Жребий (гет)

Дыхание спящей девушки было ровным и глубоким. Сивилла Оршели лежала на спине, подложив согнутые руки под голову. Во сне она ступала по бархатному покрову нежной весенней травы и вдыхала ароматы недолговечного цветения. Ей не нужно было оглядываться, чтобы знать, кто идет рядом. Волосы и шею ее обожгло дыхание ее спутника, и саму Сиви тут же обдало жаром. Неосознанно она швырнула одеяло и продолжила отдаваться сладостному сновидению. Только ее участившееся дыхание нарушало тишину маленькой спальни на Земле — красноватая дымка, просочившаяся в щель под ее дверью, подплывала к спящей девушке совершенно бесшумно. Призрачные змейки взвились на девичье ложе и начали опутывать и оплетать девушку.

Сиви не могла их видеть, но то, что они ей нашептывали, она ощущала очень четко, считая этот шепот частью своего сна.

«Блаженный сосуд Мой… Снова мы вынужденно разделены, но момент твоего возвеличивания близится, а вместе с тем и Моя свобода».

«Познай со Мной высшее наслаждение…»

«Отдайся своим сокровенным страстям».

«Только со Мной обретешь ты свободу. Только Я в силах дать тебе истинное величие — власть не над одним миром, а над бесконечностью миров. Приди ко Мне, дитя!»

Багровая змейка чувственно скользнула по губам девушки, и Сиви приоткрыла рот, чувствуя, не просыпаясь, как горячий огонь разгорается внизу ее живота. Призрачные путы нежным шелком опутали ее бедра и скользнули меж них, заставляя двигаться в унисон с невидимой силой. Сиви тихо застонала во сне от наслаждения, и тут перед ее мысленным взором возник образ молодого мужчины, невыразимо прекрасного, образ, который она не могла ни осознать, ни запомнить… Во сне взгляд ее выделил лишь неестественную позу юноши — он висел над какой-то пропастью, растянутый на каменных цепях.

С губ юноши сорвался стон одновременно вожделения и такой смертельной муки, что сердце Сиви вмиг наполнилось жалостью и нежностью. Ей захотелось припасть к его чувственному рту, искаженному болью, окутать своей лаской и сорвать жестокие оковы. Девушка двинулась на встречу, испытывая все растущее возбуждение.

Но тут глаза мужчины распахнулись, и на Сиви воззрилась знакомая багровая чернота. Миг — и юноша пропал из виду, а сама она оказалась распята на цепях между мирами. Странный сон заканчивался уже знакомой и пугающей пыткой.

…Девушка громко вскрикнула и зажала себе рот ладонью. Обливаясь потом, она села на постели, все еще дрожа от возбуждения и ужаса. Сиви отчаянно пыталась вспомнить, что ей снилось на этот раз, но, как всегда, не смогла.

Она встала и подошла к умывальнику. Сегодня ночь ее первого бала. Она еще не совсем поняла, почему Мессир изменил свое решение и позволил ей присутствовать на нем. Впрочем, последние месяцы в жизни Сиви произошли разительные перемены. Она намного чаще, иногда и ежедневно, посещала Шеол с Воландом, проводила много времени в лабораториях и еще больше — в библиотеке. Требования к ней со стороны Мессира возросли многократно — девушка углубляла изучение и живых языков, и языков мертвых, она должна была знать назубок ключевые события земной истории и ту последовательность, в которой они происходили на Земле. Также Сиви углубленно изучала устройство Вселенной и ее историю и узнала много. Лишь две темы были под запретом — Бездна, разумеется, и все та же Третья Сила.

Азазелло — перемирие, с которым было достигнуто с большим трудом — продолжал обучать ее искусствам боя, изготовлениям ядов и противоядий. Часы, проводимые с ним, были особенно дороги, и Сиви боялась допустить малейшую ошибку, чтобы не нарушить равновесия между ними.

Гелла тоже взялась за нее всерьез, муштруя изучением правил этикета и танцев, и, несмотря на всю свою любовь к ведьме, Сиви иногда хотелось сбежать от нее и спрятаться, но она не делала этого, боясь расстроить этим Геллу больше, чем опасаясь возможных последствий для себя.

Менее приятным времяпрепровождением были вынужденные еженедельные занятия с Фаготом о сущности жизни и смерти для людей и демонов. Сколько Сиви помнила себя, Рыцарь Смерти был единственным, кто был холоден с ней, а она, в свою очередь, старалась свести общение с ним к минимуму. Девушка понимала, что причина его неприязни не личная — само присутствие смертной Сиви в мире Шеола нарушало равновесие этого мира, за которое Фагот был в ответе. Тем не менее, Фагот был предан Мессиру, а это решало все.

Сегодня ночью наконец-то она впервые попадет на бал, а это значит, что утром и днем Сиви вольна делать, что ей угодно. Учитывая, что за последние два года Воланд прибывал на Землю непосредственно перед самим балом, как будто растеряв к ним всякий интерес, и Сиви догадывалась, почему. Как и знала о причине того, почему больше ни одна земная женщина надолго после бала не задерживалась, а получив свою плату, покидала их мир навсегда.

Подойдя к окну с видом на Испанскую Лестницу, девушка почувствовала, как по позвоночнику змеей проползла чья-то чужая мысль, заставившая ее на мгновение оцепенеть от ужаса.

«…Тебе нигде не спрятать ее от Меня. Она создана Мною для Меня…»

В другом мире еще кто-то услышал этот посыл и тоже вздрогнул.

* * *

Майское утро было еще довольно ранним, но теплым. Запах из находящихся неподалеку пекарен навевал хорошее настроение. Такое утро просто нельзя было не использовать для прогулки, даже не будучи уверенной, что экскурсия уместна для нее. Гелла будет занята до самого вечера, а это значит, что пока Сиви относительно свободна. В гостиной обнаружились Фагот с Бегемотом в своих земных ипостасях за карточной игрой с кем-то третьим. Увидев, кем был этот третий, девушка испытала смешанные чувства озорства и веселья. В голове назревал план развлечения.

— Аллистер! — воскликнула Сиви кокетливо. — Вы — гадкий, гадкий человек, Аллистер!

Кроули чуть вздрогнул, но тут же собрался, встал, отвесил Сивилле галантный поклон и поцеловал протянутую руку — как всегда, задержав поцелуй на мгновенье дольше, чем требовалось.

— Чем я вновь прогневал вас, госпожа Оршели? Быть может, мои глаза нескромно выдают то восхищение, что я испытываю? Тогда простите меня со свойственным вам великодушием. Право, мне казалось это невозможным, но вы стали еще прекраснее.

Сиви показно-трагично вздохнула, опустилась в кресло и щелкнула пальцами, затянутыми в шелковую перчатку. Подождав, пока ведьма из прислуги наполнит ее чашку кофе с молоком, она сказала:

— Вы бессовестно мне льстите, Аллистер, но я так соскучилась и почти сошла с ума от одиночества, что даже готова вас простить.

