Седьмой хоркрукс (гет)

Джинни смотрела, как за окном больничной палаты св. Мунго, где лечат магические болезни и повреждения, над только пробудившимися улицами величественно поднимается солнце. На небе не было ни единого облака. В парке среди деревьев порхали птицы, исчез даже смог от машин магглов. Сама природа радовалась падению Вольдеморта.

Но все краски утра меркли во мраке комнаты, где сидела Джинни. Целители сновали туда и сюда почти без передышки с тех самых пор, как она появилась здесь. Несмотря на большое число пострадавших, они едва сдерживали радость. Те пациенты, кто ещё находился в сознании, коротали часы ожидания приёма за разговорами о победе над Тёмным Лордом со своими соседями, будь то знакомый или совсем чужой человек. Невидимая для других, Джинни слушала, как с каждым разом история о победе на Вольдемортом обрастает всё новыми подробностями.

Единственным местом, где можно было избежать этой праздничной суматохи, была стерильно чистая палата, в которой лежал всё ещё бессознательный Гарри. Каждый, кто входил сюда, испытывал сильное благоговение. Целители осматривали его, широко раскрыв глаза от удивления. Джинни была уверена, что если бы он бодрствовал, то ненавидел бы каждую минуту этого осмотра. Она пыталась успокоить себя мыслью, что он спит только потому, чтобы избежать почестей.

В министерстве, когда его глаза закатились и он потерял сознание, Джинни ощутила, как её сердце едва не остановилось. Она и вправду думала, что потеряла его. Тело Гарри стало безвольным, а его присутствие — та самая мощная аура, всегда привлекавшая её, казалось, просто исчезла.

Гермиона настояла на том, что его сердце продолжает биться, но Джинни по-прежнему не хотела верить. Когда в Отдел тайн ворвались работники министерства во главе с какой-то ведьмой, Летицией Уорбэнкс, они заверили Джинни в совершенно том же. Действительно, сердце Гарри продолжало биться. Это Летиция Уорбэнкс, ведьма с волосами, чуть тронутыми сединой, твёрдым вглядом и морщинками вокруг глаз, сразу решила отправить Гарри в св. Мунго.

Гермиона и Джинни поначалу не соглашались, опасаясь, что Пожиратели смерти до сих пор управляют больницей и будут только вредить Гарри в отместку за то, что тот убил Тёмного лорда. Летиция настояла, что в больнице есть люди, которым можно доверять. Она сказала, что, как только начала распространяться весть о падении Вольдеморта, появились добровольцы, готовые защищать Гарри от любых Пожирателей смерти, которые будут вести себя недостойно.

И, конечно же, она была права. Новость о падении Вольдеморта вышла из нёдр министерства, заходила в каждый дом и гуляла по улицам. Мир волшебников, который так долго угнетали, обратился против своих мучителей. Людей охватило безумие; они толпами охотились и убивали тех Пожирателей смерти, кто не участвовал в нападении на Хогвартс.

Их убивали в министерстве, в собственных домах, даже в коридорах св. Мунго — убивали целители, поклявшиеся хранить жизнь. Все единодушно соглашались, что такого не должно случиться снова.

По всей Британии устраивались шумные вечеринки и запускались фейерверки. В честь Гарри произносились речи в пабах и на улицах — для всех, кто захотел бы слушать. Джинни даже не могла представить, о чем сейчас думают магглы.

Летиция Уорбэнкс была единственным человеком, который не испугался при виде тела Вольдеморта, и её присутствие настраивало на деловой лад. Она с небольшой горсткой работников министерства попыталась успокоить бушующие толпы гуляк, но поскольку это не принесло никакого результата, сосредоточила свои силы на восстановлении больницы, чтобы помочь тем, кто сражался в Хогвартсе.

Как и в других местах, Пожиратели, нападавшие на школу, стали сражаться друг с другом. Чтобы спасти себя, некоторые хотели договориться и выдавали своих товарищей, но большинство просто боролось с собственным замешательством, отказываясь поверить, что Вольдеморт умер.

Кое-кто из Пожирателей смерти заявлял, что находился под действием заклинания подчинения, но к ним совсем не прислушивались. Пожирателей либо убивали на месте, либо отправляли в камеры временного заключения, пока не появится возможность отправить их в Азкабан.

Никого из родных Джинни ещё не видела и, ожидая вестей, не находила себе места. По прибытии в больницу их сразу осмотрели, но палату дали только Рону и Гарри. Заклятие, попавшее в Рона, нанесло большие повреждения. Целители подлатали его и срастили сломаное запястье, но настояли на том, что несколько дней Рону нужно находиться в постели. Все согласились, что мальчиков лучше разместить в одной комнате. Так министерство могло следить за посетителями, а Гермиона и Джинни — присматривать за обоими. Гермиона, поудобнее устроившись на стуле рядом с кроватью Рона, часами мирно дремала.

Джинни хотелось сделать то же самое. Ночью ей удалось ненадолго задремать, но её и без того беспокойный сон тревожили странные видения. К Джинни пришёл профессор Дамблдор и сказал, что ей поручается спасти Гарри. Она предположила, что беспокойство сыграло с ней плохую шутку, но всё не могла избавиться от видения.

Джинни в отчаянии ломала руки, глядя на бледное и избитое лицо Гарри. Целители настаивали, что он без сознания не потому, что получил столько повреждений в битве, хоть их и было очень много, а из-за напитка живой смерти. Всё говорило о том, что он жив, но ни одно сканирование не улавливало деятельность мозга.

Целители считали случай необычным, и они не знали, когда к нему вернётся сознание. Джинни подозревала, что «необычный случай» означал, что они просто ничего не знали. Побочными эффектами противоядия, которое ему давали, были тошнота и жар. Зелье заставляло тело Гарри избавляться от остатков яда. Даже если Гарри придёт в себя, его выздоровление будет нелёгким. Джинни побаивалась думать, что подразумевается под отсутствием деятельности мозга. Больше сейчас она бы просто не смогла вынести.

И целители до сих пор ничего не знали о хоркруксе в душе Гарри. Джинни чуть всё не выболтала, когда они начали осматривать его. Гермиона остановила её, сказав, что о хоркруксах лучше никому не говорить, чтобы желающие занять место Вольдеморта не последовали его примеру. Джинни понимала, что Гермиона была права, но согласилась молчать только до тех пор, пока они не признают своё бессилие. Подруга приняла это условие.

