Седьмой хоркрукс (гет)

Гарри медленно поднял голову и мрачно посмотрел на знакомый дом №4 по Тисовой улице. Как бы ужасно не начинался день, он становился ещё хуже. Гарри не только придётся незваным явиться к порогу Дурслей (уж что-что, а выражать своё неудовольствие они хорошо умели), но также сообщить, что двое подростков, таких же странных, как он, появятся после обеда. Гарри безрадостно усмехнулся, представив, как родственники воспримут эти новости.

Он расстался с Роном и Гермионой на станции Кингз Кросс чуть больше часа назад. Друзья собирались ненадолго заглянуть домой, прежде чем трансгрессировать на Тисовую улицу. Гарри улыбнулся, вспомнив, что они не оставили его. Этого он не ожидал, думая, что дальше пойдёт один. Хотя Гарри очень переживал за будущее друзей, он вынужден был признаться, что мысль об их поддержке при встрече с родственниками согревала ему душу.

Гарри подумал, что так будет лучше, или, по крайней мере, не столь пугающе для Дурслей, если он появится на Тисовой улице первым и подготовит их к появлению друзей. Он хотел как можно быстрее покинуть Хогвартс Экспресс, да и другие студенты тоже... пока не столкнулся с Джинни.

Джинни...

Гарри быстро встряхнул головой. Он не мог позволить себе думать о Джинни и нисколько в этом не сомневался.

Гарри еще не был совершеннолетним и потому, безмолвно ускользнув из толпы, взял такси до Тисовой улицы. Долгое путешествие в душном вагоне сделало его раздражительным, и друзьям это ничего хорошего не предвещало. Он просто хотел вместе с ними трансгрессировать прямо из Хогсмида, чтобы не попасть в Хогвартс Экспресс. Что с того, если министерство исключит его сейчас из школы? В любом случае возвращаться он не собирался.

Гермиона, мыслящая всегда здраво, напомнила Гарри, что не стоит давать министерству повод сломать его палочку, и она была совершенно права.

Руфус Скримджер хотел заполучить контроль над Гарри, и тот не мог не считаться с тем, как в прошлом этот человек усложнял ему жизнь, пытаясь заставить его пойти на уступки. У Гарри не хватало терпения на министра и проводимую им политику. И всё же, рисковать ради обычных удобств, используя магию, несовершеннолетнему волшебнику не стоило.

Он ненавидел, когда Гермиона была права.

Поэтому он сидел в купе с Роном и Гермионой и пытался не обращать внимания на муки, причинённые отсутствием Джинни. Он ни разу не видел её за всё путешествие и удивлялся, в какое же купе она могла сесть. Никто не интересовался, где она, но иногда Гарри ловил на себе задумчивые взгляды Гермионы.

Он упорно избегал их и печально смотрел в окно, но его мысли были обращены к более счастливым дням.

Джинни...

Засунув руки в карманы и выпрямив плечи, Гарри устало направился к безукоризненно подстриженному саду дома №4. Он обещал Дамблдору вернуться сюда ещё раз перед днём рождения. Гарри сдавило грудь при мысли о директоре, в глазах блеснули слёзы, но он продолжал идти. Это то, чего хотел Дамблдор, и Гарри собирался сдержать слово.

От одного лишь знания ему легче не стало. У него не было желания возиться с глупыми Дурслями. Гарри не любил их за ограниченность и пристрастие к мелочам, но не сомневался, что сможет дать отпор. Времена, когда багровое лицо Вернона Дурсля заставляло его дрожать от страха, давно прошли. Он хотел посмотреть на Дурслей, когда они откроют дверь и увидят Гарри — после шумного ухода прошлым летом.

В общем, могло быть и хуже. Он лучше бы столкнулся с гневом Дурслей, чем с яростью Молли Уизли, когда Рон сообщил ей о желании оставить «Нору» и шагнуть навстречу к той войне, от которой она так упорно его оберегала.

Нет, размышлял Гарри, он ещё дёшево отделался, что ему придётся встретиться с Дурслями.

Гарри было интересно, сказал ли Рон об этом в Кингз Кросс или подождал до дома. Он мог ясно себе представить, как друг пытается убедить маму, и Джинни тоже там...

Джинни...

Сердце Гарри сильно сжалось только при одной мысли о ней, и он закрыл глаза, словно пытаясь вытеснить её из головы. Гарри не мог подвергать Джинни опасности. Он не переживёт, если потеряет и её.

Но Гарри должен был ещё кое-что сделать. Ему нельзя отвлекаться, пока не найдены хоркруксы. Он правильно поступил, порвав с ней. Джинни не должна рисковать своей жизнью только потому, что он преследует благородную цель. Поиски хоркруксов могли затянуться на годы.

Тогда его решение казалось самым разумным, но сейчас, вдали от Хогвартса и при встрече с неизвестным... сейчас ничего не было ясно. Он не знал, как будет жить дальше с этой болью, проделавшей такую рану в его сердце. Она была настолько ощутимой, что Гарри представлялось, как будто оттуда непрерывно течёт кровь.

Одно он знал точно: Джинни могла расстаться с ним простой улыбкой, но даже такого нельзя было допустить. Слишком много дел ждало впереди.

Что касалось будущего... вот где Гарри колебался. Он знал, что делать дальше, но как? Как найти четыре оставшихся хоркрукса? С чего он начнёт? И как избежать самому — или хуже, Рону и Гермионе — участи Дамблдора, когда тот нашёл два последних? Или, по крайней мере, то, что он принял за хоркрукс?

Р.А.Б. Как он найдёт его? Где он должен начать?

Медальон, чаша, змея, и что-то от Гриффиндора или Когтеврана...

Вместе взятое, всё казалось безнадёжным и запутанным, и ему придется начинать с самого простого. Он нащупал холодный металл фальшивого хоркрукса, до сих пор лежавшего у него в кармане. Для Гарри он стал своего рода талисманом, от прикосновения к нему становилось легче. Должен же быть какой-то выход.

Первым шагом будет Впадина Годрика. Гарри понятия не имел, что обнаружит там, но сначала он посетит именно её — это место казалось ему важным.

Всё. Первый шаг и будет последним разногласием с Дурслями. Чем раньше Гарри сделает его, тем скорее он совершит остальные.

Погружённый в мысли, Гарри не заметил, как подошёл к парадной двери. Глубоко вздохнув, он тихо постучал три раза.

— Да, сейчас.

Через несколько мгновений он услышал приближающиеся шаги. Дверь приоткрылась, и через узкую щель выглянуло лошадиное лицо тёти Петунии. Очень удивившись, она широко распахнула дверь и рывком втянула Гарри за воротник.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила тётя Петуния, вытягивая длинную шею в поисках соседей, которые могли заметить грубое обращение с Гарри. — Почему ты так быстро вернулся? Что, в твоей школе наконец-то решили, что ты им не нужен, и выкинули? И ты считаешь, что можешь заявиться сюда без приглашения?

— Здравствуйте, тётя Петуния. Рад видеть вас снова, — вежливо произнёс Гарри, выбираясь из её хватки. Он бросил единственный взгляд на гостиную, отметив, что в ней ничего не изменилось, хотя на краю стола лежали скомканные обёртки от конфет: для тёти Петунии было необычно оставлять за собой мусор.

— Не заговаривай мне зубы,— резко сказала тётя, невольно приковывая внимание к заострившимся чертам её лица. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? До начала каникул ещё несколько недель.

Гарри пожал плечами и упёрся взглядом в пол.— Нас рано отпустили в этом году, — уклончиво ответил он, не желая сейчас обсуждать смерть Дамблдора. Гарри не был к этому готов.

Не успела она сказать что-либо в ответ, как дверь на кухню открылась и в комнату ввалился его кузен. Он стал ещё больше, а лицо было очень усталым. Разинув рот, словно рыба, Дадли широко открыл глаза.

— Что он здесь делает? — так же резко спросил Дадли, ткнув в него жирным пальцем. Гарри с удовольствием заметил, как рука кузена слегка дрожит. Столько лет Дадли издевался над ним, но теперь всё стало по-другому.

— Привет, оболтус, — Гарри широко ухмыльнулся. — Ты тоже рано вернулся домой из школы. Или тебя исключили? — усмехнулся он, направив выпад тёти Петунии на кузена.

Гарри удивился, когда Дадли пропустил мимо ушей его насмешку и испуганно посмотрел на мать. — Ты пустишь его, не посчитавшись со мной? Хочешь стать такой же, как я? Вдруг это он меня заразил? Не важно, всё равно виноват Поттер и тот старик! Ты ведь знаешь, это их рук дело. Я слышал, как тебе угрожали.

— Тише, тише дорогой, — промурлыкала тётя Петуния, но Гарри было нетрудно заметить в ее голосе скрытую тревогу. — Не расстраивайся. Ты знаешь, что происходит, когда ты слишком нервничаешь. — Глаза Дадли стали размером с чайное блюдце, и он так сильно схватил мать за плечо, что на нём остались красные отметины. — Мама! Не позволяй этому случиться снова! — захныкал он.

Тётя Петуния похлопала Дадли по спине и, нежно воркуя, ввела сына в гостиную. Посадив его на диван, она тут же вернулась к Гарри. Её взгляд был наполнен такой ненавистью, что тот невольно отступил назад. Да что здесь такое происходит?

— Садись, и смотри не испачкай диван. Я принесу Дадди стакан лимонада, — прошипела она, выскакивая из комнаты. — И не зли его.

Гарри посмотрел на Дадли и высоко поднял брови. — В штаны от страха наложил, Дадди?

— Что ты здесь делаешь? Это они просили тебя придти? Я не собираюсь общаться с уродами. Мне не удается скрывать это проклятье... — Лицо Дадли побагровело, живо напомнив Гарри дядю Вернона.

— Расслабься, Дадди, а то взорвёшь что-нибудь. Почему бы тебе не сказать, что здесь происходит?

Гарри лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить подробности последней встречи с Дурслями. Казалось, она была в другой жизни. Профессор Дамблдор вёл себя вежливо, но тогда Гарри не обратил внимания, как разочаровался в Дурслях директор. И всё же он не думал, что родственники как-то заразились, хотя здоровье Гарри никогда их не волновало.

Несомненно, Дадли остался под впечатлением после визита Дамблдора. Только как он додумался до такого? Конечно, Дадли имел вздорный характер и вполне мог предположить, что все угрожают ему, поэтому большую часть времени он проводил, запугивая других. Однако Гарри всё же попытался вспомнить прошлогодний разговор, чтобы разобраться в том, что же так задело его родственников.

Пристально взглянув на съёжившегося Дадли, Гарри вспомнил слова Дамблдора. Он что-то упоминал о письме, оставленном вместе с Гарри на пороге Дурслей.

«Вы не сделали так, как я просил. Вы не воспитали сына Лили и Джеймса как родного. Он не видел от вас ничего, кроме пренебрежения и часто даже жестокости. Лучшее, что можно отметить — Гарри, по крайней мере, избежал того вреда, который вы причиняли несчастному мальчику, сидящему рядом с вами».

Это имел в виду Дадли под угрозой? Возможно ли такое? Ещё одно воспоминание всплыло в памяти Гарри: громовещатель, посланный тёте Петунии после нападения дементоров на Гарри и Дадли.

«Помните о моём наказе, Петуния».

Всё должно быть в том письме. Гарри горел желанием узнать, о чём там говорилось. У него была слабая надежда, что тётя Петуния скажет ему. Почему она так старалась не расстраивать Дадли? Ей и раньше не особо нравилось видеть своего ребёнка разочарованным, подумал Гарри с гримасой.

Оставалось только одно.

— Так что же сделал с тобой профессор Дамблдор в прошлый раз, Дадди? Снова вырос хвост? Но я этого не видел. Конечно, у него не было проблем с мысленными заклинаниями, ты бы никогда так и не узнал, что он с тобой сделал, — небрежно бросил Гарри, болезненно сглотнув комок. О Дамблдоре пришлось говорить как о живом. На самом деле...

Дадли съёжился ещё больше, и, насколько позволяли его огромные размеры, спрятался под диваном. Он невольно ощупывал задницу, и Гарри притворился, что увидел поросячий хвост.

— Держись подальше от меня! Я хочу сказать... Нет, уйди!

Гарри встал и подошёл к Дадли с решительной улыбкой. — Что-то не так, Дадди? Почему ты вдруг стал бояться? Совсем разнервничался? Да что с тобой произошло? Ты ведёшь себя, как девчонка! — сказал Гарри, достав палочку.

— Убери её, — завизжал Дадли, зажавшись обратно в угол. Гарри рассмеялся бы, если б кузен не выглядел так жалко. Неужели это был тот самый мерзавец, превращавший жизнь маленького мальчика в сущий ад?

— Убери ее, Поттер,— прорычал Дадли.

— Или что, Дадди? Что ты мне сделаешь? — Гарри не мог остановиться, желая узнать, как он далеко мог зайти, пока Дадли не даст отпор.

Прежде чем тот успел ответить, ваза на столе сильно задрожала и приблизилась к краю. Гарри изумленно посмотрел на нее. Но он и вправду не был расстроен, во всяком случае, не этим. Почему его магия вдруг стала неуправляемой?

— О, нет, — простонал Дадли, когда ваза направилась в сторону головы Гарри.

Гарри был настолько потрясён, что потерял способность двигаться. Тяжёлая керамическая ваза ударила его по лицу и сбила с ног. И ваза, и Гарри упали на пол с громким глухим стуком. Сосуд разбился на несколько больших черепков.

Встревоженная шумом, из кухни примчалась тётя Петунья и завизжала при виде беспорядка. — Что ты натворил? — бранилась она, переступая через Гарри, чтобы собрать куски разбитой вазы.

— Это снова случилось, мам, — вопил Дадли. — Это он сделал, я знаю! — Тётя Петуния поспешила к Дадли.— Сейчас, сейчас, дорогой. Мама здесь. Всё будет хорошо. Идём на кухню, я приготовлю тебе большой бутерброд. Я обо всём позабочусь.

Выпроводив Дадли из комнаты, она повернулась к Гарри, который вставал с пола.

— Оставайся здесь, я скоро вернусь. И я не хочу, чтобы ты заставлял Дадли нервничать. — Глаза тети Петунии потемнели от разгоравшейся ненависти.

Сев, Гарри тяжело вздохнул и схватился рукой за пульсирующую щеку. Он встал и покачал головой — что здесь происходит?

А вот этого делать не стоило.

Комната расплылась перед глазами, и ему пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Гарри пошевелил челюстью и поморщился. Он не думал, что сломал что-нибудь, но боль была так сильна, что ему захотелось исцеляющих зелий мадам Помфри.

Эти недели будут необычными.

Он не помнил, чтобы когда-нибудь причинял себе вред собственной магией. Что-то пошло не так. Гарри тревожно выглянул в окно, ожидая получить выговор от министерства.

Отлично, только этого и не хватало. Тем не менее, он никогда не получал их в раннем детстве, может, пронесёт и в этот раз? Оставалось только сидеть и ждать.

Самый важный вопрос, что происходило с Дадли? Он вёл себя так, как будто знал, что случилось. Если не...

Тётя Петуния широкими шагами вошла в комнату и чопорно села, свирепо глядя на Гарри. Он понятия не имел, что от него ждали, но сел на противоположный конец дивана. Несколько мгновений прошло в молчании, и Гарри не мог больше сидеть спокойно.

— Что здесь произошло, тётя Петуния? — спросил он. — Вряд ли виноват я. Думаю, вазу разбил Дадли. Как это возможно?

— Конечно, мой Дадли не делал этого. Ты здесь волшебник, а не мой сын,— поспешно сказала она с несчастным видом.

Гарри словно впал в ступор, не понимая, что делать. Все эти годы, проведённые с Дурслями, Гарри не видел от неё ни капельки тепла, и сейчас казалось странным, что он хотел её утешить.

Гарри поднял руку и, постепенно подвигая её, быстро убирал назад. Дважды он боролся с желанием успокоить тетю Петунию. Она и раньше не относилась с удовольствием к его прикосновениям, и он боялся, что не сможет потом разговорить её. Ответы были ему важнее, чем желание утешить, поэтому, сжав кулаки, Гарри пытался остаться на месте.

Наконец тётя Петуния подняла голову и, хотя её губы дрожали, начала говорить. — После того, как ты с директором оставил нас, стали происходить странные случаи. Они происходили всё чаще и чаще, пока Дадли не попросили окончательно покинуть школу. Они предложили посоветоваться с врачами, но разве мы могли кому-нибудь такое сказать? Все думали, что он нарочно ведет себя, как хулиган. Да как они посмели!

Голова Гарри кружилась от вопросов, но он боялся, что тётя замолчит, если её прервать, и потому позволил ей перескакивать с одной мысли на другую.

— Что сделал твой директор?— спросила она, сузив глаза. — Он снял защиту, не так ли? Он сказал, что мы больше заботились о своей выгоде, чем о тебе. То, что мы дали кров и еду, и так предел нашей доброты. Чего ещё он ожидал?

— Он хотел, чтобы мы любили тебя как родного. Но ты не наш! Ты лишь напоминание о сестре, которую я никогда бы не хотела иметь. Мы приютили тебя, и под этим подразумевалось, что ты будешь жив и здоров. Это следует принять во внимание. Мы могли отдать тебя в сиротский приют, как предлагал Вернон. Иногда я думаю, что так было бы лучше для всех нас.

Гарри давно перестал заботиться о том, чтобы заслужить одобрение Дурслей, но всё же эта холодность причинила ему острую боль.

— Что вы имеете в виду под снятием защиты?— спросил он со стоическим терпением, не желая дать ей понять, как эти слова ранили его. — Защита родства матери остаётся, пока я называю этот дом своим... до моего дня рождения. Дамблдор предупредил вас, что я вернусь ещё один раз.

— Нет, это не защита родства, — неожиданно возразила тётя Петуния. — Речь вообще не о тебе. Мне совершенно безразлично всё, что касается тебя и твоего сумасшедшего мира. Насколько я полагаю, нам всем будет лучше, если вы там друг друга поубиваете. Я хочу знать о защите на Дадли. Дамблдор взял назад эту часть договора?

Гарри моргнул в замешательстве. — О чём вы? — холодно спросил он.

— О, ради Бога, разве ты никогда не знал? Заклинание, которое он наложил на Дадли. Странно, что оно не работает, ведь с ним продолжают случаться всякие странности.

— Дадли волшебник? — недоверчиво спросил Гарри, собрав всё воедино. Он чувствовал, что комната покачнулась, и это не имело ничего общего с пульсирующим виском. Он знал, что магия иногда появляется в магловских семьях, и братья Криви тому пример. Они маглорожденные, и оба волшебники... но Дадли... Как такое возможно?

— Конечно, он не в.. во... Он не уродец,— закончила тётя Петуния, и её голос почти перешёл в шёпот. — Я заключила сделку с твоим директором. Он снимет эту... ненормальность с Дадлички, а я приму тебя. Так мы и договорились. Теперь договор почему-то перестал работать, и потому Дадли начал творить такое, что я не смогу сдерживать его. Я хочу, чтобы ты все исправил. Сделай что-нибудь, прежде чем с ним снова случится неприятность. Если ты можешь помочь, то оставайся столько, сколько захочешь.

Гарри опять лихорадочно соображал. Действительно ли Дамблдор подавил магический дар Дадли? Вряд ли он так сделал. В этом не было никакого смысла.

Смутно Гарри вспомнил, как тётя Петуния угождала каждому капризу Дадли. Как она действовала, когда мир нарушал его спокойствие, и не позволяла сыну беспокоиться. Гарри строго наказывали именно потому, что этот покой нарушался. Его мысли потекли к той ночи... нападение дементоров и съёжившийся Дадли. Что он помнит? Пробудил ли в нём этот случай спящие частицы магии? Тогда Гарри нашёл Дадли с прижатыми ко рту руками. Гарри говорил ему не кричать, но разве Дадли когда-нибудь слушался? Мог ли он в самом деле видеть дементоров?

Гарри почувствовал, как комната снова перевернулась.

— Почему Дамблдор согласился скрыть магию Дадли? Это совсем не похоже на него, — медленно сказал он, сверля взглядом тётю.

— Твой директор не хотел этого делать. Мы спорили с ним. Я видела, что делал Дадди, лёжа в кроватке. Я знала, что это значит, помнила ещё по Лили. Я так старалась, чтобы моя семья жила, как все нормальные люди, и нельзя было допустить, чтобы Дадли стал волшебником.

— Только в одном случае я разрешила бы тебе остаться. Он был расстроен, что так получилось. Я говорила ему, что он никогда не получит Дадли. Мы с Верноном не отпустили бы Дадли в эту проклятую школу. Мы воспитали его с естественным отвращением ко всяким странностям. Дадли хороший мальчик, — вызывающе произнесла тётя.

Гарри округлил глаза. Это всё объясняло. Конечно, Дурсли ни за чтобы не позволили Дадли учиться в Хогвартсе. Что он никуда не поедет, Гарри догадался по его поведению пару минут назад.

— Так что же сделал профессор Дамблдор? — спросил Гарри, не в силах сдержать любопытство. Тётя Петуния неохотно рассказывала о чём-нибудь в прошлом. «Не задавай вопросы», — таков всегда был ее ответ.

— Хочешь знать, как он подавил магию Дадли? — резко сказала тётя Петуния. — Мы взяли тебя, и он вычеркнул его имя из каких-то списков, или что-то в этом роде. На время все прекратилось. Один раз это произошло, когда Дадди расстроился, но я могла легко свалить на тебя, так что Вернон никогда бы не узнал.

— Дядя Вернон не знает, что его сын волшебник?— спросил Гарри, оценив скрытый юмор.

— Конечно, нет. И Дадли НЕ волшебник. Твой директор что-то сделал, и я хочу, чтобы ты сделал то же самое сейчас, — сказала тётя Петуния, скрестив руки.

— Я даже не представляю, как такое можно сделать, — ошеломлённо проговорил Гарри.

— Если ты хочешь здесь остаться, тебе лучше что-нибудь придумать, — оборвала она.

Гарри сообразил, как обернуть беду Дурслей в свою пользу. — Я попытаюсь. Но мне нужна помощь, — быстро добавил он.

— Что ещё за помощь? — подозрительно спросила тётя.

— Мои друзья, Рон и Гермиона, — они просто бесценны в работе с такими трудностями. Я попрошу их помочь мне. Они останутся здесь до тех пор, пока мы ищем правильные заклинания. Я уверен, что Дамблдор использовал сложную магию, если, конечно, это сделал он, — сказал Гарри. В его голове уже созрел план.

Тётя Петуния неодобрительно нахмурилась. — Не знаю.

— Хорошо... Помочь в одиночку я не могу, — пригрозил он и сделал шаг к двери.

— Нет! — закричала тётя Петуния. — Ладно... Твой друг может спать вместе с тобой, а девчонка останется в гостиной. Я не хочу, чтобы под моей крышей творился разврат.

Гарри ухмыльнулся, представив себе цвет ушей Рона, услышь бы он её замечание. Всё обернулось лучше, чем он мог представить. — Хорошо.

— Обещай, что будешь держаться подальше от Вернона и Дадли. Когда муж дома, ты остаёшься в своей комнате, и я хочу, чтобы всё было сделано как можно скорее.

— На такое мы согласны, — пробормотал Гарри.

— Ах да, и ещё. Твои друзья пусть сами ищут себе еду. Я не собираюсь тратить на них свои запасы. Либо они принесут еду с собой, либо ты будешь делиться с ними своей порцией, но я за них не отвечаю, — к тёте Петунии возвращалось обычное высокомерие.

У Гарри не было выбора. Он мог надеяться, что Гермиона основательно подготовится. Она была знакома со склонностью Дурслей утаивать еду. Друзьям придётся что-то придумать. Возможно, миссис Уизли будет не так сердита на них и пошлёт чего-нибудь, или вдруг Джинни поможет...

Джинни...

Подумав во второй раз, он решил не вмешивать её никоим образом. Это было бы несправедливо по отношению к ней, и он не думал, что сможет выдержать, находясь так близко к Джинни и так далеко. Они должны с чем-то придти.

Его разум предавал самого себя. Но её присутствие, может, смягчит тётю Петунию.

Прекрати, приказал себе Гарри. Джинни нельзя вмешивать.

— Я пошлю сову. Уверен, что они скоро придут. М

ои друзья уже совершеннолетние, — пояснил Гарри, увидев наполненные ужасом глаза тёти Петунии.

— Что это значит? Им можно делать... использовать свои палочки? Я не хочу видеть их в этом доме. Ты сказал, что они придут сюда только помочь,— возразила она, чуть не плача.

— Тётя Петуния, они придут, чтобы только помочь узнать, как создать то заклинание, о котором вы просите. И вы говорите, что они не могут использовать магию для работы?— спросил Гарри, наслаждаясь замешательством тёти.

Губы тёти Петунии вытянулись в тонкую линию. — Один, и только один раз. Ты и так требуешь от меня слишком много. Ты поможешь Дадли, а потом уйдешь вместе с друзьями. Вернон не должен заметить ничего необычного — он и без того несчастлив.

— И что в этом нового?— пробормотал Гарри.

— Он втайне надеется, что став наследником, ты не будешь беспокоить нас, — сказала тётя Петуния с неодобрением. — Мы давали тебе кров и стол шестнадцать лет, и, конечно, хотим получить что-нибудь взамен.

— Вы никогда не получите то, что принадлежит Сириусу! — горячо воскликнул Гарри. В Гриммольде он хотел оставить всё как есть и точно не собирался отдавать его в загребущие руки Дурслей. Дом весь принадлежал одному Сириусу. Глубоко вздохнув, чтобы умерить свой гнев, Гарри процедил сквозь сжатые зубы. — Он не принесёт вам ничего хорошего. Это дом волшебника, маглы не могут его видеть. Хотя я считаю, что Дадли может, скорее всего...

Тетя Петуния испуганно округлила глаза. — Достаточно, Дадличка не может видеть ваши... колдовские штуки. Отправь письмо... и скажи им, чтобы пришли со своей едой,— прибавила она и сердито вышла из комнаты.

Гарри мрачно улыбнулся. Чтобы ни было, он ещё не скоро покинет этот дом в поисках хоркруксов.

Звон дверного колокольчика вырвал Гарри из глубоких размышлений. Он был наверху в своей комнате, распаковывая немногочисленные пожитки из школьного чемодана. Гарри считал, что в этой маленькой спальне ему с Роном будет совсем тесно, поэтому небольшая уборка здесь не помешала бы, и Гарри хотел бы прибраться до того, как появится Гермиона. Пусть она не думает, что может на него влиять.

Он взглянул на часы и успокоился, заметив, что до прихода дяди Вернона оставалось полчаса. Этого должно было хватить, чтобы разложить вещи и сообщить тёте Петунии о приходе друзей. Даже если они будут постоянно находиться в его комнате, дяде Вернону не составит труда заметить, что ванной пользуются ещё несколько человек.

Оставалась только надежда, что тётя Петуния придумает, как умиротворить его, и тогда Гарри, Рон и Гермиона могут просто держаться от него подальше. Так будет лучше для всех, если они не будут сталкиваться. Конечно, представив Рона, пытающегося жить, словно магл, Гарри усмехнулся — это задание достойно Турнира Трёх Волшебников.

Он почти радовался ожиданию, понимая, что не хотел ничего больше, чем внести присутствие Рона в их упорядоченную жизнь. Это стоило нескольких строгих выговоров.

Гарри закрыл дверь комнаты и помчался вниз по лестнице, заметив, как тётя Петуния вытянула из кухни шею. Дадли исчез из виду.

Гарри широко открыл дверь, как только колокольчик снова прозвонил.

...ты знаешь кого-нибудь, кто слышал это в первый раз? — спрашивал Рон. Гермиона закатила глаза. — Привет, Гарри, — весело произнесла она, тут же издав испуганный возглас. — Что у тебя с лицом?

Гарри приложил руку к щеке и поморщился. Он был так погружён в размышления, что даже не обратил внимания на боль. — Долгая история. Мне надо вам многое рассказать.

Гермиона подозрительно взглянула на него. — Всё в порядке?

— Конечно, — сказал Рон и, взяв Гермиону за руку, настойчиво потащил ее внутрь. Он по рассеянности не собирался принимать извинения Дурслей. — Только прекрати болтать хоть на минуту, и он скажет нам, что произошло... а мы решим, что делать.

Гарри шагнул назад и дал им пройти. — Всё прекрасно, Гермиона. Пойдёмте наверх, нам нужно поговорить.

Ни Рон, ни Гермиона не сдвинулись с места. Они оба стояли в проходе, рассматривая дом. Он увидел, что Гермиона нахмурилась при обилии фотографий Дадли, украшавших стены и каждый свободный кусочек пространства в гостиной. Гарри усмехнулся, увидев, что на столе, где час назад красовалась ваза, теперь стояла ещё одна фотография.

Рон недовольно что-то пробурчал, а нахмуренные брови Гермионы сошлись в тонкую ниточку. Гарри не мог ругать их. Что уж точно, а красавцем Дадли никогда не был. Он хотел вывести друзей из гостиной, подальше от любопытных глаз тёти Петунии, пока она не узнала то, что ей совершенно не нужно было знать.

— Скоро придёт дядя Вернон, так что нам лучше подняться наверх. Мне надо многое вам рассказать, — сказал Гарри, пытаясь увести друзей на лестницу.

Но Гермиона с интересом взглянула через его плечо.

— Вы, должно быть, тётя Петуния, — сказала она. — Я Гермиона Грэйнджер. Вы, наверно, слышали обо мне от Гарри. Мы дружим с первого курса.

Гарри мысленно простонал. Слишком поздно.

— Вы можете сделать это? Вы поможете моему Дадли? — спросила тётя Петуния, не обращая внимания на протянутую руку Гермионы и пристально глядя ей в лицо.

— Что помочь ему сделать? — изумлённо спросила Гермиона.

Тётя Петуния в смятении посмотрела на Гарри. — Я думала, что они знают, что делать, — прошипела она. — Я позволила прийти им сюда, потому что ты сказал, они могут помочь. Они с тобой одногодки... почему им должно быть известно, как сделать то, что тебе не под силу? — Она с неодобрением указала на Рона костлявым пальцем. — Я узнала его. Он из той самой семьи, которая несколько лет назад пришла забрать тебя и разнесла всю гостиную.

— Я сказал, что мне нужна помощь, и вот она,— успокаивающе произнёс Гарри. — И, кроме того, они совершеннолетние. У меня было только время сказать им, что нужна их помощь — но всех подробностей они не знают. Дайте нам время, и мы всё уладим.

— Что здесь происходит, Гарри? — спросил Рон, переводя взгляд с Гарри на тётю Петунию.

— Не сейчас, Рон, — свирепо сказал Гарри.

— Сколько времени вам нужно? — спросила тётя Петуния требовательным тоном. — Я хочу, чтобы всё было сделано как можно быстрее.

— Ничто не обрадует меня больше, — процедил Гарри. — Дайте нам две недели, и мы никогда друг друга не увидим.

— Две недели? Так долго? Ты и вправду думаешь, что я буду тебя столько держать?

— Я думаю, вы хотели, чтобы всё было сделано без ошибок. Вдруг Дадли будет больно?

Тётя Петуния побледнела. — Тебе лучше не издеваться над Дадли. Ведь ты так и поступишь? Я не знаю, почему доверилась такому, как ты... Ведь ты всегда завидовал Дадли, что никогда не был похож на него.

— Подождите, миссис Дурсль... — снова встряла шокированная Гермиона.

Никто не обратил на неё внимания. Гарри закатил глаза. — Вот уж чего я всегда хотел, так это быть похожим на Дадличку. Вы доверились мне, потому что у вас нет выбора, не так ли? Или, возможно, вы предпочитаете, чтобы мы сейчас ушли?

Тётя Петуния уставила на него свирепый взгляд, но её плечи поражённо опустились. — Поднимайся наверх и веди себя тихо, пока я не поговорю с твоим дядей. И ни при каких обстоятельствах не расстраивай Дадли. — Только тётя Петуния произнесла эти слова, как открылась передняя дверь. На пороге стоял изумленный Вернон Дурсль и с замешательством всматривался в такие же изумлённые лица.

Его лицо стало красным, затем багровым, и он начал брызгать слюной. — Ты! Какого чёрта ты здесь делаешь? Что это всё значит? — Его глаза подозрительно сузились. — Что ты сделал моей семье, мальчишка?

— Здравствуйте, дядя Вернон, — холодно произнёс Гарри.

— Не разговаривай со мной таким тоном. Тебе здесь никогда не были рады. Убирайся, и забери с собой проклятых друзей, — прорычал дядя Вернон.

Гарри усмехнулся. — Я думаю, тётя Петуния может с вами не согласиться.

Она бросила на него убийственный взгляд.

Дядя Вернон со взбешенным выражением повернулся к жене, но, казалось, сжался под её испытующим взглядом. — Петуния? — проскулил он.

— Им необходимо остаться, Вернон. Они не пробудут здесь долго, но когда они уйдут, мы избавимся от него по-хорошему, — сказала она, махнув рукой по направлению к Гарри.

— Но... Но... Но, — брызгал слюной дядя Вернон.

— Я рада не больше, чем ты, Вернон, но так будет,— сказала она твёрдо.

Плечи дяди Вернона тут же опустились, и он снова повернулся к Гарри. — Я не потерплю твоих проделок, мальчишка, и мне бы хотелось поговорить с тобой о наследстве, о котором ты столь ловко забыл упомянуть прошлым летом. Так ведь? Этот заключённый, твой умерший крёстный, оставил тебе дом. Думал, скроешь от меня?

Лицо Гарри оставалось бесстрастным.

— Он не принесёт нам ничего хорошего, Вернон. Это... это... ненормальный дом. Мы даже не сможем увидеть его, и он полон всех этих странностей, — сказала тётя Петуния, передёрнув плечами. Она повернулась к Гарри. — Идите наверх. Вы останетесь там на ночь и должны сами найти себе еду.

Гарри повернулся к друзьям, стоявшим в изумленном молчании. — Вверх по лестнице, первая дверь направо, — сказал он, кивнув головой в сторону своей комнаты.

Рон и Гермиона поспешили повиноваться.

Когда Гарри лёг той ночью в постель, он чувствовал себя гораздо старше своих шестнадцати. Он желал, чтобы его ум устал так же, как и тело. Он рассказал Рону и Гермионе всё, что случилось с Дадли. Гарри наслаждался, слушая, как друзья возмущались оскорбительным поведением его родственников.

Рон перечислял всё больше и больше изобретений Уизли, которые можно было бы на них применить, и даже Гермиона предложила пару заклятий. У Гарри потеплело на душе, и если бы он не позволил им вмешиваться в проблемы Дурслей, всё осталось бы по-прежнему. По крайней мере, ему нравилось так думать.

Родители Гермионы не хотели отпускать её, ведь они видели дочь только один раз в год, на Рождество, но Гермиона настояла на том, что она считается взрослой в мире волшебников, и поэтому ей надо кое-что сделать.

Рон гораздо меньше распространялся о том, как произошло его «большое откровение» в «Норе». После настойчивых просьб Гарри и Гермионы, Рон, наконец, сообщил, что сказал маме только то, что останется на Тисовой улице вместе с Гарри, а о планах не возвращаться в школу и вовсе умолчал. Гермиона нахмурилась, выражая своё неодобрение, и пробормотала что-то похожее на «трус».

Они много говорили о Дадли и о том, что Дамблдор сделал для того, чтобы скрыть его магию. Гарри всё ещё пытался примириться с мыслью, что Дадли волшебник. Это поражало воображение. В конце концов, Гермиона обещала заняться этой проблемой, пока они будут на Тисовой улице. Время покажет, и если дела станут ухудшаться, она может просто применить Чары обаяния. Это сделает Дадли на время счастливым.

Было уже очень поздно, когда они добрались до кроватей. Гарри проводил Гермиону в комнату для гостей и предложил ей запереть дверь. Рон не хотел оставлять её одну, но быстро замолчал после того, как Гарри посоветовал ему переночевать там же. Он улыбнулся в темноте, вспомнив выражение на лице Рона. Гермиона трансфигурировала стол Гарри ещё в одну кровать, обещав сделать утром некоторые изменения в его комнате.

Гарри не спрашивал друзей о Джинни и не пытался завести разговор о ней. Он так и не решил, стоило ли совершать этот поступок. Гарри знал, что просто должен отпустить её, но не ожидал, что будет так тяжело. Правильно он сделал или... нет? Гарри должен был беречь её любой ценой. Если что-нибудь случится с ней из-за него... Гарри не думал, что способен пережить такую беду.

Последние недели с ней слились в один краткий сияющий миг. Ничто больше не тревожило. Ни Вольдеморт, ни хоркруксы, ни пророчество. Тогда он чувствовал себя просто Гарри Поттером, шестнадцатилетним волшебником, влюбившегося в прекрасную рыжеволосую ведьму.

Влюбившегося?

Минуточку... Откуда появилась эта мысль? Гарри не знал, любит ли Джинни, раньше он даже не думал об этом. Как он мог узнать, что его чувства к ней — любовь? Всё, что он знал — Джинни заставляла его чувствовать и жить. И не было ничего, чтобы он не смог сделать.

Джинни подарила ему желание жить.

Гарри знал, о чём говорилось в пророчестве, и часть его всегда ожидала, что он умрёт. Гарри надеялся в крайнем случае прихватить с собой Вольдеморта. Но она пошла ещё дальше и заставила желать большего. Джинни показала ему, на что может быть похожа жизнь, и, чёрт побери, он хотел жить.

Гарри простонал и заворочался, со злобой ударив подушку.

— Гарри, — голос Рона был уже сонным.

Гарри застыл. Он совсем забыл о Роне.

— Да?

— Ты в порядке?

— Да.

Рон затих, и Гарри подумал, что он снова заснул, когда друг заговорил. — Джинни, кажется, не понравилось, что я отправился сюда вместе с тобой, — сказал он слишком обыденным голосом.

Гарри почувствовал, как из его груди словно вытянули весь воздух.

Рон опять замолчал, как будто ожидая, что Гарри скажет ещё что-нибудь, но тот не отвечал. — Ты ведь порвал с ней?

Гарри глубоко вздохнул. — Да, — ответил он, схватившись за кровать, если Рон вдруг набросится на него.

Вздох Рона тоже был тяжёлым. — Я думаю, ты сделал правильный выбор. Для неё было бы слишком опасно идти с нами. Тебе придётся многое объяснить ей, когда всё закончится.

Сказать, что Гарри был удивлён, было бы огромным преуменьшением. И всё же, он ощущал в себе достаточно твёрдости, чтобы произнести то, что собирался. — Я не просил Джинни ждать меня. Мы не знаем, сколько продолжатся наши поиски, и буду ли я рядом, когда всё кончится.

— Не говори так, Гарри, — горячо возразил Рон. — Конечно, будешь. И она тоже будет.

Рон снова умолк, и сейчас Гарри ждал, что он что-то скажет. Но поняв, что друг ничего не собирается добавлять, Гарри не мог сдержать любопытство. Он хотел погасить надежду, вспыхнувшую в его сердце, но не вышло. Гарри даже не знал, как это сделать. — Откуда ты знаешь? — спросил он тревожно.

— Она сказала позаботиться о тебе, — ответил Рон. — Как будто не это я всегда делал, — фыркнул он.

Гарри хлопнул себя по лбу. Джинни волнуется.

— Спасибо, Рон. — Гарри отвернулся к стене, прислушиваясь к жужжанию насекомых, летавших за открытым окном, и вспоминал слишком короткие недели, проведённые с ней.

Голос Рона снова нарушил молчание.

— И даже после всего, если ты когда-нибудь разобьёшь ей сердце, мне придётся избить тебя до полусмерти.

Гарри ухмыльнулся в подушку. — Можешь попытаться.

— Но я не думаю, что мне этого хочется.

— Спокойной ночи, Рон.

— Спокойной ночи, Гарри.

Гарри медленно поднял голову и мрачно посмотрел на знакомый дом №4 по Тисовой улице. Как бы ужасно не начинался день, он становился ещё хуже. Гарри не только придётся незваным явиться к порогу Дурслей (уж что-что, а выражать своё неудовольствие они хорошо умели), но также сообщить, что двое подростков, таких же странных, как он, появятся после обеда. Гарри безрадостно усмехнулся, представив, как родственники воспримут эти новости.

Он расстался с Роном и Гермионой на станции Кингз Кросс чуть больше часа назад. Друзья собирались ненадолго заглянуть домой, прежде чем трансгрессировать на Тисовую улицу. Гарри улыбнулся, вспомнив, что они не оставили его. Этого он не ожидал, думая, что дальше пойдёт один. Хотя Гарри очень переживал за будущее друзей, он вынужден был признаться, что мысль об их поддержке при встрече с родственниками согревала ему душу.

Гарри подумал, что так будет лучше, или, по крайней мере, не столь пугающе для Дурслей, если он появится на Тисовой улице первым и подготовит их к появлению друзей. Он хотел как можно быстрее покинуть Хогвартс Экспресс, да и другие студенты тоже... пока не столкнулся с Джинни.

Джинни...

Гарри быстро встряхнул головой. Он не мог позволить себе думать о Джинни и нисколько в этом не сомневался.

Гарри еще не был совершеннолетним и потому, безмолвно ускользнув из толпы, взял такси до Тисовой улицы. Долгое путешествие в душном вагоне сделало его раздражительным, и друзьям это ничего хорошего не предвещало. Он просто хотел вместе с ними трансгрессировать прямо из Хогсмида, чтобы не попасть в Хогвартс Экспресс. Что с того, если министерство исключит его сейчас из школы? В любом случае возвращаться он не собирался.

Гермиона, мыслящая всегда здраво, напомнила Гарри, что не стоит давать министерству повод сломать его палочку, и она была совершенно права.

Руфус Скримджер хотел заполучить контроль над Гарри, и тот не мог не считаться с тем, как в прошлом этот человек усложнял ему жизнь, пытаясь заставить его пойти на уступки. У Гарри не хватало терпения на министра и проводимую им политику. И всё же, рисковать ради обычных удобств, используя магию, несовершеннолетнему волшебнику не стоило.

Он ненавидел, когда Гермиона была права.

Поэтому он сидел в купе с Роном и Гермионой и пытался не обращать внимания на муки, причинённые отсутствием Джинни. Он ни разу не видел её за всё путешествие и удивлялся, в какое же купе она могла сесть. Никто не интересовался, где она, но иногда Гарри ловил на себе задумчивые взгляды Гермионы.

Он упорно избегал их и печально смотрел в окно, но его мысли были обращены к более счастливым дням.

Джинни...

Засунув руки в карманы и выпрямив плечи, Гарри устало направился к безукоризненно подстриженному саду дома №4. Он обещал Дамблдору вернуться сюда ещё раз перед днём рождения. Гарри сдавило грудь при мысли о директоре, в глазах блеснули слёзы, но он продолжал идти. Это то, чего хотел Дамблдор, и Гарри собирался сдержать слово.

От одного лишь знания ему легче не стало. У него не было желания возиться с глупыми Дурслями. Гарри не любил их за ограниченность и пристрастие к мелочам, но не сомневался, что сможет дать отпор. Времена, когда багровое лицо Вернона Дурсля заставляло его дрожать от страха, давно прошли. Он хотел посмотреть на Дурслей, когда они откроют дверь и увидят Гарри — после шумного ухода прошлым летом.

В общем, могло быть и хуже. Он лучше бы столкнулся с гневом Дурслей, чем с яростью Молли Уизли, когда Рон сообщил ей о желании оставить «Нору» и шагнуть навстречу к той войне, от которой она так упорно его оберегала.

Нет, размышлял Гарри, он ещё дёшево отделался, что ему придётся встретиться с Дурслями.

Гарри было интересно, сказал ли Рон об этом в Кингз Кросс или подождал до дома. Он мог ясно себе представить, как друг пытается убедить маму, и Джинни тоже там...

Джинни...

Сердце Гарри сильно сжалось только при одной мысли о ней, и он закрыл глаза, словно пытаясь вытеснить её из головы. Гарри не мог подвергать Джинни опасности. Он не переживёт, если потеряет и её.

Но Гарри должен был ещё кое-что сделать. Ему нельзя отвлекаться, пока не найдены хоркруксы. Он правильно поступил, порвав с ней. Джинни не должна рисковать своей жизнью только потому, что он преследует благородную цель. Поиски хоркруксов могли затянуться на годы.

Тогда его решение казалось самым разумным, но сейчас, вдали от Хогвартса и при встрече с неизвестным... сейчас ничего не было ясно. Он не знал, как будет жить дальше с этой болью, проделавшей такую рану в его сердце. Она была настолько ощутимой, что Гарри представлялось, как будто оттуда непрерывно течёт кровь.

Одно он знал точно: Джинни могла расстаться с ним простой улыбкой, но даже такого нельзя было допустить. Слишком много дел ждало впереди.

Что касалось будущего... вот где Гарри колебался. Он знал, что делать дальше, но как? Как найти четыре оставшихся хоркрукса? С чего он начнёт? И как избежать самому — или хуже, Рону и Гермионе — участи Дамблдора, когда тот нашёл два последних? Или, по крайней мере, то, что он принял за хоркрукс?

Р.А.Б. Как он найдёт его? Где он должен начать?

Медальон, чаша, змея, и что-то от Гриффиндора или Когтеврана...

Вместе взятое, всё казалось безнадёжным и запутанным, и ему придется начинать с самого простого. Он нащупал холодный металл фальшивого хоркрукса, до сих пор лежавшего у него в кармане. Для Гарри он стал своего рода талисманом, от прикосновения к нему становилось легче. Должен же быть какой-то выход.

Первым шагом будет Впадина Годрика. Гарри понятия не имел, что обнаружит там, но сначала он посетит именно её — это место казалось ему важным.

Всё. Первый шаг и будет последним разногласием с Дурслями. Чем раньше Гарри сделает его, тем скорее он совершит остальные.

Погружённый в мысли, Гарри не заметил, как подошёл к парадной двери. Глубоко вздохнув, он тихо постучал три раза.

— Да, сейчас.

Через несколько мгновений он услышал приближающиеся шаги. Дверь приоткрылась, и через узкую щель выглянуло лошадиное лицо тёти Петунии. Очень удивившись, она широко распахнула дверь и рывком втянула Гарри за воротник.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила тётя Петуния, вытягивая длинную шею в поисках соседей, которые могли заметить грубое обращение с Гарри. — Почему ты так быстро вернулся? Что, в твоей школе наконец-то решили, что ты им не нужен, и выкинули? И ты считаешь, что можешь заявиться сюда без приглашения?

— Здравствуйте, тётя Петуния. Рад видеть вас снова, — вежливо произнёс Гарри, выбираясь из её хватки. Он бросил единственный взгляд на гостиную, отметив, что в ней ничего не изменилось, хотя на краю стола лежали скомканные обёртки от конфет: для тёти Петунии было необычно оставлять за собой мусор.

— Не заговаривай мне зубы,— резко сказала тётя, невольно приковывая внимание к заострившимся чертам её лица. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? До начала каникул ещё несколько недель.

Гарри пожал плечами и упёрся взглядом в пол.— Нас рано отпустили в этом году, — уклончиво ответил он, не желая сейчас обсуждать смерть Дамблдора. Гарри не был к этому готов.

Не успела она сказать что-либо в ответ, как дверь на кухню открылась и в комнату ввалился его кузен. Он стал ещё больше, а лицо было очень усталым. Разинув рот, словно рыба, Дадли широко открыл глаза.

— Что он здесь делает? — так же резко спросил Дадли, ткнув в него жирным пальцем. Гарри с удовольствием заметил, как рука кузена слегка дрожит. Столько лет Дадли издевался над ним, но теперь всё стало по-другому.

— Привет, оболтус, — Гарри широко ухмыльнулся. — Ты тоже рано вернулся домой из школы. Или тебя исключили? — усмехнулся он, направив выпад тёти Петунии на кузена.

Гарри удивился, когда Дадли пропустил мимо ушей его насмешку и испуганно посмотрел на мать. — Ты пустишь его, не посчитавшись со мной? Хочешь стать такой же, как я? Вдруг это он меня заразил? Не важно, всё равно виноват Поттер и тот старик! Ты ведь знаешь, это их рук дело. Я слышал, как тебе угрожали.

— Тише, тише дорогой, — промурлыкала тётя Петуния, но Гарри было нетрудно заметить в ее голосе скрытую тревогу. — Не расстраивайся. Ты знаешь, что происходит, когда ты слишком нервничаешь. — Глаза Дадли стали размером с чайное блюдце, и он так сильно схватил мать за плечо, что на нём остались красные отметины. — Мама! Не позволяй этому случиться снова! — захныкал он.

Тётя Петуния похлопала Дадли по спине и, нежно воркуя, ввела сына в гостиную. Посадив его на диван, она тут же вернулась к Гарри. Её взгляд был наполнен такой ненавистью, что тот невольно отступил назад. Да что здесь такое происходит?

— Садись, и смотри не испачкай диван. Я принесу Дадди стакан лимонада, — прошипела она, выскакивая из комнаты. — И не зли его.

Гарри посмотрел на Дадли и высоко поднял брови. — В штаны от страха наложил, Дадди?

— Что ты здесь делаешь? Это они просили тебя придти? Я не собираюсь общаться с уродами. Мне не удается скрывать это проклятье... — Лицо Дадли побагровело, живо напомнив Гарри дядю Вернона.

— Расслабься, Дадди, а то взорвёшь что-нибудь. Почему бы тебе не сказать, что здесь происходит?

Гарри лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить подробности последней встречи с Дурслями. Казалось, она была в другой жизни. Профессор Дамблдор вёл себя вежливо, но тогда Гарри не обратил внимания, как разочаровался в Дурслях директор. И всё же он не думал, что родственники как-то заразились, хотя здоровье Гарри никогда их не волновало.

Несомненно, Дадли остался под впечатлением после визита Дамблдора. Только как он додумался до такого? Конечно, Дадли имел вздорный характер и вполне мог предположить, что все угрожают ему, поэтому большую часть времени он проводил, запугивая других. Однако Гарри всё же попытался вспомнить прошлогодний разговор, чтобы разобраться в том, что же так задело его родственников.

Пристально взглянув на съёжившегося Дадли, Гарри вспомнил слова Дамблдора. Он что-то упоминал о письме, оставленном вместе с Гарри на пороге Дурслей.

«Вы не сделали так, как я просил. Вы не воспитали сына Лили и Джеймса как родного. Он не видел от вас ничего, кроме пренебрежения и часто даже жестокости. Лучшее, что можно отметить — Гарри, по крайней мере, избежал того вреда, который вы причиняли несчастному мальчику, сидящему рядом с вами».

Это имел в виду Дадли под угрозой? Возможно ли такое? Ещё одно воспоминание всплыло в памяти Гарри: громовещатель, посланный тёте Петунии после нападения дементоров на Гарри и Дадли.

«Помните о моём наказе, Петуния».

Всё должно быть в том письме. Гарри горел желанием узнать, о чём там говорилось. У него была слабая надежда, что тётя Петуния скажет ему. Почему она так старалась не расстраивать Дадли? Ей и раньше не особо нравилось видеть своего ребёнка разочарованным, подумал Гарри с гримасой.

Оставалось только одно.

— Так что же сделал с тобой профессор Дамблдор в прошлый раз, Дадди? Снова вырос хвост? Но я этого не видел. Конечно, у него не было проблем с мысленными заклинаниями, ты бы никогда так и не узнал, что он с тобой сделал, — небрежно бросил Гарри, болезненно сглотнув комок. О Дамблдоре пришлось говорить как о живом. На самом деле...

Дадли съёжился ещё больше, и, насколько позволяли его огромные размеры, спрятался под диваном. Он невольно ощупывал задницу, и Гарри притворился, что увидел поросячий хвост.

— Держись подальше от меня! Я хочу сказать... Нет, уйди!

Гарри встал и подошёл к Дадли с решительной улыбкой. — Что-то не так, Дадди? Почему ты вдруг стал бояться? Совсем разнервничался? Да что с тобой произошло? Ты ведёшь себя, как девчонка! — сказал Гарри, достав палочку.

— Убери её, — завизжал Дадли, зажавшись обратно в угол. Гарри рассмеялся бы, если б кузен не выглядел так жалко. Неужели это был тот самый мерзавец, превращавший жизнь маленького мальчика в сущий ад?

— Убери ее, Поттер,— прорычал Дадли.

— Или что, Дадди? Что ты мне сделаешь? — Гарри не мог остановиться, желая узнать, как он далеко мог зайти, пока Дадли не даст отпор.

Прежде чем тот успел ответить, ваза на столе сильно задрожала и приблизилась к краю. Гарри изумленно посмотрел на нее. Но он и вправду не был расстроен, во всяком случае, не этим. Почему его магия вдруг стала неуправляемой?

— О, нет, — простонал Дадли, когда ваза направилась в сторону головы Гарри.

Гарри был настолько потрясён, что потерял способность двигаться. Тяжёлая керамическая ваза ударила его по лицу и сбила с ног. И ваза, и Гарри упали на пол с громким глухим стуком. Сосуд разбился на несколько больших черепков.

Встревоженная шумом, из кухни примчалась тётя Петунья и завизжала при виде беспорядка. — Что ты натворил? — бранилась она, переступая через Гарри, чтобы собрать куски разбитой вазы.

— Это снова случилось, мам, — вопил Дадли. — Это он сделал, я знаю! — Тётя Петуния поспешила к Дадли.— Сейчас, сейчас, дорогой. Мама здесь. Всё будет хорошо. Идём на кухню, я приготовлю тебе большой бутерброд. Я обо всём позабочусь.

Выпроводив Дадли из комнаты, она повернулась к Гарри, который вставал с пола.

— Оставайся здесь, я скоро вернусь. И я не хочу, чтобы ты заставлял Дадли нервничать. — Глаза тети Петунии потемнели от разгоравшейся ненависти.

Сев, Гарри тяжело вздохнул и схватился рукой за пульсирующую щеку. Он встал и покачал головой — что здесь происходит?

А вот этого делать не стоило.

Комната расплылась перед глазами, и ему пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Гарри пошевелил челюстью и поморщился. Он не думал, что сломал что-нибудь, но боль была так сильна, что ему захотелось исцеляющих зелий мадам Помфри.

Эти недели будут необычными.

Он не помнил, чтобы когда-нибудь причинял себе вред собственной магией. Что-то пошло не так. Гарри тревожно выглянул в окно, ожидая получить выговор от министерства.

Отлично, только этого и не хватало. Тем не менее, он никогда не получал их в раннем детстве, может, пронесёт и в этот раз? Оставалось только сидеть и ждать.

Самый важный вопрос, что происходило с Дадли? Он вёл себя так, как будто знал, что случилось. Если не...

Тётя Петуния широкими шагами вошла в комнату и чопорно села, свирепо глядя на Гарри. Он понятия не имел, что от него ждали, но сел на противоположный конец дивана. Несколько мгновений прошло в молчании, и Гарри не мог больше сидеть спокойно.

— Что здесь произошло, тётя Петуния? — спросил он. — Вряд ли виноват я. Думаю, вазу разбил Дадли. Как это возможно?

— Конечно, мой Дадли не делал этого. Ты здесь волшебник, а не мой сын,— поспешно сказала она с несчастным видом.

Гарри словно впал в ступор, не понимая, что делать. Все эти годы, проведённые с Дурслями, Гарри не видел от неё ни капельки тепла, и сейчас казалось странным, что он хотел её утешить.

Гарри поднял руку и, постепенно подвигая её, быстро убирал назад. Дважды он боролся с желанием успокоить тетю Петунию. Она и раньше не относилась с удовольствием к его прикосновениям, и он боялся, что не сможет потом разговорить её. Ответы были ему важнее, чем желание утешить, поэтому, сжав кулаки, Гарри пытался остаться на месте.

Наконец тётя Петуния подняла голову и, хотя её губы дрожали, начала говорить. — После того, как ты с директором оставил нас, стали происходить странные случаи. Они происходили всё чаще и чаще, пока Дадли не попросили окончательно покинуть школу. Они предложили посоветоваться с врачами, но разве мы могли кому-нибудь такое сказать? Все думали, что он нарочно ведет себя, как хулиган. Да как они посмели!

Голова Гарри кружилась от вопросов, но он боялся, что тётя замолчит, если её прервать, и потому позволил ей перескакивать с одной мысли на другую.

— Что сделал твой директор?— спросила она, сузив глаза. — Он снял защиту, не так ли? Он сказал, что мы больше заботились о своей выгоде, чем о тебе. То, что мы дали кров и еду, и так предел нашей доброты. Чего ещё он ожидал?

— Он хотел, чтобы мы любили тебя как родного. Но ты не наш! Ты лишь напоминание о сестре, которую я никогда бы не хотела иметь. Мы приютили тебя, и под этим подразумевалось, что ты будешь жив и здоров. Это следует принять во внимание. Мы могли отдать тебя в сиротский приют, как предлагал Вернон. Иногда я думаю, что так было бы лучше для всех нас.

Гарри давно перестал заботиться о том, чтобы заслужить одобрение Дурслей, но всё же эта холодность причинила ему острую боль.

— Что вы имеете в виду под снятием защиты?— спросил он со стоическим терпением, не желая дать ей понять, как эти слова ранили его. — Защита родства матери остаётся, пока я называю этот дом своим... до моего дня рождения. Дамблдор предупредил вас, что я вернусь ещё один раз.

— Нет, это не защита родства, — неожиданно возразила тётя Петуния. — Речь вообще не о тебе. Мне совершенно безразлично всё, что касается тебя и твоего сумасшедшего мира. Насколько я полагаю, нам всем будет лучше, если вы там друг друга поубиваете. Я хочу знать о защите на Дадли. Дамблдор взял назад эту часть договора?

Гарри моргнул в замешательстве. — О чём вы? — холодно спросил он.

— О, ради Бога, разве ты никогда не знал? Заклинание, которое он наложил на Дадли. Странно, что оно не работает, ведь с ним продолжают случаться всякие странности.

— Дадли волшебник? — недоверчиво спросил Гарри, собрав всё воедино. Он чувствовал, что комната покачнулась, и это не имело ничего общего с пульсирующим виском. Он знал, что магия иногда появляется в магловских семьях, и братья Криви тому пример. Они маглорожденные, и оба волшебники... но Дадли... Как такое возможно?

— Конечно, он не в.. во... Он не уродец,— закончила тётя Петуния, и её голос почти перешёл в шёпот. — Я заключила сделку с твоим директором. Он снимет эту... ненормальность с Дадлички, а я приму тебя. Так мы и договорились. Теперь договор почему-то перестал работать, и потому Дадли начал творить такое, что я не смогу сдерживать его. Я хочу, чтобы ты все исправил. Сделай что-нибудь, прежде чем с ним снова случится неприятность. Если ты можешь помочь, то оставайся столько, сколько захочешь.

Гарри опять лихорадочно соображал. Действительно ли Дамблдор подавил магический дар Дадли? Вряд ли он так сделал. В этом не было никакого смысла.

Смутно Гарри вспомнил, как тётя Петуния угождала каждому капризу Дадли. Как она действовала, когда мир нарушал его спокойствие, и не позволяла сыну беспокоиться. Гарри строго наказывали именно потому, что этот покой нарушался. Его мысли потекли к той ночи... нападение дементоров и съёжившийся Дадли. Что он помнит? Пробудил ли в нём этот случай спящие частицы магии? Тогда Гарри нашёл Дадли с прижатыми ко рту руками. Гарри говорил ему не кричать, но разве Дадли когда-нибудь слушался? Мог ли он в самом деле видеть дементоров?

Гарри почувствовал, как комната снова перевернулась.

— Почему Дамблдор согласился скрыть магию Дадли? Это совсем не похоже на него, — медленно сказал он, сверля взглядом тётю.

— Твой директор не хотел этого делать. Мы спорили с ним. Я видела, что делал Дадди, лёжа в кроватке. Я знала, что это значит, помнила ещё по Лили. Я так старалась, чтобы моя семья жила, как все нормальные люди, и нельзя было допустить, чтобы Дадли стал волшебником.

— Только в одном случае я разрешила бы тебе остаться. Он был расстроен, что так получилось. Я говорила ему, что он никогда не получит Дадли. Мы с Верноном не отпустили бы Дадли в эту проклятую школу. Мы воспитали его с естественным отвращением ко всяким странностям. Дадли хороший мальчик, — вызывающе произнесла тётя.

Гарри округлил глаза. Это всё объясняло. Конечно, Дурсли ни за чтобы не позволили Дадли учиться в Хогвартсе. Что он никуда не поедет, Гарри догадался по его поведению пару минут назад.

— Так что же сделал профессор Дамблдор? — спросил Гарри, не в силах сдержать любопытство. Тётя Петуния неохотно рассказывала о чём-нибудь в прошлом. «Не задавай вопросы», — таков всегда был ее ответ.

— Хочешь знать, как он подавил магию Дадли? — резко сказала тётя Петуния. — Мы взяли тебя, и он вычеркнул его имя из каких-то списков, или что-то в этом роде. На время все прекратилось. Один раз это произошло, когда Дадди расстроился, но я могла легко свалить на тебя, так что Вернон никогда бы не узнал.

— Дядя Вернон не знает, что его сын волшебник?— спросил Гарри, оценив скрытый юмор.

— Конечно, нет. И Дадли НЕ волшебник. Твой директор что-то сделал, и я хочу, чтобы ты сделал то же самое сейчас, — сказала тётя Петуния, скрестив руки.

— Я даже не представляю, как такое можно сделать, — ошеломлённо проговорил Гарри.

— Если ты хочешь здесь остаться, тебе лучше что-нибудь придумать, — оборвала она.

Гарри сообразил, как обернуть беду Дурслей в свою пользу. — Я попытаюсь. Но мне нужна помощь, — быстро добавил он.

— Что ещё за помощь? — подозрительно спросила тётя.

— Мои друзья, Рон и Гермиона, — они просто бесценны в работе с такими трудностями. Я попрошу их помочь мне. Они останутся здесь до тех пор, пока мы ищем правильные заклинания. Я уверен, что Дамблдор использовал сложную магию, если, конечно, это сделал он, — сказал Гарри. В его голове уже созрел план.

Тётя Петуния неодобрительно нахмурилась. — Не знаю.

— Хорошо... Помочь в одиночку я не могу, — пригрозил он и сделал шаг к двери.

— Нет! — закричала тётя Петуния. — Ладно... Твой друг может спать вместе с тобой, а девчонка останется в гостиной. Я не хочу, чтобы под моей крышей творился разврат.

Гарри ухмыльнулся, представив себе цвет ушей Рона, услышь бы он её замечание. Всё обернулось лучше, чем он мог представить. — Хорошо.

— Обещай, что будешь держаться подальше от Вернона и Дадли. Когда муж дома, ты остаёшься в своей комнате, и я хочу, чтобы всё было сделано как можно скорее.

— На такое мы согласны, — пробормотал Гарри.

— Ах да, и ещё. Твои друзья пусть сами ищут себе еду. Я не собираюсь тратить на них свои запасы. Либо они принесут еду с собой, либо ты будешь делиться с ними своей порцией, но я за них не отвечаю, — к тёте Петунии возвращалось обычное высокомерие.

У Гарри не было выбора. Он мог надеяться, что Гермиона основательно подготовится. Она была знакома со склонностью Дурслей утаивать еду. Друзьям придётся что-то придумать. Возможно, миссис Уизли будет не так сердита на них и пошлёт чего-нибудь, или вдруг Джинни поможет...

Джинни...

Подумав во второй раз, он решил не вмешивать её никоим образом. Это было бы несправедливо по отношению к ней, и он не думал, что сможет выдержать, находясь так близко к Джинни и так далеко. Они должны с чем-то придти.

Его разум предавал самого себя. Но её присутствие, может, смягчит тётю Петунию.

Прекрати, приказал себе Гарри. Джинни нельзя вмешивать.

— Я пошлю сову. Уверен, что они скоро придут. М

ои друзья уже совершеннолетние, — пояснил Гарри, увидев наполненные ужасом глаза тёти Петунии.

— Что это значит? Им можно делать... использовать свои палочки? Я не хочу видеть их в этом доме. Ты сказал, что они придут сюда только помочь,— возразила она, чуть не плача.

— Тётя Петуния, они придут, чтобы только помочь узнать, как создать то заклинание, о котором вы просите. И вы говорите, что они не могут использовать магию для работы?— спросил Гарри, наслаждаясь замешательством тёти.

Губы тёти Петунии вытянулись в тонкую линию. — Один, и только один раз. Ты и так требуешь от меня слишком много. Ты поможешь Дадли, а потом уйдешь вместе с друзьями. Вернон не должен заметить ничего необычного — он и без того несчастлив.

— И что в этом нового?— пробормотал Гарри.

— Он втайне надеется, что став наследником, ты не будешь беспокоить нас, — сказала тётя Петуния с неодобрением. — Мы давали тебе кров и стол шестнадцать лет, и, конечно, хотим получить что-нибудь взамен.

— Вы никогда не получите то, что принадлежит Сириусу! — горячо воскликнул Гарри. В Гриммольде он хотел оставить всё как есть и точно не собирался отдавать его в загребущие руки Дурслей. Дом весь принадлежал одному Сириусу. Глубоко вздохнув, чтобы умерить свой гнев, Гарри процедил сквозь сжатые зубы. — Он не принесёт вам ничего хорошего. Это дом волшебника, маглы не могут его видеть. Хотя я считаю, что Дадли может, скорее всего...

Тетя Петуния испуганно округлила глаза. — Достаточно, Дадличка не может видеть ваши... колдовские штуки. Отправь письмо... и скажи им, чтобы пришли со своей едой,— прибавила она и сердито вышла из комнаты.

Гарри мрачно улыбнулся. Чтобы ни было, он ещё не скоро покинет этот дом в поисках хоркруксов.

Звон дверного колокольчика вырвал Гарри из глубоких размышлений. Он был наверху в своей комнате, распаковывая немногочисленные пожитки из школьного чемодана. Гарри считал, что в этой маленькой спальне ему с Роном будет совсем тесно, поэтому небольшая уборка здесь не помешала бы, и Гарри хотел бы прибраться до того, как появится Гермиона. Пусть она не думает, что может на него влиять.

Он взглянул на часы и успокоился, заметив, что до прихода дяди Вернона оставалось полчаса. Этого должно было хватить, чтобы разложить вещи и сообщить тёте Петунии о приходе друзей. Даже если они будут постоянно находиться в его комнате, дяде Вернону не составит труда заметить, что ванной пользуются ещё несколько человек.

Оставалась только надежда, что тётя Петуния придумает, как умиротворить его, и тогда Гарри, Рон и Гермиона могут просто держаться от него подальше. Так будет лучше для всех, если они не будут сталкиваться. Конечно, представив Рона, пытающегося жить, словно магл, Гарри усмехнулся — это задание достойно Турнира Трёх Волшебников.

Он почти радовался ожиданию, понимая, что не хотел ничего больше, чем внести присутствие Рона в их упорядоченную жизнь. Это стоило нескольких строгих выговоров.

Гарри закрыл дверь комнаты и помчался вниз по лестнице, заметив, как тётя Петуния вытянула из кухни шею. Дадли исчез из виду.

Гарри широко открыл дверь, как только колокольчик снова прозвонил.

...ты знаешь кого-нибудь, кто слышал это в первый раз? — спрашивал Рон. Гермиона закатила глаза. — Привет, Гарри, — весело произнесла она, тут же издав испуганный возглас. — Что у тебя с лицом?

Гарри приложил руку к щеке и поморщился. Он был так погружён в размышления, что даже не обратил внимания на боль. — Долгая история. Мне надо вам многое рассказать.

Гермиона подозрительно взглянула на него. — Всё в порядке?

— Конечно, — сказал Рон и, взяв Гермиону за руку, настойчиво потащил ее внутрь. Он по рассеянности не собирался принимать извинения Дурслей. — Только прекрати болтать хоть на минуту, и он скажет нам, что произошло... а мы решим, что делать.

Гарри шагнул назад и дал им пройти. — Всё прекрасно, Гермиона. Пойдёмте наверх, нам нужно поговорить.

Ни Рон, ни Гермиона не сдвинулись с места. Они оба стояли в проходе, рассматривая дом. Он увидел, что Гермиона нахмурилась при обилии фотографий Дадли, украшавших стены и каждый свободный кусочек пространства в гостиной. Гарри усмехнулся, увидев, что на столе, где час назад красовалась ваза, теперь стояла ещё одна фотография.

Рон недовольно что-то пробурчал, а нахмуренные брови Гермионы сошлись в тонкую ниточку. Гарри не мог ругать их. Что уж точно, а красавцем Дадли никогда не был. Он хотел вывести друзей из гостиной, подальше от любопытных глаз тёти Петунии, пока она не узнала то, что ей совершенно не нужно было знать.

— Скоро придёт дядя Вернон, так что нам лучше подняться наверх. Мне надо многое вам рассказать, — сказал Гарри, пытаясь увести друзей на лестницу.

Но Гермиона с интересом взглянула через его плечо.

— Вы, должно быть, тётя Петуния, — сказала она. — Я Гермиона Грэйнджер. Вы, наверно, слышали обо мне от Гарри. Мы дружим с первого курса.

Гарри мысленно простонал. Слишком поздно.

— Вы можете сделать это? Вы поможете моему Дадли? — спросила тётя Петуния, не обращая внимания на протянутую руку Гермионы и пристально глядя ей в лицо.

— Что помочь ему сделать? — изумлённо спросила Гермиона.

Тётя Петуния в смятении посмотрела на Гарри. — Я думала, что они знают, что делать, — прошипела она. — Я позволила прийти им сюда, потому что ты сказал, они могут помочь. Они с тобой одногодки... почему им должно быть известно, как сделать то, что тебе не под силу? — Она с неодобрением указала на Рона костлявым пальцем. — Я узнала его. Он из той самой семьи, которая несколько лет назад пришла забрать тебя и разнесла всю гостиную.

— Я сказал, что мне нужна помощь, и вот она,— успокаивающе произнёс Гарри. — И, кроме того, они совершеннолетние. У меня было только время сказать им, что нужна их помощь — но всех подробностей они не знают. Дайте нам время, и мы всё уладим.

— Что здесь происходит, Гарри? — спросил Рон, переводя взгляд с Гарри на тётю Петунию.

— Не сейчас, Рон, — свирепо сказал Гарри.

— Сколько времени вам нужно? — спросила тётя Петуния требовательным тоном. — Я хочу, чтобы всё было сделано как можно быстрее.

— Ничто не обрадует меня больше, — процедил Гарри. — Дайте нам две недели, и мы никогда друг друга не увидим.

— Две недели? Так долго? Ты и вправду думаешь, что я буду тебя столько держать?

— Я думаю, вы хотели, чтобы всё было сделано без ошибок. Вдруг Дадли будет больно?

Тётя Петуния побледнела. — Тебе лучше не издеваться над Дадли. Ведь ты так и поступишь? Я не знаю, почему доверилась такому, как ты... Ведь ты всегда завидовал Дадли, что никогда не был похож на него.

— Подождите, миссис Дурсль... — снова встряла шокированная Гермиона.

Никто не обратил на неё внимания. Гарри закатил глаза. — Вот уж чего я всегда хотел, так это быть похожим на Дадличку. Вы доверились мне, потому что у вас нет выбора, не так ли? Или, возможно, вы предпочитаете, чтобы мы сейчас ушли?

Тётя Петуния уставила на него свирепый взгляд, но её плечи поражённо опустились. — Поднимайся наверх и веди себя тихо, пока я не поговорю с твоим дядей. И ни при каких обстоятельствах не расстраивай Дадли. — Только тётя Петуния произнесла эти слова, как открылась передняя дверь. На пороге стоял изумленный Вернон Дурсль и с замешательством всматривался в такие же изумлённые лица.

Его лицо стало красным, затем багровым, и он начал брызгать слюной. — Ты! Какого чёрта ты здесь делаешь? Что это всё значит? — Его глаза подозрительно сузились. — Что ты сделал моей семье, мальчишка?

— Здравствуйте, дядя Вернон, — холодно произнёс Гарри.

— Не разговаривай со мной таким тоном. Тебе здесь никогда не были рады. Убирайся, и забери с собой проклятых друзей, — прорычал дядя Вернон.

Гарри усмехнулся. — Я думаю, тётя Петуния может с вами не согласиться.

Она бросила на него убийственный взгляд.

Дядя Вернон со взбешенным выражением повернулся к жене, но, казалось, сжался под её испытующим взглядом. — Петуния? — проскулил он.

— Им необходимо остаться, Вернон. Они не пробудут здесь долго, но когда они уйдут, мы избавимся от него по-хорошему, — сказала она, махнув рукой по направлению к Гарри.

— Но... Но... Но, — брызгал слюной дядя Вернон.

— Я рада не больше, чем ты, Вернон, но так будет,— сказала она твёрдо.

Плечи дяди Вернона тут же опустились, и он снова повернулся к Гарри. — Я не потерплю твоих проделок, мальчишка, и мне бы хотелось поговорить с тобой о наследстве, о котором ты столь ловко забыл упомянуть прошлым летом. Так ведь? Этот заключённый, твой умерший крёстный, оставил тебе дом. Думал, скроешь от меня?

Лицо Гарри оставалось бесстрастным.

— Он не принесёт нам ничего хорошего, Вернон. Это... это... ненормальный дом. Мы даже не сможем увидеть его, и он полон всех этих странностей, — сказала тётя Петуния, передёрнув плечами. Она повернулась к Гарри. — Идите наверх. Вы останетесь там на ночь и должны сами найти себе еду.

Гарри повернулся к друзьям, стоявшим в изумленном молчании. — Вверх по лестнице, первая дверь направо, — сказал он, кивнув головой в сторону своей комнаты.

Рон и Гермиона поспешили повиноваться.

Когда Гарри лёг той ночью в постель, он чувствовал себя гораздо старше своих шестнадцати. Он желал, чтобы его ум устал так же, как и тело. Он рассказал Рону и Гермионе всё, что случилось с Дадли. Гарри наслаждался, слушая, как друзья возмущались оскорбительным поведением его родственников.

Рон перечислял всё больше и больше изобретений Уизли, которые можно было бы на них применить, и даже Гермиона предложила пару заклятий. У Гарри потеплело на душе, и если бы он не позволил им вмешиваться в проблемы Дурслей, всё осталось бы по-прежнему. По крайней мере, ему нравилось так думать.

Родители Гермионы не хотели отпускать её, ведь они видели дочь только один раз в год, на Рождество, но Гермиона настояла на том, что она считается взрослой в мире волшебников, и поэтому ей надо кое-что сделать.

Рон гораздо меньше распространялся о том, как произошло его «большое откровение» в «Норе». После настойчивых просьб Гарри и Гермионы, Рон, наконец, сообщил, что сказал маме только то, что останется на Тисовой улице вместе с Гарри, а о планах не возвращаться в школу и вовсе умолчал. Гермиона нахмурилась, выражая своё неодобрение, и пробормотала что-то похожее на «трус».

Они много говорили о Дадли и о том, что Дамблдор сделал для того, чтобы скрыть его магию. Гарри всё ещё пытался примириться с мыслью, что Дадли волшебник. Это поражало воображение. В конце концов, Гермиона обещала заняться этой проблемой, пока они будут на Тисовой улице. Время покажет, и если дела станут ухудшаться, она может просто применить Чары Обаяния. Это сделает Дадли на время счастливым.

Было уже очень поздно, когда они добрались до кроватей. Гарри проводил Гермиону в комнату для гостей и предложил ей запереть дверь. Рон не хотел оставлять её одну, но быстро замолчал после того, как Гарри посоветовал ему переночевать там же. Он улыбнулся в темноте, вспомнив выражение на лице Рона. Гермиона трансфигурировала стол Гарри ещё в одну кровать, обещав сделать утром некоторые изменения в его комнате.

Гарри не спрашивал друзей о Джинни и не пытался завести разговор о ней. Он так и не решил, стоило ли совершать этот поступок. Гарри знал, что просто должен отпустить её, но не ожидал, что будет так тяжело. Правильно он сделал или... нет? Гарри должен был беречь её любой ценой. Если что-нибудь случится с ней из-за него... Гарри не думал, что способен пережить такую беду.

Последние недели с ней слились в один краткий сияющий миг. Ничто больше не тревожило. Ни Вольдеморт, ни хоркруксы, ни пророчество. Тогда он чувствовал себя просто Гарри Поттером, шестнадцатилетним волшебником, влюбившегося в прекрасную рыжеволосую ведьму.

Влюбившегося?

