Седьмой хоркрукс (гет)

Гарри стоял на лестничной площадке Гриммольда, наслаждаясь предпраздничной суетой, кипевшей вокруг. В канун Рождества все решили оставить войну и тревоги за порогом дома. Лестничные перила были украшены еловыми ветками, в которых искрились красно-золотистые ленточки. Они казались такими праздничными, что Гарри провел по ним рукой, вдыхая запах грядущего Рождества.

С тех пор, как Рон выздоровел, миссис Уизли находилась в приподнятом настроении. Мадам Помфри, дважды осмотрев его, заверила всех, что он в добром здравии, несмотря на провалы в памяти. Мимбулус мимбултония, которую дал Невилл, немало повлияла на его выздоровление. Каждый раз, когда мадам Помфри ставила растение рядом с подушкой, Рон, казалось, готов был очнуться, и его лицо становилось менее бледным.

Миссис Уизли наготовила всякой всячины и послала Невиллу рождественский подарок. Штаб украсили, как могли, и несколько дней миссис Уизли не покидала кухни, занимаясь приготовлением большого рождественского пира. Гарри открыл счет в нескольких магазинах Косого переулка, и миссис Уизли теперь могла покупать все, что ей было нужно.

Гарри разрывался между радостью от выздоровления Рона и печалью, что Римуса с ними не будет. После его ухода Гарри видел Тонкс лишь один раз. Она была в штабе только на встречах Ордена и выглядела уставшей и печальной. Они пытались утешить друг друга, убеждая себя, что отсутствие вестей означает, что Римусу удалось проникнуть в логово Сивого, но беспокойство мучило их обоих.

Хагрид притащил из леса Хогвартса большую елку, которую поставили в холле. На рождественский вечер пришло еще несколько членов Ордена. Гарри заметил, как Грюм Грозный Глаз и мадам Помфри вместе восхищались деревом. Он усмехнулся, подозревая, что присутствие Грюма повлияло на быстрое решение мадам Помфри остаться в Гриммольде после выздоровления Рона.

Хагрид забавно смотрелся в огромном фартуке со спутавшимися оборками; он помогал миссис Уизли переносить восхитительные рождественские блюда в столовую. Гарри не подозревал о ее существовании до тех пор, пока миссис Уизли не сказала, что в кухне больше народу не поместится. Дверь в столовую находилась напротив кухни, но всегда была заперта, и Гарри предположил, что там находится кладовая для метел.

Прозвенел дверной колокольчик, и Гарри спустился вниз, удивляясь, кто же мог еще прийти. Все, кого пригласили, уже были здесь. Профессор МакГонаггал пришла вместе с Хагридом, а Тонкс отказалась. Все Уизли оставались в доме, и никто из них не пользовался колокольчиком.

Крепко сжав палочку, он с опаской открыл дверь и увидел Перси Уизли, нагруженного подарками.

— Перси! — удивился Гарри. Он не видел Перси с тех пор, как они вернулись из Азкабана, к тому же блудный сын Уизли держался от Мальчика-Который-Выжил на расстоянии. Гарри знал, что Перси и мистер Уизли часто разговаривали в министерстве, и что Перси сообщал отцу о новых указах, которые могли их затронуть.

Мистер Уизли часто вспоминал про сына, но никто из остальных детей не хотел наладить с ним отношения. Гарри взял часть подарков и помог заблудшему Перси войти.

— Здравствуй, Гарри, — натянуто сказал Перси, поправив роговые очки. — Отец говорил, что все собираются праздновать Рождество здесь, и мое присутствие будет приветствоваться.

— Конечно. — Гарри ухмыльнулся вместе с Джинни. Она только что вышла из кухни и была удивлена официальным тоном брата.

— Привет, Перси, — сказала Джинни, подойдя к ним. — Счастливого Рождества.

— Тебе того же, — отвечал старший брат, чмокнув Джинни. — А, вот и мама возле елки. Прошу извинить.

Перси поспешил к миссис Уизли.

— Пусть хоть на выходных расслабится, — лукаво усмехнулась Джинни. Она надела длинную черную юбку из вельвета и мерцающую зеленую блузку, подшитую золотыми вкраплениями.

Гарри нежно поцеловал ее. — Ты выглядишь очень празднично.

— Спасибо. Это рождественский подарок Гермионы. Она разрешила открыть его пораньше, чтобы я могла надеть этот наряд сегодня, — сказала Джинни, кружась вокруг Гарри. — Тебе нравится?

Гарри прикоснулся к рукаву, наслаждаясь мягкой тканью блузки. Он наклонился и прошептал так тихо, чтобы только она могла слышать. — Но я бы хотел увидеть его на полу.

Джинни удивленно округлила глаза, и яркая краска разлилась по ее щекам. Гарри нахально улыбнулся, ощущая прилив смелости. Нечасто ему удавалось смутить Джинни, и теперь, для разнообразия, они поменялись местами.

— Неужели? — спросила она, изогнув бровь.

Гарри хищно усмехнулся.

— Мистер Поттер, ваше Рождество не будет таким счастливым, — сказала она, и, покачивая бедрами, направилась к Рону и Гермионе. Гарри на мгновение разинул рот, но тряхнул головой и пошел за ней. Ему нравились словесные поединки с Джинни, даже если он не выходил из них победителем.

