Превратности жизни: Альтернативная реальность (гет)

Швейцария.

Февраль 1980 года.

— Знаешь, Беллатриса, я еще раз перечитал записи доктора Вайса. И выявил одну весьма примечательную деталь, — Стивен немного помедлил, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

— Стивен, не тяни! — только по властному голосу и можно было сейчас узнать прежнюю красавицу.

Беллатриса Блэк, по мужу Малфой, полулежала в глубоком мягком кресле. Выглядела она не просто неважно, а откровенно плохо: ввалившиеся черные глаза темными кругами выделялись на похудевшем бледном лице. Сама она тоже похудела, превратившись почти в скелет, остался только живот полукруглый и тугой, как барабан.

— Любовь! — Стивен произнес это слово с презрением. И только в глубине светло-карих глаз плеснулось что-то. Хотя, может, Беллатрисе это и показалось. — Их… этих детей ведь никогда не любили. Польки и русские, на которых ставили первые эксперименты, беременели от немецких солдат. Сомневаюсь, что те вызывали у них положительные эмоции. Откуда там взяться любви к ребенку, еще даже не рожденному?! А наши? Ведь никто из них не хотел этого ребенка: отобрали пары и приказали забеременеть, ничего не объясняя…

Стивен замолчал. В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием горевших поленьев из камина.

— Ты считаешь, что я ЕГО не люблю? — Беллатриса вопросительно уставилась на Стивена. Тот лишь пожал плечами, предлагая ей самой ответить на свой вопрос…

Оставшись одна, Беллатриса положила руку на округлившийся живот:

— Эй, парень, я люблю тебя!

Никакой реакции, разумеется, не последовало.

Любовь! Какое красивое слово! А сколько в нем надежд! Но Беллатриса не любила произносить его вслух, предпочитая говорить: «Я люблю кофе». Это было гораздо… безопаснее. Как часто люди, которых искренне любишь, причиняют нам боль. Иногда случайно, иногда специально, но чаще всего по незнанию или, что еще хуже, равнодушию.

В жизни Беллатрисы самым главным и дорогим человеком был Волдеморт. И именно он причинил ей самую страшную боль — своим мужским равнодушием! Он не реагировал ни на её заигрывания, ни на женские уловки. А ведь Беллатриса влюбилась в него, как говорят, с первого взгляда. И долго не могла поверить, что все бесполезно, что он абсолютно равнодушен к её женским чарам и уловкам. Брак с Родольфусом был еще одной бесполезной попыткой завоевать сердце Темного лорда. Впрочем, Родольфус её вполне устраивал как муж: в меру страстный, тактично позволяющий жить, как ей нравится, и закрывающий глаза на мелкие грешки жены. На самом деле их было не так уж и много, как приписывала ей людская молва: мужчины во все времена болтали больше, чем делали.

Вторым самым дорогим человеком в её жизни была Нарцисса. Сестра красивая, словно кукла, родилась, когда Беллатрисе исполнилось десять. Ревности к ней как к Андромеде, своей погодке, не было. Скорее наоборот, прехорошенькая девочка мгновенно завоевала её привязанность. Беллатриса всегда с удовольствием играла с сестрой, позволяя той делать все, что заблагорассудиться, и оставляя неприятные моменты воспитания на родителей… А потом повзрослевшая Нарцисса, которой Беллатриса приготовила блистательную жизнь миссис Малфой разбила ей сердце, уйдя из дома ради этого мальчишки Поттера. Честно говоря, Беллатриса не ожидала, что любовь сестры протянет так долго и даже перерастет в брак. Но вместе с тем она испытывала тайную гордость за Нарциссу, ведь та была похожа на неё и решительностью, и умом. А если учитывать, что произошло со второй миссис Малфой, то Нарцисса оказалась дальновидной штучкой и вместо того, чтобы лежать в могиле, была сейчас замужем за одним из самых богатых волшебников Англии.

Еще были родители, но к ним Беллатриса чувствовала еще и раздражение, порой превращающееся в ненависть. Именно они своим потворством виноваты в позорном браке Андромеды. Нужно было с детства выбить из головы сестры глупости о равенстве людей. Этого нет и никогда не будет: чистокровные волшебники изначально стоят выше всех остальных! Но нет, родители позволили сестре уйти к Тонксу. А должны были запереть дочь или даже убить, но не допускать этого позора. Беллатриса едва обретя власть, часть её употребила на то, чтобы осложнить жизнь сестры и её мужа. Как же ей хотелось увидеть разочарование на лице сестры, и чтобы та приползла к ней на коленях, вымаливая прощение. Увы, этого никогда не случится. И слава Мерлину, плоды того мезальянса погибли вместе с сестрой и никто больше не опорочит древнюю кровь Блэков…

Ах да, еще есть муж — блистательный жених мистер Малфой! Так раньше величали его газеты. Сейчас, во время войны их восторги сильно поутихли, да и завидным женихом после слухов о «проклятии рода» его теперь не назовешь. Любила ли его Беллатриса? Наверно, нет, но ей было с ним комфортно. Она видела и его недостатки, и достоинства, ценила вторые и старалась не замечать первые…

Интересно, каким будет их сын? Беллатриса откинулась на диване и зажмурилась. Перед глазами вырос образ мальчика-ангелочка с тугими щечками и длинными льняными кудрями, в светло-голубой кокетливой мантии. Именно так выглядела Нарцисса в детстве, благодаря которой и сложился этот образ идеального ребенка.

И тут произошло удивительное: кудри ребенка словно срезала невидимая рука, пухлые щеки втянулись, обозначив твердые скулы, мантия превратилась в темно-зеленую более строгого покроя. Мальчик с темно-серыми глазами вызывающе подмигнул ей, мол, а если так?

— Ты мне так больше нравишься — настоящий Блэк!

— И мне тоже так больше нравится, — ухмыльнулся малыш почему-то голосом Люциуса.

Беллатриса вздрогнула и… проснулась. Она по-прежнему находилась одна в комнате. Погладив тугой живот, она уже более уверено произнесла вслух:

— Я полюблю тебя, малыш! И буду самой лучшей матерью на свете! Ты у меня вырастешь смелым, сильным и уверенным волшебником, гордящимся чистотой своей крови. Уж я об этом позабочусь…

* * *

Апрель 1980 года.

— Так на это ты тоже не реагируешь, значит, не нравится, — констатировала вслух Беллатриса, переворачивая страницу огромного тома, лежащего перед ней на столе. — Алькаид, Алькор, Дионис, Дракон, Кастор… — внутри неё зашевелился ребенок, словно подавая знак. И Беллатриса, приложив руку к животу, медленно повторила: — Дионис… Дракон… — ребенок словно подпрыгнул внутри, причинив ей легкую боль. — Дракон Люциус Малфой-Блэк, — она будто пробовала имя на язык. — Может лучше — Драко Люциус Малфой?! Да, мне так тоже больше нравится. Надеюсь, Люциус одобрит наш выбор.

Первое время Беллатрисе было трудно разговаривать с ребенком, обращаясь непосредственно к нему. Это казалось глупым и противоестественным. Но потом она привыкла, осознав, что более внимательного собеседника в её жизни еще никогда не было. Говорить приходилось только правду, мальчик реагировал на малейшую ложь, обращенную к нему, словно читая мысли матери. Стивен утверждал, что такое вполне возможно. Но никто, кроме него, даже Люциус, не знал об этих разговорах. К тому же тесная связь с ребенком вылечила Беллатрису, вернув ей здоровье и красоту. Волдеморт, недавно посетивший их, был поражен её цветущим здоровым видом. Темного лорда всегда раздражал сам вид болезненных людей, именно поэтому, помня, вид предыдущих «подопытных» он и отправил Малфоев в Швейцарию. Теперь же, увидев Беллатрису, ставшую еще более красивой, чем прежде, он решил бывать у них чаще. Но дела, дела ждали его в Англии. Беллатрису почти не посвящали в текущие проблемы, да ей этого и не хотелось. Все свое время она посвящала воспитанию ребенка. Читала вслух книги по Темным искусствам, учила новые заклинания, вспоминала старые. Никто не мог сказать точно запомнит ли их сын, растущий в её чреве, но Беллатриса верила, что это сработает и не хотела терять зря времени, считая, что так выражается её помощь в завоевании мира для её повелителя. А сама тем временем все больше привязывалась к сыну…

* * *

5 июня 1980 года.

Беллатриса, по их со Стивеном расчетам, «перехаживала» уже почти неделю, но Драко не торопился появиться на свет. Целитель, наблюдающий за нею, предлагал использовать стимулирующие заклинания и зелья, но тут уже Стивен был против, считая, что ребенок может это воспринять как покушение на него лично и убить мать.

Поэтому приходилось терпеливо ждать…

Вспыхнул камин, в зеленом пламени появился Люциус. Вид у него был немного всклоченный, но поначалу Беллатриса не обратила на это внимания. И только когда тот наклонился к ней с приветственным поцелуем, её окатила волна запаха тяжелых удушающе-сладких духов. Люциус же вместо виновато-извиняющей улыбки лишь ухмыльнулся, разведя руками, мол, я же человек и ты разрешила. Да, она разрешала, но ведь не в этот страшный для неё момент! Беллатриса никому не рассказывала, как сильно она боится родов. Как плохо спит по ночам, уговаривая себя, а заодно и Драко, не опасаться родов. А Люциус является домой, благоухая чужими женскими духами и ведя себя, словно самец-победитель…

Беллатриса и сама не поняла, как она это сделала. Позже ей стало казаться, что это была не она, а Драко. Именно он резко откинул от неё Люциуса, да так что тот со всей силы врезался головой в каменную стену, прикрытую лишь тканью старинного гобелена.

— Стивен! — завопила она, с ужасом наблюдая, как расплывается лужа крови под головой мужа. Именно Уэсингтон, быстро оказавший Люциусу первую медицинскую помощь и спас того от неминуемой смерти.

Наблюдая, как суетятся вокруг мужа целители, вызванные Стивеном, Беллатриса вдруг ощутила теплый прилив внизу живота.

— Спокойно, мой мальчик! Только спокойно, Драко! Это не причинит тебе вреда. Ты будешь со мной, но не во мне, — шептала она ребенку, успокаивающе поглаживая себя по тугому животу. — Стивен, у меня воды отошли, — крикнула она, привлекая к себе внимание…

…— Мерлин, какой он крошечный! — разглядывая принесенного ей ребенка, выдохнула Беллатриса.

— Не такой уж он и малыш — три девятьсот — это отличный вес для новорожденного! — улыбнулась ей помощница целителя. — У вас очень здоровый ребенок, миссис Малфой!

— Я больше боялась, было вовсе не так уж и больно, — призналась Беллатриса, не сводя взгляда от сына.

— Вам повезло, миссис Малфой, первые роды обычно проходят гораздо тяжелее, а тут ребенок, словно сам «выскочил», зелий почти не понадобилось, только несколько швов из-за поспешности наложили, но их скоро не будет видно, — успокоила она. — И муж ваш уже почти поправился. Целитель Джинос говорит, что обошлось без неприятных последствий…

Но Беллатриса её почти не слушала, продолжая разглядывать новорожденного сына...

* * *

… — Она пыталась меня убить! — упрямо твердил Люциус.

Стивен подал ему бокал с вином:

— Успокойся, Люциус. Она же тебя не убила, да и сомневаюсь, что она этого хотела. Скорее не сумела сладить с всплеском магии ребенка. Ты, кстати, тоже хорош. Беллатриса вся на нервах из-за предстоящих родов, а тут ты от шлюхи являешься… — осуждающе покачал головой Стивен.

Люциус встрепенулся, было, возразить, не твое дело, приятель, но, вспомнив, кто спас ему жизнь, промолчал. А потом нехотя пояснил:

— Да не был я у шлюхи. Не сволочь же я бесчувственная. Просто заявилась ко мне одна дамочка сегодня на работу. Вроде как поговорить о делах… — он многозначительно замолчал.

— И?

— И?! И соблазнила. Я и глазом моргнуть не успел, как она уже на мне лежала. А я же не железный, у меня кроме Беллс после свадьбы никого и не было. Домой когда вернулся, не знаю что на меня нахлынуло, но оправдываться я не собирался, тем более, что жена давно разрешила мне маленькие… слабости на стороне иметь. Кстати, ты её знаешь. Эту девку зовут Диана Забини, она была подругой Лиззи.

— Диана? — искренне удивился Стивен. — И что ей от тебя было нужно?

— Я думал деньги, но нет — она от них отказалась. И при этом заверила, что только любовь заставила её так поступить. Только я ей не верю. Что-то ей от меня нужно и это что-то весьма серьезная вещь, раз уж она отказалась от денег и подарков. Ну поживем — увидим, — Люциус отпил из бокала. — Ну и когда мне покажут сына?

— Сейчас распоряжусь принести, — поднялся со стула Стивен. — Да, и советую извиниться за измену перед Беллатрисой. Хоть тебя и изнасиловали, — ухмыльнулся он, выходя из спальни…

* * *

31 июля 1980 года.

— Какие они все-таки крошечные! — поразился Сириус. — Ну и кто из них кто?

— Справа — это твой крестник Гарри Джеймс Поттер, а слева — Альбус Северус Снейп, — довольно улыбаясь, пояснил ему Джеймс. — Да, и мой сын старше.

— Ага, на целых три часа, — ухмыльнулся Северус, зачаровано наблюдая за сыном. Ему до сих пор не верилось, что он стал отцом.

Все трое стояли возле стеклянной стены, наблюдая за детской палатой.

— Нет, самый старший среди них это мой Невилл, вон у стены спит, — откуда-то сзади появился Фрэнк Лонгботтом. — Он еще вчера родился!

Обменявшись поздравлениями, новоявленные отцы снова уставились каждый на своего ребенка.

Сириус успешно подавил зависть и сожаления, два племянника одновременно это ведь тоже неплохо. Ему не надо заморачиваться с воспитанием детишек, он будет просто веселым дядей Сириусом. И крестным отцом.

— А кто станет крестным Альбуса? — спохватившись, спросил он.

— Дамбдор, конечно, — закатил глаза Северус. — После того, как он спас Лили, о другой кандидатуре она и слышать не хочет, да я и не возражаю. Ведь если бы не Альбус… — он замолчал.

На прошлой неделе на их с Лили дом напала группа пожирателей. Самого Северуса не было в тот момент дома. Каким образом Дамблдор узнал о предстоящем нападении и смог спасти беременную Лили, Северус так до сих пор и не узнал. Глава ордена феникса успешно хранил свои тайны и их источники…

— Здесь слишком много мракоборцев! — пробормотал вдруг Фрэнк.

— И, правда, многовато. Обычно в больнице их один-два для легкой охраны, — согласился с ним Джеймс, поглядывая по сторонам. — Но думаю, если произошло что-то серьезное, то там все скоро пояснят.

Так и произошло…

* * *

… — Тебе нужно выбрать Хранителя тайны, — закончил свой рассказ Альбус.

Джеймс растеряно смотрел на него.

Пророчество… нападение… охота за крошечными детьми…

Все это никак не укладывалось у него в голове.

— Ведь это же бред, сэр. Ну какая опасность может быть от младенца?!

— Джеймс, опасность угрожает всем троим. Лонгботтомы уже предупреждены, я провел для них обряд.

— И кто у них хранитель? — поинтересовался Джеймс, все еще пытаясь справиться с потрясением.

— Я. И тебе я тоже предлагаю свои услуги, — помолчав, добавил Альбус.

— Не обижайтесь, сэр, но я выбираю Сириуса, — быстро решил Джеймс.

— Это хороший выбор. Блэк скорее язык проглотит, чем выдаст вас с Нарциссой, — спокойно согласился с ним Дамблдор. — Да и ему это пойдет на пользу, может, перестанет зря рисковать своей жизнью! Итак, решено — обряд нужно провести сегодня же!..

* * *

…— Я!

— Что? — переспросил Альбус.

— Хранителем тайны буду я сам. Это же возможно? — Северус решил не извиняться за свой выбор, все же это его жизнь.

— Да, — согласился с ним директор, легко улыбнувшись. — Это ведь твоя жизнь! — он словно прочел мысли Северуса вслух…

* * *

Январь 1981 года

Лондон.

… — У всех такие счастливые лица…

Диана невольно погрустнела, представив себе, что и она могла бы быть на этой фотографии и вместо Нарциссы также гордо улыбаться...

— Не всегда все так, как кажется, — протянул Питер, разглядывая фотографию. — По факту на этой фотографии нет ни одного счастливого человека, за исключением детей, разумеется. Да и те счастливы только, пока не соображают ничего.

Диана вопросительно взглянула ему в глаза, явно прося пояснений. Тот охотно продолжил:

— Начнем с Сириуса: три нападения лично на него за последние шесть месяцев. Последнее спасение — чистая удача, между прочим, плюс исчезновение его жены. До сих пор ведь неизвестно что с Анной случилось. Римус — ходячее страдание, хотя большинство его проблем лишь в собственной голове! Снейпы, их можно считать за одно целое, — усмехнулся Питер. — Отсутствие денег, невозможность нормальной учебы или работы. Правда в последнее время Дамблдор платит Северусу за пополнение запаса зелий для школьной больнички. Но это такая мелочь. — Небрежность, проскользнувшая в этой фразе, не осталась не замеченной для Дианы. — Дамблдор! — в голосе Питера явно прозвучала горечь. — Великий спаситель человечества, в частности Лили и её маленького сына. И ребенка-то в честь него она назвала и в крестные отцы пригласила. От Лили только и слышно: Альбус то, Альбус се… И не всегда понятно о ком она говорит: о сыне или о директоре.

На фотографии Дамблдор, словно чувствуя, что говорят о нем, буквально пронзал Питера внимательным взглядом. Ребенок в его руках тут же заревел, привлекая внимание всех присутствующих на фотографии. Но Питер, не обращая на это внимания, уже переместил свой палец на другую пару: Джеймс, стоявший за спиной сидевшей жены, ласково обнимал ту сзади. Сириус с крестником на руках сидел по левую руку Нарциссы. За ним маячил Римус с делано-веселым выражением лица.

— И, наконец, Поттеры! О! Их единым целым не назовешь. Скорее, Нарцисса Поттер и её муженек Джимми. Только так! Я знаю, что тебя интересует, счастлив ли Он? Нет, по-моему, Он точно несчастлив: Нарцисса авторитарная, «не гибкая» особа с завышенным самомнением, с полным отсутствием такта и сострадания, — глаза Питера полыхнули застарелой ненавистью. — Конечно, она умеет произвести хорошее впечатление, но рано или поздно гнилое нутро дает о себе знать. И Джеймс с ней, запомни мои слова, еще намучается…— Питер буквально выплюнул последнюю фразу. Глаза его горели такой ненавистью и яростью, что Диана невольно перепугалась. И тут же ухватилась за первый попавшийся предлог, чтобы немедленно исчезнуть:

— Мерлин, уже три четверти пятого, мне же нужно спешить. Александр не должен вернуться домой раньше меня…

Стоя под душем, Диана лишь на мгновение позволила себе расслабиться.

Как же ей все надоело: и муж — сукин сын, пожиратели его забери, и любовник — спятивший от ненависти дурак. И ведь не пошлешь их подальше: улыбайся… слушай… прогибайся… Ну почему её жизнь так сложна?..

Оставшись один, Питер словно протрезвел от охватившей его ненависти. А ведь ему казалось, что он простил Нарциссу и все забыл. Но разве можно забыть то смертельное оскорбление и последовавший за ним грязный скандал?..

Плачущая Дора, вцепившаяся в его руку, когда он аппарировал в ту февральскую ночь из сада Поттеров. Если бы не она, возможно, его бы уже не было в живых…

Виноватые глаза Джеймса, нашедшего их лишь на рассвете и ярость, выплеснувшаяся на того:

«Зачем ты ей рассказал? И как сам узнал правду?..»

Питер всегда подозревал, что Дамблдор знает его детскую тайну, возможно, он поделился ею с Карлусом Поттером. Или тот, в силу своего положения, сам все узнал? Этого Питеру никогда не узнать, да и не хочется. И Джеймс, непоседливый мальчишка, подслушавший тайные родительские разговоры…

Во время их первого по-настоящему откровенного разговора у Питера не было ни сил, ни желания скрывать свою боль и разочарование. Джеймс, всегда безупречный в его глазах, вдруг оказался обычным треплом, выбалтывающим в постели сокровенные тайны близких друзей. Этого ему Питер так до сих пор и не простил…

Лицемерные извинения Нарциссы, явно выданные под сильным давлением мужа и брата, оставили Питера равнодушным. К тому времени он уже немного успокоился, решив по возможности вычеркнуть семейку Поттеров из своей жизни. Что, впрочем, оказалось весьма проблематично…

Но больше всего в этой истории его поразила собственная реакция на произошедший скандал. Он уже не мог с прежней непосредственностью общаться с маленькой Дорой. Исчезло очарование. Питер знал, что в обвинениях Нарциссы не было и капли здравого смысла, и к девочке он испытывал только отцовские чувства, но не мог отделаться от мысли, что и его отчим начинал с того же. И кто знает, чем все это могло закончиться, особенно когда Дора подросла бы!..

К счастью, вскоре объявился Тед. Худой, заросший почти до бровей, молчаливо-строгий. Кажется, его кто-то преследовал, и их с Дорой срочно отправили в Германию. Там у Теда жила старая тетка-маггла.

Первое время Питер невыносимо скучал по девочке, но время, работа и… другие дела вскоре почти стерли её из его жизни.

И к тому же у него появилась Диана. Любимая женщина?! На этот вопрос Питер и сам не мог ответить честно. Да ему было хорошо с ней, особенно в постели. Там раскованная Диана намного превосходила скромную и неопытную Хейли. Но в её объятиях Питер не чувствовал того соединения душ, что было у него с Хейли. И чуткости в Диане почти не было, и…

— Хватит! — приказал себе Питер, поднимаясь с кровати. Он всегда останавливал себя, когда ловил на том, что начинает сравнивать этих двух женщин в его жизни. Это было бесполезное занятие, Диана проигрывала по всем параметрам, кроме одного. Со всей своей практичностью, цинизмом и себялюбием, она была жива-здорова, в отличие от погибшей нелепой смертью Хейли. И за одно это Питер любил её гораздо сильнее, чем в свое время Хейли. По крайней мере, он был уверен, что эта женщина не покинет его ради спасения чьей-то жизни. Пусть даже и его собственной — это Питер, увы, тоже четко понимал…

* * *

Войдя в бар, Питер юркнул в малозаметную дверку неподалеку от стойки, пройдя, через слабоосвещенный коридор, он оказался в небольшой комнате, тут они обычно встречались с Люциусом. Иногда эти встречи перерастали в обычные пьянки. Впрочем, Люциуса Малфоя меньше всего можно было назвать обычным. Даже напиваясь, он не терял высокомерно-горделивый вид.

Люциуса еще не было, но на столе уже стояла закуска, прикрытая крышками, а в ведерке со льдом лежала бутылка огневиски. Заказ обычно делал Малфой, но сегодня встречу организовал сам Питер. И он до сих пор пребывал в раздумьях: говорить или нет?..

Питер вспомнил их первую встречу в феврале прошлого года. Все еще злой на Поттеров, он почти с радостью согласился придти в бар. Где-то в подсознании сидела мысль, что было бы неплохо, если бы Малфой его убил. И тем неожиданнее оказалось, что его вызвали совсем для другого…

— Это твоё, — заявил Люциус, подталкивая к нему толстый конверт. — Мы с отцом тебя в долю взяли, чтобы тайны наши лучше охранял, — ухмыляясь, пояснил он. — А это проценты с твоих акций.

— И ты думаешь, я их возьму? — разозлился вдруг Питер.

— Почему нет? — искренне удивился Люциус. — Деньги, как ты знаешь, не пахнут. А тебе они явно не помешают.

Питер невольно вспыхнул, на фоне элегантно одетого Малфоя он, конечно, проигрывал, но и в обносках не ходил. И зарабатывал он вполне прилично. Да и не нужны ему были деньги пожирателей, особенно Малфоя…

Пока Питер собирался с мыслями, чтобы правильно «послать» Люциуса, тот вдруг налив в два бокала огневиски, протянул ему один со словами:

— Питер, давай выпьем. Мне сегодня так херово. Ты не поверишь, но мне ведь даже выпить не с кем. А ведь сегодня такой день…

— Какой? — не сдержал любопытства тот.

— Пять лет со дня смерти моей первой жены, — Люциус залпом выпил огневиски и снова налил себе. — Присоединяйся, Питер, или уходи… Я сегодня в любом случае напьюсь…

Домой в ту ночь Питер попал только под утро, в воспоминаниях от той ночи осталось лишь что-то смутное, непонятное, зато на душе определенно стало легче. Конверт с деньгами он закинул в шкаф и надолго забыл о нем…

Постепенно встречи с Малфоем стали регулярными. Питер поначалу и сам себе не признавался, но тот ему нравился. А ведь ему так был нужен друг. Разочаровавшись в Джеймсе, он начал чувствовать отторжение и от других Мародеров. У них больше не было ничего общего, кроме войны и потерь. А как раз это Питер больше всего и хотел забыть. Он не собирался жить прошлым, как Бродяга; страдать, как вечно-несчастный Лунатик, или ограничиваться своей семьей и близкими, как поневоле пришлось поступить Сохатому. Нет, Питер хотел жить полноценной жизнью, иметь друзей… и забыть о боли.

Поэтому Питер собирался постепенно разойтись со школьными приятелями, примкнув к новым друзьям, хотя Малфой не торопился его с кем-то знакомить. Впрочем, Питер его не торопил, рассуждая, что всему свое время. Вот кончится война и все наладится. Мысли о том, кем на самом деле является Малфой, Питер отгонял настолько усердно, что через пару месяц, выслушивая отчет одного из членов ордена Феникса, едва не возмутился вслух. Казалось это два совершенно разных человека: его близкий друг — интересный, многогранный и все понимающий Люциус и пожиратель смерти по фамилии Малфой, по словам Дамблдора, правая рука Волдеморта, безжалостный убийца и очень хитрый стратег.

В какой миг эти два образа слились в один, Питер потом и сам не понял…

— Привет!

Питер невольно вздрогнул, он никак не мог привыкнуть к легкой, бесшумной походке приятеля. Люциус же, придвинув к себе тарелку с фруктами, отщипнул пару виноградин.

Обменявшись дежурными фразами, оба замолчали.

«Говорить или нет?» — билось в голове Питера. «Он ведь враг!»

«Он еще и твой друг! И столько для тебя сделал!» — тут же возразил внутренний голос. И Питер решился:

— Гливс — провокатор!

На лице Малфоя не дрогнула ни одна жилка, но Питер тихо повторил:

— Найджел Гливс — человек Моуди. Тот вызвал его на подмогу из Бразилии.

«Вот и все — я это сказал!»

Питер только потом, много позже, длинными ночами вспоминая прошлое, понял, именно в этот момент он и стал предателем. Ни потом, ни позже, а именно в тот момент, предупредив Малфоя об нависшей над тем опасностью…

Через три дня в газетах промелькнула заметка о том, что найдено очередное обезображенное пытками мужское тело. Кто он этот неизвестный, можно было только догадываться…

* * *

— Я твой должник, Питер! — Малфой торжественно пожал ему руку. — Но это еще не все… — Люциус выдержал театральную паузу. — Кое-кто очень хочет с тобой познакомиться.

Немного растерявшись, Питер увидел в дверях высокую фигуру самого Волдеморта…

Под обаяние Волдеморта он попался с легкостью мотылька, летевшего на яркий огонь. Когда-то в школе, прочитав биографию Гитлера, Питер узнал, что тот обладал мощной харизмой и обаянием, от которого сходила с ума почти целая нация. Волдеморт при близком знакомстве оказался обаятельным и умным человеком с вполне просвещенными взглядами. Питеру даже не верилось, что именно люди Темного лорда убивают и пытают людей.

Люциус, скрывая ухмылку, наблюдал за Петтигрю и Темным лордом. Идея познакомить их оказалась вполне удачной и главное своевременно-случайной…

— Мне кажется, Питеру пора твердо определиться с кем он! Помоги ему! — Темный лорд встретился с Малфоем взглядом. — У тебя ведь есть план на этот случай?

— Да, сэр…

* * *

Три дня спустя

Диана лениво листала модный журнал. Питер должен был прийти только через полчаса и она наслаждалась временным одиночеством. Дверь распахнулась внезапно, но бесшумно. Прежде чем Диана успела это осознать, она отлетела к стене, получив мощный удар прямо в лицо.

Удары посыпались на неё один за другим. Свернувшись, Диана постаралась прикрыть лицо и живот от жестоких ударов.

— За что, Люциус? — простонала она, рыдая.

— За измену, милая! И запомни: бью тебя не я, а твой муж — Александр! Он узнал о том, что содержишь эту квартиру, дабы встречаться здесь с любовником.

Люциус еще раз ударил Диану по лицу, стараясь оставлять заметные следы побоев.

— Мне больно, — простонала Диана, — не надо больше...

— Надо, милая, надо, — Люциус потер костяшки рук. — Ты ведь не думала, что я только ради твоих прекрасных глаз и лживых обещаний оплачивал эту шикарную квартиру и все эти штучки, которыми ты соблазняла Питера? Пришло время платить по счетам.

— Я просила тебя совсем не об этом, — прорыдала та. — И ты мне обещал…

— И я сдержу обещание, — усмехнулся Малфой. — Только тебе придется разыграть еще одну сцену для Петтигрю. Советую быть убедительной!

Он наклонился к ней, Диана содрогнулась от его ледяного взгляда:

— Я постараюсь… — пролепетала она испуганно.

— Дерзай, милая и… кровь не смывай. Так ты гораздо убедительнее.

* * *

Вырезка из Ежедневного пророка за 15 апреля 1981 года:

«Вчера при нападении пожирателей смерти был убит Александр Забини. Но древний род Забини не прервался, после себя Александр оставил сына Блейза, которому недавно исполнился год…»

* * *

Из записки миссис Забини некоему Питеру:

«Дорогой друг, я вынуждена покинуть страну. Смерть Александра ужасна. Оставаться более в этой опасной сейчас стране я нахожу для себя и маленького сына невозможным. Но обещаю: когда-нибудь я вернусь в Англию и мы снова встретимся.

Твой преданный друг Диана Забини».

* * *

31 октября 1981 года

Дом Снейпов оказался крошечным. Дверь отворилась бесшумно. Волшебную палочку Нарцисса спрятала в рукаве, но та ей не понадобилась. Хозяева не торопились появиться перед её глазами.

Спальня мальчика находилась прямо за небольшой гостиной.

— Нарцисса? — навстречу ей поднялась симпатичная темноволосая девушка.

В голове заметались воспоминания: Катрин или Джейн?

— Привет, — назвать девушку по имени Нарцисса все же не решилась: вдруг ошибется. — А Северус с Лили где?

— О! — Катрин или Джейн многозначительно ухмыльнулась. — У них сегодня какая-то дата: то ли день первого поцелуя, то ли еще что-то в этом духе. В общем, Римус уговорил меня поработать с ним на пару няней. Я его отправила за вином в ближайший магазин. Представляешь, здесь даже приличного вина нет. Впрочем, неприличного тоже, — девушка неприятно хихикнула.

Нарцисса негромко хмыкнула, надеясь, что это сойдет за одобрительную улыбку:

— А мальчик спит?

— Ага, я ему снотворную настойку в молоко подлила, чтобы романтическую обстановку не испортил ненароком. А то Римус такой нерешительный.

В глубине Нарциссы невольно поднялось возмущение и гнев: как можно брать нянькой такую безголовую девчонку? Она протянула руки к спящему мальчику.

— Эй, ты чего? — Катрин забеспокоилась, с тревогой глядя на странную Нарциссу. — Сегодня я за Альби отвечаю…

— Какое дурацкое имя! — скривилась Нарцисса. — Словно собачье… Ах да, чуть не забыла. Авада Кедавра!

Зеленый луч попал незадачливой няньке прямо в грудь. Недоумевающая улыбка навеки застыла на её губах…

«Это оказалось так легко!» — мысленно удивилась Нарцисса. — «Надеюсь, и с мальчишкой все пройдет быстро».

