Прячься (джен)

Солнечные лучи били по глазам, первым делом я нащупал палочку под подушкой. На месте. Взял ее покрепче и перевернулся на другой бок.

Пора вставать. Сегодня тот самый день?

За окном стояла радостная приветливая погода.

Весеннее утро. Когда усыпанная росой трава распрямлялась навстречу солнцу, когда тепло, заползая в землю, подталкивало вверх желтые одуванчики, когда наступал день моей мести.

Потягивая кофе, я вычеркнул из календаря тридцатый день. В школе я составлял такие же рукописные календари, отсчитывая день до отъезда в Хогвартс.

Сейчас я выжидал не менее приятного события. Закупорил, настаивал свою месть, чтобы она созрела.

В истории с Поттером выжидать целое лето, чтобы проклясть его метлу, было сущим адом. Мне казалось, что чем дольше я тяну с ответом, тем большим слабаком выставляю себя.

С Роули все по-другому.

Макнейр открыл мне глаза.

Ну почти.

За прошедший месяц я догадался о многом. Было время все обдумать. Не спеша вытянуть детали по нитям.

Темный Лорд не вызывал меня ни разу за все время моего заточения. Это несомненное доказательство того, что он знал, что меня, возможно, убьют.

А, значит, я могу играть в любую игру. Вряд ли речь здесь идет о моральном праве преступить черту, раз ее преступили другие. Если он дал добро сотворить со мной то, что они сделали, значит, я позволю себе больше не считаться с его мнением.

Он не захотел идти против своих богатых сторонников. Кинуть им кость — умный ход. Если не брать в расчет, что на жертвенном алтаре был я.

Этот месяц нужен был мне, чтобы затаиться. Заставить Роули поверить, что я не способен нанести ответный удар. Не могу сказать, помнил ли Макнейр о том, что проговорился, в тот вечер он как обычно сильно напился, или для него все эти разборки были несущественны. Но я не хотел рисковать.

Все мое существование сосредоточилось на мыслях об отмщении. Я просыпался и засыпал с ними, лелеял их в мечтах. И они же позволили мне понять многое из того, что я по своей наивности не замечал раньше. И самое главное — я принял окончательное решение, сказал «нет» всем метаниям последнего года.

Был еще один человек, который участвовал во всем в этом напрямую.

Может быть, он спас мою жизнь. Но он оставил меня в том подвале. А, значит, он тоже попал в мой список.

Только я не был до конца уверен, что хочу сделать с ним то, что требуется.

Да, я поговорю с ним. Он скажет мне все, если я пойму, что по-другому поступить он не мог, тогда… Я не знаю, как поступить. Решу на месте.

Но это потом.

Сперва я покончу с Роули.

Отставив чашку с кофе, я аккуратно придвинул к себе свое маленькое изобретение. С виду походило на обычный маггловский мусор: консервная банка, с плотно закрытой крышкой, чтобы не просыпать взрывчатые вещества, которые находились внутри. От серьезного удара она взорвется. Я скрестил свои знания в зельеварении, чтобы выбрать наиболее подверженные частым взрывам составы зелий, и свои скромные познания в маггловских способах наносить друг другу травмы. Курсе на третьем я увлекался этим, собирая статьи из маггловских псевдонаучных журналов. Когда Лили увидела мои вырезки на тему террактов, она целую неделю не разговаривала со мной.

Проникнуть в особняк Роули невозможно, он надежно защищен. Но я знал его приблизительное местонахождение, поскольку бывал там однажды с Мальсибером по поручению Темного Лорда. За пару вылазок я нащупал, где установлены барьеры и даже удалось увидеть, куда конкретно аппарируют братья Роули, когда хотят попасть домой.

Они жили одни в своем особняке, и редко приглашали гостей. Так что вероятность, что пострадает кто-то, кто не должен, была очень мала.

Каждый раз я спотыкаюсь на этой неприятной формулировке.

С осторожностью я положил эту опасную штуковину на стол.

И представил, как, скажем, Эдвин Роули — да, хотелось бы, чтобы это был он — увидев маггловский мусор у своих владений, в сердцах пинает его и…

Да, жаль, я не увижу этой прелестной картины. И даже мысли о «сопутствующих жертвах» ее не омрачали.

* * *

Странно, но предвкушение зрелища улетучилось к обеду. А к вечеру я чувствовал себя так, словно ожидаю результатов не особенно сложного экзамена.

Как раз на сегодня было запланировано собрание в Штабе, и я, побарывая лень, направился туда.

Мальсибер беседовал со мной о каких-то пустяках, я почти не слушал, когда к нам подошел Макнейр.

Вот тянет его говорить. Все еще мнит себя моим приятелем. Впрочем, услуга, оказанная мне Макнейром, достойна того, чтобы потерпеть его общество.

— Видели внизу Роули? Он походит на непрожаренный бифштекс.

Что ж. Я выучил кое-какие правила этой игры. Впрочем, любопытно взглянуть на дело своих рук.

— А что с ним случилось? — рассеянно осведомился Мальсибер.

Двери беззвучно распахнулись, открывая перед нами комнату с длинным столом.

Мы с Мальсибером и Макнейром зашли внутрь, заняли свои места. К несчастью, из-за недавней опалы я снова сидел за дальним концом стола, рядом с Ноттом и Макнейром.

Вошли Люциус, Эйвери, а за ними…

Эдвин Роули, которого поддерживал под руку брат, Торфин.

Половина его лица и рука были обезображены, толстая корка ожогов делала физиономию онемевшей.

Не отводи взгляда, никогда не отводи взгляда.

Как он вообще способен передвигаться?

Живучая тварь. Впрочем, на то и было рассчитано.

Макнейра, похоже, эта войнушка сильно веселит.

— Мне понравилось, Снейп. Так держать.

Не знаю, долетели до Торфина эти слова или нет. Он скользнул по мне ледяным взглядом, и я в полной мере прочувствовал: он хочет и может убить меня.

Предсказуемо до зевоты.

Но надо быть начеку. Заканчивать я не собираюсь. Это только первый акт пьесы.

Более того, похвала Макнейра вызвала раздражение.

Сегодня аперитив.

А завтра нас ждет яркий и незабываемый финал.

На это я рассчитываю, иначе эта маленькая интерлюдия ничего не стоит. А я хочу — нет, жажду — получить удовольствие от процесса. Месть — то немногое, что я умею делать хорошо.

Торфин сел возле брата и уставился на меня. Я безразлично рассматривал его злобное лицо в ответ.

Если есть что-то искреннее в Пожирателях, так это то, как они выражают свою ненависть.

Догадались ли братья сразу, кто стоит за неприятностью, случившейся с Эдвином?

Вполне возможно, именно сейчас в голове Торфина все сошлось. Эдвин, судя по всему, пока не способен соображать, если когда-либо был.

Кто из них нанял Вампира, чтобы он запер меня в подвале и избивал? Имеет ли это значение? Ведь братья не разлей вода.

Темный Лорд начал собрание, двигаясь от кресла к креслу, касаясь их спинок, и сидящие в них Пожиратели поеживались, когда он оказывался у них за спиной.

Моя привычка держать все потенциальные опасности в поле зрения не поддерживала эту идею. Я с трудом дождался, когда Темный Лорд окажется за спинкой моего кресла. Казалось, он задержался там на несколько секунд дольше остальных.

