Семейные ценности рода Блэк (гет)

На зачет по Гербологии Эл едва не опоздала. Она специально завела будильник, чтобы еще почитать утром Историю, но на четвертой прочитанной главе, в которой рассказывалось о созданных Министерством магии в 1997 году организациях, занимающихся розыском магглорожденных волшебников, не вставших на соответствующий учет, ее просто вырубило. Это все звучало дико отвратительно, так что ничего удивительного в том, что она задремала, вовсе не было. Когда она за двадцать минут до начала теста таки проснулась, времени хватало только на то, чтобы поплескать себе в лицо водичкой, вычистить зубы и выудить с вешалки желто-коричневую рабочую мантию. До теплицы номер шесть, где должен был ждать ее Лонгботтом, она бежала бегом.

— Доброе утро, сэр, — поздоровалась она, залетая в теплицу. Рюкзак с ее плеча спал, а сама она тяжело дышала, упершись ладонями в колени. — Я не опоздала?

— Вы как раз вовремя, мисс Блэк, — заверил ее герболог. — Пока я готовлюсь к уроку у шестого курса, вы опишите мне любое из представленных в этой теплице растений. Всего одно, но полностью, включая использование в науке и в быту. Пергамент можете взять на столе, — он кивнул в сторону небольшого столика, который обычно использовался для сдачи письменных домашних работ. — Задание понятно?

— Да, сэр, — выдохнула Эл и осмотрелась. Взгляд сам упал на саженцы ядовитой тентакулы. Она перехватила ручку удобнее и начала схематично изображать вредное, но дорогущее растение в левом верхнем углу свитка.

Когда время вышло, ей оставалось только высушить чернила заклинанием: на контрольных у Лонгботтома и минуты лишней использовать было нельзя. Она убрала ручку в карман мантии и положила пергамент на стол преподавателя. Герболог кивнул, видя, что она сдала работу, и пообещал проверить к завтрашнему утру. Эл попрощалась с ним и поспешила переодеваться в школьную форму: впереди были еще ЗОТИ, Высшая Трансфигурация и ненавистная Новейшая История магии.

По дороге из подземелий на зачет к Томасу Эл налетела на Пьюси, всучившего ей какую-то книжонку.

— Чего раньше не сказала, что тебе нужна помощь? — буркнул он. — Я бы еще зимой тебе из дома ее привез.

— А что это? — спросила Эл, повертев издание в мягкой потрепанной обложке.

— Монография самой большой зануды, с которой была знакома моя невестка. Выпускница 1998 года Лайза Турпин написала несколько исследований, посвященных Первой, Второй и Третьей Магическим, по счастливой случайности, она вела записи в форме любимых воронами таблиц и схем, в хронологическом порядке, разумеется. Мы с Флинтом, конечно, выучили эту Новейшую Историю по рассказам семьи, но для тебя книжка Турпин будет в самый раз. Там, Блэк, все очень подробно, очень. До Т.Р.И.Т.О.Н.а ты успеешь во всем разобраться, ты тоже, кажется, любишь таблицы.

— Спасибо, Пьюси, ты меня очень выручил, — кивнула Эл, убирая книжонку в рюкзак. — Я пойду на ЗОТИ.

— Удачи, — пожелал ей староста и скрылся в полутьме коридора.

Тусклые-претусклые, светящие так, чтобы студенты лишь не натыкались на стены, факелы под самым потолком достаточно низкого коридора вызывали у Эл неуместные мысли о том, что Салазар Слизерин был замкнутым и неуверенным в себе мужиком, раз не позаботился о том, чтобы в жилище его учеников было светло и уютно. Омываемые водой Черного озера с внешней стороны, стены общежития и даже гостиной факультета были холодными и не внушали желания лишний раз к ним прикасаться; темные коридоры отбивали всякую охоту заходить в них, и Эл видела, как ощутимо коробит хаффлпаффцев, пока они ждут начала урока у Малфоя. В начале года Пьюси, инструктируя первокурсников, несколько раз настоятельно рекомендовал не рассказывать никому, как пройти в их гостиную. Откуда путь в нее знал Вуд и приходившая к ней как-то просить Обливиэйта Энн Рамонас, для Эл оставалось загадкой.

— Мисс Блэк, — поднял голову от горы свитков профессор Томас, когда она зашла в его кабинет и поздоровалась. — Выбирайте. Темные твари или Непростительные проклятья?

— Проклятья, — без раздумья отозвалась Эл.

