Прячься (джен)

Люциус раздавал приказы:

— …Макнейр, ваша группа проникает в дом с черного хода. Чтобы ни одна мышь не проскользнула! Ты помнишь прошлый раз?

Не показывая своего любопытства, я взглянул на Макнейра. Тот явно был не в духе, из его палочки сыпались искры. Люциус знал, где искать болевые точки.

— Мальсибер, Северус, со мной.

Я вопросительно поднял бровь, но Малфой проигнорировал мою пантомиму.

— Через минуту аппарируем, — велел он руководителям отрядов, и те разошлись по своим местам.

Уязвленный до глубины души, я поставил Люциуса перед фактом:

— Я иду с Розье.

Развернувшись, я отправился к выбранной группе. На моих губах была наглая улыбка. Удивление Малфоя развеселило меня.

В крови медленно, но верно вскипал азарт. Я хочу участвовать в деле, а не стоять за чужой спиной.

— Меня прислал Люциус, — как ни в чем не бывало обронил я, приметив на лице Ивэна Розье недружелюбное выражение.

В шагах пятидесяти от нас зажегся красный свет на конце палочки Малфоя. Условный сигнал.

Безрассудная решимость захлестнула меня. Я зажмурился.

Почти не заметив, как аппарировал, я вытащил палочку и огляделся.

Пустынная опушка леса. Ничто не выдавало нашего присутствия. Только зоркий взгляд мог заметить фигуры, ловко скользившие между деревьями.

Ни шороха.

Мое странное веселье росло. Я двинулся вперед, к дому на открытой поляне. Чутье подсказывало, что делать.

Совершенно один и вместе со всеми. Я такой же призрак, как и остальные. Вышел, чтобы заявить о себе.

Натянул маску.

На секунду, когда она коснулась моего лица, мне показалось, что маску надевает совсем другой человек. Внутри меня сидело что-то незнакомое, инородное. Удивляло, как это существо, управляющее моим телом и разумом, попало сюда. Ощущение было не из приятных. Может быть, это тот, кем я так давно мечтал стать. Пожиратель, бредущий в ночи. Опасность, о которой никто не подозревает. Но мне вдруг подумалось, что этот человек украл у меня мою сущность. Неужели во мне может оставаться желание быть прежним? Ну нет, пусть лучше новый я поглотит меня прежнего целиком. В конце концов, я прежний был наивен и смешон.

Палочка наготове. Я не медлил и не спешил. Зачем лишать себя возможности растянуть удовольствие?

Открытое пространство перед домом было скудно освещено. Кроме двух убогих пристроек, прятаться аврорам и орденцам было негде.

Почему они медлят? Охранные чары давно должны были сработать.

Все остановились, я тоже.

Дверь распахнулась. Из дома вывалилось несколько человек.

Издалека послышался грохот — отвлекающий маневр Макнейра. Эти люди обернулись на шум…

Секунда, показавшаяся вечностью.

Мое сознание вливалось в общее, принадлежащее моей настоящей семье. Уже нельзя было отличить, где заканчиваются они и начинаюсь я.

Тут же со всех сторон раздались хлопки аппарации. Страстное желание быть частью этой громоподобной силы подхватило меня и швырнуло вперед. Я крутнулся на месте, даже не пришлось нащупывать это пресловутое ничто, чтобы перенестись на поляну и оказаться перед своим противником.

Яркая вспышка едва не ослепила, но чудом удалось увернуться.

Ха!

Мое заклятие попало в аврора. Он не удержался на ногах, но быстро вскочил. В ответ полетел Остолбеней.

— Долорем хабере!

Аврор приглушенно вскрикнул и схватился за бок.

Бедняга. Как жалок тот, кто не знает Темной магии. Хм… Новый я определенно лучше меня прежнего.

— Экспеллиармус! — завопил аврор, подоспевший на помощь другу.

— Импедимента!

Заклятия столкнулись в воздухе и срикошетили.

Внезапно старый сарай за спиной моего противника разлетелся на куски под действием взрывающего заклятия. Как и все, я пригнулся, спасаясь от летевших в лицо головешек, и зажмурился: воздух обжигал глаза. Когда ко мне вернулась способность ориентироваться в пространстве, я увидел, что аврор стоит на коленях на траве и держится за окровавленную голову обеими руками. Теперь он неопасен.

Я осмотрелся в поисках новой цели.

