Женский взгляд из-под кровати. Точка А (джен)

Все осталось в прошлом — шок, неверие, истерика (прости, сестренка, это пришлось вытерпеть тебе). Страх. Обида. Я смогла это пережить. Пережевать внутри себя, обрести равновесие, смириться наконец. Ну как смириться… Диагноз не был подтвержден, и оставалась надежда. Разговор с родителями. Вот ими я восхищаюсь. Все-таки крепкое поколение, не чета нашему Х или Поколению 13 — это уж кому как больше нравится. Умеют держать удар. Всего несколько слов: «Держи нас в курсе». Спасибо вам.

Почти год затишья и упрямого раздолбайства. Врачи? Какие врачи? Нет у меня на это времени! Я, вообще, официально безработная мать-одиночка, мне другие проблемы решать надо. А потом новый звонок. Да, даже не звонок — пароходная сирена. Или у парохода гудок? А, сейчас это уже неважно. Врачи, анализы, обследования и исследования… К черту, не хочу я это вспоминать. Все равно в итоге мы пришли к тому, к чему пришли — не всякая плановая операция идет по плану.

Помню, я как-то разговаривала с женщиной, которая пережила клиническую смерть. Она рассказывала, что не было никакого тоннеля, вида своего тела и прочего, что обычно описывают. Она запомнила только яркий свет и ощущение. Ощущение она сформулировала так: «Там невероятно хорошо, я не хотела возвращаться». Ну насчет света — спорный вопрос. Я, например, в темноте. Но ощущение передано очень точно. Мне хорошо, тепло, спокойно, и я никуда не хочу отсюда уходить. Может, во время агонии эндорфины зашкаливают? А, черт его знает, вопрос к медикам. Хотя, на эйфорию, как после родов, совсем не похоже. Вот там точно дело было в эндорфинах. Правда, тогда-то я была жива.

А теперь что — умерла? Общего наркоза у меня еще никогда не было, сравнивать не с чем, так что — подождем. Может, это у меня просто анастезические глюки. Простите, медики, за терминологию, но вот нравится мне это словосочетание — а-нас-те-зи-чес-ки-е глю-ки. Прямо мед в мои редакторские уши. Ну не медик я, — не медик, поэтому идите к черту с вашим занудством и точностью терминологии. Я просто наслаждаюсь красотой звучания.

Кстати, возвращаясь к плановой операции. Почему это я решила, что она пошла не по плану? Может, так и должно быть? Однако надежды юношей питают, а ты уже взрослая тетенька, поэтому просто прислушайся к своему шестому или ж… Хотя, в отсутствие этой самой Ж, называть так чувство неверно. Поэтому просто прислушайся…

Если это и вправду смерть, то ее не стоит бояться. Жаль, что я ни с кем не смогу поделиться этим опытом. Здесь действительно хорошо. Ни тревог, ни волнений. Можно спокойно вспомнить свою жизнь, осмыслить ошибки, пожалеть об упущенном. Не буду все перечислять, список длинный. Вот только… Мой Котенок. Моя Недотрога. Мой Мерзкий Подросток. Я понимаю, что это нормально, когда дети хоронят своих родителей, но не в пятнадцать же лет! Я должна вернуться к ней. Вернуться ради нее. Я не могу… Не хочу… Выпустите меня отсюда! Мне нужно обратно!!!

Наверно, я завопила во весь голос (интересно, каким местом… ну хорошо — органом), затрепыхалась всем телом (вот только откуда бы оно взялось?), только результат не заставил себя ждать. Все очарование этого места вмиг исчезло. Неторопливо нарастая, пришла боль. Окружающее меня пространство (или что это было) стало ритмично сжиматься, словно выпихивая меня. Ритм постепенно нарастал. Какой-то узкий проход. Темнота. Боль. Мне было очень плохо и очень страшно, но я рвалась, сама не знаю куда, протискиваясь через этот проход, поворачиваясь и извиваясь, подчиняясь ритму. Я плохо помню. А потом на меня разом обрушились свет, холод, звуки и запахи. Непосильная нагрузка для шокированного организма. Вот теперь я действительно завопила. Пронзительную, выносящую мозг букву «А-а-а». Кто-нибудь, утешьте меня: скажите, что операция прошла успешно. Добрый доктор, где ты?.. Мне в рот воткнулось что-то мягкое, приятно пахнущее. Стало теплее. Я — вернулась?

Не долетев до дерева, кунай плюхнулся в траву. Опять. Ну и черт с ним. Пусть там и валяется, мне не мешает. Нет, я любила холодное оружие, но как-бы это сказать… чисто эстетически. Пользоваться им мне никогда и в голову не приходило, вот на картинке или в музее полюбоваться — это да.

Помню, когда я была совсем юна и относительно невинна, но уже жила самостоятельно, у меня в квартире завелась крыса. К родителям обращаться гордость не позволяла, друзья были столь же юны и невинны: короче, эпопею с добычей и раскладыванием крысиной отравы я опускаю — перейдем сразу к финалу этой драмы. Вечером или уже даже ночером — за давностью лет плохо помню — мы с подругой тихо-мирно пили чай у меня на кухне. И тут вялой, шатающейся походкой на середину кухни вылезает та самая крыса. И замирает. Думаю, она нажралась отравы и уже умирала, но ведь в тот момент была еще жива и вполне могла куда-нибудь сныкаться. Зверюшку, которая сильно попортила мне жизнь и имущество, надо было непременно прибить. Я даже вооружилась чугунной кастрюлей. Она, хоть и небольшая, но тяжелая. Даже если с высоты моего роста уронить ее на неподвижную крысу — мокрое место гарантировано. Но, знаете, я не смогла.

Да, это была мерзкая ничтожная крыса. Да, она уже и так умирала. Но вместо того, чтобы уронить кастрюлю, я просто накрыла ей крысу, чтобы та не уползла. И, да, к утру зверюшка сдохла, а мое милосердие весьма сомнительно, потому что не думаю, что смерть от отравы была легкой. Я все понимаю. Но убить своей рукой — не смогла.

Я подняла руки и посмотрела на них. Смех-смехом, но тот случай с крысой — одно из самых ярких воспоминаний моей юности. Я очень редко об этом рассказывала, обычно в режиме веселой байки, но теперь это воспоминание преследует меня. Я. Не смогла. Убить.

Опустившись на колени, я уткнулась лицом в ладони. Нет, я не плакала, не проклинала, даже не материлась — все это уже пройденные этапы. Просто мне было очень страшно, очень больно и очень тоскливо.

Наверно, уже пора представиться. Меня зовут Неко Акира. Сколько мне лет? Если между цифрами моего настоящего возраста поставить запятую, то почти пять. Место рождения и проживания — Деревня Скрытого Листа, она же Коноха. Еще вопросы есть?

Я не удержалась и тихо всхлипнула. Нет, слез не было, да и истерикой не пахло. Как я уже говорила, это все пройденные этапы. А этот всхлипо-всхрюк я позволяю себе только когда остаюсь одна и могу немного отпустить скрученные в тугой узел эмоции.

Хорошо: я все понимаю. Христианская картина Бытия оказалась несостоятельной. Мне, как человеку, который в сознательном возрасте крестился в Православной церкви, признавать это… ну-у-у… скажем — неприятно. Рай, ад, да уж и чистилище до кучи, в обнимку отправились на свалку… м-м-м… скажем — концепций. Правы оказались всякие индуисты-буддисты со своим Колесом Сансары и прочими Перерождениями. Тут, конечно, есть еще вопросы, но не будем занудствовать и углубляться. Хорошо: я поняла, осознала, смирилась. Но скажите, какого такого бога я прогневила и чем так уж сильно нагрешила, что мне оставили память?! Вот что такого я совершила, чтобы меня наказывать ТАК?!

Я снова всхлипо-всхрюкнула и, отняв ладони от лица, запрокинула голову, чтобы увидеть прекрасное в своей прозрачной чистоте и головокружительной недосягаемости небо. Видите, я не вру — нет даже намека на слезы.

Я, взрослая тетенька возраста за ЧО, оказалась в теле новорожденного младенца, полностью сохранив свои личность и память. Нет, спасибо, конечно, что пол оставили. Если бы я родилась мальчиком, то точно спятила в первые месяцы жизни и до сих пор тихо-мирно пускала слюни в подушку. Низкий поклон за это.

Меня — редактора — человека сугубо мирной профессии засунули в мир шиноби — профессиональных убийц. И ладно бы в крестьянско-ремесленную семью, да чего уж там, и дайме какой-нить сойдет, так ведь нет же — в старейшую скрытую деревню, в один из старейших уважаемых кланов, где производство убийц методом штамповки налажено давно и со знанием дела. Я же человек-антиспорт! И, вообще, у меня одышка, тахикардия и слабые коленки. Ага, хи-хи, смешно. Это в пять-то биологических лет…

Правильно говорят: «Четче формулируйте свои желания». Сама себе я сейчас напоминала того негра из анекдота, который в пустыне нашел джина и пожелал стать белым, чтобы вокруг было много воды и женщин. И что из этого вышло? Ага, и стал он белоснежным унитазом в женском туалете. Вот так и я…

Думаю, что в зрелом возрасте увлечься аниме — совсем не уникальный случай и не самый страшный грех. Не важно, каким путем я к этому пришла, но я искренне полюбила мир «Наруто». Со всеми сюжетными дырами, нестыковками и нелогичностью. Со всем пафосом, прямой и незамысловатой, как рельс, моралью. Я все равно любила этот мир. Он получился такой объемный, цельный и яркий, что в нем хотелось жить. А какой простор для фантазии! Придумывать новых персонажей или изменять уже существующих, а как бы повернулся сюжет если… Увлекательнейшее времяпрепровождение, особенно в кровати перед засыпанием. Это не были мечты — просто фантазии, зарядка для пишущего редактора, но, видимо, в Небесной Канцелярии грань между этими двумя понятиями слишком тонка. И вот я здесь. Круто, чо…

Сюжет аниме я помнила достаточно подробно, поэтому с уверенностью могу сказать — это не канон. Вы в аниме помните клан Неко? Нет? Вот и я не припоминаю. Неужели только ради меня сварганили? Ладно, зазнаваться не будем, просто примем как данность. Почему я решила, что попала именно в мир «Наруто»? Ну, во-первых, потому что Коноха. Во-вторых, потому что в истории деревни фигурировало нападение Девятихвостого (взрослые вскользь упоминали), ну и, в-третьих, еще несколько деталей, не столь существенных. Так что это не то, чтобы совсем не канон, но не совсем канон.

Вот на этом месте впору задаться вопросом: «Так какого черта я тут делаю?», или в более строгом варианте: «Зачем я здесь?». Честно говоря, мне было абсолютно фиолетово. Я не то, чтобы не хотела знать ответ на этот вопрос, я даже не хотела его задавать. Единственное, чего я действительно хотела — это вернуться. Возвратиться обратно в свою непутевую, не сложившуюся жизнь. Я скучала по родителям, тосковала по друзьям, но даже с этим я смогла бы смириться, если бы не мой Мерзкий Подросток. Да, она не осталась одна. У нее есть любящий отец. И пусть мы давным-давно расстались, для нее он всегда был и остается любящим отцом. У нее есть взрывная, со сложным характером, но надежная, как скала, Мася вместе со всем своим семейством. Бабушка с дедушкой, любимая тетка. О ней позаботятся, ей помогут, поддержат — она не одна. Но… но… У нее больше нет меня, а у меня ее, и с этим я не смогу смириться. И эти су… сущности даже лишили меня возможности наблюдать за ней с небес или из преисподней — да, плевать, хоть с Альфа Центавры или мира голодных демонов! И при этом оставили мне память и личность. Поэтому уж простите, дорогие су… сущности, но мне плевать на этот мир, когда-то столь нежно мной любимый. Я не хочу его узнавать, я не хочу его менять, я не хочу в нем жить. Я просто не хочу жить. Но я не смогла убить крысу, и я не смогу убить себя. И эта закладка, это табу куда сильнее простого неприятия убийства. Пожалуйста, добрый дядя или тетя, прибейте меня. Лучше быстро, но если что — я даже согласна помучиться…

По прозрачно-голубому, невесомо сияющему, как на древних фресках моего прежнего мира небу, все так же неторопливо плыли белоснежные облака, и солнце ни на йоту не отклонялось от своей траектории. Домой возвращаться еще рано, хотя, какой это, к черту, дом… И, хотя я убеждена в том, что мысль материальна, прямо сейчас и здесь никто не собирался спасать меня путем убийства. Можно пойти поискать приключений. А что, я уже достаточно большая, чтобы самостоятельно перемещаться по деревне, а кто не согласен — идите… идите, в общем, не суть важно куда. Но в то же время я — маленькая девочка. Вдруг борзых хулиганов встречу, или кто-то удачно споткнется об меня и сломает мне шею.

Ну что я могу сказать: никто об меня не споткнулся, да и хулиганы, видимо, обходили десятой сторонкой. Хотя, казалось бы… Рост у меня — типичный метр с кепкой, веса не знаю, но телосложение скорее можно назвать теловычитанием. Особой розовощекостью местный народ и так не мог похвастаться, но даже на общем фоне я была какой-то полупрозрачной. Бухенвальдский крепыш, ей богу. Нет, вы плохого не подумайте — с питанием у меня все отлично, просто у нас в клане все такие. Особая пигментация кожи, что ли, что получается такой эффект. На ногах — синие шиноби-галоши с открытыми пальцами, выше — темно-серые штаны до середины икры, еще выше — свободная футболка, тоже серая, но светлее, и венчает все это полностью скрывающая волосы бандана. Правильно — серая, оттенка где-то посередине между штанами и футболкой. Итого, галоши, цвет которых мой знакомый дизайнер иначе, как трусяным, не называл, были самой яркой деталью моего гардероба. М-м-да… Если подумать — или мышь серая, или бледная немочь. Может, меня просто никто не видит?

Мое внимание привлекли громкие голоса. Мужик — видимо, хозяин лавки, торгующей масками — орал на мальчишку, судя по виду, моего ровесника. Вот уж кто был полной моей противоположностью. Зеленые шорты, оранжевая безрукавка, ярко-желтые, топорщащиеся волосы. Ба-тюш-ки… Да это же сам Наруто!

Вытаращив глаза, я с недоверием и жадностью разглядывала главного героя когда-то любимого мной аниме. Да, объем реальности внес корректировки в плоскую рисовку мультика, но мальчишка был легко узнаваем. Большие ярко-голубые глаза, похожие на усы полоски на щеках… Было ощущение, словно я встретила старого знакомого. Да, что знакомого — друга, я ведь все про него знаю! С рождения сирота, не знающий даже имен своих родителей, а на самом деле сын Четвертого Хокаге — предыдущего главы деревни и героя, ценой своей жизни спасшего Коноху от демона-лиса, запечатав того в своего новорожденного сына. Взрослое население деревни прекрасно знало, куда делся Девятихвостый, и это порождало ненависть и презрение к Наруто. Хотя сам мальчишка был совершенно не в курсе ни про родителей, ни про жильца в своем подсознании и искренне не понимал, за что его все так ненавидят.

Мужик тем временем швырнул маску прямо в лицо Наруто. Мальчишка грохнулся на попу, что-то крикнул хозяину лавки, после чего вскочил и убежал. Эту сцену я смутно помнила. Честно говоря, меня всегда немного коробила иррациональность поведения жителей Конохи. Лемминги какие-то: куда главный указал, туда и премся. Проклинать — так с полной самоотдачей, на руках качать — пожалуйста, не щадя живота своего. Нет, я понимаю, авторский замысел, сюжет, атмосфера детства главного героя. По большому счету, в аниме это простительно, эмоциональный фон там передан крупными мазками. Но столкнуться с таким в… хм-м… реальности? Мало ли, кто там при каких обстоятельствах погиб, особенно в вашем убийственном мире. Взрослые, казалось бы, люди, хоть какой-то уровень критичного мышления должен присутствовать. Мальчишка-то при чем?

Ноги сами вынесли меня к злополучной лавке, и я подняла так и валявшуюся в пыли маску. Поделка как поделка, на мой вкус — аляповато. Мужик-хозяин стоял ко мне спиной и отдавал какие-то распоряжения. Наконец, он повернулся, заметил меня, и его лицо расплылось в умильной улыбке.

— Малышка, привет. Тебе понравилась эта маска? — чуть ли не сюсюкая, спросил он.

Что, я правда так похожа на ми-ми-мишного котика? Ну как скажете — воля ваша. Я пошире растопырила глаза и робко кивнула. Нет, это не был экспромт, тактика уже была мною испробована на соклановцах. Что ж, пришла пора отработать технику ми-ми-ми на гражданском населении Конохи.

— Возьми себе.

Мужик, если ты улыбнешься еще чуть-чуть шире, у тебя рожа лопнет от перенапряжения. Я смущенно потупила глазки, чуть закусила губешку, а потом еле слышно пропищала:

— Но… у меня… нет… дене…

Как и следовало ожидать, хозяин лавки зашелся кудахтающим смехом и замахал ладошками.

— Что ты, что ты! Бери просто так, это подарок. — Он перестал кудахтать и склонил голову к плечу. — Ты такая миленькая.

— Ой, — пискнула я. — Спасибо, дяденька!

Одарив жертву бесчакровой техники моего собственного изобретения робкой улыбкой, я быстро поклонилась и, прижимая тоненькими ручонками добычу к груди, поспешила слинять.

Когда лавка скрылась из виду, я нырнула в укромный закуток и остановилась. Теперь надо найти Наруто. Так, как учили: концентрация; плавно увеличить силу потока, — блин, жжется! — надо уменьшить; вот так нормально, теперь главное — держать ровно; мягко подать к глазам; медленно моргнуть. Оп-ля! Мир вокруг расцвел во всей красе Теневого зрения. Точнее будет сказать — выцвел. Все движимые и недвижимые объекты вокруг, разом утратив все краски, превратились в едва различимые мутно-серые силуэты. А вот тени, которые, как известно, отбрасывает любой материальный объект, наоборот, уплотнились и обрели четкие контуры. Ракурс, конечно, странный и непривычный, но сориентироваться можно. Еще какое-то время я промучилась с фокусировкой. Нет, мне не нужны крысы в подвале, и количество шпилек в шкатулке на комоде тоже не интересует. Черт, как же мне отфильтровать исключительно прямоходящие двуногие объекты? Ну, а что бы ты хотела, милочка? Для того, чтобы Зрак нормально Зрил, тренироваться надо, а не по полдня пинать балду на удаленном полигоне. Да и радиус, прямо скажем, — с гулькин нос, а Наруто бегает быстро.

Наконец, все получилось, и я занялась поиском знакомого силуэта. Вот, ведь, я коза! Ну что мне стоило, вместо того, чтобы таращиться на оранжевую безрукавку и предаваться глубокомысленным рассуждениям, сделать слепок тени и отправить в личную базу данных в специально отведенном для этого месте мозга-разума-сознания? Сейчас бы мигом нашла. Но мы, ведь, не ищем легких путей? Умничка! Вот колупайся теперь вручную и молись, чтобы Наруто не удрал за пределы действия твоего Зрака.

Уф-ф-ф… Вот он — нашла. Сидит в каком-то углу, в комочек сжался. Так, больше дурака не валяем, ставим динамическую метку (я аж вспотела, пока вспоминала, как это делается, все-таки научилась совсем недавно) и отрубаем, на фиг, Теневое зрение!

Я снова медленно моргнула, и мир вернулся в нормальное состояние, только от меня к искомому объекту теперь тянулась невидимая, но хорошо ощутимая тонкая ниточка. Прям, нить Ариадны какая-то. Тьфу! Меня ощутимо повело, и я со всей дури врубилась плечом в стену своего закутка. Больно, блин! Нет, все-таки мала я еще для таких комплексных упражнений. И объем чакры не тот, да и вообще…

Ладно, потормозили — и хватит. Метка не вечная, да и эта тропинка из крошек тоже чакру кушает, хотя и понемногу, и жует долго. Отгоняя мельтешащие перед глазами черные точки, я тряхнула головой, и, поначалу немного неуверенно, побежала по лабиринту Конохи вслед за невидимой нитью. Ощущение было странным. Я чувствовала себя синей стрелкой компаса, которая, как ни крути, всегда указывает на север. Так и появившееся новое ощущение безошибочно вело меня к Наруто.

Мой Минотавр ждал меня в закутке, как две капли воды похожем на тот, что я покинула. Их здесь специально, что ли, делают, чтобы было куда сныкаться для подумать-поплакать-замыслить пакость? Наруто сидел, сжавшись в комок и уткнувшись лицом в коленки. Не знаю — плакал он или нет, а уточнять было как-то неправильно. Мальчишка все-таки — у них своя гордость. Моих шагов он, судя по всему, не слышал, потому что вздрогнул всем телом, когда я поздоровалась:

— Привет.

Наруто поднял голову, и на меня уставилась пара просто потрясающих ярко-голубых глаз. Я чуть не задохнулась от изумления и восхищения. Даже представить себе не могла, что в реальности могут существовать зенки такого цвета и размера. Умереть — не встать, честное слово!

— Чего тебе? — угрюмо буркнул он.

При моем росте и теловычитании угрозы для него я не могла представлять даже чисто теоретически. Наруто был гораздо выше, крупнее, да и, вообще, он парень, поэтому я, стряхнув эстетическое оцепенение, подошла к нему. Села рядом, положила ему на колени маску:

— Вот.

Было занятно наблюдать за сменой эмоций, отразившихся на его выразительной физиономии. Он снова взглянул на меня. В голубых глазищах буквально застыли вопросительные знаки.

— Мне показалось, она тебе понравилась, — отвечая на невысказанный вопрос сказала я.

— Н-но… — нахмурился Наруто.

— Я ее не украла, — поспешила объясниться я. — Тот дядька мне ее подарил. А чего он на тебя кричал?

— Ты слышала?

— Не слова, только интонацию.

Наруто снова нахмурил брови, а в его глазах промелькнула растерянность. Ой, недоканончик, только не Наруто Туповатый! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Хотя, может, слово «интонация» для пяти лет рановато? Черт, я не помню уже словарный запас Мерзкого Подростка в таком возрасте. Да и параллели проводить тоже не совсем корректно, другой мир все-таки.

— Я не слышала, что он говорил, но он так кричал, — объяснила я. — За что он на тебя ругался?

— Не знаю, — вздохнул Наруто и неожиданно пожаловался: — Снова демоном меня обозвал.

— А это правда? — Я наклонилась к мальчику и заглянула ему в лицо. — Мне кажется, для демона ты слишком симпатичный.

Ой, мамочки, я вот прямо сейчас растаю как мороженое в духовке! Наруто, как же очаровательно ты краснеешь, моя ми-ми-ми-техника нервно курит в сторонке. Но если я сейчас наброшусь на тебя с обнимашками, ты вряд ли меня поймешь. Ведь ты не в курсе, что мой настоящий возраст и биологический нужно читать через запятую, да и объяснить я не смогу…

Сказать, что мне пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы вытащить мальчишку из раковины, значит нагло соврать. Мы, по-детски непосредственно, болтали о том, о сем. Перескакивали с темы на тему, делились Очень Важными Открытиями (мне пришлось придумывать на ходу, но на фантазию я никогда не жаловалась). Он бесхитростно рассказал мне историю всей своей недолгой жизни, я ему — свою (в местном варианте, конечно). А потом я просто слушала мальчика, кивая, охая и округляя глаза в нужных местах. И все это время я не переставала изумляться: какое же это удивительное, солнечное создание. Как, живя в такой атмосфере, он сумел не сломаться, не отчаяться, не озлобиться, не отгородиться от мира толстыми стенами недоверия? Пять лет на прямой человеческой жизни — это ничтожно мало, но те же пять лет для формирования личности — огромный срок. Какой же внутренней силой должен обладать этот мальчик, чтобы, несмотря на весь царящий вокруг него мрак, быть таким — доверчивым, бесхитростным, открытым всему миру солнцем? Наруто, ты настоящее чудо, ты знаешь об этом?

— Как тебя зовут? — оторвал меня от размышлений голос голубоглазого солнца. И, судя по тону, спрашивает он уже не первый раз.

— А? — Мне пришлось приложить усилие, чтобы включиться в реальность. — Акира. А тебя?

— Наруто.

Ну, не прошло и пары-тройки часов плотного общения, как познакомились. Молодцы. Хотя, если память мне не изменяет, для нашей возрастной категории это нормально. Наруто поднялся на ноги и взглянул на небо.

— Скоро стемнеет, — старательно пряча грусть в голосе сообщил он. — Тебе домой пора.

— Ну… да.

Я встала рядом с ним. Неожиданно Наруто ткнул пальцем мне в голову и спросил:

— А это что такое? — Не успела я и рта открыть, как этот паршивец безапелляционным тоном заявил: — Тебе не идет.

И вот как на это реагировать, а? В рамках нашей возрастной группы? Обидеться? Возмутиться? Сделать морду кирпичом, типа я ничего не слышала? Стилист, блин, доморощенный.

— Череп тонкий, приходится защищать, — ляпнула я, не успев толком подумать.

Три идеальных буквы «О» на одной физиономии — занятное зрелище. Не говори ничего, Наруто, у тебя в прямом смысле все на лице написано. Внезапно решившись, я посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

— Наруто, а ты будешь со мной дружить?

Скажу честно, мой словарный запас слишком беден, чтобы описать все то, что сейчас я читала на лице мальчика. Едрить твою налево… Лемминги. Тупые лемминги. Ну как так можно, а?!

Наруто упоенно метал сюрикены в самодельную мишень, а я сидела на ветке дерева и, болтая ногами, уж простите за откровенность, сосала палец. Вот только не надо мне сейчас смешков, понимающих подмигиваний, шуточек про соски-пустышки и прочих эротических фантазий. Я просто порезалась. Глубоко, длинно и качественно. Сами в детстве никогда так не делали? Напоминаю, мне, хоть и через запятую, но всего лишь почти пять лет.

Я вынула палец изо рта и подвергла его тщательному осмотру. О глубоком порезе напоминала лишь тонкая розоватая ниточка, но и она на глазах исчезла, слившись с общим фоном. Да, все, как и говорили. Уж не знаю, биться мне в истерике от счастья или от отчаянья. Последние недели, вообще, были богаты на события, но главным стало мое личное Откровение: весь мой клан — мутанты. Или биологические конструкты, или… ладно, буйство фантазии до добра не доводит.

Наверное, чтобы объяснить, как я пришла к такому сногсшибательному выводу, надо вернуться к тому приснопамятному дню, когда я познакомилась с Наруто. Или даже немного раньше. На почти пять лет назад.

Не знаю, сопровождалось ли мое рождение в этом мире громом, молниями и прочими стихийными бедствиями, но факт остается фактом — я родилась. На осознание положения, в котором оказалась, потребовалось какое-то время. Какое — не скажу, не знаю. За календарем следить не было возможности, да и видела я странно и довольно хреново. За осознанием пришла реакция — ну я уже говорила: истерика-проклятья-матерщина. Можете себе представить, как это выглядело в исполнении новорожденного младенца? Подскажу — я просто орала. Оно и понятно, дикция — ни к черту, что проклинай, что благодари — все равно на выходе получается буква «А-а-а». Жестикуляция тоже не помогает — действия верхних и нижних манипуляторов совсем не скоординированы и постоянно путаются. Поэтому я орала утром, днем и вечером, периодически засыпая от усталости прямо на середине очередной трели. Перерывы я делала только на то, чтобы откушать. Наверное, еще ни одного младенца во всех мирах не кормили так часто и так много. Бедные мои местные родители.

Правда, мучились они недолго. Оба отправились на миссию, с которой не вернулись. Вопрос: каким образом свежеродившая женщина оказалась на миссии, остается открытым — это не ко мне. О судьбе своих местных родителей я узнала, когда мне было года два, просто задав соответствующий вопрос. Не сказать, чтобы меня это интересовало, но из уважения к биологии спросить надо было, и я спросила. Поймите меня правильно. Я не то, чтобы совсем сухарь бесчувственный. Сама ребенка вынашивала и рожала — знаю, что это такое. Просто для меня эти люди были полными незнакомцами, с которыми меня не связывали никакие узы. Мои настоящие родители остались ТАМ… Так, об этом лишний раз вспоминать не будем.

От местных родителей мне достался небольшой дом в клановом квартале. Честно говоря, я не знаю, как тут обстоят дела с правами собственности на недвижимость, но мои родители жили в этом доме, а после их гибели меня никто выселять не стал. Вместе со мной в доме жила Чика — женщина средних лет, которая, сколько себя помню здесь, всегда была рядом. Не знаю, была ли она мне родственницей или занималась этим на добровольно-общественных началах, но она заботилась обо мне, особо не докучая. На мой взгляд, единственным ее настоящим талантом был кулинарный, а больше мне ничего от нее не было нужно. Я тоже не наглела и по мере сил помогала с уборкой. Так что, мы друг другу не мешали и жили вполне гармонично. Откуда брались деньги на житье — не знаю. Мне по возрасту не полагалось задаваться таким вопросом, я и не задавалась. Повзрослею — сами просветят.

Единственный наш конфликт с Чикой был связан с той самой банданой, что так не понравилась Наруто. Едва младенческий пух на моей голове стал сменяться нормальными волосами, как Чика нацепила на меня эту хреновину. Я еще с прошлой жизни терпеть не могу головные уборы во всем их ассортименте. Единственный вид покрышки на башку, который я признаю — это капюшон. Я боролась яростно и отчаянно, но Чика была непреклонна. Закончилось все это грандиозным скандалом (это, как вы понимаете, я уже немного подросла). И вот, в самом разгаре бушующих страстей (бушевала исключительно я), глядя на меня своими грустными теплыми глазами, Чика неожиданно мягко произнесла:

— Акира, пожалуйста, не снимай ее. Поверь мне, так надо.

Вот на этом месте я и сдулась, как аккуратно проколотый шарик. Надо так надо. В конце концов, Чика не так много требует от меня. А если уж быть совсем честной — почти совсем ничего. Черт с ней, с этой дурацкой банданой — потерплю.

Вторым человеком, который, хоть и не жил с нами, но ежедневно приходил, был Хотэка. Это был мой Кошмар (забегая немного вперед скажу, что я просто еще ничего не знала о настоящих Кошмарах). Этот, тоже немолодой уже мужчина, меня обучал и тренировал, особо не интересуясь моим бесценным мнением на этот счет. Я ведь уже говорила, что я — человек-антиспорт? Так вот, этот изверг (иначе и не скажешь) с самого нежного возраста, когда нормальные девочки еще манной кашей на доступных поверхностях рисуют, брал меня за шкирку и относил на ближайший полигон, где, собственно, и приступал к процессу. Если со всякими там отжиманиями, прыжками, бегом, приседаниями и прочей подобной ересью я просто вынуждена была смириться (вспомним юность, не беда, физкультура, тра-та-та), то вот работа с чакрой и клановые техники… Это просто одно большое ОЙ, если придерживаться нормативной лексики.

Вообще, что такое чакра. Объяснение из аниме: смесь духовной и физической энергий, которая циркулирует по организму на манер крови в одноименной системе, и при должном обучении ее можно почувствовать и даже управлять. Все техники шиноби требуют использования этой самой чакры — ну, там, шар огня изо рта выдуть или, засунув руки в карманы, прогуляться по вертикальной поверхности. Короче, что-то типа магии, но имеет вполне себе философско-физиологическое объяснение.

Так вот, начнем с того, что наша чакра какая-то не совсем правильная. Вот только не требуйте подробностей, я в нормальной-то чакре мало чего понимаю, что уж там говорить о нашем клановом извращении. Но, правильная или нет, а учиться ее чувствовать и худо-бедно управлять — пришлось. Это было неприятно.

Дальше больше — клановые техники. Знаете, на чем специализируются Неко? Звучит барабанная дробь… Управление тенями! Спросите, а как же Нара? Мне вот и самой это интересно. Не хочется верить, что в этой версии мира "Наруто" их заменили нашим кланом. Нравились мне эти раздолбаи. Мир много потерял, если они здесь отсутствуют. И фиг бы с ними, с тенями, кто умничать-то будет?

А если серьезно, то между техниками Нара и Неко есть существенная разница. Нара использовали свою тень, а мы ее, наоборот, старательно прячем. Это, кстати, довольно непросто, и эта самая первая из изучаемых техник. Личные тени Неко настолько сжаты и обесцвечены, что их, вообще, не видно. А теперь просто попробуйте представить наш квартал, населенный бледными до прозрачности, не отбрасывающими теней личностями. У кого как, а у меня какие-то неприятные ассоциации рождаются. Хотя, мне-то чего ерзать — я сама из этого муравейника, и тень моя уже год, как надежно спрятана. Зачем это нужно, из объяснений Хотэки я так толком и не поняла, но важность осознала в полной мере, аж до икоты.

Так что, используем мы любые другие тени, кроме своей любимой. Открывающиеся возможности можете прикинуть сами. Правда, пока из всего ассортимента я, в силу малолетства и природной лени, кое-как освоила только Зрак с небольшими приложениями. Вообще-то, правильно говорить: «Техника Теневого зрения». Но вот бесят меня эти романтично-пафосные названия. То ли дело — Зрак. Коротко, мощно и по делу.

А не так давно мы с Хотэкой приступили к рукопашке или тайдзюцу, если в местных терминах. Еще одно большое ОЙ. Уж не знаю, что там будет дальше (подозреваю, что избежать этого при всей моей изворотливости не удастся), но пока то, на что он меня натаскивает, больше всего напоминает скачки нашего кота по квартире, когда он за мухами охотился. Но вынуждена признать, что это все же повеселее, чем круги вокруг полигона наматывать. Правда, от них меня пока еще никто не освобождал.

Вот до сих пор не могу понять, как Хотэка этого добивается? Я же, мягко говоря, совсем не пай-девочка. А он на меня ни разу голос не повысил, не говоря уже о рукоприкладстве. Ни угрозы, ни посулы не использует. Просто смотрит на меня с этой своей полуулыбкой (Джоконда, блин, местного разлива) и доброжелательно так говорит, чем мое драгоценное тельце в данный конкретный момент времени должно заняться с энтузиазмом и полной самоотдачей. Ну энтузиазма от меня хрен дождешься, да и самоотдача заметно прихрамывает, но ведь делаю же.

Секрет Хотэки я пока не разгадала, но метод борьбы с его изуверствами таки нашла. Заявила, что желаю завести более близкое знакомство с метательными железяками и буду делать это самостоятельно, ибо он в данном вопросе полный валенок. В ответ на такое заявление Хотэка посмотрел на меня нечитаемым взглядом своих светло-зеленых глаз и молча кивнул. И вот, прихватив для виду пару кунаев, я после обязательной утренней тренировки удалялась на самый дальний полигон для самостоятельной работы. Где вполне себе самостоятельно занималась очень продуктивным ничегонеделаньем. Я не льщу себя надеждой, что это продлится вечно. В отличии от меня, Хотэка Зраком владеет превосходно, и я ни секунды не сомневаюсь, что он точно знает, чем я тут на самом деле занимаюсь. Но, пока он меня не трогает, могу себе позволить всласть порефлексировать.

Возвращаясь к тому, как палец оказался у меня во рту. Предупреждаю сразу — я не медик, не физик и даже не экзорцист, поэтому объясняю, как умею. Оказалось, что наша чакра, хоть и извращенная, но, как и ее нормальная товарка, может быть преобразована и разделена на две составляющие. Это штука же изначально представляет собой смесь двух энергий — духовной и физической. Ну, а то, что было смешано, можно разделить. Для наших техник мы используем преимущественно только одну из частей. А вот вторая копится где-то в организме и является ну просто жутко нужной и полезной. Именно такую чакру используют ирьенины — сиречь ниндзя-медики. Они и сами отлично владеют фокусом преобразования и разделения, но, как понимаете, не могут делать это бесконечно и в больших количествах. А мы — Неко — можем делиться этим дефицитным продуктом, ибо у каждого уважающего себя члена нашего клана всегда имеется заначка в защечном мешочке. Хотя, как это делается, мне пока никто объяснять не будет, потому что мелкая еще. Но! И еще раз — НО. Делиться — это, конечно, благородно, но такую полезную штучку мы можем использовать и сами. Если эту вторую чакру в нужной пропорции смешать со слюной у себя во рту, которая содержит какой-то особый фермент, то на выходе получится буквально панацея от травм легкой и средней степени тяжести. А если все тоже самое смешать, но не взбалтывать, и не плеваться, а дуть — то можно вдуть искорку жизни даже в уверенно уползающее в мир иной туловище.

Честно скажу, после той лекции я полчаса, вообще, боялась рот открыть — мало ли что у меня там понамешано. А потом на меня снизошло Откровение, и я все поняла — мы мутанты. Но сами подумайте, это что за организм такой надо иметь, чтобы все, о чем я рассказала, проворачивать?!

Эксперимент с пальцем наглядно показал, что Хотэка не обманул — качественный порез зажил со сверхзвуковой скоростью. Главное — пропорцию правильно соблюсти. Зашибись. Вот только, несмотря на многообещающие перспективы, что-то я не чувствовала в себе потенции идти одаривать слюнями ближних и дальних своих. Хотя, ближним оно и не надо. Они сами кого хочешь обслюнявят до полного перерождения.

Я снова поболтала ногами и едва не грохнулась с дерева. Что-то я совсем расклеилась. Мало мне отсутствующей в видимом диапазоне тени и Зрака, так еще и животворный фермент во рту. Тьфу! Так, а вот с этим надо быть поосторожнее. А то еще плюну в неправильной пропорции, так хрен знает, что получится. Хотя, зубная щетка пока вроде не растворилась.

Пока я в очередной раз предавалась размышлениям о горькой своей судьбинушке, Наруто собрал улетевшие мимо цели сюрикены и, отойдя на исходную позицию, начал новый раунд борьбы с мишенью. Вот же энерджайзер. Его б энергию, да в мирных целях. А откуда, спросите вы, у сироты-бесприданника новенькие сюрикены? Откуда-откуда… от верблюда, сиречь от меня.

Когда в день нашего с Наруто знакомства я вернулась домой, на кухне, потупив глаза долу, сидела какая-то притихшая Чика, а напротив нее, недовольно хмуря рожу, возвышался Глас. Не помню я, как его зовут. Мне этот хмырь сразу не понравился, поэтому забивать себе голову глупостями, типа его имени, я не стала.

— Где ты была? — едва я появилась в дверном проеме, вопросил он.

Я молча прошлепала в ванную и тщательно вымыла руки. Вот в чем у Чики со мной не было никаких проблем, так это в вопросах гигиены. Еще в прошлой жизни водился за мной такой психоз — не выношу, когда руки грязные, потные или чем-то пахнут. Да и, вообще, не люблю пахнуть, я и духами никогда не пользовалась. Поэтому загонять мыться меня не надо было, делала я это абсолютно добровольно, охотно и по нескольку раз в день.

Вернувшись на кухню, я взгромоздилась на свой табурет и милым голоском прощебетала:

— Чика, а что у нас на ужин?

— Я задал тебе вопрос! — тут же загрохотал на все помещение этот придурок.

Вот поэтому он и Глас — нормально разговаривать, вообще, не умеет, сразу орать начинает.

Чика молча встала и завозилась у плиты. Вскоре передо мной появились тарелка риса с овощами, стакан молока и… б-р-р… палочки, чтоб их! Ладно, я уже привыкла, хотя по вилке скучаю. Сложив ладошки и вякнув «спасибо», я принялась поглощать пищу. Глас сверлил меня взглядом, может, ждал, что я подавлюсь? А вот хрен тебе. Ты мне неинтересен и неприятен. В целом. Хотя в данный момент я проводила очередной этап эксперимента «Когда же я нарвусь». Я уже давно обратила внимание, что все выходки и выпендреж сходили мне с рук, словно были нормальным поведением для ребенка моего возраста. Сама бы я уже дралась, а вот мои соклановцы… Никто, ни разу не только не дал мне по заднице, но даже голос не повысил. Глас не в счет, он не орет, он так разговаривает. Мне даже стало любопытно, ЧТО я должна отчебучить, чтобы, наконец, огрести.

Пока эксперимент проходил вяленько. В гробовой тишине я неторопливо поглощала пищу. Почавкать, что ли, чтобы как-то расшевелить обстановку? Чика расстроится, а ей неприятностей я не желала, хорошая она тетка.

Наконец еда перекочевала из тарелки на свое законное место, и Чика убрала посуду. Вообще, размер порции впечатлял. Никогда бы не подумала, что ребенок моей комплекции может сожрать столько. Вот уж, точно — желудок у котенка не больше котенка. И ведь даже пузо не надулось. Не, ребята, мутанты мы — точно мутанты. Ну что ж, начнем.

Я сложила ладошки на коленках, выпрямила позвоночник, на манер механической куклы повернула голову к Гласу и вперила в него немигающий взгляд. Мужик не стал играть со мной в гляделки, а начал с начала:

— Где ты была?

— В деревне.

— Ты не должна общаться с этим мальчишкой.

— Почему?

— Не должна, и все!

— Почему?

— Это может быть опасно.

— Почему?

Глас начал закипать. Я его понимала. Этим вопросом Мой Мерзкий Подросток доводила меня до белого каления в рекордно короткие сроки.

— Это приказ! — рявкнул он так, что мне показалось, еще чуть-чуть и наш домик просто сложится на манер карточного.

— Чей? — невинно поинтересовалась я.

— Мой!

— А ты кто такой?

Ну, вообще-то, Глас был из свиты главы клана. То ли левая рука, то ли правая нога нашего королька, в общем, вполне себе шишка. В клане его недолюбливали, мне он тоже не нравился, так что обидеть хорошего человека я не опасалась. Серые глаза мужика сузились.

Тут надо сделать небольшое отступление. Как и положено порядочным мутантам, глаза у нас тоже были мутантские. Размер, разрез и цвет — на любой вкус, но все с кошачьим зрачком. Знаете, таким овальненьким. Нормальный зрачок, насколько я помню из школьного курса анатомии, это дырка, которая реагирует на свет, меняя свой размер в зависимости от яркости освещения. Но не таков наш гордый профиль! Наши мутантские овальчики, наплевав на все законы добра, красоты и анатомии, гордо игнорировали яркость света. Но, в зависимости от желания владельца, принимали любую форму. В принципе, их можно было и вполне себе кругленькими сделать. Ну, чтобы людей не пугать. Вот только они великоваты получались, точь-в-точь как после атропина. Глазки мне достались симпатичные — на полморды, с красивым разрезом, голубые. Но не такие яркие, как у Наруто, а светлые и какие-то льдисто-прозрачные. В общем, красивые глазки, и даже овальный зрачок их не портил.

Так вот, говоря, что глаза Гласа сузились, я имела в виду, что зрачок превратился в узкую щель. В нашем мутантском квартале глаза — не роскошь, а одно из средств общения. Узкие, еле заметные щелочки говорили о том, что Глас был в бешенстве.

— Ты, малявка…

Я не увидела, а, скорее, почувствовала, как Чика резко вскинула голову. Глас внезапно осекся и умолк. О-о-о, это становится интересным. Неизменно тихая и немного грустная Чика, что это было?

— Ты меня слышала, — почти нормальным голосом сказал Глас.

— Да.

Мужик поднялся, собираясь уходить, но его удержала некая незавершенность разговора.

— И? — спросил он.

— Мне плевать.

Глас еще немного потоптался и молча ушел. Наверное, когда почти пятилетний ребенок ведет себя таким образом — это не нормально даже в этом мире. Но я с рождения вела себя ненормально. Может, поэтому со мной никто не связывался — вдруг еще укушу?

— Чика, чем он тебя так напугал? — спросила я, когда за Гласом закрылась дверь.

Женщина поднялась и, подойдя к раковине, начала мыть посуду.

— Он сказал, что у меня заберут опеку над тобой, — сквозь шум воды услышала я ее тихий голос.

— А он может?

Чика выключила воду, вытерла и убрала в шкафчик посуду.

— Он — нет, — наконец, ответила моя опекунша. — Спокойной ночи, Акира.

И ушла. Вот в этом вся Чика. Хотя, начинаю приходить к выводу, что это не она такая, а, вообще, такой стиль поведения характерен для нашего клана. Немногословные, спокойные, я бы даже сказала — безэмоциональные. Лица у всех расслабленные, и хрен чего по ним поймешь. Но не застывшие, знаете, когда морда «я-не-кукла-я-контролирую-свои-эмоции», а именно расслабленно-спокойные. Глаза тоже под контролем, жестикуляция очень скупая. В общем, «читать» моих соклановцев трудно. Не сказать, чтобы меня это сильно парило или интересовало, просто я по жизни наблюдатель, вот и отметила такой факт.

Вопрос с опекой меня не сильно взволновал. Это вы тут все в бледные молчаливые привидения играете, а я девочка странная и неуравновешенная: если что, могу и скандал закатить. Так что, не думаю, что желающие позаботиться обо мне в очередь выстроились. Хотя, похоже, для Чики это важно. Ты хорошая женщина, но… Плевать мне на последствия. Общаться буду с тем, с кем захочу.

Из аниме я знала, что житуха у Наруто была не сахар. И питание так себе, и тренироваться нормально он не мог — камешки в самодельные мишени бросал. То же самое я узнала из его болтовни, так что, вполне себе официально была в курсе.

На ежедневной утренней пытке мне, наконец, удалось удивить Хотэку. В свете нового знакомства передо мной встала насущная проблема — как по-быстрому найти Наруто. Бегать по деревне в его поисках мне было лень, а вот Зрак, как я подозревала, мог в этом плане сильно облегчить жизнь. Учил меня Хотэка, вот ему я и задала соответствующий вопрос. Он удивился, но вредничать не стал, а научил меня ставить закрепленные маячки. По сути, это была та же динамическая метка, но хитро растворенная в тени реципиента. Чтобы минимизировать расходы чакры, нить от маячка делалась совсем тонкой и как бы спящей. Переход в активный режим можно было осуществлять по желанию или задать условия, при которых переключение происходило автоматически — это уже был не следящий, а сигнально-следящий маячок. Звучит солидно, но на практике оказалось совсем несложно. Я даже удивилась, что такая полезная техника оказалась настолько простой. Так что, в этот раз пытка, которую Хотэка по недомыслию называл тренировкой, прошла у нас в редкой обстановке полного взаимопонимания.

После вынужденно-обязательного утреннего фитнеса я, вопреки обыкновению, отправилась в Кузню. Ну как я это называю. Нет, наковальня там тоже была, но на самом деле это был среднего размера комплекс зданий в самом сердце квартала. Уж чего они туда понапихали и чем занимались — не знаю, мне это как-то неинтересно было, но оружие там тоже делали.

Нобу я нашла там же, где обычно — в запрятанном в самом сердце Кузни зале, где вдоль стен стояли верстаки, столы, шкафы, какие-то стойки: в общем, хрен чего. Не знаю, что это было на самом деле и как называлось, но про себя я окрестила это место мастерской. Не исключаю, что именно мастерской оно и было, хотя и немного странной. И самой странной была конструкция в центре, которую я назвала очаг. Даже не так — Очаг.

На не очень высоком, с трех меня, наверное, постаменте, к которому вели широкие и довольно высокие ступени, располагался нехилого размера темно-серый шар, или полукупол, или… В общем, создавалось впечатление, что эта штука постоянно меняет форму, сохраняя при этом разной кривизны округлость. А внутри нее неторопливо ворочалась серая прозрачная дымка, иногда выбрасывая язычки, похожие на пламя. Зрелище просто завораживающее. Я с первого раза, когда Чика привела меня сюда, так и прикипела. Что там огонь, вода или чужая работа — вот на Очаг я, действительно, могла смотреть бесконечно.

В тот — первый — раз Нобу меня измерил целиком и частями, возложил длань на мою макушку и довольно долго рассматривал лицо. Потом хмыкнул и, собственно, все. Они с Чикой погрузились в Очень Серьезную Взрослую Беседу, а мне позволили забраться на постамент и засунуть голову в Очаг.

Внутри непонятная конструкция была выложена круглыми, как мне показалось, деревянными палочками, сантиметров двадцать длиной и сантиметра четыре в диаметре. Почему я так уверенно говорю, что это были круглые палочки? Просто эта «облицовка» не была сплошной. Палки были налеплены как попало, хотя и строго горизонтально. Да даже не налеплены — просто висели в одной плоскости, создавая иллюзию «облицовки». То на одной, то на другой загоралась вязь каких-то закорючек. Хотя бы какая-то закономерность в этих загораниях не прослеживалась. Причем на разных палках закорючки были разного цвета — бледно-зеленые, нежно-голубые, светло-лиловые, по-моему, даже парочка розовых мигнула.

Пола под Очагом не было. Дымка крутилась над огромной черной дыренью, уходившей, как мне кажется, к центру земли. Как я с разгона не улетела туда дурной башкой вперед — для меня до сих пор мрачная тайна. Ну не улетела, и слава всем богам. Тогда — в свой первый визит сюда — я вынула из Очага голову, уселась на краешке твердой поверхности и спустила ноги в дырень. Дымка вихрем закрутилась вокруг моих ног, а потом снова рассыпалась бесформенным облачком. Ощущение было… Знаете, как котенок потерся — мягко, немного щекотно и очень приятно. Так я и сидела, болтая ногами, пока взрослые не закончили свой разговор и не сняли меня с постамента. После этого я еще несколько раз заходила в мастерскую. Нобу, видя меня, неопределенно хмыкал, но не прогонял.

Сейчас я его застала склонившимся над верстаком. Вместо обычного хмыканья он, не оборачиваясь, буркнул:

— Я занят. Поиграй пока.

Видимо, я зашла уж как-то совсем не вовремя. Но у меня к Нобу дело, поэтому смиренно подожду. Тем более, что побездельничать в Очаге я никогда не против, а даже наоборот. Залезла на постамент и уселась на краю дырени, привычно свесив туда ноги. Не так давно я обнаружила, что при небольшом направленном усилии могу изменять форму дымки. Главное, чтобы какая-то часть моего тела — рука или нога — находилась внутри. Это была очень занятная игра. Как-то я даже попыталась вылепить из дымки замок. Архитектор из меня получился хреновый, поэтому пара кривобоких башен, покачавшись над дыренью, рассыпалась в прах. Вообще, дырень — это звучит как-то неуважительно к тому, над чем я сейчас легкомысленно болтала ногами. Пусть будет Бездна, чего-то меня сегодня на пафос потянуло. Словно откликнувшись на мои мысли, дымка всколыхнулась и начала закручиваться в воронку, как будто приготовилась ухнуть вниз.

Нет, так мне не нравится. Архитектор из меня никудышный, попробуем себя в качестве… м-м-м… зоолога. Пусть будут зайчики, девочка я, в конце концов, или где? Нет, зайчики тупые. Пусть лучше будут котики, кошаков я люблю. Давайте устроим кошачий хоровод.

Я и не заметила, как всерьез увлеклась, вылепляя из дымки котиков. Сначала они у меня просто ходили друг за другом по кругу. Прикольно, конечно, но немного напоминает прогулку в тюремном дворике. Несколько кошаков даже поднялись на задние лапы и, заложив передние за спину, понурили головы. Не-не-не, что за нездоровые ассоциации, я же сказала — хоровод. Все котики поднялись на задние лапы и, положив передние друг другу на плечи, изобразили нечто, похожее на кавказский танец. Нет, зоолог из меня тоже не очень. Не коты у меня получились, а какие-то неведомы зверушки. Я как раз мучилась над формой ушей, когда от этого увлекательного занятия меня отвлек голос Нобу.

— Акира, ты что-то хотела? — спросил он.

Вздрогнув, я быстро обернулась. Нобу стоял внизу возле ступеней и с иронией смотрел на меня своими черными глазами. Не на зверинец, что я устроила в Очаге, а на меня. Вынув ноги из Бездны, я развернулась к нему лицом, не торопясь, впрочем, слезать с постамента. На то были свои причины.

Вообще, внешность Нобу заслуживает отдельного описания. Во-первых, он был очень высокий. Даже по меркам нашего клана, где, как мне кажется, я была единственной коротышкой, его рост сильно выделялся. Во-вторых, он был широкоплечий и мускулистый, что для моих соклановцев было нехарактерно. В большинстве своем, они были, хоть и высокие, но, как бы это сказать… худощавые, и никто из виденных мною мужчин, не говоря уж о женщинах, особой мускулатурой похвастаться не мог. И, в-третьих, он был черно-рыжим. Я имею в виду цвет волос. Вообще, в нашем мутантском клане была широко распространена двухцветная масть — серая с серым, хотя попадались и трехцветные с добавлением светлой рыжины — Хотэка, кстати, был как раз таким. У кого-то отдельными прядями, у кого-то по полбашки, а у кого-то — как у Нобу — через волос. Вот только у него один волос был черный, другой медно-рыжий. Теперь вы понимаете, почему я уделила столько времени описанию внешности Нобу? На фоне высоких, тонких, полупрозрачных сероволосых немочей он выглядел как… ну не знаю… как новогодняя елка в морге.

Как и Чику, и Хотэку, я при знакомстве отнесла его к среднему возрасту. Хотя, возраст моих соклановцев — это тоже отдельная песня. Есть дети, есть подростки, а есть все остальные взрослые среднего возраста. Диапазон — от двадцати пяти до пятидесяти, точнее определить не могу. Замораживаемся мы, что ли? А потом сразу — бац! — и пенсия, нескольких старичков я видела. Я же уже говорила — мутанты мы.

Так вот, с царственным видом я сидела на постаменте, потому что это был редкий случай, когда я могла смотреть на Нобу сверху-вниз. Так-то я ему, мягко говоря, в пупок дышу. А когда хочешь обратиться с неоднозначной просьбой, такой ракурс не самый воодушевляющий.

— Нобу, а можно мне немножко сюрикенов?

Потупив глазки, я подпустила самую капельку ми-ми-ми. Нобу все-таки не гражданский, с ним переборщить нельзя, сразу отправишься по известному адресу.

— И кунаев тоже… немножко.

— А тебе зачем?

Вот за что не люблю глаза Нобу, зрачков ни фига не видно.

— Только не говори, что тренироваться будешь.

Врать было бессмысленно, а, главное, не хотелось.

— Это не для меня, для моего друга.

— Для друга, значит…

Фраза повисла в воздухе. Бросив быстрый взгляд мне за спину, Нобу буркнул на ходу:

— Сейчас вернусь.

Я незаметно выдохнула. Сразу не послал, значит, поможет. А чего это он у меня за спиной углядел? Оглянувшись, я тоненько пискнула и кубарем свалилась с постамента. В Очаге, обняв друг друга лапками за талии, лихо отплясывали канкан лисы, а за их спинами колыхались пушистые, в непонятном количестве, хвосты. Не успела я толком потереть все ушибленные места, как вернулся хозяин мастерской.

— Нобу, прости, — торопливо залепетала я, — сейчас все поправлю.

— Оставь, — он небрежно отмахнулся. — Мне нравится.

Рядом со мной, неприятно звякнув железом, бухнулась полотняная авоська, следом — два подсумка.

— Держи, и имей в виду, больше не дам.

Я поднялась на ноги и склонилась в почтительном поклоне.

— Нобу, спасибо тебе большое!

— Иди уже, — фыркнул в ответ щедрый мастер.

Пока он не передумал, я схватила добычу и быстренько ретировалась. Дома вывалила на пол нажитое непосильным трудом и тихо офигела. Нобу расщедрился — несколько десятков сюрикенов, столько же кунаев. Как я, вообще, эту тяжесть до дома доперла? Наруто, ты мне должен.

Набив один из подсумков железяками, остальное отволокла к себе в комнату. Пусть полежит, так много Наруто сразу не нужно. Так, теперь необходимо чего-нибудь сожрать и заняться поиском. На кухне меня ждал сюрприз — коробка с запиской: «Возьми с собой. Чика». Внутри оказался стандартный перекус. На двоих. Друзья мои мутанты, что происходит?

Да, сколь веревочке не виться, а конец будет. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. И счастье было столь недолгим. Вообще, я могу накидать еще с десяток подходящих по смыслу выражений, а потом еще столько же добрым русским матерком. Но толку-то… Все уже случилось. По моей собственной глупости. Да не глупости даже, а — что еще обидней — по моей неуклюжести.

Впрочем, про недолгое счастье я, наверное, немного преувеличила. Все-таки год, в ракурсе прожитых мною здесь лет, это совсем немало. Целый год, даже чуть больше, я наслаждалась новым качеством существования, которое — хоть и с некоторой натяжкой, уже можно было назвать жизнью. Правда, со стороны это, наверное, покажется скучной бытовой рутиной. Рассказывать-то особенно нечего. Все тоже самое, только место моего личного полигона для депрессивной рефлексии заняли встречи с Наруто.

Со стороны Гласа никаких репрессий на мою вызывающую дружбу с демоненком не последовало. Это лишний раз убедило меня в том, что репутация больного на всю голову ребенка имеет свои плюсы. Вот и славненько.

С Наруто мы проводили очень много времени. Вместе тренировались (хотя, тренировался, в основном он, я все больше наблюдала), гуляли, играли, болтали, поглощали приготовленные заботливой Чикой перекусы, и, чего уж греха таить, устраивали безобидные (и не очень) шалости, чаще всего умудряясь избежать возмездия. Нормальное такое детское времяпрепровождение. Но за этот год, проведенный рядом с Наруто, я немного отогрелась душой. Все-таки он необыкновенный человек. Открытый. Солнечный. Теплый. Вот уж и вправду — встретились два одиночества.

Даже сеансы с Хотэкой приобрели более-менее осмысленный вид. Нет, всю положенную физкультуру я исполняла с покорной добросовестностью, но не более. А вот клановые техники… Как правило, Хотэке приходилось вколачивать их в меня железной кувалдой, преодолевая отчаянное сопротивление, ибо никакого энтузиазма и интереса у меня это не вызывало. Ну не шиноби я ни разу. Не хочу и не буду. Но это если только какая-нибудь плюшка не была нужна мне для личных целей. Как тот маячок, чтобы не топтать ноги в поисках Наруто. Вот в таком случае освоение происходило в рекордно короткие сроки — я прямо сама диву давалась. Может, я гений?

Короче говоря, жизнь текла своим чередом и была если и не хорошей, то вполне сносной. А потом…

Мы с Хотэкой отрабатывали Теневое перемещение, которое я для себя окрестила просто Прыжком, когда единственный поставленный мной сигнально-следящий маячок дернуло. Ощущение, скажу честно, не из приятных. Сигнальная часть маячка была настроена на опасность, поэтому ее срабатывание могло означать только одно — Наруто влип в неприятности. Вот только не требуйте технических подробностей, это тема для трактата толщиною в руку и длиною в жизнь. Речь о другом. Уловив сигнал, я дернулась вслед за маячком и слажала так, что Хотэка аж крякнул.

— Акира, в чем дело? — с легкой укоризной в голосе поинтересовался он.

— Сенсей, — я впервые в жизни обратилась к нему так, — мы можем… Мне очень надо… Пожалуйста…

Вся вколоченная выдержка полетела к чертовой матери. Я места себе не находила от беспокойства и судорожно перебирала в голове события аниме. Что? ЧТО? могло произойти?! Хотэка молча смотрел на меня нечитаемым взглядом, а потом неожиданно резко отвернулся.

— На сегодня все, Акира, — ровным голосом произнес он. — Ты можешь быть свободна.

— Спасибо… сенсей, — выдохнула я и, коротко поклонившись, сорвалась с места.

Нужно было найти крышу повыше, врубить Зрак и взглянуть на Наруто, чтобы, хотя бы, понять — где он.

Я не заметила, как промелькнул полигон. Ворвалась в квартал и понеслась к воротам в деревню, когда прямо на моем пути возникло неспешно шествующее по узкой улочке тело. Затормозить я уже не успевала, врезаться в него было чревато тяжкими телесными повреждениями, причем для обоих (все-таки неслась я на очень приличной скорости). Оттолкнувшись изо всех сил, я подпрыгнула, перекрутилась в прыжке, огибая неожиданное препятствие, но вот с приземлением опять налажала и кубарем покатилась по земле. В общем, ничего страшного. Я отделалась парой синяков и ссадин, да потерянной банданой. Быстро вскочила на ноги и наткнулась на расширившийся взгляд Гласа. Блин, вот что тебе дома не сидится? Я пискнула извинение, подобрала бандану и продолжила свой путь, на бегу накрутив ее обратно на голову. Никто не пострадал, просто небольшое недоразумение — ведь правда?

Птицей взлетев на облюбованную крышу, я врубила Зрак…

В общем, история не стоила и выеденного яйца. Помните эпизод, когда мелкий Наруто поперся на место сражения с вражескими шиноби, чтобы принести оттуда вещь и доказать, что он не слабак? Вот это оно и было. Наруто, понятно, влип, но все закончилось канонно хорошо, мне и вмешиваться не потребовалось.

Я, конечно же, облила его водопадом негодования. Он, конечно же, возмутился. Мы поругались, потом помирились. Обсудили, что те мальчишки, по сути, просто козлы, но приключение получилось зачетное и за сим расстались.

А вот дома меня ждал крайне неприятный сюрприз в лице Гласа и четверых (четверых, Карл!) вооруженных мужиков в форме свиты нашего королька.

— Ты пойдешь с нами, — коротко сообщил мне Глас.

Вот же ж, блин… Мужик, неужто ты обиделся? Я ведь тебе даже одежку не запачкала?! Быстро оценила детали интерьера. Да, численное преимущество, безусловно, на их стороне, и истерика — даже буйная — здесь не поможет. Ладно, прогуляемся, дальше видно будет. Ну не бросят же меня сразу на съедение зверям? Хоть, руки-то помыть дадут…

В бодром темпе конвой оттранспортировал меня в большой, примыкавший к Кузне, комплекс, который я про себя называла Резиденцией. Обиталище нашего королька и административно-управленческий центр кланового квартала. Вообще-то, я его обходила стороной — ну их на фиг, этих власть имущих, а вот теперь оказалась, можно сказать, в самом сердце змеюшника. Да, что же такого я натворила-то?! День, что ли, был нелетный?

Меня привели в небольшую изящно обставленную комнату и оставили одну. Ну как обставленную… Мебели там не было: так, картинки всякие, да вазочки. Красиво, ничего не могу сказать. Прошуршала отодвигаемая дверь, и в комнату вошла женщина очередных средних лет. При одном взгляде на нее у меня шерсть встала дыбом. Так. Похоже, я наконец нарвалась.

В общем-то, ничего особенного. Высокая, худощавая, бледная — все как полагается. Лицо приятное, расслабленно-безмятежное, красивые ярко-синие глаза. Масть… Общий тон — темно-серый, но по обеим сторонам узкого лица свисали густые серебряные пряди. Не седые, а буквально серебряные — они даже блестели, как металлические. Но было в ней что-то такое… Не могу толком описать. Это было просто ощущение, и оно мне совершенно не нравилось.

Женщина остановилась в нескольких шагах и, не произнося ни слова, просто рассматривала меня. Ну я в долгу не осталась, тщательнейшим образом изучив все детали ее одежды. Время шло. Посетительница молчала, искусно демонстрируя легкий интерес на подавляющем фоне полной безмятежности. Не берусь судить, какого эффекта она хотела добиться, но за то время, что мы исполняли гляделко-молчанку, контуры предстоящей игры отчетливо проступили передо мной. Черт. Как же давно все это было…

Но сейчас неподходящее время, чтобы предаваться воспоминаниям. Всем своим спинным мозгом я чувствовала исходящую от этой женщины угрозу. Не жизни — нет, это была опасность иного рода. Я не знала, с какой стороны грядут неприятности, но они точно грядут. Нужно было собраться и сосредоточиться. И помнить о том, что биологически я — маленький ребенок. Даже аномалия должна иметь какие-то рамки.

Абстрагировавшись от эмоций, которые вызывала у меня эта женщина, я оценила ее поведение с нового ракурса. Что ж, по времени пауза выдержана очень грамотно — как раз, чтобы я начала еще не паниковать, но уже ерзать. Однако пора бы заканчивать. И, словно услышав мои мысли, изысканно-утонченным взмахом руки женщина указала на мою голову и мягким мелодично-бархатистым голосом даже не сказала — пропела:

— Сними это.

Мысленно я усмехнулась. Ход предсказуемый, но исполнению — аплодирую. Очень изящно. Ладно, я тоже не люблю покрышки на голову. Сохраняя угрюмо-настороженный вид, я молча стащила бандану. Женщина обошла меня кругом и с жадно-нездоровым удовлетворением произнесла:

— Гиннеко. Истинный.

Наверное, с такой интонацией тигр-людоед промурлыкал бы: «Мя-ясо!», осматривая свой худосочный ужин. Ощущение угрозы усилилось. Нет, я не дрогнула, не затрепетала. Вместо этого холодно поинтересовалась:

— Это все? Я могу идти?

— Нет, — мягко ответила женщина. — Ты останешься здесь.

— Я хочу увидеть Чику.

— Она лишена опеки над тобой.

А вот от этих слов мне стало по-настоящему нехорошо. Кажется, все куда серьезней, чем мне думалось. Я сглотнула, поискала пропавший голос, и наконец спросила:

— И кто теперь мой опекун?

Она стояла за моей спиной. Я ее не видела, но абсолютно точно знала, что она улыбается.

— Я.

Со всей доступной мне скоростью я сорвалась с места и, вышибив дурацкую бумажную дверь, вырвалась в коридор. Сломя голову, я неслась по этому лабиринту, вынося тонкие двери-перегородки, сшибая вазочки и прочие произведения искусства, огибая более-менее массивные препятствия. Меня, конечно же, быстро настигли ребята в форме свиты нашего королька и попытались остановить. В ответ я врубила Зрак и совершила Прыжок, доселе мне недоступный, а потом и еще один, и еще… Но меня снова настигли. И тут внезапно включилось все, что с таким трудом вколачивал в меня Хотэка. Глаза застилала кровавая пелена. Еще никогда в жизни — ни в той, ни в этой — я не дралась так отчаянно. И когда сил уже не осталось, я царапалась, кусалась и визжала, как будто меня резали тупой пилой.

А потом у меня над ухом прозвучал тихий голос Чики:

— Акира, пожалуйста, перестань.

Я на мгновение замерла. Сердце глухо стукнуло раз... другой... А потом внутри стало холодно и пусто.

Первые годы в этом мире, когда шок уже прошел, я жила, как ежик в тумане. Неуверенность. Неопределенность. Полная потеря ориентиров и липкие, удушающие объятия тоски. Едва переставляя ноги, я брела по вязкому болоту растерянности и страха, неумолимо и безропотно погружаясь ко дну. Пока не нащупала твердый камешек. У меня не было ни сил, ни желания оттолкнуться от него и попробовать всплыть, но он, хотя бы, не давал мне уйти на глубину. Этим камешком была Чика.

Всегда тихая. Всегда молчаливая. Всегда ненавязчиво заботливая. Всегда рядом. Крошечная, неустойчивая, но твердая опора в зыбкой дымке новой реальности. И вот теперь этот камешек рассыпался в пыль, выскользнул из-под ног, обратился трухлявой гнилушкой. Мне всего шесть биологических лет, и без поддержки лояльного взрослого любые мои трепыхания бессмысленны и бесперспективны.

Я затихла. Меня отпустили.

Было очевидно, как сильно мои усмирители старались не причинить мне вреда — я почти не пострадала. Чего не скажешь об этих бедолагах: им нормально так досталось, а форма пришла в полную негодность. Чика стояла возле меня на коленях и печально смотрела своими теплыми глазами.

— Почему? — прошептала я.

Она подняла руку и, едва касаясь, погладила меня по волосам.

— Так нужно. Поверь мне.

Она улыбнулась. Поднялась с колен. И ушла.

Я не сопротивлялась, когда меня отвели в комнату. Спустя какое-то время туда принесли мои вещи, включая авоську с железяками. Это не вызвало у меня никакой реакции. Мне было плевать. В конце концов, кто такая для меня Чика и все эти люди? Никто, ноль без палочки, картинки из давно просмотренного аниме. Даже еще меньше, всего этого долбанного клана и в аниме-то не было. Я легла на кровать и закрыла глаза. Добрый доктор, зарежь меня еще раз. Я хочу домой…

Не знаю, сколько прошло часов или дней. Или недель, или месяцев, а, может, даже лет. Я ничего не ела и не пила. Просто лежала лицом стене и ни на что не реагировала. Кто-то приходил и уходил. Какие-то голоса. Кажется, меня пытались трясти. Из свинцового оцепенения меня вывел внезапный ледяной холод, вырвавший из моего онемевшего горла хриплый крик, и я услышала голос той женщины:

— Так ты ничего не добьешься. Если придется, я буду кормить тебя насильно.

Оцарапав горло, крик замер. Все мое тело колотила крупная дрожь. Блин, как же холодно, так и остановку сердца заработать недолго. Женщина тем временем продолжила говорить все тем же мягким голосом:

— Но у меня к тебе есть предложение. Если ты месяц будешь послушно делать то, что от тебя требуется, я отпущу тебя на целый день, и ты сможешь увидеться со своим другом. Решай.

Послышался легкий шелест шагов. Открылась дверь.

— И, кстати, меня зовут Мэдока.

Она ушла. Наконец-то.

Слабо пошевелилась, проверяя работу конечностей. Вроде все мало-мало функционирует. Собравшись с силами, села. Одежда и постель были насквозь мокрыми. Эта зараза что, просто вылила на меня ведро ледяной воды? На низком столике был накрыт ужин. Или обед — черт его знает. Хотя, скорее завтрак. Солнце вон еще даже не раскочегарилось толком. Среди прочего на столике стоял большой кувшин. Заглянув в него, я обнаружила там простую воду. Налила полный стакан, залпом осушила его, потом еще один. Да, пить, действительно, хотелось.

Прошлепав к стоявшим возле стены сумкам, порылась там и извлекла чистое белье, штаны и майку. За одной из двух дверей обнаружилась маленькая ванная. Отлично, а что за второй? Коридор и очередной шпунтик в форме свиты нашего королька.

— Мне нужно сменить постель, — глядя мимо него, сообщила я. — А, возможно, и всю кровать.

Вернулась в комнату и закрылась в ванной. Сначала снимем мокрую одежду, а потом — в душ. Да, в Резиденции недостатка в горячей воде нет. Хорошо живет наш королек.

Стоя под обжигающими струями, я пыталась отогреться. Не знаю, чем руководствовалась верхушка нашего клана, когда решила так обойтись со мной, но они сами не понимали, что натворили. В том, что это дело рук именно верхушки, я ни секунды не сомневалась. Только не спрашивайте — почему. Мысль моя по этому поводу текла по несколько замысловатому пути, и отправной точкой был Глас. Когда-нибудь я эту мыслю логически продумаю, но сейчас мне было достаточно убежденности.

Вам нужно от меня послушание? Что ж, вы его получите. Да, я выгляжу как шестилетний ребенок, но я гораздо старше, чем вам может привидиться в самом страшном сне. И я уничтожу вас. Закатаю в асфальт и еще попрыгаю сверху. К черту Чику, сопли и эмоции. Просто нельзя так поступать с людьми. И ко всем хренам аргументацию, доводы и объяснения. Так — просто нельзя.

В прошлой жизни я всегда была законопослушным гражданином, а Мася анархистской душой. Даже странно, что мы с ней не просто сошлись, но и столько лет плавали вместе, что почти срослись. Сейчас, как никогда раньше, я понимала ту ярость, что охватывала ее, едва кто-то, наделенный полномочиями (родительскими, чиновничьими, начальственными — не важно), наступал ей на хвост. Она вспыхивала мгновенно и с подлинным безумием берсерка дралась за каждый миллиметр личной свободы.

Я выключила воду, вытерлась и натянула сухую чистую одежду. Потом подошла к раковине и ладонью протерла висевшее над ней запотевшее зеркало. Ну давайте посмотрим, что вас так возбудило.

Волосы отросли до плеч. Масть — двухцветная, через один волос. Один черный, другой серебряный. Гиннеко, значит… Ну-ну.

Когда я вернулась в комнату, постель уже сменили, хотя кровать вроде осталась прежней. Ну и ладно, я не настаиваю. Главное, чтобы сухая была. Если уж вы непонятно зачем заперли меня в этой долбаной Резиденции, то свое заключение я собираюсь отбывать с максимальным комфортом. Так что, извольте меня обслуживать, даже чашку за собой не уберу.

Села за столик и приступила к процессу поглощения пищи. Видимо, пока я отмокала в душе, еду тоже заменили, потому что все было горячим. Вот и славно, с питанием тут тоже полный порядок. Вкусно, обильно — то, что надо тощему организму.

Покончив с завтраком, я соизволила разложить свои вещи. Потом попялилась в окно, которое выходило в небольшой изящный садик. Туда даже спуститься было можно. Ладно, прямо сейчас не буду, а то еще решат, что я сбежать хочу. Заняться больше было нечем, а за мной никто не приходил, и даже посуду после завтрака не спешили убирать. Я исследовала содержимое книжных полок. Остановившись на учебнике по истории, с ногами забралась на кровать и углубилась в изучение. Читать и даже немного писать меня научила Чика.

Если у меня и были какие-то сомнения, то этот учебник их развеял — я попала во вполне себе канон. Ну как — учебник, это я его так окрестила. Откровенно говоря, книжка больше напоминала сборник мифов и легенд нашего городка. Про совсем древние времена было рассказано мало, периоду клановых войн посвящена одна небольшая глава. История, с точки зрения этой книжки, начиналась с того, как два самых сильных, враждующих между собой клана решили зарыть топор войны и объединиться. Если кто забыл, то напомню — это были Учиха и Сенджу, два Великих клана-основателя. Коноха стала первой скрытой деревней. Сама идея и ее реализация принадлежали двум людям — Учиха Мадаре и Сенджу Хашираме, последний стал первым главой Конохи — Первым Хокаге. Идея прижилась в мире шиноби, и вскоре все Великие и не очень страны обзавелись скрытыми деревнями. Потом у Мадары съехала крыша на почве гордости и недостатка почестей, он поссорился и с Хаширамой, и со своим кланом, и свалил из Конохи. Хашираму на посту Хокаге сменил его младший брат Тобирама. Но, несмотря на все благие порывы, жить в мире народ так и не научился. Первая, Вторая, Третья мировые войны шиноби… Я листала книгу, просматривая текст по диагонали, все это я худо-бедно помнила из сюжета аниме.

А вот глава, посвященная кланам Конохи, меня заинтересовала. Начиналась она с Великих кланов, коих в этом варианте мира насчитывалось пять: Учиха, Сенджу, Хьюга, Узумаки и Неко. У двух последних были и собственные деревни, поэтому их отношения с Листом, скорее, можно было назвать союзническими. Но в Конохе у этих кланов были свои кварталы. Потом случилось нападение на Узумаки, и этот клан был уничтожен, а их деревня разрушена. В той заварушке наш мутантский клан выступал на стороне Узумаки, и досталось нам тоже знатно — наша деревня была стерта с лица земли. Оставшиеся в живых Узумаки рассеялись по миру, а Неко сумели собраться и укрылись в Конохе, даже сохранив за собой звание Великого клана. Так что теперь Великих осталось только четыре. Даже три с половиной, потому что в последней мировой войне полегли практически все Сенджу — в живых осталось всего несколько человек. Звание Великого за их кланом сейчас сохранилось только в память о былых заслугах — клан-основатель все-таки.

Далее шли три Благородных клана — Нара, Яманака и Акимичи. Эти были мне известны из аниме. И завершал этот перечень длинный список Малых кланов. Сначала я впечатлилась, а потом, прочитав пару пояснений, поняла, что значительная часть этих кланов уничтожена полностью или остались один-два человека. Большинство названий ни о чем мне не говорили, хотя попадались и знакомые.

Просмотрев учебник, я отложила его и задумалась. С одной стороны, если верить книжке, то моя нынешняя реальность — почти канон. С другой — перечень и градация кланов меня смутили. Не очень помню, как там с этим обстояло дело в аниме, но вроде как-то не так. А теперь другой вопрос: насколько лично для меня важно соответствие этого мира канону? Да, в общем-то, по фигу. Выступать в роли предсказательницы, вершительницы судеб или еще как-то выпячиваться я не собираюсь. Как говорится, подальше от начальства, поближе к кухне. И очень хорошо, что есть мой мутантский неканонный клан, еще и Великий. В нем, как в Сокольниках, есть где спрятаться.

Мои размышления были прерваны Мэдокой.

— Я рада, что мы пришли к соглашению, — с легкой улыбкой заявила она. — Идем за мной.

Ладно, додумаю эту мыслю потом. Я молча слезла с кровати и сделала, что было велено. Тогда я еще не знала, что шагаю прямиком в Ад…

Нет, меня не били, не пытали, не издевались и даже эксперименты надо мной не ставили, все было гораздо хуже — меня Учили. Это было даже не ОЙ, это был полный УЙ. История, география, музыка, этикет, математика, пластика, философия, поэзия, танцы, каллиграфия, и снова этикет, рисование, икебана, психология, и снова, мать его за ногу, этикет! В какой-то момент у меня зашевелилось нехорошее подозрение — из меня, что, гейшу, прости Господи, готовят?! Потому что иначе на хрена козе баян, а шиноби танцы?

В первые же дни этого самого длинного в моей жизни месяца я поняла, что Хотэка — просто джунгарский хомячок, Мэдока — вот истинный и непревзойденный Кошмар. Если первый методично и неторопливо вколачивал в меня то, что, по его мнению, я должна была знать и уметь, то вторая являлась мастером шоковой терапии, исполняемой с утонченным изяществом и изощренным садизмом. Она не вколачивала в мой несчастный мозг знания, она их туда вплавляла.

Кстати, Хотэка продолжил меня учить. Физкультуру, рукопашество и ногодрыжество никто не отменил. Может, все-таки не гейшу? На его занятиях я теперь проявляла доселе совершенно несвойственное мне рвение. Но Хотэка почему-то этому не радовался, а, наоборот, в своей печальности все больше становился похож на близнеца Чики. Ее я с тех пор не видела, да и не хотела видеть. Было неприятно это признавать, но ее предательство ударило по мне очень больно. Я не держала на нее зла, не собиралась мстить, но и видеть ее я больше не хотела.

Мое внезапно обретенное рвение объяснялось очень просто. Вообще, при всей своей бережно лелеемой лени я — когда надо — трудяга, каких еще поискать. И с вниманием, усидчивостью, терпением и работоспособностью у меня проблем нет, и палка-погонялка мне не нужна. Вопрос только в «надо». К внешним воздействиям у меня уже давно выработался устойчивый иммунитет, так что замотивировать меня на активные действия — задача не из простых. Это «надо» всегда рождалось внутри. И это совершенно необязательно должно было быть что-то глобальное, важное или возвышенное. Обещанные мне день свободы и непротивление моим отношениям с Наруто были хорошим стимулом, но только ради этого я бы так стараться не стала. Топливом, которое меня питало, была злость. Даже скорее — холодное бешенство. Вообще, я человек мирный и неконфликтный, но на эту выходку я разозлилась всерьез и собиралась стереть в порошок тех, кто посмел так грубо распоряжаться моей жизнью. Пока еще это были абстрактные «Они», но я не сомневалась, что со временем «Они» обретут и лица, и имена. Ждать я тоже умею, и мне всегда нравилась тактика нашего кота — залезть под кровать и тихонечко наблюдать оттуда, а в нужный момент выпрыгнуть и вцепиться зубами в выслеживаемую конечность.

Так что, Мэдока, ехидничай и насмешничай сколько тебе влезет — я возьму у тебя все, что ты только сможешь мне дать, лишних знаний не бывает. Я даже освою этот твой чертов этикет. А уж тренировки с Хотэкой в этом убийственном мире, вообще, приобретали первостепенное значение. Правда, мои занятия с сенсеем почти только физикой и ограничивались, клановыми техниками теперь со мной занималась Мэдока. Ну как техниками… Собственно, никаким новым техникам она меня не учила, и мой арсенал ограничивался тем, что смог вколотить Хотэка. Мэдока учила меня работать с самой Тканью.

На самом деле, это очень красивая философско-энергетическая концепция, но ее изложение — не двухминутное дело. Поэтому — грубо, в двух словах: тени, которыми мы управляем, не более, чем силуэты, нарисованные на Ткани. Мы можем с ними взаимодействовать, но не более. А если почувствовать саму Ткань, потрогать ее, слиться с ней, то можно заняться самостоятельным рисованием. Не использовать уже готовое, а творить самому. Круто, да? Все высшие техники Неко основаны на работе с Тканью.

Вот этим мы с Мэдокой и занимались. Пока похвастаться было нечем, я совершенно не чувствовала Ткань, хотя и не сомневалась в ее существовании. Как с тем сусликом. Ты его не видишь, а он есть.

Покидать клановый квартал мне было запрещено. Да, что там квартал — свобода моего передвижения ограничивалась Резиденцией и полигоном, да и то, туда я могла ходить только под конвоем. И, конечно же, все эти ограничения были наложены исключительно ради моей безопасности, как мне любезно сообщила Мэдока. Да кто бы сомневался…

А, вот, в Кузню мне почему-то доступ был разрешен, причем даже без сопровождения. Маленький такой глоточек свободы, чем я и пользовалась, хотя и не так часто, как хотелось бы. Все-таки свободного времени у меня было — кот наплакал. Но если такое вдруг случалось, я с радостью удирала к Нобу. Он больше не хмыкал при моем появлении, а взял манеру кормить меня яблоками. Я их не особо любила, но из теплых чувств к мастеру послушно грызла.

Полчаса болтания ногами над Бездной в плане отдыха действовали на меня куда лучше, чем полноценный ночной сон. Только здесь я чувствовала себя в безопасности и по-настоящему расслаблялась. В Очаге больше не плясали канкан хвостатые лисы, теперь здесь бушевало пламя. Все-таки не зря, впервые увидев это сооружение, я окрестила его Очагом. Как чувствовала.

Все когда-нибудь заканчивается, подошел к концу и этот безумно тяжелый месяц. Мэдока свое слово сдержала, и впереди меня ждали целые сутки полной свободы. Наруто, как ты там без меня?

На этот раз сюрикен стукнулся о дерево и обессиленно упал в траву. Граждане-товарищи, да это победа! Не мимо же этого векового дуба усвистел. Ну, а что не воткнулся, так вы слишком много от меня хотите. Все-таки метатель из меня, как из повидла пуля. Превентивно облизав пальцы, я полезла в подсумок за следующей звездочкой. И не надо смеяться, заколебалась я уже шкуру резать, просто доставая это миленькое орудие смертоубийства. А так фермент уже на исходной позиции, я и порезов почти не чувствую.

Долгожданный день свободы пошел не совсем так, как я планировала. Первым делом я, естественно, посетила свою любимую крышу и нашла Наруто. Судя по окружению, начиналась конфетная гонка, и я решила пока не тревожить мальчика. Насколько я помню, для него это мероприятие было очень важным. Пусть развлекается — мы с ним увидимся позже, не до ночи же они будут бегать.

Но, пока Наруто занят, мне тоже нужно было чем-то занять себя. Я вернулась в свою комнату в Резиденции, набила второй подаренный мне Нобу подсумок сюрикенами и примотала его к ноге (Хотэка научил). Было в этой деревне одно знаковое для меня место, которое я уже очень давно не посещала — мой полигон для рефлексии. Но просто полдня пялиться в облака я уже не могла. Привыкшее к серьезным физическим нагрузкам тело требовало активности, поэтому мы с ним пошли на компромисс: я ему — упражнения в метании, оно мне — свободную голову для подумать. Да и не грех было уже начать осваивать эту мудреную науку, все-таки, как ни крути — полезный навык.

Так я и оказалась напротив векового дуба с сюрикенами наперевес. На самом деле, я не знаю, что это было за дерево — ботаника, вообще, для меня тайна за семью печатями, но толстое, так что пусть будет вековой дуб. Дело у меня шло ни шатко, ни валко. Вот сейчас докидаю последнее, потом соберу все раскиданное железо обратно в подсумок, и можно будет слиться в экстазе с облаками, потому что подумать мне было над чем.

Помимо интенсивного обучения, весь этот месяц я занималась изучением Резиденции и, так сказать, сбором информации. Все-таки отношение к моей худосочной особе было каким-то не совсем адекватным, поэтому в этом стоило разобраться. Не сказать, чтобы я сильно преуспела, но кое-что выяснить удалось.

Во-первых, я разобралась в организационной структуре нашего клана, и вот тут меня ждал в чистом виде миг «открытий чудных». Вы не поверите, но никакого королька не было, а по давней, освященной поколениями традиции, и быть не могло в принципе. Клан Неко на самом деле управлялся Советом Старейшин, члены которого в количестве семи штук избирались всеклановым голосованием. И не на какой-то определенный срок, а пока не надоест. То есть, любой из членов Совета мог улететь со своего поста в любой момент — процедура была очень простой. Я, кажется, уже говорила, что по образу жизни мы явно в родстве с Нара? Так вот, Нара — дети по сравнению с нами. Вот уж кто возвел раздолбайство в религию, так это мои дорогие соклановцы.

Как я выяснила из клановых хроник, проблема была не в том, что любого Старейшину в любой момент можно было отстранить от власти, проблема была, чтобы хоть кого-нибудь на этот пост загнать. Все мои бледнолицые братья-мутанты поколениями предпочитали сидеть на заборе и лениво наблюдать за течением жизни. Поэтому если кто-нибудь демонстрировал хотя бы намек на активную деятельность, так он немедленно попадал… в Совет.

Ковыряясь в архиве нашего клана, я не уставала офигевать — как же чист и юн этот мир по сравнению с моим прежним. Возьмем функции членов Совета. Хотя, тут одни названия должностей дорого стоят: Внешний, Внутренний, Будущий, Прошлый, Серебряный, Красный, Серый. Я рыдала. Вот что это — бедность фантазии или просто лень и нежелание тратить драгоценное мозговое усилие на придумывание названия должности? Я, конечно, рыдала, но честно скажу — несмотря на всю детскость и нелепость звучания, такой подход был мне глубоко симпатичен.

Однако вернемся к функциям. Внешний Старейшина занимался отношениями клана с внешним миром: другие кланы, руководство деревни и так далее. Такой местечковый МИД. Внутренний Старейшина отвечал за все клановое хозяйство — финансы, жилье, дороги, коммуникации, вывоз мусора — в общем, мэр нашего городка. Как по мне, так самая геморройная должность. Если использовать понятия и терминологию моего прежнего мира, то в ведении Будущего Старейшины находились образование и медицина. Кстати, вопросами опеки над сиротами занимался именно он. Прошлого Старейшину следовало бы окрестить просто Библиотекарем, потому что, кроме как клановыми архивами, он больше ничем не занимался. Вот такая синекура. В подчинении Серого Старейшины находились все боеспособные единицы клана, Красный руководил оружейниками. Кстати, по ходу дела я с удивлением обнаружила, что наши оружейники просто офигеть какие крутые, а их поделки — основный источник денежных средств для клана. Серебряный Старейшина — что-то типа духовного авторитета. Вот его функции были совсем какие-то мутные, как по мне — так синекура почище Библиотекаря. Больше всего меня умилило, что только Серебряный, по желанию, мог возглавить клан. Прочитав такое, я от смеха рыдала сутки. Какая же прелесть — по желанию. Хотя, по диагонали пробежав хроники, я удивилась, что желающих в истории клана были единицы.

Наверное, кому-то это покажется скучным (хотя я, прямо, наслаждалась), но только уяснив для себя устройство клана, я начала понимать, насколько и во что попала. Начнем с того, что в нынешнем Совете оказалась целая плеяда моих хороших знакомых. Хотэка занимал пост Серого Старейшины, Нобу — Красного, а нынешним Будущим оказалась Мэдока. Вот тут я прифигела очень конкретно и задумалась всерьез. Чтобы целых трое Старейшин, — а это, на минуточку, почти половина Совета — принимали активное участие в судьбе какой-то сиротки… Ведь если помните, тот же Хотэка занимался моим обучением чуть ли не с рождения. Вот всей своей Ж чую, что это «ж-ж-ж» неспроста.

Но и этого было мало. Помнится, я всласть поехидничала по поводу «нашего королька». А им оказался Митсуо — нынешний Внешний Старейшина, и, как выяснилось, корольком я его окрестила весьма прозорливо. Лично с ним я не была знакома, но из тех же хроник следовало, что мужик он весьма достойный, сделавший для клана очень много. Еще из учебника я узнала, что в не столь далеком прошлом наш клан переживал совсем уж тоскливые времена. Но в книжке этот вопрос был упомянут вскользь, наши клановые исторические хроники повествовали об этом куда подробнее. В общем, дело было плохо, и именно Митсуо умудрился собрать клан заново и привести его к тому положению, в котором он сейчас находился. А положение это, как я поняла, было весьма неплохим.

И если бы он на этом остановился, его бы до сих пор на руках носили и в попу целовали. Но все-таки власть — это такая штука, которая отравляет мозги даже самым достойным людям. Если говорить коротко, то Митсуо задумал внутриклановый переворот. Это, как вы понимаете, я почерпнула уже не из хроник, а из подслушанных шепотков по углам Резиденции. Митсуо решил, что семиглавая система управления кланом морально устарела, и в современном мире рулит единовластие. Ну и, естественно, на вершине новой иерархической пирамиды должен стоять он.

Замысел ясен, как яичница в лучах рассвета, а вот его исполнение оказалось не таким простым. Все-таки массовое, передающееся по наследству раздолбайство — это палка о двух концах. Казалось бы, при таком общем пофигистичном настрое делай, что хочешь. Ан нет. Для того, чтобы такую аферу провернуть, рабочие руки нужны и поддержка. А где все это взять, если кланонаселение сидит на заборе и лениво жмурится. Нет, ну какая-то поддержка у Митсуо была, все-таки мужик он, судя по всему, харизматичный, да и репутация у него о-го-го, то есть сторонники в каком-то количестве были.

Но тут возник местный Консерватор, который сказал: «А нафига нам король, нам и так неплохо». В ответ на такие зажигательные речи кланонаселение довольно прищурилось и даже частично слезло с любимого забора. Видя такое дело, Митсуо пришлось с реформами притормозить. Как говорится, нашла коса на камень. И все бы ничего, история вполне обычная, если бы этим самым Консерватором не оказался мой местный папаша. А потом случилась та миссия, на которой он и погиб вместе с женой.

Злые языки утверждали, что к невозвращению моих местных родителей приложил ручки лично Митсуо. Ну, может, и не лично, но в целом я была согласна с этой версией. Без Митсуо здесь не обошлось, уж больно удобно для него сложилось. И все было бы гладко и сладко, если бы не я — маленький прыщ на белоснежной заднице.

Дочь убитых героев — борцов с зарождающимся деспотизмом в отдельно взятом клане… Б-р-р-р… Политические игрища — последнее, с чем бы я хотела иметь дело. Вернее, в списке «Чем заняться на досуге» этот вид деятельности вовсе не значился. А, учитывая, сколько мне по-местному лет, у меня есть все шансы стать знаменем клановой оппозиции. Спасибо, родители, удружили. Как бы мне теперь аккуратненько слезть с этого древка, ничего себе не оцарапав? И это только одна сторона проблемы. Другая — Митсуо. Вот, зуб даю, мужик ночей не спит, терзаемый желанием принять активное участие в устройстве моей жизни. И как мне теперь выплывать из всего этого… г-м-м… великолепия?

От невеселых размышлений меня оторвал незнакомый голос. Причем я среагировала не на слова, а на тембр — довольно низкий, глубокий. Я повернула голову. На меня смотрел парень лет одиннадцати. Дружок, если у тебя в таком возрасте такой голос, что же будет, когда он ломаться начнет и станет действительно мужским? Довольно длинные темно-серые волосы собраны в низкий хвост. Спереди выпущены две пряди до середины щек. Темные глаза с необычным красивым разрезом. Ненормально правильные, невероятно гармоничные черты лица. Мать моя женщина… Учиха Итачи. Номер один в моем личном рейтинге самых красивых парней мира Наруто.

Так, отлипаем потихоньку. Эстетический шок — это, конечно, по-нашему, но надо и меру знать. Он вроде что-то сказал? Что-то типа: «Ты неправильно держишь сюрикен». Ладно, сойдет. Молясь, что верно расслышала, я спросила:

— А как надо?

Он подошел и вынул звездочку из моих пальцев.

— Смотри.

Еле заметное глазу движение кисти, и сюрикен торчит прямо в центре ствола векового дуба. Н-да, это было красиво.

— Можешь меня научить?

Мне показалось, или Итачи чуть заметно улыбнулся? Он кивнул.

Могу заявить со всей ответственностью — Итачи отличный учитель, я всерьез увлеклась. Никогда бы не подумала, что в этом нехитром на внешний взгляд деле столько тонкостей и хитростей. Я даже научилась вынимать сюрикены из подсумка, не разрезая при этом пальцы.

Собрав пролетевшие мимо цели звездочки, я вытащила из бедолаги-дуба то, что там торчало, и взглянула на небо.

— Тебе пора идти? — спросил Итачи.

Мне действительно пора было проверить, как там Наруто. Может, набегался уже. Активировать же Зрак при Итачи мне не хотелось. Это, знаете ли, зрелище не для слабонервных. В аниме мне очень нравился активированный шаринган, бьякуган тоже смотрелся вполне эпично. Как все это выглядит в реальности — я не знала, не сталкивалась пока, но вот мой собственный Зрак… В своем исполнении я это увидеть никак не могла, но мне хватило вида Хотэки. При активации Зрака его глаза, прямо как в ужастике, полностью заливала чернота, а зрачок превращался в светящуюся точку, вокруг которой вертелась белая, чем-то похожая на снежинку, геометрическая фигура. А представить подобное на моей физиономии с поправкой на размер глаз? Да даже если при свете дня в укромном переулке увидишь ЭТО, потом неделю икать будешь. Нет, демонстрировать такую красоту Итачи мне совершенно не хотелось, поэтому в ответ на его вопрос я молча кивнула.

— Жаль, — сказал он и поинтересовался: — А ты часто здесь бываешь?

Я отрицательно помотала головой, но потом все-таки включила голос и пояснила:

— Меня только раз в месяц отпускают.

— Тогда понятно, почему я тебя не видел. Я довольно часто здесь тренируюсь. — Итачи подобрал незамеченный мной сюрикен и повертел его в руках. — У тебя очень хорошее оружие, дорогое.

Конечно, он же Учиха — эксперт в метательном железе, поэтому просто обязан в этом разбираться. А уж поделки оружейников моего клана точно опознает сходу, куда лучше, чем я сама.

— Если хочешь, оставь себе, — неожиданно предложила я. — Ну… как сувенир. Все-таки ты не обязан меня учить.

— Мне понравилось, — неожиданно улыбнулся он.

— Мне тоже, — улыбнулась в ответ я и, взмахнув рукой в прощальном жесте, зашагала в сторону любимой крыши.

— Еще увидимся, — догнал меня его потрясающий голос.

Надеюсь… Если меня не заколотят наглухо в Резиденции.

Забравшись на крышу, я включила Зрак и первым делом нашла покинутый мной полигон. Итачи все еще был там. Сидел под вековым дубом, прислонившись спиной к стволу, и ничего не делал. То же мне, гений во время тренировки. Может, на этом полигоне какая-то особая травка растет, которая парализует физическую активность и стимулирует умственную? По себе знаю — думается там отлично. Аккуратно сняв слепок тени Итачи, отправила его на хранение в базу данных. Ну просто на всякий случай. С трудом, но все же удержала себя от навешивания маячков. Все же, мы едва знакомы, это, право слово, неприлично. И, вообще, тебе всего шесть лет. Так, пора вернуться в реальность. Где там мой солнечный друг?

Конфетные гонки уже закончились. Засунув руки в карманы и понурив голову, Наруто брел по деревенской улице. Чего-то ты совсем невеселый. Я спрыгнула с крыши и побежала, ведомая сигналом маячка.

— Акира! — Наруто просто расцвел в улыбке.

Солнце мое, как же я тебя люблю. Один возглас, одна улыбка — и вся та мерзость и пакость, что запачкала мою душу, была смыта яркой, теплой волной света, буквально излучаемого этим мальчиком. Наруто, я уже говорила тебе, что ты чудо? Ты — чудо.

Мы подбежали друг к другу и одновременно схватились за руки.

— Почему тебя так долго не было? — Улыбка внезапно сползла с его лица, и он отпустил мои ладони. — Я подумал… что… ну… ты… больше не хочешь со мной дружить.

— Не говори ерунды! — вскинулась я, с трудом удержав зрачки в круглом состоянии. — Просто… мне больше не разрешают уходить из кланового квартала.

Глаза Наруто округлились.

— А почему? — он замялся. — Это… из-за меня?

— Нет, ты тут ни при чем. Это все…

И я начала рассказывать. Мы уже давно ушли с той улицы и забрели черт знает куда, а я все говорила и говорила. Словно из прорвавшейся плотины из меня лилось все, что накопилось за этот месяц. И Наруто слушал. По лицу, по глазам, по позе я видела, что он не просто молча смотрит на меня, а действительно слушает и слышит. В чувство меня привел громко заурчавший живот. Не мой — Наруто.

— Ой, — запоздало спохватилась я. — Ты, наверное, есть хочешь?

— Да, ладно, — отмахнулся он. — Лучше скажи…

— Нет, правда, пойдем куда-нибудь поедим, — бесцеремонно перебила я и добавила: — У меня есть деньги, и я хочу тебя угостить. Куда пойдем?

— Ну… если так… — мальчишка все еще сомневался, но неожиданно расцвел. — Ичираку! У старика самый вкусный рамен!

Ну, куда мы с ним пойдем, если Наруто согласится, я и не сомневалась. Мне самой страсть как хотелось побывать в этом заведении. А деньги у меня и вправду были. Я об этом не просила, но Мэдока по собственной инициативе каждую неделю выдавала мне несколько купюр. Тратить мне их было некуда, поэтому бумажки копились. Чудо, что сегодня я вспомнила про них и догадалась захватить с собой. Много ли у меня было денег — я не знала, но надеялась, что на миску лапши хватит.

Когда мы пришли к Ичираку, я первым делом ознакомилась с ценником и незаметно с облегчением перевела дух. Денег хватит, даже с изрядным запасом. С интересом огляделась. Все-таки в аниме раменная Ичираку занимала заметное место, а хозяин этого заведения был одним из немногих людей, кто не только не принимал участия в травле Наруто, но и относился к мальчишке с симпатией, даже подкармливал его.

Что я могу сказать… Все, как нарисовано, даже и добавить-то нечего. И сам хозяин заведения не отличался от анимешного. Конечно, с поправкой на объем реальности.

— О, здравствуй, Наруто! — заулыбался он, завидев нас. — Я смотрю, ты подружку привел?

— Это Акира, — представил меня мальчик, игнорируя двусмысленность фразы. Оно и понятно, в шесть лет такие мысли в голову еще не лезут. — Она тоже очень любит рамен.

Я молча покосилась на него, и Наруто смутился.

— Или полюбит… — он покраснел и окончательно стушевался.

— Полюбит-полюбит, — засмеялся Теучи и подмигнул Наруто. — Уж я постараюсь.

Для порядка выяснив, чего мы хотим (я попросила то же, что и Наруто), он занялся готовкой, а я спросила:

— А ты что делал, пока меня не было?

Теперь настала очередь Наруто говорить, а моя — слушать. Все-таки в детстве месяц — это очень долгий срок, и ему было, что рассказать. Он болтал без умолку, и даже когда Теучи поставил перед нами миски с лапшой, Наруто умудрялся говорить и есть одновременно. Я внимательно слушала, мне и правда было интересно. Изредка вставляла свои комментарии, смеялась шуткам Теучи. Мне было невероятно тепло и хорошо, и рамен действительно оказался очень вкусным. Время пролетело незаметно, наступил вечер. Пора было возвращаться.

Наруто вызвался меня проводить. Я не возражала, потому что прекрасно понимала, как мальчику не хочется идти в пустую квартиру, где его никто не ждет. Мы, не торопясь, дошли до квартала моего клана и остановились у ворот.

— Тебя теперь только через месяц отпустят? — грустно спросил Наруто.

Солнце мое, не надо так. Ты даже представить себе не можешь, какая меня берет тоска от мысли, что еще очень долго я не увижу тебя. Не увижу, вообще, ничего, кроме ада имени Мэдоки.

— Наверное, — тихо ответила я. — Но… я хочу, чтобы ты знал, — я твердо посмотрела ему в глаза, — я никогда не захочу не дружить с тобой. Никогда, — повторила я и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Уже на территории квартала я активировала Зрак и взглянула на Наруто. Мальчик все еще стоял перед воротами, прижав руку к щеке. У теней нет лиц, но я почему-то была уверена, что Наруто улыбается.

Мы с Мэдокой занимались икебаной. Вот никогда я не пойму ни смысла, ни тонкостей этого искусства. Наставница снова недобро покосилась на меня. Я уже получила выволочку за непристойную рассеянность и, судя по виду Мэдоки, скоро получу еще одну. А я все никак не могла решить, как бы мне так выразиться, чтобы в полной мере донести всю серьезность и непреклонность моей идеи. Ладно, пока не началось, скажу, как думаю.

— Мэдока, — начала я, тщательно контролируя выражение лица, форму зрачков, позу, жестикуляцию и интонирование. — Я хочу учиться в Академии. Ближайший набор через два месяца. Я настаиваю.

Уф-ф-ф, я это сделала. Вытрем трудовой пот со лба и переведем дух. Мэдока, как будто ничего не происходило, продолжала перебирать цветы.

— Тебе уже семь лет, — наконец сказала она.

Ну, спасибо, что просветила, а то мужики-то и не в курсе. Вообще-то, скоро уже восемь. Так, эмоции в сторону, чувство юмора в задницу. Сразу меня не послали, а это уже крупный успех. Продолжим наш содержательный диалог. Но Мэдока — как это умела только она — опять меня крупно обломала.

— Я сообщу Совету, — своим обычным ровным тоном заявила она. — Сегодня ты можешь быть свободна.

Одним плавным изящным движением Наставница поднялась на ноги, грациозно проплыла к двери и смылась. С тихой яростью я смотрела на это бумажное недоразумение, гордо именуемое дверью. Какого… черта… ты… милая женщина… приплела сюда Совет?! Ты же мой опекун и Будущий Старейшина, и для решения этого вопроса тебе не требуется ни чье-то гребаное разрешение, ни, блин, итоговая резолюция внеочередной сессии Европарламента!

Медленно выдохнула. Главное — без нервов. Подождем, время еще есть. У меня, конечно, был план Б, но пускать его в ход мне не хотелось. Пока посмотрим, что будет дальше.

Мое желание учиться в Академии для начинающих убийц не было блажью или капризом. Просто сейчас для меня это был единственный реальный шанс прожить ближайшие шесть лет в относительной безопасности. Как я пришла к такому выводу? Немножко анализа, немножко подслушивания, копание в архиве и пара запоминающихся встреч — вот и весь рецепт.

Одна из этих встреч мне просто, ух, как запомнилась. Скажу сразу — темп моего обучения ни разу не снизился, поэтому времени на праздные занятия у меня почти не было. Но вот именно, что почти. Иногда свободное время все же появлялось. Вот и в тот раз, внезапно досрочно освободившись, я просто искала укромный уголок, где бы меня никто не нашел, и где можно было бы спокойно раскинуть мозгами. И дернул же меня черт забрести в тренировочный зал, где, по большому счету, делать мне было нечего. Попялившись по сторонам, я уже собиралась покинуть помещение, когда почувствовала приближение небольшой группы людей. Выход из этого зала был только один, и именно к нему направлялись неизвестные мне личности.

Я подавила первый порыв — спрятаться и осталась стоять, где стояла. В конце концов я находилась здесь на законных основаниях. В зал ворвались аж шесть шпунтиков в резидентской форме под предводительством девчонки моего возраста.

— Стоять! — Прозвенел звонкий голосок.

