Семейные ценности рода Блэк (гет)

— Мистер Флинт, задержитесь после завтрака, — говорит подошедшая к столу Слизерина мадам Хуч, и тот кивает. В принципе, Флинт ждал этого со дня на день: сам назначить дату отбора в сборную Хогвартса он не мог, потому что де юре тренером команды была Хуч. На деле Хуч не собиралась их тренировать, потому что прекрасно знала, что ни Флинт, ни Вуд, в прошлом году яростно спорящие за значок капитана, не станут ее слушать. У обоих, естественно, был свой собственный взгляд на то, как должна играть команда, а поскольку гриффиндорцев в сборной школы было всего двое — вратарь Вуд и ловец Салливан, выпустившийся в прошлом учебном году, тон задавали слизеринцы. Эти играли жестко, на грани фола, не гнушались травмировать соперника и не боялись заработать несколько штрафных. Конечно, Вуд ругался до пены изо рта. Флинт раз десять за групповой этап указывал ему на дверь, но Вуд оставался, спорил, притаскивал игровые схемы... Хуч не представляла, как Флинт только держится: двадцать лет назад другой слизеринец по фамилии Флинт уже бы пересчитал все зубы нахальному грифферу по фамилии Вуд, посмевшему влезть со своими советами, но, видимо, Максимиллиан был спокойнее своего отца. Не всегда — но был. А вот стиль игры перенял. Хуч не одобряла, конечно... но матчи были очень зрелищными.

— Необходимо подать заявку в Международную Ассоциацию квиддича не позднее 17 октября, мистер Флинт, — говорит профессор Лонгботтом, ставший заместителем директора Макгонагалл только в этом году и пока не вполне проникшийся тем, что отвечает теперь вообще за все, в том числе и за квиддич. — Мадам Хуч расскажет вам подробнее.

— В среду свободный от тренировок день, — говорит Хуч, деловито раскладывая перед Флинтом бланки. — Вы проведете отбор в команду, и не забудьте, Мерлина ради, о запасных. На каждую позицию — один человек. У нас нет...

— Загонщиков, ловца и одного охотника, — подсказывает Флинт, разглядывая документацию, присланную IQA. — То есть загонщики у меня есть. Я не буду выбирать их на общем основании.

— Мистер Флинт, мне бы хотелось попросить вас дать шанс всем желающим... — начал Лонгботтом, но Флинт остановил его жестом:

— Нет, профессор. Я не собираюсь провозиться с отбором до темноты. Я знаю, на кого могу положиться. По-хорошему, я бы и ловца не стал искать. У нас есть Хиггс...

— У Слизерина есть Хиггс, — поправил его герболог.

— У Хогвартса, — с нажимом произнес Флинт, сгребая бланки в кучу. — Мы видели, как играла ваша Уизли, сэр. Мне такие в команде не нужны.

— Ваша Ларсен намеренно ее травмировала!

— В этом суть амплуа Ларсен на поле, профессор! Она загонщик.

— Это не говорит о том, что она должна сбивать игроков других команд с метел!

Флинт скривился, не зная, как еще объяснить, что декан Гриффиндора не прав, с мольбой поглядел на Хуч.

— Вообще, да, Невилл, — неожиданно мягко сказала преподавательница полетов, — загонщик в квиддиче именно что отбивает бладжеры от своих игроков и старается попасть ими в соперника. С целью сбросить с метлы или травмировать. То, что ты в свое время не подружился с метлой, не значит, что...

— Довольно, Роланда, — покраснел Лонгботтом. — Я понял. Но, мистер Флинт, я настаиваю: пускай на отбор приходят все желающие.

— Только из сборных факультетов, — тут же выставил условие Флинт, и Лонгботтом, вздохнув, кивнул.

— Я подготовлю объявление. В пять часов в среду.

— Один охотник и один ловец, — добавил Флинт. — Остальные только в запас.

Лонгботтом, скрипнув зубами, уступил.

Флинт занимается бумагами для Международной Ассоциации квиддича весь понедельник, во вторник гоняет свою команду по стадиону так, будто они не порвали грифферов, а влетели им с крупным счетом, в среду просыпается дерганым и злым. Пьюси старается не попадать под горячую руку.

Профессор Граббли-Дерг на уроке в этот раз учит их вычесывать гриву фестралов, и большая часть Гриффиндора возмущена тем, что задание приходится выполнять наощупь.

— Слизерам везет, они хотя бы видят этих тварей! — говорит какая-то темнокожая девушка, и Флинт резко поворачивается к ней, все еще держа прядку в руке. Сольвейг почему-то боится, что он сделает фестралу больно.

— Везет? — уточняет Флинт. — Знаешь, если бы можно было выбирать...

— Ты дура что ли? — вмешивается Вуд. — Я вижу фестралов, потому что дедушка умер у меня на глазах! Я бы с радостью поменялся с тобой местами, Энн. И я клянусь, Флинт тоже отдал бы все, чтобы не видеть их.

Сольвейг разжимает пальцы Флинта, когда он начинает наматывать прядь из гривы коня на кулак.

— Тихо-тихо, — шепчет она ему, как маленькому. — Она просто идиотка.

