Эфир. Часть 1 (джен)

Путешественников завели на борт комфортабельного судна. По факту, это была яхта бизнес-класса, на которой было все, о чем могла изнывать самая искушенная светом софитов и пафосом душа. С одной стороны, компания была в приятном шоке от такого приема. С другой стороны, научившись во всем искать подвох, каждый ждал удара исподтишка и крепко сжимал и мышцы, и разум в ожидании внезапного действия.

— Это моя личная надводная резиденция, — проговорил мистер Ли. — Я хочу самолично сопроводить вас до грузового судна, — в его голосе был успокаивающий бархат, направленный на смягчение атмосферы, возникшей после проверки путешественников на вшивость, скорость и тип реакции при возникновении чрезвычайных ситуаций.

— Приятно. Спасибо, — Эфир продемонстрировал уважительный поклон головой, после чего перевел спутникам то, что сказал старый китаец, и предложил повторить свой жест благодарности и уважения.

— Ты хочешь сказать, что мы опять с ним дружим? — угрюмо поинтересовался Обезьяна, нутро которого по-прежнему клокотало от испытываемой им несправедливости по отношению к себе.

— Типа того, — чуть более тепло ответил Эфир. — И... прости... я был на взводе... — делая паузы, без особого желания проговорил он. — Но в будущем знай, что не надо лезть ко мне, когда я в таком состоянии, — добавил он, и внутри стало полегче.

— Молчал бы уж, — хмыкнула Свинья. — Попросил прощения, ничего не добавляй, иначе получается типа «прости, чувак... но я не виноват». Как съесть бутерброд с маслом и сахаром на слегка заплесневелом куске хлеба. С одной стороны, если нет аллергии, то не страшно, но однозначно неприятно, — она говорила с какой-то странной интонацией, которая, однако, без труда проходила мимо всех защитных мембран сознания Эфира, чтобы донести смысл слов до его сердца и души. — И впредь попрошу тебя быть по отношению к нам лояльным, — она не останавливалась, так как ей было что сказать. — И, да, я понимаю, что после того, как наше путешествие закончится, мы разойдёмся по разным полюсам, но так хотя бы не останется того самого мерзкого привкуса плесени от проведённого вместе времени, — она закончила свою речь и выдохнула.

Эфир ничего не сказал и никак не прокомментировал услышанное. Он лишь посмотрел на нее с полным пониманием всего сказанного.

Путешественники отплыли, покинув небольшой черный порт. Мистер Ли сказал, что до точки пересадки им придется плыть примерно два часа и что иностранцам лучше отдохнуть, хорошенько выспаться и приготовиться, как минимум морально, так как вторая часть их морского путешествия обещает быть очень трудной и достаточно не быстрой.

— Сколько мы будем мотыляться на волнах? — спросила Свинья, сев на комфортабельный диванчик.

— От нескольких дней до нескольких недель, — ответил мистер Ли после того, как выслушал этот же вопрос на китайском языке из уст Эфира. — Как будем на территории российских вод, в нескольких милях от земли, мы снарядим вас надувной моторной лодкой и одним матросом, который доставит вас на сушу.

— А почему такой сильный разброс? — спросил Обезьяна, который пускай медленно, но приходил в себя и от китайского алкоголя, и от неприятной ситуации, возникшей между ним и Эфиром. Помимо этого, с одной стороны, он вроде был готов простить бритоголового, но одно Обезьяна знал точно, что никогда не забудет о случившемся и, если тот даст повод и будет удачный момент, то он найдет как припомнить.

— Потому что... Если я правильно понимаю, наш корабль — не прямой до дома. Скорее всего, мы будем заходить в ещё один порт. Где именно, утверждать не стану, спрашивать об этом тоже не буду, потому что особого смысла в этой информации нет. С этого момента самое лучшее, что мы можем сделать, так это не мешаться, — проговорил Эфир и почесал затылок, который уже успел покрыться небольшой, невероятно жесткой, щетинной.

— Ладно... — напряжённо выдохнула Свинья. — Как всегда, наше «ничего» гораздо больше, чем просто «ничего», и этому «ничего» мы и должны радоваться, — проговорила она, после чего поймала на себе взгляды Обезьяны и Эфира. — Чё? — спросила она с вызовом.

— Да, нет... нормально все, — проговорил Эфир, которому не понравилось сравнение той информации, которую он предоставил, с ничем, с пустотой.

«Хотя... — тут же подумал он. — Весь мир — это ничто и пустота», — мелькнуло в его голове, и стало легче.

— Вот и замечательно, — хмыкнула Свинья, которой все меньше и меньше нравилось то, с чего началось столь долгожданное возвращение домой.

«Ох... как же я ворвусь в зал!» — подумала она, откинувшись на диванчике.

В этот момент к ней подошел прилизанный халдей.

— Не желаете ли вы чего-нибудь выпить или перекусить? — спросил молодой человек на совершенном английском языке... Во всяком случае, ей так показалось. Свинья это услышала и даже поняла, благодаря большому количеству голливудских фильмов, а вот самостоятельно ответить, к сожалению, ничего не смогла.

— Виски. Туда добавить спрайт и обычной минеральной воды, — проговорила Свинья. — Пропорция следующая: один, один, один... Переведи, пожалуйста, — она обратилась к Эфиру с такой интонацией, которую тот не смог проигнорировать и как-то механически исполнил требуемое.

— Так точно, госпожа, — ответил прилизанный халдей и повернулся к переводчику: — Что бы хотели вы? — и вежливо улыбнулся, посмотрев на Эфира.

— Какой чай есть в наличии? — спросил тот, внимательно посмотрев на официанта.

Эфир заметил оценивающий взгляд персонала, и ему не понравилось, как его разложили на составляющие, чтобы составить мнение и выбрать манеру поведения.

— У нас есть пуэр, цветочный чай, лунцзин, дахунпао — учтиво рассказывал молодой человек, практически кланяясь, называя все новые и новые сорт чая. — Так же есть молочный улун — он завершил перечисление перечня чайного меню и застыл в ожидании команды.

— Улун, пожалуйста, — холодно ответил Эфир. — Вы принесете чайничек, правильно? — он перешел на китайский, так как это было сподручнее, и за последнее время, проведенное в путешествии по Китаю, он вспомнил, как разговаривать на таком сложном и крайне специфическом языке.

— Так точно, сэр, — ответил халдей, проигнорировав китайскую речь. — А что подать вам? — он обратился к Обезьяне, который рассматривал крайне качественную репродукцию картины Айвазовского «Смотр Черноморского флота в 1849 году», висящую на стене.

— Еще одну кружку, — коротко ответил Обезьяна, который не захотел туманить свой разум алкоголем. — Есть что-нибудь поесть? — спросил он, и Эфир тут же перевел этот вопрос.

— Да, конечно, — официант вежливо поклонился. — Суп куриный. Крем-суп луковый. Кисло-сладкий суп с лапшой. Так же вы можете заказать стейк с картошкой фри, жареную рыбу с овощами или омлет с морепродуктами, — все было отчеканено с часовой точностью.

