Рыцари фей (гет)

— Нет — значит нет.

— Ну Гарри! Пожа-а-а-а-луйста? — умоляла светловолосая девушка, не отводя блестевших от слез серебристых глаз от изумрудных глаз Гарри. — Мы так давно-о-о не ели блины.

Гарри удивленно посмотрел на свою возлюбленную:

— Мы ели их вчера!

— Но то был завтрак, а сейчас ужин. Ты никогда не готовишь нам блины на ужин, — высказавшись, Луна премило надулась. Все средства хороши, чтобы заставить его сдаться.

Однако Гарри был непреклонен:

— С меня хватает хлопот и с тем, что вы ежедневно требуете их на завтрак. На ужин ты блины не получишь. Если ты так хочешь блинов, приготовь сама или попроси Гермиону.

Ее взгляд был сам по себе красноречив, но она разъяснила на случай его редкостной глупости:

— Гарри, милый, Гермиона может быть экспертом в зельеварении, но даже голодающие дети не станут есть ее стряпню. Разве ты не помнишь, чем обернулась ее последняя попытка готовить?

— Не-а, — он ухмыльнулся, увидев ее недоумение, и постучал себе по виску. — У меня много причин не любить Локхарта, но я полностью согласен с ним насчет Обливиэйта. Полезное заклинание.

— Какое заклинание? — спросила его вторая возлюбленная, входя в комнату. — И что у нас на ужин?

— Гарри печет нам блины! — восторженно воскликнула Луна. Он мог противостоять Гермионе, временами он даже мог сопротивляться Луне, но он никогда не мог устоять перед ними обеими.

— Что?! Нет, не пеку!

— В самом деле, Гарри, блины? В конце концов ты должен научиться говорить ей "нет". Но раз уж ты решил печь блины, в этот раз я не стану тебя останавливать.

Он вздохнул и понуро побрел на кухню, не заметив одинаково ликующие выражения лиц подруг.

— И не забудь про чернику! Ее мало с чем удается покушать.

Тот, кто сказал, что иметь гарем хорошо, явно сам никогда не пробовал, каково это.

"Хотя они временами как две занозы в моей заднице, я бы ни на что их не променял", — подумал Гарри, замешивая ягоды в тесто для блинов на ужин. Время, проведенное с ними, было самым счастливым в его жизни, и было бы вообще идеальным, если бы не ситуация за пределами их дома. Война способна отравить любую радость.

Волдеморт оказался не настолько мертв, как все надеялись. Перед битвой за Хогвартс он, видимо, был в таком ужасе от потери своих хоркруксов, что создал еще один, на этот раз простой камень, который он утопил в Черном Озере. Благодаря помощи Люциуса Малфоя он вернул себе тело всего через четыре года, немедленно захватил Министерство магии — снова — и объявил войну "врагам всего волшебного мира" — магглам. Его первым ударом была попытка убийства королевы и премьер-министра.

Она с треском провалилась.

Никто в Министерстве ничего не знал о том, как воюют магглы. Если оглянуться назад, это становится очевидным: в конце концов, их "эксперт" не мог опознать детскую игрушку для ванной и даже правильно произнести маггловские слова. Град снарядов и пуль посыпался на Диагон-Аллею без предупреждений и без пощады. Спустя два года население магической Британии сократилось с четырнадцати тысяч до четырех с половиной, а уцелевшие чуть ли не молились на Волдеморта, как на единственного, распознавшего маггловскую угрозу. Быстро же они позабыли, кто разворошил осиное гнездо.

Трое любовников были более чем рады остаться в стороне от этой новой войны и влиться в то общество, которое останется после нее. И они были бы в полной безопасности, если бы не один рыжий, пресмыкающийся, трусливый предатель...

Гарри медленно выдохнул, расслабляя пальцы, стиснувшие чашу с тестом. Чертовы Уизли быстро истощали железный самоконтроль, которым он сдерживал свой гнев. После того, как хоркрукс в его шраме был уничтожен, стало ясно, что всепоглощающая ярость, которую он испытывал на пятом курсе и седьмом году, была не столько следствием его ментальной связи с Волдемортом, сколько его собственным темпераментом. Портреты дедушки с бабушкой, которые он нашел, восстанавливая Поттер-мэнор по окончании Второй Магической войны, утверждали, что хоть он и копия отца по внешности, но характер у него точно от матери.

Тесто было готово, сковородка раскалена, и Гарри собирался вылить первый блин, когда внезапно услышал вскрик Гермионы. Он вылетел из кухни еще до того, как чаша упала на пол.

Прихожая выглядела, будто после взрыва бомбы, и на секунду он испугался худшего. Осмотревшись вторично, он обнаружил, что в комнате нет никаких повреждений, а она просто покрыта сажей и золой. Он увидел Гермиону и Луну стоящими у двери с палочками, направленными на камин, поэтому он тоже прицелился в этом направлении в самого странного человека, какого когда-либо видел.

Учитывая, что он был знаком с отцом Луны, это кое-что значило.

