Консультант (джен)

Те, кто говорят, что магия покровительствует лишь волшебникам, сильно заблуждаются. Любое живое существо, в коем есть хоть искра магии, подпадает под ее влияние. Люди ошибочно полагают, что магия имеет свои законы; что они являются высшей расой только потому, что их способности к колдовству выше, чем у остальных магических созданий; что их кровь определяет их место.

Это иллюзия. Обман. Самообольщение. Ложь. Ошибка.

Если бы Гримма попросили сказать, что же такое магия, он бы затруднился с ответом.

Это сила? Явление? Сущность? Инструмент? Способность.

И да, и нет, в зависимости от того, как толковать слова.

Сам Роберт предпочитал склоняться к тому, что магия схожа по признакам с языком. Она различается у разных народов, подчиняется непохожим канонам, использует отличные приемы выражения.

В этом плане в магической Британии, да и во всем этом мире главенствовали традиции волшебников. Магия других не получила такого развития или, что скорее всего было более вероятным, не была тщательно изучена. Конечно, магам было известно про некоторые способности вейл, домовых эльфов, дементоров, но их искусства не были классифицированы. Колдовство же других ставилось под сомнение или вовсе отрицалось, если вспомнить про вампиров, кентавров, русалок и оборотней. Третьих же, например, ведьм, общество просто не принимало, хотя их школа была идентична.

Гримм любил ставить под сомнения все полученные данные, поэтому ему слабо верилось, что волшебные разумные существа колдовали хуже магов. Просто они это делали по-другому, а их искусства не заинтересовали людей, или, что более вероятно, не афишировались. А непохожесть не делает вещь автоматически хуже или лучше.

Это как с языками. Есть родной язык, на котором ты говоришь и думаешь, а есть иностранные языки. Ты можешь изучать любой из них, повышать уровень владения, углубляться в историю, погружаться в культуру, стремясь к совершенству. Но все равно ты будешь их различать.

В магии, как и в языке, есть заимствование, адаптация и переводы. Анимагия и метаморфмагия заимствована у оборотней и вейл. Ментальные науки, в частности, гипноз, у сирен. Провидение у пифий. И далее, и далее, и далее.

В этом плане Роберт считал себя полиглотом, ибо он не гнушался общения с представителями различных рас и успел освоить немало дисциплин. Однако это было в его родном мире, а здесь…

— В смысле «запрещено»?

Гримм неверяще уставился на Руквуда во все глаза. Мало того, что количество дисциплин магов было удручающе малым, так и еще большая часть была запрещена на территории Великобритании. Все искусства, которые хоть косвенно содержали в себе нечто темное, тут же объявлялись вне закона. Некромантия, Сангвинис, Танатозис и большая часть Тауматургии давали прямой билет в Азкабан. Оставшаяся часть Тауматургии, Химерия и Ритуалистика были существенно ограничены, но без связки с запрещенными дисциплинами они теряли смысл. Серпентиса вообще не существовало, как искусства, а Серпентанго, который позволял изучать этот раздел быстрее и давал носителю некоторые преимущества, был «явным признаком темного мага».

На магию, имеющую хоть какое-либо отношение к демонам, было наложено вето. Тут Гримм вообще приуныл, потому что если про его специальность пронюхают, то сразу отправят на рандеву с дементором, потому что по мнению ММВ хуже некроманта только демонолог.

Тут Роберт мог, конечно, поспорить. Ведь демоны — не воплощение Тьмы. Они бывают плохими и хорошими. В Древней Греции демон, даймон, дух и божество — это вообще одно создание. В римской мифологии им соответствует гений, в христианстве — ангел-хранитель. Чем не светлое создание? В ранней античности различие между терминами «даймон» и «бог» прослеживается не всегда, так же как не прослеживается связь даймонов исключительно с силами зла или добра. Считалось, что даймоны могли иметь любую природу, в том числе и смешанную, то есть могли в равной степени творить как зло, так и добро.

Вот когда стало развиваться христианство, вот тогда слово «демон» приобрело темное значение. Демонами стали именоваться все сверхъестественные существа и боги, принадлежащие языческим традициям. К этой же категории были отнесены все зловредные духи и различные мифические существа. Христианская традиция считает демонов (бесов) злыми слугами Сатаны, обитающими в аду, но способными бродить по свету, разыскивая готовые к падению души.