— Слышь, никто пожрать не хочет, а? А то, того, меня мои кишки сейчас с ума сведут... на нервяках всегда хочется закинуть чего-нибудь в тапочку да расслабиться, — проговорил Обезьяна, обращаясь к своим попутчикам, к которым и привык, и от которых нереально сильно устал.

— Омлет! — Свинья показушно подняла указательный палец вверх, и Эфир тут же перевел сказанное.

— А я супчика хочу, куриного и... давай, стейк, что ли, — озвучил Обезьяна и посмотрел на Эфира. — Переведи, пожалуйста, — попросил он, стараясь избежать сарказма в своем голосе.

— О! У вас так быстро разыгрался аппетит?! — с удивлением и восторгом поинтересовался мистер Ли, выслушав перевод из уст одного из пришельцев в китайские земли.

— Типа того, — сказал тот, пожав плечами. — Я думаю, этот голод возник на почве нервов, — и Эфир посмотрел в сторону старика, который обеспечивал их дорогу через границу, домой, в Россию, где все знакомо, где есть друзья и родные, где все говорят на понятном и таком родном русском языке.

— Все может быть, — старик хитро улыбнулся и отошёл от окна, около которого стоял все время, пока яхта мягко отчаливала от причала и набирала крейсерскую скорость. — В любом случае, вашему путешествию немного осталось до конца. Скоро вернётесь домой и будете счастливы, — он прошёл по огромной каюте и сел на диванчик напротив Свиньи. — Вернёте свои жизни на круги своя... — он протянул эту фразу, и мозг Эфира отключился. Он был единственный из всей компании, кто не присел и даже не снял рюкзак со своих плеч, и это и было причиной отключения его мозга от реальности. Он вновь увидел странные флаги, свисающие со зданий, пустые улицы и занавешенные окна многоквартирных домов. Перед ним предстало какое-то подобие утопического тоталитарного государства. А флаги говорили о том, что правят этим государством, по всей видимости, представители двенадцати знаков восточного гороскопа.

«А правильно ли я поступаю? — Эфир задал себе крайне правильный вопрос. — И что могут значить эти... видения?» — он начал спрашивать себя о правильности поступков и о том, какой выбор он сделает... о том, какой выбор он должен сделать в ближайшем будущем.

— Эй! Ты чего застыл?! — спросила Свинья. — Сними рюкзак, сядь, расслабься! А то на нервы действуешь, как постамент, — она впервые вела себя таким образом, будто бы это вовсе была не она, словно в неё что-то или кто-то вселился. — И скажи старикану спасибо. Он все ластится к нам после твоего концерта... безусловно, неприятного, но, как показала практика, действенного, — она закинула ногу на ногу. — А теперь пообещай, что больше такого делима не будет. Окей? — она была расслабленна и настойчива. Сейчас она была другой... настоящей собой.

— А... ну да... точно, — прохрипел Эфир, в горле которого внезапно появился комок. Он быстро стянул с плеч рюкзак и подошел к столу, за которым сидели мистер Ли и Свинья. Обезьяна продолжал ходить и рассматривать картины, диванчики, барную стойку с подвешенными стаканами на специальном креплении.

— Сколько же стоит такое невероятное великолепие? — спросил он. — Я просто смотрю и удивляюсь тому, сколько здесь всего из категории товаров под названием «роскошь», — он хмыкнул, после чего добавил: — Мне бы так жить.

После этого теперь уже он выпал из жизни. Он вновь увидел как наяву, что своими руками творит невероятные чудеса и создает из гальки золото практически одним лишь прикосновением рук. Меж тем старый китаец отвечал на его вопрос, но Обезьяна не то чтобы не слушал, он вообще ничего не слышал. Он с удовольствием смотрел на то, как преобразилась его никчемная жизнь и то, как это здорово — творить чудеса. Обезьяна настолько ушел в мечты о том, что он перестал быть лохом, что пропустил всю увлекательную речь мистера Ли.

— Угу, — грустно сказал он, когда его глаза уперлись в суровую реальность, в которой он нелегалом пёр домой через морскую границу и не испытывал особой радости по этому поводу. — Наверное, здорово, когда можешь позволить себе вообще все, что хочется... — повесив голову, он подошел и сел за общий стол. На него тоже влияла невероятная аура Розы Парацельса. Она запустила свои длинные щупальца в его сознание и вытягивала из него силы, подбавляя ему все больше и больше грез.

— Ты хоть слушал то, что я тебе переводил? — спросил Эфир, посмотрев на совершенно разбитого подопечного.

— Угу... да... конечно, — проговорил Обезьяна. — А можно еще раз вызвать того паренька, который заказы принимает и алкашку приносит? — в его голосе прозвучали нотки, отчетливо говорящие о желании напиться вдрызг.

— Ты уверен, что хочешь насытиться алкоголем и создать нам проблемы при переходе с одного судна на другое? Плюс местный дискомфорт, связанный с одним пьяным телом? — спросил Эфир с усмешкой.

— Почему ей бухать можно, а мне... — он не успел договорить, так как Свинья не дала этого сделать.

— Потому, что я просто хочу выпить, немного, для согрева и общего тонуса... Плюс, голова начинает трещать, падла, по швам после китайской народной алкашки... Опохмелиться хочу, так сказать... А вот по твоему внешнему виду понятно, что тебе кайф навидаться, облеваться, отрубиться и спать аж до прибытия во Владик, — она хмыкнула.

Эфир посмотрел на неё и подчеркнул для себя, что такой она ему нравится куда больше, нежели когда она сдержанная и женственная.

— А с чего ты такая ершистая стала внезапно?! — хмыкнул Эфир, с интересом излучая Свинью, которая до этого не вызывала у него никакого интереса, а тут приковала к себе взгляд.

— Да устала просто. И от вас двоих, и от этого путешествия... И просто чисто по-женски устала... чай, не девочка уже, чтобы такие непонятные марш-броски устраивать по странам, — хмыкнула она. — Это раньше, да, могла! А тут даже с моим постоянным спортом в жизни я истощена...

— Постоянный спорт? — хмыкнул Обезьяна, который знал намного больше о Свинье, чем другие участники культа. — Нет, ты молодец! И в последнее время ты прямо держишься, это круто! Счастлив за тебя! — проговорил он без единой капли сарказма в голосе.

— Вот и молчи в таком случае, — ответила она, холодно посмотрев на собеседника. — Факт того, что мы с тобой не первый год хорошие друзья, не даёт тебе повода трепаться направо и налево.

— О! — выдохнул Эфир. — Так вы давно знакомы? — он был удивлён. До этого момента он думал, что эта кучка психов не так хорошо осведомлена друг о друге, а эти клички необходимы им, чтобы никого не впускать в личную жизнь. Опять же, лучше нет конспирации, чем полное неразглашение персональной информации.

