь, что малыш Поттер -

— На твоем месте я бы не стал заканчивать, — сказал Фергюсон, нервно оглядываясь. Темный Лорд всегда знает, и ты не должен сомневаться в преданности его слуг.

— Нет! Нет! Я не то имел в виду. Темный Лорд держит слуг в узде, и вскоре все станут называть его повелителем, — пылко вскричал Крэбб.

— Мне нужно передать это Симмонсу. Оставайся на посту и следи за Паркинсон, — сказал вестник. Он развернулся и пошел по дороге, не дожидаясь ответа.

Римус снова поманил за собой. Когда все отошли от Крэбба на достаточное расстояние, он снял камуфляжное заклинание.

— Паркинсон? Пэнси Паркинсон? — тут же спросила Джинни.

— Да, — кивнул Римус. Филипп Паркинсон был Пожирателем Смерти. Пэнси и ее старшая сестра в бегах. Я смутно помню девочек, когда преподавал в Хогвартсе.

— Нам лучше вернуться в штаб и рассказать остальным, — сказала Тонкс, угрюмо поджав губы.

Римус согласился. — Это значит для тебя что-нибудь, Гарри? Ты знаешь, почему Крэбб находится здесь?

Гарри кивнул. — У меня есть идея, — ответил он, избегая взгляда Римуса. — Спасибо, что нашли его, но мне нужен Гойл. Тонкс, можешь найти его?

Она нерешительно посмотрела на Римуса. — Конечно. Но хотелось бы знать, почему.

Гарри шаркнул подошвой. До чего же он ненавидел лгать им. — Он охраняет то, что мне нужно.

— И это необходимо, чтобы найти Сам-Знаешь-Кого? — спросила она.

— Что-то вроде того. Поможешь?

— Конечно. Я каждый раз проверяю регистрацию, когда захожу в министерство. Безумный Глаз работает над какой-то системой слежения. По крайней мере, он занят, — улыбнулась Тонкс. — Конечно, министерство годами пыталось выследить Сам-Знаешь-Кого, и безуспешно.

— У меня еще одна просьба, — сказал Гарри.

— Какая? — Римус прищурился.

— Гарри, — Гермиона пыталась отговорить его.

— Малфой хочет побеседовать с отцом, — быстро сказал Гарри. — Дамблдор обещал ему той ночью на башне астрономии, и я пойду с ним.

— И я, — сказал Рон.

— И я, — одновременно сказали Гермиона и Джинни, посмотрев на Рона и Гарри.

Гарри раздраженно закатил глаза. — Мы не можем пойти все вместе.

— Никуда вы не пойдете, — Римус повысил голос. — Вы с ума сошли. Вы понятия не имеете, что такое Азкабан. Чтобы вы не представляли, реальность гораздо хуже.

— Почему Драко хочет увидеться с отцом? — спросила Тонкс.

— Дамблдор обещал Малфою защитить Люциуса, когда тот выйдет из Азкабана, если Драко перейдет на его сторону. Он хочет убедиться, что отец знает, что его семья в порядке. У него есть приказ передавать письма, — сказал Гарри. — Мне нужно увидеть вещи Наземникуса. Там есть кое-что мое. Если вы добьетесь разрешения, мы проведем Малфоя под плащом-невидимкой.

— Он не сработает против дементоров, — нахмурилась Джинни. — Остались же некоторые, и ты не пойдешь один.

— Внутри он может снять плащ, — сказал Гарри, не обращая внимания на вторую половину ее заявления. — Мы должны выполнить последнее обещание Дамблдора.

— Мы согласны помочь, хотя не нравится мне все это, — сказал Римус. — Не думаю, что ты готов выдержать Азкабан, особенно ты.

Гарри кивнул. — Я бы не стал просить, если б это не было так важно.

— Позволь мне поговорить с Грозным Глазом, — сказала Тонкс, внимательно наблюдая за Римусом. — У него есть талант убеждать людей.

— Конечно, — сказал Гарри.

— А теперь возвращаемся обратно, — заключил Римус и трансгрессировал в штаб.

* * *

Две недели спустя Гарри сидел на диване в бывшей комнате Регулуса Блэка, занимаясь просмотром древней книги по Темным искусствам.

Гермиона нашла комнату в поисках подходящего места для чтения и случайно наткнулась на книгу, почти замурованную в стену.

Пусть она займется исследованием скрытой книги.