Хотя Джинни знала, что должно произойти, когда Гарри поймает снитч и произнесёт заклятие убийства, она была совершенно не готова к агонии, которая последовала потом. Когда вылетела часть души Тома, его шрам стал красным и буквально взорвался кровью, но Гарри этого даже не заметил. А затем, Снегг...

Джинни нахмурилась, вспомнив, как бывший преподаватель зельеварения попытался проклясть Гарри, когда он был слишком слаб, чтобы защититься сам. Летиция обещала, что Снегга отправят сразу в Азкабан, но какой в этом толк, подумала Джинни, если там не осталось дементоров?

Её взгляд всмягчился, когда она взглянула на кровать и увидела спящего Гарри. Джинни никак не могла поверить, что всё закончилась. Она подняла безвольную руку и прикоснулась губами к его пальцам. Длинные, тонкие пальцы Гарри казались совсем хрупкими, несмотря на грубизну кожи. Они подходили Гарри — нечто мягкое и уязвимое под грубой оболочкой.

Она снова опустилась на стул рядом с его кроватью, подперев голову руками. Тихий голос, прозвучавший в дверях, испугал её.

— Я не помешаю?

Джинни быстро оглянулась и увидела измождённую Летицию Уорбэнкс. Её волосы, завязанные пучком на затылке, были растрёпаны. Что-то подсказало Джинни, что очень редко можно было увидеть Летицию в таком состоянии.

— Конечно, нет, миссис Уорбэнкс. Заходите, — устало улыбнулась Джинни. Она выпрямилась, вдруг почувствовав себя неловко.

— Дорогая, я ведь просила называть меня Летицией. — Женщина улыбнулась и, пройдя на цыпочках мимо спящей Гермионы, села на стул с другой стороны кровати Гарри.

Джинни несмело улыбнулась, и Летиция рассмеялась.

— По правде говоря, это я должна тебе выказывать уважение, — сказала она, поднимая изящно изогнутые брови. — Как никак, вы освободили нас от этой тирании.

— Это был Гарри, — возразила Джинни, бросив на него взгляд.

— Что-нибудь изменилось? — тихо спросила Летиция, стараясь не разбудить Рона или Гермиону.

— Нет, — прошептала Джинни, сдерживая слёзы.

Летиция кивнула и поджала губы. — Снаружи я поставила охрану и дала список людей, которым можно входить.

Джинни округлила глаза. — Что, уже были попытки?

— Нет, совсем нет. Я думаю, что разрозненным остаткам Пожирателей понадобится какое-то время, чтобы объединиться, если они, конечно, захотят иметь дело друг с другом, — сказала Летиция. — Я больше беспокоюсь о прессе. Их желание узнать подробности растёт с каждым днём.

Джинни раздражённым вздохом сдула чёлку. — Он не смог бы ничего рассказать, даже если б захотел!

— Разумеется. И как только они это поймут, то следующими будут мисс Грэйнджер, твой брат и ты, — сказала Летиция.

— Лучше уж мы, чем он, — пробормотала Джинни.

Нежная улыбка зажгла строгое лицо Летиции. — Ты так защищаешь его. Надеюсь, он это ценит.

Джинни пожала плечами. — Он прошёл через многое.

Улыбка Летиции растаяла, и она серьёзно кивнула. — Я сделаю всё, чтобы удержать журналистов как можно дальше, пока он не поправится. Ему придётся сказать хоть что-нибудь, если он надеется жить в мире и покое.

— Есть вести из Хогвартса? — Сейчас Джинни не очень беспокоили журналисты.

— Пожиратели смерти взяты под стражу, и в больницу начинают доставлять раненых. Мне жаль, но больше я сама не знаю, — ответила Летиция.

Плечи Джинни поникли. Она страстно хотела узнать что-нибудь о семье и была готова разрыдаться. Впервые она поняла одержимость мамы семейными часами. Она была вне себя, когда дверь снова распахнулась. Выхватив палочку, Джинни безумно размахивала ей в сторону посетителя.

— Мама! — поражённо воскликнула она.

— Джинни, — вскричала мама и тут же осеклась, увидев Летицию, сидяющую напротив Джинни. Во сне зашевелилась Гермиона.

— Здравствуй, Молли! — мягко произнесла Летиция. — Джинни просто рассказывала мне кое-что о происшедшем.

— О, Джинни! С тобой всё в порядке. — Миссис Уизли собралась духом и бросилась обнимать дочь.

Джинни уткнулась в мамино плечо и глубоко дышала. Даже после битвы от мамы исходил запах тёплого хлеба. Джинни вдруг поняла, что скучает по Норе больше, чем за всю войну. Она хотела домой.

— Что случилось? — спросили они одновременно.

Смеясь и плача, мама вытерла слёзы Джинни и повела её к стулу, где та сидела раньше.

— Ты ранена? — спросила она, коснувшись красной полоски на плече Джинни, с которого сползла блузка, когда они обнимались.

— Всего лишь царапина, целители уже справились. А что случилось в Хогвартсе?

— Что с Роном? — спросила мама, не отвечая на вопрос Джинни. Её взгляд скользил по спящему сыну в поисках ран.

— Вот, возьмите мой стул, — сказала Летиция, поднимаясь. — Мне нужно кое-что проверить, не буду вам мешать.

— Спасибо, Летиция, — сказала мама, прощаясь с женщиной.

— Рон в порядке, — ответила Джинни. — Он ранен, но ничего такого, с чем бы они не могли справиться. У Рона на груди рядом с подмышкой есть шрам, и он сказал целителям, чтобы они не убирали его.

— Что? — завопила мать. Гермиона зашевелилась и наклонила голову в другой бок.

Мама значительно побледнела, когда Джинни говорила о ранах брата, но её гнев стихал. — О чём он думает? Зачем ему такое? — раздражительно спросила она.

— Он сказал, что раз у меня и Гарри есть шрамы, то ему тоже хочется оставить его, — усмехнулась Джинни. — И ещё он говорил, что этот шрам не такой забавный, как у Гарри, но Уизли привыкли быть бережливыми.

Мама нахмурилась и скрестила руки. — С тобой и Гермионой всё хорошо? — спросила она, посмотрев на девочек.

— Целители уже позаботились о нас, не беспокойся, — ответила Джинни, зная, что просить об этом женщину то же самое, что просить не дышать.

— Что с Гарри? — спросила мама. Она вздрогнула, посмотрев на его неестественно неподвижное тело.

— Они ещё не знают, — прошептала Джинни, и слезы снова навернулись ей на глаза. — Он так и не пришёл в сознание.

