Рыцарь Салем (гет)

— Ты был великолепен!

— Я боролся с мужчиной в ледяном бассейне...

— Великолепен! — повторила Салем, заключив Жона в крепкие объятья и даже оторвав от пола.

Как это, так и ее комплименты его немало смущали.

— Ты показал всему миру, кем в действительности являешься!

"Ага. Трясущимся от холода подростком..."

Жон с легкостью мог себе представить, насколько забавно выглядела их неуклюжая возня в ледяной воде. Но это, пожалуй, оказалось и к лучшему. Пока люди смеялись, им некогда было бояться. Возможно, таким образом и вовсе получится изменить общественный настрой по отношению к Салем и ее свите.

Еще бы идиотом себя выставлял кто-нибудь другой...

— Теперь тебе необходимо победить еще три раза, избежав встречи с командой RWBY. Пусть их выбьют из турнира остальные участники.

— А разве смысл их тренировок с Тирианом заключается не в том, чтобы я с ними встретился?

— Нет! — воскликнула Салем.

— Но ты же специально ему приказывала-...

— Мои замыслы загадочны и не поддаются разумению таких смертных, как ты! Тебе удалось увидеть лишь первый слой луковицы планов, — сказала она, посмотрев ему прямо в глаза. — С командой тех психопаток ты встречаться ни в коем случае не будешь. Это понятно?

— Нет, — честно признался Жон, после чего заметил, как обиженно надулась Салем, и поспешил добавить: — Но сталкиваться с ними я и не хотел.

— Отлично, — кивнула она, поставив Жона на пол, но так и не выпустив из объятий. — Этот идиот Тириан сделал не совсем то, что я ему приказывала. Он подготовил их слишком хорошо. Мне требовались запоминающиеся соперники на турнире, а вовсе не хладнокровные палачи. Наверное, стоит попробовать поручить ему тренировку противников этой команды. Да, если Тириан нацепит на себя красное платье и черные колготки, то его легко могут перепутать с той девчонкой, у которой серебряные глаза.

— Салем, мне кажется, что Тириана с той девчонкой не перепутает вообще никто вне зависимости от его наряда.

— Правда?

— Иногда я сам себя с трудом убеждаю в том, что передо мной находится фавн-скорпион, а вовсе не воплощение тупости.

— Не стоит так о нем говорить. Тириан довольно умен, хитер и коварен в различных важных вопросах, — покачала головой Салем. — По крайней мере, в некоторой их части. В убийствах, например. Ты удивишься, сколько проблем способно решить самое простое убийство. Кстати, если-...

— Мы не будем убивать членов команды RWBY, — твердо произнес Жон, глядя Салем в глаза до тех пор, пока она не отвернулась. — Кроме того, разве они не являются частью твоего гениального плана? Ты сама приказала подготовить их для своей не поддающейся разумению смертных задумки.

— Д-да, конечно... — настолько откровенно солгала Салем, что Жону захотелось рассмеяться.

Он понятия не имел, когда начал понимать ее истинные чувства, но это лишь делало их нынешнюю ситуацию еще более забавной.

— К-как ты вообще мог подумать, будто моему плану хоть что-то способно помешать? Всё находится именно там, где я пожелала.

— Хм... Меня это тоже касается?

— Разумеется. Ты... — пробормотала Салем, посмотрев на собственные руки, которые держали Жона. — Ты там, где и должен быть.

— И я могу воспользоваться Проявлением, чтобы превратить тебя обратно?

— Что?..

— Мое Проявление, — напомнил ей Жон. — То самое, которое должно вернуть тебе облик Королевы Гриммов, дабы ты могла заняться уничтожением мира и всем прочим. Разве не в этом заключался твой план?

— Ч-что?.. Ну... — немного запнулась Салем, в то время как ее глаза округлились, а взгляд вильнул влево. — Д-да, конечно... Мой план гениален. Разве могло оказаться как-то иначе? Я собираюсь вернуться в башню... в Земли Гриммов... к тому, чтобы быть...

"Видимо, Королевой".

