How to Win Friends and Influence People (гет)

Около Министерства Магии Британии

Лондон

16 октября

13:31

Получив новости от Панси, Драко и Тео долгое время просто стояли на месте, не позволяя своим мыслям нарушать напряженную тишину. Для Тео отсутствие общения было облегчением. Иначе ему пришлось бы участвовать в разговоре с Драко, обсуждать все те догадки, которые крутились в — увы! — не самой глупой голове Драко. А Тео никогда не любил выволочки.

— Нам нужно пойти куда-нибудь, — предложил Драко после пяти минут молчания.

Не похоже, что Тео собирался сломаться первым, хотя тот прекрасно знал, что должен был это сделать. В конце концов, он только что терроризировал целое Министерство, включая своего лучшего друга.

— Ладно, — пожал плечами Тео. — Куда?

Драко поморщился.

— Не думаю, что какое-нибудь место в волшебном мире подходит для такого разговора. Только не после всего произошедшего, — он кивнул головой в сторону Министерства. — "Ежедневный пророк" наверняка уже что-нибудь об этом напечатал, и никто не будет обслуживать двух бывших сторонников Пожирателей Смерти, — при этих словах его серые глаза мрачно впились в Тео. — Почему она решила, что это ты?

— Кто? — мягко спросил Тео, и выражение лица Драко еще больше помрачнело.

— Панси, — и после паузы он добавил: — Хватит, Нотт. Не ври мне, мать твою. Только не сейчас.

— Я думал, ты хочешь куда-нибудь пойти, — нейтрально сказал Тео.

Драко вздохнул и схватил его за руку.

— Ладно. Пошли.

Они направились в маггловский бар, который частенько посещали в особенно тяжёлые периоды социальной изоляции. Здесь было тихо и почти темно, что было весьма уместно с эстетической точки зрения. К тому же у них обоих уже был опыт в превращении галеонов в фунты. А что им еще могло понадобиться? Курс обмена в баре, конечно, был завышен, но это не имело большого значения. Они оба были богаты.

Тео криво усмехнулся, радуясь, что улажена хотя бы одна проблема, пусть даже это были просто деньги.

— Я знаю, что это ты, — сказал Драко, когда им подали по пинте "Гиннесса". — Если бы даже с самого начала это не было похоже на типичную выходку Тео Нотта, то слова Панси убедили бы меня в этом, — он поджал губы. — Я хочу знать, почему ты это сделал.

Тео осторожно отхлебнул пива.

— На самом деле ты не хочешь этого знать, — медленно ответил он, и Драко недовольно покачал головой. Тем не менее, Тео был рад видеть, что Драко был скорее раздражен, чем зол, что было гораздо ближе к естественному положению вещей, чем ожидалось.

— Конечно, блядь, хочу, — сообщил ему Драко. — И какое отношение ко всему этому имеет Блейз?

— Очень условное, — легко ответил Тео, пожав плечами. — Я бы сказал, он скорее источник проблемы, чем симптом ее недугов. Я заставил его держаться подальше от всего этого.

Драко уставился на него.

— А как же я?

— А что с тобой? — спросил Тео. — Ты съехался с Грейнджер.

— Ну и что?

— Да, ничего, — ответил Тео. — Ты же не ждешь от меня, что я теперь буду посвящать тебя в свои планы, когда я знаю, что у тебя на уме другие вещи. И я не знаю, какие именно. Ты тоже что-то скрываешь от меня, если это случайно вылетело у тебя из головы, — добавил он, когда Драко виновато отвел взгляд. — А я вот не забыл. И вот как это работает, Драко. У друзей нет друг от друга секретов.

— Да пошёл ты, — прорычал Драко. — Мы не друзья, мы... — он раздраженно замолчал. — У нас никогда не было друг от друга таких тайн, как эта. Никогда. Когда ты сказал, что хранишь тайну, я подумал, что это... не знаю... — еще один рык. — Я не думал, что ТАКУЮ.

— Ну, тогда скажи мне вот что: что бы ты сделал, если бы я сказал тебе? — спросил Тео. — Серьезно, Драко. Скажи мне. Если бы я заранее сообщил, что должен это сделать, ты бы действительно захотел это знать?

Драко поморщился, но не смягчился.

— Я просто хочу знать, почему, — резко произнес он. — Неужели я не могу хотя бы узнать, почему?

— Можешь. У меня есть кое-что, чего у меня не должно быть, — честно ответил Тео, делая ещё один глоток. — Мне нужно от этого избавиться.

Драко уставился на него.

— Тогда почему было просто не попросить меня о помощи?

— Потому что, — лениво ответил Тео, слегка покрутив головой, — теперь у тебя есть совесть.

Драко был совершенно оскорблен.

— У меня никогда в жизни не было совести, — возразил он, — и я не собираюсь заводить её сейчас.

— Не забудь, теперь у тебя есть Грейнджер, — сообщил Тео, пожимая плечами. — А это одно и то же.

Драко нахмурился.

— Какое она имеет к этому отношение?

— Я же уже говорил тебе, — наклонился к нему Тео. — Ты бы рассказал ей.

— Нет, — неубедительно соврал Драко.

— Да, — поправил его Тео.

Драко настаивал.

— Я бы не стал...

— Ты бы точно ей рассказал, — возразил Тео и рассмеялся, — и самое забавное в этом то, что ты сам не осознаешь, что ты бы обязательно так и сделал. Ты даже не понимаешь, что с тобой происходит, — он откинулся на спинку стула и снова поднял свой бокал пива. — Ты не поменялся ради Кэти Белл, не важно, сколько бы ты не убеждал себя в обратном. Но я открою тебе глаза, — задумчиво произнес он, делая еще один глоток и остановившись, чтобы посмотреть на Драко поверх своего бокала. — Ты меняешься ради Гермионы Грейнджер.

Судя по ошеломленному выражению лица Драко, Тео заподозрил, что либо замахнулся слишком сильно, либо прицелился слишком низко.

— Ты говоришь это, только чтобы оправдаться, — мрачно сказал Драко, и если раньше он не злился, то теперь определенно подходил к точке кипения. — Это не имеет никакого отношения к Грейнджер, Тео, и мы оба это знаем. Ты просто не хочешь говорить мне правду.

— Ну, насчет второй части ты прав. Я определенно не хочу говорить тебе правду, — бойко подтвердил Тео. — Ни капельки, Драко, потому что от этого, скорее всего, будут крупномасштабные гребаные проблемы, а я не хочу, чтобы они у меня были.

Неудивительно, что его лучшие намерения были проигнорированы.

— Ты не настолько самоотвержен, — обвинил его Драко, и его глаза сузились. — С каких это пор у тебя появился этот чертов комплекс героя, Нотт? Я думал, что это Поттер вечно выступает с флагом на баррикадах.

— Может быть, я тоже герой, Драко, — сухо ответил Тео. — Ты когда-нибудь думал об этом?

Драко ещё раз бросил на него злобный взгляд.

— Отвали.

— Тебе не обязательно оставаться, — напомнил ему Тео. — Если ты хочешь убежать в истерике, Драко, дверь справа, — он поднял голову, указывая на нее подбородком, — там.

— И оставить тебя в покое? — насмешливо спросил Драко. — Да. Конечно. Как будто я сейчас поддамся на провокацию и совершу эту ошибку, — последовал еще один долгий, задумчивый взгляд, а затем резкое: — Что у тебя есть такого, от чего тебе нужно избавиться? У тебя неприятности?

— Нет, — ответил Тео, снова вертя в руке стакан. — Пока нет, — он поднял на Драко взгляд. — Я просто хочу, чтобы одна чертова вещь произошла на моих условиях, — сказал он, с большей яростью, чем изначально планировал. — Ты не единственный, кто облажался и кого наебали, Драко, но по крайней мере то, что случилось с тобой, было результатом твоего собственного выбора. Ты сам вырыл себе могилу, и если последствия — дерьмо, ты это заслужил. Позволь мне самому совершать ошибки.

— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросил Драко.

Тео снова выпятил подбородок, его взгляд метнулся к запястью Драко.

