Жребий (гет)

Давным давно в проклятом богами и людьми мире, сезоны перестали сменять друг-друга.

Раньше люди умели предсказывать погоду и катаклизмы, но этот навык, как и многие-многие другие был утерян в бесконечных и сокрушительных войнах.

Иссушающая жара, когда почва трескалась за часы, а водоемы испарялись на глазах, сменялась за несколько часов бурными порывами ветра, который нес песок и окрашивал все вокруг в горчичный цвет. Очень скоро после песчаных бурь становилось холодно, начинались ливни, которые могли продолжаться днями, деревья вырывало с корнями ураганом, урожаи гибли, кроме тех немногих, что удалось вырастить в теплицах и в немногочисленных укрытых пещерах.

От человечества остались отдельные малочисленные племена, которые люто воевали друг с другом, не всегда помня за что. За женщин, которые были слишком больны и истощены для того чтобы рожать на свет новый людей, за еду, за земли, которые никто не мог удержать… Небытие поглощало этот мир, гоня людские племена словно бичом от одного поселения к другому.

Сивилла поначалу воевала беспощадно и стремительно, её предводительство нельзя было назвать настоящей властью — она прекрасно знала, что ни на секунду нельзя расслабиться, что жизнь ее всегда на волоске, ей приходилось год за годом обманывать Небытие, которое оплетало Землю, словно паутиной. Не имея у себя самой магических способностей, Сиви вывела за пять лет непрерывных битв, некий алгоритм, позволявший ей раз за разом обманывать Бездну. Ее атаки были стремительны и молниеносны. Она мгновенно принимала решение — кто присоединиться к ней, а кто умрет. Почуяв смерти, Бездна рвалась на поле боя, с которого Сиви уже уходила, возвращаясь в свой форпост, укрепляя его как могла. Она боролась за свое выживание и за свой мир, но в глубине души, помня, как связаны в взаимном существовании Тьма, Свет и Земля, ей хотелось верить, в глубине души, что и ее вклад не бесполезен. Она не знала сколько лет жизни отпущено ей мирозданием, но пока она жива — она будет бороться.

А за последние месяцы Сивилла Оршели подустала от войн… Сначала она, как и всегда, неслась в бой первая — бешено беспощадно, горя огнем безумия и безысходности, но кроме очевидной причины — победы и захватов новых необходимых вещей, она имела еще одну — тайную.

Ей во что бы то ни стало нужно было скинуть плод, который зрел в ее чреве. Наоми говорила, что скачка верхом может навредить ребенку, но Сиви тут же велела ей заткнуться. Азазелло был демоном — она человеком. От их союза не мог родиться «ребенок» — раз в несколько тысячелетий лишь демоны нижней и средней касты могли оплодотворить человеческую самку. Иногда после этого гибла самка, чаще — сами демоны, но хуже всего было, когда на свет появлялось настоящее чудовище — свирепое, лишенное капли разума и абсолютно бескотнтрольное. Создатель хорошо позаботился о том, чтобы его дети не могли продолжить свой род…

Вот поэтому Повелитель Теней должен был превратить Сивиллу в богиню и заставить ее понести от человека…

Теперь Сиви понимала — немногое могло спасти расу людей и богов… Ее согласие также не наверняка могло спасти миры, но это позволило бы им выиграть время… Им?! Силы Великие, она сказала «им»! Нет! она не может себе позволить понять и простить их — Воланда, Азазелло, Иешуа. Она выжжет все чувства к ним своей ненавистью, никогда она не отступит ни на шаг, не после всего, что ей пришлось пройти по их вине!

Вот только, сколько Сиви не изнуряла себя работой, сколько не скакала на лошади без седла — ничего ей не помогало. Чем больше мать мечтала уничтожить дитя, тем больше оно цеплялось за жизнь в ее утробе.

Единственное чего добилась Сивилла — это бесконечные, на грани терпимости боли во всем теле, слабость, становящаяся сильнее с каждым днем, свинцовая тяжесть в ногах и руках, и медленно-медленно, едва заметно глазу круглеющий живот. Сиви носила рубашки на выпуск и длинные туники. Никто не видел, никто не подозревал. Знали лишь Наоми и Рут.

