Семейные ценности рода Блэк (гет)

Вернувшиеся воспоминания давят Флинту на совесть, потому что вместе с ними появляется понимание, что он несколько месяцев вел себя, как редкий говнюк. Блэк, конечно, тоже хороша, могла ведь все сразу рассказать, и они бы все вместе, может быть, что-нибудь и придумали бы, со светлым умом Пьюси, например. Ещё до помолвки. Интересно, когда она узнала?

Нет, не интересно, обрывает он себя, поднимаясь по лестнице в Больничное крыло. Это совершенно лишняя информация. Он не хочет больше на нее дуться. А он дулся — как пятилетка. Было... стыдно.

Блэк продержали в Крыле все выходные, мадам Помфри поила ее дюжиной разных зелий, которые Флинт не сумел опознать без этикеток, и почти все это время Блэк проспала. В те разы, что он заглядывал к ней (дважды), поговорить им не удалось.

— Вам медом тут намазано, мистер Флинт? — устало ругнулась медиведьма. — Ходите, как на работу.

Флинт тоже буркнул что-то в ответ, но, поняв, что дожидаться, пока Блэк очнется, можно хоть до второго пришествия Мерлина, все-таки ушел. Они неплохо полетали с Пьюси, потренировали броски штрафных, даже успели к ужину — редкость для воскресного дня, когда никуда не нужно спешить, послушали по колдорадио в гостиной трансляцию квиддичного матча Шотландия — Швейцария, обсудили стратегию горцев, отчаянно споря (в спор включились Боул и Крегги с Монтегю и еще несколько ребят, в квиддич не играющих, но не имеющих ничего против почесать о нем языками). Разошлись спать так и не пришедшие к единому мнению, почему Шотландия "сгорела", а наутро Флинт, вышедший в гостиную за оставленной там схемой, которую хотел перечертить и отправить отцу с вопросами, увидел на диване перед камином сидящую, обхватив ноги руками, Блэк.

Она заметно осунулась, щеки запали, под глазами залегли глубокие тени. Если бы она хотела, знал Флинт, она бы уже убрала синяки, но, видимо, хотеть заботиться о своей внешности — это не тот режим, который Блэк успела включить. Он помнил, конечно, как она пару дней ходила по школе без ресниц и бровей, но опаленные брови и синяки — это все-таки чуть-чуть разные вещи. Он на пробу позвал ее, но ответа не получил. Блэк спала сидя, с открытыми глазами.

Флинт потряс ее за плечо, но, не получив вразумительного ответа, только сонное бормотание, подхватил на руки и унес в ее комнату. То, что дверь открылась, стоило ее лишь толкнуть плечом, его если и заинтересовало, то не очень сильно.

* * *

Эл проснулась в понедельник к обеду, немного удивившись тому, как попала в свою комнату — дороги из лазарета она не запомнила. Только найденная на двери записка от Пьюси сообщила, что во вторник у нее допуски по Уходу, Высшим Зельям и Чарам, в среду — по Гербологии, ЗОТИ, Высшей Трансфигурации и Новейшей истории Магии.

Садиться за книги тем не менее не хотелось. Не хотелось вообще ничего — так уже было до Йоля, когда она практически попрощалась со своей свободой и когда Малфой силком выволок ее из спальни, заставив Флинта приглядывать за тем, чтобы она появлялась на уроках. Но уроков больше не было, Флинт не станет водить ее в кабинеты и Большой зал за ручку, а свобода у нее в кармане. Другое дело, что свою свободу она купила жизнями мамы и папы.

Собачьи приключения плохо запомнились ей; Костерост напомнил о переломе, про который она не могла сказать, будто знает, когда он случился, а под утро, когда она, наконец, задремала после бессонной ночи сращивания левой ноги, приснилось, что Флинт тащил ее на руках из озера. Еще она помнит кентавра, который всадил в нее три стрелы и больно ударил копытом (не стоило бросаться на него, наверное), и фестралов, мимо которых прокралась (проползла?), разве что дыхания не затаив. Больше толком не помнит ничего. Ярость и боль, она кидалась на деревья и драла лапами кору. Не ела несколько дней, потому что не хотелось. Забывалась сном, когда выбивалась из сил — бежать, бежать, бежать... Макгонагалл, возвращая ей в Больничном крыле тело человека, намекнула, что готова с ней позаниматься, если она, конечно, хочет освоить Анимагию на должном уровне (она ведь прекрасно понимала в глубине души, что четыре дня она была собакой не потому, что очень сильная ведьма, а потому, что не могла превратиться обратно). Эл не знала, хочет ли.

