Седьмой хоркрукс (гет)

Низкий грохочущий звук вторгся в тишину и заставил Гарри проснуться. Шум звучал далеко, но был настойчив, он пронзал темноту и забирал тепло. Гарри хватался за последние остатки сна, но шум взорвался над его головой. Парень испуганно открыл глаза, его дыхание было частым и неровным.

В комнате, где он лежал, было темно; в дальнем углу на стене горела одна единственная свеча. Без очков Гарри видел всего лишь размытое пятно света. Тяжелые занавески рядом с кроватью прятали ночное небо, но было слышно, как за окном барабанит тяжёлый ливень.

Гарри заморгал, чувствуя себя сбитым с толку. Он мог только сказать, что находится в больнице, и смутно помнил, что с ним была Джинни, но подробности от него ускользали. Его также смущали неясные воспоминания о родителях и тех, кого он потерял. Гарри не мог сосредоточиться на мыслях, наверное, потому, что боль давала о себе знать.

Невидимый груз давил ему на грудь, а руки и ноги словно были налиты свинцом. Хотя его не держали верёвки или связывающие заклинания, он не мог двигаться. Гарри был невероятно измучен, он отчаянно желал утолить сильную жажду. Но больше, чем все раны, заставляя забыть даже о жажде, нестерпимо раскалывалась голова. Гарри был благодарен за приглушенный свет, сейчас бы он не выдержал большего.

Гарри ненадолго задумался, закрыв глаза и начиная уже засыпать, но ему ещё нужно было узнать, что случилось с остальными. Его сбитый с толку разум отказывался что-либо говорить. Гарри застонал, попытавшись подняться на подушках, и с недоумением понял, что не может этого сделать. Правая рука была слаба и дрожала, когда он пытался ей двигать, а левая была совсем неподвижна.

Испугавшись, он потянулся за очками на тумбочке. На лбу Гарри проступил пот, рука не слушалась. Гарри отказался от этой затеи и, тяжело дыша, положил гудящую голову обратно на подушку. Что было не так?

— Гарри! — вскричала Гермиона, распахнув дверь. — О Мерлин, как на тебя похоже спать всё время, пока я была рядом, и проснуться только тогда, когда мне понадобилось отлучиться по нужному делу.

Она подошла к тумбочке, взяла его очки и нежно поставила их на нос Гарри. Пока он боролся с учащённым дыханием, её встревоженное лицо стало чётким. Гарри посмотрел на окружающую обстановку, но комнату не узнал. Он понял только, что не находится в больничном крыле Ховгвартса.

— Где..., — прохрипел Гарри. В горле было сухо, а голос был скрипучим от долгого молчания.

— Шшш. Не напрягайся, — прошептала Гермиона, беззвучно сотворив стакан воды.

Она обхватила его за плечи и мягко приподняла, чтобы он смог попить. Вода потекла освежающим холодным потоком, облегчая жгучую боль.

— Ты в св. Мунго, — сказала Гермиона, поправив подушки за спиной Гарри. — Окажи мне услугу и притворись, что ты спал всю ночь, иначе Джинни рассердится. Миссис Уизли настояла, что ей нужно пойти домой отдохнуть, и целители не думали, что ты проснёшься раньше утра. Мы все сидели с тобой по очереди. Джинни очень не хотела уходить, потому что обещала тебе быть тут, когда ты проснёшься.

Словно в подтверждение слов Гермионы за окном прогремел очередной раскат грома.

— Волде..., — спросил Гарри, задыхаясь.

— Его больше нет, — сказала Гермиона с подозрительно блестящими глазами. — Всё и вправду кончилось. Ты не помнишь?

Гарри наморщил лоб, пытаясь собрать вместе разрозненные мысли. В этом хаосе он смог различить плоское, искажённое лицо Тома, смотревшего на него голодными глазами. Он вспомнил болезненную вспышку белого света, но что случилось дальше, сказать не мог.

— Всё в порядке, — Гермиона взяла его за руку и легко сжала пальцы. — Целители сказали, что сначала ты будешь в замешательстве. Воспоминания вернутся к тебе.

— Рука, — пробормотал Гарри, снова пытаясь шевельнуть левой рукой. Он был крепко обёрнут простынями и потому начал опасаться, что руки нет. Там как будто ничего не было.

— Она болит? — спросила Гермиона, без нужды поправляя одеяла и избегая взгляда Гарри.

Его тревога росла. — Не... чувствую, — выдохнул он.

Гермиона подняла на него глаза и сжала ему плечо. — Всё хорошо. Не расстраивайся. Нам сказали, чем меньше ты будешь нервничать, тем быстрее начнут работать восстанавливающие зелья.

— Рука, — повторил Гарри, всё ещё пытаясь шевельнуть ею. Его раздражение росло с каждой попыткой, но он продолжал бороться. В глазах помутнело. Прокатился гром, теперь уже как будто над больницей, и его раскаты продолжали долго греметь.

— Слушай меня, Гарри, — сказала Гермиона, схватив его за плечи, чтобы он не шевелился. — Ты ничем не помогаешь. Тебе нужно лежать спокойно. Одно из проклятий попало глубоко в руку и повредило нервы. Напиток живой смерти замедлил кровообращение и деятельность всех внутренних органов, так что выздоровление займёт какое-то время. Я знаю, терпение не самая сильная твоя сторона, но у тебя просто нет выбора.

Что-то в её непреклонном тоне напомнило ему мадам Помфри, и это встревожило его. Рон всегда говорил, что временами Гермиона может внушать страх. Должно быть, его беспокойство отразилось на лице, потому что взгляд девушки смягчился.

— Я... поправлюсь? — спросил он, чувствуя себя невероятно уязвимым. Он сражался с истощением, чтобы получить ответы. Гром прогремел опять, в этот раз слабее.

Гермиона быстро моргнула. — Мы так думаем.

Это прозвучало не так уверенно, как он хотел. Сердце снова часто забилось, и ему пришлось небольшими порциями глотать воздух. Он вдруг почувствовал сильную необходимость в том, чтобы рядом была Джинни.

— Джинни? — спросил он, мысленно сжавшись от своего жалобного тона.

— Она будет здесь утром, — ответила Гермиона, и её губы задрожали. — Мы так боялись, что потеряли тебя.