Вокруг свистели проклятья. Это подстегивало к действию, заряжало небывалой энергией. Я кидал заклятия то в одного, то в другого. Я обратился в слух. Каждый возглас, вскрик, заклинание, произнесенное шепотом, каждое движение противника в другой части поляны не ускользали от меня. Хотелось кинуться в самую их гущу и топтать тела убитых.

— Авада Кедавра! — крикнул кто-то. Свой или чужой. Я не имел понятия. Так же, как и не знал, упал ли кто-нибудь под зеленым лучом, чтобы больше не встать никогда. Я бежал вперед, не оглядываясь.

Но это был не я…

Восторг душил. По лбу тек пот, а возможности его вытереть не было.

Бой шел уже и в доме. Я не заметил, как очутился там.

Коридоры, лестницы, незнакомые, похожие друг на друга комнаты.

Неразбериха. Пахло гарью. Наискось взмахнув палочкой, мне удалось задеть орденца, хотя он и выставил щиты.

Я слегка отступил, чтобы иметь пространство для маневров и столкнулся с кем-то. Оглянулся мимоходом, не выпуская из поля зрения своего противника, который оправлялся после удара.

В дверях стоял волшебник в порванном пиджаке с поднятой волшебной палочкой. Я возликовал.

Блэк! Быть не может! Фантастическое везение! Я расплачусь с этим ублюдком. Разгоряченный, я ощутил небывалую злость, настолько сильную, что она делала меня неуязвимым.

Все замелькало перед глазами, времени на размышления не было. Да я и не хотел ничего обдумывать.

Невербальная Импедимента.

Моего противника, ставшего теперь помехой, отбросило к стене. Он ударился головой и потерял сознание.

Отлично. Теперь возьмемся за Блэка.

«Представьте, как ваше заклинание безошибочно попадает в цель. И только затем…» — услышал я в голове голос Лорда.

Я сбил Блэка с ног легким движением палочки. Он плашмя повалился на паркет, не выпуская из рук оружие.

Прямо с пола он послал в меня заклятие, вызывающее ожоги. Я едва успел спрятаться за дверью.

Ну, сейчас я развлекусь.

Выглянул.

Он уже поднялся и целился в меня, но я успел первым.

— Инсендио! — пиджак Блэка загорелся.

Скидывая его с себя, он ретировался к окну. Я двинулся к нему.

Блэк широко улыбнулся такой знакомой и ненавистной улыбкой. Отбросив волосы со лба, он заносчиво вскинул голову.

— Ну что, трус? Может, откроешь лицо?

От сердца отхлынула кровь, я превращался в бесстрастную глыбу льда. Движения стали обдуманными, даже неспешными, а решения непоколебимыми.

Невербальное Диффиндо. Его плечо было рассечено, на рубашке быстро разрасталось темное пятно. Значит, я ранил его до крови. Я шумно втянул воздух, потому что почувствовал себя неловко. Будто не знал, что делать дальше.

Но на самом деле я знал.

— Какой слабенький ответ! — насмешливо воскликнул Блэк. — Абдоминал!

— Протего!

Под ребрами я почувствовал резкую боль. Все-таки попал. Я судорожно вздохнул. Терпимо. Удобства ради я схватил палочку другой рукой. Блэк довольно ухмыльнулся, даже кивнул. Внезапно я понял, что он совсем не хочет меня оглушить. Он хочет продолжать. Что ж, я был не против.

— Ликритус Статио!

Мои щитовые чары сработали на автомате. Что за детские заклинания!

Невербальная Сектумсемпра.

Блэк с трудом увернулся.

Под ребрами болело уже очень сильно, но жажда разобраться со своим врагом, унизить, разозлить, опозорить его перекрывала все физические муки. Злость, которую я носил в себе, стала моей помощницей. Я с жадностью сосредоточил внимание на лице Блэка.

Похоже, он начинал уставать, но сдаваться не собирался и стал еще активнее трепать своим гнусным языком.

— Черт подери, ты заставляешь меня скучать!

Он хочет веселья, да? Пусть получает!

Прошептав несколько слов, я обратился в столб черного дыма — легкое, но очень эффектное заклинание. Нечто на грани трансфигурации и анимагии. Тело разорвалось на тысячу кусков, мельчайших, сравнимых с атомами, я превратился в бестелесный сгусток энергии.

