Седьмой хоркрукс (гет)

Мир Гарри стремительно кружился, но вдруг пришла холодная безмятежность. Казалось, юноша медленно плыл по воздуху внутри какого-то пузыря — его кидало то в одну сторону, то в другую, но он всё равно поднимался вверх. Гарри было спокойно, и он чувствовал себя отчуждённым от друзей. Джинни, рыдая, молила его очнуться, но Гарри не хотел внимать ей. Вряд ли бы он смог стряхнуть с себя это странное оцепенение.

Рядом лежал Том Риддл, мёртвый. Глаза его были открыты и безжизненно смотрели вперёд. Теперь они снова стали карими. Гарри бесстрастно заметил, что волосы Риддла тронула седина — многое случилось c тех пор, как он видел Тома в прошлый раз. Гарри наполовину был уверен, что застывший Вольдеморт или поднимется, или моргнёт, или его глаза вновь станут красными. Мысленно содрогнувшись, юноша отвернулся.

Гермиона хлопотала над Роном, до сих пор лежавшим без сознания. Когда Джинни закричала, она отвлеклась и что-то начала говорить Гарри. Тот видел, как шевелились губы девушки, но слова ускользали от него. Ничто земное больше не тревожило Гарри, и он продолжал бесцельно плыть по воздуху. Даже древняя Завеса, та самая Завеса, которая снилась ему в кошмарах, не смогла ничего в нём пробудить.

Он проплыл мимо лежащего на полу Драко. Заклинание Гермионы ещё действовало: внутренности уродливо лежали рядом. Глаза Драко были закрыты, как будто он потерял сознание, не в силах смотреть на ужасную картину. Гарри пришла в голову мысль: странно, что тот, кто и вправду умер, лежал с открытым глазами, а он и Драко словно предпочли отрешиться от мира.

По крайней мере, Гарри думал, что жив, хотя наверняка сказать этого не мог. Да и было ему безразлично. Даже сама мысль, что всё уже кончено, неясно мелькала то тут, то там в его сбитом с толку разуме. Единственное, чего Гарри не хотелось забывать — приятное парение в воздухе. Оно клонило в сон.

Гарри, только подумав об этом, распахнул глаза, и сердце бешено застучало. Сейчас спать нельзя. Почему-то он знал, что ему нужно бодрствовать. Насторожившись, Гарри принялся всерьёз осматриваться, и возбуждение схлынуло. С облегчением Гарри заметил, что удаляется от Завесы, от хаоса вокруг неё. Юноша проплыл над Роном и Гермионой. Трясущейся рукой девушка водила кончиком палочки по груди Рона. Гарри проплыл дальше, в круглую комнату со множеством дверей. Она завертелась против часовой стрелки, и скоро выступила одна дверь. Такая же, как и другие: ни украшений, ни надписей. Чутьё подсказало Гарри, что перед ним та самая дверь, за которую он не раз стремился попасть. Пытаясь её открыть, Гарри сломал нож Сириуса. Что говорил профессор Дамблдор? Дверь всегда заперта, а за ней сила, которой у Гарри было в избытке — любовь. Недомолвки... одна за другой. Дамблдор любил недоговаривать. Как за ней могла быть любовь? Трудно даже представить такое.

Гарри стало не по себе, когда он приблизился к двери и проплыл сквозь неё. Заморгав, юноша внимательно огляделся. Лишь тьма окружала его. Неужели в битве с Вольдемортом он исчерпал всю свою любовь? Неужели в его сердце не осталось ничего, кроме этой серой пустоты? Мысль печальная, но Гарри отнёсся к ней с безразличием. Он как будто существовал вне времени и пространства, бездушный наблюдатель.

Продолжая плыть, Гарри наконец заметил, как где-то вдали мерцает свет. Ни любопытства, ни простого желания знать — Гарри только обратил на него внимание. Однако свет с каждым мгновением всё больше и больше манил к себе, он хотя бы чуть-чуть разгонял темноту. Гарри медленно подплывал к свету.

Обычный камин. Шипело и потрескивало яркое пламя. Вокруг — бескрайняя пустота. Гарри представил, что это тот самый огонь, который мирно горел в гостиной Гриффиндора.

Как только Гарри подумал о гостиной, она тут же появилась. Удобные мягкие кресла, обивка из красно-золотой ткани. Он опустился на кресло рядом с камином и выпрямил ноги. Пальцы босых ступней обдавало тёплым дыханием огня. Нежась, Гарри водил ими по роскошному алому ковру, оперевшись головой на спинку кресла.

Могут ли здесь мысли становиться явью? Гарри представил себе чашку горячего шоколада, и та появилась на столе неподалёку от него. Золотистая, с гербом Хогвартса.

Гарри, улёгшись поудобнее на подушках, смотрел на пламя и размышлял, что он здесь делает. Забавное место... да, забавное после того, что случилось сегодня. И вдруг, ничуть не удивившись, Гарри понял, что на нём ни одной раны. Руки целы, на одежде — ни пятна крови.

— Я рад, что ты устроился здесь, как дома, Гарри, — произнёс профессор Дамблдор, входя в комнату. Конец его длинной белой бороды был завязан в узел. Обхватив его, старик сел на кресло рядом с Гарри, сотворил себе чашку горячего шоколада и вытянул к огню босые ноги.

— Сэр! — потрясённо воскликнул Гарри, от неожиданности плеснув горячий шоколад себе на лицо. Юноша быстро его вытер и удивлённо заморгал, не в силах издать хотя бы звук. Профессор Дамблдор же маленькими глотками потягивал шоколадный напиток, загадочно посматривая на Гарри. Тот, не выдержав, выпалил:

— Я мёртв?

