Консультант (джен)

Волдеморт был очень доволен тем, что василиска удалось вынести из школы, но пока не был решен вопрос с домом, Деймоса решено было держать в сумке с чарами расширения. Змей не возражал: внутренне убранство артефакта было если не на уровне чемодана Скамандера, то близко — здесь было и каменистое ущелье, и водоем, и густой лес, в общем — места много. Заботу о василиске Темный Лорд взял на себя целиком, Гримм не стал возражать: тварюшка эта была малоизученной, да и весьма опасной, а языковой барьер мешал общению. Мыслеобразами тоже не пообщаешься — для этого нужен был зрительный контакт.

Продажа первой партии яда на рынке принесла целое состояние. А вот шкуру было решено оставить себе — из нее можно сделать уникальный комплект зачарованной одежды.

Сделки с недвижимостью были совершены в обход ММВ, земли Литтл-Хэнглтон были напрямую выкуплены у собственников без всяких посредников.

Поместье Риддлов представлял из себя удручающее явление. Дом возвышался на холме над деревней, окна его заколочены, с крыши осыпалась черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасный когда-то особняк, самое величественное здание во всей округе, ныне дом Риддлов прозябал в пустоте и заброшенности. После смерти всей семьи поместье досталось какому-то дальнему родственнику Риддлов. Он было вселился в особняк, но вскоре съехал оттуда. Дом несколько раз переходил из рук в руки, но всякий раз новые хозяева, пожив пару лет, продавали усадьбу и уезжали из Литтл-Хэнглтона. Пока дом не приобрёл человек и не думавший там жить, поэтому найти его было непросто. В городке говорили, что он держит эту недвижимость «из налоговых соображений», но после пары Конфундусов и подписания нужных бумаг дело было решено.

Дом обветшал. Единственной вещью, что напоминало о былой роскоши, был сад, за которым ухаживал Фрэнк Брайс, старый слуга, что даже после гибели Риддлов не захотел покидать это место. Нелюдимый, он всю жизнь прожил бобылём, оставаясь садовником в усадьбе при всех хозяевах, которые без конца сменяли друг друга на протяжении пятидесяти лет. В сам дом он заходил редко, но за садом ухаживал как за родным дитя. И хотя сил одного человека не хватало, что содержать в порядке такую большую территорию, упорство и ежедневный труд не давали окрестностям прийти в запустение.

— Новые хозяева? — Брайс окинул Темного Лорд хмурым взглядом и мельком взглянув на документы, зацепился взглядом за фамилию. Пробормотав себе под нос: «Ну надо же, какое совпадение…», отдал ключи от поместья и никаких вопросов более не задавал. Любопытным Фрэнк не был и все свои мысли предпочитал держать при себе. Тем более, у него была возможность предположить, что и этот «хозяин» сбежит отсюда через пару-тройку лет.

Лорд сначала хотел избавиться от старого маггла, как он это обычно делал, но в последний момент передумал, и предложил заняться этим Гримму. Волдеморту хотелось посмотреть, как его советник решит подобную проблему. Тот пожал плечами и отправился разговаривать с садовником. Через неделю Фрэнк Брайс покинул поместье. Когда же Лорд поинтересовался подробностями, Роберт дал краткий ответ:

— Я выплатил ему жалование за три года и дал адрес хорошего дома-пансиона для ветеранов Второй мировой, так как нынешний хозяин более не нуждается в услугах мистера Брайса.

— Не понимаю, зачем было так заморачиваться. Авадой было бы проще.

— Проще, но не лучше. Я, конечно, понимаю, что нет человека — нет проблемы, но я настоятельно вам рекомендую избегать ненужных смертей, дабы не привлекать лишнее внимание.

Волдеморт решил лично заняться восстановлением дома, не допуская к работе даже магов-полукровок, что, однако, не мешало ему заниматься и другими важными делами.

