Семейные ценности рода Блэк (гет)

— Может быть, чтобы попасть в состав «Стрел», и достаточно отсосать тренеру Дженсону, Блэк, — заявил капитан «Ос», черноволосый и бородатый мужик с фамилией, которую Эл не запомнила, — но в моей команде, даже если пойдешь по кругу, ты никогда не получишь игровую мантию. Мне нужен игрок, а не симпатичная шлюшка в раздевалке.

— Не много ли на себя берете, мистер Я-Крутой-Капитан-«Уимбурнских-Ос»? — холодно осведомилась Эл, надевая кожанку. Она помнила, что между «Осами» и «Стрелами» много лет длилась плохо объяснимая вражда, но встревать в конфликт клубов не хотела, тем более, что в Эплби ее не слишком-то ждали. Она собралась уже выходить из раздевалки, но здоровяк заступил ей дорогу. Эл, конечно, была повыше матери, все-таки гены Мастера Снейпа в ней не спали, но все равно доставала капитану Уимбурнской команды едва до плеча. Тот тоже был загонщиком и битой махал дай Мерлин каждому, и Эл не особо понимала, чего он на нее взъелся. Она не считала, что отбор прошел успешно, но и не прямо таки отвратительно, ну, может, на четверку. Она отбила все бладжеры от "своих" игроков, но не слишком помешала игрокам соперника. Летала она... ну, летала. Как-то.

Все-таки она немало потратилась накануне, когда принимала Лиз в Род.

И не то чтобы ей после сегодняшнего дня вообще хотелось оставаться в Уимбурне.

— Ты слабачка. Если кто возьмет тебя в дубль, то только милашка Гвеног. У нее после скандала на ЧМ последние мозги отшибло. Бабская команда — вот где ты будешь на своем уровне. Понятно?

— Оставьте свои комментарии при себе, мистер, — процедила Эл, делая шаг в сторону, но мужик снова помешал ей пройти. — Что-то еще? — спросила она с вызовом.

— На метлу тоже насосала? — поинтересовался мужик, и Эл ослепительно улыбнулась, чувствуя, как из потайного кармана прямо в ладонь ложится боевым хватом волшебная палочка.

— А ты?

...Совсем молоденький аврорчик диктовал алому Прытко-Пишущему-Перу протокол, когда старший аврор Поттер появился в камине кабинета.

— Серьезно? Ты подралась с мистером Беккенбауэром, когда на тебе условный срок? — он уселся напротив Эл, пристроившейся на краешке стула. Эл пожала плечами. Технически это была самооборона.

Поттер пододвинул к себе протоколы, отмахнувшись от Пера, какое-то время их изучал.

— Саймон, побои снимали? — спросил он у подчиненного.

— Так точно, сэр, — перед Поттером лёг на стол ещё один пергамент. — Эксперты подготовили заключение: мисс Блэк защищалась. Она не нанесла никаких тяжких повреждений мистеру Беккенбауэру, тогда как у самой мисс Блэк сломаны три ребра.

Эл подтверждающе кивнула. Ребра болели почти невыносимо.

Поттер призвал перо и поставил подписи на документах. Он резко перешёл на деловой тон.

— Мистер Беккенбауэр приносит вам свои извинения, мисс Блэк, и признает, что повел себя недостойно. Если вы не станете выдвигать против него обвинений в нападении, он предлагает отступные.

— А вы голубь мира, мистер Поттер? — едко осведомилась Эл. — Пускай он извиняется лично.

— К сожалению, это невозможно, поскольку ваш статус выше его. Необходим парламентёр, — пояснил мистер Поттер. — Ну, так что?

— А что он предлагает? — придирчиво уточнила Эл, но скривилась от боли в ребрах. Строить из себя сучку и дальше было непросто: болело все до вспышек перед глазами. А ведь ещё до утра под Костеростом...

— А что вы желаете?

— Домовика. Опытного, умелого, нестарого. Лучше ничейного — проще будет привязать к Роду. Кое-кому из семьи можно его подарить, — Эл и сама не знала, зачем уточнила последнее. Но у Андромеды точно не было домовика, и помощник ей бы сейчас совершенно не помешал.

— Я передам, мисс Блэк, — кивнул Поттер. — Саймон, проводи мисс Блэк в Госпиталь святого Мунго, будь любезен.

Воскресенье и утро понедельника прошли совершенно бездарно: заживают кости всегда крайне неприятно, никакого обезболивающего одновременно с Костеростом нельзя, спать не получается, только валяешься в полузабытьи на больничной койке, и ни почитать, ни пообщаться с кем-то — ничего не хочется и не можется. А во вторник-то (завтра!) уже следующий отбор!