— Нет, мальчик мой, ты жив как никогда, хвала небесам. Твоему телу понадобится много времени, чтобы выздороветь, но меня больше тревожит твой разум. — Дамблдор посмотрел на Гарри поверх очков-полумесяцев, и взгляд его помрачнел.

— Мой разум? — непонимающе переспросил Гарри. Снова на несколько шагов позади. Он откинулся на спинку кресла и постарался расслабиться. Вёл разговор явно Дамблдор. Да, кое-что никогда не изменится.

Дамблдор показал рукой на бесконечное пространство вокруг. — Эта комната... это место... воплощение твоего разума, Гарри. Буду ли я прав, если скажу, что сейчас ты опустошён?

Гарри беспомощно пожал плечами. Что сказать? Как заполнить пустоту? Немного смутившись, он сосредоточился на том, что было рядом. — Мне это напоминает гостиную Гриффиндора.

— Так и есть. Я создал огонь, чтобы по свету ты смог найти меня. Ты подумал о месте, где тебе уютно, может, спокойно, — кивнул Дамблдор. — И, конечно, я весьма рад, что Хогвартс всегда был для тебя домом.

— Значит... всё это в моём разуме? — спросил Гарри, продолжая хвататься за соломинки. Если Дамблдор прав, в голове Гарри почти ничего нет — уж как бы Рон над этим посмеялся.

— Именно, — одобрительно улыбнулся профессор. — Только разумом и можно пройти через ту запертую дверь. Мне кажется, что ты чувствуешь себя потерянным и беспомощным. Тебе нужны объяснения, и, следовательно, ты позвал меня. Я всегда беседовал с тобой после тяжёлых испытаний.

— Выходит... вы не настоящий? У меня просто воображение разыгралось? — Первое истинное чувство было готово вырваться из груди Гарри — огромное разочарование.

— Не из плоти и крови, Гарри, но настоящий. И что более важно, не каждый может просто позвать меня так, как сделал это ты. Должно быть, нужда твоя велика, — серьёзно произнёс Дамблдор.

Гарри покачал головой. — Сэр, я в замешательстве. — Он даже не знал, как попасть сюда, а позвать ещё и бывшего директора... Наверное, сюда закралась какая-нибудь ошибка.

— Я тебя понимаю, — с нежной улыбкой ответил Дамблдор. — Позволь мне рассказать всё, что я знаю. У мисс Грэйнджер наверняка больше ответов. Почти год я наблюдал за тобой, и не могу не сказать, до чего же горжусь твоими успехами.

— Я его убил, — бесцветным голосом произнёс Гарри. Чем тут гордиться? Всего лишь два слова — Авада Кедавра — два слова, однажды резко изменившие его жизнь. Не думал Гарри, что придёт тот день, когда произнести их придётся ему самому. Судьба любит поиграть.

Он сглотнул. Пусть лучше вернётся оцепенение. По правде говоря, ни ликовать, ни оплакивать погибших ему не хотелось. Только безразличие. В душе лишь пустота.

— Ты поступил правильно, Гарри. Без него мир волшебников стал лучше, а твои друзья — счастливее, — мягко сказал Дамблдор, понимающе посмотрев на Гарри.

— Вы наблюдали за мной? — голос Гарри растаял в шёпот.

— Разумеется. Я не стал уходить сразу после смерти, хотел ещё помочь тебе. Но сейчас, наконец, пришло моё время отправиться в другой мир. — В глазах Дамблдора блеснули нетерпеливые искорки.

— Вы снова уходите? — скучным, невыразительным голосом спросил Гарри. Безразличие вернулось, и он был ему только рад. Так потеря будет незаметна.

Дамблдор по-отечески опустил руку на предплечье Гарри. — Я ушёл из твоего мира год назад. Тут ничего не исправить. Наверное, я смог бы выжить после того, как выпил то зелье. У меня получилось бы даже дать отпор профессору Снеггу, пусть его поступок был неожиданным. Только зачем тебе обуза? Как союзник я был слаб и потому бесполезен. Лучше было мне умереть. Так я помог тебе больше.

В Гарри проснулось любопытство. — Но как?

Дамблдор пристально посмотрел на Гарри. — Позволь кое-что уточнить: когда мисс Уизли бросила тебе снитч и ты произнёс убивающее заклятие, то у тебя получилось создать свой собственный хоркрукс, и ты об этом знал.

Гарри пожал плечами. — Да, тут я сам всё понял.

— Мисс Грэйнджер подошла с этой мыслью несколько недель назад, и мне понравилось, как тщательно твоя подруга продумала каждую мелочь. Я просто кое-что подправил, потому что лучше понял текст из румынской книги. Однако, это я предложил использовать снитч как хоркрукс и объяснил, какие нужно наложить чары, чтобы тот полетел прямо в Завесу. Превосходная работа, чего уж греха таить, — улыбнулся Дамблдор.

— Значит, я утратил часть души? Вот почему я ничего не чувствую? — Гарри почувствовал, что его горло будто клещами сжало.

— Вовсе нет, — горячо возразил Дамблдор. — Гарри, твоя душа цела. Знаешь, почему мисс Грэйнджер велела тебе думать только о тех, кого ты любишь? Потому, что сердце, наполненное любовью, может защитить душу. Поэтому ты ничего не утратил. А вот часть души Вольдеморта, порочный сорняк, не могла принять всеобъемлющую любовь. Именно она отделилась от тебя, когда ты создал хоркрукс.

— Выходит... Убийство расщепляет душу, а любовь может её защитить? — растерянно спросил Гарри.

— Верно. Думаю, теперь, когда в тебе осталась только одна душа, дементоры перестанут тобой интересоваться.

Гарри в сильном замешательстве покачал головой. Его разум ещё с трудом воспринимал недавние события, и кое-что до сих пор сбивало с толку.