— А ты можешь подождать с уничтожением мира хотя бы сотню лет? Ну, ради меня...

— Ради тебя?

— Да. Через сто лет я уже точно умру.

Пусть это и было крайне трусливо, но что еще Жону следовало сказать в такой ситуации? К тому же он сомневался в том, что Салем вообще могла уничтожить мир. Если она прожила тысячи лет с подобной целью, то времени на попытку претворить ее в жизнь имелось предостаточно.

С другой стороны, если учесть личности тех, кем Салем себя окружила, то Жон ничуть не был удивлен отсутствию результата. Но говорить это ей в лицо он, само собой, не собирался.

— Ты не можешь умереть, — выдохнула Салем. — Не можешь...

— Могу, — печально улыбнулся Жон. — Рано или поздно я состарюсь и умру — точно так же, как и все.

— Я не умру... — прошептала Салем.

"Ну да, ты же бессмертная..."

Жон поморщился, а затем почесал затылок.

— Ага... Но это ведь хорошо для твоих планов, верно? У тебя есть куча времени на то, чтобы завоевать желаемое и уничтожить нежелаемое.

Салем в ответ на его шутку не рассмеялась и даже не улыбнулась. Ее реакция оказалась еще хуже, чем у девчонок, с которыми Жон когда-то пытался флиртовать.

— Извини, я не-...

— Ты умрешь, — сказала Салем. — А я — нет.

Вот ей обязательно нужно было произносить это с такой откровенной угрозой в голосе?

Жон снова поморщился.

— Да, понимаю... — пробормотал он.

— Понимаешь? — переспросила Салем. — Ты понимаешь, что умрешь, а я продолжу существовать тысячелетиями, но говоришь мне лишь это?!

И прежде чем Жон успел ей что-либо ответить, Салем повернулась к нему спиной.

— Тогда ты должен понимать и то, что разговаривать нам больше не о чем!

А затем она выбежала в коридор, громко хлопнув дверью.

Оказавшийся не в том месте и не в то время — то есть у нее на пути — Роман Торчвик вылетел в окно, так что теперь сидел на земле прямо на поломанной раме и круглыми глазами глядел вверх.

Сама Салем, судя по топоту, быстро спустилась по лестнице, вышла на улицу и с силой захлопнула входную дверь.

— Что ты там натворил? — поинтересовался Роман.

Жон покачал головой.

— Не знаю... Мне кажется, я говорил ей лишь то, что она желала услышать.

— Сомневаюсь, иначе бы Салем не выбежала из дома.

Его очевиднейшее замечание никакого ответа не заслуживало, так что Жон попросту не стал себя им утруждать. Куда больше заботил другой вопрос: чего конкретно желала услышать от него Салем?

Жон ведь просто предложил превратить ее обратно, как она неоднократно требовала. Ну, когда ему удастся взять под контроль свое Проявление, разумеется. Он не думал, что Салем могла из-за этого настолько сильно расстроиться. Как, к слову, и из-за попрошенной им отсрочки. В конце концов, сотня лет для нее абсолютно ничего не значила, верно?

— Хм... Твоей вины в произошедшем нет. На этот раз, — произнес Хазел, оттолкнувшись от стены, к которой до того прислонялся, и двинувшись в сторону выхода. — Ты сказал то, что Салем, по-твоему, желала услышать. Она и сама думала, что желала это услышать.

— Тогда почему разозлилась? Я не понимаю.

— Полагаю, Салем тоже не слишком хорошо понимает...

* * *

 

"Неблагодарный, неблагородный, тупой, наивный, упрямый придурок..."

Салем придумывала всё новые и новые оскорбления, цедя их словно вино, бутылка которого стояла прямо перед ней.

Небольшой бар был пуст, если не считать саму Салем и молодого, несмотря на бороду, бармена, который едва ли не трясся от ужаса. Две его то ли телохранительницы, то ли вышибалы в белом и красном платьях оказались отогнаны отчаянными жестами, когда решили выпроводить ее наружу.