Вуд кивает им, отходя к своему фестралу. Щетка, которую он сжимает в руке, вся покрыта длинными черными волосами. Флинт тяжело дышит, готовый наброситься на кого-нибудь с кулаками, и профессор отпускает их с урока раньше. Сольвейг сдает обе щетки и уводит Флинта в замок.

В гостиной он заваливается на диван прямо в мантии и лежит, закинув руку на лицо, до самого звона колокола.

— Сколько раз на дню ты хочешь кого-нибудь покалечить, Ларсен? — спрашивает, наконец, Флинт, поднимаясь, чтобы идти на обед.

— Несколько, — неопределенно пожимает плечами Сольвейг. — В воскресенье я чуть не прокляла Данбара только за то, что он подкрался со спины. Иногда у меня срывает резьбу.

— Поэтому ты пришла в квиддич? — уже совершенно миролюбиво интересуется Флинт, открывая для Сольвейг дверь гостиной.

— Нет, я избила Драганова битой, и капитан его команды позвал меня играть.

Флинт хохочет на все подземелье, и Сольвейг тоже задумчиво улыбается, пока они идут в Большой зал.

На самом деле в ее жизни было много смешных моментов, а общение с Теей научило говорить даже о самом стыдном с покер фейсом. Что ж, если Флинту смешно — пускай смеется. Лишь бы не грозился прибить эту Анн или как ее?..

— Сольвейг! — Вуд догнал их у дверей Большого зала. — Лонгботтом сказал, что Флинт взял тебя загонщиком в сборную Хогвартса! Поздравляю!

— Эээ? — Сольвейг посмотрела на Флинта, приложившего ладонь к глазам.

— Умеешь ты, Вуд, сюрприз испортить. Поздравляю, Ларсен, вы с Крэгги официально включены в заявку на международные матчи школьной Лиги квиддича.

— Так ты... ничего ей еще не сказал? — удивился Вуд.

— Уже сказал, дубина, — скривился Флинт.

Вуд улыбнулся ещё раз и убежал к своему столу.

— Почему мне кажется, что он должен возмущаться? — спросила Сольвейг, садясь спиной к гриффиндорскому столу.

— Потому что он бы первый начал возгудать, если бы не был согласен с моим выбором, — Флинт положил себе мясо в тарелку и помахал вошедшему в Большой зал Монтегю. — Но Вуд согласен и рад за тебя. Потому что ты ему нравишься. Ещё с прошлого года.

— Но тогда он зассал подойти, — добавил Пьюси, садясь слева от Сольвейг. — Дурмстранг — суровый Институт магии.

— Всё, не хочу об этом больше слушать, — Сольвейг подняла руки вверх. — Я этого не знаю. Вы мне не говорили. Я думала, Вуду просто прикольно со мной летать!

— Ну, с чего-то же надо начинать, а в Хогсмид теперь до ноября не отпустят, — объяснил Флинт. Сольвейг зажмурилась.

— Все равно он милый. Прямо зайка.

— В субботу ты не приложила его бладжером только потому, что Флинт запретил, — заметил Пьюси, мастеря бутерброд из булочки и котлеты.

— Это же игра!

— Ну, Вудила бы провалялся в Больничном крыле до вторника с сотрясением, — Пьюси оглянулся на стол Гриффиндора. — Думаю, часть нежных чувств у него бы была отбита.

— Ты говоришь об этом, словно вы это подстроили, — нахмурилась Сольвейг.

— Как знать, — философски вздохнул Флинт.

Доедали в молчании.

Крэгги сиял, едва узнал, что принят в сборную Хогвартса. Об этом он, кажется, и мечтать не смел. Боул сразу же ушёл на трибуну, заявив, что не возьмёт на себя ответственности встать к кольцам, случись что с Вудом. Флинт махнул рукой: ну, хоть тут перед бабой решил не выпендриваться. Хиггс искоса глядела на Уизлетту, обжимавшуюся с Люпином. Хуч в виде исключения пришла на отбор в школьную сборную — не иначе Лонгботтом надавил. Тоже вот, поборник справедливости.

— Ну, дадим им эту иллюзию, — буркнул Флинт. — Вуд, давай на кольца. На пробах охотников вратарем будешь ты.

— Кроме охотников Гриффиндора, конечно, — улыбнулся Пьюси. — Там нам поможет Фосетт.

Вуд понятливо кивнул и унесся на свою позицию, помахав Сольвейг рукой.

— Слушайте все! Бьете по десять штрафных, кто больше забьет — тот в команде! Все честно.

— Фосетт — это который? — уточнила Сольвейг, поправляя хвост на голове, у пролетающей мимо Хиггс.

— Вратарь Рэйвенкло, — махнула в сторону синей трибуны девочка и полетела дальше. Снитч уже выпустили, но он пока в пределах видимости не появлялся. Уизли, как и ловцы Рэйвенкло и Хаффлпафф, тоже летала высоко, вглядываясь вдаль чуть прищуренными глазами.

Крэгги достал из запасного набора вторую биту, и они отрабатывали удары на одном выпущенном бладжере. Флинт искренне просил не бить в сторону пробующихся охотников. Ну, хотя бы когда подойдет очередь Монтегю.