Рон и Гермиона сидели возле камина. Рон уютно устроился в большом мягком кресле. На его коленях лежал подарок, который он тряс с огромным воодушевлением. Гермиона сидела рядом с ним, и на ее губах играла нежная улыбка. Она казалась более спокойной, чем за последние недели, хотя Гарри заметил, что Гермиона продолжает раздраженно чесать голову.

— Ну же, Гермиона, хотя бы намекни, — просил Рон, снова встряхнув коробку.

— Нет, Рон, — хихикнула девушка. — Подождешь до утра.

— Гермиона, да он же не выдержит. Когда мы были детьми, он всегда открывал подарки после того, как все уснули, а к утру вновь завертывал, — рассмеялась Джинни.

— Ты знала? — Рон удручающе опустил голову.

— Конечно, знала. — Джинни закатила глаза. — Мы все знали. Ты никогда не мог завернуть их как следует.

— Рон, скажи, что не делал такого, — шокировано сказала Гермиона и рассеянно почесала затылок.

— Гермиона, близнецы подсыпали тебе в парик чесоточный порошок? — спросила Джинни, наблюдая за торопливыми движениями подруги.

— Нет, — раздраженно ответила Гермиона. — Мои волосы начали расти, что сводит меня с ума.

— Ты всегда можешь просто сбрить их, — предложил Рон, закидывая в рот плитку шоколада.

Джинни сильно ударила брата по руке. — Весьма ценный совет. Знаешь, ведь близнецы могли бы помочь. У них в запасе целая куча штуковин, которые заставляют чесаться, и все изобретения они испытывают на себе. Держу пари, что у близнецов где-нибудь завалялось средство от чесотки.

— Джинни, какая замечательная идея. — Гермиона вытянула шею в поисках Фреда или Джорджа.

— Если вы доверяете тому, что они дают, — охладил их пыл Гарри.

Друзья тут же уныли.

— В прошлом году они помогли мне избавиться от синяка. Придется рискнуть. — Гермиона пожала плечами.

— Вот это моя девушка — всегда идет по лезвию ножа, — ухмыльнулся Рон. Но его ухмылка медленно исчезла, пока друзья смеялись. — А откуда у тебя появился синяк? — в замешательстве спросил он.

— Меня ударил телескоп Фреда и Джорджа, — непринужденно ответила Гермиона. Она была единственной, кого не беспокоили постоянные провалы в памяти Рона. Гермиона просто объясняла то, что спросил Рон, и продолжала разговор как ни в чем не бывало.

— Почему он тебя ударил? — снова спросил Рон, пытаясь обрести потерянное воспоминание.

— Сириус! — вдруг воскликнул он.

Гермиона обеспокоенно взглянула на него. — Верно, мы все переживали за Гарри.

Рон радостно улыбнулся, и Джинни сжала руку Гарри. Тот поднял глаза, когда вся комната неожиданно погрузилась в молчание. По лестнице медленно спускалась группа слизеринцев. Впереди ступала Нарцисса Малфой, высокомерно вздернув нос. Гарри заметил, что даже Драко, Пэнси и Ирис были одеты в мантии, в отличие от Гарри, Гермионы и молодых Уизли, которые предпочитали магловскую одежду. Взрослые же обычно носили мантии.

Нарцисса трансфигурировала свой наряд в черно-вельветовые одежды с серебристой окантовкой. Все мантии слизеринцев казались довольно потрепанными и старыми, несмотря на трансфигурацию. Малфои и Паркинсоны потеряли состояние и большую часть вещей, отправившись в бега, а оставшаяся одежда уже начала изнашиваться.

— Нарцисса, Анастасия, — приветствовала МакГонагалл, направившись к ним навстречу. На ней была традиционная черная мантия, но Гарри заметил, что теперь в наряде профессора появился шотландский шарф. — Очень любезно с вашей стороны присоединиться к нам. Проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Я полагаю, Молли почти закончила с приготовлениями.

— Спасибо, Минерва, — снисходительно отвечала Анастасия Паркинсон. — Мне всегда нравилось находиться в узком кругу в рождественский вечер.

— Конечно, мы каждый год устраивали грандиозный пир в особняке Малфоев, — сказала Нарцисса. В ее глазах появился ностальгический блеск. — И мы всегда посещали подобные собрания на День подарков. Семья Малфоев издревле славилась добрыми делами.

— Это первое, что приходит мне на ум, когда я слышу имя Малфоев, — чуть слышно пробормотал Гарри, но у Нарциссы был хороший слух.

Она повернулась к Гарри, и в ее глазах появился опасный блеск. — Мистер Поттер, как приятно видеть, что с годами ваше чувство юмора не ослабевает. Несомненно, оно вам очень пригодится в ближайшее время.

— Чуточку смеха не помешает, — ответил Гарри, натянуто улыбнувшись. — Половина списка ваших гостей либо уже заключена в Азкабан, либо томится в ожидании решения суда. Не очень-то уж веселое будущее ожидает ваш список?

