Разум и чувства (гет)

Пояснение: "Вступление" относится к первой части фанфика, до главы "Финал" включительно.

Итак, работа движется к своему завершению, и мне захотелось написать небольшое вступление к ней. Я хочу рассказать о своём видении натуры Шерлока Холмса и о тех вопросах, которые поднял во мне сериал о нём. А также немного о том, как создавался этот фанфик. А круг вопросов оказался очень обширным. Фильм заставляет задуматься о дружбе и о любви, об отношениях и о семье, об интеллектуальном потенциале человека и его эффективном использовании. Позволю себе немного поговорить об этом.

Начну с извечного вопроса: что же первично — чувства или разум? Нам так важно, чтоб наш ум работал безупречно, так важно наполнить его огромным количеством необходимой информации и заставить работать быстро и эффективно. И в то же время, мы всегда обнаруживаем то, что отказ от сердечных стремлений в угоду лишь доводам рассудка, приводит нас к краху и пустоте. Но и стремление жить лишь на волне чувств и эмоций, не думая, разрушает наши жизни. Так где же этот баланс, есть ли та грань, где разум и чувства находятся в равновесии? Для чего нам вообще даны эти способности — думать и чувствовать? Что они для нас значат и как научиться использовать их грамотно и эффективно, чтобы жизнь не превращалась в постоянный ад, но позволяла использовать наш потенциал во всей его широте? А есть ли границы интеллектуальных возможностей человека? Если да — то где они проходят и как можно их расширить?

Я придумала ещё один рассказ о Шерлоке Холмсе, величайшем из известных сыщиков современности. Чем знаменит Шерлок Холмс? Своими, как он сам их называет, дедуктивными способностями. Термин, однако, не совсем верный. Шерлок использует скорее индукцию — рассуждение от частного к общему. Его уникальная способность состоит в том, что он в состоянии замечать и запоминать огромное количество самых разнообразных деталей, мастерски анализировать их, строить на их основании логическую цепочку, при помощи которой он может разгадать любую загадку. Шерлок обладает великолепно развитой памятью, он способен удерживать в своей голове огромное количество информации по всем необходимым ему вопросам и извлекать её оттуда в нужный момент. Его мозг работает чётко, как часы, а вернее — как гигантский совершенный компьютер, мгновенно обрабатывающий терабайты информации. Благодаря этим способностям он, кажется, видит людей насквозь. Стоит вам только попасть в поле его зрения, и он уже прочитал вас, как открытую книгу, и готов рассказать вам о вашем прошлом, настоящем и будущем даже то, чего вы сами не замечаете или о чём не догадываетесь. Всё это позволяет Шерлоку блестяще расследовать самые сложные преступления, с которыми полиция безнадёжно зашла в тупик, и приводить в восторг публику. Такая гениальность оказалась одновременно и чудесным даром, обеспечившим ему мировую известность, и трагедией жизни этого человека.

Несмотря на свою известность и непрерывную востребованность, Шерлок является очень одиноким человеком. Он практически ни с кем не в состоянии выстраивать сколь-либо терпимые отношения. И этому есть несколько причин. Во-первых, скорость мысли. Как ни старайся — гоночная машина и детский трёхколёсный велосипед не могут ехать бок о бок. Велосипед не может угнаться за машиной, а машина должна гонять, иначе она — не машина. Так и Шерлок — он изнывает от соседства с медлительными велосипедами. Ведь там, где он уже всё понял и нашёл ответ, другой человек лишь только начинает формулировать вопрос. С которым он даже не в состоянии разобраться сам. И это угнетает Шерлока. Он живёт в другом мире, его время течёт по-другому. И он одинок в нём. Но он не может покинуть его потому, что тот другой мир — наш мир — ему невероятно скучен. И он об этом постоянно говорит: «Скука, скука, скука». От этой скуки его спасают лишь сложные загадки, которые дают пищу и возможность работы и развития его неугомонному уму. В перерывах между такими загадками он спасается от пустоты и скуки при помощи наркотиков.

Вторая причина кроется в глубоком внутреннем психологическом страдании Шерлока. Что же это за страдание, да и вообще — как так получилось, что у Шерлока развились такие необычайные способности? Всё дело в его семье. Ведь он не один такой гениальный. В их семье трое детей. Старший Майкрофт, сестра Шерлока Эвер и сам Шерлок. Все вместе с обоими родителями в детстве живут в обширном родовом имении. Огромный дом и прилегающие земли. Интеллектуальные способности детей Холмсов передались им от родителей. Ошибочно думать, что родители Холмсов — обычные простаки среднего ума. Нет, простаки не живут в огромных имениях. Отец Шерлока работал на секретной службе в правительстве Британии. Чёткий ум, быстрота мысли, строгая дисциплина и порядок. Он удерживал в своих руках тысячи ниточек, обеспечивающих работу государственной системы, был одним из главных ответственных лиц, идеальной машиной и исполнителем. Все свои методы он привнёс и в воспитание своих детей. Что из этого вышло — мы были свидетелями. «Успешно» ему удалось воспитать только старшего сына — Майкрофта. Тот, как мы знаем, пошёл по его стопам. Стал точной копией своего отца. Идеальная дисциплина, чёткая работа ума, безупречная логика, широчайше развитый интеллект, превзошедший своего родителя. Но на втором ребёнке произошёл «сбой». Как выразился Майкрофт, она ушла за пределы нашего понимания. Говоря проще — слетела с катушек. Чрезмерное интеллектуальное давление сломало психику маленькой девочки, она превратилась фактически в монстра, не способного чувствовать ничего человеческого, что обрекло её на пожизненное заключение. Не питайте иллюзий о том, что такая трагедия произошла как-то «сама собой», случайно, что она сама такой стала. Всё, что происходит с ребёнком в его дальнейшей жизни — закладывается в его семье, спросите об этом любого психолога.