— Хей! Полагаю, нам стоит хотя бы познакомиться? — парень в красной мантии подлетел к Сольвейг, перебрасывая биту из одной руки в другую.

— Кажется, знакомы, — парень был именно тем, кто отправил в Сольвейг тот бладжер, что она с огромным удовольствием ему вернула.

— Я Стив. Стив Томпсон.

— Сольвейг Ларсен.

— Я знаю, кто ты, — гриффер улыбнулся. — У тебя хороший удар.

— Да, — согласилась Сольвейг. — Что тебе нужно?

— Хочу в команду, как и остальные, — пожал плечами Томпсон. — Флинт взял тебя — ты этого заслуживаешь. И вы хорошо сыгрались с Крэгги.

— У него большой потенциал, — согласилась Сольвейг.

— Мне было бы интересно потренироваться с вами. Гриффиндор больше не играет в этом сезоне со Слизерином.

— Все вопросы к капитану. Флинт решает, когда и с кем тренируется сборная.

— А просто так? Ты же летаешь просто так? — не отставал он.

— Просто так я летаю с Вудом. Я не ненасытна, мне хватает одного компаньона. Прости, Томпсон. Ничего личного. Бладжер справа.

Она поднялась выше, понаблюдать за тем, как Робинс атакует кольца Фосетта. Вуд подлетел к ней, улыбнулся.

— Меня клеил твой загонщик.

— Да ладно? — не поверил Вуд. — А когда нога зажила, он громче всех орал, что пообрывал бы тебе руки.

— Ну, тогда я все поняла правильно, когда сказала, что не буду с ним тренироваться.

Сольвейг посмотрела на кольца, где Фосетт пропустил третий штрафной от грифферской охотницы.

— Давай, Джейн, — прошептал Вуд.

— Болеешь за нее?

— Она хороший игрок, она заслуживает попасть к команду.

Сольвейг усмехнулась.

— Нет, она действительно хорошо играет. Ну, может быть, слегка невнимательна.

— Я знаю, что ты бы хотел ее в команду, потому что хорошо с ней знаком, — сказала она, разворачивая метлу. — Но не обижайся, что я буду болеть за Монтегю. Он тоже хороший охотник, — она замахнулась и отбила в сторону Крэгги летевший в Вуда бладжер. Тот принял мяч, отправляя его далеко за пределы стадиона.

— Что-то не так с твоей командой, Вуд. Раз уж тебя пытаются сбить с метлы свои, — Пьюси занял место улетевшей к Крэгги Сольвейг, покрутил головой, разминая затекшую шею. — Томпсон. Он лучше многих, Флинт возьмет его в запас.

— Я знаю, — Вуд внимательно смотрел за Фосеттом, пропустившим очередной мяч.

Пьюси скривился. Робинс забила уже шесть раз.

— Монтегю придется постараться, чтобы попасть в основу.

— Не думай, что я ему поддамся.

— Думаю, этого не потребуется, — иногда улыбка у Пьюси была ну совершенно мерзкая.

Вуд помотал головой и полетел менять пропустившего шесть квоффлов Фосетта у колец. Сейчас должен был пробоваться Монтегю.

Большой зал кипел от негодования.

— Почему ни один из моих игроков даже в запас не попал? — возмущался Эпплби, стоя напротив Флинта между столами Слизерина и Гриффиндора.

— Может быть, потому что у тебя хреновые игроки, м?

— А может быть, потому, что ты штопаный ган...

— Мистер Эпплби, будьте любезны, закройте рот, — попросил Малфой, подходя к эпицентру спора. — Могу организовать вам еще неделю изучения ингредиентов для зелий наедине со мной.

— Профессор, это несправедливо!

— Побойтесь Мерлина, — скривился зельевар, — мне нет никакого дела до ваших претензий, я не преподаю полеты и никакого отношения не имею к формированию сборной по квиддичу. Я ее, молитвами Министерства, даже не спонсирую.

— Какие-то проблемы, Драко? — пробрался между студентов Лонгботтом.

— Никаких, Невилл, — выплюнул Малфой. — Поздравляю, твои студенты попали в запас сборной. Неплохо.

— Благодарю, — выдавил декан Гриффиндора. — Безусловно, нужно порадоваться, что хотя бы мистер Вуд остался в основе.

— Вуд — лучший вратарь школы, профессор, — заявил Флинт горячо. — И даже то, что на той неделе мы выиграли, не скажется на моем мнении о нем. Вуд отличный кипер.

— Спасибо, мистер Флинт, — кивнул Малфой. — Видите, профессор, — обратился он уже к Лонгботтому, — мои студенты умеют признавать чужие заслуги.

— Не сомневался, — осклабился герболог. — Я жду пакет документов утром в пятницу, мистер Флинт.

Тот кивнул, и Лонгботтом пошел к преподавательскому столу.

— Разошлись по местам, — приказал Малфой, оглядывая студентов. — Время ужина!

Флинт хмыкнул и уселся лицом к остальным столам рядом с Сольвейг. Пьюси по привычке сидел спиной ко всем.

— Мон, отлично, — Сольвейг хлопнула подошедшего Монтегю по плечу. — Седьмой квоффл был очень красивый.

