Реформаторы (джен)

Хронология

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

Сентябрь 1999 — Гарри поступил на службу в Аврорат

31 декабря 2001 — свадьба Рона и Гермионы

Декабрь 2003 — свадьба Гарри и Джинни

21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремёсел

17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера

4 января 2006 — рождение Розы Грейнджер-Уизли

Действия в главе разворачиваются: 13 октября 2006 — 31 января 2007

В середине октября Гермиона отправилась в Азкабан для знакомства с оборотнями и вернулась оттуда донельзя потрясенной.

— Ужасно зловещее место! — воскликнула она, вздрогнув от накативших воспоминаний. — Холодно, мрачно, сыро и безнадёжно. В общем, я увиделась с пятью отобранными заключёнными, и все они согласились испытать на себе новую разработку аконитового зелья.

— Здорово! — поддержал Гарри.

— А вот и нет, всё весьма печально. Кажется, они в таком отчаянии, что готовы на что угодно, лишь бы выбраться оттуда. Они будто считают, что заслужили пожизненное заключение только потому, что однажды укусили кого-то. Чувствуют вину и боятся себя. Знаете, что я узнала? Там в одной камере сидят оборотень и его жертва, которая в свою очередь заразила ещё кого-то. Можете себе такое представить?

Гарри решил даже не пытаться.

— Сколько добровольцев тебе нужно? — спросила Джинни, помогая только что поевшему Альбусу срыгнуть.

— Кроакер с Малфоем договорились для начала о трёх. Я собираюсь провести их медицинский осмотр и оставить кандидатов только с самым крепким здоровьем. Если таких будет слишком много, проведём жеребьёвку.

Первое испытание состоялось спустя три недели в полнолуние. В этот вечер Рон пришёл в гости к Поттерам с малышкой Розой, которую сразу же передал Миффи. Эльфийка усадила девочку за стол на высокий стульчик рядом с Джеймсом.

Гарри и Джинни перехватили Рона у камина на кухне и проводили в гостиную. Однако тот был настолько взбудоражен, что даже не смог дождаться, пока подадут сливочное пиво, и разразился бурной тирадой.

— Мы сражались с Пожирателями смерти, нас несколько часов держали на дне хогвартского озера, мы боролись с дементорами, пережили Адское пламя, оседлали дракона, но этого ей оказалось мало! Она решила в разгар полнолуния подержать за ручку оборотней!

— Они ведь будут в клетках для безопасности, — сказала Джинни, передавая брату кружку с пивом. — А у Гермионы с собой будет волшебная палочка на случай, если стальные прутья не выдержат. С ней ничего не случится.

— Ты бы так не говорила, если бы Гарри попал в такую же ситуацию, — пробурчал Рон, резко поставив кружку на кофейный столик.

— Он творил вещи и похуже, — возразила Джинни. — Думаешь, быть аврором — это сплошной праздник и веселье?

— Гермиона бы не пошла на ненужный риск, — добавил Гарри. — Она уж точно всё предусмотрела; даже то, чего никогда не произойдёт.

— Вы её не слышали последние недели. Она видит в них жертв ужасного невезения и изгоев общества. Она даже не представляет, насколько опасными они могут быть.

— Только во время полнолуния, — машинально поправил Гарри.

— Сейчас и есть полнолуние! — проорал Рон.

— Да, но они все приняли улучшенную версию аконитового зелья, — попытался успокоить его Гарри.

— Нет, они приняли малфоевское зелье, да ещё и в минимальной дозировке. Почему, ты думаешь, я так волнуюсь.

— Ты должен ей доверять, — нахмурилась Джинни. — В отличие от тебя, Гермиона никогда не делала глупостей. Так что перестань вести себя как ребёнок.

Рон побагровел, и Гарри подумал, что тот сейчас отругает сестру, но, к счастью, обошлось: он просто бросил на неё убийственный взгляд и сказал Гарри:

— Никогда не понимал, почему ты женился на этой гарпии!

— Любовь слепа.

— Вот уж точно, — проворчал Рон и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Моя жена проводит ночь с Малфоем, а я даже не требую развода! Надеюсь, она осознаёт, как сильно ей повезло со мной.

Они уложили детей спать и собрались за столом. Спускаясь на кухню, Гарри пытался понять, почему Рон так упорно ненавидит Малфоя. Тот, конечно, всегда показывал свою неприязнь к ним и даже откровенную агрессию, но в последние годы Рон достаточно повзрослел, чтобы не поддаваться влиянию отношений, сформировавшихся в детстве и юности.

