В двух шагах от дома 84 по Чаринг-Кросс Роуд (гет)

«Долохов мёртв»

В одном из своих писем Саймон сказал Гермионе правду: Долохов не был его другом и никогда ничего особенного для него не значил, так что сейчас он испытывал только удовлетворение от того, что Долохова действительно больше нет.

Затем Саймон чуть не рассмеялся, услышав, что Гермиона хочет присвистнуть от восторга, увидев его обнажённый торс.

А потом она сама сняла блузку и лифчик, что-то сказала про пенную ванну, и смеяться ему расхотелось.

Как бы Саймон ни отрицал это, он был весьма неравнодушен к прелестям противоположного пола. Конечно, он и раньше видел обнаженную женскую грудь, но это зрелище по-прежнему оказывало на него гипнотическое действие.

«Моё!» — лишь на такую чисто детскую реакцию оказалось способно то, что Саймон когда-то считал своим блестящим умом.

Широко открыв глаза, он не отрываясь следил за плавными движениями груди Гермионы, пока она куда-то его вела. И только когда он заметил, что пол под ногами изменился и их шаги зазвучали по-другому, пленительное воздействие её груди рассеялось, и он заметил, где они оказались.

Остановившись, Саймон приподнял бровь и перевёл взгляд на молодую ведьму.

— Скажи мне, что я ослышался, и ты не говорила этого, — хрипло сказал он.

* * *

— Зависит от того, что ты услышал. — ответила Гермиона, слегка улыбнувшись. Она сконцентрировалась, взмахнула свободной рукой и зажгла в ванной комнате больше дюжины свечей.

Конечно, Гермиона могла бы включить и электрический свет, но она предпочитала нежиться в тёплой воде при более мягком освещении.

Она выпустила руку Саймона и начала наполнять большую ванну, стоящую на чугунных когтистых лапах. Наклонившись, чтобы проверить температуру воды, она оглянулась.

— Ты можешь снять ботинки, если хочешь.

* * *

«Она пытается заставить тебя выглядеть нелепо», — нашёптывала самая тёмная и неуверенная в себе часть его сознания. Но в этот момент он пожирал глазами женскую спину, красиво освещенную мягким мерцающим светом, и такого зрелища было достаточно, чтобы заставить внутренний голос заткнуться.

«Ну, подумай, кому она может об этом рассказать?» — успокаивал себя Саймон, скидывая ботинки и снимая остатки одежды. Обычно очень аккуратный, сейчас он, не глядя, побросал всё в ближайший угол. Подойдя сзади к Гермионе, он провел ладонями по её рукам сверху донизу, а потом начал целовать и осторожно покусывать нежную кожу на спине.

— Ты же понимаешь, — тихо сказал он в промежутках между поцелуями. — Если я утону, тебе придется усыновить моего цыплёнка.

* * *

Её руки дрожали, когда она открывала ёмкость с пеной для ванны и отмеряла нужное количество. Каким-то образом Гермионе удалось не уронить всё это в воду, и она поставила ёмкость на место до того, как у неё подогнулись колени и ей пришлось ухватиться за края ванны, чтобы не упасть.

Она одобрительно застонала, слегка выгнув спину.

— Тогда нам нужно постараться, чтобы ты не утонул.

Когда ванна наполнилась достаточно, Гермиона закрыла краны и выпрямилась. Она спиной чувствовала тепло от тела Саймона, и ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что он уже обнажён. Желание увидеть его всего целиком боролось с неуверенностью, которую она пыталась скрыть большую часть вечера. Она с трудом сглотнула и завозилась с молнией на юбке. Спустя мгновение её юбка и трусики соскользнули с бедер и упали на пол, и она тоже оказалась обнажена.

— Ты должен… то есть... наверное, лучше будет, если ты будешь сзади.

* * *

«Я...» — почти сорвалось с губ Саймона, прежде чем он понял, что именно она имела в виду. Обнаженная женщина перед ним всё ещё стояла к нему спиной. Это, как и легкая дрожь её рук, ясно говорило Саймону, что Гермиона не была той опытной обольстительницей, которую она пыталась изобразить.