— Я настоятельно рекомендую воздержаться от нагрузок хотя бы два-три дня, — говорит усталый толстый колдомедик в отвратительной лимонной мантии. — Не дай Мерлин вы снова травмируетесь завтра — придется лечиться маггловским способом!

Эл покивала: она знала, что принятая доза Костероста была максимальной на месяц вперед, так что придется внять совету дока и проигнорировать "Сорок". А жаль, они классная команда, у них много титулов. Не то чтобы это было важно, но вдруг бы Эл им подошла? Крам рассказывал как-то, что в "Сороках" был смешанный состав. Надо позвонить ему будет, как доберется до дома. Вдруг он уже в Англии?

Петер действительно уже прибыл на острова и как раз собирался завтра в Стоунхейвен, о чем он и сообщил, радостно проорав в трубку "магифона", что Дурмстранг остался позади. Договорились встретиться на стадионе: отборы были закрытыми вообще-то, но у Эл было приглашение, и она посчитала уместным явиться и принести извинения, что временно не в форме, что не игнорирует клуб, а беспокоится о собственном здоровье.

Домовики, конечно, увидев хозяйку, запричитали, какая она бедная и несчастная — Эл пришлось их жестко осадить. Двойное нытье тихой и незаметной Джевел и ворчливого серьезного Кейджа выносило мозг на раз. Убедив эльфов, что с ней все нормально, Эл унесла с собой в спальню приготовленные сандвичи с кофе и забралась в постель, приготовившись перекусить и немного почитать дневник мадам Лестрейндж.

* * *

Естественно, мы разругались. То, что Руди придумал, я могу назвать только вульгарными маггловскими ругательствами — это не приличествует леди, естественно, но слова буквально рвутся с языка.

Мы не будем пробовать эту Магию, заявила я, ее никто из Лестрейнджей уже много веков даже не вспоминал, с чего ты вообще взял, что у нас получится, что если нет, что если мы умрем оба, что если малыш умрет, что если ты умрешь один, Руди, а?

Конечно, Рудольфус провернул немалую работу, разбираясь в древней, как мамонты, библиотеке Лестрейнджей, в тех ее отделах, куда не заглядывали мы даже в период фанатичной увлеченности идеями Повелителя: Темнейшая из Темнейших, та Магия пугала даже отца Рудольфуса, старика Ричарда Лестрейнджа, а уж его жену, леди Лорелею, тем паче. Мне тогда было не до закрытых от посторонних глаз стеллажей: когда появляется доступ к тому, до чего долго рвался, сначала пытаешься впитать в себя только что открытые знания, а к сокрытым временно теряешь интерес. Повелитель славно отвлек меня тогда, иначе я бы сейчас сумела предугадать, что Руди вообще предложит.

Моргана, это даже звучало, как бред.

Я спросила прямо: ну и кто из наших знакомых сможет противостоять постоянному ментальному давлению Повелителя? Может, давай позовем Гарри Поттера? Пока у пацана выходит лучше, чем у какого-нибудь Эйвери!

Если коротко: Рудольфус нашел в старинном гриммуаре Чары, помогающие на длительный срок сохранить внешность другого человека. Если Оборотное зелье действует час и для него необходима частица того, в кого вы превращаетесь, то тут нужно только малюсенькое жертвоприношение. Руди успокоил: мне даже не придется присутствовать. Честно, меня стошнило сразу же, как только он это произнес. Я просмотрела механику Чар — это все-таки отвратительно. Да, весьма удачно то, что маг, которого Руди решил превратить в меня, не стал бы толстеть вместе со мной и моим беременным животом. Ужасно все остальное, включая кровавые жертвы на алтарь Лестрейнджей и то, что мне будет необходимо создать для двойника копию своей личности. Это, кстати, не слишком трудно, мы с Медой еще на моем седьмом курсе кое-чем баловались, пока отец был настроен благосклонно, но вопрос стоял так: что может заставить человека добровольно потеснить свою личность и во всю пользоваться второй? У магглов есть наука, они изучает, как у человека устроено все в голове, но я клянусь, маг и маггл в этом плане наверняка сильно различаются. Человек сойдет с ума, если начнет слышать чужой голос в голове и забывать, что делал минуту назад, когда контроль над телом перехватывает подселенец. Маг... маг способен сопротивляться. На самом деле маг способен противостоять даже Империусу, и как тут забыть про Поттера, который и тут — молодец среди овец. Может быть, на меня так действует беременность, я не знаю, я уже ни в чем не уверена. Я считаю, что обрекать кого-то на подобное — зверство похуже, чем те, что затевает Повелитель в скором времени.