Возможно, в какое-нибудь другое время Салем сочла бы их намерения оскорблением для себя, но сейчас ее слишком сильно занимали тупые слова Жона. Несмотря на глупость, неблагодарность, упрямство, идиотизм и всё прочее, он... был прав. В конце концов, Жон оставался смертным, верно? Рано или поздно он умрет.

Умрет, а Салем продолжит жить дальше.

Снова...

— Нах*й Богов, — пробормотала она, врезав кулаком по столу так, что тот треснул. — НАХ*Й БОГОВ! Вы довольны, больные ублюдки?!

Бармен вздрогнул.

— М-мэм...

— Еще одну, — потребовала Салем, махнув рукой в его сторону.

— Мне кажется-...

— Еще одну!

— Мне кажется, что ты уже перебрала, Салем, — произнес абсолютно спокойный голос, раздавшийся из-за ее спины.

А затем его хозяин зашел сбоку, усевшись на соседний стульчик.

— Кофе, пожалуйста, — обратился он к бармену. — И чая с лимоном для дамы.

— Я хочу вина... — буркнула Салем.

— В твоем положении не рекомендуется злоупотреблять алкоголем.

— Ты-то что о моем положении знаешь, Озма? — недовольно спросила Салем.

Как он сумел подобраться к ней незамеченным? И вообще найти ее в городе?

"Луковицы... Множество слоев луковиц планов и прочих хитрых штук..."

Салем громко икнула и покосилась на бывшего мужа. Тот в своем зеленом костюме выглядел чересчур спокойным и расслабленным. Его нынешнее тело с белыми волосами умудрялось казаться старше нее, хотя в действительности было моложе едва ли не в тысячу раз.

— Что ты тут делаешь? — поинтересовалась Салем. — Я должна убить тебя.

— Ты меня неоднократно убивала. Сама знаешь, что это не сработает, — пожал плечами Озма, приняв у бармена чашки и передав взамен несколько купюр.

Тот поспешил отойти как можно дальше, горя желанием позволить им поговорить наедине.

— Что же касается моего здесь присутствия, то мистер Сяонг известил Бикон о появлении в его заведении особо опасной преступницы. Тебе очень повезло, что сообщение получил именно я, а не Айронвуд.

— Кто?..

— Генерал Айронвуд, — пояснил Озма, после чего вздохнул и добавил: — Пингвин.

— А, этот, — рассмеялась Салем. — Мне нравятся пингвины. Они так забавно ковыляют. Хе-хе...

— Да, ковыляют...

Озма — этот вечно невозмутимый ублюдок — сделал глоток кофе и посмотрел на нее с видом: "Я угостил тебя напитком, так что не смей отвергать мой дар".

"Засранец..."

Салем пригубила чай и скривилась от того, насколько кислым тот оказался.

— Итак, — выждав пару секунд, произнес Озма. — Мне давненько не доводилось видеть тебя настолько расстроенной — как минимум тысячу лет. Когда это было в последний раз?

— Во время гибели наших детей, — буркнула Салем.

Вероятно, Озма имел в виду нечто иное, поскольку подавился кофе, а потом резко выдохнул и закрыл глаза.

Как бы сильно Салем его ни ненавидела, но сейчас всё же испытала угрызения совести за то, что вообще подняла данную тему. Хотя нет — за то, что превратила смерть их детей в направленное против него оружие.

— Ладно, извини... Я пьяна...

— Понимаю. И еще у тебя очень плохое настроение.

— Это настолько очевидно?

— Самую малость, — вздохнул Озма.

Они немного помолчали, безо всяких слов договорившись больше не поднимать вопрос гибели детей. В конце концов, данный спор оказался очень старым, а победителей в нем не было, нет и никогда не будет — лишь два проигравших неудачника, обреченных вечно испытывать боль в качестве напоминания о последствиях своих необдуманных поступков.

— Скажи мне, что не так.

— Зачем? — спросила Салем.

— Как я выяснил на собственном опыте, это может помочь, — пожал плечами Озма. — Иногда стоит поговорить с тем, кто способен непредвзято взглянуть на твою проблему и предложить какой-нибудь совет.

Салем фыркнула.

