Прячься (джен)

— Следующий!

За конторкой, украшенной пластмассовыми гирляндами и электрическими фонариками, сидел консультант в очках с роговой оправой.

— Нам нужно знать, на каком кладбище похоронен один человек, — сказал я. — Это возможно?

— Конечно, — ответил консультант.

Он активно таращил глаза. Правда, не на меня.

— Будем пытать его? — спросила Беллатрикс, поигрывая карманным ножом.

— Пока обойдемся, — заметил я рассудительно.

— Ла-а-адно, — протянул консультант, переводя на меня заинтересованный взгляд. — Как зовут вашего покойника?

— Думаю, пора… — вмешалась Беллатрикс с маниакальным выражением на лице.

— Нет, — остановил я ее.

— А что если?..

— Повременим, — мне стоило большого труда сдерживать ее позывы. Я кротко обратился к консультанту: — Мы предоставим все сведения, просто найдите его.

— Ладно, я умываю руки, — Беллатрикс недовольно отошла. — Так и знала, что с тобой, Снейп, будет скука смертная.

Через минуту, консультант вышел из картотеки с какими-то бумажками. Беллатрикс поцокала языком.

— Вот, пожалуйста. Осталось только расписаться в получении. Могу сделать копию, если нужно...

О, Господи, просто отдай их мне.

Утомившись, я выдернул из его рук документы, нашел адрес и кинул их обратно на стойку.

— И вам счастливого Рождества! — сердито крикнул вслед консультант.

Было большим облегчением покинуть маггловскую часть города. В сопровождении Беллатрикс находиться здесь было довольно весело, но ее компания приносила много хлопот. К несчастью, то кладбище, которое нам было нужно, охранял самый свирепый огр, которого я только видел.

Он выползал из своего убежища исключительно по ночам. Жители этих мест считали, будто здесь обитает снежный человек или приведение, смотря на что хватало их воображения.

И тот, кого мы ищем, скорее всего придет на могилу поздней ночью.

Стремительно темнело. Мы с Беллатрикс залегли в засаде. Сугробы, окаймлявшие кладбище, позволили нам самим оставаться незамеченными, но местами подтаявший снег образовывал слякоть, так что было не очень приятно здесь находится. С другой стороны, мы не на пикнике, потерпим.

Беллатрикс была рада мне не больше, чем я ей.

— И зачем только Милорд отправил тебя со мной? — вздохнула она.

— Он знает, как я дорожу нашими отношениями.

— Какими еще?

— Вот этими, дорогая, — в порыве чувств я растроганно приложил руку к груди.

— Так, с меня хватит.

Она попыталась встать, пришлось как следует пнуть ее.

— Уй! Ты сломал мне лодыжку, бестолочь!

— Замолчишь ты, наконец? Здесь нельзя установить заглушающие чары, на огров они не действуют.

— Без тебя знаю, — проворчала она, усаживаясь подальше от меня, на гору преющих листьев. — Как ты смеешь поучать меня?

— Закрой рот, — сказал я, поднимая палец вверх.

— Грязнокровный выродок!

— Замолчи. Я что-то слышал.

Мы оба замерли. Огр, приглядывающий за кладбищем, затянул песню про Одо-героя.

Беллатрикс фыркнула и начала кривляться:

— Наш мальчик испугался. Не бойся, этот злобный огр тебя не тронет.

Проигнорировав ее выпад, я ласково протянул:

— Если хочешь знать: Темный Лорд отправил меня присматривать за тобой. Он либо тебе не доверяет, либо есть какая-нибудь другая причина.

Это откровенное вранье, но наблюдать за ее реакцией бесценно.

— О чем ты, Снейп?

Храня загадочное молчание, я выглянул из-за нашего укрытия.

— Снейп?

— Ты отлично поняла.

— Договаривай.

— Это видно не вооруженным взглядом, — моя усмешка должна была объяснить все.

Беллатрикс на какое-то время опешила.

— Это не твоего ума дело.

— Разумеется. И… Он пришел, — прервал я себя на полуслове.