Эл не знала, что будет дальше. То есть, конечно, впереди допусковые контрольные работы, потом самоподготовка к Т.Р.И.Т.О.Н.ам, потом экзамены, разумеется. А, нет. Между самоподготовкой и экзаменами будет получение справки от герра Хайнце, который, собственно, сделает вывод, какие экзамены из выбранных ей сдавать можно, а какие — нет.

Это звучало бы унизительно, если бы на ее счету не было двух преднамеренных убийств и нервного срыва. Ладно бы магического — это допустимо в ее случае. Но то, что случилось с ней после получения письма из Министерства магии, было совсем другой штукой. Она не знала, как целитель будет рассматривать ее побег.

Хотелось бы, чтобы никак.

В Большом зале было шумно, как и бывает обычно за обедом. Эл прошла за слизеринский стол и села спиной к трем остальным факультетам, кивнув своим соседям. Ее поприветствовали с несвойственной факультету теплотой, но расспросами докучать не стали. Эл действительно ценила умение однокашников давать любому достасточно свободного пространства. Правда, в свою зону комфорта Слизерин тоже никого не пускал.

Она ела неохотно — после двух дней под капельницей, которой озаботилась мадам Помфри, любая мысль о еде вызывала легкую тошноту и головокружение — и посматривала краем глаза на стол преподавателей. Декан, сидевший на своем обычном месте, старательно отводил от нее взгляд всякий раз, когда замечал, что она смотрит в ответ. Она постучалась к нему в кабинет по дороге на обед, но было закрыто, и Эл подумала, что сможет переговорить с ним после того, как запихнет в себя пару ложек супа-пюре и какую-нибудь чашку чая. Правда, бросить чай пришлось недопитым: Малфой резво удирал в сторону двери за преподавательским столом — которой пользовались только профессора.

— Декан Малфой! — позвала она, пробираясь к нему мимо покидающих Большой зал студентов других факультетов. — Подождите!

Малфой тяжело вздохнул, увидев ее рядом, но кивнул и повел ее тайной тропой преподавателей в свой кабинет.

— Мне нужно в маггловский Лондон, сэр, — сказала она, наконец, по-плебейски наматывая край мантии на палец. — Я должна похоронить...

Она не сдержалась, слезы покатились по щекам, и она наклонила голову, чтобы скрыть их.

— И еще написать заявление в ДМП. Я знаю, кто это сделал.

Малфой призвал фиал с Умиротворяющим бальзамом, заставил ее выпить половину.

— Их похоронили. На Хайгейтском кладбище. Если хочешь...

— Хочу.

— Собирайся.

Эл только переобулась, так и оставшись в черном свитере под горло и черных джинсах. Малфой тоже ограничился строгим серым пальто, раз уж они намерились посетить маггловскую часть города. Он провел ее от самых ворот до могилы Андора и Грезэ Ларсенов, а потом тактично отошел, разрешая ей побыть наедине со своим горем. Памятника еще не было; только табличка, кто похоронен. Даже портретов нет. Эл подумала, что через год, когда осядет земля, она сделает им гранитный памятник, закажет в маггловском бюро, а не сотворит сама, потому что так будет правильно. И на сайте отца должны быть их с мамой фото. Она напечатает их, обязательно.

— Ну, что? В министерство? — спросил Малфой, когда она подошла, сунув руки в карманы. Она могла бы наколдовать цветы на могилу родителей, но и это ей показалось неправильным: стоило купить цветы в магазине, прежде чем приходить сюда. Но она не подумала, зацепившись за предложение декана.

— Да, — согласилась она. — Туда можно аппарировать?

— Только ко входу для посетителей.

На Уайтхолл их выплюнуло за какими-то мусорными баками.

— Вон к той телефонной будке, — махнул рукой Малфой в сторону оной. — Пойдешь одна или тебя проводить?

Эл пожала плечами.

— Тогда со мной, — вздохнул Малфой. — Пошли.

Они небыстро прошли мимо офисных зданий и пивной, пока не достигли красной телефонной будки с несколькими разбитыми стеклами. Малфой открыл дверь, пропуская Эл вперед, зашел сам и закрыл за собой дверь. Места в будке было мало, их почти притиснуло друг к другу. Эл с недоверием покосилась на сломанный телефонный аппарат. Малфой снял трубку и набрал на телефонном диске номер 62442.

— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения, — раздалось над головой, как будто в крышу телефонной будки была вмонтирована большая аудиоколонка. Конечно, вход в министерство не мог быть ею оборудован, скорее тут какая-то магическая примочка, понимала Эл, но эффект был абсолютно идентичен. А сломанный телефонный аппарат наверняка отгонял магглов, которые, возможно, хотели бы им воспользоваться. Хотя зачем — у каждого маггла сейчас есть сотовый телефон.

— Драко Малфой, профессор Зельварения в Хогвартсе. Сопровождаю Электру Блэк в Департамент магического правопорядка.