Гарри несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Рон? — Воспоминания начали возвращаться к нему. Рона задело каким-то проклятием.

— Он в порядке. Лежал в одной и той же палате с тобой несколько дней, но ты же знаешь Рона. Они не смогли долго его усмирять, так что его наконец выписали, чтобы он им больше не докучал, — ответила она, всхлипывая. Гермиона начала поглаживать ему здоровую руку, стараясь успокоить его.

В груди Гарри было тяжело, в горле рос огромный комок. Гарри отчаянно огляделся в поисках того, что сможет отвлечь его, прежде чем он окончательно потеряет над собой власть. Он прислушивался к потокам дождя, бившегося в окна, и ждал следующего раската грома.

— Драко? — спросил он, вспомнив, как слизеринца ударило то ужасное заклятие.

— Он в другой комнате, — уклончиво ответила Гермиона. — Целители его подлатали, но у него впереди долгий путь.

Гарри понимал, что она что-то не договаривает, но не мог заставить себя говорить. Он очень устал и старался держать глаза открытыми.

— Ты победил, Гарри. Всё закончилось, — прошептала Гермиона. — Мы все так гордимся тобой. Теперь мы наконец-то сможем жить своей жизнью.

— Дамблдор говорил мне, — тихо произнёс он, закрывая глаза.

— Дамблдор? — резко спросила Гермиона.

Гарри распахнул глаза. Почему он так явно чувствовал, как Дамблдор говорит ему, что сейчас время жить? Гермиона смотрела на него, как на сумасшедшего. Возможно, он и был сумасшедшим.

Он моргнул и отвёл взгляд от обеспокоенной Гермионы, что та, конечно, заметила.

— Точно! Я принесла это из Хогвартса, но оно не работало, пока ты был без сознания. Хочешь попробовать сейчас? Это займёт всего лишь минуту, и я уверена, ты увидишь, что он действительно ушёл, — сказала Гермиона с блестящими от возбуждения глазами.

Дыхание Гарри снова стало неровным. Он и вправду не знал, что было с ним не так, или почему ему очень нужна была Джинни. Гарри ощущал себя младенцем, но не мог признаться в этом Гермионе.

И снова она, наверное, заметила его затруднение и оказалась достаточно тактична, чтобы ничего не замечать.

— Почему бы нам не подождать Рона и Джинни? Я думаю, они тоже хотели бы присутствовать при этом, — сказала она.

Веки стали тяжёлыми, и Гарри больше не хватало выдержки держать их открытыми.

— Спи. Всё хорошо. Я обещаю, — прошептала Гермиона, нежно целуя ему лоб.

Гарри отдался теплоте подушек, слушая, как гремит гром. Он позволил тьме снова окутать его.

* * *

Когда Гарри открыл глаза, в комнате стало ярче, хотя дождь по-прежнему барабанил в окно. Тело ныло, но стук в голове ослабел. В любом случае, он мог выносить свет. Всё было размытым, но у него было недостаточно сил, чтобы потянуться за очками. Он заморгал, чтобы зрение стало более чётким.

Его очки соскользнули с носа, и рядом появилось улыбающееся лицо Джинни. Она была бледной, а веснушки стали заметнее обычного.

— Привет, ясноглазый, — сказала она, поцеловав ему лоб. — Ты не представляешь, как мы рады, что ты пришёл в себя.

Гарри снова закрыл глаза, наслаждаясь теплотой поцелуя. Ему стало легче на душе лишь от того, что она была рядом. Он уже собирался сказать, как рад был её видеть, как голос Рона предупредил его о том, что они не одни.

— Ладно, хватит уже. Дайте мне на него взглянуть. Дружище, ты оставил меня на целую неделю с плачущими девушками.

Гарри выглянул через плечо Джинни и увидел, что за ней стоят Рон и Гермиона. Последняя выглядела изнемождённой, но улыбалась.

— Привет, — хрипло пробормотал он, в его горле горело.

— Гарри, как ты себя чувствуешь сейчас? — спросила Гермиона. Джинни в это время помогала ему утолить жажду.

— Хорошо, — ответил он. Вода успокоила жжение.

— Ты всё ещё ужасно бледен, — сказала Гермиона.

— Чёрт, Гермиона. Он только победил самого могущественного Тёмного Лорда всех времен и спас мир — снова. У него есть право быть немного не в форме, — закатил глаза Рон.

— Следи за языком, — нахмурилась Гермиона, но в её глазах была улыбка. — Я собиралась уже отправиться домой, чтобы отдохнуть, но раз ты проснулся, почему бы нам не проверить Мерило души? Профессор Дамблдор в точности рассказал мне, как оно работает. Восхитительная вещь, и мне не терпится испытать её в действии.

— Может, сейчас слишком рано, Гермиона. Он только проснулся, — сказала Джинни, внимательно изучая Гарри.

Он прислонился к её руке. Джинни гладила ему волосы.

— Почему ты считаешь, что сейчас слишком рано? Мы все здесь, и он наверняка хочет знать. Вот я бы точно хотела. Конечно, мы и так знаем, какими будут результаты. Вольдеморт бы не умер, если б не были уничтожены все хоркруксы. Но если бы я была на месте Гарри, я бы хотела убедиться в этом сама, — сказала Гермиона, пододвигая тумбочку так, чтобы Мерило души стало видно Гарри.

Он тяжело сглотнул. Гарри не мог пройти через всё это, не показавшись слабым, но разговоры о хоркруксах заставили его подумать о том, о чём он сейчас думать не хотел. Тошнота усилилась, тонкая плёнка пота покрыла его тело.

— Джинни права. Думаю, нам стоит подождать. — Рон понимал более обычного.

Гарри не хотел встречаться со взглядом Рона, ощущая стыд за проявленную слабость. Он не знал, что было с ним не так. Он посмотрел в горящие от нетерпения глаза Гермионы. Она явно хотела знать. Она, должно быть, столько же времени мучалась над хоркруксом внутри Гарри, сколько и он сам. Всё они мучались, каждый по-своему. И Гарри не мог отказать друзьям в ответе. В первую очередь, это они бились над решением этой загадки, пусть сам он старался меньше об этом думать.