— Да, достаточно давно, — кивнула Свинья. — Но это не имеет никакого значения, — она подбавила холода в свои слова. — Для тебя не имеет никакого значения. И для окружающих не имеет никакого значения. И даже для нас с Саньком не имеет никакого значения, потому что мы изначально решили не лезть друг к другу с лишними вопросами. Конечно, иногда возникало всякое дерьмо в жизнях и мы делились переживаниями, но не более того.

— Да... Поэтому есть поводы, по которым её стебу я, — хмыкнул Обезьяна. — А есть такие моменты, когда она меня стебет, да так жестко, что аж кулак хрустит.

— О чем беседа? — встрял мистер Ли, адресовав свой вопрос Эфиру, который не очень хотел вдаваться в подробности того, что услышал.

— Да, так... о дружбе, — тот пожал плечами. — О превратностях и сложностях дружбы в жизни, — Эфир проговорил это с небольшой усмешкой, полной тепла.

— Чё ему надо? — лениво, вяло и дерзко спросила Свинья, дёрнув головой.

— Интересовался, о чем мы тут разговариваем? — спокойно проговорил Эфир. Внезапно для себя он понял, что чувствует расслабление и спокойствие в компании своих подопечных, которых уже успели проверить и время, и ситуации.

Они медленно плыли в сторону основного судна, на котором должны были пересечь границу и вернуться домой. В скором времени после разговора им принесли их заказы, и компания приступила к трапезе. Мистер Ли молча наблюдал за своими клиентами. Эфир пытался понять, что у него на уме, но в скором времени решил окончательно расслабиться.

«В последнее время я потратил слишком много нервов... спалил слишком много нервных клеток... Теперь, по возвращении, мне придется усиленно читать мантры, пить чай и восстанавливать баланс всех энергий в моем организме, — думал он, наслаждаясь очень хорошим чаем. — Надеюсь, что мой магазинчик еще не разорился... И надеюсь, что там порядок... А еще, что тот, кто меня замещает, не забывает дозаказывать травы и следит за количеством книг на полках», — думал он, с удовольствием вспоминая свою тихую обитель.

— А как ты пришел к этому? — спросила Свинья, сделав очередной глоточек коктейля. Видно было, что она тоже расслаблена. Омлет оказался первоклассным, с добавлением действительно свежих морепродуктов в виде устриц, креветок и кальмара.

— Это ты о чем? — Эфир потупился и посмотрел на Обезьяну, который с удовольствием, можно сказать, что всем телом, впитывал заказанные блюда, заливая их горячим чаем.

— Ты, если правильно понимаю, был знатным отморозком, причем несколько лет назад. А сейчас... ты глянь! У тебя магазинчик, где ты потихоньку отсиживаешься, смотришь фильмы, слушаешь музыку и читаешь какие-то странные книжки о самопознании и прочем, — Свинья вращала стакан в руке, и жидкость лениво кружилась внутри, — Вот скажи, как ты пришел к этому?

— Устал, — безразлично ответил Эфир. — Вот, к примеру... представь... Вот ты работаешь в офисе, так? — она на секунду закатила глаза, после чего согласно кивнула. — И каждый день ты встаёшь рано, ложишься поздно, постоянно спешишь и находишься в зоне вечного выноса мозга за счёт бешеного количества клиентов, которые только и делают, что звонят, задают тупорылые вопросы и предъявляют-предъявляют-предъявляют всякое, — он сделал паузу, чтобы Свинья обдумала сказанное и кивнула.

— Ну? — вклинился Обезьяна, которому тоже было интересно узнать ту конкретную причину, по которой проводник так резко изменил свою жизнь.

— Я думаю, вы согласитесь с тем, что такая жизнь, в принципе, даже жизнь не напоминает, так? — спросил Эфир и посмотрел на своих попутчиков, которые согласно кивнули. — Вот я и перестал ощущать себя так, будто бы не живу вовсе. Плюс, сама специфика того, чем я занимался, она была... эм... специфичной.

— Так чем ты занимался? — спросила Свинья, которую откровенно достала недосказанность о прошлом проводника.

— Специальными операциями по поиску и транспортировке определенных людей из Китая в Россию, — сказал Эфир. — Больше ничего не могу сказать... так как рассказывать слишком долго, слишком много и вам, в принципе, это нафиг не надо.

— Ладно... — буркнул Обезьяна. — Возвращаемся к предыдущему вопросу. Скажи, как ты пришел к тому, чтобы обзавестись магазинчиком всякой фигни и всей этой фигней торговать?

— На счет фигни не соглашусь. А вот насчет того, как пришел... я же начал рассказывать... — ответил Эфир. — Я перестал чувствовать, что живу. Нормально живу... я постоянно мотался туда-сюда. Жил на постоянном адреналине. С постоянным чувством преследования и дискомфорта. Спал в отелях, на стульях, подпирая дверную ручку. Мрачняк, короче. И при этом всегда постоянно рядом было какое-нибудь тело с намерением сбежать либо от меня, либо в Россию.

— Как ты вообще начал этим заниматься? — спокойно спросила Свинья, после чего сделала глоток своего коктейля. — Слабо представляю следующую ситуацию. Типа, идешь ты такой по улице, подходит к тебе какой-то чувак в строгом костюме и говорит: «Молодой человек, а не хотели бы вы заниматься поиском и доставкой людей из другой страны к нам?» — она усмехнулась.

— Думаю, это совершенно не важно, с чего все началось. Я и так сказал слишком много... и сейчас уже все закончилось. Жизнь изменилась, и если бы не та страшненькая телка, то я пил бы сейчас чай и общался бы со старым шаманом, — грустно вздохнул Эфир. — А так каким-то образом она смогла найти информацию о моем прошлом... И ладно, если бы она высоко сидела и могла бы смотреть не только далеко, но еще и глубоко, за счет бесчисленного количества глаз, подвластных ей но, тут... как?! — в его голосе звучали непонимание, возмущение, изумление и удивление.

— Поэтому Крыса и с нами, — пожал плечами Обезьяна. — Она может найти такую информацию, причем, совершенно неизвестными способами или методами, что наша глава до сих пор диву дается с её потенциала!

— Ага... я уже с этим столкнулся... я уже об этом прекрасно осведомлен, — с конской долей сарказма проговорил Эфир, который вспомнил о том, как не хотел соглашаться на это путешествие.

— Слушай... вопрос появился, — проговорила Свинья, в глазах которой свернули искорки. — А как или чем таким тебя соблазнили... Ну, чтобы ты поперся проводником туда, куда ты не особо хотел бы возвращаться?

— Почему ты думаешь, что я не особо хотел бы вернуться в Китай? — удивился Эфир, посмотрев на спутницу.

— Не знаю... показалось, — та пожала плечами и посмотрела на Обезьяну, чтобы получить поддержку.

— Кстати, мне тоже кажется, что ты не особо хотел сюда возвращаться, — тот отпил большой глоток чая. — Такое ощущение, что тебе все в тягость.