— Воля ваша, — кивнул преподаватель. — Присаживайтесь, у вас полтора часа на написание рассказа о каждом из трех. Чем подробнее, тем лучше.

— Да, сэр.

Она достала новый свиток из рюкзака и принялась в меру подробно описывать Империус. Ей показалось, что профессор Томас погорячился, когда заявил, что подробности будут уместны. Еще ни разу преподаватель не начислял ей дополнительных баллов за то, что она раскрывала на занятии не слишком известные повсеместно особенности Темных чар. Конечно, этому уделяли немало внимания в Дурмстранге, но в Дурмстранге вообще многому уделяли внимания из того, что уже давно не включали в учебные планы ни одной школы Европы. Студенты Института гордились этим, как гордились любым знанием, получаемым собственным трудом (все книги местной библиотеки были довольно потрепанными от частого использования и много раз ремонтируемыми), и проводили весьма четкую границу между теорией и практикой. Эл могла прочитать желающим небольшую лекцию по сходствам и различиям смертоносных проклятий, от Авада Кедавра до Черной смерти и Кардедуратуса, пробивающих любые Щитовые чары, но она ни разу не применяла их. Вообще первое по-настоящему Темное проклятье, что она применила, было Сектумсемпрой — заклинанием Принца-полукровки от врагов. Что за враги были у подростка, раз он мечтал заставить их истекать кровью?..

Писать о Круциатусе одновременно легче всего (кто опишет его действие лучше, чем испытавший его на себе?) и сложнее: переноситься мысленно в тот Ритуальный зал, где успешный курсант Академии Авроров, выпускник Гриффиндора и руководитель Дуэльного клуба Диего Рамонас посылал в нее раз за разом злой красный луч, заставлявший ненавидеть самое свое существование и мечтать сдохнуть, лишь бы прекратить это мучение, отчаянно неприятно, и Эл не хочет углубляться в описание Пыточного проклятия. Гораздо больше ей хочется перейти поскорее к Аваде — и поведать пергаменту о том, что его изобрели колдомедики, а вовсе не убийцы-психопаты. Но перьевая ручка будто бы против ее воли выводит строку за строкой о боли, о боли и унижении, о том, как Круциатус, брошенный твердой рукой, ломает что-то внутри, делает тебя слабым и беспомощным, маленьким, несчастным, не способным сопротивляться. Потому что если ее мозги что-то и спасло в том Ритуальном зале, то только мысли о Флинте и злая, определенно Блэковская, гордость, что вынуждала ее трепыхаться после третьего, седьмого, девятого Круциатуса, огрызаться и смеяться из последних сил, лишь бы не показывать своему мучителю, как она напугана, как она, к дракклам, боится всего, что будет дальше, и как ей стыдно показать свой страх тому, кто не достоин этого.

Пергамент кончился раньше, чем Эл дописала последний абзац про Третье Непростительное, пришлось лезть в рюкзак за блокнотом и вырывать из него страницу для того, чтобы дописать несколько предложений. Томас никак не прокомментировал это, лишь поднял глаза от очередного свитка с эссе, которые он читал, кажется, даже слишком внимательно. Красные чернила расчерчивали домашние работы студентов, будто схемы квиддичных тактик.

Звон колокола раздался спустя секунду, как Эл скатала пергамент в трубочку и протянула его профессору. Взглянув на ее убористый почек, преподаватель Защиты удовлетворенно кивнул и отпустил ее на следующий тест. Результат работы обещал сообщить на неделе — завтра или послезавтра.

Не то чтобы Эл думала, что ей еще и ждать проверки придется; как-то ее разбаловал вчерашний день.

— На самом деле, мисс Блэк, мне совершенно некогда с вами сегодня заниматься, — заявила Макгонагалл, едва Эл зашла в директорский кабинет, куда ее отправил прилетевший бумажный журавлик с паролем. — Потому что ваше спонтанное превращение на элективном курсе, бесспорно, уже дает вам право надеяться на "Выше ожидаемого" на экзамене, если вы возьмете на себя труд ознакомиться с этим списком литературы, — директриса щелкнула пальцами, и Эл, едва успевшая подставить руки, поймала целую стопку книг по Анимагии, появившихся едва ли не из воздуха. — У вас есть способности к Трансфигурации, в том числе и к Высшей, я помню тот стилет, что вы изобразили из вилки. Это очень тонкая магия. Но сейчас вам необходимо уделить основное внимание принятию своей анимагической природы, потому что, в противном случае, любой стресс будет иметь над вами власть. Вряд ли вы хотите быть уязвимой, Электра, — гораздо мягче закончила Макгонагалл. — Так что обсудим ваши успехи, когда прочтете как минимум половину моей подборки. Свободны.