— Непредвзято? Бывший муж и нынешний смертельный враг способен непредвзято взглянуть на мою проблему?

— Хочется надеяться на то, что я достаточно объективен. По крайней мере, мне легче кого-либо еще на всём Ремнанте понять, через что тебе пришлось пройти. И наоборот. Что же касается всего остального... — сказал Озма, опершись локтями на барную стойку и с улыбкой уставившись вдаль. — Я не уверен, что до сих пор испытываю к тебе любовь или ненависть. Прошло очень много времени. Слишком много...

"Это точно..."

Салем еще раз попробовала выпить чай, а затем оставила его в покое и, немного покачнувшись, поднялась, достав из-за стойки бутылку. Озма в панике ухватил ее за талию, чтобы она случайно не упала.

Возможно, данная картина и выглядела слегка провокационно, но Салем интересовала лишь бутылка и пара бокалов. Раздобыв их, она разлила вино на двоих.

— Это было безрассудно! — отчитал ее Озма.

— Без вина тут не обойтись, — возразила ему Салем. — Такой разговор не для трезвых умов.

— Хм, — пробормотал Озма, приняв один из бокалов, пару секунд полюбовавшись вином, а потом пригубив его и тихо вздохнув. — Наверное, ты права. Совсем без алкоголя беседа выйдет слишком уж неловкой. Итак, как твои дела? Если, конечно, не считать завоевание мира, Гриммов и божественные проклятья?

— Ну... — протянула Салем, тем самым уклонившись от ответа на его вопрос. — Как поживаешь ты? Если не упоминать школы, Охотников и прочее дерьмо?

— Довольно неплохо, — пожал плечами Озма. — Айронву-... пингвин не дает мне покоя из-за того, что ты разгуливаешь на свободе, а Совет Вейла вечно ноет о выброшенном тобой мемориале, считая, что его возвращение на прежнее место — это исключительно моя проблема. Идиоты...

Он сделал очередной глоток кофе, после чего продолжил:

— Я бы сказал, что демократия сильно переоценена. С другой стороны, Вакуо в период правления Малика Разделителя является отличным примером противоположной крайности. Иногда мне начинает казаться, что сама идея государства серьезно переоценена.

— Малик? — переспросила Салем. — Это тот идиот, которого мы убивали наперегонки?

— Да, — усмехнулся Озма. — Странное было столетие, верно? Мы нашли того, кого ненавидели больше, чем друг друга. Даже противостояние приостановили, чтобы от него избавиться.

— Ага. И я в этой гонке победила. Именно мои Гриммы его сожрали.

— Только потому, что организованное мной восстание вынудило Малика сбежать из дворца, а заодно лишило гвардии! — возразил ей Озма.

— И всё равно первой до него добралась я, — ухмыльнулась Салем. — Он сдох, моля меня о пощаде.

— Да? Хорошо. Но половина заслуги принадлежит мне.

— Конечно, неудачник.

Озма закатил глаза, а Салем на мгновение показалось, что она вела беседу с тем самым человеком, которым тот когда-то был. Но подобное ощущение моментально исчезло, и ей вновь стали видны как его белые волосы, так и бледная кожа. Разве что прическа осталась всё такой же растрепанной и неаккуратной, какая всегда нравилась Салем.

"Прямо как у Жона..."

Она попыталась избавиться от этой мысли при помощи вина.

— Я спросил у тебя, что случилось, — произнес Озма. — И ответил на твой вопрос. Как насчет того, чтобы ты ответила на мой?

— Ох... У меня плохое настроение.

— Это и так понятно.

Салем сердито уставилась на самодовольно ухмыляющегося засранца.

— Я разозлилась, — наконец сказала она.

— На кого?

— На этого идиота Жона! И на то, что он посмел вякнуть! А еще... немного на себя...

Как и всегда, алкоголь оказался довольно коварен. Кого-то он заставлял проявлять агрессию, других вгонял в уныние, но Салем обычно начинала копаться в себе. А за прошедшие пару тысяч лет такого рода багажа у нее накопилось предостаточно.

