Честный договор, или Меньшее зло (джен)

Путь назад, домой, оказался ожидаемо долгим. Нет, неправильно. Донателло долго думал, но так и не смог подобрать подходящего названия. Тяжким? Растянувшимся до бесконечности? Мрачным (а каким еще ему быть, пролегая по, кажется, самым темным закоулкам коллектора)? Все не то. Одно он мог сказать точно: этого дня, этого возвращения они не забудут никогда.

Почти вся дорога до дома прошла в мрачном молчании. Первую часть пути Сплинтер нес сына на руках, не доверяя другим. Донни лишь взглянул ему в лицо — и не посмел возражать, шел чуть позади, посматривая в спину и пытаясь утешить совсем расклеившегося Майки. Но уговоры (тоже, наверное, впервые в жизни) не действовали, и Донателло просто тихо шел рядом, положив руку на плечо младшего. Пусть хоть так почувствует поддержку, поверит, что все будет хорошо. Может, тогда получится поверить и самому…

Пока что в это верилось с трудом: сложно, конечно, судить на первый взгляд, но раны, нанесенные Леонардо, выглядели довольно серьезными. Едва отдалившись от крепости Фут на сравнительно безопасное расстояние, Дон попросил Сплинтера сделать небольшую остановку: чтобы отдохнуть, а главное — осмотреть Лео и сменить пропитавшиеся кровью повязки. Тот согласно кивнул, сам отыскал относительно чистое и сухое место, куда падал свет недалекой станции метро (но в то же время не заглядывали случайно забредшие пассажиры). И осторожно уложил раненого на живот на холодный бетонный парапет, стараясь, чтобы ран не касалась грязная поверхность.

Не доверяя слабому освещению, Донателло извлек из-за пояса фонарик, попросил учителя подержать и приступил к делу. Руки заметно дрожали, как ни пытался он себя унять. Несколько раз сжав-разжав пальцы, черепашка постарался дышать ровно и глубоко, силясь успокоиться. Истерикой брату он не поможет, а значит, надо держаться. Как-нибудь… Размотав липкую тряпку, Дон осторожно промокнул ей кровь и отбросил в сторону, затем извлек из поясной сумки новую. Счастье, что он не забыл самую нужную вещь сегодня с собой и положил в нее хотя бы минимум необходимого для первой помощи.

Донни виновато улыбнулся Лео (тот скривился от боли и заметно побледнел, но старался держать себя в руках) и потуже затянул повязку. Затем принялся за следующую. Не бог весть что, но главное, что чистая, до дома пойдет, а там уже можно будет заняться как следует.

— Он ведь поправится, да? Ты сумеешь его вылечить? — шепотом спросил у него Майки, пристроившийся за его плечом. Младший сидел тише мыши, так что Дон даже вздрогнул, не заметив его поначалу.

— Обязательно… братишка, — опередив Дона, хрипло проговорил Лео. И, через силу приподнявшись, кивнул, как ему показалось, ободряюще. Только вот Дону, глядя на это, хотелось плакать. Он-то четко видел проступившую на лбу раненого испарину, и как лицо его, казалось, позеленело еще сильнее.

— Лежи уж, герой, — грубовато буркнул он, силой заставляя брата снова лечь и отчетливо чувствуя себя Рафом. — Наделал уже дел.

Показалось, или щеки «героя» смущенно потемнели? Он не мог сказать наверняка, потому что Леонардо послушно улегся, отвернувшись в сторону. Почувствовав себя неловко, Донни кашлянул и торопливо собрал в сумку остатки припасов.

— У тебя все, Донателло? Нам пора двигаться дальше, — Сплинтер склонился к нему. Против света лицо его казалось особенно темным и осунувшимся. А скорее всего, и не только от этого. Дон украдкой вздохнул.

— Да, учитель, — он поднялся, поправил на боку сумку и робко предложил: — Можно мы все же подменим вас? Хотя бы ненадолго?

— Спасибо, сын мой, попозже, — и не произнося больше ни слова, Сплинтер бережно поднял раненого и зашагал дальше.

