How to Win Friends and Influence People (гет)

Министерство Магии Британии

Ежегодное обращение к Министерству

16 октября

12:26

Голос был странным, каким-то совершенно бестелесным, похожим на голос привидения. А сама ситуация была похожа на шутку, которую мог бы сыграть Хогвартский полтергейст с теми, кто все ещё помнил склонность Пивза к драматизму. Только тут дела обстояли гораздо хуже, потому что голос был слышен из каждого угла комнаты. Которая внезапно наполнилась движением поворачивающихся голов, звуком задыхающихся голосов и звоном падения столового серебра, рассыпающихся по полу осколков бьющихся об пол бокалов.

— Дамы и господа, ведьмы и волшебники Министерства, уважаемые коллеги, дорогие друзья и драгоценные руководители, — произнес голос, какой-то странный и бесцветный, не мужской и не женский. — Добро пожаловать на ваше грубое пробуждение.

В этот момент в комнате воцарилась кромешная тьма. Коллективный вдох был мощным и ощутимым, в каждом углу банкетного зала руки наугад протягивались к другим из странной, рефлекторной потребности быть уверенными, что рядом кто-то есть, кто-то, пойманный в ту же ловушку.

— Я знаю, что у нас мало времени, — продолжал голос, — поэтому перейду сразу к делу. Это, дамы и господа, демонстрация, шоу, если хотите знать. Демонстрация того, — громко объявил голос, — как легко вы могли бы сегодня потерять жизнь.

Свет появился из ниоткуда, словно из воздуха, повернулся и высветил кого-то в толпе.

— Чародей Перси Уизли, — произнес голос. — Добро пожаловать в Визенгамот. Вы можете обратить внимание, что над вашей головой, у самого потолка, висят три ножа.

Раздался громкий стук, лязг металла и серия пронзительных криков.

— А теперь обратите внимание на нож в масленке, нож в вашем стакане с водой и нож рядом с вашей правой рукой. Если бы я захотел, все три ножа попали бы вам в голову или, возможно, в шею. Но как я уже сказал, это всего лишь демонстрация силы.

Раздался скрип стула, Главный аврор Гарри Поттер поднялся на ноги, жестом отправив своих авроров по периметру комнаты, не произнося ни звука.

— Поехали дальше. Чародей Ифан Хокуорт, — продолжал голос, и свет переместился и упал на другое место за этим же столом. — Я бы посоветовал вам тоже не двигаться.

Чародей вскочил на ноги, выхватил палочку из рукава, и там, где он только что сидел, пол резко раздвинулся, образовав дыру, достаточную, чтобы вместе с дуновением ветра открыть огромную комнату, которая поглотила опустевший стул целиком.

— К счастью, — усмехнулся голос, — я знал, что вы не прислушаетесь к моему совету. Проблемы с властью, Чародей? Какая ирония.

— Всем сохранять спокойствие, — прогремел голос министра Шеклболта, магически усиленный, чтобы перекричать звуки затаенной паники. — Всем оставаться на местах, мы работаем...

— Да, да, я же говорил вам, — вмешался голос, резко перебив зачарованный голос Министра. — Я уже говорил вам об этом. Сохранять спокойствие. Все отлично. Теперь вы все в моих руках, и да, это касается вас тоже, Министр.

Магический прожектор повернулся и упал на Кингсли. Его стул превратился в огромное запястье, которое поднималось из пола, а сам министр сидел, обхватив его похожую на металлическую ладонь.

От этой картины их собственного лидера в беде даже главный аврор Поттер теперь выглядел бледным и нервным.

— Чего ты хочешь? — крикнул колдун Хокуорт, уступая напряженному любопытству комнаты, и голос снова рассмеялся.

— Ничего, — ответил он. — Мне просто нужно привлечь ваше внимание. Это вопрос избранности. В некоторые закрытые клубы труднее попасть, чем в остальные. Не то, что в Министерство, — ещё один приступ смеха. — Нет, это слишком просто. Уже доказано! Я хотел сказать, что не сложно ворваться в Министерство, хотя и не только сюда. Можно попасть в любую точку мира. Вечность, бессмертие. Скажу немного громче об этом, — добавил голос, многозначительно заполняя пространство звуком, — но я не единственный, кто уже вошел в этот Клуб.

Стоя в тени, Антиох Певерелл поднял голову и почувствовал, как на лбу у него появилась морщинка, которой он не ощущал уже довольно давно — с тех пор, как был убит его брат Кадмус, что казалось жутким совпадением.

— Иди и найди меня, — безапелляционно предложил голос и исчез.

Затем огни снова вспыхнули, и поднялся такой громкий гвалт, что возникало ощущение, что сам ад разверзся под их ногами.

* * *

Тремя днями ранее

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

13 октября

17:42

— Гортензия, — воскликнула Гермиона, — Что ты...

— ...Тут делаешь, — поморщившись, закончил Драко. — Мы тебя не приглашали.

— Ерунда, Драко, конечно, у меня есть приглашение, — ответила Гортензия, делая шаг в комнату из только что подключенного камина и жестом приглашая Тибо следовать за ней. — Ты что, не помнишь?

— Я помню, что говорил тебе про среду, — холодно сообщил ей Драко. — А ещё я помню, что сегодня утром воинственные часы Гр... Гермионы сообщили, что сегодня не среда, и даже не день, предшествующий среде, и поэтому...

— У вас есть что-нибудь выпить? — равнодушно перебил его Тибо, выходя из камина, держа под мышкой большой завернутый в упаковочную бумагу прямоугольник. — Даю намек, меня не устроит ни один ответ, кроме "Бордо".

— А если я скажу красное? — спросила Гермиона и нахмурилась, разглядывая предмет, который он принес с собой. — А это что?

— Малышка, я думаю, ты хотела спросить: "кто это", — поправил её Тибо. — И что важнее, не говори "красное", если не хочешь лишиться пальцев или других не менее важных органов чувств...

— О-о, ради ебаной вечной жизни, — прорычал Драко, заставляя Гермиону замолчать, хотя та уже возмущенно открыла рот, чтобы что-то сказать. — Тибо, только не говори мне, что ты притащил...

— ОЧЕНЬ ТЕМНО, — проговорил всё ещё завернутый портрет Армана Малфоя, — МНЕ СООБЩИЛИ, ЧТО МЕНЯ ОЖИДАЕТ КОРОЛЬ.

— Да, дядя Арман, — фыркнула Гортензия. — мы именно так и сказали...

— ОН ОБЫЧНО ЗАЖИГАЕТ СВЕЧИ, — требовательно проговорил Арман. — ОН ОЧЕНЬ НЕЖНЫЙ ЛЮБОВНИК, НАСТОЯЩИЙ РОМАНТИК...

— Нет, — перебил его Драко. — Нет. Нет. И ещё раз нет!

— Что "нет"? — спросил Тибо, быстро обмахиваясь веером. — Здесь всегда так жарко? — спросил он Гермиону с крайне встревоженным видом. — Мне жарко. Какая в комнате влажность?

— Сорок процентов, — ответила Гермиона, и по тому, как звучал её голос, Драко понял, что это наглая ложь.

— Этого не может быть, — ответил Тибо. — Минимум шестьдесят.

— Гермиона, мон шер, этот дом даже близко не готов к вечеринке, — вмешалась Гортензия, повернувшись к ней и бросив на полуприкрытый старой простынью диван презрительный взгляд. — Если, конечно, темой вечера не будет... ох... полуразрушенный склеп...

— Да, точно, — невозмутимо ответила Гермиона. — ты угадала.

Гортензия удивленно моргнула.

— Мерлин! Как утонченно! — одобрительно закричала она, наклоняясь вперед, чтобы расцеловать Гермиону в обе щеки. — Ты гений. Какой блестящий эпатаж. Ты уверена, что ты англичанка?

— Разве ты не слышала, что она сказала "красное"? — презрительно фыркнул Тибо. — Она настолько британка, что я удивлен, как это она ещё не попыталась колонизировать нас, пока мы говорим.

— Кто сказал, что и не попытаюсь? — без колебаний пошутила в ответ Гермиона, ответ, за который, как Драко с яростью обнаружил, он ощутил неоправданную гордость за неё.

— Сдаюсь, — ответил Тибо, вытащив из кармана тонкую гроздь винограда, и поднес ее ко рту.

