Жребий (гет)

Огонь в камине догорел, и женщина проснулась от холода.

      Снова она просыпается одна в этой огромной постели посреди ночи. Как давно?.. Трудно сказать, особенно когда значение времени утеряно. Тем не менее, уже далеко не первый раз он дождался, пока она заснет у него на плече, и исчез.

      Впрочем, она почти никогда не могла не только заснуть в его объятиях, но и проснуться. Обычно, когда все заканчивалось, он располагался в кресле, потягивая великолепное вино, глядя в огонь и деликатно молча, а она прекрасно понимала, когда наступал час уходить. Их прощание превратилось в некий ритуал, который соблюдали оба — одевшись, она подходила к нему, опускалась на шкуру огромного медведя у его кресла и клала голову к нему на колени. Он рассеянно перебирал её волосы, все так же молча, затем дверь открывалась и появлялся кто-то из слуг — всегда безмолвный и практически невидимый — чтобы сопроводить её обратно. В какой-то момент она поняла, что в провожатом отпала необходимость, и стала уходить сама, безошибочно угадывая момент, возможно, за секунду до того, как он намекнет ей словом или взглядом, что ей пора. Она так мало могла решать, столь малым могла распоряжаться — но это право — уйти самой, уйти первой, не проронив ни слова, она свято берегла. Потом у неё ещё будет время окунуться в воспоминания о часах близости, она снова будет вспоминать каково это — растворяться в любимых руках, ощущать безграничную нежность и почти пугающую беспомощность. Только в эти ночи она позволяет себе быть хрупкой, уязвимой, ранимой. Только здесь она чувствует себя по-настоящему защищенной. И живой. Женщиной. Его женщиной.

      Эти её мысли не для того, чтобы произносить вслух. Никогда она не покажет — взглядом или словом, что мечтает остаться. Она никогда не даст понять, как же ей хочется оставить свою снова опустевшую жизнь.

      Оба они слишком хорошо знали друг друга, чтобы понимать — она не явится сюда без приглашения и никогда не попросит ни о чем. Хотя бы потому, что прийти незваной в это место было попросту небезопасно. Даже для неё.

      За столько ночей проведенных здесь, она прекрасно изучила дорогу, и все время, что занимал путь домой, она позволяла себе ненадолго утонуть в воспоминаниях о былом и ещё раз пережить недавнюю ночь единения...

      Дом! Почему так стынет сердце от одной мысли, что нужно возвращаться туда? Когда-то тот самый дом, что ждал её в конце пути, был пределом её мечтаний. Что ж, винить ей некого кроме себя. Выбор был её и только её. Возможно, если бы она когда-то пожелала другого, ей бы не пришлось сегодня выскальзывать из спальни украдкой, но тот, кого она посещала по ночам, никогда никому не давал вторых шансов. Почему же она будет исключением?

      Один раз она осмелилась, нет — не попросить, а всего лишь понадеяться получить драгоценный и самый для нее желанный дар. Разочарование было неимоверно жестоким. Было непозволительно глупо с ее стороны думать, что он посетил ее, дабы во второй раз осчастливить — подарить то, чего она так отчаянно желала. Даже теперь, спустя тринадцать лет, боль от того, последнего и наибольнейшего разочарования, не отпускала ее.

      Она, конечно, могла попросить хоть взглянуть еще разок — возможно, он и не отказал бы ей. Он ведь довольно часто рассказывал об этом в моменты их встреч, иногда с весельем, иногда задумчиво, иногда будто спрашивая у нее совета — хотя думать, что она в чем-то может советовать ему, было в высшей степени самонадеянно. И все же никогда она не нарушила данного самой себе зарока в другом месте и другом времени.

      Кроме всего, она никогда не будет вправе ничего требовать от него еще и потому, что груз, лежащий на его плечах, несоизмерим с ее. Она никогда не попросит у него больше чем то, что он дает ей сейчас.

      Ее шаги быстры и легки, она не хочет быть замеченной — это и стыд, и гордость. Не хочется признаваться никому, и в том числе себе, что ей пришлось стать немой тенью там, где когда-то ее называли королевой.

* * *

      Как хорошо, что она поняла: чем меньше часов оставлять на сон, тем меньше будут сниться кошмары. Мысли в голове роились мрачноватые, а виною всему была пятерка мечей, которая мелькала во всех без исключения раскладах сегодня. Карта, не предвещающая ничего хорошего, появлялась снова и снова: и в Кельтском кресте, и в Алмазе, и в Древе Жизни, хоть и не на ведущих позициях. Все равно не стоило оставлять надежду, что злосчастная карта не отразится в сегодняшних снах, и она проспит без сновидений.

      Последние две недели Сиви предпочитала проваляться в постели все утро, а лечь спать как можно позже. Как и сегодня.

Поднявшись в жилое крыло и находясь уже по дороге к своим покоям, она вдруг краем глаза разглядела какую-то тень в коридорах, которая на мгновенье отразилась в бесчисленных зеркалах и тут же пропала. Девочка подняла лампадку повыше, но рассмотреть, что это было, так и не успела. Она была уверена, что это не кто-то из слуг — ощущение присутствия было совсем иным. Снова суккуб? Темно-каштановые брови вразлет сошлись в недовольную складку над переносицей. Тоже непохоже. Хотя ей могло и показаться.

      Когда она отворила двери, первым, что бросилось в глаза, была ваза полная свежих ирисов, которые источали тонкий аромат. Как-то давно, в детстве, она подалась выращивать цветы с помощью магии, но ей это довольно быстро наскучило, и в галерее, специально выделенной ей под оранжерею, она уже давно не появлялась. Откуда же тут взяться ирисам?