— Не, подождите. Мне в тягость, потому что я должен изгаляться и искать методы оставаться в тени, делать все быстро и четко, еще и жизнями особо не рисковать. Ладно, если бы как раньше: живым или мертвым. Там бы было бы проще. А тут вас же в любом случае доверили мне, чтобы вы относительно целыми добрались до дома. Но тут еще и у меня жизненная позиция изменилась, и поэтому я стараюсь, чтобы вы в принципе целыми добрались до дома... Иначе, ну, согласитесь, не особо комильфо получится, если, к примеру, Обезьяна приехал бы обратно без пальца? Или если бы у тебя, — он кивнул в сторону Свиньи, — пара ребер была бы сломана, вместе с рукой... Ну, не прикольно же, да? — на такие слова он получил очень неоднозначные взгляды от своих подопечных. — Кстати... давайте вернемся к нашему якобы благодетелю, а то, гляньте, скучает... да и мы не выказываем ни должного такта, ни должного уважения, — сказал Эфир и посмотрел на мистера Ли. — Почему вы решили воспользоваться личной яхтой? — спросил он.

— Потому что это самый простой, быстрый и безопасный вариант. Сейчас, в данной зоне, меня и мой плот знает каждая рыбка, — старик усмехнулся. — Поэтому под видом простой прогулки мы и вышли в море, чтобы подвезти вас, — он рассказывал, а Эфир тут же переводил.

— А у вас еще есть такие яхты? — спросил Обезьяна, который потихоньку завидовал.

— Да, есть еще одна, небольшая, — проговорил мистер Ли. — Скоростная... Обычно, я самостоятельно на ней бизнес-партнеров катаю, днем. Ночью лучше не выходить. Видимость ограниченная. Неизвестно куда может выкинуть, даже несмотря на систему навигации.

Так путешественники начали незатейливый и достаточно длинный разговор, который продлился вплоть до смены их несущего судна.

— Ну, что ж, — сказал старый китаец. — Был рад знакомству, — сказал он и протянул руку Эфиру. — Возможно, когда-нибудь, мы ещё поработаем, — хмыкнул он.

— Я тоже был рад знакомству, — сказал тот и пожал руку старика, проигнорировав своеобразное коммерческое предложение.

— До свидания, — сказала Свинья, манерно протянув мистеру Ли руку для вежливого поцелуя. — У вас прекрасные повара, — сказала она, а Эфир перевёл.

— Пока, — скупо сказал Обезьяна, та кже скупо пожал руку и быстро проследовал на борт грузового корабля. Там троицу встретил капитан, который бегло и крайне специфически разговаривал на китайском языке и, откровенно говоря, его речь напоминала смесь из нескольких диалектов, и от этого понять его становилось чертовски сложно. Единственное, что оставалось кристально чистым для Эфира и что не требовало перевода, это агрессивная жестикуляция и большое количество мата, которым не пользовался, а на котором разговаривал и, как оказалось позже, на котором жил этот невероятно большой и крепкий китаец средних лет.

Капитан корабля быстро лавировал мимо контейнеров, двигаясь как ищейка в лабиринте. Его длинные ноги и хорошая физическая форма позволяли ему передвигаться нереально быстро. Из-за этого путешественники трусили за ним, чтобы не потеряться. Тот же лишь ускорялся, словно стараясь оторваться от интервентов, которые гнались за ним. В итоге все действие, если пронаблюдать за ним со стороны, походило на отрывки старого шоу под названием «Шоу Бенни Хилла».

— Куда... мы... несёмся? — спросила Свинья, стараясь не сбить дыхание. Выпитый накануне алкоголь давал о себе знать, затрудняя кислородный обмен в её организме.

— Вот честное слово, — сказал Эфир, который не испытывал особого удовольствия от внезапно случившейся пробежки. — Я вообще ничего не понимаю из того, что он там говорит. Там какая-то лютая смесь из всех языков, щедро приправленная матом на китайском...

В какой-то момент контейнеры закончились и они зашли в подобие небольшой комнаты, где начался второй этап лабиринта, включавший в себя многоуровневую систему коридоров корабля.

— Слышь! Помедленней давай... скажи ему, пожалуйста! — умоляюще просипел Обезьяна, который не любил активное движение, который мог работать долго, изнурительно, но не быстро.

— Помедленнее можно?! — крикнул Эфир, обращаясь к великану. Тот от неожиданности аж подпрыгнул. Как оказалось, он позабыл о путешественниках за спиной и, пройдя практически всю дорогу к каютам, вспомнил о каком-то срочном деле, развернулся и пошёл в рубку.

— А-йя! — практически прокричал капитан корабля, после чего проследовала череда грубых выражений, но, несмотря на это, китаец повернулся, с презрением посмотрел на иностранцев и, удвоив темп словесного выражения своего недовольства, повёл их в каюты. Минут десять они петляли по лестницам и этажам, поворачивали в глубины корабля, следуя тонкими линиями коридоров.

— Ой... как-то здесь не радужно, — сказала Свинья, когда китаец впустил их в каюту.

Она подошла к иллюминатору и посмотрела во тьму, которая смешивалась с водой и волнами разбивалась о борт судна.

— А где здесь туалет? — спросил Обезьяна, которому внезапно придавило и он переминался с ноги на ногу. Эфир задал этот вопрос капитану, что, торопясь, направился было по своим делам и застыл в центре коридора, начав тихо ругаться. Спустя несколько секунд он повернулся с жуткой улыбкой на лице. Причём, данная улыбка больше напоминала оскал супер-злодея, которого довели до состояния нервного срывая и готовности разорвать антагониста в лоскуты.

— За мной! — скомандовал он. — Пожалуйста... сэр, — последнее слово было единственным, которое было произнесено на английском языке. Сильнейший акцент резанул иностранцам по ушам, выводя из состояния легкого щека.

— Ага, — Обезьяна кивнул и побежал вслед за капитаном грузового корабля. Каждый шаг отдавал неприятным чувством в животе и кишечнике.

— Ну, что ж, давай попробуем расположиться, — пожала плечами Свинья, которой в этот момент хотелось иметь свои собственные простынь, одеяло и подушку, так как то, что лежало здесь на подобии двухъярусной койки, было убожеством. — Вот, интересно, а что тут с возможностью помыть жопу?... — спросила она, совершенно позабыв про скромность. — Или нам намеренно предоставили самое отстойное помещение?... Хм... а я думала, что старикан все под контролем держит.

— Давай, по возможности, я постараюсь все разузнать, — сказал Эфир. — Так-то мне тоже вообще никак не улыбается вот все вот это, — он брезгливо двумя пальцами приподнял сырой плед дореволюционных времён.

— Будь добр... постарайся, чё ли, — хмыкнула Свинья. — На самом деле, было бы лучше, если бы ты сейчас отправился на разъяснение всех этих вопросов, так как я с ног валюсь... Ну, и помыться хочется, а после укрыться чем-то менее влажным, чем вода... — она вытаращила глаза после того, как провела рукой по сырой кровати. — Не, мне это явно не нравится. Конечно, если никаких других вариантов нет... Черт с ним, посплю так, не облезу! Но, не хотелось бы мне... ой, как не хотелось бы.