Фагот и Бегемот наблюдали за этой сценой — Бегемот с нескрываемым весельем в зеленых кошачьих глазах, выражение глаз Фагота за треснутыми стеклышками пенсне Сивилла разобрать не могла, но иллюзий не питала. Сама же девушка смотрела неотрывно на Кроули, с удовольствием наблюдая за его неловкостью в связи с ее отчаянным кокетством.

— Жаль прерывать столь милую беседу, — встрял Бегемот, — и тем более жаль оставлять прекрасную Сивиллу в одиночестве. Но, увы, нас троих ждут дела.

— Прекрасно, — сказала Сиви, — я как раз собиралась на прогулку и с удовольствием составлю вам компанию.

— Я уверен, что это нехорошая идея, — впервые подал голос Фагот.

Улыбка Сиви не исчезла с лица, лишь глаза заледенели. Зная, что Ангел Смерти не пойдет на открытую конфронтацию сейчас, она проговорила:

— А я уверена в обратном, — и добавила: — Если я собираюсь участвовать в празднестве, то будет только справедливо, что я приму участие и в подготовке.

С этими словами девушка направилась к выходу, ликуя про себя, что Геллы поблизости так и не оказалось.

* * *

Странная четверка, состоящая из высокого господина неопределенного возраста в клетчатом костюме, еще одного высокого господина в черном плаще и цилиндре, молодой девушки и вьющегося у ее ног невероятно огромного кота шествовала по Виа Венетто. Прохожих было еще немного, и еще меньше людей странную четверку замечали. Завтра в это же время все они превратятся в легенду и вернутся в Рим еще очень не скоро.

— Этот Кроули явно не промах. Интересный тип, вне всякого сомнения, — шептал Сиви Бегемот так, что слышно его было только ей, — вот только до сих пор вопрос — искренне ли он предан нам, или преследует какие-то собственные интересы. Вопреки нашим.

— Если так, он исключительно глуп, — сказала Сиви, — но одно мне в нем нравится — в нем нет страха. И он довольно хорош в том, что он делает.

— Цель нашей, с позволения сказать, прогулки — выяснить все ли цели господина Кроули совпадают с нашими, — тихо мурлыкнул кот, — вот мы и на месте!

Сиви увидела небольшой дворик, аккуратный и выбеленный, и дом в три этажа. Окна были зарешечены изящными решетками, у входа был небольшой фонтан со статуэткой купидона. На бортике фонтана сидела молодая женщина не старше двадцати лет и расчесывала свои длинные золотистые волосы.

Кроули незаметно указал Фаготу и Бегемоту на женщину, и все трое переглянулись. Сиви начала догадываться…

Двое мужчин и кот направились к приоткрытой двери, и Бегемот послал Сивилле вопросительный взгляд. Та в ответ покачала головой и показала, что подождет во дворе. Дождавшись тишины, Сиви опустилась на бортик фонтана рядом со светловолосой женщиной. Несколько секунд длилась тишина, но неожиданно та заговорила:

— Гвидо все хотел меня заставить остричься. Говорил, что от длинных волос только вши и другая зараза, а на службе мы все равно парики носим. Но я не соглашалась. И права оказалась. Богатый господин меня по волосам приметил и сегодня в гости на бал зовет. Гвидо он заплатил сколько полагается, но я-то знаю, что такой не обманет. А тебя работать устраивать пришли, что ли? Новенькой будешь заместо меня?

Сиви не хотелось спорить. Разумеется, она догадалась, о чем речь, но все же переспросила.

— Тебя как зовут?

— Мэри.

Сиви едва не расхохоталась. У Азазелло своеобразное чувство юмора — этого не отнимешь.

— Мэри — не твое имя.

Молодая женщина вскинула на Сиви гневный взгляд и отрезала:

— Зовут меня Марго. Маргарита. Вот только кто меня здесь так будет звать? Да и в деревне курей пасти и мужу еду готовить — ума большого не надо и таланта тоже.

Сиви снова захотелось рассмеяться. Окончательная потеря интереса Мессира к балу начала сказываться и на общем уровне королев.

Мэри уловила выражение лица Сивиллы, истолковала его правильно и нехорошо сощурилась.

— Кто ты такая, чтобы меня осуждать? Сама, небось, пришла чтоб денег подзаработать. Или на сцену хочешь? Или содержанкой к богатому? Вот только из головы все это выкинь. Засосет как трясина. В нашем деле главное мозги иметь, а не только мордашку смазливую. А то кончишь нехорошо. Почти все плохо кончают.

— Я ценю твою откровенность, — сказала Сиви, понимая, что сделала слишком поспешные выводы, — но как ты можешь быть уверена, что и на этот раз тебя не обманут? Не используют?

— Тот господин, что приходил ко мне — не обманет. Он заплатил Гвидо за ночь, а сам подарил мне крем в шкатулке из чистого золота и сказал, что она моя. Он до меня не дотронулся, да и вел себя как благородный, хоть сам и уродец.

— Вот как… — проговорила Сивилла. — Что же, удачи тебе сегодня ночью, Мэри.

Девушка испытующе посмотрела на Сиви.

— Ты тоже там будешь? — спросила она.

Сивилла Оршели кивнула и поднялась.

— Все будет хорошо, это совсем не так страшно и быстро пройдет. Никто там тебя не обидит и не тронет, все правда. А когда бал закончится, получишь и деньги, и славу, и сцену. Все о чем мечтаешь, — она ободряюще и немного снисходительно сжала плечо девушки.

Та проводила ее пораженным взглядом, но Сиви уже исчезла за дверью дома.

* * *

После яркого утреннего солнца глаза Сиви не сразу привыкли к полумраку, царившему в доме. Магическое присутствие Фагота и Бегемота было очень сильным, оно опутывало и поглощало все остальные энергии так, что даже Сиви было тяжело их найти. Что-то творилось в этом доме… Еще в коридоре витал какой-то запах, от которого тут же сделалось трудно дышать и закружилась голова. Эфир? Опий?

Сосредоточившись на поисках и слегка одурманенная ядовитыми парами, девушка не заметила, как грубая ладонь зажала ей рот, и ее впихнули в маленькую комнатушку. Сиви попыталась извернуться, но ее уже опрокинули на покрытую кружевным покрывалом кровать.

Сиви не испытывала особого страха — скорее недоумение и любопытство. Менее доли секунды ей понадобилось для того, чтобы определить, что перед ней простые смертные. Сильные, опасные, с отрвратительно-грязной аурой, но тем не менее — смертные.

Приводя мысли в порядок, насколько это позволял витающий в воздухе дурман, Сиви изучала своих похитителей, неотрывно пытаясь дотянуться до кого-то из свиты.

— Рыжая. Юная. Налицо смешение кровей, — проговорил один из мужчин по-итальянски, — они будут довольны. Такую можно сбыть не меньше чем за три тысячи.

— Она настолько мила, что я бы не прочь оставить ее себе — она принесет мне много больше денег здесь, да и жаль портить такой прекрасный материал. У них от нее ничего не останется.

— Да ты только посмотри! — не соглашался собеседник. — Это как раз то, что им нужно! Она — вылитая ведьма — одень ее подходяще, и у них самих слюнки потекут. Только знай, что набивать цену.