А уж когда Гримм изучал историю оккультизма и мистицизма Средневековой Европы, вот тогда он реально плакал. Мало того, что подразделение демонов на девять чинов не имело ничего общего с реальностью, так и еще некоторые особо умные личности смешали в одну кучу демонов, леших, водяных, домовых, домашних духов, ведьм, нимф и дриад, стихийных духов, гномов, эльфов, русалок, сатиров, чертей и суккубов.

— Вот это! Это настоящее омаггливание! А не все эти демократические права, — ругался Гримм, нервно расхаживая по гостиной. — Ну и хрен с этими правами, от них вреда-то особого нет. Но запретить изучение целого пласта магии из-за того, что он якобы темный… Они там в правительстве чем думают?

Роберта мало что могло вывести из равновесия. Но если он был разгневан, то не без серьезного повода. А уж если это как-то было связано с тем, что он изучал… Короче, Гримм возмущался долго и со вкусом, поэтому подобным концертом заинтересовался не только Руквуд, которому знания были интересны в любом виде, но и несколько Пожирателей, что маялись в Лестрейндж-холле без дела.

— И демоны и ангелы играют важную роль в магической традиции Запада. Многочисленные гримуары пронизаны оккультной демонологией и ангелологией, восходящими своими корнями к гностицизму и каббале. В магических книгах указаны имена, печати и подписи духов, их обязанности и возможности, а также способы их вызывания и подчинения воле мага. И где теперь все эти книги, м-м-м? Столько пользы и вдруг запрещено! Как? Как это понимать?

— Что-то я сомневаюсь, что маги могут призывать ангелов, — хохотнул Селвин.

— Мне понятен ваш скепсис, — Гримм, однако, не выглядел ни капли раздосадованным. Он даже позволил себе улыбнуться краешками губ. — Конечно, первое, что встает в воображении при слове «ангел», это какое-то эфемерное создание невообразимой красоты с парой белоснежных крыльев за спиной. А «демон» обязательно уродлив до безобразия, вонюч и яростен как нунду…

— К чему ты клонишь?

— Ангелы и демоны — это сущности иных слоев реальности, лишенные материального воплощения. И они приходят к нам в том обличие, в котором мы больше всего ожидаем их увидеть. Они считывают наше подсознание, вторгаются в наше воображение и используют его так, чтобы оказать на нас максимальное влияние. Поэтому если призыватель уверен, что нужный демон будет абсолютно вменяемым и разумным и с ним можно будет договориться, я не удивлюсь, если перед ним предстанет настоящий джентльмен. Хотя, если сущность сочтет кого-то недостойным, она может постараться и отпугнуть своим видом и поведением.

— Ты так свободно об этом говоришь, будто знаешь наверняка.

На подобное заявление Роберт лишь пожал плечами.

— Ну да, в моем обществе такое знание никогда не находилось под запретом. А для тех, кто стремится к силе, вообще является нормой.

— Объяснись, — потребовал Руквуд.

Гримм на мгновение задумался. В его кругах подобное никогда не было секретом и никак не порицалось, но здесь был иной мир со своими законами и правилами. Впрочем, ему было все равно.

— Скажем так, и те и другие могут влиять на уровень магической силы. Словосочетание даймон-гений вам о чем-нибудь говорит?

— Это якобы дух, что внушает человеку знания и наделяет талантами, которыми тот превзойдет многих смертных? Но это же бред! Сказка для посредственностей, которые не могут преодолеть свою лень для достижения целей!

— Ну, во многих случаях как раз так и бывает. Многие великие люди добиваются всего сами, но все же лучше иметь покровителя, чем не иметь. Ведь хранитель — это лишь один из многих способов добиться цели, чем он хуже других. Для тех, у кого нет ни защиты рода, ни связей, ни денег, это прекрасный шанс достичь чего-либо.

— То есть, как я и думала, к таким трюкам прибегают в основном нечистокровные? — хмыкнула Беллатриса. — Конечно, что еще остается этим жалким созданиям.

— Ну, я бы не называл тех, кто стремится к вершине мира, жалкими. Не все рождаются с золотой ложкой во рту. Да, стартовые условия у таких людей намного хуже, но их целеустремленности можно позавидовать. Пока одних за руку ведут родители и частные репетиторы вперед по ковровой дорожке, другие продираются сквозь шипы и валуны. В мире нет равенства и справедливости, так что не стоит судить людей за то, что они используют все доступные средства для победы.

