Эфир. Часть 1 (джен)

— Алло?! Ал-ло-о?! Да! Теперь слышно! — громко проговорила Дракон. — Да чтоб тебя... Овца... сделал все настолько круто, что сигнал практически не добивает... — бурчала она, быстро покидая здание, в котором располагалось тайное место для собраний членов культа. — Да! Слышу! — практически закричала она и тут же подумала: «Вот дура! Возможно, это они находятся черт знает в какой заднице и поэтому пропадают через каждое слово...» — это она не стала озвучивать вслух, продолжив вычленять из плохо сочетаемых звуков хоть какую-то информацию. — Вас... надо... встретить... да? — спросила она. — Где?

— Мы. Плывем. Со. Стороны. Залива. Посьета, — с паузами через слово, медленно, громко, проговаривал Обезьяна, которого выводило из себя происходящее. — Мы. Будем. Ждать. У. Бухты. Новго... одской, — желание зашвырнуть телефон как можно дальше становилось нестерпимым.

— Ждете у бухты Новгородской? — повторила Дракон. — Алло! Плохо слышно! Повто... ай... зараза! — она посмотрела на экран телефона с лютой ненавистью во взгляде. — Овца с его гениальной птичьей клеткой для нас... Или эти в какой-то глубокой норе... Вот даже понять не могу, кто виноват во всем в этом... — она встала посреди улицы. — Ладно... обратно в штаб и... Бухта Новгородская? Это где вообще?!

Дракон быстро зашла в пристанище. Там вместе находились Тигр и Змея. Остальные члены культа были раскиданы по городу и занимались своими делами. За последние несколько недель произошло очень много модификаций в устройстве культа. Главным образом они были связаны со встречей Розы Парацельса и её доставщиков. Даже Собаку вернули из временной вынужденной ссылки. Правда, сейчас она надоедала и бегала вслед за Крысой. Это гарантировало безопасность как минимум одной из девушек. Также, после череды столкновений с оппозиционной стороной, истинные мотивы которой так и не были выяснены, каждый был вооружен доброкачественным огнестрельным оружием и в принудительном порядке посетил два урока стрельбы. Что касается телефона... Пускай тот и был взломан, информации, которая на нем хранилась, едва ли хватило на то, чтобы проследить трекинг передвижения абонента. Так что с этой стороны все ниточки обрывались где-то в самом начале отслеживания. Было в этом и нечто, дробящее восприятие реальности на две части. Этим «нечто» являлся факт того, что противоборствующая сторона затихла, а сама раздробленность включала в себя радость от передышки, которую потратили на реорганизацию и страх перед тем, что могло ожидать в ближайшем будущем.

Единственное, что необходимо уточнить: все вышеописанное о полном непонимании мотивов оппонентов было таковым до того момента, пока Крыса не вспомнила и не рассказала Дракону о том, что во время её похищения и допроса заходила речь о Розе Парацельса. Как только Крыса, воздухом намывая руки, рассказала об этом, то все сразу стало на свои места, а шаги по пересмотрению организации культа были признаны успешными.

— Че там? — спросила Змея. — Кто это был? — она заинтересованно наблюдала за старшей сестрой. Её лицо практически полностью зажило. Синяки под обоими глазами практически полностью сошли. В общем и целом она выглядела как раньше, не считая слегка кривого носа.

— Обезьяна, — коротко ответила Дракон. — Их надо встретить... они практически на месте... с Розой Парацельса на руках! Мы скоро сможем воплотить наш общий план в жизнь... — она задумалась. — Итак, нам необходим срочный общий сбор и кто-нибудь один, кто поедет... лучше двое... Кто поедет встречать путешественников с ценным товаром! — глава культа не замечала ни взглядов, ни вопросов, которые исходили из уст младшей сестры и Тигра, который был вынужден передвигаться с помощью трости, которая, между прочим, была сделана под заказ. Набалдашник был выполнен в форме хрустального черепа тигра, дальше следовало прочное стальное кольцо, которое удерживало верхнюю и нижнюю части. Так же эта трость состояла из ножен и клинка, который следовал за кольцом и аккуратно прятался в свой футляр.

— Так... позвоните Быку и Лошади. Они отправятся встречать путешественников. Крысу и Собаку посадите в магазин Эфира, и пусть они там пока что всем заведуют... Не хочу проявлять неуважение к нашему проводнику... Плюс, я так понимаю, никакого другого дохода у него нет, и если мы прикроем лавочку, то ему не на что будет кушать, а оплата сверху не входит в наше с ним соглашение.

Дракон ходила из стороны в сторону до того момента, пока её не остановил Тигр.

— А теперь все то же самое, медленно, а главное, по-русски, — сказал он, посмотрев своей зазнобе в глаза — Потому что ты слишком быстро, без предварительного пояснения, начала тараторить все подряд.

— А? Да? — Дракон словно очнулась. — Короче. Троица возвращается из Китая. Они скоро будут около... бухты Новгородской... Кстати, где это? — спросила она, вспомнив про этот мучающий её вопрос. Тигр задумался, а потом в общих чертах объяснил, где находится это место.

— Так вот — продолжила она. — Вот туда надо послать Быка и Лошадь. Пусть возьмут тачку, закинут в багажник чуточку припасов и свой «арсенал», ну, так, на всякий пожарный, и едут на встречу. На место Лошади, в магазин, пусть заступят Крыса и Собака. Пока что на этом все... Сколько ехать до этой бухты? — спросила она, заставив Тигра глубоко задуматься в попытках просчитать расстояние и время на дорогу туда и обратно.

— Ну... дотуда... не близко, — сказал он. — Поэтому есть смысл выдвигаться прямо сейчас. А если есть возможность кортежа, то лучше с кортежем, так получится и быстрее и надежнее... Хотя, может быть, с надежностью я переборщил, — он почесал затылок. — Чем больше людей будет знать об этом, тем сложнее будет выполнить все без шума и свидетелей.

— Ладно... ладно, хорошо... я тебя поняла, — Дракон села на своё место и уставилась в стол. Её взгляд был стеклянным, словно душа покинула тело.

— Да чё ты паришься, в самом деле?! — спросила Змея. — Все нормально будет. Пусть наши собираются и едут. Девки пусть в магазине шкуры трут. Кот, давай, наверное, к ним... ты стреляешь лучше, и вообще, от тебя в любом случае толку больше в плане разрешения вопросов разной степени тяжести. Я буду вызванивать Петуха. А ты можешь сгонять до Овцы, рассказать ему обо всем и на обратном пути цапануть Кролика, — она говорила быстро, складно, но при этом думала о соглашении между ней, Крысой, Лошадью и другими членами оппозиционной стороны культа, что решили использовать Розу Парацельса несколько по-своему.

