Жребий (гет)

Стройный силуэт соткался в отражениях зеркал. Сотни свечей заставляли алый шелк волшебно мерцать. Когда Марго разглядела в коридоре высокую фигуру своего любимого, лицо ее озарила искренняя, счастливая улыбка. Маргарита казалась совсем юной и будто светилась внутренним светом. Повелитель Теней, не скрывая своего собственного радостного нетерпения, сделал шаг ей навстречу, подхватил и закружил в объятиях. Их уста слились в долгом поцелуе.

Не размыкая рук, они прошли в спальню, где как всегда приветливо горел камин, небольшой стол ломился от изысканнейших закусок, а в бокалы уже было налито тягучее красное вино, сладкое, как грех.

Воланд поспешил избавить Марго от алого платья, под которым не оказалось белья, что еще больше раззадорило его. Не в силах ждать ни секунды, Повелитель Теней подхватил Маргариту на руки и в мгновенье ока бросил ее на широкое ложе. Она потянулась навстречу его ласкам будто в первый раз.

Какое-то время они просто молчали, наслаждаясь друг другом и утопая в бесконечной нежности. Позже ночью, когда они оба отдыхали после страстных объятий, а Марго осыпала его лицо и шею легкими поцелуями, Воланд вынул белую розу, украшавшую кудри женщины, и лениво проговорил:

— Не стоило мне слушать тебя тогда, алмазная донна, — Повелитель Теней перевернулся, подминая Маргариту под себя и накрыл ее губы поцелуем, — нужно было оставить тебя ведьмой и держать при себе, не отпуская.

Не без удовольствия он отметил, как вздрогнула Марго, как затрепетала от его слов. Вызывать любовь в женщине было чертовски приятно и являлось бальзамом для дьявольского честолюбия.

Воланд неспешно обрывал тонкие белые лепестки, осыпая ими Маргариту и поглаживая ее время от времени, чем вызывал в женщине новые волны наслаждения и трепета.

— Завтра ночью в это же время приходи снова, — приказал он, и Марго как всегда покорно кивнула головой, но от него не укрылась ее счастливая, даже торжествующая улыбка, — и не надевай ничего под платье.

Впрочем, нега и приподнятое настроение после ночи любви были быстро развеяны утренними реалиями.

Все началось с того, что Сивилла вышла к завтраку в каком-то болезненном возбуждении, с горящими, как в лихорадке глазами, и ее слишком страстным и искренним заверениям о прекрасном самочувствии Воланд поверил с трудом. Затем еще ее дурацкая, непозволительная выходка за столом с битьем посуды непонятно по какой причине. По крайней мере, ему не пришлось краснеть за ее поведение, так как завтракали они в тесном кругу, но тем не менее девчонку следовало строго отчитать. Разумеется, после того, как он убедится, что с ней все в порядке и все это не последствия недавних ранений — телесных или душевных.

Девочка стремительно исчезла из поля зрения Воланда. Прощупывая ауру Сивиллы, Повелитель Теней обнаружил лишь все то же болезненное возбуждение и какую-то мрачную решимость. Ему захотелось немедленно позвать Сивиллу к себе — лучше будет во всем, если в таком состоянии она будет на глазах, особенно после продолжительной болезни, однако и этим его планам не дано было осуществиться. Слуги доложили, что молодая госпожа спешно уехала на верховую прогулку в парк. Что ж, тем лучше будет, если девочка развеется и успокоится.

Напряжение и неприятное предчувствие надвигающейся грозы все нарастало. В приемную вбежал Молох с докладом, что из одной лаборатории исчезло несколько артефактов, но замок не был взломан.

— Хочешь сказать, что среди прислуги есть воры? Или в Замке завелись крысы? — раздраженно спросил Воланд.

Молох залепетал, что они и знать не могут, как такое произошло, и говорил бы еще долго, но Князь Тьмы оборвал излияния беса и прогнал его с глаз долой с приказом вернуть пропавшее к полудню, а иначе пусть пеняет на себя.

Все то же нехорошее предчувствие заставило Воланда подняться на башню в своем личном крыле. Там он какое-то время изучал небо над южной границей. Оно было как обычно затянуто облаками, но не черными облаками Небытия.

Сатане стоило многих сил заключить саму Бездну в бездонный провал, а тварь, что затаилась в ней и по какому-то нелепому стечению обстоятельств величала себя его Отцом, заковать в оковы. Воланд подавил вздох — ему потребовалось много времени для того, чтобы полностью восстановить силы после той битвы. Приходилось признать, что без помощи верных ему демонов ему было бы не победить.

И без помощи Сивиллы Оршели. Поразительная сила… Пока что можно только мечтать о том, чтобы раскрыть полный ее потенциал, ждать надо самое меньшее несколько лет, но девочка неизменно оправдывала его ожидания, оправдает и впредь. То, что он планировал и тщательно сохранял ото всех в запертом и скрытом хранилище из чистого серебра, было пока что слишком опасно… Когда все вступит в силу, можно будет не беспокоится ни о Небытие, ни о твари, точно как и о заключенном пятнадцать лет назад договоре с Иешуа Га-Ноцри, что, откровенно говоря, перестало интересовать его почти сразу.

Воланд передернул плечами. До девочки тварь не доберется, а вскоре Сивилла станет неуязвимой, и он вместе с ней. И не важно, сколько сил ему пришлось потратить.

«Какая ирония, — продолжал думать Повелитель Теней, —, а ведь Га-Ноцри так и не поверил, что за безумие Бездны в ответе наш дражайший отец. Что ж, чем дольше он будет отрицать очевидное, тем больнее будет ему признавать правду».

Несмотря ни на что, беспокойство все нарастало — что-то явно было не так, но что именно, Воланд понять не мог, и от этого было только тревожнее.

Явиться в Вечный Приют за Маргаритой? Налететь вихрем, унести ее себе в опочивальню и не отпускать? Нет… Он не позволит себе такую слабость.