— Меня это не беспокоит. Малфои всегда держались на плаву, как и большинство слизеринцев. Возьмите, к примеру, Северуса, — сказала Нарцисса, подняв изящно-изогнутую бровь. — Он знает, как лучше достичь цели, и кто может ему помочь. Выживание у него в крови.

— Могу ли я предложить вам напиток, Нарцисса? — спросила профессор МакГонагалл, вклиниваясь между Гарри и миссис Малфой. Она метнула на него строгий взгляд, взяла грозную мадам за руку и увела прочь от подростков.

Гарри вскипел. В крови или нет, но в следующий раз Снегг не уйдет.

— Удивительно, как ей хватает наглости упрекать тебя в недостатке милосердия. Она всего лишь гость в твоем доме, — возмутилась Гермиона.

— Гарри, — сказала Джинни, прикоснувшись к его руке. — Это Рождество. Забудь о ней сегодня. Наслаждайся тем, как расточительно тратишь наследие Блэков, пока Малфои не могут ни гроша потратить.

Гарри удивленно посмотрел на Джинни, и медленная улыбка расползлась по его лицу. Наследство Сириуса, должно быть, не давало Нарциссе засыпать по ночам. Вдруг вечер показался более праздничным. Рядом стояли Фред и Джордж, издеваясь над Перси так, чтобы тот ничего не заметил. Билл и Флер уютно устроились в углу. Мистер Уизли счастливо возился с радио, регулируя громкость святочных гимнов.

Гарри праздновал Рождество в кругу семьи и друзей, и будь он проклят, если Нарциссе удастся испортить ему удовольствие.

Драко подошел к камину, взяв за руки Пэнси и Ирис. Последняя завила волосы в сложный узел. Пэнси будто пыталась повторить прическу сестры, но не очень удачно — из узла выбивались отдельные пряди.

— Поттер, ты всегда празднуешь Рождество по старинке? — протянул Драко. — Полагаю, что в твоей семье тебе не рады, и к тому же твои родственники даже не смогут увидеть дом волшебников.

— Его кузен мог бы, если б захотел, — прорычал Рон, не подумав. Резкий взгляд Гарри заставил его заткнуться.

— У тебя есть кузен-волшебник? — спросила Ирис. — Я думала, что в твоей семье все маглы. — Она будто искала тему для разговора, но на самом деле ей было скучно. Пэнси, однако, проницательно прищурилась. Драко тоже казался заинтересованным.

— Теперь Уизли моя семья, — кратко ответил Гарри, заметив, что Перси обратил внимание на их разговор. — С тех пор, как Гриммольд стал моим домом, я хочу, чтобы маглы тоже видели магические предметы, а там уже недалеко и до экскурсий по музеям волшебников. Гарри хотел сменить тему, и если Малфоя удастся рассердить, то так будет только лучше.

— У меня большие планы относительно этого места. Думаю, еще мало кто пытался улучшить отношения волшебников и маглов.

Гермиона выпрямилась. — Отличная идея. — Гарри не знал, подыгрывает ли она, или, может быть, он вдохновил ее на следующую кампанию. — И я даже знаю, что можно сделать.

— Вы шутите, — порозовел Малфой. — В этом доме жили самые чистокровные волшебники со всей Британии. Моя мать никогда не переживет этот позор.

— Думаешь, у нее будет право голоса? — нахально спросил Гарри.

— Ты позоришь предков, — сказала Пэнси, гневно посмотрев на Джинни. — Как ты можешь опускаться до его уровня?

— Уизли всегда были предателями чистокровных, — проговорила Ирис тем же скучающим голосом. — О чем тебе хорошо известно.

— Такие ограниченные личности, как ты, даже рядом не должны стоять с Гарри Поттером. Ты корова — всегда была, всегда останешься, — сказала Джинни, взметнув изящный носик.

— Корова? — завопила Пэнси. Некоторые обернулись и посмотрели на нее. — Да как ты смеешь?

— Ой, — ласково улыбнулась Джинни. — Счастливого Рождества.

Пэнси схватилась за палочку, но, по-видимому, вспомнив пристрастие Джинни к Летуче-Мышиному-Сглазу, остановилась.

— Обед готов, — объявила миссис Уизли, высунув голову из кухни. Гарри подозревал, что сейчас будет самый долгий рождественский пир за всю его жизнь.

Гарри вошел в столовую с Джинни рука об руку, и они заняли места за массивным столом. На стенах мягко вспыхивали свечи. Главным украшением стола был искусный букет, размещенный среди круга мерцающих свечей. Гарри на миг остановился, чтобы запомнить убранство. Оно было прекрасным и праздничным, и ему нравилось видеть Гриммольд столь нарядным. Таким и должно быть Рождество. Сириус гордился бы своим домом.

Гарри боролся с мрачными мыслями, что сегодня, возможно, последнее Рождество в его жизни. Он радовался, что в поисках хоркруксах они зашли так далеко. Гарри не мог удержаться от мысли, что каждый уничтоженный предмет приближал его к цели и копал ему могилу.

Гарри тяжело сглотнул, лакомства казались не такими сладкими. — Ты в порядке? — спросила Джинни, прошептав ему на ухо. Ее теплое дыхание вызвало дрожь. Он посмотрел на нее и увидел, как внимательно следят за ним карие глаза Джинни.

