Прячься (джен)

Как встречают Рождество те, кто созданы для одиночества?

Работают. В Сочельник я занимался варкой зелий, потому что Темному Лорду срочно они понадобились. А кроме него я за несколько дней приготовил литры и литры разных целебных зелий. Праздники — самое время для бытовых ран, а, значит, и для обращения к аптекарям, которым я поставлял товар.

Любопытно, что для Темного Лорда не бывает выходных и отпусков. Я не уверен, спит ли он вообще. Требовательность — то немного, чем я могу по-прежнему восхищаться.

Не такие уж мы и разные. И то, что он человек в той же мере, что и другие, делает его участь труднее. Всегда быть на высоте, подходить под идеал, которым ты стал.

Сдается мне, я могу быть несправедлив к Темному Лорду и его действиям.

Рассуждения эти вселяют позитив, но в одном я просчитался: если ты поставил себя выше других, то не надо душить на корню свободу, тем заметнее становится твоя беспомощность. И тем нелепее, смешнее попытки прикрыть ее, обратить внимание соплеменников на другие проблемы, гипертрофировать их, кричать «враги уже среди нас». Все, кто способен самостоятельно соображать, разочаруются в тебе.

Как понять: проигрываем мы или побеждаем, когда на этой войне нет фронтов и полей сражения? Невидимая для маглов, она стала незаметной и для нас самих. Сколько людей лояльно к Пожирателям? Как узнать?

В Трущобах за Лютным переулком, за окном моего Снейп-мэнора, шел снег, первый с начала зимы.

Белый порошок припорошил грязные закоулки. Прикрыл мягкой серебристой гладью колдобины, заставляя меня спотыкаться в неожиданных местах. Нищие попрятались по подвалам или ушли в другие места. Их дом улица, не важно какая. Хорошо ли им там, где они сейчас? Я прикипел душой к этим проходимцам, ведь я стоял всего на полступени выше.

Все прихорашиваются к праздникам, даже задворки этого мира хотят выглядеть прилично и повеселиться.

* * *

В наступление Нового 1980-го года Макнейр собрал небольшую вечеринку у себя дома. Я не бывал здесь раньше. Странное место, не походившее ни на один из домов чистокровных.

Оно находилось на скалистом отшибе, окруженное с трех сторон замерзшим озером. Дом, трехэтажный, служивший маяком для этого открытого ветренного пространства, казался нежилым. Никому бы и в голову не пришло строить в подобной местности. А это деревянное, скрипевшее на ветру, как корабль строение, навевало желание обойти его и не приближаться. Я сильно сомневался, что это родовое гнездо Макнейра, скорее он занял дом, потому что тот был больше никому не нужен.

Не в силах ослабить свою оборону, я весь вечер оставался в напряжении. Мне ужасно хотелось забыться, но я мог сделать это, только приняв Дурманящих трав вкупе с Резонатором. И только наедине с собой. Алкоголь притуплял жажду поскорее глотнуть оживляющий силы напиток, но делал меня раздражительней, чем обыкновенно, если такое возможно.

Приветствовавший меня Макнейр был уже изрядно пьян и сразу обхватил меня в объятия, хватка у него была мертвая:

— Нравишься ты мне, Снейп, — он глотнул из своего кубка и — я изрядно изумился — отшвырнул его прямо на пол. — Я думал, ты еще один мальчишка, который заглядывает в рот таким, как Малфой. Я ошибался.

— Да у тебя день полный открытий. Поздравляю.

Когда он отпустил меня, я поклялся себе: проведу здесь не более получаса. Исключительно ради приличия, но горько сознавался, что явился сюда ради того, чтобы не оставаться в четырех стенах. Снова думать об одном и том же, перемалывать в голове неразрешимые вопросы было куда хуже, чем вечеринка у Макнейра.

Здесь было на удивление мало знакомых. Пожирателей и того меньше. Только я, Эйвери и Каркаров. Вот уж не представлял, что они с Макнейром друзья. Впрочем, ему скорее всего так же некуда больше пойти. Люциус больше не приглашал никого на званые вечера, Нарцисса по его намекам изводила его жалобами, но я чувствовал подвох: отличный повод не просто никого больше не приглашать, а не принимать Темного Лорда. Эта причина вполне смахивала на неподдельную, вот только, принял ли ее Темный Лорд?