— Спасибо, Ларсен. Теперь Робинс будет меня ненавидеть, — он улыбнулся, садясь невдалеке со своими друзьями.

— Ну, ненависть — это громко сказано, — Флинт вгрызся в куриную ножку. — Хорошо бы она Вуда не приложила чем-нибудь мерзким, а то решит еще, что он подыгрывает Слизерину. У него и так подмокает репутация после каждой попытки урезонить гриффов.

— Вы меня извините, но как Вуд вообще попал в этот гадюшник? — поинтересовалась Сольвейг, наблюдая, как Вуд разговаривает со своими: нос его дрожал, готовый сморщиться, будто внезапно пахнуло чем-то тухлым.

— Это мы здесь гадюшник, Ларсен, — покачал головой Пьюси. — А грифферы — это отвага...

— И слабоумие, — закончила Сольвейг.

— Точно, — заржал Флинт, но тут же снова сделался серьезен. — В Гриффиндор попадают смелые, благородные и честные. По крайней мере, так когда-то было задумано.

— Сколько, вы говорите, Распределяющей Шляпе? Кажется, этой пыльной тряпке пора на покой.

— Да уж, благородством там и не пахнет, — согласился Пьюси. — Так что мы полагаем, Вуд попал туда просто чтобы мы имели возможность хотя бы раз в сезон играть с действительно стоящим соперником.

— Да ладно вам, — не поверила Сольвейг. — Вы играете против Вуда, не против грифферов?

— Ну, да. Против грифферов-то там кого играть. Ты же сама видела, что получается, если оставить им всего одного охотника. Смех на палке.

Сольвейг кивнула.

Ну, да, как-то слабо верилось, что Шляпу не прикладывали каждый год какими-нибудь Умопомрачающими чарами. Какими тут пользуются? Конфундус? Сольвейг бы использовала Distrahert — по привычке, все никак не переучится. Но она никак не могла понять, кому было это нужно — так изгадить представление о факультете. Или кроме слизеринцев никто этого не замечает? Или подлость всегда была оборотной стороной благородства? Но ведь Шляпа, хоть и несла чушь во время ее распределения, все равно сказала об ее отличительных чертах. Сказала, что Сольвейг способна идти по головам во имя цели. Может быть, это и правда, просто пока цель не казалась достойной?

На душе было погано, и Сольвейг не хотела думать, что так будет постоянно, на каждом занятии по ЗОТИ, на каждом уроке Ухода за магическими животными, на каждой практике по Чарам, во время каждого квиддичного матча и ежедневно в Большом зале. Везде, где можно столкнуться с неприкрытой и ничем не мотивированной агрессией со стороны толпы школьников в мантиях с красным подбоем.

В понедельник Флинту пришло подтверждение из IQA: их заявка на серию плей-офф была рассмотрена, теперь двух представителей команды ждут на церемонию жеребьёвки в Женеву. Порт-ключ обещали выслать накануне в адрес заместителя директора Лонгботтома.

— Форма одежды — парадная, — прочитал из-за плеча Пьюси. — Ну, и кому делегируешь свои полномочия?

— Могу отправить тебя с Хиггс. Или Вуда с Ларсен.

— Чо это Вуда сразу с Ларсен? — поинтересовалась Сольвейг.

— Я тоже никуда не поеду, — открестился Пьюси. — Кто вместо меня будет следить, чтобы нашим не нагадили на Хеллоуинском балу?

Флинт вздохнул.

— Хиггс, — позвал он через полстола, — ты едешь со мной в Женеву на жеребьёвку. Напиши домой, чтобы прислали тебе платье.

Девочка кивнула, но особой радости в её глазах не было.

— Вуд, значит, в пролёте? — невинно спросил Пьюси, сооружая бутерброд с сыром и ветчиной.

— Ты уверен, что тебя это касается? — оскалилась Сольвейг.

— Нет, праздный интерес. Все-таки мы приложили к этому руку.

— Сейчас я заклею тебе рот одними интересными чарами...

— Ладно, ладно, Ларсен, успокойся, — миролюбиво попросил Флинт. — Твои отношения с Вудом — это твоё личное дело.

— Да нет никаких отношений, — призналась Сольвейг. — Просто летаем. Он рассказывает мне о схемах, немного спорим о командах...

— И у магглов это называется "френдзона", — закончил за ней Пьюси.

— Точно, — подтвердила Сольвейг. — Ну, не то чтобы я сильно расстроилась...

— Вот же дятел, — вздохнул Флинт. — Ну, раз вы все равно просто летаете, приходите что ли с нами играть по воскресеньям. Раз у вас все равно никакой романтики...

— Да, — улыбнулся Пьюси. — Научу тебя бросать квоффл в кольцо.

— Посмотрим, — не стала обещать Сольвейг.

На Чарах Флитвик наконец-то объявил тему, которой будет посвящена оставшаяся часть осеннего семестра и весь зимний, вплоть до Пасхальных каникул.

— Хочу предупредить: я прекрасно осознаю, что Ментальная магия подвластна далеко не всем, — заверил маленький профессор аудиторию, — но какие-то азы вам в любом случае придется освоить. Предлагаю начать с выявления остаточных знаний, которые вы должны были почерпнуть на других дисциплинах. К примеру, на Защите от Темных Искусств.