— Минуточку, — проворчал Драко, делая шаг назад, прежде чем Гертензия успела к нему приблизиться. — Я думал, у вас собственная вечеринка-похороны с сюрпризом, на которой вы должны были присутствовать, вместо того, чтобы ехать сюда. Отец специально предупредил...

— Кто, Люциус? — перебил его Тибо. — Этот старый зануда? Он сказал что-то вроде того, что просто ляжет на полу и подождет нас дома, когда мы приглашали его поехать с нами. Или что-то в этом роде... и бла-бла-бла... что скорее бросится из окна в Сену, или...

— Нет, это сказал ты, Тибо, — поправила его Гортензия. — Помнишь? Он произнес какой-то жалкий тост, а потом ты сказал...

— Не может быть, — холодно ответил Тибо. — Ты же знаешь, что я бы использовал угрозу выбросить кого-то из окна всего раз. А в тот раз это звучало слишком часто...

— Родственники, — шепнул Драко Гермионе. — Они нестерпимы.

Она подвинула его, чтобы подойти к Гортензии.

— Слушайте, — решительно начала Гермиона, — вы приехали слишком рано, так почему бы нам с Драко не отвезти вас в отель, и...

— Отель? — усмехнулась Гортензия. — Что? Делить одно полотенце с другими гостями? Подвергнуть себя риску произвольного обыска и ареста? Быть случайно задушенной своей же постелью? Нет, спасибо, конечно, заманчивое предложение, но на это решительное нет...

— Я... что? — спросил Драко, удивленно моргая. — Ты хотя бы отдаленно представляешь себе, что такое отель и как они работают?

— ДОЛОЖИТЕ КОРОЛЮ, ЧТО МОЙ КОРАБЛЬ ГОТОВ, — последовал крик Армана. — Я ПОДГОТОВИЛ ФЛОТ К ОТПЛЫТИЮ, И МОЙ ПЕНИС НАГОТОВЕ...

— Минуточку, я, может быть, неправильно поняла, — настойчиво уточнила Гермиона, бросаясь вслед за Гортензией, которая шла по направлению к лестнице. — Если не отель, то что вы...

— Нет, — повторил Драко, задыхаясь от горького привкуса своего яростного бессилия, когда он запоздало понял что происходит. — Нет, Гортензия, Тибо, послушайте, мы не... дом еще не готов, комнат не хватает...

— Как вы хотели тут все обустроить? — спросила Гортензия, оглядывая комнату. — Я имею в виду мебель. Вы, кажется, ещё совсем не подготовили развлекательное пространство, — продолжила она, прогуливаясь по коридору, Гермиона следовала за ней, — а что здесь такое? Почему эта комната заперта...

— СЮДА НЕЛЬЗЯ, — вспылил Драко, бросившись вперед и грудью защищая дверь в свой кабинет, чем жутко напугал Гермиону. — Я хотел сказать, что там бардак, — поспешно проговорил он, намеренно избегая удивленного взгляда Гермионы. — Там нет ничего интересного, просто моя коллекция... м-м... — он откашлялся. — Старых книг, плюс куча грязных кухонных полотенец...

— Фу, какая гадость, — пробормотал Тибо.

— Мы постираем наши кухонные полотенца, — заверила его Гермиона, бросив на Драко еще один взгляд, полный ужаса и смущения, Тибо пожал плечами.

— Я говорил о книгах, — фыркнул он, — но это к делу не относится. Вы хотя бы понимаете, что если вы попросите всех гостей прийти через камин, то они все набьются в это крошечное пространство, как селедки в бочку, быстро разрушив любое понятие о цивилизованной очереди...

— ...Не говоря уже, — продолжила за него Гортензия, приступая с измерению кухни линейкой, которая появилась у неё в руках из ниоткуда. — что у вас всего одна комната для развлечения, вы заставите людей сталкиваться локтями друг с другом при каждом возможном движении...

— Ну, у нас ещё есть фойе, — неуверенно начала Гермиона, и Гортензия перебила её смешком.

— Это произносится не так, — поправила она её.

— Фое? — переспросила Гермиона.

— КОРОЛЬ ГОТОВ ПРИНЯТЬ МЕНЯ? — спросил Арман, и Тибо вздохнул.

— Куда я могу поставить дядю Армана? — нетерпеливо спросил он. — Он всегда склонен к плохо контролируемому юмору после путешествий.

— Вы же знаете, что он давно умер, да? — проговорил Драко.

Гортензия небрежно отмахнулась.

— На твоем месте, Гермиона, — продолжила она, когда Тибо наколдовал молоток и принялся разглядывать стены, — я бы расставила по комнате эльфов...

— Эльфов? — переспросила Гермиона, — но я не... я думала, мы могли бы...

— НЕТ, — крикнул Драко, поспешно бросаясь за Тибо. — НЕТ, НЕ СМЕЙ.

— Ты о чем? — невинно спросил Тибо, взмахнув палочкой, чтобы установить гвоздь прямо в центр стены посреди гостиной.

— ...Ну, если ты считаешь нужным, — продолжила Гортензия. — ты можешь им заплатить — что совершенно очаровательно, я нахожу. Какая концепция! Но все-таки тебе нужен кто-то, кто будет подавать напитки. Ты же не можешь просто бросить напитки без присмотра, дорогая, это же не дети...

— Это, — проговорила ошеломленно Гермиона. — даже если оставить в стороне все оговорки, невозможно. Или ты думаешь, что я смогу найти в ближайшие три дня целую орду слуг?

— Ну, ты можешь наложить чары на подносы, — неодобрительно предложила Гортензия. — Это не идеально, но я думаю, что справлюсь. Покажи мне свое серебро, и мы увидим, насколько податлив металл...

— Серебро? — переспросила Гермиона, и Гортензия испуганно отшатнулась.

— Ты хочешь сказать, что у вас его нет?

— ПРЕКРАТИ, — закричал Драко, бросаясь к кузену, когда тот ловко отскочил. Громко напевая, Тибо взмахнул палочкой и водрузил портрет на гвоздь, уже забитый в стену. — ТЫ ЖЕ НЕ СЕРЬЕЗНО, ПРАВДА?

— ЭТО НЕ КОРОЛЕВСКИЕ ПОКОИ, — причитал Арман. — ЭТО КАКАЯ-ТО НОЧЛЕЖКА С ПРИВИДЕНИЯМИ...

— ...КАК ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ СПАТЬ СПОКОЙНО, УСТРАИВАЯ СТОЛЬ СЕРЬЕЗНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ, КАК ЭКСЦЕНТРИЧНАЯ ВЕЧЕРИНКА В СКЛЕПЕ, И ПРИ ЭТОМ ДАЖЕ НЕ ИМЕТЬ СЕРЕБРА...

— ...Я УБЬЮ ТЕБЯ, ТИБО, Я УБЬЮ ТЕБЯ СВОИМИ РУКАМИ И ДАЖЕ НЕ ПРИДУ НА ТВОИ ПОХОРОНЫ, Я СНАЧАЛА ВЫБРОШУ ТЕБЯ ИЗ ОКНА, А ПОТОМ ЗАСУНУ В МУСОРНЫЕ БАКИ ПО ЧАСТЯМ...

— ...ТЫ НЕКУЛЬТУРНО ВЫРАЖАЕШЬСЯ, ГРОМОГЛАСНЫЙ ТИРАН...

— ...Я ВЫБРОШУ ТЕБЯ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ В ОКНО, ТИБО...

— Малфой, — настойчиво прошептала Гермиона, схватив его за руку и резко развернув лицом к себе. — Малфой, она уже распаковывает вещи в гостевой спальне, я не... что мы будем делать? — спросила она напряженно, ее глаза панически расширились. — Как мне... как нам быть?

Она была очень расстроена, заметил Драко, переключив свое внимание с портрета дяди на стене и радостного пения кузена, который делал вид, что ничего особенного не происходит, и посмотрел на нее, ему неохотно пришлось признать очевидное.

Она была очень расстроена, сказал он себе, не обращая внимания на то, что Гортензия уже воспользовалась возможностью и величественно поднялась на второй этаж.

Она была очень-очень расстроена, снова напомнил себе Драко, на этот раз окончательно, понимая, что значило это выражение лица Гермионы и степень растрепанности ее непослушных волос, и постепенно подсчитывая в уме, что в уравнении, которое состояло из дискомфорта Гермионы Грейнджер плюс его присутствия в комнате, единственным разумным решением было что-то предпринять, чтобы успокоить ее.