От нечего делать я подошел к Каркарову, кивнул ему, он в ответ неожиданно встал из продавленного кресла, в котором сидел. Знак уважения? Или просто желание переговорить?

— Странно, что нас пригласили, — он взял с подноса, подвешенного в воздухе, канапе и отправил в рот.

Его чудаковатая бородка двигалась в такт жующим челюсти.

Это завораживает как ни крути.

Да уж. Я поморгал. Мне сегодня лучше не наливать.

— Так вы, значит, с Уолденом друзья? Не знал.

— А я не предполагал, что вы друзья.

— Туше. Интересно, что сподвигло его на пригласить?

— Лучше спросить, почему мы пришли, — заметил я.

— Ты Северус, верно?

Пора бы об этом знать.

— Слушай, Северус, — произнес Каркаров, подхватывая с подноса новую закуску. — Пока я тут сидел, у меня появилась неплохая идея.

О, я горю желанием поскорее о ней услышать, не томи.

— Организовать Дуэльный клуб. Или что-тот вроде того.

— У нас мало поводов для драки?

— Что-то мы закостенели совсем. Когда в последний раз была акция? Вот то-то и оно.

— Общественными делами у нас заведует Трэверс, обратись к нему.

— Вот ты издеваешься, а я именно так и поступлю, — он залихвастски подкрутил бородку, меня передернуло от позерства.

Но в общем, он был не самым неприятным человеком. Макнейр начинал мне досаждать своей непроходимой тупостью. Каркаров был едва ли не единственным, с кем я мог разговаривать, не опасаясь получить удар в спину. И не задумываясь на несколько секунд, по своей новой привычке: а не ты ли бросил меня на несколько месяцев в темницу?

Кто бы не подстроил эту шутку над моей жизнью, я мог с легкостью исключить из числа подозреваемых Каркарова. Он мало контактировал с другими Пожирателями, редко появлялся на Собраниях, я иногда сомневался есть ли у него Метка, и главное — у нас с ним не было ничего общего. Ни истории ссор, ни взаимных издевок. Он держался особняком.

Да, его я вычеркиваю из списка.

Но нельзя ослаблять постоянную бдительность, я найду виновника моих бессонных ночей. И тогда… Что? Покараю?

Разве я до сих пор способен на нечто подобное? Скорее я очередной раз убегу, поджав хвост.

Нельзя так жить больше. Мне необходимо снова поверить хоть во что-то. Иначе я так и застряну в этом получеловеческом состоянии, а оно невыносимей теперь, когда я изведал чувство силы, уверенности, веры, струящееся в моих руках. Неужели оно так и останется вспышкой огня в моей жизни? Я вернусь, я должен бороться.

Только вот я больше не знаю как.

Часы пробили двенадцать. Я вместе со всеми встречал 1980-ый год. Надеюсь, он принесет мне удачу.

* * *

Мое первое дежурство было назначено на третье января, расписание составлял Люциус, и он сжалился надо мной, позволив сделать перерыв после праздников. Кстати, чем Темный Лорд занимается? Не замечал, чтобы он решал хоть какие-нибудь вопросы.

Предстояло много часов безделия в компании незнакомого человека. На вид старше меня на десять лет, среднего роста, неприметный, кроме «Ты сегодня со мной?» не проронил больше ни слова. Да я и не стремился вступать в беседу, надолго провалился в свои мысли.

Мы сидели в «Трех метлах», за столиком у стены, лицом к школьным воротам. Ждали, когда появится наш «объект». В это же самое время один из Министерских работников точно так же ждал, не почтит ли своим визитом Дамблдор Визенгамот. Мы не могли засечь точку, в которую он аппарирует. Но зная некоторые места, часто посещаемые им, по крайней мере следили за тем, что он делает там и с кем встречается.

Был ли мой напарник выпускником Хогвартса, учеником Дамблдора? Узнает ли директор его? А меня?

И вот Дамблдор предстал перед нами. Картинка в разделенном импостами стекле: седовласый старец вышагивает по утоптанной дорожке среди глубоких сугробов. Идиллия.

Для него словно не было войны. А мы, Пожиратели, балующиеся своими воображаемыми конфликтами, для него не существовали.