Сиви слушала этот разговор, поражаясь все больше. Разумеется, эти двое доживали на Земле свои последние часы, разумеется, она не чувствовала особой опасности, но сама мерзость ситуации и сознание того, что множество женщин претерпели в этом месте ужасную судьбу, парализовали. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с собой.

— Если вы сейчас же отопрете дверь сами и покажете мне путь к моим близким, а также упадете мне в ноги и поклянетесь всем тем, во что верите, никогда больше не вершить подобных мерзостей, я постараюсь добиться, чтобы ваше посмертие не было мучительнее необходимого, — тихо проговорила Сиви по-итальянски.

Ее незадачливые похитители не поняли намек или не восприняли ее в серьез. Ожидаемо, и это имело мало значения.

Оба тихо рассмеялись, и один из них сказал:

— Она помешанная и с легкостью сойдет за ведьму. И чем она помешаннее, тем больше денег мы за нее получим.

Этот спектакль начал надоедать Сиви, и она встала. То ли слишком резко, не рассчитав сил, то ли пары опия оказали на нее более сильное воздействие, но ноги ее ослушались и девушка пошатнулась. Ее тут же перехватили за предплечье, и в лицо ей ткнулся платок, пропитанный тошнотворно пахнущей жидкостью. На глаза Сиви навернулись слезы, дышать стало невозможно, а к горлу подступила тошнота.

Звуки отдалились, как будто Сивилла оказалась под водой, глаза слезились немилосердно, и поэтому она не слишком рассмотрела третьего человека, вошедшего в комнату. Его тихий вскрик тут же вывел ее из транса.

— Кроули? — тихо прошептала девушка, не веря своим глазам.

Аллистер вздрогнул и попятился. Все остальное произошло очень быстро: Сивилла Оршели призвала всю свою волю и энергию и сбросила с себя все остатки морока. Вспышка получилась довольно сильной — все трое мужчин оказались отброшены к стене. Двое из них ее уже мало интересовали. Гнев и недоумение придали девушке сил, и она в два шага достигла распростертого на полу Аллистера Кроули. Из уголка рта его стекала струйка крови, а в черных глазах его плескался ужас.

— Светлая госпожа… — прохрипел он. — Это все этот, — он указал на одного из мужчин все еще валяющихся на полу, — Гвидо Форчио — он держит этот бордель и иногда продает девушек религиозным фанатикам, выдавая их за ведьм…

— Чтобы они поступали с ними в угоду своим извращениям? — Сиви снова тошнило, но на этот раз от омерзения.

— Госпожа! — вскрикнул Кроули, падая перед ней на колени и цепляясь за подол платья. — Я клянусь вам своей жизнью и смертью, что не был причастен к этому! Я сам узнал об этом только недавно. Я нашел это место только из-за подходящей Маргариты! Я действовал по приказу Азазелло.

— Ты узнал недавно… — проговорила Сиви сквозь зубы. Если она сию минуту не успокоится, то весь этот злощастный дом взлетит на воздух, и она вместе с ним. — И не говорил нам только для того, чтобы поберечь наши нежные чувства?

Краем глаза девушка заметила, как покрывало кровати начало тлеть, но будучи сосредоточенной на Кроули и своей собственной ярости, пропустила момент, когда Гвидо, оправившись от шока, поднялся и обхватил шею Сиви мертвой хваткой.

В ту же секунду прогремел выстрел. Пальцы, сжимающие горло Сивиллы, медленно разжались, и тело тяжело осело на пол. Еще выстрел — и второй подельник Гвидо дернулся в последний раз. Сиви отстраненно заметила, что брызги крови забрызгали подол ее платья.

Азазелло стоял перед ней, в руке у него дымился пистолет. Тяжело было понять его настроение, когда он скрывался под личиной, но Сиви явно ощущала волны недовольства и раздражения, исходящие от демона.

Девушка подобралась.

— Вовсе не было нужды меня спасать, — сказала Сиви довольно резко, — я отлично справлялась сама даже до твоего прихода.

Азазелло неопределенно рыкнул, но спорить не стал.

— Я только что убил предполагаемую жертву для ритуального убийства, — сказал демон, — Мессир будет недоволен.

Сиви перевела равнодушный взгляд на все так же скорчившегося на полу Кроули.

— Я думаю, что у нас есть чем это компенсировать, — сказала она тихо. Этот человек казался ей привлекательным? Невозможно!

Азазелло тоже глянул на Кроули, и он исчез.

— Пойдем отсюда, человечек, — сказал демон и взял Сиви за руку. Она обхватила своей рукой его широкую ладонь, испытав неожиданное и всепоглощающее облегчение.

Едва они покинули здание, как оно тут же взорвалось, ударяя в небо огненным потоком. Вокруг началась паника, но двое не обратили на нее никакого внимания.

Отойдя на какое-то расстояние, Азазелло обратился к Сиви:

— Ты абсолютно беспомощна. Стоит оставить тебя без присмотра, как ты тут же влипаешь в неприятности.

Сиви вспыхнула от такой явной несправедливости:

— Неправда! Я прекрасно справлялась сама. Те трое и на ногах-то не стояли, когда ты пришел.

Демон покачал головой. Сивилле стоило немалых усилий, чтобы смотреть сквозь его колдовскую отталкивающую личину.

— Посмотри правде в глаза, человечек. На Земле одна ты и дня не протянешь.

— Я не буду с тобой спорить только потому, — ответила Сиви, — что не имею ни малейшего желания быть на Земле дольше, чем это необходимо. Одна или не одна — для меня значения не имеет. Я этот мир не люблю, сколько себя помню, и отношение свое менять не собираюсь. Но это вовсе не значит, что ты прав.

Азазелло только фыркнул и указал ей направление к особняку.

— В том доме, что мы сожгли, были еще люди? — через какое-то время спросила девушка.

— Да. И все они предназначены в жертву Бездне. Фагот и Бегемот как раз улаживали этот вопрос. Кроули играл в этом определенную роль, но его планы на вечер резко изменились.

— Меня не Кроули интересует, — глухо сказала Сиви.

— Нет? — насмешливо переспросил Азазелло. — Мне так не казалось.

— Меня интересуют те женщины, которые с его подачи пошли на мучительную смерть

— Тех уже не спасешь человечек. Кроме того, они сами выбрали себе судьбу, когда связались с типами, подобными Гвидо и его подельникам. Небытие всегда приходилось питать, чтоб оно не питалось нами, а в такое время особенно. Одну из девиц я приметил давно — для бала. Ей повезет больше других.

— Я хочу взглянуть в его глаза, — проговорила Сиви тихо и медленно, — устрой мне это перед балом.

— Как знаешь, — ответил ей Азазелло с нотками уважения в голосе.