      Поддавшись внезапному порыву, Сиви распахнула окно, выходящее на лужайку, достала букет из вазы и, прикрыв глаза, вышвырнула цветы наружу. Она подождала несколько секунд и глянула вниз. Синие бутоны тихонько покачивал ветерок. Они проросли и пустили корни. Что ж, свой короткий век они проведут на свободе под открытым небом, пускай и небом Шеола. Ирисы не завянут в этой прекрасной хрустальной вазе.

      Теперь можно было попробовать уснуть.

      ...Сиви снова перевернулась на другой бок. Без толку. По ее расчетам, она провалялась в постели не меньше часа, но сон все не шел. Она открыла глаза и посмотрела в окно. Пятна лунного света лежали на полу, а сама луна стояла высоко. Она села на постели и руки потянулись к застежке медальона. Расстегнув цепочку, девочка посмотрела на Квадратуру Круга.

      За десять лет она привыкла воспринимать его как часть своего собственного тела. Даже шее стало неуютно. Что ж, она не будет так рисковать доверием и не будет по своей воле нарываться на неприятности. Снова в девочке всколыхнулась обида.

      С тех самых пор, как она вернулась из Обители Света с окровавленным пером, Мессир ни разу не позвал ее к себе, ни разу не зашел к ней. В этом, бесспорно, были и свои преимущества: та, первая вылазка в Шеол, как и еще одна после нее, остались незамеченными. Во второй раз она, конечно же, не взяла в рот ни капли, да и пробыла в трактире от силы час. Чувство относительной, вырванной и короткой свободы было диковинным и пьянило. Вместе с тем Сиви признавалась себе, что эта ситуация еще и пугала ее. Смог ли Мессир как-то продвинуться на пути к разгадке тайны Бездны? Сивилла чувствовала что-то неясное, она задавала вопросы картам Таро и получала странные, пугающие ответы, тем не менее девочка была уверена, что может помочь. Недаром же сам Мессир много раз говорил, что у Сиви прекрасно развиты интуиция и логика, и при магических способностях, она может научиться очень многому. И она ведь научилась! Зачем же он держит ее оторванной от всего?

      Кстати о способностях... Хоть и понимая, что ее дар нуждается в ежедневной практике, она, по ей самой непонятным причинам, уделяла занятиям не слишком много времени — чаще всего поздним вечером и ночью, так как дни она проводила в прогулках по парку, в купальне, в постели, перебирая наряды и украшения, и занималась чем угодно, лишь бы заполнить пустые часы.

      Изнывая от скуки и подумывая, а не стоит ли ей нанести неурочный визит в Свет или начать принимать приглашения, полученные в Нижнем Шеоле, Сиви принималась ни с того ни с сего гонять слуг, давая им нелепые приказы, а потом хохоча, когда те их выполняли... Самое интересное, что и это сходило ей с рук. Жаловаться на нее Гелле никому в голову не приходило, а к Мессиру пострадавшим от Сиви бесам и чертям теперь идти было еще опаснее. Когда двери его крыла были наглухо закрыты, как сейчас, только свите и только по приглашению дозволялось входить. Не то чтобы на Сиви этот запрет распространялся слишком строго  — в детстве закрытые двери не были для нее преградой, но сейчас гордость и обида не позволяли. Она покажет, что вовсе не несмышленое дитя и не нуждается в постоянной опеке. Кроме всего, за ней водились мелкие и не очень грешки. Зачем рисковать?

      А еще Сиви училась управляться маленьким кинжалом с серебряной рукоятью.

      Когда же сегодня, после обеда, она сидела у себя на балконе и слуга вместе с ожидаемыми фруктами принес записку, в которой ей было велено завтра с утра быть готовой к Церемонии в зале, к банкету с магами, а затем еще и к фуршету в библиотеке. Зачем нужно вести такое количество смертных в их личную библиотеку? Сиви готова была поспорить, что как только разговоры зайдут о чем-то на самом деле важном — о Бездне, например, ее сразу же отправят с глаз долой, будто надоедливого ребенка.

      Все это пронеслось у нее в голове, пока она оборачивала золотую цепочку вокруг лодыжки и застегивала замочек. С этого момента она будет носить Квадратуру Круга именно тут.

      Новый костюм для верховой езды был прекрасен. Адрамелех, по его словам, в очередной раз превзошел сам себя, но Сиви выбрала именно старый плащ с капюшоном, тунику и штаны из замши. На ноги она обула мягкие туфли из оленьей кожи без каблука. Совершенно бесшумные и удобные. Ей не хотелось делать переполох в конюшнях, а пройтись пешком не мешало совсем.

      Тот путь через портал Сивилла знала очень хорошо и могла дойти к Долине Огня и с закрытыми глазами. Ветер там был сильным, как и всегда, теплым, но не обжигающе знойным, и нес запах горячего метала. Она не ошиблась.

      Спустившись несколько кругов по серпантину горы, девочка зашла в огромную пещеру, служившую кузницей.

* * *

      В пещере было светлее обычного, и спустя несколько мгновений Сиви поняла почему. На тихом огне стоял плавильный котел, в котором крупными пузырями бурлила субстанция серебристого цвета. Огонь ревел в каменной печи. На огромном каменном столе лежали четыре клинка друг на друге, крест-накрест. Стальная форма для ковки с железной сердцевиной стояла наготове у плавильного котла.

      — Зачем тебе ковать пять мячей сразу? — спросила Сиви.

      Азазелло опрокинул в лохань ведро студеной воды и ответил, не оборачиваясь:

      — Мне не нужны они все. Я испытаю их, и те, которые будут лучшими, переплавлю в один. Кстати, ты-то что здесь делаешь? Почему не спишь?

      Сиви не удостоила его никаким ответом и подошла к готовым клинкам.

      — Отправляйся в постель, человечек — завтра будут красные глаза на Церемонии.

      — Я все равно не усну и я решила, что мне лучше побыть здесь, поэтому я останусь.

      — Как знаешь. Обещаю, что не буду смеяться слишком громко над тобой, если заснешь прямо над тарелкой.