— Ладно, — произнёс он дрожащим голосом. — Начинайте.

Он разрешил, потому что хотел, чтобы для них тоже всё кончилось.

— Профессор Дамблдор сказал, что их обычно настраивают на владельца, но это Мерило уже настроено на тебя. Подождите немного, — сказала Гермиона, коснувшись серебряного инструмента.

— Расслабься, — прошептала Джинин. — Тебе не нужно ничего делать. — Мягкое прикосновение её пальцев к волосам было успокаивающим. Он опустился на подушки и просто старался не думать.

Гермиона стучала палочкой по инструменту и едва слышно напевала заклинания. Это как будто был другой язык, но Гарри был слишком сосредоточен на клубах дыма, которые начали подниматься из блестящей серебряной трубки. По спине Гарри пробежали мурашки — он действительно боялся того, что может быть болен.

— Всё хорошо, Гарри? — спросил Рон, и Гарри подозревал, что он сейчас позеленел.

Гермиона взглянула на него, и её нетерпение вдруг сменилось тревогой. — Мне позвать целителя?

— Нет, — ответил он, крепко сжав зубы и желая, чтобы тошнота прошла.

— Вот спасительное средство, — сказала Джинни, кладя ему на лоб прохладную тряпку. — Они сказали, что ты почувствуешь головокружение.

Гарри не ответил. Вместо этого он открыл глаза и посмотрел на зелёный дым, поднимавшийся из Мерила души. Он исказился и словно принимал какие-то очертания.

Гарри чётко помнил, как в прошлый раз видел две змеи, но в этот раз очертания были круглыми. Он смотрел, как дым удлиняется, и разинул от удивления рот, когда из дыма появился оперённый хвост и широко открылись крылья. Дым стал вовсе не змеёй, нет, он превратился в величественную птицу. Гарри почувствовал, как слёзы покатились по его щекам, когда песня феникса наполнила комнату.

— Гарри! — широко открыв глаза, выдохнула Гермиона.

— Чтоб мне провалиться, — пробормотал Рон.

— Он прекрасен, — прошептала Джинни, наблюдая, как рассеиваются последние клубы дыма.

— Ну что, больше сомнений нет? — сияла Гермиона.

Рон широко ухмыльнулся. — Ты никогда не останавливаешься на полпути, да, друг?

Тот улыбнулся, чувствуя невероятное облегчение, даже тошнота отступила. Впервые, с того времени, как Гарри был ребёнком, он стал свободным. Гарри чувствовал себя ошеломлённым.

Всё действительно закончилось.

— Не знаю, как вы, но я устала, — сказала Гермиона. — Мне надо пойти поспать. Я вернусь позже, Гарри.

Она встала и поцеловала ему лоб.

— Я тебя провожу, — сказал Рон.

Гарри молча смотрел, как они уходят. Джинни наклонилась над ним, поправила подушки и зачем-то ещё простыни. Ему нравилась эта забота, и, наблюдая за ней, он чуть улыбнулся.

— Всё хорошо, Гарри? — наконец спросила она, поднимая взгляд. Щёки Джинни зажглись лёгким румянцем. Она знала, что Гарри наблюдает за ней.

— Сейчас лучше, — прошептал он. — Рад, что ты здесь.

— И я рада быть здесь. Ты напугал меня, — сказала она, и её глаза наполнились слезами. Джинни решительно их смахнула.

— Прости, — встревоженно произнёс Гарри.

Выпрямив плечи, Джинни покачала головой, и на её лице появилось упрямое выражение. — На этот раз я тебе прощаю, но также хочу предупредить — это был последний раз. С этого дня я не желаю сидеть в больнице и ждать, пока ты придёшь в себя. Не больше, чем растяжение пальца, понял?

Гарри почувствовал, как его губы изогнулись в ухмылке. — Да, мам.

— И никаких больше Тёмных Лордов, Пожирателей смерти, дементоров, драконов, хоркруксов, зелий, пророчеств..., — словесный поток Джинни иссяк.

— Ладно, ладно, — усмехнулся Гарри. — Значит, мне только остаётся слушать матчи по квиддичу по радио и пить пиво, пока мой живот не станет большим.

Джинни нахмурилась и сморщила нос. — Ну, это бы мне тоже не понравилось.

Гарри ухмыльнулся, устав от долгой речи. — Я люблю тебя, — вырвалось у него.

Взгляд Джинни потеплел. — И я тебя люблю.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Хорошо это говорить, не беспокоясь ни о чём.

Джинни убрала ему волосы со лба. — Ты тёплый, — сказала она, всхлипывая.

— Я опять заставил тебя плакать? — простонал Гарри.

— Кто плачет? — спросил Рон, заходя в комнату. — Ты заставил мою сестру плакать, Поттер?

— Кажется, у меня появилась плохая привычка, — ответил Гарри. Его глаза начали закрываться.

— Ну, тогда нужно от неё избавиться? — Рон улыбнулся, чтобы смягчить слова. — Теперь, когда нет Вольдеморта, который превращал твою жизнь в ад, тебе придётся иметь дело только со мной.

— Похоже на сделку, — сказал Гарри, слабо улыбнувшись. — Трудно поверить, что всё закончилось.

— Папа сказал, что тебе понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, — сказала Джинни.

— Да, — подтвердил Рон. — Только подумай, в следующем году никто не попытается убить тебя.

Гарри фыркнул и окончательно закрыл глаза. Рон и Джинни остались и какое-то время разговаривали с ним, рассказывая о том, что он пропустил. Он чувствовал себя очень виноватым за свою руку, услышав о ноге Джорджа и о том, как он справляется с несчастьем. Гарри надеялся, что, если рука не выздоровеет, он примет это с такой же стойкостью, как и Джордж.

Наконец он уснул, уверенный в том, что Джинни, Рон, Гермиона или кто-нибудь другой будет рядом, когда он проснётся.

* * *

Следующие несколько дней Гарри мог бодрствовать всё дольше и узнавать больше о том, что происходило в мире волшебников. Он узнал, что журналисты всё чаще предпринимают отчаянные попытки пробраться в его комнату. Целители, медсёстры и разные посетители продолжали заботиться о нём. Гарри тошнило и лихорадило от противоядия, которое ему давали. Короче говоря, Гарри очень устал от всеобщего беспокойства, болезней и побочных эффектов.