— Тогда так и сделаем! — Дракон хлопнула в ладоши, и все закружилось в быстром танце. Телефонные разговоры. Перемещения членов культа с одной части города в другую и подготовка штаб-квартиры к тому, чтобы воплотить мечту в жизнь.

Спустя час после получения информации Бык и Лошадь уже тряслись в машине, направляясь к черту на кулички. Что очень примечательно, между собой они не очень ладили и поэтому в салоне была напряженная атмосфера, которую поддерживал русский минорный шансон. Лошадь, как бы то ни было, был человеком достаточно утонченным и предпочитал либо классику, либо классику мирового рок-н-ролла и не понимал тех, кто мог слушать то, что сейчас слушал Бык. С другой стороны, он не хотел вступать в лишнюю дискуссию и следовал правилу «выбирает музыку тот, кто за рулем».

— Надо остановиться... — сказал Бык спустя практически два часа тишины. — Надо заправиться и перекусить, а то мой желудок скоро начнет пожирать сам себя... Меня сорвали со спанья, и я держался как мог, но теперь кишка начинает душить... — он говорил медленно, взвешивая каждое слово. Он это делал из неосознанного уважения перед Лошадью, так как ему нравилось то, как тот выражал свои мысли, и где-то в душе́ он тоже хотел разговаривать так же.

— Да... было бы неплохо, — сказал Лошадь. — Я тоже хотел предложить небольшую остановку. Ноги затекли, надо пройтись немного, — он проговорил это максимально спокойно, нейтрально — Плюс, я просто устал сидеть.

— Ага, дорога — это такое дело... привычки, типа того, — Бык потихоньку сопоставлял то, что хотел сказать, с тем, как он мог это сделать. — Не представляю, как дальнобойщики работают на своих рейсах. Это же тысячи километров! Как они высиживают все это время и крутят-вращают баранку! Это же еще надо так все это делать, чтобы ненароком не уснуть ко всем чертям! Не понимаю... — в его голосе звучало удивление, уважение и легкий флер вчерашнего отлично проведенного вечера.

— Думаю, это профессиональная привычка, выработанная годами, — ответил Лошадь. — Мне кажется, первые свои заказы они доставляли с дикой болью в области седалища. Плюс, не забывай, что остеохондроз и геморрой — это одни из самых частых заболеваний среди дальнобойщиков... Так что сомневаюсь, что эта профессия легко даётся даже самым лютым профессионалам.

— Не... ну, это, так-то да, — промямлил Бык. — У каждой профессии своя специфика и свои профессиональные болезни, — он пожал плечами и замолчал. Как бы то ни было, атмосфера в салоне автомобиля стала чуть менее холодной и искрящейся. Конечно, Лошадь хотел пошутить насчет специфических болезней и сказать: «Или носовое кровотечение», — тем самым намекнув на род деятельности одного из членов культа но решил этого не делать и был прав в своем выборе.

Спустя несколько минут Бык припарковал машину на заправке. Даже его автомобиль сказал: «Братан, ну, ты понимаешь, я не мускул-кар, не болид, чтобы так гнать без передышки! Да и попить тоже не помешало бы!», поэтому, заняв колонку и кабинку за зданием заправки, Бык смог немного расслабиться. Он попросил Лошадь позаботиться о машине, об оплате счета и о небольшой закупке чего-нибудь пожевать, аргументируя последнее следующими словами: «Время бежит быстрее, когда работаешь челюстями», — на что тот, сменивший красивый пиджак цвета самого прекрасного песочного пляжа на куртку примерно такого же цвета, лишь благосклонно кивнул и принял на себя все обязанности.

— Он за рулем, а я сижу и ничего не делаю... — проговорил Лошадь, заправляя черный как уголь автомобиль. — Так что будет справедливо, если я сделаю хоть что-нибудь, связанное с нашей поездкой, — он стоял и смотрел, как на колонке быстро менялись цифры.

Закончив пополнение бака, Лошадь пошел расплатиться и наполнить целлофановый пакет всякой снедью и тут же подумал о тех членах культа, которые находятся в дороге и, скорее всего, будут чертовски голодны. По этой причине Лошадь взял еще один пакет и забил его газировкой, булочками, какими-то готовыми бутербродами с ветчиной и сыром.

— Когда получили? — спросил он у продавщицы, которая достаточно вульгарно жевала резинку, периодически надувая пузырь, лопая его, а потом наматывая порванный кусочек на язык.

— Сегодня с утра завоз был, тогда и получили, — до крайности манерно и как-то мерзко ответила девушка средних лет, при этом глазами пожирая своего собеседника. — Молодой человек, — сказала она — А вы случайно не?..

В этот момент дверь позади них открылась. Это был Бык, которому требовался кофе.

— Ты еще не расплатился, не? — спросил он.

— Вот, собирался как раз. А что ты хочешь? — спросил Лошадь, который сделал вид, что не расслышал последней реплики продавщицы, которая тут же надулась и обиженно уставилась на крупного и с виду крайне сильного посетителя с бритой головой.

— Возьми мне два стакана кофе, а я денежку сейчас достану. Напополам поделим, — сказал Бык и посмотрел на Лошадь, брови которого поднялись до середины лба. — Чё? — спросил он.

— Да нет... Давай я заплачу всю цену. Ты за рулем, а я вроде как тунеядец, — Лошадь пожал плечами. — И типа сочтёмся, — сказал он и при этом подумал: «Мы, видимо, слишком мало общались с Быком... Конечно, интеллектуал из него тот еще, но как человек он нормальный... человек».

— Уверен? — Бык поднял бровь в вопросительной гримасе и уставился на Лошадь, с которым ему предстояло трястись в тачке практически весь день. С другой стороны, Бык тоже внезапно посмотрел на писателя другими глазами и подумал, что раньше они слишком мало общались и этот сухощавый, гиперинтеллигентный и напыщенный мужчина с чрезвычайно высоким самомнением не такой уж засранец, каким выгляделсо стороны. Такое осознание было приятным и предвещало не столь плохую поездку, какой та поначалу казалась.

— Платить будете? — продавщица гнусаво бросила эти два слова с таким пренебрежением, что захотелось выругаться. — Давайте быстрее, очередь стоит! — в помещение их было трое, на заправке стоял всего один автомобиль.

— Да, но ведь никого кроме нас тут больше нет, — сказал Лошадь, который не понял, к чему вела продавщица, которая гневно смотрела на Быка, что испортил весь момент.

