Другие берега, Другие берега часть ll - Предводительница Вольтури (гет)

В отличие от Гарри Гермиона провела эту ночь спокойно. Ей стало легче, нельзя сказать, что ее волнение за Рона прошло, нет, она безумно переживала за него, ее сердце рвалось на мелкие кусочки от безысходности происходящего. Просто этим вечером Гарри удалось вытянуть ее из состояния оцепенения, ей было до того тяжело, что она просто запечатала свое горе внутри себя и оно разрывало ее изнутри. Теперь Грейнджер поняла, что жизнь на этом не закончилась, надо идти вперед с надеждой. Надеяться, что Рон без них не пропадет. А может даже решит вернуться. А еще надеяться на то, что им все-таки удастся закончить начатое, ведь миссия на них возложена очень большая. Гермиона поняла это только сейчас. Кто его знает, может медальон действовал на нее так угнетающе или она сама спровоцировала свое состояние, но одно известно точно до Грейнджер наконец-то дошло — она не одна, Гарри тоже переживает не меньше ее и они сейчас должны держаться друг друга.

Танец. Вот о нем Гермиона вспоминала с теплотой. Нет, он не вызвал в ней такую бурю чувств, которую сполна испытал при этом Гарри, но зато этот танец дал ей ощущение мужского плеча рядом, защиты, поддержки в конце концов. Для нее танец был сугубо дружеским, не интимным.

После бессонной ночи Грейнджер уснула быстро, а проснулась от шума, который исходил из их импровизированной кухни. Открыв глаза, она лицезрела такую картину. Гарри, пританцовывая на месте, с силой дул на руку, сковорода стояла перед ним на столе, и от нее до самого потолка валил дым, а комната постепенно наполнялась едким запахом гари. Судя по всему, Поттер решил приготовить завтрак и у него что-то пошло не так.

Гермиона встала с кровати и решила помочь горе-повару.

— Доброе утро!

— Ой, ты уже встала. Прости. Я тебя разбудил, — пряча руку за спиной, проговорил Гарри.

Гермиона не церемонясь, перехватила его руку и взглянула на ладонь. Там красовался огромный волдырь.

— Нужно обработать, — строго произнесла она и зашагала к своей сумочке. Одним взмахом палочки она заставила взмыть в воздух нужный пузырек и тут же вернулась к Поттеру.

— Пустяки, это излишне. Пройдет! — стал возмущаться он, но спорить с Грейнджер было бессмысленно, она быстро взяла его в оборот и усадила перед собой на стуле.

Гермиона ловко открыла пузырек, притянула его руку к себе и произнесла.

— Потерпи, сейчас будет больно, — она аккуратно опрокинула емкость, на ладонь Гарри полилась темно-коричневая тягучая жидкость и, едва соприкоснувшись с его кожей, стала пениться. Отложив пузырек в сторону, Грейнджер обхватила двумя руками его руку, наклонилась над ней и, сложив губы в трубочку, стала дуть на рану.

Боль Поттер даже не почувствовал, она была конечно: тупая, ноющая, усиливающаяся с каждой каплей волшебной жидкости растекающейся по его ладони, но другие чувства были сильнее. Ласковое прикосновение рук подруги и ее дыхание вновь разбудили его внутреннего зверя, разгорался пожар, который было уже не потушить.

Гермиона взглянула на застывшего перед ней Гарри.

— Ты как? Все нормально? — она пыталась понять, причину его оцепенения. Ведь Гарри не издал ни звука, а насколько ей было известно эта настойка в самом начале вызывает довольно сильную и острую боль, постепенно утихает, тем самым заживляя рану.

Грейнджер не ожидала такой реакции, она привыкла устраивать танцы с бубном, когда лечила Рона. Тот все время стонал, жаловался и требовал в такие моменты к себе особого внимания, а тут совершенно ничего. Удивление, да и только!

— Все хорошо, — едва выдавил из себя Поттер, пытаясь справиться с непонятным для себя наваждением.

— Боль скоро пройдет, — она виновато посмотрела на него, отпуская его руку. Грейнджер взяла пузырек с зельем и отнесла его обратно в сумку, а затем вернулась к столу. Окинув взглядом обеденную зону, она, наконец, поняла, как именно Гарри получил ожог. Он решил сделать несколько дел одновременно: пожарить картофель и сделать салат. Картофель начал подгорать, отсюда и дым столбом. Вот он и схватил впопыхах сковородку голыми руками, отсюда и ожог.