В конце июня на связь вышел Снейп, которому все же удалось уйти из Хогвартса. Дамблдор был очень недоволен подобным демаршем, но вряд ли Северусу грозили какие-то санкции. Хоть директор в свое время и взял его под крыло, спасая от судебного преследования, вряд ли бы кто-то стал затевать расследование против него сейчас. Во-первых метки у Северуса не было, а во-вторых — это можно было повернуть против самого Дамблдора: зачем же он столько лет покрывал преступника? Впрочем, деяния Снейпа, когда он состоял в рядах Пожирателей, не шли ни в какое сравнения с тем, что творили остальные. Если не считать пророчества, то Северус натворил совсем немного.

Снейп писал, что собирается отправиться в Мюнхен, изучать наследие Луллия, испанского алхимика, родоначальника европейской арабистики и комбинаторики. В Германии он собирается пробыть вплоть до начала осени, так как в августе в Кельне будет проходить Международный съезд зельеваров.

А меж тем приближался день летнего солнцестояния.

* * *

Лита… У кельтских народов Британии само время праздника Летнего солнцестояния говорит о его прошлой связи с культом солнца. С этим днем связано много поверий о якобы особенно могущественной в ночь на дни солнцестояний нечистой силе. Центральное место в праздновании занимают различные формы ритуальных огней и зелень — зеленые ветки, цветы, даже деревья. Маги тоже с нетерпением ждали этого времени: в полночь расцветал на короткое мгновение папоротник, семена которого, как считалось, обладали редкими волшебными свойствами. Но походы за папоротником были очень опасными, так как это растение зорко охраняли феи и разная нечистая сила. Тот, кому все же удавалось заполучить семена, мог якобы стать невидимым и наблюдать танцы и игры фей в эту волшебную ночь.

В древней Англии в эту ночь разжигались костры, чтобы отогнать злых духов. Это называлось «установить дозор». Люди прыгали через эти костры для удачи. На улицах вывешивали фонари, а люди несли вращающиеся фонарики, когда ходили от одного костра к другому. Такие прогулки назывались «марширующий дозор». Частенько их сопровождали танцующие традиционный танец моррис, и музыканты в костюмах единорога, дракона и шесть наездников игрушечных лошадок.

Большинство молодых людей в эту самую короткую ночь совсем не ложатся спать. На Британских островах некоторые храбрецы проводят эту ночь, держа дозор в центре круга стоящих камней.

Друиды в ночь на Литу собирали травы и заготавливали их на зиму.

В это же время проводится очень древняя магическая традиция бракосочетания — руковручение или, более красивый вариант, вручение руки, от старой традиции помолвки пар связыванием их рук вместе, гирляндой или шелковой веревкой. Отсюда пошло выражение «просить руки». Влюбленных просят смотреть друг на друга, как на воплощения Бога и Богини, и зачастую вначале проводится ритуал очищения, чтобы пара могла представить себя в образе покровительствующего каждому из них божества. Невеста держит в руках букет цветов или трав, которые несут в себе символическую и магическую энергию. Это может быть мирт или рута (любовь), пшеница (плодородие), плющ (верность), примула (удача и привлечение благословений маленького народца), розмарин (здоровье и сексуальность). И мужчина, и женщина могут быть с венками на голове (как король и королева носят короны), чтобы показать их связь с высшими силами. Руковручения были общественными событиями, когда собирался весь род или деревня. Популярным свадебным напитком бриттов и кельтов была медовуха — сильный перебродивший напиток, сочетающий мужские и женские элементы. Словосочетание «медовый месяц», скорее всего, произошло оттуда же. «Мед» относится к ингредиенту медовухи, а «месяц» — к приблизительному периоду времени, который протекает от Белтэйна до руковручения.

В самую короткую ночь года змеи сворачиваются в шипящий корчащийся шарик, чтобы произвести на свет «змеиное яйцо» или «змеиный камень», «яйцо друидов». Обладатель змеиного яйца наделяется невероятной магической силой. Одна уэльская история гласит, что Мерлин в сопровождении своей черной собаки ходил на его поиски. Скорее всего в эту ночь Темный Лорд тоже отправится за ним.