— Не парься, — тот хмыкнул. Он все понял. Его жизненный опыт быстро отыскал все подвязки и связал их. Так, ему сразу стало понятно, что женщина за кассой точно знает о том, что за мужчина стоит перед ней и кутается в куртку. Так же Бык сразу понял, что зашел в самый неподходящий момент и разбил все мечты продавщицы в пух и прах, и теперь её настроение ниже городской канализации, момент упущен и она думает, что упустила возможность всей своей жизни познакомиться с прекрасным писателем, чьи романы она читает и ждет того самого, единственного... А тот самый внезапно возник перед ней. Несмотря ни на что, она уже приготовила кофе и выставила его на стойку. Бык подошел и взял горячий напиток, после чего направился в сторону дверей.

— Ладно... — промямлил Бык. — Анатолий, я жду вас в машине, — сказал он достаточно громко, чтобы это услышала продавщица, и та услышала. Вмиг морщинки раздражения расправились, а вот те, которые возникали в моменты счастья, появились на ее лице.

— Зачем ты?.. — спросил Лошадь, который напрягся, как только услышал свое настоящее имя. За последние несколько лет достаточно близкого общения с членами культа он практически забыл свое настоящее. Так же Бык намеренно нарушил негласное правило практически не употреблять настоящих имён, и Лошадь никак не мог понять ту причину, по которой тот так поступил.

— А вы, скажите, тот самый писатель, да? — продавщица решила по полной программе использовать свой шанс. Тем более, она услышала имя и теперь её уверенность в том, что это тот самый автор, чьи книги она зачитывала до дыр, утвердилась, а сердечко от этого забилось быстро-быстро.

— Да... есть такое дело, — проговорил Лошадь и про себя проклял Быка. Все то доброе впечатление о нем вмиг пропало.

«Для чего ты это сделал, а? — подумал он. — Вот, на кой черт, а?!» — он повторил этот вопрос про себя. В этот момент девушка вышла из-за стойки. Она оказалась очень фигуристой и двигалась так, словно все тело состояло из шарниров.

— Позвольте задать вам один вопрос, — сказала она, достала жевательную резинку и прилепила ее в ямочку между шеей и мочкой уха. Она делала это, подходя к двери. Затем щелкнул замок, а табличка перевернулась на ту сторону, которая сообщала о пятнадцатиминутном перерыве. Лошадь, оцепеневший, наблюдал за этим, хлопая глазами. Он не понимал, что происходит и не знал, что он должен делать.

— Я не думаю, что что-то изменится от того, что мы чуть позже приедем на место встречи, — Бык покачивался на стопах, стоя около своего большого черного внедорожника, попивая кофе и выкуривая одну сигарету за другой. Конечно, он отъехал метров на двадцать от заправки, чтобы не превратиться в почившее пособие о том, как не надо поступать, при этом став почетным номинантом на премию Дарвина.

Допив свой кофе, он выкинул стаканчик в мусорную урну, после чего сел в машину. Ветер в этом месте был сильным, пронизывающим. От этого хотелось вернуться домой, укрыться клетчатым пледом и ничего не делать, слушая Виктора Цоя.

«Интересно, чем же закончится этот безумный эксперимент с Розой Парацельса? — думал он, подключая телефон к панели управления и врубая одну из тех песен, что входили в его личный список самых предпочтительных. — Ведь, если ничего не получится, то и нашему общему собранию нет смысла оставаться вместе... наверное, — подумал он. — Хотя... такое себе... Думаю, Дракон, Крыса или Петух придумают что-нибудь новенькое, — Бык почесал голову. — И вообще, я так и не определился, чего мне больше хочется, — он протянул эту мысль в своей голове, смакуя и пытаясь почувствовать какой-нибудь отклик в своей душе. — С одной стороны, Дракон, эта заносчивая малолетка, меня достала. Прямо так и хочется подойти и отпустить лютого леща, чтобы не выделывалась. С другой стороны, я её уважаю за силу и интеллект... плюс, гонор, он, все же, не с пустого места взялся и, доподлинно неизвестно, кто кому в итоге отвесил бы по затылку смачную затрещину... С совершенно другого бока, мне дико нравится идея присоединиться к оппозиционному движению. Там и контингента поменьше, и заносчивости не так много, и по делу... и разговоров по делу больше. Хотя последнее такое себе... Это как следствие предшествующих встреч всего культа. Как подведение итогов с другой точки зрения и быстрая перестановка фигурок на шахматной доске, пока противник этого не видит.

К чему же все это приведет? — сейчас он слушал песню "Перемен". — М-да... Что точно, то точно... Перемен требуют наши сердца», — подумал он и посмотрел в ту сторону, куда им предстояло ехать несколько часов. Его мысли были наполнены большим количеством вопросов. Он спрашивал себя о политике и о правительстве. Насколько Бык мог заключить, то в скором времени, именно они — члены культа, при помощи древнего артефакта должны были стать правящей четой и повести за собой страну.

Бык в очередной раз вышел из машины, чтобы покурить. Кофе давно был допит. День тихо шел своим чередом и не торопился заканчиваться. Музыка, которую наконец сменил Бык, поменяв флеш-карту, была приятной для него и считалась культовой. Это был сборничек из песен легенд мирового рок-н-ролла, легенд русского рока, зарубежной и нашей попсы конца девяностых и нулевых. В итоге, это была адская смесь, которой невозможно было не подпевать. Бык почесал в затылке, подумав о том, что кто-то из знакомых забыл забрать свой музыкальный репертуар.

«Как-то я не замечал этого бубочения, пока мы сюда ехали, — подумал он до того, как включил одну из тех песен, что входили в список самых любимых. — М-да... вкусовщина... миром правит вкусовщина, — вот о чем думал Бык, пряча в бардачок небольшую флешку, обшитую алюминием. — Надо отдать... потому что мне такое богатство ни к чему...»

После этого он во второй раз вышел из машины в ожидании Лошади, которого уединила с собой фигуристая продавщица. Бык наблюдал за входной дверью, медленно курил и созерцал пустоту трассы.

«Такое ощущение, что мы едем ночью... — подумал Бык. — Хотя, думаю, это не самое популярное направление для того, чтобы туда ехать».

Впервые за долго время появился автомобиль. Это был пассажирский автобус, который промчался мимо, потянув за собой дорожную пыль.

«О! Так-то лучше! Теперь я чувствую себя спокойнее», — он на самом деле начал было нервничать из-за тишины и спокойствия, которые царили здесь и были абсолютными. Бык, хоть и был привыкшим к такому, так как предпочитал банчить препаратами для отравления сознания в уютном помещении под хорошей охраной, с хорошим огнестрельным в открытом ящичке стола, но то, что он наблюдал здесь, было сверх его понимания. Для трассы было слишком пустынно.