Покружил вокруг Блэка немного, наслаждаясь его замешательством. Он и в самом деле испуган, озадачен. Палочка высоко поднята, но он не представляет, куда целиться.

Что, не получается быть героем? Конечно, мы не школьники больше, пора научиться новому.

Довольно.

Обратившись обратно, я возник прямо перед его носом.

Блэк от неожиданности пошатнулся, наши глаза встретились, он сощурился. Узнал или нет?

Схватив за грудки, я сбросил его в грязную лужу под окном. Достаточно было небольшого усилия. Он в последний миг пытался зацепиться за отворот моей мантии, но пальцы беспомощно соскользнули, и, потеряв равновесие, Блэк упал. Мы были на первом этаже, но высоты хватило для того, чтобы падение стало чувствительным.

Перемахнув через подоконник, я тоже оказался на улице.

Ноги Блэка дергались: видно, он сломал себе что-то и теперь не мог встать. Лицо было растерянным.

В голове пронеслись тысячи идей, больных, уродливых причуд, являвшихся мне во снах.

Во дворе было относительно тихо. Только кто-то вопил от боли, да громко разговаривали в доме. Сражение кончилось.

Несколько Пожирателей засмеялись, глядя на беспомощного Блэка, но моего разочарования это не уменьшило. Поджав губы, я с отвращением смотрел на него.

Совсем не этого я хотел. Он повержен, но этого мало. Растоптать его, уничтожить. Но он никогда по-настоящему не был задет, сломлен, Блэк изначально свободен от того, что думают люди. В отличие от меня.

— Уходим, — услышал я издалека голос Люциуса.

Пожиратели медленно двинулись обратно, оставляя за собой раненых и, кажется, даже несколько трупов. «Зачем понадобилось их убивать?» — мелькнуло в моей голове и тут же погасло. Заслужили, несколько минут я сам больше всего на свете жаждал давить их тела. В такой ситуации нет места жалости.

На душе становилось тяжело, хотя возбуждение по-прежнему бурлило внутри.

Снова поглядел на Блэка. Он лежал на прежнем месте. Грудная клетка вздымалась: должно быть, ему было тяжело дышать.

В трансе я подошел ближе, срывая на ходу маску. Пусть видит. Он никому не донесет на меня, я уверен. Блэк оскалился, будто давно ждал нашей встречи. Грязной рукой он провел по лицу и уставился на меня с интересом.

Клоун.

Отбросив палочку Блэка мыском сапога, я склонился над ним.

— Почему ты сегодня один, а? — проскрежетал я и сам подсказал разгадку — Блэк знал ее наверняка, судя по тому, какой натянутой стала его улыбка: — Неужели Поттер пренебрег другом ради девушки? Думаю, именно так и есть. Должно быть, вы больше не такие друзья, как в школе. Ведь в реальной жизни ты бесполезен, Блэк, как ни крути.

Он так и смотрел на меня своей застывшей улыбкой. Может быть, убей я его сейчас, труп назло мне продолжал бы улыбаться.

Я глядел на него сверху вниз с омерзением.

Грязная отвратительная свинья.

Покончу с этим.

Столько невысказанного пенилось на моих губах, но разве кому-то это было нужно? Я плюнул на землю, в дюйме от его головы. Это было совсем не то, о чем я мечтал, но это была самая достойная вещь, которую я мог сделать.

Вполне возможно, я стану проклинать себя, что не сотворил с ним большего.

— Почему не в лицо, Снейп? — почти умоляя, протянул Блэк.

На этот раз усмехнулся я и молча пошел оттуда. Маска была крепко зажата в руке.

О, он не нуждался в ответе. Блэк прекрасно знал почему!

Потому что я не такой, как Мародеры.

Мы, это звероподобное, нечеловеческое мы, лишавшее человека идентичности, испарялось с поля боя. Я неожиданно почувствовал себя ужасно одиноким.

Перемена была такой резкой, что я забыл о Блэке. С ним покончено.

Остановился на краю поляны, здесь тоже лежали тела и в некоторых местах была выжжена трава.

— Морсмордр! — выкрикнул кто-то, и над штабом Ордена Феникса засияла Темная метка.

Страшнее, чем Авада Кедавра. Это не тебя убивали, а ты — их.

