Прячься (джен)

Скрепя сердце, я собрал чемодан, чтобы отправиться домой на Рождество.

Лили оставалась в Хогвартсе, как и вопросы, повисшие между нами. У меня не было выбора: Темный Лорд сказал, что сможет уделить мне время и обучить легилименции. Так как все пути из Хогвартса заблокированы, было куда легче аппарировать из Тупика прядильщиков. Конечно, ради столь важных уроков следует на время забыть обо всем остальном.

За завтраком Лили сидела между Поттером и Блэком, но выглядела задумчивой. Стараясь абстрагироваться от столь неприятного соседства, я попытался полюбоваться ею издали. Какая она красивая в своей задумчивости. Чем-то напоминает Серую Даму.

Мысли о Поттере быстро превращались в манию. Что она увидела в нем? Этот вопрос я задавал себе тысячу раз.

Ореол славы, всегда окружавший его, в последнее время потускнел для меня. А для Лили? Может, в этом дело? Быть вечно в центре внимания толпы — это не совсем то, чем я бы смог наслаждаться. А вот Поттер умел. Для него было органичным, что на него постоянно глазеют, что его обсуждают. И как Лили это выдерживает? Она совершенно чужда подобному… пребыванию на арене цирка. Мы всегда прятались в зарослях ивы на берегу нашей речки, чтобы побыть наедине.

Проклятье! Ее окрутил болван! Я разозлился так сильно, что, яростно зачерпывая ложкой овсянку, чуть не опрокинул тарелку.

Мошенник. Глупый фанфарон.

Мне определенно больше никогда не стоит разговаривать с Лили, раз таков ее выбор.

Если я еще раз гляну в ее сторону, то сразу пойду и удавлюсь.

Что есть у него, чего нет у меня? Деньги.

От самой мысли, что я мог купить Лили или что этим ее зацепил Поттер, стало мерзко.

Ее пленила фальшивая яркость его личности. Что, если она как раз сейчас начинает узнавать его по-настоящему? И пелена спадает с глаз?

Поттер простодушно жесток к окружающим и не способен видеть дальше своего носа. Его мир крутится вокруг собственной персоны.

Конечно, у Поттера есть некоторые положительные качества. Например, он наивен.

Но не понимает глубины явлений. Окрашивает их в черно-белые цвета. Возможно, так проще жить. Он вечно твердит о том, как плохи слизеринцы, а причина этих высказываний — только его воспитание.

В конце концов, Лили заметит, что он не способен к самостоятельному мышлению.

А она совсем другая. Ее сестра изводила Лили годами. Причина таилась в глупости, самой примитивной, чуждой всему необычному.

Лили так верит в людей не потому, что ее приучили к этому, а так как выстрадала все, пропустила через себя и позволила себе освободиться от обиды. Что толку злиться на недоразвитых?

Впрочем, я никогда такой образ мышления не принимал. Глупость нужно искоренять.

А вот Лили с ней мирится.

Во всяком случае, так мне представлялось. В конце концов, она придет к этому и в отношении Поттера.

Воистину, Поттер и мизинца ее не стоит, хотя бы потому, что в его жизни никогда не было большей проблемы, чем плохая погода во время матча.

Но разве я сам намного лучше?

Для того, чтобы получить такую награду, как Лили, нужно много работать над собой.

Вот и не буду с этим тянуть.

Отбросив в сторону ложку, я решительно встал из-за стола и направился в холл, где студенты ждали кареты с фестралами.

* * *

— Для начала я дам тебе проникнуть в свой мозг, чтобы ты понял, как нужно действовать. Уцепись за образ, держи его. Потом извлекай смежные с ним.

— А если они будут ложными? — спросил я Темного Лорда.

— Интерпретировать — это дальнейшая задача, с легилименцией не связанная.

Мы встали лицом к лицу, выпрямившись во весь рост. В глазах Темного Лорда играла насмешка.

Изменились роли, но статусы остались прежними. По сравнению с ним я всего лишь ученик.

«Легилименс», — мысленно произнес я, не поднимая палочку. Кое-что я и так умел.

Ожидая наткнуться на непроходимую стену, я несколько опешил: Темный Лорд окружил свое сознание чем-то живым, землистым, зыбким. Словно многовековыми слоями грязи, при этом огнедышащими, скрывающими за собой вулкан.

Странное было ощущение: проверять почву, боясь утонуть в болоте.

Я отступил.

Темный Лорд усмехнулся.

И тогда я вторгся в его мозг нахрапом, быстро прорвавшись через стену.

Его сознание было устроено удивительно: слишком много потоков, будто существующих параллельно личностей. Я выбрал один и пошел по нему. Бесцельно. Просто так.

Он сопротивлялся, заставляя меня вязнуть и тормозить.

