Честный договор, или Меньшее зло (джен)

— И все-таки я тебя не понимаю, приятель, — Слэш оперся на свою массивную палицу, словно на трость, сложив на ней массивные лапы. Переступил с ноги на ногу и нахмурился, морща неровные крылья клюва-носа, — как и всякий раз встречая задачу себе не по уму. — Ты же ведь только что там был, в логове своем. Недавно совсем. И… вчера, кажется, тоже, — он оглянулся на Рокуэлла и, получив кивок-подтверждение, продолжил уже увереннее: — Отбиваешься от компании, братан. Тебе… — Слэш помедлил немного, прежде чем проговорить то, что мерзко скребло на душе, — тебе наскучило наше общество?

Сказал — и тут же пожалел о своих словах, не успели они сорваться с языка. Неприятной, навязчиво-прилипчивой была эта мысль, верить в которую упрямо не хотелось — но Кожеголовый не торопился отвечать. Что еще это могло значить? Нет, Слэш, конечно, знал и давно примирился с молчаливым и замкнутым характером крокодила — но про себя надеялся, что тот сколько-то да привязался к нему… ко всем ним. Кожеголовый, первый и, по сути, единственный его друг, которого подарила лидеру Мутанималов судьба. Неужели и сейчас, как и с Рафаэлем, это лишь показалось ему?

Кожеголовый насупленно молчал, глядя в пол. Врать он за все время жизни мутантом так и не научился, а говорить как есть пока остерегался — мало ли, как отреагируют на его заботу о Караи приятели-мутанты? Как-никак они знают ее лишь как наследницу Шредера, по непонятной причине сведшую дружбу с черепахами. А не объяснять, просто отмолчаться — как? Обижать Слэша тоже не хотелось.

Они стояли на границе бывшего цеха, относительно ярко освещенного через стекленый потолок. Падавший свет окрашивал бугристую темно-зеленую кожу Слэша, шерсть Рокуэлла и вечно взъерошенные перья Пита в более светлый оттенок; сам же Кожеголовый стоял в тени, отчетливо чувствуя эту границу, пролегшую меж ним — и его друзьями, его командой. Не напрасно ли?..

— Да нет же, нисколько. Я же ненадолго совсем, — попытался развеять он сомнения, подходя ближе и недовольно морщась на солнечный свет. Гулко хлопнул по плечу Слэша, пытаясь как-то подбодрить. — Прогуляюсь и вернусь. В городе пока тихо.

— Точно, скучища! — Пит взмахнул крыльями и неловко спикировал с увешанного пылью и паутиной станка — естественной границы их «тренировочного зала» и «гостиной», приземлился рядом с товарищами по команде. — Давайте тоже прогуляемся, а? — он обошел Слэша по кругу, стараясь заглянуть в глаза. — Надоели эти сухие завтраки — может, булочку найдем?

— Тебя только выпускать, — проворчал Слэш, отворачиваясь. — Ты весь город на уши поставишь со своими булочками. После нашествия люди от каждой тени шугаются, и без разницы, друг он или враг. Все враги, понимаешь? — рыкнул он с неожиданной досадой. — Все! И это после того, как мы их спасли.

— Ксенофобия — это вообще-то нормально после всего, что пришлось пережить, — вмешался с умным видом Рокуэлл. Слэш лишь демонстративно зевнул. — Жизнь нескоро войдет в нормальное русло, и улицы вновь станут для нас безопасными.

— Если станут вообще, — буркнул себе под нос Слэш. Отвернулся и тяжело прошлепал к центру зала. — Мы монстры, друг Рокуэлл, хотим мы этого или нет.

— Салют, а вот и я! — откуда-то из задней двери в комнату влетел Мондо Гекко — как обычно, на своем излюбленном скейте. Едва не сшиб Пита: тот поспешно поднялся в воздух, потеряв несколько перьев, — и круто затормозил невдалеке от Кожеголового. — Что за шум, а драки нету? Какие-такие монстры?

— Никакие, — Слэш поднял палицу и сделал пару пробных замахов. — Вот, наш общий приятель собрался куда-то в подземелья.

— Снова? — Мондо выпучил свои и без того немаленькие глаза, ловко поймал локтем доску, поддетую носком потертого кроссовка, и ухмыльнулся. — Может, подружку завел, а?

— Скорее дружка, — спас ситуацию Рокуэлл. Смерил взглядом крокодила и геккона, прищурился. — Где-то там неподалеку, кажется, жили черепашки — и один из них сдружился с нашим приятелем. Я не ошибся?

— Ты совершенно прав, — кивнул Кожеголовый. — Сейчас, после травмы одного из них, они почти не выбираются наружу, и Микеланджело очень скучает. И переживает за брата.

Мутанты понимающе переглянулись. Что значит потерять силу и свободу передвижения, многие из них знали не понаслышке — хотя, конечно, далеко не так, как бедняга Леонардо.