Это мерзко и страшно. Даже после Азкабана.

* * *

Руди уговаривает меня вторую неделю. Мне разрешили ходить по коридору, но по лестнице нельзя. Вчера Руди вернулся с собрания у Повелителя — его притащил на себе Снейп. Круциатус дольше минуты — Моргана, я не представляю, за что, а Снейп не может объяснить, потому что сам опоздал. Если бы я была там...

* * *

Я понимаю, что могу потерять мужа, сейчас как никогда остро. То, что меня не страшило в юности, то, о чем я даже не думала, теперь пугает меня до дрожи. Я обнимаю живот, кутаюсь в шали. Я боюсь, что мы останемся одни.

* * *

Снейп принес очередную порцию необходимых зелий. От их вкуса и запаха снова начинает тошнить.

* * *

Только не волнуйся, сказал он.

Ты только не волнуйся, Бэллс.

Как мне не волноваться, твою Моргану!

Басти жив!

Жив, жив!

* * *

Когда после происшествия в Министерстве летом Руди сказал мне, что Рабастана больше нет, я думала, что умру на месте. Леди Лорелея, рано оставившая на нас с Рудольфусом младенца, не могла и помыслить, что ее младший сын будет воспитан нами — государственными преступниками, опасными террористами, разыскиваемыми всякой шавкой из Аврората.

Но мы вырастили Басти, вырастили, как сумели. Может быть, плохо: у него на руке была Метка Повелителя — он был таким же пушечным мясом, как и мы. Может быть, хорошо: у него хватило чести ничего не сказать Визенгамоту, когда проходило наше слушание. Может быть, было бы лучше, останься Басти в стороне от политических игрищ Повелителя, плавно перетекших в игры с разумом и Темнейшей. Совершенно точно — Басти бы лучше было, не попадай он никогда в Азкабан.

Когда Руди сказал, что его больше нет, у меня словно отобрали половину меня. Трудно не любить мальчишку, которому пела колыбельные и рассказывала сказки. Трудно принять, что сломала ему жизнь. Совершенно невозможно — что именно за тобой он потащился в ряды Вальпургиевых рыцарей и что из-за тебя погиб. Глупо, нелепо, обидно — где-то в Зале Времени Министерства магии. Так сказал мне Рудольфус.

Я носила траур. Я рыдала в комнате Басти, лежа на его кровати. Я проклинала себя саму — за то, что не уберегла.

Руди, это было жестоко. Я же поверила.

* * *

Рабастан зашел ко мне в комнату в сопровождении Снейпа. Робкий, как был до Азкабана, улыбающийся застенчивой светлой улыбкой, какой не бывает у людей, живших с дементорами почти половину жизни. Он зашел и опустился на колени у моей постели, схватил мою руку в свою, принялся ее целовать. Я ревела, как девчонка, а Снейп крутился рядом и подсовывал прямо под нос свой Умиротворяющий бальзам.

Вместо обеих рук у Басти были протезы — металлические, сделанные очень искусно, но — протезы. Мой мальчик, мой светлый мальчик, умный, честный и сильный, теперь стал беспомощным, словно несчастный сквиб.

Когда я проревелась, уткнувшись Рабастану в плечо, когда Снейпу удалось влить в меня свои зелья, когда я уже сидела на коленях у мужа в кресле, они рассказали мне, наконец, что на самом деле произошло в Министерстве, пока я дралась с аврорами и убегала от Поттера.

Кто-то из птичников Дамблдора отправил в Басти Секо.

Секо.

Руки ему отсекло неровно, левую по локоть, а правую — почти по самое плечо, и вместе с рукой исчезла Метка — и Магия. Рабастан лишился половины себя из-за того, что едва не вся его Магия была смещена в левую руку, в Метку, через которую, как оказалось, Повелитель тянул на себя силу. Кто-то из наших домовых эльфов вытащил Рабастана из Министерства, по приказу Руди отправил Басти далеко на континент, в другое отделение госпиталя Святого Мунго, где его лицо не смотрит на целителей с плакатов "Разыскивается Авроратом". Мне не сказали — я не могу понять до сих пор, почему Рудольфус мне соврал, зачем выдал искалеченного, разбитого и несчастного брата за покойника. Я бы любила его и сквибом, и уродом, и слепым, и хромым. Я чувствовала, что могла бы кормить его с ложки — в конце концов, я кормила его до трех лет, не подпуская домовиков!

Мне больно, больно оттого, что они не сказали мне, посчитали меня не достойной разделить с ними тайну — конечно, страшную, конечно, жуткую. Тайну Лестрейнджей.

Но я тоже Лестрейндж.