После очередного урагана к форту Сивиллы Оршели снова подступили болота. Она поняла, что топь не даст ее врагам подойти близко и использовала это время чтобы дать приказ осушать только близлежащие земли, уплотнить поселение, а самой укрыться в пещерах. Вдали ото всех. Там она могла сберечь драгоценные силы, там она находила спасение от болей. А силы ей понадобятся, ох как понадобятся. Потому что она не знала, что несет она в этот мир. Вернее всего, ей придется уничтожить то, существо, что зрело в ней… чтобы не быть уничтоженной самой… Когда чудовище разделается с матерью, оно пойдет убивать дальше и дальше…

Когда придёт время?

По подсчетам Сиви и Наоми, которая упорно уверяла, что Сивилла носит обычного ребенка, и, почему-то, видела в этом великое благословение, плод уже перевернулся.

— Не все женщины ходят с огромным животом, как я когда-то, — говорила бывшая мадам, — ты субтильного сложения, вот и живот у тебя маленький.

Сивилла Оршели стояла на каменном плато босиком — последние дни дались ей особенно тяжело. Ей отчаянно, необъяснимо хотелось проведать свои угодья, но слабость не давала ей даже спуститься в поселение. Кроме того, её стала мучить мигрень, и, помня только то, что Воланд никогда не прибегал к колдовству для снятия приступов, а использовал проверенные веками средства людских лекарей, Сиви спасалаь только ледяными примочками и темнотой, проклиная вновь и вновь Азазелло за боль, причинённую ей, за разбухающий живот, приступы рвоты и страха, за одиночество и за то как отчаянно она скучала по нему и страдала без него.

А оказалось, что её предназначение было рождение детей! От злобы у Сивиллы переворачивалось нутро. Да ни один мужчина — божество ли, демон ли, человек ли — не имеет представления об этом! Как они оба посмели поступить с ней так!

По нескольку раз в день, спина ее взрывалась такой болью, что Сиви казалось будто ее позвоночник проткнула шпага. Губы ее опухли, десна кровоточили, она чувствовала приливы жара во всем теле, такого, что даже холодный ветер, трепавший ее тунику, и холодный гладкий камень под разгоряченными подошвами, не могли дать ей облегчения. Кроме всего, плод, который последние недели шевелился яростно, так что живот ходил ходуном затих ещё до рассвета… Но Сивилла знала, что он жив.

«Оно близко», — думала она со страхом.

Наоми и Рут хотели, было, поселиться рядом, но Сивилла их прогнала.

— Роды часто занимают время, много времени, — напоследок сказала Наоми, — не всем женщинам нужна помощь — делай как знаешь. До того как появится ребенок, не должна идти густая, красная кровь. После ребенка будет кровь, много крови. Лежи смирно, не расходуй сил. Я все равно несколько раз в день буду приходить. Негоже женщине рожать в одиночестве, совсем негоже — особенно тебе, но раз ты что-то решила, то тебя не переубедить…

Этим утром, Наоми принесла ей большой кусок льда, завернутый в тряпье, гору одеял и покрывал, Рут позже натаскала воды из колодца, развела маленький костер — такой чтобы вода оставалась теплой, положила рядом моток веревки, ножницы… Сивилла за всем этим следила отстраненно, как будто ее это не касалось. Ее тошнило, как в самом начале беременности, и через силу она заставляла себя понемногу пить.

— Я могу остаться с тобой, — предложила Рут тихо, — я помогу тебе во время… И после, если понадобится. Я не боюсь.

Сивилла слабо и благодарно улыбнулась. Рут понимала, чего на самом деле боится Сивилла Оршели.

— Просто следи чтобы все были наготове. На всякий случай — если я не справлюсь, — и с этими словами Сивилла отослала и Рут прочь.

«Прекрасная любовь, красивая любовь, великая любовь, вечная любовь… Какой глупец придумал описывать любовь именно так?»

Сиви покачала головой. Всем, кого она знала, любовь приносила лишь страдания и боль. Что же до любви ее и Азазелло… Она была разрушительной и смертельно-опасной, горькой, кровавой, огненной и безжалостной.

Любовь? Она все еще способна думать о демоне как о своей любви? Об Азазелло, который обрек ее на этот ужас…

Он и сам не знает… Не может знать. Не могут демоны его касты оплодотворить человеческую женщину… Во всяком случае не могли…

В ответ на мысли Сивиллы, она почувствовала сильный толчок под ребра. Ребенок как-будто толкнул ее обеими ногами, заставляя обратить на себя внимание. Ребенок?..