      Сиви фыркнула:

      — Я так рада, что тебя это до сих пор веселит, Азазелло. Со мной это произошло только один раз, когда мне было шесть лет, а маги в тот раз попались наискучнейшие. У него голос был не выразительнее жужжания мухи, и сидел он прямо напротив меня. Кроме того, я знаю, что он не меня одну уморил своим занудством.

      Она кинула демону тряпицу для рук. Он поймал ее, вытер свои огромные ладони и отбросил лоскуток в сторону.

      — Ногти почистить не забудь. Они у тебя все в копоти.

      — Мне эта Церемония и так как кость в горле. Тут еще ты пристаешь со своими кулуарными замашками.

      Сиви улыбнулась.

      — Не одной же мне там страдать. Буду знать, что тебе там быть еще менее охота, чем мне — авось и полегчает, — девочка расхохоталась в голос. — Тебе легко, — продолжила она, — как закончится Церемония в зале — будешь свободен, как ветер. А мне еще развлекать эту братию в библиотеке.

      Девочка встала, подняла голову и начала медленно и жеманно наворачивать круги по пещере, сжимая в пальцах подол воображаемого платья и веер так, как будто находилась на великосветском приеме.

      — Мне надо проявлять воспитанность, учтивость, такт, сдержанность, хорошие манеры, обширные познания, — декламировала Сиви, - и, главное, быть без-уп-реч-ной! — она притопнула ногой в такт, передразнивая Геллу. Демон и девочка рассмеялись.

      — Может, тебя порадует, человечек, то, — Азазелло сделал паузу, поднимая котел с огня, — что я на этот раз буду с вами до конца приема, вместо того, чтобы заниматься чем-то стоящим.

      Он опрокинул жидкую сталь в форму для ковки. Сиви завороженно проследила взглядом за кипящим металлом огненно-желтого цвета, медленно растекающемся по углублению.

      Азазелло меж тем начал осматривать готовые клинки. С тех пор, как он был ранен, ей еще не доводилось видеть его без одежды.

      — У тебя остались шрамы после ранения у Бездны, — сказала она, глядя не мигая на две чуть припухшие белые полосы под ключицей демона.

      — У меня достаточно других шрамов, человечек. Одним больше, одним меньше.

      Сивилле почему-то вдруг захотелось дотронуться до этих шрамов, но она прогнала эту мысль и сказала сердито.

      — Это все потому, что ты не слушал меня и содрал повязки раньше срока. И еще, — добавила она тоном ниже, — я не сказала тебе спасибо за кинжал, что ты мне подарил в тот раз.

      Она отшнуровала кинжал с серебряной рукоятью украшенной резьбой из цветов и листьев и протянула демону.

      — Он очень нравится мне. Я хотела бы научиться с ним обращаться. Я уже кое-что умею.

      Азазелло взял кинжал, который почти весь умещался в его ладони и улыбнулся — наполовину сам себе, наполовину Сивилле.

      — Хорошая работа, — сказал он, — и тебе как раз по руке. Покажи мне, как ты его держишь, — велел он Сиви.

      Та послушно зажала его в кулаке и тут же получила легкий шлепок по пальцам.

      — Не так сильно! Расслабь кулак. Нож должен свободно проворачиваться, иначе ты или выронишь его, или сломаешь себе ладонь. Но и слишком слабо не держи!

      Он разжал ее пальцы и снова сомкнул их в правильном захвате.

      — Движения делай короткие: вверх-вниз, вверх вниз! И смотри не оброни!

      — Я никогда не оброню оружие, — тихо сказала Сиви. «Особенно оружие, подаренное тобой!»

      — Вот и хорошо. Если хочешь, чтоб я тебя учил, спроси сперва-наперво позволения. А теперь иди погуляй, пока я буду делать первичную ковку. Искры и стружка полетят во все стороны, а кроме того, я не хочу, чтобы мне мешали.

      Сиви послушно вышла из кузницы и пошла по направлению к обрыву — любоваться на пламя.

* * *

      — Ты испытываешь эти клинки для битвы против Бездны? — спросила Сивилла, вернувшись.

      - Да. Что бы это ни было, его возможно убить. Все возможно убить. Мы просто пока не поняли — как.

      Сиви смотрела на разложенные на каменном столе пять клинков, и ею завладело нехорошее предчувствие.

      — Ни один из них не годен для такого боя, — сказала она задумчиво, — это тебя не убережет.

      — А что убережет, человечек, по-твоему?

      — Если бы я могла подойти ближе к Границе Небытия, то, может, и узнала бы.

      Азазелло в ярости шибанул кулаком по каменной столешнице и заорал на нее:

      — Ты — наиглупейшее существо из всех виденных мною, а живу я давно! Вы только посмотрите — высшие демоны и Повелитель Теней, мудрецы и даже Силы Света не знают, как справится с Бездной, а величайшая колдунья всех времен — Сивилла Оршели — знает все! Даже не суйся в ту сторону — мне неохота по твоей милости лишиться головы. И вообще, ступай обратно в замок! Нечего мне тут молоть всякую чушь!

      Сиви схватила со стены первые попавшиеся щипцы и со всей силы, на какую была способна, запустила ими в каменный пол:

      — Если я — наиглупейшеее существо и молю чушь, то спроси у своего суккуба! Да-да, ту самую, которой ты жемчуг даришь! — заорала она в свою очередь.

      Азазелло изумленно распахнул золотистые глаза и рассмеялся.

      — Это ты из-за жемчуга так беленишься? Да погоди ты, не надо мне ломать инструмент, будет тебе жемчуг, сколько твоей душе угодно — только в замок вернемся.

      «Дурак ты, Азазелло», — неизвестно почему подумала Сиви и насупленно замолчала.

      — Человечек, — прозвучал голос прямо над ней.