Сольвейг рисовала каракули на полях своей тетрадки, изредка поглядывая на Флитвика. Вуд, сидящий рядом, увлеченно чиркал новую схему игры, хотя до их матча с Рэйвенкло был еще целый месяц.

— Кто назовет мне хотя бы одно из заклинаний, относящихся к области Менталистики? — обратился Флитвик к семикурсникам, и девчонка с пушистыми волосами, которая была первым спарринг-партнером Сольвейг на ЗОТИ, подняла руку.

— Заклятие Забвения, — сказала она. — Обливиэйт. Его часто используют Невыразимцы при работе с магглами, на чьих глазах был нарушен Статут о секретности.

— Верно, мисс Джордан, — кивнул профессор. — Пять баллов Гриффиндору. Есть еще варианты?

— Конфундус? — предлоположил Миджен и заработал еще пять баллов для факультета. Сольвейг напряглась. Почему Пьюси и Флинт молчат? Они же наверняка знают.

— Заклятие Империус, — сказала она, не поднимая руки, и весь класс обернулся на ее последнюю парту. Вуд тоже оторвал голову от пергамента.

— Расскажите поподробнее, мисс Ларсен, — попросил Флитвик, ободряюще улыбнувшись. Можно подумать, ей действительно нужна его поддержка.

— Заклятие Империус относится к разряду подчиняющих заклинаний, оно позволяет применившему его волшебнику полностью заблокировать волю человека или магического существа — жертвы. Ему могут противиться лишь те создания, к которых есть природная защита, то есть драконы и, предположительно, фениксы, а также те, кто добился определенных успехов в защите от ментального воздействия путем тренировок. Поскольку Менталистика — достаточно сложный раздел магии, таких людей не слишком много. Курсанты Школы авроров проходят обязательное обучение защите от ментального воздействия, но многие все равно предпочитают пользоваться специальными защитными артефактами. Они родовые и передаются по наследству. Заказать подобную вещь у мастеров-артефакторов на данный момент практически невозможно, потому что их изготовление отнимает у мастера слишком много магических сил и может вызвать магическое истощение на неопределенный срок. К примеру, мой прадед Фолквэр Ларсен сделал такой десять лет назад для моей старшей кузины Асгерд. После этого он не брался за заказы почти три года. Империус во всем мире считается Первым Непростительным проклятьем и влечет за собой тюремное заключение для применившего его. Оно, как и остальные Непростительные, считается таковым из-за простоты в применении и не требует особого мастерства или силы от применяющего. Необходимо лишь нацелить палочку на жертву и произнести словесную формулу. На территории Скандинавии во время Первой Магической войны было широко распространено невербальное применение этого проклятия на магглах, однако Геллерт Гриндельвальд не одобрял его, поскольку предпочитал добиваться своего прямым применением силы и физическим устранением противника, а не манипуляцией сознанием. Признаком верно наложенного Империуса является облачко желтоватого дыма вокруг жертвы в первые несколько секунд после применения проклятия.

— Исчерпывающе, мисс Ларсен. Десять баллов Слизерину, — похвалил Флитвик.

— Небось, применяла к кому-то, а, Ларсен? — спросил Данбар с места.

— Я не дура, применять те заклятия, за которые светит Нурменгард.

— Азкабан, — поправил Вуд шепотом.

— Но, если профессор Флитвик позволит, я продемонстрирую для тебя, Данбар, другое заклинание, за которое тюремный срок не дают. Оно вообще не считается Темным как таковое. Ему учат в Дурмстранге в блоке колдомедицины.

— Прошу, мисс Ларсен, заинтриговали, — махнул рукой к доске профессор Чар. — Мистер Данбар, будьте любезны, проассистируйте.

Данбар нехотя вышел и встал напротив Сольвейг.

— Можешь защищаться, Данбар, — оскалилась Ларсен, и, быстрее, чем Данбар выхватил палочку, махнула рукой в его сторону: — Obey. Расскажи, что тебе сегодня снилось, Данбар.

Глаза гриффера были абсолютно трезвыми и будто бы даже незатуманенными. А потом он понес такую ахинею эротического содержания, что Флитвик поспешил наложить на парня Силенцио. Слизеринцы старались держать лицо, хотя Сольвейг по глазам видела, что они готовы прыснуть в кулаки. Многие гриффиндорцы тоже заулыбались. Темнокожая грифферша Энн, про которую грезил Данбар минувшей ночью, мгновенно вспыхнула всем лицом и шеей, едва услышала про свои ноги на плечах у однокурсника, соскочила со своего места и выбежала из аудитории. Рот Данбара беззвучно открывался и закрывался, будто он продолжал рассказывать о своих видениях.

— Спасибо, Данбар, это было не слишком увлекательно, — скривилась Сольвейг, снимая заклятие. Данбар мотнул головой и замолчал. Флитвик снял с него Силенцио. — Прошу прощения, что так вышло, сэр, — обратилась Сольвейг к профессору. — Это заклинание обычно используют в педиатрии, когда маленький пациент не может четко объяснить, где у него болит, и в психиатрии, когда у пациента острые фазы психического расстройства. Но спросить, на самом деле, можно что угодно.

