Семейные ценности рода Блэк (гет)

Самым неприятным в жизни человека, которого восемь лет учили доверять только тем, кто сожрал столько же пудов соли, сколько он сам, стоя у соседней кормушки, было, есть и будет — разочаровываться в людях.

Спроси любого выпускника "факультета психов" из Дурмстранга — и ответят, что доверять можно только: а) себе, б) напарнику, в) командиру. Больше доверять нельзя никому. Даже другу. Потому что у друга может быть другое задание. Потому что эти задания могут вступать в конфликт интересов. Врагу тоже нельзя доверять: его слова, действия и выводы могут быть провокацией. Но если вы предпочитаете идти против всем понятной системы, поддерживая приятельские отношения с кем-то, в ком не до конца уверены и уж, конечно, кого бы не оставили прикрывать вашу спину, пеняйте на себя.

Ты расслабилась за эти полгода, Ларсен, думала Сольвейг, пока мадам Помфри накладывала ей на ладони оранжевое зелье от ожогов и забинтовывала покрытые пузырями руки.

Они повторяли программу шестого курса: профессор Лонгботтом в кромешной тьме теплицы № 6 проводил фронтальный опрос по теме "Ядовитые растения и способы их применения". Темнота была полностью обоснована: не все ядовитые растения можно было усмирить при дневном свете. А некоторые, как любезно напомнил лично ей Люпин, когда занятие уже подошло к концу, и все стали выходить на улицу, еще и повышают восприимчивость пораженных участков кожи к ультрафиолету. По большому счету, ничего страшного Люпин не сделал: просто попросил Сольвейг подержать "что-то" в темноте. Ну, она и схватилась обеими руками, дура! Можно же было любым Левитационным подхватить. Ну, а когда вышла на воздух, руки начали чесаться. Пока дошла до Больничного крыла, волдыри вздулись отменные. На три-четыре дня в повязках — точно.

— Это был сок борщевика, мэм? — скорее для того, чтобы просто не молчать, спросила Сольвейг, и медиведьма кивнула:

— Не представляю, как он попал вам на руки без перчаток, мисс Ларсен. Не думала, что вы нарушаете технику безопасности.

— Так получилось, — пожала плечами Сольвейг. Она, конечно, такого не ожидала от Люпина. Вот она — техника безопасности. Не доверяй тому, кто этого не заслуживает. Вместо того, чтобы озвучить это, Сольвейг вдруг улыбнулась: — Из борщевика делают дождь-флейты. В России. По всему миру из кактусов, а там — именно из борщевика.

— Что такое дождь-флейта? — спросила Помфри, снимая перчатки и помогая Сольвейг подняться.

— Это такая полая палка с перегородками внутри, заполненная крупами или бисером, семенами какими-нибудь. Если ее вращать, получается звук, похожий на шум дождя. Магглы называют ее рейнстик. Это музыкальный инструмент. У моего однокурсника была тяга к странным подаркам.

— Знаете что, мисс Ларсен, — заявила вдруг колдомедик, — идите-ка за ширму и раздевайтесь. Я сейчас принесу пижаму.

— Нет, мадам, мне нужно на ЗОТИ, — возразила Сольвейг, взмахом руки призывая свои вещи.

— Вы и палочку в руках не удержите!

— У нас Парные чары, мэм. Палочку будет держать Флинт, — сообщила ей Сольвейг и сбежала из крыла. — Я вернусь на обед!

— Неугомонная девчонка, — всплеснула руками мадам Помфри и вернулась к третьекурснику с Гриффиндора, у которого она диагностировала двустороннее воспаление легких. Этот мальчишка никуда из-под ее медицинской опеки сбегать, хвала Мерлину, не собирался.

Урок у Томаса прошел, как Сольвейг и предполагала. Флинт держал палочку одной рукой, ее за запястье — другой, а ей только оставалось произносить заклинания, с помощью которых они держали оборону против пары Вуд — Макдональд. Очевидно, Томас поставил их так потому, что весьма рассудительно предположил, что слизеринцы не станут калечить вратаря сборной Хогвартса и девчонку заодно тоже. Так и вышло. Даже поцарапанную руку грифферши они к концу занятия залечили Парными чарами и заработали для факультета десять баллов. Если учесть, что свои пять Сольвейг потратила на опоздание (бежала из Больничного крыла, но зачарованная лестница не была согласна с тем, на какой этаж ее привезти), то даже плюс пять для их пары было лучше, чем совсем ничего или даже минус, как бывало раньше не раз.

— Что у тебя с руками? — спросил Вуд у Сольвейг, пока из палочки Флинта шло золотое залечивающее ранку Аманды Макдональд свечение.

— Болят, — коротко пояснила Сольвейг. — Дня три не смогу держать не то что метлу, даже вилку.

— Шла бы ты тогда в Больничное крыло, — посоветовал подошедший к ним Пьюси. — Раз вилку не можешь, то и палочку тоже.

— Я неплохо колдую и без палочки, — пожала плечами Сольвейг.

— Пьюси прав, — зачехлил свою палочку Флинт, и грифферша ушла за своими вещами, коротко поблагодарив. — Иди к Помфри, Ларсен. У нас нет запасного загонщика, так что лечись спокойно. Макгонагалл мы скажем, что ты поранила руки.

— Кстати, как это произошло? — как бы про между прочим спросил Пьюси, и Сольвейг усмехнулась:

— Схватилась за стебель борщевика без перчаток.

— Зачем?

— В темноте было не видно, — вздохнула она.