— Какой еще он? О чем ты вообще?

— Тот, кто интересуется этой могилой, — я указал на приближавшегося человека в мантии, подбитой мехом.

Все, что я знал: труп, лежавший в одной из могил, принадлежал волшебнику, которого отравили моим ядом. Темный Лорд не удосужился сообщить мне, каким именно. Впрочем, я не стремился узнать детали.

Любому было очевидно, что нездоровое любопытство к этому трупу, не к добру.

Кто-то пытался вычислить зельевара Темного Лорда. У каждого мастера есть свой почерк, само собой, я старался избегать излюбленных приемов, но профессионал, случайно наткнувшийся на одно из зелий, проданных аптеке, сразу распознает мою руку.

Мы были довольно далеко, отсюда я даже не мог понять, кто замотан в эту мантию: мужчина или женщина?

Заметив краем глаза движение, я отвлекся от созерцания неизвестного мага: Беллатрикс ушла.

Не особенно скрываясь, она петляла между надгробиями, навстречу нашей «цели».

Чокнутая стерва. Чтобы я еще раз с ней связался.

Незнакомец остановился, пряча руку в складках мантии. Я старательно всматривался в него, пытаясь узнать.

— Авада Кедавра!

Раздался свистящий звук, будто что-то громадное пронеслось над кладбищем, и он повалился на спину, сраженный заклинанием Беллатрикс.

Великолепно. Просто блеск. Теперь я не узнаю, кто ищет зельевара Лорда. Я вскочил и кинулся к его телу, не совсем понимая, что Беллатрикс, драккл ее раздери, задумала. Она склонилась над ним слишком близко, почти обнимала.

— Мы вполне могли расспросить его живого, — выплюнул я, останавливаясь рядом.

Небольшая часть меня сердилась на то, что все закончилось, не успев начаться. Рядом с Беллатрикс я выглядел совершенно бесполезным. Она права, куда лучше работать одному.

В ее руках сверкнул нож, я нахмурился, и она воткнула его в грудь трупу.

— Лучше обыщи карманы, — посоветовал я, перекрывая хлюпающие звуки.

На скотобойне и то меньше шума. Отвратительно.

Беллатрикс так увлеклась потрошением трупа, что выход был только один: я осторожно опустился рядом и пошарил в мантии. Там нашелся только жетон с монограммой «ММ». Видимо, кто-то дал покойному пропуск, потому что, насколько известно, министерских работников пока никто не обязывал ими пользоваться. Жетоны были только мерой предосторожности.

Мы ничего не добились. В задумчивости я поднял глаза на Беллатрикс.

Белки ее глаз исчезли. Глазницы были заполнены смолистой чернотой.

Понятно.

— Стоит спросить, как ты себя чувствуешь. Но, очевидно, что хорошо.

— Подержи это, — просипела Беллатрикс.

Она сунула мне в руку нечто влажное и скользкое.

Сердце. Грубо вырезанное, со свисающими шмотками не понятно чего.

Будет странно, если меня сейчас не стошнит.

— Будоражит? — прошептала мне в самое ухо Беллатрикс, и я не отпрянул от нее. — Это власть, Снейп. Ты за ней пришел к нам, ведь так? Но ты никогда не узнаешь, что она такое, пока не подержишь в руках горячее человеческое сердце.

Слова обволакивали меня дурманящим предвкушением.

— А с твоим сердцем можно это проделать? — на автомате произнес я.

Сердце дымилось на морозе. И мне казалось, что оно подрагивает.

Это не так. Такого не могло быть. Однако.

Все было столь двояко.

Моя рука тряслась под непривычным весом, я хотел его вернуть, но сжал крепче.

Можно раздавить. Это не чужая жизнь, а всего лишь кусок мяса.

Сколь притягателен, столь и омерзителен.

Дурнота все-таки подкатила. Соприкосновение с тем, что настолько сокрушительно, заставляет понять, что ты не создан для этого. Что тебе не дарованы силы, чтобы нести бремя не только своего существования.

