How to Win Friends and Influence People (гет)

Поджигатель

Косой переулок

23 октября, 2003

22:07

Людо настолько увлекся событиями на ринге с участием Гермионы Грейнджер, что едва ли обратил внимание на фигуру в мантии, которая села на стул рядом с ним. К счастью эта очередная авантюра сработала на руку Бэгмену. Возможно, все обернулось для него даже лучше, чем он рассчитывал, учитывая, что Маркус Флинт в данный момент вел какой-то приглушенный — или скорее даже тревожный, учитывая выражение его лица — спор с какой-то женщиной. Людо обратил внимание на то, что за столиком он сидит не один, только когда человек рядом с ним откашлялся. И он повернулся в ту сторону, обнаружив рядом с собой теряющее терпение лицо Чародея Ифана Хокуорта.

— Ты обо всем позаботился? — спросил Ифан из под капюшона, и брови Людо от удивления поползли вверх.

— Я думал, что ты больше не появишься в "Подземке"?

Ифан лукаво улыбнулся.

— Да, но не будем об этом.

Людо сделал большой глоток огневиски, перетягивая инициативу на себя, хотя мог бы выждать.

— Дело сделано, — подтвердил он, специально опустив роль Оливера Вуда в этом деле. — Зелье будет готово как раз к свадьбе, как ты и хотел, — он замолчал, не отрывая глаз от ринга, на котором отчаянно сражалась Гермиона Грейнджер. — А вот, кажется, и ответ на вопрос, не беременна ли Грейнджер. Похоже, что они спешат со свадьбой только ради спешки... Или возможно, она гораздо более безответственна, чем о ней думают.

Людо хотел таким образом пошутить, но Чародей, похоже, шутить был не намерен.

— На этот раз никаких ошибок, — предупредил его Ифан. — Ты уже решил, во что добавить зелье? — Ах, момент истины, — Людо сделал паузу, глядя на конденсат на своем стакане, прежде чем пробормотать: — Вообще-то, я думал, что ты этим займешься, Ифан.

Ожидаемая тишина была ему ответом.

— В прошлый раз нам... мне это не удалось, — объяснил Людо, умолчав о Долорес, — и именно потому, что возникли сложности с передачей яда жертве. Но если ты сам дашь ему яд, то он не сможет отказаться. Это было бы грубо с его стороны.

Ифан хранил молчание.

— Ты мне нужен, Ифан, — добавил Людо, делая многозначительный намек. — Что толку от этого плана без тебя? Ты же сам говорил. Ты нужен мне, чтобы стать частью Клуба.

Людо сам поразился, насколько искренне звучала его ложь.

— Да, — согласился Ифан, — конечно. Хотя тебе было бы проще дать ему яд, — протянул Чародей в ответ, заставив Людо напрячься. — Ты же и сам обладаешь значительным влиянием. Возможно, все-таки это будет лучше сделать тебе.

— Приятно это от тебя слышать, Ифан, но я все же не Чародей, — сказал Людо. — Честно говоря, я вообще удивлен, что меня пригласили на это событие. Не то чтобы я не заслуживал приглашения, конечно — как ты сам сказал, я не лишен веса в обществе — но приглашения на эту свадьбу, я определенно не ожидал, — продолжил он, медленно потягивая виски. — Хотя, похоже, Драмиона претендует на исключительную публичность...

— Ладно, — мрачно перебил его Ифан. — Если ты настаиваешь, то я сам это сделаю, — Людо ошеломленно повернулся и заметил, что Ифан, похоже, говорил совершенно искренне. Это был неожиданный поворот событий, мягко говоря, которого Людо никак не предполагал.

— Это предложение доброй воли, — объяснил Ифан, обращаясь к удивленному Людо и выглядя при этом относительно невозмутимым. — Я намерен сдержать свое слово, Бэгмен.

Людо пораженно заморгал, немного ошарашенный этими словами, но медленно кивнул.

— Ну, есть еще кое-что, — признался он, решив ответить Ифану искренностью на искренность. — У меня есть источник, который говорит, что на свадьбе будет подсадная утка вместо колдуна Уизли. Поттер устроил это для безопасности жертвы, — объяснил он, и Ифан кивнул. — Нам нужно будет определить, кто есть кто.

— Это довольно легко, — бросил Ифан. — Они будут использовать оборотное зелье?

— Предположительно, да, — ответил Людо и пожал плечами. — В любом случае, я надеюсь, ты сможешь отличить фальшивого Перси Уизли от настоящего?

— Разумеется, — подтвердил Ифан, а потом поднял глаза и увидел своего сына Риса, входящего в "Подземку". — Мне пора идти. Держи меня в курсе дела.

Людо кивнул, на удивление расслабившись. Похоже, Чародей и правда намеревался сдержать свое слово.

— Конечно, — заверил его Людо, не заметив прикосновение палочки к своему затылку, пока не стало слишком поздно.

— Обливиэйт. Забудь об этом разговоре, — пробормотал Ифан, и голова Людо затуманилась, перед глазами все поплыло, а воспоминание о Чародее быстро исчезло.

Людо, моргая, поднял глаза и увидел, что какой-то мужчина отходит от его столика, вежливо кивнув Рису Хокуорту. Странным образом этот человек был похож на Чародея Ифана, только это было невозможно. Ифан Хокуорт ясно дал понять, что ни под каким видом больше не вернется в это место.

— Кто следующий? — громко крикнул Людо и поднес стакан к губам, но тут же с ужасом обнаружил, что тот пуст. Он нахмурился, глядя по сторонам. — Кто пил мой виски? — спросил он у игрока, сидевшего рядом с ним.

— Ты пьян, Бэгмен, — ответил тот со скучающим видом.

— Фух, — произнес Людо, внезапно он почувствовал себя легко и спокойно. — Да, похоже на то.

* * *

22:19

Он шел к двери так быстро, как только мог, задержавшись лишь на мгновение, когда чья-то рука схватила его за запястье.

— Будь осторожен, — предупредила его неизвестная женщина со светлыми блестящими волосами, ярко выделяющимися на фоне её смуглой кожи. Она хмурилась, но её глаза каким-то непостижимым образом улыбались, как будто она принесла ему хорошие и плохие новости одновременно. — Ты злишься. Я понимаю. Судьба была к тебе несправедлива, и, поверь мне, я точно знаю, тебе нужно быть поосторожнее.

— Простите, — сказал он мрачно, высвободив руку. — Возможно, вы меня с кем-то перепутали.

— Вовсе нет. Хотя, подозреваю, что я чуть ли не единственный человек в этой комнате, который знает, кто ты, — ответила незнакомка, понизив голос до шепота. — Тебе бы хотелось уничтожить весь мир, правда? — проговорила она, и он напрягся. — Да. Но ты собираешься зажечь огонь, который сожжет все вокруг тебя и в итоге поглотит тебя самого. Это не принесет тебе счастья.

Он усмехнулся, на мгновение забывшись.

— Счастье — это...

— Редкость, да, но это не ложь, — ее голос был суровым, резким, предостерегающим. — Тебе сейчас хочется уничтожить все вокруг себя только потому, что кажется, будто у тебя нет того, ради чего стоит жить, но на самом деле есть. Это ещё не конец жизни. Твоя потеря не определяет всю твою жизнь. Твоя история не окончена, — она помолчала, и он тяжело сглотнул, ошеломленный ее настойчивостью — и тем, как ясно она, казалось, читала его мысли. — В итоге ты кое-кого встретишь, так что успокойся. У тебя есть надежда. Люби её яростно, люби изо всех сил, потому что она ждет тебя... Каделл Хокуорт.

Он удивленно моргнул, совершенно сбитый с толку, и она сделала шаг назад, пропуская его вперед.

Не было ни единого шанса на то, что оборотное зелье не сработало. Он был крайне точен при смешивании ингредиентов. Он посмотрел на свои руки, в точности похожие на руки отца, у него по-прежнему были отцовский рост и неуклюжая походка. Он ощупал свое лицо, морщины на ладонях и понял, что она видит его не глазами, а каким-то другим чувством.

— Кто ты такая? — спросил он, и она пожала плечами.

— Не та, кого ты ищешь. Но все же на твоем месте я бы прислушалась к моим словам, — посоветовала она, а затем развернулась и ушла, грациозной походкой направившись к рингу.

Он встрепенулся и начал подниматься по лестнице, чтобы выйти.

— Дейзи, — прошептал он в темноту, и та вышла из тени. — Они отравят Уизли, — сказал Каделл на одном дыхании, закутываясь плотнее в мантию и наклоняясь к ней, чтобы их никто не мог подслушать. — Ты была права.

Дейзи выглядела одновременно раздраженной и самодовольной.

— Я так и знала. Они не откажутся от своей первоначальной цели. Что ещё он сказал?

— Он сказал, что зелье готово. Оно у него... или скоро будет у него. Ещё он сказал, что что-то знает о приманке.

— Хм, — если она даже и была в курсе дела, то не собиралась вдаваться в детали. — Что-нибудь ещё?

Каделл кивнул.

— Да. Бэгмен попросил моего отца самому дать жертве яд.

— Логично. И?

— И я согласился, чтобы разговорить его, а потом стер его воспоминания о разговоре, — он замолчал и внимательно посмотрел на неё. — Думаю, крайне маловероятно, что отец согласился бы на такое, хотя это бы немного убедило Бэгмена в его добрых намерениях. Ты была права, похоже, Бэгмен отцу не доверяет.

Дейзи задумчиво кивнула.

— Ну, это ничего не поменяет, если Бэгмен подсыпет яд...

— Нет, — перебил её Каделл, категорически запротестовав. — Это должен сделать именно отец. Он должен заплатить за свои амбиции; если этого не случится, то он никогда не одумается. Он преступник, Дейзи, — он замолчал и поморщился, обдумывая варианты, при которых его отец согласится на такое. — Хотя, насколько я понимаю, если он не согласится добровольно, я всегда могу выдать себя за него. Или не знаю... применим к нему Империус...

— Каделл, — её голос сначала стал резким, но затем она смягчилась. — На этот раз Рис согласился, но если ты снова решишься на это, он никогда тебя не простит.

— Я... — Каделл не знал, что сказать. — Может, и не простит, но это необходимо.

Она осуждающе покачала головой.

— Разве не так бы поступил твой отец?

При этих словах он вздрогнул.

— Я никогда не говорил, что я лучше своего отца, — проворчал он, защищаясь. — И в любом случае, как только дело будет сделано, я отправлюсь в Азкабан. И если понадобится, умру там.

— Каделл, — резко выдохнула Дейзи. — Рис не хочет вредить вашему отцу. Он делает это все лишь для того, чтобы помочь тебе вернуться, — она сжала зубы и с вызовом посмотрела на него. — Не заставляй его лгать.

Каделл открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и тут же осекся. Конечно, на это ему нечего было сказать.

— Ты влюблена в моего брата, да? — перевел он тему, скользнув взглядом по ее лицу, и она тут же отвела глаза.

— Любовь — это слишком серьезное слово, — сказала она.

— Да, — согласился Каделл. — Но он достоин его.

Она поморщилась.

— Не меняй темы.

— Я не менял. Это ты начала обсуждать Риса.

— Каделл...

— Не стоит скрывать своих чувств, — посоветовал ей Каделл и рассмеялся. — Ты идеально ему подходишь. И думаю, ты ему тоже нравишься.

Ее щеки горели яростным румянцем, светлый хвостик качался, когда она смущенно опустила голову.

— Хватит об этом.

— Ладно. Ладно, — разговоры о любви, о будущем заставляли его ещё больше скучать по Гвен. "Люби её яростно, люби изо всех сил, потому что она ждет тебя... Каделл Хокуорт".

Он содрогнулся от воспоминаний об этих слова, но все ещё в них не веря, добавил:

— Я не дам брату повода обижаться на меня, обещаю. Но я все ещё хочу заставить отца ответить за свои поступки, так что и ты мне должна кое-что пообещать.

