Семейные ценности рода Блэк (гет)

В субботу на дорожке к стадиону, и правда, было не протолкнуться. Сольвейг, вернувшаяся с утренней пробежки с Крамом, сидела на первом апрельском солнце в шортах и футболке с коротким рукавом под слоем Согревающих чар и щурилась, глядя вдаль. До матча Дурмстранга было еще прилично времени, но зрители уже съезжались и толкались в толпе, старающейся побыстрее пробраться на свои места, и Сольвейг радовалась, что одну трибуну полностью выделили командам. Пускай, это были далеко не лучшие места, но, в конце-то концов, какая разница, где ты сидишь, если ты хоть чуть-чуть разбираешься, куда надо смотреть, наблюдая за возможными соперниками? Она не была уверена, что их команда будет завтра после своего матча в состоянии пойти смотреть, как русские постараются уделать Шармбатон, но на этот матч решили заслать Драганова — с условием, что он сольет им воспоминания в Думосбор. Признавая право Драганова торчать в их палатке почти что 24/7, Флинт потребовал от него посильной помощи, не касающейся тренировочного процесса, и тот по странной, вообще неясной Сольвейг причине, послушно исполнял более-менее важные поручения и общался с прессой, будто был их атташе, а не администратором. Зато, когда он отмазал саму Сольвейг от интервью с миссис Поттер, сославшись на то, что они вообще-то пара и он против (журналистке пришлось отступить), ей показалось, что появление Драганова на соревнованиях не такое уж и плохое событие. По крайней мере, он поставил на место Оге, когда тот раскрыл рот. Другое дело, Флинта он иррационально раздражал — Сольвейг не могла подобрать адекватную причину, почему именно. Хотелось предложить Флинту снова принять Веритасерума и поговорить начистоту, но разум подсказывал, что он ни за что не согласится.

С другой стороны, понимала Сольвейг, ей самой не нужен этот разговор.

Пускай лучше будет вооруженный нейтралитет, чем крупная ссора.

Отчего-то ей казалось, что стоит только начать говорить лишний раз не о команде, квиддиче и тренировках, — и будет сразу очень плохо. Сейчас тоже было не особенно хорошо, так что хуже делать совсем не хотелось.

Сова приземлилась прямо перед Сольвейг, когда та уже собиралась пойти сполоснуться после пробежки и одеться во что-нибудь потеплее шортов — даже под Согревающими чарами для голых ног было еще прохладно. В записке, принесенной небольшой, но весьма насупленной пеструхой, стояло четыре слова: "Через полчаса. Три метлы".

По подсчетам Сольвейг до границы Антиаппарационного барьера школы было идти десять минут. Оттуда к пабу в центре Хогсмида можно и аппарировать.

Время на душ сокращалось, но зато в деревне она сможет поесть, раз не успела тут. Хорошо, что Нотта не пришлось искать в этой толчее самим.

Драганов как раз терся в гостиной их палатки, когда она вышла из душа уже полностью одетая и собранная, на ходу завязывая волосы в хвост и пряча палочку:

— Пошли прошвырнемся до деревни? — предложила она ему как бы невзначай.

— Нам пора выбирать свадебные аксессуары? — уточнил Димитр.

— Да, купим тебе галстук-бабочку, — съязвила Сольвейг. — И подвязку для меня.

— Тебе не положена подвязка, женщина, — возмутился Драганов, — тебе мы купим этот... как его? Ну, норвежский национальный кокошник с бубенчиками?

— Сам ты кокошник, — отмахнулась Сольвейг. — Пошли уже.

Сольвейг могла бы поклясться, что тот взгляд, которым ее сверлил Флинт в этот момент, при должном усердии вполне мог бы испепелять на месте не хуже волшебной палочки.

— Ну и зачем? — поинтересовалась Сольвейг, когда они отошли на приличное расстояние от лагеря и почти что дошли до Хогвартских ворот. — Про свадьбу?

— Думаешь, никто бы не поинтересовался, зачем мы идем куда-то вдвоем, когда целую неделю наблюдают наши с тобой словесные пикировки? — фыркнул Драганов. — Я бы поставил на то, что ты собралась скормить меня акромантулам, говорят, они в этом лесу водятся. Ларсен, да без этого я уеду — и никто не поверит, что мы с тобой помолвлены. Надо оставить у них хотя бы какую-то веру в то, что это правда. Иначе кто-то обязательно выскажет свои подозрения вслух, их услышит твой прекрасный кузен, а там недалеко и до лорда Ларсена, не так ли? Хочешь, чтобы старый мудак снова влез в нашу жизнь?

— Он и так влез, сука. Без вазелина.