Да, я, собственно, и так стою, ничего плохого не замышляю. Шпунтики рассыпались полукругом, а их предводительница подошла поближе и принялась с какой-то нездоровой жадностью рассматривать меня. Ну таким нас не проймешь, дрессура имени Мэдоки включала защитные функции автоматически. Поза абсолютно нейтральная, морда лица спокойно-расслабленная, зрачки — безобидные овальчики. Я вежливо-безразлично рассматривала девчонку. Она была какой-то… нелепой. На голову выше меня, естественно, худощавая, эта бедолага была замотана в какой-то расшитый пестрым узорочьем наряд, даже на вид страшно неудобный. На голове у нее была навинчена хитрая конструкция из волос, обильно украшенная драгоценными шпильками и заколками. От головы исходило тусклое серебристо-металлическое сияние, хотя насколько в этом была заслуга волос, а насколько шпилек — не возьмусь сказать.

— Как я и думала, ничего особенного в тебе нет, — заявила девчонка.

Интонация подразумевала, что я должна как-то на это отреагировать. Хм-м… Зачем? Ну хочется ей поговорить с умным человеком, зачем же мешать. Я бы просто удалилась, но шпунтики перегораживали выход, а лишний раз проявлять грубость мне было лень. Девчонка закончила осмотр и недобро улыбнулась:

— Я решила, ты будешь моим спарринг-партнером!

— С чего бы это? — поинтересовалась я.

— Попридержи язык!

От загремевшего голоса я едва не оглохла. Глас он такой Глас…

— Ты разговариваешь с химе!

Переведя взгляд на него, я демонстративно сузила зрачки до состояния крупной вертикальной щели и, приподняв одну бровь, спросила:

— С кем, прости?

Сторонники королька уже вовсю использовали титулование, принятое в других кланах, правда, исключительно в своем узком обществе. А я все же была фигурой, хоть и мелкой, но мутной. Все-таки одна из Старейшин была моим опекуном, а другой — сенсеем, плюс моя родословная, спасибо дорогим родителям…

В кои-то веки Глас проявил благоразумие и предпочел заткнуться. Хотя, нужную мне информацию он дал: выяснилась личность девчонки. Я имела счастье лицезреть драгоценную дочуру Митсуо. Злые языки шептались, что у девочки в общем сером окрасе имелось несколько серебряных прядей, которые ее матушка наловчилась укладывать таким образом, чтобы создавалась видимость сплошного серебра на башке. Смысл этого геморроя мне был недоступен. Итог я лицезрела воочию и только диву давалась — вот на фига затрачивать столько усилий ради столь сомнительного результата? А главное — зачем?

Неожиданно тишину зала прорезал девичий визг:

— Защищайся!

И это нелепое создание ринулось на меня с грацией носорога — как только в своих одежках не запуталось. Тело отреагировало само, и эхо визга еще гуляло по углам, когда эта дуреха улетела в заданном направлении и врезалась в стену. Вот только не подумайте, что я прямо такой крутой боец, что на равных держусь с вареными яйцами. Несмотря на все усилия Хотэки, мои боевые навыки оставались на весьма средненьком уровне. Просто драгоценная дочура была ну совсем никакой. Это как с хомячком сойтись в смертельной схватке.

Девчонка потрогала разбитую губу и расширившимися глазами уставилась на кровь на своих пальцах.

— Ты… ты… — ее голос дрожал, — ты… посмела меня ударить?!

Нет, а чего бы ты хотела? Я тебя за ушком почесать должна была?

— Нападение! — взревел Глас в полную мощь своих легких.

В зал влетели еще штуки четыре шпунтиков, и ранее прибывшим пришлось немного потесниться.

— Ты… ты… — девчонку просто трясло.

Неизвестно, чем бы закончился этот театр абсурда, если бы не вмешательство Мэдоки. Она как-то незаметно появилась в зале и своим особым мягким голосом поинтересовалась:

— Что здесь происходит?

Наверное, только мои натренированные уши смогли уловить в ее тоне нотки бешенства. Но, похоже, в кои-то веки направлено оно было не на меня, поэтому я позволила себе малую толику яда:

— Спарринг, — любезно сообщила я и неторопливо направилась к выходу, который поспешно освободили шпунтики. — По приказу… — в этот момент я как раз проходила мимо Мэдоки, — … химе.

Это был контрольный в голову. Наставницу просто закоротило. Мысленно довольно потирая ладошки, я освободила помещение.

Как сообщили мне подслушанные шепотки, разбирательство инцидента затянулось до ночи. Я уже собиралась ложиться спать, когда ко мне в комнату зашла Мэдока и сказала только одну фразу:

— Это было неосмотрительно.

Возможность оценить всю глубину жопито, в которое я себя загнала, появилась спустя несколько недель. Шалость с драгоценной дочурой запустила цепную реакцию, результатом которой стало то, что моя судьба была решена — от меня решили избавиться. Самое противное, что это даже не было решением Митсуо — готовящаяся пакость оказалась делом рук его жены.

Шепотки по углам многое поведали мне об этой женщине. Пару раз я ее даже видела и никаких чувств, кроме брезгливости, она у меня не вызывала. Тщеславная, жадная до почестей бабенка с мелкой душонкой и непомерными амбициями. Глупая, но хитрая и беспринципная. Сама по себе — полное ничто, однако жена большого человека, что, по ее мнению, автоматически делало ее кем-то значительным.

Но, как бы я ее ни презирала, сейчас мы находились в разных весовых категориях. Она была настоящей Госпошишкой, а я просто мелким мутным прыщом.

Как мне удалось выяснить, обсуждалось два варианта. Первый — незамысловатое похищение. Второй — честная и открытая выдача замуж. Оба плана имели свои недостатки. Первый был труден технически. Все-таки похитить ребенка из сердца кланового квартала в скрытой деревне — задача не из простых и стоит очень дорого. Второй вариант был куда безопасней, не требовал крупных денежных вложений, но был осуществим только при добровольном моем согласии. Ну или хотя бы добровольно-принудительном. Удивительно, но, как я поняла, убивать меня было крайне нежелательно. Я была нужна живой, но где-нибудь подальше от Конохи.

Замужество меня не очень тревожило, а вот похищение внушало куда больше опасений. Сложно — еще не значит невозможно. Перебрав разные варианты, как бы я могла обезопасить себя, я остановилась на Академии. Поступление туда — в моем случае — имело ряд жирных плюсов. Во-первых, любые недобрые внешние поползновения в мой адрес — это уже не клановый, а общеконохский уровень реагирования. Во всяком случае, я на это надеюсь. Во-вторых, змеюшник, в котором я жила последние два года, достал меня до печенок, а Академия была достойным поводом смыться из него. Ну, и, в-третьих, туда поступал Наруто. Так что лично для меня вопрос был решен, осталось только добиться официального согласия.

Медленно тянулись дни, и я уже вся извелась в ожидании решения Совета. Помимо плана Б мною были разработаны план В и даже Г, который, откровенно говоря, полностью соответствовал своей букве. И как обычно в любом вопросе, который проходил через нежные ручки Мэдоки, меня ждал очередной жестокий облом.

В один распрекрасный день, стоило мне покончить с завтраком, как в моей комнате появился шпунтик и сообщил, что меня ждут в зале Совета, куда он меня сопроводит. Хорошо, что к тому моменту я уже поела, а то могла бы и подавиться. Всю дорогу я прокручивала в голове разные сценарии диалогов; еще раз перебирала аргументы, оттачивая формулировки; правильно дышала, приводя свое физическое и эмоциональное состояние в спокойно-расслабленное. Наконец мы пришли, и я предстала перед очами Совета в полном составе.

Ни о самом зале, ни о членах Совета толком ничего сказать не могу — я была настолько сосредоточена и готова к драке, что все внешнее как-то прошло мимо моего внимания. Незнакомый мужской голос произнес:

— Если такое твое желание, ты можешь обучаться в Академии. Будущий Старейшина уладит все формальности. Это все, ты свободна.

Не помню, как вернулась в свою комнату. И тут у меня случилась форменная истерика. Я хохотала, как сумасшедшая, не в силах остановиться. Все оказалось вот так просто?! Мне пришлось пройти в ванную и засунуть голову под холодную воду, чтобы, хоть немного, успокоиться.

Легкость, с которой было получено нужное мне решение, настораживала, и я не могла понять — в чем подвох. Возможно, это паранойя, но два года житья в змеюшнике не прошли для меня даром. В такой атмосфере не захочешь, а начнешь во всем подозревать второй, третий и даже пятый смысл. Планы внутри планов, спрятанные в планы.

Я почувствовала приближение Мэдоки и поспешила привести себя в порядок. Наставница была так любезна, что не стала врываться в ванную, а ждала меня в комнате.

— Ты успокоилась? — безмятежным тоном поинтересовалась она, любуясь садиком за окном.

Прикусив язык и сдерживая рвущийся наружу яд, я таким же безмятежным тоном спросила:

— Почему Совет?

— Мое решение, как опекуна, можно оспорить, решение Совета — нет, — снизошла до объяснения Мэдока. — Ты хотела учиться в Академии — ты будешь там учиться, и никто не в силах тебе помешать. Чем ты недовольна?

— Легкостью, — честно ответила я.

Мэдока посмотрела на меня с какой-то смесью жалости и насмешки.

— А кто тебе сказал, что это было легко?

Округлив зрачки и максимально их расширив, я с легким придыханием спросила:

— Ты билась за меня изо всех сил?

— Довольно, Акира, — мягким тоном попросила Мэдока.

Эта подчеркнутая мягкость была мне очень хорошо известна и не сулила ничего хорошего, поэтому я предпочла заткнуться. Наставница вернулась к созерцанию садика.

— Нам нужно обговорить несколько вопросов, — как ни в чем не бывало, сказала она. — Ты можешь продолжать жить здесь, а можешь вернуться в свой дом.

— Я бы предпочла второе.

— Как хочешь. Но твое обучение продолжится, поэтому после Академии ты все равно будешь приходить сюда.

Да, насчет легкости я, пожалуй, погорячилась. Теперь Мэдока из меня всю душу вытрясет, а потом еще по углам пошарит — не осталось ли чего.

— Я настаиваю, — тихо, но твердо сообщила я.

Мэдока никак не отреагировала и выдвинула следующее условие:

— Заботиться о тебе будет Чика.

— Ты вернешь ей опекунство? — Я даже не потрудилась замаскировать недоверие в голосе.

— Нет. Это не обсуждается.

Ладно, пусть будет Чика. Вообще-то, я и сама могу о себе позаботиться, но, если кто-то другой будет готовить и убираться — ничего не имею против. Готовит Чика вкусно, и если она не будет путаться у меня под ногами, то я, пожалуй, готова ее потерпеть. Какие еще вериги на меня навесят?

— Тебя ждет Нобу. Потом — Хотэка. После обеда ко мне.

Отдав эти распоряжения, Мэдока, так и не взглянув на меня, удалилась. А мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать услышанное. И это все? В обмен на Академию и возможность удрать из змеюшника всего лишь Чика?! Прямо какой-то аттракцион неслыханной щедрости. Ох, чую я, что за всем этим скрывается грандиозный план Г…

Мои посещения Нобу уже давно превратились в устоявшийся ритуал. Когда я появлялась в мастерской, мы с ним обменивались кивком и улыбкой, после чего он кидал мне яблоко, и я отправлялась в Очаг. После того, как от фрукта оставался лишь хвостик, я слезала с пьедестала, и дальше мы могли либо поболтать, либо — вновь обменявшись улыбками — расстаться.

Так было и сейчас. Получив традиционное яблоко, я отправилась болтать ногами над Бездной, а Нобу занялся своими делами. Призрачное пламя больше не бесновалось в Очаге. Стелющаяся над Бездной дымка сейчас напоминала какую-то затаившуюся зверюгу. И очертания зверя, и место, где он притаился, были очень расплывчатыми и постоянно менялись, но общее впечатление оставалось.

Не сразу, но уже некоторое время, Очаг очень точно отображал мое эмоциональное состояние. Это было настолько очевидно, что не заметить сие явление мог разве что слепой. Причем не я приводила дымку в нужную форму, она уже была такой, когда я появлялась. Вот интересно, Очаг так реагирует на каждого, кто приходит в мастерскую? И как выглядит дымка, когда Нобу один? Интересно было бы посмотреть.

Поспешно проглотив недожеванный кусок яблока, я обернулась через плечо и спросила, пока не передумала:

— Нобу, а как выглядит эта штука, когда меня нет?

— Штука? — озадаченно нахмурившись, переспросил Нобу.

В ответ я ткнула пальцем в Очаг. Губы Старейшины дрогнули в легкой улыбке, и он неожиданно спросил:

— А как ты называешь эту штуку?

Немного подумав, я честно ответила:

— Очаг.

— Вот как?

В обычно нечитаемых глазах Нобу что-то мелькнуло. Блин, расстояние слишком большое, неужели мне впервые удалось заметить его зрачки? Прежде, чем спрашивать, нужно было слезть вниз, подойти к нему и забраться на табуретку. Но, кто же знал…

— Когда тебя нет, Очаг выглядит так же, как и когда ты есть, — после минутного разглядывания меня ответил Нобу. — А почему ты спросила?

— Просто заметила… — я замолчала. Мне нравился Нобу, и ничего плохого он мне не делал, но… Нет, я не готова доверять даже ему. — Не важно, — небрежно отмахнулась я и, отвернувшись, вернулась к поеданию яблока.

Нобу не стал настаивать на ответе, за что я была ему очень благодарна. Говорить правду, как и врать, мне не хотелось. Зря я, вообще, затронула эту тему.

Когда от яблока остался только хвостик, я спустилась вниз и подошла к Нобу.

— Мэдока велела мне зайти к тебе, но не сказала зачем.

Старейшина порылся на верстаке.

— Наверное, за этим, — ответил он, протягивая мне круглую деревянную палочку.

Сантиметров двадцать в длину, сантиметра три в диаметре, гладкая матовая поверхность густого красно-коричневого цвета покрыта замысловатыми завитушками. Нехорошее предчувствие маленькими холодными лапками пробежало по позвоночнику. Где-то что-то похожее я уже видела… Нобу терпеливо ждал. Сглотнув для храбрости, я взяла палочку и внимательно осмотрела. Легкая, удобно в руку ложится. И завитушки смешные, вон та — с краю — похожа на бабочку.

— А что это? — стараясь контролировать голос, спросила я.

— Это детский ген-йоки. Хотэка покажет тебе, как им пользоваться.

Действительно, глупый вопрос. Ген-йоки же, чего тут непонятного? Пимпочка — это такая пумпочка. Спасибо, Нобу, все подробно объяснил. Интересно, Хотэка будет столь же многословен?

— Спасибо, — ровным голосом поблагодарила я. — Ну… я к Хотэке?

— Конечно, — широко улыбнулся Нобу. — Он, наверное, тебя уже заждался.

На выходе из Кузни меня ждали три шпунтика — мой обычный конвой до полигона. Я уже давно приучила себя просто не замечать навязанных мне попутчиков. Так и сейчас — прошла мимо них, уделив внимания не больше, чем пыли под ногами. Соблюдая дистанцию, шпунтики привычно выстроились по бокам от меня и позади.

Палочка жгла ладонь, вызывая очень странные чувства. С одной стороны, она до дрожи в коленках пугала меня, и я отчаянно желала никогда в жизни ее не видеть. С другой — отчетливо понимала, что не в силах с ней расстаться. Так и хотелось погладить ее и прошипеть: «Моя прелес-с-сть». В нормальных условиях я бы уже ржала в полный голос, но вколоченная привычка «держать лицо» за эти два года уже стала моей второй натурой, поэтому я просто убыстрила шаг. Мне было необходимо срочно выяснить, что за хрень мне подсунули на этот раз, и какой пакости следует ждать. При подходе к полигону я уже бежала. Шпунтики, если и удивились, то не подали вида, синхронно поддерживая одну со мной скорость.

Хотэка ждал меня в своей обычной позе: ноги на ширине плеч, спина прямая, руки сложены за спиной. Подбежав к нему, я резко выбросила вперед руку с зажатой в ней палочкой и вместо приветствия спросила:

— Что это?

Хотэка чуть склонил голову к плечу и ответил:

— Ген-йоки.

Я не стала тратить время и энергию на зубовный скрежет или глубокий вдох-выдох. Вместо этого я максимально сузила зрачки и, в лучших традициях Мэдоки, мягким голосом промурлыкала:

— Я не спрашиваю, как это называется, Нобу мне уже сообщил. Я спрашиваю, ЧТО это.

Да, Наставница могла бы мной гордиться. Заставить Серого Старейшину, пусть и едва заметно, но вздрогнуть — дорого стоило.

— Это оружие, — после секундной заминки сказал Хотэка. — Оружие клана Неко.

Ответ меня озадачил, и я недоверчиво покосилась на палочку. Оружие? Нет, ей, конечно, можно треснуть кого-нибудь по башке. Но даже если я вложу в удар всю свою богатырскую силушку, вряд ли даже достойная шишка получится, не говоря уже о каком-то более серьезном уроне.

Губы Хотэки изогнулись в легкой улыбке. Скрестив ноги, он сел на землю и похлопал ладонью рядом с собой.

— Садись, я объясню.

Послушно уселась рядом, все еще гадая — он шутит так или это серьезно?

— Во-первых, не надо так сильно сжимать пальцы. Хват должен быть легким, скользящим. Теперь сосредоточься и плавно пусти в ген-йоки чакру. Только не направляй его на меня, куда-нибудь в сторону!

Прикрыв глаза, я сделала, что велели. Получилось не с первого раза, но наконец ощущение палочки немного изменилось, и я распахнула глаза, желая оценить результат своих усилий. И едва все не испортила, потеряв концентрацию. В руке я держала меч. Точнее — его тень. В качестве рукояти выступал ген-йоки, а из обращенного в сторону конца палочки теперь торчал темно-темно-серый, почти черный однолезвийный клинок, длиной около сорока-сорока пяти сантиметров. Я не специалист в оружии, но мне кажется, что это был вакидзаси — малый самурайский меч. Хотя, вакидзаси вроде не только самураи имели право носить?

Мной овладело очень странное чувство. Я даже затрудняюсь его описать. Какая-то дикая смесь восторга, ужаса и щемящей тоски. В ушах нарастал шум, сердце бешено колотилось, а где-то глубоко внутри будто порвалась невидимая струна. Резкий пронзительный звон — словно отчаянный крик — взорвался во мне, превращая хаотично мечущиеся мысли в кровавое месиво. Произошло что-то непоправимое. Я плохо соображала в тот момент, но в одном была уверена — только что я миновала какой-то очень важный перекресток. Знать бы еще, какой поворот я выбрала, и куда он меня приведет…

Я вспоминала первое 1 сентября моего Мерзкого Подростка. Музыка, белые банты, цветы. На ней была белая блузка с воротником-стойкой и кружевными рукавами и форменный темно-вишневый сарафан с широкой юбкой чуть ниже колен. На голове красовались большие белые банты, стягивающие ее длинные пепельно-русые волосы в два высоких хвоста. Помню, намучилась же я с этим произведением хранцузской легкой промышленности… Она сидела на руках здорового одиннадцатиклассника и, подняв высоко руку, звонила в обвязанный красным бантом колокольчик. Она улыбалась. Немного смущенно, немного счастливо, немного горделиво. Музыка, цветы, белые банты…

Почему я вспоминаю это сейчас?..

Наверное, ты уже несколько лет как закончила школу. Я не видела твой выпускной бал, но уверена, ты была очень красивой и улыбалась. Немного грустно, немного счастливо. Интересно, поступила ли ты в институт? Уверена, что да — у Маси не забалуешь. Я помню, ты собиралась в МАРХИ…

Моя дочь уже вполне могла закончить институт, а ее мамочка идет в первый класс Академии Профессиональных Убийц. Какая ирония… Но тебя же никто не неволил. Это твой добровольный, сознательный выбор. А, принимая решение, ты принимаешь и все последствия этого решения. Так что, жаловаться некому и не на что.

В какой момент все настолько изменилось? На каком перекрестке я свернула не туда и позволила втянуть себя в этот — чуждый мне — мир? Я скосила глаза влево, где стояло мое желтоволосое голубоглазое солнце в совершенно дикобразном ярко-оранжевом костюме. Наруто… Да уж, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, где был этот перекресток. И опять это был мой добровольный, сознательный выбор. Но почему же я так остро чувствую на пятках ожоги от невидимого кнута, понуждающего меня бежать в заданном направлении?..

И вот она я — Неко Акира, восьми лет от роду, стою среди прочих учеников Академии в свой первый учебный день. За прошедшие годы я, конечно, немного подросла, но все равно коротышка. И если в длину какие-то небольшие подвижки есть, то вот ширина моя ни капли не изменилась.

К моему поступлению в Академию Мэдока подошла со всей иезуитской серьезностью — под ее чутким руководством была закуплена куча разного барахла. Теперь, ко всем прочим несчастьям, я должна была носить фирменные клановые трусы. А вот не надо смеяться, дело-то серьезное. Обычное нижнее белье под ними, конечно, имелось. Наверное, это можно назвать короткими шортами, хотя, как по мне — трусы, они трусы и есть. Это очередное клановое извращение было черным и сделано из чего-то, напоминающего мягкую кожу. На верхнюю часть моего, с позволения сказать, — торса была намотана конструкция из такого же материала, которую можно назвать или широким лифчиком, или короткой майкой. На фига это надо в моем возрасте — ума не приложу, но пришлось смириться. И ладно бы это было готовое изделие. Нет, в качестве верхней части фирменного кланового белья предлагалась широкая лента, которую теперь приходилось каждое утро наматывать на себя.

Хорошо еще, что о том, ЧТО на мне надето, знала только я, потому что поверх всего этого красовались обычные штаны до середины щиколотки и широкая, довольно короткая майка с рукавами почти до локтя и ну очень глубокой горловиной. Ширина ее была такой, что майка постоянно съезжала то с одного плеча, то с другого, являя миру лямки майко-лифчика. Естественно, верхний наряд был двух оттенков серого.

Отросшие почти до лопаток волосы собраны в низкий хвост, бандана — слава всем богам — отсутствовала, и я невозбранно сияла своей черно-серебряной башкой. На пояснице, поперек спины, в специальных ножнах прятался мой ген-йоки. Увидев меня, Наруто заявил, что выгляжу я просто потрясно. Ну хоть кому-то нравится, уже хлеб.

Третий Хокаге что-то вдохновенно вещал про Волю Огня. Честно говоря, я не слушала. Патриотическая пропаганда в любом мире одинаковая. Не то, чтобы это абсолютное зло, но не люблю я пропаганду во всех ее проявлениях. И неважно, идет речь о здоровом образе жизни или о выборе правильного пути для Отчизны. А многолетний опыт работы в СМИ немного заточил мне уши, и, хотя бы в половине случаев, я понимаю, когда мне пытаются промыть мозги. Ничего не имею против старика Третьего, но все равно противно.

Наконец официозная нудятина закончилась, и нас развели по классам. Ну что же, давайте осмотримся.

Первое, что обрадовало — раздолбаи-Нара на месте, вон Шикамару уже прилег на парту с явным намерением вздремнуть. Беглый осмотр подтвердил, что все действующие персонажи аниме в наличии. И красавчик-Саске тоже — куда же без него. Симпатичный парень, хотя и смазливый. На мой вкус, он сильно проигрывает старшему брату — Итачи куда интереснее. Курятник тоже на месте — Сакура и Ино так и вьются вокруг младшего Учихи, а он, как и положено, делает морду «я-не-замороженный-придурок-а-просто-мастерски-скрываю-эмоции».

Так, кто тут у нас еще? Честно говоря, анимешную массовку я в упор не помню, поэтому есть ли здесь кто лишний — сказать не могу. Хотя… Мое внимание привлек парень, кого-то мне смутно напоминавший. Приятное, но не сказать, чтобы сильно выразительное лицо. Пепельно-серые волосы торчком, необычные, темно-вишневого цвета глаза. Е-мое, да это же Сенджу Тобирама, только мелкий еще и без татуировок на лице!

От осознания того, КОГО я вижу, меня буквально закоротило, и я замерла посреди класса, как памятник самой себе. Парень, видимо, почувствовал на себе мой взгляд и поднял глаза. Сперва на его спокойном лице появилось недоумение, потом легкий интерес, а потом меня привел в чувство Наруто, настойчиво дергавший за рукав. Мое солнце чуть ли не силком утащил меня за парту и усадил рядом с собой.

— Ты что, призрака увидела? — с искренним интересом спросил он.

— Тебе показалось, — буркнула я и, тряхнув головой, чуть слышно добавила: — Или мне померещилось.

Наруто только хмыкнул и больше вопросов не задавал. А я медленно приходила в себя. Нет, дорогие су… сущности, — это уже явный перебор. Тоже мне: «смешались в кучу люди, кони» — так и инфаркт в нежном возрасте получить недолго. Но не может же этот вариант мира "Наруто" быть настолько долбанутым, чтобы помимо моего мутантского клана в нем еще и поколения героев смешались?! Нет-нет-нет, это все глюки, со мной просто богатое воображение дурную шутку сыграло. Вдох-выдох — и все хорошо.

Учитель Ирука вот уже несколько минут как что-то говорил, и я заставила себя прислушаться. Организационные вопросы — совсем неинтересно, но запомнить надо. Еще одна доза патриотической пропаганды, несколько общих духоподъемных напутствий — и нас распустили по домам.

У ворот Академии меня поджидали три резидентских шпунтика. Увидев их, Наруто резко погрустнел и, несколько скомкано попрощавшись, растворился на коноховских улицах. Окаменев от ярости, я еле нашла в себе силы кивнуть ему. Предвкушая, какой грандиозный скандал закачу по возвращении, я, не обращая внимания на конвой, зашагала в сторону нашего квартала.

Все-таки хорошо, что расстояние от Академии до квартала Неко было довольно приличным. Это дало мне время успокоиться и прийти к выводу, что скандалом я ничего не добьюсь. Поэтому вместо воплей и истерики с распущенными волосами Мэдоке досталось от меня несколько коротких, очень корректных фраз, при помощи которых я донесла до нее мысль, что в состоянии самостоятельно дойти до Академии и обратно, поэтому в сопровождении не нуждаюсь. Наставница не стала спорить и настаивать. Подозреваю, что конвой никуда не делся, просто теперь шпутники ныкались по кустам. Не отсвечивают — и уже хорошо, такой компромисс устраивал нас обеих.

Потянулись академические будни. Как я быстро уяснила, большинство уроков можно смело прогуливать: то, что нам преподавал Ирука, было уже надежно вплавлено в мой мозг заботливой Мэдокой на куда более глубоком уровне. Но попадались и интересные предметы. Например, рассчитывать траекторию полета куная меня в клане никто не учил.

Наруто никакой тяги к знаниям не испытывал. Однако, хотя таким шумным и бестолковым балбесом, как в аниме, в этой реальности он не был, только мои постоянные пинки и шипение не позволяли ему надежно разместиться среди отстающих.

Вообще, было интересно наблюдать за Наруто, сравнивая мое солнце с тем персонажем, которого я знала по аниме. Отличия были. Здешний Наруто вел себя куда спокойнее и увереннее, без того надрывного эпатажа, с которым он в аниме добивался внимания — любого. Хотя, и здесь это был тот еще энерджайзер с шилом в попе. Порывистый, нетерпеливый, эмоциональный. Так что, несмотря на отличия, кардинальных изменений в характере Наруто пока не произошло, что меня радовало.

Все скучные уроки я занималась тем, что исподтишка наблюдала за своими одноклассниками. Я совершенно не собиралась с кем-то из них сближаться или дружить, просто мне всегда нравилось наблюдать за людьми.

Вот скажите на милость, кто внушил Сакуре нелепую мысль о том, что она раскрасавица и ей все дозволено? Нет, я помню — широкий лоб и детские комплексы. Возможно, я изначально относилась к ней предвзято, потому что этот персонаж меня всегда раздражал. Но сейчас, наблюдая ее вживую, я только диву давалась. Девица оказалась крайне избалована, дурно воспитана, еще и глупа. Нет, с оценками у нее был полный порядок — типичная отличница-зубрилка. Память хорошая, а мозгов меньше, чем у курицы. Ладно, наверное, я просто злобствую. Ей ведь всего восемь лет, у нее еще есть шанс вырасти приличным человеком. Но сейчас наблюдать ее поведение было крайне противно.

И все бы ничего, но эта звезда выбрала Наруто на роль груши для битья и пускала в ход кулаки по малейшему поводу и даже вовсе без оного. Я терпела долго, надеясь, что Наруто хоть как-то ее осадит. Но нет, этот балбес безропотно сносил побои и даже ни разу не огрызнулся. На мой прямой вопрос он, смущенно почесывая затылок, ответил:

— Ну она же девчонка. Я не могу с ней драться.

Ох ты ж, джентльмен апельсиновый, правда, что ли, в эту розоволосую козу влюбился? Ну в дела сердечные я лезть не собираюсь. Дело это сугубо интимное, и каждый волен в своем выборе. Но и такое вызывающее и безнаказанное рукоприкладство я не могла спокойно наблюдать.

Мое далеко не безграничное терпение окончательно лопнуло спустя дня четыре после этого разговора. Возможно, свою роль тут сыграло то, что накануне я поцапалась с Мэдокой. На мой взгляд, в своем неуемном стремлении обучить меня всему на свете Наставница сильно перегибала палку. Все-таки я учусь в Академии — мне уроки надо делать, да и спать когда-то необходимо. Но на мои вполне корректные возражения Мэдока разразилась ехидной тирадой, что надо меньше с бестолковыми блондинами по лесам шарахаться, тогда и времени на все хватать будет. Вот тут я психанула, и это была моя серьезная ошибка. Прооравшись я, конечно, почувствовала облегчение, но ненадолго. Мэдока не из тех, кто будет терпеть вопли от кого бы то ни было. Последовавшая выволочка отличалась особо элегантной изощренностью. Клановых занятий меньше не стало — только больше, а время на общение с Наруто еще сократилось.

Поэтому в тот день я пребывала в самом дурном расположении духа. А этой розовой фифе именно сейчас приспичило в очередной раз треснуть Наруто. Уж не знаю, в чем он провинился: то ли посмотрел не так, то ли улыбнулся не вовремя. Да это и неважно. Одной рукой я заблокировала удар (точно синяк будет), а другой отвесила дуре оплеуху. Эффект на секунду заставил меня пожалеть о содеянном. Сакура была выше и крупнее меня. Максимум, на что я рассчитывала — это что она отшатнется, ну, может, на задницу плюхнется. Парты в нашем классе располагались амфитеатром, а стычка произошла возле одной из последних парт, за которой мы обычно сидели вместе с Наруто. От моей оплеухи Сакура кубарем покатилась по ступеням и растянулась в нелепой позе возле учительского стола.

В классе повисла мертвая тишина. На мгновение я и сама опешила от результата незамысловатой оплеухи. Но лишь на мгновение. Я ведь уже говорила, что рефлексы имени Мэдоки включались автоматически? Поэтому, еще даже не успев подумать, что делать дальше, я начала неторопливо спускаться вниз. Звук моих шагов был еле слышен, но в царившей тишине звучал, как поступь командора.

Сакура привела себя в сидячее положение, но, увидев меня, попыталась отползти назад и уперлась спиной в учительский стол.

— Ты совсем спятила?! — тоненьким голоском крикнула она.

Остановившись возле нее и, чуть склонив голову к плечу — как это любил делать Хотэка — я мурлыкнула:

— А ты? — И, не дождавшись ответа, продолжила все тем же обманчиво мягким тоном: — Знаешь, мне очень неприятно смотреть на то, как бьют того, кто точно не даст сдачи. Если у тебя так чешутся кулаки, почеши их лучше о стену.

Даже за волосами было видно, как у Сакуры распухает и наливается багрянцем ухо. Но девчонка, видимо от шока, пока еще не чувствовала боли, потому что молча хлопала глазами и лихорадочно соображала, чтобы такое сказать.

— Хм, — неожиданно донеслось с первой парты у окна.

Чуть повернула голову на звук. Не меняя каменного выражения морды лица, на меня в упор смотрел Саске. Я ответила ему таким же взглядом. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта игра в гляделки, но, видимо, Сакура как-то истолковала это хмыканье в свою пользу, потому что, внезапно осмелев, громко спросила:

— А что это ты так защищаешь Наруто? Влюбилась, что ли?

Переведя взгляд на розоволосую, я чуть улыбнулась уголком губ и ответила:

— Даже если так… Ты что, ревнуешь?

Сакура оторопело смотрела на меня, беззвучно разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Секунду в классе еще царила тишина, а потом народ заржал. Дружный, оглушительный хохот ударил Сакуру гораздо больнее. Девчонка залилась краской, а в ее глазах заблестели слезы. Она вскочила на ноги и, спрятав пылающее лицо в ладонях, опрометью выбежала из класса.

Поднявшись к нашей парте, я села рядом с Наруто. Он встретил меня хмурым взглядом и насупленными бровями.

— Зачем ты так с ней? — угрюмо спросил он.

— Не люблю дур и зазнаек. А Сакура и то, и другое.

— Сакура не дура! — вскинувшись, крикнул Наруто.

— Да? А кто? — Я не скрывала иронию, и этот тон выбил мальчишку из колеи. — Сакура дура и зазнайка, — повторила я. — К тому же, она меня раздражает — не люблю розовый цвет. Ты сам сказал, что не можешь драться с девчонкой. Я тоже девчонка, поэтому вполне могу с ней подраться.

Голубые глаза Наруто потемнели:

— Не надо меня защищать!

Он почти кричал, не замечая, что в классе опять воцарилась тишина, а одноклассники с интересом прислушиваются к нашему разговору.

— А почему ты решил, что я защищала тебя? — В отличии от Наруто, я выдерживала ровный, спокойный тон. — Я же уже сказала, что Сакура меня раздражает сама по себе.

Наруто открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в класс вошел Ирука. Урок начался.

Больше Наруто не разговаривал со мной, не смотрел на меня и даже отодвинулся подальше. Я никак на это не реагировала, а после окончания последнего урока первой вышла из класса, остановилась за воротами Академии и, прислонившись к забору, стала терпеливо ждать. Одноклассники проходили мимо меня, бросая заинтересованные взгляды, но — слава всем богам — с разговорами никто не лез. Наконец появился Наруто. Когда он проходил мимо меня, я его окликнула:

— Наруто, нам надо поговорить.

Остановившись, он неохотно обернулся, посмотрел на меня. Его — обычно такие лучистые глаза — погасли, и мне было больно это видеть. Отлепившись от забора, я подошла к нему и спросила:

— Проводишь меня? Немножко?

Он молча кивнул и, засунув руки в карманы, зашагал рядом. Мы шли молча, пока, наконец, Наруто не разлепил плотно сжатые губы и не сказал:

— Сегодня ты была не права, Акира, и плохо поступила с Сакурой.

— Не хуже, чем поступал с ней ты.

— Что?! — Наруто даже остановился и уставился на меня в полном изумлении.

Я тоже остановилась и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Наруто, а тебе никогда не приходило в голову, что, позволяя Сакуре себя бить, ты сильно вредишь ей, потому что у нее рождается ложное чувство безнаказанности и вседозволенности?

— Акира… — мальчишка растерянно смотрел на меня, — ты иногда говоришь такие вещи, что я совсем не понимаю тебя.

— Иногда я и сама себя не понимаю, — усмехнулась в ответ я.

Взяв Наруто за локоть, я потянула его за собой. Мы снова зашагали в сторону квартала Неко.

— Гордиться мне и правда нечем, — чуть погодя сказала я. — Но я не согласна, что была не права — это нужно было остановить. Скажи, чего ты хотел добиться, позволяя Сакуре бить себя?

Наруто смущенно потупился и, вынув одну руку из кармана, почесал затылок. Он всегда так делал, когда смущался.

— Да… ничего… — щеки мальчика залил легкий румянец.

— Неужели она тебе и вправду нравится?

— Ну… да… — старательно пряча глаза, промямлил он. — Ты… ну… обижаешься на меня?

— За что? За то, что тебе нравится самая глупая девочка в нашем классе? Это твой выбор, хотя я и не понимаю, что ты в ней нашел.

— Она красивая, — как-то не очень уверенно протянул Наруто.

В ответ я лишь фыркнула. Искоса поглядывая на меня, мальчишка несколько раз открывал рот, собираясь что-то сказать, и каждый раз молча закрывал его. Я прекрасно понимала, что он хочет выяснить и никак не может подобрать слова. Сжалившись, пришла ему на помощь:

— Наруто, ты мой единственный и самый лучший друг. Но мальчик-друг и мальчик, который нравится, как мальчик — это разные вещи. Понимаешь?

— Ну… да… — неуверенно кивнул он и неожиданно спросил с легкой обидой: — Значит, как мальчик я тебе не нравлюсь? А говорила, что я симпатичный.

— Я и сейчас это могу сказать. Ты очень симпатичный.

— Но как мальчик я тебе не нравлюсь?

— Не-а, — широко улыбнулась я, а Наруто обиженно засопел. Выдержав нужную паузу, я негромко проговорила: — Ну если только чуть-чуть, самую капельку.

— Акира! — добившись желаемого, этот мелкий ловелас вспыхнул до корней волос.

— Не смущайся, я никому не скажу, — засмеялась я и показала ему язык.

Наруто еще немного попыхтел, но наконец ему это надоело, и он вновь пришел в свое обычное солнечное настроение. Все-таки до чего же у него легкий, отходчивый характер. Мне кажется, Наруто просто не в состоянии долго на кого-то обижаться.

Мы остановились у ворот, за которыми начинался квартал Неко. Как и тогда, я очень серьезно посмотрела на Наруто и сказала:

— Обещаю, что больше никогда не полезу в твои отношения с Сакурой, если ты пообещаешь, что больше никогда не позволишь ей бить себя.

— Даю тебе слово, — с необыкновенной для него серьезностью произнес Наруто. — А я никогда не отказываюсь от своих слов!

Ну вот я это и услышала. Хорошо еще, что он про путь ниндзя ничего не добавил. Иногда я просто ненавижу канон…

Дома никого не было, а на плите меня ждал готовый обед и записка от Мэдоки, что сегодня занятий с ней не будет. Это была хорошая новость.

С момента моего триумфального побега из змеюшника мы с Чикой снова жили в нашем старом доме, словно ничего и не происходило. Мы практически не общались, только по делу. Чика готовила и убиралась, я особо не мусорила, и в общем-то, у нас в доме царил мир, хотя и с легким холодком.

Я проглотила обед и даже вымыла за собой посуду, а потом, воспользовавшись тем, что сегодня у меня внезапно высвободилось время, отправилась в Кузню. Обычный ритуал с яблоком — и вот я уже болтаю ногами над Бездной, а возле меня беспорядочно и беспокойно мечется дымка.

На душе было муторно. Когда я сказала Наруто, что в сегодняшней истории с Сакурой мне гордиться нечем — я ни на йоту не согрешила против истины. Гордиться мне и вправду было нечем. Насколько бы я ни была права, уж очень у нас с Сакурой разные весовые категории. Все-таки несмотря на внешнюю оболочку, я, мягко говоря, взрослый человек, а она восьмилетний ребенок. До этого случая я как-то даже не задумывалась над тем, как мне вести себя со своими биологическими ровесниками. Особенно в конфликтных ситуациях. Реагировать, как восьмилетний ребенок, я не могу. И не потому, что не хочу, а действительно не могу: я уже просто не помню, что в таком возрасте творилось у меня в голове. Почему-то с Наруто такая проблема никогда не возникала, хотя общались мы очень много. Я прокручивала сегодняшнюю ситуацию и так, и эдак, но ничего путного в голову не приходило.

Но беспокоило и смущало меня не только это. Стоило закрыть глаза, как я видела одну и ту же картину — легкая оплеуха, и Сакура кубарем катится по ступенькам. Я не понимала, как такое могло произойти, и это тревожило меня.

— У тебя что-то случилось в Академии? — неожиданно спросил Нобу.

— Да, — неохотно призналась я.

И тут Нобу сделал то, чего никогда прежде не делал — он поднялся к Очагу и уселся на ступеньку ниже меня.

— Рассказывай, — не то потребовал, не то попросил он.

Мне всегда было сложно довериться человеку — в этой жизни особенно, а уж после предательства Чики… Но, чем глубже я погружалась в новый мир, тем больше становилось проблем, и я уже больше не могла тащить все это одна. Мне просто необходим был кто-то, кому я могла хотя бы немного довериться. Наруто не в счет — он ребенок, а я отчаянно нуждалась во взрослом человеке. Было очень страшно открываться. Куда спокойней и безопасней сидеть в крепкой броне, когда никто не в состоянии тебя задеть или обидеть. Нобу никогда не делал мне ничего плохого. Но… Но… Черт… Глубоко вздохнув, я все же решилась и заговорила.

Нобу внимательно, не перебивая, выслушал мой рассказ и поинтересовался:

— И что тебя тревожит?

— Понимаешь, Сакура… она…

— Слишком слабый для тебя противник?

— Да, — не без колебаний согласилась я с такой формулировкой.

— Это так. Но слабость противника не означает, что надо проигрывать драку.

— Можно уклониться.

— Можно, — согласился Нобу. — У тебя была такая возможность?

А вот тут я крепко задумалась. Уклониться от конфликта с Сакурой значило позволить ей и дальше невозбранно лупцевать моего лучшего друга. Это было неприемлемо. Впрочем, в своей правоте я и до этого не сомневалась. Меня смущало другое — сила, с которой я нанесла удар и физический, и психологический.

— Акира, больше доверяй своему нюху, — снова заговорил Нобу. — Если чуешь, что надо бить — бей. А сила удара… Могу только повторить — доверяй своим инстинктам, у тебя хорошее чутье.

Не сказать, чтобы слова Нобу развеяли все мои сомнения, но несколько отрезвили. Все же это не мой прежний мир. Такое понятие, как толерантность — отсутствует в лексиконе местных жителей. Понимание и приятие тоже не в чести. Здесь уважают силу и только с ней считаются. Хотя, кажется, меня опять немного занесло. Какое отношение толерантность имеет к сволочному характеру Сакуры?!

Запрокинув голову, я негромко рассмеялась. Рефлексия — дело хорошее, но надо и меру знать. Оставался еще один смущающий момент, который мне бы очень хотелось прояснить.

— И все-таки, Нобу, я не понимаю, как от моей оплеухи Сакура могла улететь. Она же сильно крупнее меня.

— Сила удара зависит не только от силы физической, но и от скорости, — пояснил Нобу и с легкой насмешкой спросил: — Тебя кто учит?

— Хотэка.

— Это и есть ответ на твой вопрос. У тебя просто хорошо поставленный хлесткий удар. Выброси уже из головы эти глупости. Как бы тебе ни хотелось быть хорошей и доброй — ты та, кто ты есть.

— То есть плохая и злая?

Поднявшись на ноги, Нобу посмотрел на меня сверху-вниз.

— Ты не плохая и не хорошая, ты — гиннеко. Гордись или смирись. И помни, что кому много дано — с того много спросится.

Нобу нагнулся, легко поднял меня, посадил на сгиб локтя, спустился с постамента. Обхватив его руками за шею, я на мгновение прижалась носом к его щеке. Дымка в Очаге успокоилась и, немного покрутившись, приняла форму свернувшегося в клубок кота.

Спасибо тебе, Нобу…

Хотэка, по своему обыкновению, ждал меня. Вот как-то всегда так получалось, что именно он меня ждал. Еще ни разу мне не удалось прийти на полигон раньше него. После разговора с Нобу я посмотрела на своего сенсея немного другими глазами. Нет, я, конечно, была в курсе, что он Серый Старейшина, но как-то не придавала этому особого значения. Как и у любого Старейшины, обязанностей у него было с избытком, а он годами тратил на меня хренову тучу времени. Да и Мэдока тоже… Надо бы мне про моих Старейшин узнать побольше. Может, они владеют каким-то секретом растяжения времени?

Теперь большая часть наших тренировок с Хотэкой была посвящена ген-йоки. Ну как ген-йоки… После того — первого раза, когда сенсей объяснил, что к чему, меня ждал очередной облом. Волшебную палочку было велено убрать от греха подальше, а вместо этого мне был вручен обычный меч. На мое справедливое возмущение Хотэка спокойно объяснил, что, пока я не научусь пристойно махать обычной железякой, о ген-йоки могу забыть. Мол, чтобы тень оружия в моих руках обрела свойства оружия — то есть могла колоть и резать, мне нужно сначала ощутить и почувствовать оружие. Проникнуться, так сказать, до печенок. Вот с тех пор и проникаюсь. Я, конечно, постоянно таскаю с собой эту волшебную палочку, но пока она что-то типа фирменных клановых трусов — просто обязательный атрибут без какой-либо практической пользы.

Сегодня тренировка длилась дольше обычного, но меня это не расстроило. Как-то незаметно мне стали по-настоящему нравиться занятия с Хотэкой, я даже начала получать удовольствие от обязательной физкультуры. Это вселяло некоторый оптимизм. Может, мне и уроки чертова этикета когда-нибудь будут приносить радость? Хотя… Мэдока — это совсем не мой зеленоглазый сенсей.

Скрестив ноги, я сидела на земле и зализывала особенно глубокие порезы, когда Хотэка спросил:

— Слышал, ты сегодня подралась в Академии?

На секунду я отвлеклась от своего занятия и пожала плечами.

— Да, какая это драка, всего одна оплеуха.

Хотэка немного помолчал. Как обычно, чуть склонив голову к плечу, он окинул меня изучающим взглядом и неожиданно изрек:

— Тебе нужен спарринг-партнер.

Я чуть собственным ферментом не захлебнулась и в ужасе уставилась на сенсея.

— Пора тебе учиться читать противников с другим стилем боя, — пояснил он свою мысль.

По спине побежал неприятный холодок, во рту стоял железистый привкус крови. Мама дорогая…

— Это невозможно!

— Неправда. Просто немного сложнее.

— У меня ничего не получится!

— Ты сначала попробуй.

— Зачем мне пробовать, и так понятно, что это невозможно!

Мы с Итачи препирались вот уже несколько минут. За прошедшие два года наши встречи были нечастыми, но регулярными. Объяснялось это просто — тень векового дуба обзавелась сигнальным маячком, исправно извещая меня, если на полигоне кто-то появлялся. Итачи продолжал учить меня обращению с метательным железом. Для меня-то в этом была сплошная польза, а вот какая ему от этого радость? Не понимаю. Ну и ладно. Его стараниями на деревьях теперь висели мишени, и вековой дуб вздохнул с облегчением — мы больше не дырявили его кору. Мне нравились эти наши занятия, но сегодня он потребовал невозможного. Ну не могут три одновременно брошенных сюрикена воткнуться под такими углами.

— Это НЕ невозможно, — терпеливо возразил Итачи. — Смотри.

Вж-жик! И все, естественно, торчит как заказывали. Ну так — он-то гений клана Учиха, у него любая летающая железяка танец маленьких лебедей в воздухе исполнит и еще на поклон выйдет. Но я-то совсем не гений и, тем более, не Учиха.

— Попробуй, Акира.

Тяжело вздохнув, я тоже исполнила «вж-жик». Два сюрикена еще худо-бедно воткнулись, а третий радостно улетел в розовую даль.

— Неплохо для начала, — прокомментировал Итачи и неожиданно спросил: — Что-то случилось?

Я удивленно вытаращилась на него. Нет, посмотреть на Итачи я всегда «за» — мое эстетическое чувство при этом поет романсы и тихо млеет. Но сейчас я искренне была изумлена. Мы с ним, конечно же, разговаривали, но никогда не касались личных тем. Итачи был очень сдержанным, закрытым человеком, «читать» его было так же сложно, как и моих соклановцев. И при этом, в отличии от Саске, лицо Итачи не было окаменелостью — просто он всегда был неизменно спокоен. Меня, прошедшую школу Мэдоки, «читать» тоже было очень непросто. Неужели я настолько расслабилась, что Итачи почувствовал мою нервозность? И что мне ему ответить? Все-таки такие личные вопросы подразумевают несколько иную степень близости, а я была вовсе не уверена, что оно мне надо.

Ничего не ответив, я отправилась к мишеням собирать разбросанное моими стараниями железо. Мне нравился Итачи. Не только внешне, но и как личность, и я получала искреннее удовольствие от общения с ним. Но — на безопасной дистанции. Сейчас ему тринадцать лет. Если я правильно помнила, где-то в этом возрасте он стал капитаном АНБУ, и в уже обозримом будущем должны были состояться резня клана Учиха и уход Итачи из деревни. Все мои инстинкты кричали о том, что от этой трагичной и грязной истории нужно держаться как можно дальше. Не брать в голову, не пускать в душу — пусть все идет так, как идет.

Когда я вернулась, Итачи сидел под вековым дубом, прислонившись спиной к стволу. Я села рядом.

— Прости, — негромко произнес Учиха.

Тринадцать лет — сложный возраст. И пусть даже шиноби взрослеют очень рано, Итачи все равно подросток с неустойчивой, еще неокрепшей психикой. А на него взвалили непомерный груз и интенсивно полощут мозг с двух сторон. Возможно, наши встречи для него что-то вроде Очага для меня? Промолчать сейчас — значит оттолкнуть…

Инстинкты вопили, как футбольные фанаты. Я и так уже увязла в этом мире по самое не балуйся, не стоит залезать глубже. И я все равно ничего не могу изменить. Совесть, иди убейся об стену и дай мне жить спокойно…

Подтянув колени к груди, я обхватила их руками. Сказала, не глядя на Итачи:

— Сенсей решил, что мне нужен спарринг-партнер. А я не чувствую себя готовой к этому. Не могу ударить человека. Ударить не под действием эмоций, а хладнокровно. — Немного помолчав, я добавила совсем тихо: — Не люблю драться.

— Зачем же тогда ты учишься в Академии?

— А… это, — я вздохнула. — Академия — залог моей безопасности. Внутриклановые разборки.

— Никогда бы не подумал, что у Неко могут быть внутренние разногласия.

— Много ты о нас знаешь, — с горечью усмехнулась я.

Некоторое время мы просто молча сидели рядом. Молчать с Итачи тоже было приятно, не чувствовалось никакого дискомфорта. Каждый из нас думал о своем. Все-таки, зуб даю, растет на этом полигоне какая-то специальная травка.

— А как бы ты одним словом назвала свой клан? — нарушил молчание Итачи.

Быстро перебрала в уме эпитеты: мутанты? раздолбаи? себе на уме? Нет, это уже не одно слово.

— Отстраненные, — наконец ответила я. — А ты свой?

— Гордые.

— Тяжело вам, — хмыкнула я и, скосив глаза, увидела, как уголок губ Итачи дернулся в улыбке.

Неожиданно он поднялся и протянул мне руку:

— Давай попробуем.

— Что попробуем? — спросила я, машинально ухватившись за его ладонь.

Итачи легко поднял меня с земли и объяснил:

— Спарринг.

— Тебе так хочется меня поколотить?

На губах Итачи появилась улыбка. Не намек на нее, а самая настоящая улыбка.

Ну… назвать это спаррингом было бы самонадеянно. Мне кажется, только хорошее воспитание удерживало Итачи от того, чтобы не зевать. Он даже подбадривал меня. Но постепенно я вошла во вкус, и мне понравилось. Хотя под конец все стало довольно жестко и, чувствую, с кровати утром меня придется поднимать домкратом, а для подсчета синяков потребуется калькулятор. Но все равно было здорово.

— А ты быстрая, — сказал Итачи, когда, вернувшись под сень векового дуба, мы отдыхали. Вернее, это я отдыхала — Учиха, мне кажется, даже не запыхался.

— Но легкая, — буркнула я, собирая в хвост растрепавшиеся волосы.

Итачи с каким-то странным выражением в темных глазах смотрел на мои руки.

— Ты ведь учишься в одном классе с моим братом? — неожиданно спросил он. — Расскажи мне о нем.

Вот те раз… Вообще-то, он твой брат, и куда логичнее, если бы ты о нем рассказывал. Я-то что — просто одноклассница. Да и, если честно, говорить о Саске мне совершенно не хотелось. К тому же и сказать-то особо было нечего.

— Ну-у… — в лучших традициях Наруто протянула я, — он симпатичный и учится хорошо.

— Он тебе не нравится?

— Дело не в том — нравится он мне или нет. Просто мы с ним не общаемся, и я его совсем не знаю.

— Он тебе не нравится, — повторил Итачи, и это не был вопрос.

Интересно, когда я успела стать настолько прозрачной для него?

— Не очень, — неохотно призналась я. — Уж слишком он высокомерный.

— Высокомерный? — переспросил Итачи.

Кажется, мне удалось его удивить.

— А разве дома он другой?

— Мы давно не виделись, — немного рассеянно пробормотал Учиха.

Меня так и подмывало спросить: так, какого же хрена ты весь день торчишь на этом заброшенном полигоне, вместо того, чтобы в такое редкое для тебя свободное время уделить внимание младшему брату? Но я сдержалась и промолчала. В конце концов, не мое это дело.

Мы снова просто молча сидели рядом. Не знаю, о чем думал Итачи, а я размышляла, какой странный у меня получился выходной. А еще над тем, сколько и как далеко идущих глупостей я сегодня наделала. Живот требовательно заурчал, да так громко, что я чуть не подпрыгнула.

— Похоже, пора по домам, — сказал Итачи.

— Ты прав, — согласилась я, и мы одновременно поднялись на ноги. — Спасибо.

— Тебе спасибо, — проговорил он.

Неожиданно Итачи поднял руку и легко, почти невесомо прикоснулся к моим волосам. Я так растерялась от этого жеста, что даже утратила контроль над зрачками, явив свои первозданные овальчики. В голове внезапно всплыла фраза, и я, не подумав, брякнула:

— Даже если вас съели, всегда есть, как минимум, два выхода.

Итачи замер, а я, прикусив язык, поспешила раствориться в сумерках, пока еще чего-нибудь не вспомнилось.

Дома меня ждали тишина, покой и ужин. Чика, даже если была дома, не показывалась. Вообще у меня создалось впечатление, что она старалась как можно меньше попадаться мне на глаза. Что ж, я не возражала. Уничтожив ужин и убрав за собой, я отправилась в ванную. После того как пыль и пот были смыты в канализацию, я занялась изучением коллекции синяков. Уже сейчас болело знатно, а что будет утром — я вообще старалась не думать. Ладно, попробуем животворный фермент. Смешав во рту все, что положено, я плюнула на самый смачный синяк и, морщась от боли, аккуратно втерла жидкость в кожу. Хуже не стало. Схожим образом я обработала остальное наследие этого недоспарринга. Посмотрим, что будет утром, а сейчас — спать.

Фермент не подвел, и утром я была свежа, бодра и даже подвижна. Привело это к тому, что в Академию я заявилась ни свет ни заря, хотя в классе уже было несколько человек. Усевшись за нашу с Наруто парту, я уткнулась в учебник. Вот все-таки гуманитарий я. Даже сейчас точные науки давались мне не без труда. И откосить от нелюбимой мной математики никак не получалось — куда ни плюнь, сплошные расчеты.

С момента моей стычки с Сакурой прошло чуть больше недели. Никаких репрессий со стороны взрослых не последовало, так что отдаю розоволосой должное — жаловаться она не побежала. К Наруто эта королева курятника больше не лезла, а от меня, вообще, шарахалась и демонстративно жалась к Саске. Ну что я могу сказать — совет вам да любовь. Наруто, наверное, расстраивался, но вида не показывал. И, хотя я не собиралась лезть в его сердечные дела, в глубине души хотела, чтобы он выбрал более достойный предмет обожания.

Я вдумчиво листала учебник, когда над ухом прозвучало:

— Привет.

Подняв голову, я наткнулась на внимательный взгляд темно-вишневых глаз. Как выяснилось, он все-таки был Сенджу, и звали его все-таки Тобирама. Но не тот Тобирама, а какой-то пра-пра-потомок Второго Хокаге. То ли из-за внешней схожести его назвали в честь знаменитого предка, то ли он был так на него похож из-за имени, но сходство было просто феноменальным. За все эти месяцы мы с ним не обменялись и парой фраз, поэтому его «привет» удивило меня и насторожило. Но настоящий пионер должен быть вежливым, поэтому я тоже поздоровалась:

— Привет.

Он присел на краешек моей парты:

— Ты сегодня рано.

— Случайно получилось. А ты всегда в это время приходишь?

— Нет, тоже случайно.

Беседа увяла, но, судя по позе, уходить Тобирама не собирался. Вот чего ему от меня надо?

— У тебя отличный удар, — сказал он, довольно беспардонно изучая мое лицо.

Разговор нравился мне все меньше, поэтому я не сочла нужным ответить и лишь слегка изогнула одну бровь.

— Мне интересны разные техники, — сообщил Тобирама таким тоном, как будто это все объясняло.

— Техники Неко для тебя бесполезны.

— Знаю. Но меня заинтересовал ваш стиль тайдзюцу. Я прочитал все, что смог найти в нашем архиве на эту тему, но мне хотелось бы увидеть его вживую.

От такой наглости я даже немного опешила, и моя вздернутая бровь забралась на недосягаемую высоту. Он правильно расшифровал мои лицодвижения, потому что поспешно сказал:

— Наверное, я плохо выразился. Хочу предложить тебе спарринг.

Ядрен батон… Вот только этого мне не хватало. Интересно, его Хотэка не кусал?

— Нет, — ответила я чуть резче, чем требовали правила вежливости.

Тобирама — как и я — воспитывался в Великом клане, поэтому, в отличии от того же Наруто, его уши с младых ногтей затачивались различать нюансы интонирования. В этом были свои плюсы — одним словом можно было сказать целую речь. Красноглазый все услышал правильно. Однако в великлановой вздрючке умению «держать лицо» уделялось не меньше времени, поэтому мальчишка сохранил невозмутимый вид и нейтральным тоном поинтересовался:

— Почему?

— У меня нет на это времени.

Сказано было достаточно, чтобы считать разговор завершенным. Думаете он отстал и отвалил? Как бы не так. Одной рукой Тобирама оперся о парту и наклонился ко мне, полностью загородив обзор. Его губы изогнулись в нехорошей усмешке.

— Ну конечно, как я мог забыть, ты же еще с убогими нянчишься.

— Не понимаю, о чем ты, — добавив в голос льда, сказала я.

— О Наруто. Зачем ты, вообще, возишься с этим неудачником? Он безнадежен.

Я не успела ответить, потому что нашу беседу прервали.

— Ты кого неудачником назвал? — прозвучал до боли знакомый голос.

Тобирама выпрямился и обернулся. За его спиной, набычившись и сжав кулаки, стоял Наруто. Голубые глаза потемнели, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Блин… Наруто, ну вот чтобы тебе не прийти пораньше или, наоборот, попозже?

Тобирама слез с парты, повернулся лицом к моему солнцу, скрестил руки на груди.

— Почему назвал? — насмешливо спросил он. — Ты и есть неудачник.

Все, мальчишки сцепились. А мне что делать? Надавать обоим оплеух и разогнать по углам? Нет, я не могу вмешиваться. Мужская логика для меня — мрачная тайна, но несколько моментов я для себя уяснила, и отчетливо понимала, что сейчас любое мое вмешательство не только не поможет, а скорее навредит. Мальчишки должны разобраться сами. Поэтому мне оставалось только покрепче стиснуть зубы и уткнуться в учебник.

— Может, выйдем?

Какая знакомая ритуальная фраза. Интересно, она во всех мирах одинаковая?

— Ну давай выйдем, раз такой храбрый.

Вот точно — пароль и отзыв, сигнал к началу ритуальной пляски. Как же меня все это бесит…

Противники удалились из класса через окно, а я так и осталась сидеть с учебником в обнимку. Ну не поубивают же они друг друга, а синяки заживут. Надеюсь, Наруто, ты надерешь задницу этому пра-пра-потомку, хотя… терзают меня смутные сомнения. У Тобирамы на лбу большими буквами написано, что в клане его не только беседу вести учили.

Класс постепенно заполнялся. Пришел Ирука, урок начался и закончился, а эта парочка так и не объявилась. Начался следующий урок. Меня так и подмывало активировать Зрак и выяснить, где Наруто и что с ним. Но делать это в классе было крайне неосмотрительно. Ладно, дождусь перерыва и спрячусь в туалете.

Наконец урок закончился. Я поспешно запихивала учебники в рюкзак, когда у меня за спиной прозвучало:

— Не убили же они друг друга.

Что еще за… чтец мыслей?! Я резко обернулась. Этот парень всегда сидел на последней парте. Может, конечно, из-за природной скромности, но, вообще-то, он был, как минимум, на голову выше всех в классе, а ширина его плеч даже в таком нежном возрасте внушала уважение. Порылась в памяти. Изаму, кажется. Средней длины черные с синим отливом волосы, светлые серо-голубые глаза, точеные, резкие черты лица. Оч-ч-чень интересная внешность у парня, такая… хищно-брутальная. Манерой поведения он мне чем-то напоминал Итачи — такой же сдержанный, спокойный, отстраненный. Насколько я заметила, ни с кем из одноклассников он не общался. У нас сегодня что — День Пчел, а я медом намазана?

— Если хочешь, пойдем поищем их, — предложил он. — Или можно спросить у учителя Ируки.

Я молчала и, не скрывая, изучала Изаму. Оба его варианта мне не нравились. Если мальчишки еще не запалились, то своими поисками и вопросами мы точно их подставим. Кроме того, я совсем не знала самого Изаму, и мотивы такой его заботливости были для меня неясны. Наконец я разлепила губы:

— Есть другой вариант. Можешь встать вон в тот угол в естественной позе лицом к классу?

Если Изаму и удивился, то виду не подал. Ничего мне не ответив, он начал неторопливо собирать учебники. Я отвернулась. Спустя недолгое время услышала, как Изаму поднялся, а, обернувшись спустя пару минут, увидела, что он занял ту позицию, о которой я попросила. Исподтишка оглядела класс. Почти все разошлись, а те из одноклассников, что остались, были заняты своими делами и не обращали внимания ни на меня, ни на Изаму. Мышкой прошмыгнув в угол, я спряталась за его широкой спиной и активировала Зрак. Пропавшая парочка нашлась мгновенно, но увиденное меня немного озадачило.

— Они на площадке, — сообщила я своему укрытию. — Бегают.

— Пойдем посмотрим? — невозмутимо предложил Изаму.

Кратчайший путь к площадке был через окно, и мы, не сговариваясь, направились к нему.

Площадка была оборудована на манер спортивного стадиона, с поправкой на мир и специфику учебного заведения. У нас уже были здесь уроки физкультуры с Ирукой. Наруто и Тобирама плечом к плечу бежали по протоптанной дорожке вдоль периметра площадки, которую я мысленно окрестила беговой. На учительской лавочке сидел незнакомый мне преподаватель и лениво наблюдал за этой парочкой. Поравнявшись с нами, мальчишки синхронно остановились. Вид у обоих был недовольный и помятый.

— Вот решили узнать в госпитале вы или уже на кладбище, — серьезным тоном сообщил возвышавшийся за моей спиной Изаму. — А вы тут веселитесь, оказывается.

Ответом ему были два мрачных взгляда.

— Это наказание, — неохотно сообщил Тобирама. — За драку в учебное время.

— Ага, — подтвердил Наруто. — Этот, — он мотнул головой в сторону учительской лавочки, — сказал, что если у нас так много сил, то он найдет им лучшее применение.

— И долго вам еще?

— До конца уроков, — скривился красноглазый.

— А кто победил? — полюбопытствовала я.

— Он, — признался Наруто.

Тобирама не спорил, но при ответе супротивника снова скривил физиономию. Да и вообще вид имел довольно потрепанный.

— Но я еще надеру тебе задницу, — в своей обычной жизнерадостной манере пообещал мое солнце. — Завтра после уроков.

— Нет! — воскликнула я, чуть не подпрыгнув на месте.

Три пары глаз с легким удивлением уставились на меня.

— Если вас поймают, то опять накажут, — объяснила я. — И, вообще, я хочу это видеть. Давайте вы сделаете это в ближайший выходной на нашем месте?

Наруто сразу охотно кивнул. Тобирама молча изучал мое лицо, но наконец поинтересовался:

— Акира, ты так волнуешься за нас?

Нет, этот пра-пра-потомок меня решительно раздражает. Вот уж за кого-кого, а за тебя я совершенно не волнуюсь. Видимо, наглость и самоуверенность — отличительная черта представителей обоих кланов-основателей. Чуть улыбнувшись уголками губ, я подчеркнуто невинно поинтересовалась:

— Тобирама, ты действительно хочешь, чтобы я ответила?

— Нет, — немного подумав, сказал он и спросил: — А что это за «наше место»?

— Наруто знает.

— Я — не Наруто.

Убью наглую тварь. Вообще-то я человек мирный и доброжелательный, но у этого, блин, потомка просто талант в максимально сжатые сроки приводить меня в состояние тихого бешенства. От ядовитого ответа в стиле Мэдоки меня удержал Наруто, который предложил:

— Давайте просто встретимся у Академии.

Такой вариант устроил всех. Преподаватель, который до этого молча наблюдал за нами, поднялся с лавочки.

— Побежали, — буркнул Тобирама.

Парочка драчунов вернулась на беговую дорожку, а мы с Изаму отправились обратно в класс. Я ждала вопросов о том, что делала в углу за его спиной и как так быстро узнала, где мальчишки. Но их не последовало. Да, Изаму, похоже, у тебя не только внешность интересная, ты вообще занятная личность.

В день и час Х я пришла к Академии. Наруто подошел одновременно со мной, Тобирама уже ждал нас, а рядом с ним возвышался Изаму.

— А ты что здесь делаешь? — спросила я вместо приветствия.

— Жду вас.

— Я не об этом.

Изаму ухмыльнулся и, засунув руки в карманы, покачался с носка на пятку.

— Мне тоже интересно посмотреть, — наконец ответил он. — Я, может, тоже любопытный.

Обвела взглядом мальчишек. Похоже против присутствия Изаму никто не возражал, ну и я выступать не стала. В конце концов я тут чисто посмотреть, а не принимать активное участие в разборках.

«Нашим местом» была поляна у реки рядом с Конохой. Вообще-то, нашел ее Наруто, я уже потом присоединилась. До того, как меня заперли в Резиденции, мы частенько проводили здесь время. Полянка была очень удачной — укромной и уютной. Конечно, те, кому надо, нашли бы нас здесь в два счета, но все же она давала хотя бы иллюзию уединенности.

Я залезла на любимую ветку, Изаму устроился внизу, прислонившись к стволу, и мы приступили к просмотру запланированного действия. Ну что я могу сказать… Тобираму учили, Наруто — нет. Мое солнце спасали только его невероятная выносливость и высокий болевой порог. Смотреть на это мне было неприятно, но познавательно. Стиль Тобирамы заметно отличался не только от моего, но и от стиля Итачи.

— Несправедливый бой, — словно опять прочитав мои мысли, сказал Изаму. — У Тобирамы клановая выучка, а Наруто…

— Самородок, — подсказала я.

Задрав голову, Изаму взглянул на меня и поинтересовался:

— Почему ты так в него веришь, Акира?

Я пожала плечами:

— Он мой друг.

— А ты веришь во всех своих друзей?

— Он мой единственный друг.

Изаму никак не прокомментировал мой ответ и, отвернувшись, снова принялся наблюдать за драчунами. После довольно долгого молчания он неожиданно сказал:

— В следующем году у нас начнутся спарринги в Академии.

И снова замолчал. Но я прекрасно поняла его. Одно дело Наруто в качестве груши для битья на укромной полянке и совсем другое — перед всем классом. Мы с Изаму думали одинаково, однако меня настораживало — чего это он вдруг так озаботился навыками Наруто.

— Может, все-таки скажешь, что ты здесь делаешь на самом деле? — спросила я.

На ответ я особо не рассчитывала, но Изаму ответил:

— Вы меня заинтересовали. Все трое. — И, немного помолчав, добавил: — А теперь тебя заинтересовал я.

— Какая потрясающая самонадеянность, — фыркнула я.

— У меня четыре младшие сестры, — все так же невозмутимо сообщил Изаму.

Ого… Бедолага… Что ж, это многое объясняло, в том числе и слишком «взрослую» для его возраста речь.

— Если хочешь, чтобы это прекратилось, то тебе лучше уйти, — не глядя на меня, сказал Изаму и сразу пояснил: — Наруто не умеет сдаваться, а Тобирама никогда не признает себя побежденным, пока ты здесь.

— Это почему же?

— Ты ему нравишься.

— Тогда он выбрал странный способ, чтобы показать это.

Изаму снова задрал голову, чтобы видеть меня, и с искренним интересом спросил:

— А как надо?

Я чуть с дерева не навернулась. Вот же, умеет ошарашить.

— А ты у сестер спроси, — ехидно посоветовала я.

Изаму слегка поморщился:

— Бесполезно. Они другие.

— В каком смысле?

— Обычные. А ты странная.

Вот спасибо тебе, добрый человек, приголубил от всей широты души.

— Знаешь, ты мне не нравишься!

— Врешь, — с обычной невозмутимостью сообщил Изаму и отвернулся.

А ведь и правда — вру. Этот парень нравился мне все больше. Я чувствовала в нем родственную душу, предпочитающую позицию наблюдателя. Но все же интересно, почему он вдруг решил вмешаться и пошел на контакт? И как далеко готов зайти?

Спрыгнув с дерева, я приземлилась рядом с Изаму и спросила:

— Ты можешь это прекратить?

Он опять ничего не ответил, даже не посмотрел на меня, но внезапно непостижимым образом оказался между мальчишками, а в следующую секунду драчуны разлетелись в разные стороны.

— Это несправедливый бой, — спокойно объяснил Изаму свое вмешательство и повторил то, что уже говорил мне: — Тобирама, тебя учили, а Наруто — нет.

Ни тот, ни другой спорить не стали, вместо этого хором спросили:

— Как ты это сделал?!

Меня вот тоже очень интересовал ответ на этот вопрос. Только что Изаму сидел рядом со мной, а в следующее мгновение он уже в центре поляны. Тот лишь пожал своими широченными плечами и сказал:

— Меня тоже учили.

Муж Маси как-то сказал, что крепкая мужская дружба частенько начинается с хорошей драки. Тогда я просто приняла его мнение к сведению, а теперь убедилась в этом воочию, и вот уже несколько месяцев наблюдаю «не разлей вода» в исполнении Наруто и Тобирамы. Удивительно, но мальчишки по-настоящему сдружились.

Канон отчетливо потрескивал, ибо Наруто все дальше уходил от образа гиперактивного, одинокого, бестолкового, отчаянно жаждущего признания простачка. Мне даже стало интересно посмотреть, к каким последствиям это приведет. Незначительное, в общем-то, изменение — характер одного человека. Станет это тем камешком, что вызовет обвал канона или зарисованная история, так или иначе, но пойдет по написанному? Лично мне было все равно, хотя и любопытно.

Сейчас же я просто была рада за Наруто — мое солнце светилось, как никогда прежде. Насколько бы нежно и трепетно он ко мне не относился, я была девчонкой. Дружить со мной совсем не то же самое, что настоящий друг-мальчик. Я очень хорошо его понимала, потому что сама сильно тосковала по Масе. Но… она уникум, и ее мне не заменит никто и никогда.

В этом мире я сторонилась девочек, категорически не желая ни с кем из них заходить дальше уровня простого «привет». С мальчишками мне было проще и комфортней. Возможно, подсознательно я избегала общения с ровесницами, расценивая попытку завести здесь подругу как предательство по отношению к Масе. Глупость, конечно, но мое сознательно-подсознательное способно и не на такие выверты. Кроме того, ни одна из местных девочек не заинтересовала меня. Девчоночья часть нашего класса по большей части состояла в курятнике Саске, что сразу опускало интерес к ним до абсолютного нуля. Хината — милая и очаровательная до приторности, была уж совсем тиха и незаметна. Ничего не имею против нее — в аниме этот персонаж предельно умилял меня, но в реальности это было скучно.

После того, как к моим попыткам расшевелить мозговую деятельность Наруто присоединился Тобирама, дела пошли на лад. Первым учеником он, конечно, не стал, но уверенно держался в середине списка. Вообще, пра-пра-потомок оказался невероятно умным парнем и неплохим учителем. Он сильно помогал не только Наруто, но и мне в моей безнадежной борьбе с точными науками. Умел, стервец, простыми словами объяснять сложные вещи. Он даже бесить меня стал чуть-чуть поменьше. Правда, совсем чуть-чуть. Иногда я даже понимала Сакуру — уж очень хотелось ему врезать. Я даже всерьез задумалась о спарринге с ним, с предложением о котором он подъезжал ко мне с завидной регулярностью. До сих пор я отказывалась, находя все менее и менее убедительные предлоги. Подозреваю, что настоящей причиной моего отказа был элементарный страх, ну и немного стеснительность. Все-таки Итачи, выступая в роли учителя, жалел и щадил меня. От Тобирамы такой роскоши ждать не приходилось — этот, блин, исследователь, драться будет в полную силу. Но учебный год заканчивался, и после недолгих каникул нас ждал второй класс, когда начнутся спарринги. Надо все-таки как-то собирать себя в кучку и соглашаться на предложение Тобирамы, чтобы, хотя бы понять, на что я способна.

Теперь большую часть свободного времени Наруто проводил с Тобирамой. Я не обижалась, потому что, как уже говорила, хорошо понимала его. Мое солнце, правда, в какой-то момент стал смотреть на меня виноватыми глазами. Пришлось с ним поговорить и объяснить: я совсем не обижаюсь; друзей у него может быть сколько угодно много; и несмотря на то, что он самый первый и самый лучший мой друг, ему совершенно необязательно до старости ходить за ручку со мной и только со мной. От такой перспективы, красочно мной описанной, и без того топорщащиеся волосы Наруто встали дыбом — и он успокоился.

Я же все больше времени проводила с Изаму. Не то, чтобы это была спланированная акция — просто как-то само-собой получилось. С ним мне было по-настоящему интересно. Взрослый не по годам, очень проницательный и внимательный к другим людям, хотя внешне всегда бесстрастно-отстраненный. Он вроде как ничего не скрывал, но и не спешил раскрываться. Но чем лучше я узнавала его, тем больше очаровывалась. Хотя его будущей жене я не завидую — жить с тем, кто читает тебя как открытую книгу не очень комфортно, правда, зачастую удобно.

Как мне кажется, вполне закономерно, что мой первый настоящий спарринг состоялся именно с Изаму. Это было больно. Я, конечно, не выиграла, хотя вроде как и не проиграла. Мы с ним были на «нашей» полянке и, когда, усевшись под деревом, отдыхали, я сказала:

— Признайся, ты дрался не в полную силу.

— Ошибаешься, — возразил Изаму.

Могу собой гордиться — в отличие от Итачи, он хотя бы немного запыхался.

— Просто я, как и ты, не использовал техники. Мы же договаривались только о тайдзюцу. А здесь ты для меня не самый удобный противник — больно мелкая и быстрая.

— Как за мухой гоняешься?

Изаму рассмеялся:

— Ну и сравнения у тебя. — Немного помолчав, он покосился на меня и, как бы между прочим, обронил: — Знаешь, Акира, чего я не могу понять? Ты так веришь в Наруто и совершенно не веришь в себя. Почему?

Я молчала, не зная, что ответить. Как бы тебе объяснить, Изаму, что я — редактор, и моя стихия — слова. А все эти рукопашества и прочие методы смертоубийства чужды самой моей природе. Что я слишком старая и окостенелая, чтобы быть способной так радикально измениться. Что несмотря на все прожитые здесь годы и приобретенные знания, я до сих пор не могу убить крысу.

Говорят, что в любом человеке сидит зверь. Наверное, он сидит и во мне, но, чтобы выпустить его, понадобится слишком много коньяка — не уверена, что выпью столько. Да и где я здесь коньяк найду? Другой вариант — обстоятельства. И он страшит меня настолько, что я уже готова наплевать на коньяк — черт с вами, пусть будет сакэ. Вот только мой биологический возраст рубит алкогольный выход на корню.

— Ты не любишь драться, — между тем продолжал Изаму. — Тебе не нравится причинять и терпеть боль. Это я понимаю — моя младшая средняя сестра такая же. Но в тебе будто стоит какой-то барьер. Акира, ты понимаешь, что рано или поздно тебе придется его сломать?

Да понимаю я, Изаму, очень хорошо понимаю. И ты даже не представляешь, насколько это страшит меня. От этих мыслей мне страшно настолько, что я с упорством, достойным лучшего применения, гоню их прочь. Глупая страусиная политика — если я закрою глаза на проблему, то она исчезнет сама собой. Ага, как же… Ты же живешь в сказке, где скачут белоснежные пони, а прекрасные принцессы какают розами. Пардон, забыла — настоящие принцессы совсем не какают.

Глаза — впервые за эти годы — предательски защипало. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уткнуться физиономией в широкую грудь Изаму и от всей души разреветься. Выплеснуть на него все накопившиеся страх, боль и сомнения. Он тот человек, который способен все это понять, принять и найти нужные слова, что немного обезболят эту зудящую рану. Ага… лет через пятнадцать-двадцать.

Усилием воли я подавила закипающие слезы. Черт бы тебя подрал, Изаму! Тебя и твою проницательность. Остановись, не расковыривай меня дальше — это плохо кончится для нас обоих. Однако сколько не убегай от проблемы — ей по фигу, она никуда не денется.

— Ты знаешь способ? — спросила я.

Откинув голову, Изаму прислонился затылком к стволу.

— Нет, не знаю, — наконец ответил он. — Но могу сказать, что я увидел сегодня. Ты мелкая и слабая физически, при этом легкая, гибкая, очень быстрая, и у тебя отличный удар. Любой бесклановый для тебя не проблема. С клановыми сложнее, но даже для них ты достойный противник. Ты отлично обучена, Акира, тебе не нужно бояться спаррингов.

— А ты?

Изаму всегда правильно понимал мои вопросы и — что удивительно — всегда отвечал.

— У нас маленький клан. С Великими нам не тягаться, но… свои секреты есть и у нас.

— Какой ты скромняга.

Не отрывая затылка от ствола, Изаму повернул голову и взглянул на меня.

— Посмотри на нас, Акира, — сказал он. — Я — большой и сильный, ты — маленькая и слабая. Посчитаем, у кого сколько синяков?

Я не выдержала и рассмеялась.

— У меня есть хорошее средство от синяков, — сообщила я. — Только тебе оно вряд ли понравится. В моей слюне есть особое вещество, которое в сочетании с моей же чакрой обладает отличными целебными свойствами.

— То есть, если ты наплюешь на меня, то мои синяки заживут?

— Ну да, как-то так.

Изаму хмыкнул:

— Буду иметь в виду.

Изаму, еще немного — и я влюблюсь в тебя. Для протрезвления мозгов надо срочно повидаться с Итачи. Все-таки красота — великая сила, а лично для меня в этом плане Итачи вне конкуренции. Вот только его хрен поймаешь. Придется изобретать другое средство борьбы с нежелательными чувствами. Можно, например, поскандалить с Мэдокой. Гарантированная выволочка мигом вышибет из башки все лишнее. Ладно, оставим это на крайний случай, метод уж больно радикальный.

Прибегать к крайним мерам не потребовалось, потому что учебный год закончился, и мы отправились на каникулы. Отдых у меня получился сомнительный. Воспользовавшись отсутствием занятий в Академии, Мэдока, довольно потирая ладошки, взялась за меня с прежним энтузиазмом. Так что с ребятами я почти не виделась. Хотя, буду справедлива к Наставнице — как-то мне даже удалось у нее отпроситься аж на ночь, и мы с мальчишками заночевали на «нашей» поляне. Было весело. Тобирама наконец получил свой вожделенный спарринг, а я — новую коллекцию синяков. Хотя и пра-пра-потомок целым не ушел. Наруто здорово поднял свой уровень — спасибо Тобираме и Изаму.

Все-таки меня не покидали сомнения, что в поединках со мной мальчишки сдерживаются, хотя они, глядя на меня честными глазами, и утверждали, что это не так. Ну и ладно. В любом случае, я убедилась, что не полный ноль и, возможно, в новом учебном году мне не придется позорно глотать пыль на академической площадке. Главное — не наглеть и быть внимательной.

С Итачи мы тоже виделись пару раз. На личные темы больше не разговаривали, но в отношениях что-то неуловимо изменилось. Уж не знаю, рада я была этому или не очень. Но сделанного не воротишь, так что я решила просто не париться. Пусть идет, как идет.

А вот с Хотэкой у нас случился прорыв. Аж целых два. Во-первых, я наконец уверенно освоила этот чертов Прыжок. Суть его в том, чтобы, совместив две тени, перепрыгнуть из одной в другую. Удаленность теней друг от друга зависит от объемов чакры и развитости навыка. В принципе, удобная и полезная техника. Но, блин, сложная. До Прорыва мне лишь однажды удалось исполнить несколько Прыжков: когда я в Резиденции удирала от шпунтиков. Тогда это получилось случайно, на нервах и адреналине. А теперь я действительно освоила эту технику и могла ее исполнять вне зависимости от эмоционального состояния. Следующим этапом был Прыжок с прицепом, как я его окрестила. То есть вместе с собой я могла перенести через тень еще одного человека, ну или нескольких. На самом деле, он не сильно отличался от обычного Прыжка, особенно если не думать о последствиях для пассажиров. Однако Хотэка меня предупредил, что злоупотреблять этой техникой не стоит, потому что она имеет побочный эффект. Я только кивнула, потому что, в любом случае, не собиралась исполнять роль городского такси.

Во-вторых, Хотэка счел, что я достаточно прониклась железякой и мне было позволено начать, наконец, осваивать ген-йоки. Вот в волшебную палочку я просто влюбилась. Каюсь, даже под подушку ее клала, не в силах расстаться. Здесь оказались свои сложности. Первая — видимость. У настоящего мастера ген-йоки клинок, вообще, невидим. Лишь очень опытный взгляд может его различить по изменению кривизны воздуха (вот ей богу, не вру — Хотэка именно так и выразился). Второе — хват. Оказалось, что ген-йоки ну очень неприятная вещь. Взрослая волшебная палочка могла содержать в себе бесконечное число видов холодного оружия — сколько запечатаешь, столько и будет. Теней, естественно. Как по мне — так настоящие гадство и читерство. Детский ген-йоки нес в себе три вида: средний меч, короткий клинок и нагинату. Понятно, что разные виды оружия держат по-разному и, меняя его тень в ген-йоки, ты меняешь хват. Опытные люди по изменению положения руки могут понять, какую пакость ты им готовишь. От мастера ген-йоки требовалось, чтобы изменение хвата было минимальным.

Менять средний клинок на короткий я более-менее научилась, а вот нагината… Ну вы сами представьте, как изменится положение ваших пальцев, когда из двадцатисантиметровой палочки вырастет полутораметровая хрень. Это настолько… м-м-м… специфично, что Хотэка даже не стал мне подсовывать железяку. Так, несколько занятий, чтобы понять принцип. Осваивала я эту штуку сразу в режиме ген-йоки, и не сказать, чтобы сильно преуспела. Какой, к черту, незаметный хват — мне бы, в принципе, удержать эту дуру. Это у нормальной нагинаты львиная доля длины — рукоять, на само лезвие приходится 30-50 сантиметров, а у меня деревяшка всего-то двадцать сантиметров, а все остальное — тень, которую в руки не возьмешь. Она, конечно, ничего не весит, но, чем больше меня мучил Хотэка, тем больше я убеждалась что ЭТО мне не по уму.

Ну и третья сложность — скорость смены оружия. Сейчас на то, чтобы сменить средний клинок на короткий мне требовалось около тридцати секунд. За это время любой более-менее боеспособный шиноби из меня котлету сделает или на ленточки порежет. Так что, как я не любила ген-йоки, но в плане владения мне не то, что до мастера — до младшего подмастерья еще как до Китая раком.

Однако Хотэка выглядел довольным. Я не отсекла момент, когда это стало для меня важным. Просто в один прекрасный день поняла, что искренне люблю своего зеленоглазого сенсея, и его одобрение имеет для меня значение. Мама дорогая, что же я творю… Ладно, поздно пить Боржоми, когда печень отвалилась. Наруто, Изаму, Нобу, Итачи, Хотэка, да даже Мэдока и Тобирама — список людей, которые стали значимы и дороги мне все ширился. Я чувствовала, как врастаю в этот мир, а сил и желания сопротивляться становится все меньше. Наверное, это нормально. Едва я обрела дееспособность, у меня был выбор — сдохнуть или жить. Я выбрала жизнь, но невозможно жить в мире и одновременно вне его.

Мой Мерзкий Подросток, Мася, сестренка… Мне кажется, я предаю вас, и все мои терзания лишь поиск оправданий. Сколько пройдет времени, прежде чем ваши лица превратятся в едва различимые силуэты в моей памяти… Это нормально? У меня нет ответа. Я окончательно запуталась и уже не знаю, что правильно, а что нет. Что это — сумерки морали, поиск самоидентификации или обыкновенные слабость и трусость? К черту все! Если я продолжу это самокопание, то окончательно спячу, а от этого точно никому не станет лучше ни в том мире, ни в этом. Просто расслабься и плыви по течению, уж в этом-то ты специалист…

Начался мой второй учебный год. Ну что же — все на месте. Шикамару спит, Чоджи ест, Киба выпендривается, Шино мудрствует, Хината прячется, курятник квохчет, Саске являет миру себя. Все-таки хорошо, когда есть стабильность — это успокаивает.

Программа второго года обучения была поинтересней. Во-первых, нас начали обучать основам работы с чакрой. Для меня никакой практической пользы эти уроки не несли, но послушать было интересно. Во-вторых, теории стало меньше, а физической подготовки — больше. Началось то, чего, как мне кажется, ждали все мальчишки — рукопашка и метание железа. После первых же спаррингов стала очевидна пропасть между клановыми и бесклановыми ребятами. В аниме, насколько я помню, этот вопрос как-то даже особо не поднимался. Основной посыл все же был — если будешь усердно трудиться, то все получится. В принципе, настрой правильный и духоподъемный, вот только столкновение с реальностью выдерживает слабо. Во всяком случае, с той реальностью, в которой я оказалась.

То, что в кланах вколачивалось с пеленок, бесклановые начинали постигать только на втором году обучения, да и уровень был совсем другой — в Академии давали лишь основы. Вот и смысл собирать в одном классе ребят с таким разным начальным уровнем? Ладно, не мое это дело, да и просто лень ломать голову на эту тему.

Девчонкам была отведена роль наблюдателей, в пары нас почему-то не ставили, поэтому ни блеснуть, ни опозориться мне пока не удалось. Наруто выступал очень достойно — я, прям, гордилась моим солнцем. Все-таки он очень способный, и то, что касается физики — впитывает, как губка. В этом плане наши лесные сеансы мордобоя дали ему очень много. Невпупенный же крутыш Саске меня разочаровал. Нет, среди необученных бесклановых он, конечно, был звездой. А вот на фоне Тобирамы и Изаму как-то не впечатлял. На мой взгляд, мои мальчишки в тайдзюцу были ничем не хуже. Хотя, возможно, я сужу предвзято.

С метательным железом дело обстояло приблизительно так же. Все клановые худо-бедно владели этой наукой, тогда как бесклановые только учились держать сюрикен. После уроков Итачи на этих занятиях мне было откровенно скучно, а смотреть на выпендривающегося Саске противно. Поэтому я отошла в сторонку и, выбрав самую удаленную мишень, хотела потренировать тот хитрый «вж-жик» тремя сюрикенами. Наверное, на меня нашел приступ слабоумия, раз я решила заняться этим в Академии. Ведь о занятиях с Итачи я не говорила никому, даже своим мальчишкам, а этот прием точно был из кланового арсенала Учих. К приступу слабоумия добавилось аццкое везение, потому что именно сейчас у меня наконец получилось. Не успела я порадоваться, как внезапно услышала:

— Кто тебя этому научил?!

Похоже, младшего Учиху настолько перекорежило от увиденного, что я с трудом узнала его голос. Да, чтоб тебя… Вот не сиделось тебе в объятиях курятника. Хотя — сама хороша, и как теперь выкручиваться — не имею ни малейшего понятия.

— А тебе какое дело? — максимально недружелюбно буркнула я и отправилась вынимать свои сюрикены. — Отвали.

Отвечая таким образом я немного рисковала — все же этот звездун тоже из великоклановых, а у нас свои тараканы. При желании он мог и насмерть обидеться. Никаких серьезных последствий детская ссора в Академии, конечно, не имела бы, но выволочку Мэдока устроила бы мне сладкую. Плевать. Я хотела сразу жестко отделаться от младшего Учихи и была готова за это заплатить положенную цену. Однако Саске никак не отреагировал на мою вызывающую грубость, хотя и вопросов больше не задавал.

А я ругала себя последними словами — ну надо же было так подставиться. Больше всего меня тревожило, как это аукнется Итачи, если в его клане станет известно, что он меня обучал. Может, и никак, и я совершенно напрасно психую из-за нормальной, обыденной практики. А, может, он мне выдал какие-то страшные клановые секреты, и за это ему грозит серьезное наказание. Возможны были оба варианта, как и несколько промежуточных. Черт, надо было уже давно у Итачи спросить, насколько законно то, чем мы с ним занимаемся. Ладно, будем надеяться, что Саске в своей самовлюбленности сочтет этот эпизод случайностью и выбросит из головы. Ну или отвлечется на мое хамство и первопричина как-то замылится.

Эх, надежды… Я просто плохо знала Саске. Когда на следующий день я пришла в класс, то обнаружила его сидящим за «нашей» партой. Никакой жесткой рассадки под руководством учителя не было, все сидели как хотели. Просто так сложилось, что ко второму году уже определились предпочтения. Чаще всего я сидела с Изаму за самой последней партой, а Наруто и Тобирама — прямо перед нами. Саске же всегда предпочитал первую парту у окна и, насколько я помнила, никогда не менял этого места. Вообще, парты в нашем классе были рассчитаны на троих. Но учеников было меньше, чем посадочных мест, поэтому многие сидели по двое.

Признаюсь честно, увидев этого хмыря, усевшегося на «мое» место и с каменной рожей пялящегося на меня, в первое мгновение я просто растерялась. Это было такое ребячество, что я не понимала, как реагировать. Хотя, чего еще, кроме ребячества, можно было ожидать от девятилетнего ребенка, пусть он и десять раз потомственный шиноби? Эта мысль вывела меня из ступора. Я с невозмутимым видом прошествовала к «нашей» парте, уселась на другом краю и ядовитым тоном поинтересовалась:

— Что, сквозняки замучили?

Саске удивленно моргнул и после весьма продолжительной паузы наконец ответил:

— Нет.

В этот момент в классе появилась Великая и Бесподобная Сакура и первое, что увидела, был сидящий рядом со мной Саске. От этого зрелища розоволосую королеву курятника перекосило настолько, что ее лицо стало похоже на портрет кисти экспрессиониста. Решительной деревянной походкой она направилась в нашу сторону. Стоило ей приблизиться, как я вскочила и с лучезарной улыбкой предложила:

— Садись быстрей, Сакура, а то у тебя ноги чего-то совсем заплетаются.

И, прихватив рюкзачок с учебниками, слиняла за парту у окна, где обычно сидел младший Учиха. Сакура не подвела, немедленно прилепившись к Саске с силой хорошо пережеванной жвачки и надежно зафиксировав того на месте. Так начались наши Большие Салки.

Суть игры заключалась в том, что Саске гонялся за мной по всему классу, поставив себе целью сесть рядом. Я в свою очередь бегала от него, стремясь оказаться как можно дальше в пересчете на парты. Делала я это по двум причинам. Во-первых, мне совершенно не хотелось отвечать на вопросы по поводу того случая с сюрикенами. А, как я подозревала, цель Саске была как раз в том, чтобы вытрясти из меня, где я научилась этому приему, а вовсе не насладиться моим обществом. Что ему мешало поймать меня в каком-нибудь углу в перерывах или после занятий — не знаю. Может, гордость не позволяла, но, на всякий случай, я не отлипала от своих мальчишек. Во-вторых, мне до смерти не хотелось связываться с курятником, который крайне возбужденно и болезненно реагировал на малейший знак внимания со стороны Саске в адрес любой левой особи женского пола. А уж если им мерещилась хоть какая-то ответная реакция… Мне кажется, что даже мухи облетали младшего Учиху стороной по этой причине.

Через пару дней за нашими догонялками с азартом следил весь класс, а еще через неделю, как мне показалось, кое-кто начал делать ставки. Упрямства нам обоим было не занимать, но и продолжаться бесконечно это не могло. Ну надоест же ему когда-нибудь эта беготня, в конце-то концов?!

В своих предположениях я оказалась права и ошиблась одновременно. Уже через пару недель нашей звезде надоело бегать за мной. Но вот от цели своей он не отступился и нашел другой способ. Расплата за упрямство настигла меня на спарринг-занятии. Когда вызвали Саске, он, не дожидаясь пока прозвучит второе имя, спросил:

— Учитель Ирука, а почему девчонки не участвуют в спаррингах?

— Ну-у-у… — Ирука явно смутился. — Это как-то неправильно.

— Почему? Они бесполезны, если не будут уметь драться.

Класс затих. Только курятник тихонько шебуршился, переглядываясь и перемигиваясь.

— Наверное, ты прав, — неожиданно согласился учитель. Он убрал свой блокнотик с именами, сложил руки на груди и спросил: — И кого из девочек ты хочешь в спарринг-партнеры?

Подозреваю, Ирука надеялся, что Саске тут же пойдет на попятный. Ведь это же позор и унижение — одному из сильнейших в классе драться с девчонкой. Но не тут-то было. Этот гаденыш, даже на мгновение не задумавшись, выдал:

— Акиру.

Ну вот и все — трындец котенку… То бишь мне. Это со зрительского места можно было кривить нос, как младший Учиха меня разочаровал. Драться с ним у меня не было желания от слова «совсем». Это даже не Тобирама, спарринга с которым я так долго боялась — это гораздо хуже.

Едва прозвучало имя, как мои мальчишки вскинулись, а Наруто уже открыл было рот, но я тронула его за плечо и покачала головой. Не дело это — прятаться за их спинами. Ошибка с сюрикенами была моя, и исправлять ее тоже было мне. Ну что же — спарринг, так спарринг. Давно у меня не было стоящих синяков, фермент аж застоялся, бедный.

Я молча вышла на площадку, встала напротив Саске. Мы с ним одновременно сложили руки в «символе битвы».

— Использовать техники запрещено, — немного напряженным голосом и громче, чем требовалось, предупредил учитель Ирука.

Саске чуть заметно улыбнулся.

— Если я выиграю, то завтра ты весь день будешь сидеть со мной, — так, что слышать его могла только я, прошептал он.

— А если проиграешь?

Он фирменно пфыкнул и с легкостью пообещал:

— Тогда я выполню любое твое желание.

— Договорились, — я тоже изогнула губы в тщательно выверенной улыбке.

— Начали! — скомандовал Ирука.

Да-а-а… Саске был очень быстрый — в этом плане и Изаму, и Тобирама, и Наруто уступали ему. У меня перед младшим Учихой было одно маленькое преимущество: я уже видела его в спаррингах с другими партнерами, а он меня нет. Так что, я занималась тем, что уворачивалась от его атак, выжидая удобный момент. Блокировать я даже не пыталась. Один раз я уже попробовала заблокировать удар Изаму, и дело кончилось переломом, пришлось даже в госпиталь обращаться. Вспоминать тошно, сколько Изаму меня тогда пилил. Не думаю, что Саске бьет слабее, а проверять чего-то не хочется. Так что я исполняла танец кота с мухами, стараясь не думать о том, на сколько меня еще хватит. Выносливость — не самое сильное мое место.

Не знаю, сколько это продолжалось — во время драки время течет по-другому. Я начала уставать, еще немного, и я уже не смогу поддерживать такую скорость. А Саске, судя по всему, и не думал замедляться. Но рисунок его боя уже сиял у меня в голове четкой схемой, поэтому я, не затягивая, поймала нужный мне момент и контратаковала. Закончилось это тем, что я оказалась лежащей на спине. Саске нависал надо мной, заблокировав мои ноги и одну руку, его кунай упирался мне в горло. В свободной моей руке тоже был зажат кунай, и его острие застыло прямо напротив сердца Саске.

— Ничья, — с облегчением и изрядной долей изумления объявил Ирука.

Мы поднялись на ноги и сложили пальцы в «символе гармонии». На лице Саске ничего не отражалось, и тон был ровным, когда он буркнул:

— Я должен тебе одно желание.

— Не зазнавайся, — фыркнула в ответ я, подпустив в голос рассчитанную долю насмешки.

Вопреки обыкновению, на этот раз курятник не встретил Саске радостным писком и восторженным щебетанием. А вот мои мальчишки улыбались.

— Акира, ты молодец! Это было круто! — заявил Наруто и чуть не со всей дури хлопнул меня по плечу.

Я лишь сдавленно пискнула. Все-таки тяжеловата ручка у моего солнца. Плюс еще один — незапланированный — синяк.

Оставшиеся уроки Саске сидел за партой один. Интересно, за это тоже мне надо будет расплачиваться? Может, все же стоило ему проиграть и уже покончить с этой затянувшейся историей? Я ощутила смутное беспокойство, о завтрашнем дне даже думать не хотелось. И в Небесной Канцелярии внезапно услышали мои безмолвные молитвы и приняли меры, правда, не совсем так, как бы мне хотелось…

Глава 9

Внезапно проснувшись посреди ночи, я не меньше минуты соображала, какой же из чертей содрал меня с кровати. А когда наконец сообразила, то мне стало нехорошо. Чертом-будильником оказался сигнальный маячок на тени векового дуба, а Зрак любезно показал мне двоих. Одним из полуночных посетителей заброшенного полигона оказался Итачи, а вот второй был мне незнаком, хотя кое-какие догадки у меня имелись.

Быстро просчитала ситуацию. Итачи не просто умный, а очень умный парень, и его знаний о техниках Неко достаточно, чтобы связать его появление в тени дерева и мои посещения этого полигона. А это значит, что он намеренно вызывает меня, и вряд ли для того, чтобы посреди ночи потренировать в метании сюрикенов. Первым моим порывом было залезть обратно под одеяло и забыть, как страшный сон, что я, вообще, когда-либо рождалась в этом мире. Но отсутствие под рукой веревки и мыла, плюс какое-никакое воспитание в православной традиции удержало меня от малодушных порывов.

Я позволила себе роскошь проскользнуть в ванную и быстро ополоснуть лицо холодной водой, после чего уставилась на свое отражение в зеркале. Так, что я знаю и помню из аниме? В клане Учиха уже давно зреет недовольство и к настоящему моменту оно должно было дойти до точки кипения, сиречь — подготовки к восстанию. И не сказать, чтобы у них не было поводов для возмущения. Начало политике притеснения Учиха положил Второй Хокаге, который никогда не доверял этому клану, а продолжили его ученики — нынешнее руководство деревни. Учиха доверили внутреннюю полицию, но при этом выселили на задворки. Вроде как клан и в почете, а вроде как и в глубокой заднице. Плюс постоянные провокации и сомнительные приказы со стороны руководства деревни — как в той истории с нападением Девятихвостого лиса. Прибавьте к этому чрезмерную гордость Учиха… В общем, я вполне понимала, почему их квартал бурлил, как кастрюля с убегающим супом.

Итачи во всех этих раскладах была отведена завидная роль. Наследник главы клана, подлинный гений, пацифист с патриотически промытыми мозгами, гордость и клана, и деревни. Бедный парень… С одной стороны, ему было поручено шпионить за руководством деревни в пользу клана, а с другой — шпионить за собственным кланом в пользу руководства деревни. Ну просто зашибись… В аниме все закончилось очень печально: Итачи принял сторону деревни и, дабы избежать гражданской войны, до начала восстания собственноручно вырезал весь свой клан, включая родителей, оставив в живых только младшего брата.

Надеюсь, вы понимаете, почему мне хотелось держаться от всего этого как можно дальше? Но не получилось… И вот теперь Итачи ночью вызывает меня на встречу. Странно это. В какой бы сложной ситуации он не оказался, что капитану АНБУ может потребоваться от девятилетней соплячки? Есть только один надежный способ выяснить это. Я снова активировала Зрак и воспользовалась Прыжком, чтобы переместиться в тень векового дуба.

Когда я, неслышно ступая, подошла к Итачи, он совершенно не удивился, и его последующие слова лишь подтвердили мои выводы:

— Я надеялся, что ты откликнешься. Это Учиха Шисуи. Он мой лучший друг и… у нас сложная ситуация.

Понятно.

Подошла к Шисуи, который сидел, прислонившись к вековому дубу и закрывая ладонью один глаз. Сначала надо оказать первую помощь. Уже смешивая во рту животворный фермент с чакрой, я присела рядом, мягким движением отвела в сторону его руку, открывая окровавленную глазницу, и сказала:

— Не дергайся и, пожалуйста, без замечаний. Я хочу помочь.

Да, глазница со свежевырванным глазом — так себе зрелище. Хорошо, что мне не свойственна повышенная брезгливость и крови я не боюсь. Хотя, если бы рана уже загноилась или на месте молодого симпатичного Шисуи был бы какой-нибудь страшный старик — я бы, наверное, не смогла. Ну что за мысли лезут мне в голову? Тьфу!

В первое мгновение, когда я начала вылизывать рану Шисуи, тот дернулся, но тут же затих и больше не шевелился. Итачи тоже молчал, хотя по его чуть заметно изменившемуся дыханию я поняла, что зрелище было… м-м-м… занятное. Надеюсь, мне больше никогда не придется делать ничего подобного.

Лишившийся одного глаза Шисуи дал мне четкое понимание состояния дел на данный момент. Глаза у этого Учихи необычные даже по меркам их клана. При помощи своего шарингана Шисуи мог внушить человеку любую мысль так, что тот был уверен, что она его собственная. Волшебные глазки, правда? Вот и не я одна так считаю.

Сегодня — общее собрание клана Учиха, на котором Шисуи собирался воспользоваться способностью своих глаз, чтобы внушить соклановцам мысль отказаться от идеи восстания. В замысел был посвящен только Итачи, потому что лишь эти два идеалиста-пацифиста шли против общих настроений в клане и пытались избежать кровопролития. Но… не получилось.

Был в аниме такой персонаж по имени Шимура Данзо. Близкий друг Третьего Хокаге и в некотором роде соправитель Конохи. Положение его в руководстве деревни было каким-то странным, а старик Третий относился к нему уж совсем нездорово. Подготовил Данзо покушение на Хокаге — так ему только пальчиком погрозили, сколотил личную армию отмороженных на всю голову убийц — вообще никто слова не сказал. В общем, странный персонаж. И вроде как лютый патриот Конохи, вот только мужик немного попутал личные амбиции и благо деревни.

Именно этот самый Данзо настаивал на силовом решении проблемы Учиха — в смысле резать всех к чертовой матери. Глаза Шисуи в эти планы никак не вписывались, плюс такую сладкую плюшку Данзо хотелось иметь самому, естественно, для использования исключительно во благо деревни. Вот он сегодня и вызвал юного идеалиста на беседу, во время которой выдрал у Шисуи один глаз. Выковырял бы и второй, да Учиха сумел смыться.

Дальше в аниме Шисуи отдал свой второй глаз Итачи и покончил жизнь самоубийством. Но это в аниме. А в этой, прости Господи, реальности вместо прыжка с обрыва Шисуи сидит в тени векового дуба, куда его притащил лучший друг. Дорогие су… сущности, вы предлагаете мне вмешаться в запланированный порядок событий? Спасибо за доверие, не знаю, куда и деваться от оказанной мне чести.

Смех-смехом, но ничего этого я официально не знаю. А эта парочка — не просто шиноби до мозга костей с их очень специфической психологией, они настоящие патриоты деревни с качественно промытыми мозгами. И не будем забывать, что Итачи — капитан АНБУ, а сотрудники госбезопасности, по моему глубокому убеждению, не отличаются ни развитым чувством юмора, ни милосердием, ни доверчивостью. Зато с избытком наделены подозрительностью и холодной расчетливостью. И если Итачи хотя бы на мгновение почует во мне угрозу деревне или его клану… Боевые навыки красавца-Учихи мне были известны доподлинно, и не только из аниме, но и из собственного опыта. И в его способности одной левой прикопать меня тут же, в тени векового дуба — я ни секунды не сомневалась.

