Харвиг. Посол Ясных Земель (джен)

Я вспоминаю тот день, когда повелитель мира Аддрил пригласил меня к себе, в Дивфед. Мы вышли на боковую террасу дворца, с которой открывался захватывающий вид на город. Солнце клонилось к реке, озаряя всё волшебным золотым светом. Ваал молвил:

— Мой друг Кавалаш... Последние годы ты был свидетелем многих событий. О тех же, что прошли мимо, ты знаешь из первых уст...

После этого вступления он ненадолго умолк, глядя на Граттах, раскинувшийся у подножия горы. Восточный ветер тревожил бороду бога, а я гадал, к чему он ведёт. Ваал продолжил:

— Я читал твои сочинения о Клинках. Они правдиво изложены и получили признание в землях. Настала пора описать, что было дальше.

Эти слова заставили моё сердце вздрогнуть. Боясь обмануться, я уточнил:

— Говоришь ли ты о противостоянии Ясных и Бодрых земель?

— Разумеется.

Мечты об этом не давали покоя мне уже многие годы. Но кто я, чтобы, вооружившись пером, посягнуть на историю, в которой переплелись судьбы всех новых миров? Мне кажется, услышав Ваала, я онемел от счастья.

— В какой же форме это следует изложить? — наконец спросил я.

— В «Клинках» тебе удалось рассказать о многом, попутно с приключениями борка Сигмура. Думаю, и здесь потребуется свой герой.

— Харвиг.

Ваал кивнул. Я понял, что наша встреча закончена.

Последующие несколько лет были самыми трудными и счастливыми в моей жизни. Их плодом стал цикл произведений, получивших название «Земли».

Надеюсь, любезный читатель, тебе не будет скучно пройти со мной и нашим героем Харвигом весь путь до конца.

Кавалаш П'Вемо

— Ну, была не была! — вздохнул Харвиг. — Не поминайте лихом.

— Погоди... — вышел вперёд Селян. — Пошутили и будет.

— И вправду, — поддержал старшего брата Михей. — Тут не смелость нужна, а дурость.

— Пойдём домой, Харвиг... — захныкал Васятка.

Сын лесоруба, круглолицый Мирошка ничего не добавил, только яростно закивал головой.

«Чего-чего, а дурости мне хватает...» — подумал про себя Харвиг. Затем, стиснув зубы, чтобы не стучали, принялся взбираться наверх. Чем выше он поднимался, тем сильней становился сладкий яблочный дух. Послышался глухой стук, словно упало что-то мягкое и тяжёлое. Вслед донеслось жадное чавканье.

— Зубила яблоки жрёт, — сдавленно прошептал снизу Васятка.

Харвиг молчал. Он уже поднялся над тыном и видел теперь весь сад и сияющую спелыми плодами чудесную яблоню. Одна из дубовых ветвей нависла над ней. Если потихоньку подобраться поближе...

Тишину нарушило хлопанье крыльев, и на забор, каркая, опустился старый знакомый. Снизу тут же раздался утробный вой.

— Вот проклятая птица! — в сердцах шепнул Харвиг. — Не даёшь мне покоя!

Однако нужно было что-то решать. Не торчать же ему тут всю ночь, словно филину.

Вздохнув и призвав в помощь небо, пополз он медленно по кургузой ветви. Чем дальше, тем она становилась глаже и тоньше. Отрок нутром чуял, как клонится вниз. Там, в черноте, метался Зубила. А впереди светились красные огоньки. Один из них был совсем близко!

— Спускайся! Пропадёшь! — уже не таясь, в голос кричали княжичи. Пуще других надрывался Селян.

Харвиг протянул руку к заветному огоньку. Нет, не достать... Нужно подползти ещё ближе.

Дальше по ушам вдарил треск, карканье. Отрок камнем полетел вниз, хватаясь руками за какие-то ветки и сучья. От удара о землю сдавило грудь. Он приоткрыл глаза и увидел несущегося на него Зубилу...

Ужас обуял храбреца. Харвиг отчаянно, тонким голосом закричал.

А там и вовсе начались чудеса. Будто муху в мёд, его окунули во что-то вязкое и глухое, а затем одним махом вытащили обратно... Харвиг жадно хватал ртом ночной свежий воздух. Отдышавшись, он кое-как поднялся на ноги.

Всё вокруг было иным. Зверь сгинул. Вместе с Зубилой пропали тын и дубрава. Только яблоня осталась на прежнем месте.

Да где это он? Куда пропала гора?! Кудыкина — вот она, а половину Алатыря словно ветром сдуло!

Харвиг подобрал с земли яблочко. Тёплое и тяжёлое... До поры сунул его в карман. Озираясь, побрёл обратно. Нужно было взглянуть, что там с городом.

Под ногами мягко стлалась трава. Цветки клевера благоухали, сказочно мерцая белыми и розовыми огоньками.

Воздух здесь был чудесный! Каждый вдох — как глоток прохладной воды, зовущий вспомнить что-то хорошее, да накрепко позабытое...

Харвиг ступал по необыкновенным цветкам и думал, что нечто подобное случилось с ним в детстве.

Тогда он, четырёхлетний малыш, спустился с вершины Алатыря в Городище. Его приняли в семью князя. Поначалу горожане судачили, откуда он взялся, но с годами угомонились. Может, о том случае и вовсе бы позабыли, если бы не задиристый нрав «подкидыша».

Кто знает, не вернулся ли нынче он в родной мир? Может, скоро он увидит родителей?!

От этих мыслей ноги сами зашагали быстрей, а там Харвиг вовсе сорвался в бег и остановился, только выбравшись из низины.

Увы: города не было! Княжич разочарованно смотрел на поросшие лесом берега Стыри. Ни моста между ними, ни теремов за заборами, ни самой захудалой избы. Диким и прекрасным показался этот край в лунном свете. Мир без людей.

«И на что я тут?» — с горечью спросил себя Харвиг.

Вдруг он ощутил сильный жар и выхватил из кармана яблоко. «Ну хоть от голоду не помру», — вздохнул он. Перекидывая огонёк с руки на руку, Харвиг откусил горячий кусок, охнул и повалился на землю...

* * *

Наша история, добрый читатель, берёт начало погожим осенним вечером, когда пятеро отроков собрались на окраине города, чтобы поиграть в «выбивалу»...

— Мимо! — крикнул один из мальчишек. Он широко улыбнулся, сверкнув зубами, и вышел из начерченного на земле круга. На вид отроку было с дюжину лет. Волосы на его голове были длинными, каштанового цвета и, по обычаю мужчин Городища, заплетены в косу. Глаза — зелёные, словно листья клевера. В общем, внешность для Роси вполне обычная. Разве что прямой острый взгляд да чудное имя выделяли его среди прочих. Звали отрока Харвиг.

— Теперь мой черёд!

Мальчик отошёл на тридцать шагов и встал у нацарапанной щепкой черты. Высокий, худой Селян занял его место в круге. Остальные принялись подбирать разбросанные камни.

— Эй, Васятка! — крикнул Селян со своего места, заметив, как маленький конопатый отрок с пучком волос вместо косы, кинул к черте камень размером с добрый кулак. — Никак моей смерти хочешь?

Тот пожал худенькими плечами:

— Сам-то и поболе швырял.

Харвиг уже изготовился для броска, когда над головами послышалось надсадное карканье. Вслед захлопали крылья, и на сук ближнего дуба опустился большой одноглазый ворон.

Кривого гаврана этого он хорошо знал. Всякий раз тот появлялся, когда назревали крупные неприятности.

Отправлялся ли Харвиг во главе славной ватаги биться с отроками Заречья на Перволедье, лез ли в гиблые пещеры Алатыря, — ворон всегда кружил рядом.

Да взять хоть последний случай, когда подрались с серёдкинцами. Тоже прилетал, каркал... Харвигу тогда изрядно досталось. Не мудрено — глава ватаги с Серёдки, крепкий рослый Демьян, был на пару лет старше. Но куда денешься, — дело вышло серьёзное. Задумали серёдкинцы за проход по своей земле с соседей дань собирать. А как миновать, если они посреди живут? Не пройти стороной ни к Торжку, ни к реке. Про другой берег Стыри и говорить было нечего. Вот и пришлось Харвигу драться. С тех пор они ходили везде свободно.

И вот, гавран опять прилетел! Сидит себе на ветке и каркает. У Харвига от смятения вся игра насмарку пошла. Что ни булыжник — то мимо! Селян в своём круге и хорониться уж перестал. Стоит, как столб, ухмыляется...

Отрок начал всерьёз подумывать, не угостить ли зловещую птицу камнем. Да тут послышался надрывный, сжимающий нутро вой, и к ним из соседнего переулка выскочила здоровенная псина! Её морда была оскалена, покрыта грязью и жёлтой пеной. С шеи свисал огрызок верёвки.

— Буян... — не поверил своим глазам Харвиг.

Это и вправду был он, их дворовый пёс. Услышав знакомый голос, зверь встал. Было заметно, как судорожно вздымаются и опадают его бока.

Отроки тоже замерли — ноги как к земле приросли. Даже ворон умолк. Сколько все так стояли, не шелохнувшись, только небу известно.

— Буян... — вновь позвал Харвиг.

Уши пса поднялись, морда вновь стала прежней. Отрокам уже показалось, что он их признал. Но тут взгляд Буяна переменился, исполнившись лютой злобой, и он ринулся к Харвигу.

Мальчик подхватил с земли большой камень. Целиться было некогда, швырнул со всей мочи. И угодил булыжник псу промеж глаз. Буян взвизгнул, припав на зад. Потом развернулся и с воем помчал обратно.

Ворон на тыне протяжно каркнул и улетел. Отроки, постояв, неуверенно сошлись в кучку.

— Чего это он? — нарушил тревожное молчанье Селян. — Свихнулся?

— Я чуть в штаны не наложил... — покраснев, сознался Михей.

Харвиг снисходительно ухмыльнулся:

— Эх вы, заячья кровь!

— А сам-то? — встрепенулся Селян. — Скажешь, не испугался?!

— Я-то? Конечно нет!

На самом деле Харвиг лукавил. Колени от пережитого ещё тряслись. Но виду подавать было нельзя — иначе уважать перестанут.

— Может, — не унимался Селян, — ты и Зубилы не побоишься?

— Не побоюсь! Хоть сегодня в сад влезу!

Тут Харвиг язык прикусил, да только поздно уж было...

В дремучем лесу, за Кудыкиной еловой горой, хоронилось от людских глаз урочище Макоши. По преданиям, посадила богиня там яблоню при сотворении мира. Охранником оставила лютого пса, а чтобы не искушать городчан, обнесла дерево высоким дубовым тыном.

Чтили жители это место наравне с храмом. Никто из взрослых и помыслить не мог туда влезть. Да и верно: обратного пути не было.

Когда-то, в давние времена, жил в городе пастух Острик. Слыл он отчаянным храбрецом и решил однажды преподнести возлюбленной дар — волшебное яблочко. Уж как уговаривали его близкие и невеста, даже грозили, — всё без толку. Не послушался молодец никого, потому что был горд и крепко верил в свою удачу. Взобрался он по лестнице на городьбу, помахал сверху друзьям и девице. Больше его не видели. Те же, кто слышал последний крик пастуха, враз поседели.

А детворе законы не писаны. За три сотни лет поднялась вокруг заповедного места дубрава. Одно дерево переросло забор и протянуло за него ветвь.

Вот и повадились отроки лазать на дуб, чтобы поглазеть на Зубилу и яблоню.

Яблонька была хороша! Цвела и плодоносила она круглый год, и даже зимой по белым душистым цветкам ползали страшные, мохнатые пчёлы. Откуда они брались, куда улетали, — никто не ведал.

Мелкие спелые яблоки походили на закатные солнышки. И днём, и ночью сияли они на ветках алым матовым светом. А каково было зрелище в снежный морозный день! Диво, так диво.

Не меньший интерес вызывал и Зубила. Лохматый, с телёнка величиной, он близко не походил на местных собак. К тому же никто не слышал, чтобы зверь лаял. Зато он выл, да так, что волосы у слушавших поднимались дыбом.

Питался Зубила упавшими яблоками, а воду добывал из лужи, которую исправно наполнял с небес Гамаюн, либо, если в округе стоял мороз, пожирал снег и грыз лёд.

Вот в такое место и направилась, на ночь глядя, ватага княжичей. Так их называли с того, что Лют, глава Старого Городища, был Харвигу приёмным отцом. А Селян, Михей и Васятка — сводными братьями.

На душе вожака было хмуро. «И кто меня за язык тянул?!» — сокрушался он.

Харвиг услыхал позади чьи-то шаги. Рядом с ним очутился Васятка.

— Может, передумаешь? — спросил он.

— Ещё чего!

Младший брат потянул за рукав:

— Откажись! Пропадёшь же!

Харвиг потрепал его по затылку:

— Не бойся.

На самом деле, он с радостью бы отступил. Да только слово — не птица, выпорхнет, не воротишь. Пойти теперь на попятную, — позора не оберёшься. И тут уже не ясно, что хуже: прослыть трусом и пустомелей или отправиться в пасть к Зубиле.

Они выбрались из тесного хитросплетения улочек с переулками и вышли на луг. Раскинувшийся перед ними простор серебрился под лунным светом. По левую руку блестела река. Харвиг немного приободрился.

— Не отстаём, тюхи-матюхи! — прикрикнул он на друзей. Кажется, оставив позади тёмный город, они тоже повеселели.

— Сам ты Тюха... — буркнул шедший в хвосте Селян.

Они миновали пустошь и углубились в косматый ельник. Кудыкина гора постепенно поднималась перед ними, теснила прочь от реки. Мало кто из городчан взбирался на её крутые бока — угрюм и бесплоден был здешний лес. Шишки да огромные, таящиеся под хвойным ковром, грибы — вот и всё, что ожидало там путника.

Едва заметная в темноте тропа серым рушником вилась под ногами. Осмелевшие было княжичи вновь приуныли. Они молча гуськом добрались до места, где дорожка раздваивалась.

Та, что брала правее, вела к подножию Алатыря. Там начиналась раздольная, полная воздуха и лунного света дубрава. Алатырский лес славился дичью, ягодами и грибами. Да и просто погулять по нему было в радость... Харвиг вздохнул и свернул налево. Узкая стёжка едва пробивалась перед ним через заросли бересклета.

Постепенно они спустились в низину. Ёлки нехотя расступались, редели, а вскоре и вовсе сменились дубами. Сквозь оголившиеся к зиме их вершины впереди показались хищные зубья высоченной ограды. Довольно скоро княжичи дошли до неё и остановились у заветного дерева. Одна его ветвь как раз простиралась над тыном.

— Ну, была не была! — вздохнул Харвиг. — Не поминайте лихом.

* * *

Когда он очнулся, всё ещё была ночь. Вместо мягкого клевера щеку колола пахучая хвоя. Харвиг осторожно встал на ноги, коленки тряслись, — и вскрикнул: город оказался на месте! Чудесное яблочко перекинуло его в Рось. Он облегчённо вздохнул. Не зря говорят: в гостях хорошо, только дома лучше. Страшно представить, что было бы, останься он навек в том удивительном мире.

Однако нужно возвращаться к друзьям...

От урочища доносились взволнованные голоса. Кажется, братья ссорились. Но, заприметив его, разом стихли.

— Харвиг? — неуверенно окликнул Михей.

— Я… — отозвался он.

Княжичи бросились к нему и едва не удушили в объятиях. Васятка радостно шмыгал носом.

— Откуда ты?!

Он протянул ладонь, на которой уже не сиял, а едва тлел огрызок чудесного яблока.

— Уговор, — степенно произнёс Харвиг.

— А Зубила? Ты видел его?

— Как тебя сейчас.

— И что он?

— Помереть на месте.

Тут все невольно оглянулись на тын, из-за которого разносился по округе протяжный вой. А Харвиг гадал, слышали ли отроки его крик, вовсе неподобающий предводителю лихих княжичей.

— А тут-то как очутился? — спросил дотошный Селян. Харвиг заметил, что левый глаз брата заплыл, вокруг багровели свежие ссадины.

— Занесло меня куда-то... В мир иной.

Отроки переглянулись.

— А ты нам не врёшь? — Селян недоверчиво прищурил здоровый глаз.

Братья уставились друг на друга. Но назревавшую ссору оборвал громовой раскат: невесть откуда налетевшие тучи столкнулись в выси и озарили округу молнией. С небес хлынул проливной дождь.

Отроки со всех ног бросились прочь из леса. Долго они добирались туда, да скоро возвращались обратно! И всё же в город княжичи вбежали, уже промокнув до нитки.

Ветром пронеслись они через Серёдку и остановились лишь у своих ворот. Тут и дождь стих.

У калитки на двор стоял дед Архип. Старик сердито замахнулся клюкой, но отроки увернулись, шмыгнули мимо и на носочках прокрались в терем.

Едва улеглись по лавкам, как из соседней горницы выглянула закутанная в платок мать. Увидев, что все на месте, она так же беззвучно скрылась.

Братья перевели дух.

— Харвиг! — позвал со своей лавки в углу Васятка. — Расскажи про Зубилу!

— И что за мир иной? — поддержал Михей.

Расскажи, расскажи... Только что же он скажет? Немного успел повидать там, а передать словами, что ощутил, — выйдет ли?

— У Зубилы клыки размером с ладонь... А языков три, — зелёный, чёрный и синий.

Васятка ойкнул. С лавки Селяна донёсся тихий смешок.

Харвиг, покосившись в угол, где скрывался в темноте старший брат, продолжил:

— Ночью там светло, как и днём. Всё оттого, что трава под ногами светится...

— Ишь ты! — удивился Михей.

— А воздух там такой, что кажется: ни еды, ни воды не нужно. Его ешь да пей.

Братья молчали. Наверное, пытались представить себе неведомый край. А Харвигу и добавить к сказанному было нечего. Он смежил веки. Тотчас перед глазами возникла оскаленная зубастая пасть. Тогда отрок повернулся на другой бок, и страшное видение отступило.

Велика заповедная земля Рось! Куда ни отправься из города, на весь день пути — поросшие мягким разнотравьем луга, возделанные поля и вековые дубравы. Довольно в тех краях тучных ушастых зайцев, пронырливых белок, дятлов и филинов. В дремучих зарослях гнездятся чёрные вороны и рыскают полосатые кабаны. А в реках Буг и Стырь плещется крупная и вкусная рыба.

Немногие земли могут похвастать таким изобилием!

Что же до города, раскинувшегося у подножия Алатыря, так он мог считаться самым уютным из всех известных нам городов под горой. Разве что Тахгар мог поспорить с ним. Но он, как и весь благословенный мир Сеннаар, отличался от прочих. И речь о нём пойдёт много позже.

Надо заметить, что в Городище не было новых величавых построек (да и старые лежали в руинах) или мощных крепостных стен, как в иных мирах.

Зато город утопал в яблоневых и вишнёвых садах, над которыми торчали, словно грибы на поляне, золотистые маковки расписных теремов. Красочные дома эти возводились из брёвен; встречались и каменные, но куда реже.

Усадьбу обычно окружал высокий забор. За каждым тыном обитал цепной пёс — мохнатый зубастый зверь, признающий только своих хозяев.

Всё это было отголоском давних времён, когда по округе бродили хищные твари. Чудища сгинули, а ограды, давшие название городу, прижились.

Городчане возделывали поля, разводили скот, охотились на зверя, ловили рыбу. В праздники, которых на морозную пору приходилось немало, собирались на площади. Задорно гудели длинные камышовые дудки, бренчали наперебой балалайки. Долгие протяжные песни перемежались звонкими, озорными частушками. Меж заставленных снедью столов отплясывали отроки и отрочицы... Дружно и весело жили росы.

Шли годы, столетия сменяли друг друга и, казалось, ничто не сулит перемен. А они были уже не за горами…

Первые лучи солнца только позолотили маковки теремов, как Харвиг проснулся. Он потянулся и радостно вскочил с лавки. Сегодня был большой праздник — окончание жатвы! Весь день дотемна на Торжке будут гулять. А на рассвете он договорился с Васяткой отправиться на рыбалку.

Однако разбудить младшего брата оказалось непросто. Тот ни в какую не желал открывать глаза, что-то бурчал сквозь сон и брыкался. Харвиг в конце концов с досадой махнул на него рукой.

— Пеняй на себя, соня!

Отрок захватил в сенях удочку и вышел во двор. На потемневшей колоде у тына дремал Архип. Похоже, старик ждал Буяна. Харвиг, вспомнив про того, опечалился. За вчерашней кутерьмой даже погоревать было некогда.

Он прошёл на задний двор, в сад. Там, во влажной с ночи земле был прикопан берестяной туесок с червяками. Харвиг сунул его за пазуху и вернулся к воротам. Старик по-прежнему спал. Мальчик тихо выбрался за калитку и припустил по узким булыжным улочкам вниз по склону горы. Из-за высоких, крепких заборов вслед доносилась ленивая брехня сонных псов. Где-то на Заречье гортанно прокукарекал петух.

Харвиг вновь вспомнил минувший день. Столько всего случилось, скажи кому — не поверят!

Буян, Зубила, внезапное спасение и чудесное яблочко. Гром, молнии и ливень с чистого до той поры неба...

Впрочем, по поводу внезапной грозы как раз всё было понятно. Харвиг осквернил сад богини, и Гамаюн, её небесный помощник, прибыл туда, чтобы покарать негодяя.

Кабы не резвость ног, лежать ему, дурню, там горкой пепла.

Харвиг набегу помотал головой. Нет уж, лучше про то не думать.

У городской площади он перешёл на шаг. После запретных пещер горы Алатырь, урочища Макоши да водяной мельницы тут было самое интересное место.

Круглый год здесь бурлила жизнь! На Торжке обменивались новостями, сбывали товар, князья назначали сход, либо, как ожидалось нынче, всем народом гуляли на праздниках.

В дальнем конце, у подножия горы, возвышался каменный храм. Внутри за резными дверями стояло изваяние Макоши. Там же, у её ног, громоздились обломки прочих богов, разрушенные при сотворении мира.

Харвигу нравилось рассматривать статую. Росту в богине было с двух взрослых мужчин. А прекрасным лицом она не походила ни на одну из дев Городища.

Не меньший трепет в отроке вызывали огромная шкура и страшный череп Погрыза. Они висели на соседней стене. Харвиг сотни раз слышал легенду о кровавой битве с чудовищем, но всякий раз, зайдя в храм, он чувствовал, как душа уходила в пятки...

Размышляя о том, он незаметно дошёл до реки. У моста, Харвиг свернул налево и припустил по тропинке, что вилась по крутому берегу меж старых верб.

По воде стлался туман. Харвиг поёжился от предрассветной прохлады. Любил он эту волшебную утреннюю пору. Вокруг влажная тишина, и только с реки время от времени доносятся ленивые всплески. Это гуляет рыба...

Он миновал излучину и потихоньку спустился с высокого обрыва к воде. Здесь притаилось его заветное место. Почти не замочив ног, Харвиг перебрался на поваленный бурей ствол дерева. Дальше к затопленной верхушке, в мрачной глубине кружил хороводы с русалками водяной. У песчаного берега вода была поспокойней.

Харвиг наживил червяка, поплевал на удачу и забросил под осоку. Вырезанный из коры поплавок чуть покачался на воде и застыл...

Шло время. Постепенно туман развеялся. Ниже по течению показалась почерневшая за века плотина. В городе это место считали недобрым. Очень уж часто под мельничным колесом гибли люди.

Отроки любили слушать былички о мельнице. Про страшенных, облепленных бурыми водорослями утопленников и зубастого водяного, который утянул их на дно. А матери грозились отвести непослушных детей ночевать на мельницу.

Харвиг не раз ездил на тот берег с отцом и братьями на помол. Сама мельница — старая, тёмная. Вокруг — жухлая трава, сухостой. Место и днём тревожное. Каково же там ночью?!

Солнце озарило поросшие лесами холмы и раскинувшийся между ними город. На зелёном лугу радостно застрекотали кузнечики.

Поплавок дрогнул, застыл…

Харвиг подобрался и без единого шороха схватил комель удилища.

— Тю-тю-тю... — одними губами подбодрил он.

Поплавок чуть подпрыгнул, дурашливо завалясь, и короткими толчками решительно зашагал под воду! Харвиг взметнулся, рванул уду, и тут же ощутил свинцовую тяжесть загулявшей в глубине рыбы!

Медленно пятясь к берегу, он пытался совладать с неведомой силой. Эх, не порвался бы шнур, а за кованный самим Горыней крючок он был спокоен!

Тяжёлой и долгой вышла эта борьба. Уже было позднее утро, когда отрок облегченно перевел дух. У его ног в траве Жарозуб шевелил двухаршинным телом. Вот так удача! Солнце огнём полыхало на его чешуе, и она сияла, как золотые монеты.

Теперь можно было возвращаться домой. Он продел ветку вербы рыбе под жабры, взвалил тяжёлую и мокрую ношу на спину и принялся взбираться наверх...

Тогда-то с другого берега и послышались голоса. Харвиг обернулся и рассмотрел у воды сыновей мельника.

Старший, Аким, что-то держал в руках. Меж ног отроков бестолково сновала собака.

Младший брат отгонял её, стегая прутом.

— Пошла прочь! Иди домой, Шамка!

Но та и не думала уходить. Вместо этого она подпрыгнула кверху и попыталась вырвать из рук парня тёмный комок. Через речную гладь докатился тонкий прерывистый писк. Аким злобно пнул собаку ногой и швырнул щенка на стремнину. Окрестности огласил надрывный плач Шамки.

— Ты что творишь, гад?!

Харвиг, как был в одёже, прыгнул с крутого обрыва в Стырь. Позади в воду радостно плюхнулся Жарозуб. Но отроку было не до того. Он боролся с течением.

Дюжина сильных широких взмахов, и вот он на середине реки. Здесь она замедлялась, вертелась как колесо. Харвиг набрал больше воздуха и нырнул. Стылая осенняя вода была чиста и прозрачна. И всё же тёмный комочек на дне он заметил не сразу. Лишь когда воздуха совсем не осталось, увидел его, схватил и с хрипом вылетел на верх.

Тем временем братья сгрудились на берегу, высматривая противника.

— Эй, да это подкидыш! — первым догадался Матвей, средний сын мельника.

— Греби назад, Харька! — крикнул Аким. — Не то за кутёнком отправишься...

Харвиг нащупал ногами дно. От ярости его лицо исказилось.

— Агридиг! — угрожающе крикнул он.

Отрок и сам не ведал, что это значило. Странное слово было тем немногим, что он мог припомнить из давних, почти полностью позабытых времён. И всякий раз, затевая крупную ссору, он отчего-то считал нужным произнести его.

На колокольне храма звонили полдень. Лют стоял на красном крыльце и молча наблюдал, как сын запустил в калитку собаку, затем положил в тень под тыном щенка.

— С уловом, сынок! Знатная ныне рыба пошла...

Харвиг приблизился, и князь смолк. Одно око у отрока заплыло, губы наружу. Вся рубаха, даже штаны в крови.

— И кто в этот раз?

— Так... — Харвиг хотел ухмыльнуться, но получилось нехорошо, — вместо передних зубов темнела широкая дырка. — Вишь, подобрал... Шамкой зовут.

— Шамкой... — повторил Лют. — Ступай, умойся. Потом расскажешь...

Однако толком рассказать сын не успел. Во двор без стука забежал мельник Ноздреча. Следом ввалился князь Заречья Горазд. Могучий и толстопузый, он разительно отличался от стройного и жилистого главы Старого Городища.

— Это что же твой щенок вытворяет?! — высоко, по-бабьи взвизгнул Ноздреча.

Лют мельком взглянул на перекошенное лицо мельника и обернулся к Горазду.

— Добрый день, гости!

— Здравствуй, Лют, — пробасил тот. — Здоровья и достатка в твой дом.

— Проходите! А то, — князь кивнул на Ноздречу, — солнце голову напечёт.

— Мы не гостить зашли. Просим схода.

Лют удивлённо приподнял бровь.

— Так ведь праздник сегодня. Да и что за беда такая, что без схода нам не решить?

— А такая, — выпрыгнул вперёд мельник, — что твой подкидыш моих деток поубивал!

У Люта омрачилось чело. За убийство наказание полагалось одно: изгнание. Пойдёт Харвиг мыкать горе в Голодырь, маленький посёлок на Пучай-ручье.

— Живы они, — раздался позади голос сына. Он уже умылся и утирал лицо рукавом. — Чего зря болтать?

При виде отрока мельник невразумительно засипел.

— Помолчи! — через плечо приказал Лют. — После спрошу.

Харвиг послушался, присел в тень. На шум из терема вышли братья. Последним, сладко зевая, появился Васятка.

Лют вздохнул и вновь обратился к Горазду:

— Так что стряслось?

— У старшего, Акима, — ответил тот, — зубы выбиты. Рука пополам. У среднего, Матвея, нос набок.

— У Вакейки нога погрызена! — горестно вскричал мельник.

Лют удивлённо взглянул на сына.

— Да погоди, Ноздреча! — досадливо отмахнулся Горазд. — Его же Шамка погрызла...

Братья на крыльце рассмеялись.

— А вы не смейтесь. — Горазд утёр запотевший лоб. — Отроки гуляли у реки рядом с мельницей. Харвиг заметил их, переплыл Стырь и избил. Собаку со щенком отобрал.

— Шамку! — завопил мельник, протягивая дрожащий палец в сторону тына. Собака перестала вылизывать настрадавшееся за утро кутёнка, обернулась к Ноздрече и угрожающе зарычала.

— Как же это один мелкий отрок с твоими справился? Может, они сами друг дружке бока намяли?

— Ты Ваньку тут не ломай! — взвился Ноздреча. — А то мы твоего приблудка не знаем!

Горазд придержал мельника за плечо. Лют нахмурился:

— Следи за языком, Ножик.

Затем подозвал Харвига:

— Ну, говори, как всё было...

Выслушав короткий рассказ сына, прерываемый надрывными криками мельника, Лют хмуро заметил:

— Топить кутёнка на глазах матери — до такого додуматься надо...

Горазд потупился, а Ноздреча оскалил гнилые зубы:

— То была дань водяному! Щенок-то мой!

— Однако, — продолжил глава Старого Городища, — хозяйство мельника осталось без рук. И это в самую горячую пору. Значит, Харвиг будет жить и отрабатывать у него до начала зимы, до Покрова...

Покров — в этот день отмечалось начало зимы.

— Иди, иди... — Ноздреча злобно подтолкнул Харвига в спину. У ворот провожали сына родители. Там же теснились братья. Чуть в стороне, прислонившись к тыну, на него строго смотрел дед Архип.

— Ещё раз толкнёшь — руку сломаю, — пообещал Харвиг мельнику.

Ноздреча угрожающе замахнулся, но ткнуть не посмел. Шедший позади Горазд сокрушённо покачал головой. Чуяло его сердце, что всё это добром не закончится.

— Собаку заберу позже! — напоследок крикнул Ноздреча.

Они забрались в крепкую и просторную княжескую повозку, запряжённую большим круторогим козлом. Горазд дёрнул за повод, и козёл потрусил.

На Торжке уже было людно. Мужи городили длинные, в десяток столов ряды — готовились к вечернему пиру. Прохожие оглядывались на них. Многие спрашивали, что случилось. Горазд, поначалу старавшийся объясниться с досужим людом, вскоре плюнул и правил молча. Когда переехали мост, на перепутье сказал:

— Ты, Ноздреча, отрока не обижай. Помни, если что, мы с Лютом с тебя спросим...

Он посмотрел на Харвига:

— А ты...

— Да понял я, — вздохнул тот.

Горазд подстегнул козла и покатил дальше. Его путь лежал на Верхуши. Ноздреча и Харвиг свернули налево, в рощу. Наезженная, с сырыми колеями дорога ныряла под своды деревьев и уводила путников вдоль реки.

Здешний лесок был не чета алатырскому с его могучими, в пять обхватов, дубами. Не встречалось в гнилушинской роще и косматых кудыкинских елей. Чахлые сосенки да кривые осины продирались тут к небу через лещину.

Настроение у Харвига было скверное. Сегодняшнего праздника детвора Городища ждала целый год. На Торжке встретятся оба берега. К вечеру испекут громадный пирог. По обычаю его готовили жёны князей. Конечно, Ладе с Дарёной помогали другие девы. Для готовки пользовались очагом кузнеца Горыни, чья кузня находилась за Торжком под горой.

Не за вкус ценили тот пирог — за размер! Когда доставляли его на носилках и утверждали на столе, в дело вступал Богша, храмовник.

Старик вырезал в пироге длинным ножом «врата» и, отвалив кусок в сторону, на большое блюдо, для Макоши, сам забирался внутрь.

Все замолкали. Из пирога слышалось глухо:

— Видно?

Тут всегда начинался спор. Кто кричал «видно», кто «нет». Спор решали князья. Обычно они говорили «нет», тем самым нахваливая своих жён. Тогда Богша выбирался наружу и желал, чтоб в другой раз пирог был не хуже.

Затем начинался пир. Люди рассаживались за столами, пока княгини резали пирог на куски. Их помощницы обносили столы, оделяя каждого. Пировали до темноты. Потом перед храмом устремлялось ввысь пламя большого костра, и городчане разыгрывали былину об Ахене и Погрызе...

От досады Харвиг скрипнул зубами.

Лес, между тем, менялся. Чем ближе подходили к мельнице, тем он становился темнее и глуше. Обочины дороги, раскисшей от ночного дождя, покрывал валежник. В мутных глинистых лужах, готовясь к спячке, сновали ужи. Из-под куста вдруг выпрыгнул большой серый заяц. Мельник ухватил палку и швырнул ему вслед. Косой увернулся и скрылся в чаще.

— Чтоб тебя! — в сердцах крикнул Ноздреча.

Потом впереди засветлело, стали чаще попадаться пни срубленных на дрова деревьев. Справа из лещины показался пригорок, обнесённый покосившимся замшелым забором.

Тропа в лопухах повела их наверх. Вот Ноздреча толкнул калитку, и они оказались на просторном дворе. Под ногами захрустела ореховая скорлупа. Лебеда, дебелая жена мельника, выскочила на крыльцо и, увидев отрока, кинулась на него с визгом!

Харвиг ужом скользнул вбок, и мельничиха без толку пронеслась к воротам.

— Уйми её, Ножик, — посоветовал он.

Ноздреча молчал. Уж он-то знал, как опасна жена в исступлении. Пусть и Харька узнает: Лебёда вмиг собьёт с него пыл.

Между тем баба снова ринулась, и на сей раз, промазав, не удержалась на ногах и упала. Презрительно сплюнул Харвиг и укоризненно поглядел на мельника.

Лебёда тяжело поднялась. Её одежда и покрасневшее лицо измазались в грязи. Теперь она медленно наступала, разведя руки. Харвиг спокойно ждал, и когда между ними остался шаг, стремительным взмахом ухватил её за нос.

Ноздреча вскинулся, но только бестолково подпрыгивал рядом. Он было рванул Харвига за косу, однако тот сильнее сжал бабий нос, и согнутая вдвое мельничиха заверещала. Пришлось косу бросить. Харвиг ослабил хват, и Лебёда утихла.

— Пусти! Пусти её, Харька!

Харвиг покривил губы:

— Да кто же так просит?

Мельник заскулил от бессильной злобы.

— Пусти...

— На колени.

В сизых глазах Ножика помутилось. Он обернулся к тыну, где торчал воткнутый в пень топор.

Кто знает, чем закончилась бы эта история, но тут на крыльцо вышла дочь мельника.

Всемила была на год старше Харвига. Каждый раз, как он видел её, отчего-то робел. Возможно, виноваты были её глаза. Большие, круглые, словно чем удивлённые. Над глазищами нависала рыжая чёлка. Ещё Харвигу нравилось смотреть на золотистые пятнышки, рассыпанные вокруг её носа...

Харвиг разжал пальцы и вытер их о штаны. Лебёда, заохав, потопала в дом. Ноздреча поспешил следом. А дочь мельника осмотрела Харвига с головы до ног и спросила:

— Ты тут зачем?

Отрок расправил плечи.

— Ножик... Отец твой пригласил пособить. Говорит: сыновья ленивые и криворукие, не справляются.

Всемила прыснула. Харвиг тоже заулыбался. Тут из дому вышел Ноздреча и всё испоганил:

— Будет зубы скалить. Работать пора.

Он повёл Харвига на реку.

Возле мельницы уже стояли две нагруженные мешками телеги.

— Надо же, — удивился Харвиг, — и в праздник мелют.

— Жрать-то каждый день надо, — растолковал Ноздреча. — Иди к первой подводе и тащи пшеницу наверх...

В тот первый день на мельницу приехало всего три телеги.

Харвиг поднимал мешки в верхнюю клеть, где хозяин зерна их пересчитывал. Затем, под присмотром Ноздречи, начинался помол. Хозяин понемногу сыпал зерно на жернова, — круглые плоские камни, а Харвиг внизу, под деревянным жёлобом, принимал смолотую муку в мешки и относил на телегу.

Когда последняя повозка, запряжённая молодым бычком, укатила, Ноздреча велел Харвигу подмести вокруг мельницы.

— Жить будешь здесь, — сообщил он отроку между делом. — Раз ты тут до первых морозов, от холода не околеешь. Еду будет носить Вакейка. На двор и в дом носа не суй, нечего тебе там делать.

Харвигу показалось, что он ослышался. Ночевать на проклятой мельнице?! Может, Ноздреча шутит? Да нет, не похоже...

— Да не больно-то и хотелось, — побледнев, отозвался он. — Тут воздух чище.

Ноздреча стиснул зубы и кивнул на пасшуюся возле леса козу:

— По утрам будешь доить Утробу. Молоко собирай в ведро. Пить не смей! А вечером, после работы меняй у неё в стойле подстилку.

— Где брать солому?

— Ищи на поле.

Когда Ножик скрылся из виду, Харвиг обошёл мельницу. Высокая, с замшелыми стенами, она будто наблюдала за ним чёрными глазницами окон. Он постоял у огромного, облепленного тиной, скрипучего колеса. Где-то под ним, по слухам, и гнездилась жуткая нечисть.

Чуть выше по течению из-под воды выглядывали «быки» — каменные столбы, ломавшие по весне лёд перед плотиной.

Отроку показалось, что они похожи на огромные зубы затаившегося в глубине чудовища.

«Может, убежать на ночь домой? — вдруг подумал он. — Или переночевать где-то в роще...»

Он покачал головой. Лют сказал прямо: жить и работать у мельника.

С обречённым видом Харвиг заглянул внутрь мельницы. Днём, за суетой, тут не было страшно. Теперь, в сумерках, когда остался один, всё вокруг показалось зловещим.

— Ладно... — вслух подбодрил себя он. — Всё лучше, чем в одном доме с Ножиком.

Конечно, если бы Харвиг жил там, то мог бы каждый день видеть Всемилу. Он вспомнил, как она улыбалась ему. Возможно, она будет сюда захаживать...

Для ночлега Харвиг выбрал закуток наверху. Возле жерновов было самое уютное место. Он сбегал на поле и уже в темноте приволок большую охапку соломы. Половину оставил себе, другую отнёс к козе в стойло. Та дожидалась его внизу.

«На что ты здесь? — размышлял Харвиг, меняя солому. — И имя у тебя никудышное».

Он почесал затылок.

— Назову-ка я тебя по-другому... Раз ты вся белая, — будешь Пенкой.

Пенка таращила на него дурные глаза и улыбалась.

На Городище спустилась ночь. С Торжка доносились звуки веселья. Харвиг вздохнул. Денёк выдался тот ещё. Кроме упущенного праздника страшно обидно было за передние зубы. Новых уже не вырастет. Он вспомнил мешкодела Братилу, у которого была та же беда, и как Харвиг с друзьями над ним потешались. Выходит, напрасно. Радовало только одно — у Акима дела обстояли и того хуже.

Ночью Харвиг почти не спал. Мерещились ему шорохи, скрип ступенек и очень нехорошие стоны. Он забылся тревожным сном лишь под утро. И приснился ему Братила. Старик выбрался из реки на берег, весь в водорослях, склизкой тине. Он улыбался Харвигу чёрным беззубым ртом и зазывал на глубину ловить раков.

В ужасе отрок проснулся. Надрывно кукарекал петух. Крик доносился с нижнего жилья, где накануне Харвиг обнаружил у стойла несколько клетей с птицей. Все куры и петухи были, как на подбор, чёрного цвета.

Мальчик живо спустился вниз и по росистой траве побежал к реке. Над холмами вставало солнце. Тревоги минувшей ночи ушли вместе с тьмой, уступив место новому дню. Радость наполнила грудь Харвига и он издал торжествующий клич. Потом с наслаждением умылся холодной водой, утерев лицо подолом рубахи.

С мельницы донеслось тонкое блеяние: наружу не спеша вышла Пенка. Коза опустила морду к земле и принялась жевать траву.

— Эгей, рогатая! — весело крикнул ей Харвиг. — Где там моё ведро?

Подойдя ближе, он разглядел на голове Пенки венок. Кто-то сплёл его из клевера и полыни.

— Тюха-Митюха! — поражённо воскликнул княжич. — Вот ещё чудеса!

Он как раз закончил доить козу, когда на мельницу пришёл Ножик.

— Козу подоил?

Харвиг указал на кадушку.

— Сам молоко не пил?

— Оно же воняет.

— Ладно... Пока работы нет, лезь под жернов.

Он сунул в руки Харвигу шмат кабаньего сала и показал, как нужно по нескольку раз на дню смазывать оси и зубья мельницы...

Потом прикатила нагруженная телега и начался суетной трудный день.

Ближе к полудню приковылял Вакейка. Он вручил Харвигу половню с похлёбкой и кусок чёрствого хлеба. Для Ножика Лебёда передала печёную курицу, свежую краюху и ковш густых щей.

Отпустив очередную телегу, мельник объявил передых.

Харвиг умылся и присел в тени дерева пообедать. Вакейка крутился неподалёку. Он подобрал в роще длинную палку и бродил с ней вдоль берега, таская из воды тину. Временами малец зорко поглядывал на Харвига и ухмылялся.

Тот на эти ухмылки внимания не обращал. Во-первых, — хотелось есть. А во-вторых, — много чести.

— Косу тебе заплели не по возрасту, — только и сказал он.

На тропе, что вела со двора Ножика к мельнице, показалась Всемила. Харвиг издали заметил меж деревьев её зелёный с жёлтой вышивкой сарафан. Дождавшись, когда отрочица оказалась рядом, он кивнул и сдержанно улыбнулся. Теперь, без передних зубов, сильно скалиться ни к чему. Однако дочь мельника его будто и не признала! Прошла не спеша мимо, к отцу, который пировал на широкой лавке у жёлоба.

О чём они говорили, Харвиг не слышал. Да и какое ему дело? Вряд ли о чём-то умном...

От обиды он развернулся к реке и уткнулся в свою половню.

А отрочица, поравнявшись с ним на обратном пути, вдруг заливисто рассмеялась.

Нехорошие подозрения зародились у Харвига. Он съел ещё пару ложек, размышляя о причине её веселья, потом незаметно выплеснул остатки в кусты.

Всемила ушла, а там и Ножик крикнул, что пора на работу...

Вечером на повозке приехали Лют и Лада. Как назло, помол был в разгаре. Они постояли в сторонке, наблюдая за сыном, наполнявшим мешки мукой. Лют спросил, как тот устроился. Узнав, что Ноздреча не пустил его даже на двор, помрачнел. А мать поцеловала Харвига в лоб и поставила рядом плетёную корзину с едой. Убедившись, что сын жив и здоров, родители отправились восвояси.

Когда мельница опустела и солнце скрылось за Алатырь, в гости к Харвигу прибыли княжичи.

Он собрал друзей у костра.

— Эх, жалко, что тебя не было вчера с нами! — сказал Селян. Синяк на его лице в свете костра казался то зелёным, то синим. — Насилу Богшу в пироге отыскали. А как Горыня нарядился Погрызом, а отец — Ахеном! Вот потеха была!

Харвиг насупился.

— А ещё новость, — добавил Васятка. — Буян вернулся!

— Как так?!

— Правда, — кивнул Михей. — Сегодня под вечер пришёл. Грязню-ющий!

— И как они с Шамкой?

— Архип его пока на цепь посадил.

У Харвига будто камень скатился с сердца. Он уже попрощался со своим любимцем.

С мельницы донеслось тихое блеяние. Отроки вздрогнули.

— Кто там?!

— Пенка... Вы что, козы не признали?

— Отчего? — возразил Селян. — Я даже знаю, на что она тут.

— Ну и на что? — с напускным равнодушием спросил Харвиг.

— Ножик её супротив водяного держит.

— Как это? — удивился Фомка. — Неужто коза его победит?

— Не знаю. Мельник верит, что нечисть от всего белого хоронится.

— Баба Яга, говорят, в козу оборачивается, — прошептал Васятка. — И в ворона.

— Снова-здорово... — укорил его Харвиг.

Прошлым летом княжичи забрались в одну из запретных пещер. Узнай про то взрослые, выпороли бы плетями. Да только зря они туда лезли. Очутившихся в гулкой пугающей тьме детей обуял страх. Вдобавок Васятка принялся стращать друзей жуткой ведьмой. Даже Харвигу стало не по себе. Конечно, он этого не признал. Сказал, что никакой Яги нет, но без огня делать тут нечего. Так и вернулись наружу ни с чем, договорившись в другой раз запастись палками с паклей...

Харвиг чувствовал, что его прошлое скрыто в Алатыре. Не зря же он там появился. На следующую весну он задумал разведать тайну горы и очень рассчитывал на помощь братьев. Понятно, что глупые байки про ведьму были некстати.

— Все знают, что в давние времена она утащила к себе в пещеру трёх отроков, — упрямо гнул своё младший брат. — И там сожрала!

Харвиг хмыкнул:

— Эх ты, тюха-матюха, голова — два уха! Наслушался бабьих сказок. Это гора их сожрала. Она вся ходами изрыта. Забрели внутрь, а выбраться не сумели.

Отроки помолчали. Где-то на Гнилушах тоскливо взвыл пёс.

— И не страшно тебе тут? — оглянувшись в темноту, спросил Фомка.

Харвиг живо вспомнил минувшую ночь. Представил, что совсем скоро вновь окажется один в чреве зловещей мельницы. Жутко стало ему. Захотелось немедля, даже не затушив костра, отправиться с братьями домой, в уютный и приветливый княжий терем.

— Чего же мне бояться?

Он пренебрежительно хмыкнул и потянулся к корзине. Хлеб и головку сыра он отдал друзьям. Кусок праздничного пирога оставил на после.

— Как чего? — приподнял бровь Селян. — Все знают, что мельница проклята. Столько людей утонуло!

— А ещё говорят, — добавил Васятка, -в полную луну утопшие мельники выбираются из воды и идут на мельницу чтобы молоть песок.

Все поглядели на небо, где ярко светила луна. Отроки невольно придвинулись поближе к костру. У Харвига всё внутри сжалось.

— Чепуха это, — разлепив губы, вымолвил он. — Всех утопленников в своё время выловили и похоронили. Так что, если они и придут на помол, то не с реки...