— Люпин, — процедил Флинт, мгновенно все поняв.

— Знаешь, мне кажется, что Уизлетта не сказала ему, что вся эта история с драками в Большом зале и разговором у директрисы — это все подстава, — заметил Пьюси.

— Угу, — кивнула Сольвейг. — Очень уж Уизли не нравилось, что Люпин меня не ненавидит.

— Он тебя и сейчас не ненавидит, — фыркнул Флинт. — Если ты не заметила, Люпин не способен на сильные эмоции. Он тебя презирает.

— Ну, да, — хохотнул Пьюси, пока они спускались на третий этаж. — Пришла Злая Темная Леди Ларсен и обидела маленькую глупенькую вейлочку.

— Чушь говоришь, — усмехнулась Сольвейг. — Зачем мне обижать ее?

— Потому что ты Злая Темная Леди? — предположил Флинт, состроив максимально незаинтересованную рожу.

— Идите вы оба... на обед! — предложила Сольвейг и скрылась за дверью Больничного крыла.

Слышать, как ее называли Темной леди, пусть даже в шутку, пусть даже хорошие приятели, было неприятно, особенно если вспомнить, что Темным лордом себя называл чокнутый маньяк-террорист, развязавший две последние магические войны и занимавшийся в основном геноцидом магглокровных волшебников. Как-то ну совсем ничего в этом притягательного не было.

— О, мисс Ларсен! — улыбнулась медиведьма, увидев, как Сольвейг переодевается за ширмой. — Обедать будете? Попрошу домовика вам помочь.

— Такого унижения моя гордость не вынесет, — буркнула Сольвейг себе под нос. — Я могу левитировать ложку себе в рот без палочки, мэм! — попробовала сопротивляться она, но мадам Помфри пресекла все попытки. — Ладно, — в конце концов согласилась Сольвейг, после чего вытерпела кормление с ложки, хотя домовушка, которая ее кормила, делала большие грустные глаза и была готова себя наказать за то, что "юная мисс" недовольна.

Когда же эльфийка попыталась воткнуть себе вилку в ладошку, Сольвейг взмахом руки отправила вилку в полет к мусорному ведру и резко наклонилась к съежившейся домовихе:

— Я злюсь не на тебя, а на себя. На свою беспомощность. Как тебя зовут?

— Мелзи, юная мисс!

— Спасибо, что покормила, Мелзи. Я могу тебя позвать, если мне что-то понадобится?

— Да, юная мисс! Мелзи помогать мадам Помфри с пациентами!

— Не вздумай наказывать себя при мне, Мелзи, понятно?

— Да, юная мисс! Как прикажет юная мисс! — и эльфийка исчезла с еле слышным хлопком.

Сольвейг с глубоким вздохом опустилась на подушку. Она не любила разговаривать с домовиками, потому что в их доме домовых эльфов не было, и причин, по которым эльфы не требуют за свое служение зарплаты, она не знала. И уж, конечно, Сольвейг были решительно непонятны их мазохистские наклонности. Но думать об этом долго не хотелось, потому что, в принципе, была масса других поводов думать — например, о том, кто все-таки испортил их команде метлы — и еще потому, что безумно хотелось спать. Не иначе как Помфри что-то подмешала ей в кашу. Снотворное.

Ну, конечно.

Гораздо проще усыпить не слишком покорного пациента, чем следить за тем, как он мается на больничной койке. Старый проверенный способ.

Снилось что-то странное. Как будто она варит какое-то зелье в лаборатории Малфоя, но вместо Малфоя ее проверяет высокий закутанный в черную мантию мужчина. И все-то у нее получается плохо.

На "Т".

Когда Сольвейг просыпается, на кровати напротив сидит младший Пьюси с забинтованной левой ладонью и левитирует вокруг себя конфету из серии "Забастовочных завтраков".

— Что с рукой?

От неожиданности Арчи роняет лихорадочный леденец.

— А, поранился на Зельях, — улыбается он. — Облился взорвавшейся Морочащей...

— Морочащая закваска не взрывается ни на одном этапе приготовления.

— Ну, это была и не моя, — пожал плечами Арчи и снова пустил конфету летать над головой. — А у тебя что с руками?

— Да тоже по глупости, — хмыкнула Сольвейг.

— Ларсен? — позвал вдруг Арчи, когда Сольвейг снова легла и стала терпеливо дожидаться, когда мадам Помфри придет поменять ей повязки. — А что там за история с метлами?

Сольвейг фыркнула.

— А что сказал тебе Алекс?

— Ничего. Я видел, как Уизли обвинила тебя в том, что ты сломала метлы всей команде, а потом, когда вас директриса вызвала, Вуд орал в Большом зале, что только метла Уизли и не была сломана.

— Тогда ты знаешь все, — заверила его Сольвейг. Рассказывать ребенку, что кто-то их крупно подставил за месяц до начала соревнований, ей абсолютно не хотелось.

Кто была та тварь, которая так с ними поступила, решили расследовать Пьюси и Фосетт. Они, как оказалось, были достаточно внимательными во всем, что касалось эмоций людей, так что дело Сольвейг было — уныло огрызаться, Уизлетты — огрызаться со вкусом и надрывом, а Флинта — все это дело прикрывать, чтобы не поубивали друг друга по-настоящему. Вуд изображал глуповатого дятла, хотя ни глуповатым, ни дятлом в полной мере не был, Робинс игнорила всех, остальные слизеринцы с недостойной факультета горячностью обвиняли во всем вейлочку. Малфой, не с согласия, но молчаливого одобрения которого команда это все затеяла, обещал представить директрисе факты, которые будут обнаружены их маленькой "следственной группой" и ратовал за то, чтобы не привлекать Аврорат. Потому что всем же было понятно: вызови авроров — и никогда не найдется тот говнюк, что испортил метлы и попытался внести в команду разлад. Диверсант, пикси ему за шкирку.