      Она хмуро глянула вверх. Силы Великие, ну почему же ей надо было уродиться такой маленькой? Чтобы смотреть в лицо Азазелло ей приходилось чуть ли не запрокидывать голову.

      Демон безводной пустыни глядел в ее синие глаза своими золотыми и смеющимися.

      — Так что же меня защитит в битве, по-твоему, а, человечек?

      — Какая разница, что я думаю? — буркнула Сивилла, — ты все равно не наденешь ни амулета, ни оберега.

      У нее была в голове определенная мысль, но как применить ее к Азазелло?

      — Я могла бы попробовать, — начала она неуверенно. — Я знаю, сочетание двух рун, которые могут быть довольно мощной защитой. Вот только носить их нужно, не снимая.

      — Старик Один... — задумчиво сказал Азазелло. — Будет забавно то, что меня защитит именно его магия.

      — Почему? — спросила Сиви.

      — Потому что я когда-то давно убил его. Впрочем, не думай об этом, человечек. Это будет только твоя магия. И ничья больше.

      — Я не в силах изготовить тебе амулет, Азазелло, — сказала Сиви и погрустнела.

      Демон снова улыбнулся, похлопал девочку по бедру, на котором она носила кинжал, перевернул какую-то кувалду и уселся на нее как на табурет.

      Сиви пришла в замешательство:

      — Но я совсем не хочу делать тебе больно! Не хочу резать тебя ножом!

      Азазелло фыркнул и покрутил рыжей головой:

      — Этот клинок не делался против демона, человечек. Мне он вреда не причинит. Царапай то, что нужно, если у тебя, конечно, рука не задрожит.

      — Не задрожит, — мрачно пообещала Сиви. - Где?

      Демон указал рукой себе за спину.

      — Повыше крыла, — уточнил он.

      Сиви обнажила клинок и оперлась левой ладонью о спину Азазелло. На ощупь кожа демона была как камень, нагретый солнцем. Она провела по смуглой коже ногтем правой руки, намечая линии, а затем прочертила клинком два сплетенных треугольника. Дагаз. Защита... Единение противоположностей... Неглубокие порезы тут же наполнились алой кровью, но наружу не пролилось ни капли. Сиви на секунду остановилась, легонько и нежно провела рукой по спине демона, не желая причинять лишнюю боль.

      — Ты будешь дело делать? — недовольно спросил Азазелло. — Или заснула?

      — Тише, — проговорила она ласковым шепотом, как будто успокаивая коня, — я постараюсь не делать больно.

      — Не стоило вообще позволять тебе дотрагиваться до меня, — прорычал он с непонятной Сиви злостью.

      Девочка перевела дух. И чего он злится? Тем не менее, поддаваться на провокацию ей как раз сейчас нельзя было. Руны надо было чертить безупречно, да и мысли, которые она вкладывает, должны быть определенными. Хорошо. Теперь черед второй руны. Ингуз. Удачное продолжение и завершение начатого... Плодородие.

      А вместе — оберег в бою и в пути.

* * *

      Когда она дошла до замка, уже почти рассвело и, как назло, Сиви начало клонить в сон. Понимая, что если позволить себе прилечь на пару часов, она только устанет еще больше, девочка зашла в купальню. В бассейне можно и освежиться, и подремать.

      Как только ее одежда и пояс с ножнами упали на шероховатые плитки пола, вспыхнули десятки свечей, парящих в воздухе в стеклянных шарах, и из пастей каменных драконов, дельфинов и кувшинов в руках нимф, что стояли по периметру ванной, с шипением хлынули тугие струи воды. В воздухе поплыл аромат кокосовой мякоти и лимонной вербены — ее любимых в это время дня.

      Обнаженная девушка шагнула по вытесанным в мраморе ступенькам в воду и, выдохнув весь воздух из легких, погрузилась по самую макушку. Посидев несколько секунд под водой, Сиви вынырнула. Неуловимо и нежно играл струнный инструмент и звенели тихие колокольчики. В другой раз она бы с удовольствием послушала музыку во время принятия ванны, но сейчас девушка махнула рукой, и все стихло. Слышны были лишь шум подаваемых струй, плеск воды, да ее собственное дыхание. Она подошла к одному из фонтанов в виде дельфина и стала подставлять под тугие струи плечи, затылок, шею и грудь. Девочка зажмурилась и подняла лицо к приятной воде — не слишком холодной и не слишком теплой. "А жизнь не так уж и плоха", — подумала Сивилла, раскидывая руки и падая спиной на упругую ароматную воду.

      Солнце взошло высоко, а Сиви все продолжала плескаться. Иногда она вылезала из ванной, чтобы отжать волосы и втереть в них один из бесчисленных ароматных бальзамов, иногда для того, чтобы поваляться немного на кушетке — удобной, словно изготовленной специально по ее меркам.

      Завтрак ей принесли туда же, но к еде Сиви не притронулась, приняв решение о сегодняшнем наряде.

      Позже к Сивилле зашла Гелла, которую вовсе не обрадовал факт, что Сиви снова не ела. Ведьма поторопила девочку вылезать и начать одеваться.

      Теперь Сивилла стояла в своей купальне с распущенными мокрыми волосами в одном корсете и панталонах, держась обеими руками за мраморную колонну.

      - Туже!

      - Ты задохнешься, если будет еще туже.

      Сиви перевела дух и повернулась к Гелле.

      — Если ты не затянешь меня так, как я хочу, я попрошу кого-то другого, — мрачно пообещала она.

      Гелла недовольно покачала головой, но решила, что лучше затянуть корсет самой, чем позволить Сивилле щеголять перед прислугой в нижнем белье, и потянула на себя шнуровку.

      Сиви на секунду зажмурилась и осторожно вдохнула. Все в порядке, если не есть, не приседать и по возможности не дышать... Зато талия сделалась осиной, да и декольте приятно приподнялось и выглядело не в пример пышнее. Стоит потерпеть.