— Как мне удалось удалось убить Вольдеморта? Сегодня он явно был не в форме. У меня не должно было получиться. Он гораздо сильнее.

— Ты снова недооцениваешь величайшую твою силу, Гарри, и то, как не хватало её Тому, — спокойно произнёс Дамблдор.

— Опять любовь? — почти устало спросил Гарри.

— Каждый раз, целясь по Тому, ты произносил имена его жертв. Зачем?

Гарри пожал плечами, вспоминая, как пылала в нём ярость. Для Вольдеморта убийство —такое обычное дело. Он думал, что останется безнаказанным, что последствий не будет. Ему было плевать на людей. Ты знал, что кости Берты Джоркинс были разбросаны по лесу, как будто какой-то мусор?

— Так думал о ней Вольдеморт. Но ты, Гарри, похоронил её и затем нанёс за эту девушку удар, чтобы показать Тому — её жизнь была важна. То же самое ты сделал для Седрика, Фрэнка Брюса и каждого человека, чьё имя было названо. Их души поняли, что тобой движет, и пели тебе хвалу, — серьёзно произнёс Дамблдор.

— Что-что? — недоумённо переспросил Гарри.

— Голоса, Гарри, — напомнил Дамблдор. — Разве ты не слышал голоса за Завесой?

Гарри некоторое время ничего не мог сказать. — Мне казалось, что это голоса душ, запертых в клетке. — Он крепко закрыл глаза, чтобы не разрыдаться.

— Они свободны, — твёрдо произнёс Дамблдор, но в его голосе слышен был гнев. — Завеса — всего лишь ворота в другой мир. Однако далеко не каждый может услышать голоса душ. Не важно, насколько талантлив волшебник, только чистые сердцем на это способны.

— Но Вольдеморт тоже их слышал. Вы сами так сказали, — возразил Гарри.

— Как и во многих магических уравнениях, возможно и обратное, — виновато улыбнулся Дамблдор. — Чёрные сердцем также могут слышать голоса, только они их боятся. Ты видел, что происходило с Томом. Он заметил, как голоса становятся громче, а свет — ярче, и знал, что смерть его близка. Больше всего Том страшился смерти, и в конце именно мёртвые помогли тебе победить.

— Что происходит сейчас? — тихо спросил Гарри. Он не был уверен в том, что хочет знать ответ.

— Сражение за Хогвартс в самом разгаре, но Пожиратели смерти стали замечать, что тёмные метки исчезают, как и присутствие Вольдеморта в их разуме. Люди напуганы и сбиты с толку, что заставляет их сражаться с удвоенной силой. Опасное положение, но думаю, Орден скоро с ним справится, — ответил Дамблдор, закрыв глаза и потирая лоб, как будто оценивая битву мысленным взором.

У Гарри ёкнуло сердце — И кто погиб?

— А это ты узнаешь, когда твой дух вернется в тело, — печально произнёс Дамблдор. — Что подводит меня вот к чему... Гарри, ты должен дать своей душе время, чтобы она исцелилась.

Гарри непонимающе заморгал и озадаченно посмотрел на директора. Душе? Конечно, его тело нуждалось в исцелении, но мадам Помфри с этим справится.

Дамблдор вздохнул и обхватил пальцами подбородок. — Ты на пределе сил, и потому выздоровление будет медленным. Я бы посоветовал тебе постельный режим, и тогда чувства начнут к тебе возвращаться.

— Я и так в порядке, — пробормотал Гарри, отодвигаясь подальше от профессора Дамблдора.

Тот удивленно посмотрел на него и произнёс:

— Эта обстановка противоречит тому, что ты говоришь. Позволь мистеру Уизли, мисс Грэйнджер, ну, и конечно, мисс Уизли, помочь тебе. Они — твоя величайшая сила. Ты оказываешь друзьям плохую услугу, отталкивая их.

Гарри больше не мог смотреть в эти печальные голубые глаза и перевёл взгляд на огонь, сдержавшись от возражений. Он пытался подавить вспышку раздражения. Вольдеморт убит. Чего еще хочет Дамблдор?

— Я не делаю тебе замечание, просто говорю, что вижу, — мягко сказал Дамблдор, и гнев Гарри утих. — С самого появления в Хогвартсе тебе постоянно приходилось рисковать собой. Большую часть года ты готовился к этой битве, готовился умереть. Я думаю, теперь нужно будет какое-то время, чтобы твое мышление вошло в привычную колею, и ты наконец-то смог бы жить полной жизнью.

— Теперь уже всё закончилось, — пробормотал Гарри.

— Убийство не только забирает жизнь жертвы, но и также часть самого убийцы, — серьёзно произнёс Дамблдор. — Что касается тебя, я надеюсь, что исчезла та часть души, которая никогда не была твоей. Ты выполнил свое предназначение, Гарри, но судьба ещё должна тебе. Ты молодой человек со светлым чудесным будущим, но тут уже всё зависит от тебя. Захочешь ли ты впустить в свою жизнь счастье?

Гарри крепко стиснул зубы и продолжал смотреть на огонь, желая, чтобы комок в горле исчез.

— Ты заслуживаешь счастья. Мисс Уизли тоже его заслуживает, как и все остальные твои друзья. У тебя осталась последняя ноша. Они не позволят себе исцелиться, пока ты не исцелишься сам, — Дамблдор нежно улыбнулся.

— Я постараюсь, сэр, — прошептал Гарри.

— Это всё, о чём я тебя прошу, — в глазах Дамблдора снова заплясали искорки. — Решимости мисс Уизли, упрямства её отца и одарённости мисс Грэйнджер, думаю, хватит.

Лёгкая улыбка тронула губы Гарри. У него самые лучшие друзья.