Всю среду Сольвейг порывалась жалеть себя, но пришел Пьюси и отпросил ее у мадам Помфри на тренировку. Конечно, не все упражнения на "земле" она могла делать с забинтованными руками, но что-то могла, и в очередной раз потащила всех на пробежку вокруг Черного озера, прибежав неожиданно второй — вперед на последних десяти метрах дистанции вырвался Флинт, и Сольвейг с удивлением для себя уступила, начав тормозить, и финишную черту, заранее наколдованную, пересекла почти шагом. Она не чувствовала себя уставшей, но жутко хотела есть, так что придется, видимо, снова звать Мелзи. Есть с ложечки было отвратительно.

Вуд и Пьюси валялись на специально высушенном ради такого дела клочке земли, Флинт восстанавливал дыхание такими же упражнениями, что и Сольвейг, хоть остальных и не шпынял. Самое время было собираться и валить в сторону замка — принимать душ в раздевалке с перебинтованными руками Сольвейг не хотелось.

— Нам назначили консультацию по Трансфигурации на завтра, Ларсен. Я зайду за тобой после занятий, — сказал вдруг Флинт, и Сольвейг обернулась на него недоуменно:

— Обоим?

Флинт кивнул утвердительно.

— Ладно. Помфри сказала, что отпустит не раньше утра пятницы.

— Как ладони? — поинтересовался Вуд, вставая с земли.

— Чешутся, — призналась Сольвейг. — Кожа слазит. И мазь жжется.

— Но ты в пятницу на "воздух" настроена уже? — поинтересовался Флинт таким голосом, что Сольвейг стало вполне понятно: забыть о том, что у них в команде нет запасного загонщика, ей не дадут.

— Да, кэп, — сказала она, и, дождавшись, когда и остальные финишируют, они пошли в сторону квиддичного стадиона.

Все ее мысли о Флинте слишком походили на сахарный сироп, и было стыдно за себя ровно так же, как когда Крам впервые ей намекнул, что секрета из ее влюбленности в Драганова делать особенно не стоит: все уже, ясен перец, в курсе. Она все же была единственной девчонкой на их курсе, кто учился на боевке. Были еще две на курс старше и несколько однокурсниц самого Драганова, но с ними Сольвейг не общалась. Хотя, если так посудить, "все в курсе" — значило лишь, что все видели, как они срутся каждую тренировку, не упуская возможности поехиднее задеть друг дружку, пока Турнбьёрнсен не накладывал на них обоих Kjeft — норвежскую разновидность Силенцио. Эспена их вооруженное одним сарказмом противостояние раздражало больше, чем остальных. Сольвейг думала, это из-за того, что он был капитаном и взял их в команду именно из-за этой странной немотивированной (ну, почти) агрессии друг к другу и задумал ну хотя бы помирить. А уж потом, однажды заметив с земли, как Димитр отрабатывает финт Порскова, она поняла, что задирает его не просто так. Тогда у нее буквально сердце сжалось. Ну, а потом появился Крам и вывалил на нее свое знание о том, что не все так просто.

Будто добил.

В общем, нахрен Флинта.

Надо о Кубке школ думать, а не обо всякой сопливой ерунде.

Собственно, на мысли о сопливой ерунде Сольвейг угрохала весь четверг: Арчи Пьюси выписали, и отвлекать ее беседами на отвлеченные темы стало некому. А перед самым ужином, когда Сольвейг уже переоделась и терпела смену повязок на ладонях, явился сам Флинт, и они пошли к тому робкому студентику Магического универа, который чего-то там анализировал по их трансфигурированным вилкам. Вообще-то, Сольвейг была уверена, что обе вилки, и ее, и Флинтовская, уже давно превратились, собственно, обратно в вилки, так что о чем с ними собирались говорить, она даже представлять не хотела.

Трансфигурация, хоть Высшая, хоть простая, лежала очень далеко за пределами ее интересов.

— Добрый вечер, мисс Ларсен, мистер Флинт, — поздоровался парнишка и робко им улыбнулся. — Я Джексон Белби. Ну, вы помните, — добавил он смущенно, и Сольвейг подумала, что Белби правильно заподозрил, что — нет — не помнили, ни она, ни Флинт.

— Здрассьте, — буркнули студенты одновременно и уселись за первую парту, как примерные школьники. Флинт тут же сцепил пальцы в замок на столешнице, Сольвейг свои забинтованные руки оставила лежать на коленях.

— Вам сказали, зачем я вызвал вас второй раз? — поинтересовался Белби, и Сольвейг помотала головой. Флинт, даже если и знал, ей не сообщил.

— Директор Макгонагалл сказала, что лучше это скажете вы, — подал голос Флинт.

— Ааа, — протянул Белби. — Ну, тогда я покажу вам ваши трансфигурированные предметы, а потом, наверное, задам несколько вопросов, — и достал из ящика стола стилет, который сотворила из вилки Сольвейг.

Надо же, подумала она, еще держится.

— Это мой, — одновременно сказали Сольвейг и Флинт и удивленно уставились друг на друга.

— Это мой, — повторила Сольвейг. — Родители подарили мне такой на Йоль, я просто повторила его из вилки.