— Благодарю вас, — сказал безучастный женский голос. — Посетитель, возьмите, пожалуйста, значок и прикрепите к мантии спереди.

В металлический желобок для возврата монет скользнуло два металлических прямоугольника. На своем Эл прочитала: "Электра Блэк. Посещение Департамента магического правопорядка". Она откинула полу куртки и прикрепила значок к свитеру.

— Уважаемый посетитель, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать вашу палочку у дежурного колдуна, чей пост находится в дальнем конце Атриума, — оповестил их все тот же женский голос и, наконец, замолчал.

После этого пол под ногами чуть дрогнул, и кабинка поехала вниз, словно лифт. Когда тротуар скрылся из виду, они с Малфоем некоторое время ехали в темноте, а затем свет полился на них снизу, довольно яркий и неприятный, так что Эл прикрыла на мгновение глаза и поморгала, чтобы привыкнуть к нему.

— Министерство магии желает вам приятного дня, — и женский голос окончательно стих.

Они вышли из будки и пошли мимо благотворительного фонтана к посту охраны. Эл ожидала увидеть какого-нибудь молодого парнишку в помятой мантии и с колючим подбородком на месте секьюрити или грузного дядьку с моржовыми усами и одышкой, но за стойкой охраны стоял, подобравшись, молодой мужчина с колючим взглядом. Мантия синего цвета плотно облегала его мышцы на руках.

— За что сослали, Морган? — удивленно спросил Малфой, поздоровавшись с охранником за руку. — Мистер Морган Льюис, мисс Электра Блэк, — представил он их друг другу и пояснил для Эл: — Морган выпускался у меня четыре года назад. Я думал, ты работаешь на Поттера, — добавил он.

— Не сдержался, — объяснил мужчина, и глаза его чуть потеплели. — Ударил одного урода при исполнении. Через месяц, может быть, восстановят, а пока так, — он снова сделался серьезен. — Простите, мисс, в моей работе нет формальностей, — он взял золотой щуп и провел им вдоль тела Эл, как маггловским металлоискателем. По итогам осмотра ей пришлось выложить из карманов куртки все, кроме денег — пары галеонов и четырех сиклей, потому что артефакты (даже Удлинители Ушей!) в Министерство с недавних пор позволялось проносить только сотрудникам. Не считая волшебных палочек, конечно.

Саму волшебную палочку Эл охранник Льюис положил на латунную подставочку, напоминающую весы, но лишь с одной чашей. Чаша завибрировала и извергла узкую полоску пергамента, будто чек в супермаркете.

— Десять и три четверти дюйма, вишня, сердечная жила дракона. Используется четыре с половиной месяца. Все верно? — уточнил мистер Льюис, возвращая Эл палочку.

— Верно.

— Почему палочка такая новая?

— Сломала предыдущую.

Охранник кивнул и нанизал пергамент-справку на латунный шип.

— Можете проследовать дальше согласно цели вашего визита, — объявил он, и Малфой проворно развернул Эл так, чтобы прибывающие в министерство посетители с ними не столкнулись. Их и так видело несколько чиновников, с которыми Малфой обменялся приветственными кивками, а сплетни в любом государственном учреждении распространяются со скоростью света.

Заведя Эл в лифт, Малфой нажал кнопку второго уровня, металлическая решетка лязгнула, закрываясь, и они медленно поползли вниз, причем лифт останавливался на каждом этаже, впуская и выпуская клерков и служебные записки: бумажные самолетики, журавликов, какие частенько отправляет Пьюси, мышек. На Малфоя поглядывали с интересом, он смотрел на каждого встречного с фамильной гордостью во взгляде, маггловское пальто он успел еще в Атриуме снять и аккуратно перебросить через локоть. Платиновые волосы, модно подстриженные (Эл отметила эффектно выбритый затылок и висок — а ее кузен может быть занятной штучкой, а не только вредным деканом!), мерцали в свете ламп. Эл распустила волосы, отгородившись ими от посторонних. На ее куртку, может, и глядели с неким неодобрением, но замечания сделать никто не посмел. Может быть, потому, что Малфой стоял к ней почти неприлично близко. Почему на лифт нельзя было наложить Чары расширения пространства, Эл не знала.

До нужного этажа с ними ехал только молоденький стажер Аврората, симпатичный мальчишка в алой мантии, прижимающий к себе солидную стопку папок.

— Уровень второй. Департамент магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру Аврората и административные службы Визенгамота, — сообщил голос над потолком, и Малфой, кивнув, велел выходить. Аврорчик ловчее перехватил свои папки и унесся вперед по коридору, свернул за угол. Эл сверилась с указателем на стене и уверенно зашагала в указанном направлении.

— Давай, сюда, — позвал Малфой, уверенно открывая дверь после вежливого стука. — Привет, Грейнджер.