Эл помялась.

— Я допущена к Т.Р.И.Т.О.Н.у?

— Да, мисс Блэк. Советую не терять времени зря и отправиться повторять Историю Магии. Профессор Биннс трепетно относится к своему предмету.

Эл, легка шокированная, попрощалась с профессором и вышла в коридор горгулий.

Книжки были тяжелыми, но к ним почему-то не хотелось применять заклинаний, и она, перехватив удобнее, пошла к лестнице. До подземелий было довольно далеко.

Когда Эл думала о том, что ей никогда не хотелось быть анимагом, она не обманывала себя. Ей и вправду был не слишком интересен этот раздел Магии, потому что казался неоправданно сложным, а тех однокурсников, кто по расчетам сумел высчитать свою аниформу и разочароваться в ней, она видела немало. Не всякому предстояло после года тренировок стать кем-то крутым (один парень с курса Драганова, она слышала, был в анимагической форме гепардом, вот это она понимает!) или милым (а другой, гораздо старше нее, с ним учился Эспен Турнбьёрнсен, превращался в шиншиллу, и его тискал каждый, кто проходил мимо, когда видел в аниформе, и, кажется, суровому одиннадцатикурснику с Боевки это даже нравилось, потому что даже сама Эл видела его шиншиллой и погладила по бархатной спинке — и не получила ни отповеди, ни проклятья). Она знала, как переживал Лотар Лангенберг, когда узнал, что его анимагическая форма — слон. Нет, круто, конечно, что ты при желании можешь сесть на своего врага и раздавить его, к Хель, но вот только не водятся в Скандинавии слоны. На ее памяти Лотар превращался всего раз или два — и завязал с экспериментами. Ну ее к йотунам, эту Анимагию, одни расстройства из-за нее.

Но сейчас, после уточнения Макгонагалл, которую вполне можно было считать экспертом по животным превращениям, после нескольких дней в собачьей шкуре при полной невозможности контролировать собственные силы, после полученных книг, Эл понимала, что, конечно, все прочитает, выпишет непонятное, будет следовать предложенным методикам, чтобы снова подчинить себе свое тело. Она решила рассматривать занятия Анимагией как тренировку левой руки когда-то. Когда тебе сломают правую руку, ты должен суметь воспользоваться палочкой левой рукой. Когда случится паническая атака, ты должен удержать себя от превращения в зверя или хотя бы научиться превращаться обратно. Наверное, Макгонагалл имела в виду, что второе — приоритетно. Хотя одно без другого не существовало. Эл должна была заставить Магию слушаться себя. Иначе она ничем не станет отличаться от Люпина с его спонтанными изменениями во внешности.

— Эл!

Она обернулась.

— Ты легок на помине, Эдвард.

Люпин спускался на пролет выше по лестнице, левитируя перед собой стопку пергаментов.

— Как ты?

Эл пожала плечами.

— Макгонагалл отправила меня читать об Анимагии. Сказала, что свою Магию необходимо обуздать.

Люпин улыбнулся.

— То же самое, что ты сказала мне, когда заметила как я бесконтрольно меняю цвет волос.

— Да, — согласилась Эл, — я помню, — она кивнула подбородком вниз, и дальше они стали спускаться вместе. — Но ты, кажется, с этим справился, — она глянула на его голову, черноволосую, растрепанную. Люпин вообще изменился внешне, его линия челюсти заострилась, на щеке сделался заметным шрам, будто от укуса. И еще глаза: глаза у Люпина стали синими, как ее собственные, но сейчас, Эл могла поклясться, это было совсем не специально.

— Нет, — он помотал головой. — Это... настоящая. Ну, настоящая внешность, — объяснил он, заметив непонимание в глазах Эл. — Она мне... ну, не очень нравится. Бабушка говорит, я похож на Регулуса Блэка. Слишком похож, чтобы носить это лицо постоянно. Я не Блэк.

— Блэк, — возразила Эл. — Глава Рода вернул вашу ветку на древо Блэков, значит, ты Блэк, какая бы у тебя ни была фамилия.

— Мне нравится моя. Блэки — специфическая семья. Из того, что я прочел сам в библиотеке дома у Гарри, или того, что рассказала бабушка, я понял только то, что быть Блэком еще лет пятьдесят назад было очень непросто. Столько обязанностей накладывала на тебя простая фамилия. Конечно, это еще и сила Рода, фамильная Магия, которой бабушка, например, была лишена, когда ее изгнали, но я не уверен, что смог бы жениться на нелюбимой женщине просто для сохранения этой Силы, понимаешь? Лучше остаться полусквибом, чем жить рядом с тем, кто тебе чужой.

