Семейные ценности рода Блэк (гет)

Если бы Сольвейг не знала точно, что первым уроком в понедельник у них стоит Уход за магическими существами, никто его не отменил, то непременно подумала бы, что профессор Граббли-Дерг куда-то отлучился, и поэтому у седьмого курса Гриффиндора и Слизерина окно. Они с Флинтом, только что выпущенным из палатки целителей, приглашенных на соревнования, неспешно шли к загонам, у которых обычно проводил занятие декан Хаффлпафф, и на ходу завтракали: Сольвейг — потому что проспала, Флинт — потому что слишком долго требовал у колдомедиков, чтобы его немедленно выписали. В итоге в палатке-столовой оба оказались позже, чем следовало бы, и эльфы уже убирали еду со столов. Сольвейг только и успела схватить корзинку с булочками и масленку, а Флинт — графин апельсинового сока, как на столах только белые скатерти с маленьким гербом Хогвартса и остались. Так что, быстро соорудив из того, что удалось промыслить, подобие завтрака, они поспешили на Уход, зная, что Граббли-Дерг к опозданиям слизеринцев так же неравнодушен, как Малфой — ко всему, что связано с его барсучатами. Но вместо урока, как оказалось, Граббли-Дерг предложил пообщаться с квиддичными игроками из поверженной накануне Частной Школы им. Андрея Бессмертного — с теми, кому посчастливилось ночевать не под присмотром целителей, конечно.

— Они ведь на фестралах прилетели! — объяснил преподаватель, хотя нельзя сказать, будто его студенты были счастливы начать учебную неделю с повторного обсуждения этих костлявых тварей, которых далеко не все вообще видели. — Не надо так кривиться, мисс Рамонас! Вы в любом случае должны хорошо изучить эту тему, потому что она входит в программу Т.Р.И.Т.О.Н.ов, а вы сами выбрали мой предмет для углубленного изучения два года назад.

Гриффиндорка фыркнула, откинув назад длинные блестящие волосы. Вуд пробрался сквозь толпу своих однокурсников и встал рядом с Флинтом, меланхолично дожевывающим свою булочку.

— Познакомьтесь, седьмой курс, поподробнее о фестралах как популярном в некоторых странах транспортном средстве вам расскажет руководитель делегации из России мистер Владимир Бессмертный, — объявил Граббли-Дерг, когда тот сурового вида русский, бывший директором Частной Школы имени своего прадеда, вышел из Запретного леса и приблизился к загону, где собрались студенты.

— Приветствую, профессор, — поздоровался он. — Мои ученики готовы рассказать побольше о своих питомцах и даже покатать желающих, если таковые найдутся.

— Вряд ли, — довольно громко заметил Миджен, и другие гриффиндорцы его поддержали одобрительным гомоном.

— Мерлин, никто же не заставляет, — закатила глаза Сольвейг. — Если зассал, так и скажи...

— Только ты у нас ничего не боишься, Ларсен! — обернулся к ней Данбар. — Что, слабо оседлать предвестника смерти?

Сольвейг только головой покачала: фестрал ничью смерть, понятное дело, не предвещал, и любой это в семнадцать лет должен знать. Граббли-Дерг предложил всем пройти за мистером Бессмертным туда, где его подопечные разместили своих крылатых коней — это оказалось в другой стороне от той поляны, где, как правило, можно было найти табун фестралов, прирученный хогвартским лесничим, и тем самым прекратил перепалку.

Денис Комаров стоял у своего фестрала, поглаживая его по гладкой черной гриве. Он приветственно кивнул Вуду и Флинту с Сольвейг, подошел к ним.

— Как твоя команда? — сразу спросила Сольвейг.

— Скоро поправятся, спасибо, — кивнул русский. — Вы очень хорошо играли вчера. Заслуженно победили. А травмы... травмы всегда бывают. Вы видите фестралов?

Они кивнули.

— Хорошо, можете погладить Budushchnost', — разрешил Денис, подходя к своему учителю и оставляя свою кобылу(?) с ребятами.

Сольвейг уверенно протянула руку к фестралу и погладила костлявую шею. Для своей конституции животное было достаточно упитанным, белые глаза его глядели на девушку печально.

Денис довольно бойко рассказывал на английском с заметным восточнославянским акцентом о конюшнях, которыми владеет его школа, о том, что кроме фестралов там также содержат гранианских крылатых коней, и о том, как он вырастил свою Budushchnost', которую закрепили за ним еще жеребенком.

— А эта кличка твоей кобылы — она что-нибудь значит? — спросил Вуд, тоже погладив фестрала.

— Клички обычно не переводятся, потому что образованы, как и у обычных лошадей, путем слияния первой части кличек матери и отца. Но Budushchnost' по-английски... это Futurity? — обернулся Дэн за подсказкой к Бессмертному, и тот утвердительно кивнул. — У меня не самый лучший английский в команде, — добавил парень. — Мой брат говорит гораздо лучше, но его колдомедики пока не выписали.

— А все потому, что у Ларсен... — начал было Данбар.

— Башку из жопы достань, дебил, в него Крэгги бил! — возмутился Флинт. — Все и так уже поняли, что ты неравнодушен к Ларсен, хватит это демонстрировать на уроках!

Сольвейг аж слюной подавилась.