Гарри отдавал себе отчёт, что сам судит о Малфое по сценам, которые видел глазами Волдеморта. Он наблюдал растущее отвращение к поручениям Тёмного Лорда и был уверен, что Малфой не Пожиратель смерти. Но у Рона этого всего не было. Он помнил пытки Гермионы в Малфой-мэноре и отчаянную попытку Драко сдать их Волдеморту, когда они наконец нашли в Хогвартсе всё, что было нужно.

Нельзя сказать, что недоверие и враждебность Рона к сокурснику из Слизерина были основаны на пустяках. Но несмотря на то, что Рон, как правило, был самым обидчивым из них всех, это не помогало Гарри его понять.

И только увидев, как Рон, усевшись за стол, нервно взглянул на кухонные часы, он наконец-то всё понял. Его пугала опасность, которой Гермиона готова была подвергнуться ради успехов в деле оборотней. Он знал, что его жена сделает всё возможное, чтобы снять с них проклятие, но не мог попросить её сдаться, потому что для убеждений Гермионы это было бы настоящим оскорблением.

Оказавшись в ловушке между желанием поддержать в начинаниях и страхом за неё, Рон выплëскивал негативные чувства на Малфоя, которого было так удобно ненавидеть, тем более что он и был ответственен за сложившуюся ситуацию. В общем, подумалось Гарри, даже Малфой может быть полезен!

После ужина Джинни пригласила брата остаться переночевать; без сомнений, она тоже поняла, что Рон нуждается в поддержке.

На следующее утро к завтраку к ним пришла довольная, но уставшая Гермиона.

— Они обратились и оказались во власти лунного безумия, — не удержавшись от сладкого зевка, сказала она и с аппетитом набросилась на тарелку с овсянкой. — Но это нормально, потому что мы дали им только четверть дозировки. Зато они сохранили больше воспоминаний о прошедшей ночи и не почувствовали ничего странного... Ну, кроме того, что и так с ними происходит каждое полнолуние. Малфой посчитал первое испытание очень обнадëживающим.

— Ага, так и вижу его павлинью походку, — проворчал Рон, разделывая на части желток из яичницы.

— Роза хорошо спала? — Гермиона проявила мудрость и сменила тему на более безопасную.

* * *

В доме на площади Гриммо жизнь стала немного сложнее. Джеймс в свои семнадцать месяцев, наконец, понял, что можно стоять, не держась за стены и мебель, так что теперь обе его руки не оставались без дела.

Всё, что находилось в опасной близости от его маленьких ручек, могло быть схвачено и резко брошено на пол, использовано как тупой инструмент, сломано или порвано. Хотя взрослые и эльфы старались ставить всё хрупкое повыше, но иногда всё же автоматически оставляли вещи первой необходимости в пределах досягаемости, потому что знали, что они понадобятся через пару секунд. Однако стоило лишь на мгновение отвлечься, как неугомонный малыш хватал всё, что привлекало его внимание.

По возвращении домой Гарри приходилось следить за открытой бутылкой сливочного пива и за рабочими документами, принесёнными из Аврората. Мантии и обувь нужно было тщательно прятать сразу, чтобы на следующее утро найти их целыми и невредимыми. Однажды он едва успел остановить Джеймса, когда тот схватил торчавшую из кармана мантии волшебную палочку.

Джинни, занимавшейся детьми целый день, было трудно и физически, и морально. Ей приходилось ждать, пока освободится кто-нибудь из эльфов и присмотрит за малышами, чтобы наконец умыться, одеться и поесть или даже чтобы просто сходить в соседнюю комнату за какими-то вещами.

— У меня больше нет времени даже на чтение спортивных журналов, — пожаловалась она как-то вечером Гарри. — Как можно сосредоточиться, если каждые пять минут приходится вставать и отвлекать ребёнка для предотвращения очередной катастрофы? Как только он затихает, я начинаю гадать, что ещё он задумал.

Но на Джеймса трудно было долго сердиться. Было очевидно, что не от плохого характера он уничтожал всё, что попадалось под руку. Прежде всего, он отличался ненасытным любопытством, но пока ему не хватало точности и деликатности. Он набрасывался на хрупкие и ценные вещи не из вредности: эти сокровища так тщательно охраняли, что это ещё сильнее подталкивало его любопытство схватить их, как только те оказывались в пределах досягаемости. Правда, делать это получалось не самым безопасным и бережным способом.