И, впервые, за всю беременность без злости и страха, Сивилла положила руку на живот, успокаивая и себя, и плод.

Ощущение чужого, но очень знакомого взгляда за спиной, заставило вздрогнуть и обернуться.

Сиви отступила на шаг. Иешуа сделал одновременно шаг к ней.

— Я буду говорить быстро, дитя, потому что ты не желаешь меня слушать и имеешь на это полное право. Я знаю, чего боишься ты. Я снова прошу твоего прощения…

Сын Божий умолк, будто ожидая ответа Сивиллы, но его не последовало. Она продолжала молча слушать, и лишь частое и хриплое дыхание женщины, да свист ветра были ответом Га-Ноцри. Он продолжил говорить.

— Я ошибался. Я могу признать свою вину перед тобой, я могу подавить гордыню. Я способен на это, как способен снова горячо и искренне молить тебя о прощении, дитя. Хвала, Высшим Силам, я ошибся, и отец не смог заполучить тебя.

Я снова зову тебя, дитя, в Свет, к нам. Ты знаешь как все мы любим тебя. Ты не можешь спорить — ничего никогда ты не видела от нас кроме любви, ласки и исполнения всех твоих желаний.Я делаю сейчас для тебя то, что твой отец не готов сделать, и ты сама знаешь это. Где он был все эти годы, пока ты боролась за свою жизнь и за этот мир?

Как же ласково, как же мягко, как убедительно говорит Сын Божий… И как он прав. Сиви почти делает к нему шаг. Почти…

— А где был ты, Иешуа? , — спросила Сивилла.

— Я не раз звал тебя, дитя. Но еще не поздно. Я понял кое-что… — Сын Божий криво, совсем непохоже на себя, но очень похоже на своего старшего брата — усмехнулся, — я не способен победить нашего Отца. И я более чем уверен, что никто не способен. Всё, что мы видим сейчас — во всех мирах — это лишь агония. Он погибнет… Несомненно — после того как погибнут все, и некому будет Его кормить… Так было, уже не раз. В бесконечности вселенных. . Но наша Вселенная — мир богов, и мир людей гибнет необратимо… Но я нашел выход! Другое, совсем иное измерение. Оно не сможет принять всех. Многими душами обитателей Рая придется пожертвовать. Все те, кто любят тебя, все те, кого любила ты — смогут пройти. И ты. И твое дитя. Моя мать, — голос Иешуа дрогнул, — Магдалена — они так любят тебя, никогда они не отреклись бы от тебя, не бросили бы. Мы сделаем тебя счастливой, дитя. Наша сила и твоя возродившаяся магия — мы построим новый мир и отринем старый! Землю не спасти. Тьму не спасти. Свет, в том виде, в котором он был раньше — не спасти… — Иешуа подошел ближе. — но мы спасемся.

— Пойдем же, Сивилла, — голос Иешуа стал громче, повелительнее. Аура вокруг его головы — знак принадлежности к Свету — нимб — разгорелся как закатное солнце.

Ветер задул в спину Сивилле, как-будто подталкивая ее медленно идти в сторону бога. Ее рука уже потянулась к его протянутой ладони.

О ней позаботятся… О ее ребенке позаботятся. Ей не придется убивать свое дитя. Ее дитя не достанется Тьме и не сгинет на Земле…

— Тьма перестанет существовать, — шепчет Сивилла на ходу, — Свет изменит форму…

Считанные шаги разделяют ее и Иешуа. Смертному, лишенному магии, невозможно противостоять воле бога…

Вдруг что-то заставляет ее закричать, громко, яростно, сгоняя морок.

— Нет! Я нужна вам — тебе! — только как элемент Тьмы в твоем новом царстве Света. Я и мой ребенок! Ты нас не получишь! Ты зовешь меня не затем чтобы сохранить меня в свете, не затем чтобы дать убежище мне, и моему ребенку! Вселенная, Древо Жизни — все строится на элементах треугольника. Ты — будешь Светом, люди — людьми, а я нужная лишь за тем чтобы взять на себя роль Тьмы. Я и моё дитя!