— Флинт, это заклинание звучит "Силенцио", — сказала она, когда Граббли-Дерг снял с обоих факультетов по два балла и призвал всех задавать вопросы, как на прошлой неделе, когда японцы разрешили посмотреть поближе на их буревестников. Их привратник тогда очень обстоятельно рассказал, как приручают гигантских птиц и как младших школьников учат полетам на них: в Махоутокоро общежитие предоставляется только с одиннадцати лет, а на первый курс студенты зачисляются в семь, так что несколько лет дети-волшебники летают в школу и обратно домой каждый день на буревестниках, это для них привычно и обыденно, и ни у кого в школе не возникло вопросов, как добираться до Британии. Это все было бы очень интересно, если не учитывать, что буревестников, кроме как на японском острове Минами Иводзима, где расположена Махоутокоро, нигде больше не видели.

Вопросы были разные, начиная с того, насколько сложно было, так сказать, одомашнить фестрала, и заканчивая тем, чью смерть Дэн видел, раз свою костлявую кобылу он различает не только наощупь.

Услышав, как кто-то из грифферов спросил об этом, Сольвейг издала стон, оповещающий стоящих рядом о полной беспардонности спрашивающего, а Денис, разом потеряв всякий интерес к общению, сказал, что это личное и обсуждению не подлежит. И даже попросил своего директора разрешить вернуться к себе в палатку.

— Эй, Дэн, — Сольвейг поймала парня за локоть, когда он уже пробрался сквозь толпу, — не обижайся на идиотов. Твоя Budu... Будущность — очень красивая.

— Спасибо, — улыбнулся Комаров. — Пойду зайду к своим в палатку целителей.

— Передавай пожелания поправляться скорее, — попросил Вуд, и, распрощавшись, русский ушел. Граббли-Дерг поблагодарил мистера Бессмертного за познавательный урок, а перед самым звонком устроил семикурсникам такой разнос, какого, сказал Флинт, за три года преподавания этого профессора в Хогвартсе никогда еще не было. Совсем молодой декан Хаффлпафф орал, что только черствый и ограниченный человек будет спрашивать у незнакомца что-то подобное, что хогвартсы совершенно не умеют себя вести перед представителями других школ, что гриффиндорцы только что уронили честь своего факультета этой вопиющей бескультурностью — и прочая, и прочая.

Половину урока у Малфоя Сольвейг старалась не смотреть даже в сторону декана. Ей это удавалось: сегодня практикум заключался в отработке принципов составления противоядия по Третьему закону Голпалотта, и времени на то, чтобы отвлекаться, не было ни у кого. Даже хаффлпаффцы в виде исключения ни разу не постарались напакостить ей.

Составной яд, который достался Сольвейг, был ярко-голубым, как мороженое со вкусом жвачки в Баскин Роббинс, густым, как сливовая наливка Рады Крам, пах сладковато, как булочки с ванилью из пекарни на Stortingsgaten в Осло... К концу занятия, когда уже пробил колокол, Сольвейг не доварила и до половины свой антидот, в который, помимо прочего, вошли три капли крови зельевара — ее собственной, но, когда Малфой проходил мимо всех котлов с проверкой, молча достала из кармана безоар.

— Просто засунуть в глотку, — сказала она, разворачиваясь к преподавателю.

— Великолепно, — кивнул Малфой, глядя ей в глаза. Синие, они смотрели со злобой. — Продемонстрируете?

— Легко, — согласилась Сольвейг, лихо опрокинув в себя оставшийся в пузырьке яд. Яд оказался быстрым — но это и так было понятно по его сладкому запаху, так что перед тем, как упасть в судорогах на пол лаборатории, она все-таки успела проглотить безоаровый камень. В себя она пришла все там же, на полу, только не было вокруг уже ни одного барсучонка — видимо, Малфой их все-таки выставил, — а голова ее лежала на коленях у склонившегося над ней Флинта.

— Она пришла в себя, сэр! — позвал Пьюси, и Малфой тут же оказался рядом.

— Дура! — рявкнул Драко, хватая ее за руку и отсчитывая пульс. — А если бы...

— Безоар не подействовал? — улыбнулась Сольвейг, рукавом мантии стирая с подбородка слюни и пену, натекшие, пока она билась в конвульсиях на полу. — Это невозможно, — и высвободила руку.

— Мы испугались, — объяснил Пьюси, помогая ей подняться. — Может быть, ты не знаешь, Ларсен, но это очень страшно выглядит.

— Действие быстрого яда? — Сольвейг отряхнулась и стала складывать вещи в рюкзак.

— Когда близкий человек пытается убить себя, — ответил Флинт и первым из них покинул кабинет. Малфой жадно пил прямо из-под крана у раковины, где у него к вечеру всегда накапливались грязные котлы. Сольвейг посмотрела на него еще раз, а потом пошла догонять Пьюси, тоже вышедшего в коридор.

Сейчас ее поступок выглядел как позерство и казался Сольвейг невыносимо глупым.

Перед Флинтом, отсевшим перед началом Чар к Вуду на другой конец кабинета, даже захотелось извиниться.

В общем-то всю контрольную она именно об этом и думала, так что вряд ли ответила на все вопросы Флитвика идеально. Ну, не страшно. Договорится исправить обязательно. Вот прямо в четверг, когда результаты скажут, и договорится.

Обедали всей командой в Большом зале, Флинт объявил еще утром, что просматривать в Думосборе матч Дурмстранга с Кастелобрушу станут только вечером после занятий: всем нужен отдых, и понедельничный вечер было решено оставить за разбором своих и чужих ошибок. Если учитывать, что они с Флинтом вообще предыдущий матч соперника не видели, думала Сольвейг, можно предположить, что и обсуждение изрядно затянется.