Эл зашла следом за ним, откидывая тяжелые волосы за спину. Кабинет принадлежал мадам Уизли, с которой она познакомилась, когда Лорд Блэк изволил интересоваться подробностями похищения. И мадам Уизли, если Эл все правильно поняла, должна была заниматься тем, чтобы их с Флинтом не привлекли к ответственности за то, что при попытке освободиться они немножечко перестарались. Если это можно так назвать.

— Малфой, — сухо кивнула женщина, оторвав голову от документов. — Мисс Блэк.

— Здравствуйте, мэм, — поздоровалась Эл. — Будьте добры, подскажите, с кем я могу поговорить о поджоге в доме Андора Ларсона, произошедшем шесть дней назад?

Мадам Уизли сосредоточенно уставилась на Эл.

— Присаживайтесь, мисс. Малфой, можешь погулять.

— Не могу принять столь любезное предложение, Грейнджер, — и он с независимым видом уселся на диван в углу кабинета, схватив с журнального столика утренний "Пророк". — Но ты можешь не обращать на меня внимания. Это я как-нибудь переживу.

Мадам Уизли только глаза закатила. После она внимательно выслушала Эл, рассказавшую о громовещателе, присланном ей Каштеном Ларсеном за завтраком неделю назад, и о том, что подозревает его в убийстве родителей. Все время, что Эл говорила, ярко-синее Прытко Пишущее Перо хозяйки кабинета подробно фиксировало ее показания, составляя заявление.

Когда Эл замолчала, а у мадам Уизли закончились уточняющие вопросы, она подала Эл пергамент, попросив проверить, все ли было записано с ее слов верно. Когда Эл расписалась под документом, мадам Уизли размножила его и, взмахнув палочкой, превратила один из пергаментов в птичку, отправив ее в полет по этажам министерства. Другой аккуратно подшила в новенькую папку.

— Я свяжусь со скандинавским министерством через Отдел международного сотрудничества и дам знать о результатах, — пообещала мадам Уизли. — Но я боюсь, что на основании лишь одних ваших воспоминаний об угрозе, мисс Блэк, будет довольно сложно привлечь мистера Ларсена к ответственности. Безусловно, Аврорат работает, все свидетели опрошены, но никто не видел мужчину, которого вы описываете, насколько мне известно. Я... попрошу ввести меня в курс дела. И я соболезную вашей утрате, Электра.

Эл кивнула. После того, как она вынула свои воспоминания о получении вопилки, ей стало казаться, что она зря пришла сюда. Никто не будет искать убийцу сквибов. Никому нет дела до того, что Андор и Грезэ Ларсен погибли, хотя они были, может быть, гораздо лучше многих живых. Папка с открытым делом о поджоге будет пылиться на столах в разных ведомствах, пока ее не сочтут слишком старой, чтобы сбыть в архив. Дело останется незакрытым, но и расследованием никто заниматься не станет.

— Шансов мало, да, мэм? — уточнила она все же на всякий случай.

Извиняющаяся мягкая улыбка мадам Уизли породила в Эл такую волну гнева, что ей стало сложновато сдерживать себя. Из расстроенной она быстро сделалась злой, кулаки сжались.

— То есть единственной справедливостью, которую я смогу для них получить, станет только кровная месть?

Малфой, доселе молчащий, мгновенно оказался рядом и крепко сжал ее плечо.

— В Британии запрещена кровная месть.

— И тем не менее ее практикуют.

— Это незаконно, — возразила мадам Уизли. — И я не сказала, что шансов совсем нет.

— Но их меньше, чем если открыть контракт на убийство в Ковене, правда?

— Закрой рот, — еле слышно прошипел Малфой. — Ты забыла, где мы находимся?

Эл с яростью взглянула на него.

— Извините, мэм. Пожалуй, нам пора.

И она первой вышла из кабинета мадам Уизли, не озаботившись прощанием. И даже бросать деньги в фонтан в Атриуме передумала.

Разнос за неподобающее поведение в министерстве Малфой устроил ей сразу по прибытии в Хогвартс.

— Раньше я думал, что ты просто плохо воспитанная девчонка, но сейчас понял, что это так в тебе плещется Блэковская кровь!

— Да лучше быть невоспитанной девчонкой, чем смириться с тем, что единственные люди, которым я была нужна просто так, погибли по моей вине! — рявкнула она в ответ.

— Не передергивай! Ты нужна Блэкам.