К тому моменту, когда рана очистилась и приобрела пристойный вид, меня уже мутило от вкуса крови и я с трудом подавляла рвоту. Нет, вампир из меня точно не получится. Вид крови меня, конечно, не пугает, но вот ее вкус… Я отстранилась от Шисуи и сказала, обращаясь к Итачи:

— У тебя есть комплект первой помощи? Наложи ему повязку.

Итачи молча занял мое место и достал бинты. Несмотря на мою помощь, выглядел Шисуи неважно: его лихорадило, а кожа была липкой от испарины.

— Ему нужно в госпиталь, — нарушила молчание я.

— Нет, — хором отрезали оба.

— Почему?

Ответом мне была тишина. Я немного подождала, а потом начала злиться. Что же это такое?! Два вполне взрослых, по меркам шиноби, мужика посреди ночи непонятно зачем вытаскивают из постели нежную девятилетнюю девочку и даже не собираются ничего объяснять. Да идите вы все лесом!

— Может, я спать пойду? — ядовитым тоном поинтересовалась я. — Мне завтра утром рано вставать в Академию.

— Прости, Акира, — своим обычным спокойным тоном сказал Итачи. — Просто… — он снова замолчал, а потом повторил: — У нас сложная ситуация.

Кивком головы я указала на Шисуи:

— Кто это сделал?

И снова пауза, пока наконец Итачи не произнес:

— Данзо. Он…

— Я знаю, кто такой Данзо, — перебила я, начиная терять терпение. — Итачи, зачем ты меня позвал?

— Не знаю, — еле слышно выдохнул он. — Но… у меня из головы не идут твои слова про два выхода.

Вот же ж, блин… Дернул черт меня тогда за язык. Крепко зацепило парня. Настолько, что засбоили все заложенные в него программы. Никогда не сомневалась, что Слово — величайшая сила. Вот только неплохо бы вспомнить об этом в следующий раз, когда мне опять приспичит что-нибудь брякнуть.

Ж-чувство настойчиво сигнализировало, что отпущенное нам время истекает. Вот не думаю, что любезный Данзо удовлетворился одним глазом Шисуи и спокойно отправился на боковую. Учиху ищут, а, может, и обоих.

— Отсюда нужно уходить, — озвучила я свои мысли. — Этот полигон — не лучшее укрытие. Есть идеи?

Итачи молча покачал головой. Домой они явно не хотят идти, тащить их ко мне… Дело не в приличиях, просто не я одна умею ставить сигнальные маячки, и не сомневаюсь, что не только в нашем квартале, но и в его окрестностях этого добра больше, чем людей в московском метро в час-пик.

Ребятам нужна помощь. Но, мало того, что они просто не умеют ее просить, я еще и не в силах им ее оказать. Но, кажется, я знаю кое-кого… Шанс на успех такой же, как и у блондинки встретить динозавра: пятьдесят на пятьдесят. То есть — или встретишь, или нет. Эх, семи смертям не бывать, одной не миновать…

— Не выходите из тени дерева, — зачем-то сказала я и, воспользовавшись Прыжком, перенеслась к Резиденции.

Ну вот что я творю, а? Итачи, видимо, я недооценивала влияние твоей внешности на мой мозг, иначе никогда бы не решилась на подобное. А говорят, еще ни одна женщина не теряла голову из-за того, что у мужика красивые ноги… Нет, позднее, когда у меня была возможность спокойно проанализировать все события, я пришла к выводу, что принятое мной решение было абсолютно верным. Но той ночью мне было не до анализа, и действовала я на голимом Ж-чувстве. Может, прав Нобу — мне нужно больше доверять своим инстинктам? Хотя, куда уж больше, и так в последнее время голову почти не включаю…

Не знаю, спала Мэдока или нет, но мое появление она встретила в полном сознании, одетая и причесанная почти как всегда.

— Акира, что случилось? — лениво, с легкой ноткой досады поинтересовалась Наставница.

— Не здесь, — буркнула я и, развернувшись на одной ноге, покинула помещение.

В этом действии не было никакого нарочитого выпендрежа, просто я доподлинно знала, какие тонкие стенки в Резиденции. И если сама с радостью пользовалась сведениями, добытыми из шепотков по углам, то становиться их источником не собиралась. И не важно, что на дворе ночь. Резиденция никогда не спит.

Мне было известно только одно безопасное место. Поэтому я, не мудрствуя лукаво, отправилась в мастерскую Нобу. Никого не встретив по дороге, я привычно залезла в Очаг и уселась на краю Бездны. Дымка ластилась к моим ногам, не обретая (слава всем богам!) никакой конкретной формы. Минуту спустя я почувствовала приближение Наставницы, а вскоре услышала легкий шелест ее шагов. Она молча поднялась на постамент и, как всегда грациозно, уселась на пару ступенек ниже меня. Она не стала задавать вопросы, а я не стала их дожидаться. Коротко и ясно описала ситуацию, свои мысли и выводы.

Мэдока молчала целую вечность. Девяносто процентов того, что она сейчас услышала из моих уст, я просто не могла знать. Если Наставница поднимет меня на смех, сдаст в психушку или спихнет в Бездну — ни одному из этих действий я не удивлюсь, сама бы так поступила. Но ничего из вышеперечисленного Мэдока не сделала. Вместо этого она сказала:

— Жди здесь.

После чего встала и ушла. Невидимые часы тикали у меня в голове, отсчитывая утекающие минуты, и с каждым тиком в душе росло отчаяние. Зря я обратилась к Мэдоке. С чего я взяла, что она может помочь?! Неожиданно я снова почувствовала Наставницу, но она была не одна. Внутри меня все похолодело, и я поднялась на ноги…

Мэдока вошла в мастерскую. Вторым человеком оказалась… оказался… Блин, ты парень или девушка? Волосы трехцветные, как у Хотэки, глаза ярко-синие, как у Мэдоки. С виду — на пару лет старше меня, так что вторичные половые признаки пока не опознаются, даже если не принимать во внимание свободную куртку.

— Акира, слезай оттуда и передай маячок, — распорядилась Мэдока.

— А?..

В полном офигении я перевела взгляд с симпатичного Оно на Наставницу. Мэдока как раз дошла до постамента и остановилась у первой ступеньки.

— Это Юки, — представила она спутницу? или спутника? — А теперь будь любезна передать маячок.

Я все еще пялилась на Оно, силясь угадать половую принадлежность. Пластика движений могла бы внести в этот вопрос какую-то ясность, но Юки, словно издеваясь, стояло совершенно неподвижно.

— Акира! — в голосе Наставницы явственно прозвучало раздражение.

Чуть не подпрыгнув на месте, я наконец очнулась, сбежала вниз и бодро отрапортовала:

— Я не умею.

Уголок одной из бровей Мэдоки медленно пополз вверх. Судя по всему, Юки не первый день было знакомо с моей Наставницей, потому что, заметив это броведвижение, поспешило вмешаться:

— Это просто. Сейчас я тебе объясню.

То ли мы с юным андрогином гении, то ли все дело в особом гипнотическом воздействии взгляда Мэдоки, но Юки буквально в двух словах объяснило мне, что нужно сделать, а я с первой же попытки исполнила требуемое. Дальше в глазах на мгновение потемнело, и вот мы втроем стоим в тени векового дуба. Мэдока первой шагнула к Учиха:

— Ты — Шисуи, да? Юки, передай Акире шестой маячок. Акира, перенесешь Шисуи и останешься с молодым человеком, утром тебя сменят. Ты — Итачи, если не ошибаюсь? — слушай внимательно…

ТАКОЙ я видела Наставницу впервые. Никогда не считала ее мямлей и слабачкой, но что она настолько харизматична, я даже не подозревала. Мэдока, ты редкостная стерва, но мое уважение к тебе сегодня поднялось на новый уровень.

Юки скинуло мне маячок и неожиданно улыбнулось.

— Удачи, — едва слышно шепнуло оно мне на ухо.

Спасибо, друг или подруга, она, ой, как понадобится. Ведь сейчас мне впервые предстояло исполнить реальный Прыжок с прицепом. Активировав Зрак, я протянула руку Шисуи, и тот, не колеблясь, ухватился за нее. Вообще-то, физический контакт был не нужен, но мне так было проще. Так, сначала нащупаем маячок… Черт бы тебя побрал, Мэдока! Помеченная тень находилась на самой границе радиуса действия моего Зрака. Еще пара метров — и все, я бы не смогла ее увидеть. Ладно, будем считать, что это экзамен. Теперь Шисуи. Для того, чтобы перенестись с пассажиром, мне нужно было частично слить наши тени. Это было самое неприятное. Я выпустила из своей тени тонкий язычок и, скользнув им в тень Шисуи, зацепилась. Хотэка предупреждал, что это очень тонкий момент. Надо думать, за что цепляешься, иначе можно серьезно повредить пассажиру. Ну что нащупала, в то и вцепилась — сейчас не до деликатности. Уходим на первый план — черт! — равновесие. Вроде получилось. Держим. Теперь совмещаем помеченную тень и тень векового дуба, на которой лежит моя собственная с прицепом… Слияние… Прыжок…

Прибытие было жестким. Меня едва хватило на то, чтобы выдернуть нас с Шисуи из тени, как Побочный Эффект свалил с ног. Отчаяние… боль… безнадежность… умереть, чтобы покончить с этим… защитить деревню… защитить клан… умереть… Чужие эмоции и мысли били по мне, как электрические разряды, и я не могла ни укрыться от них, ни защититься.

В прошлой жизни у меня с детства периодически сводило ноги. Мне кажется, это неприятное и болезненное ощущение, хоть раз в жизни, испытал каждый, поэтому вы понимаете, о чем я говорю. Как-то, когда я еще была подростком, посреди ночи мне свело обе ноги, причем от бедра до пальцев. Будь я медиком, я бы, наверное, смогла объяснить суть и механику процесса. Но ни тогда, ни сейчас я не являюсь врачом, поэтому могу лишь поделиться впечатлением. Это было не просто больно, это было больно настолько, что в какой-то момент я как бы отстранилась. Нет, сознания я не теряла, но и пошевелиться не могла, и только с болезненным любопытством следила за ощущениями. Я до сих пор хорошо помню тот момент, когда боль начала отступать, оставляя после себя то ли след, то ли воспоминание.

Нечто подобное я испытывала сейчас. Только боль была не физической, а эмоциональной. И, как и тогда, я не могла даже пошевелиться. Все, что мне оставалось — это терпеть и ждать.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде, чем эта эмоциональная судорога начала уходить, оставляя после себя след-воспоминание. К дьяволу… Никогда в жизни я больше не подпишусь на Прыжок с прицепом. Я с собственными-то чуйвствами совладать не могу — куда уж мне чужие.

Хотэка учил, что не только физические тела, но и мысли, чувства, эмоции — словом, вся энергетично-информационная составляющая отбрасывает тень на Ткань мира. То есть, тень человека — есть не что иное, как некая копия его личности. Именно поэтому мы — Неко — прячем свои тени. И именно отсюда растут ноги у Побочного Эффекта: слив свою тень с тенью Шисуи, я впитала его мысли и чувства. Не все, конечно, — лишь верхний, самый яркий на тот момент слой, но и этого мне хватило с избытком. Никогда больше…

Этот Прыжок вкупе с Побочным Эффектом высосал меня досуха. Не будем забывать, что мне всего девять биологических лет, и запас чакры у меня весьма ограничен, и утомляемость куда выше стандартных для взрослых шиноби показателей. Меня вело, как пьяного матроса во время шторма, но кое-как я сумела осмотреться. Мы попали во вполне комфортабельную пещеру. Здесь были запасы еды, воды и одеял. Похоже, мне передали маячок одного из скрытых убежищ Неко. Ладно, буду надеяться, что Наставница знала, куда нас направить, и это укрытие вполне надежно. С трудом, но я нашла в себе силы замотать Шисуи в одеяла, после чего свернулась клубком возле него и просто вырубилась.

Сколько я проспала — не берусь ответить. Будильника под рукой не было, солнца тоже, поэтому я проснулась, как проснулась. Отдохнувшей я себя не чувствовала, похоже, меня разбудило нездоровое дыхание Шисуи. Вид у него был неважнецкий. Бледный, как полотно, весь в испарине и горячий, что хоть яичницу на нем жарь. И не похоже было, что он спал. На мой неискушенный взгляд, парень был без сознания. Я размотала наложенную Итачи повязку и совсем погрустнела — пустая глазница Шисуи выглядела не очень.

Обшарив всю пещеру, я не обнаружила даже намека на аптечку. Конечно, принцессы не какают, а шиноби не болеют. Черт бы побрал моих дорогих соклановцев! Ну Нурофен какой-нить они могли здесь оставить?! Или, хотя бы, зеленку… Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько глупо и беспомощно.

Так. Для начала успокоимся. Это — убежище моего извращенского клана. Все его устройство просто кричит об этом. Никакого входа-выхода не просматривается, только несколько замаскированных узких щелей для проветривания и освещения. Зато прихотливо расставлены каменные валуны, при любом освещении дающие просто роскошные тени. И дураку ясно, что попасть сюда — как и выпасть — можно только при помощи Прыжка. Любопытно… Это убежище или узилище?

Но раз это местечко обустраивали мои братья-мутанты, то отсутствие элементарной аптечки вполне понятно. У нас же всегда есть заначка целебной чакры в защечном мешочке и Его Величество Фермент.

С сомнением покосилась на бесчувственного Шисуи. Слюнями я его уже одарила — мама, не горюй, пожалуй, еще одну порцию пациент не переварит. Может, попробовать не капельный путь, а воздушный? Там и пропорция другая, если, конечно, я ничего не путаю.

Эх, Шисуи, несчастливая твоя карма. Быть тебе моим личным подопытным кроликом. Ты, конечно, и так помирать собрался, но что-то меня эта идея не вдохновляет. Ну не должны молодые, здоровые, умные и красивые парни умирать по милости амбициозных старперов и общей качественной промывки мозгов. Или рукожопости некоторых недошиноби… Ведь цепляла я его тень как попало, могла вцепиться во что не надо — и вот результат.

Ладно — спокойствие, только спокойствие. Выпендриваться не перед кем, терять, по большому счету, тоже, так что вспоминай пропорцию и не торопись. Я глубоко вздохнула и сосредоточилась. Вот чакра из заначки, вот фермент. Как там Хотэка учил: смешать, но не взбалтывать, отделить жидкость. А теперь аккуратненько…

Наклонившись над пустой глазницей Шисуи, я начала медленно вдувать в нее то, что намешала у себя во рту. Еще раз, и еще, и еще… В глазах потемнело. Видимо, спала я совсем мало и не успела толком восстановиться. Сил хватит еще на один вдых. Когда воздушная смесь была готова, я внезапно остановилась. В пустую глазницу я вдула достаточно — уже или подействует, или нет. Но, если вспомнить ту лекцию Хотэки… Пальцами я аккуратно раздвинула губы Шисуи. Прости, и не пойми меня неправильно, просто я очень хочу, чтобы ты жил. Помоги мне, фермент животворящий… Я приникла губами к губам Шисуи и медленно выдохнула воздушную смесь…

Темнота… Странное ощущение. Ни холодно, ни жарко, ни жестко, ни мягко. Я словно растворилась в чем-то, что было ничем, но при этом полностью контролировала свое тело. Наверное, я путано объясняю? Это все потому, что и ощущения какие-то путанные. Вот что серьезно напрягало, так это царящий вокруг мрак. Никогда не страдала никтофобией, но мое предыдущее бдение в темноте закончилось новым рождением, и повторять этот опыт не хотелось. Пожалуйста, не пугайте меня, будьте так добры, включите свет.

Словно в ответ на мою просьбу царящая вокруг тьма посерела, сменившись густым сумраком. Спасибо, так гораздо лучше. Хотя… Вот поверьте, раствориться во мраке и раствориться в серости — разница не принципиальная. Ну и долго это будет продолжаться? Скучновато, вообще-то… Одну из моих ладоней что-то тепло пощекотало, словно котенок мазнул кончиком хвоста. Не знаю, увидела я это, почувствовала или поняла каким-то иным способом, но под моими пальцами слабо, еле заметно пульсировал крохотный огонек. Такой маленький, такой робкий и такой беззащитный, казалось, он в любой момент был готов исчезнуть без следа. А вот фигушки! Живи, малыш! Живи, чтобы гореть все ярче; живи и становись все теплее и сильнее. Ну… Давай!

Огонек внезапно вспыхнул, словно сверхновая, ослепив меня нестерпимым светом и обдав жаром доменной печи. Ладонь снова защекотало и, вздрогнув, я распахнула глаза. Быстрое сканирование обстановки показало, что я лежу. Частично рядом с Шисуи, частично на нем, а моя ладонь закрывает его пустую глазницу. Щекотка, которая привела меня в сознание, оказалась его попыткой открыть глаза. Вот скажите, на фига мужику такие ресницы?!

Ох, наснится же всякая ересь, когда проснешься и сразу не можешь понять — кто ты и на каком свете. Я убрала руку и сползла с Шисуи, давая ему возможность таки растопырить зенки. Наощупь кожа у него была нормальной температуры, ресницами он хлопал в полный рост, так что, смею надеяться, Фермент Ферментович Ферментов оказался на высоте — больной был скорее жив, чем мертв.

Визуальный осмотр подтвердил мои выводы. Выглядел Шисуи не лучшим образом, но помирать явно раздумал. Собрав себя в кучку, я прогулялась в угол с запасами и принесла подопечному воды, которую он с удовольствием употребил. Я тоже напилась и даже потратила часть драгоценного запаса, чтобы попрыскать себе на физиономию. Обозримое будущее обещало быть томным, и мне требовался хотя бы намек на бодрость. Умывание помогло: я почувствовала себя если и не бодряком, то вполне себе готовой к функционированию.

Мэдока обещала, что меня сменят утром. Изучив падающий через щели свет, я утвердилась в мысли, что утро уже наступило. Интересно только, какого дня? Учитывая нагрузки, я могла продрыхнуть и сутки, и даже двое. Делиться своими подозрениями с Шисуи я не стала. Он был старше меня, к тому же — полноценный шиноби, поэтому я была уверена, что его биологические часы настроены куда точнее моих, и, даже несмотря на ранение, он точно знает какой сегодня день. И если Шисуи не считает нужным поделиться со мной этим знанием, чего вдруг я должна выступать? Хотя, все это не похоже на Мэдоку и весьма волнительно.

У Шисуи, конечно же, оказалась при себе походная аптечка, и, воспользовавшись его собственными запасами, я снова наложила повязку. Получилось у меня далеко не так ловко, как у Итачи, но сойдет. От предложения поесть Шисуи отказался и просто лежал, пялясь в никуда. В аниме его персонаж был эпизодическим. В этой реальности я Шисуи совсем не знала, но была уверена, что такое уныло-апатичное настроение ему совершенно не свойственно. Во всяком случае, в аниме он даже умирал с доброй улыбкой на губах.

— Все еще думаешь покончить жизнь самоубийством? — спросила я, предварительно отодвинувшись от Учихи на безопасное расстояние поближе к тени.

Он ничего не ответил, даже не пошевелился, но я буквально ощутила разлившееся в воздухе напряжение. Я не совсем уж дура, и не забывала, с кем имею дело — этот симпатяга, даже раненый, в мгновение ока мог уделать меня, как бог черепаху. Но я просто не могла спокойно смотреть на его состояние. Может, во мне взыграл материнский инстинкт, может, суицидальные наклонности, но я всеми фибрами души хотела, чтобы он жил. Не просто говорил и двигался, а, действительно, жил. Поэтому и решилась прибегнуть к шоковой терапии по рецепту Мэдоки. Со мной это работало, может, и на Шисуи подействует?

Но пока он еще не решил: прибить меня прямо сейчас или чуть-чуть попозже, я поспешила рассказать ему про Побочный Эффект. Не знаю, что из сказанного мной подействовало, но Шисуи расслабился, а в его оставшемся глазе появился проблеск интереса.

— Итачи немного рассказывал о тебе, — произнес он, внимательно рассматривая меня.

— А мне о тебе — нет, — изрядно приправив интонацию девичьей легкомысленностью, парировала я. — Вы с ним давно знакомы?

— Да, давно, — последовал лаконичный ответ. Немного помолчав, Шисуи спросил: — Почему ты мне помогаешь?

— Ну если называть вещи своими именами, то не тебе, а Итачи. Тебя, уж прости, я совсем не знаю.

— Справедливо, — согласился Шисуи.

Слегка поморщившись, он принял сидячее положение. Быстро осмотрелся, переместился к ближайшему валуну, прислонился к нему спиной. От меня не ускользнуло, что в результате этих передвижений расстояние между нами сократилось, но пока дергаться не стала.

— И все же, почему ты помогаешь Итачи? — спросил Учиха, устроившись поудобнее.

— Ну, во-первых, я ему кое-чем обязана, — все тем же легкомысленным тоном сообщила я. — А, во-вторых, он просто мне нравится.

— В смысле? — немного смутился Шисуи.

— В прямом. Как человек. А ты что подумал?

На щеках Учихи появился легкий румянец.

— Ничего, — торопливо пробормотал он.

— Может, все-таки поедим? — невинно хлопая глазами, предложила я.

Шисуи просто вынужден был согласиться. Порывшись в пещерных запасах, я добыла нам пропитание, и на некоторое время воцарилась тишина. Задумчиво жуя что-то, похожее на вяленое мясо, Шисуи спросил:

— А что это за история про два выхода?

Я поморщилась:

— Нет тут никакой истории. Просто фраза.

— Какая? — допытывался он.

Тяжело вздохнув, я повторила:

— Даже если вас съели, всегда есть, как минимум, два выхода.

Шисуи коротко хохотнул, а его единственный глаз заблестел.

— Хороший совет, — с улыбкой глядя на меня, сказал он.

— Правильнее будет сказать — дурацкий.

Доев свою порцию, я отряхнула руки. Чище от этого они не стали, но так — небольшое моральное удовлетворение.

— Шисуи, мы можем поговорить откровенно?

В воздухе вновь возникло напряжение. Не такое сильное, как в прошлый раз, но все равно ощутимое. И, похоже, мы оба еще раз оценили расстояние от него до меня и от меня до тени. Как ни странно, осмотр удовлетворил нас обоих, и напряг немного снизился.

— И о чем ты хочешь поговорить?

— Ну, в-третьих, это не мое дело. Во-вторых, я прекрасно понимаю и причины, и последствия. А, во-первых, я уверена, что ваш клан готовит восстание.

Шисуи опять никак не отреагировал — ни словом, ни жестом. Даже не дернулся. Некоторое время он молчал, а потом невозмутимо спросил:

— Кто ты?

Сразу отказавшись от соблазна представиться полным именем, я быстренько перебрала в уме варианты и остановилась на том, что подсказал разговор с Нобу.

— Гиннеко, — самым серьезным тоном ответила я.

Лично для меня это были пустые слова. Подумаешь — Серебряный Кот. Звучит, конечно, красиво и приятно чешет эго, но практического смысла не имеет. Этим титулом или прозвищем, или что это на самом деле — меня наградили другие. И пусть для меня это был пустой звук, если для аборигенов этот эпитет имел какое-то сакральное значение, то просто грех было не воспользоваться. В конце концов не я это придумала.

Я понимала, что ступаю на очень скользкий путь, и что за свои слова мне придется расплачиваться. Как говорится, назвался груздем — полезай в короб. Но иного пути привести Шисуи в жизнеспособное состояние я не видела.

Мой ответ, казалось, полностью удовлетворил Учиху. Витавшее в воздухе напряжение развеялось. Живой, блестящий глаз смотрел на меня с неподдельным интересом.

— И что ты по этому поводу думаешь?

Такой вопрос немного обескуражил меня. Шисуи, мне девять лет! Мать моя женщина, что Итачи наговорил обо мне?! Или такая реакция — уже моя заслуга? Анализируя впоследствии свои слова и поступки в той ситуации, я пришла к однозначному выводу — мои мозги ушли в запой. Или взяли отпуск. Или атрофировались. Рулили чутье, нюх, инстинкт, интуиция — в общем, сборная солянка под общим названием Ж-чувство. Не задействуя мыслительный процесс, я набрала в грудь побольше воздуха, убеждая себя, что это храбрость, и на одном дыхании выпалила:

— Думаю, что руководством Конохи взят курс на ликвидацию Великих кланов. Узумаки уже уничтожены, от Сенджу после последней войны остались единицы, на очереди Учиха. Кто остается?

— Хьюга и Неко.

— Неко уже подтачивают изнутри — мы на очереди. Долго ли протянут Хьюга, когда все остальные падут? Совет кланов уже шатается, его голос с каждым уничтоженным Великим кланом значит все меньше. Остаются трое Благородных — Нара, Яманака, Акимичи и несколько Малых. Но если не будет Великих, что они смогут?

Глаз Шисуи блестел, но лицо было непроницаемо. Уж не знаю, что он на самом деле думал, но неожиданно услышала:

— Никогда бы не подумал, что ты интересуешься политикой.

— Я ненавижу политику, — раздраженно фыркнула я, — но я умею читать, у меня хорошие зрение и слух и развитое чувство справедливости.

— Почему ты думаешь, что Учиха следующие?

— Ваше готовящееся восстание — не секрет для верхушки Конохи. И если Хокаге готов к переговорам, то Данзо нет. Учиха уже приговорили. Если не согласится Итачи, то на вас спустят Корень.

Ну хоть это его проняло. Шисуи слегка побледнел, а его глаз расширился.

— Итачи? — одними губами прошептал он.

— Восстание. Как следствие — гражданская война. Ослабление деревни. Итог — внешнее нападение. Или полное уничтожение бунтарей до того, как они начнут смуту. Все логично и практично.

— Почему Итачи? — повторил Шисуи.

— А почему нет? Думаешь ему это не под силу? Честный выбор: грязная бойня руками Корня или тихо и чисто руками гения клана Учиха в обмен на жизнь его младшего брата.

— Руководство деревни никогда не пойдет на такое.

— Уверен? Может, поспорим на твой второй глаз?

Шисуи надолго замолчал. Я не мешала ему переваривать услышанное. Словно мышиный нос из норки высунулась мыслишка: зачем я все это говорю? Мелькнула — и исчезла. Наконец Учиха спросил:

— Кто еще об этом знает?

— Знает? — Я позволила себе ироничную улыбку. — Никто. Даже я этого не знаю, все сказанное — не более, чем мои домыслы.

— Твои домыслы весьма убедительны, — пробормотал Шисуи и снова надолго замолчал. Наконец он произнес: — Ты не дура.

Я только тихо фыркнула в ответ на это замечание, но воздержалась от комментариев, а Шисуи, тем временем, продолжил:

— Говоря мне все это, ты понимала, чем рискуешь. Но, тем не менее, сказала. Почему?

— Не ради клана Учиха, — честно ответила я. — По большому счету, мне плевать на ваш клан, но мне небезразличен Итачи, и я не хочу ему такой судьбы.

— Почему?

— Я уже ответила на этот вопрос, не вижу смысла повторяться.

Глаз Шисуи блеснул и неожиданно он спросил с каким-то веселым любопытством:

— Тебе, действительно, девять лет?

Вопрос застал меня врасплох. В своих попытках расшевелить его умственную деятельность и критическое мышление я, похоже, немного увлеклась. Врать не люблю, а говорить правду… Хм-м-м…

— Родилась я здесь точно девять лет назад, — насколько возможно честно ответила я.

Не знаю, услышал ли Шисуи это короткое «здесь», а если и услышал, то как его истолковал, но вопрос о моем возрасте, казалось, был исчерпан. Возможно, сыграла свою роль таинственная аура гиннеко. Надо бы, кстати, разобраться, какое значение вкладывается в это понятие. Чтобы, хотя бы знать, к чему готовиться в плане расплаты.

— У тебя необычные глаза, — неожиданно резко сменил тему Учиха. — За время нашего разговора твои зрачки уже несколько раз меняли форму и размер.

Едрить твою налево… Вне кланового квартала я уже давно автоматически приводила свои зрачки в пусть расширенное, но круглое состояние. А сейчас, после слов Шисуи, я неожиданно осознала, что вообще забила на контроль зрачков. Уже даже и не помню, когда позволяла себе такое в последний раз. Странно, но несмотря на всю опасность Шисуи, я почему-то не воспринимала его как чужеродный объект. Иначе даже события минувшей ночи, недосып и общая усталость не заставили бы меня забыть о такой важной вещи.

— А ты можешь придать им любую форму? — между тем допытывался Учиха.

— Не совсем, — неохотно, но честно призналась я. — Портрет Хокаге мне вряд ли удастся изобразить.

— Это понятно, — отмахнулся Шисуи. — А вот, например, квадрат можешь? Или треугольник? А ромб?

Серьезный разговор, по молчаливому уговору, был закончен. Делать было ровным счетом нечего, поэтому, чтобы убить время, я с чистой совестью третировала свои зрачки, пытаясь придать им требуемую форму. Зеркала не было, поэтому в его качестве выступал Шисуи. Развлекались мы довольно долго, пока его не осенила прямо-таки гениальная идея.

— Слушай, а форму сердечек можешь? — даже не блестя, а буквально светя, как фонарем, своим единственным глазом, спросил он.

На мгновение я даже перестала дышать и с трудом удержалась, чтобы не расцеловать его. Сердечки в глазах… Это же сколько панических припадков я смогу настричь, если научусь придавать зрачкам такую форму?! Шисуи — ты гений!

На освоение новой зрачковой техники ушло прилично времени.

— Знаешь, вообще-то, жутковато, — признался Шисуи, оценив результат. — Пожалуйста, не используй это против меня.

— Ладно, не буду, — великодушно пообещала я, довольная сверх всякой меры. — Хотя немного обидно. Ведь автор идеи — ты.

— Ну, — улыбнулся Шисуи, — идея и ее воплощение…

У меня на языке вертелась пара подколок, но тут наша идиллия была нарушена — из густой тени появилась Чика.

— А вот и моя смена, — безрадостно сообщила я.

Не могу сказать, сколько в моем унылом тоне было неприязни к Чике, а сколько недовольства от того, что придется расстаться с Шисуи. За то время, что мы с ним просидели в этом убежище-узилище я успела привыкнуть к нему и даже немного привязаться. Чем-то он мне напоминал Наруто. Открытый, теплый. Шисуи не был таким ярким, как мое солнце, но расставаться с ним все равно не хотелось. Классный он парень. Жаль, что мы с ним познакомились при таких обстоятельствах и вряд ли когда-нибудь увидимся еще.

— Удачи тебе, — искренне пожелала я и добавила: — Приятно было с тобой познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулся Шисуи. — Еще увидимся.

Я не стала спорить и возражать. Зачем? Взмахнув рукой на прощание, шагнула в тень и прыгнула к себе домой, унося в личной базе данных слепок его тени. Ну вдруг пригодится?

Дом, милый дом. Надо уже выяснить, какой сегодня день, что происходит, да и поспать как следует было бы нелишним. Зевая во весь рот, я направилась к своей комнате, когда внезапно остановилась, ощутив чужое присутствие, и следом — легкое чувство досады. А вот без сюрпризов обойтись было никак нельзя?

Итачи сидел на моей кровати и листал один из моих учебников. Думаете, я привычно замерла и растеклась в лужицу? А вот и нет. Это был первый случай, когда я была не очень рада видеть старшего Учиху. Его присутствие здесь, в моей комнате, говорило о том, что мне предстоит еще один сеанс изнурительного мозголомства, а я слишком устала, чтобы быть готовой к такому виду деятельности.

— Привет, — нейтральным тоном поздоровалась я. — С Шисуи все в порядке. Сейчас он в убежище моего клана и при нем моя нянька. Когда мы расстались, твой друг был жив, относительно здоров и умеренно весел.

— Спасибо, — после секундной заминки поблагодарил Итачи.

Теперь, как мне кажется, была его очередь выступить с докладом. Все-таки расстались мы не за столиком в кафе, и мне, даже не смотря на усталость, было любопытно — что из сказанного мной ему пересказала Мэдока. Ну и, вообще, что в мое отсутствие произошло в подлунном мире. Но Итачи молчал, полностью уйдя в свои мысли.

Нет, когда ситуация того требует, я не прочь побыть мебелью, но сейчас — на мой взгляд — не тот случай. И вообще — это мой дом, моя комната, моя кровать и я, блин, хочу спать!

— Не знаешь, сколько дней я пропустила в Академии? — старательно выдерживая нейтральный тон, спросила я.

Итачи будто бы очнулся. Во всяком случае, его взгляд сфокусировался на мне.

— Один, — ответил он.

Теперь понятно, почему я чувствую себя такой уставшей. В моем возрасте несколько часов сна после таких активных скачек — это ничтожно мало. Да еще и в отсутствии нормальной горячей еды. Да, совсем я тут разбаловалась: режим сна и питания мне подавай. Настоящий шиноби, е-мое…

Он — сидел на моей кровати, я — стояла в дверях, прислонившись к косяку, и мы снова молча пялились друг на друга. Царившую тишину опять нарушила я:

— Итачи, если тебе нужно где-то пересидеть какое-то время и для этой цели ты выбрал мою комнату, то я не возражаю. Но, если ты не против, мне хотелось бы немного поспать. А если ты вдруг расскажешь мне о том, что сейчас происходит с одной непростой ситуацией, то я буду спать с куда большим удовольствием.

Несколько долгих секунд Учиха — все так же молча — смотрел на меня. Потом внезапно резко встал, отошел к стене, уселся прямо на пол:

— Прости, Акира, я… задумался.

После чего я получила вожделенный доклад, выполненный в лучших традициях АНБУ — коротко, связно, по существу. За то время, что мы с Шисуи просидели в убежище, во внешнем мире люди занимались болтовней. Мэдока с Итачи, Итачи с отцом, Мэдока с отцом Итачи, Итачи с Данзо, Мэдока с Советом Старейшин нашего клана, Итачи с Хокаге. Бедолага. После такого вербального марафона у него, наверное, язык еле ворочается. Теперь понятно, почему он со мной в молчанку играл — просто говорить уже не мог. В результате все заинтересованные лица пришли к единодушному выводу, что восстание — очень плохая идея, но остановить его уже никак не получится. Противная сторона конфликта тоже это понимает, поэтому ждать не будет и нанесет упреждающий удар. Мои дорогие соклановцы решили пассивно помочь приговоренному клану, и сейчас тихо, но энергично занимались эвакуацией Учиха. На территории кланового квартала оставались только самые буйные, они же боеспособные.

Устало прикрыла глаза. Кровь будет… Но, хотя бы, смертей поменьше. План дальнейших действий нес явный отпечаток нежных ручек Мэдоки. После того, как Корень (а кто еще, если Данзо не удастся убедить Итачи?) нападет на Великий клан, поставить перед Хокаге вопрос ребром и, если не совсем отрезать, то, хотя бы существенно укоротить ручки Данзо. При нужной подаче, достаточном количестве свидетелей и улик, Совет кланов заверещит так, что услышат на другом конце континента. Совет джонинов такую дерзость тоже молча кушать не будет.

У руководства деревни был всего один аргумент в защиту своей позиции: плохие Учиха готовят восстание. Но вот ПОСЛЕ того… Все выжившие смогут обиженно хлопать глазами. Восстание? Ну да, ходили разговоры. Но обещать — не значит жениться. Кто первый начал, тот и бяка — вот его давайте-ка и накажем. Плюс к тому, все самые буйные Учиха, скорей всего, погибнут, и клан руками Корня очистится от излишков численности и агрессии.

Меня тошнило, а в голове разливалась давно забытая тупая боль. Правильные выводы и хороший план. Все очень логично, практично и цинично. И не надо тут сопли размазывать — этот мир суров и прямолинеен. Ты же с самого начала прекрасно понимала, что кровь будет…

— А ты? — не открывая глаз, сдавленным голосом спросила я.

— Мое место возле отца.

Слова упали, как тяжелые камни на металлический лист.

Нет, мне надо поспать. Сейчас я просто не в состоянии адекватно оценить услышанное. А ведь кое-кто еще совсем недавно вдохновенно втирал Шисуи, что, мол, плевать на клан Учиха — меня волнует исключительно психическое здоровье Итачи. Выходит, врала, впечатлительная ты моя? Или врешь самой себе сейчас?

Внезапно меня пронзила неприятная мысль: «возле» — такое уклончивое слово. «Возле» можно быть и спереди, и сзади… Распахнув глаза, я буквально наткнулась на непроницаемый взгляд Итачи.

— Мне необходимо поговорить с Шисуи, — сказал он.

— Сейчас?

Итачи молча кивнул. Ядрена вошь, ты даже не понимаешь, о чем просишь. Я же обещала себе, что больше никогда…

— Его ищут?

Итачи снова кивнул.

— Данзо?

— Не только. Шисуи пока нельзя показываться в деревне.

Я ничего не могла с собой поделать — школа змеюшника была суровой, мои сомнения и подозрения в адрес Итачи росли с каждой минутой. Что ты задумал? Какое решение принял? С какой стороны ты решил быть возле отца? Шисуи, конечно, его лучший друг, но ведь мы говорим об Итачи. Человек, способный во имя высшей цели убить кучу людей и даже собственных родителей, не остановится и перед убийством друга. Правда, пока еще он ничего этого не сделал…

С другой стороны, Итачи уже пошел против канона, притащив Шисуи в тень векового дуба и обратившись за помощью ко мне. Возможно, мне удалось сделать ему удачную прививку против праведного яда Данзо, и я совершенно напрасно подозреваю парня во всех смертных грехах.

Я колебалась. Конечно, есть надежный способ проверить свои подозрения — Итачи вряд ли знает о Побочном Эффекте. Способ-то есть, но больно он стремный — меня ведь после Прыжка парализует на неопределенное время. И, если я права в своих подозрениях, то та комфортабельная пещерка украсится четырьмя трупами — потому что, если не будет ни меня, ни Чики, самостоятельно Итачи оттуда не выйдет. Интересно, в маячки, которыми снабжено убежище, заложен режим тревоги? Вообще, мои соклановцы отличаются предусмотрительностью, хотя и на свой лад. Ладно, притворимся, что я параноик и понадеемся, что Шисуи, в случае чего, так просто не дастся, а Чика не только готовить умеет.

— Шисуи сейчас в убежище моего клана, — повторила я, немного сменив интонирование, поэтому мои слова прозвучали, как предупреждение. — Войти туда нормальным путем снаружи невозможно. — Небольшая пауза для усиления эффекта. — Выйти тоже.

Протянула Итачи руку. Согласна, вкупе с моими словами, получилось весьма пафосно-театрально. Эх, гибнет во мне актриса — уже не одно десятилетие корчится в предсмертных муках, а все никак не скончается. Господин Учиха, такси подано.

Ну что я могу сказать — пассажир пассажиру рознь. Меня словно обдало волной теплого воздуха. Усталость… решимость… недоумение… что так изменило отношение… должен знать… только ему… Итачи очень хорошо контролировал и скрывал свои эмоции. Внешний их слой был подобен легкой ряби на идеально гладкой водной поверхности. Прыжок с ним на борту почти не доставил мне дискомфорта, не говоря уже о параличе от боли.

Когда мы вышли из тени, Чика меняла Шисуи повязку. При нашем появлении на лицах обоих не отразилось ничего, только глаз Шисуи блеснул. Итачи не спешил никого убивать, вообще, не делал резких телодвижений, но и я не спешила расслабляться. Буду рада, если окажется, что я простой незамысловатый параноик, но уж лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Привет, — вежливо поздоровался Итачи.

— Ага, давно не виделись, — негромко буркнула я.

И Шисуи, и Чика молчали, а я пребывала в некотором затруднении. Если Итачи, действительно, просто нужно было поговорить с другом, то такой разговор явно не предназначался для посторонних ушей. Как поступить: уйти вместе с Чикой под благовидным предлогом и рискнуть оставить Учиха наедине или удалиться с ней в самый дальний угол и вежливо делать вид, что мы ничего не слышим?

— Акира, подождешь несколько минут? — спросил Итачи. — Нам не стоит здесь задерживаться.

— Конечно, — я даже позволила себе слегка дернуть уголком рта, обозначая улыбку.

Подозрения-подозрениями, но на голом адреналине долго не протянешь, а я, действительно, чертовски устала. Что он задумал? И тут меня озарило: Итачи — мастер иллюзий, и в измененной им реальности может свободно манипулировать временем. Несколько минут в нормальном мире он мог превратить в часы и дни в иллюзии. Наговориться можно всласть, а главное — полная гарантия того, что никто не подслушает. Какая, однако, удобная плюшка. Правда, хорошо, что она недоступна Мэдоке, иначе я бы уже докторские диссертации писала по всем изучаемым предметам.

Итачи присел рядом с Шисуи и врубил свой шаринган. Оба Учиха пялились друг на друга буквально минуту, а потом глаза Итачи из красных опять стали черными, он подошел ко мне и взял за руку.

— Извините, что побеспокоили. Идем, Акира.

И я послушно прыгнула обратно в свою комнату. От облегчения и усталости меня шатало в прямом смысле слова. Итачи подхватил меня, когда я собралась мешком осесть на пол, и усадил на кровать.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он.

В ответ я слабо улыбнулась. Итачи засунул руку в карман и, достав что-то очень маленькое, протянул мне.

— Это тебе. Я давно собирался отдать, но как-то не получалось. Возьми… как сувенир.

У меня на ладони оказался тонкий кожаный шнурок, на котором висела маленькая фигурка кота из полупрозрачного темно-темно-красного, почти черного камня. Присмотревшись, я внезапно поняла, что камень не был обработан. Это не была поделка, вышедшая из рук человека, это было природное творение.

Я молча смотрела на подарок, просто не зная, что сказать. Как и тогда, легким, почти невесомым движением Итачи коснулся моих волос.

— Тебе нужно отдохнуть, — просто сказал он.

И ушел.

Когда за ним закрылась дверь, я снова активировала Зрак. Извини, Итачи, но я не могу отпустить тебя без ответного подарка. Вот тебе сигнально-тревожно-следящий маячок. Носи на здоровье, а я буду спать чуть-чуть спокойней…

К утру Чика еще не вернулась, от Мэдоки никаких указаний тоже не было, так что все, что мне оставалось — это вернуться к нормальному распорядку и идти в Академию. Обычно я ходила туда с удовольствием, но вот сегодня плелась нога за ногу. Какие, на фиг, уроки, когда в деревне такие дела творятся?! Но я сама перевесила решение проблемы Учиха на Мэдоку, а деликатностью и вниманием Наставница отродясь не страдала, так что с докладом передо мной никто выступать не будет. Мавр сделал свое дело, мавр может топать в школу.

Выспавшаяся я соображала куда лучше, чем посреди ночи сдернутая с кровати, и в голове моей уже выстроился целый список насущных вопросов. События прошедших суток дали хороший толчок моей умственной деятельности, и мозг наконец вышел из отпуска. Ну или запоя — не суть важно. Аномальное поведение, оговорки, неадекватность реакции — целая куча мелочей всплывала в памяти и складывалась в очень логичную, хотя и бредовую картину. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как добрела до класса. Из задумчивости меня вывел холодный надменный голос:

— Где ты была?

Я остановилась. Была вынуждена это сделать, потому что, даже если бы я решила проигнорировать вопрос, Саске заступил мне дорогу. Черт, как давно это было… Я уже и забыла, что у нас с ним неразрешенный конфликт. Мысль о возвращении к этой возне в песочнице вызывала лишь глухое раздражение. Как бы мне тебя так послать, чтобы ты уже послался?

— Тебе отчет давать в устной форме или в письменной? Или сразу показать направление, куда стоит пойти с такими вопросами? — подчеркнуто безэмоциональным тоном поинтересовалась я.

Краем глаза я заметила, что Тобирама и Наруто поднялись со своих мест, а легкое колебание воздуха подсказало, что Изаму уже возвышается рядом. Отвали от меня, Саске, я под защитой американской армии…

Красавчик не изрек ни «пф-ф», ни «хм-м», ни что-либо подобное из своего фирменного репертуара. Он молча развернулся и отчалил на свое место у окна за первой партой. Ну вот и славненько. Спасибо, мальчики.

Мы уселись на свои привычные места. Мои мальчишки с обеспокоенными лицами смотрели на меня, но не спешили приставать с вопросами. Теплая волна нежности и благодарности буквально затопила меня. Черт бы побрал всех этих Учиха… Я была знакома с тремя представителями этого клана. Все — красавцы писаные и все — больные на голову. Господи, какое же это счастье — побыть в обществе нормальных людей. На лице моем расплылась улыбка, и я уткнулась лбом в плечо сидящего рядом Изаму.

— Небольшие проблемы дома, — пробормотала я. — Но теперь все хорошо. Я прям соскучилась.

— Да ну? — весело фыркнул Наруто. — Тебя не было всего-то один день.

— Это для тебя один день, а для меня — целая вечность.

Мои мальчишки — мое богатство. Только сейчас я в полной мере осознала, какое значение каждый из них имел для меня. Наруто — ты мое солнце, яркий огонек, придающий смысл моему существованию в этом мире. Наверное, это прозвучит пафосно, но, если бы в моей жизни не было тебя, то и не было бы ни одной стоящей причины, чтобы жить. Тобирама, когда-нибудь я все-таки убью тебя, но ты — один из очень немногих людей, которым я могу спокойно подставить незащищенную спину. Ты вынесешь мне мозг и доведешь до белого каления, но никогда не причинишь мне вреда. Изаму… Наверное, я все-таки влюблюсь в тебя. Если Наруто — смысл моей жизни в этом мире и очищающий огонь, то ты — и та скала, на которую я опираюсь, и та тихая гавань, исцеляющая вода. Как же я люблю всех вас троих. Спасибо вам, дорогие су… сущности, за то, что у меня есть мои мальчишки.

В класс вошел учитель Ирука. Пришлось принимать прямосидячее положение и лезть за учебником. Урок начался. Это был один из лучших дней в Академии, хоть я и в упор не помню, что за уроки у нас тогда были. За воротами меня ждала куча проблем и вопросов. Но теперь эта была всего лишь куча, которую просто следовало разгрести.

Чика все еще не вернулась, поэтому с кормлением меня пришлось разбираться самостоятельно. А я уже и забыла, когда в последний раз готовила. Но ничего, руки-то помнят. На этот раз питание заняло больше времени, чем обычно, поэтому к Мэдоке я немного опоздала.

Одним взглядом сообщив, что она думает по поводу такого поведения, Наставница жестом велела мне сесть. Она погоняла меня по истории и географии пяти Великих стран, потом мы почитали стихи. Но все это как-то вяленько, без огонька, и совершенно не похоже на Наставницу. Видать, проблемный клан Учиха сумел занять ее мысли, и это было хорошо.

— Поговорим о руководстве нашей деревни, — неожиданно сказала Мэдока.

Такой поворот меня, хоть и не удивил, но немного насторожил. Чего на самом деле хочет от меня Наставница? Но виду я не подала и отрапортовала:

— Во главе деревни стоит Хокаге и теоретически все решения принимает он. При нем есть Совет Листа, в который сейчас входят трое Советников. Есть еще Совет кланов, куда входят пять Великих, три Благородных и четыре самых сильных Малых клана. Борьба ведется за последние четыре места. Совет кланов имеет голос при принятии решений, касающихся внешних отношений Конохи. Ну... с кем дружить, а с кем воевать. Может вмешиваться и во внутренние дела, если они связаны с безопасностью деревни. И последний — Совет джонинов. Имеет голос в выборе Хокаге и выработке военных решений.

— Оценка.

— В теории все очень логично и взвешенно, на практике — Совет Листа полностью контролирует Совет джонинов, Совет кланов — нет. Пока еще объединенные силы кланов могут соперничать с военной мощью Совета джонинов, поэтому Совет кланов имеет возможность влиять на принятие решений. И, похоже, такая ситуация окончательно перестала устраивать Совет Листа, поэтому… Мэдока, когда это случится?

Наставница чуть дернула бровью, но не стала язвить или выразительно отмалчиваться, а просто ответила:

— Послезавтра. А что ты можешь сказать о нынешнем руководстве Конохи?

— И Третий, и Совет Листа являются учениками Второго Хокаге и продолжают его политику. Наверное, они даже искренне так считают. Но… они все немолоды. Хокаге — политик; Данзо думает, что политик; двое других Советников играют в политиков. На мой взгляд, благополучие деревни уже давно является вывеской, за которой реализуются личные амбиции. Мэдока, а можно вопрос?

— Задавай.

— Почему мои просьбы являются приказами?

На лице Мэдоки ничего не отразилось, и даже кончики пальцев не дрогнули, лишь ее зрачки внезапно запульсировали. Любопытная реакция, означающая крайнюю степень волнения. Это продолжалось всего секунду, а потом Мэдока резко поднялась на ноги и отошла к окну. Теперь я видела только ее профиль. Изящный способ скрыть от собеседника глаза.

— На сегодня все, — сказала она. — Ступай к Прошлому Старейшине. Скажи ему, что я настаиваю.

Это было неожиданно. А как же танцы, икебана и этикет? Меня так и подмывало задать этот вопрос, но я сдержалась и молча вышла, закрыв за собой дверь. Этот, с позволения сказать, урок оставил неприятное послевкусие. Мэдока никогда не была мне другом или близким человеком, да и не стремилась им стать. Но я искренне и глубоко уважала Наставницу и, чего греха таить, в некотором роде она стала для меня образцом для подражания. И она просто не имела права проявлять при мне даже намек на слабость. А сегодня она была… непристойно рассеяна. Черт бы тебя подрал, Мэдока, ты должна сохранять превосходство надо мной, иначе…

Любой человек стремится к комфорту, в том числе и психологическому. Помню, Мася как-то подарила своей дочери джунгарского хомяка. Очаровательная и ужасно прикольная зверюга. Он жил в клетке, в, строго говоря, совершенно неестественной для себя среде обитания и занимался тем, что наводил уют. Из всего, что попадало к нему в клетку (ну кроме еды, конечно), он упоенно вил гнездо. Мы всей толпой столь же упоенно наблюдали за его усилиями, подкидывая новые материалы. В конце концов ему был закуплен специальный спальник для хомяка, из которого он отгрохал себе такое гнездо, что впору было обзавидоваться. Я до сих пор искренне восхищаюсь этим хомяком, сумевшим обустроить свою маленькую реальность с максимальным комфортом для себя. Мне б его упорство и энергию, ведь сейчас я сама оказалась на его месте и так же пытаюсь навести уют в совершенно неестественной среде обитания.

В психологически комфортной для меня парадигме было обязательно наличие мужчины и женщины — умных, сильных, превосходящих меня. Изначально эти места, как вы догадываетесь, принадлежали родителям. В этом мире их заняли Хотэка и Мэдока. Они не были мне отцом и матерью — я никогда их так не воспринимала, да и не нуждалась в замене родителей. Но свою функцию они выполняли. Умные, сильные, опытные, надежные. Эдакие сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе; маяки, которые не дадут заблудиться в тумане. Поэтому я не могла простить Наставнице малейшую слабость — это было способно разрушить свитое мной психологически комфортное гнездо. Давай, Мэдока, приходи в себя, ты очень нужна мне…

Я неторопливо шла по Резиденции, привычно улавливая шепотки по углам. Жена Митсуо в бешенстве — Хотэка наотрез отказался обучать ее дочь и был искренне удивлен, что ей, вообще, пришло в голову обратиться к нему с такой просьбой… В деревне что-то затевается… Митсуо уже дважды отказался от встречи с Данзо, а ведь они так хорошо ладили… В последнее время Внешний какой-то озабоченный и недовольный… Нобу встревожен…

Да, похоже, мне удалось поставить мой мутантский клан на уши. Углы просто гудели от шепотков. Значит, Митсуо не так давно приятельствовал с Данзо. Это была полезная информация, хотя и тревожная. Нет, все-таки Резиденция — совершенно нездоровое место, удивляюсь, как я протянула здесь два года. Чем дальше от нее, тем крепче сон и здоровее нервы. Если бы не занятия с Мэдокой — ноги моей здесь бы не было.

Наконец я доплелась до апартаментов Прошлого Старейшины. До сих пор я побывала здесь всего один раз, когда приходила за разрешением на пользование архивом. Никакие секретные материалы я не требовала, поэтому разрешение было мною получено мгновенно. С тех пор, когда у меня были время и надобность, я спокойно ковырялась в хрониках, в случае необходимости обращаясь к помощнику нашего Библиотекаря. Самого Старейшину я больше не видела и никакого мнения о нем у меня не было. Я даже довольно смутно помнила, как он выглядел. Но, думаю, если увижу, то узнаю.

Постучалась и, получив разрешение, вошла. Об этой комнате, еще по прошлому визиту, у меня сложилось впечатление как об изрядно захламленной норе. Собственно, сейчас оно только подтвердилось — небольшое помещение было буквально завалено разного размера и толщины свитками. И посреди всего этого хаоса за большим столом восседал автор и хозяин царившего вокруг бардака. Высокий, худощавый, бледный. Гладко зачесанные назад серо-серые волосы собраны в растрепанный пучок. Возраст, как обычно, средний. В общем, типичный представитель нашего клана. Он поднял на меня янтарно-желтые глаза и изобразил на лице вежливый вопрос.

— Меня зовут Акира, — на всякий случай представилась я. — Мэдока велела мне зайти сюда и передать, что она настаивает.

Прошлый внезапно резко откинулся на высокую спинку кресла, пряча лицо в тени, но я успела заметить, как запульсировали его зрачки. Как интересно… Вообще, пульсация — один из немногих случаев, слабо поддающихся контролю. Наставница, однако, вполне могла изобразить это с какой-то целью, а вот Библиотекарь, похоже, среагировал вполне искренне. Любопытно, на чем же таком настаивает Мэдока, что тебя настолько взволновало?

— Вот как? — пробормотал Прошлый Старейшина и, поднявшись из-за стола, прошествовал к двери. — Иди за мной.

Послушно поплелась вслед за Библиотекарем. Мы с ним явно направлялись в ту часть Резиденции, где располагались архивы. Но, не доходя до нее, свернули в сторону и спустились на подземный этаж. Здесь я еще не бывала. Все известные мне спуски или охранялись шпунтиками, или были снабжены хитрой сигнальной системой. Здесь не было ни того, ни другого. Ну или Прошлый незаметно снял сигналку. Лестница, потом узкий извилистый коридорчик, который привел к глухой стене.

— Ну вот, — Библиотекарь зябко передернул плечами, словно замерз. — Дальше ты сама. И, знаешь, у меня есть совершенно изумительный чай. Название тебе ни о чем не скажет, в Конохе такой не найдешь, мне присылают мои хорошие друзья. Если захочешь попробовать — заходи. Посидим, попьем чаю, обсудим… х-м-м… да…

Библиотекарь шумно вздохнул и, снова передернув плечами, зашагал обратно. Я проводила его взглядом, а потом повернулась к стене, к которой он меня привел. Все это напоминало какой-то малобюджетный приключенческий фильм. И ежу было ясно, что в этой глухой стене скрывается дверь, которая ведет куда-то. Мне предстояло ее найти и открыть. Скажу честно, никакого восторга или азарта я не испытывала. Учитывая, что меня сюда направила Мэдока, эта дверь вполне могла вести в сортир.

Внимательно осмотрела стену. Ну стена как стена, на вид довольно шершавая. Никаких щелей, знаков, выпуклостей или впуклостей я не обнаружила. Блин, если это шутка, то она дурно пахнет. Провела по стене рукой. Пальцы не ощутили никакой шершавости, даже твердости — ладонь словно чуть погрузилась во что-то упруго-гладкое. Внезапно мне стало интересно. Поднажала, и рука по локоть ушла в стену. Ну круто. Еще поднажала, и конечность скрылась в стене целиком, а вот дальше — все, прочие части тела отказались пролезать. Вытащила руку из стены, осмотрела ее и почесала в затылке. Ладно, попробуем по-другому.

Нежно прижала к стене обе ладони и, стараясь не погружаться, погладила ее. Стене, похоже, понравилось. Мне показалось, что она даже немного изогнулась, словно кот, подставляющий спинку под почесушки. Хм-м-м… Нет, или это у меня глюки, или у моих соклановцев специфическое чувство юмора. Интересно, мурлыкалку они сюда тоже присобачили? Чувствуя себя полной идиоткой, я, не придумав ничего умнее, гладила стену. Слава всем богам, мурлыкать она все же не стала. Вместо этого на ее поверхности медленно проступила печать. Ну и? Эпично, конечно, вот только я ни бельмеса в этом не понимаю. Да, достал меня уже этот квест! В раздражении я шлепнула ладонь на печать и выпустила хорошую порцию чакры. От такой грубости эту дурацкую почесушную стену просто снесло к едреной матери. В облаке серой пыли, буквально слыша эпик музончик в ушах, я величаво переступила порог.

Ну… не сортир. Я оказалась в небольшой, ярко освещенной комнатке. Источник освещения был неясен, но с этим я решила разобраться потом. Низкий стол, подушка перед ним и две полки. На левой лежал один большой свиток, на правой — шесть маленьких. Внутри меня зашевелилось нехорошее подозрение. Уж очень все это напоминало философский трактат и комментарии к нему. Ценю твое чувство юмора, Мэдока. А почесушная стена — просто пять баллов. Ладно, черт с вами, почитаем. Я решила начать с трактата и, перетащив большой свиток на стол, развернула его. Главное — не заснуть и не опоздать на занятие к Хотэке…

Той ночью я не спала — даже не пыталась, прекрасно понимая всю бессмысленность этой затеи. Корень напал строго по графику. Я с точностью до минуты могла назвать время, когда началась атака, потому что повешенный на Итачи сигнально-тревожный маячок дернуло так, что у меня даже зубы свело. Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в подушку. Мне не надо было активировать Зрак, чтобы понять, что происходит — в квартале Учиха лилась кровь и умирали люди. Я не хотела это видеть. Маячок дергало все сильнее, глаза жгло от невыплаканных слез, но я лишь глубже зарывалась лицом в подушку. Потерплю, не маленькая.

Это была длинная и болезненная ночь, но наконец маячок стало дергать все реже и слабее. Отлипнув от подушки, я прошла в ванную, ополоснула лицо холодной водой. Похоже, заканчивается. Возвращаться в темную душную комнату не было никаких сил, поэтому я тихонько выскользнула из дома через заднюю дверь. Она вела в крошечный то ли садик, то ли огородик. Маленький, огороженный забором клочок земли, на котором Чика выращивала какие-то цветочки и травки.

Прохладный ночной воздух приятно остудил горящее, сведенное судорогой тело, ноздри защекотал аромат зеленых питомцев Чики. Маячок окончательно успокоился, и я рискнула врубить Зрак. Итачи спокойно шел по какой-то улице. В его руках не было оружия, а вокруг него людей — ни живых, ни мертвых. Я недостаточно хорошо знала Коноху, чтобы по окружению понять, где он, но, проследив направление, поняла, что Итачи направляется к боковым воротам деревни. Их даже воротами нельзя было назвать — так, калитка для тех, кто знает. Это было странно, и моя паранойя немедленно беспокойно заворочалась и застрочила разнообразными сценариями — один мрачней другого.

Шикнув на паранойю, я перевела Зрак на квартал Учиха. Вот здесь люди были. И живые, и мертвые, и раненые, и даже связанные. Среди снующих теней я с удивлением и облегчением обнаружила Чику и еще пару соклановцев. Их присутствие в квартале Учиха и вся окружающая обстановка говорили о том, что наши победили. Так какие же черти и куда понесли Итачи? И если Чика в квартале Учиха, то кто с Шисуи? Я заколебалась, не зная, на которого Учиху обратить свой Зрак. А, может, просто прыгнуть в убежище и уже оттуда посмотреть на Итачи? Далековато, конечно, могу не сдюжить.

Пока я колебалась и сомневалась, сработали законы жанра, в строгом соответствии с которыми решение было принято за меня. Маячок Итачи внезапно дернуло так, что я рухнула на землю, не в силах даже вздохнуть от боли. В сознании, словно фотовспышка, сверкнула черно-серая картинка: Итачи на коленях, с заломленными за спину руками, а вокруг него какие-то люди. Не отдавая себе отчета, я инстинктивно начала совмещение теней, готовясь к Прыжку, но в этот момент в меня словно плеснули струей обжигающей кислоты. Наверное, я заорала. Или это был вопль моего сознательно-бессознательного, по венам которого, безжалостно выжигая все на своем пути, бежала пузырящаяся кислота. Последнее, что я увидела — это странно искаженная, будто покалеченная тень Итачи…

Сумеречная серость вокруг. Ни холодно, ни жарко, ни жестко, ни мягко. Я знаю это место: я уже была здесь. Растворившееся сознание еще хранило воспоминание о боли. Еще чувствовались обожженные, дымящиеся раны, но словно бы издалека — и расстояние между нами все увеличивалось. Ласковая серость обволакивала меня, словно Алмагель раздраженный желудок…

…Нам не дано понять Мироздание. Материя, энергия, мысль, эмоция — крошечные, доступные нашему пониманию песчинки. Но даже их сущность человеческий разум не способен постичь до конца.

Что есть Тень? Отражение на Ткани Мира, впитавший суть оригинала абрис.

Что есть Ткань? Основа и граница. Недосягаемая. Неощутимая. И лишь Котам дано мягкими лапами касаться ее.

Что есть Кот? Пушистая тень, бесшумный озорник. Помогающий по незнанию, вредящий по недомыслию. Дремлющий в полусознании фантазий. Но однажды приходит Серебряный Кот.

Что есть Серебряный Кот? Отражение Мира на Ткани и воплощение Ткани в Мире. Источник, канал и связующее звено. Серебряный Кот не скользит по Ткани, он и есть сама Ткань…

Я открыла глаза. Надо мной нависал смутно знакомый потолок. Пахло больницей и чем-то еще. Боли не было. Тело я ощущала, но как-то неуверенно, словно нейронные связи в полном составе пытались функционировать с глубочайшего похмелья. Неимоверным усилием мне удалось пристыдить их и повернуть голову. У окна в моей комнате в Резиденции сидела Мэдока и смотрела на меня со смесью иронии и отвращения.

— Ты идиотка, — услышала я голос Наставницы. — Тебе разве никто не говорил, что на хранилище отпечатков нужно ставить защиту и ни в коем случае не тянуть туда нити маячков?!

— Помедленней, пожалуйста, я записываю, — с трудом разлепив запекшиеся губы, прохрипела я.

Мэдока поднялась и скрылась из поля моего зрения. Внезапно возникнув рядом, она одной рукой приподняла верхнюю часть моего туловища, а другой поднесла к губам стакан. Меня не надо было упрашивать — я жадно глотала прохладную воду, с каждым глотком чувствуя, как отступает нейронное похмелье. Стакан был очень маленьким.

— Еще, — скомандовала-попросила я.

Мэдока молча повторила. Потребовалось четыре стакана, прежде, чем организм дал команду «Достаточно». Почти без помощи Наставницы я привела себя в сидячее положение и попросила:

— А теперь можешь по слогам повторить, что это было? Вступление про идиотку можно опустить.

Мэдока тихо фыркнула и уселась на кровать у меня в ногах. Некоторое время она с интересом рассматривала меня, а потом сказала:

— Я не знаю, что это было. Никто не знает. Но результаты очевидны: у тебя полностью выжжено хранилище отпечатков теней. Надеюсь, ты сама понимаешь, что все маячки тоже сгорели. Рана глубокая: потребуется несколько месяцев, чтобы она зарубцевалась. Про сопутствующие повреждения рассказывать?

Я молча помотала головой. Переводя на доступный язык, какая-то сволочь дотла спалила мой сознательно-подсознательный сервер. Все данные безвозвратно потеряны, так какое значение в столь паскудной ситуации имеет количество отправившихся в мир иной проводов? Запах больницы, витавший в комнате, имел отчетливый привкус горелой проводки.

— Мы лишь каким-то чудом смогли тебя вытащить, — будничным тоном сообщила Мэдока. — Что ты помнишь?

— Немного, — честно призналась я и насколько могла подробно описала то, что смогла увидеть и запомнить. — Что с Итачи?

Наставница поднялась с кровати и вновь отошла к окну.

— Он исчез, — наконец сообщила она. — Как и Шисуи.

— Как мог исчезнуть Шисуи? — полюбопытствовала я, сама поражаясь своему спокойствию.

— У него была назначена встреча с Итачи, поэтому Чика перенесла его из нашего убежища.

Зашибись… Оба проблемных Учиха бесследно растворились в пространстве и неизвестно, живы ли они вообще. А, зная моих соклановцев, было наивно надеяться, что хоть кто-нибудь озаботился поиском.

— Кто-нибудь еще сделал их слепок? — на всякий случай поинтересовалась я.

Мэдока лишь покачала головой. Да, это был глупый вопрос. Ну кому еще в нашем мутантском клане — кроме меня — могло прийти в голову делать слепки этих беспокойных Учиха. На фиг надо, от них один геморрой.

— А что с кланом Учиха?

— Все по плану. Учитывая обстоятельства, можно сказать, что хорошо.

— Много погибших?

Мэдока долго молчала, разглядывая садик за окном. Ее молчание сказало мне все.

— Нам удалось свести потери к минимуму, — наконец произнесла она. — Но… погибла Микото.

— Кто? — переспросила я.

Имя было мне смутно знакомо, но я никак не могла вспомнить, о ком речь.

— Учиха Микото, — спокойно повторила Мэдока. — Жена главы клана и мать Итачи и Саске.

Бли-и-и-ин… Это была крайне паршивая новость.

— А их отец?

— Серьезно ранен, но жить будет. Ты довольна?

Теперь настала моя очередь покачать головой. Я не видела особых поводов для довольства.

— Хватит, Акира, — с неожиданной, совершенно несвойственной ей резкостью, сказала Мэдока. — Эта история закрыта. Куда важнее понять, кто на тебя напал, зачем и как. А проблемы Учиха…

Незавершенная фраза повисла в воздухе, как топор в накуренном помещении. Я молчала, молчала и Наставница. Я понимала ее и, думаю, она понимала меня. Но этим все и ограничивалось. Понять — еще не значит принять. У нас с ней были совершенно разные приоритеты. Ребята обратились ко мне за помощью, а я подвела их. И пусть для клана Учиха все сложилось наименее плохим образом, я чувствовала личную ответственность за Итачи, и — хотя и в меньшей степени — за Шисуи. Последнее положение, в котором я видела Итачи, мало напоминало дружеские объятия. Если он жив, то захвачен. Но кем и с какой целью? У меня не было идей. Вернее, их было слишком много, чтобы хотя бы одну я была способна логически продумать. Более того, я оказалась в абсолютно недееспособном состоянии. Это и бесило меня, и вгоняло в уныние.

Да, я понимала Мэдоку. Для нее история с кланом Учиха была закончена, а что до двоих пропавших… Это была такая мелочь по сравнению с нападением на главную Ценность клана Неко. Если что — это я про себя. Помните почесушную стену и коморку с философским трактатом за ней? Этот весьма увесистый плод литературного творчества оказался не вполне философским, хотя этого добра там тоже хватало — трактат был полностью посвящен Неко. Чтиво довольно занудное, а общая концепция такова: есть Мир, в основе которого лежит Ткань, на которую этот самый Мир отбрасывает Тень. И есть наш мутантский клан, которому позволено шариться по этой самой Тени. А можем мы это делать, потому что наша чакра не двух, а трехсоставная, и этой третьей составляющей является энергия самой Ткани.

Наш клан тоже трехсоставной. Есть тетсунеко, которые просто могут использовать переработанную энергию Ткани в своих личных целях; есть донеко, обладающие способностью работать не только с переработанной, но и с изначальной энергией Ткани; и есть гиннеко, которые, собственно, и перерабатывают изначальную энергию, делая ее удобоваримой и пригодной к использованию. Принадлежность к той или иной ветви Неко определяется цветом волос. Самый яркий и сильный представитель тетсунеко — Хотэка, и после прочтения сего литературного труда я поняла, что боевого уровня своего сенсея я не достигну никогда — уж простите, не дано генетически. Сильнейший современный представитель донеко — Нобу, и его способности недоступны мне даже теоретически. Ну, а единственный и неповторимый гиннеко — это, простите, я. Пожалуйста, аплодисменты, переходящие в бурные овации. Я жду и наслаждаюсь, блин… При этом тетсунеко — каждый третий, ну или четвертый, донеко — мало, но попадаются, а вот гиннеко настолько редки, что занесены в местную Красную книгу и ревностно охраняются кланом, ибо рождаются далеко не в каждом поколении.

Причем эти три подвида Неко тоже делились на просто и истинных, и зависело это от количества волос нужного цвета на башке. С Советом Старейшин тоже все оказалось не так просто. Только истинный тетсунеко мог занять пост Серого Старейшины, соответственно только истинный донеко — Красного, а истинный гиннеко — Серебряного. Переварив полученную из трактата информацию, я пришла к одному утешительному выводу — насчет карьеры в клане можно не волноваться, пост Серебряного Старейшины ждет лишь моего совершеннолетия. Зашибись, всю жизнь мечтала…

Но навязать мне этот пост насильно не получится — свободу воли даже в нашем мутантском клане никто не отменял. Так что — я еще побегаю от этой чести. Зато теперь мне стали понятны и манипуляции жены Митсуо с волосами дочери, и неадекватное отношение к моим выкрутасам, и то, что все мои просьбы выполнялись в режиме приказа. Для клана я представляла не просто ценность, а Ценность, потому что только я была способна снабжать клан пригодной для использования энергией Ткани в достаточном количестве и хорошего качества. И чем сильнее я — тем больше энергии и сильнее клан. Источник, блин, бесперебойного питания… Кстати, об источнике. Каналом, из которого в наш мир попадала энергия Ткани, оказался мой любимый Очаг, в котором я так мило и непосредственно чудила. Теперь понятно, почему эти мои игры так поощрялись. Уложив у себя в голове все это, я уже нацелилась было впасть в депрессию. Но случилась Та ночь, и все мои душевные треволнения отодвинулись на задний план.

Когда я отрубилась в садике-огородике за нашим домом, первой на помощь примчалась Чика. Как она почувствовала — не знаю, но подозреваю, что просто на мне маячков висит больше, чем комаров на туристе в лесах Архангельской области. Несмотря на все усилия Чики, я упрямо стремилась откинуть копыта, и она отволокла меня к Красному Старейшине. Взглянув на меня, Нобу сообщил, что в таком паршивом состоянии помочь мне может только Очаг. Сложность была в том, что, кроме истинного Серебряного, никто из Неко не мог безнаказанно прикоснуться к изначальной энергии Ткани. Итогом такой дерзости для подавляющего большинства моих соклановцев была смерть.

Все все знали и понимали, я стремительно уползала из этого мира, поэтому Нобу просто взял меня на руки и засунул в Очаг. Для меня это было спасение, для донеко — искалеченные руки. Он, конечно, обладал способностью работать с изначальной энергией, но даже ему прикосновение к Очагу обошлось очень дорого. Но это была небольшая плата за спасение главной Ценности клана.

Я провалялась в постели месяц и в депрессию таки впала — благо могла себе это позволить. Мне очень хотелось верить, что и для Хотэки, и для Нобу я не просто Ценность клана, которую они оберегают и обучают, но что я что-то значу для них просто как человек, как личность. Трактат из-за почесушной стены многое мне объяснил, но при этом отравил душу. Яд поселившихся сомнений и неуверенности жег меня. Наруто… Мне было необходимо мое солнце, чтобы снова обрести почву под ногами. Но Мэдока даже слышать не хотела о моем возвращении в Академию, и на пару с Чикой квохтала надо мной в лучших куриных традициях, хотя и на свой манер.

Едва я смогла встать с кровати, как отправилась в мастерскую. Обе руки Нобу были забинтованы по локоть.

— Заживет, — отмахнулся он в ответ на мои вопросы. — Как ты?

— Заживет, — в тон ему отмахнулась я.

Нобу нахмурился.

— Не относись к этому так легкомысленно, Акира, — сказал он с легким неодобрением в голосе.

— Это почему же? — ядовито поинтересовалась я. — Понимаю, я вся из себя такая Ценность клана.

Нобу молчал, а меня внезапно прорвало:

— Кому ты пожертвовал свои руки?!

Я кричала. Горечь и обида лились из меня, как вода из дырявого шланга.

— Гиннеко?! Только это имеет значение?! Да, будь они прокляты, эти волосы! Ненавижу их!!!

Неожиданно Нобу опустился на колени и, обхватив меня своими забинтованными культями, крепко прижал к себе. Я вырывалась и кричала что-то обидное и не очень связное, но он продолжал держать меня, не говоря ни слова. А потом я просто обхватила руками шею Нобу и, уткнувшись носом ему за ухо, наконец разревелась.

Когда я перестала всхлипывать и затихла, Нобу спросил:

— Ты там не заснула?

— Нет, — сдавленно ответила я, шмыгнув носом.

— А теперь послушай меня. Ты — мелкий, нахальный, любопытный котенок, который вечно лезет туда, где ему делать совершенно нечего. И ты — гиннеко. Ты не выбирала эту судьбу, тебе ее навязали. Но ты — гиннеко, и, сколько бы ты ни бегала, тебя это все равно настигнет. У каждого из нас свои пути, и не все из них мы выбираем сами.

— А как же свобода воли?

— Задай этот вопрос своей совести. Во что ты веришь, Акира?

Отпустив шею Нобу, я отстранилась. Он не удерживал меня.

— В любовь, дружбу и справедливость, — буркнула я, вытирая мокрые от слез щеки.

Нобу лишь хмыкнул:

— Яблоко будешь?

Я кивнула, и передо мной оказалась целая корзинка отборных фруктов. Сидя на полу посреди мастерской я сосредоточенно грызла яблоко. Нобу просто молча сидел рядом со мной. Мне кажется, он был способен так просидеть, пока я не сгрызу всю корзину. Вот же терпение у человека. Яблоко было достаточно твердым, и его уничтожение потребовало от меня усилий. Никогда бы не подумала, что процесс грызения так способствует сосредоточению. В прошлой жизни я для этой цели использовала сигареты. Должна признать, что яблоко куда полезней для организма, а эффект тот же.

Наконец с фруктом было покончено, и я спросила:

— Помнишь, ты говорил, что у меня хорошее чутье?

Нобу кивнул.

— Так вот, сейчас и чутье, и логика говорят мне, что очень важно понять, кто напал на Итачи.

— А на него действительно напали?

Я уже начала подбирать слова, чтобы описать, что видела, когда меня внезапно осенило.

— Пойдем, — сказала я и, вскочив на ноги, направилась к Очагу.

Забралась на постамент, привычно уселась на краю Бездны, вытянула руку вперед. Дымка радостно всколыхнулась, словно щенок, встречающий вернувшегося домой хозяина, и завертелась вокруг моей конечности. Это было лишь чуть-чуть сложнее, чем лепить котиков. Прикрыв глаза, я воспроизводила в памяти картинку и, повинуясь движениям моих пальцев, дымка приобретала нужную форму. Закончив, я придирчиво осмотрела результат. Да, все так, как я запомнила: в Очаге на коленях стоял Итачи с заломленными за спину руками.

— Вот последняя картинка, — сказала я присевшему на ступеньку ниже и внимательно наблюдавшему за моими манипуляциями Нобу. — Не похоже на встречу старых друзей, правда? Бой в квартале Учиха был закончен. Не имею понятия, знал ли Итачи о судьбе родителей, но после окончания боя он ушел из деревни. Как по мне, так это похоже на назначенную встречу. Он должен был встретиться с Шисуи. Возможно, Итачи шел к нему. А, возможно, вместе с Шисуи он собирался встретиться с кем-то еще.

— Я слышал об Итачи, — сказал Нобу. — Его не так-то просто застать врасплох. Это могла быть игра.

— Маловероятно, — не согласилась я. — Итачи не знал о маячке.

— Ты не знаешь, что ему было известно о наших техниках.

— То есть, ты хочешь сказать, что Итачи организовал атаку на меня, замаскировав это под пленение? Ты слышал о нем, а я его знала. Маловероятно, и совсем не ясен мотив.

— Допустим, — проговорил Нобу, внимательно изучая фигуру в Очаге. — А ты считаешь, что нападение на тебя — случайность, а целью был Итачи?

— Да, — кивнула я и повторила: — Он не знал о маячке, никто не знал. Кроме того, непосредственно перед атакой я начала совмещение теней.

Нобу покосился на меня и неодобрительно фыркнул, но промолчал.

— Его тень странно искажена, — наконец сказал он и, немного помолчав, добавил: — В любом случае, было ли нападение на тебя спланированным или случайным — это дело рук Неко. И в одном ты права: надо понять, что произошло с Итачи. Я постараюсь убедить Совет Старейшин начать расследование.

У меня на душе немного полегчало. Спасибо тебе, Нобу.

Приложили меня, действительно, качественно — на восстановление потребовалось больше полугода. Что касается иных результатов той кровавой ночи, то тут все было хорошо. Корень расформировали, Данзо посадили под домашний арест. Позиции Совета Листа и самого Хокаге сильно пошатнулись, а Совет кланов, наоборот, мощно усилился. Клан Учиха теперь был обязан клану Неко. Так что для моих братьев-мутантов, куда ни глянь — сплошные плюшки.

В Академию я смогла вернуться только спустя полтора месяца после Той ночи. С трудом, но мне удалось вколотить в головы Мэдоки и Чики, что если бы я могла видеться с друзьями, то мое восстановление пошло бы куда быстрее. Они долго сопротивлялись, но наконец сдались, и мне было позволено вернуться в Академию.

Я летела туда, как на крыльях. И плевать мне было на пропущенные занятия. Если я чего не знаю, Тобирама в два счета подтянет меня до приемлемого уровня. Влетев в класс, я внезапно споткнулась, словно врезалась в невидимую стену. За первой партой возле окна, сцепив руки перед лицом, одиноко сидел Саске. Никогда не испытывала к нему теплых чувств, но тут в моей душе шевельнулась искорка искреннего сочувствия. Всего полтора месяца назад этот мальчик пережил нападение на клан, гибель матери, исчезновение старшего брата и тяжелое ранение отца. Всего за одну ночь его привычный мир разлетелся вдребезги и склеить заново, как ни старайся, не получится. Конечно, он весь из себя потомственный великоклановый шиноби, но ему всего девять лет…

Подойдя к его парте, я остановилась и замешкалась, не зная, какие слова можно сказать в такой ситуации. Неожиданно, не глядя на меня и не отрывая рук от лица, Саске процедил сквозь зубы:

— Не надо меня жалеть!

У меня было такое чувство, будто он меня ударил. Едва сформировавшийся эмбрион теплого чувства к Саске тут же скончался, смытый ледяной волной обиды. Прости, Итачи, но твой младший брат просто надутый, высокомерный говнюк.

— Дурак, — спокойным, ровным тоном сообщила я очевидную истину. — На досуге полистай словарь и постарайся найти там значение слова «сочувствие».

Поднялась к «нашей» парте и, усевшись за нее, достала первый попавшийся учебник. Когда же уже научусь сдерживать своей души прекрасные порывы? Ничему меня жизнь не учит…

— Акира!

Глаза Наруто сияли так же, как и его улыбка. Перепрыгивая через ступеньку, он буквально взлетел наверх, но в последний момент остановился, видимо, внезапно вспомнив о стеснительности и сдержанности. А вот мне было плевать на все условности и правила приличия. Поэтому я отбросила учебник, вскочила на ноги и, перемахнув через парту, просто повисла на шее моего солнца. Наруто неловко обнял меня. Краем уха я услышала, как заквохтала присутствующая часть курятника. Плевать на них, плевать на все! Я прижималась к своему солнцу, буквально ощущая, как меня пронизывают излучаемые им свет и тепло. Господи, Наруто, как же мне тебя не хватало…

— Акира, я ревную, — услышала я до боли знакомый, чуть ироничный голос.

Отлипнув от Наруто, я обернулась к Изаму. Ну, чтобы повиснуть у него на шее, мне придется подпрыгнуть. Кроме того, для меня это небезопасно в гендерном смысле, я и так уже готова влюбиться в эту каланчу. На мое счастье рядом с ним стоял Тобирама, обниматься с которым у меня не было ни малейшего желания. Поэтому, с воплем: «Как же я по вам соскучилась!», я обняла их обоих. Длины рук как раз хватило, чтобы кончиками пальцев дотронуться до их плеч.

— Что с тобой приключилось?

— Тебя опять заперли?

— В ваш квартал попасть сложнее, чем в резиденцию Хокаге!

На меня обрушилась лавина вопросов, негодования и искреннего беспокойства. Эти минуты в плане моего восстановления сделали в десять раз больше, чем все пилюли и настои, которыми меня пичкали последнее время. Я уже это говорила, но повторюсь — какое счастье, что у меня есть мои мальчишки. Пока они рядом — все хорошо. И все будет хорошо, пусть только какая-нибудь су… сущность попробует с этим поспорить!

Мы едва дождались конца уроков, после чего удрали на «нашу» поляну. Я пребывала в абсолютно расслабленном и блаженном состоянии, когда голос Тобирамы вернул меня на грешную землю.

— Ну и насколько серьезно ты влипла? — внезапно спросил он с прямо-таки зубодробительным спокойствием.

— Ты о чем? — вполне искренне удивилась я.

— Тебя не было больше месяца, — объяснил Тобирама. — И твое отсутствие странным образом совпало с нападением на клан Учиха. Я видел, как ты обращаешься с сюрикенами. Это не стиль Неко, научиться такому ты могла только у Учиха. Только не говори, что тайком тренировалась с Саске.

— Нет, не с Саске, — тихо проговорила я. — С его старшим братом.

— Тебя тренировал Итачи?! — в тоне Тобирамы странным образом смешались недоверие, восхищение и досада.

Я молча кивнула.

— И? — после весьма продолжительного молчания подал голос Изаму.

Его тон мне совершенно не понравился. Но молчала я не поэтому — просто не знала, что сказать. На помощь пришел Наруто, который спросил:

— Тебя ранили во время нападения на Учиха?

— Ну… можно сказать и так, — неохотно промямлила я.

— Это серьезно? Ты была в госпитале? Тебя вылечили? — как из пулемета застрочил Наруто.

— Физически я в порядке, — поспешила я успокоить мое солнце. — Госпиталь не понадобился. Правда, техники мне пока не очень доступны, но это тоже восстановится.

Наруто с облегчением выдохнул, а Тобирама с все тем же спокойствием произнес:

— Ты влипла.

— Не преувеличивай, — недовольно буркнула я.

— Не буду, — охотно согласился Тобирама, — если ты объяснишь, что произошло.

Изаму молчал, и это тревожило меня куда сильнее, чем вопросы пра-пра-потомка. На поляне повисло неловкое молчание.

— Чего вы от меня хотите? — наконец не выдержала я.

— Доверия, — негромко произнес Изаму.

Черт… Ребята, вам троим я доверяю, как никому в этом мире. Но я не могу взваливать на вас повисшие на мне проблемы. Вам всего по девять лет, и я просто не имею права…

Изаму повернул голову и посмотрел мне в глаза. От его взгляда внутренности внезапно скрутило в колючий ледяной клубок. Я чувствовала себя так, словно зависла на краю пропасти. В поисках спасения я отвела глаза и наткнулась на два точно таких же взгляда ярко-голубых и темно-вишневых глаз. Так… похоже, меня приперли к стенке. Шиноби взрослеют рано, но, черт возьми, не в девять же лет! Обязанность, право и долг взрослого — защищать и оберегать детей. Я не могу… просто не имею права… вы дети и вы слишком дороги мне, чтобы…

На мои плечи, буквально вдавливая меня в землю, тяжело легла рука моего солнца.

— Рассказывай, Акира, — не попросил, а потребовал Наруто.

Момент истины… Я искренне любила своих мальчишек и была готова порвать за них глотку любому и каждому. Но в моем отношении к ним присутствовала изрядная доля покровительства — просто в силу возраста. И вот они потребовали равноправия. Дети взрослеют внезапно. Я столкнулась с этим с моим Мерзким Подростком, а в этом мире процесс взросления происходил в режиме турбо. И что мне делать? Инстинкты кричали об одном, мозги о другом, а совесть, вообще, о третьем.

Глубоко вздохнула. Решай, умудренная ты моя, чем ты готова пожертвовать — доверием или чистой совестью. Что для тебя важнее? Когда-то, в моем прежнем мире, передо мной уже стоял похожий выбор, хотя и попроще. В тот раз я осталась верна своим принципам, а за мою чистую совесть материально расплачивались родители. Тогда мне впервые подумалось, что, наверное, хорошо иметь достаточно гибкую совесть — сильно облегчает жизнь и способствует психологическому комфорту. Жаль, что мне досталась какая-то чугунная модель. Ладно, повторим любимую мантру: принимая решение, ты принимаешь и все последствия этого решения…

Снова глубоко вздохнув, я заговорила, буквально чувствуя хруст крошащихся в мелкую крошку принципов. Сколько еще мне нужно ломать себя, встраиваясь в этот мир, и что от меня останется после этих ломок… Мой Мерзкий Подросток… Мася… Пожалуйста, не оставляйте меня, не уходите из моей памяти. Этот мир уже почти выскоблил меня, и вы — последние якоря, которые позволяют мне оставаться собой.

Мальчишки слушали молча.

— И зачем было это скрывать? — искренне удивился Наруто, после того, как я закончила рассказ. — Но теперь я понимаю, почему Саске к тебе прицепился. Он просто ревнует. Скажи уже ему об Итачи, он и успокоится.

— Твои маячки… — начал было Тобирама, но его внезапно перебил Изаму.

— Пора по домам, — сказал он и резко поднялся. — Я провожу Акиру.

Изаму говорил нечасто, и его слова для всех нас имели большой вес. Вот и сейчас никто не стал с ним спорить. Поначалу я хотела было откосить от сопровождения, но быстро передумала. Ясно же, что разговора тет-а-тет с Изаму мне не избежать, так зачем оттягивать? Как я и ожидала, едва мы распрощались с Наруто и Тобирамой, как Изаму спросил:

— Насколько серьезно ты ранена?

— Физически я абсолютно здорова, — повторила я, — но использовать техники пока не могу.

— А сможешь?

— Да, через какое-то время.

— Какое?

— Ну… — я пожала плечами, — говорят, что через несколько месяцев.

— Он так сильно тебе нравится?

Я молчала, не зная, как ответить на этот вопрос. Да, Итачи мне очень нравился, но, похоже, в это слово мы с Изаму вкладывали разный смысл. Мне было сложно объяснить ту смесь чувств, которые я испытывала по отношению к Итачи. Но какой бы дикобразной не была эта смесь, сейчас в ней превалировало чувство вины. И, словно читая мои мысли, Изаму спросил:

— Ты чувствуешь себя виноватой перед ним?

— Да.

— Глупо. Но очень похоже на тебя.

Я снова ничего не сказала. Изаму, мои чувства к Итачи и к тебе — совершенно разные вещи, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания что-либо объяснять. Это сцена ревности в твоем исполнении? Если так, то мне и радостно, и горько. Нам всего по девять лет. Помню, что шиноби взрослеют рано, но это уже перебор. Пожалуйста, не терзай меня сейчас.

В гробовом молчании мы дошли до моего квартала. Я повернулась к Изаму, чтобы попрощаться, когда он неожиданно притянул меня к себе и, крепко обняв, уткнулся носом в мои волосы. Я тоже обняла его, прижавшись всем телом. Не знаю, сколько мы так стояли.

— Давай больше не будем говорить на эту тему, — попросила я.

— Как скажешь, — согласился Изаму.

И мы, действительно, больше ее не касались. Почти три года…

Я крутила в руках ген-йоки. Сначала в правой, потом в левой. Волшебная палочка послушно бегала по пальцам и описывала замысловатые круги. Это немного напоминало упражнения с лентой в художественной гимнастике. Знаете, в чем главная сложность? Чтобы лента по всей своей длине все время была в движении. Так и ген-йоки. Палочка в моих руках не должна была замирать ни на секунду, а скорость вращения такой, чтобы взгляд не мог зафиксировать объект. Перетруженные запястья болели, но я не останавливалась, продолжая упрямо крутить ген-йоки. Похоже, я начинаю проникаться жизненной философией шиноби: самоистязание — наше все.

Руки болели, ген-йоки крутился, а я злилась. Эта чертова нагината так и не давалась мне. Смирив гордость, я попросила Хотэку вернуться к железяке. Смесь упрямства и злости дала отличный результат — нормальной нагинатой я уже орудовала вполне уверенно на весьма достойном уровне, но вот ее тень в ген-йоки… Резко остановив вращение, я вперилась в мою прелес-с-сть. Передать не могу, насколько меня бесило то, что я не могу совладать с тупой железякой. Даже хуже — с тенью тупой железяки.

Вот спросите меня: а на фига тебе сдалась эта нагината? Без нее никак? Строго говоря, очень даже как, но меня, прям, заело. Ну не может быть, чтобы я оказалась самой тупой из Неко. От Нобу я знала, что снаряжение детского ген-йоки не менялось хрен знает сколько поколений. Средний меч, короткий клинок, нагината. Вся моя худосочная Ж кричала о том, что такой подбор оружия не случаен. И дело не только и не столько в дистанции — в нашем мутантском клане ничего не бывает так просто, все всегда имеет свой подтекст.

Давайте разбираться. Средний меч — средняя дистанция. Удобно, практично. Эдакая база, основной рабочий инструмент. Эффективен и на свежем воздухе, и в ограниченном пространстве помещения. Короткий клинок — ближняя дистанция. Область его применения куда уже, однако несколько эффективных сценариев мне подсказал Хотэка, еще столько же родилось в моем воспаленном мозге. Нагината — длинная дистанция. Звучит внушительно, но на самом деле, если учитывать специфику работы шиноби — полная херня, абсолютно непригодная для использования в небольшом помещении. Так за каким же лядом ее включили в детский (детский, Карл!) ген-йоки?!

Переместила волшебную палочку на кончики пальцев и пристально вгляделась в нее, словно деревяшка могла ответить на вопросы. Повинуясь моим пальцам, ген-йоки покачивался и неторопливо поворачивался из стороны в сторону. Внезапно где-то в глубине сознания смутно забрезжила одна интересная мысль. Сколько себя здесь помню, Хотэка постоянно проходился по поводу узости и ограниченности мышления. Он не уставал повторять, что действия по прописанному шаблону зачастую смертельны, каким бы умным, правильным и продуманным ни был шаблон. От этих его высказываний у меня внутри прям все протестовало. А как же: «Устав пишется кровью»?! Что, опыт чужих ошибок ничего не стоит? Все это время я с пеной у рта спорила с ним, но, кажется, сейчас начала понимать, что мой сенсей имел в виду.

Зажав ген-йоки в кулаке и вытянув руку перед собой, я повернула волшебную палочку параллельно земле. Концы были направлены в стороны — привычку не поворачивать конец неактивированного ген-йоки к себе или к союзнику Хотэка вколотил в меня на уровне рефлекса.

Ген-йоки был полым и тень клинка могла появляться из любого его конца. Откуда скажу — оттуда и вылезет. Думаю, вы уже поняли, какая мысль внезапно осенила меня. Концентрация, направить в волшебную палочку чакру, выровнять поток. Пара секунд — и я держала в руке своего полутораметрового мучителя. Но… держала за середину древка. Сохраняя общую длину, тень нагинаты торчала из обоих концов волшебной палочки. Я крутанула ген-йоки в руке, срубив по ходу пару кустов. Внутри меня все пело от восторга. Понятно, что впереди еще полно возни. Все-таки деревяшки у меня как было двадцать сантиметров, так и осталось. И, чтобы перенести на ген-йоки приемы работы с нагинатой, еще придется сильно потрудиться. Но я поняла главное — принцип!

Взглянула на небо, и восторг сразу поутих, сменившись ставшей уже привычной напряженной покорностью. Еще раз полюбовавшись на нагинату, я деактивировала ген-йоки и, убрав в ножны, направилась к вековому дубу, где аккуратной кучкой была сложена моя верхняя одежда.

С того времени, когда добрая Наставница отправила меня к почесушной стене и случилась Та ночь, прошло три года. Сейчас мне двенадцать лет, я учусь в пятом, предпоследнем классе Академии, и у меня растет грудь. Думаю, такими темпами через год будет полноценный первый размер, и, вообще, организм в полный рост перестраивается с девичьей модели на женскую. Еще у меня волосы вымахали до поясницы, закончились уроки этикета, и я полюбила фирменное клановое белье — теперь предпочитаю упражняться в нем.

Натянула штаны и майку и, прислонившись спиной к стволу, уселась под вековым дубом. Кончиками пальцев прикоснулась к висящей на шее фигурке кота из полупрозрачного темно-темно-красного, почти черного камня. Привычный, почти ритуальный жест. Но прикосновение к этой фигурке успокаивало меня и словно вливало энергию, давая силы терпеть и двигаться дальше.

Ладно, хватит уже ходить вокруг да около, напуская туман и фокусируясь на мелких деталях. Пора вернуться на три года назад, хотя я бы с огромным удовольствием больше никогда не вспоминала то время…

Пока я восстанавливалась после Той ночи, в клане меня особо никто не трогал, даже Мэдока поумерила свой преподавательский пыл. Но наконец я была признана годной к строевой службе, и вот тут в моем обучении произошли серьезные перемены. Во-первых, Наставница щедрой рукой зачла мне все общеобразовательные предметы, включая чертов этикет и икебану. Была бы я постарше — точно напилась бы по такому поводу, а так пришлось удовольствоваться литром молока. Во-вторых, к списку моих учителей добавился Нобу.

— Покажи-ка мне свои маячки, — сказал он, когда я впервые пришла в мастерскую в новом качестве.

Не без затаенной гордости я обвесила тень от верстака разными типами маячков. Бросив на них беглый взгляд, Нобу фыркнул:

— Узнаю стиль Хотэки. Грубятина, слепленная кое-как на коленке.

Я чуть не задохнулась от возмущения и открыла рот, готовясь яростно защищать честь своего сенсея. Но тут Нобу показал мне Как Надо, и я с лязгом челюстей захлопнула ротовое отверстие. Да, по сравнению с тем, что продемонстрировал донеко, мои маячки — просто грубо сделанные маракасы, еще и жрущие чакру как электрический чайник. Я просто облизнулась и, окинув Нобу обожающим взглядом, придала зрачкам форму сердечек. Красный Старейшина вздрогнул и, как мне показалось, едва не сиганул на другой конец мастерской, но сумел сдержаться. А потом громко и искренне рассмеялся.

— Отличный ход, Акира, потом расскажешь, как ты это делаешь. Я тебя понял. Тащи сюда рисовальный набор.

Это было потрясающе интересно. Моя бы воля, я бы, вообще, не вылезала из мастерской Нобу. Но были еще Хотэка, Мэдока и Академия.

Помимо освоения ювелирных тонкостей производства маячков разных типов, а их оказалось куда больше, чем было мне известно, я под руководством Нобу занималась правильным обустройством своего отремонтированного сознательно-подсознательного. Первым делом было оборудовано хранилище отпечатков: изолированное, тщательно замаскированное, снабженное несколькими уровнями защиты. Потом — местечко для активных копий и секции для маячков со своеобразными защищенными коробами под нити от них. Теперь ни одна сволочь не могла по маячковой нити добраться до меня, а при малейшей попытке этого гипотетического гада ждал очень неприятный сюрприз. Только не подумайте, что это было так просто. То, что я описываю, заняло даже не месяцы — годы.

Третье, чему меня учил Красный Старейшина — бесшумность.

— Когда ты орудуешь в Тени, грохот стоит такой, что у меня голова болеть начинает, — просветил меня Нобу. — Если бы я не глушил тебя, половина клана была бы в курсе, чем ты занимаешься. Я тебя, конечно, всегда прикрою, но давай-ка все-таки учиться ступать по Тени мягко, а не топотать, как разбушевавшийся бык.

Вот это было для меня новостью и откровением. Но, немного подумав, я с досадой поняла, что могла бы и сама догадаться. Простая логика говорит, что, вообще-то, Тень одна, и когда кто-то из нас там шурует, эхо разносится по всем углам. Это как многоквартирный панельный дом со слышимостью на грани видимости — соседи за стенкой скандалят, а ты у себя на кухне комментируешь. Странно, что я сама ничего подобного не «слышу».

— А это потому, что гиннеко все поголовно глухие, — съехидничал Нобу в ответ на мой вопрос. — Вы даже хуже тетсунеко — среди этих еще попадаются с работающими ушами.

Высказывание, прямо скажем, нелестное, но пришлось проглотить. Рожденный ползать летать не может. Хнык…

Занятий с Мэдокой стало меньше, и они претерпели значительные изменения. Танцы с географией отправились по боку, теперь мы с ней занимались исключительно энергией Ткани.

— Из курса Академии ты знаешь, что чакра — это смесь духовной и физической энергий, генерируемых человеком. Отличие шиноби в том, что они умеют управлять этой энергией. Делается это при помощи ручных печатей, которые преобразуют чакру, концентрируют или направляют ее в определенное место. Или сознательного усилия. Но мы — Неко — помимо чакры используем энергию Ткани, которую берем из окружающего мира. Это похоже на сендзюцу, только место природной энергии занимает энергия самой Ткани. Ткань — это основа, на которой держится все сущее, и все сущее питает ее, поэтому энергия Ткани чудовищна по своей мощи, и никто из живущих не может коснуться ее.

— Кроме гиннеко, — уточнила я.

— Да, кроме гиннеко. Это можно сравнить с кислородом. Каждому человеку для жизни необходим кислород, поэтому каждый человек дышит, вдыхая кислород и выдыхая углекислый газ. Генетика гиннеко такова, что нам для жизни необходима энергия Ткани, которую мы получаем из Очага. Мы «вдыхаем» изначальную энергию, забираем то, что нам нужно для жизни, и «выдыхаем» переработанную, которая рассеивается в окружающем мире. И уже оттуда ее черпают все остальные Неко. Но потребности человека в кислороде ограничены, так и потребности организма гиннеко в энергии Ткани имеют предел. Каждый из нас «вдыхает» ровно столько, сколько ему нужно для жизни, и столько же «выдыхает». Поэтому, например, мой «вдох-выдох» не сравним с твоим — он на порядки меньше. И чем ты сильнее и развитее, тем больше тебе требуется энергии Ткани…

— И тем сильнее «выдох» и больше доступной для остальных энергии, — закончила я мысль Наставницы. — Понятно. А я все голову ломала, каким образом я обеспечиваю питанием наш клан.

— Акира, ты мыслишь очень примитивными образами.

Зато доступными. Я чувствовала себя курицей-несушкой или молочной коровой, которую холят и лелеют, лишь бы неслась хорошо или давала побольше молока. Честно говоря, не очень приятное чувство. Спасибо, дорогие су… сущности, это вы хорошо пошутили. Ладно, вываливать это на Мэдоку не буду, она сама почти в таком же положении, хотя ее «надои» куда как пожиже моих будут. Разница между мной — истинным гиннеко и Наставницей была еще и в том, что, несмотря на ее способность перерабатывать изначальную энергию, работать напрямую с Очагом она не могла. Сунуться туда для нее было чревато крупными неприятностями. Генетика подкачала — серебра на башке маловато-с.

Во всем этом паскудном и, прямо скажем, несколько унизительном положении была лишь одна сладкая плюшка — способность воспринимать изначальную энергию Ткани открывала доступ к уникальным техникам и возможностям. Было лишь одно большое НО. Прежде, чем я начну сворачивать горы, компенсируя свой комплекс неполноценности, мне следовало научиться обращаться к Ткани. Я уже умудрилась дважды проделать этот фокус, но оба случая были спонтанными и неконтролируемыми. Теперь необходимо было понять эту серость и научиться погружаться в нее сознательно. Вот этим мы с Мэдокой и занимались, чередуя лекции с правильными медитациями и упражнениями на концентрацию.

Сеансы с Хотэкой тоже существенно видоизменились. Вот уж и вправду «level up». Возгордиться, что ли, или тихонько поплакать в уголке.

— Техники Неко уникальны за счет того, что только мы способны воспринимать и использовать энергию Ткани, — лениво покусывая травинку, в очередной раз говорил мне сенсей. — Но нам подвластны и обычные чакровые техники, хотя и ограничено. Например, стихийные преобразования нам недоступны. Хитрость в том, чтобы уметь разделять потоки чакры и энергии Ткани и использовать то, что тебе в данный момент нужно. Вот смотри.

Хотэка выплюнул травинку, шагнул в ближайшую тень и исчез. Я не поленилась, подошла и потыкала пальцем.

— Теневое перемещение? — вежливо поинтересовалась я.

— Нет, — раздался у меня над ухом голос внезапно материализовавшегося сенсея. — Техника растворения в тени. Другой вариант — Техника сокрытия в тени. Для глаза эффект тот же, но, если бы я использовал Сокрытие, то, тыча пальцем, ты бы меня нащупала. И, учти, твой противник не пальцем тыкать будет.

— Ну и зачем тогда оно нужно?

— Раствориться ты можешь только сама, а вот скрыть вместе с собой — любого. Кроме того, хотя Сокрытие не защищает от физического воздействия, но эффективно против стихийных техник. Растворение используется для засад и шпионажа, а Сокрытие для защиты. Однако ни та, ни другая техника на твоем нынешнем уровне тебе недоступны, поэтому сейчас мы не будем на них останавливаться. Обе эти техники возможны только благодаря энергии Ткани. А можно и так.

Хотэка выхватил кунай и метнул его во вкопанное в землю бревно. Бревно приказало долго жить, расколовшись пополам.

— Ты пропустил через кунай чакру, — «догадалась» я, — и тем самым усилил его.

Этот фокус я помнила по аниме.

— Совершенно верно, — кивнул Хотэка. — Для Техники растворения в тени я использовал энергию Ткани, для усиления куная — чакру.

Хотэка неторопливо подошел к ближайшему дереву и, не меняя ни скорость, ни походку, поднялся по стволу и остановился, замерев под прямым углом к стволу дерева. Это тоже было мне знакомо из аниме.

— Ты просто пустил чакру в ступни, — снова «догадалась» я.

— И снова верно, — улыбнулся Хотэка. — Присоединяйся.

И я повелась, как ребенок. Не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что в итоге всех моих усилий я так и осталась торчать на земле, а на дерево забралась моя тень. Если надо кого попугать — рекомендую, отличный способ, я чуть сама в штаны не наделала. Спасибо Хотэке, он не стал ржать.

— Ты должна научиться разделять чакру и энергию Ткани, — а в твоем случае еще и отличать изначальную от переработанной — и использовать только то, что тебе нужно, — сообщил сенсей, бесшумно приземлившись рядом со мной. — Иначе… — он выразительно посмотрел на мою тень, покачивающуюся на верхушке дерева.

— Сенсей, а как же Зр… м-м-м… Техника теневого зрения? Или Техника теневого перемещения? Или тот же ген-йоки?

— Для всего перечисленного требуются и чакра, и энергия Ткани, — пояснил Хотэка. — Таких техник довольно много. Что касается ген-йоки… Это очень индивидуальное оружие, и, чтобы достичь наилучшего результата, каждый сам подбирает оптимальную пропорцию энергий. И я снова напоминаю: тебе — в отличии от всех остальных Неко — доступна как переработанная, так и изначальная энергия Ткани.

Я лишь тяжело вздохнула. Начался новый этап моих мучений. Скажу со всей ответственностью, ирьенины — дети по сравнению с Неко. Уметь разделять и в бешеном темпе жонглировать тремя потоками, по мере надобности смешивая их в разных пропорциях… На свой четвертый я пока просто забила. Изначальная или переработанная — какая для техники разница. Да, в плане контроля чакры мои соклановцы были настоящими виртуозами. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы наконец взобраться на это чертово дерево, не потеряв по дороге собственную тень. Но радости от этого было мало. Теперь меня ждало все то же самое, но уже на воде…

В Академии тоже было весело. Нас стали обучать техникам, и начали с иллюзорного клонирования, как самой простой. И вот тут мы с Наруто оказались собратьями по разуму — техника не давалась ни мне, ни ему, хотя и по разным причинам. Но у меня были Хотэка и дерево, поэтому к четвертому классу я-таки совладала с ней, а вот Наруто… Я-то понимала, что дело не в его бестолковости, а в запечатанном в нем Девятихвостом, но, вот что с этим делать и как помочь моему солнцу не имела ни малейшего понятия.