Третьим был Шерлок. И ему, можно сказать, повезло больше всех. Он не выбрал ни тот, ни другой путь. Он не уподобился своему отцу, не подчинился его воле, но и не сломался. Мы видим, что Шерлок сторонится своей семьи. Он не жалует ни своих родителей, ни старшего брата. Он устроил бунт. Это позволило ему не слететь с катушек подобно Эвер. Более того, его память вообще вычеркнула всё, что связано с Эвер на долгое время. И да — это то, что позволило ему выжить. Итак, отец семейства потерпел крах со своими детьми. Из троих его детей — одна заперта на всю жизнь в психбольнице, другой — фактически безработный, непонятно чем занимающийся социопат и наркоман. Такова плата за чрезмерную концентрацию на развитии работы ума в ущерб развития человеческих чувств. Это девиз семейства Холмсов: «Чувства мешают, они лишь помеха для чёткой работы мысли». Но это заблуждение, и Шерлок Холмс тому доказательство. Если мы посмотрим на натуру Шерлока, то мы обнаружим, что, несмотря на всяческое отрицание им эмоциональной компоненты, заявление об отсутствии у него сердца, сам он при этом буквально живёт на эмоциях и чувствах. Они составляют добрую половину его жизни, как бы он ни пытался утверждать обратное. Ведь, по сути, он действует чаще всего именно по движению собственной души. Он никогда не будет делать того, чего ему не хочется здесь и сейчас. Он абсолютно импульсивен. Это Майкрофт всегда педантичен и дисциплинирован. Шерлок же — это сам вызов любому порядку. Он никогда не будет скрывать к кому-либо своего отношения. Даже королева Англии для него не авторитет, и он готов явиться к ней во дворец без штанов. Позёрство, игра? Нет. Это лишь проявление его естества. Он очень чётко умеет отличать ложь от правды, и любая ложь ему противна. Он презирает её, как и человеческую глупость. И он настолько естественен, что не в силах сломать себя ради каких-либо условностей. Правда, такая черта доставляет ему немало страданий, ведь он вынужден находиться в постоянном конфликте с обществом. Он не умеет управляться с этим, и потому постоянно попадает в неприятные истории. Но не потому, что целенаправленно ищет этого. Просто он нутром выбирает только настоящее, действительно ценное, умное, достойное. А, если он такого не наблюдает, то ни за что не пойдёт на ложь и не будет подстраиваться под приличия и условности. Даже если из-за этого он будет выглядеть посмешищем. И всё это, именно это обеспечивает его блестящий успех и превосходство над Майкрофтом. Ведь Майкрофт только на словах утверждает, что Шерлок всегда был глуп, но на деле раз за разом Шерлок доказывает то, что его ум гораздо острее и быстрее ума старшего брата. Майкрофт — это ходячая Википедия. Но в действии, в движении, в жизни он неэффективен. В «полевых условиях» он балласт. И Майкрофт это знает. Все его попытки принизить талант младшего брата — они лишь от осознания превосходства последнего над ним. И ещё от того, что Шерлок позволяет себе быть самим собой, а не играть по правилам. Это бесит Майкрофта. Сам Майкрофт отказался от своей натуры, дабы быть идеальным и правильным, как и воспитывал его отец, и от этого он ощущает колоссальную жизненную неудовлетворённость, несмотря на все свои значительные карьерные достижения. Эту неудовлетворённость он пытается заглушить попытками перевоспитать своего младшего брата, которые, впрочем, тщетны.

Итак, что представляет собой жизнь Шерлока Холмса? Это вечная погоня, стремительный бег и метания в запертой клетке одновременно. Метания в запертой клетке пустоты. Пустоты чего? Пустоты ума, пустоты чувств. Шерлока обвиняют в том, что он не может завести себе друзей, отношения. Но обоснованы ли эти обвинения? А есть ли эти самые друзья или отношения у окружающих его людей? Дружба основана на лжи, отношения бесконечно путаются и разваливаются. Шерлок отказывается не от дружбы и не от отношений. Он отказывается от лжи. Он видит её за версту, вычисляет и распутывает в мгновение ока. Он видит то, с чем и зачем пришёл к нему тот или иной человек и чем всё это в результате закончится. А ничего, кроме лжи, он в людях не встречает. К тому же — глупой лжи. Его это бесит. И он отвергает всё это. И не стесняется делать это в грубой форме. На самом деле он не социопат. Он очень хотел бы всего этого — и любви, и дружбы. Но только настоящих, не пустышек. А их нет, он долго и тщетно искал их, но нигде не нашёл. И поэтому предпочёл ощетиниться и закрыться от окружающего мира. Его интеллект выводит жизнь других людей из равновесия. Он вырывается, как чёрт из табакерки, вносит хаос, неразбериху в устоявшиеся, такие липкие и подгнивающие, словно болотная жижа, замешанные на одной лишь лжи жизни людей. Его боготворят и ненавидят. Он способен одним своим словом спасти человека от гибели, вытащить с самого дна или отправить его в нокаут. Но после этого он неизменно возвращается обратно в свою пустоту. Финал достигнут, овации стихли — но в итоге ничего не изменилось. И он отправляется ждать дальше, ждать своего очередного коронного часа, новой погони, новой загадки. Но долго ли всё это может продолжаться?