Так или иначе, Ларсен она или нет, а на руке у Сольвейг действительно было два магических браслета, обозначающих ее связанность с Драгановым, а значит Фолквэр Ларсен на нее уже повлиял, как повлиял и на Молнию, взявшись за совместный проект. Не из-за него ли последние тесты, кстати, провалились?

Нотт сидел за столиком у окна и попивал охлажденный чай. Был он, к слову, весьма благодушен несмотря на свой относительно недавний арест. По крайней мере, свести их с "одним очень хорошим специалистом" действительно взялся. Правда, не совсем "их", а одного Драганова.

— Ох, мисс Ларсен, сдается мне, что не будет счастлив ваш декан, когда прознает обо всех сферах ваших интересов, — протянул он на закономерный вопрос, почему. И улыбнулся этой своей ящериной усмешкой. Сольвейг поежилась.

— С чего бы ему?

— Ну, он уже больше минуты сверлит ваш затылок, — пояснил Нотт, кивая Малфою, действительно стоящему у барной стойки, в приветствии.

Сольвейг шепотом сматерилась.

— Ладно, оставляю вас наедине. Мистер Нотт, Димитр, — улыбнулась она и прошествовала туда, где стоял Драко. — Доброе утро, декан.

— Приветствую, мисс Ларсен, — отозвался Малфой, уплачивая положенные сикли за рогалики, которые ему протягивала барменша. — Сын любит всяческую покупную еду на таких мероприятиях, они с леди Малфой скоро должны прибыть, — объяснил он, заметив интерес студентки. — А вы, я так понимаю, завтракали?

Сольвейг подтвердила, что они пришли с Драгановым поесть, потому что "иногда очень хочется побыть наедине".

— Мистер Нотт, я так понимаю, скрашивал ваше уединение? — съязвил Малфой.

— Он любезно разрешил подсесть за его столик, здесь всегда так много народу, — пожала плечами Сольвейг, глядя по сторонам. — А потом оказалось, что у них с Димитром достаточно общих знакомых, чтобы обсудить их. Вы идете на матч Дурмстранга, сэр?

Малфой кивнул.

— Уже поставили на кого-нибудь? — поинтересовалась Сольвейг невинно, продолжая буравить взглядом затылок Драганова. Наконец, они с Ноттом обменялись рукопожатием и Димитр подошел к ней, приобняв за талию.

— Добрый день, — поздоровался он, и Сольвейг представила мужчин друг другу. — Ну что, мы идем, Сольвейг?

— Идем, — согласилась она, замечая блондинистого мальчишку, сквозь столики пробирающегося от камина к барной стойке. Очевидно, это и был сын Малфоя, и нарушать их семейный уикэнд ей совсем не хотелось. — Поставьте на победу Дурмстранга, сэр, поддержите нашу надежду встретиться с ними в финале, — попросила она Малфоя, и они с Драгановым отправились обратно в лагерь. Маму декана она в толпе паба не разглядела, а пацан показался ей очень симпатичным.

— Слушай, можно, я оставлю у тебя Джека на время соревнований? — спросила Сольвейг, когда они почти дошли от деревни до палаточного лагеря, проходя по опушке Запретного леса мимо умывальников и туалетных кабинок для зрителей.

— Кто такой Джек? — поинтересовался Драганов.

— Боггарт.

— Боггарт? Тот самый что ли?

— Ну, да, — кивнула Сольвейг и засунула руки в карманы. — Я кормлю его два раза в неделю, когда студентов много. Но тут... вдруг кто-то из команды нечаянно опрокинет шкатулку с ним? Получится некрасиво, если его спалят Инсендио с перепугу.

— Я думал, ты учишься на нем Окклюменции.

— Учусь, — подтвердила она. — Но надо же его кормить? Иногда я открываю сознание, и он жрет мои страхи. Но сейчас я сама не знаю, чего боюсь, так что... не знаю, не хочу открывать крышку сама.

— Приличные девчонки, знаешь ли, котов заводят, — покачал головой Димитр. — Ну или там карликовых пушистиков. А не боггартов.

— Так то приличные, — пожала плечами Сольвейг.

— Справедливо, — фыркнул Драганов. — Ладно, вернемся в палатку, заберу твоего Дже...

Он не успел договорить, потому что оба услышали странный грохот и крики со стороны деревни. Сольвейг тут же развернулась, чтобы бежать обратно, но Драганов ловко перехватил ее поперек груди и поволок в сторону лагеря. Спешащие к Антиаппарационной границе авроры только подтвердили его решимость.

— Там что-то происходит! — рычала Сольвейг. — Ты же тоже боевик!

— Сегодня я администратор команды, в которой ты играешь. Я не позволю тебе свернуть себе шею во имя незнамо чего!