— Этот стилет — семейная реликвия Флинтов, утерянная в годы Первой Магической войны, я трансфигурировал его по памяти. Так что это мой, — заявил Флинт в ответ, и тогда Белби достал второй стилет из ящика стола и положил на парту рядом с первым.

— Охренеть, — резюмировала Сольвейг и толкнула Флинта, чтобы он вытащил палочку. Тогда она положила запястье ему на плечо и произнесла формулу Диагностирующего заклинания. Серебристо-синие проекции кинжалов повисли над столом. Флинт покрутил их по просьбе Сольвейг вокруг оси по вертикали и по горизонтали, а потом развеял. Сходилось, будто трансфигурированные предметы абсолютно идентичны. — И где чей?

— Согласно вашим магическим подписям, первый, по словам директора Макгонагалл, был трансфигурирован мистером Флинтом. А второй, — он кивнул на кинжал, — вами, мисс Ларсен. Но подписи, по словам директора, очень похожи.

— Флинт, — позвала Сольвейг, закидывая правую ногу на левую так, чтобы из ботинка можно было что-то вытаскивать, — достань, пожалуйста.

Она уже махнула рукой, возвращая трансфигурированным стилетам вид вилок, так что спутать предметы больше не было возможно. Флинт нащупал рукоятку, плотно прижатую к голени Сольвейг, и вытащил стилет на парту.

— Это он? — поинтересовался Белби, нависая над ними. Флинт, не глядя на парнишку, изучал стилет, разглядывая его, будто давно потерянное дитя.

— Он, — согласился наконец Флинт и положил его на стол. — Но лучше отдать гоблинам на экспертизу.

Сольвейг скривила губы, мол, валяй.

— Забирай, если это действительно родовая реликвия.

Флинт посмотрел на Сольвейг, как на дурочку:

— За сколько?

— Что "за сколько"? — не поняла Сольвейг. — Мне подарили, откуда я знаю, сколько он стоил?

— За сколько ты мне его продашь? — пояснил Флинт.

Сольвейг не на шутку обиделась.

— Я отдам его тебе просто так, идиот, — процедила она, садясь прямо. — Мне нахрен не упала чужая вещь.

— Мисс Ларсен, я не могу вас оштрафовать за слова, — улыбнулся Белби через силу, — так что давайте вернемся к Трансфигурации. А выяснить цену этого стилета вы потом сможете. Уже без меня.

— Хорошо, — быстро согласился Флинт и испытующе глянул на Белби.

— Как я уже сказал, — продолжил Джексон Белби, — директор Макгонагалл считает, что ваши магические подписи очень похожи, она смогла определить, где чья... вилка... только через несколько часов.

— И что? — поторопила его Сольвейг.

— У вас высокий коэффициент совместимости с мистером Флинтом, мисс Ларсен, — пояснил Белби и отчего-то залился краской.

Надо же, какой стеснительный, подумала Солвьейг.

— Бред, — резюмировала она. — Мы с Флинтом уже полгода на ЗОТИ отрабатываем Парные чары вместе, так что это наверняка из-за постоянных тренировок.

— Вы же видели сами, — поддержал Флинт. — Ларсен просто руку мне на плечо положила, и моя палочка уже выдает заклинания, которые я никогда не заучивал.

— Мы начинали с Коллопортуса, — продолжила Сольвейг, — а потом Диффиндо. Постепенно у нас стали получаться не только Боевые чары, но и некоторые лечебные заклинания. Которые Флинт не знает просто потому, что никогда не увлекался Колдомедициной, а у меня была по ней дополнительная специализация в Дурмстранге. Так что мадам директор просто ошиблась.

— А если и нет — Ларсен помолвлена. Так что на магическую совместимость ей все равно плевать, — совершенно равнодушно добавил Флинт и встал. — Если это всё, то я, пожалуй, пойду поужинаю. Еще должен успеть.

Сольвейг тоже встала и подтолкнула локтем к Флинту стилет, так и лежащий на парте.

— Забери на экспертизу. Если он действительно ваш, оставь себе.

— Мне не нужны подачки, — ощерился Флинт.

— Считай, что это подарок, — фыркнула Сольвейг и скрылась из кабинета Трансфигурации раньше, чем Флинт успел ей возразить.

А утром мадам Помфри осмотрела ее полностью зажившие ладони и отправила на занятия. И Сольвейг была рада покинуть Больничное крыло, как никогда раньше.

И Томас, и Флитвик едва не половину занятия вещали о том, что семестровые контрольные уже близко ("Осталось три недели!" — скрипучим голосом возвестил Флитвик и пустился объяснять новую тему), и Малфой исключением не стал. Вместо того, чтобы, как обычно по пятницам, начать новую тему, он затеял фронтальный опрос, и Сольвейг не без оснований полагала, что сделал он это с единственным желанием — поснимать с Хаффлпафф как можно больше баллов. По крайней мере, тупице Эпплби явно не повезло в этом смысле, потому что он лишил свой факультет сразу сорока алмазов в часах за сдвоенные Высшие Зелья. Изумрудов же в слизеринских часах наоборот прибавилось, и Сольвейг для этого даже не слишком выпендривалась, просто отвечала так же часто, как и Пьюси, когда все остальные в классе молчали. Ну и Флинт пару раз ответил верно, хотя за ним склонности к зельеделью Сольвейг никогда не замечала.