И немного о том, как создавался фанфик.

Если честно, я не являюсь фанаткой или даже поклонницей сериала. Но однажды я его увидела, и он меня заинтересовал. Заинтересовал прописанный авторами образ Шерлока, его психологическая составляющая, и мне захотелось познакомиться с ним поближе. Пообщаться. Узнать что-то новое о нём, узнать, как работает его ум, как он размышляет, что чувствует, а, может, и поделиться чем-то, что могло бы оказаться полезным для него. Мне был очень симпатичен этот герой, и я переживала вместе с ним по ходу сюжета. Он очень затронул меня. Я переживала тогда, когда он страдал, разрушал себя или ошибался, не мог найти какой-то ответ. А ещё для меня в сериале остался ряд белых пятен. Ряд вопросов без ответов. Как и почему в какой-то ситуации герои вели себя именно так, а не иначе, что они при этом чувствовали, или каким образом произошло то, что произошло? И я решила заглянуть в сериал поглубже и пообщаться со всеми, кто меня заинтересовал. Спуститься в чертоги этого сериала. Я вообще очень люблю общаться с интересными людьми, но Шерлок и другие персонажи — всего лишь образы. Но это, как оказалось, не проблема. Я создала свой образ, который ввела в повествование, и через него осуществила это общение. Работа над фанфиком меня очень захватила. Это было что-то потрясающее. Я не могу с достоверностью сказать, что я много что придумала в этой истории. Скорее, мне рассказали её сами герои. Я не писала за них слова и диалоги. Я просто придумала завязку, а дальше история стала развиваться сама собой. Герои большей частью сами создавали все ситуации, сами развивали и вели их, сами строили свои ответы в диалогах и делали выбор. Зачастую, весьма неожиданный для меня. Есть ощущение, что я не столько сочиняла этот фанфик, я будто просматривала его в своей голове в их исполнении и затем переносила на бумагу. Иногда было жаль, что нельзя вставить в голову флешку и сразу записать всё увиденное на неё. Ведь, пока я успевала перенести всё на носитель, какая-то информация забывалась и приходилось её восстанавливать. Как это работает? У Шерлока есть теория, что можно получать информацию по различным каналам. И это так, её действительно можно получать. Вы просто общаетесь с нею. Вы её спрашиваете, она вам отвечает. Вы погружаетесь в чертоги разума, и там находите любой ответ. Вы можете рассмотреть любую ситуацию со стороны, и можете посмотреть на неё глазами и чувствами любого героя. Для этого нужно одно — спуститься в чертоги своего разума, позабыть немного о себе и настроиться на ту информацию, которую вы хотите получить.

Итак, это история, развитая самими героями и записанная мною. Её финал стал неожиданностью для меня самой, и он менялся по ходу развития сюжета. Почему? Мне иногда хотелось поскорее узнать, чем же всё закончится! Какой же будет она, финальная сцена? И я забегала вперёд, и мне показывали эту сцену. А потом герои возвращали меня назад и просили допрописать какие-то сцены, какие-то диалоги и — финал менялся! Им нужно было ещё что-то договорить, что-то закончить, что-то додумать, доосознать, и от этого менялось то, что происходило в дальнейшем. Финал оказывался то милым и нежным, то довольно тяжёлым и трагичным. В итоге он стал таким, каким стал. Я чувствую, что герои пришли туда, куда нужно. Они выложились и заслужили то, что получили в итоге. Никто нигде не слукавил и не схалявил. По крайней мере, это можно сказать о линии главных героев — Шерлока, Эвер, Дары. Остались недосказанными образы Джона и Майкрофта, но мне они сейчас малоинтересны. Они получили всю необходимую для них информацию, и дальше от них зависит то, как они с ней поступят. А финал основной истории создан. И его создали герои сами, он стал результатом их собственных внутренних изменений. И всё это о нашей реальной жизни. Мы точно также создаём её каждым своим действием, каждым своим шагом, своей мыслью. Если мы меняем что-то в своей жизни — меняется и её финал. Но гораздо важнее не просто совершать какие-то поступки, а осмыслять всё происходящее с нами. Почему здесь и сейчас происходит именно то, что происходит? Или каковы будут последствия того или иного нашего действия спустя длительное время? Шерлок Холмс умеет многое предсказывать о людях, узнавать об их прошлом и будущем. И это возможно для любого из нас и даже в гораздо более продвинутом варианте, чем это делает герой, показанный в сериале и созданный в своё время Конан Дойлем. Я предлагаю немного поразмышлять о том, как это сделать. Итак, представляю вот такой вот вариант истории Шерлока Холмса. Поехали!