* * *

Дальше и дальше… Он не позволял себе останавливаться ни на минуту, будто надеялся быстрым шагом оторваться от тягостных воспоминаний. Словно удастся таким вот манером наверстать упущенное, исправить почти непоправимое. Напрасные надежды, конечно же. И все же…

— Учитель? — живая ноша на его руках пошевелилась, стоило им выбраться в знакомый сумрак туннелей, и подняла голову. Взгляд глубоких синих глаз казался в полумраке бездонным провалом.

Сплинтер замедлил шаг, всматриваясь в лицо сына, старательно избегая взглядом плотно замотанных грубой тканью коленей, бурых пятен на этой ткани. Лишнее напоминание, что им надо спешить, а разговоры могут и подождать… Сплинтер досадливо мотнул головой. Нет. Он и так достаточно ждал. Слишком долго.

— Да, Леонардо? — он постарался проговорить он как можно спокойнее и мягче. Как в далеком прошлом, баюкая своих малышей. Тогда они все вчетвером спокойно умещались на его руках. Такое знакомое чувство…

…вызвавшее немедленный разряд боли, пронзивший насквозь, так что перехватило дыхание и свело судорогой плечи. Пока сыновья были маленькими, держа их в своих объятьях, так легко казалось ощутить себя сильным и всемогущим, способным защитить их от всего на свете. А сейчас… сегодня чувство живой ноши на руках — лишнее подтверждение, что он не сумел. Не справился.

Он потерял не только Миву своим неосмотрительно принятым решением… Сплинтер до сих пор помнил горящие неприязнью и презрением глаза дочери, так похожие на материнские. Нет, своей поспешностью и трусостью он потерял и сына, подставил под удар. Мог бы поискать дочь и сам, поступившись своими принципами. Тем более, она как никто другой стоила правды. А теперь… теперь он виноват вдвойне. Нет, неправильно, гораздо больше, ведь случившееся ударит и по остальным… не оставит в стороне и Эйприл с Кейси.

— Учитель, — хрипло повторил Леонардо и тяжело вздохнул. Видно было, что он с трудом удерживает голову, но черепашка продолжал пристально, настойчиво всматриваться в глаза отца, словно ища там чего-то. — Простите… я подвел вас. Я не успел…

Сплинтер с трудом подавил стон. И он еще просит прощения? Леонардо, бедный его мальчик, слишком привыкший к своей тяжкой ноше. Но сегодняшняя неудача не на его совести, и он должен об этом знать.

— Чш-ш-ш! — он поудобнее перехватил сына, устроив его голову на сгибе локтя; когтистая ладонь мягко легла на губы Леонардо. — Не говори ничего, Леонардо. Это не твоя вина. Ты сделал все, что мог.

Тот упрямо покачал головой, не соглашаясь. Впрочем, именно такой реакции Сплинтер и ожидал. В этом весь Леонардо: даже на грани истощения он никогда не признает, что устал, что не в силах, что не справится. Не снимет с себя ответственности, даже если та угрожает его раздавить.

— Предвидеть все не по силам никому, — Сплинтер кивнул, словно в подтверждение своих слов. Он уже слышал, что младшие сыновья догнали их и с тревогой прислушиваются к разговору, и это заставляло тщательнее выбирать каждое слово. — Ты сделал все, что в твоих силах, Леонардо, и был готов пожертвовать собой ради близких. Немногие способны на такое. Я горжусь тобой. И твои братья тоже.

Микеланджело радостно кивнул, подходя ближе, и уже собрался что-то сказать, но Сплинтер, видя, как смутился и замолчал старший, сердито шикнул на Майки, и тот вновь исчез из виду. Для их разговора еще будет время, когда у Леонардо появятся силы. Когда они доберутся до дома. Пока же…

Леонардо застывшим взглядом смотрел перед собой, лишь изредка морщась, когда под ноги учителю попадалась какая-нибудь неровность. Трудно было сказать, о чем именно он думал, но догадаться — возможно. Сплинтер ласково погладил его по голове и зашагал быстрее, приметив впереди место, удобное для отдыха.

— Отдыхай, Леонардо. Все будет хорошо, — проговорил он негромко, с большей уверенностью, чем ощущал сам.