— А как же Драко? — спросил Гарри вдруг. — Что будет с ним дальше? Он наконец-то начал исправляться.

— Мистеру Малфою предстоит долгий и трудный путь. Его будущее, как и твоё, сокрыто, — ответил Дамлдор. — Про тебя можно сказать, что близкие — ключ к твоему выздоровлению. Мне кажется, ветвь дружбы будет еще расти и расти.

Гарри неловко зашевелился. — Я постараюсь, сэр. Но с ним нелегко ладить.

— Тут ты прав, — усмехнулся Дамлдор. — Думаю, это поначалу для тебя будет даже не возможно, но как я сказал, выздоравливать придётся долго. Возможно, твой кузен, Дадли, и мистер Малфой захотят и дальше общаться. Они оба нуждаются в дружбе.

— Дадли? — переспросил Гарри, удивлённо заморгав. — Вот будет парочка.

— Ещё какая, — улыбнулся Дамлдор. — Только намекни мисс Уизли, что ты в чём-то нуждаешься, то она свернёт горы, чтобы выполнить твоё желание. Некоторые в моём мире опасаются её нрава.

Гарри нежно улыбнулся, представив, как стонут небеса под натиском летучемышиного сглаза Джинни.

— И где вы живёте, сэр? — с любопытством спросил Гарри. Его сердце снова сжалось в страхе.

— Мой мир для тех, кто уже умер. И поскольку я там был, то смог поговорить с твоими родителями и Сириусом. Они все наблюдали за тобой и очень гордятся тем, как далеко тебе удалось зайти, и жизнью, которой ты живёшь, — произнёс Дамблдор, не сводя с Гарри пристального взгляда. Глубоко вздохнув, он добавил:

— Хотя меня строго отчитали за то, как я с тобой иногда обращался.

Гарри пришлось быстро заморгать, чтобы сдержать внезапно нахлынувшие чувства. Мама, папа и Сириус наблюдали за ним. Это одновременно наполнило Гарри и гордостью, и печалью утраты. Что было больше, он сказать не мог.

— Твоя мать прямо расцветает, когда говорит о том, каким мужчиной ты стал. Отцу понравилось, каких друзей ты выбрал, а Сириус что-то говорил о «подозрительно рыжих птенчиках», — нежно улыбнулся Дамлбдор.

Гарри усмехнулся, рассеянно потерев уголок глаза.

— У меня также была возможность поговорить с Римусом, Тонкс и Перси. Никто из них не сожалеет о своём решении. Их жертвы не были напрасными, потому что ты не позволил этому случиться. Они тоже звучали среди голосов Завесы и теперь отомщены, — спокойно произнёс Дамблдор.

— Так что же случится сейчас? — спросил Гарри, сглотнув болезненный комок в горле.

— Твой дух вернётся в тело, и дверь снова закроется. Я вернусь к себе и продолжу своё замечательное путешествие, — Дамблдор слегка улыбнулся.

— Вам нужно уходить сейчас? — встревоженно спросил Гарри. Его сердце снова билось с трудом. Он не хотел, чтобы профессор Дамблдор уходил так скоро, как только Гарри вновь его обрёл. Он не смог бы вынести эту потерю дважды, но сказать об этом вслух тоже не мог.

Казалось, Дамблдор и так всё понял, посмотрев на него добрым, понимающим взглядом. — Я могу остаться до тех пор, пока ты не будешь готов вернуться, — мягко произнёс он.

Гарри посмотрел в сторону. — А если я никогда не буду готов?

-Тогда мне придётся слегка подтолкнуть тебя. Как никак, если ты пробудешь здесь слишком долго, по мою душу придёт мисс Уизли, — усмехнулся Дамблдор.

— Это уж точно, — сказал Гарри, невольно улыбнувшись.

— Она любит тебя. Взамен позволь себе любить её. Мне бы так же хотелось увидеть, как ты вернёшься в школу. Хочу, чтобы ты не просто получил образование, но и жил целый год как нормальный подросток, пока не началась настоящая взрослая жизнь. Осмелюсь даже сказать, что пусть у тебя и так было достаточно наказаний, я бы с радостью посмеялся над очередными выходками, которые заставят Минерву поседеть еще больше, — произнёс Дамблдор, весело посмотрев на Гарри.

— Думаю, еще есть несколько чуланов, где мы с Джинни не были, — нахально признался тот.

— Замечательно, — сказал профессор Дамблдор, наклонив голову, как будто прислушиваясь к чему-то далёкому.

— Сэр? — с любопытством спросил Гарри.

— Мисс Грэйнджер и мисс Уизли решают, куда тебя отнести, и что делать с телом Тома, — ответил Дамблдор.

Гарри посмотрел в сторону. — Хогвартс еще в осаде, а министерство и больница святого Мунго под контролем Пожирателей смерти.

— Так только кажется, — загадочно произнес Дамблдор, взмахнув рукой.

— Что вы сделали?

— Пусть даже и правда то, что армия Тома удерживает больницу, многие целители объединились и создали другую. То же самое можно сказать и про министерство. Как Кингсли и Аластор объединили мракоборцев и оказали сопротивление, так и многие работники мнистерства последовали их примеру.

Гарри выпрямился. Вот первый луч надежды для мира волшебников.

— Иногда для того, чтобы проявилась отвага, должна случиться великая беда, — мягко сказал Дамблдор. — Я подкинул Летиции Ворбэнкс мысль проверить Отдел тайн.

— Летиция Ворбэнкс?

— Работает в отделе магических происшествий и катастроф, вокруг нее сложилось небольшое сопротивление сил министерства. Она должна знать, каким целителям можно довериться, — пояснил Дамлдор. — Миру волшебников придётся пройти долгий, и я надеюсь, основательный путь преображения. К несчастью для тебя, интерес публики к твоим деяниями вряд ли скоро утихнет.