— Флинт, погоди, — попросила Сольвейг, когда тот, быстро, почти не жуя, расправился со своей тарелкой жаркого и уже встал, чтобы выйти из Большого зала. — Извини за... за Зелья. Я повела себя некрасиво.

— Очень, — подтвердил Флинт и кивнул. — Проехали, — и все-таки ушел.

— И ты прости, — обернулась она к сидящему рядом и намазывающему печеночный паштет на кусок батона Пьюси. Алекс отложил ножик в сторону, вытер ладони салфеткой и повернулся к Сольвейг всем корпусом, явно сделал над собой усилие, чтобы не сложить руки на груди в закрытой позе.

— Ларсен, ты, может, не поняла, но Слизерин — это семья. Ты нам сразу стала не чужая. И то, как ты выпила яд... Я уже говорил, моя сноха — с Гриффиндора. В моей семье есть термин "по-гриффиндорски": неосмотрительно, глупо, жестоко. Ты поступила жестоко, Ларсен, когда выпила этот яд. По отношению к нам с Флинтом и декану Малфою. Никто не знал, успеешь ли ты проглотить безоар, прежде чем...

Сольвейг взяла его за руку, умоляя замолчать.

— Прости меня, Алекс. Пожалуйста.

— Думай головой хоть иногда, — вздохнул он и продолжил обедать.

Сольвейг допила свою дежурную воду и пошла в палатку, чтобы выложить учебники, которые сегодня больше не нужны, и переодеться в мантию для Гербологии.

Вообще ее весьма забавляла эта необходимость постоянно менять мантии: для Зелий одна, для Гербологии — другая, раньше, как-то рассказывал Пьюси, и для Ухода за магическими существами нужна была специальная мантия — когда обычную легко могли прожечь или проесть милые зверюшки мистера Хагрида — лесничего и бывшего преподавателя УзМС. У этого огромного и очень доброго мужчины, как оказалось, была невероятная страсть ко всяким опасным тварям: мантикорам, огненным крабам, соплохвостам...

— Чему? Соплехвостам? — переспросила тогда Сольвейг. Они сидели в гостиной Слизерина в начале сентября, и Флинт жаловался на идиотов-грифферов, возмущавшихся, что им не видно фестралов.

— Соплохвостам, — поправил Пьюси. — Я, думаешь, почему не пошел на Уход после С.О.В.? Не хочу иметь ничего общего с жуткими гибридами Хагрида.

Когда Сольвейг показали конспекты по УзМС за четвертый курс (Флинт специально просил отца прислать ему бережно хранимый для потомков свиток со схематичным изображением Хагридова чудовища), она согласилась с мнением Пьюси: оставайся Хагрид преподавателем, она бы свинтила с его дисциплины после первого же урока на Древние руны. Лучше уж мучить себя этим предметом, чем прогуливаться с соплохвостами, одновременно старающимися тебя и убить, и сожрать.

А что до мантий... Можно было приобрести один защитный костюм из драконьей кожи на все случаи жизни — разве нет? В Дурмстранге именно такими и пользовались и при приготовлении Высших Зелий, особенно ядов, и при добывании едких ингредиентов, и при отработке особенно опасных Боевых заклинаний, и при изобретении артефактов на порядок сложнее, нежели порт-ключи. А в мантии зачастую было очень неудобно, если, конечно, нет специальных пропиток, помогающих в бою, да не нанесены на подбой защитные руны. Школьные мантии в Хогвартсе этим, разумеется, не отличались, так что их требовалось менять иногда несколько раз в день. Сольвейг это бесило, и успокаивала она себя лишь тем, что это как спортивная форма, хотя и было сложно относиться к спецодежде так же, как к спортивной форме.

— Эй, Сольвейг! Подожди! — услышала она, когда уже прошла половину палаточного лагеря. Пустые палатки отправившихся домой делегаций все так же стояли на своих местах, в них теперь отдыхали командированные для защиты территории авроры. Сольвейг обернулась на голос. К ней от палатки Дурмстранга шел Оге.

— Чего тебе?

— Хотел спросить, когда у вас свадьба.

Сольвейг посмотрела на Оге, будто увидела в супе таракана.

— Какое тебе дело? — спросила она недружелюбно.

— Лорд Ларсен прислал письмо, в котором в числе прочего интересуется датой...

— Пускай интересуется у Драганова, — выплюнула Сольвейг. — Я за него замуж не...

— Не хочешь? — перебил ее Оге. — А почему тогда Оддс по-другому сказала? — и он протянул ей свернутую рулончиком бульварную скандинавскую газетенку. Даже британский "Ведьмополитен" Сольвейг считала более приличным изданием, хотя и листала его всего пару раз, помогая девочкам с третьего курса применить чары, описанные на страничке для юных модниц. Сольвейг брезгливо развернула "Hekse hemmeligheter".

На колдографии они с Драгановым очень мило обнимались, Димитр убирал ей вылезшую прядь волос за ухо. Сольвейг помнила, когда это сняли: после победы Дурмстранга в 1/8 финала перед следующей игрой. Большой заголовок "Невеста чемпиона: считаю минуты до свадьбы" шел через всю полосу.

— Я возьму? — спросила Сольвейг, сворачивая газету. Изо всех сил она старалась, чтобы голос не подвел.