В паническом приступе ужаса Драко Малфой вдруг осознал, что с некоторых пор забота о Гермионе Грейнджер каким-то образом сама собой стала его обязанностью, и тут он понял, что не имеет ни малейшего представления, как это делается.

— В кабинет, — хрипло сказал он, уже не в силах контролировать чувства беспомощности и ярости, которые попеременно накрывали его. — Сейчас же!

Гермиона кивнула.

— Ладно, — прошептала она, взяв его за руку, и они побежали по коридору.

* * *

Нотт-мэнор

Спальня Тео

22:42

— ТЕОДОР! — громогласно прорычал Драко, врываясь в комнату с властным выражением на лице. — У меня проблема.

— Ну, конечно, — лениво отозвался Тео, махнув рукой. — Заходи в любое время. У меня ведь нет собственной жизни, только твоя. На самом деле без тебя я просто перестаю дышать, Малфой. Когда ты уходишь, моя жизнь останавливается. И вообще я плод твоего воображения. Меня без тебя физически не существует...

— Мои кузены, — отрезал Драко, расхаживая по комнате, как будто Тео вообще ничего не говорил. — Они ужасны. Они поселились у меня дома. Мой портрет-дядя или дядя-портрет не перестает кричать о минетах на весь дом, Гортензия наполняет нашу кухню непристойными столовыми приборами, Тибо ест слишком много винограда, кто может съесть так много винограда? И Грейнджер... давай лучше не будем о Грейнджер...

— Да, я и не собирался о ней говорить, — сказал Тео, разглядывая свои ногти.

— ...И я не знаю, что делать! — закричал Драко, мельтеша перед глазами Тео. — Она вся на нервах, я весь на нервах, и единственное, что я смог придумать это запереться с ней в своем кабинете, полном зелий, но она... ты же знаешь ее, она не такая... не похоже, чтобы она хотела прятаться, — он запнулся. — Уверен, она захочет разобраться со всем этим или захочет, чтобы я разбирался с этим, а я не хочу... Кто будет это делать за меня? — спросил он, выжидающе глядя на Тео.

— О, прости, — сказал, растягивая слова, Тео. — Это был не риторический вопрос?

— И ЕЩЕ, — проговорил Драко, возвращаясь к своему монологу. — Похоже, что она все еще расстроена из-за того, что я сказал, что мы не способны на отношения. Ну, конечно, мы не способны на отношения — ПОСМОТРИ НА НАС! — крикнул он, снова набрасываясь на Тео и беспомощно жестикулируя. — Я не могу быть тем, кем она хочет меня видеть! Я не могу помочь ей с Поттером, я не могу помочь ей с этим всем, и я просто...

— Что значит помочь с Поттером? — спросил Тео и нахмурил брови. — Что с ним не так? Кроме того, о чем и так все знают, — спросил он, переводя внимание на книгу, которую он держал на коленях.

— В частности, она беспокоится об Игнотусе Певерелле, — пробормотал Драко, наморщив лоб. — Она не знает, что ему нужно от Поттера, но знает, что он уже пытался убить нас...

— Глупо беспокоиться об этом, — сказал Тео. — Если бы Игнотус хотел убить Поттера, он бы уже это сделал. Не думаю, что в этом его цель.

— Ну, что бы это ни было, мне это тоже не очень нравится, — парировал Драко, ощетинившись. — Мне не нравится, что Игнотус Певерелл встречается... или что он там делает... да, что бы он ни делал, — раздраженно выдохнул он, — с Кэти, которая не знает, кто он такой, если только Поттер не сказал ей, — он сделал паузу. — А он сказал?

— Откуда мне знать? — спросил Тео. — Все это не имеет ко мне никакого отношения, Драко. Как я уже говорил, меня даже не существует, когда тебя здесь нет.

— Заткнись, — пробормотал Драко, падая навзничь на кровать. — Я в бедственном положении.

— Я вижу, — сообщил ему Тео, протягивая руку, чтобы погладить его по голове. — Все будет хорошо.

Драко вздохнул.

— Что мне делать? — сердито пробормотал он.

— С Грейнджер? — спросил Тео.

Драко угрюмо кивнул.

— Будь с ней милым, — посоветовал Тео. — Ей не нужно, что бы ты решил все проблемы, Драко. Она просто не хочет разгребать это дерьмо в одиночестве.

— А что по поводу остального? — требовательным тоном спросил Драко. — Мои кузены. Поттер, — он закрыл глаза и выдохнул. — Кэти.

— Не моя проблема, не моя проблема и не твоя проблема, — легко ответил Тео, загибая пальцы. — Пусть Грейнджер поможет тебе разобраться с твоими проблемами.

— Выглядит излишне замороченным, — скептически заметил Драко. — Помочь ей, а потом заставить её помочь мне?

— Нет. Помоги ей, — поправил его Тео. — и она сама захочет помочь тебе.

— Ух, — Драко бессвязно усмехнулся. — Звучит как какая-то ерунда, — он помолчал. — Кроме того, я ненавижу тебя.

— Я знаю, — ответил Тео, ещё раз погладив своего друга по голове. — Ты закончил?

— Нет, — сказал Драко.

Тео ждал.

— Черт, — простонал Драко, поднимаясь на ноги. — Спасибо!

— Возвращайся, я буду ждать, — беззаботно ответил Тео, махнув рукой. — Я останусь здесь и замру на месте до твоего прихода.

— Заткнись, — крикнул Драко через плечо, открыв дверь и выйдя в нее.

 

Гарри выдохнул, сидя в кресле рядом с кроватью, рассеивая свои дезиллюминационные чары.

— Это, — объявил он, — было...

— Подожди, — сказал Тео, подняв руку, и Драко ворвался обратно в комнату.

— Зелья, — рявкнул Драко, и хотя он не задавал никакого вопроса, вопрос был очевиден.

— Постарайся не употреблять, — ответил Тео.

— Но, — запротестовал Драко, резко выдыхая.

Тео пожал плечами.

— Только в крайнем случае.

— Но если она...

— Тогда не надо.

— Но если я не смогу...

— Тогда употребляй.

— Но она...

— Может, ты просто недостаточно доверяешь ей, — предположил Тео, наконец, отложив в сторону книгу, держа которую, он достаточно долго имитировал чтение. — Но она же выходит за тебя замуж, да? Возможно тебе и удастся спрятать некоторые свои темные стороны, но ты точно не сможешь скрыть их все. Она почти наверняка не тешит себя иллюзиями, что ты нормальный человек.

— Да, — смущенно согласился Драко, — но...

— Но ты и не дерьмо, — сказал ему Тео. — У тебя просто есть некоторое неразрешенное дерьмо.

Драко моргнул.

Открыл рот.

Беспомощно простонал.

— Ты же знаешь, что я не ненавижу тебя, да? — произнес Драко.

— Да, черт возьми, я это знаю, — ответил Тео. — До свидания, Малфой.

Драко мимоходом хлопнул его по плечу и снова направился к дверному косяку.

— Ладно, — сказал Тео колеблющейся пустоте на полу, где был Гарри. — Теперь все в порядке. Это было слишком эмоционально, так что он определенно не вернется поговорить со мной по крайней мере в ближайшие сорок восемь часов. Исключительно из-за чистокровного, веками формируемого стыда.

— Ты называешь это "эмоциональным"? — переспросил Гарри, материализуясь и поднимаясь с пола. — Мерлин, ребята, у вас действительно с головой не в порядке.

— Что удивительно, не правда ли? — согласился Тео, нагибаясь и подтягивая Гарри к кровати, чтобы возобновить их прежние занятия. — В любом случае, — задумчиво произнес он, скользя рукой по брюкам Гарри. — На чем мы там остановились?

— Вообще-то, мы разговаривали, — напомнил ему Гарри, обхватив запястье Тео своими пальцами и бросив на него строгий предостерегающий взгляд. — О том, где ты был. С кем ты был. Что ты делал. Ну знаешь, общая Нотт-ность бытия...

— Ты же слышал, — сказал Тео. — Когда Драко нет рядом, я просто сворачиваюсь в маленький квадратик и прячусь в ящик.

— Нотт, — вздохнул Гарри, и Тео закатил глаза.

— Слушай, если ты так хочешь поговорить, — насмешливо предложил Тео. — то давай поговорим об Игнотусе Певерелле. Почему ты все ещё до смерти не напуган? — настойчиво спросил он. — Ты же слышал, что сказал Малфой. Грейнджер места себе не находит, думая, что ты хочешь совершить очередную глупость, и исторически так сложилось, что часто она оказывается права.