Мама подскочила и обняла её. — Ну, ну, не плачь. Всё будет хорошо. С ним всё будет в порядке, — успокаивающе говорила она.

Джинни подвинулась, чтобы мама могла сесть рядом. Стул явно не был предназначен, чтобы на нём сидело двое, но сейчас Джинни не возражала против такой близости.

— Он одолевал Гарри, мама. — Вспоминая битву в министерстве, она вздрогнула.

— Ходят слухи, что... — нерешительно начала мать.

— Гарри убил Тома, — отрубила Джинни, и одинокая слеза медленно потекла по щеке. Джинни словно приросла к земле, когда лицо Вольдеморта стало тем самым лицом, которое она знала. Ей удалось избавиться от оцепенения, когда упал Гарри. Но даже сейчас, подумав о Томе Риддле, она хотела бежать и прятаться.

— Мне сказали, что они сражались в прямо в атриуме.

Джинни силой стряхнула воспоминания, грозившие поглотить её. — Не совсем. Это было в Отделе тайн. Том пошёл туда за Гарри, и они... Я никогда не видела ничего подобного. Он умер, и хорошо, что мы от него избавились. Том сделал всё возможное, чтобы забрать Гарри с собой.

— Но сейчас всё закончилось, и мы все поможем Гарри поправиться. Он теперь сможет жить полной жизнью. Все мы можем, — сердито произнесла мама.

Они замолчали, когда в палату вошла целительница. Она была женщиной лет сорока, со светло-каштановыми волосами и полноватой, похожей на грушу фигурой. Подойдя к Рону, она провела над ним палочкой и, судя по кивку, осталась довольна результатами.

Над Гарри целительница провёла палочкой так же, как и над Роном. В этот раз женщина нахмурилась.

— Всё в порядке? — спросила мать, озвучив беспокойство Джинни.

— С вашим сыном всё замечательно, миссис Уизли, — ответила целительница. — Однако у мистера Поттера ничего не изменилось, и сейчас пришло время для ещё одного восстанавливающего зелья.

Она немного подняла Гарри за плечи. Его голова наклонилась вбок, но целительница привычным движением взяла пузырёк с подноса и вылила содержимое в рот Гарри. Тот поперхнулся, и густая фиолетовая жидкость потекла по его подбородку. Женщина быстро произнесла заклинание, и жидкость потекла обратно в рот.

Джинни ждала, пока уйдет целительница, не спуская с Гарри глаз и не осмеливаясь дышать. Она бы всё отдала, лишь бы он взглянул на неё выразительными зелёными глазами, но Гарри оставался недвижим.

— Мам, что произошло в Хогвартсе? — спросила Джинни, вздыхая. — Почему ты не говоришь мне?

— Джинни, я от тебя ничего не скрываю, — сказала мама, притянув её ближе. — Я и сама много не знаю и пытаюсь об этом не думать.

Тяжело дыша, мама провела дрожащей рукой по волосам Джинни. — Послание Гермионы застало нас в гостиной примерно в то же время, когда мы услышали, как рушится защита. Все отправились наружу, а я пошла вместе с Поппи в больничное крыло, чтобы приготовиться принимать раненых.

Джинни всхлипнула.

— Когда всё закончилось, я оставила Поппи в Хогвартсе и пришла сюда с Джорджем. — Губы матери дрожали, когда она это рассказывала.

— Джордж? — спросила Джинни, и её охватило тяжёлое предчувствие. Мама вытерла слёзы. — Он и Шэннон сильно пострадали в битве. Хуже всего было Джорджу, и Поппи послала его вперёд, пока старалась сделать что-нибудь с Шэннон.

— Почему она просто не отослала их обоих? — Джинни было трудно даже дышать.

— Больница ещё не работает в полную силу, а раненых много. Среди них мракоборцы, не говоря уж о жителях Хогсмида, — вздохнула мама.

Джинни закусила губу. — Что с папой?

— Не знаю, я не могла его найти. Он не появлялся в больничном крыле, но... — мама разразилась всхлипами, укрыв лицо ладонями.

— Мам, с ним ничего не случится. — Джинни обняла маму и нежно похлопала её по спине. Она была смущена неожиданной сменой ролей.

— А что именно случилось с Джорджем? — спросила она, пытаясь отвлечь их обоих от мрачных мыслей о папе.

— Целители сейчас осматривают его. Они придут и скажут, когда я смогу его увидеть, — ответила мама, вытирая нос. Её глаза сильно покраснели, и Джинни видела, чего стоила маме попытка взять себя в руки. — Джорджа и Шэннон спасла Анастасия Паркинсон.

— Миссис Паркинсон? — в замешательстве спросила Джинни.

— Она будто обезумела, когда Дадли сказал нам, что Гарри и Пэнси пропали. Ты знаешь, что случилось с ней?

— Мертва, — ответила Джинни невыразительным голосом.

— О, бедная Анастасия! — ахнула мама, положив руку на грудь.

— Пэнси отдала Гарри Вольдеморту, — процедила Джинни. Несмотря на обстоятельства, в её сердце так и не нашлось места для сочувствия к Пэнси.

— Отдала??? — изумленно переспросила мать. Её щёки побагровели.

— Она хотела спасти Драко, но Вольдеморт, конечно, изменил своему слову. Я не знаю все подробности, у Гарри просто не было времени рассказывать.

— И как же он ушел? — спросила мама.

— История долгая, и сейчас это не так уж важно. Ты сказала, что миссис Паркинсон спасла Джорджа?

— Анастасия выбежала вместе со всеми, настроившись найти Пэнси. Когда она увидела, что Пожиратель смерти напал на детей, то навела на него палочку и убила. Анастасия сказала, что не позволит ни одной матери чувствовать то же, что и она. И при этом зная Пожирателя лично.

Джинни не могла сдержать ухмылки, когда мать говорит о её уже взрослых братьях, как о детях. Кое-что никогда не изменится, и Джинни была этому рада.

— Что с Ирис? Она в порядке?

— Не знаю, ей сказали оставаться в замке, но она никого не слушает, как и мои дети, — нахмурилась мама.

Джинни фыркнула, ничуть не смутившись.

— Не могу поверить, что всё, наконец, закончилась, — прошептала мама.

— Знаю, — сказала Джинни. — Я думаю всё о том же с самой ночи.