Молча проведя расследование, Грейнджер дотушила картофель, дорезала салат и накрыла на стол, про себя посмеиваясь.

«Правильно говорят, что мужчинам на кухне делать нечего!» — нет она не злорадствовала и высоко оценила рвение Гарри сделать ей приятное, помочь в конце концов, но когда помощь была ценой жертв… Вот такую помощь она не приветствовала.

Поттер все это время сидел за столом, приходя в себя, повторение вчерашнего его явно не обрадовало. Только он для себя все объяснил, как вновь то же самое.

«Что это? Зачем опять? — мысленно негодовал Гарри. — Недосып? Ну да. Я же две ночи не спал. А разве такое бывает от усталости? — сам себе задал вопрос Поттер и тут же на него ответил. — Конечно бывает! А еще нервы у меня не к черту. А говорят от нервов все проблемы. Точно, виноваты нервы», — наконец успокоился он.

— О чем задумался? — поинтересовалась Гермиона, усаживаясь на стул.

— Да так не о чем, — Гарри придвинулся к столу и, положив руки перед собой, продолжил. — Прости меня, я доставил тебе хлопот. Хотел, как лучше, а получилось то, что получилось.

— Ты прав вот такой ценой лучше больше не помогай! Каждый должен заниматься своим делом, — строго произнесла она и поняв, что ее слова прозвучали грубо, Грейнджер тут же решила исправиться. — Я правда ценю, что ты решил сделать для меня приятное, но… — Гермиона потянулась через весь стол и взяла его за руку.

И тут еще не потухший пожар внутри Гарри вновь начал разгораться, смутив его до безобразия, что явно отразилось на его лице.

Гермиона видя такую реакцию друга, резко убрала руку, запнувшись на полуслове.

— Прости. Больно да? — обеспокоенно затараторила она.

А ведь Гарри действительно было больно и болела совсем не рука. Щемило где-то в области груди, а правильней сказать в сердце. И как ни странно эта боль была не физическая, а эмоциональная. У него болела душа, стонала, кричала от любви, в которую Гарри всевозможными способами отказывался верить.

— Нет, — сухо ответил он, немного отстранившись.

«Ну вот, наговорила ему лишнего. Неужели не могла промолчать или выразиться по-другому? Теперь он, наверное, обиделся на меня», — Грейнджер мысленно отругала себя. — Он так резко изменился в лице. Ну да, как бы ты отреагировала на подобное? Ведь я понимаю, Гарри таким образом хотел отвлечь меня от плохих мыслей. Вчера пригласил на танец, сегодня собственноручным завтраком решил удивить. А я не благодарная!»

Не переставая ругать себя, Гермиона разложила еду по тарелкам и молча начала есть. Как оправдать себя она не знала. Слово ведь не воробей.

Так, не проронив ни слова, они быстро расправились с едой. Гарри вытер рот салфеткой и произнес.

— Спасибо!

Затем он вышел из-за стола и направился к выходу.

— Ты куда? — крикнула ему вслед Грейнджер.

— Пойду, соберу немного хвороста, на эту ночь уже не хватит. А завтра, думаю нужно выдвигаться, — с эти словами Поттер скрылся за полами палатки.

«Выдвигаться, — про себя повторила Гермиона и не нашла в себе силы даже встать из-за стола. — Это означает, что больше не будет надежды на возвращение Рона. Ведь если они поменяют место, то уже все, они больше могут не увидеться никогда. Вот только она себя настроила на положительную волну, как вновь нахлынуло уныние. Конечно, Грейнджер понимала, что они не могут сидеть вечно на одном месте, это небезопасно, да и поиски крестражей никто не отменял. Но вот сердце кричало об обратном: «Еще чуть-чуть! Еще хотя бы денек!»

Пока Гермиона вновь окунулась в свои страдания, Поттер страдал не меньше нее, а может даже больше. Он быстрым шагом бродил по лесу, пробираясь между колючих кустов и часто посаженных деревьев в поисках хвороста, но за все это время так ничего и не собрал. Гарри просто шел и рассуждал.