* * *

Басти отмалчивается на любые вопросы о том, как он провел те месяцы, что притворялся мертвецом. Смотрел выжженными, безумными глазами, взглядом побитой псины, и молчал. Сидел на полу, прижавшись щекой к моим коленям, когда я читала книгу или газету. Чаще, конечно, те пергаменты, что подготовил Рудольфус, перечитывала, часто вслух, заставляя Басти слушать механизм Чар. Наверное, подсознательно я пыталась отговорить его, заставить в этом не участвовать. У меня ничего не вышло. Басти крепко брал меня своей металлической ладонью за лодыжку и успокаивающе гладил по ноге.

Мне страшно и постоянно хочется плакать.

* * *

Снейп приносит новые зелья каждый день, а сегодня они зашли вместе с Рудольфусом в мою спальню и сказали, что пора.

* * *

Стоунхейвен встретил Эл мелкой противной моросью. Водяная взвесь плавала в воздухе, ощущалась кожей, но назвать это полноценным дождем было сложно.

Эл прошлась по подтрибунному помещению, заглянула в гостевую раздевалку, где уже переодевались несколько человек, приветливо махнула Петеру, шнуровавшему нагрудник, и двинулась прямиком к чуваку с планшеткой в руках.

Помощник тренера по кадровой политике мистер Как-то-там всплеснул руками, услышав, что Эл травмировалась, предложил ей карамельку и сказал, что, если честно, ничего удивительного в этом не видит.

— Не потому, что вы девушка, мисс Блэк, — уточнил он. — Потому что вы — Блэк. Все знают о том, что у Блэков была склонность к импульсивным поступкам и резким движениям.

— Вы считаете, что я недостаточно дисциплинирована, — перевела Эл.

— Это не я сказал, — развел тот руками. — Вас проводить на этаж к камину?

— Сама уйду, — фыркнула Эл. — Попрощаюсь с другом и уйду. От ворот можно аппарировать?

— У главного входа есть меточка, — кивнул помощник тренера. — Вы хорошо летаете, мисс Блэк, но этого недостаточно.

Эл пошаталась по Косому, заглянула на почтовую станцию и отправила Драгановым открытку с красивой лисицей. Ее возмущало мнение, что девушкам не место в большом квиддиче, потому что у квиддича были Гвеног Джонс, Джиневра Поттер и Стоянка Грозда. И они доказали, что пренебрежительное сексистское отношение к женщинам в спорте, — большая глупость и пережиток прошлого. Того самого, в котором выросли мадам Лестрейндж и миссис Тонкс. Когда в старых семьях считалось, что девочке не положено ничего совать между ног, в общем.

Но, конечно, тот мужик с планшеткой прав — просто хорошо летать действительно недостаточно, нужно соблюдать режим, соблюдать правила поведения, прописанные в контракте, не тратить понапрасну Силу и не ввязываться в сомнительные мероприятия. И в драки тоже. За это нехило штрафуют. Потому она и вспомнила про Драга.

Ребра почти не болели, так, потягивало немного неприятно, но утро после Костероста вообще мало когда было приятным. Завтра будет огурчиком. Можно будет полетать немножко с Крамом, если у него получится выбраться.

Петер объявился через три часа, когда Эл уже бродила по маггловскому Лондону. Она успела подзарядить айфон в какой-то едаленке, и Петеру удалось дозвониться. «Магифон» за пределами магических объектов становился таким же кирпичом, как и смартфон в Хогвартсе.

— Надо посмотреть, что там у меня в подвале, — заметила Эл, когда они с Петером пересеклись. — Кроме Ритуального зальчика с камнем. Экранировать какой-нибудь уголок да провести электричество и интернет. Наверняка в Лютном делают. Надо спросить кого-нибудь.

— Кто у тебя из знакомых не стремается рассказывать что-то о Лютном? — поинтересовался Петер, попивая минералку из горла. Волосы у него были до сих пор влажные после душа.

— Думаю, Джеймс Тёрнер, — призналась Эл. — Тот парень из Ковена, помнишь, я рассказывала?

Петер неопределенно пожал плечами. Эл говорила ему, что встретила талантливого мага-пространственника, но его фамилия никому из Крамов ни о чем не говорила. Обычная такая маггловская фамилия. Наверняка он какой-то полукровка, в котором проснулась давно спящая кровь знаменитых родственников. Но теперь-то не узнать.

— Не боишься общаться с Ковеном?