Мальчишка хорохорился, но я видела, что он все больше впадает в уныние. Ну не привык Наруто моей версии этого мира плестись в хвосте. Еще и эта розоволосая зараза по имени Сакура не упускала случая поддеть мое солнце и меня заодно. Или наоборот, ну не важно. Мне-то по фигу, а вот Наруто это всерьез задевало.

Нобу удалось убедить Совет Старейшин начать расследование по поводу Итачи. Результаты все еще были неутешительными, когда — спустя почти год после своего исчезновения — Учиха объявился сам.

Акацуки. Преступная организация, в которую входили сильнейшие шиноби-отступники. И Итачи в их рядах… Согласно канону, старший Учиха после того, как вырезал свой клан, примкнул к этой организации по двум причинам. Во-первых, после содеянного деваться ему было особо некуда, во-вторых, он изнутри присматривал за тем, чтобы деятельность Акацуки не наносила вред Конохе. Но это в аниме. А здесь-то он каким боком там оказался?!

После получения таких новостей, глава клана Учиха и по совместительству отец Итачи и Саске загремел в госпиталь то ли с инфарктом, то ли с инсультом. Оно и неудивительно. Подлинный гений, гордость и надежда деревни, наследник главы Великого клана — нукенин. Это был такой позор, что всему клану Учиха впору было исполнить массовое сеппуку.

На Саске было больно смотреть. Старший брат являлся для него идолом и образцом для подражания, и тут такое… Все это странным образом совпало с прореживанием курятника. Часть его внезапно обратило свой взор на Тобираму, а рикошетом прилетело еще и Изаму. Я не вмешивалась, предоставив мальчишкам самим разбираться с внезапно обрушившимся на них девичьим вниманием. На мой взгляд, очень полезный опыт. И, чем черт не шутит, вдруг среди этой толпы затесалась Настоящая Любовь?

А вот Саске меня беспокоил. Я ни на минуту не забывала последнюю картину, которую видела перед исчезновением Итачи и не сомневалась, что его членство в Акацуки недобровольное. Я даже не могла представить, каким образом его принудили, но на это потребовался почти год. Теория спорная, о чем мне не преминул сообщить Нобу, но я была убеждена в своей правоте. Мое чувство вины перед Итачи разрослось до космических масштабов. Не то, чтобы я его культивировала — это был неконтролируемый процесс. И это чувство странным образом экстраполировалось на младшего Учиху.

Хорошо помню тот день. Как и тогда, я замешкалась, проходя мимо парты, за которой со сложенными перед лицом руками сидел Саске.

— Я знаю значение слова «сочувствие», — так, словно этот диалог произошел не почти год назад, а буквально вчера, произнес младший Учиха.

Молча я села рядом с ним. Не знаю, имело ли это для него хоть какое-то значение, потому что весь день мы просидели за одной партой, не обменявшись ни единым словом. Когда закончился последний урок, он неожиданно процедил сквозь зубы:

— Сегодня тебя провожу я.

— Ладно, — с тяжелым сердцем согласилась я.

Весь день мои мальчишки слали мне короткие взгляды. Они не вмешивались, не приближались к нашей парте, но я просто физически чувствовала исходившее от них недоумение. Когда мы с Саске выходили из класса, я всей спиной чувствовала три напряженных взгляда. Очень хотелось обернуться и сказать, что я все объясню. Но, блин, великоклановый этикет и мои собственные дорогие тараканы…

Мы с Саске молча шли по улицам Конохи. Учиха никуда не торопился, и мне пришлось приноравливаться к его неспешному шагу, хотя я предпочла бы по-быстрому добежать по крышам. Но вместо этого я неторопливо шла рядом с ним, старательно сохраняя расслабленно-безмятежный вид. Наконец он разлепил плотно сжатые губы и произнес, цедя каждое слово:

— Я знаю, что тебя тренировал мой брат.

— Да, он учил меня, — не стала отпираться я.

— Где вы это делали?

— На старом полигоне за нашим кварталом.

— Где это?

Я объяснила.

— Тот бросок… Это первый этап каскада. Я покажу тебе остальное.

— Зачем?! — не выдержала я.

— Разве ты не хочешь научиться?

Нет, Саске, у тебя я ничему не хочу учиться. И, вообще, предпочла бы держаться подальше от твоей звездной персоны. Но если тебе это зачем-то нужно… Однако озвучивать такие мысли было невежливо, и я промолчала. Он тоже больше ничего не говорил. Так — в гробовой тишине — мы наконец-то дошли до моего квартала.

— Я больше не буду сидеть с тобой, — категорично заявила я. — И провожать меня не нужно.

— Хорошо, — после продолжительного молчания согласился он. — В выходные на том полигоне.

— Договорились, — в свою очередь, кивнула я.

— Во сколько?

— Приходи, когда сможешь.

— Хорошо, — повторил он и, не сказав больше ни слова, ушел.

Надо было бы сделать слепок его тени и повесить сигнальные маячки на том полигоне. К черту, не хочу! Я сделаю это завтра, когда буду пободрее. Или послезавтра… Ладно, до выходных найду для этого время.

Доплетясь до своей комнаты, я достала из ящика комода фигурку кота из темно-темно-красного, почти черного камня. Некоторое время просто смотрела на нее, а потом погладила и повесила на шею. Итачи, я не знаю, где ты и что с тобой, и я ничем не могу помочь тебе, но я могу поддержать твоего младшего брата. Знаю, для тебя это важно…

На следующий день все вернулось на круги своя, и все вели себя так, словно ничего не произошло. Даже странно, что ни вчера, ни сегодня мне не прилетело от курятника. Мои мальчишки не задавали вопросов по поводу этой выходки с Саске, за что я была безмерно им благодарна. Приближался выходной. С упорством, достойным лучшего применения, я тянула до последнего. Но в конце концов взяла себя в руки и повесила на старом полигоне сигналки. Обошлась без слепка тени Саске. Ну его на фиг, не хочу — и так сойдет.

И вот наступил этот чертов выходной. По моим подсчетам, Саске заявился на полигон сразу после завтрака. Я как раз прикидывала, чем бы заняться, когда сигналки известили меня о появлении на полигоне постороннего. Уже зная, кого увижу, я для проформы врубила Зрак. Явился, чтоб тебя… Ладно, раньше сядешь — раньше выйдешь. Превентивно стерев с лица всякое выражение, прыгнула на полигон.

— Привет, — нейтральным тоном поздоровалась я.

— Вот как это происходило, — буркнул в ответ Саске.

Ну и что я могу ответить на подобное заявление? Еще и сказанное таким тоном, словно мы с Итачи сексом тут занимались. Вот же придурок… Но я сдержалась и не стала ни язвить, ни хамить, уговаривая себя, что он просто ребенок, которому сейчас нужна поддержка.

Началось это, с позволения сказать, занятие. Саске показал мне полный каскад, первый этап которого я уже освоила, и мы приступили к разбору и тренировке второго. Младший Учиха старательно и добросовестно учил, я старательно и добросовестно училась. Но если для нас с Итачи такие тренировки были, скажем так, приятным досугом, то с Саске меня не покидало ощущение, что мы оба просто отбываем трудовую повинность. Мы делали это не потому, что хотелось, а потому, что надо. И если с моим «надо» мне все было ясно, то вот насчет Саске я терялась в догадках. Может, он таким образом пытался понять старшего брата? Ладно, примем версию, как рабочую. Зачем-то же младшему Учихе это нужно.

Время перевалило за полдень, когда я поняла, что больше не могу. И дело было не в физической усталости — просто я больше не могла выносить общество угрюмо-сосредоточенного Саске. Еще немного — и я или совершенно некультурным образом завою, или громко и цветисто пошлю его в пешее эротическое путешествие. Поэтому, не дослушав его очередное объяснение, я молча отправилась собирать пролетевшее мимо мишеней железо.

— В чем дело? — недовольно поинтересовался Саске.

Я демонстративно посмотрела на небо:

— У меня сегодня есть другие дела.

— Понятно, — после паузы буркнул младший Учиха и присоединился ко мне.

Вот черт… Спасибо, конечно, за помощь, но лучше бы ты просто свалил. Когда мы собрали, что нашли, он распорядился:

— В следующий выходной в это же время.

И отчалил. Мне потребовалась вся моя вколоченная выдержка, чтобы ровным тоном сказать в удаляющуюся спину:

— Хорошо.

Да кем он себя возомнил?! Высокомерный говнюк и психованный придурок! Просто удивительно, насколько разными могут быть родные братья. Глубоко вздохнув, я сжала в пальцах висящую на шее фигурку кота. Итачи, и за что только ты его так любишь? Может, Саске просто очень закрытый персонаж, и я не вижу главного? Ладно, примем версию, как рабочую.

Незаметно пролетел четвертый класс. У всех моих одноклассников — плюс-минус — начался пубертат. Все-таки гормональная перестройка организма — суровая вещь. Даже меня не минула чаша сия. Как ни крути, а физическое состояние тела влияет на мозговую деятельность. И каким бы престарелым переселенцем ты ни был, против гормонов не попрешь. Вот и думай теперь, что первично — физическое или духовное.

Как же я полюбила занятия с Мэдокой! Медитация, расслабление, концентрация — полный дзен, приносящий облегчение измученному гормональной бурей телу. Имея хороший стимул, в серости Ткани я уже стала своим парнем — проваливалась туда как по щучьему велению. Отвисать там было даже круче, чем в Очаге. Да и «дышала» я после этого весьма нажористо, поэтому Мэдока была похожа на обожравшуюся сметаны кошку.

Все было вполне неплохо, если бы не одна заноза, имя которой — Учиха. О Шисуи не было ни слуху, ни духу, Итачи гремел в рядах Акацуки, а Саске… самый младшенький измывался надо мной.

Наши ежевыходные рандеву с ним продолжались, но я ни на йоту не продвинулась в понимании этого человека. Холодный, угрюмый, колючий. По моим наблюдениям, наши встречи не приносили ему ни радости, ни пользы. Непонятно зачем он педантично и добросовестно учил меня. Выплачивал долг клана Учиха клану Неко? Продолжал дело старшего брата? Своеобразно мстил мне за ту ничью?

От сюрикенов мы перешли к кунаям. Саске был абсолютно безжалостен, словно самоутверждался за мой счет. Я терпела, сколько могла, но любому терпению приходит конец, и в один прекрасный день я взбунтовалась.

— Не надо делать из меня Учиху! — проорала я, наплевав на все правила великокланового этикета. — Все эти ваши… — я сделала неопределенный жест рукой.

— Почему? — с каменной рожей спросил Саске.

Опешив, я буквально захлебнулась пламенной речью и растерянно спросила:

— Что «почему»?

— Почему не надо делать из тебя Учиху, — снисходительно пояснил он. — Итачи же этим и занимался.

Внезапно я ощутила, как внутри меня поднимается волна злости, помноженная на раздражение и неприязнь. Имя Итачи, сказанное этим издевательским тоном, резануло мне слух, словно острооточенная бритва.

— Придурок, — с трудом контролируя себя, прошипела я. — Что ты знаешь о том, чем занимался Итачи…

— Ну так расскажи мне. — Уголок рта Саске изогнулся в этом его подобии улыбки. — Ты влюблена в него? В предателя, опозорившего Коноху и весь наш клан?

Впервые в жизни я почувствовала настоящее желание убить. Стереть со смазливого лица эту мерзкую улыбку, заставить умолкнуть этот голос, так похожий на голос Итачи. В сознании яркой вспышкой блеснула маленькая чугунная кастрюля, зависшая над неподвижной крысой. Мои пальцы начали разжиматься… Нет!!!

Это было как ледяной душ; как пронизывающая боль, когда ломаешь кость; как внезапное пробуждение от ночного кошмара. Липкий холодный пот, головокружение, бешено колотящееся сердце, прерывистое дыхание.

Саске по-прежнему не спускал с меня глаз. Я чувствовала, как пульсируют зрачки, но ничего не могла с этим поделать. Кажется, я уже говорила, что это слабо поддающаяся контролю реакция. Потянувшаяся за ген-йоки рука замерла на полпути. Я… не могу… убить… крысу…

Держащие кастрюлю пальцы невыносимо медленно сжались. Я снова перевернула кухонную утварь и накрыла ей маленькое дрожащее тельце. Знаю, ты все равно сдохнешь… Вновь обретя контроль над зрачками, придала им привычную расширенно-круглую форму. Выровняла дыхание. Скривила губы в просчитанном подобии улыбки, чуть изогнула одну бровь и спросила:

— Завидуешь? Все еще гонишься за старшим братом?

Впервые на моей памяти каменная морда младшего Учихи дала трещину. Что промелькнуло на этой застывшей маске? отчаянье? боль? Но Саске быстро взял себя в руки.

— Ты безнадежна, — царственным тоном сообщил он. — Потренируем лучше уклонение. Может, здесь ты хоть как-то проявишь себя. В следующий выходной в это же время.

Вот на этом месте ему следовало повернуться и гордо удалиться. Но, вопреки ожиданиям, Саске остался на месте.

— Ты уверен, что я приду? — абсолютно безэмоциональным тоном спросила я.

— Да, — с железобетонной уверенностью ответил он.

Молча повернувшись, я шагнула в тень векового дуба и прыгнула на «нашу» поляну. Бам-м-с! Ствол одного из деревьев украсился уродливой вмятиной. Костяшки пальцев саднило. Боль немного отрезвила меня, удержав от дальнейшей порчи зеленых насаждений. Вот же самодовольный говнюк…

И вот я сижу на полигоне и жду свою трудовую повинность. Зачем я это делаю? Зачем это по-прежнему делает он? Итачи, когда и какую иллюзию ты на нас наложил?..

Поднялась навстречу Саске:

— Привет.

— Привет. — Он одарил меня холодным взглядом. — Давно ждешь?

В ответ я помотала головой, и на этом обмен любезностями был закончен.

— Готова?

Я молча потянула из ножен ген-йоки.

Развалившийся под деревом в расслабленной позе Наруто приоткрыл один глаз и лениво махнул мне рукой. От одного вида моего солнца внутри сразу потеплело, а губы тронула улыбка. Мне даже необязательно было с ним разговаривать — достаточно просто видеть. Вообще, если отвлечься от эмоций и посмотреть непредвзято, мое восприятие Наруто стало походить то ли на одержимость, то ли на наркотическую зависимость. В любом случае, не очень здоровое отношение. Ну и плевать, не хочу об этом думать.

— Акира, тебя в уксус окунули? — видимо за двоих, приветствовал меня Тобирама.

Вытянувшись во весь рост и заложив руки за голову, он лежал на ветке дерева над Наруто и лениво разглядывал меня из позиции сверху-вниз. Шутник, блин, и мастер такта. Это он мне так дал понять, что для представителя Великого клана появляться на людях с такой кислой рожей — моветон.

Да иди ты к черту! У меня имелись все основания для ношения физиономии имени Съеденного Лимона — сегодня был очередной выходной и очередная пытко-тренировка с Саске. За прошедшее время кое-что про младшего Учиху я все же поняла: он искренний, убежденный садо-мазохист. В диагнозе у меня не было никаких сомнений, я только пока до конца не определила пропорции «садо» и «мазо». Каждый раз, понемногу, по чуть-чуть он увеличивал время нашей тренировки. Когда я это заметила — пришлось выдержать бой, чтобы вернуться в исходное состояние. Меня это разозлило и, взяв его тактику на вооружение, я понемногу, по чуть-чуть начала время тренировки сокращать. Он тоже заметил это не сразу и был страшно недоволен, отчего сегодня случилась новая кровавая сеча. Мы с ним наговорили друг другу тонну гадостей, и настроение мне этот придурок испортил конкретно. На «нашу» поляну я прыгнула со старого полигона прямо посреди очередного спича Саске. Он мне это, конечно же, припомнит при следующей встрече, но и хрен с ним.

О тренировках с Саске мои мальчишки знали. О чем я умалчивала, так это о их регулярности и эмоциональной составляющей. Реакцию друзей на действительное содержание этого моего хобби я вполне могла предсказать, поэтому не спешила делиться переживаниями — уж очень не хотелось объясняться. Тема была сложной, скользкой и болезненной для меня. Но сегодня наступил край. Я больше была не в состоянии подавлять и держать в себе этот негатив. Из меня просто ключом било желание поделиться с миром. А, зная себя, лучше бы мне это проделать в контролируемом режиме, чем всласть проораться по любому подвернувшемуся под руку поводу. Поэтому, раздраженно покосившись на пра-пра-потомка, я сказала:

— Сегодня я все утро тренировалась с Саске.

Минуту — не меньше — на поляне царило молчание, потом Тобирама вежливым тоном поинтересовался:

— А… зачем?

Я лишь молча передернула плечами, изобразив пожатие. Отношение моих мальчишек к звезде нашего класса было разным и неоднозначным. От настороженно-добродушного у Наруто до агрессивно-неприязненного у Тобирамы. Непоколебимо уравновешенный и отстраненный Изаму располагался где-то посередине между этими крайностями. Особи женского пола я бы в два счета объяснила мотивы возни с Саске, но проблема в том, что среди близких, с кем можно было поделиться подобным переживанием, у меня числились только самцы.

— Странный ты человек, — так и не дождавшись внятного ответа, с ехидной ленцой в голосе проговорил Тобирама. — Когда все девчонки липли к Учихе, ты шарахалась от него, как от клизмы, а теперь, когда влюбленная армия поредела, наоборот прилипла. Не любишь быть в толпе или просто из чувства противоречия?

Зараза… Нет бы посочувствовать. Сказать, какой придурок Саске и какая благородная умница я, что трачу свое драгоценное время на этого дефективного. Как же, дождешься. Этот красноглазый, видимо, дан мне для того, чтобы держать в тонусе. Эдакий контрастный душ для нервной системы.

— Пф-ф-ф! — выдала я и демонстративно отвернулась.

— Выразительно, но не информативно, — прокомментировал Тобирама. — И все же?

Раздражение и злость, приправленные щепоткой неловкости, настойчиво требовали выхода. Но чтобы спустить собак мне требовался повод: я же все-таки не истеричка какая-то. Тобирама, чтоб тебя черти драли, ты же умный — придумай что-нибудь!

— Вот чего ты ко мне прицепился? — нахохлившись, злобно буркнула я.

И не надо мне тут комментариев про женскую логику. С этим у нас — девочек — все нормально, просто у некоторых других эмоциональный диапазон равен диаметру точки на плоскости, поэтому они не в состоянии осознать, каково это — хотеть всласть проораться и при этом ни с кем не поссориться.

— Просто, если у тебя опять проблемы, то это одно, а если тут замешаны чувства, то я недоуменно умолкаю, — в лучших традициях занозистого бревна изрек Тобирама.

— Да, какие, к биджу, чувства?! — наконец вспылила я.

Вот только развернуться мне не дали.

— Значит, проблемы? — раздался голос Изаму.

Я не заметила, как он подошел. Скрестив руки на груди и прислонившись плечом к стволу, Изаму стоял в густой тени, поэтому прочитать выражение его лица было сложно. Спокойный голос, как всегда, подействовал на меня вроде смирительной рубашки — совсем не могу истерить при Изаму, даже когда очень хочется. Интересно, давно он там стоит?

— Ребят, — сменив тон, немного устало начала я, — понимаете, у Саске сейчас сложное время. И он совсем один. Поэтому… — я тяжело вздохнула и замолчала.

— Акира спешит на помощь, — с непередаваемым сарказмом хмыкнул Тобирама. — Ну-ну, продолжай.

Как же ты меня достал… И за что только я тебя люблю? За гениальные мозги, не иначе — всегда питала слабость к умным людям. Но до чего же сильно мне иногда хочется обнять тебя за шею. Пальцами. Вот смотрю я сейчас на Тобираму и чувствую себя почти принцем датским. Убить иль не убить? Вот в чем вопрос?

— Одному плохо, — задумчиво протянул Наруто.

— Предлагаешь нам всем взяться за руки и устроить вокруг него дружеские пляски? — язвительно поинтересовался Тобирама. — Может, еще за цветами сгонять или чем-нибудь вкусненьким?

— Зачем ты так? А если он совсем не такой, как мы о нем думаем?

— Да, он совсем не такой, — вздохнула я.

— Да? — заинтересовался Изаму.

— Он гораздо хуже.

— Тогда зачем…

— Ребят, я не хочу об этом говорить, — резко перебила я.

Мне действительно не хотелось говорить о Саске и наших с ним занятиях. Сбросить напряг — да, но объяснять и обмусоливать… Вообще, у нас с мальчишками не было запретных тем — мы говорили о разном, зачастую очень личном. Но вот тема Учиха для меня, даже по прошествии нескольких лет, оставалась крайне болезненной. Не могу сказать, что я круглосуточно думала об Итачи или Шисуи, но и забыть их не могла. Логика говорила, что моей вины в случившемся нет, а чувства тихонько ныли и шептали об обратном. Уж не знаю, чем меня так зацепили эти два брата-акробата — видимо, все дело в особом обаянии Учиха. Странно, что Саске его начисто лишен. Ну, как говорится, в семье не без урода.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился пра-пра-потомок. — Поговорим о другом. Вот… скажи, Акира, что ты видишь, когда смотришь на тень Наруто?

До меня не сразу дошел смысл вопроса. Что я вижу, когда смотрю на тень Наруто? Тобирама, чтоб тебя… Ну почему ты такой умный?!

Я лихорадочно соображала, а ироничный взгляд темно-вишневых глаз вносил в этот процесс некоторый сумбур. Тобирама явно не догадывался, а точно знал, что внутри моего солнца запечатан Девятихвостый. Повальное общедеревенское отношение к моему солнцу — презрение и ненависть. Даже дети, не зная причины, были ему частично подвержены. Тобирама — лучший друг Наруто. Интересно, давно ли он сделал свое открытие и почему завел этот разговор сейчас?

Быстро покосилась на Изаму. Тот, хоть и прятался в тени, но от меня хрен спрячешься — по нюансам позы я поняла, что он тоже в курсе. И что из этого следует?

Незаметно я сделала особый вдох-выдох, приводя себя в состояние уравновешенной готовности. Что ж, рано или поздно это должно было произойти, так почему бы и не сейчас?

— Я вижу Наруто, — спокойным тоном сказала я. — И Девятихвостого внутри него.

Изаму что-то прошептал сквозь зубы и шарахнул кулаком в дерево. Какая экспрессия, однако. Те звуки, что я уловила в его шипении, явно были непечатными.

— И давно? — невозмутимо поинтересовался Тобирама.

— Давно, — не моргнув глазом, соврала я.

По правде сказать, тень Девятихвостого внутри Наруто я разглядела лишь совсем недавно, когда заново начала заполнять свою базу отпечатков. Зрак, он, знаете ли, тоже развивается. И мой «level up» дал мне не только расширение радиуса действия, но и детальность. Теперь я видела не только общий абрис, но и скрытые глазу подробности: например, запечатанного биджу.

Наруто по-прежнему расслабленно валялся на травке. Мы трое — я, Изаму и Тобирама — внешне сохраняли абсолютное спокойствие и невозмутимость. Казалось, даже дышали под счет. Но воздух на поляне буквально звенел от разлившегося напряжения — мне кажется его ощутили все сенсоры в Конохе. Я не понимала, что задумали мальчишки, а они, судя по всему, не знали, чего ждать от меня. Ведь мое не совсем адекватное отношение к Наруто было им прекрасно известно. Выражение лица моего солнца начало медленно меняться. Похоже, до него начал доходить смысл сказанного.

— Эй, ребят, погодите… — он привел себя в сидячее положение и переводил растерянный взгляд с одного из нас на другого. — Вы о чем это говорите?

Помимо классных мозгов Тобираме в наследство досталось и такое качество, как решительность. Как правило, разумная, но местами и отчаянная. Спрыгнув с дерева, он приземлился рядом с Наруто, прислонился плечом к стволу и скрестил руки на груди. Где-то я видела такую позу совсем недавно. А, вот же он — с другой стороны от моего солнца, словно зеркальное отражение Тобирамы, возник Изаму. Ох, не нравятся мне эти перемещения…

Мне казалось, что я хорошо знаю своих мальчишек, но люди такие непредсказуемые существа. Если придется защищать Наруто, я не совладаю с Изаму и Тобирамой. Они и по отдельности-то превосходят меня, а уж вместе… Эмоционально-моральную составляющую я сейчас даже упоминать не хочу.

— Внутри тебя запечатан Девятихвостый демон-лис, — любезным тоном сообщил Тобирама. — Ты знал об этом?

— Ч-ч-что?.. — внезапно осипшим голосом переспросил Наруто. — Это… шутка?..

— Никаких шуток, — Тобирама наклонился к моему солнцу, расплетая сложенные на груди руки.

Вот тут мои нервы не выдержали, и я мгновенно оказалась рядом с Наруто, еще в процессе перемещения активировав Зрак, зацепив тень моего солнца и приготовившись к Прыжку. Тобирама отшатнулся и, вскинув вверх обе руки, крикнул:

— Акира, не надо!

— Успокойся, — Изаму потянулся ко мне, но я резко повернула к нему голову, и он отступил на шаг, как и Тобирама, вскидывая руки. — Здесь нет врагов, — негромко проговорил он, не сводя с меня напряженного взгляда. — Я знаю, о чем ты подумала и, хотя это очень неприятно, я не буду обижаться. Наруто мой друг.

— Он и мой друг тоже, — сказал Тобирама и повторил за Изаму: — Здесь нет врагов, Акира, успокойся, пожалуйста. Мне казалось, что уж ты-то хорошо нас знаешь.

Напряжение отпустило меня. Да, я вас знаю…. Я медленно выдохнула и погасила Зрак. Внезапно мне стало стыдно. Мои мальчишки… Еще никогда, ни разу вы не подводили меня, а я все еще продолжаю в вас сомневаться, хотя и твержу о доверии. Это просто нечестно и непорядочно по отношению к вам, пора бы мне уже придушить моего внутреннего параноика. Простите меня. Клянусь, я больше так не буду.

Атмосфера на поляне вновь стремительно изменилась. Надеюсь, коноховские сенсоры не сойдут с ума от таких качелей. Нам не надо было ничего друг другу говорить и долго расшаркиваться, все все поняли и так. И теперь мы трое — я, Изаму и Тобирама — вновь были вместе, объединенные общей проблемой. Вся разыгравшаяся только что сцена заняла хорошо если минуту, но со всей ясностью показала Наруто, что никто не шутит. Не знаю, как бы я сама восприняла подобную новость. Узнать, что внутри тебя сидит злобное и сильное существо, ответственное за уйму смертей… Вообще узнать, что внутри тебя сидит кто-то разумный… Как по мне, так такие новости можно смело заносить в раздел «Крайне хреновые», и я боюсь даже представить себе, что сейчас чувствует Наруто.

— Так… это… все… правда… — еле слышно прошептал мое солнце. Его затрясло, а по внезапно омертвевшему, будто высеченному из мрамора лицу, побежали потоки неконтролируемых слез. — Я… я…

Быстро сев рядом с ним, обняла за шею и, прижавшись лбом к мокрой щеке, торопливо заговорила:

— Да, Наруто, в тебе с рождения запечатан демон-лис. Это сделал Четвертый Хокаге, чтобы спасти Коноху, когда двенадцать лет назад Девятихвостый напал на деревню. Это правда. Как правда и то, что многие в деревне знают об этом. Люди ненавидят и презирают не тебя, а заключенного в тебе демона.

Наруто молчал. Слезы перестали литься из его глаз, но я чувствовала, как он напряжен. Лицо моего солнца оставалось мраморной маской, на которой как никогда отчетливо проступили похожие на усы линии на щеках. Да, такая новость кому хочешь здорово даст по мозгам.

— Меня… часто называли демоном, — наконец, проговорил он. — Я не понимал… Так я… действительно демон…

Отпустив шею Наруто, я немного отстранилась, приложила ладонь к его щеке и заставила посмотреть себе в глаза.

— Ты — Наруто, — сказала я. — А Девятихвостый внутри тебя… — Отпустив контроль зрачков, я предъявила моему солнцу свои овальчики. — У каждого из нас свои демоны. Ты — Наруто, мой самый первый и самый лучший друг. Помнишь, я уже говорила тебе, что никогда не захочу не дружить с тобой? С того дня ничего не изменилось.

Вернула зрачки в круглое состояние. Наруто напряженно смотрел мне в глаза, словно пытался через них рассмотреть что-то в самой глубине моего мозга. Подозреваю, что сейчас в голове у него царил полный хаос, а многие эпизоды и картинки прошлого представали совсем в другом ракурсе.

— Все это время ты знала… — еле слышно прошептал он.

— Мало видеть, надо еще и понимать, что ты видишь, — улыбнулась я. — Думаешь, мне кто-то что-то потрудился объяснить? Хотя, я и не спрашивала. А когда разобралась… Что это по сути изменило?

Внезапно Наруто издал звук, похожий на сдавленный всхлип, и крепко прижал меня к себе. Чуть нос мне на бок не своротил. Ну хорошо, побуду для моего солнца плюшевым мишкой. Только надеюсь не очень долго, а то дышится тяжеловато, да и кости как-то подозрительно похрустывают.

— Вот почему всегда так получается, что с Акирой обнимается Наруто? — философски протянул Изаму и спросил: — Ты там жива, вообще?

— Почти…

— Ой… — Наруто разжал медвежьи объятия, и я наконец смогла нормально вдохнуть. — Прости, я не хотел… — забормотал мое солнце.

— Да, все в порядке, — отдышавшись, сказала я. — Ну ты силен. Настоящий демон.

Несколько секунд на поляне царила гробовая тишина, а потом мальчишки дружно заржали. Еще через пару мгновений к ним присоединился Наруто. Я расслабилась. Все хорошо. И все будет хорошо. Слышите, дорогие су… сущности?

Когда страсти немного поутихли, Тобирама снова залез на дерево и улегся на ветку. Изаму растянулся внизу. Наруто положил голову мне на колени, и я запустила пальцы в его шевелюру. Пока мы были мелкими, он часто так делал, но уже давно не позволял себе такой вольности. Я перебирала его волосы, слушала ровное дыхание и чуть не мурлыкала от нежности. Мое солнце принял эту новость. Теперь ему надо ее осмыслить.

— А кто такой, вообще, этот Девятихвостый? — нарушая повисшее молчание, задумчиво спросил Наруто. — Или что он такое?

— Скорее все-таки кто, — так же задумчиво ответил Тобирама. — Таких, как он, называют Хвостатыми зверями или биджу. Они целиком состоят из невероятно мощной чакры, но при этом обладают разумом.

— Разумная чакра? — хмыкнул Изаму.

— Что-то типа того. Я не очень много об этом знаю, никогда специально не интересовался темой, — продолжил Тобирама. — Всего в мире таких существ девять, и их называют по количеству хвостов. Предоставленные сами себе, биджу способны только на разрушение, поэтому, чтобы держать их под контролем, Хвостатых запечатывают в людей. Человека, в котором запечатан биджу, называют джинчурики. Чакра Хвостатых очень сильна, и ее мало кто может выдержать, поэтому стать джинчурики может далеко не каждый. Таких людей обычно тщательно выбирают.

В ответ на это заявление Наруто скептически хмыкнул и спросил:

— Почему мне никто никогда ничего не рассказывал?

— Есть приказ Третьего о неразглашении, — ответил Тобирама. — Во время того нападения многие потеряли родственников и близких, поэтому Девятихвостого искренне ненавидят. Все взрослые знают, куда делся демон, поэтому их «теплые» чувства к нему достаются тебе, но разглашать информацию запрещено приказом Хокаге. Вот все и молчат.

— И молча ненавидят, — проговорил Изаму. — Вам не кажется, что это неправильно? Почему ответственность за действия лиса взваливают на Наруто? Можно подумать, он просил запечатать этого зверя в себя.

— Точно не просил, — невесело усмехнулся мое солнце. — Но мои родители… Почему они это допустили?

— А кем они были? — спросил Изаму.

— Не знаю, — тяжело вздохнул Наруто. — Даже имен не знаю. Я много раз спрашивал Третьего, но он сказал, что мои родители погибли и сейчас не имеет значения, кем они были. Я думаю… — мое солнце умолк, но, собравшись с духом, все же договорил: — Я думаю, что они совершили что-то плохое, поэтому мне о них ничего не говорят.

Сверху донеслось полное скепсиса хмыканье. Я почувствовала, как Наруто снова напрягся.

— Тобирама, ты что-то знаешь? — изменившимся голосом спросил он.

Просто поразительно, насколько важными и значимыми были для него родители, которых он никогда не знал, если даже малейшая возможность узнать о них хоть что-то приводила его в такое волнение. Даже сенсационную новость о Девятихвостом Наруто проглотил куда спокойней, даже почти не подавившись.

— В нашем архиве я раскопал занятный свиток — личные заметки одного старого зануды, — с небольшой заминкой ответил Тобирама.

Его голос звучал странно, и я насторожилась. Что ты там раскопал? И откуда бы взяться этой сдерживаемой ярости, что я отчетливо слышу в твоем тоне? Пра-пра-потомок, ты чего? Тобирама между тем продолжал:

— Он пишет, что Четвертый Хокаге запечатал Девятихвостого не в первого попавшегося младенца, а в своего новорожденного сына. У тебя, Наруто, День рождения когда? Десятого октября, если я не ошибаюсь? Удивительно правда, ты родился как раз в тот день, когда Девятихвостый напал на нашу деревню.

Решено — убить. Только сначала добраться до этого старого писаки и убить его. А если этот деятель уже помер — то раскопать и еще раз прибить, чтобы не разбрасывал где попало такие важные записи. Тобирама, маму твою за ногу, ну нельзя же так с живым человеком! О последствиях ты подумал, придурок красноглазый?! Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове — об этом можно было подумать и потом. Сейчас самым важным было другое — реакция моего солнца. И она не замедлила последовать.

— А вот это, Тобирама, совсем не смешно, — голос Наруто был холоден, как батарея центрального отопления летом. — И, вообще, я Узумаки.

— Что ты говоришь? — с совершенно неискренним изумлением протянул Тобирама. — А я-то и не знал. Но тот старый зануда был законченным шутником. Он написал, что жену Четвертого звали Узумаки Кушина и что в ней был запечатан Девятихвостый. Обхохочешься, правда?

— Тобирама, ты чего такой злющий? — негромко, с легким осуждением в голосе, поинтересовался Изаму.

— Да потому, что меня бесит этот балбес. В то, что внутри него сидит демон, он поверил сразу, а вот то, что он сын Четвертого Хокаге, в его голове не помещается. Если документы не убеждают, то логику-то можно включить. Ну скажите, каким образом в разгар боя Четвертый смог добыть младенца?! Они что, у нас в деревне под каждым кустом валяются? Это возможно, только если он присутствовал при родах, и кто бы его пустил к рожающей женщине, если только это не была его собственная жена!

Честно говоря, я разделяла недоумение Изаму. В голосе Тобирамы было столько яда, негодования и бешенства… Такие эмоциональные всплески были совершенно несвойственны ему, и я не понимала, что настолько вывело из себя пра-пра-потомка, что его безупречно работающий мозг внезапно отступил под напором эмоций. Особым тактом и деликатностью он никогда не страдал, но сегодня просто превзошел сам себя. Ладно еще, что он решил скопом вывалить другу на голову кучу очень важной личной информации, так еще и сделал это ТАК…

На поляне вновь повисла звенящая тишина, а в воздухе разлилось исходившее от Наруто напряжение, которое, казалось, можно потрогать руками. Внезапно он железными пальцами стиснул мою коленку с такой силой, что я чуть не взвыла от боли. Блин, это будет даже не синяк, а Великий Синячище…

— Почему… — хрипло проговорил Наруто. — Почему…

— Четвертый защищал деревню, — куда более спокойным тоном сказал Тобирама. — Думаю, у него просто не было другого выбора.

— А… мама…

— Она была джинчурики Девятихвостого. Если каким-либо образом извлечь биджу, джинчурики умирает. В тот день лис как-то вырвался. Предполагаю, что это произошло из-за родов. Но это только мое предположение, подробностей о том, что на самом деле произошло тогда, старый зануда не написал. Может, он их и не знал.

— Я знаю, кто знает! — прошипел Наруто и резко вскочил на ноги, но тут же угодил в захват Изаму.

— А вот резких движений не надо, — попросил он. — Приказ Третьего о неразглашении. Помнишь? У Тобирамы будут оч-ч-чень крупные неприятности, если ты не успокоишься и наделаешь глупостей.

— Пусти.

— Только когда ты успокоишься.

— Пусти, я сказал! — в полный голос заорал Наруто, вырываясь из захвата.

Дальше была банальная драка. На помощь Изаму подоспел Тобирама, и вдвоем им удалось скрутить джинчурики. Я не двинулась с места и лишь машинально потирала ноющие виски. Отличный выходной, нечего сказать. Хоть бы он уже закончился…

— Ладно, пустите уже, я спокоен, — раздался сдавленный голос.

— Точно? — поинтересовался Изаму.

— Да точно-точно. Отпусти уже, больно же!

Переглянувшись, парни отпустили Наруто. Тот — взъерошенный, помятый и крайне недовольный — встряхнулся, словно вылезший из воды пес, и угрюмо буркнул:

— Ну и что теперь?

— Для начала — не психовать, — посоветовал Тобирама. — И все как следует обдумать. Я понимаю, на тебя сегодня свалилось многовато…

— Мог ничего мне не говорить!

— Мог, — согласился Тобирама. — Но мне надоело слушать милый щебет Сакуры по поводу твоих иллюзорных клонов.

— А это-то тут при чем?! — изумился совершенно сбитый с толку Наруто.

Признаться, я тоже была озадачена.

— При том, что, как я подозреваю, все твои проблемы в управлении чакрой из-за того, что чакра Девятихвостого создает дисбаланс. И как бы по-твоему мы могли это исправить, если бы не рассказали тебе о лисе?

Упс… А я-то все голову ломала, чего это пра-пра-потомку приспичило устроить сегодня сеанс откровений. Ну, Тобирама, ты даешь. Ладно, свое восхищение я выскажу потом. Если захочешь. Сразу после того, как убью.

— И как ты предлагаешь это исправить? — с искренним интересом спросила я.

Мне действительно хотелось узнать, что пришло в его светлую голову. В гений Тобирамы я верю безоговорочно.

— Никто не умеет контролировать чакру лучше, чем Неко, — не задумываясь ни на секунду, ответил наш умник. — Ты научишь Наруто тонкому контролю. Конечно, в его исполнении он будет толстым, но я уверен, что это решит проблему.

После недолгого молчания я слабым голосом спросила:

— Сейчас?

Тобирама внимательно посмотрел на меня, потом на Наруто, потом на небо и скривился.

— Наверное, все же нет, — недовольно буркнул он.

Незаметно выдохнула. Честно говоря, я себя чувствовала, как выжатый лимон. Уж больно насыщенным получился денек в эмоциональном плане.

— Предлагаю по домам, — словно услышав мои мысли, сказал Изаму. — Я провожу Акиру. Ты ведь не против пройтись?

Его тон заставил меня насторожиться, но я согласно кивнула.

Что же, предчувствие меня в очередной раз не обмануло, и стоило нам остаться одним, как Изаму спросил:

— Так что это за очередные приключения с Саске?

Блин, вот же память у человека. Я сама уже смутно помнила стычку с Саске и надеялась, что за всеми сегодняшними новостями и треволнениями Изаму и думать об этом забыл. Но вот нет же…

— Если честно, я не хочу об этом говорить, — поморщилась я.

Довольно долго мы шли в молчании. На горизонте уже показались ворота квартала, когда Изаму, не глядя на меня, спросил бесстрастным тоном:

— Это опять ради него?

Имя не прозвучало, но мы оба прекрасно знали о ком речь.

— Мы же договорились не говорить больше об этом.

— Прошло уже три года. Ты никогда не успокоишься и не отступишься, да?

Ответа не последовало, но Изаму, я уверена, и не ждал его. Он не просто хорошо знал, он очень хорошо чувствовал меня. Впрочем, это было взаимно, и выражение его спокойного лица мне совершенно не понравилось.

Я беспокоилась о Наруто и не была уверена, что решение оставить его на попечение Тобирамы было таким уж хорошим. Они, конечно, лучшие друзья, и инициатива состоявшегося, не побоюсь этого слова — судьбоносного разговора исходила от пра-пра-потомка. Да и мое солнце уже не нежный мальчик. Ладно, оставим пока волнение.

Утром, встретившись с Наруто в Академии, я сразу почувствовала произошедшую с ним перемену. Нет, он был все тем же теплым солнцем, вот только взгляд ярко-голубых глаз стал гораздо взрослее. Иногда мне казалось, что на некоторых наших одноклассников он смотрит так, словно впервые их видит. А после уроков Наруто поверг меня в шоковое состояние, заявив, что ему надо в библиотеку. Взглянув на вытянувшееся лицо Тобирамы, я поняла, что и пра-пра-потомок… гм-м-м… озадачен. Ну библиотека, так библиотека.

Пользуясь редкой растерянностью пра-пра-потомка, я утащила его якобы провожать меня. Немного отойдя от Академии, припечатала к забору в укромном переулке и задала волнующий меня вопрос:

— Тобирама, что это было вчера?

— Я разозлился, — буркнул в ответ он.

Я молча смотрела на него, всем своим видом показывая, что такой ответ меня не устраивает. Тобирама мужественно терпел несколько минут, но потом сдался.

— Меня злит вся эта ситуация вокруг Наруто, — неохотно признался он. — У меня не укладывается в голове, почему его бросили, забыли, так еще и ничего не говорят об очень важных вещах. Это несправедливо и жестоко по отношению к Наруто. Когда он сказал, что думает, что ему не говорят даже имен его родителей, потому что они совершили что-то плохое… Знаешь, я никогда не думал, что могу быть настолько зол.

— Ну ты молодец. Разозлился на несправедливость в отношении Наруто и вывалил свою злость на Наруто же.

— Зато он поверил, — огрызнулся Тобирама, хотя убежденности в его голосе не было.

— А ты уверен в своих выводах о том, кто родители Наруто?

Пра-пра-потомок кивнул. Он мягко высвободился из моего захвата и сполз по забору на землю. Я уселась рядом с ним.

— Скажи, Акира, ты любишь Коноху?

— Ну да, люблю.

— Я тоже. Мой прадед, в честь которого меня назвали, был Вторым Хокаге. Он тоже любил нашу деревню, делал все для ее благополучия, защищал и погиб, защищая. Я читал его личные дневники. Он… не важно. Третий был учеником прадеда, и я всегда думал, что он унаследовал идеи и веру Второго. Но… Прадед никогда бы не допустил того, что устроили вокруг Наруто. Быть джинчурики непросто и опасно, к ним всегда относятся недоброжелательно, если не сказать хуже. Этот приказ о неразглашении… Он не защищает Наруто, это глупость! Акира, я не понимаю, зачем это делается?! Наруто ничего не говорят, его ничему не учат и словно нарочно лепят из него одинокого, гонимого…

— Манипуляция, — коротко ответила я.

— Что?

— Манипуляция, — повторила я. — Помнишь, Наруто рассказывал, что Третий всегда был добр к нему? Разговаривал с ним, никогда не ругал.

Тобираме потребовалось несколько минут, чтобы переварить мои слова. Вообще обычно он соображает куда быстрее, но, видимо, озвученная мной мысль была слишком дикой для пра-пра-потомка.

— Не верю, — наконец решительно сказал он. — Это… это слишком низко.

— Почему? Просто политика.

— К биджу такую политику!

Глаза Тобирамы, когда он выкрикнул эти слова, вспыхнули, как фары дальнего света. Божечки мои, какие страсти и эмоции, кто бы мог подумать. Некоторое время пра-пра-потомок молчал, а потом сказал уже своим обычным спокойным тоном:

— Странно, что ему позволяют дружить с нами.

— Ну ты тоже не делай из Третьего записного злодея и кукловода. Я думаю, что отчасти он вполне искренне беспокоится о Наруто.

Тут я немного покривила душой, и Тобирама это сразу услышал. Его понимающий взгляд и кривая ухмылка сказали, что можно не продолжать — все ясно.

— Если что, мы с тобой сможем спрятаться за кланом, — сказал он, явно уже все взвесив и оценив.

— Пользуешься привилегиями рождения? — усмехнулась я.

— А почему нет? — даже без намека на улыбку спросил Тобирама. — За эту привилегию я плачу сполна, как и ты.

В этот момент я со всей отчетливостью поняла, что никогда не убью его, как бы он меня ни бесил. Даже подзатыльник не дам. Мы оба принадлежали Великим кланам, и был огромный пласт обязанностей, условностей, правил и прочей ереси, понять которую не было дано ни Наруто, ни Изаму. Но в таком положении были и привилегии, пользоваться которыми было не просто можно, но и нужно, потому что все они были оплачены и заработаны. Я еще стеснялась, но Тобирама одной фразой словно изменил ракурс, заставив меня взглянуть на существующее положение вещей под другим углом. Действительно, чего я сопли жую? Если у меня есть обязанности, то есть и права. И одно неотделимо от другого.

Разговор с Тобирамой встревожил меня. Занятая бесконечной учебой и рефлексией, я как-то упустила из виду такой важный момент, как руководство Конохи и его политика. В аниме все было розово и плюшево, но в реальности надеяться на подобное было бы глупо. Наруто, как джинчурики, занимал в коноховских политических раскладах не последнее место, и от него требовалась абсолютная преданность деревне и руководству. Не думаю, что мальчишку, действительно, бросили и забыли. Наверняка за ним наблюдают, причем в первую очередь за формированием личности. Его дружбе со мной, Тобирамой и Изаму пока не препятствовали. Хотя, допускаю, что до сих пор все было достаточно невинно и глобально не противоречило общей концепции. Но вот наша вчерашняя выходка… Да, наша. Инициатива исходила от Тобирамы, и говорил в основном он, но я была готова разделить с ним ответственность, если это всплывет. Раскрытая информация могла серьезно повлиять на мировоззрение Наруто, и — уверена — не только могла, но и повлияла. За это мы вполне могли огрести отрезвляющий руководящий подзатыльник. Будем надеяться, что авторитета клана хватит, чтобы в случае чего не дать меня в обиду. Тобираме, как он правильно заметил, тоже есть, за кого спрятаться. Ладно, поступим, как настоящий русский человек — сначала пусть гром грянет, тогда уже и креститься начнем. Чего зря нервы тратить, правда ведь?

Выкроить время для обучения Наруто контролю чакры оказалось и сложно, и просто одновременно — выходной в Академии был единственным днем, когда мы все четверо имели свободное время. С местом для тренировок тоже было все понятно. Окрестности «нашей» поляны я уже давно обвесила маячками разных типов. Во-первых, мы все дорожили уединением, а, во-вторых, надо же мне было где-то тренироваться. Мои мальчишки прекрасно знали о маячках — тайны из этого я не делала, как знали и то, как их обойти — это уже был плод наших с Тобирамой совместных экспериментов. А что? Польза и мальчишкам, и мне.

После того, как все собрались, я активировала дополнительную защиту «нашей» поляны. Все-таки за то, что я собираюсь сделать, меня в клане по головке не погладят. Интересно, Итачи чувствовал что-то подобное, когда начинал меня учить? Говорят, что долг платежом красен. Я непроизвольно прикоснулась к фигурке кота на шее. Итачи… Какая странная у тебя роль в этой моей жизни. Дорогие су… сущности, ваших рук дело? А, впрочем, неважно. Это МОЙ выбор.

— Акира научит тебя тонкому контролю чакры, — проинформировал мое солнце пра-пра-потомок. — Гордись, Наруто. Чтобы Неко взялся обучать кого-то не из своего клана — это уникальный случай. Знаешь, какие они закрытые и жадные? Из моего клана это еще никому не удавалось.

— Может, вы неправильно просили? — невинным тоном поинтересовалась я. Во мне зашевелилось нехорошее подозрение. — А ты, Тобирама, наверное, захочешь рядом с Наруто посидеть и послушать?

— Акира, ну ты же сама понимаешь, что я просто не могу упустить такой случай, — развел руками пра-пра-потомок.

Эх, убить бы надо заразу, но почему-то не хочется. Что мне, жалко, что ли? Если благодаря этому мои мальчишки станут сильнее, так я только рада.

— Наруто, для начала мне надо тебя хорошенько рассмотреть, — сказала я.

Под моим чутким руководством мальчишка уселся так, чтобы его тень была максимально четкой и не пересекалась ни с какими другими. Штуку я затеяла сложную, и не сказать, чтобы владела ей в совершенстве, поэтому стремилась создать максимально комфортные условия. Села рядом с Наруто, самыми кончиками пальцев прикоснулась к краю его тени и, сосредоточившись, погрузилась в Ткань.

Я не смогла отказать себе в удовольствии, и немножко побалдела в растворенном состоянии. После того, как я разобралась, что это такое и как работает, Ткань стала для меня чем-то вроде теплой расслабляющей ванны. Наверное, было как-то не очень правильно воспринимать так Ткань Мира, ну уж, простите — что есть, то есть. Как по мне — но если угораздило вляпаться во что-то столь грандиозное, то уж лучше так, чем благоговейный трепет с придыханием. Тем более, я никогда не злоупотребляла. Так и сейчас, дав себе немного насладиться приятными ощущениями, я с некоторым сожалением сфокусировала себя и «вынырнула» на уровень Тени. Вот здесь надо было вести себя предельно осторожно, гиннеко, все ж, не хрен собачий.

В Тени Мира я себя чувствовала не очень уютно, и задерживаться здесь мне не хотелось. Однако Девятихвостый — штука серьезная и, прежде чем хоть как-то касаться его кривыми ручонками, лучше было на все это внимательно посмотреть.

Наилегчайшим импульсом, едва касаясь, я приподняла интересующий меня фрагмент. Непосредственно в Тени тень Наруто была объемной и очень детальной. Я не видела потоки чакры как представители клана Хьюга — у нас это работало по-другому. Для меня тень моего солнца состояла из мельчайших крупинок разных оттенков черного, и именно по изменению и игре оттенков я «читала» Наруто не только физически, но и духовно, энергетически, эмоционально, даже могла оценить уровень работы его сознания и подсознания. Это сложно описать. Такое было возможно только в самой Тени, верхние планы давали, все же, более или менее детальный абрис.

Да, бардак тот еще. Как Наруто вообще умудряется хоть как-то управлять своей чакрой? Подсознание заколочено, сознание бурлит, как чайник, собственная чакра Наруто мечется как попало, еще и лис вносит свою лепту в общий хаос — прям, вишенка на торте.

Я смотрела на открывшуюся моим глазам картину и думала. Наруто был очень необычным и сильно отличался от других людей. Настоящее яркое чистое солнце, способное своим теплом согреть даже такую окоченевшую ящерицу, как я. И вот это вот бурление не просто так. Возможно, это оборотная сторона и плата за его удивительную способность. И если заменить этот хаос порядком, не угаснет ли свет моего солнца, не уйдет ли его тепло, которым он так щедро одаривает окружающих?

Эмоции Наруто всегда были очень сильными, яркими и чистыми. Жестко контролировать такое, как, например, того требовала великоклановая дрессура, было просто невозможно. И, подозреваю, именно такая эмоциональность Наруто порождает этот хаос, а лис просто не позволяет ему хоть как-то упорядочиться. Как если взболтать воду в стакане и, едва она начнет крутиться чуть-чуть медленнее, снова взболтать. Так что, проблема не только в Девятихвостом. Но и оставлять все как есть тоже нельзя, Наруто должен иметь возможность нормально управлять своей чакрой, а в перспективе — и чакрой лиса. Проблема требует очень деликатного подхода, и одними упражнениями на контроль тут не обойдешься.

Нежно и ласково я вернула фрагмент на место, и, минуя верхние планы, резко «вынырнула» из Тени. И чуть не пропахала носом землю — хорошо Изаму успел меня подхватить.

— Ты в порядке? — спросил он.

Мальчишки сгрудились вокруг меня, явно готовые как бежать за помощью, так и тащить меня в госпиталь.

— Да, — немного покривив душой, сказала я. — Мне просто надо чуть-чуть полежать.

Энергии на этот просмотр ушла прорва. Мэдока точно убьет меня. Хорошо, что сегодня я отпросилась на весь день, а до завтра уже что-то восстановится. Еще надо будет в гости к Нобу сходить, побалбесничать в Очаге.

— И… что ты рассмотрела? — Глаза Тобирамы горели нездоровым блеском.

Вот кто о чем, а вшивый, как всегда, о бане. Интересно, что я увижу, если посмотрю на пра-пра-потомка в Тени? Толпу жирных тараканов с лупами и микроскопами в лапках, увешанных книгами и свитками?

— Родинку у Наруто на пятке, — буркнула я. — Отвали, Тобирама, дай подумать.

— Что-то серьезное? — тихо спросил мое солнце.

— Ты тоже отвали. Говорю же — надо подумать. Лучше бы еды какой-нибудь добыли.

Мальчишки вняли и оставили меня в покое. Не мудрствуя лукаво, они наловили в реке рыбы и запекли ее на костре. Пока они возились с готовкой, я валялась на травке, честно ломая голову над тем, как мне помочь Наруто, не навредив при этом.

Есть хотели все, поэтому рыбки улетели, только хвостиками махнули. Было вкусно. Но мало. Вот занятно устроен организм у шиноби. Могут не жрать целыми днями, но как дорвутся до еды, то поглощают ее в таких количествах, что мне кажется, она сразу после глотания просто телепортируется в какой-то выносной желудок.

Мальчишки молчали, но то и дело поглядывали на меня. Тобирама жадно, Наруто с надеждой, Изаму как всегда невозмутимо. Ладно, хватит уже над ними издеваться.

— Наруто, — сказала я. Народ тут же встрепенулся и навострил уши. — Первое, что ты должен понять — для тебя это может быть опасно.

— Почему? — нахмурился он.

— Упражнения, с помощью которых Неко добиваются тонкого контроля чакры, требуют работы с подсознанием. Сейчас эта часть тебя закрыта. И именно там обитает твой… хм-м… жилец. Если мы начнем заниматься, то перво-наперво откроем твое подсознание.

— То есть выпустим Девятихвостого?

— Нет. Его держит печать, и никуда он не денется. Но, открыв подсознание, ты встретишься с ним.

— Ну-у-у…. — Наруто почесал в затылке, — хотя бы узнаю, как он выглядит.

— И второе, что ты должен понимать — для тебя это будет тяжело.

— Почему?

— Узнаешь, — загадочно улыбаясь, пообещала я.

Мы прозанимались до самого вечера. Я гордилась моим солнцем. Все-таки он очень талантливый и очень упорный. Как я и предупреждала, ему было тяжело. Вот ногами помахать или железки покидать — это он понимал и любил, а всякие медитации с концентрациями и прочее энерго-мозголомство в странных позах были ему непривычны и чужды. Но он не отлынивал, не халтурил, а очень старался, выкладываясь по полной.

Когда мы закончили, Тобирама залез на дерево и с блаженной сытой улыбкой улегся на ветке. Видимо, переваривал знания, потому что рыбу мы уже давно переварили. Изаму в такой же позе разлегся внизу. Наруто плескался в реке, а я крутила ген-йоки.

— Акира, как у тебя сегодня прошло с Саске? — лениво поинтересовался Тобирама.

— А почему ты уверен, что что-то вообще происходило?

— Потому что я хорошо знаю тебя.

— Нормально, — после небольшой паузы все же ответила я.

— Если будет НЕ нормально, ты ведь скажешь нам об этом?

Я молчала.

— А-ки-ра, — ласково-угрожающе пропел Тобирама.

— Отвали, — огрызнулась я.

Настроение было испорчено. В этот раз я решительно отказалась от прогулки с провожанием и, сославшись на дела, через тень прыгнула домой. Отвалите все, и так тошно.

Поскреблась в окно и, после того, как Наруто открыл, спросила:

— Ты как?

— Нормально, — немного вяло отмахнулся он. — Заходи, чего ты зависла под окном.

С сомнением посмотрела вглубь комнаты. Мое солнце, конечно, не засранец, но он двенадцатилетний мальчишка, поэтому наши понятия о том, что такое порядок, немного отличаются. Не хотелось, чтобы у меня опять включилась «мамочка», когда я начинаю ворчать и занудствовать. Тем более, что пару раз мы с Наруто по этому поводу уже ругались. Я здесь не за этим.

— Вообще-то, я хотела позвать тебя в Ичираку. Я угощаю. Пойдем?

Наруто просиял.

— Да, когда я отказывался?! Конечно, пойдем!

Сегодня у нас случился прорыв — Наруто наконец удалось провалиться в свое подсознание, где он, как я и предупреждала, встретился с Девятихвостым. Эта встреча не прошла для моего солнца легко и безболезненно. Все, чего нам удалось от него добиться — это что лис «большой, красивый и недобрый», а место «мрачное и мокрое». Вообще, он пребывал в каком-то раздерганном состоянии и продолжать тренировку был явно неспособен. Поэтому мы быстро свернулись, я дала Наруто часик прийти в себя, а потом отправилась проведать. Был один проверенный способ быстро привести его в нормальное солнечное состояние. Любовь Наруто к рамену, воистину, не знала границ.

Мы сидели в Ичираку и, поглощая лапшу, болтали о всякой ерунде. Здесь нас и нашел Изаму.

— А где Тобирама? — удивилась я. — Вы разве не вместе были?

— Боюсь, Тобирама нам сегодня компанию не составит, — с редко появляющимся у него ехидством сообщил Изаму.

— С ним все в порядке? — на всякий случай спросила я.

— Да, не волнуйся. — Изаму получил свою тарелку лапши. Орудуя палочками, он поинтересовался: — Наруто, ты как?

— Нормально. А где все-таки Тобирама?

— Бегает по деревне, — ухмыльнулся Изаму. — Но от … — он назвал имена нескольких наших одноклассниц, — так просто не скроешься.

— А чего им надо от Тобирамы?

— Не знаю… Внимания, цветов, приглашения на свидание.

— Так вот в чем дело! — Я засмеялась. — Надо же, какие пылкие романтические чувства может вызывать наш умный друг.

— Мы в следующем году заканчиваем Академию, — пожал плечами Изаму. — У девчонок осталось мало времени.

Мы с Наруто недоуменно переглянулись и одновременно нахмурились.

— Ты о чем? — спросил мое солнце.

Изаму перестал есть и удивленно посмотрел на нас. Потом, видимо, что-то внезапно поняв, отложил палочки и ожесточенно потер лоб.

— Ну да… — пробормотал он. — Наруто у нас особый случай, а ты из Великого клана. Как бы вам объяснить…

— Шиноби даже из Малого клана пробиться непросто, — подсказал Теучи, не оборачиваясь и что-то помешивая в кастрюле. — А если ты бесклановый, то почти невозможно. Из таких редко кто достигает уровня джонина, только по-настоящему упорные и талантливые.

— Хочешь сказать, если ты родился в Великом клане, то можешь ничего не делать, и все у тебя будет хорошо, а звания так просто на тебя будут сыпаться?! — возмутился Наруто.

— Нет, — спокойно возразил Теучи. — Если ты родился в Великом клане, то даже если не захочешь, тебя заставят знать и уметь все, что положено.

— Это точно, — вздохнула я, вспомнив собственный опыт.

— У всего своя цена, — философски заметил Теучи, пожав плечами.

— Но… — начал было Наруто.

— Девчонкам еще сложнее, — перебив его, негромко сказал Изаму. — Многие бесклановые поступают в Академию для того, чтобы познакомиться с кем-то из клановых и ну… выйти потом за него замуж.

— Так и есть, — согласился Теучи. Он бросил в кастрюлю какие-то приправы и повернулся к нам. — Сейчас мирное время, поэтому большинство ваших одноклассниц после обязательной стажировки уйдут в отставку. А к тому времени им уже надо как-то устроить свою жизнь.

Не могу сказать, что эти откровения стали для меня шоком. Что-то подобное я подозревала, просто как-то особо не задумывалась над этим вопросом. А вот Наруто был шокирован.

— Так что… все эти девчонки вокруг Саске… Они что, просто гоняются за клановым моном?!

— Нет, ну почему, — возразила я. — Он красавчик, весь из себя крутой. Наверное, какие-то чувства имеют место быть.

Изаму хмыкнул и быстро доел свой рамен.

— Для многих — и не только бесклановых, верх мечтаний — выйти замуж за представителя Великого клана, — сказал он. — А вас таких, особенно из главных ветвей, мало. Была бы ты парнем, сейчас тоже бегала бы, как Тобирама.

Дорогие су… сущности, я уже это говорила, но спасибо вам большое, что оставили мне пол. Спасибо-спасибо-спасибо!

— Нет, это неправильно, — Наруто все никак не мог прийти в себя. — Жениться и замуж выходить надо за того, кого любишь. Жить-то будешь с человеком, а не с моном.

Изаму лишь пожал плечами, Теучи хмыкнул и вернулся к плите. Я подозрительно покосилась на Изаму.

— А ты почему не бегаешь? Ты же из Малого клана.

— Неохота. Поэтому я сказал, что если буду с кем-то встречаться, то ты меня прибьешь. А девчонки тебя побаиваются.

— Что-о-о?!

У меня не то, что брови — глаза на лоб полезли. Наруто как-то сдавленно хрюкнул, а потом совершенно некультурно заржал.

— А чего Тобирама так не сказал? — сквозь смех спросил он.

— Наверное, потому, что Акира и так его прибьет, вне зависимости от того, будет он с кем-то встречаться или нет.

Я только открывала и закрывала рот, не в силах подобрать хоть сколько-нибудь печатные слова. В итоге, выдав невразумительное «Пф-ф-ф», просто схватилась за голову.

Несколько дней после этого разговора Наруто приглядывался к курятнику, а потом вынес свой вердикт:

— Скучные они какие-то. Одинаковые.

— Что и Сакура? — не удержалась от подколки я.

— Ты знаешь, и Сакура, — с необыкновенной, совершенно не свойственной ему серьезностью ответил Наруто.

Так, похоже отношения с противоположным полом в обозримом будущем выпали из повестки дня моего солнца. Ну и ладно, торопиться ему некуда.

После прорыва в подсознание дела Наруто быстро пошли на лад, и уже через несколько месяцев его контроль чакры улучшился на порядок. На мой вкус, он все равно орудовал потоками, как оглоблей, но, по сравнению с тем, что было, это — почти ювелирная работа. Мое солнце легко освоил и технику Замены, и технику Перевоплощения. Вот только Иллюзорное клонирование так и не давалось ему. Какой-то внутренний барьер, что ли. Что-то похожее было с английским у моего Мерзкого Подростка. Обладая хорошим словарным запасом, прекрасно понимая и переводя, она совсем не могла говорить. Такая вот «собачья болезнь», не повезло с первой учительницей. Потребовалось несколько лет целенаправленных усилий, чтобы побороть этот взращенный «пидагогом» комплекс. Но это был всего лишь английский язык. В моем прежнем мире от этого, конечно, зависела дальнейшая карьера, но, по большому счету, все это маркеры и условности того мира.

У Наруто ситуация была иная. Иллюзорные клоны входили в программу выпускных экзаменов, а от того, закончит Наруто Академию или нет, зависела не просто его карьера, а его дальнейшая жизнь. Другой мир — другие правила. Я уже начала впадать в отчаянье, на все лады проклиная канон. Решение, как обычно, нашел Тобирама. Уж не знаю, каким извилистым путем шла его мысль, но наш пра-пра-потомок покопался в клановом архиве и выдал Наруто технику Теневых клонов, которую тот освоил с легкостью необыкновенной. Если кто не в курсе, то эту технику и придумал Второй Хокаге, внешней копией которого был Тобирама. А знаменитый предок был тот еще волшебник, и на его счету столько техник — и полезных, и жутких, — что снимаю шляпу и искренне низко кланяюсь. Но это касается ТОГО Сенджу Тобирамы, а ЭТОГО я попеременно хочу то обнять, то придушить. Хотя за технику Теневых клонов для моего солнца ему отдельное спасибо. Теневые клоны на порядок круче Иллюзорных и в академический курс не входят. Так что, зачет на выпускном экзамене моему солнцу гарантирован.

Но, несмотря на такие головокружительные успехи, мы продолжали заниматься. Оказалось, что учить — как и учиться, не менее интересно, особенно, когда дело касается дорогих тебе людей. Хотя на Саске это не распространялось. Нет, вымуштровал он меня качественно, попасть в меня чем-либо метательным, да и просто попасть было оч-чень проблематично. Навыки уклонения у меня были, что надо. Вот только это не приносило ни радости, ни удовлетворения. Я бросила всякие попытки понять его. Все наше общение сводилось к бесконечным перепалкам и ядовитым подколкам. С того скандала я больше не позволяла себе эмоциональных всплесков, предпочитая плеваться ядом и кидаться какашками с полнейшим спокойствием и ледяной учтивостью.

Но Саске не сдавался, и как-то ему опять практически удалось довести меня. В тот день он превзошел сам себя, всласть протоптавшись по всем моим мозолям. Имя Итачи не сходило с его уст. Каким-то нечеловеческим усилием мне удалось не сорваться и как-то дотянуть до конца этого, прости Господи, занятия. Время было четко регламентировано, и все его попытки продлить удовольствие я жестко пресекала.

Когда мы наконец расстались, я не стала прыгать на «нашу» поляну, а пошла пешком. Меня буквально трясло от бешенства, и мне нужно было время, чтобы успокоиться. В таком состоянии я легко могла сорваться на моих мальчишек, а они тут были не при чем и совершенно этого не заслуживали.

Вообще, с этой «внеклассной деятельностью» получилось занятно. Уж не знаю, что там услышали-увидели-подумали мои учителя-наставники и прочие ответственные лица, но выходной в Академии внезапно стал полностью принадлежать мне. В клане меня не трогали, и я могла распоряжаться временем по своему усмотрению. Поэтому каждый выходной я с утра общалась с Саске, потом встречалась с мальчишками и учила их контролю чакры. Случалось, мы занимались этим до самого вечера, в другой раз быстро сворачивались и просто пинали балду или находили себе другие полезные занятия.

Когда в тот день я пришла на «нашу» поляну, то уже более-менее успокоилась и взяла себя в руки. Но мои мальчишки слишком хорошо меня знали.

— Опять Саске что-то отмочил, — мгновенно понял Изаму.

— Ничего нового, — поморщилась я.

Тема сразу была закрыта. А на следующий день на спарринг-занятии Изаму вызвал Саске. Обычно нас ставил в пары Ирука. Но когда кто-то жаждал «почти настоящей» драки, то мог вызвать себе противника. Тогда поединок проходил немного по другим правилам — разрешалось использовать оружие и техники.

Когда Изаму и Саске складывали руки в ритуальном жесте, то обменялись несколькими фразами. Говорили они очень тихо, что-то расслышать было невозможно, а читать по губам я не умела.

Поединок получился красивый. Саске пробудил шаринган еще в Ту ночь, и сейчас у него было уже два томоэ. А Изаму был из клана Киеру и прекрасно владел их секретной техникой, которой было мгновенное ускорение. Это было возможно только на коротких дистанциях и ограничено по времени, но, когда Изаму максимально ускорялся, он превращался даже не в размытую тень, а просто в легкое колебание воздуха. Увернуться от его удара под максимальным ускорением было практически невозможно. У меня получалось один раз из двадцати. Так что противники друг друга стоили. Через несколько минут учитель Ирука остановил поединок и присудил ничью. Видимо опасался, что если дать им волю, эта парочка разнесет к чертовой матери всю нашу площадку.

— Ну и зачем ты это сделал? — спросила я, когда Изаму после поединка подошел к нам.

— Хотел проверить свой уровень, — спокойно ответил он. — Мне уже надоело пинать Тобираму, а пинать Наруто бесполезно, только ноги отобьешь.

— Это еще кто кого пинает, — привычно возмутился пра-пра-потомок.

Такие перепалки у них с Изаму были обычным делом. Наруто только усмехнулся. Как я и подозревала, контроль чакры был в какой-то мере связан с эмоциональной составляющей. Существенно улучшив контроль, Наруто стал спокойней и сдержанней, но каких-то кардинальных изменений в его характере — слава всем богам — не было. Могу погладить себя по головке, какая я осторожная и деликатная умница.

В выходной Изаму не пришел. Я удивилась, но не сильно обеспокоилась, мало ли что — могло в семье что-то случиться. Но он не появился и на следующий день в Академии, а вот это уже было весьма волнительно, и я задействовала Зрак. Говорить, что слепки теней моих мальчишек были первыми, которые я поместила в отремонтированную базу данных, наверное, излишне. Изаму нашелся в госпитале. С трудом дождавшись конца уроков, мы побежали к нему. Изаму оказался весьма серьезно избит, но выглядел вполне довольным.

— Что произошло?! — чуть ли не с порога завопила я.

— Да, все в порядке, Акира, — чуть виновато улыбнулся Изаму. — Просто подрался. Через пару дней буду, как новенький. Лучше расскажите, что там сегодня было в Академии?

Тобирама тут же с готовностью полез за учебниками. Мы бы сидели у Изаму до вечера, но и мне, и Тобираме надо было бежать на клановые занятия, а у Наруто сегодня был день посещения Третьего. Раз в месяц старик не ленился сам приходить к моему солнцу. Приносил ему денежное пособие и талоны на питание, интересовался успехами и просто болтал за жизнь. Поддерживал, так сказать, гонимого всеми сироту. Надо сказать, после того разговора Наруто стал относиться к старику куда менее восторженно. Нет, он по-прежнему уважал Хокаге, вот только у моего солнца появились не очень приятные вопросы к Третьему, которые, впрочем, он не спешил задавать.

— Тебе все равно придется все рассказать, — пригрозила я, когда мы уже уходили.

Изаму только улыбнулся и как бы покорно склонил голову.

В коридоре мы едва не столкнулись с чуть ли не бегущими наперегонки Сакурой и Ино. У одной в руках был нарцисс, у другой — красная роза.

— Куда это они? — удивился Наруто. — Неужели к Изаму?

Та же мысль промелькнула и у меня. Но нет. Девчонки просвистели мимо палаты, из которой мы только что вышли, и скрылись за другой дверью. И тут я все поняла. Черт, вот же я балда, как сразу не связала эти эпизоды?!

— Не ждите меня, — бросила я мальчишкам и побежала вслед за одноклассницами.

Тобирама попытался что-то крикнуть мне вслед, но я не слушала. Добежав до палаты, рванула дверь и совершенно бесцеремонно ворвалась внутрь. Так и есть. На кровати лежал избитый Саске. Сакура и Ино, склонившись к нему с двух сторон, что-то наперебой щебетали, но при моем появлении разом умолкли. Встретившись со мной взглядом, Саске дернул уголком губ в этом учиховском подобии улыбки и чуть изогнул одну бровь. Не иначе, как у меня научился, подлец.

— Идиот! — прошипела я и, развернувшись, захлопнула за собой дверь.

Палату Изаму я посетила схожим образом. Не моргнув глазом, он выслушал все нежные слова и эпитеты, которые я обрушила на его голову. Наконец я иссякла, и уже почти нормальным тоном сказала:

— Ты же всегда был спокойным, уравновешенным, а главное — разумным человеком. Когда и зачем ты потерял свой мозг?

Изаму деланно поморщился:

— Долгая история. Акира, ну что ты раскричалась? Ничего же такого не произошло.

Присев на край кровати и легко сжав его ладонь, я тихо сказала:

— Дурак. Я же волнуюсь за тебя.

Хлопнула дверь, я обернулась. На пороге стоял Саске и сверлил недавнего супротивника взглядом.

— Акира… — в интонации Изаму были и извинение, и просьба, и обещание.

Отпустила его руку и поднялась. Проходя мимо Саске, покосилась на него, но промолчала. Вышла из палаты и аккуратно закрыла за собой дверь.

Изаму, как и обещал, через два дня вернулся в Академию. Похоже, что свою стычку с Учихой он обсуждал и с Наруто, и с Тобирамой. Возможно даже, они были в курсе с самого начала. Меня не посвящали. Это было и немного обидно, и грустно, но вполне понятно. Это в нежном возрасте все дети, а потом появляются мальчики и девочки, юноши и девушки, мужчины и женщины, и мужской и женский миры расходятся. «Женские штучки», «мужикам это не по уму». Мы вроде как и остаемся рядом, но живем на манер параллельных прямых. Это и не хорошо, и не плохо — просто так мы устроены.

Наступил очередной выходной. В глубине души я надеялась, что Саске больше не придет. Но он пришел. Зараза.

— Я глубоко тронут тем, что ты нашла возможность навестить меня в госпитале, — отвесив церемонный поклон, сказал он.

Вот, значит, как… Ладно, я тоже так умею. Поза, мимика, жесты, интонация — все в лучших традициях «високого штиля».

— Это меньшее, что я могла сделать, — нежным голоском пропела я.

Саске, чуть прищурившись, одарил меня долгим взглядом:

— Твоя забота вдохнула в меня жизнь.

Отточенным жестом я приложила кончики пальцев к груди и особым образом вдохнула, изобразив грудной клеткой «нежное трепетание крыльев бабочки», как это называла Мэдока. По-хорошему, тут надо было бы зардеться легким румянцем, но, уж простите, что не дано, то не дано.

— Это такая малость, — мой голос журчал, как ручеек. — Твои раны разрывали мне сердце.

— Хм-м…

Что, сдулся уже? То-то же. А то, может, еще пощебечем? Чего-то я даже соскучилась по урокам этикета. Тьфу, что я несу?! Чур меня, чур!

— Сегодня выходной. Мы можем куда-нибудь сходить, — вполне нормальным тоном сказал Саске.

Э-э-э… мнэ-э… скажем, Полуэкт… Я хлопнула глазами. Потом еще раз двойным кликом. Не, не помогает — мозг словил критическую ошибку. Э-э-э… это, вообще, Саске? Может, мы не будем никуда ходить, а лучше подеремся и поругаемся как обычно? Мило так, по-домашнему — нормальный выходной день.

— Акира?

Fatal error… fatal error… Нечеловеческим усилием я изобразила положенную смущенную улыбку.

— Хорошо. Пойдем… куда-нибудь…

Адреса того, куда бы мы могли пойти, что мелькали на синем экране в моем мозге, не имели никакого отношения к общепиту и прочим местам культурного проведения досуга. Но озвучивать их не стоило, невежливо. Пребывая в полнейшей прострации, я безропотно позволила Саске увести меня с полигона. Мы вроде бы погуляли по деревне. Вроде бы зашли в какую-то кафешку, я там даже что-то съела. Точно, что-то сладкое.

Так, стоп! Я тряхнула головой, запуская перезагрузку мозга. Ничего не изменилось. Мы с Саске сидим в кафе.

— Еще чаю? — спросил он.

— Это какая-то техника?

Саске удивленно посмотрел на меня.

— Нет, просто чай.

— Я не про это. Как я, вообще, здесь оказалась?

— Пришла вместе со мной.

У-у-у… Стукнулась лбом об стол и замерла. Эта его манера буквально и четко отвечать на поставленный вопрос вызывала короткое замыкание в моих мозгах. Программист чертов, чей ответ абсолютно верен, но на хрен никому не нужен.

— Тебе плохо?

Нет, мне просто, зашибись, как хорошо. Отлепив голову от стола, я посмотрела на Саске.

— Послушай, сейчас я задам тебе вопрос. Пожалуйста, попробуй ответить не буквально, а на то, про что я на самом деле спрашиваю. Внимание, вопрос: что мы здесь делаем?

Саске задумался. Надолго. В конце концов разлепил губы:

— Я хотел извиниться. Я был груб.

Теперь замолчала я. Надолго. Очень хотелось выпить. Или закурить. А лучше и то, и другое.

— Я буду еще чаю, — наконец сказала я.

Больше трех лет мы с ним мочили друг друга. Издевались, обливали помоями и оскорблениями. Я уже давно бросила попытки его понять, поставила крест, заколотила гвоздями и повесила табличку: «Психованный говнюк». А оказалось, чтобы он проявил хоть что-то эмоцеобразное, всего-то и надо было, что как следует его избить. Кажется, я уже говорила, что мужская логика для меня — мрачная тайна. Или это особое строение мужского организма?

Вернулся Саске с чаем. Особых иллюзий и надежд я не питала. Эффект, скорей всего, неглубокий и временный. Но попытка — не пытка. Можно попробовать хотя бы чуть-чуть его расковырять.

— Ты обижаешься на то, что меня учил Итачи? — спросила я, выбрав умеренно мягко-теплый тон.

— Нет.

— Тогда почему… ты был груб?

— Ты меня не замечала.

— А это важно?

— Да.

Я видела, с каким усилием Саске выталкивает из себя слова. Мы с ним пять лет проучились в одном классе, поэтому я точно знала, что с устной речью у него нет никаких проблем. И словарный запас хороший, и с построением предложений все отлично. Видимо, дело было в том, что он плохо владел навыком межличностного общения. Одно дело — рассказ на выученную тему и совсем другое — разговор с одноклассником. Плюс пропагандируемая и насаждаемая в кланах сдержанность. В принципе, и я, и Тобирама проходили ту же муштру, но в клане Учиха с этим был, похоже, перебор. Чего Саске не умел совершенно, так это озвучивать свои эмоции.

— Саске, мы пять лет учимся в одном классе, — весело-иронично сказала я. — С самого первого дня ты всегда был в центре внимания, за толпой девчонок тебя даже видно не было. Тебя обижает, что я вместе со всеми не щебечу: «О, С-а-аске-е…»?

Последнее я исполнила с томным придыханием, и младшего Учиху аж передернуло.

— Нет, — решительно ответил он.

— Тогда в чем проблема?

Саске уткнулся в стакан с чаем и опять надолго замолчал. Я его не торопила, попивая чаек и поглядывая по сторонам. Мое внимание привлекло розовое пятно. Вот, черт, как не вовремя…

— Сакура, — резко сказала я.

— Что?

— А, поздно, — я поморщилась. — Она нас заметила.

При виде столь непотребной картины, как сидящие в чайной мы с Саске, Сакура для начала замерла на манер столба. Потом ее немного тряхануло, словно подключили к сети и пустили электричество, а глаза загорелись недобрым огнем. Я завороженно наблюдала за рождением нового фонаря. Ровно до тех пор, пока этот осветительный прибор не двинул в нашу сторону. Вот тут мне стало реально не по себе, и я судорожно зашарила глазами в поисках подходящей тени на предмет по-быстрому смыться, а потом взглянула на Саске. В принципе, ему было не привыкать. Но после того, как мы с ним так мило попили чайку за душевной беседой, бросать его было как-то по-свински.

Проследив за моим взглядом, Саске обернулся и увидел надвигающееся на нас розовое светило. Отдаю ему должное — реакция у Учихи что надо. Одним движением, без пауз и переходов, он положил на стол деньги, выдернул меня из-за стола, выскочил на улицу, взлетел на крышу, пробежался и спрыгнул вниз в каком-то закутке. В моей руке так и остался зажат стакан с недопитым чаем. Не поверите, он даже не расплескался.

— Ты странная, — сказал Саске. — И сильная. Мне не интересны слабаки.

— А?.. — С трудом оторвав взгляд от стакана в руке, я посмотрела на Учиху: — Наверное, надо вернуть. Неудобно получилось.

Несколько секунд Саске рассматривал мое лицо, потом изрек:

— Пф-ф… Идем.

Мы вышли из закутка и направились обратно в заведение, из которого так стремительно сперли стакан. Однако быстро бегает младший Учиха — идти было прилично. Зато повышались шансы, что к тому времени, как мы дойдем, Сакура куда-нибудь рассосется.

За судьбу стакана я теперь была спокойна, поэтому попыталась вспомнить, что Саске сказал в том закутке, и перевести на доступный мне язык. Ему неинтересны слабаки. Это я могу понять. Учитывая правила этого мира и специфику воспитания, поклонение силе — нормально и логично. Если подумать, интерес Тобирамы ко мне был продиктован тем же самым. Получается, Саске просто видел во мне желательного противника, а то, что я девчонка, подогревало интерес? Тобирама подошел ко мне и занудствовал, пока не получил свой вожделенный спарринг. А Саске, выходит, такое элементарное решение в голову не пришло, вот он и выпендривался, как мог? Получается, что всего этого многолетнего геморроя могло не быть, если бы мы с Саске просто вовремя подрались где-нибудь в лесочке?! Твою же ж маму за ногу… Мне нестерпимо захотелось побиться лбом обо что-нибудь твердое.

— Так ты хочешь спарринг со мной? — спросила я.

— Раньше хотел, — не глядя на меня, ответил Саске. — Теперь нет.

Ядрена вошь… На колу мочало, начинай сначала. Ладно, хотя бы с прошлым недоразумением разобрались. Попробуем добиться чего-то внятного про день сегодняшний.

— А теперь ты чего хочешь?

— Чтобы ты меня заметила.

У меня просто руки опустились. Только-только мне показалось, что я начала его понимать, как снова-здорово.

— А в чем это должно выражаться?

На этот раз Саске замолчал очень надолго. Честно говоря, я и подумать не могла, что у него настолько серьезные проблемы с общением. Ничего удивительного, что при таких-то навыках, статусе и общей "зведности" у него не было не только друзей, но даже "друзей". Младший Учиха и так-то не отличался добротой и кротким нравом, а Та ночь и последующие события, видимо, заморозили его намертво. Помнится, до этого он все же был поживее.

Мы вернули спертый стакан и дошли до моего квартала, а Саске все молчал. Неожиданно он остановился и, повернувшись ко мне лицом, потребовал:

— Улыбнись.

Я чуяла какой-то подвох, но тем не менее предъявила самую нейтральную из моего арсенала улыбок. В ответ он покачал головой:

— Не так. Как ты улыбаешься ему. Наруто.

От такого заявления я совершенно растерялась. Как я улыбаюсь Наруто? Да, по-разному улыбаюсь — все зависит от… Много от чего зависит.

— Но, Саске, так невозможно. Это… рождается внутри.

— В этом все и дело. — Он развернулся и зашагал прочь, бросив через плечо: — В следующий выходной в то же время.

Я стояла, замерев не хуже Сакуры, и молча хлопала глазами. Вот, казалось бы, душевно так поговорили, а его последнее заявление, как ушат ледяной воды на голову. Видимо, чтобы не расслаблялась. Нет, поторопилась я — рано снимать табличку: «Психованный говнюк».

Глава 15

Сердце Конохи — резиденция главы деревни. За ней — скала, в которой высечены лица всех Хокаге. Не могу объяснить почему, но голова Четвертого самая удобная. Именно на ней мы с Наруто частенько проводили время, любуясь открывающимся отсюда видом Конохи.

Шестой класс Академии. Еще несколько месяцев, экзамены и… К черту, не хочу об этом думать. Вот выпустимся, станем генинами, и как-нибудь будет. Не может же быть, чтобы никак не было, правда?

— Я бы хотел попасть в одну команду с тобой, — не глядя на меня, сказал Наруто.

— Я тоже, — грустно улыбнулась я.

— Но ты в это не веришь?

Промолчала. Черт с ним, со знанием канона — я уже на нем достаточно потопталась, хотя он, зараза, упорно сопротивляется. Простая логика говорит о том, что состав седьмой команды предрешен. Наруто-Девятихвостый, Саске с шаринганом, который — если что — сможет обуздать демона, ну и в качестве прокладки Сакура. Сомневаюсь, что ее заменят кем-то другим. А что, хорошая кандидатура: вся из себя отличница, добрая, верная, по уши влюбленная в Саске. Шаринган-шаринганом, но Учиха ведь полный псих, надо и для него предусмотреть какой-никакой поводок. А так все отлично. Теоретически Саске контролирует Наруто, Сакура контролирует Саске, а самой Сакуре контроль и не нужен. Чего там контролировать? Мозг птичий, зато верности — хоть попой ешь. Так что, все как обычно в местной политике: логично и практично.

А вот куда засунут меня — хрен знает. Но уж точно не в одну команду с голубоглазым солнцем. Может, бросить на фиг эту Академию и сдаться клану — почивать на лаврах Серебряного Старейшины? Зато, пользуясь положением, я всегда буду знать, когда Наруто в деревне, и мы сможем регулярно видеться. В таком раскладе, конечно, есть своя ложка дегтя по имени Митсуо. Ужас, как не хочется лезть в политику. Еще неизвестно, что хуже и вреднее для здоровья — генинская доля в рандомном составе или бодание с Внешним Старейшиной. Надо подумать, время еще есть. Хотя настроение уже сейчас ни к черту.

— Что с тобой, Акира? — спросил Наруто, пытливо заглядывая мне в глаза. — Ты какая-то подавленная, сама на себя не похожа. Что-то случилось?

— Нет, ничего не случилось, — помотала головой я. — Просто… настроение плохое.

Ну не говорить же ему, что общаться нам осталось несколько месяцев, а потом у каждого начнется своя жизнь. Мы, наверное, будем видеться, но нечасто. За Наруто я не переживала, была уверена, что у него все будет хорошо. А вот насчет себя была полна самых дурных предчувствий. Хотя, будем справедливы — мое солнце согревало меня почти восемь лет. Видимо, пора и честь знать.

Я уже сейчас чувствовала, как свинцовые облака тоски и безысходности сгущаются вокруг, возвращая к тому, что было в самом начале моего появления в этом мире. В конце концов, полигон для депрессивной рефлексии всегда со мной. Просто вернусь к тому, с чего начала, и буду благодарна за восемь лет тепла. Ну… как-то так.

Правда, теперь у меня есть обязательства. От мысли о Саске стало совсем тоскливо. Хотя… он же тоже закончит Академию, и видеть его я буду не чаще, чем Наруто, а то и еще реже. Вот уже какой-то плюс нарисовался. Живем, блин…

Хотя, надо отдать младшему Учихе должное, после того нашего с ним задушевного разговора он вел себя очень пристойно. Почти не докапывался и практически не язвил. Мы даже периодически вполне по-человечески разговаривали. Саске словно ждал от меня чего-то. Я помнила его слова про улыбку, но, хотя каждое слово в отдельности было понятно, общий смысл оставался мне недоступен.

А еще он начал общаться с Изаму. Не сказать, чтобы они прямо лучшими друзьями стали, но их отношения вполне можно было назвать приятельскими. Вот что значит хорошая драка. Три дня в госпитале, зато какие перемены. Изаму я, на самом деле, была очень благодарна, хотя вслух этого и не говорила. Если бы не его вмешательство тогда, Саске точно довел бы меня до цугундера. Я ведь на самом деле в какие-то моменты была готова его убить. А с моими нынешними рефлексами и навыками это вполне могло закончиться кровью, а не разбитым о стену стаканом. Тобирама младшего Учиху на дух не выносил, из-за чего они с Изаму то и дело сцеплялись, Наруто соблюдал нейтралитет. С одной стороны, он сопереживал Саске и радовался, что тот теперь с Изаму хоть как-то общается, с другой — характер и манера поведения младшего Учихи не вызывали у него ни восторга, ни понимания.

Меня Саске пугал. Было в нем что-то темно-манящее, такая пронзительная, тянущая притягательность с легким ароматом угрозы. Наверное, именно это так цепляло Сакуру, что в присутствии младшего Учихи она настолько лишалась ума, что даже на общем фоне курятника была полным неадекватом. Так-то, если оценивать непредвзято, розоволосая была, в общем-то, неплохой девчонкой. Недолюбливала я ее по вполне понятным причинам. Я человек не злопамятный — зло не помню, я его записываю. Но больше всего меня бесило ее слюнотечение вокруг Саске — настоящий позор женского рода. Тьфу! Главное, было бы из-за чего с ума сходить. Как по мне, так от такого типа мужиков лучше бы держаться подальше. Ни счастья, ни радости он не принесет. Но, наверное, в подростковом возрасте это невозможно понять. Гормон играет, тьма манит, а угроза будоражит кровь. Надо быть битой жизнью старпершой, чтобы начать ценить тепло, надежность и покой. Впрочем, все это совершенно не мое дело. Так, наблюдения за живой природой.

Интересно, с кем распределят Изаму и Тобираму? Их мне тоже будет сильно не хватать. Конечно, у меня будут сокомандники, но никто не способен заменить моих мальчишек. Вот же тоска зеленая… Чего-то я совсем расклеилась. В конце концов, мы же не прямо сейчас расстаемся — впереди еще несколько месяцев. Так что, к черту грусть-тоску, можно еще надышаться перед смертью.

— Знаешь, — неожиданно задумчиво проговорил Наруто, — до Академии у меня не было друзей. Вообще никого не было, кроме тебя. Если бы не ты, я бы, наверное, сошел с ума от одиночества.

От этих слов сердце защемило так, что я даже перестала дышать. Солнце мое… Не знаю, сколько мне суждено прожить в этом мире, но эта жизнь уже прожита не зря. Наруто, ты даже не подозреваешь, насколько важно и драгоценно для меня то, что ты только что сказал. Но я не позволила обуревавшим меня чувствам вырваться и чуть насмешливо хмыкнула:

— Ага, или перевернул бы вверх дном всю деревню.

— Может и так, — широко улыбнулся Наруто. — Мы с тобой славно развлекались.

Улыбнувшись в ответ, я посмотрела на него и предложила:

— В Ичираку?

— Спрашиваешь!

Да, на него всегда можно положиться. В плане пожрать. Шучу, он вообще очень надежный и верный. Взявшись за руки, мы сиганули вниз с головы Четвертого Хокаге. Пять секунд — полет нормальный. В такие моменты я была глубоко благодарна дорогим су… сущностям, что мне дали возможность родиться в этом мире. Все-таки чакра — удивительная вещь. Особенно когда ты управляешь ей, а не она тобой. Сказал бы мне кто, что я буду способна спрыгнуть с такой высоты, потом по крышам добежать до любимой забегаловки, еще и удовольствие от этого получить — только бы пальцем у виска покрутила. Н-да, с того момента, как я впервые открыла глаза в этом мире, и во мне, и для меня многое изменилось.

Насколько я знаю, изначально «Наруто» делался японцами для японцев. И когда я начала смотреть это аниме, обладая только самыми поверхностными сведениями о Японии, в глаза сразу бросилось множество специфических фишечек, которые меня и зацепили. Но чем больше проходило серий, тем более адаптированным для европейского зрителя становился сериал. Особенно это было заметно во втором сезоне, хотя общая «японистость» и сохранялась.

Я все это к чему. По моим наблюдениям мир, в который я попала, ну вот ни фига не Япония. Даже не условно-средневековая и адаптированная. Вроде и палочки тут, и архитектура, и названия, но, пусть даже я и родилась здесь, менталитет-то у меня все равно остался русско-европейским, а вот не ощущала я себя инородным телом. Хоть убейте, но не японцы меня окружали. Характеры людей, их реакции. Было устойчивое ощущение европейцев, завернувшихся в кимоно, и в какие-то моменты внезапно вспоминающих, что вообще-то они японцы.

Язык, как и положено младенцу, я учила естественным путем. Не уверена, что это был японский: у меня создалось впечатление, что наш местный язык мне как-то ближе и интуитивно понятен. Хотя письменность слоговая, так что — не знаю. Климат, как в Волшебной стране — вечное теплое лето. Хотя, вру — на пару месяцев немного холодало до уровня среднестатистического московского июня. Говорят, что даже снег иногда выпадает. Ну не знаю, пока не видела. В общем, занятный мир. Хотя, я вообще уже не уверена, что это мир «Наруто». Скорее, я бы назвала это стилизацией. Допускаю, что ключевые события будут идти согласно канону, хотя по мелочам с самого начала расхождений было до черта. Посмотрим, что там будет дальше.

А дальше у нас были выпускные экзамены в Академии, которые прошли без сучка, без задоринки. Кто-то там вроде не сдал — честно говоря, я не обратила внимания. Все-таки наш класс для меня так и остался массовкой, за исключением нескольких главных — для меня — персонажей. Мы с моими мальчишками успешно сдали экзамены, получили протекторы и, естественно, отправились отмечать. Правильно, в Ичираку, куда же еще.

Я смотрела на Наруто, Изаму, Тобираму и любовалась ими, прощаясь. Какие они все-таки классные — умные, сильные, красивые. Такие разные и внешне, и по характеру, но объединенные очень важными и очень правильными чертами. Они оживленно обсуждали экзамены и завтрашнее распределение. Их ждал новый этап в жизни, меня же — возвращение к старому. Ладно, не будем сейчас думать о грустном и портить этот радостный теплый вечер. Поплакать я вполне могу и завтра после распределения.

И вот наступило это завтра. Я собиралась в Академию, как на плаху. Тщательно вымылась, надела все чистое, перед самым выходом нацепила протектор и улыбку. У меня же сегодня такой радостный день…

Учитель Ирука зачитывал списки команд, я слушала вполуха. Прозвучало ожидаемое:

— Команда номер семь: Харуно Сакура, Узумаки Наруто, Учиха Саске. Капитан Хатаке Какаши.

Сакура буквально запрыгала от радости, Саске остался невозмутим, а Наруто обернулся и с грустной улыбкой посмотрел на меня. Пожав плечами, я улыбнулась в ответ. Главное — не разреветься прямо сейчас… Еще имена и номера команд. Наконец я услышала:

— Команда номер одиннадцать: Неко Акира, Киеру Изаму, Сенджу Тобирама. Капитан Нара Шику.

Не веря своим ушам, я едва не попросила учителя Ируку повторить. Мне сложно описать мои чувства в тот момент. Уже смирившись с неизбежным, попрощавшись с любимыми людьми, я скукожилась, словно засыхающий росток в ящике. И тут внезапно на меня будто пролились теплый дождь и солнечный свет. Это ощущение… как — будто крылья — расправляется душа, а тело наполняется силой. Я снова могла дышать.

Так, похоже, плач отменяется, и рефлексивно-депрессивный полигон еще подождет. Теперь нужно как-то умудриться не уподобиться Сакуре и не начать скакать по классу. Мы переглянулись с моими теперь уже сокомандниками. Мальчишки тоже были радостно изумлены. Наруто снова обернулся и, послав мне широкую улыбку, показал поднятый вверх большой палец. Солнце мое, спасибо тебе! Я же вижу, что тебе грустно, но ты так искренне рад за нас.

Ирука зачитал последние имена, свернул свиток и, сказав напутственные слова, покинул класс. Народ тут же загомонил. Кто-то бурно радовался, кто-то возмущался, а мне просто хотелось свернуться в клубок и замурлыкать. Один за другим стали приходить наставники и забирать свои команды. Наконец, в классе появился типичный Нара — их фирменный высокий топорщащийся хвост на голове было невозможно ни с чем спутать.

— Неко Акира, Киеру Изаму, Сенджу Тобирама, — с легкой ленцой в голосе проговорил он, — за мной.

Мы поднялись со своих мест и спустились вниз. Проходя мимо Наруто, я на секунду задержалась и прикоснулась к его плечу. Он быстро накрыл мою руку своей и легко сжал пальцы.

— Удачи! — еле слышно шепнула я. Знаю, солнце мое, она тебе понадобится.

Мы вышли из класса вслед за наставником, дверь закрылась с неприятным стуком. Когда теперь мы снова увидим Наруто…

Капитан привел нас в небольшой скверик за зданием Академии и, сложив руки на груди, прислонился к дереву. Мы полукругом расселись на траве перед ним.

— Вы выглядите довольными, — хмыкнул он, быстро оглядев нас. — Ну что же, давайте знакомиться. Меня зовут Нара Шику. Вся эта чепуха про люблю-нелюблю-мечтаю раздражает, но вам придется это сказать. Надо же что-то написать в отчете. Кто начнет?

— Давайте я, — сказал Тобирама. — Меня зовут Сенджу Тобирама. Люблю читать, не люблю плохие книги, мечтаю освоить все техники Второго Хокаге.

— Понятно, голова, — кивнул своим мыслям наставник.

— Меня зовут Киеру Изаму. Вынужденно люблю рамен, не люблю бегать, мечтаю хотя бы день побыть в доме одному.

— Ноги, — коротко прокомментировал наш капитан.

Мне стало жутко любопытно, какой же частью тела назначат меня, и я затараторила:

— Меня зовут Неко Акира. Люблю есть все, что дают, не люблю, когда меня будят посреди ночи, мечтаю дожить до старости.

— Все остальное, — вздохнул Шику. — Шутники. Но для отчета сгодится.

— Знаете, капитан, ваше «все остальное» немного обидно, — хлопнув глазами, заявила я.

— Да? — хмыкнул он. — А как бы тебя надо было назвать?

— Ну не знаю… — я округлила губы, приложила к ним кончик указательного пальца и начала задумчиво перечислять: — Сердце, глаза…

— Язва, — в тон мне продолжил Тобирама. — Мигрень…

— Ты еще тошноту и рвоту предложи, — обиженно буркнула я. — Это все болезни, а не части тела.

— Акира, ты уверена, что хочешь продолжать? — негромко поинтересовался Изаму. — Все романтичные части закончились.

Фыркнув, я вздернула нос и отвернулась.

— А я просил дать мне команду попроще, — тяжело вздохнул Шику. — Все с вами ясно. Для первого знакомства достаточно. Завтра в семь утра жду вас на одиннадцатом полигоне. — Он еще раз оглядел нас и снова вздохнул. — Ладно, в восемь. Можете позавтракать.

— Есть, капитан! — хором крикнули мы.

После того, как Шику исчез в ворохе листьев, Изаму спросил:

— Акира, ну и зачем было нужно это представление?

— Надо же было ему дать пищу для отчета, — пожала плечами я и недобро посмотрела на Тобираму: — Язва, значит?

— Ну, а как тебя еще назвать? — спросил он и, демонстративно загородив голову руками, жалобно попросил: — Только не бей, пожалуйста!

— Что я тебе Сакура, что ли, — фыркнула я.

— Интересно, как все прошло у Наруто? — задумчиво проговорил Изаму.

— Да уж. — Тобирама сразу прекратил кривляться и посерьезнел. — Команда ему досталась так себе.

— Это ты зря, — возразил Изаму. — Я тебе уже много раз говорил, что Саске вполне нормальный.

— Да и Сакура, в принципе, ничего, — поддержала его я. — Особенно если Наруто не будет вставать между ней и Саске.

— Вы сами-то в это верите? — с иронией поинтересовался Тобирама и поднялся. — Ладно, идемте. Может, еще встретим этих ваших «нормальных».

Мы с Изаму пошли вслед за ним. В общем-то, я и не сомневалась, что лидером в нашей команде станет Тобирама — для этого он обладал всеми нужными качествами. Если завтра наставник будет проверять нас на командную работу, то его ожидает сюрприз. Активировав Зрак, я быстро осмотрелась. Нет, не будет. Далеко наш капитан не ушел и, похоже, слышал весь разговор. Завтрашний день обещал быть интересным.

Утром на полигон все пришли вовремя. Никакой ереси типа испытания с колокольчиками не было. Вместо этого нам предложили в заданном квадрате найти наш обед. Нашли мы его довольно бодро, но между нами и едой встали ловушки и клоны капитана. Пришлось выдержать бой, но обед мы добыли.

— В общем, вас даже можно похвалить, — сказал Шику, распечатывая коробку и раздавая каждому его порцию. — Но я пока не буду, потому что ошибок вы наделали массу, а командная координация просто отсутствует.

— Капитан, я не поняла, это вы нас ругаете или хвалите? — спросила я.

— Это я вам объясняю, — зевнул он. — Подумайте сами. Вы все из кланов, каждый со своими техниками и стилем тайдзюцу. Чему я могу вас научить? Ваши боевые навыки на очень хорошем уровне — хоть сейчас на экзамен на чунина отправляй. Вот только вы провалитесь.

— Почему? — заинтересовался Тобирама.

— Потому что, хоть и каждый из вас хорош, вы дружите и хорошо друг друга знаете, но работать в команде не умеете. Вот этому вы и будете учиться. Доедайте, и для начала разберем ваши сегодняшние ошибки.

Вот повезло же нам с капитаном. Как будто специально подбирали. Хотя, наверное, так и было. Все же руководство нашей деревни Абсолютным Злом и Упрямыми Идиотами не являлось и больше всех было заинтересовано в сильных слаженных командах. Да и, судя по всему, наша выходка с Наруто осталась незамеченной. За это надо сказать спасибо моему солнцу, который проявил редкостные сдержанность и разумность, и свою осведомленность не демонстрировал.

Интересно, как у него все складывается в команде? Как я и думала, с момента распределения мы не видели Наруто. Тренировки, миссии, клановые тренировки — круг общения ограничивался командой и кланом, на что-либо другое просто не оставалось времени. Про миссии рассказывать нечего: прополка, уборка, выгул собак, поимка сбежавших кошек и прочая помощь по хозяйству. В общем, все по канону, даже говорить неинтересно.

Тренировки с Шику мне нравились, хотя первое время он, по большей части, читал нам лекции о тактике и стратегии, ну и учил играть в шоги — куда же без этого. Единственным достойным соперником для нашего капитана ожидаемо оказался Тобирама. Еще Шику учил нас разным построениям и стратегиям совмещения наших техник. Короче, аккуратно и умело лепил из нас единый организм. На мой взгляд, вполне успешно. Но самым ценным, чему учил нас наш капитан было разделение потоков сознания. Вот он — главный секрет клана Нара, а вовсе не их манипуляции с тенями.

Помню, в прошлой жизни у меня был хороший приятель, который вполне искренне говорил, что не может одновременно идти по лестнице и жевать жвачку. Я долго смеялась над этим его заявлением, но он и правда не мог. Либо то — либо другое. Так же и с мышлением. Как правило, человек сосредоточенно может думать только о чем-то одном, или поверхностно скакать с мысли на мысль. Разделение потоков сознания позволяло одновременно сосредоточенно думать о нескольких вещах. В бою совершенно незаменимая вещь. Пока один поток анализирует действия противника, другой прорабатывает тактику противодействия, третий следит за окружающей обстановкой, а четвертый манипулирует чакрой. И все это с очень высоким КПД, и по совокупности дает просто невероятную скорость мышления. Механизм таких манипуляций немного напоминал наше клановое жонглирование потоками энергий, поэтому из нас троих разделение потоков мышления мне давалось легче всего.

Полученный статус генина серьезно изменил и мое клановое обучение. Нобу и Мэдока заявили, что большему они меня научить не могут, но всегда готовы помочь и ответить на вопросы. Я расстроилась. Нобу и его уроки я просто любила, а к Мэдоке за эти годы привыкла. Все-таки в моей нынешней жизни она играла очень большую роль. Кроме того, с получением мной протектора закончилось ее опекунство. Теперь по закону я была совершеннолетней и отвечала за себя сама. Последним распоряжением Мэдоки в качестве Наставницы стало указание пройти курс обучения у Чики. В ответ на мою кислую физиономию Мэдока фыркнула:

— Акира, ты уже не ребенок, пора оставить глупые детские обиды. Кроме того, такое поведение в отношении твоей михарай просто недостойно.

Вот так я впервые столкнулась с этим — каким уже по счету? — клановым извращением. Мэдока отказалась что-либо объяснять, поэтому я обратилась к Прошлому Старейшине. Он, кстати, оказался классным мужиком, а чай бесподобным. У Библиотекаря я бывала нечасто, но общалась с удовольствием. Услышав мой вопрос, Прошлый едва заметно поморщился, а его глаза стали грустными.

— Это очень древний закон, — неохотно проговорил он. — Михарай становится проигравший в Поединке Мейо. Вызов на такой поединок строго регламентирован: бросить вызов Мейо можно только тому, кто позорит или вредит своими действиями клану. Сам поединок тоже проходит по жестким правилам в присутствии всего клана, а после образования Конохи на него обязательно приглашаются наблюдатели от Великих. Поединок Мейо — это поединок на ген-йоки. Проигравший становится михарай, то есть переходит в полное подчинение к рида — выигравшему, причем не только он сам, но и вся его семья и все потомки.