Эл кивнула, но ничего не сказала. Было одновременно приятно, что Люпин думает точно так же, как она, и жутко, что кто-то практически повторяет ее мысли.

В любом случае, если у Блэков и остались потомки, то их всего двое. И Роду крупно не повезло, что они о поднятом вопросе думают до безобразия синхронно.

Перед обедом Эл успела позвонить Петеру. Им удалось перекинуться буквально парой фраз, ничего серьезного, но Эл почувствовала ту теплоту, что всегда была рядом с Крамом. И его поддержка (новость о гибели ее родителей Петеру сообщил письмом кто-то из парней Слизерина, пока Эл носилась по Каледонскому лесу) была очень важна. Пожалуй, только его и была. Потому что разговаривать хоть с кем-то еще после посещения кладбища о своих родителях Эл не хотела вовсе. Хорошо, что у змеек нет привычки лезть в душу.

Книжка Л. Турпин оказывается очень хорошо структурированной. Пока Эл листает ее за обедом, неэстетично и невежливо уткнувшись в ее носом, пока сокурсники раскладывают по тарелкам жаркое и мясо, она успевает отметить основные тенденции Второй Магической и особенности тирании Волдеморта во время Третьей. Да, она не сможет за час запомнить детали, но какие-то ключевые моменты назовет. И, нет, она по-прежнему не слишком жалеет о том, что не взялась за изучение истории Британских островов раньше. Все это было довольно больно, потому что (это Эл понимала очень хорошо) во Второй и Третьей войне участвовала ее биологическая мать, а значит, весьма вероятно, и отец.

Даже если он и не был самим Темным Лордом.

Да плевать.

Она не слишком-то хотела бы знать на самом деле всего этого.

Она бы отдала многое, чтобы и дальше оставаться в счастливом неведении.

Допуск по Истории она получает каким-то чудом, не иначе. Ей попадается, кажется, единственный вопрос из тех, что она не успела проспать в начале года: первая политическая программа Тома Риддла. Тогда, еще в октябре, ее поразили экономические и внешнеполитические амбиции будущего Темного Лорда, потому что они были вполне здравыми (он хотя бы не собирался изначально подчинить себе весь мир, как Геллерт Гриндельвальд, или хотя бы очень старательно это скрывал). В какой момент умного и привлекательного мужика в конец переклинило, она пока не разобралась. Но для того, чтобы настрогать семь хоркруксов, нужно быть определенно двинутым, так что, наверное, когда она дочитает исследование Л. Турпин, у нее будет шанс осознать. Хотя бы то, почему Беллатрикс Лестрейндж до самой смерти была предана человеку (?), у которого с 1995 — или даже еще раньше — вместо мозгов был маргарин.

К моменту, когда пора идти на встречу с целителем Хайнце, ей остается только ждать результаты тестирования. И еще целую неделю она сможет готовиться к Т.Р.И.Т.О.Н.ам, если ей вообще колдопсихиатр позволит их сдавать.

— А почему я, собственно, должен запретить, мисс Блэк? — искренне удивляется тот. — Мы с вами, кажется, сошлись во мнении, что всё произошедшее с вами и мистером Флинтом в плену у похитителей — это самозащита. И вы это приняли, не так ли?

— Так. Но я ощущаю настоящую ярость, когда вспоминаю об этом. По-прежнему. Когда профессор Макгонагалл на дополнительном занятии по Высшей Трансфигурации велела мне вспомнить ощущение, с которым я смогла превратить челюсть... Мне захотелось наброситься на кого-нибудь.

Герр Хайнце искренне удивился:

— Но мадам директор сказала, что взялась за ваше обучение Анимагии, я думал, что ваши успехи уже...

Эл издала стон, похожий одновременно на возмущенный и усталый.

— Она выдала мне стопку книг. Я начала читать перед тем, как прийти к вам, и... у меня там много вопросов, серьезно. Я не уверена, что анимагами становятся так, как там написано. Это вообще все на бред похоже.

— Уверен, там наверняка говорится, что ярость — не то чувство, которое станет хорошим помощником в практике животного превращения, — хмыкнул целитель.