      - Какое платье ты наденешь? — с ноткой безнадежности спросила демонесса.

      - Синее. Новое.

      - Ну уж нет! У тебя в нем вся грудь наружу! Не пойдешь ты в таком виде к смертным магам.

      - Пойду! Сама-то ты перед смертными магами вообще платья не носишь!

      Гелла воинственно скрестила руки на груди.

      - В таком виде ты никуда не выйдешь.

      Сиви раздраженно фыркнула, развернулась, прошествовала в спальню и повалилась на кровать.

      — Тогда я вообще никуда не выйду! Ни на Церемонию, ни на прием не пойду!— в голосе послышались слезы.

      Гелла вошла за ней и сказала примирительно:

      — Можешь надеть его. Только шаль накинь и пообещай мне, что пообедаешь как следует. Ты уже две недели как не ешь нормально.

      - Хорошо, — тут же сказала Сиви с большой готовностью, понимая, что в настолько туго затянутом корсете уж точно не сможет проглотить ни кусочка.

      Гелла присела на рядом с ней на кровать и погладила девочку по щеке.

      - Почему ты не рассказываешь мне, что с тобой? Который день ты не спишь и не ешь? Не сиди по полночи с картами — это не доведет до добра.

      Сивилла повернулась лицом к Гелле и взяла ту за ледяную руку.

      - Если я много времени провожу в библиотеке, то мне потом не снятся кошмары, — сказала она бесстрастным голосом.

      - Что там в этих кошмарах, девочка моя? Что так мучает тебя?

      Сиви почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

      - Я не знаю, Гелла. Я никогда не могу вспомнить.

      Она поднялась с кровати и подошла к столику, где уже были разложены украшения.

      - Все началось, когда ты угодила в портал десять лет назад. Только в последнее время это уж слишком участилось. Возможно, всему виной то, что ты за кровоточила. Теперь каждую ночь я буду готовить тебе ромашковый отвар. Он абсолютно безвреден для тебя и поможет уснуть.

      Гелла воодушевилась как всегда, когда ей удавалось найти решение какой-то проблемы, но Сиви лишь раздраженно отмахнулась.

      - Не в отваре дело, Гелла. Я ни за что не перестану бояться, если не узнаю, что именно меня пугает! Почему, ну почему я не могу вспомнить даже то, что было в портале?! Я только знаю, — добавила она тише, — что нечто хотело меня убить. Нет, даже не убить. Сделать со мной что-то ужасное, сделать меня не мною, — последние слова Сиви почти прошептала.

      Гелла положила руки ей на плечи.

      - Никто и ничто не сможет сделать тебя не тобой, Сивилла. Пока ты сама так не решишь. Пойдем, тебе пора одеваться.

* * *

      Платье и в самом деле оказалось бесподобным: ярко-синий шелк лифа перетекал в нежно-голубой на талии и снова плавно возвращался в синеву ближе к подолу. Шелковый кипенно-белый поясок был завязан причудливым бантом сзади и скреплен сапфировой брошью. Букеты фиалок, выточенные из тех же сапфиров, изумрудов и платины украшали лиф и прятались в складках подола. Рукавов почти не было — ажурные оборки спускались к декольте, оставляя плечи обнаженными. Завершал образ комплект колье и сережек каплевидной формы из сапфиров и бриллиантов. Чудесно, только очень холодно. Сиви пожалела, что позволила шали, в которую Гелла укутала ее по самые уши перед выходом, соскользнуть ненароком где-то в коридоре. Она ведь не могла сейчас блуждать по замку в поисках, рискуя тем самым опоздать, верно? От холода немного спасали синие атласные перчатки выше локтей.

      Усилием воли сдержав дрожь в зубах, девушка прошла к своему обычному месту напротив камина из человеческих черепов, уселась на какое-то сидение, раскрыла веер и постаралась как ни в чем не бывало придать себе скучающий вид. Нет, все-таки стоять будет лучше — ребра ей сдавило так, что ей показалось — еще чуть-чуть, и они треснут. Приемы никогда не устраивались с утра, но сегодняшним гостям точку соприкосновения найти было очень тяжело. Временной разрыв между их эпохами был слишком велик. Один из них вообще прибывает из тридцатых годов двадцатого века — как поняла Сиви от Геллы.

      Никогда еще ей не доводилось видеть смертного из столь раннего времени. Как она уже знала, человеческий мир развивался по заданной Высшими Силами схеме примерно до двадцатого века. Потом произошли определенные события — две огромные войны и их последствия, которые разломали всю структуру мира людей и сделали почти невозможным для представителей Тьмы и Света прибывать туда.

      Время подчиняется первородной магии, и поэтому можно как-то влиять на то, что происходит в подлунном мире, передвигаясь из эпохи в эпоху, но ангелы и демоны, имевшие неосторожность совершить переход позже тысяча девятисотого года в одиночку, остались на Земле навсегда. Какое-то время они будут продолжать оставаться бессмертными, возможно, и навеки, но вернуться домой им уже не суждено. Те, кто пришли из мира Света, не выдержали долго. Представителям царства Теней повезло больше — они оказались менее беспомощными перед земными реалиями.

      Как Сиви было прекрасно известно, сам Мессир терпеть не мог двадцатый век, «со всем его прогрессом, шумом, суетой и отвратительного качества воздухом», поэтому и сам он отправлялся туда крайне редко — последний раз был еще до рождения Сиви в другом времени — и свите сходы на Землю в этот период запретил.

      Церемония начиналась. Все как всегда. Ничего нового и ничего особенного. Отличалась от обычного лишь одежда Мессира и свиты. Никаких церемониальных доспехов, даже у Азазелло. На нем была явно адрамелехова работа — белая шелковая рубашка. И как демон-портной только заставил демона-убийцу напялить ее? Несмотря на непринужденный наряд, Сиви была уверена, что Азазелло и здесь нашел способ вооружиться до зубов. 