— Только потому, что я последняя из Рода! Что, нечего ответить? Каждому Роду нужны наследники, думаешь, я не догадываюсь, что мне там уготовано семейным кодексом, который Лорд Блэк даже не предложил мне почитать? Или, может быть, он мне уже подыскал племенного кобелька и сначала успешно меня выдаст замуж, а только после рождения наследника передаст титул Регента Рода? Да чем вы все лучше Ларсенов, которые меня презирали семнадцать лет? Где-то родилась Электра Блэк, круто! Можно отправить ее подальше с островов, чтобы уберечь от войны, а потом совсем про нее забыть, ведь малышке гораздо лучше на континенте, о чем речь! О, девчонка-то выросла, пора передавать ей Род, кому нужны за спиной несколько столетий безумных предков? А давайте сразу закрепим успех, чтобы славная фамилия Блэков жила и процветала! Давайте выдадим ее за какого-нибудь третьего сына в Роду, мистера Уайта, дождемся, пока они настрогают кучу детишек, в которых проснется наследие кровожадных психов и убийц, и посмотрим что из этого получится! А знаешь, что? Ничего у вас, к йотунам, не получится, потому что у меня никого больше нет, чьими жизнями меня можно шантажировать, ясно?!

И она вылетела за дверь так быстро, что ошарашенный Малфой не успел ей и слова возразить.

По гостиной Слизерина Эл тоже пронеслась черным вихрем, своротив по дороге пачку газет, сложенную на журнальном столике, и даже не заметив этого. Только в своей спальне она остановилась и выдохнула — расколотив о стену оставленный на тумбочке трансфигурированный стакан. Потом содрала с себя одежду и приняла упор лежа на пальцах, начала отжиматься. Когда поняла, что уже гораздо лучше себя контролирует, постояла по две минуты в боковой планке в обе стороны и пошла мыться.

До самого отбоя она читала Высшую Трансфигурацию, а потом легла спать.

Если для того, чтобы начать самостоятельную жизнь, ей было необходимо и от второй семьи отказаться, то необходимо хотя бы получить свидетельство об окончании школы.

Значит, так тому и быть.

Утренняя программа началась с завтрака. Во-первых, незнакомая сова принесла Эл какое-то письмо, подписанное н конверте только одной буквой — N. Она повертела его со всех сторон и убрала в сумку, не собираясь читать как минимум при всех. Как максимум — совсем не собираясь. Получать письма от незнакомцев не было ее любимой привычкой. Во-вторых, Пьюси напомнил о сегодняшних допусках: прямо после завтрака у нее три контрольные подряд, и их надо бы сдать успешно. О том, что ей нужны хорошие оценки за допусковые тесты, Пьюси мог бы вообще-то и не говорить, так что Эл на грани вежливости поблагодарила его и вернулась к поеданию своей яичницы с беконом. В-третьих, Малфой на нее по-прежнему смотрел, будто бы следил за тем, чтобы она не сбежала из школы. Все это очень сильно раздражало. Тем более, что в 10:40 у нее была контрольная по Высшим Зельям.

Граббли-Дерг выдал ей стандартный тест и предложил присаживаться на большой пень у хижины лесничего, за которой декан Хаффлпафф чистил клетки нюхлеров, на время пересаженных в закрытый вольер. Эл недолго понаблюдала за зверями, потом достала ручку и стала записывать ответы. Ей достались каппа, демимаска, грамамонт, смеркут и обскур.

Эл писала меньше часа из положенных полутора, поэтому, когда Граббли-Дерг закончил свою уборку в клетках, он успел проверить контрольную еще до звона колокола.

— Вы подозрительно много знаете об обскурах, мисс Блэк, — заметил профессор, отдавая Эл ее пергамент с "Превосходно". — Скажете, что много читаете?

Эл пожала плечами.

— Вся боевка читала.

— Дневники Геллерта Гриндельвальда? Мисс Блэк, вы этим едва ли не бравируете. А это тем не менее запрещенная литература.

— В Британии.

— Да.

— Понятно, сэр. Если я получила допуск к Т.Р.И.Т.О.Н.у, то я, пожалуй, пойду.

— Идите, мисс Блэк, — кивнул магозоолог и вернулся к своим делам.

Эл не могла взять в толк, почему в Хогвартсе так резко негативно относятся к любой форме знания. Здесь предлагают изучать животных, но никогда не говорят о том, что несколько питомников в Штатах и России выращивают ре-эмов, которые бы вымерли, если бы их не разводили в неволе. А ведь их кровь является очень редким ингредиентом для нескольких зелий, способных излечить мага в очень тяжелом состоянии. Здесь заставляют трансфигурировать птичку с гнездом в рыбку с аквариумом, но не учат превращать любую мелочь в оружие, чтобы спасти свою жизнь. Здесь на боггартах отрабатывают начальные приемы Окклюменции, но не говорят вслух о том, что воспоминания мага, владеющего Ментальными техниками на уровне выше среднего, не принимают как аргументы в суде. Здесь рассказывают, что Круциатус — Непростительное проклятье, но не о том, что купить релаксант можно только на задворках Каркиттского рынка. Здесь все боятся Кровных ритуалов и Некромантии, но в школе живут привидения и полтергейст Пивз (которого Эл видела за весь год всего пару раз, и то лично ей он ни разу ничем не подгадил, предпочитая доводить своими выходками школьного завхоза и малышню с Гриффиндора). Здесь учат летать, но не рассказывают, что метла — такой же артефакт, как волшебная палочка, и полет — следствие направления магической энергии мага, и при должном старании даже слабенький волшебник сможет колдовать не только без палочки, но и невербально, пускай и на уровне включения-выключения света, Манящих чар и какой-нибудь Левиосы. Здесь учат Арифмантику и Древние Руны, а применять расчеты для возведения защиты на собственный дом — не учат.