* * *

Конечно же, Гелла очень сердилась за испорченное кружевное платье Сиви. Казалось бы, поправить все ничего не стоило, да и на недостаток нарядов, как и чего бы то ни было, Сивилле Оршели жаловаться не приходилось с рождения. Девушка вздохнула. Просто Гелла очень хотела видеть в ней барышню воспитанную и благородную, выдержанную и спокойную, которая никогда не ищет опасностей, не ездит в седле по-мужски, не интересуется оружием и не любит рисковать. Аура ее приглушена, манеры безупречны, а магия, коль на то пошло — направлена исключительно на созидание… В общем, Гелла была бы рада, будь Сиви полной ее противоположностью. И не только Гелла…

Ведьма отправила Сивиллу прилечь отдохнуть перед длинной ночью, но та, конечно же, не смогла сомкнуть глаз, а только еще больше устала от волнения. Поэтому Сиви облегченно вздохнула, когда Гелла вошла в ее спальню и распахнула шторы, впуская в комнату закатные краски.

Из ниоткуда возникла хрустальная ванна, и обнаженные девушки-ведьмы, призванные в резиденцию специально по случаю бала, наполнили ее парным молоком. Сиви безмолвно погрузилась в густую, матово-белую жидкость.

Ее лицо, кисти рук и стопы обливали разными цветочными отварами, втирали различные крема. Гелла нанесла на волосы Сиви распрямляющий бальзам, и в комнате разнесся аромат жасмина. Потом ее поставили у зеркала в полный рост, и в руках у Геллы оказалась крохотная бутылка со священным лампадным маслом, не имеющего запаха и цвета. Ведьма нанесла масло на запястья Сиви, в район солнечного сплетения и третьего глаза, обвела соски. Это масло должно было дать девушке дополнительную защиту от дурного глаза и намерений.

Сиви молчала и отстраненно наблюдала за всеми приготовлениями и собственным преображением будто со стороны. Ее рыжие локоны послушно легли на плечи, сами собой вплелись в них белоснежные лилии, а в волосах засверкала бриллиантовая диадема с огромным сапфиром в центре. Бриллиантовые же серьги и колье, несмотря на внушительные размеры, не имели никакого веса и не причиняли неудобств. Когда девушку облачили в белое бальное платье, усыпанное по всему подолу алмазами и жемчугом, а на ноги надели шелковые серебристые шелковые туфли на высоком каблуке, время приближалось к одиннадцати часам вечера.

Гелле пришлось спешить — прибыла королева. Она и прислужницы оставили Сивиллу в одиночестве дожидаться начала бала в спальне. Сиви снова оглядела себя с головы до ног, не понимая еще как относиться к переменам, произошедшим с ней. Девушка будто стала взрослее — из зеркала на нее смотрела какая-то новая Сиви.

Впрочем, были дела и поважней разглядывания себя. Дом уже был наполнен магией и практически не находился больше на Земле, поэтому Сиви без труда перенеслась на нижний этаж. Тот, кого она ожидала увидеть, почувствовал ее присутствие и так же бесшумно появился у двери погреба. Без слов он открыл дверь ржавым ключом. Так же молча юная девушка в белом и невысокий уродливый мужчина с огненно-рыжими волосами вошли под низкие каменные своды.

Человек с разбитым в кровь лицом скорчился в углу подвала, дрожа от страха. Его поза выглядела еще более жалкой из-за несоответствия бального фрачного наряда всему его плачевному виду. Подбитые глаза мужчины широко распахнулись, когда, как ему показалось, он увидел ангела в самом настоящем Аду. Резкий свет упал на лицо Аллистера Кроули, заставляя его снова зажмуриться. И тут ангел заговорил.

— Преступление, которое ты совершил сегодня, было не против не меня. Это не моя месть. Это месть всех тех растерзанных с твоей помощью по прихоти подонков. Этих женщин здесь нет, чтобы ты мог посмотреть на них, но ты будешь думать о них до своего последнего мгновения. А я буду последним, что ты увидишь.

В холодном юном голосе было ни капли эмоций. Ярко-синие глаза походили на жестокое море. В облике ангела с Кроули говорила сама смерть. Еще раз взглянув на Сивиллу Оршели, он потерял сознание.

* * *

Едва Сиви вышла из подвала, как она почувствовала, что дыхание перехватывает, а руки чуть дрожат. Гнев и омерзение она испытывала в большей степени, чем сама понимала. Показное равнодушие давалось ей с трудом.

Азазелло неотрывно смотрел на девушку, и даже сквозь его личину она видела, что взгляд демона напряжен и обеспокоен. Азазелло очень редко смотрел на нее так. Демон приблизился к Сиви и тихо заговорил:

— Все будет хорошо, человечек. Не робей. Мы всегда будем рядом.

— Мы? — чуть слышно переспросила Сиви.

— Я. Я не буду спускать с тебя глаз. И горе любому ублюдку — живому или мертвому, кто посмеет обидеть тебя словом или взглядом.

От его близости у Сиви перехватило дыхание, и к горлу неожиданно подступили слезы. Она с трудом смотрела на демона, изо всех сил пытаясь видеть сквозь личину. Какое-то время он сопротивлялся, но затем не выдержал и позволил наваждению упасть. В следующую секунду, Азазелло сделал нечто, чем окончательно выбил у Сиви почву из-под ног. Он обхватил тонкую, дрожащую руку девушки, поднес ее к губам и поцеловал, тут же исчезнув.

* * *

«Ты никогда не разочаруешь меня».

Игла с продетой в нее шелковой алой нитью проткнула черную ткань. Вышивка была почти готова. Руны складывались в странную, незнакомую Марго фигуру — вышивая, она видела перед собой нечто, напоминающее дерево, но на ткань переносилась иная фигура — идеально правильная и симметричная. Марго оставалось только гадать, что на сей раз подсказывало ей подсознание. Женщина подняла глаза к идеально голубому небу. Яркое солнце этого мира имело всегдашний пурпурный оттенок и стояло в зените. Почему-то такие дни давались Маргарите тяжелее всего. Тишина, бездействие и безветрие… В гостиной тихонько скрипел стул — Мастер снова работал. Возможно, их отношения не были бы столь напряженными, если бы Марго удавалось проявлять заинтересованность его творениями, но в ее жизни было так много притворства, что делать вид, что ее интересуют его развернутые сочинения на тему утопии, устройства мира и человеческой природы, было просто выше ее сил. Любовник очень быстро пришел к выводу, поддерживаемому в его кругу, что она не в силах постичь всю глубину его мыслей в силу несовершенства и ограниченности своей женской природы. Маргарита давно перестала с чем-либо спорить и доказывать обратное.

Женщина тихонько встала и неслышно подошла к дверному проему. Мастер не услышал звука ее шагов и не поднял взгляда от пергамента.

«А ведь я могу уйти, — мелькнула мысль, — я могу выйти из дома, закрыть за собой дверь и уйти… Никто меня не остановит».

Ей известно, как можно покинуть приют, ей известны дороги в Замок и в Шеол, возможно, есть множество других путей, о которых она не знает. Миры бесконечны!

Она не может просто прийти к Воланду и просить остаться рядом. Он никогда не позволит ей ничего просить у себя — он говорил об этом не единожды, да и самой ей положение безмолвной наложницы претило бы. Нет, не хочет она менять стены Приюта на стены дьявольской опочивальни — клетка останется клеткой. Кроме того, она сама никогда ни о чем его не попросит.