Минуточку... Откуда появилась эта мысль? Гарри не знал, любит ли Джинни, раньше он даже не думал об этом. Как он мог узнать, что его чувства к ней — любовь? Всё, что он знал — Джинни заставляла его чувствовать и жить. И не было ничего, чтобы он не смог сделать.

Джинни подарила ему желание жить.

Гарри знал, о чём говорилось в пророчестве, и часть его всегда ожидала, что он умрёт. Гарри надеялся в крайнем случае прихватить с собой Вольдеморта. Но она пошла ещё дальше и заставила желать большего. Джинни показала ему, на что может быть похожа жизнь, и, чёрт побери, он хотел жить.

Гарри простонал и заворочался, со злобой ударив подушку.

— Гарри, — голос Рона был уже сонным.

Гарри застыл. Он совсем забыл о Роне.

— Да?

— Ты в порядке?

— Да.

Рон затих, и Гарри подумал, что он снова заснул, когда друг заговорил. — Джинни, кажется, не понравилось, что я отправился сюда вместе с тобой, — сказал он слишком обыденным голосом.

Гарри почувствовал, как из его груди словно вытянули весь воздух.

Рон опять замолчал, как будто ожидая, что Гарри скажет ещё что-нибудь, но тот не отвечал. — Ты ведь порвал с ней?

Гарри глубоко вздохнул. — Да, — ответил он, схватившись за кровать, если Рон вдруг набросится на него.

Вздох Рона тоже был тяжёлым. — Я думаю, ты сделал правильный выбор. Для неё было бы слишком опасно идти с нами. Тебе придётся многое объяснить ей, когда всё закончится.

Сказать, что Гарри был удивлён, было бы огромным преуменьшением. И всё же, он ощущал в себе достаточно твёрдости, чтобы произнести то, что собирался. — Я не просил Джинни ждать меня. Мы не знаем, сколько продолжатся наши поиски, и буду ли я рядом, когда всё кончится.

— Не говори так, Гарри, — горячо возразил Рон. — Конечно, будешь. И она тоже будет.

Рон снова умолк, и сейчас Гарри ждал, что он что-то скажет. Но поняв, что друг ничего не собирается добавлять, Гарри не мог сдержать любопытство. Он хотел погасить надежду, вспыхнувшую в его сердце, но не вышло. Гарри даже не знал, как это сделать. — Откуда ты знаешь? — спросил он тревожно.

— Она сказала позаботиться о тебе, — ответил Рон. — Как будто не это я всегда делал, — фыркнул он.

Гарри хлопнул себя по лбу. Джинни волнуется.

— Спасибо, Рон. — Гарри отвернулся к стене, прислушиваясь к жужжанию насекомых, летавших за открытым окном, и вспоминал слишком короткие недели, проведённые с ней.

Голос Рона снова нарушил молчание.

— И даже после всего, если ты когда-нибудь разобьёшь ей сердце, мне придётся избить тебя до полусмерти.

Гарри ухмыльнулся в подушку. — Можешь попытаться.

— Но я не думаю, что мне этого хочется.

— Спокойной ночи, Рон.

— Спокойной ночи, Гарри.

На следующее утро Гарри проснулся от громкого храпа Рона, который смешивался с храпом Дадли, спящего в соседней комнате. Это напоминало битву оркестров. Стены комнаты едва ли не дрожали.

Гарри хихикнул.

Дяде Вернону такое пришлось бы по душе. Конечно, он сам громко храпел и поэтому всё пропустил. Дверь в спальню Гарри скрипнула, и внутрь заглянула рассерженная Гермиона.

— Он всегда так громко храпит? — раздражённо спросила девушка.

— Почти всегда, — улыбнулся Гарри. Он стеснительно натянул на себя покрывало. — Эй, а что ты здесь делаешь, Гермиона?

Щёки Гермионы порозовели. Её взгляд оставался прикованным к голой груди Рона, который лежал на кровати, широко раскинув руки.

— Гермиона, — повторил Гарри.

Она вздрогнула. — Ой! Я хочу, э... Просто не могла уснуть в таком шуме. Я собираюсь трансгрессировать в Косой переулок, чтобы купить книги в «Флориш и Блоттс» и попытаться решить проблему Дадли. Там же я куплю завтрак. Разбуди Спящую красавицу, нам нужно многое сделать, когда я вернусь.

К счастью, Гермиона догадалась вчера захватить с собой бутерброды, и они устроили пир.

Гарри уставился на неё, открыв рот. — Ты... ты... ты хочешь взять завтрак Дурслям? — спросил он, не в состоянии объять умом эту идею.

— Нужно проявить вежливость. Мы сможем понять друг друга, нужно всего лишь попытаться. Ты её племянник, и она растила тебя с малых лет. Тетя Петуния помогла тебе, и я считаю, что вы можете помириться.

Гарри молча закрыл рот. Она сошла с ума? Он точно знал, что случится, если Гермиона предложит пищу Дурслям — они скорее позволят постучать себе по голове, чем притронутся к ней. Точь-в-точь они поступили с вином, которым угощал Дамблдор в прошлом году. И ещё он знал Гермиону достаточно хорошо, чтобы понять — ничто не разубедит ее.

— Почему бы тебе просто не скупить все сладости? — Его удивляла мысль, что путешествие Гермионы в Косой переулок как-то просветит Дурслей. Гарри знал, что с освобождением домовых эльфов ей повезет больше. И в самом деле, Дурсли почти всегда обращались с ним, как с прислугой. Представив Рона в роли магла и Гермиону, пытающуюся ужиться с Дурслями, он решил, что большего развлечения на Тисовой улице у него не было за всю жизнь.

После ухода Гермионы Гарри принял душ — очень долгий душ, в котором его по-прежнему заполнили мысли о Джинни, и пошёл будить Рона. Он несколько раз проорал его имя, но когда это не помогло, бросил на него подушку.

— Что... Какого чёрта, Гарри... Что ты делаешь? — раздражённо пробурчал Рон, отбрасывая подушку назад и натянув на голову покрывало.

— Вставай. Гермиона сказала, чтобы ты был на ногах к её возращению. — Гарри улыбнулся, увидев, как вскочил Рон.

— Что? Откуда вернётся? Где она?

— Она отправилась в Косой переулок, чтобы достать книги и завтрак, — ответил Гарри, бросив в него одежду. — В душе иногда плохо регулируется горячая вода. Если она станет слишком горячей, просто поверни ручку.

— Повернуть ручку, — решительно повторил Рон.

— Да, — рассеянно произнёс Гарри, открывая окно сове, которая принесла «Ежедневного Пророка». Он заплатил за газету и заметил, что Рон всё ещё сидит здесь.

— Что?

— А я могу просто приказать душу делать то, что мне нужно? — Слова Рона прозвучали больше как просьба.

Гарри вспомнил своё первое лето в «Норе», когда ему было двенадцать, и он стоял голым в душевой, совершенно сбитый с толку отсутствием ручек. Он набил себе несколько огромных шишек, прежде чем догадался попросить воду включиться.

Сжалившись над другом, он улыбнулся. — Идём. Я покажу тебе, как живут нормальные люди.

К тому времени, когда Рон закончил возиться с душем и вернулся в комнату Гарри (преследуемый ворчанием тёти Петунии из-за чрезмерной траты воды), из Косого переулка вернулась Гермиона.

Она ворвалась в комнату в дурном настроении, бросив тяжёлую сумку с книгами на шаткий стол Гарри. Коробка, в которой сластей было больше, чем мог съесть даже Рон, полетела на кровать.

— Твои родственники не захотели брать, так что здесь много чего осталось, — вымученно произнесла она.

Гарри пытался не улыбнуться. Так будет лучше.

— И что они сделали? Швырнули обратно в лицо? — спросил он.

— Они подумали, что я испортила конфеты. Гарри, мне не верится, что ты когда-нибудь пытался отравить их, и я не понимаю, вокруг чего весь сыр-бор, — вздохнула Гермиона.

— Дурсли ненавидят всё живое и неживое, связанное с магией. Ты с этим ничего не поделаешь. Они всегда были такими, — ответил Гарри, пожимая плечами.

Глаза Гермионы сузились. — Что ж, тогда у них такие же предвзятые взгляды, как у Малфоев на маглов.

— Да. Когда ты упомянула об этом, я подумал, Дадли с Малфоем и вправду могли бы стать друзьями.

— Какая неприятная мысль, — поморщился Рон.

Он уже открыл коробку со сладостями. Рон попробовал конфету, и джем растекся по лицу. Он медленно слизнул его. — Ммм, блестяще. Я люблю тебя, Гермиона.

Щёки девушки порозовели, и она поспешно отвела взгляд в сторону, выбрав себе пастилку.

Гарри не понимал, что происходило между его лучшими друзьями. Возможно, они что-то решили на похоронах Дамблдора, но ничего не сказали ему. На самом деле, Рон и Гермиона вели себя как обычно, если не обращать внимания, что они стали чаще краснеть.

Он не знал, какие чувства овладели им. Гарри желал друзьям счастья, но сама мысль, что ему приходится стоять в стороне и видеть их влюблёнными, в то время как его сердце разрывается от боли — это было за пределами его возможностей.

Джинни...

Но не стоит сравнивать их с Роном и Гермионой. Они были вместе в поисках хоркруксов. Они были командой и гораздо лучше работали вместе, чем порознь. Гарри исподтишка наблюдал за друзьями, поедая сладости. Рон справлялся за двоих, но время от времени украдкой смотрел на Гермиону. В свою очередь, Гермиона, будучи более сдержанной, тоже бросала добрую долю взглядов на Рона. Гарри подумал, что между ними должны быть сильные чувства, если ей удалось отвлечь Рона от еды.

Это так не похоже на него с Джинни, хотя... Гарри стремился защитить её, она должна быть далеко. В его воображении разыгралась битва. За те несколько недель, проведённых вместе, Гарри чувствовал, что может завоевать весь мир. Он становился намного сильнее, когда она была рядом.

Нет! Прекрати!

Он не мог этого сделать. Он не мог даже позволить предательскому сердцу помышлять о любви. Джинни нет места рядом с ним.

Ему придётся в одиночку исполнить пророчество. Даже если Рон и Гермиона будут с ним в поисках хоркруксов, он не позволит им быть рядом, когда произойдёт последняя битва. Он выманит Вольдеморта, и, наверное, сам умрёт, но никто из его друзей не будет поблизости в ту минуту. Никто не будет участвовать в этой страшной игре. Особенно Джинни.

Перед ним появилось непрошеное видение. На него смотрели безжизненные глаза Седрика с изувеченного тела на кладбище. Гарри вздрогнул, словно его воображение проигрывало фильм и превратило тело Диггори в Джинни. Её тёплые карие глаза — глаза, которые могли растопить лед, безжалостно, почти обвиняюще смотрели на него. Он не мог позволить ей умереть. Не мог.

Он взглянул на друзей. Гермиона салфеткой вытирала джем в уголке рта Рона. Завидовать им было бы неправильно, и не важно, как трудно ему видеть их любовь. Разве не говорила профессор МакГонагалл, что Дамблдор был бы счастливее, если б в мире появилось чуть больше любви?

Он сам говорил Гарри, что любовь величайшая сила в мире, так почему он отвергает её?

Нет!

Он не может быть рядом с Джинни. В его случае всё по-другому. В конце она умрёт или же ей придется смотреть, как он умирает. Нет. Ради себя самой она должна держаться в стороне. Гарри не хотел, чтобы Джинни испытала те ужас и боль, которые чувствовал он, когда Сириус падал через Завесу.

Гарри тряхнул головой, укрепившись в решении. Это его путь.

— Ладно, — голос Гермионы выбросил Гарри из размышлений. — Давайте начнём с этой комнаты, она явно нуждается в улучшении. — Её нахмуренный взгляд скользил по грудам сломанных игрушек, разбросанных в углу и на маленькой кровати Гарри. Гермиона вытащила палочку из рукава.

— Нам нельзя использовать магию, — быстро сказал он. — Министерство не может сразу определить, кому принадлежит заклинание, но найдет место, где оно было применено, и я получу ещё одно предупреждение. Дамблдор объяснил, почему мне прислали письмо, когда Добби поднял пудинг в воздух.

— Не беспокойся, дружище, — сказал Рон с набитым ртом. — Мой папа говорил, что Матильда Хопкирк знает, где мы с Гермионой проведём начало каникул.

— Тогда... они ничего не сделают, если я воспользуюсь палочкой? — Гарри сдвинул брови.

— Нет, — твёрдо возразила Гермиона. — Ты несовершеннолетний, и нам придётся играть по правилам, если мы хотим избежать проблем с министерством. Они могут воспользоваться Приори Инкантатум, чтобы посмотреть, использовалась ли твоя палочка. Позволь мне и Рону произносить заклинания.

Гарри почувствовал, что на него накатилась старая, хорошо знакомая обида. Дамблдор всегда пытался оградить его, и чем всё обернулось? — Да. Я буду притворяться хорошим мальчиком, как и всегда.

— Правильно, — сказал Рон, подавившись сладостями. — Тебе лучше избегать неприятностей, и не наша вина, что ты такой юный и неопытный.

Невольная улыбка расплылась по лицу Гарри. — Заткнись, — пробормотал он, правда, в этом не было нужды. Невозможно оставаться в плохом настроении, когда Рон и Гермиона здесь, с ним, на Тисовой улице.

— Так... что ты собиралась изменить? — спросил он, взглянув на Гермиону. — О, наверное, вот, это, — безразлично сказала она, хотя ей хотелось разобраться с бардаком с самого начала. Гермиона взмахнула палочкой на кучу вещей Дадли в углу, и те совершенно исчезли.

Она повернулась к столу Гарри и резким движением палочки поменяла облупленное, осевшее дерево на отполированную поверхность вишневого дерева и вдвое увеличила стол. На ящиках появились сияющие латунные ручки, а маленькая полка превратилась в крышку стола.

Гарри изумлённо уронил подбородок. — Превосходная трансфигурация, Гермиона.

Она не закончила и повернула палочку на его кровать со старым потёртым матрасом на пружинах, прогнувшихся посередине. Та мигом стала точной копией его излюбленной кровати в Хогвартсе, под пологом на четырёх столбах. Живописную картину завершило красное пуховое одеяло.

Гарри почувствовал, что его лицо разрывается от широкой улыбки. — Впечатляет, — сказал он.

Гермиона навела палочку на окно. Болты, едва державшиеся на месте, исчезли, и створки окон стали открываться наружу, впуская в комнату летний ветерок. Тяжёлые алые занавески, прекрасно подходившие кровати, были подвешены золотыми кистями.

У Гарри никогда не было занавесок. Он невольно изумился перемене.

— О, я знаю, что хочу сделать вот с этим, — сказал Рон с отвращением.

Гарри увидел, что друг указывает на откидную доску в двери.

— Что это? — спросила Гермиона.

Рон ответил раньше, чем Гарри успел поменять тему. — Они использовали это отверстие, чтобы протолкнуть пищу. Его запирали здесь на втором курсе.

Губы Гермионы превратились в тонкую полоску. — О чём ты говоришь? — резко спросила она.

— Помнишь то устройство, рядом с которым проходили твои родители? — улыбнулся Рона.

Лицо Гермионы озарило. — Кажется, я догадалась, чего ты хочешь.

Гарри нахмурился. Он не был уверен, что ему нравится тайный язык, который, казалось, только они понимали.

— Эмми?

Гермиона снова взмахнула палочкой, и доска вроде бы изменилась.

— Сработало? — спросил Рон. — Проверь, — ответила Гермиона.

Рон лёг животом на пол перед дверью.

— Что ты делаешь? — удивился Гарри.

— Я хочу три чизбургера и чипсов, пожалуйста, — сказал Рон доске.

Не успел он спросить Рона, не сошёл ли тот с ума, как заказ друга выскользнул на доску. Гарри ошеломленно заморгал.

— Всего хорошего, — ответил голос из двери.

Гермиона улыбнулась, а Рон выглядел так, как если бы умер и попал на небеса. Он развернул чизбургер и немного откусил. — М-м-м.

— Что думаешь, Гарри? — спросила Гермиона.

Он не мог оторвать взгляда от двери. Восхищённая улыбка медленно расползлась по его лицу. — Я думаю, что один запах этой пищи сведёт Дадли с ума.

— Она остынет на полу, — невнятно произнес Рон, жевавший чизбургер. — Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

Гермиона снова взмахнула палочкой, и мягкий пушистый ковёр покрыл пол. — Кажется, здесь становится немного тесновато, — задумчиво сказала она.

Гарри удивлённо округлил глаза, когда стены начали раздвигаться. Комната увеличилась почти вдвое. Гермиона трансфигурировала походную кровать Рона в копию его кровати в Хогвартсе. — Вот так, — удовлетворённо произнесла она.

— Это очень расстроит мою тётю, — обрадовался Гарри.

— Комната не будет отличаться снаружи, поэтому они заметят, только когда войдут сюда, — добавила Гермиона.

— Поверьте, тётя Петуния уж точно сунет свой нос. Я уверен, что любопытство её убьёт, — мрачно изрёк Гарри.

Гермиона поджала губы. — Она не рассердится?

— Ещё как, — радовался Гарри. — Мы не только использовали магию, но теперь моя комната даже лучше, чем у Дадли. Она будет ненавидеть её.

Гермиона нахмурилась. — Как глупо. Она не любит волшебство, но заглянет сюда из-за Дадли.

— Ладно, — ответил Гарри. Он знал — Гермиону ждёт лишь разочарование, но надеялся, что его родственники будут не так жестоки к ней. Он не хотел видеть, как ей причиняют боль. Гермиона искренне пыталась помочь. Гарри мог справиться с оскорблениями — у него большой опыт, но он не хотел, чтобы Дурсли переносили на неё свои жалкие предрассудки.

Дни медленно тянулись, и Гарри чувствовал, как в нём зашевелилось беспокойство. Словно опутанный чарами, он погрузился в книги, принесённые Гермионой из Косого Переулка, в попытке отвлечься.

Гарри не высыпался, и под глазами появились тёмные круги. Каждую ночь он старался заснуть, но мысли и непрошеные воспоминания мешались в его голове, и отвязаться от них не удавалось.

Медальон, чаша, змея, и что-то от Гриффиндора и Когтеврана...

Временами его охватывала самоуверенность, и он готов был сорваться с места и тут же мчаться на охоту за хоркруксами. Сдерживая порывы, Гарри чуть не сточил зубы. Иногда задача казалась такой невыполнимой, что он ощущал полную безнадёжность. Поддельный хоркрукс, лежавший в кармане, казалось, насмехался над ним.

В такие минуты он уходил в себя, становился далёким и необычайно тихим. Гарри иногда замечал озабоченные взгляды Рона и Гермионы, но притворялся, что ничего не видит и продолжал поиски.

Гермиона поставила перед ним задачу записать всё, что он мог вспомнить из воспоминаний профессора Дамблдора, которые тот показывал ему, и добавить любые его замечания. Они надеялись, что упорядоченный ход мыслей поможет им сузить круг поисков. Он наложил на блокнот чары, сходные с картой Мародёров, чтобы никто не смог прочесть его записи. Фраза, выбранная для пароля, звучала так: «Торжественно клянусь, что я получу по заду».

На самом деле эта идея принадлежала Рону, и оба мальчика смеялись над ней так долго, что Гермиона в раздражении покинула комнату. Рон должен был просмотреть старые списки Хогвартса, чтобы найти загадочного Р.А.Б., но он заявил, что эта затея безнадёжна.

Гермиона же проводила время в поисках любых упоминаний о хоркруксах, но всё было тщетно. Казалось, никто в мире волшебников не хотел обсуждать их. Гарри стал называть хоркруксы как «Предметы-Того-Кого-Нельзя-Называть», от чего Рон фыркал в шипучую соду. Он таскал её из тайника Дадли с тех пор, как появился на Тисовой улице. Гарри начал задумываться о том, что библиотека в Гриммольде — отличное место обнаружить что-нибудь про хоркруксы. Он весь был полон тёмных магических предметов, если, конечно, его не растащили по частям воры. Гарри не хотел идти туда, поэтому забросил эту мысль в дальний уголок памяти.

Клятвы и заверения Рона о том, что он будет вести обычную жизнь магла, звучали комично, и Гарри наслаждался, видя его в своей роли. Он вспомнил все те ошибки, совершённые им поначалу в мире волшебников, вспомнил, как Рон смеялся над ним. Расплата была сладка.

Несколько дней их пути и Дадли не пересекались, но в один солнечный день, когда трое друзей покинули комнату Гарри и сидели в саду, всё изменилось.

— Что это? — спросил Рон, держа в руках статую забавного человечка с треснувшим лицом.

— Это садовый гном, — ответил Гарри, рассеянно чертивший каракули в блокноте.

— Нет. Это не он, — произнёс Рон с отвращением. — Не дури.

— Это то, что маглы называют гномами, — терпеливо объяснила Гермиона, легонько ткнув в него книгой. Рону становилось всё скучнее, и он постоянно искал развлечений.

— Эй, Гарри, — крикнул Рон, бросив в него уродливого гнома. Гарри ухитрился поймать каменную статуэтку так, чтобы она не забрызгала записи грязью.

Он молча метнул гнома обратно в Рона, но тот проплыл над его головой, не достав и макушки. — Я вижу, ты немало тренировался. Это хорошо, мы ведь не собираемся назад в школу. Или, наверное, потому, что мне придётся выкинуть тебя из команды, — сказал Гарри, сделав серьёзное лицо. Он тоже чувствовал смутное беспокойство, и взвинтить Рона показалось хорошей идеей как никогда.

— Выкинуть меня из команды, говоришь? — взорвался Рон, встав во весь рост. — А кто предупреждает обо всех бладжерах, которые вечно тебя преследуют, Избранный?

Рон набросился на Гарри и повалил на землю. Мальчики в борьбе покатились по траве, не обращая внимания на сердитые возгласы Гермионы, пока Рон окончательно не прижал горло Гарри предплечьем.

— Да, ты прав. Этот слабак никогда не постоит за себя сам, — прозвучал из угла сада голос Дадли. Никто не заметил приближения кузена.

Гарри застыл с удивлённым выражением. Дадли избегал их, как будто от этого зависела его жизнь, и не разговаривал с ним после происшествия с вазой.

— О чём ты? — резко спросил Рон.

— Вот почему он не любил, когда мы устраивали на него охоту, — одобрительно кивнул Дадли.

Рон откатился от Гарри и быстро встал; его уши становились краснее с минуты на минуту. Гарри опёрся на локоть, с любопытством наблюдая, как вели себя Дадли и Рон, готовые наброситься друг на друга, если что-то вдруг пойдет не так.

— Мне всегда было интересно, почему ты, рыжеволосый, столько возишься с ним, приглашаешь его оставаться у себя на лето. Но теперь я вижу, что ты практикуешься на нём. Я тоже всегда использовал его для этого. За Поттером можно хорошо поохотиться, но чтобы поймать его, ты должен прибегнуть к помощи друзей, — сказал Дадли с самодовольной усмешкой.

— Мы не собираемся издеваться над ним, — возмутился Рон. Он наклонился и помог Гарри подняться, словно показывая, что ничего серьёзного не случилось. — Он наш друг.

— Друг, — усмехнулся Дадли. — Да кто захочет с ним дружить?

— Я, — яростно ответил Рон. — И ещё мои братья, сестра и все, кто его знает. Он самый лучший друг, о котором можно мечтать, и мы сделаем для него всё. А ты сможешь сказать то же самое про своих друзей?

Дадли отступил назад, ошеломлённый преданностью Рона. Он смотрел то на него, то на Гарри, пытаясь охватить своим маленьким умишком ту простую истину, что Гарри мог и в самом деле кому-то нравиться.

— Он... он знает, как обращаться с палочкой... но без неё он ничто, жалкий слабак, вокруг которого одни неприятности. У него не может быть настоящих друзей. Мои друзья держатся меня, потому что знают, что я сильнейший.

— Дадли, — мягко произнесла Гермиона. — Рон и Гарри просто играли. Несомненно, пока ты рос и становился собой, Гарри тоже должен был...

— Я никогда не имел ничего общего с этим уродцем, — прервал Дадли.

— Уродец, — с омерзением выговорил Рон. — Ты ведь даже не знаешь его?

— Он очень похож на Малфоя, верно? Я раньше не замечал этого сходства, но Рон прав. Он ничего не делает сам и всегда держит за собой маленькую банду. Ты был должен пойти в Хогвартс вместе со мной. Возможно, ты был бы одним из дружков Малфоя. Я уверен, что ты попал бы в Слизерин, — высказался Гарри, не в силах больше выдерживать нападки кузена.

— Я скажу маме, что ты снова произносил название той школы, — мстительно пригрозил Дадли, отступая к двери, смущённый преданностью среди трио.

— Какой? Хогвартса? Но твоё место тоже в Хогвартсе. Ты ведь всё-таки волшебник.

— Гарри, — предостерегающе сказала Гермиона, хватая его за руку. Он отмахнулся.

— Я никогда не должен быть там. И я не такой, как ты. — Дадли шагнул вперед.

— В любом случае, он не сможет держать палочку, — сказал Рон. — Он просто будет ещё одним Крэббом или Гойлом, которые не могут выполнить даже простейшие заклинания.

— Я НЕ ВОЛШЕБНИК! — бешено прокричал Дадли. Его свинячьи глаза метали молнии, он сжимал и разжимал массивные кулаки.

— Я удивлён, что ты ещё не понял всей выгоды. — Во взгляде Рона появилась задумчивость. Он прислонился к дереву и скрестил руки на груди. — Я хочу сказать... ты используешь магию, вот и всё. Гарри рассказывал мне, что твоё любимое занятие — обирать маленьких детей. Ты определённо испугаешь маленьких маглов с помощью магии... или можешь заставить друзей делать то, что захочешь. Ведь так ты действуешь?

— На что ты намекаешь? — прищурился Дадли.

— Рон! Дадли, не обращай на него внимания. Нельзя использовать магию на маглах, не накликав беды на свою голову. И ты ведь не захочешь пугать друзей? Магия не для баловства нужна, — Гермиона гневно посмотрела на Рона.

Во взгляде Дадли мелькнул слабый луч понимания, будто включили свет. — Значит, можно заставить друзей сделать всё, что бы я ни хотел?

Гарри вздрогнул. Слова Дадли жутко походили на речи юного Тома Риддла. — Хватит. Ты никогда не поедешь в Хогвартс, это решено. Тётя Петуния обо всем уже позаботилась.

— Мне не нужна твоя глупая школа. Я умею делать это сам, когда рассержусь. Такое всегда случается со мной в плохом настроении. И она сама сказала, что вам нельзя направлять магию против маблов, — завершил Дадли с победоносным блеском в глазах.

— Только есть одна проблема, Дадди, — заметил Гарри. — Ты не магл; ты волшебник.

— Достаточно, — прошипела тётя Петуния, ворвавшись в сад. Её гнев только возрастал. — Тебе сказали не злить его и держаться от него подальше. Я не потерплю, чтобы ты совращал моего сына своими гнусными мыслями. — Тётя Петуния стояла перед Гарри, упершись одной рукой в бок, а другой била его кухонным полотенцем по лицу.

Дадли самодовольно усмехнулся за спиной матери. Ему нравилось смотреть, как Гарри наказывают. — Он сказал, что я один из них, мама... что я могу делать... маг...

— Не произноси это слово! — завизжала тётя Петуния, заткнув рукой рот Дадли. — Не слушай их, деточка.

— Но, мама, если бы я поехал в эту школу, я б тоже умел это делать. Я бы смог не впускать его в наш дом, — умолял Дадли.

— Я даже слышать об этом не желаю! Я не хочу снова проходить через этот ужас. Ты нормальный, Дадли. Никогда не забывай об этом, — горячилась тётя Петуния. Она становилась всё бледнее и, казалось, была готова упасть в обморок.

— Но это моё решение, а не твоё, — заявил Дадли, настолько удивив Гарри, что у того снова отвисла челюсть. Он ни разу не видел, как Дадли открыто спорит с матерью — обычно все делалось за её спиной. Тётя Петуния свирепо уставилась на Гарри, как будто во всём лежала его вина.

— Я не желаю снова спорить. Тебе нечего делать в той дыре, — сказала тётя Петуния тем тоном, которым всегда говорила про всякий вздор.

Болезненное чувство выросло внутри Гарри, когда он во всей мере осознал, как Петуния Дурсль ненавидела магический мир — и всё в нём. — Вы ненавидели её? — спросил он тихо.

Гарри не ожидал, что она ответит: тётя всегда замолкала, если речь шла о его матери. Он был потрясён, когда миссис Дурсль обратила на него вспыхнувший взгляд. — Нельзя сказать, что я ненавидела её; я ненавидела то, кем она стала. Я думала, что, окончив эту чёртову школу, Лили придёт в себя и вернётся к семье, но нет. Твой кретин-отец женился на ней, и смотри, чем всё кончилось. А тебя, точную копию отца, положили на порог нашего дома. Мне приходится смотреть ей в глаза и видеть его лицо. Я не хочу, чтобы Дадли постиг тот же конец.

Гарри был ошеломлён. Он не мог произнести ни слова.

— Но, мам... Я буду сильным, — возразил Дадли.

Гарри больше не стал сдерживать недоверие. — Сильным? Ты уже имел преимущество над всеми, когда родился. Чего ты ещё хочешь? — Мысли в голове Гарри стремительно мчались. Помогала ли магия одерживать Дадли верх над родителями? Мог ли он как-то влиять на их решения? Мог ли он, например, неосознанно заставить их купить ещё один подарок?

Как обычно, Дурсли не стали обращать внимания на вспышку Гарри.

— Помпусечка, — произнесла тётя Петуния, коснувшись лица Дадли. — Конечно, ты не будешь его слушать. Ты выше этого. Он пытается низвести тебя до своего уровня.

Дадли вздрогнул. — Ты права. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Я нормальный. — Дадли пронёсся к Гарри и тыкал в него жирным пальцем. — Я нормальный. Ты слышишь, Поттер? Я нормальный.

— Будто это меня обмануло, — ответил тот, обретя дар речи.

Рон подошёл к Гарри и отбросил руку Дадли. — Держи свои грязные нормальные руки подальше от него.

— Я ведь предупреждала не попадаться ему на глаза, — прошипела тётя Петуния.

— Мы работали над вашим заданием. Он сам вышел к нам, — сказал Гарри.

— Тогда оставайтесь в комнате, — лязгнула зубами тётя Петуния. — О Боже, вдруг соседи слышали, чем ты занимаешься? Марш в комнату! Ты меня слышишь?

Когда возмущённые Дадли и тётя Петуния скрылись в доме, Рон повернулся к Гермионе. — Ты можешь найти хоть одну причину, по которой Гарри должен продолжать отношения с этими людьми?

— Потому что они его семья, — упрямо стояла на своем Гермиона.

— Но это не так, — возразил Гарри, покачав головой. — Мы родственники по материнской линии, и всего лишь. Только вы были мне семьей долгое время. — Он быстро собрал книги и, не оглядываясь, пошёл в дом.

Попытки Гермионы завести дружбу с тётей Петунией продолжались, и, конечно, ни к чему не приводили. Гарри пытался отговорить её, но она не слушала. Может, и радовалась тётя Петуния когда-нибудь женскому обществу, но она совершенно ясно давала понять, что не хочет иметь с Гермионой ничего общего. Правда, миссис Дурсль позволяла выполнять ей рутинную работу по дому — тётя никогда бы не упустила возможности покомандовать, но когда дело доходило до любых разговоров, Гермиону грубо прерывали.

Сначала тётя Петуния была просто резка, но время шло, и терпение Гермионы не истощалось. Замечания миссис Дурсль стали ещё грубее и оскорбительней. Гарри это предвидел, но бурное возмущение Рона застало его врасплох.

Рон всегда заступался за Гермиону и с ранних лет давал отпор тем, кто к ней приставал. Но ярость, вызванная замечаниями Дурслей Гермионе, была необычайно сильна — даже для вспыльчивого Рона. Он уже угрожал им, и однажды Гарри пришлось остановить его прежде, чем тот вытащил палочку. Гарри ничуть не тревожился, если на Дурслей наложат чары, но он боялся, что у Рона будут проблемы из-за нападения на маглов.

В ночь перед отъездом Гарри застал тётю Петунию за вечерней уборкой. Они не нашли заклинание, которое могло подавить магию Дадли, хотя уделили ему всё внимание, и остановились на оригинальном предложении Гермионы — Чары обаяния. Гарри хотел, чтобы кто-нибудь подумал об этом заклинании, когда он и Дадли были младше. Возможно, его детство стало бы намного приятней.

— Тётя Петуния, — тихо позвал Гарри, надеясь, что дядя, смотревший телевизор в гостиной, не услышит его.

— Что? — резко откликнулась она.

— Мы нашли, что может помочь Дадли. Мы наложим заклинание утром.

Тётя Петуния словно превратилась в каменное изваяние. Трясущейся рукой она слегка выжала губку на порог кухни. — Ты уверен, что это не повредит Дадли?

— Да. Он даже ничего не узнает, — сказал Гарри.

Тётя Петуния кивнула и продолжила уборку.

— Я думаю, мы отправимся во Впадину Годрика. Я хочу навестить могилы родителей. — Гарри сомневался, стоило ли говорить ей о своих планах. Сама мысль, что он сюда никогда не вернётся, пробуждала странное чувство. Он ничего не чувствовал по отношению к Дурслям и знал, что они так же были к нему безразличны. И всё же, только их Гарри знал все эти шестнадцать лет, его единственных родственников. Он не мог что-то не сказать.

Тётя Петуния колебалась с ответом, но Гарри представил, что ему показалось. — Не оставляй за собой бардак и забери все свои вещи — лишнего мне не нужно. И не пытайся прихватить что-нибудь из вещей Дадли.

Плечи Гарри поникли. — Да, тётя Петуния, — вежливо произнес он, уже сожалея о попытке. Обернувшись, он лицом к лицу столкнулся с бледной Гермионой и, несомненно, оживлённым Роном.

— Эй, — сказал он. — Мы обдумаем всё завтра. Давайте собираться прямо сейчас. Мы уходим утром.

— Что это значит? — громко спросил дядя Вернон. Он протопал на кухню и гневно посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону.

Гарри не успел ответить, как Рон ядовито произнёс:

— Кажется, Гарри только что сообщил, что хочет уйти завтра утром.

— Отличное избавление от дряни, вот что я скажу, — пробормотал дядя Вернон. Его лицо просветлело.

— А вы не хотите попрощаться и пожелать удачи вашему племяннику? — Рон почти рычал. — Это меньшее, что вы можете сделать.

Дядя Вернон уставил свинячьи глаза на Гарри. — Тот старый трясущийся дурак, который был здесь в прошлом году, сказал, что скоро ты станешь совершеннолетним. Значит, мы сталкиваемся в последний раз?

— Верно, — Гарри безрадостно улыбнулся. — Через несколько недель мне исполнится семнадцать, и я стану вполне взрослым волшебником. Мне больше не понадобятся ваши услуги. — Гарри наслаждался, наблюдая за волной отвращения, прокатившейся по его родственникам. Он хотел быстрее покончить с этим. Пора двигаться дальше.

— Гарри, — молила Гермиона. — Ты же хочешь расстаться с ними в добрых отношениях —

— Я был не в своём уме, когда верил вам, — сказал Рон. — Да что с вами? Если вы бы знали, как я первое время стеснялся своего дома, даже увидев это место с замками на окнах Гарри. Мне не надо было стыдиться, думая, что Гарри пришёл из того места, где живут гораздо лучше. Каким же я был идиотом! Не могу поверить, как глупо себя я вёл. Только сейчас, увидев ваше поведение, я понял, что Гарри всегда считал, будто в мой дом с Луны переехал. И это не удивительно. Вы такие безжалостные.

Гарри посмотрел на Рона широко раскрытыми глазами: он напомнил ему мистера Уизли, когда тот забирал Гарри на Кубок по квиддичу. Он никогда не был так горд за друга.

Но Рон еще не закончил. — Если бы я родился сквибом, ничего бы не изменилось. Мама была бы разочарована, но обращалась бы со мной, как сейчас, и ожидала от меня того же. Так же ко мне относились бы и братья. Не важно, как она бывает ко мне жестока, другим мама не позволит так со мной обращаться.

— Вот какими должны быть семьи. Вы, глупцы, даже не знали Гарри. Как вы могли? Вы не знаете, что за человек был у вас под носом, и мог ли он отдать за вас жизнь. Самое печальное, вы ничего не поймете, даже когда он уйдёт.

Гарри взглянул на Рона: лицо друга исказилось в гневной гримасе. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Тётя Петуния быстро посмотрела на Гарри и опустила взгляд.

Рон вытащил палочку и махнул ей в сторону Дурслей. Его движения заставили их съёжиться. Рон не подавал виду, что собирается заклясть Дурслей, и Гарри получал удовольствие от того, какой урок вежливости им преподнесли.

— Проклятье, если бы только Пожиратели Смерти знали о вас, они получили бы самое лучшее средство мучений Гарри. Никогда я не хотел так сильно причинить боль маглу, как вам. Но знаете, почему я ничего не сделаю? Потому что он, — Рон показал на Гарри, — он не разрешает мне. Почему, я не знаю. Он ничего плохого не сделал, чтобы заслужить такую семью.

— И самое смешное, что те же Пожиратели Смерти, которые могли бы использовать вас, не сделают этого, потому что вы маглы. И только одно стоит между вами и смертельной опасностью — Гарри. Поэтому забудьте о нем и живите себе припеваючи.

— Пойдём, Гарри. Нам нечего здесь делать, — сказал Рон и вышел из кухни. Гермиона улыбнулась ему вслед, и её глаза светились от гордости.

Лицо дяди Вернона из красного превратилось в темно-бордовое и теперь стало фиолетовым. Как только Рон убрал палочку, к нему вернулась храбрость. — Я не собираюсь терпеть такое неуважение в моём собственном доме от таких, как... как вы. Вы заберете вещи и уйдете из моего дома на рассвете, — бушевал он. Можно подумать, всё это время идея принадлежала только ему.

— Не беспокойтесь, дядя Вернон. Мы уйдём утром. Вы даже можете переделать мою старую комнату, — веселился Гарри, похлопав дверь чулана под лестницей.

Гермиона, шедшая впереди него, резко остановилась, и они столкнулись.

— Эмми -

— Что ты сказал? — прищурилась она.

Гарри вдруг понял свою ошибку. Он немного стыдился этой истории и потому никогда не рассказывал её.

— Ничего. Забудь, — сказал Гарри, пытаясь быстрее увести их за собой. Рон тоже остановился и с любопытством взирал на длинный ряд замков и дверных засовов, висевших на входе в чулан.

Гермиона отбросила руку Гарри, с силой открыла дверь и чуть не задохнулась от ужаса, увидев, что творилось внутри.

Взгляд Гарри блуждал по старому, до боли знакомому месту. Сбившийся матрас, в котором просвечивались пружины, всё ещё лежал на кровати. На полке валялась пара игрушечных солдатиков и сломанных шахматных фигурок. Паутина целиком закрыла наклонный потолок, тяжёлый слой пыли покрывал собой все. Гарри стало интересно, почему тётя Петуния не надраила это место до блеска, как в других комнатах. Можно подумать, что внутри чулана таились страшные монстры.

Гарри узнал детские рисунки на стенах. Просто каракули, кроме его имени.

Однажды он стащил у Дадли мелок, и таскать всё что угодно при первом удобном случае вошло у него в привычку. Он разглядел грубый рисунок — именинный торт со свечами, нарисованный разными цветами. Он вспомнил, что каждый год прибавлял по одной.

Сказать, что Гермиона вышла из себя, было бы преуменьшением. Она вихрем повернулась к Дурслям, хлестнув волосами по лицу Гарри.

— Как вы могли? — закричала она, обнажив зубы, словно дикий зверь. Тётя Петуния отвела взгляд, но дядя Вернон выпятил грудь, пытаясь защитить себя. Гермиона такой возможности ему не дала.

— Что? — недоумённо спросил Рон.

— Вы отвратительные, презренные идиоты. Подумать только, я хотела посоветовать, чтобы он относился к вам немного добрее. Вы и вправду запирали его в чулане, когда он был маленьким мальчиком? — взъярилась Гермиона.

— Что? — взорвался уже Рон. Его взгляд дико метался между Гермионой, чуланом, Дурслями и Гарри.

Гермиона не стала обращать на него внимания. — Вам должно быть стыдно, — прошипела она, доставая палочку.

Гарри схватил руку Гермионы и отбросил ее от дяди Вернона. К несчастью, он навел палочку на себя и вдруг обнаружил, что висит в воздухе.

Тётя Петуния завизжала и закрыла глаза. Дядя Вернон загородил её и потащил на кухню. Резкий звук захлопнувшейся двери эхом отозвался в затихшем вестибюле.

— Гермиона, может, ты опустишь меня вниз? — спросил Гарри с изумлением.

Гермиона вздохнула и мягко освободила от заклинания.

— Ты использовала «Левикорпус». Я не могу поверить, ты воспользовалась одним из заклинаний Принца-Полукровки, — поразился Рон. Гарри слышал восхищение в его голосе.

— Никогда не думал применить его на магле. Гермиона, ты хочешь, чтобы тебя арестовали? — спросил Гарри, радостно улыбаясь.

— Готовы начать жизнь в диком мире взрослых? — ухмыльнулся Рон.

— Ой, да заткнитесь вы оба. Я просто на них рассердилась. Не могу поверить, что ты об этом никогда нам не рассказывал, — сказала Гермиона, пытаясь сохранить достоинство перед лицом смеющихся друзей.

Гарри пожал плечами. — Сейчас уже не так важно. Давайте спать, завтра будет трудный день.

Гермиона хотела что-то возразить, но не успела. Гарри уже пронёсся по лестнице, и им пришлось последовать его примеру. И всё же, прошло немало времени, прежде чем юноша погрузился в сон.

На следующее утро Гарри проснулся и ощутил странную слабость. Он несколько раз моргнул, чтобы стряхнуть сон и понять, где же ему довелось уснуть, но оторвать голову от подушки было не так-то просто. Снизу доносились голоса, и он закрыл голову подушкой, пытаясь избавиться от нарастающего шума. Прошло немало времени, прежде чем Гарри заснул прошлой ночью, и у него появилось такое чувство, словно он принял большую дозу лекарства. К нему возвращались смутные воспоминания об ушедшем сне...

Он летел на Всполохе, мчась по тёмным туннелям в поисках неизвестного. Паника, нараставшая в нём, почти лишила сил.

Он продолжал натыкаться на тупики, но был ли смысл возвращаться?

Там был Дадли и помешивал зелье. Он запер Гарри в чулане, где тот вскоре заснул. Во сне его волосы росли и стали такими длинными, что пробрались через щель между полом и дверью чулана.

По этим волосам его нашла Джинни, убив заодно и охранявшего его дракона. Он вскарабкался позади неё на Всполох, и они оба устремились навстречу к закату.

— Великолепно,— пробормотал Гарри в подушку. — Теперь мне снятся сказки, правда, герой у меня несчастный. — Он знал, что до конца жизни ни одной живой душе не расскажет об этом сне.

Дверь в комнату резко отворилась, впустив Рона с Гермионой, которые уже полностью проснулись и оделись. Они были в слишком приподнятом настроении, чтобы его понять.

— Идём, Гарри. Вставай, мы уходим, — властно сказала Гермиона.

Всё ещё чувствуя слабость, Гарри протёр глаза. — Который час?

— Пора идти, мы с Роном обо всём позаботились. Я уже уменьшила чемоданы и положила их в сумку. Идём, — настойчиво звала Гермиона, пытаясь стянуть с него одеяло. — Ты очень хотел уйти отсюда навсегда, и нам нужно ещё многое сделать.

— Гермиона, дай мне одеться, — сказал Гарри, схватив простыни в лёгкой панике. В конце концов, на нём были только боксёрки. И чего она так спешит?

— Твою одежду я положила сюда, — Гермиона показала на джинсы и футболку. Вещи уже лежали перед ним.

— Спасибо, мам, — ухмыльнулся он.

— Не умничай, — нахмурилась Гермиона.

— Мы встретимся внизу, — сказал Рон, выпроводив протестующую Гермиону из комнаты. Он легонько толкнул её и вернулся к Гарри. — Только подумай, ты навсегда избавишься от этого места. Мама рассердится, если вовремя не накормит тебя завтраком. Гермиона считает, что в Ордене что-то происходит. Она не заметила их соглядатаев, и нет никого, кто бы сопроводил нас в «Нору».

Гарри не обратил внимания, был ли кто из Ордена на Тисовой улице, но в любом случае, это ничего не значило. С ним жили Рон и Гермиона, и он не тратил всё свободное время, высматривая членов Ордена, как делал в прошлом. Одеваясь, он взглянул на ночной столик и увидел сложенный кусок бумаги, но раньше его там не было. Гарри поднял бумагу и прочёл на нем несколько слов, написанных мелким аккуратным почерком тёти Петунии:

Впадина Годрика

Горная Дорога 16

Годрер-грейг, Южный Уэльс

Гарри тяжело сглотнул и засунул записку в карман. Вот он, настоящий осязаемый адрес, где жили его родители — где он жил когда-то. Почему тётя Петуния дала его именно сейчас? Так она прощалась с ним?

Гарри решил, что подумает над этим позже. Он бросил последний взгляд на спальню. Странно осознавать, что никогда не увидишь эту комнату снова. Не то чтобы ему так хотелось это делать, но всё же она пробуждала в нём смешанные чувства.

Чуть улыбнувшись, он круто развернулся и пошел вслед за друзьями.

— Мы должны наложить на Дадли чары, — сказал он, минуя оставшиеся шаги до Рона и Гермионы. Они уже стояли у парадного входа.

— Всё уже сделано, — кратко ответила она.

— Уже? — спросил Гарри, сдвинув брови. Когда они встали?

— Да, — быстро подтвердил Рон, открывая дверь. Гермиона посмотрела в сторону, пока Рон выталкивал их на улицу.

Гарри остановился. — Что вы сделали? — спросил он, подозрительно взглянув на друзей.

— Ничего такого, о чём стоит беспокоиться. Мы обо всём позаботились, — отозвался Рон, напомнив озорной улыбкой близнецов.

Гарри решил, что не хочет знать правду. Одно задание позади, а сейчас пришло время встретиться с Джинни. Эта мысль вызвала лёгкую дрожь. Был ли это ужас или возбуждение, он не знал. Возможно, и то, и другое.

Пока Гермиона продолжала идти к месту, достаточно безлюдному, чтобы трансгрессировать, он обернулся и посмотрел на дом. В какой-то миг ему показалось, что за дверью мелькнуло лицо тёти Петунии. Взглянув ещё раз, он никого не увидел — за дверью было пусто, и ему показалось, что воображение сыграло с ним злую шутку. Если тётя Петуния там и была, то хотела убедиться, действительно ли они ушли, чем чувствовала скорбь от разлуки.

Друзья пересекли улицу в полном молчании, но Гермиона почти подпрыгивала от нетерпения. — Итак, Гарри. Держись за мою руку, и мы в тот же миг окажемся в «Норе».

Гарри улыбнулся и отвёл взгляд. Глубоко вздохнув (и отказываясь признаться в своём страхе), он схватил руку Гермионы и почувствовал себя неловко от того, что у него перехватило дыхание. Он стремительно мчался навстречу к «Норе»... Джинни.

Гарри открыл глаза, и первым, что он увидел, был обветшалый дом, любимый им пуще других. И хотя в нём многое уже износилось, он непоколебимым островом стоял среди надвигающейся бури, предлагая людям свою незыблемость. Гарри не думал, что обретёт счастье в другом месте. Несмотря на мрачные предчувствия, он радовался тому, что будет жить в «Норе».

По курятнику суетливо бегали цыплята. Гарри заметил небольшую кучку садовых гномов, пугливо выглядывающих из-за разнообразия пышных зелёных кустов, каждый из которых расцвёл во всю мощь своей красоты. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом сдобных булочек, который сладостно мешался с пьянящим запахом лета.

Внезапное предчувствие пирога с патокой и тёплого приветствия миссис Уизли наполнили его разум. Он пытался побороть искушение, чтобы одним прыжком не домчаться до передней двери и вихрем не влететь внутрь. Сжав зубы, он шёл позади Рона и заставлял себя умерить шаг. Не важно, что он скажет Джинни, но сама мысль о встрече давала ему такую надежду, что ничто больше не тревожило.

Мысленным взором он представил её развевающиеся от утреннего ветерка волосы, безупречное лицо, запылённое мукой от булочек, и Гарри был совершенно уверен, что их ждали с нетерпением.

Он подавил неприятную мысль, что она даже не захочет видеть его и не будет поблизости, когда разнесётся весть об их прибытии. Гарри не знал, что хуже — её отказ или распростёртые объятия, которых ему в равной мере придётся остерегаться — но не мог остановиться, пока не выяснит.

Рон распахнул дверь, и они вступили в хаос, царивший в «Норе». Всюду валялись коробки и горы бумаг. Мантии, подвешенные за капюшоны к потолку, терялись среди множества других вещей. Гарри мог разобрать в этом сумбуре ряд обуви на высоких каблуках, стоявший на подоконнике. Ярко обёрнутые посылки занимали каждый кусочек свободного пространства прихожей, которая, по всеобщему признанию, была небольшой.

Неожиданная встряска от маленького взрыва, устроенного в какой-то комнате, ударила Гермиону о плечо Гарри, и тот с трудом удержал их обоих.

— Что за чёрт, — выругался Рон, вытягивая шею в поисках видимых признаков разрушения.

Гарри не успел поставить Гермиону на ноги, как миссис Уизли начала кричать на Фреда.

— Добро пожаловать домой, — застенчиво улыбнулся Рон.

Широкая и восхищённая улыбка расплылась по лицу Гарри. — Не могу представить себе дом, в котором бы жил охотнее, — признался он.

— Идём, — позвала Гермиона, схватив их за руки. — Давайте посмотрим, что произошло, и, в случае чего, поможем твоей маме навести порядок.

Гермиона потянула их на кухню, где миссис Уизли нарезала с помощью палочки овощи и помешивала сразу в нескольких горшках, попутно браня близнецов за проделки.

Билл сидел за столом, беспорядочно листая то, что казалось списком имён, а удивленный Чарли Уизли занимал место напротив. Рядом с ним и сидела персона, вызвавшая его удивление — Флер учила его, как правильно спускаться по лестнице.

Гарри сомневался, был ли беспомощный взгляд Чарли следствием темы разговора или же самой Флер. Рон по-прежнему был очарован красотой вейлы. Гермиона решительно встала рядом с ним и, нахмурившись, смотрела на Чарли и Флер. Она никогда не испытывала к француженке тёплых чувств. Гарри было интересно, как с будущей невесткой уживалась Джинни. Она, как и Гермиона, невзлюбила Флер Делакур.

Взгляд Гарри на миг задержался на исполосованном шрамами лице Билла. Раны, нанесённые Фенриром Сивым, были очень заметны и выглядели болезненно, но Биллу они почему-то придавали суровый и мужественный вид. В то время как собственный шрам Гарри привлекал ненужное внимание, как у звёзд в шоу маглов, Билл стал взрослым человеком, окружённым аурой тайны. Он казался тем, кто всегда управляет обстоятельствами, и шрамы внесли немного смелости в его жизнь.

Гермиона, шокированная отсутствием порядка на кухне, задержалась в дверях, а Рон просто скользнул на своё обычное место за столом и пытался остаться незамеченным. Гарри недостаточно быстро последовал его примеру.

— ‘Арри! — завопила Флер, изящно передвинувшись от Чарли к нему. Она обняла Гарри и расцеловала в обе щёки. — Я так ‘ада тебя видеть.

Крик Флер известил остальных Уизли об их прибытии, и Гарри неловко задвигался под всеобщим вниманием.

— Привет, Флер. Привет всем, — пробормотал он, чувствуя, как разгораются щёки.

— О! Вы уже здесь! — воскликнула миссис Уизли, сокрушая Рона в объятиях, перед тем внимательно его осмотрев. Не найдя причин для беспокойства, она обернулась и проделала то же самое с Гарри и Гермионой. — Мы здесь, и мы в полном порядке, мам. Незачем беспокоиться, — проворчал Рон, вытирая мамины поцелуи.

Гарри повернулся спиной к стене, пока Рон приветствовал семью. Он ещё раз оглядел комнату, проклиная предательское сердце за полную безнадёжность. Разве могло быть его решение в силе, если он готов продать мир, чтобы хоть один раз взглянуть на Джинни? У Гарри перехватило дыхание, когда вниз спускалась она.

Словно ангел, Джинни плыла по лестнице, и Гарри подумал, что его душа разлетится на осколки от одного лишь взгляда. Солнце, ярким потоком лившееся из окна, зажгло её волосы неистовым сиянием, и Гарри пришлось прикрыть глаза рукой. Эти волосы всегда влекли его, он любил к ним прикасаться, ощущать их мягкость и шелковистость. Время утратило своё значение, и на краткий миг он перенёсся назад в Хогвартс... вместе с ней. Он знал, что откровенно пялится на неё, но не мог отвести взгляд. Все силы воли он бросил на то, чтобы не броситься к ней и не обнять. Прошлое вдруг превратилось в вечность.

Взгляд Джинни остановился на Гарри, и время застыло на месте. Они пристально глядели друг на друга, будто каждый хотел запомнить мельчайшие подробности, чтобы потом в одиночестве вспоминать ночами.

О, Мерлин, как она прекрасна.

Яростно схватив амулет, Гарри заставил себя выдохнуть и отвёл взгляд. Вот почему ему лучше быть вдали от Джинни. Он бессилен против её чар, а ему нужно многое сделать.

Если кто и заметил его минутное колебание, то не подал виду, хотя он чувствовал, как взгляд Гермионы чуть не прожигал ему шею.

Джинни вошла в комнату и направилась к Рону, мягко коснувшись его плеча. — Добро пожаловать домой, Рон. Я так рада, что ты вернулся как раз вовремя, чтобы успеть помочь по хозяйству. В семье, где вместе работают, вместе и радости делят, — сказала она мелодичным голосом.

— Да ладно. — Рон взял со стола яблоко и недовольно его откусил.

— Привет, Гарри. Привет, Гермиона, — весело произнесла Джинни.

Сердце Гарри разваливалось на части. Пусть она ведет себя, как будто ничего не случилось, и не будет той огромной стены, которая встала между ними. Она говорила, как и все в комнате, но в её голосе слышалась натянутость, и Гарри знал, кто был тому причиной.

Он попытался открыть рот и ответить что-то, но не смог. Когда она стала такой хорошей актрисой? — Привет, Джинни, — сказала Гермиона. — Спасибо за те книги, что ты мне прислала. Они и вправду пригодились.

Гарри сразила поздняя догадка. Он даже не подозревал, что Гермиона будет с ней общаться, и что Джинни будет помогать. Проклятье! Слишком многого он хочет.

— Как всё прошло с маглами?— спросила миссис Уизли. — Они ведь не доставили вам хлопот?

— Ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться, — ответил Рон с самодовольной улыбкой. — Они обнаружат незначительные следы нашего присутствия годы спустя.

Фред и Джордж убийственно усмехнулись.

— Ну-ну, заливай тут нам. Звучит так, будто наш неприметный Ронни обратил на себя внимание, — сказал Фред, вытирая воображаемые слёзы.

— Приятно видеть, что наша тяжелая работа наконец принесла свои плоды, — заявил Джордж, устало вздохнув.

— Вы должны были закончить приготовления для международных порталов. Если у гостей будут проблемы с трасгрессированием, я хочу, чтобы вы отнеслись к этому ответственно, — резко оборвала миссис Уизли.

— Не бойся, мама. Все гости прибудут живыми и точно в ту минуту, когда наш дражайший брат будет затягивать петлю на своей шее, — прокомментировал Фред, трагически закрыв глаза.

— Что ты под’азумеваешь под этой петлёй? — нахмурилась Флер. — Вы оба должны ‘адоваться, если с вами кто-нибудь ‘ешит соединить свою жизнь.

— Точно! — вскочила миссис Уизли. — То же самое я твердила им все эти годы, дорогая. Возможно, они выберут кого-нибудь из твоих друзей на свадьбе.

— Эй, эй! — ухмыльнулся Джордж. — Берёмся! Познакомиться со всеми подругами Флер, которые придут на свадьбу, будет нашей миссией.

— Пожалуйста. Только мои подруги не подходят вам по возрасту, — парировала Флер. Билл и Чарли радостно взревели.

— Я серьёзно, мальчики. Рон, на Тисовой улице всё прошло хорошо? Гарри, ты все вещи забрал? — любезно спросила миссис Уизли.

— Да, — ответил Рон. — В этом месте Гарри видели в последний раз, и хорошо, что теперь туда он больше не вернётся. Эти маглы умственно отсталые. Сейчас Гарри бездомная, беспризорная сирота, и я думаю, мы должны его принять. — Сказав это, Рон улыбнулся, но Гарри словно ударили ниже пояса: только сейчас он осознал, что с ним случилось.

У него не было дома. По правде говоря, он знал, что Уизли всегда дадут ему кров — о таком даже упоминать не стоило, но теперь он предоставлен самому себе. У него больше нет семьи. Не то чтобы он принадлежал Дурслям, но, по крайней мере, то был его адрес. Место, где можно было хоть иногда приютиться.

Будто почувствовав его замешательство, Джинни утешающе коснулась плеча Гарри. — Не тревожься. Ты всегда будешь принадлежать этому месту, что бы ни случилось. — Взгляд Гарри встретился с глазами Джинни и почти утонул в их глубине. Как она догадалась? Она всегда могла видеть то, что происходит у него в душе, добраться до самых глубоких переживаний.

Чёрт побери, всё оказалось труднее, чем он ожидал.

Гарри слегка кивнул и увидел мимолётную вспышку боли в её глазах. Весело улыбнувшись, Джинни начала болтать с Гермионой о платьях подружек невесты. Эта передышка позволила Гарри отвлечься, но пища, проваливаясь в неведомую пропасть в желудке, не прибавляла ему аппетита. Его затошнило, и он почувствовал необходимость собраться с мыслями. Гарри ненавидел, когда лишался опоры и терял контроль над ситуацией.

— Конечно, ты можешь отправиться в Гриммольд, — продолжал Рон, не обращая внимания на испуганные и предостерегающие взгляды остальных Уизли. — Ведь ты теперь домовладелец, Гарри?

Гарри насквозь прошибло холодом. Он совершенно забыл о Гриммольде, который никогда не будет его домом. — Да, — сказал Гарри, обретя наконец голос. — Я хочу отнести мой чемодан к тебе в комнату. Твой тоже захвачу.

Он забрал уменьшённые чемоданы у Гермионы и почти прыжком выскочил из комнаты. Он знал, что теперь они все будут говорить о нём, но его ничто не волновало. Гарри не мог оставаться с ней ни минутой дольше. Ему нужно перевести дух. Он подумал, как было плохо с Дурслями, и подозревал, что впереди самая длинная неделя в его жизни.

Пока он добирался до ярко-оранжевой комнаты Рона, то вспомнил, что не может использовать магию, чтобы увеличить чемоданы. Он кинул их на кровать, а сам сел на раскладушку. В прошлый раз он оставался в бывшей комнате Фреда и Джорджа, но вспомнив, что на свадьбу прибудет много гостей, Гарри верно рассудил — ему суждено жить вместе с Роном. То же было и на прошлое Рождество.

Он растянулся на раскладушке и позволил мыслям медленно течь в прошедший праздник. Тогда многое казалось проще. Гарри улыбнулся, вспомнив любовное ожерелье Лаванды, которое она подарила Рону. Интересно, что сделал с ним друг? Скорее всего, выкинул в окно из общей спальни Гриффиндора.

Гарри расслабился, и его ум блуждал, проваливаясь в сон. Он плохо выспался прошлой ночью и потому чувствовал себя усталым.

Гарри вздрогнул и дико огляделся, когда Гермиона села на постель, устало отдуваясь.

— Извини, — сказала она. — Миссис Уизли отправила Рона работать вместе с близнецами, но я не могла остаться с ними больше минуты. Иногда они бывают просто невыносимы.

Гарри встряхнул головой, пытаясь прояснить окутавший его туман. — Ах, да, — пробормотал он.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона, взглянув на него украдкой.

Гарри пожал плечами.

— Джинни чувствует себя хорошо, — решилась она. Фраза зависла в открытом воздухе. Гарри молчал.

Гермиона обиделась, но продолжила говорить. — Флер сводит её с ума разговорами о свадьбе. Джинни сказала, что ничего не делает, кроме того, что выполняет разные поручения, и что она будет просто счастлива, когда вся эта суета закончится. Ей не нравится платье, которое придётся надеть. Она говорит, что этот наряд сшит для десятилетних. Сегодня я хочу с ним помочь.

Гарри боролся с улыбкой, угрожавшей его безразличному выражению. Он мог представить гневные тирады Джинни: она ненавидит всё, что делает её моложе, и когда с ней обращаются, как с ребёнком.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Гермиона пожала плечами. — Я думала, ты захочешь знать, ведь ты вообще избегал поговорить с ней.

Гарри нахмурился. — Я… я… я не избегал разговора... Я просто —

— Просто что?

— Просто не знал, что сказать ей, — прошептал Гарри.

Гермиона печально улыбнулась. — Она тоскует без тебя, и я вижу, ты тоже скучаешь без неё. А ты думал, что никто не заметит?

Гарри судорожно сглотнул. — Это оказалось труднее, чем я думал.

— Гарри, профессор Дамблдор говорил, что любовь — величайшая сила, которая у нас есть, и ты в самом деле думаешь, что без Джинни тебе будет лучше? — спросила Гермиона, подбирая с одеяла Гарри тонкую нить.

Гарри оставался непреклонным. — Что я могу сделать? Я не хочу подвергать её опасности.

— Она уже в опасности. Мы все. Разве ты не видел, на что указывают стрелки часов внизу? Стрелка Джинни указывает на смертельную опасность, с ней ты или нет. Я считаю, она может помочь нам.

— Нет.

— Гарри —

— Не надо давить. Я не хочу, чтобы она умерла из-за меня или видела, как я умираю, — сказал Гарри, избегая смотреть на Гермиону.

— Не говори так, — прошипела она, обнимая его. — Даже не думай об этом. Мы не можем потерять тебя.

— Не глупи, — сказал Гарри, взглянув на нее. — Мы оба знаем, что всё может произойти. Вспомни, что случилось с рукой Дамблдора. Это не игра, а я не такой сильный волшебник, как он. Похоже, мне придётся умереть, и да поможет Мерлин забрать его с собой.

— Нет! — умоляла Гермиона, словно обращаясь к неведомому божеству.

— Гермиона, — мягко произнёс Гарри, возненавидев себя за слёзы, которые катились по её щекам. Он никогда не умел управляться с плачущими девушками. — Давай не будем заглядывать в будущее. Оставим только то, что мне нужно идти вперёд. Джинни меня отвлекает, что весьма приятно, но я не могу себе этого позволить.

— По крайней мере, повеселись на свадьбе. Станцуй с ней, выпей, это меньшее, что ты можешь сделать, — сказала Гермиона, скрестив руки на груди.

— Гермиона!

— Что?

— Я не могу поверить, что ты единственная из всех людей на свете предложила мне повеселиться, — ответил Гарри, не в силах сдержать смех.

Она снова пожала плечами. — Если этого не сделаешь ты, то у тебя не будет прав жаловаться, что кто-нибудь другой сделает всё за тебя.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Гарри. Дьявол внутри него, закручинившийся в безнадёжном горе, воспрял духом и выдыхал огонь.

— Ну, Джинни рассказала мне, что шаферами будут Чарли и кузен Флер, Жан-Люк. Флер не делает тайны из того, что хочет видеть Джинни вместе с Жан-Люком, — ответила Гермиона, вздёрнув нос.

— Что? Что Джинни об этом думает? — возмущённо спросил Гарри. Его монстр уже рычал. Никакой самонадеянный французишка не будет крутиться вокруг Джинни без её разрешения. Если... Внутренности Гарри внезапно похолодели. Что, если Джинни хочет внимания? Он почувствовал, как зверь захныкал и поджал хвост.

— Нет, Гарри. Ты же знаешь Джинни. Она не хочет, чтобы её втягивали в то, чего она не собирается делать, особенно для Флер. Но ты причинил ей боль и... всем известно, какой мстительной может быть Джинни, — как-то примиряюще сказала Гермиона.

Гарри сжал кулаки, зная, что ничего не может поделать. Если раньше он думал, что такая девушка, как Джинни, останется без длинной вереницы поклонников, то это был жестокий просчёт. Ему словно подрезали крылья.

Гарри закрыл глаза и резко опустил голову.

— Всё хуже некуда, — заметила Гермиона, устроившись удобнее.

Он устало открыл глаза. — Разве может быть ещё хуже, Гермиона? Ты не собираешься сказать, что в обычае волшебников каждому присутствующему на свадьбе следует иметь пару?

Гермиона хихикнула. — Конечно, это касается и тебя. Джинни рассказала о планах Флер — та хочет, чтобы во время приёма ты развлекал Габриэллу.

Гарри в замешательстве заморгал.

— Ты ведь знаешь её маленькую сестру?

— Я знаю, кто она, Гермиона, но разве ей всего лишь не десять? — спросил Гарри.

— Одиннадцать. Интересно, в сентябре она пойдёт в Буксбатон? Я читала, что другие школы для волшебников —

— Гермиона!

— Что? Ах, да... Габриэлла.

— Одиннадцать. Неужели я так безнадёжен? — съёжился Гарри.

Гермиона хихикнула. — Конечно, нет, Гарри, но совершенно очевидно, Габриэлла сильно увлеклась тобой после Второго Задания. Флер хочет, чтобы мечта сестрёнки стала реальностью, и ты будешь её партнёром.

— Великолепно. А её не затруднило поинтересоваться, что я думаю по этому поводу? — в раздражении спросил Гарри.

— Ты знаешь, как это с Флер. Что чувствуют другие люди, её никогда не волнует, — презрительно фыркнула Гермиона.

Гарри грубо потёр лоб, чувствуя, как в висках зарождается боль. — Пусть забудет. Я не собираюсь прыгать в колодец только потому, что Флер говорит «прыгай».

Гермиона снова фыркнула. — О, нет. Ты говоришь так же, как и Джинни. И, Гарри, ты можешь сердиться, сколько хочешь, но все мы знаем, что ты никогда не поранишь чувства маленькой девочки. Если ты не желаешь проводить вечер в её обществе, то я предлагаю уладить это дело с самой Флер.

— О, я могу представить себе этот разговор. «Я знаю, что скоро день твоей свадьбы, но я действительно не хочу нянчиться с твоей сестрой, поэтому, пожалуйста, придумай что-нибудь другое». Как будто я невысоко стою в списке хамов Уизли, — сказал Гарри, драматически закатив глаза.

— Никто не думает, что ты хам, Гарри. Хотя Фред и Джордж находят идею твоего свидания с Габриэллой весьма забавной, — сказала Гермиона.

— Ставлю пари, это так. Джинни преподнесёт ещё какие-нибудь сюрпризы или на сегодня хватит? — спросил Гарри в дурном настроении.

— Другие, не считая того, что она страдает без тебя? — невинно моргнула Гермиона.

— Гермиона, — сказал Гарри, раздражаясь.

— Она думает, что в Гриммольде происходит что-то странное. Конечно, её мама держит всё в тайне, но, кажется, Орден недавно завладел какой-то информацией. Она слышала отрывки разговоров — в них говорилось о госте.

— Гость в Гриммольде? Как ты думаешь, кто это может быть? — спросил Гарри, с интересом наклонившись вперёд.

— Я не знаю, Гарри. Почему бы тебе не самому не выяснить? Это всё-таки твой дом, — нахмурилась Гермиона.

— Да, это мой дом. И если я хочу знать, кто в нём живёт, они должны мне рассказать. Я имею право знать. — Эта идея воодушевляла Гарри.

— Конечно, имеешь, но разве что-нибудь останавливало их раньше?

Гарри помрачнел. — Да, но теперь всё изменилось.

— Я знаю, ты не хочешь сообщать Ордену о хоркруксах, но не отвергай его совсем. Он может прийти нам на помощь в трудную минуту. Ты можешь доверять Римусу и профессору МакГонагалл, всем Уизли, — сказала Гермиона.

Гарри знал, что в трудной ситуации Гермиона всегда обращалась к старшим, но считал, раз Дамблдор ничего не рассказал Ордену о хоркруксах, значит, тому была причина. Он не хотел ничего менять. — Я буду сотрудничать с Орденом, но не скажу о нашей миссии. Им ничего не стоило водить меня за нос эти годы, а теперь мы посмотрим, как они поведут себя на моём месте.

Гермиона нахмурилась и закусила губу, но спорить с ним не стала.

— Не беспокойся, Гермиона. Если Дамблдор не сказал им, значит, у него была веская причина.

Его слова, казалось, немного её успокоили. — Давай спустимся вниз и пообедаем. Рон, наверное, уже закончил работу, и все удивляются, где мы.

— Иди. Я пока приму душ. Встретимся на кухне.

— Гарри —

— Мне просто нужно несколько минут, чтобы подготовиться, прежде чем я увижу её снова. Верно, Гермиона? — сказал он, упершись взглядом в ноги.

— Как бы мне хотелось, чтобы всё было по-другому, — тихо произнесла она.

— Я тоже, поверь мне.

Когда немного спустя Гарри пошёл вниз, он направился прямо на кухню с уверенностью, что найдёт там всю семью Уизли. Чего он не ожидал, так это слабого гула голосов, исходившего из гостиной, мимо которой проходил. Звук собственного имени привлёк его внимание, и он остановился послушать.

Гарри прищурился, чтобы разглядеть что-нибудь в полумраке комнаты, но увидел только Рона и Гермиону. Они сидели на диване в дальнем углу комнаты и тихо разговаривали. Рон, по своему обычаю, закинул руку за диван, а Гермиона сильно сгорбилась. Они наполняли маленькие подарочные коробки конфетами — для свадьбы, предположил Гарри, но, похоже, что они больше ели, чем упаковывали. Гарри улыбнулся, наблюдая за ними.

— Итак, он расстроен, и она тоже. В принципе, какая разница. В этом проклятом доме вечно кто-то расстроен, — Рон угрюмо насупил брови.

— Это не просто плохое настроение. Они оба несчастливы, и я не знаю, что с этим делать, — поправила Гермиона, нежно убрав пальцем шоколад со рта Рона.

— Возможно, тебя это вообще не касается, — сказал Рон напряжённым голосом.

— Знаю, ты думаешь, он прав, избегая её... но так ли уж он прав? — возразила Гермиона, откинув голову на спинку дивана.

— Что ты хочешь сказать? Разве неправильно не вмешивать её в опасные дела? — в замешательстве спросил Рон.

— Потому что она в опасности, независимо от того, что он делает. И, возможно, Гарри окажется в большей беде без Джинни. Ты видел, как он был счастлив. Когда ты видел его таким счастливым в последний раз? Даже оценки улучшились.

Рон пожал плечами. — Гермиона, оценки не самое важное в жизни.

— Я и не говорю, что это так, — оборвала она с болью в голосе. — Рон, разве ты не замечаешь, что происходит?

— Что?

— У Гарри была трудная жизнь, и мало что пошло ему на пользу. Джинни — самое лучшее, что случилось с ним. Она сделала его счастливым, а он хочет отказаться от неё, чтобы освободить мир от Вольдеморта; чтобы остальные могли жить, не тревожась за себя и близких.

— Джинни полюбила Гарри ещё до того, как узнала, что такое любовь. Она стояла в стороне и смотрела, как он борется, подавляла свои чувства. Когда их судьбы, наконец, встретились, и они узнали о своих чувствах, то все мечты Джинни воплотились в жизнь. И теперь она по своей воле отказывается от него и сокровенных мечтаний, потому что знает, что все мы зависим от его успеха, и что он никогда не сможет ужиться с самим собой, если не попытается. Разве ты не видишь? Они так мучительно похожи. Почти как в той рождественской истории! — воскликнула Гермиона.

Рон удивился. — В какой?

— Это старая история о человеке, который хотел купить подарок жене и продал единственную ценную вещь — карманные часы отца, чтобы купить заколки для её прекрасных волос. А жена отрезала волосы и продала их, чтобы заработать достаточно денег на золотую цепочку для мужских часов. Красивая и трогательная история, — объяснила Гермиона, печально улыбнувшись.

— Ты хочешь сказать, что в конце они остались с подарком, который не могли использовать? — В ужасе спросил Рон.

— О, Рон. Не это главное. У них осталась любовь.

Гарри резко отпрянул и вслепую побрёл на кухню. Он сел на стул, тяжело дыша. Неужели это они с Джинни? Каждый пожертвовал тем, что было ему дорого больше всего, для ещё большей пользы? И в конце оба останутся ни с чем?

Он не хочет, чтобы Джинни страдала. Он склонил голову и провёл ладонью по волосам.

Он никогда не думал, что поступает благородно. Ему просто хотелось, чтобы Джинни была в безопасности. Гарри начинал думать, что по-другому сделать было нельзя.

— Гарри?

В дверях стояла миссис Уизли. Она обеспокоенно смотрела на него, ведь Гарри сидел один в темноте.

— Ты в порядке, дорогой? — Её голос был необычайно добр.

— Да, миссис Уизли. Всё прекрасно.

— Ну, я думаю, ты так скажешь, даже если с тобой не будет всё в порядке.

Гарри робко улыбнулся. — Глупо было бы отрицать.

Миссис Уизли, поставив перед ним стакан холодного тыквенного сока, села рядом и вложила его руку в свою. — Единственное, чего в мире всегда не хватает, так это любви; она единственная растёт и множится, притом не становясь меньше. Мы никогда не должны отталкивать любовь, когда у нас появляется возможность внести её в нашу жизнь.

Гарри взглянул в глаза миссис Уизли и нашёл там только теплоту и сострадание. Он почувствовал, как у него самого наворачиваются слёзы. Гарри яростно заморгал, чтобы не разрыдаться. — Я просто хочу сделать так, как будет правильно, миссис Уизли.

— Знаю, дорогой, — нежно произнесла мать Джинни, поднявшись из-за стола и поцеловав его в лоб. — И она тоже.

Гарри молча кивнул, и миссис Уизли пододвинула ему кусок тёплого хлеба. — Это поможет тебе продержаться до обеда. Сегодня мы обедаем в саду, раз больших комнат у нас нет. Будь добр, помоги мне накрыть на стол, ладно?

Когда Гарри вышел в сад, он увидел, что стол уже поставили. Там была Джинни. Она раскладывала салфетки рядом с каждой тарелкой. Гарри собрал столовое серебро и начал ей помогать.

— Позволь мне предположить — тебя сюда послала мама? — спросила она, не отрывая взгляда от стола. От её низкого и охрипшего голоса у него по спине пробежали мурашки.

— Да, — ответил он.

Некоторое время они молча и слаженно работали. Гарри не смог дольше выдерживать напряжённое молчание. — Как хорошо увидеть тебя снова, Джинни.

— Да? — спросила она невыразительным голосом.

Гарри сглотнул. — Ты даже не представляешь.

— Почему ты разрешил Рону и Гермионе идти вместе с тобой? Они и дальше пойдут? Когда ты уйдёшь сделать то, что собираешься? — спросила Джинни, уперев руки в бока.

— Что?

— Ты сказал, что будешь бороться в одиночку. Но Рон и Гермиона с тобой — на самом деле ты не один.

— Они никогда меня не слушают.

— Может, я тоже не должна тебя слушать, — глаза Джинни ярко засверкали. — Нет. Мне не следовало этого говорить. Я знаю, ты делаешь только то, что должен, и что тебе не проще. — Она уныло опустила плечи.

— Знаю, — ответил Гарри. Сердце его страдало. Джинни была совершенно права, но он не представлял, что может сказать ей в утешение помимо тех единственных слов, которых она хотела услышать. Того, что он не мог сказать — и не должен.

— Так что сейчас происходит? С нами, я имею в виду. Будем продолжать притворяться, как будто ничего не изменилось? — спросила Джинни.

— Я нет. А ты можешь? Потому что я не думаю, что могу, — честно признался Гарри.

Джинни пожала плечами. — Я буду делать то, что должна.

— Ты всегда так делала, — он попытался улыбнуться.

— Да. Но это не выход.

Гарри фыркнул. — Как раз наоборот.

