Семейные ценности рода Блэк (гет)

Цветок яблони — порт-ключ — Эл находит там, куда его и положила накануне, — в кармане куртки. Из госпиталя её отпускают за десять минут до полудня, предварительно посветив ей Люмосом в оба глаза и проверив мозговую активность. Честное слово, Эл казалось, что они искренне переживали, как бы она за ночь кони не двинула.

Когда она выходит на улицу и оборачивается на здание бывшего универмага «Чист и Лозоход лимитед», вдыхает полной грудью сырой лондонский воздух, проходит мимо спешащих по своим делам магглов и спускается в метро, как только находит ближайшую станцию (сама мысль о том, чтобы потратить время на дорогу, звучит крайне привлекательно), ее потихонечку начинает отпускать. Больше от неё лично ничегошеньки не зависит; решение Комиссии придёт ей одним из трёх экземпляров (остальные два — в Хогвартс на имя директора и в ДМП на имя мадам Уизли) не раньше, чем в понедельник (аккурат перед первым Т.Р.И.Т.О.Н.ом), а на то, согласится ли лорд Дракон на оплату заказа бартером, не сумеют повлиять даже самые красивые глаза в мире (не то чтобы она считала свои таковыми). Человек, который держит в кулаке Ковен... Что в его голове — Локи не разберет.

Страха перед лордом Ноттом сейчас почему-то нет. Эл путешествует по лондонской подземке, запоминая названия станций, и думает о том, что если Теодор Нотт — пугающая ящериная улыбка — ещё тогда, перед дуэлью, сумел вселить в неё опасение одним своим видом, то каково же будет первое впечатление об его отце? Дай-то Один Всеотец, совладать бы с лицом.

Эл не считала себя трусихой, но и отбитой напрочь не была; боевку учили бояться "правильно" — так, чтобы страх помогал выживать, чтобы страх и жажда жизни пересиливал отчаяние. Тот, кто боится подохнуть, землю станет жрать, а выживет. Может быть, факультет Гриндельвальда и выпускал психов, но но психов, как ни крути, очень живучих. Эл думает, что если страх помогает выжить, то лучше самой пойти страху в пасть. Когда перед ней распахнется драконья морда главы Ковена, она с улыбкой висельника шагнет вперед, вот и все.

Порт-ключ остается все таким же нежным цветком после того, как срабатывает. Ее выбрасывает из пространства между каких-то мусорных баков, и, когда кто-то хватает сзади за руку, немедленно с нею аппарируя, Эл, зажимая палочку боевым хватом, думает о том, чтобы разыскать это заклинание на неувядание. Очень красивая магия. Настоящее волшебство.

Ее палочка упирается в печень похитителю, когда он отпускает ее руку.

— Ну-ну, мисс Блэк, как невежливо приходить в чужое жилище с палочкой наголо, — качает головой мистер Нотт, и крылья его носа хищно трепещут. — Джеймс, свободен.

Названный Джеймсом немедленно откликается: "Да, патрон" и исчезает настолько быстро, что и не скажешь, был ли мальчик.

Эл осматривается. Они не в родовом поместье Ноттов, конечно, но, пожалуй, в одном из его флигелей. В столовой, куда переместился с нею Джеймс, горит магическим огнем камин, и за дубовым столом, вальяжно откинувшись на спинку стула, восседает Теодор Нотт. Он одет щегольски, не "по-рабочему", но заподозрить его в неготовности начать бой в эту же секунду может только сумасшедший. А Эл, если и тварина с проблемами в голове, то уж точно не считает, будто Нотту сможет что-то помешать размазать её по стенке при желании. Ей бы не хотелось, чтобы у Нотта возникло подобное желание.

— Я знаю, что у вас и лорда Нотта не было объективных причин соглашаться на встречу со мной, сэр, — начинает она осторожно, подходя на несколько шагов ближе. Нотт глядит на нее с интересом, побуждая продолжать. — И наша первая деловая встреча обернулась едва ли не катастрофой... Но я пришла просить не помощи.

— Вы пришли просить правосудия, мисс Блэк, — сказал Нотт, поднимаясь, наконец, со своего навороченного старинного стула. Эл кивнула ему, и Нотт усмехнулся: — Все в Ковен приходят за справедливостью. Под какой бы личиной она не скрывалась. Защита, помощь, месть. Для всего найдется красивое объяснение.