— Так, конечно, он молодец но что-то как-то слишком долго, — хихикнул Бык. — Может быть, пойти постучаться? — подумал он, после чего вспомнил взгляд той продавщицы, который испепелял его, вспомнил о Кролике, которая очень жестко каталась на его нервах, если тот косячил и отличался полным отсутствием чувственности, такта. — Не... лучше не надо, — он хмыкнул. — Пойду посижу, подожду... Потом выйду, еще покурю... подожду, — рассуждал он вслух, открывая дверь своего автомобиля. В этот миг он заметил, как табличка перевернулась на сторону «Открыто».

«Ну вот и слава богу, — подумал Бык. — Никому не помешал, ничего криминального не сделал, и слава богу! А так, глядишь, и разговор наладится», — и он закурил вновь.

Так несколько минут он простоял в приятном одиночестве. Дверь открылась, и из магазина вывалился раскрасневшийся, помятый, но довольный Лошадь. Он шел быстро, уверенно и смотрел на Быка.

— Дай сигарету, — первое, что сказал он.

Бык, с ехидной улыбкой, достал пачку из кармана олимпийки, вынул оттуда сигарету и протянул писателю.

— И зажигалку, пожалуйста, — Лошадь сейчас был несколько суетлив, слегка дергался, но было видно и чувствовалось, насколько тот наслаждается данным моментом.

С первой затяжкой его лицо расплылось в широкой, максимально расслабленной улыбке.

— Не надо было бросать, — сказал он. — Хотя... такое себе... — его взгляд устремился вперед, словно сквозь стену того магазина, в котором велся подсчет проданного черного золота и снэков. — Так наслаждения больше. Да и для здоровья не так жестко, — он посмотрел на уголек на кончике сигареты. — С другой стороны, какая разница?! Яд — это яд, его количество — лишь фикция для самообмана.

— Ага, — согласно кивнул Бык. — Готов к тому, чтобы отправиться дальше? — он улыбался. — Кстати, я музло поменял... То, что было до этого, меня вгоняло в дикую тоску и укачивало так, что глазки слипаться начали.

— Так ты что, засыпал?! — Лошадь повернулся с крайне взволнованным выражением лица.

— Ну, типа того... Я ж поэтому и захотел остановиться на кофеек, покурить да прикупить пожевать чё-нить... а то кишка, она такая, требовательная бывает, — Бык пожал плечами, посмотрев на него. — Ладно, поехали! Нам еще херачить и херачить по дороге... И еще не факт, что по нормальной.

Дверь магазина открылась, и оттуда вышла продавщица. Она окинула мужчин томным, довольным взглядом. Затем её рука нырнула в передник фартука и достала оттуда фляжку. Девушка открыла крышечку и запрокинула стальной сосуд для алкоголя. Несколько долгих секунд продавщица созерцала высокое, совершенное небо над головой, после чего медленно опустила и руку, и голову, медленно выдохнула. Бык, открывший дверь и приготовившийся сесть в автомобиль, посмотрел на нее, улыбнулся и кивнул. В ответ он получил легкий, практически невидимый, но долгий поклон благодарности.

«И то, что было, набело», — пропели колонки, и на лице Быка появилась нежная улыбка. Настолько нежная, насколько позволяло его большое грубое лицо с несколькими шрамами. Он тут же подхватил и начал подпевать слова этой песни. Лошадь, который усаживался на место пассажира, был озадачен тем, что он слышал. Он устроился на своём месте, пристегнулся и посмотрел на Быка, который набивал ритм, отстукивая его ладошками по рулю.

— Чего это ты? — спросил писатель, при этом одна его бровь была выше другой, а губы были растянуты в странной, недоверчивой улыбке.

— Песня мне нравится... а чё? — Бык вызывающие дернул головой. — Пою плохо? Или че, или как?

— Да нет... ничего, — сконфуженно ответил Лошадь. — Просто неожиданно как-то услышать от тебя такое, не более того, а... — он на придыхании остановился, чтобы обдумать, действительно ли он хочет сказать то, о чем тот думал. — А... знаешь... и поешь ты не так уж и плохо, — все-таки сказал Лошадь.

— Раньше, для себя, для души, занимался с одной девочкой. Она учила меня музыке. Как играть на пианине, как петь. Прикольное время было, — пожал плечами Бык.

— А когда это было? — Лошадь заинтересованно посмотрел на собеседника, который открывался с новых сторон. — И... ну... бросил почему?

— Да лет десять назад... — тот пожал плечами. — А бросил потому, что работать начал... банчить... и как-то закрутилось, завертелось. А девочка в Москву уехала. Иногда звоню ей, спрашиваю, не обижает никто и вообще как дела, — Бык был искренен, и это слышалось в каждом слове.

— И как она? — спросил Лошадь. — Все нормально? И зачем в Москву? Неужели это Мекка для россиян?! Сколько раз там был... Да, красивенько, но на этом весь удушающий восторг и заканчивается. Во всяком случае, это мое мнение.

— Да, нормально. Поступила на филологию. Закончила с красным дипломом. Потом как-то поперло, в шоу-бизнес попала, агентом. Короче, крутится-вертится, концертную деятельность всяких артистов организует. Рассказывает, как с нашими звёздами общается, — Бык по-отечески улыбался. — А ведь мы практически ровесники.

— В смысле? — Лошадь повернулся к нему. — Сколько тебе годиков, дяденька? — с усмешкой проговорил он.

— Ну, восемьдесят пятого года рождения, — Бык пожал плечами. — А что? Почему дяденька?

— Как ты плохо выглядишь для своих-то... — Лошадь протянул это с диким сожалением и сопереживанием к своему собеседнику. — Вот видишь, что дурь делает с человеком! Видишь?!

— Не, это не дурь. Это образ жизни такое с человеком делает, — ответил Бык. — А так, давай не будем о работе. Нормально едем, общаемся... Я ж не гружу тебя твоими книжками... а ведь могу! Вот над чем сейчас работаешь? — Бык отвлёкся от дороги, чтобы задать этот вопрос.

— Эм-м-м... Ты серьезно или так, чисто из вредности? — Лошадь не ожидал такого вопроса, поэтому даже заерзал, сидя на своём месте.

— Да! На полном серьезе! Так что давай рассказывай! Что ты там пишешь сейчас, о чем? — Бык решительно настроился узнать сюжет книги коллеги по культу. В принципе, он как человек, который с творчеством был связан очень косвенно, представить не мог, как кто-то что-то создаёт... пишет хоть красками, хоть пером, хоть слова, хоть ноты, хоть штрихи. Для него это было чем-то непостижимым, далеким, космическим.