— Присаживайтесь на свои места. Десять баллов, мисс Ларсен, — кивнул Флитвик и вернулся к теме урока.

Он рассказал о Лигилименции и Окклюменции, обратив внимание студентов на то, что природных окклюментов очень мало, но освоить эту науку все-таки гораздо легче, чем обратную ей Лигилименцию.

— Проникнуть в чужое сознание мягко, чтобы жертва и не заметила воздействия, на моем веку могли только два человека: Светлый маг Альбус Дамблдор, один из прошлых директоров Хогвартса, и Темный Лорд Волдеморт, терроризировавший Британские острова двадцать лет назад и ранее, до своего первого падения. Они не были природными менталистами и развили свои навыки в этой области магии путем долгих тренировок и жесткой дисциплины. Освоение Окклюменции во многом может зависеть от наследственности, например в Британии Принцы и Блэки могли похвастаться родовой предрасположенностью к Ментальным наукам. Я учил нескольких Блэков и всего одну Принц, но их успехи были весьма значительными. К несчастью, оба этих Рода угасли во время Второй и Третьей Магических войн, прямых наследников они не оставили. Однако единственным человеком, кто был врожденным Мастером Менталистики, которого я имел честь знать лично, был профессор Северус Снейп, прошлый директор этой школы. Северус принял руководство Хогвартсом в год Третьей Магической войны, будучи агентом Ордена Феникса в ставке Пожирателей Смерти. И только его исключительно выдающиеся способности в Окклюменции позволили ему шпионить для сил сопротивления, подвергаясь постоянным ментальным атакам Лорда Волдеморта.

— Пьюси, — шепнула Сольвейг, тыкая сокурсника перьевой ручкой в спину, — это он про Мастера Снейпа, который зельевар?

— Да, — подтвердил парень, не оборачиваясь. Флитвик, как и многие другие преподаватели, был любителем снимать баллы за разговоры на занятиях.

— Откуда ты знаешь про Снейпа? — спросил Вуд тоже шепотом. — Мой отец учился у него.

— Я читала его статьи и варю некоторые зелья по его рецептам. Он был гением.

— Отец говорил, что он был мерзким. Но он Герой, это правда.

Сольвейг пожала плечами. Она ничего не знала про героизм Снейпа, и ей было, если честно, все равно. Но было прикольно, что этот человек еще и Мастером Менталистики был. Когда только успел получить эти звания, если вовсю шла война?

Когда Флитвик окончил урок, Сольвейг продолжала думать о Снейпе, хотя не могла понять, почему он ее вновь так заинтересовал.

После ужина Сольвейг достала "Тетрадь Принца-полукровки" и устроилась с ней у камина, бездумно листая страницы и глядя в огонь. От созерцания пляшущих языков пламени ее оторвала присевшая рядом на диван Лора Хиггс.

— Почему ты не хочешь ехать? — не поняла Сольвейг, когда та скомкано попросила ее поехать с Флинтом на жеребьевку вместо себя.

Девочка опустила голову.

— Я маленькая.

— Тебе четырнадцать, и ты в команде. Что не так?

— Ларсен, там будет все торжественно и официально, я такое не люблю, мне будет скучно, а Флинт будет вынужден присматривать за мной. Ему тоже будет скучно, а когда ему скучно, он злой.

— Хиггс, не думай о Флинте, думай о себе, — посоветовала Сольвейг. — Ты была в Швейцарии?

— Нет.

— А я была. Там красиво. Езжай.

Хиггс помолчала. Сольвейг смотрела на неё, ожидая ответа. Ей очень хотелось, чтобы Лора поменяла своё решение и поехала на жеребьёвку.

— Нет, я... Майкл пригласил меня на бал, и я согласилась.

— Крэгги что ли? — уточнила Сольвейг.

Хиггс закивала:

— Правда, Ларсен, я очень хочу на этот бал, давай, в Женеву поедешь ты? Пожалуйста, скажем Флинту, что я так решила?

Сольвейг только головой покачала.

— Пускай с Вудом едет. Вуд заслужил эту поездку больше, чем я.

— Я никуда не поеду с Вудом, потому что он восторженный идиот, — встрял Флинт, останавливаясь за диваном. Хиггс запрокинула голову назад, чтобы видеть его. — Хиггс, не хочешь ехать — насильно не повезу. Ларсен. Может быть, ты не подумала, но, возможно, ты сможешь встретиться в Женеве с кем-то из Дурмстранга.

— Крам! — во все глаза уставилась на Флинта Сольвейг, захлопывая брошюру. — Там наверняка будет Петер Крам!

— Ну, тем более, — согласился Флинт. — Так что готовь платье. Заберем твоего Крама и уйдем к магглам праздновать Хеллоуин.

— Хорошо, — кивнула Сольвейг. — Спасибо.

— Скажу Лонгботтому, что едем с тобой.

Заместитель директора Лонгботтом воспринял информацию сдержанно и без любопытства. Лишь напомнил, что сопровождать представителей сборной Хогвартса на официальные мероприятия IQA некому: в школе и без того много своих дел, мадам Хуч, к примеру, будет занята с младшекурсниками, которым на Хеллоуинский бал приходить еще не разрешалось. Так что напутствовал не посрамить честь Британии.