— Идет, — согласилась Дейзи. — Поверь мне, Гарри хочет убрать его не меньше тебя, но в этом случае, я подозреваю, все будет зависеть исключительно от Драко и Гермионы, — она вздохнула. — На данный момент, вся моя роль заключается в передаче информации.

— Да, знаю, — согласился Каделл, переминаясь с ноги на ногу. Он чувствовал, что действие оборотного зелья начинает ослабевать; его конечности начали вытягиваться, и он почувствовал, что его тело уже не напоминает сухое телосложение отца. — Думаешь, им можно доверять? Я имел в виду Драко и Гермиону.

Улыбка Дейзи стала шире, и она кивнула.

— Да. Глядя на них, можно сказать, что они удивительно странная пара, — сказала она, растягивая слова, — но да, отвечая на твой вопрос, я правда им доверяю.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы и резко выдохнул. — Я готов столкнуться с последствиями.

— Знаю, — голос Дейзи снова смягчился. — Хотя, ты же понимаешь, что конец этого дела — это не конец жизни, правда?

"Люби её яростно, люби изо всех сил, потому что она ждет тебя... Каделл Хокуорт".

— Ну, да, мне говорили об этом, — сухо ответил Каделл, наблюдая, как последние следы отцовских черт исчезают, морщины разглаживаются на его руках. Он быстро повернулся и направился к квартире брата.

* * *

22:29

Парвати уже начинала любить "Подземку". Когда у тебя есть необычный дар, у тебя складывается ощущение, что ты все время ходишь с крайне игривым золотистым ретривером. Ей не терпелось вырваться из квартиры Блейза и выгулять его. Секс был весьма неплох — он был приятным, забавным и, конечно, жестким — но даже он не мог заменить ей все остальные радости жизни. "Подземка" была похожа на тренировочную площадку для прорицаний, хотя она и не всегда считала себя обязанной рассказывать людям то, что она о них видела. Лучше было ей этого и не делать; сколько игроманов тут же захочет узнать, кто из бойцов выиграет следующий бой, а кто получит серьезную травму? Но один раз она не смогла сдержаться, увидев проходящего мимо Ифана Хокуорта, который был вовсе не Ифаном Хокуортом.

Она увидела его настоящее лицо, случайно коснувшись его руки; Каделл, привлекательный первенец Ифана, который нес на душе груз потерянной любви и огромное разочарование в жизни. Она намеренно скрыла некоторые детали, когда приоткрыла ему тайну его будущего, конечно, но ему и не следовало знать их сейчас. Он скоро сам все увидит.

— Вот ты где, — прорычал Блейз, обняв её за талию. — Ты правда так хочешь сбежать от меня?

— Ты же не можешь привязать меня к своей постели, Забини, — напомнила ему Парвати. — По крайней мере, на всю ночь.

Блейз скорчил гримасу, явно выражая несогласие.

— Здесь полно негодяев.

— Дафна Гринграсс тоже здесь. Разве это не твоя подруга?

— Я имел в виду то, что сказал, — легко парировал Блейз, и Парвати засмеялась, повернувшись у нему лицом. — Итак, — начал он, быстро погладив её по щеке. — не хочешь ли сказать мне, почему ты не сможешь пойти на свадьбу в воскресенье, или я сначала должен заплатить за предсказание?

— Пока твое мнение о моем даре все ещё не очень мне нравится, — холодно ответила Парвати, — я не могу ничего тебе сказать. Кроме того, откуда ты знаешь, что я имела в виду именно эту свадьбу?

— Ну, не знаю, будет ли заключен между ними брак, но свадьба определенно будет...

— Ох, брак будет заключен, — сообщила ему Парвати. — это точно.

— А-а, чудно. Ты все ещё способна производить чертовски жуткое впечатление, Патил, — одобрительно произнес Блейз. — но если ты так считаешь, то не буду спорить. Мне все ещё интересно узнать, где будешь ты в это время. Если отбросить все твои предсказания.

— Я, честно, не знаю точно, где я буду, — сказала она ему. — Точно знаю, чем я буду заниматься, но географическое положение все ещё остается размытым, как в тумане.

Блейз громко вздохнул.

— Ты намеренно все усложняешь, это очевидно, но ладно. Ты не единственный человек, который избегает такого рода социальных событий. Хотя что насчет "настоящей" свадьбы Гермионы, а? — спросил он. — Где ты будешь в это время?

Парвати немного подумала перед тем, как ответить.

— На том свете.

Он подавился невольно вырвавшимся вздохом.

— Что?!

— Я практически уверена в этом, — заявила она, наклонив голову. — Я видела все это как бы через... линзу. Или пузырек. Думаю, так будет точнее. Это было что-то тонкое и хрупкое. Так что, похоже, я в тот момент была уже мертва.

— Я... — мороз пробежал по телу Блейза, и он сделал быстрый шаг назад. — Ты серьезно?

— Что-то назревает. Что-то, что сулит большие проблемы; оно уже началось, или началось много лет назад, а сейчас дошло до точки кипения. Но, как бы то ни было, никто ничего толком не знает, так что... — Парвати замолчала, взглянув на его полное скептицизма лицо. — Что?

— Когда? — хриплым голосом спросил он. — Я хотел спросить, о каком сроке идет речь... о месяце? Годе?

Парвати замолчала.

— Похоже, несколько дней, — предположила она, поразмыслив, — хотя это совсем не точно.

— Не точно? Ты что... ты шутишь? — вспылил Блейз. — Ты не можешь... ты не можешь просто...

Она нахмурилась, наблюдая, как он, запутавшись в своих собственных словах, отшатнулся от неё и пристально посмотрел на неё.

— Патил, ты, твою мать, не можешь так поступить...

— Забини, умоляю тебя. Люди умирают каждый день. Ты должен об этом знать. Как далеко, ты думаешь, это все зайдёт? Что ты собирался делать? Прожить со мной всю жизнь? — спросила она, цинично покосившись на него. — Создать семью? Ты собирался жениться на мне? Блейз Забини, который не верит в любовь, — засмеялась она с издевкой. — Неужели ты собирался связать со мной жизнь, несмотря на то, что половина слов, слетающих с моих губ, вызывает у тебя отвращение? Ты бы проснулся однажды утром и захотел бы вернуться к своей прежней жизни, Забини, но это было бы уже невозможно. И вот мой тебе подарок — ты её скоро получишь.

Она даже сама не поняла, насколько жестоко звучали её слова, но они глубоко ранили его. Он вздрогнул всем телом.

— Ты сказала, что кто-то может причинить мне боль, — проговорил он и сжал губы. — Ты сказала, что я полюблю и потеряю все ради этого чувства.

— Я много чего говорю, — согласилась Парвати. — Но ты же не веришь в мой дар. Какое это имеет значение?

— Парвати, — к её удивлению, она услышала боль в звуках своего имени. — Есть у тебя этот дар или нет, как ты, черт побери, думала, я восприму новости о твоей скорой смерти? — она молчала. — Как ты думаешь, я буду себя чувствовать, если тебя не станет? Ты правда думаешь, что я смогу просто... сделать вид, что ничего не было? Это не... — он издал болезненный стон. — Это так не работает!

Парвати нетерпеливо вздохнула.

— Вот, что я знаю о жизни, — твердо ответила она, — то, что она заканчивается. Иногда трагически. Но моя жизнь никогда не была по-настоящему моей, так что я даже не буду себя утруждать, притворяясь, что я имею над ней хоть какой-то контроль. Ты просил сказать тебе правду, и я сказала. Вот и все, — бросила она резко. — Теперь ты доволен?

Мгновение он не двигался. Она пожала плечами, опустила руки и повернулась, чтобы уйти, остановившись только в тот момент, когда услышала его шаги за спиной.

Он подался вперед и взял её за руку, крепко сжав кончики её пальцев.

— Я сейчас кое-что понял, — сказал он, и внезапно, по неясным для неё причинам, его гнев словно растворился. — Из нас двоих не верю в любовь не я, Патил. Это ты не веришь в любовь.

Она напряглась.

— Дай мне пройти.

— Ну уж нет. Я тебя выслушал. А теперь послушай меня, — она повернулась к нему, свирепо глядя ему в глаза. — В чем твой секрет, Парвати Патил? — прошептал он, прижимая её к себе настолько близко, чтобы погладить большим пальцем по её скулам. — Кто-то уже однажды разбил тебе сердце? Кто-то, кого ты любила, дал тебе понять, что любовь ничего не значит?

— Нет — "на самом деле да!" — ты даже понятия не имеешь о том, что я натворила, Забини.

— Конечно, нет. Ты ведь не делишься со мной своей жизнью, — он прижал её к себе крепче. — Потеря тебя сломает меня, Парвати. Потерять тебя значит потерять все. Ты была права, — он закрыл глаза, и она вздрогнула; эта дрожь прошла по всему её телу и передалась ему. — Ты была права, когда сказала, что я потеряю все, только это было не то, о чем ты подумала. Это было не то, о чем подумал я.

Холодок пробежал по её крови к пальцам, заполнил её вены.

— Тогда не люби меня. Просто отпусти меня.

Он не ослабил хватки.

— Парвати, — сказал он, и она снова попыталась отстраниться, он снова повторил её имя. — Парвати. Хватит сопротивляться, — она медленно вдохнула и обмякла в его объятиях. — Ты должна знать, что я скорее потеряю все, чем не получу ничего в принципе.

Она закрыла глаза.

— Это, — она задержала дыхание, — очень опасные слова, Забини.

— Думаю, это правильные слова, учитывая, что ты предсказала мне опасное будущее, — холодно ответил Блейз. — Такое, будто бы я наемный убийца или каким-то иным образом связанный с криминалом таинственный Принц.

— Ты все ещё не веришь мне, — заметила она, заметив, что по какой-то причине эта мысль вызвала у неё улыбку.

— Конечно нет. Я не верю в судьбу, Патил. Не верю в третий глаз, звезды и пророчества. Но это не означает, что я не способен верить в вещи поважнее.

Она вздернула подбородок и поцеловала его, или он успел поцеловать её первым. Кто успел первым, было не так уж важно. Важным было то, что они поцеловали друг друга почти одновременно.

— Не умирай, Патил, — сказал он через поцелуй.

— Не могу обещать, — ответила она и неохотно добавила: — Но если ты просишь, полагаю, то сделаю все, от меня зависящее.

Она почувствовала его улыбку.

— Вот теперь, — сказал удовлетворенно Блейз, — я охотно тебе верю.

* * *

22:36

— Так ты согласен пойти на это? — спросила Дафна, когда Маркус беспомощно простонал, прикрывая рот рукой.

— Надеюсь, ты понимаешь, о чем меня просишь, — предупредил он, и она кивнула.

— Понимаю. Клянусь, это того стоит, — заверила она его. — Этим ты меня очень обяжешь, и, кроме того, так будет лучше нам обоим. Как и ему, чтобы он сам ни выбрал.

— Ты уверена? — спосил Маркус, переминаясь с ноги на ногу. — Ты уверена, что он согласился на просьбу Бэгмена?

Дафна кивнула.

— Он думает, что у него нет выбора, — напомнила она ему, и Маркус скривился. — Я и сама так долгое время думала, и, полагаю, ты тоже. Однако, как оказалось, — мягко выдохнула она, — мир безграничен, когда ты понимаешь, сколько много всего ты можешь сделать сам.

— Это дело рук Кадма? — спросил Маркус. — Он в итоге предложил тебе что-то стоящее?

Она обдумала его слова, прежде чем ответить, а затем поднялась на ноги.

— На самом деле нет, — сказала она. — Я просто поняла, что мир слишком велик и разнообразен для того, чтобы смириться с будущем, которого я не выбирала, — она наклонилась вперед, коснувшись губами его щеки своим сдержанным, благоухающим розами совершенством. "Она была бы очень хорошей женой, — подумал Маркус, — для человека, который действительно любит ее". — Я думаю, что гораздо важнее бороться за то, чего я хочу. Даже если мне потребуется некоторое время, чтобы понять, что это.