Нет, Повелитель Теней не поможет ей… Но, возможно, поможет кто-то другой!

Маргарита вздрогнула от внезапного чувства надежды, которая тут же погасла, когда в голове прозвучала фраза, давняя, но не потерявшая своей остроты: «Не ищи встречи с ребенком».

Тяжело вздохнув, женщина вернулась в комнату и вновь начала раскачиваться в кресле, взяла в руки пяльцы с рунами… Он не простит ей обман, если узнает. Никогда не простит… И его мало будет заботить тот факт, что встреча с Сивиллой произошла не по вине и не по воле Маргариты.

Перед глазами вновь поплыли воспоминания разговора, случившегося сегодня ранним утром.

«Ты никогда не разочаруешь меня».

Повелитель Теней тяжело вздохнул и осторожно разомкнул объятия пригревшейся на его груди Марго.

— Мне пора, — тихо сказал он и поморщился. Воодушевления предстоящее событие не вызывало у него никогда, и уж конечно не сегодня.

— Я понимаю, — так же тихо ответила Маргарита, так же страдая от предстоящей разлуки. Ей самой нужно было поторопиться — часы ее свободы стремительно истекали. Женщина натянула платье и не глядя начала застегивать длинный ряд пуговиц. В какой-то момент Воланд перехватил ее руку и заставил посмотреть на себя.

— Я хочу, чтобы ты знала, — тихо проговорил он, глядя ей прямо в глаза, — оставлять тебя сейчас особенно невыносимо, и я обещаю тебе, что увижусь с тобой, как только смогу, — он нежно поцеловал Марго в губы, — ты мне очень желанна.

— Я всегда в вашей власти, — прошептала женщина, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Редко, очень редко Воланд позволял себе подобные проявления чувств в ее адрес. Она знала, как тяжело ему даются такие слова, и от этого ценила их еще больше.

— Пора, — проговорил Повелитель Теней, и перед Маргаритой возникло зеркало с видом на Приют. Небо уже начинало сереть. Женщина сделала шаг, но ее руку на мгновенье обхватила широкая ладонь Сатаны.

— Ты никогда не разочаруешь меня, — горячо и страстно прошептал Воланд — неизвестно, констатируя ли факт либо обозначая некий приказ. Спустя долю секунды его уже не было в спальне.

* * *

Вдалеке бьют часы…

Сердце замирает. Руки леденеют. Опустить на них взгляд — не дрожат. Это хорошо.

Удар часов. Надо уговорить себя, что все будет далеко не так страшно, что ей уже довелось видеть вещи страшнее, куда страшнее.

Удар часов. Пока что в зеркале видно только ее собственное бледное лицо и неясные очертание необъятных бальных залов.

Удар часов. Когда пробьет двенадцать, все начнется. Но это еще не ее время. Она войдет позже. Пока что она будет только наблюдать.

Удар часов. Это всего лишь люди. И не люди.

Удар часов. От нее не требуется ровным счетом ничего. Она справится.

Она знает, что должно произойти — все это только спектакль. Все обман, все притворство.

…Как только часы пробили в двенадцатый раз, Сиви поняла, что уговаривала себя напрасно. Никакие уговоры не подготовили ее к тому буйству красок, звуков и массе самых разнообразных существ. Толпы нарядно одетых мужчин и обнаженных женщин заполнили залы в считанные минуты. Музыка, танцы, ритуальное приветствие Королевы.

Какая ирония, Мэри… Ты очень хорошо будешь помнить цену, которую заплатила за свою мечту.

За очень короткое время зал заполнился огромной толпой. Музыка, обилие цветов, блеск хрусталя и украшений источали магнетизм такой силы, что Сиви через очень короткое время почувствовала, как ее тянет туда, как желание стать частью этого действа становится почти непреодолимым. Тем не менее, еще не время. Она должна появиться ровно на несколько минут и исчезнуть. Стоило прилагать столько усилий ради всего нескольких минут? Сиви вздохнула и перевела взгляд наверх. На пьедестал.

В центре стояла Мэри — мозг упрямо отказывался называть эту девушку Маргаритой — обнаженная, не считая традиционных королевских украшений. Чары заставили ее выглядеть редкой красавицей. В ее ауре смешались торжество, легкое неверие в реальность происходящего и страх. Королевский венец, медальон и браслеты на запястьях и лодыжках выглядели роскошно — никто не может заметить, что драгоценности Сивиллы Оршели богаче и еще более роскошны. Почти никто. Сиви перевела взгляд на того, кто стоял непосредственно по правую руку королевы.

По белоснежной коже потекла первая струйка крови из истерзанного мертвецкими ласками колена, и Мэри заметно пошатнулась. Азазелло подхватил ее под локоть, заботливо, в совсем несвойственной ему манере, и незаметно подал ей рюмку с каким-то снадобьем. И в этот же самый момент Сиви сделала шаг вперед.

«Я поступаю глупо, — уговаривала она саму себя, — через несколько часов никто о ней и не вспомнит. Так было всегда и будет всегда. Я не могу и не буду ревновать».

Сделав второй шаг, Сивилла оказалась в самом центре зала.

Стихла музыка, и замерли гости. В центре бальной залы, ярко освещенной и полной разодетых во фраки мужчин и обнаженных женщин, Сиви почувствовала себя островом, вокруг которого бушует шторм. Легкий трепет прокатился по толпе. Некоторые видели ее впервые, большинство не знали, существует ли она на самом деле. Теперь узнали наверняка. Сердце стучало набатом, где-то на периферии сознания бился страх, но лицо девушки не выражало никаких эмоций. Как во сне она сделала шаг вперед. И еще один. И еще.

«Если я оступлюсь, если я вздрогну, если хотя бы одна слеза скатится из моих глаз — все пропало. Меня должны видеть сильной».

Когда Азазелло увидел материализовавшуюся посреди бальной залы Сивиллу, у него против воли вырвалось ругательство. По толпе гостей прокатилось изумление наполовину с замешательством. И почти через секунду он увидел, как невольно немертвые потянулись к девушке невидимыми щупальцами, изумляясь и алча. Она была живая! Единственная живая среди тысяч — не считая королевы. Разумеется, никто не посмеет покуситься на названную дочь Повелителя Теней, но их желания и мысли она не может не ощущать. И эти ощущения причинят Сивилле боль, а его долг защищать ее. Поэтому демон сделал единственную вещь, показавшуюся ему правильной — шаг вниз по ступенькам. Ей навстречу — безмерно радуясь, что личина скрывает его истинные эмоции.

Когда демон снова посмотрел на девушку, он понял, что недооценил ее. Гордо расправив плечи, Сивилла шла, не показывая ни тени сомнений или страха. Она выглядела так, будто всю жизнь провела на балах, будто была рождена повелевать. Именно Сивилла Оршели, а никто другой казалось истинной королевой бала. Правительницей.

И вместе с этим, за внешней холодностью, за безупречностью за уверенной походкой и царственной осанкой, билась жизнь — истинная, яростная и неудержимая. Жизнь Сивиллы Оршели.