Едва Воланд развернулся, чтобы спуститься с башни, как Замок с самого основания сотрясла дрожь.

За какую-то долю секунды небо над Югом стало темно-багровым, и даже отсюда можно было разглядеть черную воронку, поднимающуюся из пропасти.

Как такое возможно? Как?!

В мгновенье ока Владыка Шеола оказался внизу, на ходу отдавая приказы. Непрекращающаяся дрожь земли под ногами явно доказывала, что тревога была не ложной.

— Я немедленно отправляюсь на Юг, — Повелитель Теней отдавал последние распоряжения свите, — Гелла!

Одного взгляда на искаженное ужасом, обычно бесстрастное лицо вампирши хватило для того, чтобы он понял.

— Где Сивилла? — спросил он хрипло, понимая, что знает ответ. Его копия медальона развеяла все сомнения, и сердце Сатаны наполнилось самым настоящим ужасом.

Как она попала туда? Кто-то вывел ее обманом или колдовством, и это существо умрет в муках. Если же ее снова околдовала тварь из Бездны, то он уничтожит и ее. Даже если это будет последним из того, что он сделает в своей жизни.

А если… Нет, невозможно! Сивилла никогда не могла поступить так глупо и жестоко, особенно после того, что произошло с ней. Она не могла так попрать его запреты, не могла сознательно подвергнуть смертельному риску не только себя и окружающих, но и само мироздание. Только не его дитя.

Не разбирая дороги, круша все на пути всей своей темной мощью, Воланд перенесся на южную границу Шеола. Не видя ничего вокруг себя, он бросил всю силу, какую имел, на черную воронку, гадая про себя, выдержат ли цепи, или все бесславно закончится здесь и сейчас.

Третья сила ударила в ответ с такой яростью, что на секунду свалила его с ног. Из раны на виске хлынула темная, горячая, как огонь кровь.

Еще удар, от которого содрогнулись миры, потряс земли Шеола…

…И цепи выдержали. Черная воронка на глазах всосалась обратно в Бездну, которая яростно клокотала. В этом бурлении Воланд явно различил и ярость поражения, и угрозы, и обещания скорейшей мести.

— Сегодня снова не ваш день, Отец.

Равнодушно смерив провал взглядом, Повелитель Теней развернулся и пошел прочь. Следовало поскорее найти Сивиллу и выяснить наконец, что все-таки произошло. Девочка была жива и абсолютно невредима. Ее испуганное присутствие угадывалось где-то неподалеку.

Перед входом в пещеру Воланд обнаружил пропавшие артефакты, о которых говорил Молох. Когда же он увидел, выбежавшую ему на встречу Сивиллу Оршели, ему хватило ровно одного взгляда на нее, чтобы понять, в чем дело. Порез на ее ладони, виноватый и испуганный взгляд, ритуальный кинжал и обсидиановая ловушка неподалеку не оставили и тени сомнений.

Страх, недоумение и разочарование сменились темным гневом.

* * *

Сиви не знала, сколько времени ей пришлось просидеть в пещере, прикрывая голову руками и зажмурив глаза. Быть может, несколько минут, быть может, несколько часов. Девочка не знала. Все ощущения потонули в оглушительном грохоте вокруг, сопровождавшемся обрывками чуждой ярости и всепоглощающего голода.

Все пошло не так. Совсем не так!

Сердце колотилось как бешеное, а вокруг бушевал смерч. Сиви непрерывно ждала, что Бездна найдет ее и в этом укрытии, что вот-вот черные щупальца наткнутся на нее и утянут куда-то, где ее ждет нечто хуже смерти.

— Пожалуйста, пускай все закончится, — молила Сиви про себя.

Ах, если бы она только могла повернуть время вспять и не идти сюда! Не устраивать эту дурацкую авантюру.

Земля содрогалась и, казалось, стонала. Как же Сиви не хотелось погибнуть здесь под завалами, не хотелось сгинуть, будучи утащенной в алчущую пасть Бездны. О том, что от катаклизма такой силы пострадать могут и другие, девочка старалась не думать вовсе и гнала от себя эти мысли. Она пыталась сделать как лучше, она верила, что знает как лучше — у неё были все причины так думать! Не её вина, что Бездна взбесилась от одной единственной капли крови Сивиллы! Но что же будет теперь?...

Что теперь будет? Земля вновь вздрогнула так, что Сиви громко вскрикнула и разрыдалась от страха, без слёз, зажмурилась и попрощалась мысленно со своей жизнью. На голову девочки посыпались куски глины и песок.

И вдруг всё стихло. Сивилла медленно проморгалась и прислушалась к своим ощущениям.

Облегчение, которое Сиви испытала, почувствовав знакомое родное присутствие, было не передать словами! Она рывком вскочила на ноги, и не обращая никакого внимания на то, что порез на руке всё ещё кровоточил и оставлял следы на одежде, на то что волосы растрепались и были полны песка и мелких камней, на то что её лицо было сама перемазано пылью и слезами, она вырвалась из-под каменных сводов на встречу Мессиру с такой искренней радостью и надеждой, что едва заметила и кровь на его виске и в уголке рта и до странного тяжёлый взгляд, которым он следил за её приближением не делая ни шага на встречу. Какое что-либо имеет значение?! Главное, что все обошлось! Девочка вскрикнула от неожиданности и от боли, когда ее обожгла крепкая пощечина. За что?!

Сиви часто заморгала, сдерживая слёзы , губы задрожали от обиды, но она не сказала ничего.

— Дома я тебе объясню, — мрачно пообещал Мессир, без труда проникая в её мысли, и внутри у Сиви все оледенело от страха. Не думает же он, в самом деле, что она сделала это нарочно? Она только пыталась помочь!

Взмахом руки Воланд создал прямой портал к Замку прямо перед Сивиллой.

— Отправляйся к себе. Немедленно. И не смей ни на шаг выходить из своих покоев. Это ясно?