Он обнял девушку за талию, сдвинул её волосы в сторону и, прикоснувшись губами к нежной коже на шее, попробовал её подбодрить:

— Я припоминаю одно письмо, — продолжая обнимать Гермиону, он осторожно повернулся вместе с ней боком к ванной, переместил туда одну ногу и подождал, когда она последует его примеру. — Письмо, которое было отправлено мне одной сиреной.

Саймон перенёс в ванну вторую ногу и поддержал Гермиону за локоть, чтобы она смогла сделать то же самое. Он отпустил её, сел на дно ванны и снова положил ей руки на талию.

— Не хочет ли сирена присоединиться ко мне?

* * *

«Больше всего на свете».

Гермиона улыбнулась, почувствовав, как мужские ладони снова легли на её стан, а ступни Саймона, скрытые от её взора под пузырьками пены, встали по обе стороны от её ног.

— Я думаю, — мягко сказала она. — Что сирену можно убедить присоединиться к тебе.

Она слегка шагнула вперед — не настолько далеко, чтобы Саймону пришлось её выпустить из рук, но достаточно, чтобы, опускаясь в ванну, не ударить задницей по его лицу. Пенная вода заплескалась по высоким стенкам их купели.

Гермиона осторожно села и, упёршись ногами в бортик, медленно начала скользить по дну ванны, пока её бёдра не оказались зажатыми между бёдрами Саймона, а спина не уткнулась в его грудь и живот. Окружëнная со всех сторон теплой водой, пузырьками с запахом ванили, а также руками, ногами и торсом Саймона, она, наконец, расслабилась, и с довольным вздохом откинулась ему на грудь.

— Тебе достаточно места?

* * *

Позже, много позже, Саймон будет удивляться, почему вдруг Судьба решила нарушить привычное течение его жизни. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Таких вещей с ним никогда не случалось. Он, конечно, слышал достаточно разговоров других волшебников, и испытывал к ним по этому поводу определённую зависть, но любые его мечты всегда включали Лили, а никак не бывшую студентку со спутанными шелковистыми волосами.

— Достаточно ли мне места? Да, — тихо проговорил Саймон, целуя маленькое ушко. Затем он вытянул шею, желая полюбоваться на очаровательную женскую грудь, которая теперь, увы, скрывалась под слоем мыльной пены.

Саймон решил, что не будет даже пытаться произносить какую-нибудь романтическую чушь. Вместо этого он окинул внимательным взглядом небольшую тумбочку, стоящую рядом с ванной. Поверхность её была уставлена разнообразными косметическими баночками и бутылочками, содержимое которых он решил изучить как-нибудь потом, а на самом краю, в небольшом поддоне, лежала мягкая морская губка. Он удовлетворённо улыбнулся: «Это то, что нужно»

Правой рукой перехватив Гермиону поперёк живота, он прижал её к себе, а левой взял с поддона губку и опустил в ванну, чтобы она пропиталась водой. Он собирался выжимать воду над плечами Гермионы, но внезапно у него возникла другая идея.

«Она говорила, что ей нравится мой голос. А эту пену для ванны разработал я».

Он провёл губкой по её плечам, теплая вода смыла несколько мыльных пузырей и обнажила небольшие участки нежной кожи.

— Подними голову, моя лукавая сирена, — проворковал он. — Я хочу покрыть твою кожу своим зельем.

* * *

Гермиона выполнила его просьбу и приподняла голову. Появилась ленивая мысль, что пока Саймон так использует свой голос, он может потребовать всё, что угодно, и она охотно подчинится. Она обнаружила, что с закрытыми глазами можно гораздо ярче ощущать Саймона: чувствовать его эрекцию, прижатую к её ягодицам, и испытывать невероятный трепет внизу живота, когда он поглаживал там своими длинными пальцами, продвигаясь достаточно низко, чтобы раздразнить её, но не настолько низко, чтобы удовлетворить.

Очередное плавное движение длинных пальцев заставило её непроизвольно выгнуться. Она слегка раздвинула ноги, согнув их в коленях, сместилась попкой вдоль его эрекции, и ей показалось, что она услышала его тихий стон.