— Я не хочу делать поспешных выводов, — упрямо возразил Гарри, поправляя очки на носу с восхитительно детским радостным видом. — Я не знаю, чего он хочет от меня, Нотт, но я совершенно уверен, что он не хочет причинять мне боль. И даже если и хочет, — добавил Гарри с многозначительной улыбкой. — мне уже не одиннадцать, и я знаю, что делать с такими людьми.

Тео против воли вздрогнул, стряхнув с себя воспоминания о бесчисленных леденящих душу кошмарах, которые он видел в последний год, в них Гарри был сломлен, истекал кровью и исчезал.

У Тео Нотта было так мало слабостей до встречи с Гарри Поттером.

Теперь у него была только одна, но она была ужасна.

— Это не нравится не только Драко и Грейнджер. Мне это все не нравится тоже, — заметил Тео. — Игнотус. Что бы он от тебя ни хотел, мне это не нравится. Я просто, в отличие от других, не устраиваю на эту тему истерик.

— Нотт...

— Будь осторожнее, — хрипло сказал Тео. — Не встречайся с ним наедине. Не встречайся с ним вообще. Он убил своего собственного брата, Поттер, и пытался убить Драко и Грейнджер, так что я вряд ли думаю... не знаю...

— Тео, — тихо пробормотал Гарри, качая головой. — Расслабься. Все в порядке.

Тео сглотнул.

— Я знаю, что сейчас с тобой все в порядке, — сухо ответил он, — но все равно не понимаю. Я не понимаю, почему у тебя всё ещё осталось любопытство.

Гарри вздохнул, перекатываясь на спину.

— У меня никогда не было семьи, — признался он после минутной паузы. — А Игнотус вроде как член моей семьи. Я хотел сказать, что я его потомок. Вот так... это просто ... я не знаю, — он повернул голову. — Я знаю, что это звучит глупо.

— Это просто идиотизм, — согласился Тео.

Гарри усмехнулся.

— К счастью, ты всегда такой понимающий.

Тео закрыл глаза, внезапно почувствовав непонятное расстройство.

— Зачем тебе семья, Поттер? — резко спросил он. — У тебя же есть я.

Он услышал, как у Гарри перехватило дыхание.

— Ну, и другие люди, я полагаю, — хрипло добавил Тео, внезапно обрадовавшись, что его не трогают.

В конце концов, Драко был не единственным, кто не любил лишних проявлений эмоций.

Или честности.

А тут, к сожалению, было и то и другое.

Гарри сделал театральную паузу.

— Я договорился с ним встретиться в четверг днем, — наконец сказал он. — С Игнотусом, или Монтегю, поскольку я не признался, что уже знаю, кто он такой. После обеда во время конференции. В моем кабинете, — добавил он. — там есть следящие чары и авроры, я натренирован, и вероятность того, что я попаду в ловушку или пострадаю, или погибну...

— Хватит, — закричал Тео, и Гарри остановился.

Прошло еще несколько секунд.

Гарри открыл рот. Тео приготовился к лекции.

Но лекции не было.

— Я хочу рассказать людям о нас, — сказал Гарри.

Тео боролся с внезапным приступом тошноты.

Что-то... где-то... в его теле угрожало взрывом, и чем бы это ни было, он просто сглотнул.

— Когда-нибудь, — поспешно уточнил Гарри. — Я просто... когда-нибудь. Знаешь, — добавил он. — Когда у тебя не будет секретов, и у меня не будет... — он откашлялся. — Когда-нибудь, — снова попытался он, — я хочу, чтобы все узнали, что ты — моя семья.

Это было уже слишком.

Это был перебор.

— Блядь, — резко выдохнул Тео, протирая глаза и встречаясь взглядом с зелеными глазами Гарри. — Пошел ты, Гарри Поттер. К черту тебя, к черту твою бессмертную родословную, к черту все это, вместе взятое...

Гарри моргнул.

— Ну что ж, — сказал он. — Это...

— Черт, — сказал Тео дрожащим голосом, обхватив голову руками и умоляя себя не делать глупостей, например, не заплакать.

Он почувствовал, как кто-то крепко схватил его за запястье.

Затем щетина Гарри коснулась его щеки.

Затем губы Гарри прижались к его губам.

— Я тоже тебя люблю, — сказал Гарри.

Тео яростно поцеловал его.

И опять, только мягче, потому что на самом деле он не был зол.

Он испытывал совершенно другие чувства.

— Когда-нибудь, — снова предложил Гарри, и Тео сделал глубокий вдох и выдох.

— Когда-нибудь, — согласился Тео, чувствуя его вкус на губах.

* * *

Нотт-мэнор

Библиотека

14 октября

5:42

— Итак, — сказала Дафна, с трудом подавляя зевок, попутно пролевитировала свой коврик для йоги и расстелила позади себя. — Есть ли весомая причина, по которой мы пришли сюда так рано?

— Да, — коротко ответила Панси. — Я отчаянно нуждаюсь в движении, а у меня никак не получится выкроить время вечером. Эта министерская конференция — просто кошмар, — добавила она вполголоса. — Я думала, что моя работа закончится, как только начнется само мероприятие, но Уизли настоял ещё и на "кризисном управлении", так что...

— О! — засмеялась Дафна. — Так ты осталась только ради него? Интересненько.

— Он... — Панси не знала, как подобрать слова. — Это не то, что ты думаешь, это не ради него, это просто работа...

— Да, конечно, — сказала Дафна, подавляя очередной зевок. — Не забывай, Панс, что я видела вас с ним, когда приходила помогать с ключевыми деталями. И у тебя был такой вид, будто ты была готова привязать его к стулу и изнасиловать прямо там, — заявила она уверенно.

— Скорее убить его, — возразила Панси, и Дафна пожала плечами.

— Это одно и то же, — ответила она. — Один и тот же порыв.

— Ох, и откуда тебе это знать? — скептически проговорила Панси, выгибая бровь.

— Ну, к счастью, у меня живое воображение и красивые ноги, которые не спрячешь, — заверила её Дафна. — И это, — вздохнула она, обернувшись, она жестом указала на свою завидную попку. — та причина, по которой я в такую рань согласилась позаниматься с тобой, несмотря на то, что такой ранний подъем противоречит всем моим жизненным принципам. Уверена, что Кадм думает, что поддерживать все это, — она неопределенным жестом обвела свое тело. — у меня получается совершенно без усилий.

— Мужчины такие дураки, — пробормотала Панси, бросив коврик рядом с ковриком Дафны. — Они заслуживают того, чтобы попасть в наши хитроумно расставленные ловушки.

— Это точно, — снова зевнула Дафна, устраиваясь на своем коврике. — Баласана?

— Пять вдохов, — подтвердила Панси, и Дафна кивнула.

Они одновременно опустились на колени, вытянули руки, наклонились и сделали пять вдохов, постепенно левитируя над ковриками, чтобы освободить из тела токсины.

— Собака мордой вниз, — объявила Панси, приподнимая бедра вверх, и Дафна повторила её движение, растягивая свои подколенные сухожилия. — Кстати, как дела у Кадма?

— Что-то замышляет, — выдохнула Дафна между тщательно подсчитанными вдохами и выдохами. — Он не говорит мне, что именно, но я не совсем уверена, что должна спрашивать.

— А почему бы и не спросить? — уточнила Панси. — Уттaнaсaнa, — добавила она, и Дафна кивнула.

— Ну, отчасти потому, что я не хочу, чтобы он спрашивал меня о Маркусе. И не знаю, потому что... — она неуверенно замолчала. — Ну, — снова попыталась она сформулировать свои мысли, — иногда, когда кто-то слишком зациклен на мести, он становится слишком раздражителен, когда кто-то вмешивается в его дела. И тогда ты, — она помолчала. — задумываешься, а могла бы ты прожить в таком состоянии всю жизнь?

Панси с сомнением оглянулась.

— Да, — сухо ответила она. — Это весьма распространенная проблема.

— Я просто даже не уверена в том, хочу ли это знать, — объяснила Дафна. — Секс прекрасен, он прекрасен, ну, и ужасен одновременно. И, ты сама понимаешь, что я помолвлена. С Маркусом Флинтом. Так что, да-а, я вроде как.... — она замялась. — Это все просто... — ещё одна пауза. — Сурья намаскар? — с надеждой спросила она Панси, и Панси серьезно посмотрела на неё.