От этих слов дети почувствовали себя ещё хуже. Погост был за холмом, по соседству.

— Нет, не всех, — возразил Селян. — Нашли только Наслава и Еропа.

— Может, пойдём уже?! — вскочил на ноги круглолицый Мирошка. — А то завтра с отцом в лес ни свет ни заря.

— И мне пора! — встал с бревна Проша.

— Ладно, идите все вместе. — Харвиг сделал вид, что зевнул. — Нечего вам порознь шастать...

Напоследок он подозвал Васятку.

— В другой раз Бабашку моего захвати.

Так он называл безделку, с которой когда-то появился на Алатыре. Что то за зверь, никто толком не ведал. Удивительно, что кроме круглой головы с ушками у него не было ничего — ни туловища, ни лап. Харвиг стеснялся таскать игрушку с собой и хранил дома, в укромном месте.

Попрощавшись, друзья ушли. Некоторое время мальчик слышал их негромкие голоса. Он прожевал отломанный кусок пирога, сунул обратно в корзину нетронутые княжичами хлеб и сыр.

Костёр догорал. Языки пламени постепенно угасли, оставив краснеющие во тьме угли. С Алатыря донеслось уханье филина. Харвиг поднялся с похолодевшей земли. Нужно было идти... Он запалил лучину и с тяжёлым сердцем побрёл на мельницу.

— А что, — по пути бодрил себя отрок, — может и на этот раз обойдётся?

Мельница встретила его зловещим молчанием. Харвиг заглянул к Пенке. Та дремала на соломе, опустив морду. Освещая дорогу, княжич поднялся по скрипучим ступеням наверх и пристроил лучину над жерновами. Ещё пару щеп положил про запас. Что ж, на ночь хватит...

Он забился в свой уголок. Свежая солома больно кололась. Отрок ухватил старый рваный мешок и прикрылся им.

Едва устроился и сомкнул глаза, как пронзительно заскрипели ступени. Харвиг сжался, прислушиваясь. Вот тишину надорвал девятый, последний шаг. Кого-то он увидит сейчас?! Трясущейся рукой мальчик приподнял край мешка и выглянул. В полумраке над лестницей никого не было.

И вдруг снова скрипнуло!

Харвиг зажмурился.

Слава небу, неведомый гость не пошёл к нему, а наоборот, начал спускаться.

Что творилось внизу, было неясно. Оттуда доносились кудахтанье потревоженных кур, сопение, перемежаемое блеянием Пенки. Потом наступило затишье и вновь шаги по лестнице вверх… и обратно.

В конце концов Харвиг всё же заснул. А утром обнаружил, что запертые накануне клети были открыты, все куры выпущены. На рогах Пенки красовался свежий венок.

Немало времени потратил Харвиг, чтобы вернуть птиц на место.

«Странная нечисть нынче пошла! — думал он. — Нет бы (упаси Макошь, конечно) его погубить, она озорует... Венки для козы плетёт!»

Он вдруг остановился и хлопнул себя по лбу: «Так вон оно что! Шутки шутить удумали?»

Когда позже на мельницу пришёл Ножик, Харвиг без обиняков заявил:

— Козу наряжают — их дело. Ещё раз кур выпустят — накажу.

— О чём это ты? — нахмурился мельник.

— О детях твоих.

— Не знаю, о чём ты тявкаешь.

— Тявкает, Ножик, собака. А я тебя предупредил.

На другую ночь Харвиг решил отловить насмешников. Он улёгся пораньше, но не спал, а лежал, не смыкая глаз.

Далеко за полночь вновь раздались шаги, сопение, да неясные вздохи. Харвиг прокрался к лазу. По краю ступеней, чтобы не выдали, начал спускаться вниз. Тьма — ни зги не видать. Фыркнула Пенка, потом не спеша, со скрипом открылась клеть. Из неё стали вываливаться сонные очумелые куры.

Более не таясь, отрок спрыгнул с лестницы:

— Ага! Вот я вас!

Сперва Харвигу показалось, что вокруг пусто. Затем, попривыкнув ко тьме, вместо сыновей мельника он вдруг различил кого-то мелкого... Чужак шевельнулся, и на мальчика уставились, полыхнув жёлтым огнём, два страшных глаза.

Сердце Харвига подскочило, а волосы на затылке поднялись дыбом.

-Чур [1] ! — попятился он и уткнулся спиной в ступени. — Чур меня!

— Чур... — согласился чужак. — Вишь ты, расшумелся...

Выброшенные куры вдруг закудахтали и, хлопая крыльями, сами заскочили на место. Человечек запер за ними клеть.

Харвиг оторопел. Домовой? На мельнице? Но, судя по всему, это и вправду был он.

— Мир тебе, — поклонился отрок. Зубы у него клацали.

— Мир, — кивнул тот. — Потолкуем?

Они поднялись наверх. Домовой уселся, свесив кучерявые ножки, на жёрнов. Харвиг пристроился у себя в углу. Он глядел в удивительные, с козлиным зрачком глаза чура и думал, что коли доведётся рассказать про то княжичам, не поверят.

Звали домовика Гудеем. Это оттого, пояснил новый знакомец, что очень ловко у него получалось в печную трубу гудеть.

— Где ж тут труба? — удивился отрок.

— Не, не тут. У Еропа. Он меня и прозвал.

Харвиг догадался, что речь о первом мельнике. Гудей кивнул. Но Ероп появился намного позже. А до того, когда Гудей был совсем стареньким, он жил там один.

Это тоже было понятно. Все знали, что домовые рождаются старичками. С возрастом они молодеют. По словам Гудея выходило, что ему почти триста лет.

— Ты говоришь, что жил в доме... — заметил Харвиг. — Почему же ты оказался здесь?

— Пришлось... — тяжко вздохнул Гудей.

Оказалось, когда Ноздреча с женой и сыном вселились в дом мельника, он поначалу даже обрадовался. Гудей не любил жить один. Первое время он помогал новосёлам. Однако скоро убедился, что мира в их семье нет. Вдобавок Лебёда развела в избе грязь, и этого Гудей не стерпел.

Как-то ночью он вымазал её волосы дёгтем. Мельничиха, встав поутру, сперва кинулась на Ноздречу. Но позже, разобравшись и приложив золу к исцарапанному лицу мужа, она смекнула, чьих рук это дело.

Лебёда потребовала извести домового. Мельник противился: по соседству с проклятой мельницей домовик был нелишним.

— Так тут и вправду водится нечисть? — прервал рассказ Харвиг.

— Не, воха-елоха... Нету тут никого.

— А мельники, что утопли, песок молоть не приходят?

Гудей озадаченно поморгал глазами:

— Авось-небось, нет. — А на кой?

Харвиг смущённо пожал плечами.

— Не знаю... Рассказывай дальше.

Чур продолжал. Ежедневные споры Ножика и жены обычно кончались руганью. Иногда они дрались. В конце концов мельник сдался, взял связку железных прутьев, раскалил в печи и процарапал изнутри стены жилища. Так Гудей был изгнан из своего дома.

Они помолчали.

— А Ножик знает, что ты живёшь здесь? — спросил Харвиг.

— Не... Он думает, что тут водовик.

— Водяной?! Ты же говорил, что тут никого нет!

— Нету... То Ноздреча так мнит.

— Ах он гад! — покачал головой Харвиг. — Выходит, он меня извести решил.

— Ты не бойся, воха-елоха... — успокоил его Гудей. — Тут тихо.

— Угу. А кур зачем выпускал?

— То так... — поболтал ножками домовой. — Пошалить.

Чур[1] — домовой

Уже несколько дней подряд лили дожди. Их с запада привёл Гамаюн. Вечером донеслись глухие раскаты грома, вслед за которыми набежали чёрные тучи. Харвиг вышел к реке и угодил под первые холодные капли. А потом грянуло и всё озарилось. Тогда-то он и заметил небесного вестника. Синяя птица величаво парила в выси.

Люди верили, что она — друг и помощник Макоши. А тех, кому довелось её повидать, ожидала удача.

Харвиг решил не ждать, когда посланник богини заметит его с небес, и поспешил укрыться на мельнице...

До этого он видел божье создание дважды. Первый раз, когда только появился в Городище, на вершине горы. О той поре он мало что помнил. Вроде бы, сидел Гамаюн на камне, а потом с ярким всполохом сгинул... А было оно или нет — кто ж теперь скажет.

Другой раз случился совсем недавно. Взял отец Харвига с собой в Голодырь. То был посёлок изгоев, — лихих людей, когда-то крепко преступивших закон. Время от времени им отправляли обоз с мукой, чтобы злодеи не перемёрли от голода.

Пока отец управлял разгрузкой, Харвиг спустился к Пучай-ручью. Стылые воды мирно струились по мелкому каменистому дну, и ныне, в осеннюю пору, было неясно, за что получил ручей своё имя. Другое дело — весной, когда, набравши с холмов талых вод, он поднимался в берегах и с рёвом мчал к старшему брату Бугу.

Харвиг остановился у берега, в тени старого дуба. Его взгляд силился проникнуть под серебристую гладь. В отражении вдруг разглядел он позади себя на кургузой ветви большую синюю птицу. Их взоры встретились... Послышался зов отца, отрок стремительно обернулся и зажмурился от яркого света. Как проморгался, посланника уж и след простыл...

Из-за ненастья дорога в роще раскисла. Люди не хотели мочить зерно, и работа на мельнице встала. Харвиг маялся от безделья. Была бы хоть погода хорошая, уж он бы нашёл, чем заняться. Но жизнь так устроена, что, когда небо ясное, — работы невпроворот.

Гудейка последние дни хандрил. Он старался всё время быть рядом. Даже днём, когда домовые обычно прячутся в потаённых местах, просто зарывался в кучу соломы.

— Скажи, — спросил как-то Харвиг, — куда вы деваетесь? Как исчезаете?

— По краешку ходим.

— О чём это ты?

— То же, что здесь... Только людей там нет.

— Одни домовые?

— Отчего? Шмелики, мышки. Вороны с совушками кой-раз залетают.

— А мне туда можно?

Гудейка помотал головой.

— Не... Людям туда никак.

Так Харвиг и не понял тогда, что это за неведомый «край».

Он глянул в оконце. На лужайке у мельницы одиноко мокла коза. С Пенкой тоже творилось что-то неладное. Третий день как она перестала жевать траву, а вслед за тем и доиться. В последний раз она вышибла кадушку из его рук...

Время перевалило за полдень, а Вакейки с обедом всё не было. И придёт ли?

Харвиг решил не дожидаться милости мельника и отправился на рыбалку.

Он вышел к реке. Дождь пузырил стылую воду. В ней отражалось серое небо. Отрок размотал удочку, наживил червяка. Забросил его подальше, к плотине.

Не успел поплавок успокоиться, как вдруг — скрылся с глаз! Харвиг подсёк и выволок здоровенного окуня. Очень скоро в траве у ног прыгали больше десятка полосатых рыбин. Потом дождь утих и клёв как обрезало. Мальчик развёл костёр.

Часом позже он принёс на мельницу запечённую в углях рыбу.

— Съешь, Гудейка, — уговаривал он домового, но тот лишь зарылся глубже в солому.

Харвиг ел рыбу и думал, что по такому ненастью Ножик мог бы его отпустить. Вот если завтра с утра опять будет дождь, стоит поговорить с мельником.

Если по совести, — тот и вовсе мог без него обойтись. Рука Акима уже зажила, да и Матвей целыми днями слонялся без дела. Но подобными мечтами Харвиг себя не тешил. Кто-кто, а Ноздреча скорее удавится, чем отпустит его до срока.

Вечерело. В голой и мокрой роще уныло завывал ветер. Тревожно стучал по мельничной крыше дождь. Было сыро и холодно. Хорошо ещё, что догадался натаскать впрок соломы, чтобы ему и Пенке хватило. Только козе свежая подстилка оказалась без надобности. В стойле который день была чистота. Он пробовал соблазнить бородатую куриным зерном, мешок с которым мельник хранил в подклети. Всё без толку. Она не желала ни есть, ни пить. Как бы не подохла, родимая.

В углу тревожно застонал домовой. Харвиг устроился рядом.

Интересно, чем сейчас занимаются его братья? Селян, наверное, вырезает безделки. Лучше всего ему удавались деревянные изваяния Погрыза... Михейка с Васяткой, вернее всего, носятся друг за другом по горницам. А может, помогают матери прясть козий пух. Либо забрались втихаря в подклеть, где хранятся зимние припасы под присмотром Архипа, чтобы разжиться мочёными яблоками...

Незаметно Харвиг уснул. Приснился ему чудный сон. Будто стоит он у мельницы и к нему на задних лапах подходит Шамка. Она разевает пасть и произносит человеческим голосом:

— Берегись, Харвиг!

Потом налетел снежный вихрь, за которым собака исчезла...

Под утро ударил мороз. Харвиг проснулся от лютого холода. Стуча зубами, он спустился вниз и принялся разжигать костёр. Тогда-то и обнаружил, что Пенка исчезла.

До обеда мельница пустовала. Дороги схватило молодым ломким льдом. Ножик с сыновьями и Харвигом прочесали всю рощу, выискивая козу. Но та будто сгинула.

— Сожрал... — бурчал себе под нос мельник, шагая меж деревьев по хрустящей траве. — Либо продал.

— А может, её водяной забрал? — обозлился Харвиг.

Полуденное солнце согрело землю. На гнилушинской дороге показалась крытая бычьей шкурой повозка. Харвиг ещё издали признал её и обрадовался, — это были родители. Лют остановил серого величавого козла Похрапа у мельницы, легко соскочил на землю. Вслед за ним, опершись на руку мужа, спустилась Лада.

— C днём рождения, сын!

Они обнялись. Харвиг совсем забыл, что сегодня — тот день, когда он несколько лет назад пришёл в Городище.

— Будь здрав, Ноздреча, — поприветствовал мельника князь.

— И вам не хворать, — угрюмо ответил тот. — Скверно твой сын, Лют, с работой справляется. Коза от него сбежала.

— Как так? — обернулся князь к Харвигу.

— Она который день была сама не своя. В стойло не заходила. Я пробовал её завести, так она на меня — с рогами.

— Что же ты о том хозяину не сказал?

— А как тут скажешь? Он четыре дня сюда ни ногой. А мне на его двор путь закрыт. Я не раз говорил Вакейке, что с козою беда. Не знаю, передавал ли?

— Передавал! — отозвался отрок. — Батя не захотел по дождю одёжу мочить.

Лют обернулся к мельнику:

— Выходит, Ноздреча, ты сам виноват. Раз о скотине своей не печёшься.

— Я оставил Утробу на Харвига! — ощерился Ножик. — Весь спрос с него!

— Э нет... Мой сын твою козу кормить, поить да доить должен. А хвори, забой и иные дела — то твоя забота. И если тебе, Ножик, на своё хозяйство плевать, то чего ж ты от Харвига хочешь?

Лют снял с повозки и передал сыну узел с тёплой одеждой. Мать протянула корзину с едой.

— Ты бы забрал отрока в дом, — сказал мельнику князь. — Или пусть он у нас ночует.

— Я подумаю, — неохотно процедил Ножик.

— Дюже долго не думай. До вечера.

Лада ожгла мельника гневным взором.

— Если что, — она обняла сына, — домой приходи.

Харвиг расцеловался с родителями, и повозка уехала.

В тот день на помол прибыло всего две телеги.

— Ничего... — сказал Ноздреча, провожая их взглядом, — к Покрову повалят.

Он ушёл, так и не сообщив о своём решении.

«Переночую сегодня здесь, а завтра — домой, — подумал Харвиг. — Дурень я, что ли, тут мёрзнуть».

Он уже собирался вернуться в свой закуток наверху, как увидел людей, идущих по роще. Они направлялись к мельнице. Впереди суетливо шагал Аким, который то и дело оглядывался, поспевают ли за ним остальные... Харвиг скрестил на груди руки и, привалившись к стене, стал ждать.

— Встречай гостей, Харька! — издали крикнул Аким. — Решили узнать, как ты тут?

Харвиг молчал. Он уже всех разглядел. Первым шёл Васька-Гвоздь, прозванный так за худобу и высокий рост. Несмотря на внешнюю хилость, был он твёрд и жилист. Харвиг знал это не понаслышке. Годом раньше он схлестнулся с главарём Верхуш на мосту. Тогда, по перволедью, сошлись ватаги Старого берега и Заречья на шутейную битву. Харвиг противника победил. А вот Демьяну, которому довелось биться с отроком, что шагал сейчас вслед за Гвоздём, — пришлось тяжко.

Настоящего имени главаря гнилушинской ватаги Харвиг не знал. Все называли его Махиней, а проще — Махой. Был он не очень высок, но дюже широк в плечах. И на этом странности не кончались. Волосы на его голове были светлыми, а белёсые глаза выпучены, как у рыбы.

В тот раз серёдкинцы едва уволокли своего вожака от озверелого Махи. Остался Демьяну на память о той встрече здоровенный шрам у виска.

Ещё Харвиг слышал, что верховодит Махиня последний год. Таков был порядок, — как отроку исполнялось пятнадцать лет, он признавался взрослым.

Замыкал шествие подольский Вожжа. Его Харвиг знал плохо. Встречал несколько раз на праздниках да помнил, что в прошлый раз на мосту дрался он с торжковским Ипатом, сыном Горыни, и тот его одолел.

— Ну, что молчишь? — приблизившись, злорадно спросил Аким. — Язык проглотил?

— Ты бы придержал свой, — осадил его Харвиг.

Тем временем к мельнице подошли остальные.

— Будь здрав! — приветственно поднял руку Вожжа. При этом лицо подольского главаря оставалось мрачным.

— И вам того же, — отозвался Харвиг. — В дом не зову, не прибрано там.

Отроки ухмыльнулись, оценив шутку.

— Вопросец у нас к тебе, — приступил к главному Гвоздь. — Не сегодня — завтра Стырь встанет.

— И что? — Харвиг недоумённо пожал плечами.

— Ты живёшь тут, на Гнилушах. Стало быть, биться на мосту будешь за нас.

Харвиг рассмеялся:

— Это что за закон такой?

— Мой закон, — отозвался за того Маха. — Ты живёшь на моей земле. Либо пойдёшь со мной, либо проваливай.

— А если нет?

— Если нет... — на лице Махини появилась злая улыбка, — пеняй на себя. До моста ты целым не доберёшься.

Харвиг нахмурился. До Покрова ещё далеко, а лёд на реке, как верно заметил Гвоздь, должен встать со дня на день... Даже если Харвиг вовсе откажется выходить на мост, Маха со своей ватагой не дадут ему здесь покоя.

— Я тут последнюю ночь, — сказал он. — Дальше буду приходить сюда на работу.

— Хитрый... — хмыкнул Махиня. — А знаешь, почему его отца Ножиком кличут?

Он пренебрежительно кивнул на Акима.

— Нет, — равнодушно ответил Харвиг.

— Он чуял, когда тут поселился, что место гиблое, и тоже решил схитрить. Затащил здоровенного кабана на плотину, чтобы заколоть его в дань водяному. Кабан, не будь дураком, скинул его в Стырь вместе с ножом...

Махиня оглядел приятелей, и они рассмеялись. Харвиг посмотрел на Акима. Тот униженно улыбался.

— Выбрался Ноздреча на берег без ножа и весь в тине. Вот люди и стали шутить, что, видать, подарил он его водяному.

Выпученные глаза Махи не мигая глядели на Харвига.

— Я к тому это, что на каждого хитреца найдётся такой кабан. Либо на Перволёд ты пойдёшь со мной, либо на Гнилуши не суйся.

С тем вожаки Заречья ушли. Аким было увязался за ними, но Маха что-то сказал и тот понуро побрёл на свой двор.

Харвиг поднялся по лестнице к жерновам.

Гудей лежал на прежнем месте, в углу. Харвигу вдруг показалось, что он не дышит.

— Эй, Гудейка! Ты жив?

Тот шевельнулся. Харвиг осторожно лёг рядом, накрыл себя и домового тулупом. Что-то тревожное происходило на мельнице. И дело тут было не в угрозах Махини...

Он припомнил их разговор и покачал головой. Ишь что удумал: против своих биться! Да Харвиг скорее выйдет против всего Заречья. Надоели ему Гнилуши и мельница, как горькая редька. Покров бы уже скорей...

Тем же вечером к нему пришли княжичи. Харвиг разжёг на берегу большой жаркий костёр. Друзья расположились на поваленных брёвнах, грея у огня замёрзшие руки. Селян протянул Харвигу небольшой свёрток.

— Поздравляем, значит, тебя! — неловко пояснил он.

Харвиг развернул дублёную кожу... Внутри оказались несколько ягодных леденцов, чёрные кованные крючки и шнур из козьего волоса.

— Леденцы сами ешьте, что я вам — девка, или дитя какое? — пробурчал Харвиг, сунув, однако, гостинцы в карман. При этом Васятка и Михей за его спиной с улыбками переглянулись. — А вот за лесу и крючки, братцы, спасибо!

Пока друзья угощались нехитрой снедью, Васятка украдкой сунул ему Бабашку.

— Что там у вас? — крикнул с другой стороны костра зоркий Селян. — Никак Васятка колобка притащил?

— Сам ты колобок, — нахмурился Харвиг.

Если по-честному, сравнение было не в бровь, а в глаз. Кабы не усы да уши... Селян не впервой насмехался над детской игрушкой Харвига. Отчего-то она не давала ему покоя.

— Чтоб вы знали, этот зверь размером с избу, — счёл нужным сообщить Харвиг. — И за раз может быка проглотить.

— Ишь ты! — поразился Васятка.

Михей промолчал, а Селян ухмыльнулся:

— Где же он водится?

— Там, откуда я родом!

— Как же. Помним... У вас там избы высотой в три жилья.

— Хватит вам... — попробовал остановить Михей братьев.

— Так всё и есть! — упрямо подтвердил Харвиг.

— А в упряжки запрягают по десятку козлов? — не унимался Селян.

— Верно!

— А по улицам носятся стаи Зубил!

Тут Михей хмыкнул, а Васятка, не сдержавшись, хрюкнул в кулак. Харвиг побагровел.

— Знаешь что, — сказал старший брат, — я думаю, что ты ничего не помнишь.

— Ещё как помню! — запальчиво возразил Харвиг.

— Ну, коли так, скажи: что за зверь твой Бабашка? Как обходится без туловища и лап?

Харвиг молчал.

— Ну, что же ты?!

— Вот уйду по весне, — хмуро произнёс он, — тогда попомните.

Братья переглянулись.

— Куда это?

— В гору.

Васятка потянул Харвига за рукав:

— Не ходи... Там же ведьма....

Тот сердито выдернул руку.

— Снова ты за своё? Надоел уже!

Васятка обиженно скривил губы. На глазах заблестели слёзы.

«Этого ещё не хватало, — подумал Харвиг. — Сейчас расхнычется».

Тут подал голос Селян:

— Не переживай, Васятка! Болтовня это всё.

Харвига захлестнула ярость. Такого глава княжичей не мог спустить даже брату.

— Сам ты болтун! Шли бы вы домой по-хорошему.

Селян встал с бревна.

— Пожалуй, пора.

Михей тоже поднялся. Он поглядел на Селяна, затем на Харвига:

— Зря вы так.

Харвиг ничего не ответил. Проводил взглядом братьев, пока те не затерялись меж голых осин. Потом вернулся в свой угол на мельнице.

До чего глупо всё вышло. Прогнал гостей! Да и Селян хорош... Отбилась его ватага от рук, пока он торчал на мельнице.

Но ничего, придёт время, и они Харвига вспомнят... Кто пойдёт на мост биться? Не Селян же.

Отрок тяжко вздохнул. Слова брата не выходили из головы. Прав он. Ничего о своей прошлой жизни до появления в Роси Харвиг не помнит.

Он вытащил из кармана и сунул в рот леденец. В темноте попался мятный, зелёный. Харвиг больше любил брусничные. Когда с этим было покончено, в ход пошли и они.

Потом он положил Бабашку под голову, да так и заснул.

А среди ночи проснулся. У него на груди сидел домовой. Снаружи доносилось надрывное карканье.

— Гудей, ты чего?

— Худо-о-о...

Чур прямо на глазах стал прозрачным, словно осколок льда, а затем и вовсе исчез.

Харвиг в волнении подскочил к оконцу. Под ярким светом луны на лужайке белела Пенка. Отрока захлестнула радость! Путаясь в мыслях, он кубарем слетел вниз.

Снаружи ему едва не снёс голову ворон. Он с карканьем пронёсся над Харвигом, зацепив крылом и, сверкая оком, уселся на крыше мельницы.

— Тьфу на тебя! — крикнул мальчик.

Пенка проворно развернулась и замерла. Она глядела на Харвига. Отроку от этого взгляда стало не по себе. Поневоле он вспомнил Буяна. Казалось, глазами козы на него смотрит другой человек.

Позади вновь раздался зловещий крик ворона.

— Ты чего, Пенка?

Коза вдруг склонила голову и с неожиданной резвостью бросилась на него! Харвиг не стал искушать судьбу и дал дёру.

Они домчали до Стыри и оттуда, по кругу, обратно к мельнице. Харвиг, как ошпаренный, влетел внутрь, успев захлопнуть за собой дверь. Тут же на неё обрушился страшный удар! Мальчик навалился на дверь спиной, раз за разом содрогаясь вместе с ней под наскоками обезумевшего животного.

Последний удар вышел особенно сильным, и Харвиг отлетел вглубь подклети. Он метнулся назад и увидел, что коза пробила рогами доски. Какое-то время Пенка яростно вырывалась, потом разом стихла.

Харвига била крупная дрожь. Он с трудом отодвинул дверь.

Коза висела на рогах и часто дышала. Очи её стали прежними.

— Хорошенькие дела... — вымолвил Харвиг. — И что дальше? Утопших мельников на помол ждать?

В ответ послышалось хлопанье крыльев. Ворон облетел мельницу и исчез в ночном небе.

Днём на мельнице было людно. Приехавшие с зерном мужики толпились у стойла. На обезумевшую козу пришла поглазеть даже Лебёда.

Исхудавшая, безрогая Пенка успела набить пузо сеном и теперь блаженно дремала. Временами она поднимала бородатую морду и жалостно блеяла.

Ноздреча, и так страдавший от дурной славы мельницы, хотел было её увести. Но тут стеной встала жена:

— На двор приводить не смей.

— Значит, забью, — решил мельник.

— Сам думай. Только мы эту дрянь есть не будем.

Ножик с надеждой устремил взор на Харвига.

— А я — тем более, — обрубил тот. — Она меня порешить хотела. И вот что ещё... Ночевать тут я больше не буду.

— Ладно... — сдался Ноздреча. — Перебирайся к нам в дом.

Вечером, когда телеги разъехались, а Ножик ушёл домой, Харвиг поднялся к жерновам собрать вещи.

Скарба у него было немного. Всё поместилось в одну корзину.

— Гудейка! — позвал он.

Солома в углу шевельнулась. Затем наружу высунулась всклокоченная рыжая голова.

— Чего тебе? — спросил домовой.

— Скажи, кто тут ночью был?

— Был, да сплыл... — буркнул чур. — Чужак… С Глубины.

— С реки, что ли?

— Не... Из-за края.

— Оттуда, куда ты прячешься?

— Дальше.

Харвиг наморщил лоб. Этот «краешек» никак не давался его разумению.

— А сейчас он тут?

— Нет, так-сяк. Обратно ушёл.

— А раньше он приходил?

— Было.

«Уж не тогда ли, когда сбесился Буян?» — подумал отрок. Коли так, выходило, что охотился этот чужак за ним, Харвигом.

— Я ухожу к Ноздрече.

— Ну... В добрый путь.

— Пойдём со мной!

Домовой помотал головой.

— Мне туда дорога закрыта.

— А можно её открыть?

Гудейка задумался.

— Окалину убрать нужно.

— Как это?

— Протереть изнутри стены солью... Меня туда потом отнести.

— Ладно, сделаю.

Харвиг попрощался с домовым и побрёл на двор мельника. У избы на лавке его поджидал Ноздреча.

— Калитку запри! — крикнул он издали...

В тёмной прокисшей избе было душно. На лавках за столом сыновья Ножика кололи орехи. С печи таращились Лебёда с дочкой.

— Здрасьте, — сказал им Харвиг.

В горницу к печке его не пустили. Позади были тёплые сени, там и поставили ему лавку.

— У нас в избе места нет, — счёл нужным объяснить мельник.

Харвиг подумал, что Ножик опасается лишний раз гневить Люта.

Из сеней был выход на задний двор. Там в хлеву жил здоровенный кабан Горчак и две свиньи: Клава и Дуня.

После минувшей ночи Харвиг не слишком обрадовался такому соседству. Зато у него была возможность незаметно выйти наружу.

Когда все уснули, он прокрался на двор. Там с вечера он приметил наполненную водой кадку. Харвиг зачерпнул из неё котелком, добавил в него кусок соли. Теперь предстояло самое трудное. Нужно было впотьмах протереть стены в незнакомой избе и при этом умудриться не разбудить хозяев.

С ближней стеной, что тянулась от сеней к входу, хлопот не возникло. Она была свободна, если не считать пары полок с горшками. Но за ними Ножик вряд ли царапал раскалёнными прутьями. Харвиг тщательно протёр брёвна намоченной тряпкой, насколько хватило роста, и перебрался к соседней стене. Вдоль неё стояли две лавки, на которых дрыхли Аким и Ноздреча.

Старший сын мельника громко храпел. Харвигу захотелось плеснуть в его тёмный беззубый рот с котелка. Конечно, сдержался. Дело было слишком серьёзное, не до смеху.

Кое-как он протер длинную стену. Спасибо окнам, — дел с ней было немного.

С третьей стеной, у которой на лавке сопел Матвей, пришлось повозиться. Тут оказалось много полок, тесно заставленных какими-то бутылями, кувшинами. Харвиг взобрался на лавку. Как ни старался, один раз всё равно загремел. На его и Гудейкино счастье никто не проснулся.

Оставалось самое трудное: печная стена. Подобраться к ней можно было только по печке, где разлеглись сразу трое: Лебёда с дочерью и Вакейка. В довесок, как подозревал Харвиг, Ножик поработал там особенно рьяно. Даром, что ли, Лебёда с головы дёготь сдирала?

Собравшись с духом, он полез по лесенке на полати. В котелке плескалась чёрная от грязи вода. Отрок подвинул завесь, которой отгородилась от прочих Всемила и, смочив тряпку, принялся протирать брёвна над её головой.

Поневоле он косился на девицу. До чего же она была хороша! Харвиг вздохнул. Перебрался с полатей на печь и принялся отмывать окалину над Лебёдой. Вот уж на кого смотреть не хотелось. Харвиг и не глядел. Он тёр шершавые брёвна тряпкой и радовался, что заковыристая, тревожная работа близится к завершению.

Наконец он опустил драную тряпку в воду. Что ж, дело сделано. Можно спускаться...

Вот тут и случилось страшное. Вакейка во сне вдруг вскрикнул, Харвиг от неожиданности подпрыгнул, и котелок, подброшенный его рукой, опрокинулся. Надо же было случиться, что вся вода вместе с тряпкой угодила на голову Лебёде.

Харвиг, как заяц, сиганул с печи и в следующий миг уже был в сенях.

За дверью в избе творилось невообразимое. Истошно орала жена мельника, вместе с ней визжала Всемила. Слышались перепуганные крики Ноздречи и кого-то из сыновей.

Мальчик, швырнув котелок в корзину, прыгнул на лавку. Следом от пинка распахнулась дверь. Кто-то грубо ухватил его за плечо.

Сотворив недоумённое лицо, он обернулся.

— Это ты?! Что ты там натворил, гад?! — кричал на него Ноздреча.

— Пусти! — Харвиг скинул с плеча ладонь. — Вторую ночь покоя нет. То коза, теперь вы. Сговорились, что ли?

Ножик безумно сверкнул глазами и быстро вернулся в горницу. Там ещё долго не умолкали. Так, под причитания Лебёды отрок и уснул.

Утром Харвиг проснулся затемно. В избе, после ночных волнений, все спали. Он не стал заходить внутрь, а, захватив корзину с краюхой хлеба, пошёл на мельницу. Было студёно и тихо. Под ногами бодро хрустела подмороженная листва.

Стырь у берега покрылась молодым тонким льдом. Скоро он станет толще, заключит реку в сверкающие объятия. И придёт Перволёд.

Харвиг зашёл в подклеть. В своём стойле дремала Пенка. Почуяв его, коза тихо проблеяла.

— Стыдно небось? — спросил её Харвиг.

Он поднялся наверх.

— Гудейка!

Чур долго не отзывался. Наконец вышел из пустого угла.

— Ну здоров.

— И тебе не хворать, — кивнул Харвиг. — Я тебе дорогу открыл.

Домовой недоверчиво взглянул на него.

— Сегодня ночью отнесу тебя в дом, — добавил Харвиг.

— Коли так, долг за мной.

— Ещё поквитаемся.

День в хлопотах пролетел незаметно. Вечером мельник завёл отрока в дом и указал на прибитый к двери в сенях засов:

— Видел? Теперь будем спать спокойно. —Ноздреча вытолкнул княжича обратно во двор.

«Поздно спохватился», — подумал Харвиг.

За хлевом в ограде он обнаружил лаз, в который как раз проходила его корзина. Когда наступила полночь, он отправился на мельницу за Гудейкой.

— Прощай! — говорил чур, гладя козу. — Сильно обо мне не скучай.

— Я присмотрю за ней... — успокоил его Харвиг.

Домовой напоследок крепко прижался губами к белой Пенкиной морде.

— Ты уж постарайся, воха-елоха, — сказал он. — Видишь, какая она. Дитя, да и только.

В сенях Харвиг поставил корзину на пол. Положил на лавку горбушку хлеба и сказал, как условились:

— Вот изба на четыре угла. Настил дубовый, кров сосновый. Тут живи, за укладом гляди.

Гудейка выбрался из корзины, пошмыгал носом и сгинул.

Отрок облегчённо перевёл дух. Вроде вселился. Главное, чтобы снова не выгнали. Но на этот случай была одна мысль.

Весь следующий день Харвиг с Ноздречей провозились на мельнице. Работы оказалось невпроворот: люди спешили закончить свои дела к празднику.

А вечером, пока мельник с семьёй трапезничали в избе, отрок растолковал домовому свою задумку.

— А ежли не испугается? — засомневался Гудейка.

— Штаны обмочит, — заверил княжич.

Той же ночью, в самую глухую пору, Ножик проснулся. Показалось, или в дом постучали? Мельник заворочался и, тихо ругаясь на гадёныша Харвига, поднялся с лавки. И что это ему нужно? Постой, он же в сенях...

Ноздреча распахнул дверь и уставился в темноту. У порога никого не было. Он вышел на крыльцо. Двор был пуст.

Ножик сплюнул, вернулся в горницу и улёгся на лавку. «Наверное, дятел прилетел с леса...» — подумал он.

Громкие, настойчивые удары заставили его вздрогнуть.

Ноздреча подкрался к выходу и прижался к доске щекой.

— Кто там? — прошептал он.

Тишина.

Пришлось достать из-под печки топор. Мельник вновь открыл дверь.

Пусто!

Он вдруг хлопнул себя по лбу и зло рассмеялся. Затем крадучись поспешил к сеням. Отворил засов, толкнул дверь и уставился на лавку, где сладко сопел подкидыш.

Чудно...

Ножик вернулся в горницу. Выходит, Харька тут ни при чём. Новый тревожный стук на миг пригвоздил мельника к полу. Ноздреча выпрыгнул на крыльцо, занеся топор... По-прежнему никого!

Он вышел во двор, огляделся... Под крышей чернел круглый зев чердака. Мельник, озираясь, вернулся в дом. Вот так ночка... Едва он задвинул засов, как дверь содрогнулась!

Ноздреча зажмурил глаза и ударил лбом об косяк.

— Кто?

— Пора-а... — послышался страшный скрипучий шёпот. Доносился он с подпола. — Пора платить дань...

Ножик обмяк и сполз по стене. На дощатом полу под ним растеклась зловонная лужа. Он выронил топор и тихо завыл.

— Иди... — зашептал кто-то снизу. — Я жду...

— Нет! — Ноздреча исступлённо замотал головой. Из его глаз брызнули слёзы. — Я же каждое утро тебе... Петухи, куры...

— Не яри меня, мельник... Мне, так-сяк, нужны человеки.

— Прости! — Ножик вскочил на колени. На печи кто-то завозился во сне, не то Лебёда, не то Вакейка.

— Будет тебе дань... — Ноздреча понизил голос. — Славный маленький отрок!

— Сын...

— Нет! — едва не вскрикнул мельник и зажал рот рукой. — Нет, другой... Вакейка ещё мелковат. А вот Харвиг, он тебе придётся по вкусу!

Водяной надолго задумался.

— Знаю, — наконец сказал он. — Дюже худ, жилист...

— Это он был, — Ножик безумно вытаращил глаза и оскалил зубы. — Был жилист! Я его откормлю... Дай, батюшка, только срок, он у меня в дверь не пролезет!

— Будь по-твоему, воха-елоха... Я приду за ним... После Покрова...

— Жду, батюшка! Все будем ждать! Не пожалеешь!

— Козу... пуще глаз береги. Забери сюда.

— В избу?!

— На двор. Не говори про меня... никому.

В дверь трижды стукнуло, заскрипела матица под потолком, и всё стихло.

Ноздреча поднялся с пола. Колени тряслись. Он доковылял до лавки, стянул измаранные штаны. Задумавшись, утёр ими лицо. Потом опомнился и швырнул на пол. Ещё раз заглянул в сени. Харвиг по-прежнему спал. Тогда мельник решительно подошёл к печке, толкнул жену в жаркий бок:

— Хватит дрыхнуть! Вставай!

С первыми петухами Харвиг проснулся. Дверь в избу была открыта. Сотворив хмурое, недовольное лицо, он заглянул в горницу. Там, на лавке, его ожидал Ноздреча.

— А, Харвиг! Уже поднялся? — Хозяин натянуто улыбнулся и указал рукой на накрытый стол. — Садись, подкрепись... Лебёдушка тут кой-чего собрала.

Жена мельника ожгла Харвига лютым взглядом и, накинув тулуп, вышла из дома.

— Сытый я, — буркнул Харвиг. — Да и на работу пора.

Он направился к двери, но мельник преградил ему путь.

— Забудь о работе! Кушай, да иди досыпать.

Он усадил отрока у стола, а сам принялся расталкивать сыновей.

— Вставайте, оглоеды! Только спать да жрать мастера! Вон Харька... Харвиг уже на ногах!

Аким и Матвей сползли с лавок. Они очумело уставились на восседавшего за накрытым столом подкидыша.

— Чего рты раззявили?! — обозлился Ноздреча. — Бегом на мельницу, там вас телеги ждут!

Он вытолкал сыновей на двор. Сам заглянул в дом убедиться, что Харвиг сидит на месте.

— Так ты того... отъедайся, поспи ещё... На мельницу не ходи, обойдёмся!

Он вышел во двор и поспешил следом за сыновьями.

Харвиг оглядел стол с яствами. Лебёда и впрямь расстаралась. Наверное, не поняла спросонья, кто пировать будет. Княжич придвинул блюдо с печёной курицей, обложенной яблоками. Давно такого не ел. Спасибо Гудею.

С печки приподнялся сонный Вакейка. Он долго таращился на Харвига, степенно глодавшего куриную ножку, потом зажмурился и помотал головой. Опасливо приоткрыл один глаз, другой...

Харвиг подмигнул отроку, ухмыльнулся.

— Спускайся, Вакейка. Тут и тебе хватит.

Позже с полатей, потягиваясь, слезла Всемила. Увидела отрока и беззвучно раскрыла рот.

Харвиг откашлялся:

— Ноздреча упросил приглядеть за вами. Пока, говорит, мы на мельнице гробимся, мои бабы и сыновья вконец обнаглели. Хозяйство забросили, готовят дрянь...

— Брешешь... — завороженно прошептала Всемила. — Он тебя видеть не может.

— Так то раньше. А теперь мы друзья. Он мне так и сказал: «Был ты мне враг, а теперь — лучший друг!»

Харвиг выбрался из-за стола и растянулся на лавке мельника:

— Кончилась твоя сладкая жизнь, Всемила! У меня ведь не забалуешь...

Отрочица захлопнула рот и, накинув платок, опрометью бросилась на двор к матери.

— Так что же, — боязливо спросил Вакейка, — ты теперь делать будешь?

— Как что? — удивился Харвиг. — Есть, спать. Уму-разуму вас учить. Вы ещё у меня узнаете, где раки зимуют....

Он и впрямь прикрыл веки и незаметно уснул....

Проснулся оттого, что кто-то стегнул его по лицу. Отрок вытаращил глаза и увидел разъярённую жену мельника. В руках она сжимала грязную тряпку. Из-за широкой спины Лебёды выглядывала Всемила. Вакейка хоронился на печке.

— Тёха-митёха! — Харвиг встал с лавки, и Лебёда попятилась.

— Скверно, — сказал он, утирая лицо рукавом рубахи, — когда жена волю мужа не уважает. Пойду, посоветуюсь с Ноздречей, как нам с тобой дальше быть.

С этими словами он отправился к мельнику. Вакейка догнал его на середине пути. Он побоялся идти рядом и плёлся следом.

Ножик, заметив их с реки, побежал навстречу.

— Ты зачем сюда, Харвиг? Я же сказал: лежи, отдыхай!

— Да не привык я без дела... Может, хоть пару телег разгружу?

— Ни-ни-ни! — замахал руками мельник. — Наработался уже. Иди спать!

— Послушай, Ноздреча… — Харвиг задумчиво почесал затылок. — Если я не нужен тебе, то, может, вернусь домой?

— Куда это?

— К Люту.

Мельник подпрыгнул.

— Твой срок ещё не пришёл!

— Ну раз я не нужен...

— Да нужен!

— На что?

— Ну... В доме приглядывать! Бабы шалят. Вчера, вон, хлев у Горчака не прибрали!

— Не хотел я говорить тебе... — Харвиг вздохнул. — Жена твоя, Лебёда, проходу не даёт. Как за домом следить, если она, чуть что, — драться лезет! Вот, только что, тряпкой избила.

Ноздреча раскрыл страшный рот. Нагнулся к Вакейке:

— Правда?

Тот кивнул. Мельник сглотнул слюну.

— Да ты не обижайся... А ну, идите за мной!

Он убежал на двор по тропинке. Харвиг с Вакейкой не спеша пошли вслед за ним.

Утренние лучи золотили осины и запорошенную снегом траву. По стволам шмыгали белки.

Харвиг подумал, что, если бы не вся эта история с Ножиком, отправился бы он теперь с братьями в лес.

— Вакейка, ты грибы собирать любишь?

Младший сын мельника догнал Харвига и зашагал рядом. Его зелёные глаза загорелись.

— Люблю! — отозвался он. — Только батька с братьями меня не пускают. Мы больше по лещине, орехами мешки набиваем...

Крики Лебёды они услыхали издали. Зайдя на двор, увидели, что Ноздреча гоняется за женой с поленом. Баба ревела в голос, ей вторила с красным опухшим лицом Всемила.

-Я вам дам! — грозил мельник. — Будете у меня Харьку слушать!

Запыхавшись, он остановился, утёр взмокший лоб.

Харвиг подошёл к Ножику, положил ладонь на плечо.

— Да оставь ты их, будет...

Ноздреча бросил полено и, тяжело дыша, ушёл со двора. Мельничиха повалилась на мёрзлую землю и принялась бить по ней кулаками.

— Тюха-матюха! — прикрикнул на неё Харвиг. — Солнце над головами — обед готовить пора.

Последующие дни Харвиг словно сыр в масле катался. Спал в горнице допоздна, ел по нескольку раз на дню, да каждый раз назначал мельничихе и её дочке готовить разное. На радость Гудею в избе навели небывалую чистоту.

По соседству с Горчаком в уютном стойле обосновалась Пенка. Всемила следила, чтобы коза была напоена и сыта. Вакейка каждый день бегал на поле за свежей соломой.

Лебёда слушалась Харвига стиснув зубы. Всемила фыркала, а однажды пристала с допросом:

— Ответь, чем ты всё это заслужил?!

Харвиг поглядел в её злые прищуренные глаза. Прошла любовь... Даже веснушки — и те не казались ему больше чем-то особенным.

— Если открою тайну, молчать будешь?

— А то!

— Ну так слушай... Я — сын Ноздречи.

Всемила расхохоталась, но вдруг запнулась и, исказив лицо, опрометью выскочила на двор. Чуть позже громко ударила калитка — то на мельницу помчалась Лебёда.

Харвиг растянулся на лавке.

Всё же скучно так жить... Даже на мельнице было куда интереснее. А тут — со двора выйти нельзя, работать не дают, делать нечего. Вчера, когда Ноздреча выгнал Матвея на его место в сени, Харвиг попытался вечером улизнуть на реку. Там, у кострища, его ждали друзья. Хотели обсудить Перволёд. Куда там! Мельник не выпустил. Так и караулил его до рассвета. Ну да ладно... Потерпеть можно. Всего-то три дня осталось.

Харвиг прикрыл глаза и уснул. Приснился ему дивный сон. Будто находится он в развалинах на горе, только никакие это не развалины, а дворец. Маленький Харвиг бегает по огромным палатам и ищет, куда бы спрятаться. Вот он подбегает к высокому каменному стулу, который стоит на ступенчатом возвышении. Ножки стула обложены по бокам тяжёлыми плитами, на плитах тех высечены письмена... Харвиг поворачивает одну из них и заползает под стул.

До него доносятся чьи-то шаги. Они всё ближе и ближе... Харвиг сжимается в комок и старается не дышать...

— Ну-ка, вставай! — кто-то грубо толкает его в плечо...

Харвиг открыл глаза и увидел над собой окровавленное лицо Ноздречи. Приснится же такое... Он перевернулся на другой бок.

— Вставай, щенок!

Удар кулаком угодил в спину. Харвиг сообразил, что всё это наяву, и обернулся.

На лице Ножика багровели следы ногтей. Он тяжко дышал. Позади толклись сыновья и Всемила. Дверь содрогнулась, и в дом влетела Лебёда.

— Что ты тут про меня наплёл?! — хрипло закричал мельник.

— Бать, ты чего? — Харвиг поднялся с лавки.

— Ба-атя?! — тонко завизжала Лебёда. Она вцепилась в редкие волосы Ноздречи и принялась трясти его голову. Мельник дико вскрикнул и вырвался из её рук.

— Никакой я не батя! — Ножик подпрыгнул к Харвигу. — А мать тогда кто?!

Харвиг отступил от оскаленного Ноздречи и недоумённо пожал плечами.

— Ты же обещал, что потом расскажешь...

Ноздреча замахнулся, но лишь бессильно завыл. Лебёда плюнула мужу в расцарапанное лицо и вышла из дома. Следом за ней последовала Всемила.

— Пойду и я прогуляюсь, — сказал Харвиг. — Даже есть расхотелось.

На дворе лежал снег. Харвиг вышел в калитку и спустился по протоптанной дорожке к реке. Стырь сковал молодой лёд. У плотины рядом с колесом чернела свежая прорубь. А на другой стороне, за рекой, белел Алатырь, за который опускалось красноватое солнце. У подножия горы тянулось к небу сизыми дымами печных труб Старое Городище.