В палатку он ее буквально зашвырнул.

— Вы слышали? Что там, в Хогсмиде? — спросила Робинс, подскакивая с дивана в гостиной.

— Что-то похожее на взрывы, как от Бомбарды, судя по звуку, — ответила Сольвейг. — А вы чего здесь сидите?

— Авроры разогнали всех по палаткам, — пояснил Пьюси. — Матч отложили на час. Большую часть охраны направили в деревню.

— Там был Малфой с сыном, — сказала почему-то Сольвейг, садясь в кресло и обнимая себя руками за плечи. — Интересно, они успели убраться оттуда до начала... этого?

Драганов кусал губу в задумчивости.

— Я могу сходить узнать, — предложил он, и Хиггс посмотрела на него умоляющими глазами. — Но вы останетесь здесь и не выйдете, пока организаторы не разрешат.

— Идет, — согласился Флинт. — Спасибо.

Драганов кивнул и вышел за полог.

Сольвейг бросилась в комнату девочек и вернулась оттуда с Крамовским магосмартфоном, быстро активировала вызов.

— Сольвейг, ты где? — раздался взволнованный голос Петера.

— В палатке, где живет наша команда, — отчиталась Сольвейг. — В этой штуке есть громкая связь?

— Сонорус, — проинструктировал Крам, и Сольвейг щелкнула по артефакту пальцами, безмолвно вливая в него грамульку своей магии. — Ты слышала это? Что-то происходит?

— Все слышали, — заверил его Флинт, когда Сольвейг положила магосмартфон на журнальный столик посреди гостиной и снова уселась в кресло. — Привет, Крам.

— Добрый день, Флинт, — отозвался Петер. — Вы все в безопасности?

— Авроры всех разогнали по палаткам. Вы где?

— Мы и египтяне в подтрибунных помещениях, — ответил Крам. — Нас отсюда тоже не выпускают. Но взрывы в деревне — это ведь провокация?

— Драганов ушел разузнать, что произошло, — сказала Сольвейг и подтянула ноги к груди. — Он не пустил меня, когда я захотела вернуться в Хогсмид.

— Правильно сделал, — отрезал Флинт и удивленно замолчал, когда голос Крама сказал точно то же самое секундой позже него. Сольвейг метнула в него злобный взгляд.

— Я умею ориентироваться в боевой обстановке, Петер, — заявила она, глядя на Флинта, словно обращаясь к ним обоим. — Ты же знаешь!

— Еще я знаю, что связал бы тебя и отлевитировал в лагерь, если бы был с тобой в тот момент, — ответил Крам. — Подозреваю, что так сделал бы любой адекватный мужчина. Драганов знает тебя не намного хуже, чем я. Ты бы натворила дел, как обычно.

Сольвейг насупилась. Да, она не всегда была сдержанна в бою... Но ведь на то он и бой!

— Ладно, если у вас что-то изменится, набери, — попросил Петер и отключился. От артефакта перестало исходить легкое свечение, какое бывает от экрана обычного маггловского смартфона, и связь прервалась. Сольвейг схватила вещицу и принялась вертеть в руках, как вертела от нервов свой айфон, когда была в маггловской части города.

— Интересно, кому выгодно сорвать соревнования? — пробормотал Пьюси, выглядывая в полиэтиленовое окно палатки. — В "Пророке" писали что-нибудь, что бы наталкивало на мысль?

— Только про грядущее назначение нового Главного аврора, — вспомнила Хиггс.

— Дядя Гарри, — сказала Уизлетта, присаживаясь на подлокотник дивана со стороны Робинс. — В газете писали, что его кандидатура самая популярная в Министерстве.

Сольвейг непонимающе посмотрела на нее.

— Гарри Поттер, — пояснила вейлочка, наматывая прядку длинных волос на указательный палец. Кажется, у нее этот жест был такой же нервный, как у Сольвейг — непреодолимое желание теребить некрупные предметы в руках. — Он руководитель Отряда быстрого реагирования в Аврорате. И у него давно не было повышений.

Сольвейг припомнила, как Малфой говорил ей, что в кабинете Старшего аврора Поттера зачарованное окно показывает опушку Запретного леса.

— И много этим недовольных? — поинтересовалась она почти что светским тоном и засунула магосмартфон в карман, заставляя руки опуститься на подлокотники и больше ничего не трогать.

— Как обычно, — пожала плечами Уизли. — В его отделе очень высокая раскрываемость.

Ну, да, — подумала Сольвейг, — а Малфой ему легко соврал, что яды для Нотта сварила не я.

— Это только гипотеза, — заметил Крэгги, приобнимая Хиггс за плечи. — Не бойся, — добавил он ей в макушку, и девочка привалилась к нему плечом.