Их разговор прервал приход всех Уизли, включая Флер, Гермиону и Екатерину, румынскую подругу Чарли. У неё были прямые тёмные волосы, спускавшиеся ниже талии, и тёмные глаза, которые, казалось, внимательно всех изучали. Она села напротив Флер и залилась румянцем, столь же прекрасная.

— Ты — Гарри Поттер, — заключила она с хриплым акцентом, пожав ему руку.

— Да, это я, — сказал Гарри, угрюмо опустив глаза.

— Для меня честь встретиться с тобой. Я слышала рассказы о тебе ещё маленькой девочкой.

Гарри покраснел. Он заметил, как Джинни прикусила щёку, чтобы не засмеяться.

— Прекрати, Катя. Ты смущаешь мальчика, оставь его в покое, — сказал Чарли, засмеявшись, и потянул её за руку.

Джинни хихикнула. — Ты никогда к этому не привыкнешь?

Гарри пожал плечами. — Я просто хочу, чтобы кто-нибудь однажды сказал: «Привет, Гарри. Рад тебя видеть», и всё.

Джинни улыбнулась и протянула руку. — Привет, Гарри. Рада тебя видеть.

— Очень смешно.

— О, ‘Арри. Такой же скромный, как ‘аньше, — сказала Флер, увеличивая его смущение. — Могу представить, что все девушки на свадьбе захотят с ним танцевать.

— Последний танец он оставит для меня, — сказала Джинни, и Гарри услышал в её голосе резкие нотки. Она бросала ему вызов.

— Да пожалуйста, — Гарри посмотрел на неё в упор и поднял брови.

— Но, Джинни. Не распланируй все танцы до свадьбы. Жан-Люк так хочет встретиться с тобой. Если ты пожелаешь, у тебя будет свободная танцевальная карточка, — сказала Флер, взмахнув изящно изогнутыми ресницами.

— Спасибо, Флер, но я думаю, что сама могу распоряжаться своими партнёрами,— процедила Джинни.

— Конечно, можешь, — махнула рукой Флер, закрывая обсуждение вопроса. — Я только подумала, что ты будешь очень рада познакомиться с ним.

— Я буду счастлива встретиться со всей твоей семьёй, Флер, — мягко произнесла Джинни.

Теперь уже Гарри пришлось сдерживать смех. Она так искренно говорила, но ему удалось поймать в её голосе фальшь. Его внутренний монстр отплясывал замысловатые движения, понимая, что Джинни не собирается встречаться с Жан-Люком. Гарри уже ненавидел просто само это имя.

Конечно, тот же внутренний монстр рычал от ярости, когда Флер пыталась сыграть роль свахи.

Он не должен так думать. Она больше не его Джинни.

— Флер, любовь моя, перестань тревожиться о таких мелочах, — сказал Билл, обняв её за талию и прижавшись носом к её шее. — Ты должна думать только о том, что разделишь со мной все танцы.

Взгляд Флер смягчился, и она тоже потёрлась носом о Билла. Гарри в смущении отвернулся и прошёл к другому концу стола. — Они такие милые, что тошнит, правда? Надеюсь, они остынут после медового месяца, — сказала Джинни, наморщив нос. — Может, устанут постоянно трахаться? Это явно поможет.

— Джинни!

— Что? Да ладно, Гарри. Они живут с мамой, которая развесила детекторы неприличностей в каждой комнате. Всё это сексуальное напряжение должно же где-нибудь выпущено, — сказала Джинни.

Гарри не знал, шутит она или нет, и уставился на неё в недоумении.

— Я буду так счастлива, когда закончится эта свадьба, — заявила она.

Гарри не знал, что им завладело, но не смог остановиться. — Может, ты с Жан-Люком будешь блестяще подражать этой парочке. Тебе лучше держаться подальше от маминых датчиков.

Он понял, что оказался по уши в дерьме, даже не закончив говорить.

— Не беспокойся, я знаю, как их обойти, — гневно произнесла Джинни. — А тебе то что? Никто не должен знать, что между нами что-то было? Гулять с красивым французом — отличный способ заставить всех так думать.

— Кто знает. Почему бы тебе не попытаться? — гнев Гарри возрастал.

—Ну, как хочешь, — отрывисто сказала Джинни. Ее глаза подозрительно заблестели.

— Вот и прекрасно.

— Отлично.

Гарри развернулся и пошёл прочь. Он знал, что их повышенные голоса привлекли внимание остальных. Гарри остановился перед Норой и несколько раз глубоко вздохнул. Даже Дурсли не смогли вывести его из себя за целых две недели. Как она умудрилась рассердить его три раза за пару коротких часов?

Чёрт побери, как Джинни может действовать мне на нервы.

Гарри приметил жирного садового гнома, который мирно чавкал прекрасные розовые кусты миссис Уизли и не делал никаких попыток к укрывательству. Ведомый инстинктом Ловца, Гарри быстро вскинул руку и схватил маленького гнома за пояс. Раскрутив и направив на него часть своего гнева и плохого настроения, Гарри швырнул существо и с мрачным удовлетворением наблюдал, как оно, визжа всю дорогу, проплыло над забором.

Ему стало лучше. Гарри принялся всерьёз разыскивать гномов. Он потерял счёт времени, но проработал достаточно, чтобы вспотеть, когда к нему присоединился Рон.

Гарри молча вручил ему отчаянно дерущегося гнома. Рон также молча посмотрел на уродливое маленькое создание, а потом, зарычав, выбросил его за ворота.

— Отличный бросок, — со знанием дела оценил Гарри.

Друзья метнули ещё несколько гномов, пока Гарри наконец не поинтересовался:

— А ты чего такой мрачный?

— Видел список гостей? — спросил Рон, бросив ещё одного гнома.

— Конечно, Рон. Это первое, что я сделал, когда пришёл, — саркастично заметил Гарри. — С чего бы мне его видеть? Что с ним не так?

— Оказывается, вы с Флер не единственные участники Турнира Трёх Волшебников, которые будут на свадьбе, — сообщил Рон, злобно раскачивая гнома в воздухе.

— Э?

— Виктор Крам, Гарри. Викки отослали приглашение, и он ответил, что с удовольствием навестит старых друзей. Знаю, кого на самом деле он навестит, — сплюнул Рон.

— Флер и Виктор вместе состязались в жестоком соревновании. Мы связаны сверхъестественным образом. Смысл в том, что каждый будет присутствовать на свадьбе другого, — сказал Гарри, не веря самому себе.

— Седрика здесь не будет, — вспыльчиво произнёс Рон.

Гарри вздрогнул.

— Извини, — Рон поспешно поправился. — Это не твоя вина. Просто меня это бесит.

— Да, я заметил.

— Ты единственный, с кем я могу поговорить, и тут вижу, как ты разбушевался на весь сад. Джинни выглядит так, будто сейчас заплачет. — Рон скрестил руки на груди.

Гарри снова вздрогнул. Если до этого ему было плохо, то сейчас он густо покраснел. Может, позволить Рону и остальным исколошматить его — вдруг поможет?

— Не беспокойся. С ней всё будет порядке. Мама за этим проследит. Однако некоторые из моих братьев хотят наложить на тебя проклятье, поэтому я присмотрю за тобой по возвращении.

Гарри взглянул на Рона с некоторым опасением. Он вопросительно поднял бровь, но промолчал.

— Нет, я не сержусь на тебя. Ты так же расстроен, как и она, только лучше это скрываешь. Мне Гермиона сказала, — улыбался Рон.

— Напомни мне сказать Гермионе, что я у неё в долгу, — Гарри скрутил очередного гнома.

— Тогда ты должен вернуть этот долг. Вы с Джинни более стойкие люди, чем остальные. Ты даже меня в этом превосходишь. Гермиона это тоже мне сказала. Но потом всё встанет на свои места, я уверен. Интересно, нам удастся заколдовать Викки и Жан-Люцифера так, чтобы они увлеклись друг другом? — спросил Рон полушутя.

— Наверное, именно Жан-Люцифер нужен Джинни, — уныло сказал Гарри, не удержавшись от использования прозвища, придуманного Роном.

— Не дури. Джинни так же нуждается в тебе, как и ты в ней. Я знаю свою младшую сестру, Гарри. Она не для того ждала тебя столько лет, чтобы отказаться сейчас, когда ты обратил на неё внимание. Джинни гораздо упорнее, — покачал головой Рон.

Гарри улыбнулся, почувствовав себя немного лучше.

— Что происходит между тобой и Гермионой? Вы вместе или нет? — спросил Гарри. Он не был уверен, что хочет знать об отношениях друзей. Однако Рон поднял ему настроение, и Гарри должен попытаться сделать для него то же самое.

Рон ненадолго затих. — Думаю, да. Я... На самом деле мы ни о чём не говорили, но... после похорон Дамблдора... всё стало ясно, понимаешь? Нам не требовалось что-либо обсуждать.

— Рон, думаю, тебе лучше что-нибудь сказать. Ведь мы о Гермионе говорим. Она любит слова, — Гарри состроил гримасу.

— Думаешь? — удивлённо спросил Рон.

— Разумеется, — уверенно ответил Гарри.

— Проклятье.

Гарри фыркнул. — Как думаешь, чем мы тут занимаемся?

— А ты как считаешь? — Рон дал Гарри ещё одного гнома.

— Пустобрёх.

— Мерзавец.

Рассвет на день свадьбы был ярким и восхитительным. Гарри проснулся, по его мнению, в возмутительно ранний час, от весёлого щебета птиц. Солнце, лившееся из щелей между ставнями в комнате Рона, находящейся на чердаке, с неумолимым постоянством проникало ему в голову. Проклятое чирикание сводило его с ума.

Вчера Гарри первый раз присутствовал на мальчишнике, и даже отрезвляющие чары миссис Уизли, которые она наложила, прежде чем отправить их в постель, не избавили от тяжести в голове. Его охватило смутное чувство тревоги, и он не был до конца уверен, что оно принадлежит только тошнотворной головной боли.

Эта неделя была одной из самых странных в жизни Гарри, что кое о чём говорило. «Нора» — средоточие хаоса и бурной деятельности при обычных обстоятельствах — стала центром приготовлений для грядущих торжеств. Если миссис Уизли казалась Гарри измождённой, работая на Орден, то теперь всё было ничем по сравнению с её нынешним состоянием.

Семья Делакур появилась два дня назад с кипой чемоданов и прочих принадлежностей, которых с таким же успехом хватило бы на небольшую армию. Провести церемонию планировалось на лугу, где Гарри много раз играл в квиддич с Роном. Поэтому семья Делакур разместилась на другой стороне сада, поставив большую палатку, и окружила её пышными клумбами.

Гарри никогда не видел ничего подобного даже на Мировом Кубке по квиддичу. Палатка походила на замок с остроконечными вершинами, башенками и французским флагом наверху. Земля, окружавшая палатку, расцвела множеством экзотических растений и цветов, а в заново украшенном пруду появился маленький фонтан.

Если у миссис Уизли был стресс, то он был ничем по сравнению с состоянием миссис Делакур. Гарри никогда не слышал, чтобы та разговаривала нормальным голосом. Она постоянно срывалась на крик. И ещё Гарри заметил, что миссис Делакур несколько раз добавляла в чай выдержанный дубовый мёд.

Билл и Флер, казалось, совсем забыли о суете и просто плавали среди хаоса с самыми оживлёнными лицами. Флер присоединилась к семье, оставив Джинни, Гермиону и Екатерину делить одну комнату. Гарри предположил, что Екатерина нравилась Джинни больше, чем Флер. С уходом француженки на лице Джинни появилось облегчение.

Прошла почти неделя с тех пор, когда они поругались в саду, и натянутость между ними стала так велика, что к ней можно было прикоснуться. Они принимали величайшие усилия, чтобы держаться вежливо по отношению друг к другу и полностью избегать встреч. Джинни снова показала великолепную выдержку, легко притворяясь, что ничего не произошло, обращаясь с Гарри, не больше и не меньше, как с гостящим другом Рона. Она была воспитанной, вежливой и отчаянно далёкой. Только на мгновения Гарри думал, что поймал отблеск чего-то в её глазах, но стоило ему присмотреться, как он исчезал.

Гарри, с другой стороны, потерпел неудачу в попытке подыграть. Он не мог запереть чувства и притворяться, что привело его в плохое расположение духа. Если Гарри провалился в окклюмеции, то Джинни, возможно, достигла бы успехов.

Присутствие Жан-Люка делу не помогало. Учтивый и любезный, Жан-Люк обладал тем, чего у Гарри не было. Старше всего лишь на год, он как-то умудрялся казаться более сложным и искушённым. У него были тёмные волосы, которые он зачёсывал назад, и одежда, не только безупречно ему подходившая, но и сделанная из превосходного материала.

Это придало Гарри решимости самому отправиться по магазинам в поисках одежды маглов, первый раз за всю жизнь.

При знакомстве Жан-Люк поцеловал Джинни руку и, казалось, всегда знал, что сказать.

Гарри чувствовал, что в сравнении с ним он косноязычен.

Вокруг Жан-Люка увивались все женщины в доме, и Гарри возвратился мыслями в четвёртый год, когда он, соревнуясь с Седриком, пытался к Рождеству раздобыть сведения о золотом яйце. Единственным утешением для Гарри служило то, что никто из братьев Уизли не уделял Жан-Люку никакого внимания. Рон преувеличенно изображал его гордую походку, и Гарри подозревал: близнецы готовят большую пакость.

С подобным типом не могло случиться ничего хорошего, взбешенно подумал Гарри.

Невзирая на очевидное неодобрение её братьев — а, возможно, именно поэтому — Джинни казалась полностью очарованной щеголеватым французом. Каждый раз Гарри видел, как она смеется над его глупыми шутками или внимательно слушает, что бы он ни говорил. Гарри видел, как несколько раз она брала его за руку, а француз не упускал возможности обнять её талию своими проклятыми руками.

Монстр в груди Гарри ревел с такой силой, что он удивлялся, почему никто другой ничего не слышит. Он был в очень плохом настроении, и большинство Уизли сторонилось его. Единственным человеком, кого, по-видимому, плохое расположение духа Избранного не беспокоило, была Габриэлла Делакур. Она стала тенью Гарри, следуя за ним повсюду, и помогала ему во всём, что бы ни поручали миссис Уизли или миссис Делакур.

Габриэлла непрестанно болтала во время работы, и Гарри не знал, как от неё избавиться. Она следовала за ним, беспричинно смеясь, и краснела самым глубоким румянцем, если ему случалось ответить на один из её бесконечных вопросов. Он помнил, когда Джинни по уши влюбилась в него, но то было по-другому. Джинни никогда не надоедала ему.

Как если бы ему назначили в напарники по зельеварению Колина Криви, только более хихикающего. Было уже неплохо, что Флер перестала подталкивать Гарри развлекать сестру. С тех пор, как Гарри и Джинни поругались в заднем саду, у неё появилась новая мысль. Она специально давала задания и настаивала на том, что он и Джинни должны выполнять их вместе. Гарри был бы вечно благодарен ей при других обстоятельствах, но проводить время с Джинни, вежливо холодной и неприступной, было выше его сил.

Отсюда и причина, по которой он так много выпил прошлым вечером на мальчишнике.

Всё началось вполне невинно. Чарли собрал всех братьев Уизли (кроме Перси), Гарри, Жан-Люка, мистера Уизли и мистера Делакур, и они трансгрессировали в уединенную комнату в Дырявом Котле, где их встретили Римус, Грюм, Кингсли Брустверт и несколько других членов Ордена, коллеги Билла и его старые друзья.

Гарри сел с Роном в углу, подальше от толпы. Он был счастлив наедине со сливочным пивом, когда к их столу приблизился Чарли и поделился рюмкой огненного виски. Гарри ещё не пробовал легендарный напиток и потому горел сильным желанием это сделать. Виски прожгло ему внутренности, и Гарри брызгал слюной, кашляя до тех пор, пока не привык к нему.

Он намеревался только попробовать и на этом остановиться, но кончил тем, что выпил добрую долю напитка под насмешливые взгляды тех, кому было уже за семнадцать. Он чувствовал, что должен что-то доказать, особенно Жану-Люциферу, которого алкоголь, казалось, вообще не брал.

Вскоре Гарри обнаружил, что ему трудно чётко выговаривать слова — даже более трудно, чем обычно — и он не был уверен, как именно добрался до «Норы» прошлой ночью.

Вот чем всё кончилось: он лежал на раскладушке в отвратительно оранжевой комнате Рона, прикидывая, хватит ли него сил наложить «Редукто» на солнце.

— Какого чёрта, — простонал Рон из-под покрывала.

Гарри попытался сесть, но свалился на подушку и поклялся:

— До конца своих дней не буду пить огневиски! Кому принадлежала столь блестящая идея?

— Думаю, тебе, дружище, — ответил Рон, и его голос неестественно громко прозвучал в безмолвии комнаты.

— Доброе утро, мальчики, — мелодично сказала Гермиона. Она вошла в комнату Рона с веселой улыбкой. Оба парня быстро натянули покрывала.

— О, это замечательный день для свадьбы. Миссис Уизли уже приготовила завтрак. Ладно уж, вставайте. Гости скоро придут, и вам нужно одеться, чтобы приветствовать их.

— Гермиона, — простонал Рон, перекатившись на бок и натянув на голову покрывало. — Сейчас только рассвело.

— Чепуха, — сказала Гермиона, полностью стягивая с Рона покрывала, потом проделала то же самое с Гарри. — Почти десять часов. Все остальные на ногах, и довольно давно. Джинни, Флер и Габриэлла уже уехали, чтобы сделать причёски.

— Куда уехали? — спросил Гарри, внезапно заинтересовавшись. Он выхватил своё одеяло у Гермионы, чтобы прикрыть голую грудь.

— Они трансгрессировали к какому-то кузену Флер в Лондоне. Рон, твоя мать поднимется сюда через минуту, если ты не встанешь, — предупредила Гермиона.

— Моя голова, — застонал Рон.

— О! — воскликнула Гермиона, вздрогнув. Она вытащила из кармана халата два пузырька. — Вот. Твоя мама дала вам, чтобы освежить голову.

Гарри нетерпеливо схватил пузырёк и опорожнил его содержимое, поморщившись от неприятного вкуса. Мысли обрели ясность, пульсация в висках прекратилась.

— А сразу дать не могла? — Теперь, когда Гарри мог думать, он понял, что у него ещё оставалось отчётливо тревожное чувство. Он подозревал, что оно имело отношение к его похмелью, наряду с мрачным предчувствием, как он будет весь день наблюдать за подлизывающимся к Джинни Жан-Люком. Однако острая боль в затылке причиняла ему беспокойство. Он должен оставаться начеку. Ничто не помешает свадьбе Уизли.

* * *

Несколько часов спустя Гарри оказался одетым в элегантный серый костюм и помогал Рону сопровождать гостей. Бесконечные ряды белых стульев были поставлены в полукруге вокруг возвышения, украшенного такими белоснежными розами, каких Гарри ещё не видел. Тётя Петуния вышла бы из себя, увидев пышность их цветения.

Рон прищурил глаза, заметив Виктора Крама, хотя тот пришёл рука об руку с потрясающей красавицей-блондинкой. Гарри поспешил приветствовать их и проводить к местам до того, как Рон устроит сцену. Виктор спрашивал о Гермионе, но Гарри предпочёл другу об этом не говорить.

Когда началась свадьба, Гарри хотел занять место в задних рядах, но Рон схватил его и потащил в один из рядов, оставленных для Уизли. Поступок Рона показался ему очень трогательным.

Он не мог вспомнить остальную церемонию после того, как из бокового прохода появилась Джинни. Впереди неё шла Габриэлла, одетая в золотистое платье с оборками, подвязанными впереди; на шею она накинула золотую шаль. Её светло-золотистые кудри были завиты вверх, и даже Гарри вынужден был признать, что сестренка Флер выглядела очаровательно.

Но Джинни... у Гарри во рту вдруг пересохло. Он не мог даже сглотнуть.

Золотые одежды, мило смотревшиеся на Габриэлле, сделали Джинни неотразимой. Они, казалось, прилегали к каждому изгибу ее тела, и Гарри с трудом отвёл бы взгляд, если Вольдеморт выбрал бы эту минуту для нападения. Её аккуратно завитые волосы поднимались в сложное переплетение косичек, оставляя свисать тонкие пряди. Она более тесно обвязалась шалью, чем Габриэлла, но и без этого Гарри мог сказать, что рукава платья совершенно обнажили её плечи.

Она выглядела потрясающе, а он — полностью растерян.

Церемония началась, и Гарри предположил, что Билл и Флер уже произнесли клятву. Он видел лишь блеск солнца в сияющих волосах Джинни и яркие блики розовой помады на её нежно улыбающихся губах. Гарри в восхищении наблюдал, как маленький язычок Джинни увлажнял их, придавая им невероятный блеск.

Он не понял, что произошло, когда из-за деревьев, окружавших площадку, вылетели миниатюрные белоснежные голуби.

— Итак, да начнётся вечеринка, — сказал Фред, похлопав Джорджа по спине.

— Верно, братец мой. Мы обещали без разбору танцевать с подругами Флер. Я, со своей стороны, воспринял это обещание как личную клятву, — отозвался Джордж.

Гарри закатил глаза и пошел за ними в палатки, заставленные столами с едой и напитками. Он занял место с Роном и Гермионой и совсем не удивился, когда к нему под локоть настойчиво протиснулась Габриэлла.

— О, рядом со мной есть свободное место, ‘Арри, — оживленно предложила девочка, показав на соседний стул.

Гарри сжал зубы и сел, не обращая внимания на хихиканье Рона. Друг удобно расположился с Гермионой напротив него. Фред и Джордж уже давали поручения оркестру на танцевальном полу в середине палатки.

Билл и Флер сидели с мистером и миссис Уизли за столиком для молодоженов, который стоял впереди палатки. Чета Делакур сидела справа от них. Гарри же сел с остальными Уизли и Габриэллой слева от счастливой пары. Он заметил, что Джинни и Жан-Люк заняли два последних свободных места за его столом.

Он больше не смог оторвать от неё взгляда. Джинни нанесла на глаза косметику, которые выглядели теперь слегка дымчатыми и невероятно привлекательными. Гарри не помнил, чтобы в школе она пользовалась больше, чем губной помадой.

— Позволь мне налить тебе этого вина, Джинни, — ласково предложил Жан-Люк.

Монстр Гарри сердито зарычал.

— Спасибо, Жан-Люк, — мелодично ответила Джинни.

Нахмурившись, Гарри выпил щедрую порцию вина.

Невзирая на всю притягательность пищи, обед тянулся для Гарри мучительно медленно. Зажатый между намёками Габриэллы на то, как бы она хотела потанцевать и непрекращающимся вниманием Жана-Люка к Джинни, Гарри был готов вскочить на Всполох и бомбой спикировать на это дело.

Единственным утешением служило вино, заставившее его приятно согреться. Он быстро забыл об обещании никогда не пить. Даже похмелье было лучше, чем то, что он чувствовал сейчас.

Когда Гарри заканчивал с десертом, то думал, что справится с ним к вечеру. Он собрался тихо ускользнуть от торжеств уже ночью. Утром они отправятся во Впадину Годрика, и ему нужно хорошо отдохнуть.

Этот план тут же изменился, когда Жан-Люк пригласил Джинни на танец. Она весело кивнула и обернулась. Взглянув прямо в глаза Гарри, как тот подумал, с вызовом, Джинни позволила шали соскользнуть с плеч.

Гарри чуть не подавился, и во рту у него снова пересохло. Вырез у платья Джинни оказался намного глубже, чем у Габриэллы, и, казалось, грудь Джинни скоро порвет платье. Оно больше не выглядело, словно его сшили для маленькой девочки.

Челюсть Гарри отвисла, до чего ему было всё равно, пока Гермиона резко не толкнула его в грудь. Глаза Джинни победно сверкнули.

Жан-Люк, конечно, более достойно справился с ситуацией, чем Гарри. Он наклонился вперёд и что-то прошептал на ухо Джинни, заставив её покраснеть и упереться взглядом в пол, и поэтому она пропустила оценивающий взгляд француза, скользнувший по её вырезу.

Но Гарри ничего не пропустил и вскочил на ноги.

Но снова его сдержала Гермиона. — Гарри, не устраивай сцену, — прошипела она.

Гарри в ярости на неё уставился. — Ты видела, куда он смотрел? — раздраженно спросил он.

— Да. Туда же, куда и ты. Правда, Гарри. И «это» называется бюстгальтером с подкладками, — ответила Гермиона, порозовев.

— Какого чёрта Джинни сделала с собой? — требовательно спросил Рон, наконец обретя голос после того, как Джинни и Жан-Люк прошли на танцевальную площадку. — Это... это совсем не похоже на мою младшую сестрёнку, и я не хочу, чтобы все эти парни глазели на неё.

— Ты не можешь потише? — резко оборвала Гермиона. — Джинни хотела, чтобы её платье не выглядело детским, и я посоветовала, что может ей помочь. Это вещь маглов, и она предназначена для того, чтобы обхватить то, что у тебя есть, и... выдвинуть их немного вперёд.

— Немного? — взорвался Рон.

— Не бери в голову. Она сама может о себе позаботиться. Кроме того, она танцует среди своей семьи. И, кстати, говоря о танцах, я припоминаю, ты обещал мне один.

Рон в ужасе сглотнул, но протянул руку и пригласил её на танец, бросая убийственные взгляды на Джинни и Жан-Люка.

Гарри, нахмурившись, развернулся и направился прочь от стола. Пока Чарли внимательно наблюдал за Джинни, Екатерина понимающе улыбалась Гарри, и тот не смог этого вынести. Он увидел Римуса и Тонкс, стоявших возле стола с напитками, и поспешил к ним присоединиться.

— Привет, Гарри, — сказала Тонкс. На ней были одежды цвета яркой фуксии, прекрасно сочетающиеся с волосами. Гарри рад был видеть, что её метаморфозные способности, так же, как и отношения с Римусом, казалось, вернулись к ней на ходу. Пара почти сияла.

Несмотря на боль, которую он чувствовал из-за запутанности своих отношений с Джинни, Гарри было приятно увидеть, что судьба улыбнулась бывшему профессору.

— Привет, Тонкс. Здравствуй, Римус, — сказал Гарри, пожимая ему руку.

— Что случилось, дитя моё? Ты выглядишь так, будто потерял лучшего друга, — беспокоилась Тонкс.

Гарри пожал плечами. — Я в порядке.

Римус бегло осмотрел танцпол, и его взгляд остановился на сверкающей золотистой фигуре с ярко-рыжими волосами. — А, теперь вижу, — сказал он, подвинув к Гарри рюмку огненного виски.

Тот поднял брови.

— Сириус всегда говорил, что оно помогает ослабить все доводы, — объяснил Римус, подняв свою рюмку. Они чокнулись и залпом выпили.

— Как идут дела в штабе? — спросил Гарри. Он заметил, как члены Ордена переглянулись.

— Беспокойно. Много чего случилось.

— Может, вы кого-то укрываете?

Гарри попал в цель. — Не здесь, Гарри, — произнёс Римус приглушённым голосом.

— Мы можем поговорить об этом в другое время в более уединённом месте. — Беседуя с Римусом и Тонкс, Гарри продолжал исподтишка поглядывать на танцевальную площадку. Джинни танцевала с несколькими партнёрами, включая Жан-Люка, хотя чаще с ним. Она отрывалась на всю катушку. Он не знал, что Джинни может так хорошо танцевать. Если бы рядом с ней не было Жан-Люка, Гарри бы наслаждался, наблюдая за Джинни.

Монстр внутри него пронзительно вопил: «Пригласи ее на танец! Пригласи!», но он сдержался. Гарри не мог поддаться соблазну. Если он приблизится к ней, то попадёт в её чары, о чём ему хорошо было известно. Для неё и остальных будет лучше, если он отступит и позволит ей жить дальше одной.

Но как бы он хотел, чтобы разлука не причиняла столько боли.

Когда Тонкс обернулась, чтобы поговорить с каким-то представителем министерства, Римус тихо прошептал ему на ухо. — Она не перестаёт думать о тебе, даже когда ты пытаешься избегать её, и, может, ответ таков — держи Джинни ближе к сердцу.

Гарри вздохнул, продолжая глядеть на неё. — Хотелось, чтобы всё это было гораздо проще.

— Но иногда это так, — мягко произнёс Римус.

— Сейчас слишком опасно, и я не хочу, чтобы она была в опасности, — ответил Гарри, но обыденный ответ показался неубедительным даже на его слух.

— А, вижу. Старая владычица Благородство по-прежнему правит в твоей семье. Твой отец колебался с решением, желая защитить Лили. Он не хотел вмешивать её в дела Ордена или в борьбу с Вольдемортом, но, в конце концов, он пришёл к тому, что позволил быть ей рядом. Он понял, что влюбился в девушку, яростно отстаивающую свое мнение, и попросил её измениться. Судьба оказалась несправедлива к ним обоим, — сказал Римус, взяв ещё один напиток.

— Так вот что я делаю? — спросил удивлённый Гарри. Он никогда не смотрел на себя с такой точки зрения. Конечно, его родители оба участвовали в борьбе против Вольдеморта. В пророчестве говорилось, что они бросят ему вызов трижды. Его мать была в Ордене, так же, как и отец, но всё же он пытался защитить её, когда Вольдеморт сначала появился во Впадине Годрика. Как папа примирился с самим собой?

— Будет весьма нечестно, если Джинни станет скрывать свои чувства, чтобы ты разлюбил её и продолжал поиски. Она уже не та девушка, в которую ты влюбился тогда, — сказал Римус.

— Этого никогда не случится, — твёрдо заявил Гарри.

— Я буду чувствовать себя лицемером, если дам тебе этот совет, учитывая случившееся в прошлом году, — поморщился Римус. — Но прими его от человека, который знает тебя; знает, что ты намного сильнее и способнее, когда она с тобой. — Гарри потягивал вино, обдумывая слова Римуса. Неужели он не говорил себе, что чувствовал себя могущественней в то краткое время, проведённое с Джинни? Разве не решили его родители, что жизнь и любовь стоят риска?

— Идём, Гарри. Стряхнём пыль с твоих туфель, — предложила Тонкс и потащила его на танцпол. Он танцевал с Тонкс, миссис Уизли, Гермионой и даже Флер, пока не настоял на том, что ему нужен отдых.

Замешательство, возникшее при входе в палатку, привлекло внимание Гарри, и он отправился выяснить его причину. Фред и Джордж, подбоченившись, загораживали вход и свирепо смотрели на Перси, выглядевшего очень сконфуженным. Рядом с ним стоял министр магии, одетый в пышный и дорогой костюм. Это напомнило Гарри прошлое Рождество.

— Что ты здесь делаешь, Перси? — требовательно спросил Рон, примчавшийся из палатки. Он остановился в нескольких сантиметрах от старшего брата.

— Мне прислали приглашение, — сказал тот. Он поднял нос и поправил очки.

— Да, и ты не ответил, — сплюнул Джордж.

— Мама очень расстроилась, насколько я помню, — добавил Фред.

— К сожалению, мой плотный график не позволил мне ответить незамедлительно, и я приношу извинения за плохие манеры, — непреклонно ответил Перси. — Я принёс подарок моему старшему брату, и если вы не возражаете...

— Мистер Поттер, — спохватился Руфус Скримджер, пока Гарри не успел ускользнуть. — Можно вас на пару слов, пока Перси обсуждает личный вопрос с семьёй?

— Гарри тоже семья, — прорычал Рон. — Намного больше, чем этот педик, — сказал он, кивнув головой в сторону Перси.

— Перси? Это ты? — закричала миссис Уизли, прервав ссору. — О, ты пришёл. Я знала, что ты придёшь. Пойдем, посмотришь на молодожёнов.

Пока миссис Уизли уводила Перси, Скримджер многозначительно посмотрел на Гарри.

— Мистер Поттер?

Гарри скрестил руки на груди, но не отошёл от близнецов и Рона. — Мы должны прекратить подобные встречи, министр. Я полагаю, старые привычки трудно искоренить.

Краткая вспышка раздражения исказила лицо Скримджера. — Кажется, ты осведомлен и без меня, что происходят весьма печальные события. Сейчас, когда со смерти Альбуса Дамблдора прошло некоторое время, мне бы хотелось узнать, обдумал ли ты моё предложение?

— Ваше предложение?

— О защите министерства, Гарри. Уверен, ты читал отчёты о несчастных происшествиях с маглами. Как раз на прошлой неделе было совершено еще одно нападение на Косой Переулок, несколько магазинов было разрушено.

— Да, я знаю. И что вы собираетесь делать? — спросил Гарри.

— Министерство делает всё, что в его силах —

— Вы уже освободили Стэна Шанпайка?

— Я не думаю, что нас это устроит, — Руфус Скримджер слегка повысил голос.

— Тогда почему вы отказываетесь принять, что я не собираюсь быть мальчиком с постера? — прорычал Гарри. — Если же вы хотите, чтобы я одобрил то, что сейчас творится в министерстве, так заработайте мое уважение. Начало — полдела. Выбросьте бесполезные руководства по самозащите и начните обучать людей и вправду чему-то полезному. Научите их использовать Патронус и отражать атаку инфери. Прекратите запугивать невинных людей только потому, чтобы показать, что вы владеете ситуацией.

— Вы можете начать с допроса бывших подозреваемых Пожирателей Смерти, которые утверждали, что находятся под заклятием Империус. Чёрт побери, да преимуществом любого Пожирателя Смерти является то, что если он заявит «я действовал под Империусом», вы отпустите его. Стэн Шанпайк никогда так не говорил, а это значит, что никакой он не Пожиратель Смерти.

— Подобные действия ни к чему не приведут, — раздражительно сказал Скримджер.

— Что ж, я по-прежнему вижу, что вы отказываетесь принять некоторые неоспоримые факты: всё идёт не так, как вам хочется. Возможно, вы когда-то хотели помочь людям, став сперва мракоборцем, но сейчас вы похожи на Фаджа, более обеспокоенного политикой и общественным настроением. Вы совсем не тот лидер, в котором мы нуждаемся в такое время, министр. Поэтому займитесь своими делами, пока я собираюсь совершить что-нибудь и вправду полезное, — кипятился Гарри.

— И что ты задумал сделать? — подозрительно спросил министр.

— Сначала одно, потом другое, — ответил Гарри, пожимая плечами.

Скримджер прищурился. — Ты знаешь, чем занимался Дамблдор перед своей смертью, и я намерен выяснить эту информацию.

— Как я сказал, — ответил Гарри совершенно спокойно, — делайте то, что должны. Сейчас я хочу насладиться свадьбой, а в вашем присутствии никто здесь не нуждается. — С этими словами он ушел от шипящего, очень сердитого министра магии. Рон последовал его примеру. Гарри позабавило, что Фред и Джордж остались, чтобы выпроводить Скримджера из палатки.

— Постой, Гарри, — понимающе улыбался Рон. — Ты только что выгнал министра магии. Я рад, что Гермиона этого не слышала. Она устроила бы целую дискуссию.

Гарри тоже улыбнулся. — Вы вдвоём хорошо проводите время?

— Да, — сказал Рон, наблюдая, как Гермиона болтает с Виктором Крамом.

Гарри напрягся, ожидая вспышки гнева. — Рон.

— Она пришла сюда со мной. Она хочет быть со мной, — твёрдо сказал Рон, не отрывая глаз от Гермионы, прошедшей на танцпол.

Гарри заметил лёгкое сомнение в голосе Рона. Решив немного поддразнить друга, он резко спросил. — Ну что, ты насмотрелся на её задницу?

Рон подпрыгнул. Что? — Я — я... я не смотрел.

Гарри больше не мог сохранять серьёзный вид. — Нет, ты смотрел! Я всё видел. Ты не будешь насмехаться надо мной и Джинни, если не хочешь, чтобы об этом узнала Гермиона. Она мне ближе всех, почти как сестра.

— Выпендрёжник. Не говори ей это, иначе она заплачет. Мы все знаем, как хорошо ты обращаешься с маленькими девочками, — сказал Рон, врезав Гарри по ребрам.

Гарри пихнул Рона по плечу. — Мерзавец.

— Ты потанцуешь со мной, ‘Арри? — спросила Габриэлла. Она подошла к ним незамеченной.

Гарри мысленно вздохнул, пока Рон хихикал.

— Сочту за честь, Габриэлла, — галантно ответил он, и девочка засветилась от счастья. Гарри свирепо посмотрел на Рона, провожая Габриэллу на танцпол. Под звуки музыки он заметил, как Джинни снова танцует с Жан-Люком, и раздраженно сжал зубы. Гарри попытался увести Габриэллу подальше от них — наблюдать за ними было невыносимо. Но почему-то с каждым шагом Габриэллы они приближались к болтающей паре. Он знал, что должен был вести, но у него никогда не получалось освоить шаг.

Когда они приблизились к Джинни и Жан-Люку, музыка перешла в медленную песню, и пары, окружавшие их, притянулись ближе друг к другу.

— Я думаю, пора поменяться партнёрами, — сказала Габриэлла, удивив Гарри и Жан-Люка. Она отпустила Гарри и обняла кузена. Сказав что-то на французском, Габриэлла начала с ним танцевать. Гарри и Джинни смотрели друг на друга.

— Так ты собираешься пригласить меня на танец или...? — спросила Джинни, нахмурив изящные брови. Гарри прочёл вызов в её глазах. Она осмелилась его прогнать. Пусть всё катится к чертям, но он не мог это принять.

— Ты хочешь со мной потанцевать, Джинни? — хрипло спросил он, облизнув внезапно высохшие губы. Гарри посмотрел на вырез платья Джинни и не смог отвести взгляд.

Выражение лица Джинни смягчилось, и она коснулась его руки. Гарри обхватил её за талию и крепко прижал к себе, вдыхая сладкий цветочный аромат, который так хорошо ему запомнился.

Он забыл о ногах, считал шаги и просто плыл, без ума от её близости. Гарри провёл рукой по шёлковой ткани и невольно зашипел, коснувшись обнажённого плеча Джинни.

— Ты выглядишь чудесно, — прошептал он.

— Борода Мерлина, Гарри. Это был комплимент? — спросила она. В её глазах плясали веселые искорки. Его взгляд резко опустился к вырезу, который, казалось, боролся с содержимым. Гарри тяжело сглотнул. Он почувствовал, как по спине катится пот.

— Конечно.

Джинни нежно улыбнулась и опустила голову на плечо Гарри. Он закрыл глаза и потёрся щекой о её мягкие волосы. Гарри не знал, сколько они стояли, покачиваясь в такт музыке; он только понимал, что хотел именно этого. Когда Джинни снова заглянула ему в глаза, Гарри был зачарован игрой света на её лице. Он медленно наклонился к её губам, но, не поцеловав, оглядел комнату.

Гарри вдруг понял, что они единственные остались на танцполе. Оркестр отдыхал, и несколько людей с глазами, полными слёз, наблюдали, как они раскачиваются под призрачную музыку.

Он резко отпрянул с дико мечущимся взглядом. Джинни захихикала и спрятала лицо, уткнувшись ему в грудь. Схватив её за руку, он выбежал с танцпола и захватил с собой два бокала вина. Они вышли из палатки на тёплый летний воздух. Луг был зажжён сотнями плывущих свечей. Некоторые гости решили насладиться лёгким ветерком.

Держась за руки, Гарри и Джинни шли по лугу и остановились перед прудом, где часто купались Уизли. Джинни прислонилась к большому старому дубу и поставила оба бокала на землю.

— Ты собираешься докончить то, что начал?

Гарри знал, что она подразумевает почти-поцелуй на танцполе, но разум продолжал вопить, что она говорит о гораздо большем. Если он поддастся искушению, то подвергнет своё решение серьёзному испытанию и не сможет отступить.

— Джинни, — прошептал он. Его взгляд выдавал сокровенные желания и, Гарри глубоко нырнул в соблазнительный вырез.

— Гарри! — воскликнула Джинни, топнув ногой. — Я всё вижу.

— Извини, — пробормотал Гарри, отчаянно краснея.

Джинни сердито сложила руки на груди. — Ещё бы ты не извинился.

— Ты единственная, кто надел это, чтобы сделать... их... привлекательными. Ты хотела, чтобы их заметили, так что не можешь сердиться, что я... э... на них смотрю.

— Я и хотела, чтобы ты заметил... но мне бы ещё хотелось, чтобы ты также обратил внимание на всё остальное, — возразила Джинни. — На мне косметика и чулки. У меня новый стиль волос... а не только сиськи.

— С этим ничего не поделаешь, мне нравится твоя грудь... хотя нет, мне нравится и всё остальное. В отличие от школьной мантии, это платье открывает многое, — искренне ответил Гарри.

Гнев Джинни начал таять, и её плечи затряслись от смеха. — Сколько же вина ты должен был выпить?

Гарри глуповато ухмыльнулся. — Достаточно, чтобы не заботиться о том, что говорю.

Джинни обхватила руками шею Гарри и стала играть с волосами на его затылке. — Так тебе нравится это платье? — прошептала она. По спине Гарри пробежала дрожь удовольствия.

— Ещё как, — выдохнул он, сокрушая её в объятиях и страстно целуя. Прошло некоторое время перед тем, как они передохнули, тяжело дыша.

— Я потерял голову, — сказал Гарри.

— Я тоже, — отозвалась Джинни. — Что сейчас происходит, Гарри?

— Не знаю, — честно отвечал он. — Я не думаю, что в той палатке есть хоть один человек, который не знает, как я волнуюсь за тебя... возможно, за исключением Жан-Люцифера... Зачем это отрицать?

— Жан-Люцифер! — Джинни задыхалась от смеха. — Он идиот.

— Да, я тоже так думаю, — ответил Гарри, трепеща от радости. Он обнял её и снова поцеловал.

Когда они оторвались друг от друга, Джинни смахнула чёлку с его лба и вновь прижалась к нему. — Мы добьёмся своего, Гарри, и мы сделаем это вместе. Но давай сегодня насладимся остатком свадьбы?

— Да. Я наконец решил последовать совету Гермионы: пойти в палатку, потанцевать с любимой девушкой, и даже повеселиться, если позволит настроение.

— И это сказала Гермиона?

— Можешь не верить, она практически настаивала, но я был слишком благороден, чтобы прислушиваться, — Гарри улыбнулся. — Кто бы мог подумать, что всё это примет форму золотых платьев и лифчиков с подкладками.

— Платье было скорее актом протеста, — вздохнула Джинни. Она крепко держала Гарри за руку, входя в палатку, словно боясь отпустить его. — Если у них хватило совести одеть меня в это, несмотря на то, что оно было сшито для одиннадцатилетних, факт остаётся фактом: мне больше не одиннадцать. Я теперь не маленькая девочка, и моё тело скоро разорвёт это платье.

— Будет очень весело, — нахально заметил Гарри.

Джинни шлёпнула его по руке. — Болтун. Ты же знаешь, это только иллюзия. Когда лифчик отрывается, всё возвращается на своё место.

Гарри ухмыльнулся. — Тогда ладно. Я всегда смотрел, но никогда не успевал заметить.

Джинни хихикнула и обняла его за талию. Он тоже обнял её, и они вошли в палатку. Жан-Люк немедленно встал перед ними.

— Вот ты где, Джинни. Я везде тебя искал, — сказал он, выглядя немного раздражённым.

— Нет времени для болтовни, Жан-Люк, — сказал Гарри, вручив ему пустые бокалы.— Я обещал моей девушке следующий танец.

Он мерным шагом провёл Джинни на танцпол, не обращая внимания на изумлённого француза.

Джинни громко рассмеялась, и Гарри понял, что впервые после того, как он появился в «Норе», слышит ее настоящий смех. Его ушам он казался музыкой. Краем глаза Гарри увидел, как за ними с печальной улыбкой наблюдает Габриэлла. Заметив, что он смотрит на неё, Габриэлла подняла подбородок и смело улыбнулась. Гарри вернул улыбку со словами благодарности. Она поистине дала ему тот толчок, в котором он нуждался. Габриэлла выпрямилась и, часто заморгав, смешалась с толпой.

Они протанцевали несколько песен подряд, полностью забыв о нежных взглядах, которые им посылали некоторые из гостей, не обращая внимания на всех — в особенности на близнецов — пытавшихся помешать. Ночь была уже на исходе, и гости один за другим покидали пустеющий танцпол.

Когда снаружи палатки раздались громкие хлопки, Гарри подумал, что Фред и Джордж забыли о предостережениях матери не приносить на свадьбу фирменный фейерверк Уизли. Только после того, как начались пронзительные крики, он понял, что произошло нечто ужасное.

Волосы на его затылке встали дыбом, и он мигом очутился возле выхода. Джинни была уже возле него, держа палочку наготове. — Оставайся рядом со мной, — прошипел он, начиная идти к просвету. Он проклял себя, что, увлёкшись трагедией собственной жизни, совсем забыл про чувство тревоги, мучавшее его этим утром.

Быстро оглядевшись, он не нашёл Рона и Гермиону. Едва выйдя из палатки, он уже понял, что случилось, несмотря на то, что вокруг неё в поисках источника беспокойства бегало несколько членов Ордена с поднятыми палочками.

Вокруг «Норы» стояла мощная силовая защита. Не только для того, чтобы защитить Уизли, но также потому, что там находился Гарри. В приготовлениях к свадьбе её укрепили другими заклинаниями, и пока что они сбивали с толку Пожирателей Смерти, но никак не повлияли на дементоров.

Гарри мысленно услышал далёкий крик матери, выйдя из палатки.

— Все, кто может использовать Патронус, сделайте это сейчас, — закричал он. — Дементоры придут оттуда, — сказал он, указав палочкой на другую сторону луга. — Эспекто Патронум.

Сохатый вырвался из его палочки и помчался к деревьям. В тот же миг он увидел остальные Патронусы. Чуть позже из палочки Джинни появился её тигр.

— Ты уверен, Гарри? — спросил Кингсли Брустверт, пытаясь отвести гостей из палатки к порталу. В панике некоторые гости мчались навстречу прямо к дементорам.

— Как никогда, — мрачно ответил он.

— Откуда тебе знать? Я никого не вижу, — недоумевал Кингсли.

— Верьте ему, — посоветовала Джинни, выглядя бледной и напряжённой. — Он прав. Теперь я тоже это слышу.

Голос Сириуса проник в его сознание, становясь чётче с каждой секундой.

— Там, — сказал он, указав на пятно среди деревьев. На лугу появилось несколько фигур, облачённых в чёрные одежды с капюшонами, и их число угрожающе возрастало.

Гарри выпустил ещё один Патронус и крикнул миссис Уизли, выбежавшей из палатки с разъяренным лицом:

— Отошлите всех, кто не может пользоваться Патронусом. Переместите тех, кто не умеет трансгрессировать, с помощью портала. Кто новый Хранитель Тайны?

— Минерва, — ответила миссис Уизли. Она казалась удивленной, и у Гарри дрогнуло сердце. Она так трудилась для этой свадьбы. — Но, Гарри, мы не можем послать их туда, это место должно остаться в тайне, — нервно возразила она.

— Под действием Чар преданности никто ничего не расскажет. Не забывайте, это мой дом, а я хочу разместить в нём беженцев, — сказал Гарри, направив Патронуса на очередного дементора.

— Но —

— Миссис Уизли, нет времени спорить. Мы все должны отсюда выбраться. — Гарри подозревал, что возражения миссис Уизли больше были связаны с тем, кого скрывает Орден в Гриммольде, чем с местонахождением штаба. При других обстоятельствах она бы, скорее всего, потребовала эвакуировать людей именно туда.

— Ты прав. Я должна быть там. Джинни, идёшь со мной, — сказала миссис Уизли, распрямив плечи.

— Нет, мам, — сказала Джинни. Её голос немного дрожал, но взгляд остался непреклонным.

— Не перечь мне, — миссис Уизли схватила дочь за руку.

Джинни со вздохом вырвалась. — Я могу использовать Патронус, мам. Я нужна здесь.

Миссис Уизли колебалась. Она выглядела нерешительной, пока прямо перед ней не появился дементор.

— Эспекто Патронум, — взревела Джинни, и её тигр скосил нападавшего на мать. — Иди же, мам.

Миссис Уизли ещё раз отчаянно взглянула на Джинни с Гарри, и, повернувшись, поспешила в дом.

Громкий лязгающий звук наполнил ночной воздух, отразившись от открытого луга.

— Что это было? — закричал Гарри, бешено осмотревшись.

— Я думаю, это слабеет защита, — мрачно ответила Джинни.

— Отлично. Они ещё не начали телепортацию? — прокричал Гарри сквозь шум битвы.

Джинни прищурилась и посмотрела на дом. — Ещё нет. Многие напились, и поэтому спорят. Некоторые в панике. Я вижу, как мама и профессор МакГонагалл пытаются их уговорить. Толпа становится меньше, но не намного.

Языки пламени окружали весь луг, и запах дыма быстро заполнил воздух. С чувством безнадежности Гарри огляделся. Кое-кто из членов Ордена сдерживал переднюю линию, пытаясь отразить атаки. Несколько дементоров прорвали строй и приближались к палатке. Он видел и Пожирателей Смерти. Их тёмные формы выползали из теней и с помощью заклинаний пытались ослабить защиту.

Прищурив глаза, Гарри попытался смотреть сквозь дым. Даже Патронусы ничего не могли сделать. Они больше не выдержат. Силы Ордена на исходе.

Он видел Флер. Её прекрасное подвенечное платье испачкалось в грязи, тиара тёти Мюриэль скосилась набок, но она твёрдо стояла, поджигая всех и вся Патронусом-бабочкой, и прикрывала Билла. Тот сгорбился и выводил палочкой замысловатые пассы. Гарри предположил, что он пытается усилить защиту.

Отчаянно уставившись на окружавший хаос, Гарри подумал, что ни Рона, ни Гермиону он не видел, и отчаяние выросло в его груди.

Где они? И как мне остановить это безумие?

Таинственный туман покрыл всю долину Уизли, где ещё недавно совершалось торжество жизни. Плавающие свечи погасли от пронизывающего сырого тумана, всегда сопровождавшего появление дементоров. Крики и приглушённые возгласы сливались со звуками быстрых огненных заклинаний. Те гости, которые предпочли остаться и принять бой, пытались сдержать приближающихся дементоров. Пожиратели Смерти собирались на краю леса, окружив себя стеной заклинаний, и дальше ослабляли уже сдавшую под напором защиту.

Гарри продрог, и у него слегка кружилась голова от ярких воспоминаний, вспыхнувших в голове. Зубы отбивали нечёткую дробь, пока он быстро мчался к лежащим на земле Биллу и Флер, крепко схватив Джинни за руку. Он чувствовал, как дрожит девушка, и знал, что дементоры действовали на неё так же плохо.

— Что ты здесь делаешь, ‘арри? — прошипела Флер, послав своего Патронуса-бабочку в том же направлении, куда и он сам. Её прекрасные белые свадебные одежды были испачканы грязью и слякотью, один рукав будто порвался. — Если эти Пожиратели Смерти сломают защиту, то они направятся прямо к тебе. Немедленно уходи.

— Я не уйду, — твёрдо сказал Гарри, пристально глядя на Билла. Этот дом стал ему дороже остальных, и Гарри не собрался уходить без борьбы. На изуродованном лице Билла он встретил понимание, за что был очень благодарен.

И, наконец, нашёлся тот человек, который не обращался с ним, как с ребёнком.

Билл кивнул, и Флер, по-видимому, посчитала согласие мужа достаточно веской причиной, чтобы прекратить дальнейшие вопросы. Тиара тёти Мюриэль всё ещё украшала голову девушки, переливаясь в отблесках заклинаний. Гарри посетила непрошеная мысль: однажды эту тиару наденет Джинни, а он позаботится о том, чтобы у неё появилась такая возможность.

— Что ты пытаешься сделать? — спросил он.

Билл тяжело вздохнул, и Гарри поразило, каким уставшим и измождённым казался старший из братьев Уизли. Шрамы, пересекавшие его лицо, резко выделялись на бледной коже. — Защита вокруг Норы рушится. Тот громкий лязгающий звук и вспышки света, появляющиеся каждые несколько секунд — признаки того, что защита вот-вот рухнет. Я пытаюсь усилить ее, но не знаю, удастся ли мне.

— Как её усилить? — спросил Гарри.

— Основа этой защиты заключается в использовании силы положительных эмоций, которые я чувствую к Норе, — объяснил Билл. Гарри легко вообразил его профессором древней рунологии. — Защиту можно усилить передачей энергии от ведьмы или волшебника, находящегося внутри места, вокруг которого она устанавливается. Я думал, что один из нас всегда будет здесь в случае нападения и сможет использовать свои эмоции в управлении этой защитой. Я не ожидал такого количества заклинаний в каждом направлении. В Норе всегда было тесно, но уж точно не от магии.

— То есть любой, кто испытывает сильные чувства к Норе, может усилить защиту? — спросил Гарри, сдвинув брови.

— Да, любой, кто положительно относится к дому. Но это отнимает много сил, Гарри, вот почему сейчас я даже не могу встать, — предупредил Билл. — Не думаю, что у меня есть силы, чтобы дальше её поддерживать.

Флер покровительственно опустила руку на плечо Билла.

— А что, если мы попробуем сделать это вместе? — спросил Гарри, чувствуя на плече руку Джинни.

Билл с сомнением взглянул на Гарри, а потом на сестру. Гарри чувствовал себя немного неудобно, но сейчас не мог придавать этому значение.

— Послушай, я люблю это место, как если бы оно было моим родным домом, и ты сам сказал, что ничего не помогает, — сказал Гарри с ноткой раздражения.

— Я не могу научить тебя всем заклинаниям и движениям палочки за несколько секунд, Гарри, но думаю, что могу продолжить, воспользовавшись твоей силой и направив её на защиту, — задумчиво произнёс Билл. — Иди на вершину того холма — так мы сможем охватить всю площадь. По моему сигналу ты вспоминаешь всё хорошее, что чувствуешь к этому месту, а я воспользуюсь твоими мыслями. Убедись в надёжности своего укрытия, потому что после ты почувствуешь себя очень уставшим.

— Я тоже хочу помочь. Я пойду с тобой, — немедленно вызвалась Джинни, решительно блеснув глазами.

— Нет. Помоги Флер прикрывать Билла. Он больше меня нуждается в защите, и пока я буду там, у нас на счету каждый Патронус, — возразил Гарри, заранее зная, что ответ ей не понравится.

Джинни нахмурилась и посмотрела на Гарри с Биллом. Наконец она взглянула на ничтожную горстку Патронусов, едва сдерживающих хлынувших дементоров.

Она пожала плечами и, шепотом попросив быть осторожным, пылко его поцеловала.

— Ты тоже, — ответил Гарри, стиснув ей руку.

Припав к земле, он повернулся и, прячась за другими, внимательно продвигался к холмику, на который показал Билл. Несколько раз Гарри оступался, когда ощущения, вызываемые присутствием дементоров, лишали его сил. Добравшись до нужного места, он задыхался от напряжения.

Сквозь дым можно было едва различить Билла и Джинни — хвала Мерлину за рыжие волосы Уизли — они были заметны отовсюду. Он разглядел близнецов, стоящих рядом с Тонкс; её Патронус-волк показывал, где они находились.

Когда Билл метнул в воздух красные искры, Гарри закрыл глаза и стал вспоминать всё хорошее, что знал о Норе. У него было из чего выбирать, и он сначала сосредоточился на воспоминаниях, связанных со всеми, кто жил здесь.

Гарри вспомнил удивление и восторг, испытанный им при первом визите в Нору. Тем летом он так много узнал не только о мире волшебников, но также и о том, что значит чувствовать себя частью семьи. Он научился принадлежать ей, а не быть чужим.

Он вспомнил запах свежеиспечённых булочек, жареных цыплят, пирога с патокой, с почками, бифштекса и других его любимых блюд, о которых миссис Уизли быстро узнала и часто их готовила. Он вспомнил, как радовался в тот первый раз, когда она постирала и заштопала ему носки вместе с вещами Рона. Она положила их в чемодан, и Гарри долго сидел с отвисшей от удивления челюстью, пока друг не поинтересовался, что было не так. Тётя Петуния обычно давала ему носки только тогда, когда Дадли проделал в них дырки, а миссис Уизли в самом деле заштопала их, заштопала для него.

Гарри глубоко вздохнул и снова сосредоточился на воспоминаниях.

Он вспомнил сарай мистера Уизли, заваленный таким количеством электрических розеток, какое в жизни никому не пригодится, и нескрываемую радость взрослого человека, который делился своими открытиями. Первое время мистер Уизли не просто интересовался его мнением, он напрочь забывал обо всём, кроме Гарри, как будто кроме заданного вопроса на свете ничего не существовало.

Гарри дрогнул, но продолжал оставаться на ногах. Он вспомнил матчи по квиддичу на лугу, как выдворял гномов из сада, как все Уизли дружески похлопывали его по плечу и обращались с ним, как с ещё одним братом, а не изгоем в чулане под лестницей. Здесь он смеялся, и смеялся искренне, наслаждаясь летом первый раз за всю жизнь.

Ноги Гарри окончательно отказали, и он упал на землю, тяжело дыша. У него болела голова, но он яростно ударил по наступавшим дементорам.

Он вспомнил лицо прекраснейшей девушки, которую когда-либо видел. Её глаза зажигались такой теплотой, состраданием и открытым раздражением, что Гарри мог легко в них утонуть.

Он вспомнил, как чуть не поцеловал её недавно, и чувство, что способен на всё, пока она оставалась в его объятиях. Теперь Гарри пришлось опереться руками, чтобы совсем не упасть, но он снова ударил мыслями по дементорам.

Это был дом его лучшего друга. Друга, который встретил его с распростертыми объятиями и разделил семью с одиноким мальчиком, не смевшим даже мечтать о такой жизни. Это был дом девушки, которую он любил; девушки, любившей его так нежно и преданно, что позволила ему уйти. Это был дом семьи, стоявшей рядом с ним и верившей в него как никто другой, и он не позволит, чтобы её сейчас отобрали.

Если он хоть как-то помог...

На мгновение громкая волна слепящего света озарила луг, и Гарри вынужден был закрыть глаза. Радостный возглас, безошибочно принадлежавший одному из близнецов, наполнил воздух и заставил Гарри неуверенно заморгать. Крики радости раздавались повсюду, и он понял, что холод исчез. От дементоров не осталось и следа.

Задыхаясь, он лежал на земле и из последних сил пытался встать. Сохатый галопом возвращался к нему, а рядом бежал маленький терьер Джека Рассела. Патронус, принадлежавший Рону.

Рон в порядке! Он был где-то здесь в этом хаосе, а это могло означать, что с Гермионой тоже всё хорошо.

Большинство лиц, оставшихся на лугу, было ему знакомо, и он надеялся, что миссис Уизли удалось эвакуировать остальных гостей. Гарри тряхнул головой в попытке избавиться от темноты, застилавшей зрение, и мир тревожно покачнулся. Гарри удалось подавить тошноту несколькими глубокими вздохами, когда рядом появилась Джинни.

— Гарри! — воскликнула она, бросившись на колени. Джинни покачивала его голову и нежно перебирала ему волосы. — Ты в порядке? Бедняжка. Билл сказал, что ты совсем устанешь. Ты сделал это, Гарри! Ты и вправду это сделал. Ты был великолепен.

Гарри улыбнулся и отдался её прикосновениям. — Сработало, верно?

— Ещё как! — воскликнула Джинни, и ее глаза сверкали от восторга. — Ты не только усилил защиту, но и как-то раздвинул её границы, отбросив дементоров. Я точно видела, как по воздуху летел Пожиратель Смерти. Это было блестяще, Гарри. Даже Билл впечатлён, хотя его мало что может впечатлить. Не удивлюсь, если он предложит тебе работу после Хогвартса.

— Да? Гарри Поттер, ликвидатор проклятий? — слабо улыбнулся Гарри. — Возможно, если профессия мракоборца придется мне не по душе.

— Пойдём в дом, тебе надо отдохнуть. Ты можешь встать? — спросила Джинни.

Гарри попытался приподняться на локти, но тут же рухнул на землю.

— И здесь хорошо, — сказал он, борясь с темнотой в глазах.

Вдруг он почувствовал, как голова снова закружилась, и его подхватили толстые мускулистые руки.

— Ладно, Гарри. Мы унесём тебя отсюда,— сказал Чарли Уизли. — Джинни может позже пудрить тебе мозги.

— Она сказала, что я был великолепен, — возмутился Гарри, уязвлённый его словами.

— Да, но не бери ее слова в голову, дружище. Еще вчера Джинни говорила, что ты безнадёжный идиот. Однако она всегда была темпераментной, — ухмыльнулся Чарли.

— Эй! — закричала Джинни, шлёпнув брата по руке. — Я здесь, знаешь ли.

Даже с закрытыми глазами Гарри мог сказать, что Джинни улыбается. Он слишком устал и был мало обеспокоен тем, что Чарли несёт его в Нору, поэтому просто расслабился. Тьма окончательно закрыла ему глаза, и он погрузился в сон.

* * *

Звон бокалов, приглушённые звуки музыки и далёкие взрывы смеха — вот, что услышал Гарри, медленно возвращаясь к реальности. Ему было тепло и уютно, и он чувствовал себя намного безопаснее, чем в последнее время. Гарри не хотел нарушать эту иллюзию, а, может быть, сон...

— И сколько ты ещё собираешься спать, Гарри? — спросила Джинни.

В её голосе слышалось изумление, и до него донёсся сладкий цветочный запах, всегда напоминавший о ней.

— Ты не ранен, а большая усталость не служит оправданием, из-за которого я должна отказываться от обещанного танца.

— Мы танцевали, — улыбнулся Гарри с закрытыми глазами.

— Очень мало! И тебе придётся сделать нечто большее, чем поднять мне настроение, — недовольно произнесла Джинни.

— Вот как? — спросил Гарри, наслаждаясь спором. Он открыл глаза, и воспоминания о прошлой ночи хлынули на него.

Он вдруг присел, дико оглядывая комнату. Гарри узнал обстановку, и его сердце забилось чаще. Он вернулся в то место, о котором поклялся, что никогда не увидит его снова. Он был в Гриммольде... в доме Сириуса.

Гарри лежал в одной из маленьких гостиных главного зала, и до внезапного пробуждения его голова покоилась на коленях Джинни. Она мягко провела ладонью по его спине, словно поняв причину смущения.

— Почему мы здесь? — с трудом выговорил он, борясь со слабостью в теле.

Джинни придвинулась ближе и обхватила напряжённые плечи Гарри.

— Сюда мы отправляли гостей со свадьбы, помнишь? Мама настояла на том, что в Норе никто не останется, пока полностью не проверят защиту, поэтому ночью мы пришли сюда. Билл и Флер наотрез отказались позволить Вольдеморту испортить их праздник. Они продолжили вечер прямо в танцевальном зале, оркестр уже разместил инструменты и сейчас играет. — В её голосе Гарри услышал невольное уважение к Флер.

— С Биллом всё в порядке? — Если Гарри чувствовал себя так плохо, то Билл определённо не мог танцевать. Он хрустнул шеей, пытаясь понять, хватит ли у него сил для танцев, чувствуя при этом, что проспал бы всю неделю. Его раздражала мысль, что Билл находится в лучшей форме.

— О, он едва держится на ногах, судя по танцу. С трудом пытается не заснуть, но Флер не собирается потратить оставшиеся силы только на танцы. Я уверена, что у неё другие планы на вечер, — глаза Джинни лукаво блеснули.

Потребовалось мгновение, чтобы до него дошёл смысл её слов, после чего Гарри залился румянцем. — Джинни!

Её слова расшевелили смутные образы того, чем могли заняться Билл и Флер, но думать об этом ему не хотелось. Джинни, столь приятно прижавшаяся к нему, заставила поезд его мыслей свернуть на проторенную дорогу, где они занимались тем, что ни один из её братьев не хотел бы видеть, и тело начало отзываться. Он неловко зашевелился, а воротник рубашки вдруг стал невыносимо тесным.

— Кажется, ты понял, что я имела в виду, — усмехнулась Джинни. Она будто знала, что сейчас с ним происходило.

Отчасти Джинни была права. Гарри беспокоился тем, что находится в Гриммольде, пока она не перевела разговор в другое русло.

— Рон и Гермиона, — он с тревогой посмотрел её в глаза. — Я видел Патронус Рона, поэтому знаю, что он был там, но...

— Не тревожься об этом, — Джинни покачала головой и нежно прикоснулась к его губам. — На Гермиону наложили какое-то заклятие, но когда я увидела её, над ней уже хлопотала мама. Мне неизвестна вся история, но, кажется, между Роном и Виктором Крамом произошла ссора.

Гарри застонал и схватился за голову. Рон, что ты наделал?

— Все трое где-то здесь. Рон несколько раз заходил проведать тебя, вместе с Фредом, Джорджем, Чарли и мамой. Каждые десять минут кто-нибудь из них засовывает сюда свою голову. Думаю, это заговор, — драматично прошептала Джинни, наклонившись к нему ещё ближе. Мягкие пряди волос выбились из замысловатого узла её прически, и Гарри очень хотел освободить остальные...

— Они нам не доверяют? — ухмыльнулся он.

— А разве должны? — Джинни вопросительно изогнула бровь.

— Но ведь мы ещё не заслужили такую репутацию? — Он быстро перевернулся, и теперь Джинни лежала снизу. Её волосы ещё больше растрепались, когда он прижал к ней губы и забылся в сладости поцелуя.

Время пролетело как миг, и у входа в комнату раздался резкий кашель. Гарри неохотно отпрянул и увидел в дверях сердитого Рона. Его нижняя губа увеличилась вдвое.

— Вам обязательно это делать? — спросил он. Его речь звучала немного странно.

— Конечно, — заявил Гарри и быстро поцеловал Джинни ещё раз. — Что произошло?

Джинни и Гарри чуть отодвинулись друг от друга, и Рон сел между ними.

— Ну, если ты не заметил, целуясь с ней... в моём доме недавно была битва с Пожирателями Смерти, — раздражённо пробурчал Рон.

— Неужели? Это объясняет, почему я лежал на спине? Забавно, но я не могу припомнить, что видел тебя во время сражения, — с вызовом сказал Гарри.

— Ты рассказала ему? — нахмурился Рон.

— Конечно, — ответила Джинни, придвинувшись ближе к Гарри. Он обнял её, не обращая внимания на гневный взгляд Рона.

— Что случилось с Гермионой? — спросил Гарри, разрываясь между желанием услышать препирания Джинни с Роном и подробности происшедшего, пока всё не выльется в обычную ссору Уизли.

— Викки попытался достать меня с помощью Редукто. Заклинание отскочило от маминого комода и попало в Гермиону. Мама успокоила её, но она не хочет со мной разговаривать. Как будто это моя вина. — Рон скрестил руки и хмуро оглядел комнату.

— Почему он хотел наложить на тебя заклятие? — Гарри снова почувствовал сильную усталость.

— Возможно, я его спровоцировал, — неохотно признал Рон. — Но не это главное. Он причинил ей боль, и Гермиона молчит. И как я должен это понимать?

Гарри застонал. — Что ты натворил, Рон? Почему вы все цапаетесь друг с другом? Раньше ты говорил мне, что Гермиона пошла на свадьбу вместе с тобой. Я думал, что между вами всё было хорошо.

— Так и было, пока этот мерзавец не пытался прикоснуться к ней, — возмутился Рон. Гарри подозревал, что его друг даже не понимает, как на самом деле относится к Гермионе. — После того, как вы с Джинни ушли, я знал, что будет дальше, и не хотел это видеть, поэтому отправился искать Гермиону и обнаружил, как она уютно устроилась в Норе вместе с Викки.

— Но, Рон, мы же говорили об этом. Она пошла на свадьбу как твоя девушка. Я думал, ты нормально относишься к Виктору и Гермионе, — устало произнёс Гарри.

— Я нормально к этому относился, когда он был просто партнёром на танцах. Мне совсем не понравилось, что он непринужденно болтал с Гермионой в моем доме, особенно когда она в этом платье и в таком макияже. Гарри, ни одному бы парню это не понравилось. — Рон сорвался на крик, и его уши по цвету не уступали волосам.

Он был прав. Гарри не нравилось видеть Джинни в обществе Жана-Люка, хотя в прошлом между ними ничего не было. В первый раз Гарри понял отношение Рона к Виктору и посочувствовал ему.

— Так что случилось? И что ты имел в виду, когда говорил, что знаешь, что будет дальше? — спросил Гарри, внезапно осознав смысл слов друга.

Рон закатил глаза. — Да ладно, Гарри. Ты всю неделю не мог отвести от неё глаз, и Мерлин знает, как она хотела тебя поцеловать. Джинни, казалось, не могла себя сдерживать.

— Эй! — возмущённо вскричала она.

— Никто из вас не был особо осторожным, — сказал Рон, походя сейчас на Перси.

— Очевидно, нет, если даже ты заметил, — холодно ответила Джинни, скрестив руки.

— И, похоже, я прав, если то, чем вы только что занимались, служит веским доказательством. Хорошо, что я не мама, — Рон сузил глаза.

— Мама сейчас так благодарна Гарри, что даже разрешила бы нам трахаться, — развязно заявила Джинни.

— Джинни! — завопил Гарри, метнув быстрый взгляд в сторону Рона, зевавшего с самым безразличным видом.

— Да, это так. Ты спас Нору, Гарри. Она найдёт способ отблагодарить тебя. Нужно воспользоваться этим и дать ей знать, что ты не вернёшься в наш дом, — предложила Джинни, задумчиво прикусив губу.

Это была неплохая идея, подумал Гарри. Он удивился, как Джинни узнала о его замысле. Они ещё не обсуждали будущее. Он знал только то, что Джинни там будет.

— Я не должен рассказывать ей о своих планах, пока сам не буду уверен в их существовании. Кроме того, помочь Биллу было сущим пустяком для меня, — искренне признался Гарри.

— И об этом, Гарри... Извини, — Рон виновато потупился в покрывало.

— За что? — спросил тот.

— Извини, что не был там, когда началась битва. Я обещал быть рядом с тобой, пока всё не закончится, но позволил глупому Викки отвлечь меня. Я даже не знал о дементорах, потому что был слишком занят ссорой. И потом, когда Гермиону ранило, я обо всём забыл и мог думать только о том, что она будет в порядке. Это случилось до того, когда ты был на холме и помогал Биллу, — плечи Рона резко опустились.

— Мы оба должны были помочь тебе, Гарри, — произнесла Гермиона, стоявшая в дверях. Она была очень бледна, и её глаза, пристально смотревшие на Рона, ярко сверкали от слёз.

— Гермиона! — с облегчением воскликнул Гарри, увидев её живой и невредимой.

— С тобой всё хорошо? — она метнула быстрый взгляд, желая в этом удостовериться.

— Да. Ты единственная, кто пострадал, как я слышал, — ответил Гарри.

— Пустяки. Мне не следует волноваться — просто нужно принимать зелье для сращивания костей. Ничего серьёзного. Зато ты потерял сознание, и Джинни никого не подпускала, — неодобрительно фыркнула Гермиона.

Джинни смущённо покраснела. — Он спал.

— Кажется, между вами всё в порядке. Я рада за вас. Ты и вправду глупо себя вёл, Гарри, — Гермиона нежно улыбнулась.

— Насчет глупого поведения, — он многозначительно взглянул на Рона и Гермиону.

Гермиона вздёрнула нос. — Рон, как обычно, перегнул палку.

— Перегнул палку, говоришь? Когда я зашёл на кухню, он обнимал тебя. И что я должен был подумать? — гневно спросил Рон.

— Обнимал? Меня? Вовсе нет, Рональд Уизли. Он поинтересовался, была ли я счастлива, в чём я его и заверила. Мы обнялись и на этом закончили бы разговор, если бы ты не ворвался в комнату, как будто за тобой гнались все гончие ада, — язвительно высказалась Гермиона.

— Он обнял тебя... Погоди... Что? Ты сказала, что была счастлива? Со мной? — неуверенно выговорил Рон.

Взгляд Гермионы смягчился. — Ты в самом деле волновался за меня?

Гарри немедленно захотелось оказаться в другом месте. Не важно, в каком. Рон и Гермиона были его лучшими друзьями, и он не желал становиться свидетелем этой сцены.

— Что, мама всё ещё ходит за Перси? — спросила Джинни. Очевидно, ей тоже было неловко.

— Перси? Перси до сих пор здесь? — удивился Гарри.

— Да. Он беседовал с мамой и папой, когда началось нападение, и мама настояла на том, чтобы мы оставались вместе, — ответила Джинни.

— Этот мерзавец был шокирован тем, что Пожиратели Смерти напали на Нору. Он словно не мог поверить, что они обратят внимание на наш дом... или на нас. Знаю, мама счастлива, просто разговаривая с ним, но я ему не доверяю. Я думаю, что ему здесь не место.

— Я очень удивилась, Гарри, — решилась сказать Гермиона. — Я хочу сказать, что в Штабе много новых людей, которые ничего о нём не знали. Ты и вправду думаешь, что это была хорошая идея использовать его в качестве убежища?

— Да, — коротко ответил Гарри.

— Ты решил спасти людей как можно скорее, но у министерства уже есть убежища как раз для таких случаев, — заметила Гермиона.

— То, чего бы хотел Сириус — сделать этот дом пристанищем для любого, кто бежит от Пожирателей Смерти или министерства, — тихо произнёс Гарри. — Кроме того, Грозный Глаз стирает память у всех посторонних. В любом случае, никто не сможет сказать, где он находится, благодаря чарам преданности.

— Как же чары преданности могут работать, если Дамблдор ум... — осёкся Рон, резко взглянув на Гарри.

— Они не исчезают, даже когда умирает Тайный Хранитель, иначе бы все их только и убивали. Нужно некоторое время, чтобы применить эти чары на новом Хранителе. Наверное, теперь им стала профессор МакГонагалл, — сказала Гермиона.

— Это так, — кивнула Джинни. — Но не только нахождение здесь Перси представляет опасность. Мы ничего не знаем о некоторых членах семьи Флер.

— Я бы сказал, что Жан-Люк слишком глуп для Пожирателя Смерти, но после того, как они переманили на свою сторону Коросту, ни в чём нельзя быть уверенным, — сказал Рон с кислой миной.

В хаосе битвы Гарри совсем забыл о Жан-Люке. Он быстро посмотрел на Джинни.

Она просто закатила глаза. — Ты был с ним не слишком любезен, — уклончиво ответила Джинни, хотя её не слишком беспокоило грубое обращение с французом.

— Гарри ненавидит его, — сказал Рон, как будто это всё объясняло.

— Жан-Люк не нравился никому из нас, — запротестовал Гарри. — Думаю, Фред и Джордж готовили для него какую-то пакость, только не знаю, когда они собирались это сделать.

— Никого они не разыграли, — сказала Джинни, убрав с юбки кусочек корпии.

— Откуда ты знаешь? — удивился Рон.

— Потому что Билл предупредил, чтобы они этого не делали. Жан-Люк заставлял Гарри ревновать, и Билл думал, что это самый лучший способ избавить его от «комплекса благородства». Флер, конечно, всё устроила, — ответила Джинни, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

— Так это был заговор? — спросил Гарри, потрясённый до глубины души тем, что все Уизли намеренно причинили ему боль.

— Что-то в этом роде, — Джинни пожала плечами. — Не думай так плохо об Уизли.

— Кто тут плохого о нас мнения? Этого нельзя допустить, — сказал Фред, войдя в комнату.

Его одежда была изодрана и испачкана, и поэтому он с помощью магии прикрепил в разных местах цветы, чтобы прикрыть прорехи. Конечно, его замысел с крахом провалился и только всё усугубил. Почему-то Гарри подозревал, что именно этого Фред и добивался.

— Будет очень неправильно, — дополнил мысль брата Джордж.

— Что вы здесь делаете? Я думал, вы заняты обхаживанием подруг Флер, — спросил Рон, одновременно восхищённый и недовольный старшими братьями.

Фред драматично вздохнул. — Так много женщин...

... и так мало времени, — сказал Джордж.

— Почему вы не пригласили на свадьбы своих девушек? — спросила Джинни. — Уверена, в округе ещё остались ведьмы, которых не предупредили о вас.

— Девушек? — в притворном ужасе воскликнул Фред. — Зачем нам приводить на свадьбу девушек, если там столько прекрасных француженок?

— Вейл-француженок, — добавил Джордж.

... которые не имели удовольствия быть представленными нам. Мы хотели принести себя в жертву для их же величайшего блага, — сказал Фред.

— Нашли из-за чего расстраиваться. — Джинни толкнула Гарри. Его снова медленно клонило в сон.