«Нет. Я ничего не могу испытывать к Гермионе. Она моя подруга, я просто к ней привык вот и все. Еще бы, ведь сейчас мы находимся вместе двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. В последнее время мы вообще не расстаемся, вот и крышу временно снесло. Я ведь люблю Джинни! Или любил… — на мгновение его умозаключения прервались, ему сложно было разобраться в своих чувствах. С Уизли-младшей они расстались незадолго до свадьбы Билла и Флер, и это была полностью его инициатива. Это расставание было вынужденным, и он надеялся, что она все поймет. В этой жестокой войне их ничего не должно связывать, даже чувства. Он день за днем старался выцарапать эту любовь из своего сердца, но у Гарри плохо это получалось, она всегда была в его мыслях. Вот и сейчас он вспомнил Джинни, ее улыбку и веселый смех и так тепло стало у него на душе, словно ласковое солнышко согрело его своими лучами. И на этом все, былой страсти скорей всего уже не было. Неужели она прошла? Разве это возможно? Гарри даже мысли такой не допускал. Но время беспощадно, а расстояние и того хуже, они совместными усилиями старательно стирают связь между ними. Приятные воспоминания — это наверно единственное, что время пощадило.

Поттер остановился и закрыл глаза. Он попытался представить Джинни, ту хрупкую девушку с огненными волосами, россыпью веснушек на лице и задорным взглядом. Не сразу, но у него это получилось, он хотел кое-что проверить. Сначала ее образ был не четким, размытым, но вскоре Гарри смог разглядеть в своем сознании, родные сердцу черты. Он замер, прислушиваясь к себе, к своим чувствам и ощущениям. Несмотря на то, что это встреча была не настоящей, но всматриваясь в знакомые черты, он испытал настоящую радость и не более. Поттер напрягся, вызывая в себе хоть малейший отзыв своего тела, но не было совершенно ничего: сердце, как назло не стало биться чаще, внутри не возникал былой пожар, рассудок больше не туманился от одного ее взгляда. Да, это была не живая девушка, а лишь ее иллюзия, но даже эта иллюзия отзыва в его сердце больше не вызывала. Гарри открыл глаза, от напряжения голова слегка закружилась, и он крепко схватился за ствол дерева, чтобы не упасть.

«Ну что. Это лишний раз доказывает — я бесчувственный чурбан! Я просто не могу любить!»

— Любовь здесь больше не живет! — произнес он и с силой ударил себе в грудь. Злость. Вот, что сейчас чувствовал Гарри. Он неожиданно вспомнил, зачем он сюда пришел и, насобирав охапку хвороста, направился к палатке.

* * *

Гарри уже несколько часов складывал вещи в гордом одиночестве, а Гермиона просто стояла на улице и, уцепившись руками в шарф Рона, смотрела куда-то вдаль. Конечно, она не хотела покидать это место и как могла, пыталась отсрочить этот момент. Они должны были это сделать еще два дня назад, но Грейнджер уговорила Поттера остаться еще ненадолго. Он согласился, потому что не мог ей отказать, да и как тут откажешь. У него сердце было не на месте при одном только взгляде на нее. Но больше ждать было нельзя, егеря уже несколько дней бродили рядом с их убежищем, наверняка что-то заподозрили. Гермиона тоже это понимала, так как сама столкнулась с ними этой ночью и уже утром заговорила о переезде, хотя в глубине души очень не хотела уезжать.

Грейнджер едва сдерживала слезы, наблюдая, как Гарри одним взмахом палочки заставил палатку сложиться и отправиться в ее сумочку, которую удерживал в своей руке.

— Кажется все готово, — произнес Поттер и огляделся по сторонам, вокруг ничто не могло выдать, их присутствие здесь. Убедившись, что все в порядке он добавил. — Можем отправляться.

Гермиона молча махнула головой, но с места не сдвинулась, она сжимала шарф Уизли в руках, да так сильно, что ее пальцы побелели. Гарри терпеливо ждал, он понимал, как ей сейчас не просто.