Сиви судорожно кивнула, не спуская с Мессира испуганного взгляда.

— Тогда сейчас иди с глаз моих долой. С тобой я разберусь позже.

Девочка мгновенно скользнула в портал, и только теперь Воланд, тяжело вздохнув, развернулся по направлению к бледному от ужаса демону-стражу, который все это время стоял позади.

Несчастный страж бормотал какие-то оправдания, но Повелитель Теней слушал его в пол-уха. Он хотел было покончить с этим быстро, но передумал. То, что произойдет с демоном, пропустившим вторжение, тем более вторжение Сивиллы Оршели, на запретную землю, полезно будет видеть всем стражам.

* * *

Сиви прикрыла за собой дверь, стараясь производить как можно меньше шума. Отчаянно хотелось зайти в купальню, закрыть, забаррикадировать за собой дверь и не выходить оттуда до конца дня. А лучше вообще никогда не выходить.

Девочка глянула на застеленную кровать. Было бы замечательно моргнуть и понять, что все события этого невыносимо длинного дня оказались сном.

Ах, будь это сном, она никогда больше не спросит и даже не подумает о Бездне, она никогда больше даже не посмотрит на Юг.

Порез на ладони некстати напомнил о себе неприятным жжением.

Как так вышло, что продуманный в деталях план обернулся полным крахом? Она просто должна была зачерпнуть кусочек черной субстанции, вернуться в Замок и пронести его в лабораторию. Такие вещи проделывались не раз до нее, почему же сейчас легкое прикосновение взбесило Небытие?

Тиканье часов действовало на нервы. Секунды растянулись в часы, а Сиви все ждала. Как ей казалось, бесконечно долго. От снедавших ее чувств беспокойства, страха и неизвестности девочка сходила с ума.

Когда двери в ее покои открылись, Сивилла вздрогнула.

Мессир вошел размашистым шагом и остановился посреди комнаты, смерив Сиви взглядом с ног до головы. Разумеется, он очень зол на нее, уж когечно, сильнее, чем когда-либо. Девочка подобралась и глубоко вздохнула, готовясь говорить, но все слова объяснений и оправданий вылетели у нее из головы.

Входная дверь хлопнула, закрываясь, и в замке сам собой повернулся на два оборота ключ.

— Ответь мне… — голос Воланда был непривычно тих и спокоен, и только от этого у Сиви пошли мурашки по коже. — Ты долго продумывала этот поступок, или это было результатом сиюминутного помешательства? Возможно, от твоего недавнего ранения разум пострадал больше, чем нам казалось?

Несмотря на страх, Сиви почувствовала негодование и у неё прибавилось сил. Гнев всегда придавал ей силы и смелость.

— Я не думала, что так будет! — она чуть повысила дрожащий голос. — Я продумала все до мелочей, — Сиви запнулась, — по крайней мере, мне так казалось, — добавила она чуть тише.

— Твой план был настолько гениален, что ты решила даже не обсуждать его со мной, — сказал Мессир ядовито, — разумеется. Твои мудрость и могущество позволяют тебе ни с кем не считаться, ни кого и ничего не брать в расчёт, идти только на поводу своих желаний. Верно, Сивилла?

Сиви отчаянно пыталась что-то возразить и, разумеется, не могла. Она прошлась по комнате взад-вперед, мучительно подбирая слова.

— Всю свою жизнь я вижу, как нечто угрожает всему, что я люблю. Уже много времени я знаю, что имею какое-то особенное значение во всем этом, но…

Договорить ей не дали.

— Молчи! — крикнул Мессир так, что Сиви вздрогнула. — Я не желаю слушать этот эгоистичный бред. Ты рассуждаешь еще хуже, чем в пятилетнем возрасте! — он налил себе стакан воды и залпом осушил его. — Скажи, по какому праву ты решила, что можешь распоряжаться судьбой моих владений?

— Я вовсе не распоряжалась вашими владениями! , — с силой сказала Сиви, чувствуя, как краска заливает ей лицо, — я всего лишь пошла туда, чтобы захватить каплю субстанции.

Воланд резко развернулся на каблуках и прошел к окну.

— И для этого ты пробралась в лабораторию, не имея никакого основания и права, выкрала — именно выкрала! — то, что могло тебе потребоваться для свершения этой вселенской и опаснейшей глупости.

Он смерил Сивиллу тяжелым взглядом и проговорил:

— И посмела же…

Сиви подошла к нему, чувствуя, как к горлу подступают слезы страха и обиды. Солнце, клонившееся к закату, било прямиком в окно, удлиняя их тени.

— Я хотела сделать как лучше, я всего лишь пыталась помочь! Как делала это и раньше! Как делала это всегда! И вам известно, что мне это по силам!

Воланда снова накрыла волна ярости. Ему захотелось разрушить замок до основания и похоронить наконец-то этот день. Поймав его взгляд, Сивилла невольно отступила на несколько шагов, падая в кресло.

— Мне ничего не известно о тебе, Сивилла Оршели! Мне никак не могут быть известны такие масштабы твоей глупости, твоей самоуверенности… Твоего безрассудства! Ты не думала, что некоторые последствия твоих поступков могут быть необратимы! Ты ничему не учишься! Ты до сих пор отказываешься понимать, что натворила и что могла натворить!

По щеке Сиви скатилась слеза.

— Что уже я могла натворить? Откуда мне было знать, что все выйдет так? Вы мне никогда ничего толком не рассказывали о Бездне, мне пришлось все узнавать самой, и я делала это как могла! Я поняла, что в моих силах повлиять на что-то, помешать Бездне... Что еще я могла поделать, я ведь всего лишь смертная!

— Ты хотя бы понимаешь, что чудом осталась жива и не погубила все, что по твоим словам, тебе так дорого? Ты не ценишь ни свою собственную жизнь, ни чужую! Ты не ценишь ничего! Ты понимаешь, что любой другой на твоем месте уже был бы мертв? — прокричал Воланд.