Ведет свои обманчивые речи, набившие оскомину. Слова… Здесь они ничего не значат. А я хочу туда, где еще жива честность.

Темный Лорд может чувствовать, что я чужой здесь. Я не вписываюсь, я как бельмо на глазу. Я сам так остро это ощущаю, что вот-вот сорвусь с места и брошусь вон.

Мне неприятно поведение их главаря. Мне осточертели эти бессмысленные вечера, разговоры ни о чем. Темный Лорд не знал, что делать со своей организацией. Диктатурой. Воображает себя императором. Он даже не представляет, как воспользоваться теми богатствами, что попадают к нему в руки, благодаря разведывательной работе. Карта Отдела тайн пылится, множество шпионов помогают уничтожать Министерство изнутри. А что потом? Он понятия не имеет. Он как огромный паразит, живущий ради уничтожения.

И я хотел быть таким.

Я даже был.

Но больше… Нет. Я жажду вернуться к нормальной жизни, к той жизни, что у меня была. Я ненавидел ее убогость, но она была куда более настоящей, а то, что меня окружает сейчас куда более ничтожно, мелочно, корыстно, лживо…

Однако. Сперва надо завершить все дела. Поставить точку.

* * *

Собрание закончилось в три утра, я возвращался домой полностью вымотанным.

В трущобах в это время жизнь цвела во всю. Я обогнул своих соседей: пожилой пьяница кричал на сына.

— Я ну давай сюда деньги, щенок!

— Отдай, это мое, я заработал!

— Как же! Знаю где! Украл! Вот посадят тебя в Азкабан, а я буду прозябать!

Я увернулся от летящего ботинка и отворил дверь. В парадной, которой здесь назывались, уложенный соломой пол, ведущий к обшарпанной лестнице, пахло чем-то протухшим.

Опять соседка снизу готовит свое ужасное варево, которым кормит детей. Она вставала очень рано и каждое утро я просыпался от этого ужасного запаха.

Она как раз выглянула из своей квартиры и косо поглядела на меня.

— К тебе там пожаловали.

— Как они выглядели? — спросил я.

Сонливость мигом слетела. Роули оперативно работают, уже кого-то прислали.

— Почем мне знать, — отрезала соседка.

Ага, видела, но не знает, какой они внешности. Конечно. Вот ведь вредная карга.

Быстро и беззвучно я поднялся по лестнице, но вместо того, чтобы свернуть к своим комнатам, пошел на этаж выше.

Прямо надо мной жил вечно влезавший в долги игрок, представлявшийся при знакомстве поэтом. Мы мирно сосуществовали в этом муравейнике.

Думаю, он переживет мое бесцеремонное вторжение среди ночи. Если, конечно, он сегодня не за игральным столом. Я отворил дверь в его комнаты, воровать здесь было нечего, так что он держал ее открытой, направился прямиком к окну и аккуратно высунулся.

Отсюда ничего не видно. Только подол мантии. Но соседка снизу сказала «пожаловали», значит, визитер не один.

Кто эти люди? Роули снова натравили на меня Вампира и его людей? Или?

Я высунулся сильнее. Нет, из такой позы ничего не разглядишь, придется спуститься по карнизу.

Ухватившись за водосточную трубу, я высунул ногу в окно.

Недолго и сорваться.

С улицы по-прежнему доносилась ругань, я так сосредоточился на том, чтобы не упасть, что совсем забыл про то, что нахожусь в чужой комнате.

Именно в тот момент, когда я балансировал на самом краю, поэт решил вернуться домой.

— Это ты, сосед! Полегче не нашлось способов, чтобы вернуться домой? — спросил он с громким зевком.

Как не вовремя.

Я резко развернулся, чтобы посмотреть вниз.

Из моего окна высунулась голова. В темноте лица не различить, а вот мои намерения были вполне прозрачны.

— Он наверху! — воскликнула голова.

В моей комнате громко распахнулась дверь. Я влез обратно в квартиру поэта, пролетел мимо него, только услышав сказанное в спину:

— Что происходит?

Через секунду я уже ринулся по лестнице. Она вела на чердак, а оттуда было легко выбраться на крышу.

Снизу доносился топот множества ног, они поднимались за мной.

Я давным-давно разведал здешние пути отхода, так что в темноте на ощупь пробрался к люку, ведущему на чердак.

Здесь все было покрыто слоями паутины, так что когда я продирался через всякий хлам, которым было завалено это место, был уже по уши в ней.

Где-то здесь должен быть лаз на крышу, где-то…

Скорее же.

Из люка уже кто-то высовывался.

Они не отстают. Я ударился коленом о старую метлу, отбросил ее в сторону. Подвинул комод.

Есть! Нашел!

Мысленно ругаясь, я выбрался наружу.

Свежий воздух придал мне уверенности, я съехал по скату на боку и бросился бежать по стыку между двумя рядом стоящими домами. Крыши в трущобах примыкали одна к другой, между домами шли узкие проходы, так что вскоре придется прыгать.

Громыхая по металлической черепице, я взобрался на гребень и оглянулся.

Четыре фигуры замерли как горгульи.

— Стоять! Не с места!

Как же.

Прыгнув вниз, я с жутким шумом, разрывающим ночь, скатился и с трудом затормозил у самого края.

Внизу, подо мной, шумела улица, шел пар от курилен, через который с трудом можно было разобрать копошащуюся толпу.

Двое из моих преследователей были уже на вершине крыши и собирались прыгать за мной.

Делать нечего.

— Сто… — начал один из них, когда я прыгнул вниз и перекувыркнулся в воздухе, отдаваясь во власть аппарации.

Через несколько секунд удушья я врезался лицом в мягкую глину. Я был на берегу реки, в которую сбрасывали отходы.

Тупик Прядильщиков. Мой милый дом.

Выплевывая песок и траву из рта, я поднялся.

Хм, да, первое, что приходит в голову, не лучший вариант.

Здесь меня и будут искать. Ведь формально дом все еще принадлежит мне.

Надо уносить ноги. Я снова крутнулся на месте, и оказался на этот раз на окраине поселка, в котором жил и работал Марлоу.

Неплохой вариант. С Марлоу мы никак не связаны.

Итак.

Они наведались ко мне домой.

Замечательно, теперь туда хода нет.

Нельзя сказать, что я не ожидал такого поворота.

Но, может, не столь быстро.

Пуститься в бега пришлось бы в любом случае.

А вот три новых котла, стоявших в моей спальне, было действительно жаль.

И кто, во имя Мерлина, явился за мной среди ночи да еще вместо того, чтобы атаковать, призывал остановиться?

Отгадка забрезжила еще, когда я бежал по крышам, но тогда было недосуг разбираться с этим.

А стоило.

Потому что то были авроры.

Роули бьют без промаха.

Будь я сейчас в настроении, восхитился бы их методами.

Натравить на меня вполне законные структуры это, конечно, совсем не то, что безмозглых бандитов.

Мне сделалось не по себе от масштабов этого открытия.

Если авроры считают меня Пожирателем, и Роули расписал мои преступления, то это серьезно, мне не стоит оставаться в стране, нужно бежать и…

Минуту. А о каких, собственно, преступлениях могли знать Роули?