Он по-совиному широко открыл глаза и попытался сосредоточиться на разговоре.

— А что насчёт Анжелины? — спросила Гермиона. — Я думала, вы встречаетесь друг с другом.

— Анжелина, — Фред моргнул. — Мы вместе пошли на Рождественский бал, но, насколько я знаю, сие не было обязательством связать наши жизни навеки. В таком случае ты должна была сидеть на этом диване с Виктором Крамом.

Рон помрачнел, а щёки Гермионы порозовели.

— Давайте не будем об этом снова, — устало вздохнула Джинни. — Что вы замышляете? Когда вы вошли сюда, на ваших лицах были необычайно глупые выражения.

— У нас? Глупые выражения? — с насмешливым ужасом переспросил Фред. — Разве ты не знала, дорогая сестрёнка, что мы достигли небывалых высот в искусстве прикрывать нашу глупость безразличным выражением?

— И, кажется, мы не в меньшей степени умеем её создавать, — сказал Джордж.

— Это уж точно, — Джинни хмыкнула.

— Мы просто избегали маминой ярости. Сейчас она весьма расстроена, потому что свадебные соловьи не только последовали за нами, но также проявили странную любовь к голове Перси, — Джордж вредно усмехнулся.

— Они порхают самым непривлекательным образом, — заметил Фред.

— И вы ничего об этом не знаете? — спросила Джинни.

— Я предполагаю, это могло быть связано с птичьим кормом, который мы незаметно подсыпали ему в волосы, — Джордж задумчиво почесал голову.

— Конечно, с применением иллюзорных чар, — сказал Фред.

Гарри, Джинни и Рон хихикнули, но Гермиона неодобрительно покачала головой. У Гарри чесались глаза, и он безуспешно пытался скрыть зевок.

— Маме до форточки, что он здесь, но Грюм настаивает, что Перси не уйдёт отсюда без стирания памяти. Сейчас у них по этому поводу происходит жаркая баталия. Грюм раздаёт чары памяти как конфеты, — сказал Фред.

— Пойдемте танцевать, пока вечер совсем не закончился, — весело предложила Джинни.

— Джинни, я не думаю, что танцы пойдут Гарри на пользу, — возразила Гермиона, взглянув на него. Он приложил усилия, чтобы выпрямиться.

Джинни внимательно посмотрела на Гарри и решительно кивнула. — С ним будет всё в порядке. Нам нужна одна хорошая ночь перед тем, как мы решим, что делать дальше.

Гарри знал, что она была права. Они почти ни о чём не говорили, целуясь до изнеможения большую часть времени. Не то чтобы такое времяпровождение было плохим, но он должен твёрдо решить, что делать завтра. Сегодняшний вечер он хотел провести среди сказочно мерцающих огней, где будущее казалось не таким суровым.

* * *

Утром Гарри сидел за повидавшем виды столом на старом месте Сириуса. Потягивая чашку дымящегося кофе, он пытался обдумать следующий шаг и вертел в руках тиару, найденную им на столе. В этот день он собирался отправиться во Впадину Годрика с Роном и Гермионой, но так было, пока Гермиону не ранило, а Рону не пришлось покинуть дом. Сейчас он не знал, что делать, и Джинни всё усложняла.

Гарри считал, что она подозревает о предстоящем уходе, но пытается понять, чем они займутся. Теперь он знал, что не может полностью исключить её из своих планов — Гарри нуждался в ней. Ему лучше удавалось сосредоточиться, когда он не беспокоился о том, где она и что делает. Однако он обещал Дамблдору рассказать о хоркруксах только Рону и Гермионе. Гарри даже не ответил на вопрос МакГонагалл, чем они занимались с Дамблдором. Он не мог нарушить обещание и надеялся, что Джинни и так поймёт. Тем не менее, ему уже пришлось рассказать ей о пророчестве. Он был в большом долгу перед ней. Но хоркруксы... Чутье подсказывало Гарри, что ей можно доверять, но обещание есть обещание. Оно было ниточкой, связывающей его с Дамблдором, которая тоже нужна ему. Он провёл рукой по взъерошенным волосам и застонал.

— Что, всё так плохо, парень? — прокаркал Грюм.

Гарри взглянул на седого экс-мракоборца, прищурившего здоровый глаз. Грюм внимательно изучал мальчика.

— Могло быть и лучше, — ответил Гарри искажённым голосом.

— Будет, — заверил Грюм, садясь за стол.

— Могу я у вас кое-что спросить?

— Кажется, ты уже это сделал, — заметил Грюм.

— Когда мракоборец находится на месте преступления, есть ли заклинание, с помощью которого он может определить наличие Тёмной магии? — спросил Гарри, мысленно вернувшись в холодную сырую пещеру той зябкой осенней ночью.

— Есть, — коротко ответил Грюм.

— Можете меня научить?

Стеклянный глаз Грюма сузился и посмотрел на него.

Грюм молча взмахнул палочкой на открытую дверь. Через несколько мгновений на кухне стал виден приближающийся футляр. Грюм открыл его и достал оттуда нечто, напоминающее театральные очки.

— Детектор заклинаний. Эта вещь используется во время тренировки будущих мракоборцев. В них ты увидишь следы магических отпечатков на окружающих объектах. Тёмная магия — красного цвета, — сказал Грюм, передав Гарри очки. — Когда мракоборец становится искуснее, то он может использовать заклинание обнаружения, но тебе придётся достичь высокого уровня сосредоточенности, чтобы различать цвета.

— Профессор Дамблдор определял магию просто руками, — пробормотал Гарри, блуждая мыслями в недалёком прошлом.

— Но ведь это был Дамблдор, не так ли? — грубо напомнил Грюм.

— Можно ли как-нибудь чувствовать Тёмную магию? Что-нибудь вроде лёгкой дрожи? — спросил Гарри, подыскивая нужные слова.

Грюм жёстко и оценивающе взглянул на Гарри. У парня возникло чувство, что бывший учитель почему-то впечатлён.

— Любой, кто может чувствовать магические отпечатки, должен быть и в самом деле могущественным. Это очень полезное умение для тех, кто хочет стать мракоборцем. Но такие способности следует хранить в тайне. Столь важные сведения не должны попасть в плохие руки.

— Верно, — согласился Гарри. Его глаза расширились. Неужели он что-то почувствовал в пещере, когда Дамблдор искал скрытые следы тайн Вольдеморта? Гарри не был уверен, но, по крайней мере, теперь был способ выяснить.

— Могу ли я взять очки? — спросил он, держа в руках детектор заклинаний.

— Не думаю, что я замечу их отсутствие, — пожал плечами Грюм.

Гарри кивнул и спрятал чёрный футляр в карман рубашки. — Где все остальные?

Грюм медленно налил себе кофе. — Избегают встречи со мной, скорее всего, — ответил он после недолгого молчания. — Никто из Уизли не рад сейчас меня видеть.

— Из-за Перси? — спросил Гарри. Он знал, что Перси покинул штаб прошлым вечером, и мог сказать, что миссис Уизли была недовольна мерами, сопровождавшими это событие.

— Я понимаю, что он сын Артура и Молли, но такие, как Перси, очень ненадежны. А моя работа как раз в том, чтобы заботиться о ненадежных людях, — резко сказал Грюм.

— Вы использовали чары памяти? — поинтересовался Гарри.

— Нет, но всё ещё думаю, что должен был. Молли упрямо стояла на том, чтобы он помнил о примирении с семьёй. Чары памяти штука тонкая, и я не мог ничего ей обещать. Мы сошлись на Нерушимой клятве. Артур согласился, но Молли побледнела. Не завидую Артуру этим утром, — ухмыльнулся Грюм.

Гарри хихикнул при мысли, что исполосованный в битвах Грюм Грозный Глаз был укрощён Молли Уизли. Не то чтобы Гарри сомневался, но всё же...

— Наверное, пройдёт несколько дней, прежде чем она выпустит пар и будет со мной разговаривать. Придётся пропустить завтраки, обеды и ужины. Давно меня не кормили так хорошо.

— Сомневаюсь, что миссис Уизли позволит кому-нибудь голодать, и не важно, насколько она сердита, — сказал Гарри.

Грюм усмехнулся. — Будем надеяться, ты прав. Ко мне она не питает слабости, как к тебе.

Гарри ухмыльнулся и нахально ответил:

— Мне везёт.

Дверь кухни снова отворилась. Джинни и Гермиона выглядели сонными и раздражёнными. Гарри налил им кофе, который они с благодарностью приняли.

— Доброе утро, леди, — приветствовал Грюм.

Обе просто пробурчали что-то в ответ невнятное.

— Зачем вы встали, если хотите спать? — спросил Гарри.

Джинни сонно закатила глаза. — Разве ты не знаешь мою маму? Этим утром она помешана на уборке. И так будет, пока мы не вернёмся в Нору.

— Её не переспоришь, — сонно посетовала Гермиона. Джинни взяла тиару из рук Гарри. — Это принадлежит тёте Мюриэль. У этого предмета богатая история. Она...

— Она хочет занять нас, чтобы мы не слишком осматривались, — внезапно пробудилась Гермиона.

— Пардон? — Джинни нахмурилась и положила тиару на стол.

— Твоя мама. Она не хочет, чтобы мы здесь осматривались, — пояснила Гермиона, многозначительно подняв брови. Гарри вдруг вспомнил разговоры о госте в Гриммольде.

— Доброе утро, — в кухню зашел Римус, за ним следовала Тонкс. — Вы все сегодня так рано встали. Я думал, что вы захотите поспать после ночных танцев.

— Кто ещё здесь? — резко спросил Гарри и пристально посмотрел на Римуса. Тот отвёл взгляд и налил кофе.

— Уизли и Делакур будут здесь до окончания проверки защиты в Норе, — тихо ответил Римус.

— Это м.. мой дом, — настаивал Гарри с лёгкой дрожью в голосе, которую, как он надеялся, никто не заметил. — Я согласен с тем, что Орден может пользоваться им, но мне бы хотелось знать, кто этот загадочный гость. Я хочу знать, почему он тут, и хочу знать прямо сейчас.

Римус взглянул на Грюма, но тот уклончиво пожал плечами. — Это его дом, и Гарри, кажется, знает о Дамблдоре больше нас.

Римус поник. — Мне это известно. И, Гарри, нам нужно знать о твоих планах, чтобы помочь тебе. Мы хотим защитить тебя.

— Вы не сможете. Никто не сможет. Я не могу сказать, чем занимался с профессором Дамблдором, Римус. Я обещал ему и поэтому не могу. Если бы он захотел сообщить Ордену, то сам бы это сделал, — твёрдо ответил Гарри, чувствуя себя немного неловко.

Джинни под столом взяла его руку и тесно сжала. Гарри слабо улыбнулся, поблагодарив её за поддержку.

— Конечно, — признал Римус, но Гарри легко прочёл раздирающие его сомнения. Он доверял Дамблдору, но также хотел защитить Гарри. Поймут ли они когда-нибудь, что не смогут спасти его? Обязательно поймут.

— И кого же защищает Орден? — снова спросил Гарри.

— Драко и Нарциссу Малфой, — впервые заговорила Тонкс. Её лицо исказилось в безобразной гримасе. — Мою семью.

У Гарри отвисла челюсть. Чего он уж точно не ожидал, так именно этого. Драко Малфой? Здесь? Малфой, который весь год пытался убить Дамблдора? Тот, кто провёл Пожирателей Смерти в Хогвартс в поисках жалкой славы? И Нарцисса! Разве не она подговорила Кричера участвовать в убийстве Сириуса? Здесь? В его же доме?

— Что? — взорвался Гарри, оттолкнув стул. Тот с грохотом упал на пол. В два шага он стоял уже у двери, готовый взлететь по лестнице и задушить Малфоя голыми руками

Римус схватил его за плечи и отвёл обратно. — Выслушай меня, Гарри.

— Какого Мерлина он здесь делает? — требовательно спросила Джинни, яростно сверкая глазами.

Гермиона мертвенно побледнела, посмотрев на Гарри и Римуса.

— Он делится с нами ценными сведениями, — сказал Римус, удерживая Гарри.

— Что бы это ни было, он лжёт, — бушевал тот.

— Нет. Его слова подтвердились, — возразил Римус. — Нам удалось предотвратить несколько смертей.

Гарри перестал вырываться, тяжело дыша. — Почему Малфой согласился? Он ничего просто так не делает.

— Конечно. У него сильны инстинкты выживания. Вольдеморт приказал убить его за невыполнение приказа, но Снегг помог ему и Нарциссе бежать. Они пытались скрыться, когда мы их поймали, — сказала Тонкс.

— Снегг? — зарычал Гарри, снова покраснев от негодования. Почему он помог им?

— Он всегда испытывал слабость к Нарциссе. Вольдеморт приказал убить и её; из-за того, что она попросила Снегга помочь Драко, — тихо произнёс Римус.

— Он убил Дамблдора, а Малфой ему помог! — Гарри чуть не кричал. Его трясло от ярости.

— Он получил по заслугам, — вздохнул Римус. — Я не верю, что он помогает нам из величайшего желания исправиться, но Малфой хочет жить. Его единственная надежда — наша победа. Он знает, что за ним будут охотиться всю жизнь, которая не будет долгой. Мы вынуждены работать вместе, никто в накладе не останется. Он хочет жить и защитить мать.

— Она помогла убить Сириуса. Я не хочу видеть её в этом доме, — сказал Гарри, тяжело сглотнув твёрдый комок.

Римус удручённо наклонил голову и ответил усталым голосом:

— Я знаю, Гарри. Знаю, что ты чувствуешь, но выбора нет. У нас давно не было шпиона среди Пожирателей Смерти. И Драко, и Нарцисса были глубоко посвящены в некоторые планы Вольдеморта. Они лучше нас понимают, как работают их умы. Мы должны воспользоваться любой помощью.

— И взамен они останутся живыми, — с горечью вырвалось у Гарри.

— Я знаю, — печально отозвался Римус.

— Тогда пусть этот хорёк держится от меня подальше. Если я увижу его или услышу хоть одно оскорбление в свой адрес, то белого света ему не видать. И никому лучше меня не останавливать, — свирепо закончил Гарри.

Последний раз оглянувшись на бледные лица, он выбежал из комнаты.

Остаток дня Гарри провёл, кипятясь от того, что Малфой здесь, в доме Сириуса. Но его гнев был ничем по сравнению с яростным воем Рона, узнавшего о соглашении.

Шагая по комнате, Гарри пришёл к выводу, что ему необходимо уйти. Нужно привести свой план в действие, и что-то подсказывало ему, что всё начнётся с Впадины Годрика. Что-то притягивало туда.

Он обещал Рону и Гермионе, что в поисках хоркруксов они будут работать вместе, и ему предстоит выяснить, какую роль в этом сыграет Джинни, но Впадина Годрика — этот шаг должен был сделать только Гарри. Он не был уверен, почему нужно идти в столь плохое место, но знал, что делает. И знал, что хочет совершить путешествие в одиночестве.

Этой ночью, пока все спали, и в доме было тихо, Гарри собрал лёгкий рюкзак и захватил адрес, написанный тётей Петунией. Он оставил записку, в которой просил Джинни не беспокоиться — просто есть то, что он должен сделать первым.

Мерный стук поезда, идущего из Англии в Уэльс прохладной летней ночью, клонил его немногочисленных пассажиров ко сну. После тайного ухода из Гриммольда Гарри сразу отправился на вокзал. Еще в «Норе» он позаботился о том, чтобы обменять золото на деньги маглов, которые сейчас потратил на билет. Ему ещё не исполнилось семнадцати, и Гарри опасался применять магию для перемещения. Он надеялся, что Рон и Гермиона не станут рассказывать Ордену о его планах только потому, что их не взяли. Он не показывал им записку тети Петунии, но стоит друзьям упомянуть о Впадине Годрика, как Люпин сразу поймет, куда направился Гарри, и он мог только надеяться, что они будут держать язык за зубами.

Он не собирался отсутствовать слишком долго и страстно молил, чтобы ко времени его возращения все это поняли. Что притягивало Гарри к месту, где всё началось? Что он сделает, когда увидит то место, где убили родителей и его жизнь бесповоротно изменилась? Невидящим взглядом Гарри смотрел в тёмное окно поезда, и происходящее казалось нереальным.

Мысль увидеть место упокоения родителей завладела им после похорон Дамблдора. Он согласился на помощь Рона и Гермионы, но чем дольше думал о Впадине Годрика, тем больше хотел совершить первый шаг в одиночестве. Друзья будут горой стоять за него, но у Гарри не было желания отвечать на бесконечные вопросы Гермионы или сглаживать неуклюжесть Рона при проявлении эмоций.

Удача была на его стороне, когда он добрался до вокзала. Ему удалось сесть на последний вечерний поезд в Суонси, потратив на ожидание лишь десять минут. Даже если они сразу заметят его уход, никто не сможет догадаться, куда он направился в первую очередь. Скоро он будет на Горной дороге.

Его мутило при одной мысли о предстоящем визите. Он не знал, что следовало ожидать. Даже напрягшись, он ничего не смог вспомнить о детстве во Впадине Годрика. Самым ранним воспоминанием была яркая вспышка зелёного света. Хагрид рассказывал, что дом лежал в руинах, но Гарри никогда не слышал о том, был ли он перестроен или продан. Он даже не знал, находился ли дом в области маглов или волшебников.

Держа палочку наготове, он настороженно оглядел поезд, но во время поездки его никто не беспокоил. Он словно стал неизвестным, чего всегда хотел, путешествуя среди волшебников. Гарри не ослаблял бдительности. Покалывание в затылке подсказывало, что за ним кто-то наблюдает.

Луна скрылась за облаками, и пейзаж за окнами покрылся темнотой, поэтому Гарри ничего не видел и просто представлял, как быстро-быстро бежит перед глазами земля. Из карты, купленной на вокзале, ему было известно, что Годрер-грейг находится рядом с морем. Его воображение блуждало среди приятных образов родителей, гуляющих по залитому лунным светом пляжу.

Он прижался носом к стеклу, и мысли о Джинни снова заполнили его. Она так чудесно выглядела в свадебном наряде, будучи яркой звездочкой в холодном давящем мраке. И как он надеялся справиться без неё?

Первые лучи солнца выползали из-за края горизонта, и Гарри уже устало потирал зудящие веки. Пока поезд приближался к станции, он собрал багаж и после сошел в Уэльсе. Некоторое время Гарри искал людей, которые могут подвезти, что удалось сделать без лишней суеты, и когда утреннее солнце ярко сверкало, возвращая жизнь в спящую деревню, он стоял на Горной дороге.

Он попросил извозчика высадить его в конце тихой улицы, предпочитая подойти к дому пешком и подготовиться. Нервная дрожь продолжалась, и, казалось, становилась все сильнее, чем больше он приближался к своей цели. Утро было ясным и солнечным, и Гарри отметил, что уединенные коттеджи смотрелись необычно, так не похоже на дома Тисовой улицы. Но что-то по-прежнему беспокоило его.

Годрер-грейг был тихой магловской деревней со старыми коттеджами, которые обрамляли узкие улицы, густо усаженные берёзами. Он не находился прямо на берегу моря, как думал Гарри, но располагался дальше и поражал буйной растительностью. Тем не менее, в воздухе чувствовался солёный морской запах — до берега было не так уж далеко. Устало направившись вверх по улице, Гарри взволнованно сжимал в кулаке роковой хоркрукс. Руки Гарри обильно покрылись потом, несмотря на утреннюю прохладу.

Гарри миновал изгиб дороги и обмер. Стены дома № 16 большей частью отсутствовали, но, казалось, построить их взялся сам лес. Природа заявила свои права, выразив фантазию в виде сорняков и виноградных лоз. В центре хаоса Гарри рассмотрел остатки каменного строения. Только одна стена ещё возвышалась в унылом кратере среди щебня и камней.

Гарри болезненно сглотнул. Медленно приближаясь немеющими ногами к дому, он боролся с противоречивым желанием увидеть разрушенный дом и бежать как можно дальше. Его охватило странное чувство близости, хотя знал, что такое не возможно. Гарри было всего чуть больше года, когда он покинул это место. Нет причин, по которым он должен помнить. Однако чувство усиливалось по мере приближения к дому.

Он снова ощутил то странное покалывание в затылке и тревожно обернулся. Легкий ветерок шевелил листья деревьев, но ничто не нарушало утреннее спокойствие, кроме монотонного жужжания насекомых и звонких птичьих трелей. Гарри вынул палочку, придвигаясь ближе.

Просто нервы...

Густые заросли лилий росли по краю фундамента, и Гарри подумал, что, возможно, их посадил папа. Он снова сглотнул, в сотый раз осознавая, как мало ему известно о родителях.

Шаг за шагом приближаясь к руинам, он думал — если бы всё сложилось иначе, повесил бы его папа качели на дереве? В «Норе» такие были, и они никогда не пустовали, став теперь для Гарри символом семейного счастья. Ему бы хотелось увидеть их в своём дворе.

Он подумал, вдруг у него были бы младшие братья и сестры, которые раскачивались бы вместе с ним или, возможно, требовали, чтобы Гарри покачал их. Ему бы понравилось быть старшим братом.

Ком в горле увеличился, когда Гарри представил, как родители берут его на Кингз Кросс. Да, всё могло быть не так...

Ярость и горечь потери наполнили сердце Гарри, смотревшего на дом застывшим взглядом. Вольдеморт убил их. Он украл у него счастливое детство. Это было несправедливо!

Не стоит слишком углубляться в мечты....

Голос Дамблдора эхом отозвался в голове Гарри, который переступал через порог, в то, что когда-то было домом его семьи. Он вздрогнул: этот дом дышал смертью. Покалывание продолжилось, и он снова тревожно оглядел улицу.

Снаружи ничего не происходило, и Гарри укорил себя за расшатанные нервы. Одно пребывание здесь заставляло его беспокоиться. Внутренним взором он смутно представил, что все стены дома целы, и благодаря воспоминаниям, которые воскрешали в нем дементоры, он мог слышать эхо родительских голосов.

Пиная разбросанные камни, он шел до почерневшей обожженной земли. Гарри присел на колени и провел рукой по пятну. Земля казалась безжизненной, как будто ничего не вырастет на этом месте.

Холод пробежал по спине Гарри. Вот где убили его отца. Гарри знал это, как свое имя. Он крепко зажмурился и глубоко вздохнул, продолжив мысленно идти через дом, надеясь вызвать хоть отдаленные воспоминания. Ничего не было.

Огромное чувство отчаяния и безнадежности охватило Гарри. Он упал на колени. Куда идти дальше?

Что я здесь делаю?

Вспомнив разговор с Грюмом, Гарри достал детектор заклинаний из рюкзака. Бледные оттенки розового, голубого и зеленого цветов исходили со всех направлений. Гарри в замешательстве нахмурился.

Он прошел к обожженной земле и посмотрел через детектор. Свет был алым и словно пульсировал. Гарри сдернул детектор и отошел подальше, будто увидев что-то неприличное.

Его дом был жив, но жив только магией.

Внезапно Гарри пришло на ум, что весь дом мог быть скрыт чарами, иначе бы маглы восстановили его, или, что ещё хуже, магическая общественность сделала бы из этого места достопримечательность. Он легко нашел его расположение, потому что знал, куда идти, или, может, потому, что жил здесь раньше. Из-за всех этих неопределенностей начинала раскалываться голова.

Он снова надел детектор заклинаний. Через несколько минут Гарри увидел ещё одни следы красного цвета. Они исходили от большой кучи щебня. Наверное, второй этаж — столько здесь лежало обломков.

Вытащив из кучи пару камней, Гарри увидел черную отметину. Здесь умерла мать, а младенец получил шрам. Он рассеянно коснулся земли, и в голове мысленно пронеслись крики.

Сняв детектор, он собрался с мыслями и попытался распознать магию сам. Гарри почувствовал такую же дрожь, как и в пещере. Однако он не знал, было ли это из-за избытка эмоций, вызываемых самим местом. Гарри тяжело вздохнул и выпрямился. Сейчас не осталось ничего, кроме воспоминаний, и ему лучше проверить способность в другом месте. Здесь бесполезно пытаться.

Развернувшись, он приготовился уходить, но увидел длинный жилистый хвост, с быстротой молнии исчезнувший среди обломков. Гарри вынул палочку, нацелившись на груду камней.

— Редукто, — прошипел он, разбрасывая камни.

Крыса взвизгнула и метнулась к следующей куче, предательски сверкнув серебряной лапой. — Редукто, — снова взревел Гарри, подняв в воздух ещё больше пыли. — Опять прячемся по щелям и норам, Крысохвост? Наверное, крысы не забывают, где жили? Выходи, поговорим, как мужчина с мужчиной!

Когда пыль улеглась, Гарри настороженно огляделся. Крысы нигде не было видно.

— Покажись, Крысохвост. У меня нет времени на твои игры. Ты следил за мной несколько часов, значит, тебе есть что сказать. Просвети меня, пока я не сделал с тобой то, что должен был сделать очень давно, — сказал Гарри с трясущейся рукой. Весь гнев, страх и едва сдерживаемые чувства при виде разрушенного дома окончательно вырвались наружу. Гарри буквально излучал ярость. Где-то впереди пряталась маленькая вонючая крыса, предавшая его родителей, и которая одна несла ответственность за всё, что здесь произошло. Мысль, что Крысохвост знал сюда дорогу, будучи защитником дома, кипятила ему кровь.

Гарри позаботится о расплате.

— Где ты? — взбешенно прорычал он. Легкий шум заставил его обернуться и снова расшвырять камни, но Крысохвост не появился.

— Ты трус. Ты всегда был трусом. Ты не заслуживал их дружбы, — сказал он, тяжело дыша.

Его встретило молчание. Он прошелся вокруг нагромождения, пытаясь сдержать нарастающий гнев.

Скрипучий голос, раздавшийся откуда-то из-за оставшейся стены, испугал его. — Может, ты уберешь палочку и выслушаешь меня? Если нет, то я могу снова просто исчезнуть.

— И что ты мне скажешь? Вдруг я не захочу тебя слушать? — спросил Гарри, медленно приближаясь к концу стены.

— Я хочу поговорить о нашем общем враге, — с колебанием ответил Крысохвост.

— Общем враге, вот как? — До конца стены оставалось несколько шагов. — Чем же ты заработал немилость Вольдеморта? Теперь он твой враг?

— Нет! Я не имею в виду Тёмного Лорда, — испуганно пропищал Крысохвост. — Я говорю о Снегге.

— Снегг? — изумился Гарри, застыв на полпути. — А с ним-то что? — Он мгновенно забыл гнев и ненависть к Крысохвосту, услышав имя человека, которого ненавидел больше всего, за исключением Вольдеморта. Снегг хладнокровно убил Дамблдора и помог убить Сириуса.

— Да, я так и думал, что тебя это заинтересует, — сказал Крысохвост. Он медленно вышел из-за стены и столкнулся с Гарри лицом к лицу. Оба держали палочки наготове, хотя никто не собирался их использовать. Крысохвост шнырял взглядом, готовый улизнуть при первом признаке опасности.

Гарри охватило искушение избавиться от него в любом случае, но любопытство одержало верх.

Слова Рона из далекого прошлого пронеслись в голове: «Отбрось палочку и врежь ему по носу».

Гарри занес кулак и просто повиновался воображаемому Рону. Крысохвост упал на землю, хватаясь за кровоточащий нос, и ползком пытался уйти от Гарри.

— Радуйся, что я только ударил тебя, — сплюнул он, растирая раскалывающиеся костяшки пальцев.

— Я думал, ты захочешь поговорить о Снегге, — сказал Крысохвост, шумно шмыгая носом.

— Так что насчет него? — повторил Гарри.

— Он заработал большое расположение у Темного Лорда, убив Альбуса Дамблдора. Нет замысла, в котором бы он не участвовал, или, по меньшей мере, о котором не знал. Где раньше Темный Лорд доверял многим, он теперь доверяет одному, — плюнул Крысохвост, и горечь безошибочно прозвучала в его голосе.

Он дотронулся до носа и поднялся на ноги.

Гарри настороженно наблюдал за ним, побагровев от того, как обыденно упомянул Крысохвост о кончине Дамблдора. — Вольдеморт никому не доверяет. Ты глупец, если веришь в это, и Снегг тоже, если думает, что Вольдеморт не отвернется от него в ту минуту, когда перестанет нуждаться в его услугах. Вы не друзья, только его слуги, и не более.

— Ты недооцениваешь выгоды расположения Темного Лорда, — почтительно заявил Крысохвост.

— Я ничего не оцениваю и знаю точно, что он собой представляет, — холодно ответил Гарри.

— Когда-то я стоял на месте величайшей славы, — сказал Крысохвост, выпятив грудь.

— Помнится, тогда ты лишился руки. И что? Тебя сбросили с пьедестала, а спокойно не сидится? Чего ты хочешь от меня? — недоверчиво поинтересовался Гарри.

— Я знаю, ты презираешь Снегга так же, как и меня. Понимаю, тебе хочется отплатить той же монетой. Я могу помочь, — Крысохвост заговорщицки понизил голос.

— И в ходе дела убрать его с твоей дороги? — спросил Гарри, окончательно вникнув в слова Крысохвоста.

Тот пожал плечами. — Поражение Снегга выгодно для обеих сторон.

— И после падения Вольдеморта то обстоятельство, что ты помог со Снеггом, все равно не смягчит твой приговор. Разве не так?

— Честно, Гарри, я не думаю, что это случится, но никогда не мешает иметь запасной вариант, — сказал Крысохвост.

— В тебе говорит Слизерин, — усмехнулся Гарри.

— Кое-кто принял бы твои слова за комплимент.

— Поэтому ты хотел поговорить со мной? Преследовал всю дорогу только из-за этого? Постой. Почему ты был на вокзале? Откуда ты узнал, что я приду сюда? — спросил Гарри, поднимая палочку.

— На самом деле я ожидал тебя еще вчера, — проскрипел Крысохвост, пряча крошечные глаза. — В «Норе» ты говорил, что будешь здесь через день после свадьбы. Нежданные гости отсрочили твое прибытие. Мой хозяин был в ярости из-за того, что тебе удалось ускользнуть. Снегг подробно рассказал ему, как действует защита. Но он не ожидал, что Уизли способны противостоять натиску дементоров.

Гарри лихорадочно соображал. Крысохвост слышал его в «Норе»? Как? Конечно! В облике Коросты Крысохвост узнал все входы и выходы, и крыса, возможно, могла миновать защиту, так же, как Сириус в Хогвартсе. Ему было известно все, что происходило в «Норе», вплоть до гномов в саду.

Проклятье! Джинни никогда не была в безопасности.

— Все это время ты находился в «Норе»? — спросил Гарри с пересохшим горлом.

— Таково мое задание. Темный Лорд знает обо всем и не колеблется с выгодой использовать любую возможность. Тебе хорошо следует помнить это, юный Поттер. Он осведомлен о моих связях с семьей Уизли, и знает, насколько они близки к тебе, — сказал он с проблеском гордости на бледном лице. — Твой интерес к девчонке Уизли не остался незамеченным для Темного Лорда. Северус особо отметил, как ты относишься к ней. Он прав, что чувства гриффиндорцев можно прочесть по лицу.

— Так ты шпионил, — приглушенным голосом проговорил Гарри.

— Ты удивишься, сколько знаний я могу накопить в обличье анимага. Даже те, кто знают о моей способности, часто забывают об этом и говорят открыто. Я знаю о Темном Лорде больше, чем кто-либо из них. Я знаю больше, чем он даже хочет, чтобы я знал. — На бровях Крысохвоста засверкали капли пота.

— Что же тебе известно? Не думаю, что он доверил тебе что-нибудь важное, — быстро выпалил Гарри. Он намеренно подстрекал его, заметив некоторое сходство Крысохвоста с Дадли, который всегда много говорил, если Гарри проявлял хотя бы малейшее сомнение в его воображаемом величии. Он надеялся, что та же уловка сработает и на Крысохвосте.

— Мне известно многое. Я был там. Это я нянчил его, когда он влачил жалкое существование. Я помог приготовить ему зелье. Я помог ему вернуться. Я был самым преданным слугой, — уныло причитал Крысохвост.

— Не слишком ли много «я»? Он отвернулся от тебя, — сказал Гарри, изображая скуку.

— Я знаю о хоркруксах, — с триумфом прошептал Крысохвост.

Кровь Гарри похолодела. — Что? — онемел он.

— Я знаю о хоркруксах, — повторил Крысохвост. — Их семь, но два уже уничтожены. Ты уничтожил первый.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — неубедительно возразил Гарри.

— Нет, понимаешь. Но есть то, что знает только Темный Лорд, Северус и я. Подозреваю, что перед смертью Дамблдор догадывался, — загадочно произнес Крысохвост, очевидно, получая удовольствие от замешательства Гарри.

— О чем ты?

— Я говорю о причине победы Темного Лорда. Седьмой хоркрукс, единственный, который ты не сможешь уничтожить, — самодовольно ухмыльнулся Крысохвост.

Гарри был озадачен. Он не хотел говорить о хоркруксах, если Крысохвост блефует, но даже когда эта мысль пришла ему в голову, отбросил ее. Никогда Гарри еще не видел более уверенного в себе человека. Он что-то знал, и Гарри должен выяснить, что именно ему было известно, невзирая на бунт каждой клеточки тела.

— После того, как все хоркруксы будут уничтожены, Вольдеморт станет смертным. Он умрет, как любой другой человек, — твердо сказал Гарри.

— Я не говорю о той частице, что живет в нем самом. Я имею в виду хоркрукс, о существовании которого он даже не подозревал два года назад. Хоркрукс, который он никогда не хотел создавать, — сказал Крысохвост, пожирая Гарри взглядом.

— О чем ты говоришь? — с досадой спросил Гарри.

— Разве ты не знаешь? Ты еще не догадался?

Гарри словно провалился в черную пропасть. — Что ты сказал?

— Тебя не удивляет, что в прошлом году он оставил тебя в покое? Почему после фиаско в Отделе Тайн он не сделал ни одного покушения на твою жизнь? Даже во время битвы в Хогвартсе все Пожиратели Смерти получили строгий приказ не причинять тебе вред. Он сказал им, что сам разберется с тобой. Но я знаю правду. Я слышал, как он говорил об этом с Северусом, — посмеивался Крысохвост.

Гарри был ошарашен. Он прав. Вольдеморт необычайно тихо вел себя в прошлом году. Он должен был с лихвой отплатить Гарри за все, что тот натворил в Министерстве.

Так почему Вольдеморт ничего не предпринял?

Заметно дрожа, Гарри заставил себя спросить. — Почему?

— В министерстве он завладел тобой. Я слышал, как он говорил об этом Снеггу. Именно тогда он узнал истину, которая испугала его. Это ты, Гарри. Ты седьмой хоркрукс, — улыбнулся Крысохвост с самодовольным блеском в глазах.

У Гарри пересохло в горле, и он внезапно почувствовал холод. — Это не может быть правдой.

НЕТ! Нет, нет, нет!

— Но это правда, как я вижу по твоему взгляду. Он намеревался сделать хоркрукс той ночью, когда пришел сюда за тобой, — Крысохвост указывающе поднял палец. — Таков был его план. Он говорил Северусу, что для создания хоркрукса не нужно произносить заклинание, требуется лишь совершение убийства и огромная сосредоточенность. Напряжение воли и есть магический акт.

От столь обыденного обсуждения убийства Гарри затошнило.

— Он полагает, что был слишком возбужден той ночью. Он думал, что уничтожит единственное препятствие, наслаждался грядущим достижением цели и уже хотел убить тебя, как вмешалась твоя мать, — голос Крысохвоста немного колебался, прежде чем произнести эти слова.

Сердце Гарри стучало так громко, что он едва слышал то, о чем говорит Крысохвост. Такое не могло произойти.

— Ее смерть вызвала создание хоркрукса. Когда он направил на тебя палочку, заклятие убийства попало в него и отправило в тебя часть души Вольдеморта. Ты седьмой хоркрукс, Гарри, — безжалостно продолжал Крысохвост.

Гарри пораженно отступил назад. Конечно! Это все объясняло, и почему он раньше не догадался? Ему стало не по себе. Почему Дамблдор не подготовил его? Или он снова пытался защитить от правды? В глубине души Гарри осознавал, что так и было.

Словно последняя часть головоломки окончательно стала на место.

— Вот почему он в конце победит. Единственный для тебя способ выиграть — убить себя самого. — Крысохвост с притворной печалью покачал головой.

— А почему ты думаешь, что я этого не сделаю? — спросил Гарри, удивленный решительностью своего голоса.

Крысохвост нахмурился. — Не глупи. Я говорю о смерти. Ты хочешь принести себя в жертву? В этом нет смысла.

— Конечно, нет смысла для тебя. Ты предал лучших друзей, чтобы спасти собственную шкуру. Ты, кажется, не понял, что они могли бы остаться в живых, если б не ты. Взгляни сюда, — зарычал Гарри, указав на черное пятно. — Вот где умер мой отец. Он умер на этом самом месте, и теперь там ничего не растет. Его смерть твоих рук дело.

Крысохвост сжался и отпрянул, отказываясь смотреть.

У Гарри кружилась голова. Нет, нет, нет.

— Он хочет добраться до тебя, Гарри, хочет запереть там, где ты будешь в безопасности. Он не убьет тебя, но твоя жизнь не будет сладкой. Снегг об этом позаботится. Северус кипит от ненависти и желает увидеть твои мучения, — фыркнул Крысохвост. Он обильно потел, и его крошечные глаза бегали по сторонам.

— Если ты не можешь уничтожить Темного Лорда, по крайней мере, убьешь Северуса, — сказал Крысохвост, приблизившись к Гарри.

Тот сильно дрожал и поэтому с трудом держал палочку. Он не понимал, почему вдруг стало холодно. Все перед глазами размылось, и Гарри заморгал, пытаясь вернуть зрение.

Крысохвост приближался, но в замешательстве Гарри не обращал на это внимания.

— Руки прочь от него, Питер, — раздался из сада резкий голос Римуса.

Гарри ошеломленно моргнул, не понимая, как здесь оказался Римус. Крысохвост действовал быстрее. Он завизжал и спрятался за Гарри, который невидящим взглядом смотрел на мужчин.

Римус обеспокоенно покачал головой. — Что ты сделал, Питер? Что ты сказал ему? Гарри, отойди.

Гарри повернулся к Крысохвосту, но тот превратился в крысу и скрылся в куче камней, испуганно визжа.

Римус немедленно бросился в погоню, сметая все на своем пути.

Не в силах осознать случившееся, Гарри молча стоял, пока преследователь и жертва бегали среди руин. Он словно разделился надвое, и вторая половина наблюдала за первой, как по телевизору Дурслей. Пронзительный крик Римуса вывел его из состояния оцепенения. Он поспешил на помощь бывшему профессору, который сгибался от боли. Между пальцами Римуса текла тонкая струйка крови.

— Проклятье, он скрылся. Достал меня серебряной рукой, — сказал Римус. — Ничего серьезного, Поппи сможет вылечить. Что здесь случилось, Гарри? Ты в порядке?

Гарри сглотнул, тщетно открыв и закрыв рот. Слова не шли на язык.

Я умру.

Римус схватил его за плечи и легонько потряс. — Гарри, очнись. Скажи, что произошло.

Никто не будет жить...

Гарри попытался облизнуть губы, но в горле было слишком сухо. — Как ты нашел меня? — спросил он дребезжащим голосом.

Римус задумчиво посмотрел на него, но Гарри не показалось, что он думает. Наконец Римус обнял Гарри и повел его к куче камней, которая была достаточно большой, чтобы можно было на нее сесть. Он опустил парня и сел рядом.

— Гермиона первая заметила твое отсутствие и нашла записку. Она пришла в истерику. По возращении тебе придется много объяснить, — сказал Римус со скрытым изумлением. — Все были в панике, гадая, куда ты пропал. Следует отдать Рону должное, он стоически молчал даже под гневной тирадой матери.

Гарри снова моргнул. Он слышал каждое слово Римуса, но тот как будто говорил о чем-то далеком и не связанным с ним. Гарри не мог стряхнуть туман, окутавший его.

Я умру.

— Но яростный напор не выдержала Гермиона. Она всем рассказала о твоих планах посетить Впадину Годрика и хотела немедленно последовать за тобой, но Рон подумал, что ты, похоже, хотел сделать это один.

Гарри посмотрел в сторону. Он знал, что Рон поймет, хотя бы из боязни показывать свои собственные чувства. Теперь ему хотелось, чтобы они пошли с ним. Друзья могли помочь ему понять. Гермиона должна узнать о случившемся.

— Джинни была в ярости, но ненадолго. Она чувствовала, что ты не забудешь её, и сразу успокоилась, когда Рон сказал о твоем желании пойти в одиночку. Мне пришло в голову, что Джинни собрала в себе лучшие черты твоих друзей, — мягко произнес Римус.

Гарри слабо улыбнулся. Он никогда так не думал, но полагал, что это правда. Джинни действительно проявила множество качеств, нравившихся ему как в Гермионе, так и в Роне. Он снова задрожал. О Мерлин, вот бы увидеть Джинни и убраться отсюда подальше. И почему здесь не по-летнему холодно?

Он понял, что Римус ждет ответа.

— Рон прав, — у Гарри скребло по горлу. — Мне нужно было пойти одному. Я хотел увидеть их могилы, но не нашел и следа... только это, — он указал на руины.

— Вижу. Я понимаю твое желание, но лучше бы ты кого-нибудь взял. Это не то, что можно сделать одному, — тихо сказал Римус.

Гарри пожал плечами. — Сейчас ничто не мешает.

— Ты все еще хочешь увидеть, где они похоронены? — напряженно спросил Римус, и тень скорби легла на его лицо.

Гарри торжественно кивнул.

Римус встал, и Гарри последовал за ним, заметив с отчужденным удивлением, что тот прошел через несуществующую дверь. Они направились к холму, расположенному за домом почти возле границы леса. Гарри смутно видел голубой краешек океана. Это было тихое и мирное место. Гарри бы сам похоронил их здесь.

Римус опустил руки на плечи Гарри. — Я дам тебе несколько минут, но вернусь, если буду нужен, — сказал он, спустившись вниз.

Гарри смотрел на небольшое надгробие, открывавшее имена родителей. Ему показалось правильным, что их похоронили вместе. Он сглотнул болезненный комок и встал на колени рядом с камнем.

— Мама? Папа? — прошептал он. — Я здесь. Я вернулся.

Гарри снова сглотнул, не зная, что сказать. — Я бы хотел...

Простите. Простите меня.

Он отсутствующе прислушивался к щебетанию птиц, не понимая, как они могли радоваться, когда его мир трещит по швам. Ему удалось найти один из хоркруксов, но хватит ли сил, чтобы уничтожить себя? Как он скажет Рону, Гермионе и особенно Джинни? Он беспомощно смотрел на надгробие родителей.

— Я не знаю, что делать, — разбито прошептал он. — Но я мог получить здесь помощь.

Он ждал, застыв на месте, и дрожь становилась сильнее. Гарри не знал, чего ждет, но ничто не изменилось. Небо не открыло ему ответы, и не прозвучало мудрого гласа, возвестившего, откуда начинать поиски.

Здесь ничего не было. Тела его родителей похоронили давным-давно, но часть их души по-прежнему продолжала существовать в Гарри. Они были с ним с самого начала.

Он осторожно коснулся рукой надгробия и высеченных в нем имен родителей. Пальцы встретили только холодно молчавший камень.

Гарри крепко зажмурил глаза и подавил желание зарыдать. Это уже слишком. Он повесил голову, и действительность ускользала прочь.

Рядом с ним появился Римус, но Гарри не знал, как он сюда попал. Его не существовало. Ничего не было.

Римус, казавшийся не на шутку встревоженным, что-то говорил ему, но Гарри здесь не было. Слова ничего не значили, потому что все это — иллюзия. И почему Римус постоянно твердит его имя?

Он никому не расскажет о происшедшем.

Гарри просто шел. Римус ведет его — но Гарри не может сказать ему, что не нашел того, что искал. Ноги стали вдруг тяжелыми, и он с трудом передвигал их. Неожиданное ломящее чувство подействовало на Гарри подобно взрыву. Он не кричал, ведь ничего не произошло.

Гарри моргнул и понял, что он где-то еще. Было похоже на штаб, но его же нет на самом деле. Он не здесь. Стало очень холодно, и ничто не могло возвратить тепло в его озябшее тело.

Он споткнулся, но Римус успел поймать.

— Гарри, — его голос резал слух и казался испуганным. Гарри молчал.

Римус вел по бесконечным коридорам в главную гостиную, где собралась огромная толпа народа, чьи лица он уже видел, но не мог назвать ни одного имени. Он не знал, почему пытается вспомнить. Комната закружилась, вызывая тошноту. Голоса звали его, но Гарри не понимал слов.

Гермиона бежала навстречу к нему, по ее лицу струились слезы, и она что—то кричала. Гарри отпрянул от нее, и Рон сдержал подругу, шепча ей на ухо какие-то слова. Она нахмурилась, но перестала рыдать, обеспокоенно уставившись на Гарри. Он отвернулся, не желая отвечать на ее вопросы. Его взгляд блуждал среди многих, пытаясь найти...

Она сидела в углу комнаты, одна, но ему показалось, что именно там средоточие всего. Ее карие глаза наполнились заботой. Девушка медленно встала и просто протянула руки. Он нуждался в ней, как сбившийся с курса корабль в свете маяка, окруженный волнами свирепо бушующего моря. Он приник к ней, и, хотя она была на целую голову ниже, опустился на ее плечо. Она крепко обвила руки вокруг него, и Гарри вцепился в нее, не обращая ни на кого внимания.

Он слышал звуки суеты и подумал, что Римус выдворяет всех из комнаты, но его это не беспокоило. Каждую частицу силы он тратил на то, чтобы не потерять самообладание. Джинни помогла ему.

Образы прошедшего дня, слова Крысохвоста и их смысл промелькнули у него в голове, и Гарри начал дрожать. Джинни еще крепче прижалась к нему, шепча ласковые и нежные слова. Он чувствовал головокружение, зная, что собирается разбить ей сердце.

Гарри зажмурился, желая отогнать мир. — Джинни, — прохрипел он. — Я умру.

— Не говори так, Гарри. Конечно, ты не умрешь. Мы вместе, и я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — яростно ответила она.

Гарри не смог ничего возразить. Он расскажет ей все, но только не сейчас. Он просто хотел обнять ее и самому быть в объятиях, первый раз за день ощутив покой.

Согревшись в тепле ее объятий, на один краткий миг он почти поверил, что все хорошо.

Гарри медленно приходил в себя, пробуждаемый настойчивым солнечным светом, который проникал сквозь закрытые веки. Он лениво перевалился на другой бок, надеясь снова задремать, и чуть не свалился на пол. Он ухитрился вовремя ухватиться, но сна как не бывало. В замешательстве Гарри заморгал.

Он с удивлением оглядел комнату и понял, что развалился на диване в гостиной Гриммольда. Джинни тесно прижалась к нему и мирно дремала. Она сонно шевельнулась в поисках исчезнувшего тепла. Гарри убрал голову, пытаясь не разбудить ее.

Он смутно помнил, как обнимал Джинни в этой самой комнате прошлым вечером, но ему с трудом верилось, что миссис Уизли разрешила ей остаться с ним на всю ночь. Он не помнил, как вернулся в Гриммольд, не говоря уж о том, что, по-видимому, они провели ночь вместе.

Это было удачное стечение обстоятельств, но как?

Он зашевелился, и глаза Джинни распахнулись.

— Доброе утро, — сонно произнесла она.

— Доброе, — ответил Гарри, нежно улыбнувшись при виде ее сонного лица. Он смахнул челку с ее глаз и поцеловал.

— Ты в порядке? — спросила она, внезапно выпрямившись. Память о событиях прошедшего вечера, очевидно, возвращалась к ней.

Джинни пришла на помощь, когда он больше всего нуждался в ней, но словами сказать это не мог. Гарри еще не хотел вспоминать вчерашние события. Ему нужно все обдумать, прежде чем сказать друзьям. С Джинни было куда сложнее, потому что она не знала полностью ни о пророчестве, ни о хоркруксах. Но скрывать от нее, однако, уже слишком. Ему нужно решить, сколько сказать, не говоря уж о том, как именно.

— Мы переживали за тебя, — осторожно начала Джинни. Гарри был благодарен ей за то, что она не стала задавать трудные вопросы. — Мама не хотела тебя будить, поэтому воспользовалась чарами, которые предупредят её о твоем пробуждении. Она может придти в любую минуту. Никогда не оставит времени на решение деликатных вопросов.

Гарри покраснел так густо, что составил бы честь любому Уизли, и попытался освободиться из объятий Джинни.

— Не тревожься. Не тебе она не доверяет, а мне, — ухмыльнулась Джинни, изогнув бровь и задумчиво посмотрев на него. — Возможно, мама права.

Ее слова немало заинтриговали Гарри, и он стал размышлять о возможных последствиях этого утверждения. Гарри знал, что ни одному из ее братьев такие мысли не понравились бы, что почти не тревожило его сейчас.

Он наклонился поцеловать ее, но в это время сквозь открытую дверь вбежала запыхавшаяся миссис Уизли. Гарри не сомневался, что она выскочила из постели, как только он проснулся. Хорошо, что Джинни знала о «будильнике», иначе бы их застали за продолжительным лизаньем.

Джинни опустила голову и, хихикая, спряталась в его груди.

— Доброе утро, мам, — сказала она приглушенно.

— Доброе утро, Гарри и Джинни. Как ты, дорогой? — спросила миссис Уизли. Она подошла к дивану и села между ними.

Джинни встала и за спиной мамы строила Гарри гримаски.

— Я в порядке, миссис Уизли, — ответил он, улыбнувшись Джинни.

— Гарри, — сурово начала миссис Уизли. — Я не знаю, что с тобой делать. Сбежать вот так, одному? О чем ты думал? Тебя могли убить! Я знаю, ты привык делать все сам, но тебе опасно появляться на людях без защиты. Дорогой, я люблю тебя как родного сына, но не переживу, если увижу твои страдания.

— Миссис Уизли, — произнес Гарри, тронутый ее заботой. Она и вправду была ему как мать, но ей придется понять, что никто не сможет его остановить. — Не думайте, что я не понимаю ваше стремление защитить меня. Вы первые, кто обо мне так заботится, что я очень ценю... Но вы не сможете. Я не просто замешан в войне. Я в центре этой войны. Все сходится вокруг простого парня больше, чем вы думаете.

— Гарри, я знаю, в этой несчастной войне тебе нанесли тяжкую рану, но ты еще молод, слишком молод, чтобы сражаться. Ты еще ребенок, — отчаянно возразила миссис Уизли. Ее глаза наполнились слезами, и Гарри почувствовал угрызения совести. Миссис Уизли многое сделала для него. Он преступает границу, но пути назад не было.

— Это не важно. Профессор Дамблдор дал мне задание, и я хочу закончить его, — твердо сказал Гарри, взглянув на Джинни.

Она молча наблюдала за спором с бесстрастным выражением лица. Джинни осталась, чтобы поддержать его, но Гарри знал, что вскоре отмолчаться ему не удастся.

— И что же поручил тебе профессор Дамблдор? Альбус не стал бы вмешивать тебя во что-нибудь опасное, — сорвалась на крик миссис Уизли. Она надулась от возмущения, приготовившись выпустить гнев на человека, которого уже не существовало.

— Нам всем грозит опасность, и я сделаю все, чтобы от нее избавиться. Больше вам я ничего не скажу, но прошу верить мне. — Гарри посмотрел во влажные глаза миссис Уизли.

— Не скажу, что я в восторге от твоего решения, но понимаю, что не могу остановить тебя, — всхлипнула она. — Джинни, поднимись наверх и переоденься. Я приготовлю завтрак.

Миссис Уизли суетливо покинула комнату, и Гарри устало опустил голову. Дела шли не так хорошо, как он надеялся. Что скажут остальные члены Ордена? Он заранее страшился того, что скажет миссис Уизли, когда узнает, что не только Гарри не собирается возвращаться в школу, но еще и Гермиону и Рона прихватит с собой.

Джинни ободряюще пожала ему плечо и ушла. Гарри выпрямился. Ему нужно поговорить с Роном и Гермионой, придумать, как найти остальные хоркруксы, но сейчас он очень хотел принять горячий душ. Он чувствовал себя грязным и отчаянно желал избавиться от нечистот.

* * *

Как он и ожидал, после душа его самочувствие улучшилось. С ясной головой Гарри был готов ошеломить Рона и Гермиону пугающими новостями. Он не хотел умирать, если это не единственный выход...

Друзьям такой поворот событий не понравится, но они в такой же мере хотели избавиться от Вольдеморта. Возможно, Рон и Гермиона найдут наилегчайший путь... уничтожить седьмой хоркрукс.

Гарри стало лучше, но станет еще легче, если кому-нибудь рассказать об этом. Было уже не так тяжко думать, что ему придется сделать. Это должно произойти в то же время, когда он убьет Вольдеморта. Наверное, Гермиона позаботится и о том, и о другом.

Когда шок прошел, события предстали перед Гарри в другом свете. Лучше он, чем кто-то другой. На той стороне его ждут родители. Друзья будут скучать по нему, но больше не случится того, что произошло с его семьей. Эта решимость придавала Гарри сил и желание действовать.

Глубоко погрузившись в размышления, Гарри вышел из ванной и с кем-то столкнулся.

— Извините, — сказал он. Остальные вежливые слова замерли на полпути.

Прямо перед ним, в дорогом халате с золотой «М», вышитой на левом кармане, стоял самодовольно ухмылявшийся Драко Малфой.

Его светлые волосы, обычно зачесанные назад, были растрепаны, как будто после сна. Заметив Гарри, он прищурился.

— Смотри, куда идешь, Поттер, — процедил Малфой, стряхивая с халата воображаемую грязь. — Не верится, что мне приходится делить с тобой ванну.

Шок Гарри перерос в ярость. — Малфой, — сплюнул он. — Может, я и разрешил тебе остаться, но это не означает, что твоё присутствие доставляет мне удовольствие.

— Ты разрешил мне остаться? — недоверчиво переспросил Малфой. — Я здесь, потому что нужен твоему драгоценному Ордену. Я единственный, кто может дать им нужные сведения. Этот дом принадлежит мне по праву, и он всегда принадлежал моей семье. Уверен, что где-нибудь валяется завещание, которое подтвердит мои слова. Моя мать позаботится, чтобы он перешел ко мне. Повежливей со мной, Поттер, иначе я заставлю Орден выставить тебя за дверь.

— Есть небольшое «но», Драко, — сказал Гарри, стиснув зубы. — Завещание уже найдено. Этот дом и все его имущество принадлежит мне. Представь себе, я владею всем хламом, который когда-то принадлежал твоей семье.

Гарри взял древнюю на вид вазу и бесцеремонно подбросил ее в воздух. — Осторожнее, Поттер, — прошипел Малфой. — Она поколениями принадлежала моей семье. Ее история восходит к Блэкам, жившим во времена Основателей.

Гарри пристально посмотрел на вазу и перевел взгляд на Малфоя. Подняв руку, он выпустил реликвию.

— Упс, — невыразительно сказал Гарри.

— Идиот! — завопил Малфой. Он бросился на колени и принялся собирать черепки. — Моя мать убьет тебя, Поттер. Как этот дом может быть твоим, если ты так легко уничтожаешь его сокровища?

— Сириус оставил дом мне. К несчастью, это было его последней шуткой. — Гарри вызывающе поднял подбородок.

— Сириус, — слова Малфоя сочились отвращением, — он не должен был быть наследником. Ни гордости, ни семейной чести. Регулус, вот кто законный наследник. Он знал, кому следует служить.

— Скажи это гоблинам. Не сомневаюсь, им твои доводы весьма понравятся.

Оставив разъяренного Малфоя в коридоре, он направился в комнату, чтобы одеться. Грызться с Малфоем было слишком по-детски, но Гарри стало легче. Он сбежал по лестнице на кухню и увидел, что Рон, Гермиона и Джинни уже ждут его за большим обеденным столом.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, соскочив со стула и бросившись к нему. — Ты в порядке? Что произошло вчера? О чем ты думал? Мы же говорили об этом, Гарри. Ты не можешь менять планы и в одиночку принимать решения. Почему ты так сделал? Почему?

— Гермиона, — Рон обхватил ее за плечи и усадил за стол. — Пусть сам все расскажет. Мне не меньше твоего хочется услышать.

Уши Рона предательски пылали, он тоже был расстроен.

Гарри глубоко вздохнул, испытывая раздражение. — Извините, что не сказал вам. Я просто решил, что увидеть моих родителей должен один. — Он посмотрел на Джинни. — Я пошел туда, где жил раньше.

— Но почему? — причитала Гермиона. — Слишком опасно ходить одному. Мы же договорились.

— Планы изменились, — сказал Гарри, раздраженно проводя рукой по волосам. — Я не знаю, удастся ли мне убедить вас, что это из тех поступков, которые совершаются в одиночку.

— Что произошло, когда ты был там? — резко спросила Гермиона. Гарри сомневался, что рассердило ее больше: то, что он пошел один или то, что нарушил тщательно продуманные планы.

— Гермиона, — наконец подала голос Джинни. Внимательно посмотрев на Гарри, она продолжила:

— Это личное.

Гарри ободрила ее поддержка, и он слабо улыбнулся. — Спасибо. Мне будет трудно, но нужно рассказать вам всё. Давайте перейдем в гостиную, где не так людно. — Он следил за дверью, опасаясь, что их прервут.

Поднимаясь по лестнице, Гарри нервничал. Ему нужно рассказать Рону и Гермионе, не вмешивая Джинни. Но как сказать, не задев ее чувства, или хуже — получить летучемышиный сглаз? Рон взял проблему в свои руки.

— Уходи, — сказал он, загородив проход.

— Что? — возмутилась Джинни. Смесь удивления и гнева явственно читалась на ее лице. Она поставила руки на бедра и сердито посмотрела на брата.

Рон скрестил руки. — Нам нужно обсудить то, что тебе не следует слышать.

— Рон, так легко ты от меня не отделаешься. Я тоже хочу узнать, что произошло во Впадине Годрика. Не возражаешь, Гарри? — спросила она, взглянув на него. От возмущения ее щеки пылали румянцем.

Гарри заметил неуверенность в голосе Джинни и проклял Рона за бестактность.

— Отойди, Рон. Дай мне поговорить с ней. — Он втолкнул Рона в комнату и повернулся к Джинни. Ее глаза гневно сверкали, заставив сердце Гарри испуганно сжаться.

— Джинни, я и вправду хочу рассказать тебе о Впадине Годрика. Есть то, что я хочу сказать тебе, но не могу обсудить с Роном и Гермионой, а кое о чем мне нужно поговорить только с ними — то, что я не могу разделить с тобой. Я обещал. Пойми, пожалуйста, — сказал Гарри с упавшим сердцем, увидев гневный блеск в глазах Джинни.

— Как хотите, — прорычала она, оттолкнув Гарри, и раздраженно взмахнула палочкой.

Рон и Гарри ошеломленно уставились на нее, а Гермиона чуть улыбнулась.

— Джинни, ты сказала «Муффлиато». Ты воспользовалась магией, — тупо произнес Гарри.

— Да, и что с того? Мы двое — единственные несовершеннолетние в доме, полном взрослых волшебников. Они никогда не узнают, кто именно использовал заклинание. Кроме того, дом все равно невидим, — сказала Джинни, раздраженно убрав со лба волосы.

— Ты думаешь, что творишь? — вскричал Рон. — Я расскажу маме.

— Иди, рассказывай. А Гарри тем временем расскажет нам, что произошло во Впадине Годрика, и что он собирается делать с хоркруксами, — парировала Джинни. Она села на диван и положила ногу на ногу, с надеждой посмотрев на Гарри.

Рон и Гарри уставились на нее, разинув рот. Гермиона сжалась.

— Что ты сказала? — напряженно спросил Рон.

Джинни молча повернулась к Гарри. — Ну? — Она вопросительно изогнула бровь.

Гарри взглянул на девушек. Гермиона отвела взгляд.

— Ты сказала ей, — прорычал он. — Дамблдор просил никому не говорить. Я дал слово.

Джинни спрыгнула с дивана и встала перед Гермионой, сердито посмотрев на Гарри. — Не будь идиотом, конечно, ты не сказал бы мне, но ведь обещал ты, а не Гермиона! Ты ничего не говорил, потому что это расходится с твоими дурацкими понятиями о благородстве. Пусть они и приводят в бешенство, но такой уж ты человек. Для тебя важно быть честным с самим собой.

— Из вас троих Гермиона невольно прибегает к помощи. Ей нужны факты, и она использует все, чтобы получить ответ. Конечно, она рассказала мне, потому что я могу помочь. К тому же она отличная подруга, и понимала, что я схожу с ума. Я знала достаточно, чтобы бояться за тебя, но моё воображение рисовало картины похуже.

— Гермиона? — изумлённо спросил Рон. Гарри рассмеялся бы, если б не был так зол.

— Извините! — взвизгнула она. — Я нигде не нашла про хоркруксы, и мне нужен был человек, который стащит книги из библиотеки Гриммольда. Я знаю, ты обещал, Гарри, но думаю, что если бы профессору Дамблдору были известны нынешние обстоятельства, он разрешил бы тебе посвятить Джинни в твои планы. Ты не можешь бороться без нее.

Гарри выругался и отвернулся. Он не понимал, почему так сердится. Вот решение, которое он искал, способ поделиться с Джинни, не нарушив данного им слова, но, черт побери, Гарри хотел, чтобы она была в безопасности. Так получалось, что все сосредоточивалось вокруг нее. Это раздражало.

— Как ты могла, Гермиона? — гневно вскричал Рон. — Её нельзя вмешивать. Это слишком опасно.

— Рон, я понимаю, что ты стремишься защитить сестру, но...

— Моя сестренка, Гермиона. Она еще маленькая.

— Ты бы пошел за Гарри, если б это случилось в прошлом году? — спросила Гермиона. — Конечно, да. Ей сейчас столько же, сколько было тебе тогда. Разница в ее возрасте и Гарри примерно такая же, как у меня с ним. Ты же не думаешь, что он слишком мал, чтобы участвовать в войне?

— Что? Конечно, но это не то же самое, — кричал Рон, всплеснув руками. — Это его борьба. Джинни нельзя, для нее слишком опасно.

Обернувшись, Джинни так сильно хлестнула волосами, что Рон вынужден был отступить под напором ее ярости. — Только не говори, что хочешь избавиться от меня или что я вообще не нужна, Рональд Уизли. Я замешана в этом больше, чем ты. Эти хоркруксы — частицы души Вольдеморта, и одна из них жила во мне. Я не хочу, чтобы такое повторилось с кем-то еще. Что касается возраста, я была старше, когда мы впервые отправились на настоящую битву в министерстве. Помнится, в той заварушке мне досталось меньше тебя.

В ее глазах блеснула решимость. — Это и моя борьба. У меня не меньше причин, чтобы участвовать в ней.

Она еще никогда не была так прекрасна. Ее волосы шевелились, как у сердитой кошки. Джинни страстно смотрела на него, и Гарри пришло в голову, что так он никогда не думал о ней. Конечно, у нее есть право быть частью его неясных планов. Она испытала на себе действие хоркруксов. Если кто и знал, каково быть частью Вольдеморта, так это Джинни.

— Тихо! — взревел он, приглушив громкие препирательства друзей. Напряженная обстановка, царившая в комнате, растворилась в полнейший хаос. — Вам ясно? — спросил он, строго посмотрев на Гермиону.

Они кивнули и с надеждой взглянули на него. Рон выглядел недовольным, на лице Джинни было написано победное выражение, а Гермиона казалась удовлетворенной, как будто ее замысел воплотился в жизнь. Гарри едва сдержал ухмылку. Лучших друзей не сыскать.

Глубоко вздохнув, он произнес:

— Итак, прежде чем я лицом к лицу столкнусь с Вольдемортом в последней битве, нужно уничтожить хоркруксы. Это проблема, решить которую я затрудняюсь. Профессор Дамблдор показал мне воспоминания о прошлом Риддла, полагая, что в них скрыта разгадка.

— Почему именно ты должен сразиться с Вольдемортом? — удивленно спросила Джинни. Теперь, когда она была посвящена в их тайны, действительность пугала её.

Гарри резко взглянул на Гермиону.

— Я ничего не говорила ей о пророчестве. Я подумала, что тебе решать, — пояснила Гермиона, слабо улыбнувшись.

— Избранный, — прошептала Джинни. — Так это правда?

Гарри кивнул, заметив, как ее губы задрожали. Он подождал, пока Джинни успокоится. — Ты в порядке?

Джинни натянуто улыбнулась. — Тебе тот же вопрос.

Гарри ободряюще протянул руку. — Мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть.

— Я боюсь за тебя, но знаю, ты справишься. Ты могущественный волшебник, Гарри. Ты победишь его и выживешь, — торжественно произнесла Джинни.

Гарри болезненно сглотнул. Вот оно. — Об этом нам и нужно поговорить. Вчера во Впадине Годрика я был не один.

Рон взметнул голову, у Гермионы вырвался возглас:

— Кто?

— Крысохвост, — мрачно ответил Гарри. Само прозвище оставляло во рту отвратительный привкус.

— Крысохвост? И чего же он хотел? — прорычал Рон. — Почему ты до сих пор его не убил?

— Рон, — укоризненно прошипела Гермиона.

— Он завидует Снеггу. Думает, что тот украл его славу. Крысохвост хочет, чтобы я убрал его.

— Ты так не шути! — воскликнул Рон, глаза которого стали размером с чайное блюдце.

— Я совершенно серьезен. Крысохвост сказал, что знает об окружении Вольдеморта больше, чем он сам.

— В это трудно поверить, — нахмурилась Гермиона. — Разве Вольдеморт не использует окклюменцию на Пожирателях Смерти?

— Да, но никто не считает Коросту настоящей угрозой?

Гарри снова глубоко вздохнул. — Крысохвост знает о хоркруксах, — тихо произнес он.

— Вот черт, — выругался Рон.

— Что? — одновременно завопила Гермиона.

Джинни поджала губы. — Круг людей, которые знают о хоркруксах, становится все шире. Возможно, это приведет к его исчезновению.

Руки Гарри начали дрожать, и он попытался спрятать их.

— Он сказал мне о седьмом хоркруксе. Единственный, который, как он думает, я не смогу уничтожить.

— Седьмой хоркрукс. Это он сам, верно? — в замешательстве спросил Рон.

— Часть души в нем самом необходимо уничтожить в последнюю очередь, но с ее помощью были созданы остальные хоркруксы. Седьмой стал последним, — объяснил Гарри.

— Это Нагини? — спросила Гермиона, внимательно изучая его.

— Нет. Дамблдор ошибался... или просто не знал. Все хоркруксы появились до того, как он потерял могущество.

— Но как это возможно? Ты говорил, что он собирался сотворить хоркрукс одновременно с твоим убийством.

— Да, — терпеливо кивнул Гарри.

— Тогда... О Мерлин! — воскликнула Гермиона, прикрыв рукой рот.

— Что? — растерянно спросил Рон.

— Нет, Гарри, это не может быть правдой, — закричала Гермиона. На ее глазах появились слезы. — Как это случилось? Он ошибался. Он просто пытался запугать тебя, — кричала Гермиона, схватив Гарри за руку. Она становилась истеричнее с каждой минутой.

Джинни обняла ее и испуганно произнесла:

— Думаю, тебе лучше все объяснить.

Так он и сделал. Гарри рассказал им о встрече с Крысохвостом, когда узнал о самоуверенности и возбуждении Вольдеморта, как он убил Лили и сотворил хоркрукс, и как осколок его души попал в Гарри.

На лицах друзей отражался ужас, с которым он боролся вчера. Гарри прочистил горло. — Итак, нам нужно узнать, как уничтожить Вольдеморта и седьмой хоркрукс.

— Нет! — закричали они. Их шок превратился в твердую решимость не дать ему умереть.

— Не будьте такими идиотами, — безжалостно прорычал Гарри. — Неужели вы считаете, что я об этом не думал? Иного пути не существует. Вольдеморт должен быть уничтожен, даже если ради этого мне придется пожертвовать собой.

Гермиона смахнула слезы и задумчиво закусила губу.

— Нет, Гарри. Должен быть другой способ. Не может все так закончиться. Дамблдор не стал бы давать тебе напрасную надежду, — горячо возразила она. — Дневник Реддла так и остался дневником после того, как ты вонзил в него клык. А кольцо? Профессор Дамблдор носил кольцо, когда уничтожил находящийся в нем хоркрукс.

— Да, но с большой трещиной в середине. Я не хочу провести остаток жизни, как Долгопупсы. Я лучше умру, — яростно возразил Гарри.

Джинни застонала, и Гарри бросился к ней. Он чувствовал, как она пытается скрыть от него дрожь.

— Но дневник не был сильно поврежден, — продолжала настаивать Гермиона. — Если профессор Дамблдор не обошелся без увечий, уничтожая кольцо, то ты не причинил себе вреда, убив Реддла в дневнике. Значит, не все потеряно.

Рон с надеждой смотрел на Гермиону, кивая головой при каждом ее слове.

— Возможно, — согласился Гарри, не желая тешить себя надеждой. Не стоит этому верить. — Нам нужно проверить оба варианта — как уничтожить оставшиеся хоркруксы и найти возможный путь к спасению. — Гарри еще не мог заставить себя произнести вслух, что хоркрус — он сам.

— Я не могу потерять тебя сейчас, — тихо сказала Джинни.

Гарри склонился перед ней и понизил голос так, чтобы только она могла его слышать. — Не буду давать ложные обещания. Один лишь Мерлин знает, как бы мне этого хотелось. Есть то, за что стоит бороться. Ты показала, какой может быть жизнь. Я хочу жить, — сказал Гарри, нежно целуя Джинни. Он ощутил соленый вкус ее слез и отругал себя за них.

— У нас получится, — прошептала она. — Мы найдем способ.

Гарри крепко обнял ее. Он решил, что будет жить и радоваться вместе с Джинни, пока может. Гарри сожалел о том, что проводил с Сириусом так мало времени. Он преподнесет Джинни один из величайших даров — время.

Вдруг он заметил за спиной девушки гобелен, и кое-что мелькнуло в его памяти.

— Этим утром я наткнулся на Малфоя, — сказал он, садясь рядом с Джинни. Рон и Гермиона оторвались от дискуссии.

— И? — спросила Гермиона.

— Что сказал этот мудак? — мрачно вторил Рон.

— Он болтал, что дом принадлежит ему. Видели бы вы его лицо, когда я сказал, кто на самом деле хозяин. Он говорил, что дом должен был достаться Регулусу, а не Сириусу, — ответил Гарри, вспомнив шокированное выражение на лице Малфоя.

— Регулус? — нахмурилась Гермиона.

— Брат Сириуса, — пояснил Гарри, забыв, что никто из них не слышал историю крестного.

— Регулус Блэк? — задумчиво переспросила Гермиона.

— Да. Его имя есть на гобелене, — показал Гарри. Гермиона вспрыгнула и чуть не полетела к нему.

— Сириус показал его мне на летних каникулах. Мать выжгла его имя, но Регулус остался, потому что поддержал семейную честь, став Пожирателем Смерти.

— Как похоже на миссис Блэк, — сказал Рон. — Безумна в своих поступках.

— Регулус Альфард Блэк, — завопила Гермиона, размахивая руками. — Гарри! Р.А.Б. — его инициалы Р.А.Б!

Гарри уставился на нее, исступленно моргая. Не может быть все так просто. В его жизни проблемы решаются по-другому.

— Шутишь, — сказал Рон, озвучив мысли Гарри.

Они подошли к гобелену, где Гермиона тыкала пальцем.

Мозг Гарри набирал обороты, пытаясь вспомнить о Регулусе Блэке хоть что-нибудь. — Сначала он становится Пожирателем Смерти, затем осознает, во что ввязался, и пытается сбежать. Римус говорил, что ему удалось продержаться пару дней, пока они не нашли его.

— Наверное, он испугался, что Вольдеморт делает хоркруксы. Дамблдор особо отметил, насколько они запретны. Вполне вероятно, он пытался исправиться, уничтожив один из них, — задумчиво произнесла Гермиона.

— И где тогда медальон? — спросил Рон.

Джинни задумалась. — Как вы думаете, он мог быть здесь, в Гриммольде? Что случилось с теми вещами, когда мы наводили порядок?

— Разве их еще не выкинули? — ужаснулась Гермиона.

— Вспомнила! Кое-что осталось на чердаке! — воскликнула Джинни, округлив глаза.

Гарри повернулся и выбежал из комнаты. Рон и девочки следовали прямо по пятам. Резкий оклик миссис Уизли остановил их уже в коридоре.

— Куда это вы все так спешите? — подозрительно спросила она.

— Гарри пренебрежительно отозвался о Пушках Пэддл и Рон обиделся, — безо всякого смущения солгала Джинни.

— Рон, опять ты со своей нелепой оранжевой командой. Оставь Гарри в покое, и хватит носиться по дому. — Миссис Уизли отругала Рона и пошла на кухню.

Гарри впечатленно посмотрел на Джинни. Она пожала плечами и отправилась на чердак. Остальные пошли за ней, стараясь не переходить на бег.

Чердак был загроможден коробками, они стояли от пола до потолка бесконечными рядами.

Гарри обреченно вздохнул при виде такого зрелища.

— Вот черт, — простонал Рон, беспомощно оглядевшись. — Гермиона, кажется, это твоих рук дело.

Гермиона тоже вздохнула. — Знаю, выглядит устрашающе, но есть обратная сторона, которая может оказаться полезной. Вещи с каждой комнаты большей частью сложены вместе. Найдем нужную комнату, и это значительно сузит круг наших поисков. — Она почти ликовала. Гарри обменялся с Роном ухмылками.

— Как же мы найдем нужную комнату? — спросил Рон.

Достав из кармана фальшивый хоркрукс, Гарри показал его остальным. — Будем искать похожую вещицу.

— Помню, во время уборки мы находили что-то похожее, — сказала Джинни, взяв у Гарри медальон. — Кажется, он не открывался, но в какой комнате мы нашли его...

— Неплохо, — воодушевленно затараторила Гермиона. — Мы вместе очистили кучу комнат на втором этаже, поэтому начнем оттуда.

Несколько часов они просматривали коробку за коробкой, но ничего не могли найти. Гарри начал раздражаться, когда крик Джинни отвлек его.

— Нашла? — нетерпеливо поинтересовался Рон.

— Нет, это не медальон, — сказала Джинни. — Но все же взгляните. — Гермиона выхватила из ее рук старинную картину. Рамка была поцарапанной, потрепанной и выглядела невероятно старой.

— О Мерлин, — выдохнула Гермиона.

— Что это? — с любопытством спросил Гарри.

— Это то, что я думаю? — удивилась Джинни.

Гарри выглянул из-за ее плеча. На картине были изображены две пары, стоявшие, как он подумал, в главном зале Хогвартса.

Их наряд поражал изысканностью. Один человек стоял поодаль.

— Основатели Хогвартса, — благоговейно прошептала Гермиона. — Смотри, Гарри, у Годрика Гриффиндора тот самый меч, которым ты убил василиска.

Приглядевшись, Гарри признал ее правоту. Он внимательно смотрел на других основателей, узнав Хельгу Пуффендуй по картине, увиденной им в Хогвартсе. Вторая женщина, строго выглядевшая в блистательной тиаре, напомнила ему профессора МакГонагалл. Он предположил, что это Ровена Когтевран. Четвертым человеком, который стоял вдали и хмурился, был Салазар Слизерин.

— Кто додумался запихнуть ее сюда? — спросила Гермиона. — Это же бесценная часть истории. Гарри, ты должен показать ее профессору МакГонагалл.

— Держу пари, она стоит целого состояния, — заметил Рон.

— Отдадим ей на встрече Ордена. Они хотят поговорить со мной о вчерашнем и о том, чем я занимался с профессором Дамблдором. Мой ответ им не понравится. Это своего рода дружеское подношение, — натянуто улыбнулся Гарри.

— Гарри! Позови Кричера, вдруг он поможет, — внезапно вспомнила Гермиона.

— Кричер! — взревел он.

Тут же раздался громкий щелчок, и перед ними появился грязный и оборванный домовой эльф. С его плеч свисало не менее испачканное полотенце с гербом Хогвартса.

— Выкормыш-полукровка вызывает его, и бедный старый Кричер должен ответить. О, если бы его госпожа знала, до чего опускается ее верный слуга, — тихо бормотал домовик, горестно покачивая головой.