Эл к концу его реплики начинает злиться. Если эта встреча — просто попытка посмеяться над ней, то это все просто бессмысленно.

— Я не хочу красивых слов, сэр. Я хочу голову Каштена Ларсена на серебряном подносе, а вы хотите оплату за заказ. Но дело в том, что у меня нет золота и мне не у кого попросить. Я могу только отработать. И хотелось бы не попасть после этого в Нурме... Азкабан.

Нотт подходит к камину, бесстрашно поворачиваясь к Эл спиной. Это даже почти обидно, что ее не считают достойной того, чтобы опасаться. Эл понимает, что на самом деле со всеми своими навыками бойца она и пяти минут не выстоит против Нотта, но то, как он демонстрирует это... Хотя, конечно, здесь, на островах, не принято нападать на гостей в своем доме. Кажется.

— Насколько я помню, вы по-прежнему не Мастер, мисс Блэк. А потому предложить вы мне можете не слишком много.

— На тысячу галеонов можно купить немало полезных зелий, которые мне по силам приготовить, сэр.

Нотт рассмеялся.

— Вам никогда не приходилось задумываться, мисс, что жизнь человека сейчас стоит не дороже подержанной метлы? — его смех был тугим, будто он еще не до конца решил, как себя вести. Но и одновременно Нотт, кажется, не был удивлен тем, что Эл знает расценки. На мелких сошек было выгодное предложение. Ну, или убийства просто несколько обесценились.

Эл промолчала, наблюдая за наследником лорда Дракона исподлобья. Ей все меньше хотелось продолжать эту беседу, и в голове она уже бранила себя последними словами за необдуманность действий. Она могла просто не активировать порт-ключ, право слово. Ничего страшного бы не произошло.

— Ну, хорошо, — сделался вдруг серьезным Нотт. — Я знаю, что вы талантливый зельевар, хотя и недоучка. Но я помню о Жидком боггарте... Это наводит на мысль, что вы действительно можете быть полезны.

— Заставите варить яды? — уточняет Эл, мысленно посылая подальше голос разума, почему-то имеющий интонации Драганова, который напоминает ей, что это скользкая дорожка, по которой она уже обещала больше не ходить.

Нотт какое-то время молчит.

— Нет. Наоборот. Мне нужно лекарство, без которого один человек умрет. И у меня есть рецепт.

— Тогда почему же не заказали его Мастеру? — не может удержать язык за зубами Эл. — И с чего взяли, что я осилю этот состав?

— А с чего вы взяли, мисс Блэк, что я еще не заказывал это зелье Мастеру? — ощерился Нотт, сразу став опаснее, чем еще секунду назад. Это стало так заметно, что Эл еле подавила малодушное желание дернуться в сторону от него. — Я заказывал. Ни у кого не вышло и подобия необходимого.

Эл расслабилась. Раз ни у кого не вышло, и Нотт предлагает ей взяться за этот заказ, значит, можно уже не волноваться за эту встречу. Они договорятся.

— Может быть, дело в рецепте? С чего вы взяли, что в нем нет ошибок?

— В нем нет ошибок, мисс Блэк. Я раздобыл его у человека, который разработал его и сумел приготовить. И он был мордредовым гением. Ну, так что? Смерть одного человека в обмен на жизнь другого? — он протянул ей руку, и на его ладони вспыхнуло белое пламя. Контракт.

— Я предпочитаю формулировку "жизнь за жизнь", — ответила Эл, делая шаг вперед, но руку не протягивая. — Но что, если мне тоже не удастся приготовить ваше зелье? Я лишусь Магии? — она кивком указала на плещущийся на ладони Нотта магический огонь.

Нотт задумывается на мгновение.

— Нет. В этом случае я вас отпущу. Но вам удастся.

Эл глубоко вздыхает, как перед прыжком в воду с кормы корабля Дурмстранга.

— Тогда ладно, — и пожимает все еще протянутую ладонь Теодора Нотта.

Два языка пламени сливаются воедино, и руку пощипывает, когда вокруг запястья оплетается серебристый браслет. Боль прекращается, как только они разнимают руки; браслет впитывается в кожу и становится невидимым.