Маркус вздохнул, правда готова была сорваться с его языка.

— Думаю, я уже знаю, чего хочу, — признался он, и Дафна улыбнулась ему своей сияющей улыбкой.

— Хорошо. Но все же сделка есть сделка. Я дам тебе время все обдумать, — ответила она. — Посмотрим, что он скажет, а завтра обсудим. Я буду настаивать на своем, что бы вы ни решили. До скорого? — бросила она легко, небрежно попрощавшись в своем особом стиле.

Маркус инстинктивно сжался в немом противостоянии.

— Увидимся, — согласился он, надеясь, что того, что он предложит будет достаточно.

* * *

Преемница Эммануэля Ганьона была очень скрытной женщиной. Это было одной из причин, по которым Ганьон выбрал именно её, во всяком случае, она была в этом уверена. Люди, работающие на черном рынке, выбирали не слишком болтливое окружение и предпочитали не раскрывать своих настоящих имен. Нет ни семьи, ни друзей? Прекрасно. Нет документов? Вы наняты.

У преемницы Ганьона не было личной истории, не было имени и не было никакого желания обзавестись тем или другим. Ганьон звал её Бель, и это имя за ней закрепилось. Они оба считали, что оно ей очень подходит. От неё исходило почти осязаемое чувство невинности — очаровательное чувство нежности и наивности — благодаря которому, по её личному мнению, она и заслужила безоговорочное доверие Ганьона всего за четыре месяца своей стажировки у него. Или же он по неосторожности влюбился в нее, судя по гардениям, которые он постоянно добавлял в свои зелья.

В любом случае, Бель обладала определенными качествами, которые делали её чужеродным элементом в закоулках Лютного переулка, давали понять, что ей не место здесь.

Она осторожно пробралась по Лютному и ждала, пока сработают заранее подготовленные портключи, отсчитывая секунды, глядя на свои старинные часы.

Тут с хлопком появились две фигуры.

— Бель? — спросили они одновременно, а затем уставились друг на друга.

— Что ты здесь делаешь? — спросил широкоплечий парень с русыми волосами, грубо бросив в лицо вопрос второму парню с копной темных волос. — Клянусь долбаным Мерлином, Флинт, если ты преследуешь меня...

Второй парень, по имени Флинт, нахмурился.

— Да пошел ты, Вуд, ты о себе слишком много возомнил, почему ты не...

— Вы, должно быть, Маркус Флинт, — предположила Бель, протянув руку нахмурившемуся Флинту. — Меня зовут Бель.

— Да, Бель, а это Оливер Вуд, — представил своего спутника Маркус, — он, как вы могли сами заметить, довольно упрямый придурок.

Она искусно проигнорировала его комментарий, уклонившись от ответа, даже когда Оливер одарил Маркуса недовольным хмурым взглядом.

— Зелья у меня с собой, готовы заплатить? — предложила Бель им обоим, намекнув на зачарованные карманы своей мантии. — Как я вам уже писала, это будет недешево. Не вы одни искали меня. Дефицит, — объяснила она, пожимая плечами. — Вы же понимаете. Многие игроки просят меня продать им зелье.

— Это не для меня, — быстро заверил её Оливер, и Маркус закатил глаза.

— Не думаю, что её это интересует, Вуд...

— Что ты вообще здесь делаешь? А как же вся эта чертова мораль, о которой ты все время твердишь, Флинт...

— Похоже, у вас какие-то личные проблемы, — перебила его Бель, поджав губы. — Так вам нужны зелья?

— Да, — подтвердил Маркус. — С другой стороны, я в шаге от того, чтобы отговорить его от этой идеи.

Оливер уставился на него в ответ.

— И почему ты так считаешь?

— Потому что у меня есть для тебя предложение получше. Сделка, — Маркус слабо улыбнулся Бель. — Если, конечно, милая леди согласится, что мы проведем лишь половину сделки и отправим её восвояси.

Бель в ожидании протянула руку.

— Деньги.

Маркус повернулся, бросил ей в руку пакет с галеонами.

— Сто пятьдесят, как вы и просили.

— Ебаный Мерлин, — выдохнул Оливер. — За что?!

— Я же говорила, что оно стоит дорого, — напомнила ему Бель.

— Но за одну дозу?

— Один прием, — поправила его Бель, — и да. Если вы не хотите испытывать судьбу, покупая дешевую подделку. И деньги мне нужны прямо сейчас, мистер Вуд.

— Я так понимаю, Бэгмен не дал тебе денег на покупку зелья? — догадался Маркус, он издал дразнящий смешок. Выражение лица Оливера скривилось, когда тихая нота тревоги отразилась на лице Бель при упоминании Бэгмена. — Только представь себе, Вуд.

— Флинт, ради Мерлина...

— Мы можем отойти на минуту? — перебил его Маркус, повернувшись к Бель. — Я должен кое-что объяснить Вуду, пока он окончательно не сошел с ума. Но я беру этот флакон, — предупредил он, грозя ей пальцем, прежде чем оттащить Оливера в сторону и тихо заговорить с ним.

"Бэгмен. Людо Бэгмен, конечно. Зачем ему вообще понадобилось это зелье? Иногда высокомерие заходит слишком далеко", — подумала Бель, качая головой и вспоминая о том, что именно Бэгмен посадил Ганьона в тюрьму. Она прислушивалась так внимательно, как только могла, стараясь выглядеть как можно более равнодушно, разглядывая свои ногти.

— Зачем мне это? — прошипел ему Оливер, слегка отойдя в сторону. — Это всего лишь одно маленькое одолжение, Флинт. Одно. И если это поможет мне попасть в команду и убраться отсюда...

— Сделай одолжение лучше мне, — тихо попросил Маркус, — и я обещаю одно из двух. Первое, я позабочусь, чтобы Бэгмен никогда не узнал, что это был ты. Ты можешь уехать и играть за Ос, и я никогда больше не побеспокою тебя, если ты этого так хочешь.

Оливер пробормотал что-то невнятное.

— А второе?

— Я буду с тобой, — это прозвучало как отчаянный выдох. — Сделай это для меня, и я выберу тебя, Вуд. Я знаю, что облажался, я все испортил, но если ты сделаешь это ради меня, то клянусь, я встану на колени и буду умолять тебя остаться со мной.

Оливер ошеломленно уставился на него, но Бель пришла сюда не смотреть мыльные оперы. Если они не обсуждали Бэгмена, то эта беседа не имела для нее смысла. Она громко вздохнула и посмотрела на часы.

— У вас одна минута, — напомнила она им, и Оливер внезапно подпрыгнул, он вздрогнул, вспомнив, что он и его бывший возлюбленный были не одни. — Принял решение? — спросила она, снова протягивая ему ладонь за деньгами, и он поморщился.

— Ты уверен? — сказал Оливер Маркусу. — Если я пойду на это, ты уверен, что он никогда не узнает? И это не будет мне стоить места в Осах?

Это был удар ниже пояса, и даже Бель почувствовала это. Маркус, однако, хорошо скрывал свое разочарование. — Клянусь.

Оливер кивнул, сделав шаг назад.

— Я передумал, — сказал он Бель, а затем повернулся к Маркусу. — Дай мне пузырек.

Маркус кивнул, сжав губы в тугую линию, а затем Оливер повернулся и ушёл, направляясь к выходу из переулка.

— Похоже, все прошло хорошо, — заметила Бель, вынимая пузырек из своей мантии и протягивая ему. — Могу я предположить, что вы знаете, как этим пользоваться?

— Вы спрашиваете меня, умею ли я употреблять жидкости? — проворчал Маркус.

— Эй! Это не я только что тебя отвергла, — напомнила ему Бель. — Если ты злишься, срывай зло на ком-нибудь другом.

— Отлично, — рука Маркуса сжала пузырек, он сунул его в карман и быстро кивнул ей подбородком. — Спасибо.

— Не стоит благодарности, — ответила Бель. — Серьезно. Мне это ничего не стоило.

— Да, да, — пробормотал Маркус, и затем резко обернулся и пошёл прочь вдоль переулка.

Она кое-что узнала о Бэгмене. Что бы это ни было, это было лучше, чем ничего. Лучше, чем сидеть в Париже четыре месяца совсем без новостей.

Бель вздохнула, наложила на себя дезиллюминационные чары и тихо последовала за ним, пробираясь по Лютному переулку, постепенно они оба вышли в Косой переулок.

Казалось, он шел по своим делам, не останавливаясь, пока какая-то женщина незаметно не присоединилась к нему, заставив Бель ускорить шаг и прислушаться к их разговору.

— Ну что? — спросила женщина, и Маркус поморщился.

— Он согласился на это, — ответил Маркус. — Хотя не думаю, что обрадовался моему предложению.

— Ну, как я и говорила, все зависит от тебя, — ответила его спутница. — Ты сам решаешь участвовать или не участвовать. Я просила тебя лишь об одной услуге, которую, как я полагаю, ты мне уже оказал?

Маркус передал ей пузырек.

— Отлично, — радостно сказала женщина. — Мне жаль, что так вышло с Вудом.

— Ну, твой Кадм был прав, — сказал Маркус. — Сделать предложение можно слишком поздно или оно слишком маленькое.

— Ох, кого ты слушаешь, — неодобрительно высказалась она. — Он тебя любит. Ты любишь его. Тебе просто нужно доказать ему это, каким-нибудь способом.

Маркус хрипло прорычал.

— Этот твой приступ оптимизма невыносим, Гринграсс, — сказал он ей. — Что это на тебя нашло?

— Хорошо, что ты спросил, — вставил высокий темноволосый мужчина, который зашагал рядом с ними, обняв одной рукой талию спутницы Маркуса. При виде его Бель едва не задохнулась. — А-а, Марс, как всегда рад тебя видеть, — бросил темноволосый мужчина в тот момент, когда женщина встала на цыпочки и коснулась губами его щеки. — Смотрю, все прошло хорошо, да?

— Достаточно хорошо, — подтвердила женщина. — Маркус прекрасно справился.

Женщина посмотрела на Маркуса, но тот лишь пожал плечами.

— Довольно, — ответил тот. Женщина испытала заметное облегчение, и Бель уловила то, как пальцы второго её спутника крепче сжали корсет её платья.

— Я надеялась, что именно это ты и скажешь, — ответила женщина. — Тогда до завтра?

— Да. Жду не дождусь, — сказал Маркус. — Всегда лучше лично сообщать плохие новости публично и трагичным голосом.

— Ах, Маркус, как всегда, готов к удару, — одобрительно ответил их спутник, и Маркус грубо кивнул её подбородком и удалился. А мужчина притянул к себе женщину и поцеловал её с такой нежностью, от которой у Бель перехватило дыхание. — А что касается тебя, Дафна Гринграсс, не собираешься ли ты случайно вернуться в штаб-квартиру?

— Конечно, собираюсь, — ответила Дафна. — Только ты не придумывай себе ничего лишнего, Кадм. Боюсь, что подготовка к свадьбе займет все мое время. Но завтра...

Она многозначительно замолчала, и мужчина улыбнулся.

— Ах, завтра, — сказал он застенчиво. — Завтрашний день сулит множество возможностей, да?

— Заткнись, — ещё один страстный поцелуй, интимный и полный желания. — Сможем ли мы?

— Сможем, — ответил он, и с хлопком пара исчезла.

Тем временем Бель сняла с себя чары, вновь став видимой. Она стояла, тупо уставившись на то место, где они только что были.

Она совершенно не ожидала увидеть такое. Это было совсем не то, что она искала. Она быстро наколдовала Патронуса, дождавшись, когда с кончика её палочки появится серебристый лис, и нашептала ему сообщение.