Да, здесь не такая программа, как в Дурмстранге, и нет многих дисциплин, бывших обязательными для студентки десятого курса "Боевой магии" Сольвейг Ларсен, но она в упор не могла понять, почему, отказавшись от имени, она должна забыть все, чему научилась в Институте. И чем плохо знать основы Темных Искусств, когда перед тобой проклятый пациент, которому поможет только специфическое контрпроклятье. А без правильной диагностики он вообще умрет.

Поэтому она злилась, когда услышала впервые об аресте библиотек старых чистокровных семей, о сроках, которые Визенгамот бы с радостью назначил ей и Флинту за спасение чужих жизней, о табу на упоминание имен великих Темных магов.

Это было неоправданно.

Это было глупо.

Хогвартс казался ей средневековым пережитком, если быть честной, в такие моменты. И Дурмстранг, окутанный флером романтики севера и изучения темнейших магических практик, казался весьма передовым учебным заведением.

Определенно стоило вылететь оттуда, чтобы оценить разницу.

Если бы не квиддич в течение этого учебного года, ей было бы совсем тошно, понимала Эл. Хорошо, что у нее был квиддич.

Допуск у Малфоя (она не знает, у всего курса было так или только у нее одной) заключался в решении задачи на логику, направленной на поиск противоядия к одному из экспериментальных ядов, которое нужно было распознать среди прочих жидкостей — ярких, словно маггловские коктейли, призванные замаскировать своим цветом и запахом лошадиную дозу водки. Пока Эл составляла таблицу, решая задачу, она думала о том, что в Дурмстранге их бы скорее напоили экспериментальным ядом перед тем, как отправить искать противоядие. Все-таки суровый Институт магии в Ютунхеймене умел отлично мотивировать своих студентов. И вообще. Естественный отбор.

— Проверяем, сэр? — спросила Эл, лихо опрокидывая в себя флакон жидкости бирюзового цвета с запахом и вкусом карамельной тянучки. Она засекла время: спустя десять секунд изо рта полезла пена, и она, сплюнув, влила в горло жидкость из того фиала, что подписала как антидот.

Подскочивший к ней Малфой, конечно, опять раскричался по поводу ее поведения, но прекратившиеся признаки отравления лучше лучшего говорили: Эл решила задачу верно.

— У тебя бы печень отказала в течение десяти минут! Дура!

— Но ведь не отказала, — хмыкнула Эл. — Я допущена к Т.Р.И.Т.О.Н.у?

— Допущена, — кивнул Малфой, и она ушла на Чары.

Конечно, ее поведение можно было назвать провокацией, она была склонна к подобному и знала об этом. К тому же позлить Малфоя ей даже хотелось. Правда, было немного неловко, что позлить она хотела кузена, а рассчитываться за него пришлось декану. Разделять Малфоя-декана и Малфоя-кузена, кажется, было бы лучшей идеей за этот год. Какая жалость, что умные мысли частенько приходят с заметным опозданием.

Профессор Флитвик, заметив Эл у дверей своего класса, очень ей обрадовался: у него получилась "сбежка" в расписании, и сейчас стояло практическое занятие у третьекурсников Слизерина и Рейвенкло.

— Мы заканчиваем изучение Чар связывания с ребятами, но пока не у всех получается! Мисс Блэк, я с удовольствием поставлю вам допуск к Т.Р.И.Т.О.Н.у, если вы ассистируете мне на практикуме!

Эл пожала плечами.

— Нужно показывать разные заклинания?

— Если не сочтете за оскорбление...

— Отрабатывать их будут на мне? — поняла Эл.

Флитвик виновато кивнул.

— Ладно, — согласилась она, бросив рюкзак в угол. — Куда вставать?