Летиция Уорбэнкс была назначена министром реконструкции. Уизенгамот решил, что если у неё всё получится, то будет всеобщее голосование за её назначение министром магии. Гарри уже радовался тем стремительным изменениям, которые происходили благодаря ей.

Кингсли Брустверт занял пост главы отдела исполнения магических законов, а Аластор Грюм вышел из отставки, чтобы стать главой отдела магических происшествий и катастроф. Артура Уизли повысили до главы отдела международного магического сотрудничества.

Рон сказал, что отец тесно сотрудничает с премьер-министром магглов, чтобы воссоздать гармоничное сосуществование двух миров, которым наслаждались столько лет. Рон думал, что отцу просто нравилось посещать человека, чтобы испробовать все свои маггловские устройства.

«Ежедневный Пророк» работал без устали, услаждая читателей историями из жизни Гарри. Рон сообщил, что любому, кто получит прямую цитату от Гарри, дадут приличное вознаграждение. А затем друг угрожал Гарри списком «прямых цитат», если тот не скажет, что «Пушки Пэддл» были лучшими в Лиге.

Гарри пришлось показать здоровой рукой очень неприличный жест. Заходила профессор МакГоннагал, чтобы сообщить об открытии Хогвартса этой осенью. Она пригласила его закончить седьмой год, если он хочет. Гарри ответил, что подумает. Книгсли Брустверт также сказал ему, что в тренировочном отряде мракоборцев всегда будет для него место.

То и дело просыпалось смутное подозрение, что родители бы хотели, чтобы он закончил Хогвартс. Возможно, это было только потому, что миссис Уизли настаивала, чтобы так сделал Рон, но Гарри не мог избавиться от этого чувства.

Может, он грезил о родителях, когда лежал без сознания. Ему казалось, что все начинают жить своей жизнью, кроме него. Он уже устал быть слабым и беспомощным, и хотел выбраться из постели.

Проблема была в целителях. Они настаивали, что Гарри ещё не готов к таким нагрузкам, а друзья воспринимали их всерьёз. Он с нетерпением ждал, когда выдастся удобный случай нарушить запреты.

Друзья обычно оставались с ним целый день, до тех пор, пока Гарри не заснёт, но иногда, ранним утром, у него было несколько свободных минут, прежде чем кто-нибудь придёт. Однажды утром он проснулся как раз, когда никого не было, и не собирался тратить время зря.

Гарри подождал, пока медсестра сделает утренний осмотр и даст зелья. Затем он сел и неуверенно спустил ноги с кровати. Он уже привык подниматься, используя только одну руку, но не ожидал, что ноги окажутся настолько слабыми. Пролежав почти две недели, они просто отказывались держать его вес, но Гарри настроился не сдаваться.

Голова закружилась, когда он полностью выпрямился. Ему пришлось передохнуть минуту, поморгать, чтобы всё стало не таким расплывчатым, и восстановить равновесие.

Стиснув зубы, он заставил себя встать, левая рука беспомощно висела. Снова закружилась голова, ноги горели и дрожали. Выдохнув через нос, он протащил ногу по полу, нежели поднял и переставил.

Неуклюжее, но начало.

Он чувствовал, как по спине бежит струйка пота, а ноги уже дрожат от усталости. Противоположная стена внезапно оказалась гораздо дальше, чем когда он сидел на кровати. Ему нужно было доказать, что сможет дойти до неё. В любом случае, Гарри не сможет ходить на костылях только с одной рукой. С ногами всё было в порядке, но Гарри убедил себя, что если не сможет дойти до той стены, то это как-то покажет, что Снегг был прав, говоря о его слабости.

Он проволочил другую ногу, держа впереди руку для равновесия. Однако, колени подогнулись, и Гарри со стоном упал.

— Чёрт побери! — закричал Рон, заходя в комнату в то мгновение, когда Гарри упал. — Что ты пытаешься с собой сделать, к тому же в мою смену? Гермиона и Джинни меня убьют.

Он наклонился и обхватил Гарри, подняв его на ноги. Гарри сильно дрожал, и ему пришлось опереться на Рона, что только увеличило его раздражение.

— Я всего лишь хотел немного пройтись, — сказал он, тяжело дыша. — И в помощи я не нуждаюсь.

— Ну, тебе придётся запихать свою гордость куда подальше, потому что помощь тебе нужна, — проворчал Рон. Он перебросил здоровую руку Гарри через плечо, но, вместо того, чтобы отвести Гарри в постель, продолжил медленно идти к стене.

Раздражение Гарри уменьшилось. Он был очень рад тому, что Рон, а не девушки нашли его на полу.

— Меня уже тошнит от постели, — пробормотал он, мотая головой. Ноги тряслись так, что колени задевали друг друга.

— Знаю, — спокойно ответил Рон. Они дошли до стены, но теперь друг держал на себе весь вес Гарри. — Ты будешь продолжать настаивать на том, что можешь идти сам, или я могу левитировать тебя в кровать?

— Никуда ты меня не левитируешь, — фыркнул Гарри. — Я видел твои левитационные чары, помнишь?

Рон ухмыльнулся. — Будь со мной повежливее. Я не девушка, знаешь, могу и вправду уронить.

Гарри усмехнулся, возненавидев усталость, которая грозилась поглотить его.

— Акцио стул, — сказал Рон.

В дверях появился плывущий стул с подушками. Гарри подумал, что он напоминает лежанку из бассейна. Рон поднял его и посадил на этот стул. Рон направлял стул палочкой, и они вышли в коридор.

— Мы уходим? — встревоженно и в то же время возбуждённо спросил Гарри. Он отчаянно желал выбраться из комнаты, но знал, что поблизости будут журналисты. Сейчас он действительно не хотел иметь с ними дела. В тишине комнаты он мог отрицать реальность происходящего ещё некоторое время.

— Недалеко, — ответил Рон. — В этой секции у них мало пациентов, и нужно проходить через охрану. Я подумал, что ты хочешь выйти наружу.

— Конечно! — воскликнул Гарри, его усталость быстро сменилась неприкрытым любопытством. Рон вытолкнул его из роскошных министерских покоев в холодный больничный коридор. Даже магия не смогла стереть ощущение стерильности. — Кого ещё они здесь прячут?