Иешуа Га-Ноцри испытывает ярость, но и его силы недостаточно в Проклятом Мире. Сивилла Оршели ускользает от него снова…

Сиви вдруг замечает как Сын Божий похож на того, кто так часто являлся ей во сне — Шадай, Создатель… она всматривается в лицо Иешуа…

— Твоя мать, дитя, была предназначена в жертву Бездне изначально. Это можно было изменить, но такие решения принимались испокон веков не только мной. А отец — настоящий — отец… Он зачал тебя в пьяном бреду против воли твоей матери, он промышлял всю жизнь воровством, обманом… И он же передал твою мать и остальных её друзей властям… Какое наказание полагается за это ты давно знаешь лучше меня… Что же до твоей несчастной матери — она и погибла под пытками, сделав последний свой вздох за несколько мгновений до твоего рождения.

С этими словами Иешуа растворился в воздухе.

И тут волна сильнейшей боли заставляет ее вскинуть голову, оступиться и опуститься на колени, прижав ладони к земле.

.Несколько долгих секунд Сиви не слышит и не видит ничего — весь её мир сосредотачивается в опоясывающей всё тело боли. «Главное не забывать дышать…»

Когда она становится способна восстановить дыхание, Иешуа на плато больше нет. И только тогда Сивилла Оршели замечает, что весь подол ее рубашки вымок насквозь. Может дождь? Но нет… Влага струится из нее.

Медленно-медленно бредет Сиви в пещеру, и у входа снова останавливается, не в силах сдержать стон боли.

«Началось…», — понимает она.

Она закрывает за собой плотный полог и в пещере становится почти темно, не считая слабого огня, загодя разведенного Рут. Сейчас её ничего не интересует и ничего не нужно — только темнота и тишина. Сиви стягивает с себя всю одежду и сворачивается клубком на расстеленных одеялах. Раз в несколько минут она издает глухой стон, когда боль немного отступает между схватками, она проваливается в глубокий сон без сновидений.

Празднества стали необычайно редки в Аду в последние годы, и на это были все причины — более того, все обитатели Шеола и окрестных миров, из самых разных каст привыкли жить в атмосфере неопределенности и страха. Вселенная, которая была знакома и привычна древнейшим божествам, духам и людям, менялась необратимо и безвозвратно.

Тем не менее, сегодня был особенный вечер и особенный ужин, на котором присутствовала вся знать.

Демоны и демонессы в самых благовидных ипостасях, очень небольшое количество людей — несколько сот существ разместилось в банкетном зале, который неожиданно стал очень уютным.

Разговоры велись тихие, размеренные, фоном играла (впервые за несколько лет) негромкая музыка.

В этот вечер не было никаких недобрых вестей, никаких горестных оповещений — лишь встреча вассалов и сюзерена и возможность наконец-то познакомиться и выразить свое почтение женщине людского рода, спутнице Мессира.

Уже одного факта того, что Воланд заключил брак, связав себя с человеческой женщиной нерушимыми узами, немало поразил всех. Воистину великие представители человечества гордились и восхищались Королевой, которая по праву заслужила свое высокое положение, и смогла спасти немало душ от гибели.

<center>* * *

</center>

Воланд встал и подал руку Маргарите.

В ту же секунду мгновенно и беззвучно все присутствующие поднялись со своих мест.

— Благодарю вас, господа. С вашего милостивого позволения, мы покидаем вас — день был долгим и трудным — но вы окажете нам честь если продолжите трапезу.

Тут же фоновая музыка заиграла немного громче, под чутким руководством Бегемота на входе уже поджидали сотни слуг с лучшим вином и изысканнейшими яствами, а артисты были готовы радовать гостей представлениями и танцами до утра. Как сам Бегемот ранее и говорил — необходимо хотя бы считанные разы давать обитателям Шеола надежду. И Воланд внял совету своего гонца- впервые за пять лет.

Королева вложила руку в ладонь мужа и не спеша поднялась, окинув присутствующих внимательным, исполненным некоего самодовольства взглядом. Да, только ее заслуга в том, что все жители Вечного приюта оставались живы в своём посмертии. Она имела полное право гордиться собой — и не только по этой причине. И это от Воланда не ускользнуло. Чуть сильнее сжав ее руку, он повел ее прочь, присутствующие проводили своего господина и его королеву поклонами, фрейлины в одинаковых платьях, похожих на то, что было одето на самой Марго, последовали за ними держась на почтительном расстоянии и беззвучно исчезли на подходе к покоям Князя Тьмы.

Оказавшись, наконец-то, в своих покоях, Маргарита томно потянулась — день и вправду выдался непростым, однако была застигнута врасплох стальными объятиями супруга.