— Так бы сразу и сказал, — буркнул одобрительно Слэш. — Передавай привет и остальным, если увидишь.

— Передам, — еще раз кивнул Кожеголовый и, пока не возникло новых вопросов, направился к выходу.

* * *

На сей раз он не стал задерживаться, прогуливаясь по знакомым тоннелям. Он и так изрядно задержался… ну, нет бы сразу сообразить про Микеланджело. Тем более, Кожеголовый в прошлый раз встретил его совсем недалеко от своего логова — совсем как этого оболтуса Мондо, на скейте. Может, захватить как-нибудь его с собой, покатались бы вдвоем с черепашкой, развлеклись?

Нет, не стоит. Караи лишь недавно начала доверять ему, позволяя приближаться (во многом благодаря фирменному супу Микеланджело, который тот не поленился приготовить для друга, сочтя, что он похудел. Не отказываться же было), на всех остальных же по-прежнему реагирует настороженно. Даже на любой посторонний звук. А Мондо Гекко она к тому же вообще не знает. Не ровен час сбежит и вновь попадет в беду.

Услышав впереди подозрительный шум, Кожеголовый прибавил шагу, переходя почти на бег. Как ни скверно, но он скорее огорчился в тот раз встрече с Микеланджело. Тот бурно порадовался, что приятель «не забывает родные места», и обещал как-нибудь снова навестить его. И удалось ли уговорить не делать этого — ведь и сам крокодил не знает, когда появится в логове снова, — неизвестно. Кабы не сегодня…

И вот стоило только подумать… Поравнявшись с очередным перекрестком, Кожеголовый чуть было не столкнулся с Караи: та задом отступала от черепашки, огрызаясь и пытаясь цапнуть его зубами ладони-змеи, когда тот неосмотрительно подходил слишком близко — и лишь отменная реакция Майки спасала его от укуса. Он же, в свою очередь, оставив позади свой скейт и не доставая оружия, следовал за ней по пятам, пытаясь уговорить не бояться. Они же давние друзья, разве она не помнит? И не хочет сменить надоевшую змеиную шкуру на что-нибудь поприятнее… и побезопаснее?

Кожеголовый тяжело вздохнул. Видимо, девушка-змея выбралась на охоту за грызунами и лишь волей случая встретилась с зашедшим к нему Микеланджело.

— Спокойно, Караи, это я, — как можно ровнее проговорил он, когда та отпрянула к стене и зашипела уже на него. Дождался, пока та немного успокоится, и шагнул вперед, загораживая ее собой. Про себя же Кожеголовый лишь надеялся, что Караи не воспользуется ситуацией и не сбежит снова в поисках безлюдного безопасного места — и нет-нет, да косился через плечо.

— Микеланджело, дружище, — он сделал еще один шаг и протянул руку навстречу черепашке. — Я рад снова увидеть тебя.

— Я тоже рад… вас, — пробормотал тот, запинаясь, все еще косясь на Караи. Та перестала шипеть, но следила за ним настороженным взглядом, собравшись клубком. — Вот это дела! А откуда она здесь? И почему боится меня?

— Слишком много вопросов, — Кожеголовый огорченно покачал головой. Не спеша пристроился у стены, опираясь о нее боком, и кивнул черепашке на место рядом с собой. Девушка-змея, помедлив, примостилась чуть поодаль, в районе крокодильего хвоста. — Боюсь, я смогу ответить не на все. Как она сюда попала, знает лишь сама Караи.

— Ну так давай спросим, — Майки снова подался вперед, продемонстрировав вновь зашипевшей Караи пустые ладони. — Я пришел с миром, видишь? Я не обижу тебя.

— Не надо, Микеланджело, — остановил его Кожеголовый. — Я не знаю, что приключилось с Караи и кто ее напугал, но она не помнит ни тебя, ни меня. Она забыла практически все, что знала, и почти не может говорить. И… — он снова вздохнул, — за все время, что Караи со мной, я ни разу не видел ее человеком.

— Так, значит, Шредер все же нарушил данное слово. Сволочь! — Майки зло ударил кулаком по колену, так что Караи вздрогнула и, зашипев, отползла еще немного назад. Черепашка виновато улыбнулся ей. — Прости, это я не тебе. Круто, что ты сбежала от него, но не круто — что не можешь рассказать как.

— Если она сбежала от Шредера, он наверняка вновь ищет ее, — серьезно заметил Кожеголовый. — А это очень плохо. Предупреди братьев, вам может грозить серьезная опасность.