— Теперь-то чего, — отмахнулась Эл. — Уже всё сделано, поздно уже бояться. И Джеймс… он нормальный. Знаешь, от него не страшно, как от мистера Нотта. Но понятно, что он, ну… с потенциалом. Помнишь, я рассказывала, как нас тестировали в пары на восьмом курсе? — Эл улыбнулась. — Нас тогда как поставили в пару с Решетниковым, так и до конца десятого проучились. Типа потенциалы примерно равны. Только профили совершенно разные, а в конфликт не вступают.

— И? — заинтересовался Петер. На Артефакторике каждый работал строго индивидуально, и допускалось разве что рекомендации спрашивать у Мастера или одноклассников, которые лучше продвинулись в конкретных Чарах.

— Да что «и»… Вот рядом с Джеймсом у меня было вечное ощущение, что я малявка. А он старше на пару лет всего. Штырит Силой.

— Но не как от Нотта.

— Ага, — подтвердила Эл. — И он точно знает, кто и чем ведает в Лютном. Думаю, подскажет, как найти ребят, которые занимаются электричеством. Сквибы какие-нибудь наверняка этим банчат.

— Наверное, — согласился Петер, зевнув. — Какие планы на сегодня?

— Да никаких, — призналась Эл. — Не хочу ничего. Домой тоже не хочу, там эльфы кудахчут вечно. «Ох, хозяйка, как же вы себя не бережете!», «Ох, бедная вы!», — она скривилась.

— Купила эльфов, чтобы бегать от них?

— Нет, купила эльфов, потому что хотела, чтобы дома кто-то ждал. Не кот и не книззл, а, ну… не знаю, как объяснить.

Петер серьезно глянул на нее.

— Ты впервые живешь одна. Ты хочешь, чтобы было не одиноко.

— Вроде того, — кивнула Эл. — Чтобы кто-то заботился обо мне. Потому что сама я, кажется, не способна на это совершенно.

— Не говори глупостей. Просто не привыкла.

— Или так.

— Ты как по поводу еды? Я бы съел чего-нибудь вредного, — заметил вдруг Петер. — Прям сильно что-то погано мне после этого отбора.

— Плохо прошло? — обеспокоилась Эл.

— Хорошо, — скривился Петер. — Поймал снитч два раза. Из двух. Не знаю, что не так. Не хочу играть там.

— А, — протянула Эл. — Понимаю, бывает. Давай тогда по курочке с картошкой?

— О, — протянул Петер, блаженно прикрыв глаза, — картошка фри, как я по тебе скучал!

Эл хохотнула. Вредную еду они ели редко, хотя и очень, очень ее любили. Вроде бы можно обойтись без фастфуда, можно есть салаты, мясо на пару и овощи, но иногда просто душа просит жирнющей картошки с соусом барбекю, от состава которого волосы готовы дыбом встать, и потому они его не читают. И запить это стаканом колы. И быть счастливым хотя бы недолгий час, что они сидят в маггловской забегаловке.

— Ну, рассказывай, — велела Эл, когда первая порция картошки была умята. — Что не так было сегодня в Стоунхейвене?

— Всё так, — попытался слиться Петер, но, поймав ее серьезный взгляд, все-таки признался: — Они позвали меня не потому, что им был нужен новый ловец, а потому, что я Крам. Тренер мне, собственно, так и сказал, мол, пацан, ты пока никто, летаешь ты пока не так круто, как твой отец. Так-то мы тебя без бэ берем, посидишь года два на лавке в запасе. А пока, может, подсобишь нам метлы подешевле на команду закупить? Тьфу блин.

Эл скривилась. Она пересела на диванчик к Петеру и привалилась к нему, крепко обнимая. Крам обнял ее в ответ, прижался к макушке губами.

— Вот вроде ничего не произошло, и летал я нормально, лучше многих. И снитч поймал. Только все равно как будто помоями облили.

— По крайней мере тебя никто не обвинил в том, что ты решил пробраться в команду через койку.

— Еще чего не хватало, — фыркнул Петер, но потом отстранил Эл и попробовал посмотреть ей в глаза. — Тебе так сказали?

— Мне об этом говорят целый год, начиная со сборной Слизерина и вплоть до «Уимбурнских Ос», — она почесала кольнувшее ребро. — История с Драгановым, как ты понимаешь, этому только поспособствовала. И это еще Скитер раздобыла не самые откровенные фотки, когда выпустила свою статью.

— Да, в Осло висели другие. Вышло очень горячо.

Эл хмыкнула.

— Только ты не начинай. Не очень приятно чувствовать себя шлюхой, когда ей не являешься.

— Надо вернуться и заслужить? — повторил присловье Никиты Решетникова Петер.

— Что-то типа того. Не хочу ничего. В голове такая пустота...

— Махнем в отпуск на недельку? — предложил Петер. — Когда отборы закончатся?