Князь Тьмы сжал ее руки сзади, не давая пошевелиться и рванул на себя, прижимая к себе вплотную, в глазах женщины на мгновение промелькнул испуг, тут же сменившийся желанием.

Она поняла, из-за чего Воланд так взбеленился: Мастер. И пусть прошли годы, пролетело множество событий, но Повелитель Теней где-то на задворках сознания все еще… ревновал? Чувствовал неуверенность?

«Нет, — подумала Маргарита, — он хочет раз за разом убеждаться, что я люблю его навеки. Он лишний раз показывает себе, что он победитель. Это не ревность, это любовь. И он будет ее показывать мне так всегда, не тратя слов. Его тело говорит гораздо более понятным языком».

Под горящим взором Сатаны одежда Королевы растаяла, словно ее и не было. Воланд усадил Маргариту на их роскошное ложе, прошептав еле слышно «моя».

И тут же руки женщины начали срывать одежду, что покрывала мужское тело. Он не помогал ей колдовством, это даже не пришло в голову, настолько внезапно ее азарт передался ему. Чувство ирреальности происходящего наполнило их обоих. Словно в последний раз они видели друг друга, будто, расставаясь на веки, отдавались страсти. И если в их первую встречу по эту сторону мира, смешались любовь, страх, неверие и желание, то в эту ночь в покоях Дьявола царили восторг и страсть, нежность и похоть, безумие и прозрение, вера и любовь…

Через много-много часов, изможденные и счастливые, они лежали на смятых простынях и пытались отдышаться. Внезапно Воланд захохотал, движением руки удержав рухнувший полог кровати, который сорвался вниз.

Обстановка в спальне была странной — повсюду смятая и кое-где порванная одежда, стол и кресла перевернуты, а на полу осколки ваз. Повинуясь жесту Сатаны, полог отлетел в сторону, окончательно ломая прочую мебель.

Впервые Маргарита видела Воланда таким расслабленным. И счастливым.

Она перекатилась на живот и положила голову на грудь мужа. Ее зеленые глаза вспыхнули озорным огоньком, а губы уже потянулись вниз. Воланд взвыл, перехватил Маргариту, перевернул ее на спину и навис над ней:

— Имей совесть, женщина! Ты и так выжала из меня все соки! — его глаза смеялись, несмотря на якобы грозный тон.

В ответ Марго громко расхохоталась.

— Я могу выжать еще больше, — в тон ему ответила Королева, — я только начала входить во вкус.

— Пощады! — продолжал игру Воланд, округлив в притворном испуге глаза. — Проси чего хочешь.

И вновь они сплелись в объятиях, счастливо смеясь, будто не было никаких опасностей, не было смертей, не было беды. Эйфория не покидала их, думы о будущем словно сбежали прочь, только крепла сила и уверенность в том, что они справятся.

Обязательно.

Со всем и всеми.

— Так, стало быть, я могу попросить одной вещи? , — шепотом спросила Марго, когда первые лучи рассвета проникли сквозь плотные шторы.

— Мне уже не нравится начало, — ответил Воланд, — и впился в нее взглядом, — Что ты задумала?

Маргарита вновь тихо-тихо рассмеялась, но сменила взгляд на нежный и просящий. Супруга можно было поддразнить, но и меру очень важно знать.

— Я хочу проверить как устроились бывшие обитатели Пристанища. Я обещала, что все сложится для них наилучшим образом. Мне важно знать, что все мои распоряжения исполнены как надо.

Воланд покачал головой.

— — Пошлём Фагота или Бегемота. Это их прямая обязанность. И горе тем, кто не исполнил твои распоряжения как должно.

Марго ласково приложила палец к губам любимого.

— Прошу вас, Мессир. Я должна сама это сделать. Это обязанность Королевы. Я увела их оттуда, я дала им слово. Мне же его и держать.

Воланд помолчал несколько мгновений, обдумывая, и сказал: э

— Воистину слова Алмазной Королевы. Хорошо — ступай проведать их. Возьми кортеж из лучших бойцов и возвращайся домой не позже полудня. Мне спокойнее, когда ты в Замке, кроме того, я хочу чтобы ты присоединилась ко мне в лаборатории. Нужна будет твоя помощь кое в чем.

— Безусловно, Мессир. С радостью. Спасибо.

Маргарита благодарно и нежно поцеловала ладонь Повелителя Теней.