Мглистое зеленоватое свечение делало бархатистую ночь чернее. Мрак этот был почему-то плотнее обычного. Свет от волшебных палочек и лунное сияние распространялись не так глубоко, как можно было ожидать. От Темной метки веяло холодом, и я никак не мог отделаться от этого ощущения.

Торжество сдавливало душу. Метка оказалась не настолько великолепной, как мне представлялось, но она завораживала. Не смотря на боль под ребрами, хотелось вскинуть голову и завыть, прославляя ее появление.

Как в горячке, я подошел к одному из трупов, чтобы проверить, жив ли он.

Маску снимать не стал, мне вовсе не нужно знать, кем был этот Пожиратель. И на лицо окраваленного тела рядом я тоже не поглядел. У них не было имен.

Трудно было поверить, чтобы кому-нибудь когда-нибудь доводилось видеть столько крови. Она пропитала светлую мантию орденца, и я смог различить разводы в свете Метки.

Что-то во всем этом было дикое. Даже мой азарт и безумие в бою вызывали отвращение к себе. И ко всему человечеству. Мне остро захотелось задушить в себе гордость от того, что я жив. Что справился. Что раздавил Блэка именно так, как мечтал.

Потеряв ориентацию, я как будто из одного сна попал в другой.

Упасть и заснуть среди тел — вот было бы счастье!

В доме послышался шум. Попытка ударить в тыл уходящим Пожирателям.

Послышались редкие выкрики.

Надо уходить. Я не знал, кто победил, а кто проиграл. Только то, что для меня еще не все кончено.

Но это было, пожалуй, последней вещью на Земле, которая могла взволновать.

Люциус ждал на опушке леса. Я был одним из последних.

— Почему опаздываем? — рявкнул он.

Под мантией на спине текли капли пота, и теперь когда бешеный ритм схватки утих, они заставляли меня поежиться.

— Ты пятнадцатый, — сказал Люциус уже спокойней, видимо, узнав меня.

Он что-то высчитывал в уме, а я замер рядом, чувствуя невероятное опустошение. Казалось, я больше никогда не смогу испытать хоть одну сильную эмоцию.

Я одеревенело пялился в едва светлеющий пейзаж, когда темнота неожиданно задергалась и на нас вырвался кто-то с окровавленным лицом.

Выученным движением я выхватил палочку, но, даже если бы захотел, не смог бы не то что произнести нужное заклинание, но и вспомнить его.

— Кэссиус, — неожиданно понял я.

— Он самый, — пропыхтел Мальсибер и рухнул на траву.

— Значит, четверо убитых, один ранен, — подвел итог Люциус.

У меня даже не было сил удивляться его безразличию. Я приподнял Мальсибера, он открыл левый глаз, единственное, что осталось в нем знакомого. Он крепко схватился за мое плечо, и я аппарировал.

* * *

— Многие из вас прошли боевое крещение, — в ответ на слова Лорда послышался довольный гул. — Но это вовсе не значит, что вы можете лениться.

Теперь уже я ухмыльнулся.

— Дисциплина и подчинение — вот на чем строятся империи. Беспрекословные, честные, верные вы будете служить мне и моему делу, — по губам Темного Лорда пробежала так хорошо знакомая гримаса самоиронии.

Мне не раз приходилось ловить его на подшучивании над собственными словами. Впрочем, говоря о служении лично его персоне, он как будто был чуть более искренен, делая вид, что случайно проговорился, когда на самом деле это было не так. После стольких часов проведенных с ним наедине, казалось, что я вижу его человечную сторону, и мне она не очень нравилась. Но это и не важно: я не перестану ценить его как фигуру, как личность.

— Мы, — Темный Лорд мягко возвысил голос на этом слове, — противопоставим верность Пожирателей всему Министерству, слишком сложному и оттого хрупкому. Острым клинком мы вонзимся в его тело и уничтожим, так что они не успеют опомниться.

«Иными словами, исподтишка», — подумал я.

— Сегодня мы потренируемся сражаться в темноте, — объявил Темный Лорд. — Погасите свечи.

Возликовав, я затушил огонь — дым потянулся к потолку вместе с этим — и вытащил палочку. Она славно переливалась в последних отблесках света. Мое любимое оружие. Все, что у меня есть.

* * *

Комнату заполонил пар. Да, так и должно быть на данной стадии приготовления зелья. Я устало потер переносицу, чтобы вернуть зрению остроту. Вторая ночь без сна давала о себе знать.