— Можно, — кивнула Эл. — Только я не знаю, куда хочу.

— Да просто ткнуть в место на карте, — пожал плечами Петер. — Если тебе все равно.

— Мне не все равно. Я не хочу в Норвегию и не хочу в какие-нибудь джунгли со свирепствующей Эболой.

— Кения? — предложил Петер. — Момбаса?

— Говорят, в магическом квартале там много интересного. Ты не знаешь, они до сих пор не приняли Статут?

Петер помотал головой, не уточняя, не знает или не приняли.

— Надеюсь, меня хоть куда-нибудь возьмут не за фамилию, — сказал он вдруг. — Не хотелось бы ехать в «Крылья». Не хочу играть в Норвегии. Там холодно.

Эл улыбнулась.

— Да, мы перемерзли в Дурмстранге. Сейчас охота в тепло. Точно не в Карасьок.

Они еще болтали о квиддиче, о метлах, о ближайших матчах сборных, которые только в октябре начнутся, и о том, что у Петера скоро экзамен в Гильдии. Хотели сходить в кино, но ничего путного не показывали, а на «Терминатора» просто не хотелось. Они лениво повалялись в парке до вечера и разошлись по домам.

— Удачи с «Гарпиями», — шепнул Петер на прощание.

Да, удача ей точно не помешает.

* * *

Вопрос о том, чтобы купить дом, поставил Рабастан. Сказал, что так будет безопаснее для меня — находиться в спрятанном ото всех чужих домике, о котором не будет знать Повелитель. Он бодрился и пытался растормошить меня, чувствовал, что мне тяжело и неспокойно. Рудольфус поддержал, Снейп одобрил. Снейп вообще стал слишком много времени проводить в поместье, были у него с Руди какие-то дела, да и Басти проводил с ним много времени. Они обсуждали что-то за закрытыми дверями кабинета, а мне по-прежнему нельзя было покидать свой этаж.

— Не переживай, Бэллс, — сказал Басти вчера. — Я знаю тебя очень хорошо. У меня получится сыграть тебя без проблем. Тем более, я видел слепок, который ты сделала для меня. Это великолепное волшебство. Снейп сказал...

— Мне без разницы, что сказал Снейп, — оборвала я его. — Это опасно, и я надеюсь, что ты передумаешь.

— Нет, Бэллс, — и тогда я поняла, что это действительно случится. Рабастан откажется от себя, своей личности и своей судьбы, чтобы стать мной.

Я бы на его месте вряд ли хотела бы стать собой.

* * *

Домишко в Виндзоре присмотрел Снейп. Пришел накануне с маггловскими карточками, сунул мне целую стопку и велел написать список того, что нужно купить. Дом был совершенно пустой, не было ни портьер на окнах, ни пледа на кровати, ни ковра на полу.

— Займись какой-нибудь женской ерундой, — сказал он. — Ты уже ничего не изменишь, Беллатрикс.

— Это всё из-за тебя, — заявила я, разозлившись.

— Это всё из-за тебя, — парировал он. — Это ты беременна, и это твои мужчины спасают тебя и твоего ребенка. Потому что любят тебя, какой бы тварью ты ни была.

Это были жестокие слова, но я понимала, что Снейп прав, и понимала, что сделает с моим малышом Повелитель, стоит ему узнать о моем положении. Он не постесняется ни Рудольфуса, ни меня. Вывернет наружу всю мою голову, но узнает, кто отец. И тогда несдобровать всем. Тот ужас, что задумал Повелитель, мог коснуться и нас. И моего ребенка могли бы принести в жертву точно так же, как и тех, что сейчас вынашивают те магглокровки, которых держат в поместье Эйвери. Меня начинает тошнить от любой мысли об этом.

Обставлять дом было... странно. Хотелось чего-то очень простого, да и места там было не то чтобы слишком много. Но вспомнила, как мы с Медой любили раньше делать перестановки в своих комнатах, и как-то вошла во вкус. Снейп, сверившись со списком, убрался за покупками, а потом домовики приготовили мой переезд.

Добираться пришлось на заколдованном автомобиле, который Руди одолжил у Малфоев. Нарцисса сама водить не умела, Люциус сидел в тюрьме, и роллс ройс простаивал в гараже. Это был бзик Люциуса, он хотел дорогую красивую игрушку. Вел какой-то незнакомый человек, Снейп подсказывал ему дорогу. Я спала почти все время нашего путешествия, укрывшись полосатым пледом — единственной неновой вещью, которую было решено взять с собой. Вещи Беллатрикс должны были остаться там, где находилась Беллатрикс. То есть Рабастан-Беллатрикс.

Моргана, как меня все это утомляет.