— В той комнате Малфой, — сказал Рон, кивком показав на запертую дверь по соседству. — Я слышал, что он жалуется на прискорбные больничные условия. Ну ты знаешь Малфоя.

— Я хочу поговорить с ним.

— Гарри, не перетруждайся. Подожди до тех пор, пока ты не выздоровеешь полностью, — нахмурился Рон.

— Я в порядке, — заявил Гарри.

Рон закатил глаза. — Ну да, конечно. — Тем не менее, он остановил парящий стул, постучался и распахнул дверь. — Эй, Малфой! Веришь ты или нет, но к тебе посетители.

Драко лежал в кровати. Комната была гораздо меньше и не так роскошна, как та, в которой находился Гарри. Он почувствовал, как по шее пробежали мурашки, и был вечно благодарен за то, что Малфой не знал об этой разнице... или знал. Рон наверняка бы насладился превосходством над Малфоем.

Драко выглядел мертвенно бледным на ярко-белых больничных простынях. Его взгляд, казалось, утратил обычную живость и злобу. Он повернул голову и равнодушно посмотрел на них.

— О, только посмотрите, Траляля и Труляля. Разве может быть путешествие по кроличьей норе ещё хуже? — сказал он, закатив глаза, но не поднимая головы с подушки.

— А ты у нас Безумный Шляпник? — хихикнул Рон.

— И с каких это пор вы оба знаете сказки магглов? — спросил Гарри. Он был рассержен видеть парня из Слизерина таким слабым. Это раздражало.

Драко нахмурился, но Рон непонимающе уставился на Гарри. — Это ведь сказка волшебников о девочке магглов, которая случайно попала в Уизенгамот.

Гарри покачал головой. — Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, Поттер, даже ты со своим скудоумием можешь догадаться. Мои внутренности были выворочены, потому что я помог тебе. Как, ты думаешь, я должен себя чувствовать? — презрительно спросил Драко.

Гарри тяжело сглотнул, но поборол чувство вины, которое пытался возложить на него Драко. У него и так хватит сожалений на всю жизнь. — Спасибо, что помог с окклюменцией. Я бы не справился без тебя. Без вас всех.

— Да, и теперь, когда всё закончилось, ты народный герой — опять. А нам-то что? — спросил Драко.

— Что ты хочешь этим сказать? — вступился Рон. — Гарри и Гермиона спасли твою бесполезную шкуру. Ты жив, за тобой больше не охотятся, и ты можешь вернуться к своей жизни и делать, что захочешь.

— Да, я свободен, — закатил глаза Драко. — Мать мертва, а женщина, с которой я собирался провести остаток жизни, убита, и целые месяцы пройдут, прежде чем я смогу заботиться о себе сам. Моя жизнь просто замечательна.

— Что ты собираешься делать? — спокойно спросил Гарри.

— Похоже, у меня нет выбора. Особняк Малфоев находится под контролем министерства, да и не могу я пойти туда в таком состоянии. Поэтому я вынужден полагаться на жалость дальних родственников, — ответил Малфой, сжав зубы. — Сестра моей матери, Андромеда, и её магглорожденый муж согласились меня принять при условии, что их хорошо вознаградят за заботу обо мне.

Рон повеселел. — То есть ты хочешь сказать, что за тобой будут присматривать тётя и дядя — маггл-дядя, которые наверняка будут винить тебя в смерти дочери?

Драко нахмурился. — И что?

— Ну... по крайней мере, они не будут заставлять тебя жить в чулане, — сказал Рон, явно наслаждаясь иронией.

Драко метнул взгляд на Гарри, и его лицо потемнело. — Убирайтесь. Сейчас же. ЖИВО!

— Ладно, Рон, уходим, — сказал Гарри, пока Рон не начал снова издеваться над Драко. В прошлом Драко издевался над Роном, но он всё же помог Гарри в конце, и тот не мог этого забыть.

Рон отправил стул обратно в покои министра, а Гарри наконец одолела усталость. Он едва помнил, как добрался до кровати, когда снова погрузился в темноту.

* * *

Несколько дней спустя сон Гарри был потревожен громким щелчком, который заставил его полностью проснуться. Он быстро перевалился на бок и нащупал на тумбочке очки. Он слышал, как мужской голос произносит запирающееся заклинание, и как этот мужчина что-то придвинул к двери. Сердце Гарри бешено забилось, когда он надел очки и с ужасом понял, что рядом нет палочки. Он оказался в ловушке.

Медленно повернувшись к незваному гостю, Гарри был ослеплён яркими вспышками. Он прищурился и с испугом постепенно сосредоточился на камере и прытко-пишущем пере рядом с незнакомцем.

— Гарри, я получил разрешение от твоих близких, и одна твоя цитата может прокормить их целый год. Ещё всего одно фото, — сказал журналист. Камера продолжала щёлкать, и Гарри отвернулся. Он пытался прикрыть одеялом больную руку. Гарри чувствовал себя уязвимым в пижаме.

— Откройте дверь! Алохомора! — прозвучал строгий голос из-за толстой больничной двери. Гарри заметил, как журналист запер дверь стулом.

— Они могут справиться с магией, но маггловские штучки всегда их озадачивают, — сказал мужчина, ухмыльнувшись. Он был высоким, его редкие, ярко блестящие волосы были зачёсаны на бок, чтобы прикрыть лысину. — Каково это одержать победу над Тёмным Лордом, Гарри? Как ты это сделал? Тебе пришлось использовать тёмную магию? Все хотят знать, как пал Сам-Знаешь-Кто. Скажи мне, что ты думаешь.

— Убирайтесь, — процедил Гарри.

— Одно высказывание, Гарри, — сказал он, не обращая внимания на его гнев. Перо что-то яростно царапало, несмотря на то, что Гарри произнёс всего лишь слово. — Что не так с твоей рукой? Ты ещё на лечении? Будут ли необратимые повреждения?

— Убирайтесь, — повторил Гарри, дёрнув ящик тумбочки в поисках палочки.

Дверь за журналистом вдруг взорвалась многочисленными осколками. Мужчина упал, его камера откатилась в сторону. В дверях стоял разъярённый Чарли Уизли, он был напряжён, пальцы тесно сжимали палочку. Его покрывала сажа, которую поначалу Гарри не заметил из-за кровожадного выражения.