Лошадь сначала замялся, но все-таки начал свой рассказ, и чем больше слов тот произносил, тем активнее, громче, тем более восторженно рассказывал. Это был второй раз, когда он представлял свою новую книгу. Впервые, там, на фуршете, он её выдумал, и тогда у него не было ни единой строчки романа, но с каждым новым предложением сюжет обрастал мясом, пополнялся и становился полновесной историей.

— Как тебе вообще такое в голову пришло? — спросил завороженный Бык. — Это прямо крутая идея... Осталось только грамотно реализовать, и все, бестселлер! А там, может быть, свяжутся с тобой и сделают предложение, от которого очень сложно отказаться...

— Это какое? — Лошадь не понял, к чему введет Бык.

— Предложение перепилить книгу в сценарий для фильма! Или, что будет еще лучше, для сериала какого-нибудь! Но только так... Чтобы с бюджетом, с нормальными актерами, зеленкой в некоторых моментах. Чтобы красиво, чинно и как положено, а не через распитие и распиливание... — Бык пожевал губами. — Обидно будет, если таким образом всрут и идею, и время, и нервы, а, самое главное, как это обычно и бывает, не для людей.

— Не, такое маловероятно, — ответил Лошадь. — В нашей замечательной стране... Не важно, что ты пишешь, не важно, как ты пишешь... Книги редко экранизируют, а если и экранизируют, то таким образом, что сердце кровью обливается. Ты понимаешь, коммерческий вопрос слишком круто стоит ребром в России. Так что лучше оставить произведение в покое и пусть оно пылится на полках, нежели пытаться сделать из него детище доктора Франкенштейна.

— Ну...эм... — замямлил Бык, что в его исполнении было достаточно странно слышать. — Возможно, ты и прав. Возможно, в этом есть смысл.

— Ко всему прочему, представь, написать книгу — это как взрастить дерево. Медленно, постепенно. Согласись, будет обидно, если на нем заведутся паразиты, которые его сожрут? — Лошадь посмотрел на Быка.

— Ну да, — тоткивнул. — Будет совсем не прикольно... Особенно, если ты посвятишь несколько лет своей жизни работе над... А потом все загнется в один прекрасный миг, — он посмотрел на собеседника. — Это... как этот... как его... Уве Болл! Точнее, как работа с ним... точнее...

— Что ты имеешь в виду? — спросил Лошадь, который не имел понятия о том, кто такой Уве Болл. — Вот ты упомянул какого-то человека. Кто это такой? Я просто в ус не дую...

— Это, короче, режиссёр один. Он прославился тем, что делал очень, прямо очень-очень плохие постановки по видео-играм. Причём, не просто очень плохие, а тотально провальные, но при этом он каким-то образом умудрялся привлекать в свои фильмы реально крутых, знаменитых актёров, которые в кадре смотрелись нелепо, глупо и так, будто бы их похитили и держали под дулом пистолета до самого окончания съёмок, — Бык хихикал, рассказывал и посматривал на реакцию собеседника. — Создание фильма по игре или игру по фильму — это заранее провальная затея! Иногда, очень редко, получается что-то неплохое, самостоятельное, но в большинстве своём — мусор!

— Вот... и я о том же! — проговорил Лошадь. — Только я про экранизацию книг! Тут такая же ситуация! Один в один! — он принялся активно жестикулировать. — И, ты понимаешь, была в моей жизни одна возможность, один шанс подписаться на все вот это вот, но я отказался... потому как представил то, во что превратится мой роман! И, честное слово, мне аж дурно стало!

— Учитывая тот факт, что основное поле твоего писательского таланта — это романы чисто для женщин с томными взглядами, смачными эпитетами и длинными разговорами о эфемерном... — проговорил Бык, после чего понял, что сказал лишнего. — Не-не, ты не подумай! Я не упрекаю, не стебу и никоим образом не принижаю, нет! Это то, что покупают... А хотеть денег — это совершенно оправданное, нормальное желание!

— Как бы да... А теперь представь кино-адаптацию одного из именно таких моих романов, — ответил Лошадь. — Просто порно...

— А у тебя есть романы другого формата? — удивился Бык. — Кроме того, над которым ты сейчас работаешь?

— Да, есть. Целых три нормальных романа, о которых... Которые не так часто покупаются, читаются, а если и уходят с прилавков, то с теми же дамочками, которым надо пощекотать фантазии, и они, разочарованные, не дочитывают даже до середины... На пресс-конференциях я прекрасно отличаю тех, кто знаком с моими нормальными романами, от тех, кто даже не знает этих произведений, — Лошадь не был оскорблен тем, что Бык не знал о его серьезных произведениях, он даже не был удивлён, потому что сам мало афишировал столь спорные романы, мнения о которых критики поделили ровно пополам.

— Да ла-адно?! — протянул Бык. — А о чем эти романы?

— Ты уверен в том, что ты хочешь это знать? — спросил Лошадь, который не очень хотел углубляться в представление своего творчества.

— Да! Я в этом совершенно уверен! — кивнул Бык. — Тем более, ехать нам долго... А так ты мне на уши присядешь! Да и интересно мне! Я не фанат твоих нежно-влажных произведений... вообще никак не фанат. Мне как-то попала одна книжка в руки, когда я остался на работе с обдолбаной телкой. Она как раз и читала это дер... — Бык закашлялся. — Эту книгу... Видимо, у дамочки был совершенно ужасный период в жизни, в котором она читала романы про любовь и употребляла всякое, — он разговорился, и его речь заиграла цветами и красками. — Чтобы не быть лицемером, скажу честно, написано было хорошо, но мне вообще не понравилось.

— Вкусовщина, — Лошадь пожал плечами. — Скажу тебе больше... я не испытываю особого удовольствия, когда работаю над таким. Это просто механика, без химии. Лишь средство для заработка столь необходимых денег, без которых, увы, никуда не деться.

— Короче, давай завязывать обсуждать и начинай рассказывать, — сказал Бык. — И не держи зла насчёт моего мнения о твоих обычных книгах, — он замялся, сидя на своём месте как на иголках.

— Да ладно! Что уж так... Я сам понимаю, что это ни о чем... Сам никогда не стал бы читать такое и, в принципе, никогда в жизни в руках не держал таких романов. Как ты там обозвал такое? — Лошадь посмотрел на Быка.

— Нежно-влажные? — хихикнул тот.

— Именно! Кстати, мне нравится такое описание. Оно емкое и идеально описывает все происходящее в рамках произведения, где Антонию страстно посмотрел на Марию, уверенно подошёл к ней и обхватил её талию крепкой рукой... — Лошадь передразнивал содержание, стараясь не упустить ни единой клишированной детали.