В книге описывались заклинания и проклятья, от жестокости которых у Гарри внутри все съеживалось. Но под основным текстом скрывался небольшой параграф о хоркруксах — о том, как их сделать. Книга была написана на румынском — Джинни узнала некоторые из слов. Вещи с похожими письменами присылал Чарли.

Гермиона думала, что они должны немедля отправиться в Румынию, чтобы исследовать любые подсказки, которые могли остаться после Вольдеморта.

Хотя Гарри согласился, что это хороший способ найти оставшийся хоркрукс, его больше интересовал перевод параграфа. Он мог бы попросить Чарли перевести, но он не хотел вмешивать его.

Гарри нетерпеливо взглянул на часы. Завтра Хэллоуин. Шестнадцатая годовщина со смерти его родителей. И в этот день он собирался в Азкабан. Как иронично, подумал он.

Римус сообщил ему эту новость на уроке окклюменции. Малфой казался удивленным, но обрадованным, и попросил ничего не говорить матери. Гарри поинтересовался, сказал ли кто-нибудь ему о Пэнси Паркинсон. Он не испытывал к девушке из Слизерина особой симпатии, которая была такой же задирой, как Малфой. Однако никто не заслуживал, чтобы за ним охотились, как за зверьем.

Римус сообщил, что Гарри, Малфой и Рон будут сопровождать Тонкс во время следующего дежурства. Кингсли договорился с Руфусом Скримджером. Тот хотел узнать все подробности путешествия, и Гарри подозревал, что министерство все-таки вмешается.

Римус также сказал ему, что только один человек может пойти с ним, и миссис Уизли категорически запретила Джинни идти в Азкабан. Она пыталась остановить Рона, но мистер Уизли мягко напомнил ей, что Рон уже взрослый.

Гарри выбрал Рона, и это означало, что Гермиона не будет разговаривать с ним несколько дней. Рон совершил ошибку, посоветовав Гермионе не дурить, и что, конечно, именно он должен пойти с Гарри. Сам Гарри мог поклясться, что от холодного взгляда Гермионы на бровях друга появились сосульки. Джинни тоже не обрадовалась. Даже учитывая то обстоятельство, что он не хотел еще больше отдаляться от миссис Уизли, в глубине души Гарри желал защитить Джинни от Азкабана. Он помнил, как действовали на нее дементоры. Ожоги Гермионы только что зажили, и ей тоже было лучше избегать этих существ.

Конечно, девочки видели в ином свете, но решение было принято. Рон также решительно защищал Гермиону и говорил, что Гарри не пойдет один, но их доводы не были услышаны. Когда дело дошло до выбора, он подумал, что Рон справится лучше Гермионы. Она паникует, если дела идут плохо.

Гарри захлопнул книгу и собрался идти спать, как в комнату вошла Джинни.

— Привет, — сказала она, шаркнув тапочком. Джинни не смотрела на него.

— Привет, — ответил Гарри с загоревшейся надеждой. За последние дни они мало общались, и он не хотел отправляться в Азкабан, находясь с ней в ссоре.

— Тонкс сказала, что вы уходите рано утром.

— Да. Как обычно.

Джинни глубоко вздохнула и крепко прижалась к нему. — Ты не прощен, но я хочу пожелать тебе удачи. Надеюсь, ты найдешь, что ищешь.

— Все в порядке. Я уже привык к дементорам. — Гарри провел рукой по спине Джинни. Как хорошо снова обнимать ее.

— Перестань изображать благородство. Никто никогда не привыкнет к дементорам. Держись Рона и не делай никаких глупостей, — сказала Джинни, обхватив его лицо.

Гарри освободился. — Со мной все будет в порядке. Если мы найдем хоркрукс, то принесем его и уничтожим прямо здесь, в безопасности.

— Ты не сможешь использовать Патронус, — в глазах Джинни читалась явная тревога.

— Знаю, но палочка будет у Тонкс, а мы рядом с ней все время. Не беспокойся. — Он нежно убрал с ее лица прядь волос.

Беспокойство, выросшее в ее теплых карих глазах — тревога за него, согрело ему душу.

Джинни наклонилась и подарила долгий поцелуй, заставив забыть обо всех дементорах и тюрьмах. Он думал только о нежной коже девушки. Хотя они обещали друг другу не увлекаться, молодость брала своё. Их руки любопытно блуждали, и некоторые предметы одежды исчезли необъяснимым образом. И все же, им удавалось контролировать происходящее. Смогут ли они сдержаться в следующий раз?