Ритуал воззвания духов для оборотней было решено провести именно в это время, потому что по всему королевству будут проходить сильные вспышки колдовства: ведь в эту ночь будут проводить ритуалы не только маги, но и сквибы и даже магглы, чья убежденность в том, что там за завесой что-то все же есть, была коллосальна. Министерству будет не до того, они не сумеют выявить отдельную вспышку запрещенного колдовства или оперативно на нее среагировать.

В назначенный день Фенрир нашел Гримма и отвел в поселение оборотней. Не сказать, что оно было каким-то особенным. Маленькая старая деревушка, каких разбросано десятки по всей Англии. Небольшие каменные домики, извилистые тропинки, только центральная площадь не каменная, а земляная. Ничем не примечательное место, если не считать его жителей.

Здесь были и старейшины деревни, с которыми Сивый перекинулся парой слов.

— Значит, этот колдун, — седая старуха посмотрела на Гримма из-под густых бровей, — способен позвать Мать волков?

Фенрир коротко кивнул.

— Какой-то он щуплый…

— А почему Енойа должна откликнуться на призывы какого-то жалкого двуного, когда сама она своих детей не слышит, а? — пожилой оборотень, сухой на вид, но еще с огнем в единственном оставшемся глазу, недобро смотрел на чужака.

Гримм слушал перепалку вполуха. Ему было без разницы, почему оборотни не могли воззвать к духу-покровителю, по причине ли отсутствия шамана, артефакта или знаний — все едино. Может, нарушили какие-то заветы. Во всяком случае, он здесь для того, чтобы указать путь, а дальше уж вожак стаи задаст все интересующие его вопросы. Сейчас ему лучше окинуть взглядом территорию, чтобы выбрать место для ритуала.

Сивый что-то громко рыкнул на периферии, давая понять, что разговор окончен, и, вообще, он здесь альфа, поэтому и принимает решения.

— Мне нужно осмотреть местность, — предупредил Роберт.

— Валяй.

Они уже обошли полдеревни, но место, подходящее для ритуала было не здесь.

Было решено идти к лесу. Не дойдя до кромки леса, Гримм остановился, прислушиваясь.

— Здесь недалеко река?

— В той стороне, — Грейбек указал направление.

— А солнце садится там, — он задумчиво посмотрел в другую сторону и мысленно кивнул, — здесь.

Гримм достал из сумки изогнутый кинжал и, встав на одно колено, стал вырезать им на земле символы.

— Нужно собрать ингредиенты, — обратился он к оборотню, — кору дуба, остролиста и березы. Также нам потребуется ромашка, бузина, папоротник, подсолнух, — пауза, в которую Фенрир дал понять, что запомнил, — вербена, трилистник, зверобой, рута, болиголов, арника, волчье лыко, белена…

— Эй, да тут половина — чистейшая отрава! Ты к праотцам меня отправить вздумал?

Гримм поднял на Грейбека серьезный взгляд.

— Большинство лекарств делается из небольшого количества того, что опасно. Из всех ядовитых трав эти — сильнейшие обезболивающие.

Оборотень махнул рукой и поспешил в лес. Тем временем Гримм продолжил орудовать ножом.

Круг, а от него идет шесть лучей, будто от солнца. Мир и дороги. На конце каждого луча черта и полуовал, образующий арку. Двери. Осталось только подобрать ключи.

Снаружи еще один круг. Граница. Накопитель. Гримм начал раскладывать по внешнему кругу декорации: сушеные травы, морские раковины, летние цветы, фрукты, кусочки янтаря.

Когда Фенрир вернулся с охапкой трав, он забрал у него добычу и передал фрукты и горшочек меда.

— Дар феям.

Оборотень не возразил и вновь скрылся в чаще леса.

Гримм достал из сумки походный котелок, поставил его на треногу. Положил под него бересту и кору дуба. В ход пошло огниво — никакой палочки, — и береста весело запылала.