— Возьми, — разрешил Оге. — Только что мне прадеду написать?

— Напиши, что мы с Димитром еще не решили, — попросила она. — Никак не можем выбрать время. Я настаиваю, чтобы сразу после Т.Р.И.Т.О.Н.ов, а Драганов хочет еще раньше.

— Правда? — прищурился Оге.

— Кривда, Ларсен, — и Сольвейг, сложив газетенку в карман мантии, развернулась, чтобы все-таки выложить учебники в палатке, прежде чем пойти к Драганову и засунуть ему это хелево интервью в задницу.

В палатке сборной Хогвартса стоял ор. На подходах и звука не было: Заглушающие чары были наложены на шатер изнутри. Но все, что происходило в мальчишеской комнате, было отлично слышно и в гостиной, и в девичьей спальне. Кричала девочка. Сквозь плач и ругань Сольвейг разобрала, что девочку только что бросил мальчик, судя по тому, как в каждом предложении содержались слова "бесчувственная скотина", "бессердечная тварь", "болван", "тупица", "ты меня не любишь" и другие индикаторы истерики. Сольвейг плюнула и повесила двустороннюю Заглушку на девичью спальню, где переодевалась, чтобы прекратить этот концерт хотя бы для себя, хотя наложить на вопящую девочку Заклятие немоты хотелось гораздо сильнее. Это же себя не уважать — так орать-то, ну.

Сложив в карманы мантии для Гербологии тетрадку, карандаш и маркер — свой обычный набор письменных принадлежностей для этого урока, — Сольвейг вышла из комнаты и нос к носу столкнулась с девчонкой, вылетевшей пулей из спальни мальчиков. У девочки на шее болтался синий с бронзой галстук.

— Как ты можешь так, Макс?! — всхлипнула рэйвенкловка, остановившись перед Сольвейг и не зная, как с ней разойтись на полуметровом пятачке.

— Киссинджер, ты достала, — отозвался Флинт из мальчишечьей спальни. — Свали уже, а? — как-то устало попросил он.

Девочка всхлипнула и унеслась прочь, оттолкнув Сольвейг с дороги.

— Эй, Флинт, все нормально? — спросила Сольвейг, заглядывая к нему. Флинт лежал на своей койке, свесив ноги в ботинках на пол.

— Лучше не придумаешь, — буркнул он. — Ты тоже иди, куда шла.

— Ладно, — послушно ответила Сольвейг и вышла из палатки. Свернутую в трубочку "Hekse hemmeligheter" она сжимала в руке.

В палатке Драганова никого не было, и Сольвейг послала ему Патронуса с предложением немедленно поговорить, не откладывая на вечер. До вечера она бы себя успела накрутить и уже бы, наверно, придумала, каким неприятным сглазом можно было бы встретить "женишка".

Драганов появился спустя несколько минут, заявив, что они с Веской гуляли вокруг озера, и, если Сольвейг так спешит, то он бы тоже хотел закончить их разговор побыстрее и вернуться к оставленной у озера девушке.

— О, я тебя не задержу, — мерзко усмехнулась Сольвейг, разворачивая газету на интересующей ее странице. — Я зачитаю, если ты не возражаешь? "В квиддичном сезоне передышка — и некоторые спортсмены пользуются ею, чтобы наладить личную жизнь. Действующий чемпион мира по квиддичу и рекламное лицо болгарской "Молнии" Димитр Драганов проводит весенние каникулы в компании своей невесты Сольвейг Ларсен. Девушка учится в Шотландии, где сейчас проходит Международный Кубок среди студентов основных учебных заведений по квиддичу. Туда и отправились "Ведьмины секретики" в лице специального корреспондента Райны Оддс, чтобы пообщаться с невестой Драганова и расспросить ее, как продвигается подготовка к свадьбе, обещающей стать самым невероятным светским событием Магической Скандинавии..."

Сольвейг швырнула газету Драганову в лицо.

— Что. Это. Такое?

— Ммм... твое интервью Оддс? — вздернул брови Драганов. — Смотри-ка, колдография шикарная! — развернул он номер.

— Я повторю вопрос, Драганов, мне не сложно, — подошла к нему Сольвейг вплотную, больно ткнула кончиком палочки в живот. — Что это за помои, келпи тебя сожри?!

— Да ладно тебе, нормальная статья!

Сольвейг нажала на палочку посильнее.

— Ладно, это интервью давал Оддс я под Оборотным, — признался он, глубоко выдохнув. — Мистер Смит из Гильдии воров посоветовал как-то отвлечь Ларсенов от происходящего в "Молнии", и я не придумал ничего лучше...

— Ты мог посоветоваться, дубина! — взвыла Сольвейг. — Выставил меня недалекой пустышкой! Сам же просил, чтобы обо мне ничего не писали в прессе!

— Ты бы ни за что не согласилась! — возразил Драганов, отводя от себя палочку.

— Но ты даже не попробовал попросить! Драг, так нормальные люди не делают!

— Ты еще меня поучи, как нормальные делают! — возмутился тот. — Ты откуда вообще это взяла? Я был уверен, что ты вообще не узнаешь!

— Ларсен показал. Ему Фолквэр письмо прислал.

Драганов хмыкнул.

— А тебе что ж не прислал?

— Рожей не вышла, — фыркнула Сольвейг. — Оге спрашивал, когда свадьба. Я ответила, что еще не решили.