А когда Джеймс переставал бегать по дому или исследовать окружающий мир, то сразу становился большим любителем обнимашек и смотрел на родителей взглядом, полным безграничной любви. Что бы ни говорила Джинни, она была счастлива сидеть дома и присматривать за сыновьями и нисколько не завидовала выбору Анджелины и Гермионы.

Отношения между братьями наладились. Джеймс смирился с присутствием младшего брата, пусть по-прежнему и требовал много внимания матери. Джинни ценила возможность немного передохнуть, и по субботам после обеда Гарри часто гулял с Джеймсом, чтобы дать жене побыть несколько часов в тишине и спокойствии наедине с Альбусом. Гарри отправлялся на маггловскую игровую площадку в миле от дома. Джеймс был ещё слишком мал для большинства каруселей, но там была горка для малышей, с которой он никогда не уставал спускаться. Когда Гарри удавалось уговорить сына слезть с горки, они пинали мяч по лужайке, иногда даже вместе с другими детьми.

Воскресные дни были настоящим отдыхом. Джеймс оказывался не столь изобретателен на выходки, потому что был сильно занят наблюдением за старшими — Тедди, Виктуар, Доминик и Фредди. Кроме того, рядом постоянно было слишком много взрослых, которые могли вмешаться в случае надвигающейся беды. И что самое интересное, опасность грозила не вещам, а скорее лично Артуру и Молли, которые чересчур баловали внуков.

И дома, и на работе были постоянные авралы, и Гарри чувствовал, как время утекает сквозь пальцы.

* * *

Второе испытание с оборотнями состоялось через двадцать восемь ночей после первого и прошло быстро. На этот раз Рон уже смирился с ситуацией и остался у себя дома. Однако на следующее утро перед уходом Гарри на работу он связался с ними по каминной сети:

— Все пошло не так, — сказал Рон, даже не поздоровавшись.

— Гермиона ранена? — взволнованно спросил Гарри, а Джинни испуганно ахнула.

— Нет, но один из оборотней мёртв. Гермиона полностью раздавлена, я дал ей успокоительное, она сейчас спит. Джинни, ты можешь прийти и побыть с ней, пока она не проснётся? У меня, как назло, важное собрание в гильдии.

— Буду как можно скорее, — ответила Джинни. — Только отведу детей к маме. Где Роза?

— Я отправлю её в Нору, пусть Гермиона спокойно поспит. Эльфы присмотрят за малышкой, пока наша няня не придёт.

Вернувшись вечером, Гарри застал жену и сыновей уже дома. Чтобы узнать окончание утренней истории, пришлось подождать, пока Джинни уложит детей спать.

— У одного из оборотней, Вульфа Лукоса, случился припадок в самый разгар полнолуния, — сказала она. — Они видели, как тот корчится от боли и умирает у них на глазах. Никто ничем не мог помочь, и Гермиона сильно переживает из-за этого.

— И есть из-за чего, — согласился Гарри.

— Да, это печально. Она хочет всё прекратить.

— Жаль, если бы зелье сработало, это действительно помогло бы оборотням.

В итоге, вопреки желанию Гермионы, испытания продолжились. Вскрытие погибшего оборотня дало Малфою и Кроакеру пищу для размышлений, после чего была разработана новая формула аконитового зелья.

— Я сделала всё возможное, чтобы остановить опыты, — рассказывала им Гермиона одним вечером, — но оказалась в меньшинстве. Драко утверждает, что новое зелье безопасно, но он знает не больше меня. А Кроакеру вообще плевать на потери. Для него оборотни — лишь подопытные кролики без намёка на личность. Даже сами оборотни умоляли меня продолжать. Я хотела сказать им, что они не обязаны проходить через всё это, но они ответили, что ни за что не сдадутся, уж лучше они умрут ради совершенствования формулы зелья, чем будут жить, зная, что минутная слабость приговорила их собратьев к мучительной ежемесячной трансформации.

Гарри с некоторым удивлением понял, что понимает решение оборотней лучше, чем Гермиона, которая не оставляла надежды их переубедить и пообещала заглянуть ещё раз перед началом следующей серии опытов.

Однако оборотни оставались непреклонными и к новому полнолунию были готовы к участию в испытаниях.