Она и раньше заключала магические контракты, но ни разу среди них не было контракта на убийство. ...Следующий час проходит в делах: сначала Нотт вызывает нескольких людей, и ее подробно расспрашивают обо всем, что ей известно о Каштене Ларсене. Эл известно немного, по крайней мере так она думает поначалу, но потом постепенно втягивается в разговор с людьми Нотта, и даже тот Джеймс, что похитил ее так ловко, начинает ей нравиться. Парень очень неглуп, он не тупой бык, каким она представила его себе в самом начале, и задает дельные вопросы, благодаря которым Эл становится понятно, что в Ковене умеют не только палочками размахивать. Это очень подкупает.

Когда все формальности, касающиеся ее заказа, решены, ее приглашают отужинать: в компании все тех же людей, с которыми она провела последние несколько часов и — весьма неожиданно — супруги мистера Нотта.

— Это моя жена Персефона, — представил мужчина холеную темноволосую даму в очень простом на вид, но, вероятно, жутко дорогом платье с руническим узором на поясе и по подолу.

— Здравствуйте, мэм, — вежливо кивнула Эл.

— Наслышана о вас, мисс Блэк, — кивнула миссис Персефона Нотт, усаживаясь за стол. — Еще осенью муж рассказывал о том, как был распорядителем на вашей дуэли с клерком из Министерства. Он был под впечатлением, как и милорд.

Эл поблагодарила. Ели молча. Светскую беседу, на которую она была не мастером, поддерживать не пришлось.

Когда миссис Нотт покинула их, Эл позвали смотреть лабораторию.

— У нас нет сейчас своего зельевара, — рассказывал Нотт, зажигая факелы на стенах, — так что будете работать здесь. Проверьте, есть ли необходимость заменить какое-либо оборудование.

Эл тщательно проинспектировала вверенную ей территорию и нашла несколько замечаний. Нотт обещался устранить их в течение пары суток.

— Вы не спрашиваете о рецепте, — произнес он вдруг.

— Думаю, вы и без моих вопросов покажете его, сэр.

Нотт усмехнулся.

Рецепт (кучу бумаг на самом деле) доставил в деревянной шкатулке домовой эльф, с почтением протянувший ее Эл.

— Вы позволите? — поинтересовалась она, доставая документы. Получив согласие, Эл разложила бумаги на обеденном столе, теперь пустом, и погрузилась в их изучение. В основном свитки, которые предоставил Нотт, представляли собой записи разных зельеделов, ранее бравшихся исполнить его сложный заказ. Когда же Эл вытащила сам рецепт, занимавший собой не менее шести футов в длину, и это только ингредиенты, глаза ее удивленно расширились.

— Кровь зельевара? — поджала она губы. — Вся что ли? Здесь не указан объем.

— Может хватить и пары капель. Вот, — пододвинул ей Нотт подробное описание процесса приготовления зелья.

— "Вливать кровь зельевара, пока зелье не приобретет насыщенный бирюзовый цвет", — прочла Эл. — Вы знаете, сэр, что стало с последним человеком, кто возжаждал моей крови?

— Что? — вежливо поинтересовался тот.

— Я ему горло перегрызла.

Нотт нахмурился.

— Чем кровь Блэков так хороша, что ею можно оживлять поместья и спасать умирающих, помилуй, Всемать Фригг! — продолжала Эл, вскочив на ноги и начав мерить шагами помещение. — Почему вы считаете, что кровь Блэков спасет того, кого вы там задумали спасать?

Нотт тоже встал.

— Не кровь Блэков, нет, — заверил он Эл, откладывая на стол рецепт. — Кровь, которую вы унаследовали от отца.

— Говорите, будто точно знаете, кто он, — буркнула Эл.

— Думаете, я бы вам предложил сделку, если бы не знал? — удивился Нотт. — Было бы беспечно с моей стороны.

— Я сама не знаю, кто он, откуда же тогда это может быть известно вам? — удивилась девушка, подходя ближе. Возмущение сменилось на заинтересованность.

— Зелье Забывчивости, которым вы обработали флаконы с ноябрьским заказом. Я забыл о том, откуда они у меня. Так работает это зелье. Но я не забыл, что в собственной голове связал вас с Принсами. Жидкий боггарт, помните? Его смогут сварить только те, в ком течет кровь Принсев. Это знание не касалось непосредственно флакончиков, которые вы мне продали, поэтому не стерлось. А я сообразительный парень. Несложно было угадать, исходя из этого, кто ваш отец. Сложно было в это поверить. Я хорошо знал его. Это он изобрел зелье, которое мне нужно. И даже успел сварить. Жаль что я не сумел получить его раньше, чем... чем ваш отец был убит.