Эл порадовалась, что студентов было немного, всего семнадцать человек. Потому что множественные Инкарцеро, что бросали в нее, на самом деле утомляли. Нет, чтобы быть оригинальнее? Ну, там, Брахиабиндо какое-нибудь использовать, или там Фульгари. Хоть бы на веревки светящиеся посмотрели все. К тому же несколько раз она не успела поставить Щит, так что Флитвику пришлось ее в конце урока хвалить не только за то, что побыла превосходным учебным пособием, но и за великолепное владение Эманципаре, которое ей пришлось продемонстрировать. Без палочки, разумеется.

— Ради интереса, профессор, чем занимались другие студенты на допусковой контрольной?

— Составляли сводные таблицы по группам различных Чар, мисс Блэк. То, что вы, судя по вашим эссе, умеете делать весьма неплохо. И это будет на экзамене, какой бы билет вы ни вытянули. Так что советую повторить не только Продвинутый курс Чар, но и то, что разбирали в начале обучения. Конкретно вам я бы порекомендовал сопоставить те заклинания, которым вас обучали в Дурмстранге, с теми, что изучаются в Хогвартсе. Возможно, вам это пригодится.

— Да, сэр, — согласилась Эл, покидая кабинет Флитвика. Впереди был целый вечер, чтобы выучить еще несколько глав из учебника Истории Магии, и пока Эл представлялось, что этого времени будет недостаточно, ибо она весь год валяла дурака на лекциях профессора-привидения.

Особенно подробно учебник рассказывал о Второй и Третьей Магических войнах, а так же о годах реакции. Удручало то, что книжка была плохо структурирована, и Эл мечтала, чтобы кто-нибудь поделился с ней таблицами, какое участие принимали сторонники Волдеморта и власти вместе с народным ополчением в одних и тех же событиях. Неплохо было бы вывести причины событий и повод к ним, их положительное и отрицательное влияние на ход войны, последствия, что они повлекли за собой. Потому что можно бесконечно долго читать про то, как Пожиратели Смерти пытали детей Круциатусом в 1997/98 учебном году в Хогвартсе, или об осаде Нотт-мэнора прихвостнями Темного лорда, или о Битве в Отделе Тайн в мае 1995 года, в которой было уничтожено какое-то Пророчество, совсем ничего не понимая о том, зачем и почему это все происходило. И у нее нет ни одного друга с Рэйвенкло, который бы записывал за профессором Истории.

Стук в дверь сильно после ужина заставил оторваться от бесполезной странной книжки, ничуть не помогавшей в подготовке к зачету.

— Не заперто, — отозвалась Эл, откладывая маггловский блокнот в сторону. Она сама начала составлять таблицу, и пока что остановилась на 1974 году. Результаты ее работы были самыми незначительными.

— Слышал, ты блистала на Чарах.

Флинт, стоящий в дверях с бутылкой полироли в руках, улыбался.

— Хиггс растрепала?

— Арчи. Сказал, что успел смягчить тебе падение, когда ты пропустила его Инкарцеро.

— Да, у него круто получилось, — согласилась Эл. — Возился с метлой? — кивнула она на бутылку полироли.

— Это отвлекает от глупых мыслей. А вообще я хотел тебя познакомить кое с кем. Если ты не занята.

— Занята, но пошли, — быстро скатившись с кровати, заявила Эл. — Не могу больше читать эту хрень.

И она быстро натянула джинсы вместо коротких шортов. Футболку с эмблемой Дурмстранга на животе решила оставить. Они с Петером сами наносили рисунок на ткань маггловским способом, почерпнутым в интернете, поэтому она гордилась ею. Хоть что-то сделанное руками, а не волшебством.

Флинт оставил свою полироль в спальне, и они пошли на улицу.

Майский вечер в Шотландии был прохладным: в горах всегда днем очень тепло, а к вечеру значительно холодает, так что Эл не пожалела, что накинула сверху олимпийку. Они прошли через двор и пошли к западу от замка. Эл молчала, и Флинт тоже молчал, но некомфортно не было.

— Мы на поле идем? — спросила Эл, когда других вариантов, куда они еще могли бы пойти в эту сторону, не осталось. Флинт кивнул.

Они зашли через вход для игроков и вышли через ворота команды хозяев на поле.

— Сюда, — махнул рукой Флинт и стал спускаться под трибуну Рейвенкло. — Ну, ты идешь?

Эл поспешила его догнать.

Они спустились до самой земли, подсвечивая себе волшебными палочками, когда Флинт, наконец, остановился.

— Смотри, — шепнул он.

В свете Люмоса было видно, как в воздухе в нескольких метрах над ними кто-то делает мертвую петлю.

Эл пошире распахнула глаза.

— Это что, призрак?

Флинт кивнул.

— Эй, Эдгар! Смотри, я привел к тебе девчонку.

Привидение, неловко свесившись с призрачной же метлы, приблизилось к ним.

— Макс, — поздоровался он, зависнув совсем низко над землей. — Юная мисс.