— Что она сказала, когда увидела это? — спросил он тихо, угрожающе, и Драко вздрогнул. — Ты почувствовал, как у нее перехватило дыхание? Она отстранилась от тебя, хотя бы на мгновение? После того, как она увидела это, она смотрела тебе в глаза... — он замолчал, наблюдая, как губы Драко предупреждающе сжались. — Она вообще могла на тебя смотреть?

Повисла тяжелая тишина.

— Вот почему ты не можешь простить себя, Драко, — сказал Тео, понимая, что он был более жесток, чем положено другу, но не в силах был сдержаться. — А как же я? Какого хрена я сделал, чтобы оказаться среди изгоев?

— Ничего, — Драко выплюнул. — Ты ведь никогда ничего плохого не делал, да? Реальная речь настоящего героя, Тео. Хорошо сыграно.

Тео осушил свой бокал, решительно поставил его на стол и поднялся.

— Нет, не сделал, — согласился Тео, бросая на стол несколько преображенных купюр. — Тогда я ничего плохого не сделал, а сейчас сделал. Хорошо это или плохо, но это моя проблема. Я сам разберусь со всем, что случится дальше.

— Тео, — яростно сказал Драко, хватая его за руку. — Да ладно тебе, Тео...

Но тот резко вырвался из рук Драко и вышел на улицу. Он шел не оглядываясь и остановился, когда ветер ударил ему в лицо, быстро бросив взгляд назад с леденящим душу раскаянием. Но в конце концов Тео решил, что ему нужно немного побыть одному, прежде чем он снова захочет встретиться с Драко. Он зашел в ближайший переулок и аппарировал домой, выдохнув только тогда, когда оказался в своей собственной гостиной.

— Теодор Нотт, — услышал он и резко повернулся, увидев исключительно хорошо одетого, невероятно красивого мужчину, который сидел в его любимом кресле. — я нашел тебя.

Тео выдохнул, быстро потирая виски.

— Антиох Певерелл, — сказал он, когда его гость поднялся на ноги. — Называйте меня Тео. Не люблю, когда меня называют Теодор.

— Ну кто же так начинает переговоры, — ответил Антиох спокойно, подходя ближе. Тео заметил, что тот пытается использовать тактику устрашения, как и предупреждал его Кадм.

Тео расправил плечи. Он тоже мог быть большим и страшным, когда хотел.

А сейчас именно этого он и хотел.

— Тут нечего обсуждать, — беззаботно ответил Тео. — У меня есть кое-что, что нужно вашему Клубу. Взамен вы дадите мне то, чего я хочу. Вы не будете называть меня Теодором, а я в свою очередь не буду называть вас высокомерным хуем, — он невинно пожал плечами. — Таковы главные условия переговоров.

Антиох со смехом откинул голову назад. Этого Тео тоже ожидал. Для большинства людей это была необычная реакция, но если Кадм был до предела наглым, то почему его родному брату быть другим.

— Ах, ты так похож на моего брата, — заметил Антиох поддавшись сентиментальности на мгновение, а затем вновь стал серьезным. — Я убил его, знаешь ли.

— Знаю, — сказал Тео. — Но вы мне нужны.

— Правда? — усмехнулся Антиох. — Это уже интересно, Теодор.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Ну, учитывая, что вы дождаться не могли, когда познакомитесь со мной, ох... — он посмотрел на часы. — Вам понадобилось всего-навсего три полных часа, чтобы найти меня? Мерлин, Антиох, — Тео мягко поцокал. — Да у кого-то проблемы с терпением?

Антиох скрестил руки на груди, восстанавливая свою лидерскую позицию.

— Я не собираюсь тратить время впустую, — ответил он, слегка наклонив голову. — Избавь меня от этого, ладно?

— Ах, но ты же любишь шоу, — возразил Тео. — Так кто тебе сказал? Я же не оставил никаких явных намеков, — добавил он. — Хотя неявные, конечно, были. Знаешь, я люблю играть в шахматы, — он нахально подмигнул Антиоху. — Игра заставляет меня чувствовать себя в тонусе.

— У меня собственные источники, — ответил Антиох. — Мне сказал кое-кто, кто заподозрил, что это был ты, так что, похоже, ты был не так осторожен, как думал. Или слишком много людей знает, что ты специалист по разведке, — задумчиво произнес он, что явно подорвало уверенность Тео.

Тео мысленно пробежался по списку возможных вариантов. Это не Блейз, иначе бы он сам продал свои секреты. Это не могла быть Панси, она не стала бы молчать. У Дафны не было мотива, у Кадма более высокие цели, у Гарри, конечно, не было никаких способностей к двуличию такого масштаба, так что оставался только...

Драко.

Тео сжал кулаки.

— У меня есть кое-что, — сказал Тео, прочищая горло и стараясь подавить гнев. — У меня есть сеть рычагов влияния, которую я могу предложить вам, но не просто так.

— Что ты хочешь? — спросил Антиох, слегка расслабившись. Это была просто деловая встреча. Просто бизнес. Атмосфера в комнате изменилась как только участники сделки выложили карты на стол.

— Я хочу стать членом Клуба, — сказал Тео. — И без всякого дерьма с инициацией. У вас же есть некий совет? Уровни? Иерархия, — проговорил он, постукивая пальцем по губам. — Полагаю, что вы на самой вершине этой пирамиды, — сказал он, так как будто уже все это знал. — Я хочу место рядом с вами.

— Все хотят, — осторожно ответил Антиох. — Почему я должен предлагать его именно тебе?

Тео одарил его мрачной улыбкой.

— Потому что ты и сам этого хочешь. Потому что я умен, богат, быстро соображаю и мне скучно, — сказал он, делая шаг вперед и занимая доминирующее положение. — А ещё потому, что ты собираешь все, что может тебе быть полезным. И ты прекрасно понимаешь, что тебе было бы неплохо, если бы я был на твоей стороне.

Он понял, что попал в точку. Челюсть Антиоха дернулась так, будто тот готов был принять любое предложение.

— Очень хорошо, — сказал Антиох через мгновение, протягивая руку. — Предложи мне то, что стоит моего внимания, и мы договорились... — он улыбнулся и внезапно глубоко задумался. — Тео.

* * *

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

17:15

Гермиона вышла из камина в гостиной и со стоном усталости упала на диван. Это был чрезвычайно длинный и утомительный день. И теперь, что крайне вероятно, ей и дальше придется терпеть безумие этих жутких Малфоев. Она даже не могла поверить, что французские Малфои нравились ей еще меньше, чем раньше английские, хотя едва ли такое было возможно. Она не была уверена, что после такого тяжелого дня она сможет выдержать это безумие...

Тишина?

Она села и нахмурилась.

— Дядя Арман? — позвала она робко, обнаружив, что его рама над камином пуста. — Дядя Арман, ты что... — она нахмурилась. — Ты что, опять делаешь минет королю?

Тишина.

Медленно ее глаза привыкли к приглушенному свету и она начала замечать обстановку вокруг себя. Во-первых, диван, на котором она сидела, решительно не был тем диваном, который стоял здесь утром. Этот был обит каким-то прелестным материалом ярко-синего цвета, и хотя она не была особенно большой поклонницей бархата, но должна была признать, что этот был каким-то величественным и элегантным. Она огляделась, медленно рассматривая предметы интерьера, которые сначала пропустила, войдя в комнату. Под ногами у нее лежал удивительно привлекательный коврик со сложным, но не вычурным рисунком, и два боковых столика, каждый из которых был отделан кремовым мрамором, шикарной медной фурнитурой и увенчан несколькими — ее и Драко — художественными книгами. Стены и молдинги были покрашены — старый грифельно-серый, был заменен на кипенно-белый — на стенах появились картины, полки были забиты ее полной литературной коллекцией, безупречно ухоженный комнатный цветок — филодендрон — царственно свесил листья из угла возле окна.

Она ждала, пытаясь собраться с голосом.

— Дядя Арман!

— Ох, он ушел навестить один из своих портретов, — беззаботно сообщила Гортензия, вплывая в комнату и брезгливо принюхиваясь. — Мерлин, Гермиона, от тебя ужасно разит рабочей усталостью. Я рекомендую вздремнуть и съесть ложку черной икры.