Кроме того, что я выкрал из Аврората кое-какие улики и документы по делу на эту веселую семейку.

Доносить сами на себя они не станут.

Мне надо решить, что делать.

Где-то в этом поселке должна быть городская площадь. Я бодро зашагал наугад по тихим улочкам с придорожными клумбами, и через пару минут они вывели меня, куда нужно.

Сквер, небольшой памятник и несколько магазинов, закрытых в это время суток.

Выбрав скамью в тени большого сиреневого куста, я улегся и вытянул ноги.

Предусмотрев возможность быстрого бегства, я спрятал деньги в надежном месте и всегда носил при себе кое-какие запасы трав.

Но этого было недостаточно. Я совсем не подумал об удобствах, которые приносила моя собственная скромная лаборатория. Мне придется тратиться на новое оборудование, постельное белье, предметы гигиены.

Что за ерунда лезет в голову.

Нет бы решить глобальный вопрос.

Какой же он у нас там? Ах да.

Меня ищет Аврорат.

Допросить или арестовать?

Если они явились для простой беседы, то стали бы они являться посреди ночи?

Нет, у них определенно что-то на меня есть. И я жажду узнать что.

Попросить Мальсибера сходить туда в качестве моего доверенного лица? Он не согласится. Не такой он дурак, чтобы светиться перед аврорами в качестве защитника какой-то мутной персоны(меня). Да и впутывать кого-либо постороннего не хочется.

Надо полагаться на свои силы. Я улегся поудобнее, скамейка была довольно узкая. Но это лучше, чем ничего.

Сердце глухо стучало после недавнего вояжа по крышам.

Если меня хотят посадить, то дела хуже некуда.

Гениальный вывод, Северус. Давай еще что-то в том же духе.

Роули молодцы, я не ожидал, что они свяжутся с Авроратом…

Кажется, здесь что-то наклевывается.

Что если они вообще связаны с аврорами? Сливают им информацию о Пожирателях?

Отдать их на суд Темного Лорда и дело с концом.

Здорово!

А сказать аврорам «отбой», «оставьте Северуса в покое» все равно будет некому.

Плохо?

И то, и другое одновременно. Как посмотреть.

Следственная машина уже запущена, Роули больше ничего не смогут поделать.

И остановить Арорат сможет только один человек. Я.

Вопреки опасениям, что из-за облавы я не сомкну глаз, спалось неплохо.

Разбудила меня тростинка, настойчиво трепавшая щеку под утренним ветром. Я содрогнулся всем телом, успев замерзнуть за ночь, и тут же пришел в себя.

Под покровом ночи все мои бедствия казались легко разрешимыми, я с легкостью готов был ринуться в бой.

Но под утренними лучами страхи гипертрофировались.

Идиотское противостояние с Роули вылилось в серьезное проблемы с законом. Я задался новыми вопросами.

Все это звенья одной цепи или Аврорат давно под меня копает, и звезды сошлись так, что явились они в разгар внутрепожирательских войн?

Раз я решил вчера, что полезу в пасть зверю, значит, так и сделаю. Я наведался в булочную, купил у сонного продавца пару тостов и быстро подкрепился. Потом зашел в туалет и умылся ледяной водой.

То, что нужно.

Выглядеть опрятным и уверенным в себе. Я вытер салфеткой мокрое лицо.

Улыбнусь себе в зеркало, когда кто-нибудь научит меня, как это делается.

Салфетка полетела в урну.

Ты готов? Не совсем. Но придется это сделать. Другого выхода нет.

Спустя пару минут я влился в толпу министерских работников, спешивших на службу.

Странное чувство отрешенности преследовало меня, когда я поднимался в лифте на нужный этаж, когда спрашивал у дежурной в Аврорате, к кому мне обратиться; я настолько отделился от людей и мысленно, и наяву, что мне было безразлично их мнение совсем. Я воспринимал все, как партию, которую требуется удачно разыграть, а людей представлял пешками или фигурами.

За низкими перегородками попивали кофе работники, проходила пересменка, сонные авроры с синяками под глазами коротко делились новостями с коллегами, утро в Аврорате казалось настолько ленивым и неспешным, что в самом деле можно было подумать, что все это не всерьез.

Только когда меня проводили по длинному узкому коридору с неприятными оранжевыми стенами, обманчивая видимость дружелюбия исчезала, приоткрывая свое истинное нутро. Отсюда людей отправляют в Азкабан.

Притворство. Надень маску самоуверенности и действуй.

— Сюда, пожалуйста, — провожатый открыл мне дверь и громко пояснил наше вторжение. — К вам посетитель, господин следователь.

Крошечная допросная без окон, освещенная множеством свечей под потолком.

Мужчина средних лет, высокий, даже на этом стуле, представительный, воплощение правопорядка. Несмотря на то, что он явно просидел здесь всю ночь, галстук был помят, а количество окурков в пепельнице заставляло задуматься о здоровье его легких, выглядел он вполне работоспособным.

— Меня зовут Северус Снейп, — я нарочно сделал слишком короткую паузу, чтобы не дать ему вставить ни слова. — Сегодня ночью ваши люди вломились в мое жилище.

Следователь указал мне на стул, стоявший перед ним. Я принял приглашение, и мы оказались по разные стороны небольшого деревянного стола, заваленного документами.

— Да, мне доложили, что вы… — он пожевал язык. — …ушли крышами.

— Я принял ваших людей за моих кредиторов, — указывая своим тоном, что это, разумеется, ложь, произнес я. — Принесите им мои извинения.

Осторожней, Северус, воздержись от издевок.

Следователь внимательно посмотрел на меня, но, кажется, решил не оскорбляться от имени всего Аврората.

— И все-таки мне неприятно, что ко мне являются среди ночи.

— Вас крайне сложно найти, мистер Снейп. Мы неоднократно посылали вам сов по адресу, — он открыл одну папку и попытался найти нужное название.

— Не утруждайтесь, — остановил его я. — Я там больше не живу.

— В этом вся загвоздка — вы слишком часто переезжаете. Видите, вы сами виноваты, что мне пришлось снарядить своих людей для простой беседы.

Осторожно. Он пытается ослабить мою бдительность, навести мосты.

— Вот он я, перед вами, — совершенно безучастным тоном произнес я. — О чем хотели поговорить?

— Спасибо, что пришли.

— Хочется быть ответственным гражданином.

— Не в вашу пользу говорит то, как вы уносили ноги ночью.

— Я уже объяснил вам почему так получилось.

— Будет вам, — сладко улыбаясь, махнул он. — Не обижайтесь, молодой человек.

Что за снисходительность, чтобы сбить с него спесь, я взял дело в свои руки:

— Вы не могли бы начать? У меня много дел.

— Конечно. Надолго я вас не задержу. Где вы были 15-го сентября 1978-го года?

— Не помню.

Любой ответит то же самое.

— Очень жаль.

— Мне тоже.

— Я вам верю, — ответил следователь, открывая толстую папку.

Создает он видимость, что у них на меня целое дело, или это неловкая попытка напугать?

— В этот день в Аврорате произошла кража.

Слегка откинувшись на стуле, он вперился в меня взглядом.