— Сейчас вернется Драганов и расскажет, что удалось узнать, — сказала Сольвейг, поднимаясь с кресла, а потом выложила все из карманов и закатала рукава толстовки, устраиваясь прямо посреди гостиной на полу. — Вы как хотите, а меня планка успокаивает, — сказала она и приняла упор на локтях, уставившись взглядом в тканую половицу на полу.

Через три минуты она поднялась уже совершенно спокойная. Еще через полчаса в палатку вернулся Димитр, оповестив всех, что им разрешили пройти на трибуны, а беспорядки в Хогсмиде остановлены и всех пострадавших уже отправили в госпиталь.

— И ваш декан с семьей не пострадал, — добавил он в конце, глядя на Сольвейг. Та написала Краму сообщение, что их выпустили. Петер незамедлительно ответил, что их тоже. Матч начинался через несколько минут.

Трибуны немаленького стадиона — того самого нового, что перегородил хогвартской сборной стандартный маршрут пробежки, — были забиты под завязку, чего было сложно ожидать на матчах школьных команд, учитывая, что и в высшей квиддичной лиге в Британии всегда оставались свободные места. Но тут, очевидно, был проявлен интерес родителей и родственников спортсменов из всех стран-участниц, а еще английские модницы сочли соревнования, пускай даже любительские, достойным поводом выйти в свет, показать свои наряды и собрать все свежие слухи. Даже сплетня про то, что утреннее нападение неизвестных на Хогсмид спровоцировано дежурством в деревне того самого Гарри Поттера — ну, да, победителя Волдеморта! — разнеслась по трибунам настолько стремительно, что была даже комментатором озвучена. Впрочем, он тут же заметил, что квиддич — дело далекое от политики, и они собрались здесь смотреть, как сыграют ученики Дурмстранга и той самой египетской школы, название которой Сольвейг никак не могла запомнить, но Флинт, глядящий в строну ложи прессы в омнинокль, заметил, что комментатора перед тем, как он спешно сменил тему и начал объявлять составы команд, больно приложила локтем миссис Поттер, спортивный корреспондент "Ежедневного пророка" и жена кандидата в Главные авроры.

У египтян была черно-белая форма с красными кантами, а кроваво-красные мантии Дурмстранга, когда Сольвейг увидела вылетевших на поле игроков, заставили ее сердце больно сжаться. На ее позиции играл Никита Решетников, и она была согласна с выбором Петера: Никита действительно был очень хорош, они половину последнего сезона за боевку играли в паре. Но все-таки было грустно, что парни — ее парни — теперь играют без нее. Она оглядела их лица, сосредоточенные, по-северному хмурые, махнула рукой Краму, когда он увидел ее в зрительской массе и тоже помахал, а потом началась игра.

Сольвейг знала, как играет Дурмстранг, и могла с закрытыми глазами комментировать матч. Она, даже уткнувшись лбом в колени, могла рассказать лучше любых очевидцев, как именно Фёрстнер плечом отбивает летящего ему навстречу охотника черно-белых, как Лотар Лангенберг — ее партнер-загонщик на всем групповом этапе этого Кубка — отбивает мяч в бок чужому ловцу, как вратарь Георг Хелльстрём из команды гербологов, с которыми, как и с колдомедиками, у боевиков были самые сложные матчи, отбивает мяч ногой или помелом и скалится расколотыми зубами — он не раз и не два ловил квоффл, так сказать, лицом, так что зубы шел лечить в лазарет только под конец сезона: это ведь, что ни говори, самое мерзкое, что только может быть в Колдомедицине.

— Крам увидел снитч, — прошептала рядом Лора, и Сольвейг подняла голову. Комментатор, словно подслушав их, возвестил на весь стадион, что Крам несется за уносящимся в сторону vip-ложи золотым шариком, и по трибунам разлился стройный хор подбадривающих его голосов и — откуда-то с другой стороны — крики болельщиков египетской школы, которых было ничуть не меньше. Сольвейг повернула голову посмотреть на трибуну преподавателей и увидела, как Малфой-младший стискивает кулаки, всем корпусом подавшись вперед, а стройная блондинка по другую сторону от их декана глядит в омнинокль, держа прибор узкой ладонью, затянутой в голубую сетчатую перчатку.

— Ну, давай же, Крам, — пробормотала она, приподнимаясь на своем месте. Красная мантия Петера просвистела буквально у них над головами, и снитч, яростно трепыхаясь поначалу в крупной ладони, замер вдруг, когда по стадиону разнесся радостный вопль зрителей, а комментатор объявил, что Петер Крам принес Дурмстрангу заслуженную победу.

— Да! — заорала она одновременно с Драгановым, и их команда бросилась обниматься, радуясь чужой победе, как своей собственной.