Дамблдор сменил курс и направился по дорожке к бару. Прямо к нам. Но у меня было чувство, что это не он плывет к нам в руки, а мы — в его пасть.

Завести разговор со своим напарником? Я смерил его взглядом.

Это будет весьма неестественная попытка. Но куда заметнее то, как мы сидим в баре, даже ничего не заказывая.

Во мне вспыхнул необъяснимый порыв подойти к стойке. Дамблдор как раз вошел и перекидывался любезностями с барменшей.

Поддразнить его или подзадорить себя. Сократить дистанцию, оказаться в предельной близости, нарушить молчаливый договор.

Он был здесь странно неприметным. Обычным стариком, и я смотрел на него глазами рептилии. Оценивал, что за зверь. Но не мог, как прежде, раскусить.

Почему я не поднялся? Мне хотелось сделать шаг к нему, заставить его отреагировать на меня. Я боялся отвращения или безразличия? Почему я вообще что-то от него жду?

А от Лорда?

То другое. Темный Лорд — мой учитель. У него обнаружилось неимоверно много слабостей, но без близкого знакомства я бы никогда не их не узнал.

Может, к Дамблдору меня толкает та же жажда познания?

Но к чему оно? Лишний раз разочаровываться.

Признать, что я боюсь обоих, будет слишком для моего мира. Зыбкого, построенного на песке. Но необходимого мне, как ориентир.

Как жить, не воображая себя всесильным? Отдавать дань своим заурядным способностям и не преувеличивать их.

А ведь, если хорошо поразмыслить, Темный Лорд страдал тем же. Только в куда больших масштабах чем я. Мои поражения придавливали своей неотвратимостью, его — должны были — сокрушать.

Удастся ли ему выйти из кризиса? И одолеть Дамблдора на всех фронтах?

И в чем будет заключаться победа?

Если на минуту заключить, что правы отступившие в сторону пацифисты, и наша суета для истории ничего не значит, то чем все это обернется для меня? Я принял сторону, заявил о своей позиции. Чем ее развенчание, если оно, разумеется, случится, будет для меня? Концом? Я попаду в Азкабан и завершу свой жизненный путь так же, как и начал — смиренно ожидая в уголке, когда же меня включат в круг посвященных, объяснят, есть ли что-то ценное или все вращается по спирали и уходит в небытие, где самое ему и место. Мою душу высосет дементор, и она больше не будет болтаться возле моего тела. Это будет Ничто или это будет Все? Апофеоз или прерванная история маленького человека?

Мне жизненно необходимо было пересчитать морщины на лице Дамблдора. Чтобы не превращать его в идола, способного уничтожить меня. Он обязан был опуститься на землю. И не вынуждать меня замечать свое несовершенство, уродство.

Рядом с Темным Лордом я был правильным, надежным, идиотом и коленопреклонным слугой. С Дамблдором иначе, только пока не могу определить, как.

Он выводил из себя самим фактом существования, но одна часть меня тянулась к нему. Я наблюдал за директором, как за движущейся колдографией, смешной худощавый старик в пышной мантии. Со стороны. Со своего поста.

* * *

После первого дня на дежурстве я ощущал себя разбитым. Казалось бы, легкая работа.

Но постоянное ожидание подвоха со стороны Дамблдора изматывало мои нервы. Я не приближался к нему в том числе и потому, что явственно ощущал ауру силы, с неведомым названием, но такой знакомой. Что это было? Другая магия? Нечто, чего я не могу разгадать?

Раньше, в школе, я не замечал этого. И теперь делал соответствующие выводы: старик не так слаб, как хочет казаться.

А еще: Темный Лорд не зря с ним не связывается.

Отчитываясь перед Лордом в Штабе, я отметил, что энергия, исходящая от него, имеет другой оттенок. Она как две грозовые тучи, сошедшиеся в небе. Есть в ней надлом, так четко резонирующий со мной. В Дамблдоре таилось нечто другое, цельное, и от того, не менее пугающее.

Возможно, замечать такие вещи мне удавалось благодаря окклюменции и легилименции. Я был датчиком, чутко улавливающим мощь магии.

Интересно, а замечали ли волны моей силы Темный Лорд и Дамблдор?