Наконец Грейнджер сделал несколько шагов вперед, и остановилась у дерева, тяжело вздохнув, она повязала шарф вокруг ствола и только после этого подошла к Гарри и встала возле него. Поступок подруги Поттер, конечно же, не одобрил, шарф будет служить лишним доказательством их присутствия здесь, но с другой стороны может это и к лучшему, он не будет больше напоминать ей Рона и доставлять лишние страдания, в последнее время она с ним не расставалась. Гарри взглянул на шарф и, мысленно попрощавшись с другом, взял Гермиону за руку и с хлопком они растворились в воздухе.

Новое место в корне отличалось от предыдущего. Густой лес сменился рельефными холмами с огромными валунами. Сразу после трансгрессии Гермиона отошла в сторону, чтобы Гарри не видел её слёз, которые она уже с трудом сдерживала. Поттеру пришлось все хлопоты по обустройству взять на себя. Первым делом он стал расхаживать по периметру и с каждым взмахом палочки произносил новое защитное заклинание, затем он установил палатку и разложил вещи.

* * *

К тому, что Гермиона стала неразговорчивая, Гарри уже почти привык, но мириться с этим он не собирался. Ещё несколько дней назад Поттер обрадовался, что она начала оживать и потихоньку выходить из этого состояния оцепенения, но вот смена места вернула всё на круги своя. Теперь у Гарри созрел план — сделать всё возможное, чтобы Гермиона не грустила.

К реализации плана он приступил прямо с утра следующего дня. Изучив карту местности, Гарри укрывшись под мантией-невидимости отправился в ближайшую деревню. Она оказалась очень маленькой, всего пару десятков домов и небольшой рынок. Вот на этом рынке Гарри и решил отовариться. Конечно, он был под мантией и выступить в роли полноценного покупателя не мог, но за то, что брал, Поттер непременно оставлял плату. А взял он немного картофеля, моркови и яиц, две булки хлеба и кусочек пирога с яблоками. Шарлотку Гермиона очень любила, вот он и решил побаловать её сладеньким. А ещё умудрился взять кулёчек леденцовых конфет и изюм в шоколаде, они были такие аппетитные, что он не смог удержаться.

Прикупив провизии, Гарри уже собирался уходить, но вдруг прямо у самого выхода из рынка он буквально замер на месте. Поттер стоял, уставившись на цветы. Несколько букетиков белых хризантем были с силой втиснуты в маленькое, белое, эмалированное ведерко. Гарри едва завидев цветы, тут же вспомнил о Гермионе. Он не знал какие цвета она любит, и любит ли вообще, но ему почему-то очень захотелось ей их подарить. Ведь девушки всегда радуются цветам, а Гермионе сейчас очень не хватает этой радости. Недолго думая, пока бабушка-торговка обсуждала последние новости со своей соседкой, Поттер быстро выхватил из ведерка букетик и рядом с ним оставил несколько купюр. Стоимости цветов он не знал, поэтому оценивать эту красоту ему пришлось самостоятельно. Увлекшаяся беседой старушка даже не заметила этого обмена и продолжала рассказывать про свою нерадивую невестку.

Гарри шёл с покупками в обеих руках и был очень рад, словно выступал сейчас в роли Санты и вот-вот должен был подарить радость. Он вошёл в палатку и огляделся, Гермионы нигде не было. Поттер все выгрузил на стол кроме цветов. Он застыл с букетом в руках и не знал, как себя с ним вести.

Гарри никогда не дарил девушкам цветов. Глупо конечно звучит, ведь у него к этому времени было уже две девушки, но вот цветов он им, почему-то, не дарил. С Чжоу всё началось так же быстро, как и закончилось. С Джинни отношения были такими же стремительными, период ухаживания благополучно был пропущен, так как Уизли все взяла в свои руки. Именно поэтому такое простое действие, как подарить цветы, вызвало у Гарри большие проблемы. С одной стороны, что сложного, просто возьми и вручи букет, сделай человеку приятное. Но вот с другой стороны, все не так просто, Гермиона — его подруга, он знает её с детства и вот такие жесты он для неё не делал никогда, впрочем, как и для других. Он был озадачен, нужно ли при этом что-то говорить или нет? И вообще ведь у нее не день рождение и повода для этого нет.

В общем Гарри вместе с цветами приобрел для себя очередную головную боль, но желание сделать подруге приятное всё равно было сильнее, и он не придумал ничего лучше, чем просто положить цветы на её кровать. И только он это сделал, как в палатку вошла Гермиона.