— Не знаю, — буркнула Эл. — Я до этого еще не дошла. Я никогда не стремилась стать анимагом. А те мои знакомые, кто хотел... Я видела много разочарования в их глазах. Думаю, они бы с удовольствием скрыли, как именно смогли добиться полной трансфигурации. Это... как минимум странно и нелепо. Я бы себя почувствовала редкостной дурой, если бы... — она покачала головой. — Я понимаю, что теперь у меня нет выбора, я в любом случае должна освоить Анимагию, чтобы не было никаких мутаций и расстройств, но... Я слишком многое делаю через не хочу, док. Это... это сложно. Мне пришлось поменять школу, обручиться с нелюбимым человеком, обманывать друзей, даже сбежать из плена. Иногда я забываю о том, что я просто девочка-подросток, у меня даже документа о среднем образовании нет. И вот теперь Анимагия, которая, видимо, досталась мне от Блэков и не нашла другого времени для того, чтобы вылезти наружу. Я успела узнать, что Анимагии учатся годами, а мне так все досталось почти что само. Но я не просила, понимаете? Мне этого не нужно. Вот варить зелья я хотела научиться, и этим умением я на самом деле горжусь, как и тем, что хорошо летаю, хорошо дерусь. Мне было это нужно и интересно, я приложила много усилий, чтобы добиться какого-то результата.

— Теперь вам нужно захотеть и стать настоящим анимагом, мисс Блэк. Вам ведь внутренняя мотивация нужна, а не внешняя, как я понял.

Эл кивнула.

— Я понимаю, док. Но что-то во мне противится. Это нечестно, — она сцепила пальцы в замок и подтянула ноги к груди. Кресло в гостиной у Малфоя было огромное, и герр Хайнце никак не возражал против того, чтобы она сидела в кресле на достаточном от него расстоянии. — Это не упрямство, док, — сказала она после небольшой паузы. — Я просто не справляюсь. Предполагалось, что я буду играть в квиддич, закончу школу, может быть, попробуюсь в профессиональную команду, но не обязательно. Родители поддерживали любой мой выбор, хоть им и не нравилось, что я училась на факультете Гриндельвальда, что переоборудовала подвал под лабораторию... А сейчас ничего нет. Даже моих колдографий из Дурмстранга, я хранила их в своей комнате на полке. И если фото мамы и папы я смогу выдернуть из интернета, то колдоснимки утеряны навсегда. Они любили меня, мои родители. Да, я знаю, что они были приемными, но... я не знала других. Я люблю их. Мне сложно смириться с тем, что Каштена не накажут.

— Кто такой Каштен?

— Это он их убил.

Она еще какое-то время молчит, вцепившись пальцами в обивку кресла.

— Я думаю о том, чтобы... Нет, неважно.

— Я думаю, важно, Электра, — мягко поправляет целитель. — Мы разговариваем здесь, чтобы тебе стало легче.

Смешок очень похож на истерический.

— Док, мне не становится легче. Я понимаю, что я убийца, понимаю, что только связи Главы Рода и милосердие директора школы защищают меня от тюрьмы. И я чувствую потребность отомстить за гибель родителей, даже если это сулит мне еще больший срок. Я хорошо осознаю, что вы вправе не выдавать мне справку. Всем будет лучше, если меня отправят в больницу, если не в Нурменгард...

— Азкабан.

— ...Азкабан. Я не знаю, будет ли лучше мне, но так будет безопаснее для других. Наверное. Что, если я действительно... как многие с Боевки?

Целитель Хайнце очень внимательно смотрит на нее несколько долгих секунд.

— У ребят с "Боевой магии" чаще диагностируют психопатию, нежели приступы самобичевания. А ты чувствуешь вину за содеянное и злость на себя за то, что не можешь остаться равнодушной. Но именно равнодушие — предвестник больших проблем.

Эти слова заставляют Эл выйти на улицу из замка и уйти далеко вдоль берега, чтобы усесться там на камни и сидеть почти до самого отбоя. Ей нравится быть одной, или, скорее, нравится, когда рядом никого нет. И у воды достаточно прохладно, чтобы никто не присоединился. В одиночестве читать книжку Л. Турпин гораздо продуктивнее.

Она верно выделила основные тенденции периода политической активности мистера Риддла — это хорошо, потому что Новейшая История Магии — обязательный предмет в Хогвартсе, и не получи она зачет по нему, никакая справка от герра Хайнце не сделает погоды. Уже много лет к Т.Р.И.Т.О.Н.ам не допускали без сдачи Истории. Об этом как-то обмолвился Пьюси, чьи знания по предмету были весьма обширны, но крайне не структурированы. Иногда, впрочем, он записывал лекцию, в то время как сама Эл дремала, закрывшись учебником, а Флинт и Вуд занимались какими-то своими делами.