«Что мы с ней сделаем? Что я помогаю сделать с ней?» Перед мысленным взором демона заблестело расплавленное серебро, но он отмахнулся от наваждения. Оказавшись лицом к лицу с Сивиллой, Азазелло медленно поклонился, не отрывая взгляда от лица девушки.

— Госпожа, — он подал ей руку, и она вложила свою недрогнувшую ладонь в белой атласной перчатке в его, и вместе они поднялись на пьедестал.

* * *

Тишина, которая на самом деле длилась не больше минуты, показалась вечностью. Первым пришел в себя Бегемот, сделав нетерпеливый жест дирижеру. Вновь загремела музыка.

Сиви непрерывно чувствовала на себе взгляды. Все гости поднимались ради того, чтобы оказать почтение Королеве и поприветствовать ее, но теперь жадное внимание и любопытство были прикованы к самой Сиви. Девушка стояла чуть поодаль, позволяя бесконечному потоку людей лавировать, не задевая ее. Поначалу все действо казалось ей чуждым, нереальным, но постепенно Сиви начала привыкать к нему. Было одновременно что-то отталкивающее и притягательное в роскоши бала, через которую неизменно проскальзывал тлен.

Сиви видела, как, едва иссяк поток гостей, ноги Мэри подломились, она упала на пол со вскриком боли и тут же была сокрыта от чужих глаз стайкой служанок. На том месте, где она только что стояла, медленно испарялись капельки крови.

Азазелло сделал ей едва заметный знак и начал спускаться в зал. Сиви последовала за ним.

— Не дело тебе ходить одной, — тихо сказал демон, и Сиви обвила рукой его локоть.

Толпы танцующих расступались перед ними, гости приветствовали их, и, повинуясь каким-то внутренним инстинктам, Сиви очень быстро стала так же улыбаться и кивать головой в приветствии. Поднявшись на площадку над точной копией фонтана Треви, в котором уже плескались обнаженные и не слишком трезвые купальщицы, они разомкнули свои руки.

— Каждый раз одно и то же… — раздраженно пробормотал Азазелло. — Из года год — и так целую вечность.

Он оперся на каменные перила, нарочно развернувшись спиной к Сивилле. Сегодня ему потребуются все силы, чтобы сопротивляться присутствию девушки, которая неожиданно открылась для него в каком-то новом свете. Ее страсть, жажда жизни и удивительные бесстрашие и безжалостность нашли немедленный отклик в душе демона — с таким трудом подавляемые чувства взыграли вновь. Но на этот раз он не имел роскоши разозлиться и винить Сивиллу — не ее вина, что одно ее существование сводит его с ума. Не ее вина, что она и есть жизнь, есть страсть и есть огонь. Не ее вина, что непонятное ему самому внутренне родство с ней — с человеком! — он испытывает практически столько лет, сколько живет сама Сивилла. И вместе с тем — нет. Он не позволит. И ради нее, и ради себя. Потому что сам Азазелло не проживет долго, если Воланд узнает хотя бы о тени его мыслей.

Сиви озадаченно смотрела в спину Азазелло. Снова он выстроил вокруг себя стену отчуждения, почему-то пытаясь отгородиться от нее. Даже его личина стала непроницаемой. Озадаченная девушка почувствовала легкое головокружение и отступила в тень, присев на скамейку.

Сиви обеспокоенно посмотрела на свои руки, которые начали дрожать. Вдруг стало тяжелее дышать. Еще не хватало, чтобы с ней случился припадок прямо здесь. Этого нельзя допустить! Не время сейчас для видений. Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она справится. И действительно, просидев так несколько мгновений, Сиви почувствовала облегчение.

Едва девушка распахнула глаза, как увиденное заставило ее недовольно сдвинуть брови. Со своего места она могла наблюдать, как Азазелло пытается пережить неприятную ему ситуацию… известным способом. Сиви увидела нагую женщину, сверкающую драгоценностями, которая подошла к нему, сделала книксен и что-то прошептала. Демон хмыкнул и кивнул.

— Возможно, позже. Перед рассветом.

Несколько минут, и ситуация повторилась.

Сиви резко встала. Она знала, что делает глупость. Она знала, что, скорее всего, горько поплатится за эту ошибку. Но это знание не смогло ее удержать. «Почему столь многие не получают то, что они хотят? Да потому что они не говорят, чего они хотят!»

Сиви подошла вплотную к демону и тихо, яростно произнесла:

— Мы оба знаем, что если с тобой буду я, тебе больше не нужны будут никакие самки.

Азазелло вздрогнул и резко развернулся к ней. Личина не выдержала.

Сиви беззвучно вскрикнула, когда увидела бесконечную боль в горящих янтарных глазах демона.

— Пожалуйста, человечек, — прошептал он хрипло, — не надо. Он резко развернулся и пошел вниз.

— Нет, — проговорила Сиви ему вслед, — нет.

Бал подходил к своей кульминации. Гости освобождали проход и сосредотачивались у стен. Сиви вновь подобралась, расправила плечи и пошла по направлению к центру.

* * *

Секунды перетекали в минуты перед главным ритуалом бала. Сиви молча шествовала по освободившемуся проходу. То, что должно было произойти, она знала очень давно. Ни любопытства, ни страха в ней не было. Было лишь желание исполнить зарок — посмотреть в глаза Кроули перед его окончательной и бесповоротной смертью.

Снова у девушки зашумело в голове, снова участился пульс, а на глаза опустилась какая-то пелена, но, несмотря на все это, восприятие Сиви обострилось до предела. Она всеми фибрами чувств ощущала страх, растерянность и непрерывную боль в теле королевы, заметила и то, как Воланд посмотрел на нее, недовольно поджав губы — Сивилле уже не полагалось быть на балу. Сиви незаметно покачала головой в ответ, давая знать, что с ней все в порядке.

Затем все действие будто замедлилось. Последний взгляд Алистера, в которого она впилась своими глазами. Некая частичка души самой Сиви возликовала от свершения этой страшной справедливости и правосудия. Сверкнул метал в руке Азазелло. Хлынула фонтаном кровь. Тело Кроули начало оседать на пол, и Сиви знала, что забрало это тело и населяющую его до недавнего душу.

Жертвенная кровь наполняла ритуальную чашу, и в этот самый момент вокруг разгорелось серебряное мерцание, видимое одной лишь Сиви.

Серебро — смерть. Моя смерть?

Пятерка мечей. Пять клинков. Тот, что с серебряной рукоятью — мой. Для меня.

Зал и гости осыпаются в прах.

Кровь, наполняющая чашу. Идеальная жертва? Не в этот раз.

Она смотрит в зеркало — стекло тоже мерцает серебром. Отражение уже не ее.

Азазелло стоит у черного провала, и из глаз его сочится кровь.

В детстве она раскачивается на своих качелях — все выше и выше — и летит прямо в темно-багровые небеса.

«Зови меня Шадай»,— шепчет на ухо незнакомый голос.

Сиви поняла, что через несколько мгновений потеряет сознание, и этого она не допустит. Девушка подхватила обширные юбки и рывком ринулась прочь из осыпающегося зала. Только пройдя зеркальный портал, она позволила себе прикрыть глаза и осесть на пол.