— Что значит в полное подчинение?

— Полное — значит абсолютное. Михарай лишены права принимать решения, они могут только выполнять приказы рида.

Нет, мой клан точно сведет меня с ума. Вот уж чего никак не ожидала, так это обнаружить в нашем раздолбайском обществе такую дикость. С трудом подавив рвущийся из меня поток матерщины, я спросила:

— И кому проиграла Чика?

— Никому. Ее семья уже несколько поколений является михарай твоей семьи.

— Я правильно понимаю, что Чика досталась мне по наследству?

— Да.

— И кто же из родителей оставил мне такое… имущество?

— Семья Чики была михарай семьи твоей матери.

— Я могу как-нибудь избавиться от этого наследства?

— Нет. Связь михарай и рида неразрывна и впечатана в Тень.

— Но это же… дикость какая-то! — не выдержала я. — Почему этот закон до сих пор не отменили?!

Прошлый спрятал нос в чашке с чаем и довольно долго пил из нее, деланно смакуя вкус напитка. Сомневаюсь, что он вообще его чувствовал, но я терпеливо молчала, пережидая эту попытку уйти от ответа.

— Закон нужен для сохранения клана, — наконец проговорил он. — Неко по природе своей очень независимы, поэтому нас сложно заставить двигаться сообща в одном направлении. Поединок Мейо оказался единственным эффективным способом объединить Неко. Отмени его — и клана не станет. Хорошо если обойдется без междоусобицы — прецедентов было достаточно. А Неко-одиночки очень опасны и для окружающих, и для самих себя.

— Но неужели никто никогда не протестовал против этого закона?

— Почему же, протестовали, конечно. Но большинство понимали, да и сейчас понимают его необходимость. Я могу тебе дать почитать кое-что на эту тему из закрытой части архива.

— Буду очень признательна, — я склонила голову в благодарственном кивке.

Некоторое время мы молча пили чай, а потом я все же вернулась к наиболее волнующему меня аспекту этой проблемы:

— А все-таки есть ли какой-нибудь способ отменить михарай?

— Результат Поединка Мейо можно оспорить, если кто-то из семьи михарай бросит Вызов рида и выиграет. В таком случае итог предыдущего Поединка аннулируется, и никто никому ничего не должен.

Мило. Я, прям, так и вижу, как Чика бросает мне Вызов. Похоже, деваться мне некуда и придется сыграть в игру «Почувствуй себя рабовладельцем». Вот черт, лучше бы я ничего этого не знала. Как мне теперь смотреть Чике в глаза?

Мы допили чай, и я уже собралась поблагодарить Библиотекаря и удалиться, как он неожиданно сказал:

— Связь михарай и рида гораздо глубже и сложнее, чем кажется на первый взгляд. Сейчас михарай уже почти не осталось, а Чика — последняя из своей семьи. Она потеряла всех родных во время нападения Девятихвостого.

Меня как пыльным мешком по голове огрели. Дорогие су… сущности, ну вот за что вы со мной так? Не могли, что ли, засунуть в какой-нибудь нормальный клан?..

Свое ученичество у Чики я решила отложить: мне нужно было время, чтобы осмыслить наши внезапно открывшиеся взаимоотношения. Кроме того, я не очень понимала, чему она может меня научить. Никаких особых способностей, кроме кулинарных, мною у Чики пока замечено не было, а курсы домохозяйки могли подождать. Вот Хотэка — другое дело. Стоило мне появиться с новеньким протектором на башке, как сенсей одарил меня ласковой улыбкой от уха до уха и счастливо сообщил:

— Ну вот, теперь мы с тобой можем начать нормальные тренировки!

От такого заявления у меня весь волосяной покров встал дыбом, и я непроизвольно попятилась. Нормальные тренировки? А до этого мы что, куличики в песочнице лепили? Но все оказалось не так страшно. Хотя, с какой стороны посмотреть…

Первым, к чему мы приступили, был боевой Зрак. Да, представьте себе, оказалось, что этот органический девайс может функционировать в нескольких режимах. В активированном состоянии Зрак давал доступ к манипуляциям с тенями, но при этом обычное зрение практически полностью отрубалось. В бою это было неприемлемо, потому что тени — это, конечно, прекрасно, но дерешься-то ты с живым человеком из плоти и крови, и видеть его было бы совсем не лишним. Даже мелкие напряжения мышц могут сказать очень многое, если уметь видеть. Поэтому был придуман боевой Зрак, хотя правильнее было бы назвать его Полузраком или Динамическим Зраком. Фокус, как обычно, заключался в пропорциональном соотношении подаваемых к глазам чакры и энергии Ткани. Плюс жонглирование потоками, чтобы в моменты использования теневых техник увеличивать количество энергии Ткани, и, соответственно, уменьшать тогда, когда дерешься как нормальный человек. В бою между шиноби секунда — это много, а теперь представьте, на какой скорости нужно было производить все эти расчеты и жонглирование?! Надеюсь, вам меня уже жалко. Мне вот очень. Прямо до слез. Физически тренировки с Хотэкой мало изменились, а вот мозги мои скрипели, плавились и искрили. Ну почему, почему меня засунули к этим биоконструктам?! У-у-у, су… сущности… Хочу в нормальный клан!

Холодные струи дождя заливали мое лицо и, смешиваясь со слезами, продолжали свой путь к земле. Одежда промокла насквозь, но я не чувствовала холода. Вообще ничего не чувствовала, кроме пронзительной, всепоглощающей боли. Это все-таки случилось… Я ждала и готовилась, боялась и гнала мысли прочь. Но как же это больно — терять невинность, терять себя…

Миссия. Просто миссия по эвакуации жителей небольшой деревеньки. Другие команды должны были зачистить банду, терроризировавшую эту местность. Мирное население нескольких деревень эвакуировали на всякий случай, чтобы исключить возможность их попадания в зону боя. Кто же знал, что банда разделится, и часть головорезов нападет на деревню, эвакуацией жителей которой занималась наша команда. И мы ведь почти закончили… Откуда только взялась та мелкая?.. Почему она побежала прямо на придурка с тесаком?.. Тобирама, зачем ты рванул к ней?.. Глупый вопрос. Это миссия. Просто миссия по защите гражданских.

Векторы движения всех троих сходились в одной точке, и это место встречи было фатальным для Тобирамы. Он закроет мелкую, но увернуться от тесака не успеет. Шансов у него нет, я слишком хорошо навострилась рассчитывать траектории и скорость. И не одной тени возле точки Х. У нас не было предусмотрено стратегии для такого случая, и ни одно из построений не годилось… Левая нога погрузилась во что-то ледяное, дискомфорт был мгновенным — я бежала. Слишком медленно, не успею… Такое родное и привычное ощущение в правой руке… К черту невидимость, сейчас это неважно… Я взмахнула нагинатой, и полупрозрачный клинок отсек руку бандита вместе с зажатым в ней тесаком… Вопль, фонтан крови… Повинуясь инерции замаха, тень нагинаты продолжила движение по заданной траектории… Темное лезвие коснулось груди мужчины и будто бумажную куклу рассекло его тело… Кровь, внутренности, запах… Две части органической массы, которая еще мгновение назад была человеком… Однако меня можно назвать мастером нагинаты, раз я смогла придать тени клинка такую остроту. Хотэка может мной гордиться…

Слезы неудержимым потоком струились по лицу… Или это был дождь… Внутри было пусто, и лишь эхо звенящей боли гуляло по углам омертвевшей души. Маленькая чугунная кастрюля падала вниз, истончаясь и бледнея, исчезая в ярко-алом фонтане… Кровь… Теперь на моих руках… Я. Смогла. Убить.

— Пойдем.

Теплая рука Изаму сжала мою ладонь и потянула за собой. Он куда-то вел меня. Остановились.

— Держи.

Берег небольшой речушки. Пологий спуск к воде, плоский камень, кусок мыла у меня в руке. Я упала на колени возле воды и начала яростно намыливать ладони. Еще… еще… еще… Руки… лицо… снова руки… Мне хотелось занырнуть целиком, словно это могло смыть с меня пролитую кровь… Зачем, я и так вся мокрая…

— Если тебе интересно, миссию мы закончили — можем отправляться домой. Никто из гражданских не пострадал. У нас ни раненых, ни убитых нет.

— Это хорошо, — я с трудом разлепила губы. Голос звучал хрипло.

— Банда ликвидирована. На нашем участке тоже.

Повернув голову, я взглянула в светлые глаза Изаму. При таком освещении они казались цвета начищенной стали.

— Да их было-то всего шесть человек, и только один шиноби.

Молча протянула ему мыло. Изаму криво улыбнулся:

— Думаешь, поможет?

— Мне помогло. Немного.

Он подошел, опустился на колени рядом со мной и, взяв мыло, начал тщательно намыливать руки.

— Та девочка… — не глядя на меня, тихо проговорил он, — она ничего не видела. Тобирама закрыл ее, а потом унес до того, как она успела что-то заметить. Но она очень хочет поблагодарить тебя. Мне удалось ее убедить, что я передам тебе ее благодарность.

— Спасибо, Изаму, — прошептала я и, немного помолчав, спросила: — Зачем она вообще побежала к тому бандиту?

— Она ни к нему бежала, а домой. Маму потеряла.

— Ясно.

Дождь кончился. Я поднялась, нарвала листьев покрупнее и, забрав у Изаму мыло, тщательно его завернула.

— Зачем оно тебе?

— Хочу сохранить… как сувенир.

Изаму поднялся на ноги и окинул меня долгим внимательным взглядом.

— Ты все-таки очень странная, — после недолгого молчания сказал он. — Идем?

Тобирама ждал нас в условленном месте недалеко от деревеньки. Шику еще не было — видимо улаживал формальности. Увидев меня, Сенджу вскинул голову, а его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но не решался. Я молча подошла к нему и просто обняла. Пра-пра-потомок замер, как парализованный удавом кролик, но уже через пару мгновений отмер и обнял меня в ответ. Потом прижался щекой к моей макушке. Дурак. Не надо ничего говорить, сейчас между нами слова лишние.

Рука Тобирамы скользнула вниз по моей спине и, разжав объятия, я отстранилась. Вот же, зараза. Видно не от всех наших одноклассниц ты так уж старательно убегал, чувствуется опыт. Ладно, сделаю вид, что ничего не заметила.

— Тебе надо переодеться, ты мокрая насквозь, — своим обычным спокойным голосом сказал Тобирама.

Я отмахнулась:

— Мы же вроде домой собрались. Пока добежим все и так высохнет. И, вообще, на себя посмотри.

В этот момент подошел Шику.

— Готовы? — спросил он, быстро оглядев нас.

— Да, капитан! — хором откликнулись мы.

Дорогой, как и полагается порядочным шиноби, мы пренебрегли и отправились верхним путем — по ветвям деревьев, благо местность была лесистая. Так было и короче, и быстрее. Я на полном автомате скакала по ветвям, машинально прощупывая окружающую обстановку на предмет подозрительных ощущений. В голове было пусто, как и в душе. Боль ушла. Не было ни сожалений, ни раскаяния, ни радости, ни удовлетворения, ни гордости, ни страха. Ничего не было. Пустота.

Короткий привал, небольшой участок дороги, снова верхние пути, вот и ворота Конохи. Сдали миссию, получили деньги. Два выходных? Здорово. Все в порядке, ребят, мне просто нужно отоспаться.

Вопреки обыкновению, Чика ждала меня, сидя на кухне. Окинула быстрым взглядом и молча встала к плите. Душ. Чистая одежда. Еда. Стакан с незнакомым мне напитком. Похоже на какой-то настой.

— Выпей и ложись, — сказала Чика, убирая посуду. — Там содержится легкий наркотик. Не волнуйся, доза мизерная, никаких последствий не будет. Это позволит тебе заснуть. И не видеть сны.

Залпом осушив стакан, я поднялась в свою комнату, рухнула на кровать и вырубилась. Снов, как и обещала моя михарай, не было.

Утром Чика снова ждала меня на кухне. Мы молча позавтракали. Вертя в руках стакан с чаем, я спросила:

— Чика, а ты убивала?

— Да, — кивнула она.

— И как…

Женщина пожала плечами:

— Ко всему привыкаешь.

Опустив глаза, я снова повертела стакан. В голове по-прежнему было пусто, как и в душе. Наверное, Чика права, и я смогу к этому привыкнуть.

— Мэдока сказала, что мне надо пройти у тебя курс обучения, — не поднимая глаз, проговорила я. — Сегодня и завтра у меня выходной. Ты сможешь мной заняться?

— Конечно, — улыбнулась Чика. — Допивай чай и пойдем.

Пойдем? Где-то глубоко внутри шевельнулась слабая искорка интереса, и я залпом допила чай. Куда это она собралась?

Да, зря я недооценивала Чику, очень зря. Она оказалась первоклассной целительницей, хотя и в нашем извращенском клановом стиле. Болезнь моя михарай определяла по запаху. После этого — тоже ориентируясь в основном на запах — подбирала травки и жевала их, смешивая с ферментом и чакрой, а из полученной кашицы лепила пилюльки, которые скармливала недужным. Выслушав ее объяснения, я довольно долго ржала — просто не могла удержаться, а потом спросила:

— А твои пациенты знают технологию производства лекарств, которые ты им даешь?

— Многие — да, знают, — с полнейшей невозмутимостью ответила Чика. — Иногда, правда, попадаются особо брезгливые, но редко.

— И что, спокойно так твои пилюльки принимают?

— Жить захочешь и не такое съешь. Я же насильно их ни в кого не заталкиваю. Правда, в госпитале предпочитают, чтобы у них всегда был запас базовых, так что кому-то их и в темную дают.

Да, похоже с нашим госпиталем надо быть поосторожнее и стараться туда не попадать.

Для начала Чика протестировала меня и никаких способностей к целительству не обнаружила. Что, впрочем, ни ее, ни меня не удивило.

— Уметь определять болезнь тебе и не нужно, поэтому мы займемся ядами и противоядиями, — сообщила михарай.

После чего закатала такую лекцию, что у меня мозги вскипели. Что-либо записывать она категорически запретила.

— Запоминай, — безжалостно припечатала она. — Если тебя или твоих товарищей отравят, у тебя не будет возможности заглянуть в конспект.

От теории мы перешли к практике. Вот уж не знала, что у нас в доме хранится столько разнообразной отравы. Под присмотром михарай я запоминала запахи основных ядов и их компонентов. Посмотрев на мои мучения, Чика показала несколько полезных упражнений для обострения обоняния.

Я не заметила, как пролетели выходные. За это время я нанюхалась разной дряни до полного одурения, поэтому на встрече с командой вид имела несколько ошалелый. Потянулись обычные будни. Командные тренировки, занятия с Хотэкой и Чикой, миссии. Теперь нам чаще всего доставались миссии по сопровождению торговых караванов, хотя несколько раз поработали почтальонами. На огороды нас больше не гоняли, и не могу сказать, что я скучала по ним.

Когда я уже окончательно одурела от ядов и намертво усвоила базовые вещи, Чика попросила меня показать мою жидкую смесь. Для хорошего человека мне слюней не жалко. Я привычно смешала что надо с чем надо и щедро плюнула в подставленную чашечку. Изучив жидкость, Чика нахмурилась.

— Надеюсь, ты никого не пыталась лечить ЭТИМ? — с неожиданной резкостью спросила она.

— Нет, — я аж икнула от неожиданности. — Только себя. А что?

— Ты не отделяешь энергию Ткани. Для тебя без разницы, а вот любого другого это убьет.

Внутри меня все похолодело. Черт… Шисуи… Видимо, я не справилась с лицом, потому что Чика требовательно спросила:

— Кого ты лечила?!

— Шисуи… — слабым голосом пролепетала я.

Довольно долго Чика задумчиво смотрела на меня, постукивая указательным пальцем по чуть вытянутым губам.

— Странно, — наконец произнесла она. — Шисуи в порядке.

— А со временем…

— Нет, — Чика решительно мотнула головой. — Энергия Ткани убивает сразу, в редких случаях в течение двух-трех часов. Шисуи в порядке, — повторила она. — И это очень странно. Ладно, оставим. Акира, я очень тебя прошу, если ты еще когда-нибудь будешь лечить не себя, очень внимательно следи за энергией Ткани, не забывай отделять ее полностью. А теперь смотри сюда.

Жестом фокусника Чика откуда-то достала письменные принадлежности и с бешеной скоростью застрочила формулы.

— Эффективная пропорция во многом зависит от характера и глубины раны… — начала она объяснения.

Схватившись за голову, я мысленно взвыла. Математика… Опять математика… Ненавижу математику… Мэдока, вернись! Давай потанцуем, почитаем стишки, можем даже в этикете поупражняться. Только не опять формулы!.. Под укоризненным взглядом Чики я собрала себя в кучку и подключила дополнительный поток сознания. Хотя с куда большим удовольствием я бы подключила дополнительный мозг…

Краткий курс домохозяйки я тоже получила. В какой-то момент Чика нашла время и просветила меня по поводу наших финансов. Выяснилось, что вплоть до окончания Академии деревня выплачивала мне пособие, плюс пособие от клана. С получением мной протектора халява закончилась, но, как оказалось, Чика очень неплохо зарабатывала в госпитале на своих пилюльках, а периодически выполняла и частные заказы. Я тоже начала зарабатывать на миссиях. Тратили мы обе мало, в основном на еду, а еще имелись накопления моих родителей. Так что с деньгами у нас все было нормально, размер финансовой подушки позволял нам с Чикой уверенно смотреть в будущее, при условии, что мы обе будем хоть что-то зарабатывать. Еще приятным сюрпризом оказалось то, что оружием своих бойцов обеспечивал клан.

Тренировки, миссии и снова тренировки — дни летели один за другим, как быстро пролистываемые страницы книги. Незаметно промелькнули несколько месяцев, и вот настал день, когда Шику вручил нам бумажки с красивой печатью. Экзамен на чунина. Елки, я и думать забыла о каноне, и эта эпохальная радость совсем вылетела у меня из головы. Придется, видимо, напрячься и стряхнуть пыль с воспоминаний об аниме. Память у меня, конечно, девичья, но что-то обязательно вспомнится.

— Я считаю, вы готовы, — сообщил Шику, — поэтому рекомендовал вас на экзамен. Участие добровольное, но имейте в виду, допускаются только команды из трех человек.

Мы с мальчишками переглянулись и одновременно кивнули. Я была совсем не уверена, что мне нужно это звание, но ради моих сокомандников расстараюсь. К тому же, это отличная возможность повидаться с Наруто, а если получится, то и присмотреть за моим солнцем. Помнится, вроде у их команды были какие-то приключения на экзамене. Ладно, вернусь домой, взмедитну маленько и пропылесосю память.

За ужином я рассказала Чике новости. Она умеренно, но все же встревожилась. Точно будет полночи травки жевать и на экзамен снарядит меня пилюльками на все случаи жизни. Без аптечки от моей михарай я уже давно на миссии не ходила. Несколько раз пилюльки нас здорово выручили, и я даже умудрилась не перепутать слабительное со снотворным.

— Чика, а какое у тебя звание? — внезапно заинтересовалась я.

— Никакого, — немного удивилась вопросу моя михарай. — Я не училась в Академии и никогда не была в регулярных войсках. У меня только общая клановая подготовка.

«А что, так можно?!» — чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Ясен пень, можно. Меня же в Академию никто не гнал, это я туда рвалась со страшной нечеловеческой силой. Хотя, как я сейчас понимаю, все мои опасения за собственную безопасность были излишними. Какие бы планы не вынашивала жена Митсуо, хрен бы ей кто дал избавиться от Ценности клана. Вообще сейчас многие события моего местного детства представали в ином свете. Хороший пример того, когда оцениваешь ситуацию, не владея полной информацией. Ладно, дело прошлое, да и, честно говоря, я ни о чем не жалею.

Первый этап экзамена проходил в здании Академии. Мы с мальчишками добрались до нужного класса без приключений, не встретив по дороге никого из знакомых. Устроились на одной из парт и стали ждать. Народ потихоньку собирался. Пока, правда, незнакомые рожи. Но вот появились Ино-Шико-Чо. Мы обменялись с ними приветственными кивками. В Академии мы не общались, но все равно приятно увидеть в такой толпе знакомые физиономии. О, а вот и команда Хинаты — новые кивки. Наконец пришла седьмая. Обведя помещение лучистым взглядом, Наруто увидел нас и тут же подбежал с радостным воплем. Солнце мое, как же я по тебе соскучилась! С не менее радостным воплем Ино повисла на Саске, а Сакура, возмущенно голося, тут же начала отдирать подругу. Борьба грозила перейти в партер, но тут Саске ловко стряхнул с себя Ино и мгновенно телепортировался к нам, ловко затесавшись между мной и Изаму. Заметив его маневр, Наруто понимающе хмыкнул. Похоже, они поладили. Младший Учиха был немного помят, видимо драка с Ли состоялась. Тобирама был настолько рад видеть Наруто, что даже забыл скривиться на Саске.

Мы оживленно болтали, особо не обращая внимания на окружающих. Во всяком случае это так выглядело. Пока мы с Тобирамой разыгрывали «душу компании», Изаму осматривал вероятных противников. Толпа, конечно, была большая, но какие-то выводы он точно сделает. Верные членши курятника, сразу прекратив склоку, нарезали круги недалеко от нас, но близко не совались. Видимо, по старой памяти все еще побаивались такую грозную меня. Компанию им составлял очкастый Кабуто, который явно все никак не мог придумать предлог влезть в нашу компашку. Так они и развлекались, пока не пришел лесник и всех не разогнал. То есть явился Морино Ибики — экзаменатор первого этапа — и велел всем рассаживаться.

Нам раздали листки с тестовым заданием и прочли лекцию о том, что списывать нельзя, за чем будут пристально наблюдать, и что-то там о баллах. Из аниме я знала, что смысл первого этапа экзамена был как раз в проверке навыков сбора информации, как они это называют. То есть списывать было не просто можно, но и нужно, просто это надо было делать так, чтобы не попасться.

Инструктаж наконец закончился, время пошло. Я быстро просмотрела вопросы. Вообще-то, ничего особо сложного. Не академический курс, конечно, но лично у меня ни один из вопросов затруднений не вызвал — спасибо Мэдоке и Хотэке. За Тобираму я была спокойна — этот гений, наверняка, только пренебрежительно скривился, ознакомившись с вопросами теста. Я поймала взгляд Изаму, и он жестом дал мне понять, что помощь не нужна. Ну и отлично. Лучший способ не попасться на списывании — это не списывать.

Быстренько выполнила тест. Пока я этим занималась, из класса вместе с сокомандниками начали выгонять самых неуклюжих. В общем, первый этап экзамена проходил строго по канону, и я заскучала. От нечего делать начала осматриваться, вспоминая что и о ком я знаю. Один из экзаменаторов покосился на меня, в ответ я лучезарно улыбнулась. Вертеть головой правилами не запрещено, поэтому сиди — бди дальше, я вон даже карандаш с листочком на край стола отодвинула.

Первой мне на глаза попалась подруга-соперница Сакуры — Яманака Ино. О-ч-чень эффектная блондинка с длинными прямыми волосами, голубыми глазами без зрачка и уже вполне оформившимися округлостями во всех нужных местах. Красивая и стильная девочка, даже странно ее членство в курятнике Саске. Хотя, насколько я помнила, в младшего Учиху она была влюблена достаточно условно и в целом была открыта для отношений, лишь бы парень был красивый. Ну у каждого свои тараканы. Яманака — один из трех Благородных кланов, чьей специализацией была менталистика, сиречь мозголомство. Захват сознания, чтение памяти, телепатическая связь. Стремные ребята, в свободное время занимающиеся разведением и продажей цветов. Ино — единственная дочь и наследница клана. Короче, завидная невеста. По характеру добрая, заботливая, благородная, хороший товарищ, хотя не без вывертов. Вредность, взрывной нрав, стремление к доминированию, слабость к красивым парням и общий пунктик на межполовых отношениях никто не отменял. Симпатичный персонаж, мне она нравилась.

Ее сокомандник — Нара Шикамару. Тоже из Благородного клана, единственный сын и наследник. Моя любовь. Лентяй и раздолбай, чьей специализацией было управление своей тенью. С точки зрения нашего мутантского клана, теневые техники Нара — детский лепет. Но члены этого клана ценились не столько за их техники, сколько за их мозги. Тот же Шикамару был далеко не самой сильной боевой единицей, зато прирожденный тактик и стратег, настоящий военачальник. Любитель побалбесничать, пялясь в облака, совершенно не амбициозный, отличный товарищ и верный друг, который за своих глотку порвет, наплевав на лень и общее неприятие лишних телодвижений. Короче, родственная душа. Темноглазый и темноволосый с фирменной прической — высоким хвостом, по форме напоминающим ананас.

И третий член команды Ино-Шика-Чо — Акимичи Чоджи. Как водится, единственный сын и наследник Благородного клана. Вечно что-то жующий толстячок с нелепым головным убором. Честно говоря, больше всего это напоминало надетые на голову трусы, из которых торчали два коротких рыжих хвостика. Не очень умный, стеснительный и не верящий в себя, но невероятно добрый парень. Настоящая доброта и непоколебимая верность — наверное, эти две черты были основой его личности. Членов клана Акимичи можно смело назвать живыми танками. Суть их техник сводилась к тому, что, преобразовывая лишний вес, они значительно увеличивались в размерах — как целиком, так и частями. Физическая мощь невероятная. Вот уж точно, за спиной любого из Акимичи — как за каменной стеной. Очень симпатичный персонаж, хотя, на мой вкус, скучноватый.

Так, кто тут у нас дальше? Я перевела взгляд на одну из передних парт. Там, подперев голову рукой, мое солнце что-то черкал на листке с тестом. Особой нервозности и паники, как в каноне, я не заметила. Близкая дружба с Тобирамой явно даром не прошла, уж на несколько вопросов Наруто точно в состоянии ответить. Рядом с ним сидела Хьюга Хината — старшая дочь главы Великого клана.

Вообще клан Хьюга — отдельная песня. Три из пяти Великих кланов, по моему мнению, носили это звание благодаря додзюцу — передаваемой по наследству мутации. И во всех трех случаях это было завязано на глаза. У нас был Зрак, у Учиха — шаринган, у Хьюга — бьякуган. Эта генетическая аномалия проявлялась не у всех членов клана, но в пробудившемся состоянии давала доступ к уникальным техникам. Бьякуган, во-первых, позволял видеть сквозь материальные объекты — эдакий рентген местного разлива, а, во-вторых, пользователь этих волшебных глазок видел потоки чакры и чакро-узлы. На этой — второй — способности зиждился их фирменный клановый стиль — Мягкий кулак. Хьюга били несильно, едва касаясь, но удары наносили по ключевым узлам, блокируя циркуляцию чакры в теле противника. Кроме того, чакроканалы оплетали все ключевые органы, и удар по ним приводил не только к повреждению канала, но и к травмированию органа. Очень опасные ребята.

Сам клан был устроен замысловато. Была главная ветвь, которая имела все льготы, привилегии и доступ к изучению высших техник. И младшая, смысл существования которой сводился к защите представителей главной семьи. А чтобы гарантировать лояльность младшей ветви, их буквально клеймили, ставя на лоб особую печать. При активации она причиняла заклейменному сильную боль, а в случае гибели носителя — уничтожала глаза. Неудивительно, что младшая ветвь не сильно любила главную.

Хината была из главной семьи. Невысокая, темноволосая, с многообещающими округлостями. Отличительной чертой всех членов клана Хьюга были глаза — бледно-бледно-лиловые, практически белые, с едва различимым зрачком. Характер Хинаты вызывал у ее отца одно сплошное недовольство. Тихая, скромная, нерешительная, мягкосердечная. Если описывать коротко — воплощение кавая и идеальная жена. В общем и целом, персонаж очень милый и симпатичный, но скучноватый. В курятнике Саске Хината отродясь не состояла, а, согласно канону, с детства была влюблена в Наруто. Не знаю, как здесь, я как-то не следила, но пока мое солнце в упор не замечал очаровашку.

Подавив зевок, я взглянула на часы. Отведенное на решение теста время подходило к концу. Внезапно я ощутила буравящий спину взгляд и обернулась. На меня смотрел буквально эталон местного красавца. Так с первого взгляда и не поймешь — парень или девушка. Нежные, идеально вычерченные черты лица, прямые пурпурно-синие волосы до плеч и золотые глаза в обрамлении длинных, пушистых ресниц. То, что это все-таки парень я поняла по позе, развитой мускулатуре и отсутствии даже намека на верхние округлости. Поймав мой взгляд, этот тип улыбнулся мне, подмигнул и снова уткнулся в листок с тестом. Рожа его была мне совершенно не знакома, а на протекторе была изображена стрекоза. Я порылась в памяти. Перед экзаменом Шику показывал нам список заявленных команд, поэтому знаки деревень я запомнила. Мерцающий воздух вроде. Я не помнила такой деревни в аниме, да и вообще массовку не помнила, но красавчика взяла на заметку.

Вот что это за внезапный интерес? Я совсем не королева красоты, да и в плане кавайности мне до той же Хинаты как до Луны. Хотя общее впечатление хрупкой ми-ми-мишности, я, конечно, создаю. Наверное, все дело в моем окрасе. Сияющая черно-серебряная башка безусловно привлекала внимание неискушенного зрителя, выделяя меня из толпы.

— Время, — наконец объявил Морино. — Прежде, чем я задам последний — десятый вопрос, вы должны решить, будете ли вы на него отвечать.

Дальше последовала канонная речь о том, что тот, кто решит отвечать на последний вопрос и ответит неправильно, навсегда лишится возможности стать чунином. Короче — валите все отсюда, и попытайте счастья в другой раз. Начальник отдела допросов и пыток мастерски нагнетал атмосферу. Особо нервные и впечатлительные предпочли покинуть помещение. Наруто, вопреки канону, не выступал, а молча внимал вместе со всеми. Наконец все малодушные нас покинули, и Морино торжественно объявил, что все оставшиеся прошли первый этап. Десятый вопрос в том и заключался, что надо было решить — отвечать или не отвечать, а все предыдущие вопросы — так, фигня, чтобы убить время и проверить навыки сбора информации.

Уф-ф-ф, наконец-то эта тягомотина закончилась, дальше должно быть повеселее.

Окно со звоном разбилось, и в класс, на лету развернув какой-то транспарант, ворвалось нечто. О, Митараши Анко собственной персоной. Весьма колоритный персонаж с большими выразительными глазами — теми, что пониже шеи, и в ну очень сексуальном обмундировании. В аниме она мне скорее нравилась, посмотрим, на что эта секс-бомба похожа в этой реальности.

Вообще, второй этап экзамена вызывал у меня повышенный интерес. В аниме ему отвели довольно много экранного времени, и несколько ключевых событий произошло именно тогда. Вот мне и было интересно, насколько все будет отличаться — если будет. Пока — ничего нового. Короткий диалог между Морино и Митараши, неудовольствие последней слишком большим количеством прошедших первый этап, зловещее обещание уполовинить наши ряды и приказ следовать на полигон под романтичным названием «Лес смерти».

Пока бежали до полигона, успели еще немного пообщаться с Наруто, а, прибыв на место, разошлись по командам.

— Ну что скажешь? — негромко спросил Тобирама, присев рядом с Изаму.

— Мне очень не нравится одна из команд Песка, — ответил тот. — Лучше бы с ними не связываться.

— Это та, где парень с большой бутылью за спиной? — уточнила я.

— Они самые, — кивнул Изаму. — И еще вон те, — он еле заметно мотнул головой в сторону команды из Травы. — Что-то с ними не так.

Посмотрела на Изаму с неподдельным уважением. Все-таки в людях он разбирается великолепно, сразу определил самых опасных психов. Тобирама вопросительно посмотрел на меня, в ответ я молча кивнула.

Анко дала нам немного передохнуть, попутно информируя о правилах второго этапа. Есть лес, в центре леса башня. Задание — дойти до башни всей тройкой, а для того, чтобы жизнь медом не казалась, всем командам раздавались свитки. Одной половине — свитки Неба, другой — свитки Земли. В башню пускали только те команды, у которых были оба свитка. То есть, грозя нас уполовинить, Анко вовсе не преувеличивала и не шутила. Свитки выдавались в обмен на подписанные бумажки, в которых участники экзамена отказывались от претензий в случае своей гибели. Предусмотрительно, ничего не могу сказать, хотя, когда я подписывала бумажку, было как-то не по себе. Еще наш сексуальный экзаменатор проинформировала, что на второй этап отводится пять дней, в лесу полно еды, но она немножко агрессивна, так что может попутать кто кому едой приходится.

Ну, а мы что? К сведенью приняли, бумажки подписали, свиток получили и отправились к воротам, через которые будем стартовать. Перед этим, правда, улучив момент, я повесила следящие маячки на обе названные Изаму команды — чтобы точно не пересечься. Попутно пополнила базу отпечатков теней. Мои мальчишки были само спокойствие, я тоже особо не нервничала — справимся как-нибудь.

Наконец ворота открыли, и нас запустили на полигон. Немного углубившись в лес, мы остановились на первой же полянке. Тобирама уселся и прикоснулся рукой к земле — сенсорные способности пра-пра-потомок тоже унаследовал от своего знаменитого предка в полном объеме. Несколько минут он изучал обстановку, а потом попросил:

— Акира, посмотри на двенадцать, пять и семь часов.

Активировав Зрак, взглянула в указанном направлении, и как можно подробнее описала каждую из команд.

— Идем на пять часов, — немного подумав, предложил Изаму. — Эти ребята не показались мне особо опасными.

Это он еще деликатно выразился. Команда из Водопада. Эти… м-м-м… шиноби, хотя по возрасту и были минимум лет на пять нас старше, но по навыкам… Мы подошли к ним почти вплотную, а ни один из них нас так и не почувствовал. Троица сидела кружком и оживленно обсуждала, где добыть еды. От внезапно появившихся Тобирамы и Изаму они шарахнулись по самой прогнозируемой траектории и оказались возле роскошной тени, куда я немедленно прыгнула и, не мудрствуя лукаво, оглушила двоих из них. Третий сумел среагировать, но, отвлекшись на меня, упустил из виду Изаму, который, немного ускорившись, быстро завершил начатое мной дело. Три бесчувственных тела улеглись рядком на травке. Нет, ну я так не играю, детский сад какой-то.

— Хорошая команда, — прокомментировал Тобирама после того, как мы обыскали поверженных противников. — Жаль, что свиток не тот.

Нам достался светлый свиток Неба, и сейчас Тобирама вертел в руках второй такой же.

— Да, обидно, — согласилась я. — Ну, может, пригодится.

Тобирама пожал плечами, и отдал мне свиток, который я убрала в поясную сумку к его брату-близнецу. Пра-пра-потомок снова уселся и просканировал обстановку.

— У нас гости на три часа, — проинформировал он. — Восемьсот метров, подозреваю, что один из них сенсор.

Да, похоже, местная «Зарница» набирала обороты. Сенсор — это неприятно, играть с этими ребятами в прятки — гиблое дело, Тобирама хороший тому пример. Хотя, тут, как обычно, от уровня многое зависит. Но не зря наш капитан Нара, на этот случай была припасена «домашняя заготовка».

Тобирама и Изаму присели возле лежащей в отрубе команды из Водопада и делали вид, что обыскивают их, я же отошла в самую густую тень и активировала Зрак. Эксперименты с Тобирамой показали, что при определенном увеличении количества энергии Ткани в организме, она подавляет чакру и я становлюсь невидимой для сенсоров — они же на чакру реагируют. Такой эффект давало Растворение в тени, но этой техникой я пока не владела, поэтому под руководством капитана нами был придуман вариант «лайт». Технически он был не очень сложным, но требовал точного расчета.

Засекла приближающуюся к нам команду, но пока ничего не предпринимала. Тройка была классической — два парня и барышня, но вот кто из них сенсор? Девчонка держалась позади своих сокомандников, поэтому, скорее всего, моя цель — она. Хотя, например, в нашей команде сенсор — Тобирама, который ни фига не поддержка, поэтому все может быть.

Команда противников остановилась и, судя по всему, устроила совещание. Результатом его стало то, что парни начали, типа незаметно, подкрадываться к нам, оставив девчонку в глубоком тылу. В тот момент, когда они уже практически подобрались на расстояние прямой видимости, я начала Прыжок и остановила процесс на полпути — тень, в которой я находилась, была готова к совмещению, но я не торопилась цеплять вторую. Вот этот «завис» на середине техники и был самым сложным моментом, который требовал от меня максимальной концентрации. Видеть глазами нашу команду противники еще не могли, а для их сенсора я в этот момент исчезла с экрана радара. Конечно, долго держать этот «завис» я не могла — всего несколько секунд, потом хочешь-не хочешь, а придется куда-то прыгнуть.

Ни один сенсор не мог проигнорировать внезапное исчезновение цели, он просто обязан был среагировать. Он и среагировал. Точнее — она, сенсором все-таки оказалась девчонка. Она честно попыталась предупредить сокомандников, но они уже удалились от нее на расстояние, когда она не могла сделать это незаметно для нас. Можно было крикнуть, но это значило бы выдать себя, поэтому девчонка бросилась к сокомандникам, но мне, чтобы прыгнуть в ближайшую к ней тень, времени требовалось куда меньше, чем ей, чтобы добраться до товарищей. Дальнейшее было делом техники и заняло в десять раз меньше времени, чем требуется мне для описания.

Внезапно возникла рядом с сенсором противника. Шок от моего появления и в видимом диапазоне, и на ее радаре был таким, что она просто замерла. Ненадолго, но я же уже говорила, что в бою шиноби секунда — это много, поэтому ее замешательства мне с лихвой хватило. О ее сокомандниках я не беспокоилась, ими займутся Изаму и Тобирама. Они и занялись. Результат нашей комбинации — три бесчувственных тела.

— Вам не кажется, что нам подозрительно везет? — спросил Тобирама, вертя в руках изъятый у девчонки свиток «Земли».

— Кажется, — согласился Изаму. — Как-то слишком легко все получилось.

— Мы еще не в башне, — напомнила я.

Вторая поверженная нами команда носила протекторы со знаком Травы. Девчонка-сенсор показалась мне смутно знакомой. Красные волосы, очки… Блин, да это же Карин! Способности у нее классные. Во-первых, она отличный сенсор, во-вторых, у нее уникальная чакра, благодаря которой Карин могла очень эффективно лечить. Правда, для этого ее следовало укусить. Если я правильно помнила, Карин не была родом из Травы — их с матерью приняли в этой в деревне в обмен на то, что мама будет работать аптечкой. В итоге ее закусали до смерти, да и положение самой Карин было очень так себе. Полная психопатка, но прикольная — в аниме этот персонаж мне очень нравился. Вроде на этом этапе экзамена Саске должен спасти ее от медведя, после чего она насмерть влюбится в младшего Учиху.

Я почесала в затылке. И вот чего теперь делать? Бросить обе команды как есть? Так ведь неизвестно, как они себя поведут, когда очнутся, и не важно, что ни у той, ни у другой свитков нет. Шиноби — они такие шиноби… Карин опять же… Для повышения шансов ее выживаемости лучше всего было бы взять девчонку с собой, вот только ни повода, ни сколько-нибудь убедительного объяснения для этого не было. Да и надо ли? Из задумчивости меня вывел голос Изаму.

— Лучше бы их так не оставлять, — сказал он, оглядывая шесть человеко-бревен. — Сожрут ведь.

— Ну, водопадников не жалко, — хмыкнул Тобирама. — К тому же, они скоро в себя придут. А вот эти, из Травы…

— Давайте их в сторонку оттащим, — предложила я и с ехидной улыбкой добавила: — Отдельно друг от друга.

Мое предложение одобрили. Мы оттащили бесчувственные тела команды Травы подальше от водопадников и худо-бедно спрятали, чтобы местная живность их сразу не слопала. Попутно я сняла слепок тени Карин и повесила на нее следяще-тревожный маячок. Пусть идет, как идет — я же хотела посмотреть на канонные события из, так сказать, партера.

— Оба свитка у нас, — сказала я. — Ну что, двигаем в башню? Или посмотреть, как дела у Наруто?

Изаму и Тобирама быстро переглянулись.

— Посмотреть, — решительно сказал последний, и я чуть слезу не пустила от умиления.

На Наруто висела простая спящая «следилка». Такой примитивный маячок я повесила на его тень по нескольким соображениям. Во-первых, я с уважением отношусь к личной жизни, поэтому, несмотря на беспокойство, отслеживать все его перемещения у меня не было ни малейшего желания. Во-вторых, он уже взрослый мальчик, вполне способный постоять за себя. Ну и, в-третьих, его способность влипать в неприятности и выкручиваться из них. Если бы на нем висел «тревожный» маячок, я бы уже давным-давно нервный тик заработала, реагируя на каждый сигнал. Плавали уже, знаем.

Точно такие же маячки висели на Изаму и Тобираме, плюс всем троим я повесила «тревожную кнопку». Мальчишки о маячках знали. Против «следилки» они не возражали, потому что были уверены в том, что я никогда не воспользуюсь ей без надобности. Такое доверие было просто бальзамом на мою душу, но и добавляло ответственности и сознательности. На сообщение о «тревожной кнопке» они кивнули, но вот чего-то я сильно сомневаюсь, что хоть кто-то из них ей воспользуется. Рыцари, блин.

Активировав «следилку», я вдумчиво рассмотрела открывшуюся моим глазам картину, после чего сообщила своим мальчишкам:

— Если коротко — дело дрянь.

В отличии от команды Наруто, наша троица была самой обычной и никому неинтересной. Поэтому, пока мы спокойно занимались добычей свитка «Земли», седьмая вполне канонно вляпалась в Орочимару. О нем я еще не рассказывала. Ну кто знает — тот простит, а кто впервые слышит — того просвещу.

О, Орочимару, как много в этом… Короче, согласно аниме, дело было так. Есть Третий Хокаге — одна штука, у него имеются ученики — три штуки. Может, конечно, и больше, но мы будем говорить об этой троице. Джирайя, Цунаде и, собственно, Орочимару — трое легендарных саннинов Конохи. Этот титул они получили гораздо позднее своего ученичества за то, что не сдохли, от совсем левого чувака, хотя тоже страшно крутого и легендарного, но сейчас речь не об этом. Первых двоих пока опустим, сосредоточимся на Орочимару. Как водится, сирота — о родителях, кроме того, что они умерли, вообще ничего неизвестно. Очень умный, очень талантливый, очень больной на всю голову. Глобальная цель — изучить все техники, промежуточная — достичь бессмертия, чтобы было время для изучения техник, результат — полная аморальность и дикобразные эксперименты на живом человеческом материале. Внешность примечательная: белокожий, темноволосый, желтоглазый андрогин. Из особых примет — эффектные фиолетовые тату вокруг глаз, ну или такая специфическая пигментация кожи.

Встав на путь Истинного Исследователя, оборудовал себе тайную лабораторию в Конохе. После того, как количество бесследно исчезнувших шиноби превысило все разумные пределы, лабораторию вычислили, накрыли, а сам Орочимару слинял, став нукенином. Какое-то время тусовался с Акацуки, потом, как тот колобок, и от них ушел. В Акацуки столкнулся с Итачи и намертво влюбился… в шаринган. Теперь бредит телом молодого Учихи. Нет, не подумайте ничего плохого, просто этот гений (а вот тут я не шучу) на пути к бессмертию изобрел технику, которая позволяет ему занимать чужие тела. То есть сознание и личность Орочимару переносится в тело сосуда, где вполне себе комфортно продолжает функционирование, приватизировав способности «носителя». Личность сосуда при этом, естественно, отправляется в дупу. Для своего следующего «перерождения» Орочимару присмотрел себе тельце Саске, для чего и заявился на экзамен, чтобы, так сказать, оценить будущее приобретение. На экзамен проник нестандартным способом — вырезал одну из команд Травы и нацепил на себя личину члена неудачливой тройки. Именно его и вычислил Изаму.

Подлинный гений без тормозов и каких-либо моральных ограничителей. В боевом плане крутой неимоверно, владеющий совершенно безумными техниками. На настоящий момент — враг Конохи, мечтающий сровнять нашу деревню с землей. И не просто мечтающий, а и предпринимающий в этом плане активные действия. Для претворения своей мечты в жизнь забабахал собственную скрытую деревню — Звук.

Ну об Орочимару еще много чего можно рассказать — персонаж невероятно яркий, колоритный и один из ключевых. Анимешному ему я скорее симпатизировала, а в реальности хотелось бы обойти десятой сторонкой, ибо синяками при встрече не отделаешься. Но вот засада — вожделенный Саске был в одной команде с моим солнцем, который тоже попал под раздачу. Повешенную на Наруто «сигналку» я активировала как раз в момент получения седьмой командой эпичных люлей от Орочимару. Седеть и паниковать с ходу не стала, потому что знала — совсем не прибьет, а вот в дальнейшем… Тут все-таки не совсем канон, поэтому лучше бы мне быть поближе к моему солнцу, мало ли что случится. Я, конечно, не танк, но вот эвакуатор из меня отличный — если совсем запахнет жареным, хотя бы смогу вовремя вытащить Наруто.

После краткой характеристики, выданной мной для описания ситуации, мальчишек не надо было уговаривать. Наруто был дорог нам всем, поэтому мы споренько бросились по указанному мною адресу. Орочимару мы не застали. Сделав свои дела, змеиный саннин уже смылся, а Сакура даже успела перетащить бессознательные тела сокомандников в укрытие.

Реакция на наше появление у розоволосой была неоднозначная. Изаму и Тобираме она была явно рада — все-таки боевая единица из Сакуры… хм-м-м… так себе. И пусть она даже не признавалась в этом самой себе, наличие двух сильных парней рядом было для нее делом привычным. А вот во взгляде, обращенном ко мне, явственно читалось: «Да чтоб ты провалилась!». Ну недолюбливает она меня. Впрочем, это взаимно.

И Наруто, и Саске пребывали в бессознательном состоянии. Орочимару — щедрая душа — одарил подарками обоих. Удерживающая Девятихвостого печать Наруто обзавелась дополнением, а Саске повезло еще больше — парень получил Проклятую печать.

Оценив ситуацию, мои мальчишки первым делом навели уют в окрестностях убежища — то есть установили ловушки, после чего отправились на добычу пропитания. Я же, повесив по периметру сигналки, осталась с седьмой командой. Сакура, конечно же, была крайне недовольна таким раскладом, но кто ее будет слушать. Насупившись, розоволосая обосновалась возле Саске, периодически проверяя температуру его тела путем приложения руки ко лбу. Фиг с ней, пусть делает, что хочет, лишь бы не мешала и сидела тихо.

Честно говоря, я была в затруднении и совершенно не представляла, что делать. Первый вариант — оставить все, как есть и довериться канону. Очень привлекательно, если бы не одно НО: в каноне нашей команды не то, что близко, а вообще не должно быть. Но мы здесь, а, значит, это уже не канон, и рисковать жизнью моего солнца — даже чисто теоретически — чего-то совсем не хочется. Вариант второй — вмешаться, вопрос только в какой степени и каким образом.

Я смотрела на двух лежащих передо мной парней и напряженно размышляла. Хорошо, забудем аниме. Вот она я — Неко Акира… Я бы, безусловно, первым делом бросилась к Наруто и попыталась помочь ему — сиречь привести мое солнце в сознание. На первый взгляд очень правильно и логично, а вот на второй… стоит ли? В аниме весь эпичный махач он благополучно провалялся в бессознанке, вот и пусть валяется — драк ему и так с избытком хватит. Насколько я помнила, подаренное Орочимару дополнение к печати лишало Наруто возможности пользоваться чакрой Девятихвостого. Так он и так ей не пользуется, и в ближайшем будущем ему это не понадобится. Лучше, если избавлением от каракулей Орочимару на печати Наруто займутся те, кто действительно в этом разбирается, а я свои кривые ручонки придержу пока. Так что, солнце мое, отдыхай и отсыпайся, это дело полезное.

Теперь посмотрим на Саске. Проклятая печать, которую Орочимару поставил на него, тоже не хрен собачий, и чем больше проходит времени, тем глубже она врастает. Учихе она доставит много «приятных» моментов, не говоря уже о том, что крепко даст по мозгам. По замыслу Орочимару, Саске, распробовав силу Проклятой печати, должен был абсолютно добровольно отправиться к змеиному саннину, дабы получить еще больше Силы. Но, во-первых, в этой реальности Саске, хоть и неровно дышит к брату, убивать его во чтобы то ни стало не рвется, поэтому на приобретении Силы помешан весьма умеренно. Во-вторых, мне вот совершенно не нужно, чтобы Саске линял куда бы то ни было. Пока младший Учиха приписан к Конохе, я, хоть и вполглаза одним глазом, могу присмотреть за ним и не дать наделать откровенных глупостей, за которые перед Итачи краснеть придется.

Все это логически подводило к тому, что Саске надо избавить от Проклятой печати. Посыл охренеть какой благородный, вот только с практической точки зрения сразу возникали трудности. Начнем с того, что я вообще не уверена, что мне удастся избавить Саске от приобретенного тату. Все-таки где Орочимару и где я. Сравнивать баллистическую ракету с овощечисткой, пусть и очень хорошей, не совсем корректно. Но даже если представить на минуточку, что мне удалось снять Проклятую печать, это неизбежно привлечет внимание Орочимару. А вот оно мне надо? Так что о снятии можно забыть — нехай стоит, загадочности нашему красавцу прибавляет.

Решено: снимать даже пытаться не буду, тем более, что при моей жопорукости у Саске есть все шансы превратиться в овощ, а вот ограничить ее действие… В аниме Какаши чего-то там намудрил, конечно, но такое дело пускать на самотек нельзя. Прикинем затраты. В чакродиапазоне воздействовать на Проклятую печать я могу только визуально — то бишь пучить глазки, а толку от этого ноль целых, хрен десятых. Чтобы хотя бы попытаться что-то сделать, придется лезть в Тень. Ох, как не хочется это делать… Ладно, рискну.

Приняв решение, я подошла к младшему Учихе, на что Сакура немедленно вскинулась и сверкнула глазами.

— Что тебе нужно?! — завопила она, наваливаясь на Саске. Наверное, закрывала его своим телом от страшной угрозы.

— Сакура, ты действительно дура или просто притворяешься? — с искренним интересом спросила я. — Ничего я не сделаю твоему драгоценному Саске, даже не дотронусь до него. Слезь уже с парня, ему и так нехорошо, а тут еще ты дыхание перекрываешь. Сядь как сидела, и займись делом — бди.

В ответ Сакура не пошевелилась, продолжая злобно сверкать на меня зелеными глазищами. Ну дело твое. Опасности для жизни Саске нет, а то, что ему дышать тяжеловато, так ничего — потерпит, все равно в отключке валяется.

Присев возле ног младшего Учихи, я кончиками пальцев прикоснулась к его тени и как можно более плавно погрузилась в Тень. Б-р-р… Вот не люблю я ее. Не могу объяснить почему, но в Тени я чувствую себя крайне дискомфортно, при этом с обычными планами никаких проблем нет. Ладно, ради благородного дела потерплю. Что тут у нас?

Вовремя я, Проклятая печать еще не сильно расползлась. Вот частичка сознания Орочимару — ее трогать не буду. Это у нас что? Канал для сенчакры змеиного саннина? Перекрыть нафиг, тем более, что он конфликтует с собственной чакрой Саске. А это что за хрень? Если исходить из того, что я знаю, то, наверное, второй уровень Проклятой печати. Не, ну на фиг, не полезу. Первый уровень я заблокировала, а в обход него до второго не доберешься, так что пусть висит. Ну все, хватит, что-то я разошлась. Если продолжу порядок наводить, то могу наворотить такого, что Саске девочкой станет.

«Вынырнув» в реальный мир, я тут же наткнулась на злобный взгляд зеленых глаз. Нет, у Сакуры на почве Саске реально крышу сносит. Это даже не неадекват, это какой-то лютый пи… Психическое расстройство, короче. Ей бы к доктору обратиться, вот только в этой реальности психиатров нет, а жаль.

Две зеленые фары расплылись мутными пятнами, и я почувствовала, как заваливаюсь на бок. Вот за это я особенно не люблю Тень — энергию жрет, как не в себя, после ее посещения всегда превращаюсь в тряпочку. Надо отдохнуть и постараться по максимуму восстановиться, пока вокруг тишь да благодать. А потом и мальчишки вернутся. Что там с Саске получилось — заценю потом, а сейчас спать. С трудом поднялась на ноги и посмотрела на Сакуру.

— Покараулишь, пока я посплю? — спросила я.

На лице розоволосой отразилась целая гамма чувств. С одной стороны, очень хочется послать, с другой — до драгоценного Саске я не домогаюсь, с третьей — очень хочется потешить чувство собственной значимости. Ну как же, такая круть и благородь — постоять на страже покоя сокомандников. И не важно, что пока в округе кроме бабочек и белок никого опасного нет, а про мои сигналки Сакуре знать необязательно. Короче, розоволосая не устояла перед искушением и благосклонно кивнула. Вот и славненько. Свернувшись клубком рядом с моим солнцем, я уткнулась носом в его плечо и вырубилась.

Сработавшая «сигналка» выдернула меня из сладких снов. Мои мальчишки уже вернулись и спокойно дрыхли, Наруто и Саске все еще были без сознания, а наш доблестный розоволосый страж героически спал, сидя возле младшего Учихи. Ну кто бы сомневался…

Поднявшись, я легко прикоснулась к Изаму и Тобираме. Мальчишки мгновенно проснулись, и я знаками сообщила им новости. Оба бесшумно поднялись, и мы втроем заняли позицию у выхода из убежища.

— Акира, можешь описать противников? — спросил Тобирама.

Активировала Зрак и взглянула на тех, кто двигался в нашем направлении. Они еще даже не достигли линии ловушек — сигналки я повесила сильно заблаговременно. Мужчина, женщина и нечто среднее между человеком и гориллой. Честно и подробно описала увиденное. Изаму сжал пальцами переносицу и легко помассировал ее, раздумывая, потом сказал:

— Похоже на команду Звука. Этот их сгорбленный — очень приметный.

Ну что же, точно как в аниме. Команда Звука — подручные Орочимару, которых он послал, чтобы они проверили способности Саске. Мне стало немного не по себе. Звуковики — совсем не дети, перспектива стычки с ними не вдохновляла абсолютно. Если честно, я бы предпочла слинять, но с двумя бесчувственными телами далеко мы не уйдем. Да и мальчишки не поймут. По их блестящим глазам было понятно, что они не только не против, а прямо-таки двумя руками за драку.

— Деревня Звука, — задумчиво проговорил Тобирама. — Интересно, они действительно так прямолинейно говорят о своих способностях?

— Ты об использовании звука в техниках? — уточнил Изаму.

— Ну да, — кивнул пра-пра-потомок. — Это может оказаться неприятно. Проверить бы.

Мы, не сговариваясь, покосились на спящую Сакуру.

— Не, ребят, но это как-то уже совсем… — пробормотал Изаму.

Мы с Тобирамой дружно вздохнули, соглашаясь с ним. Мы же, типа, хорошие и правильные.

— Звук… — после недолгого молчания проговорил Тобирама. — Вряд ли они кричать на нас будут, как считаете? — Мы с Изаму согласно кивнули, и пра-пра-потомок продолжил рассуждать: — Значит, если это не додзюцу, что маловероятно, то для использования этой силы у них должны быть какие-то устройства. Акира, посмотри на них еще раз.

— Девушка как девушка, ничего особенного не вижу, — сообщила я. — Второй тоже вполне себе на человека похож, хотя… с руками что-то не то. Сгорбленный… правая рука отличается.

— Значит, руки, — подвел итог Тобирама и задействовал сенсорику. — У двоих средний уровень, — сообщил он. — А вот третий силен. Акира, синхронизируем направления.

Эту фишку тоже наш капитан придумал. Сенсорные способности Тобирамы позволяли ему довольно точно определить не только силу объекта, но и его положение в пространстве. Наложив это на силуэт, который видела я, мы, еще до появления противника в зоне видимости, могли с высокой долей вероятности определить кто на что способен. Если, конечно, противник давал нам время на такую оценку. Звуковики в этом смысле были сама любезность.

— Самый сложный сгорбленный, — определил Тобирама. — С девушкой не очень понятно, поэтому лучше бы ее сразу нейтрализовать. Третий …

Голос пра-пра-потомка заглушил громкий взрыв. Молодцы звуковики, достигли линии ловушек и вляпались в одну из них. Тут или Орочимару их мало гоняет, или мои мальчишки гении. Даже не знаю, что и сказать.

Звук взрыва разбудил Сакуру. Вскочив на ноги, она выхватила кунай и, размахивая им, завопила:

— Получай! Получай! Что… — розоволосая замерла и медленно опустила руку с кунаем. — А почему вы не спите? — наконец спросила она.

Н-да, более «умный» вопрос было сложно представить. Интересно, чем капитан седьмой команды занимается, что его подопечная — явный фаворит конкурса «Тупой, еще тупее»? Но все-таки клановая дрессура — это весчь. Ни я, ни Тобирама даже ухом не повели, лишь Изаму закатил глаза и что-то пробормотал себе под нос.

— Выспались уже, — буркнул пра-пра-потомок, у которого от притока адреналина внезапно активировалось чувство юмора. — У нас гости. Оставайся с Наруто и Саске. Охраняй.

— А чего это ты раскомандовался?! — возмутилась Сакура.

— Не нравится? — невозмутимым тоном поинтересовался Тобирама. — Тогда иди встречай сама, а мы пока позавтракаем.

— Позавтракаете… — розоволосая захлопала глазами. — Зачем?

На этот раз мне потребовалось усилие, чтобы удержать лицо. Будем надеяться, Сакура просто еще толком не проснулась, поэтому отчаянно тормозит. Иначе… Ну у меня нет слов.

Раздался еще один взрыв. Звуковики, похоже, были бессмертными, ибо перли напролом. Ну или тоже не выспались, что сказалось на внимательности. Но, как бы там ни было, все это не очень хорошо — взрывы неизбежно привлекут внимание к этой полянке, а новые гости нам были ни к чему. Ведь неизвестно, кто пожалует.

Звук взрыва привел Сакуру в чувство, и она тут же включила заднюю передачу.

— Охранять… Да, конечно, я…

Все так же сжимая в руке кунай, она уселась на прежнее место возле Саске. Судя по фанатичному блеску в глазах, теперь ее даже бульдозером не сдвинешь, так что под ногами путаться не будет. Учитывая, что противники были совсем непростые, это хорошо. Молодец, Тобирама. Пра-пра-потомок подал условный знак, и мы втроем отправились на исходные позиции.

Больше взрывов не было — видимо, звуковики наконец проснулись. А вот их появление на поляне едва не заставило меня навернуться с дерева. Вот, казалось бы — взрослые люди, шиноби, однако, вопреки всем законам здравого смысла, эта немного закопченная троица дружно вывалилась из леса и не нашла ничего лучшего, чем начать вещать в режиме: «Учиха Саске, выходи, подлый трус!». Я просто тихо офигевала и не знала, что и думать — то ли мы такие умные, то ли протечка чердака передается воздушно-капельным путем, и все миньоны Орочимару подхватили заразу.

Пафосно валять дурака Шику нас не учил, поэтому призыв звуковиков не нашел отклика в сердцах — мы просто молча атаковали. Слаженно, грамотно — точно по методичке — и даже частично преуспели. Мне удалось нейтрализовать девушку, а Изаму сломал парню руку. Я еще успела заметить летящую мне в лицо трубу с дырочками, а потом все… темнота.

В себя я пришла от того, что кто-то надрывно орал мне прямо в ухо:

— Акира! Акира!

Голос был смутно знаком. С трудом разлепила глаза. Вернее — глаз, потому что второй не захотел открываться. Жутко болела голова, а вся левая половина лица горела и ощущалась как что-то чужеродное.

— Акира!!! — продолжал надрываться голос.

Сфокусировала глаз, и из белесой мути выплыло лицо Тобирамы.

— И вовсе незачем так орать, — пробурчала я.

Пра-пра-потомок стоял возле меня на коленях, придерживая мою голову. Он был бледен, как мел, а из его ушей тонкими струйками сочилась кровь.

— Жива! — с совершенно невозмутимым лицом снова завопил Тобирама.

Да, что с ним такое? Никогда не слышала, чтобы он так орал. Используя его, как опору, я привела себя в сидячее положение и огляделась. Невдалеке на земле сидел голый по пояс Изаму, зажимая рукой окровавленное плечо, возле него с бинтами в руках суетилась Ино. Поймав мой взгляд, он улыбнулся уголками губ и жестом показал, что все в порядке. Чуть дальше Шикамару и Чоджи деловито связывали бесчувственных звуковиков.

— А эти откуда здесь взялись? — спросила я.

Тобирама промолчал, лишь как-то нервно погладил меня по волосам.

— Хватит уже меня наглаживать!

Дернулась, уворачиваясь. Пра-пра-потомок опустил руку и, откинувшись на пятки, рассмеялся:

— Жива…

— Я спрашиваю — эти откуда здесь взялись?

— Ино-Шико-Чо? — переспросил Тобирама так громко, словно мы с ним находились на разных концах поляны. — Из кустов. Спасибо им — помогли.

Нет, с ним явно было что-то не так. Эта кровь из ушей, повышенная громкость…

— Ты оглох? — не произнося ни звука, одними губами спросила я.

— С чего ты взяла? — возмутился Тобирама.

Понятно. Читает по губам, паразит.

— Сиди спокойно и не бухти, — сказала я и, придвинувшись ближе, начала готовить воздушную смесь.

Десять раз проверила пропорцию, двадцать раз — отсутствие энергии Ткани и только после этого вдула лекарство в левое ухо Тобирамы, потом в правое. К чести пра-пра-потомка — он не сопротивлялся. Я готовила третью порцию, когда Тобирама попросил:

— Акира, хватит мне в уши дуть. Щекотно.

Подавившись заготовкой, я закашлялась. Голос Тобирамы звучал нормально, громкость адекватная. Закрыв ему глаза рукой, я негромко спросила:

— Ты сам понял, что сказал?

— Уж поверь мне, да, — раздраженно ответил он, убирая с глаз мою ладонь.

Несколько долгих секунд я смотрела в его необычные, темно-вишневые глаза, а потом буркнула:

— Скажи спасибо, что я тебе в уши дула, а не плевала.

— Спасибо, — самым серьезным тоном поблагодарил Тобирама и спросил: — Ты себе лицо починить не хочешь? А то ведь смотреть страшно.

— Все так плохо?

— Ну-у-у… синий цвет в таких количествах тебе не идет. И асимметрия лица…

— Что тут происходит? — внезапно раздался холодный голос.

Все присутствующие дружно повернули головы. Опираясь друг на друга, Наруто и Саске с несколько ошалелым видом осматривали открывшуюся их взору картину. И если мое солнце просто хлопал глазами, то младший Учиха привычно делал царственно-кирпичную морду.

— Так, разминка перед завтраком, — буркнул Тобирама.

Голова болела адски. Очень хотелось лечь, закрыть глаза и не шевелиться. Но, переборов слабость, я поднялась на ноги и подошла к воскресшей парочке.

— Как себя чувствуете?

Глаза у Наруто, когда он меня рассмотрел, стали размером с блюдце.

— Акира… — сдавленным голосом просипел он, — кто…

— Ты не ответил на вопрос, — перебила я.

— Ну… нормально себя чувствую, — растерянно пробормотал Наруто, а я перевела взгляд на Саске.

— Я тоже, — немного торопливо сказал младший Учиха.

— Вот и славно, — кивнула я и, отвернувшись, направилась к хлопотавшей вокруг Изаму Ино.

— Рана неглубокая, — затараторила блондинка, стоило мне подойти. — Я промыла, намазала специальной мазью, наложила…

— Может, плюнуть? — перебила я.

Ино обиженно умолкла и с возмущением посмотрела на меня.

— Лучше себе в глаз плюнь, — усмехнулся Изаму и сказал то же, что и Тобирама: — Смотреть страшно.

— Ладно, убедил.

Смесь для лечения самой себя не требовала таких предосторожностей, да и готовила я ее уже на полном автомате — спасибо любимому сенсею с железяками. Смачно плюнув себе на ладонь, я прижала ее к глазу. Ино смотрела на все это совершенно квадратными глазами, от изумления даже приоткрыв рот. Понимаю, вполне здоровая реакция нормального человека. Это мальчишки у меня тренированные, ко всему привыкли.

— Пилюльку хочешь? — спросила я у Изаму.

— Давай, — кивнул тот и вытянул руку ладонью вверх.

Свободной рукой я порылась в поясной сумке и извлекла аптечку от Чики.

— Возьми маленькую, какашечного цвета, — посоветовала я, отдавая коробочку Изаму. — А мне дай с черными крапинками.

Права Чика: жить захочешь — и пилюльку ее производства не поморщившись съешь. Как же голова болит… Черт бы подрал этого сгорбленного, как только не стыдно юную барышню по лицу бить.

Меня окликнул Тобирама и махнул рукой, прося подойти. Они с Чоджи стояли возле связанных звуковиков. Не отнимая ладонь от глаза, я подошла к ним. В руках Тобирамы был свиток «Земли».

— Забрали у этих, — пра-пра-потомок кивнул на подручных Орочимару. — У Ино-Шико-Чо такой же.

Понятливо кивнув, запустила руку в сумку, выудила оттуда свиток «Неба» и протянула его Чоджи.

— Держи.

Толстячок, только-только вознамерившийся открыть пачку чипсов издал сложный звук:

— О-о-а-а-у… — и после паузы добавил: — Спасибо.

— Может, расскажете, что было-то? — попросила я.

Из последовавшего рассказа следовало, что, вырубив меня, сгорбленный принялся за мальчишек и немного их потрепал. Потом очухался молодой и сцепился с Изаму — видать, затаил обиду за сломанную руку. В итоге наш командный "Вжик" получил удар кунаем и в отместку сломал противнику вторую руку. Можно сказать — ничья. После этого сгорбленный, видимо, проснулся окончательно и своим звуковым девайсом погнал моих мальчишек как «Дихлофос» тараканов. Ино-Шико-Чо, привлеченные взрывами, наблюдали все это из кустов. А когда дела стали совсем швах — решились помочь. Их внезапная атака отвлекла сгорбленного, и мальчишки ухандокали его наконец. Вот, собственно, и все — краткое изложение эпичной битвы.

Головная боль немного утихла, а прижатая к глазу рука устала, поэтому я опустила ее. Спасибо, Фермент Ферментович Ферментов — двумя глазами смотреть на мир гораздо удобнее. Тобирама одобрительно хмыкнул, но от критики не удержался:

— Синевы все же еще многовато.

— Потом, — отмахнулась я, с удовольствием оглядывая поляну бинокулярным зрением.

Ино все еще суетилась вокруг Изаму — понимаю, парень очень симпатишный, хлопотать-неперехлопотать. Наруто, судя по позе, с пристрастием допрашивал Шикамару. Рядом с ним, скрестив руки на груди, недовольно хмурил рожу Саске. К его спине в позе охранника прилипла Сакура и переводила грозный упреждающий взгляд с Ино на меня.

Тобирама пощупал землю и нахмурился:

— Надо уходить. Слишком много шуму мы наделали, скоро здесь от любопытных будет не протолкнуться.

Услышавший его слова Шикамару аккуратно вынул край своей куртки из пальцев Наруто и сказал:

— Полностью с тобой согласен. Чоджи, Ино?

Чоджи, похоже, было все равно, где хрустеть чипсами. Блондинка же с явной неохотой отвлеклась от Изаму, но нашла в себе силы присоединиться к команде. Помахав всем ручкой, Ино-Шико-Чо исчезли в кустах. Мы с седьмой командой тоже не тормозили и, быстренько собрав имущество, в темпе свалили.

Наруто и Саске, как самые бодрые, отыскали неплохое убежище на берегу реки. Здесь решили зависнуть на денек, чтобы прийти в себя и восстановиться. Мои мальчишки не просто так вчера по лесу шарились — еда у нас была. Припахать к готовке Сакуру не удалось, потому что розоволосая была занята очень важным и ответственным делом — сидела подле Саске и не отводила от него восторженных глаз, поэтому кашеварил Тобирама при посильной помощи Наруто. Изаму просто внаглую разлегся возле костра, а я, отойдя немного в сторону, занималась слюнолечением. Все же физиономия еще ощутимо побаливала.

— Седьмые, сколько у вас свитков? — услышала я голос Тобирамы.

После продолжительного молчания Наруто тяжело вздохнул:

— Ни одного. А у вас?

— Четыре, — ответил Изаму, но пра-пра-потомок его поправил:

— Три.

— А куда еще один делся?

— Отдали Ино-Шика-Чо.

— Справедливо, — после непродолжительного молчания хмыкнул Изаму.

— Справедливо?! — неожиданно очень эмоционально возмутилась Сакура. — Это просто глупость несусветная! Как вам такое в голову пришло — отдать свиток ЭТИМ?! Да, мы бы уже…

Наверное, она бы еще долго разорялась, но я закончила сеанс лечения и, вернувшись к костру, рявкнула:

— Умолкни!

Все, не могу больше, это розоволосое недоразумение достало меня. Все-таки канонная Сакура была гораздо приятней и куда адекватней, и как только добрая, заботливая девочка умудрилась в этой реальности превратиться вот в ЭТО? Если только попробует еще что-то вякнуть по поводу свитка, ей Богу, я ей врежу — и на этот раз оплеухой она не отделается. Видимо, все это было весьма красноречиво написано у меня на лице, потому что Сакура заткнулась и с испуганным видом прижалась к Саске.

— Значит, нужно добыть еще один свиток, — так, словно ничего не происходило, проговорил Изаму. — Если подумать… один день можем полностью потратить на отдых — времени достаточно.

— Одиннадцатые, отправляйтесь в башню, — процедил Саске. — Нам не нужна помощь. Мы найдем свитки сами.

В повисшей тишине треск костра звучал просто оглушающе. Медленно тянулись минуты. Молчание нарушил Тобирама.

— Да, Саске, ты как был придурком, так им и остался, — хмыкнул он. — Сами — так сами, уговаривать никто не будет. Вы как хотите, а я спать.

Поднявшись на ноги, Тобирама ушел. Наруто молчал и отрешенно смотрел куда-то за реку. Минуту спустя мы с Изаму, не сговариваясь, поднялись и ушли вслед за Тобирамой. Было грустно, противно и очень горько.

Я разглядывала две большие каменные руки и пыталась сообразить, что за печать они изображают. Наверное, общей экономной концентрации. Ну неплохо, весьма тематичный декор зала, предназначенного для поединков. Хотя, конечно, мрачновато. И ни тебе картинок, ни цветочков, ни вазочек — все очень практично и аскетично. Оно в общем и понятно, здесь же не званые балы устраивают, а морды друг другу бьют.

Передо мной стояла очень сложная задача — как убить время до вечера, когда истечет отведенный на второй этап срок. Возвращаться в назначенную нашей команде комнату не хотелось. Тобирама разобиделся на нас и вот уже который час сидит с надутой мрачной рожей да фонит отвратительным настроением на полбашни. Пусть его Изаму лечит — он у нас знаток душ человеческих и мастер психоанализа. И лучше бы он побыстрее с этим справился — я следующая в очереди, уж очень погано на душе…

…Мы тихо ушли той же ночью, оставив ненужный нам свиток «Земли». Нашли вполне пристойное укрытие, распределили смены и улеглись спать. Не сказать, чтобы наутро мы были свежи и бодры, но решили все же не тянуть время, а потихоньку двигать в башню. Лучше отоспимся в безопасном месте. Вот тогда-то Изаму впервые и озвучил эту мысль.

— Зря мы вот так ушли, — сказал он. — Неправильно это.

— Да? А как правильно? — тут же ощерился Тобирама. — Надо было утра дождаться? Завтрак приготовить, прибраться, бельишко седьмым постирать.

— Дело не в бельишке. Наруто все же близкий нам человек. И, как бы ни было обидно, нужно было дать ему возможность объясниться.

— Был близкий, стал далекий, — отрезал Тобирама. — И нечего тут объяснять.

Тогда я промолчала, хотя была согласна с Изаму, но пра-пра-потомок в тот момент пребывал во взвинченном состоянии и был глух к любым доводам. А устраивать полноценный разбор полетов на бегу в агрессивно настроенной среде было как-то неумно. Уже что сделано, то сделано — разберемся в более спокойной обстановке, да и Тобирама, глядишь, подуспокоится и включит мозг. Но Изаму словно кто шило в задницу воткнул или зелье болтливости споил, потому что, вместо того, чтобы закрыть тему, отложив до лучших времен, он решил ее развить:

— Как ты легко отказываешься от друзей. Каждый имеет право на ошибку.

— А ты считаешь, что предательство — это просто ошибка? Конечно, с кем не бывает. Предал, извинился — и все порядке, давайте обнимемся и скушаем вкусное мороженое, — голос Тобирамы буквально сочился ядом и злостью.

Так, если они продолжат в таком тоне, то точно подерутся. Нужно как-то снизить накал дискуссии, а еще лучше придавить тему. Пока я соображала, как бы мне так поделикатней встрять в разгорающуюся ссору, сработал один из моих маячков. О, очень вовремя. Я нащупала надрывающуюся «тревожку», коих у меня совсем немного. Карин?! Попалась-таки медведю на обед. Место трапезы было недалеко, вполне можно успеть испортить косолапому аппетит, поэтому я резко изменила направление движения.

— Ты куда?! — хором воскликнули мальчишки, заметив мой маневр.

— Не хочу слушать вашу ругань, — максимально раздраженно припечатала я и ускорилась.

— Да, стой ты! — заорал Тобирама, добавив потише кое-что не очень печатное. Но ничего, слух у меня хороший, я тебе это еще припомню.

Ругаясь сквозь зубы, мальчишки припустили за мной, и тут до нас донесся женский крик. Умничка, Карин. Покричи, пожалуйста, еще, можно даже чуть-чуть погромче, и мне не придется придумывать объяснение, как это я так случайно на тебя наткнулась. Услышав крики, мальчишки даже материться перестали и дружно ускорились. Ну еще бы, девушка в беде — это святое. Поэтому к точке лесного общепита мы прибежали в полном согласии и боеготовности.

Ну что: медведь рычал, Карин орала и не одной шаринганистой заразы на горизонте видно не было. Все-таки, канончик, как-то ты прихотливо-избирательно неумолим. Здесь играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачиваем.

Два куная в оба глаза от мальчишек испортили мишке аппетит насовсем. Толком не осознав всю радость от своего спасения, орущая Карин чуть сменила тональность и, вытаращив на меня глаза, завопила:

— Опять ты?!

Может, и не надо было вмешиваться? Мне кажется, от такого акустического удара косолапый бы точно склеил ласты. Эх, Карин, не тот знак ты на протекторе носишь.

— Цела? — сморщившись и прочищая ухо, поинтересовался Тобирама.

— Да… вроде.

— А команда твоя где?

Нервным жестом Карин поправила очки и отвела взгляд.

— Не знаю, — буркнула она. — Я… потерялась.

Тобирама покосился на меня, и я быстренько огляделась с помощью Зрака. Все чисто, никаких засад и подозрительных личностей в окрестностях не наблюдается. Странно, что на вопли Карин половина экзаменуемых не сбежалась. Хотя, может еще кто и заявится, все-таки шуму несостоявшийся мишкин обед наделал много. Надо бы валить отсюда.

Знаком я показала мальчишкам, что пока окрестности чисты и безлюдны. Судя по их виду, задерживаться здесь им тоже не хотелось.

— Ну… может, еще найдешь их, — Тобирама даже потрудился изобразить намек на дружелюбие в голосе и, кивнув нам с Изаму, вознамерился технично слинять.

В общем-то, он был прав — больше нам здесь делать было нечего. Девушка спасена? Спасена. Ставим плюсик в списке добрых дел и отправляемся дальше. Карин абсолютно правильно поняла наши намерения и завопила:

— Возьмите меня с собой!!!

Да, видать натерпелась она, пока в одно лицо шарахалась по этому парку аттракционов. Высказанное столь эмоционально предложение, откровенно говоря, было стремным. Все-таки мы из разных деревень и, типа, соперники, поэтому с нашей стороны было логично заподозрить красноволоску в злом умысле. Тобирама снова сморщился и прочистил второе ухо. Понимаю, уши-то я ему еще только вчера продула, а тут опять звуковая атака.

— Что ж ты так орешь, — с непередаваемой интонацией произнес он.

— Пожалуйста, не бросайте меня, — уже гораздо тише попросила Карин. — Можно я пойду с вами? Я не буду мешать… и кричать тоже, — после легкой заминки совсем тихо добавила она.

Тобирама взглянул на нас с Изаму.

— Сожрут, — меланхолично высказал свое мнение наш штатный психолог.

— Или прибьют, — я тоже вставила свои пять копеек.

Пра-пра-потомок страдальчески закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Ладно, идем, — сказал он и, зыркнув в нашу с Изаму сторону, добавил: — Только имейте в виду, это вы меня уговорили.

Ага, конечно, все языки стерли, пока полдня уламывали. Все-таки ситуация с Наруто крепко его из колеи выбила, раз наш хладнокровный, просчитывающий все и вся умник так легко согласился на подобную авантюру. Хотя… как посмотреть. В присутствии Карин Изаму ему точно по мозгам ездить не будет, и вообще все обсуждения личного плана откладываются на неопределенное время. Так что не исключаю, что Тобирама как раз-таки все просчитал и риски взвесил.

— Как тебя зовут? — спросил Изаму, когда мы снова двинули в сторону башни.

— Карин.

— Меня Изаму. Это Акира, а это Тобирама. Давно ты от команды отбилась?

— Как раз с прошлой нашей встречи я одна и осталась, — язвительности в тоне девчонки было с избытком.

— Ну прости, — чуть улыбнулся Изаму. — Кто же знал, что у вас с ориентированием все так плохо.

— И ничего у нас не плохо! — вскинулась Карин, но тут же сдулась. — Я, когда в себя пришла, уже никого не было. Мне кажется… меня и не искали.

— Это что же у вас за команда такая? — искренне изумился Изаму.

— Какая есть… — девчонка тяжело вздохнула.

Да, умеет красноволоска давить на жалость. Впрочем, я ее вполне понимала и не осуждала. Как боевая единица Карин недалеко от Сакуры ушла — все же в команде она была радаром и аптечкой, а не бойцом первой линии. И тут такие прекрасные мы — сама за широкой спиной Изаму с большим удовольствием прячусь. Однако, хотя на первый взгляд мы ребята неплохие, но кто знает, что там у нас в котелках варится, а ее положение в нашей компании, мягко говоря, шаткое. Так что позиция «я маленькая и слабая, пожалуйста, пожалейте меня и не обижайте» очень мудрая и правильная. Добраться до башни в нашем обществе у нее шансов гораздо больше, чем в одиночку, а там уже у организаторов пусть голова болит, как ее из Леса Смерти эвакуировать.

Во время охотничьего забега по лесу мальчишки еды добыли с запасом, так что не все ушло на прокорм седьмой команды. Не сказать, чтобы вкусно, изобильно и разнообразно, но вполне достаточно, поэтому мы могли себе позволить просто переть к башне, не отвлекаясь на хозяйственные дела. Что мы и делали, хотя из-за Карин и бежать приходилось медленнее, и привалы чаще устраивать. Но и польза от нее была большая — все-таки, когда у тебя под боком отличный сенсор, это здорово облегчает жизнь. Тобираме все же землю надо пощупать, для меня на бегу Зрак пучить чревато столкновениями с твердыми предметами, а вот Карин справлялась прекрасно и прокладывала путь в обход всех других команд. Теперь я понимаю, как она ухитрилась дожить до встречи с мишкой. А вот как при таких способностях она умудрилась команду потерять… Хотя, не исключаю, что сокомандников она особо и не искала. Там вроде мутные какие-то типы были.

Изаму отнесся к нашей попутчице вполне доброжелательно, но из виду не упускал. Тобирама же старался держаться от очкастой подальше — видимо, его сильно напрягали ее вокальные данные и насилие над своими свежепродутыми ушами он ей до сих пор не простил. Карин же наоборот липла к пра-пра-потомку и, казалось, с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться в него всеми четырьмя конечностями. Из чувства противоречия, что ли, или общей вредности характера. Хотя… это же Карин. Она людей по вкусу чакры воспринимает — вполне возможно, что Тобирама просто самый вкусный оказался. Вообще интересное мировосприятие. Если получится, надо будет развести ее поболтать на эту тему, тем более, что секрета из своих способностей Карин не делала, честно все рассказав.

Несмотря на все остановки и обходные пути, двигались мы в нормальном темпе, и уже к вечеру на горизонте показалась вожделенная башня. Посовещавшись, решили не рисковать и в темноте не шарахаться, а провести еще одну ночь на свежем воздухе и уже с утра двигать к башне. Спали по очереди, все же, чем ближе к финалу, тем криминогенная обстановка хуже. Карин, понятное дело, в караул никто не ставил. И доверия к ней особого не было, да и за день потратилась девчонка изрядно. Хоть укрытие мы нашли так себе, ночь прошла без приключений, и утром наша компания продолжила свой путь.

Вот все-таки дети мы еще и личинки шиноби. Стоило безопасной башне оказаться в зоне прямой видимости, как мы расслабились и немедленно угодили в засаду. Первой тревогу забила Карин.

— Стойте, — внезапно сказала она. — Что-то не так.

— Команда? — спросил Тобирама.

— Нет… — уверенности в голосе Карин не было. — Не знаю… Такое ощущение…

Нехорошо так говорить, но все ж таки в Траве полные кретины живут. Такие таланты, как красноволоска, надо холить, лелеять и обучать, а не тупо жрать ее чакру, когда голова с похмелья болит.

— Акира, — скомандовал пра-пра-потомок.

Командир хренов, мог бы и помолчать, а то я сама не знаю, что нужно делать. Тени никогда не врут и к техникам невосприимчивы. Позрачим быстренько окрестности… Ну что же, все понятно.

— Нас поймали в гендзюцу, — доложила я обстановку. — Какие-то добрые люди водят нас кругами.

— Можешь их засечь?

— Трое. Двадцать метров на десять часов.

Очень грамотно ребята окопались — все прекрасно видно и нет риска схлопотать сюрикеном в лоб. Карин тихо ойкнула, и я быстро переключилась на нормальное зрение. Да, обстановочка изменилась. Красноволоска тормознула нас на небольшой полянке, и теперь из окружающих ее деревьев в большом количестве полезли… м-м-м… скажем, человекообразные червяки. Внешне вполне себе люди: две руки, две ноги, одна голова. Все в черном трико, на лбах протекторы со знаком Дождя, глаза почему-то замотаны, рты закрыты чем-то вроде респираторов. Вот только пластика движений была совсем нечеловеческой и говорила, скорее, о родстве этих существ с многоклеточными двусторонне-симметричными беспозвоночными животными. Честно говоря, зрелище довольно противное и жутковатое.

— Клоны? — предположил Изаму.

— Не, иллюзия, — посоветовавшись со Зраком возразила я.

Так что не дергаемся, стоим спокойно. Все, что они могут — это шататься и бормотать на манер зомби: «Отдайте свиток». Чем, собственно, это червячная толпа и занималась. В качестве психической атаки получалось очень даже ничего себе, а вот попытки примешать к иллюзорному месиву настоящие железки я пресекала. Команда у нас сработанная, и, кстати, из меня очень неплохой наводчик. Карин прижалась спиной к моей спине — то ли прикрывала, то ли пряталась. Укрытие из меня, конечно, так себе — ни ростом, ни комплекцией не вышла, но я чувствовала себя, прям, польщенной — нечасто за моей спиной девушки в беде прячутся. Хотя, ни за Изаму, ни за Тобирамой сейчас укрыться нет возможности — мальчики заняты, им простор и свобода движений нужны.

Так мы и развлекались какое-то время, пока до засевшей в кустах троицы не дошло, что таким макаром они нас не выковыряют. Скорее сами заснут от скуки, чем мы рухнем от усталости. Видимо, посовещавшись, дождевики решили атаковать нас собственноручно. Но бежать с шашкой наголо совсем не их стиль, поэтому это ушлое трио решило подобраться к нам, просочившись под землей. Ой, затейники, ой, хитрецы, вот только Большой Брат смотрит на тебя, и не с первого, а с третьего теневого плана, где подобные телодвижения выглядят как попытка бегемота спрятаться за тазиком. Поэтому стоило только первому из них высунуться из земли в попытке цапнуть Изаму за ногу, как он вполне закономерно схлопотал пяткой в лоб, после чего проблем больше не доставлял. Схожим образом в мир грез отправились и остальные.

Добыча нам досталась знатная — пять свитков. Это ж сколько команд эти нехорошие люди распотрошили?! И зачем им столько? Вот правильно говорят — жадность до добра не доводит. Два свитка приватизировала Карин. Ну и правильно, пусть будут. Вдруг ее сокомандники догадаются девчонку возле финальной точки поискать. Другие три мы оставили на открытом месте поближе к башне: мало ли, может, пригодятся кому.

Тепло распрощались с Карин, зашли в башню и распечатали свитки. В облачках белого дыма появился наш капитан, похвалил, что не сдохли, в двух словах объяснил, что «Небо» — это дух, а «Земля» — это тело, и самый эффективный вариант, это если у человека в достаточном количестве есть и то, и другое. После он проводил нас в отведенную нашей команде комнату, показал — где поесть, а где помыться и оставил отдыхать.

Уф-ф, вот теперь можно выдохнуть. Командные этапы мы прошли, а с индивидуального можно и свалить. А можно и остаться — на людей посмотреть, себя показать, да и мальчишки расстроятся, если я малодушно сольюсь. Ладно, посмотрим. В конце концов сдаться я всегда успею.

Последний день второго этапа еще не закончился, а мы успели все: отмыться, отъестся, отоспаться и разругаться. Изаму попробовал еще раз поговорить о том, что в ситуации с Наруто мы повели себя не очень правильно, я его поддержала, и в итоге Тобирама надулся на нас, как мышь на крупу, а я сбежала. Вот теперь брожу по башне, не зная, куда себя девать и чем занять. Ладно, наверное, пора возвращаться в комнату и попытаться наладить атмосферу в команде. Все-таки уже совсем скоро у нас отборочные бои, а драться в растрепанных чувствах — не самая хорошая идея.

— Я пришла к вам с миром, — торжественно провозгласила я, переступая порог и отвешивая поклон.

Ответом мне были два взгляда из разряда: «И тебе не кашлять, а теперь иди, откуда пришла». Да, совсем у нас в Датском королевстве не ладно. Я села рядом с Тобирамой и легонько боднула его головой в плечо.

— Ну ладно тебе, давай мириться.

— Мы с тобой и не ссорились, — с каменной рожей холодно ответил пра-пра-потомок.

— Конечно, не ссорились, так, поругались немножко. Тобирама, заканчивай уже дурью маяться. У нас тут праздник намечается, а ты лучишься таким хорошим настроением, что даже мыши на кухне в депрессию впали.

— Какой еще праздник? — Тобирама даже не улыбнулся, но, кажись, мальца все же оттаял.

— Как какой? — неискренне изумилась я. — Мы второй этап прошли? Прошли. Неужели мы это не отметим?

— А-а-а, ты об этом…

— О чем же еще? И даже никто не будет настаивать об отмечании в Ичираку. В Конохе полно других кафешек.

При упоминании любимой раменной Наруто, Тобирама снова помрачнел и с неожиданной злостью выпалил:

— Я не собираюсь бегать за этим придурком и вымаливать прощение!

— А я ничего подобного и не говорил! — вскинулся Изаму.

О-о-о, как тут без меня интересно-то было.

— Так, постойте, — примиряющим тоном попросила я и даже для надежности вскинула руки в жесте капитуляции. — Никто никого ни за кем бегать не заставляет. Если я ничего не путаю, мы говорили только о том, что было бы правильно дать Наруто возможность объясниться. Если он сам захочет поговорить, то надо выслушать. И от этого ничего с тобой, Тобирама, не сделается. Уши у тебя свежепочиненные, а если что, я еще разок продуть могу.

Пра-пра-потомок весьма выразительно фыркнул, но вроде как подуспокоился.

— Видела чего-нибудь интересное? — спросил Изаму, решительно меняя тему.

Да, похоже, наговорились они тут всласть.

— Не-а. Знакомых тоже никого не встретила. Незнакомых, впрочем, тоже. Похоже, все по комнатам сидят или просто отсыпаются.

Так мы и болтали ни о чем, пока Тобирама окончательно не оттаял — он даже соизволил присоединиться к беседе. Потом решили, что пока есть возможность, надо еще поспать. Так и убивали время в режиме: «Он еще поспал немножко и опять взглянул в окошко». Как же все-таки хорошо, что мы не сразу сюда поперлись, а завернули к Наруто. Если бы мы даже на второй день закончили этот этап, то к настоящему моменту уже бы точно повесились от скуки.

Попутно я навела порядок в маячках, а то понавесила их на кого попало. Они, хоть и совсем мало чакры кушают, но, как говорится, курочка по зернышку клюет, а двор весь засран. Так что нечего бардак в сознательно-подсознательном устраивать. Посмотрим… Команда Песка. Оставлю пока, только в «спящий» режим переведу, чтобы жрали поменьше. Карин уже можно освободить от украшения. Орочимару… Ух ты, как интересно. Как я уже говорила, в этом мире тени представляли собой что-то типа резервных копий, и информация хранилась в отбрасываемой физическим телом тени. Орочимару же тела менял — соответственно, менялись и тени, но какая-то базовая сцепка личности змеиного саннина со своей резервной копией оставалась. Поэтому сейчас мой маячок работал в режиме мигалки — то появляясь, то пропадая и вообще связь с ним была еле ощутимой и неясной. Надо будет Нобу показать. Пусть объяснит, что это за хрень такая получилась и как это лечится.

Наведя порядок в сознательно-подсознательном, я начала прикидывать, чем бы еще себя занять, но тут за нами наконец пришел Шику и сообщил, что пора.

Все канонные команды были в наличии, седьмая тоже справилась и даже была не очень помятой. Но была и парочка лишних. Одна команда, со знаком стрекозы на протекторах, была мне совсем незнакома, а второй оказалась команда Карин. Пока нас выстраивали в шеренги, мы с красноволоской успели перекинуться парой слов. Оказалось, ее сокомандники пришли к такому же выводу: единственный шанс не сдохнуть в этом заповеднике — это добраться до башни. А со свитками или без них, уже неважно. Тут-то команда и воссоединилась. Правда, эти уроды вылезли из лесу в весьма плачевном виде и, найдя Карин, вместо «здрасьте» впились в нее зубами. И за свитки даже «спасибо» не сказали.

После того, как нас построили, Третий Хокаге выступил с речью и просветил, что подобные экзамены устраивают не только для укрепления дружеских связей между странами. Хотя для этого, конечно, тоже, но в первую очередь экзамен на чунина — это мини-война, в которой скрытые деревни демонстрируют свою мощь. Поэтому мы должны расстараться и не посрамить. И уже в конце речи нас обрадовали сообщением, что что-то до фига нас тут, всякие важные лица устанут такое количество поединков смотреть, поэтому прямо сейчас будут проведены отборочные бои, победители которых и пройдут в финал. Народ, конечно, повозмущался и побухтел, но весьма умеренно. Потом всем, кто не хочет или не может участвовать дальше, было предложено покинуть этот праздник жизни. Столь щедрым предложением ожидаемо воспользовались Кабуто и… команда Карин в полном составе. Дорогие су… сущности, вот что это было, а?

В аниме Кабуто свалил из зала через широко распахнутые двери. Здесь он поступил так же, за ним последовали сокомандники Карин, а вот очкастая ушла куда-то в другую сторону, но вскоре вернулась и шепнула, что останется посмотреть бои. Не знала, что так можно, а то бы, наверное, присоединилась к ней. Хотя, может, ей позволили остаться из-за ее целительских способностей? На табло появились имена первой пары — канонные Саске и Ерой. Поединщики остались, а всех остальных погнали на зрительский балкон.

Бой я смотрела вполглаза, ничего особо отличного от канона там не было, разве что Учиху не беспокоила Проклятая печать, поэтому своего противника он разделал куда быстрее и без превозмогания. Мне было куда интересней поболтать с Карин, все-таки соскучилась я по чисто женскому общению, а красноволоска была очень забавной. Но следующая пара имен, появившаяся на табло, заставила меня отвлечься от приятной беседы. Тонбо Акио против Абуми Заку. Заку — это звуковик, которому Изаму руки сломал. Вот не понимаю я его, на фига полез — шел бы спокойно к дохтуру. Но нет, надо показать и доказать, что он не слабак. И кому это, скажите на милость, интересно? В каноне его окончательно рук лишил Шино, здесь противник другой. Один из стрекоз, который при ближайшем рассмотрении оказался тем красавчиком, что сверлил в моей спине дырку на первом этапе. Сейчас его запястья были необычным образом замотаны, а на спине висели два меча. Да, повезло безрукому нарваться на мечника. Но только я вознамерилась поделиться своим мнением с Карин, как сзади прозвучало:

— Надо поговорить!

Я обернулась. Наруто стоял, сжав кулаки, напряженный, как струна. Все молчали. Наконец я проговорила нейтральным тоном:

— Надо. Но тебе не кажется, что ты выбрал не самое удачное время? Может, лучше после боев?

— Нет. Сейчас.

От напряжения Наруто немного потряхивало, никогда еще не видела его таким. Мы с мальчишками быстро переглянулись. Похоже, придется вот прямо сейчас, иначе с Наруто станется начать на нас орать, не сходя с места. А тут все-таки не подворотня, неудобно получится, еще, глядишь, и штраф за нарушение общественного порядка впаяют. Карин с любопытством смотрела на весь этот театр и, видимо, что-то там для себя поняв, тактично отошла в сторону.

— Ну… хорошо, — вздохнула я.

От зрительского балкончика отходило несколько коридоров, вот в один из них мы и свернули и, не уходя далеко, остановились. Табло отсюда видно не было, но имена поединщиков дополнительно объявляли, надеюсь услышим.

— Почему вы ушли?! — тут же выпалил Наруто.

— Странный вопрос, — тон Тобирамы буквально замораживал. — Ты вроде не спал, когда Саске послал нас куда подальше.

— Почему вы ушли ночью, тайком, ничего не сказав, не…

— Не ори, а, — попросил пра-пра-потомок. Похоже, он еще долго будет плохо реагировать на громкие звуки.

Наруто замолчал на полуслове. Потом глубоко вздохнул, с видимым усилием разжал кулаки и гораздо более тихим голосом повторил свой вопрос:

— Почему?

— Даже не знаю, как ответить, — протянул Тобирама, делая задумчивое лицо. — Скажем, я так решил. Устроит такой ответ?

— Нет, не устроит. А ты что скажешь? — Наруто посмотрел на меня.

— Возможно, решение уйти подобным образом было не самым верным, — сказала я, отдав предпочтение нейтральному, максимально безэмоциональному тону. — Но ты нас сильно обидел и, если сейчас хочешь объясниться, то выбрал не самый правильный тон.

— Обидел? Чем?!

— Своим молчанием. Тем самым ты согласился со словами Саске, который нас довольно грубо послал. Это было… обидно.

Внезапно Наруто весь как-то сдулся, а в его глазах появилась такая тоска, что мне стало не по себе.

— Вы все были ранены, — тихо проговорил он. — Спорить с Саске… Тяжело и долго. Я подумал, что важнее дать вам отдохнуть, а утром уже… Но вы ушли. Я полдня искал вас…

— Раньше ты не был таким деликатным, — с полнейшей невозмутимостью заметил Изаму. — Предпочитал разбираться сразу.

Наруто невесело усмехнулся:

— Раньше… Раньше было проще, и мы были вместе.

— А теперь порознь, — с каким-то нездоровым удовлетворением произнес Тобирама. — Ясно.

После чего повернулся и ушел. Изаму еле заметно кивнул мне и пошел вслед за ним. Когда коридор опустел, Наруто сполз по стене на пол и, поджав колени к груди, вцепился в свои волосы. Я присела рядом.

— Я правда думал, что так будет лучше, — глухо проговорил он.

— Верю. Но ведь это не единственная причина. Пусть мы теперь и порознь, но я хорошо тебя знаю. Было что-то еще.

Наруто молчал довольно долго, а потом еле слышно прошептал:

— Мне надоело чувствовать себя жалким неудачником. Я бездарность. В Академии все было по-другому, потому что вы были рядом и помогали мне. А теперь…

— Глупости не говори, — фыркнула я. — Ты — бездарность? Откуда у тебя вообще такие мысли появились? Саске постарался?

— При чем тут Саске… Вот у вас сколько «D»-миссий было?

Неожиданный вопрос. Да, чтоб я помнила, кто эти огороды считает.

— Ну… сколько-то было. Наруто, я уже не помню.

— Конечно, не помнишь, потому что вы уже давно минимум на «С» ходите.

— А ты откуда знаешь? — удивилась я.

— Так про вашу команду все только и говорят. Одиннадцатая то, одиннадцатая се. Не провалили ни одной миссии, сильнейшая команда, гордость выпуска.

— Это где ты такого наслушался?! — мое искреннее изумление не знало границ, я даже забыла, что вообще-то обижаюсь на это желтоволосое чудо.

— В резиденции Хокаге, там только и разговоров, что о вашей команде.

В резиденции Хокаге, значит. Вот… нехорошие люди. Так, нужно срочно душевно перетереть с Тобирамой. Похоже тут не просто подростковые обидки и разборки, а кое-что посерьезней.

— А ты больше сплетни слушай, — хмыкнула я. — Только даже если мы все из себя такие красавцы, ты-то каким образом в бездарности себя записал? Или просто на командных тренировках халтуришь, вот и придумал себе удобное оправдание?

Вот теперь Наруто удивился настолько, что оставил в покое свои волосы и с вытянувшейся физиономией уставился на меня.

— Какие командные тренировки? — с совершенно непередаваемой интонацией поинтересовался он.

Так, похоже, одному фанату любовных романов я только что подложила ба-а-альшую свинью. Прости, сенсей Какаши, ты, конечно, мужик очень симпатичный, но хватит уже балду пинать — пора заняться обучением парня, а то ведь в петлю скоро полезет. Поэтому я с чувством, с толком, с расстановкой рассказала моему солнцу про командные тренировки и напоследок невинным тоном поинтересовалась:

— А разве у вас не так?

Наруто с нехорошим блеском в глазах молча покачал головой. Я улыбнулась и взъерошила его волосы.

— И выброси из головы эти глупости про бездарность, даже гениям требуется обучение, — сказала я, после чего поднялась на ноги и протянула голубоглазому солнцу руку. — Идем.

Наруто как-то робко сжал мою ладонь и, поднявшись на ноги, неуверенно спросил:

— Акира, ты… не обижаешься на меня?

— Обижаюсь конечно, — фыркнула я, но, увидев понурую голову, сжалилась и ехидно добавила: — Чуть-чуть, самую капельку.

— Акира!

Так, если от переизбытка чувств Наруто сейчас меня обнимет, на бой можно не выходить, потому что целых костей у меня в организме не останется. Но мое солнце сумел сдержаться. Уже на выходе из коридора я сказала:

— И знаешь что, бездарность и жалкий неудачник, если сегодня ты не порвешь своего противника, я тебя больше никогда в жизни раменом не угощу.

Вы бы видели, с какой силой после этих слов из моего солнца поперло воодушевление. Мне даже стало жаль Кибу, или кто там ему достанется в супротивники. Ведь главное что? Верно, главное — правильная мотивация.

Пока мы с Наруто мирились и откровенничали, красавчик-стрекоза напинал безрукому, и прошли еще четыре поединка. Про них мне поведала Карин, сопроводив красочными подробностями и своими комментариями. Сейчас Изаму гонял хорошо нам известного сгорбленного. Да-да, вы не ослышались, именно так все и происходило. То ли Изаму был слишком зол, то ли звуковик не в форме, а, может, дело было в девайсе сгорбленного, в котором видать чего-то заклинило. В общем, едва Карин успела пересказать мне новости, как звуковик пал. Ну туда ему и дорога. Следующими были девушка из стрекоз и анимешный мужик, у которого приятная гибкость во всем теле образовалась. Эти — не первые уже — взаимоубились. Если Карин мне все правильно пересказала, то чего-то больно много ничьих. Нарочно, что ли, бои останавливают, чтобы побольше сократить поголовье финалистов? Ведь дальше проходит только победитель, а в случае ничьей вылетают оба.

Карин ткнула меня локтем в бок, и я взглянула на табло. Неко Акира против Акимичи Чоджи. Ой… Парочка из нас чудная — натуральные Давид и Голиаф. Нормального для своего возраста роста толстячок Чоджи и я, которой для игры в прятки и швабры много. Ему же для того, чтобы меня отсюда прямиком в родной квартал отправить, достаточно чуть-чуть руку увеличить и щелбан отвесить. Тут я и улечу не хуже баллистической ракеты. По мне, правда, еще попасть надо. Ладно, попытка не пытка.

Стоило только судье дать отмашку, как Чоджи лучезарно улыбнулся, поднял руку и громко заявил:

— Сдаюсь! — После чего достал пачку чипсов, открыл ее и протянул мне. — Угощайся.

Д’Артаньян чувствовал, что тупеет… Джонин, которому не посчастливилось судить эти отборочные бои, видимо, тоже. Его: «Победила Неко Акира» было еле слышно за хрустом пережевываемых чипсов.

Следующими вызвали Наруто и Кибу — одного из наших бывших одноклассников. Мое солнце вполне канонно победил, хотя в этой реальности собачник мучился недолго — правильная мотивация рулит. Дальше: Хьюга Хината против Хьюга Неджи.

Н-да, канон по-прежнему неумолим… Про клан белоглазых я уже рассказывала, так вот Неджи — из младшей ветви, что не мешает ему быть гением и сильнейшим в своем поколении. Засада в том, что глава клана Хьюга, он же отец Хинаты, и отец Неджи — братья-близнецы. Но, кто первый вылез, того и тапки, а замешкавшемуся — печать на лоб, подчиненное положение и большой кукиш, а не продвинутые клановые техники. Но и этого мало. Когда Хината была совсем мелкой, ее попытались похитить шиноби из Облака. Папаша похитителя поймал и прибил. Дочь-то он спас, но поднялся большой скандал, вмешалась политика, и облачники потребовали себе тело убийцы своего дорогого товарища. Нужен-то им был бьякуган, они и похищение ребенка ради этих чудо-глазок затеяли. Отец Хинаты вроде как и готов был умереть, дабы искупить и загладить, но брат-близнец главы клана сумел настоять на своей кандидатуре для такого благородного дела.

Деталей и подробностей этой мрачной истории Неджи не знал и был уверен, что клан просто грохнул его отца, чтобы спасти главу. Поэтому гениальный мальчик ненавидел старшую ветвь в общем и Хинату в частности, обвиняя ее в смерти своего отца, слабости и никчемности. Кроме того, Неджи маниакально верил в Судьбу. Мол, все уже решено, роли расписаны и ничего изменить нельзя. В общем, еще один псих, только этот тихий, просто надутый и высокомерный. В этом плане он самому Учихе Саске мог достойную конкуренцию составить.

И вот теперь эти двоюродные брат с сестрой — робкая, добрая, нежная Хината и ни разу не робкий, не добрый и не нежный Неджи — стоят напротив друг друга. В аниме юный гений для начала провел весьма грамотную психическую атаку и практически деморализовал Хинату. Но тут вмешался Наруто, и своими ободряющими криками воодушевил влюбленную в него белоглазую принцессу и придал ей уверенности. И, хотя Хината проиграла — да чего там, Неджи ее едва не убил, но этот поединок оказался знаковым и для нее, и для Неджи, и для Наруто. Но, повторюсь, это в аниме, а что здесь у нас будет — посмотрим.