— Я... что? — спросила Гермиона. — Гортензия, это... это ты сделала?

— Мы вместе сделали это, ты, педантичная нахалка, — сказал Тибо, появившись вслед за сестрой и небрежно закидывая себе в рот оливки с золотой тарелки. — Вряд ли это лучший наш шедевр, но для вечеринки сойдет, а дальше мы займемся бальным залом. Кстати, этот диван решительно не для сутулых, — сообщил он ей, а затем, пробормотав про себя: — Мне придется добавить чары, чтобы убедиться, что это правило соблюдается...

— Вы и это сделали? — спросила Гермиона, снова оглядывая комнату. Её фотография с Гарри и Роном была вставлена в другую, гораздо более красивую рамку и удобно расположилась на одной из книжных полок, занявших стену от пола до потолка. — Но... ваш вкус...

— Восхитительный? Утонченный? Софистике трэ? — подсказала Гортензия.

— Э-э... я хотела сказать, экстравагантный, — вяло произнесла Гермиона.

— Да, это потому, что у тебя простой и скучный вкус, — решил Тибо, усаживаясь рядом с ней. — Но ведь это ваш дом, в конце концов, — он обменялся с Гортензией заговорщическими взглядами и снова посмотрел на Гермиону. — Мы же не совсем лишены понимания границ.

— А вот это, кажется, вряд ли, — сказала Гермиона, поднимая руки; Тибо лег на диван, положив голову ей на колени, и начал опускать оливки, одну за другой, себе в рот. — Но, знаете что... Спасибо... это по-настоящему прекрасно...

— Да, для тех, кто стремится к трудолюбию или жизни по своим правилам, — сказала Гортения, изящно присаживаясь на кофейный столик напротив Гермионы, — но теперь нам нужно поговорить о более важных вещах.

— Что? — спросила Гермиона. — Каких?

— Погладь меня по голове, пожалуйста, — попросил Тибо, и она вздохнула, неохотно уступая.

— Мы должны обсудить ритуалы на вечеринке по случаю вашей помолвки, — добавила Гортензия, как будто для Гермионы это было очевидно. — Как правило, по крайней мере один выполняется в компании друзей, семьи и близких покровительствующих тебе государственных чиновников, хотя некоторые из более интимных ритуалов могут быть выполнены ближе к свадьбе...

— Но в книге Нарциссы не было ничего о ритуалах для помолвки, — запротестовала Гермиона и замолчала, глядя на Тибо. — У тебя очень мягкие волосы.

— Да, — согласился Тибо. — Погладить их — большая честь.

— ТАК ГОВОРИТ КОРОЛЬ, — согласился Арман, который, по-видимому, вернулся в свой портрет.

— Нарцисса, вероятно, думала, что сама будет организовывать помолвку Драко, — сообщила Гортензия Гермионе. — Очевидно, у нее нет Малфоевского дара предвидения, и я сомневаюсь, что она сочла бы нужным обсуждать это. В конце концов, большинство чистокровных женщин проходят через это только один раз в жизни. Возможно, она думала, что ее старшие сестры будут помогать ей, — задумчиво произнесла Гортензия и тут же отбросила эту мысль. — Хотя ритуалы Блэков, конечно, чрезвычайно глупы. Так что, честно говоря, тебе повезло, что она умерла.

— Вам в самом деле стоит поаккуратнее выражаться на её счет, — вздохнула Гермиона, довольная тем, что Драко не слышал этого. — Думаю, Нарцисса была не так уж близка со своими сестрами, особенно после того, как одна была изгнана из семьи, а вторая умерла.

— Ох, как печально, — шутливо протянула Гортензия. — Ты была близко знакома с покойной?

Гермиона поморщилась.

— Нет. Она меня однажды пытала.

Гортензия скорчила нарочито презрительную гримасу праведности, и Гермиона снова вздохнула.

— Ладно, — согласилась она. — Значит, ритуалы Блэков не подходят.

— Да, правильно. И поскольку у твоей семьи нет специальных ритуалов... — Гортензия замолчала. — Или есть? У магглов есть какие-нибудь предсвадебные церемонии?

— Спортивные состязания? — предположил Тибо. — Или, может быть, конкурс на сообразительность!

— Я как-то слышала, что есть такое место, где они надевают коньки и соревнуются в танцах на льду, — сказала Гортензия, и ее глаза заблестели. — Это случайно не было ритуалом помолвки?

— Я думаю, что это была Олимпиада, — неуверенно сообщила ей Гермиона, но к тому времени и Гортензия, и Тибо задумались о чем-то другом.

— Ритуал, который мы с Тибо предложили бы вам для завтрашнего вечера, — сказала Гортензия, раскрывая ладонью старую книгу в кожаном переплете с гербом Малфоев на корешке, — это традиционный ритуал, проводимый в первую очередь, хотя есть разные трактовки канонов, — она показала Гермионе зачарованную иллюстрацию, на которой мужчина и женщина протягивали друг другу руки, чтобы связать их узкой полоской ткани. — Обычно мужчина держит плющ, а женщина гладиолус.

— Гладиолус? — прервала его Гермиона, нахмурившись.

Тибо сделал ленивый жест рукой, доставая цветок на длинном стебле.

— Это значит верность и честь, — сказал он, ткнув ее пальцем в щеку. — Продолжай гладить.

— ТАК ГОВОРИТ КОРОЛЬ! — взвыл Арман.

— Хорошо, — неуверенно проговорила Гермиона. — Тогда мы возьмем цветы и... ух... и сделаем что-нибудь с нашими руками. И это все?

— Есть клятва, — сказала Гортензия, поворачивая к ней книгу и просматривая ее. — Но нам придется ее немного изменить.

— В принципе, ничего такого... что-то вроде: теперь вы связаны, — вставил Тибо, — узами, которые нелегко разорвать. И все!

— Да, крепкими как цепи, — сказал Арман. — ЭТО ЛИЧНОЕ ПРЕДПОЧТЕНИЕ КОРОЛЯ.

— Это простейший ритуал связывания, — сказала Гортензия. — Хотя дядя Арман технически не ошибается, цепи, безусловно, полезны в отношениях. Тебе нужны какие-нибудь? — весело спросила она Гермиону. — У меня есть потрясающие наборы: для простого доминирования или для крайне жесткого...

— Пожалуйста, хватит, — отчаянно взмолилась Гермиона, а затем, когда Гортензия обменялась настороженным взглядом с Тибо, снова посмотрела на цветок в своей руке. — А что, если я не хочу? Эм-м... Связать себя? Что тогда? — спросила она, слегка нахмурив лоб. — Я имею в виду, что будет, если мы откажемся, ну...

Тибо медленно сел.

— Ты намекаешь, что помолвка может и не состояться?

— Нет, нет, конечно, нет, — поспешно ответила Гермиона. — Просто... это очень серьезно, вы же понимаете, и в маггловской культуре обычно нет таких серьезных обязательств, так что... Я думаю, мне просто стало интересно, что именно связывается...

— Ваши жизни, — коротко ответила Гортензия. — и будущее.

— Ну, это и так кажется неизбежным, — проворчала Гермиона себе под нос. — Судя по всей моей предыдущей жизни, мне не удалось бы избегать его, даже если бы я сильно старалась.

— Ну, судьба еще большая сволочь, чем мой брат, — согласилась Гортензия, поднимаясь на ноги и беря книгу под мышку, Тибо согласно кивнул. — Ах, да, кстати, если ритуал будет нарушен, есть шанс, что будет нанесен непоправимый ущерб здоровью. Кто знает, что это будет, ведь никто из тех, кто когда-либо давал клятву, не пытался ее нарушить...

— Точно, — вздохнула Гермиона.

— Но я бы предположил, что это будет просто потеря конечности, — предположил Тибо и просиял. — Что вероятнее всего.

— Вероятнее чего? — уточнила Гермиона.