— Со мной все хорошо, — решительно кивнул Гарри. Если это и в самом деле было его последнее Рождество, ему нужны только приятные воспоминания. — Счастливого Рождества, — сказал он, чмокнув Джинни в щеку.

— Я видела, как Фред и Джордж зачаровывают омелу. Если нам повезет, можем найти ее после обеда, — улыбнулась Джинни.

Гарри взметнул брови. — Да, но скорее всего, она зачаровано на то, чтобы убегать от нас.

Джинни хихикнула. — Неа, такие шутки они разыгрывают только над Роном.

— Кто там издевается над нашим братцем? — спросил Фред, заняв место напротив Джинни.

— И почему бы этому человеку не помочь нам? — сказал Джордж, сев напротив Гарри.

— И почему он интересуется Роном, когда здесь Перси, который представляет из себя отличную мишень? — Фред кивком показал на брата, который сидел рядом с миссис Уизли.

— Думает, что там мы его не достанем, — проворчал Джордж.

— И он прав, так ведь? — Джинни вопросительно подняла брови.

-О, да ладно тебе, Джинни. Ты что, и вправду думаешь, что такая мелочь, как мамин гнев, встанет на пути наших проказ? Это же серьезное дело. — Фред сверкнул глазами.

— Мелочь? — недоверчиво спросила Джинни.

— Ну, может быть, и не мелочь, но есть несколько способов обойти его. Ты знаешь секрет — нельзя, чтобы мама проводила душеспасительные беседы. К тому же, есть еще несколько штучек, которые мы узнали за последние годы, — ответил Джордж, сложив руки за головой.

— Например, лучше всего ударить тогда, когда она довольна нами, — сказал Фред.

— Особенно, если вы подарите ей яркий походный плащ, в котором она долгие месяцы красовалась перед зеркалом в «Счастливом экипаже», — подмигнул Джордж.

— О, нет, — ухмыльнулась Джинни. — Значит, Перси следует спасаться сразу после вручения подарков?

Гарри откинулся на спинку стула, с улыбкой слушая разговор близнецов. Ему очень хотелось увидеть, что же припасли близнецы на этот раз.

— Не слишком ли много времени вы тратите на розыгрыши? — спросила Ирис, войдя в столовую после Фреда и Джорджа. Она была одета в красное платье, и ее глаза сверкали от радости. Гарри подумал, что выглядит она довольно празднично.

Фред подскочил от неожиданности. — Ты уже нашла нашу омелу? — спросил он, заговорщицки подняв брови. — Только не говори сестре, если стояла с Малфоем.

Ирис закатила глаза. — Мне нравятся мужчины немного… старше, — она покачала головой и села рядом с семьей.

Фред наблюдал за ней, разинув рот. Хихикнув, Джинни протянулась через стол и захлопнула его. Фред отмахнулся.

— А то мама увидит, — усмехнулась Джинни.

Звонкий смех на другом конце стола привлек внимание Гарри. Он увидел, как Пэнси смеется над Драко, который отправил зеленый горошек в ее тарелку.

Гарри покачал головой, смущенный тем, как Драко ведет себя… как обычный человек. Ему это не понравилось. Он навострил уши, прислушиваясь к разговору на том конце стола.

— Так вы работаете в министерстве, молодой человек? — спросила миссис Паркинсон, кивком указав на Перси. Она сидела между дочерьми, но Гарри отдал ей должное за попытку вести разговор с другими гостями. Нарцисса Малфой, как обычно, смотрела на всех, как на пустое место, за исключением сына и семьи Паркинсон. Она редко с кем разговаривала из членов Ордена, кроме профессора МакГонагалл.

— Да, — ответил Перси, выпрямившись. Он метнул быстрый взгляд на отца, и Гарри понял, что его смущает присутствие слизеринцев. Очевидно, Перси не был в курсе всего, что происходило в штабе.

— И как же справляется Долорес? Я знаю, ей нелегко пришлось во время работы в Хогвартсе. Приятно видеть, как хорошо она устроилась. Долорес всегда была амбициозна.

— Вы про ужасное происшествие с кентаврами? — спросила Малфой, высоко подняв нос. — Мерзкие, отвратительные существа.

— Да, и про кентавров тоже, — сказала миссис Паркинсон.— Я всегда считала, что администрация Хогвартса позволяет себе слишком много вольностей. Я хотела отправить Ирис и Пэнси в Дурмстранг, но мой муж не разрешил.

— И правильно сделал, — сказала Ирис, и ее глаза наполнились слезами. Она уронила вилку на тарелку. — Мы бы вообще лишились возможности видеться с ним. Простите. — Закрыв лицо руками, Ирис встала и покинула застолье.

Фред хмуро наблюдал за ее бегством.

Миссис Паркинсон встала и склонила голову. — Прошу извинить. Она очень переживает из-за гибели отца.

— Конечно, — понимающе кивнула профессор МакГонагалл.

Пэнси смотрела, как с застывшими лицами мать и сестра покидают комнату. Драко наклонился и прошептал ей что-то, но она решительно покачала головой.