Королева в рабочей тунике и облегающих стройные ноги вязаных штанах, с холщовой сумкой, в которой лежали перья и пергамент, сидела в карете, наслаждаясь видами по дороге в город Дит — он же Нижний Шеол.

Спереди и позади нее ехали всадники на адских скакунах, на козлах сидел черт — непревзойденный кучер.

Внезапно карета резко остановилась, так, что Марго с трудом удержалась чтобы не упасть с сидения. Задул резкий ветер, несущий багровую пыль.

К окну немедленно прискакал демон-страж.

— Госпожа, нам нужно возвращаться немедленно. Бездна снова взбунтовалась, в Замке вы будете в безопасности.

Маргарита, нервно кивнула, чувствуя, как ее сковывает страх.

— Оставьте карету, госпожа, садитесь впереди меня в седло. Я домчу вас домой.

— Доложить в Замок!

— Доложить Мессиру!

— Доложить Азазелло! , — послышались возгласы.

Лакей поспешил отворить дверцу кареты и подать руку своей госпоже. Марго сделала шаг в низ, но тут налетел такой порыв ветра, что сбил ее с ног и день в миг обернулся ночью. Загрохотал гром с ярко-красными молниями.

Страж толкнул ее по направлению к лесу, и Марго инстинктивно бросилась туда.

— Спасайте госпожу! , — крикнул кто-то, и пелена заволокла весь обзор.

Маргарита, зажмурив глаза от ужаса, что было сил вцепилась в ствол дерева. Единственной мыслью, бившейся в голове было: «Воланд, Воланд, Воланд… Я обязана спастись. Он не может потерять и меня тоже.

Чьи-то сильные руки обхватили ее, она закричала и попыталась вырваться, но тщетно. Маргарита почувствовала, как ее оторвали от земли и подняли в воздух. Она продолжила кричать, что есть мочи и вырываться, пока, перекрывая порывы ветра, низкий голос не велел ей:

— Тихо. Вы мешаете мне, донна.

Азазелло!

Маргарита тут же замерла, и открыла глаза только когда демон опустил ее на твердь.

Она пошатнулась, голова кружилась.

Они с Азазелло стояли на склоне горы и смотрели как черная воронка клубится на том месте, где пролегала дорога в Дит, да и сам город был задет. Неужели?.. — подумала Марго с отчаянием.

— Пока нельзя знать, кто остался здесь, а кто поглощен, — ответил Азазелло на ее невысказанную мысль, — главное, что мы снова каким-то чудом с ним совладали.

Правители конца двадцатого века и начала двадцать первого… Я берег их в Геенне специально для такого случая.

— Я обещала им безопасность… Я дала им ложную надежду, — прошептала Маргарита.

— — Увы, Маргарита Николаевна, есть вещи и вам, и нам неподвластные. Если бы вы не увели их из Пристанища, их всех ждала бы неминуемая гибель. А вот и гонец! , — Азазелло широким шагом прошел к крылатому низшему демону, и их разговора Маргарита не слышала. Она до сих пор не могла привести в порядок свои мысли. Должен же быть какой то выход! Они не могут просто продолжать ждать неминуемого конца как на скотобойне!

Между тем, к ней вернулся Азазелло.

— У меня дурные и благие вести, донна Маргарита. Большинство ваших людей уцелели. Кроме ста душ, которые пожелали устроиться у окраины, вдали от суеты… Мои соболезнования.

Почва ушла из-под ног. Мастер и его друзья. Мужчина, ради которого она отдала жизнь и душу, которого любила много лет, которого спасла. И, который, любил ее. Пускай любовь давно ушла, но воспоминания о ней были живы, и Марго преисполнилась скорби и отчаяния.

Азазелло смотрел на пораженную женщину перед собой и протянул ей руку в приглашающем жесте:

— Пойдемте. Вам необходимо прийти в себя.

Выпив залпом несколько кружек обжигающе горячего горького кофе, сваренного тут же в турке, Марго приходила в себя под сводами кузни демона безводной пустыни.

Постепенно способность мыслить ясно возвращалась к ней. Надо действовать. Им всем. Она — не исключение.

«Он может не захотеть обсуждать это со мной… А может и захотеть. В любом случае, Азазелло не тот с кем можно ходить вокруг да около.»

— Я никому не говорила об этом, даже Мессиру, но я имею твердое намерение вернуть Сивиллу.