— Вероятнее, чем остальные наши семейные проклятья, — очень серьезно сказала Гортензия. — Никто не нарушал клятвы ритуала связывания, но многие преступали и другие серьезные клятвы. Например, честности, клятвы дружбы, клятвы согласия, что они не украдут чьего-то первенца, пока никто не смотрит...

— Что?!

— А худшее из последствий, что были, — шепнул Тибо Гермионе. — У двоюродной бабушки Адали никогда в жизни больше не было оргазма. Во всей ее жизни! — рявкнул он. — Ни одного!

— Но она же украла чужого ребенка, — сказала Гермиона.

— ДА, НО ЭТО УЖЕ СЛИШКОМ ЖЕСТОКО! — закричал Тибо, как раз в тот момент, когда вспыхнуло пламя и из камина появилась склонившаяся белокурая голова Драко.

На мгновение, уловив знакомое приятное ощущение от его присутствия в месте, которое они оба называли домом, Гермиона задумалась, каково это — быть привязанной к нему. Пообещать, что она будет любить его, что она сможет любить его ВЕЧНО. Вряд ли стоило давать такое обещание, особенно учитывая события дня — и, конечно, учитывая их особые обстоятельства — но ее удивление быстро исчезло, когда он посмотрел на нее с невообразимой усталостью, заполнившей его серые глаза.

Драко стоял неподвижно, моргая и переводя взгляд с нее на Тибо, потом на Гортензию, потом снова на нее, затем медленно опустились на цветок, который она держала в руке.

— Гладиолус, — сказал он, устало потирая щеки. — Ритуал связывания?

Гермиона откашлялась, внезапно почувствовав себя неловко, задумываясь над ответом, она опустила глаза и замерла.

— Ты... тебе удалось поговорить с Кэти, или...

Она замолчала.

— Лично мне этот разговор кажется неприятным, — сказал Арман. — Я УХОЖУ!

— Да, у нас ещё полно серебра, которое ни слова не говорит по французски, — сказала Гортензия, потрепав Гермиону по плечу и жестом приглашая Тибо следовать за ней.

— Подождите, не нужно учить наше серебро... — выдохнул возмущенно Драко, вскинув руки. — А-а... неважно.

Он дождался, когда они все уйдут, провел рукой по волосам и подошел поближе к Гермионе с тихим вздохом облегчения. Внимательно посмотрев на неё, он забрал у неё из руки гладиулус.

— Лучше возьми гортензии, — сказал он, бросив цветов на кофейный столик. — Если ты не против. Моей матери никогда не нравились гладиолусы.

Гермиона медленно кивнула, не глядя ему в глаза.

— Грейнджер, — сказал он, — у меня был ужасный день.

Гермиона заставила свой голос звучать спокойно.

— Что случилось?

Драко открыл рот, чтобы ответить, но заколебался.

Затем через мгновение он сдался и сказал:

— Тебя не было рядом со мной.

Гермиона закрыла глаза, отчаянно борясь с щемящей болью в груди.

— Мы не обязаны давать эту клятву, ты же знаешь, — сказала она. — Все просто... это очень серьезно, ты знал? И я знаю, что мы должны двигаться дальше, но это может подождать. Может, завтра мы решим все наши проблемы, и нам не нужно будет даже...

— Мы можем не говорить об этом? Пожалуйста, — сказал Драко, подходя ближе. — Пожалуйста, я правда не хочу сейчас ни о чем разговаривать.

Гермиона удивленно посмотрела ему в глаза.

— Тогда чего же ты хочешь? — спросила она, понимая, что её голос дрожит.

В этот момент Драко наклонился к ней ближе, так же близко, как они были друг к другу прошлой ночью, настолько близко, насколько мог быть, не касаясь её. Она чувствовала тяжелые удары сердца у него в груди, напряжение его пальцев, у них обоих перехватило дыхание, она почувствовала что, что-то надвигалось на них, и до боли впилась ногтями в свои ладони. Её накрыло волной глупых желаний и неуверенности, сердце стало биться чаще, по животу пробежала дрожь.

— Я хочу пораньше лечь сегодня, — сказал он, его взгляд метнулся к спальне наверху, и она с трудом сглотнула.

— Малфой, — предостерегающе сказала она, качая головой. — Это... нам не стоит...

Он повернул голову, его губы шепнули ей на ухо:

— Пошли в кровать, Грейнджер, — и он прошёл мимо неё наверх.

* * *

Дейзи Карнеги в жизни называли по разному. Кто-то называл её стервой, занозой в заднице и даже иногда "навязчивой, раздражающей, самоуверенной соплячкой" и "дерзкой хулиганкой"— в большинстве случаев няня, как раз перед тем, как её мать решила, что она уже достаточно выросла и ей больше не нужен присмотр — но никто и никогда не мог назвать её трусихой.

Дейзи никогда особо не любили, но, с другой стороны, она никогда особо не стремилась к популярности. Как только она смогла работать, она превратила работу в свою жизнь. Её личности были свойственны разные качества — кто-то называл это "навязчивостью", "одержимостью" или даже "неуравновешенностью" — но поскольку у Дейзи никогда не было другой работы, она просто приспособилась к жизни, где популярность от неё и не требовалась, а друзей практически невозможно было завести.

Дейзи поставила перед собой цель стать главным автором в МАКУСА, когда ей было девять. В тот день она видела, как к ним домой пришли авроры, чтобы расспросить её мать Эмилию о деловой жизни её мужа. Дейзи никогда раньше не видела, чтобы кто-то был настолько смел, чтобы спорить с Эмилией Карнеги, урожденной Вандербильт, но этот аврор изменил её представление о жизни. С этого дня она решила стараться изо всех сил, чтобы её приняли на работу в МАКУСА в качестве аврора.

В тот момент, когда, стоя в центре зала распределения Школы Чародейства и Волшебства Ильверморни, она услышала рык заколдованной фигуры кошки Вампус и окончательно убедилась, что станет воином, как бы и кто её не называл.

Она была единственным отпрыском двух великих американских семей, она была умнее и способнее, чем кто-либо от неё ожидал, и что важнее, она училась усерднее, чем любой из её знакомых. На самом деле, она училась так фанатично, что её дважды госпитализировали, прежде чем она успела окончить школу. Первый раз у неё случился удар из-за стресса, а второй раз колдомедик назвала "систематическим расстройством пищевого поведения" или, проще говоря, анорексией. На самом деле никаких слов не хватит, чтобы описать правду, которая заключалась в том, что Дейзи вознаграждала себя за успехи едой и едой же наказывала за неудачи. Только Эмилия смогла положить этому конец — тем же методом, каким она могла положить конец любой вещи в жизни домочадцев. После этого Дейзи хорошо усвоила урок.

К тому времени, когда Дейзи устроилась в МАКУСА, она только начала приходить в себя после данного урока. Она сдала экзамены на звание аврора с самыми высокими баллами, которые когда-либо видел департамент, как по физической, так и по академической подготовке, и быстро росла и получала повышения в Департаменте защиты магического правопорядка. Её отношения с сослуживцами были натянутыми. Большинство из них завидовали её карьере и говорили, что она положила себе дорогу наверх через постель. Так что она не особенно сильно удивилась, что, как только в её репутации появилась трещина в виде расследования по подозрению в убийстве собственного отца, которое повесил на неё Клуб, её же собственный заместитель без лишних раздумий подставил её.

К тому времени, как Дейзи приехала в лондонский дом Гарри Поттера, она потеряла работу своей мечты, отца, изрядную долю здравого смысла и большую часть гордости, остатки которой спасало только сознание того, что есть по крайней мере один человек, которого она могла бы назвать другом. Вероятно, именно по этой причине, когда Гарри сказал, что Людо Бэгмен был гораздо более лживым, чем казался, Дейзи быстро поверила заключениям Гарри, которые были основаны на его доказавшей свою эффективность интуиции. Хотя её мать советовала ей не вмешиваться.

 

— Это же очевидно, Дейзи, дорогая — они все хотят повесить на тебя убийство. Ты хотя бы могла дождаться, когда кто-то возьмет на себя вину и твое имя будет вычеркнуто из списка возможных подозреваемых, — но Эмилия потеряла власть над Дейзи в тот момент, когда не смогла взять верх над маленьким тайным чайным клубом Дейзи, когда та увлеклась сдобными булочками.