На деле работать на Лорда оказалось не столь интересно, как я себе представлял. За полтора месяца я сварил бесконечное количество зелий. Почти подходило к концу приготовление Веритасерума, и я знал, что полученной мной дозы хватит ненадолго. После операции в Билт-Уэлс появилось много новой информации, в замке Лорда и еще черт знает в каких местах постоянно допрашивали кого-то. Но меня подрядили варить зелья. И видит Мерлин, я благодарен за это доверие. Даже было приятно изобрести одно особенно изощренное пыточное, надеюсь, аврор от него как следует помучился.

Раздражение на время придало мне сил, и я высчитал пропорции для следующего этапа готовки сегодняшнего зелья.

Помешивая почти синюю жидкость, я на секунду прикрыл глаза. Блаженство.

Не хотелось жаловаться, но было обидно, что вся энергия уходит на варку зелий, а мне не доверяют даже убедиться, как они работают. Я не чувствовал себя причастным к делам Пожирателей слишком давно. И это заставляло обижаться на Темного Лорда или на Люциуса. Разве я менее достоин, чем бестолковый Эйвери, который вечно расхаживает с важным видом на собраниях?

Погасив огонь под котлом, я протер глаза.

— Спесиас Ревелио.

Все в порядке. Во всяком случае, состав зелья полностью соответствует рекомендациям Лорда.

У меня было десять пустых пузырьков. Я заполнил все их до отказа. Видимо, для наших агентов. Где бы они ни были.

Мне очень хотелось обсудить с Мальсибером то, что происходит в подвалах замка. Но он по-прежнему не входил в Ближний круг, так что знал едва ли не меньше. К тому же рана Мальсибера еще беспокоила, и к операциям его не допускали. Полагаю, Темный Лорд потерял к нему доверие.

Закупорив пузырьки, я сложил их в коробку.

Взял ее и отпер дверь.

В Хогсмиде снять жилье оказалось не сложно. Соседей своих я почти не видел и не слышал, их тоже часто не бывало дома.

На первом этаже располагался скромный бар и магазин. Из бара можно было подняться в меблированные комнаты, но я предпочитал второй выход: вниз по лестнице в грязный и неприметный тупик. Также оттуда можно было попасть на крыши и пробежать по ним чуть ли не несколько кварталов, так плотно они стояли. Это было удобно на случай засады авроров.

Было раннее утро. Из бара с шумом выгоняли засидевшихся посетителей.

Каждый раз выходя на улицу, я на секунду забывал обо всех проблемах. Я живу среди волшебников.

Наконец-то!

Не смотря на первые осенние холода и отсутствие теплой мантии, я приободрился.

Стая почтовых сов обрушилась на улицу. Каждая несла в клюве «Ежедневный пророк».

Первым делом я аппарировал к дому Рабастана Лестрейнджа. Ему я должен был отдать восемь пузырьков для его людей, остальные два лично Темному Лорду.

Особняк Лестрейнджей был окружен густым, непроходимым лесом. Вряд ли магглы забрели бы сюда по случайности.

Дом был высоким, в три этажа. Вытянув руку с меткой, я прошел сквозь металлическую ограду.

Испуганный эльф бросился докладывать обо мне хозяину.

Вскоре он вернулся назад. Лестрейндж даже не соизволил выйти, чтобы встретить меня.

— Хозяин просит вас спуститься к нему вниз, — пропищал домовик. — Прошу сюда, господин.

С секунду я раздумывал: а не послать ли мне Лестрейнджа куда подальше и оставить зелье эльфу? Но потом самообладание взяло верх. Не стоит проявлять излишнюю мелочность.

— Веди, — вздохнул я.

Странные все-таки существа домовики. Мне до сих пор непривычно было их видеть в домах волшебников. У нас, конечно, никогда их не было, да и в Хогвартсе за все время учебы не пришлось встретить ни одного.

И как хозяев не раздражают эти пронзительные звуки? Да и внешность такая, что без слез не взглянешь. Мне почему-то было неприятно раболепие этих существ, словно я унижал их тем, что находился выше в социальном статусе.

Домовик проводил меня в подвал, простиравшийся далеко за пределы замка. Своды здесь были низкими, мне приходилось пригибаться, а влага на полу промочила мантию. Каждый звук отдавался в ушах троекратно.

Когда мы оказались возле куцой двери с решеткой, эльф исчез.