Гарри взглянул на тарелку, и его аппетит внезапно пропал. Он понимал чувства Ирис. Она потеряла отца несколько месяцев назад, и теперь ее преследовали болезненные воспоминания. У Гарри было только одно Рождество с Сириусом, и несколько лет он провел с Дамблдором в школе, но почему-то их гибель казалось более заметной именно в этот праздник.

Разговоры утихли после неожиданного ухода Ирис, но, в конце концов, оставшиеся гости оживились. Гарри слышал, как Хагрид рассказывает Биллу и Флер о его похождениях с мадам Максим. Флер хохотала от души, разделяя обожание лесника к ее бывшему директору.

На другом конце стола Перси продолжал бросать на Нарциссу, Драко и Пэнси любопытные взгляды, не замечая предостерегающие подмигивания отца.

Нарцисса положила еще один половник в тарелку и принялась привередливо раскидывать овощи вилкой.

— Скажите мне, как Долорес справляется с общественным давлением? У нее всегда был план действий. Что она собирается предпринять в отношении Темного Лорда? — спросила она, обращаясь к Перси.

Гарри сердито фыркнул, но сдержался и отодвинул тарелку. Перси чувствовал себя неловко. Он поправил очки, дернул воротник и сменил позу.

— Она… э… пытается придти к компромиссу, — сказал он, прижав очки так тесно, что Гарри заметил розовые следы.

— Что именно это значит? — резко взглянул на сына мистер Уизли.

— Еще ничего не сделано, но пока что она работает над списком компромиссов, которое министерство сочтет приемлемыми. — Перси уныло опустил голову.

— Компромиссы с Вольдемортом? — громко спросил Гарри, с лязгом уронив серебряную ложку. Остальные разговоры прекратились. Никто из сидящих за столом не вздрогнул, за что следовало отдать им должное. Исключение составляли слизеринцы. Грюм с отвращением прищурил глаза, скрестив на груди руки.

— Она говорит, что все его проблемы заключаются в маглах, ведь они оказывают пагубное влияние на магическое сообщество. Амбридж пытается найти те принципы, с которыми тот согласится, — сказал Перси, расстегивая воротник.

— Единственное, что он найдет приемлимым — это безграничная власть и возможность убивать всех, кто стоит на его пути. Ее идеи смехотворны, — недоверчиво сказал Гарри.

— Она настроена очень серьезно, — возразил Перси, потерев затылок. — Некоторые из мероприятий фантастичны и требуют много времени на осуществление. Я думаю, она способна пойти на крайности, но это… Не уверен, что ее идеи хороши. Амбридж не слушает никого, и даже предъявила обвинение нынешнему главе отдела по борьбе с государственной изменой, когда тот выразил свои сомнения вслух.

— Я не удивлена тем, что она пытается заключить сделку. Долорес всегда была неравнодушна к чистокровным волшебникам, невзирая на то обстоятельство, что сама-то всего лишь полукровка. — Нарцисса насмешливо улыбнулась.

— На какие компромиссы она собирается пойти? Запретить маглорожденным посещать Хогвартс или устраиваться на работу в министерстве? — спросила Гермиона, нахмурившись. — Притеснение полукровок, выделение элиты — вот что будет без всяких сомнений. Можно подумать, что обществу волшебников только этого и не хватает.

Перси поморщился. — Я не знаком с содержанием списка, — холодно проговорил он.

— Чушь какая-то, — Гермиона кипела от злости. — Амбридж — современный Невилль Чемберлен.

Гости непонимающе уставились на Гермиону, но профессор МакГонагалл кивнула, и ее строгие черты смягчились.

— А это кто такой? — презрительно спросила Пэнси, вонзив вилку в картофельное пюре.

Гермиона взмахнула рукой. — Он был премьер-министром маглов, который пытался мирным способом договориться с безумцем. Не сработало тогда, не поможет и сейчас.

— Магл, говоришь? — заинтересовался мистер Уизли.

— Да, — кивнула профессор МакГонагалл. — Мисс Грэйнджер права. Магл, о котором она говорит, Адольф Гитлер, полагаю. Премьер-министр Чемберлен вел мирные переговоры, но всё закончилось трагедией, и много людей тогда погибло.

— Весьма интересно, — заявил мистер Уизли.

— Да ладно, Артур. Мы все знаем о твоем странном увлечении маглами, но не стоит иметь с ними дела, — пренебрежительно сказала Нарцисса.

— Нет ничего странного, что мой муж обожает маглов, — сказала миссис Уизли. Ее лицо становилось подозрительно бардовым. — Это называется состраданием. Могли бы хоть иногда вспоминать про него.

Нарцисса прищурилась. — Зачем мне проявлять сострадание к маглам? Они ничего для меня не значат. Пусть занимаются своими делами.

— Вот такое отношение и является причиной всех проблем, — настаивала Гермиона. — Чемберлен не мог придти к компромиссу, потому что Гитлер был бескомпромиссен в своей ненависти.

— Твое предположение, что проблемы магической общественности схожи с политикой маглов — бред сивой кобылы, — фыркнула Нарцисса.

— А я вижу огромное сходство все время, — взорвалась Гермиона.

— В самом деле, Гитлер имеет поразительное сходство с еще одним темным волшебником, который терроризировал волшебников в то же время. Думаю, вы помните историю о Гриндевальде.