 

Так что Дейзи была более чем счастлива согласиться на участие в тайном расследовании Гарри и следить за Людо в "Подземке". Конечно, это ужасно — быть подозреваемой в убийстве, она это прекрасно знала, так же хорошо, как и то, что не было особенных доказательств, что Эмануэль Гоньон как-то связан с отравлениями. Так что Дейзи склонялась к выводу, что Гарри был прав.

В тот вечер Дейзи сидела в сторонке, обмотав руки специально зачарованной лентой, и ждала того, кто мог бы стать ее соперником. Снаружи была тихая ночь, учитывая происшествие в Министерстве. Но "Подземка" жила своей обычной жизнью и ближе к ночи наполнилась завсегдатаями, которые разглядывали Дейзи с плотоядным интересом.

Для себя она решила, что будет воспринимать соперника как очередного бандита и будет бить его с привычной яростью и полным отсутствием здравого смысла. Она подыщет для начала какую-нибудь ведьму, не имеющую четкого плана действий и не знающую, сколько может выдержать Дейзи Карнеги и не сломаться.

Дейзи вытянула шею, затянула свой длинный светлый хвост и улыбнулась. Никто здесь не знал, что от неё можно ожидать. Они даже не имели понятия, что она была бойцом всю сознательную жизнь.

Так что она не беспокоилась о том, что за противник ей попадется.

— Эй, — хрипло сказал Оливер Вуд, подтолкнув ее под локоть. Она не особенно хорошо его знала, но он, похоже, был одним из самых дружелюбных людей, которые тусовались в "Подземке". — Чё как?

— Все хорошо, — сказала Дейзи, расправляя плечи. Она была немного на взводе — из-за неопытности в этом типе рукопашного боя, беспорядочного и без всяких правил, а кроме того, раунд длился гораздо, гораздо дольше, чем любое из тренировочных сражений в центре по подготовке аврората — но в целом, она была в норме. Она перевела взгляд туда, где сидел Людо Бэгмен, слишком громко смеясь над тем, что никак не могло быть шуткой, и весело расплескивая эль из кружки.

— Эй, — обратилась она к Оливеру, — ты ведь знаешь Бэгмена?

— Я бы не сказал, что хорошо знаю его, — неловко сказал Оливер. — Он просто сказал, что может помочь мне вернуться в игру на следующий сезон.

— В игру? — спросила Дейзи, а затем будто что-то осознала. — Ах, да. Квиддич.

— Да, — Оливер откашлялся. — Да, так что, не знаю. Он сказал, что может обеспечить мне место защитника в своей старой команде, на этом мое с ним знакомство заканчивается. Я даже не знаю, на кого он поставил и все такое.

— Похоже, что на всех сразу, — заметила Дейзи, наблюдая, как Людо протягивает кому-то пакет с галеонами. — Он не очень дружит со здравым смыслом, да?

Оливер поморщился.

— Вроде как думает, что он особенный, — согласился он и оглянулся через плечо на шум позади них. Он быстро выдохнул и нахмурился, его внимание резко переключилось, и Дейзи повернулась, проследив за его взглядом. Кто-то только что вошел в "Подземку", бегло осмотрев комнату, затем свернул с пути и направился прямо к Людо.

— Уф, — проговорил Оливер, показывая на нового гостя. — И, возможно, вот она, причина. У Людо все ещё остались друзья во властных кругах.

— Кто это? — спросила Дейзи, видя, как пожилой мужчина наклонился, что-то рассказывая Людо. — Погоди. Это что...

— Чародей Хокуорт, — подтвердил её догадку Оливер, слегка присвистнув и бросив взгляд через плечо. — Что не очень-то хорошо. Представляешь, что будет, если Сим узнает?

— Не похоже, чтобы он здесь был по рабочим делам, — заметила Дейзи, глядя, как Чародей опасливо присел рядом с Людо. — Может быть, он продажный чиновник?

— Сомневаюсь. Он один из самых непримиримых к преступности Чародеев, — безразлично сказал Оливер. — Но ты права, похоже, он пришёл сюда для того, чтобы поговорить с Бэгменом.

— На самом деле, похоже, он его за что-то ругает, — заметила Дейзи и нахмурилась, видя, как Чародей гневно вскочил на ноги. Очевидно, он явно был чем-то раздражен, размахивая пергаментом, даже скорее, письмом перед лицом Людо.

— Блядь, — выругался Оливер на одном дыхании, кивнув в сторону Риса Хокуорта, сына Чародея, который в последнее время стал постоянным бойцом "Подземки". Тот вошёл в помещение и удивленно замер на месте, когда встретился глазами с пылающим от ярости взглядом отца. — Похоже, сегодня паре людей грозит выволочка.

— Фух, — выдохнула в знак согласия Дейзи, глядя, как лицо Ифана Хокуорта тревожно помрачнело. Он быстрым и коротким движением показал на дверь, и Рис напрягся, но подчинился, следуя за отцом на улицу. — Эй, — сказала она, доставая из сумки пустую бутылку для воды и шутливо вздыхая. — Я забыла про воду. Мне нужно сходить за ней.

— А? Ах, да, — ответил Оливер, к тому времени он уже переключил свое внимание на Маркуса Флинта.

Казалось, между Оливером и Маркусом возникло какое-то странное напряжение, которого раньше не было, заметила Дейзи, но решила не заморачиваться пока на этот счет. Она без лишних колебаний выскользнула на улицу и наложила на себя дезиллюминационные чары, тихонько закрыв за собой дверь, чтобы не побеспокоить спорящих отца и сына.

— ...Я думал, что ты взялся за голову, Рис! Что ты там вообще делал?...

— Я же делаю все, что ты просишь, папа! Это единственное, что я могу тебе сказать. А что ты здесь делаешь? Ты что, с ума сошёл? Ты хотя бы представляешь, какая публика приходит сюда?

— А! Так ты не совсем дурак, — огрызнулся Ифан. — Я уже начал беспокоиться о том, что мне придется сказать тебе то же самое. Мой собственный сын посещает места, которые могут нанести непоправимый урон моей репутации, но, похоже, ты и так это прекрасно знаешь...

— Ты не можешь винить меня за то, что у меня есть хоть немного личного пространства, папа. Все, что я делаю, это посещаю министерские мероприятия! Я в твоем полном распоряжении, и все, что я получаю взамен — это куча пустых обещаний насчет Каделла...

— Довольно, — огрызнулся Ифан. — Хватит говорить о твоем брате. Его отсутствие меня тоже расстраивает, Рис, но ты едва ли снизошел до того, чтобы ответить на мои главные вопросы. Что насчет дружбы с Гермионой Грейнджер? Ты уже знаешь что-нибудь о ее связях с Клубом?

Дейзи затаила дыхание, чувствуя, как расширяются от удивления ее глаза.

— Нет, папа, не знаю, и я не видел её уже... не знаю... несколько недель...

Дейзи заметила, что он был искренне расстроен. Она нахмурилась, размышляя, не стоит ли ей поговорить об этом с Гермионой.

— Я не желаю обсуждать это здесь. Ты прекратишь это сегодня же, — твердо сказал Ифан. — Чтобы я больше не слышал, что ты появляешься здесь. Увидимся завтра, — добавил он хмуро, — на этой нелепой вечеринке в честь помолвки...

— Подожди, но что ты вообще здесь делал? Папа... Пап, что ты делал...

Послышался хлопок аппарации. Дейзи поморщилась, заметив страдальческое выражение на лице Риса, когда его отец исчез. Она повернулась, собираясь тихонько проскользнуть обратно в "Подземку", но остановилась, услышав голос Риса, снова раздавшийся в тишине ночи.

— Мерлин, Каделл, остановись...

— Я тебе говорил, что не стоит доверять папе, — произнес чуть более глубокий, уверенный голос. Дейзи повернулась так тихо, насколько позволили ей ноги, увидев вышедшего из тени похожего на Риса, но более стройного и взрослого человека, скорее, даже похожего на молодого Ифана. — Он не поможет, Рис. Послушай, не думаю, что это хороший знак увидеть его здесь.