Но стремление никто не мог из меня выдавить. Как мы жалки, наслаждаясь властью над ничтожным куском плоти. Я положил его на землю, и снег вокруг тут же потемнел.

Размазывая по шее чужую кровь Беллатрикс, наверное, хотела себя украсить. Какая-то часть меня поняла это. А еще то, что она жаждала покорить смерть, поставить ее на колени. Посмеяться над ее провинциальной величавостью.

Труп со вскрытой грудной клеткой моргнул.

Да нет, мне показалось. Но тут его зрачки расширились и заполонили собой все.

Во мне проклюнулось живое любопытство: если сейчас воспользоваться легилименцией, у меня получится связаться с его душой?

Труп, нелепо покачиваясь, сел.

Интересно, уже пора паниковать или еще нет?

Он поднялся на ноги, как плохо смазанный механизм. Пошевелил конечностями и встал по стойке смирно.

— Perdere, — металлическим голосом проскрежетала Беллатрикс.

Труп наступил на собственное сердце, и оно лопнуло.

— Куда ты его послала? — в свою очередь я тоже встал.

Она только хмыкнула.

Из-за могил показался огр с фонарем в руке, похожей на окорок. Мы для него были настолько незначительны, что он даже не обратил внимания на заляпанную кровью Беллатрикс. Видимо, мы зря прятались в снегу полчаса.

Инфернал подобрался к огру, тот презрительно поглядел на него с высоты своего роста.

«Ничего не будет», — беспечно подумал я, но мысли тут же стали вязкими и неповоротливыми: труп вцепился зубами в руку огра мертвой хваткой. Тот взревел.

— Прекрати это, — сказал я Беллатрикс спокойно.

— Испугался? — голос ее по прежнему был лязгающим, низким, я с трудом разбирал слова; она прикусила губу, исподлобья всматриваясь в схватку инфернала и огра: последний уронил фонарь, и он погас.

— Ты вообще собиралась мне помогать? — вспылил я. — Или пришла сюда, чтобы унять свои аппетиты?

— Ради тебя я и пальцем не пошевелю.

— Тогда зачем ты пошла со мной?

— Чтобы показать, как вянут цветы, — она приоткрыла рот, и на секунду мне показалось, что из этого темнеющего отверстия выползет паук, но я быстро стряхнул гадливое ощущение.

— Ты больная.

— Что с того?

— Мы здесь по важному делу, — воззвал я к ее преданности, хоть и знал, что это бесполезно. — Останови инфернала. Только ты можешь им управлять.

— Пойдешь жаловаться Повелителю? — возразила Беллатрикс своим обычным голосом, и я понял, что ее ничто не проймет.

От беспомощности я вылил на нее свое негодование:

— Кстати об этом: ты его так называешь, потому что считаешь себя эльфом-домовиком? Или он сам попросил?

Огр взревел, мы обернулись к нему, и вовремя: он схватил инфернала, пытавшегося разодрать ему шею ногтями и зубами, и швырнул в нас.

Инфернал повалил меня на землю.

Он брыкался, я пытался сбросить его с себя.

Его голова оказалась рядом с моей, зубы клацнули в дюйме от моего уха. Я ответил Оглушающим, но оно не сработало: он впился ногтями в мою шею и потянул к себе. Извиваясь, как мог, я сопротивлялся.

Это не сработает. Он не ведает усталости.

Ткнув палочкой ему в лицо, я зарядил в него снопом искр в надежде ослепить.

Не помогло.

Краем глаза я уловил движение: Беллатрикс расхаживала рядом.

Она не прикажет ему отцепиться. Ей все равно.

Вытянув руку с палочкой, я схватил ее за ногу и дернул со всей силой. Но свалить ее, находясь в таком положении, не получалось.

— Отстань, — она наклонилась ко мне, я снова попытался вовлечь ее в свалку.

Одной рукой я защищался от зубов инфернала, оттягивая его подбородок, другой подтягивал к себе Беллатрикс.