Пришло время заняться ключами. Первый луч — горсть земли: когда вернется Фенрир, он должен будет окропить ее своей кровью. Второй — чаша с вином, но этот путь труден, поэтому вдоль него стоят три фиолетовые свечи. Третий — пучок пшеницы, обвязанный алой лентой. Четвертый — волчий клык, клок шерсти и наконечник копья. Пятый луч пока пуст — Гримм не знает, что на него положить. Это должен решить сам Фенрир. Шестой — последний, сверкает лунный камень размером с голубиное яйцо.

Разложив перед собой травы, Роберт задумался. Папоротник и подсолнух пошли на внешний круг. После небольшого размышления пучок трилистник был разделен на две части, одна половина отправилась к папоротнику, а другая легла в кучку к бузине и арнике. Рута тоже была разделена пополам, только вторая половина отправилась в котел.

— Ты еще долго шаманить будешь? — спросил Грейбек.

— До заката должны управиться.

Травы продолжали сыпаться в котел. Некоторые Гримм кидал просто так, некоторые предварительно высушивал магией. Грейбек видел, как зеленые листья в руках мага скукоживаются и сворачиваются в трубочку, а ягоды становятся морщинистыми, и это выглядело жутко, будто тот выкачивал из растений жизнь. Некоторые плоды он растирал в кашицу, и только затем опускал в воду.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовал оборотень.

— Ты когда-нибудь пил Аконитовое? — вопросом на вопрос ответил Гримм. Фенрир мотнул головой, а он тем временем продолжил: — Меня всегда удивляло это зелье. Изначально созданное, чтобы помочь оборотням, оно делало только хуже. Аконит, или как его еще по-другому называют, волчья отрава, каждый раз пытался убить внутреннего зверя, но лишь делал его слабее и злее. А ведь волк — часть тебя.

Роберт повертел в руках растение с желтыми цветками и, оборвав их, бросил в котел, попутно давая объяснения.

— Зверобой. Народное название — волчья трава. Полная противоположность акониту, к тому же не ядовит. Его используют в качестве антибактериального, антисептического, болеутоляющего, ранозаживляющего, а также как регенерирующий препарат. Еще он положительно влияет на нервную систему.

В котел полетела одна алая ягода.

— Волчье лыко. Сильно ядовитое для человека. Однако люди все равно умудряются делать из него лекарство. Обладает обезболивающим эффектом.

— Волчья трава, волчье лыко, — качнул головой Фенрир, — ты травы по названию подбирал, что ли?

— Кроме самих свойств растений названия трав в зельеварении играют огромную роль. Символизм в магии — наше все.

По мере того, как он добавлял в котел части таких растений, как болиголов, белена, рута, Фенрир нервничал все сильнее.

— Не боишься с дозировкой перепутать?

— Грейбек, ритуал призыва может длиться от пары часов до трех суток, через два дня полнолуние, передо мной сидит самый сильный оборотень, а его деревня всего в километре отсюда. Как ты думаешь, я имею право на ошибку?

Он выгреб из-под котла часть обугленных веток, тем самым уменьшая силу пламени.

Грейбек с интересом осматривал место ритуала. Заинтересовавшись пустым пространством, он спросил у Гримма, что это значит.

— Мне известны атрибуты многих духов. Но не Матери волков. Ты должен сам решить, что преподнести Енойа.

Оборотень задумчиво почесал себе шею.

«Может, спросить совета у старейшин?»

Фенрир вскочил и рысью умотал в деревню.

Вернулся Грейбек практически на закате, когда солнце едва-едва пробивалось из-за деревьев. Гримм ощутил исходивший от него густой запах грязи и пота, а вся его одежда была покрыта коркой крови. В руках он нес голову оленя с ветвистыми рогами.

— Славная вышла охота, жаль, короткая. Стая довольна. Мяса много.

Оборотень положил добычу на предназначенное ей место.

— Ополоснулся бы хотя бы, — покачал головой Гримм, — духам больше нравятся чистоплотные.

Ворчание Грейбек проигнорировал. Он охотился для своей духовной покровительницы, и на нём была свежая кровь добычи.