— Удачи, — прошептала Джинни, отступив назад. Ее ошеломленное выражение дополняли растрепанные волосы.

Гарри просто хотел продолжить. Он пылко кивнул и снова потянул ее к себе, и никакие дементоры не смогли бы испортить ему настроение.

* * *

Хэллоуин встретил их серым и ветреным рассветом. Ветер пронизывал до костей, и в открытом океане он мог стать только крепче. Такой день казался подходящим для поездки в Азкабан. Гарри тепло оделся, но все равно почувствовал мурашки, поднимаясь на борт.

Он, Малфой и Рон встретили Тонкс и Грозного Глаза в холле. Гарри считал, что Грюм идет только для того, чтобы следить за Малфоем. Конечно, Грозный Глаз всегда и всех подозревал.

Они трансгрессировали в министерство и уже оттуда с помощью портала переместились на небольшой остров неподалеку от Азкабана, где правительство поместило контрольный пункт. Никто не мог попасть или выйти из тюрьмы без проверки. В самой тюрьме стояла такая же защита, как и в Хогвартсе, предотвращавшая трансгрессирование и использование порталов.

Пока они не прибыли на контрольный пункт, Малфой скрывался под плащом-невидимкой. Там он зарегистрировал палочку и заявил о намерении посетить отца. Гарри опасался за сохранность палочки, но Тонкс заверила его, что она будет в безопасности. В этом месте приняты такие меры предосторожности, что вернуть ее может только владелец. К тому же, только мракоборцам разрешено входить в тюрьму с палочками. Если он хочет зайти, то должен оставить ее.

После регистрации их провели к пологому берегу. Ледяной ветер свирепо вздымал волны Северного моря, и Гарри сильнее запахнулся в куртку. Холодные порывы трепали ему волосы, заполняя легкие соленым воздухом.

Угрюмые мракоборцы подозрительно смотрели на них. В лодке было удивительно мало пассажиров, и Гарри предположил, что узники Азкабана редко принимают посетителей. Вместе с Тонкс, пятеро других людей собиралось сменить тех, кто работал в ночную смену.

Лодка была маленькая и большей частью открытой ветру. Жесткие деревянные скамьи ровными рядами шли за капитанским мостиком. Гарри и Рон сели на одну из скамей, Тонкс и Грюм сзади них. Тонкс оставила место для Малфоя, но тот намеренно сел напротив, один.

— Как они перевозят заключенных? — спросил Гарри. Что чувствовал человек, знавший, что впереди только боль и заточение? Путешествие уже казалось многообещающим, и он надеялся, что справится за несколько коротких часов.

— Заключенных не перевозят вместе с остальными, — ответила Тонкс. — Для этого есть специально оборудованный корабль, который ходит один раз в день. Осужденные оглушены, когда приплывают и покидают тюрьму.

— Они оглушены, даже если отсидели срок? — сдавленно спросил Рон.

Тонкс угрюмо улыбнулась. — В этом месте нет ничего приятного.

— Сколько продолжится такое путешествие? — спросил Малфой. Он встал и хмуро посмотрел на грубое сидение.

Лодка накренилась, и Малфой оступился, ударившись коленом о скамью. Он болезненно поморщился, потирая ушибленное место. Рон громко хихикнул, заставив Малфоя бросить на него гневный взгляд.

— Над чем смеешься, Уизли? Если твоя семья привыкла сидеть на деревянных скамьях, это не значит —

— Ни слова о моей семье, Малфой, — сказал Рон. Он встал, возвышаясь над блондином. В тесном помещении баркаса ему пришлось наклонить голову. — Никто в этой лодке не будет горевать, если ты вдруг окажешься за бортом, так что на твоем месте я бы вел себя тихо.

— Ладно, парень, хватит, — усмехнулся Грюм, показав Рону занять сидение.

Гарри повернулся к волнам, бьющимся о борт баркаса. Чувствуя холодные брызги, он запахнулся еще плотнее, чтобы сохранить остатки тепла. Остров быстро удалялся, превращаясь в далекую точку на горизонте. Теперь со всех сторон их окружало холодное серое море. Гарри потерял счет времени, но, казалось, они были открыты ветрам и ледяному прибою многие часы. С поверхности воды клубился туман, снижая видимость до нуля. Гарри напряженно вглядывался вдаль, но ничего не видел.