— Шеклболт, — сказала она, пытаясь изо всех сил скрыть торжество в голосе, но, похоже, у неё не получилось. — Я нашла его.

Затем взмахом палочки она отправила лиса, и тот убежал, танцуя на ветру.

* * *

Нотт-мэнор

Кибинет на первом этаже

24 октября 2003

15:45

— Ладно, итак, — выдохнула Панси, поправляя галстук фальшивому Перси. — Я позвала тебя сюда, только чтобы убедиться, что он обладает такими же манерами, как ты. Тут особенно нечего делать, во всяком случае, я надеюсь. Это довольно продвинутый уровень магии, — объяснила она, даже не потрудившись скрыть гордость в голосе за свои достижения. — Но тебе нужно побыть тут, чтобы позволить магии синхронизировать его в точности с твоей личностью.

Перси перекинул одну ногу через другую и склонил голову, изучая свою копию.

— Насколько этот двойник умен? — спросил он с любопытством, и Панси пожала плечами, отступив на шаг, чтобы изучить свое творение.

— Полагаю, что он может справиться с рядом довольно простых понятий, — сказала она. — Думаю, он ведет себя примерно как человек под заклятием Империус, он знает то же самое, что и ты, но, вероятно, не умеет это обдумывать самостоятельно.

Перси коротко кивнул и поднялся на ноги, чтобы подойти к голему.

— Итак, — сказал он ему, разглядывая черты своего же лица. — Как тебя зовут?

— Перси Уизли, — ответил тот.

— Эх, даже мне понятно, что это ошибка, — перебил его Перси, перебив своего двойника, пока тот не успел закончить. — Тебя зовут Чародей Перси Уизли.

— Прошу прощения, — сказал голем, коротко кивнув Перси в знак согласия. — Меня зовут Чародей Перси Уизли.

— Как вам вечер, Чародей Уизли? — спросил Перси.

— Нормально, — ответил голем.

— Все в порядке, — поправила Панси. — Дела у тебя идут хорошо. Не забывай говорить "спасибо".

— А вы как? — спросил у неё голем, и она удовлетворенно кивнула.

— Ты очень вежливый, — она выдохнула, глядя на Перси, который склонил голову и сжал губы в довольной улыбке. — Спроси его о чем-нибудь ещё.

— Как вы относитесь к последним предложенным Министерством нормативным актам в отношении преступлений, связанных с долголетием? — спросил Перси.

— Это дикость, — ответил голем.

— Точно, — согласился Перси, и Панси закатила глаза.

— Это же свадьба, Уизли, — напомнила она ему. — Общественное мероприятие! Люди не будут обсуждать с тобой политику.

— Ладно-ладно, — согласился Перси, снова повернувшись к голему. — Как вам эта свадьба?

— Милая церемония. Скатерти подобраны со вкусом. Небольшой перебор с цветами, — сказал голем, и Перси засмеялся, а Панси гневно уставилась на него.

— Это я выбирала цветы, — нетерпеливо крикнула она, и он пожал плечами.

— Как бы я ни любил твой утонченный вкус, цветов многовато, — сухо констатировал факт Перси. — У тебя отличное восприятие палитры и богатый вкус, мисс Паркинсон. Так что тебе легко перегнуть палку с цветами.

Панси фыркнула в знак неодобрения и повернула к голему.

— Что ты о нем думаешь? — спросила она, кивнув в сторону Перси, и голем повернул голову к своей копии.

— Его не очень-то любят окружающие, — ответил тот, — и правильно делают. Он и не старается всем понравиться.

Панси взглянула на Перси, приподняв бровь, и тот пожал плечами.

— Голем прав, — сказал Перси. — хотя выразился он грубовато.

— А что ты думаешь обо мне? — спросила Панси голема, и он повернул голову назад, довольно откровенно уставившись на ее грудь.

— Я желаю тебя, — ответил голем, и Панси скрестила руки на груди. — Я постоянно думаю о тебе. И часто в моих мыслях ты обнажена.

— Ах ты нахал, — прорычала Панси, свирепо глядя на Перси, но голем еще не закончил.

— Я восхищаюсь тобой, — сказал голем беспристрастно, стараясь подобрать нужные слова. — Я представляю, как проведу рядом с тобой всю жизнь. Пока я не познакомился с тобой, я не мог спокойно спать. Теперь же я прекрасно высыпаюсь и каждую ночь вижу тебя во сне.

Панси удивленно повернулась и вопросительно посмотрела на Перси, но тот не отвел взгляда.

— Ты мое наказание и моя награда. Мой главный приз в конце долгого пути одиночества и пустоты, — сообщил голем легким и размеренным тоном, присущем Перси Уизли. — Я не заслуживаю тебя и не думаю, что тебе мог бы понравиться кто-то вроде меня. Но если вдруг ты захочешь быть со мной, я буду любить тебя как никто другой. На самом деле, я уже люб...

— Хватит, — остановил его Перси, а Панси от неожиданности плотно прикрыла рукой открытый рот. — Если кто и должен сказать ей все это, — сообщил он голему. — то это я.

Голем с пониманием кивнул, и Перси повернулся к Панси.

— Это потрясающая магия, — заметил он. — Ты необыкновенно талантливая волшебница.

Она в недоумении уставилась на него.

— Тут есть, конечно, одна проблема. Все поймут, что это не я, — она моргнула, и Перси пожал плечами, его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. — Он не смотрит на тебя так, как я смотрю. Да, и не похоже, чтобы он обладал моими утонченными манерами, как мне кажется, — его рот растянулся в улыбке. — Но я уверен, что, приложив усилия, мы доработаем его. Как ты знаешь, дьявол кроется в деталях. Чем больше внимания ты уделяешь работе, тем больше ты получишь от неё в итоге.

Он снова повернулся к голему.

— Теперь, что касается твоей манеры говорить...

— Уизли, — выпалила Панси, и ее рука резко оторвалась ото рта, и он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. — Уизли, а ты... разве ты не собирался ничего сказать?

— Сказать что? — спросил он, она снова колебалась на грани того, чтобы задушить его или наброситься на него. — А-а, ты имеешь в виду то, что сказал голем? — догадался он и нахмурился. — Мне кажется, для этого ещё не настало подходящее время.

— Ты что, шутишь? — требовательно спросила Панси, сжимая кулаки. — Уизли!

— Похоже, она расстроилась, — сказал голем Перси, и тот кивнул.

— Ах ты маниакальная задница, — огрызнулась Панси. — Так ты меня любишь или нет?

Перси и голем обменялись короткими заговорщическими взглядами, а затем Перси повернулся к ней, рассматривая ее с того места, где стоял.

— Панси, — прямо сказал Перси, — разве я мог бы тебя не любить?

Панси, затаила дыхание и не раздумывая бросилась ему на грудь, обвила руками его шею, а он усмехнулся ей в ухо. Подняв одну руку, чтобы погладить ее по волосам, он сказал:

— Мисс Паркинсон, мы должны работать, — напомнил он ей, когда она впилась ногтями в его спину.

— Да. Да. Точно, — сказала она на одном дыхании, повернувшись к голему. — Тебе придется умереть, понятно? Потому что ни при каких долбаных обстоятельствах я не позволю умереть ему.

— Жестоко, но справедливо, — отозвался голем.

— А что касается тебя, — продолжила Панси, повернувшись к Перси, и тот лишь сдержано улыбнулся ей. — Повтори то, что ты сказал.

Он выгнул бровь. — Ты никогда не думала о том, что некоторые фразы могут быть слишком избитыми? — сказал он ей, но она лишь покачала головой.

— Не в твоем случае. Не эти слова, — она встала на цыпочки, прижимаясь к нему. — Скажи, — требовала она, одна её рука прижалась к его груди, чувствуя биение его сердца, и он накрыл её руку своей ладонью. — Скажи это прямо, так чтобы я смогла тебе ответить, — пробормотала она, вздернув подбородок, и он медленно поцеловал её.

— Думаю, ты только что ответила, — тихо проговорил он, и голем удовлетворенно вздохнул у них за спиной.

— Да, — подтвердил голем. — И ещё, теперь мне кажется, что цветы выглядят довольно экстравагантно.

— Они не экстравагантны, — прорычала Панси, она уже собиралась показать голему всю силу своей ярости и несогласия, как Перси отдернул её назад, не дав ей ступить и шагу.

— Мисс Паркинсон...

— Панси, — прорычала она в ответ.

— Панси, — согласился он, тихий смех вспыхнул в уголках его глаз, когда его руки опустились на ее бедра. — Я полагаю, что ваше время лучше было бы потратить на другие занятия, не так ли?

— Прямо здесь? — спросила она, позволила себе прислониться спиной к книжной полке. — Что, прямо сейчас? При свидетелях?

— Ну, — Перси засмеялся, уткнувшись ей в шею, пока он скользнул руками под ее платье, он сказал: — Он же учится быть мной, не так ли? Может, если ты стесняешься, то лучше закрыть глаза? — посоветовал он голему, который тихо вздохнул, но подчинился.

— Грубиян, — прорычал голем, но его уже никто не слушал.

* * *

Лига бесконечности

Местоположение не определено

17:48

Нико тихо постучал в дверь.

— Игнотус?

Тишина.

— Игнотус, — снова позвал Нико, — Монтегю сказал, что ты весь день не выходишь из комнаты. Ты ел? — ожидаемая тишина. Ему показалось, что он слышал скрип пера, возможно, какое-то тихое ворчание, но, кроме этого, ничего. — Игнотус, я вхожу, — предупредил он и мягко отворил дверь, готовясь столкнуться за дверью с чем угодно.

На первый взгляд, там не было ничего необычного.

Было время, когда пару раз в месяц Игнотус готов был порваться на британский флаг, пытаясь исследовать что-то, что захватило его интерес и никак не отпускало, он без устали упирался и следовал тончайшим нитям магии, пока что-то — Нико никогда не мог понять, что именно — не появлялось, открывая исследователю свои секреты. Именно такого Игнотуса Нико особенно любил; изобретателя, сумасшедшего ученого, фанатичного исследователя красоты, величия и хитросплетения того, что было самым загадочным элементом волшебства и превращало её в аккуратно расписанный на листе механизм.

Сказать, что Нико любил Игнотуса Певерелла за его ум, значило не сказать ничего. Честно говоря, довольно трудно было не любить его за это. Даже Антиох и Кадмус затихали, увидев эту сцену, и теперь Нико, несомненно, испытывал благоговейный трепет, проходя на цыпочках мимо полосок разбросанного пергамента.

Прошло уже много лет с тех пор, как Нико наблюдал Игнотуса за работой; после встречи с Леди Ревел, а может, и раньше, ничто больше не вызывало интереса Игнотуса. Роман с ней, а затем гнев его старшего брата в значительной степени уничтожили в Игнотусе его творческие порывы. Теперь же, уловив признаки знакомого блеска, Нико поймал себя на том, что он одновременно волнуется за здоровье Игнотуса и чувствует себя возбужденным от нетерпения, будучи уверенным в том, что если Игнотус сделает одно из своих очередных открытий, то они, как в старые добрые времена, примутся спокойно болтать об этом у камина. Их разговоры были, без сомнения, самыми ценными и приятными моментами в жизни Нико. Его воспоминания отдавали вкусом холодного кофе у камина и ленивыми, томными ночами, когда они разговаривали до самого утра; осторожные касания тем магии, которая еще не была раскрыта, танцевали, как звезды над их головами.

— Игнотус, — проговорил Нико, положив руку на его плечо, и Игнотус ошарашенно подпрыгнул.

Судя по всему, он уже снял свои юношеские чары, вернул свое старческое лицо, и под глазами у него залегли темные круги, исходя из того, что Нико разглядел под очками.

— Ты голоден? — спросил Нико, указывая на тарелку, которую он левитировал позади себя, и Игнотус нахмурился.