* * *

Домик получился вполне симпатичный. Даже уютный. Только я все равно не ощущаю пока, что это дом.

* * *

Приходил Руди, принес котенка книззла, красивого, серебристого. Сказал, что это чтобы мне не было тут слишком одиноко. Понятное дело, я была не одна, а с эльфийкой, пожилой и незаметной, но эльф — это не тот, кто может скрасить одиночество. А Руди и Снейп обещали появляться не чаще раза в неделю. Единственный человек, которому сделали в домик аварийный портключ, — колдомедик.

Я бы хотела видеть еще и Рабастана, но ему посещать меня было нельзя. Да там и не было уже, по сути, никакого Рабастана. Его личность была полностью замещена моей, фантомной, и радовало меня в этой ситуации только то, что это обратимо.

Когда-нибудь Басти снова станет собой.

* * *

Котенка назвала Роксаной.

* * *

Мне по-прежнему не очень легко ходить, и живот иногда тянет. Еще начались сильные головные боли — Снейп сказал, что это отголоски ярости Повелителя. Через Метку он меня не пытал, ничего больнее обычного покалывания я не чувствовала, но к этой боли я привыкла еще до Азкабана. А тогда, летом 1995, так обрадовалась, почувствовав ее вновь. Как же мы ошибались тогда, как же...

* * *

Роксана из котенка превратилась в милую кошечку, забирается ко мне на подушку и ложится вокруг головы, особенно когда боль становится нестерпимой. Или смотрит на меня своими зелеными глазами огромными. И не мигает.

* * *

Запоем читаю маггловскую беллетристику. Снейп приносит раз в неделю книги из библиотеки, сразу стопочку. Поскольку делать тут решительно нечего, моя волшебная палочка — у Рабастана (мне не рассказывают, слушается она его или нет), чтение остается отличным вариантом для того, чтобы скоротать время. Домовуха иногда причитает, что я испорчу себе зрение, когда зажигает свечи в моей комнате.

Понравились рассказы о сыщике Шерлоке Холмсе и его компаньоне докторе Ватсоне. Прочла мгновенно, действительно очень увлекательно. Может быть, магглы не во всем хуже магов. В литературе они весьма неплохи.

* * *

Снейп сказал, что сэр Конан Дойл — сквиб. Это многое объясняет.

* * *

Рудольфус велел читать книжки для детей, выбрал Льюиса Кэролла в приятной тканевой обложке и заявил, что самому ему читать некогда, потом, мол, расскажешь, Бэллс. Я так и не поняла, почему книжка про Алису Лиддл считается детской.

* * *

— С ним все хорошо, Бэллс, — говорит Руди каждый раз, когда собирается уходить.

Я заметила про себя, что не верю ему.

* * *

Нарциссе тоже нельзя меня навещать, но она передала длинное письмо со Снейпом. Драко удалось починить Исчезательный шкаф в Выручай-комнате. Рабастан координирует нападение на школу. Драко должен будет убить Дамблдора на следующей неделе.

* * *

Драко не смог.

* * *

Я не уверена в том, что сама бы смогла.

* * *

Живот надут, как барабан. Иногда я чувствую, как ребенок шевелится, толкает ножкой. Руди, приложив однажды руку к моему животу, тоже почувствовал. Сказал, малыш будет загонщиком.

* * *

Снейп пришел в конце июля, принес мне ритуальный отказ от прав на ребенка. Сказал:

— Не думай, что я совсем ничего не чувствую, Беллатрикс. Но я не выживу в войне. Повелитель убьет меня, когда придет время.

— Почему? — глупо спросила я.

— Потому что это я убил Дамблдора, — ответил Снейп и ушел.

* * *

Это я потребовала, чтобы он принес Непреложный обет. Я же не знала, что и его исполнение, и неисполнение приведут к одному результату.

* * *

На 1 августа назначили взятие Министерства магии и нападение на дом Уизли.

* * *

В среду вечером после хорошей тренировки с Петером Эл аппарировала к дому Андромеды Тонкс, ровно к семи часам, как и договаривались.

Это был аккуратный каменный коттедж с милой черепичной крышей и красивым яблоневым садом. Миссис Тонкс сидела в тени одной из яблонь с вязанием, а Лиз валялась на лужайке и играла с книззлом.

— Рокси, ну, Рокси, — девочка пыталась удержать в объятиях серебристого зверя, но книззл рванул из ее рук сразу, как только встретился взглядом с Эл. Эл присела, протянув вперед руку, и Рокси толкнулась ей в ладонь лобастой мордой.

— Здравствуй, Электра, — подняла взгляд от спиц Андромеда. — Лиз?