— Четко, четко! — Бык поаплодировал, удерживая руль локтями. — Но давай все-таки перейдём к твоим нормальным романам! Ты сам о них начал, я запомнил, и теперь, ну, типа, интересно мне, ага! И не думай, стрелки можешь разбрасывать как купидон стрелы, но меня хрен собьёшь с поставленной цели узнать побольше о твоих, как ты сам сказал, нормальных произведениях. Так что считай, что я прилип как банный лист на задницу... или прикинулся занозой. Тоже ничё так сравнение!

— Ты точно хочешь поговорить об этом? — еще раз повторил свой вопрос Лошадь. — Просто... Я думаю, что ты пожалеешь о своем столь настойчивом желании или просто разочаруешься в том, что узнаешь.

— Не узнаю, пока не попробую, — у Быка в голосе были настойчивость и даже навязчивость. — Так что выключай тёлочку и переходи к повествованию, — он хмыкнул, после чего на манер толпы, ждущей начало концерта, начал произносить имя Лошади, хлопая ладонями по рулю.

— Первая книга, — не выдержав напора, писатель начал рассказывать, — она о последнем моменте в жизни... за секунду до смерти, — без особого желания он пытался вспомнить сюжет своего произведения. — Смысл всей книги заключается в последней главе. В прыжке с крыши... Слышь, может, не надо, а? Спойлер, как-никак. Может, потом сам купишь, прочтёшь?

— Я не боюсь спойлеров, — Бык хихикнул. — Я в любом случае буду получать удовольствие. Если мне что-то нравится, то нравится... если нет, то просто не заставишь! Так что заинтересуй меня своим произведением. А я, если мне понравится, пойду, куплю, прочту! Благо, ха-ха-ха! — он громко рассмеялся. — Благо времени у меня достаточно, и я не против тратить его на чтение интересных книг!

— Вот же ты зараза! — нервно хихикнул Лошадь. — Все-то тебе расскажи!

— Да-да! — хихикнул Бык — Так что не отвлекаемся и продолжаем с того места, откуда начали... Итак, прыжок с крыши. В чем заключается его смысл?

— М-м-м... — протянул Лошадь, осознав, что не отвертится и словоблудие ему в этом не поможет, — Прыжок с крыши при том, что тот, кто прыгает, видит всю свою жизнь. Так вот, смысл заключается в том, что человек может быть бессмертным в этот самый момент. То есть у каждого, кому осталось жить несколько секунд и кто внезапно начинает просматривать длинное кино своей жизни на нереально быстрой перемотке, есть возможность стать бессмертным, погрузившись в этот миг.

— Не понял, — Бык тряхнул головой. — То ли ты как-то путано рассказываешь, то ли я совсем дурак! Но пока что я не решил, какой вариант мне больше нравится.

— Короче, представь, что ты падаешь и мир не просто замирает, а возникает новый. И длится он целую жизнь, которую ты сам для себя придумываешь, и все это время пока ты ещё раз живешь свою жизнь, ты не догадываешься о том, что ты в бесконечной близости к смерти, и так до того момента, пока и в новой жизни ты не окажешься на волосок от... И ещё раз не создашь новый мир за миг до смерти и не погрузишься в очередное проживание собственной жизни до следующей близости с окончанием жизненного пути, — Лошадь говорил, жестикулировал и продолжал рассказывать при этом, Бык все больше наклонял голову вперёд и немного вбок, и было видно, как извилины в его голове пытаются прожевать получаемую информацию и то, как они застопорились на моменте: «Представь...»

— Ладно... допустим, заинтересовал, — сказал Бык. — Ничего не понятно, но очень интересно! — он хмыкнул. — Напиши мне название в сообщении. Как все закончится, я непременно отыщу и прочту... А теперь давай дальше! Давай следующую презентацию! И, кстати, считай это очередной репетицией пресс-конференции, на которой ты представляешь свое творчество. Как минимум полезная херня! — продавец искусственного счастья посмотрел на писателя и по-доброму улыбнулся.

— Вот же ты, задница! — нервно, но без злобы ответил Лошадь. — Не, не задница, — продолжил тот, немного подумав над сказанным раньше — Ты заноза в заднице, причем во-о-о-от такая! — он сделал такой жест, который обычно используют рыбаки, когда хвастаются своими успехами в ловле рыбы.

-А че ты удивляешься? — усмехнулся Бык. — Я тебя предупреждал о том, что буду капать на мозги хотя бы потому, что мне действительно интересно. А ты, кстати, зря скалишься! Наоборот, должен радоваться тому, что кто-то проявляет такой интерес к твоему творчеству!

— Слишком навязчиво... я не люблю такое, — Лошадь сложил руки на груди в замок. — Напоминаешь какую-нибудь пришибленную фанатку, которая...

— Одна из таких благодаря мне сделала тебе зашибись как приятно, — хмыкнул Бык. — И ты сейчас пытаешься изобразить оскорбленную невинность?! Так не получится, братан, не получится! — он рассмеялся. — Так что давай рассказывай! Не выделывайся. Реально интересно!

— Вторая книга, она такая, больше абстрактная. Типа рассуждение на тему, «а что, если», — проговорил Лошадь, который решил просто продолжать говорить. — А что, если попасть на необитаемый остров, на котором есть вообще все, кроме людей и возможности связаться с человечеством? Вот в чем заключается главная идея книги... Правда, с одним большим «но», которое заключается в том, что человечества больше нет вовсе. Есть только один необитаемый остров, типа бункер, и там остался всего один человек, который занят подобием самокопания. Это если описывать книгу в общих чертах.

— А вот это уже действительно интересно! — Бык поднял указательный палец вверх. — Одиночество. Мысли... мысли-мысли... а музыка, интернет, кино... что-нибудь осталось?

— Не-а... вообще ничего не осталось, — Лошадь помахал головой. — То есть абсолютно! Только этот... диктофон! И главный герой начинает вести что-то типа аудио-дневника для тех, кто, может быть, выжил и, может быть, когда-нибудь найдет такое послание в будущее. а в послании не субъективные мысли о прошлом, исторических событиях и так далее...

— Глубоко! — с уважением кивнул Бык, которому этот сюжет понравился больше предыдущего, потому что был проще для понимания.

— Просто, я как-то подумал вот над чем... Если представить, что мира больше нет. Что он просто прекратил свое существование, оставив после себя всего одну частичку жизни, которая самостоятельно вообще ни на что не способна. Вот я подумал, что будет в таком случае? А потом я начал давать ответы на этот вопрос. Выдуманные, возможно, где-то откровенно надуманные, но какие-никакие ответы. Это было больше похоже на экзистенциальный пинг-понг с самим собой. Так вот, проходило это в следующем формате: утром я записывал вопрос, в течение дня обдумывал свой ответ, а вечером записывал ниже. Получалось интересно... и, поскольку с самого начала я решил, что это будет подобием романа... романом, то я связывал все это незатейливым сюжетом, который был простой связкой между вопросами и ответами, не более того, — Лошадь говорил медленно, заметно расслабленнее и даже получая подобие удовольствия, вспоминая одно из своих произведений.