Неожиданно я увидел образы, не принадлежащие ему, и вгрызся в них зубами: мой отец, кричащий на мать. Это было словно пощечина. Сокровенное не только не осталось со мной — он имел наглость выкидывать его напоказ, как мусор.

Обман. Я повернул в другую сторону: лица, самые разные, маски, все одинаковые, разговоры с Пожирателями. Тела, лежащие штабелями…

Постойте-ка.

Верно. Мертвые тела, лежавшие на берегу подземного озера.

Образ ширился, занимая все поле зрения, но потом земля под телами задрожала. Перед глазами зарябило. Темный Лорд закидывал этот образ другими. Но я уже мог не обращать на них внимания. Какую-то информацию я получил.

Сцена с подземным озером сузилась до размеров зрачка, и я увидел, как вода заливает тела.

То, чем закидывал меня Темный Лорд, казалось мусором, я постепенно путался и не мог понять, как в этом различить нечто связное.

В конце концов, передо мной выросла стена.

Феноменально. Его защита состояла из мыслей. Она была не только снаружи, но и внутри. Запутывала, одурманивала.

— Изящная, — произнес Темный Лорд. — Именно такой должна быть твоя атака.

Сам-то он грубо потрошил мой мозг, сердито подумал я.

— И не вздумай обороняться, когда чувствуешь сопротивление — этим ты себя выдаешь. Ты должен быть острым, как идеально заточенный клинок. Прорезать. Все видеть, но ничего не трогать. Оседлай поток мыслей, не греби против течения. Пытайся проникнуть в суть своей жертвы.

«Как клинок, — повторял я про себя скороговоркой. — Как идеально заточенный клинок».

Еще не раз я нападал на Темного Лорда. Иногда он позволял мне пробраться внутрь. Большинство же дальнейших атак сводились к поискам уязвимого места.

— На сегодня достаточно, — произнес Темный Лорд, когда я как следует разгорячился.

У меня вырвался стон огорчения.

— Ты прав, — холодно сказал он. — Это куда более занимательное действие, чем защищать свое сознание.

А потом он выдал и вовсе сакраментальное:

— Мозг волшебника — удивительный, могущественный инструмент. С уверенностью могу сказать, что мне удалось продвинуться по этой стезе дальше других.

Как он может это знать? Чтобы Темный Лорд не заметил, как смешно мне от его высказываний, я постарался сменить тему.

— Магглы довольно забавны в своих потугах угнаться за нами.

Похоже, мой тон был недостаточно пренебрежительным, поэтому я услышал:

— И тем не менее, им удалось продвинуться в стороны, опасные для магического сообщества. Они перестали бояться волшебства и начали относиться к нему с презрением.

Не верят они в наше существование — и что с того?

Признаться, я был несколько удивлен тем, что Темный Лорд гонится за вниманием магглов.

Распрощавшись с ним, я отправился домой, по пути размышляя о том, как радикально наше правительство и Дамблдор защищают магглов. До того, что готовы осудить всех своих оппонентов и на этом основании ужимать наши права. Отличный пример превращения самые благих побуждений и светлых идеалов в свою полную противоположность, когда их используют, чтобы подавлять инакомыслие.

* * *

Всю неделю бушевала буря. Дом в Тупике прядильщиков был не самым уютным укрытием. Я развлекался варкой зелий. На столе лежал «Вестник зельевара», прочитанный мной с огромным удовольствием, и новая партия зелий для аптеки. Я помешивал палочкой в котле, поминутно проверяя вязкость.

Иногда задумывался: а что, если сбывать более сложные запрещенные зелья контрабандистам? Сдается мне, на этом можно неплохо заработать. Вот только стоит ли того риск?

Тут же вспомнилось, что заниматься чем-то незаконным не впервой.

Но то была единичная акция, хотя и веселая. Я вспоминал, как вломился в запертую оранжерею и похитил оттуда плоды Гомункуловой смоковницы. Признаться, это заставляло чуточку собой гордиться. В каждом есть азартная жилка.

Во мне закопошилось сомнение: не ошибаюсь ли я? Уж больно все, что связано с поручениями Темного Лорда, пока походило на забавы Поттера и его дружков.

Вот уж на кого мне точно не хочется походить, так это на них.

Но нет, тут другое. Восторг новых открытий — это совершенно иной уровень. Хотелось бы так думать.

Выбранный путь всегда должен вызвать сомнения, как мне кажется. Ведь нельзя идти по двум дорогам — так или иначе, будешь поглядывать, не поздно ли свернуть. Хорошо, что моя упертость не дает сменить курс.