      Ровно в срок появился Мессир в окружении Фагота и Бегемота. Сивилла сощурила глаза — шута она ни разу не видела с той памятной ночи, как он оставил ее одну болтаться пьяной по замку. Чувства у нее были смешанные — с одной стороны, она была благодарна Бегемоту за то, что он открыл ей новую грань жизни Шеола, а с другой — Сиви вовсе не была уверена, что не вырвет тому клок волос или шерсти при встрече.

      Девочка подняла глаза на Мессира, и их взгляды встретились. Сиви сглотнула, когда он медленно рассмотрел ее от головы до пят и его губы сжались в тонкую полоску. Девочка на долю секунды пожалела о скинутой шали, но лишь упрямо вздернула подбородок, не опуская глаз. Что ж… На Церемонии он к ней не подойдет только затем, чтобы отправить переодеваться, на банкете Сиви сядет как можно дальше и тоже будет делать вид, что все в порядке вещей, несмотря на то, что с момента их последней встречи прошло две недели. Если его только ее наряд не устраивает — пусть так.

      На этот раз действительно прибыло множество магов. Часть из них Сиви были уже знакомы, но один особенно привлек ее внимание. На вид лет двадцати пяти, высокий и темноволосый со странным тяжелым, но притягательным взглядом из-под костистых бровей. В отличие от всех присутствующих, человек этот держался весьма непринужденно, почти высокомерно.

      Когда все ритуальные фразы были сказаны, а церемониймейстер пригласил всех к столу, Сивилла нацепила дежурную улыбку и прошла по направлению к гостям. Все взгляды тут же впились в нее. Неудивительно, подумала Сиви — она была единственной женщиной. Незнакомец, которого она углядела еще при появлении, как-то особенно кивнул ей головой и сделал жест, как будто он приподнимал несуществующую шляпу. Что-то было в его взгляде такое, отчего Сивилла залилась краской. То, как этот мужчина вел себя с ней, было почти непристойно! Она ему не какая-то ведьмочка из Шеола или с Земли. Пользуясь тем, что несколько гостей говорили с Мессиром, а остальные их слушали, Сиви подошла к незнакомцу.

      Она захотела поздороваться с ним первой и тем самым поставить себя в более выгодное положение, но ее опередили.

      — Нас не представили друг другу. Мое почтение, — он поднес ее руку к губам, удерживая поцелуй на долю секунды дольше, чем то позволяли приличия.

      Сивилла вопросительно подняла брови.

      — Аллистер Кроули* * *

к вашим услугам, мисс Оршели.

      — Вы знаете мое имя? — удивилась девушка.

      — Разумеется. Вы Сивилла Оршели, явление исключительное для магического мира, нет мага, который не знал бы вас, Светлая Госпожа. Разумеется, только в определенных кругах.

      — Вы отдаете себе отчет, что только что сделали мне весьма сомнительный комплимент, мистер Кроули? Обозвав меня явлением?

      Кроули в ответ громко расхохотался, откинувшись назад и заставляя головы поворачиваться в их сторону.

      — Каким бы ни был комплимент, мисс, он и вполовину не отразит ваших истинных достоинств.

      Сивилла разозлилась.

      — Вы добились приглашения на этот прием с помощью такой же грубой и неуклюжей лести, мистер Кроули? Прискорбно, но вы преувеличиваете мои достоинства. К сожалению, я сама о вас никогда не слышала, а ведь уже более десяти лет имею честь приветствовать величайших магов по нескольку раз в год в нашей скромной обители.

      Кроули удивленно поднял брови и отвесил еще один поклон. На этот раз безупречный в своей учтивости.

      — Непозволительная самоуверенность с моей стороны. Простите меня, пожалуйста. Вам знакомо чувство, когда вы нервничаете или обескуражены, вам кажется, что миру следует демонстрировать обратное?

      Сиви просто кивнула головой.

      — Это первое, что приходит в голову, — продолжил Кроули, - но, увы, неверно. Такая тактика заставляет нас выглядеть нелепо и смешно, а кроме того, мы рискуем испортить впечатление о себе у собеседника, который нам искренне интересен.

      Сивилла прислушалась к его словам. Определенно, Кроули понял, что сказал глупость, но пытался выкрутиться.

      — Я искренне прошу простить меня, госпожа. Все дело в том, что, как вы правильно заметили, я нов в этом обществе. Ваш покорный слуга — таролог, и достиг определенных успехов в этом искусстве, чем и привлек внимание Фагота, а затем и Мессира. Я изучаю карты Таро, так как чувствую большой потенциал в них, намного больший, чем примитивное предсказание будущего цыганками на рынке.

      Слово «Таро» отозвалось в голове у Сивиллы словно удар маятника.

      — Я тоже гадаю на Таро, — произнесла она.

      — И снова прошу простить меня, мисс Оршели. Таро — это не инструмент гадания, а ключ к познанию тайн, великих тайн.

      — Ключ… — повторила Сиви, рассматривая гостей невидящим взглядом. Возможно, именно этого ей недостает. — Что ж, по-видимому, я пытаюсь открыть не тот замок не тем ключом, но исход от этого не меняется. И мне он не по душе.

      — Осмелюсь спросить, какой исход вы имеете в виду, мисс Оршели?

      — Пятерка Мечей, — резко ответила девушка, — поражение. Приятно было познакомиться, мистер Кроули. С удовольствием жду продолжения нашего разговора в библиотеке.

      Сивилла развернулась, так что юбки взметнулись, засверкав драгоценными букетами, и пошла к столу. Ключ…

      И все-таки, будь проклят этот чертов корсет!

      — Дивное платье, — сказали у нее за спиной, - ты, должно быть, очень страдаешь от холода.