Азазелло лишь мрачно хмыкнул:

— Сивиллу можно вернуть в любой момент. Мертвой. Последний раз так едва и не получилось. А может, и наоборот — она могла бы уничтожить меня. Возможно. Если бы захотела достаточно сильно.

Никто другой не услышал и не понял бы… Но Марго знала — за, казалось бы, подчеркнуто равнодушным тоном демона, кроется огромная, нестерпимая боль.

— Как она может… — произнесла Маргарита, — неужели она счастлива, причиняя всем столько боли и горя? Гелла отдала жизнь за то чтобы помочь ей вернуться… Вы любите ее всю ее жизнь… Мессир… Как она может?

Азазелло коротко и невесело рассмеялся.

— Счастлива? О, Маргарита Николаевна, Сивилла Оршели непомерно далека от счастья. Я не могу сказать, что не понимаю ее… Она и Мессир расстались, мягко говоря, не при лучших обстоятельствах… Так же как и мы с ней.

— — Столько лет она певствует обиду, когда здесь в ней так нуждаются…

— Она не певствует обиду, отнюдь. Я немного помог ей, чем мог, но она совершила невообразимое. Она — необычный человек.

«Я тоже»

Маргарита приблизилась к демону, стараясь прочесть хоть что-то в его глазах, ставших черными.

— Вы так любите ее… А она вас.

— Люблю, но это не помешает мне свернуть ей шею если я увижу ее вновь, а ей… при первой возможности вонзить мне ритуальный кинжал в сердце, или столкнуть в Бездну, — резко сказал демон.

«Пора идти на пролом», — поняла Марго.

— Послушайте, — заговорила она, — я обязана вам жизнью и своим спасением. Мессир обязан вам тем, что вы столько лет берегли ее, и благодаря вам, она сумела выжить там. Я — человеческая женщина. Как и она. Я тоже испытала на себе жар любви, боль любви, убийственную боль. Я познала силу гнева Воланда. Я понимаю ее. Она не послушала вас, но она послушает меня. Покажите мне, как прийти к ней, и я верну ее домой. Целую и невредимую. А дальше — Великие Силы помогут нам.

Азазелло резко качнул головой.

— Я не настолько безумен, Марго, чтобы рисковать так глупо и так страшно вашей жизнью. Вы — единственная, кто остался у нашего хозяина. Только вы удерживаете его от безумия. Я не имею права рисковать вашей жизнью. И вы тоже!

— Если вы на самом деле любите ее, если вы на самом деле преданы нашему господину, вы дадите мне шанс! Я! Я знаю как ее вернуть. Я прошла жизнь и смерть чтобы быть с Воландом, не нужно меня недооценивать.

Набрав в воздух глубоко в легкие, Марго произнесла:

— Клятвой на крови, я заставлю Мессира дождаться меня с ней и не винить вас. И клятвой на крови я верну Сивиллу Оршели. Я верую! Я знаю, что на этот раз, все должно быть правильно, ведь на этом построен мир.

Не чувствуя пола под ногами, дрожа от напряжения, Маргарита вынула пергамент из сумы, которая все еще была на ней, схватила первый попавшийся острый кусок металла, расцарапала палец до крови не чувствуя ни боли, ни страха, и начертала записку

Любовь моя, господин мой. Я вернусь. Я сделаю, что должна и вернусь, и верну ее вам. Клятвой на крови, я вернусь к вам невредимой и верну ее. Азазелло спас меня от Бездны. Я не верю в случайности. Верьте мне. Я — ваша навеки и вернусь к вам.

Маргарита

Она протянула кусок пергамента с посланием, начертанным своей кровью, Азазелло. Тяжелые алые капли упали на пол с ее руки.

Надежда. Вера. Обреченность. Глядя в ярко-горящие, жгучие, непоколебимые очи супруги Мессира, Азазелло не смог не подчиниться.

«Это — наш единственный шанс, — прошептала Марго, — и ее тоже.»

И Азазелло вложил в руки Алмазной Королевы золотую шкатулку.

— Это ключ от портала, который всегда приведет к ней. Будьте предельно осторожны. Помните, что вам нельзя надолго задерживаться в мире, где вы мертвы, при первой опасности, активируйте портал и возвращайтесь. Нам нельзя потерять и вас.

Пещера озарилась золотым сиянием.

Уже вступив в портал, Марго твердым голосом ответила Азазелло:

— Мы никого не потеряем! Все будет ослепительно хорошо! Верьте мне и берегите его!