— Нет, ну можете себе это представить? — заметил Рон, когда добрался до Гарри и Джинни через камин сразу после ухода Гермионы. — Теперь мне приходится уговаривать её пойти туда и убеждать, что это её долг перед сообществом оборотней. Я хочу убить Малфоя.

Гарри и Джинни задумчиво переглянулись.

— Ты понимаешь, что если с зельем всё выгорит, то тебе придётся признать, что Малфой совершил в своей жизни хотя бы один хороший поступок? Будет забавно, — Гарри даже слегка вздрогнул от открывшейся перспективы.

— Не удивлюсь, если в итоге его даже наградят орденом Мерлина или выпустят карточку от шоколадных лягушек, — задумчиво добавила Джинни и с хитрым блеском в глазах повернулась к Гарри: — Как думаешь, Рон все ещё их собирает?

К счастью, ночь закончилась без происшествий. Смертей не было, и двум выжившим оборотням впервые после укуса не пришлось проходить через болезненную трансформацию.

— Один начал рыдать посреди ночи, — рассказала им Гермиона на следующий день. — Я подумала, что ему больно или что опять всё начинается сначала, но когда он успокоился, то объяснил, что наконец-то снова почувствовал себя человеком. В его глазах была такая надежда, когда он благодарил Драко…

Гарри был потрясён этой историей и всерьёз подумал, что Джинни как в воду глядела, когда предсказывала Малфою карточку от шоколадных лягушек.

* * *

С наступлением нового года проект, над которым несколько месяцев работало Бюро магического законодательства, наконец, был принят. Сьюзен, продолжавшая аккуратно сообщать Гарри обо всех новостях, в один из его визитов рассказала, что предложения Белинского претерпели ряд изменений, но в целом дух реформы был соблюдëн. Благодаря старым хогвартским связям Гарри получил окончательный текст ещё до его публикации в прессе. По мнению Гермионы, это был самый минимум, которого хватало лишь на то, чтобы избежать включения в чёрный список Amnesty International. А вот с точки зрения волшебников судебная реформа выглядела революционной.

В газетах новый проект без стеснения критиковали и выражали серьёзные опасения, что с его принятием безопасность волшебников окажется под угрозой. Вынесение новых положений на публичные обсуждения ещё до их принятия было новшеством министра Шеклболта. Раньше указы подписывались, и только потом уже начинались дебаты... после их принятия. Гарри сильно сомневался, что волшебников предупреждали о декретах об образовании, которыми Министерство пыталось заставить его замолчать на пятом курсе Хогвартса и сделать бессильным.

Поэтому текст законопроекта подвергся большой критике, но по мере того, как дебаты набирали обороты, время от времени раздавались голоса тех, чьи родственники стали жертвами поспешного правосудия или пострадали от действий прошлого министра. И вот эти люди всячески поддерживали изменения и радовались, что некоторые высокопоставленные лица будут лишены своих привилегий.

Министерство пропустило мимо ушей недовольные возгласы, изменило несколько незначительных мелочей, которые больше всего задели чувства волшебников, и обнародовало текст законопроекта в двух частях: первая называлась Декретом об организации надлежащего правосудия и работы Визенгамота, а вторая — положение «Стандартные и чрезвычайные судебные процедуры».

В день, когда эти тексты стали официальными, Фосетт развесил их на стенах штаб-квартиры и пригласил авроров на совещание.

— Развешенные документы вступят в силу через два месяца. Я бы хотел, чтобы мы их вместе просмотрели.

Он начал с краткого объяснения первого декрета, пояснения по которому Гарри уже получил от Сьюзен всего пару дней назад. Самое главное в нëм — это наделение судейских органов независимостью от действующей власти.

— И где же тогда будут проходить слушания, если не в Министерстве? — спросил Клэнси Пилигрим.

— Официально ещё не решено, но ходят разговоры об особняке Кэрроу. Он расположен достаточно далеко и имеет слишком плохую репутацию, чтобы после войны на него нашёлся покупатель.

При упоминании фамилии владельца дома вокруг поднялась волна перешëптываний. Кэрроу сидели в Азкабане, и всё их имущество конфисковало Министерство. Судя по всему, идея использовать фамильное поместье в качестве места для осуждения таких же преступников пришлась аврорам по душе.

Затем Фосетт описал более нейтральные изменения, которые не должны были вызвать среди авроров бурю возмущения: обязательный отвод судей, имевших прямое или косвенное отношение к процессу, принятие показаний от неволшебников, таких как магглы или разумные магические существа. Последняя ремарка вызвала у некоторых недовольный ропот.