Чем мне заниматься, если не служить Темному Лорду? Министерская служба будет пресной по сравнению с неизведанным, поджидающим Пожирателя. Пожалуй, любая работа в лаборатории подошла бы больше моему темпераменту, вернее, той его части, что отвечает за терпеливость и усидчивость. А как быть с желанием чувствовать жизнь, вдыхать ее всеми порами? Быть свободным? Перестать быть узником четырех стен? Научиться выигрывать, а не получать пинки от судьбы? Заниматься любимым делом без нужды в деньгах? Чувствовать себя частью целого, а не лишней деталью?

Да, за все это я готов отдать душу.

Зелье, которое я готовил, опасно забурлило.

Не успел я укрыться за щитом, как по всей гостиной разлетелись осколки и крупные брызги.

Взорвался третий котел за неделю. Я безмятежно сделал пометку в своих записях: «Варить на умеренном огне до пятнадцати минут. Затем погасить и добавить вереницу», и принялся убирать последствия сорванного эксперимента.

Работа над собственным изобретением из-за занятий с Темным Лордом была почти на год отложена в ящик, и вот теперь я снова взялся за Дезиллюминирующее зелье.

Сыворотки и снадобья, аналогичные чарам, всегда интересовали меня. И если, скажем, Оборотное зелье по своему составу и способу приготовления почти не имело аналогов, потому как почти невозможно при помощи трансфигурации воссоздать точную копию человека, это всегда будет примерный эскиз; то, к примеру, веселящие чары имели вполне определенный аналог в виде Зелья смеха.

Если примитивную магию можно повторить, то почему нельзя такую изощренную, как дезиллюминирующее заклинание?

Вот именно.

У меня был примерный перечень того, что можно изобрести, исходя из этого вывода. И все это будут полностью мои наработки, единственные в своем роде. Потом можно отправить часть из них в «Вестник зельевара». Конечно, звучало это несколько несерьезно. Однако у меня был весомый довод в пользу того, чтобы не отсылать свои рецепты на ознакомление известным зельеварам. Нередки были случаи, когда они выдавали работы чужого авторства за свои.

Еще раз пролистав записи, я выявил, каким путем пришел от первоначального состава к тому, что имел сейчас. Нередко из-за множества вариаций одного и того же рецепта я мог позабыть, какой собирался разрабатывать изначально. Чутье двигало меня в одну сторону, а ведь там я мог и не получить нужного результата. В какой-то момент стоит остановиться на одном-двух вариантах и долбить их раз за разом. В зельеварении нет двух одинаковых опытов, как нет двух подобных душ, существ, растений. Все слишком уникально. Может попасться недозревший или наоборот испорченный ингредиент. Любая мелочь оказывала влияние. Индийский алхимик Илуап как-то написал: «Если один и тот же опыт повторяют тысячи раз, в конце концов, произойдет нечто необычайное».

Этого принципа я и придерживался.

* * *

Вечер у Малфоя тянулся вечность. Зачем я вообще приходил сюда? Неловко чувствовал себя, когда ссылался на какие-то дела, которых и в помине не было; и точно так же, когда являлся и большую часть вечера молчал.

— Так, может, тебе помочь с этим? У нас как раз появился свой человек в Отделе Тайн.

— В самом деле? — спросил я, тщательно скрывая насмешку. — Боюсь, Отдел Тайн тут не поможет.

— Невыразимец — весьма ценное приобретение, — учуяв иронию в моем голосе, ответил Люциус с улыбкой.

— Мне нужен всего лишь выход из школы. Чтобы без проблем выводить по ночам небольшие группы студентов. Какой-нибудь тайный лаз…

А ведь это мысль. Тайные ходы между Хогвартсом и Хогсмидом наверняка существуют. По крайней мере, мне известно об одном, и я знал того, кто приведет меня к остальным.

— Впрочем, не бери в голову. У меня есть одна идея, по возвращении в Хогвартс попробую.

— Даже не знаю, что мы будем делать, когда ты окончишь Хогвартс. Есть кто сообразительный из новеньких?

— Их же учит Лестрейндж! — перебил Люциуса Макнейр, вклиниваясь в наш разговор.

Весьма неприятный тип.

— А ты Снейп, верно говорю? — он протянул мне руку. Я нехотя пожал, но ни слова не промолвил.

— Слыхал, что с тем орденцем случилось?

— Который из Долгеллау? Вы его допросили? — спросил Люциус, нетерпеливо прищелкнув пальцами.

Старый-престарый домовик бросился подливать в наши бокалы огневиски. Я отказался.

— Не успели, — рассмеялся Макнейр. — Голова с плеч слетела.

— В каком смысле? — попросил уточнить Люциус.

— Вжик — и все, — хохотнул Макнейр, сделав соответствующий жест.

— Ему это не понравится, — высказался Люциус, и я знал, на кого он намекал.