Джон и Шерлок держали путь в Дартмур. Машина стрелой летела по трассе. Шерлок молчал, погружённый в свои мысли. Ему не терпелось поскорее вступить в бой с этой загадкой, он уже успел изрядно засидеться без достойной пищи для своего ума. Проанализировав карту, Шерлок принял решение немного срезать путь и свернул с основной трассы, поехав по более глухим местам, что позволяло сократить дорогу почти на час.

Здесь пейзаж за окном достаточно ощутимо отличался от того, что сопровождал путешественников основную часть пути. По обеим сторонам от трассы массивной стеной стоял лес, лишь изредка перемежающийся небольшими полями и деревушками, половина из которых была явно заброшена. За полчаса езды им на встречу не попалось ни одной машины. Приятели приумолкли и с любопытством оглядывались по сторонам на непривычную для столичного жителя картинку. Однако, при въезде в очередную деревню со странным и нелепым названием «Овечки», их машина фыркнула и заглохла. После беглого осмотра стало ясно, что без помощи автосервиса дальше они ехать не смогут.

— Да, это был отличный план, Шерлок! — бравировал Ватсон. — Теперь мы не то, что не доберёмся в Дартмур раньше, но и вообще вопрос — выберемся ли когда-нибудь из этих «Овечек». В этой глуши, кроме медведей, вообще вряд ли кто-то толковый водится.

Ватсон явно нервничал, он бегал вокруг машины и приправлял свою речь отчаянной жестикуляцией, попутно отмахиваясь от стаи жадно набросившихся на него комаров. Холмс же, вопреки обыкновению в подобных ситуациях, казалось, был совершенно спокоен. Он в задумчивости стоял подле машины и не шевелился. Чёрт его поймёт, этого Холмса. То он на ровном месте в стены палит, то непробиваемо спокоен тогда, когда кажется, что всё летит в тартарары. Вот теперь и бровью не ведёт, будто всё так и надо.

— Погоди, не кипятись. Вон кто-то идёт, сейчас попробуем что-нибудь разузнать, — прервал молчание он.

Со стороны полей по просёлочной дороге к ним приближалась какая-то молодая девушка с тележкой. Они замахали руками и стали звать её:

— Мисс, эй, мисс! Вы нам не поможете?

Девушка, а вернее, как оказалось вблизи, молодая женщина, без опаски приблизилась к ним и доброжелательно осведомилась:

— Да, конечно, чем я могу вам помочь?

— Видите ли, у нас сломалась машина, и, похоже, это серьёзно. Вы не подскажете, нет ли здесь поблизости автосервиса?

Девушка откинула с плеч волосы, внимательно и с весёлой искоркой во взоре посмотрела на мужчин и ответила:

— О, вам очень повезло. Как раз у нас в деревне есть небольшой частный автосервис. Правда, я не уверена в его качестве и широте возможностей, но местные чинятся всегда у него. Это совсем недалеко, буквально пара сотен метров. Вы сможете дотолкать туда машину или мне позвать кого-то на помощь?

— Думаю, мы справимся. Проводите нас, — ответили джентльмены.

Они двинулись по дороге. По пути Ватсон, несмотря на всю массивность лэндровера, успел подробно рассмотреть их спутницу. Хоть они пообщались всего минуту, его очаровал её весёлый открытый взгляд и мелодичный голос. Она была среднего роста и одета в перепачканную глиной рабочую одежду, но под ней читалась крепкая статная фигура. Её светлые длинные волосы были распущены. Сколько ей лет Ватсон точно не мог определить, возможно, в районе двадцати пяти. Она шагала легко и бодро, что-то тихонько непринуждённо напевая, несмотря на то, что день уже клонился к закату, а она явно провела весь день в полях за работой. Иногда она оглядывалась на мужчин и весело подбадривала, сообщая, что осталось уже совсем «чуть-чуть».

«Автосервис» располагался прямо во дворе старого деревенского дома и представлял собой полуразвалившийся сарай, заваленный различными автомобильными запчастями и деталями.

Девушка позвонила в звонок у калитки и зычно крикнула:

— Кирк, эй, Кирк! Выйди, здесь по твою душу!

Через некоторое время из дома нехотя вышел небольшой помятый мужичок и опасливо уставился на пришельцев.

— Кирк, привет! У этих джентльменов сломалась машина прямо на въезде в нашу деревню. Посмотри, может, ты сможешь им чем-то помочь, — всё так же громко и напористо объяснила их провожатая. Ватсон заметил, что с Кирком она разговаривала несколько иначе, чем с ними. Она делала это громкими и рублеными фразами, совсем по-деревенски, вовсе не похоже на ту мелодичность, с которой она отвечала им.

Кирк в ответ, покряхтывая, двинулся им навстречу. Мужчины втроем какое-то время повозились под капотом, после чего Кирк, вытирая испачканные маслом руки о грязную тряпку, изрёк, что сможет исправить поломку к следующему утру.

— Однако, нам, похоже, несказанно повезло, — резюмировал Ватсон. — Это чудо, что машина сломалась в этой глуши и всего лишь в паре сотен метров от автосервиса.