Время пришло. Завтра отроки с двух берегов сойдутся на мосту через Стырь. И он должен быть там, вместе с княжичами.

Харвиг набрал в грудь студёного воздуха, растёр пригоршней снега лицо. Мороз крепчал. Пора возвращаться в ненавистный дом мельника.

Над головой раскатисто каркнул ворон.

Харвиг задрал голову. То был его старый знакомый.

Вернувшись в избу, Харвиг узнал, что его переселили обратно в сени. Отрока это даже обрадовало. Близость с чужой семьёй начала его тяготить.

«Ладно, — подумал мальчик, устраиваясь на лавке, — что тут осталось? Завтрашний Перволёд пережить, а там и Покров не за горами».

Ночь прошла неспокойно. Харвигу снился ворон, который сражался с ним на мосту.

А когда он проснулся на утро, то обнаружил, что обе двери закрыты. Харвиг попробовал вырваться, да только плечи отбил.

— Куда-то собрался, Харька? — донёсся со двора голос Матвея. — Так батя не велел выпускать.

— Открой, гад!

Харвиг со всей мочи ударил кулаком по прочной доске. В ответ донёсся противный смех.

Долго сидел он в тёмных сенях на лавке, уставившись в грязный пол. Потом вдруг хлопнул себя по лбу.

— Гудей! — Харвиг постучал по стене. — Гудейка!

Из тёмного угла сверкнули два жёлтых глаза.

— Чего шумишь-то?

— Выручай. Открой дверь.

Чур исчез. Донёсся шорох за дверью в горницу. Он был чуть слышен. Потом всё стихло. Позже скрипнула дверь на двор. Харвиг вскочил с лавки, толкнул её. Без толку. В сенях показался Гудей.

— Не выходит, воха-елоха. В избе, окромя засова, лавкой подпёрли. Там Вакейка сидит. А со двора Лебёда c Матвеем дверь бревном придавили.

— Я надеялся на тебя...

Харвиг опустился на лавку. Вот и всё. Вначале не явился на мельницу. Теперь — на битву... Что подумают о нём княжичи? Да и все, собравшиеся сейчас на мосту? Скажут — струсил Харвиг, спрятался в доме мельника. И попробуй-ка потом докажи. Вовек от такого стыда не отмоешься.

Отрок почувствовал, как по его щеке скатилась слеза. Потом другая, и вскоре он уже не мог их остановить.

Домовой тронул его за плечо.

— Ладно, вишь ты, помогу тебе...

— Чем же? — шмыгая носом, спросил его Харвиг.

— Уведу, авось-небось, со двора.

— Как?

— По краешку.

Харвиг не поверил своим ушам.

— Ты же говорил, что людям туда нельзя.

— Одному, воха-елоха, нельзя. Дороги туда не найдёшь. А назад и подавно.

— Что же мне делать?

— За меня держись.

Харвиг крепко сжал маленькую ладошку Гудея.

— Ну... Готов, что ли? — спросил тот.

— Готов.

— Гляди! Руку мою не бросай.

Он шагнул вперёд, потянув Харвига за собой. Они обошли сени по кругу... Хрюканье Горчака, квохтанье кур, доносившиеся со двора, постепенно утихли. Наступила вязкая тишина. Было и другое, поинтересней. Лавка, на которой Харвиг спал этой ночью, медленно смещалась к стене. Туда, откуда он её накануне подвинул.

— Лавка двигается... — сдавленно прошептал Харвиг.

Гудейка молчал, продолжая водить его мелкими шагами по кругу.

— Всё, — наконец сказал он. — Пришли.

Харвиг отпустил руку домового и опасливо толкнул дверь. Древесина оказалась на ощупь хрупкой, трухлявой. Дверь подалась. За порогом валялось бревно.

Они с Гудеем вышли наружу. Двор оказался пуст. Люди и вся живность исчезли. Дом, тын, деревья за ним будто пожухли, утратив краски. В округе стояла мёртвая тишина.

— Это и есть твой краешек?

— Он...

Они пересекли двор и прошли за ворота.

— Дальше я идти не могу, — остановился Гудей. — Здесь выбираться будем.

Глухое карканье заставило их оглянуться. На тыне сидел одноглазый ворон.

— Видел его? — указал на гаврана Харвиг.

— Да.

— Гибели моей хочет.

Мальчик и чур медленно побрели вдоль забора. Мир вокруг наполнялся звуками, делался ярче. И только ворон по-прежнему сидел на заострённом бревне. Когда Гудей остановился, птица взмахнула крыльями и улетела.

— Спасибо тебе! — сказал Харвиг. — Вовек не забуду.

— Чего уж там... — пожал маленькими плечиками домовой.

Гудей растаял — отправился по краешку обратно в избу. А Харвиг помчался через снежную рощу к замёрзшей Стыри.

Реку он пересёк напрямик, по скользкому прозрачному льду. Под ногами проплывали оторванные листья кувшинок, мелькали серебряные краснопёрые рыбы. Отрок лишь покосился, — теперь не до них. Он взобрался на присыпанный снегом обрыв и припустил вдоль берега по искристым сугробам.

С обеих сторон моста толпился народ. Середину не занимали — то было место для битвы. По обычаю, она длилась до первой крови. Правда, пока князья издавали клич да противников разнимали, достаться могло изрядно.

Сейчас там что-то творилось. Были слышны свист и крики — то народ подбадривал поединщиков. Поначалу сходились отроки. Позже — мужи. Харвиг поднялся на носочки и разглядел за людскими спинами на середине моста Махиню.

— Наш верх! — хрипло крикнул тот и поднял кулак.

С левого берега к нему подбежали двое — это были Михей и Васятка. Они склонились над кем-то и, ухватив под руки, потащили назад.

Харвиг вырвался из толпы им навстречу.

— Что же ты? — в голосе Васятки был слышен укор. Михейка отвёл глаза. Побитый Селян висел у них на руках и бессмысленно улыбался.

— Простите, братцы, — дрогнувшим голосом сказал Харвиг.

Он вышел к Махине.

— Агридиг!

Маха с ухмылкой покачал головой.

— Бой закончен. Верх наш.

Он развернулся и пошёл к правому берегу. Харвиг побагровел. Смутно понимая, что делает, он догнал противника и толкнул в спину.

Несколько человек бросились разнимать их. Началась сумятица. Харвиг видел напряжённое лицо Махи, который медленно шёл к нему, отшвыривая по пути зареченцев. Позади к гнилушинскому вожаку протискивался Горазд. Но ещё раньше в руку Махини вцепился Ножик. Он что-то принялся шептать ему на ухо, и тот нехотя остановился.

На плечо Харвига опустилась твёрдая как камень ладонь отца.

— Возвращайся на мельницу, — сурово произнёс князь.

Харвиг поник. Всё было попусту. На отяжелевших ногах побрёл он по мосту, обратно в дом мельника. Люди расступались перед ним, давая дорогу. Маха проводил его долгим взглядом.

— Не переживай, Харвиг, — по пути сказал мельник. Он и Аким шли за ним. — Ещё поквитаетесь.

Вернувшись, Ножик первым делом устроил допрос. Он желал знать, кто выпустил пленника. В конце концов виноватым был назначен Вакейка.

Харвиг, слушая его истошные вопли, не выдержал.

— Зря ты его лупишь! Это не он.

— Да? — опустил хворостину покрасневший от усердия мельник. — А кто?

— Мало ли... Может, жена твоя.

— А ей-то зачем?

— Сам думай.

Ночь прошла на удивление тихо. А утром на мельницу приехал Горазд. Не застав там Харвига, он с Ноздречей отправился к дому.

Харвиг уже проснулся и теперь с Вакейкой играл на дворе в выбивалу. Неподалёку Лебёда и Всемила кололи дрова.

Князь Заречья некоторое время наблюдал за ними, после чего обернулся к мельнику.

— А что тут у вас творится?

Он уже слышал накануне от Люта, что отношение мельника к Харвигу переменилось. Ноздреча, мол, начал его сытно кормить и даже освободил от всех дел. Горазд, хорошо знавший Ножика, решил лично поглядеть на такое чудо...

— Ну... — мельник коротко хохотнул, — Харвиг нам с женой теперь как родной... Поначалу, конечно, я его не жалел. Но потом понял, до чего же он славный...

Послышался надсадный вскрик и сухой громкий треск — то Лебёда развалила колоду.

Ноздреча поглядел на жену и продолжил:

— Смышлёный отрок! Пока я на мельнице, он тут, на хозяйстве, за главного. Жена с дочкой его слушают, что скажет, то и творят...

Харвиг оставил игру и подошёл поздороваться.

— Вот я и прошу, — продолжил Ножик, — нельзя ли ему ещё пару деньков того... подмогнуть нам?

Мельничиха при этих словах швырнула топор. Подобрав с земли по охапке поленьев, они с дочерью ушли в избу.

— Не знаю, что и сказать... — почесал затылок Горазд. — Ты-то что думаешь? — спросил он у Харвига.

Тот пожал плечами.

— А что тут думать? Сегодня последний день.

Горазд развёл руками.

— Ты сам всё слышал, Ноздреча. Держать Харвига дольше у тебя права нет.

— Жаль... — Ножик уставился на отрока недобрым взглядом. — Очень мы по нему скучать будем.

Князь попрощался. Мельник проводил его за ворота, потом вернулся на двор:

— Эй, подкидыш! Бегом на мельницу!

Вакейка было увязался за ними следом, однако Ноздреча крикнул на сына, и тот поплёлся обратно.

— А что, Харька, может передумаешь? — спросил по пути мельник. Выглядел он злым и решительным.

— Нет, Ножик, не передумаю, — ответил Харвиг.

— Как знаешь.

На мельнице дел было невпроворот. Сновали люди, бегали с мешками на плечах Аким и Матвейка. Они тут же перекинули свои хлопоты на него. Чуть позже, пошептавшись с отцом, и вовсе ушли. А Харвиг с радостью хватал и таскал тяжёлые пыльные мешки — тело соскучилось по трудной работе.

К вечеру подморозило. Солнце катилось за гору. Телеги с перемолотой мукой разъезжались с мельницы по домам. Ноздреча проводил последнюю и отряхнул тулуп шапкой.

— На сегодня всё, — сказал он. — Лёд пробьём и домой.

Ножик велел отнести на плотину два огромных мешка с песком. Харвиг тащил неподъёмные мешки по скользким, обледенелым брёвнам и думал, на что они сдались мельнику.

Захлопав крыльями, на ветвь дерева опустился ворон.

— И ты тут... — стиснув зубы, прошептал Харвиг.

Тем временем на мельницу вернулся Аким. Рядом с старшим сыном Ноздречи шагал Махиня. «Ему-то что надо?» — подумал Харвиг.

Управившись с мешками, он спустился на берег. После непосильной работы колени тряслись. Ноздреча сунул ему в руки топор.

— Ступай к колесу, руби прорубь.

— Загонять меня решил напоследок?

Ножик сплюнул под ноги:

— А ты думал, я тебя задарма кормил?

Аким заливисто рассмеялся. Харвиг вдруг почувствовал, как его захлестнула ярость. Он набрал полную грудь холодного воздуха.

— Нет, Ноздреча, не думал! Оба мы знаем, с чего ты меня угощал! И за то, что ты меня на мельнице поселил да решил нечисти лютой живьём скормить, я тебя перед Лебёдой с детьми опозорил.

Лицо Ножика посерело. Харвиг развернулся и побрёл к мельничному колесу. Оно шумно и безучастно проливало стылую воду. Отрок лёг на живот и пополз к полынье.

Где-то над головой раздалось тревожное карканье.

«Зря каркаешь, — подумал Харвиг, — тут лёд надёжный».

Он принялся обрубать по краю хрупкую наледь.

— Эй, Харька! — донеслось сверху.

Мальчик задрал голову и увидел на плотине мельника и Акима с гнилушинским вожаком.

— Передавай поклон батюшке-водяному!

С этими словами они дружно швырнули мешок с песком. Тот упал прямо на Харвига. Лёд зло треснул и расступился...

Неподъёмная тяжесть утянула отрока в ледяную глубь. Он ударился о твёрдое песчаное дно. Второй мешок опустился следом и придавил ноги.

Поднатужившись, кое-как, Харвигу удалось освободиться.

Он быстро погрёб наверх. Воздуха в груди почти не осталось. Главное — выбраться на лёд, пока туда не подоспел мельник.

Мальчик вынырнул из полыньи, хрипло дыша. Ножик и Аким уже были на берегу. Маха что-то крикнул с плотины, указывая на Харвига пальцем.

Княжич поспешно, по кромке льда, стал перебираться ближе к середине реки. Пусть побегают...

Ноздреча, кажется, разгадал его замысел и на бегу крикнул Махине, чтобы тот встречал подкидыша с другой стороны.

«Ладно, тёха-митёха, с ним я как-нибудь разберусь», — сплёвывая холодную воду, подумал Харвиг.

Краем глаза он видел, как мельник торопится к нему, семеня по льду. В руке Ноздреча сжимал топор.

Отрок упёрся локтями в край полыньи, готовясь выкатиться наружу...

И тут что-то больно стиснуло его ногу! Мальчик отчаянно вцепился в ледяную кромку, но неведомая сила тянула ко дну. Пальцы один за другим разжались, и отрок с головой ушёл под воду.

Только тогда он посмотрел вниз. Из груди Харвига, вместе с пузырями вырвался крик. В мутной тьме он разглядел страшные выпученные глаза и большой, словно яма, зубастый рот. Это был водяной, такой, как его описывали в жутких преданиях... Водовик медленно и неотвратимо тянул Харвига в глубину. Отрок понял, что из-под плотины ему не выбраться.

Ещё он увидел, как в прорубь камнем ворвался ворон. Очутившись под водой, птица расправила широкие блестящие крылья и будто повисла. Их взгляды встретились...

«Докликался, гад? — подумал Харвиг. — Даже сюда залез, чтоб насладиться...»

Его вдруг обуяла такая злоба, что он, изловчившись, крепко пнул чудище свободной ногой. Наверное, удачно попал, потому как водяной неожиданно разжал цепкую лапу. К Харвигу вновь вернулась надежда.

«Погодите, я ещё побарахтаюсь!» — Он собрал оставшиеся силы и рванул вверх. Последовал страшный удар об лёд. В голове помутилось. Вот и всё... Харвиг невольно разомкнул губы, и ледяная вода хлынула ему в горло.

Конечно, все слышали про Сеннаар! Мать-земля, изначальный мир, давший жизнь всем новым землям. Первый среди прочих по благоденствию и процветанию.

Река Аках впадает в Сабур у горы Кургал-Даг, орошая земли с лесистыми берегами, плодородными лугами и нивами.

Во главе Сеннаара стоит Айфе, воплощая в себе добро, мудрость и красоту. В городе Тахгар проживают эвлисы, борки, арзыны и йотуны, а также золы, смау и мокусы.

(Кавалаш П'Вемо)

Я представляю, добрый читатель, что ты почувствовал, узнав о беде, в которую попал наш герой. Но, будучи наделён умом и вниманием, ты уже понял, что наша история не могла окончиться столь горестно и так скоро. Судьба Харвига была переплетена крепкой нитью с судьбами многих людей, богов и земель и предопределена высшими силами. А посему, переведя дух, я продолжу...

Студёная вода ворвалась мальчику в грудь и вдруг всё вокруг озарилось. Харвиг распахнул глаза и увидел, что лёд над головою исчез. Отрок ринулся сквозь потеплевшую воду и, словно поплавок, выскочил на поверхность. Какое же это было счастье, — дышать полной грудью!

Правда, это у него получилось не сразу. Вначале Харвиг долго откашливался, ухватившись за горячего каменного быка. Тот, кстати, светился.

Сияли дневным светом быки, плотина и мельничное колесо, которое по-прежнему вертелось, но уже не скрипело. Мальчик оглянулся вверх по течению и увидел, что дальше открытая вода пропадала. Шагах в тридцати от плотины виднелся лёд.

Княжич ещё немного подержался за дивный камень, переводя дух. Потом поплыл к берегу. Мысли в голове путались.

То, что это другая мельница, было понятно. Где же он? Харвиг сразу вспомнил свои приключения в урочище Макоши. Тогда его так же перенесло в неведомый край. Но в том таинственном мире без людей и домов было темно. А тут даже гнилушинская роща мерцала!

Мальчик оглянулся на левый берег. Гора на месте. Развалины на ней так и сияют. Однако, даже отсюда, с мельницы видно, что никакие это не развалины, а сказочные хоромы.

Харвиг выбрался из реки. Стужа тут же запустила ледяные пальцы под вымокшую одежду. Пока княжич, озираясь дрожал, из рощи показались очень странные люди...

Первым шёл муж с прозрачным горшком в руке, из которого мерцая, будто живой, ярко лучился свет. Следом шагали дева и отрочица.

По мере приближения Харвиг сумел разглядеть их получше.

Наперво мальчик отметил, что волосы, брови и даже ресницы взрослых казались белее снега. Глаза большие, а лица такой несказанной красоты, что ни в сказке сказать, ни пером описать. «Не иначе, как пришли с неба», — подумал он.

Отрочица лицом выглядела поскромнее. Волосы длинные, вьющиеся, золотые. И заплетены не в две косы, как у девочек её возраста в Городище, а схвачены позади в пышный хвост.

Размером глазищ она едва уступала спутникам. Харвиг невольно вспомнил Всемилу и признал, что неизвестная отрочица куда краше.

На плечах небесных людей развевались неприметные серые накидки до пят.

А на девочке одежда была очень нарядной! Голову покрывала маленькая синяя шапочка, расшитая самоцветными камушками. С плеч свисала накидка, как и у небесных людей, но не серая, а украшенная цветными узорами. Длинная юбка казалась сшитой из лоскутков. На ногах красовались маленькие зелёные сапоги с золочёными пряжками.

Харвиг подбоченился, ожидая их приближения. Стоять так, когда зубы стучат от холода, было не просто. Мальчик ожидал, что небесные люди погонят его со своей дивной мельницы, но, к его изумлению, разговор начали не они.

-Ты откуда? — наперво спросила отрочица.

Харвиг не нашёлся сразу, что ей ответить.

-Он замерзает. — обернулась девочка к своим спутникам. — Отведём его к мельнику.

Беловолосый скинул с своих плеч накидку и передал Харвигу.

-Тебе повезло, что мы были рядом... — отрочица протянула руку. — Кибаль.

Харвиг туповато посмотрел на ладошку. Видно, пожалела одежду. Ладно, дом мельника недалеко, обойдёмся...

Княжич сунул накидку обратно, но девочка не приняла её и даже отдёрнула руку.

-Ну и бестолочь! — удивилась она. — Одевайся, не то замёрзнешь.

Вот и пойми её... Харвиг укутался в тёплую ткань.

-Пойдём с нами... — отрочица двумя пальцами показала, как нужно переставлять ноги.

За дурака его принимает. А сама не такая? Не видит, что он трясётся, как осиновый лист, так что не до бесед... Харвиг кивнул и они пошли.

Муж шагал впереди, освещая дорогу. За ним — отрок и небесная дева. Замыкала шествие девочка. По дороге она спросила, знает ли Харвиг томер. Мальчик помотал головой. Про такое он и не слышал.

Тогда отрочица обратилась к нему с новым вопросом, но тут княжич уже не сумел разобрать ни слова. Спутница прекратила нести тарабарщину и умолкла.

Они взошли на пригорок. Высокие ворота горели в ночи белым узором. А вот забора, как на дворе у Ноздречи, тут не было. Вместо него тянулся низкий плетень. Видимо, на путёвый тын у хозяина не нашлось грошей.

На стук калитку в воротах отворил рослый, но вполне обычный детина. Правда, в Городище он выглядел бы чудно. Косы нет, а светлые волосы отрезаны под затылок. Глаза синие. И одет странно. Штаны серые короткие, подвязанные верёвками у колен. Под ними чулки. На ногах — башмаки с медными пряжками. Поверх светлой рубахи накинут смурый тулуп.

Удивительный зверь вертелся под ногами у мельника. По виду — кабан, только уши и рыло куда длиннее. Учуяв гостей, он шарахнулся в сторону и с громким визгом умчался прочь.

Мельник поглядел на небесных людей, лёгким поклоном выразив им почтение. На Харвиге его взгляд задержался. А обратился он к девочке:

-Доброй ночи, Кибаль.

Тут Харвиг смекнул, что Кибаль — её имя. Выходит, отрочица с ним знакомилась, а он и не понял.

-Чем могу быть полезен? — продолжал мельник.

«Экий вежливый!» — поразился Харвиг. — «Чтобы ему на это Ножик ответил?»

-Привет, Яльг. — улыбнулась Кибаль. — Мальчик угодил в воду. Не мог бы ты дать ему сухую одежду?

-Конечно...

Хозяин широко отворил калитку, пропуская гостей. Девочка зашла внутрь, но небесные люди остались снаружи. Тогда Харвиг с поклоном вернул им накидку. Беловласый муж принял её, их взгляды встретились. На миг отроку показалось, что земля уходит у него из-под ног. Знать, последние приключения не прошли ему даром. Княжич потряс головой, стало легче.

Помахав небесным людям рукой, Харвиг отправился догонять отрочицу и Яльга.

Хозяин повёл их к дому. Ушастый кабан держался в сторонке, тревожно повизгивая.

Если двор мельника хоть как-то напоминал прежний, то дом разительно отличался. Начать с того, что высился он в два жилья. Некоторые, богатые дома Городища хозяева отстраивали на тот же манер. Таков был и дом Люта. Харвиг знал, что в мороз верхнее жильё толком не прогревалось, поэтому в основном его использовали по теплу.

Но ещё замечательнее было то, что дверные косяки и наличники окон украшал искусный узор. Он мерцал в темноте белым, малиновым и небесным светом, отчего дом казался очень нарядным!

Хозяин завёл их внутрь и тут Харвига ожидало новое потрясение. Печки не было! Вместо неё стоял стол в окружении стульев. А над ним, в оправе с крупными медными лепестками, сияло светило. Было оно таким же круглым и ярким, как солнце.

От входа, наверх, вела широкая лестница. Под ней виднелась дверь в сени, где некоторое время в Роси обитал Харвиг. Такая же дверь виднелась у другого конца стены. В доме Ножика её заложили камнем, а саму клеть отвели под хлев.

Особенным был тут и запах. Харвиг жадно потянул носом. Если у Ножика в доме воняло затхлой кислятиной, то тут мерещились сдобные подовые пироги, яблоки и ягодные леденцы, что продавались на Торжке в Городище по грошу за пару.

Между тем мельник потянул свисавший с потолка шнур, лепестки светила наполовину сомкнулись и света убавилось.

-Сейчас принесу одежду. — произнёс Яльг. — Присядьте.

Хозяин поднялся по лестнице наверх. Кибаль пододвинула красивый, с резными ножками стул и указала рукой: «садись». Теперь Харвиг увидел, что глаза её были необычайного синего цвета.

Мальчик опасливо опустился мокрым замёрзшим задом на гладкое дерево.

-Живут же люди... — прошептал княжич.

Кибаль, уже присевшая на соседний стул, подпрыгнула и вытаращила на него глазищи:

-Ты знаешь томер?!

-Да не... — Харвиг помотал головой.

Отрочица села обратно и подкатила кверху глаза.

-Томер — это общий язык. Откуда ты взялся?

-Из Городища.

-И как это вышло?

-Долго рассказывать... — Харвиг поднялся со стула и заглянул за вторую дверь, где обнаружил стол, заставленный котлами и мисками, среди которых выделялся огромный чан. — Ножик с Махой хотели меня утопить, а там ещё водяной и ворон...

Кибаль нахмурилась.

-Чем же ты им всем насолил? И как это нож может кого-то топить? Как тебя зовут, мальчик?!

-Харвиг! — Чтобы не осталось сомнений, он ткнул себя в грудь. — А Ножик — наш мельник. И уж поверь, ему кого утопить, что мне плюнуть.

Кибаль скривила хорошенькое лицо и уже приоткрыла рот для ответа, но тут сверху раздались шаги. По лестнице в горницу спустились хозяин и красивая, на взгляд Харвига, дева. Её очи своей синевой походили на глаза мельника, а спадавшие на плечи русые волосы казались ещё светлей, чем у Яльга.

«Наверное, — жена мельника», — подумал мальчик и неожиданно вздрогнул.

На её плече кто-то сидел! Это был мелкий зверёк с пушистым длинным хвостом, цепкими лапками и огромными глазами медового цвета.

-Здравствуйте! — сказала хозяйка. — Так это и есть наш гость?

Она протянула Харвигу стопку одежды.

— Это старшего, — сообщила она. — Он уже спит.

Мельник тем временем прошёл в сени.

Харвиг принял одежду, не в силах отвести глаз от диковинного создания.

-Спасибо. Я отработаю.

Кибаль и хозяйка переглянулись.

-Как ты попал к нам?

Мальчик с трудом оторвал взгляд от зверька. Он уже приготовился дать ответ, но отрочица его упредила:

-Похоже, подкидыш.

Харвиг побагровел. Что у него за доля такая?! Где ни появись, подкидышем обзывают...

-У меня, чтоб вы знали, родители есть. Хоть и названные. — Он небрежно положил одежду на стол. — И отец, к слову, князь.

Кибаль вновь закатила глаза.

-Ты не понял. Не в этом смысле.

Из сеней вышел мельник.

-Всё готово. Там ты сможешь помыться.

Яльг кивнул на жёлтую дверь.

Странно... — подумал Харвиг. -Как это: в сенях — мыться?

Всё-таки взяв одежду, отрок заглянул внутрь. Какие же это сени?! Небесный храм, да и только...

Небольшое светило сияло и тут. Стены были ровными, голубыми. На одной из них в раме висело зеркало. У другой стояло глубокое корыто из меди, наполненное горячей водой. Она тоже сияла. Рядом был чудной стул. Медный, с деревянной накладкой и большой дырой посредине.

Тут княжич вспомнил, что по преданиям и у них в избах, в стародавние времена, можно было встретить такую утварь. И вроде бы в подобные стулья нужно было справлять нужду. Но в это Харвиг не верил: кому придёт в голову заниматься подобными делами у себя в доме?

Отрок перевёл взгляд на зеркало. То, что он там увидел, ему не больно понравилось.

Рожа бледная, битая, — давешние синяки ещё не сошли. Коса растрепалась, в волосах полно тины. Старенький тулуп, который с мороза уже оттаял, весь в пятнах. Харвиг ободряюще ухмыльнулся себе и вконец приуныл. С таким лицом хоть к людям не выходи. Странно, что не шарахаются.

Княжич скинул одежду. На спине и груди чернели большущие синяки. То была память о тяжёлом мешке, сброшенным на него мельником.

Харвиг осторожно залез в корыто. Ух, хорошо! Будто в бане. Только пахнет иначе. Он зажмурился и окунулся с головой в воду.

Когда Харвиг, чистый, в сухой красивой одежде, вышел из сеней, в горнице никого не было. В полумраке (лепестки у светила совсем сомкнулись) он увидал на столе тарелку и чашку. От них исходил мягкий золотой свет, который едва озарял вышитую тёмную скатерть. Рядом, на полу отрок заметил тюфяк с подушкой, накрытые одеялом.

Харвиг уселся за стол. В тарелке оказалась сладкая каша. Мальчик поужинал, рассматривая искусную вышивку. Диковинные звери с рогами, напоминающими ветви деревьев, брели по белым горам. Над ними летали большие хищные птицы с загнутыми когтями и клювами...

-Вишь ты! — поразился он. — И где же такие водятся?

Доев кашу, Харвиг выпил молоко и прилёг.

В голове пронеслись события минувшего дня. Что скажет Ноздреча отцу и матери? Утонул, мол, ваш сын. Провалился случайно в прорубь. И попробуй, докажи, что это было не так. Слова Ножика подтвердит Аким. Другое дело, если бы Харвиг сам рассказал, как всё было. Доведётся ли? Занесло его куда-то, спасибо, — живой остался.

Потом мысли отрока обратились к небесным людям и златовласой отрочице. В Городище считали, что его имя странное. Но имя девочки даже Харвигу показалось чудным. А какие у этой Кибаль глаза! Жаль, что запомнит она его замёрзшим, грязным и жалким. Увидятся ли они ещё? Надо будет расспросить про неё завтра мельника...

Потом княжич стал думать о глазастом зверьке и незаметно уснул.

Проснулся мальчик от тревожного чувства, что кто-то на него смотрит. Харвиг открыл глаза и увидел вчерашнюю девочку. Кибаль сидела рядом на стуле и вертела в руках блестящие ножницы.

-Ну наконец-то! — оживилась отрочица. — В вашем Горобище все столько спят?

Харвиг глянул в окно. Сквозь прозрачное стекло ярко светило солнце.

-Городище. — поправил он девочку.

-Подымайся и садись завтракать.

Харвиг хмыкнул:

-Может, я не хочу.

А с чего это она указывает?! Как-нибудь сам решит, что ему делать.

-Ну как хочешь. — пожала плечами Кибаль. — Но вообще-то это не вежливо... И у нас впереди много дел. Нужно постричься, потом я покажу тебе город. После обеда отправимся в Анкирох...

Харвиг от удивления раскрыл рот. Опомнившись, уточнил:

-Постричься?

-Конечно.

Девочка повертела у него перед носом ножницы.

-Или, — тут Кибаль нехорошо усмехнулась, — ты собираешься ходить по Тахгару так?

И она указал пальцем на косу Харвига.

-Что же тебе не нравится?

-А то, — отрочица встала со своего стула, — что здесь мужчины кос не носят. Все будут принимать тебя за страшную девочку!

Харвиг побагровел. Ладно, — страшный, но «девочка»!

-А ты... Пёстрая курица!

Княжич и сам не заметил, как в его руках оказалась подушка. Мальчик яростно швырнул её в вредную забияку и угодил прямо в лицо.

Однако, торжество оказалось недолгим. Кибаль ухватила со стола тарелку и кинула ему в голову. Кинуть-то — кинула, но Харвиг ловко пригнулся и та разбилась о стену.

-Ой, дура... — отрок с ужасом поглядел на остатки еды, сползавшие на пол.

-Ничего! — Кибаль углом рта сдула упавшую на лицо золотистую прядь. — Отмоется!

Дверь отворилась и со двора в горницу зашли мельник с женой и два отрока. Вслед за ними внутрь сунулся длинноносый кабан, но, завидев гостей, разразился визгом и был таков.

Раскрасневшееся от мороза семейство застыло у порога в недоумении.

-Извините. — Харвиг пожалел, что не утонул вчера под плотиной. — Это я виноват.

-Я! — запальчиво возразила Кибаль. — Он не желает отрезать косу!

— Вот как?! — Хозяйка переглянулась с мужем, детьми, и все с осуждением уставились на мальчика. -Как же так?

Харвиг опустил глаза к полу. Далась им его коса! Знать, что так сложится, сам бы её отрезал.

Младший из отроков между тем тихо хрюкнул и Харвиг увидел, как искривилось его лицо. Из-за тарелки переживает наверное...

Но тут отрок вновь хрюкнул и вдруг разразился заливистым смехом. К нему тут же присоединились и остальные. Поразительно, но звонче всех смеялась Кибаль!

Харвиг окончательно растерялся.

-Ладно... — жена мельника вытерла слёзы. — Эрик, Твин, — приберитесь. Кибаль, помоги мне на кухне. Надо всё-таки накормить гостя.

Уходя из горницы, она обернулась к мужу:

-Яльг, будь добр, убери постель.

Харвиг поспешно подобрал с пола подушку и протянул мельнику. Тот легко скатал всё вместе в большой моток. Откуда-то сверху ему на плечо спрыгнул вчерашний глазастый зверь.

-Хнёви! — Яльг погладил его свободной рукой. — Ты уже подружился с мальчиком?

Он бережно взял зверька в большую ладонь и посадил на плечо Харвигу.

— Это манхур, — сказал он. — В вашем мире они не водятся?

-Нет... — вымолвил княжич.

-Ну а у нас они живут почти в каждом доме. А диких можно встретить в лесах.

Хнёви поглядел на отрока своими удивительными глазами, а потом боязливо протянул лапку и ухватил мальчика за нос.

-Ты ему нравишься! — подмигнул мельник.

После завтрака и стрижки дети попрощались с семьёй мельника, пообещав проведать их позже. Они вышли со двора (под возмущённый визг ушастого кабана) и отправились знакомиться с городом.

-Как я попал сюда? — спускаясь меж заснеженных кустов к роще, спросил Харвиг.

-Тебя перенёс твой мир.

-Перенёс?

-Ну да... Перенёс, перекинул.

Харвиг вспомнил, как давеча Кибаль обозвала его подкидышем и подумал, что зря обижался.

-А кто были твои попутчики, когда мы встретились у реки?

-Соэмы.

-Они не похожи на обычных людей.

-Они и не люди... — туманно подтвердила Кибаль.

-Кто же тогда?

-Расскажу позже.

-А как вы очутились у мельницы?

-Мы были на площади Народов, когда случился проброс. Звук слышали многие. Но только соэмы сразу определили, откуда он.

При свете дня огни над Тахгаром (так назывался здешний город) угасли. Как объяснила Кибаль, свет и тепло испускала глазурь — особая глина. Её наносили на стены, крыши или домашнюю утварь, к примеру посуду. Если становилось холодно или темно, она начинала греть, либо светиться...

Дети спустились в гнилушинскую рощу. Вдоль реки, которую тут именовали Аках, пролегала широкая, замощённая камнями дорога. Харвиг заметил, что снег лежал только в чаще. На булыжниках под ногами не было ни снежинки. У обочин зеленел мох, из которого тут и там выглядывали грибы.

-Тоже глазурь? — отрок указал на дорогу. Кибаль кивнула.

По пути им попадались скамейки. Рядом, с изящных гнутых столбов свешивались светила. Кибаль называла их фонарями. Между могучих стволов неизвестных деревьев росли причудливые кусты. Они были усыпаны багровыми ягодами.

-Наверное горькие? Или кислые... — предположил Харвиг.

-С чего ты взял?

Кибаль шагнула с дорожки и сорвала тяжёлую гроздь.

-Попробуй.

Харвиг недоверчиво оторвал одну ягоду.

-Да не бойся! — Кибаль закинула несколько штук себе в рот.

Харвиг надкусил свою ягоду. Она была сочной и очень сладкой!

-Погоди! — крикнул он. — Я нарву их в карман.

-Брось! — Кибаль рассмеялась. — Багровник растёт в Тахгаре повсюду.

Харвиг всё-таки набил рот и оба кармана гроздьями. После этого они продолжили путь...

Им стали попадались первые встречные. Нарядные люди неспешно прогуливались у реки.

Теперь, без косы и в новой одежде, Харвиг мало отличался от других отроков. Он проводил взглядом двух сверстников, затеявших играть в салки.

-Весело у вас живут. — сказал он. -Народ болтается без дела, ягоды с грибами растут на каждом шагу.

Они шли под руку. Вредная отрочица настояла, что мальчику с девочкой иначе ходить в Тахгаре не принято. Однако, мимо уже прошли несколько пар, которые гуляли отдельно. Харвиг решил смириться.

-Вообще-то, — возразила Кибаль, — каждый тахгарец старше пятнадцати лет получает право на труд. Правда, в первый год только по два часа в день. У вас в Городище иначе?

-Ты что? У нас гуляют только по праздникам. Если какой отрок средь бела дня бродит по городу, значит, дома его ищут с плёткой.

-И тебя били плетью?

-Ещё чего! Да я.. — тут Харвиг поперхнулся и встал как вкопанный. Кибаль занесло вперёд, и девочка едва не упала.

-Ну что ещё?! — сердито спросила отрочица.

-Вон... — выдавил княжич.

Навстречу им шёл великан. Роста он был такого, как если бы Харвиг встал на плечи мельника Яльга.

-А... Это йотун. — объяснила Кибаль. — У вас в Городище их нет?

Огромный человек прошёл мимо. Цветом волос он походил на небесных людей, а глаза напоминали хмурое небо. Под одеждой перекатывались глыбы мускул.

Кибаль потянула Харвига за собой.

-Должна предупредить, в Тахгаре живёт много народов. Борков ты уже видел, — это семья мельника. Есть ещё мокусы. Они маленькие, крепкие, с рыжими волосами. Есть золы, они такие же высокие как борки, но темнокожие... На правом берегу расположен квартал арзынов. Они среднего роста, смуглые, волосы и глаза чёрные. По соседству обосновались смау, — невысокие, с узкими глазами и жёлтой кожей...

Впереди показался мост. Он почти не отличался от их моста в Городище. Вдоль него с обоих сторон были установлены фонари и кованная ограда.

Харвиг заметил, что на мосту собралась толпа.

-Ещё там, — продолжала Кибаль, — ваш квартал...

-Наш? — встрепенулся Харвиг.

-Эвлисов. Среднего роста, каштановые волосы. Глаза зелёные.

-Вообще-то, — возразил Харвиг. — Мы называем себя росами.

— Это ничего не меняет. — пожала плечами Кибаль. — В землях вас знают как эвлисов.

Харвиг насупился. Мало ли кто как их знает. Пусть только назовут его эвлисом, — пожалеют.

-А сама-то ты из каковских? — поинтересовался он.

Кибаль наморщила нос.

-У тебя скверная речь.

-Похоже, ты мокус.

Отрочица вырвала руку и разъярённо поглядела на спутника.

-Ошибаешься! Во-первых, мокус — это мужчина! А девочка — мокса. Во-вторых, мой отец был борк! А в-третьих, в жилах моей матери течёт кровь арзынов, борков и эвлисов. Она была и остаётся самой красивой женщиной Граттаха и всего Аддрила! Понятно?!

Харвиг невольно вжал голову в плечи.

-Ага...

Хотя понятного было мало. Кибаль сказала, что её отец был борком, значит его уже нет? Да и про Граттах с Аддрилом... Где это? Но спрашивать сейчас он не стал.

Дети молча и порознь зашли на мост. Толпа, которую Харвиг приметил издали, собралась здесь не случайно. Посреди моста стоял борк (теперь Харвиг в каждом прохожем старался разгадать, какой тот народности) и извлекал задорную музыку из балалайки странного вида. Рядом с ним танцевала молодая арзынка. На ней красовался короткий алый тулуп, отороченный чёрным мехом и широкая, тоже алая юбка. Когда арзынка кружилась, юбка взлетала и вертелась вместе с ней колесом. На запястьях девы сверкали золотые браслеты, а на шее позвякивало ожерелье.

Харвиг протиснулся меж людей и ахнул. Рядом с арзынкой бродил неуклюжий мохнатый зверь! Ростом он едва превышал собаку, но был куда крепче и покрыт густой бурой шерстью. В широких передних лапах он держал золотой поднос. Люди охотно кидали в него монеты. Харвиг вскрикнул, когда неожиданно зверь, раззявив пасть заревел:

Девица мушиз варила,

Свежую пахлу полила,

Угощение творила,

Добра молодца кормила...

Люди вокруг, не боясь заморозить рук, хлопали им в ладоши. Харвиг разглядывал дивного зверя и его наполняло смутное беспокойство.

Кибаль потянула княжича за рукав. Казалось, девочка тоже чувствовала себя неуютно.

-Кто это был?! — ошарашенно спросил отрок, всё ещё оглядываясь назад, откуда доносилось густое и хриплое пение.

-Бури, медвежонок... Знаешь, рядом со мной звери волнуются. Я стараюсь зря их не беспокоить.

-С чего это? — удивился Харвиг.

-Берегись!

Кибаль схватила его за руку и утащила в сторону. Мимо, постукивая колёсами по камням, не спеша проехала чудная повозка, запряжённая странным рыжим козлом.

Он был больше и, признал Харвиг, куда краше своих сородичей в Городище.

-А почему у ваших козлов нет рогов с бородой?

-Наверное оттого, — пояснила девочка, — что это лошадь.

Они миновали мост и направились к городской площади. Кибаль назвала её «Площадь Народов». По пути они встретили ещё несколько повозок, запряжённых лошадьми и конями. Харвиг вертел головой по сторонам. Всё, вроде, было также, как в Городище, но по-другому.

Самым главным отличием были дома. Здесь их было заметно больше и многие были в два, а то и в три жилья вышиной! И все они были нарядно украшены. На многих пестрели разноцветные вывески. На улицах повсюду были натыканы фонари. Тут и там росли деревья и кусты, среди которых попадался и знакомый багровник. На его ветвях сидели важные пушистые птицы розового и жёлтого цвета и лениво клевали ягоды.

Как и в роще, здесь прогуливалось много праздных людей. Впрочем, среди них встречались и те, кто был занят делом. В одном месте богато одетый пожилой борк подметал улицу, а арзын помоложе следовал за ним с большим красным мешком. Туда дворники собирали мусор, попутно здороваясь и общаясь с прохожими.

Харвиг рассматривал чистые и влажные от талого снега улицы и невольно сравнивал их с Городищем.

Ему стало завидно.

Три смау возили на повозке, запряжённой серым конём, громадную бочку с водой и поливали деревья.

-Вообще-то, в каждый дом Тахгара поступает вода. — попутно объясняла Кибаль. — Но некоторым растениям, вроде багровника, требуется подкормка.

-Угу, — мычал Харвиг. Он как-раз набил рот ягодами из кармана.

-А это, — Кибаль указала на дом с синей вывеской и приоткрытой, такого же цвета дверью, — глазурная лавка.

-А откуда берут глазурь?

-Её делают во дворце. Также в Анкирохе готовят мушиз — разные соусы для пахлы... Их можно купить во-он там.

Она протянула руку и указала на дом, всю стену нижнего жилья которого занимали большие окна. В них на полках красовались десятки разноцветных кувшинов.

-Соусы? — переспросил Харвиг. — Что за пахла такая?

-Расскажу после...

На площади толпился народ. Ближе к храму на круглом деревянном помосте два зола высоко подкидывали горящие палки. Пока факелы, как их обозвала Кибаль, вертелись над головами, золы кувыркались, меняясь местами.

У трапезной «Дар Небес» (именно туда, как объяснила Кибаль, они направлялись) пожилой эвлис и, видимо, его дочка, играли с куклами.

Харвиг остановился взглянуть.

Эвлисы скрывались за чёрной завесью, которую украшали вышитые серебряными и золотыми нитями звёзды. Над тканью они выставили жуткого зверя и красивую деву.

Дева голосом эвлиски молила чудище о пощаде. Страшилище рычало голосом старика, наступая. И тут между ними выскочил муж в блестящей накидке. Он размахнулся железной палкой и поразил зверя! Тот взвыл и позорно сбежал. Муж обнял деву.

Зрители принялись хлопать в ладони.

-Пойдём. — сказала Кибаль.

Спутники зашли в трапезную. До чего там было уютно! В большие застеклённые окна, что выходили на площадь, лился солнечный свет. Рядом стояли крепкие деревянные столы и скамейки. С брусьев под потолком свисали пучки сушёных душистых трав. В стене, что располагалась напротив, посредине пылал очаг. Харвиг уже успел соскучиться по огню и почувствовал себя словно дома.

Дети уселись за пустой стол. Харвиг, оглядевшись, прошептал отрочице на ухо:

-У меня грошиков почти нет, — он выгреб из кармана горсть мелких монет, чудом уцелевших после всех злоключений.

-Ого! — сказала Кибаль. — Серебро! Да этого хватит на десять обедов... Но детей в Тахгаре угощают бесплатно.

К ним подошла маленькая, но крепкая рыжеволосая женщина. На ней было жёлтое платье и цветастый передник. Харвиг подумал, что она-то уж точно мокса.

-Здравствуйте, молодые люди...

-Привет, Снот! — улыбнулась Кибаль. — Надеюсь, дела идут гладко?

-Спасибо, лучше не надо. Представишь мне спутника?

— Это Харвиг... Он в наших краях недавно.

Хозяйка с интересом поглядела на княжича, тот кивнул.

-Снот, мы умираем от голода! — сказала Кибаль.

Вообще-то, Харвиг, после трапезы у мельника не успел толком проголодаться. Но Кибаль с ним не ела, да и отказываться от угощения он не привык.

-Могу предложить свекольные щи, пастуший пирог с ягнёнком. На сладкое — подовник с леденцовым сиропом.

-О-оо... — Кибаль прикрыла глаза и блаженно улыбнулась. — Скорее неси всё, Снот.

Хозяйка скрылась за деревянной дверью. Там, в большой светлой комнате, сновали люди в чудной белой одежде.

-Скажи, — обратился к Кибаль Харвиг, — что это было за чудище?

-Что-о?! — Кибаль возмущённо вскинула брови. — Ты про Снот?

-Нет! — Харвиг замотал головой. — Ну там, на улице.

-А... Спектакль? — Кибаль поморщилась. — Глупое зрелище. Они понятия не имели, о чём играли.

-Почему? — насупился княжич. — Мне тот дядька очень понравился. Как он прогнал зверя палкой!

-Слушай... — в глазах Кибаль зажглись уже знакомые Харвигу гневные огоньки. — То, что изобразили актёры — враньё и несусветная глупость. В действительности эти люди погибли. То чудище разорвало из на куски. Нермаха нельзя прогнать палкой. Он не ведает страха. Он мчится вперёд и уничтожает всех на своём пути.

-Тёха-митёха! — выдохнул отрок. — И где живёт этот зверь?

-К всеобщему счастью, здесь, в Сеннааре, нермахов никогда не было.

Харвиг запутался.

-Ты же сказала, что мы в Тахгаре?

-Город — Тахгар. А вся земля — Сеннаар.

-А.. — сообразил мальчик. — А наша земля называется Рось.

Он ненадолго умолк, но тут ему пришла в голову новая мысль:

-Если здесь никогда не было нермахов, откуда про них известно? И откуда ты знаешь про тех людей?

-Про нермахов и гибель Видара и Альвиг здесь знают из легенды «Исход соэмов из Аддрила». А я знаю потому... — Кибаль запнулась. — Потому что мой отец убил того нермаха. И сам при этом погиб.

-Так ты из другой земли? Из Аддрила?

-Да.

-И давно ты здесь?

-Несколько лет.

Харвиг потрясённо умолк. Выходит, Кибаль тут гостья. А её отец — легендарный герой! Сразил непобедимого нермаха...

-Расскажешь мне про него?

-Нет... Не сейчас.

«Горюет об отце», — решил Харвиг.

-Знаешь, — сказал он, чуть погодя, — очень давно в Роси тоже жил жуткий зверь. Он врывался по ночам в дома и нападал на людей. С тех пор в Городище принято вокруг дворов строить заборы.

-Как его звали? — заинтересовалась Кибаль.

-Погрыз. Однажды мужчины собрались вместе и отправились на поиски его логова. Они нашли берлогу на северном склоне горы. Один из мужей, Ахен, придумал швырять в пещеру горящие палки. Разъярённый зверь вылез наружу. Жуткая была битва! Многие тогда полегли. Уцелевшие принесли в город отрубленную голову и шкуру Погрыза. Они и сейчас висят в храме. А Ахен стал первым князем...

Кибаль с интересом выслушала его рассказ.

-Что же, других Погрызов с тех пор не бывало?