Перед самым отбоем, когда Эл уже отряхнулась, поднявшись с камня, и, подсвечивая себе Люмосом, стала возвращаться к тропинке, ведущей в замок, Бьянка спикировала ей на плечо, небольно прикусив за мочку уха. Небольшая записка, которую она держала в лапах, была упакована в треугольник: их учили делать такие конверты на Маггловедении — очень удобно, во время Второй Мировой магглы ими активно пользовались. Листок тоже маггловский, в линейку, явно вырванный из тетради.

"Я сегодня узнал, как выглядит мой новый боггарт. Вспомнил про твоего Джека. Отпусти его. Пожалуйста. Иначе однажды он выберется, и тебе будет несдобровать. Д."

— Мне нечем угостить тебя, милая, — призналась Эл, поладив Бьянку по белоснежной груди. — Прости, пожалуйста.

Сова в ответ ухнула и улетела, больно оцарапав Эл плечо. Конечно, Эл знала, что голодной Бьянка не останется; раз она не стала писать ответ, сова вернется к хозяину не сразу, а после охоты. Но все равно стало немножко обидно за продранный рукав толстовки.

Джека она решает отпустить на следующий день.

К обеду, когда Эл изволила выйти из своей спальни со шкатулкой в руках, в гостиной полно народу; пятикурсники, обложив все плоские поверхности выписками из справочников и учебниками, готовятся к С.О.В.ам, их человек десять, не меньше, здесь же торчат второкурсники, у которых намечаются последние занятия по полетам; у камина, разожженного, конечно (май в подземельях отличается от декабря совсем незначительно), играют с котенком сестры Гринграсс; Пьюси, зарывшись носом в старинного вида книженцию с позолоченными уголками, не подает виду, что присматривает за всем этим балаганом вокруг. Тем не менее, стоит ей лишь сделать шаг в общую комнату, староста факультета поднимает на нее глаза и говорит обманчиво бодрым голосом:

— Энди Фосетт просил передать тебе, Блэк, что тот состав для ухода за помелом, который ты ему посоветовала, очень ему понравился.

Эл почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбку.

— Передай, что была рада помочь, если увидишь его раньше меня.

Ни о каком средстве для метел она с Фосеттом, естественно, не говорила.

— Непременно, — важно кивнул Алекс. — Ты занята сейчас?

— Я... мне нужно отнести кое-что... — начала Эл, показав на шкатулку в руке, но ее перебил вошедший в гостиную Уоррингтон:

— Эй, Блэк, замдиректора Лонгботтом просил передать, чтобы ты зашла к нему срочно. Это по поводу Т.Р.И.Т.О.Н.ов.

— Спасибо, Мэтт, — поблагодарил Пьюси вместо открывшей было рот Эл.

— Видимо, сейчас я иду к Лонгботтому, а потом на встречу с целителем Хайнце, — проверила время Эл. — Потом доделываю... — она помахала шкатулкой, — дело. И тогда буду свободна.

— Отлично. Я хотел переговорить с тобой кое-о-чем.

— Тогда за ужином? — предложила Эл.

— За ужином подойдет, — согласился Пьюси. — Честное слово, — выделил он голосом, — за ужином будет в самый раз.

Эл хмыкнула, шутливо козырнула и пошла к Лонгботтому.

Она не боялась за результаты своих допусковых контрольных работ. На самом деле, она знала, что справилась с заданиями по ЗОТИ и Гербологии очень неплохо, да и по Истории, вроде бы, тоже (кажется, она видела, как Биннс ставит ей допуск). Оставалось только получить справку, что ее считают вменяемой, но с этим, уверял герр Хайнце два дня назад, проблем возникнуть не должно, потому что справку эту выписывает лично он, и пока что у него никаких сомнений не было.

— Добрый день, мисс Блэк, заходите, — махнул рукой приглашающе профессор Лонгботтом и отложил свиток, который изучал до появления Эл на пороге его кабинета. — Я получил результаты ваших тестов. Присаживайтесь, обсудим расписание ваших выпускных экзаменов.

Эл покорно села в кресло напротив профессора, сцепила руки на коленях.