— Думаю, в мире нет ничего случайного, всё закономерно, — задумчиво ответил Холмс, поправляя воротник своего пальто.

— Ты так говоришь потому, что исход оказался удачным. Будь сейчас по-другому, ты бы рвал и метал и проклинал здесь всё, на чём свет стоит, а не философствовал, — усмехнулся Ватсон.

Но Шерлок, будто не заметив подкола Джона, обратился к девушке:

— Мисс, вы нам очень помогли. Возможно, вы подскажете, есть ли здесь где-то поблизости гостиницы или мотели, где мы могли бы провести эту ночь?

— Гм, вот с этим проблема, — задумчиво покачав головой, ответила девушка. — Ближайшая из гостиниц в двадцати пяти милях отсюда. Здесь глушь, мало кто сюда заезжает из туристов и путешественников.

Немного подумав, она продолжила:

— Но, если вы не против, я могла бы пригласить вас переночевать у меня. Я живу одна, но часто у меня бывают гости, и я к ним привыкла. Дом у меня маленький, условия немного спартанские, но всё необходимое есть. Это всё лучше, чем пытаться ловить сейчас попутку до гостиницы на ночь глядя.

Шерлок одарил девушку своим пронизывающим насквозь взглядом, а Ватсон поспешил ответить:

— О, это так любезно с вашей стороны! Но нам неудобно, не стесним ли мы вас?

— Не стесним, — чуть мотнув головой в сторону Джона, быстро ответил за девушку Шерлок, — ты же слышал, Джон, она сказала, что привыкла к гостям.

— Шерлок! — попытался возмутиться его приятель.

— Итак, меня зовут Шерлок Холмс, это — мой друг доктор Джон Ватсон, — представился Шерлок.

— Меня зовут Дара Олсон, — улыбаясь, ответила девушка.

Дара стояла прямо напротив Холмса, и он изучающе мерил взглядом её с ног до головы. Джон тоже смог рассмотреть получше их новую знакомую. У Дары было приятное округлое лицо, по-девически пухлые губы и щёки и большие серо-голубые глаза, лучившиеся мягкой теплотой и задором. Достоинства её фигуры ему оценить было сложно из-за широкой грубоватой рабочей одежды, в которую она была одета. Из-под неё выглядывали лишь небольшие миловидные кисти её рук с перепачканными землёй ногтями.

— Дара? — переспросил Шерлок.

— Да, Дара. Как Сара, только через «Д», — всё также весело улыбаясь, ответила Дара.

— Интересно, никогда не слышал такого имени.

— Полагаю, оно какое-то древнее. Мне так кажется, — ответила Дара, и они втроём двинулись по направлению к её дому.

Дара жила в небольшом доме на краю деревни. В доме была лишь одна комната и кухня. Зато окружал дом большой сад. Была весна, и все деревья цвели, распространяя вокруг дивный аромат. В саду щебетали птицы, и Ватсон невольно залюбовался такой красотой.

— Чудесный, правда? — с улыбкой спросила Дара. — Я снимаю этот дом, он совсем маленький, но зато сад потрясающий, и я очень рада.

Все втроём остановились на какое-то время под кронами цветущих деревьев и наслаждались тёплым весенним вечером. На небе начинали зажигаться звёзды.

— Здесь совсем не как в Лондоне, — сказал Ватсон. — В Лондоне такого не увидишь. А тишина!.. — Джон вдохнул полной грудью.

— Когда-нибудь, когда я выйду на пенсию, я тоже обязательно переберусь жить в такой вот домик с садом, — мечтательно растягивая слова, продолжил он.

— Зачем же так долго ждать! — рассмеялась Дара.

Ватсон не нашёл, что ей на это ответить.

— Что ж, пойдёмте в дом, — пригласила Дара.

Они поднялись на небольшое крылечко и зашли внутрь. В доме было довольно тесно, и Ватсону показалось, что они с Шерлоком тут же заполонили собой всё его пространство.

— Здесь кухня, вот здесь вы можете умыться, а вот комната. Один из вас может спать на этом диване, а другой на кровати или на матрасе на полу, — рассказывала хозяйка.

— А вы сами где будете спать? — обеспокоенно спросил Ватсон, оглядывая очень небольшую комнатку.

— О, не переживайте, Джон, с весны и до самой осени я предпочитаю ночевать в саду под открытым небом или на веранде. Кстати, если будет желание — вы тоже можете разместиться там, — объяснила Дара.

Джон удивлённо посмотрел на неё:

— Что же, комары вам не докучают? Они на меня так и набросились, лишь только мы вышли из машины!

— Нет, всё в порядке, они большие молодцы! — засмеялась Дара.

— Вы располагайтесь, а я сейчас приготовлю нам ужин, — продолжила она.

Джон, не скрывая, любовался этой девушкой. От неё исходила удивительная доброжелательность, простота и нежность. Она всегда улыбалась очень искренней и тёплой улыбкой, была открыта и внимательна.

Холмс молчал. Он по своему обыкновению осматривал помещение и время от времени выстреливал в хозяйку своими острыми внимательными взглядами. Было видно, что она его тоже явно заинтересовала.