— Твоя аура не в порядке, и ты совершенно точно мне врешь, — сказала Панси. — Но ладно.

— Конечно, я вру, — возразила Дафна в позе горы. — Но ты-то тоже врешь.

— "Ладно", — подумала Пэнси, расправляя грудь.

— Ладно, — сказала она мрачно. — Хочешь правду? Я хочу трахнуть Перси Уизли.

— Я влюбилась в Кадма, — ответила Дафна.

— Вот дерьмо, — выдохнули обе.

— Ты просто хочешь заняться с ним сексом? — на одном дыхании спросила Дафна, и Панси нахмурилась.

— Не знаю. Может, — сказала она. — Может, и не только. Может, я просто... не знаю. Я надеюсь, что это ограничится сексом, — объяснила она, — но он... не знаю, как сказать. Он необыкновенный. Он другой, чертовский редкий тип... как-то так. Ух, — прорычала она, встряхивая головой, чтобы вытрясти мысли о Перси Уизли. — Планка.

— Ладно, — сказала Дафна, меняя позу. — Хотя что плохого в том, что он тебе нравится? Он вроде как... ты сама понимаешь. Важный человек. Тактически это было бы неплохим вариантом.

— Это же Перси чертов Уизли, — огрызнулась Панси. — Кто может быть хуже?

— Ну, например, убийца из двенадцатого века, с которым ты познакомилась, когда он грабил Министерство, — сказала Дафна, и хотя Панси могла сказать, что она стремилась к какой-то воздушной легкости разговора, голос ее лучшей подруги звучал крайне взволнованно.

— Ты любишь его, — повторила Панси, все больше хмурясь. — Ты в этом уверена?

— Это не совсем то, в чем я должна была бы быть уверена, — ответила Дафна и замолчала. — Но да, я уверена.

— Ух ты, — сказала Панси, и Дафна вздохнула.

— Я знаю. Чатуранга?

— Да. Локти вперед, — посоветовала Панси, и Дафна поморщилась, следуя ее примеру. — Так что же ты собираешься теперь делать?

— Ты о моей к нему любви? Не знаю. Не похоже, что я могу на это повлиять, учитывая... ах, да, я же помолвлена, — сказала Дафна с мрачным печальным смехом. — Я же все равно в итоге выйду замуж за другого, так что это все не может закончиться нормально, да?

— Может, есть возможность сохранить с ним отношения, — сказала Панси, стараясь пожать плечами как можно более благопристойно, не потеряв равновесия. — Я хотела сказать, что такое нормально? Я хочу трахнуть Уизли, Даф, а Драко женится на Грейнджер. Почти уверена, что нормальность больше не в моде.

— Эх, — жалобно сказала Дафна, наклоняясь, чтобы обхватить руками колени. — Это все... это всё просто ужасно. — Можно я просто... минутку передохну?

— Да, — сказала Панси, вытягивая шею. — Конечно. Передохни минутку, а я просто...

Она замерла, вглядываясь в пространство за окно библиотеки Нотт-мэнора, что-то привлекло ее внимание. Они с Дафной регулярно пользовались этой комнатой из-за высоких потолков — очевидно, Тео об этом не знал, да и ему было все равно — что позволяло им левитировать на большой высоте. Так же из высоких окон открывался обширный вид на внутренний двор, где Панси могла видеть две темные головы, склонившиеся над слишком уж до боли знакомыми ей документами.

— В чем дело? — спросила Дафна приглушенным голосом, прижав грудь к бедрам, и Панси на секунду задумалась.

— Не знаю, — проговорила она, потому что Панси не имела ни малейшего представления, зачем Тео Нотту и Кадмусу Певереллу понадобилась подробная карта главного банкетного зала Министерства и зачем они так пристально ее изучают. — Ты говорила, что Кадм что-то замышляет?

— Он очень скрытный, — подтвердила Дафна. — А ещё я инстинктивно не доверяю никому, кто хорошо сражается. Это верный признак проблемной личности, если ему пришлось до такой степени развить свои боевые навыки, чтобы выжить, ты не думаешь?

— М-м, — Панси наклонила голову, наблюдая, как Тео, без сомнения, показывает на стол, где сидели Чародеи Визенгамота. — Даф, — внезапно сказала она. — Пойдешь со мной на конференцию, ладно? На случай, если меня нужно будет подменить.

— Зачем? — спросила Дафна, вслед за Панси принимая позу Собаки мордой вверх. — Тебе нужен кто-то, кто помешает тебе случайно трахнуть Перси Уизли прямо на столе в разгар конференции?

— Случайно? — переспросила Панси, глядя на неё исподлобья, и Дафна хихикнула.

— Да, да, я же знаю, как это бывает... упс, — кокетливо передразнила она, — я просто стояла здесь, никого не трогала, сама невинность, и тут случайно его член подскользнулся и упал в мою вагину...

— Мерлин, — перебила её Панси и простонала. — Да, Даф. Это именно то, о чем я в первую очередь беспокоюсь. Ты правильно поняла.

— Ладно, — сказала Дафна, лукаво улыбнувшись ей. — Я рада, что ты, наконец, говоришь правду, Пансик.

* * *

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

15 октября

20:13

— О Мерлин, — сказала Гермиона, падая на жесткий викторианский диван в кабинете Драко, в тот момент, когда он поспешно закрыл за ними дверь. — Я никогда бы не подумала, что на свете существует настолько утомительный человек...

— Ты кого именно имеешь в виду? — холодно спросил Драко. — Женщину, которая оживила все наше столовое серебро, мужчину, который превратил нашу гостиную в Римские бани, или портрет мертвого мужчины, который отказывается говорить о чем-либо, кроме своей любви к минету?

— Всех, — призналась Гермиона. — И все это. Кроме того, я думала, что музыкальные столовые принадлежности будут очаровательны, как в "Красавице и Чудовище", — добавила она, — но на самом деле они ужасно поют. Они, откровенно говоря, поют даже хуже, чем я вяжу, и это все, что я могу сказать.

— Ну, не знаю, что с ними должна делать красавица, но ты считаешь себя в этой сказке чудовищем? — спросил Драко. — Ну, думаю, если выбирать из этих двух персонажей, то ты больше похожа на чудовище, так что...

— Ха-ха-ха, — иронично проговорила Гермиона и закатила глаза, увидев на его лице уже привычную ухмылку, и он упал от усталости на диван рядом с ней. — Мы не можем вечно прятаться здесь, ты же понимаешь. Как бы нам этого ни хотелось.

— Конечно, можем, — возразил Драко, махнув рукой. — Послушай, у меня здесь есть запас забавных наркотических зелий на два дня вперед, так что мы можем употребить их и безболезненно пережить следующие два дня. Или не пережить, — с усмешкой предложил он. — если ты, так же, как и я, уже предпочитаешь объятия мучительной смерти ещё одному приступу эротической поэзии дяди Армана.

— И, несмотря на все это, ты так и не притронулся ни к одному из них, — заметила Гермиона, глядя на уже покрывшиеся пылью пузырьки. — Хочу сказать, что удивлена и впечатлена.

— Ну, я подумал, что тебе бы это не понравилось, — проворчал Драко, не глядя на неё. — Это, кажется, было бы нечестно с моей стороны: напиться зелий и заставить тебя одну разбираться со всеми их глупостями.

— А что, если я захочу к тебе присоединиться? — смело спросила Гермиона, и Драко удивленно моргнул. — По крайней мере, ты хоть раз бы мог мне предложить. Ты же не считаешь, что я какая-нибудь там... — она замолчала, не зная, какое слово подобрать. — Я хотела сказать, что нарушала правила и не раз... — сказала она уверенно. — Я... ограбила Гринготтс! — объявила она. — Я наслала заклятие на лицо Мариэтты Эджкомб. Я подожгла учителя, — довольно улыбаясь сообщила она. — Я выбила все дерьмо из Миллисент Буллстроуд...

— Ладно, мои извинения, ты сущий кошмар, и я безответственно проглядел это, — согласился Драко с намеком на одобрение, и с тревогой взглянул на свое рабочее место. — Значит ли это, что тебе нужен один из этих пузырьков?

Гермиона помолчала, поморщившись.

— Ну... я...

— Ты жалкая девчонка, — гордо сказал Драко.

— ГЕРМИОНА! — услышали они из-за двери, они оба инстинктивно напряглись от звуков голоса Гортензии. — ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НИ НА ОДНОЙ ИЗ ТВОИХ САЛФЕТОК НЕТ МОНОГРАММЫ?