— У каждого своя роль, — пожал плечами Гарри.

Дамблдор просиял. — Как по-взрослому.

Гарри на самом деле не очень внимательно слушал профессора. Ему в голову пришла одна мысль.

— Сэр, если я смог представить вас... смогу ли я представить любого другого человека, которого хочу увидеть? — затаив дыхание, спросил он.

Дамблдор вскинул брови и проницательно посмотрел на Гарри поверх очков. — Я не могу ответить на твой вопрос. Когда дело касается тебя, ни о чем нельзя говорить точно. Возможно, стоит попробовать.

Гарри тяжело сглотнул. Его первой мыслью было попытаться поговорить с родителями, но он не мог заставить себя это сделать. Гарри часто разговаривал с ними детстве, когда сидел в чулане, но никогда не думал, что они ему ответят. Он боялся, что не выдержит разочарования, если у него ничего не выйдет.

Гарри шевельнул губами, но не смог произнести ни слова и беспомощно посмотрел на Дамблдора.

— Хотел бы я чем-то тебе помочь, Гарри, но сейчас не тот случай. Это твой разум, и только твои мысли могут быть услышаны, — печально произнёс Дамблдор.

Гарри снова сглотнул и заставил себя успокоиться. Он крепко зажмурился и представил себе крёстного отца. Надолго же Гарри изгнал образ лица Сириуса и его лающий смех, чтобы не чувствовать боль потери. А теперь он взывал к разрозненным воспоминаниям о самом близком к родителям человеке.

Гарри медленно открыл глаза. У него перехватило дыхание, когда в сером тумане он увидел знакомую походку. Крёстный приближался. Его взлохмаченные, длиной до плеч волосы трепетали на ветру, а туман превращался в поле для квиддича.

— Что за чертовщина здесь происходит? — очень раздражённо спросил Сириус. — Минуту назад я болтал с миловидной блондинкой, а сейчас я один посреди какой-то пустоты.

— Сириус, — сдавленно произнёс Гарри.

Тот застыл на месте и прищурился. Сириус обхватил рукой лоб и закрыл глаза. — Гарри? — изумлённо прошептал он.

Не в силах сдерживаться, Гарри вскочил с кресла, бросился к Сириусу и крепко его обнял.

— О, Гарри. — Крёстный обнял его за плечи, и, притянув поближе, похлопал по спине. — Что за... Где мы? Разве ты уже... о, нет, — Сириус отпрянул и с ужасом посмотрел на Гарри.

— Нет, Сириус. Гарри еще среди живых, и его тело находится в министестве, — пояснил Дамблдор, успокаивающе коснувшись плеча крёстного Гарри.

Тот заметно расслабился, на мгновение крепко зажмурился, и, откинув голову, сдержанно рассмеялся лающим смехом.

Гарри не мог оторвать лицо от плеча Сириуса и ослабить хватку пальцев. Он стоял, дрожа, вцепившись в крестного, и удивлялся, как тот может сохранять достоинство.

— Почему бы тебе не присесть, Сириус? — предложил Дамблдор, дав Гарри время собраться с духом, прежде чем заговорить.

Не отпуская Гарри, друг Джеймса прошел к дивану и посадил его рядом с собой. На столе появилась еще одна чашка горячего шоколада, и Сириус неуверенно начал пить.

— Чёрт побери, Гарри, ты не мог добавить сюда хотя бы немного огневиски? Для старика это как-то уже слишком, — ухмыльнулся он. — Расскажи мне, что такого случилось, раз твое появление стало возможным. Я никогда не слышал, чтобы такое было случалось раньше. Из тебя снова вышибли дух?

Гарри вдруг обнаружил, что речь вернулась к нему, и он обвиняюще посмотрел на профессора Дамблдора. — Вы сказали, что они наблюдают за мной.

— Наблюдал, но не круглые же сутки, — закатил глаза Сириус. Он взглянул на Гарри и Дамблдора. — Это связано с Вольдемортом?

— Сейчас он в твоем мире, — тихо сказал Гарри, сжимая кулак.

Сириус побледнел. — Ты убил его? — спросил он, затаив дыхание.

— Да, — ответил Гарри, неловко шевельнувшись.

Сириус подпрыгнул и радостно завопил, замахав кулаками перед собой.

— Сириус, мне кажется, что он еще не совсем готов праздновать, — сказал Дамблдор, нежно положив руку на плечо Гарри.

Тот уткнулся взлядом в ботинки из драконьей кожи, которые носил Сириус, и старался ни о чем не думать.

— Что? Почему? — изумился крёстный. Он пальцем поднял подбородок Гарри. — Ты наконец-то свободен. За тобой больше никто не охотится. Нет больше Дурслей, назойливого министерства, ничего этого больше нет.

Гарри заставил себя встретиться с искренним взглядом Сириуса. — Я знаю. Это всего лишь... будто сон, — объяснил он, запинаясь.

На лице Сириуса появилось недоверчивое выражение. — Гарри, подумай о том, что каждый парень в Британии с радостью предложит тебе чарку-другую, а каждая ведьма даст...

— Я думаю, что Гарри об этом знает. Ему просто нужно время привыкнуть, — Дамблдор прервал Сириуса прежде, чем тот скажет что-нибудь неподобающее.

— И вправду, — крёстный прочистил горло. — Кроме того, тебе, кажется, достаточно той девушки, которая у тебя уже есть. Она красивая.

Уголок рта Гарри изогнулся. — Как-нибудь переживу, — сухо произнес он.

— Так, сколько у нас времени? — спросил Сириус.