Откуда-то из темноты вышел Лестрейндж, в сопровождении незнакомого мне Пожирателя. Его блеклые глаза блестели за прорезями капюшона, пришлось пожалеть, что я не надел маску. Рост невысокого, отчего-то подумалось, что это была женщина. Кто знает, можно ли доверять тому, кто сам скрывает свое лицо?

Сжимая в кулаке палочку, я попытался побороть дурные предчувствия. Неспроста все это. Ловушка? Но зачем я мог понадобиться Лестрейнджу?

Вместо приветствия я сунул ему в руки коробку с зельями.

— Отлично, — сказал он, проверяя содержимое при свете факела.

Как будто он что-то понимал в зельях.

— Сыворотка правды есть? — спросил Лестрейндж.

— Новая партия будет вариться еще неделю. И как же то, что я тебе давал?

— Давно кончилось, — в его голосе проскользнул намек на раздражение.

— Расходуй экономнее, — холодно посоветовал я. — Достаточно одной капли.

— Да-да, все это мы уже слышали, — прервал меня Лестрейндж. — Ты вроде владеешь легилименцией? Возможно, ты можешь помочь. Свежий взгляд никогда не помешает.

Он толкнул дверь, из-за которой на меня дыхнуло зловоние.

Помещение напоминало каземат. Небольшой, со стены свисали цепи для нескольких пленников. Лестрейндж зажег факел на стене. Света до нашего прихода не было. Пленник щурился с непривычки. Я взволнованно его изучал. Мы на войне, и это ее часть. Я давно знал, что так будет. И все-таки не смог побороть брезгливости по отношению к таким методам.

Придавая себе самоуверенный вид, я приблизился к пленному. Аврор? Член Ордена Феникса? Нет, тут что-то другое.

Он выглядел больным и разбитым, хотя я не дал бы ему больше сорока. Не знаю, сколько он провел в подвале, но он был страшно худым, сквозь разорванную рубаху проглядывали ребра и впалый живот.

Отведя подальше от него Лестрейнджа я спросил напрямик:

— От меня нужно что-то конкретное? Или?..

— Или. Иначе я сам бы вытащил из него информацию, — Лестрейндж оценивающе поглядел на меня и добавил: — Он Невыразимец.

Пришлось притвориться, что меня эта информация нисколько не интересует. Тем не менее она проясняла многое: Отдел тайн выбирал для работы лучших из лучших, непробиваемых людей.

— Мне помощники не требуются, — сказал я Лестрейнджу.

— Не зарывайся, Снейп.

— Я хочу остаться с ним наедине, — спокойно повторил я.

Лестрейндж ухмыльнулся, но противиться больше не стал. Когда за ним захлопнулась дверь, я хотел спросить пленного, как его зовут, но потом решил, что лучше не лицемерить и предстать человеком действия:

— Мы покормим тебя.

Он неопределенно хмыкнул, не собираясь верить мне на слово.

Заколебавшись, — вызвать из дома еду было невозможно, поскольку ее там не было, — я отворил дверь камеры. Лестрейндж нетерпеливо ждал снаружи.

— Что? Уже? — насмешливо протянул он.

— Нет, — хладнокровно сказал я. — Вызови домовика.

— Это еще зачем?

Лестрейндж нехотя взмахнул палочкой.

— Принеси еду и напитки, — велел я. — Да всего побольше.

Пленник жадно набросился на принесенный эльфом поднос, даже обглодал кости. И допил вино.

— А теперь побеседуем, — нарушил я царившее во время его трапезы молчание.

— Думал, я стану сговорчивей, если кинуть мне подачку? — фыркнул пленник, язык которого явно развязался. — Святая наивность!

Заметив, что я бледнею, он рассмеялся и сплюнул мне под ноги.

— Вот чего стоит твое милосердие, — сказал он, на его щеках появился румянец, но я себя не обольщал: он по-прежнему выглядел, как человек, готовый бороться или умереть.

Злясь на свою мягкость, я постарался загладить ошибку: ни о каком налаживании контакта не могло быть и речи.

— Ты поймал меня, не стану отпираться. И все-таки… Теперь ты, сытый и довольный, размяк, расслабился, сознание слегка уносит в сторону, в мир грез… — обволакивая пленника приторной вкрадчивостью, я поймал его взгляд и вцепился в него со всей силой.