Чарли схватил журналиста за шею и поставил на ноги. Тот отчаянно извивался, на его лице был написан страх. Гарри наклонился и поднял камеру, а Чарли забрал прытко-пишущее перо.

— Как ты сюда добрался? — требовательно спросил Чарли.

— Люди заслуживают знать, — выдохнул мужчина. Чарли пригвоздил его к стене и локтём прижимал горло.

— Достаточно, мистер Уизли, — сказал мракоборец, заходя в комнату. Его новая министерская мантия была без единой складки. — Мы заберём его отсюда.

— Как будто я могу вам доверять. Где была охрана? — взорвался Чарли.

Мракоборец вспыхнул, что было заметно даже на его тёмной коже.

— Будет проведено полное расследование, — произнёс он. — Мистер Уизли, пожалуйста, отпустите его. Я не хочу оглушать вас.

— А ты попробуй, — сказал Чарли сквозь сжатые зубы. Он ещё крепче прижал журналиста к стене. Мужчина от ужаса выпучил глаза и безнадёжно пытался схватить Чарли за пальцы.

— Да хватит, Чарли, — мракоборец отошёл от официального тона. — Всем же нужно использовать каминную сеть. Я заберу его и сделаю охране строгий выговор.

Чарли с рычанием отпустил журналиста, и тот рухнул на пол.

— Ладно, и проследи, чтобы камера и перо были стёрты.

— Вы не можете этого сделать, — молил журналист.

— Смотри, — рявкнул Чарли. Взяв у Гарри камеру, он поднял палочку и разнёс камеру на осколки.

Мракоборец грубо потащил из комнаты ругающегося журналиста, который грозил штрафами.

Гарри был немного ошёломлён гневом Чарли. Хотя это и было не самым лучшим пробуждением и Гарри не хотел разговаривать с журналистами, Чарли, казалось, перегнул палку. Даже сейчас он расшагивал перед разрушенной дверью, как животное в клетке.

— Всё в порядке, Чарли? — осторожно спросил Гарри. — Это было неприятно, я знаю, но он всего лишь журналист. Думаю, я должен поговорить с ними и покончить с этим.

Гарри испугался, когда в дверях появилась Джинни, такая же грязная и взъерошенная, как и Чарли. Она ворвалась в комнату и, обняв Гарри, внимательно оглядела его.

— Ты в порядке? — встревоженно спросила девушка.

— Конечно, в порядке, — ответил Гарри. Его замешательство росло.

— Он застал меня врасплох, когда я спал. И чего вы так всполошились? Рано или поздно кому-нибудь из журналистов повезло бы. Они уже целую вечность пытаются сюда пробраться.

— Какая разница, что это был всего лишь журналист, — заплакала Джинни. — Он вообще не должен был оказаться здесь. Это мог быть Пожиратель смерти. Они обещали первоклассную охрану.

— Пожиратель смерти? — спросил Гарри, чувствуя, что его как будто ударили ниже пояса. Сердце быстро забилось. — Я думал, их больше не осталось.

Джинни и Чарли испуганно отвели глаза. Волна беспокойства окатила Гарри, и он вдруг почувствовал тошноту. Никто не заставит его снова испытать тот кошмар.

— Некоторые из тех Пожирателей смерти, кому удалось бежать, объединились, — неохотно произнёс Чарли, избегая взгляда Гарри. — Они утверждают, что Вольдеморт вернётся, как возврашался раньше. Они думают, что ты знаешь больше, чем говоришь.

— Этим утром на «Нору» напали, — тихо произнесла Джинни, убирая с глаз слёзы.

Нет! Всё закончилось. Так не должно было случиться. Вольдеморт был мёртв, и жизнь Гарри только должна была начаться. Всё ведь кончилось!

— Тут не о чем беспокоиться, — прошептала Джинни, нежно поглаживая ему спину. Её рука задела больную руку Гарри, и в его пальцах появилось покалывание.

Он был так увлечён новостями, что едва обратил на это внимание. — Со всеми всё хорошо?

— Да, — ответил Чарли. — Билл сейчас работает над усилением защиты, а Рон и Фред ему помогают. Мы с Джинни привели сюда Джорджа, чтобы ему приладили ногу, и проверить тебя. Хорошо, что мы об этом подумали.

— Думаешь, появление журналиста сегодня утром не случайность? — спросил Гарри, до затуманенного разума которого наконец-то дошёл весь смысл происшедшего.

— Я не знаю, но мы это выясним. Я собираюсь отправиться прямо к Кингсли. Скоро вернусь, — сказал Чарли, кивнув Джинни перед уходом.

— Смотрю, ты тут не скучаешь, — ухмыльнулась Джинни, толкнув его бедром. — Подвинься.

Лицо Гарри посветлело, и он с лёгкостью согласился. Она села на кровать и легла рядом с ним, положив голову ему на плечо. Джинни лежала рядом с больной рукой, так что он не мог обнять её и вместо этого начал целовать ей макушку.

— Когда я уже отсюда выберусь? — пробормотал Гарри, восхищаясь теплотой её тела.

Джинни вздохнула и напряглась. — Не знаю, Гарри.

Ему не понравился её тон. — Что ты имеешь в виду? Я думал, на этой неделе всё станет ясно.

Он чувствовал себя гораздо лучше и с нетерпением хотел покинуть больницу. Было ещё несколько путешествий с Роном, и Гарри даже мог блуждать по коридорам один. Тошнота исчезла, а синяки, покрывавшие всё его тело, становились слабовато-жёлтыми.

Единственное, что оставалось неопределённым — рука. Восстановление нервов было медленным процессом, и целители до сих пор не могли ничего предположить. Их радовало то, что после каждой сеанса исцеления плечо Гарри болело. Он подозревал, что только целители могут считать боль хорошим знаком.

— Так должно было быть, — сказала Джинни. — Маме нетерпится заняться тобой, и твоя комната уже готова, но сейчас...

— Сейчас никто не думает, что мне будет безопасно пойти в «Нору», — мрачно произнёс Гарри. Он знал, как заведено. Гарри уже много раз проходил через подобное. И почему он действительно верил, что теперь всё изменится?