— Полагаю, что не слишком много, — ответил Дамблдор. — Как только тело Гарри будет у целителей, они наверняка напичкают его зельями и разорвут нашу связь. Не забывай, что у Гарри есть семья и друзья, которые ждут его в мире живых.

— Семья и друзья у него есть и здесь! — горячо воскликнул Сириус.

Дамблдор наклонил голову в бок. — И ты бы предпочел, чтобы он остался здесь?

— Что? Нет, я хочу, чтобы он жил. Мне просто нужно провести с ним немного времени. У меня дважды его украли, — сказал Сириус, прочистив горло.

— А что, если я хочу остаться? — Гарри прислонился к Сириусу. Он только увидел его и совсем не хотел расставаться. Он не знал, выдержил ли прощание снова.

— Твое будущее сейчас, а не в прошлом, — настаивал Дамблдор, его взгляд потускнел.

Казалось, что Сириус хочет что-нибудь ударить, и он грубо встряхнул Гарри.

— Он прав, иначе всё, что я сделал, было зря, потому что мне бы хотелось, чтобы ты жил. Я не хочу лишать тебя возможности жить, когда она только появилась.

Гарри раздулся от возмущения, приготовившись спорить. Он больше не был ребенком и сам мог за себя решать. Сириус и Дамблдор говорили, что будет лучше для него, и это начинало его сердить.

Гнев Сириуса исчез, и он нежно коснулся лица Гарри. — Обо мне не беспокойся. Я в порядке. С твоим отцом и Римусом вижусь каждый день, и когда твоя мать не против, мы вспоминаем старые славные деньки.

— Может, ты захочешь увидеть других, пока твоё время не вышло, — напомнил Дамблдор.

Крепко держа Сириуса за руку, чтобы тот не исчез, Гарри снова закрыл глаза и в этот раз подумал о Римусе. Гарри вспомнил, как Римус научил его патронусу, как вместе с Тонкс он решительно и непреклонно смотрел в глаза смерти.

Гарри открыл глаза и увидел, что он находится в комнате неподалёку от гостиной Гриффиндора. В этой комнате проходили занятия по защите, здесь находилось множество тёмных существ. Гарри не успел окликнуть сидящих за партами, как за него это сделал Сириус.

— Римус, ты, старый пёс! Здесь Гарри, — сказал Сириус, пожав Римусу руку. — Привет, Тонкс.

— Гарри, — произнёс Римус, глубоко вдохнув. Он выглядел почти так же, каким тот его и помнил, возможно, теперь седых волос стало меньше. Волосы Тонкс были розовыми, как и обычно, на ней была красная футболка с «WeirdSisters», музыкальной группой, которую пригласил Дамблдор в год Турнира трёх волшебников.

Гарри закрыл глаза и, медленно выдыхая, воспоминал, как Римус пожертвовал собой. — Зачем тебе понадобилось это делать? — сдавленно спросил он, пожимая руку Римусу и крепко его обнимая. Повернувшись, он обнял и Тонкс.

— Привет, — оживленно произнесла та. — Как самочувствие?

— Как у контуженного, — признался Гарри, пожимая плечами.

— Наверняка. — Тонкс наклонилась и взъерошила ему волосы. — Ты справился.

— Мы видели, что случилось с Вольдемортом, — мягко сказал Римус. — Ты был великолепен.

— Я бы не справился без вашей помощи. — Гарри снова смотрел в пол. — Профессор Дамблдор сказал мне, что вы с другими жертвами Вольдеморта отвлекали его. Дамблдор и Гермиона придумали создать мой собственный хоркрукс.

Римус ничего не говорил, пока Гарри наконец не поднял глаза и не встретился с его твёрдым взглядом. — Мне безразлично, чья это была мысль. Ты всё равно был великолепен, — сказал он. — Ты не только избавился от Вольдеморта, но и Северус сейчас по пути в Азкабан.

— Ты одолел Нюниуса? Мне ты этого не сказал, — почти обвиняющим тоном сказал Сириус. — Как я мог это пропустить?

— Да ты всё пропустил. Где ты вообще был? — укорила его Тонкс. — Вот Лили с нами была.

— Бродяга, ты бы видел, как он его отделал, — просиял Римус. — Джинни наслала на него летучемышиный сглаз, когда он хотел напасть на Гарри уже после того, как всё кончилось.

— Вы видели мою маму? — изумлённо спросил Гарри.

— Он напал даже после смерти Вольдеморта? — закричал Сириус, бешено замотав головой.

— Мы с твоими родителями наблюдали за битвой. Они оба так гордятся тобой, — ответил Римус, не обращая внимания на Сириуса.

Гарри кивнул, чувствуя себя обеспокоенным таким избытком сведений.

— Эй! Почему бы тебе не пригласить их сюда? — спросил Сириус, всё ещё хмурясь. — Это будет как собрание, которое и должно было у нас всегда быть.

Сердце Гарри словно перестало биться, и он посмотрел в сторону. Что-то пугало его, несмотря на то, что он всегда хотел увидеться с родителями. Все говорили ему, как они им гордились. Но что, если при встрече радости никакой не будет?

— Бродяга, Гарри позовёт их, как только будет готов, — сказал Римус, с пониманием посмотрев на него. У Римуса всегда хорошо получалось читать его мысли.

— К чему тут готовиться? Он позвал нас и может то же самое сделать с ними, — сказал Сириус, воодушевлённый этой идеей. — Они разозлятся, если узнают, что мы не позвали их, когда Гарри был здесь.

Гарри отвёл взгляд, его сердце неуверенно стучало. Он встретится с родителями впервые за всю жизнь, но уже сделал то, из-за чего они могли рассердиться. Великолепно. Гарри подумал, будет ли его мама кричать так же, как и миссис Уизли, и что он почувствует, если она будет на него кричать. И разве Гарри мог просто позвать их сюда? С Дамблдором у него получилось подсознательно, а для призыва Сириуса, Римуса и Тонкс он использовал воспоминания. О родителях Гарри ничего не помнил, по крайней мере, настоящих воспоминаний не было, и он не хотел вспоминать, как умирала мама.