— Жон вообще не думает о том, что говорит, — проворчала она. — Тупой идиот с болтливым языком и отсутствием привычки использовать мозг по назначению...

— Что конкретно он тебе сказал?

Если бы подобный вопрос задал кто-нибудь другой, то Салем ни за что бы на него не ответила. Озма был, пожалуй, единственным, кто действительно мог понять суть ее проблемы.

— Жон говорил о том, что я должна предпринять после того, как он постареет и умрет.

— Угу... — тяжело вздохнул Озма, сделав еще один глоток. — Тоже терпеть не могу такие разговоры. Осознание неизбежности само по себе буквально сводит с ума, так еще и они поднимают эту тему.

— Ты хотя бы можешь состариться и умереть вместе с ними, а мне остается лишь наблюдать за медленным увяданием.

— Разница не так уж и велика. К тому же иногда я гибну раньше срока, и тогда возникает необходимость оставить дорогих мне людей одних. Пару раз таким образом и потерял любимых. Сложно поддерживать отношения, когда ей сорок, а тебе всего лишь десять... да еще и тело женское, — поморщившись, добавил Озма.

— Извини за тот случай...

— Твоей вины в нем не было. Я поскользнулся в ванной и сломал себе шею.

Салем уставилась на Озму.

— Что? — спросил тот. — Идеальных людей не существует. Скользкий пол и моя рассеянность сделали свое черное дело. Для обычного человека тут никакой проблемы бы не возникло — он бы просто помер. А вот мне пришлось вернуться к жене, которая уже не смогла любить меня так же, как и прежде. Не слишком-то всё и просто в нашей жизни. Похоже, ни ты, ни я не можем иметь нормальные отношения. Проклятье поверх проклятья.

— Если только это не отношения друг с другом.

— Даже они не исключение. Сомневаюсь, что любовь вообще способна существовать вечно. Легко давать обещания, когда живешь меньше сотни лет, но время действуют на всё и всех — и на нас тоже. Те чувства, которые я испытывал к тебе... — вздохнул Озма. — От них остались разве что теплые воспоминания. Но я не жалею о том, что мы когда-то встретились и полюбили друг друга. А ты?

— Нет, не жалею, — неохотно призналась Салем.

Пусть она искренне ненавидела то, чем всё закончилось, но уж точно не собственных детей и не многочисленные моменты радости.

Пожалуй, Озму Салем тоже не ненавидела. И вовсе не потому, что тот не давал ей новые поводы для этого! Нет, ненависть к нему — жгучее желание заставить его дорого заплатить за собственные ошибки — пылала несколько сотен лет, а затем угасла, постепенно превратившись в пепел.

К тому же Салем неоднократно заставляла его заплатить. Впрочем, иногда случалось и обратное. Королевства появлялись и исчезали, а они продолжали наносить друг другу удар за ударом.

Прошла пара столетий, потом еще несколько, и вот уже счет пошел на тысячи лет. Разве могли какие-либо чувства пережить все эти годы? Салем и сама толком не понимала, когда именно ее ненависть ослабла, медленно сойдя на нет. Просто как-то утром она проснулась, начала планировать очередную атаку и... не ощутила абсолютно ничего, кроме невероятной усталости.

Разумеется, подобное явление не сумело ее остановить, и атака все-таки состоялась. Озма тоже не прекратил сопротивляться, уничтожая ее подручных. Цивилизации обращались в прах и восставали из пепла, пока всё это не превратилось для них в привычку — обычную рутину.

Салем цеплялась за их борьбу, поскольку в бесконечной жизни требовалась хоть какая-то цель... Нет, в бесконечном существовании, потому что жизнью это вряд ли стоило называть.

Она не желала становиться бессмысленной развалиной, только и способной созерцать тысячелетиями то, как разрушалась стена у нее перед глазами. Планы и действия позволяли сохранить некоторую видимость контроля над ситуацией.

Салем поморщилась и уставилась в собственный бокал.

— Ненавижу пьяную себя. Ох и тоскливое же это зрелище...