И вдруг капитан закричал, возвышаясь над ветром. — Эй! Земля!

Гарри бросило в дрожь, когда из тумана выплыла зловещая каменная громада. Покрытые водорослями зубчатые скалы высовывались из воды, окружавшей крохотный остров. Острые грубые выступы отбивали случайным посетителям охоту причаливать.

Крутые стены угрожающе выросли из ледяного моря, и Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть вершину тюрьмы. Он разглядел соленую полосу прилива, оставленную на камне, который стал более гладким и темным, чем само основание здания.

Капитан направил суденышко в небольшую бухту, которую Гарри не заметил раньше. Баркас вошел в узкий опасный проход, и несколько камней уступили дорогу. Очевидно, они управлялись магией.

В конце концов, они ступили на деревянную платформу. Холод проникал глубоко под кожу. С ладоней стекал пот, несмотря на прохладу; голова вдруг закружилась. Где-то рядом были дементоры.

Когда группа приблизилась к стене, в нескольких метрах над их головами появилась дверь. Спустилась металлическая лестница, и они взошли по ней. Тонкс приставила палочку к двери, которая прежде чем открыться, издала серию коротких щелчков.

Порыв воздуха, вырвавшийся из темницы, был холоднее морского. Гарри последовал за Роном.

Высокая тонкая фигура в плаще стояла в дальнем конце комнаты, наблюдая за их прибытием. Комната размылась, далекие крики эхом отозвались в голове Гарри. Инстинктивно он выхватил палочку, которой не было. Он тяжело дышал, пытаясь справиться с нарастающей тошнотой.

Это будет труднее, чем я думал.

Он споткнулся, когда Тонкс быстро провела их через комнату, и упал, если б не Рон.

— Дружище, ты в порядке? — прошептал Рон, как только они оказались в длинном каменном коридоре. На бледном лице друга резко выделались веснушки.

Гарри кивнул, но его мир снова был готов обрушиться.

— Надо же, Поттер, — протянул Малфой, с изумлением взглянув на них. — Я забыл, что у тебя проблемы с дементорами. Они делают тебя слабее? — Несмотря на издевательства, он тоже был бледен.

— Заткнись, — зарычал Рон, с тревогой посмотрев на Гарри.

Тот даже не потрудился ответить; все его силы уходили на то, чтобы остаться на ногах. Он схватился за холодный камень стены, но то была плохая идея. В нем что-то жило. Гарри не знал, как описать иначе. Поверхность камня покрылась слизью из-за сырого воздуха, но откуда-то из егоглубин исходила агония. Камень впитывал все страхи людей, заключенных здесь годами. Вода капала с потолка, сбегая по трещинам в стене. Камень будто рыдал.

— Ты сможешь? — спросила Тонкс. Ее волосы утром были обычного розового цвета, но в тюрьме они сильно потускнели.

— Я в порядке, — ответил Гарри. В порядке он точно не был. — Давайте быстрее покончим с этим.

— С чего начнем? — сказала Тонкс. Ее глаза светились заботой.

Гарри стало неловко. Мало того, что дементоры так плохо действуют на тебя, а тут еще и жалеют.

— Сначала к Люциусу, потом в камеру хранения, — ответил он. Если медальон был в вещах Наземникуса, он не хотел идти с ним к отцу Малфоя.

— Камеры, в которых находятся заключенные, начинаются с третьего этажа. Там же камера Наземникуса. Люциус на пятом этаже, в особо охраняемом отделении. Хочу предупредить, там дементоры, так что готовься, — мрачно сказала Тонкс.

Они молча поднимались по лестнице. Присутствие дементоров оказывало влияние на всех, и даже Малфой не проявлял особой прыти.

Когда процессия достигла пятого этажа, Грюм сообщил Малфою, что он не пойдет к отцу один.

— Ну уж нет, Грюм, — прорычал Малфой. К нему возвращалась прежняя бравада. — Вы не будете использовать слова отца против него.

Тот пожал плечами.

— Тогда ты не войдешь, парень. Без сопровождения.

— Тонкс может идти. Она вроде часть семьи. Я доверяю ей больше, чем вам.

— Прости, Драко, — весело отозвалась Тонкс. — Я на дежурстве. Мне нужно сменить человека, и я не могу сидеть с тобой. Ты можешь выбрать Грюма, Рона или Гарри, но один из них пойдет с тобой.

Малфой нахмурился. — Тогда Поттер.