Чтобы не выглядеть испуганным, я повторил его маневр. Жест, указывающий на доброжелательность. И в то же время мы будто два дуэлянта, примеряющиеся друг к другу.

— Украли что-то важное?

— Улики по одному серьезному делу.

— Какая досада.

Роули совсем туг умом, если доносит сам на себя? Или его так крепко прижали и без улик, что он отчаянно сливает аврорам меня, чтобы они ослабили хватку?

Прощупаем почву в этом направлении.

— Беспрецедентная, должно быть, событие. Под самым носом у Министерства… Вы уверены, что это не кто-то из своих?

— На что вы намекаете, молодой человек?

— Это только предположение. Так почему вы спрашиваете меня об этом дне? Причем тут моя скромная персона?

— До нас дошли сведения, что вы были знакомы с девушкой, которая принимала участие в этом прискорбном происшествии.

Мы оба прекрасно знали, что речь шла о Марте, проститутке из "Прибежища вампира". Выставлять меня любителем посещать девушек легкого поведения… Довольно низкий прием.

Слегка поморщившись, я ответил:

— Я много кого знаю.

Раскручивай, Северус, раскручивай тему. Что-нибудь и вылезет:

— Марта Стюарт. Она же Сьюзан Стюарт.

По его тону я понял, что признаваться нельзя.

— В кругу моих знакомых нет девушек с таким именем.

— Вот как? У нас есть свидетельства, что вы были знакомы. Даже водили дружбу.

— А чьи свидетельства?

— Боюсь, я не вправе разглашать эти сведения.

— Опасаюсь, что вас ввели в заблуждения неблагонадежные граждане. Мелкие мошенники, контрабандисты, сейчас их столько развелось.

— С чего вы решили, что мы допрашивали именно таких людей?

Он что, подловил меня?

— Вы же видели, где мне приходится жить. По моим средствам другого места не найдешь.

На его лице промелькнул азарт охотника.

Не спеши радоваться. Ты меня еще не поймал.

Почти трепеща от радости, он быстро ухватился за последние слова:

— У вас есть свой дом, но вы в нем не живете.

Дьявол, хороший вопрос.

— Разве это преступление?

— Что вы, вовсе нет. Интересно, что вы, недавний выпускник Хогвартса с, простите меня, скромными средствами, не живете в родительском доме. Что вас не устраивает в…

— В Тупике Прядильщиков? Плохой климат.

Более изощренно-тупой ответ трудно выдумать. С другой стороны, он и так знает, что я лгу.

— У вас плохое здоровье?

— Мои родители… Оба умерли в этом доме, — я быстро соорудил похоронную мину. — Не самые счастливые воспоминания.

— Так почему бы не продать дом?

— Храню его, как память о них.

О да. Столько ностальгии, я сейчас всплакну.

Тут ему, разумеется, полагалось выдержать приличествующую теме паузу, как бы в дань уважения памяти. Но он был прожженным в этих делах ветераном, судя по всему.

— Вы знали, что Марта Стюарт так же трагично погибла при странных обстоятельствах?

Круто взял меня в оборот, однако.

И, постойте. Он думает, это я ее убил?

— Как я и говорил, не имел чести ее знать.

— Чести в таком знакомстве действительно не много. Она была девушкой легкого поведения.

Вот и пробил мой час.

— Это совершенно возмутительно.

Больше чувства в голосе.

— Заводить разговор о шлюхе сразу после речи о моих родителях оскорбительно, — я даже скрестил руки на груди.

Следователь не удержался и хмыкнул. Я его понимал, мелодраматичность мне не к лицу.

— Довольно занимательно, что оба ваши родителя умерли в расцвете лет. В вашем доме. Пока вы были на каникулах.

А он толстокожий.

— Мне не повезло, — отрезал я. — И мне крайне неприятно, что вы об этом вспоминаете. Тем более в рамках этой беседы.

— И все-таки интересное совпадение…

Мне действительно становилось нехорошо от этих предположений. Что если… он не шутит?

— Моя бабушка умерла, когда мне было пять. Может, об этом тоже поговорим?

Он снова пожевал язык, проглатывая ругательства, видимо.

— Кстати, мои люди заметили, что вы проявляете интерес к зельеварению.

Решил сменить тактику, подлец.

— Они не имели права обыскивать мою квартиру без моего ведома.

— Не на лестнице же им было ждать. Простите их.

Какое стальное, неправдоподобное извинение.

— Ничего запрещенного я не храню, как вы могли убедиться.

— Мои люди не копались в ваших вещах. Они передали мне только то, что мог увидеть любой ваш гость.

— Так зачем вы об этом заговорили?

Давай, выкладывай, что у тебя есть на меня.

— Вы, к примеру, знали, что у Того-кого-нельзя-называть есть свой собственный зельевар?

— Понятия не имел. Можно вернуться к нашей теме разговора? То есть ко мне?

— Я думал, вы увлекаетесь зельеварением, — изображая наивность, сказал следователь.

Полагает, что почти добил меня.

— Я интересуюсь им исключительно с научной точки зрения. Слухи и грязное белье меня не интересуют так, как вас.

— Раз вы отстали от жизни, я могу поделиться с вами кое-какими практическими знаниями. Некоторые ваши коллеги, назовем их так, варят зелья для Того-кого-нельзы-называть. Более того, варят настолько часто, что мы собрали уже целый шкаф дел по отравлениям, вызванным зельями этого человека. Или этих людей. Мы достоверно не знаем, сколько их.

Он ждет, когда я выскажусь определеннее. Считает меня воинствующим адептом Темного Лорда?

— Этих предателей? Должно быть, много. Мы же, лабораторные крысы, живем в своем мирке. И мало интересуемся тем, что происходит за его пределами.

Черт, был бы жив Абрахэм, я бы с радостью на него указал.

— Если бы только грязное белье, молодой человек, но дело идет об убийстве. Отвратительном настолько, что общественность придет в ужас, если узнает.

— Вот как? Поделитесь со мной. У меня достаточно крепкие нервы.

Этот ответ, кажется, слегка удивил его.

Значит, я давлю в правильном направлении.

— Зельевар, который взялся помогать нам, пытался вычислить почерк… Вы понимаете, о чем я?

— Я не считаю, что возможно вычислить автора зелья после того, как были приняты законы об Унификации в зельеварении, — заметил я, не давая беседе скатываться в допрос. — Все зельевары стараются придерживаться одних и тех же рецептов, чтобы избегать исков о Непредумышленном нанесении вреда.

— Но закон об Уницификации почти не затрагивает раздел ядов? — следователь улыбнулся мне почти приветливо. — Или я не прав?

Даже не пытайся. На этом поле ты ничего не добьешься.

— Я слишком мало знаю о ядах, к стыду своему. Мои интересы сосредоточены на том, что требуется спросом — лечебные и хозяйственные зелья.

— Вы только что заявили, что интересуетесь исключительно наукой.

С такой позиции лучше промолчать. Главное — не оправдываться.

— Вы знаете, что тому зельевару вырвали сердце?

Вот оно. Попытка застать меня врасплох.

Нельзя ошибаться именно сейчас.

Ужаснуться? Но я сам его спросил. Выпытывать подробности? Возмутиться, как добропорядочный гражданин? «Ничего не хочу больше слышать»?