— Предположим, вы правы, и действительно знаете, что мой отец — из рода Принсев, — согласилась Эл, устало потерев переносицу. — Но все это может быть простым совпадением. Возможно, Жидкого боггарта сможет сварить любой при должном старании. В конце концов, я смогла, когда еще не подозревала, что не норвежка.

Нотт покачал головой:

— Это невозможно.

— Тогда, по-вашему, мой отец — Принс? И который из них? — с язвительной снисходительностью спросила Эл, которой вожжа под хвост попала. — С кем из Принсев восемнадцать лет назад могла зажигать Беллатрикс Лестрейндж, самая опасная террористка Темного лорда и просто ненормальная женщина?

— Со вторым самым опасным террористом Темного лорда, двойным агентом и настоящей сволочью, которой и являлся ваш отец. Северусом Снейпом.

Эл длинно и витиевато выругалась на букмоле, помянув родителей Сигурта по пятое колено и воздав хвалы богу Локи за его шутеечки.

— Знала бы, что вы не в себе, мистер Нотт, нашла бы другую возможность уничтожить Каштена.

— Не верите мне, спросите у гоблинов, — не обиделся Нотт. — Я учился у профессора Снейпа. Вы даже не осознаете, как похожи на него. На мать больше, конечно. Но и на него тоже.

Эл фыркнула.

Фигура Мастера Снейпа была для нее всегда окутана ореолом загадочности и мистики. Сложно было принять на веру заявление человека, выросшего в Ковене. Может, он и сам за все эти годы умом тронулся, кто его разберет.

— Кажется, вы готовы скормить мне любой бред, чтобы зелье было сварено.

— Кажется, вам нужна голова кузена, — парировал Нотт. Какое-то время они глядели друг другу в глаза не мигая. Вдруг глаза Нотта вспыхнули, будто огнем, и его лицо до боли напомнило драконью морду. Эл отвела взгляд.

— Позвольте мне переспать с этой информацией, сэр. И... список ингредиентов. Закупайте все, что там написано. И побольше Кроветворного. Возможно, пары капель все-таки будет мало.

И не дожидаясь ответа, она церемонно поклонилась и аппарировала.

Вряд ли ее бы кинулись догонять, конечно; но боевку учат аппарировать несколько раз, если хочешь запутать аппарационный след, а Эл хотела, хотя и не знала, куда ей податься сейчас, на ночь глядя. В Хогвартс возвращаться она не собиралась до понедельника; завтра предстояло посетить, наконец, Гринготтс, может быть, встретиться по этому поводу с Драгановым и поплакаться ему в жилетку, а потом все-таки увидеться с Ноттом снова, если его слова подтвердятся.

Эл не знала, хочет ли она, чтобы Северус Снейп оказался ее отцом, или не хочет. С одной стороны, было, конечно, круто оказаться дочерью известного Мастера Зелий, героя Третьей Магической и очень сильного мага; с другой — круто оказаться просто дочерью не Волдеморта. Но предательский голосок в голове жаждал чего-то простого, очень человеческого и совсем неволшебного. Чего-то вроде искусственного оплодотворения, чтобы ее биологическим отцом оказался безызвестный маггл, какой-нибудь молодой еще мужик (естественно, живой), восемнадцать лет назад сдавший сперму, потому что ему не хватало на, допустим, машину. А не знаменитый на всю Британию зельедел или, тем паче, сам Темный лорд. Ей одной Беллатрикс хватало за глаза. В конце концов, именно лицо Беллатрикс она видела по утрам в зеркале, и теперь было сложно заставить себя думать о том, что это в первую очередь ее, Электры, лицо, которое много раньше было просто лицом Сольвейг Ларсен, ни с кем не связанным, и только потом — фамильное, Блэковское лицо. Иногда, глядя в зеркало, Эл мечтала разбить его.

Она никогда раньше не презирала свою внешность так, как сейчас.