— Итак, десять дней до самого первого Т.Р.И.Т.О.Н.а в этом году — с одиннадцатого по двадцатое мая — в Хогвартсе называются днями самостоятельной подготовки. Далее рекомендую вам записывать, мисс Блэк, — он подтолкнул к ней перо и пергамент. — Накануне каждого экзамена преподаватели читают всему потоку обзорную лекцию, заостряя внимание на тех вопросах, которые традиционно считаются трудными в каждой отрасли. Таким образом, первая обзорная лекция для вас состоится в следующую пятницу, двадцать второго мая в 11:00. Профессор Томас расскажет о процедуре сдачи экзамена по Защите от Темных искусств. В понедельник, двадцать пятого мая, ровно в 9:00 в Большом зале состоится теоретическая часть экзамена. О времени начала практических испытаний вам будет сообщено позже. Через два дня, то есть в четверг, двадцать восьмого мая, у вас Т.Р.И.Т.О.Н. по Чарам, тоже в 9:00. Обзорная лекция — накануне в среду, в 16:00 в кабинете профессора Флитвика. В пятницу, двадцать девятого мая, обзорная лекция профессора Малфоя по Высшим Зельям состоится ровно в девять утра. В понедельник первого июня в это же время состоится экзамен по указанному предмету. В среду третьего июня я проведу консультацию по Гербологии, в 10:00 у теплицы номер три, экзамен пройдет на следующий день в Большом зале, как обычно, в девять часов до полудня. В пятницу пятого июня профессор Граббли-Дерг в 14:00 проведет инструктаж перед проведением Т.Р.И.Т.О.Н.а по Уходу за магическими существами. О времени начала экзамена и порядке его проведения вам сообщат не позже третьего июня. Он состоится в понедельник, восьмого июня. Десятого июня директор Макгонагалл проведет занятие перед экзаменом по Высшей Трансфигурации, в ее кабинете, в 15:00. Сам Т.Р.И.Т.О.Н. состоится одиннадцатого июня в 9:00. Это что касается экзаменов, к которым вы предварительно допущены, мисс Блэк, — Лонгботтом отложил списки. — Окончательное решение будет принято после предоставления...

— Справки, я поняла, профессор, сэр, — перебила его Эл. — Значит, я сдаю, — она сверилась со своими записями, — ЗОТИ, Чары, Высшие Зелья, Гербологию, Уход и Высшую Трансфигурацию, все верно?

— Именно, мисс Блэк, — подтвердил Лонгботтом. — Однако профессор Биннс, подписывая вам допуск к Т.Р.И.Т.О.Н.у по Истории магии, рекомендовал вам воздержаться от сдачи его дисциплины. Ваша выпускная работа показалась ему достаточно специфической для того, чтобы выносить ее и ей подобные на суд экзаменационной комиссии.

Эл удивилась.

— Но ведь я и не собиралась сдавать Т.Р.И.Т.О.Н. по Истории магии, сэр.

— Должен предупредить, что этим шагом вы лишаете себя возможности поступить в Академию при Аврорате, а также в дальнейшем занимать ряд должностей в Министерстве магии, в частности, в Отделе международного магического сотрудничества, Отделе магических происшествий и катастроф и Департаменте магического правопорядка, — заметил замдиректора. — Могу я поинтересоваться вашими дальнейшими планами? Собираетесь где-то продолжать образование?

Эл поерзала.

— Ну... да, сэр. Я листала брошюры разных университетов. Мне нравится идея связать свою жизнь с разработкой противоядий. Я еще не решила, в какой вуз поступать, но... это точно не будет Академия авроров или юридическая школа при Визенгамоте. В крайнем случае... — она улыбнулась. — Думаю, крайний случай не наступит.

— Хорошо, — кивнул профессор. — Тогда можете быть свободны, мисс Блэк. Ах, да, — вспомнил он, — забыл напомнить о том, что наличие волшебной палочки на теоретических частях Т.Р.И.Т.О.Н.ов запрещено. Палочки сдаются дежурному преподавателю на входе в Большой зал. Пергамент и перья вам выдадут на месте. Использование Феликс Фелицис приведет к аннулированию вашей экзаменационной оценки.

— Понятно, сэр. До свидания.

— До свидания, мисс Блэк.

Встреча с колдопсихологом тоже прошла плодотворно. Он убедил Эл поучаствовать в эксперименте, и некоторое время она потратила на написание письма себе в любой момент времени (она выбрала — в настоящее), а потом заставил проговорить вслух все свои претензии к биологической матери. Раз похищение, приведшее к их обязательным встречам, было вызвано ее родством с Беллатрикс Лестрейндж, объяснял суть упражнения герр Хайнце, высказать, что у Эл накипело, было бы отнюдь не лишним. А то, что Эл в процессе расплакалась, и нос у нее покраснел и распух, было даже хорошо.