Командир продолжил рассказывать об изменениях в доказательной базе, которая теперь не ограничивалась свидетельскими показаниями и магическими демонстрациями. На этом моменте многие взгляды обратились на Гарри. Большинство авроров читали отчёты о судебном заседании над Гримстоунами и радовались победе одного из своих. Гарри попытался сделать вид, что ничего не заметил, и сосредоточился на словах Фосетта.

Наконец, тот перешёл к более деликатным темам и начал с появления прокуроров, обрисовав роль, которую они теперь будут играть в зале суда. Когда авроры поняли, о чём идёт речь, то разразились недовольными возмущениями.

— Это наша работа! — громогласно заявил Гильярд Хобдей.

— Если мы им больше не нужны, пусть скажут об этом лично!

— А если они решат не вызывать нас в качестве свидетелей, то чем мы будем заниматься?

— Они уничтожат весь смысл нашей работы!

Фосетт поднял руки, призывая всех к тишине:

— Как и нас, прокуроров будет назначать Министерство. Мы на одной стороне, у них те же причины до последнего сражаться за дела.

— И кто именно будет их назначать? — поинтересовалась Дженис.

— Глава магического правосудия, — сообщил Фосетт. — То есть, по сути, Отдел магического правосудия, а именно Министерство. Как известно, кресло под министром начинает гореть, если преступники не арестованы. Вспомните, что случилось с Фаджем. Прокуроры станут напарниками по работе, а не противниками.

— У них будет право затребовать у нас дополнительные доказательства? — уточнил Кристофер Саммерс.

— Их цель — сделать обвинение неопровержимым.

— Будто бы мы не умеем делать это сами! — упорствовал Саммерс.

— Взгляд со стороны всегда полезен. Кроме того, их работа будет заключаться в отстаивании наших интересов. Это не самая сильная наша сторона, и это нормально, потому что при наборе сотрудников мы отдаём предпочтение навыкам расследования, инициативе и уровню подготовки по защите от Тёмных искусств. Мы часто оказываемся совершенно беспомощными перед адвокатами, которые мастерски владеют способностью перевернуть всё с ног на голову и искусством ведения прений. Считайте это возможностью заниматься именно тем, что и является ключевым в нашей профессии.

Фосетт позволил аврорам обсудить вышесказанное с десяток секунд, после чего продолжил:

— Наиболее значимы для нас права, которыми отныне будут располагать арестованные подозреваемые. Во-первых, они смогут запросить помощь адвоката сразу после ареста, и в этом случае необходимо будет дождаться его перед тем, как приступать к допросу. Во-вторых, адвокат будет иметь доступ к основным документам по делу: обвинению и доказательствам против своего клиента. В-третьих, мы не сможем держать их в камерах Министерства более двадцати четырёх часов без направления запроса судье, который в течение часа должен принять решение о необходимости ограничения свободы.

Это вызвало шквал возмущения, да столь оглушительный и продолжительный, что было даже бесполезно пытаться что-то сказать. Фосетт и не пытался. Он бесстрастно ждал, пока каждый выразит своё негодование. Через минуту шум немного утих. Командир достал волшебную палочку и выпустил в воздух разноцветные искры, привлекая внимание тех, кто продолжал возмущаться. Все, кроме Малдуна, замолчали.

— Я останусь в офисе! — спокойно сообщил Малдун. — Какой смысл в этих арестах, если нужно вызывать адвоката, который их освободит?

— Не преувеличивайте. Большинству преступников не нужна помощь адвоката, чтобы обмануть нас или отказаться отвечать на вопросы. И кстати, это относится только к тем, кого мы арестовали и удерживаем силой. Те, кого мы вызвали в качестве простых свидетелей и кто может уйти в любой момент, не смогут воспользоваться правом на адвоката.

— Мы должны будем рассказывать задержанным об их правах? — спросил Майкл Корнер.

— В смысле?

— Ну как у магглов. В Америке, например, когда полиция арестовывает человека, они говорят, что он имеет право хранить молчание, что он может вызвать адвоката и что всё, что он скажет, может быть использовано против него.

Это пояснение было встречено ошеломлëнным молчанием.

— Я лучше уволюсь, чем буду рассказывать арестованным подонкам, как избежать тюрьмы, — произнёс наконец Хобдей.

Многие закивали в знак поддержки.

— А магглы точно ловят преступников? — съязвил Малдун.