— Как долго ты пробыл здесь? Тебя могли поймать, Каделл! Ты что, хочешь в Азкабан?!

Дейзи мысленно отметила имя Каделла Хокуорта, заметив себе, что надо будет поискать о нем информацию.

— Послушай, Каделл, просто... просто иди ко мне в квартиру, ладно? Мне нужно... мне нужно забрать вещи, и я... — Рис тяжело вздохнул, проведя рукой по лицу. — Черт, встретимся с тобой там. Ладно?

Дейзи наблюдала, как Каделл протянул руку и положил ее на плечо брата.

— Мне очень жаль, — решительно сказал Каделл. — Мне жаль, что он не тот человек, за которого ты его принимаешь.

— Иди, пожалуйста, — выдохнул Рис, и Каделл кивнул, исчезнув с хлопком.

Дейзи повернулась, собираясь уйти, но увидела, как Рис опустился на бордюр, со вздохом сел и уронил подбородок на грудь. Она поморщилась, оглянувшись на дверь, и вздохнула про себя, хлопнула дверью и, быстро рассеяв чары, сделала вид, что она выходила, а не входила.

Рис удивленно поднял на неё глаза.

— Ой, прости, — беспечно сказала Дейзи, как будто она наткнулась на него случайно. — Я... м-м... прости, я просто хотела подышать свежим воздухом, и... — она сделала несколько шагов в его сторону. — Все в порядке?

Рис выдавил из себя улыбку, которая была очень и очень вымученной.

— Да, да. Все хорошо.

— Не очень убедительно, — сухо сказала Дейзи, садясь рядом с ним и обдумывая, как построить разговор, чтобы не выдать свою осведомленность и не давить слишком сильно. — Итак. Твой отец приходил, да?

— Да, — Рис заерзал на месте. — Разговор прошел не очень хорошо.

— Ну, можешь мне не рассказывать, что значит иметь властного родителя, — сказала Дейзи. — Я всегда утешаю себя тем, что у них добрые намерения. Даже если методы порой бывают жестокие.

Рис скривился в гримасе.

— Думаю, мой отец даже не знает, что такое жалость.

— Ну, что ж, похоже, именно это и сделало нас отличными бойцами, да? — спросила Дейзи, махнув в сторону "Подземки". — Почти уверена, что нормальные люди сюда не приходят. Или, по крайней мере, не так хорошо дерутся на ринге.

Рис слабо улыбнулся.

— Все хорошо, хотя могло бы быть и получше.

— В таком случае, может быть, твой отец не такой уж и властный, — пошутила Дейзи. — Однажды моя мама отправила меня в больницу только для того, чтобы заставить немного поспать, и посмотри на меня — несмотря на это, я прекрасно себя чувствую.

Услышав это, Рис рассмеялся. Он в самом деле был чертовски красив.

— Похоже, у тебя самой немало проблем с головой.

— Эх, может быть, — согласилась Дейзи. — Итак, — продолжила она, выдержав минутную паузу. — Давай вернемся?

— Мне не стоило бы, — мрачно проговорил Рис, его взгляд упал туда, где только что был его брат. — Мне лучше быть в другом месте.

— Это где?

— Где угодно, только не здесь.

— Ох, — сказала Дейзи со смехом. — Точно.

Рис повернулся и посмотрел на неё.

— Американка?

— Да. Из Нью-Йорка. Англичанин?

— Валлиец. На самом деле.

— Ах, это там, где девушки живут в озерах?

— Да, и такие у нас есть. И много еще чего.

— А-а.

Наступила тишина.

— Тебе лучше вернуться, — посоветовала Дейзи. — Может, ты почувствуешь себя лучше, если врежешь кому-нибудь.

— Мне правда не стоит, — пробормотал себе под нос Рис.

— Ох, — возразила Дейзи, слегка поцыкав. — На самом деле стоит.

При этих словах его взгляд слегка изменился, как будто он начал рассматривать ее внимательнее. Она ждала, стараясь не отклоняться, и в конце концов он вздохнул.

— Я... — Рис колебался. — Я не уверен, что я совершенно м-м... — он переминался с ноги на ногу. — Свободен. Ну, ты понимаешь, о чем я, да?

— А-а, конечно. Не волнуйся, — заверила она его. — я не предлагаю тебе жениться на мне. Мы просто хорошо проведем время, — напомнила она ему, снова махнув в сторону "Поджигателя". — И куда бы ты ни спешил, думаю, это может немного подождать.

Она поднялась на ноги и протянула ему руку.

— Ты идешь? — спросила она. Несмотря на все, что она делала в своей жизни, она никогда не была трусихой. У нее никогда не было настоящих друзей, но еще было время, чтобы это исправить. И, кроме того, Рис Хокуорт наравне с Людо Бэгменом, Гермионой Грейнджер и Ифаном Хокуортом явно был частью загадочных происшествий, в которых она пыталась разобраться, а теперь ещё появился этот таинственный Каделл. Ей ещё только предстояло выяснить, что связывало с ним младшего сына Чародея.

Рис резко выдохнул и кивнул.

— Да, — сказал он, протянув ей руку, когда она помогла ему встать. — Ладно. Пошли обратно.

* * *

Василикос, Закинф

Греция

17 октября

6:15

Послышались громкие хлопки аппарации, и вслед за Игнотусом появился Антиох.

Кадм, однако, уже ждал на месте как минимум час. Применив к себе чары невидимости, он лежал в тени деревьев и лениво попивал "Мимозу".

Насколько же его братья были предсказуемы.

— Ну, — сказал Антиох, скрестив на груди руки. Игнотус злобно посмотрел на него в упор. — Не слишком ли это, особенно, если учесть, что все крестражи были уничтожены, да, брат?

— Я хотел сказать тебе то же самое, знаешь ли, — раздраженно парировал Игнотус. — Очевидно, об этом ты знал.

— Конечно, я знал. Я же был рядом с ним, когда он его сделал. Как я мог не знать?

Игнотус сжал зубы.

— А как ты думаешь, откуда узнал я?

— Значит, мы оба могли уничтожить его, — голос Антиоха был одновременно насмешливым и мрачным. — Мы оба могли, но не стали.

— Что значит оба? Я знаю, что это сделал ты, — обвинил брата Игнотус, и Антиох посмотрел на него исподлобья.

— Ты о чем говоришь?

— Очевидно, это ты, — сказал Игнотус и нахмурился. — Это ты устроил этот кошмар в Министерстве. Там были явные признаки вашей с Кадмусом работы.

— Ну, конечно. В таком случае отравления очень похожи на твою с Кадмусом совместную работу, — огрызнулся Антиох. — Ты что, думаешь, что я настолько туп, чтобы воскресить нашего брата?

— Ну, раньше ты и не думал этого делать, то теперь явно пытаешься...

— Нет, — голос Антиоха стал резким, холодным и колючим. — У меня были некоторые подозрения, Игнотус. И я хотел их проверить.

— Так же, как и я, — ответил Игнотус, словно защищаясь. — Полагаю, что это всего лишь одна из многих вещей, которые ты скрывал от меня.

— Например, каких? — огрызнулся Антиох. — Что за предполагаемые секреты я храню от тебя?

Кадм вытянулся от любопытства, увидев, что Игнотус яростно сжал кулаки.

— Дионисия, — сказал Игнотус, и Кадм нахмурился.

— А-а, — пристыженным Антиох не выглядел, но и на невиновного не был похож. — Она. Да. Она начала болтать, Игнотус. С ней надо было разобраться.

При этих словах Игнотус внезапно пришел в ярость.

— Я не об этом говорю! — прорычал он в неожиданном для себя порыве эмоций, что очень удивило Кадма. Очевидно, эта Дионисия значила для него гораздо больше, чем кто-либо другой, пока Кадм знал его. — Ты... ты скрывал ее от меня... ты убедил меня, что она мертва, но оставил ее в живых? — голос Игнотуса был полон боли. — Она была жива все это время, и я... ты просто смотрел, как я...

— Игнотус, — вздохнул Антиох, потирая переносицу. — Пожалуйста. Держи себя в руках.