Гермиона склонилась на колени. — Мы очень сожалеем, что потревожили тебя. Нам нужна твоя помощь, — спокойно произнесла она.

— Грязнокровка осмелилась обратиться прямо к Кричеру. Кричер не станет отвечать ей, — недовольно сказал домовой эльф.

— Достаточно, Кричер, — сердито прервал Гарри. — Я не хочу, чтобы ты пользовался этим словом. Понял меня?

— Все в порядке, Гарри. Он не знает, что говорит, — вступилась Гермиона.

— Не обманывайся. — Рон гневно посмотрел на Кричера. — Он прекрасно все понимает. Мы хотим знать о Регулусе Блэке.

— Господин Регулус был великим и достойным волшебником. Он никогда не разбивал сердце матери. Он умер в служении Темному Лорду, — почтительно отозвался Кричер.

— Его убили свои же друзья, — поправил Гарри. — Слушай, мы здесь не для того, чтобы слушать, как велика честь служить Темному Лорду. Мне нужно знать, было ли у Регулуса что-нибудь похожее. — Он показал Кричеру фальшивый хоркрукс. — Скажи, что с ним случилось.

Кричер поджал губы и пробурчал что-то, пытаясь уйти от ответа. Но больше сопротивляться он не мог. — Медальон лежал здесь, на полке в гостиной. Тот грязный вор—полукровка, укравший многие прекрасные вещи у моей хозяйки, взял и его.

— Наземникус! — воскликнул Рон.

— Конечно. Гарри, ты помнишь? Мы видели его в Хогсмиде с чемоданом, полным вещей из твоего дома, — сказала Гермиона.

— Где живет Наземникус? — спросил Рон.

— Должно быть, Фред и Джордж знают, — предположила Джинни. — Вот наш следующий шаг. Нам нужно найти место, где жил Наземникус до того, как его арестовали, и заняться обыском. Министерство до сих пор держит его в тюрьме?

— Да, папа упоминал об этом недавно.

— Я поговорю с близнецами. Думаю, им известно, где он жил. Мне они скажут, — уверенно заявила Джинни.

— Почему они скажут тебе, а не мне? — возмутился Рон.

— Я им больше нравлюсь, — просто ответила Джинни.

Гарри ухмыльнулся при виде возмущенной физиономии Рона. Сейчас ему стало лучше, когда они наконец-то продвинулись вперед. Четко поставленная цель успокаивала и заставляла его сосредоточиться. Два хоркрукса были уже уничтожены, и теперь они взяли след на третий. Два находятся в нем и Вольдеморте, значит, осталось найти еще два.

Рон, Гермиона и Джинни помогут ему выжить. Он не знал, удастся ли им решить эту загадку, но настроение у него поднялось. Друзья позаботятся о нём. Он сможет. Он сможет уничтожить Вольдеморта, и люди, которых он любит, будут жить, не опасаясь выйти на улицу.

Вследствие непредвиденных обстоятельств встреча Ордена, запланированная на тот вечер, так и не состоялась. Поежившись, Гарри тыкал вилкой остатки ужина. Неизвестно, какие вопросы могли задать члены Ордена. Римус и Грюм, наверное, смирились бы с его решением. Другие, как миссис Уизли и Кингсли Брустверт, потребовали бы рассказать больше, чем он мог.

Появление мистера Уизли и профессора МакГонагалл, вошедших на кухню с мрачными лицами, оторвало Гарри от размышлений. Кухня, которая несколько мгновений назад была наполнена приятной болтовней и оглушительным смехом близнецов, стала непривычно тихой. Разномастная группа волшебников прошла через слишком многое и ожидала еще более худших новостей.

— Что случилось, Артур? — в страхе спросила миссис Уизли. Она соскочила со стула и пододвинула его к мужу.

Гарри вдруг понял, каким усталым и постаревшим казался мистер Уизли. Его глаза покраснели от постоянного недосыпания, и под ними уже появились темно-синие круги. На висках пробивались седые волоски.

Гарри посмотрел на профессора МакГонагалл, которой Хагрид подал стул. Она тоже, казалось, быстро состарилась со смерти Дамблдора. Но случилось это всего лишь месяц назад. Эта война убивала их всех.

— Так что же произошло? — спросил он более мужественным голосом, чем ожидал. Он быстро оглядел комнату, пытаясь определить, кого нет. Выражение лиц мистера Уизли и профессора МакГонагалл заставляло его опасаться, что произошло еще одно убийство.

Под столом чья-то рука легонько коснулась его колена. Джинни смотрела на отца с затаенным страхом. Он сплел вместе их пальцы и ободряюще сжал.

— Мы только что с Совета министров, — сказала профессор МакГонагалл. — Они приняли решение.

— Скримджер вызвал глав всех отделов, чтобы объявить результаты совещания, — устало произнес мистер Уизли.

— Они не будут закрывать Хогвартс? — спросил Гарри, немея.

— Судя по всему, будут. Они решили, что не могут обеспечить безопасность учащихся. У мракоборцев для такого дела, времени, похоже, нет, — ответила профессор МакГонагалл с непривычной для ее голоса дрожью.

— Да как они могут? — шокировано вскричала Гермиона. — Как же теперь учиться?

— Министры считают, что в Хогвартс все равно не вернется достаточное количество студентов. Ни для кого не секрет, что Сами-Знаете-Кто всегда интересовался Хогвартсом. Многие верят, что он боялся Дамблдора, но сейчас его ничто не удерживает. Родители не собираются присылать ему детей прямо на блюдце. — Мистер Уизли поделился с онемевшей женой язвительным взглядом.

— Дамблдор хотел, чтобы двери Хогвартса всегда оставались открытыми, — сказал Хагрид, доставая из кармана платок размером с одеяло.

— Понимаю, Хагрид, но Совет не изменит своего решения, — живо откликнулась профессор МакГонагалл.

— А Руфус Скримджер никак не повлиял на его принятие? — спросил Гарри. Возможно, так министр хотел отомстить за отказ помогать властям. Он думает, что вне Хогвартса Гарри станет более уязвим и будет нуждаться в поддержке.

— Нет. Решение исходило от самого Совета, — со вздохом ответила профессор МакГонагалл.

— Гарри, он не злой человек, просто идет не той дорогой, какой бы мы хотели, — сказала Тонкс. — Он тоже хочет положить конец войне, но им еще движет желание стать одним из ее героев, заслужить доверие народа. Он не будет мешать нам, но попытается узнать, чем мы занимаемся. Он не привык быть в числе последних.

— Скримджер чересчур увлекся политикой. Он ограничился в действиях, побаиваясь реакции публики, — сердито добавил Билл. — Он злится из-за нападения Фенрира Сивого на министерство.

Когда со всех сторон посыпались аргументы «за и против» правления Скримджера, Римус наклонился и тихо шепнул Гарри:

— Ты в порядке?

— Да, Римус. Спасибо, что вчера пришел за мной, — ответил Гарри, внимательно рассматривая пятнышко на деревянном столе.

— Я с легкостью помогу еще раз, но мне бы хотелось, чтобы ты так не делал, — предостерег Римус. — Искренне надеюсь, что в следующий раз ты всех предупредишь.

Гарри промолчал, по-прежнему разглядывая стол, и, наконец, прикоснулся к пятнышку.

— Гарри. — Римус ждал ответа.

— Я не могу обещать, — прошептал он.

Джинни сделала вид, что разговор вообще ее не интересовал, но на самом деле она ловила каждое слово. Рон и Гермиона, тоже, казалось, внимательно за ним наблюдали. Он удивился, почему миссис Уизли не выставила всех за дверь при появлении гостей, но полагал, что если пойдет разговор, не касающийся детских ушей, она выгонит их без колебаний.

— Гарри, ты должен сообщить Ордену о дальнейших планах. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть, как ты что-то замышляешь. — В голосе Римуса слышалась мольба.

— Не могу. Римус, ты однажды говорил мне, что все зависит от того, доверяем ли мы суждениям Дамблдора. Тогда ты доверял. А сейчас? — Гарри впервые посмотрел на Римуса.

— Его уже нет, — тихо ответил тот с болью в голосе.

— Он оставил мне задание. Он хотел, чтобы я выполнил его, и просил никому не рассказывать о нем. Я сдержу это обещание.

Римус опустил голову. — Я не хочу вставать на твоем пути. Однако, если я могу помочь, не стесняйся, проси.

Гарри кивнул. — Кое-чем ты можешь помочь. Уизли должны остаться здесь, они не могут вернуться домой. Проследи, ладно? Крысохвост говорил, что был в «Норе», и что ему приказано следить за ними. Вольдеморт знает о моей привязанности к Уизли. Им опасно возвращаться.

Лицо Римуса потемнело. — Понял. Не думаю, что Молли понравится, но Артур поддержит. Питеру не удастся разрушить еще одну семью.

Он хотел сказать Римусу, что узнал от Крысохвоста о Джинни, но не сейчас, когда она подслушивала. Это еще одна причина, по которой он хотел быть рядом с ней. Только так он мог убедиться, что она в безопасности.

— Что-нибудь еще? — спросил Римус.

— Да, — задумчиво произнес Гарри. — Когда я ходил на Кубок мира по квиддичу вместе с Уизли, мы жили в магических палатках. Некоторые из них вполне походили на магловские. Можешь достать одну такую? Деньги возьмешь с моего счета в Гринготтсе.

— Считай, уже сделано, — сказал Римус.

— Надо обсудить один вопрос, — громко сказала профессор МакГонагалл, поднявшись со стула. Комната вновь затихла, и все повернулись к ней.

— Продолжай, Минерва, — попросила миссис Уизли.

— Я была в Кабаньей голове и говорила с Аберфортом Дамблдором, — сказала она, немного колеблясь.

Гарри вспомнил высокого бармена из Кабаньей головы. Это он был чудаковатым братом Дамблдора? У Гарри отвисла челюсть. Как раньше он не заметил сходство, которое сейчас стало очевидным? Необъяснимое чувство печали вспыхнуло в груди Гарри при этом открытии. Он столько не знал о Дамблдоре, а теперь и тем более не узнает.

— У него произошло что-то необычное? — нахмурился Грюм.

Гарри взметнул брови. Конечно! Вот как Дамблдор всегда знал, что происходит в Хогсмиде. Его брат сообщал обо всем из ряда вон выходящем. Гарри печально улыбнулся, ощутив огромное обожание к скрытному директору.

— Он закончил приводить в порядок дела Альбуса. Сказал, что брат оставил особые наставления, куда должны отправиться его вещи. Доставить некоторые предметы поручено мне, — строго произнесла профессор МакГонагалл, взмахнув палочкой. Вокруг нее появилось несколько обычных с виду коробок.

Внутренности Гарри похолодели. Вещи Дамблдора, которым не было цены.

— Гарри, — сказала профессор МакГонагалл. Ее голос смягчился. — Это тебе. Аберфорт настаивал, чтобы ты получил это как можно скорее.

Гарри молча кивнул и взял коробку. Он положил ее на колени, ни с кем не встретившись взглядом. Хагрид начал высмаркиваться в огромный носовой платок, а миссис Уизли постоянно смахивала слезы. Сердце Гарри бешено стучало, и воздух в комнате становился все более плотным.

— Хагрид, — начала профессор МакГонагалл, но замолчала, увидев, как тот растворился в бесконечные рыдания, бормоча, каким же великим человеком был Дамблдор. Гермиона спрыгнула со стула и стала утешающе поглаживать его по плечу. В общей суматохе Гарри тихо взял коробку и выскользнул из кухни, никем не замеченный.

* * *

Гарри скрестил по-турецки ноги и разглядывал коробку, которую дала ему профессор МакГонагалл. Сверток оставался запечатанным простой коричневой оберткой, но Гарри знал, что открыть его — значит сказать «прощай».

Профессор Дамблдор умер, и он не вернется. Если Гарри откроет коробку, это ничего не изменит, но он почему-то оттягивал момент истины.

Гарри уже долго сидел на этом же самом месте и не был уверен, что встреча до сих пор продолжалась. Чтобы это ни было, он хотел открыть коробку без посторонних, особенно, если в ней находились предметы для борьбы с Вольдемортом и хоркруксами. Он не доверял своим чувствам и не хотел еще одного нервного срыва. Ему нужно открыть сверток раньше, прежде чем придут проверить его, но не мог себя заставить.

Дверь чуть слышно скрипнула, и через появившуюся щель показалась голова Рона. — Ты как, дружище? — осторожно спросил он.

Рон широко распахнул дверь, и за ним вошли Гермиона и Джинни.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. — Почему ты ушел, ничего не сказав? Я даже не заметила твоего отсутствия.

Гарри пожал плечами.

— Что он оставил тебе? — спросил Рон, кивком показав на коробку.

— Не знаю, — ответил Гарри, снова пожав плечами.

— Ты еще не смотрел? — в ужасе закричала Гермиона. — Должно быть, это очень важно для нас.

— Я знаю, — тихо сказал он.

Гермиона, очевидно, поняла причину нерешительности. В ее взгляде, обращенном к Гарри, появилась мягкость, граничащая с жалостью. Он отвел глаза, и Гермиона села рядом с Роном.

— Все расходятся, ведь настоящим собранием это никак не назовешь. Не могу поверить, что они закрывают Хогвартс, — сказала она дрожащим голосом.

Гарри всполошился, когда край кровати немного прогнулся. Джинни внимательно наблюдала за ним с бесстрастным выражением лица, за что Гарри был ей очень благодарен. — Итак, профессор МакГонагалл выполнила все поручения Аберфорта? — спросил Гарри, пытаясь скрыть заинтересованность.

— Не совсем, — мрачно ответил Рон.

Любопытство Гарри было задето. Он посмотрел на Рона и вопросительно поднял брови.

— В завещании Дамблдора Снегг тоже упомянут, — сплюнул Рон. Гарри сжал кулаки. — Неудивительно, он всегда доверял этому мерзавцу.

— Это настораживает, — обеспокоенно сказала Гермиона.

— Почему? — процедил Гарри.

Джинни взяла его руку и мягко расжала пальцы. Ногти глубоко впились в кожу, оставив следы красных полумесяцев. Она вытерла кровь и обхватила ладонь, передавая свою теплоту.

— Э... Вам не понравится то, что я скажу, но все же послушайте, — занервничала Гермиона. — Профессор Дамблдор очень доверял Снеггу. Он настаивал, что Северус на нашей стороне, -

— Пока Снегг не убил его, — вскричал Гарри, не в силах сдержать бешенство.

— Гарри, мне это тоже известно, — сказала Гермиона. — Но должно быть какое-то объяснение, возможно, они спланировали так заранее по неизвестным нам причинам.

— Думаешь, Дамблдор приказал Снеггу убить его? — недоверчиво спросил Рон.

— Не знаю, — раздраженно отмахнулась Гермиона. — Может, мы что-то упустили. Но теперь, когда Дамблдор оставил кое-что Снеггу... Наверное, он не знал. Хотела бы я знать, что в том свертке. Это дало бы ответы на некоторые вопросы.

— И без этого все ясно, — резко прервал Гарри. — Снегг убил его. Дамблдор считал его другом, но Снегг ничем не отличается от Крысохвоста.

— Ты не можешь верить, что Снегг работал на нас, Гермиона, — сказал Рон.

— Нет, я так не считаю, — сбилась она. — Но понимаю, что далеко не все понятно.

— Нечего тут понимать, — оборвал Гарри, почувствовав волнение. — Он убийца, Гермиона. Он убил Дамблдора, и это убийство ему никогда не простят.

— Я говорила с Фредом и Джорджем, — вдруг вспомнила Джинни. — Я спросила, известно ли им, где жил Наземникус.

— И?

— Нет, но когда я сказала, что это нужно Гарри, они обещали проверить. Мундугус никогда не жил долго в определенном месте, — ответила Джинни.

— Великолепно, — сказал Гарри. Чувство беспомощности вновь охватило его.

— Успокойся, Гарри. Оставь это Фреду и Джорджу. Если кто и может найти его последнее пристанище, так это они, — подбодрила Джинни.

— Я попросил Римуса найти магическую палатку, которая понадобится нам на время путешествий. Штаб будет нашей базой, но многое нам придется сделать за его пределами. Дамблдор отсутствовал почти год, и мы знаем, что он делал.

— Это очень хорошая идея. И когда отправимся в путь? — спросила Гермиона.

— Не раньше моего дня рождения, — ответил Гарри. — Я не хочу, чтобы министерство вмешивалось в наши дела. У нас появится время все подготовить. Нам нужно решить, откуда начать поиски. Мне и Рону потребуется получить лицензию на трансгрессирование.

Рон тревожно задвигался, и Гермиона ободряюще улыбнулась ему.

— Почему бы тебе не открыть эту коробку, — с мягким нажимом сказала Джинни. — Вдруг у нас появятся другие идеи.

Гарри взглянул на самую обычную коробку и вздохнул. Сколько уже можно оттягивать.

— Ладно, — согласился он, разворачивая обертку. Избавившись от колебаний, Гарри с любопытством поспешил открыть коробку.

Срывая последние клочки, он поднял необычайно древнюю каменную чашу и благоговейно поставил ее на стол. Внутри коробки оставались еще несколько завернутых предметов.

— Что это? — спросил Рон, приблизившись к чаше.

— Омут воспоминаний, — тихо произнес Гарри, вынимая остальные предметы.

— Гарри, это редчайшая вещь, — сказала Гермиона, с интересом исследуя руны, тянувшиеся по краям чаши.

— И стоит недешево, — добавил Рон.

— Вот как он показывал тебе воспоминания Тома? — спросила Джинни, проведя пальцем по ободку.

Гарри кивнул, распечатывая последний фиал.

— Да. Именно эти воспоминания он показывал мне на наших уроках. Он считал, что в понимании прошлого Риддла кроется ключ к разгадке.

— Разве воспоминания Дамблдора не умерли вместе с ним?

— Нет, большинство этих воспоминаний принадлежит людям, давно умершим. И не только людям — есть и домовой эльф. — Гарри развернул последние два предмета.

Джинни чуть не задохнулась от удивления. — Это...?

Гарри держал дневник, причинивший столько страданий юной Джинни. Он глубоко заглянул в ее встревоженные глаза, желая передать ей часть своей силы. Столкнувшись с ужасами собственного прошлого, он точно знал, что чувствовала Джинни.

— Да, это он. Я не знаю, как Дамблдор достал его. Я вернул его Люциусу Малфою с носком, что освободить Добби. Может, Малфой выбросил дневник или же он остался у Добби. А может, Дамблдор побывал в усадьбе Малфоев, — ответил Гарри, сосредоточенно разглядывая Джинни.

Она протянула трясущуюся руку к изорванной книге. Гарри торжественно вручил ее, по собственному опыту понимая, что ей самой нужно бороться со своими страхами.

— Нет, Джинни, не делай этого. — Рон порывался выхватить дневник. Гарри решительно пресек его попытку. — Не мешай. Так нужно.

Глаза Джинни затуманились мрачной дымкой. Она тихо перевернула первые страницы.

— Просто книга, — сказала она с дрожью в голосе.

Гарри кивнул. — Все в порядке, теперь это просто книга. Ты победила его, Джинни.

— Нет, ты победил, — поправила она, безрадостно рассмеявшись. — Я лежала без сознания.

— Ты победила его тем, что выжила. Этого не должно было случиться. Ты боролась с ним целый год. Не продавайся так легко, — яростно возразил Гарри.

Слезы, сдерживаемые Джинни, наконец хлынули наружу, но она с видимым усилием заставила их исчезнуть. Гарри наклонился и нежно поцеловал ее. Джинни положила голову ему на плечо.

— Что в последнем свертке? — спокойно спросила Гермиона.

Не спуская глаз с Джинни, Гарри открыл его. В нем лежало почерневшее кольцо Марволо Гонта. — Другой хоркрукс. Тот, который уничтожил Дамблдор, — пояснил Гарри.

— Могу я взглянуть на него? — спросила она.

Гарри передал кольцо Гермионе. — Это еще не все, — сказал он, доставая из коробки хрупкий серебряный инструмент.

— И для чего он нужен? — поинтересовался Рон.

— Не знаю, — ответил Гарри, изучая инструмент. Он состоял из таких же хрупких серебряных цилиндриков с трубочками наверху.

— Там есть пояснение, как им пользоваться?

— Нет, — ответил Гарри, смутно припоминая что-то. — Я видел его раньше, — рассеянно сказал он.

— Конечно, видел. Кабинет Дамблдора завален диковинками, а ты бывал у него довольно часто, — заметил Рон.

— Рон, когда ты был в его кабинете? — требовательно спросила Гермиона.

— На прошлое Рождество. Той ночью Гарри приснился сон, что на папу напала змея.

— Точно! — воскликнул Гарри, щелкнув пальцами.

— Что? — спросила Джинни.

— Вот где я его видел. В ту ночь мне было видение, или как его там. Дамблдор что-то сделал с этим инструментом, и из него появилась зеленая змея, — возбужденно проговорил Гарри.

— Не помню, — нахмурился Рон.

— Ну, тогда у тебя в голове были другие мысли? — напомнил Гарри.

— И все же, там нет никаких указаний, как работать с ним? — спросила Гермиона, поправив волосы.

Гарри снова заглянул в коробку, но там было пусто. — Нет. Ничего.

— Можно спросить у профессора МакГонагалл, — предложила Гермиона. — Вдруг она знает, как работает этот инструмент.

— Хорошая мысль, — отсутствующе кивнул Гарри. — Мне нужно еще показать портрет Основателей.

— Думаю, она скажет, что портрету лучше оставаться в Гриммольде, пока Хогвартс закрыт. Вряд ли она сейчас доверяет министерству, — засомневалась Гермиона.

— Если Хогвартс закроют, нам не придется говорить маме, что мы не собираемся возвращаться в школу, — сказал Рон.

— Ты должен рассказать. Пусть даже твои слова придутся ей не по душе, — вкрадчиво возразила Гермиона.

— А я так не думаю, — сказала Джинни. — Она никогда не согласится, и я более чем уверена, что мама попытается остановить нас. В первый раз мы просто исчезнем. Ты говорил, что мы будем использовать штаб в качестве базы?

— Да, я говорил об этом Люпину, — ответил Гарри, улыбнувшись. — Как ты услышала?

Джинни улыбнулась в ответ. — Я самая младшая в семье. Если бы я не умела подслушивать, то ничего бы не знала.

Гарри ухмыльнулся. — С Дурслями мне приходилось жить также. Нам снова следует просмотреть воспоминания Дамблдора, пока не поздно.

— С чего начнем? — спросил Рон.

— Лучше всего начать с тех лет, когда он жил в приюте, — ответил Гарри.

— Это был приют маглов? — деловито спросила Гермиона.

— Да, — кивнул Гарри.

— Ты не возражаешь, если я позаимствую Хедвиг? Попрошу маму достать названия всех приютов, существовавших в Лондоне пятьдесят лет назад.

— Откуда она сможет узнать? — удивлённо спросил Рон.

— Из интернета, — ответила Гермиона, пожимая плечами.

Изумленное выражение на лице Рона ничуть не изменилось. — Что?

— Это компьютер, верно? — предположила Джинни, широко улыбаясь. Ее энтузиазм напомнил Гарри мистера Уизли.

Гермиона едва сдерживалась от смеха. — Да, компьютер там тоже нужен. Не волнуйтесь, у нее получится. Мама будет счастлива, если я попрошу у нее помощи.

Гарри вопросительно взглянул на Гермиону.

— Она чувствует, как мы отдаляемся друг от друга. Ей будет приятно, если я попрошу поддержать нас.

Гарри вздохнул, ощущая вину за семью Гермионы.

— Ладно, это потом. А сейчас вам троим нужно попрактиковаться в применении защитных заклинаний.

— Гарри, мы проходили щиты на пятом курсе, — язвительно вставил Рон.

— Если Вольдеморту станет известно, чем мы занимаемся, то вы будете его главной мишенью. Я нужен Вольдеморту живым, — твердо сказал Гарри. — Крысохвост сообщил мне, что после того, как он узнал про это... тогда... он приказал Пожирателям Смерти не убивать меня. Поэтому в прошлом году он ничего со мной не сделал. Вольдеморт хочет отделить меня от других.

Друзья в ужасе открыли рот.

— Гарри, мы не позволим этому случиться, — вздрогнула Джинни. Она придвинулась к нему и обняла за талию.

— Вольдеморт не знает пророчество полностью. Если, конечно, Снегг не знал. Только двоим известно точно: мне и Дамблдору. Если Вольдеморт даже не подозревает, что должен убить меня и обрести могущество, то есть возможность выжить.

— Но Снеггу известно, что Дамблдор искал хоркруксы, так? — внезапно спросила Гермиона.

— Дамблдор говорил, что Снегг спас его в ту ночь, когда он повредил себе руку.

— Так если Снегг действительно перешел на сторону —

— Так и есть.

— Если Снегг действительно перешел на сторону Вольдеморта, — продолжала Гермиона, не обращая внимания на реплику Гарри, — то Вольдеморт уже в курсе. Он не дурак, и не поверит, что Дамблдор держал все в тайне. Он будет охранять другие хоркруксы.

— Не исключено, — кивнул Гарри. — Но совсем необязательно. Вольдеморт ни перед кем не отчитывается. Пожиратели Смерти его слуги, а не друзья, что Дамблдор не раз подчеркивал в прошлом году. Вольдеморт судит людей по себе и не догадается, что у Дамблдора есть запасной план.

— Как вы думаете, Малфой может что-нибудь знать? — спросила Джинни.

— Мне он не ответит, — сказал Гарри, представив насмешливое выражение на лице Малфоя.

— Попроси Грюма, — предложила Гермиона.

— Мы не можем кого-то вмешивать. — Гарри в колебании провел рукой по волосам.

— Я по-прежнему считаю, что кто-то в Ордене должен знать, чем мы занимаемся, — Гермиона чуть нахмурилась. — Грюм может помочь. Сомневаюсь, что Малфой знает о хоркруксах, поэтому ты можешь просто спросить, приказывал ли Вольдеморт охранять какие-то объекты, не объяснив причин.

Гарри задумчиво наморщил лоб. Гермиона всегда прибегает к помощи старших и никогда не верит, что они могут ошибаться. Но все же в ее идее кое-что есть.

— Грюм слишком подозрителен. Он не оставит это просто так.

— Он доверял Дамблдору и будет доверять тебе, — сказала Джинни.

— Хорошо, я спрошу Грюма, можно ли мне поговорить с Малфоем. Именно с этой мыслью я хотел заснуть. — Гарри не удержался от сарказма.

Джинни ласково взъерошила ему волосы. — Нелегко быть героем.

Гарри насупил брови, и Джинни звонко рассмеялась.

Девушки пожелали им спокойной ночи и вернулись в свою комнату. Гарри заснул нескоро, но даже во сне его посещали стаи оборотней, груды запечатанных коробок и клубы зеленого дыма.

* * *

Сердце Гарри бешено колотилось, когда он входил в маленькую комнату, расположенную вдали от главного зала. К его удивлению, Грюм с легкостью согласился выполнить просьбу. Наверное, он не сумел скрыть удивление, потому что старый мракоборец засмеялся.

— Я догадываюсь, что ты шушукался с Дамблдором не просто так. Если он не счел нужным рассказать мне, то достаточно и такого объяснения. Постоянная бдительность, Поттер. Чем меньше людей знают тайну, тем больше возможностей ее скрыть, — сказал он. — Я обещал Дамблдору, что позабочусь об этом. Значит, я должен во всем помогать тебе, что и собираюсь сделать.

Повернушись, он тяжелыми шагами отправился за Малфоем, постукивая деревянной ногой.

Гарри сел в темном углу, надеясь увидеть, как будет Малфой разговаривать с Грюмом, не подозревая о его присутствии. Он сомневался, что Малфой будет помогать, но если у того есть хоть малейшая крупица сведений, он намеревался достать ее.

Услышав голоса в коридоре, Гарри нырнул в тень и замер в ожидании.

— То, что я вынужден жить в столь отвратительных условиях, не дает вам право врываться в мою комнату без приглашения, мистер Грюм. Обычаи волшебников диктуют необходимость прислать сову с уведомлением о предстоящем визите. Невзирая на недостатки вашего воспитания, я ожидаю, что вы будете придерживаться общепринятых правил, — фыркнул Малфой, заходя в комнату. Грюм следовал за ним с выражением злорадства. Он сел напротив Малфоя так близко, что их носы чуть не соприкасались. — Слушай, Даррен, и слушай внимательно, -

— Драко, — оскорбленно огрызнулся Малфой.

Грюм продолжал как ни в чем не бывало. — Ты здесь не гость, а находишься лишь потому, что если бы ты был в другом месте, Малфоев уже б не существовало.

— Без моих сведений вы бы ничего не добились, — парировал Малфой, слегка побледнев.

Гарри внимательно смотрел на него. Темные круги вокруг глаз исчезли вместе с пепельно-серым цветом лица, но Малфой по-прежнему казался изможденным. Он отвечал надменно и с бравадой, но в его голосе уже не было твердой уверенности.

— Недавно мы пришли к взаимовыгодному соглашению, — устало сказал Грюм, как будто повторяя эту фразу в сотый раз.

— Это не означает, что вы можете врываться в мои владения.

— Я постучался, Давид, — сдержанно прервал Грюм. — Есть несколько вопросов, на которые ты должен ответить.

— Я Драко, — сказал Малфой сквозь сжатые зубы. — Когда моя мать узнает, то придет в ярость.

Грюм кивнул на дверь. — Между прочим, если ты нуждаешься в присутствии мамочки, поди и приведи ее.

Малфой возмущенно выпятил грудь. — Я не позволю обращаться со мной, как с домовым эльфом. Я сам прекрасно справляюсь со своими делами.

— А я не позволю делать из меня няньку. Ты должен встать взрослым, Дадли, — взревел Грюм, подмигнув волшебным глазом спрятавшемуся Гарри.

Тот с трудом сдерживал смех.

— Я Драко, — плюнул Малфой. — Что вы хотите от меня? Я не собираюсь тратить на вас все утро.

— Весьма сожалею, что вынужден вмешаться в твой распорядок, — сказал Гарри, выдвигаясь из тени. Он сел рядом с Грюмом, и, как Малфой, поставил ноги на скамеечку.

— Наверное, общение с портретами действительно захватывает. Во всяком случае, живые обитатели этого дома разговаривать с тобой не собираются. Ведь нужно как-то стимулировать твою речь, иначе вообще говорить разучишься.

Изумление Малфоя перешло в гнев.

— Поттер, — прошипел он. — Ты что здесь делаешь? Я не буду находиться с ним в одной комнате.

— Он хочет задать тебе пару вопросов, и с тех пор, как этот дом принадлежит ему, Гарри волен сам решать, куда пойти, — равнодушно ответил Грюм.

— Нам не о чем разговаривать, — упрямо продолжал Малфой, отвернувшись в сторону.

— Отлично. — Гарри пожал плечами. — Тогда ты знаешь, где выход. Убедись, что ничего не забыл. В доме куча народу, которая не откажется от твоей комнаты. Грюм, вы не возражаете, если я попрошу присоединиться к нам Нарциссу Малфой? Надеюсь, она окажется более общительной, чем сын. Мы предложим ей то же самое.

— Не смей отзываться о моей матери в таком тоне, — зарычал покрасневший Малфой.

Гарри холодно взглянул на него. — Если не будешь говорить, я найду кого-нибудь другого.

Малфой стиснул кулаки, и по его лицу промелькнули мириады чувств. — Чего же хочет от меня дражайший Избранный? Неужели все так плохо, раз ты обратился ко мне? Почему бы тебе не последовать своей судьбе и дать другим людям шанс выжить?

— Достаточно. — Грюм вытащил палочку и направил ее на Малфоя.

— Все в порядке, — спокойно заверил Гарри. — С твоей помощью или без, но Вольдеморт будет побежден. Меня волнует, что случится с тобой, не больше, чем ты заботишься обо мне. Но в этом доме живут другие люди, о которых мы должны заботиться. Воздержись от детских выходок, иначе я позову Нарциссу.

Малфой снова побледнел, но продолжал издеваться. — Он разорвет тебя на мелкие кусочки и скормит змее.

Гарри заставил себя говорить сдержанно. — Возможно, но в таком случае твоя жизнь не будет стоить и драконьего дерьма.

Малфой был настолько разгневан, что Гарри показалось — столкновения не избежать. Но тот всего лишь устало опустился в кресло и безразлично спросил:

— Что ты хочешь знать?

— Я хочу знать, отправлял ли Вольдеморт, — Гарри пропустил мимо ушей шипение Малфоя, — кого-нибудь охранять какие-то места? Он приказывал, не объясняя причин. О, тебе известно об этом. — В глазах Малфоя вспыхнула искра догадки, хотя он пытался ее скрыть. — Почему это столь важно?

Гарри равнодушно пожал плечами. — Может, важно, может, и нет. Мне любопытно. — К Малфою вернулись остатки надменности. — Не думаю, что это имеет значение.

— Почему?

— Есть люди, которые занимаются более важными делами. Люди, которым можно доверять, — ответил Малфой.

— Например, тебе? — Гарри закатил глаза.

Малфой вспыхнул. — Темный Лорд дал мне труднейшее задание, и я справился с ним, — напыщенно заявил он.

Вспомнив, какую роль сыграл Малфой в убийстве Дамблдора, Гарри чуть не взорвался от возмущения. — Ты не смог. За тебя всю работу доделал Снегг. Ты не убийца, Малфой. Когда-нибудь ты будешь гордиться этим.

— Что тебе известно? — тревожно спросил Малфой

— Я много чего знаю. Ты опустил палочку, когда Снегг и остальные ворвались через дверь. Дамблдор хотел дать тебе возможность исправиться, а ты собирался использовать ее, — Гарри вздрогнул, вспомнив подробности той ночи.

Малфой проницательно прищурился. — Откуда ты...

— Так, парни, мы далеко ушли от темы. Что ты знаешь об охраняемых объектах, Драко? — Грюм впервые произнес имя правильно.

— Понятия не имею, где они находятся, но он поручил Петтигрю, Крэббу, Гойлу и Симмонсу какие-то задания. Обо всем они должны докладывать лично ему. Никто из них не отличается особым умом или преданностью.

Гарри лихорадочно соображал. Крысохвост следил за «Норой», то есть за ним. Значит, оставались чаша и неизвестный хоркрукс. Но для чего тогда четвертый? Воспользоваться теми, кто не особо умен, было как раз в духе Вольдеморта. Они не будут задавать лишних вопросов.

Крысохвост, как ни крути, крыса, а если Крэбб и Гойл хоть в чем-то походили на своих отпрысков, то сообразительностью не блистали. Он ничего не знал о Симмонсе, но полагал, что тот попадает в ту же категорию. Для чего четвертый? Конечно! Медальон. Если Вольдеморт не знал, что Р.А.Б украл его, он бы не интересовался, чем же Гарри и Дамблдор занимались в пещере. Там тоже должен быть наблюдатель, и в его обязанности входит докладывать Вольдеморту о любых посетителях.

Если они найдут этих людей, то Гарри на верном пути.

— Это для тебя что-то значит, Поттер? — спросил Грюм, внимательно наблюдая за ним.

— Возможно, — рассеянно ответил он. — Кто способен читать мысли Вольдеморта?

Малфой обхватил голову руками и устало потер лоб. — Слушай, Поттер, я не знаю, правда ли то, что ты Избранный, или это просто ажиотаж. Фамилия Малфоев одна из самых уважаемых среди чистокровных семей, а за нами охотятся, как за диким зверем. Ни я, ни мать не заслужили такого обращения. Если ты покончишь с этим безумием, я сделаю все, чтобы помочь тебе. Это не означает, что мы друзья, и что после я захочу иметь с тобой дело. Тебя это устраивает?

— Вполне, — кивнул Гарри. — Я к тебе также отношусь. — Многозначительно посмотрев на Грюма, Гарри с высоко поднятой головой вышел из комнаты. Наконец хоть чего-то он добился.

* * *

За многие мили от Лондона, в мрачном заброшенном особняке, Темный Лорд созвал своих слуг. Он сидел за массивным дубовым столом, в кресле с высокой спинкой, напоминающим трон.

Его лицо со змеевидными чертами изучало темные фигуры в масках, склонивших головы в почтительном ожидании. Длинные тонкие пальцы нежно касались палочки, а свирепые красные глаза сверлили стоявших.

— Кто из вас может сказать, куда подевались Поттер и предатели чистокровных? — вкрадчиво прошипел Вольдеморт. Его голос был спокоен, но большинство Пожирателей Смерти испуганно вздрогнуло.

— Позвольте мне предположить, — из угла комнаты исходил негромкий льстивый шепоток, — что они укрылись в штабе Ордена Феникса? Мне докладывали, что там скрываются все Уизли, и Поттер намерен защищать их.

— Да, Северус, — сказал Вольдеморт, опасно вспыхнув алыми зрачками. — Ты был весьма полезен, сообщив мне имена членов Ордена, однако не смог узнать, где расположен их штаб. — Снегг еще ниже склонился перед ним. — Приношу свои скромные извинения, Повелитель, но вам известно, как работают Чары Преданности. Без Хранителя тайны это невозможно.

Вольдеморт в колебании крепко сжал палочку. — И кто же Хранитель тайны?

— Как вы знаете, после убийства Дамблдора я больше не посвящен в дела Ордена, — льстиво сказал Снегг.

— Снегг, мы все знаем, кто убил Дамблдора, — не выдержала Беллатриса Лестрейндж. — Тебе очень нравится напоминать нам об этом. Он спросил, кто новый Хранитель тайны.

— Спасибо, Белла, — гневно прошипел Вольдеморт. — Я ценю твою преданность в такой же мере, как и желание встревать в чужие разговоры.

Беллатриса испуганно сжалась, осознав, что преступила границы дозволенного. — Да, Повелитель. Я молю о прощении.

— Пусть же это не повторится, Белла, — тихо сказал он. Когда она снова встала в ряды Пожирателей Смерти, Вольдеморт поднял палочку и прошипел. — Круцио.

Беллатриса упала навзничь, крича и извиваясь в агонии. Остальные Пожиратели Смерти стояли не шелохнувшись. Шло время, и Вольдеморт повернулся к Снеггу, оставив Беллу лежать на полу. Никто не сдвинулся с места, чтобы помочь ей.

— Вы знаете этих людей лучше, чем мы, Северус. Кого они могли избрать новым Хранителем тайны?

Снегг задумчиво почесал подбородок. — Интуиция подсказывает, что это либо Минерва МакГонагалл, либо Аластор Грюм, но есть еще загадочный Поттер, — сказал он, скривив губу.

— Причем тут он? — удивился Вольдеморт.

— Если его слова имеют вес, а они имеют, то логично предположить, что он сам стал Хранителем тайны. Он слишком горд, и его мнение о себе непомерно высоко. Глупые порывы благородства, свойственные выходцам из Гриффиндора, не позволят кому-нибудь рисковать, поэтому он сам захочет сыграть эту роль, — ответил Снегг, словно проглотив что-то неприятное на вкус.

Вольдеморт недоверчиво покачал головой. — Орден не позволит шестнадцатилетнему мальчишке стать Хранителем тайны.

— В другом случае я бы согласился с вами, но все правила меркнут перед капризом Поттера. Дамблдор слишком доверял мальчику, — сказал Снегг, стиснув кулаки.

— Дамблдор был глупцом, и его любовь к Поттеру стала величайшей слабостью. Оставьте Поттера мне. Я приготовил для него нечто особенное. Ему предстоит узнать, что значит противостоять нашим планам. Поттер не представляет для нас угрозы.

Снегг был не согласен, но склонил голову и отошел назад. — Да, Повелитель.

— Кто-нибудь из вас, безмозглых идиотов, узнал, как предателям чистокровных удалось избавиться от дементоров на свадебной церемонии? — спросил Вольдеморт.

— Поттер и старший Уизли, которого я укусил, усилили защиту, — почтительно доложил Фенрир Сивый.

— Мне это известно, — прошипел Вольдеморт. — Фенрир, ты хочешь видеть, как этот Уизли будет наказан?

— Да, Повелитель. Я оставил на нем свою метку, и думаю, что он так же расстроен отношением министерства к оборотням. При следующей встрече он перейдет на нашу сторону, — убийственно ухмыльнулся Сивый.

— Отлично. Как поживают пропащие Малфои? Их поймали?

Пожиратели Смерти неловко зашевелились, но никто не произнес ни слова.

— Я задал вопрос и жду ответа, — сказал Вольдеморт, не повышая голос. Однако угроза прозвучала безошибочно.

— Нет, господин. Они словно исчезли, — произнес женский голос.

— Как это возможно? — требовательно спросил Вольдеморт.

И снова его встретило молчание.

— Ответьте, — взревел он. С его палочки начали слетать зеленые искры.

— Им кто-то помог, — ответила Беллатриса, съежившаяся на полу. Вскрикнув от боли, она встала на колени. — У моей сестры нет знакомств с теми, кто мог бы помочь, но вот знакомые Драко могли предложить убежище.

Лицо Снегга оставалось бесстрастным.

— Я хочу, чтобы Малфоев привели ко мне вместе с теми, кто способствовал их исчезновению. Вы заработаете мое расположение и малую долю благодарности, — сказал Вольдеморт.

— Как же Крысохвост? Его нет здесь. Возможно, он помог моей сестре бежать.

— Ему не хватит храбрости сделать что-либо в открытую. Мне известно о его нахождении, и я прекрасно помню, какие приказы должна выполнить ты. Не забывай, Белла, — угрожающе сказал он.

— Да, Повелитель. — Беллатриса скорчилась от боли.

— У вас всех есть задания, и не разочаруйте меня снова. В следующий раз, когда вы сообщите мне о неудаче, я буду менее любезен, — предупредил он, скользя змеиным взглядом среди Пожирателей Смерти. — Северус, останься. Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

— Конечно, мой Повелитель. — Снегг низко поклонился.

Пожиратели Смерти исчезли так быстро, как могли, ревностно исполняя наказ хозяина.

— Прошел уже месяц со смерти Дамблдора, Северус, но возле хоркруксов никто так и не появился. Ты ошибся в суждении, что Дамблдор посвятил кого-то в свои дела.

Снегг склонил голову и медленно подошел к столу.

— Конечно, вы можете быть правы, повелитель. Но я знаю директора слишком хорошо. У него всегда был запасной план.

— И еще ты говорил, что под конец потерял его доверие. Ты сказал, что он скрывал от тебя что-то, — добавил Вольдеморт.

— Это так, — согласился Снегг, неловко шевельнувшись. — Он чувствовал, что я принимал мало усилий, чтобы выведать тайну Драко. Нельзя было рассказать то, что я знал, не раскрыв Малфоя, и мне пришлось солгать. Вам известно, что Дамблдор верил в возможность спасения каждого. Он надеялся, что я дам парню возможность измениться.

— Его сострадание было огромной ошибкой. Он не понимал, что есть те, кто не ищет спасения, — уголки губ Вольдеморта изогнулись в слабой улыбке.

Снегг поморщился. — Дамблдор отказался говорить, что он многими вечерами обсуждал с Поттером.

Вольдеморт небрежно махнул рукой. — Ты уверял, что Поттер не способен к окклюменции. Возможно, Дамблдор сам решил взяться за его обучение и поймать тебя на обмане.

Снегг ощетинился, и безобразная усмешка исказила его болезненные черты. — Мальчишка не может применять самую простейшую технику. Он совершенно не способен овладеть этой наукой.

— И все же, Дамблдор обожал мальчика, — сказал Вольдеморт, удивленный неприкрытой ненавистью Снегга.

Снегг сжал зубы. — Он так любил Поттера, что часто позволял ему вмешиваться в дела, которые следовало бы отдать более способным. Я опасаюсь, что именно Поттер мог быть тем, с кем Дамблдор поделился тайной хоркруксов. Самолюбие мальчишки достаточно велико, чтобы он поверил в успех.

— Какая нелепость. Конечно, у Дамблдора всегда были любимчики, но он никогда не стал бы разговаривать с сосунками о серьезных вещах. Будь осторожен, Северус, твоя зависть превосходит границы, — удивленно сказал Вольдеморт.

Снегг склонил голову. — С уважением напоминаю, что вы, мой Повелитель, поручили шестнадцатилетнему «простое» задание.

Лицо Вольдеморта осветила призрачная улыбка, тут же исчезнув. — Я хотел наказать его отца. Я знал, что он не справится с ним, и оказался прав. Северус, ты прикончил моего врага. Я не ожидал, что Малфой выживет. Дамблдор слишком благороден, чтобы подвергать ребенка опасности. Его любовь к Поттеру никогда бы не позволила такое.

Снегг нахмурился. — Но Повелитель...

— Хватит. Я не желаю больше выслушивать твои завистливые мысли, Северус. Для Гарри Поттера у меня особый сюрприз. Я верю, что пророчество говорит именно о нем, ведь он представляет угрозу как хоркрукс, но это самое большее, что он может противопоставить мне. Я уничтожу Гарри Поттера. Он не опасен для меня.

— Мои планы по захвату министерства должны осуществиться в ближайшее время. Никто не остановит меня. — Глаза Вольдеморта сверкнули свирепым огоньком.

— Да, Повелитель, — подтвердил Снегг, но тревога по-прежнему не покидала его. В том не было секрета. Снегг знал, что Гарри порой переоценивают, но также понимал, что не стоит сбрасывать его со счетов. Гарри Поттер обладал отвратительной привычкой находиться в нужном месте и в нужное время.

В свой день рождения Гарри проснулся очень рано, после ночи, обильно окутанной снами. Наслаждаясь теплом солнечного света, струившегося сквозь щель в ставнях, он набрал в грудь воздуха и свободно вздохнул.

Он наконец-то стал взрослым, стал мужчиной.

Ему вспомнились Дурсли. Магия, которую пробудила его мать в ту роковую ночь, скоро канет в лету. Могло ли это что-нибудь значить для Дурслей? Орден еще следит за Тисовой улицей, но Дурсли не захотят скрываться в случае опасности. Они не принадлежали его миру и не хотели иметь с ним ничего общего. Ради их же безопасности Гарри надеялся, что так будет и дальше.

Гарри подозревал, что перед уходом Рон и Гермиона дали Дурслям понять, что им не понравилось то, как обращались с ним все эти годы. Он намеренно не спросил их об этом. Так он не чувствовал за собой вины. К тому же нельзя было сказать, что Дурсли не заслуживали наказания.

Он попытался отогнать грустные думы о родственниках. Гарри никогда не вернется к ним, и эта мысль сделала его чуточку веселее.

Впереди день, полный суматохи, а завтра... Завтра начнутся приключения. Римус дал ему волшебную палатку, которая сейчас лежала внутри рюкзака. Четверо подростков возьмут с собой немного вещей, не желая обременять себя лишней кладью.

В девять часов Рон и Гарри должны были сдать тест на трансгрессирование, который обычно проходил в министерстве. Мистер Уизли согласился проводить их по пути на работу. Гарри с нетерпением ждал этой минуты, немного опасаясь, что Руфус Скримджер извлечет выгоду из его появления.

Гарри посмотрел на кровать Рона и удивился: она была пуста.

Его друг сильно нервничал, но Гарри питал слабую надежду, что тот не позволит нервам одержать верх. Как только они получат лицензию, то сразу начнут поиски хоркруксов. Гарри беспокоился за Джинни, но она намекнула, что уже знает, как перемещаться в пространстве.

Дверь отворилась с громким скрипом, напугавшим Гарри. Он прищурил глаза и различил неясное рыжее пятно, замелькавшее перед ним с сумасшедшей скоростью.

— Доброе утро, Гарри! С днем рождения! — радостно завопила Джинни, и на щеке парня расцвел звучный поцелуй.

Гарри широко улыбнулся, почувствовав необъяснимое головокружение.

— Спасибо, Джинни. Я бы давно стал мужчиной, если б знал, что меня ожидает такое приветствие, — весело усмехнулся он.

Джинни игриво подмигнула и нежно коснулась его лица. — Мама приготовила обалденный завтрак, надеюсь, ты голоден.

— А как же. — Гарри поцеловал ей руку. — Пусть тест пройдет успешно для нас обоих. Где Рон? Ты не видела его?

— Он на кухне. Мама умоляет его съесть что-нибудь, но Рон больше нервничает, чем ест. Он когда-нибудь перестанет строить из себя идиота, воображая, что у него ничего не получится? — раздраженно спросила Джинни.

— Он не идиот, а просто беспокоится.

-Нет, идиот, — упрямо возразила она. — Все уже готово. Если бы только мама не расстраивалась.

— Этого обещать не могу, — обеспокоенно отозвался Гарри. Он не хотел причинять боль миссис Уизли, но ведь она не разрешит им уйти, не узнав перед этим, куда они собираются. Даже если придумать правдоподобное объяснение, то она все равно не захочет, чтобы дети покидали относительно безопасный штаб.

Мама Гермионы нашла название и адрес приюта на удивление быстро. К счастью, он не обветшал и не превратился в какую-нибудь контору. Здание располагалось неподалеку от Дырявого Котла, но они решили, что безопасней будет избегать пабов и путешествовать как маглы.

Они хотели ускользнуть из Гриммольда на рассвете, до того, как остальные проснутся. Конечно, по возвращению их ожидает крупная выволочка, но, может быть, удастся найти хотя бы один хоркрукс. Гарри твердо стоял на ногах, пока держался за Орден.

— А вдруг противостояние между ней и Нарциссой Малфой поможет нам исчезнуть незаметно? — закусила губу Джинни.

Грозная дама еще ни разу не появилась с тех пор, как они находились в Гриммольде. Она всегда оставалась у себя в спальне, предпочитая, чтобы еду приносили, так сказать, прямо в номер. Миссис Уизли всегда готовила на «целую армию», и еды хватало, но она наотрез отказывалась приносить ей подносы, и миссис Малфой приходилось либо самой спускаться за подносами, либо посылать за ними сына. Миссис Малфой было лень возвращать подносы на кухню, а миссис Уизли явно не собиралась разбирать растущую в коридоре гору. Она хотела, чтобы высокомерная мадам собственноручно вымыла кухонную утварь.

— Будет жаль пропустить такую ссору, — улыбнулся Гарри.

— Фред и Джордж шатаются неподалеку, хотят быть первыми свидетелями взрыва вселенского масштаба.

— Надеюсь, твои родители не будут слишком сердиться, когда обнаружат наше отсутствие, — сказал Гарри. — Они многое сделали для меня.

— Гарри, прекрати. Разберемся, когда наступит время. Папа, может, и догадывается. Он не всегда такой рассеянный, как кажется. Он поможет маме. Ему-то не трудно понять, что мы выросли.

Гарри подумал, что в отношении Джинни это не совсем верно.

Мистеру Уизли будет труднее свыкнуться с мыслью, что его маленькая девочка уже достаточно взрослая, чтобы сбежать с парнем, противостоящему безумному волшебнику и целой толпе Пожирателей Смерти. Пока он молчал, Джинни ласково провела ладонью по его щеке. Гарри почувствовал удовольствие от ее прикосновения.

— Как ты? — спросила она с серьезным выражением лица. Он точно знал, о чем спрашивала Джинни.

Никто из них больше не говорил при нем о седьмом хоркруксе, будто эта тема стала запретной. Иногда он замечал, как Рон, Гермиона и Джинни яростно шепчутся, но разговор сразу прекращался, как только он входил в комнату.

Гарри подозревал, что друзья тратили много времени в поисках возможного решения. То обстоятельство, что они не делали попыток заговорить с ним, ничего хорошего не предвещало, и у Гарри душа не лежала спрашивать. Он держал себя в руках, чтобы потом совершить рывок и не упустить цель.

В то же время хоркрукс стал его навязчивой идеей.

— Я в порядке, — тихо ответил он. — Ведь я должен быть в порядке?

— Со мной можешь не притворяться, — сказала она. — Я дала себе слово, что буду рядом с тобой, если ты оступишься. Раз ты должен спасти мир, я должна спасти тебя.

Гарри крепко обнял ее и уткнулся в хрупкое плечо. — Это невозможно.

— Возможно, если ты найдешь в себе силы. Помнишь, я тебе говорила?

— Помню, — улыбнулся Гарри. — Ты вовремя меня спасла.

— Джинни Уизли, спасатель героев, — продекламировала она.

— Я не герой, — хрипло произнес он. — Я даже не знаю, что делать.

— Расслабься, Гарри. Знаю, в нашем случае это кажется невозможным, но пройдет немного времени, и все встанет на свои места. — Он не видел ее лица, но уверенный голос Джинни успокоил его.

— Ты заставляешь меня поверить, что я могу все, — прошептал Гарри.

— Можешь.

— Во Впадине Годрика я видел могилы родителей, — сказал Гарри. Он умолчал об этом, когда рассказывал о Крысохвосте. Он не знал, почему вдруг ощутил желание поговорить с ней.

— Наверное, для тебя это очень трудно. — Она провела пальцами по его шевелюре.

Гарри пожал плечами, наслаждаясь ощущением, которое создавали ее прикосновения. — Это было странно. Я всегда интересовался ими, и когда я увидел их могилы, то ощутил какую-то связь. Глупо.

— Это не глупо, Гарри.

— Там было тяжело находиться. В голову лезли всякие мысли, что могло быть, а что не могло, но я не чувствовал, что они на самом деле лежали там. В этом есть смысл?

— Я считаю, — медленно начала Джинни, — что не кладбище связывает нас с людьми, которых мы потеряли, а наши чувства к ним. Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, потому, что никогда не видела смерть близких людей. В прошлой войне мама потеряла двух братьев. Они умерли до моего рождения, но она до сих пор разговаривает с ними, когда очень взволнована. Фред и Джордж названы в их честь.

— Я не помню, чтобы мама ходила на их могилы, но это не значит, что от того любила меньше. Может, некоторым людям нужно кладбище, чтобы выразить свою скорбь, а другим нет. Ты же никогда не ходил? Ты знал, что они умерли, и поэтому находил другие способы почувствовать связь с ними.

— Наверное, — сказал Гарри, зарывшись лицом в ее волосы, которые так сладко пахли. До одиннадцати лет он верил, что его родители погибли в автокатастрофе. Гарри помнил, как вел с ними воображаемые беседы, но никогда не думал, что таким способом он выражает скорбь.

— Итак, чтобы ты хотел получить на день рождения? — спросила Джинни. Она пыталась развеселить его.

— Я точно знаю, чего хочу, — сказал он, укусив ее за ухо, — но думаю, что твоя мама будет возмущена, если мы проведем весь день вместе, не говоря уж о целой армии твоих братьев.

Джинни хихикнула, подвинувшись к нему еще ближе. Она тихо стонала, когда Гарри целовал ее стройную шею. Этот звук сводил его с ума.

Гарри уже расслабился и начал наслаждаться сам, как пронзительный голос миссис Уизли объявил о том, что завтрак готов. Вздыхая, Гарри и Джинни неохотно отодвинулись. — Ну, — сказала Джинни, встряхивая помятую одежду. — Приятно видеть, что мамино расписание, как всегда, безупречно.

— Да уж, — мрачно откликнулся Гарри, безуспешно пытаясь пригладить сверхвзъерошенные волосы. — Блестяще.

— Гарри, да не волнуйся ты так. Мы найдем кучу возможностей продолжить наши занятия, когда уйдём отсюда, — весело подмигнула Джинни. Перебросив волосы через плечо, она вышла из комнаты, и изумленный Гарри пошел за ней. Ему вдруг захотелось поскорее начать поиски по причинам, не имевшими ничего общего с хоркруксами.

На кухне было уже полно народу. Все обернулись, и они оба покраснели. Джинни обычно лучше переносила нападки семьи.

— Кажется, наш именинник уже получил один из подарков, — невинно произнес Фред.

На лице Гарри разгоралось пламя.

— Заткнись, — тихо прошипела Джинни, накладывая яичницу. Она протянула тарелку Гарри и положила себе.

— Джинни, — сказал Джордж с ехидной усмешкой. — Что ж ты так долго? Гарри не хотел вставать?

Он задыхался над тарелкой и обеспокоенно посмотрел в сторону миссис Уизли, которая стояла за плитой и не слышала их разговора.

Джинни, казалось, вновь обрела спокойствие. Она небрежно опустила глаза и пробормотала. — Не совсем.

Фред и Джордж застыли, только их взгляды метались между Гарри и Джинни. С одинаково удивленными лицами они искренне рассмеялись.

Гарри был готов провалиться сквозь землю. Он радовался, что, по крайней мере, стал совершеннолетним и мог себя защитить. Гарри с опаской оглянулся на Рона, который ежеминутно поглядывал на часы, не обращая на подтрунивания близнецов.

Почувствовав его взгляд, Рон отвлекся. — Пора идти. У тебя нет времени завтракать. Папа отведет нас в министерство, он просто вышел за плащом.

— Рон, — сказала Джинни, схватив Гарри за руку. — Это же его день рождения. Пусть насладится завтраком.

— К тому же он должен хорошо поесть перед сдачей теста, — добавила миссис Уизли, накладывая на тарелку Гарри еще тостов. — Дорогой, ты весь горишь. Ты в порядке?

Она положила ладонь на лоб Гарри.

— Да в порядке я, — пробормотал он. Нетерпеливость Рона передалась и ему, кухня стала теперь опасным местом.

— Пусть тест не тревожит тебя, — сказала миссис Уизли, неправильно истолковав причину его беспокойства. — Уверена, ты сдашь. А если нет, попробуешь в следующем году.

— Мам, если Гарри захочет поесть, Джинни о нем позаботится. Кажется, ей многое известно о его нуждах в эти тяжкие времена, — злорадно усмехнулся Фред.

Не желая больше ничего слышать, Гарри выскочил из-за стола и пролил кофе. Миссис Уизли торопливо схватила полотенце и принялась убирать беспорядок.

— Извините, — занервничал Гарри, и близнецы пуще рассмеялись. Джинни сердито посмотрела на братьев. — Не обращай на них внимания, — прошептала она, целуя его в щеку. — Удачи. Тебе тоже, Рон.

— Спасибо, — отозвался тот и, с трудом узнавая окружающих, потянул Гарри за собой.

В министерство они вошли через вход для посетителей. Мистер Уизли ободряюще пожал мальчикам плечи. Гарри был благодарен за поддержку, но еще больше ценил его молчание. Он бы не вытерпел разговоров о случившемся. Воспоминания лежали слишком близко к поверхности.

Когда лифт открылся, они попали в атриум. Гарри едва успел заметить, что фонтан в центре зала был заслонен толпой репортеров, которые тут же бросились к нему.

— Вот он, — закричал один. — Мистер Поттер, посмотрите сюда.

Со всех сторон замелькали вспышки, и на Гарри посыпалось столько вопросов, что он ни одного не расслышал и удивленно уставился на репортеров. Мистер Уизли схватил его за руку и потянул к стеклянному входу.

Двери неожиданно открылись, и они заскочили внутрь. Перси тут же запечатал вход палочкой.

Репортеры подбежали к стеклу и продолжали кричать, щелкая фотоаппаратами.

— Сюда, — сказал Перси, ведя их вниз.

— Какого черта здесь происходит? — спросил мистер Уизли, встряхивая помявшуюся в толпе одежду.

— Это, — мрачно ответил Перси, — была идея министра. — Он сообщил прессе, что ты, Гарри, появишься этим утром.

— А его не затруднило сообщить, что я здесь только для того, чтобы получить лицензию? — взорвался Гарри.

— Нет. Хотя министр не говорил, что ты с ним встретишься, он оставил повод для размышлений. — Перси отвел взгляд.

— Что ты еще не должен говорить? — спросил Гарри по наитию.

— Я должен провести тебя через охрану и журналистов прежде, чем ты успеешь ответить на вопросы.

— Ты выполнил приказ, чтобы тебя не уволили. — Гарри махнул рукой. — Все равно я не хочу пока с ними разговаривать.

Перси застыл на мгновение, часто моргая за роговыми очками. Наконец, он тяжело сглотнул и произнес. — Спасибо, Гарри.

Гарри снова махнул рукой. — Что было, то прошло. Сейчас более важные проблемы.

— И все же, я обращался с тобой очень плохо. Теперь я это вижу.

— Перси, лучшее, что сейчас ты можешь сделать — помириться с семьей. Настали опасные времена, и тебе не следует оставлять что-то недосказанным или недоделанным. Верь тому, кто знает, — серьезно произнес Гарри.

Перси кивнул и посмотрел на Рона, стоявшего с хмурым видом.

— Ваша мать будет рада услышать, о чем мы разговаривали, — голос мистера Уизли чуть дрогнул.

— Я скоро навещу ее. Вам лучше идти в отдел тестирования. Они ждут, — сказал Перси, поспешив вниз по коридору.

— Не верится, что ты так легко отпустил его, — неодобрительно покачал головой Рон.

— Он же твой брат, — укорил Гарри.

— Тем больше причин, по которым он не должен вести себя как последний придурок, — нахмурился Рон. — Чтобы простить, одних извинений мало.

Гарри взглянул на мистера Уизли, ожидая, что тот сделает выговор Рону. Но Артур, похоже, считал, что Перси самому следует налаживать отношения с другими детьми.

— Нам наверх, — радостно сказал мистер Уизли, нажимая кнопку лифта, и при этом так улыбнулся, что сразу помолодел.

Отдел тестирования был пуст, за исключением ведьмы, сидевшей за приемным столом. Она зазывающе улыбнулась и захлопала ресницами, предложив присесть. Ведьма продолжала флиртовать. Гарри неуютно задвигался, но Рон оживленно вытянулся. Ведьма драматично надула ярко накрашенные губы. Она хотела привлечь внимание Гарри, но тот не нуждался в ее прелестях.

Рон нахмурился, поняв, что ведьма не обращает на него внимания, и начал ерзать.

— Не нервничай, — наконец прошипел Гарри. — Ты сдашь.

— Ненавижу тесты, — прошипел в ответ Рон.

Мистер Уизли спрятал лицо за газетой, притворяясь, что ничего не видит, хотя он с трудом сдерживал смех. К счастью, Гарри вызвали первым, и он последовал за строгой ведьмой, подальше от секретаря и нервничающего Рона.

Он появился минут через двадцать с широкой улыбкой и лицензией на трансгрессирование.

— Отлично, — похвалил мистер Уизли, похлопав его по плечу. — Почему бы тебе не присесть, пока мы ждем Рона?

У Гарри было ясное предчувствие, что мистер Уизли хочет обсудить что-то особенное, и слегка занервничал.

— Теперь, когда ты стал взрослым, кое-что изменится, — несколько обыденно начал мистер Уизли, убирая с рукава случайно оказавшуюся там пылинку.

— Да, сэр, — ответил Гарри, подавляя желание поправить воротник. Его шея вдруг стала горячей.

— Я знаю, что перед смертью Дамблдора вы оба над чем-то работали, и могу только предположить, что ты намереваешься закончить то, что начал, — сказал мистер Уизли.

Гарри заставил себя не нервничать и сдержал желание выложить все сразу. От мистера Уизли было труднее скрывать правду, чем от Грюма или Римуса. — Простите, но я действительно не могу.

— Я не прошу посвятить меня в твои дела. Но хочу, чтобы ты знал: не гнушайся обратиться ко мне за помощью в любое время.

— Спасибо, — удивился Гарри.

— Не обещаю, что в Ордене все одобрят твои действия, — сказал мистер Уизли, сменив позу. — Все эти годы я наблюдал за тобой, и верю, что ты не просто способный волшебник. Ты и Рон теперь взрослые, и я не могу принимать за тебя решения.

— А миссис Уизли? — спросил Гарри, опасаясь ответа. Он ужасался ее неодобрения.

— Молли рассердится, о чем, я думаю, тебе известно. Вы всегда останетесь для нее маленькими мальчиками. Она сильная ведьма, и потому справится, — ответил мистер Уизли. Его лицо смягчилось.

Изменится ли его отношение, если исчезнет Джинни? Ему было легче принять, что сыновья стали мужчинами, чем дочь превратилась в женщину.

— Надеюсь, — честно ответил Гарри.

— Могу ли я предположить, что ты сейчас пойдешь через Косой Переулок? — спросил мистер Уизли. Его глаза весело блеснули, напомнив Гарри близнецов.

— Но разве это не привлечет внимания? — запнулся он. Орден всегда держал его перемещения в тайне.

— Именно. Чем ты будешь чаще появляться на публике, тем счастливее будут журналисты и народ. Вольдеморт будет знать, что ты никуда не уехал.

— Это блестящая идея, мистер Уизли, — улыбнулся Гарри.

— Я воспользуюсь связями в министерстве, чтобы пресса была там, куда ты пойдешь, и когда тебе будет нужно. Перси тоже будет помогать, — сказал мистер Уизли.

— Спасибо, — ответил Гарри. Их разговор прервал Рон, который светился радости. — Только брови, — ухмыльнулся он.

— Превосходно, — сказал Гарри, похлопав его по спине.

— Поздравляю, сын. Я знал, что ты сможешь.

— Спасибо, пап, — ответил Рон, краснея.

Секретарь поднялся со стула и открыл дверь справа. — Мои поздравления вам обоим. Трансгрессировать можно прямо за этой дверью.

Мистер Уизли обнял мальчиков и пошел к выходу, но Гарри замедлил шаг.

— Разве в главном зале нет портала, мистер Уизли?

— О, конечно, есть, — ответила секретарь, прежде чем мистер Уизли смог открыть рот. Она пыталась направить их к выходу, но Гарри заметил панику в ее глазах.

— Спасибо, но я лучше пойду пешком.

Она схватила его руку. — Мистер Поттер... Гарри, в этом нет необходимости...

— Я как раз считаю, что есть, — отрезал Гарри, направившись к той же двери, через которую зашел.

— О чем ты? — спросил Рон, последовав за ним в коридор.

Мистер Уизли понимающе улыбнулся. — Мальчики, мне нужно зайти в кабинет. Надеюсь, вы сами доберетесь до дома.

В вестибюле до сих пор сновали упрямые репортеры, ожидая выхода Гарри. Они мгновенно окружили его. Гарри поднял руку, сверкнув новой лицензией.

— Получилось! — закричал он, зная, что вопросов больше не будет.

Он обменялся с Роном улыбками, и друзья вместе трансгрессировали.

Когда они вернулись в Гриммольд после долгой прогулки по Косому переулку, праздничный пир, достойный короля, уже ждал их. По пути они заглянули к Фреду и Джорджу, которые тут же всучили ему подарок, заявив, что его лучше открыть подальше от любопытных глаз миссис Уизли.

Гарри открыл коробку и увидел огненное виски Огдена.

— Оно никогда не заканчивается, — сказал Фред.

— Точнее, его хватит на весь вечер, — поправил Джордж.

-Если, конечно, ты не будешь валяться в беспамятстве, — ухмыльнулся Фред.

Он был ошеломлен количеством еды, которую приготовила миссис Уизли. Гарри ощутил вину и попытался заглушить ее, рассыпаясь в похвалах.

— Ммм, жареный ягненок, — сказал Рон, присев. Он тут же придвинул к себе тарелку.

— Сколько можно есть, Рон? Ты прошел? — с беспокойством спросила Гермиона.

— Что прошел? — удивился Рон с полным ртом картофеля. Гермиона была поражена. — Что? Твой тест, конечно! Иначе где ты был все это время? — подозрительно спросила она.

— Да, прошел, — ответил Рон, отправив ложку за очередной порцией картофеля.

— Я знала, что ты сдашь, — воскликнула Гермиона, обняв его.

Глаза Рона широко раскрылись, и по лицу расползлась самодовольная улыбка, которая вызвала сдавленные смешки у Фреда и Джорджа.

— А ты, Гарри? Ты сдал? — спросила Джинни, пододвинув к нему свой стул.

— Я получил лицензию, — сказал он.

— Я знала, что ты сможешь, — Джинни чмокнула его в щеку. Гарри почувствовал, как щека разгорелась.

— Они сдали тест, несмотря на попытки Скримджера отвлечь их, — сказал мистер Уизли, накладывая картофель.

— Что ты имеешь в виду? — встревожено спросил Люпин.

— Ничего, — сказал Гарри.

— Как ничего? — переспросил тот.

— Скримджер сообщил репортерам о прибытии Гарри, — ответил Рон. — Вам известно, как он заботится о связях Гарри с министерством. Министр хотел, чтобы все его видели. Они пытались незаметно избавиться от нас, но Гарри не позволил. Он направился вниз и показал им лицензию, и теперь все знают, почему Гарри появился в министерстве. Хотелось бы увидеть лицо Скримджера, когда он услышит об этом.

— Уже услышал, — мрачно произнес мистер Уизли.

— Что случилось? — спросил Гарри, встревоженный его тоном.

— Он очень недоволен. Вышел вечерний выпуск «Ежедневного пророка» с твоей фотографией, но ничего нет о том, что ты поддерживаешь его политику, как он надеялся. Скримджер уволил ведьму, работавшую в приемной.

Гарри чувствовал себя просто ужасно. Он хотел расстроить планы Скримджера, но не собирался создавать проблемы секретарю.

— Гарри, это не твоя вина, — твердо сказала Джинни, правильно истолковав его мину. Ты не можешь всех контролировать. Ты сделал то, что считал нужным, и ты не виноват, что Скримджер вел себя как идиот.

Мистер Уизли улыбнулся. — Я бы не стал называть министра идиотом, но Джинни права. Нет твоей вины в том, что не ты можешь убедить Скримджера в неправильности его действий.

— Хватит, — нахмурилась миссис Уизли. — Сегодня у Гарри день рождения. Давайте поговорим о более приятных вещах. — Гарри вспомнил, как она расстроилась, когда вести о войне прервали праздничный ужин.

Он перестал размышлять о грустном, когда на кухню вошла бледная и опустошенная Тонкс. Ее ярко зеленые волосы безвольно свешивались с плеч.

— Извините за опоздание, — сказала она, устало опустившись на стул, подставленный Римусом.

— Тонкс, ты ужасно выглядишь, — обеспокоенно заметила миссис Уизли.

— День выдался тяжелый, — ответила Тонкс, слабо улыбнувшись.

— Они снова отправили тебя в Азкабан? — спросил Римус, подав ей стакан вина и полную тарелку еды.

Тонкс кивнула, с благодарностью потягивая вино. — Отвратительное место.

— Азкабан? Что ты делала в Азкабане? — спросил Гарри.

— Министерство приказало мракоборцам стеречь узников с тех пор, как большинство дементоров сбежало.

— Большинство? Значит, некоторые все-таки остались?

— Самые старые и немощные, — тяжело ответила Тонкс. — Несчастные существа. Я подозреваю, они остались потому, что не хотят сами искать добычу. Не важно, сколько их осталось. Стены тюрьмы пропитаны их присутствием, они были там слишком долго. Это страшное место.

Миссис Уизли вздрогнула. — Не могу поверить, что они послали тебя в Азкабан. Я помню, как Артур туда ездил, и он несколько дней потом болел, — сказала она, чуть не плача.

Мистер Уизли успокаивающе сжал ее руку. — Успокойся, Молли. Кто-то же должен сторожить узников? Других причин нет.

— Думаю, министерство должно построить новую тюрьму, вдали от влияния дементоров, — сказал Билл. Он и Флер недавно вернулись из свадебного путешествия. — Можно провести охранную систему заклинаний, а еду будут приносить домовые эльфы.

— Так мы делаем во Франции, — пояснила Флер, с обожанием посмотрев на мужа. — Это намного лучше.

— Возможно, после войны что-нибудь подобное построят, но сейчас все силы министерства брошены на борьбу с Сами-Знаете-Кем и разрушениями, которые он натворил, — тягостно вздохнул мистер Уизли. — Газеты ежедневно сообщают о нападениях дементоров на территории маглов. На прошлой неделе в Бирмингеме загорелось несколько зданий, и, несмотря на попытки служащих министерства, пожар потушить не удалось.

— Скоро мы приступим к пирогу с патокой. Это ведь твое любимое блюдо, Гарри? — спросила миссис Уизли, строго взглянув на Билла и мистера Уизли.

— Да, миссис Уизли, — ответил Гарри. Ожидание пирога с патокой приятно радовало, и пришлось пожертвовать Азкабаном.

Подчинившись желанию миссис Уизли, гости перешли на более мирные темы. Остаток обеда прошел, сопровождаемый смехом и шутками близнецов. Все так погрузились в веселье, что никто не обратил внимания на открывшуюся дверь.

На кухню настороженно ступила Нарцисса Малфой. Нагруженная подносами, она подошла к раковине и неприязненно взглянула на праздничный стол.

— Нарцисса, — приятным голосом проговорила миссис Уизли. — Присоединяйся к нам если хочешь. — Гарри заметил, что она не бросилась обслуживать Нарциссу, как делала обычно для других гостей.

Джинни наклонилась, шепнув Гарри. — Не верю своим глазам. Она принесла подносы, наверное, очень проголодалась.

Приглашение шокировало миссис Малфой. — Предпочитаю есть наверху, — сказала она наконец.

— Я вижу, вы принесли подносы. Сначала помойте их, свободных подносов нет, а затем угощайтесь, — улыбнулась миссис Уизли, повернувшись к столу.

У миссис Малфой отвисла челюсть, и она с отвращением посмотрела на хозяйку. Ее костлявые белые пальцы сжали кухонную утварь. — Для таких дел есть домовые эльфы, — ужаснулась она.

Миссис Уизли снова улыбнулась и покачала головой. — О, не с тех пор, как Кричер покинул Гриммольд. Он бы вряд ли смог помочь.

— В особняке Малфоев всегда были эльфы. Присутствие одного из них не причинит хлопот, — надменно возразила миссис Малфой.

— Нет, — резко оборвал Римус. — Вы сами доказали, что не можете гарантировать преданность эльфов.

Гермиона скрестила руки при упоминании о домовиках и сдерживалась изо всех сил, чтобы не вступить в спор.

Все ее доводы упали бы на мертвую почву. И все же, Гарри знал Гермиону достаточно хорошо, чтобы понимать — долго она не продержится.

— Я должна готовить пищу сама? — недоверчиво спросила миссис Малфой.

— Только если вы хотите есть, — холодно ответила миссис Уизли.

Гарри прислонился к столу и улыбнулся, ведь это был самый лучший подарок на день рождения. Кто бы мог подумать, что миссис Уизли окажется достойным соперником Нарциссы Малфой? Вряд ли высокомерная дама об этом догадывается.

Он взглянул на Фреда и Джорджа, которые потягивали вино и словно наблюдали за матчем по квиддичу. Джинни с трудом сдерживала смех. Но все молчали.

Нарцисса была в ярости, её взгляд метал кинжалы. Гарри думал, что она развернется и с шумом покинет кухню, но голод поборол гордость. Она схватила подносы и швырнула их в раковину.

Чопорно подойдя к столу, Нарцисса холодным взглядом окинула восхитительные лакомства, остановившись на торте с надписью « С Днем Рождения, Гарри!»

Ее ледяные глаза взглянули на именинника. — Так это твой день рождения, — высокомерно произнесла она.

— Да, — улыбнулся Гарри.

Нарцисса вернула подносы на стол. — У меня пропал аппетит, — сказала она, скользя взглядом по Уизли и остальным гостям. — Меня удивляет, что здесь столько людей, желающих быть к тебе ближе. Однако все твои близкие имеют ужасную привычку умирать раньше срока.

Гарри сжал зубы. Его лицо, должно быть, побледнело, и Джинни тут же схватила его за руку и повернулась к Нарциссе. — Зато у ваших близких ужасная привычка сидеть в тюрьме.

Нарцисса прищурила глаза, но прежде чем она успела возразить, миссис Уизли резко сказала:

— Хватит.

Нарцисса развернулась и с высоко поднятой головой покинула кухню.

Гарри глубоко выдохнул.

После ее ухода кухня на мгновение затихла. Наконец, Рон подался вперед и драматично прошептал:

— Не потому ли она так высоко задирает нос, что прожила столько лет с Драко и Люциусом?

Джинни фыркнула и сердито сдула прядь волос. — Забудь о ней, Гарри. Она не должна испортить твой вечер.

Разговоры продолжились, и про визит Нарциссы вскоре забыли, но настроение Гарри непоправимо испортилось. Сказанные в гневе или нет, но ее слова были правдой. С фальшивой улыбкой он развернул подарки и хотел скорее оказаться один.

Когда обед закончился, миссис Уизли выгнала всех из кухни, сказав, что ей нужно помыть горы посуды. Гарри попытался улизнуть, но друзья, по-видимому, отлично поняли его настроение и последовали за ним.