— Даже не смей беспокоиться обо мне, Гарри Поттер, — вспылила Джинни, блеснув глазами и схватив его за плечи. — Если не в Нору, то мы отправимся куда-нибудь ещё... вместе. Ты меня слышишь? Сейчас всё по-другому, и ты не отправишься один выздоравливать к Дурслям. Ни теперь, и никогда более.

Гарри улыбнулся, хотя сердцем не верил Джинни. Почему-то она всегда умудрялась разглядеть то, что было сокрыто в глубинах его души.

— Всё хорошо, — сказал он, — но скоро я устану от этого места.

— Устанешь от этого места? — спросила Джинни, изогнув бровь. Комната была просто великолепна. — Тебе недостаточно этой роскоши, дорогой? Подушка недостаточно мягка, а шоколад тебе ненавистен?

— Ну да, очень смешно, — с гримасой сказал Гарри. — Тебе бы понравилось лежать здесь не больше, чем мне.

— Это так, — согласилась Джинни, взъерошив ему волосы. — Пусть я и рада, что твоя бледность уходит, а ведёшь ты себя пылко, это значит, что мы больше не сможем тебя здесь держать.

— Я хочу видеть, что происходит, и как всё становится на своё место.

— Понимаю. Министерство завалено делами. Первый суд над Пожирателями должен пройти в сентябре, — сообщила Джинни. — Папа говорит, что все очень хотят оставить плохое позади и начать строить жизнь заново.

— А что собираются делать с Азкабаном?

— Понятия не имею, — пожала плечами Джинни. — Некоторые из дементоров вернулись и заняли старые места, а другие продолжают блуждать на свободе. Не думаю, что хоть кто-нибудь знает, что с ними делать.

Гарри кивнул и молча размышлял. — Насколько разрушена «Нора»? — Он знал, что если б случилось что-то серьёзное, они бы ему сказали. Только Гарри всё равно боялся услышать, что произошло со вновь построенным домом Уизли. Каждый раз, посещая Гарри, мать Джинни с гордостью рассказывала каждую мелочь, которая происходила в доме.

Джинни вновь пожала плечами. — Все мы целы, а это главное.

Гарри нахмурился и поднял брови.

— Ладно, ладно. Есть повреждения от огня и заклинаний. На маминой кухне хаос, но ничего такого, что нельзя починить, — поспешно сказала она, стараясь предотвратить грядущий взрыв.

Гарри возмутился. — Кухня твоей мамы? Чёрт, Джинни, она же так ею гордилась.

— Знаю, но больше она гордится нами. Она может сделать кухню снова. Поверь, она гораздо счастливее, зная, что ты скоро вернёшься домой, что Джордж скоро получит новую ногу, и что Флер не было дома сегодня утром «в таком состоянии», — сказала Джинни, закатив глаза.

Гарри ухмыльнулся, представив, как миссис Уизли суетится над Флер, и как это испытывает терпение Джинни. — А где Флер?

— Они с Биллом арендуют квартиру здесь в Лондоне. Думаю, Флер не хочет быть в месте, где разводят кур, — сказала Джинни, скрестив руки.

— Я думал, вы с Флер поладили.

Джинни махнула рукой. — Она нормальная девушка, и действительно любит моего брата. Но это не значит, что иногда она действует мне на нервы. Флер такая принцесса.

Гарри усмехнулся, мудро воздержавшись от комментариев. Джинни всё равно ударила его локтём в грудь. — Заткнись.

— Я ничего не говорил, — возразил Гарри более высоким голосом.

— Но ты подумал об этом, — сказала Джинни.

— Ага. — Его мысли снова вернулись к «Норе».

— Не беспокойся за дом. — Джинни прижалась к нему ближе. — Билл починит защиту, и жить там будет совершенно безопасно. Летиция Уорбэнкс и Орден явно слишком беспокоятся о тебе с тех пор, как Пожиратели смерти решили добраться до тебя, чтобы узнать, где Вольдеморт.

— В аду, — фыркнул Гарри.

Джинни мягко провела рукой по груди, успокаивая его.

Несмотря на суматоху в голове, Гарри остро ощутил, как близко прижимается к нему Джинни. Он чуть повернулся на бок и коснулся обнажённой руки девушки. Джинни повернула к нему голову, и их вгляды встретились на краткое мгновение. Она мельком взглянула на губы Гарри, тот наклонился и страстно поцеловал её.

Джинни отдалась поцелую. Она была тёплой, сладкой и в точности такой, какой он её помнил. Всё его тело дрожало от желания. Гарри пробежал пальцами по её шелковистым волосам.

Возможно, так было только потому, что чертовски много времени прошло с тех пор, как он мог это делать, но сейчас поцелуй был почему-то более крепким — полным надежды, обещания и... возможностей. Трепет возбуждения проснулся в нём, когда Гарри понял, что она наконец его, полностью его. Хотя Пожиратели смерти не сдавались, но теперь угроза того, что её заберут от него, если он умрёт, миновала.

Гарри был взволнован, подумав об этом, и обнял её уже как хозяин. Она прижалась к его больной руке, и Гарри снова почувствовал покалывание до кончиков пальцев. Он почувствовал, как они шевелятся и испуганно отпрянул.

— Гарри, — простонала Джинни в поисках его губ.

— Мои пальцы зашевелились, — бесстрастно произнёс он.

Джинни присела. — Что? — спросила она, затаив дыхание.

Несмотря на крайнее удивление и радость за ожившие пальцы, он был доволен тем, как были взъерошены её волосы. Даже пусть её губы были опухшими, Гарри наполнился гордостью. Она выглядела как тот человек, которого целовали правильно, и целовал он.

— Мои пальцы зашевелились, — повторил Гарри, взглянув на больную руку. Он безуспешно попытался снова ими пошевелить. Они оставались неподвижными, но Гарри отчётливо ощущал покалывание по всей руке.

— Ты уверен? — спросила она, и в её глазах засветилась надежда. — Я хочу сказать... ты был довольно настойчив.

Она покраснела, и Гарри нахально улыбнулся.

— Правда? — просиял он. — Они явно зашевелились. Я чувствую, как меня сейчас колет.