— Достаточно, — взревел Грюм. — Поттер, держи ухо востро, чтобы эти двое ничего не замыслили против Ордена. Одень плащ-невидимку.

— Я думал, он не работает против дементоров, — сказал Гарри, — достав плащ из кармана.

— Дементоров не одурачить. Они видят не так, как мы. Они почувствуют, что войдут и выйдут двое. Плащ обманет только Люциуса.

— Пока ты будешь молчать, — Грюм угрожающе посмотрел на Драко магическим глазом.

— Я не хочу, чтобы мой отец знал про Поттера не меньше, чем он хочет быть увиденным.

— То, что ты хочешь, никогда не было моей заботой, — резко ответил Грюм. — Идите по коридору. Люциус в камере 5J, она с левой стороны. Мы с Роном будем ждать здесь.

Рон выглядел весьма нерешительным, но выбора у него не было. Тонкс прижала палочку к тяжелой стальной двери, и она открылась, издав громкий лязг. Гарри накинул плащ-невидимку и последовал за Малфоем в длинный темный коридор.

Воздух был даже тяжелее, чем внизу, и Гарри знал, что дементоры слишком близко. Как бы не лишиться сознания в присутствии Малфоя.

Драко отрешенно смотрел на бесчисленные камеры. Гарри же вглядывался в каждую, ощутив огромный порыв сочувствия к заключенным. В камерах было мало места, чтобы свободно двигаться, и большинство узников даже не шевельнулись, когда они проходили мимо.

Сириус провел здесь двенадцать лет, возможно, на этом же уровне. Малфой остановился и положил руку на серебряный диск рядом с камерой. Он вспыхнул зеленоватым светом, разрешив проход. В камерах не было ни дверей, ни решеток. Но вместо этого стояла надежная магическая защита. Тонкс говорила, что она позволит им зайти, но они не смогут выйти, не положив руки на диск. Если Люциус попытается бежать, они все окажутся запертыми внутри камеры.

Они зашли в камеру, где мгновение до этого отец Малфоя сидел на кровати. Похоже, он спал, и теперь пытался осознать, почему его сын здесь. Люциус похудел. Его длинные спутанные волосы покрылись грязью, а лицо потеряло надменное аристократическое выражение. Гарри не мог представить, как столько лет можно жить в таких условиях. Было бы чудом, если кто-нибудь уходил из Азкабана с неповредившимся рассудком.

— Отец? — осторожно спросил Малфой. Его голос немного дрожал.

— Драко? Что ты здесь делаешь? — спросил Люциус охрипшим голосом. — Все ищут тебя. Мать с тобой?

— Она в безопасности, отец. Даже не знает, где я сейчас, — Драко тяжело сглотнул. — Как ты?

Люциус покачал головой. Безобразная усмешка снова вернулась к нему. — Что ты натворил, Драко? Ты заключил союз с предателями? Где твоя гордость? Я разочарован в тебе.

— Отец, выслушай меня. Я могу помочь. Когда тебя выпустят, ты можешь скрыться с нами, — с мольбой просил Драко. Годы опыта подсказывали Гарри, что его просьбы останутся без ответа.

— Настоящий Малфой не будет ползать на коленях и якшаться с отбросами общества, — вскипел Люциус. — Я думал, что привил тебе это знание. Влияние матери, не так ли?

— Отец, Темный Лорд убьет тебя, когда ты освободишься, если ничего не сделать, — закричал Драко.

— Тогда я умру с честью, как ты и должен был сделать, — ответил Люциус.

— Отец -

— Нет, Драко. Ты еще можешь спастись, — сказал Малфой, приблизившись к сыну. Его глаза вспыхнули сумасшедшим огнем. — Возвращайся к Темному Лорду. Склонись перед ним и моли о прощении. Докажи свою преданность, убив тех, кто дал тебе приют. Это смягчит его гнев.

Драко отпрянул, презрительно фыркнув. — В нем нет милосердия, о чем тебе хорошо известно. Он примет мои извинения и убьет.

— Значит, ты должен умереть, — ответил Люциус.

Драко изумленно заморгал. — Отец, я твой единственный сын.

— Этот сын обесчестил имя Малфоев. Ты слабак, и предан матери. Она все сделает для твоего спасения. Она отказалась от собственного будущего, чтобы защитить твое. Вот почему у нас больше нет детей. Я знал, что она была слаба, но ты... Я думал, ты понял свое предназначение.