— Когда это закончилось в первый раз, во время первой войны, я потеряла братьев, а вы были ещё младенцами. Мы, как и все, радовались и праздновали, услышав новости, но тогда... не было такого же чувства облегчения, — задумчиво произнесла мать. Она посмотрела на тяжело избитое лицо Гарри. — Он был всего лишь героем, сошедшим со страниц газет и книг. Я никогда не задумывалась, что значила для него та война. Теперь, когда я сижу и тревожусь за семью, мне стала понятна другая сторона этой истории.

— Другая сторона?

— Пока мы все праздновали и славили его за победу над злом, он был маленьким мальчиком, который остался один-одинёшенек. И то же самое происходит сейчас. Люди скачут от радости на улицах, но есть и такие семьи, как наша. Они, затаив дыхание, ждут вестей, — мягко произнесла мать, вытирая глаза платочком.

Мать и дочь сидели вместе на неудобном стуле, и склонив друг к другу головы, начали дремать. Когда дверь в палату Гарри открылась, они, испуганно вздрогнув, с облегчением увидели, как входят отец и Чарли. Брат хромал, его одежда была опалена, а у отца на левом глазе и руке были повязки.

— Артур! — ломающимся голосом вскричала мать. Она вскочила и бросилась в его объятия.

Отец схватил мать и поцеловал ей руку. Джинни и Чарли с гримасой отвернулись. Чарли сгрёб Джинни в охапку, едва не переломав сестре рёбра.

— Ты в порядке? — спросила она, заметив, как тот морщится от боли.

— Да, — резко ответил брат. — Незалеченной осталась всего одна рана, но ты умудрилась её задеть.

— И почему это она незалечена? — спросила мать, выпустив наконец отца и посмотрев на них пристальным взглядом.

— Чтобы у него остался шрам, — возбудённо проговорил отец, поднимая рукав. — Вот, смотри!

Он показал им длинный тонкий шрам с зазубринками, который рассекал ему руку от плеча до локтя.

— Целители нам сказали, что Рон собирается оставить шрам, и мы не могли позволить ему забрать всю славу, — сказал Чарли, сотворив ещё несколько стульев. Будь это обычное мирное время, в палату столько людей просто не впустили бы. Но сегодняшний день обычным точно не был.

Чарли с гордостью посмотрел на спящего Рона.

— Ну, Артур, ты как дитя малое, — проворчала мать. — Я собиралась поговорить с Роном по поводу этой нелепой затеи. Ещё вы тут его будете науськивать.

— Мам, это совсем не глупо, — прошептала Джинни, радостно улыбаясь отцу. — Мне кажется, мысль стоящая, и знаю, что Гарри будет тронут.

Мать с опаской взглянула на спящего Гарри и заметно помрачнела. Как о нём можно было сейчас забыть?

— Ты как, Джинни? — спросил отец, притягивая её в объятия. Его пальцы коснулись шрама возле волос Джинни.

— Нормально, просто устала, — ответила она.

— Джордж ещё с целителями, — сказала мать. — Вы что-нибудь слышали о Фреде, Билле или Флер?

Отец посерьёзнел. — Я их не видел. Мы пришли вместе с Шэннон и Хагридом.

— Хагридом? — выдохнула Джинни. — Он в порядке?

— Состояние Хагрида ужасное, ведь ему пришлось принять на себя первый удар Пожирателей прежде, чем мы поняли, что происходит. Его спас Гроп, — сказал Чарли.

Джинни удивилась. — Вы знали о Гропе?

— Вопреки всеобщему мнению, — закатила глаза мать, — некоторые взрослые знают, что происходит в школе. Да, Хагрид рассказал Ордену о нём.

— Когда Гроп увидел, что они делают с Хагридом, он пришёл в ярость, — сказал отец, передёрнув плечами. — Он уничтожил половину нападавших ещё до нашего прихода.

— Но даже тогда нам всё равно было нечего делать. Они начали драться друг с другом, — сказал Чарли.

— Что это значит? — спросила Джинни.

— Всё началось с Нарциссы Малфой, — объяснил Чарли. — Она съехала с катушек, услышав, что Драко исчез вслед за Пэнси вместе с вами. Она вырвалась из замка и побежала навстречу к Пожирателям.

— Прямо к ним? — недоверчиво переспросила Джинни.

Чарли почесал голову. — Да, она как будто думала, что Драко и Пэнси будут с ними.

— Интересно, знала ли она... — пробормотала себе под нос Джинни.

— Что знала? — спросил отец.

— Что Пэнси продала Гарри Вольдеморту, — ответила она.

— Да ладно! — вскричали Чарли и отец, взглянув на Гарри, как будто желая удостовериться, что он действительно здесь.

— Как вы думаете, знала ли об этом миссис Малфой? — спросила Джинни. — Драко вот не знал.

— И я не знаю, и скорее всего, мы никогда не узнаем, — вздохнул отец. — Она начала говорить со своей сумасшедшей сестрой, если это, конечно, можно назвать разговором — они больше кричали друг на друга, а затем из ниоткуда появился Фенрир Сивый и молча убил Нарциссу.

— Что? — удивилась Джинни.

— Беллатриса Лейстрендж пришла в ярость. Она начала стрелять в Сивого непростительными. Не могу поверить! Я думал, что они убьют себя и без нашей помощи, — сказал Чарли.

— Разумеется, никто из нас не побежал их разнимать, — сказал отец. — Как и никто среди Пожирателей.

— Так что случилось? — спросила Джинни.

— Сивый победил. Он убил её, и тогда началась настоящая битва. После я потерял его в толпе, — мрачно произнёс Чарли.

— Нарцисса Малфой и Беллатриса Лейстренж мертвы, — сказала Джинни, пытаясь привыкнуть к этой мысли. Она неожидала, что сёстры так просто умрут. — Кто нибудь должен сообщить об этом Невиллу. Он наверняка захочет знать.

— Беру на себя, — кивнул отец. — Невилл был здесь сегодня.

Джинни изумилась. — Как?

— После того, как распространилась весть о нападении на Хогвартс, люди со всей страны начали трансгрессировать в Хогсмид. Все они говорили то же самое — что учились в Хогварсе и не хотят видеть, как его разрушают, — ответил отец. — Невилл появился вместе с Армией Дамблдора.

— Он не пострадал? — спросила Джинни, чувствуя необычайную гордость за друга.

— Да, с ним всё в порядке. Я видел его с какой-то светловолосой девушкой. Думаю, с ней могло что-то случиться, она выглядела очень потерянной, — сказал Чарли.

— Нет, это Луна, — хихикнула Джинни. — Она всегда так выглядит.

— И Армия Дамблдора справилась на ура, — сказал отец.