Дом Дары был наполнен старыми вещами, многие из которых жили здесь явно не меньше, чем с середины прошлого века. Старая мебель, посуда, зеркала и шторы — всё, судя по всему, осталось от предыдущих хозяев. Впрочем, по всей видимости, такая обстановка ничуть не смущала нынешнюю хозяйку. А Джон живо представил себе сухонькую деревенскую старушку, когда-то тихонько доживавшую в этом домике свой век.

Дара пригласила своих гостей на кухню. Она уже успела умыться, переодеться из своей рабочей одежды в лёгкое льняное платье и убрать волосы в косу. Попутно интересуясь гастрономическими пристрастиями своих гостей, она начала живо хлопотать насчёт ужина. Как оказалось, гости были совсем непритязательны, и ей не стоило переживать. Кухня наполнилась приятными ароматами. На столе быстро появился салат из свежих овощей, обильно приправленный какими-то травами, ароматный грибной суп и свежий самовыпеченный хлеб. Все втроём незамедлительно с аппетитом принялись за еду.

— Что это за травы, которыми приправлен салат? — поинтересовался Холмс. — Никогда таких не пробовал.

— Не угадаете? — улыбнулась Дара. — Может, попробуете угадать?

— Такое впечатление... — задумался Холмс, — что это сныть, ошпаренная крапива, купырь, лебеда и мокрица.

— Ого! — удивлённо и радостно воскликнула Дара, — да вы разбираетесь в травах!

— И те только, — невозмутимо ответил Холмс. — Но я не предполагал, что всё это употребляют в пищу.

— Да, вполне, — отозвалась Дара и живо объяснила: — Люди часто совершенно незаслуженно обходят вниманием эти травы, считая их простыми сорняками. Но в них содержится гораздо больше полезных и питательных веществ, чем в тех овощах и травах, что выращиваются специально на продажу. Кстати, в качестве напитка я также могу предложить вам травяной чай, если вы не против. В нём только полевые и лесные травы, а также травы с моего огорода. Я всё это собираю сама и делаю различные варианты заварки чая. Но, если вы против — то для гостей у меня всегда припасён привычный индийский чай, — приветливо улыбнулась она.

— Нет, мы не против, давайте ваши травы, где ещё такое попробуешь, — ответил за обоих Холмс.

Дара подошла к полке, на которой была целая выставка различных бумажных пакетов с травами. На минуту она как бы впала в задумчивость и ушла в себя, выбирая некоторые из них. Она брала пакетик, доставала из него щепотку или две каких-то листьев или цветков, секунду держала их в руке и смотрела на них, а затем не спеша складывала в заварочный чайник. После этого она также неспешно и задумчиво залила их кипятком и накрыла грелкой.

— Ну вот, — улыбнулась она, вынырнув из своей задумчивости, — теперь нужно немного подождать.

После того, как тарелки опустели, Джон расслабленно откинулся на спинку стула и, похлопывая себя руками по животу, удовлетворённо произнёс:

— Благодарю вас, Дара, ужин был просто божественен!

— Вы мне льстите, но здорово, если вам правда понравилось, — смутилась Дара.

Мужчины отдыхали, а Дара начала разливать чай и поинтересовалась:

— Могу я вас спросить, господа, что занесло вас в эту глушь? Такие люди, как вы, эм-м-м, здесь большая редкость.

— Такие — это какие, позвольте уточнить? — спросил Холмс.

— Вы городские, притом из ... я бы сказала, высших слоёв, так что ли. Интеллигентные, одеты с иголочки, крутое авто. Здесь в основном разъезжают охотники и лесорубы. Даже туристы здесь редкость, — пояснила Дара.

— Мы направляемся в местечко под названием Дартмур, — коротко ответил Холмс. Он немного скучал. В деревне царили покой и умиротворение, всё было так чинно и степенно, а ему всё это было совсем не по нутру. Всё, что можно было прочитать об их хозяйке и её доме, он уже изучил, ужин был закончен, и его ум начинал томиться от бездействия. Он предвкушал несколько пустых долгих вечерних часов, которые он вынужден будет перетерпеть здесь.

— Да, это здесь по пути. Но туда есть другая дорога, она куда более хороша и популярна, — заметила Дара.

— Мы решили немного сократить путь, ведь эта дорога короче, — отозвался Шерлок.

— Да, это верно. Тем не менее, ею всё равно редко кто решает воспользоваться. Возможно, боятся глуши, и предпочитают более известную трассу. Видимо, вы не испугались глуши, — улыбнулась Дара.

— Как и вы. Вы ведь тоже не местная. Вы городская. Родились и прожили там большую часть своей жизни. А здесь живёте года два, от силы, — решил как-то развлечься Холмс.

«О нет, началось», — подумал Джон. Но прерывать Шерлока не стал, так как ему самому было интересно что-нибудь узнать об этой симпатичной девушке. Он с интересом пробовал её травяной чай. Запах и вкус его были весьма непривычными, но, тем не менее, довольно приятными. Терпкий, с медовым привкусом и какими-то цветочными нотками. Аромат же его окутывал, будто магической пеленой, навевал какие-то картинки сказочного леса. Сама Дара сейчас ему напоминала лесную фею. Она так уютно, вдумчиво и плавно всё делала — накрывала на стол, подавала еду, заваривала чай — будто совершала какое-то волшебное действо.