Поединок начался канонно — с психической атаки. Все-таки сейчас Неджи — говнюк говнюком. Вот поставь рядом Саске и попробуй найти десять отличий. Нет, ну одно есть — Учиха стриженный, а у Хьюги длинные волосы. И глаза у одного черные, а другого белые. Да и… Ладно, не во внешности дело, тут они совсем не похожи, а вот манера речи и поведение — один в один.

В дальнейшем поединок проходил тоже вполне канонно, только мое солнце вдохновлял Хинату не с таким напором. Наверное, поэтому и количество полученных принцессой люлей было поменьше. Сдаться, как и в каноне, она отказалась, но вот только судья не тормозил и остановил бой до того, как у Неджи совсем крышу снесло, присудив победу юному гению. Вообще, поединок Хьюга это очень красиво, я, прям, залюбовалась. И Хината была хороша, хотя объективно Неджи гораздо сильнее ее.

Следующая пара — Сенджу Тобирама против Сокудо Юнчи. Пра-пра-потомку достался последний из стрекозиной команды. Бой первого я вообще не видела, поединок девушки-стрекозы тоже смотрела вполглаза, надо хоть сейчас не оплошать. Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что противник Тобирамы — брат-близнец девушки из их команды. Вот напяль на них одинаковую одежду и не отличишь. Забавно. Может, у них и техники схожие. Судья дал отмашку.

Ну что я могу сказать, этот стрекозел мечи не для украшения носит. Огребал Тобирама конкретно. Сам он, конечно, тоже в долгу не оставался, поэтому эпичных люлей получили оба. В конечном итоге судья остановил поединок, пока до смертоубийства не дошло. Еще одна ничья. А вот это было очень обидно. Из всей нашей команды единственный, кто действительно заслуживал чунинский жилет — это Тобирама. В итоге, мы с Изаму в финале, а пра-пра-потомок в пролете. Это было совершенно неправильно и жутко несправедливо. О чем я и сообщила Тобираме, когда он вернулся на зрительский балкон. На свой вылет пра-пра-потомок отреагировал удивительно равнодушно.

— Да, ладно, Акира, эти экзамены каждые полгода проводятся. Было бы, о чем переживать.

Внимательно изучила его лицо. Нет, не притворяется, он действительно так думает. Тобирама, ты не устаешь меня удивлять.

Последний поединок тоже прошел в строгом соответствии с каноном — Ли отправился на больничную койку, а непрошибаемый Гаара на зрительский балкон. Уф-ф-ф… Вот теперь я понимаю смысл отборочных. Не знаю, каким фанатом надо быть, чтобы смотреть бои в таком количестве, и это я еще часть прогуляла в компании Наруто. Так, и сколько нас в итоге осталось? Саске, красавчик-стрекозел — Акио, кажется, Темари из Песка, Шикамару, Изаму, я, Наруто, Неджи и еще один песчаник — Гаара. Итого девять рыл. Многовато. Вот точно, грохнут кого-нибудь из нас для получения четного числа.

Финалистов опять построили и предложили тащить номерки. Уже не помню, у кого какие цифры были, но сетка финала получилась такой: Наруто с Неджи, потом Саске с Гаарой, победители выясняют отношения между собой. Я со стрекозлом, Темари с Шикамару, у победителя в последней паре дополнительный бой с Изаму. То есть если я совладаю с этим Акио, а Изаму с песочницей или моим любимым раздолбаем, то в следующем круге окажемся мы с нашим командным психоаналитиком. Не, на фиг. Если до этого дойдет, я лучше сразу сдамся, люлей от Изаму я уже наполучала в достаточном количестве, больше не хочу. С другой стороны, если канон опять будет неумолим, то до второго круга дело не дойдет. Ладно, будем посмотреть. А, вообще, не мешало бы расспросить о стрекозле-Акио тех, кто его бой видел, чтобы хотя бы приблизительно понимать, к чему готовиться.

Ну поехали. Первый и второй план — пропускаем, третий и четвертый — дышим ровно, пятый и шестой — их я люблю, детальность хорошая и всякие интересные штучки видны, Тень. И снова дышим ровно, стоим на цыпочках, глазами хлопаем аккуратно. Теперь в обратном порядке. Пятый и шестой, третий и четвертый, первый и второй, вот и поверхность. Выныриваем. Минутку постоим. Ну поехали. Первый и второй — пропускаем…

Уже не помню, как долго занимаюсь этим дайвингом — погружаюсь в Тень с трехсекундной задержкой на каждом плане, а потом выныриваю обратно. И не схалтуришь — Хотэка бдит. К моему выходу в финал экзамена сенсей подошел со всей ответственностью — ни одна минута отведенного на подготовку месяца не будет потрачена впустую.

— Твой противник Тонбо, — напоминал он мне по десять раз на дню. — Не тебе состязаться с ним в скорости, и на ген-йоки не надейся.

Этот золотоглазый стрекозел оказался из маленького, но очень крутого клана мечников, владеющих секретным стилем их собственного изобретения под романтичным названием Шелест крыльев. Вживую его никто не видел. Вернее, те, кто видел, рассказать об этом не могли по причине смерти. Опрос свидетелей показал, что на отборочных Акио не шелестел — так справился с безруким, даже второй меч доставать не стал.

Шику тоже меня как следует запугал, сообщив, что Тонбо Акио — наследник главы клана, гений и сильнейший в своем поколении. Елки, в этом мире количество гениев на квадратный сантиметр превышает все разумные пределы. И откуда только они все повылазили…

В общем, шансов у меня нет, и моя главная задача — продержаться хоть сколько-нибудь, а не позорно слиться в первые же секунды. Так что в ускоренном темпе осваиваем подкроватье-но-дзюцу, как я это называю. Этой техникой в совершенстве владел наш кот из моей прошлой жизни. Суть ее проста — в темпе сныкаться под кровать, пока не затоптали и сидеть тихо, а если повезет — то быстро выскочить, тяпнуть за пятку и обратно под кровать, чтоб не огрести. А выковырять из-под кровати мастера этой техники хрен получится. У меня на роль подкроватья была назначена тень. Сныкаться в ней путем растворения можно очень качественно, осталась малость — научиться. Ну поехали. Первый и второй — пропускаем…

Туда — обратно, туда — обратно, туда — обратно… И вот не фига это не приятно. Не знаю, что там с тельцем, а вот мозги мои уже точно растворились, и не факт, что в тени. Первый и второй… Стоп! Какой, однако, интересный ракурс…

— Молодец, — услышала я голос Хотэки. — Запомни это ощущение.

Да, черт с ним, с ощущением, пропорцию бы запомнить и векторы. Так, а как обратно? А-а-а, сенсей!!!

Уф. Не прошло и двух недель, как золотой ключик у меня в кармане. Может, я тоже гений? А чего бы и нет — их тут как собак нерезаных, так почему бы и мне не затесаться в эту теплую компанию? С надеждой посмотрела на Хотэку. Тот мне улыбнулся. И нет, гением не признал, но сладкую плюшку выдал — на сегодня я была свободна.

Вылезла из тени и посмотрела на небо. Да, щедро мне отсыпали времени на отдых — до темноты еще часа два. Ладно, для задуманного хватит.

Найти Тобираму было делом техники. Судя по всему, пра-пра-потомок направлялся к точке общепита с целью пожрать. Отлично, заодно и меня покормит. Прыгнула в ближайшую к Тобираме подворотню и, догнав уже человеческим манером, с размаху опустила руку на плечо своей жерт… друга, в общем.

— Привет!

Теперь главное улыбку получезарней и побольше блеска в глазах: Тобирама это любит — сразу бледнеет и пятиться начинает.

— Акира, вот чего я тебе такого плохого сделал? — с какой-то, прям, обреченностью спросил пра-пра-потомок, немного отойдя от радости встречи со мной.

— Тебе просто список или с комментариями?

— Ты чего хотела?

Я улыбнулась еще шире:

— Повидаться…

Тобирама недоверчиво прищурился.

— Пообщаться…

Пра-пра-потомок сделал пару шагов назад.

— И, вообще, я есть хочу.

На лице Тобирамы отразилось такое облегчение, что мне даже обидно стало. Конечно, это же так просто — заткнуть мне рот едой и погрязнуть в скучном потоке серой жизни. Ну или насладиться покоем, как сей недалекий человек это называет.

Тобирама привел меня в какую-то кафешку и, пока мой речевой аппарат был заблокирован, принялся активно жаловаться на жизнь. Скучно ему, видите ли. Миссий нет, тренировок нет, нас с Изаму заколотили в кланах, да еще эта очкастая проходу не дает. Совершенное мной мощное глотательное движение можно было смело записывать в разряд Легендарных.

— Карин?! Она что, до сих пор в Конохе?

— Ну да, — Тобирама сморщился, словно нашел в своей тарелке таракана. — И, похоже, она тут насовсем.

— Это как?

— Слушай, спроси лучше у нее. Не знаю, как она это провернула.

Обязательно спрошу. Поставила себе мысленную галочку: когда закончится эта бодяга с экзаменом, разыскать красноволоску и как следует пообщаться. Когда с едой было покончено, я подождала, пока уберут посуду, и сказала:

— Надо поговорить.

Тобирама тут же применил технику окаменения лица и, откинувшись назад, скрестил руки на груди.

— Я его выслушал, — ледяным тоном сообщил он. — Все предельно ясно. Говорить не о чем.

Внимательно рассмотрела его лицо. Вот же, упрямый балбес. Ладно, попробуем по-другому.

— Вообще-то, я хотела обсудить с тобой сплетни, которые распускают о нашей команде в резиденции Хокаге.

— Какие еще сплетни? — недоуменно нахмурился Тобирама.

— Например, какие мы прекрасные и замечательные. Не провалили ни одной миссии. Сила, гордость, надежда и опора деревни.

Вот за что я не устаю восхищаться Тобирамой — это за его способность мгновенно считывать и анализировать сразу несколько слоев увиденного или услышанного. У него даже взгляд изменился.

— Провалов у нас, и правда, пока еще не было, — пробормотал он и спросил: — Зачем понадобилось нас изолировать?

— Не думаю, что все так просто, — хмыкнула я. — Помнишь, мы с тобой уже как-то говорили о манипуляциях?

Глубоко задумавшись, Тобирама запрокинул голову, и несколько минут пристально рассматривал потолок кафешки. Наконец он выпрямился:

— Я глупец.

— Рада, что ты додумался до этого сам, — улыбнулась я.

Ситуация, и правда, выглядела довольно паскудно. Казалось бы, когда тебя хвалят — это хорошо, радоваться надо. Когда хвалят кого-то другого — тоже хорошо, можно порадоваться за товарища. А вот, когда кого-то другого за одно и то же нахваливают и превозносят в двести двадцать пятый раз, это уже не вызывает теплых чувств — скорее даже наоборот. На взрослого, адекватного, состоявшегося человека это, скорей всего, не подействует, хотя исключения всегда бывают. Подростки же, у которых еще нет дающего уверенность в себе личного багажа достижений, и которых и так — хлебом не корми, только дай доказать, что он крутее всех крутых — очень восприимчивы. Для них разговоры о том, что вот тот — умный и красивый и так зачастую звучат: ты — тупой и уродливый.

А теперь просто попробуйте поставить себя на место Наруто. Он удивительный парень, но все равно еще подросток со всеми присущими этому возрасту слабостями и уязвимыми местами. Мы с Изаму и Тобирамой не вылезали с миссий и тренировок, поэтому привычного круга общения Наруто был лишен. Семьи у него нет, в команде наверняка тоже не все гладко. Он снова, как и в глубоком детстве, остался один. Добавьте к этому массу свободного времени, помноженную на прополку огородов и выгул собак. Не спорю, такие миссии нужны, но перебарщивать тоже не надо. Если поначалу они просто нудные, то через какое-то время, при отсутствии чего-то более серьезного, становятся унизительными.

Одиночество, отсутствие успехов, которым взяться неоткуда, потому что обучения нет, унизительные миссии и ненавязчивые такие, но постоянные шепотки в уши — одиннадцатые-то какие умные и красивые, ну такие красивые и умные, а умные-то какие, а уж красивые… Поначалу — уверена — он слышал, что его друзья умные и красивые, а на двадцать пятый раз услышал, что он тупой и уродливый. Наруто били по самым уязвимым местам, намеренно и целенаправленно ведя к распаду еще неустойчивой личности. И использовали для этого самое дорогое, что было у парня — его друзей. Чтобы наверняка. А вот, когда бы сваи его личности ослабли и расшатались, тут-то бы и появился какой-нибудь добрый волшебник, который бы и научил, и вдохнул уверенность, ну и попутно выстроил из парня конструкцию нужной формы.

Вопрос: почему в Академии никто не препятствовал нашей с Наруто дружбе, был снят с повестки дня — это полностью укладывалось в генеральную линию по воспитанию из оружия деревни не кого попало, а Кого Надо, то есть… послушного оружия деревни. Ему дали почувствовать вкус дружбы, признания и успеха, а потом вернули в исходную точку, попутно превратив друзей в зазнавшихся звездулек, забивших на все и вся ради своей крутости. Ну ладно, попытались превратить. Я в который раз поражалась необыкновенной целостности натуры Наруто и чистоте его души. Он ведь так и не поддался. Несмотря ни на что, продолжал упрямо верить нам и в нас. Дорожить нами.

Ситуацию на втором этапе экзамена мы со своей стороны разыграли, как по нотам, будто с нами долго репетировали. Прибежали такие звезды в сияющих доспехах, круть свою показали, аж до предложения помощи снизошли, а потом гордо удалились, оставив убогим сладкую плюшку. Мы молодцы — командная работа поставлена отлично. И ведь все бы получилось, если бы тогда в коридоре Наруто не открылся мне.

Теперь, когда картина сложилась и открылась во всей красе, засияв новыми красками, мне стало по-настоящему страшно. И я еще на верхушку своего клана бухтела, да их выходка — детский лепет. Но что же за умная, хладнокровная, бездушная сволочь засела в руководстве Конохи, что позволяет себе так играться жизнями и душами детей. И сколько заботливо взращенных куколок-марионеток рвут жилы за красиво оформленные идеалы…

Не так уж юн и наивен этот мир, как мне поначалу казалось. По большому счету — плевать на него, но вот превратить Наруто в пластилин я не дам. Его убеждения сформируются естественным путем, а не будут вылеплены мягкими пальцами этой твари. И все принимаемые им решения — неважно правильные или ошибочные — будут его решениями. Точнее — мы не позволим. Благословите все известные и неизвестные боги ум и здравомыслие Тобирамы, уравновешенность и мудрость Изаму. Мой жизненный опыт благословлять не надо, но в общую копилку я его добавлю.

— Поговори с Наруто, — попросила я сидящего напротив меня пра-пра-потомка. — Вам же плохо друг без друга.

— Не преувеличивай, — недовольно буркнул Тобирама.

— Ты уже освоил технику Летящего Бога Грома? — невинно поинтересовалась я.

— Нет. Ты прекрасно знаешь, что у меня не было вре… — пра-пра-потомок осекся.

— Да, я знаю, что у тебя совсем не было времени. Но сейчас-то оно у тебя есть, а ты тратишь его на то, чтобы шататься по деревне и жаловаться на то, как тебе скучно. Раньше ты на скуку как-то не жаловался.

Тобирама оперся локтями на стол и запустил руки в волосы.

— Не могу сосредоточиться, — неожиданно признался он. — Ни на чем.

— Подсказать почему?

— Что я ему скажу?!

— Ну придумаешь что-нибудь, не писать же мне тебе речь. Тобирама, хватит уже трусить.

— Чего?.. — Он поднял голову и недовольно посмотрел на меня. Потом надулся, ну ей-богу, чисто как мышь на крупу, и чопорно заявил: — И, вообще, не буду я за ним бегать. Вот после финала…

— Зачем же бегать? — деланно удивилась я и демонстративно зракнула. — Наруто сейчас идет домой, минут через десять дойдет. Тебе начальное ускорение придать?

— Спасибо, нет.

Тобирама неохотно и несколько скованно поднялся и пошел к выходу. Потом, словно о чем-то вспомнив, вернулся. Но я даже рот открыть не успела, как он прошел мимо меня, расплатился, а потом уже решительным шагом покинул кафешку. Удачи тебе, Тобирама…

После его ухода я еще какое-то время сидела в кафе. Вечерело. Вокруг царили безмятежность и покой. По улице прогуливались парочки, пробежала стайка детей, люди сидели в кафешках, заходили в мелкие лавочки и магазинчики. Я лениво наблюдала за этой повседневностью, ощущая в душе мир и гармонию. Похоже, я наконец приняла свою новую реальность и будем честны — она мне нравилась. Несмотря на все мое нытье, я отдавала себе отчет, как мне повезло с новым рождением. Я никогда не испытывала ни финансовых проблем, ни бытовых хлопот. Я была защищена сильным кланом, в котором находилась на особом положении. Меня, опять же с рождения, защищали, оберегали, обучали по высшему разряду, заботились обо мне.

У всего, конечно, была своя цена. Принятие нового мира не прошло для меня безболезненно и заняло много времени. Я нынешняя здесь, и я прошлая там — это два разных человека, в чем-то — полные противоположности. Но ключевой стержень своей личности я сохранила. И пусть мне пришлось себя серьезно ломать, мне все же удалось остаться собой. Ну… мне так кажется.

Я еще наслаждалась ощущением мира с самой собой, но в душе уже тихонько, пока еще еле заметно, закопошился червячок беспокойства. Нехорошо, когда все хорошо — обязательно прилетит какая-нибудь пакость. Зря я позволила себе расслабиться и уверовать в светлое будущее — такое умиротворенное настроение никогда еще не заканчивалось для меня ничем хорошим. И бесполезно гадать, с какого направления прилетит подлянка — это всегда сюрприз. Поднялась и неторопливо побрела домой. К черту, хочу просто насладиться вечерней прогулкой. Сейчас мне нужно беспокоиться о финале экзамена и сосредоточиться на нем.

Зря я думала, что моя подготовка к финалу ограничится только одной новой техникой. Стоило мне под руководством Хотэки более-менее уверенно освоить Растворение, как за меня взялся Нобу, показавший мне Свертывание. Очень прикольная, кстати, штука, позволяющая запасать тени. Но для этого подходила не каждая — тени от живых объектов не годились совсем, тени от крупных и мелких объектов тоже. Лучше всего подходили тени от камней и небольших деревьев или кустов. Путем довольно хитрых манипуляций их можно было изъять из Тени и скатать в шарик, а когда приспичит — раскатать. Вот оказался ты в ж… в месте, где нет ни одной тени, а тут — раз! — у тебя с собою было. Раскатал где надо и пользуйся сколько хочешь. Функционал, конечно, ограничен, но для попрыгать на небольшие расстояния и в прятки поиграть они прекрасно подходили. Очень удобно, вот только операция жутко муторная, к тому же на каждое Свертывание энергии тратилось неимоверное количество.

К финалу экзамена с помощью Нобу мне удалось свернуть и запасти только четыре тени. Они представляли собой матовые черные шарики миллиметра три в диаметре. Путем несложной манипуляции их можно было закрепить на леске и носить как украшение. Чика где-то добыла очень похожие на мои свернутые тени бусины, и мы с ней соорудили браслетик, на котором среди простых бусинок спрятали тени-заначки. Очень миленькое такое украшение получилось.

Мэдока приготовила «достойный» — как она выразилась — наряд для финала экзамена. Вот от этого я отбрехалась — как-то меня совсем не тянет по арене в халатике скакать. Пусть и до невозможности элегантном. У него еще и поясок какой-то хлипкий, а демонстрировать почтенной публике клановое бельишко чего-то не хочется. Мэдока сначала обиделась, но потом оттаяла и одарила меня новой резинкой для волос.

В общем, в подготовке и снаряжении меня на финал каждый из моих учителей поучаствовал, как мог.

И вот настал эпохальный день. Вообще от этого мероприятия всю деревню вставило не по-детски. Такого ажиотажа я не припомню. Коноху украсили, как на праздник, а на трибунах было не протолкнуться. Меня так и подмывало отмочить что-нибудь в стиле римских гладиаторов, чтобы немного разбавить все это нездоровое возбуждение, но я все же сдержалась. Не буду портить людям праздник, тем более, что такого рода шутку вряд ли кто-нибудь поймет.

Торжественное открытие, приличествующие случаю речи и объявление о том, что порядок боев первого круга изменен. То есть сетка осталась прежней, но в общей очереди пар Саске и Гаару передвинули в самый конец. Младшего Учихи, как и в каноне, еще не было, вот организаторы и решили подстраховаться.

Честно признаюсь — я волновалась. Общая атмосфера оказалась заразительна, а потом меня еще вдобавок просветили, что такое всеобщее перевозбуждение вызвано тем, что в этот раз в финал вышли представители всех трех «глазных» кланов Конохи — Хьюга, Учиха и Неко. Вот народ и рвался посмотреть на легендарные глазки в действии. От этого мне совсем поплохело, как-то совестно было подводить моих бледнолицых братьев-мутантов. Сенсей так гордился мной… Ладно, глазки народу покажу, побегаю немножко, потом отсижусь в подкроватье — благо у меня с собой аж четыре заготовки под него есть, а там уже и сдаться будет не очень позорно.

Первый бой был между Наруто и Неджи. За мое солнце я волновалась умеренно, веря в неумолимость канона. Там он победил, значит и здесь справится. С Джирайей он тренировался? Тренировался — я узнавала. С Тобирамой помирился? Помирился. Значит и тело, и дух в отличной форме, и ничто не помешает моему солнцу навалять юному гению, попутно промыв тому мозги с целью улучшения нрава. Несмотря на говнистый характер, Неджи мне нравился. Поумерить спесь со злобищей — и цены ему не будет.

Нет, кто бы что ни говорил, а стиль Хьюга очень красивый. Элегантный, изящный, какой-то лениво-расслабленный. Я, конечно, болела за Наруто, а Неджи просто любовалась. И кунай он в самом начале боя очень эффектно поймал — у самого лица в вилку из двух пальцев. Позерство, конечно, но все равно красиво. А эта его техника вращения, формирующая вокруг Хьюги шар из чакры, вообще, что-то потрясающее. Мое солнце тоже не оплошал. Когда Неджи заблокировал ему все чакро-каналы, Наруто очень эпично запустил в организме циркуляцию чакры Девятихвостого. Окутавший его прозрачный красно-рыжий покров выглядел обалденно. Бой получился захватывающим и очень зрелищным. Ничего удивительного, что после того, как Наруто объявили победителем, трибуны чуть с ума не сошли от восторга. Крики и бурные аплодисменты были вполне заслуженными.

А потом на табло появилось: «Неко Акира (Лист) vs. Тонбо Акио (Мерцающий воздух)». Трибуны затихли и буквально замерли в предвкушении. Еще бы — техники, о которых многие слышали, а вживую никто не видел. Я сглотнула. Ответственность придавливала к земле. Изаму положил руку мне на плечо и, глядя в лицо, послал один из своих сложных взглядов. В нем было все: уверенность, гордость, нежность, немного иронии… «Не парься, прорвемся, — перевела я для себя этот взгляд. — Ты все равно круче всех крутых». Давящая тяжесть немного отступила, а душу мягкой волной омыла уверенность с легкой искоркой азарта. Все хорошо. И все будет хорошо. Изаму чуть улыбнулся и едва заметно подтолкнул меня к лестнице, по которой уже спускался мой противник.

Парень был очень красив. Вот без дураков и ехидства. Года на три старше меня, уже сформировавшийся, но еще не заматеревший. Высокий, великолепно сложенный, с ленивой грацией хищника. Точеное лицо. Собранные в короткий хвост волосы глубокого пурпурно-синего цвета матово блестели на солнце, а золотистые глаза просто завораживали. Одежда очень простая и практичная — темная куртка на молнии с рукавами до локтя и самые обычные штаны. Грудь пересекала перевязь от ножен, а запястья были замотаны необычным образом и не бинтами, а чем-то темным. На лице красавца была легкая доброжелательная улыбка, а его невероятные глаза рассматривали меня с каким-то веселым любопытством.

— Я много слышал о техниках Неко, но никогда не видел, — голос тоже был приятный.

Вот ведь оригинал какой… Выступил — нечего сказать. Я скоро от этой фразы выть буду.

— У тебя есть все шансы заполнить этот пробел, — немного натянуто улыбнулась я.

— Жаль, что я ничего не слышал о волосах Неко, иначе… — он немного прищурился и внезапно улыбнулся острой, блеснувшей, как лезвие, улыбкой. — А давай так: если я выиграю, то ты пойдешь со мной на свидание, если проиграю — поужинаешь со мной.

— А в чем разница? — чуть приподняв одну бровь, поинтересовалась я.

— На свидании целуются.

Ответить я не успела, потому что судья дал сигнал начать бой. Я тут же отпрыгнула, разрывая дистанцию, и метнула в противника сюрикены. Он лениво отбил их, я даже не успела заметить, как мечи оказались в его в руках. Повторить залп я не успела, потому что Акио внезапно оказался рядом, и мне пришлось уворачиваться от двух лезвий. Следующую атаку принял на себя ген-йоки. Я использовала меч, в этот раз пожертвовав остротой в пользу невидимости. Даже не знаю, зачем я так сделала — у Акио не было никакой необходимости вычислять положение моего клинка по «легкой кривизне воздуха», потому что я только и делала, что защищалась. Это мне надо было серьезно напрягаться, чтобы заметить-вычислить-почувствовать траектории его мечей. Тонбо теснил меня, я едва успевала за его скоростью.

На арене возле стен росло несколько довольно высоких деревьев, поэтому я, хоть и отступала, но не просто так, а к определенной группе примеченных мной теней. Стоило нам с супротивником занять нужные мне позиции, как я активировала Зрак, прыгнула в тень за спину Акио и атаковала полным каскадом Учиха. Штука крайне неприятная — без дырок от этой комбинации еще никто не уходил. Однако противник мне достался действительно серьезный. И хотя красавец сумел отбиться, один из сюрикенов оставил глубокий порез на его щеке. Несколько капель крови упали на арену. Один — ноль?

Взгляд Акио стал сосредоточенным, а его лицо посерьезнело. И вот тут я познала боль. В воздухе прозвучал звук до невозможности похожий на стрекот крыльев стрекозы. Мечи в руках Тонбо завертелись с какой-то нереальной скоростью, создавая вокруг него сплошную завесу. Чем-то это было похоже на шар из чакры, когда Хьюга выполнял Вращение. Стрекочущий щит Тонбо был меньше диаметром, но сильно режущим — приближаться к нему реально было смерти подобно, а все метательное отскакивало. Ко всем прочим недостаткам эта жуть была динамичной и очень быстро двигалась. Я едва успела нырнуть в тень и раствориться в ней.

Слава всем богам, у меня есть Подкроватье, где можно спрятаться и отсидеться, иначе я бы уже из себя серпантин представляла или новогодний «дождик». Впрочем, один хрен — ленточки. Так. Глазки я почтенной публике показала, ген-йоки продемонстрировала, побегала и попрыгала. В принципе, можно сдаваться. Вот только чего-то меня заело, да и неохота целоваться с этим красавцем, ведь то, что я ничего не ответила на его предложение, выглядело согласием с условиями. И плевать, что просто не успела — кого это волнует.

Пока я переводила дыхание, Акио остановил Шелест крыльев и занял очень грамотную позицию, контролируя обе использованные мной тени. Другие были слишком далеко. Ему они ничем не угрожали, а мне ничем помочь не могли, и мы оба это прекрасно понимали. Вот только во время атаки каскадом я незаметно расстегнула браслет, и теперь пятачок арены между двумя стратегическими тенями был усыпан черными бусинками среди которых прятались мои заготовки. Расположила я их не абы как, а с умыслом — легкий ветерок и ноги противника мне в этом помощники. Замаскировать передвижение заготовок среди хаотично перекатывающихся бусин было делом несложным — все-таки их контролирую я, а не чужие ноги и погодные условия.

Шелест крыльев — очень мощная техника, вряд ли Акио может ее поддерживать продолжительное время. Вот только чтобы проверить это, боюсь, у меня не хватит ни выносливости, ни запаса сюрикенов. Но помотать ему нервы стоит, заодно потешу почтенную публику и проверю пару предположений. Главное — не ошибиться в расчетах, иначе пойду на украшение новогодней елки.

Дальше мы играли в «Убей крота». Пришлось засветить три заготовки, иначе зверушку прибили бы очень быстро. Я выныривала из тени и, швырнув чего-нибудь метательное, ныряла обратно, после чего прыгала в другую тень и повторяла операцию. Акио отбивался, одновременно пытаясь попасть по мне и вычислить, где я появлюсь в следующий раз. Скорость игры была такой, что Шелест крыльев не умолкал. Это было очень тяжело — весь мой организм работал на пределе своих возможностей, а финальную атаку я провела, как мне кажется, вообще на голом адреналине.

Как только Акио поймал ритм, я тут же лишилась пряди волос и поняла, что нервы мужику потрепала достаточно — пора завязывать. Тем более, что уязвимое место убойной техники Тонбо я вычислила — ноги. Защита здесь была слабее. Ну как слабее… На общем уровне Шелеста. Для закрепления успеха сюрикены я кидала по таким траекториям, чтобы Акио был сосредоточен на защите головы и корпуса.

Вынырнув из еще незасвеченной заготовки, я, вместо того, чтобы привычно взвиться в воздух, присела и, активировав нагинату, с разворота рубанула по ногам Акио. На этот раз пришлось пожертвовать невидимостью в пользу остроты. Он почти успел среагировать. Но вот именно что почти, и полупрозрачное темное лезвие рассекло ему икроножные мышцы, едва не задев кость.

Акио рухнул на колени и выронил один из мечей. Подскочив к нему, я пинком выбила второй. И тут же словила удар в солнечное сплетение, который едва не вышиб из меня дух. В следующее мгновение я оказалась в жестком захвате, а железные пальцы сжали мое горло. Мир перед глазами подернулся мутной пленкой. Прежде, чем он перехватил мое запястье, я успела нацелить на Акио ген-йоки, и вылетевший короткий клинок подарил моему противнику еще один порез, немного повыше первого.

Акио замер. Я тоже не шевелилась. И вовсе не из солидарности — у меня просто не было такой возможности. Секунда… другая… Тонбо разжал пальцы и громко произнес:

— Я сдаюсь.

— Победила Неко Акира, — объявил судья, и его голос потонул в оглушительном реве трибун.

У меня не было сил, чтобы встать на ноги. Если бы Акио не поддерживал меня, я бы, наверное, просто рухнула бревном. Парень тяжело дышал, и я чувствовала, как по его телу пробегают мелкие судороги. Блин… ноги я ему разрезала качественно, как же ему, наверное, сейчас больно…

Повернув голову, я с неподдельным уважением посмотрела на Тонбо и спросила:

— Почему ты сдался?

Голос прозвучал хрипло, да и горло болело — душил он меня тоже качественно.

— В реальном бою ты бы снесла мне голову раньше, чем я бы успел тебя убить. В общем-то, тебе и сейчас ничто не мешало это сделать. Спасибо, что ограничилась царапиной. — Неожиданно он улыбнулся: — Так ты поужинаешь со мной?

Я не выдержала и рассмеялась, но тут же закашлялась. Он все-таки ненормальный. Интересно, мне везет на психов, потому что я питаю к ним слабость или я питаю к ним слабость, потому что мне на них везет?

— С радостью, но тебе это обойдется очень дорого.

— Согласен.

Народ на трибунах неистовствовал, к нам со всех ног бежали медики. Похоже, мы с Акио хорошо потешили почтенную публику, да и честь кланов не посрамили. Один из эскулапов чего-то там наколдовал с моим горлом — боль утихла, и силенок у меня прибавилось. Второй занялся Тонбо: остановил кровотечение и наложил на ноги повязки. Видимо, временные, потому что парня аккуратно переложили на носилки и унесли с арены.

Медики в Конохе хорошие. Я себя чувствовала очень даже ничего, поэтому поднялась на ноги, помахала ручкой почтенной публике, после чего, наклонившись, подобрала мечи Акио, одновременно как можно незаметней собрав свои заготовки. Свернутые тени — товар дефицитный, нечего им разбрасываться. Зажав мечи в одной руке, а бусинки теней в кулаке другой, я догнала медиков и, тормознув их, протянула клинки Акио.

— Ты забыл, — сказала я.

Его золотые глаза блеснули, а губы дрогнули в улыбке, но он ограничился вежливыми словами благодарности и забрал свое оружие.

Когда я вернулась в отведенную участникам финала ложу, на меня налетел Наруто.

— Акира, это было круто! — вопил он, сжав меня в медвежьих объятиях и кружа, как маленькую девочку.

— Спа-си-бо, — просипела я.

Что же это такое, почему симпатичные парни так стремятся лишить меня доступа воздуха?

Наконец мое солнце поставил меня на место и отпустил.

— Ты молодец, — тепло и нежно улыбнулся Изаму.

На табло тем временем появились имена следующей пары: «Нара Шикамару (Лист) vs. Сабаку но Темари (Песок)».

Темари — явно рисуясь — распахнула огромный веер и, вскочив на него, спланировала на арену. В аниме она была одним из моих любимых персонажей. Решительная, язвительная, безбашенная, но при этом умная. А еще мне нравились ее наряды и прическа — четыре коротких лохматых хвостика. На мой взгляд — единственная стильная деваха среди кучи кавая и секси. Про то, что она представляет из себя «вживую» ничего сказать не могу — я с ней ни разу не разговаривала, на экзамене только мельком видела несколько раз. Вот то, что Гаару она боится до дрожи во всех местах, заметила.

Гаара — это ее младший брат и второй член команды Песка. По совместительству джинчурики Однохвостого. Не просто псих, но Псих, любитель превратить в фарш живое разумное существо методом раздавливания того в песке. Парень с тяжелой судьбой, хотя тут у каждого второго имеется какая-нибудь трагедь в бэкграунде.

Третий член команды Песка — Канкуро, брат Темари и Гаары. Смешной парень с разрисованным лицом в темном мешковатом комбезе и какой-то непонятной большой забинтованной хренью за спиной. Вот только техники у него совсем несмешные. Канкуро — марионеточник, а та нелепая хрень за спиной — кукла, которой он управляет на расстоянии, используя для этого нити чакры. Помимо того, что игрушка снабжена колюще-режущим, так еще и ядовита. Жуть, честно говоря. Хорошо, что он не вышел в финал.

Характер у юного кукловода недобрый, хотя это можно сказать о всей команде песчаников. Троица была детьми Казекаге — ныне действующего главы деревни. Вот что меня удивляло: все трое — родные сестра и братья, но при этом у Канкуро волосы были темные, у Темари светлые, а у Гаары красные. Да и физиономии у них совершенно непохожи — ни цвет глаз, ни черты лица. Прям, загадка генетики. Хотя, я не специалист.

На экзамен песчаное трио пришло не просто так, а с тайным умыслом. Их папу-Казекаге уже некоторое время как прикопал Орочимару, после чего нацепил личину убиенного и вступил в сговор с деревней Звука, то есть сам с собой, с целью нападения на Коноху. Как этот Фигаро умудрился и Казекаге из себя изображать, и миньонами руководить, и Саске пометить — не знаю, канон об этом скромно умалчивает. А сумел ли змеиный саннин провернуть такой фокус в нашей реальности — скоро узнаем.

Темари стояла на арене, всем своим видом демонстрируя раздражение и презрение, а Шикамару все еще зевал в ложе финалистов, явно подыскивая предлог, чтобы схильнуть без последствий для себя. Но тут мое энергичное и не самое терпеливое солнце придал Нара начальное ускорение, и нежно любимый мной раздолбай в прямом смысле улетел на арену. Хорошо, что шиноби — народ крепкий, и наследник Благородного клана не убился.

Поединок двух стратегов был интересным, хотя и не самым зрелищным. Правда, то, как Темари, владеющая техниками стихии Ветра, запускала их огромным веером, было весьма эффектно. Шикамару клал большой болт на интересы почтенной публики и Думал. Думалка у него отменная, поэтому вполне закономерно, что он загнал противницу в нужное ему место и обездвижил с помощью своей теневой техники. После чего сдался. Ну, а чего? Себя он показал? Показал. Программа минимум выполнена, а победителю этого поединка еще предстояло выяснять отношения с Изаму, поймать которого тенью у Шикамару шансов было совсем мало. Как любой нормальный умный человек он это прекрасно понимал, да и просто ему было лень лишний раз шевелиться. Так что Шикамару щедрой рукой свалил этот геморрой на Темари. А чего, девушка бойкая, так и рвется в бой, вот и пускай за Изаму побегает. Ну или от него — это уж как получится.

Раздосадованная и недоумевающая Темари вернулась в ложу финалистов, где смерила Изаму очень настороженным взглядом, а хитрый лентяй или ленивый хитрец растворился где-то на трибунах. Мы с Изаму только понимающе переглянулись, все-таки характер Нара был нам хорошо известен по Академии, и чувства Темари мы вполне понимали. Наруто же просто кипел от негодования и праведного гнева, поэтому умчался разыскивать Шикамару, чтобы высказать тому все, что думает по поводу слива поединка.

На табло зажглись имена: «Сабаку но Гаара (Песок) vs. Учиха Саске (Лист)». О, неужели, наша звезда изволил явиться? Точно — вон он, уже откуда-то возник на арене. Гаара неторопливо направился к лестнице и начал спускаться. Строго говоря, их поединок в общей очереди стоял последним. Но, видимо, из-за того, что Учиха наконец почтил своим присутствием финал, организаторы решили дать Темари передышку. И правильно, так махать таким здоровенным веером — это ж сколько здоровья надо иметь. Пусть девушка отдохнет немного.

Ну что я могу сказать… Показушники оба. Саске — такое впечатление — просто не может не рисоваться, да и Гаара от него недалеко ушел. Появившаяся из закрывшей его стены песка увеличенная копия, ловящая сюрикены с такой же, как у него, насупленной рожей — зрелищно, конечно, но как-то… с перебором, что ли. А эти позы Саске… блин… Но, как бы я ни плевалась ядом в сторону младшего Учихи, не признать его достоинств было бы просто несправедливо. Парень очень хорош. Я уже говорила, что он быстрый, так вот, со времен Академии медленнее Саске не стал. На мой взгляд, сейчас в нашей возрастной группе конкуренцию ему могли составить разве что Изаму и Акио. Но одной скоростью достоинства Учихи не ограничивались. В метании железа ему просто не было равных, плюс техники стихии Огня. Он, конечно, высокомерный психованный говнюк, но талантливый, стервец.

Вы спросите, а чем то, что я говорю о Саске, принципиально отличается от характеристики Неджи? Ничем. Но Хьюга мне при этом нравится, а Учиха скорее раздражает. Может, все дело в длине волос? Или в том, что я не училась в одном классе с Неджи, поэтому не имела возможности в полной мере вкусить всю прелесть его характера?

Но вернемся к поединку. Гаара огребал и, судя по вытянувшемуся лицу Темари, такое с ее братом происходило впервые. Я, прям, преисполнилась патриотизмом. Да, мы тут — в Листе — не пальцем деланные, и вашего джинчурики запинаем только так. Давай, Саске, впервые в жизни я болею за тебя. Но стоило мне только дать укрепиться этой мысли, как Гаара окружил себя шаром из песка, и тут уже Учихе пришлось несладко — каждая его атака натыкалась на мгновенно вырастающие песчаные колья. Бить по такому ежу — совсем не беречь свое здоровье и целостность кожных покровов.

Пришлось Саске пускать в ход тяжелую артиллерию. Для лучшего разгона он забрался аж на стену арены, а она вполне приличной такой высоты — не заборчик какой-нить. Звук, похожий на птичий щебет, я услышала даже с такого расстояния, а одна рука Саске окуталась лохматым клубком молний. Чидори — техника стихии Молнии, придуманная капитаном седьмой команды Хатаке Какаши. Саске резко рванул с места — его путь по стене отметила глубокая борозда, и, подлетев к прятавшему Гаару шару, ударил. Окутанная Чидори рука пробила песок, а Саске замер. С усилием вытащил из шара руку, и едва успел отскочить, как из пробитой им дыры вылезла какая-то отвратительная бледно-желтая с фиолетовыми прожилками лапа.

Вот же страсть какая. Я покосилась на Темари. Сестра джинчурики слегка побледнела, а по ее виску скатилась крупная капля пота. Внутренне подобравшись, я приготовилась вырубить песчаницу. Но мне нужен был повод для таких грубых действий. Лапа тем временем убралась, а через несколько секунд песчаный шар осыпался, явив державшегося за окровавленное плечо Гаару. Саске — мазила, не мог, что ли, ему в грудь попасть?

Трибуны, словно одно живое существо, испустили громкий вздох, а секунду спустя из ниоткуда мягко посыпались полупрозрачные перья. Канон вновь явил свою неумолимость — нападение на Коноху началось.

Да, Саске, может, и мазила, а вот ваша покорная слуга точно лохушка. За те мгновения, что я потратила на то, чтобы нейтрализовать иллюзию, Темари успела смыться и теперь в центре арены на пару с братом поддерживала раненого Гаару. Ладно, черт с вами, делайте, что хотите — канон вам в помощь. Изаму лежал на полу. Присев рядом, я прикоснулась к нему и, тщательно отделив от потока энергию Ткани, влила в тело друга немного своей чакры. Он тут же пришел в себя.

— Похоже, экзамен закончился, — проговорила я, обшаривая трибуны Зраком. — На нас напали.

В воздухе зазвенели первые звуки сталкивающегося железа и отрывистые крики.

— Надо эвакуировать гражданских, — сказал Изаму.

Молча кивнула. Простите, дорогие су… сущности, но пусть канон рулит без моего участия. Все же закончится хорошо, и наши победят, а я лучше займусь спасательными работами. Народ, конечно, усыпили, но от шального летающего железа почтенная публика ничем не защищена. О шишках найдется, кому позаботиться, а мы займемся кем попроще.

Переносить народ с трибун во внутренние помещения арены было долго и непрактично, да и грузоподъемность у меня так себе, а использовать для этой цели Прыжок с прицепом… Не, ребят, ну я не железная и не настолько прониклась патриотизмом, чтобы уж так рвать жилы ради чужих мне людей. Ситуация все же не настолько критическая, чтобы микроскопом гвозди заколачивать. Поэтому мы на пару с Изаму стаскивали народ на пол и по возможности заталкивали под лавочки жизненно важными органами вперед. Никаких гарантий от шального куная, конечно, но лучше такое укрытие, чем совсем никакого. В самый разгар спасательно-ныкательных работ перед нами возник Шику.

— Акира, быстро найди Шикамару! — скомандовал он.

Маячки на раздолбая я никогда не вешала, но слепок его тени у меня был. Такой способ поиска, конечно, куда лучше ручного перебора, но тоже занимает время, особенно когда толком не знаешь, в какую сторону смотреть. Хорошо, что я не сняла «следилки» с команды Песка, поэтому, проследив направление сигнала маячковых нитей, быстро обнаружила Шикамару. На всякий случай я прилепила к его тени динамическую метку, после чего осмотрелась повнимательнее.

Понятно. Темари и Канкуро уже уволокли Гаару из Конохи, их преследовал Саске, а в качестве подкрепления Какаши послал к Учихе Наруто, Сакуру и Шикамару под предводительством своего призывного пса. Сейчас ребят нагоняли две команды Звука. Наруто, Сакура и пес ушли вперед, а мой любимый раздолбай остался, чтобы задержать отряд преследования. Все увиденное я и рассказала Шику.

— Плохо, — Нара закусил губу.

В таком состоянии я его видела впервые. Не знаю, кем ему приходился Шикамару, но наш капитан явно панически боялся за парня и был готов на все, чтобы уберечь его. Шику раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он рвался защитить Шикамару, с другой — совесть и ответственность не позволяли ему отправить в явное локальное пекло маленькую и хрупкую меня. Вариантов больше не было, потому что своим ходом — какими бы быстрыми ни были шиноби — не успеет никто, а пассажиров я не возьму — для моей команды Побочный Эффект тайной не был.

— Шикамару нужна помощь, — мягко сказала я. — Капитан, я успею.

Шику прикрыл глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Он твердо взглянул мне в глаза и, разжав стиснутые зубы, приказал:

— Отправляйся. Ты справишься.

— Есть! — Я скользнула к примеченной удобной тени.

Строго говоря, Шикамару справился и без меня. Не потраться он так сильно на экзамене, мне кажется, ему бы вообще помощь не понадобилась. К моменту моего прибытия он уже обездвижил своей теневой техникой восемь шиноби Звука. Ну да, держать он их сможет недолго, и девятого проморгал, а вот нефиг без напарников геройствовать.

Номер девятый получил от меня кунай в лоб. Рукояткой вперед — все же я пока еще не распробовала вкус крови, да и не нравится он мне. Звуковик свалился с дерева, я спрыгнула следом.

— Помощь нужна? — спросила веселым голосом.

— Не помешает, — хмыкнул Шикамару.

Помнится, в аниме, когда на этом моменте, как черт из табакерки, появился капитан его команды, Нара, прям, светился весь от облегчения и радости. Моя персона не вызвала у него подобных чувств, поэтому в отместку я решила приколоться. Взялась за ген-йоки на манер матерого мясника и, активировав короткий клинок максимально видимо, окинула группу звуковиков оценивающим взглядом.

— Резать будем или добавим работы отделу пыток и допросов? — деловито поинтересовалась я.

Вот только этот раздолбай, в отличии от напрягшихся звуковиков, не повелся. Покосившись на меня, Шикамару ворчливо буркнул:

— Как тебе удобней. Только побыстрее, долго я их не продержу.

Конечно, никого я резать не стала. Оглушить восемь неподвижных человек было делом несложным, хотя и не очень приятным. Шикамару отпустил технику и, тяжело выдохнув, плюхнулся на задницу.

— Бывает же такое, — скривился он. — И чего меня на геройство потянуло?

— Съел чего-нибудь, — пожав плечами, предположила я. — Дальше сам справишься?

— Справлюсь. — Он тяжело вздохнул и тоскливо протянул: — Хотя это так напряжно…

Его коронная фраза заставила меня усмехнуться. Хотя мы и не общаемся, нравится он мне. Ничего личного, просто приятно знать, что есть такой персонаж, это как-то примиряет с некоторой неадекватностью шиноби.

Задумчиво зракнула. Нужно решить, что делать дальше — вариантов несколько. Лезть в зону активных боевых действий не было ни малейшего желания. Без меня разберутся: присутствие или отсутствие такой мощной фигуры, как я, вообще погоды не сделает. Остаться с Шикамару дожидаться поисковую команду — привлекательно, но как-то совесть не позволяет. Хотя я и потратилась на финале, уже успела неплохо восстановиться и была вполне себе дееспособна.

Стоило, наверное, присмотреться к тому, что у главных героев творится. Связываться с Гаарой тоже не хотелось, да и стремно было. Вдруг из-за моего вмешательства Наруто не прополощет мозги собрату-джинчурики, и Гаара, вместо того, чтобы встать на путь истинный и начать новую жизнь, так и останется кровожадным неадекватом. Такого развития событий очень не хотелось бы — в этой части канон меня вполне устраивал. С другой стороны, канон здесь не самый надежный, и за мое солнце я несколько волновалась. Необязательно же в драку ввязываться — можно просто в кустах посидеть, присмотреть на всякий случай.

Канкуро уже кто-то уделал. То ли очень раздраженный Саске, то ли рояль какой мимо пробегал. Черт с ним, неинтересно. Дальше в отключке валялась Темари. Вот зря я миндальничала, надо было ее по головке тюкнуть — целее бы была. У меня опыт оглушения большой, бью аккуратно, лишних повреждений не наношу. А теперь фиг знает, что у нее травмировано. Саске уже огреб от Гаары, а Наруто и Сакура прибыли к месту мордобоя и вносили посильный вклад в это полезное дело. Выбрав самую комфортную тень, я прыгнула к центру событий. Теперь можно осмотреться нормальным зрением.

Гаара уже наполовину потерял человеческий облик. Вот же гадость какая. Из джинчурики сыпался песок. Половина его тела раздулась, приобретя звероподобную форму, и была бледно-желтой с фиолетовыми прожилками. Желтый, с крестообразным зрачком и черной склерой глаз. Половина рта оскалилась острыми клыками, с которых капала слюна. Человеческий глаз был остекленевшим и абсолютно безумным.

Мое солнце, судя по всему, мощно огреб, потому что с переменным успехом силился подняться на ноги. Саске лежал на толстенной ветке дерева безвольной тряпочкой, а прямо на него неслась когтистая песочная лапа. На ее пути возникла Сакура с кунаем наперевес, и я тихо выматерилась. Вот же… девочка неумная, ну ткнешь ты кунаем в песок — ему от этого ни холодно, ни жарко. Эта хрень с нестриженными когтями тебя снесет и не заметит, и твоего обожаемого Саске пришибет. Наруто, мало того, что на ногах нетвердо стоит, еще и явно дезориентирован. Блин… Однако, как грамотно я кустики выбрала — расстояние совсем небольшое.

Помолившись Хотэке и силе инерции, я метнулась к сладкой парочке и, еще в полете, с разворота со всей дури впечатала ногой в песчаную конечность. Моя молитва была услышана, и силы удара оказалось достаточно, чтобы лапа изменила траекторию и даже частично осыпалась. Гаара взвыл дурниной.

— Скрой Саске! — рявкнула я.

Когтистая лапа уже собралась и заново нацелилась на нашу компанию. Второй раз мой фокус не пройдет — места для разгона у меня нет, и ген-йоки мало поможет. Песок что колоть, что резать — дело неблагодарное. Сама-то я увернусь, а вот прикрыть этот Твикс не успею. Ядрена вошь, Наруто, приходи в себя!..

— Шевелись, дура!!! — заорала я во всю глотку.

Сакура наконец-то сообразила и, покрепче ухватив Саске, спрыгнула с ним на ветку ниже. В место, где я стояла, ударили песчаные когти. Толстенная ветка треснула, во все стороны полетели щепки. Легко увернулась. Эта песчаная фигня была мощной, но неповоротливой. Хотя, могла бы быть и еще помедленнее, все-таки уж больно ловко Гаара манипулирует песком. Если он догадается сделать эту лапищу потоньше… Догадался, паразит, еще и вторую отрастил.

Как я сейчас понимала Шикамару. Вот чего мне не сиделось в кустах, а на геройство потянуло. Тоже съела что-то не то. Наруто наконец-то пришел в себя и подключился к веселью. Ну, слава всем богам, канон по-прежнему рулит. От облегчения я на мгновение расслабилась и это было моей катастрофической ошибкой. Метнувшуюся ко мне песчаную лапу я просто тупо и бездарно проморгала…

Удар спиной о дерево был таким, что я решила — все, это точно конец. В следующее мгновение меня словно прессом придавило. Перед глазами завертелась яркая радуга, воздуха катастрофически не хватало. Да, чего там — этот удар выбил из меня все запасы, а возможности вдохнуть хоть капельку я была лишена. Не знаю, что удержало меня от немедленной отправки в мир розовых пони. Наверное, злость на себя. Ведь сколько раз и сенсей, и капитан говорили, что, пока противник не приведен в состояние бревна, нельзя расслабляться ни на мгновение. А я — идиотка — словила головокружение от успехов. Знала же, что, стоит причислить себя к сонму крутых яиц, как немедленно огребешь смачную оплеуху. Во всяком случае, в прошлой жизни со мной это работало только так. В этой видимо тоже…

Давление на грудь — пусть и едва заметно — стало поменьше, и я судорожно вдохнула столь необходимый мне глоточек воздуха. Проморгалась, смахивая с глаз раздражающую радугу. Лицо обожгло горячим дыханием. Медленно пришло осознание, что я на манер сэндвича зажата между деревом и живым разумным телом. Тело было теплым, я бы даже сказала горячим, имело протектор со знаком Листа, черные волосы, черные глаза и носило имя Учиха Саске. Песчаная лапа Гаары прижимала нас обоих к дереву и друг к другу так, что понятие личного пространства, смачно плюнув, испарилось. Мы с Саске располагалась в позиции лицом друг к другу, оба были несколько взмокшие и тяжело дышали. Кель ситуасьон, однако…

— Ты… откуда… взялся… — поинтересовалась я, после каждого слова судорожно ловя глоток воздуха.

Саске молчал. Ну да, ему мало того, что воздуха не хватает, так еще и требуется время на осмысление вопроса и поиск ответа. Плюс еще время на формулирование… В общем, процесс небыстрый.

Учиха, руки которого избежали объятий песчаной лапы, упирался ими в ствол дерева по обе стороны от меня. Так вот почему я дышать хоть как-то могу. Давление когтистой лапы не ослабевало, руки Саске мелко дрожали, но Учиха пока еще сдерживал напор песка, не позволяя ему превратить нас в сплюснутые макаронины. Хорошая мускулатура, уважаю…

— Уходи… — прохрипел Саске.

Да, долго мы так не протянем. Учиха, конечно, сильно могучий богатырь, но сейчас не в лучшей форме, а Гаара, судя по всему, точно нацелился превратить нас в фарш. Как можно более трезво я оценила обстановку. Заготовки висели на запястье, активировать их — секундное дело, так что точка А у меня есть. Мы находились в лесу, до заката еще далеко, так что теней вокруг — завались, поэтому с точкой В тоже никаких проблем. Слинять могу прямо сейчас, вот только стоит мне удалиться, как песчаная лапа Гаары сделает из Саске тонкий блинчик. Как бы ни бесил и ни раздражал меня младший Учиха, смерти ему я не желала. Если сильно прищуриться, то, в принципе, он парень неплохой, да и перед Итачи неудобно. До тени Саске я тоже легко дотягивалась. Мне много-то не надо, а учитывая, насколько мы сейчас близки…

— Я… могу… перенести… нас обоих…

Господи, Боже мой, как же пафосно-превозможно это звучит. Дружно достаем из широких штанин носовой платок, утираем слезы и трубно сморкаемся. Ну что я могу поделать, если дышится крайне хреново, и каждое слово — почти подвиг.

— Но… я… считаю… твои чувства… и мысли… самые яркие… успокойся… отрешись…

— Да… — через пару секунд выдохнул младший Учиха.

Активировала Зрак. Заготовка, соскользнув с лески, послушно растеклась подо мной. Цепляем тень Саске. Совмещение. Прыжок.

…Волосы… черные, как ночь… серебряные, как лунный свет… так хочется дотронуться… не смею…

Брат смотрит на меня… смотрит мимо меня…

— Гиннеко. Да, я знаю Акиру.

Три сюрикена… ты учил ее, брат… ты лучший… ты забрал все…

Задыхаюсь… не могу проиграть… она рядом… снова ускользает… ее кунай у моего сердца… ложь, он уже давно внутри…

— Не задавайся.

Кунай поворачивается в сердце… улыбка… нет, усмешка… мне больно, но лучше так… Почему ее нет?.. Она в госпитале?.. И зачем только я вызвал ее… Я не хотел причинить вред…

— Где ты была?!

— Тебе отчет дать в устной форме или письменной?

Снежно-голубые глаза замораживают… облегчение… я не причинил ей вреда…

Мама… брат… отец… Я слаб… Нет, только не жалость!..

— Дурак. Поищи значение слова сочувствие.

— Акира!

Снежно-голубые глаза сияют… я готов утонуть в этом свете… я хочу утонуть в этом свете… она смотрит не на меня…

Волосы… черные, как ночь… серебряные, как лунный свет… коснуться, хоть на мгновение… наваждение… я схожу с ума…

— Я знаю значение слова сочувствие.

Ты рядом… прикоснуться… не смею… я могу видеть тебя… слышать тебя… ты не замечаешь меня… в твоих глазах нет света… мне больно, но лучше так… кунай врос в сердце… Акира…

Воздух. Я жадно хватала его ртом. Наконец-то могу нормально дышать. Гипервентиляция легких вызывала головокружение и грозила отправить меня в беспамятство, чему я была бы только рада. Вырубиться, забыть и ничего не знать… Заботливо выстроенная картина мира пошла крупными трещинами, грозя рассыпаться и похоронить меня под обломками.

Я лежала на спине, младший Учиха полунависал-полулежал на мне, упираясь руками в твердую землю. Где-то недалеко раздавались звуки боя — то ли мое солнце мутузил Гаару, то ли наоборот. Наверное, стоило глянуть на них хоть одним глазком, вот только я не могла пошевелиться, словив конкретный когнитивный диссонанс. Саске, черт бы тебя подрал… Еще никогда в жизни я не получала ТАКОГО объяснения в любви. Отдаю Учихе должное — стиль у него есть. Вот только чего теперь мне-то со всем этим делать?..

Помню, в прошлой жизни уже в зрелом возрасте был у меня краткосрочный роман с мужчиной, лет на десять младше меня. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что он реализует свои юношеские эротические фантазии, а я просто тешу свое женское эго. Какого-либо будущего у этого внезапного романа не было. Он — зажатый паттернами своего поколения, просто не знал, как себя вести, я — демонстрируя максимальное дружелюбие, просто деликатно отошла в сторону. На мой взгляд, это был равноценный обмен: каждый из нас получил то, в чем нуждался на тот момент. Об этом внезапном мимолетном романе я сохранила самые теплые воспоминания, а мой визави спустя несколько лет признался (не мне), что в полной мере проникся разницей между девушками и зрелыми женщинами. Первые — очень приятны на глаз и на ощупь, вторые — комфортны эмоционально и психологически. Львиная доля конфликтов, капризов и самоутверждения отпадала в одной тридцать второй финала.

Я догадывалась, почему Саске «залип» на меня. Дело было вовсе не в волосах, просто уж слишком сильно я отличалась от ровесниц. Это не была намеренная политика, но, как бы я не силилась замаскироваться под свой биологический возраст — естественные реакции все равно прорывались наружу. Однако Саске удивил — каким-то образом в столь юном возрасте он сумел не только уловить эту аномалию, но и, так сказать, проникнуться.

В этой жизни я предпочитала мужское общество, но старательно держала дистанцию даже с самыми близкими людьми. Ни Наруто, ни Тобирама, ни Шикамару, ни Неджи, ни даже красавец Акио не вызывали у меня гендерных чувств. Изаму шел отдельной строкой. Он слишком сильно походил на мой идеал мужчины, чтобы оставить меня равнодушной, но все равно был слишком юн. Именно поэтому я избегала физического контакта с ним — незачем провоцировать гормоны. Чем старше человек, тем больше нивелируется разница в возрасте, и я была готова подождать десяток-другой лет, пока Изаму вырастет и окончательно сформируется. Никаких гарантий, что за это время мои чувства к нему, как и его ко мне останутся прежними, не говоря уже о том, что нам обоим было бы неплохо просто остаться в живых, но это было честно и правильно.

И вот теперь на меня обрушилось признание Саске, еще и высказанное ТАКИМ образом. Я была совершенно не готова к подобному. Чувства Учихи… опаляли. И пугали. Ни один нормальный человек не может испытывать чувства такой силы. Было ощущение, что на меня обрушился огненный шторм, и я горела в нем, плавясь, словно олово. Ни чувство юмора, ни самоирония, ни трезвый расчет не помогали — я горела и плавилась, плавилась и горела. Черные глаза Саске прожигали меня насквозь. Я судорожно шарила по уголкам своего сознательно-бессознательного в отчаянной надежде зацепиться хоть за что-нибудь, что удержит меня от падения в это безумие. Чудо, но мне удалось нащупать мысль, которую, хоть и с натяжкой, но можно было назвать спасительной — я ведь предупредила его о Побочном Эффекте и попросила отрешиться от любых мыслей и эмоций. Он и отрешился, сосредоточившись на том, что не мог сказать мне словами. Гад и подлец. Точка.

— Может, слезешь с меня, — почти искренне буркнула я.

Саске послушно сполз на бок и, перевернувшись на спину, вытянулся на земле рядом со мной. Наши плечи и руки по-прежнему соприкасались. Не в силах больше спокойно выносить физический контакт, я нечеловеческим усилием собралась с силами и села. На мое счастье рядом с нами нарисовалась Сакура. Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть розоволосую.

— Саске ранен, — я очень старалась, чтобы мой голос прозвучал бесстрастно. — Займись им. Я… должна помочь Наруто.

Вот не уверена, что моему солнцу так уж нужна помощь, но надо же как-то обосновать свое позорное бегство. На Сакуру можно положиться. Пока она не ощупает Учиху с головы до пят, тот никуда не денется. Плюс перевязка. В общем, Саске я надежно нейтрализовала, и в обозримом будущем у него не будет возможности смущать меня. В Наруто я тоже не сомневалась — рыло Гааре он начистит, мне разве что пыль по углам эпичной картины подтереть останется. И то, если буду сильно настаивать.

В общем, так и получилось. Пока я занималась спасением наших с Саске тушек и душевными треволнениями, Наруто разобрался с Гаарой. Когда я нашла мое солнце, оба супротивника валялись тряпочками недалеко друг от друга.

Присела возле Наруто. Здорово ему досталось. Чакра лиса, конечно, рулит, но прямо сейчас мое солнце абсолютно недееспособен. Засунув руку в поясную сумку, извлекла общеукрепляющую пилюльку Чики и бесцеремонно затолкала ее в рот Наруто. Потом «спасибо» скажешь, ну или в лоб мне дашь — сейчас тебе нужно побыстрее воскреснуть. Возле Гаары возникли Темари и Канкуро. Смотри-ка, очухались. Я потянулась за ген-йоки.

— Не надо, Акира, — неожиданно попросил мое солнце. — Пусть уходят.

Это заявление вызвало одинаковой степени оторопь у всех присутствующих. И если я, по большей части, играла — канон рулит, то песчаники были искренни в своих чувствах. Они, правда, ничего не сказали, но, подхватив брата-джинчурики, оперативно свалили в закат.

— Гаара… он такой же, как я, — старательно не глядя на меня, сказал Наруто.

— Неправда. — Оставив ген-йоки в покое, я села рядом с моим солнцем: — От этого парня просто несет кровью. Он убивал. Много. И не потому, что защищался.

— Он такой же, как я, — упрямо повторил Наруто. — Но у меня была ты, а у него никого. Гаара… он тот, кем бы стал я, если бы не ты.

Лестно слышать, но не преувеличивай, солнце мое. В каноне меня близко не было, однако ты не стал таким, как Гаара. Хотя… может, хватит уже сверяться с каноном. Я вроде как и отвергаю его и в то же время хочу, чтобы все шло так, как нарисовано. Знание будущего приятно греет душу и чешет эго, а чувства противоречия и справедливости играют роль шила в одном месте, не давая спокойно и отрешенно наблюдать развитие событий. Но уже или туда, или сюда — пора определиться.

Из-за деревьев показались Саске и Сакура. Учиха хромал, но раздраженно отмахивался от попыток сокомандницы подставить плечо. Да, похоже, в фиксации Саске розоволосая теряет квалификацию — продержала его всего ничего. Мне пока еще было сложно и неловко смотреть на младшего Учиху, хорошо еще, что я краснеть не умею. Он дохромал до нас и спросил:

— Как Наруто?

— Пока неподвижен, — не глядя на него, ответила я. — А так в порядке.

Наруто недовольно запыхтел и завозился на земле.

— И ничего я не неподвижен.

— Идти можешь? — безжалостно спросила я. — Или хотя бы сесть? Вот и лежи молча, пилюлька скоро подействует, станет легче.

— А где… — Саске завертел головой.

— Ушли. Точнее, Темари и Канкуро унесли Гаару.

Младший Учиха бросил на Наруто быстрый взгляд и кивнул.

— Ясно.

Наруто снова завозился и попытался сесть, я подхватила его. Скорость восстановления у моего солнца была просто потрясающей.

— Надо вернуться в деревню, — сказал он.

— Для начала надо, чтобы ты хоть как-то стоял на ногах, — возразила я. — Тащить тебя некому.

— Не надо меня тащить!

Ждать мое солнце не любил и не умел, но сейчас придется ему смириться.

— На-ру-то, — ласково-укоризненно произнесла я.

Он снова недовольно засопел, но перестал трепыхаться и расслабился. Наруто остался сидеть, опираясь спиной на меня. Саске уселся рядом, Сакура топталась неподалеку, явно не зная, куда себя девать. Младший Учиха не касался меня, но я остро чувствовала его близость, и это приводило меня в легкое смятение. Я покрепче вцепилась в Наруто, словно он был щитом, за которым я могла спрятаться. Краем глаза заметила, как губы Саске дрогнули в улыбке. Вот же говнюк — он явно чувствовал мое смятение, понимал, что является его причиной, и это доставляло ему удовольствие.

— Чему ты улыбаешься? — неожиданно спросил Наруто.

— Я не улыбаюсь, — ответил Саске и, словно издеваясь, улыбнулся еще шире.

— Но я же вижу, что улыбаешься. Что смешного?

— Я не улыбаюсь, — повторил Учиха. — Просто рад, что все закончилось и все живы. Ты отпустил Гаару?

Наруто отвел взгляд в сторону и неохотно буркнул:

— Да. Будешь опять говорить, что я идиот?

— Нет. Правильно сделал, что отпустил.

— Чего это с тобой? — изумился Наруто.

— Мне есть, за что его поблагодарить, — снова улыбнулся Саске.

Наруто смотрел на него в полном недоумении, Сакура помрачнела, а мне очень сильно захотелось придушить младшего Учиху. Хорошо, что через пару минут нас нашла посланная из Конохи поисковая команда.

Можно сказать, что Коноха отделалась легким испугом. Жертвы были минимальными, разрушения тоже, самой большой потерей стала гибель Третьего Хокаге. Да, Орочимару таки ухандокал своего учителя и смылся, хотя и не без потерь. Не могу сказать, что горе разрывало мне сердце. Лично Третьего я не знала, роль его в жизни и Наруто, и деревни вообще для меня была неоднозначной, но на похоронах я держала на лице подобающую скорбь. Тем более, что Хокаге был не единственным погибшим. Других я также не знала, но скорбела искренне.

После похорон наступило затишье. Деревня потихоньку восстанавливалась. Наруто с Джирайей отправились на поиски другой ученицы Третьего — Цунаде, которой предстояло стать Пятой Хокаге. В отсутствие главы деревни рулил Совет Листа, полномочия которого были ограничены, поэтому большинство миссий оказалось заморожено. Выполнялись только срочные, и это был точно не уровень генинов.

В кои-то веки у меня образовалась масса свободного времени, которое не могли заполнить занятия с Хотэкой и Чикой. Проводив Наруто, я вспомнила о Карин. Маячок с нее я сняла, поэтому пришлось потратить время на поиск — хорошо, что слепок ее тени у меня был. Удивительно, но она действительно оказалась в деревне. Я даже не стала вешать динамическую метку и поймала ее на выходе из госпиталя.

— Привет!

— Акира?! — Казалось, красноволоска была искренне радостно удивлена.

— Тобирама сказал мне, что ты в Конохе, но я не поверила. — Сияя доброжелательной улыбкой я подошла к ней. — Как тебе это удалось?

— Это не моя идея, — зарделась легким румянцем Карин и нервным жестом поправила очки. — Ваши заподозрили, что я Узумаки. Я сдала генетический тест и… вот. — Она прикоснулась к обернутому вокруг талии протектору со знаком Листа. — Меня приписали к госпиталю, хожу на курсы ирьенинов. Наставник говорит, что у меня большое будущее, хотя придется постараться.

— Это же здорово!

Искренне была рада за нее. Госпиталь Конохи во много раз комфортней и полезней для психики, чем подземелья Орочимару. А, учитывая, что скоро главой нашей деревни должна была стать самый крутой медик мира, у Карин были все шансы на куда лучшую и счастливую жизнь, чем предписывал канон.

— Я тебя не задерживаю? — на всякий случай поинтересовалась я. Мало ли, какие у нее дела и планы.

— Нет, что ты! — Карин решительно замотала головой. — Я почти никого в Конохе не знаю и… ну… — она отвела взгляд и снова нервно поправила очки.

— Тогда, если ты не против, пойдем поедим, — предложила я. — Я угощаю.

Карин промямлила что-то невразумительное и залилась румянцем.

— Слушай, я же не парень и не на свидание тебя приглашаю. Пойдем, я угощу тебя лучшим раменом в мире. Надеюсь, ты его ешь?

Пока мы шли до раменной, очкастая вроде как поборола смущение и вела себя вполне свободно и расслабленно. Доброжелательность и легкие шутки Теучи сделали свое дело, и к девчонке вернулись ее уверенность и язвительность. Мы с ней обсудили прошедший экзамен. Финал она не видела, потому что достать билеты на арену мало того, что было дорого, еще и нереально. Во время нападения на Коноху она была в госпитале, оказывая посильную помощь и щедро делясь чакрой. Надеюсь, наши не окажутся такими же идиотами, как дятлы из Травы, и оценят способности и возможности Карин в правильном ключе.

Так мы плавно перешли к делам госпиталя. Мне искренне было интересно послушать, как там все устроено изнутри. И чисто из спортивного интереса, и с практической точки зрения тоже. Учитывая мою нынешнюю профессию и порядки этого убийственного мира, зарекаться от попадания в госпиталь я бы не рискнула, а знакомый, доброжелательно настроенный ирьенин в хозяйстве не помешает. Но вот последние ее слова вызвали у меня пробежку холодных мурашек вдоль позвоночника.

— Я как раз уходила, когда его принесли, — покачивая ногой, беззаботно болтала Карин. — Ничего так чакра, но холодноватая, белая такая, мокрая и чуть-чуть покалывающая. Странный тип, лицо маской закрыто. Я слышала, на него в деревне напали. Врут, наверное, он же джонин, кто бы рискнул на него напасть в Конохе?

— Его случайно не Хатаке Какаши зовут? — чуть более резко, чем хотелось бы, спросила я.

— Не помню, — немного растерянно ответила Карин. — Его принесли такой странный тип в зеленом и бородач какой-то. Табаком от него несло, фу.

Чеканя шаг, мурашки исполнили на позвоночнике марш Победы, бросая опущенные знамена к мавзолею Склероза. Расслабилась, блин. Решила убить внезапно образовавшееся свободное время.

— Прости, Карин, — пробормотала я, торопливо выкладывая на стойку деньги и сползая со стула. — Пожалуйста, не обижайся, я найду тебя и все объясню.

Едва сделав шаг из заведения Теучи, одним прыжком взлетела на ближайшую крышу и понеслась к воротам Конохи, на ходу нащупывая маячок Наруто. Как я могла забыть, что сразу после атаки на Коноху в деревню заявились Акацуки в лице Итачи и Кисаме. Они пришли за джинчурики Девятихвостого, но Наруто к тому времени в деревне уже не было. Короткая стычка с Акацуки закончилась тем, что Какаши загремел на больничную койку, а парочка нукенинов отправилась дальше по следам моего солнца. Ситуация осложнялась тем, что о появлении своего старшего брата узнал Саске и рванул вслед за всей честной компанией. Если что — это пересказ событий канона, но в данном случае я была склонна думать, что он опять оказался неумолим.

Меня в этой ситуации волновали три аспекта: первый — безопасность Наруто, второй — здоровье Саске. Помнится, встреча со старшим братом закончилась для него комой, из которой его смогла вывести только Цунаде. И третий — самый главный — Итачи. Мне было необходимо увидеть его. Даже не столько его, сколько его тень. Я сильно продвинулась с тех пор, как видела ее в последний раз, и надеялась, что приобретенные знания и навыки помогут мне понять, что же произошло со старшим Учихой. Предпринятое моим кланом расследование ничего не дало, а сейчас был шанс, который я просто не имела права упустить.

Маячок Наруто активировался, но находился за радиусом действия моего Зрака. И, хотя я ничего не могла увидеть, он давал достаточно точное направление. Чертыхнувшись, спрыгнула с крыши в ближайшую подходящую тень и активировала Зрак.

Вектор, поиск, совмещение, Прыжок. Все еще далеко. Повторим. Вот это другое дело. Так, похоже, я опаздываю.

Все заинтересованные лица находились в коридоре гостиницы. Наруто — цел и под «прицелом» Кисаме. Саске — впечатан в стену в процессе… м-м-м… общения с братом. Ну только меня все и ждут, вот и тень подходящая совсем рядышком.

А, пока я готовлюсь к Прыжку, позволю себе небольшой ликбез для тех, кто в танке. Хошигаке Кисаме — напарник Итачи по Акацуки. Персонаж, хоть и второстепенный, но примечательный. Здоровенный высоченный мужик с жутковатой «акульей» внешностью. Рожа серо-голубая, острые треугольные зубы, маленькие круглые белесые глаза и что-то типа жабр под ними. Хотя, свое очарование в такой внешности есть — дело вкуса. Один из Семи Мечников Тумана. Надеюсь, даже из названия понятно, что мужик крутой. Есть еще одно прозвище — Хвостатый без хвоста. Это хорошо характеризует его запасы чакры. Мастер стихии Воды околобожественного уровня, плюс, как один из Мечников Тумана, владеет легендарным мечом — Самехадой.

На меч этот девайс не очень похож. Представьте себе внушительного размера овального крупноигольчатого ежика на тонкой гибкой рукояти. Вот это и есть Самехада. Меч полуразумный, и помимо того, что его иголки-чешуйки могут растопыриваться и весьма нехило рвать противника, эта штука еще и жрет чужую чакру. В процессе питания на его — противоположной от рукояти стороне — появляется большой рот с острыми зубами. Короче, что хозяин, что оружие — жуть крутая и жуткая. Акацуки — они такие, сплошь монстроподобные неубиваемые имбы, Итачи — самый нормальный.

Совмещение. Перед последним шагом я позволила себе малодушный глубокий вздох. Вот куда меня черти несут — опять, наверное, съела что-то не то. Похоже, рамен у Теучи был несвежий.

— Оставь его в покое! — первым делом завопила я, эпично появившись в коридоре гостиницы.

Народ на мгновение замер. Этот метод я слизала у Карин: внезапная акустическая атака весьма эффективна, дабы привести противника в замешательство. Правда, надо бы мне взять у красноволоски пару уроков вокала — слабовато звучу. Что интересно, на мой вопль среагировали оба — и Кисаме, и Итачи. Последний был занят тем, что мутузил брата, а Кисаме что, получается, что-то непотребное против моего солнца замышлял?

Скорости в столкновениях шиноби поистине космические, поэтому замешательство длилось лишь несколько мгновений, но это время позволило мне оценить обстановку — спасибо Шику за науку. Вряд ли я смогу как следует изучить тень Итачи. Задача максимум — снять слепок, но это требует времени, поэтому надо попробовать отвлечь его и как-то нейтрализовать стоящего между нами Кисаме.

— Это что еще за мошкара? — с нарочитым пренебрежением поинтересовался акуло-людь.

Конечно, ты вон какой большой, легко тебе смеяться над маленькими. Но ты, мужик, берега-то не теряй, даже комар может неприятно тяпнуть. Как можно выразительнее изобразив оскорбленную невинность, я выдернула ген-йоки и, активировав его в режиме среднего меча, с нечленораздельным воплем ринулась на Кисаме. Эксперимент был рискованный и вполне мог стоить мне головы, но в тот момент в мою самую верхнюю конечность явно что-то ударило — то ли адреналин, то ли моча — затрудняюсь сказать.

Как и следовало ожидать, Кисаме с презрительной усмешкой легко заблокировал Самехадой удар ген-йоки. Этот чешуйчато-игольчатый девайс разинул свою пасть, жадно поглощая чакру. И это была крупная ошибка мечника. Его извиняет то, что он не знал, с кем имеет дело, все-таки гиннеко — исчезающе редкий вид. Чакры в тени клинка был минимум. Наплевав и на видимость, и на остроту, и даже на форму, я влила в ген-йоки максимум энергии Ткани — практически всю, до которой могла дотянуться. От такой нагрузки волшебная палочка завибрировала в моих пальцах, грозя то ли взорваться, то ли вырваться, но удар выдержала.

Едва глотнув энергии, которую он даже не мог почуять, Самехада заверещал так, что моя акустическая атака была просто тихим шепотом. Белоснежные чешуйки легендарного меча Тумана мгновенно почернели и скукожились, грозя осыпаться. Промелькнула мысль: интересно было бы посмотреть на лысого Самехаду, но я тут же ее отбросила. Вывернувшись из рук Кисаме, полуразумный меч метнулся в сторону, как можно дальше от меня. Рывок был настолько неожиданным и сильным, что мечника сбило с ног и протащило вслед за его девайсом. Путь был свободен.

Я, конечно, не Изаму, но тоже не самая медленная. Мне потребовался один удар сердца, чтобы оказаться рядом со старшим Учихой. От удара ген-йоки Итачи уклонился и, немного разорвав дистанцию, поймал мой взгляд шаринганом. Достойная попытка, но с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло несколько лет, и о техниках Учиха я знаю куда больше, чем ты о техниках Неко. Едва заметив красный блеск, я нырнула на первый план. Концентрация энергии Ткани в данном положении была такой, что, не требуя от меня много затрат, давала полную защиту от гендзюцу — любая иллюзия скатывалась с меня, как вода с промасленной бумаги.

Мы замерли напротив друг друга. Итачи не шевелился, я убрала клинок и сменила хват на нейтральный. В его глазах горел алый шаринган с тремя черными запятыми вокруг зрачка, в моих — я знала — пульсировала снежинка Динамического Зрака.

— Акира, — произнес старший Учиха своим непередаваемым голосом, задевая, казалось уже заржавевшие струны в моей душе.

— Итачи, — ответила я, нечеловеческим усилием зажав чувства в кулак и сохраняя максимальную концентрацию.

— Мы давно не виделись. Ты сильно изменилась.

Его голос сбивал меня. Я прекрасно отдавала себе отчет, что разница между моим уровнем и уровнем Итачи колоссальна. Если я работала на пределе своих возможностей, то он едва пошевелил пальцем. Но он не атаковал, а вместо этого снова заговорил:

— Рад тебя видеть. Ты стала настоящей красавицей.

Что он несет? Кисаме зашевелился, у меня крайне мало времени. Время! Именно его Итачи дает мне своей пустой болтовней. Он снова что-то проговорил. Усилием воли я отключилась от звука его голоса и сосредоточилась на снятии слепка тени. Обычно это занимает несколько секунд, но неожиданно я столкнулась с препятствием. Тень Итачи словно мылом натерли — все мои попытки снять слепок соскальзывали, как иллюзии с меня самой. Кисаме поднялся на ноги и шагнул к Самехаде. Эх, пропадай моя телега, все четыре колеса! Как на скоростном лифте я ухнула в Тень и бультерьерской хваткой впилась в тень Итачи. Нобу, пожалуйста, прикрой и подстрахуй меня! Слепок крайне неохотно обрел форму и отправился в мою базу данных. Готово! Я рванула «лифт» обратно и, вернувшись, пошатнулась, лишь каким-то чудом умудрившись удержаться на ногах.

Повторюсь — не люблю Тень. Ее посещение обходится мне слишком дорого, особенно такое скоростное. Голова кружилась, меня вело, а колени подгибались. Энергия Ткани была на нуле, только остатки чакры в организме позволяли мне оставаться на ногах. Сейчас бы прилечь и передохнуть. Кисаме подобрал свой потрепанный девайс и шагнул к нам. Хрен мне, а не отдых. Вот только я сейчас мало на что способна — на ногах бы удержаться. У меня оставался последний резерв — изначальная энергия Ткани, которая в небольшом количестве поступала в мой организм при каждом «вдохе». Джирайя, ядрена вошь, где тебя черти носят?! Сейчас самое время появиться и исполнить арию рояля в кустах.

Едва не наступив на Саске, я шагнула назад и, буквально вытянув из тела крохи изначальной энергии, активировала нагинату. Пальцы, сжимающие волшебную палочку, словно пронзил электрический разряд. Хотэка… Мэдока… Славьтесь во все времена, лишь ваши безжалостные уроки позволили мне сейчас не выронить ген-йоки и не показать противнику, что что-то не так. Едва увидев темную, колеблющуюся нагинату, Кисаме притормозил.

— Какая кусачая мошка попалась, — ухмыльнулся он.

— Совсем ты, дядя, своей ковырялкой не дорожишь, — оскалилась в ответ я.

Вот уж точно — «безумству храбрых поем мы песню». Кажется, я уже говорила, что, вообще-то, человек мирный и доброжелательный, хотя в смысле нахамить у меня и не заржавеет, вот только в нынешней ситуации это было полным безумием. Все мои силы уходили на то, чтобы просто стоять на ногах. Нагината — одна видимость, она абсолютно небоеспособна, и держать эту иллюзию я смогу очень недолго.

Ухмылка сползла с лица Кисаме.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил он.

— А ты с какой целью интересуешься?

— Ты храбрая малышка. После того, как я убью тебя, хотелось бы знать, какое имя написать на могильном камушке.

— Акира, — немного подумав, представилась я и спросила, приправив тон изрядной долей ехидства: — А тебя? Не уверена, что убью такого здоровяка, но так — на всякий случай, вдруг?

Мои слова на мгновение привели мечника в замешательство, а потом он неожиданно захохотал и ответил:

— Кисаме. Хотя ты права, мое имя тебе вряд ли пригодится.

— Кто знает, как жизнь повернется, — мурлыкнула я.

Стены коридора порозовели и запузырились. Джирайя, чтоб тебя, явился наконец.

— Уходим, — скомандовал Итачи.

Кисаме и сам уже заметил метаморфозы стен. Он закинул потрепанного Самехаду на плечо и неожиданно подмигнул мне своим круглым акульим глазом. После чего парочка Акацуки растворилась в пространстве. Я деактивировала ген-йоки и, судорожно всхлипнув, обессиленно плюхнулась на задницу.

Плохо помню явление Джирайи, его слова и действия. Меня трясло. От облегчения, от перенапряжения, от слабости. Что-то говорил Наруто, что-то Саске — не помню. В себя я пришла от становившейся уже традиционной нехватки воздуха. Наруто прижимал меня к себе, крепко обняв, и, уткнувшись лицом в мои волосы, что-то шептал.

— Пусти, а? — сдавленным голосом просипела я.

Наруто тут же разжал объятия и, придерживая меня за плечи, всмотрелся в лицо.

— Ты как? — спросил он и, не дожидаясь ответа, выпалил: — Ну ты даешь! Как ты здесь оказалась?

— Маячок, — коротко ответила я.

— Что?

— Забыл уже, что на тебе висит мой маячок? Это к вопросу о том, как я здесь оказалась. Болтала в кафе с хорошей знакомой, от нее и узнала последние новости.

Наруто отпустил мои плечи и помрачнел.

— Ты не должна меня защищать, — буркнул он. — Наоборот, это я должен…

Покачала головой, и мое солнце осекся на полуслове.

— Наруто, я нежно люблю тебя, но ты сам в состоянии защитить себя и в моей помощи совершенно не нуждаешься. У меня здесь была другая цель. Большое спасибо вам обоим, что вы мне не мешали.

Саске негромко хмыкнул, а голубые глаза моего солнца внезапно загорелись совсем по-тобирамовски.

— Потом как-нибудь расскажу, — поспешно сказала я.

Навостривший уши Джирайя недовольно дернул головой, но промолчал и вернулся к свитку, в котором что-то быстро строчил.

— Я так понимаю, ты можешь быстро вернуться в Коноху? — спросил он, закончив писать.

Прислушавшись к организму, я прикинула количество энергии. Ну, если меня оставят в покое ненадолго, то можно наскрести на пару Прыжков. Поэтому я кивнула:

— Да.

Джирайя запечатал свиток, протянул его мне и попросил:

— Передай это Какаши. Знаешь его? — Получив новый кивок, он перевел взгляд на Саске: — Парню надо в госпиталь.

— И это могу устроить, — сказала я и тоже посмотрела на Саске. — Только очень-очень сильно тебя прошу отрешиться от мыслей и подавить эмоции. Или тебя треснуть по башке?

— Не стоит, — ухмыльнулся он. — Я понял.

И Наруто, и Джирайя заинтересованно посмотрели на нас, но от вопросов воздержались.

— Дайте мне минут пять, а лучше десять, — попросила я.

Перебралась к стене и, опершись на нее, откинула голову и закрыла глаза. Блин, «вертолет». Вот, ей-богу, не вру — натуральный «вертолет», как после злоупотребления спиртными напитками, и даже подташнивает так же. Да, похоже, сегодня я малость переборщила — в таком состоянии я еще не была никогда. Но будем справедливы — и такого противника у меня еще никогда не было. Кисаме — это такой монстр, что стоит помолиться всем известным мне богам, что осталась жива.

Я сидела, не шевелясь, ожидая, когда утихнет «вертолет». Наконец головокружение прошло. Энергии, конечно, мизер, но для необходимого должно хватить. Жаль, что нельзя преобразовывать чакру в энергию Ткани — вот это было бы по-настоящему здорово. Ладно, хватит рассиживаться. Собравшись с силами, поднялась на ноги и добрела до тени, из которой появилась. Джирайя поднял Саске и, донеся его до меня, поставил младшего Учиху на ноги. Тот некоторое время шатался, ловя равновесие, но наконец утвердился и, закинув руку мне на плечи, тяжело оперся на меня.

От Конохи нас отделяли два Прыжка. Саске свое слово сдержал и чуйвства обуздал. И, хотя при каждом Прыжке меня обдавало жаром, я улавливала лишь слабые отголоски, в которых фигурировали мои волосы и глаза. Ну хорошо, что не жо… Хотя, места, где должны были бы находиться искомые округлости у меня сильно не дотягивали до классических привлекательных объемов. Интересно, Саске романтик или просто деликатный человек?

Сгрузив младшего Учиху в госпиталь, я посетила палату Какаши и отдала ему свиток. Подождала, пока он его прочитает, ответила на несколько вопросов и наконец слиняла. Уже направляясь к клановому кварталу, остановилась. Карин. Очень некрасиво я ее покинула — надо объясниться, не откладывая в долгий ящик. Свернула в ближайший закуток и, активировав Зрак, нашла красноволоску. Ей выделили комнату в общежитии, и сейчас она была у себя. Идти было далековато, а потому лень. Со вздохом пометя по сусекам, наскребла на Прыжок и постучалась в дверь. Карин открыла сразу и посторонилась, приглашая войти. Судя по всему, она никого не ждала, но была рада моему визиту.

Совсем небольшая комната-кухня. Кровать, комод, стол, два стула, плитка, холодильник, раковина и несколько кухонных шкафчиков — вот и вся обстановка. Помещение было совсем необжитым, но чистым. Я разулась, прошла в кухонную часть и, усевшись на один из стульев, тяжело оперлась на стол.

— Прости, что сначала пригласила тебя, а потом так резко покинула, — сказала я. — Нужно было уладить кое-какие срочные дела. Не обижайся, пожалуйста, это, правда, было очень важно.

Карин села на второй стул:

— Ты плохо выглядишь. — Она задрала длинный рукав кофты и протянула мне покрытую шрамами в форме зубов руку. — Кусни.

Я помотала головой:

— Не стоит, Карин, так восстановлюсь — нужно просто поспать.

Красноволоска хмыкнула, убрала руку и поправила рукав. Господи, сколько же ее жрали, чтобы оставить такие следы?! Не говоря уже о прочем, это просто тупо больно.

— Ну если так, то тебе надо бы поскорее оказаться в кровати, — проговорила она, но тут же покраснела и схватилась за очки. — Я не выгоняю тебя. Совсем нет. Но тебе и вправду нужно отдохнуть и восстановиться.

Улыбнувшись, я собралась с силами и поднялась.

— Ты права. Пойду. Просто хотела извиниться, пока еще чего-нибудь не случилось.

Вернулась к двери и начала обуваться. Неожиданно Карин подошла и потянулась к своей обуви.

— Лучше я тебя провожу, — нахмурившись буркнула она. — Я же вижу, что ты на ногах еле стоишь, еще в канаву свалишься.

— Это далеко, — предупредила я.

— Ничего, прогуляюсь, еще не очень поздно.

Я не стала отказываться. Меня и вправду немного вело, а ноги держали не очень уверенно. Напряженный выдался денек, и теперь, когда остатки адреналина выветрились, на меня с каждой минутой наваливалась усталость. Мы с Карин медленно шли по Конохе, изредка обмениваясь незначительными фразами. Я не заметила, в какой момент она взяла меня под руку, поддерживая.

— Не расскажешь, что случилось? — неожиданно тихо спросила она.

— Старая история, — поморщилась я, — но внезапно появился шанс разобраться в… одной непростой ситуации.

— Клановые секреты?

— Можно сказать и так.

Карин помолчала, а потом тихо сказала:

— Акира, если тебе понадобится помощь, я… — ее голос упал до неразборчивого шепота, и она снова схватилась за дужку очков.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

Мы дошли до оживленного центра Конохи, и я решительно остановилась.

— Все, дальше я сама.

— Но…

— Видишь вон тот закуток? — я ткнула пальцем. — В нем совершенно роскошная тень. Я войду в нее и через секунду буду в клановом квартале, на это у меня сил хватит. А тебе через полдеревни возвращаться.

— Уверена? — Карин смотрела на меня с сомнением.

— Вполне. — Я мягко высвободила руку. — Слушай, а как ты относишься к мысли сходить на горячие источники?

— Я… буду рада, — с легкой запинкой пробормотала Карин.

— Отлично, — я одарила ее преувеличенно бодрой улыбкой. — Ну тогда увидимся, я найду тебя.

Помахала ей рукой, свернула в указанный закуток и через пару секунд стояла возле двери своего дома. К черту еду и душ. Спать! С этой мыслью я переступила порог.

— Искажения по четырем векторам на шесть планов, — проговорил Нобу. — Работа грубая, но добротная. А ты что скажешь?

Прошлый Старейшина почесал нос и зябко передернул плечами.

— Уж очень мутный отпечаток, — в который раз сообщил он.

Мэдока раздраженно посмотрела на него. Наставнице явно не нравилось все происходящее. Она уже давно выбросила из головы проблему Учиха, и вот ее снова принуждают этим заниматься. Подозреваю, она сильно жалеет, что с моей подачи вмешалась в Ту Ночь. Вырезали бы всех этих беспокойных Учиха, проблем было бы куда меньше. Но высказывать все это Прошлому было глупо, а мне бесполезно.

Трое Старейшин сидели на ступеньках постамента и изучали воспроизведенный мною в Очаге слепок тени Итачи. Хотэка покинул наш кружок уже через пять минут после начала совещания, сообщив, что, когда будут готовы конкретные предложения — он с радостью их выслушает, а сейчас ему есть, чем заняться. Его дезертирство все восприняли спокойно, все же тетсунеко — практики и бойцы, им все эти вычисления векторов искажений нужны, как зайцу стоп-сигнал. Вот когда будет определенность — ищем того или этого, хватаем или ликвидируем, вот тогда он подключится в полный рост.

Мэдока перевела взгляд на Нобу и поинтересовалась:

— Может, объяснишь?

— В тени Итачи покопались, — ответил донеко. — Характер искажений говорит о том, что воздействие производилось на четвертом и шестом планах.

— Глупость какая-то, — вырвалось у меня.

И тут же пожалела о своей несдержанности, потому что немедленно попала под прицел ярко-синих глаз Наставницы. Я уже успела отвыкнуть от этого «приятного» ощущения.

— Первые два плана дают возможность манипуляций с тенями, но воздействовать с них на другого человека невозможно, — поспешила объяснить я. — Третий и четвертый — детальность уровня потоков энергии. Пятый и шестой — сознание, подсознание. Разница между возможностями третьего и четвертого уровня невелика, а энергетические затраты для работы на четвертом плане выше. То же самое с пятым и шестым. Разница между детальностью минимальна, а разница между количеством затрачиваемой энергии существенная. Уж если есть такая необходимость, то проще использовать третий и пятый планы.

— И именно это делают тетсунеко, — негромко проговорил Нобу. — Первый, третий и пятый планы заняты ими, а среди Серых есть те, кто способен учуять чужака.

— Ты хочешь сказать, что наш неизвестный использует более энергозатратные планы потому, что прячется? — после короткой паузы спросила Мэдока.

— Получается, что так.

Мы, не сговариваясь, дружно посмотрели на проекцию отпечатка в Очаге. Моего уровня не хватало, чтобы понять, с каких именно планов было произведено воздействие, но тут я полностью доверяла мнению Нобу. Искажения я видела, но исключительно на уровне того, что тень Итачи была неправильной.

— Честно говоря, я удивлена, потому что всегда считала, что проводить воздействие с Планов нельзя, — задумчиво сказала Мэдока.

— Это так, — кивнул Нобу. — Прямое воздействие невозможно.

— Тогда я не понимаю…

— Техники.

— Но разве такое возможно? — изумилась Наставница.

— Теоретически да.

Офигеть… Я прижала пальцы к вискам и, надавив, помассировала. Нет, голова у меня не болела. Вернее, заболела только что и совсем не физически. Рядом с проекцией отпечатка Итачи медленно материализовалась большая русская буква Ж.

— Акира, что это? — удивленно спросил Нобу.

Упс… Я быстренько привела Очаг в порядок и виновато улыбнулась. Черт, надо быть поаккуратней с эмоциями.

— Знаете, на что это похоже? — неожиданно сказал Прошлый. — На печать.

Нобу снова взглянул на проекцию и с сомнением протянул:

— Думаешь…

— А ты посмотри отстраненно.

Донеко долго смотрел в Очаг, то почти засовывая туда голову, то спускаясь на несколько ступенек. Сбоку, снизу… Наконец он спросил:

— Акира, можешь показать первую тень?

— Это не отпечаток, а воспоминание, — напомнила я.

— Неважно. Покажи как можно точнее. Все, что помнишь.

Сосредоточилась, скрупулезно выуживая из памяти детали воспоминания. Рядом с тенью Итачи появилась еще одна, но в другой позе — на коленях с заломленными назад руками.

— Невероятно, — выдохнула Мэдока.

Да, Нобу, это была гениальная идея. Теперь даже я отчетливо видела разницу. Над тенью Итачи серьезно поработали, и это заняло много времени — почти год. Я все еще не понимала, что именно с ним сделали, но моя теория получила подтверждение — членство Итачи в Акацуки недобровольное. Откровенно говоря, у меня до сих пор в голове не очень укладывалось, как можно, воздействуя на тень человека, воздействовать на самого человека. И пусть я сама проделала этот фокус с Саске — принять до конца так и не смогла. Это таило в себе такие возможности по невозбранному нанесению вреда ближнему своему, что просто не могло быть реальным. Должны же быть предусмотрены у Мироздания какие-то предохранители? Нельзя давать человеку такую власть.

— Есть такая техника — Запечатывание тени, она относится к запретным, — негромко проговорил Прошлый. — На тень человека накладывается печать, которая разрывает связь между физическим телом и тенью, запечатывая в последней всю личностную составляющую. В разработке этой техники нам сильно помогали Узумаки, можно сказать, это совместное творчество. Ее придумали для спасения раненых. Техника давала медикам время, чтобы залечить смертельные ранения физического тела, потом производили Обратное распечатывание, которое восстанавливало связь между телом и тенью, и человек, так сказать, возвращался. Техника неидеальная: у всех, к кому ее применяли, были частичная потеря памяти, откат способностей, изменения личности. Не настолько серьезные, чтобы говорить, что вернулся другой человек, но тем не менее.

— Почему ее отнесли к запретным? — спросила я.

— Она очень сложна, крайне энергозатратна и доступна только гиннеко.

— То есть для нее требуется изначальная энергия Ткани?

Библиотекарь кивнул.

— Кроме того, она опасна и для использующего ее. Побочный Эффект.

В общем и целом, механизм я могла понять и представить. Судя по описанию, копия личности каким-то образом консервировалась и помещалась прямо в Ткань, а в процессе этой манипуляции использующий технику выступал каналом, по которому перекачивались данные. То есть, он в полном объеме переживал чужую жизнь, а потом еще разок — при Обратном распечатывании. Да, каждый день такое использовать не будешь. Вообще, надо очень-очень сильно хотеть спасти человека, чтобы пойти на подобное. А потом еще не сойти с ума от чужих воспоминаний, мыслей и чувств.

— К Итачи не применяли Запечатывание тени, но это единственная техника Неко, в которой используется печать. Подозреваю, что тот, кто сделал это, — Библиотекарь махнул рукой в сторону Очага, — использовал базовые принципы Запечатывания. Но повторю еще раз — без помощи Узумаки Запечатывание тени никогда бы не появилось. Эта техника гениальна и является вершиной творчества двух наших кланов.

— То есть мы имеем дело с гением? — уточнила Мэдока. — С неизвестным Неко, в руках которого оказалась запретная техника клана, и который смог не только понять ее, но и переработать под свои нужды?

— Или это снова совместное творчество, — хмыкнул Нобу.

— Не знаю, какой из вариантов меня пугает сильнее.

Я вот тоже колебалась между инфарктом и инсультом. Даже не знаю, что меня привлекает больше. Ладно, отставить панику. Сначала этого гада надо найти, а уже потом думать, какими рукавицами его за мягкое место брать. У нас есть только одна ниточка — Акацуки. Да, хорош канат — прямо сейчас бери и иди. Нобу, видимо, думал так же, потому что сказал:

— Нужны отпечатки других членов Акацуки. Надо понять, Итачи — единичный случай или это общая практика в их организации. — Он посмотрел на меня. — Ты можешь нащупать Итачи?

— Не по этому отпечатку. Он слишком мутный и скользкий. Я уже пробовала.

Это была правда. Едва проспавшись и придя в себя, я полдня угробила на то, что пыталась зацепить тень Итачи. Но мне не удалось даже запустить поиск и сравнение. Как только я прикасалась к отпечатку, он выскальзывал, словно кусок мокрого мыла — даже уровень Тени не помогал. Искать Акацуки придется другими способами. Но ведь это не единственный путь, чтобы вычислить гада.

— Мы можем поднять из архивов данные о Неко, которые считаются погибшими, но чьи тела не нашли? — спросила я.

Реакция на мой вопрос была неожиданной. Трое Старейшин синхронно отвели глаза и заерзали, словно подростки, застуканные за просмотром порнухи. Так. Похоже, сейчас последует очередное клановое извращение. Мои подозрения полностью подтвердились, когда Мэдока сказала:

— Таких данных нет. После смерти Неко не оставляют тел.

— То есть? — ласково и нежно спросила я.

— Неко — частички Тени. Мы рождаемся из нее и после смерти возвращаемся в Единое.

— Иначе говоря, сразу после смерти физического тела Неко, оно рассыпается в пыль, — перевел Нобу.

Прикольно. Какая, однако, экономия на похоронах. О механизме этой… м-м-м… способности я даже думать не хочу. Хотя, в определенном отношении удобно — хрен кто узнает, погиб ты на миссии или решил свалить подальше от любимого клана. По Планам и Тени после этого, конечно, не пошаришься — есть риск, что соклановцы за задницу схватят, но можно ведь и просто огурцы выращивать.

— И никакие призраки по Планам не бегают? — уточнила я.

Старейшины обменялись быстрыми взглядами.

— Патрулирование.

— Понадобится помощь Серых.

— Я поговорю с Хотэкой.

— Нужны маркеры.

— Тут я помочь не смогу.

— С тебя — список имен.

— Сколько?

— Двадцать, но смотри на обстоятельства.

— Думаешь, достаточно?

— Посмотрим на результаты и расширим, если понадобится.

— Внешний?

— Пока нет.

— Согласен.

Библиотекарь поднялся и, не прощаясь, быстро покинул мастерскую. Нобу снова уставился в Очаг.

— Зато теперь понятно, почему ты не могла снять отпечаток, и почему он получился такой дефектный, — проговорил Красный Старейшина.

Он поманил меня и, когда я придвинулась, одной рукой повернул мою голову под нужным углом, а пальцем другой ткнул в Очаг, едва не коснувшись дымки.

— Осторожней! — вскрикнула Мэдока.

Судорожно вцепившись в руку Нобу, я дернула, отводя конечность донеко от Очага.

— Да, все в порядке, — недовольно, хотя и несколько смущенно буркнул Красный. — Ладно, раз вы так волнуетесь… Акира, давай твою руку.

Охотно протянула ему конечность. Даже сжала пальцы, вытянув один указательный.

— Вот, смотри сюда. Видишь эти рубцы? Воздействие производилось частями, подозреваю, из-за недостатка энергии. Вектор один, но сначала кусочек, потом еще кусочек, — говорил Нобу, водя моей рукой как указкой. — И между кусочками зазоры, да и выстроены они далеко неидеально, из-за этого появились разрывы и надломы. Они и создают эту размытость и не позволяют снять отпечаток.

Мэдока, заинтересовавшись, поднялась к нам и внимательно слушала объяснения Нобу. Потом спросила:

— Думаешь, это было сделано специально?

— Вряд ли, — покачал головой донеко. — Если только тот, кто это сделал, не хотел медленно убить Итачи. Такие повреждения тени несут угрозу физическому телу. Учиха серьезно болен, и я не знаю, сколько он еще протянет.

Черт… Я покачнулась. Хорошо, что Нобу держал меня, иначе я бы точно кувыркнулась в Бездну. Как же все хреново-то… Сглотнула внезапно пересохшим горлом, а потом спросила, сама удивляясь как спокойно звучит голос:

— Мы можем что-нибудь сделать?

И Нобу, и Мэдока молчали. Наконец, Красный сказал:

— Мы можем попытаться понять, какого рода воздействие оказали на Итачи. Потом попробовать его найти.

— А одновременно это никак нельзя сделать?

— Можно, — после небольшой паузы ответил Нобу. — И раз уж ты так торопишься… Мэдока, поможешь? Надо зарисовать то, что мы тут рассмотрели.

Честно, я ждала от Наставницы какого-нибудь язвительного замечания или особо выразительного фырканья. Но нет. Она молча принесла набор для рисования. Дальше я работала указкой и своеобразной подсветкой, сгущая дымку на указанных Нобу участках проекции, а Мэдока зарисовывала подсвеченное. Провозились мы несколько часов, результат — стопка листков со странными символами. Наконец я развеяла проекцию отпечатка и с облегчением выдохнула. Голова немного кружилась, а по телу расползалось неприятное онемение.

— И зачем это нужно? — спросила Мэдока, проверяя, высохла ли тушь на последних зарисовках.

— Если это действительно печати, то я хочу показать их тому, кто в этом разбирается.

— Джирайя?

— У тебя есть кандидатура лучше?

Мэдока ничего не ответила и начала собирать разложенные на ступенях листки. Идеально выровняв стопку, она протянула ее Нобу:

— Пока Джирайи нет в деревне, покажи это Прошлому. Возможно, что-то найдется в нашем архиве.

— Он сейчас занят, — возразил Нобу.

— С той работой справятся помощники, а для этой нужен он. Можешь сказать ему, что я настаиваю.

Нобу хмыкнул, забрал листки и, ничего не ответив, ушел. Я легла на бок и, подтянув колени к животу, свернулась клубком на краю Бездны. Чего-то как-то мне было нехорошо. Меня подташнивало и знобило, голова немного кружилась.

— Тебе следует быть осторожной, Акира, — неожиданно услышала я голос Наставницы.

Ну что еще? Не хочу больше никаких плохих новостей, и так все хреново. Закрыв глаза, я покрепче обхватила руками прижатые к животу колени.

— Экзамен на чунина был ошибкой, хотя и неизбежной, — продолжила Мэдока. — Совет Листа, дайме, наши «союзники», теперь еще и Акацуки — ты привлекла к себе слишком много внимания.

— Ты преувеличиваешь, — не открывая глаз, буркнула я.

— Знаю, ты читала клановые хроники. Тебя не удивило, что так мало Серебряных Старейшин возглавляли клан?

— Удивило. Но могу понять, это так напряжно.

Наставница снова проигнорировала мое легкое хамство.

— Мало у чего есть лишь одна причина, — сказала она. — Серебряные нечасто доживали до возраста, когда могли возглавить клан. Истинные гиннеко очень ценны и очень… напряжны.

Открыв глаза, взглянула на Наставницу. Мэдока смотрела на меня с легкой иронично-ласковой улыбкой, но взгляд ее ярко-синих глаз был очень серьезен — ни следа улыбки. Чего-то мне стало совсем нехорошо, хотя, казалось бы — куда уж хуже. Следом накатила тоска. Ведь знала же, что нельзя расслабляться, нельзя верить в светлое будущее. Нет его, не было и не будет. Гармония и мир с самой собой? «Ха-ха» три раза, вся наша жизнь — борьба.