— Справедливости ради стоит отметить, что моя мать всегда любила монограммы, — заметил Драко, и Гермиона увидела, как его лицо слегка напряглось, а юмор внезапно исчез. — Но в любом случае, вернемся к зельям... если ты не хочешь...

— Давай, — быстро сказала Гермиона. — Только... один пузырек. Что-нибудь, чтобы снять напряжение, — предупредила она, — но не настолько сильное, как в прошлый раз.

— Я... Да, конечно, — сказал Драко, моргая, и поднялся на ноги с неожиданным облегчением. — Конечно, просто... просто немного снять беспокойство и, может быть, немного эйфории...

— Не слишком много, — предупредила Гермиона. — Или, может быть, совсем без неё.

Он махнул рукой.

— Да, да, конечно...

— ГДЕ МОЙ МАЛЫШ? — кричал Арман. — МАЛЫШ, ТЫ ВИДЕЛ КОРОЛЯ?

— ТЕБЕ ЛУЧШЕ ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЧЕМ-ТО ИНТЕРЕСНЫМ, ДРАКО, — добавил Тибо. — ИЛИ Я ЛИШУ ТЕБЯ НАСЛЕДСТВА...

— ТЫ ХОТЕЛ СКАЗАТЬ, ОТРЕЖУ ТЕБЕ ЯЙЦА, — поправил его Арман.

— Один хрен, это одно и тоже! — ответил Тибо.

— Ладно, хорошо, — уступила Гермиона, слегка вздрогнув. — Может быть, чуть больше, чем легкая эйфория.

— Не волнуйся, — заверил ее Драко, самодовольно поворачиваясь, чтобы вручить ей пузырек. — Я все равно собирался выбрать сам и солгать тебе.

Она подождала, пока он сядет рядом с ней, прежде чем осторожно помахать флакончиком у себя под носом, вдыхая запах чего-то похожего на сливы и мед, прежде чем быстро откинуться назад, издав серию громких, судорожных кашляющих звуков.

— Что? — пробормотала она, поймав веселый взгляд Драко.

— Ты должна выпить это, — сказал он, явно борясь со смехом. — Это не ингалятор.

Она пристально посмотрела на него. Он пожал плечами, поднес пузырек к губам и осушил его одним глотком.

— Уф, — одобрительно объявил он, разглядывая пузырек. — Неплохо.

Она сделала глоток, осторожно попробовав на вкус, а затем продолжила наклонять голову назад, допивая жидкость из пузырька. У него был слегка терпкий, смутно землистый букет, который поразил ее не столько вкусом, сколько цветом и запахом. Он был золотистым и вязким на вкус, решила она, позволяя ему холодно скользнуть в горло.

— Эй, — сказала она, поставив пузырек на столик около дивана. — Почему ты раньше не переехал из Малфой-мэнора?

— Мерлин, — ответил Драко, покачав головой. — Не могла бы ты дождаться, когда зелье подействует, прежде чем лезть ко мне в душу, Грейнджер?

— Я не лезу к тебе в душу, — возразила она. — Это же простой вопрос. Почему ты не переехал? — настаивала она, повернувшись к нему лицом. — Мне показалось, что Кэти была удивлена, — добавила она, не в силах удержаться, чтобы не поднять этот вопрос, Драко сжал губы.

— Я врал ей, — сказал он. — Она хотела, чтобы я жил с ней, но я... — он откашлялся. — Ты же видела, как меня выгнали из "Поджигателя", — напомнил он ей. — Так вот, так ко мне относились все, везде и всюду, — выдохнул он. — я не хотел, чтобы она видела меня таким.

— Каким? — напряженно спросила Гермиона.

— Таким, каким меня видел весь остальной мир, — с несчастным видом сказал Драко, глядя на свой пустой пузырек. — Плюс мой отец уехал, — добавил он, и его передернуло от воспоминаний о пережитом. — И мне было тяжело покинуть дом. Мать, — сказал он, — о ней, я уверен, ты уже пыталась поговорить.

— Знаешь, на самом деле, я ни разу ничего о ней не говорила, — напомнила она ему. — Я лишь вижу, насколько сильна твоя травма. Но ты просто не говоришь о ней.

— Не называй это травмой, — резко возразил Драко. — Это просто смешно. Я не травмирован, это не какая-то травма головы при переходе улицы...

— Правда? — перебила его Гермиона. — Ты правда сейчас будешь цепляться к словам?

— Если ты не заметила, то каждый раз ответ на этот вопрос "да", — сообщил ей Драко, — так что я не знаю, чем тебе ещё помочь.

— Малфой, правда, я просто пытаюсь с тобой нормально поговорить.

— Я не ты, — резко сказал он, сердито глядя на неё, и она сама не знала, зачем завела этот разговор, единственное, в чем она была убеждена, так это в том, что он готов был поделиться с ней чем-то очень важным и личным. — Я не борюсь со своими проблемами, понятно? Я даже не смотрю на них. Я бегу от них, избегаю их. При помощи этого, — грубо сказал он, помахав перед ней пузырьком, а затем опустил руку. — Я... не знаю. Я упорно уклоняюсь от их решения. Так мне не пришлось переживать тяжесть суда, и я просто не мог смотреть в глаза своей умирающей матери, — сказал он с печальным смешком, — Я едва ли был в сознании, когда это произошло. Я принял настолько много зелья, что даже не понимал, что именно произошло. Мой отец просто держал меня так, чтобы она думала, будто я рядом с ней, когда она умирала, хотя меня там на самом деле не было. Нет, правда. И ты думаешь, что я жалею об этом? — напряженно спросил он, вскакивая на ноги и поворачиваясь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— М-м, — беспомощно сказала она.

— Не знаю. Я не знаю, — он мерил шагами пол. — Кому бы это помогло, Грейнджер? Если бы я был... не знаю. В курсе. Кому бы это помогло?

— Я, — начала Гермиона, но он снова её перебил.

— Я не ты, — гневно повторил Драко. — Ты можешь смотреть своим проблемам прямо в лицо, — тут он выставил вперед пальцы, демонстрируя это, — и отбиваться от них. Ты можешь бороться с ними, но я не такой, — повторил он, и Гермиона почувствовала мольбу в его голосе. — Я не такой, как ты, и я не могу... и всё... просто... и я никогда не покидал дома, потому что я не мог...

Она смотрела, как он беспомощно дрогнул, и почувствовала легкое головокружение от движения его шагов.

— Подними руки, — сказала она, поднимаясь на ноги, и он удивленно уставился на неё, его серые глаза слегка сузились.

— Что?

— Вот так, — сказала она, она взяла его за запястья и сжала его пальцы в кулаки. — Не засовывай внутрь большие пальцы, — добавила она, — а то они сломаются. Поверь мне, я уже ломала их несколько раз. У тебя здесь есть нож? — спросила она, оглядывая его кабинет, и Драко молча уставился на неё. — Ладно, ладно, тогда без ножей. Это всё равно продвинутый уровень. Просто, хм...

Она посмотрела вниз, разглядывая его ноги.

— Вот так, — сказала она, раздвигая их, а затем взяв его за бедра, поправила их положение. — Да, так. И... — она выпрямилась, надавив ему на плечи, и шлепнула по локтям, пока они не оказались на нужной высоте. — Да. Теперь хорошо.

Она смотрела, как он сглотнул.

— Что мы делаем? — хрипло спросил он, и она пожала плечами.

— Деремся, — сообщила она ему. — Не так уж и сложно: столкнуться с проблемой лицом к лицу, если ты можешь по этому лицу врезать.

— Грейнджер, — раздраженно прорычал он. — это была метафора.

— Я знаю, что это было, черт возьми, — возразила она, смутно понимая, что слова вылетают из ее рта без ее разрешения, — но я не знаю, как решить твои проблемы за тебя, поэтому вместо этого мы подеремся, — проговорила она.

Он моргнул.

— Ладно, — сказал он, и она кивнула.

— Ладно, — сказала она. — Ударь меня.

— Что? — выдавил он, отступая. — Нет. Это... точно нет.

— Малфой, ублюдок, — сообщила она ему. — Я не позволю себя ударить. Ты полный ублюдок.

— А ты когда слишком много ругаешься, — сказал он, защищаясь, — ты меня пугаешь.

— Я же под кайфом, — напомнила она ему. — так что все в порядке.

— Ладно, — сказал он нахмурившись. — Но я не хочу тебя бить.