Инфернал был несгибаем. Беллатрикс полоснула заклинанием по моей руке, чтобы отделаться.

Пальцы ослабли на секунду, палочка вывалилась.

Взревев, я сделал резкое движение подхватывая ее, и неповоротливый инфернал повалился набок.

Тут же железная рука впилась в ногу, он потащил меня обратно к себе, резко обернувшись, я прицелился.

Только бы не промахнуться. Я метил в плечо.

— Редукто!

Ему оторвало руку.

Обе ноги остались при мне.

Однорукий инфернал неутомимо пополз следом, но я вскочил и столкнулся с Беллатрикс.

Как кстати.

Отправив ее в объятия монстра, я отступил, надеясь позабавиться. Но дурное предчувствие заставило меня осмотреться.

Мы больше не были одни.

Нас окружали странные искореженные фигуры. Они маячили между надгробиями.

Авроры?

Призраки?

Переведя дыхание, я наконец понял, что звук, который перебивал оглушающее биение сердца в груди, издавал огр. Его методично и беспощадно раздирали на части четверо инферналов.

Вот, кто на нас надвигался из-за могильных плит.

Изломанные силуэты. Разложившиеся трупы.

Нечто ворочалось прямо у моих ног, я настороженно опустил взгляд: когтистая, обглоданная рука вырвалась из-под земли и нащупывала опору.

Беллатрикс больше не боролась, а стояла, задрав голову к небу. Ей удалось победить неуправляемого инфернала, в конце концов, это она его и заколдовала.

Она подняла руки, словно призывая силы из таких недр и глубин, о которых никто и не ведал.

В едином порыве взмыли вверх ее растопыренные ладони, инферналы вскинули головы, всколыхнулись ветви соседних деревьев. Я нервно перехватил палочку поудобнее.

Издавая победный клич, она прыгала на месте, брыкалась, кривлялась.

С меня хватит.

— Мне тут не нравится, — сообщил я Беллатрикс, но едва ли она слышала.

Хочет развлекаться — пожалуйста. Мешать не буду. Но и отправиться на корм червям не желаю.

Однако инферналы были повсюду.

Придется прорывать сжавшееся кольцо.

Пройти между двумя ожившими трупами оказалось не так просто.

Ладно, чего бояться? Это я не советую им со мной связываться.

Словно обглоданный собаками труп преградил мне дорогу.

Почти из ниоткуда возник другой.

Что эта дура наделала? Я свернул, пытаясь обойти скульптурное надгробие с другой стороны.

Но и там их было слишком много.

Они раскапывали свои могилы. Главное — избежать незапланированных встре...

Костлявая рука впилась в мое плечо. Не думая, я отрубил ее Сектумсемпрой, но это сработало не в мою пользу. Они словно пробудились и заметили меня, жизнь, бьющуюся в моей груди.

Со всех сторон тянулись руки разной степени разложения. Удалось отбросить двоих Отталкивающими чарами, но они немедля вскочили. А за ними стеной шли другие.

Извернувшись я проскочил в образовавшийся между ними зазор и побежал, расшвыривая одного за другим, ноги вязли в грязи, проваливались. Застревали, при каждом шаге, приходилось с усилием выдергивать стопу.

Чего не выносят эти существа? Что противопоставить пустоте, смерти, забвению?

Жизнь, радость, огонь… Огонь!

Один из инферналов бросился мне под ноги, я перелетел через него, проехался спиной по грязи, и сразу же на меня накинулась целая толпа: тянули за все, что могли ухватиться.

Пламя Адского огня вырвалось из моей палочки: трупы посообразительней отступили, несколько замешкавшихся сразу поглотила большая огненная птица, расправившая крылья.

За ней поскакала пылающая лань, она описала круг возле меня, я, наконец, смог подняться.

Некоторые инферналы так и стояли, ожидая, когда они снова смогут наброситься.

— Отойдите, — приговаривал я, скорее чтобы подбодрить себя.

Лань пробежалась по ним, сметая на своем пути, и обугливающиеся останки падали на землю, там, где она побывала.