Сиви всем своим существом чувствовала вибрацию его гнева, никогда еще Мессир не впадал в такую ярость, во всяком случае — не на нее. Чувствуя, как от напряжения все ее тело сотрясает дрожь, прежде чем сама успела прикусить язык, Сиви вскрикнула:

— Так возьмите и убейте меня наконец! И покончим со всем этим!

Она разрыдалась.

Воланд глубоко вздохнул, запустил пальцы в волосы, закрыл глаза и замер на добрые десять секунд. Все эти долгие секунды Сиви неотрывно следила за ним взглядом.

Наконец, он открыл глаза и проговорил тихо и как-то слишком спокойно, приняв решение. В этот раз девчонка свой урок получит.

— Вот как ты мыслишь… — Он направился к Сиви. — Впрочем, уже неважно. У тебя была возможность объяснить мне, что стояло за твоей идиотской выходкой, но ты эту возможность упустила. С этого момента наш разговор продолжится в другом ключе. Ты сделала все возможное, чтобы оказаться в этой ситуации — вини свой эгоизм, упрямство и безрассудство. А теперь встань!

— Нет!, — Сиви осознала, что он имеет в виду, и слезы мгновенно высохли от новой волны страха. Девочка вскочила на ноги и неосознанно попятилась.

— Ты не желаешь слушать никого, кроме себя самой — значит, я заставлю тебя слушать! Ты не желаешь ничего знать, кроме своей собственной правды — значит, я заставлю тебя узнать, — он обхватил Сиви за плечи, глядя ей в глаза, — ты не подумала о том, что, кроме тебя, в том месте могут оказаться и другие, что только по счастливой случайности деревни, уничтоженные тобой, оказались пусты! Ты не думала, что в тот смерч мог попасть кто угодно, включая меня? Так подумай обо всем этом сейчас!

Он сорвал с плеч Сиви плащ и отшвырнул его в сторону, развернул её спиной к себе и подтолкнул ее обратно к креслу. Она споткнулась и растянулась на нем, чувствуя, как подлокотник уперся ей в живот. Нет, нет, нет!

Услышав первый свист розги и почувствовав первый жгучий удар, Сиви закусила губу. «Ни за что не буду плакать!» — пообещала она самой себе. Второй и третий пребольные удары она выдержала без единого звука, но последующие обожгли ещё сильнее. Сиви закусила губы изо всех сил, но вскоре начала вскрикивать каждый раз, когда прутья впивались в её оголенную плоть, оставляя за собой полыхающий пожар.

Ещё удар и ещё один, и ещё — не прошло и минуты, как данное самой себе обещание не плакать пришлось нарушить. Сиви рыдала и вздрагивала, почти срываясь на визг, каждый раз, когда розга опускалась на её тело.

Ей казалось, что конца этому не будет, но в какой-то момент, Мессир, замахнувшись снова, глянул мельком на распростертую перед ним, рыдающую и извивающуюся от боли Сивиллу, и вместо того чтобы снова хлестнуть её, отшвырнул розги и они сгорели на лету. Сивилла продолжала самозабвенно рыдать, когда Воланд рывком за локоть поставил девчонку на ноги и быстро вышел из комнаты, не глядя на нее.

* * *

— Что я делал не так? — входная дверь в спальню хлопнула с такой силой, что задрожали стекла.

Воланд буквально ввалился в свои покои, не смотря по сторонам. Его продолжало трясти от злости на Сивиллу и от страха за нее. Всхлипы и вскрики девочки все еще звучали в ушах, давя на сердце. Она не могла этого знать, да и не хотела, но он сам испытывал не меньшую боль.

Нет… Он все сделал правильно. Это было необходимо и по-другому было попросту невозможно. Это пойдет ей только на пользу — девчонка пренебрегла строжайшими запретами, подвергла опасности не только себя, но и других и упрямо отказывалась осознавать свои ошибки, демонстрируя лишь эгоизм и самоуверенность. Бессовестная! Он должен был заставить ее понять. Пускай и так.

Вспомнилось некстати, что и показательное убийство демона-стража не принесло облегчения, хоть и заметно отрезвило, на счастье Сивиллы и всех окружающих.

Скинув промокшую насквозь рубаху прямо на пол — чего он никогда себе не позволял — и, оставшись в одних штанах, он зацепил тяжелую вазу, и та разбилась. Звук заставил поморщиться. Висок засверлило болью, которая грозилась перерасти в мигрень.

— Еще не хватало начать бить посуду, — пробормотал Повелитель Теней и поднял, наконец, взгляд. И приглушенно выругался, потому что заметил испуганно замершую у кресла Маргариту.

Он и забыл, что велел ей явиться. Столько всего произошло за один день, что тайная фаворитка совершенно вылетела у него из головы. Она стояла в тонком кружевном пеньюаре — одним из его любимых — и смотрела на Воланда широко распахнутыми зелеными глазами, не смея приблизиться и даже заговорить. Она была не так уж неправа, учитывая состояние, в котором он находился… Марго всегда чутко слышала его настроение, никогда не навязывалась. Может, еще и поэтому он столько лет отдает предпочтение именно ей…

— Я устал сегодня, — обрывисто бросил Воланд и прошел к ложу, падая на него ничком. — Неподходящая ночь выдалась для свидания.

— Прикажете мне уйти, Мессир? — в голосе Маргариты звучала такая нежность и боль за него, что он махнул рукой, разрешая остаться.

— Можешь лечь рядом со мной, только, сделай милость, не говори ничего, — сказал он сварливо, прекрасно понимая, что это было несправедливо. Марго никогда не утомляла его болтовней, не старалась бестолково отвлечь, не кокетничала и не льстила, как остальные любовницы. Но выслушивала всегда. Без лишних вопросов, но с неизменной искренней заинтересованностью и заботой о нем. Не было никакой причины обижать ее, но он настолько устал, что не мог и не хотел ничего добавить к сказанному.