— Мне тоже, — кисло сказал Эфир и вышел прочь из каюты, решительно настроившись найти капитана и задать ему несколько не совсем вежливых и не в меру ласковых вопросов.

«Главное, не заблудиться... главное — не заблудиться, — думал Эфир, который шел туда, где, как ему казалось, он сможет найти рубку капитана с самим капитаном, который не блистал особой учтивостью. — Самое главное — не потеряться тут, — бурчал он, петляя по коридорам, искал лестницы и поднимался все выше и выше. — Вроде бы все идет нормально... Вроде бы я иду нормально... Вроде бы, даже наблюдаю что-то подобное тому, что видел, когда капитан забыл о нас и поперся на мостик... — Эфир пытался не отчаиваться, хотя уже понимал, что идет не совсем туда, куда идти должен. — Потерялся... и что мне теперь делать-то? — сказал он, когда перед ним возник тупик. — А делать следующее... Искать кого-нибудь из местных и выносить ему мозг о том, чтобы он провел меня к капитану».

Сказать оказалось намного проще, чем воплотить в жизнь. Эфир ходил вдоль коридоров и стучался в двери, но никакой реакции так и не получил ни в первые пять, ни в последующие десять и даже тридцать минут. Складывалось такое впечатление, что он бродит по морской крепости, которая внезапно опустела.

— Да ну что ж такое-то?! — Эфир остановился посреди коридора и почесал затылок. Звук при этом был такой, будто бы куском дерева провели по щетке.

Где-то позади потихоньку открылась дверь и привлекла его внимание. Он развернулся и посмотрел в сторону источника звука и увидел там то, что действительно хотел увидеть сейчас. Из каюты появился небольшой человек в спецовке.

— Эй! — крикнул Эфир и быстрым шагом пошел в сторону того, кто сможет ему помочь. — Эй! Привет! — проговорил парень, после того, как взгляд китайца пронзил пространство по направлению к нему. — Мне помощь нужна! — прокричал он.

Человек, что был не так близко, как оказалось, лишь посмотрел на Эфира, пожал плечами и как ни в чем не было пошел прочь.

«О... да... — подумал Эфир. — Как же я люблю такое отношение... особенно по отношению к себе».

— Эй, ты, дебил! — прокричал он, и эти его слова вызвали у китайца чуть больше интереса и любопытства. — Вот почему всегда так?.. Вот всегда так! — нутро Эфира клокотало от ярости. — Да, я к тебе обращаюсь, придурок, — проговорил он, чтобы не терять интереса со стороны китайца, который рассмотрел лицо и поняв, что перед ним иностранец, начал крутить головой в поисках того, кто называет его так, как называть ни в коем случае не должен.

Самый крутой способ обратить на себя внимание — назвать кого-то дебилом, кретином, идиотом или дураком. Если же человек внезапно теряет интерес, его необходимо подпитывать, продолжая обзываться. Если же, как в случае с Эфиром, человек начинает думать о том, что вы не способны назвать его так, как он услышал, при этом дистанция между вами по прежнему слишком большая, необходимо повторить грубость, чтобы вернуться в фокус необходимого вам индивидуума.

— Да что ж ты такой кретин, а?! — Эфир с угрожающим видом приближался к моряку.

Тот, в свою очередь, пытался понять, что вообще происходит, но, все его попытки заканчивались фиаско.

— Чё-а? — протянул он, обращаясь к иностранцу, при этом, в его голосе слышался вопрос, правда, не к Эфиру, а к самому себе, так как он не верил, что иностранец поймёт китайскую речь.

— Мне нужен капитан этого корабля, — проговорил Эфир, стремительно приближаясь к небольшому, плохо выглядящему мужчине.

— Чё-а?! — протянул китаец, внезапно поняв, что все оскорбления в его адрес исходили от одного и того же человека.

Его лицо преобразилось, окрасившись в эмоции, связанные с обидой, непониманием и желанием выяснить отношения, который появились сами собой, из ниоткуда.

— Ни-чё-а! — в той же манере ответил Эфир. — Я тебе кричу-кричу, а ты лицо отвернул и пошел в обратную сторону! — он точно знал, что делает, и поэтому старался как можно сильнее ковырнуть чувства, чтобы спровоцировать на действие, дать противодействие и, тем самым показать, что шуток шутить он не станет. — А я тебя, между прочим, о помощи спрашивал! — последнее было сказано со слабой надеждой на то, что спровоцированный мужчина не станет раздувать трагедию. В таком случае Эфир планировал попросить прощения за свою грубость и на этом сполна исчерпать свою тактику.

— Как ты меня назвал? — китаец решил двигаться по первому, самому прямому пути. Конечно, в этом были и свои плюсы. К примеру, скорость и результативность дальнейшего взаимодействия.

— Хорошо, — прохрипел Эфир, который был в нескольких метрах от собеседника. — У тебя два варианта — проговорил он, давая последний шанс китайцу. — Первый заключается в том, что мы не станем выяснять отношения, я извинюсь и ты отведешь меня к капитану, — голос был спокойным, мерным, взвешенным. — Второй, менее предпочтительный, в котором я тебе все повторю...

Без раздумий, без долгого разглагольствования в стиле боевиков девяностых годов китаец ринулся на Эфира. Оказалось, что он очень неплох, и планы Эфира несколько пошатнулись. В его представлении он должен был отклонить первый удар в сторону, после чего, двигаясь по инерции, вбить противника в стену при помощи плеча и уже после этого выломать как минимум одну руку незнакомца. Получилось иначе, так как удар был залихватским, резким, непредсказуемым. Двигался китаец непривычно плавно, при этом быстро и это при условии его небольшого роста и определённых габаритов тела.

«Ничего себе... вот это я неудачно попал, — подумал Эфир, искусно уклоняясь от ударов и выжидая удобный для контратаки момент. — А, конечно, знаю, что не каждый китаец владеет кунг-фу, но этот, как-то... оп... аш-ш-ш, — череда мыслей прервалась, так как мужчина дважды смог дотянуться и, пускай упёрся в железобетонные блоки, но почувствовал совершенный контроль над ситуацией и начал напирать с удвоенной скоростью и утроенной сильной. — Да... ну... откуда ты, такой талантливый... тьфу... нарисовался на мою голову, — думал Эфир, вынужденный отбивать и блокировать удары. — И, ведь не хочу я тебя бить... не хочу! Только прижать и заломать... не более!» — бритоголовый выбрал путь пацифиста и терпеливо ловил удобный момент.

— Не уйдёшь! Я тебя уничтожу, — злобно хрипел китаец, дыхание которого сбивалось слишком медленно, что вводило Эфира в ступор и непонимание. — Но, ты юркий! Ты молодец! Но этого недостаточно! — тут он остановился, сделал долгий выдох и, словно сосредоточившись, начал бить не так часто, но очень резко и совершенно непредсказуемо. Ничего в его стойке не давало ни малейшей подсказки о том, откуда последует следующий удар, и это было удивительно! Еще, что Эфир отдельно подчеркнул, оппонент был совершенно расслаблен.