На матч Японии и Бразилии спустя два часа они шли в приподнятом настроении и уже практически не думая о беспорядках в Хогсмиде. К тому же магическое радио, появившееся в лагере, транслировало новости и убеждало, что случившееся — всего-навсего провокация, и виновные уже доставлены в Аврорат. Ну и бодрая музыка настраивала людей на мирное продолжение выходных, заставляя покупать какие-то сувениры, спортивную прессу, пользоваться услугами колдографов и простаивать у витрин с квиддичными товарами, перевезенными их владельцами поближе к заинтересованной публике.

Сольвейг пила наколдованную воду из наколдованной кружки-непроливайки и обнималась с Драгановым, решившим, что сейчас самое время строить из себя влюбленную парочку, тем более, что его как раз атаковали болельщики, внезапно узнавшие в парне с бейджем "Администрация" квиддичного чемпиона, и он был вынужден расписываться на плакатах и клочках пергамента маггловским маркером, а вокруг крутилось столько людей с колдоаппаратами, что упускать такой шанс он решил совсем глупым, и мнения Сольвейг на этот счет не спрашивал, хотя ей больше всего на свете хотелось пойти в их палатку и нарушить уединение Флинта и его рэйвенкловки, появившейся вдруг, как пикси из-под коряги, и тут же набросившейся на их капитана с поцелуями. Сольвейг, прятавшей большую часть лица за своей кружкой, показалось на мгновение, что появлению девчонки Флинт совсем не рад. Впрочем, он быстро развеял ее сомнения, когда обнял свою подружку и повел в палатку. Когда толпа поклонников Димитра наконец-то иссякла, она сама поцеловала его под вспышками камер, а потом дернула за руку и потащила на трибуну.

Стоило ли упоминать, что ни одного острого момента из матча Кастелобрушу и Махоутокоро она не запомнила и очень удивилась, когда обнаружилось, что разница в очках у них была ровно в те сто пятьдесят очков, что получил ловец бразильцев за пойманный снитч. Ловец японцев, Йоко, та самая, которая в Женеве натерла ногу, вспомнила ее вдруг Сольвейг, рыдала на плече у своего брата — капитана сборной, и вообще их команда была очень расстроена своим поражением, так что покинула площадку, не став жать руки бразильцам. Те же светились самодовольством, хотя Драганов сказал, что в целом игра была равной, а их ловцу просто повезло.

Ужинали после того, как территорию лагеря покинули зрители, и авроры вновь оцепили периметр, сияя своими красными форменными мантиями в свете факелов, в молчании и каком-то нервозном возбуждении, будто бы на команду внезапно свалилось осознание, что через несколько часов их матч с Илверморни. Будто бы они этого не знали раньше. Будто бы это вообще первая игра с какой-то другой школой.

Сольвейг, копаясь ложкой в своей каше с джемом и изюмом, вдруг поняла, что это действительно первая игра — для команды Хогвартса в этом составе против незнакомого соперника. Когда она пришла к Веске, пожаловавшись на боль в шее, девушка молча усадила ее на пуфик и двадцать минут интенсивно разминала ей мышцы, а потом заставила натянуть на голову капюшон и отправила спать, наказав на ночь выпить Бодроперцового зелья. Веска, уже сделавшая массаж половине команды (от ее услуг отказались только Крэгги, Монтегю и девчонки, поклявшиеся, что у них ничего не болит), смотрела на Сольвейг как-то грустно, а потом, когда Сольвейг уже собралась уходить, вдруг сказала:

— Он тебя любит, но как-то... неправильно.

Сольвейг изумленно уставилась на массажистку.

— Димитр, — сказала Веска. — Он так заботится о тебе... как о сестре.

Сольвейг, не зная, что ответить, только кивнула и ушла спать. Пока она ворочалась на своей кровати в комнате девочек, мыслями дошла даже до того, что Веска сама влюблена в Драганова, только пока что это скрывает. Не зря же он просил к ней приглядеться, может быть, тоже о чем-то таком догадывается?

Утро пришло резким сигналом Будильных чар, наложенных Пьюси на всю палатку, и команда, сонно одевшись на утреннюю пробежку и разминку, вывалила на улицу, направившись к берегу Черного озера и предупредив авроров, что за границу Антиаппарационных чар школы не выйдут. Флинт провел легкую зарядку, призванную взбодрить и разогреть мышцы, а потом отпустил всех мыться и завтракать, сам оставшись переговорить о чем-то с потягивающимся у своей палатки Драгановым. Тот со сна выглядел мягоньким, как брюшко нарла.