Флинт только глаза закатил, принимая из его рук порт-ключ. Он должен был сработать утром в среду, 29 октября. Но до этого было еще несколько дней и — главное — матч Хаффлпафф — Рэйвенкло.

Сольвейг, поднимаясь на трибуну Слизерина холодным субботним утром, удивленно заметила Вуда рядом с уже сидящим там Пьюси.

— Ты ошибся трибуной? — поинтересовалась она у гриффиндорца, присаживаясь рядом с Монтегю, накладывающим на руки Согревающие заклятие.

— Нет, решил составить компанию одной из самых красивых девушек школы, — улыбнулся Вуд. — Можно?

— Кончай, Вудила, — покачал головой Пьюси. — Мы дали тебе шанс, и ты его просрал. Не лезь к Ларсен.

Вуд развел руками.

— Ты же не обижаешься, что я хочу с тобой только дружить, правда, Сольвейг?

Она пожала плечами.

— Только меня пугают всякие штуки, которые ты вытворяешь с...

— Твоими сокурсниками? — предположила Сольвейг. — Типа Данбара?

— Ну, то твое ментальное заклинание было... Короче, это было отвратительно, — признался Вуд.

— Не все такие трепетные зайки, как ты, — заметил Флинт, появляясь на зеленой трибуне.

Хуч уже выпустила мячи, но семикурсники почти не смотрели на поле. Синие и желтые мантии мелькали мимо них. Хиггс на два ряда выше Сольвейг сидела рядом с Майклом Крэгги и держала его за руку. Ее взгляд неотрывно следил за снитчем, который девочка и не успела потерять из виду после того, как шарик выпустили из корзины.

— За зайку ты мне еще ответишь, — улыбнулся Вуд, глядя на Флинта.

— Про зайку — это Ларсен придумала, — отрекся тот.

Сольвейг усмехнулась.

Вуд ведь и правда был такой милый-милый. Сейчас ей было странно даже подумать о том, что полмесяца назад она предполагала, что Вуда можно... хотеть. Он годился ей определенно лишь в приятели. С ним было классно летать, и он знал много про квиддич, и почти не лез в душу. Может, правильно понял сразу, что, хоть обязательств у Сольвейг ни перед кем и нет, но ничего путного из их попытки встречаться не выйдет? Тогда гриффер определенно умнее, чем кажется на первый взгляд.

— Ты же, правда, зайка, — сказала она, погладив Вуда по щеке большим пальцем — убрала крошечное пятнышко шоколада.

— Ну вот еще, — насупился Вуд. — Какое-то травоядное...

— Вуд, просто чтоб ты знал, — серьезно произнесла Сольвейг, глядя ему прямо в глаза. — Если поймать зайца за уши, он очень больно ударит тебя задними лапами в грудь и, скорее всего, пропорет кожу. А внешне — милаха, да.

Вуд улыбнулся.

В это время Хуч свистнула: ловец Рэйвенкло поймал снитч. Матч не продлился и получаса.

Сольвейг вспомнила, как они пролетали почти пять часов, пока не растоптали вратарскую гордость Вуда окончательно, прежде чем Хиггс завершила матч, и ей сделалось грустно. Не то чтобы вороны и барсуки были лучше них — очков-то заработали всего-ничего — но они даже обратить внимание на матч с трибун не успели, занятые глупыми разговорами.

Вечером пришла почта. Сова из общественной совятни в Косом переулке бросила перед Сольвейг на стол обернутую в упаковочную почтовую бумагу посылку, перевязанную бечевкой. Сова уронила ношу прямо в сладкое, и над столом взметнулись веером соленые крендельки. Сольвейг вздохнула, покачала головой, сунула в мешочек, привязанный к лапе почтальонки, несколько сиклей за доставку. Надо подарить родителям сову. Хотя зачем она им?

Мама прислала ей платье. Оно было без бретелей, глубокого темно-синего цвета, очень узкое, до колена, ходить в нем можно было только из-за наличия шлицы. Бюстье было вышито серебром. В комплект мама положила удобные черные туфли, расшитые крохотными сапфирами, — в них мама много лет назад выходила замуж, и это было единственной семейной ценностью Андерссонов, что досталась ей в наследство. Свадьба Грезэ Андерссон и ее избранника проходила совсем не торжественно, так что цвет туфлей ни у кого не вызывал интереса. Сольвейг понимала, что получить от мамы эти туфли — самое трогательное признание в том, что она любит свою дочку. Сольвейг тут же их примерила и залюбовалась: туфли были роскошными. Еще мама предлагала надеть длинные перчатки, но Сольвейг не хотелось скрывать татуировки. Чопорная Европа вполне переживет их вид. Да и Флинт вряд ли сильно расстроится, что его спутница слегка хулиганка. В конце концов, Сольвейг собиралась надеть к платью короткую кожаную куртку, а волосы забрать в высокую прическу. Немножко посидит перед зеркалом со справочником по Косметическим чарам — и все получится.