Задавшись этим вопросом, я инстинктивно получил ответ и на один из предыдущих. Меня так гнетет в директоре то, что он меня не замечает. Как бы я хотел избавиться от этого поручения и больше никогда не попадаться ему на глаза!

В следующий раз на пост я заступал через неделю: необходимо было как можно чаще менять дозорных.

Как будто удастся обмануть Дамблдора.

* * *

Мы с Блэком сидели в «Трех метлах». Ему было столь же неловко, как и мне.

Каждый, кто знал нас, ясно видел, что я его не перевариваю. Поэтому он притворялся, что зашел выпить с одиночку, а я преспокойно прятался от чужих глаз. Придет ли Дамблдору в голову, что соглядатаев на самом деле двое, а не один?

Блэк не питал ко мне теплых чувств. Мы даже не здоровались. Я справедливо полагал себя за старшего, но он, видимо, так не считал, вечно вел себя по-своему. Шатался от мадам Розмерты до нашего столика туда-обратно, делал вид, что развлекается в пабе.

Сокрытый под дезиллюминационными чарами, я присматривался к посетителям.

Однажды засветившись перед Дамблдором, мне совсем не хотелось делать это вновь.

А вот и Дамблдор в компании Флитвика и Хагрида. Легок на помине.

В прошлый раз я узнал у своего напарника, что Дамблдор каждое воскресенье наведывается в «Три метлы», прихватив лесника и кого-то из учителей. Они степенно беседуют, распугивая учеников, пытающихся выпить сливочного пива.

Так случилось и в этот раз. Я вперился в Дамблдора немигающим взглядом. Мне почти против воли хотелось доказать ему, что я совершенно не стесняюсь своей работы.

Своей участи…

И тем не менее я прятался, а не он.

Какое же недостойное дело! Почему я не откажусь от него, пусть Темный Лорд сам ходит хвостом за Дамблдором, если ему так требуется.

Осознавая, что делаю глупость, я вышел из паба с какими-то людьми, снял чары и вернулся к Блэку.

Он вроде бы не удивился.

— Пересядем подальше, — предложил Блэк, когда компания Дамблдора выбрала столик.

— Нет, — отрезал я, не шелохнувшись.

Только с этой позиции я мог одновременно досаждать, как Дамблдору, так и Блэку, тем что так явственно выставляю напоказ слежку.

Но Дамблдор упорно делал вид, что не замечает меня.

И остальные тоже. Натренировал своих людей.

Хотя Хагрид нет-нет да и бросал на меня косые взгляды.

Это почти удовлетворяло.

Вели разговор в основном Флитвик и Дамблдор. Хагрид больше тушевался, видимо, стеснялся своего неясного статуса.

Эта забава продолжалась недолго. Не мог же Дамблдор вечно не замечать действий Темного Лорда, направленных на его персону. Именно я — ну ладно, с Блэком — ограничивал свободу директора, и когда он поднялся, устав притворяться, что ведет обычный образ жизни, я торжествовал: он тоже человек, и подвержен слабостям не меньше нашего предводителя.

Однако на смену злорадству быстро пришла досада: мы с Блэком как бы невзначай тоже вышли из бара, и увидели, как Дамблдор распрощался с Хагридом и Флитвиком и отправился вглубь Хогсмида по главной улице.

И нам с Блэком, накинувшим дезиллюминационные чары, пришлось идти в ту сторону. Оставляя следы на снегу, которые, к счастью, затерялись в сотне других.

Быть чьим-то прихвостнем ужасно унизительно. А в случае с Дамблдором откровенно невыносимо.

Да, Темный Лорд придумал славное наказание.

Директор остановился посмотреть на перья для письма, за витриной «Магазина Писарро». С любопытством переходил от одного к другому.

Серьезно?

Злость на Темного Лорда достигла критической отметки.

— Старик над нами издевается, — пробормотал Блэк.

— Ты только заметил? — огрызнулся я, хотя он был полностью прав: Дамблдора заметил консультант и дружелюбно распахнул дверь.

— Подыскиваете новое перышко? — донесся до нас его голос. — А как же то, что купили в прошлый раз?

— То для приветственных писем, — мягко пояснил Дамблдор. — А теперь нужно что-то менее пышное.