— Они похожи на воспоминания, — пробормотал Игнотус, словно отвечая на вопрос Нико, который тот не задавал, — и не похожи одновременно. Как будто что-то, что ты можешь опустить в омут памяти, только в них есть что-то темное. Это тот верхний слой, тот серебристый слой, что питает их энергией, но из чего он?

— Прошу прощения? — переспросил Нико, нахмурившись. Со стороны не возможно было определить объект исследования Игнотуса. Рабочий стол был завален записками и клочками бумаги.

— Что дает силу секретам? — требовательно спросил Игнотус и нахмурился, Нико моргнул. — Они забирают её у своего владельца? Разве они похожи на Непростительные заклятья, в которые чем больше сил вкладываешь, тем сильнее они срабатывают? Или они зависят от уникальности? Что происходит, когда секрет раскрыт? Всегда ли секреты теряют силу, или, может быть, они набирают силу, если ими поделиться?

— Игнотус, — сказал Нико, слегка сжимая руку. — Игнотус, ты в порядке? Что ты...

Он замер, уловив недобрый блеск чего-то, зажатого в руке Игнотуса, и застыл на месте.

— Этот пузырек, — сказал Нико, чуть не задохнувшись от удивления. — Что в нем? Ты видел то, что внутри него?

— Ты об этом? Это дал мне Кадмус, — рассеянно ответил Игнотус, не глядя на пузырек, и Нико почувствовал, как кровь в панике отлила от его лица. — С молекулярной точки зрения это очень занимательно. Это не кажется чем-то непостижимым, что и не удивительно. Какую форму только не может принять идея? У меня, кстати, есть одна, — осознал он, его выражение лица стало отсутствующим. — Интересно, стоит ли мне где-нибудь описать это...

— Игнотус, — снова позвал его Нико с неожиданной настойчивостью. — Откуда Кадмус это взял? Кто ему это дал?

— Не знаю, — ответил Игнотус и замолчал, окинув Нико медленным, любопытным взглядом. — Почему тебя это интересует? — медленно спросил он. Нико не знал, что ответить на этот его тон.

— Я просто... ты знаешь, что содержится в этом секрете? — спросил напряженно Нико. — Потому что, Игнотус, ты должен знать. Ты должен знать, что я никогда бы не... я никогда не... я просто хотел...

Взгяд Игнотуса мгновенно сфокусировался на Нико, он словно вытянулся и весь превратился в слух. — Ты просто хотел чего?

— Я... — Нико не решался продолжить, подавленный чувствами разочарования и раздираемый сомнениям.

И зачем он только доверился Тео Нотту в таком деликатном вопросе? Почему поделился с ним своим сердцем, раскрыл душу, рассказал о своем самом страшном предательстве? В тот момент, когда он встретил Тео Нотта, он сам же сравнивал его с Кадмусом, и все же... —

Чей секрет у тебя в руках, Игнотус? — протянул Нико, боясь дышать, и Игнотус медленно поднялся на ноги, его глаза сузились, когда он посмотрел в глаза Нико.

— Ну вот, теперь я знаю, чей секрет держу в руке, — холодно ответил Игнотус, положив пузырек на стол. Он отвернулся, что-то обдумывая, и, не глядя на Нико, проговорил: — Ты напуган, Нико.

Нико ничего не ответил. Он просто не мог говорить.

— Однажды ты сказал, что верен мне, — напомнил ему Игнотус, все ещё не поворачиваясь к нему. — Это правда?

— Конечно, — со скрипом в голосе ответил Нико. — Неужели ты действительно сомневаешься во мне, Игнотус?

— Напоминаю тебе, Нико, что я могу и буду сомневаться во всех. Возможность быть преданным своими братьями всегда слишком реальна и может возникнуть в любое время, — Игнотус медленно сжал руку в кулак и положил ее на стол. — Если ты хочешь мне что-то сказать, Николас, я бы посоветовал тебе сделать это побыстрее, — он поднял взгляд, и его зеленые глаза остановились на Нико. — Может быть, я и младший из братьев и, возможно, самый добрый, но я так же, как и остальные, нуждаюсь в преданности.

Едва ли это была обнадеживающая мысль.

— Ты должен понять, — сглотнув сказал Нико. — Я думал, что поступаю правильно. Я думал, что защищаю тебя. Я думал... Я... — он запнулся и опустил взгляд. — Я не подумал о том, что все пойдет именно так. Я думал, что она могла... я не думал...

— Так это ты рассказал ему, — голос Игнотуса стал жестким и злым. — Именно ты был тем человеком, который рассказал Антиоху о Дионисии. Именно из-за тебя Антиох вмешался, да? А я то все время думал, как он узнал. У него везде глаза и уши, ему мог сказать кто угодно, так что мне и в голову не могло прийти, что это сделал тот, кому я доверял, — его губы стати тонкими, лицо от гнева покрылось морщинами. — Я, может быть, простил бы тебя тогда, Нико, если бы ты признался. Но ты решил жить с этим сам? Ты жил с этим годами, скрывая от меня правду? — тишина в ответ. — И ты мне говоришь, что не думал, что все так обернется. Что ты, думал, случится? Ты думал, что Антиох просто убьет её?

Нико мрачно прикрыл рот рукой, не в силах вымолвить ни слова.

— Именно так ты и думал, — с удивлением понял Игнотус и продолжил с острым недоверием в голосе: — Ты хотел, чтобы он убил её. Ты наделся, что он убьет её. И как же ты был разочарован, когда он оставил её в живых?

Он невесело усмехнулся, и Нико вздрогнул.

— Я боялся потерять тебя, — тихо признался Нико.

— Потерять меня? — Игнотус отпрянул, уставившись на него. — Почему? Потому что я мог предпочесть её Клубу? Какое тебе до этого дело?

— Ты что серьезно? — на этот раз в голосе Нико прозвучала ярость. — Неужели ты действительно так слеп, Игнотус? Дело ведь не в Клубе. Меня никогда не интересовал Клуб! Никогда меня не интересовали твои братья... Это все не ради них, не ради твоих амбиций, не ради твоего с ними соперничества, не ради вашей ненависти друг к другу, не ради чего бы то ни было, что носит фамилию Певерелл, кроме тебя, — его грудь тяжело вздымалась, и он перестал чувствовать тошноту от одной мысли, что эти слова вырвутся у него и перестанут быть тайной. Они уже вырвались, и он словно бы упал в лужу собственной грязи у ног Игнотуса. — Я чувствовал, что теряю тебя, и испугался, — полушепотом проговорил Нико, сгорая изнутри. — Мне не было дела до того, что ты мог предпочесть её нам. Я был напуган тем, что ты предпочтешь её мне.

Игнотус не опустил глаз. Но и не смотрел на Нико. Он не шевелился, не моргал, не дышал.

— Я доверял тебе, — процедил он сквозь зубы.

— Да, доверял, и это был единственный раз, когда я подвел тебя. Я подвел тебя, потому что любил тебя, пусть эгоистично, но поверь мне, — умолял Нико, протянув к нему руку, но Игнотус инстинктивно отшатнулся. — Если у меня и был от тебя секрет, Игнотус, так он заключается только в том, что я любил тебя все это время.

При этих словах Игнотус смягчился, ну или со стороны казалось, что он смягчился. Нико с облегчением выдохнул, ожидая реакции на свои слова, и Игнотус на мгновение задумался, прежде чем заговорить.

— Эх, Нико, — тихо проговорил Игнотус, он протянул руки и взял ими покрытое шрамами лицо Нико. — Нико, — выдохнул он, и тот сделал шаг вперед, ловя каждое слово Игнотуса, когда тот приблизился к самому его уху и прошептал: — Неразделенная любовь — плохое оправдание.

У Нико перехватило дыхание, когда Игнотус крепко обнял его. Не интимно, а скорее схватил его в охапку. Нико попытался отстраниться, но Игнотус не отпускал его.

— Ты убил её, — сказал Игнотус, его голос задрожал и стал резким. — Ты убил её, ты предал меня, и ты позволил этому настроить против меня брата. Кто же решил сделать из этого тайну? — он ещё крепче сжал Нико, выплескивая ему в лицо ядовитые обвинения. — Дай-ка угадаю. Это ты попросил моего брата не рассказывать мне о твоем предательстве, и он согласился, не так ли? И все же скажи мне, Нико, кого из вас я буду вечно ненавидеть. Угадай! Будет ли это тот, кому я доверял свои секреты, — кипел он, — или тот, кому я совершенно не доверял...

— Ты злишься, — резко перебил его Нико, раздумывая, не стоит ли ему достать из кармана палочку. Он слегка сдвинулся, пытаясь нащупать её в своих брюках, но именно в этом месте он был особенно сильно прижат к Игнотусу. — Я понимаю, поверь мне. Я заслужил твой гнев, даже твою ненависть, если хочешь. Но пожалуйста, ты должен знать, я сделал это...

— Из-за любви? — огрызнулся Игнотус. — Какое странное у тебя представление о любви, Николас Фламель.

В тот момент, когда рука Нико наконец сомкнулась вокруг палочки и он со свистом в воздухе вытащил её, палочка Игнотуса уже уперлась в его висок. Нико сжал зубы и покачал головой.

— Что же мне с тобой делать? — спросил его Игнотус, его голос был подозрительно тих и спокоен. — Если бы ты был на моем месте, Нико, что бы ты сделал?

— Мы так много пережили вместе, Игнотус, — напомнил ему Нико, его руки дрожали. Он никогда не был так близко к Игнотусу и одновременно так далеко. — Нас объединяют столетия открытий, века тайн и истин. У нас были взлеты и падения, Игнотус... Прошу тебя, умоляю, пусть твоя память будет такой же крепкой, как наша дружба...

— Скажи мне правду, — оборвал его на полуслове Игнотус, в его голосе не было ни следа ярости или гнева. Только отчетливая ледяная холодность. — Я хочу чтобы ты сам сказал это, и я пойму, если ты соврешь, Нико. Я знаю тебя достаточно долго, Нико, чтобы понимать, когда ты говоришь правду, а когда врешь. Так что не испытывай мое терпение, — его слова были полны яда, улыбка была похожа на хищный оскал. — Что ты думал, Антиох сделает с Дионисией Трелони?

Лгать не было никакого смысла.

Не было смысла притворяться.

Пути назад не было тоже.

— То, что не смог бы сделать я, — мягко ответил Нико.

Рот Игнотуса напрягся.

— Что именно?

Нико посмотрел ему в глаза, в них не было слез.

— Я нужен тебе, Игнотус Певерелл, — твердо сказал ему Нико. — Я нужен тебе. Я уже достаточно много раз подчищал за тобой. Ты даже понятия не имеешь о тех вещах, что я делал, чтобы прикрыть тебя, чем я ради тебя пожертвовал и что будет с тобой, если ты избавишься от меня...

— И что же это было? — требовательно переспросил Игнотус, тряхнув его. — Что ты не смог бы сделать сам, Нико?

"Наверняка ты уже думал о своей смерти, — словно услышал Нико шепот Драко Малфоя из глубин своей памяти. — Конечно, ты уже думал о том, что бы сделал... о том, что бы хотел сказать, и как бы ты хотел это сказать…"

— Я люблю тебя, Игнотус, — признался Нико и закрыл глаза. — Я люблю тебя так, как никого никогда на свете не любил. Я даже не представлял себе, что так сильно можно кого-то любить. Я всегда восхищался тобой, боготворил тебя, уважал все твои формы и проявления. Я купался в каждом случайном взгляде и жил в каждом спокойном мгновении. Игнотус Певерелл, я люблю тебя так, как она никогда не полюбила бы тебя...

— ЧТО ИМЕННО ТЫ НЕ СМОГ БЫ СДЕЛАТЬ? — закричал Игнотус, и Нико открыл глаза, палочка Игнотуса до боли впилась ему в висок.

"Я всегда знал, что умру за тебя".