— Познакомься, это Эдгар Клоггс. Воплощение мечты любого квиддичного игрока. Эдгар, это Электра Блэк, моя однокурсница и загонщик в моей команде.

— Приятно познакомиться, мистер Клоггс.

— Взаимно, мисс Блэк. Прошу, зовите меня Эдгар.

— Я Эл. Вы что, погибли во время матча?

Квиддичная форма, в которую был одет призрак, конечно, оставляла мало сомнений в правильности ее предположения, и Эдгар, почему-то повеселев, активно закивал.

— Мечтал умереть на метле. Не думал, правда, что это произойдет так быстро.

— На седьмом курсе, — объяснил Флинт.

— Да, — усмехнулся Эдгар. — Матч Слизерин — Рейвенкло. Шальной бладжер сбил меня с метлы, и я неловко приземлился на голову.

Эл передернуло. Разве можно было этим так... наслаждаться? Вид семнадцатилетнего мальчишки, пускай и полупрозрачного, погибшего от чьего-то удара битой по вышибале, ее скорее угнетал, нежели радовал.

— Но я не унываю. Вот, ко мне приходит Макс, и частенько прибегает Эдвин, советуется по поводу схем на новую игру. И я слушаю матчи, которые транслируют по колдорадио. Квиддич — это целая жизнь. Думаю, только поэтому я и не отправился дальше... Посмертие без квиддича — это совсем не то. Думал однажды, что пора бы, наверное, на покой, но, когда познакомился с Максом, понял, что он скорее станет развлекать меня спорами об игре, чем, наконец, упокоит. Ой, — изменился Эдгар в лице, — ничего, что я заговорил об этом? Тебе не придется стереть Эл память теперь?

— Не придется, — усмехнулся Флинт. — Она знает.

Эл кивнула.

— Почему ты ни разу не показался команде во время тренировок? — спросила она Эдгара, и он скривился:

— Не все спортсмены меня любят. Иногда я пугаю хаффлпаффцев, если скучно. А воронам помогаю продумать стратегию. Я когда-то был их капитаном. Сто семьдесят четыре сезона назад, если быть точным. Так что у меня масса свободного времени. Если будет минутка, заходи поболтать, Эл. С Максом или одна. Обсудим матч.

— Спасибо, как-нибудь зайду, — согласилась Эл. — Ты всегда под этой трибуной?

— Как правило, да. Если под ней не собирается уединиться какая-нибудь парочка. Или не прячут чужие вещи, — скривился Эдгар.

— Кстати, твои вещи тогда, осенью, мне помог найти именно Эдгар, — заметил Флинт. — Помнишь? — Эл не поняла, ее он спросил или привидение. На всякий случай она сказала, что, конечно, помнит (это было правдой) и вдруг спросила:

— Эдгар, а ты не видел случайно, кто спрятал мою одежду под трибуной Хаффлпафф?

Призрак пожал плечами.

— Видел вообще-то. Только помешать никак не смог. Это была парочка с Гриффиндора, загонщик, которого ты, Макс, выгнал их сборной Хогвартса, и такая темноволосая мулатка.

Эл посмотрела на Флинта.

— Томпсон, — сказали они одновременно.

— И Рамонас, — добавил Флинт. — Эдгар, что-то еще можешь рассказать интересное? Кто сломал наши метлы перед началом плей-офф, например?

Призрак нахмурился.

— Они же. Сначала я подумал, что это ты, потому что ключ от раздевалок Роланда, мадам Хуч, дает с января только тебе. Но потом действие Оборотного зелья закончилось. Жалко ваши метлы было.

— Ты не мог сказать сам, да? — поняла Эл, когда Эдгар сделался совсем расстроенным.

Он кивнул.

— Да, пока кто-нибудь не спросит. Только нужно очень четко формулировать вопрос.

— А кто подлил нам в воду Морочащую закваску в день финала?

— Я не знаю, Макс, — развел руками призрак. — Это ведь было на новом стадионе. Извини.

— Ясно. Спасибо, Эдгар. Я загляну на той неделе, будут играть Хорватия — Австрия, — добавил Флинт, уже прощаясь.

— Буду ждать, — улыбнулся Эдгар. — И вас, Эл. Вы хорошо играете.

— Я приду, Эдгар, — пообещала Эл, и они с Флинтом стали подниматься по ступенькам ко входу в раздевалки и потом через них к воротам стадиона.

Они снова молчали, но теперь напряженно, обдумывая сказанное призраком квиддичиста. Уже в гостиной, когда Эл, растерянно ответив на какой-то вопрос Эльзы Макгрегор, попрощалась со всеми и пошла в спальню, Флинт догнал ее:

— Что будем делать?

Эл помолчала. Потом глубоко вздохнула, видимо, на что-то решившись.

— У меня есть Веритасерум.