Легонький Конфундус помогает ей успешно поселиться в хостеле в Блумсбери, не предъявляя документы (но положенные за номер деньги она выплачивает честно), и сначала Эл какое-то время просто стоит под душем, смывая с себя сложный и долгий день, а потом разыскивает в рюкзаке, на самом дне, зарядное и айфон и подключается к розетке. Какое-то время телефон молчит, но потом, уже среди ночи, начинает принимать входящие сообщения. К утру Эл видит несколько трогательных посланий от Теи и плачет, когда читает их с Даниэлем соболезнования. Она никому не позволила с самой гибели родителей пожалеть ее; то, что Тея написала, как только узнала об ее трагедии, было естественным, но сильно ее подкашивает; Эл ревет белугой, наложив на себя Силенцио, не желая повредить работе электроприборов уютного отельчика Заглушающими чарами. Когда она успокаивается, приводит в порядок припухшее от слез лицо, проверяет аккаунты во всех социальных сетях, к которым не приходится вспоминать пароль, читает почту и удаляет из нее все непрочитанные сообщения, кроме предложения сняться для лукбука одного спортивного магазина, пришедшего буквально в пятницу, завтракает (хотя это вернее назвать бранчем, нежели завтраком), решение идти в Гринготтс формируется окончательно. Идти нужно.

Хотя бы для самоуспокоения.

...В Косом в воскресенье на удивление немноголюдно. Эл накладывает на себя Чары отвлечения внимания еще на пороге в "Дырявый котел" со стороны маггловского Лондона, поэтому проходит по переулку без привлечения к себе недовольных взглядов. Ее искренне удивляет, как реагируют на нее те, кто впервые ее видит (но когда-то видел ее мать), ибо ярлык опасности она едва ли не чует у себя на спине. Эл не считает себя настолько опасной, какой была Беллатрикс Лестрейндж. Что до Азкабана, что после. Большинство этих людей никогда не знало ее мать и уж тем более — ее саму. Эл идет, глядит на прохожих, сейчас не обращающих на нее никакого внимания, и ощущает горечь оттого, что подобное возможно только под Чарами. Хотел бы она быть обычной. Вот в хостеле с ней мило разговаривали просто потому, что она пришла к ним потратить немного денег, была обычным гостем, и все комментарии, что она услышала от сотрудников хостела касались необычайно яркого цвета ее глаз.

Эл, не моргнув, соврала, что это просто цветные линзы.

— Здравствуйте, я хочу пройти процедуру установления личности, — сказала она первому же свободному гоблину, которого увидела. Тот потребовал сначала ее волшебную палочку, покрутил ее зеленоватыми лапами, затем выписал договор на оказание услуг и взыскал десять галеонов, а уже потом препроводил ее к другому клерку, который поманил Эл когтистым пальцем:

— Следуйте за мной, мисс.

Десять галеонов, думала Эл, были совершенно грабительской ценой. Хотя, если это позволяло безродным магам и ведьмам, каким-нибудь подкидышам или бастардам доказать свою принадлежность древнему Роду, то, пожалуй, за них никакие десять галеонов было не жаль.

Она бы отдала сейчас еще семь (а больше у нее не было) за то, чтобы оказаться кем угодно кроме внебрачной дочери Беллатрикс Лестрейндж, наследницы Блэков.

Ее палец укалывают серебряным скарификатором, одна-две-три капли крови падают на пергамент, и прежде чем на нем начинает появляться информация, проходит не меньше семнадцати минут. Эл и притомилась ждать, честно говоря.

— Желаете ознакомиться с результатами процедуры здесь и сейчас? — поинтересовался гоблин, утилизируя скарификатор.

— Желаю, — подтвердила Эл, получая свой пергамент.

Зараза Нотт оказался прав.

Свидетельство о рождении

выдано Электре Беллатрикс Блэк

Дата рождения: 3 сентября 1997 года.

Место рождения: Лестрейндж-Холл (Англия, графство Йоркшир, Норд Райдинг).

Мать: Беллатрикс Друэлла Лестрейндж, урожденная Блэк; вдова Рудольфуса Валерия Лестрейнджа (скончалась 2 мая 1998 года).

Отец: Северус Тобиас Снейп; не женат (скончался 2 мая 1998 года).

Крестный отец: Рабастан Алекстус Лестрейндж; не женат (скончался 3 сентября 1997 года).