Вот только я ни фига не боец. Мне всегда было легче согласиться, чем сопротивляться. Терпение и терпимость — кредо моей мамы, переданное мне как Орел Легиона и бережно сохраняемое мной на протяжении всей жизни. Первой моей жизни. Уже прошлой, уже полузабытой, подернувшейся милосердной пеленой.

Еще не так давно я размышляла, как крупно мне повезло с новым рождением. Повезло, ага. У всего всегда есть своя цена, и если ты не готов ее платить, то иди убейся об стену или строчи в Небесную Канцелярию жалобы и предложения. Так?

Собравшись с силами, я привела себя в сидячее положение и сглотнула подступивший к горлу комок тошноты. Что же мне так худо? Да, пусть я не боец там и не шиноби здесь, но, раз уж дорогие су… сущности так распорядились… Никогда не любила Островского, но как там у него было? «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы»? Цитата, конечно, урезанная, но отбросим идеологический пафос. Я запустила обе руки в ненавистные волосы. Да… прическа совсем растрепалась. Сняла резинку, двумя движениями собрала волосы в хвост и заново стянула. Так, что там у нас на повестке дня? Итачи. Очередные клановые заморочки. Саске… Нет, это пока отложим, а для старшего Учихи на данный момент я сделала все, что могла.

— Тебе не понравился мой подарок на финал экзамена, — неожиданно сказала внимательно наблюдавшая за мной Мэдока. — Я бы хотела повторить попытку. Позволишь?

А что — у меня есть выбор?

Стоило нам уйти из квартала, как мне полегчало: голова совсем не кружилась, да и озноб прошел. Похоже, что-то нездоровое у Нобу в мастерской завелось. Мозги тоже прояснились и были способны к нормальному функционированию. Все время, что мы с Мэдокой шествовали к торговому кварталу деревни, я размышляла над словами Наставницы. Допустим, она права, и своими действиями и поступками я привлекла к себе лишнее внимание. Попробуем понять, где же я так лажанулась. Кого там Мэдока перечислила?

Первым в списке шел Совет Листа. Ну тут все понятно — это из-за Наруто, и экзамен совсем не при чем. Главное Оружие деревни должно быть лояльным, послушным и управляемым, иначе это не Оружие, а фигня какая-то — Гаара тому пример. Но джинчурики — живой человек, а значит, лояльность и послушность обеспечиваются влиянием на него. Если рассматривать нынешнее положение вещей в крупную клетку, то, пожалуй, наибольшим влиянием на Наруто обладали я и Тобирама. Теперь, возможно, Джирайя, но это я смогу оценить только после их возвращения. Может, в этом и состоял хитрый план получения контроля над джинчурики — через лояльного саннина? А неплохой вариант, между прочим. Если верить аниме, Джирайя — мужик достойный. Надо бы присмотреться к нему повнимательнее, но это уж как получится. И если оценивать мой собственный опыт и ощущения, то друзья — друзьями, а сенсей — это сенсей. Авторитет совсем другого уровня. Так что, если рассуждать логически, то особо агрессивных подлянок со стороны Совета Листа мне можно не опасаться. Пускай внимание я и привлекла, но не той величины фигура, чтобы сильно тревожить занятых людей. Плюс великоклановское крылышко никто не отменял, да и что я, что Тобирама были вполне себе правильные патриоты. Немного напрягала комбинация с умными и красивыми, так что совсем расслабляться не стоит, но уровень угрозы я склонна оценивать, как низкий.

Следующим Наставница назвала дайме. Думаю, она имела в виду присутствовавших на финале шишек. Допустим, меня заметили, и чем мне это грозит? Как мне видится, ничем особенным, ну разве что скажется на характере миссий. Но я генин, так что ничего «ах» какого мне в обозримом будущем поручить не смогут. Точнее, при желании смогут, конечно, но тут встает вопрос мотивации. Войны сейчас нет, на больные мозоли я пока еще никому не успела наступить, да и вообще повторюсь — не той величины фигура. Ну да — техники, но на финале и помимо меня было, на кого посмотреть. Так что этот пункт я склонна пока просто выбросить из головы.

«Союзники». Ну да, они получили какое-то представление о моих техниках, но это вопрос, прошу прощения за тавтологию, технический. Во-первых, мне вовсе не обязательно ходить на миссии с транспарантом «Я — Неко», во-вторых, проблема засвеченных техник решается путем расширения арсенала. Нет, Мэдока, и с этой стороны какой-то особенной угрозы лично для себя не вижу.

Акацуки. Вот тут — да. Если неизвестный гад из этого муравейника, то у меня все шансы стать объектом его особой заботы. Уж он-то таковым для меня точно является. История запутанная — копать еще неперекопать, но никто не мешает мне делать это нежно и держать ухо востро. Облегчает ситуацию то, что дело это не только личное, но и общественное, так что поддержка и защита у меня есть. Вот, что точно надо сделать, так это принять элементарные меры предосторожности, и за пределами Конохи перестать светить своей приметной башкой.

Мы с Мэдокой как раз достигли «тряпочных» рядов. Да, пришла пора менять имидж.

Вот все-таки ничто так не радует женское сердце, как новая тряпка. Заедая посетившую меня грусть-тоску и общую хреновость, я обновила гардеробчик, а то ведь совершенно нечего надеть. Не буду утомлять подробным перечнем и описанием, скажу лишь, что для миссий были покуплены новые штаны и куртка-кофта на молнии с длинными рукавами и удобным капюшоном.

Вообще, вояж по магазинам в компании Мэдоки здорово поднял мне настроение. И чего, спрашивается, я сопли распустила? Анализ обстоятельств показал, что впадать в отчаянье несколько преждевременно. Все не так уж и страшно, и от меня не требуется ничего сверхъестественного. Однако уже на обратном пути в клановый квартал я вновь мысленно вернулась к разговору с Наставницей и наконец заметила то, что не прозвучало. Митсуо. Не думаю, что он отказался от своей идеи реформировать систему управления кланом. Пока в нашем квартале царили тишь да благодать, но было абсолютно очевидно, что я в бодром темпе набираю вес как кандидат на пост Серебряного Старейшины, который единственный по желанию… Ну дальше вы знаете. И партия моего папы-Консерватора никуда не делась, поэтому, если мне приспичит объявить о своих притязаниях, поддержка внутри клана у меня будет.

Легальных способов противодействия моим гипотетическим притязаниям у Митсуо не было. Истинный гиннеко, блин, — всем два раза «ку» и улыбаться. Что касается способов нелегальных, то тут вопрос щекотливый. Есть хочется всем, вкусно есть особенно приятно, а когда народ привык питаться рябчиками, переходить обратно на сухари желающих мало. И, пусть мы говорим об энергии, сути вопроса это не меняет. Так что моя физическая ликвидация дело стремное, да и сам же Митсуо пострадает наравне со всеми. Он — я уверена — тоже вкусно пожрать не дурак. Остается дискредитация, чтобы лишить меня морального права на пост. Вот тут простор для фантазии широчайший, и просчитать, откуда прилетит подлянка нереально. Уверенной можно было быть только в одном — прилетит.

Вопрос — а нужно ли мне это счастье — я пока всерьез не обдумывала, пытаясь посмотреть на расклад с ракурса Митсуо. Но, если все же подумать… Не знаю. С одной стороны, у меня аллергия на руководящие должности. Ну не люблю я ответственность. А руководство кланом во всех его проявлениях не интересовало меня от слова «совсем». С другой стороны — пока еще неизвестный гад. Что-то мне подсказывало, что в противостоянии с ним я уже обеспечила себе место в авангарде, так что схлестнуться с ним придется. Но вот насколько близко… Лучше бы морду ему бил кто-то покрупнее и помощнее меня, а я согласна поруководить из командного пункта. И вот тут лычки и рычаги контроля мне очень пригодились бы.

Но я, похоже, слишком забегаю вперед. Пока еще мы даже не знаем, кого ищем и очень приблизительно представляем его возможности. А я еще генин и вообще слишком юна. Так что, возможно, нам с Митсуо и не доведется столкнуться на узкой дорожке, и все решится каким-то еще способом. Хотя прилета подлянки это не отменяет. С Мэдокой говорить бесполезно, хотела бы — сказала прямым текстом, а вот сходить на чаек к Библиотекарю стоит. Поболтать о том, о сем, пощупать, чем клан нынче дышит. А, может, и шепотки по углам Резиденции чего полезного сообщат.

Свой коварный план мне удалось реализовать буквально через пару дней. При входе в Резиденцию на меня даже легкая ностальгия нахлынула — давненько я здесь не бывала. Шепотки по углам были какими-то вялыми, немногочисленными и никакой полезной для меня информации не несли. Прошлый был довольно взъерошенный и не так рад меня видеть, как обычно. Но чаю налил и поболтать не отказался. Наконец мне удалось перевести разговор на интересующую меня тему, и я спросила:

— А почему так мало Серебряных возглавляли клан? Слышала, они просто не доживали до возраста, когда могли это сделать. Это правда?

Библиотекарь зябко передернул плечами. Он всегда так делал, когда чувствовал неловкость.

— Истинные гиннеко рождаются редко, — наконец сказал он. Старейшина откинулся на спинку своего кресла и, устремив взгляд мимо меня — куда-то вдаль, нараспев произнес: — Но настает время, и приходит Серебряный Кот.

Я вздрогнула. Эта фраза была мне знакома, и я была уверена, что не встречала ее в написанном виде. Откуда ее знал Библиотекарь? Но он, казалось, не заметил моей реакции. Немного помолчал, перевел взгляд своих желтых глаз на меня:

— Время перемен. Рождение истинного гиннеко — это всегда предвестник испытаний. Многие верят, что таким образом сама Ткань Мира посылает Знак и помощь, но есть те, кто считает, что истинные гиннеко — просто ошибка Мироздания, и если вовремя ее исправить, то не будет никаких перемен и испытаний. Для них появление Серебряного Кота не следствие, а причина бедствий.

— Так что, по мнению этих некоторых меня надо было удавить в колыбели? — Мой голос прозвучал совершенно безэмоционально.

— Да, — точно таким же тоном ответил Прошлый и спросил: — Ты никогда не задавалась вопросом, каким образом клан сохраняется между такими редкими появлениями истинных гиннеко?

В ответ молча покачала головой. Я действительно как-то не задумывалась об этом. Лицо Библиотекаря стало отстраненно-печальным, а губы изогнулись в наполненной горечью улыбке.

— Ген-йоки, — очень тихо сказал он. — Это истинная душа Неко. Мы не оставляем тел, потому что, однажды появившись в мире, не уходим никогда — частичка каждого из нас продолжает жить в ген-йоки.

От его слов меня прошиб холодный пот, а перед глазами с необыкновенной ясностью всплыла облицовка Очага. Так все эти палочки — ген-йоки моих предшественников?! Прошлый тем временем продолжал:

— Силы ген-йоки достаточно, чтобы не дать Очагу погаснуть, а в каждом поколении рождается хотя бы один гиннеко, способный перерабатывать энергию Ткани. Ее немного, но нам хватало. Когда пятнадцать лет назад Очаг вспыхнул, клан был в шоке. Мы все понимали, что это значит. Тогда решили, что причина в Кимико — дочери Митсуо. На нее даже покушались. Безуспешно. О тебе мало, кто знал — Чика хорошо скрывала тебя. Те, кто знал — молчали. Потом… ты сама знаешь, что произошло.

Прошлый Старейшина замолчал. Я тоже молчала, тихо офигевая от услышанного. Ракурс, под которым я рассматривала события своего детства, снова изменился. Дорогие су… сущности, сколько можно трепать мне нервы, у меня же скоро глаз дергаться начнет. Не знаю, какой реакции от меня ждал Библиотекарь, но, похоже, я его разочаровала. Интересно, был ли он тем, кто знал и молчал или одним из «некоторых»?

— Детский ген-йоки — просто игрушка, — снова заговорил он. — Неко — иллюзия, мимолетный сон Мироздания. Лишь запечатав в ген-йоки свой первый клинок, ты обретешь реальность.

Спасибо за предупреждение. В переводе на человеческий язык это означает, что пока я не обрету взрослый ген-йоки и не активирую его, меня не грохнут. Отсутствие покушений на мою драгоценную жизнь тоже понятно. Раз не удалось задавить проблему в зародыше, извлечем максимальную выгоду. Все, как всегда — логично и практично. У меня остался только один вопрос — кому из своего клана я действительно могу доверять? Ответ лежал на поверхности — Чике, Хотэке и Нобу. Даже Мэдока была под вопросом — она появилась уже после обнародования моей масти, так что с уверенностью отнести ее к тем, кто знал и молчал я не могу.

С большим трудом удержалась от того, чтобы не вцепиться в свои проклятые волосы. Толку-то? Даже если прямо сейчас побреюсь налысо, это ничего не изменит. Библиотекарь молчал, и я достаточно его изучила, чтобы понять, что большего он не скажет. Поэтому, выдерживая сложившийся ритуал, допила чай, поблагодарила и удалилась.

Разговор с Прошлым Старейшиной привел меня в состояние легкой прострации. Все-таки нервы у меня не стальные канаты, и чего-то я подустала от этих качелей. Ну сколько можно метаться от отчаянья к надежде? Нужно уже как-то успокоиться и вернуть равновесие. Всегда говорила, Резиденция — нездоровое место.

Ноги сами принесли меня к спуску, который вел к почесушной стене. Ни охраны, ни сигналки не было. Оно и неудивительно, кому нужен этот тупик. Судя по всему, в оборудовании хранилища для трактата тоже активное участие принимали Узумаки. Печать на почесушной стене — их рук дело, и реагирует она на изначальную энергию Ткани. Так что Кому Не Надо и так не смогут пройти.

Решение пришло внезапно. Не просто же так мое сознательно-бессознательное привело меня сюда. Пора начать оправдывать свое звание, а не просто источником питания работать. Спустившись вниз и пройдя по коридору, остановилась у почесушной стены. В этот раз я знала, что делать, поэтому открытие каморки провела деликатно. В конце концов, стена не виновата, что она почесушная.

Трактат был мною уже прочитан, поэтому я обратилась к полке на противоположной стене, на которой лежали небольшие свитки. Взяла первый попавшийся, развернула его и, едва взглянув, тут же зажмурилась. От увиденных зубодробительных формул и схем рябило в глазах и очень хотелось пойти повеситься. Это оказался не комментарий к трактату, а описание техники. Собравшись с духом, открыла глаза и с опаской вновь заглянула в свиток. «Техника Запечатывания тени». Упс… С новым чувством окинула взором полочку. Пожалуй, я готова начать учиться сворачивать горы.

Я топталась у ворот госпиталя и чувствовала себя полной идиоткой. Посмотрела на помидор в своей руке. Вот с чего я решила, что должна навестить Саске?

Последние несколько дней я занималась тем, что разбиралась со свитками из-за почесушной стены, пытаясь найти чего попроще для начала. Запретные техники. Попроще. Ха-ха, это я хорошо придумала. В конце концов, отчаявшись облегчить себе жизнь, я принялась за Запечатывание тени. Ну, а почему бы и нет? В плане зубодробительности она не лучше и не хуже любой другой из Запретных, но про нее я хоть что-то знаю. Несколько часов изучения свитка, и пожалуйста — синий экран. Нет, граждане, это запредельщина какая-то. Несчастный мозг следовало как-то перезагрузить, а что лучше всего подходит для этой цели? Правильно, лучший отдых — смена рода деятельности, поэтому обратимся к сфере эмоциональной, ну чуйвствам то есть. Тем более, что мне есть, к чему обратиться. Признание младшего Учихи обожгло меня, зацепило и напугало, и, честно говоря, я по-прежнему не знала, как к этому относиться.

Еще раз взглянула на красный кругляш в руке. Вот, занятная штука, прямо как Саске. С точки зрения ботаники — ягода, с позиции выращивания — овощ, а европейцы из моей прошлой реальности вообще морочиться не стали и считают его фруктом. Вот и думай теперь — что же это за кракозябра. Хотя, чего тут думать — просто ешь и получай удовольствие. Или несварение. Правильно?

Еще раз вздохнув для порядка, я решительно зашагала к госпиталю. К Саске меня спокойно пропустили, номер палаты сказали, даже подробно объяснили куда идти. Младший Учиха полусидел на кровати и смотрел в окно. Когда я вошла, он повернул голову ко мне. Ни на его лице, ни в глазах ничего не отразилось. Может, у него просто шея затекла?

— Привет, — поздоровалась я и, подойдя к кровати, положила помидор на тумбочку рядом с ней. — Это тебе.

— Привет, — после небольшой паузы ответил Саске и, еще немного помолчав, добавил: — Спасибо.

Растянув губы в легкой доброжелательной улыбке, я с ноткой заботы спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

Саске молча смотрел на меня. Да, согласна — вопрос банальнейший, ну, а что еще можно спросить, навещая человека в больнице?

— Зачем ты пришла? — наконец спросил он.

Первым моим желанием было повернуться и уйти, выбросив из головы всю эту ересь. Вторым — сказать гадость. Но я вовремя опомнилась и сдержалась. Это ведь Саске. То, что он говорит и то, что хочет сказать — чаще всего разные вещи. Поэтому я отошла к окну и забралась на подоконник.

— Мне показалось, нам стоит поговорить. Но я не знаю, что тебе сказать.

Довольно долго мы оба молчали, глядя в окно — он с кровати, а я с подоконника. Я правда не знала, что сказать. «Ты тоже мне нравишься, Саске, давай встречаться»? Да ни фига он мне не нравится, а уж представить себе романтические отношения в исполнении младшего Учихи… Нет, даже мое богатое воображение отказывает. «Ты мне не нравишься, Саске, отвали»? Тоже вранье. Неожиданно Саске сказал приказным тоном:

— Подойди.

Внутри меня тут же всколыхнулась волна протеста. Господи, Боже мой, Учиха, что ты делал на уроках этикета — спал?! С трудом, но я снова пропустила мимо ушей интонацию и форму, слезла с подоконника и подошла к кровати.

— Сядь.

Чувствую себя собачкой в процессе дрессировки. Мне даже интересно стало, насколько еще хватит моего терпения. Села на край кровати. Саске дотянулся до моей руки и легко сжал пальцы. Подержал немного, потом, не выпуская мою ладонь, вытянул руку вдоль тела. И замер.

Ничего не понимаю, что это еще за обряд? Саске, если ты таким образом пытаешься мне что-то объяснить… Неожиданно меня озарило. Наши позы сейчас были точь-в-точь как тогда, когда он застал меня в палате Изаму. Видимо, у меня что-то изменилось во взгляде, потому что лицо я жестко контролировала, потому что черные глаза Саске вспыхнули.

— Ты пойдешь со мной на свидание? — спросил он.

Непроизвольно дернулась, сразу вспомнив красавчика-Акио, но Саске резко сжал пальцы. Вот еще чуть-чуть, и будет больно.

— Я поужинаю с тобой, — нейтрально ответила я.

Саске чуть ослабил хватку, но мою ладонь не выпустил. Мы опять молчали. Смотреть на него мне было по-прежнему сложно, поэтому я снова уставилась в окно, не видя, впрочем, пейзажа за ним. Рука Саске была теплой, сухой и жесткой. Держаться за нее было приятно. Его прикосновение не обжигало и не вводило в смущение, может, привыкаю? Чуть повернув голову, я решилась посмотреть на Учиху. Его взгляд был устремлен на мои волосы. И снова озарение. Неужели я начала его понимать?

— Саске, если тебе не дают покоя мои волосы — можешь потрогать. Сам убедись, что это просто волосы.

Хотела бы я сказать, что младший Учиха просто задохнулся от счастья, волнения или чего-то там еще, но — нет. Его дыхание лишь на мгновение сбилось, а глаза едва заметно расширились. Хотя, это же Саске. Допускаю, что сейчас я лицезрела просто бурю эмоций в его исполнении.

Он отпустил мою ладонь, как-то несмело поднял руку и невесомо прикоснулся к моим волосам. Жест — один в один как тогда. Итачи… У меня даже сердце защемило от воспоминаний, и я закрыла глаза, пряча боль. Любила ли я Итачи? И да, и нет, и не знаю. Восхищалась, любовалась, получала истинное удовольствие от его общества, была готова на многое ради него. Это любовь? Наверное, можно сказать и так, но… Вот как-то никогда в моей голове не появлялись картинки совместной жизни с Итачи. Он был слишком идеальным, чтобы быть настоящим. Не живой человек — образ. Прекрасный, возвышенный, недосягаемый. Завораживающий.

Неожиданно Саске запустил пальцы в мою шевелюру и, чуть проведя по голове, легко сжал волосы у корней. Психованный говнюк. Живой, горячий, безумный. Сколько раз я почти ненавидела его, сколько боли мы уже причинили друг другу. Тоже образ или человек? Темный, пугающий, манящий. Завораживающий.

Я чувствовала, как изменилось мое дыхание, слышала участившееся дыхание Саске. В душе каждого из нас сейчас бушевала своя буря. Младший Учиха сжал пальцы чуть сильнее. Черт бы побрал всех Учиха! Вот уж, действительно, проклятый клан. Уж чего у вас не отнять — равнодушным вы не оставите никого.

Легко мотнула головой, и Саске тут же отпустил мои волосы и убрал руку. От любви до ненависти — один шаг, и в обратную сторону эта дорога так же надежна. Ты заворожил меня, Саске, не меньше, чем твой старший брат. Но ты по-прежнему меня пугаешь. Да… нет… не знаю…

Буря утихла. Наше дыхание выровнялось. Я открыла глаза.

— Ты обещала, — сказал Саске.

Поднялась, меня никто не удерживал. Дошла до двери. Обернулась и легко улыбнулась.

— Увидимся.

Дверь закрылась за мной с легким шорохом. Прислонившись к ней спиной, я запрокинула голову. Медленный вдох, еще более медленный выдох. Впервые в жизни я не могла описать свои чувства. И не по причине скудности словарного запаса. Просто я даже не могла их классифицировать.

Отлепившись от двери, я зашагала на выход, и уже в конце коридора столкнулась с Сакурой. Вот, прям, теряюсь в догадках, к кому же она так спешит и кому тащит целую корзинку яблок. Мы с розоволосой молча кивнули друг другу, а я мысленно перекрестилась — вот в кои-то веки повезло. Приди она чуть раньше и застань меня в палате Саске… Страшно подумать, что было бы…

Выйдя за ворота госпиталя, я, опустив голову, прислонилась спиной к ограде. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Прямо сейчас я просто не понимала, что думать, что делать и куда себя девать.

— Вот так встреча! — раздался смутно знакомый голос.

Вскинув голову, я взглянула на источник звука. От же… Вот точно дорогие су… сущности жульничают, вовремя подсовывая крапленые карты. Акио, легок на помине.

— Привет, — поздоровалась я, не сдержав горько-ироничную улыбку.

Восторг красавчика поутих, и он с легким напряжением в голосе спросил:

— Я чем-то тебя обидел?

— Нет, что ты, — отмахнулась я и, тряхнув головой для верности, улыбнулась уже вполне доброжелательно. — Просто задумалась. Ну и удивлена немного, что ты еще в Конохе.

— Меня только выписали из госпиталя, — сообщил он, и по интонации я поняла, что обсуждать, благодаря кому он туда загремел, мы сейчас не будем.

— Все в прядке?

— Да, у вас хорошие медики. — Акио слегка прищурился, а потом внезапно блеснул этой своей острой, будто режущей улыбкой. — А еще кое-кто должен мне ужин.

Действительно, обещала. Божечки ж мои, какой, однако, популярностью я пользуюсь в этом мире. Мужики, прям, штабелями падают, и все как на подбор — один другого краше и круче. Вот все-таки закон подлости универсален. Почему мы получаем то, что хочется тогда, когда это уже на фиг не нужно? Или все-таки нужно? Конечно, новый мир и новая жизнь, но моя женская сучность-то никуда не делась. Я улыбнулась:

— Так я и не отказываюсь. Но сегодня, боюсь, не получится — тренировка. Но, если хочешь, можем сейчас пойти выпить, например, чаю. У меня еще есть время.

— Ну уж нет, — решительно возразил Акио. — Я рассчитываю на неторопливый полноценный ужин, а не на стакан чая на бегу.

Наследник Тонбо оперся об ограду рядом со мной и, искоса взглянув на меня, предложил:

— Может, спарринг?

Удивленно вздернула брови:

— Что-то не очень понимаю твою логику.

— Все просто. Я рассматриваю спарринг как один из способов общения. У меня нет цели проверить свой или твой уровень, я просто хочу… м-м-м… поговорить.

— Разве мы уже недостаточно пообщались таким образом? — с шутливой интонацией спросила я.

— В финале был не спарринг, — возразил Акио. — Это был бой — там цели и задачи стояли другие.

— Ну… давай, — неожиданно для самой себя согласилась я.

Действительно, почему бы и нет? Противник Акио непростой, а мордобой и вправду хорошо проветривает голову.

Отвела его на мой рефлексивно-депрессивный полигон. Чисто технически — самое подходящее место, где ни мы никому не помешаем, ни нам никто не помешает. А эмоционально-психологически… Что ж, будем менять энергетику этого места.

Как показала практика, это было правильное решение. Ладно, дорогие су… сущности, шут с вами, жульничайте дальше. Мы с Акио прекрасно провели время. Это был даже не тренировочный спарринг, а так — дружеская возня, хотя травяной покров полигона пострадал, да и пару кустов мы ликвидировали начисто.

Акио высоко оценил мои навыки в кендзюцу. Такая оценка из уст высококлассного мечника льстила. И пусть даже он покривил душой, все равно приятно. Тонбо был само дружелюбие и обаяние, он даже показал мне особое вращение. Классная штука, хотя с нетренированными запястьями такое не исполнишь. Проветривание головы удалось на пять с плюсом, настолько, что я чуть не забыла про тренировку с Хотэкой. В последний момент, когда мы уже прощались, меня внезапно словно что-то толкнуло, и я выпалила:

— Слушай, а пойдем со мной? Хочу познакомить тебя с сенсеем.

— А можно? — несколько опешил от моего предложения Акио.

— Не знаю, — отмахнулась я. — Вот и проверим.

Время поджимало, поэтому неторопливой прогулки с осмотром достопримечательностей не получилось — пришлось даже побегать. Хотэка — воплощение стабильности — ждал на том же месте в той же позе.

— Сенсей, разрешите представить — Тонбо Акио, — взяв церемонный тон представила я своего спутника.

Когда все положенные по этикету поклоны были отвешены, а изысканно-вежливые слова сказаны, Хотэка вопросительно взглянул на меня.

— Мы с Акио случайно встретились у госпиталя, — куда менее официальным тоном пояснила я. — И устроили спарринг. Он показал мне очень интересное вращение.

Хотэка с интересом глянул на Акио. Собственно все, на этом оба были потеряны для общества, а на тренировку по обоюдному согласию забили. Да уж, чем-чем, а обаянием и тактом Акио был наделен с избытком. Он был дружелюбен и открыт. Никаких клановых секретов нам не открывал, и ничего не пытался выведать — подобные моменты он очень деликатно обходил стороной. Закончилось все это тем, что мы втроем ввалились в мастерскую Нобу, где представили наследника клана Тонбо Красному Старейшине. Тот поначалу явно не понял всеобщего перевозбуждения, но потом тоже увлекся. Короче, в итоге Нобу пообещал Акио сделать тому мечи. Лично сам, своими ручками белыми.

Незаметно наступил вечер. Хотэка вызвался проводить Акио — все ж таки гость деревни и наследник клана, и мы с Нобу остались одни.

— Симпатичный парень, — сказал он, кидая мне яблоко.

— Угу, — кивнула я.

— Он тебе нравится?

— Ну, если бы не нравился, я бы не потащила его знакомиться с Хотэкой, — хмыкнула я, впиваясь зубами в фрукт.

Нобу задумчиво почесал бровь, а потом выдал:

— Что ж, это неплохое решение для всех. Мэдока в курсе?

— Ты о чем? — не очень членораздельно спросила я.

Некоторое время Нобу молча рассматривал меня. Потом неожиданно нагнулся, схватил за талию и плюхнул на одну ступенек Очага так, что наши лица оказались на одном уровне. После чего скрестил руки на груди и сказал:

— Начнем с начала. Акио тебе нравится?

— Нравится.

— Ты выйдешь за него замуж?

Я вытаращилась на Нобу:

— Зачем?!

Красный Старейшина снова почесал бровь:

— Знаешь, какое твое второе имя? Мигрень.

Хм, что-то подобное, помнится, говорил Тобирама.

— Да, объясни ты толком, зачем я должна выходить замуж за Акио?! — вспылила я. — Это чья гениальная идея?

— Я думал, что твоя.

— В мыслях не было! Да, он красавец и умница, мы отлично подрались в финале и прекрасно провели время сегодня. Если встретимся еще — я с удовольствием с ним пообщаюсь. Но чего же сразу замуж-то?!

— Понял тебя, — хмыкнул Нобу. — Хотя жаль, идея очень неплохая. У Тонбо разногласия с Мерцающим воздухом. Там, вообще, все совсем негладко. Так что Тонбо подыскивают себе новое место жительства. Клан сильный, но маленький — в одиночку они не выживут. Коноха для них — очень привлекательный вариант. Для нас союз с Тонбо тоже выгоден. И нам, и деревне в целом. Они отличные бойцы, а после последних событий Коноха понесла потери, на восстановление которых потребуется немало времени.

— А есть варианты присоединения Тонбо без нашего с Акио обженивания?

— Есть. Но так было бы быстрее и надежнее. Так что ты подумай.

Я догрызла яблоко, слезла со ступенек и буркнула:

— Подумаю. Но потом как-нибудь, ладно?

Вот же ж черт, блин и святые угодники. Не хватало еще под венец загреметь. А уж сделать это по политическим причинам прям совсем неинтересно. Но Акио каков, а? Честно говоря, даже если он кокетничал со мной, держа в голове озвученный Нобу план, он делал это с таким обаянием и деликатностью, что я не чувствовала себя задетой. Политика — политикой, но искренней личной симпатии это совершенно не отменяет.

— Только Мэдоке не говори, — попросила я.

— Я подумаю, — ехидно ухмыльнулся Нобу, но быстро посерьезнел и совсем другим тоном сказал: — Есть новости. Как ты и просила, мы с Серыми наладили патрулирование Планов. Сегодня патруль уловил странное присутствие, даже не само присутствие — эхо.

Нобу отошел к верстаку и, порывшись там, бросил мне небольшого формата папку. Внутри было всего несколько листков.

— Неко Арэта, — вслух прочитала я и быстро пробежала глазами скупой текст. — Погиб почти двадцать лет назад. Это он?

— Не думаю, — покачал головой Нобу. — Но есть сходство.

— Ребенок?

— Возможно. Мы усилили патрули, но будем искать и другим способом.

Вернула папку Нобу и заинтересованно вскинула бровь.

— По ген-йоки Арэты, — пояснил он.

Искренне сменила заинтересованность на недоумение — я, действительно, ни черта не понимала. Нобу тяжело вздохнул:

— Ген-йоки — очень индивидуальное оружие. Так?

— Так, — кивнула я.

— В ген-йоки остается отпечаток личности и чакры владельца. Так?

Снова кивнула.

— После смерти Неко не оставляют тел, но ген-йоки всегда возвращается в клан. Всегда, — подчеркнул Нобу. — Ген-йоки Арэты у нас. Есть особые техники поиска… Акира, давай сегодня я не буду тебе рассказывать об этом подробно. Все равно тебе эти техники недоступны.

Одарив Нобу великодушным кивком, я зябко передернула плечами — точь-в-точь как Библиотекарь от неловкости. Меня опять знобило. Кончиками пальцев Нобу приподнял мое лицо за подбородок и всмотрелся в него.

— Иди-ка ты спать, — сказал он. — Ты что-то неважно выглядишь, Акира.

В очередной раз кивнув, я послушно побрела домой. Новости Нобу обнадеживали, хотя я изо всех сил сдерживала себя, чтобы особо не радоваться. Знаю — вот только возрадуешься и вознадеешься, как сразу обломаешься. Так что, будем считать, что ничего особенного не произошло. Уже забираясь в постель, я мысленно вернулась к матримониальному плану Нобу. Вообще он прав — идея хорошая, такие бойцы как Тонбо в хозяйстве не помешают. И если это можно провернуть быстро и надежно… Вот только невестой вовсе необязательно быть мне. У нас другая организация клана, без всяких там глав и наследников, а потому, какая Акио, в сущности, разница, на каком гиннеко жениться? Есть же, например, дочь Митсуо — Кимико. Тоже вполне себе гиннеко, хоть и не истинный. Надо, наверное, поделиться этой мыслью с Мэдокой. Я широко зевнула, веки буквально налились свинцом. Утром, все утром.

— Я так и не поблагодарил тебя, — сказал Шикамару.

Лениво отмахнулась:

— Это мне надо благодарить. Спасибо, что помогли в Лесу Смерти.

Шикамару только хмыкнул. Мы лежали на крыше. Погода была чудесная — в меру солнечно, в меру облачно — самое то для медитации на плывущие по небу белоснежные скопления Н2О. Встретились мы случайно. Шикамару уже давно облюбовал эту крышу, а меня сегодня занесло сюда, потому что это место лучше всего подходило для моей цели. Короткий обмен мнениями показал, что никто из нас не возражает против общества другого, поэтому мы улеглись рядышком, заложили руки за голову и воззрились в небеса. Кр-расота!..

— Ты уверена, что они сегодня придут? — спросил Шикамару.

С легким вздохом привела себя в сидячее положение и зракнула в сторону главных ворот деревни.

— Минут через десять будут здесь.

Шикамару зевнул, а я вернулась в исходное положение на спине, руки под головой. Ждали мы Наруто. Точнее это я ждала, а мой любимый лентяй просто составлял мне компанию. Сначала я хотела встретить свое солнце у ворот — соскучилась страшно. Но весть о возвращении легендарной Цунаде, да еще в качестве Пятой Хокаге взбудоражила всю деревню, и у ворот собралась немаленькая группа встречающих. Как справедливо подметил Тобирама — не люблю быть в толпе, поэтому я решила посмотреть на пришествие одной из саннинов с подходящей крыши. Нашу новую Хокаге сопровождали Джирайя, Наруто и ученица Цунаде — Шизуне. Как бы я ни соскучилась по моему солнцу, лучше дождаться, когда он освободится, и уже тогда лезть с обнимашками.

О том, что Цунаде с группой сопровождения вошли в деревню мы узнали по радостному гулу голосов. Лучшего медика современности Коноха встречала очень тепло. И у ворот, и вдоль ведущей к резиденции Хокаге улицы выстроились люди. Они радостно гомонили, хлопали и даже бросали цветы. Перебравшись на край крыши и свесив ноги, я с любопытством обозревала импровизированное шествие. Наруто выглядел радостно-удивленным, немного усталым, но довольным. Как обычно при виде моего солнца потеплело в груди, а губы непроизвольно расплылись в улыбке.

Шикамару устроился рядом со мной и с легким намеком на интерес глянул вниз.

— Это и есть наша новая Хокаге, — не то спросил, не то сообщил он.

— Угу, — кивнула я и поинтересовалась: — Что ты о ней думаешь?

— Сенджу Цунаде, — размеренным заунывным тоном затянул Шикамару. — Внучка Первого Хокаге, ученица Третьего. Одна из трех легендарных саннинов Конохи. Лучший в мире ирьенин. Известна под прозвищем «Легендарная Неудачница». Имеет пристрастие к азартным играм и алкоголю, страдает гемофобией.

— Ты как будто мне досье зачитываешь, — хмыкнула я.

— Удивительно, как ты догадалась? — Ироничный тон Шикамару сопровождался столь же ироничным взглядом. — Ничего я о ней не думаю. — Он снова зевнул. — И думать не хочу. Это так напряжно.

Я лишь тихонько фыркнула. Шикамару — он такой Шикамару.

Полюбовавшись моим солнцем, я перевела взгляд на идущую рядом с ним блондинку. Несмотря на расстояние и ракурс, в глаза сразу бросалась, пожалуй, ее самая легендарная легендарность — огромный бюст. В мультике-то нарисовать можно что угодно, но и в реальности размер впечатлял. Я преисполнилась сочувствия к Цунаде — таскать такую тяжесть врагу не пожелаешь. Как у нее еще позвоночник не переломился. Хотя, о чем это я — она же медик, наверняка чего-то там подшаманила. Как с возрастом. Если верить аниме, сейчас ей около пятидесяти, а выглядит как двадцатилетняя. В этом смысле у нас с ней есть что-то общее…

Почувствовала движение за спиной и мгновенно напряглась, но тут же расслабилась. Свои. Как он меня нашел, интересно?

— Шику собирает? — не оборачиваясь, спросила я.

Тобирама молча уселся рядом со мной, свесив ноги с края крыши.

— Привет, Шикамару, — поздоровался он и без всякого перехода сказал: — Через час у главных ворот. Миссия. Длительная.

— Понятно…

Пятая Хокаге с кортежем все так же неторопливо продвигались к резиденции. Я посмотрела в удаляющуюся спину Наруто. Похоже, с обнимашками придется сильно подождать. Интересно, это случайность или руководящая сволочь решила как можно дольше держать нашу команду подальше от джинчурики? Вопрос на самом деле риторический. Сколько времени балду пинали, а тут — надо же — сразу нашлось срочное дело как раз для команды генинов. Поднялась на ноги.

— Изаму знает?

Тобирама кивнул. Шикамару лениво взмахнул рукой и буркнул:

— Увидимся. Поосторожней там.

Данный на сборы час пролетел быстро. Толпы у ворот уже не было, поэтому отбытие нашей команды прошло в штатном режиме. По дороге Шику рассказал о задании.

— Очередная банда. Состав и численность неизвестны, но на их счету уже две вырезанные деревни. С деталями ознакомитесь на привале. Наша задача — вычислить и нейтрализовать банду.

— Поддержка? — поинтересовался Тобирама.

— Нет. Действуем одни. — Шику помолчал и добавил: — Миссии присвоен ранг В.

Ну… круто. И немного напрягает. Если кто не в курсе, выдаваемые задания в зависимости от сложности и опасности, делились на пять рангов. D — самый низкий, S — высший. Миссия ранга В предполагала возможность столкновения с вражескими шиноби, и, как правило, поручалась чунинам. То, что задание такого уровня дали нашей команде можно было расценивать как признание заслуг и жест доверия со стороны руководства деревни. Это если посмотреть справа. А если взглянуть слева, то это могла быть замаскированная попытка избавиться от нас. Ну или сильно попортить нам нервы, здоровье и репутацию. Честно говоря, я склонялась к левому взгляду — уж слишком своевременной и натянутой выглядела эта миссия. Особенно напрягала формулировка «состав и численность банды неизвестны». То есть мы могли столкнуться как с десятком вооруженных топорами вчерашних крестьян, так и схлестнуться с Акацуки. Мило, правда?

На привале по рукам была пущена тонкая мышиного цвета папочка. Когда Шику протянул ее мне, то я малость прифигела — где, интересно, он ее нес?! Все-таки Нара профессиональные приколисты. Содержимое этого, с позволения сказать, — досье я изучила очень тщательно. Потом, передав папочку Тобираме, попробовала осмыслить прочитанное.

Первое, что напрягало — география. Помнится, в прошлой жизни был у меня один знакомый, в паспорте которого в штампе о регистрации был записан населенный пункт под названием Большая Хрень. Может, конечно, все дело было в корявом почерке паспортистки, но читалось именно так. Где на просторах нашей родины находится сие поселение я не запомнила, потому что ржала аки лошадь. Так вот, населенный пункт, куда нас так любезно послали, я сразу и навсегда окрестила Большой Хренью.

Второе, что бросалось в глаза — размах преступления. Пострадавшие деревни — три двора да четыре курицы. Жители убиты, все ценное вынесено. Ядрена вошь, да что такого ценного можно найти в крошечной деревне в дремучей глухомани?! Плошку риса и пару бумажных носков? Эту миссию можно было бы воспринимать как анекдот, если бы не погибшие люди. Вот на этом месте смеяться как-то не получалось.

Кто мог пойти на такое? Какой-нибудь в конец отчаявшийся бедолага? Отморозок, который просто проголодался? И почему сразу банда? Хотя, если брать специфику этой реальности, то неизвестные бандиты вполне могли заниматься поиском некой древней плюшки — волшебного бульника там или еще чего. Если верить классике, то такие штучки как раз и прячут по всяким бубеням.

Изаму и Тобирама тоже внимательно изучили содержимое папочки, после чего она вернулась к капитану и загадочным образом исчезла. Скажу честно — вопрос: почему папочка, а не свиток, и в каком месте Шику ее хранит — занимал меня куда больше, чем собственно задание. Переварив данные, наш умник изрек:

— Пострадавших деревень должно быть больше. Все это непохоже на простые ограбления. Преследуется другая цель.

— Есть мысли по этому поводу? — поинтересовался Шику.

— Надо смотреть на месте, — пожал плечами пра-пра-потомок.

Ага, на месте. Нет, в общем и целом я с Тобирамой была согласна, вот только до этого самого места полгода на оленях. Хотя мы — шиноби — народ шустрый, за пару дней справимся. Правда, еще неизвестно сколько там провозимся.

Верхние пути, дороги, все больше похожие на направления, пара коротких привалов и один длинный — аж пара часов — типа ночевка. Шику гнал нас с крейсерской скоростью. Время на добычу пропитания мы не тратили — удовлетворялись пищевыми пилюлями. И вот, наконец, цель нашего круиза — Большая Хрень.

Ну, наверное, это было что-то вроде местного варианта волостного центра. Даже удивительно, что они нашли деньги на оплату миссии В-ранга — это недешевое удовольствие. После небольшого опроса местного населения мы предстали перед заказчиком — старостой Хрени. Немолодой субтильного сложения мужичок, одетый — точь-в-точь по Булгакову — бедненько, но чисто. В общем и целом, он произвел на меня благоприятное впечатление, хотя и не сообщил ничего сверх того, что было в папочке.

Для проживания нам выделили пустующий дом, в котором явно недавно убирались. Нашлась даже свежеприготовленная еда и небольшой запас продуктов. По всем признакам нас ждали, и это было приятно. Большая Хрень в моем личном рейтинге стремительно набирала баллы. А уж когда я вытянулась на ровном полу, прикрытом тонким матрасиком, укрылась одеялком и услышала, как забарабанил по крыше дождь… Знаете, для счастья человеку действительно надо очень мало. Большая Хрень, ты прелестна, и я почти готова задуматься об эмиграции.

Утром к нам пришел посыльный от старосты. Появился он прецизионно — мы как раз покончили с утренним туалетом и завтраком. В ближайших кустах, что ли, караулил, дожидаясь момента? Какие, однако, деликатные и трепетные люди здесь живут.

Дорогу мы знали, поэтому от сопровождения вежливо отказались, а посыльный и не настаивал. Когда мы предстали пред ясны очи главы Большой Хрени, то обнаружили, что возле него сидит молодой мужчина, выражение лица которого показалось мне не просто мрачным, а мрачнющим.

— Я не стал вчера ничего говорить, — начал речь староста, — хотел, чтобы вы выслушали меня отдохнувшими.

Так… Внутренне я вся подобралась и насторожилась. Хорошенькое начало, неужели и вправду речь сейчас пойдет о какой-нибудь супер-пупер-плюшке? Мы прослушали ожидаемое сообщение о том, что край у них небогатый, ничего особенного они не выращивают и не производят, сами себя пропитанием обеспечивают, на налоги хватает — и хорошо. Деревни маленькие и раскиданы на приличном расстоянии друг от друга, так что окормляемая Большой Хренью паства встречается раз в полгода на традиционных ярмарках, приуроченных к каким-то там местным праздникам. Последняя проводилась недели три назад.

— Меня удивило, что не пришли… — дальше последовал список имен. — Я послал людей узнать, почему не пришли. Когда вернулся первый, то рассказал, что все убиты, то же рассказал второй, и мы послали за помощью. Вчера вернулся последний. — Староста легким кивком указал на мрачного мужчину.

— Сколько всего деревень? — спросил Шику.

— Восемь, — тихо ответил староста.

С трудом «удержала лицо». Все это не укладывалось у меня в голове. Восемь маленьких, безобидных, бедных деревень вырезаны как… Кому они помешали?!

Знаете, меня, наверное, можно назвать человеком равнодушно-сочувствующим. Я способна проникнуться ситуацией и сопереживать даже незнакомым мне людям, но все же отстраненно — скорее разумом, чем душой. Однако эта ситуация… Не знаю почему, но она задела какие-то глубинные струны. Задела так, словно это касалось меня лично. Хотелось орать и плакать одновременно, бежать и что-то делать и своими руками уничтожить сволочь, которая это совершила.

Шику расстелил на полу карту, попросил старосту показать пострадавшие деревни и отметил их.

— Думаю, надо осмотреться на месте, — сказал наш капитан, сворачивая и убирая карту. — Возможно, мы что-то найдем.

Староста кивнул:

— Если вам понадобится помощь — любая помощь — обращайтесь ко мне без стеснения.

То, на что посланникам старосты потребовалось несколько дней, у нас заняло часы. Осмотр мы начали с ближайшей деревни. Странное впечатление. Небольшие аккуратные домики не пострадали, ничего не порушено, не изуродовано, не перепахано. Уютная чистенькая деревенька, только пустая. Даже внутри домов никакого особенного бардака — обычного последствия грабежа — не было. Мы облазили деревню вдоль и поперек — ничего.

Внезапно Шику заинтересовался обгорелым пятном на земле. Мы тоже подошли поближе. Видимо здесь палили небольшой костерок. Шику поворошил рукой размытые дождем остатки кострища, потом внимательно осмотрел землю вокруг, хмыкнул, достал небольшую бутылочку и плеснул на землю бесцветную жидкость. Раздалось тихое шипение, и жидкость превратилась в белую пену. От же, волшебство какое…

Внезапно меня осенило: ешкин кот, никакой магии, эта волшебная водичка — обычная перекись водорода. В присутствии какого-то там фермента, который содержится в крови, она распадается на воду и кислород — пузырьки последнего и есть эта эффектная пена.

Шику тем временем плеснул из бутылочки в разных местах, и вскоре на земле обозначились контуры вполне себе пятна.

— Думаете, здесь их убили? — спросил внимательно наблюдавший за манипуляциями капитана Тобирама.

— Предполагаю, — кивнул тот и, снова взглянув на кострище, скомандовал: — Уходим.

Осмотр окрестностей тоже ничего не дал, кроме ряда свежих могил. Я не поленилась и пересчитала — их было девять.

— Почему сюда послали нас? — неожиданно спросил Тобирама. — Здесь нужны следователи, а не генины.

Шику бросил на пра-пра-потомка быстрый взгляд и невозмутимо ответил:

— Миссия есть миссия. Станешь джонином — сможешь выбирать, а пока…

Капитан выразительно замолчал, после дал знак двигаться дальше. Вот так всегда — думайте, мол, сами, а мне лень объяснять.

А мне сейчас было лень думать. Деревня, а особенно могилы произвели на меня удручающее впечатление. Я никогда не встречалась с этими людьми, не знала их имен, даже не видела их тел — лишь земляные холмики. Но вставший в горле ком никак не хотел проглатываться. Может, это прозвучит как ерничество, но мне было больно и обидно. Не за себя — за них. Почему? Не знаю…

Вторая деревня мало отличалась от первой. Бедненько, чистенько, мертвенько. Еще один ряд свежих могил… До наступления сумерек мы успели осмотреть три деревни. Возвращаться в Большую Хрень смысла не было, поэтому заночевали на свежем воздухе. Изаму даже раздобыл какую-то живность, которую зажарил на костре.

Шику и Тобирама засели над картой и вполголоса что-то обсуждали, капитан делал какие-то пометки. Изаму ненавязчиво шуршал по хозяйству, а я просто лежала. Сказать, что думала, было бы неправильно — в голове просто всплывали отрывочные, не очень связанные между собой мысли.

Не помню, по какому поводу, но я что-то читала про перекись водорода и кровь. Вроде, если поверхность влажная, то перекись реагирует вяло. С момента убийства один дождь точно прошел, и это земля, которая и так впитывает. Это сколько же кровищи пролилось, что до сих пор такая бурная реакция… Или в этой реальности просто перекись водорода особо забористая?

Девять могил в первой деревне, шесть во второй, двенадцать в третьей. Пусть часть из них дети, пусть часть старики, и пусть все они крестьяне… Почему нет никаких следов сопротивления? Почему жители каждой деревни убиты на одном месте? Они были связаны? Одурманены? Заколдованы? Под силу ли подобное одному человеку? Тогда это точно шиноби, причем неслабый. Какая-то техника контроля разума? Или все-таки банда? Тогда где следы? Нет, хоть режьте меня, но непохоже это на действия бандитус вульгарис, здесь что-то другое…

Из раздумий меня вывел голос Тобирамы.

— Акира, сколько маячков одновременно ты можешь поддерживать? — спросил он.

— Да сколько угодно, — машинально ответила я, но тут же поправилась: — Хотя, смотря каких.

— Простых сигнальных.

— Сколько угодно, — повторила я и, внезапно заинтересовавшись, спросила: — А что, появились идеи?

Тобирама поманил меня. Поднявшись, я подошла к нему и села рядом. Пра-пра-потомок ткнул пальцем в карту.

— Идея в следующем, — начал он. — Исходим из предположения, что банда…

Кинула на Тобираму быстрый взгляд и, поймав его, он тут же поправился:

— Согласен — или одиночка. В любом случае, он действует в этом районе, — Тобирама провел пальцем по карте. — Здесь есть еще деревни, до которых не добрались. Если расставить в них твои сигнальные маячки, то у нас появится шанс застать преступников или преступника на месте.

— Допустим, — с сомнением протянула я. — Сигналка сработает, а дальше? Я всех вас очень люблю, но через тень не потащу — я просто спячу, ты же знаешь. А если на своих двоих…

— Я освоил технику Летящего Бога Грома, — скромно сказал Тобирама.

Умолкла на полуслове. И когда только успел? Пра-пра-потомок, да ты молодец. Это же существенно меняет дело. Это же… У меня аж в зобу дыханье сперло от открывающихся перспектив.

Тобирама усмехнулся:

— Вместе с твоими маячками в каждой деревне я оставлю метку. Когда сигналка сработает, перенесу всех. Ну, а ты, если захочешь, доберешься через тень.

— И давно? — поинтересовалась я.

— Что давно?

— Ты освоил эту технику?

— Недавно. Но я справлюсь.

— Давайте вы обсудите это потом, — влез в наш диалог Шику. — Сосредоточьтесь на миссии. Это пока еще не план, а общая идея, хотя и неплохая. — Он свернул карту и хлопнул себя ладонями по коленям. — Сейчас всем спать. Я хочу, чтобы завтра мы закончили осмотр деревень.

Никто спорить не стал, и мы послушно улеглись, а наутро продолжили. Все осмотренные нами деревни были на одно лицо, включая кострище и лужу крови недалеко от него. Никакого объяснения этому никто из нас предложить не мог, а капитан, если чего и понял — молчал. Нам повезло в шестой по счету деревне. Разворошив кострище, Изаму нашел обгоревший клочок бумаги, на котором можно было прочитать крошечный отрывок. Сохранившийся текст никому ни о чем не говорил, но Шику бережно упаковал его. Этот клочок составил всю добычу нашей экспедиции, так что возвращение в Большую Хрень сложно было назвать триумфальным.

В наше отсутствие в доме опять прибрались и оставили приготовленную еду. Такая вот ненавязчивая, теплая забота. И пусть в Большой Хрени люди жили небогато, но такая душевность и доброжелательность не могут появиться в несчастливой атмосфере. Как известно, рыба тухнет с головы, и я была уверена, что и во всех подотчетных деревеньках было так же — небогато, но тепло и уютно. Неприязнь к неизвестной сволочи, уже убившей уйму невинных людей, переросла в настоящую ненависть. Какие бы мотивы — низкие ли, высокие ли — не двигали им, ей или ими, такая мразь не имеет права дышать и двигаться. Одним своим существованием она пачкает этот мир.

Отчет заказчику был коротким. Шику показал найденный клочок, но и у главы Большой Хрени никаких идей по поводу сохранившегося текста не было. Потом мы засели над картой и с помощью старосты наметили деревни для размещения маячков. Благодаря отметкам путь мрази прослеживался отчетливо. Споры вызвал только вопрос направления. Ну, грубо говоря, движется он слева направо или справа налево. Староста даже позвал нескольких помощников, которые лучше всех знали местность. Надо сказать, что их комментарии и советы сильно помогли.

На установку сигналок и меток мы с Тобирамой отправились вдвоем. Перед жителями не светились. Во-первых, не хотелось объясняться, а, во-вторых, как известно, человек абсолютно точно не расскажет только о том, о чем не знает. Крайне не хотелось, чтобы по какой-то нелепой случайности — ребенок, например, что-нибудь ляпнет — наша засада полетела к чертям. Поэтому маячки и метки мы ставили тайком, еще и особо тщательно выбирая места. Вернее, выбирал Тобирама, а я просто делала, что он велел. Даже решилась позволить переместить меня Летящим Богом Грома. Ну так себе ощущение — тени мне все же роднее и ближе. Но с пивком сойдет.

Вся эта возня заняла у нас два дня. Вымотались мы изрядно, так что в Большую Хрень вернулись несвежие, хотя и довольные. Надеюсь, что мразь даст нам немного времени на отдых, потому что прямо сейчас бойцы из нас с Тобирамой не очень.

Вернулись мы уже затемно и обнаружили, что у нас гость. Звали его Тэдэши. Возраст — как мне показалось — больше двадцати пяти, но меньше тридцатника. Про внешность можно сказать очень коротко — никакой. Не красавец и не урод, не высокий и не коротышка, не толстый и не худой. Единственное, что было в нем примечательного — это глаза. Мое внимание привлекли не цвет, форма или размер — просто это были очень умные глаза.

— Вы вовремя, как будто тоже из Химачи шли, — с легкой веселостью в голосе сказал Шику. — Чоусакан как раз начал рассказывать очень интересные вещи.

Вот за что особенно люблю нашего капитана — умеет коротко и непринужденно сообщить ключевые сведения. Наш гость оказался не просто гость, а следователь из столицы. И сразу понятно, что вести себя надо прилично, уши держать открытыми, а рот закрытым. Изобразив на лице приличествующие случаю внимание и заинтересованность, я уселась на колени «изящным и плавным, подобно льющейся струйке воды» движением. Ага, цитата из Мэдоки. Спина прямая, колени вместе, руки сверху, наклон головы отрегулирован — к вниманию речам готова.

По особому блеску глаз капитана я поняла, что он оценил. Тобирама — как я заметила краем глаза — тоже выступил в лучших традициях великокланового високого штиля. Занятную, наверное, мы с ним сейчас представляли парочку. Жаль, что по лицу столичного гостя было непонятно, заметил он наши усилия или нет. То ли подслеповат оказался, то ли просто хорошо владел собой. Когда он заговорил, то по интонации я не поняла — начал он с начала или продолжил с прерванного места. Но, как бы то ни было, видимо, ничего существенного мы не пропустили, потому что Шику не отпустил никаких комментариев.

Уже через минуту мне не надо было изображать внимание — Тэдэши рассказывал, действительно, очень интересные вещи. Кровавый беспредел, творящийся сейчас в окрестностях Большой Хрени, оказался не уникальным. В течение последних четырех лет такие случаи происходили в разных концах Страны Огня и до сих пор не повторялись в одном и том же месте. Период подобных вспышек убийств — три-четыре месяца. Логика в выборе области отсутствовала, но всегда глухомань. Долгое время полиция не обращала внимания на эти случаи — ну орудует очередная банда, ничего выдающегося. Деревни маленькие, области удаленные, ущерб небольшой, связь плохая. Тэдэши оказался единственным, кто полгода назад связал все эти преступления в одно, да и то у него это получилось почти случайно. Еще чоусакану повезло с начальством — его вместе с его выводами не послали куда подальше, а отнеслись достаточно серьезно и дали добро на проведение расследования. Хотя только этим и ограничились — ни людей, ни дополнительных ресурсов не нашлось. Я же говорила — деревни маленькие, ущерб небольшой. А люди? Кто этих крестьян считает. Те деревни уже давным-давно снова заселены.

В том, что Тэдэши сейчас так удачно оказался в нужном месте в нужное время — ни чуда, ни тайны не было. Староста Большой Хрени — человек аккуратный и добросовестный, отчеты о состоянии дел слал исправно. В последнем и об убийствах написал, и о принятых мерах. Связь, конечно, плохая, но до столичного Химачи эти сведения таки дошли, и Тэдэши, как ошпаренный, помчался к месту событий.

И вот тут мы подошли к щекотливому моменту. Общее расследование с санкции столичного начальства вел Тэдэши. Но Большая Хрень свое локальное дело поручила Конохе, и у нашего гостя прав и полномочий вмешиваться в него не было. Нет, конечно, Скрытый Лист может поделиться результатами, если из Химачи об этом попросят, но делать это не обязан. Все это было высказано в форме весьма витиеватых словесных кружев. Решать было нам. Если точнее — нашему капитану. Он мог как вежливо послать чоусакана пить чай со старостой Хрени, так и позволить ему поучаствовать.

Шику слегка склонил голову и сказал:

— Благодарю за столь ценные и подробные сведения. Однако час уже поздний, поэтому предлагаю вернуться к разговору завтра.

Тэдэши тут же поднялся и после приличествующих расшаркиваний покинул наш гостеприимный дом. Выждав, пока он удалится на достаточное расстояние (а наш следователь оказался человеком порядочным и действительно ушел — я проверила), Шику распорядился:

— Сначала доклад.

Тобирама коротко отчитался о проделанной работе.

— Все готово. Остается только ждать, — закончил он.

— Что думаете о следователе? — спросил капитан.

Первым высказался Изаму:

— Мне он показался достойным человеком. И ему очень хочется повязать ублюдков.

Тобирама скептически скривил физиономию и хмыкнул:

— Ему-то хочется, а нам какая от него польза? Только мешать будет.

— Польза от него уже очень большая, — возразил Изаму. — Ты слушал, что он говорил или спал?

— Да слушал я, слушал, — зевнул Тобирама. — Для нас сейчас сведения не особо ценные, потому что к банде или бандиту никак не приближают. Вся надежда на маячки, а в этом деле Тэдэши только помеха.

— Я бы не был так уверен, что он рассказал все, — небрежно обронил Шику. — Господин чоусакан хочет сотрудничать.

Несколько минут мы молча переваривали слова капитана. Потом Изаму сказал:

— Доброжелательно настроенный полицейский из Химачи нам не помешает. Неизвестно, какие еще миссии будут.

— Ну если ты так считаешь… — с легким сомнением в голосе протянул Тобирама и неожиданно спросил, повернувшись ко мне: — А ты чего молчишь?

— У меня оформленного мнения нет, поэтому я как все. Отвращения Тэдэши у меня не вызывает, особой симпатии тоже. Но он умный человек, а ты сам говорил, что в этом деле нужен следователь, а не команда генинов.

Тобирама снова скривился, но промолчал.

— Значит, завтра еще раз поговорим с Тэдэши, — подвел итог Шику. — Сейчас всем спать. Акира, ты в порядке?

— Да, все нормально.

— Выдержишь?

— Капитан, — улыбнулась я, — вы преувеличиваете нагрузку на мой организм. Я, действительно, могу спокойно поддерживать большое количество маячков. Предел, конечно, есть, но он еще далеко.

Судя по всему, мои слова все же прозвучали не очень убедительно. Сокомандники во главе с капитаном и так относились ко мне бережно, а тут я стала объектом самой нежной заботы, на которую были способны суровые коноховские мужики. Наверное, в их воображении я испытывала какие-то адовы нагрузки, сжавши кулачки «держа» маячки. Объяснения, что все «держание» сводится к постоянному очень небольшому расходу чакры, и пока скорость восстановления превышает скорость убывания, это, вообще, не доставляет мне дискомфорта, были пропущены мимо ушей. Ну и ладно. Охота вам носиться со мной как с писаной торбой — флаг в руки и барабан на шею, не буду мешать.

Разговор с Тэдэши состоялся в присутствии старосты Большой Хрени. Шику довольно изящно сплел все положенные кружева, суть которых сводилась к следующему: если хочешь помочь — помогай, но миссия наша и ответственность за нее несем мы, а значит — помогай с умом и не путайся под ногами. Мне показалось, что Тэдэши таким раскладом остался вполне доволен и тут же предъявил три обгоревших клочка бумаги. Шику присовокупил к ним тот, что нашли мы и трехголовый мозг нашей следственной бригады — Шику, Тобирама и свежеприсоединившийся Тэдэши — склонились над ними. Неожиданно чоусакан издал какой-то сдавленный горловой звук. Но не успели мы в полной мере переполошиться, как он пробормотал:

— Это же… это похоже…

В глазах капитана тоже что-то промелькнуло, но он сохранил полную невозмутимость и спросил:

— Думаешь, торжественное удостоверение? Интересная мысль.

Тэдэши тут же стал перекладывать обгоревшие клочки и тыкать пальцами в сохранившийся текст, а у меня по спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Во время моего обучения Мэдока, в том числе, читала мне лекции о местном праве и судопроизводстве. Еще тогда мне показалось занятным, что здесь свидетелей на суде тоже приводят к присяге. Но делают это без всякого религиозного контекста. Клятва говорить правду и ничего кроме правды имеет вид письменного документа, который скрепляется подписью свидетеля и называется торжественным удостоверением. Суд? Уж не знаю, что именно натолкнуло Тэдэши на такую мысль, а его объяснения я не очень-то слушала, потому что в голове моей зародились нехорошие ассоциации. Даже не из прошлой жизни, а из истории моей первой Родины. Да нет, за уши притягиваю. Все это просто плод моего разыгравшегося воображения. Устала я сегодня чего-то, и опять чувствую себя хреновато — снова знобит и голова кружится. Как бы я заразу какую не подцепила, хотя шиноби же не болеют, верно?

Это снова случилось посреди ночи — просто дежавю какое-то. Сработала сигналка в одной из самых дальних от Хрени деревень. Она находилась за радиусом действия моего Зрака, поэтому посмотреть, что там происходит сейчас, я не могла — требовался промежуточный Прыжок.

— Сигнал, — громко, на весь дом, сообщила я и, сбросив одеяло, села.

Сокомандники проснулись мгновенно.

— Где? — первым делом спросил Шику.

Я объяснила.

— Не вздумай прыгать одна, — бросив на меня самый суровый из своих взглядов, сказал капитан. — Изаму…

— Уже ушел, — отозвался тот из-за закрывающейся двери.

Тэдэши все же как-то сумел уговорить нашего капитана взять его на «дело». Тобирама долго плевался ядом по этому поводу, но в конце концов успокоился и даже смирился. За те дни, что ждали сигнала, мы как следует познакомились с чоусаканом. Прикольный оказался мужик. Деликатный, что мне показалось удивительным при его роде деятельности, с хорошим чувством юмора, умный. По характеру Тэдэши был горячим парнем, но, когда надо, умел сдерживаться и сохранять внешнюю невозмутимость. Мне он понравился, хотя по поводу его участия в «деле» я была согласна с Тобирамой. Каким-бы умником и милахой он ни был, Тэдэши — не шиноби.

Вот и сейчас. Нам на сборы потребовались считанные минуты, а потом мы ждали чоусакана, за которым отправился Изаму. У меня в голове навязчиво тикали часы, неумолимо отсчитывая упущенное время. Наконец они пришли. Инструктаж от Шику, по большей части для Тэдэши. Прыгать через тень капитан мне категорически запретил, поэтому перемещались мы на Тобираме. Мои маячки стояли в самой деревне, а вот его метка в полутора километрах от нее. Ночь, лес, полицейский следователь. Мы плелись со скоростью улитки, даже еще медленнее, потому что требовалось не просто дойти до деревни, но и сделать это тихо. А для этого Тэдэши едва ли не на руках приходилось нести.

— Максимально скройте чакру, — приказал капитан. — Мы не знаем, кто нас там ждет.

Могли бы и не стараться. В деревне нас ждали только догорающий костерок и пять еще теплых трупов. Двое мужчин, женщина, ребенок и старик. Им всем перерезали горло. Тела лежали кучей друг на друге недалеко от костра.

Черт… Не удержалась и метнула взгляд на Тэдэши, который в этот момент с приглушенным рыком метнулся к тлеющим углям. Чоусакан долбанный, тебе лишь бы загадку разгадать, а люди для тебя не больше, чем улики. Если бы ты не тормозил, козлина…

На мое плечо мягко легла рука Изаму. Глубоко вдохнув, медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы и сказала:

— Я в порядке.

Изаму убрал руку. Тобирама уже сидел, прижав к земле ладонь.

— Одиннадцать часов, — бесцветным голосом сообщил он.

Облачная ночь — не самые подходящие условия для работы с тенями, но я справилась. Ублюдков было восемь, среди них двое шиноби. Компания вполне уверенно передвигалась по лесу, пятеро несли за спиной груз.

Коротко доложила обстановку капитану.

— Акира, проследи, — распорядился Шику. — С тобой пойдет Изаму. Не приближаться, в контакт не вступать. Возможно, это не вся банда, — снизошел он до объяснения в ответ на мой оч-чень красноречивый взгляд.

Пришлось проглотить клокочущую ярость и кивнуть. Моя бы воля — догнала мразей и порвала на части. Но если унять эмоции и включить мозги, то капитан, конечно, прав. Здесь мы уже никому не поможем и никого не спасем. Сейчас важнее узнать об этих тварях как можно больше, да и силы их шиноби было бы неплохо оценить прежде, чем ввязываться в драку.

— Идем, — позвал Изаму.

— Стойте. — Тобирама протянул мне кунай. — Не потеряй, у меня их всего два.

Молча взяла кунай и убрала его, положив отдельно от остальных. Без дополнительных объяснений догадалась, что на рукояти стоит метка Тобирамы и, пока кунай со мной, пра-пра-потомок сможет переместиться ко мне из любого места.

— Не приближаться, — еще раз повторил Шику. — Только наблюдение. Скройте чакру. Пошли.

Да, времени на болтовню и вправду не было — ублюдки на месте не сидели. Мы с Изаму, прям как настоящие ниндзя, бесшумно растворились в ночи. Пришлось немного попотеть, чтобы догнать мерзотную компашку. Еще в первое зраканье я смогла повесить на пару бандитов примитивные динамические метки — так что проблем с определением местоположения наших целей не было. Приблизившись на минимальное безопасное расстояние, мы с Изаму сбавили темп, скрыли чакру — в общем, затаились как могли и тихонько следовали за целями.

Незадолго до рассвета тварюшки устроили большой привал, явно намереваясь поспать несколько часиков. Очень хорошо, нам это тоже не помешает. Найдя подходящую нычку, мы с Изаму устроились на отдых. Вернее, устроилась я — напарник вызвался дежурить первым. Но прежде, чем улечься, я заменила динамические метки на активные следящие маячки. Жрут они, конечно побольше, зато и понадежнее — метка и пропасть может, если не услежу, а вот маячок никуда не денется. С этой мыслью я отрубилась.

Проснулась сама. Внезапно и в компании четырех трупов. Не то, чтобы они возлежали рядышком — нет, аккуратной кучкой валялись в сторонке, но были первым, что я увидела, открыв глаза. Ярко светило солнце, щебетали птахи, рядом со мной уютненько хрустел пищевой пилюлькой Изаму. Ну, прямо, «Утро в сосновом бору» и картина Репина «Приплыли» в одном флаконе.

— Надеюсь, ты это не на завтрак нам припас? — как можно более ровным тоном поинтересовалась я.

— Завтрак вот, — он кинул мне пилюлю. — А это так… гости.

— Я проспала нападение?

— Угу.

Изаму поднялся на ноги и смачно потянулся. Сейчас он мне очень напоминал нашего кота на даче, когда, поймав очередную мышь, этот рыжий гад укладывал свой трофей мне на подушку, дожидался, пока я проснусь и, довольна мурча, начинал выгибать спинку и принимать позы, всячески демонстрируя стать. Поверьте, проснуться носом в мышиных кишках — не самое приятное начало дня. И ведь по мохнатой заднице не надаешь — охотничек, едрить его, спаниель несчастный. Поэтому приходилось гладить и нахваливать.

Гладить и нахваливать Изаму я не стала — не кот все же и, вообще, пусть спасибо скажет, что в истерике не бьюсь. Натура я впечатлительная, а по утрам еще и особо ранимая. Поэтому нейтральным тоном поинтересовалась:

— Что еще я пропустила?

— Заходил Тобирама. Велел передать, что Шику приказал снять сигналки.

— Зачем? — нахмурилась я. — Пусть стоят. Вдруг что? Мне они не мешают.

— Еще как мешают. Ты спала ненормально крепко. Мы тут, вообще-то, немножко пошумели, — он мотнул головой в сторону жмуриков.

Снова нахмурилась, но скрепя сердце вынуждена была признать, что он прав. Проспать нападение — это, конечно, пять баллов. Это я звездно выступила. Опять какой-нибудь Побочный Эффект, о котором мне не удосужились рассказать? Вернемся — допрошу Нобу. Возможно даже с пристрастием. Хотя, вполне допускаю, что в практике клана просто еще не было психов, ставящих и одновременно поддерживающих полсотни маячков.

— Убедил, — неохотно проговорила я. — Сейчас займусь, только сначала проверю подопечных.

На лице Изаму отразилось облегчение. Видимо, морально он приготовился долго и муторно меня убеждать. Он даже улыбнулся, прежде чем исчезнуть в густой кроне одного из деревьев. Подозреваю, что на этом наблюдательном посту он себе целое гнездо свил.

Такая моя покладистость возникла не просто так. Меня всерьез напряг мой беспробудный сон, больше похожий на беспамятство. Но еще больше меня насторожили возникшее онемение во всем теле и озноб. Что-то с моим организмом было не в порядке. Впервые такая хреновость появилась после того заседания в мастерской Нобу. Очень бы хотелось свалить все на духоту или пробегавший мимо злопастный вирус, но Ж-чувство подсказывало, что дело не в этом. А если сопоставить появление неприятных ощущений с сопутствующими событиями, то выходило, что засбоила моя энергетика. Поэтому я так легко согласилась снять маячки в деревнях — возможно, если снизить нагрузку, то я более-менее приду в норму. А уж разбираться, что именно закоротило в моем организме буду по возвращении в Коноху и горячо любимый клан. Но сначала подопечные.

Быстро сжевала пилюлю, устроилась с максимальным комфортом и, сразу погрузившись на третий план, зракнула по азимуту следилок.

Твари питались. Да уж, при свете дня работать с тенями куда как проще. Особенно в лесу. Густые, смачные, сочные — просто пальчики оближешь. Теперь, когда мы все никуда не торопимся, можно рассмотреть этих человекообразных повнимательнее. Сюрприз первый: их не восемь, а десять. Упс… Это как же я так лажанулась?! Ответ был прост — двое незамеченных ранее отморозков оказались шиноби. И нехилыми такими шиноби, по коноховской табели о рангах уровня джонинов. Чакру они скрывали мастерски, не уверена, что даже Тобирама засек их. Мне, конечно, чакра до лампочки, а упустила я их, потому что ночь была облачная, и тени хилые. Да, в который раз убеждаюсь, что опыт — одна из немногих поистине бесценных вещей. Хорошо еще, что нам повезло, и моя ошибка не привела к фатальным последствиям. Надо учесть на будущее и больше так не лажать.

С этими двумя, пользуясь их неподвижностью, я поработала тщательно — и следилки повесила посложнее и еще несколько маячков, которые знала в теории, а на практике еще ни разу не применяла. Один из них реагировал, когда помеченный использовал чакру. Второй — когда уровень чакры понижался до минимума. Третий — самый сложный — отслеживал концентрацию и преобразование чакры. Теперь, если эти ребята вздумают устроить шиноби-драку, я получу о них массу полезных сведений.

Двух других шиноби я оценила как слабеньких генинов. На всякий случай им я тоже поставила следилки посложнее, но сильно не заморачивалась. Остальные — обычные вооруженные мужики — не представляли никакого интереса. Окончательный вердикт можно будет вынести, только когда я посмотрю на них невооруженным глазом, но я практически уверена, что остальная компашка — типичный бандитус вульгарис.

Закончив обработку подопечных, я занялась сигнальными маячками в деревнях. Снимать их — с учетом расстояний — целое дело. Пришлось попрыгать. Пока я возилась с этим, твари откушали и двинулись в путь. Теперь, когда я как следует поработала с их тенями, можно было немного подрасслабиться и на пятки им не наступать. Никуда они не денутся с подводной лодки. А если вздумают пошалить — я об этом узнаю сразу же.

Прежде, чем покинуть место ночевки, я решила посмотреть на наших рассветных гостей. Надо же — шиноби, хотя знак на протекторах мне незнаком. Изаму вылез из своего наблюдательного гнезда и приземлился рядом со мной.

— Откуда они? — спросила я.

Напарник молча пожал плечами.

— А чего им надо было?

— Я не совсем понял, — признался Изаму. — Но они собирались напасть.

— Обыскал?

— Оружие средней паршивости, немного денег, личные вещи и вот это.

Изаму протянул мне листок. Развернув его, я в первую секунду остолбенела — на меня смотрело мое лицо. Неплохой, кстати, портрет. Снова взглянула на убитых. Совсем молодые ребята, немного старше нас. Прислушалась к себе. Не-а, ничего нигде не дрогнуло, сердце бьется размеренно и равнодушно. Расту или каменею? А, один черт…

— Шику тебе голову оторвет, что никого не оставил в живых для допроса.

— Сначала он меня похвалит, что тебя не затоптал, — усмехнулся Изаму. — Еще у них было это.

Изаму протянул мне маленький инъектор, наполненный прозрачной, чуть голубоватой жидкостью. Интересненько.

— Отдадим в госпиталь на анализ, — сказала я, убирая трофей в кармашек в рюкзаке, туда же отправился мой портрет. — Думаю, надо еще забрать их протекторы.

Мы сняли повязки с голов незадачливых шиноби, и они тоже отправились в мой рюкзак. Да уж, универсальная сигнало-следилка и хранилище трофеев — такая у меня роль. Но я не жаловалась. Называть себя редактором у меня уже язык не поворачивается, но и до того, чтобы носить звание шиноби я еще не доросла, зависла в какой-то раскоряке на полдороге. Так что меня все устраивало, и даже мои кровожадные порывы в отношении тварей после заочного знакомства с ними поутихли. Надо все же реально оценивать свои силы и возможности. Хотеть порвать мразей на куски я могу сколько угодно, вот только рвалка у меня еще не отросла.

Потянулась рутина. Твари не безобразничали, просто топали по своим делам, мы с Изаму плелись за ними. Я развлекалась тем, что на привалах рассматривала тени подопечных с разных планов и просто на грешной земле. Узнала много и о физическом, и о энергетическом состоянии каждого. Эмоциональность, уровень и интенсивность умственной деятельности. Опыт я получила поистине бесценный. В каких-то своих выводах я была уверена, часть наблюдений очень хотелось обсудить с Нобу.

После нескольких дней такого рассматривания один из бандитус вульгарис привлек мое внимание. Не могу точно сказать что, но что-то меня царапнуло, и к этому экземпляру человекообразного я присмотрелась пристальнее. Наблюдение первое — он никогда не нес груз. Наблюдение второе — он никогда не занимался никакими хозяйственными делами. Наблюдение третье — двое шиноби-джонинов всегда держались рядом с ним. Главарь? Похоже на то, поэтому при первом же удобном случае я украсила его тень дополнительными маячками и даже сняла отпечатки и с него, и с телохранителей.

Каждое утро нас навещал Тобирама. Интересовался как дела, передавал приказы капитана, несколько раз притаскивал нормальную еду, рассказывал новости. Командно-мозговой центр нашей бригады не скучал и без дела не сидел. Отправив нас с Изаму, они первым делом прошерстили деревню. Тэдэши ценой ожогов сумел добыть из костра лист, на котором сохранился значительный кусок текста, не оставивший сомнений — это было торжественное удостоверение, подписанное — как чуть позже выяснилось у старосты Хрени — одним из жителей той деревеньки. Молодец, чоусакан, возьми с полки пирожок. Но лучше бы ты, господин следователь, не тормозил в ту ночь. Улику бы ты не получил, зато пять человек до сих пор коптили бы небо.

Второй важной новостью было то, что Шику каким-то образом сумел передоговориться со всеми с исключительной выгодой для нас. Староста Большой Хрени закрыл нашу миссию ранга В, письменно подтвердив, что поставленную перед нами задачу мы выполнили и претензий он не имеет. Более того, написал отдельное письмо на имя Хокаге, в котором благодарил Коноху за то, что к ним отправили такую замечательную команду. И такие мы умные и красивые, и так быстро прибежали и все уладили, что королева в восхищении. Учитывая, что почтальоном выступал Шику, этот панегирик вполне мог и не дойти до светлых очей Пятой, но иметь такую бумажку было невредно.

Тэдэши, в свою очередь, от лица полиции Химачи поручил нашей команде миссию ранга А. Цель — обнаружение и нейтрализация банды Бродячие Палачи. Прозвище, как я потом выяснила, появилось с легкой руки Тобирамы. Подозреваю, что он просто ляпнул в раздражении, но Тэдэши понравилось, и название обрело жизнь. Новость была хорошей. Мочить козлов мы все равно будем, а так еще и денег дополнительно заработаем, да и А-миссия в личном деле никому из нас не помешает. Молодец, капитан, уважаю. Интересно, у него в роду евреев не было?

Про попытку нападения на нас и мой портрет мы через Тобираму доложили. Шику велел вещички сныкать, меры предосторожности принять, но в целом пока выбросить из головы.

Кстати, о мерах предосторожности. Как, оказывается, многого я не знаю о своих мальчишках. Выяснилось, что Изаму, наслушавшись моих объяснений про маячки, творчески их переосмыслил, посоветовался с пра-пра-потомком, тиснул у того пару свитков из клановой библиотеки и породил свои собственные сигналки, которые по оценке того же Шику являлись буквально новым словом. Техническими подробностями утомлять не буду, потому что сама ни хрена не поняла. Что-то там было завязано аж на фуин. Удивительно, но при помощи Тобирамы, свитков из библиотеки Сенджу и, как подозреваю, такой-то матери Изаму эту науку совсем чуть-чуть, но освоил и вполне уверенно рисовал запчасти к своим сигналкам. Этими ноу-хау он оборудовал каждую нашу стоянку и для тренировки, и предосторожности для. Именно благодаря им мне удалось так сладко выспаться во время нападения. Сигналки своевременно предупредили о гостях, а зная, кто где спрятался, Изаму с его скоростной техникой превратил столкновение в избиение младенцев. Ну что же, признаю — напарник имел все основания быть крайне довольным собой и на манер кошака демонстрировать стать. За ушком его, что ли, почесать?

— Дальше будет сложнее, — поравнявшись со мной, сказал Изаму.

Мы с ним неторопливо плелись по верхним путям. Напарник периодически удалялся, проверяя окрестности, потом догонял меня. То ли развлекался таким образом, то ли куда серьезней отнесся к моему портрету в вещах неизвестных шиноби. Наверное, он был прав, но я уже совершенно отупела от этой муторной слежки. И движухи никакой, и не расслабишься. Слова Изаму вывели меня из дремотного состояния.

— Почему ты так думаешь? — встрепенулась я.

— Леса заканчиваются. Скоро начнутся обжитые места, там мы станем заметны.

Это еще мягко сказано. Парочку мы с Изаму представляли колоритную — ну просто малый и мартышка. Не заметить невозможно. Хотя, если подумать, то ничего страшного. Мы вполне можем позволить себе еще отстать от тварей, и даже если кто-то из местных нас запомнит — кому он будет об этом рассказывать? Соседу Васе? Да ради бога. Вот башку мою светить действительно не стоит, ну так капюшон на что мне дан?

Все эти соображения я и изложила напарнику. Тот, как обычно, не спорил. Это с Тобирамой они постоянно сцеплялись, со мной же Изаму почти никогда не связывался, но при этом — гад такой — всегда делал по-своему.

После снятия сигналок из деревень мое самочувствие и правду наладилось. С одной стороны, это было хорошо, с другой — крайне хреново. Значит, проблема действительно крылась в энергетике, а такого рода расстройства плохо лечатся. Может, все дело в подростковом возрасте и гормональной перестройке организма? Тогда ничего страшного. Метод лечения — полежи и все пройдет — отлично сработает. Примем версию, как рабочую, а дома разберемся.

Но, несмотря на появление правдоподобной успокоительной версии, мне было как-то не по себе. В этой жизни мой организм еще ни разу меня не подводил, но, учитывая, что сейчас мы были на миссии и впереди корячилась стычка, нужно было все-таки проверить функционирование всех систем. Не хотелось бы в ответственный момент подвести команду. Поэтому, улучив на очередном привале момент, когда Изаму отправился исследовать окрестности, я достала ген-йоки.

Первое же прикосновение к волшебной палочке включило сигнал тревоги — ощущение было другим. Вернее, его совсем не было — я держала в руке не ген-йоки, а обыкновенную деревяшку. А вот это уже была ж…. жуткая ситуация, верить в которую я отказывалась. Привычно повернув волшебную палочку параллельно земле концами вправо-влево, я попыталась активировать ее. Минуту, не меньше, ничего не происходило, а потом из ген-йоки неохотно появился корявый короткий клинок. Он продержался секунд десять, после чего рассыпался. Я попробовала снова и снова, но после двух десятков попыток по телу вновь поползло онемение, и я сдалась. Ген-йоки не работал. Сказать, что это был удар ниже пояса — ничего не сказать.

Зрак и маячки функционировали нормально. В легкой панике я проверила Прыжок и Растворение — все работало, и меня немного попустило. Снова повертела в руках волшебную палочку. Может, дело не в моем организме, а в ней? Мысль была грустной, но и успокаивающей. Нежно погладив деревяшку, я вернула ген-йоки в ножны. Вернемся в Коноху, и я отдам тебя доктору Нобу. Он все вылечит, а пока придется обходиться так.

Как, однако, приятно после продолжительного скаканья по ветвям пройтись обычной дорогой. А уж первая же придорожная харчевня не оставила равнодушным даже невозмутимого Изаму. Там мы с ним залипли часиков на дцать. Надо же было дать нашим бандюкам отойти подальше, правда? Ну, а то, что чай такой вкусный оказался — так это просто совпадение.

Но все когда-нибудь заканчивается, вот и нам пришлось покинуть это гостеприимное заведение общепита. Вновь потянулись однообразные дни. Мы пылили по дорогам Страны Огня, избегая особо оживленных. Питались в маленьких чайных, ночевали под кустами, потому что ежеутренние визиты Тобирамы — не для нежных глаз гражданских. Наконец, не помню уже на какой день, случилось предрассветное светопреставление — нам на голову свалился трехмозговой командный центр в полном составе. Означать это могло только одно — расслабуха закончилась. С одной стороны, было жалко — все же несмотря на скуку мы с Изаму неплохо отдохнули, с другой радовало — сбор команды обещал движуху.

Особенно я обрадовалась капитану. Уже давно я вынашивала одну идейку, но без его санкции действовать не решалась, а использовать Тобираму как дупло было неудобно и хлопотно. Изложи я свою идейку, так пра-пра-потомок сначала раскритиковал бы ее в пух и прах, потом внес дополнения и исправления, и только тогда согласился передать все Шику. А там новый пакет поправок, половину из которых забанила бы уже я, и так десять раз. На самом деле, я бы воплотила идейку в жизнь и без всякой санкции Шику, если бы не двое бандитов-джонинов. Теоретически они могли меня почуять, и тогда наша миссия если и не накроется медным тазом, то осложнится точно. Поэтому посоветоваться с капитаном надо было обязательно. Идейка была не из горящих, поэтому проще всего было дождаться воссоединения команды.

Правильно говорят, что терпение — добродетель: моя идейка прошла на ура. Видать, командно-мозговой тоже подустал от этой тягомотины и жаждал если не действий, то хотя бы новых данных. Так что, после короткого обсуждения, таможня дала добро.

Место и время для реализации идейки я определила давно. Бандюки оказались мужиками режимными и дважды в день приблизительно в одно и то же время — в середине дня и после захода солнца — останавливались на питание и отдых. Их обеденный перерыв подходил мне идеально. Мы немного сократили расстояние между нами и бандитами и, синхронизировав режим с подопечными, в нужное время остановились в удобном мне месте — в стороне от дорог и людей, с кучей вкусных теней.

Выбрав самую сочную, я растворилась в ней, погрузилась на третий план и мягкой струйкой скользнула вдоль одной из маячковых нитей. Перебираться в тень бандюка я не собиралась, просто предварительно проведенная зраковая разведка показала, что этот экземпляр сидит в приятной близости к густой тени большого дерева. Прыжок по маячковой нити в растворенном состоянии по ощущениям чем-то был похож на горные лыжи, а третий план добавлял колорита, и это было потрясающе. Я так увлеклась, что чуть не пропустила нужную остановку, но все же успела вовремя соскочить с нити и юркнуть в облюбованную тень.

Понимаю, что мои действия вызывают вопросы: зачем такие сложности и откуда дровишки? На второй отвечу сразу — из одного из свитков из-за почесушной стены. Причем к описываемой в нем Запретной технике это не имело никакого отношения, так — заметки на полях. На самом деле никакой фантастики, просто весьма остроумное соединение Прыжка и Растворения. Идея мне понравилась, но практически опробовала я ее впервые. На первый же вопрос отвечу развернуто. Во-первых, мне страсть как хотелось опробовать новую технику, а, во-вторых, я всерьез опасалась телохранителей главнюка. Я уже говорила, что при определенном повышении уровня энергии Ткани в организме становлюсь невидимой даже для сенсоров. Однако до сих пор мне не приходилось прятаться от настоящих хайлевелов, коими с высокой долей вероятности могла оказаться эта парочка, поэтому насколько энергия Ткани «ослепит» их — предсказать было сложно, а рисковать не хотелось. При Растворении же я просто становилась сгустком тени без каких-либо намеков на чакру.

Оккупировав столик под навесом, твари в очередной раз принимали пищу. Выдержала паузу, внимательно наблюдая за компанией. Вроде все в порядке, и мое появление прошло незамеченным. Переместилась я в тень на земле, а теперь аккуратненько перетекла сначала на ствол дерева, потом на хорошо затененную ветку и притаилась в густой листве. Дальше — привет любителям фильмов ужасов. Представьте себе картину: разгар дня, солнышко, дерево, листики. И тут из тени, как из лужи, медленно поднимается башка в надвинутом на лоб темном капюшоне из-под которого зыркают абсолютно черные глаза с белым зрачком, вокруг которого крутится снежинкообразная хрень. Стра-а-ашно? То-то же. Я целиком вылезла из тени, одновременно тщательно скрывая чакру, вырубила Зрак и притаилась в листве. Наконец-то я увижу сильно задолжавших моему терпению тварей, а не только их тени.

Сквозь листву вся компания была прекрасно видна. Первым делом я впилась взглядом в главнюка. Молодой, лет двадцати с небольшим. Стройный как тополь, изящный как ирис, манерный как гей. На бледном узком лице застыло выражение легкой брезгливости, а неброских цветов одежда просто кричала о богатстве. Мое внимание привлекли его руки с тонкими длинными пальцами. Эти белые пальцы все время слегка подрагивали, даже когда руки находились в покое, отчего рождали ассоциации с каким-то мерзким паучищем. Тьфу, пакость.

По обе стороны от главнюка сидели молодые мужики — ровесники нашему чоусакану. Их лица были столь же невыразительными и незапоминающимися, как и их одежда. Протекторы они не носили, что меня насторожило. Еще по аниме помню, какое значение имела эта матерчатая повязка с нашитой на нее металлической пластиной, на которой был выгравирован знак соответствующей деревни. Даже шиноби-отступники продолжали носить протектор, лишь перечеркивали знак, обозначая таким образом свой разрыв с деревней. В этом мире было так же. Протектор — символ принадлежности к шиноби. Эта повязка выполняла несколько функций и дорожили ей невероятно. Снять протектор — только через силу в чрезвычайном случае, лишиться протектора — позор и унижение. Я точно знала, что эта парочка — шиноби. И ничего, им было нормально и без этих сакральных повязок. Странно.

Вот на головах парочки слабеньких ниндзюков протекторы были. Вообще, все в их облике в лучших традициях аниме кричало о принадлежности к шиноби. Тут были и татуировки на роже, и вычурные непрактичные одежки и завязки-перевязки — черти-что, короче. Как по мне, так проще и дешевле было просто повесить на грудь табличку: «Я не хрен собачий, а супер-пупер ниндзя». Внимание они привлекали, и еще какое. Может, в этом и состояла их основная функция?

Вторая половина этой стаи человекообразных состояла, как я и предполагала, из бандитус вульгарис. Лица я, конечно, осмотрела и запомнила, но описывать их — просто потеря времени. Ничего они из себя не представляли, типичный расходный материал.

Трапеза проходила в напряженной обстановке. Один из расходников — гориллообразный бандюк с квадратной физиономией и исчезающе маленькими глазками — возмущенно говорил, брызгая пищей из ротового отверстия:

— А чего это я должен не получить? Обещал — плати! Если у кого яйца бумажные, так пусть он и не получает! Я говорил…

— Заглохни, — лениво обронил один из телохранителей.

Горилла взвился, будто его шершень в зад тяпнул.

— А чего это я заглохни! — завопил он, при этом его ручищи, как будто самостоятельные механизмы, продолжали загружать пищу в рот, откуда она немедленно вылетала при каждом слове в виде полупережеванных брызг. — Кто скулеж поднял — уходим, уходим?! Могли еще десяток взять! Осюсение у него! А теперь говоришь денег нет?! Обещал — плати как обещано!

— Довольно, — негромко проговорил главнюк, и Горилла тут же заткнулся. — Будет тебе награда за труды. Скоро мы с вами расстанемся, вот тогда и получите все, что причитается. Хидаримуки этим займется, а Мигигава проследит.

— Благодарствую, господин! — тут же залебезил Горилла. — В вас-то я и не сомневался. Ваше слово — оно о-го-го! Крепче камня, тверже…

— Довольно, — повторил паукорукий. — Я склонен доверять ощущениям Мигигавы, о которых ты так пренебрежительно отозвался.

Уж не знаю, было ли это совпадением или милой шуткой су… сущностей, но, произнося эти слова, главнюк чуть приподнял голову и взглянул ровно туда, где, развесив уши, торчала ваша покорная слуга. У него были светло-светло-голубые, прозрачные глаза. Глаза безумца.

Уютно и загадочно мерцали угли в камине, маленькие язычки огня бросали отблески на прозрачно-коричневый коньяк в пузатых бокалах с золотистым орнаментом по краю. Мася поставила тарелочку со свеженарезанным сыром, опустилась на валяющийся возле камина кресло-мешок, вытянула из пачки сигарету, закурила:

— Пойми, это больной человек. Невероятно артистичный, любящий эффекты, прекрасный оратор. Ему из всего надо было сделать шоу. Это был террор — настоящий террор, но артистичный.

Столбик пепла упал с сигареты на уголек. Мася снова затянулась, выдохнула в камин струйку дыма, поболтала коньяк в бокале, отпила:

— Видимо, он был не очень-то психически здоровым — просто от рождения, потому что вся эта ветвь все-таки вырожденцы. Еще у дедушки были замечены отклонения, а среди его собственных детей только один был нормальным, которого он как раз убил так ловко. То есть не то, чтобы его так изломало. Он, видимо, такой и был, плюс еще добавило. Безнаказанность, бардак, богатство — все понятно…

— Акира!

Вздрогнула. Голос Маси еще звучал у меня в ушах, перед глазами еще мерцали угли в камине, но картинка уже подернулась рябью, помутнела и медленно растаяла, обратившись в дым.

— Акира! — уже громче повторил Шику.

Я сидела на коленях, передо мной лежал чистый лист, над ним зависла моя рука с зажатой в ней кистью. В прошлой жизни я по-белому завидовала умеющим рисовать людям. Мне это было не дано. Вот совсем. Максимум моих художественных достижений — домик с трубой и ромашка. Еще человечка могла изобразить — ну палка, палка, огуречик. В этой жизни Мэдока сумела раскопать во мне в том числе и какие-никакие художественные способности, ну и, естественно, их развить. Рафаэль из меня не получился, но членосборный портрет я была вполне в состоянии изобразить.

Мой доклад о наблюдении за бандитами дал командно-мозговому богатую пищу для размышлений. Разговор они еще переваривали, но уже потребовали от меня портреты главнюка, телохранителей и супер-шиноби. Остальных тоже надо, но можно попозже, а этих вот прямо сейчас.

Мне самой еще надо было как-то осмыслить увиденное, услышанное, почувствованное. Осадочек остался капитальный, нехорошие ассоциации и предчувствия роились во всех местах, а от меня настойчиво требовали чего-то не совсем для меня привычного. Ладно, соберись, тряпка, думку попозже подумаешь.

Вдох-выдох, концентрация. Недрогнувшей рукой я нарисовала лицо главнюка. Отложила лист в сторону и принялась за портрет первого телохранителя.

— Можно посмотреть? — попросил Тэдэши.

Не отрываясь от своего занятия, я молча кивнула. Не дурачок же, сам понимает, что тушь еще не высохла, поэтому смотреть надо аккуратно. Так… Похоже, я переоценила чоусакана — портрет главнюка выскользнул из его пальцев и в лучших традициях бутерброда полетел вниз. Хорошо, что Изаму сумел поймать его у самой земли. Оторвавшись от рисования, я укоризненно посмотрела на Тэдэши. Лицо чоусакана было мертвенно белым, а в глазах светились ужас и неверие.

— Ты знаешь этого человека? — нежным голосом и мягким тоном поинтересовалась я.

— Да… нет… — Тэдэши яростно потер ладонями лицо, потом взъерошил свои волосы. — Этот портрет очень похож на одного… одного человека.

Шику хмыкнул и протянул руку к рисунку. Чоусакан сделал было движение, словно хотел помешать ему, но как-то вяло, скорее это был намек на неоконченный жест.

— Я бы сказал, что он похож на Кисиу Акихико, — проговорил капитан. — Тэдэши, думается, ты недооцениваешь Коноху. Дайме, его Советники и их семьи по понятным причинам находятся в зоне особого внимания.

— Я не недооцениваю, — слабым голосом проговорил чоусакан. — Просто… не могу в это поверить. — Он немного помолчал. — И не хочу.

— Так это что — родственник нашего дайме? — поинтересовался Тобирама, разглядывая рисунок через плечо капитана.

— Дальний, — ответил Шику. — Официально — племянник Первого Советника дайме.

Не могу сказать, что новость сразила меня наповал — чего-то подобного я подсознательно и ожидала. Поэтому я вернулась к своему занятию — рисованию. Портреты телохранителей главнюка вызвали у Тэдэши новый приступ бледности, сменившийся какой-то обреченной усталостью.

— Это телохранители Акихико, — почти спокойно сообщил он. — Са и У.

— В банде их знают как Хидаримуки и Мигигава, — сказала я.

— Ничего удивительного, — хмыкнул Тобирама. — Не дурачки же они представляться своими именами. Думаю, что и Акихико известен бандитам под другим именем. Жаль, что при тебе никто к нему не обратился.

— Жаль, — согласилась я, приступая к портретам ниндзюков.

Когда я закончила, Тэдэши с облегчением в голосе сказал:

— Этих не знаю.

— В книге Бинго их точно нет, — уверенно заявил Шику, рассмотрев портреты. — Значит, не отступники и не известные шиноби.

— Нанятая по дешевке шушера, — согласился Тобирама. — Прикрытие для Хидаримуки и Мигигавы. Умно.

— Анализом состава банды займешься потом, — проворчал капитан, расстилая карту. — Акихико сказал, что они скоро расстанутся. Предполагаю, что сам Акихико и его телохранители вернутся в Химачи. Насколько я знаю, у семьи Кисиу есть поместье недалеко от столицы. Что скажешь, Тэдэши?

— Согласен, — кивнул чоусакан. — Светить банду в поместье ему незачем, а значит… Думаю, они разойдутся где-то здесь, — он ткнул пальцем в карту. — В этой точке дороги на Химачи и на Сакусэн расходятся.

— Или это произойдет раньше, — возразил капитан.

— Или раньше, — не стал спорить Тэдэши и спросил: — Акира, ты узнаешь, когда они разойдутся?

— Конечно, — я даже немного удивилась такому вопросу.

— Скажи, Тэдэши, тебе эти бандиты нужны? — неожиданно спросил Шику. — И если нужны, то в каком виде?

— Что значит… в каком виде?

Шику тяжело вздохнул. Эх, жаль, что меня не было. Было бы интересно понаблюдать, как развивались отношения нашего капитана и чоусакана. А то, что какие-то отношения завязались, было очевидно — еще не друзья, но уже не чужие люди.

— Обсудим это потом, — сказал Шику. — Что насчет Акихико и его телохранителей?

Немного подумав, Тэдэши предложил:

— Ведем их до Химачи, а там арестуем и предъявим обвинение.

— А почему ты не хочешь сделать это до Химачи? Если все как следует продумать, то мы аккуратно спеленаем эту троицу и доставим в столицу в уже упакованном виде. Лучше даже в Коноху.

— Будет скандал, — покачал головой Тэдэши. — Лучше арестовать их в Химачи, заручившись поддержкой моих вышестоящих.

Шику бросил на чоусакана скептический взгляд и спросил:

— Откуда у тебя уверенность, что ты получишь поддержку и разрешение на арест?

— Они не смогут игнорировать факты.

Взгляд нашего капитана, равно как и Тобирамы, был настолько наполнен скепсисом, что проняло бы даже полено. Тэдэши бревном не был, и его щеки залил легкий румянец. Я тоже добавила в общую копилку выразительный взгляд и тихонько фыркнула. Это стало, прям, вишенкой на торте — лицо чоусакана мгновенно составило достойную конкуренцию кумачу. Шику, старательно пряча улыбку, потер переносицу:

— Ну… как скажешь.

— Меня тревожит другое, — неожиданно вмешался Тобирама. — Если изложить речь того бандита нормальным языком, то получается, что они планировали еще десять нападений. Но банда изменила планы и ушла, потому что у Мигигавы появилось осюсение. Совершенно очевидно, что это связано с нами, но он никак не мог нас почуять. Увидеть тем более.

— Однако почуял, — задумчиво проговорил Шику. — Какая-то уникальная сенсорная техника? Ты прав, здесь есть над чем подумать.

Тихонько вздохнув, я вернулась к рисованию — надо было породить еще пять портретов. Командно-мозговой продолжил обсуждение, но слушала я вполуха. Тэдэши мне в целом нравился, а вот его решения нет. Подождать, пока банда разделится, с моей точки зрения, было разумно — все же десять человек, пусть и половина из них простые бандюганы — многовато для нашей команды. Поэтому крутить их частями было разумно и правильно. Ну как крутить… резать к чертовой матери. Но Тэдэши на это не пойдет — ему нужен арест, суд и приговор. И если бандюганов еще можно было отдать властям живыми — какая в сущности разница, как именно они сдохнут, то главнюк с телохранителями… Арест племянника Первого Советника дайме? Ой, держите меня семеро, лучший анекдот года. Неужели Тэдэши настолько наивен? Сейчас я сильно жалела, что Шику закрыл нашу миссию ранга В, потому что теперь нашим заказчиком выступал чоусакан, и мы были обязаны внимательно прислушиваться к его пожеланиям. А он желал тварей арестовать, невзирая на чины и звания. Юный, наивный дурак…

Наверное, кому-то может показаться странным и нелепым, что такой мажор как племянник Первого Советника дайме возглавляет банду, грабящую мелкие деревеньки в глухой провинции. Думаю, дело не в наживе и грабеже как таковом, главная цель этих набегов — убийства. Но это не убийства ради убийства. Я видела глаза Акихико. Он однозначно безумен, но он не псих. Уверена, все эти люди лишились жизни логично, обоснованно и заслуженно. В его парадигме.

Снова вспомнила уцелевшее торжественное удостоверение. Значит все-таки суд. А убийства — казнь? Почему торжественные удостоверения сжигались? Давшие их солгали? В чем? И судьи кто?

Вопросов было много, но, честно говоря, для меня все они имели второстепенное значение. Разгадка причин этой кровавой вакханалии не будоражила мой мозг. Вот наказание за содеянное… Бешеной собаке хвост рубят по уши.

По настоянию Тэдэши, который отчаянно боялся пропустить момент разделения банды, я «вела» тварей в режиме нон-стоп, вырубая Зрак лишь когда они останавливались. Это сильно истощало и энергетически, и физически, да и дезориентировало знатно, поэтому Изаму стал моей ездовой лошадью. Периодически его сменял Тобирама. Хорошо, что я короткая и тонкая, а то мальчишки бы надорвались. А так ничего — моя весовая категория была им вполне по силам.

Лично я, да и вся наша команда считала это пустой тратой сил. Не было никакой необходимости постоянно отслеживать банду — момент разделения я и так бы не пропустила при всем желании. Но заказчик всегда прав…

Наконец момент разделения настал, и произошло это — как и предполагал Шику — до большой развилки. Главнюк со слабенькими ниндзюками двинулись дальше в прежнем направлении, а остальные свернули не то на ослиную тропу, не то в чисто поле.

— Почему здесь? — недоумевал Тэдэши. — Не понимаю.

— Безлюдно, — буркнула я.

Сил на подробный ответ, не говоря уж об объяснениях, просто не было. Неужели чоусакан и правда такой наивный дурачок, что не понимает, какая именно награда ждет Гориллу и его подручных?

— Правее и отпусти меня, — скомандовала я своему скакуну.

Все поняв, Изаму сошел с дороги и, пройдя немного в сторону, сгрузил меня в тень дерева. Деревце было не из могучих, тень от него тоже хиленькая, но выбирать не приходилось — местность как-то не изобиловала древесной растительностью.

— Может, тебе отдохнуть? — заботливо спросил Тэдэши.

Не удостоила его не только ответом, но даже взглядом. Вообще, в последнее время чоусакан все сильнее раздражал меня. Создавалось впечатление, что по мере приближения к Химачи из головы Тэдэши происходил отток мозгов. Какое-то нелепое квохтание, глупые вопросы, старческая суетливость. Куда только подевался умный, расчетливый и сдержанный мужик, с которым мы познакомились в Большой Хрени?! Но мысль была соблазнительная — вымоталась я знатно. К тому же опять вернулись онемение и озноб. По максимуму ослабить нагрузку на организм и сладко поспать — сейчас было наилучшим для меня решением. Самой настаивать на таком мне табель о рангах не позволяла, но раз заказчик сам предлагает… Однако не успела я поддаться искушению, как сработали чакрочувствительные маячки, что я повесила на телохранителей.

— Хидаримуки и Мигигава атакуют, — сообщила я.

Не успел Тэдэши охнуть, а Шику хоть что-то скомандовать, как я растворилась в чахлой тени и прыгнула к месту событий. Ну как к месту… местность, как я уже говорила, была небогата на крупную растительность, а тени всяких лютиков-ромашек для моих целей не подходили. Я, конечно, могу спрятаться за шваброй, но вот за былинкой уже нет, поэтому разворачивающееся действо мне пришлось наблюдать с довольно-таки приличного расстояния. Мой невооруженный глаз тут был малоэффективен, да и стремно было вылезать из безопасного Подкроватья, поэтому я ушла на третий план и сосредоточилась на игре всех оттенков черного, параллельно считывая идущие от маячков сигналы.

Откровенно говоря, на бандюганов, их жизни и судьбу мне было плевать с высокой телебашни. Они вполне заработали получаемое сейчас «вознаграждение». Всю эту операцию с подглядыванием я затеяла только из-за телохранителей, чтобы получить о их возможностях максимум информации. Спасибо им, конечно, что они взяли на себя труд избавиться от «расходного материала», но нам еще их самих резать.