Ей захотелось вернуть Саймону нежные прикосновения, она нащупала под водой его бедра, но больше ничего предпринять не успела: он сделал ещё один волнообразный пасс рукой по её лобку, и она потеряла способность делать что-нибудь вообще, кроме как вцепиться пальцами в его кожу и шептать его имя.

* * *

В детские годы Саймон много раз принимал ванну, но это ему никогда не нравилось. Главным образом потому, что он всегда чувствовал себя чрезвычайно уязвимым, сидя голышом в том помещении, куда в любой момент мог войти отец. Когда он мылся, стоя под душем, он хотя бы имел больше шансов при необходимости убежать.

Сейчас всё было иначе. Бортики её ванны были высокими, намного выше, чем в его старом доме, и вода была намного теплее. Его отец никогда не разрешал сильно нагревать воду, и много лет спустя Саймон понял, почему: нагрев воды в мире магглов стоил довольно дорого. Но для маленького ребенка чуть тёплая вода в ванне лишь усугубляла неприязнь к этой процедуре.

Парящая вода, которая в настоящий момент наполняла ванну Гермионы, расслабляла так, как Саймон и представить себе не мог. Узлы в мышцах, которые он даже не замечал, медленно разжимались, а небольшая привычная боль между лопатками исчезла. Если бы не один очень настойчивый орган, который в настоящее время поддразнивала тесно прижатая попа Гермионы, он был бы рад просто лежать и обнимать её до тех пор, пока не остынет вода.

Ещё одним отличием были мыльные пузыри, которые раздражали Саймона тем, что закрывали ему обзор. Он не хотел вслепую шарить руками под водой, разрушая настрой, и поэтому решил снова воспользоваться её реакцией на его голос, чтобы облегчить себе задачу.

— Покажи мне, Гермиона, — сказал он тем самым тоном. — Покажи, что мне делать? Как прикасаться к тебе?

* * *

«Показать ему?»

Она напряглась, ощутив иррациональное беспокойство. Что если он найдет её желания странными или неприличными? Или ещë хуже: она покажет ему, а он не сумеет сделать всё так, как нужно?

Её опыт общения с мужчинами в лучшем случае можно было назвать ограниченным, но Гермиона была здоровой женщиной и хорошо знала и своё тело, и его реакцию на определенные действия. Достаточно ли она доверяла Саймону, чтобы поделиться с ним этой интимной информацией?

Его губы коснулись шеи, и Саймон начал продвигаться выше, чередуя поцелуи и лёгкие укусы, пока не добрался таким образом до мочки уха. И в этот момент Гермиона поняла: всё, что происходит здесь и сейчас — просто идеально, и, даже если Саймон вообще ни черта не умеет, он всё равно способен свести её с ума.

Гермиона открыла глаза, забрала у него губку и небрежно кинула на край ванны. Взяв его освободившуюся руку, она положила её на свою грудь и начала ласкать себя его пальцами, обучая прямо в процессе. Он быстро уловил понравившийся ей темп и продолжил действовать самостоятельно, заставляя её томно извиваться. Пузырьки пены стали медленно лопаться, давая возможность лучше видеть их совместные движения.

Гермиона нащупала под водой другую руку Саймона, которая всё ещё прижималась к её животу, и переплела с ним пальцы. Она повернула голову, нуждаясь в поцелуе и ища его губы, а их сплетенные пальцы заскользили вниз.

* * *

Так Саймон из учителя превратился в ученика, за один вечер узнав о реакциях женского тела больше, чем за предыдущие двадцать лет. Он обнаружил, где и как её нужно приласкать, чтобы вызвать лёгкий трепет и где нужно слегка прикусить её кожу, чтобы услышать сладкий стон желания. Глаза Саймона были такими же жадными, как и руки, и он восхищённо рассматривал сокровище, которое находилось в его руках.