— Да... вот это мне нравится! Вот это интересно! — Бык одобрительно закивал большой головой с круглым, слегка выпирающим лбом. — Тоже скинь название! Как только все закончится, тоже займусь изучением этого твоего произведения и в том случае, если последнее не окажется еще лучше, то с вот этого и начну!

— Ну... вот, как-то так, — Лошадь застенчиво пожал плечами. — Не шедевр... но вроде ничего так книжка получилась. А так, если кто и подходит с ней ко мне за автографом, то задают много вопросов.

— Каких? — Бык перебил писателя самым беспардонным образом.

— Почему вы выбрали эту тематику? Почему такие мысли и вопросы? Что вы чувствовали во время написания? Почему вы её написали?.. — Лошадь перечислял и перечислял.

— Так, стоп... подожди минуту, — сказал Бык. — А почему так много?! — он не понимал, с чем связано такое количество вопросов по столь узкой теме.

— Потому, что я старался разбирать все на составные. Потому, что я обдумывал, вникал и писал то, что действительно думаю. Наверное, в этом и заключается та причина, по которой я подписал себе приговор постоянного потока вопросов, — Лошадь пожал плечами. — Иронично, не правда ли? Ответами на вопросы спровоцировать бесконечные вопросы.

— Хех, — хмыкнул Бык. — Это как сказать: «Не смей влюбиться в меня»! — тут он откровенно рассмеялся, посчитав своё высказывание очень смешным. — И ведь... — тут его губы автоматически вспомнили древнюю славянскую букву, которая передаёт большое количество эмоций, аккуратно собранных под сердцем. — Влюбляются! Девочки в мальчиков, мальчики в девочек... Ну, и остальные... вот эти вот, — он попытался голосом спародировать гомосексуалистов. Получилось грубо и глупо, но время назад вернуть было нельзя.

— А к чему ты об этом заговорил? — Лошадь внезапно потерял нить разговора. — Это ты об ироничности, да? — он посмотрел на Быка за рулём.

— Ну... эм... ага, да, — Бык замялся, не зная как и что ответить. — Ладно, проехали, — он заерзал на месте. — Давай вернёмся к твоим книгам, договорились?

— А может, не надо? — Лошадь умоляюще посмотрел на него, вновь начав тянуть лямку своей скромности.

— Слушай... можно надо, а? — ответил Бык. — Мне прикольно, интересно! Плюс, ты посмотри, пока мы треплемся, километры замечательно уходят назад. Быстро, легко и непринужденно! А если мы замолчим и будем просто музыку слушать, то вот просто поверь, мы будем тащиться как улитки. Медленно, верно и, наверное, слегка присыпая.

— Ладно, ладно... — лениво выцедил из себя Лошадь. — Третья книга... Сложно её как-то описать в плане стилистики. Там намешано столько всего... от манеры повествования как в комиксах до нуарного сюжета и общей мрачности происходящего.

— Так, о чем? — нетерпеливо спросил Бык, искренне уставший крутить баранку, но прекрасно понимающий, что этого никто, кроме него, в данной ситуации сделать не сможет.

— О могильщике, — коротко ответил Лошадь. — О том, как один чувак работает на прицерковном кладбище. Об его искажённом чувстве прекрасного... об его обезображенном ощущении мира окружающего, — он долго думал, прежде чем сказать следующую фразу.

— А чё ты так оттормаживаешься перед каждым словом? — спросил Бык. — Ты не помнишь то, о чем писал? — он рассмеялся.

— Помню, — ответил Лошадь. — Просто не хочу рассказывать сюжет. В двух предыдущих он такой, расплывчатый, легкий, несмотря на смысловое наполнение. Грубо говоря, от точки к точке. Здесь же нет этого планомерного раскрытия. Все случается в самом начале и затем лишь быстро скачет по точкам вперёд.

— Короче, история могильщика, так? — Бык, руки которого лежали кистями на руле, распрямил пятерни.

— Да, — Лошадь кивнул. — Своеобразная книга. Есть те, кто прямо протащился по ней, и таких немало! Но она на любителя пожёстче. Хотя, если честно, я не описывал откровенной чернухи, потому что не люблю такое, но некоторые моменты можно назвать спорными для читателей определенной возрастной или очень изнеженной категории.

— Короче. Надо брать и читать. Так? — коротко спросил Бык, на что получил одобрительный кивок, и они замолчали, но минут на десять, не дольше.

— Белое или красное? — спросил Бык. На такой вопрос он получил вопросительный взгляд от Лошади, который не понял, к чему и по какой причине он спросил то, что спросил.

— Поясни, будь добр, — буркнул Лошадь. — Потому что я, вот честное слово, вообще не понял того, о чем ты.

— Какое вино предпочитаешь, белое или красное? — спросил Бык с крайне серьезным видом.

— Смотря что подается в виде основного блюда, — удивился Лошадь. — А к чему такой вопрос?

— Интересно стало. Просто смотри, ты сказал про еду, а я считаю, что не в закуске дело, — Бык жестикулировал ладонями, положив запястья на руль. — Я смотрю на полезность и обычно наслаждение.

— А как же эстетика? — усмехнулся Лошадь. — К примеру, к мясу или рыбе я выберу красное или белое, сухое. Во-первых, это очень хорошее сочетание, которое иначе раскрывает вкус и мяса, и самого вина, во-вторых, это просто красиво! Обжаренное мясо миди и красное... или запечная красная рыба, типа форели или сёмги, и белое в бокале. Только подумай, и тебе сразу захочется кушать!

— А как же полезные свойства вина? Что ты скажешь на это? — Бык хмыкнул. — К примеру. Смотри, красное сухое способно укрепить сердечно-сосудистую систему, вывести плохой холестерин и там, всякое, по мелочи сверху. А белое способно обезопасить от гриппа и снизить уровень стресса. Но я так, в общем и целом. А что ты будешь кушать при этом, это ж ваще не важно! — Бык развел руками, после чего поднял указательный палец вверх. — Главное, чтобы тебе было вкусно, а не следовать всяким там рекомендациям.

— Слушай — Лошадь повернулся так, чтобы обращаться не к лобовому стеклу, а к своему собеседнику. — Ну не зря же сомелье дают рекомендации на основе своего уникального опыта. Они прекрасно понимают, почему определенное вино лучше подойдет к той или иной закуске! Причем ты знаешь о том, что обычно вино подбирается следующим образом: чем дороже обед, тем дешевле должно быть вино. А знаешь, для чего? — спросил Лошадь, который долгое время общался с гурманами, у которых только и споров о том, что к чему подобрать, чтобы было действительно вкусно.