Фосетт поспешно просмотрел свои записи и с облегчением в голосе сказал:

— Этой информации в проекте нет.

Гарри знал, что оглашение прав арестованным было предложено Белинским, но главы департаментов отклонили его. Все прекрасно понимали, что этого авроры точно не стерпят.

— Адвокаты смогут говорить и делать что угодно во время перекрёстного допроса? Смогут ли они раскрыть клиенту сведения по делу? — спросил Пилигрим.

— Есть строгие рамки, — успокоил его Фосетт. — Если мы заподозрим, что адвокат связан с делом, мы сможем потребовать его замены. Если адвокат разгласит публично то, что услышал во время суда, он может лишиться лицензии. Мы обязаны будем передавать ему часть материалов, но не все, а только те, что не поставят под угрозу расследование. И, наконец, мы сможем обыскивать адвокатов, и прежде, чем получить доступ к клиентам, они должны будут сдать волшебные палочки.

Последний пункт очень порадовал авроров. Не потому, что они боялись, что адвокаты используют против них свою магическую силу, а символизма ради: допросные оставались территорией авроров.

— То есть если мы приведём сюда подозреваемого, то не сможем держать его больше двадцати четырёх часов? — уточнила Примроуз.

— Сможем, если судья даст разрешение, — поправил Фосетт. — Мы должны будем доказать, что есть веские причины ограничить свободу передвижения.

— А если судья решит его освободить?

— Мы сможем вызвать его в качестве свидетеля. Всегда можно найти способ испортить жизнь, если он не захочет прийти к нам добровольно, — напомнил он.

Авроры хитро заулыбались. Гарри подумал, что это было отличной демонстрацией того, что законы всегда можно обойти тем, кто не хочет их исполнять.

— А потом, доказав виновность, мы всё равно должны будем его освободить? — спросил Альберт Хартс.

— И снова судья решает, представляет ли человек опасность, чтобы содержать его под стражей до суда. Если нет, то могут быть приняты дополнительные меры для исключения побега из страны, включая конфискацию волшебной палочки.

Гарри нахмурился. Это решение напомнило о войне и дискреционных решениях Амбридж. Он был уверен, что эта идея пришла в голову уж точно не Белинскому. Разные департаменты Министерства явно вносили значительные изменения в предложения адвоката.

— Однако, — сказал Фосетт, — я вполне уверен, что подозреваемые в убийствах или в использовании Тёмной магии не будут освобождены условно-досрочно. В том числе эта мера будет применяться и к правонарушителям, арестованным магической полицией.

Фосетт, посчитав этот вопрос исчерпанным, продолжил:

— Тем не менее, при подготовке дел придётся быть очень внимательными и осторожными. Суть реформы — перестать полагаться на одни лишь наши выводы и требовать более конкретных доказательств. Придётся собирать больше улик и делать больше колдографий с места преступления. Также нужно будет собирать доказательства, которые подтвердят показания свидетелей, чтобы к их словам прислушались.

— Как будто нам не хватает бумажной работы и отчётов, — запротестовал Симус.

Фосетт кивнул, соглашаясь, и перешёл к заключительным пунктам реформы:

— Осуждённый, посчитавший вынесенный приговор несправедливым, сможет подать ходатайство о повторном рассмотрении дела. Это называется апелляция.

Новый термин вызвал ещё одну волну негодования:

— Что? И нам придётся начинать всё сначала?

— То есть их будут судить до тех пор, пока они не согласятся с приговором?

— Да давайте просто выпустим всех прямо сейчас!

— Тишина! Пожалуйста! Нет, есть только одна попытка апелляции. Итогом этой процедуры может стать как отмена вынесенного ранее приговора, так и ужесточение меры наказания, поэтому адвокаты дважды подумают, прежде чем прибегать к этому праву. С другой стороны, апелляция не приостанавливает действие приговора, а значит, осуждённый останется в Азкабане до второго суда, который состоится не позднее двух месяцев с момента подачи апелляции. Более того, апелляция работает в обе стороны: прокурор также сможет потребовать повторного суда, если посчитает приговор слишком мягким. Если что-то подобное произойдёт, знайте, что можете рассчитывать на меня: я обязательно отправлю заявку в отдел магического правосудия.

Это немного успокоило авроров.

— И последнее, — Фосетт сделал глубокий вдох. — Апелляция, о которой я только что говорил, должна быть подана в течение двух недель после вынесения приговора. Существует ещё одна процедура повторного рассмотрения дела — это пересмотр. Она бессрочна, но для неё должны появиться какие-то новые доказательства, которые поставят под сомнение первоначальное решение.