— Правильно, — одобрил Димитр, наливая себе воду в чашку. — Как только получим документы, подтверждающие или опровергающие вину лорда Ларсена, так сразу и объявим о церемонии. Ну или о расторжении помолвки. Платье тебе купим...

— Оддс считает, что мы уже купили мне платье, — заметила Сольвейг. — Ты его довольно подробно описал.

— Подумал, что девушкам свойственно такое...

— Это не свойственно мне, Димитр! Любой, кто знает меня хорошо, не поверил ни строчке из этого текста!

— Тогда чего же ты возмущаешься? — не понял Драганов. — Все ведь нормально! Твой Флинт все равно не читает на букмоле...

— Не во Флинте дело, а во мне. Мне было неприятно читать это, Драг.

— Это не смертельно.

Сольвейг смерила его уничижительным взглядом и вышла из палатки. Настроение испортилось еще больше.

Драганов никогда не умел извиняться. Ни за что. Для него даже признание собственной вины было едва ли не подвигом, а уж сделать это публично и принести свои извинения он себя заставлял буквально через не могу. Гораздо проще было принять вызов на дуэль, раз уж оскорбленный требует сатисфакции. Даже если он действительно был виноват. Особенно — если был. Сольвейг это неимоверно раздражало. Ее вообще злил и выводил из себя этот самоуверенный засранец, и как ее угораздило в такого влюбиться, Сольвейг сама не знала. Да уж, любовь зла...

Да какая, к дементорам, любовь?!

После обручения ей на миг показалось, что в Димитре есть что-то человечное. Когда он сказал о памяти матери, об ультиматуме, который выдвинул ему отец, о незаконнорожденном брате, Сольвейг подумала, что у него тоже бывают слабости, тоже бывают чувства.

Видимо, ошибалась.

Ничто человеческое Драганову было не нужно.

Он ведь ей уже, как книззл, на подушку нагадил, а ведет себя, как принц крови.

Надо же было так ей попасть, а.

На Гербологии Сольвейг была мрачной, не обращала внимания на трущегося рядом Люпина, с которым они опять, по настоянию профессора Лонгботтома, работали вместе, пару раз ее больно покусала китайская жующая капуста, которую они пересаживали из горшков в грунт, но, в целом, ничего выдающегося не произошло. Сольвейг с радостью поняла, когда герболог всех отпустил, что миссис Тонкс ничего о ней внуку не рассказала. Еще объяснения с Люпином ей не хватало, тоже вот.

Других дел по горло.

Ну, то есть... вот уроки надо на завтра выучить: описание того противоядия, которое она начала варить сегодня на Зельях, повторить Боевые заклинания на латыни для практикума по ЗОТИ, потому что завтра будут спарринги, ну, там... Трансфигурацию перечитать, потому что конспект по превращениям человека в животное она сдала на прошлой неделе и получила за него "Выше ожидаемого". Макгонагалл от нее, похоже, вообще не слишком многого ожидала. Ну, и разбор матча Дурмстранга, конечно.

— Ты можешь начертить самую привычную для Крама схему игры? — спросил Флинт, присаживаясь рядом с ней в палаточной гостиной, когда они только вынырнули из воспоминаний Пьюси о четвертьфинальной игре нынешнего соперника.

— Да, — кивнула Сольвейг, пододвигая к себе блокнот и маркеры. — Смотри, расстановка такая: центральный и крайний правый охотники играют от нападения, тащат на себе всю атаку — это Мартин Сульберг и Оскар Эдегор, их страхует левый загонщик; я играла левого, сейчас это Лотар Лангенберг. Никита Решетников играет правого загонщика, ты сам видел. Лотар раньше играл правого, так что они могут поменяться на следующий матч. Никита амбидекстер, как и я, он тоже с боевки, так что биту может держать любой рукой. Лотар — нет, у него всегда замах справа. Оба будут бить в людей, не раздумывая. Третий охотник — крайний левый, его играет Лукас Магнуссен, никогда не залетает в чужую штрафную. Остается последним, очень чисто отбирает квоффл, практически не фолит. У него всегда точный первый пас. Георг Хелльстрём — вратарь. За все отборочные пропустил всего десять квоффлов, три из них — от тебя, Флинт. В плей-офф — тоже десять. Ты видел, как он ловит. Ты можешь бросить мяч ему в лицо, и он примет его лицом, а потом выплюнет пару зубов. Крам... Ну, Крам — это Крам. Вступает в силовую борьбу с ловцом соперника, не ведется на финт Вронского. У него такая же метла, как у Хиггс, он сделал ее под себя на практикумах Артефакторики, наверняка знает про нее больше, чем написано в официальных брошюрах "Чистомета". И он мощнее Лоры; как летит метла, ты сам знаешь.

— Кого из них ты будешь сбивать первым? — спросил Пьюси, рассматривая схему из-за ее плеча.

— По игре, — предположила Сольвейг. — Кстати, Сульберг на отборе попался в вашу коробочку, уверена, что больше не попадется.

— Это когда он из-под грифферской трибуны выпал? — уточнил Флинт.

— Да.

— В кого будет бить Лангенберг?

— В тебя, — ответила Сольвейг, глядя Флинту в глаза. — Я же говорила. Ты самый полезный охотник. Тебя он постарается выбить первым. Никита будет бить по Вуду и Хиггс.

— Крэгги, обрати на него внимание сразу.