Джинни села рядом, Рон с Гермионой напротив. Близнецы опустились на пол и тут же принялись рыться в куче подарков.

— Вот она! — воскликнул Фред, доставая одну из бутылок огненного виски.

— Гарри, думаю, тебе сейчас оно просто необходимо, — сказал Джордж, вручая ему открытую бутылку.

Гарри подбросил ее и сделал большой глоток.

— Гарри! — вскричала Гермиона.

— А что? Он уже взрослый, — сказал Рон, отбирая виски, после чего отдал бутылку Джинни.

— Но она же несовершеннолетняя, — возразила Гермиона, осторожно наблюдая за перемещением алкоголя. Ее больше волновало, что следующей будет она, чем возраст Джинни.

Джинни закатила глаза и глубоко сглотнула. Она с триумфом посмотрела на них и разразилась кашлем.

Ухмыляясь, Гарри похлопал ее по спине. — Ты никогда не пробовала огненное виски?

Джинни только покачала головой.

— Первый раз я попробовал на мальчишнике у Билла, а на следующее утро даже головы не чувствовал, — вспоминал Гарри, растирая Джинни спину.

— Об этом мы тоже позаботились, — сказал Фред, роясь в коробке. Он вынул пузырек с темно-серой жидкостью.

— Отсутствие похмелья гарантировано, — прокомментировал Фред, вручив его Гарри.

Джинни передала бутылку Гермионе, которая с опаской на всех взглянула. — Не думаю, что это хорошая идея. Ваша мать может быть здесь в любую минуту.

Фред лениво махнул рукой на открытую дверь. — Мы услышим, если она поднимется, но сейчас мама готовит чай для Тонкс, и выйдут они нескоро. Пей до дна, Гермиона, — ухмыльнулся он.

Гермиона глубоко вздохнула и лишь слабо приложилась к бутылке.

— Смелее, — подбодрил Рон, когда она перестала кашлять. — Подумай об этом как об эксперименте. Ты не сможешь отчитывать нас с Гарри за выпивку, если сама не попробуешь все ее прелести.

Гермиона посмотрела на Рона, и, не отводя взгляда, глубоко сглотнула. Близнецы взревели от восторга.

— Так его, Гермиона, — восхищенно произнес Фред.

— Я всегда знал, что за строгой и красивой внешностью скрывается нечто большее, — сказал Джордж, забирая бутылку.

Гермиона нахмурилась, но Рон обнял ее. — Перестань, — тихо шикнул он на Фреда.

— Не трусь, братец, — Фред забрал бутылку у Гарри. — Никто не зарится на твою Гермиону.

Уши Рона покраснели, такими же были щёки Гермионы.

Бутылка снова пошла по рукам, сопровождаемая историями близнецов, но Гарри все еще пытался стряхнуть тревогу. От виски стало теплее, но таким беззаботным и расслабленным, как в первый раз, он себя не чувствовал. Слова Нарциссы звенели в ушах.

«Все заканчивается смертью твоих близких». Гарри сердито отобрал бутылку у Джинни и отчаянно глушил тревогу.

Рон, Гермиона и Джинни сейчас самые близкие мне люди...

Рон начал бессвязно бормотать, а Джинни беспричинно захихикала. Несмотря на мрачные мысли, такая Джинни его удивила. Сперва она смеялась над каждой шуткой, но под конец стала хихикать, если на нее кто-то просто смотрел.

Удивительно, но Гермиона вела себя лучше, чем Уизли. Она была тише обычного.

Джинни повернулась к Гарри и пристально посмотрела.

— Что? — спросил он наконец, занервничав.

— Не знаю, как я додумалась до «жабьей кожи», но она и в самом деле изумрудная. К этому слову трудновато подобрать рифму.

Все взревели от смеха, вспомнив ужасную валентинку Джинни.

— Э... Да, — вымолвил Гарри, прислонившись к стене. — Джинни, хватит уже. — Он начал беспокоиться, что еще она может сболтнуть в нетрезвом состоянии. Здесь находилось трое братьев, а комната слишком мала, чтобы скрыться.

— Какого черта, Гарри, взбодрись, — сказала Гермиона, всех удивив. Рон широко раскрыл рот.

— Гермиона, — произнес он. — Ты только что выругалась.

— Рон, шесть лет я практически жила с тобой. И ты думаешь, что я не переняла некоторые из твоих вредных привычек? — спросила Гермиона, снова приложившись к бутылке.

Фред и Джордж забыли про валентинку Гарри и повернулись к Гермионе с заинтересованным выражением.

— Чему еще он научил тебя? — жадно спросил Фред.

— Ну, я так и не научилась запихивать в рот горы картофеля, — сказала она совершенно серьезно, от чего остальные еще больше рассмеялись. — Я никогда не видела человека, столь увлеченного квиддичем. Вернемся во времена нашей молодости, когда он еще не играл в команде — каждый матч Рон цитировал рекорды, наблюдая за игрой Гарри.

— Я никогда не думал, что ты слушаешь, — изумился Рон.

— Я особо не вдумывалась. У тебя отличный голос, когда ты не кричишь и не ругаешься, — сказала она серьезно.

Радостные лица Фреда и Джорджа подсказывали Гарри, что они не скоро забудут ее слова.

Все, кто рядом со мной, погибают... Они ведь все равно пойдут...

Гарри вздрогнул, понимая, что не переживет их потерю. Если б Вольдеморт знал, что самый надежный способ уничтожить Гарри — убить его друзей...

— Гарри, — мягко произнесла Джинни. Ее взгляд осоловел и был слегка рассеян, но она понимала его внутреннее смятение. Он вдруг почувствовал усталость, словно на него свалилось бремя нескольких жизней.

— Все будет в порядке, — прошептала Джинни. — Только не беспокойся.

— Какая картина, — сказал приближающийся Драко. Он прислонился к двери с непонятным выражением. Его светлые волосы не были зачесаны назад, что смотрелось очень не по-Малфоевски.

— Что тебе нужно? — Рон вскочил на ноги, слегка пошатываясь.

— Я хотел выяснить причину шума и не понял, что прерываю вашу вечеринку, — фыркнул Малфой.

Джинни захихикала, обхватив себя за талию. — Он действительно похож на хорька.

— Заткнись, Уизли, — сказал Малфой, вспыхнув. — Ты жалкая девчонка. Общаясь с Поттером и предателями чистокровных, ты позоришь предков. Хотя ты всегда хотела Поттера?

— Следи за языком, — прорычал Рон, стиснув кулаки.

— Не вмешивай ее, Малфой, — зарычал Гарри, спрыгнув с кровати. Весь вечер он думал, куда деть тревогу, и слизеринец предоставил такую возможность. — Только попробуй сказать о ней гадость.

Джинни перестала хихикать и безуспешно пыталась понять, что происходит.

— Не вмешивать? Да она уже в центре всего, Поттер! О Мерлин, ты такой наивный. Снегг давно рассказал о твоей девчонке моему господину. Не переживет она эту войну, — сказал Малфой.

«Все заканчивается смертью твоих близких...»

— Так чего тебе надо, Малфой? — потребовал Гарри сквозь сжатые зубы. — Уверен, ты будешь счастлив, когда за тобой вернется Вольдеморт.

— Я просто интересуюсь, почему драгоценный Избранный заперся в своей спальне с бандой пьяных дружков, когда все ждут спасение мира. Как бы пошатнулась их вера, если бы они увидели великого Поттера в столь сладкую для него минуту.

— Почему нет? — воинственно спросил Рон, загородив друга. — Всем бы понравилось, что Гарри не позволяет Вольдеморту вмешиваться в личную жизнь.

Малфой вздрогнул, услышав это слово. Гарри прикинул, сколько же виски выпил Рон, чтобы назвать Вольдеморта по имени.

— В темные времена всем нужно немного смеха, — сказал Фред, встав рядом.

— Гарри говорил об этом еще несколько лет назад и был прав. Он победит и выживет. Все мы будем рядом, чтобы убедиться в этом, — сказал Джордж, встав с другой стороны.

Сердце Гарри наполнилось гордостью. Взглянув на Малфоя, он увидел неопределенность на его лице. Гарри понял, как они схожи. Каждый должен был выполнить невозможное задание — уничтожить предводителя противоположной стороны. Но их выбор сильно различался. Гарри окружали друзья, готовые умереть за него, а Малфой был один и скрывался от людей, которым поклялся в преданности.

— Тогда вы все умрете, — сплюнул Малфой. — Идиоты, вы понятия не имеете, во что ввязываетесь. Темный Лорд не позволит шутить над собой.

— Если у него нет чувства юмора, то мы ничем помочь не можем, — хищно улыбнулся Фред.

— От хорошей шутки никто не откажется, — добавил Джордж.

Гарри мельком взглянул на Джинни. Нахмурившись, она стояла на кровати и опасно размахивала палочкой.

— Джинни, нет, — сказал он, приблизившись к ней. Гарри боялся, что в таком состоянии Джинни причинит вред только себе. Не удержавшись, она начала падать, но тот успел поймать ее. В это время он услышал характерный звук заклинания, исходивший явно не из палочки Джинни.

Он повернулся и увидел, как Рон, Фред и Джордж удивлённо уставились в дверь, где теперь визжал белоснежный хорек, спеша прочь по коридору.

Они взглянули друг на друга, лишившись дара речи, и потом повернулись к Гермионе. Она сидела на кровати Рона, спокойно полируя палочку. — Джинни права, — сказала Гермиона. — Чертов мерзавец и вправду похож на хорька.

Близнецы взревели от смеха, а Рон опустился перед ней на колени. — Я люблю тебя, Гермиона.

— Приятно слышать, что ты хоть раз произнес эти слова тогда, когда я не делаю тебе домашнее задание по трансфигурации, — чопорно сказала она.

Уши Рона загорелись. — Я очень стараюсь, — едва слышно пробормотал он.

— На этой ноте, дорогой братец, пришло время прощаться.

— Да, мама придет с минуты на минуту, и я не хочу, чтобы она подумала, что мы имеем какое-то отношение к вашему состоянию, — пояснил Джордж.

Джинни тем временем свернулась на его кровати калачиком, как котенок, и звучно посапывала. Он укрыл ее одеялом и нежно поцеловал.

— Идем, Рон. Пусть девочки спят здесь, мы же переночуем в их комнате. Нам завтра рано вставать, — сказал Гарри.

— Хорошо, — согласился Рон, все еще уставившись на Гермиону с любопытным выражением.

Той ночью Гарри уютно устроился в кровати Джинни, вдыхая пьянящий цветочный запах. Их поиски начнутся завтра, но, засыпая, он, как ни странно, почувствовал себя спокойным.

(Редактируется)

Гарри испуганно проснулся, не узнав поначалу обстановку. Надев очки, он в смятении уставился на ярко-желтые стены, обилие цветов и косметики, в беспорядке разбросанную девчоночью одежду. Затем он вспомнил, как вечером поменялся комнатами с Джинни и Гермионой. Гарри завел будильник, чтобы тот прозвенел в ранний утренний час, и сделал его неслышным для остальных. Из-под розового пушистого одеяла раздавался храп Рона, и он пожалел, что не обзавелся фотоаппаратом. Фред и Джордж отвалили бы огромную сумму за такое зрелище.

Гарри снова лег, вдыхая аромат его подушки... подушки Джинни. Теперь, когда он проснулся, можно осмотреть комнату. Было легко отличить половину комнаты, принадлежавшей Джинни, от половины Гермионы.

В последней вещи лежали аккуратно, в каждом углу стояли огромные стопки книг. На полу другой валялась скомканная одежда, обертки от жвачки, выбившиеся из подушки перья и несколько «Еженедельников ведьмы». Гарри с недовольством заметил свою подмигивающую физиономию на уголке самого верхнего.

За спиной Гарри почувствовал что-то бугорчатое. Он залез под покрывало и достал оттуда тряпичное животное. Оно походило на медведя, только весьма потрепанного. Гарри улыбнулся: вот и повод поддразнивать Джинни.

Отбросив одеяло, он ступил на холодный пол и на что-то наткнулся, Гарри наклонился, чтобы поднять этот предмет, и тут же стыдливо вспыхнул, поняв, что держит лифчик Джинни.

— Что это? — пробормотал Рон, прищурившись.

— Ничего, — сказал Гарри очень тонким голосом. Он спрятал лиф за спину и попытался сменить тему. — О, ты уже встал. Нам нужно скорее уходить.

— О чем ты, Гарри? Что у тебя за спиной? — спросил Рон, тревожно опершись на локоть.

Гарри попытался незаметно положить предмет раздора под одеяло Джинни. Несмотря на смущение, он не мог не обратить внимания на мягкость и шелковистость материала, и провел пальцем по краю. Рон выскочил из кровати и тоже схватился за лиф.

— Ты это хотел спрятать? — потребовал он.

— Нет, — испуганно отпирался Гарри.

В этот момент отворилась дверь, за которой стояли Гермиона и Джинни. На их лицах застыла смесь удивления и восторга.

— Ну, — сказала наконец Джинни, — Я не знала, что вы оба такие извращенцы. У меня и другие есть, зачем деретесь?

Гермиона ревела от смеха. — Вы еще не стащили наши трусики? — спросила она, повергнув мальчиков в густой румянец.

— Я.. Что.. Он... Что ты делал с лифом моей сестры? — взревел Рон, гневно посмотрев на Гарри.

Все трое пристально глядели на него.

— Н..ничего, — запнулся он. — Я наступил на него, хотел спрятать, и тут проснулся Рон.

— Тише, вы оба, — зашипела Гермиона. — Хотите разбудить весь дом?

Джинни со смехом отобрала лиф у мальчиков и чмокнула Гарри в нос. — А ты симпатичный, когда смущен.

Внезапно осознав, что стоит в одних трусах, Рон схватил розовое одеяло. — А что вы здесь делаете? Мы еще не одеты.

— Вижу, — сухо отрезала Джинни. — Не знала, что ты носишь этот цвет. Он не идет твоим волосам, вот почему я дала их Гермионе.

Гермиона хихикнула, порозовев. — Мы все уже приготовили. Встретимся внизу через пять минут. Поспешите, ваша мать обычно просыпается раньше всех.

Девочки пошли вниз, пока Рон и Гарри быстро одевались. Все встретились в холле.

— Мы готовы? — спросила Гермиона. Сейчас, когда пришло время, она казалась неуверенной.

— Да, — твердо ответил Гарри. Лучше отправиться на охоту самому, чем ждать, когда придут за тобой. Коснувшись дверной ручки, он вздохнул, и четверка тихо выскользнула в серые лучи рассвета.

Вскоре они добрались до приюта, адрес которого дала миссис Грэйнджер, но для посетителей было еще слишком рано. Они купили кексы в ближайшем кафе, из окон которого можно было разглядеть каменное строение. Здание смутно напоминало то, что он видел в Омуте, но чем оно отличалось, Гарри не мог приложить ума.

— Это определенно верный адрес, — медленно проговорил он, — лестница находится там же.

— Его отреставрировали, — пояснила Гермиона. — В статье, которую мне прислала мама, говорилось, что в 1972 году здание полностью переделали. Они оставили несколько старых построек и добавили ту секцию. — Гермиона показала на другую сторону, к которой примыкало еще одно крыло здания, незамеченное Гарри.

— Как же мы тогда узнаем, где жил Том Риддл? — тревожно спросил Гарри.

— Понятия не имею, — Гермиона пожала плечами. — Мы в любом случае должны проверить? Прошли годы с тех пор, как Риддл жил здесь.

Гермиона была права. Почему он считал возможным найти здесь хоркрукс? Через шестьдесят лет многое могло измениться.

— Как мы попадем туда? — спросила Джинни. — Они маглы, и у них должна быть охрана.

— Я смогу пройти, — сказал Гарри. — Дамблдор использовал обычный лист бумаги, чтобы убедить директора в назначении Риддла в Хогвартс. Можно воспользоваться тем же трюком. Потом я просто должен найти уединенное место, куда мы можем трансгрессировать позже.

— Отличная идея, — согласилась Гермиона. — Мы снимем пару комнат на ночь.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Встретимся через два часа, и вы покажете мне дорогу. Я хочу побродить вокруг здания, вдруг что-нибудь еще вспомню.

Когда друзья ушли, Гарри прошелся перед зданием. Возникло странное чувство, когда он проходил мимо каменного входа. Это было то самое место, и кирпичный фасад оставался нетронутым. Он подождал появления первых пешеходов и вошел.

Внутренняя отделка комнат изменилась, но Гарри вполне их узнал. Каменные лестницы по-прежнему вели к кабинетам, расположенным позади обширного и удобного зала, декорированного в успокаивающие голубые тона. Путь к лестницам преграждал большой деревянный стол, за которым сидела седая женщина, пролистывающая бумаги. Время от времени она хмурилась и вынимала лист из общей стопки.

Что-то в лице женщины напомнило Гарри тетю Петунию. У нее был такой же сердитый взгляд, который он помнил с детства. Тетя всегда считала, что визиты людей отнимают ее время.

Гарри уверенно подошел к столу. Повинуясь неясному чувству, он представил, что перед ним тетя. — Доброе утро, миссис Клохтуни, — сказал Гарри, притворившись, что читает с листа, который держал в руке. На самом деле он взглянул на табличку, прикрепленную к ее пиджаку. — Меня прислали разобраться с одним из ваших компьютеров. Я понимаю, что он может принести вам много хлопот.

Миссис Клохтуни, которая смотрела на Гарри с особым подозрением, теперь выпятила грудь. — Эти дурацкие машины всегда ломаются, из-за чего мы теряем все наши данные. Я не знаю, до какой степени скатились люди, если продают такое ужасное оборудование.

— Простите, мадам, — кивнул Гарри. — Если вы скажете, где неисправный компьютер, я больше не буду беспокоить вас.

Миссис Клохтуни понравилось, что он считает ее работу важной.

— Завтра к нам придут усыновить ребенка, и миссис Томпсон будет расстроена, если с документами что-нибудь случится. Кто вызвал службу?

— Я полагаю, миссис Томпсон, — солгал Гарри.

Миссис Клохтуни достала тетрадь и нахмурилась. — Вас нет в записях, — сказала она, прочитав повторно.

Гарри изобразил недоумение. — Как нет? — спросил он, наклонившись над записями. Спрятав палочку в рукаве, он беззвучно исполнил заклинание.

— О! Да вот же она. Вам лучше поспешить. Ее кабинет справа от лестницы. Думаю, она уже там, — сказала миссис Клохтуни.

— Спасибо, — ответил Гарри, быстро поднимаясь по лестнице. Уже в отдалении он услышал неодобрительное бормотание миссис Клохтуни. — С каждым разом они становятся всё моложе.

Он прошел по коридору, касаясь стерильно чистых стен и изношенных ковров. В конце коридора находилось несколько классов, и Гарри предположил, что жилая часть на другой стороне. Дети выглядели ухоженными, но к печали и заброшенности места можно было прикоснуться рукой.

Иногда дядя Вернон угрожал отдать его в приют, и Гарри думал, что так было бы лучше. Теперь он знал, что эта жизнь ему бы тоже не понравилась.

Разглядывая одну комнату, Гарри увидел человека, чинившего книжную полку.

— Вы ремонтируете компьютеры? — спросил он, лишь мельком посмотрев на Гарри. Мужчина напоминал Грюма.

— Да, — неуверенно ответил он.

— Руфь сказала, что за вами уже послали. Этот компьютер только что сломался. Посмотрите на него?

— Похоже, это очень старый шкаф, — заметил Гарри, присаживаясь за парту. Он притворился, что осматривает компьютер. — Представляю, сколько лет они не завозили новую мебель.

— Приходится пользоваться тем, что есть. В кладовке лежит куча старой мебели. Если сломается новая, мы приносим из запасников старую. Раньше делали куда более качественные вещи. Старье выглядит грубо, но гораздо крепче, чем то дерьмо, которое делают сейчас, — сказал человек.

Гарри сочувственно кивнул. — Старые компьютеры тоже в кладовке? Те, что могут пойти на запчасти?

Человек пожал плечами. — Не знаю. Можете проверить, дверь в конце коридора ведет вниз. Вы смогли починить? — спросил он.

Гарри посмотрел на компьютер, не имея ни малейшего понятия, что там сломалось. Он обернулся, но плотник стоял к нему спиной. Гарри бесшумно махнул палочкой и починил его с помощью «Репаро».

Компьютер почти счастливо зажужжал.

— Все в порядке, — сказал Гарри. — Рад был с вами познакомиться.

Мужчина грубо кивнул, но не ответил. Гарри поспешил в конец коридора и пробрался внутрь кладовки. К счастью, дверь была незаперта.

Его поразили размеры подземного хранилища. Бесконечные ряды металлических кроватей и шкафов занимали каждый метр свободного пространства. Поиски могли затянуться на всю ночь.

Гарри вынул детектор заклинаний. Следов красного цвета не было. Они вернутся ночью и осмотрят более внимательно. Сейчас ему нужно возвратиться к остальным.

Этой ночью Гарри трансгрессировал вместе с Гермионой в пыльное помещение, дав ей возможность познакомиться с обстановкой. Затем они вернулись в маленькую гостиницу, где они сняли номер, и захватили с собой Рона и Джинни.

— Жутковатое местечко, — сказал Рон, с опаской взирая на огромные завалы старой мебели. Воздух был сырым и затхлым, тусклый свет палочек отбрасывал на стены длинные тени.

— Интересно, почему эта комната так глубоко под землей?

— Ее могли использовать как бомбоубежище, — рассеянно ответила Гермиона.

— Но это здание маглов, они не могли знать о войне, — озадаченно произнес Рон.

— Война была не с Вольдемортом. Рон, тебе надо было записаться на магловедение. Когда Гриндевальд терроризировал волшебное общество Британии, маглы втянулись в большую войну. Если Лондон бомбили тяжелой артиллерией, люди использовали бомбоубежища.

— Они прятали здесь детей? — Рон вздрогнул.

— Скорее всего, — ответила Гермиона.

— Еще здесь много печали, — тихо произнес Гарри. — Идемте, начнем с тех шкафов.

— Ты и в самом деле думаешь, что если здесь есть хоркрукс, он должен быть спрятан в шкафу? — спросила Гермиона. — Откуда тебе знать, смог ли он найти нужный шкаф после стольких лет?

— Если Вольдеморт приходил сюда, то где-нибудь спрятал. Это просто догадка. Он нашел нужный шкаф. Но чем больше я нахожусь здесь, тем меньше думаю, что тут есть хоркрукс.

— Почему? — испугалась Гермиона. При этих словах ее брови превратились в тонкую ниточку. Гермионе всегда были нужны веские причины. Ответ ей не понравится.

— Я так чувствую, — сказал Гарри.

— Мы не можем целиком основывать поиски на твоих ощущениях.

— Его ощущения избавили в прошлом от многих неприятных ситуаций, — сказала Джинни, слабо улыбнувшись Гарри.

— И также приводили к ним, — прервала Гермиона. — Нам нельзя ошибаться. Нельзя действовать, придерживаясь животных инстинктов.

— Значит, придется, — сказал Гарри. — Той ночью Дамблдор искал так же. Он больше чувствовал, чем знал.

— Но он же знал, где искать? — требовательно спросила Гермиона, топнув ногой. Гарри раздраженно провел рукой по волосам.

— Слушайте, это место содержит воспоминания, плохие для Риддла. Здесь он был беспомощен. То, что мы увидели в Омуте — где он прячет трофей в шкафу — вот что заставляет меня думать о хоркруксе. Ему нравится власть и ощущение контроля. Когда он узнал, что волшебник... Тогда властью обладал Дамблдор. У него были все ответы, и мальчик находился в его власти. Вольдеморту наверняка бы это не пришлось по вкусу.

— Значит, ты думаешь, что здесь ничего нет? — спросил Рон. Он не смог скрыть нежелание обыскивать все шкафы.

— Потому что мои идеи не всегда верны. Даже если мы ничего не найдем, это не станет камнем преткновения для дальнейших поисков.

— Зато научимся искать, — весело сказала Джинни. — Кто знает, вдруг повезет.

— Ты сказал, что ничего не чувствуешь. Что ты хочешь этим сказать? — спросила Гермиона.

Гарри вздохнул. — Точно не могу объяснить. Когда я был в пещере... я что-то чувствовал, но не стал придавать значения, пока Грюм не рассказал мне, как можно находить магию с помощью детектора. Постараюсь добавить что-нибудь, если найдем хоркрукс.

Гермиона нахмурилась, недовольная его ответом, но вопросы задавать перестала.

Встав напротив ряда сломанных шкафов, Рон выглядел ошеломленным. — Мы должны осмотреть каждый? Это займет вечность. Они все равно пусты.

— Вольдеморт не стал бы оставлять вещи на виду, — язвительно сказала Гермиона.

— Вот, возьми их, — Гарри вручил Рону детектор заклинания. — Я не знаю, могут ли они распознать старую магию, ищите сгустки цветов. Если попадется красный, значит, магия темная.

— А ты что будешь делать? — спросил Рон.

— Я собираюсь прокрасться в спальни и посмотреть, много ли там старых шкафов.

— Я пойду с тобой, — вызвалась Джинни. — В паре справимся быстрее.

Гарри кивнул и пропустил ее под плащ-невидимку. Все его чувства обострились, когда она прижалась к нему. Всё, что он мог сделать, просто идти наверх.

— Ищите только шкафы, — недовольно пробурчал вслед Рон. — И никаких поцелуев, пока вы там.

— Оставь их в покое, — рассердилась Гермиона. — Приступаем.

Гарри и Джинни тихо шли по крылу, где спали сироты. Усилием воли Гарри заставил тело успокоиться при мысли, как прижимается его рука к изгибу бедра Джинни.

Несколько раз они наталкивались на людей, патрулировавших коридоры, и им приходилось застывать перед проходившим человеком. Такие мгновения сводили Гарри с ума.

Прошло много времени, пока они осмотрели все комнаты, но не обнаружили и следа старинных шкафов. Некоторые из детей еще не спали, когда надзиратели входили в комнату. Гарри улыбнулся, вспомнив, как то же самое проделывала тётя Петуния. Он часто ускользал из чулана и крался по дому, по возможности воруя еду из холодильника.

— Не думаю, что здесь что-нибудь есть, — сказала Джинни, добравшись до конца крыла.

— Проверить все равно стоило, — ответил Гарри, чувствуя себя обескураженным.

Джинни обернулась и прижала его к стене. В ее глазах был особый блеск, который он не видел раньше, и медленная улыбка расползалась по лицу девушки.

— Что говорил Рон насчет поцелуев? — хрипло спросила она, приблизив к нему губы настолько, что Гарри овевало теплое дыхание.

Воздух в коридоре резко накалился, иначе он не мог объяснить, почему его тело стало таким теплым и задрожало.

— Что нам нельзя, — прошептал Гарри, страстно прижимаясь к ее губам.

Его руки двигались по всему телу девушки, и Гарри забылся в страсти поцелуя. Джинни перебирала черные волосы, и ее тело изгибалось, плотно прижимаясь к Гарри. Сердце барабанным боем отзывалось в груди, колени слабели. К счастью, он был прижат к стене. У него мелькнула мысль, что будет очень не по-мужски, если он грохнется на пол от напора ее поцелуев.

Гарри не знал, сколько они целовались. Уже могло светать, когда Джинни отпала от него, тяжело дыша. Она оперлась о стену и положила голову ему на грудь. Прошло несколько минут, прежде чем они успокоились.

— Меня никогда так не целовали, — сказала Джинни, поднимая голову. Она была ошеломлена.

— Как не целовали? — спросил Гарри, начиная нервничать. Ей не понравилось? Возможно, я что-то не так сделал...

— Как... как женщину, — Джинни отвела взгляд. Даже в тусклом свете палочек он видел, как ее щеки порозовели.

Гарри зашатался от гордости. — Тебя только так нужно целовать.

Мгновение поразмышляв, он нахмурился и заявил. — Но опять же, только мне.

— А, стал собственником, — ухмыльнулась она.

— Совершенно верно, — просиял Гарри. Его вдруг перестала беспокоить бесплодность их поисков.

Сплетя их пальцы, он потянул ее за собой, и они пошли в хранилище. Почувствовав цветочный запах, Гарри о кое-чем вспомнил.

— Извини, что прошлой ночью лишил тебя любовника, — усмехнулся он.

Брови Джинни взметнулись. — Какого еще любовника?

— Проснувшись, я почувствовал бугорок под одеялом. Это был твой игрушечный мишка, — пояснил он, рассмеявшись над ее озадаченным видом.

— О, ты нашел Соплика, — хихикнула Джинни.

— Соплик? Ты назвала его Сопликом? — недоверчиво спросил Гарри.

— Что, теперь ты озадачен? — ухмыльнулась Джинни.

— Может, у меня никогда не было игрушечных зверьков, но думаю, если любишь их, стоит давать более ласковые прозвища.

— Но я люблю Соплика, — возразила Джинни, шлепнув его по руке.

— Тогда почему ты назвала медведя Сопликом? — сейчас он смеялся над ее возмущением.

— Мне подарили его, когда я была совсем маленькой и назвать просто не могла. Мальчики привыкли дразнить меня, говорили, что он для младенцев и прочую чепуху. Фред и Джордж так довели своими дразнилками, что я не выдержала и заплакала. Вот из-за этих воплей и соплей они стали называть его Сопликом. С тех пор это прозвище за мишкой и закрепилось, — смеялась Джинни. — Хотя я сердилась на них, кличка смешная, и она подходит.

Гарри рассмеялся, представив сцену, где маленькие Уизли дразнят друг друга. Жизнь дала им все, что может пожелать любой ребенок, о чем они вряд ли подозревали.

— Ты не взяла его с собой. Как ты могла оставить Соплика? — спросил Гарри, когда они дошли до входа в хранилище.

— Теперь у меня есть с кем разделить постель, — ответила она, клюнув его в нос, после чего сдернула плащ и помчалась вниз.

Гарри остался на первой ступеньке, разинув рот, словно рыба. Успокоившись, он побежал за ней.

Рон и Гермиона до сих пор осматривали шкафы. Пряди девушки выбились из новой прически «лошадиный хвост» и мягко обрамляли лицо. Рон вспотел и где-то умудрился испачкать щеку.

— Где вы шляетесь? — сердито закричал он. — Вас не было целую вечность.

— Это большое место, Рон, — сухо ответила Джинни.

— Вы нашли что-нибудь? — спросила Гермиона. Гарри подумал, что она была в отчаянии.

— Наверху нет старинных шкафов, — вздохнула Джинни. — А вы?

— Тоже ничего, — кратко ответил Рон. — Вчетвером было бы легче.

— Я начну с другого конца комнаты, — сказал Гарри. — Вряд ли я что-нибудь почувствую, но попытка не пытка.

Так они провели несколько часов, обыскивая каждый ряд. Гарри беспокоился. Он ничего не чувствовал, но уверенности в том, что все осмотрено, не было. Рон продолжал сканировать комнату детектором заклинаний.

— Гарри! — закричал он вдруг, испугав его. — Кажется, я что-то нашел. След очень слабый, но явно красного цвета. Голос Рона, который перед этим звучал измученно, наполнился возбуждением.

Гарри быстро очутился возле шкафа. Он закрыл глаза и, перебирая пальцами, сосредоточился. Нахлынуло какое-то ощущение, которому трудно было дать имя. Шкаф жужжал, словно наэлектризованный, и волосы на затылке Гарри встопорщились.

— Ты что-то почувствовал? — спросила Джинни мгновением позже.

— Да, — удивленно ответил Гарри.

— Что именно ты почувствовал? — Гермиона проделала те же движения, что и Гарри.

— Вы когда-нибудь чувствовали энергию? Я почти дрожу. Эти следы сильнее.

Гермиона казалась очень расстроенной. — Не знаю, о чем ты говоришь, Гарри. Я ничего не чувствую.

— Но он прав, Гермиона, — сказал Рон, отдав ей детектор заклинаний. — Смотри.

Гермиона надела его и выдохнула. — Я вижу слабый след. Он почти прозрачный.

Гарри кивнул. — Они становятся прозрачными, когда стареют. Ставлю галеон, что это шкаф Риддла.

Джинни невольно отступила от него.

— Не здесь, — сказал Гарри, взъерошив волосы. — Мы не на том пути.

— Но как ты чувствуешь без детектора заклинаний?

— Не знаю, — ответил он. — Просто могу.

— Что дальше? — Рон широко зевнул.

— Возвращаемся в гостиницу и спим. Есть другие предложения? — поинтересовался Гарри. — Завтра нужно достать бывший адрес Хепзибы Смит. Он должен быть в старых записях «Боргин и Боркс».

— И как ты собираешься достать их? — спросила Гермиона.

— Плащ — невидимка и небольшая хитрость должны помочь, — улыбнулся Гарри. — А теперь спать, дети мои.

Внезапный шум в дальнем углу хранилища напугал всех.

— Кто здесь? — раздался в тишине детский голос.

Гарри моментально укрыл их плащом, как одеялом, и когда мальчик нажал выключатель, Рон вздрогнул от яркого света.

— Я знаю, что здесь кто-то есть, — с опаской сказал ребенок. Гарри смог разглядеть его. На вид ему было лет восемь, но из пижамы он явно вырос. Мальчик шел по хранилищу с уверенностью, подсказывавшей, что, несмотря на дрожь в голосе, это не первая его вылазка после комендантского часа.

Он приближался, заглядывая под низ мебели. Если он подойдет слишком близко, то увидит их ноги.

Гарри поднял палочку, и шуршание явственно исчезло в щели.

— Крысы, — пробормотал мальчик. — Наверное, кто-то опять ворует еду.

Он повернулся и выключил свет, скрывшись в наступившей темноте.

— Чуть не попались, — вздохнул Рон. — Отличная имитация, Гарри.

— Мы не можем просто так оставить его, — беспокоилась Гермиона. Он может пораниться. Уверена, что мальчик нарушает правила.

— Он не поранится, Гермиона. Это уже не первая его вылазка. Разве ты никогда не кралась в ночи? — спросил Гарри, вспомнив бессчетное количество раз, когда он делал то же самое, наслаждаясь единственной каплей свободы.

— Мы должны убедиться, что его найдут, — Гермиона обеспокоенно крутила пальцами. — Он слишком мал.

— Справится, мы не будем за ним возвращаться, — сказал Гарри, ощущая родство со строптивым мальчишкой.

Друзья вернулись в гостиницу и спали до обеда. Проснувшись, они придумали, как достать адрес Хепзибы Смит. Гарри и Рон отправились в Косой переулок под плащом, с трудом пробираясь через запруженные улицы.

Гарри ощутил угрызения совести, минуя магазин Фреда и Джорджа. Вокруг него собралась толпа, но нигде не мелькали рыжие головы. Он надеялся, что остальные Уизли не так сильно обеспокоены их отсутствием. Рон прошел мимо магазина, не посмотрев на него, но Гарри знал, что друг тоже волнуется.

Добравшись до Скрюченной аллеи, Рон выскользнул из-под плаща и зашел в «Боргин и Боркс», оставив дверь ненадолго открытой.

Рон бродил по магазину, но Гарри сразу отправился к столу. Кроме Рона был лишь один посетитель, и продавец внимательно следил за вновь вошедшим. Посетитель задал вопрос, и Рон быстро постучал по кусачим монетам. Нахмурившись, продавец поспешил на помощь, и они вместе пытались собрать монеты, не дав при этом откусить пальцы.

Укрытый плащом, Гарри легко проскользнул под столом и открыл ящик с документами. Несколько файлов были отмечены надписью «Смит» и, просмотрев каждый, он нашел то, что искал. После смерти Хепзибы было еще несколько Смитов. Последним значился некий Себастьян Смит. Гарри запомнил адрес и быстро вернул файл на место.

Он легонько постучал Рона по плечу, и тот на мгновение отвлекся, чем воспользовалась кусачая монетка. Рон тут же ее выронил.

— Э... Извините, — пробормотал Рон сердитому продавцу.

— Займитесь своими делами, — прорычал мужчина. Повторять дважды Рону не требовалось, и на улице он вернулся под плащ.

— Достал? — прошипел Рон.

— Да, он живет в Лондоне. Пойдем туда завтра утром, сегодня уже поздно.

— Джинни и Гермиона, наверное, удивляются, где нас носит.

Они оставили девочек в гостинице, учитывая, что вдвоем под плащом идти легче.

Рон вдруг хлопнул Гарри по плечу. — Смотри, — прошептал он.

Впереди рука об руку шли Дин Томас и Парвати Патил, разглядывая витрины.

— Я думал, что родители Парвати и Падмы забрали их из Хогвартса потому, что там слишком опасно, но они разрешают им гулять по Косому переулку.

Гарри мотнул головой. — Хотел бы я знать, когда Дин успел сдружиться с ней.

— То есть ты хочешь знать, почему все бывшие парни Джинни встречаются с твоими подружками? — ухмыльнулся Рон.

— Заткнись, — смутился Гарри. — Парвати никогда не была моей девушкой. Мы просто пошли на рождественский бал, что точно не было свиданием.

Рон засмеялся. — Гарри, у тебя точно не было страстных отношений с Чоу? Помнишь, тогда она часто рыдала. — Думаешь, почему я разрешил тебе встречаться с моей сестрой? — спросил он, развеселившись еще больше.

Гарри знал, что Рон заводит его, но все равно сердился. Он толкнул друга плечом и чуть не снял с него плащ. — Если не хочешь услышать подробности любовной жизни твоей сестры, лучше заткнись, — произнес Гарри раздраженно.

— Задел чувствительное место? — посмеивался Рон.

Гарри захотелось сильно ударить друга. Ему не нравилось, что Джинни сравнивала его поцелуи с другими. Что, если ей не понравилось, но она не хотела ничего говорить? Он тут же отбросил эту мысль. Джинни никогда не держала мнение при себе, не говоря уж о томных поцелуях прошлой ночью. Его уверенность окрепла, но издевки не должны сойти Рону с рук.

— Дружище, у меня нет проблем, — Гарри заехал локтем по ребрам Рона. — Не похоже, что Джинни встречалась с более опытным. Майкл и Дин были всего лишь студентами Хогвартса.

Гарри тайком взглянул на Рона. Его друг слегка побледнел. Избранный победно усмехнулся.

— Заткнись, — проворчал Рон. Он толкнул Гарри сильнее, чем требовалось.

На следующее утро они отправились по адресу, который Гарри увидел в «Боргин и Боркс». В прошлом десятилетии семья Смитов по каким-то соображениям превратила свой дом в музей. Согласно описанию, которое было в документе Смитов, часть дома использовалась как жилое помещение, другая же предназначалась широкой общественности.

На двери висела табличка «Открыто», и друзья просто вошли внутрь. Ничего не напоминало дом, увиденный в Омуте. Исчезла старинная вычурная мебель пожилой леди, на место которой пришли витрины и легкие кожаные кресла.

— Поттер? Каким ветром тебя сюда занесло? — произнес раздражающе знакомый голос.

К Гарри направлялся высокий блондин. У Захариуса Смита была отвратительная привычка вставлять палки в колеса.

— Смит, — кивнул он.

— Я думал, ты где-то прячешься. Несложно выследить того, кто разгуливает на публике. Конечно, если Сами-Знаете-Кто действительно хочет убить тебя, — сказал Смит, ничуть не обеспокоенный этим вопросом.

Гарри сдержался от резкого ответа. — У меня дела.

— Да, я видел твою фотографию в «Пророке», когда ты получил лицензию. Это была единственная новость, — заметил Смит.

— Что вам надо, мистер Смит? — сердито спросила Джинни. Она никогда не простит пренебрежительного комментирования во время матча против Слизерина.

— Что мне надо? — с недоумением повторил Смит. — Ты запуталась, девочка. Ты сама пришла ко мне, помнишь, дорогая? — произнес он снисходительно.

Гарри увидел, как Джинни тянется за палочкой, и быстро встал перед ней.

— Конечно, Захариус Смит, — сказала Гермиона, озаренная догадкой. — Твоя семья управляет музеем. И почему я сразу не обратила на это внимания?

— Хочешь сказать, что вы пришли не ко мне. Значит, вы здесь, чтобы посмотреть на артефакты. Могу понять твой интерес, Грэйнджер. Только ты могла заинтересоваться Пуффендуем. А остальные зачем?

— За компанию, — сориентировался Гарри. — Идею предложила Гермиона. Мы не знали, что ты здесь будешь.

Смит кивнул, но сомнения по-прежнему не оставляли его. — Можете смотреть, но ничего не трогайте. Вам повезло, в начале сентября мы закрываемся.

— Правда? Почему? — поинтересовалась Гермиона.

— Я полагаю, ты слышала, что Хогвартс закрыли. Последний год я проведу в Буксбатоне. Родители поедут со мной. А как вы будете заканчивать образование?

— Мама будет учить всех нас дома. — Уши Рона немного порозовели.

— Вполне понятно, что вы не можете поехать во Францию. Я пойду, а вы наслаждайтесь сокровищами.

— «Наслаждайтесь сокровищами», — передразнил Рон. — Почему...

— Рон, — укоризненно сказала Гермиона. — Веди себя тихо и запоминай обстановку, чтобы мы могли позже трансгрессировать сюда.

Чтобы не вызвать подозрений Смита, они отправились по залам. Когда друзья собрались выходить, Гарри принял решение.

— Если музей будет пуст после первого сентября, мы вернемся, — сказал он.

— Ты что-то почувствовал? — спросила Джинни.

— Нет, но мне не давали сосредоточиться. Займемся поисками по возращении.

— А сейчас чем займемся? — спросил Рон.

— Мы пойдем туда, где Вольдеморт провел некоторое время. Албания, — мрачно ответил Гарри.

— Албания? — удивленно переспросил Рон.

— На четвертом курсе Крысохвост отправился искать Вольдеморта и нашел его в лесах Албании. Там он чувствовал себя в безопасности. Дамблдор говорил, что он исчез после ухода из «Боргин и Боркс», и, наверное, был в этой стране.

— Как же насчет магазина? — сказал Рон. — Может, он именно там спрятал хоркрукс.

— Я так не думаю, — ответил Гарри. — Тогда он был всего лишь обычным продавцом, и слишком велика возможность того, что спрятанную вещь найдут и продадут. Вольдеморт не мог выбрать «Боргин и Боркс» потому, что там ощущал беспомощность. По тем же причинам он спрятал кольцо в доме Гонта после смерти Морфина. Убийство дает ему ощущение власти. Хепзиба умерла прямо в доме Смитов, вот почему я считаю, что Вольдеморт спрятал хоркрукс именно там.

— Итак, направляемся в Албанию. Есть идеи, куда трансгрессировать? Албания большое место.

— Итак, — начала Гермиона профессорским тоном, которым всегда выплескивала море удивительных фактов. — Почти тридцать процентов Албании покрыто лесами, в основном черными соснами. В Эльбасане есть точка трансгрессии. Наши поиски начнутся с этого места, а затем мы перейдем в менее населенные места.

— Ты что, ходячая энциклопедия? — недоверчиво спросил Рон.

— Как ты думаешь, чем мы занимались весь день, пока вы были в Косом переулке? Сачковали? Окажись ты на нашем месте, наверное, так оно и было бы. Но мы пошли в магловскую библиотеку. Я догадывалась, что следующим шагом будет Албания, — фыркнула Гермиона.

— Значит, лучше начать с Эльбасана? — быстро спросил Гарри, прерывая надвигавшуюся ссору.

— Вольдеморт должен был выбрать место, где мало людей, но нам известно, что Крысохвост наткнулся на Берту Джоркинс в ближайшей гостинице, поэтому он не мог быть слишком далеко.

— Похоже, впереди дорожное путешествие, — хихикнул Гарри. Он вспомнил, как дядя Вернон проклинал движение подростков, путешествующих автостопом по всему континенту, и обрадовался, что пополнил список вещей, которые не нравились в нём дяде.

* * *

После двух недель пребывания в Албании они ничего не нашли. В их поисках мелькала деревня за деревней, но им только удалось добиться растущего подозрения местных маглов. С каждым бесплодным днем друзья становились все раздражительнее, особенно когда наступал вечер, и они забивались в палатку.

В ней было две комнаты: маленькая кухня и спальня, в которой находилась пара кроватей. В первую ночь Рон и Гарри легли спать внизу, но Гермиона, боявшаяся высоты, поменялась с последним.

Ссоры Рона и Гермионы продолжились с новой силой. Гарри решил, что ему и Джинни нужно хотя бы немного отдохнуть от них. Одиннадцатого августа, в день рождения Джинни, он сказал друзьям, что забирает ее, и предложил идти в разные рестораны. Им всем нужно было поднять настроение. Джинни, которая в преддверии именин скучала по дому, пришла в восторг. Она завопила, бросившись Гарри на шею, и одарила его множеством поцелуев.

— Ой, — закричал Рон. — Я не могу на это смотреть.

— Тогда не смотри, — ухмыльнулся Гарри, принимая поцелуи Джинни.

Гермиона неодобрительно шлепнула Рона по руке. — Оставь их в покое. Это ее день рождения.

— Смотрите, чтобы праздник не затянулся, — мрачно сказал Рон.

— Да, мама, — ответила Джинни, закатив глаза.

Никто не взял с собой подходящую одежду для такого случая, поэтому они решили немного изменить прежнюю. Гарри оделся в черные брюки и белую рубашку, а Джинни облачилась в зеленое платье с солнечными блестками, которое прорисовывало ее талию и развевалось при ходьбе.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он, обретя способность говорить.

— О, Джинни, ты и вправду отлично смотришься, — сказала Гермиона, быстро трансфигурировав жакет подруги в легкую шаль. Джинни вспыхнула.

— Спасибо, Гермиона.

— Ты становишься похожей на девчонку, когда решаешь наконец одеть платье. Лучше, чем на свадьбе Билла.

Гермиона раздраженно вскричала. — Рон! Ты хоть что-нибудь можешь сказать хорошего на ее день рождения?

Рон моргнул. — Я только что сказал.

— Я слышала, что ты сказал. Лучше помолчи немного, — Гермиона обиженно повернулась спиной.

Гарри решил сбежать, пока это возможно. Схватив Джинни, он потянул ее из палатки. — Мы уходим. Приятно провести вечер, — крикнул он.

— И не ждите нас, — закричала Джинни, хихикнув. В центре деревни был небольшой трактир, который, как заметил Гарри, процветал в каждой деревне. Такие места хороши для разговоров с местными жителями.

Гарри намеренно не выбрал это место для свидания с Джинни. Неподалеку он заметил гостиницу, и в ней находился ресторан с более спокойной обстановкой. Там царил легкий полумрак, рассеиваемый свечами, которые мерцали на всех столах. Тихая музыка звучала как бы в отдалении, и для танцев был освобожден небольшой участок пола.

Гарри сглотнул, увидев его. Он не знал, нравится ли Джинни танцевать, и вспомнил ее жалобы на Невилла, вечно наступавшего на ноги во время святочного бала. Наверное, он будет не лучше.

— О, Гарри. Это чудесно, — сказала Джинни, весело блеснув глазами. Гарри подумал, что свечи сделали этот блеск захватывающим, и решил танцевать в любом случае.

Официант посадил их за романтичный столик в дальнем углу, с великолепным видом на горы. Перед тем, как сделать выбор, Джинни вдумчиво изучила меню. Гарри было безразлично, что есть, он хотел просто перекусить.

Когда официант принес заказанные блюда, они почти не сводили друг с друга глаз. Если бы Гарри спросили, что подавали на ужин, он смог бы лишь точно описать, как платье прилегало к каждому изгибу ее тела, и как отблески свечи зажигали волосы золотом.

Джинни знала о его взгляде и загорелась милым румянцем. Предательский ум Гарри интересовался, вспыхнула ли она в других местах, и был чрезвычайно рад, что она не пользуется легилименцией. Чем больше времени они проводили вместе, тем меньше Гарри был способен контролировать мысли. После десерта он дал ей миниатюрную коробочку, обернутую в золотую бумагу и с зеленым бантиком наверху. Джинни восторженно закричала и немедленно принялась срывать обертку. Гарри засмеялся, вспомнив, как Рон открывал подарки.

Улыбка Джинни чуть изменилась, когда она достала продолговатую вельветовую коробочку. Неопределенно взглянув на Гарри, она высунула язычок.

— Гарри, — решительно начала Джинни.

— Просто открой. — Он знал, что ее беспокоила цена. Теперь Гарри слегка занервничал.

Джинни щелкнула крышкой и вынула браслет — хрупкая золотая цепочка и амулет в виде сердца. Маленькие пальцы Джинни играли с ним, внимательно исследуя каждое звено.

— Ты говорила мне, что я должен защитить людей от Вольдеморта, но твоя задача — защищать меня, — прошептал Гарри. — Я хочу, чтобы ты знала — мое сердце всегда останется в твоих руках.

Он увидел браслет в местном магазине и понял, как близок ее день рождения. Слова Гарри прозвучал глупо, такие же Билл говорил Флер.

В глазах Джинни блестели слезы. — Гарри, — сказала она, взяв его руку. — Он прекрасен. Самая красивая вещь, которой я когда-либо владела. Наденешь?

Джинни протянула руку чуть дальше, чтобы он мог застегнуть браслет на запястье. Она сияла и всхлипывала одновременно.

Сердце Гарри встрепенулось, когда он понял, насколько Джинни понравился подарок, но тут же спустился с небес, услышав, что она упомянула о танцах.

Должно быть, его лицо отразило истинные чувства прежде, чем он успел их скрыть. Джинни засмеялась и потащила за собой на танцпол.

— Идем. Ты же танцевал на свадьбе, помнишь? Этот танец наладил наши отношения, — сказала она.

Гарри последовал за ней и, обняв Джинни, покачивался в такт музыке.

Каждые несколько минут она протягивала руку, чтобы насладиться сверканием подарка. Он признался, что у танца есть свои преимущества. Ему нравилась свобода прикосновений, и Джинни не могла его остановить. Позже вечером, когда танцы закончились, она прошептала:

— Это был чудесный день, спасибо, Гарри.

— Он еще не закончился, — нахально улыбнулся он. — Что скажешь, если мы вернемся в палатку?

Рона и Гермиона до сих пор не было. Он сел на диван и потянул Джинни на колени. Гарри терся щекой об ее мягкие волосы. — Почаще бы такие ночи, — сказал он, закрывая глаза.

Джинни стала целовать его шею. — Еще целый час будет мой день рождения. Пусть Вольдеморт и хоркруксы убираются прочь.

Гарри улыбнулся и наклонил голову, чтобы Джинни было удобнее. Он застонал от ощущений, которые приносили ее поцелуи. Не важно, кто он. Все, что имело значение, находилось в его руках и дарило наслаждение.

Время тоже утратило для них всякий смысл, и Гарри почему-то оказался сверху Джинни. Голоса за дверью быстро вернули их к реальности. Они спрыгнули с дивана, приводя в порядок взъерошенные волосы и помятую одежду.

Рон и Гермиона вернулись.

Они помчались в спальню. Джинни заскочила в ванную, и когда она вернулась, Гарри уже лежал в пижаме и посапывал. Джинни быстро вскарабкалась на свою кровать, и теперь они оба ждали, когда войдут Рон и Гермиона.

Они тихо лежали и притворялись спящими. Сердце Гарри испуганно стучало. В темноте были видны лишь очертания лица Джинни, и он улыбнулся ей. К нему полетела ответная улыбка. Прошло несколько долгих минут, но дверь не открывалась.

— Они разве не собираются спать? — наконец прошептал Гарри.

— Возможно, наши друзья занимаются в точности тем же, что и мы недавно, — хихикнула Джинни.

Глаза Гарри расширились. — Думаешь?

Он внимательно прислушался, но из гостиной не исходило и звука.

— Уверена, — прошептала Джинни, снова хихикнув. — И об этом, Гарри...

— Что? — спросил он. В комнате вдруг стало холодно.

— Я хорошо провела время.

— Но? — Гарри потребовал продолжения, чуя подвох.

Джинни сглотнула. — Но... я думаю, хорошо, что Рон и Гермиона вернулись. Мы немного поспешили, — проговорила она, запинаясь.

— Извини. — Гарри был сбит с толку. Он не хотел напугать ее, но Джинни права. Он потерял над собой контроль.

— Нет! Это не твоя вина. Когда я в твоих руках, то хочу большего. — Джинни умоляющим взглядом просила понять ее.

Он понял. Такое же безрассудство приходило и к нему. — Ты отбираешь способность думать.

— Рада, что не только я так себя чувствую. Надо попробовать медленнее.

— Но мы не перестанем? — По спине Гарри пробежал холодок опасения.

— Не совсем... Только избавься от меня, Поттер, — Джинни дьявольски усмехнулась.

— Отлично, — пробормотал Гарри.

Прошло немало времени, когда Рон ворвался в спальню, полный решимости стереть Гарри и сестру в порошок. Он отпрянул, увидев, как звучно они храпят с довольными улыбками на лицах.

Первое сентября выдалось для Албании жарким и солнечным. Поиски хоркрукса оказались тщетными. В пристанище Вольдеморта не было следов, ни подсказки, почему он считал, что здесь безопасно. После обыска лачуги, спрятанной глубоко в лесу, Гермиона наткнулась на небольшую яму, в которой лежали чьи-то кости. Гарри подозревал, что ими были останки Берты Джоркинс. Они не хотели оставлять ее на попечение вечности, но и не могли привлечь к похоронам людей, поэтому сами вырезали надгробие. Друзья склонили головы, пока Гермиона выступала с поминальной речью. Позже Орден узнает о ее могиле. Это все, что они могли сделать, но Гарри мучили угрызения совести. Он очень хорошо помнил, что в недалеком будущем его останки тоже могут попасть в землю. Если такому суждено случиться, ему бы хотелось быть похороненным с достоинством.

Первого сентября Гарри, Рон, Джинни и Гермиона позволили себе роскошь выспаться. Они собирались появиться на публике перед посещением музея Смитов. Предложение мистера Уизли было полезным, но сомнительно, что он еще хотел помогать, когда его дочь исчезла.

Гарри медленно открыл глаза, лениво потянулся и перекатился на другой бок. Он слушал храп Рона, доносящийся снизу. Без очков комната казалась расплывчатой. Прищурившись, он посмотрел на кровать Джинни, но не увидел знакомого буйства рыжих волос, покрывавших подушку. Гарри ощутил тот самый приступ разочарования, что и раньше, но подавил его. Хрустнув спиной, он сел, надел очки и сонно огляделся.

Кровати девочек были пусты, но из соседней комнаты доносся аромат бекона. Гарри свесил ноги и спрыгнул, но Рон даже не шевельнулся.

Джинни жарила бекон, Гермиона колдовала над кофе. Гарри удивился, когда узнал, какой сварливой она может быть по утрам. В Хогвартсе Гермиона всегда спускалась веселой и жизнерадостной, сгорая от желания поскорее начать занятия. Но в совместном путешествии он обнаружил, что пока она не примет душ, утреннее поведение Гермионы мало чем отличалось от Рона.

Джинни рассказала ему, что Гермиона всегда так делала. Она не выходила, пока не проснется полностью. Гермионе нравился ее распорядок, и в это расписание входила привычка избегать столкновений с людьми, прежде чем она придет в себя. Джинни говорила, что, однажды, когда Гермиона появилась сердитой, Парвати и Лаванда настояли на беседе с ней.

— Доброе утро, Гарри, — сказала Джинни, приветствуя его теплой улыбкой.

Существо, вселившееся в грудь Гарри, замурлыкало. — Доброе, — ответил он, не в силах избавиться от глупой улыбки.

— Завтрак еще не готов, но может, Гермиона желает поделиться кофе, — сказала Джинни, ткнув подругу лопаткой. Гермиона дернулась и молча пододвинула кофейник к Гарри.

— Как спалось? — спросила Джинни и прошла к плите, по пути нежно взъерошив ему волосы.

— Лучше не бывает, — ответил Гарри, наблюдая, как Джинни бьет яйца об стойку.

— Я думала о наших планах показаться на публике, — сказала Гермиона. Она ухитрилась наполовину открыть глаза.

— И? — с опаской спросил Гарри. Он почувствовал надвигавшуюся ссору, ведь именно утром не соглашаться с Гермионой было наихудшей идеей.

— Разве мудро появляться перед тем, как мы найдем хоркрукс? Мы можем наткнуться на кого-нибудь из Ордена, или задержит министерство. Нам нужно отправиться в музей, а только потом в Косой переулок.

Гарри покачал головой. — Мы обсуждали это. Я не знаю, что случится, когда мы его найдем. Я не уверен, как уничтожить его или... вдруг он покалечит нас. Образ высохшей руки Дамблдора вырос в памяти Гарри, отбив охоту пить кофе. Он вздрогнул и отбросил воспоминание.

— Понимаю, что будет опасно, — Гермиона словно читала его мысли, — но мы идем по своей воле. Мы знаем, на что решились.

Гарри кивнул. Он не сможет жить в мире с собой, если с ними что-нибудь случится. Он не мог потерять друзей...

— И все же я думаю, что твое появление в газетах лучше отложить, — Гермиона с неохотой покидала позиции. Теперь она выпила первую чашку кофе и трудилась над второй, и действовала как та Гермиона, которую он знал.

— Нет, — твердо возразил он. — Есть еще одна причина, почему следует появиться именно сегодня. Первого сентября многие студенты отправляются по другим школам. Пусть все знают, что я в Англии. Это отвлечет внимание Вольдеморта от остальных школьников.

Гермиона отвела взгляд и пристально посмотрела в чашку. Гарри увидел, как по ее щекам покатились слезы. Для Гермионы было тяжело не возвращаться в школу. Она всегда была предана учебе, и Гарри удивился глубине ее жертвы. Он наклонился и сжал руку девушки. — Я ведь тоже пропущу.

Гермиона подняла глаза и робко улыбнулась. — Не верится, что в этом году в Хогвартсе не будет занятий.

— А я поверила, — сказала Джинни, поставив бекон с яйцами на стол, и села рядом с ними. — Чем займутся теперь учителя? Они весь год жили в Хогвартсе. Куда они пойдут? Вернутся ли они в Хогвартс, когда он снова откроется? — Джинни с вызовом посмотрела на них.

— Конечно, — заявил Гарри с уверенностью, которую не чувствовал.

— Что случится, если мы наткнемся на близнецов или маму?

— Этого не должно случиться, — твердо произнес Гарри, осознавая, как Джинни хочет встретиться с семьей. — После того, как мы достанем хоркрукс, вернемся в Гриммольд. Тогда придется иметь дело со всеми последствиями нашего исчезновения, но прежде они не должны помешать нам.

— А если мы не найдем хоркрукс? — спросила Джинни. Она смотрела Гарри прямо в глаза, и ее голос звучал уверенно и твердо.

Гарри сглотнул. Он думал над этой возможностью несколько дней, хотя что-то подсказывало ему, что хоркрукс найдется.

— Не знаю, — вздохнул он. — Я не хочу возвращаться в штаб, не добившись успеха; без того, что могло сделать путешествие стоящим.

— Но ты не будешь рассказывать им, что мы ищем? — спросила Гермиона.

— Нет, — ответил Гарри. — Но я чувствую, что придется много раз доказывать свою правоту. Найдем хоркрукс, и будет легче выстоять против каменной стены.

— Мама точно станет возражать. Она закует нас в цепи.

— Знаю, — сказал Гарри. — Но мы все делаем правильно, хотя тебе придется труднее всего. Мы все взрослые, а ты...

— Плевать, — Джинни взметнула подбородок. — Я уже не маленькая девочка, и не хочу, чтобы со мной так обращались. Я люблю маму, но, тем не менее, я до мозга костей ее дочь и могу быть такой же упрямой.

Гарри нежно улыбнулся, коснувшись предплечья девушки. Он хотел прикасаться к ней, где бы она ни была, и заметил, что Джинни испытывала то же самое. Краткие ласки, легкие прикосновения... Они успокаивали Гарри, хотя тот никогда их не жаждал.

— Мама не будет слишком расстроена моим отсутствием, когда успокоится, — сказала Джинни, размешивая сахар.

Они с сомнением посмотрели на нее.

— Джинни, мы ведь говорим о твоей маме, верно? — спросила Гермиона. — О той самой женщине, запрещавшей Ордену обсуждать любые дела, кроме погоды, в нашем присутствии?

Джинни кивнула. — В последнее время она была не так упряма. После случившегося в министерстве, она... я не знаю... она изменилась. Мама смирилась, что не может уберечь нас от войны. После она разрешила близнецам вступить в Орден. Мама примет это, верьте мне.

— Ну, если ты так считаешь... — с сомнением протянула Гермиона.

Он живо вспомнил отчаяние миссис Уизли, когда Сириус отвечал на его вопросы. Она даже отослала Джинни, чтобы девочка не услышала что-нибудь непотребное.

— Вы должны были заметить, как она изменилась, — сказала Джинни. — В больничном крыле, когда умер Дамблдор, мама не пыталась выгнать нас из палаты. Она даже не удивилась, что мы участвовали в сражении.

Глаза Гермионы расширились. — А ты права. Рон говорил, что во время нападения на Нору она отправила его наружу.

— Верно. Я много думала о ней, — Джинни опустила взгляд. Несмотря на браваду, она скучала по маме. Гарри не укорял ее, ведь миссис Уизли была лучшей мамой на свете. — И вдруг я поняла, что мама — крепкий орешек. Но с ней трудно. Может, она и не хочет, чтобы кто-нибудь участвовал в битвах с Пожирателями смерти, но, не колеблясь, вступила в ряды Ордена. Теперь замешана вся семья, потому что так правильно. Мне следует отдать ей должное.

Гермиона всхлипнула и вдруг обняла Джинни. — Я тоже скучаю по ним. Ты права, Джинни, все будет хорошо. Мы изменились за это время, и думаю, они заметят.

— Заметят что? — сонным голосом спросил Рон, ввалившись на кухню. Он плюхнулся на единственный свободный стул.

— Что мы не дети, и правильно делаем, охотясь за Вольдемортом в одиночку, — улыбнулся Гарри.

— Ага, — пробурчал Рон, засовывая в рот целый кусок бекона. — Мама встретит нас с распростертыми объятиями, затем пошлет Перси сову и скажет, что он мерзавец, и отдаст близнецам Нору, чтобы те заложили дом, делая ставки на чемпионатах по квиддичу.

Они рассмеялись, наслаждаясь последним завтраком в Албании.

* * *

Друзья трансгрессировали рядом с Аптекарским кварталом, в этом месте Фред, Джордж и другие Уизли бывали редко.

— Ммм, даже пахнет как дома, — сказал Рон, глубоко вдыхая. День выдался облачный, но не такой жаркий, как в Албании.

Несмотря на радость, которую Гарри разделял с остальными, его не покидали опасения. Предвкушая предстоящие поиски, он едва сдерживал нетерпение.

— Выдвигаемся. Смотрите, чтобы не натолкнуться на тех, кого мы должны избегать, — сказал он.

Друзья кивнули, направившись по главной улице, и вскоре знакомая вспышка отметила их присутствие. Гарри увидел спешащего журналиста, за которым следовал парень с камерой.

— Быстро, — пробормотал на ходу Рон, изменив направление.

— Мистер Поттер! Мистер Поттер, постойте! Гарри, всего несколько вопросов, — закричал репортер, оповестив покупателей об их присутствии.

— Мама! Это Гарри Поттер! — показал пальцем маленький мальчик.

— Бежим! — воскликнул Гарри. Его всегда удивляло, какую суматоху могла учинить его персона.

— Интересно, что случилось за время нашего отсутствия? — Гермиона тяжело дышала, с трудом поспевая за ними. Они помчались в аллею, но еще одна вспышка озарила их лица.

— Гарри, скажи, что ты думаешь об атаках инфери? Как ты планируешь избавиться от них? — спросил мужчина, яростно царапая пером в блокноте.

Гарри непонимающе заморгал.

Инфери? Какие еще инфери? О нет...

— Э.., — начал Гарри, вспоминая все, что Дамблдор говорил об инфери. Если министерство не собирается учить людей самообороне, то это сделает он. — Инфери подобно большинству существ обитают в темноте, боятся тепла и света, поэтому используйте против них огонь. Это будет лучшей защитой.

— Гарри! — завопил первый репортер.

Гарри почувствовал себя загнанным в клетку со львами — и те были голодны.

— Вперед, — прошипел он, толкнув Рона туда, где еще не маячили головы журналистов. Добежав до конца аллеи, они быстро завернули направо, смешиваясь с толпой покупателей.

— Нам нужно разделиться, — сказал Гарри, склонив голову, чтобы его не узнали. — Вы трое идете туда. Я пойду в противоположную сторону и воспользуюсь плащом, где это будет незаметно. Встретимся на Аптекарской. Рон и Гермиона кивнули, но Джинни заупрямилась. — Я думаю, мы должны разбиться на пары. Я с Гарри.

— Джинни...

— Хватит защищать нас, мы только теряем время, — сказала Джинни, потащив его за собой.

Рон усмехнулся и помчался с Гермионой в противоположном направлении.

— Идем, — недовольно произнес Гарри.

— Не ворчи. Сколько раз мы должны говорить, что ты не один? Это только даст репортерам возможность поймать тебя. Ты же знаешь, что я справлюсь.

Ответить, не причинив ей боли, было невозможно, и он промолчал.

Услышав шаги, они спрятались за угол. Гарри быстро накинул плащ. Прямо перед ними появились второй репортер и человек с камерой.

— Куда он пропал? Я видел, как он побежал сюда с рыжеволосой девчонкой.

Оператор пожал плечами. — Я тоже так думаю.

— Проклятье! Хотя я получил прямую цитату, это чего-нибудь стоит.

— Он сказал использовать для борьбы с инфери огонь? Это правда?

— Понятия не имею, — ответил журналист. — Не важно, из его слов получится отличный материал, публика примет на ура. Идем, я уверен, что он там.

Гарри яростно выругался, когда эти двое отошли. — Слышала? Им плевать, — кипел он.

— Им просто нужна история. Но поскольку ты сказал им правду, они однажды спасутся, если будут точно тебя цитировать. Тогда ты сделаешь больше, чем Скримджер за все время правления, — ответила Джинни, ободряюще похлопав его по плечу.

Гарри вздохнул. Расстраиваться не было смысла. Это не поможет, а впереди еще много дел.

— Мы должны пойти по той улице, — показала Джинни. — Там меньше народу, и никто не заденет плащ.

Гарри кивнул, и они начали продвигаться сквозь запруженные улицы, понимая, как трудно не растолкать прохожих. Некоторые недоуменно оборачивались, когда Гарри и Джинни задевали их.

— Можно было просто трансгрессировать...

— У меня возникла та же мысль, когда репортеры охотились за нами. Только мы можем появиться прямо перед твоей семьей или Орденом. Мистеру Уизли уже известно, что мы здесь, и, уверен, вся площадь патрулируется Уизли, — объяснил Гарри.

— Эй! Я припомню это замечание, — сказала она, пихнув его в грудь. Гарри улыбнулся, растирая ушибленное место. — Я никогда не говорил, что не люблю Уизли, просто сейчас не хочу их видеть.

— Спокойно, Поттер, — ответила с усмешкой Джинни. — Много Уизли не бывает. Видимо, за прошлый месяц мы с Гермионой кое-чему тебя научили.

— Больше, чем ты можешь себе представить. — Он мысленно вспомнил все, что узнал, когда жил в тесной близости с девочками.

Джинни вдруг выругалась, вырвав шокированного Гарри из размышлений. Он привык слышать такое от Рона, но, услышав Джинни, с трудом сдержал смех.

— Джинни -

— Шшш, — прошипела она, потащив его в кирпичный проем. — Взгляни.

Он посмотрел туда, и дыхание замерло.

На другой стороне улицы стояли миссис Уизли, Билл и Кингсли Брустверт. Они явно что-то искали... или кого-то, задавая вопросы разным ведьмам и волшебникам. Брустверт несколько раз доставал значок мракоборца, и, казалось, был выбит из колеи.

Выражение лица миссис Уизли заставило сердце Гарри сжаться. Ее глаза по-прежнему сверкали блеском, присущим семейству Уизли, но выглядела она усталой и значительно похудевшей, словно не ела и не спала целый месяц.

— Мама, — прошептала Джинни, крепко вцепившись в грудь Гарри. Он постарался не морщиться, когда ее ногти глубоко вонзились в кожу.

Кингсли что-то сказал, и эти слова заставили миссис Уизли прорычать на всю улицу. — Я не уйду, пока не найду моих деток. Они где-то здесь, и я найду их.

Миссис Уизли напомнила Гарри тигрицу, защищавшую молодняк, когда она кралась по улице, подмечая каждую мелочь.

Билл положил руки на плечи матери, шепча что-то на ухо. Миссис Уизли заплакала, зарывшись лицом в грудь сына.

Джинни застыла в руках Гарри и быстро отвернулась.

— Нам лучше поспешить и найти Рона с Гермионой, — грубовато сказал Гарри.

Джинни кивнула, и они пошли прочь, крепко держась за руки и скрытые плащом.

— Мы увидимся с ней позже, — прошептал Гарри. В горле скребло. — Я обещаю.

Джинни ответила деревянным кивком, поджав губы. Добравшись до Аптекарской, Гарри мгновенно испугался, что не видно Рона и Гермионы. Секундой позже эти двое высунули головы из-за угла. Гарри и Джинни помчались к ним. — Нам нужно живо убираться отсюда.

— Где вы были? — громко спросил Рон.

— Тише, — прошипела Джинни. — Мы видели маму и Билла. Орден тоже ищет нас. Расскажем, когда будем в музее.

Гарри и Джинни подождали, пока Рон и Гермиона исчезнут, и трансгрессировали следом. Мельком Гарри успел заметить, как Билл и миссис Уизли бегут прямо к ним.

* * *

Когда ночь полностью окутала город, а насекомые принялись кружиться вокруг уличных фонарей, Гарри смотрел на вход в музей Смитов. Поздний летний вечер был теплым, на улице гуляли люди, предпочитая пройтись, нежели ехать в метро. Один магл, казалось, просто вышел на вечернюю прогулку и описывал круги вокруг здания на противоположной стороне улицы.

На ужин они наколдовали сэндвичи — хвала небесам, что Рон и Джинни были Уизли и знали самые лучшие заклинания для создания пищи. Они съели их на скамье неподалеку от музея. Гарри с трудом верилось, что они добрались до этого места. Он уверен, что сегодня хоркрукс будет найден. Этой ночью они станут ближе к последнему столкновению, которое решит все. Он слегка задрожал, и Джинни прижалась к нему, подумав, что Гарри холодно.

Рядом с ней он чувствовал себя лучше, но к нему настойчиво просилась одна мысль. Чем ближе Джинни становится сейчас, тем труднее будет отпустить ее потом. Ночью, когда сон не шел, и не важно, насколько изнурительный был день, мысли Гарри всегда поворачивались к тому, что он не выживет в последней битве.

Он надеялся, что Гермиона составит блестящий план спасения, но ничто пока не изменило ход его мыслей. Гарри нашел глубокую иронию в том, что в конце жизни захотел жить. В прошлом, хотя ему не хотелось умирать, никогда он не испытывал большего желания. Это не беспокоило его раньше.

Но теперь беспокоило.

Прижавшись к Джинни, он решил, что больше не может тратить время впустую. Каждый миг Гарри хотел запечатлеть в памяти.

— Я не понимаю, почему бы нам просто не переместиться внутрь и ждать там? — в сотый раз простонал Рон.

— Рон, — раздражительно произнесла Джинни. — В последний раз говорю, что мы не знаем, работает ли там кто-нибудь. Если да, то сейчас самое время пойти домой.

— Кроме того, в этом месте есть защита от трансгрессии, — сказал Гарри.

— Откуда ты знаешь? — Гермиона выглянула из-за многоэтажного сэндвича.

Гарри в замешательстве посмотрел на нее. — Разве вы не слышите жужжащий звук? Его же я слышал на Тисовой улице и вблизи ворот Хогвартса. Я полагаю, это защита?

Три пары глаз изумленно уставились на него.

— Ты... ты можешь слышать защиту? — наконец спросил Рон.

Волна опасения прокатилась по спине Гарри. Только не это. — Вы не слышите? — спросил он, заранее зная ответ.

Все покачали головой, а Гермиона нахмурилась.

— Давайте обсудим это позже, — сказала Джинни, взяв инициативу в свои руки. — Если там установлена защита, то как мы проберемся?

— Ты сестра Фреда и Джорджа или нет? — ухмыльнулся Гарри, доставая из кармана шпильку. — Они показали мне, как этим пользоваться после чудесного спасения от Дурслей на втором году.

— Интересно, почему только тебе, — пробурчал Рон.

Близнецы хорошо сделали свою работу, и через мгновение Гарри взломал замок. Друзья быстро и тихо скользнули внутрь, закрыв за собой тяжелую дверь.

— Вот мы и здесь, — прошептал Рон, вглядываясь в старые артефакты. Свет уличных фонарей отбрасывал на стены длинные тени, воздух был пропитан духом авантюризма.

Гарри мог понять желание Рона говорить шепотом, но пересилил его.

— Разделимся и начнем осмотр. Рон, ты снова наденешь детектор заклинаний. Гермиона и Джинни, просто ищите что-нибудь из ряда вон выходящее, а затем проверим детектором.

Они кивнули и разошлись, хотя Гермиона хотела возразить. Гарри закрыл глаза, вспоминая сцену из Омута. Риддл встретился с Хепзибой в гостиной, которая не могла быть близко к входу, ведь маленькому домовому эльфу Хоуки потребовалось несколько минут, чтобы проводить Риддла до двери.

Гарри отделился от остальных, заглянув в некоторые из комнат и, наконец, набрел на небольшую комнатку вдали от главного зала. Волосы на шее тут же зашевелились. В комнате теперь навели порядок, но, безошибочно, она была той самой. Словно в подтверждение блеснула полировка небесных глобусов, в одном из которых было вставлено зеркальце. В него когда-то смотрелась Хепзиба. Пусть оно и не отражало всей правды, но миссис Смит нравилось.

— Рон, — позвал Гарри. — Принеси сюда детектор. — Шаги Рона приближались, и его наполнило странное чувство. Каждая клеточка тела подсказывала Гарри, что здесь далеко не пусто.

Он был встревожен ощущением, как будто за ним наблюдают.

— Что это? — спросила Гермиона, вошедшая вслед за Роном. — О, это же та самая комната!

— Вы тоже чувствуете? — облегченно выдохнул Гарри.

— Что чувствуем? — спросила Гермиона.

Гарри нахмурился. — Ты сказала, что это та же комната. Я подумал... — пробормотал он, недоговорив.

— Нет. Я помню ее. Архитектура похожа, даже если делали ремонт. Узнаю те окна, но камин немного перемещен из центра.

Гарри присмотрелся, признав ее правоту. Он был снова изумлен способностью Гермионы замечать очевидные мелочи, которые остальные упускали из виду.

— Где Джинни? — спросил он.

— Она сказала, что нет смысла втроем обыскивать одну комнату, и пошла в другую сторону. Просила позвать, если мы что-нибудь найдем, — ответила Гермиона.

— Здесь много магической энергии, — сказал Рон, осмотрев комнату детектором заклинаний. — Но темной нигде не видно.

— Присмотрись внимательней, — мрачно предложил Гарри. — Вот здесь. Он знал, он чувствовал, словно Феликс Фелицис говорил с ним.

Гарри прошел в центр комнаты, вызвав воспоминания. Он видел, что Хепзиба сидит за столом. Риддл с медальоном движется вперед, вытаскивая палочку. Глаза Хепзибы расширились от страха, слишком поздно она осознала свою участь. Хепзиба пытается схватить чашку и медальон, но Вольдеморт заставляет их исчезнуть. Они проплыли над столом и приземлились... там.

Гарри открыл глаза, и видение, маячившее у него перед глазами, исчезло. Он оказался в углу комнаты. Этот участок стены был заслонен вместительным, украшенным сложной резьбой старинным шкафом. Он стал дрожать, будто порыв холодного воздуха всколыхнул его. Гарри слышал, как Рон и Гермиона переговаривались где-то позади, но заглушил их слова и целиком сосредоточился на жужжании, слышимом рядом со шкафом.

Воспользовавшись палочкой, он отодвинул мебель от стены и принялся руками исследовать грубо расписанную поверхность. Бормоча с самим собой, он совершал те же движения, что и Дамблдор когда-то. Но тщетно, в стене не было той же энергии. Она исчезла в тот момент, когда он передвинул шкаф. Снова использовав палочку, он возвратил шкаф на прежнее место, и дрожание возобновилось с новой силой.

— Что это? — спросила подошедшая Гермиона.