— Слушай, может, давай закончим, а? — сказал он, чувствуя, что ситуация зашла в тупик. — Бить я тебя не хочу... И ругал тебя, чтобы ты не убежал.

Он был искренен, и китаец это почувствовал, остановился и грозно посмотрел на иностранца.

— И что это значит? — спросил он, не сводя глаз со своей цели.

— Ты убегал, и это было единственным способом остановить тебя. Сначала ты меня вообще не услышал. А потом, когда ругаться начал, получилось остановить тебя, но, ты не поняв того, что это было, решил что показалось и решил идти по делам, а я слишком далеко был, чтобы начать нормально разговаривать. Вот так все и получилось, не аккуратненько, — Эфир неловко пожал плечами.

— Так а чё ты хотел то? — спросил китаец. — Давай быстро, мне к капитану надо!

— Отлично! Потому что мне тоже надо к нему, — ответил Эфир. — Я тут по определенным обстоятельствам, которые необходимо уточнить и разъяснить.

— Ладно, пойдём, — китаец махнул на Эфира рукой. Он понял, что в дальнейшем выяснении отношений нет никакого практического смысла, а ситуацию проще отпустить и довериться ветрам, которые несут вперёд жизнь.

Примерно десять минут они петляли, поднимались и опускали с этажа на этаж и шли на мостик капитана. Ещё в первый раз Эфир отметил странное устройство корабля. Он думал, что это специальная задумка, которая, в первую очередь, не даёт спокойно шариться чужакам и просто водит их по кругу, и в этом был смысл, учитывая то, каким теневым бизнесом тут занимались. Так же он думал, что на самом деле в этом корабле нет ничего особенного, просто, весь персонал знает следующее правило: «Никого, кроме нас, тут быть не должно. Если нашли лишнего, его необходимо оттащить к капитану. По дороге петлять, чтобы у незнакомца не было шанса запомнить дорогу».

«М-дя, — подумал Эфир. — Возможно, первый вариант действителен... Возможно, второй... пф-ф-ф... а я просто хочу домой. Как можно скорее! — эта мысль с горьким отчаянием пронзила его мысли. — Как можно быстрее, потому что устал!

— А ты уже видел капитана? — спросил китаец, посмотрев на него. Тот внимательно изучал внешний вид Эфира, словно впитывая в свою память каждую клеточку, каждую линию.

— Да. Он встретил меня и отвёл в каюту, но мы не успели обсудить множество мелких моментов, — сказал Эфир, чтобы не вдаваться в излишние подробности. — Так что хочу его найти и поговорить... Так, чтобы нормально, а то он нервный и дерганый был.

— Да, там матросня из моих подчинённых подралась. По идее, очень жестко... Вот поэтому и на нервах был наш старый, — сказал китаец и пожал плечами.

При этом он выглядел старше капитана минимум лет на пятнадцать.

«А вот и причина всего кипиша, — подумал Эфир. — Значит, возможно, капитан нормальный мужик, просто ему реально не до нас из-за геморроя, который происходит здесь, на месте».

— Слышь, — сказал он. — А как у вас тут, спокойно? Погранцы часто настают с проверками или так, время от времени, в обще-рабочем режиме?

— Да когда как, — китаец пожал плечами. — Иногда кишмя кишат тут, а иногда шаром покати, как сейчас. Даже своих нет, потому что все заняты своим делом и нет времени на то, чтобы прохлаждаться.

— Долго нам еще чесать в сторону мостика? — спросил Эфир и посмотрел на своего собеседника. — А то я устал сегодня... Хочу быстро порешать вопросы и направиться в каюту, отоспаться немного.

— Не волнуйся. Уже почти на месте, — проговорил китаец. — Только, честно, не думаю, что ты будешь к месту со всеми нашими разборами полетов. Так что ты либо подожди в коридоре, а как все закончится, я сам позову тебя... Наверное, без либо — ты подождешь снаружи, — добавил он. — Договорились?

— Да... не вопрос, — ответил Эфир, который не хотел лезть во внутренние разборки. Он вообще не хотел оказаться в каких бы то ни было разборках, но сама жизнь принуждала его к постоянным парадоксальным решениям, зачастую, не самым умным или не самым адекватным, но других не оказывалось в его мыслях в критический момент. Иногда он вроде предавался подобию уныния на почве размышлений на тему «А что, если?», но быстро отказывался от сожалений, вспоминая свою мечту приблизиться к Будде.

— Ну вот и хорошо! — ответил китаец. — Я надеюсь, что мы не затянем выяснение того, кто прав, кто виноват, — и пожал плечами. — По-хорошему, как сделал бы я — и я буду настаивать на этом! — я бы заставил их мыть сортиры в течение нескольких недель в одной связке. И если они не кретины, им ничего не останется, кроме как зарыть топор войны.

— Почему ты так думаешь? — спросил Эфир, который догадывался, что будет содержать в себе ответ.

— Потому, что за каждый прокол и неспособность сдержаться я буду добавлять им по неделе. Так, чем больше они будут препираться, тем дольше они будут драить очки, — китаец хмыкнул. — Ты думаешь, они первые такие или последние? Нет! Таких после каждого нового призыва более, чем просто достаточно. Остаются только те, кто действительно хочет ходить... То есть те, кто готов искать компромисс в общении и стараться общаться со всеми как с равными, как с друзами.

— Думаю, море очень круто проверяет человека, — сказал Эфир. — Закрытое пространство, множество индивидуальностей, которые вынуждены сосуществовать... Короче, ад для того, кто считает себя лучше других или любит рассказывать о том, насколько он крутой.

— Скажу тебе больше, — сказал китаец. — Это ад для того, кто хочет выделиться и наехать на всех. Типа, авторитетом стать. Обычно такого быстро ставят на место с помощью серьезного разговора одного против всех.

— У вас тут небольшая, совершенно замкнутая эко-система, — закатил глаза Эфир. — Все остальное зависит от начальства... Если капитан и его приближенные с самого начала жестко наблюдают за порядком и не позволяют никому задираться и сбивать вокруг себя каких-то приближенных, то обстановка царит достаточно неплохая... Исключая, конечно же, моменты какого-то жесткого личного столкновения интересов...

— Да, — перебил китаец и продолжил: — А если капитан неопытный сопляк, то его либо выкинут за борт спустя несколько часов плавания, либо он просто забьет на ситуацию на корабле и тогда его, возможно, все равно выкинут за борт.

Китаец рассмеялся. В его словах была львиная доля иронии.

К этому моменту они достигли мостика капитана и там кто-то очень громко ругался. Эфир переглянулся с китайцем, и тот, долго выдохнув, толкнул дверь и оставил его одного в коридоре. Из помещения напротив слышались повышенные голоса. Они то возрастали до хрипения, то затухали настолько, что не было слышно ни единого слова. Было понятно, что кого-то отчитывают, причем самым что ни на есть жесточайшим образом.