— Зачем ты нам это все рассказываешь?

— Наверное, по той же причине, почему вы слушаете. Вы можете воспринимать мою болтовню как пустой треп, как развлечение, а можете использовать полученную информацию себе на благо. Мне, право, все равно. Возможности магии безграничны, а как вы ими воспользуетесь, решать вам и только вам. Поэтому в этом плане существование ММВ в той форме, в которой оно сейчас функционирует, оскорбляет саму магию.

Подобное высказывание имело довольно громкий характер, поэтому Пожиратели мигом встрепенулись.

— А с ним-то что не так? — нахмурился Рабастан.

— Да с ним все не так, — вскипел Гримм, — это всего лишь административное учреждение, первичное назначение которого — не допустить раскрытие магического мира. А оно чем занимается?

— Пытается скрыть магов от магглов.

— Путем запрещения использования магии? Просто охренительно! Вместо того, чтобы придумать, как скрыть эффект от наиболее сильных применений волшебства, они запретили подобное волшебство. Вместо того, чтобы переместиться в иные плоскости, они используют магглоотталкивающие и скрывающие чары. Вместо того, чтобы развиваться и прорываться на иные уровни сознания, они всех равняют под одну гребенку: гребенку ленивого, ни к чему не стремящегося, глупого смертного, который считает, что семь лет изучения магии достаточно для того, чтобы называться настоящим волшебником. Если маг остановился в развитии, то это не маг, а… — Гримм замолчал, пытаясь подобрать определение, а потом махнул рукой. Пожиратели не маленькие, сами все поймут. А если не поймут, им же хуже.

Волшебники молчали. Каждый думал о чем-то своем. Вдруг Селвин встрепенулся и обратился к Роберту:

— Слушай, а ведь развитие никогда не бывает лишним. Что ты там говорил про призыв гения?

* * *

Гримм с трудом дополз до постели и рухнул в нее прямо в одежде, надеясь, что его не найдут. Пожиратели давно привыкли, что советник Лорда любит вести разговоры на различные темы, но они редко касались магии. А когда была затронута и эта тема, то перед ними открылся довольно-таки интересный источник знаний, причем даже запретных. Сам Гримм делился информацией легко, будто говорил о каких-то обыденных вещах, не требуя ничего взамен. Либо маг не считал подобные знания чем-то очень ценным, либо у него был свой интерес.

Селвину вспомнились те времена, когда он только вступил в ряды Пожирателей, и как Лорд натаскивал их в Темных искусствах. Тогда он узнал для себя много нового. И вот сейчас история повторяется, но только с другим уклоном. Умения, которые он приобретал тогда, носили чисто боевой характер. А вот то, что рассказывал Гримм, могло быть использовано в различных целях. Поэтому Селвин, чей род не был таким древним и благородным, как Лестрейнджи или Блэки, не преминул пользоваться таким источником знаний, ведь пока дают, надо брать. Вот только сам Гримм не был готов к такому напору.

И ладно бы Селвин был один. Нет, каждый хотел развиваться, и каждый — в своей области. Его постоянно засыпали вопросами, искали книги в Лютном, сравнивали сказанное с написанным, и в случае несовпадения задавали еще больше вопросов. Гримм, конечно, радовался, что маги не слепо следуют его советам, но становилось все труднее и труднее уходить от неудобных вопросов.

— А с чего ты решил, что нужно делать именно так, а не как здесь прописано?

— Потому что я основывался на южноамериканской практике, а не на западноевропейской! Между прочим, маги существуют не только в Великобритании и Европе, но и вообще во всем мире. Шаманы, волхвы, монахи, друиды, жрецы, ворожеи — у всех свое волшебство. Нужно мыслить шире, а не смотреть на мир сквозь замочную скважину.

— Ты-то сам откуда знаешь?

— Путешествовал много, — отвечал тот. «А не сидел в родовом гнезде!»