Именно сейчас, когда злость постепенно уходила, а страх отступал, он почувствовал свою бесконечную усталость. Свое одиночество. Всю свою горечь, веками засевшую в груди.

Женщина испуганно замершая на краю ложа, смотрела на своего возлюбленного. Что такое произошло с ним? Какой новый удар судьбы пришлось ему пережить? Марго протянула руку, но не посмела дотронуться до Повелителя Теней.

— Позвольте мне помочь, — тихо прошептала Маргарита, и Воланд просто кивнул ей в ответ, не открывая глаз.

Он не мог этого отрицать — любящее сердце рядом одним своим стуком успокаивало, расслабляло, дарило мир.

Женщина встала, зашуршав складками кружев, и через мгновение снова оказалась рядом с ним.

Несмотря на ужасающую усталость, Воланд чуть улыбнулся, когда Марго села рядом на кровати с золотым подносом в руках, на котором стоял маленький графин с миндальным маслом.

Маргарита потерла одна о другую свои ладони с овальными, алыми коготками и нежно, едва касаясь, провела руками по обнаженной спине Повелителя Теней.

Он вздохнул от удовольствия, когда его бедра оседлали стройные женские ноги, а по спине змеей поползла струйка ароматного масла.

В одно мгновенье избавившись от оставшейся одежды, Повелитель Теней заодно сорвал пеньюар с Маргариты и теперь наслаждался прикосновениями обнаженной гладкой кожи к своему телу. В комнате было почти темно — горел только камин, но ему было все равно — он лежал с закрытыми глазами и погружался в сладкую негу, что дарили бережные и нежные поглаживания. Разогрев кожу, Марго усилила давление рук, и одеревеневшие от напряжения мышцы стали покорно расслабляться, отпуская напряжение. С каждой минутой уходила боль, уходил страх, уходил гнев. И наступало блаженство…

Маргарита не могла не почувствовать меняющегося настроения своего любимого, и ее сердце наполнилось радостью.

Женщина тихонько весело вскрикнула, когда она не рассчитала дозы в полутьме и пролила слишком много масла. Полотенец рядом не оказалось. Лукавая улыбка озарила ее лицо. Марго медленно опустилась и легла на Повелителя Теней, впитывая излишки масла своим обнаженным телом. Она терлась о Воланда, а тот глухо рычал и выгибал спину, стремясь продлить контакт с нежной кожей. Упругие груди с заострившимися от возбуждения сосками рисовали узоры на его спине, сильный язычок Маргариты ласкал каждый позвонок, а ее руки легонько царапали смуглую кожу Повелителя Теней. В воздухе, помимо привычных ароматов бергамота, сандала и пачули, витал нежный миндаль, растворяя заботы, унося печали. Становилось все жарче, несмотря на то, что камин горел совсем не ярко.

Миг, и Воланд перевернулся на спину, заключая Марго в кольцо сильных рук. Поцелуи были наполнены страстью, словно любовники не виделись несколько лет. Намасленные тела скользили, все теснее давая приникнуть друг к другу, сжимали до боли горячую кожу, молили о том, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Когда уже дышать стало нечем, Воланд снова расслабился на ложе, предоставляя Маргарите закончить начатое.

Повелитель Теней наслаждался сладкой пыткой — его короткие стоны музыкой звучали в тишине комнаты. Повинуясь внезапному порыву, он взял из воздуха белую розу и, вдохнув пьянящий аромат, провел бутоном по губам Марго. Она удовлетворенно застонала от нежной ласки и перехватила цветок.

Маргарита испытывала абсолютное, не омраченное ничем счастье. Ее любимый нуждался в ней, разрешал облегчить свою боль, позволял ей ненадолго стать частью своей жизни. Чувствуя, как спадает напряжение Воланда под ее ласковыми руками, как охотно отзывается его тело на ее прикосновения, Марго понимала: он счастлив быть с ней сейчас. Он хочет ее рядом с собой, и дело не только в жажде плоти. Сегодня его душа тянулась к ней наравне с телом. Только бы не вспугнуть… Не нарушить таинства, происходящего между ними.

Женщина гладила упругим бутоном eго самые чувствительные места, и Воланд закусывал губу, чтобы не застонать в голос от такой невинной и одновременно развратной ласки. Цветок скользил по гладкой коже, очерчивая одной Маргарите известные письмена, и мужчина не выдержал. Его пальцы с треском рвали шелковое покрывало кровати, голова запрокидывалась назад, а из горла рвались хрипы наслаждения. Он позволял Марго делать с ним то, что она пожелает, не в силах прекратить самую приятную на свете муку.

К розе присоединились тонкие пальцы Маргариты, доводя Воланда до безумия и настал момент, когда напряжение Сатаны достигло высшей точки и стон облегчения сорвался с его губ. В его глазах темнело, воздух не шел в легкие, а тело не слушалось хозяина. Ему казалось, что целую вечность он не мог прийти в себя, а когда открыл глаза, чуть не взвыл от новой волны возбуждения — Марго нежно облизывала хрупкие белоснежные лепестки. Не давая ни себе, ни ей время на размышления, Воланд приподнял сильными руками бедра женщины и насадил ее на себя, уже снова готового к наслаждению.

Воланд не привык быть снизу, но в такой позе ему открывался совершенно потрясающий вид на стройную фигурку Маргариты, что двигалась над ним. Женщина закрывала глаза, закусывала губы, теребила руками свою грудь и так страстно дышала, что мужчина в какой-то момент перестал двигаться, отдав ей бразды правления. Марго видела, как горят вожделением глаза Повелителя Теней, и это придавало ей сил. Поза была непривычна для нее, но она делала все, чтобы доставить удовольствие своему любимому. Она меняла угол, чуть привставала на коленях, потом опиралась на пятки и локти, открывая ему вид на совершенно развратную картину. Воланд упивался страстью и понимал, что не только он спасает Маргариту от одиночества — она точно также является его спасением…

Уставшие и удовлетворенные, перемазанные миндальным маслом, они по своему обыкновению посетили купель и залезли под одеяло. Воланд так крепко прижимал к себе Маргариту, что ей казалось, будто ее ребра сейчас треснут. Услышав ее мысли, Повелитель Теней смущенно ослабил давление, осторожно поцеловал в висок и устроил свою голову у нее на плече, аккуратно обнимая руками женское тело. Первый раз Маргарита не только осталась на всю ночь, но и наблюдала совершенно новую для себя картину — крепко спящего Воланда.