— Не бей меня, — сказала Гермиона, закатывая глаза. — Ударь что-нибудь. Ударь все, что видишь. Возьмите все, что ты держишь в себе, все те ужасные вещи, которые ты когда-либо видел, чувствовал и знал, зажми их в руке, держи их в кулаке и направь так, чтобы, эта сила внутри себя разрушила все вокруг. Это как заклинание, которое очищает тебя вместе с вещами, которые ты ломаешь, или людьми, которых бьешь, — она подняла голову и посмотрела в его серые глаза. — Целься точнее, — сказала она ему, — чтобы сломалось все вокруг, кроме тебя.

Повисло молчание.

— Грейнджер, — проговорил он, и она покачала головой.

— Мы деремся, — напомнила она ему, поднимая кулаки. — Ударь меня.

Он вздохнул, сделав слабый выпад в сторону её плеча.

— Не будь девчонкой, Малфой.

— Мерлин, Грейнджер, не будь такой сукой.

— Ударь меня. Ударь жестче. Сосредоточься на чем-то страшном.

— Но я...

— Ударь меня по лицу, — решительно скомандовала Гермиона. — Я не позволю тебе причинить мне боль, обещаю.

— Грейнджер, это безумие.

— Давай же, Малфой.

— Гермиона...

— Драко...

Он нанес ей правый апперкот, целясь прямо в челюсть.

— Черт, — с удивлением осознала она, блокируя его кулак. — Да ты уже делал это раньше.

— Что? Бил кого-то? — мрачно спросил он. — Тео — мой лучший друг, Грейнджер. Ты когда-нибудь слышала, как он разговаривает? И после этого ты думаешь, что я никогда не дрался?

— Ну, тогда ударь меня ещё раз, — сказал он. — Не апперкот. А... — она задумалась. — Хук. Левый хук? — предложила она, теперь уже с любопытством.

Он подчинился. Она заблокировала его.

— Неплохо, — сказала она. — Не идеально, конечно, и из тебя все ещё могут выбить все дерьмо Флинт, Вуд и даже Рис...

— Не говори при мне о Хокуорте, — прорычал Драко, яростно целясь правым хуком ей в щеку. На этот раз она обошла его чуть более быстрым движением, чуть не пропустив.

— Ну, это только начало, — сказала она и сильно ударила его в живот.

— Черт, — выплюнул Драко, согнувшись пополам. — Этого я не ожидал!

— Лучше поднимайся, — сказала Гермиона, целясь ему в затылок, пока он не выпрямился, выбив из нее воздух локтем. — Ауч...

Она нацелила кулак ему в грудь, толкнув его назад тем же движением, и, справившись с головокружением, выпрямилась, чтобы перевести дыхание, когда он споткнулся, уставившись на нее.

— Какого хрена мы тут делаем? — требовательно спросил он.

Вместо ответа она опустила плечи и врезалась в него, быстро сбив его с ног и повалив на пол.

— Черт, — закашлялся он, вылезая из-под нее и перекатываясь на нее сверху, и схватил ее за запястья. Она вывернула колено, угрожая ударить его им в пах, и он, секунду поколебавшись, лег на спину, глядя ей в глаза.

Она прижала его плечи к земле, положив ладони на колени, и он уставился на нее снизу вверх.

— Мы что, деремся? — спросил он.

Она судорожно сглотнула.

— Мы всегда это делаем в той или иной форме.

— Не так, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я дрался с тобой так?

"Ты хочешь, чтобы я был таким?" — хотел сказать он.

— Нет, — ответила она.

"Да", — хотела ответить она.

— Ты врешь, — сказал он. — Не ври мне.

— Ты же всегда врешь.

— Да, но я трус, — выплюнул он в ответ.

Она прижалась к его плечам, почувствовав, как он вздрогнул.

— Мне не нужен трус.

— Я тебе не нужен? — проговорил он.

— Ты не должен быть мне нужен, — согласилась она.

— Это...

Она заметила, что у него пересохло во рту.

— Это не одно и то же, — сказал он, и она открыла рот, чтобы что-то ответить — что угодно или ничего, она еще не решила, но он воспользовался ее колебанием, чтобы перевернуть ее на спину, и встал над ней на колени, глядя на нее сверху.

Он ничего больше не говорил.

— Это зелье, — начала она. — должно было снять напряжение.

— Я не знал, что ты захочешь драться, — возразил он.

Ей пришлось бороться с невеселым смехом.

— Я всегда хочу драться, — сказала она. — Ты что, не понимаешь?

Определенно он не понимал.

Она попыталась сесть, глядя на него исподлобья.

— Я не лучше тебя, Малфой, — сказала она. — Ты был прав, когда сказал мне, что я тоже облажалась. У меня просто другой тип поведения. Мой кодекс гласит, что я должна сражаться со своими демонами. Мой кодекс говорит, что ты трахаешь своих демонов, чтобы они не трахали тебя.

— Следи за языком, — сказал Драко. Но она проигнорировала его.

— Твой кодекс поведения говорит "беги", — сказала она так злобно, как только могла. — Твой кодекс говорит "прячься, Малфой", и, может быть, в твоем случае это работает, а может быть, это тупой кодекс, и я ненавижу его, ненавижу, ненавижу, — яростно выплюнула она, — но даже если это самый глупый кодекс на Земле, ты ничуть не хуже меня. А я ничуть не лучше тебя, — она с трудом сглотнула. — Разве ты не можешь принять это? Я просто гений, — сухо добавила она. — Я гений, Малфой. Драко. Драко, я чертов гений. Я знаю, о чем говорю. Я права насчет всего этого, и Драко... Драко, ты должен...

Она замолчала, когда он наклонился ближе.

Она чувствовала запах зелья в его дыхании, могла представить вкус золота на его губах. Она чувствовала, как кожа к коже соприкасаются их щеки, слышала движение его легких, видела нерешительность в его горле, взгляд его глаз, который, казалось, растаял от нежности, когда они встретились взглядами.

— Что было в пузырьке? — туманно спросила она.

Она увидела, как он облизал губы.

— Ничего, — сказал он. — Я бы не дал тебе наркотик.

Черт.

— Лжец, — прошептала она.

— Нет, — ответил он. — Я же просил тебя не лгать. И я не вру. Я солгал сначала, — поправился он. — Но это было просто... это было просто для вкуса. Не знаю. Я применил заклинание, чтобы оно выглядело красиво и было приятным на вкус. Это все, — он снова сглотнул. — Я клянусь. Это все, что там было.

— Тогда что ЭТО было? — спросила она его.

"Это — ты, я, мы?" — хотел сказать он, но вместо это проговорил:

— Это ты мне скажи. И не лги.

Ей хотелось солгать. Она была почти уверена, что так будет проще.

Она закрыла глаза, вздернула подбородок и прижалась щекой к его щеке. Она обхватила левой рукой его правое запястье и почувствовала, как он напрягся от ее прикосновения. Ее большой палец остановился на венах его руки.

Он пошевелился, его губы приблизились к ее подбородку, его медовое дыхание коснулось ее шеи. Она наклонилась вперед, еще выше задрав подбородок, и почувствовала, как его губы коснулись ее шеи. Ни одного поцелуя. Он её не целовал.

Его возбуждение, казалось, наэлектризовало сам воздух вокруг них.

Но ни одного поцелуя.

Ни одного.

Она почувствовала, как его ресницы коснулись ее щек, когда он опустил подбородок, его губы теперь были рядом с ее ухом, у нее запульсировало в ушах. Еще одно движение, и они зависли над ее пульсом, ощущение от его дрожащего дыхания на коже прокатилось по всему её телу и остановилось в неровном биении сердца.

Она про себя пробежалась по тем фактам, которые знала.

В зелье ничего не было.

Он не хотел лгать, но она не знала правды.

Если она поцелует его сейчас...

Нет.

Нет.

Но с другой стороны...

Ей было больно.

Больно.

Она отстранилась.

— Драко...

— Все в порядке, — сказал он сдавленным голосом и оторвался от неё. — Не волнуйся. Все нормально.

Он встал и направился к двери, остановился на секунду, повернулся лицом к выходу и потянулся к ручке.

Затем он остановился, закрыл глаза и снова повернулся к ней.

Она затаила дыхание, ожидая, вернется ли он к ней, но вместо этого он взял со стола три пузырька и засунул их в карман.

— Не волнуйся, — сказал он, снова в напряжении сжав губы. — Я никогда тебе об этом не напомню.