Лео подавленно, машинально кивнул, слишком хорошо зная цену этим словам, но ничего не сказал.

Это было еще в начале пути, и с тех самых пор он молчит. Ни звука, ни стона не срывается с обкусанных губ, Леонардо почти не шевелится, и Сплинтер с трудом удерживается, чтобы не проверить лишний раз, жив ли старший из сыновей. Но сдерживает себя и больше не пытается начать разговор. Им нужно как можно скорее добраться до места. Может быть, еще не поздно исправить случившееся, поставить Леонардо на ноги. Сплинтер запрещает себе даже думать о возможности иного исхода. Мысли материальны, а их положение и без того слишком шаткое, чтобы искушать судьбу.

Время, злокозненное время, летевшее птицей по пути до вражеского логова… Сейчас же оно словно остановилось, застыло в ледяной глыбе. По просьбе младших сыновей Сплинтер все же позволил им часть пути нести Леонардо, что замедлило их передвижение, сам же за это время попытался собраться с мыслями и решимостью, сконцентрировать духовные силы, что могут пригодиться в борьбе за сына. Но когда окрестности стали знакомыми, он без лишних слов перенял ношу у черепашек, отправив Донателло вперед, подготовить все необходимое в лаборатории. А с ним и Майки, помочь брату — а заодно и малость отвлечься. Насколько это возможно сейчас, конечно же.

* * *

— Панцирь, ну, долго еще они там? — за неимением лучшего, Рафаэль отшвырнул в дальний угол пустую бутылку из-под газировки. Плевать, потом сам же и уберет. Иначе он просто взорвется. Сколько можно ждать неизвестно чего?

Кейси ободряюще похлопал друга по плечу, зорко следя, чтобы тот не пытался вновь, как сразу после пробуждения, подняться на ноги. Будь Рафаэль здоров, наверняка нервно мерил бы шагами помещение, и Кейси не имел бы ничего против. Но не сейчас, когда ожоги едва-едва успели затянуться, да и то во многом благодаря ворожбе мастера Сплинтера.

Кейси недоверчиво шмыгнул носом и нахмурился. Никогда не верил он в подобное, считая шарлатанством, однако как не верить своим глазам? Да и Раф, хоть и с некоторым трудом, но поднялся на ноги, сам немало удивленный, пусть и старательно не подавая вида. А, сделав несколько неуверенных шагов, вовсе приободрился, уверенный, что его напрасно сочли раненым. Ну, вот как они там справятся без него?

Кейси без труда доказал обратное (скорее, сложность вызвало уложить забияку не на холодный бетонный пол, чтобы ненароком не ухудшить состояние, а на диван. Спасибо Эйприл, пособила), но и теперь хмуро замолкший Раф нет-нет да и порывался подняться на ноги, выйти к турникету или же просто пройтись по комнате. Вот же неугомонное веретено. Кейси пасмурно взглянул на часы в углу телеэкрана. Неужели и правда прошло всего полчаса, как Раф очнулся? Кажется, что целая вечность.

— Наверняка что-то случилось, — пользуясь его рассеянностью, тот снова неуклюже поднялся. — Сколько, ты говоришь, их уже нет?

— Да не помню я, — отмахнулся Кейси. — Не до того было. Но часа два, наверное, есть.

— Рафаэль, успокойся, — вмешалась вошедшая в кухни Эйприл. Она подошла ближе, подавая Кейси стакан воды. — Ты же знаешь, путь до логова Футов неблизкий, да и проникнуть предстоит потихоньку и осторожно…

— А все это время Лео будет там один против всех ублюдков! — рыкнул Рафаэль и в бессильном гневе ударил кулаком по спинке дивана. — Черт, и почему Крататроган не сожрал эту полосатую тварь?

— Невкусный, видимо, показался, — ухмыльнулся Кейси и хлопнул ладонью по сидению рядом с собой. — Да ты сядь, не маячь. Береги силы, бро, задницей чую, пригодятся.