* * *

Сиви вздрогнула и подняла голову. Наверное, она сама не заметила, как заснула. Стоя на коленях у кресла и уронив лицо на руки. Наплакавшись так, что охрипла.

По-видимому, стояла уже глубокая ночь, в ее спальне не горел огонь, и девочка была слишком измучена, чтобы разжечь его. Малейшее мысленное усилие отзывалось острой болью в висках. Мигом воскресли в памяти все события дня и вечера, и Сиви судорожно всхлипнула.

Глаза ее постепенно привыкали к темноте, и она разглядела свой плащ, который так и остался валяться на полу. Дорогая ткань была порвана во многих местах и покрыта толстым слоем пыли, разумеется, она никогда больше не наденет его. Если ей вообще когда-нибудь посчастливится выйти из этой комнаты… Сиви медленно-медленно поднялась, села в кресло и скривилась от боли, с трудом подавив вскрик. Она стянула туфли и чулки и швырнула их к плащу. Хранить одежду в память об этом дне она вовсе не была намеренна.

Девочка избавилась от остальной одежды и медленно, словно старуха, прошла в купальню, которая как всегда встретила ее приветливым приглушенным светом парящих свечей и ненавязчивым цветочным ароматом. От прикосновения теплой воды с новой силой засаднили горящие огнем ягодицы и бедра. Сиви прерывисто вздохнула и, как обычно, нырнула под воду с головой. Если существовало место, где можно было всегда привести чувства в порядок, это была ванная. Но не сегодня. Сколько бы она не терлась мылом, сколько бы ни стояла под шумящим душем, легче на сердце не становилось. Смыть снедающее ее чувство вины и поздно пришедшее осознание масштабов содеянного она не могла. В голове сидела одна и та же мысль: там мог кто-то быть. Кто-то мог погибнуть по ее вине. Сотни, тысячи, о которых она и не думала. Возможно, кто-то из ее близких. Она не хотела задумываться ни о чем в погоне за желанием доказать, что она достойна принимать великие решения. Какая же она дура…

Выйдя из бассейна, Сиви посмотрела на себя в зеркало, провела ладонью по вспухшим бордовым полосам. «Я — чудовище…» — подумала девочка.

О том, чтобы заснуть этой ночью не могло быть и речи, даже ложиться в постель не было никакого желания.

Было только одно существо во Вселенной, которому она могла признаться в своих чувствах, надеясь на какое-либо понимание. Возможно, даже скорее всего, он не захочет разговаривать с ней, но оставаться в одиночестве дальше было абсолютно невыносимо.

Одевшись, она бесшумной тенью выскользнула из комнаты.

* * *

Огонь как всегда ревел в печи, проделанной прямо в скале и бросал отблески на стены и потолок. Хорошо, что есть вещи, которые не меняются никогда. Тот, кто яростно орудовал молотом, стоял спиной к входу и даже не обернулся навстречу Сиви, никак не показал, что вообще обнаружил ее присутствие. Впрочем, это не удивляло. Утром он явно дал ей понять, чтобы не смела искать у него утешения. Тем не менее, больше ей сейчас поговорить не с кем. Все прошлые обиды казались далекими и детскими. Она не помнила, когда раньше нуждалась в нем до такой степени. «Он наверняка не захочет и видеть меня», — подумала Сиви. Нет, она не будет думать об этом сейчас. Слишком много точек невозврата было пройдено сегодня.

Она прошла дальше, вглубь кузни.

— Что ты чувствуешь, когда убиваешь?

Азазелло передернул плечами и, казалось, задумался, стоит ли вообще отвечать ей.

— Удовольствие. Удовлетворение. Усталость. Когда как, — сказал он.

Сиви не мигая глядела в огонь.

— Ничего. Я не чувствовала ничего, — проговорила она.

Ответом ей было молчание.

— Тот страж. Он был казнен по моей вине. Я будто сама убила его собственными руками. Это так? — спросила Сиви хриплым голосом.

— Да. Это так, — жестко подтвердил Азазелло.

Девушка прикрыла глаза. Если бы можно было больше никогда ничего не говорить, не двигаться и просто стоять здесь, и чувствовать жар древнего огня на своем лице, и слушать равномерные удары молота. И больше ничего не чувствовать.

— Ты собираешься долго стоять здесь, ничего не делая? — вывел ее из транса раздраженный голос демона.

Сиви распахнула глаза и непонимающе уставилась на него.

— Сделанного не воротишь, — сказал Азазелло, глядя ей в глаза, — ты можешь либо смириться с этим и жить дальше, либо уничтожить саму себя. Иногда надо уметь проигрывать и идти дальше.

— Тебе легко говорить. Ты сам проигрывать не умеешь, — на лицо Сиви впервые за весь день легла тень улыбки.

— Ты плохо меня знаешь, человечек. Кроме того, не сравнивай. Я не пытался погубить мир по глупости, в отличие от тебя.

Слышать это было больно. Но это было правдой.

— Я не знаю, что мне делать дальше, — честно призналась девушка.

— Сделать милость себе и окружающим и продолжать жить. И, если у тебя есть хоть капля мозгов, запомнить, что произошло и не повторять ошибок. Другого выбора у тебя нет, человечек.

Сиви чувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Азазелло проявлял совсем не свойственную ему деликатность, делая вид, что не замечает их. Девушка перевела взгляд на котел, стоящий тут же.