Положив локти на его стол, я выдал свое отточенное:

— Сделайте то же самое с тем, кто вырвал.

Он встретил мой взгляд, заново прицениваясь, присматриваясь.

Черт, даже не моргает.

Все уже понятно, правда? Мы же прекрасно здесь знаем, кто есть кто.

Следователь медленно передислоцировался. Мой ответ был слишком топорным. Я просто проехался по нему.

Тяни на свою сторону, Северус, пока он замешкался.

— Честное слово, будь у меня деньги на школу Авроров, я бы присоединился к вашему делу.

— Для поступления в Аврорат нужно иметь идеальную репутацию.

— Вот видите, как легко оказаться заложником своего происхождения.

— Речь идет вовсе не о деньгах, а о нравственных качествах.

— Но ведь неуместные намеки вы делали именно потому, что я слизеринец. К счастью, половина Визенгамота окончила Слизерин. Или их родственники, или друзья.

Уяснил? Я тоже умею проворачивать такие штуки.

— Мы говорим не об общем, а о частностях. И в данном случае конкретно о вас и вашей истории.

Для убедительности он ткнул пальцем в мою сторону.

— Да, давайте предложим послушать кому-нибудь, скажем, Визенгамоту, то, в каких страшных преступлениях вы подозреваете несчастного сироту, который перебивается жалкими заработками.

— Может, в этом все и дело? Сколько Тот-кого-нельзя-называть платит за услуги разного толка? Скажем, за варку зелий?

— Есть у меня одна теория, которая останавливает от вступления в ваши бравые ряды. Чисто гипотетически: вдруг все эти годы Аврорат сотрудничал с Пожирателями? Вдруг, богатые и влиятельные Пожиратели каждый год кидают кость Аврорату в виде нескольких малозначительных приспешников взамен на то, что Аврорат их не трогает? И что, если однажды все это предстанет на суд общественности?

Ничья?

Я покинул кабинет следователя в гораздо более озадаченном состоянии, чем явился, и медленно направился к лифтам. Пищи для размышлений было предостаточно.

Сколько просчетов с самого начала! И правда, разве не подозрительно то, что я так часто меняю место жительства? То, что у меня есть дом, но я в нем не живу, а предпочитаю трущобы за Лютным переулком?

А теперь, учитывая обстоятельства, мне придется скрываться еще тщательнее.

Этот человек по-настоящему опасен. Может, напустить на него Люциуса?

Нет, сейчас он вряд ли окажет мне такую услугу.

Одно верно, будь у него что-нибудь существенное, он бы не церемонился и сцапал меня на месте.

Прекрасно, ему почти удалось заставить меня волноваться. Но одного проницательного ума мало, нужны улики. И этому подспорью вскоре негде будет взяться.

Его подача про то, что якобы на Лорда работает несколько зельеваров, была недурной. Но совершенно очевидно, что все эти отравления не объединили в одно дело, не будь у ядов общего подчерка. И я знаю, что зельевар на данный момент только один. И это я. Есть еще Марлоу, но он не в счет, Темный Лорд не ведает о моем помощнике.

Все догадки следователя основаны на чутье, но подтасовать факты не проблема. И я больше не намерен кормить его новыми материалами для дела.

Осталось подчистить хвосты.

Смерти Салливана и Пеллетье со мной он едва ли свяжет. В школе я был неприметным студентом, вряд ли кто-то обращал внимание на то, с кем я общаюсь. Кроме Лили. Два мага, живущие в одном маггловском городе. Для следователя явный повод наведаться к ней. Такого я не предусмотрел. И эта проблема не решаема. Все зависит от Лили.

Далее.

На операциях я всегда носил маску. Никто кроме Ближнего круга не знает моего имени.

А что там с тем барменом, которому я отрубил кисть руки? Это было целиком и полностью частное семейное дело. Но мы были без масок… И все-таки до этого ему не докопаться.

И еще труп, которому Беллатрикс вырезала сердце. Это, пожалуй, самый неприятным для меня момент. На судий даже предположение о такого рода зверствах при заметании следов не расположит в мою сторону. И все-таки доказать, что я там был невозможно. Если только…

Маггловская контора, в которой я узнавал, на какое кладбище нам нужно. Беллатрикс там точно запомнили, а насчет меня не уверен. Если авроры покопаются в голове маггла, то при желании найдут нужное воспоминание.

Значит, надо стереть его. Это я отложу на завтра.

Незаметно для себя я добрался до лифтов и в полной задумчивости ткнул в кнопку спуска.

— Привет, Северус.

Люпин. В Министерстве? В Аврорате? Интересно.

— Привет, оборотень.

Он нахмурился. У меня мелькнула нелепая мысль:

— Твоих рук дело?

Что если это шутка в стиле старых друзей? Скормить меня вервольфу, бросить в Азкабан. Вполне себе явления одного порядка.

— Трех секунд не прошло, как мы встретились, а ты уже меня в чем-то подозреваешь.

Подъехал лифт. Мне до ужаса хотелось захлопнуть решетчатые дверцы прямо перед его носом, лишь бы не дышать одним воздухом с этим существом.

Он больше не предпринимал попыток заговорить со мной.

Лифт остановился, вошло несколько волшебников, и я позволил себе искоса взглянуть на Люпина.

Посмотрите на него. Спокойно расхаживает в Министерстве, совсем не чувствует себя изгоем.

Нет, конечно, этому лучащемуся самодовольством человеку не за чем строить козни против меня.

Что это за чувство? Не могу распознать.

Ах да. Я его больше не ненавижу.

А завидую. Он с теми, кто его любит и, страшно предположить, уважает. Он там, где Лили.

Что за затмение висело над моей головой, что заставило меня желать присоединиться к Темному Лорду? Как помрачился мой разум, что я захотел там быть, что мне нравилось стоять в Кругу и делать…

В общем, все то, что я совершал.

Мне совсем не хотелось переваривать это прямо сейчас.

Возможно, я выбрал не лучшую тактику обороны: не стоило грубо отшивать следователя. Он может начать работать усерднее.

В свете недавнего допроса придется пуститься в бега. Не хочу больше быть застигнутым врасплох.

Дел невпроворот.

Торфин Роули сейчас обедает в Лютном переулке. Это я выяснил, незаметно наведя справки о братьях, когда продумывал свой план. Туда мне и надо.

Пребывая в заведенном состоянии из-за новых проблем, я направил свои стопы к бару, в котором сам несколько раз бывал.

Это было совсем не подпольное заведение, а вовсе даже открытое. Как и сам Лютный пропагандирующий свободу взглядов на Темную магию, бар всегда был полон мошенников и преступников. Но не тех оборванцев, что я встречал обыкновенно. Нет, это были люди, способные откупиться от преследования, и вели они внешне вполне законопослушный образ жизни. Многие из них были из обедневших чистокровных семей.

Проходя совсем близко от широких стеклянных окон, я заметил странную пару серьезных людей. Моих ровесников. Они не притрагивались к заказанным блюдам. И не разговаривали.

Все так и кричало о том, что они авроры.

Сюрприз.

Не замедляй шага. Сделай вид, что идешь мимо.

Нащупывая в кармане крошечный пузырек, я свернул к заднему двору. Там был черный ход на кухню.