— Это как сказать… Одним орденцем больше, одним меньше. Тебе это не по душе, я смотрю? — Макнейр резко ткнул пальцем в мою сторону.

— Не особо, — прохладно ответил я.

Отпираться я не буду. Ничего он мне не сделает.

— Будешь с нами в следующий раз, можешь следить за мной, — великодушно произнес Макнейр. — Я на расправу горазд. Махнул наискось, да промахнулся. Попал не по ребрам, а по шее.

— Чтобы добиться подобного, надо быть безумно пьяным, — заметил Люциус.

— Каюсь, — Макнейр примирительно поднял руки.

Люциус улыбнулся.

А я скорчил гримасу.

* * *

Выслеживать Поттера оказалось не так забавно, как раньше. Он вызывал у меня столь жгучую ненависть, что я каждый раз не мог удержаться от того, чтобы пощекотать ему нервы.

Не знаю, понимал ли он, почему я его преследую. А главное — зачем я это делал? Я говорил себе, что все ради необходимости выведать тайные выходы из школы. Но к стыду моему, сюда примешивалось нечто, не имеющее к важности моей миссии в Хогвартсе абсолютно никакого отношения.

Миновали январские метели. Пришла февральская оттепель. В своем деле я продвинулся не особенно далеко. Темный Лорд не требовал от меня результата, но я считал своим долгом обеспечить доступ к занятиям с Лестрейнджем всем желающим младшекурсникам.

По понятным причинам я, Мальсибер и Эйвери вообще перестали посещать уроки по боевым искусствам. Внезапно образовавшаяся прорва свободного времени сделала всех нас непоседливыми и нервными. Особенно Эйвери.

Вот и сейчас он отрабатывал во дворе заклинания.

Мы с Мальсибером сидели на заледеневшей скамье и наблюдали.

— О чем ты беседовал с Макнейром на вечере у Малфоя? — спросил Мальсибер.

— Ни о чем, — резко произнес я. — Мерзкий головорез. Его присутствие оскорбительно для каждого уважающего себя Пожирателя.

— Не лезь к нему, — запыхавшийся Эйвери продолжал размахивать палочкой. — Не твоего поля ягода.

— А ты что скажешь? — спросил я, когда Эйвери отправился греться в гостиную.

— Что сразу я? — пряча глаза, откликнулся Мальсибер. — Но, в общем, он прав.

По лицу заходили желваки.

— Не кипятись ты. Я не в том смысле, — поспешил объяснить Мальсибер. — Макнейр воспитывался не в таких культурных семьях, как мы с тобой. Он груб и чуть что бросается заклятиями. Не связывайся с ним.

— Заладили одно и то же. Сам разберусь. Не маленький.

Что мне этот Макнейр? К тому же, Мальсибер ошибается, там, где я рос, к грубости не привыкать.

— Пойдем в школу, — сказал Мальсибер, заметив мое настроение. — А то я сейчас в ледяную горгулью превращусь.

* * *

Урок по Зельеварению должен был скоро начаться, но Слагхорн запаздывал.

Такое случалось и раньше — его нельзя было считать примером дисциплины.

В этот раз задержка была дольше обычного.

Двое второкурсников, с Гриффиндора и Хаффлпаффа, которых оставили после уроков за драку, отдраивали класс.

Как только они закончили, появился и сам Слагхорн.

Он левитировал перед собой бочку с лягушачьей икрой.

Бочка медленно проплыла по воздуху в класс, но потом Слагхорн споткнулся, и его палочка сделала непроизвольное движение. Бочка упала на пол и забрызгала парты и скамьи.

Слагхорн заохал, вваливаясь в класс на своих коротких ногах.

Второкурсники мигом смекнули, что их могут заставить убирать. Хаффлпаффец в приступе гениальности пнул гриффиндорца, и он отлетел туда, где стояли мы, слизеринцы. Я и Мальсибер оттолкнули его.

Алтея Блетчли аккуратно прикрыла дверь ногой, чтобы вонь не распространялась. Или для того, чтобы не видеть оскальзывающегося на малопривлекательной жиже Слагхорна.

— Сэр, может, вам помочь? — спросила Лили, заглядывая внутрь.

— Кого-то я там видел из моих ребят… мистера Снейпа. Позовите его.

— Снейпа нет, — сказал я, не обрадовавшись открывшимся перспективам. — Он… умер.

— Я сбегаю за мистером Филчем, — вмешалась Лили. — Он лучше справится.

Она неподражаема.

— Вуаля! — воскликнул Слагхорн, распахивая дверь так, что Лили пришлось отскочить. — Проблема решена.

Студенты начали постепенно просачиваться в чистый класс.

— Очень остроумно, — сварливо заметил я, проходя мимо Лили.

Она не удостоила меня взглядом. Но на секунду показалось, что на ее губах проскользнула улыбка.