— Серебро? — удивленно спросила Сиви. — Ты очень редко работаешь с серебром.

— Я выполняю приказ, человечек, — сказал демон и как-то напрягся. Он странно смотрел на девушку, будто пытаясь разглядеть что-то.

Сиви начала испытывать головокружение и тошноту — сказывались напряжение и страхи прошедшего дня.

— Иди спать, человечек, — тихо сказал Азазелло, — ты еле на ногах стоишь. Все кончилось и ничего не вернешь.

Она медленно кивнула, слишком измотанная, чтобы задавать вопросы или спорить и, развернувшись, пошла к выходу. Как в тумане, Сиви шла по направлению к Замку, ни разу не оглянувшись. Поэтому она не видела провожающего ее неотрывным огненным взором демона безводной пустыни, не видела его сжатых в кулаки рук, не видела, как он перевел взгляд на котел с серебром, вздохнул и нахмурился еще больше.

Выйдя из портала Сиви, едва не потеряла сознание и практически упала в объятия Геллы. Ведьма довела ее до комнаты и не выпускала из своих ледяных объятий, пока обессиленная девушка не провалилась в глубокий сон. Гелла была лишена способности плакать — Сивилле ее слезы только снились.

* * *

Темные волосы разметались по подушке, дыхание Марго было ровным и тихим. Первые рассветные лучи легли на ее лицо, и женщина инстинктивно отодвинулась от них и улыбнулась во сне.

Уже несколько минут Воланд неотрывно смотрел на спящую Маргариту. Он и сам не помнил, когда позволял женщине остаться до утра в его постели, и уж конечно не помнил, когда ему самому приходилось засыпать в женских объятиях.

В любящих объятиях.

Поразительнее всего было — каким правильным, каким естественным казалось то, что Марго спит в его постели.

Хмурая складка прочертила лоб Повелителя Теней. Непривычное ощущение, которое он испытывал, глядя на Маргариту или просто думая о ней, задевало ему самому неведомые стороны его души. За свою долгую бессмертную жизнь Воланд никому не позволял проникнуть так глубоко в его сердце. За исключением одного единственного существа. Того самого существа, что вчера едва не стало причиной его собственной гибели. Хватит обманывать самого себя — привязанность делает его уязвимым, и хорошо, что об этом знает только он один. Сивилла Оршели — его уязвимое место, но с этим он научился жить. Нельзя допускать в свою жизнь еще одну слабость.

Воланд продолжал смотреть на спящую женщину, которая вдруг, будто почувствовав его взгляд, потянулась к нему и сквозь сон поцеловала в плечо. Сатана вздрогнул. Мысль о том, что его любовница делит ложе с другим, заставила его скривиться. Он мог вмиг уничтожить Мастера или сослать не моргнув глазом, но Повелитель Теней в свою очередь не мог нарушать заключенные с людьми сделки, правила которых диктовали века… Так что в этом случае и ему придется смириться с данным положением вещей.

Порвать с Марго выше его сил — и нет никакой причины делать этого. Женщина принадлежит ему и душой и телом, ему хорошо с ней и, самое главное, спокойно. Она слишком любит его и никогда не станет пытаться использовать их связь в своих целях.

Впредь он просто станет осторожнее.

Воланд тихо встал и оделся. У края кровати из воздуха соткалось аккуратно сложенное платье для Марго. Едва она откроет глаза, как поймет намек.

* * *

Дверь в приемную тихо притворилась, но Воланд не обернулся на встречу. Он и так прекрасно знал, кем был его посетитель.

Сивилла продолжала стоять у входа, не решаясь подойти ближе и, казалось, боялась вздохнуть. Приходилось надеяться, что урок, который он преподал ей накануне, девочка забудет нескоро. Он выждал еще несколько секунд и повернулся к ней.

— Ты здесь потому, что нашла новые аргументы своей правоты? Или, может быть, наконец-то придумала внятное оправдание? — спросил он сурово.

— Нет, — чуть слышно ответила ему девочка.

Она стояла ни жива ни мертва, в черном бархатном платье в пол и аккуратно заплетенными волосами. Лицо ее было бледным и как будто осунувшимся, губы дрожали.

— Тогда зачем ты здесь?

Сиви глубоко вздохнула.

— Я… — голос ее задрожал и девочка закусила губу.

Сиви, пожалуй, впервые в жизни, боялась поднять взгляд. Чувствуя, как краска заливает ей лицо, она глубоко вздохнула, попыталась сказать что-то и не смогла.

Воланд продолжал неотрывно на нее смотреть. Сегодня он не собирался облегчать ей задачу. И все же он не мог не заметить, что Сивиллу начинало трясти, что весь вид ее выдает страдание и что девочка едва ли спала несколько часов прошлой ночью. Воланд не мог не слышать ее мыслей, ее душевные муки он ощущал как свои собственные. С этих пор Сивилле придется жить с тяжелым грузом — слишком тяжелым для ее пятнадцати лет, и с этим он ничего поделать не мог. Повелителю Теней оставалось только жалеть, что она по глупости совершила такой поступок, последствия которого едва не обернулись величайшей катастрофой. Снова взглянув в заполненные слезами пронзительно-синие глаза, он не выдержал.

— Подойди! — приказал Воланд, сохраняя резкий тон. Сивилла Оршели немедленно повиновалась. Воланд подошел к ней вплотную, взял за подбородок и заставил глядеть на себя. Сиви усилием воли подавила желание разрыдаться. — Говори.

Девочка глубоко и дрожаще вздохнула. Все слова у нее в горле, казалось, превратились в камни.

— Я… — прошептала она. — Мне так жаль. Из глаз заструились слезы.

Воланд молча изучал ее, нарочно не торопясь. Все ее чувства и мысли читались предельно ясно, и он захотел вздохнуть с облегчением — она поняла все правильно.

Не говоря ни слова, Повелитель Теней взял со стола стакан воды и протянул Сивилле.