В обеденное время в общем зале было совсем не много людей. Несколько пожилых людей и два работника Гринготтс.

Роули сидел за огороженным столиком, спиной к кухне, лицом к двери.

Придется сделать это прямо на глазах у соглядатаев.

— Не пугайся, это всего лишь я, — сообщил я, подсаживаясь напротив. — Решил, что мы можем поболтать, пока ждем возможности угробить друг друга.

Роули мрачно отрезал себе кусок запеченной утки.

Я кивнул на двух авроров, приставленных к нему для защиты:

— Умно, даже очень. Сделать вид, что они шпионят за тобой, когда на самом деле охраняют. Твоя страховка на случай моего появления, угадал?

— Снейп, мне не хочется видеть твой уродский нос за едой. Аппетит отбивает.

Я махнул официанту, ждавшему с подносом.

— Не беспокойся, я пришел с миром. Вот видишь, вино заказал. Выпьем?

— С зельеваром? Что-то сомневаюсь.

Официант поставил кувшин, стаканы и удалился. Криво усмехнувшись, я налил себе вина из кувшина и опрокинул его:

— За твое здоровье, — издевательски протянул я.

Обожаю над ним измываться.

— Не думай, что после этого я его отведаю, — предупредил Роули.

— Разумеется, нет, — моя улыбка стала еще шире. — Но ты уже откусил кусок утки, на которую я случайно пролил несколько капель яда. Пришлось входить через кухню, чтобы не попадаться на глаза этим ребятам. Извини.

Вилка звякнула. Роули поперхнулся и схватился за горло.

— Вот незадача, — я покачал головой. — Тебя уже парализует. А я надеялся на приватную беседу, хотел кое-что прояснить.

Роули оглянулся на авроров. Он не может их позвать. Или все-таки решится? Ведь эти двое считают, что следят за преступником.

— Думал, меня остановит то, что они следуют по пятам? Я уйду еще до того, как ты сдохнешь и сползешь под стол.

Роули пытался выплюнуть прямо в тарелку то, что дожевал. Уф, отвратительно.

— Пока ты не предался судорогам предсмертной агонии, я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

— К-хе-какой вопрос? Сне-хе-хе-йп, где противоядие?

— О, его не существует в природе. Но сейчас не об этом. Я хочу знать почему. Почему ты сделал это со мной? За что?

Не знаю, может, я хочу слишком многого от этого ублюдка. Но какая-то часть меня жаждет верить, что те ужасные месяцы в подвале не были роковой случайностью, прихотью. Что в моих мучениях был смысл.

— А если так: я вызову лекарей прежде, чем тебе придет конец? Только скажи, — мне вдруг стало больно осознавать, что все это необходимость. — Поговори со мной, Торфин.

— Ты унизил… кхе-кхе… меня перед… Темным… Ло...

— Он так важен для тебя?

— Да.

Поттер и Блэк поступили со мной точно так же. Опозорили, растоптали перед той, кого я любил. И я возненавидел их до зуда в кулаках, не мог, и не выношу до сих пор мысль об их существовании. Я принимаю это.

Он сидел неподвижно, со стороны можно было решить, что с ним все в порядке.

— Достойная причина, — после раздумий произнес я. — А теперь…

— Проти…воя... ие?

— Нет.

Нет, нет, нет.

— Обещаю, страх, который ты испытаешь, непередаваем, — пообещал я. — Оно стоит того. Это доработанная мной вариация одного из самых сложных ядов… Не буду вдаваться в подробности. Лекарям в Мунго понадобится немало времени, чтобы разгадать формулу.

Роули выставил зубы в оскале, они стучали судорожной барабанной дробью.

Так вот какая она… Улыбка смерти.

— Ты не умрешь, я не хочу тебя убивать. Хочу, чтобы ты пожил с памятью об этих ощущениях. Этот яд вызывает галлюцинации, боль во всем теле, может даже вызвать кому. Но не буду раскрывать все карты. Позволю насладиться процессом.

Удивительно, я был на все сто уверен, что поступаю правильно. Таковы правила игры.

Но я совсем не хотел наблюдать за процессом. Я вытер губы салфеткой и кинул ее в тарелку Роули.

Счастливо оставаться.

* * *

Малфой-мэнор выглядел пустым. Он всегда был таким. Огромный дом, в котором живут два человека.

А эльфы не считаются за разумных существ. Их не видно и не слышно.

Стриженные изгороди, белый гравий дорожек, фонтаны, павлины. Меня давно не привлекало богатство и все его атрибуты. Зачем желать того, что все равно никогда не сможешь получить?

Такие, как Люциус не попадают в ситуации, подобные моей. Он при всем желании не поймет, что со мной было в том подземелье. Короткая пытка Темного Лорда ничто по сравнению с полным бессилием.

Войдя в пустой холл, я не стал сразу подниматься наверх. А зашел в уборную.

Заперев дверь, я содрал с крючка полотенце и впился в него зубами.

Дело не в богатстве. А в положении. Его мне тоже никогда не добиться.

Не надо стараться.

Чтобы сбросить напряжение, я завыл в полотенце. Он поглощало звуки, никто не услышит.

Непроходимый кретин. Полная бездарность.

И они не лучше.

Все. Здесь все ничтожества. Тупые голодные до насилия ублюдки.

Отняв от лица полотенце, я заметался по маленькому помещению.

Схватил горшок с землей и разбил.

Случайно.

А вот это нет: топнув ногой, я раскрошил несколько осколков.

Хоть что-то в жизни Люциуса разрушено.

Все-таки ты и правда идиот, Северус.

Встав на колени, я собрал фарфоровые куски, вернул на место цветок и попытался придать приличный вид. Поскольку я слабо владел хозяйственными заклинаниями, то взял веник и совок и наскоро подмел пол.

Здесь ничего не произошло.

В их крошечных жизнях все так надежно.

Я склеил магией горшок и водрузил обратно на подоконник. Полотенце уже не поправишь, поэтому я разгладил его и повесил на место.

Примерный мальчик Северус.

В таких домах не устраивают скандалов, пьяный отец не бьет твою мать среди ночи. И уж тем более здесь не покушаются на несчастные цветы в горшках.

Для всего этого есть подземелья. Я их житель, а Люциус наведывается туда ради развлечения. В этом вся суть. И мне ее не изменить. Мне одному не исправить мир.

Отряхнув с колен землю, я вышел и направился к хозяину дома.

Люциус нашелся в кабинете.

Слышал он уже про Роули? Если того доставили в Мунго, то осведомители должны были прибежать, в ожидании щедрого взмаха руки Малфоя.

— А… Это ты.

Стол был завален таким огромным количеством бумаг, что я поразился. Он работает, трудится над чем-то.

Подчеркнуто не глядя на меня, Люциус налил себе бокал виски до самых краев.

Мне больше не предлагает.

— Думаю, тебе следует отдохнуть. Ты перетрудился. Отправляйся в отпуск.

— Как раз собирался, — сказал я, подходя к столу, но не садясь. Раз не приглашали.

Тем более я помнил, что он обещал меня убить. Так что находиться в проигрышной позиции не хотелось.

— Чужие деньги так давят своим весом? — Люциус взял свое виски, расплеснув половину и тоже поднялся.

— Все не забудешь про Баклэнда?

— Как я могу?