— Кто-то должен рассказать Драко о матери, — сказала Джинни, чувствуя себя неловко. Она удивилась, что сочувствует ему. — Если он выживет, конечно. Драко сильно досталось.

Сострадание и смекалка Гермиона спасли ему жизнь. Обездвижив его, она остановила движение внутренностей, и целители смогли вернуть всё на место. Что чувствовал слизеринец, когда думал о том, что обязан Гермионе жизнью?

— С каких это пор ты заботишься о Драко Малфое? — с недоверием спросил Чарли.

— С тех пор, как он помог Гарри победить Вольдеморта? — пожала плечами Джинни.

— Значит, помог, говоришь? — спросил отец, так широко открыв глаза, что очки соскользнули с носа.

— Да, он был расстроен тем, что Вольдеморт убил Пэнси, и поэтому предложил помощь. И она пригодилась, потому что Гарри не справился бы один, особенно в том состоянии, в котором он тогда был, — сказала Джинни.

— Он убил Пэнси? — спросил отец, вздрогнув. Хотя папа уже привык, что они произносят его имя, он не мог заставить себя делать так же.

— Что случилось потом? — спросил Чарли. — Я слышал, что Гарри убил его голыми руками.

Джинни закатила глаза. — Он убил его палочкой.

Она встретилась взглядом с отцом. Тот понял, о чём идёт речь, и какое заклятие использовал Гарри. Она совсем об этом не думала и не могла даже представить, что у Гарри из-за этого будут проблемы. Все знали, что Вольдеморта нужно остановить. Кроме того, министерство сейчас не могло следить за соблюдением правил. Отец подмигнул и ждал, когда она продолжит. Он явно не собирался делать из этого трагедию.

— Пэнси заставила обезоружить её, и палочка оказалась порталом. На другом конце ждал Вольдеморт. — Джинни подумала, может, ей стоит подождать, пока не соберется вся семья, чтобы не пересказывать одну и ту же историю по сто раз. А затем она подумала, что будет с радостью рассказывать её каждый раз, лишь бы все они были живы. — Гарри удалось уйти, но перед этим Снегг напоил его напитком живой смерти.

— Что? — вскричали все. Гермиона выпрямилась, и, сонно заморгав, в замешательстве смотрела на толпу Уизли, вторгшихся в палату, пока она спала.

— Не было времени, чтобы рассказать всё. Гарри сказал, что выплюнул его, но ему явно было нехорошо. Он должен был постоянно двигаться, чтобы зелье не начало работать, — Джинни вздрогнула, вспомнив, каким бледным был Гарри, когда она увидела его. — Вот почему он до сих пор в синяках. Целители говорят, что они не исчезнут, пока зелье не будет полностью выведено из организма.

— О Мерлин, — сказала мать, поднеся руку ко рту. Она встала и без видимой нужды принялась поправлять одело Гарри.

— Миссис и мистер Уизли! — наконец проснулась Гермиона. — Вы в порядке! Рон будет так счастив, он очень беспокоился.

Дверь снова открылась, и в комнату заглянул Билл. Пересчитав находившихся в ней людей, он с облегчением вздохнул. Флер распахнула дверь полностью и помогла Биллу войти. Хотя ему было явно больно, он больше беспокоился о здоровье Флер. Она совсем не казалась раненой и пыталась отвести Билла к пустом стулу.

— Билл! Флер! — закричала мать, и Рон пошевелился. Заморгав, он быстро сел и мотал головой. Гермиона встала и взяла его за руку.

— Мам, я в порядке, — проворчал Билл, ковыляя. — Нет. Сядешь ты, Флер.

Закатив глаза и покачав головой, она села.

— Вот упр’ямый.

И только сейчас Джинни поняла, какой бледной и усталой была Флер. Её жизнерадостность куда-то пропала, и Джинни беспокоили странные взгляды, которыми брат обменивался с женой.

— Всё хорошо, сын? — спросил мистер Уизли, оглядывая Флер.

— Как никогда, папа, — ответил Билл, несмотря на ужасный вид.

— Где Фред? — поинтересовался Рон, потирая глаза. Он шептался с Гермионой, и Джинни предположила, что она уже рассказала ему всё, что здесь произошло.

— Я его не видел, — смущённо ответил Билл.

— Что случилось с вами? — спросил Чарли.

— Наткнулся на заклятого врага. — Билл стиснул зубы. — Фенрира Сивого.

Мать издала вздох и дотронулась свежих ран на лице Билла.

— Всё путём, мама. К тому же, это было не полнолуние, и он не был таким сильным, как в прошлый раз, — сказал Билл.

— Ты убил его? — спросил Чарли.

— Нет, — ответила Флер, поднимая подбородок. — Его убила я.

Все в комнате, кроме Билла, посмотрели на неё, разинув рты. Тот с гордостью смотрел на жену. — Она была изумительна. Если в ней течёт четверть крови вейл, то встретиться с настоящей я вообще боюсь.

Флер залилась румянцем и поцеловала Биллу руку.

— Что произошло? — спросила Джинни, переводя взгляд с Билла на Флер.

— Точно не знаю. Флер пришла на холм и, увидев нашу битву, она... она во что-то превратилась. Она выглядела, как некая хищная птица, и просто разорвала его на части. А затем она сказала самое замечательное. — Билл с обожанием смотрел на жену, которая что-то тихо говорила.

— И что же это было? — спросил отец со странным блеском в глазах.

— Я сказала, что никто не отбер’ёт у меня отца моего р’ебёнка, — ответила Флер, высоко поднимая голову.

Мать словно знала, что собиралась сказать Флер. Она вскочила со стула и заключила молодожёнов в сокрушающие объятия, прежде, чем Джинни поняла, о чём идет речь. Отец и Чарли хлопали сияющего Билла по спине, а мать склонилась над Флер.

— Мои поздравления, — нежно улыбнулась Гермиона.

Джинни вдруг поняла, что готова расплакаться. Она станет тётей. Что-то хорошее и прекрасное вышло из тьмы, которая долго отравляла их жизни. Как феникс, рождающийся из пепла, новость Флер наполнила сердце Джинни надеждой на будущее.

— Я так рада за тебя, — сказала она сдавленным голосом, обнимая старшего брата. Несмотря на боль, Билл поднял её в воздух. — Спасибо, бельчонок, — грубовато сказал он.

— Подождите... вы хотите сказать, что... у вас будет ребёнок? — спросил Рон, непонимающе уставившись на Флер. Со сна он как будто не мог ещё ничего понять.