— Вот уж точно! — Рафаэль неохотно все же уселся, забрал у приятеля стакан и, сделав один глоток, машинально отдал обратно, сразу не попав в ладонь. — Панцирь, мелкие же там одни… чего доброго, и их…

— С ними мастер Сплинтер, — напомнила Эйприл, но Раф не слушал ее. Он запнулся, только сейчас заметив вошедшего в логово Донателло. Хотя, нет, вошедшего — еще очень мягко сказано. Тот влетел в гостиную, как метеор, перемахнув турникет не хуже самого Рафа, и, даже не оглянувшись на них, метнулся в сторону лаборатории. Чтобы почти наверняка застрять там надолго.

Позволить этого Рафаэль никак не мог, тем более что ничего хорошего спешка брата не предвещала. И, быстро поднявшись, он в несколько шатких шагов, морщась и про себя снова проклиная тигра, пересек путь Донни. И успел перехватить его буквально у двери.

— Где Лео, Дон? — Рафаэль сжал ладонями плечи брата, не давая ему сдвинуться с места. В висках гулко билась тревога, делая движения резкими и грубыми. — Вы… — он поперхнулся словами, побледнев до цвета салатного листа, — вы не смогли вытащить его?

— Смогли… только ему… нужна помощь, — Донателло задыхался после быстрого бега, говорил прерывисто и невнятно, так что Раф почти ничего не понял. Кроме одного: его опасения подтвердились.

— Что с ним?! — он сильнее сжал пальцы, так что брат сдавленно охнул. — Дон, что с ним случилось? Где он?

— Сейчас будет здесь, — от порога вмешался Майки. Лицо его опухло от слез, но сейчас младший старался держать себя в руках. — Он… он очень сильно ранен, Раф.

Всхлипнув, Майки пересек гостиную, и при одном взгляде на него у Рафаэля подкосились ноги. В буквальном смысле этого слова. И он упал бы, если бы вовремя подоспевший Кейси не успел его удержать. Он попытался подтолкнуть Рафаэля в сторону дивана: чай, и без них как-нибудь обойдутся, тревожно поглядывая в сторону выхода. Без толку. В благодарность он удостоился лишь раздраженного тычка в бок и брошенного сквозь зубы ругательства, в которое предпочел не вслушиваться.

Рафаэль развернулся к младшему и схватил его за обе руки чуть повыше запястий. Сильно, резко, зло. Сжал зубы, силясь стоять на своих двоих, понемногу горящих в месте ожогов все сильнее, как можно более ровно.

— Что с ним сделали? — почти прошипел он. — Где были вы все, черт бы вас побрал?!

— Мы не успели… — начал было Майки, но Раф лишь раздраженно сплюнул сквозь зубы. Как всегда! Эта мелочь ни на что не годится. Только за смертью и посылать!

— Не ругай брата, Рафаэль, — негромко проговорил Сплинтер, коленом отодвигая турникет. Спохватившись, Майки бросился помогать. — Это не его вина.

— А чья же тогда? — огрызнулся Раф, резко обернувшись. И столь же внезапно замолчал, испуганно округлив глаза, рассмотрев, наконец, старшего брата на руках учителя. Лео, самый крепкий, терпеливый, выносливый… Это безвольное тело на руках мастера не может быть им… не может!

Сдавленно полувсхлипнув-полурыкнув, Рафаэль рванулся из рук Кейси — чтобы тут же, запнувшись, растянуться во весь рост. Обожженные голени тут же отозвались резкой болью, раскатившейся, кажется, до кончиков пальцев. На переносице выступил пот, ладони также стали влажными.

Всего этого Раф не чувствовал. Просто не замечал, забыв обо всем на свете, кроме одного. Единственного, что еще имело значение…

— Учитель, — хрипло выговорил наконец он, приподнимаясь на коленях. — Что… с ним?

— Сильный порез мышц и, скорее всего, сухожилий, — глухо отозвался Сплинтер, даже не замедлив шага. Поравнявшись с Рафаэлем, он остановился, взглянул на сына сверху вниз. — Мы постараемся помочь ему, насколько это возможно, и как можно скорее, — он поднял голову. — Донателло, у тебя все готово?

— Да, учитель, — тот показался из двери лаборатории, придержав дверь, затем прижал ее каким-то металлическим ящиком; Рафаэль издалека не рассмотрел каким. — Заносите.