Джинни встала. — Я схожу за целителем.

— Не надо, — сказал Гарри, схватив её здоровой рукой. — Иди сюда. Целители будут только тыкать и колоть меня, чтобы получить одни и те же результаты. Твой метод мне больше нравится.

— Мерзавец! — хихикнула Джинни. Она села на край кровати и наклонилась, чтобы снова его поцеловать.

Едва они начали, как в дверях кто-то прочистил горло, и Гарри с Джинни отскочили друг от друга. Гарри с опаской взглянул на Чарли, который смотрел в пол и чесал очень красную шею.

Гарри почувствовал, как к его лицу хлынула кровь, и он удивился, почему Чарли до сих пор не вытащил его из кровати и не ударил. Возможно, потому что Гарри выглядел сейчас слабее, чем казалось ему самому, прикованному к больничной кровати. Он никогда бы не подумал, что будет благодарен за то, что кто-то считает его слабым, но вот, бывает же.

— Ты как раз вовремя, Чарли, — сказала Джинни, выпрямляя одежду. Она, казалось, ничуть не смутилась и не беспокоилась за действия брата.

— Нам так жаль прерывать вас, — сказала Летиция Уорбэнкс, войдя в комнату следом за Чарли. В её тёмных глазах плясали весёлые искорки. — Приятно видеть, что ты чувствуешь себя уже лучше, Гарри.

На этот раз Джинни вся залилась румянцем. Гарри чувствовал, как от её тела исходит жар, и знал, что она сейчас покраснела так же, как и все Уизли. Их застал целующимися в покоях министра будущий министр магии собственной персоной. Ну у кого ещё такая полная впечатлений жизнь?

— Вы собираетесь поприветствовать министра? — голос Чарли сочился сарказмом.

— Оставь их. Они уже достаточно смущены, — сказала Летиция, пройдя по комнате и сев рядом с кроватью Гарри. — Я пришла обсудить планы на будущее.

Гарри резко поднял на неё глаза и отбросил смущение. Он больше не собирался кому-то позволять снова сбросить его со счетов. Всё изменится.

— Какие планы? — осторожно спросил он.

— Нет нужды беспокоиться, Гарри, — понимающе улыбнулась Летиция. — Думаю, тебе они могут прийтись по душе.

— Да? — Гарри продолжал сомневаться.

— У Андромеды Тонкс есть дом на испанском острове в Средиземногом море. Остров называется Форментера, и хотя он находится довольно далеко от материка, это область магглов, так что использование магии не приветствуется. Андромеда согласилась взять племянника на время его выздоровления, и также она предложила погостить у неё тебе и твоим друзьям, которые способствовали падению Сами-Знаете-Кого, пока не начнутся судебные процессы.

— Конечно, будет проведено предварительное слушание, но это просто формальность, чтобы выиграть время и поймать оставшихся Пожирателей смерти. На острове ты окажешься в уединении и будешь выздоравливать дальше, а в вашем доме, мисс Уизли, установят сильную защиту.

Летиция говорила как человек, который принимает решения и следит за их исполнением. Это была хорошая задумка, и мысль о поездке на море казалась привлекательной. У него никогда не было нормальных каникул, и ему с Джинни определённо нравилось быть на пляже в Выручай-комнате.

— Полагаю, ты был знаком с дочерью Андромеды, и она ещё сказала, что ты был другом одного из её двоюродных братьев. Если ты согласен, я обо всём договорюсь, и вы сможете отправиться туда в ближайшее время, — сказала Летиция.

— Я согласен, — кивнул Гарри.

— Очень хорошо. Я скоро с тобой снова поговорю. До свидания, — сказала Летиция, выходя из комнаты.

Гарри всё ещё не мог отойти от предложения. Это была возможность остаться с Джинни наедине на пляже, только с одним братом вместо пяти. Где была плохая сторона? Возможно, Рон будет настолько увлечён Гермионой, что это позволит Гарри и Джинни ненадолго уединиться...

Казалось, Чарли точно знал, куда сейчас направились мысли Гарри.

— Даже не думай об этом, Поттер, — нахмурился он. — Билл, может, слишком занят Флер и ребёнком, но это не значит, что я не могу заскочить в самую неподходящую для вас минуту.

— Остынь, Чарли, — закатила глаза Джинни. — Защитник из тебя никудышный. Я знаю, чем ты занимался в нашем возрасте. Мама ещё не знает всей истории об Альфреде Доббинс?

Чарли побледнел. — Откуда ты..., — сказал он затихающим голосом и с удивлёнными глазами.

— Да ладно тебе, — махнула рукой Джинни. — Чарли, это было в домике на дереве! Там же полно дыр.

— Слушай меня, Джинни. — Уши Чарли стали такими же красными, как иногда у Рона.

— Я никому ничего не рассказывала, — сладко улыбнулась Джинни. — Ты хранишь мои тайны, а я твои. Понятно?

— Это было уже давно, — ответил Чарли, сжимая зубы. Гарри с изумлением наблюдал за происходящим.

— Верно, но мама будет крайне уявлена, если узнает, что её клятва перед соседями в том, что ты даже не знаешь Альфреду, была отъявленной ложью, — улыбка Джинни стала угрожающей. — Думаю, тебе лучше убедить маму, что наши каникулы на море — отличная идея.

Чарли как будто собирался ударить её, но на его лице медленно расползлась ухмылка. — Какой-то тест магглов показал, что отцом ребёнка был Ричи Кортлэнд. Ты меня убедила, — сказал он. — Не думаю, что даже Фреду и Джорджу удалось бы справиться лучше, когда я действительно сердит.

— Потому что у тебя рука, как ствол дерева, — закатила глаза Джинни. — Они ведь не такие глупые. Хватит уже, Чарли.

— Ладно, — произнёс он. — Вряд ли мама станет возражать. Вы не останетесь без присмотра, там будут Тед и Андромеда Тонкс.

Если Андромеда хоть немного походила на свою дочь или Сириуса, Гарри не думал, что она окажется помехой.

Глаза Джинни сверкнули. — Отлично. — Если можно было судить по её лицу, Джинни так же, как и ему, хотелось избавиться от назойливых Уизли и немного побыть с ним наедине.

Эта мысль пришлась Гарри по душе.