Нарушитель спокойствия был невысок: четыре с половиной фута были бы щедрым допущением. На нем были красные штаны и куртка с меховой оторочкой, удивительно чистые, несмотря на покрывавшую все вокруг грязь. Меховая оторочка была белой, как и его волосы и борода, ниспадавшая почти до колен, а на ногах у него были черные ботинки. Гарри подумал, что он бросался бы в глаза даже среди волшебников, через одного страдающих дальтонизмом.

Только когда гость полез себе за спину и вытащил пухлый мешок, они поняли, кого же он им напоминает. С боевым кличем "Моё!" первой отреагировала Луна, набросившись на него и обхватив мешок всеми конечностями с неожиданной для ее хрупкого тела силой. Она укусила его за руку, он выпустил мешок, и она поспешила к Гарри со своим трофеем.

Ее любовники, привычные к ее проявлявшейся временами ребячливости, собирались извиниться перед гостем, но он захохотал, тряся животом:

— А ты не меняешься, моя дорогая?

— Вы знакомы? — спросила Гермиона, глядя то на незнакомца, то — укоризненно — на Луну.

Та подняла голову от своей добычи.

— Ну конечно, знакомы. Это же Санта, — высказавшись, она зарылась в мешок, вышвыривая из него разные подарки и погружаясь все глубже.

— А это та самая девочка, которая пыталась захватить Северный полюс, и ей это почти удалось, — проворчал Санта. — К счастью, это случилось только один раз.

Гермиона вздохнула:

— Луна, что ты сделала? — Гарри был знаком этот тон: он значил, что ей на самом деле все равно, что учинила младшая в семье, лишь бы ее не впутывала. Луна невероятным образом изогнулась, высунув голову из мешка и посмотрела на них промеж своих ног.

— Я пряталась в санях, пока он не вернулся в свою мастерскую, потом подкупила эльфов кофеином и игрой в снежки, — весело сообщила она. — Но Санта после этого злился на меня, и я больше не хотела с ним играть.

Две пары глаз повернулись к Санте, который просто пожал плечами:

— Я положил ей в чулок тухлые яйца. А не надо было сердить фейри.

Чувствуя, что стоит вмешаться, пока его любовницы не начали ссориться, Гарри задал вопрос, который был у него на языке с того момента, как он вошел в комнату:

— Э-э, не хочу быть грубым, но что вы делаете в нашей прихожей?

— Это единственная комната с достаточно широким для меня камином, — ответил Санта, — хотя если вы спрашиваете, зачем я вас побеспокоил, то я прибыл по очень серьезному делу.

Он сел на один из стульев, а Гермиона наколдовала диванчик. Гарри сел рядом с ней, а Луна, оставив свою игрушку, подбежала и плюхнулась к ним на колени, как мягкое теплое одеяло.

— Фейри, как и фениксы с единорогами, состоят из магии не в меньшей степени, чем из плоти и крови. Ваш Темный Лорд ловил нас и ставил на нас опыты, пытаясь изменить свое тело и уподобить его нашим. В обычных условиях он бы не совладал с нашей общей силой, но конфликт, начавшийся здесь, вышел из-под контроля и значительно ослабил нас.

— В этом нет смысла, — пробормотала Гермиона. — Если только все фейри мира не сосредоточены в Британии, ваш народ не должен был так пострадать.

— Очевидно, вы не обращали много внимания на то, что происходит за границей. Как только неволшебники этой страны обнаружили, что волшебники не только существуют, но и нападают на них, они известили всех своих союзников. Британия стала всего лишь первой страной, вступившей в гражданскую войну со своими волшебниками; сейчас война уже распространилась на весь мир.

Не обращая внимания на их потрясение, Санта продолжил:

— Нас, фейри, питает радость и вера людей в нас. Я недаром так известен: каждый ребенок верит в меня, и эта вера, и всеобщее счастье в праздник Рождества, усиливают нашу Королеву, чьи силы, в свою очередь, питают всех ее подданных.

— Веками мы жили в спокойствии, но та попытка покушения разожгла войну, губительную для всех нас: магглов, волшебников, фейри. Война тысячами забирает жизни людей, лишая их счастья, поэтому мы голодаем. Это плохо уже само по себе, но наша Королева настолько ослабела из-за разлитого в воздухе отчаяния, что она больше не в состоянии порождать новых фейри, чтобы восполнять нашу естественную убыль, ведь мы тоже смертны. Еще и эксперименты Волдеморта. В итоге, мы находимся на грани исчезновения.

— И сколько вас... умерло из-за действий Волдеморта? — тихо спросила Гермиона.

Санта вздохнул и посмотрел ей в глаза:

— Наша численность сейчас меньше пятнадцати процентов от той, что была до его второго воскрешения.

Трио ахнуло.

— Фактически, исход войны сейчас уже не имеет для нас значения: мы вымрем независимо от того, как и когда она закончится. И поэтому нам нужны вы трое.

— Мы поможем, чем сможем, — сказал Гарри.

Коротышка улыбнулся:

— Я надеялся, что ты так скажешь, Гарри Поттер. Тебе было предначертано избавить мир от Волдеморта, и если бы не его хоркруксы, ты бы уже дважды достиг этого. В этот раз мир зашел слишком далеко, чтобы ты мог сделать это снова, но мы, скажем так, обойдем эту проблему.