— Судя по всему, кому-то не терпится провести уикэнд в моей компании за повторением правил подготовки ингредиентов для Высших Зелий, — с издевательской усмешкой заметил Малфой, когда до звонка оставалось совсем немного. — Скажем, мистеру Эпплби это определенно не помешало бы. Сегодня в семь у дверей лаборатории. И не смейте опаздывать. То же касается и мистера Люпина.

— Но, сэр, я ответил правильно на все ваши вопросы, кроме одного! — возмутился Тедди.

— И он касался приготовления Противоожоговой мази, чье действие мисс Ларсен испытывала на себе в течение этой недели. Не питайте себя иллюзиями, будто я не знаю, почему она оказалась в Больничном крыле.

— Какое это имеет отношение к предмету, профессор Малфой? — спросила Саманта Стимпсон, сестра ловца барсуков и староста школы.

— Прямое, — усмехнулся Малфой. — И вы, пожалуй, тоже останетесь на выходные в лаборатории. Флоббер-черви ждут не дождутся, когда их слизь будет собрана для приготовления зелий.

— Фу, — не сдержалась девушка.

— Что "фу", Стимпсон, можно подумать, это не ты каждую неделю ходишь к Помфри за средством от прыщей, — сказала Сольвейг. — Туда как раз эта слизь входит. Сделай доброе дело, собери ее для себя сама.

— Ах ты дрянь! — рявкнула хаффлпаффка и наслала на Сольвейг Летучемышиный сглаз. Та не растерялась и испепелила ни в чем не повинных летучих мышек еще на подлете.

— Мисс Ларсен, вы тоже без дела в субботу не останетесь, — сообщил Малфой. — Приходите, сварите что-нибудь для Больничного крыла.

— Почему это мы будем потрошить флоббер-червей, а Ларсен — варить зелья? — возмутился Эпплби.

— Потому что мисс Ларсен в отличие от вас, мистер Эпплби, ингредиенты зазря не переводит, — пояснил Малфой, и тут прозвенел звонок. И ладно бы все просто пошли на обед, но тут Флинт, пробираясь к выходу, задел чей-то учебник, кто-то толкнул его в спину, Пьюси выхватил палочку...

Малфой остановил драку, обездвижив всех массовым Петрификусом.

— Мисс Ларсен, мистер Флинт, мистер Пьюси, мистер Смит, мисс Брэдиган, суббота, семь вечера. Остальные, кого я назвал, явитесь и сегодня в семь. Работы в лаборатории хватит всем, не обольщайтесь. И двадцать баллов с Хаффлпафф за начало безобразной свары в кабинете и несоблюдение техники безопасности, — он указал на пару разбившихся банок с глазами тритонов. Полненькую кудрявую Брэдиган вырвало. — И уберите за собой, — скривился декан Слизерина, выпроваживая студентов в коридор.

Сольвейг схватила сумку и пошла в общежитие.

Нарваться на отработку в первый день учебы — можем, умеем, практикуем.

Несмотря на то, что Большой зал ей нравился и что Флинт начал с ней таки разговаривать, Сольвейг не хотелось идти обедать туда, потому что еще одной встречи с грифферами сегодня она просто не выдержит. Утренние ЗОТИ и Чары уже истощили ее запасы сдержанности, и если кто-то из красно-золотых ушлепков еще хоть слово в ее сторону вякнет, Сольвейг боится, что не сдержится.

Утром Флинт фиксировал ей обе руки раньше, чем она выхватила палочку и швырнула в Данбара... она хотела швырнуть Сектумсемпру, конечно, но, наверное, ограничилась бы Жалящим, потому что иначе тут же явится Макгонагалл и исполнит свое давешнее обещание вышвырнуть ее из школы. А впереди был квиддич, и вылетать накануне квиддича не хотелось. Так что Данбару врезал Вуд — по-маггловски в челюсть, только Флитвик быстро их успокоил, поснимав с обоих факультетов по двадцать баллов. Суть претензий Данбара всегда сводилась к "ты чо такая дерзкая" — и была Сольвейг решительно непонятна. Это продолжение попыток перебороть свои страхи что ли? Слабенько.

Кстати, про страхи. Джек там, наверное, с голодухи с ума сходит. Надо будет вывести его погулять после тренировки. Или завтра. Смотря сколько сил останется.

Если бы Флинт мог, он бы загонял команду на "воздухе", отрабатывая обычные связки, но когда все внимание было направлено на то, чтобы не позволить старенькой метле развалиться метрах в шестидесяти над землей, это было проблематично.

— Мы летаем, как беременные утки! — разорялся кэп уже стоя на земле. — Как первокурсники учатся на этом летать вообще?!

— Ну, мы же как-то учились, — ради проформы возразил Вуд, но Флинт посмотрел на него с нескрываемой злобой:

— Конечно, дятел, именно на таких ты и учился. Можно подумать, тебя не в четыре года посадили на метлу!

Вуд улыбнулся, но замолчал. Видать, Вуд-старший был настоящим маньяком, и слова Флинта попали в яблочко.

— Может, отпросимся все-таки завтра за нормальными метлами? — предложил Пьюси. — Давайте сейчас пойдем к Малфою. Или лучше иди один, Макс.

Флинт кивнул.

В гостиную Слизерина он вошел с подписанным разрешением покинуть школу в воскресенье, когда Макгонагалл не будет. И декан даже обещал замолвить словечко перед Лонгботтомом, чтобы и он гриффиндорцев отпустил. Фосетт признался, что метлу ему накануне прислали из дома совой, так что пока он ее спрятал под кроватью в общежитии.