— Я не мог бы убить её сам, — сказал Нико со смехом, и затем, после мгновения тишины, весь его мир заполнил зеленый свет.

А потом лицо Игнотуса поблекло и исчезло, Николас Фламель больше не мог ничего видеть.

* * *

Нотт-мэнор

Гостиная

18:01

— Должен признать, что не ожидал увидеть его снова, — сказал Тео, протянув руку, куда Кадм небрежным жестом положил пузырек. — Знаешь, никому не рассказывай, но я наслаждаюсь тем, что ты каждый раз умудряешься доказать мне, что я был не прав.

— Правда всегда удивляет людей, — согласился Кадм, кивнув на пузырек. — Но, на самом деле, спасибо тебе за это. Эта штука помогла мне многое понять... это, — объяснил он, — позволило мне получить столь необходимые мне ответы. В общем, ты мне был очень полезен, за что я крайне благодарен.

Тео простонал.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что я смог раскрыть несколько собственных секретов — для своих экспериментов и, что важнее, для игры с братом, — ответил Кадм, пожав плечами, и Тео с сомнением посмотрел на него. — Игнотус похож на ребенка или птицу, — объяснил Кадм. — Он бросается на игрушки как ребенок, или как сорока на блестящие вещи. Это в будущем сделает его посговорчивей.

— С психологической точки зрения, это означает, что его язык любви — это подарки, — добавил Тео. — Я бы никогда не смог быть рядом с человеком, который не любит давать людям то, что им нужно. Какую же тайну ты подарил ему? — добавил он невзначай, и Кадм закатил глаза.

— Я думал, что относительно секретов мы отлично поняли друг друга, Нотт? И что они должны, по необходимости, оставаться тайнами?

— Хорошо, хорошо, — согласился Тео, рассеянно глядя на пузырек. — И что же ты о них узнал?

— Ну, я сделал несколько собственных секретов. Провел несколько экспериментов, — добавил Кадм. — Если ты выдашь секрет, который окажется ложью, флакон испортится. Он дважды обжег мне пальцы, — Тео поморщился, и Кадм кивнул. — Именно. Очевидно, существует тонкая грань между секретами и обманом. Однако, если признаешься в тайне, она растворяется. Ну, скорее, распадается...

— Все это очень интересно, — согласился Тео, явно не заинтересованный, — но как работает настоящая магия?

— Как батарейка, — ответил Кадм. — Ты знаешь, что такое маггловская батарейка?

Тео выгнул бровь.

— Один секрет много энергии не даст, — объяснил Кадм, — но несколько секретов, объединенные в сеть, создают электричество. Они создают контур, — объяснил он, вырисовывая что-то в воздухе, и Тео кивнул. — Магии в одном секрете не больше, чем в воспоминании, которое используется в Омуте. Ты можешь его посмотреть, и все. Магия множества секретов же больше похоже на портключ, поскольку это форма магии, которая существует в сети. Путешествия с места на место моментально? Несколько контуров магии, — объяснил Кадм, и Тео снова кивнул. — Несколько секретов? Избыточная мощность. Целая сеть секретов, и у тебя достаточно магии, чтобы запитать что-нибудь энергией... я не знаю. Вероятно, это было неразумно. Уверен, что вместе они создают мощную взрывчатку.

— Я знал, что эта сеть опасна, — сказал Тео и пожал плечами. — В этом есть что-то чертовски странное.

— Ну, думаю, что "странное" это не слишком точное описание чего-то столь "крайне нестабильного", — сказал Кадм. — Это в самом деле гениально, и по министерским стандартам совершенно не законно, но это явно стоило целой жизни труда той, которая была явно умнее, чем выглядела. Жаль, что она не оставила никаких инструкций. Без них эта сеть лишена ценности, — продолжил он, — но я и так очень сомневаюсь, что она когда-нибудь будет безопасна.

— Эту штуку будет безопаснее хранить или уничтожить? — спросил Тео.

— Не могу сказать, — ответил Кадм, а затем спокойно добавил: — К счастью, она пропала.

— Пропала? — переспросил Тео взволнованно, и Кадм пожал плечами.

— Должно быть, Антиох куда-то её переместил. И точно не к нам домой, — выдохнул он, — но сейчас я не слишком беспокоюсь об этом, учитывая, что теперь я знаю, что эта сеть может буквально убить всех в радиусе ста квадратных миль, если что-то пойдет не так...

— И какая страна не досчитается ста квадратных миль? — спросил Тео с надежной, но Кадм бросил на него неодобрительный взгляд.

— Отличная попытка. Дело в том, что эти секреты хранятся где-то в другом месте, — закончил он, — но теперь мы знаем, как они работают, так что ты можешь просто подержать этот у себя, пока мы не найдем, куда его поместить.

— Ну, отлично, — сказал Тео, сжав пузырек в ладони. — Полагаю, ты видел его содержимое?

— Да, — подтвердил Кадм. — Антиох был совершенно прав, указав тебе направление, в том, что касается уничтожения Игнотуса. Он всегда безоговорочно доверял Нико, а Нико уже давно был влюблен в него. Это прочная связь, которую, если разорвать, скорее всего, закончится катастрофой. Мне очень нравится направление мыслей Антиоха, — добавил он радостно, и Тео покачал головой.

— Забавно, правда, что любовь — это такое же оружие, — заметил он и замолчал, — как и секреты.

— Все что угодно может быть оружием, — согласился Кадм. — Но поживи с наше, и у тебя не останется ровным счетом ничего, что не могло бы привести к поножовщине.

— Точно. Ну, пойду, пожалуй, проверю, как идут дела с нашим убийством, — сказал Тео. — Ты пойдёшь на праздник?

— Ты имеешь в виду свадьбу или убийство? — спросил Кадм.

— Я, конечно, имею в виду не то сборище противных людишек, — ответил Тео, и Кадм позволил себе усмехнуться.

— Может, я буду там. А может, и нет. Не могу точно сказать. А пока я лучше пойду посмотрю, что задумали мои братья, — закончил Кадм, направляясь к камину. — Антиох в последнее время особенно задумчив, а Игнотус весь день просидел взаперти в своей комнате...

— Братья — это просто кошмар, — крикнул Тео ему вслед, и Кадм отсалютовал ему в ответ за секунду до того, как его поглотило зеленое пламя и он оказался в своей комнате штаб-квартиры Клуба.

На секунду он замер, застигнутый врасплох, раздумывая, не попал ли он случайно в другое место. Его буквально только что отремонтированный кабинет был перевернут с ног на голову и обыскан; у него было не так уж много личных вещей, но мебель была выпотрошена и перевернута, каждый ящик был магически открыт, и его заметки плавали по воздуху.

— Игнотус, — прорычал Кадмус, заметив того в центре бури бумаг, и его младший брат повернулся; его лицо слово сильнее постарело и осунулось. — Игнотус? — снова неуверенно спросил Кадм, споткнувшись обо что-то, и внезапно лицо Игнотуса покрылось рябью и разгладилось, вернув себе привычные чары молодости. — Что ты...

— Где он? — прошипел Игнотус. — Воспоминание. Секрет. Что ты с ним сделал?

Кадм застыл на месте.

— Какой секрет?

— Не ври мне, брат, — огрызнулся Игнотус. — Я знаю, что он у тебя. Я знаю, что сделал Нико... что он совершил. Я знаю, что ты в курсе. Отдай его мне, я знаю, что он у тебя есть. Я хочу увидеть своими глазами...

— Игнотус, — Кадм сделал шаг вперед и крепко сжал рукой плечо брата. — Что происходит? Что с тобой?

— Нико. Он мне врал. Он врал, — в ярости Игнотус выплевывал слова. — Он убил её. Пусть и не своей собственной палочкой, но мог бы убить её и своими руками, Кадмус... и даже ты никогда не делал мне ничего настолько плохого...

— Это было много лет назад, Игнотус. Много лет, — нахмурился Кадм. — Как ты узнал об этом?

Услышав это Игнотус, прерывисто засмеялся.

— Ну, разве не забавно, что секреты живут вечно? Разве это не самое смешное? Со временем они только набирают силу, Кадмус. Они не стареют вместе с людьми. Добавь это в свои заметки, — он рванулся прочь, толкнув Кадма в грудь. — Секреты дозревают как вино. Как яд. Со временем становятся все более смертоносными...

— У меня его нет, Игнотус, — решительно оборвал его Кадм, выбросив вперед руки. Он аккуратно обошел Игнотуса, наблюдая за его холодным взглядом, который следовал за ним по комнате. — Да, я знаю, что сделал Нико, но у меня нет его секрета. Здесь ты его не найдешь.

Рот Игнотуса скривился.

— Я знаю, что это правда, — признал он спустя некоторое время, хотя, похоже, эта мысль его не успокоила. — Ты мой брат, Кадмус, и с самого детства я видел, как ты врал мне и другим. Но так же хорошо я знаю, что для между правдой и полуправдой нет никакой разницы, — выражение его лица стало кислым. — Клянусь, если ты что-то от меня скрываешь...

— Если даже ты найдешь его, это не принесет тебе облегчения, — напомнил ему Кадм. — Ты уже знаешь, что в нем содержится? Спроси Нико, если тебе так нужны ответы. Спроси Антиоха...

Игнотус бросил на Кадма бесстрастный взгляд.

— Я не могу спросить Нико.

— Почему? — спросил Кадм, но Игнотус промолчал; он моргнул, распространяя вокруг себя чувство тревоги. — Игнотус. Брат. Почему? — переспросил он, сделав шаг вперед.

Выражение лица Игнотуса не изменилось.

— Сам спроси у него, — холодно бросил Игнотус, и Кадм сделал ещё один шаг вперед. В этот момент Игнотус аппарировал, его мальчишеское лицо исчезло так же неожиданно, как и появилось.

* * *

Площадь Гриммо, 12

18:56

— Ах, Базиль, не мог бы ты передать мне эту булавку? — попросила Мэл, пытаясь дотянуться до подушечки с булавками. Гермиона переминалась с ноги на ногу, начиная чувствовать беспокойство и головокружение. — Не подгибай колени, — выругалась Мэл, толкнув Гермиону в бедро, и та чуть не свалилась с наколдованной платформы. — Я хочу чтобы шлейф был идеальной длины.

— А нужно ли мне такое длинное платье? — слабо подала голос Геримона. — Я имею в виду, что если мне понадобится свобода движения или что-то в этом роде...

— И что может случиться во время свадьбы? Убийство? — рассеянно спросила Мэл, и Гермиона едва сдержалась, чтобы не усмехнуться. — Если ты одета в оригинальное платье марки Мелибеи Уорбек, Гермиона, то выглядеть ты должна сенсационно. Ты и так дала мне всего неделю времени... Не то чтобы мне нужно было больше, — добавила она, обменявшись заговорщическими взглядами с Базилем. — Совершенство требует вдохновения, но время... время необходимо только любителям.

— Вре-емя-я для люби-ительских и-игр, — выдал бессмысленную фразу Базиль, и Гермиона громко вздохнула, быстро согнув колени.

— Мне нравится, Мэл, — наконец, призналась она, проводя пальцами по вырезу платья. Это был образец умопомрачительно простого дизайна, который идеально подходил к ее фигуре. Сзади был низкий вырез и драматический шлейф. Оно было сшито из зачарованного шелка, что означало полное отсутствие складок и магическую легкость и текучесть материи при движении. В общем, свадебное платье мечты — если бы только оно было для настоящей свадьбы, а не для фальшивой. — Я просто... учитывая все обстоятельства... я не хочу отнимать у тебя слишком много времени...

— Чепуха, — ответила Мэл, ее рот был полон булавок. — Базиль, — невнятно пробормотала она, — где Кикимер?

— Ки-ики-имер, — позвал Базиль, и тот появился с хлопком в комнате, заставив Гермиону подпрыгнуть. Он осмотрел комнату и с напускным равнодушием бросил взгляд на Гермиону. — Ты-ы за-айме-ешься прическо-ой, ладно-о?