— Мое предназначение? — спросил Драко. — Склониться перед полукровкой? Ты говорил, что Малфои выше этого.

Люциус хлестнул Драко по лицу, прежде чем Гарри успел что-либо сделать. Он не хотел быть свидетелем этой сцены. Наверное, похожие чувства испытывал Драко, наблюдая за его детством.

— Так говорит Поттер, — зашипел аристократ. Гарри вздрогнул, услышав свое имя. — Это он предложил тебе помощь? — недоверчиво спросил Люциус. — Ты связался с Поттером? Как ты мог пасть так низко? У него нет ни единого шанса.

— Конечно, нет. Но, по крайней мере, они не убьют нас, — Драко предпринял последнюю попытку убедить отца.

— Пока ты не исправишься и не будешь давать отчет в своих действиях, у меня нет сына. Подумай о том, что я сказал, Драко. Тебе нужно вернуться к Темному Лорду. Ты рядом с его врагами и можешь ему помочь. Ты заработаешь огромное уважение и честь. Без них ты ничто. — Голос Люциуса стал почти масляным в попытке соблазнить сына.

Драко тяжело вздохнул, но отошел в сторону. — Тогда нам не о чем говорить. Ты учил, что Малфои стоят большего, чем другие волшебники, что мы должны защищать себя любой ценой.

— Ты трус, — прошипел Люциус, отвернувшись к стене.

Плечи Драко опустились. — Передам матери твои лучшие пожелания, — тихо сказал он, поместив руку на серебряный диск. Гарри быстро вышел за ним.

Минуя камеру за камерой, он снял плащ, чувствуя себя крайне неловко. Интересно, что сейчас творится в душе Малфоя? Его собственный отец сказал, что он должен пойти на смерть. Сильное уважение к своим родителям выросло в душе Гарри. Оказалось, не каждый мог сделать то, что они сделали для единственного сына. Гарри испуганно понял, что жалеет Драко Малфоя.

— Сожалею, — искренне сказал он.

— Ты и так должен сожалеть, — огрызнулся Малфой, не прерывая шаг. — Это полностью твоя вина.

— В чем? — ошеломленно спросил Гарри.

— Моего отца не было бы здесь, если бы не ты и твои проклятые подвиги, — закипел Малфой. — Темный Лорд никогда бы не хотел наказывать его, используя меня, и ничего б не случилось. Ты во всем виноват.

Сочувствие Гарри мгновенно испарилось.

— Это не моя вина, что твой папаша надевал маску и бродил с лунатиками, которые думают, что они лучше всех. В этом виноват только твой отец.

— Ты виноват, что до сих пор не справился с беспорядком. Чего ты ждешь? Упиваешься славой, пока есть время? Или боишься идиотов, ползающих перед тобой на животе, пока те не поймут, какой ты жулик?

— Нет, это больше в твоем духе. Слушай, я знаю, тебя оскорбляет, как отец обращается с тобой. Я бы тоже —

— Что ты об этом знаешь? — горько спросил Малфой. — Ты даже не помнишь своего отца. Думаешь, то, как эти несчастные маглы обращались с тобой, дает тебе право говорить, что ты знаешь, какие отношения существуют в семье? Они правы. Эти маглы единственные разглядели, кто ты на самом деле.

Гарри собирался наброситься на него, как коридор вдруг исчез.

Он схватился за стену, но тут же отдернул руку, когда холодный камень передал ей судороги. Закричала его мать. Он так увлекся перепалкой с Малфоем, что не заметил изменений. Сейчас его насторожило падение температуры и холодный пот.

Малфой продолжал разглагольствовать, ничего не заметив. Гарри зашатался. Сквозь туман, окутавший его, прорвался голос Малфоя. — Что вам нужно? Дайте нам дорогу. У нас есть разрешение, — испуганно скулил он. — Что с тобой, Поттер? Вставай, здесь дементоры.

К нему скользили два существа. Одни спереди, другой коварным образом подходил сзади. Прятаться было некуда. Они двигались более медленно, чем Гарри помнил. Тонкс говорила, что в тюрьме остались только старые дементоры, и поэтому они приближались столь неторопливо. Для Гарри разницы не существовало, болезненные ощущения ничем не отличались при встрече с настоящими, разве что длились дольше.

Перед тем, как мир покрылся тьмой, мелькнула мысль, что Джинни права. Никто никогда не привыкнет к дементорам.