Пришлось ждать, причем около часа. Это было не самым лучшим времяпрепровождением, и Эфир даже начал прикемаривать, прислонившись спиной к стене, а это было не самым удобным методом для отдыха после активного и тяжелого в морально-эмоциональном плане дня.

Дверь тихо открылась, и оттуда ровной вереницей начали выходить люди. Бесконечное количество мужчин и парней, которые расходились в разные стороны в траурном молчании. Атмосферка была сродни похоронной процессии, такая же гнетущая и давящая. Казалось, что каждый из тех, кто присутствовал на собрании, после боялся поднять глаза и пристыженно спешил занять своё рабочее место.

Спустя некоторое время появился и тот мужичок, который привел сюда Эфира. Он тоже смотрел себе под ноги, но его взгляд сильно отличался от тех, которыми были наделены простые матросы. Взгляд мужчины смотрел вглубь собственных мыслей который, видимо, было слишком много.

— Ну что, мне можно поговорить с капитаном? — Эфир решил действовать сразу. Ему не хотелось растягивать и без того растянувшееся удовольствие.

— А? — китаец слегка дернулся, выйдя из состояния глубочайшей задумчивости. — Да? Что ты хотел?

— С капитаном поговорить можно? — повторил Эфир. — У меня к нему есть несколько вопросов.

— Не... он смахнул вас на меня... Так что идем, я отведу тебя в каюту, а пока мы будем идти, ты расскажешь мне о своих друзьях, о которых умолчал, и задашь интересующие тебя вопросы, — китаец говорил медленно, с толком и расстановкой.

— Даже так? — Эфир почесал затылок и посмотрел на него. — Ладно...

— Короче, я тебя сейчас отведу в каюту, к твоим друзьям и там ты мне все расскажешь, договорились? — китаец внимательно окинул взглядом иностранца. — Там рассказывать будешь, потому что вас трое, у каждого свои мысли и я не хочу тратить время на выслушивание по отдельности и по кругу. Вот соберу вас вместе, тогда и расскажете, — китаец оказался рассудительным и умным.

— Как скажешь, — Эфир пожал плечами. — В этом есть смысл, — кивнул он. — В остальном, по любым вопросам к тебе, так? — услышав это, китаец буркнул что-то неразборчивое, но по интонации было прекрасно понятно, что тот не испытывает восторга от того, что на него свалили дополнительную работу.

— Ладно... обещаю, что не буду выносить мозг, надоедать и так далее. В основном три вопроса: где и можно ли взять сухое, свежее постельное белье; где можно нормально помыться; где покушать? — Эфир говорил потихоньку, понимая, что их присутствие на чужой земле ни кому ни в тему и обременяет не только их самих, но и тех, кого волей судьбы они вынуждены повстречать.

Они шли буквально пару минут до каюты. Оказалось, что до этого, когда Эфир пошёл на поиски мостика, он наглухо заблудился и ушёл в противоположную сторону корабля.

— Так все было так близко?! — Эфир удивился тому, как долго можно бродить в закрытом пространстве, при этом все глубже и дальше отдаляясь от той точки, куда действительно и хочется, и необходимо попасть.

— Да, — строго кивнул китаец. — Поэтому я вообще не понимаю того, что ты делал в другой стороне корабля и как ты туда попал?!

— Ну, я того... заблудился, — Эфир пожал плечами. К своему сожалению и позору, он совершенно не представлял плана судна. Эфира это удручало. В его мыслях увеличивалось количество возможных вариантов, если вдруг нагрянет проверка.

— А у вас есть план корабля? — спросил Эфир, обратившись к старому китайцу, который внезапно остановился и задумался на тему заданного ему вопроса.

— Должен быть... а что? — тот резко повернулся и уставился на иностранца. В его взгляде читалось подозрение.

— На всякий случай. Чтобы было представление, как и куда идти... Конечно, у моих спутников с ориентированием в пространстве может быть получше, чем у меня... Но, знаешь, лучше заранее быть готовым ко всему — Эфир говорил с толком и расстановкой, прекрасно понимая, что в экстренной ситуации этот план может помочь избежать большого количества проблем. — Опять же, если вдруг погранцы нагрянут, мы сможем спрятаться... — сказал он. — Слушай... скажи, нам долго до Владика переть? — спросил Эфир.

— Пара-тройка недель... — сказал китаец, — все зависит от обстановки в порту. Если там не будет шторма, высокого ветра или типа того, то мы и быстро зайдём на место, и быстро все выгрузим. А, если будут дополнительные проблемы, то тут, уж извините, мы никак не в силах...

— Это понятно, — сказал Эфир. — А, в принципе, вариант сбагрить нас равен примерно девяносто процентам... так? — спросил он у китайца. — Или типа того? — он рассчитывал с условием своего тяжелого, жесткого прошлого, и прекрасно представлял все варианты развития событий.

— Если все будет хорошо, то мы отправим вас на материк раньше положенного. Главное, быстро и без зрителей сплавить вас на спасательном. Так что... ищите меня. Взрывайте мозг и готовьтесь к высадке, — сказал китаец.

— ...Это было бы здорово, — сказал Эфир. — Мы устали шататься по чужой стране. Поэтому, если есть возможность, поговори с кэпом, чтобы быстрее добраться до Рашки и высадить нас за пару миль до берега.

— Сколько мотались по Китаю? — спросил китаец.

— Неважно, сколько, — ответил Эфир, — важно, что мы просто устали и каждый из нас уже чертовски хочет домой, — в словах его была искренность, настолько чистая, насколько чистой может быть слеза несмышлёного младенца.

— Хао-ле, — сказал китаец, что в переводе значит «хорошо». — Мне тоже ни кайф валандаться с вами, поэтому, чем раньше я вас сбагрю в Россию, тем лучше.

— Причём, для всех, — сказал Эфир. — Тебе ж, я так понимаю, не нужны лишние проблемы с лишними членами экипажа?

— Нет, не нужны, — китаец мотнул головой. — Я как можно быстрее хочу избавиться от вас и отвечать только за своих идиотов, что бухают, дерутся, ругаются, но остаются моими, а не как вы... чужаки, — он был прав, потому что все трое незваных гостей, как-никак, были чужаками что на этой земле, что в части моря, принадлежащей этому государству.

Спустя секунду китаец с Эфиром ворвались в каюту, где стояла Свинья и Обезьяна. Те вздрогнули от неожиданности и тут же пришли в себя. Они посмотрели на вошедших с большой долей скептицизма и сарказма. Во взглядах явственно читался вопрос: «И чё?»

— Та-а-ак... — Эфир произнёс это с таким чувством, что китаец, который с недавнего времени был назначен нянькой, выпрямился по струнке, словно перед адмиралом. — Давайте подумаем над насущными вопросами и отпустим нашего милого друга!