— Да как ты смеешь? — возмутился Игнотус. — И что ты собирался делать после того, как найдёшь крестраж Кадмуса? Ты собирался воскресить его?

— Я ещё не решил, — холодно ответил Антиох. — Но, учитывая, что одному из моих братьев больше нельзя доверять, мне придется иметь дело с другим...

— Ты забрал её у меня!

— Леди Ревел никогда не была твоей, — огрызнулся Антиох, и Кадм любопытно хмыкнул себе под нос, раздумывая, о чем именно они спорят. — Она не выбирала тебя, Игнотус. Она ограничивала твои возможности, ты стал слабым, и она была препятствием для существования Клуба — для империи, которую мы вместе построили...

"Ух, — подумал Кадм, закатив глаза. — Очень мило было с твоей стороны, Антиох, попросту украсть мои слова".

— Я никогда не прощу тебя, Антиох, — горько проговорил Игнотус. — Не знаю, как долго я проживу, но даже если вечность, я буду всегда ненавидеть тебя за это.

— Ну, это слишком драматично, — сухо ответил Антиох, качая головой. — Игнотус, будь благоразумен. Наш брат снова жив, кто-то уже воскресил его. Что, если это он виноват во всем, что случилось с Клубом в этом году? Твоя ненависть ни на что не влияет, — покровительственно добавил он. — Это не вернет Леди Ревел.

— Не важно, — огрызнулся Игнотус. — Влияет или нет, я ненавижу тебя, брат. Я устал от твоего деспотичного правления, устал от твоего высокомерия и навязчивой потребности контролировать меня...

— Ладно. Тогда выступи против меня, — сказал Антиох, выпятив грудь. — Выступи против, Игнотус. Борись со мной, если тебе так хочется. Столкнись со мной лоб в лоб, но после того, как мы найдём Кадмуса, — он замер, склонив голову. — Или тебе не приходило в голову, что единственным человеком, который может защитить тебя от Кадмуса, буду я?

— Ты? Защитишь меня? — нахмурился Игнотус. — Это тебя он ненавидит.

— Неужели? — спросил Антиох, сделав шаг вперед и понизив голос. — Он действительно меня ненавидит? Ты бы поклялся жизнью, что это так, Игнотус?

Кадм наклонился вперед, с интересом ожидая ответа Игнотуса, и все же чуть не пропустил его.

— Нет, — сказал Игнотус, и Антиох похлопал его по плечу, быстро кивнув.

— Поговорим об этом позже. А пока...

Раздался громкий хлопок аппарации, и оба брата обернулись, увидев Николаса Фламеля.

— Ох, м-м... Антиох, — неловко замялся Нико. — Игнотус, я просто... я...

— Это ты сказал ему? — требовательно спросил Антиох, и Нико бросил на него свирепый взгляд. — Ты ведь сказал Герпию, да?

— Повторяю ещё раз, Герпий был здесь и сам видел, — огрызнулся Антиох, — но ты никогда не любил разбираться в тонкостях. И что касается тебя, то ты немного опоздал, Нико, — предупредил его Антиох, качая головой. — Но ты отлично доказал свою преданность. Я этого не забуду.

— Антиох, я...

Хлопок аппарции, и Антиох исчез.

— Игнотус, — начал Нико. — Я просто пытался... отговорить тебя, чтобы ты был в безопасности...

— Кадмус жив, — равнодушно сказал Игнотус. — Я не могу быть в безопасности, — он повернулся, скользнув взглядом по лицу Нико. — Надеюсь, я могу положиться на тебя, Нико, — выдохнул он, крепко взял его руку, — потому что не один, так другой брат будет пытаться меня уничтожить.

— Я не позволю никому тебя обидеть, — пообещал Нико, в то время как Кадм едва сдержал возглас отвращения от этой липкой сцены, которая очевидно свидетельствовала о все ещё безответной, преданной любви. — Обещаю, Игнотус, я всегда буду на твоей стороне.

"Какая гадость, — подумал Кадм".

— Ладно тебе, — сказал Игнотус. — Пошли отсюда. Нам придется выяснить, кто мог вернуть Кадмуса, и, кроме того, я почти уверен, что Антиох что-то замышляет. Он кажется слишком спокойным. К счастью, у меня есть идея...

Нико кивнул, положив руку на предплечье Игнотуса, и они оба исчезли.

Вскоре после этого Кадм последовал их примеру, хотя ему предстояло следовать несколько иным курсом.

 

— Какого черта, — сказал Блейз Забини, открыв дверь в свою квартиру и потирая заспанные глаза. — Что ты здесь делаешь? Как ты вообще узнал, где я живу? Очевидно, мне нужно поговорить с Драко...

— Следящее заклинание, — беспечно сообщил ему Кадм. — Хотя я хотел поговорить не с тобой, без обид. Леди Прорицательница дома?

— Что? Патил? Но она...

— О, потише, — сказала прорицательница, отталкивая Блейза в сторону. — Кадмус Певерелл, верно? Парвати Патил.

— Прекрасно, — сказал Кадм. — Друзья зовут меня Кадм.

— Ну, некоторые называют тебя Кадм, — легко ответила Парвати. — Но ты уверен, что все они твои друзья?

— Может, и нет, — сказал он. — Так как работают эти секреты?

— Извините меня, — резко вмешался Блейз. — Но я правда не думаю...

— Так же, как и работает вся магия, — ответила Парвати, не обращая внимания на слова Блейза.

— Ну, меня никто не слушает, — вздохнул Блейз. Но Кадм и это тоже проигнорировал, предпочитая уделять внимание исключительно Парвати.

— Сколько секретов было у Леди Ревел?

— Много.

— Кого-нибудь из влиятельных лиц?

— Да.

— Ты можешь мне сказать, чьи?

— Зависит от того, знаю ли я ответ, захочу ли тебе говорить и нужно ли тебе это знать.

— Ты думаешь, что лучше меня понимаешь, что мне нужно знать, а что нет?

— Очевидно, да.

— Ладно, — он сделал паузу. — Были ли у Леди Ревел секреты моего брата?

Парвати даже бровью не повела.

— Которого? — спросила она равнодушно.

Медленно Кадм расплылся в улыбке.

— Прекрасно, — сказал он. — Думаю, мы будем очень полезными друг другу друзьями.

* * *

Старая резиденция семьи Блэк

Палас Гарденс Террас, Кенсингтон и Челси, Лондон

17 октября

7:37

Драко хотелось, чтобы секс с Гермионой был для него не настолько... Не настолько всепоглощающим. Не настолько притягательным. Не настолько желанным. А совсем в идеале, чтобы он был не настолько хорошим. А лучше таким, чтобы он мог вовсе не думать о нем каждый раз при взгляде на то, как поднимается и опускается во время дыхания её грудь во сне. И, конечно, не настолько запоминающимся. А таким, чтобы он мог с удовольствием забыть обо всем этом. Если бы он только мог перестать чувствовать прикосновение своих губ к её коже или смог бы пропустить мимо ушей, как его имя случайно сорвалось с её губ. Он точно знал, что это было не специально, как будто она не хотела этого произносить, но не могла больше сдерживаться. И тогда, возможно, он смог бы унять боль, так крепко вцепившуюся в его сердце.

На самом деле, он хотел бы, чтобы она была для него хотя бы немного меньшим, чем стала. Кем-то, кто не занимал бы все его мысли, время и силы. И от присутствия кого не столь бы зависело его самочувствие. Как было бы прекрасно, если бы она не была его партнером в работе и случайным партнером в постели, а была бы просто девушкой, которую он когда-то давно знал. Он предпочел бы её ненавидеть или хотя бы чтобы она ненавидела его, и тогда, по крайней мере, ему не приходилось бы прилагать такие титанические усилия, чтобы делать вид, что перспектива связать свою жизнь с ней ничего для него не значит, и беззаботно шутить над этим.

Это же ничего не значит для неё, следовательно, и для него не должно иметь особого значения.

В конце концов, никто из них не принимал этого решения.

Наконец Гермиона пошевелилась и повернулась к нему лицом.