Затем он рывком распахнул дверь и, не сказав ни слова, исчез.

* * *

Антиох Певерелл чуть не умер при рождении. В течении некоторого времени акушерка, принимавшая роды, не могла заставить его легкие наполниться воздухом, а сердце биться. К тому времени, когда старуха окончательно уверилась, что Антиох недостаточно силен, чтобы сделать вдох, или, возможно, полностью не сформировался, спустя почти десять минут он вдруг открыл глаза и вдохнул, как будто просто ждал достаточно эффектного момента для появления. Ни ведьма-акушерка, ни его мать никогда так и не смогли понять, почему и как это могло произойти. Его мать всегда называла его чудом, говорила, что Мерлин или судьба благословили его красивым лицом, легким чувством юмора, обаянием, но Антиох знал, что это неправда. Это была магия, которая пульсировала в его венах с самого рождения и вернула его к жизни в тот момент, когда он должен был умереть.

Но дело было не только в этом.

Он был не просто человеком, он был чем-то большим.

Цель его жизни была даже больше, чем сама магия, и со дня своего рождения Антиох Певерелл всегда знал, что ему суждено нечто большее, чем обычная жизнь.

Возможно, именно это и повлияло на его характер. Братья часто называли его высокомерным, и он был высокомерным. Конечно, не так уж трудно поверить, что ты предназначен судьбой для великих дел, когда ты совершенно очевидно талантливее и сильнее, чем все в твоей деревне. С течением времени Антиоху становилось все труднее представить себе, что он сможет навсегда остаться в Годриковой впадине. В конце концов, он и его братья были единственными по-настоящему талантливыми волшебниками на многие мили вокруг, и Антиох, как и всегда, жаждал чего-то более масштабного, чем быть местной знаменитостью — или, точнее, пользоваться здесь дурной славой.

Он чуть не умер в день своего рождения, ничего не добившись. Поэтому он решил не умирать вообще никогда.

Антиох пришел, наконец, к выводу, что настал момент уходить, и он даже не сомневался в том, что его брат Кадмус последует за ним, куда бы он ни пошёл. Он знал своего брата лучше, чем кого-либо, и Кадмус никогда не мог бы устоять перед соблазном узнать то, чего он ещё не знал, так же как и перед соблазном обладать тем, чего он не имел. По правде говоря, Антиох испытал облегчение от того, что их младший брат Игнотус решил остаться и не сопровождать старших Певереллов в их путешествии. Младший из братьев Певерелл всегда был слишком приземленным, слишком прямолинейным. Он любил получать конкретные ответы, а для этого всегда ему нужно было задавать конкретные вопросы. У Антиоха не было никаких вопросов, и ему не нужны были никакие ответы. У него была стрела в сердце, указывающая направление ветра, и он был доволен, что Кадмус, средний брат Певерелл, жил почти по тому же компасу. Кадмусу нужно было только направление, у него не было собственной цели в жизни, и он был рад следовать цели Антиоха. Кадмусу не нужно было ни богатства, ни славы, ни чего бы то ни было, но, в отличие от Игнотуса, у него отсутствовало какое-либо представление о морали.

Самая темная магия, которую когда-либо творил Антиох, была рядом с Кадмусом.

Таким образом, самая великая магия, которую он когда-либо создавал, была рядом с Кадмусом, неизменно стоящим рядом с ним рука об руку.

Антиох не знал точно, что пошло не так и почему его отношения с Кадмусом настолько испортились. Они поначалу начали постоянно спорить. Кадмус не особенно скрывал своих чувств по поводу вмешательства Антиоха в маггловскую политику — или что-то в этом роде, — но Антиох никогда не мог сказать наверняка, когда видение Кадмуса так опасно начало расходиться с его собственным. Целеустремленность и уверенность всегда двигали Антиохом, но что бы ни двигало Кадмусом, это так же разлучило двух братьев и в конечном счете привело к смерти Кадмуса. К тому времени это была уже старая история, а Антиох Певерелл пережил немало старых историй. В общем, он старался об этом не думать.

— Он тебе не нужен, — сказал Герпий, а Герпий почти всегда был прав. — Кадмус не сделал ничего такого, чего не мог бы Игнотус.

"Неправда", — подумал Антиох, но не хотел этого произносить вслух, хотя был точно в этом уверен. Игнотус всегда был странным, он всегда слишком сильно отличался от своих братьев, и Антиох всегда боялся того, что если уж его брат-единомышленник разочаровал его, то могло быть лишь вопросом времени, когда же младший брат его подведет тоже. И ему не пришлось долго ждать. Игнотус доказал правоту Антиоха, когда поставил Леди Ревел выше их братства, выше их Клуба, выше их миссии.

Выше их цели.

Дело было не в том, что Антиох был неспособен постичь понятие любви. Он понимал ее. Не особенно помогало то, что любовь так легко приходила к Кадмусу — и, по-видимому, даже один раз посетила Игнотуса, — но всегда была недосягаема для Антиоха, хотя он имел представление о том, что это такое. Он понимал любовь в некотором абстрактном смысле. Он любил Герпия, конечно — он знал это так же точно, как свое имя — но он никогда не мог отделить этого человека от его образа, и ему никогда не приходилось этого делать. Между ними не было ни нежности, ни романтики. Скорее, мужчина, который любил власть, открыл свое сердце другому, который любил знания. Их любовь была больше похожа на приливы беспокойного моря, чем на спокойное течение реки, она могла внезапно нахлынуть, разбиться о скалы, исчезнуть и со временем вновь появиться. Это была отчаянная любовь — как будто Антиоха никогда по-настоящему не услышат, не увидят и не поймут нигде, кроме как в объятиях Герпия, и наоборот, но они расставались, и часто надолго.

И все же даже неизбежные периоды скитаний Герпия дарили ему не столько одиночества, как отсутствие Кадмуса.

Если уж на то пошло, то потерять Кадмуса было самым худшим, что произошло в его жизни.

Для Антиоха, который превыше всего ценил верность, потеря самого близкого брата было разочарованием, горем и предательством одновременно. Это был такой сокрушительный удар по его мировоззрению, что ему потребовалось почти два столетия, чтобы полностью оправиться, несмотря на поддержку человека, которого он так сильно любил.

Но теперь, сидя молча в Британском Министерстве, пока безликий голос терроризировал всю толпу, Антиох твердо знал, что так и не оправился от этой потери, и, похоже, никогда по-настоящему не оправится. И более того, когда Антиох смотрел на комнату, полную страха — полную необычайной магии, которую, как он уже понял, не сможет отследить, если бы человек, который ее сотворил, не пожелал этого, — он почувствовал странное ощущение, что Герпий все-таки ошибся. Антиоху нужен был Кадмус, потому что Кадмус Певерелл был творчеством Антиоха. Он был изобретательностью Антиоха. Игнотус, возможно, и был правой рукой Антиоха, но Кадмус был его хитростью. Он был той частью личности Антиоха, которая была способна на гениальность, о которой никто другой не догадывался и из-за которой весь мир лежал у его ног. Если Антиох был львом, грозным царем, то ему нужна была его хитрая, умная лиса, которой всегда был Кадмус.

Но поскольку Кадмус Певерелл был мертв, он отчаянно нуждался в том, кто устроил этот хаос в Министерстве.

Антиох резко повернулся и направился вверх по лестнице. Ясно, что тот, кто устроил беспорядки на конференции Министерства, обращался непосредственно к нему. "Приди и найди меня", — сказал голос, и Антиох не смог устоять перед приглашением. Он вышел в коридор, наблюдая за бегущей, охваченной паникой толпой, и направился в противоположную сторону, небрежно задев плечом ведьму из Министерства, которая с воем вцепилась в свою огромную соломенную шляпу.

Тот, кто сделал это, хорошо знал Министерство. Хотя, конечно же, сейчас его не было внутри. Вся эта демонстрация пахла скорее объективностью, чем презрением, ведь невозможно быть частью машины и не сводить все к любви или ненависти к ней. А это означало, что если Антиох хочет его найти, то ему придется просто...

Он остановился, почувствовав, как кто-то взял его за руку, и с удивлением обернулся, обнаружив знакомое лицо у своего локтя.

— Антиох Певерелл, — сказала Гермиона Грейнджер и одарила его мрачной, напряженной улыбкой. Он понял, что она каким-то образом использовала свое неоправданно большое обручальное кольцо, чтобы найти его под дезиллюминационными чарами. — Думаю, нам пора поговорить.