— Люциус, — я решил предпринять последнюю героическую попытку. — Ни ты, ни кто либо другой из вас не знал, как перетянуть Баклэнда на нашу сторону.

— Поздравляю, ты выслужился перед ним.

— Здесь всегда была зона сумерек, — возразил я.

— Напротив. Все было предельно четко, — отчеканил Люциус. — Мои золотые слитки перекочевали из моего тайника в сейф Лейстренджей. Каково, а? Мне что теперь делать?

— Выдвинуть вотум недоверия?

Мое насмешливое предложение заставило его поменяться в лице.

Вот оно какое, когда он сбрасывает маску.

— Ты не теряешь остроумия, уже хорошо, — процедил Люциус.

— Это все, что у меня есть.

— Я сейчас выслушаю грустную историю твоих страданий? Молю, воздержись. Все шло, как по маслу. Лорд запугивал Министерство своими действиями… — Люциус скривил губы. — Все они были в моих руках, они тряслись перед Лордом, перед террором, и предпочитали поддерживать меня… А ты влез, все испортил…

— Так дело было не в господстве над магглами? — съязвил я. — Вот это новость.

— Причем тут его идеи? Всем плевать, Северус, очнись! Всем на него плевать!

— Скажи это Лестрейнджам и Роули.

— Мои деньги успешно оказались в руках психопатов. Чего ты хотел? Занять мое место?

— Я слышал все вопросы решаются через конструктивный разговор. Может, попробуем?

— Так все же мое место… Не слишком ли большие запросы для полукровки?

Самое ужасное в том, что я действительно думал, что смогу предать его. Но он оказался проворнее.

Мерлин, я и правда был слишком сильно ему благодарен.

— Я наведался к Розье на днях. Намекнул ему кое на что.

Быстро сунув руку в карман, от чего Люциус ощутимо напрягся, я выложил на край стола перстень.

Люциус схватил его и швырнул в камин. Я моментально вытащил палочку.

— Ничего, не беспокойся, у меня их много.

Он истерично расхохотался, нацелив на меня свою палочку:

— Наделал дубликатов? Шантаж, значит?

— Не хотелось бы прибегать к нему.

— Нет, ладно, я в восторге. Я принимаю твои угрозы. Где остальные копии перстня?

— То тут, то там.

— Прекрасно. Твои условия?

— Ты оставляешь меня в покое.

— Ты понимаешь, что этому не бывать?

— Мы же такие близкие друзья, думал, ты войдешь в мое положение, — я покрепче обхватил палочку.

Сердце стучало у самого горла.

Серьезно мы или нет?

— Только чтобы уточнить, это было всеобщее решение? — спросил я.

— Да, мы проголосовали.

— Как трогательно. Самоуправление?

— Ты нас вынудил.

— А что Темный Лорд?

— Он был не против. А потом приказал мне доплатить Вампиру вдвое больше, чем дали Роули.

«Мне сказали его не трогать», — так сказал Вампир.

Все, как я предполагал. Лорду нужен надежный зельевар. Не все вопросы решаются боевыми операциями.

Хотелось спросить, как проголосовал сам Люциус. Но лучше не знать этого наверняка.

— Тебя, конечно, не трогает, что за меня решают, как распоряжаться собственными деньгами.

Как будто его волновало, что было со мной в том подземелье!

Ничего кроме денег.

Это же Люциус, чего ждать.

Не сводя с него палочки, я сделал несколько шагов в сторону кресла. Если он надумает ударить, я прикроюсь им.

— От тебя требовалось всего лишь быть лояльным! Поставлять ему зелья и сидеть за столом! А теперь мы все в ловушке! Наши деньги в заложниках, у меня связаны руки! А ты еще смеешь являться сюда!

— Люциус, я услышала разгоряченные голоса…

На пороге стояла Нарцисса. Она держалась за живот. Я не видел ее несколько месяцев, да и, признаться, практически забыл о ее существовании.

Увидев ее, я моментально убрал палочку в нагрудный карман. И посмотрел на Люциуса.

Он прав во всем. Я был жадным до власти мальчишкой и совершенно не осознавал, что творю.

— О, Северус, здравствуй… — она повернулась к мужу. — Все в порядке?

— Все хорошо, Нарцисса, — заверил я ее. — Я уже ухожу.

С легким сердцем я покидал этот дом.

Потому что это конец. Самый настоящий.

* * *

Первым делом я нащупал палочку под подушкой. На месте. Отпустил ее и перевернулся на другой бок.

Пора вставать.

За окном серело то же небо, похожее на ветхий холст, мгла, проникавшая даже в дневной свет, заволокла окрестности.

Весеннее утро. Когда покрытая изморозью земля, всю ночь отдавая тепло, была твердой и холодной, когда демонический лик солнца проглядывал через облака, обозначая начало нового дня, когда ты стоишь на перепутье.

Потягивая кофе, я вычеркнул из календаря седьмой день.

Целая неделя моей свободы.

Комната над аптекой, где работали я и Марлоу, оказалась маленькой. Фактически это был чердак, потолки низкие, приходилось нагибаться.

Но мне здесь нравилось.

Хозяин, которого я встречал до этого, прятался за всеми этими короткими нелепицами, называемыми вежливостью. И с радостью сдал мне это помещение.

Конечно, нельзя оставаться здесь надолго. Я дал себе зарок перебираться в новое место каждые десять дней.

Собственная комната поразила меня своей траурной пустотой. Я сам был ею полон.

У меня были только воспоминания о том, что хорошо, о том, что правильно.

Если я приду к Лили сейчас, мы будем несчастны. Правда, я, наверное, чуть менее несчастен, чем сейчас.

За тот ужасный месяц, что я планировал свой выход из игры, я много думал о нас.

Возможно, я смогу примириться с тем, что ничего кроме статуса друга мне не светит.

Только бы оказаться снова рядом.

Но не сейчас. После грязи, которая окружает Темного Лорда, я будто и сам стал таким. Она это поймет. Если ей и не было достаточно того мимолетного взгляда на меня в Косом переулке, то стоит мне заговорить… Она сразу поймет, что со мной не ладно.

Самым разумным было устранить Роули раз и навсегда, избавиться от них при помощи старого-доброго зеленого луча. Но я исключил это почти сразу.

Тогда я точно не решусь еще раз взглянуть в глаза Лили.

Мне надо уехать заграницу. Прочистить мозги, поправить дела и забыть обо всем.

И когда прошлое действительно станет таковым, я найду ее.

Мечтатель. Я совсем забыл, что она тоже участвует в этой дурацкой войне.

Пыл ее мог и остыть. Она станет матерью.

На секунду боль застлала мне глаза. И я прошептал, подбадривая себя:

— Я смирюсь с этим, обещаю.

Переживу это, как и все остальное.

Мне не исправить того, что случилось. Поэтому надо привыкнуть к мысли, что Лили замужем. И у нее будет своя семья. А я буду…

— …Другом, всего лишь другом. Запомни это.

Поттер точно не уймется.

Если он снова бросит вызов Темному Лорду я лично найду его и как следует побью.

Значит, мне придется быть где-то поблизости.

Вряд ли она с животом участвует в схватках, но что будет после рождения ребенка? Лили никогда не была домоседкой. Она станет рисковать.