-Нет... Но знаешь, сегодня на мосту мне показалось, что я увидел его детёныша.

-Да ладно! — ослепительно улыбнулась Кибаль и Харвиг невольно улыбнулся в ответ. — Я знаю всю их семью. Это вполне мирные звери.

К столу подошли отрок и отрочица, одних с ними лет. Были они такими же зеленоглазыми и рыжими, как и Снот. В руках юные мокусы держали широкие доски, на которых несли тарелки.

-Привет! — дети принялись составлять их на стол.

-Привет! -отозвалась Кибаль. Она познакомила Харвига с детьми хозяйки. Отрока звали Крим, а его сестру — Лохе.

-А правда, — Крим наклонился к Харвигу, — что ты не здешний?

Княжич кивнул.

-И как это... Переместиться?

-Я толком и не заметил...

Брат и сестра недоумённо переглянулись.

-Мне не до того было... -пустился объяснять мальчик. — Водяной хотел меня утопить. Я вырвался, и треснулся головой об лёд. Вот, даже шишка осталась!

-Отпад... — восхищённо прошептал Крим.

Он хотел что-то узнать ещё, но тут дверь рядом с очагом отворилась, и оттуда выглянула сердитая Снот. Дети пожелали приятной трапезы и поспешили на кухню.

После обеда, который Харвиг не раз прерывал возгласами восторга, Кибаль сообщила, что им пора.

-Скоро в храм должна прибыть Айфе. Я представлю тебя, и мы поедем вместе с ней в Анкирох. Не хочется нанимать экипаж.

-О чём ты говоришь?

-Айфе — богиня этого мира. Или, как её называют здесь, высшая. Ну а Анкирох — её дворец на Кургал-Даге.

Она указала в окно на вершину горы. Затем Кибаль подозвала Лохе:

-Спасибо за всё! Нам нужно идти.

Снот с детьми вышли их проводить.

-Заходите ещё! — сказала напоследок хозяйка.

-Непременно! Всё было волшебно. — Кибаль ткнула Харвига локтем в бок. — Так?

-Ага! — кивнул он.

Они вышли на площадь. Там по-прежнему было людно. Харвиг надеялся поглазеть на какое-нибудь представление, но Кибаль потащила его в сторону храма. Впрочем, многие тоже устремились туда. Вскоре на дороге, ведущей с Кургал-Дага в Тахгар, показалась повозка. Она была крытой и запряжена тройкой коней. Один был багряным, другой — белым, а третий — серым.

— Это карета Айфе. — Объяснила Кибаль. — Красный и серый цвет символизируют Бодрые и Сонные земли, а белый — Бездну.

Повозка скрылась от глаз за растущими вдоль дороги деревьями. Харвиг обернулся к отрочице.

-Бодрые земли?

-Да... — кивнула Кибаль. — Айфе их так называет. Это несколько миров, которые действуют сообща и даже выбрали своего посла.

-А Сонные земли?

-Все остальные.

-И у них есть посол?

-Нет, во всяком случае в Сеннааре про него не известно.

-Выходит, Рось — сонная?

-Получается так.

-А здешний мир?

-О-оо... — протянула Кибаль. — Сеннаар сам по себе.

Харвиг напомнил про третьего коня.

-Да, Бездна... Это то, что окружает все земли.

Повозка между тем выехала на площадь, и толпа расступилась.

Теперь стало видно, что конями управлял отрок. Он был одних с Харвигом лет. Глаза у него были зелёными, а волосы будто из чистого серебра! Мальчик дерзко смотрел на всех, а завидев Кибаль, улыбнулся.

Повозка остановилась. Пока Харвиг рассматривал деревянный домик, возница спрыгнул наземь и отворил дверь.

На подножку выступила юная дева, чья красота поражала. Густые и белые, как у небесных людей волосы были заплетены сзади в тяжёлую косу, а глаза высшей походили на изумруды. На ней искрилось синее с серебром платье, а плечи покрывал короткий полушубок серого меха.

— Вот это красавица! — восхищённо подумал Харвиг.

-Кибаль! — воскликнула высшая, пытаясь перекрыть радостные крики толпы. — Полезай в карету, я скоро!

-Я не одна, Айфе! — крикнула та и указала на Харвига.

-Так полезайте оба!

Айфе прошла в храм. Никто не последовал вслед за ней. Кибаль дёрнула за рукав Харвига:

-Помоги мне забраться.

Он подсадил отрочицу в повозку и залез следом. Внутри кареты было тепло.

«Видать и тут глазурью намазано», — догадался Харвиг. Он прикрыл дверь.

-Ну, что скажешь? — спросила Кибаль.

-Хорошая повозка. Удобная.

-Я о Айфе, бестолочь!

Харвиг обиделся. Не дурней прочих. Может знает пока не всё. Ну так наверстает со временем...

-Красивая. Только непонятно, какого народа.

-Вообще-то борка. — сказала Кибаль. — Отгадай, сколько ей лет?

-Откуда мне знать... Года на три старше нас будет.

Отрочица рассмеялась.

-Айфе здесь с начала времён. Я же тебе говорила: она — богиня!

И тут Харвига осенило. Он уже видел её лицо. В храме Городища. Она поразительно напоминала Макошь.

Высшая вскоре вышла. Из толпы к ней подошёл хромой зол. Он лёг у ног Айфе прямо на мостовую, и она склонилась над ним.

-Что она делает? — поразился Харвиг. Он прижался носом к стеклянному оконцу кареты, но за людскими спинами всё равно не было видно.

-Думаю — исцеляет.

Айфе выпрямилась. Следом поднялся мужчина. Зол подпрыгнул и, под одобрительные крики людей, поцеловал высшей руку.

Вслед за ним к ней стали подходить и другие. Среди них были дети. Айфе касалась каждого и вскоре больные и покалеченные выздоравливали. Потом она помахала всем рукой и вернулась к повозке.

Харвиг потянулся к дверце, но возница опередил его. Айфе поднялась на подножку и ещё раз попрощалась с народом. Площадь благодарно зашумела в ответ. Высшая села в карету.

Харвиг невольно посторонился, прижав Кибаль к стенке.

-Здрасьте ...- оробев, сипло выдавил он.

-Здравствуй! — улыбнулась богиня.

Повозка тронулась.

Айфе протянула руку и коснулась пальцами его подбородка.

-Как тебя зовут, мальчик?

-Ха... Харвиг. — он наконец справился с своим голосом.

-Красивое имя. Не возражаешь?

Айфе коснулась его лба и Харвиг тут же уснул. Когда он открыл глаза, они всё ещё находились в карете.

За окнами проплывали деревья. Он вдруг понял, что лежит на чьих-то коленях и подскочил.

-Тише, тише... — на него с улыбкой смотрела Айфе. С другой стороны улыбалась Кибаль. Она протянула ему небольшое зеркальце в золотой оправе.

Харвиг взял его и поглядел на себя. Синяки пропали, кривой ломаный нос вновь стал прежним. Он радостно улыбнулся и неожиданно вскрикнул. Все зубы были на месте!

-Быть не может!

Кибаль рассмеялась.

-Как видишь, может. — возразила высшая. — Пока ты спал, Кибаль рассказала, что ты прибыл в Сеннаар из другого мира.

-Да! Из Роси!

-И там живут только эвлисы?

Ещё недавно Харвиг считал это название для себя обидным. Но из уст Айфе оно прозвучало как музыка. Он кивнул.

Карета въехала в открытые ворота и покатила по площади. Они обогнули гигантскую каменную чашу, которая располагалась в её начале. В этом мире внутри неё плескалась вода. Она мощными потоками низвергалась вниз из другой чаши, которую поддерживали появившиеся здесь бронзовые великаны. В наступающих сумерках обе чаши светились.

Миновав фонтан, как его обозвала Кибаль, возница направил коней в конец площади. По сторонам мелькали знакомые Харвигу тёмные каменные колонны. В Роси почти все они были разрушены. Меж колонн виднелись невиданные прежде изваяния людей и дивных зверей. От них тоже исходил свет.

Наконец карета остановилась.

-Ну вот, мы в Анкирохе.

Отрок с серебряными волосами отворил дверь и помог Айфе выйти.

-Благодарю, Дервинг! — сказала высшая.

Она обернулась к выбравшимся из кареты Харвигу и Кибаль:

-Вы можете пока осмотреться. Я распоряжусь, чтобы тебе, Харвиг, подготовили комнаты. Вы не голодны?

-Нет! — в один голос ответили дети.

-Ладно. Ужин через три часа, в Трапезном Зале.

-До встречи, Кибаль! — Дервинг тряхнул вожжами и карета, запряжённая разноцветными конями, уехала.

-Ну, с чего начнём? — спросила девочка.

-Не знаю. — ответил Харвиг.

Он огляделся. Известные по Роси развалины восстали перед ним громадным дворцом.

-Тогда — с начала.

Они вслед за Айфе зашли в калитку, устроенную в главных воротах, и очутились в просторной комнате.

Как понял Харвиг, это было что-то вроде больших сеней, из которых прямо и в стороны отворялись высокие двери.

— Это — Передний Зал. Слева — проход в жилое крыло Анкироха, оно в три этажа. — сообщила Кибаль. — На верхнем расположены покои Айфе и других высших, которые когда-то там жили. На втором проживают потомки Айфе и её приближённые. Нижний этаж — для гостей. Там и мои покои.

-Много в Анкирохе гостей?

-Довольно... — Кибаль помрачнела. — Два года назад здесь случилась беда. Погибли люди, в основном из обслуги. Их дети с тех пор живут там... Думаю, и твои комнаты будут рядом.

Она указала на правые двери.

-А это вход в прислужное крыло. Там кухня, склады и конюшня. На втором этаже покои обслуги. Многие из жителей Тахгара мечтают работать и жить во дворце.

Как ты, наверное, заметил, оба крыла образуют дворцовую площадь... Под ней и всем Анкирохом вырыты подземелья. Они уходят глубоко в гору. Те, которые расположены под хозяйственной частью, нынче используются для хранения зерна.

Харвиг кивнул. Про пещеры горы он знал не понаслышке.

Тем временем отрочица прошла вперёд и с трудом отворила одну из створок двери перед ними.

-А это — Небесный Свет!

Харвиг зашёл внутрь вслед за ней. Он узнавал этот огромный чертог с равными сторонами. Но в Роси он был разрушен. Здесь же, высоко над головой возвышался купол, сияющий голубым светом. Если бы они не зашли только с улицы, где уже смеркалось, то можно было бы подумать, что они видят небо.

-Здесь Айфе устраивает балы. — Продолжала рассказ Кибаль. — Вон там, наверху, — места музыкантов. На полу — каменная мозаика, изображающая изначальный мир. Но ты, наверное, её уже видел... Между прочим, скоро будет праздноваться трёхсотлетие земель и ты сможешь принять участие в бале. И пригласить кого-то на танец...

Справа видны двери в Трапезный Зал. От него к кухне отдельный ход. Сейчас мы туда не пойдём, всё равно скоро ужин.

-А там что?

Харвиг указал на тёмную дверь с левой стороны Небесного Света.

-Деревянный кабинет. Его так прозвали за то, что пол, стены и потолок были отделаны разными породами дерева. К сожалению, первоначальный облик вернуть не удалось. Но и сейчас там очень красиво... Дальше по этой стороне вдоль Небесного и Солнечного Света расположено ещё несколько кабинетов и сокровищница, где храниться основной запас серебра и золота Сеннаара. За ней — лечебница, где Айфе принимает больных... А в самом конце слева расположен Квадратный Зал, где учителя Анкироха проводят с детьми уроки.

Кибаль взяла Харвига за руку и потащила вперёд. В конце Небесного Света, по сторонам, виднелись проходы.

-Сейчас ты увидишь главный зал Анкироха, его «сердце». Это Солнечный Свет!

Харвигу и раньше приходилось бывать в самом большом чертоге развалин. Но то, что он увидел сейчас, его поразило.

Вдоль стен в два ряда высились мощные резные колонны. Они поддерживали свод, который венчал застеклённый купол. Полукруглая дальняя стена также была из стекла.

Тут всюду порхали крохотные разноцветные птички. Особенно много их кружилось под куполом, откуда лился яркий золотой свет. Он падал вниз большим круглым пятном, посредине которого было возведено ступенчатое возвышение. На нём Харвиг увидел знакомый каменный стул. И сейчас на нём кто-то сидел.

Издали Харвиг никак не мог рассмотреть, кто это. И только миновав половину зала, он вдруг изумлённо вскрикнул.

— Это Имрод. — сообщила Кибаль. — Основатель мира.

Этот человек так давно умер, что от него остались лишь кости. Харвиг содрогнулся.

-У нас мёртвых хоронят в землю.

-В Сеннааре нет общего правила. У каждого народа свои обычаи. Останки Имрода покоятся на престоле Анкироха уже триста лет, и я сомневаюсь, что Айфе что-то изменит.

-Отчего же он умер?

-Никто толком не знает... Даже Айфе. Но это связано с гибелью прежнего Сеннаара.

Позади послышались шаги и негромкий кашель.

Дети оглянулись. К ним направлялся осанистый пожилой муж в очень нарядной одежде.

«Эвлис», — распознал Харвиг.

-Анх Пендраган... — представила его отрочица и учтиво склонилась в поклоне.

На всякий случай Харвиг тоже кивнул.

-Я полагаю, передо мной Харвиг? — звучно спросил старик. — Ступай за мной. Я укажу покои.

Он развернулся и пошёл к выходу. Дети поторопились следом.

-Пендраган — смотритель дворца. — прошептала Кибаль. — Ему подчиняется вся прислуга... Когда-то он был мужем Айфе и у них были дети. То есть, они и сейчас есть.

Харвиг на ходу обернулся к отрочице с вытаращенными глазами.

-Тюха-матюха! Неужто Айфе не могла найти в мужья кого-нибудь помоложе?!

— Это было давно, бестолочь! Тогда он был вполне молод.

-А... Я всё время забываю про её возраст.

Они пересекли оба чертога и очутились в Переднем Зале. Тут они вслед за смотрителем зашли в боковую дверь. Прямо перед ними наверх вела широкая лестница. Вдоль неё на стенах висели высеченные из жёлтого камня лица людей, которые тускло светились.

Перед лестницей Пендраган повернул налево и повёл их по широкому и, как показалось Харвигу, бесконечному коридору. По правую руку тянулась вереница разноцветных дверей. В левой стене были прорублены высокие окна. За ними Харвиг разглядел дворцовую площадь. Между окнами были расставлены лавки с подушками в ярких тканях, деревянные кадки с цветущими деревьями и кустами, изваяния людей и животных.

-А вот, — указала Кибаль, — моя дверь.

Они прошли мимо белой двери с синими накладками и серебряной ручкой. Около следующей, синей с золотыми накладками, Пендраган остановился. Смотритель открыл её большим тёмным ключом, который передал Харвигу.

-Постарайся не терять его. Это твои покои.

Он отворил дверь и жестом предложил зайти внутрь.

Они оказались в просторной комнате с стенами, обтянутыми желтоватой тканью. Вдоль них на полу валялись огромные васильковые и золотистые тюфяки. Между ними, величиной почти на всю комнату, лежал мохнатый половик цвета сена. Харвигу он отчего-то напомнил шкуру Погрыза.

Посреди половика был установлен довольно большой круглый стол из синего дерева и несколько стульев.

С высокого потолка комнату и стол ярко освещало обрамлённое в золотую оправу светило.

— Это гостиная. — сообщил Пендраган. — Дверь в конце ведёт в спальню.

-А эта, — он указал на другую дверь в соседней стене рядом с входом, — в умывальную комнату... Не забудьте, что ужин будет через два с половиной часа.

С этими словами смотритель коротко кивнул и ушёл.

-Довольно мило... — сказала, осматриваясь, Кибаль. — Хотя я не слишком люблю жёлтый цвет. Не возражаешь, если я погляжу?

Харвиг помотал головой. Девочка прошлась по гостиной, заглядывая за двери.

-Ничего особенного. Отдыхай. Позже пойдём на ужин.

После ухода Кибаль, Харвиг обстоятельно изучил жильё. В отличии от новой знакомой для него тут всё было в диковину.

В спальне его ожидала просторная, застеленная золотистым покрывалом кровать. Рядом, на крохотном столике у изголовья стоял деревянный, размером с локоть Харвига, путник. Одной рукой он опирался о посох, другой держал над собой накидку. Изнутри Путник светился, а накидка направляла его свет наружу узким лучом.

В дальней стене за кубовой(тёмно-синей) с золотом завесью он обнаружил большое окно. Снаружи уже было темно, хоть глаза выколи. «Ладно, погляжу утром», — подумал Харвиг.

Умывальная комната напоминала «небесный храм» мельника Яльга. Правда, и сама комната, и зеркало тут было больше. Харвиг полюбовался на себя в полный рост, широко улыбнулся своему отражению и, довольный, вернулся в гостиную.

Сегодняшний день ещё не окончился, а от увиденного уже голова пошла кругом.

Он осторожно присел на тюфяк. До чего же удобно! Осмелев, Харвиг разулся и растянулся на нем в полный рост... Интересно, что ждёт его дальше? Мысли одна чудесней другой возникали в его сознании. Он прикрыл глаза и незаметно уснул.

Разбудил его робкий стук.

Харвиг вскочил и, очумело озираясь, натянул сапоги. Потом ринулся к двери.

-Сейчас! — хрипло крикнул он, отпирая замок.

За дверью стоял темноволосый отрок. Он был довольно высок и худ. По его печальным синим глазам Харвиг догадался, что гость наполовину борк, наполовину арзын.

-Я — Глери. — нерешительно улыбнулся тот. — Твой сосед.

-Сосед? — переспросил Харвиг.

-Да... Зелёная дверь, через одну дальше по коридору. А это... — он проследил за взглядом собеседника и запустил руку в спутанную копну волос, — Бергер.

Харвиг пригляделся к сухой щепке и различил выпученные глаза и тонкие лапки.

-Не бойся. — Глери вернул щепку на место. — Он добрый.

-А я и не боюсь! — хмыкнул Харвиг. -У нас в Роси и не такие водятся.

-В Роси?

— Это мой мир. — он отступил в сторону, приглашая гостя в покои. — Зайдёшь?

-Нет, нам пора.

-Куда это?

-Кибаль попросила отвести тебя в Трапезный зал. Она тем временем займёт для нас стол.

-Ладно.

Харвиг затворил дверь и они поспешили на ужин. Попутно новый знакомый воодушевлённо описывал повадки и предпочтения своего питомца. Харвиг слушал вполуха: он глазел по сторонам, жадно подмечая ускользнувшие днём подробности. Отроки миновали Передний зал, очутившись в Небесном Свете. Высокие двери Трапезного зала были открыты. Они зашли внутрь. Харвиг, в который раз за сегодня, ахнул.

Этот чертог простирался вдоль Небесного и Солнечного Света. При этом он был значительно уже. В противоположной внешней стене темнели высокие стрельчатые окна. Свет лился от множества светил, подвешенных на тёмных деревянных балках под сводом.

Вдоль всего зала, в несколько рядов стояли длинные столы с лавками. Почти за каждым сидели люди. В самом конце зала столы были расставлены поперёк. Харвиг разглядел за ними несколько человек и среди них Пендрагана.

Всюду сновали люди в золочёных колпаках и передниках. В руках они держали подносы. По столам и лавкам прыгали манхуры всевозможных мастей. Они подбирали крошки, выпрашивали у людей кусочки, бесцеремонно забираясь к ним на колени и плечи.

Глери первым заметил Кибаль. Она махала им рукой у свободного стола среди зала. Отроки пробрались к ней и уселись рядом.

На столе перед ними уже стояли три подноса с тарелками. В каждой из них лежало по большому куску прозрачного студня.

Глери осторожно пододвинул к себе поднос, при этом студень на тарелках затрясся.

-Интересно, что у нас сегодня на ужин? — почему-то спросил он, озираясь по сторонам.

Харвиг подтащил к себе свой поднос. На нём тоже стояли тарелки. Одна была глубокой, другая — плоской. Угощение на них имело вид резного ноздреватого каравая. Харвиг взял ложку и отправил в рот добрый кусок. Глери и Кибаль уставились на него с затаёнными лицами.

-Что это? — поморщившись спросил Харвиг. Ему показалось, что он прожевал кусок мела.

Новые знакомые расхохотались!

— Это пахла! — утирая слёзы объяснила Кибаль. -Обычно её не едят просто так.

-Не беспокойся. — успокоил Глери. -Она полезна.

«Пахла», — припомнил Харвиг уже слышанное от девочки в начале дня слово.

-А вот и мушиз. — указал Глери.

-Соусы для пахлы. — пояснила Кибаль.

Молодая арзынка в золотистой одежде поставила перед ними на стол поднос с несколькими кувшинами.

-Так, что тут у нас? — Кибаль принялась изучать на них надписи. — Барашек на углях, запечённый фазан, жареная белая рыба... На сладкое: морковный пирог...

-Фу...- вздохнул Глери.

-Творожная запеканка с сливовым сиропом, — продолжила перечислять Кибаль, — и шоколадный торт с вишней.

Глери взял последний кувшин и полил им свою пахлу в обоих тарелках.

Харвиг, приоткрыв рот наблюдал, как караваи принялись мелко трястись. Постепенно они темнели, покрываясь чем-то коричневым и блестящим. Напоследок поверху показались красные вишни. Сосед дождался, когда пахла успокоится и принялся, не спеша поедать свой торт.

Кибаль неодобрительно на него покосилась.

-Нельзя есть только сладкое.

-Предрассудки.

Отрочица обернулась к Харвигу:

-Тут всё просто. Выбираешь нужный соус и поливаешь свою пахлу. До этой золотой полоски в тарелке... Чтобы ты хотел съесть в начале?

-Может, барашка? — пожал плечами Харвиг.

-И я! Берём подходящий кувшин и... Вот!

Кибаль полила караваи у себя и у Харвига. Пахла вздрогнула и принялась мелко трястись. Постепенно она темнела, обретая новую форму. Когда всё закончилось, перед ними лежало по куску восхитительно пахнущего румяного мяса.

Пахлу для сладкого Кибаль предложила поделить пополам и превратить в шоколадный торт и творожную запеканку.

Харвиг, завороженно наблюдавший за происходящими чудесами, почувствовал, как заурчало у него в животе. Он схватил ложку.

-Не помешаю?

Рядом с ними стоял знакомый мальчик-возница. Позади него виднелись ещё два отрока. Все они держали в руках подносы с пахлой.

-Садитесь... — без особой радости разрешила Кибаль.

Дервинг с друзьями заняли места против них.

-Отец говорит, что мне надо больше общаться с простым народом... — заявил он, изучая кувшины. — Да, выбор тут не большой...

-Шёл бы за главный стол. — посоветовала отрочица.

-Ладно уж... — ухмыльнулся Дервинг. — На что не пойдёшь ради тебя и угов.

Он подтолкнул локтями своих друзей, и они рассмеялись. Глери при этих словах помрачнел, а Кибаль нахмурилась. Харвиг невозмутимо доел барашка и приступил к сладкому.

В это время послышался шум и люди принялись вставать с своих мест.

-Айфе! — шепнула Кибаль Харвигу. Они тоже поднялись.

Высшая попросила всех продолжать и прошла в конец зала. Харвиг заметил, что пока друзья Дервинга отвлеклись, тот быстро налил одному из них на пахлу соусы из разных кувшинов.

Когда все расселись по своим лавкам и продолжили трапезу, новое блюдо уже приобрело свой окончательный вид.

-Что, Хокри, не узнаёшь свою рыбу? — с усмешкой поинтересовался Дервинг.

Его сосед с сомнением отломил кусок бурого цвета и сунул в рот. Лицо отрока исказилось и он с воплем побежал к выходу.

Дервинг и второй мальчик залились смехом.

— Это твоя выходка? — сощурив глаза, поинтересовалась Кибаль.

-Ещё чего! — покачал головой Дервинг. — Я же предупреждал его: выбор тут скудный. Пойдём отсюда, Рогуб.

Он хлопнул по плечу второго приятеля и они встали из-за стола.

-А вам — приятного ужина!

Кибаль проводила их яростным взглядом.

— Вот же противная задавака! Кстати, Харвиг, это был внук Пендрагана.

Глери обессиленно отодвинул от себя недоеденный торт.

-Не обращай на него внимания — пробормотал он.

Между тем обслуга Трапезного зала унесла с их стола соусы и установила новый поднос.

— Это напитки. — на вопрос Харвига объяснила Кибаль. — В белом — молоко, в жёлтом — отвар из плодов и трав. В трёх остальных — разные соки.

Харвиг выпил чашку тёплого молока и почувствовал полное умиротворение. Ему опять захотелось спать.

-Кто такие уги? — спросил он, выходя вслед за Глери и Кибаль из Трапезного зала.

-Простолюдины. — Ответил Глери. — Если разобраться, почти все жители города.

-Я разговаривала перед ужином с Айфе, — сообщила Кибаль, — пока ты будешь учиться с нами.

-С вами?

-Да, в среднем классе. Завтра утром мы с Глери зайдём за тобой. Так что советую лечь спать пораньше.

На утро, как и было обещано, соседи постучали в его дверь. К их приходу Харвиг успел одеться и расчесать волосы.

-Сперва мы пойдём на завтрак, — сказала отрочица. При этом она удобно устроилась на тюфяке.

Глери прохаживался по гостиной, заглядывая, как накануне Кибаль, за двери. В спальной комнате он надолго застыл у окна. Харвиг уже изучил открывавшийся из него вид. В сотне шагов был обрыв в лощину. За ней в ясной морозной дали мерцала главная вершина Кургал-Дага.

-А после?

-Потом в Квадратный зал на занятия. Сначала будет счёт, а затем — танцы.

-Скукота. — наконец оторвался от окна Глери. — А танцы я терпеть не могу.

— Вот как?! — подскочила Кибаль. — Ну так я ненавижу искусства!

-Ладно вам... — примирительно сказал Харвиг.

-Ты готов? — с сердитым лицом обернулась к нему отрочица.

Харвиг кивнул.

-Тогда нам пора.

Завтрак в Трапезном зале мало чем отличался от ужина. Люди в жёлтых передниках разносили по столам соусы и пахлу, а пришедшие подкрепиться творили из них блюда по своему вкусу.

Харвиг приготовил телячью отбивную с грибами и сладкий пирог с багровником.

Дервинг с приятелями трапезничали за столом высшей. Айфе на завтрак не появилась. Кибаль сообщила, что она любит поспать.

На стол рядом с Харвигом вспрыгнул жёлтый зверёк.

-Похож на мокуса! — улыбнулся Харвиг и поймал на себе хмурый взгляд проходившего мимо приземистого рыжебородого толстяка. Кибаль прыснула в кулачок. Даже вечно печальный Глери смешливо приподнял брови.

Манхур между тем уставился на него своими удивительными глазами и подобрался поближе. Харвиг прищурился, подставляя свой нос. В ответ последовал сильный удар и Харвиг обескураженно отшатнулся.

Теперь уже рассмеялись не только его соседи, но и люди вокруг. Громче всех заливался Дервинг.

Мохнатый разбойник между тем невозмутимо отщипнул кусок пирога и скрылся между столами.

-Он ждал угощения! — успокоившись, сказала Кибаль. — А ты подставил свой нос, да ещё назвал мокусом.

-Разве он меня понял?

-Конечно! Манхуры очень умны.

После завтрака отроки отправились на занятия. Квадратный зал оказался довольно большим чертогом. В двух внешних угловых стенах были прорублены высокие узкие окна. Сквозь них лился золотистый утренний свет.

Каменный пол незримо делился на четыре равные части. Каждую занимали ряды столов. В дальнем левом углу они были красными, в правом — синими. Ближние — жёлтого и зелёного цвета. Дети разного возраста торопливо рассаживались за них.

-Здесь занимаются одновременно четыре класса. — на ходу разъясняла Кибаль. — Наш цвет синий. Глери покажет ваш стол.

-А ты?

-Я сяду вон там, с Телери.

Кибаль заняла место рядом с красивой длинноволосой эвлиской. Стол Глери оказался чуть дальше на соседнем ряду. Харвиг едва опустился на стул, как ощутил на себе десятки заинтересованных взглядов. Отроки задумчиво изучали его, а отрочицы украдкой поглядывали, шушукаясь. Телери одарила Харвига милой улыбкой.

-Почему они все глядят на меня? — краснея прошептал он на ухо соседу.

-Что же ты хочешь? Не каждый день в Сеннаар прибывают гости других земель.

Тут все притихли. Харвиг увидел, как в зал вошёл крепкий рыжеволосый мужчина. Огненный цвет волос указывал, что он мокус, но довольно высокий рост и синий цвет глаз свидетельствовали, что в его роду были борки. На голове мужчины была одета чёрная бархатная шапочка, а с крепких плеч спадал такой же чёрный бархатный балахон.

-Агноман! — прошептал Глери. — Он ведёт у нас счёт.

Мужчина прошёл к стоящему у стены большому столу. На нём громоздились книги, свитки бумаг и странные приспособления. За столом, на стене висела доска. Она была выкрашена в чёрный цвет. Агноман взял в руки мел и принялся что-то на ней писать.

Вслед за ним в Квадратный зал вошли ещё два учителя. Это были худощавый синеглазый анх Тород, преподаватель письма и чтения, и очаровательная анха Энривег. Молодая борка чем-то напоминала высшую.

— Это дочь Айфе и Рунольва, её нынешнего супруга. — объяснял Глери. — Преподаёт искусства.

Харвиг указал приятелю на красные столы. Они были свободны.

-У старшего класса сегодня ремёсла. Они поехали в город.

Агноман откашлялся, начиная урок.

-Прежде всего, — сказал он, — я хотел бы познакомиться с новым учеником...

Глери подтолкнул Харвига в бок.

— Это он про тебя!

Отрок поднялся.

-Так. — кивнул Агноман. — Представься.

-Меня зовут Харвиг.

-Йольк! Задержись после урока.

Харвиг опустился на своё место.

-Что за Йольк? — спросил он у соседа. — Может он не расслышал, как моё имя?

— Это похвала на языке борков. Агноман часто добавляет оттуда всяческие слова.

Между тем Агноман указал на доску.

-А теперь пусть каждый решит примеры.

Ученики взяли со столов небольшие чёрные доски и куски мела. Глери тут же принялся что-то писать. Харвиг силился разобрать хоть один начертанный знак, но тщетно.

Дверь Квадратного зала с тихим скрежетом приоткрылась и на пороге возник Дервинг. Из-за его спины, по обыкновению, выглядывали рыжеволосый нескладный Хокри и крепко сбитый Рогуб.

-Можно, учитель Агноман?

-Проходите... Надеюсь, ваши опоздания не войдут у нас всех в привычку.

Дервинг ухмыльнулся и прошёл к своему столу. Он оказался следующим за столом Глери. Внук Пендрагана уселся за него вместе с Хокри. Рогуб пристроился позади.

-Что-то угами завоняло! — звонким шёпотом сообщил Дервинг приятелю. Они придушенно рассмеялись.

-Поскольку моё задание так тебя радует, — с едва заметной усмешкой произнёс Агноман, — выходи к доске. Поделись, трогу-дат , настроением.

С соседних рядов донеслись смешки. Дервинг, нахмурившись, поднялся со своего места.

-Ну, смелее! — поторопил учитель.

Отрок прошёл к доске. Некоторое время он размышлял, затем принялся торопливо черкать по ней мелом.

-Что ж.. — сказал Агноман, когда тот закончил. — В общем неплохо. Если не считать одной грубой ошибки. Кто скажет?

Ученики стихли.

-Ган Глери?

Отрок неохотно поднялся из-за стола.

-Ну, ты видишь ошибку? Дай-ка свою доску...

Глери тяжко вздохнул и поплёлся к учителю.

-Хок , всё верно. Теперь исправь пример Дервинга.

Глери зачеркнул длинный ряд знаков и что-то написал ниже.

-Садись. Ты молодец. — похвалил учитель. — Ты, Дервинг, тоже займи своё место.

Последние слова Агномана прозвучали двусмысленно. Юный анх побледнел. Небрежно швырнул он мел на преподавательский стол и стремительно прошёл к своему стулу.

-Теперь, когда мы вспомнили прошлое, сделаем перерыв! — объявил мокус. — Вот вам задачка:

«Пять гусей прилетели на реку. Потом два нырнули, а один улетел. Сколько осталось гусей?»

Ученики зашушукались.

-Ну, — спросил Агноман. — Кто хочет сказать? Я не вижу рук!

-Что за гуси такие? — не понял Харвиг.

-Птицы. — прошептал Глери.

-Тогда я знаю ответ!

-Подними руку.

Харвиг задрал руку над головой.

-Йольк! Наш новый ученик Харвиг! Послушаем... Но предупреждаю, задачка с подвохом.

-Я думаю, что остался только один гусь.

Позади раздался издевательский смех. Это был Дервинг. К нему присоединились его приятели.

— Вот как?! — оживился учитель. — А может быть два? Или четыре?

-Нет. — Харвиг упрямо покачал головой. -Один!

-Но почему?

— Это просто. — Харвиг пожал плечами. — Остальные утопли.

Теперь грянул весь класс. Даже Глери и Кибаль тихо тряслись от смеха.

-Любопытно... — сказал Агноман, когда ученики успокоились. — Не пояснишь ли нам, трогу-дат, ход своих мыслей?

-Чего же тут объяснять? Всем известно: раз уж птица очутилась в реке, дальше ей дорога одна, — ко дну. Если, конечно, её сразу Жарозуб не сожрёт...

Его оборвал девичий вскрик, — с одной из учениц случился припадок. Снова поднялся гомон. Дервинг улёгся на стол и в изнеможении лупил по нему кулаком. Соседние классы прервали занятия и устремили взгляды на них.

-Стало быть, та, что взлетела, и осталась жива! — крикнул Харвиг, стараясь перекрыть шум.

-Тихо! — Агноман трижды хлопнул в ладоши. Словно по волшебству, все утихли. — Хок... Кажется я понимаю. В твоём мире птицы не плавают.

-Ну да!

-Ладно, садись.

Агноман поправил на голове шапочку и продолжил:

-Получается, Харвиг прав... Давайте оставим непредсказуемых птиц в покое и вспомним более простые предметы. Итак, сколько концов у пяти палок?

После выступления Харвига уже никто из учеников не желал отвечать. Учитель медленно шагал между столами и наконец остановился возле Кибаль.

-Может быть ты?

Отрочица встала со стула.

-У пяти палок всего десять концов.

-Верно... А сколько концов будет у пяти с половиной палок?

-Одиннадцать.

— Это неверно.

-Почему?

-Ну подумай сама... Если мы разломаем палку, то получим две короткие палки.

-Чушь.

Класс притих.

-Ты считаешь иначе? — спросил Агноман.

-Конечно. — Кибаль вздохнула и подкатила глаза. — Уж если речь шла об целых палках, то, наверное, ясно, что половина будет брать начало из целой.

-Тэк ? Как это так?

-Да что же тут непонятного? Ведь часть целого не может быть целым! Возьмите к примеру стих... Вырвите слово и он развалится.

-Согласен... Так же как мой, скажем, глаз нельзя назвать мной, — преподаватель Агноман улыбнулся. -Но если мы возьмём лес, который состоит из деревьев, или гору камней, то заметим, что часть имеет те же свойства, что целое. Но это мы будем изучать в следующем классе... Садись.

Агноман вернулся к доске и продолжил урок.

Когда он закончился, ученики устремились в Небесный Свет. Там вскоре должны были начаться занятия танцами. Харвиг подошёл к Агноману.

-Итак, мой друг, — сказал мокус, — всё ли тебе было ясно?

-Нет. — Харвиг опустил глаза в пол.

-Видимо раньше ты не изучал счёт?

Харвиг почувствовал, что краснеет.

— Это как поглядеть! — задрал он подбородок. -Дюжину дюжин пересчитать сумею.

-Хок, хок... — улыбнулся учитель. — По-хорошему, я должен бы был перевести тебя в младший класс. Начать, трогу-дат, с начала. Но мы поступим иначе. Я попрошу кого-то, например Глери, позаниматься с тобой. И со временем ты подтянешься.

-Спасибо, анх Агноман. — поблагодарил Харвиг.

-Тэк-тэк? — смутился тот. — Я не анх. Просто учитель.

* * *

Йольк — отлично, — боркский язык.

Трогу-дат — так-сказать, — боркский язык.

Хок — хорошо, — боркский язык.

Тэк? — что? — боркский язык.

Харвиг вышел из Квадратного зала. В Солнечном Свете было безлюдно. Он бросил взгляд на залитый светом престол, где покоился Имрод, и направился в сторону Небесного Света.

Вдруг до Харвига донеслись странные звуки. Он остановился, прислушиваясь. Это были приглушённые голоса. Он прошёл в глубь чертога и увидел за одной из колон четверых отроков. Дервинг с приятелями обступили его соседа.

Анх ухватил того за нос и что-то злобно шептал. Рогуб и Хокри удерживали Глери за руки.

-Тёха-митёха! — громко произнёс Харвиг. — Трое на одного?

Дервинг отпустил Глери и обернулся.

-А... Жарогрыз! Брёл бы ты мимо, а то и тебе достанется.

Харвиг ухмыльнулся и вразвалочку направился к ним.

— Это ещё поглядеть надо: кому и что тут достанется!

На лицах Рогуба и Хокри выступило крайнее изумление. Глери поглядел на Харвига с ужасом. Дервинг, судя по всему, был озадачен.

-Ну, что умолк, сивый ? — спросил Харвиг. — Язык отсох?

Дервинг оттолкнул Глери с такой силой, что тот, отлетев, крепко приложился спиной к колонне. Харвиг отметил, что противник ему достался серьёзный. А анх, между тем, ринулся на него!

Харвиг едва успел прыгнуть в сторону и поддать ему вдогонку пинка. Дервинг пробежал несколько нелепых шагов и упал на пол.

-Что здесь происходит?!

К ним быстро шагал анх Тород. Преподаватель письма и чтения оглядел собравшихся и обратился к Дервингу:

-Я ведь тебя предупреждал...

-Я ничего не делал, отец!

Дервинг поднялся на ноги. Его лицо было белее мела.

— Это уг... Харвиг напал на меня!

-Ну конечно... — Тород яростно поглядел на сына. — Если ты посмеешь и дальше задирать детей, я высеку тебя на дворцовой площади. — А теперь — на занятия!

Дервинг, Рогуб и Хокри уныло побрели к выходу. Учитель пошёл за ними. Глери поглядел им вслед и осторожно потёр затылок.

-Ну ты даёшь... — выдохнул он. -Никто никогда не смел так разговаривать с Дервингом. А пинок?!

Харвиг пожал плечами.

-Пинок как пинок.

Глери покачал головой:

-Но как теперь быть? Дервинг обязательно отомстит.

-Да брось... — Харвиг похлопал приятеля по плечу. — Знаешь, учитель Агноман решил попросить тебя заниматься со мною счётом.

-Конечно! Я и сам хотел предложить...

Они вышли из Солнечного Света. Средний класс уже собрался для танцев. Дервинг с приятелями, с мрачными лицами, держались от остальных в стороне.

К друзьям поспешили Кибаль и Телери.

-Ну наконец-то! Мы уже думали, что вы заблудились.

Кибаль вдруг прищурилась, устремив взгляд на Глери.

-Вы что, подрались?!

-С чего это? — в один голос удивились Харвиг и Глери.

-С того, что у тебя нос красный... Ладно. Мы с Телери хотели предложить вам танцевать вместе с нами. Ну, когда Каридвен предложит нам разбиться на пары.

-Кто? — переспросил Харвиг.

-Преподаватель по танцам. Да ты её видел. Ну так что, вы не против?

-Конечно нет! — как-то слишком поспешно согласился Глери.

-А ты? — Кибаль перевела взгляд на Харвига.

-Не против. Только я танцевать не умею.

Девочки, поглядев друг на друга, вздохнули.

-Тут мало кто из мальчиков хорошо танцует. — сказала Кибаль. — Только Дервинг, но он так заносчив...

Дверь в Небесный Свет отворилась и в зал вошла та самая арзынка, что танцевала с Бури вчера на мосту.

В этот раз она была одета в тесные мужские штаны василькового цвета и белую суконную рубаху по телу.

-Отчего на ней штаны? — изумился Харвиг.

-Чему же ты удивляешься? — пожала плечами отрочица. -Женщины в Тахгаре иногда носят штаны, хотя и не так часто, как юбки. А Каридвен надела их с жакетом для танцев. Чтобы мы видели, как ставить ноги.

Арзынка несколько раз хлопнула над головой в ладоши, привлекая внимание.

-Дети! Сегодня мы начинаем изучать самый красивый и сложный танец этого мира. Он называется «Кружева»!

-Не может быть! — восторженно зашептали вокруг. — Ведь его разучивают в старшем классе!

-Наверное из-за грядущего трёхсотлетия. — Предположила Кибаль.

Каридвен дождалась, когда ученики успокоятся:

-В начале я покажу вам сам танец.

К ней вышел тот самый борк, который в прошлый раз на мосту подыгрывал ей на большой балалайке. Они встали друг против друга. Мужчина положил свои руки арзынке на пояс. Она опустила ладони на его плечи. Затем Каридвен подняла кверху лицо:

-Готовы?

Харвиг тоже взглянул наверх и увидел на хорах несколько музыкантов. Они кивнули и Небесный Свет наполнила музыка.

Борк и арзынка принялись кружить по всему залу, при этом мужчина умудрялся вращать на ходу подругу. Музыка была так прекрасна, а их танец настолько красив и лёгок, что Харвиг не сразу заметил, когда всё окончилось.

Кажется, большинство учеников пребывали в том же состоянии, что и он.

— Это восхитительно! — выдохнула Кибаль.

Телери согласно кивнула.

Оказывается, во время танца в чертог зашла Айфе. Она первая подняла руки и принялась хлопать. Все присутствующие последовали её примеру.

Каридвен с борком и музыканты на хорах склонились в поклоне.

-Мы долго думали, как облегчить вам задачу. — Сказала Айфе, когда наконец шум утих. — Ведь обычно на обучение Кружевам требуются месяцы, иногда годы... И кое-что мы придумали!

Высшая чуть притопнула стопой по полу. Тотчас на тёмных каменных плитах вспыхнул белым светом узор.

Ученики ахнули.

— Это ваши кружева танца. — Сказала Айфе. — Следуйте им и у вас всё получится!

В этот день каждый ученик среднего класса попытался пройти светлый путь кружев. Дождался своей очереди и Харвиг.

Он до последнего не знал, с кем ему предстоит танцевать. Телери подошла к нему и опустила ладошки на его плечи.

За ними последовали Глери с Кибаль. Весь класс кружил по Небесному Свету.

К концу урока друзья прошли узор трижды.

-Мне кажется, я выучил танец. — похвалился Харвиг.

Они обедали в Трапезном Зале. При его словах девочки переглянулись и прыснули.

-Мы танцевали чудовищно. — возразила Кибаль. — Впрочем, остальные не лучше.

Телери согласно кивнула. Глери равнодушно пожал плечами.

-По правде, — продолжала отрочица, — неплохо танцует Дервинг. Но с ним с детства занимается Айфе...

Она по рассеянности взяла ложку подруги и зачерпнула свой суп. Затем, спохватившись, попыталась вернуть её, но Телери, мучительно покраснев, знаками попросила чистую у проходившей мимо прислуги.

Харвиг вдруг понял, что до сих пор не слышал ни одного слова эвлиски.

Между тем Кибаль подняла кверху ладонь:

-У меня предложение! Пойдёмте после обеда в оранжерею?

-Конечно! — воскликнул Глери. — Завтра у нас ремёсла. Уроки готовить не надо.

Телери с улыбкой кивнула.

-Хорошо! — согласился Харвиг. — А что мы там будем делать?

-Ничего. Просто гулять.

Перед прогулкой они отправились в покои за тёплой одеждой. К тому же Глери было необходимо оставить Бергера, — тот не выносил холода и мог простудиться.

-Я попросил Айфе вырастить на нём мех. — сообщил приятель. -Но высшая объяснила, что тогда во дворце ему будет жарко.

По пути Харвиг, заметив, что Глери и эвлиска поотстали, спросил у Кибаль:

-Почему Телери всё время молчит?

-Не знаю.

-Может она немая?

-Нет. Но после утраты родителей она не вымолвила ни слова. Айфе считает, что она просто не хочет ни с кем разговаривать.

Кибаль замедлила шаги у своих покоев.

-Я скоро.

Она прошмыгнула внутрь, захлопнув дверь прямо перед его носом. Харвиг и подошедший Глери переглянулись.

-Она никогда не приглашает других к себе. — шепнул тот.

Чуть позже одетые отроки встретились в коридоре. Они миновали Передний Зал, пересекли Небесный и Солнечный Свет и, оказавшись перед Квадратным залом, свернули налево. Здесь начинался Садовый проход, по которому они вышли наружу.

Там было морозно. Над голубой мощёной дорожкой, дрожа, поднимался горячий воздух. Дети шагали меж искристых сугробов вдоль Анкироха. По левую руку, в некотором отдалении, тянулся обрывистый спуск в лощину.

Впереди, за дворцом, Харвиг увидел заснеженные деревья. У них были прямые, цвета красной глины стволы и бирюзовая хвоя.

— Это сосновый бор. — проследила за его взглядом Кибаль. — оранжерея за ним.

Между сосен, сбивая с лапника снег, порхали тёмные красногрудые птицы. Они проворно лущили шишки и звонко посвистывали.

По правую руку показалась роща могучих деревьев.

— Жёлтые граты. — сказала Кибаль. — Конечно, им далеко до золотых гратов Аддрила... А дальше, на другом конце грады живут медведи.

Харвиг передёрнул плечами.

Сосновый бор кончился. Впереди показалось очень большое, вытянутое вдоль здание, среднюю часть которого венчал застеклённый купол.

-А вот и оранжерея! — Указал на него Глери.

В ближнем торце Харвиг заметил мощную, обитую позеленевшим железом дверь.

Они зашли внутрь. Там было тепло. Дети повесили верхнюю одежду на вешалки. Харвиг огляделся по сторонам.

Никогда прежде он не бывал в таком странном и замечательном месте! Оранжерея была полна света, повсюду росли, цвели и благоухали самые разнообразные и немыслимые растения.

Меж ними летали крупные жуки синего и зелёного цвета. Они наполняли воздух мерным гудением.

Впереди блеснуло продолговатое озерцо, вдоль берегов которого возвышались большие, в рост человека, камни.

-Кто-нибудь взял пахлы? — спросил Глери.

Телери подняла руку с матерчатым узелком.

-Славно! — обрадовался он. — Пойдём кормить рыб!

-Хорошо, только не очень долго. — без особой радости согласилась Кибаль. — Я буду дожидаться вас у фонтана.

-Ты не пойдёшь с нами? — удивился Харвиг.

-Я вам всех рыб распугаю.

Он припомнил, что отрочица уже про это рассказывала.

Девочка отправилась в обход по дорожке, а Харвиг с друзьями свернули на протоптанную в траве тропу. Петляя между валунов и деревьев, они очень скоро оказались у озера.