Отработка в субботу прошла относительно спокойно. В одном углу лаборатории хаффлпаффцы разделывали флоббер-червей, в другой — слизеринцы общими усилиями варили Противоожоговую мазь, восполняя ее запас для Больничного крыла. К счастью, для ее загущения как раз требовалась слизь флоббер-червей, так что усилия Стимпсон были не напрасны. Зелье от прыщей Сольвейг, к слову, тоже сварила, раз уж осталось время: ей оставалось только добавлять необходимые составляющие в свои котлы, потому что необходимые ей ингредиенты шинковали стоящие напротив Пьюси и Флинт. Впрочем, им досталась практически чистая работа. Малфой, изредка поднимавший на них голову от проверки чьих-то эссе, сдержанно кивал и почти ни к кому не придирался. В девять он изволил всех отпустить, наложил на сваренные зелья Консервирующие чары и напомнил, что отлучиться в воскресенье позволяет не дольше, чем до пяти вечера. К этому времени ожидали возвращение директрисы, а значит на ужине всем слизеринцам непременно нужно быть, как штык. Подставлять декана не хотелось никому.

Ушли еще во время завтрака, пока кто-то, перебарывая зевоту, пытался есть дежурную овсянку и подкалывать друзей по поводу заспанного вида. Не глядя друг на друга, семикурсники аппарировали, как только "Ночной рыцарь" — фиолетовый трехэтажный автобус "для волшебников, попавших в трудную ситуацию" — принял на борт Крэгги, Хиггс, Монтегю и Робинс и исчез вдали, только его и видели.

Дома Сольвейг не ждали. Дома вообще никого не было. На айфон, только Сольвейг воткнула его на зарядку, пришло сообщение от матери: попались грошовые путевки на Варадеро, они с отцом отчалили отдыхать, пускай не теряет. Девушка фыркнула и завалилась на кровать: звонить Тее, чтобы поблагодарить за приглашение на свадьбу, было еще рано, та была знатной любительницей поспать подольше, если есть возможность, идти куда-то необходимости не было, а возвращаться в школу с двумя метлами сразу же просто не хотелось. Звонить родителям, умотавшим на Кубу, тоже особенного смысла не было; пускай отдыхают. После того, что она заставила их пережить в ноябре, Сольвейг вдруг показалось, что она больше не имеет права их напрягать.

Конечно, в этом доме она и трех месяцев в общей сложности не прожила, и комната ее выглядит столь же безлико, как хогвартская, разве что зеленого в ней меньше. На комнату из дома в Осло не похоже совсем. Там, казалось, даже стены были за нее. Будто она вросла в тот дом всею собой. Даже от боггарта в первый же раз удалось в ней спрятать свой страх, хоть комната и была, как сказать, виртуальная. Но это все равно был дом, так что повалявшись полчасика на кровати, она пошла на кухню и пожарила себе яичницу с беконом, а потом полезла шарить по сети — делать особенно было нечего.

Рекламный буклет, тот самый, что снимали в декабре, Сольвейг обнаружила на журнальном столике в гостиной, когда пришла туда с тряпкой во внезапном порыве протереть пыль — вообще-то она никогда не увлекалась уборкой, но тут почему-то захотелось. Полистав каталог одежды, Сольвейг остановилась на одном снимке, где она куталась в серый кардиган и смотрела в камеру. Такого затравленного взгляда она у себя давненько не видела. Стало неприятно, что кто-то выбрал этот снимок для печати. Что она хотела показать этим взглядом?.. Кажется, все ее тогдашние мысли сконцентрировались на Флинте и предательстве. И выражение лица было соответствующим.

А ведь она могла еще тогда, перед каникулами, рассказать ему о том, что Лорд Ларсен собирается ее с кем-то помолвить. Флинт ведь спрашивал.

Ну, да что уж теперь.

После обеда Тея позвонила сама, сказала, что свадьбу они с Даниэлем решили устроить не в норвежском национальном стиле, а в общеевропейском, и платья подружек невесты будут синими, так что пускай Сольвейг ищет себе синие туфли. И спутника.

— Вообще-то у меня для таких случаев есть жених, — буркнула Сольвейг в трубку.

— Показала бы хоть, — хмыкнула Тея. — А то у Эрвика-то не допросишься.

Сольвейг поискала в своей комнате афишку с летнего чемпионата мира, послушно сфотографировала ее и отправила через WhatsApp.

— Симпатичный, — заключила Тея. — И что тебе в нем не нравится?

— Я его не знаю совсем, — призналась Сольвейг. — Год назад думала, что влюблена в него, а потом поняла, что нет.

— Так вы еще и знакомы давно?

— Лет с восьми моих, — подсчитала Сольвейг и, словно предугадав дальнейшие слова подруги попросила: — Но давай ты не будешь мне говорить, что такого парня упускать нельзя.

— Да тебе все равно от него некуда деваться! — засмеялась Тея. Кажется, Даниэль Кристоффер ей кое-чего не рассказал про магические помолвки. Наверное, боялся, что Тея может передумать. Она могла, у нее ветер в голове свищет.

Всю следующую неделю сборная Хогвартса посвящает более-менее продуктивным тренировкам на привезенных запасных метлах. Они определенно хуже, чем были испорченные, но летают пошибчее школьных — и то хлеб. С экипировкой вопрос решился за счет Попечительского совета школы, а нормальные метлы на Кубковые матчи обещал подогнать отец Флинта. По крайней мере, обещал попытаться.

Накануне второго спарринга и эта информация уже неимоверно радовала, поскольку ни один человек в школе так и не выказал своей заинтересованности в порче командных метел. И это злило просто невыносимо.