— Ну конечно! — воскликнула Луна к недоумению придавленной ею пары. — Когда я была маленькой, папа читал мне сказки, и в одной из них говорилось, что феи могут путешествовать во времени, как захотят: назад, вперед, и даже поперек.

— Поперек?

— Это невозможно, нельзя перемещаться поперек времени.

— Люди не могут, — сказал Санта, — но мы можем, и вы тоже сможете.

Гермиона сердито посмотрела на фейри:

— Пока кто-нибудь не объяснит мне, что значит двигаться поперек, я никуда не пойду.

— Не никуда, а никогда, — поправила Луна; заставить ее любимых говорить, как разумные люди, было нелегко, но награда того стоила. Судя по выражению лица Гермионы, она была не согласна.

— Двигаться поперек значит, что вы покинете этот временной поток и войдете в другой, который движется в том же направлении. Сделав это, вы, в сущности, вернетесь назад во времени, но без риска столкнуться с другими версиями самих себя, в отличие от простого возвращения назад.

— Подождите, если вы можете сделать это, почему вы сами не спасли себя таким способом?

Для Гарри это предложение казалось чересчур хорошим. А с ним мало что происходило хорошего, за чем немедленно не следовало что-нибудь очень плохое. Даже его роман с Гермионой и Луной имел свою цену.

Санта вздохнул снова:

— Когда мы об этом подумали, нас уже было слишком мало, чтобы это было возможно. Даже отправить вас мы сможем, только пожертвовав жизнями всех фейри в этом времени.

— Нет! — воскликнула Гермиона. — Мы не можем просить вас убить себя таким образом! Должен быть другой способ...

Луна поднялась, села на колени Гермионы и обняла ее.

— Я знаю, что это звучит ужасно. Но во времени, в которое мы прибудем, они будут живы. Королева фейри обладает величайшей властью над временем, говорят даже, что она существует одновременно во всех временных потоках.

— Тот, кто сказал это, был совершенно прав, — сказал Санта. — И позвольте развеять вашу тревогу: это не вы просите нас умереть ради вас. Это мы предлагаем нашу помощь, чтобы вы смогли предотвратить повторение такого развития событий.

Санта дал им один час на обсуждение предложения фейри и ушел. Час им не потребовался: Гарри и Луна за несколько минут убедили Гермиону, что это наилучшая возможность раз и навсегда остановить Волдеморта. Остаток времени они потратили, просматривая "Сокровищницу", как они привыкли называть домашнюю кладовую, чтобы отобрать самое необходимое.

Когда род Поттеров только появился, они построили себе дом в Шервудском лесу и занялись ремеслом своего предка, Робина из Локсли. Они были кошмаром старых богатых семей, грабя их роскошные поместья с дьявольским сочетанием личного обаяния, блестящего мастерства, и невероятной дерзости. Многие из наиболее дорогих, полезных, или уникальных вещей, которые они собрали, все еще хранились в огромном подвале под столовой. Коллекция росла, пока они не получили титул Благородного дома и уже не видели смысла продолжать заниматься делом, которое давно перестало быть волнующим. Во времена Чарльза — дедушки Гарри — страх, который вызывали их неукротимые альтер эго, был давно позабыт. Вместо этого, семья стала известна своей впечатляющей мощью, с которой она сражалась против Тьмы.

— Гарри! Как ты думаешь, нам взять с собой книгу по взлому защитных чар, или лучше книгу об увеличении магического потенциала?

Вот что и было причиной изменения репутации. Когда доступно множество способов стать магически сильнее, неудивительно, что они могли пересилить любого врага, с которым сталкивались.

— Почему бы не взять обе? — откликнулся он.

Луна перебила начавшую отвечать Гермиону:

— Потому что она уже уложила все семьдесят изданий "Истории Хогвартса", и в сундуке не осталось места ни для чего другого!

— Луна!

— Гермиона!

— Санта! — воскликнул... Санта, появляясь совсем рядом с Гарри.

Отпрыгнувший от неожиданности Гарри с трудом сохранил равновесие. Он прожег Санту взглядом, но тот ничуть не впечатлился.

— К сожалению, вы ничего не можете взять с собой.

— Что именно, — угрожающим шепотом спросила Гермиона, — вы имеете в виду, говоря, что мы ничего не можем взять с собой?

Санта улыбнулся:

— Именно это. Так как вы не фейри, потребуется больше усилий, чтобы переместить вас сквозь время. Все фейри передадут свою оставшуюся энергию Королеве, которая затем передаст ее и свою собственную мне. Я смогу сосредоточить такое количество энергии только ненадолго, прежде чем оно уничтожит меня, так что, чем легче перенос, тем вероятнее, что он удастся. Поэтому отправить получится только ваши сознания, — он помедлил, давая им осознать сказанное, затем приказал: — Возьмите за руки меня и друг друга.

Как только они это сделали, Санта засветился, сначала тускло красным, затем ослепительно белым. Почувствовав сильный толчок в спину, с пронзительным криком Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Луна Лавгуд исчезли из мира, в котором родились.