— Внутри что-то есть? — Рон взялся за ручку шкафа и попытался открыть.

— Осторожнее, — прошипел Гарри, оттолкнув Рона. — Ты чего? — обиделся тот.

— Просто не прикасайся к нему, — взорвался Гарри. — Мы не понятия не имеем, какого рода здесь использовались защитные заклинания.

— Мы даже не знаем, есть ли они, — препирался Рон. — И вообще, ничего не случилось. Дверь даже не открылась.

Они по очереди пытались открыть шкаф, но он не шелохнулся.

— Зачем держать вещь, если даже не пользуешься ей? — Рон взглянул на прочие семейные ценности.

— Это очень старая мебель. Наверху выгравирован семейный герб. Я полагаю, это семейное наследие. Они, очевидно, очень гордятся наследством, о чем Риддлу, конечно же, было известно. Если бы он спрятал здесь хоркрукс, то никто бы не трогал его целые столетия.

— Как ты догадалась, что это герб Смитов? — спросил Рон, посмотрев наверх.

— Оглянись. Он повсюду, — раздраженно ответила Гермиона. Гарри провел пальцами по поверхности шкафа, ощущая исходящий от него жар. — Здесь, — прошептал он. — Клянусь, что Вольдеморт использовал такое же заклинание, как и Дамблдор на зеркале Еиналеж. Если кто-нибудь хотел бы просто открыть шкаф и положить вещи, то он открылся бы без проблем. Но мы хотим узнать, что скрыто внутри.

Гермиона вытащила палочку. — Попытаемся тогда открыть шкаф волшебством.

Гарри не думал, что будет так просто, но вспомнил, как Дамблдор использовал чары призыва, хотя он пытался найти более сложный способ.

— Попробуй, — Гарри пожал плечами.

— Алохомора, — твердо сказала Гермиона.

Что-то заискрилось, но шкаф оставался накрепко запертым.

— Разве ты не говорил, чтобы пройти в пещеру, нужно заплатить кровью?

— Да, но Вольдеморт не стал бы использовать одну и ту же защиту дважды. Это что-то другое, — рассеянно ответил Гарри.

— Ручка находится не в центре, так же, как и камин, — заметила Гермиона.

— Что...

Гарри перевел палочку на центр, где по задумке любого плотника-магла должна быть дверная ручка.

— Апарекум, — произнес он. Размытые очертание ручки стали видимыми. Она меняла форму и мерцала, словно они смотрели через раскаленный воздух.

— Вау, — глубоко выдохнул Рон, который надел детектор. — Она вся красная, Гарри. На ней полно темной магии.

— Нам лучше не прикасаться к ней, — сказала Гермиона. — Я открою палочкой. — Она коснулась ручки, не произнося заклинание.

— Гермиона! — испуганно закричал Рон. Струя раскаленного пламени вырвалась из-под ручки, задев голову Гермионы. Порыв отбросил ее назад, превратив волосы девушки в горящий шар. Гермиона дико закричала, пытаясь затушить пламя руками.

— Гермиона! — снова вскричал Рон. Пламя задело его плечо, и огненные языки быстро уничтожили рукав и стали распространяться дальше. Он беспомощно размахивал палочкой, но не мог вспомнить ни одного заклинания. В голове Гарри пронеслись уроки по безопасности в начальной школе, но палочкой будет быстрее.

— Агуаменти, — закричал он. Из палочки вырвался поток воды, покрыв Рона и Гермиону.

Последняя лежала на полу, постанывая, и лишь наполовину была в сознании. Волосы на левой стороне полностью обгорели, и ее череп покрывали многочисленные ожоги, которые болезненно взрывались. Рон сидел возле нее, ошеломленно моргая. Кожа на его плече почернела. Он подполз к Гермионе и нежно погладил неповрежденную половинку.

— Гермиона! — прошептал он ломающимся голосом.

В груди Гарри поднялось болезненное чувство, когда он смотрел на друзей и провел рукой по взъерошенным волосам. Он знал, что такое могло случиться, и не хотел, чтобы друзья пошли с ним. Гарри оказался слишком слаб и позволил им идти лишь потому, что нуждался в компании.

Гарри видел, как пострадала рука профессора Дамблдора, и все равно пустил их. Он ощутил, как мучительно вдыхает холод. Руки тряслись.

— Рон? Гермиона? — Гарри опустился на колени рядом с ними.

Соберись! Что со мной не так? Я никогда не сдавался.

— Эписки, — Гарри направил палочку на обожженное плечо Рона.

Он знал, что это не самый лучший выбор. Для лечения ожогов должны существовать особые заклинания, но ему было известно только одно.

Раны на руке Рона слегка залечились, и этого должно хватить, пока они не отправятся за помощью.

Его больше беспокоили ожоги Гермионы, выглядевшие намного хуже.

— Гарри! Рон! — раздался из коридора голос Джинни. — Как вы?

— Джинни! — в отчаянии отозвался Гарри.

— Борода Мерлина! Что произошло? — воскликнула Джинни. Она подбежала к брату и с ужасом посмотрела на обожженную руку.

— Я в порядке, — пробормотал Рон. — Гермионе хуже.

Гарри уже лечил шею Гермионы.

— Эписки, — прошептал он, недовольно поморщившись при стоне Гермионы. Он почувствовал жжение в глазах и быстро заморгал. Рана залечилась, и Гарри осторожно перешел к голове. Он продолжал залечивать ожоги, как только мог, и желал, чтобы здесь оказалась мадам Помфри.

— Прости, — прошептал Гарри. Гермиона закричала, когда он лечил самый страшный ожог. — Это единственное целительное заклинание, которое мне известно.

— Тише, не расстраивайся, — шепнула Джинни, мягко массируя ему плечи. Все это время она стояла позади, и Гарри был благодарен ей за успокаивающее присутствие.

— Позже мы должны изучить лечащие заклинания. Теперь нужно сделать то, из-за чего они пострадали.

— Весь шкаф пропитан темной магией. Мы нашли тайную ручку, но Гермиона обожглась, когда пыталась открыть.

Джинни кивнула и приблизилась к шкафу. Указав палочкой на страшную ручку, она легко открыла дверь.

Челюсть Гарри отвисла. — Как ты...? Джинни, ты думаешь, что творишь? Рон и Гермиона обожглись. Не знаю, как ты открыла, но впредь мы не можем допускать необдуманных действий.

— Если сработало, значит, было обдумано, — огрызнулась она. — Профессор Дамблдор говорил, что берет тебя потому, что ты несовершеннолетний. Он сказал, что Вольдеморт глупец и верит в то, что слабаки не могут быть угрозой. Я, например, несовершеннолетняя, на что ты так любишь указывать, и поэтому моя магия воспринимается иначе.

Гарри разинул рот. Джинни права. Выбор был прост, но, несмотря на это обстоятельство, более примитивная часть души требовала оградить ее от опасности.

— У нас нет времени на твои доисторические подвиги, — устало произнесла Джинни, словно читая его мысли. — Я пойду с тобой. Я уже говорила, что не отпущу тебя одного, так что заткнись, — вспыхнула она.

— Джинни...

— Ты идешь или нет?

— Мы не можем идти, пока не поможем Рону и Гермионе, — сказал Гарри. Он с трудом мыслил рядом с разъяренной Джинни. — Мы отнесем их мадам Помфри.

— После того, как достанем хоркрукс, — возразила она, метнув взгляд на затихшего Рона.

— Что? Нет, — сказал Гарри.

— Да, — Рон открыл глаза и прислонился к стене. — Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать.

Гарри заметил стальную решимость на лице друга и, осознавая его правоту, не двигался с места.

Рон вскрикнул от боли, двигаясь ближе к Гермионе. — Достань этот чертов хоркрукс.

— Вызови Патронус, если вам понадобится помощь, — сказал Гарри, заглянув Рону в глаза.

— Да, — выдохнул тот. — Если вы не вернетесь через час, я возьму Гермиону и приведу помощь. Мне нужно остаться с ней.

Он не решался сделать выбор между двумя лучшими друзьями.

— Не глупи, Рон. Ты ранен, и не можешь оставить Гермиону одну. Мы вернемся, как только сможем, — сказал Гарри, пристально посмотрев на Рона.

Оба затихли на время, и каждый был готов отдать жизнь за другого.

— Позаботьтесь друг о друге. Джинни, слушайся Гарри. И не делай глупостей, чтобы просто показать свой характер.

Джинни нахмурилась, но решительно кивнула. Она развернулась и ступила через порог шкафа, вслепую нащупывая дорогу.

Гарри торопливо присоединился к ней. Внутри было темно и просторно. Он неуверенно сделал несколько шагов, понимая, что в шкафу не должно быть столько места.

— Джинни, — прошептал Гарри, зная, что она только на шаг впереди.

Как я могу защитить ее, если ничего не вижу?

— Да? — ответила она. Ее голос впервые звучал испуганно. Полная темнота действовала на нервы, и растущее беспокойство за друзей сводило его мужество почти на нет. Он протянул руку.

Джинни крепко схватила ее, и, сплетя пальцы, он подумал, что только больший волшебник, нежели Вольдеморт, может разлучить их.

Они молча шагали долгое время — для Гарри минуты превратились в вечность. Темнота вдруг исчезла, и на ее место вступил ослепительный солнечный свет.

— Где мы? — удивленно выдохнула Джинни, разглядывая окрестности. То, что предстало перед их взглядом, походило на Парфенон в Афинах, разве что он выглядел менее разрушенным.

Джинни отступила назад. — У меня плохое предчувствие, — прошептала она. Скользящий звук заставил их обернуться. Теперь сзади возвышалась каменная стена.

— Что случилось с дверью? — в панике спросила Джинни.

Дверь полностью исчезла, оставив маленький выступ в форме кубка.

— Очевидно, хоркрукс послужит ключом, — мрачно заключил Гарри. — Но где же он?

— И что его охраняет? — сглотнула Джинни.

Огромные деревянные ворота в конце Парфенона загремели, медленно открываясь.

— А вот и ответ, — произнес Гарри голосом, лишенным всякого выражения. Они ждали, затаив дыхание. Ворота открылись, но теперь все затихло. Вдруг громоподобный рев эхом отозвался по арене, сотрясая камни. Подростки закрыли уши.

Они взирали на огромного монстра, выползавшего из пещеры. Зеленое туловище переходило в непомерно большие крылья, сужавшиеся уже почти возле самой головы. Когти на лапах смотрелись острее ножей, крылья и хвост были заострены словно когти. Дракон поднял голову, и зрачки в затуманенных желтых глазах опасно сузились, узрев непрошеных гостей. Он снова взревел и выпустил мощный порыв огня, который шаром понесся на них.

Гарри и Джинни отпрыгнули от стены и спрятались за трибунами. Взвившееся пламя пролетело прямо над ними и опалило сиденья.

Гарри выругался. — Я поклялся, что пока жив, не буду иметь дела с драконами.

— Это сербский хвостокос, — благоговейно произнесла Джинни, схватив Гарри за руку.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил он.

— Нельзя жить в одном доме с Чарли и ничего не знать о драконах. Сербский хвостокос и венгерская хвосторога свирепейшие из драконов, и поэтому самые клевые, так считал Чарли, — объяснила Джинни, выглядывая из-за трибуны.

— Отлично, — пробурчал он. — Еще один Хагрид.

— Гарри, я вижу хоркрукс, — взволнованно воскликнула Джинни.

— Что? Где? — спросил тот, поднявшись на колени, чтобы выглянуть из-за соседнего камня.

— Там! — закричала она, показав.

Прищурившись, он разглядел гнездо за воротами, откуда только что вышел весь дракон. Хвостокос мерно шагал перед воротами, ожидая нарушителей его спокойствия.

— Ты сможешь, Гарри, — сказала Джинни. — Представь, что это твое первое задание, а хоркрукс — золотое яйцо.

— Но, Джинни, у меня же нет Всполоха. Метла осталась в Лондоне, и я почему-то не думаю, что чары призыва сработают, — он показал на каменную стену.

— Гарри, теперь ты волшебник с большим опытом. Сотвори метлу. Тебе нужно просто держаться на ней, — раздраженно сказала Джинни.

— Ладно, — согласился он, нервно глотая слюну. Ладони потели, но Гарри знал, что все получится. Представив Всполох, он сделал точную копию.

— Получилось! — завопила Джинни.

— Не радуйся, мне еще кубок доставать, — охладил ее восторг Гарри.

Джинни нервно улыбнулась и отцепила ленточку с волос. Затем она обвязала ее вокруг бицепса Гарри.

— Это еще зачем? — он в недоумении уставился на желтую ленту.

Джинни хмыкнула. — Я, конечно, не Гермиона, и не уверена в хорошем знании истории, но, перед турниром леди полагалось обвязывать своего рыцаря ленточкой и желать ему удачи.

— Спасибо, — пробормотал Гарри, неуклюже шаркнув ногой.

— Рано благодарить, рыцарь ты мой, — лукаво ответила Джинни. — Откуда мне знать, может, желтая лента для дракона то же самое, что и красные стринги для быка?

— Спасибо, Джинни. Ты как никогда можешь подбодрить человека, — улыбнулся Гарри. В любых обстоятельствах она поднимала ему настроение.

— Ты одолеешь его, — искренно произнесла она, и, схватив лицо парня, прижала к нему губы.

Он возвратил поцелуй, наслаждаясь пламенем, вспыхнувшем в груди при очередном рыке дракона.

— Нас не догонят, — крикнул он, забравшись на метлу, и взмыл в девственно чистое небо.

— Будь осторожен, Гарри! — закричала вслед Джинни.

Он кружил над ареной, выбирая лучший угол нападения. Чудовище сразу же заметило его, и, яростно взревев, расправило массивные крылья и тяжело поднялось в небо.

Гарри не смог сдержать восхищения перед драконом. Размах его крыльев был так велик, что тень существа покрывала весь Парфенон. Грациозно набрав высоту, дракон обратил объемные желтые глаза на Гарри. Парень резко спикировал вниз, пытаясь пролететь под длинным туловищем рептилии, и совсем забыл про хвост. Чудовище пользовалось им, как бичом. Он хлестнул Гарри и, разорвав рубашку, врезался в грудь.

Трибуны взорвались восторженным ревом дракона, ноздри которого затрепетали, учуяв свежую кровь. Гарри снова пикировал, но хвост мгновенно преградил ему путь. Не раз Гарри уходил вниз, и не раз хвост отрезал место для манёвра. Его рубаха превратилась в лохмотья, с которых капала кровь. Всполох быстр, но дракон еще быстрее.

Гарри начал лавировать, резко прорываясь вперед. Дракон пришел в замешательство и выплюнул огненный шар. Он чувствовал горячие дуновения приближавшейся громады. Вслед за шаром летел дракон. Гарри перевернулся и полетел вниз, чувствуя, что волосы на затылке уже обгорели. Он облетел стену Парфенона и нырнул между двумя колоннами.

Дракон яростно завопил, понимая, что не может следовать за ним. Он развернулся и полетел сверху. У Гарри появилась возможность попасть в логово дракона, но возле самого входа его остановил хвост, разрывая тело на куски.

Гарри зашипел от боли, уворачиваясь от очередного плевка. От потери крови кружилась голова. Если сейчас не достать хоркрукс, он труп. Гарри взмыл высоко вверх и, кружа над крышей, бросил метлу в колонны. Он не стал проверять, последовал ли за ним дракон, вместо этого сломя голову ринулся в логово.

Дракон взбешенно взревел, но не стал лететь над крышей. Он крушил хвостом мощные колонны. Препятствие замедлило продвижение чудовища. Гарри летел возле самой земли, вовремя увертываясь от падающих обломков. Но, когда он схватил кубок, метла исчезла.

Гарри крепко, даже очень цветисто выругался. Он никогда не претендовал на хорошую оценку по чарам, но плохим учеником себя тоже не считал. Сотворить еще одну не оставалось времени; пронзительный вопль оповестил об очень близком соседстве дракона. Он засунул кубок за ремень и выскочил наружу. Парень нырнул за стену, когда огненный шар пронесся над головой.

Дракон гневно заревел, цепляясь за низкую стенку, отделявшую арену от убежища Гарри. Он приник к земле, но стена вдруг обрушилась, открыв его дракону. Взмах лапы сотряс деревянные ворота, запечатывавших вход в логово, и с легкостью их сокрушил. Гарри заорал, когда тысячи острых осколков вонзились ему в спину.

Огромная лапа дракона уничтожала все вокруг, становясь ближе, и, наконец, изогнутый черный коготь вспорол ему бок под ребрами. Сила взрыва отбросила Гарри в воздух, подняв возле него вихрь. Он приземлился в грязь и цеплялся за землю, словно пытаясь исчезнуть с глаз рассерженного дракона.

Не успел Гарри шевельнуться, не успел издать хоть звук, как дракон обвил его хвостом и медленно стал притягивать ближе. Он был уверен, что в бледно-желтых глазах читалось победоносное выражение. Гарри попытался успокоиться, хотя весь дрожал от страха.

Хвост дракона поднялся в воздух, и теперь Гарри висел, вглядываясь в смрадную пасть, окутанную клубами дыма.

Если сейчас оно дыхнет огнем... Истекая кровью, он ждал, пока совсем не приблизится к морде дракона. Гарри вытащил палочку, прицелился в бешеные желтые глаза и швырнул самый мощный конъюктивитус, который мог сотворить.

Дракон встал на дыбы и заревел, выпустив волну дымящегося тепла. Гарри ударился о землю с глухим стуком, острой болью отозвавшимся по всему телу. Он не смог найти силы отползти подальше от буйствующего самца. Чудовище завывало от боли, царапая глаза когтями, которые покрылись толстой пленкой белой слизи.

Если Гарри не отойдет, то будет раздавлен либо хвостом, либо тяжелой лапой. Едва дыша, он сделал попытку встать, но не смог.

Что будет с Джинни, если Гарри убьют прямо здесь и сейчас? Ему нужно отнести кубок, чтобы она могла бежать. Застонав, он перевалился на другой бок и достал сверкающую реликвию.

Гарри дивился, как вспыхнуло золото, которое веками не знало полировки. Герб Хельги Пуффендуй блеснул на солнце. Когда дракон направил на него пламя, Гарри, повинуясь шестому чувству, поднял кубок как щит и метнул его навстречу приближавшемуся огню. Он откатился в сторону, чтобы не поджариться, и закричал от боли.

Кубок соприкоснулся с языками пламени, и яркая вспышка белого цвета залила арену. Гарри закрыл лицо, понимая, что скоро получит тепловой удар. Потусторонний крик пронзил воздух, сотрясая Парфенон по самое основание. Дракон несчастно завыл, растворяясь в земле, как если бы его не существовало.

Гарри хлестнула по лицу копна рыжих волос, и рядом с ним на метле приземлилась Джинни.

— Что случилось? Куда он пропал? — завопила она. — Ты в порядке?

— Кубок, — слабо прохрипел он.

Джинни взвесила его на ладони. Золото опалилось и почернело, но оставалось невредимым.

— Просто кубок, — облегченно пробормотал Гарри. — Интересно, он сработает как ключ?

— Уходим отсюда, — сказала она, помогая встать ему с земли и сесть на сотворенную метлу.

Гарри с трудом опустился на Джинни, и они полетели в противоположный конец арены.

— Я думал, что леди полагается сидеть на трибунах и болеть за своего рыцаря.

— Кто сказал, что я леди? — парировала Джинни.

Гарри улыбнулся, впадая в забытье. — Я люблю тебя, — прошептал он, закрывая глаза.

— Я пыталась пробраться к тебе раньше, но какой-то барьер не пускал меня. Я не могла придти, пока ты лежал на земле, — всхлипнула она.

— Все х’рошо, — пробормотал Гарри.

Джинни крепко обняла его. — Держись, еще несколько минут. Вот вход. Вставь кубок в отверстие.

Гарри попытался поднять руку, растекавшуюся как желе, но не смог совладать с ней.

— Ладно, я открою, — Джинни выхватила кубок. Дверь открылась, снова обнажив непроглядную тьму.

Джинни направила метлу в гостиную. Рон и Гермиона все еще прижимались к стене.

— Достали? — обеспокоенно спросил Рон.

Гарри кивнул на обуглившуюся утварь. — Найден и уничтожен, — слабо произнес он. Ноги не держали его, и Гарри чуть не свалился с метлы. Джинни успела схватить и осторожно опустила парня на землю.

— Что с тобой случилось, друг? — Рон широко распахнул глаза.

— Обсудим это в Гриммольде, — сказала Джинни голосом, не принимающим возражений. — Рон, ты можешь трансгрессировать с Гермионой?

Рон кивнул. Схватив бессознательную Гермиону, он с щелчком исчез.

Джинни обвила руки вокруг талии Гарри. — Прижмись ко мне покрепче, — прошептала она.

— Я отнесу нас, — упрямо сказал тот.

— Ну уж нет. Я не хочу оказаться расщепленной. На этот день мне хватило переживаний.

Джинни чмокнула его в щеку и отнесла их в штаб... к ее семье.

Джинни открыла глаза и посмотрела на угрюмые очертания Гриммольда. Она только что приземлилась возле большого дерева и надеялась, что напоминание от министерства об использовании магии не найдет своего адресата среди взрослых волшебников.

Солнце давно закатилось, на улице царили тишина и покой, даже машины маглов не мелькали на дорогах. В нескольких окнах мерцал неясный свет свечей, и это означало, что штаб еще обитаем.

Гарри висел на ней, оставив тщетные попытки придти в сознание. Джинни опустила его на землю. Мерлин, до чего же он тяжелый.

Рон сел на землю рядом с ним, положив голову Гермионы на колени.

— Извини, Джинни, — вяло выговорил он. — Пытался послать сигнал, но не смог.

— Рон, все в порядке. Как Гермиона? — Она вела себя пугающе спокойно, но Джинни не могла спокойно смотреть на ужасающие раны подруги.

— До сих пор не очнулась, — сказал Рон. Он был похож на маленького испуганного мальчика, которого Фред и Джордж дразнили пауками.

— Очнется, — с ложной уверенностью утешила Джинни. Она вдруг перестала чувствовать себя взрослой. — Еще не все кончено. Гермиона не привыкла сдаваться на полпути. Побудь здесь минуту, я сейчас вернусь.

Она осторожно высвободилась из объятий Гарри, её руки были скользкими от крови.

Против дракона он сражался великолепно. Джинни с ужасом наблюдала за битвой, невзирая на страх. После того, как дракон впервые задел его хвостом, она попыталась сотворить метлу. "Колдовство из ничего" проходили на шестом курсе, и с нескольких попыток метла получилась. Но потом она не могла пробиться сквозь барьер.

И все же, понимая, что он сделал, Джинни не удержалась от приступа негодования, ведь только она осталась в состоянии отвечать на вопросы, ждавшие за дверью.

Пусть остальные придут в себя, и тогда она им покажет, что, несмотря на их протесты, несовершеннолетняя ведьма единственная осталась на ногах. Подкрепив решение зловещей улыбкой, Джинни ступила на порог.

Дверь была незаперта. Легкий укол в сердце подсказал, что мама оставила дверь открытой на случай их возвращения.

Она распахнула дверь и шагнула внутрь. Я должна быть сильной.

Впереди горячо спорили Билл, Римус Люпин и Аластор Грюм, но Джинни слишком устала, чтобы прислушиваться к их словам. Никто не заметил ее появления. Римус взглянул первым и увидел, что Джинни неуверенно стоит в коридоре.

— Джинни, — испуганно произнес он.

Билл и Грюм резко обернулись, тут же застыв.

— Э.. Мне снаружи нужна помощь. У нас есть раненые, — сказала она наконец.

Эти слова словно всех разбудили. Римус и Грюм бросились к выходу, но Билл схватил Джинни за руку.

— Нет уж, вулканчик, ты никуда не пойдешь, — сердито произнес он.

В девушке что-то щелкнуло, высвободив смелость. Никто не будет обращаться с ней, как с ребенком, даже Билл.

— Отпусти, — Джинни вырвалась из цепкой хватки. — Гермиона серьезно ранена. На твои вопросы отвечу позже, сейчас нет времени. — Не обращая внимания на удивленный взгляд брата, она повела Римуса и Грюма к остальным.

— Она обгорела, — сказал Рон, когда Римус наклонился над Гермионой. — Ей нужна мадам Помфри.

— Я отнесу ее в дом. — Римус осторожно принял Гермиону из рук Рона. — После отправлюсь к Поппи, и скоро она будет здесь.

Рон кивнул, пытаясь встать. Грюм поднял его на ноги и обхватил шатающегося Рона за талию.

— Полегче, парень. Я держу тебя. Просто обопрись, и мы зайдем в дом, — голос старого мракоборца был удивительно мягок.

Билл с непроницаемым выражением посмотрел на искалеченного Гарри. Джинни подтолкнула брата, и он наклонился, чтобы поднять раненого. Билл бесцеремонно перекинул ношу через плечо, и Джинни сердито зашипела.

Римус и Грюм отнесли их в одну из маленьких гостиных, а Билл грубо сбросил Гарри на пол.

Джинни больше не могла сдерживаться. Она гневно взвилась на брата, выхватив палочку.

— Хватит, — зарычала она.

— Джинни, — гнев Билла возрастал в той же мере.

— Еще одно слово, — сплюнула она, — и ты пожалеешь, что когда-то научил меня летуче-мышиному-сглазу.

— Довольно, — резко прервал ссору Люпин. — Мы не должны калечить друг друга. Сначала мы вылечим их раны, а после сядем и все спокойно обсудим. Я отправляюсь к Поппи по каминной связи. Билл, ты должен сказать родителям.

Билл хмуро посмотрел на Джинни, развернулся и молча вышел из комнаты.

— Джинни, оставайся с Гарри. Я скоро вернусь, — сказал Римус, мягко коснувшись ее плеча. Грюм посадил Рона на стул, но тот мгновенно оказался на диване, где лежала Гермиона. Рон крепко схватил ее за руку, пристально вглядываясь в закрытые веки Гермионы.

Грюм помог Джинни перенести Гарри на свободный стул. Место, куда Билл бросил его, было испачкано кровью, и обивка стула тоже стремительно пропитывалась.

— Ему нужно зелье, восполняющее кровь, но сперва Поппи должна осмотреть его, — сказал Грюм, пристально посмотрев на Джинни здоровым глазом. Остальных сканировал магический глаз.

Суматоха в дверях заставила ее поднять глаза.

Билл, Фред и Джордж — все смотрели на Джинни. На бледном лице мамы быстро разгорались красные пятна. Это никогда хорошего не предвещало.

Джинни взглянула на отца. Она прочитала на его лице облегчение, но отвела взгляд, заметив в отцовских глазах разочарование. Почему родители вселяют в тебя страх и неуверенность, и не важно, насколько ты веришь в правильность своих поступков?

Она знала, что ей нужно оставаться с Гарри. Знала, что друзья занимались важным делом, следуя наставлениям Дамблдора. Также она знала, какая тяжелая ноша досталась Гарри, и что рядом с ней он становился сильнее. Тогда почему единственный взгляд родителей заставляет ее чувствовать, что она совершила нечто ужасное?

— Ронни, — запричитала мама, заметив ожоги на его руке. Она мигом пересекла комнату и попыталась осмотреть раны сына.

Рон грубо выдернул руку. — Я в порядке, — простонал он, показывая всем, что рука далеко не в порядке. — Посмотрите лучше на Гермиону.

— Я хочу знать, что, во имя Мерлина, с вами произошло, и хочу знать прямо сейчас! Сегодня днем вы были в Косом переулке, а теперь едва держитесь на ногах! Где вы были, и чем вы занимались? — грозно спросила Молли. Она гневно смотрела на Джинни. Молли Уизли не была высокой женщиной, но в гневе, она, казалось, выросла на глазах.

— Молли, вопросы подождут, — мягко произнес Люпин, вошедший вместе с мадам Помфри. — Сначала разберемся с ранеными.

Мадам Помфри взглядом эксперта окинула комнату и направилась прямо к Гермионе. Она поставила сумку на пол и настойчиво попросила Рона отодвинуться в сторону. Он отошел, но не слишком далеко.

— Ты ранена, Джиневра? — сурово спросила ее мать.

— Нет, — ответила Джинни, зная, что последует дальше.

— Тогда я жду тебя в твоей комнате. Побеседую с тобой, как только разберусь с твоим братом, — миссис Уизли сорвалась на крик.

Джинни сглотнула, так крепко сжав кулаки, что на ладонях остались красные следы. — Нет, мам. Я остаюсь.

— Ты осмеливаешься спорить со мной, юная леди? Я извела на вас последние нервы, вы исчезли в середине ночи, не оставив и записки! За этой дверью идет война. Вас могли убить! — кричала Маргарита.

— Молли, — предупреждающе сказал папа.

— Нет, Артур! Пусть идет наверх, — настаивала мать, указывая на дверь.

— Нет, мам, я останусь здесь, пока они не придут в себя. Гермиона и Гарри без сознания, а Рон чуть ли не бредит. Я единственная, кто может дать мадам Помфри нужные сведения.

Она использовала их здоровье, как козырь. Джинни не уйдет из комнаты. Первая битва зависела от того, как отнесутся к ней другие члены Ордена. К тому же, она не хотела оставлять Гарри беззащитным наедине с братьями. Ужасно противостоять матери. Не так давно она вовсе не помышляла об этом.

— Молли, она права, — согласился Римус. Джинни обняла его и благодарно посмотрела, но тот отвел взгляд.

Губы матери задрожали, будто она собиралась заплакать, и сердце Джинни снова дрогнуло. Все, что она хотела — обнять маму и уткнуться ей в грудь, но это было невозможно. Если Джинни хочет, чтобы ее семья увидела в ней взрослого человека, то должна действовать соответствующе. И не важно, как трудно ей будет.

— Темная магия, — вскричала мадам Помфри, отпрянув от Гермионы с дико мечущимся взглядом. — Это дитя покрыто темной магией.

— Вы хотите сказать, что не сможете вылечить ее? — испуганно спросила Джинни. Ей не удалось скрыть дрожащие нотки в голосе, вспомнив, как безжизненно выглядела рука Дамблдора.

— Не знаю, мне нужно время, чтобы оценить повреждения, — потрясенно сказала Помфри. — Сейчас она в стабильном состоянии, но я не смогу вылечить ожоги без дополнительного осмотра и зелий.

— Джинни, где Гермиона получила такие ожоги? — спросил Римус. — Ты можешь сказать нам?

— Гермиона, — пробормотал Рон разбитым голосом, порываясь приблизиться к ней.

— Сидите, молодой человек, — скомандовала мадам Помфри. — А вы, — она обратилась к близнецам и Биллу, — начинайте трансфигурацию этой мебели в кровати и создайте мне больничные условия. Все четыре пациента должны находиться в одном месте.

— Джинни не ранена, — сказал Билл, вглядываясь в сестру с тем же непостижимым выражением.

— Мне судить. Делайте, как велено, — прикрикнула мадам Помфри, возвращаясь к ранам Рона.

— Джинни, так что же вызвало эти раны? — спросил Римус, пытаясь остановить кровотечение из груди Гарри магловским способом. — Сегодня нам не докладывали о действиях Пожирателей Смерти.

— Вольдеморт, — отрубила Джинни.

Последовало несколько удивленных возгласов, а ее мать явно вздрогнула.

— Джинни! — возмущенно воскликнула она, будто девочка грязно выругалась. — Не произноси это имя.

Джинни закатила глаза. Ее одолевали усталость и стресс, адреналин от бурной ночной жизни сходил на нет. Терпение закончилось. — Я буду произносить это имя. Я не собираюсь больше лицемерить.

— Не разговаривай так со своей матерью, — жестко осадил отец. Он редко делал ей выговор, что быстро охладило Джинни.

— Извини. Ночь была просто ужасной, и я беспокоюсь за них.

Лицо миссис Уизли немного смягчилось, хотя она не сдвинулась с места. Как Джинни хотела, чтобы мама снова обняла ее.

Гарри чуть слышно простонал и зашевелился. Джинни мигом обернулась и смахнула ему челку. — Гарри?

Она видела, как его глаза двигались за закрытыми веками, но подозревала, что он больше спит, чем пытается придти в себя.

— Я вылечила большинство его ожогов. Они не такие многочисленные, как у мисс Грэйнджер. Однако, мне нужно провести внимательный осмотр, прежде чем я буду уверена, — поставила диагноз мадам Помфри.

Рон мирно посапывал в кровати, трансфигурированной Фредом и Джорджем. Джинни догадалась, что она дала ему сонное зелье. Оно бы ей тоже помогло.

— У меня есть несколько вопросов, но прежде я должна обследовать мистера Поттера, — сказала Помфри.

— У нас всех есть вопросы, — заявил отец, сверля Джинни взглядом.

Когда мадам Помфри подошла к Гарри, она махнула палочкой и отвела ее в сторону. — Это не ожоги, — в ее голосе ясно слышалось удивление.

— Так и есть, — подтвердила Джинни. Она не хотела ничего рассказывать, принимать на себя всю тяжесть ноши Гарри. Неудивительно, что он часто оказывался на краю гибели. Она отчаянно желала сделать все правильно, но что, если цель была неясной? Что она должна выбрать? Джинни вспомнилась речь Дамблдора после Третьего задания. Он говорил о выборе между тем, что было правильно и легко. Но «легко» было упасть на колени и сознаться во всем Ордену, перенести тяжесть хоркруксов на их плечи. Гарри никогда бы не сделал такого. Он выбрал верный путь, хотя многого лишился. Значит, Джинни сделает то же, что и Гарри.

— Эти повреждения вызваны магическим существом, осмелюсь предположить, драконом. — Мадам Помфри пристально посмотрела на Джинни.

— Дракон? — впервые заговорили близнецы. Это произвело на них сильное впечатление.

— Ну почему из всех существ вы столкнулись именно с драконом? — завопила ее мама, расстроившись еще больше.

— Вы сможете исцелить его? — спросила Джинни, не обращая ни на кого внимания. Ничто не важно, кроме здоровья Гарри. Она отдала бы за него душу.

— Конечно, могу, — раздраженно воскликнула мадам Помфри. — Ему нужно принимать восполняющее зелье в течение двух дней. Возможно, он будет спать все это время, но тут беспокоиться нечего. Даже шрамов не останется.

Два дня? О, это просто великолепно.

— Я буду давать ему зелье, — твердо заявила Джинни.

— В этом нет необходимости. Мы проследим, чтобы за Гарри ухаживали. Ты будешь отвечать на вопросы.

— Я никуда не пойду, пока они не поправятся, — возразила Джинни. — И никому из вас не доверю Гарри.

— Джиневра Маргарита Уизли! — шокировано воскликнула ее мать. — Мы все разочарованы вашим поведением, но, тем не менее, не будем мешать выздоровлению Гарри.

— Билл уже бросил его на пол, несмотря на то, что он ранен, — мятежно выпалила Джинни. Она мстительно посмотрела на старшего брата.

— Что? — взревела мать, повернувшись к Биллу.

Билл Уизли был прекрасно обученным волшебником, не говоря уж том, что уже стал взрослым и женился, впрочем, это не помешало ему стать белым, как полотно.

— То же самое я бы сделал и с Роном, если б нес его. Они не имели права вмешивать Джинни в их маленькое приключение.

— Приключение? — вскипела Джинни. — Да ты даже понятия не имеешь, чем мы занимались, и через что нам пришлось пройти.

— Тогда просвети нас, — прорычал Билл. — Скажи, почему ты разбила сердце матери. Догадываешься ли ты, в каком горе она была? И сколько раз пришлось вызывать мадам Помфри за успокаивающим зельем? Ты даже не побеспокоилась написать записку, сообщить, что все в порядке, не говоря уж о том, где вы находитесь. Я знал, что Гарри занимался чем-то опасным, но не думал, что он потащит вас в логово дракона.

— Никуда он нас не тащил, — огрызнулась Джинни. — Наоборот, мы с трудом уговорили его. Профессор Дамблдор оставил ему кое-что. Только закончив, Гарри сможет победить Вольдеморта. Вот что он собирается сделать, а мы ему помогаем.

Все снова вздрогнули, но ей было все равно.

— Джинни, — начал Римус, но она не дала ему закончить.

— Посмотрите на себя. Вы дрожите, только услышав это имя. Тогда почему вы верите, что справитесь с ним лучше нас? — недоверчиво воскликнула Джинни. — Профессор Дамблдор доверял ему, почему вы не хотите поверить в него?

— Вы всего лишь дети, — мама упрямо стояла на своем.

— Нет, мы не дети. Гарри не позволили быть ребенком, я же столкнулась с Вольдемортом в одиннадцать лет. Эта война сказалась на мне больше, чем на ком-либо из вас, даже тебя, Билл, нельзя сравнить со мной, — продолжила она, кивнув на шрамы брата. — И вы думаете, что можете защитить меня? Вы не смогли тогда, не сможете и сейчас.

— Достаточно, — сердито прервала мадам Помфри. — Мисс Уизли, забирайтесь в ту кровать. — Она показала на единственную постель, которая осталась свободной в сделанной наспех больнице.

— Нам нужно задать Джинни несколько вопросов, — сказал ее папа.

— В данный момент не можете, — возмутилась врач. — Здесь нет Минервы, и это начинает превращаться в балаган. Дети прошли через нечто ужасное, и никто не побеспокоит их, пока они хорошо не отдохнут. Я вернусь утром с дополнительной информацией для мисс Грэйнджер.

Мадам Помфри дала Джинни пузырек с фиолетовой жидкостью, которую она приняла за сонное зелье. Девушка с благодарностью опустошила пузырек прежде, чем кто-нибудь мог ее остановить.

— Кажется, этой ночью никто не услышит вразумительных ответов, — заключил Грюм. — Ну что, по кроватям? А утром все и обсудим.

Зелье разлилось по телу Джинни теплом и сонливостью. Туман сделал ее зрение расплывчатым, и через пелену дремы голоса приобрели искаженное звучание. Сон почти овладел ею, когда краешком глаза она заметила, как Аластор Грюм подмигнул мадам Помфри. Ее разум, должно быть, помутился, ведь Джинни увидела, что непреклонная матронесса залилась стыдливым румянцем.

* * *

Когда Гарри открыл глаза, то первым делом почувствовал, как ноет его тело.

Вторым делом он обратил внимание на яркий солнечный свет, струившийся сквозь распахнутые окна.

«Который час? И сколько я спал?»

Он осмотрел комнату и увидел кровати и ночные столики. В остальном комната была ничем не примечательна. Очевидно, Гарри находился где-то в Гриммольде, но он никогда не встречал в нем больничных палат.

На другой кровати спала Гермиона. Ее голова была обернута толстым слоем бинтов. Две другие кровати были пусты, и Гарри ужаснулся. Джинни не ранена, так куда пропали оба Уизли? Мама отослала их? Без друзей у него нет шанса на победу. Вместе с Гермионой они стали частью единого целого.

Тихий вздох отвлек его от размышлений, и он повернул голову. Джинни спала на стуле рядом с его кроватью, скрестив ноги. В ее руке была старая изорванная книга. Гарри облегченно улыбнулся, Джинни не оставила его. Он заметил, что одежда на ней изменилась, и подумал, сколько же лежал без сознания. Огромная волна вины окатила Гарри. Он оставил Джинни одну против родительского гнева.

Гарри встал и размял застывшие мускулы, взглянув на спящую Джинни. Волосы закрывали ей лицо и двигались в такт дыханию. Он нежно убрал челку, заставив Джинни шевельнуться, и книжка выпала из рук.

Гарри поднял книгу, заинтересовавшись, что же она могла читать, и как это поможет их миссии. Открыв потрепанную книгу, он увидел ведьму и волшебника, заключенных в страстные объятия. На ведьме были такие откровенные одежды, которые он не видел даже на мадам Розмерте. С разгоревшимся любопытством он перелистнул страницу и начал читать. Уже через несколько слов его штаны затрепетали.

Гарри захлопнул книгу и, ярко вспыхнув, бросил ее на кровать. Он недоверчиво смотрел на Джинни. Как она могла заснуть после такого чтения? Что думала Джинни о его поцелуях? Конечно, в тесной близости с Роном и Гермионой трудно было уединиться, но они искали любую возможность.

Раньше Гарри думал, что они блестяще проводили время, но теперь он слегка забеспокоился. Гарри хотел поговорить об этом с Роном, но, представив выражение на лице друга, он передумал. Рон никогда не делился с тем, что происходило между ним и Гермионой (за что Гарри был вечно благодарен), но гордился отношениями с Лавандой.

Гарри решил, что позже все обдумает. Сейчас ему нужно выяснить, что случилось, пока он спал. Больше всего хотелось принять душ, но сначала надо найти Рона.

Он взбежал по лестнице в их комнату, но там никого не было. То обстоятельство, что дом казался пустым, встревожило его. Он решил зайти на кухню, но тут же затормозил перед комнатой девочек.

Тихо открыв дверь, он сразу заметил то, что искал.

Соплик печально и заброшенно возвышался на кровати Джинни. Схватив мишку, он закрыл дверь и повернулся, встретив язвительную усмешку Малфоя.

— Поттер, наконец-то проснулся? Или не можешь уснуть без игрушечного медведя? — фыркнул Малфой.

Гарри почувствовал подкатившее к щекам тепло. Он отважно боролся с желанием спрятать медведя, хотя уже было поздно. Ну почему из всех людей он наткнулся именно на Малфоя? Другим худшим вариантом представлялись близнецы.

Слова Малфоя разбили смущение Гарри.

— Что ты имеешь в виду под «наконец-то» проснулся? Сколько я спал?

Малфой взметнул брови. — Достаточно, чтобы твоя подружка приняла на себя все последствия твоего исчезновения. Ты был слишком благороден, чтобы проснуться.

Проклятье!

— Такова гордость Гриффиндора. Я знал, что она где-то прячется, — посмеивался Малфой. — Не тревожься, Поттер. Уизли прекрасно справилась с семьей без твоей помощи. Она лучше, чем ее жалкий братец. Я слышал, Грэйнджер облысела. Никогда не думал, что Уизли поклоняются голым птицам.

Гарри со злостью прижал Малфоя к стенке. Глаза блондина удивленно расширились.

— Отпусти, Поттер, — Малфой сердито оттолкнул Гарри и поправил одежду. — Не стоит вымещать на мне гнев, если сам виноват.

— Я попросил заткнуться. Ты не знаешь, о чем говоришь, — заявил Гарри.

— Ах да. Я бы никогда не оставил свою девушку в одиночестве, — презрительно фыркнул Малфой. — Уверен, Пэнси ничего не делает, чтобы узнать, жив я или мертв. Но ей хватит ума не втягивать меня в опасность ради прихоти.

Гарри удивленно заморгал. Малфой как будто заботился о Паркинсон. Кто бы мог подумать? Гарри не знал, было ли еще что-нибудь, что может его удивить. Но до того, как у него появилась возможность задуматься, голос Рона громким эхом отозвался в опустевшем коридоре.

— Гарри! Ты проснулся. Что здесь происходит? Что ты делал с ним, Малфой?

— Расслабься, Висельник, — огрызнулся тот, лениво прислонившись к стене.

— Рон, со мной все в порядке, — сказал Гарри, прервав еще не начавшуюся ссору. — Ты как?

Рон пожал плечами. — Я тоже в порядке. Мадам Помфри залатала меня. Чего ты ждешь, Малфой? Продолжай в том же духе, и снова станешь симпатичным хорьком.

Малфой порозовел, но не ответил на издевку Рона. Вместо этого он спросил у Гарри. — Это Темный Лорд так тебя отделал? Единственное объяснение тому, что ты жив — такие идиоты, как Крэбб, Гойл и Симмонс не справились с заданием. Так что, Поттер? Навестил охраняемые места? Что ты ищешь?

— Зачем тебе знать? — холодно сказал Гарри. — Ты слышал Рона. Уходи, нам не о чем говорить.

— Пока тебе снова не понадобится информация, — горько произнес Малфой.

— Прекрасно. Иди своей дорогой, и не думай, что я всегда такой гостеприимный.

Гарри и Рон подождали, пока он скроется за поворотом.

— Как я мог быть таким идиотом? — прошипел Гарри, хлопнув себя по лбу.

— Что? — в недоумении спросил Рон.

— Магл, которого мы видели возле музея Смита — он кружил вокруг здания. Это, должно быть, Симмонс. Я бы узнал Крэбба или Гойла. Он охраняет музей, — пояснил Гарри.

— Не очень-то уж хорошо он выполнял задание? — усмехнулся Рон. — Мы зашли без проблем.

— Да, но Малфой сказал, что у него нет мозгов. Разве ты не понимаешь? Вот способ найти хоркрукс — тот, о котором мы ничего не знаем. Его должен охранять Крэбб или Гойл. Найдем их, найдется и хоркрукс, — возбужденно проговорил Гарри.

Лицо Рона значительно просветлело. — Что тогда охраняет другой?

— Пещеру, в которой спрятан медальон. Кроме нас никто не знает, что его там нет, — сказал Гарри, рассеянно проведя рукой по волосам.

— Э... Гарри... Ты знаешь, что разговаривал с Малфоем с медведем в руке, — позабавился Рон.

Соплик! Он совсем забыл про игрушку. — Э... это Джинни, — неубедительно произнес Гарри, избегая взгляда Рона.

— Да знаю. Зачем ты взял его? — спросил Рон, продолжая забавляться смущением Гарри.

Проклятье! Во что я вляпался из-за Джинни Уизли.

Пробормотав что-то неразборчивое, Гарри направился в больничную комнату. Рон пошел за ним, хихикая всю дорогу. Гарри хмуро распахнул дверь. Джинни спала там же, где он оставил ее. Гарри засунул Соплика под руку девочки и нежно накрыл ее одеялом. Он хотел подойти к Гермионе, но слова Рона заставили его остановиться.

— Ты любишь мою сестру.

Гарри чуть не споткнулся, но продолжил идти к Гермионе. В этом не было ничего нового, но то, что Рон сказал это вслух, очень пугало.

Что такое любовь? Он смутно помнил, как признался Джинни в любви, но тогда его рассудок немного повредился. Если даже он сказал такое, ему бы не хотелось, чтобы Рон поймал его на слове.

— Гермиона просыпалась? — спросил он, прочистив горло.

— Я знаю о твоем увлечении, но ты вправду любишь ее. Ты любишь мою сестренку, — жизнерадостно повторил Рон, приплясывая вокруг Гарри.

— Рон! Я пытаюсь быть серьезным, — сказал Гарри, дернув плечами. Рон действовал ему на нервы.

— Ты пытаешься сменить тему, — самодовольно заключил Рон.

— Ну и пусть, — прозвучал за ними сонный голос.

Джинни привстала и потерла глаза. Увидев Соплика, она удивленно моргнула и подарила Гарри сияющую улыбку.

У него пересохло в горле. Сколько она услышала?

— Рада видеть, что ты жив и здоров.

— Привет, — сказал Гарри. Это звучало глупо, но больше ничего придумать он не смог.

У Рона с этим проблем не возникло. — Вот тебе, — он щелкнул пальцем перед носом Гарри. — Миловаться будете позже.

— Можно подумать, ты не сидел возле Гермионы целых три дня, — огрызнулась Джинни.

— Три дня? — взревел Гарри. — Мы здесь три дня?

— Да, — Джинни перевела на него взгляд. — Приятно, что ты наконец присоединился к нам.

— Что случилось, пока я спал? — тревожно спросил он.

— Расслабься, дружище, — сказал Рон, садясь рядом с Гермионой. — Когда я проснулся, мадам Помфри уже вылечила всех нас. Из-за потери крови ты пролежал гораздо дольше. Джинни давала тебе зелье, никому больше не позволив заниматься этим. Даже маму поставила на место.

— Я хотела, чтобы ты выздоровел, а Билл очень сердился на тебя. — Гарри вздрогнул. — Извини, что оставил тебя, Джинни. Что ты им сказала?

— Ничего важного, хотя они уже кое-что выяснили, — ответила Джинни.

— Например, то, что ты сражался с драконом, — вставил Рон.

— Да. Мадам Помфри узнала по характеру повреждений, — подтвердила Джинни.

— Кубок, — воскликнул Гарри. — Где он?

— Я положила его в тумбочку вместе с твоей палочкой, — успокоила его Джинни. — Когда мы вернулись, все вокруг закипело.

— Это еще слишком мягко сказано, — пробурчал Рон.

— Сначала мама разозлилась, но с тех пор она... стала какой-то далекой. Будто не знает, что сказать нам, — голос Джинни слегка исказился. — На нее это не похоже. Иногда я думаю, лучше бы она сердилась.

— Весь Орден переполошился. Брустверт и МакГонагалл задавали много вопросов. Пожалуй, они больше всех рассердились. А вот Грюм оказался лучшим, — сказал Рон.

— Да, он знал, что мы чем-то занимаемся, и был с этим согласен, — Гарри почувствовал себя неуютно.

— Римус тоже знал, но он явно расстроился, — сказал Рон. — И папа выглядит печальным.

Гарри неловко зашевелился.

— Только не надо себя винить. Ты должен многое сделать, а времени мало, — твердо произнесла Джинни.

— К тому же, бессознательное состояние сыграло нам на руку. Мама стала добрее, — ухмыльнулся Рон.

— А Билл? Вы сказали, что он вышел из себя, — поинтересовался Гарри.

— Более чем, — сказал Рон.

— Он пытается осознать, что мы занимаемся важным делом, и потому чувствует себя подавленно. К тому же мы явились в полнолуние. Его раны никогда не излечатся полностью, и Гринготтс не разрешил ему вернуться на работу, — сказала Джинни.

— Почему? — возмутился Гарри.

— Они боятся, — вздохнула она. — Вдруг он кого-нибудь укусит, и тогда начнется эпидемия.

— Какая чушь, — сказал Гарри.

— Скажи это гоблинам, — горько произнес Рон.

— Скажу, — негодовал Гарри. Гермиона зашевелилась, но, похоже, больше потревоженная громким разговором.

— Мадам Помфри вылечила все ожоги Гермионы, но не смогла спасти волосы, — тихо сообщила Джинни. Заклинание принадлежало к темной магии, и волосы уничтожены под самый корень. Мадам Помфри сказала, что они вырастут снова естественным образом. Гермиона очень расстроена.

— Да нет же, — на лице Рона было написано недоумение. — Это всего лишь волосы. Они отрастут.

Джинни покачала головой. — Я знаю, это всего лишь волосы, но поверь, без них нельзя.

— Ее могли убить. Мадам Помфри сказала, что воздействие заклинания разделилось между нами, и то, что мы тогда отбежали, тоже сыграло свою роль. Если б мне пришлось выбирать между Гермионой и ее волосами, я бы выбрал первое.

— Конечно, мы бы все выбрали ее жизнь, о чем ей хорошо известно. И все же, потеря волос не становится менее страшной. Тебе трудно будет представить, как некоторых ведьм заботят волосы, — ответила Джинни, погладив ногу Гермионы.

— Она до сих пор без сознания, но ты же давно очнулся? — спросил Гарри Рона.

— Гермиона тоже просыпалась, — сказала Джинни, пытаясь не засмеяться. — И тут же набрала в библиотеке кучу книг по медицине, и теперь по каждому поводу советуется с мадам Помфри. Я думаю, та подсовывает ей сонное зелье.

— Вот нам бы его сюда, когда Гермиона начинает защищать права эльфов, — прошептал Рон, несмотря на то, что Гермиона спала.

Гарри хихикнул. — Никогда не говори ей это.

— И не подумаю, — заверил Рон.

— Мы должны сообщить всем, что ты проснулся. Они собираются провести собрание, — тихо сказала Джинни.

Гарри инстинктивно взял Джинни за руку. — Тогда мы должны пережить его.

* * *

Встреча всех членов Ордена Феникса состоялась только на следующий вечер.

Гарри заставил себя не ерзать, пока остальные входили в комнату. Рон и Джинни, естественно, оба присутствовали на встрече, но миссис Уизли каждые несколько секунд бросала на них взгляды, полные желания вытурить детей из комнаты. Она, как всегда, была вежлива с Гарри и очень беспокоилась за его здоровье, но теперь он почувствовал отдаленность, которой никогда не возникало прежде.

Гермиона тоже была на встрече. Она обвязала голову темно-синим платком аля «крестьянская девушка», скрывшим бинты, и тесно прижалась к Рону. Он покровительственно обнял Гермиону за талию и не убрал руку, даже когда они сели. Гермиона была подавлена больше обычного, что беспокоило Гарри.

Билл и Люпин редко появлялись в штабе после пробуждения Гарри, но сегодня они бросали неодобрительные взгляды в его сторону.

Только Грюм Безумный Глаз был рад видеть Гарри и с радушием его приветствовал. Конечно, так сердечно, как и всегда, не более.

Тонкс села рядом с Люпином, перекрасив волосы в жуткий оливковый цвет. Она подмигнула Гарри и показала язык, когда тот нахмурился.

Из всех Уизли только Фред и Джордж и, к удивлению, Флер, вели себя так, будто ничего не случилось. Близнецы охотно рассказывали ему о своих делах и задавали кучу вопросов про дракона. Они дразнили Гарри и Рона совместной жизнью с девочками без родительского присмотра, вызвав этим немало сердитых взглядов со стороны старших Уизли. Гарри начал опасаться за хрупкое перемирие, которого, они, по-видимому, достигли.

Чарли и Перси тоже посетили встречу, как и многие другие члены Ордена, которых Гарри видел только по случаю. Профессор МакГонагалл и Кингсли Брустверт сидели с мрачными лицами во главе длинного кухонного стола.

Профессор МакГонагалл так крепко сжала губы, что те стали бесцветными. Гарри видел эту «улыбку» раньше, и обычно за ней следовало суровое наказание.

Гарри глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он уже не ребенок, отвечающий перед профессором домашнее задание. Теперь он взрослый человек, на которого возложена большая ответственность, нежели на них. Гарри не покорится, не позволит им снова обращаться с ним, как с маленьким.

— Добрый вечер, — начала профессор МакГонагалл. — Думаю, лучше сразу перейти к делу и призвать присутствующих к порядку. — Мистер Поттер, что вы скажете в свое оправдание?

Гарри спокойно встретил ее взгляд и спросил. — Что вы хотите знать?

— Мне бы хотелось узнать, где вы были весь прошлый месяц, — строго сказала она.

— И почему мои дети отправились с тобой, невзирая на родительский запрет, — добавила миссис Уизли, со слезами посмотрев на Рона и Джинни.

— Гарри, — сказал Римус Люпин, — мы хотим знать, почему ты так ушел, не оставив ни записки, ни объяснения, как с тобой связаться. Ты понимаешь, как мы беспокоились? Какими беспомощными ты заставил чувствовать всех нас?

— Альбус Дамблдор поручил Ордену охранять тебя, уж его-то мнение ты должен уважать, — сказал Кингсли, видимо, недовольный тем, что встреча принимала эмоциональный оборот. — Я вижу, ты упрямо игнорируешь все меры безопасности и поступаешь по-своему. Я хочу знать, почему. Что могло быть таким важным?

Гарри ожидал столько вопросов, но был немного уязвлен тоном Римуса. Он прочистил горло и посмотрел на бывшего профессора.

— Я ценю вашу заботу, и также прошу извинить за то, что заставил вас волноваться, но, если честно, другого выхода не предвиделось. Если б я сообщил о своем намерении, разве вы бы отошли в сторону и пустили нас?

— Гарри, мы здесь, чтобы помогать тебе, — сказал Римус. — Мы желаем тебе добра.

— Но вы не сможете помочь, — возразил тот.

— Что значит «мы не сможем»? — требовательно спросила профессор МакГонагалл. — Конечно, можем, Поттер. Это входит в задачи Ордена.

— Нам известно, что Альбус оставил тебе какую-то работу, но не верим, чтобы он хотел оставить тебя одного, — сказала миссис Уизли, опустив руку ему на плечо.

Гарри отмахнулся от нее. — Это с самого начала стало моей работой. Все, что «Ежедневный Пророк» говорит о деле Избранного, единственная правда. Дамблдор это знал. Вы все говорили, что верите ему, что дело лишь в том, верить его суждениям или нет. Так вот, он рассудил, что только я смогу выполнить это задание.

— Гарри, его больше нет, — сказала профессор МакГонагалл. — Все изменилось.

— Ничего не изменилось, — яростно возразил он. — Дамблдор говорил, что умрет лишь только тогда, если не останется преданного ему человека. Вам нужно решить, сможете ли быть верными, даже если то, что он просит, нелегко принять.

— Вы должны выбрать между тем, что правильно, и что легко, — прошептала Джинни. — Мы все.

— Как мы сможем сделать правильный выбор, если даже не знаем, чем ты занимаешься? — спросил Кингсли, услышав ее. — Очевидно, твои друзья в курсе. Почему ты не скажешь нам?

— Я сказал им, потому что Дамблдор разрешил. Он подумал, что мне понадобится помощь, и они самые близкие для меня люди, — объяснил Гарри, намеренно упустив из виду, что Джинни была включена в этот список позднее.

— Не могу поверить, что Альбус мог такое сделать, — простонала миссис Уизли. — Джинни даже семнадцати нет.

— Столько же было Рону, когда профессор Дамблдор сказал Гарри поделиться тайной с друзьями, — вскричала Джинни. — Хватит смотреть на наш возраст, и обратите внимание на то, что мы делаем все правильно. Только так можно остановить Вольдеморта.

Снова раздалось несколько приглушенных возгласов. Члены Ордена привыкли к тому, что Дамблдор использовал это имя, но они по-прежнему боялись слышать его от кого-то другого.

— Послушайте, — сказал Гарри, приняв решение. Что-то ему подсказывало, что он прав. — Вы также ревностно хотите остановить войну, как я, и мне нужна помощь. Если я приму некоторые условия, согласитесь вы с тем, что не могу посвятить вас во все подробности?

— Вполне. Дамблдор никогда нам ничего не рассказывал, — сказал Грюм, прежде чем кто-либо успел согласиться или выразить неодобрение. Осмотревшись, Гарри заметил, что не все поддержали Грюма, но теперь большинство было готово пойти на компромисс.

— Мы хотим знать, когда ты уйдешь в следующий раз. Никаких внезапных исчезновений, — сказал Грюм. Он начинал с того, что Гарри не может не принять. В следующий раз это не сработает.

— Согласен, — сказал он.

— И мы хотим знать, куда ты собираешься, и иметь способ связаться с тобой, — сказал Римус.

— Я не могу сказать, куда мы идем. Извините, но это не возможно.

— Гарри, — начал мистер Уизли.

— Не только потому, что Вольдеморт убьет вас за эти сведения, все окажется под угрозой, если он узнает. Но я думаю, есть способ связаться с вами.

— Какой же? — спросил мистер Уизли.

Гарри посмотрел на Римуса. — Однажды Сириус дал мне зеркало, через которое разговаривал с папой во время наказаний. Знаешь, о чем я говорю?

По лицу Римуса расплылась улыбка. — Конечно.

— Я.. э.. разбил его. Сможешь также зачаровать пару зеркал?

Римус кивнул. — Да, смогу. Хорошая идея.

— Но это показывает, что Джинни и Рон снова отправятся с тобой, — нахмурился Билл.

— Черт побери, мы все пойдем, — горячо заверил Рон.

— Мы не отпустим Гарри одного, — впервые заговорила Гермиона.

— Джинни никуда не пойдет, — закричала миссис Уизли.

— Еще как пойду, — Джинни заорала на мать. — Если б не я, остальные никогда бы не выбрались оттуда. Я нужна им.

— Ты еще несовершеннолетняя! — вскричала миссис Уизли.

— Джинни твоя младшая сестра, — сказал Билл, гневно взглянув на Рона.

— Билл, она больше не ребенок, — возразил Рон, подняв подбородок.

Джинни довольно вспыхнула и бросила брату благодарную улыбку.

— В ней больше здравого смысла, чем ты думаешь, — Флер похлопала Билла по плечу.

Фред, Джордж и даже Чарли пришлось скрыть смешки. Билл сердито зыркнул на них и обвел взглядом остальных. — Не говорите мне, что вы согласны с тем, чтобы Джинни убежала в какую-нибудь глушь и жила вместе с Гарри.

Гнев хлынул на щеки Гарри. Как их могли заботить приличия, когда Вольдеморт выпустил инфери на людей?

— Мне бы очень хотелось, чтобы всего лишь приходилось скрывать, чем я занимаюсь с Джинни. Мы тоже, как и вы, боремся с Вольдемортом.

— Гарри, мы знаем, — сказала миссис Уизли, успокаивая его. Она снова положила руку ему на плечо, и в этот раз Гарри не стал ее убирать. — Но ты должен понять, что она наш ребенок. Мы не перестанем заботиться о ней только потому, что свирепствует война.

Гарри кивнул. — Понимаю. Вам нечего беспокоиться. Я отдам жизнь, чтобы защитить ее.

— Знаем, дорогой. Отчасти мы этого боимся, — миссис Уизли всхлипнула.

— Слушайте, — сказал Гарри. — Вам всем известно пророчество или хотя бы основная его часть. Вы знаете, против кого я сражаюсь. Я могу уделить мало времени, чтобы —

Крики несогласия встретили это заявление, но Гарри примирительно поднял руки.

— Давайте будем реалистами. Все мы можем умереть. Времени осталось немного, и поэтому я провожу его с ней, — сказал Гарри, удивленный собственной наглостью.

— А что случится потом? — спросил Билл. — Когда война закончится, что тогда произойдет между тобой и Джинни?

Гарри улыбнулся, посмотрев в ее теплые карие глаза. — Ну, если мы выживем, дальше будет торт со взбитыми сливками.

Джинни засияла.

— Итак, давайте вернемся к делу. — Кингсли все еще хмурился. — Ты не собираешься говорить, куда идешь, но оставишь способ связаться.

Гарри кивнул. — Также нам нужна информация. Как вы выслеживаете волшебников?

— Нельзя выследить Сами-Знаете-Кого. Думаешь, мы не пытались?

— Я не его имел в виду, — сказал Гарри. — Мне нужно найти родителей двух бывших однокурсников. Отцы Винсента Крэбба и Грегори Гойла. Держу пари, гости наверху знают их имена. Мне нужно знать, где они, это все.

Грюм кивнул. — Я посмотрю. Это связано с тем, что они охраняют?

— Да, — кратко ответил Гарри. Он уже догадывался, где может находиться еще один хоркрукс, но лучше не объявлять так скоро об уходе. Пусть думают, что он действует по их указаниям.

— Мне бы хотелось, чтобы ты сделал для нас кое-что еще, — сказал Кингсли Брустверт, пристально посмотрев на Гарри. Профессор МакГонагалл зашевелилась, Римус отвел взгляд. Тонкс ободряюще опустила руку ему на плечо. Гарри уже понял, что его ждет не самая приятная просьба.

— Что именно? — спросил он.

— Я хочу, чтобы ты продолжил занятия окклюменцией, — ровно произнес Брустверт.

— Что? — взорвался Гарри. — Они провалились, что даже Дамблдор признал. Вольдеморт не тревожил меня целый год.

— Причиной, по которой они стали катастрофой, был Снегг, — Брустверт сплюнул от отвращения. — Он не прикладывал усилий. Если ты скрываешь что-то важное, то мы не можем позволить Сами-Знаете-Кому узнать, что творится у тебя в голове.

— Он не сможет.

— Но все же раньше смог, — возразил Брустверт, заставив Гарри вздрогнуть.

— Гарри, — мягко сказал Римус. — Я убежден, это неплохая идея. Так считал Дамблдор, пока Снегг не переубедил его. Уверен, попытаться стоит.

Плечи Гарри пораженно опустились. Ему было нечего сказать в ответ, но что-то внутри него подсказывало, что окклюменция не выход. — Ладно. Кто будет меня учить? Вы?

— Нет. Я мало знаю эту науку. Но у нас есть те, кто сможет. Если ты, конечно, согласишься, — Римус снова отвел взгляд.

— Здесь? Кто же? Я думал, что Снегг учил меня из-за того, что больше никого не было.

— Тогда они сражались на другой стороне, — ответил Римус.

— Вы шутите! — вскричала Гермиона, переведя взгляд с Римуса на Кингсли. — Ни в коем случае нельзя пускать их в мысли Гарри.

Гарри заморгал, пытаясь понять, о чем говорит Гермиона. Догадка сразила его, как пушечный выстрел.

— Нет! Если вы думаете, что я позволю Драко Малфою...

— Он способен в окклюменции, — ненавязчиво напомнил Римус. — Разве ты не говорил, что Драко не позволил Снеггу прочесть его мысли на Рождество?

— Да, но... — Гарри пораженно замолчал. — Он же Малфой.

— Драко учился у матери и тети. Мы не можем полностью доверять им, но будем использовать их знания. Римус согласился присутствовать на занятиях, так что ты не будешь один.

— Не верь им, — закричал Рон, не в силах больше сдерживаться. — Сначала вы высказываете Гарри, что он слишком молод и не доверяет вам, а теперь хотите, чтобы Малфой с матерью лазили в его голове? Вы с ума сошли.

— Хватит, Рон, — цыкнула на него миссис Уизли. — Вырос ты или нет, но я не желаю, чтобы мой сын разговаривал таким неуважительным тоном.

— Да пошли вы, — мятежно пробормотал Рон.

— Решение за тобой, Гарри. Что скажешь? — спросил Римус.

Гарри вздохнул. — Я сказал, что пойду на уступки, и эта будет самой большой. Я не обещаю, что буду продолжать занятия, если ничего не получится. Хочу, чтобы вы вспомнили мои слова в следующий раз, когда мне придется просить о неприятных для вас вещах.

Джинни схватила его руку под столом. Что он только что натворил

Следующие недели прошли довольно натянуто. Хотя обстановка была не такой напряженной, всё висело на волоске. Миссис Уизли внимательно следила за четверкой, будто побаиваясь, что они исчезнут у нее прямо на глазах. Она смирилась с их участием в войне, но счастья ей это не прибавило. Миссис Уизли, казалось, с особым опасением ожидала следующего ухода Гарри.

Мистер Уизли сдержал слово и ежедневно сообщал о деятельности Скримджера. Он также рассказал им, какими яркими красками пресса расписала их появление. Когда инструкции Гарри о том, как сражаться с инфери, вышли на первых страницах газет, министерство представило все так, будто идея принадлежала им. Теперь в каждом издании «Ежедневного Пророка» появлялись заметки, посвященные самообороне.

По возвращению с работы Перси редко заговаривал с ним, выражая неодобрение вздернутым носом. Чарли, однако, остался дома, заявив, что ему нужен выходной. Гарри подозревал, что он пытался вырвать Билла из цепких лап депрессии. Не только Билл держал недовольство на них, но и мистер Уизли создавал вокруг себя неспокойную обстановку.

Обожженный кубок Хельги Пуффендуй хранился в чемодане вместе с дневником и кольцом. Три уничтожены, и он знал, где мог находиться четвертый. Оставался только он сам и еще один. Цель казалась недостижимой, но постепенно Гарри продвигался вперед.

Но сейчас величайшей заботой Гарри была Гермиона. Она болезненно восприняла потерю волос, но Мерлин упаси что-нибудь ей сказать. Она сразу приходила в бешенство и отказывалась выслушивать любые предложения. Гарри пробовал утешить ее, но его попытки всегда приводили к ссоре.

Гермиона основалась в библиотеке, и за баррикадой книг ее почти не было видно. Она даже пропускала большинство обедов, предпочитая, чтобы еду приносили в библиотеку. Шли дни, и остальные всё больше начинали тревожиться. Было ли правдой, что Гермиона копалась в книгах, Гарри не знал, но она скорее пряталась, чем работала. Большую часть времени она проводила, зарывшись в медицинские журналы, и не изучала ничего, относившегося к Вольдеморту. Гермиона немало беспокоилась, осознав, что только природа сможет вырастить волосы. Она не могла смириться, что библиотека подвела ее, и восприняла это как личное оскорбление.

Если кто-нибудь предлагал ей помощь, она отказывалась и углублялась в книги. Рона метался между болью и раздражением, ведь Гермиона выпускала на него большую часть сдерживаемого гнева. В панике она всегда действовала нелогично, но доводы разума со временем брали свое. Было трудно дождаться этой минуты.

Гермиона тесно обвязалась темно-синим платком, и спешно уклонялась, если кто-то хотел к нему прикоснуться, особенно Рон. Джинни тоже беспокоилась, и несколько раз Гарри ловил ее задумчивые взгляды на Гермиону.

Единственной выгодой в этой ситуации было потеплевшее поведение миссис Уизли. После собрания Ордена она казалась далекой и отрешенной, но тревога Гермионы не осталась для нее незамеченной. Джинни наконец обратилась к матери за помощью, и миссис Уизли бросила свои силы на решение проблемы с привычным рвением. Она словно ожидала возможности снова стать матерью, и Гарри был рад за нее и Джинни.

К нему пришло внезапное откровение. Миссис Уизли хотела быть нужной. Он всегда почему-то думал, что взрослые оставляют чувство неуверенности в прошлом, но сейчас он увидел нечто иное. Ее теплые улыбки и нежные объятия стали незаменимы. Гарри очень скучал по ним. Рон и Джинни тоже — он заметил, что друзья теперь относились к ней более нежно. Миссис Уизли могла помочь Гермионе.

Тонкс предложила Гермионе носить парик, и Уизли с недоумением посмотрели на нее. Тонкс пришлось объяснить, как женщины маглов теряют волосы после некоторых медицинских операций, и в то же время существует множество магазинов, занимающихся продажей париков.

Хоть и зная, что такое парик, Гермиона наотрез отказалась. Она разрыдалась и обвинила их в том, что все только хотят избавиться от ее брюзжания. К разговору присоединилась Флер, убеждая Гермиону попробовать и не быть глупышкой, но плачущая девушка выбежала из комнаты. К удивлению остальных, Рон закричал на Флер (он всегда был без ума от нее) и понесся за Гермионой.

Позже вечером, когда Гарри и Джинни сидели в библиотеке — предположительно, занимаясь исследованием, но на самом деле изучая друг друга, в дверь ворвались близнецы. Гарри и Джинни виновато отодвинулись на противоположные стороны дивана.

— Братец, у тебя не возникло чувства, что мы прервали что-то важное? — спросил Фред, запрыгивая на диван. Гарри недовольно поправил воротник, а Джинни гневно взглянула на назойливых братьев. — Конечно, брат мой, но как мы могли прервать этих детей, они уединились в библиотеке и прилежно работают... за закрытыми дверями... совсем одни... и так далеко от любопытных глаз нашей матери, которая искренне заботится о них? — спросил Джордж, вклиниваясь между ними.

— Что вам двоим нужно?— спросила Джинни, драматично закатив глаза.

— О, что я слышу от нашей маленькой своенравной девчушки. Я думал, ты будешь ползать на коленях после такой выходки, — ответил Фред, выпятив грудь и хлопая ресницами.

Прежде чем Гарри взорвался, Джордж положил ему руку на плечо. — Остынь, Гарри.

— Джинни, тебя это тоже касается,— добавил Фред, многозначительно подняв брови.

Она сильно стукнула его в плечо.

— Но я здесь не для того, чтобы сердиться на тебя. Этим занимается Билл.

— Он невозможен, — нахмурилась Джинни.

— Джин-Джин, он пересилит себя. Ты для него все еще осталась маленькой феей, которой, несомненно, была, когда он уехал в Хогвартс, — сказал Джордж.

— Мне было только год, когда он оставил дом. Мог бы заметить разницу.

— Точно. Ты была младенцем, Джинни, и потом маленьким ребенком, когда Билл приезжал на каникулы. Он уже окончательно переехал, и к тому времени ты стала взрослой, — продолжил Джордж, притворившись, что ничего не слышал.

— А сейчас ты собираешься сражаться в войне, в которой он хочет участвовать, но не может, потому что все балуют его. После твоего исчезновения он единственный остался утешать маму, и она теперь более яростно защищает его. Билл не сможет вернуться на работу, а в Ордене даже Флер получает более опасные задания, потому что никто не хочет расстраивать маму. Не пристало уважающему себя волшебнику сидеть на одном месте и ничего не делать, — ответил Фред.

— И мы ничем не помогли, — неохотно признала Джинни.

— Мы тоже немного переборщили с насмешками, — допустил Фред. — Но мы думали, что это ему поможет.

— Когда вернулись вы с Роном, чаша его терпения переполнилась. Его младшие брат и сестра были в центре событий, что для Билла оказалось слишком, — сказал Джордж. — Полнолуние делает его чуточку ворчливым.

Взгляд Джинни смягчился, но она еще не могла простить брата. — Ему придется смириться, что я не маленькая девочка.

— Никогда бы не сказал такого, — Фред легко согласился.

— Мы слишком хорошо знакомы с твоими чарами, — вздохнул Джордж. — Может, проклянешь его пару раз, тогда поймет.

Джинни хихикнула и легонько ткнула Джорджа по голове.

— Значит, вы непротив, что Джинни помогает мне? — спросил Гарри, подобрав с дивана выбившуюся нить.

— Конечно. Мы хотим пойти с тобой, — с воодушевлением воскликнул Фред.

Едва Гарри собрался с ответом, как Фред поднял руки в защитном жесте. — Знаю, ты не можешь, но это не значит, что мне нельзя хотеть.

— Или позволить нам помочь тебе, — сказал Джордж, наклонившись вперед.

— Мы помним, как ты просил нас найти старую квартиру Наземникуса. И нам удалось. — Фред сверкнул глазами.

— Да ну, — выпрямился Гарри. — Когда? Где?

— Она расположена в весьма сомнительном районе маглов, в Бирмингеме. Домовладелец проводил нас внутрь. Он много месяцев не получал оплаты, и собирался поселить кого-то еще, но не думаю, что люди будут занимать очередь, чтобы жить в месте, где после заката начинается стрельба, — сказал Джордж.

— Мы зашли, но ненадолго. Там грязно, и вонь выпроводила нас прежде, чем мы осмотрелись.

— Отведете туда? — спросил Гарри.

Джордж пожал плечами. — Когда захочешь.

— Сейчас, — Гарри встал.

— Гарри, — Джинни схватила его за руку. — Гермиона не сможет пойти с нами.

— Знаю, — вздохнул он. — Но мне нужно проверить.

Гарри смотрел, как она обеспокоенно закусил губу. — Почему бы тебе с Роном не пойти с близнецами после обеда? А я останусь с Гермионой, — сказала она наконец.

Гарри насупил брови. — Ты согласна?

— На этот раз да. У нас есть кое-какие планы, и они очень важны. Мы с Гермионой будем заняты, и мама с легкостью отпустит вас. Сперва лучше пусть Рон пойдет.

— А чем ты займешься с Гермионой? — спросил Гарри.

— Не беспокойся, — Джинни поцеловала его в щеку. — У Флер есть хорошая идея.

— Ты принимаешь идеи Слизи? — недоверчиво спросил Гарри. Он безуспешно пытался скрыть расплывшуюся улыбку.

— Не называй ее так, — укорила Джинни, как будто не она дала Флер такое прозвище. — Это ради Гермионы.

После того, как Джинни вышла из библиотеки, он поднял задумчивый взгляд на близнецов.

— Что скажете? — спросил он.

— Я скажу, что она засунула тебя в задний карман, — ухмыльнулся Фред. — Ты б согласился с ее любым предложением.

— Ну так что, когда свадьба? Маме станет гораздо лучше, — сказал Джордж, сверкнув такой же ухмылкой.

Гарри почувствовал, что краснеет. — Ее задний карман не такое уж плохое место, — нахально заявил он и быстро убежал искать Рона, пока близнецы не успели ответить или ударить его сзади.

* * *

Поскольку они были там раньше, Фред и Джордж смогли трансгрессировать с Роном и Гарри прямо в старую квартиру Наземникуса. Все тут же задохнулись от невыносимой вони.

— Вы уверены, что тут не валяется труп? — выдохнул Рон. Его беспокоило состояние Гермионы, но Джинни обещала остаться с ней. Она держала в тайне, чем они будут заниматься, но девчонки хихикали, как школьницы.

Даже у Гермионы улучшилось настроение. Это убедило Рона, что она может побыть с девочками. После ланча друг объявил, что он и Гарри отправятся вместе с близнецами.

Миссис Уизли волновалась за них и заставила близнецов дать клятву защищать Рона и Гарри. Она крепко их обняла, но осталась верной своему слову и разрешила им идти.

— Кажется, запах исходит из холодильника, — сказал Гарри, вдыхая через рот, и попутно проклинал Наземникуса за жизнь в магловской квартире. Он пытался не обращать внимание на одурманивающий запах, но в конце концов указал палочкой на холодильник и пробормотал. — Скорджифай.