— Узнаем, кто это — лично морду разобью уроду, — процедила Сольвейг, выходя из раздевалки одновременно с Пьюси. — Безо всякой палочки.

— Почему без палочки? — поинтересовался идущий сзади Монтегю, неся на плече "Молнию 7" — теперь все они таскали метлы с собой в общежитие от греха подальше.

— С палочкой — убьет нахрен, — объяснил ему Флинт, и команда засмеялась.

— Глупо на самом деле, — фыркнула Хиггс, выходя из раздевалки последней и пропуская перед собой Уизлетту. — Все равно никто не поверил, что это Ларсен разгромила раздевалки.

— Кроме Люпина, кажется, — заметил Пьюси. — Потому что с борщевиком был явный перебор.

Уизли стушевалась.

— Ну не могла же я ему сказать: "Тедди, послушай, это все шутка, я просто попыталась убедительно сыграть..."

— Убедительно сыграть что? — спросил вдруг голос из темноты подтрибунки, и несколько Люмосов высветили стоящего у стены Тедди Люпина.

— Тедди...

— Что ты еще убедительно играешь, Виктуар? — поинтересовался он и подошел к Сольвейг. — Прости меня. Я не знал.

Сольвейг сделала заинтересованное лицо, но ничего не сказала.

— Тедди, я тебе все объясню! — повисла у него на руке вейлочка.

— Уже Пьюси все объяснил, спасибо, — бросил в ее сторону Люпин. — Ларсен... Сольвейг? Мы же можем быть по-прежнему... друзьями?

Сольвейг улыбнулась ему ласково, подошла ближе и без замаха, коротко ударила кулаком в живот.

— Вот как-то так мы и будем с тобой друзьями, Эдвард Люпин, — процедила она над головой сложившегося пополам парня.

А потом раздался взрыв.

* * *

Драко Малфой, декан Слизерина и один из самых успешных зельеваров в Европе важно шествовал по коридору Министерства магии, будто бы отрицая своей походкой и свою судимость, и то, что идет он не просто так, а вызванный повесткой в Аврорат. Мыслями он, правда, был в слизеринских подземельях: змеек, даже и взрослых, ни на час ведь нельзя оставить одних. Наверняка приключится какая-то беда. Особенно в свете всех этих неприятных событий: разорванные мантии и испоганенные древки недешевых метел никак не выходили из головы. И как Уизли бросила в Ларсен Секо... Так что вызов в Аврорат ну никак не был кстати. Хоть его и вызывали исключительно в качестве эксперта.

— Приветствую, Малфой, — кивнул ему Поттер, пропуская в кабинет. Там, вольготно расположившись в неудобном кресле для посетителей, уже сидел Тео Нотт и разглядывал скучную обстановку.

— Привет, Поттер. Нотт, — кивнул он товарищу.

— Мне нужна консультация Мастера Зелий, Малфой, — признался Поттер, когда заполнил все документы и повесил над ними троими все необходимые заклинания. — Видишь ли, мистер Нотт убежден в том, что пузырек с этим зельем попал к нему не далее как месяц назад, и, собственно, зелье это весьма свежее.

Стандартный флакон с деревянной пробкой венчал, несомненно, Visio Horribilis — вершину злого гения семейства Принц. Изумрудный галлюциноген поблескивал в полоске света из миражного окна в кабинете начальника ОБР.

— Почему бы тебе не обратиться в Отдел Тайн? — поинтересовался Малфой лениво. — Или у вас перевелись штатные зельевары?

Нотт незаинтересованно глядел в окно. За ним простирался бесконечный Каледонский лес. Надо же, Поттер в свободное время любуется на тот же вид, что был из Гриффиндорской башни. Вот умора.

— После оглашения завещания Снейпа тебе достался его второй портрет и все наработки, не так ли? — Поттер встал над креслом, в котором сидел Малфой, и испытующе смотрел на него сверху вниз.

— И что? — невежливо уточнил Малфой. Даже авроратским экспертом ему быть после того, что случилось с его семьей в 1998, было неприятно.

— Мне нужно заключение, когда и кем было изготовлено это зелье. За выходные успеешь?

— А мне договор сотрудничества предлагают? — поинтересовался Малфой, не поворачивая головы.

— Могу поспособствовать тому, чтобы твоего отца выпустили досрочно, — пожал плечами Поттер, и Драко напрягся всем телом. Им ведь даже свидания с Люциусом уже пятнадцать лет не давали. Лорда Малфоя должны были выпустить из Азкабана еще только через десять лет.

— Насколько раньше? — спросил он через некоторое время, что они провели в молчании.

— Через пять лет вместо десяти.

Пять лет Азкабана...

Хуже может быть только десять лет Азкабана. Драко до сих пор помнил те три месяца до слушания, что провел в сырой промерзшей камере, мимо которой плавно проплывали дементоры.

— Мне нужна лаборатория и четыре часа времени, — сказал он и глянул на Нотта. — А почему бы тебе, Поттер, просто не допросить Теодора под Веритасерумом?

— Потому что я не помню, как и от кого получил это зелье, Драко, — признался, наконец, Нотт.

— И его бойцы из Ковена, которых, собственно, мой отряд и принял сегодня утром, не помнят, — подтвердил Поттер. — Так что мне нужно знать, когда было приготовлено это зелье. Стажер Дженкисс, проводите мистера Малфоя в лабораторию, я договаривался, — попросил он тершегося неподалеку от кабинета парнишку в алой мантии, и Драко пошел за совсем юным аврорчиком.