— Кикимер не в восторге от непокорности мисс, — ответил тот, имея в веду якобы непослушные кудри Гермионы.

— Пожа-а-алуйста, — нараспев попросил Базиль.

Кикимер вздохнул, щелкнув пальцами, и тут Гермиона почувствовала, как ее волосы взметнулись вверх со свистом, словно подхваченные заколдованным ветерком, внезапно поднялись с плеч и резко дернулись назад, чтобы укладываться в сложные локоны, по которым она легко скользнула руками.

— О-о, Кикимер, спасибо те...

Но эльф с хлопком уже испарился.

— Ну что ж, — вздохнула Гермиона, а Мэл тихо рассмеялась. — У нас с ним очень сложная история отношений.

— ПО-ОЛУЧИЛО-ОСЬ О-ОЧЕНЬ МИ-ИЛО-О, — закричал Базиль, надеясь, что его голос будет слышен на втором этаже, и Кикимер тут же появился прямо у его ног. — А-а во-от ты-ы где-е, а я ка-ак ра-аз го-овори-ил...

— Кикимер слышал то, что сказал вампир хозяина, — торжественно ответил Кикимер, — и Кикимер сам знает, — с этими словами он снова исчез, бросив в сторону Гермионы, как ей показалось, довольно самодовольный взгляд.

— Хорошо, — одобрительно согласилась Мэл, отступая на шаг, чтобы полюбоваться своей работой. — Базиль, а ты как думаешь?

— Эта-а сва-адьба-а состо-оится о-очень ско-оро, — ответил Базиль.

— Нет, что ты думаешь о платье, — поправилась Мэл, и Гермиона закатила глаза.

— Аа-а-а! Оно иде-еальное, — провозгласил Базиль. — Оно очень... как сказать?

— Хорошее? — жизнерадостно подсказала Гермиона.

— Да-а, — согласился Базиль. — Изу-умите-ельное. Велико-олепное-е. Ослепи-ительно кра-асивое. Это-о все-е счи-ита-ается хоро-ошим, да-а?

— Да, что-то в этом роде, — подтвердила Гермиона, и все трое подняли головы, услышав приближающиеся шаги двух пар ног.

— ...Да, и я тоже так считаю, Малфой...

— ...И все же приятно сознавать, что некоторые вещи в жизни остаются постоянными, и отвечая на твой крайне нетактичный вопрос — "да", я почти закончил, но...

Гермиона застыла на месте, поймав взгляд замершего в дверях Драко, рядом с ним переминался с ноги на ногу Гарри.

— Грейнджер, — произнес Драко с благоговением и изумлением одновременно и тут же закрыл ладонью глаза. — Черт возьми, я... прости, я не знал, что ты здесь, я просто...

— Мэл, ты не могла бы мне кое с чем помочь на кухне? — невинным голосом спросил Гарри, махнув через плечо. — И ты тоже, Базиль...

— Это-о бу-уде-ет для-я ме-еня вели-ичайше-ей честью, — протянул Базиль в ответ, последовав за Гарри, а Мэл обернулась и подмигнула, одарив Гермиону торжествующей улыбкой. Затем она развернулась и зашагала за Гарри.

— Малфой, — вздохнула Гермиона, сойдя с платформы и убрав его руки от глаз. — Что ты тут делаешь? И зачем ты закрыл глаза...

— Плохая примета видеть невесту перед свадьбой, — слабо запротестоал Драко, хотя, несмотря на внутреннее сопротивление, он позволил себе довольно долгую паузу, чтобы окинуть ее взглядом своих серых глаз с головы до ног.

— Да, точно. Давай только быстро проясним вот что: на самом деле мы не женимся, — напомнила ему Гермиона, наотмашь шлепнув его по плечу. — И я бы с большим удовольствием нашла бы себе занятие получше, чем сидеть здесь, утыканая булавками, тебе так не кажется? Я могу появиться в мешковине, и это ничего не поменяет...

— Ты выглядешь потрясающе, — перебил её Драко, прочистив горло. Очевидно, он не слышал ни единого её слова. Гермиона возмущенно закрыла рот и стала гневно смотреть на него.

— Тебе нравится? — спросила она — с большим сомнением в голосе, чем ей хотелось показать, — и Драко кивнул в ответ и довольно улыбнулся.

— Похоже, я время от времени забываю, что ты очень мила и в одежде, — сказал он ей, возвращаясь к своему обычному самодовольству, одарив ее непримиримой ухмылкой. — И кроме того, — протянул он, — свадьба или не свадьба, но люди все равно увидят тебя. Лучше дать им посмотреть на что-то, кроме моего чрезвычайно похудевшего двойника.

— Я вроде как думаю, что Гортензия появится в похожем платье, — заметила Гермиона, и Драко с жаром закивал в знак согласия. — Или Тибо, если уж на то пошло.

— Ну, на это мы можем только надеяться, — согласился он и слегка коснулся ее щеки кончиками пальцев, прежде чем убрать руку и крепко прижать ее к себе. — В любом случае. Я уже почти закончил зелье, — сообщил он ей и замолчал. — Ну, я бы сказал, оба зелья.

— Фух. Хорошо, — Гермиона напряглась, внезапно почувствовав сильный жар. — А ты сказал об этом Гарри?

— Да. Они с Уизли прихватят несколько авроров из своего департамента.

— Рон тоже в этом участвует? — спросила Гермиона удивленно, и Драко пожал плечами.

— Ну, это не повредит. Опять же, хочется надеяться, — его оценивающий взгляд снова скользнул по ней, хотя он он ничем не выдал интонацией особой заинтересованности. — Панси закончила голема, Уизли-старший подготовлен, само мероприятие спланировано в совершенства, Дафна дала гарантии. Клуб проинформирован, по словам Тео, так что все, что осталось, это...

— Ничего не испортить? — подсказала Гермиона, и Драко кивнул.

— Или очень сильно постараться ничего не испортить, если ставить перед собой достижимые цели, — сказал Драко и встряхнулся. — Это Тео-изм, и поэтому я уже очень сожалею об этом.

— Забавно, — заметила Гермиона, медленно покачав головой. — Последняя ночь перед моей свадьбой, и я даже не думаю о самой свадьбе.

— Да, там будет много поводов для другого веселья, — подтвердил Драко, — хотя, как ты сама только что заметила, настоящей свадьбы не будет. Так что вряд ли это все заслуживает особого внимания.

— Точно, — согласилась Гермиона с нервным смешком. — Точно, я и так уже навечно с тобой связана. По крайней мере, на свадьбе мне не придется давать никаких клятв.

— Брак — это сущий кошмар, — сказал Драко, когда она поморщилась в знак согласия. — Это что-то вроде: "О, у нас все так хорошо, и я очень хочу, чтобы ничего не менялось, пожалуйста, прими это кольцо и согласись жить со мной, пока один из нас не умрет..."

— Да, и "пожалуйста, подпиши тут, потому что иначе как я могу быть уверен, что ты не выскочишь на минутку за молоком и никогда больше не вернешься?.."

— Ах да, и подумать только, я не просил твоей руки у твоего отца. И как же мне теперь утвердить патриархат? — сокрушался Драко, и Гермиона внезапно перестала смеяться, закашлявшись, словно ей не хватало воздуха. — Ты в порядке? — спросил он, когда она почти перестала дышать, одна его рука обвилась вокруг ее плеча, а другая прижалась к животу. — Мерлин. Ты дышишь, Грейнджер?

— Он... ты не смог бы... — она выпрямилась, отплевываясь, и рассеянно потерла грудь. — Ты не сможешь попросить моей руки у него, — призналась она медленно. — Потому что, м-м... Нам придется придумать другой способ архаично передать меня тебе в собственность...

— А-а, — пробормотал он себе под нос, поглаживая большим пальцем косточку на ее плече. — А я так хотел, — он прижал её к себе, легко и деликатно коснувшись губами того места, где только что были его прикосновения. — Тебе не обязательно объяснять мне это. Я могу сложить два плюс два.

Она отвела взгляд и кивнула.

— Так или иначе, — продолжила она, прочищая горло, — думаю, нам следует обсудить кое-какой план эвакуации. Ну, знаешь, когда Чародей умирает и гости пытаются с криком выбежать из зала...

— Поттер займется этим, — заверил он её, приподнимая ее подбородок. — Что-нибудь еще?

Она не знала, стоит ли делиться с ним своими мыслями.

Три года назад, ночью перед свадьбой с Роном, у неё болел живот. На самом деле она не спала ни минуты и встала с большими синяками под глазами, как будто чисто физически всю её изнутри разрывали сомнения, пока она, лежа, смотрела в потолок. Она снова и снова представляла, как обещает ему себя, и это было в то время так естественно и в тоже время так пугающе. Она чувствовала, как вокруг неё смыкаются стены, и у неё на душе нарастало ощущение плена. "Так много путей будет закрыто", — думала она тогда про себя. Было так много жизней, которые она могла бы прожить, так много дорог, по которым она могла бы пройти, и она видела, как все они исчезают и уплывают в пустую бездну каждый раз, когда она представляла себе тот момент, когда она обещала свою жизнь Рону Уизли.

Она хотела сказать Драко Малфою, что она не сильна в распознавании знаков, но и не была полностью уверена в том, что не выйдет завтра за него замуж. А что, если они неправильно рассчитали время? А что, если станет просто необходимо изменить план? Она была в отношениях с ним, помолвлена с ним, а затем связана с ним целой серией непредвиденных — неудачных? маловероятных, по крайней мере! — событий, и ни разу она не чувствовала себя к ним готовой. Если какая-то высшая сила решит над ними посмеяться, то, возможно, завтра она на самом деле станет его женой. И по какой-то странной, необъяснимой причине такое развитие событий ни капли её не пугало.

— Ты правда думаешь, что я хорошо выгляжу? — спросила она, решив, что не стоит нагружать его подобными признаниями, а просто обхватила рукой его щеку и улыбнулась. — Базаль сказал, что ему понравилось, но Кикимер был не столь многословен.

— Платье просто идеальное. Подобрано со вкусом, — он провел рукой по ее волосам, зырывшись в них пальцами на затылке. — Ты, — пробормотал он, — просто восхитительна.

— Жаль, что ты не получишь никакого приданого, — шутливо сокрушалась Гермиона, и Драко усмехнулся, положив свободную руку ей на талию.

— Ну, это вряд ли, — возразил он. — Мне достанутся приключения, очаровательное непостоянство, невыносимое напряжение, остроумные разговоры и твои кулаки, а ещё восхитительное отсутствие светских манер, обещания, которые ты на удивление выполняешь, — она посмотрела на него, наблюдая, как расплывается у него по лицу улыбка. — Кругленькая сумма, в общем и целом, и именно для меня это крайне выгодная сделка. А ты к сожалению, получишь всего-навсего...

— Поместье, — сказала Гермиона. — Даже два поместья, плюс пару сумасшедших родственников из Франции, — она задумчиво замолчала. — Кроме того, немалое состояние.

— Ах, да, как я мог забыть, — простонал Драко. — Забудь то, что я сказал о выгодной сделке, теперь я понял, что это грабеж средь бела дня...

Она прервала его поцелуем, притянув к себе, обвив руками его шею.

— Я с нетерпением жду того дня, когда не выйду за тебя замуж, Драко Малфой, — сказала она.

— Главное, постарайся не погибнуть, — тихо согласился он, и она улыбнулась, не обращая внимания на собравшуюся в дверях публику.

— Эй! — крикнула Мэл, хлопнув в ладоши и испуганно разведя их в стороны. — Этот шлейф еще не закончен. А ну-ка вон отсюда, Драко Малфой!

— Да-а, те-ебе на-адо-о уйти-и, — воскликнул Базиль, хотя выглядел он слегка печально. — Да-аже если-и это-о и оче-ень ми-ило.