Информация сходила на меня, как сель — пришлось задействовать несколько потоков сознания, чтобы просто не захлебнуться. А пока я у себя в Подкроватье играла в Нео, в простом и незамысловатом материальном мире происходило… Знаете, я не могу назвать это боем, даже избиением. Для того, что я наблюдала, больше всего подходило слово уборка. Или зачистка. Техничная и неторопливая ликвидация.

Через считанные минуты все было кончено и, честно говоря, я была рада, что не видела этого своими глазами в, так сказать, реале. Горилла с приятелями получили свою награду за труды — пятеро бандитус вульгарис покинули бренный мир.

Неожиданно мое сознание поплыло. На теневых планах такое со мной было впервые, и происходило это не на клановом полигоне под присмотром Хотэки и Нобу под рукой, а черти где в опасной близости от двух сильных вражеских шиноби. Что будет, если я потеряю сознание, находясь в растворенном состоянии? Меня выкинет в реал? Или я растворюсь в тени насовсем? Паника на мгновение просто захлестнула меня, но каким-то невероятным усилием я сумела ее обуздать и удержать ускользающее сознание. Все мои дальнейшие действия не имели никакого отношения к разуму — я опять действовала на голимых инстинктах. Вылезла из тени. Метнула кунай Тобирамы так далеко, как сумела. Больше ничего не помню. Темнота…

…На угли, подняв фонтан золотистых брызг, упало полешко и тут же занялось. Маленькие язычки пламени появлялись из-под придавившей их деревяшки, словно мордочки любопытных котят из-за подушки и тут же вспыхивали ярким огнем.

— Будет немного жарко, — сказала Мася.

Она оттащила кресло-мешок чуть подальше от камина, свернулась в нем клубком, цапнула кусок сыра с тарелки:

— Суть опричнины была даже не в существовании этой лейб-гвардии — такого спецназа при царе. Суть опричнины в том, что теперь есть земщина, которая будет жить по старинке и опричь земщины, которые царь оставляет за собой — это его личные земли, с которых он лично себе берет доход. В опричнину попало немного, но это были самые выгодные в экономическом плане земли — соляные копи, лучшие леса и некоторые районы Москвы.

Умиротворенно булькал разливаемый по бокалам коньяк. Ровные кусочки сыра, оккупировавшие небольшую тарелку с золотисто-зеленой каймой по краю, понесли серьезные потери. Пачка сигарет грустно показывала полупустое нутро. Голос Маси звучал то ли задумчиво, то ли сонно:

— У опричников был монастырский устав. Ну псевдо-монастырский. Они истово молились, постились, но при этом на земских землях можно было все. На опричных они ничего такого особенного не делали. Но в земских… Убивать без предупреждения, забирать все, что понравится. Суды разыгрывались. Это была просто игра, которая заканчивалась всегда одинаково. Совершенно дикие истории. Базировались они в Александровской Слободе. Все такие с метлами в черных плащах с клобуками. То есть все это было очень устрашающе и в то же самое время церковненько. Очень артистичненько. С реквизитом тоже было нормас…

Полено в камине вспыхнуло целиком. Языки пламени взметнулись вверх, заполоняя собой все пространство и внезапно опали… Потрескивал костер, поджаривая насаженные на воткнутые в землю палки рыбины.

— Он очень рано потерял родителей. Но его родословная и положение… Когда приезжали посланцы и проверяющие от дайме, его мыли, наряжали, усаживали на подобающее место, выказывали почтение. А потом, после отъезда гостей, снова зашвыривали в каморку и не то, чтобы специально морили голодом, а просто забывали о нем.

Тэдэши наклонился к костру, подбрасывая ветки. Огонь осветил лицо чоусакана, подчеркивая глубокие тени под провалившимися глазами и напряженно сжатые губы.

— А потом опеку над мальчиком принял Кисиу Масаши — Первый Советник дайме, и жизнь Акихико изменилась…

— Взяли обратную политику в отношении него — стали все позволять. А у него же подростковый возраст, бунт. Давайте это попробуем, то попробуем. И чего он попробует — все ему можно, — Мася взмахнула бокалом, обводя рукой широкую дугу. Прозрачно-коричневый коньяк внутри качнулся, норовя выплеснуться за края. — Сначала кошек и собак швыряли с крыши терема. Смешно, круто — мявкают. Потом с ватагой… Вот сядут они на коней, кого плеткой отфигачат до смерти, кого конем затопчут — в общем, круто. А его за это только нахваливали. То есть это такая удаль молодецкая, типа. Хи-хи, ха-ха…

— Возможно, и были перегибы, но у мальчика был сложный возраст, — Тэдэши нервным жестом потер ладони. — Учитывая его предыдущую жизнь… Но Акихико уже тогда выказывал заботу о благополучии Страны Огня. В столь юном возрасте у него были очень зрелые и правильные мысли…

— Годам к пятнадцати все это буянство как-то ловко кончилось, — проговорила Мася и залпом допила коньяк. Отставила бокал и вытянулась на кресле-мешке, заложив руки за голову. — Был то ли голод, то ли что, то ли какие-то внешнеполитические события, которые заставили его вспомнить, что он вообще-то царь и как-то осознать ответственность. Ну или просто повзрослел. Но он, на самом деле, накручивал себя — кто там его не кормил, кто обижал. И не верил никому. Видимо, он был не очень-то психически здоровым — просто от рождения, потому что вся эта ветвь Рюриковичей, от которой он происходил, они все-таки вырожденцы…

Тэдэши выдернул одну из палок с насаженной на ней рыбиной и, подув, откусил.

— У нашего дайме нет детей, — прожевав, сказал чоусакан. — И так получилось, что Акихико — ближайший родственник. Побочная ветвь, но все остальные еще дальше. И Первому Советнику было поручено воспитание мальчика. Хотя, уже и не мальчика… Но, конечно, годы лишений и притеснений не прошли для Акихико даром. Да и кто бы другой на его месте не запомнил тех, от кого терпел унижения и лишения…

— Пойми, это больной человек. Невероятно артистичный, любящий эффекты, прекрасный оратор, — Мася потянулась за бутылкой и разлила коньяк. — Это был террор — настоящий террор, но артистичный.

Она подняла наполненный бокал, салютуя. Прозрачно-коричневый коньяк покачнулся, запертый в поблескивающем стекле…

Чернота. Поверх нее странные зеленого цвета символы выстроились в ровные столбики и наподобие соплей неторопливо текут сверху-вниз.

— Добро пожаловать в реальный мир! — сообщил утробный голос, на последних словах своего сообщения скатившийся в нечленораздельный, похожий на отрыжку, звук.

Кислотно-зеленая завеса соплей дернулась, и сквозь нее проступили ярко-синие, горящие как фары дальнего света глаза.

— Все-таки она идиотка!

— Да тише ты! И не повторяй все, что слышишь.

— Хватит меня осаживать! Говорю, что думаю!

— Лучше думай, что говоришь!

— Да иди ты…

— Тихо!

Так… Слух, похоже, работает. Попробуем проверить зрение. Для этого, наверное, надо открыть… как их?.. глаза. О, мышечная память рулит — все получилось. Потолок. Не, не знаю, первый раз вижу. Может, глазки-то стоит опять закрыть? Заманчивая идея. Только уши-то так просто не заткнешь. Для этого нужны… как их?.. руки. Интересно, а что там у нас с конечностями? О, шевелятся. Руки-ноги на месте, голова вроде тоже. Лежу на полу на матрасике, до подбородка укрытая одеялом, под головой валик. Где я, граждане дорогие, и что вообще происходит?

Повернула голову и тут же уткнулась в ярко-синие фары. Мэдока?! Не, с прической явно что-то не то. Волосы двухцветные — один черный, один медно-рыжий. Нобу?! Черт, хрень какая-то мерещится. Хотя рожа знакомая. Посмотрю в другую сторону. О, снова пара синих фар. Только волосы трехцветные. Хотэка? Не. Но эту рожу я точно где-то видела. Надо напрячься и порыться в памяти. Как-то это было связано с Наставницей…

— Юки?

— Ты меня помнишь?!

Надо же, сколько радости. Я сказала что-то особо духоподъемное?

— Подожди минутку!

Трехцветный синеглазый андрогин исчез из моего поля зрения, но вскоре снова появился. В руке оно держало стакан. Изящная, но крепкая рука приподняла мою голову, край стакана прикоснулся к губам. Вода… Какое же это счастье — напиться. Не, не в том смысле. Хотя жажда была такой, что, осушив стакан простой воды, я чуток захмелела.

— А ты мальчик или девочка? — с искренним интересом спросила я, чтобы уже, наконец, покончить с этой загадкой.

Юки хихикнуло и чуть слышно шепнуло:

— Девочка. — Потом мотнуло головой и добавило: — А вот это — мальчик.

Повернула голову. Опять та же рожа и синие фары, только окрас другой.

— Меня зовут Иоши, — чопорно представился черно-рыжий.

— Это ты меня идиоткой назвал?

Ага, судя по смущению, похоже, я угадала.

— Ты же была без сознания.

— Уверен?

Иоши буркнул что-то нечленораздельное и отвел глаза. Я усмехнулась:

— Помогите-ка мне сесть.

— Э-э-э… — Юки внезапно смутилась и пролепетала: — Акира, может не надо?

Недоуменно нахмурилась, но меня внезапно осенило, и я быстренько ощупала себя под одеялом. Гм-м-м… Понятненько. Лежу в чем мать родила.

— Одежда есть, — обнадежила меня Юки. — Ты главное… резко не вставай.

Девчонка метнулась в угол и притащила небольшой рюкзачок, который положила рядом со мной.

— М-м-м, Иоши, может выйдешь? — вежливо спросила я.

— Это еще зачем?

— А ты что, обязан контролировать как я буду одеваться?

Мне кажется, если бы он мог, то вспыхнул бы до корней волос. Юки тихонько хихикнула. Этого Иоши уже не выдержал и с каменной рожей молча удалился. Я выпростала руку из-под одеяла и протянула ее Юки.

— А теперь все-таки помоги мне сесть.

С ее помощью я привела себя в сидячее положение. В глазах на мгновение потемнело, а к горлу подступил комок тошноты. Я несколько раз сглотнула. Вроде попустило.

— Знаешь, тебе, наверное, придется мне помочь, — неохотно сказала я.

Да, рюкзачок-то точно Мэдока собирала. Шиноби-галоши, белье, клановое бельишко и тот офигенский халатик, который она мне на финал экзамена пыталась всучить. Самое то по всяким бубеням скакать. А то, что впереди нас ждало именно это времяпрепровождение, я не сомневалась — успела заценить размер и состояние помещения — прямо скажем, не дворец. Взгляд в маленькое окошко показал, что мы ни разу не в населенном пункте, скорее в какой-то одинокой хибаре.

В рюкзаке также обнаружились: длинный темный плащ с глубоким капюшоном, набитый железяками подсумок, ножны для ген-йоки — сама волшебная палочка нашлась на полу возле матрасика. На самом дне рюкзачка обнаружились мыльно-рыльные принадлежности, расческа и резинка для волос. Ни аптечки, ни еды, ни воды, ни спальника — ни-фи-га. Интересно, Мэдока хоть раз на миссию за пределы Конохи ходила?

Пока я проводила инвентаризацию, Юки поддерживала меня, но, стоило ей убрать руку, как я завалилась на спину. По телу поползло знакомое онемение.

— Знаешь, похоже, я погорячилась, — сказала я, внимательно изучая потолок. — Ты можешь одеть меня?

Юки лишь улыбнулась и принялась за дело. Несмотря на астеническое телосложение, силы тетсунеко было не занимать — она, словно куклу, легко ворочала меня, приводя в пристойный вид. Юки даже расчесала мне волосы и собрала их в низкий хвост. Когда с одеванием было закончено, я попросила:

— Зови этого бдительного и рассказывайте, откуда вы здесь взялись, где мы и что вообще происходит.

Близнецы рассказывали долго. С их слов я поняла, что отчебучила нечто. Выходило, что из-за какого-то злопастного сбоя в организме я самопроизвольно растворилась в Ткани. Сопровождалось все это шумовыми и прочими спецэффектами, которые широко разошлись по Планам и даже задели Тень. Мои дорогие соклановцы, естественно, встали на уши и совместными усилиями кое-как навели порядок на Планах. Массовых жертв и разрушений удалось избежать. Это была хорошая новость. Плохая заключалась в том, что я, опять-таки, самопроизвольно и непонятным способом сумела сфокусировать себя в Ткани и приготовиться к всплытию в материальный мир. И все бы ничего, я большая умничка, вот только местом «всплытия» я, по данным радаров, наметила родной квартал.

А вот этой радости, памятуя, чем сопровождалось мое «погружение», моим дорогим соклановцам на фиг было не надо. В срочном порядке были мобилизованы все донеко, исключение сделали только для грудных младенцев, и кое-как, с кряхтением и матами меня выпихнули за пределы деревни, куда-то на восток от Конохи. Тут-то я и торжественно вернулась в реальный мир, оставив на месте «всплытия» небольшой котлованчик.

Для эвакуации моей свежепоявившейся тушки в спешном порядке были отправлены близнецы, а взрослое население нашего клана, отчаянно матерясь, осталось наводить порядок в устроенном мной бардаке, дабы избежать необратимых изменений в ландшафте и человеческих жертв. Близнецы сумели извлечь мое тельце из котлована до того, как набежали любопытные, и перетащить его в эту хибарку. Смелости, однако, ребятам не занимать. Я бы не рискнула.

Да-а, армагедец я устроила знатный. И знаете, что самое обидное? Я не знаю, как мне это удалось. Была ведь просто миссия… Ч-черт…

— Твоей команде сообщили, — словно прочитав мои мысли сказала Юки. — Они закончили миссию без тебя.

Блин, как паршиво-то… Еще и команду подвела, угораздило же меня начать сворачивать горы в такой неподходящий момент. И, вообще, я себе это представляла немного по-другому, как-то более контролируемо, что ли…

— Тебе пока лучше не вставать, — сказал Иоши. — Ты все еще нестабильна, поэтому лучшее, что можешь делать — спать.

Фыркнув в ответ, я попыталась сесть. Получилось хреново. Вертеть головой и совершать простые движения руками я еще могла, а вот что-то посложней уже нет.

— Тебе правда надо поспать, — поддержала брата Юки. — Так будет лучше для тебя и… безопасней для всех.

Мне было, что сказать по поводу советов, пожеланий и направлений, куда всем следует немедленно отправиться. Вот только язык еле ворочался, веки наливались свинцом, а по телу вновь расползалось онемение. Как же оно мне осточертело. Мысленно проговорив пару любимых матерных конструкций, я, как настоящая послушная девочка, закрыла глаза…

Часы. Круглые, с белым циферблатом, деревянным ободком и крупными арабскими цифрами. Я помню их, они висели в нашей квартире. Длинная стрелка дрогнула, переместившись на одно деление. Тик… Знакомый звук. Я слушаю его часами, наблюдая за движением стрелки с деления на деление. Надо сварить суп. В морозилке есть кусок мяса. Замороженный, ну и ладно. Овощи тоже были. Тик… Это несложно, надо просто встать с кровати и сварить суп. Не буду морочиться, сделаю простой картофельный. Тик…

— Мама, я дома!

Дочь уже пришла из школы? А я так и не сварила суп. Ну ничего, она у меня самостоятельная, найдет чего-нибудь в холодильнике. Тик…

— Спокойной ночи!

Ты что, уже спать собралась? А сколько времени-то? Нет, не надо гасить свет в моей комнате, я сейчас встану. Это просто. Просто встать с кровати. Надо на завтра сварить суп. Простой картофельный. Тик…

Потолок. Не новый. Не чистый. Я помню его, такой был в хибаре, куда меня принесли близнецы. А вот и они — по-прежнему сидят по обе стороны от меня. Тик… Нет, здесь этот звук неуместен, он оттуда.

Крепкая надежная рука приподняла мою голову, холодный шершавый край прикоснулся к губам. Вода. Я пошарила рукой и, нащупав, сжала в пальцах ген-йоки. Ничего не изменилось — просто деревяшка. Мне нужно сесть. Это просто. Просто сесть на матрасике.

— Не стоит, — Иоши очень категоричен. — Ты постепенно стабилизируешься, «дыхание» почти выровнялось, но лучше бы тебе еще полежать.

Глаза сами собой закрываются, словно на ресницы повесили пудовые гири. Тик…

Часы. Круглые, черные с крупными белыми арабскими цифрами. Я помню их, они висели у нас на кухне. Муж моет посуду. Напряженная спина, нервные движения рук. Да аккуратней ты, зачем же с такой силой пихать тарелку в сушку. Тик… В пепельнице дымится окурок. С силой давлю его, превращая в тонкую белую закорюку. Закуриваю снова. Муж выключает воду, вытирает руки и оборачивается. Лицо недобро-возвышенное. Как ты, однако, нервничаешь, почти до паралича. Но сжатая пружина внутри видна невооруженным взглядом.

— Я подумал.

— Это пока посуду мыл?

— Я быстро думаю. Такой выбор для меня неприемлем.

— Значит, мы расстаемся.

Выбор сделан, решение принято и теперь озвучено. Сердце бешено колотится, кровь стучит в ушах, глаза жжет от сдерживаемых слез, внутри арктический холод. Тик… Хлопнула входная дверь, шум лифта. В пепельнице дымится окурок. За окном крутится мелкая снежная крупа. Закрываю глаза и вижу, как теперь уже не муж идет по нашей улице имени летчика к метро. Раздражающий дом — беременный гвоздь — укутан кружащимся снежным крошевом. Тоже мне, «Алые паруса». Красно-черная спортивная куртка ярким пятном маячит в метели. Ветер ерошит кудрявые черные волосы. Дубина, капюшон, хоть, накинь, уши отморозишь. Тик…

Знакомый, надежный потолок. Ген-йоки в руке. Лежу на матрасике, до подбородка укрытая одеялом. Никаких навязчивых звуков, если не считать раздражающего голоса Иоши. Все хорошо. Я не схожу с ума.

— И надолго это? — отстраненно поинтересовалась я.

— Еще день, может два. — Иоши пожал плечами, немного помолчал, а потом спросил: — Как ты умудрилась так нарушить Баланс?

Само слово было мне хорошо знакомо, но в данном контексте звучало совершенно непонятно, поэтому я поинтересовалась:

— Нарушить что?

— Ты что, вообще ничего не знаешь?

— Ну как тебе сказать, — протянула я задумчиво. — В течении хреновой уймы лет в мою голову впихивали самые разнообразные знания, правда эту область почему-то пропустили. Поэтому говорить, что я не знаю совсем ничего, неверно.

Сидящая с другой стороны от меня Юки неожиданно напряглась, вскочила на ноги и бесшумно выскользнула за дверь.

— Что случилось? — забеспокоилась я.

— Ничего страшного. Просто нас опять нашли.

— Опять?!

— Это всего второй раз. Не волнуйся, Юки справится.

Немного помолчав, я спросила:

— Я правильно понимаю, что за порогом у нас складирована горка трупов?

— Ну почему на пороге и почему сразу горка? — усмехнулся Иоши. — Я же уже сказал — не волнуйся.

Понятно, спорить бесполезно, а возможности что-либо сделать у меня нет. А еще я устала. Просто устала. Не волноваться? Хорошо. Идите все к черту. Тик…

Часы. Прямоугольный корпус темного дерева, золотистый маятник и золотистый обод с черными римскими цифрами. Я помню их, они висели на даче в гостиной. Тик… Детские голоса. Я закрываю несуществующие глаза и вижу, как дочь голышом бегает по газону, а Зелюк, серьезно закусив губу, поливает ее из шланга. Маленькие, белобрысые, загорелые, смешные. Сколько им сейчас? Три и четыре? Тогда еще мы все были счастливы и весь мир лежал у наших ног. Что за идиотская обратная перемотка. Тик…

Дети хохочут в полный голос. Нет, это другие дети. И другой газон. Нет, не газон — поле. Двое темноволосых детей. Мальчик в вылинявшей клетчатой рубашке и шортах и девочка в светлой мужской рубашке с огромными валиками подвернутых рукавов и черных лакированных туфлях на босу ногу. Это же мы с моим троюродным братом. Как же, помню это знаменательное лето у бабушки в деревне. В руках у нас длинные, выше нас, хворостины. Ну да, мы же тогда помогали деревенскому пастуху. А вот и он сам, сидит в тенечке. И стадо коров на месте, и черный бык Буян, который чуть не забодал меня. Солнце жарит, на небе ни облачка. Брат вскидывает руку, козырьком приставляя ее ко лбу и смотрит на небо. Там какая-то черная точка. Растет, обретая контуры гигантской птицы.

— Орлы! Орлы летят!

Что за бред? Какие гигантские орлы в Подмосковье? Запах стали и крови. Тик…

Потолок. Снова. Ну что, тик? Нет, тишина. Изображение есть, а звук отсутствует. На чем мы остановились в прошлую сессию?

— Так что там с Балансом? — спросила я.

— Ты его нарушила, — ответил Иоши в лучших традициях сенсея и Нобу.

Видимо, у меня что-то отразилось на лице, потому что черно-рыжий поспешил развить тему:

— Знаешь, чем, кроме цвета волос отличаются ветви Неко?

— Если бы знала, то не спрашивала, — раздраженно буркнула я.

Казалось бы, близнецы, а такие разные. Юки вызывала у меня искреннюю симпатию, а вот ее братец… Не Саске, конечно, и даже не Тобирама, но раздражает страшно.

— Начнем с тетсунеко, — неторопливо начал черно-рыжий. — У них, как у любого человека, есть чакра, и — как любой шиноби — они умеют ей управлять, плюс они могут использовать переработанную энергию Ткани, поэтому владеют техниками тени. Свободно перемещаются по Планам, мастера ген-йоки.

— В чем засада?

— Им недоступна ни Тень, ни тем более Ткань. Тетсунеко — бойцы, это заложено в их генетике. Идем дальше. Донеко. Мы не можем чувствовать свою чакру, тем более ей управлять, и в этом плане мы не отличаемся от гражданских.

А вот это было для меня новостью. Это что же получается…

— Мы используем только переработанную энергию Ткани, — отвечая на мой невысказанный вопрос, сказал Иоши. — Мы делаем ген-йоки, но традиционно использовать его не можем. В нашем распоряжении только Планы и Тень, но вот тут с нами не один Серый не сравнится.

— Бой на Планах? — Я попыталась напрячь воображение. — Честно говоря, мне сложно это представить.

— Всякое бывало, — хмыкнул Иоши. — Есть Внешний Старейшина, а есть Внутренний. Так и мы с тетсунеко. Теперь гиннеко. У них есть чакра, они перерабатывают энергию Ткани. Но это все. Они могут освоить и использовать лишь некоторые техники шиноби. Ни Планы, ни Тень, ни Ткань им недоступны.

— Но… — начала было протестовать я, но Иоши меня перебил:

— Гиннеко и истинный гиннеко — это почти противоположности. Их объединяет только способность перерабатывать изначальную энергию. Истинному гиннеко доступно все: чакра, энергия Ткани — и изначальная, и переработанная, Планы, Тень, Ткань. Техники шиноби и техники тени, ген-йоки. Истинные гиннеко — генетически сильнейшие в нашем клане. Все Неко приходят из Тени, и только истинные гиннеко — из самой Ткани.

Довольно долго я переваривала услышанное. Наконец, спросила:

— Почему этого не было в… том свитке?

Не знаю почему, но я была уверена, что Иоши знает, о каком свитке я говорю. И я не ошиблась.

— Такое не записывают.

— Но почему Нобу…

— Вот этого я не знаю. Почему Красный Старейшина не рассказал тебе… Наверное, у него были свои причины. Вернешься — спросишь.

Может и спрошу. А может и нет. Нобу еще никогда не подводил меня и, раз он молчал о таких важных вещах… Думаю, Иоши прав — для этого была какая-то веская причина.

— Истинные гиннеко — сильнейшие в клане, — повторил донеко. — Но и самые уязвимые. Само ваше существование зависит от Баланса. Пока он соблюдается — все в порядке, стоит его нарушить — и вы просто растворяетесь в Ткани. Именно это произошло с тобой. То, что ты смогла вернуться — настоящее чудо.

Круто. Это у кошки девять жизней, а Бог любит троицу. Я уже дважды всерьез пыталась покинуть этот мир. Первый раз меня вытащили, второй — выбралась сама. Думаю, что третья попытка увенчается успехом. Заманчиво? Прислушалась к себе. Тик… Нет. Теперь — нет. В этом мире появилось слишком много того, что мне стало по-настоящему дорого, поэтому у меня нет ни малейшего желания покидать его досрочно.

— Баланс между чем? — спросила я.

— Между чакрой и энергией Ткани. Если ты используешь слишком много энергии — Баланс нарушится и начнется постепенный распад.

Энергия Ткани… Перед глазами сразу встал Кисаме, а в руке словно воочию завибрировал ген-йоки. Вот когда я нарушила этот чертов Баланс. И если вспомнить то, что происходило дальше… Мне становилось плохо у Очага или когда я использовала техники, требующие энергию Ткани. Теперь все встало на свои места. Все понятно.

— Это лечится?

— Ты имеешь в виду — можно ли восстановить Баланс? Можно. Дело времени.

Хорошая новость. Вот только впредь мне нужно быть крайне осторожной. Боюсь, что второго моего растворения не переживу ни я, ни этот мир.

Разглядывая потолок, я переваривала информацию. Какой, однако, я стремный персонаж. И еще удивительно, что такие сенсационные открытия о самой себе оставили меня равнодушной. Вот правда. Куцые и неполные сведения из свитка из-за почесшуной стены почти вогнали меня в депрессию, а сейчас… Ничего. Исключительно практические соображения.

— Мой ген-йоки… — чуть слышно прошептала я. — Он не работает.

Едва мои губы дрогнули, как Иоши наклонился, улавливая шепот.

— Можно посмотреть? — спросил он.

Выпростав из-под одеяла руку, я протянула ген-йоки донеко. Тот бережно принял палочку, быстро пробежал по ней кончиками пальцев.

— Не молчи, — попросила я.

Иоши глубоко вздохнул и аккуратно положил палочку возле моей руки.

— Твой ген-йоки… он мертв. Сожжен.

— Его можно починить?

Иоши молчал.

Перевернулась на бок, дотянулась до ген-йоки, прижала его к груди и, свернувшись клубком, натянула на голову одеяло. По щекам катились слезы, и я не хотела, чтобы их кто-нибудь видел. Ген-йоки — душа Неко. И свою я сожгла. Сама. Я закрыла глаза.

Тик… Что, опять часы? Странно, звук есть, а предмета нет. Бесконечная черная пустота, усыпанная ярким светящимся крошевом. Это что — космос? Фигасе… Яркие росчерки. Изящный, стройный космо-звездолет. Истребитель. Огромная круглая рукотворная луна. Приближается. Тоннели, повороты, металлические конструкции. Тик… Иллюминатор. За ним клубится густой белый туман. Густые потеки, завихрения, ленивое шевеление. Я вижу его сверху. Я внутри. Я падаю сквозь туман. Тик…

Потолок. Черт, я уже знаю назубок каждую дощечку и паутинку. Лежу на матрасике, до подбородка укрытая одеялом. По обе стороны от меня, словно львы на мосту через канал Грибоедова сидят близнецы.

— Нужно срочно возвращаться в Коноху, — сказал Иоши, едва я открыла глаза.

— Ты же сам настаивал, чтобы я лежала и не доставляла хлопот.

— Тогда я не знал того, что знаю сейчас.

Пришлось замолчать, потому что Юки изящно заткнула мне рот водой. Удивительно, но есть совершенно не хотелось, как и… в общем физиологические потребности тоже молчали. А вот пить хотелось очень.

— Пока я спала, на тебя снизошло озарение? — напившись, поинтересовалась я.

— Хватит уже шутить! — неожиданно вспылил Иоши. — Ты даже не представляешь, насколько все серьезно!

— Ну так расскажи мне, — не повышая голоса, сказала я.

Он успокоился так же внезапно, как и вспыхнул.

— В окрестностях становится все больше любопытных, и их уровень растет, — ровным тоном сказал он. — Юки справляется, но у нее тоже есть предел.

Взглянула на тетсунеко. Та виновато улыбнулась и, как бы извиняясь, пожала плечами.

— Но это вторая причина, — продолжил Иоши. — Первая — ты.

— Я же была очень послушным подопечным, — тут же запротестовала я.

— Да, ни в этом дело! — воскликнул донеко. Он опять начал заводиться. — Ты — истинный гиннеко, порождение Ткани, и, чтобы жить в материальном мире, тебе необходим якорь. Твой якорь — ген-йоки — мертв! Понимаешь ты это?! Мертв!

Судорожно стиснула уже не волшебную палочку. Иоши внезапно осекся и с видимым усилием взял себя в руки.

— Без якоря ты не можешь существовать, — помолчав, сказал он. — Ты уже должна была раствориться, но ты все еще здесь. Невероятно, что тебе, вообще, удалось вернуться.

Иоши замолчал, не сводя с меня напряженного взгляда. Когда он вновь заговорил, его голос изменился:

— Что-то держит тебя, помимо якоря. Что-то…

Его зрачки запульсировали, одновременно я почувствовала, как запульсировали мои.

— Маячки, — хором сказали мы.

Стоило появиться этой мысли, как я их почувствовала. Три маячка. Наруто, Изаму, Тобирама. Все остальные исчезли бесследно, но эти три я ощущала даже в спящем режиме. Казалось бы, простые следилки…

— Не трогай их! — сдавленным голосом сказал Иоши. — Не шевелись, не дыши.

— Нам нужно срочно уходить отсюда, — неожиданно вмешалась Юки.

Тетсунеко замерла в напряженной позе, а в ее залитых тьмой глазах бешено крутилась снежинка Зрака.

— Сколько у нас времени? — спросил донеко.

— Минут пять. Дальше будет сложно.

Просто потрясающе, с какой невероятной решимостью близнецы защищают меня. Хотя, чего тут удивляться, я же — Ценность клана. Хотя, как по мне, Ценность из меня так себе — больше хлопот, чем пользы.

Сдвинув одеяло, я протянула Иоши руки. Тот понял меня без слов и, ухватив за запястья, мягким рывком поднял на ноги. Покачиваясь, но я стояла. Недолго. Иоши поймал мое обрушившееся тело и мягко уложил на пол.

— Да, далеко мы так не уйдем, — криво улыбнулась я. — А времени на то, чтобы потренироваться, у нас нет.

Хотелось плакать. Или материться. Хотя, можно и совместить. Иоши повернулся ко мне спиной и присел на корточки. Зашибись. Всю жизнь мечтала покататься на чьей-нибудь шее. Беззвучно матерясь сквозь зубы, я заползла на подставленную спину донеко и крепко ухватила его руками. Не придушить бы от переизбытка впечатлений. На спине Юки уже висел рюкзак. Тетсунеко приоткрыла дверь и дала знак следовать за собой.

Эвакуацию меня в Коноху близнецы провели блестяще, без помех и приключений. В главные ворота не пошли, проскользнули к неприметной калитке «для своих», где Иоши сгрузил меня на руки Красному Старейшине, а уж тот оттранспортировал в мастерскую. Поначалу я подумала, что Нобу решил меня добить. В такой близости от Очага меня заколбасило просто не по-детски. Не сказать, чтобы это было больно, но я отчетливо ощущала, как каждую клеточку моего тела тянет в Очаг. Я буквально чувствовала, как медленно, но неумолимо обращаюсь в дым, а удерживающие меня ниточки маячков звенят и вибрируют от напряжения. Если хотя бы одна из них лопнет…

Я корчилась на полу мастерской, а Нобу рылся на своем верстаке. Когда он обернулся, в его зубах был зажат ген-йоки. Красный подхватил меня на руки и, легко взбежав по ступеням, швырнул в Очаг. Нет, я не улетела в Бездну, как было бы логично предположить, а зависла над ней, увязнув в дымке как муха в паутине. Серая пелена закружилась вокруг меня, словно заматывая в кокон. Вот это было больно. Очень больно. Я взвыла белугой, а мое тело, или что там от него осталось, выгнуло дугой. Нити маячков внезапно ощутились, как проткнувшие меня насквозь раскаленные прутья. Нестерпимое желание избавиться от них на миг завладело мной, но, вовремя опомнившись, я нашла в себе силы побороть его. Поддамся этой слабости — и мне конец, а я еще не поблагодарила своих мальчишек. Нехорошо будет уйти так. Так что, терпи, тряпка, ты же рожала и рождалась. Вспомни и сравни — неужели сейчас больнее?

Зрение плыло и размывалось, я практически ничего не видела. Поэтому скорее почувствовала, когда Нобу кинул в Очаг ген-йоки. Спасибо Хотэке за рефлексы — каким-то чудом я поймала палочку. Красный что-то кричал, но слух тоже отказывал, поэтому его голос звучал нечленораздельным завыванием. Не знаю как, но я опять скорее почувствовала, чем поняла, что надо делать, и, автоматически повернув ген-йоки параллельно условной земле концами вправо-влево, крепко сжала пальцы. Это не было похоже на обычную активацию. Чакра и энергия Ткани схлестнулись в моем теле на манер волн. Образовавшиеся водовороты грозили разорвать на кусочки, а в плывущем сознании мелькали формулы. Наконец, ощущение ген-йоки изменилось, в волшебную палочку хлынул поток смешанной энергии, а из обоих концов появилась… нагината, блин.

Боль отступила, опустившись на уровень терпимой. Я осторожно чуть-чуть изменила пропорцию. Потом еще чуть-чуть… Буквально на цыпочках, едва дыша, я аккуратно играла потоками энергий. Это было немного похоже на то, как разрабатываешь конечность после перелома. Нагината темнела, становилась прозрачной, острой, как бритва и тупой, как бревно. Потоки энергии выравнивались и успокаивались. Постепенно возвращались зрение и слух, боль уходила. Нити маячков вернулись на едва ощутимый уровень. Похоже, новый якорь снова крепко держал меня в этом мире.

Решив рискнуть, я деактивировала ген-йоки. Вроде, все норм. Растворяться, испаряться или исчезать каким-либо еще образом пока не собираюсь. Вообще, забавное у меня сейчас положение — вот буквально же «зависла над Бездной». Мелькнула мысль — а как я выбираться-то отсюда буду? Но, стоило ей появиться, как дымка плавно поднесла меня к краю Очага, и я просто вывалилась на руки Нобу. Бережно прижав меня к себе, Красный спустился на пару ступенек и сел. Я полусидела-полулежала на широких коленях, сильные руки обнимали меня, создавая надежный кокон. В полном изнеможении я уткнулась носом в широкую грудь. Не знаю, сколько мы так просидели. Наконец, я спросила:

— Будешь меня ругать?

— Не сегодня. — По голосу я поняла, что он усмехается. — Но, конечно, буду.

Мы снова некоторое время молчали. Шевелиться не хотелось, даже пальцем дернуть. Еще никогда в этой жизни мне не было настолько тепло и спокойно. Я чувствовала, что засыпаю, но у меня было слишком много вопросов к Нобу.

— Юки и Иоши, — отчаянно борясь со сном пробормотала я, — они кто?

— Племянники Мэдоки. Хорошие ребятки, надежные. Юки, вообще, талант. За нее недавно взялся Хотэка, надеется вырастить из нее преемницу. Иоши тоже очень способный. Давно уже просится ко мне в ученики. Но уж слишком он правильный, так что я еще думаю.

— А я еще увижу их? Хотелось бы поблагодарить.

Глаза закрылись сами собой и, уже проваливаясь в глубокий сон, на самой границе сознания я уловила голос Нобу:

— Увидишь. Когда будешь в них нуждаться…

Проснулась я в собственной кровати. Голова была тяжелой, шевелиться не хотелось совсем. На полу возле кровати сидела Чика.

— Привет, — улыбнулась она, когда наши взгляды встретились. — Пить хочешь?

Сонм позитивных эмоций накрыл меня, укутывая мягким пледом: облегчение, умиротворение, тихая радость. Я дома, рядом Чика, а значит все хорошо.

— Ага, — слабо улыбнулась в ответ я.

Чика поднялась и принесла кувшин с водой и стакан. Помогла мне сесть и, налив воды, вложила стакан в мою руку. Конечность была слабой и мелко подрагивала, но я-таки совладала с ней и напилась самостоятельно. После Чика протянула мне пилюльку:

— Съешь?

— А можно?

— Теперь можно, — снова улыбнулась моя михарай. — Баланс восстановился. Сегодня отлежишься, а завтра будем учиться ходить.

Проглотив пилюльку, я снова легла. Хорошо… Я засыпала и просыпалась, пила воду, ела пилюльки, и с каждым новым выныриваем из сна чувствовала себя все лучше. Простите за банальность, но как же хорошо быть здоровой.

Утром я смогла не только самостоятельно сесть, но и встать. Шаг, второй… Да, ноги пока слушаются условно. И жрать очень хочется. Не есть, а именно что жрать. С помощью Чики я сумела дойти до кухни. Честно говоря, валяние в положении лежа мне уже осточертело. Чувствовала я себя нормально, нужно было только побороть эту дурацкую слабость и совладать, наконец, с ногами.

Порция мяса, которую поставила передо мной Чика, как мне показалось, была рассчитана на тигра. Но я справилась. Ну что ж, на сытый желудок наука хождения стала даваться куда легче, и уже через пару часов я вполне уверенно рассекала по дому. Даже рискнула залезть в душ. Какое же это счастье — помыться. Жизнь налаживается, однако.

Вторая тигриного размера порция уже почти переместилась ко мне в желудок, когда в дверь постучали. Я нахмурилась. Фиг с ним, что мы никого не ждали, странно и неприятно было то, что я никого не почувствовала. Чика начала подниматься, но я жестом остановила ее и пошла сама.

За дверью меня ожидала дивная картинка. Девчонка — моя ровесница — со сложной, насыщенной заколками и шпильками прической на голове. Рядом с ней Глас, а чуть в стороне еще человека четыре простой серой масти.

— Неко Акира, ты — позор клана! — звонко на всю улицу крикнула девчонка. — Твои решения нелепы, а действия вредны! Ты не можешь распоряжаться собой!

На улице стал собираться народ. Понимаю. Давненько уже никто не слышал вызов на поединок Мейо. Кимико — хоть я и не сразу ее узнала, но это была именно незабвенная дочура Митсуо — продолжала надрываться:

— Тебе нужен поводок, твое место в клетке!

Нет, ну это уже отсебятина. Наболело у нее, что ли? Выкрикнув еще несколько подобного рода оскорблений, Кимико, наконец, завершила:

— Пусть Тень рассудит нас!

Из-под ее ног в мою сторону потянулась тонкая тень, ей навстречу, словно змея, из-под моих ступней выстрелил темный язычок. Обе тени сплелись в узел и, словно впитавшись в землю, медленно растворились. Кимико смотрела на меня лихорадочно блестящими глазами. Пожав плечами, я молча вернулась в дом и закрыла дверь.

Чика все так же сидела за столом на кухне.

— Я слышала, — сказала она каким-то не своим голосом.

Усевшись напротив нее, я всмотрелась в такое знакомое лицо. Наконец, спросила:

— Если я проиграю, ты станешь свободна? Или перейдешь в подчинение Кимико?

Лицо Чики совсем окаменело, а зрачки запульсировали. Ей понадобилось секунд десять, чтобы совладать с собой.

— Я — твоя михарай, — совершенно бесцветным голосом сказала она и поднялась. — Я помогу тебе подготовиться.

— Позже.

Поднявшись, я направилась в свою комнату. Нацепила ножны, в которых до сих пор покоился мой мертвый детский ген-йоки. Рука дрогнула, когда я доставала верную волшебную палочку. Нет, сейчас не время для слез. Я уже оплакала тебя. Аккуратно положила палочку на полку и взяла свой новый ген-йоки. Покачала в руке. Это была взрослая волшебная палочка — чуть длиннее, чуть больше в диаметре, чуть тяжелее. Новая, непривычная. Отцепила ножны и бросила их на кровать. Эти не подойдут, надо попросить у Нобу новые.

До своего депрессивно-рефлексивного полигона добиралась пешком, использовать техники тени я все еще опасалась — мало ли что. Первым делом сделала разминку. Да уж, физическая форма далека от идеальной. Хотя, чего я хочу — только сегодня утром ходить училась.

Я не понимала Кимико. Истинные гиннеко — сильнейшие в клане. Она этого не знает? Да, сейчас, едва-едва восстановив Баланс, я пребываю в максимально ослабленном состоянии. Но даже так мне вполне по силам сделать из нее котлету — восстановление идет не по дням, а по часам. Не знаю, кто ее тренировал, вот только реальный боевой опыт не заменят никакие тренировки. У меня, пусть и совсем небольшой, он есть. У нее нет. Она этого не понимает? Неужели амбиции — свои или родительские — совсем затмили ей разум?

Интересно, вызов на поединок Мейо чья идея — Кимико или ее матушки? В то, что это инициатива Митсуо, я не верила ни секунды — он никогда бы не стал так рисковать. А вот матерь девчонки… Эта женщина была не из Неко, какая-то родственница какой-то там шишки близ дайме. Живя столько лет в нашем клане она, безусловно, знала много. Знала, но не понимала. И, возможно, вовсе не потому, что мозг куриный. Просто для того, чтобы понять некоторые вещи, нужно было быть Неко. Чего только стоили ее манипуляции с волосами Кимико в попытке выдать дочь за истинного гиннеко. Как ни укладывай волосы, Очаг так и останется смертельным, и никакие шпильки истинности не добавят.

Из тени векового дуба бесшумной поступью вышли близнецы.

— Привет, — улыбнулась Юки.

Увижу, когда буду в них нуждаться… А, ведь, и правда — кто мне сейчас действительно необходим, так это спарринг-партнер. Даже новые ботинки нужно разнашивать, чтобы они точно сели по ноге, чего уж говорить о новом оружии. Тем более таком, как ген-йоки. Однако как, интересно, определяются мои нужды? И кто такие на самом деле близнецы? Вопросов к Нобу уже вагон и маленькая тележка. Занесем в блокнотик и отложим до подходящего случая, сейчас важнее другое.

— Привет, — с искренней улыбкой поздоровалась я и спросила: — Понимаю, зачем здесь ты, а он для чего нужен?

Иоши скривил губы и фыркнул:

— Должен же кто-то проследить, чтобы ты опять не наделала глупостей.

Одарила черно-рыжего выразительным взглядом, но решила промолчать. Все-таки в моем нынешнем состоянии донеко под боком лишним не будет. Но неужели теперь этот банный лист прилип ко мне если не навсегда, то надолго?! Надо будет и об этом поговорить с Нобу, на такое я не согласная.

Юки вынула из ножен ген-йоки, а я подобрала свою волшебную палочку с земли.

— Прежде, чем вы начнете, хочу кое-что спросить, — сказал Иоши. — Акира, ты знаешь, чем отличаются ген-йоки?

— Индивидуальностью, — буркнула я.

— Не только. Я уже говорил тебе, что тетсунеко используют готовые тени. В любом качестве и в любом количестве. Но всегда готовые. — Иоши показательно немного расширил зрачки и, вздернув указательный палец, подчеркнул: — Всегда. На ген-йоки это тоже распространяется. Гиннеко, как ни странно, тоже используют ген-йоки, но только детский, и каждый из них еще приходится дополнительно настраивать. Ты же, — Иоши чуть наклонился вперед и еще больше расширил зрачки, — не используешь тени. Никогда. Ты их каждый раз создаешь.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить услышанное. Наконец, я сказала:

— То есть у Юки в ген-йоки может быть что угодно, а у Кимико стандартный детский набор?

— Именно.

— Сегодня я немного побуду гиннеко, — снова улыбнулась Юки. — Готова?

Тетсунеко вытянула вперед руку с зажатым в ней ген-йоки. Я повторила ее жест. Значит, говоришь, каждый раз создаю заново?

Да, чувствуется, что Юки — ученица Хотэки, прям узнаю стиль сенсея. Это даже не был спарринг, скорее программа реабилитации. Тетсунеко не давила, но и поблажек мне не давала. Все время поединка мы были на равных — Юки очень точно рассчитывала уровень нагрузки, которую я могла выдержать. Усталости не было. Наоборот, я чувствовала, как просыпается мышечная память, а в тело возвращаются силы.

Мы обе использовали только арсенал детского ген-йоки — сменить нагинату на меч оказалось удивительно легко. Все-таки взрослый ген-йоки существенно отличался. И не только габаритами, но и скоростью, и чувствительностью. Смена оружия происходила удивительно легко, казалось, что мне не приходится прилагать никаких усилий. Острота и видимость тоже изменялись в мгновение ока, причем не приходилось жертвовать одним в пользу другого. Мы с моим взрослым ген-йоки постепенно привыкали друг к другу. Я даже рискнула немного поиграть пропорциями, и результат меня порадовал.

Иоши молча наблюдал за нами. Видимо, Баланс тоже был в порядке. Так что все было просто прекрасно, если бы не моя физическая слабость — восстановление шло быстро, но недостаточно быстро. Скорость была не та, реакции запаздывали. Мозг реагировал нормально, а вот тело не успевало. Поединок Мейо проводился после заката, поэтому время еще было, но я понимала, что для полного восстановления его не хватит.

Наконец Иоши скомандовал:

— Достаточно.

— Что-то не так? — тут же переполошилась я.

— Все в порядке, — успокоил он меня. — Но пора остановиться. Если вы продолжите, то ты устанешь. Акира, сегодня большего ты не добьешься.

Мы с Юки одновременно деактивировали ген-йоки.

— Спасибо, ребят, — искренне, от чистого сердца поблагодарила я.

Близнецы ничего не ответили, только улыбнулись. Даже Иоши сумел правильным образом искривить губы.

— Тебя перенести? — предложила Юки.

Покосившись на ее брата, я помотала головой.

— Спасибо, Юки, но, наверное, лучше пока не надо. Пройдусь, заодно голову проветрю.

— Удачи, — с какой-то удивительной серьезностью сказал Иоши.

Близнецы исчезли в тени векового дуба, а я неторопливо зашагала домой. Мои мысли вновь вернулись к предстоящему поединку. Не знаю, понимала ли это Кимико, но каков будет его исход — решать мне. А Тень одобрит. Даже не Тень — сама Ткань. Так что мне делать? Выиграть? Решение, на первый взгляд, очевидное, но оно влекло за собой очень серьезные последствия. На мать с дочерью мне, честно говоря, было плевать, но Митсуо — мой михарай? Серьезно? Лишенный возможности принимать решения как он будет осуществлять свои функции Внешнего Старейшины? А он, несмотря ни на что, очень нужен клану. Тогда проиграть? Не думаю, что меня на самом деле посадят в клетку на цепь. Уйду в отставку — уверена, это будет один из первых приказов, который я получу. Стану спарринг-партнером для Кимико, а в свободное время буду растить огурцы и писать мемуары. Почему нет? Вполне заманчивый вариант, а главное — никакой ответственности. А все мои планы и обязательства… Ну с этими проблемами разберется кто-нибудь другой. Наверное.

Был еще один вариант исхода поединка — убить Кимико. В таком случае я становилась победителем, но семья проигравшего сохраняла свободу. И овцы целы, и волки сыты. Хороший вариант — логичный, практичный и циничный, как раз в стилистике моего клана. И совесть меня мучить не будет — девчонка конкретно зарвалась. И даже Митсуо поймет. Но что-то, что еще не до конца умерло, удерживало меня от принятия этого решения, и я продолжала колебаться.

С момента моего «всплытия» я чувствовала себя очень странно, и дело вовсе не в физической немощности. Странность была в эмоциональном состоянии. Хотя… если подумать, первые звоночки этой странности начали проявляться раньше. Не сказать, чтобы всегда, но лет с двадцати пяти я могла очень точно понять, а чуть позже — и озвучить свои эмоции. А если это было что-то тревожащее или нетипичное для меня, то, путем честного самоанализа, осознать что именно и почему вызвало у меня именно такой отклик. Сейчас же я не понимала саму себя. И ладно бы меня штормило — то краснею, то бледнею, холодею и потею — нет, скорее наоборот, я была аномально спокойна.

Как человек, имевший в свое время диагноз «Психическое расстройство 1-й степени», в просторечии именуемый депрессией, могу уверенно сказать — это точно не оно. Тогда я пила таблетки, два препарата, дозировку которых мой лечащий психиатр немного менял каждую неделю. Одно неверное движение — и у меня напрочь отрубило все эмоции. Вот вообще все. Перманентная рефлексия помогла мне быстро осознать это и запомнить, поэтому уверенно говорю — это тоже не оно. Мозг работает ясно и четко, физическая активность в норме, эмоции присутствуют. Вот только…

Вот что я чувствую прямо сейчас? Какая эмоция превалирует? Я даже замедлила шаг, прислушиваясь к себе. Раздражение. Едрид-Мадрид, у меня тут поединок Мейо на носу, а все, что я чувствую — это раздражение?! Неприятное открытие. Ну ладно, пойдем дальше. С источником раздражения все понятно — Кимико. Вернее, даже не она сама, а ее выходка. Я хочу разобраться с кучей важных лично для меня вещей. Мне нужно распять на дыбе Прошлого или Нобу, а лучше сразу обоих, и вытрясти из них все о Балансе и еще кучу другой информации. Мне нужно поглубже вникнуть в историю с призраком, которого засекли патрули на Планах — наконец-то появилась хоть какая-то ниточка в этой истории с Итачи. Мне нужно осмыслить нашу последнюю миссию и обсудить все это с командой вообще и Тобирамой в частности. Мне нужно разобраться, наконец, в моих отношениях с Саске. И я хочу, ядрена вошь, уже увидеться с моим солнцем! Обнять его, сходить в Ичираку, послушать, как у него дела. А тут эта Кимико со своим Вызовом… Нелепость. Глупость с большими последствиями, в том числе и лично для меня. Вот раздражает, честно.

Однако Поединок Мейо — штука серьезная, не в носу поковырять. Ты так уверена в себе? Опять в клуб вареных яиц записалась? А смачную оплеуху огрести не боишься? Снова прислушалась к себе. Нет, не боюсь. Хватит уже из себя скромность и невинность корчить. Будем честны, я далеко не самая крутая боевая единица этого мира, особенно сейчас. Тут надо отдать Кимико должное — момент выбран исключительно правильно. Однако мои специфические способности, плюс обучение и просто опыт делают меня настоящей имбой, как минимум, в рамках нашего клана. Так что, как я уже говорила, решать, каким будет исход этого поединка — мне. Выиграть? Проиграть? Убить? На самом деле, глубоко внутри себя я уже приняла решение, вот только озвучивать его мне не хотелось даже самой себе.

Вечерело. Хорошее слово, мне нравится. Хотя в данном контексте звучит глупо и пафосно. Короче, день неумолимо шел к своему завершению, и уже недалек был тот час, когда солнце опустится за горизонт, и уютное болотце нашего кланового квартала всколыхнет давно позабытое мероприятие — Поединок Мейо. Об организационной части я не беспокоилась — найдется кому заняться. От меня требовалось только одно — явиться и принять посильное участие. Чем-то это напоминало финал экзамена на чунина, который теперь я вспоминала с легкой ностальгией — насколько же тогда было проще, хотя и куда волнительней.

Дома меня ждала Чика. Первым делом — трапеза. Да, именно так. Не ужин, не перекус, а именно трапеза — церемонно и питательно. Но не тяжело. Так, чтобы голодный желудок не отвлекал и при этом организм не был сосредоточен на переваривании пищи. Дальше — омовение. Угу, на простую помывку это не тянуло — Чика сопровождала меня и здесь. Никакого уважения к личному пространству, ну и ладно, черт с ней. Дальше сушка волос путем их расчесывания. У меня и так-то башка из-за окраса бликует, а теперь стараниями моей михарай сияла так, что и в зеркало-то толком не посмотришься — слепит.

Дальше — облачение. Ну трусы я сама надела — самые удобные, все-таки не на романтическую встречу собираюсь, тут не кружавчики важны. Сверху клановые трусы, ну те, которые короткие шорты. Вот наматывание майко-лифчика доверила Чике, хотя и контролировала процесс — у нее, конечно, были какие-то свои соображения, но мне-то важно, чтобы эта конструкция не развалилась в самый неподходящий момент. Почему я придаю этому такое значение и так подробно об этом говорю? Так, наверное, забыла сказать — поединок Мейо проводится в клановом бельишке, хорошо, что обувь разрешена. Там есть свое многословное обоснование, но лень пересказывать. Если коротко — все мы из Тени вышли, а потому перед ее судом предстаем как есть.

Собственно, на наматывании майко-лифчика облачение и закончилось. Свои шиноби-галоши надену уже на выходе. Событие, конечно, неординарное, но не ходить же из-за этого по дому в обуви. Закончив с моим облачением, Чика вышла. Я присела на кровать и положила на колени ген-йоки. Легко погладила его кончиками пальцев. Да, сегодня мы с тобой познакомились, но не сказать, чтобы подружились. Не подведи, а?

Рука непроизвольно потянулась к шее, но пальцы наткнулись на голую кожу — мое растворение пережил лишь ген-йоки — мой мертвый детский ген-йоки — все остальное имущество кануло неизвестно куда. Грустно. Все-таки фигурка кота — подарок Итачи — была для меня сакральной вещью, и сейчас мне ее остро не хватало. Но что толку грустить о том, чего нет. Глубоко вздохнула и поднялась. Пора.

Удивительно, но обуться Чика позволила мне самой. Мы вышли из дома, и моя михарай пошла спереди от меня и чуть сбоку, показывая дорогу. Спасибо. Сама я, конечно, не знаю, какой из полигонов переоборудовали. Я шла за Чикой. Простоволосая, почти голая, с ген-йоки в руке. Улицы квартала были пустынны — оно и неудивительно, весь клан уже собрался на месте проведения Поединка Мейо. Кем я себя чувствовала, шагая в сумерках вслед за моей михарай по обезлюдевшим улицам: жертвой? палачом? игрушкой су… сущностей? Не знаю. Голова была ясна и пуста, душа спокойна, эмоции молчали. Я не чувствовала ничего, даже раздражение ушло бесследно. Наверное, такой и надо представать на суд Тени — простоволосой, почти голой и пустой.

Для проведения Поединка Мейо мои соклановцы выбрали самый бестолковый из всех принадлежащих клану полигонов — абсолютно лысое пространство на самых задворках квартала. Ни дерева, ни кустика, даже трава росла каким-то мелкими фрагментами. По периметру отведенной для Поединка арены горели воткнутые в землю высокие — выше человеческого роста — факелы, образующие наполненный пляшущими тенями прямоугольник. Вдоль одной из его длинных сторон стояла внушительного вида монументальная скамья, на которой разместили Наблюдателей. Быстро оглядела собравшихся. Первое, что порадовало — переполненная скепсисом рожа Тобирамы. Понятно, это Наблюдатель от Сенджу. Рядом с ним сидел Саске. Наблюдатель от Учиха? Неужели никого другого не нашлось? Наблюдателем от Хьюга оказался Неджи. Чего-то Д’Артаньян опять чувствовал, что тупеет. Если предположить, что Великие кланы решили меня своеобразно поддержать, послав в качестве Наблюдателей моих одноклассников, то при чем тут Неджи? Есть же Хината. Чего-то я не улавливаю логики. Ладно, черт с ней. От Узумаки, понятно, никого. А это кто у нас? Четвертым, сидящим на пафосной скамье человеком, оказался персонаж в форме АНБУ с маской то ли зверя, то ли птицы на лице. А, понятно, Наблюдатель от Хокаге. Прямо даже не знаю, как оценивать такой выбор представителя руководства Конохи. Ладно, потом об этом подумаю.

За скамьей Наблюдателей, как и вдоль противоположной длинной стороны прямоугольника арены столпились мои дорогие соклановцы. Две короткие стороны были пусты. Повинуясь едва заметному движению головы Чики, я отправилась к одной из этих пустот. Стоило мне занять позицию, как со скамьи Наблюдателей поднялся Тобирама и быстрым шагом направился ко мне.

— Привет, — поздоровался он и буквально впился взглядом в мое лицо. — Как ты?

— Очень даже более-менее ничего, — криво улыбнулась я. — Надо поговорить.

— Надо, — согласился Тобирама. — Но, насколько я понимаю, прямо сейчас не самое подходящее время. Биджу тебя задери, Акира, умеешь же ты вляпаться!

— Это не моя идея.

— Да, я не про… — Тобирама резко замолчал. Неуловимым движением оказался вплотную и, положив одну руку мне на плечо, другой сунул в незанятую ген-йоки ладонь что-то маленькое. — Держи, — шепнул он прямо мне в ухо. — Нашли на месте твоего… исчезновения.

Тобирама отстранился, не спуская с меня напряженного взгляда. Его пальцы на моем плече внезапно сжались, почти причиняя боль.

— Даже не вздумай проиграть, — ровным спокойным голосом сказал он и, отпустив меня, вернулся на скамью Наблюдателей.

Молча проводила его взглядом. Если это то, что я думаю… Пра-пра-потомок, я прощу тебе все грехи на десять лет вперед. Выждав с полминуты, по большей части для того, чтобы унять внезапно заколотившееся сердце, я раскрыла ладонь. На ней лежал кожаный шнурок, на котором висела темно-темно-красная, почти черная фигурка кота. Тобирама… я люблю тебя.

Словно услышав мой зов, ко мне скользнула Чика и, взяв украшение, ловко завязала шнурок у меня на шее. Привычным жестом кончиками пальцев я прикоснулась к фигурке. Все хорошо. И все будет хорошо.

На противоположном конце арены возникло какое-то движение, и в неровном свете факелов я разглядела Кимико. Дочура была в таком же, как у меня, клановом бельишке и шиноби-галошах, в руке держала детский ген-йоки, вот только ее волосы были уложены во всю ту же замысловатую прическу, обильно сдобренную шпильками и заколками. Кимико сопровождали родители, Глас и еще пара незнакомых мне Неко. Вот это свита, хорошо, хоть, резидентских шпунтиков не привлекли.

Я впилась взглядом в Митсуо. Высокий, худощавый, в обычной для Неко одежде — серые штаны и простая куртка с капюшоном. Узкое с резкими чертами лицо, длинные, чуть ниже плеч волосы — серые с серым, от висков вдоль лица спускались две густые серебряные пряди. Но, несмотря на всю простоту облика, от фигуры Внешнего Старейшины просто веяло мощью и властностью. Достойный мужик, настоящий Лидер. Но вот чего я не различила в излучаемых им эманациях, так это уверенности.

На середину арены неторопливо вышел неизвестный мне донеко. На вид ему было лет сто, а, может быть и все сто пятьдесят. Редкий экземпляр для нашего клана, таких глубоких стариков я еще не видела. Но, несмотря на морщинистое лицо и сгорбленную спину, двигался он уверенно. В руке старче держал ген-йоки необычного кипенно-белого цвета. Вязь едва различимых завитушек спиралью вилась по всей длине волшебной палочки. Донеко остановился точно в центре арены, опустился на одно колено и без замаха, едва уловимым глазу движением, вогнал ген-йоки в землю на всю длину. Пляска теней мгновенно остановилась, хотя факелы продолжали гореть в прежнем режиме.

— Гиннеко Кимико, — вроде бы и негромко, но так, что его голос разнесся над всем полигоном, произнес старый донеко, — тобой был брошен Вызов. Ты подтверждаешь это?

— Подтверждаю, — звонким голоском выкрикнула Кимико.

— Гиннеко Акира, ты приняла Вызов. Подтверждаешь ты это?

— Подтверждаю, — вроде бы мой голос прозвучал достаточно уверенно.

— Поединок Мейо, — провозгласил донеко и поднялся. — Пусть Тень рассудит.

Одновременно из-под моих ног и из-под ног Кимико выскользнули наши обесцвеченные и тщательно спрятанные тени и, налившись чернотой, устремились к центру арены, к точке, где в земле скрывался белоснежный ген-йоки. Замершие тени от факелов внезапно снова ожили и заплясали в бешеном темпе, покрывая прямоугольник арены беспорядочно мечущимся ковром. В тот же момент я ощутила, как заблокировались Планы — словно внезапно покрылись толстой коркой льда. Новое и необычное ощущение. Странно, но Ткань я по-прежнему чувствовала отчетливо.

Мы с Кимико двинулись навстречу друг другу. Остановились на небольшом расстоянии и одновременно вскинули руки с ген-йоки.

— Фальшивка, — прошипела Кимико. — Ты уже всем надоела своими тупыми выходками. Ошейник тебе пойдет.

В ответ я лишь изогнула губы в насмешливой ухмылке. Дочура коротко рыкнула и, активировав ген-йоки, ринулась на меня.

Ну что я могу сказать, девчонку учили и учили хорошо. Она уверенно орудовала мечом на очень неплохом уровне и выкладывалась по полной. Во мне даже шевельнулась тень чего-то, похожего на уважение. Было абсолютно очевидно, что в этот поединок Кимико вкладывала все — умение, чувства, душу. Она полностью раскрылась и, парируя ее удары, я легко читала девчонку, словно она проговаривала все это вслух. Отчаянное желание показать, чего она стоит. Проявить себя, заслужить уважение и восхищение. Возвыситься. Просто концентрированные честолюбие, амбиции и самоуверенность.

Ее начали тренировать гораздо позже, чем меня. Я мысленно прикинула и прям поразилась. Сколько же сил и труда Кимико вкладывала в тренировки, чтобы к настоящему моменту достичь такого уровня?! Целеустремленная и упорная девочка. Тень уважения в моей душе сгустилась и оформилась в искорку интереса. А не ковырнуть ли ее посерьезней? Хочется посмотреть, из какого теста сделана дочь Митсуо.

Кимико провела довольно изящную атаку, сблизившись и в удачный момент коварно сменив меч на короткий клинок. Я увернулась, но позволила оставить на своем предплечье глубокий порез. От вида моей крови глаза Кимико вспыхнули, и в нее словно вдохнули новые силы. Еще несколько удачных атак, и мое тело украсилось несколькими кровоточащими порезами. Глаза дочуры буквально горели, тонкие ноздри трепетали, губы, обнажая ровный ряд зубов, изогнулись в хищном оскале. Ну точь-в-точь почуявший добычу хищник. Она поверила в свою победу. Чувствовала, что близка к ней и, не жалея сил, рвалась вперед.

Еще одна хитрая атака с подвыпедвертом. Я уклонилась, деактивировала ген-йоки, перебросила его в другую руку и, изогнувшись, ударила Кимико в лицо. Точнее, даже не ударила — мазнула ногтями, как кошачьей лапой, подпустив самую капельку переработанной энергии Ткани. Четыре глубокие борозды распахали правую сторону лица Кимико от виска до губ. Хлынула кровь. Тоненько взвыв, дочура отшатнулась и вскинула руку к расцарапанной физиономии. Удар ногой в солнечное сплетение — сложившись пополам, Кимико отлетела на несколько метров. Мгновение — я рядом с ней. Пинок по запястью — хруст костей, новый вопль и отброшенный, катящийся по пляшущему ковру теней детский ген-йоки. Схватив Кимико за волосы, я резко дернула, запрокидывая ее голову назад. На землю посыпались шпильки и заколки.

— Фальшивка — серебро в твоих волосах, — громко прошипела я и снова дернула девчонку за волосы, встряхивая, как тряпичную куклу.

Новый водопад шпилек.

— Ты признаешь это? — спросила я, вложив в голос максимум льда.

Надо сказать, что за нашим поединком соклановцы следили молча. Не было не только криков и возгласов, но даже ахов и охов. Однако после моих слов эта тишина, нарушаемая лишь треском горящих факелов, стала абсолютной — такое впечатление, что люди даже дышать и моргать перестали. Если сейчас Кимико откажется признать мое обвинение, то мне останется только убить ее — у проигравшего поединок Мейо нет права на мнение. Девчонка умрет, но ее семья не станет михарай. Такая вот своеобразная ничья.

— Признаю, — прохрипела Кимико.

Тьфу. Я отпустила ее и, всхлипывая, постанывая и зажимая рукой раненую сторону лица, дочура скорчилась у моих ног. Честно говоря, я была разочарована.

— Тряпка, — презрительно даже не сказала — выплюнула я.

Выпрямившись, нашла Митсуо и, впившись в него взглядом, оскалила зубы в хищной улыбке. Сегодня я добрая, дам вам еще один шанс. Если сейчас Внешний Старейшина бросит мне Вызов, ему я могу проиграть со спокойной совестью, а уязвленную гордость как-нибудь умну. Митсуо, напряженный, как струна, с окаменевшим лицом смотрел на меня и… молчал. За его спиной я заметила какую-то возню. Оказалось, что это двое из свиты, скрутив руки и зажимая рот, удерживают рвущуюся к раненой дочери жену Митсуо.

От толпы соклановцев отделился старый донеко и неторопливо двинулся к центру арены. Пляшущие тени замерли и расступились, освобождая маленький залитый светом пятачок. Мы с Митсуо молча смотрели друг на друга. Его лицо внезапно расслабилось, обретя спокойно-безмятежное выражение. Поза из напряженной стала свободно-уверенной. Старый донеко дошел до светлого пятачка и опустился на одно колено. Я затаила дыхание. Ну же, Митсуо, давай! Хватит уже этой театральщины последнего момента! Внешний Старейшина поднял лицо к небу и мечтательно-грустно улыбнулся.

— Тень рассудила, — прозвучал голос старого донеко.

Он прикоснулся ладонью к пятну света на земле и без каких-либо усилий вытянул наружу ген-йоки, но уже не белоснежный, а угольно-черный. В тот же миг ко мне метнулась моя тень и, втянувшись под ступни, словно бы с облегчением обесцветилась. Мне показалось, что я даже услышала легкий вздох и короткое мурлыканье. Из-под ног Митсуо выползла его тень, двинулась к центру арены и, чуть изогнувшись, втянулась в черный ген-йоки.

— Поединок Мейо завершен, — объявил донеко и бросил ген-йоки мне.

На лету поймав палочку, я снова взглянула на Митсуо. Почему? Почему, черт тебя возьми и биджу задери?! Но вслух я сказала другое.

— Митсуо, через час жду тебя в зале Совета, — приказным тоном сообщила я, потом перевела взгляд на Кимико: — Этой нужно в госпиталь.

Внешний, все так же молча, кивнул и сделал еле заметный жест рукой. К дочуре тут же бросились несколько человек. Ну дальше тут без меня разберутся. Я отвернулась, взглядом нашла Чику и двинулась к ней.

Воздух гудел от голосов. Дорогие соклановцы не спешили расходиться, оживленно обсуждая Поединок. Ну оживленно на свой лад, конечно. Старый донеко беседовал с Наблюдателями. Подойдя к Чике, я повертела в руке черный ген-йоки и спросила:

— И что теперь с этим делать?

— Что хочешь, — пожала плечами моя михарай. — Можно на стену повесить, можно на чердак положить, можно циновки выколачивать.

— Что-то типа бесполезного символа? Просто красивая деревяшка?

Коротко улыбнувшись, Чика кивнула и тут же нахмурилась:

— Нужно обработать твои раны.

— Раны? — переспросила я, изогнув одну бровь.

— Хорошо, царапины, — вздохнула Чика. — Но их все равно надо обработать.

Краем глаза я заметила направлявшегося к нам Тобираму и, сунув черную палку михарай, сказала:

— Дома обработаешь.

Чика понятливо отошла, а я обернулась к пра-пра-потомку.

— Это было зрелищно, — светским тоном сообщил он. — И жестоко.

Я пожала плечами:

— Девчонка зарвалась. И, вообще, это внутреннее дело клана Неко. Ты тут так, понаблюдать и в случае чего подтвердить, что прибили по закону, а не тайком исподтишка.

Тобирама хмыкнул и быстро оглядел меня:

— Выглядишь эффектно. А чувствуешь?

— Устала, — честно призналась я. — Тобирама, давай поговорим завтра. И о моем самочувствии и о… сам-знаешь-о-чем. Я найду тебя.

— Договорились.

Пра-пра-потомок быстро шагнул ко мне и, крепко обняв, неожиданно чмокнул в макушку.

— Рад, что ты вернулась, — прошептал он.

Обняв его в ответ, тихонько вздохнула:

— А я-то как рада.

Спиной почувствовала прямо-таки прожигающий взгляд. Дайте угадаю, кто же этот добрый человек? Отстранившись от Тобирамы, я обернулась и тут же наткнулась на горящий взор Учихи. Ну кто бы мог подумать…

— Увидимся завтра, — сказала я пра-пра-потомку и подошла к Саске.

— Зачем? — только и спросил он.

Простой вопрос, правда? Можно дать простой ответ. Вот только это Саске, и слово «просто» к нему неприменимо. На секунду прикрыв глаза, я тяжело вздохнула:

— Саске, сейчас это слишком сложный вопрос для меня. Давай я отвечу на него попозже.

— Завтра.

— Нет, — я покачала головой. — Еще попозже. Я найду тебя.

Учиха фирменно пфыкнул и двинулся к группке Наблюдателей. Отойдя на несколько шагов, он обернулся:

— Ты обещала мне ужин.

Чуть склонила голову, молча признавая его правоту. Саске, казалось, удовлетворился таким ответом. Он присоединился к остальным Наблюдателям, и старый донеко повел их на выход с полигона, а я подошла к ожидавшей меня Чике.

— Пойдем домой, — попросила я.

На этот раз Чика шагала рядом со мной, ненавязчиво поддерживая, когда я спотыкалась. Честно говоря, устала я зверски, а впереди меня еще ждал важный разговор, отложить который было нельзя.

Дома Чика первым делом загнала меня в душ, а потом споро обработала все царапины и принесла одежду. Ничего вычурного, официального или «боевого» — штаны, майка, легкая куртка.

— Тебя проводить? — спросила она после того, как я причесалась, собрав волосы в низкий хвост, и обулась.

— Не стоит. Сама как-нибудь дойду.

Чика протянула мне пилюльку и стакан воды.

— Час максимум, — сообщила она. — Потом будет откат. Небольшой. К утру пройдет.

— Спасибо, — поблагодарила я и проглотила пилюльку. — Надеюсь, часа мне хватит.

Давненько я не была в Резиденции, но дорогу до зала Совета помнила. Зал был пуст, но какая-то добрая душа озаботилась и зажгла светильники. Небольшая комната с подиумом вдоль одной из стен. На нем располагались низкий стол и семь весьма аскетичного вида подушек. Несколько гравюр на стенах, маленький столик, на котором были аккуратно разложены письменные принадлежности. Собственно, все. Я уселась на пол недалеко от входа и, прислонившись спиной к стене, закрыла глаза. Пилюлька моей михарай действовала — голова была ясной, тело легким.

Ощутила приближение Митсуо. Вот, интересно, это сенсорика восстанавливается или дает о себе знать свежеиспеченная связь рида-михарай? Ладно, потом разберусь. Внешний Старейшина зашел в зал Совета и на несколько мгновений замер, видимо заметил меня. Я почувствовала, как он отошел к противоположной стене и сел на пол, скопировав мою позу.

— Почему ты не бросил мне Вызов? — не открывая глаз, спросила я.

— Скажем, решил познакомиться с тобой.

— Хочешь максимально осложнить мне жизнь?

Даже не видя его, я ощутила, как Митсуо усмехнулся.

— И это тоже.

— Зачем?

Митсуо ответил не сразу. Я чувствовала, что он не играет, не тянет время, а просто подбирает слова, чтобы точнее сформулировать свою мысль.

— Порождение Ткани, — наконец произнес он. — Мне сложно это принять. Я несу ответственность за клан, а твои поступки непредсказуемы и опасны. Но ты — порождение Ткани, а значит твои действия продиктованы Ее волей, и не мне противиться ей.

— Считаешь меня марионеткой?

— В каком-то смысле — да.

Мне было неприятно это слышать, а еще более неприятно осознавать, что, возможно, он прав. Мысль, что я не более, чем игрушка су… сущностей, закинутая в этот мир по капризу или какой-то одной им ведомой надобности, уже посещала меня, и принять ее я не могла. Будь я верующим человеком, наверное, не просто смирилась бы с такой возможностью, а была бы счастлива. Но моя вера осталась в прошлой жизни. Разбилась вдребезги и осыпалась пылью осколков в тот миг, когда я впервые открыла глаза в этом мире.

— Однако благополучие клана значит для тебя гораздо больше, чем эфемерная Ее воля. — Немного помолчав, я добавила: — Так, как ты понимаешь это благополучие.

Открыв глаза, взглянула на Митсуо. Через мгновение на меня устремился ответный взгляд. Связь михарай и рида неразрывна и впечатана в Тень.

— Результат Поединка Мейо не имеет срока давности, ты в любой момент можешь бросить мне Вызов, — сказала я.

— Не сомневайся, так и сделаю. Ты проиграешь?

— Не уверена, — честно ответила я. — Сегодня проиграла бы.

— Значит, будем считать, что я упустил свой шанс, — усмехнулся Митсуо.

— Чья это была гениальная идея? — поинтересовалась я. — Твоей жены?

— Да, — спокойно ответил гиннеко. — Меня не посвящали.

— Я больше не хочу видеть ее в клане.

— Моя жена давно не виделась с родней, — невозмутимо сообщил Митсуо. — Думаю, она сильно соскучилась.

— Согласна. Надеюсь, что радость от встречи с родственниками не затуманит ей голову и не развяжет язык.

— Она разумная женщина.

Вот и чудненько. Клан избавится от этой пакости, а Митсуо позаботится, чтобы она не трепала языком. Как — его дело, способы есть.

— А что с Кимико? — спросил гиннеко.

Голос, вроде как, звучал по-прежнему ровно и спокойно, но я чувствовала, что ответ очень важен для него.

— На твое усмотрение, — ответила я. — Мне безразлично. И, Митсуо, прежде, чем твоя жена нас покинет, я хочу сказать ей пару слов.

Немного помолчав, он коротко кивнул:

— Я понял. Что с Советом?

— Давай поговорим об этом на Совете. Когда он, кстати?

Митсуо пожал плечами:

— Когда скажешь.

— Тогда завтра вечером.

— Разумно.

Одним слитным неуловимым движением Митсуо поднялся на ноги и подошел ко мне. Окинул оценивающим взглядом.

— Ты когда ходить-то снова научилась, Серебряный Старейшина? — поинтересовался он, легко поднимая меня на руки. — Утром?

— А вот без яда можно было обойтись? — недовольно буркнула я. — Пусти, сама до дома дойду.

Митсуо только фыркнул и, слегка подкинув, перехватил меня половчее.

— Не ври мне, Акира. Ты еле держишься.

Связь рида и михарай неразрывна и впечатана в Тень. Подозреваю, что Митсуо чувствовал меня гораздо тоньше и глубже, чем я его. Неся меня на руках, гиннеко зашагал к выходу. Я тихонько фыркнула и поерзала, устраиваясь поудобнее. Действие пилюльки Чики заканчивалось. Здравствуй, откат. На этой мысли я вырубилась.

— Дело закрыто, банда Бродячие Палачи ликвидирована, — ровным голосом, не глядя на меня, сказал Тэдэши.

Мы с чоусаканом стояли на каменной голове Четвертого Хокаге. Закатное солнце уже почти скрылось за горизонтом. Легкий ветерок лениво шевелил полы широких длинных плащей, в которые кутались мы с Тэдэши. «Светить» нашу встречу не хотелось. Я сдвинула назад капюшон, открывая лицо. Конспирация — конспирацией, но, блин, раздражает. Окинула взглядом открывающийся с этой точки вид. Внизу раскинулась Коноха. Родная, уютная, мирная.

— Главарь банды — Цудзи Шиг — не стал дожидаться суда, — продолжил чоусакан. — Откусил себе язык. Его помощник — некто Озэму — повесился в камере.

— Это те слабенькие размалеванные шиноби? — поинтересовалась я.

Тэдэши кивнул.

— Я допросил их обоих. Успел допросить, — в голосе чоусакана появилась горечь. — И снять копию протокола допроса. Никогда так не делал, а тут… словно кольнуло что-то.

Из-под плаща появилась рука и протянула мне небольшой свиток. Ну что же, все так, как сразу предположил Тобирама — Шига и Озэму наняли, чтобы они изображали из себя телохранителей Хейкина — в банде Акихико знали под этим именем. Из того, что рассказала на допросе эта парочка следовало, что Акихико-Хейкин занимался сбором налогов. Если коротко: банда приходила в деревню, жители сгонялись в одно место, где их заставляли написать торжественные удостоверения. Потом Хейкин произносил прочувствованную речь про долг и патриотизм, после чего спрашивал, исправно ли деревня платит налоги. Получив заверение, что да — платим, Хейкин начинал вершить суд. Пока он толкал речи, несколько членов банды успевали обыскать дома. Все, что находилось, предъявлялось в качестве доказательства уклонения от налога, а уж что предъявить — находилось всегда. Потом несчастного убивали, торжественное удостоверение бросали в огонь. Детей, как правило, убивали последними. И обязательно объясняли, что делают это исключительно из милосердия и патриотизма, ведь в лучшей в мире стране просто не может быть сирот. Да, Акихико-Хейкин искренне пекся о благополучии и процветании Страны Огня — и казну пополнял, и проблему сирот решал. Молодец какой.

Дочитав до конца, я свернула свиток и протянула его обратно чоусакану, но он не торопился забрать его.

— Все это никогда не было сказано, а тем более записано, — сказал Тэдэши. — Это всего лишь бредни одного переутомившегося чоусакана. Поэтому…

По дыханию Тэдэши я поняла, что он набирается решимости. Наконец, он произнес:

— Не могла бы ты оставить этот свиток у себя?

— А почему не отдать Шику, чтобы он присовокупил его к отчету?

— Я думал об этом. Архивы Конохи… Если когда-нибудь случайно или намеренно эти бредни прочитают не те глаза, это сильно скомпрометирует Скрытый Лист.

Ну с этой точки зрения архив моего клана, конечно, надежней. Не те глаза к нам не забредают, а остальным по фигу.

— Хорошо.

Свиток исчез в поясной сумке.

— Спасибо, — с облегчением искренне поблагодарил Тэдэши.

— А что же происходило на самом деле? — подпустив в голос иронию, поинтересовалась я.

— Приблизительно то же самое, но руководил всем Шиг. Сумасшедший, что с него взять, — в тон мне ответил Тэдэши.

Он сел и, откинув капюшон, запрокинул лицо к небу.

— Когда я запросил разрешение на арест Акихико, мне тактично намекнули, что я немного переутомился. Потом так же тактично намекнули, что я очень сильно переутомился и надо бы мне передохнуть в отставке.

— Надежней было ликвидировать, — хмыкнула я.

— Согласен, — грустно улыбнулся Тэдэши. — Мой вышестоящий… Теперь я понимаю, что вы были правы с самого начала. Но он, действительно, хорошо ко мне относится, поэтому и отправил в отставку. Расцениваю это как попытку спасти мне жизнь. За свою команду не беспокойся — какие-то наемники из Конохи. Не то, что ваших имен, даже номер вашей команды никто не знает.

— Спасибо, что прикрыл.

— Не стоит меня благодарить, Акира. Я просто закрыл вашу миссию. Все, что от вас требовалось, вы выполнили, и выполнили хорошо. А то, что было дальше… Это уже дело полиции Химачи.

— И что теперь думаешь делать?

Тэдэши снова улыбнулся:

— Не знаю пока. Мне не хочется покидать страну, но… — он вздохнул и повторил: — Не знаю.

Была у меня одна идейка. Еще раз взвесив все «за» и «против» я, наконец, сказала:

— Обратись к Шику. Попроси его устроить тебе встречу с Учиха. Внутренняя полиция Конохи до сих пор в ведении их клана, и сейчас у них серьезная нехватка компетентных людей. У нас, знаешь ли, тоже преступники есть, и это не всегда шиноби.

Лицо Тэдэши вытянулось от изумления, в глазах загорелась безумная надежда. Но, если честно, идейка-то была довольно сырая, поэтому я поспешила немного охладить его пыл:

— Не знаю, насколько это сложно и возможно ли в принципе. Но попытаться можно. — Снова надвинула капюшон на лицо и спросила: — Что ты теряешь, если попробуешь?

Кивнув Тэдэши на прощание, я повернулась, чтобы уйти.

— Спасибо, Акира, — донесся мне в спину негромкий голос чоусакана.

Да не за что. Ты достойный мужик, только наивный. Хотя, думаю, эта история надежно тебя излечила. Ну что же, это дело можно выбросить из головы. Все тайны раскрыты, результаты запротоколированы, последствия известны. Для нашей команды — сплошные плюшки: досье, продолжая нашу беспровальную сессию, украсила выполненная миссия ранга А, денег заработали — и хорошо так заработали. Так что все хорошо, просто замечательно. А что до прочих аспектов… Я ничего не забыла: ни аккуратные домики, ни ряды таких же аккуратных холмиков, ни Большую Хрень. Но если чему жизнь меня и научила, так это терпению. Прямо сейчас я ничего сделать не могу, так что поставим пока жирную запятую.

С того знаменательного дня, когда состоялся Поединок Мейо, прошла неделя, и за это время случилось много всего. Человек, как говорится, предполагает, а Хокаге располагает. Все мои упоительные планы были грубо нарушены вызовом к Пятой. С одной стороны, я взбесилась — все-таки на последней миссии я получила тяжелое ранение. И неважно, что на мне не было ни царапины, суть-то та же, а это значит, что мне полагается отпуск до полного выздоровления. И, опять же, неважно, что я бодро скачу яки молодая козочка, мало ли что там у меня недовосстановилось. С другой стороны, мне было любопытно посмотреть на нашу новую Хокаге. Все-таки в аниме этот персонаж был значительным и лично мне симпатичным. Да и интересно, за каким лядом я ей понадобилась.

Когда, постучавшись, я вошла в кабинет Хокаге, то помимо хозяйки помещения, обнаружила там Шикамару. На большом столе Цунаде, приютившись между кипами бумаг, лежали два зеленых жилета. Кажется, я догадываюсь, зачем меня сюда позвали. И точно, Пятая произнесла короткую речь о том, что, изучив результаты экзамена и подробно обсудив их внутри себя, было принято решение дать звание чунина Шикамару и мне. Спасибо, польщена. Мы с моим любимым лентяем с одинаковыми кислыми рожами приняли жилеты, поблагодарили и удалились. За время этого короткого визита никакого мнения о Цунаде у меня не сложилось. Красивая женщина, и бюст шикарный, вот, собственно и все.

— Я слышал, у вас были сложности на последней миссии, — сказал Шикамару, когда, спустившись, мы покинули резиденцию Хокаге.

— На любой миссии бывают сложности, — пожала я плечами. — Мы справились.

— Хорошо, — равнодушно кивнул свежеиспеченный чунин и, засунув руки в карманы, двинул в нужную ему сторону. — Увидимся.

На сообщение о получении мной звания Чика лишь вежливо улыбнулась и вернулась к плите. Понимаю. Сама чего-то не испытываю особого восторга. Новые звания, новые печали. Ладно, прорвемся как-нибудь.

Проверила маячки Тобирамы и Изаму — ребята были заняты, так что встречу с командой придется отложить. Прикинув время, я засунула почетный жилет в шкаф и достала свитки из-за почесушной стены. Не могу аргументировано это объяснить, но вот спинным мозгом чувствую, что надо бы мне с ними разобраться побыстрее. Хотя бы с техникой Запечатывания тени. Не знаю, что было причиной — продолжительный отдых от умственной деятельности или какой-то побочный эффект от моего «растворения», но техника Запечатывания больше не казалась мне чудовищной безумной заумью. Сложно — да, но вовсе не невозможно.

День пролетел незаметно. И вот я снова в Резиденции в зале Совета. Все Старейшины уже были в сборе и, рассевшись на подушках вокруг стола, ждали меня. Неудобно даже. Но, судя по спокойному виду Мэдоки, ждут они недолго, так что будем считать, что я не опоздала. Заняла предназначенную мне подушку, и шесть пар глаз уставились на меня. Вот, на самом деле, идиотская ситуация. Шесть взрослых, мягко говоря, неглупых людей смотрят на пятнадцатилетнюю деваху, ожидая — чего? Великих откровений Самой Ткани? Я едва сдержалась, чтобы не заржать.

— Не знаю, чего вы от меня ждете, но вынуждена вас разочаровать — никаких изменений не будет, все останется так, как есть, — сказала я. — И я не собираюсь принимать участия в управлении кланом.

— Вот совсем никакого? — ехидно поинтересовался Нобу.

— А к тебе у меня, вообще, оч-чень серьезный разговор и куча вопросов, — тут же вскинулась я, краем глаза заметив тонкую усмешку на губах Мэдоки.

Вообще, надо сказать, что сейчас знакомые мне Старейшины вели себя куда расслабленней и свободней, чем я привыкла видеть.

— Ну так задавай свои вопросы, — Нобу с улыбкой смотрел на меня.

— Вот прямо сейчас? — растерялась я.

— Прямо сейчас, — кивнул Красный.

Попыталась собрать разбегающиеся в разные стороны мысли. С чего бы начать?

— Почему мне никто подробно не объяснил разницу между ветвями Неко? — Наконец спросила я. — Почему этой информации нет в том свитке? Почему мне никто ни слова не сказал о Балансе?

— У тебя, действительно, много вопросов, — хмыкнул Прошлый.

Метнула на Библиотекаря быстрый выразительный взгляд, вот только он его ни капельки не смутил.

— На твой вопрос о разнице между ветвями Неко ответить просто, — сказала Мэдока, включив привычные мне лекторские интонации. — Такая информация является сугубо интимной. По этой же причине эти сведения нигде не записаны.

— Что значит интимной?

— Ты же не рассказываешь всем о цвете своего белья? — чуть изогнув бровь, поинтересовалась Мэдока. — Здесь то же самое.

— Кланы внутри клана, — пробормотала я.

— Хороший образ, — одобрительно кивнула Будущая.

— Тогда что же получается, — пропустив похвалу мимо ушей, продолжила я, — донеко, гиннеко, тетсунеко — каждая ветвь внутри себя владеет полной информацией о себе и передает ее, так сказать, из уст в уста. А кто расскажет мне обо мне?

— Никто, — обворожительно улыбнулась Мэдока. — Информации просто нет.

— Но…

Мысли вихрем закрутились в голове. Образы, формулы, случайные фразы. То, что я читала, то, что слышала, то, что чувствовала. Небольшое усилие — и я уняла этот хаос, быстро разбив на потоки и, вычленив главное, резко спросила:

— Кто такие близнецы?

Улыбка вмиг исчезла с губ Мэдоки, а лицо приобрело привычное мне расслабленно-безмятежное выражение.

— Мои племянники, — добавив в голос удивленные нотки, сказала она.

— Кто. Такие. Близнецы. — С нажимом повторила я.

— Мои… — начала было Мэдока, но ее перебил Нобу:

— Считай, что твои тени, — сказал Красный.

Перевела взгляд на него.

— Не надо глядеть на меня так грозно, Акира, — чуть прищурившись, улыбнулся он. — Истинные гиннеко рождаются нечасто, а растворяются еще реже. Живых свидетелей нет, записей нет. Кто знает, что произошло с близнецами, когда они доставали тебя из того котлована. Такие искажения Тени не могут пройти бесследно для Неко. Все, что мы можем — наблюдать, думать, строить предположения. Если кто сейчас и знает о тебе больше, чем ты сама — так это Иоши.

Не сдержав любопытство, я спросила:

— Ты возьмешь его в ученики?

— Нет, — вздохнул Нобу и, почесав бровь, неохотно признался: — Мне нечему его учить. Скорее наоборот.

— Если позволишь, — кашлянув, сказал Прошлый, — я был бы не прочь занести в архивы наблюдения Иоши и его выводы.

— Позволю, — буркнула я и добавила: — Только запрячь поглубже. Не хочу, чтобы все, кому не лень, могли ознакомиться… с цветом моего белья.

Библиотекарь лишь фыркнул и, быстро почесав кончик носа, коротко кивнул. Кстати, сказать, из всех Старейшин он единственный был серо-серой масти. Внутренний, который до сих пор не проронил ни слова, тоже оказался гиннеко. Причем типичным, даже описывать скучно, цвет глаз и нюансы черт лица роли не играют.

Кстати, о нашем архиве. Я достала свиток, который мне оставил Тэдэши, и протянула его Прошлому.

— Вот это тоже закопай, — попросила я. — Только сначала я хочу, чтобы вы все его прочитали и высказались. Особенно ты, Митсуо.

Старейшины заинтересованно переглянулись, а свиток пошел по рукам.

— Откуда это у тебя? — поинтересовалась Мэдока, читая копию протокола допроса через плечо Хотэки.

Коротко рассказала о последней миссии нашей команды и ее результатах.

— И ты отправила этого чоусакана к Учиха? — выслушав мой рассказ, уточнила Будущая.

— К капитану Шику. А уж как там сложится…

— Идея неплохая, но зря ты сначала не рассказала нам. Встречу с Учиха Митсуо или мне устроить куда проще.

— Не уверена, что нашему клану надо сильно светиться в этом деле, — возразила я. — Больно плохо пахнет.

— Согласен с Акирой, — сказал Митсуо, дочитывая свиток.

Он передал копию протокола Внутреннему, вытянул ноги, засунув их под стол и, откинувшись на руки, чуть запрокинул голову. Хорошо, не лег на пол. Хотя, подозреваю, если совещание затянется, то может дойти и до этого. Да, никак не ожидала, что обстановка в зале Совета будет настолько… неформальной.

— У дайме нет прямых наследников, — глядя в потолок, задумчиво проговорил Митсуо. — Двоюродных, троюродных и так далее тоже. Эту ветвь планомерно вырезали. Акихико из побочной и на настоящий момент он, действительно, может претендовать на титул дайме в случае смерти действующего.

— Он же, вроде, племянник Первого Советника? — уточнила я. — А тот и постарше, и поглавнее будет.

— Там есть нюансы с мужской и женской линиями, поэтому если говорить о наследовании дайме, то Акихико идет впереди своего дяди. Первый Советник — Кисиу Масаши — вполне разумный человек.

— В отличии от Акихико, — сказала я. — Вы все читали копию протокола, а я этого… человека видела. Он безумен.

— Безумец во главе Страны Огня… — протянула Мэдока. — Плохой вариант. Разумно будет ликвидировать.

— Резонанс, — возразил Митсуо. — Давайте исходить из самого провального варианта. Хотэка, что мы можем противопоставить Конохе в случае обострения?

А вот сенсей не стал стесняться и улегся на пол, заложив руки за голову.

— С учетом союзных Учиха, отобьемся, но без гарантий, — задумчиво проговорил он. — Это если исходить из самого плохого варианта. А дальше — все. Потери будут большие, а сценарий с внешним нападением после внутренней стычки мы уже проигрывали на примере Учиха. Вот если бы присоединить Тонбо…

— Акира? — ласково спросил Нобу.

— Я не пойду замуж за Акио, — резко ответила я. — Присоединяйте к нам Тонбо другими способами. Наш дайме пока еще жив и здоров, так что время у вас есть. А если исходить из самого хорошего варианта?

— Тогда завтра Акихико подавится косточкой от вишни при многочисленных свидетелях и наследником дайме станет вполне вменяемый Первый Советник, — усмехнувшись, ответила Мэдока. — Предлагаешь рассчитывать на это?

— Акира, ты обсуждала ситуацию со своей командой? — спросил Хотэка.

— Нет еще, не было возможности.

— Обсуди. И послушай, что скажет Шику. — Одним плавным, неуловимым движением Серый привел себя в сидячее положение и принял прежнюю чинную позу. — Согласен с Мэдокой — Акихико нужно ликвидировать. Вопрос только когда и как.

— Согласен. — Митсуо тоже благонравно уселся, хотя получилось у него и не так красиво, как у сенсея. — Когда, как и так, чтобы не было следа к клану Неко. Нам совершенно не нужно обострение с Конохой. А ликвидация наследника дайме без официальной миссии приведет именно к этому. С чоусаканом пусть решают Нара, вмешиваться не будем.

— Согласна, — сказала я. — У меня к этой наследной мрази свои личные претензии.

— Акира… — начал было Нобу, но, поймав мой взгляд, замолчал. — Хорошо, — сказал он после секундной паузы. — Согласен, если кое-кто из присутствующих пообещает не лезть куда не надо.

— В куда не надо свежеприобретенные тени не пустят, — хмыкнула я.

Нобу лишь фыркнул. Хотэка, немного наклонив голову к плечу, мимикрировал под Джоконду. Мэдока возвела очи горе. Митсуо изогнул одну бровь. Библиотекарь вскинул руки в жесте капитуляции:

— А я как все. Это, вообще, не мое дело.

Внутренний Старейшина деланно прокашлялся:

— Теперь, когда мы пришли к единогласному мнению по такому важному вопросу, может, займемся, наконец, делом?

— Опять ты со своими помойками. — Медока начала массировать виски.

Так, а вот теперь пора линять. Все важные лично для меня вопросы обсудили, а дальше сами-сами-сами. Хотя…

— У меня есть еще один вопрос, — сказала я.

Однако какое нездоровое возбуждение вызвали мои слова. Видать, Внутренний тот еще зануда, раз Совет в почти полном составе так жаждет подробно мне ответить.

— Что там с эхом, которое засекли патрули на Планах?

— Пока ничего, — ответил Нобу. — Появлялся пару раз, но мельком, отследить точку входа не успели. А уж после того, что ты устроила… Если смелый дурак, то сунулся на Планы и умер, если умный трус, то еще нескоро появится. Как только будут какие-то новости, я тебе сообщу.

— Понятно, — протянула я. — И еще один вопрос. С гиннеко, тетсунеко и донеко мне все ясно, а серые с серым — они кто?

— Гражданские, — пожал плечами Прошлый. — Нам доступны базовые Теневое зрение и урезанное Теневое перемещение. Ген-йоки ограничивается одним клинком и требует дополнительной индивидуальной настройки. Не всем же армии побеждать и судьбы мира вершить, кто-то должен и хлеб печь.

Внутренний вновь выразительно покашлял, и я поспешила вскочить на ноги.

— Ну не буду больше отнимать ваше время, — мило улыбнулась я.

Пять убийственных взгляда были мне вместо «До свидания». Нет, ну, а что бы вы хотели? Это вы тут взрослые и умудренные опытом, а мне всего пятнадцать лет. Какие помойки, у меня одни мальчики на уме.

Кстати, о мальчиках. Маячки моих мальчишек можно даже не проверять — ночь на дворе, поэтому обсуждение нашей последней миссии придется отложить на завтра, а сейчас баиньки. Мы — шиноби — народ режимный: прием пищи и сон строго по расписанию.

Утром пришел вызов от Шику — капитан собирал команду на нашем полигоне. Всегда говорила, что терпение — добродетель, а спешка нужна лишь при ловле блох. Вот и сейчас организацией сбора команды занялся капитан. И даже если это просто очередная тренировка, обсудить последнюю миссию она нам не помешает.

На полигон мы все пришли одновременно, и первым делом меня поздравили с получением нового звания.

— Которого из? — криво усмехнулась я.

— Я слышал о твоем поединке, — прищурился Шику. — Это имело последствия?

— Ну теперь я одна из Старейшин клана, — сообщила я, скромно потупив глазки.

— И что теперь? — спросил Изаму. — Уйдешь в отставку?

— Своею властью я решила остаться в регулярных войсках, — ответила я. — А остальные пусть крутятся, как хотят.

— А так можно?

— У Неко все можно, — вместо меня ответил Тобирама. — Это очень… своеобразный клан.

— Но-но! — тут же вскинулась я, и Тобирама церемонно склонил голову:

— Со всем почтением и уважением.

— Изменения все равно неизбежны, — сказал Шику. — Надеюсь никто всерьез не рассчитывал, что мы до конца жизни будем работать в таком составе?

— А так можно? — невинно хлопая глазами, спросила я.

— Нет, — отрезал капитан. — Акира, что произошло, после того, как ты нас покинула? Когда Тобирама перенес нас по метке на кунае, то мы обнаружили только куски человеческих тел и полностью развороченную местность. И твои вещи.

Он протянул мне мой рюкзак. Поблагодарив, я забрала имущество, но отвечать не торопилась. Я полностью доверяла капитану, но то, что, действительно, случилось относилось к интимной сфере даже внутри моего клана, чего уж говорить о чужаках. Пришлось собрать в кучку все свои умственные способности и напрячь воображение, чтобы сказать:

— Капитан, я не могу рассказать подробности. Еще до того, как началась та миссия, я по неопытности совершила одну большую ошибку, последствия которой вы наблюдали. К трупам я отношения не имею. Рядовой состав банды ликвидировали Микигава и Хидаримуки. Мой… уход произошел уже после окончания резни.

— А что с телохранителями Акихико? — спросил Шику.

— Когда я… ушла, они были живы и здоровы. Вы нашли их?

— Нет. Среди сохранившихся фрагментов тел их… хм-м… части мы не опознали.

— Получается, с высокой долей вероятности они до сих пор живы и здоровы?

— Получается так.

— Плохо, — я нахмурилась. — Они сильные шиноби. Хидаримуки владеет техниками Земли и Воды, есть еще третья стихия, но она слабее выражена и ее я не опознала. Микигава неплохой сенсор и владеет гендзюцу. Уровень накладываемых иллюзий средний, но помимо этого он эмпат — хорошо чувствует направленные эмоции.

— Так вот как он нас засек, — протянул Тобирама.

— Да, — кивнула я. — Подобраться к нему незаметно очень сложно. Можно скрыть чакру, внешне скрыть эмоции тоже можно, а вот подавить их…

— Это очень ценная информация. — Шику тепло посмотрел на меня и чуть улыбнулся. — Спасибо, Акира.

Улыбнулась в ответ. Откровенно говоря, я испытывала средней степени тяжести чувство вины перед командой. Все-таки, как ни крути, а этим своим «погружением» я их здорово подвела. Ну хотя бы информацию собрала, все хлеб.

— Нужно установить наблюдение за окружением Акихико, — сказал Тобирама. — Если Микигава и Хидаримуки живы, они обязательно вернутся к хозяину.

Шику бросил на него острый взгляд и очень выразительно помотал головой.

— Это исключено, — сказал капитан. — Наша миссия завершена, закрыта и оплачена.

— Но…

— Исключено, — повторил капитан. — У нас нет никаких оснований продолжать. Расследование по делу банды Бродячие Палачи завершено.

— Так что — мы бросим все как есть?! — возмутился Тобирама.

— Миссия завершена, — с нажимом повторил капитан. — Дело закрыто.

Несколько минут Тобирама сверлил Шику взглядом, а потом криво усмехнулся и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Вот же дерьмо.

— Есть копия протокола допроса назначенных главарей банды, — как бы между прочим сказала я. — Она хранится в архиве моего клана.

— Ты говорила с Тэдэши? — снова прищурился капитан.

Я кивнула.

— Он просил меня устроить ему встречу с Учиха. Твоя идея?

Я снова кивнула.

— Почему копию протокола он отдал тебе?

— Чтобы не скомпрометировать Коноху. В нашем архиве ненужные глаза исключены даже чисто теоретически. Но это свидетельство есть.

— Хорошо, — протянул Шику и, помассировав переносицу, тяжело вздохнул. — Или плохо. А о самом Акихико у тебя есть мнение?

— Он безумен, — коротко ответила я. — И если он станет дайме, то, в искренней заботе о процветании и благополучии Страны Огня утопит ее в крови.

Тобирама бросил на меня благодарный взгляд и коротко кивнул:

— Я тоже так считаю. Думаю…

— Стоп! — рявкнул Шику так, что мы аж подпрыгнули.

Массируя переносицу и болезненно морщась, капитан внимательно оглядел каждого из нас, задержавшись на Тобираме:

— Дело закрыто, — повторил он. — Что бы мы ни знали, думали или считали — это не более, чем наши думки. Кисио Акихико — племянник Первого Советника и наследник дайме. А защита дайме и членов его семьи является одной из прямых обязанностей Скрытого Листа. Я ясно выразился? Тобирама?

— Предельно, — сквозь зубы процедил пра-пра-потомок.

— Акира?

— Служить и защищать, — осклабилась я.

— Изаму?

— А я, вообще, молчу. Со всем благоговением.

— Вот и хорошо. — Капитан тяжело вздохнул. — Акира, ты в каком состоянии?

— В нормальном. Немного запаздывает реакция, но если мне дадут дня два-три, то я полностью восстановлюсь.

— Хорошо. — Капитан поднялся и еще раз оглядел нас. — На сегодня все. Завтра тренировка в обычном графике.

— Есть! — хором гаркнули мы.

После того, как Шику нас покинул, Изаму поинтересовался:

— А ничего, что Акира чунин? Она, вообще-то, теперь может сама возглавлять команды.

— Ага, на прополке огородов, — усмехнулась я. — Изаму, чем реже ты будешь вспоминать о том, что теперь я целый чунин, тем лучше. У меня нет ни малейшего желания покидать команду. А еще я хотела сказать вам обоим большое спасибо.

— Вот это уже интересно, — хмыкнул Тобирама. — Я жду подробностей.

От моих мальчишек у меня не было секретов, поэтому я просто рассказала о том, что произошло, и какова их роль в том, что я до сих пор копчу это небо. После того, как я закончила рассказ, некоторое время они молчали. Наконец Тобирама сказал:

— Прости, Акира, но я повторюсь — у вас очень своеобразный клан. Я не все понял, но общая идея ясна. Может, повесишь на меня еще пару маячков? Если это удержит тебя от следующего «растворения», то я согласен и на десяток.

— Перебьешься, — фыркнула я. — Тут важно не количество, а качество.

Тобирама одарил меня долгим взглядом и в кои-то веки промолчал. Да, дорогой пра-пра-потомок, я уже тебя люблю. Но ты же умный, поэтому молчи и не возникай, я еще сама не до конца разобралась в своих чувствах.

— Может, по домам? — предложил Изаму. — Я провожу Акиру.

Тобирама охотно согласился с таким раскладом. Вот гад. Хотя отдаю должное его чувству самосохранения — от таких стремных персонажей, как я, разумный человек будет держаться подальше. Поэтому мы распрощались с пра-пра-потомком и пошли каждый в свою сторону. Вернее, Тобирама отправился по своим делам, а мы с Изаму двинулись к моему клановому кварталу. По дороге мы по большей части молчали, изредка обмениваясь мнениями ни о чем. У ворот остановились.

— Ты сожгла свой ген-йоки, — произнес Изаму. — Оно того стоило?

— Да, — ответила я и, сняв маскировку, прямо посмотрела на него своими естественными глазами.

Нежным, бережным движением Изаму взял мое лицо в ладони и, чуть наклонившись, вгляделся в овальчики.

— У тебя новые ножны, — сказал он.

— Это потому, что у меня новый ген-йоки.

— Ты как-то говорила, что ген-йоки — душа Неко.

— Красивые слова, — я чуть изогнула губы в улыбке. — Образ. Это оружие, Изаму. Случается, что оно приходит в негодность.

Изаму ничего не ответил, продолжая вглядываться в мои глаза. Что он пытался там увидеть? Мою сожженную душу? Он убрал ладони. Указательным пальцем ласковым жестом провел от виска к подбородку, словно очерчивая полукруг.

— Увидимся, — шепнул он.

И исчез. Вот натурально испарился в воздухе — видимо, это его чертова техника ускорения. Я смотрела на взметнувшиеся листья, которые, плавно планируя, опускались на землю. Изаму, ты — мужчина моей мечты, но ты слишком юн. Хотя… Вот честно, я уже не чувствую себя тетенькой сильно за ЧО, но и пятнадцатилетним подростком тоже не ощущаю. Какая-то вневозрастная химера, вот чес слово. Физиология vs психология? Ну и где тот умный человек, который объяснит мне, какие ставки в этом поединке? Или опять придется разбираться самой? К черту, не хочу я сейчас ни в чем разбираться. А чтобы обрести гармонию в растрепанных чувствах или растрепать их до полной невменяйки есть один испытанный способ.