— Ох, откуда вы это узнали, кто вам уже успел наплести обо мне? Вы ведь только что приехали! — рассмеялась Дара в ответ на слова Шерлока.

— Никто, я сам об этом догадался, — пожав плечами, ответил Холмс.

— Вы экстрасенс? — Дара весело смотрела на Холмса своими большими широко распахнутыми глазами.

— Нет. Это элементарное наблюдение, — начал Холмс. — Вы совсем не похожи на провинциалку. Интеллигентная, с правильной красивой речью. Так говорят только в Лондоне, при том коренные его жители. Манера общения, держать себя, ваш взгляд. В нём нет деревенской грубости и топорности. Даже ваша потёртая рабочая одежда, та тележка, земля под ногтями не придают вам сельский колорит. Вы здесь ещё чужая. Ваш механик смотрел на вас, как на инопланетянку, несмотря на то, что он с вами знаком, — привычно оттараторил Холмс своё резюме.

— Да, всё так, — подтвердила Дара. — А как вы узнали про два года?

Ватсон заметил, что глаза Дары, как и у большинства людей в такие моменты, начали наполняться удивлением и восхищением. Он недовольно покачал головой, но Холмса было не остановить. Тот поднялся и продолжал объяснения своей неуёмной скороговоркой, сопровождая её быстрыми перемещениями по кухне и жестикуляцией:

— Беглый осмотр вашего дома. Он стар, но в нём сделан довольно свежий косметический ремонт. Судя по состоянию обоев — позапрошлой осенью. Не думаю, что поклейка обоев была затеяна сразу после переезда. В доме ещё много чего нужно было подлатать, чтобы подготовить его к зиме. Вы заделывали щели на окнах, ремонтировали печь. Печью занимались позапрошлым летом. Видимо, как раз сразу после переезда. Это видно по состоянию глины, которой вы промазывали щели, и побелки. Замазка на рамах окон тоже ещё довольно свежая, но уже немного отстаёт. Такое бывает, когда она переживёт пару зим. Это основные моменты, есть ещё масса дополнительных деталей, подтверждающих мою мысль. Итого, выходит около двух лет тому назад.

— Ого, это потрясающе! Вы действительно очень наблюдательны. Вы всегда такой? — пытливо глядя на Холмса, спросила Дара.

— Да, это его особенность. Неужели вы ничего о нём не слышали? Имя Шерлок Холмс вам ни о чём не говорит? — вступил в разговор Ватсон.

— Простите, нет… А вы знамениты? Если вас показывают по телевизору, то у меня его нет, и я не в курсе последних событий… — будто немного извиняясь, ответила Дара.

— Но у вас наверняка есть интернет? Он сейчас гремит именем Холмса, — не унимался Ватсон.

— Эм-м… нет, в интернете я тоже не встречала никакой такой информации. Видите ли, я занимаюсь довольно специфическими вопросами, и всё, что их не касается — меня не интересует, — пояснила девушка.

— Гм… где-то я это уже слышал... — задумчиво промычал Ватсон.

— Ватсон, ты о чём? — спросил Холмс, вновь усаживаясь на своё место.

— Но расскажите же мне, чем так знаменит мистер Холмс, о чём гремит интернет? — спросила Дара. Она вновь присела за стол и с интересом приготовилась слушать.

— Холмс — частный сыщик, который умеет гениально раскрывать самые запутанные преступления благодаря своему дедуктивному методу. Он помогает полиции, и стал знаменит, когда я начал вести блог о наших с ним приключениях. Сейчас имя Холмса на устах у всего Лондона, — рассказал Ватсон.

— Ах, вот, в чём дело! — откликнулась Дара. — То есть информация о мистере Холмсе, по-видимому, находится в основном в различных криминальных новостях и всём таком прочем. Неудивительно, что я об этом ничего не слышала, такие новости меня совсем не интересуют. А что такое дедуктивный метод? — спросила она.

— Это внимательность к деталям, — пояснил Холмс, видимо решив продолжать впечатлять их собеседницу. — Детали несут в себе массу информации. Люди в основном упускают детали. Человека же можно читать, как открытую книгу, составлять из этих деталей слова, предложения, фразы, целые истории! Я просто замечаю детали. И запоминаю их все. Я могу по песку определить, из какого места он взят, по пыли на ботинках человека узнать, из какой части города он пришёл, могу идентифицировать любой вид табачного пепла, ну и так далее, — небрежно помахал он рукой в воздухе.

— Вот это действительно круто! — восхитилась Дара. — И вы всё это способны удерживать в своей голове одновременно?

— В основном — да. Но иногда мне приходится погружаться в мои «Чертоги разума», некоторая информация хранится довольно глубоко, — ответил Холмс.

— Ну, разумеется. Иными словами, можно сказать, что у вас большой объём оперативной памяти и потрясающая внимательность, — резюмировала Дара. — А также отличное умение анализировать и мыслить логически, так?

— Да, вы всё верно поняли, — подтвердил Холмс.

— А вы не ощущаете себя несколько перегруженным всей этой информацией? — поинтересовалась Дара.

— Я привык к этому. Я с детства такой, мой мозг натренирован и для него это обычное дело, — пожал плечами Холмс.