Берег здесь был вымощен разноцветным булыжником. Тут же стояли скамейки. Дети уселись на одну из них и Телери достала из узелка сухарь.

-Отламывай понемногу, — подсказал Глери.

Затем он приложил ладони ко рту:

-Кой-кой-кой!

-Чего это ты? — удивился Харвиг.

-Зову свою рыбу.

Глери бросил косой взгляд на Телери и неожиданно, нараспев произнёс:

Светлеет озера простор

В камней оправе золотой

И как мы видим в отражении

Вершины гор средь облаков,

Так и в глазах зелёных этих

Я вижу мир из своих снов.

Девочка смущённо улыбнулась и отвела взор. Харвиг озадаченно поднял бровь.

«Эге», — догадался он, — «Да ведь Глери втрескался!»

Тем временем вода у берега взволновалась. Не усидев, мальчик вскочил на ноги. Телери и Глери тоже поднялись со скамейки.

В озере кружили большие рыбы. Все они были разных цветов! Харвиг разглядел жёлтых, голубых, розовых, тёмно-синих и даже зелёных. Были тут и пёстрые, словно куры-несушки. К Глери важно подплыла белая рыба и он осторожно сунул кусок пахлы в её рот.

-Кой, кой... — приговаривал он, гладя рыбину по широкому лбу.

Телери и Харвиг тоже принялись ломать пахлу и кормить рыб. Когда её не осталось, друзья попрощались с Коем и его стаей.

-В твоём мире нет таких рыб? — спросил Глери на обратном пути.

-Нет... У нас Жарозубы есть!

Телери прыснула, а Глери уточнил:

-Те, что гусей едят?

Харвиг отчего-то обиделся.

-Не только. Попадаются такие, что могут и тебя утащить.

Спутники недоверчиво переглянулись. Харвиг догадался, что ему не поверили и покраснел:

-А ещё в Городище много собак! Это звери с зубами. Так они добрые, но чужих могут загрызть.

Друзья в ужасе округлили глаза...

Кибаль ожидала их под стеклянным куполом в середине сада. Там, над большой каменной чашей возвышалось изваяние птицы. Её крылья были величаво расправлены, а голова опущена вниз. Казалось, что она глядит на них сверху. Из-под мощных когтей по гранитным глыбам текла вода.

-Гамаюн! — вскричал Харвиг.

— Это Клам-Рух. — возразила отрочица. -По слухам, он явился Айфе вскоре после гибели прежнего мира.

-Я слышал, — заметил Глери, -что он — один из посланников Бездны. Как Кех.

-Ты всё перепутал. — отозвалась Кибаль. — Клам-Рух — бог Тверди.

-А кто такой Кех? — встрял Харвиг.

-Бог Бездны. — Объяснила отрочица.

-И глава всех соэмов. — добавил Глери.

Харвиг наморщил лоб. Отчего-то захотелось ему вернуться обратно в Рось. В родное Городище, в дом Люта. Даже на мельницу с водяным и глупой козой, которые казались ему сейчас куда роднее и ближе. Всю оставшуюся прогулку он был молчалив и задумчив.

У входа в Анкирох Кибаль придержала его за руку:

-Что с тобой?

-У меня трескается голова. Слишком много вокруг всего... необычного.

-Тебе просто надо хорошо выспаться...

* * *

Града — гратовый лес

Однако, ночью выспаться не удалось. От шума и чьих-то криков Харвиг проснулся. Он натянул одежду и выглянул в коридор. Там, в забавной ночной рубахе до пят уже стоял Глери.

-Что происходит? — воскликнул он.

-Я думал, ты мне расскажешь...

Из покоев стали выходить дети. Бело-синяя дверь с серебряной ручкой медленно отворилась, из-за неё высунулась растрёпанная голова отрочицы.

-Что случилось?

-Не знаем. — ответил Харвиг.

Кибаль закрыла дверь и некоторое время спустя вышла в своей обычной пёстрой одежде.

-Пойдём, узнаем.

-Я догоню вас! — Глери юркнул в свои покои.

Харвиг и отрочица направились к Переднему Залу. Там уже собралось несколько человек. Среди них возвышался анх Пендраган.

-Всё в порядке! — зычно убеждал он. — Опрокинулось несколько кастрюль и котлов на кухне...

К Харвигу и Кибаль присоединился Глери и тщательно одетая Телери.

-За мной! — шепнула отрочица и прошмыгнула за спиной Пендрагана в прислужное крыло. Там тоже толпились люди. Внезапно дверь на кухню открылась и собравшиеся отпрянули. В коридор вышел пожилой кряжистый мокус, одежда которого была забрызгана чем-то жидким. В руке он держал за хвост большого чёрного зверя. Cудя по всему, тот был мёртв.

-Крыса! — испуганно прошептала Кибаль.

-Угодил в большой чан с пахлой... — сказал кто-то.

Отрочица потащила друзей обратно.

-Может быть ты объяснишь, что стряслось? — с тревогой спросил у неё по дороге Харвиг.

Кибаль молчала, пока не остановилась у своей двери.

— Это была крыса! — взволнованно повторила она.

-И что? — по-прежнему не понимал Харвиг.

-То, что в Сеннааре они не водятся.

-Во всяком случае я о таких не слышал. — Подтвердил Глери. Телери согласно кивнула.

— Вот именно! — заключила Кибаль. -Они — выходцы из Бодрых Земель. И думаю, что кое-кому придётся в скором времени кое-перед кем объясниться... Я пойду спать.

Сказав это, она скрылась за своей дверью.

-Вы что-нибудь поняли? — спросил Харвиг.

Глери и Телери пожали плечами.

Утром на завтрак у всех были фрукты. Стая манхуров сгрудилась у стола высшей. Все разговоры в Трапезном Зале вертелись вокруг ночного события. Оказывается, крыса упала в чан с пахлой из отверстия в продувной трубе, которая соединяла все помещения, проходя под сводами.

В Трапезный Зал вошли Айфе и соэм. Они медленно, не обращая внимания на присутствующих, проследовали вдоль чертога. Временами соэм останавливался и оглядывался по сторонам.

— Это Каюл! — прошептала Кибаль. — Глава юллона.

-Кого?

-Юллона, — поселения соэмов.

-А... Что они делают?

-Ищут проход.

Высшая с необыкновенным спутником миновали зал и скрылись на кухне. Притихшие вокруг люди принялись перешёптываться.

-Я так и не понял, как могла крыса попасть в Сеннаар по трубе? — задал под конец вопрос Харвиг.

-А не ты ли вчера жаловался, что у тебя голова идёт кругом? — в ответ спросила Кибаль. -С меня на сегодня разговоров про крыс довольно.

На пути из Трапезного зала к своим покоям мальчики поотстали.

-Земли преподают в старшем классе, — сообщил Глери, -но кое-что знают все...

Девочки шли впереди, о чём-то беседуя. Харвиг замедлил шаг.

-Что например?

-То, что земли могут перекидываться друг с другом разными штуками... Ну там камнем, деревом... или живым существом, вроде тебя.

-Ты думаешь, что Бодрые земли нарочно закинули крысу в пахлу?

-Пробросы могут быть и случайными... Но штука в том, что обычно их слышно.

-А ночью, кроме грохота от кастрюль, никто ничего не слышал. — сообразил Харвиг.

-Ну да. Интересно, что по этому поводу скажут соэмы.

Одевшись, дети вышли на дворцовую площадь. Высокий борк средних лет пересчитал собравшийся класс и дал знак выстроившимся поодаль каретам.

— Это анх Рунольв, супруг Айфе в настоящее время. — Сообщила Кибаль. — Он преподаёт нам ремёсла. Их дочь Энривег ты вчера уже видел.

Ко входу одна за другой начали подъезжать кареты. Они были несколько больше и проще кареты высшей. Очередь дошла и до них. Едва дети расселись, как внутрь впрыгнули Дервинг с Рогубом. Хокри попытался влезть следом, но возница, суровый мокус, окрикнул его.

Карета тронулась.

-Я слышал, — сказал Дервинг, который уселся между Кибаль и Телери, — что ночью у нас был гость. Это, случайно, не твой родственник, Жарогрыз?

Харвиг, глядя ему в глаза, ухмыльнулся.

-Лучше я промолчу... А то ещё отец набьёт тебе зад на виду всего Анкироха.

Кибаль и Телери недоумённо переглянулись, а Дервинг стал белым как мел.

-Следи за языком, уг...

Он оглядел их и презрительно хмыкнул:

-Все вы тут стоите друг друга: Жарогрыз, Пеструшка, немая и мямля!

При этих словах Глери вдруг подскочил и вцепился в чудесные волосы Дервинга. Это всех застало врасплох. Девочки опомнились первыми и кинулись разнимать их.

-Ну хватит! — наконец закричала Кибаль. -Если вы не уймётесь, я пожалуюсь и высшей, и анху Тороду!

Глери с трясущимися руками вернулся в свой угол кареты. Дервинг пригладил вихры.

-Ты права! Не стоит марать об него руки! — скривился он. — Пойдём отсюда, Рогуб.

Внук Пендрагана распахнул дверь и выскочил на дорогу. Рогуб прыгнул следом, но не так ловко и повалился в снег. Харвиг захлопнул за ними дверь.

-А ты смельчак! — он с удивлением хлопнул приятеля по плечу. -В другой раз лучше бей кулаком в нос или глаз.

Телери покачала головой с осуждением.

-Как глупо! — поддержала Кибаль. — Дервинг — анх. Он мог покалечить вас. Даже убить.

-Он не смеет так говорить о вас. — отозвался Глери.

Остаток пути они ехали молча.

Спустившись с Кургал-Дага, кареты пересекли площадь, миновали храм и проехали дальше. Полотняная мастерская располагалась у подножья горы, напротив водяной мельницы Яльга.

Там ученики вышли и, собравшись вместе, отправились вслед за Рунольвом. По дороге Кибаль, по привычке, рассказывала об окружающем Харвигу.

-Мастерская состоит из нескольких сооружений. Вон там — теплица. Она вдвое больше оранжереи дворца. В ней выращивают деревья с полотняными листьями и меховую траву.

-Чего только не бывает на свете... — поразился Харвиг.

-Ты даже не представляешь, на сколько прав. — туманно согласилась отрочица. — А это здание — сама мастерская. Тут листья деревьев перерабатывают в готовое полотно.

-А из травы делают пряжу. — добавил Глери.

Рунольв провёл класс мимо красильных чанов, огромных прялок и других удивительных приспособлений.

Они перешли в другое крыло, где, судя по всему, шили и кроили одежду.

-Сегодня мы будем осваивать крой! — возвестил Рунольв. — Разбейтесь по каретам и займите свои столы.

-Нам будет недоставать двух человек. — вздохнула отрочица.

-Ничего. — ответил Глери. — Лучше уж так, чем с Дервингом.

Они обступили один из столов. К ним подошёл пожилой арзын, — мастер. Он раскатал моток полотна и принялся раскладывать по нему лекала. Потом вручил детям мел и ножницы. Класс утих, поглощённый делом.

-В прошлый раз мы занимались изготовлением соусов для пахлы. — прошептал на ухо Харвигу Глери. — Это было куда интересней.

Кибаль, у которой был весьма острый слух, на них шикнула:

-Вы бы лучше поторопились! А то мы опять будем последними.

-Вы были последними? — спросил Харвиг.

-Да... — отозвался Глери. -Но тогда с нами был Дервинг. Он вывалил на меня весь мушиз.

Некоторое время спустя столы принялись сдавать выкроенную одежду. Как не торопились друзья, они закончили работу позже других.

-А где же Дервинг? — спросил у них Рунольв.

-Не знаем. — ответила Кибаль. — Он выпрыгнул из кареты.

-А ты, судя по всему, Харвиг? — он поглядел на отрока. — Тот, который прибыл к нам из другого мира?

-Верно.

Анх Рунольв кивнул и крикнул, чтобы класс садился в кареты. Они отправились в Анкирох. Когда их экипаж прикатил на Дворцовую Площадь, ученики из других карет уже зашли во дворец. Друзья отправились следом. В Переднем Зале они наткнулись на Рунольва и Пендрагана. Оба анха о чём-то спорили.

— Это не твоя забота! — яростно напирал старик. — Обслуга подчиняется мне!

-Я всего лишь попросил свободных возниц отогнать свои кареты к конюшням... Не понимаю, как могло это тебя ущемить?

-Метишь на моё место?! Я вижу, тебе неймётся... — Пендраган ухватил цепкой жилистой кистью плечо Рунольва. — Не надейся, что я сдамся так просто!

Тут оба анха заметили отроков и умолкли. Дети, словно мыши, прошмыгнули в Небесный Свет.

-О чём это они? — шёпотом спросил Харвиг у шагавшего рядом Глери.

-Скоро исполнится пол века, как Рунольв и Айфе вместе. На трёхсотлетие земель высшая выберет другого супруга.

-И что?

-Пендраган опасается, что Рунольв станет новым смотрителем Анкироха. Тогда старику придётся отправиться на покой.

На обед в Трапезном зале опять были фрукты.

-Отчего не приготовят другую пахлу? — спросил Харвиг.

-Крыса загубила весь запас Анкироха. — объяснила Кибаль. — На новую нужно время. Конечно, осталась сухая пахла, но врятли кому-нибудь захочется её грызть.

-Пахлу тоже делают в мастерских?

-Ага. — улыбнулся Глери. — В каждом доме.

-У любой хозяйки есть чан с пахлой. — объяснила Кибаль. — А вот мушиз может приготовить не каждый. Соусы изобретают Айфе и повара. Самые удачные продают в городе.

-Кое-кто в Тахгаре их делает сам. — заметил Глери.

-Снот на пример. Но и она использует для мушизов приготовленную Айфе основу.

Отрочица вдруг прикрыла глаза и чуть приподняла голову. Харвиг с изумлением заметил, что бабочка-заколка на её волосах взмахнула драгоценными крыльями.

Он вопросительно поглядел на друзей. Глери и Телери пожали плечами.

Между тем Кибаль похлопала себя по лбу и открыла глаза.

-Проход обнаружить не удалось.

-Откуда ты знаешь? — поразился Харвиг.

-Неважно. — таинственно ответила девочка...

По дороге в покои Харвиг спросил у Глери.

-Откуда Кибаль узнала, что высшая не нашла проход?

-Я слышал, у неё с соэмами особая связь.

-Как это?

-Мыслями. Ведь соэмы так и общаются между собой. Они вообще странные. Хотел бы я оказаться у них в юллоне...

Ночью Харвигу приснилась коза. Они стояли на лужайке под лунным светом. Пенка, как и в последнюю встречу, буравила его чужим злобным взглядом. Потом вдруг проблеяла: «Сме-е-ерть!” и, нацелив длинные, как прежде, рога, бросилась на него! Харвиг вскрикнул от тяжелого удара в грудь и.… проснулся.

На нём кто-то сидел. Отрок увидел перед собой пару сверкающих алых глаз и попытался вскочить. Неведомое существо заверещало и ринулось к его шее.

Харвиг успел прикрыться левой рукой. Острые зубы вонзились в его предплечье. Мальчик закричал от ужасной боли и, ухватив зверя, отшвырнул его прочь. Послышался звон стекла. И тут же кто-то вонзил клыки в его ногу!

Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он разглядел вокруг несколько чёрных туш. Одна вывалилась из продувной трубы прямо при нём и грузно рухнула на пол.

Харвиг оторвал от ноги мерзкую тварь и ударил её об стену. После чего побежал в гостиную. Освещённая комната кишела крысами. Харвиг вернулся в спальню и, разбежавшись, прыгнул в окно.

Он больно ударился о каменную дорожку. К нему с визгом кинулся первый зверь. Он двигался как-то странно, задние лапы безвольно волоклись вслед за телом.

Из разбитого окна стали выскакивать остальные крысы. Они осторожничали, боясь порезаться об острые осколки стекла.

Харвиг поднялся. Превозмогая боль, захромал вперёд. Он надеялся укрыться от преследователей в Садовом проходе.

При каждом шаге на камни капала кровь. Обе раны сильно болели.

-Ничего, — закусив губу, думал он, — добраться бы до дверей...

Он почти достиг цели, когда ощутил тяжёлый удар в поясницу. Одна из крыс попыталась вскарабкаться ему на плечо. Харвиг ухватил её за длинный и скользкий хвост и отшвырнул далеко в кусты.

С десяток других спешили к нему по дорожке.

-Тёха-матёха... — подумал отрок. — Сон-то был в руку...

Тёмная лавина настигла Харвига, сбила с ног и накрыла сверху. Он прикрыл голову руками, готовясь к смерти...

Кто мог подумать, что в Сеннааре, этой колыбели жизни, да ещё и под крылом Айфе могло случиться нечто подобное? И не где-то на удалённой окраине Тахгара, либо в диких лесах, а в самом Анкирохе?!

Думаю, читатель согласится со мной: Miris, incredibile! Такое не укладывается в голове.

(Кавалаш П'Вемо)

Когда Харвиг открыл глаза, лежал он на кровати в просторных светлых покоях. Яркий утренний свет лился внутрь сквозь высокие окна.

Он поднял левую руку. Рваная рана на предплечье исчезла. Рядом с ним, на небольшом столике стоял поднос с соусом и пахлой.

Харвиг ощутил голод. Он взял в руки кувшинчик с загадочной надписью «Тайна восторга три» и полил содержимым пахлу в тарелке.

На серебряном блюде начались превращения. Пахла будто сошла с ума! Она то скручивалась в тугой узел, то выплёвывала наружу тягучие брызги. Наконец всё закончилось. Перед ним застыл полупрозрачный жёлтый цветок.

Харвиг опасливо отделил ложкой небольшой вязкий кусок. На вкус «Тайна» оказалась поразительно вкусной. Он ощутил себя на вершине блаженства.

Насытившись, Харвиг откинулся на подушку.

В памяти ожили недавние события, что привели его в Сеннаар. При этом ему казалось, будто всё это произошло не с ним. Все переживания, страхи и обиды вдруг отступили...

Затем мысли Харвига невольно ускользнули в неведомые дали, порождая в воображении чудесные, захватывающие видения. Незаметно он погрузился в глубокий сон.

Ему приснился Небесный Свет. Правда, купол над чертогом был тёмен, а свет шёл от живого огня. Он горел в чашах, расставленных на бронзовых подставках между колонн. Маленький Харвиг стоял рядом с крепким темнобородым мужчиной. К ним от дверей шла дева с белыми, как у соэмов волосам. Она не уступала красотой Айфе. Дева вела за руку отрочицу трёх, или четырёх лет, как две капли воды похожую на Кибаль.

-Риг[1] Видар... — красавица почтительно наклонила голову.

-Гьёра[2] Каэр, дева Бездны! — склонился в ответ мужчина...

Харвиг открыл глаза. Был уже вечер. Возле него сидели друзья.

-Проснулся! — обрадовалась Кибаль. — А мы уже думали уходить.

Телери жалостно погладила его по плечу. Харвиг смутился.

— Это мушиз. Из-за него я проспал весь день.

-Что за мушиз? — встрепенулся Глери.

-Тайна восторга... три.

-О! — его друг округлил глаза.

-Первую «тайну» Айфе назначает довольно часто. — По привычке начала объяснять Кибаль. — Если кто-то сильно поранился, сломал руку или ногу. Рану высшая залечит сама, а вот от неприятных воспоминаний помогает это снадобье. Вторая тайна уже посильнее. Высшая давала её детям, когда...

Телери и Глери кивнули, подтвердив, что и им довелось отведать это лекарство. Все замолчали.

-Вы знаете... — нарушил неловкую тишину Харвиг и поднял перед собой крепко сжатые кулаки, — я чувствую себя удивительно... Во мне полно сил!

— Это от «тайны». — отвлёкся от грустных воспоминаний Глери. — Кстати, это останется с тобой навсегда. Верно, Телери?

Девочка согласилась.

-А что ты запомнил? — вернула беседу к последним событиям отрочица.

-Да в общем-то всё... Ночью на меня прыгнула крыса и вцепилась зубами в руку. Потом они посыпались из продувной трубы как горох! — Харвиг невесело улыбнулся. — Я пытался сбежать и прыгнул в окно. Но они меня всё равно одолели...

— Это как сказать! — не согласился Глери. — Когда тебя нашёл Пендраган, вокруг валялись девять убитых крыс! Оставшихся трёх он затоптал.

-Выходит, он меня спас... — Харвиг огляделся по сторонам. -А кстати, где мы?

-В лечебнице. — отозвалась Кибаль. -Чертог рядом с Квадратным Залом. Сюда обычно приводят... или приносят тех, кому нужна помощь Айфе.

Высокая дверь приоткрылась и внутрь зашла высшая в сопровождении пожилой эвлиски и Агномана.

Кибаль, Глери и Телери поспешно встали. Харвиг тоже хотел подняться, но вовремя сообразил, что не одет.

-Ага, ты проснулся! — обрадовалась Айфе. — Или тебе помогли?

-Нет, — возразил он, — я сам.

-И как ты себя чувствуешь?

-Славно! Мне бы ещё одежду...

-Ну сегодня она тебе не понадобится. Переночуешь тут. — ответила высшая. — Ты не голоден?

Харвиг вновь помотал головой.

-Ну что ж... Я должна перед тобой извиниться, — ты едва не погиб.

Он от этих слов покраснел:

-Обошлось же.

-К всеобщему счастью. Впредь не тревожься: Анкирох тщательно осмотрели, ни одной крысы во дворце нет.

Харвиг кивнул.

-Если вдруг захочешь чего, попроси анху Элибет. — Айфе указала на свою спутницу.

Пожилая эвлиска улыбнулась, а потом вдруг её лицо стало серьёзным:

-Ну всё, время посещения истекло!

Айфе, кивнув напоследок, вышла. Агноман помахал ему на прощанье рукой. Друзья направились вслед за ними.

Харвиг окликнул Кибаль, дав знак подойти поближе. В недоумении отрочица склонилась над ним.

-Чего тебе? Принести пахлы?

-Нет... — Харвиг понизил голос. — Я знаю, как зовут твою мать.

Кибаль недоверчиво отстранилась.

-И как же?

-Гьёра Каэр, дева Бездны.

Брови отрочицы поползли наверх.

-Как ты узнал?! Здесь никто... — волнение охватило Кибаль. — Не понимаю, где ты мог услышать?

-Послушай, — прервал её Харвиг, — я видел вас с ней во сне.

-Что за чушь!

-Правда! У неё белые волосы. И я тоже там был, в тёмном Небесном Свете.

-А что же там делал ты?

-Я стоял рядом с ригом Видаром.

-Я.. я...

К кровати Харвига подошла анха Элибет.

-Юная Кибаль, вас мои слова не касаются?

Отрочица, беззвучно шевеля губами и оглядываясь, побрела к выходу. Харвиг внутренне улыбнулся. Не всё ему одному ходить с разинутым ртом.

[1] Риг, ригона — титул правителей в мире Аддрил.

[2] Гьёра, гьёр — среднее сословие мира Аддрил.

На утро, когда Харвиг проснулся, рядом с кроватью на стуле лежала стопка чистой одежды. Анхи Элибет в лечебнице не было. Он потянулся, наслаждаясь ощущением новых сил, потом быстро оделся и поспешил в Трапезный Зал.

За одним из столов уже завтракали его друзья. При виде Харвига эвлиска и Глери приветственно помахали ему. Кибаль кивнула и уткнулась в свою тарелку. Она выглядела не выспавшейся и отрешённой.

После трапезы Харвиг зашёл в свои покои за принадлежностями для занятий.

Первым, что бросилось ему в глаза, когда он отворил дверь, были решётки. Они прикрывали отверстия продувных труб.

-Что ж, — подумал он, — теперь можно спать спокойно...

В тот день первым уроком у них были Искусства.

Анха Энривег читала складные вирши, показывала картины и резные изваяния из камня и дерева.

Потом она установила на столе стул и предложила кому-нибудь на него взобраться.

-Ну, неужели никто не желает послужить нам натурой?

-О чём она? — шёпотом спросил Харвиг у Глери.

-Приглашает позировать. — непонятно объяснил тот. -Посидеть там немного.

-Анха Энривег! — Дервинг позади поднял руку. — Наш новый ученик, уверен, будет не против!

Все устремили взоры на Харвига.

Анха подошла к нему, улыбнувшись.

— Это ведь ты? Кажется, Харвиг?

Он поднялся со своего места.

-Да, я. Но...

-Не бойся. Тут нет ничего ужасного.

Она взяла его за руку и проводила к столу.

-Помочь?

-Ну вот ещё!

Харвиг легко вспрыгнул на стол.

-Как сесть-то?

-Как хочешь. Главное, постарайся не двигаться.

Харвиг принял лихую непринуждённую позу: скрестил на груди руки и закинул стопу на колено другой ноги. Ученики всех четырёх классов уставились на него. Кто-то из старшеклассников не то одобрительно, не то насмешливо свистнул. Айфе, которая преподавала у красных «Земли», с улыбкой ему кивнула. Анх Тород, привлекая внимание зелёного угла, недовольно хлопнул в ладоши. Агноман, который вёл счёт у малышей, постучал по доске куском мела.

Энривег попросила свой класс приступить. Квадратный зал стих, ученики вернулись к занятиям.

Довольно скоро Харвиг понял, что сохранять неподвижность ужасно трудно. Новые силы, которые он обрёл с снадобьем Айфе, рвались наружу. Вдобавок, сел он не слишком удобно. Попробовал было незаметно сместить ногу на пол, но тут же раздался полный возмущения голос Дервинга:

-Анха Энривег! Он шевелится!

Пришлось сесть по-прежнему.

Наконец анха хлопнула в ладоши и принялась собирать рисунки. Харвиг с облегчением вернулся на своё место.

-Все молодцы! — сказала Энривег. — Но особенно я хочу отметить некоторые работы.

Она показала один из листов.

— Это мог быть прекрасный портрет... — сказала она. — Если бы не глупая шутка. Дервинг, это ведь твой рисунок?

Анха прошла между столов, показывая изображённого на бумаге Харвига в окружении нескольких, в рост человека, крыс. Одна из них покровительственно опустила на его плечо когтистую лапу.

-Я знаю, что совсем недавно эти мерзкие твари напали на Харвига. — продолжила Энривег. — Подобные измышления выглядят жестоко и глупо.

Дервинг, побледнев, ухмыльнулся. Энривег вынула из стопки другой рисунок.

-Впечатляющая работа. Единственное замечание, — здесь натурщик выглядит даже лучше, чем в жизни. Молодец, Телери.

Эвлиска покраснела до корней волос и отвела глаза к полу.

-И, напоследок, самое удивительное...

Анха показала всем лист бумаги, где был изображён маленький мальчик, спасающийся бегством от чудища.

-Кибаль, не хочешь ли объяснить? Когда Харвиг успел слезть со стула и броситься наутёк?

Отрочица неохотно поднялась со своего места.

-Я так его вижу.

-Ну что ж... Твоё право. А наш урок на сегодня окончен.

После занятий, по дороге в Трапезный Зал, Харвиг спросил её:

-Может объяснишь, почему я кажусь тебе трусливым детёнышем?

— Это вовсе не так! — возмутилась Кибаль.

-Но это и вправду так выглядит. — подтвердил Глери.

-Думайте что хотите.

В Трапезном зале их стол оказался занят. Пришлось пробираться в самый конец, где были свободные места у стола высшей.

-Наверное, — прошептал по пути Харвиг другу, — она вспомнила случай, когда я убегал на мельнице от козы. Только совсем не похоже вышло.

Они скромно устроились по соседству с анхом Тородом и его отцом Пендраганом. Чуть позже к ним присоединились анх Рунольв и Агноман.

Убедившись, что взрослые не обращают на них внимания, дети расслабились. Глери задал Харвигу давно занимавший его вопрос:

-А как она выглядит? Ну эта... коза?

На стол запрыгнул рыжий манхур. Он притащил откуда-то тарелку с пахлой и принялся выбирать на подносе Харвига подходящий соус.

-Она забавная... — подумав сообщил тот. — Вся белая, с бородой, а на лбу — рога. Ещё она блеет вот так: б-беее, б-беее!

Тут взрослые обратили на них внимание. Харвиг, смутившись, умолк.

Между тем манхур ухватил два кувшина: «Радостное желе» и «Дерзкий фазан». Зверёк уверенно полил ими свою пахлу. Та бешено закружилась, меняя цвет. Потом надулась и взорвалась, обрызгав окружающим одежду и лица. Манхур взвизгнул и ускакал. Все рассмеялись.

После трапезы дети разошлись по своим покоям.

Некоторое время Харвиг слонялся по комнатам, потом вышел в коридор и постучал в зелёную дверь.

-Позанимаемся счётом?

-Входи.

С интересом обошёл Харвиг покои своего друга. В общем они были похожи на его комнаты. Только стены гостиной были обшиты тканью приглушённого травяного цвета, а желтоватые, словно соломенные, тюфяки лежали на коричневом ковре с белым узором. Этот узор, только золотистого цвета был и на тяжёлых зелёных завесях.

Посреди гостиной, на таком же, как у него круглом столе стоял большой деревянный ящик. Одна из его стенок была стеклянной. Светило, висевшее под потолком, освещало внутри коряги, мягкий зелёный мох и глиняное блюдце с водой. В нем плавал Бергер.

-Он обожает купаться. — сообщил Глери. — Главное, чтобы вода была достаточно тёплой.

Он запустил руку в ящик и осторожно вытащил наружу своего подопечного.

-Давно он у тебя? — спросил Харвиг.

Сказать по правде, он не испытывал особых симпатий к питомцу Глери. Ну что это за зверь такой? Глаза на выкате, что в голове — не понять.

-Четвёртый год. — Глери помрачнел. — Мне его отец подарил. Нашёл в роще, недалеко от теплицы... Высшая сказала, что он, как и ты, не здешний. Выходит, что кроме друг друга у нас с ним никого нет.

И тут Харвиг вспомнил Бабашку. Неведомую зверушку, над которой так любил насмехаться Селян. Эта потрёпанная безделка была тем единственным, что связывало Харвига с прежним миром. Дорого бы он дал, чтобы вернуть его...

Харвиг решил сменить тему.

— Вижу, у тебя тоже установили решётки.

-Да. — кивнул Глери, возвращая Бергера в миску. — Но я думаю, что крысы жили в Анкирохе давно и отнюдь не в продувных трубах.

-А где же?

-Например в подземельях.

Харвиг присел на тюфяк.

-Возможно... У нас в Роси, в горе тоже были пещеры. Отрокам было запрещено даже подходить к ним. Когда-то там сгинули дети.

-И у нас был похожий случай. — кивнул Глери. — Давным-давно один мальчик забрался туда в Прислужном крыле. Айфе тогда возглавила поиски.

-И что? Отыскали?

-Нет, не нашли. Он выбрался сам. Через месяц.

Говорят, высшая дала ему «четвёртую тайну».

Следующий день был наполнен какой-то особенной суетой. Харвиг ощутил её ещё в Трапезном Зале, за завтраком. Под сводами бестолково метались манхуры, дурачась и проказничая сверх всякой меры. Утихомирить их было некому, — стол высшей был пуст.

Кибаль, молчаливая в последнее время, была взволнована. А Глери явился к столу в нарядном сюртуке и с причёсанными волосами.

-Да что происходит?! — не выдержал Харвиг.

В это время в зал вошла Телери. На девочке было красивое золотистое платье. Обычно распущенные волосы были заплетены в украшенную цветами косу.

-У Телери день рождения. — объяснила Кибаль.

-Тюха-матюха... А раньше вы сказать не могли?

Телери подошла к ним и присела на лавку рядом. Тотчас ей поднесли золотой поднос, на котором сверкала серебряная посуда.

Кибаль принялась читать надписи:

-«Медальон из телятины с боровиками», «Гусиная грудка с багровником» ...

-О! — перебил её Глери, — мой любимый рецепт!

-«Красная рыба с сыром и крапивой». — закончила отрочица.

-А на сладкое только один мушиз, — заметил Харвиг. — «Тринадцать»!

Он потянулся к кувшину, но Кибаль шлёпнула его по руке.

-Вначале надо поздравить! Вот.. — она протянула розовую коробочку, перевязанную белой атласной лентой.

Телери потянула за кончик и, когда та развязалась, подняла крышку. Внутри мерцала разноцветными камнями уже знакомая друзьям бабочка.

Телери вскрикнула, но следом переменилась в лице. Она отодвинула от себя подарок.

-Бери! — подтолкнула коробок обратно отрочица. — Она мне уже надоела. Летом я раздобуду другую.

Телери неуверенно вытащила заколку и приладила к волосам. Девочки обнялись. Дождавшись, когда они налюбуются украшением, слово взял Глери.

-Я.. н-написал для тебя стихи. — запинаясь вымолвил он.

Телери удивлённо округлила глаза, а Харвиг и Кибаль переглянулись. Между тем Глери поднялся и, слегка растягивая слова произнёс:

Осенним днём, ненастья полным,

Или студёною зимой,

Когда равнинник[1] ледяной

В Тахгаре свист поднимет злобный,

Или весной, когда снега,

Под солнца жаркими лучами,

Сольются дружными ручьями,

Аках наполнив берега,

И летом, радостной порою,

Под гомон шустрых птичьих стай, —

Весь год с тобой, — в любую п-пору,

И день, и час, — тебе я рад!

Харвиг, девочки и сидящие за соседними столами принялись хлопать в ладоши.

-По-моему, неплохо! — одобрил Харвиг. -Про злобный свист, — так особенно!

Телери и Кибаль закивали. Красный от смущения Глери опустился на место.

Теперь настала очередь Харвига. Он в замешательстве похлопал себя по карманам, засунул в них руки и вдруг его глаза просияли.

— Вот! — он с победным видом выложил на стол нечто, похожее на чёрный загнутый гвоздь. Друзья подались вперёд, стараясь рассмотреть его лучше.

-Что это? — озадаченно спросила Кибаль.

-Коготь крысы!

Раздался пронзительный визг и обе девочки с ногами заскочили на лавку.

-Немедленно убери! — закричала сверху Кибаль.

Харвиг пожал плечами. Из-за чего столько шума? Но только он протянул к когтю руку, как Телери жестом остановила его. Она достала платок, накинула сверху и, боязливо взяв подарок кончиками двух пальцев, уложила в кармашек на платье. После этого дети принялись за еду. К Телери стали подходить с поздравлениями и другие обитатели Анкироха. Кучка подарков на столе рядом с ней росла. Между тем друзья разделались с основными блюдами и приступили к десерту.

Телери первой налила на пахлу мушиз. Все в волнении затаили дыхание. Пахла побелела и расползлась, затем стала раскручиваться, да так, что Телери на всякий случай придержала тарелку. Когда превращения завершились, они увидели горку, сплошь покрытую разноцветными бабочками и цветами. Кибаль взвизгнула от восторга. Телери отправила кусок в рот и прикрыла глаза. Харвиг и отрочица одновременно потянулись к кувшину...

Однако, как выяснилось в тот день, приятные неожиданности на этом не кончились.

На обеде, где к вышеперечисленным блюдам прибавились новые: «Сырный суп с рыжиками», «Крапивник с телятиной» и «Сливочный суп-пюре с красной рыбой», к ним подошла Айфе.

-Хочу поздравить тебя, — сказала с улыбкой высшая. -Я подготовила для тебя не вполне обычный подарок. Пожалуй, его можно назвать исключительным.

Дети переглянулись.

-Как вы знаете, — продолжила Айфе, — жителям Анкироха запрещено содержать личных питомцев. Ну, кроме тебя, Глери.

Высшая ласково коснулась его головы рукой.

-Но я решила пойти на уступку.

Она обернулась к выходу и кивнула. В Трапезный Зал торжественно вошёл Пендраган. В руках он держал большую корзину. Приблизившись, смотритель откинул край покрывала и протянул её к Телери. Эвлиска заглянула внутрь и вскрикнула. На глазах девочки выступили слёзы восторга.

Айфе поманила Кибаль, Глери и Харвига. Их не пришлось просить дважды. Дети сгрудились над корзиной. Кибаль и Глери в один голос ахнули.

Внутри Харвиг увидел дремавшую на боку манхуру, рядом с которой копошился маленький жёлтый комок. Сказать по правде, Харвиг не вполне понял тех чувств, что захватили его друзей. Ну, крохотный манхур, что с того? По правде сказать, он понятия не имел, что домашние животные во дворце под запретом.

Тем временем над их столом под сводами Трапезного Зала собралась едва ли не вся стая рыжих проказников. Теперь Харвиг понял причину их сегодняшнего поведения: они праздновали появление детёныша.

-Она родилась сегодня. — подтвердила догадку высшая. -Ваша разница ровно тринадцать лет. Малышка пока будет с матерью. Но через месяц ты сможешь забрать её. Правда, есть и условие: каждый день на время занятий ты будешь выпускать дитёныша в стаю.

Телери радостно закивала. Пендраган прикрыл корзину и вслед за высшей покинул зал. Манхуры над головой разбежались.

-А почему столько шума? — не удержавшись, спросил друзей Харвиг. — У нас в Роси некоторые щенков топят в речке.

-Ты что?! — поперхнулся Глери.

-Айфе ограничила размер стаи. — объяснила Кибаль. -А поскольку манхуры живут подолгу, то рождение малыша — это редкость. Теперь ты можешь представить, что за подарок сделала высшая.

Весь день дети и взрослые в Анкирохе обсуждали это событие.

А на ужине Кибаль сообщила:

-Завтра свободный день. Мы с Харвигом идём к соэмам!

Глери выпрямился:

-А я?! Возьмёте меня с собой?

Кибаль помотала головой.

-Нет, Глери... Мне было непросто договориться и об одном Харвиге. Ты знаешь, что они не любят гостей.

-Ладно... — отрок вздохнул. Судя по всему, он был расстроен.

-Что же мы будем там делать? — спросил Харвиг.

-Соэмы помогут тебе кое-что вспомнить. — загадочно вымолвила Кибаль.

-Уж не крыс ли? — проворчал Глери.

-Фу! — Кибаль передёрнулась. — У соэмов есть некое снадобье, позволяющее встряхнуть память. Оно может тебе помочь.

-Ну что ж. — согласился Харвиг. — Пойдём!

Вдруг Глери вскочил и с криками: «Бергер! Бергер!» убежал в глубину зала. Вернулся он позже, едва не плача.

-Его нигде нет.

-Ничего. — попыталась утешить его Кибаль. — Все знают Бергера. Кто-нибудь обязательно его принесёт.

-Я и не знал, что он умеет летать! — сокрушался Глери.

-Давайте после трапезы и ещё раз обыщем зал. — предложил Харвиг. -Надеюсь, манхуры его не слопают.

-Харвиг! — воскликнула с страшными глазами отрочица.

Глери переменился в лице. Он попробовал вернуться к своему торту, но кусок не лез ему в горло.

Однако позже, когда чертог опустел, обнаружить Бергера не удалось.

-Что-то потеряли? — донёсся до друзей голос Дервинга. Он, вместе с Рогубом и Хокри, одними из последних покидали Трапезный Зал.

-Не твоё дело. — грубовато ответил Харвиг.

-Он ищет Бергера. — сочла нужным пояснить им Кибаль. — Вы его случайно не видели?

-Такая палка с глазами? — Дервинг переглянулся с

своими спутниками. — Нет, не видели.

[1] Равнинник — восточный ветер.

На другой день, после завтрака, Харвиг и Кибаль вышли из Анкироха. Было морозно. Глаза слепило яркое солнце, а с неба падали крохотные осколки льда — остинки.

-Почему соэмы не любят гостей? — спросил Харвиг. Было досадно, что они не взяли в посёлок Глери.

Их приятель так и не нашёл своего глазастого друга и по совету Кибаль обратился к высшей. Айфе обещала помочь и попросила всех жителей дворца принять участия в поисках.

-Они не похожи на нас.

-Это-то я заметил.

Девочка обернула к нему раскрасневшееся от стужи лицо и Харвиг невольно залюбовался бездонной синевой её глаз.

-Я не про внешность. Соэмы не едят нашу пищу. Почти не спят. И, хотя им ничто не мешает, крайне редко заводят детей.

Они оставили позади дворец, миновали сосновый бор и оранжерею. Дорожка вывела их к небольшой поляне, посреди которой виднелась скамья. С этого места открывался потрясающий вид: вдали, у подножия Кургал-Дага изгибался замёрзший Буг. Или, как его называли в Сеннааре, Сабур. Ниже по течению в могучую реку вливалась Стырь. Она же — Аках. За рекой, вдали, сверкали белым снегом бескрайние дали.

-Красотища! — воскликнул Харвиг.

-Да. — кивнула отрочица. — Но на самом деле, это печальное место.

-О чём ты?

-Когда-то отсюда спрыгнула молодая женщина, борка. Говорят, она не смогла смириться с гибелью сына.

Харвиг опасливо подошёл к краю скалы и заглянул вниз. У него захватило дух.

-А там, — Кибаль указала влево, где виднелись вырубленные в скале ступени, — лестница Соэмов.

Они принялись спускаться по ступеням в лощину.

-Думаю, снадобье Айфе пробудило твои хорошие воспоминания. — Сказала Кибаль. — А скверные наоборот подавило... Ведь ты родился не в Роси?

-Нет. Меня перенесло в Городище в детстве.

-А точнее?

-Восемь лет назад, осенью.

Отрочица кивнула.

Наконец они спустились в лощину. Оба склона Кургал-Дага по её сторонам покрывал ельник. Иголки здешних ёлок, укрытые сейчас шапками снега, были тёмно-синего цвета.

Далее пошли они по протоптанной в сугробах тропе.

-Странно...- заметил Харвиг. — Каюл был единственным соэмом, которого я повстречал в Анкирохе. А здесь следы многих ног.

-Во-первых, — сказала отрочица, — Каюл — частый гость во дворце. Даже один соэм может натоптать за несколько дней дорогу.

А во-вторых, остальные соэмы тоже наведываются в Анкирох. Они стараются не лезть на глаза. Уверена, что, когда мы с тобой гуляли в Тахгаре, ты тоже ни одного не заметил.

-Так мы ни одного и не встретили! — возмутился Харвиг.

-Ну конечно! — Кибаль язвительно улыбнулась. — Но я лично поздоровалась с одним из них на правом и двумя на левом берегу Аках.

-Я же заметил тех двоих, с которыми ты пришла к мельнице!

— Это говорит лишь о том, что, когда соэмы пожелают, они могут быть незаметными.

-Пусть так. — согласился Харвиг. — Кстати, тут следы разных ног. Так что один Каюл не мог протоптать эту тропинку.

Отрочица промолчала. Они шли под руку. Как понял Харвиг, Кибаль опасалась упасть.

Следы, по которым они ступали, становились всё реже и неприметнее. Вскоре они и вовсе исчезли. Впереди, из покрытой снегом земли торчали несколько длинных палок. На их вершинах слабо развевались по ветру светлые тряпки. Дальше, за ними, виднелось странное дерево. Оно было прямым и высоким, с белой, бугристой внизу корой. Ветви его начинали расти у самой вершины.

— Это Юллон, — указала на него отрочица, — дерево соэмов. Мы пришли.

Харвиг завертел головой.

-Как так?! А посёлок? Я думал: будут дома... А соэмы?

-Держись меня. — сказала Кибаль, и крепче ухватила его за руку. — Нам нужно идти по вешкам.

Они медленно зашагали от палки к палке, по кругу обходя дерево. При этом вешки позади исчезали, а впереди возникали новые. Местность стала меняться. Звуки, доносившиеся от Анкироха, утихли.

-Знаешь, — произнёс Харвиг, — В Роси меня так же водил на краешек домовой.

-О чём это ты?

-Мельник запер меня в сенях. А Гудей, домовик, вывел меня наружу. Там двери были открыты и людей — никого.

-Должно быть, — предположила отрочица, — он увёл тебя в Морок.

-Куда?

-Как бы тебе объяснить... — Кибаль остановилась. — Представь, что ты сейчас очутился в Роси. И вот, ты стоишь там, на этой тропинке, но меня рядом нет. Потому что я стою здесь, в Сеннааре. Получается, оба мы стоим в одном месте, в одно время, но в разных мирах. Понимаешь?

-Ага.

-Теперь представим, что оба мы двинулись навстречу друг другу...

-Так мы и так стоим рядом!

-Да нет же! — Кибаль притопнула сапожком. — Я двинулась в Рось, а ты в Сеннаар, но при этом не сходя с этого места.

-Кажется, понимаю... И что же произойдёт?

-Мы оба покинем наши миры и встретимся в межземелье, в Мороке.

-А чем он отличается от земель?

-Трудный вопрос. — Кибаль повела его дальше. -В землях всё ясно. Вода жидкая, камень твёрдый. Если ты кинешь его вперёд, он где-то там упадёт.

-Понятно.

-А в межземелье всё не так просто. Потому что на него влияют соседние земли. Брошенный тобою здесь камень со временем сместится и там. Но куда ближе, ведь в других землях он остался на месте.

-Не так уж и сложно. — на ходу кивнул Харвиг.

-Но кроме земель есть ещё Глубина. — продолжала Кибаль. -Она тоже меняет Морок.

-И там кто-то кидает камни?

-Возможно. Видишь ли, дело не только в камнях... Чем дальше ты от земель, тем чуднее. В дальнем межземелье тот же камень может стать мягким, а вода — вязкой.

Харвиг поёжился.

-Не хотел бы я оказаться там.

-И не нужно. Человеку на Глубине не выжить. Она окружает все земли, а Морок защищает нас от неё.

Харвиг представил себя на берегу Стыри. За желтоватым песком мелководья дно обрывалось в пугающую темноту. Там прятался водяной...

Он содрогнулся.

-Но Глубина тоже не безгранична. — продолжала Кибаль.

Харвиг недоверчиво взглянул на отрочицу.

-Что же ещё?!

-Бездна.

-И как там, в Бездне?

-Там нет никаких правил или законов. Это безумие...

Харвиг молчал. Требовалось время, чтобы это осмыслить. Потом спросил:

-Но как же тогда мы встретимся с тобой в Мороке, если, удаляясь от земель, мы приближаемся к Бездне?

-Очень просто. Наши земли, — как кочки, точащие из воды. Между ними и Глубины-то нет. Так что из мира в мир можно перемещаться по Мороку.

-А ты можешь?

-Не пробовала.

Из ниоткуда им навстречу выступали всё новые и новые вешки. Дерево тоже менялось. Его кора засветилась. Потом вокруг ствола показался шатёр. На некотором удалении возникло ещё с десяток светлых палаток.

Они остановились.

-Юллон, — поселение соэмов. — объявила Кибаль. — Мы в ближнем Мороке.

Она подвела его к главному шатру, у входа в который стоял муж в серой накидке.

-Нам разрешили зайти.

-Уверена? — усомнился Харвиг.

-Юл сообщил.

Соэм приподнял край ткани, и они вошли внутрь. Здесь был полумрак. От ствола, покрытого бугорками, мягко лучился свет. Вокруг, по краям, на подстилке из лапника сидели несколько соэмов. Среди них были и девы.

Кибаль поклонилась дереву и опустилась на свободное место. Харвиг, на всякий случай, поступил так же.

-Как этот Юл мог тебе сообщить? — прошептал он. — Я же ничего не услышал!