Статус: прямо наследует род Блэк по линии матери (ныне покойной); имеет право на наследование рода Принс по линии отца (ныне покойного) (по запросу); имеет право на наследование рода Розье по завещанию мистера Эвана Розье (ныне покойного) (по запросу).

— Что значит "по запросу"? — спросила Эл, поднимая глаза от свитка.

— Если мисс интересуется вступлением в права наследования угасшего Рода, — заскрежетал гоблин, — то дело Гринготтса сообщить, что процедура является платной и довольно болезненной.

— Платной?

— Один процент от наследуемой суммы единовременно, с перерасчетом стоимости недвижимости. Это банковские пени.

Эл пожала плечами.

— Болезненной?

— И длительной, — подтвердил гоблин. — Кроме того при принятии Рода мисс должна быть готова к тому, что придется соблюдать интересы Рода. Интересы нескольких Родов могут друг с другом конфликтовать.

— Понятно. Была ли произведена конфискация имущества покойной Беллатрикс Лестрейндж в пользу государства либо банка?

— Нет, мисс. Вы являетесь единственной наследницей мадам Лестрейндж, которую она указала в завещании. Ваш ключ, — ключ магическим образом оказался на столе прямо перед Эл. — Желаете посетить банковское хранилище? Объединить свой сейф с сейфом мадам Лестрейндж? Переименовать хранилище?

— Переименовать, — согласилась Эл. — И объединить с сейфом, открытым на имя Сольвейг Грезэ Ларсен.

Пергамент, появившийся буквально из воздуха, сообщил о выполнении затребованной процедуры. Следующий, точно так же возникший из ниоткуда, содержал опись всего хранящегося теперь в объединенном сейфе на имя Электры Беллатрикс Блэк.

— Желаете посетить дом? — спросил гоблин и, едва Эл кивнула, скорее машинально, чем от настоящего желания взглянуть на доставшийся ей в наследство дом, материализовал перед ней аккуратный кулон-собаку — порт-ключ.

Да это же Грим! — поняла Эл, принимая подвеску из рук серошкурого.

— Порт-ключ активируется по слову "Убежище", возможна перенастройка и рекалибровка. Для этого необходимо обратиться в Портальное управление Министерства магии.

— Как проходит Ритуал передачи Рода от Лорда-регента прямому наследнику? — поинтересовалась Эл прежде чем распрощаться с гоблином.

— В холле вы можете взять брошюру, посвященную этому вопросу, — заверил ее клерк, и Эл действительно взяла ее. А потом пошла на почту, написала Нотту записку, что он был прав, и они встретятся через неделю, в субботу, когда она начнет варить основу для зелья (пускай вышлет порт-ключ или там, Джеймса, чтобы аппарировал ее в лабораторию), а пока у нее дела. За неделю она ознакомится с рецептом подробнее и уточнит необходимые вопросы по справочникам.

Сова, выбранная ею, улетела. Эл посмотрела вверх, провожая ее глазами, а потом отошла за угол дома и сказала, крепко сжимая Грима в ладони:

— Убежище.

Дом находился в лесу, и это было его важнейшим плюсом.

Эл обошла кругом здание, состоящее из одной крыши на фундаменте, поднялась по шаткой лестнице на небольшое крылечко. Дверь — обычная, деревянная, едва заметно для глаза мерцала от наложенных на нее защитных заклинаний. Окна были закрыты деревянными ставнями. Эл трансфигурировала из листика дуба, что сорвала неподалеку, кинжальчик и полоснула себя по ладони. Щедро смазала своей кровью латунную ручку двери. От дома пошла легкая, приятная, словно ветерок, волна Магии, и защитные заклинания погасли, стали неактивны. Эл залечила рану и сунула кинжальчик в ботинок.

Дом был магическим — это было вторым по важности плюсом. Дверь открылась, когда Эл нажала на ручку, распахнулась перед ней с легким скрипом петель. Дом был законсервирован, на всем внутри лежал сильный Стазис, который продержался не меньше десяти лет. Эл очистила палочкой ботинки и прошла внутрь, оглядывая свое новое жилище. На календаре застыла дата: 2 сентября.

Это место было покинуто за день до ее рождения, поняла Эл. Здесь пусто почти восемнадцать лет.

— Эльф? — позвала Эл на пробу. — Эй, здесь есть домашние эльфы?