* * *

Сиви не знала, сколько времени она просидела на полу в коридоре особняка. Во рту был явный вкус крови, проведя рукой по лицу, она поняла, что прокусила губу. Кровь запятнала лиф — уже второе платье она испортила за день, и снова белое. И снова испачкав кровью. Вздохнув, девушка подняла взгляд.

— Почему ты не на ужине, вместе со всеми? — спросила она.

— Я пойду, когда пойдешь ты.

— Я не в состоянии идти туда. Я не в состоянии никого видеть.

Азазелло протянул ей руку, помогая подняться.

— Я провожу тебя до спальни.

Сиви покачала головой.

— Мне нужно подышать воздухом. Я переоденусь и выйду прогуляться.

Демон качнул головой, и резкий ответ уже готов был сорваться с губ, но что-то в лице Сивиллы заставило его замолчать. Поэтому он просто подошел к ней и, подхватив тихо ахнувшую девушку на руки, направился к выходу, позволяя на ходу крыльям прорваться сквозь одежду.

Сиви невольно прикрыла глаза от того, как резко взмыл в ночное небо Азазелло, хотя ощущение полета было ей давно не чуждо. «Какое это счастье — иметь крылья», — подумала она с восхищением. Ночной воздух и ветер бивший в лицо прогнали печали и страх наваждения. И все же…

— Серебро, — проговорила Сивилла, — в моей судьбе решающую роль сыграет клинок с серебряной рукоятью. Но не тот, что ты подарил мне. Другой.

К ее собственному страху Азазелло вздрогнул.

— Тебе известно многое об этом, но я не буду мучать тебя вопросами, на которые, я знаю, ты не дашь ответ. Кроме всего, я слишком устала.

Демон с девушкой на руках плавно славировал на верхнюю террасу древней арены.

— Посмотри, — сказал он, — что люди веками создают для того чтоб убивать других людей и смотреть, как умирают другие люди.

— Я знаю, — сказала Сиви, — не думаю, и в самом деле, что могла бы тут выжить. И хотела бы…

Азазелло присел на камень. Сиви молча развернулась к нему.

— Я устала. Так устала… — пробормотала она.

Ни один из них не запомнил, кто первым протянул руки, но спустя мгновенье Сиви оказалась сидящей у него на коленях. Могучие руки демона обвились вокруг девушки, защищая ее от ночного холода, и впервые за много лет Сиви заснула у него на груди.

Первые рассветные лучи разбудили девушку. Сиви понадобилось несколько секунд для того, чтоб понять, где и с кем она находится, и восстановить в памяти события предыдущей ночи.

Она резко отпрянула от Азазелло, который глядел на нее с улыбкой непонятным и раздражающим весельем.

— Мы?.. — Сиви запнулась.

— Что «мы», человечек?

— Прекрати валять дурака! — разозлилась Сивилла. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Скажи мне прямо — мы прелюбодействовали?

Азазелло в голос расхохотался, тем самым мгновенно приведя Сиви в ярость.

— Можешь мне поверить, человечек, — сказал он, — если бы это произошло, ты бы запомнила.

Сиви зашипела в ответ, но демон ожидаемо не придал ее злости ни малейшего значения.

— Пойдем, — сказал он, — нам давно пора возвращаться.

* * *

— Снова ты почти не притрагиваешься к еде.

— Я не голодна, Мессир, — тихо ответила Сивилла, не отрываясь от книги, — кроме того, я позавтракала в спальне, рано утром.

Воланд молча смотрел на девушку. Уж слишком спокойной она выглядела и не спешила делиться впечатлениями о первом бале.

— Ты хорошо держалась вчера. Хотя я и недоволен, что ты снова сделала по-своему и ушла и пришла не вовремя. Еще не хватало, чтобы ты лишилась чувств вовремя лицезрения убийства.

Сивилла резко вскинула голову.

— Я вовсе не собиралась лишаться чувств! И уж точно не от созерцания убийства этого негодяя.

— Вот как? — Воланд поманил ее к себе. — А от чего же?

Сиви закусила губу, понимая, что совершила ошибку. Она вздохнула и послушно опустилась на стул напротив Воланда.

— У тебя снова был припадок? И снова ты мне ничего не сказала?

— До припадка не дошло, Мессир. Видение. И я прекрасно себя чувствую.

Повелитель Теней устало вздохнул.

«Что на этот раз, дитя?»

Сиви поежилась и инстинктивно попыталась загнать чувства как можно глубже.

— Ничего особенного, — вслух сказала она, — просто серебро, клинки, багровое небо — все как всегда. Вам в самом деле не о чем беспокоится.

Взмахом руки, Воланд призвал к себе книгу, которую отложила Сивилла.

— "Декамерон", — удивленно сказал он, — и тебе нравится?

— Не особенно, — ответила Сивилла, поднимаясь, — люди, запертые в одном помещении только и делают, что разговаривают и мучаются от безответной любви , а все от того, что и мужчины, и женщины беспросветно глупы и не могут дать имена ни своим чувствам и желаниям, ни чужим… Уж я бы в такой ситуации точно не сказки рассказывала… — добавила она вполголоса и заметила, что Мессир как-то странно смотрит на нее.

— Иди к себе и отдохни, — велел он, — на закате мы отбываем домой.

Сиви согласно кивнула головой и вышла.

* * *

В самом сердце Преисподней понятия времени и формы теряются. Здесь сокрыты вещи, способные свести с ума не только смертных, но и многих бессмертных. Самые тяжкие и кровавые страницы человеческой истории — как бывшей, так и будущей. Самые страшные помыслы и изобретения. Все таятся здесь, в бесчисленных уголках этого необъятного пространства. Уничтожения целых народов, гибель цивилизаций, худшие порождения самых больных разумов — здесь есть место для всего. Верящие в адские муки пребывают в Геенне, покуда не прозреют от собственного самообмана. Или покуда Владыка Шеола не решит, что Небытие нуждается в очередной жертве.

И все же ни кнуты, ни вилы, ни котлы с раскаленной смолой не внушают никому и доли ужаса сердца Преисподней.

Бессмертный, вызванный сюда самим Князем Тьмы, шел по зыбким коридорам, все еще сохраняя самообладание. Возможно, потому, что он сам был порождением темных сил, и многие согласились бы, что он был порождением их немногим лучше, чем сама Преисподняя. Тело его в этом месте охватывало красноватое свечение, изобличаю истинную, самую глубинную его природу.

Дойдя до небольшого зала, окруженного со всех сторон бездонной пропастью, демон преклонил колено.

— Мой повелитель…

Тот, к кому обращался демон, сделал нетерпеливый жест рукой, приказывая молчать. Преисподняя так же обнажала его глубинную сущность, и немногие бы выдержали это зрелище.

— Тебе известно, зачем я призвал тебя сюда, Азазель?

Сатана обратился к демону на древнем языке, языке, которым был создан мир, и языке, могущем его разрушить. Каждая буква каждого имени несла тайный смысл, который в этом месте мог быть разрушителен.