— Представляю, как ценит вас полиция, — задумчиво протянула Дара. — А почему вы выбрали область применения ваших способностей именно в криминалистике? С такими возможностями ума вы наверняка могли бы преуспеть в любой другой науке.

— Я об этом не задумывался, — ответил Холмс. — Меня увлекает то, что я делаю. Наука — это как-то абстрактно, а то, что делаю я — это жизнь, практика, которая сама идёт в руки. Мне интересно то, что актуально с практической точки зрения здесь и сейчас, и наука в том числе.

— Ну, это, я бы сказала, чисто из области личных предпочтений. Ведь каждому здесь и сейчас актуально что-то своё. Одному — рассматривать пыль на чужих ботинках, другому — пытаться сосчитать звёзды на небе, — задумчиво улыбнулась Дара.

— Ну и что толку от того, что он их сосчитал? Или что толку знать то, что земля вращается вокруг солнца, а не наоборот? — немного раздражённо задал свой привычный вопрос Холмс.

— Ну, если вы не видите применения этого с практической точки зрения, то да — в этом толку не особенно много, — согласно кивнула головой Дара.

— Вы серьёзно так считаете? — осведомился Холмс. — Обычно мне выносят мозг, когда я такое заявляю.

— Да, вполне серьёзно. Во всём должен быть практический смысл. Зачем учить математику или физику, если ты не знаешь, как их конкретно применять в жизни? — невозмутимо продолжила Дара.

— Но, если б все так рассуждали, мы бы так и остались жить в каменном веке, считая, что Земля плоская! — возмутился Ватсон. Он впервые столкнулся с тем, что кто-то так спокойно поддержал Холмса в этом вопросе. Впрочем, Ватсон отнёс это к тому, что они находятся в деревне, и людям здесь, видимо, мало что интересно, далее собственного курятника. Хотя он был немного разочарован, услышав такое от девушки, которая казалась ему очень симпатичной.

Но Дара возразила:

— Я так не думаю. Обязательно нашёлся бы человек, который очень сильно заинтересовался Землёй и увидел бы практический смысл в том, чтобы познать её такой, какая она есть, — сказала она. — И сделал бы это с шиком и блеском, ибо он был глубоко увлечён этим вопросом. Зато, он при этом мог вполне не знать, как помножить пять на десять, если для его дела это не нужно.

— Но это же элементарные представления о мире, в котором мы живём! Как можно их не иметь! — не унимался Джон, а Дара ответила:

— Как я могу констатировать, Джон, основываясь на своём собственном опыте, любые знания можно легко восполнить в любой момент, если человеку это необходимо. Актуальность вопроса определяет вашу эффективность. При необходимости курс высшей математики можно выучить за пару дней. И можно учить её годами в институте и тут же позабыть навсегда, едва покинув его стены, если она не пригодилась вам нигде в жизни.

— Вы пробовали учить курс высшей математики за два дня? — ухмыльнулся Ватсон.

— Да все студенты так делают! Во время семестра лоботрясничают, а потом учат всё скопом за два дня до экзамена, — рассмеялась Дара и продолжила, — А ещё, Джон, вот задумайтесь: известно, что учёные во все времена совершали массу ошибок и продолжают ошибаться сейчас. А вы не задумывались, что, возможно, они вновь ошибаются насчёт Земли и Солнца? Ну, что-то упустили, что-то ещё недооткрыли? Может, какое-то ещё измерение или даже не одно, с ракурса которых всё выглядит совсем не так, как сейчас принято считать?

— Нуу, это уж совсем из области фантастики! — протянул Ватсон.

— Джон, но ведь вы не будете отрицать того, что те люди, которые в своё время начали говорить о сферическом строении Земли, тоже слыли фантастами или попросту сумасшедшими? — спросила Дара.

— Но сейчас другие времена, сейчас всё не так, наука шагнула далеко вперёд! — ответил Ватсон.

— Вот я бы не стала себя так обнадёживать, — покачала головой Дара. — Представления о мире людей тех времён перевернулись с ног на голову, когда теория о сферическом строении Земли была признана. Допустите хотя бы на минутку то, что с нами подобное может также произойти в любой момент! Что найдётся человек, глубоко и гениально мыслящий, и откроет нечто, доселе совершенно неизвестное и непредполагаемое! Ведь это может оказаться всем, чем угодно! Не столь важно знать или не знать каких-то вещей, но гораздо важнее — не ограничивать своё сознание какими-то шаблонами или рамками. Вы обвиняете Шерлока в том, что он ограничил своё сознание вопросами, связанными лишь с его работой. Но вы сами ограничиваете своё сознание данными вам кем-то установками. Вам сказали поверить, что это так — и вы поверили, и не пытаетесь думать дальше и шире! И, пока так есть — человечество не сможет двинуться дальше. Но нам стоит думать, начать думать. Понимаете, Ватсон? Не повторяйте за кем-то то, что Земля вращается вокруг Солнца. Посмотрите на небо, если вам это интересно, и откройте это сами! Сами откройте! Для себя, для всех! Может, вы откроете то, что это так, но может вы откроете что-то совершенно принципиально новое!

Шерлок с интересом прислушивался к тому, что говорила Дара.

— Ну, не всем же быть гениальными учёными, — возразил Ватсон.

А Дара уверенно продолжала:

— