Превратности жизни: Альтернативная реальность (гет)

Анна решительно подняла голову и сказала:

— Я ничего не сделала, дело скорей в том, что я умею, — она набрала воздуха в легкие и выпалила. — Я… я — ЗМЕЕУСТ, — запинаясь, призналась Анна, но смотреть в глаза Сириусу не решалась. Некоторое время оба молчали.

— Это все? — спросил Сириус.

— А тебе мало? Я рассказала об этом Катрин еще на первом курсе, и она посоветовала мне это скрывать, потому что это признак темных магов и значит, во мне есть злое начало!

— Какими глупостями забита голова у этой ду… Катрин! Это, конечно же, ложь! Интересно, каким образом знание парсултанга делает тебя злой? Она тебе этого не объяснила?

Анна покачала головой, а потом добавила:

— Меня шляпа хотела на Слизерин отправить!

— И что? На Слизерине учится куча народа. Кстати, Нарцисса тоже там учится, она конечно не ангел, но и не злая волшебница. Я сам этот факультет не выбрал только назло матери. А почему ты выбрала Пуффендуй? Или выбор был только Слизерин против Пуффундуя?

— Да нет. Я сама туда попросилась. Я еще в поезде познакомилась с Катрин, а её уже определили в Пуффендуй. А вообще шляпа сказала, что я подхожу на любой факультет! И я выбрала Пуффендуй. Кстати, я совершенно об этом не жалею. У нас очень дружный факультет, все друг другу помогают. Сириус, а тебе не страшно?

— Из-за чего?

— Ну, из-за парсултанга? Я встречалась на четвертом курсе с Харви Кенделом. И рассказала ему. Он стал меня бояться, и мы расстались.

Сириус расхохотался:

— Слава Мерлину, что Харви такой идиот! Анна, клянусь мне лично все равно! И не только потому, что я люблю тебя, просто я не понимаю, каким образом знание парсултанга делает человека злым. По-моему, это то же самое, что бояться человека за знание иностранного языка. Парсултанг — это язык змей, а не темных волшебников. А ты часто со змеями разговариваешь?

— Да. Даже дружу с одной из Запретного леса. На четвертом курсе нас водили туда на экскурсию, и я отстала от остальных. Она показала мне дорогу назад в школу. И теперь она иногда приползает к кромке леса, и мы с ней разговариваем.

— А это правда, что змеи слушаются змееустов? — продолжал расспрашивать Сириус.

Анна рассмеялась, видно было, что страх потерять Сириуса уже отступил, и покачала головой:

— Конечно, нет. Это то же самое, что разговаривать с людьми. Вот тебе, например, незнакомец прикажет что-то сделать, ты же не станешь этого делать. Просто проигнорируешь и все. Вот и змеи также. Вот кусать, они нас не кусают. Хотя змеи никогда не нападают первыми, только защищаются. И вообще ты не представляешь себе как это интересно. Я когда начну жить самостоятельно, то обязательно заведу себе какую-нибудь маленькую змейку. Я бы пригласила Тони, но она предпочитает жить на свободе.

— Кто это Тони? — Сириус был немного шокирован её заявлением, особенно если учесть, что он намеревался жениться на Анне после окончания школы.

— Тони — это змея, которая живет в Запретном лесу. Её настоящее имя, — Анна произнесла несколько шипящих звуков, которые Сириус не разобрал. — Но я зову её Тони, чтобы было удобней.

— А какой она породы?

— У змей это называется видом. Она — гадюка обыкновенная.

— Они же ядовитые. Думаю, тебе лучше выбрать что-нибудь более безопасное, а то вдруг она наших детей покусает? Или меня? — жалобно сказал Сириус.

— Нет, — решительно сказала Анна. — Тони никогда не укусит дорогого мне человека. Особенно, если я её попрошу, — и только тут она обратила внимание на реакцию любимого. — Что-то не так?

— Я собираюсь жениться на тебе, но жить со змеями! Бр-р-р… Меня трясет от страха. Я-то мечтаю об уютном домике с садом и парочкой детишек. Но змеи как-то плохо вписываются в эту картину. Может, ты передумаешь? Я согласен на ужика, но не на гадюку. Они же ядовитые, а вдруг я её чем-нибудь разозлю? Или наступлю случайно?

— Вот уж точно глупости, укусит? — начала возмущаться Анна. И тут до неё дошла вторая часть заявления Сириуса. — Жениться? — она поперхнулась на этом слове и замолчала.

Сириус внутренне выругал себя за несдержанность, но отступать было уже поздно:

— Ну да, пожениться. После того, как ты тоже закончишь школу. Ну, или когда тебе будет удобно. Я лично согласен на любой день и любое время года.

— Интересный способ делать предложение! — протянула Анна.

— Между прочим, ты сама виновата. Просто ошеломила меня с этими змеями!

— А кто говорил, что не боится?

— Я и не боюсь. Того, что ты разговариваешь со змеями. Я просто не хочу жить в одном доме с ядовитыми змеями! Согласен только на безобидного ужа, — припечатал Сириус.

— Придется согласиться на твои условия. Я же хочу выйти замуж, а то еще найдешь себе какую-нибудь покорную и безответную мисс. Жаль упустить такого выгодного жениха!

Оба рассмеялись и Сириус, подхватив любимую на руки, закружил её.

— Только учти, я старомодна и тебе придется повторить свое предложение, как положено: с кольцом и на коленях.

— Согласен. Теперь, когда я знаю твой ответ, мне не будет страшно, — рассмеялся Сириус и потом серьезно добавил. — Я так люблю тебя и так счастлив, но мне иногда страшно, вдруг ты меня разлюбишь и бросишь!

— Никогда! Я никогда не разлюблю тебя и уж тем более не брошу! Я просто умру без тебя, — и Анна вместо дальнейших уверений начала расстегивать свою мантию.

Сириус опустил её на пол и помог снять ей одежду. Сам он быстро снял брюки и первым прыгнул в ванную, которая благодаря магии комнаты не остыла и была такой же горячей. Раздевшись, Анна последовала за ним.

Уж простите меня, дорогие читатели, но подглядывать за двумя любящими людьми в ванной и подробно описывать, кто, куда положил руку или ногу, автор не станет. Могу только добавить, что это не первый раз и даже не десятый и у них все просто отлично. Поэтому мы на некоторое время оставим влюбленных наедине.

Выбравшись из ванны, влюбленные, смеясь и перешучиваясь, вытерли друг друга, а потом оделись. Сириус настоял, чтобы Анна высушила волосы. Пока та занималась волосами, ему пришла в голову одна идея, которую он, не задумываясь, высказал вслух:

— Анна, а ты уверенна в своих родителях?

— Что ты хочешь сказать? — нахмурилась та.

Отступать было не в привычках Сириуса, и он продолжил:

— Ну, понимаешь, парсултанг — это врожденная способность только древних магических родов. Я никогда не слышал, чтобы магглорожденные владели парсултангом.

— Значит, только чистокровные маги владеют парсултангом, — насмешливо переспросила Анна.

— Нет, полукровки тоже могут, но он передается только по наследству из поколения в поколение.

— Твой род ведь очень старинный, значит, у вас он тоже передается?

— Он передается не у всех родов, — примирительно объяснил Сириус. — Но в моем есть. Примерно раз в столетие у Блеков рождается змееуст. Последний был в прошлом столетии. Финеас Найджелус Блек. Он был самым непопулярным директором Хогвартса. Его портрет висит в кабинете Дамблдора, второй в третьем ряду справа от стола. Когда я бываю у Дамблдора, то Финеас со мной даже не здоровается. Ведь я считаюсь предателем крови.

— А в этом веке еще не было?

— Насколько мне известно, нет, хотя бабка всегда говорила, что в нашем поколении должен быть змееуст.

— Сириус, что ты пытаешься мне доказать?

— Что здесь что-то не в порядке! И если уж говорить начистоту, то я видел твоих родителей, они светловолосые и сероглазые, а у тебя черные волосы и синие глаза. И ты совсем на них не похожа. Может быть, тебя удочерили и твои настоящие родители волшебники?

— Какие глупости приходят тебе в голову, Сириус! К твоему сведению, мой ПАПА обожает фотографировать и у нас дома полно фотографий беременной мамы, а потом и меня маленькой. И мама всегда говорила, что я похожа на её отца, он умер вскоре после её рождения, а во время войны дом в Лондоне разбомбили, никто не пострадал, но ни одной фотографии дедушки не осталось. И если ты еще раз скажешь что-то подобное, я ОЧЕНЬ СИЛЬНО РАССЕРЖУСЬ, — Анна рассерженно отвернулась и продолжила сушить волосы.

Сириус тут же понял, что перегнул палку и извиняющее сказал:

— Прости меня! Мне такие глупости иногда в голову приходят. Я больше слова про это не скажу, честно!

Анна сосредоточенно продолжала сушить волосы, не обращая внимания на Сириуса и его извинения. Сириус подошел к ней и почти силой развернул ее к себе. Факел, горевший на стене, оказался прямо за Анной и, когда она повернулась, то над её головой образовалось что-то вроде нимба из огня, и тут Сириус вдруг узнал её:

— Анабелла Блек!

— Кто? — удивилась Анна.

— Ты похожа на неё! Как я сразу не вспомнил.

— Кто это?

Все свое детство, да и отрочество, Сириус был предоставлен сам себе. Домовик, приставленный к нему в качестве няньки, всегда вовремя кормил мальчика, но в остальное время мальчик играл один, ну или с сестрами Блек, когда они приезжали. Регулусом мать занималась лично и не подпускала к нему старшего брата. Она считала, что Сириус слишком испорчен и будет плохо влиять на брата. И вот на третьем этаже в почти заброшенном крыле пятилетний мальчик увидел на стене старинный портрет юной девушки. Как и почему этот портрет одиноко висел именно здесь, а не в портретной галерее Блеков, он не знал. Да его это и не интересовало. Он стал часто приходить к этому портрету и разговаривать с ним. На портрете была изображена красивая девушка с выразительными синими глазами. Она была изображена на закате солнца, которое светило ей прямо в спину, отчего над головой будто горел нимб ангела. Да и вся она напоминала сказочную принцессу. Маленький Сириус рассказывал ей о своей жизни: мелких радостях и горестях. Девушка внимательно слушала его и тоже рассказывала Сириусу о своей жизни. Но поскольку портрет сохраняет только воспоминания человека, имеющиеся на момент написания, то девушка понятия не имела о том, что с ней произошло дальше в жизни. Её звали Анабелла Блек. И портрет знал только, что настоящая Анабелла в 1792 году вышла замуж и уехала из родного дома, а через некоторое время портрет «сослали» на третий этаж. Кому не угодила настоящая Анабелла, портрет не знал. Поэтому он так и провисел полтора века на третьем этаже Блек-холла. И никто с ним не заговаривал. «Дружба» с Анабеллой продолжалась года два, пока в один прекрасный день мать не застала его перед этим портретом. Она тут же отправила мальчика в его комнату. На следующий день Сириус снова проскользнул на третий этаж, но портрета там уже не было. Следующие три месяца Сириус упорно искал «Анабеллу» по всему дому. За эти месяцы прошел день его семилетия и наступил ноябрь. Единственное место, которое Сириус еще не обследовал, было подземелье, то есть нижнее подземелье. Верхнее представляло собой огромную комнату. И в ней находился вход в нижнее подземелье. Открыть дверь проблем не составило, но вот свечи все время гасли, они даже в верхнем подземелье быстро гасли. Сириус подгадал, когда у отца будет хорошее настроение, расспросил его и узнал интереснейшую вещь: подземелья в Блек-холле заколдованы таким образом, что в них может сохраняться только магический огонь. Все свечи, факелы и прочее обязательно погаснет в ближайшие полчаса. Причем чем гаснут они по принципу: чем глубже, тем быстрее. И сам же отец, посмеявшись, сказал, что специально для подземелья держит в кабинете Руку славы. Вот её огонь сам никогда не погаснет в подземелье. И Сириус почему-то решил, что мать спрятала портрет Анабеллы именно там, в нижнем подземелье. Ему и в голову не пришло, что мать могла просто уничтожить картину.

— Да, — с видимым удовольствием подтвердила мать. — Думаю, тебе пришла пора научиться видеть в темноте, как кошке. Или ты можешь применить магию и зажигать факел или свечи. Их здесь полно, — издевательски произнесла Вальбурга и расхохоталась. Она вышла из комнаты, потом Сириус услышал, как мать заклинанием запирает дверь. Сжав зубы, чтобы не попросить о прощении, Сириус услышал как звук шагов стих, и он остался один. Обстановка была почти, как в отцовском кабинете, только мебель была очень старой, да у стены стоял узенький диванчик. Мальчик зажег свечу стоявшую на столе и, взяв её, вышел из комнаты через дверь, ведущую дальше в подземелье. И оказался в длинном коридоре с высокими сводами. Пройдя немного, Сириус увидел лишь решетки, за которыми чернели пустые комнаты. «Как в тюрьме, на картинке» — подумал мальчик. И понял, что уж здесь мать точно не стала бы прятать «Анабеллу». Скорей всего сюда не спускались очень давно. На полу был толстый слой пыли. Свеча вдруг заколебалась и потухла. Сириус вспомнил слова отца. Он даже не подозревал, что Нижнее подземелье его предки использовали, как тюрьму для врагов. Оказавшись в темноте, мальчик поспешил назад в комнату, где еще горел факел. И снова зажег свечу, факел уже начал чадить, готовый погаснуть. Сириусу вдруг нестерпимо захотелось пить. Он решил посмотреть, что есть в шкафах в комнате, но не обнаружил ничего интересного, кроме старой мантии. Он положил её на диван, чтобы укрываться в дальнейшем. А, пока поставив на стул возле дивана несколько свечей, он прилег на диван и решил зажигать очередную свечу, как только начнет гаснуть предыдущая, приняв решение не спать, ибо свечи горели недолго. Но очень скоро измученного мальчика сморил тяжелый сон. Проснувшись в полной темноте, Сириус сначала не понял, где он находится, но тут же все вспомнил. Свечи погасли, пока он спал, и зажечь было нечем, оставалось только сидеть и ждать пока его выпустят.