Римус положил руку на плечо Гарри и мягко его сжал. — Они не будут на тебя сердиться, — спокойно произнёс он, остановив бешеный хоровод мыслей Гарри.

— Тебе необязательно нужно иметь воспоминание. Хватит и чувств, которые ты к ним испытываешь, — сказал Дамблдор, положив руку на другое плечо Гарри.

Тот кивнул, чувствуя себя загнанным в угол. Он закрыл глаза и подумал о Впадине Годрика, но не так, как он её видел, а какой себе представлял — с лилиями, огромным дубом и низкими качелями, домиком наверху. Его отец подстригал бы траву, а мама готовила бы обед для него и других детей.

— Джеймс! — вскричал Сириус, выдернув Гарри из размышлений.

Он широко открыл глаза и увидел тот самый дом. Родители стояли на крыльце, молодые, старше Гарри всего лишь на несколько лет. Остались ли они такими же, как и после смерти, или они просто стали такими, какими их представил себе Гарри?

— Вот ты где, Бродяга. Кто она? Тебя не было рядом уже несколько недель, — сказал Джеймс Поттер, похлопав Сириуса по спине. Даже его голос был похож на голос сына.

— Где мы, Сириус? — спросила Лили, наклонив голову. Она была выше, чем ожидал Гарри, хотя, возможно, так ему казалось только из-за невысокого роста Джинни.

— О Мерлин, — присвистнул Джеймс, увидев Гарри.

Он почувствовал, как колени отказываются подчиняться, и Дамблдор помог ему сесть.

Лили выглянула из-за плеча мужа. — Что там такое, Джеймс? — Она пошатнулась, увидев Гарри, и Джеймс подхватил её.

— Гарри, это ты? — прохрипел отец.

— Сыночек мой, — выдохнула Лили, закрыв рот рукой.

Широко открыв глаза, Гарри смотрел на родителей и Дамблдора и не знал, что делать. Он застыл, не в силах заставить тело двигаться.

Лили бросилась к нему и горячо обняла, рыдая на его груди. Гарри взглянул на Дамблдора, но тот всего лишь благосклонно улыбнулся.

У Гарри никогда не получалось утешать плачущих девушек, но тут было ещё хуже. Плакала мама! Его смущало то, что на нём плачет молодая красивая женщина.

Лишь одно он понимал — обнимали его крепче, чем даже миссис Уизли.

Он испуганно посмотрел на отца, который подошел к ним и отвёл Лили в сторону.

— Да ладно тебе, дай ему глотнуть воздуха. Ты смущаешь его, — ухмыльнулся Джеймс. В его карих глазах плясали искорки. Широко улыбаясь, он оглядел сына.

— Я его не смущаю, — Лили возмущённо ударила Джеймса по руке.

— Еще как смущаешь, — улыбнулся Сириус. — На самом деле, нашего Гарри легко смутить. Всегда любил подшучивать над ним и смотреть, как он заливается краской.

Гарри хмуро взглянул на Сириуса, но тот ещё пуще рассмеялся. Лили протянула руку и мягко убрала волосы со шрама Гарри. Она пристально на него смотрела, и Гарри неловко зашевелился.

— Мне нравилось наблюдать, как ты играешь в квиддич, — радостно сказал Джеймс. Они все, казалось, искали общую тему для разговора. Насколько Гарри подозревал, квиддич всегда с ним срабатывал, и он тут же растаял.

— Я играл еще с первого курса.

— Знаю! Я так гордился тобой, когда это случилось, так, Лили? Когда ты родился, я купил тебе метлу для младенцев. Твоя мама была в ярости и настаивала, чтобы я не давал тебе эту штуку хотя бы первые пять лет, но я всегда знал, что у тебя талант был от природы, — сиял Джеймс.

Лили покачала головой, продолжая улыбаться. Она поправила рукав рубашки Гарри и убрала волосы с его воротника.

— Ты заметил, что я собирался сделать поле в лесу за домом? Там было расчищено место, и я подумал, что было бы замечательно играть, вдыхая запах морского ветра, — сказал Джеймс, пританцовывая.

— Да! Я видел там лес. Отличное место для поля, — согласился Гарри, прийдя в восторг от мысли, что в своём доме он тоже может сделать поле для квиддича.

Разговор о квиддиче продолжался, Лили гладила волосы Гарри. Тот поначалу смущенно дёргался от каждого её прикосновения, но потом расслабился. Сейчас она вела себя как миссис Уизли.

— Ты бы никогда не сделал это поле, — Сириус фыркнул и покачал головой. — Министерство отклонило твой запрос потому, что ты оказался слишком глуп и сказал, что у тебя будут прожекторы.

— Зачем иметь под рукой океан, если не можешь любоваться им ночью? — обиженно спросил Джеймс. — Я бы и сам мог скрыть их чарами. Магглы бы даже не заметили.

— Мы знаем, дорогой, — успокаивающе произнесла Лили.

Джеймс угрюмо скрестил руки на груди.

— Я думаю, это было бы блестяще, — посочувствовал отцу Гарри. Он видел, как много значило для него то поле, и знал, каково это быть разочарованным. В этой идее что-то было — так папа выражал свою заботу о будущих детях. У Гарри потеплело на душе. Папа хотел играть с ним в квиддич! Его папа!

— Конечно, блестяще. — К Джеймсу вернулся мальчишеский задор. — Хотел бы я закончить это поле до того, как... ну, хотел бы я его оставить для тебя. Ты бы мог летать там с Роном.