Леонардо приподнял голову и, увидев Рафа, вымученно улыбнулся ему. Тот лишь сердито заворчал. Ну, вот так обязательно сейчас строить из себя героя?

— Все будет хорошо, Рафаэль. Мы сделаем для Леонардо все, что в наших силах, — Сплинтер ободряюще кивнул сыну, затем быстрым шагом проследовал в лабораторию.

Дверь гулко бухнула.

Раф посмотрел на нее, чувствуя, как где-то внутри нахлынувшая волна отчаяния медленно, но верно отступает, сменяясь бешеной яростью. Эти ублюдки искалечили Лео — а братья, даже вместе с учителем, не смогли помешать этому? Как? Черт возьми, как?! Сплинтер один стоит половины клана Фут, да и младшие далеко не так плохи в искусстве ниндзюцу. Тогда почему, почему они не успели вытащить Лео? Неужели это никому не нужно, кроме него?!

— Хорошо? Какое, ко всем чертям, хорошо?! — рявкнул он, уже не сдерживаясь, неуклюже поднимаясь на ноги.

Майки побежал помочь ему — на свою же беду. Рафаэль вцепился в него мертвой хваткой.

— Почему?! — зарычал он в лицо перепуганному младшему, сильно встряхнул его, сам едва не удержавшись на ногах. — Что эти гады сделали такого, что вы не сумели вытащить Лео?

— Он-ни держали Лео в заложниках, — заикаясь, пробормотал младший. Дернулся, пытаясь освободиться, и ойкнул, когда Раф стиснул его предплечья еще сильнее.

— Кто?

— Тигриный Коготь, Рахзар и Шредер, — торопливо выпалил Майки. Уставился в глаза брата почти умоляюще. — Тигриный Коготь держал его на мушке. Мы не могли подойти ближе. Даже с Караи.

— И вы не смогли одолеть их все втроем… даже вчетвером? — не поверил Раф. — Вы… какие вы, к чертям собачьим, ниндзя?

— Он был очень быстрым, — Майки всхлипнул. — Ну, ты же знаешь… Шредер — это форменное бедствие.

— А ты форменный придурок! — рявкнул Раф, отталкивая от себя младшего. Шатнулся, но все же устоял, свирепо оглядываясь то на Майки, то на подоспевшего ему на подмогу Кейси. — Все вы! Сначала всей кучей не вытащили Караи, теперь прохлопали Лео…

— Раф, остынь, — попробовал остановить его приятель, но Рафаэль лишь не глядя отмахнулся, едва не попав Кейси по носу.

— Отстань! Еще и ты! — черепашка развернулся и, прихрамывая, направился в сторону своей комнаты. — Оставьте меня в покое!

Громко хлопнула дверь. Кейси переглянулся с Эйприл, не посмевшей вмешаться в диалог.

— Ему лучше побыть одному, — девушка подошла к приунывшему Микеланджело, погладила по плечу. — Ты же знаешь Рафа, он по-другому не умеет.

— Да, — тот вздохнул, затем поднял голову, вопросительно уставившись на Эйприл. — Раф ведь и правда считает, что я во всем виноват?

В блестящих, чуть опухших глазах было столько горечи и обиды, что у девушки перехватило дыхание.

— Вы все, — вмешался Кейси, подойдя сзади. Хлопнул Майки по панцирю, подтолкнув к дивану. И когда тот уселся, плюхнулся рядом и емко пояснил: — Раф злится на всех, потому что не удалось спасти Лео. Но в первую очередь — на себя. Он же не смог помочь вам. Он успокоится и поймет, что ошибся. Как обычно…

— А мы ему в этом поможем, — Эйприл устроилась с другой стороны, ласково коснулась зеленой ладони друга своей. — Мы все. И обязательно поможем Лео. Мы вместе, Майк, мы справимся, и все обязательно будет хорошо.

Микеланджело пока не очень верилось в это… но как же хотелось поверить… ради Лео, ради сэнсэя… ради них всех. И он неуверенно, сквозь слезы, улыбнулся в ответ.