Он отбивался отчаянно, но было поздно: он пустил меня внутрь, зазевавшись всего на секунду.

По лицу полоснуло словно тупым ножом. Боль лишила способности понимать происходящее.

Палочка была у меня в кармане, в своей самоуверенности я не потрудился ее достать.

Схватившись за нее, как за свое спасение, я вырвался из его сознания.

Чем он ударил меня? Не мог же Лестрейндж оставить вооруженным своего пленника.

Он рассмеялся. Поймав себя на том, что зажимаю лицо рукой, я быстро отнял ее.

А он все хохотал над глупым мальчишкой, который посмел тягаться с Невыразимцем.

Моя рука с палочкой поднялась сама собой.

— Лигилеменс.

Больше никаких церемоний. Я сдирал с него скальп, грубо вспахивал мысли.

Комната с вращающимися дверями. Маховики времени. Аквариум с зеленой жидкостью. И коридоры, бесконечные лабиринты, его сознание было также полно тайн, как отдел, в котором он работал.

«Где он?» — воскликнул я в отчаянии и вдруг увидел стену.

Да, именно за ней Невыразимец прятал свой секрет.

И я стал биться в нее, молотить, но она была цельной, как кусок гранита под нашими ногами.

Пробив крошечное отверстие, я заглянул туда, потом, осмелев, просочился внутрь. Невыразимец был не самым большим мастером ментальных дуэлей, он пытался затуманить образы, но мне не составило особого труда рассеять серебристую дымку.

Невыразимец ссучил ногами, и я отошел подальше, не разрывая зрительный контакт.

Его страх был горьким на вкус, и впервые в жизни у меня появились смутные догадки, что представляют из себя дементоры. Его испуг распалял мою жажду внушать ужас.

Как в маленьком зеркале я увидел образ, старательно спрятанный. Пергаментные свитки, очень древние. Походили на планы зданий. Они хранились под паркетной доской в темном помещении... Спальне. Кресла и покрывала там были бордовыми, в толстеных слоях пыли и паутины.

Скользнув назад, слегка отстранившись, я быстро проглядел то, что попадалось мне до этого. Где-то проскальзывал образ красной спальни… Да, все верно, в этой комнате стоял гардероб, а надевший мантию Невыразимца, хозяин этих воспоминаний оглядывает себя в зеркале, восхищаясь присущей ему невзрачностью. В комнату стучится пожилая женщина: «Сынок, завтрак готов».

Надо было разобраться. Выполнить работу до конца.

Мне больше не приходилось действовать топорно, Невыразимец защищался, но проникнув до того в его сознание, я теперь мягко плыл по нему, стараясь быть незаметным. Похоже, он уже не понимал, что я все еще там.

— И как? — спросил Лестрейндж несколько минут спустя. — Сработал твой метод кнута и пряника?

— Он держит некие планы в доме, в котором вырос. В спальне, с красными креслами, под половицей, возле камина. Дом либо запущен, либо там никто не живет, — прохладно ответил я. — Так понимаю, именно они тебя интересуют?

— Пожалуй, — Лестрейндж задумчиво погладил подбородок, а потом ухмыльнулся:

— Признаться, я на многое не рассчитывал. Ты все больше мне нравишься, Снейп.

— А ты мне нет, — отрезал я, стремясь оборвать любой намек на приязнь между нами.

Не дозволяя себе проявить слабость, я поплелся обратно, петляя между колонн.

Удар по лицу, хотя мне удалось поставить щит, был впечатляющим. Кожу саднило, никаких следов, конечно, и быть не могло, но он был настолько сильным, что я начинал слышать звон в голове.

Борьба с Невыразимцем отняла много сил. Я был рад, что не растратил себя на эмоции и четко выполнил все действия. Но стоило это колоссальных усилий.

Ничего. Привыкну.

* * *

— Ты хорошо поработал.

В знак благодарности я слегка поклонился. Белое, словно восковое лицо Темного Лорда начало странно раздуваться, я решил, что нужно еще что-нибудь сказать:

— Мой Лорд слишком великодушен, — не своим языком пробормотал я.

Моя неуклюжая церемонность, если не услужливость сыграла свою роль. Что неприятно удивило.

— Рабастан рассказал мне о том, что ты сделал, — более великодушным тоном поведал Темный Лорд.

Мрачные мысли отступили. Сердце в предвкушении радостно трепетало.