— Вот потому-то я обычно и стараюсь избегать алкоголя, — произнес Озма. — Слишком уж много плохих воспоминаний всплывает на поверхность. Это пучина, из которой очень сложно выбраться.

— Я тебе давала некоторые поблажки, — проворчала Салем.

— Знаю, — кивнул Озма, улыбнувшись каким-то своим воспоминаниям. — Королева Валерия, например. Ты целое столетие ничего не предпринимала. У меня тогда была долгая и мирная жизнь. Почему, кстати? Ты даже наших детей не тронула.

Салем пожала плечами.

— Ты выглядел счастливым. Не хотелось портить момент.

— Спасибо. Но если не возражаешь против моего мнения, то ты сейчас тоже выглядишь счастливой... — пробормотал Озма.

Салем в ответ фыркнула, из-за чего он поспешил исправить свою оплошность:

— Выглядела до сегодняшнего вечера, когда находилась рядом с мистером Арком. И если бы он не был для тебя важен, то ты бы не расстроилась из-за его слов.

— Спасибо, капитан Очевидность, как говорят в некоторых местах, — усмехнулась Салем, пусть даже веселиться ей сейчас совсем не хотелось. — Видишь? Я на одной волне с молодежью.

Озма рассмеялся.

— Да, но на мой вопрос ты так и не ответила. Молодой человек тебе не безразличен, и осмелюсь предположить, что ты для него тоже не пустое место. В конце концов, мало кто решит закрыть собой от пули ту, на кого ему наплевать. Я готов оказать тебе точно такую же услугу, которую ты когда-то оказала мне.

— Пытаешься сделать так, чтобы я связалась с ним и отстала от тебя?

— Пытаюсь сделать так, чтобы та, кого я некогда любил, вновь обрела счастье, — улыбнулся Озма. — Разве это плохо? Сейчас ты кажешься гораздо более живой, чем за всё последнее тысячелетие. Хотя, возможно, тут внесло свою лепту твое положение. И к слову о нем... это для тебя вредно.

Он решительно отобрал у Салем бутылку с вином.

— Я всё равно не могу умереть.

— А меня беспокоит вовсе не твое здоровье.

Она недовольно проворчала, но потом пришла к выводу, что не так уж и сильно ей хотелось возвращать бутылку. В конце концов, вино лишь заставляло чувствовать себя еще более несчастной.

— Так что конкретно ты предлагаешь? — спросила Салем. — Жон — идиот. То говорит, что выполнит свой долг и избавится от меня, то вдруг желает впечатлить или заводит речь о временах, когда умрет. Что я вообще должна думать?

— А ты, конечно же, совсем не подаешь ему противоречивые сигналы. Мы, мужчины, крайне плохо понимаем намеки.

— Я дала ему символ моей благосклонности для турнира! — воскликнула Салем. — Он идет в бой, повязав его на руку! Какие еще "намеки" здесь требуются?

— Времена серьезно изменились. Романтические отношения сейчас протекают... гораздо быстрее.

— Знаю. Я изучала этот вопрос.

— Изучала?..

— Играла в визуальные новеллы.

— Во что?..

— И сидела в сети.

— О небеса...

— Даже засунула верхнюю часть тела в стиральную машину прошлым вечером и позвала Жона, сказав, что застряла там.

— О небеса... — повторил Озма, схватившись руками за голову.

— Он меня оттуда вытащил, попросил быть осторожнее и объяснил, как этой штукой пользоваться, — обиженно добавила Салем.

— В его защиту, — пробормотал Озма, — хочу сказать, что он, скорее всего, решил, будто ты просто наткнулась на нечто новое для себя.

— Так и есть! — воскликнула Салем. — Ты вообще в курсе, что в ней стирают одежду?

— Ну да. Название как бы намекает. А для чего, по-твоему, она может предназначаться?

— Для секса, разумеется!

— Конечно... О чем еще ты могла подумать?..

— В сети эта машина только так и используется!

Салем попыталась было отобрать у Озмы бутылку, но тот успел вовремя отдернуть руку.