Майк, только после обеда выпущенный из палатки целителей, серьезно кивнул.

— Что с Крамом? — уточнила Лора, забирая у Сольвейг готовую схему и просматривая ее. Зачарованные фигурки с именами схематически летали по блокнотной страничке, перебрасываясь мячами.

— Крама я беру на себя, — заверила Сольвейг. — Я играла против него в Чемпионате Дурмстранга, рука у меня не дрогнет, и он об этом знает. Кстати, о Краме. Он предложил посидеть командами у костра на неделе, пожарить сосисок, чаю попить.

— Зачем? — не поняла Уизлетта.

— Ну, вот такой у Дурмстранга способ отдыхать. Мы любим пикники.

— Круто, — кивнул Флинт. — Как насчет вечера среды?

Среда, после недолгих обсуждений, устроила всех.

— Ты нас прямо утром уморить решил? — поинтересовался Вуд у Флинта, падая на землю после пробежки во вторник. — Не дожидаясь урока у Томаса?

— Всю жизнь мечтаю от тебя избавиться, — огрызнулся тот. — Мы вообще будем, вон, в паре с Ларсен, как всегда, — и тоже присел на корточки, пытаясь отдышаться.

— Сегодня, кажется, индивидуальные? — удивилась Сольвейг, обливаясь водой прямо из палочки. Мокрые волосы заблестели на солнце. — Или и дальше Парные чары? Я прослушала.

— Индивидуальные, — подтвердил Пьюси. — Мы же тянули в пятницу, с кем будет учебный бой. Ты забыла?

— Я не тянула, — пожала плечами Сольвейг. — Флинт тянул.

— Ну, тебя и вытянул, — пожал плечами Флинт. — Томас был не слишком доволен, кажется.

— Конечно, лучше бы Ларсен досталась Данбару, — усмехнулся Вуд.

— Да он бы от страху обделался, Данбар ваш, — буркнул Флинт. — Как такая вонючка на Гриффиндор попала — вообще не представляю.

Вуд заметно обиделся за факультет, и они еще немного поспорили, по какому принципу Шляпа отправляет юных волшебников в красно-золотой Дом, а потом разошлись мыться — и на уроки.

Ожидаемый практикум Боевой магии на ЗОТИ подошел неожиданно быстро: и работа над ошибками у Малфоя, и копание в грядках с кусачей волшебной капустой у Лонгботтома пролетели незаметно.

— Так, седьмой курс, внимание! — объявил Томас, разгоняя студентов в очерченный на полу Дуэльного зала круг. — Выйдите за линию. В центре — место для спарринга. У нас пятнадцать пар. Каждой паре — пять минут. Необходимо обезоружить и связать противника. Звуковой сигнал сообщит об окончании отведенного времени. Первая пара — мистер Вуд и...

— Мисс Макдональд, — вытащил Эдвин из кармана доставшийся ему в пятницу клочок пергамента с именем.

— Отлично, — кивнул профессор Томас. — Время пошло.

Аманда Макдональд не умела нападать. Она больше четырех минут отбивалась от заклятий Вуда всяческими Щитовыми чарами, но так и не провела ни одной атаки, а на последних секундах пропустила Экспеллиармус и Инкарцеро, свалившее ее с ног.

— Финита, — шепнул Вуд, помогая однокурснице подняться. — Прости, Эми.

— Ничего, — улыбнулась девушка. — Я знаю, что не боец.

— Вы отлично защищались, мисс Макдональд, — заметил Томас. — Жаль, что сейчас я не могу назначить вам ни одного балла. Мистер Вуд, вы заработали Гриффиндору пять баллов.

Слизеринцы стояли дальше всех от круга, внимательно наблюдая за происходящим в центре; у многих девочек с Гриффиндора были проблемы с переходом из обороны в атаку, у парней часто не получалось закрыться от простейших сглазов, которые они не воспринимали в контексте поединка. Сольвейг пару раз ухмыльнулась, пока Миджен пытался сбросить Летучемышиный сглаз, который наслала на него Джордан, и Пьюси ответил ей такой же ухмылкой. Иногда грифферы выглядели в бою как сборище идиотов. Не всегда, но бывало.

— Мистер Флинт, мисс Ларсен, прошу, — пригласил Томас их последними, уже назначив Гриффиндору целых двадцать пять баллов и только пять — за победу Пьюси над Уолпертом — Слизерину.

Сольвейг скинула мантию, оставаясь в форменных рубашке и брюках. Ботинки тоже после взвешенного разговора с Лонгботтомом на прошлой неделе, когда она опоздала на Гербологию из-за того, что Малфой отправил ее переодеваться в школьную форму, пришлось сменить на простые оксфорды. Впрочем, в оксфордах тоже было удобно, чего уж. Просто непривычно. Как и с одной палочкой вместо двух — непривычно.

Флинт остался в школьной мантии.

Они позерски друг другу поклонились, как перед дуэлью, встали в стойку. Томас дал сигнал к началу поединка.

Это было весело!

Сольвейг успевала держать Щит без палочки, посылая во Флинта одно за другим заклинания — легкие Режущие, Жалящие, которые не приносят много вреда, но всегда неприятные, он их играючи блокировал, пару раз сделав попытку вырубить ее Ступефаем, но Сольвейг успевала увернуться от ярко-красного луча. Четыре минуты они кружили вокруг друг друга, быстро швыряясь друг в друга разноцветными лучами, пока Флинт не нырнул Сольвейг в ноги, уходя из-под летящего в него Обезоруживающего заклятия, сбил ее и придавил к полу, прижав ладонями запястья девушки с обеих сторон от ее головы.