Итак, мы застряли посреди нечищенной улицы, увязнув в снегу. Узкие глубокие тропки были проложены между лавками Хогсмида. Я прикинул в уме, откуда будет видно магазинчик Писарро, и произнес:

— Нечего тут стоять. Идем в музыкальный магазин.

Там мы протиснулись между посетителями к витрине, чтобы не терять директора из виду. Он все еще был увлечен перьями.

Дамблдора любили. Вот в чем дело. Именно этим он и вызывал во мне такое отвращение, своей неподобающей способностью внушать людям уважение, не прикладывая ни малейших усилий.

Но внешность обманчива. Директор фактически единолично возглавлял боевую организацию, а значит, он мог убить и меня, и Блэка, если мы помешаем ему всерьез.

Вся эта так называемая слежка фикция. И очень далека от реальных дел.

Промотавшись с Дамблдором по всем магазинам мира и заглянув в Кабанью голову, я был выжат, как лимон.

Единственное интересное, что мы обнаружили, это крохотная записка, которую бармен, похожий на Дамблдора как две капли воды, передал ему через стойку. Почему бы не воспользоваться совиной почтой?

Значит, бармен из «Кабаньей головы» связной для каких-то агентов Дамблдора.

Вот это уже интересно. Но, вполне возможно, что Темный Лорд в курсе.

Размотать бы этот клубок. Посмотреть, что выплывет на поверхность.

И вот опять я пытаюсь выслужиться, снова завоевать доверие нашего предводителя. Как истребить в себе это, как перестать быть сопливым мальчишкой, ждущим одобрения?

Нет, так не пойдет. Я не стану сообщать Темному Лорду никаких любопытных фактов, только расскажу о передвижениях Дамблдора. Остальное оставлю при себе.

Мне претит быть слугой. Я агент, союзник, шпион. Кто угодно, но Темный Лорд не может считать меня своим рабом.

Пусть обращается так с Люциусом, но не со мной. Я достаточно терпел этого.

Однако для того, чтобы ставить себя на одну доску с ним, заставить его считаться со мной, я должен принести нечто важное. Достать такой компромат на Дамблдора, тем самым заявляя о своей компетентности. Не важно хочу ли я вновь сидеть за столом, куда весомее — иметь возможность. Право выбора.

* * *

Сводило с ума то, что я не могу соприкоснуться с Дамблдором.

Понять, что привлекло в нем Лили. Почему она вступила в Орден Феникса?

Опять я думаю о ней. Я же клялся, что не вспомню даже имени.

И я, правда, стер ее из мыслей, но не из памяти. Лили стала видением.

Так почему я тоскую по этому призраку, так словно ищу себя прежнего и не нахожу.

Что же хорошего было во мне три с половиной года назад, что заставляет ностальгировать?

Ничего.

А вместе с тем изменилось столь многое вокруг, а я стою на месте. Застрял в этой мертвой точке, в бесконечном штиле, ожидая перемен. За этот огромный срок я даже не смог побороть свои недостатки. Ничего не вышло. Я из тех, кого бьют. Тот, кто защищается, а не нападает.

Внезапно мне захотелось поговорить с Лили. Так как бывало раньше, она умеет подбадривать и находить правильные слова.

Но между нами была огромная пустота, через которую не докричаться.

Как она живет? Что думает? Где она прямо сейчас?

Может, они давно расстались с Поттером, я не знаю. Состоялась ли свадьба? Я настолько отгородил себя от этих болезненных новостей, что совершенно потерял ее из виду.

А теперь до безумия, до дрожи хотелось ее найти.

Дамблдор был той тонкой нитью, что нас связывала. И меня раздражало, что я смотрел на него будто со стороны, мы словно бы настолько не касались друг друга, насколько земля не волновала небеса. Через него я мог дотянуться до Лили, проверить так ли она ко мне сурова, так ли я ненавижу ее за предательство.

Наверное, время действительно расставляет все по своим местам, я вижу произошедшее с нами в другом свете. Сдается мне, я был несправедлив к ней, обида на ее невнимание к моей персона застила глаза, но, что хуже: я бросил бороться.

Как же принцип, возведенный мной в абсолют, «либо все, либо ничего»?

Кто знает, если бы я предпринял попытку то вчера за столом с Дамблдором мог сидеть еще один человек.

Я.