— Насколько же очевидно сейчас должны вести себя женщины? Я не какая-то там девка, Озма. Королева! И его обхождение со мной обязано соответствовать моему статусу. Но Жон не читал мне поэм, не дарил цветы и не пел в мою честь песен.

— А ты пробовала отвести его в караоке?

— Он вообще ничего не сделал! — продолжила Салем. — Ничего, кроме взглядов, небольших комментариев и... своего обычного поведения. Жон — идиот. Тупой, упрямый, безрассудный, безответственный, симпатичный, добрый и смелый идиот.

Она замерла, поразившись своим собственным словам.

Озма спокойно сделал глоток вина из бокала.

— Проклятье, — пробормотала Салем, с силой опустив голову на барную стойку. — Проклятье, проклятье, проклятье!

— Здесь нечего стыдиться, — произнес Озма, подсунув ей под лоб мягкую подставку для стакана, прежде чем она успела совершить еще один удар. — И должен сказать, что давно следовало найти кого-нибудь, кто был бы тебе небезразличен. Лично я ваши отношения полностью поддерживаю. Что же касается его "идиотизма", то всё меняется. Символы благосклонности, поэзия и серенады остались в далеком прошлом. Просто бери пример с современных женщин.

— И как же поступают в таких случаях "современные" женщины?

— Ну... они действуют самостоятельно. Теперь не нужно дожидаться того момента, когда мужчина сделает первый шаг. Если тебе чего-то хочется, то ты этого добиваешься. Ну, или предлагаешь. В конце концов, вы оба должны быть согласны на дальнейшее развитие отношений. Впрочем, я как-то сомневаюсь в том, что мистер Арк решит тебе отказать.

— Пусть только попробует! — буркнула Салем.

— Тогда чего ты опасаешься? Не уверена в собственной красоте?

— Разумеется, я в ней уверена!

— Может быть, боишься, что его отпугнет твой характер?

— Ни в коем случае!

— Или твое тело постарело, обвиснув кое в каких местах?

— Да как ты смеешь?! Прекрасней меня никого не найти!

— Значит, у него нет причин воротить нос, верно? — улыбнулся Озма. — А у тебя нет причин колебаться в том, чтобы дать ему знать о твоих истинных намерениях, не так ли?

У нее и вправду не имелось причин для сомнений. Если немного подумать, то трусость проявлял именно Жон, не воспринимая их отношения всерьез. Он продолжал едва ли не издеваться на ней.

Желал проверить, когда Салем не выдержит и впадет в ярость? Тогда Жон затеял очень опасную игру. Впрочем, любая игра с женским сердцем по определению была очень опасной.

Салем все-таки выхватила бутылку из рук Озмы, как следует приложилась к ней для храбрости и, немного пошатываясь, поднялась со своего места.

— Я ему покажу! — сверкая глазами, прошипела она. — Этот мой глупый рыцарь еще попляшет! Он принадлежит мне и только мне! А если ему вдруг кажется, что смерть сумеет что-то у меня отобрать, то его ожидает сюрприз!

Озма отклонился назад, пропустив над собой бутылку, которой размахивала Салем. Та сделала еще пару глотков и решительно двинулась в сторону выхода. Зигзагообразная траектория, конечно, оставляла желать много лучшего, но опора в виде столика, на который она налетела, позволила не упасть, а двери всё же удалось открыть, прижавшись к ним лицом.

— Жо-о-он! — уже на улице завопила Салем.

Озпин улыбнулся, глядя ей вслед, и сделал глоток остывшего кофе, а затем поднял кружку, желая удачи то ли Салем, то ли мистеру Арку. Последнему она точно понадобится.

— Кхем, — откашлялся у него за спиной Хей Сяонг. — Дама не заплатила.

Улыбка Озпина моментально увяла.

— Эм... Мы с ней... не вместе.

Хей со значением постучал пальцем по счету.

Бюджет Бикона получил очередной удар.

* * *

 

— Жо-о-он!

Он посмотрел на свои карты. Там было два короля. Еще один лежал на ривере, так что до победы и возможности забрать у Нео проигранные деньги оставалось всего ничего. Но именно в этот момент входная дверь распахнулась, кто-то вполз в дом на четвереньках и, пошатываясь, попытался подняться.