— А вы чего с таким пафосом ввалились-то? — фыркнула Свинья. — Или это теперь в порядке вещей? — она посмотрела на Эфира так, словно он и не человек вовсе, лишь отход человеческой жизнедеятельности.

— Да... ну... как-то так получилось, — замялся Эфир, который осознал, насколько некрасиво получилось и насколько, в очередной раз за последнее время, он может быть идиотом. — В любом случае, у него, — он ткнул пальцем в сторону китайца, — и без нас дел по самое горло... Плюс, не знаю как вы, а я уставший в хламину! Так что давайте вопросики по нашему благоустройству и спатеньки... утро вечера мудренее.

— Согласен, — кивнул Обезьяна. — Я тоже изрядно подустал... — он присел на пол и посмотрел на стоящих в комнате. — Так что дайте мне свежее и не такое влажное постельное, и я откинусь на спину.

— Где душ? — скупо спросила Свинья. — И питьевая вода где? Сушит... пить хочу... — она выглядела уставшей и помятой. Под глазами появились мешки и темные контуры. Она топала ножкой от нервного напряжения, а руки были скрещены на груди.

— Ладно, понял, — Эфир кивнул и начал переводить ровно то же самое, о чем уже успел сказать китайцу. Тот внимательно выслушал, после чего посмотрел на иностранцев со странной смесью чувств.

— Постельное? — спросил он, а его бровь приподнялась наверх. — Хорошо, я узнаю, может быть, есть что-то менее влажное. Принять душ... сейчас покажу и заодно покажу столовую, и как раз посмотрю план судна, выдам тебе и на всякий случай нарисую там, что где находится. Хорошо?

— Это значит, идём и быстро все делаем? — спросил Эфир и посмотрел на Свинью, после чего махнул ей рукой. — Пойдём, он покажет, где можно помыться, — услышав это, та кивнула и взяла свой портфель.

— У меня там принадлежности, — сказала она, просканировав непонятливый взгляд китайца. — Я сомневаюсь, что в душевой есть все то, что мне нужно... — Свинья пожала плечами и быстро вышла из каюты. Вслед за ней пошли китаец и Эфир. Обезьяна решил остаться и на всякий случай последить за вещами.

Китаец оказался порядочным, отзывчивым и достаточно добрым. Он быстро принимал сложные решения, быстро реагировал на разного рода ситуации и в скоростном режиме реализовывал вопросы и пожелания иностранцев.

Путешествие проходило в состоянии, приближенном к комфорту, и все благодаря мужичку, на чьи плечи были свалены все проблемы и заботы о иностранцах. Эфиру было не по себе от чувства зависимости от одного человека. Именно так себя ощущали Свинья и Обезьяна, постоянно следуя за своим бритоголовым проводником, который за неделю в плавании оброс коричневыми волосами, которые, словно только и ждали такого момента и сейчас будто бы перли из головы с утроенной силой и скоростью.

— Давайте приплатим дядьке перед тем, как покинуть судно? — спросил Эфир, обращаясь к своим подопечным. — Смотрите, как он с нами носится и за это, скорее всего, не получит ни единого юаня. Нечестно получается, не думаете?

— Согласен, — Обезьяна поднял руку, голосуя за идею. — Наверное, это один из тех немногих чуваков, кто реально пытается помочь нам... Одна только проверка чего стоила... когда он нас прятал по всему судну! Ух! Адреналинище!

— Да... он молодец, — кивнула Свинья. — Присматривает за нами так, будто бы мы его задница, которую совсем не хочется подставлять под удар, — она хихикнула.

— Про задницу это ты красиво сказанула! — теперь хихикнул Обезьяна. — За что, а вот за свою жопу всегда хватаешься обеими руками и бережёшь! Прямо бережёшь-бережёшь! — он запнулся, не способный подобрать слова. — Короче, красиво сказала! Мне понравилось! Так что есть смысл заплатить за такую заботу. Типа, капнуть на карточку кармы немного средств для последующего размена во времена судного дня!

Услышав это, Эфир вновь увидел, как летит вниз с моста и услышал лай собак, которые озлобленно смотрят вниз, провожая беглеца. При этом Обезьяна также выпал из жизни. Он творил чудеса при помощи пассов руками и был чуть ли не самым влиятельным человеком во всем мире! При этом, что немаловажно, он оставался человеком, не давая себе превратиться в отброс.

— Эу! Вы чего?! — спросила Свинья, на которую не действовала магия философского камня.

— А, не, нормуль, — тут же дернулся Обезьяна. — Так, усталость... Вздремнуть надо немного, чтобы не выпадать.

— Думаю, есть смысл хорошо отдохнуть, — сказала Свинь. — Нам в любой момент придется дистанцироваться с судна и валить на материк. Неизвестно, как быстро с нами выйдут на связь наши. Вообще непонятно, как быстро нас смогут забрать... и как бы не получилось так, что нам придется пешком шуршать до Владика.

— Да, — согласно кивнул Эфир. — Меня тоже подрубает немного... так что всем отбой... Тем более, мне кажется, что мы уже не так далеко от той точки, где мы сунем немного денежек нашему китайцу и выйдем в плавание.

Путешественники разлеглись на своих местах. Внутри бушевало торжественное чувство возвращения домой. Каждый уже рисовал в мыслях планы о том, что он будет делать, куда пойдет, с кем встретится, что будет кушать и прочее. Каждый из путешественников был в состоянии истощения и мечтал, чтобы это поездка наконец закончилась. Единственным, кто примерно понимал, что ничего не будет так, как хочется, был Обезьяна. Он отталкивался от понимания того, кто такая Дракон и того, что она не сможет долго сидеть на месте в ожидании использования Розы Парацельса.

«Вот интересно, — думал он. — Правильно ли мы поступаем?.. Есть ли смысл в задумке заключить алхимический брак Востока и Запада и стать, как говорила Дракон, властителями будущего и теми, кто сможет объединить нашу разрозненную планету... раскиданных не только по разным сторонам, но и по разным мозгам, людей... Не слишком ли этого много для нашей небольшой группы? — в его сердце было сомнение, а в мыслях были картинки его великой и прекрасной силы. — И откуда у меня такие странные мечты?»

«Скоро все закончится, — думала Свинья, проваливаясь в жиденький, беспокойный сон. — Мы сделали невозможное... Мы нашли артефакт, которому очень много лет... который является, наверное, самой могущественной вещью во всем мире! И, в скором времени, мы сможем воспользоваться этой силой, чтобы стать великой силой и великим знанием, чтобы стать гарантами этого мира!» — думала она и не понимала того, как относиться к этому.

Она ощутила тяжёлый укол сомнения, потому что не считала себя той, кто может быть гарантом или кто может представлять собой знание. Свинья считала себя самой обычной девушкой, которая мечется в попытках ответить на экзистенциальные вопросы, разрывающие её душу.

«Кто проживает мою жизнь? Хочу ли я того, что я делаю и чем я занимаюсь? А что, если?..» — надоедливо жужжало в её мыслях.