-Соэмы общаются мыслями. Всё, что видит и слышит любой из них, становится достоянием остальных.

-Но ты же не соэм!

-Нет, конечно. Но... — Кибаль запнулась. — Это долго объяснять, Харвиг. Расскажу позже.

Отрок пожал плечами. Взглянув на Юллон, он внезапно ухватил девочку за руку:

-Что это? Там, шевелится!

Действительно, бугорки на стволе будто дышали.

— Это грибы. Пища соэмов.

-Так это грибы были тогда у вас в фонаре?

-Да. — кивнула Кибаль.

-И что они... вкусные?

-Люди ценят их не за это. Грибы обостряют чувства. А ещё дают возможность заглянуть в будущее или прошлое. Уверена, что Айфе использовала их при создании своих «Тайн».

-В остальных шатрах тоже растут грибы?

-Нет, только в главном.

Харвиг подумал, что если соэмы питаются ими, то, наверное, им самим не хватает.

Окружающие вдруг устремили взгляды на вход, а Кибаль прошептала:

-Каюл!

Полог откинулся и в шатёр вошёл муж, которого Харвиг уже видел в Трапезном зале.

-Здравствуй! — взглянул на него главный соэм.

Харвиг сообразил, что голос звучит у него в голове. Ему стало жутко.

-Не тревожься. — успокоил его Каюл. — Вспомни, как ты попал в этот мир.

Харвиг вспомнил. При этом ему казалось, что кто-то копается в его мыслях. Голова закружилась. Потом в глазах прояснилось, а неприятное чувство пропало.

-Довольно. Тот мир нам закрыт.

Голос соэма по-прежнему звучал в голове. Харвиг сосредоточился и подумал:

-Мы зовём его Росью.

-Запомним. Но ты родился не там... В Аддриле.

-Я хочу вспомнить...

Каюл подошёл к столбу и мягко отделил от него один из грибов. Харвигу показалось, что тот сам залез к нему в руку.

-Съешь его... — соэм протянул ему огонёк.

Отрок опасливо принял его. Гриб оказался холодным. Невольно зажмурившись, Харвиг откусил небольшой кусок. Невообразимая горечь наполнила его рот. Язык будто одеревенел. Плеча мальчика коснулась Кибаль:

-Доешь.

Харвиг послушался, чувствуя, как по щекам текут слёзы.

-Ты молодец. — похвалил Каюл, когда он закончил. — Людям грибы не по вкусу.

-Неужто? — Харвиг всё ещё давился горькой слюной.

Каюл не заметил насмешки:

-Приляг. Воспоминаниям легче прийти во сне...

Харвиг послушно опустился на лапник. Его чувства неожиданно обострились. Он слышал дыхание соэмов и Кибаль, скрип снега под чьими-то шагами снаружи. К запаху лапника постепенно примешивались и другие, которые он прежде не различал. Харвиг прикрыл глаза, погружаясь в водоворот звуков, запахов и чужих мыслей...

Вот он очутился на вершине горы... Что же это? Вокруг — незнакомые завалы камней, да торчащие в зимнее небо, словно клыки чудовищ, колонны. Целых почти и нет... Ледяной ветер заставил его зажмуриться и сжаться от холода. Он поднёс к лицу руки и уткнулся во что-то мягкое. Харвиг открыл глаза, — это была Бабашка. Он обнял её. Так теплее. Что теперь делать? Он обернулся к развалинам и принялся звать на помощь. Крики заглушал посвист ветра. Родители не отозвались. Тогда и Харвиг умолк. Он тут один. Нужно спускаться с Аглинга в город.

К тому времени, когда маленький Харвиг добрёл до площади, он уже плохо соображал. Тело тряслось, а зубы клацали друг о друга. Какая-то странно одетая гьёра заохала, увидев его, и укутала в свой чудной плащ. Харвиг закрыл глаза и провалился в тёплую темноту.

Вот он в Солнечном Свете. Слышится голос:

-четыре, пять, шесть...

Он подбежал к одной из колонн. Над головой, чадя, потрескивал факел. Нет, здесь она его быстро найдёт. Оглядевшись, Харвиг устремился к престолу. Одна из каменных плит в его основании под натиском повернулась, и он юркнул внутрь.

-Я иду искать! — донёсся приглушённый голос Кибаль.

Лёгкие неспешные шаги звучали всё ближе... Харвиг застыл. Казалось, что девочка уже где-то рядом. Неужели нашла?!

И тут он услышал:

-Кибаль!

Это был женский голос.

— Вот где ты. Нам пора!

-Но мама!

Харвиг услышал, как Кибаль сердито топнула по каменному полу ногой.

-Я ищу Харвига!

-Ничего...- сказала гьёра Каэр. — Найдёшь в другой раз.

Звуки их шагов стихли.

Харвиг толкнул плиту. Можно было выбираться наружу.

В последнем видении Харвиг ощутил себя вовсе крохой. Он лежал на спине, туго спелёнатый в синюю с золотистой вышивкой ткань. Чьи-то руки поддерживали его и Харвиг вдруг понял, что его держит мать. Он слышал её голос, она негромко беседовала с кем-то. Потом вдруг всё стихло. Зазвучала особенная торжественная музыка. Мать понесла его куда-то. Харвиг узнал свод Солнечного Света. Только здесь он был тёмен.

Они остановились и над Харвигом склонилось мужское лицо. Незнакомец был молод и очень взволнован. На голове мужчины красовался занятный убор: высокая синяя шапка с белым узором. Он принялся что-то говорить нараспев. Потом коснулся рукой лба, губ и живота Харвига. Вновь грянула музыка и была она такой радостной и волнующей, что Харвиг заулыбался.

-Всё сходится! — сказала на обратном пути Кибаль. Вешки и Морок они оставили позади и теперь возвращались по заснеженной тропе к лестнице соэмов. — Ты — сын Видара Второго и Альвиг. Они были правителями Граттаха. Это главный город Аддрила, здешний Тахгар.

-Ты в этом уверена? — с сомнением спросил Харвиг. Он по-прежнему пребывал под воздействием удивительного гриба. Посвист птиц в пахучем ельнике, радостное волнение Кибаль, неясные голоса, доносящиеся из Анкироха, кружили ему голову и мешали сосредоточиться.

-Я догадалась ещё вчера... Правда, я довольно смутно помню то время. Но то, что я играла в Дивфеде, дворце Граттаха, с сыном Видара, — не сомневаюсь.

-Почему же я всё забыл?!

-Трудно сказать... Возможно, так на тебя повлияло перемещение между мирами.

-Так как же я оказался в Роси?

-Я думаю, Аддрил перекинул тебя туда... В тот день в Граттахе вспыхнул пожар. Мой отец, Сигмур, со своим отрядом клинков, возглавил борьбу с огнём. Все силы города были заняты тушением пламени...

Харвиг и Кибаль подошли к лестнице и начали подниматься наверх.

-В это время на Дивфед напали. — продолжала Кибаль. Она шла по ступеням первой. -Случился проброс. Во дворце очутились два нермаха. Один из них бросился в город. Другой напал на твою семью.

Она обернулась:

-Твои родители достойно сражались. Видар и Альвиг были потомками высшего. Нермаху пришлось нелегко. И всё же, они погибли. А ты, четырёхлетний малыш, спрятался от зверя в Солнечном Свете. Больше тебя в Аддриле не видели.

-Ты так всё рассказываешь, будто сама там была.

-Эта история уже стала легендой. В ней говориться, что тебя укрыл Дивфед. Иногда его главный зал изменяется, превращаясь в Призрачный Свет, — гигантский проход между мирами.

-А что же тот нермах?

-Мой отец с несколькими из уцелевших клинков вернулись в Дивфед, когда чудовище в городе было убито. Они сразились со вторым нермахом и добили. Правда, решающий удар стоил моему отцу жизни...

Кибаль продолжила подниматься по лестнице.

-Что было потом? — крикнул ей вслед Харвиг.

-Потом старая Анагода освободила из подземной темницы Брехта, — своего сына. Соэмы были изгнаны. Их дерево, Юллон, сожжено. Для Аддрила наступили тёмные времена.

-А ты?

-Я... Мы ушли вместе с соэмами.

Харвиг нахмурился. Тайна его прошлого наконец-то открылась. Не нужно больше лезть в пещеры горы. Истина превзошла самые смелые ожидания. Он оказался сыном правителей. Но вместо радости и восторга в груди была чёрная пустота. Его родителей больше нет. Надежда вернуться к ним навсегда угасла.

Оставшийся путь они проделали молча.

Вернувшись к себе в покои, Харвиг отправился в умывальную комнату. Там он долго полоскал рот. Когда горечь ушла, он вернулся в гостиную.

Итак, его родители были правителями Аддрила... Харвиг прикрыл глаза и вновь увидел лицо отца, таким, как во сне после «Тайны восторга». Интересно, похожи ли они? И до чего жаль, что в своих видениях он не увидел мать!

Харвиг попытался вспомнить её лицо, но в мыслях возник образ Лады. Получалось, что у него две матери. Одна дала ему жизнь и погибла, защищая от нермаха. Другая растила дальше. И отца выходило два. А вот братьев в Аддриле у него вроде не было.

Харвиг подумал, что угодил из Роси в Сеннаар всего несколько дней назад, а казалось, что он не виделся с близкими больше года.

В дверь постучали. Это был Глери.

-Не хочешь заняться счётом? — спросил он, проходя в гостиную.

-Ладно тебе, — улыбнулся Харвиг. — Не за тем ты пришёл.

-Верно.

Харвиг внимательнее поглядел на приятеля. Волосы на его голове казались слишком растрёпанными, а левое ухо было красным и оттопыренным.

-Что с тобой приключилось?

-Ничего... Так как? Видел ты соэмов?

-Ну, слушай! — Харвиг плюхнулся на тюфяк. — Приняли нас в главном шатре.

-А правда, что их дерево светится? — Глери опустился на тюфяк по соседству.

-Правда. Ещё на Юллоне растут грибы, и я один съел.

-Ты ел грибы?! — Глери устремил недоверчивый взор на Харвига.

-Только один.

-И что ты почувствовал?

-Ну...- Харвиг задумчиво почесал затылок. — Это надо испытать самому.

Глери зачарованно покачал головой.

-Конечно...

Раздался требовательный стук в дверь.

-Кто там ещё? — приятель подскочил, будто ужаленный.

-Сейчас узнаем.

Харвиг ощущал за дверью взрослого человека. Им оказался анх Пендраган.

-Высшая ожидает тебя в Кабинете.

-Сейчас?

-Немедля.

Харвиг выразительно поглядел на Глери.

-Встретимся позже! — ответил тот.

Мальчик поспешил за стремительным стариком. Высокий рост и обилие кружев делали его похожим на огромную нелепую птицу.

-Не догадываешься, зачем ты потребовался Айфе? — спросил Пендраган на ходу.

-Не знаю.

-Я очень переживал за тебя, когда обнаружил под шевелящейся грудой крыс. — Неожиданно заявил смотритель дворца. — Правда, многие из них были мертвы. Ты крепкий молодой человек.

Харвиг кивнул, не зная, что на это ответить.

-Хорошо, что я имею привычку обходить по ночам Анкирох. — продолжил старик. — Мертвецов Айфе оживлять не умеет. Можешь об этом спросить у Глери.

Они пересекли Небесный Свет и остановились у приоткрытой двери.

-Удачи тебе. — Анх Пендраган кивнул и удалился в сторону Трапезного Зала.

Харвиг отворил дверь.

Айфе сидела на лавке с мягкой обивкой и держала в руках открытую книгу. Увидев Харвига, она отложила её в сторону и улыбнулась.

-Здравствуй! Входи.

Он зашёл в кабинет. Весь чертог изнутри был обшит древесиной. Стены и потолок украшала затейливая резьба. Сказочные птицы, звери и рыбы взирали на него отовсюду. Среди прочего он заметил большой портрет молодого эвлиса с строгим лицом, одетого очень просто. Харвиг с изумлением признал в нём нынешнего расфуфыренного Пендрагана.

-Да, да...- высшая проследила за его взглядом. — Когда-то он был таким. Но сильно изменился за последние годы... Присядь!

Она указала на место рядом с собой.

-Наверное нам стоило поговорить раньше.

-О чём? — выдавил Харвиг. Ему было не по себе: не каждый день доводится сидеть на одной лавке рядом с живой богиней.

-Мне кажется, или ты боишься? — заглянула ему в глаза Айфе.

Сейчас она казалась ему совсем юной, такой же как Кибаль или Телери. Харвиг слышал, как бьётся её сердце.

Он откашлялся:

-Нет.

-Ну и ладно... Тебе нравится здесь?

-Ещё бы!

-Краснодеревщики потрудились на славу. Правда и то, что когда-то здесь было ещё красивей... Тебе знаком вон тот человек?

Айфе указала рукой на стену, где выделялась вырезанная фигура мужчины. Это был крепко сложенный эвлис, с окладистой бородой, средних лет.

Харвиг помотал головой.

— Это Ваал. Ты мог видеть его статую в городском храме.

-У нас, в Городище все статуи были разрушены при сотворении мира. Кроме одной.

-Какой же?

-Мы называем её Макошью.

-Так это женщина?

Харвиг кивнул.

-Ну и.. — было заметно, что Айфе подыскивает слова. — Кто же она?

-Ты! — удивился Харвиг.

Высшая улыбнулась.

— Это приятно... Однако, мы отвлеклись. Ваал тоже любил бывать здесь. В основном он здесь... спал!

Айфе внезапно рассмеялась и окончательно превратилась в юную озорную отрочицу.

-Правда, он утверждал, что здесь ему легче предаваться раздумьям... Если коротко, это твой предок.

Харвиг вытаращил глаза. Кибаль говорила, что его родители были потомками высшего, но он подумал тогда, что отрочица оговорилась. Отчего-то он был уверен, что речь шла о Айфе.

-Я поняла это ещё при первой встрече, когда выправляла твой нос. — сказала она. — Но я хотела, чтоб до поры это осталось тайной.

-Почему?

-К тебе и так приковано слишком много внимания. Гость из другой земли! Представь, как бы на тебя глазели, узнай, что ты — потомок Ваала.

Поразмыслив, Харвиг кивнул.

-Лучше мне про это молчать.

-Думаю, уже поздно. — Айфе вздохнула и вновь стала прежней, взрослой. -То, что знают трое, узнают все.

Она вдруг протянула руку и потрепала волосы на его голове. Харвиг покраснел от смущения.

-Так что ты вспомнил? Ты ведь отведал гриб?

-Да... Кажется, я был сыном правителей Граттаха. Того, что в Аддриле.

-Даже так? — высшая приподняла брови. — Значит, Кибаль оказалась права... Мне жаль, что так случилось с твоими родителями. Конечно, я знаю легенду.

Она протянула ему книгу:

-Возьми, почитай. Её написали соэмы. Не сомневаюсь, тебе она покажется интересной.

Харвиг с трепетом принял её из рук высшей. На обложке были изображены люди в накидках, стройной вереницей уходящие в туманную даль...

С хоров Небесного Света донеслась призывная музыка.

-Уже время ужина. — сказала Айфе. — Я бы хотела почаще общаться с тобой. Заходи ко мне на верхний этаж. Я расскажу тебе много интересного о Сеннааре. А ты поведаешь мне про Рось.

Харвиг кивнул и встал с лавки.

-Так я пойду?

-Конечно! — Айфе улыбнулась. — Передай своим друзьям от меня привет...

-Сын правителей?! — округлил глаза Глери. -Ты — анх?

-Вообще-то нет. — помотала головой Кибаль. — Он — риаг. А чета правителей Аддрила — риг и ригона.

-Риаг Харвиг! — Глери отвесил ему шутливый поклон. Похоже, он уже не так сильно переживал о Бергере, который до сих пор не нашёлся...

Они ужинали в Трапезном Зале. Харвиг полил свою пахлу мушизом под многообещающим названием «Жаркая лань». Та потемнела, неожиданно свернулась в тугой комок, а затем так же внезапно вывернулась, превратившись в маленькую лошадку. Снаружи «Лань» оказалась покрыта золотой корочкой.

-Дашь мне попробовать? — попросила Кибаль. Телери тоже пододвинула через стол тарелку.

Харвиг отрезал им ножом по кусочку мяса.

-А что вы знаете про Ваала? — спросил он.

-Он — один из восьми богов. — ответила Кибаль, пробуя блюдо. — О-о, как вкусно!

Она взяла соус и полила им свою пахлу. Телери напротив, сморщила носик и потянулась к другому кувшину.

-Когда прежний Сеннаар развалился, — продолжала Кибаль, — он очутился в вновь созданном мире. По легенде, там не было никакой еды. Но Ваал был единственным, кто обладал Даром Земель.

-Имрод обладал всеми Дарами. — поправил Глери.

-Верно. — Кибаль кивнула. — Но к тому времени он, увы, был уже мёртв.

-И что это за дар? — поднял брови Харвиг.

-С его помощью Ваал отыскал проход в другой мир. Этот ход таился в пересохшем колодце. Кстати, вы и сейчас можете найти его у прислужного крыла, возле конюшен, но, как понимаете, тут, в Сеннааре, никакого прохода нет.

-Я знаю его! — воскликнул Глери. Телери радостно закивала.

-Так вот...В другом мире колодец оказался с водой. На счастье, Ваалу помогли выбраться.

-Кто? — Харвиг позабыл о «Лани» и жадно слушал рассказ.

-Молодая эвлиска по имени Див. Она работала в прежнем Анкирохе на кухне. Когда всё случилось, она, как и Ваал, и многие, кто был тогда во дворце, оказались разбросаны по новым землям.

Вместе они обследовали город и оглядели с горы окрестности. Увы, эта земля тоже была пуста. Только камни, вода и песок. Нужно было двигаться дальше.

Много дней они странствовали по мирам. Во время этих скитаний к Ваалу и Див присоединились арзыны, мокусы, борки. В основном это были “пустые” люди, без прошлого.

-Как это? — удивился Харвиг.

-Они появились с землями. Также, как деревья, животные, рыбы и птицы.

-И разные мелкие существа. — добавил Глери.

Харвиг подумал, что поспешил с выводом, будто его друг смирился с пропажей Бергера. Глазастая щепка по-прежнему занимала все его мысли.

-И что же было потом?

-Ну... Наконец они отыскали землю, где были почва, лес и луга. — сказала она. — В реках росли водяные растения, на дне лежал ил. Правда, не было ни рыб, ни зверей, ни птиц. На домах в городе не было крыш. Зато там росли огромные, необъятные граты с тёмно-зелёными блестящими листьями и золотой корой. Это и был Аддрил.

-Ух ты! -восхитился Харвиг. — Никогда не видел таких деревьев.

-Видел. Просто забыл. — бесчувственно возразила Кибаль.

-Ладно. — помрачнел Харвиг. — Рассказывай дальше.

-Ну вот. Люди отстроили часть домов в Граттахе, — так сообща было решено назвать город. Потом Ваал путешествовал по соседним землям и приносил оттуда то птиц, то рыб, то разных зверей. Постепенно Аддрил наполнился жизнью. Ваал взял в жёны Див и поселился с ней на горе, в бывшем Анкирохе, который после её смерти переименовал в Дивфед. С тех пор Див почитается в Аддриле наравне с остальными богами и считается покровительницей Граттаха.

-А сюда Ваал приходил?

-Не знаю. Можно спросить у Айфе.

Харвиг задумался. Оказывается, его предок обладал редким даром. Прокладывал путь через Морок. Возможно, заглядывал в Глубину. Интересно, каково это, — по своему желанию перемещаться из мира в мир?

Между тем Кибаль по просьбе Глери принялась рассказывать о сражении, произошедшем в Аддриле несколько десятилетий назад.

-Не помню, говорила ли я, что помимо Граттаха в Аддриле есть ещё города. Это Гриз и Артах. За год до битвы в столице случился переворот. Законный правитель Ройг неожиданно умер, и на престол взошёл Брехт, — его младший брат. Довольно скоро люди возненавидели его всей душой. Он оказался жестоким, злобным и подлым ригом. Но, вместе с Эбом, он держал власть в Граттахе железной рукой.

-А кто такой Эб? — прервал рассказ Харвиг.

Его друзья удивлённо переглянулись.

-Ну как же... — ответил Глери. — Это представитель Бодрых земель.

Отрок вытаращил глаза.

-Тёха-митёха! Хорошенький у них представитель!

-Да уж... — Отозвалась Кибаль. Глери покачал головой.

-Ладно. — выдохнул Харвиг. -Рассказывай дальше.

Девочка отправила в рот ножку «Лани».

-Так вот... Всё это не понравилось жителям других городов. В первую очередь — знати. Там проживало немало валхов, — потомков Ваала. Возможно, не все любили прежнего рига, но Ройг был законным правителем Граттаха и всего Аддрила. Его внезапная гибель вызвала толки. К тому же из столицы ползли слухи о Эбе, рогатом советнике и покровителе Брехта. Для законопослушного народа Аддрила это уже было слишком.

Ваал вместе с Видаром, твоим отцом, собрал ополчение. Им помогал и мой отец Сигмур.

Величайшая битва в истории новых земель состоялась на Лысом поле, недалеко от столицы. Там сошлись обе армии. На подмогу врагу Эб привёл из земель тысячу воинов. Итого, вместе с Клинками Дивфеда выходило одиннадцать сотен. У Видара было около пятисот ополченцев. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов Ваала. Помимо дара Земель он обладал даром Стихий. Поэтому в ходе сражения он обрушивал на армию неприятеля град и молнии. Но всё это было возможным, пока войска не сошлись и не началась сеча...

Кибаль взяла кувшин с соусом и принялась готовить десерт.

-Так чем же закончилась битва? — поторопил её Харвиг.

-Разгромом врага, конечно. — словно о само собой разумеющемся, отозвалась Кибаль.

-Как так? — поразился Глери. — Ведь армия Брехта была вдвое больше!

-Ну да. — кивнула отрочица. — Просто в самый тяжёлый момент на Лысом Поле появились несколько сотен соэмов. Они были вооружены луками и клинками. Под их натиском враг бежал.

-Откуда они взялись? — удивился Харвиг.

-Их привел Кех с Девой Бездны. — Кибаль искоса поглядела на него. — А мой отец в битве потерял левую кисть.

Друзья умолкли. Кибаль задумчиво наблюдала, как в её тарелке готовится черничный пирог. Вздохнув, она продолжала:

-Брехта посадили в темницу. По законам Граттаха валхов казнить нельзя. Твоего отца провозгласили ригом. А Сигмур за доблесть в бою был назначен Первым Клинком Дивфеда и возглавил отряд Клинков. В честь героев Лысого Поля горожане преклонили колено.

-Чего? -обернулся к ней Глери.

-Преклонили колено. — повторила отрочица. — Опустились на одно колено, если тебе так яснее.

-Ты же говорила, что Клинки сражались на стороне врага? — наморщил лоб Харвиг. — Как же твой отец стал их вожаком?

-Он набрал отряд заново. Ну и часть уцелевших в битве присягнули Видару.

-А остальные?

-Были казнены на городской площади.

Отроки переглянулись.

— Это были суровые времена. — пояснила Кибаль. — Они сами выбрали свою участь...

Харвиг попытался представить себе битву на Лысом Поле с молниями и градом, обрушивающимися на врага с небес, сверкающими мечами и жужжащими стрелами. Затем бегство врага, чествование победителей-героев и последовавшую за этим казнь упрямых Клинков... Эх, не было его там! Хоть одним глазком поглядеть.

-А Эб? — вспомнил Глери. — Что стало с ним?

-Когда стало ясно, что битва проиграна, он покинул Аддрил. Думаю, уже тогда он решил использовать нермахов.

-Нермахов?! — подскочил Харвиг. — Так это из-за него погибли мои родители?!

-Мало того, — «подкинул дров» Глери, — скоро он будет здесь.

-Что?! — Харвиг едва не опрокинул тарелку.

-Тише! -попыталась успокоить его Кибаль. — Всё, что я рассказывала про Эба — лишь домыслы. С которыми все согласны, но доказательств нет.

-И что с того?

-А то, что на трёхсотлетие земель он будет представлять здесь Бодрые земли.

-Как же Айфе его привечает?

-Эб не сделал для Сеннаара ничего дурного. Наоборот, Бодрые Земли перебросили в этот мир луга, рощи...

-И крыс!

-Послушай... — Кибаль отодвинула свой пирог. -Я ненавижу его не меньше, чем ты. Да и Айфе его не жалует. Но пока у неё нет причин его прогонять.

Харвиг возмущённо покачал головой. «Нет причин!» — думал он. -«А то, что его стараниями погибли мои родители, Сигмур, куча других людей, — пустяки?» Он уткнулся в свою тарелку. Некоторое время все ели молча. Потом Глери, рассеянно ковырявший свой торт, вздохнул и поглядел на друзей:

-Отправимся завтра в Тахгар?

Телери, обрадовавшись, что разговор про Эба окончен, радостно закивала.

-Ладно. — отозвалась Кибаль. — Тем более, что нужно подобрать наряды к предстоящему балу.

-А занятия? — удивился Харвиг.

-У нас два дня отдыха.

Оставшийся вечер Харвиг провёл в своих покоях за книгой. Увы, далеко продвинуться он не сумел. «Исход» был изложен в стихах, да и читал Харвиг пока неважно. Далеко за полночь он добрался до жизнеописания отряда клинков и почувствовал, что глаза слипаются.

-Дочитаю завтра. — подумал он.

На утро после завтрака друзья собрались на дворцовой площади. Мороз отступил, было пасмурно. С неба валил мокрый снег.

-Скоро должна быть карета. — отчего-то волнуясь, произнёс Глери.

И правда, снег не успел облепить их одежду, когда рядом остановился запряжённый парой рыжих коней экипаж. На месте возницы сидел знакомый Харвигу по поездке на полотняную мастерскую мокус.

-Нынче без анха Дервинга? — усмехнулся он.

Дети забрались внутрь. Возница встряхнул вожжи и карета застучала колёсами.

-Я слышал, на площади Народов сегодня будут бороться йотуны. — по дороге сообщил Глери.

Телери и Кибаль поморщились. У Харвига загорелись глаза:

-Борьба великанов! Вот здорово!

Девочки переглянулись.

-Давайте сделаем так, — предложила Кибаль, — вы пойдёте смотреть борьбу, а мы отправимся в лавку готового платья. Встретимся ближе к обеду в «Даре Небес».

Дети высадились на площади, после чего девочки затерялись в толпе. Харвиг и Глери принялись протискиваться в сторону храма. С той стороны доносился шум.

Наконец они добрались до арены — круглого деревянного возвышения. Доски помоста были выкрашены красным. Зрители теснились вокруг, жадно наблюдая за стоящими на нём великанами.

Те тяжело дышали. На плече дальнего багровела рана, из которой струилась кровь.

-Всего должно быть три схватки. — пояснил Глери. — Если оба борца останутся на ногах, победителя выберут зрители.

Арзын, который стоял рядом с ними, вдруг поднёс к губам дудку и издал пронзительный свист.

Йотуны бросились друг на друга. Раненый великан обхватил противника под колени и, неожиданно разогнувшись, кинул через себя!

Харвигу показалось, что рухнул дом. Помост и земля под ногами людей содрогнулись и тут же толпа грянула криками.

— Вот это да! — пришёл в восторг Харвиг. — Сейчас будет новая схватка?

-Не думаю... — Глери выискивал кого-то в толпе. — Если он не поднимется.

Победитель некоторое время ходил вокруг поверженного соперника. Затем помог ему встать и они вместе покинули место битвы.

На арену поднялся обнажённый до пояса зол. Он поднял руку и прокричал, перекрывая людской гомон:

-Кто?!

Люди постепенно утихли.

-Кто? — вновь крикнул зол.

-Чего это он? — спросил Харвиг.

-А? — обернулся к нему Глери. — Он ищет противника.

-Я думал, тут сражаются только йотуны!

-Нет... На помост может выйти любой.

На арену поднялся борк. Харвиг ахнул, — это был мельник!

Яльг скинул с себя тулуп. Противники заняли место посреди круга. Наступила звенящая тишина. Потом арзын свистнул и они ринулись друг на друга!

Вначале Харвигу показалось, что чернокожий борец возьмёт верх. Он сразу захватил шею мельника. Но Яльг сумел высвободиться и обхватил пояс зола. Некоторое время они переминались на месте, не в силах сдвинуть друг друга. Потом борк опрокинулся на спину и, упершись ногой в живот поединщика, бросил его через себя. Зрители и глазом не успели моргнуть, как мельник оказался сидящим на груди зола!

Люди захлопали в ладоши. Харвиг старался больше других. Между тем Глери помахал кому-то рукой. При этом он выглядел до странности унылым и жалким.

Яльг поднялся и помог встать своему сопернику. Под одобрительные крики толпы они вместе ушли с арены.

-Пойдём отсюда! — обернулся к Харвигу Глери.

-Куда? — удивился тот.

-Всё равно! Поможем выбрать платья Телери и Кибаль.

Харвиг вытаращил на друга глаза.

-Платья?!

-Ну, я не знаю... Можно занять столик у Снот!

-Погоди, Глери! Сейчас ещё кто-нибудь выйдет!

-Не выйдет! — упрямился Глери. — Пойдём!

-Харвиг! — донёсся до них чей-то крик.

Они обернулись. С арены на них глядел Дервинг.

-Вызываю Харвига! — вновь крикнул анх, указывая на него пальцем.

-Ты можешь отказаться. — Торопливо проговорил Глери. — Никто ничего не скажет. Да и не знает тебя никто.

А Харвигу вдруг вспомнился Перволёд. Побитый Селян, укор в глазах братьев, самодовольная ухмылка на лице Махи. Не успел, не вышел, подвёл...

-Ещё чего! — Харвиг помотал головой. — Вызов принят.

Он одним прыжком вскочил на помост. Сила переполняла его. Острота зрения, слуха и мысли всё ещё были необычайны. Стало тихо. Отроки молча стянули с себя рубахи.

— Вот ты и допрыгался, Жарогрыз. — Дервинг издевательски ухмыльнулся. -Теперь тебе никто не поможет!

Похоже, он ещё не знал ни про родство Харвига с высшим, ни про принятую «тайну восторга три», что даровала новые силы. Про съеденный Харвигом накануне гриб ему тоже врятли было известно.

-Агридиг! -с пренебрежительной ухмылкой ответил Харвиг.

При этих словах Дервинг удивлённо приподнял брови. Тут застывшую тишину надорвал свист арзына.

С быстротой молнии анх кинулся на него. Никогда прежде у Харвига не было такого стремительного противника! Чудом он успел отклониться от летящего в лицо кулака, нырнул под руку и ударил того в ответ. Дервинг отбежал на несколько шагов и ухватился за ушибленный бок.

-Нашла коса на камень! — донеслось из толпы.

Анх побледнел и снова метнулся к Харвигу.

Зрители замерли. На арене мельтешили руки и ноги отроков, за которыми было не уследить. Временами Харвиг и Дервинг разбегались в стороны, утирали окровавленные лица и вновь бросались друг к другу.

Наконец всё закончилась. Харвиг, тяжко дыша, отошёл в сторону от лежавшего на спине противника. Кто-то неуверенно хлопнул в ладони. Дервинг пошевелился. Люди, поняв, что юный анх жив, огласили площадь возгласами восторга.

На помост торопливо забрались Рогуб и Хокри. Они склонились над своим предводителем.

Харвиг устало подобрал с помоста одежду. Возбуждение схватки сменилось болью. Казалось, будто он угодил в мельничные жернова. Улыбаясь, отрок на подгибающихся ногах подошёл к краю арены. Там его поджидал радостный и, вместе с тем, потерянный Глери. Харвиг уже приготовился спрыгнуть вниз, когда послышались встревоженные и возмущённые голоса. Он увидел, как переменился в лице его друг, который указывал на что-то рукой.

Харвиг хотел было обернуться, узнать, что там случилось, но тут страшный удар по затылку накрыл всё вокруг темнотой.

Харвиг открыл глаза. Он был в лечебнице. В окнах чернела ночь. На столике в изголовье тускло светил ночник. Он, да ещё один, в дальнем краю чертога, робко противились обступившему мраку. Рядом, на стуле, укрытая покрывалом, дремала анха Элибет. Стоило Харвигу шевельнуться, как она тут же проснулась.

-Очнулся?

-Что со мной? Почему я здесь?

-Что же, ты ничего не помнишь?

-Помню, что дрался с Дервингом. Потом что-то стукнуло по голове.

-Камень.

-Откуда он взялся?

-Думаю, с мостовой. Сомневаюсь, что Дервинг с приятелями тащили его с Кургал-Дага.

-Так это они меня?

-Швырнул камень Дервинг. Он, кстати, здесь.

Анха Элибет указала рукой в сторону дальнего ночника.

-Что с ним?

-Ну, это ты должен помнить... — Элибет неодобрительно покачала головой. — И сам едва не погиб, и Дервинга калекой оставил.

-Как это? — Харвиг приподнялся в кровати. — Разве Айфе не излечила его?

-В том-то и дело. К тебе она отнеслась снисходительно. Завтра с утра можешь уйти отсюда. А вот Дервингу повезло куда меньше. В другой раз, как сказала Айфе, он подумает, прежде чем затевать драку.

Харвиг вдруг почувствовал слабость и откинулся на подушку. «Значит, Дервинг ударил в спину», — сонно подумал он. — «Поделом ему».

Потом ему пришла в голову мысль, которая уже давно не давала ему покоя: «А сам-то? Разве не толкнул тогда в спину Маху? Получалось, он такой же как Дервинг».

Харвиг застонал и перевернулся на бок. «Нет. Не такой». — возразил он себе. — «Я толкнул его ради битвы. А Дервинг швырнул булыжник, чтобы меня убить».

Успокоившись, он уснул.

На утро Харвиг, как и в прежний раз, обнаружил на лавке стопку чистой одежды. На столике у кровати стоял поднос с соусами и пахлой. Кроме него и спящего Дервинга в лечебнице никого не было.

Харвиг оделся и принялся готовить еду. Он с замиранием сердца прочитал надписи на кувшинах, но это были обычные «Куриный бульон» и «Сливовый пирог». Видимо, Айфе решила, что «Тайна восторга» Харвигу ни к чему. Ему стало интересно, что за соусы стоят на подносе у Дервинга. Позавтракав, он на цыпочках прокрался к его кровати. Однако, стоило ему остановиться рядом с подносом, как анх, лежавший к нему спиной, неожиданно повернулся. Прежде красивое лицо Дервинга теперь превратилось в сплошной синяк.

-А! Ты...- он скривился в ухмылке. Из-за сломанной челюсти и недостающих зубов Дервинг говорил неразборчиво.

— Хочешь добить?

Он проследил за взглядом Харвига и ухмыльнулся ещё шире:

-Нет... Просто сожрать мой завтрак.

Дервинг отвернул голову.

Только теперь Харвиг сообразил, что чудесные серебристые волосы анха стали обычными, русыми. Это его поразило.

Харвиг всё-таки прочитал надписи на кувшинах. Там был тот же куриный бульон, а вместо сливового пирога — кисель. «Тайны восторга» не досталось и Дервингу. Харвигу стало его даже жаль.

В это время дверь отворилась и в лечебницу вошла взволнованная молодая борка. Она быстро подошла к ним и остановилась, глядя на Харвига.

-Ты — тот самый мальчик? Харвиг?

Он кивнул.

-Мне так жаль. Но ты не должен таить зла на моего сына.

Дервинг рывком повернулся.

-Ну зачем ты пришла?! Не хватало мне здесь ещё угов!

Борка прикрыла ладонью свой рот, в синих глазах заблестели слёзы.

-Сынок...

-Уходи!

Мать Дервинга развернулась и побежала к выходу.

-Знаешь...- Харвиг невольно сжал кулаки. — Сейчас мне жаль, что я тебя не убил.

Он вышел в Солнечный Свет. Там уже было пусто.

Грудь наполняла ярость. Ему хотелось броситься обратно в лечебницу и побить анха. А ещё ему было жаль его мать. И откуда только берутся такие как Дервинг?!

Харвиг подошёл к дверям Квадратного Зала. В щёлку было видно учителя Агномана. Он вздохнул и приоткрыл дверь.

-Можно?

Ему показалось, что Агноман озадачен.

-Хок, проходи.

Десятки глаз уставились на него. Внимательный, изучающий взгляд синих глаз Кибаль, сочувствие в глазах Телери. А вот виноватый взгляд Глери. На его плече сидел Бергер. Глери торопливо освободил место, пододвинув в сторону свои вещи. Харвиг шагнул дальше и сел за свободный стол. Прежде тут сидели Рогуб и Дервинг. По классу пробежал шёпот. Глери втянул голову в плечи.

-Ну что ж, продолжим... — сказал Агноман.

Харвиг старался слушать, что говорит учитель, но в мыслях всё время возвращался к последним событиям. Наконец Агноман объявил, что урок окончен.

Вместе с остальными Харвиг вышел из Квадратного Зала. В Солнечном Свете его поджидали девочки.

-Прими мои поздравления! — холодно сказала Кибаль. — Ты изувечил Дервинга и прилюдно унизил Глери.

От такой несправедливости Харвиг не сразу нашёлся, что ей ответить.

-Он же нарочно привёл меня на площадь! — наконец вымолвил он.

Из дверей вышел Глери. Услыхав их, он ускорил шаги и едва не сбил Агномана.

-У него не было выхода. — возразила отрочица.

-С чего бы?

-Дервинг угрожал убить Бергера. Оказывается, тот всё время был у него... Послушай, Глери ни за что бы не повёл тебя туда, если бы не узнал, что ты — потомок Ваала. Только поняв, что ты сумеешь за себя постоять, он решился на это. О чём ужасно жалеет.

Харвиг почувствовал, как лицо заливает краска стыда. Но он упрямо помотал головой.

-Глери следовало обо всём рассказать мне. Он меня предал.

-Или ты помиришься с ним, — в глазах Кибаль зажглись знакомые огоньки, — или я тебя знать не желаю!

-Даже и не подумаю!

Кибаль стремительно развернулась и, ухватив руку Телери, потащила её в Небесный Свет. Там Каридвен собирала учеников на урок танцев.

Харвиг вздохнул и уныло поплёлся в свои покои.

Когда позже он явился в Трапезный Зал, девочки и Глери уже обедали. Но стоило ему присесть рядом, как Кибаль подхватила поднос и перенесла его на другой стол. Глери понуро отправился за ней следом. Что до Телери, то она, поглядев на друзей, и вовсе отсела в другой конец зала.

Несколько последующих дней мало что изменили. Харвиг был повсюду один. Немалая заслуга в этом принадлежала Кибаль. В Трапезном Зале она и Глери обосновались за соседним столом. Телери не стала поддерживать ни одну из сторон и продолжала держаться от всех отдельно.

Единственным, что как-то отвлекало Харвига от мрачных мыслей и скрашивало внезапное одиночество, была книга. Правда, большую часть описанных событий он уже знал из рассказа Кибаль. Но однажды, читая про турниры, которые ежегодно устраивались в отряде клинков, он добрался до места, где описывался вызов соперника. Воин должен был указать на того мечом и сказать: «Джег харденер агри диг».

Харвиг подскочил с тюфяка. Так вот оно что! Наверное, он в детстве присутствовал на одном из турниров. И в памяти накрепко засели эти слова.

Он вновь схватил книгу. В пояснении говорилось, что с языка борков это значило: «Я вызываю тебя на бой». Харвигу захотелось немедленно поделиться открытием со своими друзьями. Но тут он вспомнил, что они в ссоре...

Когда пришёл день занятий ремёслами, Рунольв повёл детей в подземелье. Там, под крылом прислуги, располагалось зерновое хранилище. Это был огромный чертог с светящимися колоннами. Ровный каменный пол был по щиколотку засыпан пшеницей.

-Надеюсь, вы помните, — сказал анх, — что из неё делается пахла.

Отроки закивали. Потом начали по очереди ворошить зерно деревянной лопатой.

-Оно не должно залёживаться. — попутно объяснял Рунольв.

Харвиг заметил в конце зала массивную железную дверь. На ней висел внушительный, заржавевший замок.

Выбрав время, когда Рунольв оказался один, Харвиг спросил:

-А куда ведёт вон та дверь?

Рунольв нахмурил лоб.

-Видишь ли... Под Анкирохом множество пещер и ходов. Но Айфе приказала все проходы к ним перекрыть. Это сделано для вашего блага.

Харвиг вспомнил рассказ Глери про пропавшего мальчика. Видимо после этого случая высшая и решила так поступить.

После обеда Харвиг отправился прогуляться вокруг Анкироха. Он уныло брёл по замощённой голубыми камнями тропе, не обращая внимания на окружающие его красоты. Никогда прежде, даже на мельнице Ножика, он не чувствовал себя столь одиноко. Там его навещали друзья. И даже сам мельник, с его семьёй, были хоть и скверным, но обществом.

Здесь же Кибаль из вредности нарочно не замечала его. Телери, как чувствовал Харвиг, была вынуждена вести себя отчуждённо.

А Глери, который по мнению Харвига и был причиной всего, даже не попытался перед ним извиниться. Конечно и тут не обошлось без отрочицы.

Что до других детей, то они при его появлении цепенели. Мало того, что Харвиг прибыл из Роси, — неведомой им земли, так ещё умудрился за краткий срок натворить здесь лихих дел. То, что вдобавок он оказался потомком Ваала, делало пропасть между ними и вовсе бездонной.

Незаметно отрок добрёл до обрыва, где начиналась лестница соэмов. На лавочке, спиной к нему, кто-то сидел. Заслышав шаги, человек оглянулся. Это был Агноман.

-Харвиг! Не ожидал тебя здесь увидеть.

-По-моему, здесь мне самое место. — с горечью отозвался он.

— Вот как... Садись.

Харвиг опустился рядом на тёплую лавку.

-Отменный вид. — заметил учитель. — Лучшее место, чтобы ощутить, трогу-дат, одиночество.

Харвиг лишь хмыкнул.

-Как я понимаю, — продолжил мокус, — вы с Глери не помирились?

Отрок помотал головой.

-Взгляни на Кургал-Даг. Что бы ты думал, будь этой горой?

Харвиг удивлённо поглядел на учителя.

-Не знаю. Разве гора может думать?

-Наверное нет. И всё же... Разве, озирая всё вокруг сквозь облака, тебя не наполняла бы гордость? То, что ты так высок, противостоишь всем ветрам. И редкая птица достигнет твоей вершины.

-Наверное.

-Но так ли велика в том заслуга горы?

-Нет у неё никакой заслуги...

-Хок... Не каждому суждено быть горой. Кто-то рождён камушком у её подножья.

Он вдруг наклонился и подхватил с земли маленький серый камень.

-Но гора однажды может разрушиться, а камушек — высоко взлететь.

Агноман размахнулся и подкинул камень в синюю высь.

-Учитель, ты сравниваешь меня с горой? А Глери — с камнем?

— Это было бы слишком. Я только хотел сказать, что не стоит судить друга строго за то, что он не оказался таким же сильным и отважным как ты. Важно, что он всё-таки попытался противостоять Дервингу, искал выход.

-Но почему он не рассказал обо всём мне?!

-И что? Разве ты не отправился бы утром на площадь, чтобы первым бросить нашему анху вызов?

-Конечно.

Они помолчали.

-Ты слышал историю, как погибли родители Глери?

Харвиг помотал головой.

-В тот день они гуляли вон там. — Агноман повернулся и указал в направлении жилого крыла Анкироха. — Глери тогда едва исполнилось восемь. Он стоял на дорожке, а мать и отец обрезали у обрыва кусты. Всего там собралось около тридцати человек. Внезапно случился обвал. Айфе ничего не смогла для них сделать...

Учитель вздохнул.

-Думаю, Глери слишком долго был одинок. Он не привык ждать помощи от других. Я надеялся, что ваша дружба это изменит...

Агноман похлопал Харвига по плечу.

-Хок, мне пора. Если хочешь, позанимаемся счётом... Мои покои на втором этаже, серебристая дверь с буквой «А».

-Спасибо.

Харвиг проводил учителя взглядом.

Выходило, что Глери не виноват. Пока Харвиг с Кибаль были у соэмов, Дервинг таскал того за уши, угрожал убить Бергера. Глери, уже привыкший к издевательствам анха, не стал доносить на него ни взрослым, ни Харвигу. Он решил принять удар на себя. И только когда его друг неожиданно оказался потомком Ваала, Глери увидел какой-то выход. Он придумал показаться с ним у арены, после чего затеряться в толпе.

Харвиг зачерпнул пригоршню снега и растёр им лицо.

Вот только как же теперь всё исправить?

Жизнь, — как прогулка в Тин-Лохском лесу: гляди под ноги, чтоб не споткнуться, не удивляйся тому, что встретишь, помни, что однажды лес кончится.

Коридор третьего этажа мало отличался от двух других. Правда, тут было заметно меньше дверей. Харвиг остановился у одной из них, выкрашенной в золотой цвет. В ответ на стук послышались лёгкие шаги и дверь отворилась. У порога стояла рыжеволосая Айфе.

На высшей было свободное одеяние из синей ткани, опускавшееся ниже колен. Ноги были босыми. Огненные волосы ниспадали до пят, искрясь в лучах солнца.

-Проходи! — сказала она, жестом приглашая зайти. — Ты меня разбудил. Извини, что я такая растрёпа.

Харвиг, одной ногой уже переступивший порог, застыл.

-Тогда может я зайду позже?

-Ну что ты! — улыбнулась высшая.

Она ввела его за руку и затворила дверь.

-Я ужасная соня... Ты завтракал?

-Да.

-Жаль. Но от сладкого, думаю, не откажешься.

Высшая прошла в глубину большой комнаты. По сути, она объединяла гостиную и спальню в обычных покоях. Обилием изваяний, картин и резного дерева она не уступала Деревянному Кабинету. На каменном жёлтом полу лежал большой синий ковёр с золотистым узором.

Харвиг направился вслед за Айфе, с изумлением наблюдая за её волосами. Они на ходу сами заплетались в косу! Не успел он опомниться от увиденного, как рыжие локоны побелели!

Айфе подошла к столу у окна, стекло которого было собрано в дивный узор из разноцветных кусочков и взяла в руки вазу.

-Отведай сладостей. Это ягоды горной вишни. Единственное дерево попало в Сеннаар из другого мира. Пока мне не удалось вырастить ничего подобного.

Харвиг протянул руку и взял пару ягод. Сперва их вкус показался пресным. Но вдруг появилась сладость багровника, затем молочные сливки, а позже — мёд и малина. Один за другим во рту возникали новые восхитительные ощущения. Он подумал, что не пробовал ничего лучше.

-Дети называют их «угадайками». Ягоды сами подбирают каждому вкус.

Айфе предложила Харвигу устроиться на тюфяке, который, как и три соседних был обтянут золотой тканью. Она опустила рядом с ним вазу и вернулась к столу. Там высшая принялась готовить завтрак.

Харвиг уставился на большую картину, которая занимала почти треть противоположной стены.

На ней были изображены шесть мужей и две девы, в одной из которых он признал высшую. Правда на картине у неё были тёмные короткие волосы, но Харвиг уже понял, что Айфе меняет их по настроению. Рядом с ней, посредине стоял рослый и крепкий борк, чело которого украшал сияющий обруч. Харвиг догадался, что это был Имрод.