— Думаю, у нас найдутся для тебя интересные дела.

Склонившись еще ниже, я спрятал ухмылку.

* * *

Очередной раз я понадобился снова среди ночи. В камере был другой человек, иностранец. Но для меня он ничем не отличался от предыдущего.

Выполнив свою работу, я, довольный собой, покинул тесный каземат. Вырвавшись оттуда, я сразу почувстовал легкость и даже бодрость, несмотря на поздний час.

В подземелье было темно, спокойно, журчали ручейки. Пространство казалось бесконечным, совсем не таким как в Хогвартсе с его коридорами. Беспредельность и ночь не представляли угрозы. Если бы только этому учили в детстве.

В какой-то я момент понял, что свернул не туда и решил срезать угол. Как убираются местные домовики? Вонь здесь стояла несусветная.

Мутная вода оказалась здесь глубже, и ботинок увяз в грязи. Замечательно.

О мою ногу что-то чиркнуло, я мимолетно взглянул вниз.

Не своим голосом ругаясь, я быстро попятился и ударился о выступ колонны.

Оторвать взгляд было невозможно, к горлу подступало отвращение, которое требовалось обуздать.

Из серо-белой воды выступала мертвая нога. Рассеяный свет выхватывал ее во всей отвратительной честности: раздутые пальцы, пепельная кожа, вены. Затем показалось и все тело, которое я в торопях не смог разглядеть сразу.

Невыразимец.

Испуг постепенно улегался, и охватывала злость. Как будто в первый раз увидел труп!

Заставив себя пройти в непосредственно близости от него, зачерпывая воду ботинками, я выбрался из подвала Лестрейнджей.

Кто дал мне право брезговать? Или судить их? Разве я чем-то от них отличаюсь?

Больше никогда я не позволю себе отворачиваться или воображать себя выше других.

Ведь мы с миром, кажется, сошлись на том, что я плохой человек?

Что ж, не будем об этом забывать.

Когда я вышел наружу и глотнул свежего воздуха, очистившие легкие от трупного смрада, у меня возникло безотчетное желание поднять палочку вверх и сотворить над домом мерцающую Метку, возвещающую о том, что его навестила смерть. Заклеймить это место, как я сделал это с самим собой.

* * *

Пробуждение было резким и полным.

Решив в первую секунду, что загорелась Метка, я поспешно задрал рукав ночной рубашки.

Рисунок на предплечьи был черным. Он так часто загорался в последнее время, что я научился не замечать боли.

Так что же произошло? Нащупав палочку, я включил свет и осмотрел свою скромную комнату. Стол, уставленный латунными весами, колбами и пузырьками с зельями. Кресло, шкаф, рабочее место, полка для книг.

Ничего подозрительного. Огонь под всеми котлами потушен. Я специально следил за этим, боялся, что квартирная хозяйка будет против круглосуточной варки зелий. Даром, что я внес оплату на несколько месяцев вперед.

Обойдя комнату, заглянув во все углы, я вернулся к кровати и сел, обмотавшись одеялом.

Мне что-то снилось. И я так был этим раздосадован, что решил: лучше бодрствовать. Но что это было? Стараясь воскресить видение в памяти, я зажмурился.

Человек без лица глотал сваренное мной зелье, и, наблюдая за похрустыванием челюсти и движением кадыка, я испытывал глубочайшее желание убраться от него подальше, закрыть глаза.

Это был Пожиратель Кронус, тот самый, который испробовал первое изобретенное мной зелье для Темного Лорда. Теперь я не мог припомнить черт его лица. А казалось бы, это было совсем недавно.

Сжав пальцами глазные яблоки, я отогнал назойливое видение, но сразу припомнил другое: кровь Люпина, которая смешивалась с водой и узором расползалась по полу, а потом дикий крик Абрахэма. Да, именно от него я пробудился.

Глупо из-за всего этого переживать. Не могу представить, чтобы Темный Лорд не спал ночами из-за настолько малозначительных людей.

Улегшись на бок, я приказал себе ни о чем не думать.

Очистить сознание? Да легче оторвать себе ноги.

Долго валявшись в постели, я прокручивал в голове увиденное.

И только к рассвету провалился в приятное забытье, в котором позвякивали связки ключей в руках Хагрида. Или нет. Это были цепи, приковавшие пленника к стене в камере без окон.