      Против воли Сиви скривилась. Вот прямо сейчас!

      — Мессир, — сказала девушка, подавив вздох, и обернулась к Воланду.

      — Я рад найти тебя в добром здравии, Сивилла Оршели. Также, судя по твоей немедленной и горячей благодарности, ты довольна своими новыми покоями. Ты проявляла искреннее уважение все эти долгие дни, Сивилла Оршели, я польщен твоим вниманием. Надеюсь, ты провела время с большой пользой.

      Сивилла вспыхнула. Как он может обвинять ее в неуважении, когда сам ни разу даже не заговаривал с ней все это время?!

      — Вы сами велели вас не беспокоить — все так говорили.

      — Все говорили, но только ты сама не спросила. Видимо, моя занятость была тебе очень удобна, впрочем, это мы тоже обсудим. Наряду со всем, после приема.

      — Мессир…

      — Останешься в библиотеке и будешь ждать, пока я не освобожусь! — прозвучал приказ, не допускающий возражений, и Сиви, закатив глаза, направилась к своему месту.

* * *

      Вполне ожидаемо, за завтраком Сиви не удалось проглотить ни кусочка. Она отсылала блюда одно за другим и лишь тянула из бокала ледяную воду маленькими глотками, боясь, что либо платье лопнет, либо она задохнется. Когда на десерт принесли ее любимое мороженое, подтеки ягодного сиропа показались ей похожими на кровь, и ее замутило.

      За столом, вполне ожидаемо, речь шла о Бездне. О ее возможной природе. Сивилла узнала, что за последние несколько недель в Шеоле прошло Жертвоприношение, и ей стало совестно — подробности не обсуждались, а ведь Сиви и правда не предприняла никаких стоящих усилий узнать, что происходит дома. Вместо этого она предпочитала искать ответы на неясные даже себе самой вопросы в картах и снах. Какова дурочка. Нет бы спросить в трактире — там воистину знали все: и что было, и чего не было.

      Мессир слева от нее, сидя на своем обычном месте во главе стола, с силой припечатал бокалом о стол и впился в Сиви взглядом, сулящим неприятности.

      Великие Силы! Какая же она дура! Думать так громко, что даже смертные маги могли бы ее услышать, если б захотели…

      «Я совсем не это имела в виду! — мысленно взмолилась она. — Я могу все объяснить!»

      «Молчи и не усугубляй свое и без того незавидное положение ложью. У нас будет время обсудить и это тоже».

      Сиви обреченно вздохнула, встала из-за стола и направилась в библиотеку. Там она пошла вглубь меж стеллажей книг, которые казались бесконечными… Она была напугана не только предстоящим разговором, но и картинками, которые начали появляться перед глазами.

      Она видела, как клокочет ненасытная Бездна, а к ней подводят скованных цепью людей.

      Она видела Азазелло в окровавленной одежде — в его руках были пять мечей.

      Она видела, как пять клинков упали с неба и воткнулись в землю вертикально, выросли до исполинских размеров, превращаясь в прутья решетки, через которую ей было не пробраться.

      Дышать стало очень тяжело.

      Сиви поняла, что у нее начался припадок, и только некто один может помочь ей. И он сейчас здесь, в библиотеке, рядом с нею. Неважно, что здесь находятся еще люди. Она до крови закусила губу и пошла как могла быстро.

      Сиви вырвалась из книжного коридора буквально в гущу разговоров:

      — Когда мы поймем природу Бездны — что именно в ней уничтожает и материю и эфир, то сможем изготовить антисубстанцию, которая разрушит само основание Бездны…

      — Нет! — выкрикнула Сиви, выскакивая из-за стеллажей. Она с силой вдохнула воздух, но не получилось. Виски снова сдавило знакомыми безжалостными тисками. — Нет… Она ждет. ОН ждет, когда вы атакуете, он будет питаться вашими страхом и злобой, ему никогда не будет достаточно, он ждет вас. Всех вас… Вы испокон веков оправдывали его ожидания, он хочет… — взгляд девочки сделался пустым, а речь хриплой и бессвязной. — Ни один из пяти мечей… не поможет, — Сиви захлебнулась вдохом и начала оседать на пол. Мессир схватил ее за локти и сжал их сильно, до синяков, не давая девочке упасть.

      — Все это ее чертово платье, — раздался голос. Азазелло в два шага преодолел толпу из магов и оказался возле них. В руке его появился кинжал, который тот прятал в рукаве.

      Сиви на мгновение пришла в себя и в ужасе отпрянула.

      — Нет! Нельзя разрезать на мне шнуровку. Вы и они все не можете меня видеть меня в нижнем белье! Это неприлично!

      Азазелло лишь чертыхнулся, Воланд кивнул ему резко и нетерпеливо, Сивилла зажмурилась от страха и стыда, раздался треск разрезаемой ткани. Сиви почувствовала прохладный воздух на своей обнаженной спине. Ладонями она придерживала на груди то, что осталось от платья. Она судорожно вздохнула и потеряла сознание.

* * *

      Она очнулась, лежа на вышитой оттоманке, в библиотеке. Поза была неудобной, и шея затекла. Этот диванчик Сиви не любила по разным причинам, и она поспешила сесть. Ощущение было неприятным — на теле не ощущалась одежда. Оглядев себя, она поняла, что она укрыта по самую шею плащом Азазелло, а от роскошного платья осталась лишь юбка. Наплевать. Надо было послушать Геллу и не затягивать корсет так туго.

      - Да. Надо было, — сказали за ее спиной. Сиви тихо вскрикнула и оглянулась. Краска залила ей лицо и уши.

      — Расскажи мне последнее, что помнишь, дитя, — сказал Мессир, выжидательно.

      Сиви вздохнула, опустила ноги на пол и села прямо.

      — Я помню, как познакомилась с Алистером Кроули на Церемонии. Он представился тарологом. Потом был завтрак…

      — Так.