Билл и Чарли искренне рассмеялись.

— Папа тебе рассказывал о птичках и пчёлках, Рон? Или, в нашем случае, о розетках и вилках? — смеясь, спросил Чарли.

Уши Рона вспыхнули. — Заткнись, — нахмурился он. Джинни подалась к Флер и тоже обняла её. Джинни понадобилось какое-то время, чтобы начать тепло относиться к женщине, которая с трудом пробилась в её семью и прочно заняла место в сердце каждого из них.

— Поздравляю, Флер, — сказала она, посмотрев на плоский живот будущей матери.

— Спасибо, Джинни. Моему сыну понадобятся др’узья, так что нагоняйте, — сказала Флер.

Гермиона и Джинни смущённо загорелись, и мать прочистила горло. — Теперь, когда война закончилась, будет время и для множества других свадьб. А поначалу будем довольствоваться одним ребёнком, — твёрдо произнесла она.

Отец начал кашлять и сильно покраснел.

— Так, что я слышал тут о Гарри? — спросил Билл, окинув его взглядом. — Один из посетителей больницы говорил, что он сражался с Вольдемортом верхом на драконе из Гринготтса.

— Ну, конечно же, нет! — раздражённо воскликнула Джинни.

Но не успела она всё разъяснить, как дверь палаты открылась, и вошёл целитель. Он застыл, удивившись количеству посетителей, и как будто хотел что-то сказать, но передумал, увидев, как смотрят на него Уизли.

— Я всего лишь хочу проверить ваше самочувствие, — сказал он, прочистив горло и проведя палочкой над Роном. — Всё в порядке, но вам ещё нужно оставаться в постели.

Рон нахмурился. Джинни подозревала, что целитель просто пытается сохранить достоинство, и в постельном режиме нужды на самом деле не было. Когда целитель проверял Гарри, он нахмурился так же, как и целители до него. Когда он взял с подноса пузырёк, Джинни поспешила нежно поднять Гарри за плечи.

Целитель удивленно посмотрел на неё и кивнул. Она чувствовала на себе взгляды всей семьи, пока мужчина вливал зелье.

Она положила Гарри на подушку, с нежностью вытирая капли зелья с уголка его рта. Гарри никак не ответил на её прикосновения.

Отец прокашлялся и легко сжал плечо Джинни. Она повернулась и прислонилась к нему, наполняясь его силой.

— Эй, Рон, — сказал Билл, задрав брючину и показывая на большой уродливый шрам в виде стрелы. — Взгляни-ка сюда.

Чарли рассмеялся. — А вот и мой, — сказал он, поднимая рубашку, чтобы показать круглую рану на груди.

— А мой на руке, — сказал отец, снова закатав рукав.

— Да хватит вам! — раздражённо вскричала мать.

Рон в изумлении смотрел на них.

— Ну мы же не могли позволить, чтобы только ты и Джинни ходили с шрамами, — ухмыльнулся Чарли.

— Они есть у каждого Уизли, — сказала Флер, убирая волосы, чтобы показать неровный шрам за ухом. Джинни была впечатлена вдвойне тем, что она оставила его на лице. Флер всегда очень гордилась безупречностью своего лица.

— Вы все оставили шрамы? — недоумевала Гермиона.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — раздражённо пробурчала мать.

— Совсем нет, — сиял Рон. — Так мы будем помнить. Все говорят, что никогда больше не позволят этому случиться снова, но время идёт, и воспоминания уходят. Так мы сможем помнить всегда. Нельзя просто забыть, когда каждый день видишь напоминание.

Гермиона со слезами на глазах посмотрела на Рона. — А у меня шрама нет, — прошептала она.

— Тебе не стоит об этом тревожиться. Когда Ронни наконец наберётся духа попросить у тебя руки и сердца, мы можем просто забрать тебя и закидать заклинаниями, — произнёс Чарли, широко улыбаясь.

Гермиона встревожилась, а Джинни захихикала.

— Чарли! — Мама хлопнула его по руке, но в её глазах плясали искорки.

— К тому же, Гермиона, у тебя тоже есть шрам, — сказала Джинни. — Твои волосы стали другими.

Гермиона коснулась тонких прядей. — Это так, — счастливо улыбнулась она.

Папа похлопал маму по руке. — Теперь, если Фред просто войдёт в эту комнату, а Джордж и Гарри поспешат придти в сознание, на нашей улице наступит настоящий праздник, — сказал он.

— Кто-нибудь знает, где был Фред во время битвы? — спросила Гермиона.

— Джордж должен знать, — тихо ответил Чарли, и все в комнате поникли.

— Может, он наконец решился поцеловать Ирис, и та его прокляла, — сказал Билл, желая всех развеселить.

Мама нахмурилась. — Билл!

— Ир’ис бы его не пр’окляла, — со знанием дела улыбнулась Флер. — Она бы с радостью бросилась к нему. Вы, пар’ни, слишком долго р’аскачиваетесь, когда дело доходит до любви.

Тут все Уизли, даже мама, многозначительно посмотрели на Рона.

— Что? — возмутился тот. Его уши пылали.

Мама всхлипнула и обняла Рона. — О, мой мальчик.

Рон неловко шевельнулся, но, тем не менее, утещающе похлопал её по спине. — Я в порядке.

Дверь отворилась и появился последний потерянный Уизли. Бледный, печальный и слишком серьёзный, чтобы нравиться Джинни. Как-то неправильно было видеть Фреда без озорных искорок в глазах.

— Фред! — Папа быстро поднялся, но тут же осёкся, присмотревшись к нему. — Что случилось, сын?

— Здесь работает Кэти Бэлл, я видел её, когда пришёл сюда. Она просила передать, что уже можно увидеться с Джорджем. Они всего лишь ждут, чтобы он проснулся, — тусклым голосом сообщил Фред. На его лице был глубокий порез, а рука была перевязана, также, как и у других.

— Ты что-то недоговариваешь? — затаив дыхание, спросила мать.

— Они не смогли спасти ему ногу, — ответил Фред. — Им пришлось удалить её до колена.

Палата заполнилась испуганными вздохами и воскликами. Звучный ясный голос отца заставил их успокоиться.

— Но он жив. Мы все живы, и это гораздо больше, чем мы могли надеяться этим утром. Джордж поправится, и у него есть мы. Молли, пойдём его проведать.