Высшая проследила за его взглядом.

— Сейчас я тебе всех представлю.

Она пригубила чашу и подошла к полотну.

-Думаю, что меня ты уже узнал, — сказала она. — Рядом — мой супруг Имрод. А вот это — Иргал.

Она указала на стоящую по другую сторону от борка надменную смуглокожую деву. У Иргал была пухлые губы и красивые глаза изумрудного цвета.

-Рядом с ней стоит Трот, — продолжила Айфе, указав на ещё одного борка с крепким подбородком и жёстким взглядом. — А это — Атли.

Харвигу показалось, что к худому жилистому арзыну с плутоватыми глазами и тонкими губами высшая не испытывала тёплых чувств.

-С другой стороны, рядом со мной расположился Саргон, — Айфе коснулась огромного и мощного йотуна. — Дальше — известный тебе Ваал, и Лугтах.

Последним именем она назвала маленького добродушного мокуса.

-Имрод погиб, Ваал скитается где-то в землях. Про судьбу других мне ничего не известно...

-Как же так вышло?

-Ужасное бедствие. К несчастью, в это время я была в городе. Что именно произошло я могу лишь гадать.

Айфе отошла от стены и присела на соседний тюфяк.

-Наш прежний мир раскололся. Возникли новые земли, которые в один миг по клочку растащили жизнь Сеннаара. Здесь мало чего осталось... Я помню лошадь, у которой вдруг исчезли голова и нога. Деревья без древесины, состоящие лишь из одной коры. Люди...

Айфе задумалась, её юное лицо омрачилось и будто бы постарело.

-А что это на голове Имрода? — спросил Харвиг, желая отвлечь высшую от тяжёлых мыслей.

-О, это нимб. Он из нескольких обручей. С его помощью Имрод управлял миром.

Отрок недоверчиво приоткрыл рот. «Управлял миром! Как же это возможно?»

-А где он сейчас?

-Исчез... С тех пор прошло триста лет. — продолжила Айфе. — Некоторые земли обнаружили разум. Они стали общаться, перебрасываясь поначалу мелочью, вроде камней. Позднее научились перемещать и живых существ. Вкладывать свои мысли в чужое сознание.

-Бодрые земли...

-Да.

Айфе отпила из своей чаши.

-Уже скоро здесь должен появиться их представитель, Эб.

-Как же, слышал! — Харвиг не сдержал раздражения. -Крысы — его рук дело?

-Возможно. Я спрошу у него...

«Так он и скажет», — подумал отрок.

На тюфяке напротив кто-то пошевелился. Он вздрогнул. Приглядевшись, мальчик различил седого манхура. Зверёк безразлично глядел на него мутными выцветшими глазами.

-Хазил, познакомься с Харвигом. — громко сказала высшая. — Харвиг, это Хазил. Предок всех манхуров нового Сеннаара.

Манхур опустил морду на лапы и сомкнул веки.

«Сколько же ему лет?!» — подивился Харвиг.

Между тем высшая допила свой напиток, отставила чашу и подняла светлые брови.

-Ты совсем не ешь ягод!

Он поспешно засунул несколько в рот.

-Скажи, ты так и не помирился с друзьями? Кибаль рассказывала мне, что вы в ссоре.

Харвиг и вправду не общался с ними почти целый месяц. За это время он успел даже свыкнуться с одиночеством.

-С Кибаль я не ссорился. Это она не желает со мной общаться.

-Может, пойти ей навстречу?

Харвиг вздохнул. Не о мелочи какой-то шла речь. Кибаль ждала, чтобы он примирился с Глери.

-Я подумаю. — пообещал он высшей.

-Подумай. — Айфе вновь улыбнулась. — В любом случае, если тебе будет скучно и одиноко, всегда можешь прийти ко мне...

Харвиг решился задать давно занимавший его вопрос:

-Что будет с Дервингом?

Юный анх несколько дней назад покинул лечебницу. Хромая, перебрался в свои покои. С тех пор его мало кто видел. Дети шушукались, что он стесняется обезображенного лица и оттого выбирается на прогулки лишь ночью.

Теперь уж вздохнула Айфе.

-Дервинг перешагнул черту. Кража Бергера, удар в спину... Подлость непростительна для любого. Для анха — особенно. Ведь мы должны подавать обычным людям пример. Надеюсь, он понял, что поступил недостойно. Позднее я верну ему прежний облик.

Они ещё поговорили о занятиях в классе, о Тахгаре и Городище, после чего Харвиг почувствовал, что ему пора.

Попрощавшись, он вышел в коридор, и буквально налетел на учителя Агномана. Похоже, тот растерялся.

-Харвиг?! — он отступил на пару шагов.

-Айфе пригласила меня вчера... — пробормотал отрок. Отчего-то ему стало неловко.

-А... Ну конечно! — Агноман улыбнулся. — Я просто не ждал тебя тут увидеть. Кстати, не забудь сегодня вечером зайти и ко мне.

Харвиг дважды в неделю бывал у учителя, где они занимались языками и счётом. Благодаря этому он не только сумел приблизиться в знаниях к сверстникам, но и узнал много интересного о жизни в Тахгаре.

-Хорошо, — кивнул он. — Я пойду?

-Хок, конечно! — похлопал его по плечу Агноман.

Харвиг прошёл коридор и начал спускаться по лестнице, когда встретился с поднимавшемся анхом Рунольвом.

-Здравствуй... — супруг Айфе нахмурил лоб. — Ты ищешь кого-то?

-Я был у высшей.

— Вот как... Не забудь, завтра у нас занятия.

В честь предстоящего праздника зимний отдых учеников начался на неделю раньше. Однако это не коснулось ремёсел и танцев.

Харвиг прошмыгнул мимо анха и торопливо поскакал по ступенькам. У нижнего этажа он наткнулся на Пендрагана. Тот стоял, прижавшись к перилам, и, вытянув шею, заглядывал сквозь лестничный пролёт вверх.

-Харвиг?!

Старик отпрянул к стене и устремил на него строгий взор.

-Что ты там делал? — он указал на потолок узловатым пальцем.

Харвиг решил, что в другой раз крепко подумает, прежде чем наведаться к Айфе.

-Высшая просила меня зайти...

-О-о...

Смотритель дворца натянуто улыбнулся и Харвиг поспешил дальше. В Переднем Зале он остановился, раздумывая. Предстоящий день был свободным. Делать во дворце было нечего.

-Отправлюсь-ка я в Тахгар! — решил он и вышел на Дворцовую площадь.

На площади ему была уготована ещё одна встреча. Там, в ожидании свободной кареты стояли Каридвен, Олаф и Бури. Медвежонок, правда, спокойно стоять не желал и, что-то ворча, топтался на месте.

Харвиг остановился поодаль. Он никак не мог побороть в себе страх перед этим забавным мохнатым зверем. Кто его знает, что придёт тому в голову?

Но Бури, заметив отрока, вдруг неуклюже бросился к нему со всех лап. Харвиг замер. В паре шагов медвежонок остановился и, не сводя с него глаз, начал медленно подбираться.

Когда между ними осталось совсем мало места, Бури тоже застыл. Харвигу показалось, что и время остановилось. Каридвен и Олаф что-то кричали ему, кажется, чтобы он не боялся, но отрок молчал, не в силах оторвать взгляд от маленьких коричневых глазок.

А потом, вдруг, медвежонок издал хриплое «Ам!» и звонко щёлкнул зубами!

Харвиг отпрянул, споткнулся и упал навзничь.

Бури повалился на спину и принялся кататься по булыжникам, заливаясь густым хриплым смехом.

Каридвен и Олаф тоже смеялись. Харвиг, побагровев, встал на ноги. Пока он отряхивался, к ним подкатила большая карета.

Преподаватели танца забрались в неё вместе с Бури и выжидательно смотрели на Харвига.

-Он больше не будет! — крикнула Каридвен.

-Не буду! — проревел медвежонок.

-Залезай! — махнул рукой Олаф.

Харвиг всё ещё колебался. Но тут возница крикнул, поедет он или нет, и Харвиг решился. Он сел в карету.

-Думаю, — заявила Каридвен, как они тронулись, — вам следует познакомиться.

-Бури! — медвежонок протянул широкую мохнатую лапу. Харвиг разглядел на ней мощные когти. Он боязливо дотронулся до лапы рукой.

-Харвиг.

Медвежонок убрал лапу и обернулся к борку:

-Покажь!

Олаф достал из кармана резную зверушку.

-Видел? — похвастался Бури. — У тебя такой нет.

Харвиг пригляделся и удивлённо приподнял брови:

-Тю-ю! Это же заяц!

-Какой ещё заяц? — подскочил Бури. — Ты видел его?

-Конечно! У нас в Роси такие водятся.

Медвежонок устремил на него недоверчивый взгляд. При этом его пасть приоткрылась и наружу высунулся красный язык. Вид у Бури был настолько забавный что Харвиг, не выдержав, рассмеялся.

-Откуда он у тебя? — спросил он.

-Эб подарил.

-Он обычно приносит с собой много подарков. — пояснила Харвигу Каридвен.

«А также, крыс, воинов и нермахов» — подумал он.

Между тем Бури перебрался к нему на сиденье.

-Расскажи мне! Чую, зол он и быстр.

Харвигу не хотелось разочаровывать Бури. Подумав, он согласился:

-Матёрый заяц весьма хитёр. Заслышав людей, тут же прячется в чаще. Но если загнать его в угол — то нет зверя ужасней!

«Если не считать собаку, козу, кабана и быка», — закончил он про себя.

Бури задумался. Между тем Олаф спрятал поделку в карман, а Каридвен спросила:

-Я уже давно не вижу тебя на занятиях. Что случилось?

Этого разговора Харвиг надеялся избежать. Ему не хотелось рассказывать про ссору с Кибаль. Поэтому он только пожал плечами.

-Я знаю, что ты повздорил с друзьями... — неожиданно сказала арзынка. — Айфе на днях просила позаниматься с тобой.

Харвиг удивлённо кивнул.

-Приходи после ужина в Небесный Свет.

-У меня вечером занятия с Агноманом.

Каридвен вздёрнула бровь.

-Так отложите его! До празднования осталось совсем мало времени.

Возница прикрикнул и карета остановилась. За разговорами они незаметно прибыли на площадь Народов.

Здесь Харвиг и его спутники попрощались. Олаф, Каридвен и Бури отправились давать представление на Аках, а Харвиг решил побродить по старому берегу.

Уже несколько дней стояла необычайная оттепель. И без того малоснежный Тахгар теперь вовсе освободился от белого покрывала. Сквозь сырой плотный туман тускло светили уличные фонари. На деревьях протяжно перекликались какие-то птицы.

Праздных людей на улицах было мало. Видимо горожане предпочитали отсиживаться в трапезных, либо своих уютных домах. Харвиг поглядел в сторону «Дара Небес», из больших окон которой мягко струился свет. Он решил, что зайдёт к Снот попозже.

Харвиг вспомнил разговор с Бури. Мысли перенесли его в Рось. Отрок уже понимал, что туда врятли вернётся. Дорого он бы дал, чтобы увидеть теперь родных. Даже душегуба Ноздречу с его семейством.

В Городище сейчас народ тоже готовится к встрече нового года. Отец с Архипом приволокут из лесу колючую ёлку. Установят её посреди двора, а братья украсят пряниками и деревянной резьбой. В праздничную ночь разведут рядом жаркий костёр, распахнут ворота и будут сообща с пришлым людом петь весёлые песни...

Харвиг и сам не заметил, как ноги привели его к дому. Конечно, всё здесь иначе. Нет глухих высоких заборов, выставленных в Городище в стародавние времена. Вместо кряжистых, в пять обхватов дубов растут стройные вязы.

Большинство домов здесь в два, а то и три жилья вышиной. А вот дом князя и его здешний двойник были схожи. Харвиг в волнении прошёл по усыпанному мокрой листвой двору. Здесь бы стояла ёлка, а вон там, поодаль — будка Буяна. Позже в ней жила Шамка... Он остановился у красного крыльца, поглядел на окна и крепкую, плотно прикрытую дверь. Наличники и косяки были изукрашены хитрой резьбой. Наверное, ещё и глазурью помазаны. Харвиг протянул руку, чтобы увериться, что дерево излучает тепло, когда позади раздался негромкий свист. Он оглянулся.

За оградой стояли два пестро одетых отрока. Оба арзына были помладше Харвига, но держались на удивление дерзко:

-Слушай, э-ээ... Что шаришься? Чего тут забыл?

Харвиг смекнул, что подобная смелость у них неспроста. Видать, неподалёку притаилась подмога.

Словно в подтверждение этой мысли, с разных сторон в переулок высыпало с дюжину отроков. Некоторые были старше Харвига и крепче на вид. Они быстро заполнили двор.

Тут дверь позади распахнулась и на порог вышел высокий курчавый парень. На ногах красовались зелёные с блеском штаны и алые кожаные сапоги. Плечи обтягивал коричневый мохнатый тулуп поверх чёрной рубахи. Левый глаз незнакомца скрывал свежий синяк.

Арзын откусил кусок жёлтого яблока и оглядел всех.

-Эй, Армак, — гортанно вымолвил он, — что тут творится?

Один из отроков, с лихими вихрами и золотым кольцом в ухе, кивнул на Харвига:

-Да вот, Гаур, гости!

Парень с синяком усмехнулся и, глядя на Харвига, покачал головой.

-Вы, рыжие, совсем страх потеряли. По одному у нас, как в своём доме, бродите. Что-то я тебя не признаю... Как звать?

Харвиг назвал себя. Он уже начал понимать, во что встрял. Похоже, это была ватага арзынов. И их земля. А он, чужак, забрёл сюда после недавней ссоры.

-Харвиг, Харвиг... — Гаур нахмурил лоб. — Не припомню.

-Брешет он! — вдруг крикнул один из ватаги. — Это Элат, брат Нелгата!

-Ага! Точно! — зашумели вокруг.

-Ал саламат! — воскликнул Гаур, вскинув ладонь и все стихли. — Не хорошо чужим именем прикрываться.

Меньше всего Харвигу сейчас нужна была драка. После «тайны восторга» сил у него заметно прибавилось. Он, без сомнения, сумеет их раскидать. Но что будет после? На площадь приведут, а может и принесут избитых детей, да ещё укажут пальцем на Харвига. И что ему скажет Айфе?

-Я не Элат. И живу в Анкирохе. Да и вообще я попал сюда из другой земли.

-Ай плетёт! — восхитился один из отроков.

-Слушай, Элат. — Гаур бросил огрызок и вытер ладонь о штаны. — Может ты скажешь нам ещё, что ты анх? Может, ты высший?

Харвиг понял, что надо бежать.

-Я так думаю, — продолжил Гаур, спускаясь с крыльца, — этот берег довольно велик, чтобы уместить арзынов и рыжих. Но слишком тесен для меня и вашего главаря Клиаха... Так что мне весь мир, когда нечем дышать?!

«Эк заворачивает!», — поразился Харвиг.

Он уже приготовился оттолкнуть речистого вожака, прежде чем кинуться наутёк, но тут над городом со стороны Анкироха разнёсся стон.

Харвигу этот звук показался смутно знакомым. А вот арзыны его сразу признали.

-Э-э-э-б! — закричал один из них, присев от натуги и выпучивая глаза.

-Эб! — закричали вслед за ним остальные.

Отроки, не сговариваясь бросились к площади. Гаур задержался.

-Сегодня — твой день. Не попадайся мне больше!

Последние слова он выкрикнул на бегу.

-Да что это они? — поразился Харвиг. Он удивлённо покачал головой и поспешил следом.

На площади Народов теснились люди. Горожане что-то обсуждали, указывая на Кургал-Даг. Оттуда, сквозь туман, смутно сиял Анкирох. Харвиг пробрался к стоянке карет. Одна, на шесть мест, уехала прямо перед его носом. В ожидании следующей он увидел, как из «Дара Небес» вышли Кибаль, Глери и Телери. Оживлённо беседуя, они направились в его сторону.

Харвиг почувствовал беспокойство. Последнее время они друг друга старательно избегали. Теперь, наблюдая, как бывшие друзья приближаются, ему захотелось уйти.

«Что же сегодня за день такой? Почему я всё время пытаюсь унести ноги?!»

Харвиг поборол малодушие и остался на месте. В конце концов, он пришёл сюда первым.

Когда между ними осталось с десяток шагов, Кибаль заметила «лиходея» и остановилась как вкопанная.

-Может, пойдём в Анкирох пешком? — громко спросила она у спутников. -Не хочу дожидаться.

Словно по волшебству, после этих слов к стоянке подкатила небольшая, на четыре места, карета. За вожжами сидел старый мокус. Он был одет в щегольской длинный тулуп. Вокруг шеи старик намотал синий клетчатый шарф.

Отроки переглянулись.

-Долго вы думать будете? — сварливо прикрикнул на них возница.

Харвиг пожал плечами и залез внутрь. Остальные не двинулись с места.

-Эй, я одного не повезу! — крикнул мокус.

Телери шагнула к карете и опершись на протянутую Харвигом руку, уселась рядом. Он был рад ей.

-Поехали! — Глери ухватил Кибаль за рукав. — Мы всё пропустим.

-Ладно. — решилась отрочица.

Они забрались в карету. Возница дёрнул поводья и они поехали в Анкирох.

Это была самая долгая и неприятная поездка за всё время пребывания Харвига в Сеннааре. Ехали молча, опустив глаза в пол. Харвиг занимал себя тем, что рассматривал разноцветные лоскуты на юбке отрочицы. Когда и это ему надоело, он повернулся к окошку.

Ещё на подъезде к Дворцовой Площади послышалась довольно назойливая и странная музыка. У Анкироха толпились люди, поэтому карета остановилась раньше, рядом с фонтаном. Отроки спрыгнули на брусчатку и направились ко дворцу.

Там собрались анхи и уги. Среди них было много детей, в том числе и с Тахгара. Харвиг разглядел в толпе знакомых арзынов. Между ними возвышалась курчавая голова Гаура.

Все глазели на весьма примечательного человека. Судя по всему, он взобрался на широкое подножье колонны, отчего его было хорошо видно издали. Гость крутил ручку деревянного ящика, висевшего у него на груди, и тот издавал те самые звуки. От них мороз продирал по коже и хотелось сотворить что-нибудь непотребное.

-Срамота... — прошептал кто-то позади Харвига.

Судя по внешности, музыкант был из смау. Низенький и тщедушный, с жёлтой плешивой головой, он кутался в свободно ниспадающую ткань кровавого цвета.

— Вот ты какой, Эб... — прошептал Харвиг.

Между тем музыка оборвалась. По толпе пронёсся вздох не то облегчения, не то досады. Гость поднял с подножья колонны тёмный мешок и потряс им над головой. Люди замерли. Тогда он запустил в него руку и принялся там сосредоточенно рыться. Это продолжалось довольно долго. Кто-то из отроков, возможно из ватаги арзынов, не выдержал и тонко крикнул:

-Давай!

Жёлтый человечек застыл, выискивая крикуна в толпе. Потом, отыскав того, улыбнулся.

-Хватай! — крикнул он в ответ точь-в-точь таким же тоненьким голосом и швырнул тому что-то тёмное, длинное.

Люди взвизгнули.

«Змей?!» — охнул кто-то.

А змей, не долетев до людей, вдруг рассыпался дождём мелких брызг. И на этот раз послышались крики восторга.

-Что там?! — вслух поразился Харвиг.

-Самоцветные камушки, безделки из серебра. — ответили за спиной.

-Эка невидаль... — пренебрежительно усмехнулся он. — Шума-то сколько!

По толпе пронеслись новые вопли восторга, — Человечек продолжал швырять из мешка подарки. Посланник бодрых земель одаривал жителей Сеннаара.

Это продолжалось удивительно долго, учитывая скромный размер мешка. Но желтолицый всё запускал и запускал в него руку, вышвыривая наружу пригоршни новых гостинцев.

Один из них упал к ногам Харвига. Это был страшный золотой зверь, при виде которого отрок сразу вспомнил Зубилу. Он сглотнул и отшагнул в сторону.

— Вот так страшилище! — воскликнул стоявший неподалёку пожилой борк.

Он поднял Зубилу и протянул Харвигу:

-На, малой!

-Мне не надо.

-Ну, как знаешь... Заберу внуку.

Наконец, когда солнце стало клониться за Кургал-Даг, гость опустил мешок и пронзительно крикнул:

-Всё!!!

Толпа стала редеть.

До ужина оставалось немного времени. Харвиг подумал, что лучше всего будет вернуться в свои покои.

Ещё издали, в коридоре он заметил Пендрагана и Эба. Они стояли поблизости от его двери и горячо спорили.

-Я не какой-нибудь г-хость...- с угрозой говорил человечек. Ростом он едва достигал груди эвлиса. — Теперь Эб представляет более десятка Земель. Передай Айфе, чтобы переселила нас наверх.

-И куда же? — голос смотрителя Анкироха был исполнен насмешки.

-В покои Имрода!

-О-ооо! — старик вдруг откинулся и разразился сухим дребезжащим смехом.

«Скромным этого представителя не назовёшь!», -отметил про себя Харвиг.

Между тем его приближение заметили и распря оборвалась. Две пары глаз вонзились в него.

-Что ж.. — произнёс Пендраган. — Я передам эти... пожелания Айфе.

Он кивнул и с достоинством удалился.

-Я — Зуда. — представился желтолицый. Он улыбнулся, обнажив скверные зубы.

-Зуда?! — опешил Харвиг. — Я думал — Эб!

-О нет! — Зуда помотал головой. -Он будет позже... Я его представитель.

«Многовато представителей». — подумал Харвиг. Он достал ключ и принялся отпирать дверь.

-А ты?

-Харвиг.

-Г-хость?

-Угу, г-хость. — передразнил Харвиг. Прихвостень Эба был ему неприятен.

-Будем соседями. — Зуда постучал ногтями по красной двери.

На ужине, который как обычно в последнее время, проходил в обществе нескольких разномастных манхуров, Харвиг невольно косился в сторону стола высших. Там было на удивление людно. Зуда расположился по правую руку от Айфе, с другой стороны сидел Рунольв. Анх Пендраган, место которого занял помощник Эба, из двух зол выбрал меньшее и уселся рядом с супругом высшей. Свободное место рядом с Зудой занял его сын Тород. Рядом с ним сидел Агноман. Харвиг подумал, что хотя дальний стол предназначался для анхов, присутствие учителя никого не смущало.

Зуда почти ничего не ел. Зато он часто склонялся к уху высшей, что-то нашёптывая. Это, как заметил Харвиг, очень заботило Пендрагана. Старик даже позволил себе спросить, о чём у них идёт речь.

-Наш гость, — пояснила Айфе, — рассказывает, что число Бодрых земель за последний год возросло. Поэтому Эб надеется, что и отношение к нему переменится. Зуда остался недоволен покоями. Куда именно его поселили?

Смотритель Анкироха развёл руками:

-Как и прежде, Красная Дверь.

-Припоминаю, что раньше Эб был доволен. — обернулась высшая к Зуде. — Я не права?

-Боюсь, его не устроит этаж. Нас уравняли с каким-то мальчишкой, Харвиг-хом!

-Я полагаю, что это честь. — холодно возразила Айфе. — Харвиг не просто мальчишка, он потомок Ваала. К тому же, наследник престола другой земли... Впрочем, на втором этаже есть покои по соседству с преподавателем Агноманом.

-Не стоит. — лицо Зуды скривилось в улыбке. — Вы правы, нас устроит Красная Дверь.

— Вот и славно. — кивнула Айфе.

Поужинав, Харвиг дождался у выхода в Небесный Свет Агномана.

-Ничего, если мы отложим занятия? Айфе велела заняться танцами.

Он и сам не понял, зачем солгал. Вернее, это была не совсем ложь, ведь Каридвен говорила, что высшая просила позаниматься с ним. И всё же, Харвиг был не до конца честен. Наверное, ему было неловко отменять встречу с учителем.

Агноман обратил к нему долгий пытливый взгляд:

-Хок, Харвиг. Позанимаемся позже.

То, что заниматься вдвоём с Каридвен или вместе со всем классом — большая разница, Харвиг сообразил сразу. Арзынка живо объяснила ему, какие, где нужно делать шаги, когда повернуться и поддержать свою спутницу. К концу занятия Харвиг довольно сносно исполнил танец.

-Ещё пара уроков, — сказала на прощание Каридвен, — и мы избежим позора.

«А мне большего и не надо», — на пути к своим покоям подумал Харвиг.

На утро, после завтрака, он накинул верхнюю одежду и вышел на Дворцовую площадь. Там, готовясь к ремёслам, собирались ученики его класса. Анх Рунольв беседовал о чём-то в стороне с Агноманом.

«Наверное, обсуждают Зуду», — предположил Харвиг.

После вчерашнего ужина подручного Эба не было видно. На завтрак он не явился. А может, они с Харвигом разминулись.

Анх Рунольв закончил беседу и дал знак садится в кареты. Один за другим подъезжали конные экипажи (ещё одно забавное слово, которое выучил Харвиг) и увозили детей в Тахгар.

Сегодняшний урок был посвящён садоводству. В гнилушинской роще, — Харвиг всё ещё не отвык от прежних названий, — требовалось обрезать кусты багровника.

У стоянки карет оставалось всё меньше детей. Уже укатили в четырёхместной карете Кибаль, Глери и Телери, прихватив с собой отрока, чьё имя Харвиг не сумел вспомнить. Затем отъехал большой экипаж. У входа во дворец остались Харвиг, Рогуб и Хокри.

Приспешникам Дервинга, после драки на площади тоже приходилось несладко. Пожалуй, ещё хуже, чем Харвигу. Он был в ссоре только со своими друзьями, тогда как из-за подлости анха этих отроков презирал весь Тахгар.

И если Дервинг мог скрываться в лечебнице, а позже в своих покоях, то Хокри и Рогубу прятаться было негде.

К стоянке подъехала небольшая карета. Харвиг уселся на стёганное сиденье и кивнул им:

-Эй, вы! Чего ждёте?

Рогуб и Хокри неуверенно забрались внутрь.

-...клячи сонные. — донёсся недовольный голос возницы.

Харвиг захлопнул дверь и они покатили.

-Ну, чего щёки сдули? — решил он поддразнить старых врагов. — Тяжко без Дервинга?

-Да ну его... — пробурчал Рогуб.

-Слушай, Харвиг, — добавил Хокри, — мы не хотели, чтобы так получилось. Это всё Дервинг...

-Ага, — перебил Рогуб, — это он заставил нас притащить камень!

-Ну конечно... — ухмыльнулся Харвиг.

-Понятно, что и мы виноваты... но ты знаешь Дервинга. Попробуй ему возрази.

-Нечего было с ним связываться.

Они замолчали. Впрочем, заметив, что Харвиг не держит на них зла, отроки приободрились.

Вскоре карета пересекла по мосту Аках и прокатив вдоль набережной, остановилась у рощи. Рунольв, убедившись, что весь класс в сборе, хлопнул в ладоши.

-Дети! Берём в первой карете ножницы и обрезаем только ветви с засохшими ягодами. Вот так, — он поднял над головой ветку.

Ученики выстроились в очередь. Харвиг одним из последних взял ножницы и побрёл вдоль реки в сторону мельницы. Рогуб было увязался за ним, но Хокри окликнул того и они отстали.

По-прежнему было тепло. От мокрой земли, прикрытой ковром прелых листьев, доносился густой пряный запах. Белый туман укрывал рощу с рекой. Позади глухо разносились голоса отроков. Харвигу вдруг показалось, что он перенёсся в Рось. А что? Вон там, на пригорке вполне может скрываться двор Ножика, а дальше, у реки, его мельница.

Харвиг нарочно сошёл с мощёной дороги и побрёл по листве. Постепенно голоса за спиной стихли. Он вновь остался один.

Харвиг подошёл к кусту с красными ягодами и принялся обрезать ветки. «Щёлк, щёлк...», — разносилось по лесу. Он невольно увлёкся этой нехитрой работой. В Городище, в саду Люта яблони стригли осенью. У их ножниц ручки были длиннее...

«Щёлк-щёлк!» — лязгало в ответ мыслям железо, — «Щёлк-щёлк...» И вдруг: «Бе-е-е-е!»

Харвиг замер. Неужели почудилось?! Он принялся озираться по сторонам.

-Бе-еее! — вновь послышалось козье блеяние. Откуда это? Вроде, с реки.

Он сломя голову бросился к мельнице. В голове носились разные мысли. «Вдруг это Пенка?! А что, могла! Его перенесло и её, безрогую, тоже. Может место это такое, — мельница. Вроде прохода...»

Он выбежал на берег к плотине и остановился. Шумела, падая с колеса, вода. Людей никого, — помол давно кончен. Вот только дверь в нижнюю клеть приоткрыта... А за ней ничего не разглядеть, тьма...

-Бе-еее...

Так и есть, оттуда!

Харвиг радостно подбежал к двери, толкнул, смазанную и тихую. Со свету ничего не видно... Он шагнул внутрь, туда где у Ножика было стойло. Споткнулся о пустые мешки. Козы нет. Стойла — тоже.... Позади что-то брякнуло. Он оглянулся. Светлый дверной проём вдруг перекрыл кто-то тёмный, высокий.

-Эй, кто тут? — прошептал Харвиг.

Неизвестный молча наступал на него. Харвиг попятился. Ему вдруг сделалось жутко. Снова попались под ноги дурные мешки и он, не устояв, упал на спину.

-Бе! — сказал кто-то и обрушил на Харвига страшный удар...

Когда Харвиг очнулся, первым что он увидел, была озабоченная морда манхура. Рядом сидело ещё с десяток зверьков. Над ними розовел сводчатый потолок из струганых досок. Маленький домик, внутри которого очутился Харвиг, был выстроен вокруг ствола дерева. Сейчас тот мягко светился.

Харвиг попробовал встать и вскрикнул от боли. В глазах помутилось. Он бессильно упал обратно, на упругую и колкую подстилку, источавшую запах хвои.

Манхур с деревянной плошкой вспрыгнул ему на грудь и принялся лить на лицо и голову тёплую пахучую влагу. Харвиг жмурил глаза и отплёвывался. Постепенно боль уходила. Тело наполнила приятная нега и он уснул...

Во сне Харвигу виделось, что он сидел под столом в Трапезном Зале. Всякий раз, когда он пытался выбраться, манхуры заталкивали его обратно.

Когда он проснулся вновь, было светло. На бревенчатых стенах сияли яркие лучи солнца. Он по-прежнему лежал в чудном домике. На полу и поверх Харвига была навалена целая гора из сосновых веток.

Он осторожно выбрался из-под лапника и, пригибаясь, вышел наружу. От лаза вниз вёл дощатый настил. Харвиг на дрожащих ногах спустился на землю. Её покрывал свежий, искрящийся снег. На смену оттепели снова пришёл мороз. Теперь он понял, где очутился. Это был лесной городок манхуров. Про него давным-давно рассказывали друзья. Когда они ещё были друзьями. Жители Тахгара выстроили несколько таких поселений в лесах. Жилища располагались на высоте сажени (чуть больше двух метров). Между ними были проброшены бревенчатые мостки-улицы, некоторые из них были крытыми.

Со всех сторон на него взирали десятки глаз.

-Спасибо вам! — Харвиг поклонился на четыре стороны и отправился к сверкающей меж деревьев реке.

Постепенно отрок сообразил, что случилось. Неизвестный злодей без особых хлопот заманил его в укромное место (всего-то и нужно было поблеять). А Харвиг, словно глупый щенок, сломя голову бросился на его зов.

Вот только в Сеннааре коз не водилось... Значит душегуб бывал в Роси. И поджидал на мельнице не абы кого...

Харвиг вспомнил, как лунной морозной ночью удирал от обезумевшей Пенки под надрывные крики ворона. Худо бы пришлось ему, кабы не крепкая дверь.

Ниже по течению его выловили из реки манхуры. Они отволокли Харвига в свой городок. Исцелили каким-то снадобьем, обогрели. Если бы не они, лежал бы он теперь на илистом дне. Повезло ещё, что из-за долгой оттепели лёд на реке растаял...

Интересно, сколько дней он провалялся без памяти?

Харвиг вышел на берег. На другой стороне, слева, высился Кургал-Даг. Значит, он недалеко от того места, где Аках впадает в Сабур. Солнце уже начало опускаться за гору. Если поспешить, то к ночи он выйдет к городской площади.

Не высохшая до конца одежда на холоде быстро схватилась, задубела. Стужа всунула под неё ладони-льдышки, неуверенно потянулась к телу.

Лес вскоре кончился, началась пашня. Последний раз Харвиг бывал здесь в Роси, когда таскал на мельницу для себя и Пенки солому.

От быстрой ходьбы Харвиг согрелся. Правда, вместе с теплом пришла и усталость. Он сбавил шаг. Когда уже эти поля закончатся...

Наконец он оставил пахоту позади, пересёк ещё один дубовый лесок и вышел к погосту. В другое время он бы тут осмотрелся. Кладбище Сеннаара было не чета своему двойнику на Заречье. Не сказать, что могил было больше, напротив, но большинство из них были украшено изваяниями.

У одного из них, изображавшего старика-эвлиса, Харвиг решил перевести дух.

Дальше за погостом располагался двор Яльга. Хорошо было бы завернуть к мельнику. Однажды он уже выручил Харвига, такого же мокрого и замёрзшего. Тем более, что сил у него почти не осталось. Едва ноги волочит. Да в ушах звон.

Славно было бы отдохнуть у мельника... Только не угодит ли Харвиг в беду, как тот кур во щи? Чёрный человек напал на него не где-нибудь, а на мельнице. Может он и теперь бродит вокруг... Наверняка это Зуда. Лучше обойти двор мельника стороной.

Харвиг почувствовал, как холод пробирается под одежду. Нужно идти. Он растёр лицо мелким колючим снегом и побрёл в обход мельницы...

Когда Харвиг доплёлся до площади Народов, был вечер. Уличные фонари и намазанные глазурью деревья разгоняли густую зимнюю тьму. Из-за мороза народу на улицах было мало. Cтуча зубами от холода, он ввалился в трапезную «Дар Небес». К нему бросились сразу несколько человек, среди которых он узнал Снот и Крима.

-Силы небесные! — вскричала хозяйка. — Ведь мы же с тобой простились!

-Как это? — вымолвил Харвиг.

Его усадили на лавку, которую пододвинули к очагу. Кто-то, кажется, Лохе, сунула ему в руки чашку с горячим супом.

-Весь город тебя искал... Прочёсывали окрестности. Решили, что ты вернулся в свой мир... Хотя соэмы не подтвердили.

-Я упал в речку... Случайно.

Харвиг решил до поры не рассказывать всего, что с ним приключилось.

-И где же ты был? Три дня?

-У манхуров...

У Харвига вдруг голова пошла кругом. Он прикрыл глаза и начал опускаться на пол.

-Эй, что с тобой? У него жар! — послышались голоса. — Нужно отвезти его к Айфе....

Сквозь забытьё Харвиг чувствовал, как его под руки отвели к карете. Снот поехала с ним. У Анкироха возница помог им выбраться. Вместе они повели его во дворец.

В Трапезном зале шёл к концу ужин. В Небесный Свет выходили люди. При виде Харвига, кто испуганно вскрикивал, кто застывал на месте. Анх Тород в дверях повернулся и принялся громко звать высшую.

А потом Харвиг увидел Кибаль. Она на мгновенье остановилась, приоткрыв рот, а потом стремглав кинулась к нему и заключила в объятия! К ним присоединились Глери и Телери.

-Пустите, пустите! — кричала Снот. — Вы его свалите!

Наконец друзья расцепили объятия. Харвиг увидел Айфе. Высшая подбежала к нему и прижала к себе. Он сразу почувствовал облегчение.

-Пойдём.

Она помогла ему дойти до лечебницы. По пути к ним присоединились Элибет с Пендраганом.

-Эту ночь я проведу с ним. — сообщила им высшая.-Элибет, мальчика надо вымыть.

-Что это за запах? — скривил лицо Пендраган.

-Это моча манхуров. — ответила Айфе. — Похоже, он был у них.

Харвиг вспомнил как зверьки поливали ему лицо и поморщился. «Моча?! Что ж, и на том спасибо».

После ванны, в которой Харвиг едва не уснул, его уложили в постель.

-Я так рада, что ты вернулся... — сказала Айфе.

-Я не видел его лица. — в который раз принялся объяснять Харвиг. — Могу сказать только, что это был взрослый. И он знал, как блеет коза.

-И знал, что ты это тоже знаешь. — добавил Глери.

После примирения, которое состоялось минувшим вечером, они радостно болтали, словно и не было долгой ссоры. Правда, Глери начал разговор с извинений. Но Харвиг, который его уж давно простил, прервал друга:

-Думаю, ты поступил верно. Я понял это не сразу.

После этих слов Глери расслабился, Кибаль расцвела, а Телери даже принялась хлопать в ладоши. Дети не помнили, чтобы за последнее время были так счастливы. Дальше разговор пошёл о приключениях Харвига. Он поделился с ними всем, что помнил и уже рассказал с утра Айфе.

-Единственный, кто мне приходит на ум — это Зуда... Но высшая не может обвинить его просто так.

-Так что остаётся? — возмутилась Кибаль. — Не ждать же когда он тебя убьёт!

-Обычно Эб исчезает на другой день после бала. — заметил Глери. -И Зуда, конечно, с ним.

-А бал будет завтра. — напомнила девочка. — Нам нужно держаться рядом.

В лечебницу зашла анха Элибет.

-Не припомню, — заявила она, — хотя бы одного человека, который бы появлялся здесь столь же часто. Ты мне уже надоел.

Эвлиска улыбнулась.

-Айфе не отходила от тебя всю ночь. Так что можешь теперь одеваться и идти на четыре стороны. Пообещай только больше не попадать сюда.

-Постараюсь. — пообещал Харвиг.

После завтрака, на котором в Трапезном Зале Харвиг не увидел ни Зуды, ни высшей, дети задумались, чем им заняться дальше. Они стояли в Небесном Свете и обсуждали, куда можно отправиться, когда со стороны Переднего Зала к ним быстро подошёл Агноман. Он крепко обхватил ладонями плечи Харвига и заглянул в глаза.

— Я очень переживал за тебя.

Харвиг смущённо опустил взгляд.

-Ты слишком часто попадаешь в разные передряги. Если бы не Айфе, ты бы давно был мёртв!

-Понимаю...

-Будь осторожен. — Агноман вздохнул. — По крайней мере, вы снова вместе.

Он улыбнулся детям и прошёл в Солнечный Свет.

-По-моему, тоже самое вчера в лечебнице тебе сказал Рунольв. — заметила отрочица.

-Почти.

В самом деле, после того, как Харвига вечером уложили в кровать, к нему, не взирая на протесты Элибет, потянулась целая вереница обитателей Анкироха. В лечебницу проникли даже Рогуб и Хокри, которые ничего не сказав, издали помахали ему руками.

Больше других запомнилась речь Пендрагана.

-Когда тебя едва не загрызли крысы и мне пришлось пинками расшвыривать их, чтобы спасти твою жизнь, я понял, что ты не обычный уг... В бойне, которую учинил мой внук, ты лишний раз доказал нам это. И вот, недавно, Тахгар облетела тревожная весть. Мы узнали, что ты пропал!

Почти трое суток каждый горожанин и житель дворца, каждый ребёнок и взрослый, каждый анх и простолюдин, искали тебя... Надежда сменилась отчаянием. В сердцах людей поселилась тоска. И только я верил, и не уставал повторять тебе, Айфе, — тут смотритель дворца поклонился высшей, — что Харвиг жив. Кровь Ваала!!!

-Довольно, Пендраган... — поморщилась Айфе. — Мальчик устал, он хочет спать.

-Не мальчик! — не унимался анх. — Муж! И мы все требуем сказать, кто напал на тебя? Виновника, тюха-матюха, надо призвать к ответу!

-Ну хватит! — Айфе поднялась с кровати Харвига, на краю которой она сидела. — Отложим это на завтра.

Посетители попятились. Анха Элибет вытолкала замешкавшегося Пендрагана в спину...

-Я думаю, — сказала Кибаль, проводив Агномана взглядом, — что Харвиг за последние дни достаточно нагулялся. Может возьмём хорошую книгу, сладостей и засядем где-нибудь? Например, у Глери?

-Неплохо бы... — согласился Харвиг. — Но я хотел сходить к берлоге медведей.

Друзья ошарашенно переглянулись.

-Мы думали, — неуверенно произнесла Кибаль, — ты их боишься... Из-за Погрыза.

-Боюсь... — кивнул он. — Просто недавно я понял, что своим страхам нужно взглянуть в лицо.

-Или в морду? — невесело пошутил Глери.

Они улыбнулись.

-Ладно, — согласилась Кибаль. — Давайте сходим к берлоге, а потом видно будет...

Не доходя до обрыва, друзья повернули по тропинке направо. Меж жёлтых гратов здесь росло особенно много багровника. Глери сказал, что звери в основном питаются ягодами.

-Время от времени Пендраган отправляет с Бури туда пахлу, — добавил он. — Я слышал, что Харт её очень любит.

-Думаю, дальше идти не стоит. — остановилась Кибаль. — Во всяком случае мне.

-Ты говорила, что их семья очень приветлива. — Вспомнил Харвиг. — Ты там бывала?

-Однажды... Меня взяла с собой Айфе. Она захотела нас познакомить.

-Выходит, они тебя не боятся?

-Я сомневаюсь, что они вообще чего-то боятся. Особенно Харт... Думаю, Айфе решила сразу объяснить им, что меня трогать не стоит.

Дети остановились.

-Пожалуй, я отправлюсь туда один. — сказал Харвиг.

-А что ты обещал анхе Элибет? — напомнил Глери. -Да и Айфе не обрадуется, если мы принесём тебя в Анкирох по кусочкам.

Телери и Кибаль согласно кивнули.

-Ну что вы страх нагоняете? — Харвиг пожал плечами. -Мы дружны с Бури.

Он зашагал по хрустящему снегу к огромному грату. Под его корнями чернела дыра. Это и был вход в берлогу.

Однако, чем ближе он туда подходил, тем меньше становилась его решимость. В десятке шагов Харвиг замер, не зная, что делать дальше. «Не зря ли я всё это затеял?», — подумал он. — «Не даром говорят: сколь верёвочке не виться, всё одно конец будет. Может и моя удача закончилась? Пришёл я, глупый, посмотреть в лицо опасности, а встречу здесь саму смерть. Гляди как выползет сейчас из-под дерева...»

Он вглядывался в кромешную тьму и ему мерещилось, что кто-то незримый и огромный, притаившийся там, взирает из черноты на него.

— Вот мы и встр-ретились!

Харвиг от неожиданности подпрыгнул и завертелся на одном месте. Он никак не мог сообразить, откуда донёсся голос.

-Харт? — крикнул он хрипло. — Это ты?

-Нет! — ответил показавшийся Харвигу смутно знакомым голос. — Это я... Гвийон!

Раздалось хлопанье крыльев и из-за ствола дерева вылетел большой чёрный ворон. Он опустился на высокую ветвь и уставился на Харвига единственным целым глазом.

-Ты?! — Харвиг вытаращил глаза. -Па-агодь...

Он подхватил с земли увесистый камень и что есть мочи швырнул в вредную птицу. Увы, тот пролетел мимо.

-Чего-то подобного я и ждал! — перелетев повыше, горестно каркнул ворон. — А между тем, Хар-рвиг, ты обязан мне жизнью.

Гвийон заметно картавил.

-Да ну?! — побагровел Харвиг.

-Ну конечно! — каркнул Гвийон. — Сколько раз я тебя спасал!

-Гад! Ты же хотел меня погубить!

-Может, Зубила и Ножик — тоже моя вина? — спросил ворон. — И пр-рошу тебя, говор-ри тише.

Харвиг опомнился и поглядел на друзей. Те озадаченно высматривали, с кем он спорит.

-Послушай... — продолжил ворон. — Я вовсе не пытался тебя убить. Наоборот, я приглядывал за тобой. Если дела становились плохи, Рось перекидывала тебя в другой мир.

-Врёшь! — прищурился Харвиг. — Вот и сейчас ты тут, рядом с берлогой... Может, как раз чтобы натравить Харта?

-Нам нужно объясниться. А где ещё это сделать? Я не могу запросто влететь во дворец. До поры моё пребывание здесь должно оставаться тайной.

-И что тебе нужно?

-Поговорить. Встретимся сегодня, как стемнеет, в том стеклянном доме с деревьями. -Он кивнул на оранжерею.

Харвиг задумался. Может, это Зуда готовит ему западню? С другой стороны, слова ворона могли оказаться правдой.

-Ладно! Приду.

-Будь один. И не болтай лишнего.

Гвийон взмахнул крыльями и бесшумно скрылся между деревьев. Харвиг побрёл к друзьям.

-Что это ты там устроил? — потребовала объяснений Кибаль, когда Харвиг подошёл к ним. -Ты что, дразнил Харта?

-Я? — удивился Харвиг. — Да я его даже не видел.

-Тогда зачем ты кричал и махал руками? -спросил Глери. -Швырял камни... Мы подумали, что ты пытаешься разозлить его.

-Вам показалось... — Харвиг первым направился по тропинке к поляне соэмов. — Что я, свихнулся?

Друзья переглянулись у него за спиной.

-Пойдёмте в Анкирох. — мрачно сказала Кибаль.

Время после обеда они провели в Деревянном Кабинете. Как и предлагала Кибаль, дети набрали с собой разных сладостей и до самого ужина читали книги и рассматривали в них картинки. Когда прозвучала музыка из Небесного Света, друзья направились в Трапезный Зал. У входа в него они заметили Дервинга.

-Эй, Харвиг! — позвал он. — Поговорим?

Лицо анха уже зажило, но свёрнутый набок нос и тёмные дыры вместо зубов, которые были заметны, когда он открывал рот, напоминали, как крепко ему досталось.

-Мы пока займём место... — сказала Кибаль.

Харвиг отошёл вместе с Дервингом за колонну. При ходьбе тот хромал и приволакивал ногу. «Всё-таки напрасно Айфе не помогла ему», — подумал Харвиг, — «Выбитых зубов было б довольно».

Остановившись, Дервинг настороженно осмотрелся. Потом обернулся и крикнул в пустоту коридора, ведущего к Солнечному Свету:

-Эй!

Харвиг выжидательно склонил голову на бок.

-Эй! — ещё громче крикнул Дервинг. Он избегал встречаться с Харвигом взглядом.

Наконец со стороны главного зала послышался шорох, зазвучали чьи-то шаги, и в коридор вышли Рогуб и Хокри. Они неуверенно приблизились к Дервингу.

-Ну! Чего вы ждёте? — прикрикнул анх. — Хватайте его!

Подручные Дервинга переминались, смущённо поглядывая на Харвига.

-Так... — прошипел анх. -Трусы! Проклятые уги!

-Мы не трусы. — Неожиданно заявил Хокри. — И не уги. Мой отец — внук высшей.

-И мой! — кивнул Рогуб.