— Сдаешься? — улыбнулся он, приблизив свое лицо к ее и почти касаясь носом.

— Инкарцеро, — разжала Сольвейг левый кулак, и из ее ладони мгновенно вылетели веревки, опутавшие Флинту руки и торс. И тут же раздался сигнал об окончании поединка. — Финита.

— Мистер Флинт, вы рано расслабились, — заметил Томас, присуждая Слизерину пять баллов. — Мисс Ларсен, отличная техника беспалочковой магии. Изучали в Дурмстранге?

— Основные принципы — да, сэр.

Со звоном колокола все отправились на обед в Большой зал. Сольвейг перекинула мантию через плечо.

— Уела, Ларсен, — улыбнулся Флинт.

— Не то чтобы я стремилась. Ты крепко держал правую руку, палочкой я не смогла воспользоваться.

— Мы не отрабатываем на ЗОТИ ближний бой.

— Зря, — пожала Сольвейг плечами. — Ты же не обижаешься?

— Я? Побойся Мерлина, — скривился Флинт. — Извини, что ударил в ноги.

— Ничего, — она вытянула шею, чтобы посмотреть, как Флинт приложился головой, когда Инкарцеро отбросило его в сторону. — Дай я залечу тебе шишку, наклонись.

Сольвейг вытащила палочку и прошептала Заживляющее. Ровное золотистое свечение запуталось у Флинта в отросших за учебный год волосах.

— Так и думала! Это все она, да? Это из-за нее все! — воскликнул кто-то и-за спины, и Сольвейг обернулась.

— Эшли, пойдем, — тянула за руку вчерашнюю девчонку другая рэйвенкловка, сосредоточенная блондинка, хмуро сдвинувшая густые брови.

— Подожди, Софи, — высвободилась та из захвата. — Макс, это из-за нее ты меня бросил, да? Я всегда подозревала!

— Так, я пошла, — Сольвейг убрала палочку в кобуру. — Два раза за сутки вытрахивать парню мозг — крепись, Флинт.

— Ах ты тварь! — взвизгнула Эшли Киссинджер, доставая палочку.

— Тронешь ее — и я сломаю твою палочку, — пригрозил Флинт, аккуратно оставляя Сольвейг за своей спиной. — Это не из-за нее, Эшли: Ларсен замуж выходит после школы, у нее все хорошо. А вот у тебя совсем чердак протекает, раз ты на незнакомых людей с палочкой наголо бросаешься. И мне кажется, мы все еще вчера друг другу сказали, незачем повторять это для всей школы.

— Ты... ты..! — возмущенно проговорила девочка, а потом вдруг зажала рот ладонью и убежала.

— Истеричка, — буркнул Флинт себе под нос, и услышал это только стоящий рядом Пьюси.

— Когда вы успели расстаться? — удивился он, проходя к столу Слизерина следом за другом.

— Вчера на обеде, и я не собираюсь это обсуждать даже с тобой, — предупредил Флинт.

— Воля твоя. Просто по тебе никогда не было заметно, что есть предпосылки, — прокомментировал Алекс, усаживаясь напротив Сольвейг и пододвигая к себе блюдо с запеченой курицей. Сольвейг ела свой овощной салат, одновременно перечитывая главу по трансфигурации самого себя для маскировки.

— Извини за эту сцену в коридоре, — сказал ей Флинт, накладывая себе картофель.

— Вряд ли это твоя вина, — отмахнулась Сольвейг.

Традиционный ад Высшей Трансфигурации она выдержала стойко.

— "Мисс Ларсен, будьте любезны зайти ко мне после уроков", — произнес серебристый хорек голосом Малфоя, догоняя Сольвейг в холле у факультетских часов. Изумрудов было не намного меньше, чем рубинов, Слизерин шел на втором месте.

— Не забудь о тренировке, — напомнил Вуд, обходя развернувшуюся, чтобы идти в подземелья, Сольвейг.

— Ага, — кивнула Сольвейг, вливаясь в поток спешащих в гостиную и свои комнаты слизеринцев.

Утром она пулей умчалась на Гербологию сразу после урока, не дав Малфою и возможности задержать ее, но вот теперь он все-таки вызвал ее к себе.

Сольвейг идти к декану не хотела, было у нее подозрение, что не один Малфой с ней хочет пообщаться.

— Проходи, — пригласил Драко, взмахом руки закрывая за ней дверь. — Думаю, воскресная встреча не получилась теплой по целому ряду причин, так что согласился на просьбу лорда Блэка предоставить ему шанс пообщаться с тобой без леди Малфой и миссис Тонкс.

Лорд Блэк обнаружился в том самом кресле, что стояло спиной к двери, и Сольвейг увидела его только когда прошла к диванчику и села. Появившийся домовик тут же всунул ей в руки чашку крепкого чая с мелиссой.

— Я не хочу, чтобы ты сразу же записывала нас во врагов, Электра, — сказал лорд Блэк, потирая пальцами переносицу. — Я, может, и не любил твою мать, мы были идейными врагами, но ты Блэк, и вскоре я передам тебе титул, потому что не имею на него более прав. Я просто хочу узнать тебя лучше.

— Мне не нужен титул.