Я приказал ей нестись дальше: очистить это кладбище от неподобающей нечисти. И клянусь, если ей попадется под копыто Беллатрикс, я буду не против.

* * *

Не успел я отдышаться и согреть чаю, как в камине появилась голова Родольфуса.

— А вот и ты… Рабастан в отъезде, Беллатрикс неизвестно где…

— Я занят! — рявкнул я, не дослушав.

Пусть даже не думает. На сегодня с меня довольно Лестрейнджей.

— Это срочно! — прорычал Родольфус и исчез.

Мой протест потонул в визге, угасающего пламени.

Для большинства Пожирателей я был по-прежнему мальчиком-легилиментом на побегушках. Негодование разрывало меня на части: пойти за ним, выговорить все, что на уме по поводу его требований? Или не реагировать? От чего он сильнее взбесится? И главное: принесет ли это хоть толику удовлетворения?

Придумаю смачные выражения, чтобы в голове у Лестренджа отпечаталось раз и навсегда: мной нельзя помыкать!

Сделав пару глотков, я намеревался было исполнить свои намерения тот час, но расслабляюще горячий чай в этот момент достиг желудка и заставил расслабиться. Не лучше ли будет продемонстрировать, что я делаю ему одолжение, которое в то же время ничего мне не стоит? Я бросил летучий порох в камин и шагнул в зеленый огонь.

Попивая чай с самым безмятежным видом, — чашка совершила со мной путешествие по каминной сети — я спустился в подвал особняка Лестрейнджей.

— Так зачем ты меня звал? — осведомился я, будто продолжая прерванный разговор, а сам думал о том, как удачней раздавить его пренебрежение своей невозмутимостью.

— Вот, — Родольфус откинул холщовую ткань.

Под ней сгорбился полуодетый человек. Его согнутая спина с выпирающими позвонками приподнималась и опадала при каждом медленном судорожном вздохе.

Сделав для виду очередной глоток, хотя желание наслаждаться моментом у меня совершенно пропало, я решил разобраться с этим поскорее:

— Единственный способ для тебя пережить этот час, это отвечать на вопросы.

Мой голос устрашающе разнесся под потолком.

Допрашиваемый молчал.

— Ты! — рявкнул Родольфус. — Повернись!

Он послушался Родольфуса, и я увидел налепленные на глаза красные корки. Прищурился.

Здесь что-то другое.

— Что ты сделал с глазами?

— Это очевидно, — я брезгливо рассматривал повреждения. — Он испортил зрачки, чтобы я не смог заглянуть ему в глаза.

— Пригласили, значит, легилимента? — пленник трясся, но в целом вел себя довольно мужественно.

Должно быть, это очень больно. Я проникся сочувствием.

Как там говорила Беллатрикс? Власть будоражит?

Такое влияние на людей вводит меня в оцепенение. И в этом нет ничего возбуждающего, одно недоумение.

— Ты видишь, легилимент? — пленника, кажется, начинало лихорадить. — Ты видишь… Ты понял…

— О чем он, Снейп?

— Не знаю.

Было совсем неприятно, что этот безумец пытался утянуть меня с собой, заставить вести диалог.

Из его ладони на пол, громко звякнув, выпал длинный металлический штырь. Пленник привалился к стене и смежил веки, пряча свои увечья.

— Сдох, что ли? — вознегодовал Родольфус. — Что за день сегодня!

И правда.

— Чтоб его! Наверное, выковырял из стены этот штырь.

Находчиво. Я посмотрел на то место, к которому были приделаны цепи. Там действительно не хватало одного крепления.

Накрывая тело холщовой тканью, из которой торчали нитки, я и сам не понимал к чему этот ритуал. Но он поведал мне что-то перед тем, как уйти в иной мир, значит, я был в долгу. Кисть нелепо вывалилась, и я аккуратно подоткнул в этом месте ткань.

Вот так.

Рядом негодовал Родольфус, клял и меня за промедление, и Беллатрикс за отсутствие. Научился бы сам легилименции.