      — Гелла затянула… Я попросила Геллу затянуть мне корсет слишком туго, и я ничего не могла есть. Я пришла сюда и думала, а потом мне стало тяжело дышать.

      — Дальше.

      — Я видела… Я видела пятерку мечей! — добавила девочка, и по коже побежали мурашки.

      Мессир поднялся со своего кресла, подошел к ней и поднял ее лицо за подбородок:

      — Это все, что ты помнишь? Говори, дитя!

      Сивилла опустила глаза и добавила:

      — Вы велели мне остаться, чтобы поговорить.

      - Ах, да, — ей показалось или в голосе Мессира в самом деле прозвучало веселье? — Теперь и я припоминаю.

      Девочка на секунду замялась и спросила:

      — Те смертные, они видели как я?.. — она не договорила от смущения.

      — Тебе не о чем беспокоиться, — заверил ее Воланд, — мы позаботились о том, чтоб они не запомнили то, чего не должны.

      Сиви вздохнула, на этот раз с облегчением, но ее воодушевление быстро прервали.

      — О чем тебе действительно стоит беспокоиться, Сивилла Оршели, так это о твоем поведении в последнее время. И это касается всех аспектов твоей жизни… — Мессир принялся расхаживать туда-сюда перед сжавшейся от страха Сиви.

      — Как только ты получила относительную свободу, вместо того, чтобы показать мне свою сознательность и зрелость, ты принялась отчаянно проверять границы дозволенного. Отлучалась из Замка без позволения, вела себя отвратительно, и только не надо мне рассказывать, что не ты не посмела спросить! Ты предпочла не спрашивать, потому как знала, что я этого не одобрю. Это принципиально разные вещи, Сивилла, — добавил он, и его тон посуровел.

      — Далее, — продолжал Мессир, словно припечатывая каждое слово. — Вместо того, чтобы продолжать занятия, ты развлекаешься самым бессовестным образом. Не желаешь ли мне продемонстрировать свои успехи в учебе за последние дни? — спросил он язвительно.

      Сиви сказать было нечего, и она продолжала мрачно смотреть в пол.

      - И, наконец, — Мессир взял ее за плечи и заставил подняться, — что я приказал тебе делать, когда тебе приснится кошмар? Ответь мне, Сивилла! — он повысил голос.

      — Вы приказывали немедленно приходить к вам.

      — А что сделала ты?

      — Я хотела попробовать сама…

      Мессир несильно встряхнул ее и прикрикнул:

      — Ты пробовала! И ты так преуспела в этом, что довела себя до припадка!

      Он раздраженно сел в кресло, а Сиви осталась стоять в ожидании приговора.

      — Итак, Сивилла Оршели, я вижу два выхода из этой ситуации. Первый — это высечь тебя за непослушание и безответственность и отправить к себе, лишив всех привилегий, пока не поумнеешь. Пускай тебе уже не десять и даже не двенадцать лет… Судя по твоему поведению, большой разницы я не вижу. Что скажешь, Сивилла Оршели? Кажется ли тебе мой вариант решения проблемы справедливым?

      Сиви вспыхнула и разозлилась. Он просто пугает ее и ничего из вышеперечисленного делать на самом деле не собирается. Он не может в самом деле… Ведь не может же?

      — Вы сами заперлись у себя в апартаментах. Откуда мне было знать, что вы ждете от меня, чтобы я пришла? — мрачно спросила она и насупила брови.

      Мессир смерил ее испытывающим взглядом.

      — Последний раз, Сивилла Оршели, я приму твои оправдания. Еще раз попадешься мне на чем-то подобном, и снисхождения не жди. Итак, поскольку нас обоих не устраивает первый вариант, мы поступим следующим образом. Начиная с завтрашнего дня, ты встаешь на рассвете. Никакой больше лени по утрам — завтракаешь со мной и затем делаешь все возможное, чтобы наверстать упущенное в учебе. Кроме того, ты начнешь заниматься с Азазелло. Твое тело должно выдерживать нагрузки разума.

      Сердце Сиви подпрыгнуло от радости, но она искусно спрятала ее под маской смирения и послушания, а Воланд продолжал:

      — Я пришел к выводу, что знаний Геллы в картах Таро недостаточно. Это только вводит тебя в замешательство. Посему этот смертный, Кроули, будет давать тебе уроки. Посмотрим, может и выйдет из этого что-то путное. Кроме всего, я подумаю, в какие из дней ты будешь сопровождать меня по делам. Пора тебе уже учиться понимать, в каком мире живешь. Меня перестало устраивать то, что от Иешуа ты узнаешь больше о Шеоле, чем от меня, — добавил он скорее для себя.

      Сиви тихо ликовала — снова вместо ожидаемого, и, откровенно говоря, заслуженного наказания, она получила награду.

      Мессир уловил отголосок ее мыслей и погрозил ей пальцем.

      — Последний раз, Сивилла Оршели, последний, я прощаю твои выходки. Я никогда не повторяю дважды. Это ясно?

      Девочка подавила в себе желание кинуться Сатане на шею — это было бы уже слишком. Она перестала позволять себе проявления подобной несдержанности чуть ли не в младенчестве.

      — Ясно, — порывисто кивнула она.

      — Тогда ступай. Гелла принесет тебе обед, и ты съешь все до крошки. Спать ляжешь рано — я проверю. Можешь быть свободна.

      Сиви собралась уходить, но тут ее внимание привлек небольшой серебряный шкаф у окна. Раньше его здесь не было. Шкаф был заперт.

      — Что там, Мессир? — спросила Сиви.

      Воланд встал и почему-то загородил собой шкаф от взгляда Сивиллы.

      — То, что никоим образом тебя не касается. Через минуту его тут уже не будет.

      Сивилла Оршели послушно вышла. Шкаф был заперт. А у каждого замка имеется ключ.