Все ли женщины были такими отзывчивыми, такими невероятно щедрыми? У Саймона всегда были здоровые сексуальные потребности, даже в те «постные» годы, когда ему приходилось довольствоваться только собственной рукой. Но желание, которое возбуждала в нём эта ведьма, казалось совершенно невероятным.

Он хотел её прямо сейчас.

«Давай, нашёптывай ей на ухо разные сладкие глупости, пока она не обернулась», — казалось, слова пришли из ниоткуда и эхом отозвались в его мозгу.

«Если она обернётся, то сначала спросит, кто я, черт возьми, такой, а потом проклянёт меня»

«Да нет же, она не станет... »

«Станет!»

Снова приказав голосам в голове замолчать, Саймон прервал поцелуй с ведьмой, и вновь скользнул губами от её подбородка к уху.

— Ты мне нужна, я так хочу тебя, Гермиона!.. Пожалуйста, повернись и побудь со мной.

* * *

Сначала она чуть не зашипела от разочарования. Она не хотела двигаться, не хотела оборачиваться, не хотела делать ничего, что могло бы прервать его ласки и поцелуи. Каждое поглаживание его пальцев, каждое касание его губ возбуждало её всё больше и больше, и Гермиона знала, что оргазм накроет её совсем скоро.

«Ну, пожалуйста, ещë немного!..», — чуть не взмолилась она, но внезапно до неё дошло, о чём просил Саймон.

— О, да! — Гермиона неохотно подалась вперёд, отодвигаясь от него, и повернулась. До этого момента она даже не задумывалась о реальной технике интимных отношений в ванной.

Её рвения поубавилось, когда она задалась вопросом, возможно ли это в принципе, без того, чтобы кто-то из участников что-нибудь себе сломал или вывихнул. В последний раз, когда у неё был секс, это происходило на довольно большой кровати и места там было предостаточно. Гермиона поняла, что хмурится и постаралась поскорее объясниться, пока Саймон не решил, что она передумала.

— Я никогда не делала этого раньше. Я не очень понимаю, что и куда девать

* * *

«Нет-нет-нет-нет-нет, грёбаный ад, нет!..»

— Никогда… — голос Саймона дрогнул, он прочистил горло и повторил попытку. — Ты неудачно выбрала время, Гермиона. Сейчас не лучший момент, чтобы сообщать мне, что ты девственница, — он поднялся на ноги, бросил взгляд на доказательство своего утверждения и покачал головой. Выбравшись из ванны, он встал на коврик и потянулся за полотенцем.

«А я говорил тебе: это слишком хорошо, чтобы быть правдой», — ехидно прокомментировал внутренний голос.

«Заткнись и оставь меня в покое».

* * *

— Девственница?! — испуганно воскликнула Гермиона и собиралась сказать что-то ещё, но Саймон уже встал, и она увидела прямо перед носом обнажённое и неопровержимое доказательство его возбуждения, от чего у неё тут же пересохло во рту.

К тому времени, когда она снова смогла говорить, он уже вылез из ванны, и ей снова показалось, что вечер безнадёжно испорчен.

Она встала, уперев руки в бока. Вода стекала по её телу и ногам небольшими ручейками.

— Ты серьёзно заявляешь, что не стал бы заниматься со мной сексом, если бы я была девственницей? Саймон, это не болезнь! Ты не можешь заразиться девственностью, как какой-то оспой!

Гермиона сердито посмотрела на него, вылезая из ванны, почти такая же раздраженная своей нелепой обнажённостью и неуклюжестью, как и он сам.

Гневно фыркнув, она вытащила пробку из водостока, затем повернулась лицом к мужчине, от которого быстро становилось больше проблем, чем радостей.

— Я имела в виду, что никогда не делала это... — она сделала жест от себя к нему и обратно, — ... в ванной. В ней не так много места, и я не была уверена, как сделать так, чтобы лучше уместиться. И я подумала, что, возможно, у тебя будут какие-то предложения. Ты просто идиот, и если ты сейчас потянешься за своей одеждой, то клянусь Богом, я свяжу тебя заклинанием!