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Роберт разжег в центре новый костер, но уже из веток остролиста.

Круг был достаточно большим, чтобы в нем могли лежать два взрослых человека, не обжигаясь при этом о пламя костра. Гримм сел прямо на земле, скрестив ноги по-турецки, и стал пить из глиняной чашки отвар. Вторую чашку он протянул оборотню. Фенрир подозрительно принюхался.

— Они пахнут по-разному.

— Ну так и мы с тобой разные, — пожал плечами Гримм, — ты оборотень, а я нет. У тебя сбор больше успокоительный: ромашка, валериана и вербена против дурного нрава. И обезболивающих трав больше: трансформация ведь весьма болезненная, а там травы против боли, спазмов, сосудоукрепляющие, все по делу. А здесь, — Гримм потряс своей чашкой, — трилистник и арника, она стимулирует нервную систему. Я — проводник, ведущий. А ты, Фенрир, — ищущий, вопрошающий.

Они сидели и молчали, каждый погруженный в свои мысли. Небо уже было абсолютно черным, и в этой вышине холодным светом сияли звезды. Вид поистине волшебный — такой красоты в мегаполисе не увидишь. Диск Луны сиял серебряным сиклем, лишь слегка кривоватым сбоку.

Со стороны деревни раздался волчий вой и смех. Гримм резко повернул голову в ту сторону, но Фенрир даже ухом не повел.

— Молодежь… Гуляют… Пляшут…

Роберт максимально напряг слух и через некоторое время едва уловил звуки музыки. Кажется, скрипки и барабана.

— У вас там весело, небось.

Оборотень коротко хохотнул.

— Ну не все ж нам на Луну выть. У нас тоже праздники есть, свадьбы отмечаем…

— Я и не сомневался.

Они снова погрузились в тишину. Гримм подкинул еще веток и улыбнулся.

— На природе хорошо. Здесь дышится по-другому. Как-то свободно.

— А то, если бы еще авроры не гоняли, — короткое ворчание-рычание.

Роберт слегка сгорбил плечи, опустил голову — еще чуть-чуть и провалится в полудрему. Фенрир хотел уже окликнуть его, когда по телу Гримма пробежала крупная дрожь. Резкий вдох-выдох, и он повел головой, разминая затекшую шею. Посмотрел на оборотня, который весь напрягся, улавливая едва заметные изменения, пару раз моргнул. Оборотень чуть слышно зарычал: глаза, то абсолютно черные, то змеиные, то желтые словно у оборотня, смотрели прямо в душу, а потом вдруг пришли в норму, став вновь нормального цвета.

Роберт сунул руку в костер и, не обращая внимания на пламя, быстро вытащил оттуда небольшой уголек. Сжав руку в кулак, встал единым плавным движением. Поднеся ладонь к лицу, слегка дунул, и черная зола разлетелась в воздухе. В этот миг силуэты деревни и леса пропали, а все звуки будто отрезало. Грейбек почувствовал себя оглушенным, и это ему не понравилось.

— Пора.

Фенрир медленно встал, следя за каждым движением Гримма.

— Consents Di In Gaia, — голос звучал отчужденно, равнодушно, но в нем таилась некая сила, отчего в его звучании хотелось утонуть.

— Terra — Soror mors, — Гримм прижал нож к ладони Фенрира и резко провел. Капли крови упали на горсть земли.

— Lilith — The dea, venite ad incendium, — переворнул чашу с вином, но алые капли испарились прежде, чем коснулись травы.

— Horo — semita aperi tibi. Moro — rugiet tui animalia audiunt, — пучок пшеницы и клок шерсти сгорели, а волчий клык и наконечник копья рассыпались в пыль.

— Enoya — puer tuus adversus te, — с оленьей головы слезла кожа, глаза ввалились, обнажая страшный белый череп.

— Selena — facies tua decora, — лунный камень мигнул желтым светом и стал стремительно наливаться алым, отчего Гримм быстро сделал шаг назад.

— Exaudi nos!