Гарри сам не заметил, как одобрительно кивнул. Это был хороший способ реабилитировать тех, кто стал жертвой судебной ошибки.

Фосетт снова коротко прошёлся по новым положениям. Затем последовал ещё один раунд вопросов от авроров, которые хотели прояснить некоторые моменты или просто выражали своё несогласие. Командир терпеливо отвечал на все. Наконец, собрание подошло к концу. Когда все начали медленно расходиться, обмениваясь мнениями о только что услышанном, Фосетт подозвал Гарри:

— Поттер, можно тебя на минутку?

Гарри слегка вздрогнул от возникшего чувства вины. Неужели Фосетт узнал о его косвенном участии в разработке этих правил, которые для авроров оказались такими противоречивыми? Он поспешно собрался с мыслями, настраиваясь оправдываться перед начальством.

После приглашающего кивка Гарри занял место напротив и приготовился отстаивать свою позицию. Но Фосетт затронул совершенно другую тему:

— Думаю, ты уже понял, что новый проект побудит судей внимательнее относиться к нашим доказательствам — как в плане превентивного взятия под стражу, так и в плане вынесения приговора. В деле против Гримстоунов ты оказался очень изобретателен и воинственно настроен, и я бы хотел, чтобы ты подумал над тем, как представлять наши дела с наибольшей эффективностью. Я бы хотел, чтобы ты написал отчёт о том, что мы можем сделать, чтобы повысить шансы на положительный исход по всем нашим делам.

— Без проблем, — согласился Гарри, радуясь, что так легко отделался.

— У тебя полная свобода действий. Делай всё, что посчитаешь нужным, — добавил Фосетт. — Если тебе нужно время, я отправлю Харпера к другому напарнику.

— Хорошо, сэр, — поблагодарил Гарри.

— Не забывай, что мы должны за два месяца во всём разобраться. Так что эта задача в приоритете.

— Понял, сэр.

— Вот и хорошо. Удачи.

Гарри понял, что разговор окончен, и отправился на поиски Оуэна, чтобы рассказать о своих новых обязанностях.

— Вот это поворот, конечно, — задумчиво протянул тот.

— Почему? — удивился Гарри. — Это лишь на время.

— Задание, которое даёт тебе право просматривать досье всех авроров, — заметил Оуэн. — Это всё равно что командовать ударным спецотрядом.

— Это будет только офисная работа, а не полевая, — возразил Гарри.

— А вот это уже плохая новость, — согласился Оуэн. — Как по мне, так это ещё большая головная боль, чем командовать операцией. Ты будешь нести ответственность за все наши проигранные дела.

— Просто прекрасно, — кисло вздохнул Гарри.

— Ты получил то, что заслужил. Ведь именно из-за тебя этот чёртов Белинский вообще смог представить свой проект в Министерство.

— Что? — изумлëнно переспросил Гарри, гадая, чем он себя выдал.

— Да, скорее всего, именно заседание по делу того мальчика, подвергшегося тёмному проклятию, натолкнуло его на эту мысль.

— А-а, ну да, — закивал он, с трудом пытаясь скрыть облегчение. — Помалкивай об этом, ладно? Не хочу, чтобы все авроры ополчились на меня.

— Похоже, что ты не особо возмущён всем этим.

— Моего крёстного посадили в тюрьму на несколько лет без суда, а у меня чуть не отобрали палочку из-за несправедливого разбирательства. Поэтому, как бы это ни беспокоило меня как аврора, я всё-таки считаю, что новый законопроект несёт благо.

Гарри смутился, когда понял, что слишком сильно повысил голос и что его слова услышали все, кто был рядом. Он не сомневался, что через час об этом будет болтать весь отдел. С другой стороны, ему больше не придётся притворяться, что он против.

— Ты знал, что так и будет, когда представлял дело мальчика именно в такой манере?

— Нет, — искренне ответил Гарри. — Честно говоря, аргументы Белинского, да и в целом его схема работы меня очень раздражали, и я не получил от процесса того, что ожидал. Я был невероятно зол на него, когда вышел из зала суда, но это не сделало его неправым.

— Постарайся хотя бы не слишком часто помогать ему оказываться правым, когда он будет выступать против наших дел, — иронично посоветовал Оуэн.