— Здравствуйте, леди Блэк, — тут же вскочила на ноги Лиз.

— Здравствуйте, тетушка, — отозвалась Эл, поднимая книззла на руки. Рокси растеклась по ее плечу серебристой тряпочкой. — Привет, Лиз. Ты можешь звать меня Эл. Мы договаривались.

Девочка просияла. Она протянула руки, и Эл передала ей Рокси, довольно тяжелую. Лиз принялась наглаживать книззла между ушами, и Рокси заурчала.

— Это книззл Беллатрикс Лестрейндж, да? — спросила Эл, присаживаясь в кресло рядом с Андромедой, когда она кивнула ей на него.

— Почему ты не скажешь «мамы»?

Эл пожала плечами. Конечно, чтение дневника сближало ее с мадам Лестрейндж, но Эл хорошо помнила, кого всю жизнь называла мамой. Надо будет обязательно сходить на кладбище.

— Снейп привез мне Рокси после того, как... тебя эвакуировали.

Эл фыркнула.

— Красивый глагол.

— Ты в праве обижаться, но это было именно так. Ты родилась во время штурма поместья Лестрейнджей. Могла погибнуть в тот же день. Беллатрикс позаботилась о тебе, как сумела. Она была не самым лучшим человеком, и, конечно, не матерью года. Но она поступила правильно.

Эл пожала плечами. Конечно, она не может пожаловаться, что этот поступок Беллатрикс сломал ей жизнь. Но и принять, как должное, тоже не может.

— Пойдемте к столу, — позвала Андромеда, и они зашли в дом.

Эл подумала было, что ее сейчас заставят следовать всем тем требованиям застольного этикета, что она едва выносила, потому что чувствовала себя в этом случае как на обеде у Ларсенов, но было довольно уютно, и паста, которую, кажется, приготовила сама Андромеда, была очень вкусной. Эл, чуть посмеиваясь, глядела, как Лиз управляется вилкой и ложкой одновременно, накручивая спагетти, но не ощущала себя в гостях. Было... спокойно.

Лиз, едва ее тарелка опустела, а Андромеда удалилась на кухню заваривать чай, тут же начала рассказывать о том, чем занималась с их встречи. Во-первых, конечно, Андромеда сменила гардероб девочки и сейчас в джинсах Лиз была только потому, что упросила разрешить ей поваляться с Рокси в саду. В остальное время миссис Тонкс учит ее ходить в платьях. Не тех стремных с оборочками, которых Лиз боялась, как огня, а в довольно красивых, почти строгих, очень стильных.

— Но мне удобнее в джинсах или шортах, — призналась Лиз, поглядев на голые коленки Эл в прорехах джинсов.

Эл тоже посмотрела на свои коленки. Ничего такие, симпатичные коленки. Многим нравятся.

— Понимаешь, Лиз, в джинсах и шортах учиться ходить не надо. Надела и пошла. А платья — это платья. В них не станешь чувствовать себя идеально, если никогда раньше не носила. На своей свадьбе я едва не упала с лестницы, запутавшись в длинном платье. Драганов успел поймать. Вот было бы эпично.

— Ты разве замужем? — удивилась Лиз. — А почему кольцо не носишь?

— Это была ненастоящая свадьба, — успокоила ее Эл. — Димитр Драганов — мой побратим. Наша помолвка была расторгнута.

— А, — протянула Лиз. — Понятно. Он красивый?

— Очень, — заверила ее Эл. — Потом как-нибудь познакомлю. Миссис Тонкс уже рассказала тебе про квиддич?

Андромеда покачала головой, подавая на стол лимонный пирог и разливая по чашкам ароматный травяной чай.

О квиддиче Эл могла говорить бесконечно.

Лиз осталась под большим впечатлением. Настоящая метла для полетов? Обалдеть! Играют на метлах? Четыре мяча! Невероятно! Можно играть целыми сутками? Пока не поймать мячик? Удивительно!

— У вас есть Думосбор, тетя? — спросила Эл, когда Лиз заныла, что так жаль, в магическом мире нет видеозаписей.

— Есть, правда, старенький, — кивнула женщина. — Решила слить для Лиз игру?

— Была пара мыслей, — согласилась Эл. — Надо подумать, с чего начать.

Лиз нетерпеливо крутилась на месте, заглядывая в лицо то Эл, то Андромеде.

— Вы же разрешите, миссис Тонкс? — умоляюще скорчила мордашку Лиз.

— Только если вы будете хорошо себя вести, мисс Блэк, — усмехнулась та.

Лиз Блэк погрустнела на мгновение, но потом сделалась хитрой-хитрой и пообещала, что непременно попробует.