— Теперь мы можем поговорить? — спросила она.

Он медленно кивнул.

— Я вчера был не с Кэти, — сказал он, — я был с Панси.

Гермиона удивленно выгнула бровь, и он поспешил развеять её подозрения.

— Кто-то напал на Перси Уизли, — объяснил он. — Панси спасла ему жизнь, и мы с Тео избавились от тела.

Гермиона нахмурилась.

— Какого тела?

— От тела убийцы.

— Какого убийцы?

— Не знаю.

— Тогда зачем вы избавились от тела?

— Я... — поморщился Драко. — Я думал, что мы его узнали. Я думал, что им был Людо Бэгмен...

— Людо Бэгмен? — переспросила Гермиона и села в кровати, совершенно сбитая с толку. — Зачем бы ему...

— Не знаю. Но Панси потом видела его живым, так что, очевидно, это был не он.

— Что? Но как...

— Ну, видимо, кто-то использовал оборотное зелье. Либо тот, кто пытался убить Уизли, либо тот, кто сейчас играет его роль у всех на виду. Нет никакой возможности узнать.

— А Тео это знает? — с подозрением спросила Гермиона, и Драко нахмурился.

— Почему ты спрашиваешь? Что общего у Тео может быть с этой историей?

Гермиона выгнула бровь.

— Да ладно тебе, Малфой. Ты слышал голос в Министерстве? Это же очень в его духе. Кроме того, он же специализируется на разведке у вас в компании, да?

— Ты не должна этого знать, — проворчал Драко, потирая переносицу, но она не обратила на эту реплику внимания.

— Эта выходка полностью в его стиле, — продолжила Гермиона, — особенно если Кадм занимался заклинаниями и чарами, учитывая, что Гарри мне сообщил, что они провели вместе много времени. Так что, очевидно, это было его рук дело, — она нахмурилась. — Так ты действительно ничего не знал об этом? У тебя есть идеи, зачем ему это?

— Не знаю, — вздохнул Драко, качая головой. — И он мне не говорит. Я точно не знаю, с чем это может быть связано.

Она прикусила губу, размышляя.

— А если это был не Людо Бэгмен...

— Он же придет сегодня вечером к нам, — напомнил ей Драко. — Мы сможем все выяснить. Я могу попросить Поттера поговорить с ним, если хочешь.

Она медленно кивнула.

— Сегодня будет полный бардак, — вздохнула она после нескольких секунд раздумий, откидываясь на подушки, — Это будет ужасно, — она повернула голову, глядя на него. — Рон придет, — проворчала она.

— С Мэл, — напомнил ей Драко.

— Ох, — простонала она, — и Рис.

Он посмотрел её в глаза и сердито наморщил лоб.

— И Кэти.

Возможно, это было большой ошибкой упоминать о ней. Гермиона кашлянула, ей внезапно стало не по себе, и моментально Драко пожалел о своих словах.

— Малфой, если тебе будет сложно пройти через этот ритуал, — медленно проговорила она. — Я хочу сказать, если это... если ты не можешь, то...

— Если сможешь ты, то и я смогу, — резко возразил Драко. — Или ты думаешь, что ты не сможешь? Потому что если нет, то... — он заерзал на месте. — Я имею в виду, если тебе будет сложно пройти через ритуал прямо на глазах у Хокуорта.

— Нет, — она тоже неуютно заерзала на месте. — Нет, это меня не волнует.

— Тогда в чем дело? — попробовал узнать он, и она сжала губы. — Грейнджер, если ты не можешь на это пойти, просто скажи. Если ты не хочешь, то мы все отменим.

— Не похоже, чтобы именно я этого не хотела, — резко возразила она. — Малфой, это просто... это же именно ты слишком уж беспокоишься за свою бывшую, так что если ты не хочешь то...

— Я? Это же ты из нас то ли встречаешься, то ли нет с кем-то другим! — возмутился он. — Если кто и не может пройти через этот ритуал, так это ты, это же очевидно.

— Я ничего такого никогда не говорила! — горячо спорила Гермиона. — Меня это вполне устраивает, Малфой. Это вообще для меня не будет проблемой.

— Не будет проблемой для тебя? Это для меня это не будет проблемой! — огрызнулся Драко. — Почему ты думаешь, что для меня это что-то особенное, если для тебя нет?

— Я никогда не говорила, что для тебя это что-то особенное! Я только сказала, что лично я абсолютно согласна пойти на это, учитывая, что для нас обоих это не по-настоящему...

— Я никогда и не говорил, что воспринимаю эту церемонию всерьез. Мы оба это знаем, Грейнджер, потому что если бы это что-то значило для кого-то из нас, то этот кто-то был бы совершенно невменяемым...

— Для меня это совершенно ничего не значит! — почти прокричала Гермиона, злобно глядя на него. Она в ярости совершенно не заметила, что её майка съехала с плеча, обнажив грудь. Драко изо всех сил пытался сдержаться и не припасть губами к тому месту, где она только что была. — Ничего из этого не имеет никакого значения, Малфой. Ты абсолютно прав.

— Это я прав? — совершенно взбешенный, переспросил он. — Ты это начала!

— Ну, не хочу тебя смущать, — кипела она от ярости. — но это ты затащил меня в постель прошлой ночью...

— Ох, да, конечно, тебе это так сильно не понравилось, — огрызнулся Драко, поворачиваясь на простынях, чтобы посмотреть на нее. — Точно, я же должен быть смущен тем, насколько тебе понравилось то, что моя голова была у тебя между ног...

— Ах, вот ты как! Даже не начинай, — рявкнула Гермиона. — Теперь мы будет говорить о том, что и кому понравилось? В таком случае, насколько я поняла, ты был совершенно не против, когда я делала... я делала... — она всплеснула руками. — тебе минет, так что...

— Ну, твой минет абсолютно ничего не значил, так же как и куни в моем исполнении! — Драко будучи не в силах больше держать себя в руках, бросился к ней. — Я же сказал, это было... мы просто... это не значит, что это что-то значит...

Она выбросила вперед руки и, резко его оттолкнув, сжала кулаки. — Раз так, то иди и делай себе сам минет, Малфой...

— Ох, ОЧЕНЬ СМЕШНО, — огрызнулся он. — Тогда иди и сама себе делай куни, Грейнджер!

— Ненавижу тебя, — зарычала она, ее волосы были растрепаны, рубашка помята, плечи загорели и блестели в лучах утреннего солнца, льющегося в окна. — Я ненавижу тебя, — повторила она, тяжело дыша, и он уставился на нее; они оба стояли лицом к лицу на коленях, когда она протянула руки и уперлась кулаками в его обнаженную грудь.

— Я ненавижу тебя, — прошептала она, и он скользнул руками по ее рукам, убирая волосы с плеч.

— Я тоже ненавижу тебя, — сказал он тихо и наклонил голову, целуя горечь прямо с ее губ и позволяя ей продолжать бормотать очевидную ложь в его рот.

— Я ненавижу тебя, — повторила она, ее пальцы скользнули под резинку его нижнего белья.

— Я знаю, — проговорил он, поворачиваясь, чтобы уложить ее обратно на кровать и стащить шорты с ее ног, а затем трусики. — Я знаю, что ты меня ненавидишь. Я тебя тоже, — шептал он, раздвигая её ноги и опустил губы к изгибам ее груди, к линии живота. — Я так чертовски сильно ненавижу тебя, Грейнджер...

— Мерлин, я так ненавижу тебя, — простонала она, впиваясь ногтями в его спину и с силой притянула его к себе и прикусила его шею. — Ненавижу, ненавижу тебя, я... — резкий вдох, хриплый выдох. — Я чертовски ненавижу тебя, Малфой, я чертовски...

Он поймал остальные слова с ее языка, позволяя им перерасти в стон, когда он скользнул в нее, его пальцы запутались в ее волосах. Она откинула голову назад, закрыв глаза, и ему снова захотелось почувствовать что-то гораздо, гораздо меньшее, чем это.

А ещё лучше — вообще ничего.

Но держа ее в своих объятиях, он знал, что от "ничего" он очень и очень далек.