Единственное, чего ей было жаль — что платье, сними она куртку, не скроет ее татуировки на лопатке. Там она накануне отъезда в Хогвартс набила знак Геллерта Гриндельвальда — или Даров Смерти. Все потому, что в ее понимании после смерти человек не исчезает, а появляется сразу во всем. Она когда-то пыталась объяснить это Петеру, но друг не проникся этой идеей. Сольвейг же после чемпионата мира стала думать об этом все больше, а потом нашла в Лондоне мастерскую и вернулась домой с новой татуировкой. Но она знала, конечно, что в Англии в Дары Смерти верят, а Крамы и Гриндельвальда, и его идеологию презирают. В общем, ей просто не хотелось светить этим знаком перед чужими людьми. Она же не должна никому ничего объяснять, верно?

Родители не одобряли молчаливо. Крам, который сам ограничился рунической надписью на спине, когда они решились впервые сделать тату, скептически оглядывая ее разноцветную руку, говорил, что будущий муж заставит Сольвейг свести рукав. Сольвейг об этом думать не хотела. До будущего мужа еще нужно дожить. А сниматься в маггловской рекламе ей татуировки не мешали. Значит, все было нормально.

В дверь спальни постучали, когда Сольвейг собирала рюкзак, с которым завтра собиралась отправиться в Женеву. Было десять минут до отбоя, и она собиралась лечь спать: тренировка со сборной Слизерина вышла изматывающая, следующую, четверговую, они с Флинтом пропустят, а через неделю уже игра. Конечно, всего-навсего с Хаффлпафф, самыми слабыми в школе, но и к этой все равно нужно готовиться. И капитан свою команду не жалел.

Так что бодро закинувшись принесенными с кухни сэндвичами, они с Флинтом разошлись по спальням собирать дорожные сумки. И то, что кто-то решил навестить Сольвейг на ночь глядя, ее немножко удивило и не особенно обрадовало. Разве что Флинт хотел что-то уточнить?

На пороге стоял Мэттью Уоррингтон.

— Ларсен, тебя спрашивает какая-то девка из Гриффиндора. Темнокожая, седьмой курс. Сказала, что ты ее могла запомнить на Чарах.

Сольвейг кивнула, зашнуровала высокие ботинки. Она, конечно, выйдет в коридор в шортах и футболке, но на ногах должна быть удобная обувь. Удобная обувь — одно из главных условий успеха в бою. Это знает каждый боевик. А она была боевиком. И знала, что доверять гриффиндорцам нельзя. Палочку Сольвейг по привычке спрятала в ботинок, как делала с запасной.

В коридоре за дверью гостиной стояла та самая Энн, которая была ночной фантазией Данбара. Сольвейг действительно узнала ее, Энн, хоть и не понравилась ей тогда еще после фестралов, вообще была запоминающейся: высокой, выше Сольвейг, очень ухоженной и симпатичной. У нее были длинные гладкие черные волосы, завязанные простой лентой в низкий хвост, и длинные ногти. Сольвейг себе такие не могла позволить из-за квиддича. Хотя, надо признать, с короткими было многое делать удобнее, не только битой махать.

— Чего тебе? — спросила Сольвейг, оглядывая визитершу с головы до ног. Она была в школьной форме и мантии, руки в карманах. Сольвейг показалось, что она что-то скрывает.

— Я хотела попросить тебя, Ларсен. Ты неплохо разбираешься в Ментальной магии...

— Это неправда, — возразила Сольвейг. Никогда она не занималось Менталистикой, не надо тут!

— Ты наслала на Данбара проклятье...

— Это медицинское заклинание, я говорила об этом на уроке.

Грифферша помолчала.

— Ты можешь стереть мне память о том, что говорил Данбар? — спросила она вдруг, вперив взгляд в Сольвейг. Та аж вздрогнула.

— Какого... йотуна?

— Пожалуйста, я знаю, ты справишься!

— Обалдела? Иди к Флитвику или к Помфри — пускай они тебя заколдовывают. Откуда мне знать, что завтра ты не скажешь директору, будто я на тебя напала в темном подземелье?

— Значит, не поможешь? — уточнила Энн.

— Нет, — ответила Сольвейг. — Свободна.

Энн удивленно посмотрела на нее.

— Вали, — уточнила Сольвейг. — Я подожду, пока коридор не окажется пуст.

Гриффиндорка фыркнула и поспешила в сторону лестницы наверх. Ее каблучки звонко цокали по каменным плитам. Сольвейг достала из заднего кармана Удлинитель ушей, купленный летом в забавном магазинчике в Косом переулке, пустила его вдоль стены. Через несколько секунд после того, как спина Энн скрылась за поворотом, в наушнике раздались голоса: мужской она не узнала, а женский принадлежал самой Энн.

— Согласилась?

— Нет.

— Упрямая овца.

— Она настоящий параноик.

— Подозревает что-то?

— Кажется, побоялась ко мне поворачиваться спиной.

— Подождем... однажды повернется.

Дальше было слышно только удаляющиеся шаги, и вскоре все стихло.

Сольвейг смотала Удлинители и зашла в гостиную. В кресле у камина с немым вопросом в глазах ее ждал Флинт.

— Напомни мне в следующий раз не выебываться на Чарах, — попросила Сольвейг, обнимая себя за плечи.

Флинт нахмурился, помолчал и кивнул.

Сольвейг показалось, что он все понял.