Только тогда Жон и сумел ее опознать.

— Салем? Ты... — пробормотал он, принюхавшись к сильному запаху спиртного. — Ты что, пьяна?..

— Нет! — громко ответила она.

Пожалуй, даже слишком громко.

— Я просто пьяна!

— Что?.. Но я ведь именно так и ска-...

— Да! Именно! Ты! — перебила его Салем, обвиняюще указав на Нео.

Та отпрянула, тоже указав на себя и вопросительно посмотрев на нее.

— Нет, подожди... Не ты! — передумала Салем, повернув руку так, что едва не задела Жона пальцем по носу. — Вот ты! Ты... Ты... Тупой идиот!

— Что?..

— Разве я неясно выразилась?

— Насчет чего?

— Ты... ты... — прорычала Салем, тем самым заставив Жона попятиться назад.

Она внезапно повернулась к Нео и рявкнула:

— Ты! Ты знаешь, о чем я говорю, так?!

Нео в ответ подняла указательный и средний пальцы, просунув между ними язык.

Салем фыркнула.

— Грубо, но близко к правде. А раз она всё поняла, то это значит, что виноват именно ты!

Палец Салем вновь едва не задел нос Жона.

— Итак, ты — мой рыцарь?

— Д-да...

— Ты принял символ моей благосклонности?

Жон покосился на собственное предплечье, на котором до сих пор была повязана тряпочка. Никакого смысла в ней он по-прежнему не видел, но всё равно носил, ощущая, что это делало его каким-то... особенным.

— Ну... да.

— Я красивая?!

Жон почувствовал, как кровь прилила к лицу и шее. Неожиданность вопроса Салем заставила его закашляться.

— Н-ну, я имею в виду, что-...

Она положила ладони ему на плечи.

— Здесь может быть только один из двух ответов: да или нет.

— Д-да, — в очередной раз запнувшись, пробормотал Жон. — Ты прекрасна и знаешь об этом.

— Разумеется, знаю, — тяжело дыша, кивнула Салем. — Я идеальна. Но ты всё равно мог отметить мою новую прическу и эту... "косметику", которые помогли нанести те девчонки.

Само собой, Жон видел собранные в хвост волосы и едва заметный макияж. Ее новый образ ему очень даже нравился, но он решил, что Салем просто добралась до столь важных для женщины благ цивилизации.

— Так ты всем этим занималась ради меня?..

Видимо, Жон опять сказал что-то не то, поскольку Салем прищурилась, затем и вовсе закрыла глаза, после чего снова их распахнула. С яростным ревом она набросилась на него, и в результате они оба повалились на пол. Наверное, Жон бы закричал, если бы ее губы — мягкие, теплые и пахнущие алкоголем — не накрыли его.

Салем оттолкнулась от груди Жона и уселась верхом, демонстрируя немного размазавшуюся помаду. Ему же оставалось лишь шокировано уставиться на нее.

— П-подожди... — сумел выдавить он из себя. — Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь?! Действительно нравлюсь?..

— КАК ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ВООБЩЕ ПРОДОЛЖАЕТ РАЗМНОЖАТЬСЯ, ЕСЛИ МУЖЧИНЫ СТАЛИ НАСТОЛЬКО ТУПЫМИ?! — завопила Салем, а потом вновь его поцеловала. — Этого доказательства тебе достаточно? Нет? Тогда я объясню так, чтобы даже до тебя дошло. Ты принадлежишь мне целиком и полностью! Я — твоя Королева, а ты — мой рыцарь. Теперь понял? Или тебе до сих пор что-то неясно?

Жон ничего не успел ей ответить, поскольку Салем не собиралась давать ему время на раздумья. Она вновь впилась в его губы, и ему оставалось лишь подчиниться желаниям собственной девуш-... Королевы.

Нео покосилась на них, поменяла местами несколько карт, чтобы у нее получился флеш-рояль, а затем радостно забрала себе деньги Жона. В конце концов, он оказался слишком сильно занят, чтобы как-либо ей помешать.