-Хватайте Жарогрыза! — закричал Дервинг. Из его рта вылетела слюна.

-Тебе надо, ты и хватай. — Хокри хлопнул по плечу друга. — пойдём, Рогуб.

Они прошли мимо и скрылись в Трапезном зале.

Харвиг привалился спиной к колонне.

-Я вижу, ты никак не уймёшься... И урок тебе не пошёл в прок.

Дервинг остервенело взглянул на него и, размахнувшись, ударил кулаком, метя в лицо. Харвиг успел увернуться и Дервинг взвыл от боли. Кулак угодил в колонну.

-Ну если это всё, я пойду. — сказал Харвиг, глядя на согнувшегося в три погибели анха. -Не скучай тут.

Харвиг решил не рассказывать друзьям о случившемся. Неизвестно, как бы восприняла это Кибаль. Могло дойти и до высшей. И ходить тогда сивому всю оставшуюся жизнь хромым и беззубым.

А так, — вылечит его Айфе после праздника, глядишь успокоится и поумнеет.

Поэтому, когда Глери спросил, что от него хотел Дервинг, Харвиг соврал, что тот попросил у него прощения. Конечно, обманывать друзей было не хорошо. Зато про анха больше не вспоминали.

«Видно день сегодня такой», — подумал, доедая рулет из ветчины с грибами и рыбьей печенью, Харвиг, — «Друзьям лгать. Вначале ворон, потом Дервинг. А после ужина — опять тайная встреча с Гвийоном... Имя-то у него какое!»

После ужина Харвиг сослался на усталость и, попрощавшись с друзьями, уединился в своих покоях. Он решил выждать, пока Анкирох успокоится и погрузится в ночную сонную тишину. После чего можно было выскользнуть из дворца в оранжерею.

А пока он улёгся на тюфяк и принялся размышлять. Если ворон говорил правду, получалось, что Рось за ним наблюдала... Это значило, что Сонные земли начали пробуждаться. Или Рось — Бодрая? Да нет, чушь. Если бы это было так, Эб и Зуда давно бы разгуливали по Городищу. И Рось не перекидывала бы Харвига в другие земли. Так что же могло быть у Гвийона к нему за дело? Тут, пожалуй, не угадаешь.

Харвиг и сам не заметил, как задремал. Когда он проснулся, уже было за полночь. Он натянул сапоги, накинул тулуп и шапку, и поспешил на встречу.

Снаружи выл ветер. Погода портилась. Харвиг жмурился от метели и торопливо шагал по светлой дорожке. Впереди, за соснами показалась оранжерея. Он подошёл к двери и оглянулся. Где же Гвийон?

-Я вижу, ты не очень-то тор-ропился! — послышалось за спиной сварливое карканье.

Похоже, ворон прятался от ветра за стволом дерева. Харвиг отворил дверь и впустил его внутрь.

В оранжерее было тепло и тихо. Ночные светильники мягко освещали главный проход.

Они миновали озеро и вышли к изваянию Клам-Руха. Харвиг опустился на лавку, а Гвийон взлетел на край каменной чаши.

-Прежде всего, Харвиг, я должен открыть тебе тайну, — торжественно заявил он, — откуда ты родом...

-Ну это-то мне известно. — ответил Харвиг. — Я родился в Аддриле.

Гвийон поперхнулся.

-Что ж... Но ты наверно не знаешь, что твоими родителями были правители этого мира!

-Знаю, Гвийон. Их звали Видар и Альвиг.

-Откуда тебе известно?!

-Я ходил к соэмам... Кое-что вспомнил сам. Кое-что рассказали Кибаль и Айфе. Я даже знаю, что моим предком был Ваал.

Было заметно, как Гвийон раздосадован.

-Тогда ты знаешь и как очутился в Роси?

-По слухам, меня перенёс туда Призрачный Свет. Это главный зал Дивфеда.

-Верно... Раз уж ты так осведомлён о своём прошлом, поговорим о будущем.

Гвийон расправил широкие крылья и важно похлопал ими.

-Навер-рное ты слышал про Бодрые земли? — он испытующе поглядел на Харвига единственным оком.

-Да, — кивнул Харвиг. — Зуда, прихвостень Эба, здесь.

-Так вот... Прочие земли тоже начали пробуждаться. В общем-то, это началось не сейчас. А тогда, когда Аддрил спас тебя, перебросив в Рось. Ты обязан ему своей жизнью.

Харвиг молчал.

Ворон, убедившись, что отрок не спорит, продолжил:

-У этих земель на тебя есть свои виды, Харвиг. Ты должен стать их послом.

Харвиг от изумления открыл рот.

— Я?!

-Ты!

-Вроде Эба?

-Пожалуй.

Отрок не знал, что на это ответить.

-Пойми, Харвиг, этого требует твоя благодарность. — неверно истолковал его молчание ворон.

-Ну ладно... И что же я должен делать?

-О, ничего трудного. Завтра, на тор-ржестве, ты поздравишь Айфе от лица Ясных земель.

Харвиг наморщил лоб.

-Ясных земель? А если мне не поверят?

-Об этом не беспокойся. Во-первых, на твоём плече буду восседать я. Все знают, что вор-роны в Сеннааре не водятся.

-Крысы тоже не водятся. — горько усмехнувшись, возразил Харвиг. — Но если бы я вышел с крысой...

-Я не кр-рыса, Харвиг! — гневно оборвал Гвийон. — Кроме того, есть ещё и другое... Ты вручишь Айфе подар-рок.

-Какой?

-Всему своё время. — Гвийон нахохлился. — Ср-равнить меня с кр-рысой!

-Ладно, прости. Однажды на меня здесь напала целая дюжина.

— Это — дело рук Эба. Крысы — глаза и уши Бодрых земель. Он нарочно тайком разносит крысят по землям.

-А вороны?

-Мы, — Гвийон гордо выпятил грудь, — вестники Ясных земель.

-А соэмы — вестники Бездны?

Гвийон склонил голову и внимательно посмотрел на Харвига.

-Ты умён! И смел... Пожалуй, Ясные земли сделали верный выбор.

Среди ночи они вернулись в покои Харвига. Гвийон, оказавшись во дворце, сразу взлетел на его плечо.

-Нет ничего безобразнее мечущейся по чертогам птицы!

Харвиг поморщился. Хотя Гвийон не был тяжёл, но от него разило странной смесью полыни и псины.

-Мне не нужно многого, Харвиг. — проворковал ему на ухо ворон. -Тёмный уголок, да немного еды. Я не так уже молод, чтобы тратить время и силы на пр-ропитание.

Харвиг внёс его в опочивальню и пригасил свет.

-Сколько же тебе лет?

-Двести семь.

Харвиг присвистнул.

-Выходит, ты помнишь старые времена. Расскажешь, каким было тогда Городище?

-Откуда мне знать? Я прилетел в Рось после тебя.

-Где же ты жил до этого?

-Большей частью в Аддриле.

-В Аддриле?! — удивился и обрадовался Харвиг. — Значит, ты видел моих родителей?

-Как тебя сейчас. Замечательные были люди! А как Альвиг пела...

-Пела? Тебе?

-Ну не совсем... И мне тоже. Ты, верно, не знаешь, что почти всю свою жизнь я провёл с Ваалом.

Харвиг округлил глаза.

-Расскажешь мне обо всём?

-Со временем. А теперь нужно поспать. Завтра будет непростой день.

Харвиг лёг на кровать и прикрыл глаза. Спать не хотелось. Десятки вопросов теснились у него в голове.

-Гвийон... — прошептал он. — Ты не спишь?

-Что?! — встрепенувшись, каркнул ворон. -А... Уже нет.

-Как там мои родители? В Городище.

-Живы...

-А братья?

-И бр-ратья живы.

-А Ноздреча?

-И он тоже жив... Ножик с сыновьями в вашем доме теперь частые гости.

-С чего это? — поразился Харвиг. Он был уверен, что Лют как-то накажет мельника.

-Отр-рабатывать ходят. Снег прибрать, помои вылить. Делов-то зимой особых и нет. Вот по весне, да летом — другое дело.

-Летом? Сколько же им назначено?

-Сход решил — год. За то, что не уберегли тебя.

— Значит, правды никто не узнал.

-Нет... Откуда?

Харвиг вдруг разозлился:

-Тёха-митёха! Да что же ты не сказал?!

-Тише... — сказал Гвийон. — Как бы я смог? Даже если мне удалось бы поговорить с Лютом, кому больше веры: мельнику или мне? Хорошо, если бы не убили.

Подумав, Харвиг с ним согласился. Говорящих птиц, как и собак, коз и прочих зверей в Городище никогда не водилось. Зато в сказках часто поминалась Яга, зловредная ведьма, умевшая перекидываться в разную живность. Гвийон людям мог не понравится.

-Ладно... Давай спать. — сказал он.

Утром Харвиг проснулся от громкого стука. Отрок поспешно оделся и вышел в гостиную. От увиденного там он остолбенел.

Обивка тюфяков была вспорота, всюду валялись клочья серых волокон, похожих на сено. Посреди стола лежала его шапка, внутри которой блестели бронзовые шары от оправы светила. На разодранной завеси, вниз головой, покачивался Гвийон. Его единственный глаз безумно мерцал.

Стук повторился.

-Сейчас! — сиплым голосом крикнул Харвиг.

Ворон сполз на пол и, цокая когтями, скрылся в опочивальне.

Отрок на негнущихся ногах пересёк покои и приоткрыл дверь.

На пороге с свёртком в руках стоял Пендраган.

-Добрый день, Харвиг.

Смотритель дворца потеснил его и шагнул внутрь.

-Я.. — начал он и умолк.

Молчание длилось довольно долго. Харвиг почувствовал, как между лопаток стекает холодная капля пота. Наконец старик издал звук, какой Харвиг иногда слышал от потягивавшегося на солнцепёке Буяна.

-Я рассчитывал застать тебя в Трапезном Зале. — сглотнув, вымолвил Пендраган. — Но Кибаль и Глери сказали, что не смогли тебя добудиться...

Лицо Харвига побагровело.

-Я всё понимаю! — покачал головой старый эвлис. — После всего, что приключилось с тобой...

-А это, — Пендраган значительно приподнял в руках свёрток, — велела передать тебе Айфе. Одежда из чистого шерстяного мха! Надеюсь, ты не забыл, что сегодня за день?

-Трёхсотлетие новых земель. — выдавил Харвиг.

-Верно. Торжество начнётся через пару часов. Сбор на Дворцовой площади.

Харвиг принял из рук смотрителя дворца свёрток.

-Спасибо.

-О-оо... Тебе следует благодарить не меня. Это высшая!

Пендраган дружески кивнул и, окинув напоследок взглядом жуткий разгром, удалился. Харвиг затворил за ним дверь.

-Ну ты и гад! — выкрикнул он, вернувшись в опочивальню.

Гвийона он обнаружил сидящим на изголовье кровати, с головой, спрятанной под крыло.

-Пойми, Харвиг... — прохрипел, не вынимая головы ворон. — Это моя беда!

-Твоя?! Пендраган решил, что я спятил! И я не мог ничего объяснить!

-Послушай... — Гвийон поднял голову. — Я рано пр-роснулся. Вспомнил, что сегодня нас ждёт. Такой груз! Дальше я ничего не помню...

Харвиг указал ему рукой на гостиную:

-Ну так пойди и вспомни!

-Прости! — Гвийон вновь спрятал голову.

Харвиг вздохнул.

-Ладно... В полдень начнётся праздник. Айфе передала мне одежду.

-Нар-ряд?!

Харвиг и глазом не успел моргнуть, как ворон подлетел к свёртку и принялся разрывать его когтями и клювом. Отроку стало жутко.

-Эй! — закричал он. -Ты чего?! Брось!

Гвийон оторвался от свёртка и укоризненно поглядел на Харвига. Потом отошёл в сторону. На постели лежала нетронутая стопка одежды. Вокруг валялись клочья обёртки.

-Ну что ж... — сказал ворон, когда Харвиг оделся. — Недур-рно!

Харвиг поспешил в умывальную комнату. От увиденного в зеркале он смутился.

Полосатые, сшитые из коричневой и синей ткани штаны, чёрная рубаха с золотистым узором, поверх неё такой же, как штаны, полосатый сюртук с золотыми пуговками. Всё это было чересчур чудно и богато.

-Я в таком к людям не выйду! — сказал он, вернувшись к ворону.

-Синий, чёрный и золотой — цвета ригов Граттаха. — возразил Гвийон. — Айфе не забыла об этом. В этом наряде не стыдно представлять двадцать три Ясных земли.

-Больше, чем Бодрых? — удивился Харвиг, вспомнив хвастовство Зуды.

-Да. Правда, по богатству их одна стоит наших двух. Я говорю о лесах, полях и всяческих живых тварях.

Харвиг задумался.

-Гвийон... А чем отличаются наши земли от Бодрых?

Ворон ответил не сразу.

-Видишь ли... Бодрые земли жаждут присоединить к себе как можно больше мир-ров. И если кто-то противиться, в ход идут самые страшные меры. Аддрил — яркий пример.

-А Ясные земли?

-Те, кто очнулся от сна и не желает иметь с этим тёмным союзом ничего общего.

Харвиг покачал головой.

-Было б вернее называть их Подлыми, а не Бодрыми.

-Думаю, время расставит всё на свои места. — согласился ворон.

-А Рось — какая земля?

-Без сомнения, Ясная.

-А Аддрил?

-Был раньше сонным. Что с ним теперь — сказать трудно. После того, как он пробудился и спас тебя, Эб сумел возвести на престол Брехта. Соэмы были изгнаны. Бодрые земли чувствуют себя там словно дома. Я убеждён, что когда-нибудь мы это исправим...

А сейчас нам нужно обсудить предстоящую церемонию. И мне нужно незаметно выбраться из Анкироха.

Харвиг опасливо выглянул в коридор. Гвийон сумел убедить его остаться в новой одежде, но чувствовал он себя очень неловко.

Самого ворона будущий представитель Ясных Земель перед этим выпустил из опочивальни в окно. Они договорились встретиться позже на площади.

Харвиг прошёл мимо покоев Эба и постучал в зелёную дверь. Раздались шаги и она отворилась. На пороге стоял Глери. Отроки молча уставились друг на друга.

На Глери красовался наряд, мало чем уступавший одеянию Харвига. Только сюртук и штаны были из зелёной и чёрной ткани. Рубаха также была чёрного цвета, а пуговицы — серебряными.

Харвиг почувствовал облегчение. Значит, он будет таким не один. Зато Глери, кажется, был совершенно счастлив.

-Заходи! — пригласил он. — Мне одежду вручил Пендраган. Подарок от Айфе!

-И мне. — кивнул Харвиг. -Как думаешь, кто-нибудь ещё вырядится в такое?

-Ты шутишь? — Глери отряхнул с рукава невидимую соринку. -Сегодня же бал! Нас даже и не заметят.

-Скоро узнаем. Кстати: у тебя сюртук застёгнут не на ту пуговицу.

Глери привёл в порядок наряд, посадил на макушку Бергера, и они отправились гулять по дворцу. Он оказался прав: Анкирох был забит пёстро наряженными людьми.

-Смотри! — шепнул Харвиг.

От Солнечного Света к ним направлялись Кибаль и Телери. На девочках были платья с пышными юбками, усыпанными блестящими камушками. У Кибаль синий верх платья очень подходил к цвету глаз, а юбка напоминала летнее небо. У зеленоглазой эвлиски верх платья напоминал по цвету скорлупку ореха. Юбка была из полупрозрачной жёлтой материи. Волосы у девочек были распущены. Обе в своих нарядах выглядели великолепно.

-Мальчики, — первой произнесла Кибаль, — какие вы... важные!

Телери от восторга всплеснула руками.

Глери зарделся, а Харвиг, чувствуя, что надо что-то сказать в ответ, неуклюже ляпнул:

-Вы тоже!

Кибаль и Телери переглянулись и прыснули.

Харвиг решил заранее предупредить друзей о своём поручении. Он считал, что они имеют право узнать такую новость прежде других. Оглянувшись по сторонам, чтоб не подслушали, он сказал:

-Мне нужно кое-что рассказать вам. Вчера...

-Внимание! — прервал его громкий голос. Из Переднего зала в Небесный Свет вошёл Пендраган. — Всех гостей и обитателей Анкироха прошу собраться на площади!

Люди устремились к выходу.

-Пойдёмте скорее! — поторопил Глери. — Надо занять места.

Перед дворцом яблоку негде было упасть. Многие были без верхней одежды. Люди теснились по сторонам, не заступая, однако, на широкую среднюю часть, вымощенную жёлтым булыжником. Эта «дорога» простиралась от входа в Анкирох до фонтана. В её начале, у дворцовых ворот был установлен престол, как две капли воды напоминавший своего собрата в Солнечном Свете.

-А куда дели Имрода? — шёпотом спросил Харвиг у шедшей рядом Кибаль.

-Имрод на месте. Этот престол несколько лет назад преподнесли Бодрые Земли. Если не путаю, это был первый подарок Эба.

По дороге послышался треск, а следом за ним — вскрик отрочицы. Как оказалось, кто-то наступил на край её юбки.

-Всё! Дальше я не пойду! — заявила Кибаль. — Пока мне не разорвали всё платье.

Отроки остановились у границы с жёлтым булыжником. На взгляд Харвига, место оказалось удачным.

На противоположной стороне площади он вдруг заметил Дервинга. В отличии от большинства обитателей Анкироха, тот был в тёмной неприметной накидке с наброшенным на голову капюшоном. Впрочем, в общей толчее до него никому не было дела.

Послышалось звучное гудение труб, — музыканты трубили полдень.

-Я должен рассказать вам, — обернулся Харвиг к друзьям, — что вчера я...

-Погоди, — прервала Кибаль, — Айфе идёт!

Двери Анкироха медленно отворились и из Переднего Зала под величавую музыку появился смотритель дворца. За ним, опираясь на руку Рунольва, шла высшая. Далее следовали Энривег, Тород с супругой, той самой боркой, которую Дервинг выгнал из Лечебного зала, Агноман и ещё несколько приближённых.

Прекрасная в обычные дни, сейчас Айфе была сногсшибательна. Волосы, глаза, губы и платье высшей были чёрного цвета. От этого её кожа казалась особенно светлой.

— Это цвет скорби. — Прошептала Кибаль.

Тем временем Рунольв помог супруге сесть на престол. Сам анх встал от неё по левую руку. Остальная свита расположилась рядом с подножием.

Вновь загудели трубы.

-Глава соэмов Сеннаара Каюл! — зычно провозгласил Пендраган.

На середину площади вышел Каюл и принялся постукивать деревянным посохом о мостовую.

На лице Айфе отобразилось недоумение. Люди притихли.

-Что он делает? — спросил у Кибаль Глери.

-Глядите!

Отрочица указала друзьям на середину жёлтой дороги, воздух над которой, казалось, плавился. Многие из собравшихся также глядели в том направлении.

-Что это?

-Мне кажется... Это дыхание Бездны! — поразилась Кибаль.

Харвиг заметил, что бабочка на голове Телери затрепетала.

Струящийся воздух вдруг засиял и из слепящей пустоты выступил белый олень!

Раскидистые рога его казались прозрачными и ярко переливались на солнце.

Над площадью Анкироха пронесся вздох восхищения. Айфе, не совладав с чувствами, порывисто встала.

-Кех! — пискнула, обернувшись к друзьям Кибаль. — Я глазам не верю!

Она вдруг обернулась к Телери:

-Хрустальные рога! Каково!

Глаза эвлиски горели восторгом. Бабочка вдруг вспорхнула и плавно размахивая драгоценными крылышками перелетела на плечо соэма.

Олень слегка склонил голову. Высшая сбежала на мостовую и поспешно склонилась в глубоком поклоне. При этом часть её локонов, ото лба до самых концов, побелела. По чёрному платью пробежал дождь светлых искр.

Каюл подошёл к ней с небольшой шкатулкой.

-Кех от лица Бездны поздравляет тебя и Сеннаар с торжеством. Прими это.

Он вручил высшей подарок.

Айфе открыла крышку и удивлённо подняла брови.

— Это Тонх. — пояснил соэм. — Источник движения.

Высшая вынула из коробка большой серебряный крест, украшенный мерцающими камнями. Поперечная палочка быстро вращалась. Айфе подняла Тонх над головой и люди на площади принялись хлопать в ладони.

-Что ж это за подарок? — удивился Харвиг. — Безделица, да и только.

-Интересно, чтобы тебе сказал Агноман. — возразил ему Глери. — Эта безделица, например, может в одиночку заменить водяную мельницу.

-И много чего ещё! — подтвердила Кибаль.

-Я и народ Сеннаара безмерно благодарны Бездне и Кеху, за щедрый дар и оказанную нам честь! — вновь поклонившись, ответила Айфе.

Олень величественно взмахнул рогами. Воздух вокруг него задрожал, и посланник Бездны растаял.

Люди ещё долго хлопали ему вслед.

Айфе, опираясь на руки Рунольва и Пендрагана, с достоинством вернулась на своё место.

Бабочка прилетела обратно к Телери и застыла на её волосах.

Зазвучали трубы.

-Представитель Бодрых Земель! — объявил смотритель дворца.

Из Переднего Зала на площадь выступил Зуда. Он достиг середины жёлтой дороги и встал, взирая на Айфе. Некоторое время все глазели на желтолицего помощника Эба. Потом над площадью пронёсся знакомый Харвигу стон и рядом с Зудой возник высокий и мощный муж.

Крепкие плечи его укрывала чёрная, застёгнутая на горле накидка. На лишённой волос краснокожей голове торчали рога. Даже издали были видны безобразные шрамы, уродовавшие его лицо. В руках посол Бодрых земель держал внушительный деревянный ящик.

-Эб! — шепнул на ухо Харвигу Глери.

Эб пересёк площадь и остановился перед престолом. Все стихли.

-Бодрые земли поздравляют тебя! -гулко провозгласил он. -И вас, жители Сеннаара!

Он обернулся к людям и те в ответ одобрительно загудели.

-А это, — он поднял над головой ящик, — Древо Желаний!

Эб отворил дверцу и показал Айфе, а затем окружающим кряжистое растение в украшенном самоцветами золотом горшке. Прямой толстый ствол с белой корой на вершине венчали несколько веток. На одной из них розовел бутон.

— Это древо — ровесник земель! Каждые тридцать лет оно расцветает. Если сорвать цветок и произнести вслух желание, то оно сбудется!

Площадь огласили восторженные крики.

-Думаю, — обернулся к соэму Эб, — Каюл подтвердит эти слова?

Айфе взглянула на представителей Бездны. Тот утвердительно ей кивнул.

-Благодарю! — ответила высшая. — Теперь мне будет о чём подумать.

Часть чёрных локонов на её голове покраснела. По низу платья пробежала алая полоса.

Эб передал цветок Пендрагану. Затем встал рядом с Рунольвом. Зуда пристроился позади.

-Неужели этот цветок волшебный?! — поразился Глери.

-Я слышала про него. — сказала Кибаль. — Прошлое ему неподвластно.

В четвёртый раз прогудели трубы.

-Ну вот и всё. — сказал Глери. — Сейчас Айфе скажет, что торжество началось и мы отправимся в Анкирох.

-Погодите! — произнёс Харвиг чужим хриплым голосом. Несмотря на то, что многие вокруг зябли, он неожиданно взмок от пота... Самым трудным оказался первый маленький шаг. Но, ступив на жёлтый булыжник, мальчик почувствовал облегчение. Что ж, отступать теперь было поздно.

На дрожащих ногах он вышел на середину. Собравшиеся заохали, но быстро умолкли.

-Харвиг... — послышался позади растерянный голос Кибаль. — Ты куда?

Все, кто пришёл в этот день на площадь, глядели на него, затаив дыхание. Отрок медленно брёл, волоча неподъёмные башмаки, к престолу.

«Только бы Гвийон не подвёл, — стучало в висках, — иначе — конец. Только бы прилетел... А вдруг, это шутка? Что, если это подстроил Эб?»

Харвиг остановился перед престолом, не смея поднять глаза. К взмокшему лбу липли волосы. Тишина становилась невыносимой. Внезапно её оборвал злобный крик:

-Ты сошёл с ума, Жарогрыз! Глядите на него, он же свихнулся!

Откинув капюшон, в толпе надрывался Дервинг. Его и без того обезображенное лицо перекосило от гнева. Толпа зашумела. Кто-то просил увести мальчика во дворец. Было неясно, кто именно имелся ввиду. Другие уговаривали всех умолкнуть. Откуда-то сбоку донёсся смех.

Айфе медленно поднялась с престола. В её глазах виднелось смятение.

-Харвиг?

-Айфе... — произнёс он. Ему казалось, что он назвал имя высшей довольно громко. На деле он его прошептал.

Теперь Харвиг в полной мере испытал, что означало «сгореть от стыда». Его лицо стало багровым.

-Позволь, я отведу отрока... — обратился Пендраган к Айфе. -Ему с утра нездоровится.

-Я.. не знаю. — ответила высшая. — Почему ты молчишь, Харвиг?

И тут в небесной выси захлопали крылья.

-Силы небесные! — вскричал кто-то.

Люди зашумели, указывая вверх. А вслед за тем на плечо отрока тяжело рухнул ворон!

Поднялся гвалт. Все глядели на мальчика и неведомую чёрную птицу.

Харвиг набрал в грудь воздуха.

-Ясные Земли приветствуют тебя! — стараясь, чтобы голос не дрогнул, прокричал он.

Харвиг протянул к Гвийону ладонь и тот положил на неё что-то мелкое, но тяжёлое.

-Прими от них этот дар!

Это было кольцо. Красивое, спору нет, — золото с серебром. Только куда ему против подарков Кеха и Эба?

Мальчик поднялся по ступеням и передал его высшей.

Глаза Айфе вдруг расширились и посветлели. Волосы потеряли цвет. На какой-то миг Харвигу показалось, что перед ним старуха. Отрок крепко зажмурился и вновь приоткрыл глаза. Конечно, почудилось. Айфе по-прежнему была юной и невероятно прекрасной. Только вместо чёрных волос к белым и красным добавились золотые.

— Это... Очень дорогой для меня подарок. — сказала она и надела кольцо на палец. — Мы все счастливы приветствовать Ясные Земли в твоём лице...

Харвиг заметил, как на ресницах высшей появились крупные слёзы. Айфе незаметно смахнула их и возвысила голос:

-Отныне я буду рада всегда видеть вас в Сеннааре! Ваш цвет — это цвет солнечного дня, золотой!

Харвиг склонил голову. Ворон обиженно каркнул.

— Это Гвийон, — представил его Харвиг.

-Рада знакомству с тобой, Гвийон. — улыбнулась Айфе. Она уже взяла себя в руки. -Держитесь рядом со мной.

Потом высшая обратилась к народу:

-Жители Тахгара! Анкирох не сможет принять вас всех. Поэтому сегодня и следующие два дня, здесь, на Дворцовой Площади, и на Площади Народов вас ждут угощения. Всё это время вас будут развлекать музыканты. Придворных прошу отправиться в Трапезный Зал... Торжество в честь Рождения Новых Земель началось!

Анх Рунольв помог Айфе сойти с престола. Под звуки музыки они прошествовали во дворец. Приближённые и многие из собравшихся направились следом. Харвиг шёл между Каюлом и Тородом. Гвийон горделиво покачивался на его плече.

-Что это за кольцо? — шёпотом спросил Харвиг у ворона.

-Не знаю. — проквохтал тот. — Вижу, оно Айфе впору. И мне пришлось его своровать.

В отдалении Харвиг увидел своих друзей. Они требовательно таращили на него глаза. Отрок лишь пожал им плечами, надеясь объясниться позднее.

Перед входом в Небесный Свет рядом с Харвигом очутился Зуда:

-Какая неожиданность... Сколько же земель ты представляешь?

Мальчик обернулся к нему и неожиданно встретил взгляд Эба. Его колени ослабли. Это были те самые глаза, которыми Буян и Пенка взирали на него в Роси!

-Больше, чем вы. — собравшись с силами, твёрдо произнёс он.

-Ну это пока… — прошипел Зуда и вернулся к своему повелителю.

Небесный Свет в их отсутствии преобразился. Над головами в ночном небе ярко мерцали крупные звёзды. Колонны до самого свода обвивал сияющий плющ.

Пендраган в сопровождении молодого рослого борка, с двумя ящиками в руках, нагнал Айфе:

-Куда отнести подарки?

-Тонх — в Деревянный Кабинет. — ответила высшая. -А древо — в оранжерею.

-Ты слышал, Фабий. — кивнул смотритель дворца.

Оказавшись рядом с Харвигом, старик почтительно склонил голову.

-Кровь Ваала! — значительно изрёк он.

После утреннего погрома эти слова прозвучали двояко... Кто знает, что теперь думает Пендраган о нём и прочих потомках высшего? На всякий случай Харвиг кивнул в ответ.

В Трапезном Зале также произошли перемены. Столы были выставлены в три ряда, так что все присутствующие могли видеть главный стол анхов. Прислуга успела расставить на них праздничные золотые подносы с серебряными приборами.

Харвиг принялся искать глазами друзей. Было бы здорово занять места ближе к Айфе. Тут высшая обернулась:

-Посланники земель должны сидеть рядом со мной.

-Если не возражаете, — ответил Каюл, — я на время трапезы пройдусь по дворцу.

-Жаль! — опечалилась Айфе. — Нам будет вас не хватать.

За главным столом Эб хотел было сесть рядом с высшей.

-Я думаю, — с учтивой улыбкой возразила она, — будет справедливо уделить внимание и моему супругу.

Эб неохотно сел рядом с Рунольвом. Было заметно, что он не доволен. Харвиг занял место около Айфе. С другой стороны, от него оказались Энривег, Тород с женой и учитель.

-Признаться, ты вновь нас всех удивил! — издали поздравил его Агноман. — Это великая честь и ответственность.

-Спасибо. — склонил голову Харвиг.

Энривег с любопытством рассматривала Гвийона.

-Как называется эта птица? — спросила она.

-Ворон Гвийон... Вообще-то он говорит.

Энривег восторженно округлила глаза.

-Вор Ангвийон! Ваше появление произвело на всех сильное впечатление!

Гвийон сосредоточенно смотрел вверх. Его внимание занимали манхуры. Зверьки громоздились на тёмных балках под сводами, откуда разглядывали вошедших.

-Откуда вы родом? — не удостоившись ответа, продолжила Энривег.

Харвиг подтолкнул Гвийона плечом. Тот нехотя обернулся.

-Я р-родом из Кимру. — прокаркал он.

-И как же вы очутились здесь?

— Это был долгий путь.

-Гвийону двести семь лет! — сообщил Харвиг.

-Поразительно! Должно быть, вы многое повидали?

-Немало... — согласился Гвийон. — Но врятли бы мне удалось это, если бы не один человек.

-Кто?

-Он спас меня, пушистого желторотого птенца, от неминуемой гибели...

Теперь уже почти весь главный стол прислушивался к их разговору.

-И кто же был этим человеком? — заинтересовался Рунольв.

-Да, кто? — поддержала Энривег.

Гвийон, надувшись, молчал.

-Так кто же был тот достойный человек? — подняла брови Айфе.

-Ва-аал! — вдруг слишком громко, на взгляд Харвига, каркнул ворон.

Все, включая обитателей дворца, что сидели поблизости, вздрогнули. Неподвижными остались только Эб и высшая.

Гвийон величественно расправил крылья и замер. Теперь на него смотрел весь Трапезный Зал. Харвиг увидел своих друзей, которые успели занять места за крайним длинным столом и взирали на птицу с поражёнными лицами. Даже обслуга в золотистых передниках остановилась. На короткое время настала полная тишина...

Затем на голову ворона что-то обрушилось, он суетно замахал крыльями и с пронзительным «Кар-рр!» повалился на пол.

Все устремили взгляды наверх. Под сводом, над столом высшей, сгрудилась вся стая манхуров. Некоторые держали в лапах куски пахлы.

Пока Харвиг и Энривег поднимали Гвийона, Айфе встала из-за стола.

-За неуважение, проявленное к нашему почётному гостю, манхуры будут наказаны. Вы немедленно отправитесь в оранжерею и проведёте там все три праздничных дня.

Айфе села. Под сводами Трапезного Зала поднялась тихая суета. Наконец вниз спрыгнул один манхур с серой всклокоченной шерстью и на задних лапах приблизился к столу анхов.

Все, включая Гвийона, затаили дыхание.

Зверёк протянул к высшей лапку, словно умоляя о чём-то. Айфе вздохнула.

-Ну хорошо... Гвийон, я думаю, будет правильно доверить судьбу этого манхура тебе.

-Мне?! — Гвийон растерянно оглядел всех присутствующих.

-Конечно! Ты можешь наказать его одного, либо чертог покинет вся стая.

-Кар-рр... Я прощаю всех!

-Ты слишком великодушен, Гвийон... Пусть будет так! — согласно кивнула Айфе. — А ты не попадайся нам на глаза.

Манхур пискнул и в тут же исчез.

-А теперь, — возвысила голос высшая, — начнём трапезу!

Собравшиеся принялись поливать разложенную в широких, низких блюдах пахлу из стоявших перед каждым кувшинов. Надпись на них гласила: «Тахгар».

Для Гвийона был установлен отдельный прибор. Харвиг полил обе пахлы.

С разных концов зала стали доноситься удивлённые возгласы. Вскоре отовсюду слышался восторженный гомон.

На подносах творилось нечто неописуемое. Когда превращения завершились, в каждом блюде застыл город, с крошечными домами, реками, Кургал-Дагом и дворцом на одной из его вершин. А в лощине Харвиг разглядел белое дерево. Это было юллон соэмов. Пожалуй, единственное, чего не хватало для всей картины, так это погоста. Харвиг согласился, что он был бы лишним.

-Такую красоту рушить жалко! — прошептал мальчик и отделил ложкой вязкий кусок с мельницей Яльга.

-М-ммм... — промычал Харвиг от удовольствия.

Гвийон не стал мелочиться и ухватил клювом вершину горы с Анкирохом.

-Ах чтоб меня! — каркнул ворон на ухо Харвигу, проглотив дворец. — А я-то думал, что паштет из гусиных языков с трюфелями, которым меня угощали в Дивфеде при восхождении твоего отца на престол, было лучшим, что я пробовал в жизни!

Харвиг обернулся к Айфе:

— Это так здорово!

-Ты ещё не видел десерт. — улыбнулась высшая.

Довольно скоро Харвиг понял, что «Тахгар» сочетал в себе сразу несколько блюд. Луга, деревья и кусты были из овощей, кварталы йотунов, мокусов и арзынов — из мяса, а остальные из птицы. Сабур был из синего ягодного студня, а Аках — из прозрачного рыбного. В них плавали рыбки-икринки. И каждый домик, дерево или куст имели свой, собственный вкус.

Когда с первым блюдом было покончено, подали сладкое. На кувшинах было написано «Анкирох». К ним были принесены маленькие, но глубокие золотые тарелки. Харвиг, предвкушая новые чудеса, полил пахлу у себя и Гвийона.

Что же тут началось! Пахла забурлила, вздыбилась и бешено закружилась. Когда всё закончилось, пред каждым предстал дворец.

-В Граттахе, — всунув клюв в самое ухо Харвигу, проквохтал ворон, — за подобные штуки бросили бы в подземелье.

-За что?! — удивился Харвиг.

-За колдовство!

-И это говоришь мне ты, кто всю жизнь провёл с Ваалом?!

-Нет, я-то способен отличить божий дар от яичницы... — смутился Гвийон. -Пр-росто в Аддриле другие взгляды. Однажды по приказу верховного дова едва не отправили в темницу самого Ваала.

Харвиг недоверчиво вытаращил глаза.

-Как это?! Что за дов такой?

-Уснех Второй, проповедник храма... Ваал давным-давно устранился от управления Граттахом. Он предпочитал жить в городе под видом торговца, мастера игрушек, либо лекаря. Вот слухи о его целительстве и достигли дова. К дому гьёра Кернуна, как он себя тогда называл, отправился десяток клинков. Пришлось нам тогда бежать в земли.

-Поразительная история! — заметила Айфе.

-Да уж, — согласились с ней Рунольв и Энривег.

Они принялись за угощение. Ох и вкусным был сладкий дворец! Харвиг опомниться не успел, как от него не осталось ни крошки. Впрочем, Гвийон был ещё шустрей. Даже удивительно, сколь прожорливым оказался ворон.

-Сказать, что я впечатлён, — тоже, что пр-ромолчать! — каркнул он.

Наступило время напитков. Юная борка с ослепительной улыбкой обошла сидящих за главным столом, поставив перед каждым высокий прозрачный сосуд с голубой жидкостью. Содержимое медленно вращалось и испускало мягкий свет.

— Это «Око Бездны». — Громко объявила высшая. — Берите за самый низ.

Харвиг послушно взял напиток у самого дна и поднёс к губам. Его край оказался мягким! Отрок сделал осторожный глоток и вместе с ним высота сосуда уменьшилась. Харвиг испытал подлинное блаженство. Вкус «Ока» был непередаваем: кислый, и вместе с тем сладкий, холодный и жаркий. В голове появилась приятная ясность и лёгкость. Харвигу показалось, что его зрение, слух и нюх обострились. Он перевёл взгляд на ворона, который пил, то и дело высоко запрокидывая вверх голову. И каждый раз, как Гвийон набирал влагу в клюв, его сосуд становился ниже.

Харвиг подумал, что Айфе с поварами сегодня сумели поразить всех. Врятли можно было придумать более диковинные угощения.

Мальчик допил свой напиток до самого дна. Последний капли он поймал с пальцев.

-Почему, — спросил Харвиг у высшей, — «Око Бездны»?

-Под нами, в глубине горы есть бездонный колодец. Напиток получил название в честь него.

-Колодец?! Зачем?

-Боюсь, это трудный вопрос. — Айфе вздохнул. -Скажу только, что толку от него теперь никакого.

Послышался мягкий стук. На столе развалился ворон.

-Что с тобой? — забеспокоилась высшая. — Гвийон, тебе плохо?

-Наоборот, — лениво отозвался тот, — превосходно...

Харвиг побагровел. Он склонился над птицей и прошептал:

-Ты что вытворяешь?! На нас все смотрят!

Ворон икнул и тяжело поднялся на лапы.

-Ладно, ладно... Это «Око» так на меня подействовало.

Айфе дождалась, когда ужин окончится и встала из-за стола.

-Друзья! Пройдёмте в Небесный Свет.

Айфе и Рунольв открыли бал. Пока они скользили под музыку по мерцающим на полу кружевам, Харвиг наконец-то пообщался с друзьями. Гвийон в это время сонно покачивался на его плече.

-Не знаю, как Глери и Телери, а я — в ярости! — напрямик сообщила Кибаль.

Харвиг попятился.

-Может расскажешь, почему ты от нас всё скрывал?

-Да вы же сами мне не дали слова сказать!

-Мы же и виноваты! — возмутилась отрочица. — Стал представителем Сонных Земель, а нам — ни гу-гу!

-Подожди... — прервал её Глери. — Дай Харвигу объясниться.

-Ну хорошо! Мы тебя слушаем.

-Я вам сегодня пытался всё рассказать... — начал Харвиг. Потревоженный ворон приоткрыл целый глаз.

— Это Гвийон. — Харвиг кивнул на птицу. — Оказывается, он присматривал за мной в Роси. А до этого жил у Ваала в Аддриле.

-Постой... — поразилась Кибаль. — Ты — Призрак Лысого поля?!

-Чего? — нахмурился Харвиг. — О чём это ты?

Кибаль нетерпеливо подкатила глаза.

-Я же рассказывала... Битва на Лысом поле! Ворон Ваала кружил над ним, указывая, куда метать молнии. Воины Брехта прозвали его «Призраком Лысого поля», а ещё «Вестником смерти». В той битве он потерял свой глаз.

Ворон гортанно каркнул и гордо расправил крылья.

Дети поморщились от распространившегося вокруг тяжёлого запаха.

-Великая честь! — Глери рухнул перед вороном на колени.

-Ты чего? — одновременно воскликнули Кибаль и Харвиг. Телери в недоумении отступила.

-Он же — герой Лысого поля! Нам следует преклонить колени.

-Не стоит. — Харвиг дёрнул плечом и ворон неохотно опустил крылья. — Глери, вставай.

Приятель смущённо поднялся с пола.

-Что ж... Пр-ро меня вы кое-что знаете! — каркнул Гвийон. — А кто вы?!

Харвиг представил друзей. Услышав имя Кибаль, Гвийон встрепенулся.

-Дочь Сигмура и Каэр! Я помню тебя малышкой...

Его прервал Пендраган. Он протиснулся к Харвигу и укоризненно прошептал:

-Что же вы? Ведь Айфе просила держаться рядом.

Харвиг развёл руками:

-Поговорим позже...

Мальчик поспешил вслед за смотрителем Анкироха. Между тем музыка стихла и собравшиеся принялись хлопать в ладони. Высшая с супругом только что закончили танец. Айфе передала платок дочери. Энривег вышла на середину Небесного Света под руку с Агноманом. На хорах вновь заиграла музыка. Вслед за анхой и её спутником на кружева стали выходить новые пары. Вскоре весь зал наполнился танцующими людьми.

Харвиг с Гвийоном приблизились к высшей.

-Друзья! — произнесла Айфе. — Вы даже не представляете, какой драгоценный подарок вручили мне!

-Да... — в некотором замешательстве согласился Харвиг. Волосы, брови и губы девы позолотились.

-Пойдём танцевать!

Она потянула Харвига за руку. Он едва успел скинуть с плеча Гвийона. Ворон сердито каркнул и перелетел к Рунольву.

-Добрый вечер! — пробормотал тот.

Больше всего Харвиг опасался отдавить высшей ноги. Но едва её руки опустились ему на плечи, как все сомнения отступили. Казалось, тело мальчика само знало, что делать.

-А что это за кольцо? — напрямик спросил он.

— Это моё кольцо. Его давным-давно подарил мне Имрод.

-Выходит, оно потерялось?

-Н-нет. — Айфе потянула висевшую на шее серебряную цепочку и извлекла на свет другое кольцо, один в один похожее на то, что поблёскивало на её пальце. — Моё при мне.

Харвиг недоумённо нахмурил лоб.

-Как же это?

Послышались восхищённые голоса. Собравшиеся в Небесном Свете стали поднимать головы. Харвиг тоже глянул наверх. Мерцающие на своде звёзды начали медленно опускаться и вдруг рассыпались сотнями светлячков. Они принялись кружить под музыку, создавая собственный узор танца.

-Когда старый мир раскололся, — сказала Айфе, — всё, что было в нём неживого, появилось и в новых землях. Камни и вода, золото и серебро, блюда, ложки, монеты.

-И кольца...

-Да. Я тогда была в квартале у борков.

-Выходит, Ясные Земли знали об этом.

-Думаю, — улыбнувшись сказала Айфе, — им известно много чего.

Музыка стихла. Их танец закончился. Харвиг проводил высшую к анху Рунольву.

-Обязательно пригласи девочек. — напоследок шепнула ему она. Харвиг кивнул и, пользуясь тем, что ворон на плече Рунольва задремал, поспешил обратно к друзьям. На прежнем месте он застал только Кибаль.

-Глери пригласил Телери. — значительно произнесла отрочица. -Ах, какой вечер!

И вправду, Небесный Свет настолько преобразился, что Харвигу почудилось, будто он оказался в волшебном лесу. Обвитые плющом колонны теперь были покрыты сияющей золотистой корой, а их вершины ветвями тянулись друг к другу под сводом. Светлячки, собираясь кучками, изображали то птиц, то бабочек, порхавших у них над головами, а однажды превратились в стаю летучих рыб. Музыканты на хорах наполняли зал чарующей музыкой.

-Ясные Земли подарили высшей кольцо, которое можно отыскать в любом мире. И оно у неё уже есть. Не понимаю, чему она так обрадовалась. — сказал Харвиг.

-А что это за кольцо?

-Его ей когда-то подарил Имрод.

-Что ж.. — задумчиво произнесла Кибаль. — Это и вправду странно.

К ним пробрались Глери и Телери. На хорах вновь заиграла музыка.

-Глядите! — шепнула отрочица. — Айфе будет танцевать с Эбом.

Айфе и Эб церемонно вышли на середину и склонились друг перед другом. Далее, взявшись под локти, они сделали оборот. К ним присоединились ещё несколько пар.

-Танец Поклонов! Это я не могу пропустить! — Кибаль ухватила отрока за рукав и потащила к танцующим.

-Пусти! — упирался Харвиг. — Я не умею!

-Я научу!

Отрочица выволокла его на свободное место и присела, наклонив голову. Харвиг, побагровев, поклонился.

-Как видишь, ничего сложного. — прошептала Кибаль, разворачиваясь с ним по кругу.

Дети оказались рядом с Айфе и Эбом.

-Я думаю отбыть уже завтра. — донёсся до них голос Эба. — Но если вы хотите, чтобы я задержался...

-Не стоит менять ваши планы. И нарушать традицию. — С любезной улыбкой ответила Айфе. — Ещё раз хотела поблагодарить вас за чудесный подарок.

-О-оо... Будьте осторожнее в ваших желаниях. — туманно предостерёг Эб.

-Я научилась осмотрительности ещё в те времена, когда вас и на свете не было. — ослепительно улыбнулась высшая. -Впрочем, как я понимаю, сила Цветка Желаний не безгранична.

-Вы, как обычно, правы. — В голосе Эба промелькнула досада. — Я бы сказал так: с его помощью то, чего раньше никак не могло случиться, становится вероятным.

Танец отдалил высшую и Эба, их голоса стихли. А вскоре и музыка кончилась. Харвиг и Кибаль вернулись к друзьям.

Бал длился долго. После полуночи все вновь вышли на Дворцовую Площадь. Там Айфе, поднявшись на престол, объявила:

-Сегодня великий день! Минуло триста лет, как погиб прежний мир, дав жизнь многим новым. К нам присоединились Ясные Земли. И я должна объявить имя человека, который станет моим супругом на последующие двадцать пять лет...

Все, затаив дыхание, слушали слова высшей. Она обменялась долгим взглядом с анхом Рунольвом. Тот был спокоен. А вот лицо стоявшего рядом Пендрагана выражало волнение. Агноман, Тород и Эб взирали на высшую с сосредоточенным интересом.

-Я решила, — возвысила голос Айфе, — продлить свой союз с Рунольвом ещё на пять лет!

Жители Тахгара радостно зашумели. Пендраган облегчённо выдохнул. Рунольв улыбнулся и встал рядом с высшей.

Харвигу показалось, что анх уже знал о решении Айфе.

Агноман поспешил первым пожать ему руку.

Над Анкирохом внезапно вспыхнуло небо. Сотни светящихся птиц взмыли вверх. Они кружились в тёмной выси, то собираясь в разноцветное облако, то разлетаясь по сторонам.

-Какая красота! — поразилась Кибаль.

-Ага. — зевнул Харвиг.

-Что ж, — отозвался Глери, — на сегодня праздник закончен.

-У нас ещё целых два дня. — напомнила отрочица.

У Харвига начали слипаться глаза. На плече дремал ворон.

-Вы как хотите, а я пойду спать.

Друзья направились во дворец.