Робинс, оставшаяся в запасе, вызвалась заплести Сольвейг корзинку из волос, чтобы они не мешались во время игры, и той пришлось покориться, усевшись перед ней в кресло и стойко вытерпеть прикосновения к своим волосам чужого человека. Но когда Сольвейг почувствовала легкое покалывание магии, такое же, как бывало у нее, когда она массировала мамину спину или гладила Флинта по плечам на жеребьевке, она поблагодарила Джейн за заботу и даже обняла ее.

— Я же тоже хочу, чтобы вы победили, Ларсен, — сказала грифферша. — Я бы и Хиггс заплела, но она сама справилась.

— Поймай снитч, малая, — прижал Лору к себе Флинт и чмокнул в макушку. — Мы в тебя верим.

— И мы не подведем, правда, — пообещал Вуд, перекладывая метлу из руки в руку. Это была драгановская Варапидос.

— Ладно, не калечьте никого сильно, — попросил Флинт, когда они уже стояли в подтрибунке, и Крэгги махал битой, приноравливаясь.

— Только слегка, — пообещала Сольвейг, натянуто улыбнувшись. Флинт пристально посмотрел на нее, кивнул. Было пора вылетать на поле, двери открылись.

Стадион рукоплескал. Сделав круг над трибунами, Сольвейг успела разглядеть и гриффиндорцев, и слизеринцев с родителями, и игроков из сборной Рэйвенкло, и даже тренера Английской сборной мистера Флинта и мистера Пьюси в vip-ложе, очевидно, приехавших поддержать своих сына и брата. Там же сидел и Арчи, размахивая флажком с эмблемой Хогвартса. Сольвейг помахала ему, улыбнулась Краму и другим дурмстранговцам, сидевшим там же, где на вчерашних матчах они, послала воздушный поцелуй не участвовавшему во вчерашней игре Оге Ларсену и подумала, что она совсем его не презирает и не ненавидит теперь, когда знает, что она не Ларсен, и только то, что пока некогда сходить в Гринготтс, отделяет ее от знания, кто она на самом деле такая, и какую фамилию должна носить.

Команды зависли над центром поля, когда капитаны обменялись традиционным рукопожатием, — ловцы чуть выше остальных — судья сеньор Аранда свистнул, швырнув квоффл вверх, и матч начался.

Бладжеры, выпущенные из креплений, разлетелись в разные стороны, не позволив загонщикам ни той, ни другой команды атаковать противника; Сольвейг, оглядевшись, увидела, как Хиггс поднимается выше над игроками (Флинт строго запретил ей вступать в силовую борьбу с довольно крупным визави), кивнула Крэгги, с которым договорилась заранее, что, конечно, опекать Лору будет, как обычно, он, а она уж постарается проследить за всеми остальными — и своими, и игроками соперника.

Американцы были в отвратительного цвета канареечных мантиях — Сольвейг заподозрила даже, что это такое стратегическое решение: когда перед глазами постоянно мелькает что-то настолько омерзительное, в воздухе сохранять координацию довольно-таки сложно. Более блевотными были только мантии целителей — и Сольвейг была искренне благодарна мадам Помфри, что та ограничивается темным платьем да белоснежным фартуком, ибо видеть эту лимонную мантию колдомедика всякий раз, как попадаешь в Больничное крыло, было бы выше ее сил.

Флинт молниеносно быстро провел первую же атаку, Мон, не позволил охотникам Илверморни даже влететь в штрафную в контрнаступлении, и когда первый бладжер только-только вернулся в видимость игроков, нечасто поднимающихся намного выше колец, Хогвартс уже вел 20:0. Сольвейг отбила вышибалу в сторону американского вратаря, тот пригнулся, наградив Сольвейг весьма красноречивым неприязненным взглядом, но она и не таких взглядов за жизнь повидала тьму. А вот ловец канареечных был не так прост: он, как и предполагал Флинт, вовсю помогал своим охотникам и вратарю, помимо высматривания снитча неслабо отрабатывая в обороне. Когда Сольвейг в плечо довольно сильно пришелся его удар локтем, не позволивший удачно отбить приближающийся бладжер, она пообещала себе, что без травмы этот парень с поля не уйдет, это она может гарантировать железобетонно.