В отличие от местных магов, у Роберта не было дома, который он мог назвать родным. Квартира, которую он снимал, была лишь местом ночевки, да и то он больше времени проводил у Лестрейнджей. Даже в своем мире у него не было дома. Так… Временные пристанища… Его вечно куда-то тянуло, заставляло двигаться вперед в поисках приключений. Работа в университете стала небольшой передышкой, и он на нее согласился только потому, что это позволяло ему разжигать огонь искателей и исследователей в сердцах студентов. И вот новое приключение, однако в это он пустился не по своей воле.

В этот миг кто-то безжалостно пнул его под ребра. Он резко перекатился, в глаза ударил яркий свет. Вместо одеяла пальцы сгребли сырую землю с травой.

— Ты что творишь?!

Роберт прищурился, поднося ладонь к лицу, и увидел ту, что перенесла его в этот мир. «Помянешь черта…»

— Давно не виделись, какими судьбами?

— Шутить вздумал? — полупрозрачная девушка выглядела разъяренной. Ее волосы развевались, будто под сильными порывами ветра. И Гримм видел, как под ее стеклянной кожей бегают молнии. Он впервые видел духа в таком состоянии, что, конечно же, не могло не напрягать. Будто отвечая на невысказанный вопрос, сущность резко бросила.

— Твое поведение недопустимо!

Гримм вопросительно наклонил голову. Однако подобная реакция, казалось, еще больше ее разозлила.

— Молчишь?! Наговорился с Пожирателями о волшебстве? — шипение было подобно змеиному.

— Ты считаешь это проблемой?

— Проблемой? Нет, милый, это не проблема. Это катастрофа. Ты нарушаешь баланс магии. А так делать нельзя!

— Я тебя не понимаю.

— Конечно, жалкий смертный ничего не хочет понимать. А мне потом разгребать!

Сущность резко приблизилась к Гримму, отчего тому захотелось инстинктивно отшатнуться, но он пересилил себя, оставшись на месте.

— Запомни раз и навсегда: отныне тебе запрещено делиться с местными знаниями из своего мира. Ты не должен отравлять магию этой вселенной своей, иначе она потеряет свою первозданность и уникальность. И второе: ты действуешь слишком медленно! Мне это не нравится. Я мучаюсь от скуки, так что не будь эгоистом.

Она медленно поднесла руку к лицу Роберта, но тот, разозленный, отбросил ее.

Гримм терпеть не мог, когда ему запрещали что-то делать, но еще больше он ненавидел, когда ему указывали, как и что делать.

— Какого Мордреда я должен исполнять твои прихоти? — холодно спросил он.

— Потому что я так сказала, и мое слово — закон. Ты здесь никто и звать тебя никак. Ты здесь по моей воле и…

Громкий смех прервал ее речь, и та в недоумении уставилась на него. Гримм хохотал, высоко запрокинув голову, не обращая никакого внимания на сущность, на лице которой сначала было чистое недоумение, что после сменилось гневом.

— Что тебя так забавляет?

— Миледи возомнила, что я ее игрушка. Кукла, которой можно отдать любой приказ. Вот только я не обязан его исполнять. Я вам ничего не должен, и тем более я ни о чем не просил, за что бы мне после пришлось расплачиваться. Вы меня не спасали, не давали шанс на перерождение, даже не предложили награду за ваши хотелки.

— Разве возможность вернуться к прошлой жизни не достаточная цена?

— Жизнь, которой, между прочим, вы меня лишили? Вы просто вернете то, что принадлежит мне по праву? Охренительно. Знаете, как это называется? Наглое вымогательство!

— Значит, ты хочешь получить что-то взамен? Конечно, чего еще можно было ожидать от смертного! Ты такой же мелочный, корыстный, алчный, как и остальные.

— Миледи, даже клоунам в цирке платят, так что если хотите частное шоу, платите за билет!

— Ты же понимаешь, что я могу тебя с легкостью прибить? — с прищуром спросила сущность.

— Да на здоровье. Не я же маюсь от скуки.

Ее взгляд был очень долгим. Тяжелый вздох и взмах руки.

— Уже утро. Ступай. Поговорим после.

Вспышка тьмы, и Роберт подскочил на кровати. Он оглядел окружающее пространство и упал обратно на постель. Плечи стали подрагивать от еле сдерживаемого смеха, однако его ни капли не было смешно. Этот гребаный мир, абсурдный со своими правилами, огромная игровая комната для одной взбалмошной твари, не желал его отпускать. А сам он не желал быть пленником.