Вонь мгновенно исчезла, уступив место свежему запаху лимона.

— Лучше, чем он заслуживает, — глубоко вдохнул Фред.

— А как же использование магии на территории маглов? — спросил Рон, беспокойно взглянул на окна, словно ожидая министерскую сову.

— Здесь нет маглов, и я не могу сосредоточиться при такой вони.

— Итак, что мы ищем? — спросил Фред.

— Последний раз, когда мы видели Наземникуса, при нем был чемодан с безделушками, украденными из штаба. Мне нужно узнать, что в этом чемодане, — отвечал Гарри, значительно посмотрев на Рона.

Они принесли детектор заклинаний, и Гарри надеялся, что Фреду и Джорджу не придется объяснять принцип его работы. Рон вытащил из кармана магический предмет и тихо скользнул в спальню.

В квартире царил беспорядок. Наземникус определенно не ладил с чистящими заклинаниями. Они обнаружили обилие бутылок Огненного виски Огдена, наряду со спиртным маглов.

Когда Фред наткнулся на стопку журналов, возвышающуюся на подставке для ног, он громко присвистнул. — Вот старый пес. Этот ПлэйВизард выпустили еще во времена папиной учебы.

Рон и Джордж быстро склонились над плечами брата, перелистывавшего страницы. Гарри, который обыскивал шкаф, не нашел ничего интересного, кроме укосов докси, был возмущен. Он собирался цыкнуть на них, когда мельком заметил обнаженную женщину.

Гарри покраснел. Он слышал, как парни в общей спальне разговаривали об этом, но чтоб увидеть такое...

После довольно долгой паузы они вернулись к работе. Четверо парней так скрупулезно обыскивали квартиру Дунга, как только могли. Они обнаружили немало загадочного, включая сложенный летающий ковер под матрасом Наземникуса, но чемодана нигде не было.

Фред и Джордж забрали ковер вместе с другими странностями и кончили тем, что пихали в карманы все подряд.

— Не похоже, что здесь вещи самого Наземникуса, — сказал Фред, когда Гарри поднял брови.

— Да, он просто стащил у кого-нибудь, — добавил Рон, восхищаясь ковром, который все еще держал Фред. — Не говори, что собираешься летать на нем. Они всегда были вне закона. Папе никогда не удавалось принести домой хотя бы один.

Гарри улыбнулся. — Видно, что Наземникус украл много вещей из штаба. Возможно, этот ковер часть моего наследия.

— Да, согласился Джордж, — обследовав низ ковра. — Здесь вышит герб Блэков.

— Тогда я полечу первым, — ухмыльнулся Гарри.

Фред и Джордж взглянули друг на друга, общаясь странным молчаливым способом, доступным только близнецам.

— Нам нужно унести остальное. Хозяин Наземникуса собирается выкинуть его вещи.

— Чемодана здесь нет, — уныло протянул Гарри. Ему в голову пришла идея. — Акцио чемодан.

Ничего не произошло.

— Акцио медальон, — попытался он снова, затаив дыхание. Никакого результата.

— И что же мы будем делать? — спросил Рон, окинув бардак обескураженным взглядом. — Куда дальше?

Гарри нахмурился, перебирая варианты, как вдруг у него снова появилась идея. — Что происходит с вещами, когда человека арестовывают? Если министерство поймало Наземникуса, и чемодан был с ним?

— Думаю, сейчас он в Азкабане, — горько произнес Фред. — В камере хранения.

— Тогда мы должны пойти в Азкабан, — Гарри передернуло. Большинство дементоров ушли оттуда, но даже парочки оставшихся будет многовато.

— Э.. Гарри... Как ты собираешься это провернуть? — изумленно спросил Джордж.

— И что там для тебя такого чертовски важного? — в недоумении воскликнул Фред. — Гарри, хоть это и твои вещи, но... стоят ли они путешествия в Азкабан? Когда Наземникуса выпустят, ты все равно можешь потребовать их назад.

Гарри покачал головой. — Не все так просто. Это... э... нечто личное, — он слегка покраснел. Ненавижу лгать. — Я не единственный, кто может искать то же самое.

Джордж пожал плечами. — Все же я не понимаю, как ты собираешься попасть туда. Ты не можешь просто придти. Или можешь? Руфус Скримджер, наверное, влюбился в тебя с тех пор, как ты отдал ему всю славу.

— Если возможно, я бы предпочел обойтись без вмешательства Скримджера. Я поговорю с Тонкс. Она пришла с дежурства или до сих пор работает?

— Да, она еще дежурит, и после вернется очень усталой. Ты уверен, Гарри? Дементоры всегда плохо действовали на тебя, — сомневался Фред. Его уши ярко побагровели, как у Рона, чего Гарри не замечал за близнецами.

— Я справлюсь, — Гарри кивнул.

— Мы справимся, — сказал Рон, сверля Гарри взглядом. — Не думай, что ты пойдешь один.

— Рон, я даже не знаю, смогу ли оттуда выбраться, не говоря уж о том, чтобы взять кого-нибудь.

— Тогда ты должен постараться, — твердо сказал Рон.

* * *

Обед тем вечером прошел спокойно. Гарри надеялся поговорить с Тонкс, но ни ее, ни Римуса не было видно. Миссис Уизли сказала, что они пошли на свидание. Гарри обрадовался, ведь Римус заслуживал счастья.

Мистер Уизли часто работал допоздна, особенно в последнее время, и, возвратившись из квартиры Наземникуса, Гарри не видел девочек. Миссис Уизли сказала, что они на весь день заперлись в комнате Флер и Билла, не впуская даже самого обитателя комнаты. Последний сидел на кухне с бутылкой вина.

— Будете вино? Гарри? Рон? — спросил Чарли.

Они согласно кивнули, и тот налил два стакана. — Как прошел день? — спросил драконовед. Гарри заметил, что Билл внимательно прислушивается, хотя старается не подавать виду.

— Коту под хвост, — вздохнул Гарри. Вряд ли он так легко найдет хоркрукс, но нельзя терять надежды.

— Полагаю, ты не хочешь сказать, что ищешь, — ровно сказал Билл.

— Не совсем, — уклончиво ответил он, потягивая вино.

Напряжение разбил испуганный вздох миссис Уизли. Гарри быстро поднял глаза и увидел Джинни, одиноко стоявшую в проходе. Его внимание было приковано к ее голове, где раньше были великолепные длинные волосы. Сейчас они едва доставали плеч.

Она стояла в двери и молча искала его взгляд.

— О, Джинни! Что ты сделала с волосами? — застонала миссис Уизли, бросившись к дочери.

— Что ты натворила, — проговорил Рон сквозь набитый рот. Билл и Чарли просто уставились на нее, ожидая ответа.

Гарри словно ударили в самое уязвимое место, и он тяжело сглотнул. Волосы Джинни всегда привлекали его, что Гарри только теперь понял. Он застыл на месте и просто смотрел на нее.

Внезапно все встало на свои места, когда вслед за Джинни вошли сияющая Флер и нерешительная Гермиона. У Гарри потеплело внутри. На Гермионе не было платка, ставшего ее талисманом. Сейчас голову девушки украшала короткая прическа такого же рыжего цвета, как у остальных Уизли.

Гермиона застенчиво наблюдала за присутствующими, готовая броситься из комнаты при малейшим возмущении.

— Вот что было нужно в этом месте, — улыбнулся Чарли. — Еще один рыжеволосый. — Их всегда не хватало.

— И никогда не будет хватать, — сказал Билл, просияв Флер первой искренней улыбкой после возвращения друзей.

— ‘азве это не великолепно? Кто знал, что я так талантливо умею об’ащаться с волосами? Это Джинни все затеяла, ведь Ге’миона не хотела идти в магазин. В любом случае, она согласилась пе’есадить волосы. Я никогда ‘аньше никого не ст’игла, но все же сп’авилась, — похвалилась Флер, присаживаясь Биллу на колени. — Я смогла.

— Гермиона, — заморгал Рон. Стакан вина остановился в воздухе.

Она робко улыбнулась, присев рядом с ним. Рон наклонился и что-то шепнул ей на ухо, отчего та вспыхнула и в тоже время широко улыбнулась.

— Что это было, брат мой? — спросил Фред. — Неужели ты только что сказал этой прелестной девушке, что она всегда хотела быть Уизли?

— А почему бы и нет? — удивился Джордж. — Конечно, ты исправишь эту оплошность? — сказал он, самодовольно улыбнувшись при виде румянца, залившего лица сладкой парочки.

— Да заткнись ты, — сказал Рон, не сводя с Гермионы взгляда.

— Гарри, — тихо произнесла Джинни. Она отступила от двери и села на соседний стул, осторожно вглядываясь в его глаза. Гарри почувствовал, что в горле появляется большой комок.

Гарри не думал, что когда-нибудь будет так горд ею. — Ты самая прекрасная девушка на свете, — прошептал он, касаясь ее новой стрижки.

Глаза Джинни наполнились слезами. — Ты вправду думаешь, что все в порядке? Тебе нравились длинные, но волосы отрастут, — всхлипнула она.

— Не важно. То, что ты сделала для Гермионы, более прекрасно, чем любая прическа. — Он поцеловал ее, несмотря на присутствие семьи.

— Гарри прав, — сказал Билл. Он стоял перед ними с подозрительно блестящими глазами. — Джинни, ты сделала самое замечательное на свете. Ты напомнила мне, как сильна ваша дружба. Я совсем упустил это из виду. Держитесь за нее, и не позволяйте никому — особенно старшим братьям — вставать на дороге. Я не думаю, что В-В-Во-льдеморт выстоит против такой силы.

Джинни отодвинулась от стола и поспешила к Биллу. Она горячо обняла его. — Спасибо.

— Прости, Джинни, — прошептал он ей в волосы. Освободившись от объятий, Билл пристально посмотрел на Гарри. — Тебе я тоже приношу извинения.

Тот махнул рукой. — Как ты сказал, пока мы вместе, Вольдеморт не победит.

— Даже если мы ведем себя как по-идиотски, — улыбнулся Билл.

— Гарри знает, что даже Уизли ведут как придурки, — сказал Рон, присоединившись к разговору.

— Должно быть, ему очень хорошо известно, ведь жить с тобой семь лет... — Билл усмехнулся.

— Рону повезло, что у него есть такой друг, — сказала Гермиона.

— Верю, — улыбнулся Гарри. — Мне повезло, что вы все мои друзья.

— За исключением тех минут, когда мы ведем себя как придурки, — сказала Джинни, наложив половник картофельного пюре.

— Да, — ответил Гарри, улыбаясь. — За исключением этого.

* * *

Обед продолжался с меньшим напряжением, чем в предыдущие вечера. К ним присоединился мистер Уизли, поначалу весьма удивленный новой прической Джинни. Он сказал, как гордится дочерью. Гарри почувствовал, что они как будто никуда не уходили, и наслаждался трапезой впервые за долгое время. Когда обед закончился, хихикающая Флер повела Джинни и Гермиону из кухни.

Не успел он выйти за девочками, как мистер Уизли коснулся его руки. — Гарри, можно на пару слов?

Его голос звучал почти примирительно, но Гарри ощутил беспокойство. Он кивнул и последовал в гостиную за мистером Уизли.

Отец Джинни зажег огонь в камине и налил два стакана из графина с бренди, стоявшего на столе. Он протянул один стакан Гарри и сел напротив него. Несколько мгновений мистер Уизли молча раскачивал янтарную жидкость. Гарри заставил себя не ерзать, но воротник рубашки внезапно стал очень тесным.

— Ну, Гарри. Полагаю, ты уже догадался, о чем я хочу поговорить, — сказал он. Его уши также покраснели, как у Рона, когда тому становилось неловко.

— Я прошу у тебя прощения, — внезапно сказал мистер Уизли, удивив Гарри.

— Да? — спросил он. Великолепно. Ты просто красноречив.

— Я подозревал, что ты готовишь подобное исчезновение. Также я думал, что Рон и Гермиона отправятся с тобой. Но я не был готов обнаружить исчезновение Джинни, — сказал мистер Уизли, потерев переносицу.

— Извините. Знаю, вы не ожидали этого, но я ничего не мог сказать, — Гарри почувствовал отчаяние.

— Понимаю. В отличие от Кингсли или Минервы, я считаю, ты более способен выжить в опасных ситуациях. Человеком, которого я недооценил, была Джинни. Она моя дочь -

— И вы хотите, чтобы она была в безопасности. Я понимаю, сэр, — честно сказал он.

— Нет, Гарри. Ты неверно меня понял. Конечно, я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу, чтобы все мои дети были в безопасности, включая тебя, — мягко сказал мистер Уизли. — Я недооценил решимость собственной дочери. Я знаю Джинни. Я воспитал ее и не ожидал меньшего.

Гарри нежно улыбнулся. — Она особенная.

— Она-то уж точно. Я не слепой, Гарри, и вижу, как вы заботитесь друг о друге, но это трудно принять, — сказал мистер Уизли.

— Понимаю, сэр, -

— Гарри, дай мне закончить. Это трудно принять, но если б я хотел выбрать жениха для моей дочери, то выбрал бы тебя. Я не могу даже представить, что она может любить кого-то другого, — сказал мистер Уизли, сделав глубокий глоток бренди.

Гарри больше не мог не ерзать и не знал, куда деть взгляд. Закончил он тем, что чуть не захлебнулся бренди. Гарри не понимал, почему перед мистером Уизли он чувствовал себя ребенком.

— Спасибо, — сказал он, засунув ноги под ковер. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее.

— Знаю, Гарри. — Мистер Уизли прочистил горло. — Что скажешь? Присоединимся к остальным? Если уши меня не обманывают, то я слышу, как из гостиной доносится музыка. Надеюсь, Молли не поставила коллекцию Селестины Уорбек.

Гарри улыбнулся, припомнив предыдущее Рождество, и вышел вслед за мистером Уизли. Гостиную заполнило монотонное пение Селестины. Миссис Уизли с затуманенным взглядом сидела перед старым проигрывателем, покачиваясь в такт музыке. Билл и Флер сидели в углу, о чем-то шепчась. Последняя успевала грубо подражать Селестине за спиной миссис Уизли. Джинни разговаривала с Гермионой и Фредом, а Рон наблюдал за игрой в шахматы в матче Чарли-Джордж.

Гарри прошел к Рону и легонько ткнул его в ребро.

— Эй. Где ты был? — спросил Рон, отвлекшись от игры.

— Просто говорил с твоим папой. Как Гермиона?

— Блестяще, — широкая ухмылка расплылась по лицу Рона. — Она стала собой. Гарри сам не удержался от улыбки. — Отлично. Похоже, ваши отношения наладились.

Рон взглянул на кроссовки. — Я почти потерял ее. Она могла умереть, и пропала бы возможность сказать ей. Теперь я понял, что ты имел в виду, когда говорил о кратких минутах счастья, когда выжить почти невозможно, — грубовато сказал он.

— Так вы... встречаетесь? — неуклюже спросил Гарри. Они редко разговаривали на такие темы, и иногда можно было добиться от друга ответа, только накричав на него.

— Да. Ты непротив? — спросил Рон, внезапно занервничав.

Гарри смотрел, как мистер и миссис Уизли начали танцевать в центре комнаты. Билл и Флер быстро присоединились к ним, и Гарри увидел, как Билл предостерегающе помахал жене пальцем, которая мелодично рассмеялась.

Он был согласен. В прошлом Гарри беспокоился, опасаясь, что они забудут про него. Теперь он влюбился в Джинни, и их любовь примирила две пары. Зачем отказывать друзьям в счастье?

— Да, я согласен. Я рад, что ты взялся за ум и спросил ее, — рассмеялся он.

Рон толкнул его. — Только ты так сказал.

— Эй! Почему ты толкнул Гарри? — спросила Джинни, присоединившись к ним вместе с Гермионой.

— За то, что он мерзавец, — хмыкнул Рон, взяв Гермиону за руку.

— Гермиона, ты выглядишь замечательно, — сказал Гарри.

Девушка просияла. — Спасибо. Джинни и Флер потрудились на славу. Твои волосы тоже можно сделать рыжими, — засмеялась она и дернула его за челку.

— Гарри хочет рыжие волосы? — спросил Фред. — Мы можем исполнить его желание.

Глаза Гарри тревожно расширились. Взяв Джинни за руку, он отошел.

— Все хорошо, мои волосы в порядке, так что спасибо.

Он быстро обнял Джинни и присоединился к танцующим. Поставив подбородок на ее голову, Гарри заметил, как Рон и Гермиона тоже вошли на танцпол. Музыку можно было выбрать другую, место оставляло желать лучшего, но это не имело значения. Вольдеморт ничто против них. Он боролся ради таких минут.

* * *

Крепчал сентябрьский ветер, погода становилась заметно холоднее, и событие, которого Гарри ужасался, пришло. Настало время первого урока окклюменции с Малфоем.

Он встретился с Римусом в маленькой комнате на втором этаже и сел в ожидании прихода Нарциссы и Драко. Они вежливо поздоровались, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Орден считал уроки окклюменции важным занятием, но, возможно, пытался использовать Малфоев в своих целях. Например, узнать, чем занимался Гарри.

Римус разочаровал его. Гарри пытался быть разумным и понять его точку зрения, как учила Гермиона, но когда тьма овладевала его мыслями, чей-то таинственный голос шептал, что Сириус никогда бы не согласился.

— Должен сказать, я приятно удивлен твоим согласием. Не думал, что ты его дашь, — сказал Римус.

— Знаю, это не ответ, но мне бы хотелось попытаться снова, — сказал он, не взглянув на Римуса.

— Понимаю твою нерешительность, Гарри, — мягко сказал тот.

— Правда? Вы понимаете, о чем попросили меня? Между Мародерами и Снеггом были те же чувства, что сейчас у меня к Малфою. Вы бы впустили Снегга в свою голову? Сириус или мой папа? Особенно, если было что скрывать? — Гарри начинал кипятиться.

Римус тяжело вздохнул и опустил голову. — Профессор Дамблдор был уверен, что окклюменция поможет тебе. Он изменил мнение, основываясь на словах Северуса. Теперь мы знаем, что ему не стоило доверять. Я не думаю, что он пытался убить тебя. Северус не хотел, чтобы ты умел защищать себя. Стоит попытаться хотя бы один раз. Я понимаю твои чувства, но верю, что занятия окклюменцией только к лучшему.

— Значит, верите, — тихо произнес Гарри. — Я действовал из определенных соображений.

— Что это значит? — резко спросил Римус.

Гарри поднял на него взгляд. — Это значит, что я принял собственные меры предосторожности.

Римус нахмурился, но дверь широко открылась, оборвав разговор. Драко Малфой уверенно прошел в комнату, вызвав раздражение Гарри неизменной ухмылкой. За сыном следовала Нарцисса, высокомерно подняв нос. На ней были развевающиеся темно-синие одежды, и перед тем, как сесть на стул, она неприязненно смахнула пыль.

— Итак, ты решил освоить прекрасное искусство — окклюменцию, — сказал Малфой, одновременно глумясь и сверкая раздражающей ухмылкой. — Я сильно сомневаюсь, что тебе хватит ума овладеть им. Гриффиндор можно прочесть подобно открытой книге.

— Тише, Драко, — сказала Нарцисса, — давай не будем смущать мальчика перед началом занятий. — Сделав сыну выговор, она больше забавлялась ситуацией, чем действительно сердилась.

— Драко, Нарцисса. — Римус кивнул каждому.

— Пожалуй, все, — миссис Малфой не удостоила его даже взглядом. — Мы с сыном справимся сами.

— Я остаюсь наблюдать, — вежливо напомнил Римус.

Ноздри Нарциссы задрожали. — Окклюменция требует величайшей концентрации мыслей. Я не хочу, чтобы оборотень напал на моего сына, когда тот пытается сосредоточиться.

— Понимаю вашу озабоченность, но сейчас не полнолуние, — мягко сказал Римус. — Заверяю, что вы в полной безопасности.

— Малфой в меньшей опасности от Римуса, чем мы от него, — разъяренно заявил Гарри.

— Хватит, — сказал Римус.

Его ровное отношение к Малфоям раздражало Гарри, и он сдерживался, чтобы не встряхнуть хорошенько старого друга отца.

— Ах да. Конечно, ты защитишь нас от этого существа, — сказала Нарцисса, присаживаясь от Римуса как можно дальше.

— Мам, не беспокойся. Я целый год терпел его компанию, и он ни разу не напал на меня. Я смогу с ним справиться. — Малфой ухмыльнулся.

— Спасибо, Драко, — Римус закатил глаза. — А теперь давайте вернемся к окклюменции.

Гарри был рад отметить, что Римус наконец рассердился.

— Драко великолепен в окклюменции. Ты уже получал инструкции? — спросила Нарцисса, приковывая Гарри к стулу холодным, почти ледяным взглядом.

— Да, от Снегга, — сплюнул Гарри. — Он сказал, что я безнадежен.

— Как похоже на Северуса, — на губах Нарциссы появилась призрачная улыбка.

— Но ты ведь всегда пристрастно относился к Снеггу? — спросил Малфой. — Ты думал, что он на вашей стороне.

— Нет, я никогда не доверял ему, — сказал Гарри, сжимая челюсти.

— Какая жалость, что ты не мог раскусить его, — усмехнулся Драко. Кровь Гарри закипела. Он бросил все самообладание, чтобы не прикончить Малфоя на месте. Палочка в его руке зашевелилась.

— Мы с матерью прошли курс окклюменции. Посмотрим, на что ты способен, если для таких неучей есть надежда, — злорадствовал Малфой. Он, очевидно, наслаждался превосходством над Гарри.

Тот не смог сдержаться от издевки, даже понимая, что Малфой отомстит в окклюменции.

— Только ты и мать? — спросил Гарри, загоревшись любопытством. — А твой отец?

Драко нахмурился, а Нарцисса поджала губы.

— Нет. Он никогда не считал необходимым скрывать мысли, — горько произнес Драко.

— Перестань. — В этот раз Нарцисса действительно рассердилась. — Почему бы вам с Поттером не начать?

Гарри глубоко вздохнул и вышел в центр комнаты, осторожно посмотрев на Малфоя. Палочка скользила от пота, но Гарри поборол страх.

Серые глаза Малфоя опасно блеснули.

— Глубоко вдохните, Поттер. Пусть ваше тело расслабится, пока вы мысленно воздвигаете прочную каменную стену. Сосредоточьтесь только на ней, — сказала Нарцисса, безмерно удивив Гарри. Это была первая настоящая инструкция, как избавиться от посторонних мыслей.

Он вдохнул и закрыл глаза, представив холодный камень в очаге, где дядя Вернон спрятал семью, спасаясь от писем Гарри.

— Легилименс, — закричал Малфой.

Зрение Гарри расплылось. Каменная стена, столь тщательно построенная, немедленно обрушилась.

Он внутри хижины. Лежа на полу, Гарри пытается заснуть несмотря на пробивавшуюся дрожь, а Дадли храпел на кровати рядом с ним...

Он, дрожа, сидит в кабинете Дамблдора после третьего задания, с Фоуксом на коленях. Он так устал, и хотел только одного — забыться, ни о чем не думать, не чувствовать.

Вот они с профессором Дамблдором сидят перед Слизнортом. Бывший профессор зельеварения настаивает, что не может вернуться в Хогвартс, он слишком стар и разбит, чтобы возвращаться.

Он целуется с Джинни в магической палатке. Его рука скользнула под ее платье, и Гарри ощутил восхитительно нежную кожу...

— Прекрати, — яростно взревел Гарри, вытолкнув Малфоя из воспоминаний. — Это личное. — Он был опустошен и едва держался на ногах.

— Меня не интересует, чем ты занимался с Уизли, но именно на этом воспоминании ты наконец дал отпор. Почему ты позволил мне увидеть остальные? — изумленно спросил Малфой. Легкий пот блестел на его бровях, и удивление было искренним.

— Что случилось, Драко? Что ты увидел? — спросила Нарцисса, лениво барабаня костяшками пальцев по стулу.

— Я вошел почти без сопротивления, — радостно ответил Драко. — Его жалкая попытка создать стену не помогла. Я видел, как Поттер лежит с каким-то увальнем в маленькой лачуге. В следующей сцене был кабинет Дамблдора, и обстановка казалась напряженной. Поттера здорово потрепало, и еще там присутствовал Сириус Блэк.

Римус поднял голову.

— Твой горячо любимый крестный отец. — Голос Нарциссы сочился ложным сочувствием. — Как трагично. Ты узнал воспоминания, Поттер?

Гарри кивнул. — Турнир Трех волшебников.

— В следующем воспоминании был он, Дамблдор и Слизнорт. Директор будто пытался убедить Слизнорта вернуться в Хогвартс, но ты почему был там, Поттер?

— Профессор Дамблдор сказал, что у него есть поручение. — С чего это ты так заинтересовался директором? — взвился на Малфоя Гарри.

— Самые первые воспоминания, на которые я наткнулся. Либо они лежали на поверхности, либо это случайность. Твой ум как открытая книга, и Темный Лорд превратит тебя в бесформенное пюре.

— Прекратите, — закричал Римус. В первый раз в его голосе явно прозвучал гнев, но Гарри не понимал, что так рассердило Люпина.

— Что-нибудь еще, Драко? — спросила Нарцисса, безмерно наслаждаясь собой.

— Поттер целовался с девчонкой Уизли. Не знаю, где они были, но ему, похоже, нравилось. На этом воспоминании он смог вытолкнуть меня, — протянул Малфой.

— Не пойдет, если Поттер действительно не хочет, чтобы ты это видел. Держись подальше от воспоминаний о его девчонке. Я почти уверена, что ты не захочешь смотреть на такое, — Нарцисса презрительно фыркнула. — Придерживайтесь тех воспоминаний, когда вы были моложе — первый курс Хогвартса. Это менее опасно для тебя, Поттер?

Гарри пришлось сжать зубы, не желая вообще показывать Малфою свои воспоминания, и в то же время не хотел проявлять нерешительность. Пусть Малфой не думает, что он испугался его.

— Хорошо, — огрызнулся он. Теперь болела челюсть.

Римус казался нерешительным, но занял место и разрешил им продолжить.

— Опять же, работайте над твердой стеной, Поттер. В этот раз сделайте ее сильнее. Используйте ее как щит, — сказала Нарцисса. — Драко.

— Легилименс, — крикнул Малфой.

Он находился в магазине мадам Малкин и выбирал одежду. Малфой стоял рядом, спрашивая его о факультетах, квиддиче и куче других вещей, о которых Гарри ничего не знал. Мальчик ему явно не понравился.

Они были в Хогвартсе на первом уроке по квиддичу. Малфой схватил напоминатель Невилла и надсмехался над Гарри, бросая ему вызов. Он никогда не летал на метле, но не собирался оставлять проступок блондина без наказания.

Его заперли в чулане, ужасного голодного и усталого. Он не помнил, сколько там был, но точно знал, что не может воспользоваться палочкой. Если б ему только удалось найти что-нибудь поесть ...

Дадли и его дружки, Пирс и Малкольм, охотятся за ним. Они всегда думали, что охота помогает выпустить пар. Гарри подвернул лодыжку, прыгнув через забор, и его сердце громко билось в страхе, что они поймают его. В этом месяце им еще ни разу не удавалось, и они были полны решимости.

Малфой слегка оступился, когда Гарри окончательно вытолкнул его. Он упал на колени, истекая потом и тяжело дыша. Гарри сгорал от унижения, что Малфой видел его воспоминания. Мерлин, как я ненавижу эту глупую затею.

— Гарри, ты в порядке? — встревожено спросил Римус, помогая Гарри встать на ноги.

Гарри дрожал, и шрам снова разгорелся. Он рассеяно вытер лоб, пытаясь подавить тошноту.

— Что случилось, Драко? — озадаченно спросила Нарцисса.

Малфой посмотрел на Гарри со странным выражением.

— Не знаю. Я только увидел кучу детских воспоминаний. Не понимаю, почему они так подействовали на него.

— У тебя болит голова? — Римус значительно взглянул на шрам Гарри.

Он хотел кивнуть, но комната вдруг закружилась. — Да, — прошептал он. — Впервые за долгое время.

— Думаю, на сегодня хватит, — сказал Римус, внимательно наблюдая за Гарри.

— Не знал, что у Поттера мигрень, — протянул Малфой. — Конечно, окклюменция может ее вызвать. И как Снегг не сказал тебе. Наверное, поэтому ты никогда не сможешь овладеть ею. Люди, страдающие мигренью —

— У меня нет мигрени, — проскрежетал Гарри, желая, чтобы они все заткнулись, а голова перестала болеть.

— Как скажешь, — усмехнулся Малфой. Но его усмешке недоставало обычной мстительности.

— Отлично. Если это не мигрень, можем попробовать через несколько дней, — решила Нарцисса. Она развернулась и вышла, позвав Малфоя.

— Могу я для тебя сделать что-нибудь? — спросил Римус, мягко сжав плечо Гарри.

— Нет. После небольшого отдыха я приду в себя. Просто скажи остальным, что я спущусь позднее, — прошептал Гарри, пытаясь не заблевать Римуса.

— Хорошо. Мне бы хотелось побеседовать по поводу твоей предосторожности.

Гарри неразборчиво пробормотал.

Он устало вернулся в спальню. Голова не болела уже целый год, и боль встревожила его. Он открыл дверь, поймав отражение бледного лица на зеркале двери, и скользнул внутрь.

Расстегнув чемодан, он осторожно вынул чашу с Омутом Воспоминаний. Одна за другой появлялись белые паутинки воспоминаний.

Ни Малфой, ни Орден ничего не узнали о хоркруксах. Пока он остается бдительным.

Сентябрь плавно перетек в октябрь, но ход времени остался для Гарри незамеченным. Он словно пролистывал страницы книг в библиотеке, называемой жизнью, и ничего не находил про хоркруксы. Он начал понимать отчаяние Гермионы. Неужели никто не писал про них?

Занятия с Малфоями продолжались, но прогресс отсутствовал налицо. Во время практики раскалывалась голова, но теперь его не мучили видения или вспышки плохого настроения Вольдеморта, как на пятом курсе. После занятий он становился усталым и истощенным.

На прошлой неделе в штабе поселилось мрачное гнетущее настроение. Увеличилось число нападений темных существ на маглов. Мистер Уизли сказал, что не помнит времен, когда вампиры мелькали в Британии на каждом углу.

Несколько высокопоставленных министерских чиновников исчезли за короткое время, оставив за собой тяжелый груз работы и тревог. Некоторые из богатейших семей уехали за границу, подальше от Британии.

Члены Ордена очень уставали, устраняя бесчисленные беспорядки. Штаб фактически пустовал. Хотя это позволило Гарри беспрепятственно проводить исследования, на поиски отцов Крэбба и Гойла ни у кого не оставалось времени.

Нападения на маглов и маглорожденных по понятным причинам встревожили Гермиону. Мистер Уизли обещал, что за ее семьей будет вестись наблюдение, но она все равно беспокоилась.

Гермиона помешалась на возвращении в Албанию, считая, что они пропустили что-то важное.

И снова некий голос подсказывал Гарри, что их поиски в Албании закончились. Джинни предположила, что Вольдеморт скрывался не только там. Большая часть Албании граничила с Грецией, и возможно, именно это сподвигло его на использование Парфенона. Гарри признал, что такое возможно, но он не считал эту затею стоящей внимания.

Конечно, Гермиона просто так не отказывалась от идеи и требовала, чтобы он объяснил нежелание ехать в Грецию. Гарри не мог объяснить — он просто знал. Темная сторона его сущности интересовалась, можно ли сделать что-нибудь с частью души Вольдеморта, вселившейся в него.

Он спорил об этом с Гермионой за завтраком, и сейчас Гарри сидел перед камином в гостиной с огромным томом Темных искусств, не вчитываясь в слова. Он просто смотрел, обдумывая тот факт, что является хоркруксом.

Найти и уничтожить кубок было большой победой, которая сделала его на шаг ближе к тому, чего он боялся. Разговоры об этом расстраивали остальных даже больше, чем его самого. Поэтому Гарри остался наедине со своими чувствами, и звон в ушах уже действовал ему на нервы.

В таком состоянии его обнаружила Джинни. Он испуганно осознал, что не один.

— Что заставляет тебя так хмуриться? — спросила она, разглаживая морщины легкими движениями руки.

— Думал, что дальше мы будем делать, — ответил он.

— Ты обеспокоен, — заметила она.

Уголок губ Гарри причудливо изогнулся — он не смог ее одурачить.

— Немного, — сказал он. Гермиона хочет вернуться в Албанию.

Джинни кивнула. У Гарри сложилось впечатление, что она слышала доводы другой стороны и теперь интересовалась его мнением.

Джинни по-прежнему молчала, и он подбодрил ее. — Так что ты думаешь?

— Ну, — медленно начала она. — Я понимаю Гермиону, но также считаю, что ты невольно многое замечаешь. Если ты думаешь, что мы не должны ехать туда, я верю твоим суждениям.

Ее слова не успокоили. — Почему? — требовал он. — Почему ты веришь мне? Как ты можешь быть уверена, что я принял верное решение?

— Гарри, людям свойственно принимать решения наугад. Убедиться в его правильности можно лишь после совершения факта. Ты интуитивно принимаешь решения, и это срабатывает. Ты был прав насчет последнего хоркрукса — не только обнаружив его, но и уничтожив. Не знаю, как тебе удается. Я верю в тебя, Гарри.

Глаза Джинни впились в него, и он отвернулся от сверлящего взгляда, почувствовав себя уязвимым. — У меня ужасная привычка убивать близких людей, — запнулся он.

— Слова Малфоя, — отмахнулась Джинни. — Не слушай их. Они пытаются залезть тебе в душу. Ненавижу эту окклюменцию. Малфой невзлюбил тебя из-за собственного комплекса неполноценности. Он никогда не станет лучше, о чем в глубине души ему известно. Малфой съест себя заживо.

Несмотря на меланхоличное настроение, он улыбнулся. — Мне нравится, когда ты свирепствуешь. — Гарри ухмыльнулся.

— Неужели, — Джинни обольстительно пожала плечами. — Я покажу тебе страсть.

Наклонившись, она поцеловала его. Он пробежался пальцами по коротким локонам, и все его нервы ощетинились, как колючий еж. После нескольких минут, приятных, но ставших уже привычными поцелуев, она отодвинулась, нахмурившись. — Гарри, так что же тревожит тебя?

Гарри снова отвел взгляд, отчаянно желая поговорить с ней, и в то же время беспокоясь за ее действия. Вдруг вырвались слова. — Я напуган, Джинни. Может, я чувствую хоркруксы лишь потому, что они часть меня?

Джинни важно кивнула, словно понимая его страх. — Скорее всего. В этом есть смысл.

Он не хотел это слышать. Он хотел, чтобы Джинни дала отрицательный ответ, подкрепив его разумными доводами.

— Но Джинни! Как ты можешь говорить так и все равно верить? Во мне часть Вольдеморта. — Слова чуть не лишили его дыхания.

— Да, — ответила Джинни. — В тебе часть души злодея, но ведь не ты сам. Ты можешь контролировать себя, и я тебе верю.

— Как ты можешь быть такой уверенной? — прошептал он, борясь с надеждой, вспыхнувшей в сердце.

— Так что же беспокоит тебя? — снова спросила она, исследуя его черты кончиками пальцев. — Ты тревожишься, что Том управляет тобой больше, чем ты подозреваешь? Заставляет тебя сомневаться, вот как он действует. Не позволяй ему одерживать победы. Ты сразишь его. Ты найдешь последние два хоркрукса, и после победишь, оставшись живым и невредимым. Я знаю, ты сможешь.

— Джинни —

— Гарри, отбрось все сомнения.

— Я должен. Ты слышала, что говоришь? Мне придется уничтожить часть самого себя, — Гарри почувствовал полную безнадежность.

— Нет, — твердо ответила она. — Тебе не придется уничтожать себя. Его душа отделится от твоей, и тогда он никогда сможет контролировать тебя.

Гарри воспрял духом, ее слова кое-что напомнили.

— Что? — озадаченно спросила Джинни.

— Инструмент, который я получил от Дамблдора, — лихорадочно соображал Гарри. — Я увидел его, когда твой отец был ранен. Помнишь, как я говорил тебе, что дым превратился в змея? Профессор Дамблдор сказал что-то о разделении, и змей разделился надвое. Думаешь, он проверял, удастся ли Вольдеморту одержать верх?

— Вполне возможно, — медленно произнесла Джинни. — но разве ты не говорил, что Дамблдор сомневался в существовании хоркрусов, пока не получил память Слизнорта?

— Да... но у него всегда были тайны, — ответил Гарри, насупив брови. Джинни неопределенно пожала плечами. — Даже если знал, время покажет. Ты справишься.

Гарри с сомнением взглянул на нее.

Джинни раздраженно вздохнула. — Ты можешь поверить в то, что никогда не видел?

Настал черед Гарри закатить глаза. — Я жил с маглами десять лет, ни разу не столкнувшись с магией. Мне ко многому пришлось привыкать. Вольдеморт сильнее меня.

— Но у тебя есть то, чего он лишился навсегда — способности любить, и людей, любящих его. — Джинни взяла подол рубашки Гарри и легонько дернула. — Учти, профессор Дамблдор верил в тебя, и я тоже. Ты сильнее, чем душа Тома. Если он столько времени находится внутри тебя и ничего не смог сделать, то ты уже победил его. Но во мне остался след. В том году у меня были огромные провалы в памяти, и я лишь помню, как гуляла по коридорам. В ту ночь я убила петухов. Я выходила за пределы замка, и тут мои воспоминания обрываются. Его душа не победила твою, несмотря на трудное детство. Недооценивай значение этой силы.

— Джинни, ты сильна, и тогда тебе было одиннадцать, — непреклонно сказал Гарри.

Она махнула рукой. — Не говорю, что переставала бороться, но больше, чем кто-либо другой, я знаю, с чем тебе пришлось столкнуться. Я понимаю твое состояние и вижу, насколько она отличается от моего. Верь мне.

— Я пытаюсь, — прошептал он.

Джинни ненадолго затихла. — Когда ты хотел порвать со мной в конце года, ты сказал, что наши отношения были чем-то из ряда вон выходящим.

— Да, — тихо ответил Гарри, отводя взгляд.

Джинни схватила его за подбородок и заставила посмотреть на нее. — Это самое печальное, что я слышала. То, что было между нами... то, что есть у нас... самое прекрасное и особенное, но я вижу правду. Ты разбиваешь мне сердце, считая, что не заслуживаешь этого. Ты победишь, Гарри, и я проведу остаток жизни, доказывая, что все было не напрасно.

Гарри изумленно взглянул на нее. — Ты любишь меня? — моргнул он.

Джинни ярко покраснела и смотрела куда угодно, но только не на него. — Я всегда любила тебя.

Настроение Гарри резко повысилось. — Правда? А ну признавайся.

Джинни смущенно хихикнула. Он почувствовал дрожь, когда Джинни прошептала. — Я люблю тебя.

Он обнял ее и уткнулся в плечо. — Вот так лучше, — приглушенно сказал Гарри.

— Что?

— Слышать эти слова.

Джинни всхлипнула.

Гарри глубоко вздохнул, втягивая сладкий цветочный аромат, всегда заставлявший его чувствовать, что он дома. Она показала ему смелость Гриффиндора и сделала, как он просил. Нечестно с его стороны не предложить то же самое.

— И я люблю тебя, — прошептал Гарри. Он удивился, как легко получились слова, когда они наконец-то были произнесены.

Джинни отодвинулась, часто заморгав. Влага заполнила уголки ее глаз и скатилась на его лицо.

— Я люблю тебя, — уверенно повторил он. Совсем легко.

Джинни широко улыбнулась. Она тесно прижалась к нему и зашептала. — Сейчас дом пуст. Даже мама отправилась с Орденом в Корнуолл. Может, обсудим другие темы, пока нет препятствий?

Гарри усмехнулся и притянул ее на колени. И в самом деле, были более приятные способы провести время, когда нет совсем никого.

* * *

Несколько дней спустя Гарри снова отправился на занятия окклюменцией. Римус отсутствовал по поручению Ордена, и его место занял Аластор Грюм.

Он пришел первым и мгновенно отвел Гарри в сторону. — После обеда, Поттер. Но перед началом я дам дружеский совет, — грубовато произнес Грюм.

— Совет? — озадаченно переспросил Гарри.

— Осторожнее с той информацией, которую ты выдаешь на занятиях. Постоянная бдительность, Поттер. Не только Малфоям, но и многим другим доверять нельзя, ведь ты не хочешь утечки важных сведений в нежелательные источники?

— Другие источники? Вы говорите, что Малфой делитсяс Орденом информацией? — с возрастающим гневом спросил Гарри. Он не мог сдержать волну разочарования.

— Кингсли всегда делает то, что считает правильным, и забывает, что не только он один видит полную картину. Нарцисса Малфой всегда чует выгоду. Ты хорошо должен это помнить, — сказал Грюм, повернув магический глаз к двери.

Мгновение спустя через порог ступил Драко. Он усмехнулся, увидев, как Грюм и Гарри наблюдают за его приближением.

— Отлично, вы оба здесь. Моя мать попросила передать, что не может присутствовать на сегодняшнем уроке, — устало протянул он.

— Что значит «не может»? — закричал Грюм. — Чем она занимается? Смотрит, как растут ее волосы?

Щеки Малфоя слегка побагровели, но в остальном он остался спокоен. — Она сказала, что не следует ожидать от нее должного отношения, если всем просто наплевать. Моя мать не бросится стремя голову ради каких-то уроков, тем более, что никто не дал ей удовлетворительных объяснений.

— Глупая вздорная женщина, — едва слышно пробормотал Грюм.

— Люпин на задании, — процедил Гарри. — Она ведь помнит, что идет война?

— Как она могла забыть? — фыркнул Малфой.

— Ждите здесь оба, — рявкнул Грюм. — Пойду, приведу ее.

Парни остались на лестнице, наблюдая, как бывший мракоборец, гневно топая, направился в крыло, где жила Нарцисса.

— Маме это понравится, — Малфой чуть не улыбнулся.

Несмотря на раздражение, уголок рта Гарри дернулся, когда он представил эту сцену. Поняв, что скоро засмеются вместе, недруги быстро стерли улыбки и одновременно нахмурились.

— Итак, Поттер, почему для тебя столь важно изучать окклюменцию? Твои усилия напрасны.

Гарри отвел взгляд. — Профессор Дамблдор думал, что это важно. Как ты думаешь, Грюму удастся привести твою мать? — нетерпеливо спросил он. Если урок отменяется, то есть дела более важные, чем болтовня с Малфоем.

— Вряд ли. Она в плохом настроении, — отвечал тот.

— И чем она расстроена? — Гарри закатил глаза.

Малфой казался пораженным. — Чем она может быть расстроена? Не знаю, Поттер. Может, эти грязные маглы считали твое заключение в чулане приемлемым, но заверяю, я с матерью против жизни в клетке.

Гарри резко вдохнул. Впервые Малфой упомянул Дурслей.

— Почему они так ненавидят тебя? Я думал, ты всегда был избалованным ребенком, — озадаченно спросил Малфой.

— Мы не о Дурслях говорим, — огрызнулся Гарри. — Мы обсуждаем выходки твоей матери.

— Драгоценный Орден запер ее на месяцы, не разрешив даже видеться с отцом. Ее терпение истощается.

— Интересно, почему? Не может смириться с тем, что твой отец Пожиратель Смерти и продал душу Темному Лорду? — насмехался Гарри, с радостью отметив, что Малфой порозовел.

— Отец никогда не предаст ее, — тихо сказал Малфой.

— Только мать? А как же ты? Он вернет тебя Вольдеморту? Своего собственного сына? — По лицу Малфоя пробежали тысячи эмоций.

— Думаешь, ты такой крутой, раскидываясь его именем налево и направо? Знаешь, он отомстит тебе! — Малфой уверенно выпрямился.

— Ну вот, мы опять вернулись к тому же? — усталым голосом произнес Гарри.

— Да, в действительности, мы никуда не уходили. Темный Лорд убьет тебя, и с чем останемся мы? Орден с блеском будет стерт с лица земли, когда потеряет единственную надежду, а я и мать останемся с носом.

— Плохо ты знаешь Орден, если думаешь, что без меня они сложат руки, — спокойно ответил Гарри.

— Но ведь это не важно? Ты бесценный Избранный, и без тебя они потеряют надежду... а ты определенно не представляешь угрозы.

— Время покажет, — бесстрастно произнес Гарри. Он согласился с оценкой мерзавца, но не хотел показывать Малфою свою неуверенность.

— Какая глубокая мысль. Браво, — зааплодировал тот.

Гарри устал от насмешек Малфоя, к тому же Грюм, по-видимому, безуспешно боролся с упрямой Нарциссой.

— Чего ты хочешь, Малфой? Что твоя мать ожидает от нас? — спросил Гарри.

Малфой пристально посмотрел на Гарри. — Я хочу поговорить с отцом.

— Тогда напиши ему письмо. Тонкс отнесет его, — сказал Гарри, небрежно махнув рукой.

— Идиот, в письме я ничего не могу сказать. Все посылки внимательно просматриваются, а письма перечитываются. У него есть прямой приказ отдавать все, что он получает. Отец не может получить письмо.

— Не может или не хочет? — воинственно спросил Гарри.

— Не может, — проскрежетал Малфой. — Мне нужно поговорить с ним лично.

— Удачи, — ответил Гарри, закатив глаза.

— Он не знает, что есть выбор, что мы с матерью живы. Он полагает, что ты убил нас, — тихо сказал Малфой.

Гарри удивился. — Мы не из тех, кто просто так убивает человека, — недоверчиво произнес он.

— Поттер, дай объяснить. Мы твои враги, и он не ожидает меньшего. Дамблдор это знал. Он предлагал нам бежать, включая отца, — ответил Малфой.

Гарри задумался. Просьба Малфоя могла послужить отличным предлогом посещения Азкабана. Если Дамблдор дал обещание, то Орден обязан выполнить его. Одновременно появилась возможность проверить вещи Наземникуса, избегая лишних споров.

— Если я смогу убедить Орден, что тебе нужно в Азкабан, то пойду с тобой.

— Что? Это личная беседа с отцом, — возмутился Малфой.

— Значит, ты не пойдешь, — Гарри пожал плечами.

Блондин нахмурился, но перебрав варианты, кивнул.

— Полагаю, у меня нет выбора. Ты можешь пойти со мной.

— Спасибо, Малфой. Вот здорово! Наденешь лучший костюм по такому случаю? — спросил Гарри, взметнув брови.

Малфой вспыхнул и выбежал из комнаты. Гарри усмехнулся. Пока все идет как должно.

* * *

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни внимательно пересмотрели планы поездки в Азкабан. Гермиона считала, что для Гарри и Малфоя это рискованная затея, и не думала, что Орден даст согласие. Но Гарри полагал, что убедить некоторых легче, чем остальных. Оставалось только выбрать.

Возможность представилась через неделю, когда Тонкс и Римус ворвались в гостиную, где собрались подростки.

— Гарри, у нас получилось, — сказала Тонкс, поскользнувшись в проходе. Ее редко видели в последнее время. Она либо дежурила в Азкабане, либо оправлялась от визитов.

Римус ловко подхватил Нимфадору, и они, как ни в чем не бывало, зашли в комнату. Друзья спрятали улыбки.

— Что получилось? — спросил Рон.

— Вы хотели найти Октавиуса Крэбба и Басби Гойла. Сегодня я была в министерстве и нашла одного из них, — сказала Тонкс.

— Только одного? — нахмурилась Гермиона. — Я думала, что магию легко проследить. У министерства есть способ находить нужного человека?

— Не все так просто. Я ищу определенных людей, но магия регистрируется по районам. Если они в таком месте, как Косой Переулок, тогда число регистраций увеличивается. Единственная причина, по которой я так быстро нашла Октавиуса Крэбба — он разжег костер с помощью магии на территории маглов, — ответила Тонкс.

— Где? — спросил Гарри, чувствуя, как закипает кровь. Он уже засиделся на одном месте.

— На пляже в Шотландии. Обычно в такое время года он пустует, и не понятно, что делает там Крэбб. Хотите взглянуть?

Гарри был уверен, что это должен быть тот самый пляж, где он с Дамблдором нашел фальшивый хоркрукс, или хотя бы каменный уступ, куда Том Риддл заманил двух испуганных детей. Осенняя погода весьма прохладна, и Гарри представил, как холодно на пляже ночью. Крэбб мог забыть о приказе Вольдеморта не использовать магию.

— Да, — сказал он. — Давайте посмотрим, чем он занимается.

Они ушли с Римусом и Тонкс, невзирая на обеспокоенное лицо миссис Уизли. Джинни чмокнула ее в щечку перед уходом.

Группа трансгрессировала далеко от каменистой скалы. Подул холодный бриз, заставив их покрепче запахнуть пальто. Запах соленого воздуха кружил вокруг привыкавших к темноте людей. Гарри слышал шум волн, бьющихся о скалы. Воспоминания острой болью отдались в его сердце.

Это была последняя ночь в жизни бывшего директора. Он благоговейно наблюдал, как Дамблдор обнаружил скрытый вход. Он заставил учителя выпить зелье, повинуясь данному обещанию. Гарри глубоко вдохнул соленый воздух.

Джинни словно почувствовала сумятицу в его душе и взяла его за руку. Он попытался улыбнуться. Римус поманил за собой, и они тихо вышли на дорогу.

Очень скоро Гарри заметил Крэбба, стоявшего возле дымящегося костерка. С ним находился еще один человек, дико размахивающий руками.

Камуфляжные чары надежно скрывали тихо ползущих волшебников. Гарри вздрогнул, увидев каменный склон, по которому карабкался Дамблдор. Как будто это происходило в другой жизни.

Я не тревожусь, Гарри. Я с тобой.

Гарри стряхнул рой воспоминаний. Труба зовет...

— Ты собираешься сказать мне хоть что-нибудь? Или побежишь докладывать, что я разжег костер? — недовольно обратился Крэбб к своему собеседнику.

Он казался крепким и коренастым, но после той роковой ночи на кладбище стал ниже и толще. Пожиратели Смерти хорошо питаются в последнее время, кисло подумал Гарри.

Другой человек, Фергюсон, был тоньше Крэбба, но все же отличался дородностью. Его лицо украшали пижонские усы, завивавшиеся ближе к концу, что, по мнению их владельца, придавало ему аристократичный вид. Гарри же подумал, что так он больше похож на сутенера.

— Меня просили передать, чтобы ты проследил за птичками Паркинсон. Если они обратятся к тебе за помощью, ты должен задержать их и немедленно вызвать Темного Лорда, — Фергюсон как будто повторял заученный текст.

— Паркинсон? Что такого натворил Филипп, если Темный Лорд ищет его семью? — изумленно прошептал Крэбб.

Фергюсон пожал плечами, и, понизив голос, сказал. — Филипп мертв. Его жена и дети исчезли в тоже время, что и Малфой с ее отродьем. Повелитель полагает, что кто-то из них знает, где скрываются Малфои.

Крэбб присвистнул. — Должно быть, наш господин не в духе из-за недавнего побега предателей. Ты считаешь, что малыш Поттер -

— На твоем месте я бы не стал заканчивать, — сказал Фергюсон, нервно оглядываясь. Темный Лорд всегда знает, и ты не должен сомневаться в преданности его слуг.

— Нет! Нет! Я не то имел в виду. Темный Лорд держит слуг в узде, и вскоре все станут называть его повелителем, — пылко вскричал Крэбб.

— Мне нужно передать это Симмонсу. Оставайся на посту и следи за Паркинсон, — сказал вестник. Он развернулся и пошел по дороге, не дожидаясь ответа.

Римус снова поманил за собой. Когда все отошли от Крэбба на достаточное расстояние, он снял камуфляжное заклинание.

— Паркинсон? Пэнси Паркинсон? — тут же спросила Джинни.

— Да, — кивнул Римус. Филипп Паркинсон был Пожирателем Смерти. Пэнси и ее старшая сестра в бегах. Я смутно помню девочек, когда преподавал в Хогвартсе.

— Нам лучше вернуться в штаб и рассказать остальным, — сказала Тонкс, угрюмо поджав губы.

Римус согласился. — Это значит для тебя что-нибудь, Гарри? Ты знаешь, почему Крэбб находится здесь?

Гарри кивнул. — У меня есть идея, — ответил он, избегая взгляда Римуса. — Спасибо, что нашли его, но мне нужен Гойл. Тонкс, можешь найти его?

Она нерешительно посмотрела на Римуса. — Конечно. Но хотелось бы знать, почему.

Гарри шаркнул подошвой. До чего же он ненавидел лгать им. — Он охраняет то, что мне нужно.

— И это необходимо, чтобы найти Сам-Знаешь-Кого? — спросила она.

— Что-то вроде того. Поможешь?

— Конечно. Я каждый раз проверяю регистрацию, когда захожу в министерство. Безумный Глаз работает над какой-то системой слежения. По крайней мере, он занят, — улыбнулась Тонкс. — Конечно, министерство годами пыталось выследить Сам-Знаешь-Кого, и безуспешно.

— У меня еще одна просьба, — сказал Гарри.

— Какая? — Римус прищурился.

— Гарри, — Гермиона пыталась отговорить его.

— Малфой хочет побеседовать с отцом, — быстро сказал Гарри. — Дамблдор обещал ему той ночью на башне астрономии, и я пойду с ним.

— И я, — сказал Рон.

— И я, — одновременно сказали Гермиона и Джинни, посмотрев на Рона и Гарри.

Гарри раздраженно закатил глаза. — Мы не можем пойти все вместе.

— Никуда вы не пойдете, — Римус повысил голос. — Вы с ума сошли. Вы понятия не имеете, что такое Азкабан. Чтобы вы не представляли, реальность гораздо хуже.

— Почему Драко хочет увидеться с отцом? — спросила Тонкс.

— Дамблдор обещал Малфою защитить Люциуса, когда тот выйдет из Азкабана, если Драко перейдет на его сторону. Он хочет убедиться, что отец знает, что его семья в порядке. У него есть приказ передавать письма, — сказал Гарри. — Мне нужно увидеть вещи Наземникуса. Там есть кое-что мое. Если вы добьетесь разрешения, мы проведем Малфоя под плащом-невидимкой.

— Он не сработает против дементоров, — нахмурилась Джинни. — Остались же некоторые, и ты не пойдешь один.

— Внутри он может снять плащ, — сказал Гарри, не обращая внимания на вторую половину ее заявления. — Мы должны выполнить последнее обещание Дамблдора.

— Мы согласны помочь, хотя не нравится мне все это, — сказал Римус. — Не думаю, что ты готов выдержать Азкабан, особенно ты.

Гарри кивнул. — Я бы не стал просить, если б это не было так важно.

— Позволь мне поговорить с Грозным Глазом, — сказала Тонкс, внимательно наблюдая за Римусом. — У него есть талант убеждать людей.

— Конечно, — сказал Гарри.

— А теперь возвращаемся обратно, — заключил Римус и трансгрессировал в штаб.

* * *

Две недели спустя Гарри сидел на диване в бывшей комнате Регулуса Блэка, занимаясь просмотром древней книги по Темным искусствам.

Гермиона нашла комнату в поисках подходящего места для чтения и случайно наткнулась на книгу, почти замурованную в стену.

Пусть она займется исследованием скрытой книги.

В книге описывались заклинания и проклятья, от жестокости которых у Гарри внутри все съеживалось. Но под основным текстом скрывался небольшой параграф о хоркруксах — о том, как их сделать. Книга была написана на румынском — Джинни узнала некоторые из слов. Вещи с похожими письменами присылал Чарли.

Гермиона думала, что они должны немедля отправиться в Румынию, чтобы исследовать любые подсказки, которые могли остаться после Вольдеморта.

Хотя Гарри согласился, что это хороший способ найти оставшийся хоркрукс, его больше интересовал перевод параграфа. Он мог бы попросить Чарли перевести, но он не хотел вмешивать его.

Гарри нетерпеливо взглянул на часы. Завтра Хэллоуин. Шестнадцатая годовщина со смерти его родителей. И в этот день он собирался в Азкабан. Как иронично, подумал он.

Римус сообщил ему эту новость на уроке окклюменции. Малфой казался удивленным, но обрадованным, и попросил ничего не говорить матери. Гарри поинтересовался, сказал ли кто-нибудь ему о Пэнси Паркинсон. Он не испытывал к девушке из Слизерина особой симпатии, которая была такой же задирой, как Малфой. Однако никто не заслуживал, чтобы за ним охотились, как за зверьем.

Римус сообщил, что Гарри, Малфой и Рон будут сопровождать Тонкс во время следующего дежурства. Кингсли договорился с Руфусом Скримджером. Тот хотел узнать все подробности путешествия, и Гарри подозревал, что министерство все-таки вмешается.

Римус также сказал ему, что только один человек может пойти с ним, и миссис Уизли категорически запретила Джинни идти в Азкабан. Она пыталась остановить Рона, но мистер Уизли мягко напомнил ей, что Рон уже взрослый.

Гарри выбрал Рона, и это означало, что Гермиона не будет разговаривать с ним несколько дней. Рон совершил ошибку, посоветовав Гермионе не дурить, и что, конечно, именно он должен пойти с Гарри. Сам Гарри мог поклясться, что от холодного взгляда Гермионы на бровях друга появились сосульки. Джинни тоже не обрадовалась. Даже учитывая то обстоятельство, что он не хотел еще больше отдаляться от миссис Уизли, в глубине души Гарри желал защитить Джинни от Азкабана. Он помнил, как действовали на нее дементоры. Ожоги Гермионы только что зажили, и ей тоже было лучше избегать этих существ.

Конечно, девочки видели в ином свете, но решение было принято. Рон также решительно защищал Гермиону и говорил, что Гарри не пойдет один, но их доводы не были услышаны. Когда дело дошло до выбора, он подумал, что Рон справится лучше Гермионы. Она паникует, если дела идут плохо.

Гарри захлопнул книгу и собрался идти спать, как в комнату вошла Джинни.

— Привет, — сказала она, шаркнув тапочком. Джинни не смотрела на него.

— Привет, — ответил Гарри с загоревшейся надеждой. За последние дни они мало общались, и он не хотел отправляться в Азкабан, находясь с ней в ссоре.

— Тонкс сказала, что вы уходите рано утром.

— Да. Как обычно.

Джинни глубоко вздохнула и крепко прижалась к нему. — Ты не прощен, но я хочу пожелать тебе удачи. Надеюсь, ты найдешь, что ищешь.

— Все в порядке. Я уже привык к дементорам. — Гарри провел рукой по спине Джинни. Как хорошо снова обнимать ее.

— Перестань изображать благородство. Никто никогда не привыкнет к дементорам. Держись Рона и не делай никаких глупостей, — сказала Джинни, обхватив его лицо.

Гарри освободился. — Со мной все будет в порядке. Если мы найдем хоркрукс, то принесем его и уничтожим прямо здесь, в безопасности.

— Ты не сможешь использовать Патронус, — в глазах Джинни читалась явная тревога.

— Знаю, но палочка будет у Тонкс, а мы рядом с ней все время. Не беспокойся. — Он нежно убрал с ее лица прядь волос.

Беспокойство, выросшее в ее теплых карих глазах — тревога за него, согрело ему душу.

Джинни наклонилась и подарила долгий поцелуй, заставив забыть обо всех дементорах и тюрьмах. Он думал только о нежной коже девушки. Хотя они обещали друг другу не увлекаться, молодость брала своё. Их руки любопытно блуждали, и некоторые предметы одежды исчезли необъяснимым образом. И все же, им удавалось контролировать происходящее. Смогут ли они сдержаться в следующий раз?

— Удачи, — прошептала Джинни, отступив назад. Ее ошеломленное выражение дополняли растрепанные волосы.

Гарри просто хотел продолжить. Он пылко кивнул и снова потянул ее к себе, и никакие дементоры не смогли бы испортить ему настроение.

* * *

Хэллоуин встретил их серым и ветреным рассветом. Ветер пронизывал до костей, и в открытом океане он мог стать только крепче. Такой день казался подходящим для поездки в Азкабан. Гарри тепло оделся, но все равно почувствовал мурашки, поднимаясь на борт.

Он, Малфой и Рон встретили Тонкс и Грозного Глаза в холле. Гарри считал, что Грюм идет только для того, чтобы следить за Малфоем. Конечно, Грозный Глаз всегда и всех подозревал.

Они трансгрессировали в министерство и уже оттуда с помощью портала переместились на небольшой остров неподалеку от Азкабана, где правительство поместило контрольный пункт. Никто не мог попасть или выйти из тюрьмы без проверки. В самой тюрьме стояла такая же защита, как и в Хогвартсе, предотвращавшая трансгрессирование и использование порталов.

Пока они не прибыли на контрольный пункт, Малфой скрывался под плащом-невидимкой. Там он зарегистрировал палочку и заявил о намерении посетить отца. Гарри опасался за сохранность палочки, но Тонкс заверила его, что она будет в безопасности. В этом месте приняты такие меры предосторожности, что вернуть ее может только владелец. К тому же, только мракоборцам разрешено входить в тюрьму с палочками. Если он хочет зайти, то должен оставить ее.

После регистрации их провели к пологому берегу. Ледяной ветер свирепо вздымал волны Северного моря, и Гарри сильнее запахнулся в куртку. Холодные порывы трепали ему волосы, заполняя легкие соленым воздухом.

Угрюмые мракоборцы подозрительно смотрели на них. В лодке было удивительно мало пассажиров, и Гарри предположил, что узники Азкабана редко принимают посетителей. Вместе с Тонкс, пятеро других людей собиралось сменить тех, кто работал в ночную смену.

Лодка была маленькая и большей частью открытой ветру. Жесткие деревянные скамьи ровными рядами шли за капитанским мостиком. Гарри и Рон сели на одну из скамей, Тонкс и Грюм сзади них. Тонкс оставила место для Малфоя, но тот намеренно сел напротив, один.

— Как они перевозят заключенных? — спросил Гарри. Что чувствовал человек, знавший, что впереди только боль и заточение? Путешествие уже казалось многообещающим, и он надеялся, что справится за несколько коротких часов.

— Заключенных не перевозят вместе с остальными, — ответила Тонкс. — Для этого есть специально оборудованный корабль, который ходит один раз в день. Осужденные оглушены, когда приплывают и покидают тюрьму.

— Они оглушены, даже если отсидели срок? — сдавленно спросил Рон.

Тонкс угрюмо улыбнулась. — В этом месте нет ничего приятного.

— Сколько продолжится такое путешествие? — спросил Малфой. Он встал и хмуро посмотрел на грубое сидение.

Лодка накренилась, и Малфой оступился, ударившись коленом о скамью. Он болезненно поморщился, потирая ушибленное место. Рон громко хихикнул, заставив Малфоя бросить на него гневный взгляд.

— Над чем смеешься, Уизли? Если твоя семья привыкла сидеть на деревянных скамьях, это не значит —

— Ни слова о моей семье, Малфой, — сказал Рон. Он встал, возвышаясь над блондином. В тесном помещении баркаса ему пришлось наклонить голову. — Никто в этой лодке не будет горевать, если ты вдруг окажешься за бортом, так что на твоем месте я бы вел себя тихо.

— Ладно, парень, хватит, — усмехнулся Грюм, показав Рону занять сидение.

Гарри повернулся к волнам, бьющимся о борт баркаса. Чувствуя холодные брызги, он запахнулся еще плотнее, чтобы сохранить остатки тепла. Остров быстро удалялся, превращаясь в далекую точку на горизонте. Теперь со всех сторон их окружало холодное серое море. Гарри потерял счет времени, но, казалось, они были открыты ветрам и ледяному прибою многие часы. С поверхности воды клубился туман, снижая видимость до нуля. Гарри напряженно вглядывался вдаль, но ничего не видел.

И вдруг капитан закричал, возвышаясь над ветром. — Эй! Земля!

Гарри бросило в дрожь, когда из тумана выплыла зловещая каменная громада. Покрытые водорослями зубчатые скалы высовывались из воды, окружавшей крохотный остров. Острые грубые выступы отбивали случайным посетителям охоту причаливать.

Крутые стены угрожающе выросли из ледяного моря, и Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть вершину тюрьмы. Он разглядел соленую полосу прилива, оставленную на камне, который стал более гладким и темным, чем само основание здания.

Капитан направил суденышко в небольшую бухту, которую Гарри не заметил раньше. Баркас вошел в узкий опасный проход, и несколько камней уступили дорогу. Очевидно, они управлялись магией.

В конце концов, они ступили на деревянную платформу. Холод проникал глубоко под кожу. С ладоней стекал пот, несмотря на прохладу; голова вдруг закружилась. Где-то рядом были дементоры.

Когда группа приблизилась к стене, в нескольких метрах над их головами появилась дверь. Спустилась металлическая лестница, и они взошли по ней. Тонкс приставила палочку к двери, которая прежде чем открыться, издала серию коротких щелчков.

Порыв воздуха, вырвавшийся из темницы, был холоднее морского. Гарри последовал за Роном.

Высокая тонкая фигура в плаще стояла в дальнем конце комнаты, наблюдая за их прибытием. Комната размылась, далекие крики эхом отозвались в голове Гарри. Инстинктивно он выхватил палочку, которой не было. Он тяжело дышал, пытаясь справиться с нарастающей тошнотой.

Это будет труднее, чем я думал.

Он споткнулся, когда Тонкс быстро провела их через комнату, и упал, если б не Рон.

— Дружище, ты в порядке? — прошептал Рон, как только они оказались в длинном каменном коридоре. На бледном лице друга резко выделались веснушки.

Гарри кивнул, но его мир снова был готов обрушиться.

— Надо же, Поттер, — протянул Малфой, с изумлением взглянув на них. — Я забыл, что у тебя проблемы с дементорами. Они делают тебя слабее? — Несмотря на издевательства, он тоже был бледен.

— Заткнись, — зарычал Рон, с тревогой посмотрев на Гарри.

Тот даже не потрудился ответить; все его силы уходили на то, чтобы остаться на ногах. Он схватился за холодный камень стены, но то была плохая идея. В нем что-то жило. Гарри не знал, как описать иначе. Поверхность камня покрылась слизью из-за сырого воздуха, но откуда-то из егоглубин исходила агония. Камень впитывал все страхи людей, заключенных здесь годами. Вода капала с потолка, сбегая по трещинам в стене. Камень будто рыдал.

— Ты сможешь? — спросила Тонкс. Ее волосы утром были обычного розового цвета, но в тюрьме они сильно потускнели.

— Я в порядке, — ответил Гарри. В порядке он точно не был. — Давайте быстрее покончим с этим.

— С чего начнем? — сказала Тонкс. Ее глаза светились заботой.

Гарри стало неловко. Мало того, что дементоры так плохо действуют на тебя, а тут еще и жалеют.

— Сначала к Люциусу, потом в камеру хранения, — ответил он. Если медальон был в вещах Наземникуса, он не хотел идти с ним к отцу Малфоя.

— Камеры, в которых находятся заключенные, начинаются с третьего этажа. Там же камера Наземникуса. Люциус на пятом этаже, в особо охраняемом отделении. Хочу предупредить, там дементоры, так что готовься, — мрачно сказала Тонкс.

Они молча поднимались по лестнице. Присутствие дементоров оказывало влияние на всех, и даже Малфой не проявлял особой прыти.

Когда процессия достигла пятого этажа, Грюм сообщил Малфою, что он не пойдет к отцу один.

— Ну уж нет, Грюм, — прорычал Малфой. К нему возвращалась прежняя бравада. — Вы не будете использовать слова отца против него.

Тот пожал плечами.

— Тогда ты не войдешь, парень. Без сопровождения.

— Тонкс может идти. Она вроде часть семьи. Я доверяю ей больше, чем вам.

— Прости, Драко, — весело отозвалась Тонкс. — Я на дежурстве. Мне нужно сменить человека, и я не могу сидеть с тобой. Ты можешь выбрать Грюма, Рона или Гарри, но один из них пойдет с тобой.

Малфой нахмурился. — Тогда Поттер.

— Достаточно, — взревел Грюм. — Поттер, держи ухо востро, чтобы эти двое ничего не замыслили против Ордена. Одень плащ-невидимку.

— Я думал, он не работает против дементоров, — сказал Гарри, — достав плащ из кармана.

— Дементоров не одурачить. Они видят не так, как мы. Они почувствуют, что войдут и выйдут двое. Плащ обманет только Люциуса.

— Пока ты будешь молчать, — Грюм угрожающе посмотрел на Драко магическим глазом.

— Я не хочу, чтобы мой отец знал про Поттера не меньше, чем он хочет быть увиденным.

— То, что ты хочешь, никогда не было моей заботой, — резко ответил Грюм. — Идите по коридору. Люциус в камере 5J, она с левой стороны. Мы с Роном будем ждать здесь.

Рон выглядел весьма нерешительным, но выбора у него не было. Тонкс прижала палочку к тяжелой стальной двери, и она открылась, издав громкий лязг. Гарри накинул плащ-невидимку и последовал за Малфоем в длинный темный коридор.

Воздух был даже тяжелее, чем внизу, и Гарри знал, что дементоры слишком близко. Как бы не лишиться сознания в присутствии Малфоя.

Драко отрешенно смотрел на бесчисленные камеры. Гарри же вглядывался в каждую, ощутив огромный порыв сочувствия к заключенным. В камерах было мало места, чтобы свободно двигаться, и большинство узников даже не шевельнулись, когда они проходили мимо.

Сириус провел здесь двенадцать лет, возможно, на этом же уровне. Малфой остановился и положил руку на серебряный диск рядом с камерой. Он вспыхнул зеленоватым светом, разрешив проход. В камерах не было ни дверей, ни решеток. Но вместо этого стояла надежная магическая защита. Тонкс говорила, что она позволит им зайти, но они не смогут выйти, не положив руки на диск. Если Люциус попытается бежать, они все окажутся запертыми внутри камеры.

Они зашли в камеру, где мгновение до этого отец Малфоя сидел на кровати. Похоже, он спал, и теперь пытался осознать, почему его сын здесь. Люциус похудел. Его длинные спутанные волосы покрылись грязью, а лицо потеряло надменное аристократическое выражение. Гарри не мог представить, как столько лет можно жить в таких условиях. Было бы чудом, если кто-нибудь уходил из Азкабана с неповредившимся рассудком.

— Отец? — осторожно спросил Малфой. Его голос немного дрожал.

— Драко? Что ты здесь делаешь? — спросил Люциус охрипшим голосом. — Все ищут тебя. Мать с тобой?

— Она в безопасности, отец. Даже не знает, где я сейчас, — Драко тяжело сглотнул. — Как ты?

Люциус покачал головой. Безобразная усмешка снова вернулась к нему. — Что ты натворил, Драко? Ты заключил союз с предателями? Где твоя гордость? Я разочарован в тебе.

— Отец, выслушай меня. Я могу помочь. Когда тебя выпустят, ты можешь скрыться с нами, — с мольбой просил Драко. Годы опыта подсказывали Гарри, что его просьбы останутся без ответа.

— Настоящий Малфой не будет ползать на коленях и якшаться с отбросами общества, — вскипел Люциус. — Я думал, что привил тебе это знание. Влияние матери, не так ли?

— Отец, Темный Лорд убьет тебя, когда ты освободишься, если ничего не сделать, — закричал Драко.

— Тогда я умру с честью, как ты и должен был сделать, — ответил Люциус.

— Отец -

— Нет, Драко. Ты еще можешь спастись, — сказал Малфой, приблизившись к сыну. Его глаза вспыхнули сумасшедшим огнем. — Возвращайся к Темному Лорду. Склонись перед ним и моли о прощении. Докажи свою преданность, убив тех, кто дал тебе приют. Это смягчит его гнев.

Драко отпрянул, презрительно фыркнув. — В нем нет милосердия, о чем тебе хорошо известно. Он примет мои извинения и убьет.

— Значит, ты должен умереть, — ответил Люциус.

Драко изумленно заморгал. — Отец, я твой единственный сын.

— Этот сын обесчестил имя Малфоев. Ты слабак, и предан матери. Она все сделает для твоего спасения. Она отказалась от собственного будущего, чтобы защитить твое. Вот почему у нас больше нет детей. Я знал, что она была слаба, но ты... Я думал, ты понял свое предназначение.

— Мое предназначение? — спросил Драко. — Склониться перед полукровкой? Ты говорил, что Малфои выше этого.

Люциус хлестнул Драко по лицу, прежде чем Гарри успел что-либо сделать. Он не хотел быть свидетелем этой сцены. Наверное, похожие чувства испытывал Драко, наблюдая за его детством.

— Так говорит Поттер, — зашипел аристократ. Гарри вздрогнул, услышав свое имя. — Это он предложил тебе помощь? — недоверчиво спросил Люциус. — Ты связался с Поттером? Как ты мог пасть так низко? У него нет ни единого шанса.

— Конечно, нет. Но, по крайней мере, они не убьют нас, — Драко предпринял последнюю попытку убедить отца.

— Пока ты не исправишься и не будешь давать отчет в своих действиях, у меня нет сына. Подумай о том, что я сказал, Драко. Тебе нужно вернуться к Темному Лорду. Ты рядом с его врагами и можешь ему помочь. Ты заработаешь огромное уважение и честь. Без них ты ничто. — Голос Люциуса стал почти масляным в попытке соблазнить сына.

Драко тяжело вздохнул, но отошел в сторону. — Тогда нам не о чем говорить. Ты учил, что Малфои стоят большего, чем другие волшебники, что мы должны защищать себя любой ценой.

— Ты трус, — прошипел Люциус, отвернувшись к стене.

Плечи Драко опустились. — Передам матери твои лучшие пожелания, — тихо сказал он, поместив руку на серебряный диск. Гарри быстро вышел за ним.

Минуя камеру за камерой, он снял плащ, чувствуя себя крайне неловко. Интересно, что сейчас творится в душе Малфоя? Его собственный отец сказал, что он должен пойти на смерть. Сильное уважение к своим родителям выросло в душе Гарри. Оказалось, не каждый мог сделать то, что они сделали для единственного сына. Гарри испуганно понял, что жалеет Драко Малфоя.

— Сожалею, — искренне сказал он.

— Ты и так должен сожалеть, — огрызнулся Малфой, не прерывая шаг. — Это полностью твоя вина.

— В чем? — ошеломленно спросил Гарри.

— Моего отца не было бы здесь, если бы не ты и твои проклятые подвиги, — закипел Малфой. — Темный Лорд никогда бы не хотел наказывать его, используя меня, и ничего б не случилось. Ты во всем виноват.

Сочувствие Гарри мгновенно испарилось.

— Это не моя вина, что твой папаша надевал маску и бродил с лунатиками, которые думают, что они лучше всех. В этом виноват только твой отец.

— Ты виноват, что до сих пор не справился с беспорядком. Чего ты ждешь? Упиваешься славой, пока есть время? Или боишься идиотов, ползающих перед тобой на животе, пока те не поймут, какой ты жулик?

— Нет, это больше в твоем духе. Слушай, я знаю, тебя оскорбляет, как отец обращается с тобой. Я бы тоже —

— Что ты об этом знаешь? — горько спросил Малфой. — Ты даже не помнишь своего отца. Думаешь, то, как эти несчастные маглы обращались с тобой, дает тебе право говорить, что ты знаешь, какие отношения существуют в семье? Они правы. Эти маглы единственные разглядели, кто ты на самом деле.

Гарри собирался наброситься на него, как коридор вдруг исчез.

Он схватился за стену, но тут же отдернул руку, когда холодный камень передал ей судороги. Закричала его мать. Он так увлекся перепалкой с Малфоем, что не заметил изменений. Сейчас его насторожило падение температуры и холодный пот.

Малфой продолжал разглагольствовать, ничего не заметив. Гарри зашатался. Сквозь туман, окутавший его, прорвался голос Малфоя. — Что вам нужно? Дайте нам дорогу. У нас есть разрешение, — испуганно скулил он. — Что с тобой, Поттер? Вставай, здесь дементоры.

К нему скользили два существа. Одни спереди, другой коварным образом подходил сзади. Прятаться было некуда. Они двигались более медленно, чем Гарри помнил. Тонкс говорила, что в тюрьме остались только старые дементоры, и поэтому они приближались столь неторопливо. Для Гарри разницы не существовало, болезненные ощущения ничем не отличались при встрече с настоящими, разве что длились дольше.

Перед тем, как мир покрылся тьмой, мелькнула мысль, что Джинни права. Никто никогда не привыкнет к дементорам.