— Рассказывай, — лоб Быка напрягся, покрывшись большим количеством морщин.

— Чтобы контраст почувствовать, — победоносно сказал Лошадь. — А также эти энофилы смотрят на блюдо, то есть на то, насколько оно жирное, соленое, кислое и так далее... Вино, это не просто бутылка, чтобы осушить. Там сто-пятьсот всяких правил...

— Поэтому бери любое, пей как нравится и укрепляй организм, — хихикнул Бык. — Главное, не злоупотреблять! Если пить слишком часто и слишком много, никакой пользы от этого не будет! — он рассмеялся. — А так, для меня все-таки просто полезные свойства гораздо важнее, — уточнил он после того, как просмеялся.

— Больше на алкоголизм похоже, — буркнул Лошадь. — Причем, такой заправский... лавочный алкоголизм, в котором ты сидишь на лавочке возле подъезда и из-за пазухи, втихую от жены, достаешь чекушку, чтобы разлить по пластиковым стакашкам и накатить с друзьями в трениках с вытянутыми коленками.

— Слушай, зачем ты так грубо, а? — возмутился Бык — Я ж с тобой по-нормальному! И, вообще, выпивать, если в меру, можно и каждый день. Не то чтобы сам господь велел, но и не запрещал. Сам вспомни о том, что в церквях вино подают и Святое Причастие проходит с использованием виноградного, — Бык говорил спокойно, долго обдумывая то, что он действительно хотел сказать. — Причем, нет никакой разницы... разбавляют вино или нет...

— Не понял, — Лошадь уставился на собеседника. — В смысле, в церкви вино наливают? — одна бровь его поднялась почти до середины лба и не желала опускаться вниз.

— Да. Это обряд, один из основных, когда человек принимает плоть и кровь Христовы, — Бык за рулем высоко поднял палец и практически ткнул им в крышу автомобиля. — И вино является кровью в этом ритуале. Некоторые конфессии разбавляют теплой, кипяченой водой, потому что... эм... Ну, когда сына божьего проткнули, то из него полилась и кровь, и вода одновременно.

— Ладно... ладно... не будем об этом, — замахал руками Лошадь. — Закрыли тему вина и религии.

— Почему? — удивился Бык. — У тебя с этим какие-то проблемы? — он отвлёкся от дороги, чтобы посмотреть на своего собеседника.

— Нет... нет никаких проблем. Нет веры, нет проблем. Точнее, вера есть в то, что ничего нет, и это прямо за-ме-ча-тель-но! — проговорил членораздельно Лошадь, подчеркивая свой атеизм. — Так что давай закроем эту тему. Вот максимально быстро и просто, чтобы не переходить от вина к божьему дару, — Лошадь двумя пальцами каждой руки изобразил кавычки, что очень не понравилось Быку.

— Да ладно! — выдохнул он. — Может, все-таки поговорим об этом? Я тебе расскажу сотни случаев, когда такие как ты переобувались, поняв свою неправоту?!

— Оп-па, — Лошадь напрягся. — Давай не будем, хорошо? Просто забудем этот разговор и давай поговорим, к примеру, о...

— Давай о книгах? — спросил Бык и тут же добавил небольшое, но крайне важное уточнение: — Точнее, об одной! О Библии! — после этих слов он громко рассмеялся.

— Издеваешься, да? — недовольно буркнул Лошадь. — А вот мне не смешно. Я ничего не имею против веры в бога, не подумай, но вот религия — это совершенно другое дело!

— А что не так с религией?! Вот, скажи мне, друг мой хороший! Ответь мне на этот простой вопрос! — Бык наседал. Было видно, что его внезапно задела эта тема и он не намерен так просто и так быстро соскакивать с нее.

— Религия... она практически ничего общего с верой не имеет. Религия, она как младшенькая страшненькая сестра веры, но за которой идут, просто потому, что... — Лошадь развел руками. — Но это только мое мнение, и ты сам спросил, так что не пытайся укорить меня этим!

— Но с чего у тебя такое мнение, откуда оно у тебя появилось? — Бык, конечно, хотел взорваться от гнева но, приложив немало усилий, он справился с собой и просто продолжил беседу. — Мне интересно узнать первоисточник, согласно которому у тебя появилось такое мнение, не более того.

— Просто я не слепой. — Лошадь развел руками — Я своими глазами вижу, как многих просто разводят, и происходит это каким-то совершенно нелепым образом типа: «Сдайте по пятьсот рублей, чтобы обрести вечное счастье», — сказал он, несколько поерзав на своем месте. — Да если бы просто сказали: «Будьте добры к окружающим... отправляйтесь в приют и самостоятельно помогите детям», было бы намного лучше. Причем, что самое интересное и забавное, все закручено на деньгах, и цинизма в этом бизнесе даже больше, чем у обычных ларечников, которые торгуют сигаретами, мороженым и фруктами и с лотка.

— Обещаний вечного счастья не бывает! — фыркнул Бык. — И вообще, религиозные благотворительные организации делают очень много хорошего и доброго для нашего мира!

— Правда, для себя религиозные руководители делают еще больше... А так, слушай, ну, серьезно, давай закроем тему, а? — Лошадь еще раз воспользовался умоляющей интонацией. — Обычно такое выяснение мировоззрения ничем хорошим не заканчивается. Поэтому я и предлагаю поставить табу на дальнейшее обсуждение и подумать о чем-нибудь другом... К примеру, вот скажи, что ты больше предпочитаешь.... Точнее, какому мясу ты отдаешь свое предпочтение? Красному или белому?

— По сути, мы возвращаемся к теме еды, — недовольно буркнул Бык. — Ну давай еще раз поговорим о еде, давай! — автомобиль потихоньку начал сбрасывать скорость и прижиматься к обочине.

— Что ты делаешь? — Лошадь крайне напрягся, предвкушая что-то нехорошее.

— Ничего... останавливаюсь, — проговорил Бык. — Покурить хочу, ноги немного размять, а то устал нажимать на педали. Плюс, мне просто кайф потянуться, — последнее он сказал, наклоняя голову к плечу и растягивая мышцы шеи.

— Ну, давай-давай... остановимся, ластами пощелкаем, — сказал Лошадь, который перестал получать удовольствие от поездки. Даже факт того, что его заставили немного рассказать о своих книгах, печалил не так сильно, сколько его убила последняя тема.

-Да ладно, че ты, расслабься уже! — сказал Бык, который тонко чувствовал ситуацию. — Не буду я больше разглагольствовать о высших силах, — они окончательно остановились на обочине. — Выходи, покурим, чё ли.