Она была смущена больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, включая тот день, когда Снейп читал вслух всему классу ту ужасную статью Риты Скиттер о ней, Викторе и Гарри, и когда ей ужасно хотелось залезть под стол.

Кроме того, она всё ещё была возбуждена, а вид Саймона, покрытого лишь полотенцем и несколькими особо цепкими мыльными пузырями, отнюдь не помогал ей справиться с возбуждением.

* * *

«Ещё не всё потеряно, надежда есть!» — радостно сообщил внутренний голос, одновременно подбадривая и успокаивая, и Саймон выглядел весьма довольным, пока Гермиона не обозвала его идиотом. Сдернув полотенце, он подошел так близко, что её соски коснулись его груди. Он смотрел на возбуждённую ведьму, и ему хотелось только одного: перебросить её через плечо и утащить в спальню.

«Да-да, а потом у меня случится вывих позвоночника, и тогда она не только обзовёт меня идиотом — у неё будут доказательства этого».

— Тех, кто оскорбляет меня, — произнёс он строгим голосом, — я обычно вызываю на дуэль. Но, поскольку я имею дело с гриффиндоркой, некорректно выражающей свои мысли, я прощаю тебя за то, что ты сбила меня с толку своим косноязычным заявлением.

Одним движением он обвил её за талию своим полотенцем и потянул в ту сторону, где предположительно находилась спальня.

— Если сегодня вечером кого-нибудь и свяжут заклинанием, моя дорогая Гермиона, то не меня, — прошептал он с порочным блеском в глазах. — И не в ванной.

* * *

Она попыталась достойно ответить на его суровый взгляд, хотя подергивание губ, вероятно, свело на нет все её усилия.

— Обычно, когда сердитый слизеринец делает поспешные выводы, не удосужившись попросить разъяснений, я злюсь. И я могла бы согласиться на эту дуэль, — Гермиона оглянулась и увидела, что они прошли уже полпути до спальни. Саймон шел спиной вперёд, скорее всего, чтобы не подставлять раздражённой ведьме свой незащищенный тыл. Умный мужчина.

Она провела рукой по его груди и продолжила:

— Однако, поскольку в данный момент у меня в руках нет палочки, мне придется получить удовлетворение каким-то другим способом.

Саймон не был похож на крутых и накачанных парней из кинофильмов или модных журналов, он вообще был далёк от признанных стандартов красоты, и всё же при взгляде на него у Гермионы подгибались колени. Он мог возбудить её без единого прикосновения, используя только свой голос или слова на пергаменте, а то, что сейчас он был здесь — с ней — вообще походило на сбывшуюся фантазию.

«Кстати о фантазиях...»

— В следующий раз я могу сначала увеличить ванну. Может, стоит ещё добавить амортизационные чары? — предложила она. — Я уверена, что тогда мы разберёмся, что и куда девать.

* * *

Прикосновения Гермионы сопровождалось её прерывистым глубоким дыханием. В предыдущей жизни никто не трогал Саймона так, как это делала она. Это было что-то совершенно необыкновенное. А ещё она практически пообещала, что хочет устроить «следующий раз», что его немного успокоило. Хотя прямо сейчас он был сыт по горло полотенцами, мыльными пузырями и разговорами о будущем. Он смахнул оставшуюся пену уронил полотенце, и прижал к себе обнаженную ведьму. Проведя руками по её бёдрам, Саймон понял, что совершил ошибку и теперь у него может не хватить выдержки, чтобы дойти с Гермионой до спальни. Чувствуя тёплую и мягкую кожу её живота, прижимающегося к его эрекции, он думал, что пол — это очень даже удобное место.

Саймон беспорядочно целовал шею, лицо и губы обнажённой ведьмы, а его руки скользили по женскому телу, стараясь найти на нём каждую выпуклость и вогнутость.

— Есть только здесь и сейчас, Гермиона, — прошептал он, продолжая целовать её везде, где мог дотянуться.

«А следующий раз, если он у нас будет...», — подумал было Саймон, но вслух сказал другое:

— А следующий раз будет потом. Отведи меня в свою постель, распутная ведьма, если только ты не хочешь заняться этим прямо на полу.