Мать кивнула и взяла отца за руку. Они в молчании покинули комнату, высоко держа головы. Джинни глубоко вздохнула. Отец был прав. Семья пережила войну, никого не потеряв, и это уже само по себе повод радоваться. Джордж мог бы ходить с искусственной ногой, придуманной магглами.

Она покачала головой. Джинни слишком привыкла к деревяшке, с которой ходил Безумный Глаз. Отец говорил, что он ходил с ней только потому, что ему нравится её стук. Нет, Джордж свыкнется с потерей, и они будут помогать, чем смогут. Так же поправится Гарри. Он просто должен поправиться, иначе жизнь будет несправедлива.

Посмотрев на ошеломлённые лица братьев, Гермионы и Флер, Джинни наконец поняла, что всё закончилось. Теперь и вправду всё закончилось.

* * *

Джинни, раздражённо вздохнув, сдула волосы с лица. Она выглянула в большое, почти полностью зашторенное окно. Приближались тучи, и почти начался дождь. Унылое мрачное небо больше подходило её настроению, чем солнечная погода, стоявшая последние несколько дней.

Со смерти Вольдеморта прошла почти неделя. Мир по-прежнему праздновал своё чудесное спасение, а его спаситель всё также лежал без сознания. Администраторы восстановили контроль над больницей и распорядились перенести Гарри в палату министра. По-видимому, здесь часто бывал Корнелиус Фадж, когда ему лечили фурункул на ноге, и палата одновременно была кабинетом.

Джинни знала, что Гарри был бы против такого, но признавала, что лучше держать его подальше от общественности. Журналисты не знали отдыха, даже обслуживающий персонал и пациенты изо всех сил старались посмотреть на него хотя бы украдкой.

Ожидая пробуждения Гарри, Джинни готовилась к экзаменам в конце семестра. Хагрид должен был ей помогать, но сейчас он звучно храпел на красной вельветовой кушетке рядом с кроватью больного. Лесничему переломали почти все кости, но он настоял на том, что сможет выздороветь, не проводя в постели целые дни. Его выписали на следующий день, и Джинни понимала, как ей не хватало бы его ободряющего присутствия.

Её взгляд блуждал по комнате и наконец остановился на Мериле души, которое Гермиона принесла из Хогвартса. Странный серебряный инструмент лежал на столе рядом с кроватью Гарри. Увидев доказательство того, что Вольдеморт действительно ушёл, Гарри почувствует себя лучше. Портрет профессора Дамблдора уже объяснил, как использовать Мерило, но Гермиона ничего не увидела, применив его на Гарри. Души в нём как будто не было. Гермиона собиралась попробовать снова, когда он очнётся.

Джинни вздрогнула и отвела взгляд, вытолкнув нежеланные мысли. Она всего лишь хотела, чтобы он открыл глаза и улыбнулся той самой замечательной улыбкой, но начинала опасаться, что этого никогда не случится.

Она закончила готовиться к экзаменам и со вздохом отложила пергамент в сторону. Её мама всё равно будет рада. Единственные, кто оставался под присмотром целителей — это Хагрид, Драко и Гарри. Джордж отправился в Нору два дня назад. Джинни никогда не была так счастлива, как в тот день, когда они наконец пришли домой. Защита в Норе была восстановлена, проверена, дважды проверена, и поскольку Пожиратели смерти ничего не предпринимали, родители решили, что пришло время возвращаться.

Чтобы посидеть с Гарри, она каждый день приходила в св. Мунго по каминной связи. Рон и Гермиона тоже были здесь, но они могли трансгрессировать, и потому свободы у них было больше. Гермиона впервые за этот год увиделась с родителями.

Джордж свыкся с утратой ноги. Ему уже назначили время для примерки протеза, но сначала ткани должны были полностью исцелиться. Быстрее всех привык Фред. Он устроил настоящее шоу, выполняя каждый каприз Джорджа, но вскоре отказался от этой затеи и сказал Джорджу делать всё самому.

Мама была сильно возмущена и накричала на Фреда за бесчувственность. Но почему-то Джинни подозревала, что этого Джордж и ждал. Хотя ему нравилось гонять их по любому поводу и наблюдать, как заканчивается их терпение, он становился самостоятельным даже без протеза.

Все знали, насколько похожими были Фред и Джордж, но Джинни чётко видела разницу между ними. Если кто-то и должен был потерять ногу, то лучше это был бы Джордж.

Она вспыхнула. Мысль была ужасная, но уместная. Фред всегда был намного жизнерадостнее. Он просто не мог сидеть на одном месте. Фред был человеком идеи, а Джордж воплощал идеи на практике. Фред придумывал какое-нибудь новое забавное изобретение, а Джордж мог заставить его работать. Они были одной командой.

Хотя Шэннон вернулась домой, она стала частым посетителем в Норе и до сих пор работала в магазине близнецов. Косой переулок готовился к грандиозному открытию на следующей неделе, и нужно было пополнить запас товаров. Джинни совсем бы не удивилась, если б именно Джордж следующим объявил о помолвке.

Джинни почти не видела Ирис. Миссис Паркинсон тяжело восприняла смерть Пэнси, и она пыталась помочь матери пережить это горе. Они вернулись в семейный особняк, но Фред говорил, что миссис Паркинсон собирается продать его и начать новую жизнь. Ну, по крайней мере, Джинни знала, что Фред не теряет связи с девушкой.

Драко Малфой всё также лежал в больнице. Целителям удалось его спасти, но они сказали, что потребуется какое-то время, чтобы внутренности пришли в порядок. Придя в себя, он стал невероятно угрюмым и скорбил о матери. Джинни пришла к нему однажды, но Малфой ясно дал понять, что ей не рады, и она больше не возвращалась.

Джинни видела, как несколько раз к нему приходил Дадли. Дурсли вернулись в Суррэй, но Дадли, очевидно, не хотел разрывать связи с миром волшебников. Он даже один раз зашёл к Гарри, и его неприкрытое восхищение непростительными заклятиями и тем, как Гарри получил силу, чтобы победить Вольдеморта, заставили её нервничать. В этом пухлом Дадли Дурсле было что-то такое...

Джинни смотрела, как стучат по окну первые капли дождя, сливаясь в хор спокойных голосов. По раме побежали тонкие струйки воды. Немного расслабившись, девушка не заметила, как зашевелился Гарри. Её внимание приковал слабый стон. Она округлила глаза и насторожилась.

Его веки затрепетали — за прошлую неделю не случалось даже и этого!

Не осмеливаясь дышать, Джинни провела пальцами по его волосам и прошептала:

— Гарри.