Вернувшись домой, я попытался отвлечь себя чем-нибудь, но так или иначе возвращался к загадочным словам, которые совсем незнакомый мне человек бросил перед смертью. Это было предостережение? Не похоже.

Он говорил со мной, как будто с таким же слепцом, как он.

Чепуха.

У нас не было контакта. Я не заглядывал в его душу. Не намекал ли он на то, что я все-таки смог? Пускай и без легилименции.

Да с чего вдруг? Он не знал меня совсем. Может, он соглашался с тем, что легилиментам дано право видеть больше, чем другим? Это разумнее. Только все равно не объясняет, зачем рассуждать об этом перед смертью.

С целью отвлечься от этого вздора, я раскатал на столе карту.

Давно было пора проанализировать неудачи моей первой операции. И теперь гоняя разноцветные точки по схеме домов, я начинал догадываться, почему был плохим руководителем. Я слишком углубился в значение личных побед участников и не смотрел на картину в целом. Меня интересовала возможность захватить больше людей, не дать никому уйти, но я не мог контролировать каждый шаг своих Пожирателей. Велев им драться, что есть сил, я не думал о том, как важно было удержать уже отвоеванные территории. Они неразборчиво носились по карте, теперь глядя на них сверху, я осознавал, как было глупо всюду подставлять тылы. А что если к Ордену пожаловало бы подкрепление? Теперь я находил мудрым решение Темного Лорда дать мне немного людей, с большим количеством, я бы попросту не справился.

В дверь постучались. Кого это там принесло? Я заметил, что до сих пор сижу во влажной и грязной мантии, повесил ее возле камина и натянул чистую.

На пороге стоял Мальсибер.

— Как ты узнал, где я живу? — настороженно спросил я.

Снизу, из бара, доносился невнятный гомон.

— Люциус сказал, — беспечно отозвался Мальсибер.

Плащ странно топорщился на нем, будто он там что-то припрятал. Надеюсь, это не подарок на Рождество.

Пришлось впустить его.

Он мельком оглядел убранство моей комнаты, но я не подал виду, что заметил. Прошли те времена, когда я ждал его вердикта.

Да, я жил бедно. И мне плевать. Вспомнив о своем плане по избавлению чистокровных от обременяющего их богатства, я испытал мстительное удовольствие. Вскоре мне представится возможность увидеть, как Кэссиус Мальсибер будет выживать.

— Гляжу, настроение у тебя не праздничное. Пришло время накачать тебя медовухой.

Он вытащил из-за пазухи колоссальных размеров бутыль.

Мой школьный приятель Мальсбер. Бахвалится, шутит. И в то же время это не он. Вид откровенно больной: кожа бледная, под глазами залегли темные круги. Да и с чего вдруг он заявился на праздник ко мне?

— Если только недолго. Я занят, — я указал на карту.

— А, трудишься во славу Темного Лорда, — с наигранной жизнерадостностью заметил он. — Похвально.

— Звучит, как сарказм.

— Ну мне он ничего не поручает, так что… — Мальсибер свернул карту и поставил в середину стола свою медовуху.

Вот мы и добрались до сути.

— Тебя это тревожит?

— Нет, что ты! — спохватился он. — Не уверен, что я подхожу для этих дел… Знаешь, после того, что случилось… я имею ввиду того бармена, и официанта, и… ты сам знаешь.

— Да, я все прекрасно помню.

Мальсибер старательно прятал глаза. Совсем расклеился.

— Тебе стоит взять себя в руки, — внезапно сказал я.

— О чем это ты, дружище?

От этого обращения меня покоробило. Не выношу панибратства, да и для Мальсибера оно не типично.

— Ты Пожиратель Смерти, а не маменькин сынок, — отчеканил я. — Веди себя соответственно.

— Знаешь что, Северус, — его лицо приобрело отсутствующее выражение. — Это была плохая идея.