— Ты знаешь, чем хороший правитель отличается от мудрого правителя? От правителя, который никогда не хочет терять власть?

Сиви тихо опустила пустой стакан на стол и покачала головой.

— Хороший правитель, Сивилла, учится на своих ошибках. Мудрый же правитель ошибок не совершает. Ты понимаешь меня?

— Да, — тихо проговорила Сиви.

— Хорошо.

Воланд подошел к окну, отдернул тяжелую занавесь и сделал знак Сиви подойти. Ее глазам предстали хорошо знакомые виды Шеола.

— Тебе еще далеко до зрелости. Тем не менее, твое положение обязывает тебя к очень многому. Тебе пора это понять.

Сивилла кивнула головой, не проронив не звука. Подобная сдержанность была ей вовсе не свойственна.

Девочка смотрела в окно и снова сердце ее заполнял ужас — с какой легкостью она могла потерять все это. Сиви опустила голову.

Воланд хотел сказать еще многое, но внезапно передумал и, обхватив затылок Сивиллы, притянул ее к себе и крепко прижал к груди. Она предсказуемо разрыдалась.

А ведь Сиви казалось, что все слезы, которые только были, вытекли за прошедшие вечер и ночь! Рыдания сотрясали ее тело, и она не устояла бы на ногах, если бы Мессир не держал ее так крепко. Сиви прижималась к нему с такой силой, как будто от этого зависела ее жизнь, и в какой-то мере так оно и было.

Несколько долгих минут Воланд продолжал молча прижимать ее к себе, поглаживая по волосам и неосознанно покачивая ее, как будто она все еще была младенцем. Ее искренняя и безусловная любовь — та самая эмоция, которая появилась в Сивилле первой — придавала сил, особенно после того, что произошло вчера. Человеческое сознание девочки не выдержало бы полного спектра чувств Повелителя Теней, но скоро он сможет поделиться с ней и этим.

«Простите меня».

«Я тебя уже давно простил».

— Тише, — проговорил Воланд вслух, — тише, дитя.

Рыдания затихали, и Сиви накрывало такое знакомое и такое необходимое чувство защищенности и покоя.

— Я возлагаю на тебя большие надежды, Сивилла Оршели, — начал говорить Воланд, не выпуская девочку из объятий, — я рад, что ты в полной мере осознала свои ошибки. То, что мне пришлось сделать вчера, не доставило мне никакого удовольствия, и тебе это известно. Но, — строго добавил он и немного отстранил Сивиллу от себя так, чтобы она могла смотреть в его глаза, — если ты еще раз нарушишь мои запреты или только допустишь мысль о чем-то подобном, я без малейших колебаний повторю это. Ты знаешь, что я всегда держу обещания. Не совершай больше ошибок, Сивилла Оршели.

Девочка порывисто кивнула головой.

Тон Воланда снова смягчился.

— Ступай, приводи себя в порядок. Вернешься, и мы позавтракаем вместе.

* * *

Полдень был не жаркий, и Маргарита с удовольствием воспользовалась этим, чтобы провести его в саду. Распускался новый розовый куст, невероятно красивый, с алыми небольшими цветками, источавшими необыкновенно сильный аромат. Пока что роз на нем было не так много, но пройдет всего год или два, и их будет куда больше.

Марго нежно провела пальцем по гладкому бутону и повернулась, чтобы снова наполнить лейку водой из колодца. Она вздрогнула от страха и вскрикнула, когда увидела выходящую из-за кустов Сивиллу Оршели.

«Это что же у них, семейная черта? — со злостью подумала Маргарита. — Пугать меня до полусмерти? » Она гневно воззрилась не девчонку и та, как показалось Марго, смутилась.

— Что ты здесь делаешь? — сердито прошептала Марго. — Тебя кто угодно может увидеть, и тогда мне несдобровать!

Сивилла в ответ пожала плечами.

— Никто не увидит. Я глаза отвожу, — пояснила она.

Несколько секунд обе неловко молчали. Маргарита гадала, что привело сюда девушку.

Сиви вздохнула.

— Прости, что снова напугала тебя, — проговорила она, — я пришла поблагодарить тебя.

— Поблагодарить меня? — непонимающе переспросила женщина.

Сиви кивнула.

— Я хотела сказать тебе спасибо за то, что ты делаешь его счастливым.

Марго остолбенела. Это было последним, что она ожидала услышать. Сердце сжало тисками от одновременной радости и тоски.

Сиви проследила взглядом за розовыми бутонами, которые качал легкий ветерок.

— У тебя очень красивые цветы, — проговорила девушка, — и они от того красивее, что настоящие. Живые, — добавила она и ступила в тень яблони, приглашая Марго последовать за собой.

Сивилла извлекла из кармана плаща маленький платок и развернула его. Внутри оказался тонкий серебряный браслет в виде змейки со сверкающими сапфировыми глазками. Каждая чешуйка была проделана отдельно, в приоткрытом рте можно было разглядеть крошечные заостренные зубки и рубиновый раздвоенный язычок. На застежке виднелась монограмма из двух букв: С. и О.

— Он у меня с двух лет, — объяснила Сивилла, — один из моих любимых. Теперь я хочу, чтобы он был у тебя.

Маргарита медленно протянула руку, и браслет лег в ее ладонь. Она не мигая смотрела на украшение.

— Мне так давно никто ничего не дарил, — тихо произнесла женщина. На самом деле, она прекрасно помнила, какой подарок получила в последний раз и от кого.

Сивилла несколько секунд смотрела на свой браслет в руках Марго.

— Мне пора, — тихо сказала девушка, развернулась и растворилась в тени деревьев.

Марго прошла ближе к розовым кустам и обошла их. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг нет ни души, женщина опустилась на колени и нащупала ладонью гладкие доски под землей. Ровно через секунду тайник открылся, и серебряная змейка скользнула в небольшое хранилище, где на мгновение сверкнули, преломленные в бриллиантах на золотой подкове, солнечные лучи.