Какая глупая фантазия.

Темному Лорду лучше о ней не знать. Слишком смахивает на измену.

Проблема в том, что сам я так никуда и не вписываюсь.

У меня не получается быть Пожирателем. Я оказался морально не готов.

Пожалуй, слово «мораль» в моем исполнении звучит фальшиво.

Ладно. Эмоционально не приспособлен. Некоторые вещи, манера поведения стали чужды мне ни с того ни с сего. Я слишком живо реагирую. Скоро другие начнут замечать это во мне.

Иногда мне кажется, что Люциус догадывается о моих колебаниях.

Почему я так стыжусь их? Ведь я пришел к Темному Лорду вовсе не затем, чтобы научиться пытать людей. И он дал мне огромнейший пласт знаний, к которым прилагались обязанности.

И вот этот тест я провалил.

Пока все было ново, я позволял своим порокам вдохнуть полной грудью. Выращенный в насилии, я тем не менее не знал, что оно может быть чем-то большим.

Той всепоглащающей язвой, в которой ты сам теряешься, перестаешь быть человеком и становишься болезнью мира.

Ушло наслаждение этой силой. Преобразовалось в отторжение. Я слишком мал по сравнению с ней, только такие личности, как Лестрейнджи, способны органично существовать с этой хворью. Меня же она делала таким же неизлечимо больным.

* * *

Третье дежурство обещало быть скучным. Когда можно будет намекнуть Темному Лорду, что гожусь на большее. Через месяц? Дольше?

Да и вовсе я не обязан выполнять поручения этого волшебника. Он что мне… Хозяин?

Слово резануло.

Что означает Метка на моей руке? Я никогда всерьез не задумывался, какую связь она создает. Могу ли уйти, если захочу? И почему я не выяснил раньше, прежде чем подвергнуться процедуре?

У меня, наверное, совсем мозги слабо работали в то время, голова была забита ерундой, о которой я не мог теперь даже вспомнить.

Почему я не озаботился этими вопросами ранее?

Моя вахта начиналась в полдень. Мы поджидали Дамблдора в «Дырявом котле». Нет ничего глупее, чем слоняться посреди дня в баре. Поэтому я наложил на себя дезиллюминационные чары. Мне хотелось действительно проследить за Дамблдором, пойти за ним, узнать, что он затевает. Все эти публичные появления слишком смахивали на инсценировки и отвод глаз.

Пока я корил себя за внезапно выплывшие ошибки, мой напарник наведался в ту часть «Дырявого котла», которая примыкала к проходу в Косой переулок.

— Он сидит в кафе, — сообщил мой напарник пустому пространству рядом со мной. Тот же молчаливый мужчина средних лет, что и в первый раз.

Тонкий слой льда покрывал мостовую, я шагал со всей аккуратностью, чтобы не навернуться на ровном месте. Моя неуклюжесть не сыграла бы на руку.

А вот и «Кафе-мороженое Флориана Фортескью». Кто ходит в эти заведения зимой? Летняя терраса была закрыта, зато за ней светилась витрина, полная кондитерских изделий, столики стояли близко друг к другу, дети толпились вокруг выставленных сладостей. И Дамблдор как последний идиот затесался среди них.

Потом он сделал заказ и присел, ожидая его.

Поглядите на него. Так вот она какая работа директора и председателя Визенгамота. Шатаешься целыми днями, общаешься с хозяевами лавок и другими людьми.

Дамблдор завел разговор с буфетчиком.

Надо полагать, он не мало веселится, заставляя нас таскаться за ним. Нет бы сидеть в Хогвартсе!

Что же он делает? Как остается на своих позициях? Неужели посиделками со всеми этим безобидными людьми? Или это тоже связи, тоже работа с населением(которая, к слову, не помешала бы Темному Лорду)? Я решил рискнуть и сунуться прямо ему под нос.

Самооткрывающиеся двери нынче не в моде, поэтому нужно дождаться, когда кто-нибудь из посетителей кафе, решит его покинуть.

— Жди здесь, — предупредил я своего напарника, а сам поспешил к кафе.

Из него выходила семья с малолетними детьми. В последний момент я затормозил дверь и протиснулся внутрь.

Здесь пахло сахаром и сладостями так сильно, что у меня едва не слиплись ноздри.