— Гриндевальд был чистокровным магом, — резко сказала Нарцисса.

— Или он так говорил, — лениво заметил Гарри. — Вольдеморту нравилось утверждать, что он чистокровный волшебник, но мы все знаем истину.

Нарцисса схватилась за сердце. — Не смей порочить Темного Лорда!

— Правда в том, что он полукровка. Его мама была ведьмой, но отец — маглом, и еще до рождения сына он бросил жену, — ответил Гарри, заметив, как некоторые Уизли удивленно посмотрели на него.

— Гарри, откуда ты это знаешь? — спросил мистер Уизли. — Тебе говорил профессор Дамблдор?

— Да, мы беседовали об этом, но я знаю все от самого Вольдеморта. Он рассказал мне, когда мы были на кладбище той ночью, и в Тайной комнате. Его настоящее имя Том Риддл. «Я Лорд Волан де Морт» является анаграммой «Том Марволо Риддл». Вот его полное имя, — объяснил Гарри, пожимая плечами.

— Ох, как ему не понравится, что ты рассказываешь всем эту историю, — протянул Драко.

— А с каких пор я заботился о том, что ему нравится? — сказал Гарри.

Используя палочку, миссис Уизли подняла все пустые тарелки в воздух и направила их в раковину, в которой немедленно началась «большая мойка» в строгом армейском порядке. На столе появилось несколько огромных тарелок с пудингом, а напротив Гарри — пирог с патокой. Миссис Уизли была расстроена, что Гарри понял по неровным движениям палочки, и почувствовал за собой вину. Праздничный стол — не место для войны, а миссис Уизли так старалась.

— Спасибо, миссис Уизли, — сказал Гарри, улыбнувшись пирогу с патокой.

— Дорогой, только не съешь все в один присест, — заранее пожурила она, довольно блеснув глазами. — Эррол должен был принести еще одну партию ванилина, но поскольку он так и не появился, пришлось сделать только один пирог. Бедный старичок, наверное, где-нибудь устало летает.

Драко закатил глаза. — Она пытается восполнить недостаток материнской заботы, когда вас тут целых шесть? — спросил он. Пэнси громко хихикнула.

— Это Рождество, Малфой. Вероятно, даже ты слышал, что людям, о которых заботишься, можно сделать что-нибудь приятное, — сказал Гарри, отрезая огромный кусок пирога.

— Мне бы хотелось подарить что-нибудь Пэнси и матери, Поттер, но что я могу сделать, когда заперт с тобой в одном доме и лишен возможности использовать семейные сокровища? В этом году для нас будет скудное Рождество, — сказал Драко, скривив губы.

— Есть вещи хуже, чем отсутствие подарков, — тихо произнес Гарри.

Он заметил, как Джинни внимательно на него посмотрела, пытаясь постичь самые глубины его души. Он быстро отвел взгляд.

— Тебе легко говорить. Ты тратишь на ветер наследство Блэков, — сплюнул Малфой.

— А я вот заметила, что ты наслаждаешься плодами этой щедрости, — сказала Джинни, показав на его тарелку, которая была заполнена пудингом. — Ты насмехаешься над Гарри, но пока я что-то не вижу, как яростно ты придерживаешься принципов и идешь спать голодным.

— Конечно, — усмехнулся Малфой. — Почему я должен быть голодным, если есть отличная еда? Кроме того, она по праву принадлежит мне.

— И мы снова к этому вернулись? — спросил Рон со ртом, забитым пудингом.

— Да заткнись, Уизель. У тебя вообще нет права упрекать меня, раз сам живешь благодаря щедрости Поттера.

— Свой долг он уже отдал, — парировал Гарри. — Видишь, это его мама приготовила пирог с патокой, и затеяла все торжество. Это называется дружбой, Малфой. Мог бы когда-нибудь попробовать подружиться с кем-нибудь. Нескольких хороших друзей хватит тебе сполна.

— У меня есть друзья, — сказал Драко, выпятив грудь. — Больше, чем мне нужно, и уж больше, чем у тебя.

— Драко, забудь о них, — проворковала Пэнси. — Давай пойдем наверх и устроим свой рождественский вечер. Они нам не нужны.

— Ну вот, и аппетит пропал, — пожаловался Рон, отодвигая тарелку с недоеденным пудингом.

— Почему бы нам всем не перейти в гостиную, — поднялся мистер Уизли. — Сегодня трио волшебников будет петь рождественские песни по радио. Заодно и напитки попробуем.

Гарри встал и последовал за остальными в гостиную, заметив, как миссис Малфой схватила Драко за руку и повела прочь из комнаты, невзирая на сердитый взгляд Пэнси. Он с Джинни немного задержался на пороге столовой, где в эту минуту находилась блуждающая веточка омелы.

— Я надеялась, что хотя бы одну мы точно найдем, — проказливо усмехнулась Джинни.

— Ммм, — протянул Гарри. — Теперь и вправду Счастливое Рождество. — Но перед поцелуем Джинни поместила руки ему на грудь и хмуро сдвинула брови.

— Гарри, о чем ты думал, когда говорил, что есть нечто более худшие, чем не получить подарки? — спросила она.