— Тебе он нравится? — спросил Гарри, стараясь не выдать волнение. Ему почему-то хотелось, чтобы Джеймс одобрил всех его друзей.

— Разумеется, нравится, — в замешательстве ответил Джеймс. — У тебя самые лучшие друзья, и других я бы не стал желать. Я каждый день благодарю Мерлина за то, что они есть.

Гарри просиял.

— Нам понравились друзья, с которыми ты подружился на первом году Хогвартса, — сказала Лили. Она села рядом с Гарри и держала его за руку.

— С Роном всё будет в порядке? — спросил Гарри, вспомнив заклятие, попавшее в Рона во время битвы.

Лили печально улыбнулась. — Я не знаю.

— Почему? — Гарри почувствовал, как к нему подкатывает страх. — Вы сказали, что наблюдали за всем, что происходит со мной.

— Будущее всегда неопределённо, Гарри, — мягко произнес Дамблдор. — Оно вечно движется и меняется. Как сложатся события, такими и будут изменения. Мы всего лишь простые наблюдатели.

— Наверное, мне пора возвращаться, — хрипло прошептал Гарри, и у него в горле появился комок. Джеймс, Сириус и Римус снова спорили о поле, но Лили все ещё слушала его разговор. Гарри было трудно встретиться с ней взглядом.

— Сейчас и мне пора двигаться дальше, — кивнул Дамблдор. — Хочешь что-нибудь сказать на прощание?

— Мне будет легче, если я уйду первым. — Гарри знал, что не выдержит, если будет смотреть, как они исчезают один за другим.

Во взгляде Дамблдора появилась печаль, но он понимающе склонил голову. — Иди вперёд. твои близкие будут присматривать за тобой.

Всхлипнув, Лили наклонилась вперёд и схватила Гарри за руки. Её зеленые глаза наполнились слезами, но она решительно их смахнула. Печально улыбаясь, она дёрнула прядь волос Гарри.

— Твои волосы всегда были такими мягкими. Когда ты был ребенком, я играла с ними. Мне казалось, что потом они станут жестче, но сейчас ничего не изменилось. Как скучала я, как скучали мы все..., — Лили задумчиво прикусила губу.

Гарри сглотнул. Что он мог сказать? Бессмысленно было бы отрицать её слова. Он не знал, что должен сделать, чтобы подбодрить маму. Прошлое изменить нельзя, оно уже случилось. Возможно, именно поэтому он здесь. Вполне может быть, что запертая комната в министерстве, где изучали одну из величайших тайн — любовь, должна была показать ему, что хоть и в прошлом было много горечи, любовь людей, которые заботились о нём, толкала его навстречу к светлому будущему. Возможно, что это был величайший дар любви.

Зная, что ему предстоит сделать, он попытался улыбнуться и притянул к себе маму, крепко её обнимая. — Позаботься о Мародёрах. Я хочу, чтобы моё последнее воспоминание о них было вот таким, — сказал он, и у него на глаза навернулись слёзы. Джеймс, Римус и Сириус, смеясь, добродушно толкали друг друга. Казалось, так и должно было быть.

— Позабочусь, — прошептала Лили, сдерживая слёзы. — Всегда помни, что мы любим тебя, что очень гордимся тобой. Ты вырос замечательным молодым человеком, и лучше сына я представить не могу. Мне нравится девушка, которую ты себе выбрал. Будь мужчиной. Делись с ней мыслями, как делишься с ней переживаниями. Заботьтесь друг о друге.

Гарри кивнул, шмыгнув носом.

— Я не собираюсь разводить тут сопли, — сквозь слёзы рассмеялась Лили. — Я разрешу тебе сохранить достоинство. Люблю тебя, Гарри.

Гарри ошеломлённо заморгал. Он никогда не думал, что услышат эти слова от матери. Он уже был готов расплакаться.

— Ну вот, начинается, — сказала Лили, утирая слёзы Гарри. — Я встану рядом с Тонкс, а ты вернёшься к жизни, которую ты построил своими руками. Это хорошая жизнь, сын. Отдайся ей полностью.

Прежде чем Гарри успел ответить, она обняла его ещё раз и отошла к Тонкс. Та обернула руку вокруг Лили и склонила её голову к своему плечу.

— Наслаждайся жизнью, Гарри, — сказал Дамблдор.

Тот кивнул и уткнулся взглядом в ноги, лишь бы не смотреть профессору в глаза. Директор тихо вывел его из гостиной. Гарри обернулся и бросил последний взгляд на смеющихся Мародёров и мать, которая всё ещё смотрела ему вслед.

Когда они дошли до входа, где был портрет, профессор Дамблдор остановился. Гарри не успел даже обдумать то, что делает, как вдруг понял, что крепко обнимает директора. Тот тепло обнял его за плечи.

— Ты всегда можешь найти меня здесь. — Дамблдор положил руку на сердце Гарри. — Хоть мы и не сможем больше беседовать.

Гарри кивнул, слова не шли ему на ум.

— Просто представь, как ты возвращаешься, а твой разум сделает всё остальное, — сказал Дамблдор.

Гарри моргнул и посмотрел вперёд. Серое пространство вокруг него немного посветлело. Вдали он видел Хогвартс и Нору. Были слышны волны их с Джинни личного пляжа — тот был где-то неподалёку.

Он огляделся. Места, события из его жизни — Гарри обратил внимание на всё. Он снова плыл к запертой двери. Наклонив голову, Гарри понял, что ещё чётко видит гостиную, но теперь в ней никого не было. Лишь пустые кружки напоминали о том, что здесь недавно кто-то был.

Чтобы не разрыдаться, Гарри закрыл глаза. Пришло время вернуться домой.