Он шевельнул головой. — Мама, — простонал он.

Джинни отпрянула, и её сердце бешено забилось. Мама? Бедный, Гарри даже не знал маму. Странно, что он её звал. Джинни со страхом думала, что могло случиться с ним. Она молилась, чтобы это было только сном. Она хотела бы подавить печальную мысль, что Гарри снилась его умершая мама. Чувство беспомощности становилось всё сильнее.

— Гарри, ты меня слышишь? — вскричала она, опустившись на пол. Ноги отказывались держать её. — Любимый, открой глаза.

Его веки снова затрепетали, и он, наконец, прищурившись, открыл глаза. И тут же закрыл. В комнате было слишком светло.

— Нокс, — со слезами прошептала Джинни, и настроенные на голос лампы потухли.

Гарри снова медленно открыл глаза. Обычно ярко-зелёные, полные жизни, они были пусты и затуманены болью. Он нахмурился, пытаясь побороть нахлынувшее замешательство.

Гарри был по-прежнему в сплошных синяках. Целители сказали, что напиток живой смерти замедлил все процессы в организме и приглушил его способности к восстановлению. Теперь, когда он очнулся, синяки должны исчезнуть.

Его глаза чуть закатились, но он заморгал и посмотрел в одну точку. Когда Гарри пытался вернуть контроль над телом, на его лбу проступил пот.

— Расслабься, Гарри. Всё будет хорошо, — ласково произнесла Джинни. Ему было тяжело дышать, глаза панически расширились. Она чувствовала, как дрожит его тело, но Гарри ещё был слишком слаб, чтобы бороться в полную силу. Губы иссохли и потрескались, и он пытался смочить их языком.

— Хагрид! — прошипела она, разбудив спящего полувеликана.

— А? Чё? Чё происходит? — сонно пробормотал тот.

— Хагрид, Гарри очнулся, — сказала Джинни. Она хотела передать ему важность происходящего, не тревожа Гарри. — Позови целителей, пожалуйста. Поторопись.

— Гарри? — прогудел Хагрид, вскочив с кушетки и наклонившись над ними. — Чтоб мне провалиться! Гарри, ты вернулся!

Внешность Хагрида, казалось, больше встревожила Гарри, нежели успокоила. Он начал глотать ртом воздух.

— Иди же, Хагрид. — Джинни взяла Гарри за руку.

— Всё в порядке, Гарри. Ты со мной, и с тобой всё будет хорошо. С Роном и Гермионой тоже всё замечательно, — сказала она, надеясь, что её слова успокоят его.

Он крепко схватился за её руку правой рукой, а левая осталась слабой и неподвижной. Туда попало режущее заклинание, и целители беспокоились, не был ли повреждён у него какой-нибудь нерв.

— Просто взгляни на меня, Гарри. Посмотри мне в глаза и дыши вместе со мной, — приказала она, посмотрев на него твёрдым взглядом. — Я не оставлю тебя. Я здесь.

Джинни не была даже уверена, слышит ли он её, но его тело немного расслабилось, и он продолжил смотреть ей в глаза.

В комнату ворвались целители, оттолкнули её в сторону и сгрудились возле его кровати. Джинни слышала, как дыхание Гарри снова стало тяжёлым.

Главный целитель размахивал палочкой, а двое других пытались успокоить Гарри.

— Нет, — выдохнул он, слабо отмахиваясь от палочки.

Ещё один целитель схватил несколько зелий и начал наливать их ему в рот. Голос Гарри был очень хриплым и неровным, и Джинни не могла разобрать, что он говорит.

— Вы пугаете его! — прорычала она, рассталкивая целителей и снова встав рядом с Гарри. Взяв его здоровую руку, она прижала её к щеке.

— Мисс, пожалуйста, отойдите. Нам нужно его осмотреть и провести лечение, — высокомерно произнёс молодой целитель.

— Да, и получается у вас просто отлично, — саркастично заметила Джинни. — Последнее, что он помнит — это битва насмерть с Вольдемортом. А перед этим его держали пленником и поили зельем, которое превратило бы его в послушную куклу. Конечно, он будет сопротивляться! Он успокоится, если вы убедите его, что не собираетесь причинять ему вред.

Все четверо ахнули, услышав имя Вольдеморта. Один из целителей даже шагнул назад и поднял руки перед лицом. Джинни разозлилась.

— Да что с вами, люди? Он уже мёртв! — крикнула она и в ярости повернулась к Гарри, обратив на него всё своё внимание.

— Слушай меня, Гарри. Всё хорошо. Они здесь, чтобы помочь тебе.

Он диким взглядом оглядывал комнату. Джинни держала его за здоровую руку, а свободной поглаживала ему лицо. Она шептала тихие спокойные слова, и дыхание Гарри приходило в норму.

Он в отчаянии взглянул на неё, и у Джинни сжалось сердце. Она хотела бы, чтобы всё это как можно скорее кончилось. Её присутствие успокаивало его, но по-прежнему нельзя было понять, узнал ли он Джинни. Она так хотела его спросить об этом, но этот вопрос, по сравнению с тем, что происходило сейчас, казался незначительным.

Джинни хотела бы, чтобы он вернулся. Вернулся к ней.

Гарри успокоился, и целители смогли дать ему зелья. Не отпуская руку Джинни, он с покорностью их принял. Целители вышли, но некоторые почему-то мешкали. Теперь, когда он пришёл в себя, зелья должны начать действовать, но его организм был слишком истощён.

Глаза Гарри медленно закрывались. Джинни с изумлением наблюдала, как он борется со сном, который хотел забрать его в свои объятия.

— Гарри, закрой глаза и отдыхай, — прошептала она, коснувшись губами его лба. — Когда ты проснёшься, я буду здесь.

Из дома Джинни принесла мишку, Соплика. Поначалу она надеялась, что с ним Гарри будет удобнее лежать, но, в конце концов, поняла, что спит с мишкой сама, ожидая, пока проснётся Гарри. Она положила Соплика рядом с подушкой Гарри, попросив старого преданного друга присмотреть за ним.

Гарри повернулся к ней головой и быстро заснул, положив лицо на Соплика. Джинни продолжала гладить волосы любимого. Теперь ей стало гораздо легче. Она ещё беспокоилась за его разум, но одно грело ей душу. Каждый год Гарри, избитого, отправляли под сомнительную опеку Дурслей, только в этот раз всё будет по-другому. Гарри вернётся домой, в Нору, и они все позаботятся, чтобы он получил внимание и заботу, которых так ему не хватало.