Крэгги как раз отбил бладжер от Пьюси, мчащегося по левому флангу к кольцам американцев, когда Хиггс впервые увидела снитч и рванула за ним, пользуясь тем, что ловец гостей встречает их охотников у своих ворот, но шарик пропал из виду, как только ей показалось, что только руку протяни — и он никуда не денется. За время ее стремительного полета Флинт забил еще раз, и Вуд впервые пропустил: квоффл чиркнул ему по пальцам, но все равно провалился в среднее кольцо. Их вратарь досадливо сплюнул, и потом не пропускал еще несколько атак подряд, тогда как на троих парни вколотили еще тринадцать квоффлов в кольца американцев, пока Лора снова не заметила снитч, а их ловец не бросился за ней, едва усмотрел в ее перемещении погоню за золотым шариком. Сольвейг свистнула, привлекая внимание Крэгги, тот, покрутив головой, мотнул в сторону возвращающегося из-за туч бладжера, и они одновременно ударили битами по тяжелому мячу, посылая его в вытянутую руку чужого ловца, обогнавшего Хиггс на полкорпуса — он все-таки был банально выше нее. Бладжер пришелся парню точно в локоть, и Сольвейг подозревала, что локтевой сустав ему точно выбили, если не сломали одну их трех костей, которые, собственно, сустав соединяют, и парень резко потерял в скорости, баюкая покалеченную руку. Лора, налетевшая на него, выровняла метлу, к которой еще не до конца привыкла, но снитч снова ускользнул, и она, кивнув своим загонщикам, снова поднялась выше, нервно оглядываясь по сторонам.

А ведь у них впервые получилась сдвоенная защита загонщиков, подумала Сольвейг, провожая взглядом умчавшийся в небеса бладжер. Ни разу они с Крэгги не тренировали этот прием.

Вуд моргнул контратаку американцев, Мон подставил Флинта в чужой штрафной, Пьюси не удержался от прихватывания соперника за мантию — разрыв в счете неумолимо сокращался. Сольвейг отбила две атаки защитников "канареек", направленных в их охотников, сорвав с одного из соперников щиток прицельным ударом бладжера, немного потолкалась вместе со всеми во время пробивания еще одного штрафного в кольца Вуда (Флинт нещадно фолил, чего не позволял себе практически никогда), пролетела рядом с кэпом, сделав страшные глаза: мол, чего ты творишь? Тот только стиснул зубы и помотал головой, улетая дальше, поддерживать атаку Пьюси. Тот уверенно обходил одного за другим игроков Илверморни, отпасовал в штрафную налетающему Флинту, когда Митчелл врезался в него, больно заряжая подбородком в нос. Флинт зашипел, как кот, которому наступили на хвост, зажал кровоточащий нос рукавом мантии. За грубость в кольца Илверморни назначили штрафной бросок, и, пока Монтегю общался с судьей и пытался обмануть кипера, Сольвейг успела остановить ему кровь простеньким Заживляющим, правда, без палочки получилось похуже, но палочку на поле проносить было нельзя. Флинт кивнул, поморщившись, и Сольвейг поняла, что у него что-то явно болит.

— Древком метлы задел их капитан, когда врезался, — признался он, наконец. Но тут Мон забил, и было некогда больше разговаривать. Крэгги отбил бладжер, летящий в Вуда, Сольвейг с удовольствием запустила другой во вратаря американцев (парень неловко взмахнул руками и стал падать с метлы, но глядеть за его полетом вниз было некогда), и пока она следила за новой атакой соперника и тем, как Пьюси выбивает мяч из-под мышки их охотника, Лора быстро и незатейливо поймала пролетающий прямо рядом с ней снитч.

Комментатор возвестил об этом на весь стадион, и игроки стали спускаться вниз после финального свистка сеньора Аранда.

— Хей, мы победили! — заорал Монтегю, подбегая к спустившимся сокомандникам, и Лора нашла в себе силы улыбнуться, всё так же сжимая в ладони сложивший крылышки золотой шарик, но все остальные почему-то не улыбались.

— Мы говённо играли, — сказала Сольвейг, перебрасывая метлу через плечо и направляясь в подтрибунные помещения. — Я бы не пошла смотреть такой матч.

— Вся игра посыпалась, — Флинт прижимал руку к носу, пачкая перчатку бурой кровью. — Против нас никогда не играли предельно жестко, со всеми этими тычками под ребра и...

— В Хогвартсе только слизеринцы играют жестко, — заметил Вуд, оглядывавший трибуны, все так же трясущие флагами и распевающие школьный гимн — тот самый, что поется на любой мотив, а потому звучащий, как правило, совершенно непотребно.

— Но ведь не так, — возразил Пьюси. — А Драганов смотрел матч?

— Должен был, — ответила Сольвейг.

— Надо попросить его слить в Думосбор воспоминания. Я хочу разобрать этот пиздец перед тренировкой завтра, — сказал Пьюси, начиная разоблачаться еще до раздевалки. Пока он, правда, успел снять только перчатки и отстегнуть локтевые щитки.

— Так и сделаем, — согласился Флинт, продолжая расчесывать только заживший нос. — Все, пошли в раздевалку.