— Нет, мой повелитель.

— Я вижу, как ты смотришь на нее.

— Мессир…

— Я вижу, как она смотрит на тебя.

— Мессир, я готов взять всю вину на себя. Сивилла юна и импульсивна, она не ведает еще, чего на самом деле хочет. С ее рождением я дал клятву защищать ее от всего, и, если понадобится, и от нее самой.

— Даже ценой собственной жизни?

— Даже ценой собственной жизни.

Азазелло помолчал.

— Молю вас, повелитель, если в вас есть гнев на нее — выплесните его на меня, но Сивилла Оршели невинна.

— Я знаю. И эта причина, по которой ты еще жив. Можешь встать.

Воланд проговорил:

— То, что должно случиться с Сивиллой Оршели, произойдет не ранее чем через два года. К тому моменту она уже будет готова. Обряд должен пройти безупречно. И ты, и я понимаем, что если будет допущена хоть малейшая ошибка, мы потеряем не только ее жизнь. Мы потеряем намного больше — возможно, все.

— Я знаю, Мессир, я забочусь о том, чтобы никаких ошибок не могло быть, — сказал Азазелло.

— Чудесно. С этого момента ты будешь продолжать заботиться об этом на Юге. Там все и произойдет, там же все и закончится.

Ни один мускул не дрогнул на лице Азазелло.

— Через год я призову тебя обратно — достаточно времени для того, чтобы ты совладал со своими чувствами. Мне не хотелось бы тебя терять.

Азазелло снова глубоко поклонился и резко направился в обратном направлении. Утром его уже не будет тут. Но впереди целая ночь, за которую он волен разрушить всю долину огня. Снести каждую гору до основания.

Воланд проводил его удовлетворенным взглядом. Повелитель Теней не потеряет самого преданного себе демона по собственной глупости последнего. А за Сивиллой он будет присматривать еще более пристально.

* * *

Сиви проснулась от того, что кто-то грубо тряс ее за плечо.

— Азазелло? — сонно пробормотала девушка.

Демон уже стащил ее с постели, его глаза горели, будто в лихорадке, а сам он немного пошатывался.

— Я пришел попрощаться, человечек, — сказал он и сильно сжал ее плечи, так что Сиви чуть не вскрикнула от боли.

— Попрощаться? — испуганно и непонимающе переспросила девушка.

— Я отправляюсь на Юг по приказу Мессира. Для меня там есть кое-какая работа.

Демон хрипло рассмеялся, тем самым пугая Сиви еще больше.

— На Юг? К Бездне?! Но она может убить тебя! — закричала девушка.

Азазелло сжал ее плечи еще сильнее.

— Я — не ты, человечек. Меня не так просто убить. Многие пытались на протяжении сотен тысяч лет, но никому пока что это не удалось.

Сиви чувствовала, что готова разрыдаться.

— Надолго? — нашла в себе силы спросить девушка.

— Возможно, навсегда. А может, всего лишь на год, — пожал плечами Азазелло.

— И ты бросаешь меня? — чуть слышно спросила Сивилла.

— О нет, человечек, — хрипло прошептал Азазелло, — о нет… — И в то же мгновение яростно впился губами в девичьи уста.

Поцелуй не был нежным. Демон будто пытался вложить в эту яростную ласку всю свою боль, все свое желание. Он теряет ее — скорее всего навечно, но хоть что-то он получит. Одна его рука крепко обхватила затылок девушки, а вторая метнулась к талии и бедрам, яростно сжимая тонкий девичий стан и прижимая себе со всей силой своего первобытного желания. Сиви на мгновенье оторопела, но поддалась напору демона, не помня себя от счастья и практически лишаясь чувств в стальных объятиях того, кто был ей так желанен. Ах, если бы он только отпустил ее! Ах, если бы он ее никогда не отпускал!

«Я хочу отдаться ему. Прямо здесь, прямо сейчас», — подумала Сивилла.

Азазелло так же мгновенно разомкнул объятия и исчез. Как будто все и правда было сном. И только неимоверный жар в распухших губах и во всем теле, да желание, от которого сотрясала дрожь, напоминали о коротком прощальном визите демона безводной пустыни. Да еще три цветка, сделанных из драгоценных камней и металлов на полу у ее босых ног: ирис, мак и нарцисс. Недолговечные цветы пустыни.

* * *

Одна за одной перед Марго появлялись книги.

— Это пока то, что мне удалось вынести, — объяснила Сивилла и начала перечислять: «Декамерон» — мне он, кстати, не особо понравился. «Мадам Бовари», «Анна Каренина», «Преступление и наказание», сонеты Шекспира, «Саломея». «100 лет одиночества», — извини, я не помню, написан он был до твоей смерти или после. «Прощай, оружие!»

Марго с благоговением гладила переплеты книг. Открыв одну из них, она с удовольствием вдохнула запах.

— Я очень благодарна тебе, — искренне произнесла женщина, — я ведь могу читать только то, что пишет Мастер и его собратья по перу…

Сивилла просто кивнула. Они сидели в одном из кабаков в Шеоле, накинув капюшоны. От Маргариты не укрылось то, что Сивилла прибывала в каком-то напряжении, глаза подозрительно блестели.

— Так тебе удалось впервые побывать на балу? — сделала она попытку оживить разговор.

— Да. Мессир был прав — на этом балу веселятся только гости.

Марго усмехнулась.

— Согласна. Я тоже не очень-то веселилась. Хотя перед самим балом… Возможно, это лучшее, что произошло со мной… Одна из лучших вещей. Только тогда, единожды в жизни, я почувствовала себя по настоящему свободной… Но и это оказалось недолговечной иллюзией — женщина не может быть свободной.

— Может! — неожиданно яростно ответила Сивилла и так резко дернула головой, что капюшон на мгновенье открыл огненную гриву волос. — Может. Надо просто знать, как потребовать и получить эту самую свободу.

— О нет! — в свою очередь воскликнула Марго. — Я люблю его, это правда, люблю его безумно, но это вовсе не значит, что я заблуждаюсь на его счет.

У Сиви перехватило дыхание, и она спешно встала.

— Мне пора, — сказала она, — я скоро приду опять. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Женщины расстались, и каждая двинулась в своем направлении — одна в Замок, а другая в Приют.

Обе были либо слишком погружены в свои мысли, либо тот, кто наблюдал за их встречей, таился очень искусно — как мог только он. В любом случае, ни одна, ни другая не заметили ничего.

Придя к дому, Марго обнаружила на обычном месте записку с приказом явиться нынешней ночью к Воланду.

Несмотря на привычную радость, во время сборов Марго не покидало нехорошее предчувствие скорой беды, которое росло непрерывно, чем больше приближался назначенный час.

Страх возрос, когда она оказалась в зеркальном зале, а тот оказался наполнен зловещим зеленоватым светом вместо привычного уютного света свечей. Она шла по направлению к спальне Повелителя Теней и страх возрастал.

Марго вошла и прежде чем дверь захлопнулась за ней, женщина закричала от ужаса. Встретила ее кромешная, ледяная тьма.