Гарри пожал плечами, не понимая, на что намекает Джинни, и просто хотел вернуться к поцелую.

— Только то, что я никогда не получал подарки перед поступлением в Хогвартс, и что меня никогда не беспокоило. С ранних лет я научился не ждать их. Но хуже всего, что не было никого, кто мог бы подарить. Понимаешь, о чем я? — спросил он, чувствуя, как знакомая печаль закрадывается в его мысли.

— Думаю, да, — грустно ответила Джинни, проведя пальцами по его шевелюре.

— Я хочу сказать, что здесь Малфой не может пользоваться деньгами, но с ним мать и Пэнси. Он не один, — объяснил Гарри, пытаясь переложить мысли в слова.

Джинни спокойно за ним наблюдала, и ее пальцы продолжали играть с его волосами. Это успокаивало. С ней он чувствовал себя лучше.

— Раз эта омела еще не убежала, давай используем ее по назначению, — сказала Джинни, посмотрев на потолок.

Гарри снова наклонился и обнял ее. Едва он успел отдаться поцелую, как омела завопила тоненьким голосом:

— Поцелуйчики! Здесь происходит акт извращения! Все лица, участвующие в нем, должны держать губы при себе!

Цвет лица Гарри резко изменился до неприличных тонов, когда из гостиной вырвался смех.

— Гарри и Джинни! Топайте сюда! — весело закричал Фред.

— Мы все про вас знаем, — сказал Джордж.

— Когда-нибудь я убью этих мерзавцев, — пробормотал Гарри, потеревшись лбом о нежную кожу Джинни.

— Когда-нибудь, — вздохнула Джинни. — Я тебе помогу. Вместе мы обязательно справимся.

Гарри ухмыльнулся. — Отлично.

— Эй, Гарри-кун, Джин-Джин, — закричал Джордж, высунув голову из гостиной. — Мы ждем.

— Гарри, цвет твоего лица идеально подходит для праздничного случая. И как тебе удалось создать такой оттенок? Пожалуй, лучше его засунуть в бутылочку и заработать на нем денег, — сказал Фред, издеваясь над Гарри.

— Сама невинность, — сказал Джордж.

— Джинни всегда на тебя так влияет, дружище? Возможно, тебе следует провериться у врача. А цвет никак не связан с общим самочувствием? — спросил Фред, подняв брови.

Гарри смущенно уставился в пол, предпочитая встретиться в эту минуту с Вольдемортом, нежели с мистером или миссис Уизли.

— Оставьте его в покое, — огрызнулась Джинни, влепив братьям затрещину. Она понизила голос, чтобы только близнецы и Гарри могли ее слышать. — Или мне придется дать точное описание воздействия всех сексуальных эффектов, причем оно будет расписано по секундам.

— Ой, Джинни. Это уже не смешно, — нахмурился Джордж.

— Что случилось, Гарри? Где твое чувство юмора? — Фред направил на него потухший взгляд.

Джинни взяла Гарри за руку и повела прочь от приутихших близнецов.

— Когда-нибудь, — сказал он, — ты лишишься их расположения, и меня изобьют все твои братья. А я даже до сих пор ничего не сделал.

Джинни захлопала ресницами. — Не бойся. Я защищу тебя.

— О, мой герой, — пробурчал Гарри, закатив глаза.

— И к тому времени ты наверняка сделаешь то, за что тебя стоит избить, — Джинни хихикнула, увидев, как Гарри поперхнулся.

И снова он подумал, как ему нравились словесные перепалки с Джинни; она всегда могла заставить его улыбнуться. На краткий миг Гарри ощутил вину за то, что наслаждается жизнью, пока Римус находится неизвестно где, но тут же оттолкнул неприятные мысли. Больше, чем кто-либо другой, Римус хотел, чтобы Гарри наслаждался праздником, не беспокоясь о том, что было не в его силах. Мистер Уизли прибавил громкости радиоприемнику, и разговоры утонули в монотонном пении. Все наслаждались праздничным весельем.

Джинни свернулась калачиком рядом с Гарри и положила голову ему на плечо. Они слушали музыку. Гарри провел рукой по золотым нитям ее блузки. Частично укрытая необъятностью рождественской елки, парочка обрела возможность уединиться, но все еще могла слышать разговоры, доносившиеся со всех углов комнаты.

— Хочешь получить подарок прямо сейчас? — тихо спросил он.

Джинни оживилась, оглядывая его сверху вниз. — А у тебя с собой?

— Возможно, — ухмыльнулся Гарри. — Но тебе придется поискать. — Джинни округлила глаза. — Неужели? Мистер Поттер, не слишком ли вы нахальны сегодня? Думаете, я не сделаю этого в присутствии семьи?

Гарри игриво вскинул бровь. — А что, сделаешь?

Джинни решительно принялась обыскивать его карманы. Гарри засмеялся и достал миниатюрную золотую коробочку. — Ладно, ладно. Ты победила. Ты хуже Рона.

Джинни выхватила коробочку и потрясла ее. — Я не такая.

— Нет, такая, — возразил он, смеясь. Тем временем, девушка, затаив дыхание, уже разрывала бумагу. Не успел Гарри уклониться, как на него полетела смятая обертка. У Джинни вырвался удивленный вздох, когда она открыла маленькую вельветовую коробочку. В ней лежал кулон на серебряной цепочке. Внутри орнаментного обрамления покоился небесной синевы камень с изумрудной просечкой.