Чтобы никто из посетителей не завопил, случайно обнаружив невидимку, я протиснулся вдоль двух пустых столиков — основное внимание было приковано к выставленным у кассы сладостям — к Дамблдору и его собеседнику.

— …держи меня в курсе, Флориан.

— Непременно сообщу, когда придет партия драже Берти Боттс, — неизвестно чему улыбаясь сказал тот, кого я по незнанию определил как буфетчика, на самом деле бывший хозяином кафе.

Драже Берти Боттс? Это шифр?

Дамблдор принял от другого буфетчика большую разноцветную картонную коробку, сунул ее подмышку и расплатился.

Как вовремя он закончил разговор, будто почувствовал, что я рядом.

Что если он действительно зашел забрать торт?

Только вот такому деловому человеку куда проще заказать совиную доставку.

Тут другое. В действиях Дамблдора был смысл только в том случае, если Флориан Фортескью был его агентом.

Иначе я впустую провожу здесь время.

Проявляя недюжинную резвость, Дамблдор двинулся дальше по Косому переулку, я уже не церемонясь распахнул дверь кафе и последовал за ним, едва поспевая.

В последний момент я увидел, как он заглядывает в лавку Олливандера.

Остановился на безопасном расстоянии, подошел к узкому проулку между двумя лавками. Здесь меня не должно быть видно.

Чтобы найти своего напарника я снял чары. Он мгновенно сделал то же самое. Оказалось, что мы едва не столкнулись, не имея возможности заметить друг друга.

— Услышал что-нибудь? — очевидно рассчитывая на отрицательный ответ, фыркнул он.

Признавая поражение, я промолчал.

Но не терял надежды. Однажды Дамблдор мне попадется. Я услышу достаточно ценную информацию, которая наконец вернет меня в Круг. Как бы я не относился к Пожирателям, Темный Лорд по-прежнему важен для меня. Только заработав выговор, отлучку, я вдруг остро ощутил пустоту своей жизни — или она была и раньше? — и необходимость в ней наличия чего-то большего, чем я.

Кто я без Темного Лорда? Без Пожирателей? Я начинал опасаться, что никто, и потому цеплялся за них.

Не успели мы опомниться, как директор покинул Олливандера, и направился в обратную сторону. То есть прямиком к нам.

Мы с моим напарником неловко изобразили двух людей, ведущих совершенно непримечательный будничный разговор. Это вышло само собой, он, видимо, наученный опытом, сразу сообразил, что делать, а я кинулся подыгрывать ему.

— Да, понимаешь, я тоже так думаю… Ты, наверное, прав… — забубнил он, а я до нелепости неестественно кивал. — А помнишь я тебе говорил?...

— Да, конечно… — пробормотал я в ответ.

Дамблдор проходил совсем недалеко, и я ненароком пересекся с ним взглядом.

Мы оба интуитивно закрылись, мои окклюментивные щиты взлетели вверх. Я отстранялся.

Его глаза заволокло какой-то белизной, я не мог проникнуть за них, в нем жило то, чего я не понимал, и он защищал это в себе от таких как я.

Что это значило? До меня дошло только в тот момент, когда наш контакт был разорван, и Дамблдор прошел мимо. Он не принимал меня за личность, я был неодушевленным предметом.

Хуже. Я был тем малодушным подонком, который убивает его людей.

Вот я получил ответ на вопрос. Для Дамблдора я сподручный Темного Лорда, которого он собирается уничтожить вместе с ним. Но я выживу любым путем, чтобы увидеть удивление в голубых глазах старика.

Все встало на свои места.

Почти.

Нельзя позволять Дамблдору игнорировать меня. Он поступал так в Хогвартсе. Но мы больше не на его территории. Обстоятельства поменялись. И он должен принять новые правила. Пускай я не в самом выгодном положении в данную конкретную минуту, но это исправимо.

Не смотря на тихое разочарование, я, соприкоснувшись с Дамблдором в одно это мгновение, стал тянуться к нему, живому, горячему, натуральному, и вместе с тем улавливал в своем окружении все больше неестественного, глухого, мертвого, и спрашивал себя «таким я хочу быть?»

У него была удивительная способность уничтожать тебя словом, взглядом, молчанием.

И он пожалеет об этом.