— Ну, ты же слышала, что сказал вампир, — проговорил Драко, отпуская Гермиону и кивнув Мэл. — Уорбек, как всегда, было очень приятно тебя видеть, — он помолчал, прежде чем уйти, и одарил Гермиону последней невыносимо самодовольной ухмылкой. — Пока, Грейнджер.

Она кивнула ему вслед и, когда он ушел, со вздохом повернулась к Мэл и Бейзилю.

— Что вы так смотрите? — спросила она, уловив их нескромный обмен взглядами. — Серьезно. В чем дело?

— Это-о бы-ыло-о та-ак рома-анти-ично, — ответил вампир, Мэл кивнула в знак согласия.

* * *

Лига бесконечности

Местоположение неопределно

19:14

— АНТИОХ!

Волосы на затылке Антиоха тут же протестующе встали дыбом. Голос брата почти всегда действовал на него так, особенно когда тот был расстроен; он мог по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз он слышал его таким обеспокоенным. Голос Кадмуса, обычно гладкий и сухой, чаще всего изобилущий раздражающими остротами, в панике приобретал очень необычный тембр. Это напомнило Антиоху их детство, пробудило в нем что-то первобытное. Внезапно в его голове вспыхнуло воспоминание о том, как маленький Кадмус сидел у него на коленях, прижимал к себе сломаную ручку, пострадавшую при падении с ветки сухого дерева. Темноволосая голова Кадма была опущена, а на его умном лисьем лице застыло страдальческое выражение. И тут раздался звук его имени: "Антиох! Брат, помоги мне!"

— Что случилось? — спросил Антиох, обернувшись, когда Кадмус, тяжело дыша, ворвался в его кабинет.

— Нико, — сказал Кадмус с дикими глазами. — Мертв.

— Воскреси его, — небрежно отмахнулся Антиох, даже не отойдя от стола. — Надеюсь, ты знаешь, как это делается? У Николаса есть несколько хоркусов или...

— Антиох! — закричал Кадмус. — Он мертв. Он убит. Игнотус... — он нахмурился. — Игнотус убил его.

При этих словах Антиох застыл, хмуро глядя в никуда.

— Что значит: Игнотус убил его? С чего бы это ему...

— Это моя вина, — выражение лица Кадмуса выражало скорбь в стиле "Брат, помоги мне!". — Я... я даже не думал... — он тяжело дышал. — Я даже не думал, что он на это способен, — бормотал Кадмус, звук был приглушен прикрывавшей рот ладонью.

Антиох медленно подошел к графину и налил себе стакан виски, жестом приглашая Кадмуса сесть. — Значит, ты ему рассказал, — предположил Антиох, делая глоток, прежде чем взять второй бокал и налить его брату. — А как ты сам узнал об этом?

Кадмус поднял голову.

— Я ему ничего не говорил. А что касается того, как я узнал, — добавил он с ворчанием, — разве это имеет значение?

Антиох задумался.

— Нет, пожалуй, нет, — он подвинулся, поставил стакан перед Кадмусом и сел в кресло напротив. — Это было мое самое глупое решение... разлучить Игнотуса и Леди Ревел. На тот момент я уже потерял одного брата, — заметил он, глядя на мерцающую жидкость в своем бокале, когда пламя плясало в камине. — Я был чертовски настроен не терять второго.

Кадмус раздраженно понюхал виски, не удостоив Антиоха ничем, кроме горького взгляда.

— Я не собираюсь жалеть тебя, — сухо сообщил ему Кадмус. — Ты убивал меня трижды, Антиох. Если бы ошибка заключалась в том, что ты потерял меня, то, осмелюсь сказать, ты делал это достаточно часто, чтобы быть абсолютно уверенным в своих действиях.

— Я потерял тебя задолго до того, как убил, — напомнил ему Антиох и сделал большой глоток, позволяя алкоголю выжечь немного искренности на его языке. — А что, по-твоему, должно было произойти после твоего возвращения, Кадмус? — спросил он, не глядя на брата. — Неужели ты думал, что настроишь его против меня? В этом не было никакой необходимости, — его голос звучал смертельно устало, не похожий на его обычный закаленный в боях клинок. — Игнотус уже был настроен против меня на протяжении десятилетий.

Какое-то время они сидели молча, дрова потрескивали в камине.

— Это не тот Игнотус, которого я помню, — наконец признался Кадмус. — Это не тот брат, которого я знал. И я понятия не имею, где он может быть сейчас или что может делать...

— Так отследи его, — нейтрально предложил Антиох. — Никто на земле не смог бы спрятаться от тебя, Кадмус. Игнотус наверняка тоже знает об этом.

— Именно, — Кадм поморщился. — Он знает, что я могу его найти. Если я выслежу его, меня может поджидать засада.

Несмотря на серьезность ситуации, Антиох мрачно усмехнулся, увидев печальное выражение неуверенности на лице Кадма.

— Ну что, брат? — пробормотал он. — Теперь ставки для тебя наконец стали реальными? Больше никакого блефа?

Кадм свирепо посмотрел на него.

— Не смейся надо мной, Антиох. Это ты довел ситуацию до этого.

— А-а, не принимай все это так близко к сердцу, Кадмус. Мы ведь Лига вечности, — проговорил он, сделав ещё один глоток. — Николас был бы к этому готов. Я уверен, что у него есть что-то, из чего он может быть воскрешен; а что касается Игнотуса, то он придет в себя...

— Неужели? — требовательно спросил Кадмус. — Я никогда его таким не видел. Никогда раньше у него не было такого количества жестокости в сердце. А у тебя столько было?

Антиох не ответил. Конечно, да. Иначе как объяснить его поведение за последние полвека?

— Когда я последний раз умер, — угрюмо продолжил Кадмус. — Игнотус боготворил тебя. Он любил Нико. Может, не так, как его любил Нико, но все-таки по-своему любил, — тишина в ответ. — Я знаю его всю жизнь и никогда не думал, что он способен на такую сеьезную обиду.

— Всю жизнь, за вычетом нескольких лет, — напомнил Антиох Кадмусу. — Он влюбился, Кадмус. Это изменило его, и ты не знал этого. Некоторое время назад он влюбился в женщину и разлюбил наши идеалы.

— Именно в этом дело, — возразил Кадмус. — Игнотус никогда не любил людей. Только идеи, только знания! — он поднялся на ноги, крепко сжимая пальцами стакан. — Я хотел, чтобы вы разругались, — признался он, и Антиох закатил глаза. Лиса, она и есть лиса. — Я хотел, чтобы он начал противостиять тебе, хотел, чтобы ты перестал доверять ему. Я хотел посмотреть, как лихорадит этот Клуб, как он бьется в агонии, как сгорает изнутри... Но я не мог предположить, насколько далеко уже зашла ситуация.

— Ты всегда хотел устроить хаос, — согласился Антиох. — Но этот Клуб знавал хаос и раньше. Почему бы ему не выстоять и в этот раз? Бесмертие не дается так уж легко и просто, — просто констатировал он, — но, во всяком случае, пока этот Клуб было не так уж легко уничтожить. Даже тебе!

— Легко тебе говорить, — хмыкнул Кадмус. — Ты ни разу не умирал. Что важнее, тебя никогда не убивал Игнотус, чем, по-видимому, могу похвастаться уже не я один...

— Воскреси Нико, — снова сказал Антиох, покачав головой. — Похоже, что тебе нужно отвлечься. Также мне кажется, что вдвоем вы справитесь с проблемой гораздо быстрее, чем Нико сделал бы это в одиночку, — проговорил он, растягивая слова, — но если бы он это услышал сразу после возвращения к жизни, то пришёл бы в ярость...

— Это! — воскликнул Кадмус, вскинув руку и заставив старшего брата замолчать. — Только часть проблемы, Антиох! Это одна из тех вещей, что ты не понимаешь!

Антиох поморщился и потер виски.

— Ладно. В таком случае объясни мне, Кадмус...

Кадмус нервно ходил по комнате взад и вперед.

— Ты не можешь так просто взять и вернуть его к жизни, Антиох, — проговорил он, размахивая руками. — Нельзя так просто вернуться к самому себе до смерти и продолжить с того же момента... ты даже не знаешь, что случится, когда он вернется! Ты никогда этого не делал, Антиох, — напомнил ему Кадм и резко развернулся, посмотрев тому в глаза, — а я делал — уже три раза. После воскрешения ты становишься совершенно другим человеком. Ты словно сам на себя не похож...

Он внезапно застыл на месте, ошарашенный своей догадкой, и Антиох нахурился, ожидая объяснения.

— Антиох, — сказал Кадмус, испуганно хлопая глазами. "Брат, помоги мне!" — Антиох! — повторил он хриплым голосом, — Игнотус... умирал?

Молчание.

— Конечно, нет, — мрачно проговорил Антиох. — Я бы знал. Конечно же, я узнал бы, если бы он...

— Почему ты так считаешь? Думаешь, Нико должен был сказать тебе? — требовательным тоном спросил Кадмус и на это не получил никакого ответа. Не то чтобы он часами следил за Игнотусом; его младший брат был известен тем, что порой где-то пропадал, и никогда прежде Антиоха это особенно не беспокоило. Он был убежден, что Нико в курсе, где он, и этого было достаточно.

— А что если бы Нико тоже не знал? — настаивал Кадмус, словно читая мысли Антиоха. — Ты же сам сказал, что Игнотус изменился. Нико тоже это заметил... И, учитывая странность самого того факта, что у него были отношений с Леди Ревел... — он запнулся, замолчал и пристально посмотрел на Антиоха. — Что, если Игнотус умер и был воскрешен, — решительно заявил Кадм, — и теперь мы даже понятия не имееем, что за человек живет в теле нашего брата?

— Я... — Антиох, не зная, что на это ответить, переминался с ноги на ногу. — Это всего лишь гипотеза, Кадмус. Будь осторожен, она может превратиться в истину в твоем уме.

— Тогда скажи мне в глаза, что я не прав, — с вызовом в голосе сказал Кадмус. — Скажи, что я не прав, и я возьму свои слова обратно, но ты не можешь, Антиох. Ты не можешь.

Он в самом деле не мог. Ситуация была более безвыходной, чем ему бы того хотелось.

Антиох настороженно посмотрел на Кадмуса, внимательно рассматривая его, затем медленно поднялся на ноги и шагнул вперед, пока их плечи не сравнялись.

— Значит ли это, что теперь ты на моей стороне? — спросил он у Кадмуса. — Могу ли я доверять тебе, брат?

Он хотел спросить: "Кому из нас ты верен?"

— Если вопрос в том, хочу ли я, чтобы Игнотус снова убил меня, — ответил Кадмус, твердо сжав челюсти, — то ответ быть может, дорогой брат, будет для тебя неожиданым — "нет".

— Нет, Кадмус, вопрос был не в этом, — вздохнул Антиох, почувствовав странное облегчение, — но в твоем случае я всегда предпочитаю устанавливать некоторые понятные границы.

— Что он будет делать? — мрачно спросил Кадмус, и Антиох покачал головой.

— Не думаю, что он поступит так, как ты думаешь. Ты привык к хитрым манипуляциям, Кадмус, к ловушкам и охоте с приманками, но Войны выигрываются не так. Этого он не сделает, — повторил Антиох и пробормотал, — Это то, что мы сделаем.

— Я не люблю грубую силу, — возразил Кадмус, застыв от отвращения. — А ты, брат, определенно не умеешь разумно ей пользоваться. Ты обычно переигрываешь сам себя.

— Ах, но разве я что-то предлагал? — насмешливо спросил Антиох. — Нет. Нам нужно больше информации, прежде чем мы начнем действовать.

На это Кадмус медленно кивнул. — Есть только один человек, который может знать то, что нас интересует, — пробормотал он, и Антиох обнял брата за плечи.

— Позови прорицательницу, — согласился Антиох, и Кадмус направился к выходу, не сказав больше ни слова.