Метку обожгло огнем.

Это ничего. Вчера было то же самое.

Раз пятнадцать.

В конце концов Темный Лорд устанет вызывать меня и догадается, что я больше не приду.

Мне еще столько предстояло решить. Как намекнуть ему, что я не собираюсь ни на кого доносить в Аврорат? Как дать понять, что меня нет? Инсценировать свою смерть?

Но проклятая Метка не даст. Пока она на моем теле, он знает, что я жив.

В какой-то из книг должно быть решение. Я готов кожу содрать ради того, чтобы избавиться от клейма.

Пока не началась рабочая смена, я открыл одну из немногих книг, которую удалось сберечь после побега из трущоб. Полистал ее немного и наткнулся на знакомое:

«Омежник (Oenanthe crocata) как растение из описания Павсания. Это нейротоксичное растение по предположению использовалось для ритуального убийства пожилых людей на Сардинии. Согласно Павсанию…»

Роули был, разумеется, не пожилым человеком. Но и на его лице появилась сардоническая улыбка.

На полях я мелко накорябал что-то. Как же я люблю записывать вычитанное, куда попало!

«Магический круг, — разобрал я, — представляет из себя защитный барьер от темных существ. Наиболее действенным является круг, начерченный при помощи церемониального ножа. Диаметр круга варьируется от двенадцати до пяти футов.

Ножом может служить любой острый предмет, окропленный кровью волшебника».

Сколько знаний я вбивал в свою голову, но ни одно из них не пригодилось в критический момент. Я мог заточить штырь, вынутый мной из стены, превратить его в ритуальный нож, и защититься. Если магический круг действовал на темных существ, то на парочке недомагов, избивавших беззащитного ногами, точно сработает.

Но я не сделал этого. Я не вспомнил.

Вместо этого я убил человека.

Допустим ему сложно было дать это название с первого взгляда.

Но я лишил его жизни, и все сразу разладилось.

Дамблдор не ошибался насчет меня. Он видит будущее таких как я, яснее нас самих.

Метку снова обожгло. Темный Лорд гневается.

Перебарывая боль, я допил свой кофе и спустился вниз.

Марлоу был на месте. Хозяин взял себе выходной, так что мы были сегодня одни. Я кивнул новому коллеге и сразу скрылся в смежном помещении. Это была хорошо оборудованная лаборатория.

Мы с хозяином сразу договорились, что я не стану иметь дел с посетителями. Мне не хотелось попадаться никому на глаза, я был в бегах, и, даже если он догадался, то не подал виду. Я обещал ему увеличить объем продаж в два раза за небольшую цену и кров над головой.

До обеда я успел закончить зелья, начатые вчера.

Наскоро перекусил в своей каморке. Марлоу ходил обедать домой к своей жене и новорожденному сыну. Мы с ним почти не общались. Хотя он посматривал на меня с явным намерением задать вопрос. Но мне не было никакого дела до этого. Сейчас меня мало что волновало.

Работа — все, что было нужно сейчас. Каждая попытка обдумать своей положение приводила к тому, что я не мог заснуть, а на сердце становилось тяжело без всякой видимой причины. Я вырвался, я свободен!

Так ли?

Под конец рабочего дня заглянул хозяин: проверить, не бездельничаю ли я? Но увидел сколько зелий я наготовил, и сразу отстал.

Вечером Марлоу задержался, чтобы проверить счетные книги, а я отправился наверх. Не было никакого резона перерабатывать.

Спина болела после многочасового стояния над котлами, и я лег на кровать прямо в одежде.

Черная тень от разбитого фонарного столба скользила по комнате каждый раз, когда проезжала машина. Для магглов это место выглядело, как заброшенный дом.

Формально городок был маггловский, от них никуда не деться. Я никуда не выходил, за всю неделю не виделся ни с кем, кроме как с Марлоу и хозяином аптеки.

Мои мысли снова вернулись к Лили. Выходит, вся та жизнь, против которой я восставал до того, как стал Пожирателем, была не такой плохой.

Как нам снова начать общаться? Если я только извинюсь за «грязнокровку» толку будет мало.

Надо показать, что я осознаю, какую ошибку допустил. Что больше не вернусь к Темной магии, если Лили она по-прежнему не нравится.

Но как завести разговор? Я не могу спросить «как дела?» на улице. Это будет слишком неестественно. Можно подстроить нашу встречу случайно. Ведь недавно такое случилось, почему бы этому не повториться?

Есть еще идея. Вернуться в Тупик Прядильщиков. Спросить у Петуньи, где бывает Лили. Это девчонка невыносима, но ради дела я готов даже на это.

Внизу хлопнула дверь. Марлоу ушел.

Надо запечатать дверь заклинанием, и можно ложиться спать. Я отодрал свое бренное тело от мягкого матраса и начал спускаться по узкой деревянной лестнице.

Свет горел, я уже видел ноги Марлоу, который что-то делал за стойкой.

Нет, это не…

— Экспеллиармус!

Моя палочка выскочила из кармана и улетела в дальний угол.

Все. Это настоящий конец. Дезертиров убивают на месте. Хорошо, что я не успею как следует напугаться.

— А ну стоять!

Человек, который держал меня под прицелом, обернулся на Марлоу. Тот был очень бледен, но палочку держал твердо.

— Что тебе нужно? Ты от… Я же сказал, что верну долг!

Но Марлоу, не смотря на то, что палочка была наведена на него, гостя не испугал.

Он мотнул головой в мою сторону, и я, подняв руки, уставился глазами в пол.

Нельзя его провоцировать.

Это Пожиратель. Слишком агрессивное поведение.

Тупое животное. Но своей шкурой он дорожит больше, чем выполнением задания. Поэтому сначала удостоверится, что Марлоу не причинит ему вреда.

— Марлоу, обезоружь его, — гипнотизируя паркет, скороговоркой произнес я. — Или убей. Да. Лучше. Он разделается с нами обоими.

Счетная книга, которую он держал под мышкой, с громким хлопком упала. Марлоу колебался.

Наш гость пошевелился… Он, кажется, почувствовал, что угрозы от Марлоу не исходит. И как только он это поймет будет только одно возможное развитие событий.

Времени было в обрез, поэтому я повысил голос:

— Я говорю тебе, он нас не отпустит. Это надо сделать. Давай, сделай это, иначе будет очень плохо, говорю тебе. Авада Кедавра. Ты сможешь.

А еще груз вины будет не на мне.

Марлоу молчал, и на меня волнами накатывала паника.

— Давай! Ты сможешь!

Все мои уговоры были чистой правдой. Сейчас нас обоих прикончат. И все равно приказал это Темный Лорд, или Роули отыскали меня и велели выпустить кишки.

Что если он решит начать с Марлоу? Тогда у меня будет несколько секунд, чтобы призвать палочку.

Нет. Сейчас, пока он колеблется. Я попытался мысленно приманить ее: «Акцио, палочка».

Она слетела с места.

— Авада Кедавра! — разрезал тишину вопль Марлоу.

У меня захватило дух.

Тело Пожирателя повалилось на пол одновременно с моей палочкой.

Марлоу трясло. Он подкрался к трупу и спросил, не сводя с него полного ужаса глаз, словно тот мог очнуться и броситься в драку:

— Что случилось?