* * *

В последний вечер января, когда Гарри и Джинни читали в гостиной после ужина, наслаждаясь редким моментом тишины и покоя после укладывания детей, из кухни донëсся звон разбитой посуды. Они переглянулись, но не сдвинулись с места, чтобы не смущать ответственных эльфов. Затем послышались сердитые голоса. Они удивлëнно уставились друг на друга. Впервые на их памяти двое эльфов так громко спорили. Обычно они просто обменивались незначительными, резкими замечаниями. Судя по всему, настало время вмешаться.

Когда Гарри и Джинни дошли до кухни, эльфы стояли лицом друг к другу. В руках у Тротти была большая сковорода, что напомнило Гарри эпизод с Кричером и Мундугусом, хотя кухонное полотенце в другой руке скорее указывало на работу по дому, которой тот занимался до того, как разгорелся конфликт. Миффи же с вызывающим видом стояла рядом с осколками тарелки.

— Я бы на твоём месте умер от стыда! — выпалил Тротти.

— Миффи — хороший эльф, — решительно, но дрожащим голосом возразила его сестра.

Увидев своих хозяев, обе воюющие стороны замолчали, хотя и продолжали смотреть друг на друга. Не говоря ни слова, Гарри достал волшебную палочку и починил разбитую тарелку. Взглянул на Джинни, будто бы передавая ей бразды правления.

— Пойдëм-ка со мной, Миффи, — сказала она и увела её в кладовую.

Гарри понял, что ему нужно поговорить с Тротти как мужчина с мужчиной.

— Что-то не так с Миффи? — спросил он, присаживаясь.

Тротти выглядел несчастным и смотрел на сковороду в руке так, словно хотел ударить ею себя.

— Разбитая посуда — это ещё не катастрофа, — снова попытался вовлечь его в разговор Гарри.

— Тротти проследит, чтобы это не повторилось, — пробормотал эльф.

— У Миффи проблемы? — ещё раз спросил Гарри.

— Тротти присмотрит за Миффи.

— Почему ты должен присматривать за ней? Мне казалось, она очень хорошо работает.

Он не смог больше ничего вытянуть из эльфа и почувствовал облегчение, когда Джинни вернулась с Миффи. Глаза эльфийки вращались туда-сюда как бешеные, а это был верный признак того, что она сильно нервничала.

— Всё будет хорошо, Миффи, не волнуйся, — заверила её Джинни. — Ты очень хороший эльф.

Одарив Тротти тяжёлым взглядом, она направилась обратно в гостиную, и Гарри последовал за ней, сгорая от любопытства, что же у них произошло.

— Ну что там? — спросил он, как только Джинни закрыла за ними дверь.

— У Миффи есть парень. Она познакомилась с ним в подсобке одного магазина. Мне вообще кажется, что большинство эльфийских пар находят друг друга именно там. В общем, они любят друг друга, но Миффи очень несчастна, потому что Тротти узнал обо всём и не согласен с ней. Причина их ссоры в том, что он решил в будущем делать покупки лично, поскольку считает, что у неё слишком много свободного времени. Я так понимаю, что наши голубки договариваются встретиться в одно и то же время в магазине, а значит, они проводят там намного больше времени, чем обычно.

— Вот что имел в виду Тротти, когда обещал присматривать за ней, — наконец понял Гарри.

— Да, похоже, что склонность старших братьев вмешиваться в личную жизнь сестёр не ограничивается человеческим видом, — вздохнула Джинни и решительно заявила: — Но женская солидарность тоже выходит за эти рамки. Я надеюсь, ты попросишь своего эльфа-мачо оставить сестру в покое и напомнишь, что она имеет право встречаться, с кем захочет.

— Во имя женской солидарности? — возмутился Гарри. — Я вообще не понимаю, при чём тут я. Если ты ещё не догадалась, что я мужчина, то я с удовольствием продемонстрирую это тебе прямо сейчас, — с готовностью добавил он.

— Гарри, вместо того, чтобы хвастаться, поговори с эльфом, пожалуйста.

— Это несправедливо, — пробурчал Гарри, поднимаясь. — Я ведь спаситель волшебников. Спасение эльфов — это по части Гермионы.

— Не переживай, с ней я тоже поговорю. Может, нам стоит обсудить это с хозяином нашего Ромео.

— Ну вот, ещё одна несчастная жертва! — усмехнулся Гарри и выскользнул из гостиной, чтобы убедить эльфа оставить сестру в покое и дать ей спокойно флиртовать с кем захочется.