— Гарри, — тяжело выдохнула Джинни. — Это прекрасно.

— Тебе нравится? — спросил он, занервничав безо всякой причины.

— Обожаю, — благоговейно произнесла Джинни и собрала волосы на затылке.— Наденешь?

Гарри щелкнул цепочкой, нежно убирая оставшиеся пряди. Он поцеловал ее шею, прежде чем отпустить.

— Этот камень называют Аквамарином. Синий цвет символизирует море. Согласно легенде морских жителей, это камень удачи, который приносит столько любви, что не поместится и в океан. — Он покраснел, повторяя слова продавца драгоценностей из Косого переулка. — У меня есть похожий камень, и по нему я смогу найти тебя, если мы разделимся. — Эта часть истории нравилась Гарри больше всего. Он никогда не верил народным сказаниям, но камень ему понравился. Гарри подумал, что не мешало бы иметь способ найти Джинни, если та ему понадобится.

— Гарри, это очень мило, — восхищалась Джинни. — А где твой камень?

— В кармане, — ответил Гарри. — Мне нужно придумать, как я буду его носить.

Вскочив, Джинни помчалась к дереву. Порывшись несколько мгновений, она возвратилась к нему с продолговатой коробкой. Она вручила ее Гарри и закусила губу.

— Открой.

Гарри принял подарок и стал снимать обертку с одного конца. С возросшим нетерпением Джинни приблизилась и помогла сорвать оставшуюся бумагу.

— Ты действительно так этого хочешь? — изумился Гарри.

— Ты очень долго разворачиваешь подарки, — возмутилась Джинни, снимая последний клочок.

Гарри поднял крышку и увидел плетеный браслет. Красные и золотистые нити сплетались в сложный узор.

— Ты сама сделала? — спросил Гарри, удивившись ручной работе.

— Ага, — ответила Джинни, все еще покусывая губу. — Я была не уверена, станешь ли ты носить такое.

— Наверное, ты потратила на него много времени, — предположил Гарри, проведя пальцами по браслету.

— Да, пришлось потрудиться, — кивнула Джинни. — Смотри, тут нити расходятся, и в них можно вставить твой камень. Так никто не будет знать, что он у тебя, но ты все же будешь его чувствовать.

Гарри достал аквамарин и поместил его внутрь браслета. Протянув руку, он позволил Джинни надеть браслет.

— Спасибо, Джинни. Счастливого тебе Рождества.

— Счастливого Рождества, Гарри, — радостно улыбнулась Джинни. — Она играла с ожерельем, восхищаясь отблесками света.

— Наверное, ужасно дорогой? — нерешительно спросила она.

— Не очень, — Гарри покачал головой. Он не знал, беспокоилась ли Джинни из-за дорогих подарков, как Рон. — Мне сказали, что это полудрагоценный камень. Кроме того, я хотел подарить его тебе, Джинни. Мне долго пришлось искать этот камень.

Джинни продолжала смотреть на аквамарин. — Я рада, что ты потратил на него время. Так он даже больше для меня значит. Я никогда не собираюсь его снимать, и ты тоже не будешь. Согласен?

— Конечно, — сказал Гарри, не слишком прислушиваясь. Он прижался к ней и снова поцеловал Джинни, желая, чтобы ее семья не находилась так близко.

Джинни вновь свернулась калачиком под его рукой, и Гарри мог поклясться, что она почти мурлыкала. Он наслаждался тем, что она рядом, наблюдая за мерцанием рождественских свечей, и посмеивался по случаю над остальными.

Наступила полночь, и Перси сказал, что ему надо идти.

— О, ты уже уходишь? — разочарованно спросила миссис Уизли. — Слишком опасно уходить ночью. Почему бы тебе не остаться здесь до утра?

— Мне завтра предстоит работать, — ответил Перси. — Министерство всегда оставляет часть сотрудников на дежурстве. К тому же, меня не касается комендантский час.

Слова Перси произвели на всех отрезвляющее действие, напомнив, что война ближе, чем им хотелось бы. Комната на миг затихла, и Фред начал напевать мелодию «Тихой ночи» вместе с радио.

К нему присоединился Джордж, и их голоса слились в удивительном звучании — душевном и печальном, но в то же время полном надежды.

Гарри охватило волнение, и он, удерживая Джинни и Гермиону за руки, распевал святочный гимн с разномастной группой волшебников, которая была для него семьей. Гарри встретился взглядом с Роном, мистером и миссис Уизли, с каждым человеком в комнате. Он знал — неважно, что случится в следующем году, найдет ли он последний хоркрукс или нет, выживет или умрет, те же люди будут здесь на следующее рождество, будут пробиваться вперед. И это знание придало ему решимости не останавливаться. Такие праздники не должны исчезнуть. В первый раз к Гарри пришло понимание, что сила, о которой Дамблдор говорил ему, была его величайшей силой. Эта сила затмевала все, что он знал — и могла лишить Круциатус невыносимой боли, о чем Вольдеморт никогда не подозревал.