Подумать только. И этот человек в Хогвартсе подначивал нас всех. Никогда бы не подумал, что у него так скоро сдадут нервы.

— Медовуху оставлю, ты вряд ли можешь позволить себе… — бывший друг постарался напоследок ужалить. — Счастливо оставаться.

Ничего. Выговор пойдет ему на пользу.

Раскисший Мальсибер сильно меня огорчил. И это на него я равнялся? Конечно, я не строил из него кумира, само это слово вызывало отторжение, но Мальсибер с первого курса был опорой. На Слизерине я бы не выжил, если бы не он.

Он обожал безумные выходки, и Лили, — забудь о ней! — не выносила его из-за этого. Однажды мы поссорились по совершенно нелепой причине: я дал ему списать свою работу по Трансфигурации, и он скопировал ее слово в слово. Макгонагалл поставила нам обоим «Тролль». Я тогда очень злился и не разговаривал с ним неделю. А Лили — опять ты о ней думаешь! — сказала, что мне и впредь не следует с ним общаться. Она всегда была против того, чтобы у меня были друзья.

А теперь у меня их и впрямь нет.

Пожалуй, стоит все-таки приглядеть за Мальсибером. Если к нему вернется былая уверенность, то и мое уважение тоже.

«Ты знаешь… Ты видишь…» — снова пришли на ум слова умиравшего человека.

Почему сейчас?

Он как будто специально смеялся надо мной, ведь сегодня сочельник.

Почему мы так отчаянно ждем магии в эту ночь? Я имею с ней дело каждый день, и могу поручиться, что счастье она не приносит. До чего дошло: я ищу смысл в бреде безумца, потому что хочу снова начать верить? Хотя бы в добро и зло?

За окном пошел снег, я распахнул его и высунул наружу руку, ловя снежинки. Они таяли, соприкасаясь с кожей.

Все кругом исчезает.

И на смену приходит хаос. Он-то мне и нужен. Я подталкиваю, приманиваю, дразню этого зверя, чтобы он всех нас съел.

Что я творю... Иногда я как смотрящий на вершине башни, наблюдаю за самим собой со стороны, жду в какую сторону качнется чаша весов в следующий раз. Не надо строить планы, они все равно не сбудутся. Можно отпустить ситуацию. Давно пора. Стоило поступить так еще в детстве. Тогда бы я избежал всех этих треволнений и мук отверженных. Не надо было даже пытаться стать кем-то, когда ты уже есть.

Не пришлось бы страдать от одиночества, глядя на чужое притворство. Проводить время в грезах о несбыточном. Верить в высшую справедливость.

Начинается славно: с «Я не такой, как все».

Потом ты хочешь быть, как они.

Кончается тем, что ты остаешься наедине с пустотой и притворяешься, что не боишься ее. Но близости и морали бояться разумней, только они причиняют боль.

Все обращается одиночеством.

Стоило сразу раскачать лодку, и утопить ее. Вместе с самим собой.

Я хочу забыть. Вон. Иди прочь!

— Экспекто патронум!

Из палочки вырвалось большое животное. И принялось скакать вокруг. Глазам не верю. Лань? Лили.

Только не это.

Она остановилась передо мной, наклонила точеную голову. Ее свет обнажил убогое убранство квартиры и моей души. Нутро в страхе сжалось в комок. Не говори мне, Лили…

Обглоданная рука загребла рукой воздух, и лань исчезла.

* * *

На следующее утро я проснулся от того, что на улице кто-то громко верещал.

Когда мне дадут поспать? Эти гнусные вопли по утрам нужно запретить законом! Спросонья, натыкаясь на мебель, я доковылял к окну. Мороз за ночь успел нарисовать на нем плотный слой узоров. Растопив лед дыханием и сковырнув остатки пальцами, я проделал небольшой островок, через который стало видно, что происходит: дети играли с маленькой ланью во дворе. Она кружила одного из них в санках, а остальные скакали рядом с дикими криками.

Поразительно. Оказывается, когда прогоняешь Патронуса, он нет-нет, да и находит дорогу обратно.