Она исчезла, аппарировав из дальнего угла крошечного сада.

Оказавшись в большом темном лесу, Нарцисса впервые посмотрела на свой трофей. Даже яркий свет палочки не потревожил крепкого сна ребенка.

— Энервейт!

Мальчишка открыл глаза, те оказались ярко-зелеными. В нем почти ничего не было от Северуса, кроме черных волос.

— Ава… Дьявол, Нарцисса, не мешай! — заорала она вслух. А в голове шла настоящая битва:

— Нет, я не стану убивать Альбуса!

— Кто тебя вообще спрашивает? Убьешь, так нужно! — заорала Нарцисса еще громче.

Занятая битвой с самой собой, женщина не заметила тени, прячущейся под деревьями.

Следующая попытка произнести смертельное заклятие тоже оказалась бесполезной: вместо зеленого луча вырвался яркий сноп желтого света, угодивший мальчику прямо в глаза.

— Чтоб тебя… — громко выругалась Нарцисса и бросила мальчика на ледяную землю. — Ладно, я не могу убить этого выродка. Но это даже к лучшему: смерть от голода и холода страшнее быстрой смерти от заклятия.

И прежде чем внутренний голос сумел её остановить, Нарцисса аппарировала прочь. И не видела как к брошенному мальчику медленно подошла темная кряжистая фигура…

* * *

— Круцио!

Фрэнк рухнул на пол. Он старался держаться, но хриплый стон все равно сорвался с его губ.

— Нет! Сириус, не надо, умоляю тебя! — Алиса рухнула бы на колени, если бы не сдерживающее её заклинание.

— Пойдешь за мальчишкой? — четко очерченные губы Сириуса искривились в неприятной ухмылке. — Впрочем, можешь сказать нам адрес, мы его сами навестим!

— Нет! — она отшатнулась и перевела взгляд на мужа, все еще корчившегося под заклятием Крауча-младшего. — Я не могу отдать вам сына!

— Тогда отдашь мужа! — от стены отделился Лестрейндж. — Выбирай!

Он сделал знак рукой и Крауч прекратил пытку Фрэнка.

Алиса громко зарыдала. Она отлично понимала, что эти трое не оставят их Фрэнком в живых. Но надежда в ней еще теплилась, ведь Сириус не использовал заклятия лично против них: возможно, все это лишь какой-то дурацкий план:

— Сириус, пожалуйста, — снова взмолилась она.

— Сдается мне, Блэк, что дамочка не верит, что ты теперь с нами, — медленно растягивая слова, заметил Лестрейндж.

— Придется её убедить! — ухмыльнулся Сириус, обнажая белоснежные зубы. — Может, Круцио подойдет?

Прежде чем Алиса успела что-то понять, её тело будто пронзили тысячами мелких кинжалов. Рухнуть на пол её мешало заклятие, поэтому она лишь стонала, сквозь пелену слез глядя на своего мучителя…

— Ты не Сириус! — выдохнула, едва переведя дыхание. — Он никогда бы не стал пытать женщину. И к тому же меня, свою подругу.

Сириус коротко хохотнул:

— Лис, помнишь свой первый поцелуй? На четвертом курсе в гостиной Гриффиндора, мы тогда играли в бутылочку: тебе достался Гидеон, мне — Мари, ну а Джима Лили прокатила, в очередной раз фыркнув: «Пошел вон, дурак!» Кстати, ты знала, что Гидеон до конца жизни был в тебя влюблен?

— Его тоже ты убил? — стиснув зубы, жестко спросила Алиса.

— Нет, что ты! У меня было идеальное алиби. Но без меня там, как ты понимаешь, не обошлось! Видишь ли, мы, Блэки, всегда стояли на стороне Темных сил.

— А Анна?

— Эта грязнокровка? Некоторое время она меня забавляла, а потом надоела хуже тыквенного сока в школе. Мои друзья любезно избавили меня от этой обузы, — он снова ухмыльнулся. — Теперь ты веришь, что я Сириус? — ощерившись, поинтересовался он.

Алиса закрыла, надеясь, что все это только кошмар и сейчас она проснется.

И не видела, как Сириус махнул рукой и Крауч с удовольствием произнес:

— Круцио!..

Алиса стиснула зубы, надеясь, что выдержит. Она должна: ради сына… Бедный Невилл… бедный Фрэнк… Только бы он выдержал…

От автора: тот, кто есть у меня на дайри уже знает, что фик вышел на финишную прямую: осталась последняя глава и эпилог. Посему маленькое напоминание (шантаж) напоследок: чем активнее читатели, тем быстрее продолжение. (Кстати, оно уже написано на бумаге и только от вас зависит как скоро будет перенесено в ворд)