На той стороне стояла глубокая ночь и было не в пример холоднее. Дул резкий горный ветер. Маргарита нашла себя на горном плато. Внизу она разглядела поселение из укрепленных шатров. Улицы были освещены факелами. Прямо перед собой Маргарита разглядела вход в дом, встроенный в пещеру, который был плотно прикрыт тяжелыми занавесями. Она раздумывала куда идти — предчувствие подсказывало, что Сивилла где-то совсем рядом. И тут звук, напоминающий стон или рык раздался из-под полога.

— Силы Великие! , — закричала Марго, увидев происходящее, — черт побери!

В свете небольшого костерка и нескольких факелов Марго увидела стоящую на четвереньках абсолютно нагую женщину. Та смотрела вперед невидящими глазами и часто поверхностно дышала. Издав еще один стон, женщина повернулась на бок и прикрыла глаза. Маргариту она не увидела или проигнорировала, полностью порабощенная древнейшим механизмом своего тела.

Перед Марго лежала обнаженная Сивилла Оршели и она… рожала.

Передышка кончилась. Сиви понимала, что силы ее на исходе. Что она не выдержит, что это сильнее ее. Сейчас будет ошеломляющая боль, которая разорвет ее тело надвое. Сердце стучало набатом, напряжение такой силы, она не испытывала еще никогда. Прикрыв глаза, Сиви снова встала на колени и уперлась ладонями в пол — лежат' на спине было намного больнее. Пот струился с нее градом, промежность горела огнем. Кричать не было сил и не было смысла — от криков было только больнее. Подобравшись и вздохнув, Сивилла вдруг увидела у себя в пещере Марго. Шок был настолько силен, что подступающая схватка сошла на нет, но вернулась острая, резкая, нестерпимая боль.

— Ты?! , — прохрипела Сиви и тут же, резко откинув голову назад издала крик, полный боли и отчаяния, — пожалуйста, прикончи меня, я не могу больше, — простонала она.

Маргарита чудом сориентировалась быстро. Вспоминая, все то скудное, что знала, и додумывая остальное, она бегом оказалась возле Сивиллы. Та была бледна и казалась до крайности измученной.

Древний механизм женской сущности сам диктовал Сиви, что делать, чувствуя как плод на подходе, она снова застонала, зажмурив глаза.

— Сиви, — позвала ее Маргарита, — головка прорезалась, совсем немного осталось, — скоро все будет позади, все будет хорошо, — шептала Марго слова утешения, хотя ей самой было страшно до безумия.

Сиви, вспомнив инструкции Наоми, медленно-медленно встала и уцепилась обеими руками за каменный выступ.

Марго устроилась подле нее на коленях держа наготове подогретое у костра одеяло.

Вдох. Боль. Толчок. Выдох.

Вдох. Боль. Толчок. Выдох.

Боль-боль-боль, нестерпимая боль, ее раздирает надвое, это выше ее сил… Облегчение.

Сиви со стоном, так и не раскрывая глаз опускается на спину, чувствует как у нее горячо и мокро между ног, как что-то скользит из нее…

Тишина.

Сивилла очнулась и ее охватил ужас. Дитя демона пришло в мир.

Маргарита молчала и держала что-то в руках. Прошло всего лишь несколько секунд, но Сивилле они показались вечностью.

— Что там? Что там?! , — с нетерпением и ужасом вскричала она.

Маргарита ответила не сразу, разглядывая чудо, скользнувшее в ее руки.

-Что там?! , — Сивилла уже рычала, от страха и перевозбуждения ее начала бить крупная дрожь.

— Малыш, — ответила Марго тихо, — ты родила прекрасного мальчика. Он совершенен… — проговорила она, с восхищением, разглядывая младенца.

Сиви ошеломленно смотрела на Марго с ребенком в руках. Возможно, тому был виной неверный свет факелов, свечей и костра, но младенец, казалось, был окутан красноватым ореолом. А еще Маргарита была уверенна, что она чувствует тонкие нежные полосочки на лопатках ребенка.

И тут, младенец, требовательным криком заявил о своем прибытии в мир людской. Маргарита, осторожно, чтобы не задеть пуповину и тем самым не причинить лишней боли матери, осторожно положила ребенка на начинающий опадать живот Сивиллы, и обвила ослабевшие руки той вокруг крошечного тельца.

Конец третьей части