— Мне стало легче, док, — призналась Эл, вытирая нос кулаком. — Правда. Спасибо.

— Пожалуйста. Встретимся в субботу, Электра, — попрощался он, и Эл вышла в коридор. Ужин как раз начинался.

Они не успели с Флинтом обсудить историю с метлами, рассказать остальной команде о своей, пожалуй, не совсем законной идее. Сыворотка правды... никто в здравом уме не станет кричать направо и налево, что владеет заветным зельем. И Эл не кричала тоже. Может быть, поэтому Флинт и не стал назначать встречу сборной. Он рассказал только Пьюси. И, возможно, Фосетту, потому что именно Алекс и Энди что-то там с Малфоем по поводу сломанных перед началом Кубка метел расследовали. Если это можно было назвать такими словами.

Эл думала, что сейчас сходит в лес, унесет Джека, но что-то ее заставило отложить это на время. Может быть, мысль о том, что Джек еще может пригодиться в общении с грифферскими ушлепками. Ручной боггарт — что может быть прекраснее?

Вот разве что Джек вряд ли до сих пор остался ручным. Они ведь больше месяца с ним не ходили на прогулки по замку. Как бы действительно чего не вышло, как и предупреждал в своей записке Драг.

Эл уселась за обеденный стол напротив Флинта рядом с Пьюси, указав кивком головы на карман.

— Честное слово, я так ждала сегодняшнего ужина. Приятного аппетита.

— Наши маленькие красношкурые друзья еще не появлялись за столом, — отметил Флинт, сидящий к гриффиндорскому столу лицом. — Зато вон там — Уизлетта и Робинс.

— Можно использовать вейловские чары Уизли, — предложил Пьюси.

— Если она согласится нам помочь, — уточнила Эл.

— А она не согласится, — заверил Флинт. — Она на меня до сих пор зуб точит, что не летала в Кубке.

— Тогда можно попросить, например, Люпина. Он примет вид кого-нибудь симпатичного, чтобы заставить...

— Или можно воспользоваться грубой силой, — отрезала Эл. — Подхожу к Томпсону, бью его под дых, он скрючивается, в это время кто-то вливает ему три капли в рот. Можно под Дезиллюминационным.

— Тогда лучше подножка, — заявил Пьюси. — Сможешь? — спросил он Эл, и она кивнула. — Смотрите, вон он!

Стив Томпсон, загонщик команды Гриффиндора и экс-игрок сборной Хогвартса, шел в Большой зал в компании своих однокурсников. Эл почувствовала, как уже невидимая рука Пьюси залезла ей в карман-кенгуру и взяла склянку, тоже ставшую невидимой под действием заклинания. Флинт протянул ей открытую ладонь через стол, и Эл с удовольствием вложила свою руку в его. Нутром она чуяла, что Флинт наставил на Томпсона палочку под столом.

— Snuble, — шепнула она и почувствовала, как по ногам пронесся холодный вихрь заклинания, заставивший гриффера споткнуться на ровном месте.

— Что за?.. — буркнул он, поднимая упавшую сумку с учебниками. — Это ты? — кинул он кому-то их друзей. — Тупая шутка!

— Это не я!

— И не я, — заотрицали его приятели, но Томпсон, отмахнувшись от них, уселся за стол, нахмуренный, и принялся накладывать себе горячее.

Эл поглядела по сторонам. В Большой зал с крайне важным видом старосты факультета (видом, который просто так на себя напускал не слишком часто) зашел Пьюси. По пути он догнал шествующего к своему обычному месту Вуда, притормозил его каким-то разговором, а после усадил напротив Томпсона и ретировался к своему столу.

— Ну, представление начинается, — расплылся он в злорадной ухмылке. — А вы чего за руки держитесь?

— Тебя забыли спросить, — огрызнулся Флинт, но руку Эл отпустил. Пьюси фыркнул себе под нос, а потом аккуратно направил слегка выглядывающий из рукава мантии кончик палочки в шею Томпсона.

— Сонорус.

Вуд, от которого манипуляция не скрылась, отпил немного тыквенного сока из своего кубка, вытер алый рот салфеткой и спросил что-то так тихо, что прочитать можно было только по губам.

И над Большим залом раздалось громкое, обескураженное и очень правдивое:

— ЭТО Я ИСПОРТИЛ МЕТЛЫ КОМАНДЫ ХОГВАРТСА ПО КВИДДИЧУ.