— Но он тем не менее твой, — пожал плечами мужчина. — Некоторые ждут его едва не всю жизнь... — он покосился на Драко. Тот и бровью не повел.

— Я знаю, — сказала Сольвейг чуть жестче, чем, пожалуй, стоило. — Я выросла в семье, где сквибов выгоняли из дома после совершеннолетия и где Глава Рода — дряхлый старик, которого все ненавидят.

— У Блэков было что-то подобное, — улыбнулся лорд Блэк. — Не мне говорить о том, плохо это или хорошо, лучше спроси об этом у Драко.

— Я способна сама сделать выводы на этот счет, сэр, — заметила Сольвейг, выделив голосом обращение.

— Конечно, ты ведь уже совершеннолетняя, — согласился лорд Блэк. — Ты последняя из Блэков, Электра, тебе решать дальше, как жить Роду. Младшую ветвь — Тонксов и Люпинов — в расчет не берем. Их я вернул в Род, когда принял титул.

Сольвейг промолчала. Любая из пришедших ей на ум реплик могла рассматриваться исключительно как хамство.

— Что ты планируешь делать дальше, Электра? — спросил лорд Блэк, и Сольвейг подумала, что он специально называет ее именем, которое дали ей при рождении и к которому она еще не успела привыкнуть. Назови ее кто еще Электрой — и она ведь не откликнется.

А еще неделю назад она думала о том, что пока что согласна на "Сольвейг", потому что другого имени, настоящего, и есть ли оно вообще, она просто не знает. Ну, теперь вот знает, но от этого почему-то ни разу не легче.

— Играть в квиддич.

— Профессионально? — уточнил лорд Блэк.

— У меня сейчас тренировка начнется, — объяснила Сольвейг, вставая. — Извините, мне нужно идти. Чай был очень вкусный.

— Ларсен, — попытался остановить ее Малфой. — Ты ведешь себя неприлично.

— Определитесь, профессор, как вы будете меня называть и чего хотите от меня, — попросила Сольвейг. — Вы называете меня фамилией чужой семьи — и требуете разговаривать с главой настоящей. Меня от когнитивного диссонанса сейчас разорвет. Прошу прощения, — и все-таки вышла.

Тренировка должна была начаться буквально минут через двадцать, а она еще хотела перевязать нашпигованный шпильками пучок волос, ну и переодеться надо успеть, разумеется.

* * *

— Поттер, ты помнишь наш первый урок Зельеварения? — поинтересовался Малфой, поворачиваясь к только что закрытой за Сольвейг двери спиной.

— "Мистер Поттер. Наша новая знаменитость", — процитировал он слова Снейпа, стараясь передать его интонацию.

— Ты ведешь себя, как Северус.

Гарри аж чаем своим подавился.

— Чего?

— Ты ведешь себя, как он, Поттер. Северус был к тебе несправедлив, потому что твой отец издевался над ним в школе. Сейчас ты предвзято относишься к дочери Беллатрикс, хотя видел ее в бою, и благодаря ей твой сын остался жив. Ты ничего не знаешь о ней. Она хороший человек. Она не такая, как ее мать.

— Когда ты сказал мне тогда, в Атриуме, что у Электры Блэк могут быть какие угодно мысли в голове, что ты имел в виду, Малфой? Ты говорил что-то о кровной мести. Я видел — эта девочка сможет провести кровный ритуал.

— И умереть в процессе! Поттер, она провела ритуал, который спас жизнь другому человеку. А саму ее чуть не угробил!

— Что ж ты раньше не сказал ей, что она Блэк? — поинтересовался вдруг Поттер, поднимаясь на ноги.

— А что я должен был ей сказать? — возмутился Драко. — Привет, кузина, я не знал о твоем существовании, потому что от меня его скрыли, но я рад тебя видеть, давай расскажу тебе все о твоей маме, просидевшей пятнадцать лет в Азкабане?..

— Ты утрируешь, — скривился Гарри. — Ты мог сказать иначе.

— Она девочка-подросток, которую воспитали сквибы, отщепенцы в консервативных скандинавских Родах. Она училась в Дурмстранге и умеет как лечить, так и калечить. У нее руки работают быстрее, чем голова. Вчера на практикуме она выпила экспериментальный быстрый яд, а потом засунула себе в глотку безоар, чтобы доказать, что не обязательно варить противоядие по Третьему закону Голпалотта. При двух классах.

— Вообще-то ты должен знать, что безоар бы сработал. Экспериментальный яд ведь варил ты сам? — удивился Поттер и, кажется, даже заинтересовался.

— Знаешь, что она сказала про камень? "Просто суй его в глотку". Она читала "Тетрадь Принца-полукровки", как ты когда-то читал его учебник.

— Вот откуда она знает про Сектумсемпру!

— И она использовала ее наверняка впервые тогда в Хогсмиде. Помнишь, что там было написано рядом с формулой?

— "От врагов".

— Реши сам, кто для нее враг, Поттер. А сейчас мне нужно проверить несколько стопок контрольных работ, так что больше не задерживаю, — Драко кивнул на камин и прошел к своему столу и вытащил означенную пачку пергаментов из шкафа.

— Эй, Малфой. Что, если я попрошу Джинни поговорить с ней?..

— Завтра, я слышал, наша сборная собирается после тренировки на пикник с командой Дурмстранга. У твоей жены есть аккредитация.

— Спасибо за совет, — и Гарри бросил в камин горсть летучего пороха.