Дом промолчал, еще не почуяв в ней полноценную хозяйку, а эльфы не отозвались — значит, их не было, либо они были уже мертвы. В последнее Эл не слишком верила. Она помнила, как мама, мама Грезэ, рассказывала, что ее корзинку держала в руках старенькая эльфийка, когда они с отцом увидели ее под статуей в парке. Эльфы, если их было даже несколько, ушли вместе с хозяйкой в Лестрейндж-Холл. И если и погибли — то там, во время его осады или взятия или выполняя последнее задание хозяев.

Она обещала себе, что купит эльфенка на Каркиттском рынке, вспомнила Эл. Не сейчас, может быть, потом, но дом магический, и эльфу будет тут комфортно. Гораздо лучше, чем у тех, кто их продает, это уж точно.

Эл сняла календарь со стены, пролистала его до начала года, но это был обычный перелистывающийся маггловский календарь, ничего особенного. Никаких записей в нем от руки не было. Тогда она отложила его в мусорную корзину и пошла изучать другие комнаты.

Совмещенная с гостиной столовая с большим камином; полка пустая, значит, камин не подключен к Сети. Гардеробная, пустая. Лестница в подвал и на второй этаж. В подвале малюсенький ритуальный зал с камнем, сердце дома. На втором этаже — спальня. Очень светлая, просторная. Двуспальная кровать застелена полосатым шерстяным пледом, рядом — меховой коврик. Белые тяжелые шторы на окнах. Все очень простое. Все очень понятное. Человеческое. Под подушкой — книжка в кожаной обложке. Эл полистала — пустая. Не слишком сомневаясь, она снова разрезала руку и полила страницы своей кровью. Спустя пару долгих мгновений на бумаге стал проступать текст. Записи были неодинакового объема, и Эл поняла, что это дневник Беллатрикс.

"Это правда. Твою мать", — совершенно неаристократично написала леди Лестрейндж на первой странице блокнота второго февраля 1997-го, и после этого целый месяц не оставляла в блокноте ни строчки. С помощью нехитрых подсчётов Эл догадалась, что весь дневник Беллатрикс посвящён её беременности, а собственно на Имболк она узнала, что понесла. Вероятнее всего, случайно. И забеременела, и узнала об этом.

Эл хмыкнула и положила блокнот под подушку, где взяла. Сейчас ей совершенно некогда читать мемуары биологической матери, завтра у неё экзамен по ЗОТИ, если её, конечно, к нему допустят. Но надеяться все равно нужно на лучшее. Она ещё проверила каморку-чулан под лестницей и оценила размеры кладовки рядом с кухней, прежде чем достать палочку и навестить на входную дверь несколько запирающих заклинаний. Судя по тому, как потеплела ручка, когда она подергала ее, проверяя крепость замка, кровная защита после её вмешательства никуда не делась. Было пора возвращаться: сначала в маггловский Лондон, где нужно поесть и купить кое-каких мелочей, а затем и в Хогвартс, откуда она ушла на Комиссию в пятницу утром (и пропустила из-за этого консультацию перед Т.Р.И.Т.О.Н.ом). Наверное, потом придётся выслушать лекцию о недопустимости подобного поведения от декана, но это было ерундой, потому что её выходные прошли очень, очень плодотворно.

Это сейчас вообще было не в тему, что Малфой — ее декан; к Малфою-кузену у нее теперь появились грандиозные вопросы. Белобрысая хоречина не могла не знать про Снейпа. Если уж даже Нотт прохавал, то уж Драко-то и подавно! Он ведь сам ей загонял тогда, зимой, про Visio Horribilis! Он сам ей говорил, что отмазал ее от Аврората и велел забыть про знакомство с Теодором мать его Ноттом, потому что до добра это ее не доведет!

И да, блин, Драко оказался прав! Сейчас у нее контракт на спасение неизвестного пациента за счет щедро разбавленной крови Принсев, текущей по ее венам, страшнейший рецепт из всех, что она когда-либо читала (и теперь даже не может возникнуть сомнения, кто мог такое придумать, чей гениальный мозг это сочинил!), обещание кроваво и жестоко избавиться от того, кто беспощадно убил безоружных сквибов, заменивших ей всех родственников сразу, и дневник беременной Лестрейндж под подушкой в спальне ее нового дома! И Флинт в замке, который знает, что она ничем не отличается от биологической матери! Потому что боггарт, мать вашу, ничем не лучше Круциатуса, и ее может извинить единственное: она не получала удовольствие от пыток, она за ними даже не наблюдала.

Могли убить ее, пускай, в какой-то момент там, в подвале, ей даже хотелось самой вскрыться! Но она и тогда помнила о том, что где-то на другой стороне сквозного зеркала Флинт замерзает под слоем льда, которым гребаный Диего покрыл его кожу! А значит, сдаваться было рано, сдаваться было попросту нельзя! Точно так же, как нельзя было отступать, когда Димитр предложил поставить Фолквэра на место. Он заслужил то, что с ним произошло, йотунов манипулятор. А то, что Ларсены никогда не гнушались кровной мести, так это издержки воспитания. Не стоит забывать, что и Андор был тоже Ларсеном! Пускай сквибом, пускай его магические протоки были забиты, и это никак не исправить, но кровь не вода, вашу мать!

И пускай она не кровь от крови Ларсен, но на всю жизнь прожила по законам Ларсенов, законам Дурмстранга, законам факультета Гриндельвальда, она просто физически не умеет прощать подобное! Не способна спустить на тормозах. И единственное, что её до сих пор останавливает от активации порт-ключа в Осло — то, что она до сих пор под следствием, и останется под ним, пока не получит справку из Мунго, и только потом Визенгамот решит, что им с Флинтом будет за то, каким именно способом им удалось вообще остаться живыми после того, как на финале Кубка Аврорат нехило облажался!

Её бросает в разные точки Лондона в череде бессмысленных аппараций, потому что она не может заставить себя успокоиться и сосредоточиться на перемещении к воротам Хогвартса. Это шесть-семь-восемь аппараций подряд — а что нам! — но на девятую она появляется на какой-то парковке торгового центра и едва не натыкается на мужика, грузящего пакеты в багажник машины. Сил на Конфундус нет, сил вообще ни на что нет, и не появится, пока она не отдохнет чуть-чуть и не поест.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает мужик, видя, как она держится за бок и тяжело дышит. — Позвать копов?

— Все ок, — отзывается она, выставляя вперёд руку с открытой ладонью, всем известный жест "не подходи ко мне". Мозг начинает лихорадочно обрабатывать информацию. Она на подземной парковке, вокруг только машины-машины-машины — и один чувак, в непосредственной близости от тайоты которого она неожиданно оказалась. Она чересчур переборщила с хаотичными аппарациями. Магией воздействовать на этого маггла она уже не сможет. Разве что врезать ему, если вдруг до этого дойдет. Она не знает, почему начинает воспринимать незнакомого молодого мужчину как потенциальную опасность, но уже прикидывает, как именно ударит его в лицо, когда он приблизится с агрессивными намерениями.

— Подвезти? — спрашивает мужчина, но Эл только качает головой. Она доберется как-нибудь сама. На такси у нее, кажется, даже будет наличка.

Мужчина недолго глядит на нее, затем садится за руль и довольно быстро трогается с места. Только после этого Эл позволяет себе сползти по колонне, к которой последние несколько секунд прижималась, на землю и усесться прямо на задницу, вытянув ноги, закрыть глаза на несколько секунд.

Глупее она давно себя не чувствовала; пожалуй, с той ночи, когда в истерике аппарировала себя и Флинта через пол-Европы в Лондон — и заработала подобного плана истощение. Ни рукой двинуть, ни банальный Люмос засветить. Сейчас бы хорошо помог горячий шоколад и отоспаться.

Айфон блюмкнул сообщением в WhatsApp.

Мастер Эрвик!

Эл пролистала телефонную книжку, отыскивая в нем номер телефона Даниэля Кристофера. Тот поднял трубку почти сразу и даже не удивился ее просьбе связаться с Драгановым, чтобы тот ее забрал с какой-то непонятной парковки. Благо геолокация в смартфоне позволила найтись на карте.

Она сидела у колонны еще минут двадцать, пока пространство в нескольких метрах от нее не уплотнилось, выплевывая наружу небритого и немного мятого Димитра. Эл огляделась по сторонам. Магглов, кажется, поблизости не было.

— Вставай, чудушко, — буркнул Драг, вздергивая ее на ноги. — Что бы ты без меня только делала.