Очень хотелось надеяться, что Старший аврор Гарри Поттер, "Честь и Совесть" Британского Аврората, "Примерный семьянин" по версии "Ведьмополитана" и звезда первых полос "Ежедневного Пророка" до сих пор, не обманет его в своем обещании.

Visio Horribilis был превосходен. Малфой, стоя в респираторе у вытяжного шкафа, добавлял в зелье, испаряющееся после некоторых манипуляций медленнее, чем на открытом воздухе, специальные индикаторы, и думал о том, как крестный рассказывал ему о своем вступлении в ряды Пожирателей Смерти.

Темный лорд возжелал убедиться в том, что Снейп, хоть и был полукровкой, действительно унаследовал от матери талант к зельеделию, родовой дар Принцев. А этот яд мог сварить только Принц — этим он и отличался от многих других, был, так сказать, визитной карточкой рода. Так что молодой совсем Северус Снейп, мечтавший об учебе и получении звания Мастера, но никак не способный ни занять, ни быстро заработать необходимую для обучения в Гильдии сумму, со всем рвением нищего слизеринца бросился за исполнение заказа Лорда Волдеморта. И сварил, конечно же.

А потом Лорд спрятал свой хоркрукс в темной пещере на берегу моря и заполнил чашу с ним Visio Horribilis, смешав зелье с водным раствором этилового спирта, многократно снизив его летучесть.

А потом проверил свою задумку на Кричере, домовике Блэков.

А потом в ту же пещеру с намерением уничтожить хоркрукс хозяина явился Регулус Блэк, кузен матери и лучший друг Снейпа. И выпил зелье, конечно. И погиб.

А потом то же самое сделал Дамблдор, и тоже, разумеется, был отравлен. И Авада, пущенная в него Снейпом на Астрономической башне в 1997, уже ничего не решала. Там счет шел на минуты.

Обо всем этом Драко Малфой думал, механически смешивая в пробирках индикаторы, искренне надеясь, что зелью не меньше тридцати семи лет. Но выходило, Мордредово племя, что ему от силы месяц.

И что сварил его человек, которого Драко Малфой сдавать в лапы Аврората вовсе даже не собирался.

— Северус Снейп, — соврал Малфой, глядя в глаза Поттеру, когда вернулся в его кабинет. — Это то же зелье, что защищало хоркрукс Темного лорда.

— Вот как? — протянул Поттер. Нотт по-прежнему сидел в его кабинете, но теперь уже читая газету. Он отвлекся от прошлого выпуска "Воскресного Пророка", как только Драко вернулся из лаборатории.

— Давай бланк отчета, я заполню, — подтвердил Малфой, усаживаясь в кресло. — Ты, конечно, не в курсе, но это зелье было похищено из Малфой-мэнора в ноябре 1997 года. Как ты понимаешь, Поттер, сообщать в Аврорат об этом... инциденте... не стали.

— Удивительно, — улыбнулся Нотт, хотя у другого бы, встреться он глазами с Драко Малфоем в этот момент, улыбка моментально увяла.

— Для тебя, Тео, возможно. Ковен ведь не участвовал в Третьей Магической.

— Мерлин миловал, — согласился Тео.

Драко быстро заполнил стандартный бланк отчета и обождал, пока Поттер принесет ему магическую клятву посодействовать досрочному освобождению Люциуса из тюрьмы, потом протянул пергамент и испросил разрешения откланяться. Нотту, вероятно, предстояло еще погостить в Отделе быстрого реагирования.

— Я провожу, — вызвался Поттер, кивнув дежурному проследить за Ноттом, и Малфой не утерпел, съязвил, что Лорд Блэк бегает провожать старых школьных недругов из казематов Аврората в Атриум, как какой-то холоп.

Поттер на это только хмыкнул.

— Я не хочу враждовать, Малфой. Твоя мать мне, к примеру, весьма симпатична. Но этого нельзя сказать о твоем отце и о тебе.

Малфой скривился.

— Я ищу дочь Беллатрикс, ты, наверное, знаешь, — сказал вдруг Поттер, и Малфой заинтересованно глянул на него:

— Зачем?

— Как зачем? — растерялся Поттер. — Она же, ну...

— Она Блэк, имеешь в виду? — уточнил Малфой. — А что, если у нее в мыслях родовая месть? А, Лорд Блэк?

Поттер на миг оцепенел.

— Я думаю, ее воспитывал другой род, — признался он. — Или даже магглы. И она может обрадоваться тому, что родовая магия станет ее теперь поддерживать.

— Ну, утешайся этой мыслью и дальше, — фыркнул Малфой. — Зная тетку Бэллс...

— Но ведь ее воспитывала не Беллатрикс!

— Ну и что? Кровь не вода, Поттер. Прости, мне нужно идти, — и он скрылся в камине.

Гарри Поттер, лорд Блэк и полный профан в вопросах родовой магии, постоял в Атриуме еще несколько секунд, а потом развернулся и направился в свой кабинет. Все-таки стоило уже принять решение, что делать с Теодором Ноттом, командированным Лордом Драконом для решения сложившейся ситуации, и бойцами Ковена. Объяснить, где они добыли зелье с таким шлейфом неприятной истории, ни один был не в силах.

И еще надо послать Андромеде письмо: перстень Блэков на приближение Малфоя отреагировал точно так же, как и на Тедди. Так что в Лютном, наверное, был тогда не крестник. Ну, хоть что-то хорошее.