— Ну, это вряд ли, — подмигнул ему Майки. — Он не знает, где наше логово, а сэнсэй не выпускает нас наружу, — черепашка огорченно вздохнул. — Даже на прогулку, недалеко от люка. Лео, конечно, обещал попросить его, но…

Микеланджело подавленно умолк. Даже он понимал, что их навыки работы в команде… в новой команде, где не хватало звена, далеки от совершенства, и это еще мягко сказано. А это значит, что вылазка на поверхность сулит им еще очень и очень нескоро. А жаль… Уж улизнуть-то они завсегда успеют, даже вместе с Лео.

— Как себя чувствует твой брат? — словно прочитав его мысли, спросил Кожеголовый. И, повернувшись к Караи, пояснил. — Это твой друг, Караи. Ты его не помнишь, но Микеланджело всегда был твоим другом. А его брат, Леонардо, тем более.

— Лео уже лучше, — жизнерадостно заверил его черепашка. — Он уже передвигается по логову без палки и почти без опоры, но к тренировкам сэнсэй его пока не допускает. Он следит за нами, — Майки забавно надул губы и поднял глаза к потолку, — так что теперь у нас два сэнсэя. Раф так его и прозвал: «сэнсэй Лео», и нашему лидеру идет, вот ей-богу! Учитель говорит, что он обязательно оправится, вот только… — улыбка Майки стала грустной, — никто не знает насколько.

— Ваш учитель знает, что говорит, — подбодрил его крокодил. — Леонардо крепкий малый, а его силе духа могут позавидовать и взрослые. Он обязательно поправится, если не будет падать духом.

— Вот и Сплинтер так говорит, — оживился Майки. И с хитрой ухмылкой добавил: — И точно не даст ему упасть.

— Леон-нардо? — задумчиво повторила Караи, уже не прислушиваясь к разговору. Имя звучало знакомо… очень знакомо, и намного приятнее бьющего по перепонкам «Шредер». Вот уж чье имя без лишних пояснений говорило об опасности.

Караи чуть подалась вперед, внимательно всматриваясь в глаза Микеланджело. Голубые, ясные, совершенно не похожие на те, что она помнила — но тоже знакомые. Теперь, приглядевшись, она точно знала это. А, наблюдая за черепашкой во время разговора, почувствовала, что от того не исходит угрозы. Он почти не делал резких движений, не пытался приблизиться, улыбался и вообще всячески демонстрировал свое дружелюбие. И лишь врожденная настороженность мешала Караи поверить ему.

— Это он приготовил тот вкусный суп, который тебе так понравился, — добавил Кожеголовый, обернувшись к ней и весело кривя пасть в подобии улыбки. — Он угостит нас снова, как только пожелаешь.

Он кивнул Микеланджело, и черепашка медленно, осторожно пододвинулся ближе, не поднимаясь с пола. На дюйм, потом еще. Поднял руку, и Караи, вытянув шею, втянула ноздрями воздух, впитывая его запах. Пахло и правда вкусно: чем-то печеным и почему-то пылью и бумагой.

— Хорош-шо, — проговорила она, возвращаясь назад и сворачиваясь уже более спокойно, но не спуская с Майки глаз.

— Друг, Караи, — терпеливо повторил крокодил. Все это время он был настороже, готовый, если придется, оттолкнуть или заслонить черепашку. И лишь когда Караи ослабила кольца и чуть прикрыла веками глаза, облегченно перевел дух. Контакт состоялся.

— Хвала пицце! — обрадованный Майки хотел было уже заключить Караи в объятья — отпраздновать эту радость, но Кожеголовый остановил его, опустив тяжелую лапу на плечо.

— На сегодня достаточно. Пусть поначалу привыкнет.

— Лео не поверит, когда узнает, — хитро прищурился Майки, ничуть не опечаленный. — Хотя, конечно, огорчится, — он снова глянул на Караи, затем на Кожеголового. — Как же здорово, что ты ее нашел!

И обнял крокодила заместо вновь напрягшейся Караи. Та пристально наблюдала за ними, не проявляя, однако, враждебности. Увиденное тоже казалось знакомым, но вот откуда… было ли с ней когда-то такое… почти наверняка приятное? Кажется, да, но пока что Караи была в этом не уверена. Она подползла чуть поближе.

— Я тоже очень рад, — Кожеголовый отстранился и серьезно посмотрел на младшего друга сверху вниз. — Можешь порадовать вестью братьев, но лучше не приходить сюда всем вместе. По крайней мере, пока. Память медленно возвращается к Караи, и лучше не переутомлять ее.

— Уж Лео-то она точно узнает! — уверенно заявил Майки, поднимаясь на ноги. — Зуб даю! Они ведь не разлей вода были раньше… и снова будут. Может, даже завтра. Еще раз мерси, приятель. И покедова!

Он вскочил на скейт и, махнув на прощание другу и Караи, скрылся в туннеле.

— Удачи, Микеланджело, — проводив взглядом черепашку, Кожеголовый направился в сторону своего логова, поманив за собой Караи. — Вам всем. Боюсь, она вам может очень понадобиться.