Раздевалку им выделили одну на команду, справедливо рассудив, что парни из разных команд в горячке легко могут друг друга поколотить, а собственных девчонок они как-нибудь в одном пространстве перетерпят. Тем более, что для этого даже ширму внутрь поставили.

— Ого, это кто тебя так? — спросил обеспокоенный Вуд, когда Флинт стащил с себя свитер и остался стоять по пояс голый. На груди у него расцветал большой синяк с красивыми красными прожилками. Сольвейг выглянула из-за ширмы, где переодевалась Хиггс, почему-то, в отличие от нее, стеснявшаяся раздеваться рядом с парнями, вытащила из стопки своих вещей палочку и вышла к ним — по привычке в одном белье. Стесняться свою команду она полагала за глупость.

— Стой спокойно, — велела она, накладывая на Флинта Диагностические. — Ты помнишь, как тебя ударили?

— Метлой, я же сказал.

— Нихуя, — покачала головой Сольвейг, рассеивая проекцию и убирая палочку. — Это не механическое повреждение. Тебя проклясть пытались. Ну и древком ударили, чтобы это скрыть. Иди мойся, в палатке я внимательнее посмотрю.

— Проклясть? Но зачем? — не понял Крэгги.

— Надо идти к оргам и подавать протест! — возмутилась Лора, высунув из-за стены душевой кабины мокрую голову.

— Да мы все равно выиграли, смысл протестовать, — покачал головой Пьюси. — Просто хочется отловить этого мудака и врезать ему хорошенько.

— Это логично — проклясть капитана и самого сильного охотника соперника, — ответила Сольвейг на вопрос Майкла, продолжая смотреть на Флинта очень внимательно. — Если бы я играла за другую команду, я бы первым делом отправила бладжер в голову Флинту. Но у них, вы видели, загонщики не очень.

— У них вся команда не очень, — фыркнула Хиггс, снова высовываясь из душа.

— Да мы тоже хороши, — вздохнула Сольвейг и тоже ушла мыться.

У палатки, куда они пошли все вместе, ждали Драганов и все Пьюси, и Сольвейг, воспользовавшись моментом, попросила целителя осмотреть Флинта, чему он громко сопротивлялся, заявляя, что не ребенок и не умрет от синяка, но Сольвейг была непоколебима, да и крестный воспринял его сопротивление за детскую боязнь, так что, пока Эдриан колдовал над их капитаном, вся команда торчала на улице. Сольвейг, уставшая, спиной привалилась к груди Драганова, легко приобнимавшего ее за плечи, Лора уселась на коленки вытащившему складное кресло на улицу Крэгги, Вуд отошел от них, увидев отца, а Алекс Пьюси о чем-то разговаривал с невесткой, пока Арчи болтал с подошедшей одноклассницей.

— Ларсен? — позвал Арчи, когда третьекурсница с Рэйвенкло отошла. — Ты помнишь, обещала меня познакомить со своим другом, который разбирается в чарах, которые накладывают на метлы?

— Помню, — согласилась Сольвейг. — Пошли? Мэм? — посмотрела она на миссис Пьюси.

— Идите, — позволила та, и Сольвейг увела Арчи к палатке Дурмстранга. С Петером Арчи сразу нашел общий язык, они разговаривали минут десять, Сольвейг плохо понимала суть, потому что никогда не увлекалась Артефакторикой и теперь по крайней мере точно знала, что и не обязана была, потом парни договорились списаться, и Сольвейг привела Арчи обратно, сдав на руки семье.

На Флинте действительно оказалось несложное, но противное проклятье, вполне способное покалечить ему плечо за несколько часов вполне фатально, которое Эдриану удалось снять, и он был решительно настроен подавать жалобу, от чего Флинт его останавливал с одному ему свойственным упрямством, убеждая, что Илверморни все равно вылетели из Кубка, а значит, никому уже не навредят.

— И я не хочу выглядеть, как ябеда! — припечатал под конец Макс, и Сольвейг, только сделавшая глоток из кружки, аж водой захлебнулась.

— А подлецом, который допустил, что какой-то говнюк и дальше будет проклинать игроков направо и налево, хочешь? Завтра этот мудила вернется домой и проклянет какую-нибудь девчонку из Салемского института ведьм, и та больше никогда не сможет играть в квиддич! Нормально?

— Ну, так иди и сама расскажи, раз такая умная, Ларсен!

— И пойду!

— Тихо! — возмутился Драганов. — Хорош вопить! Я пойду к организаторам. Целитель, вы со мной? Может потребоваться ваше подтверждение.

— Конечно, — согласился Эдриан, и они с Драгановым ушли.

Флинт, по-прежнему рассерженный, ушел в комнату парней, а Сольвейг, дернув плечом, — к озеру. На матч Шармбатона и русских она не пошла.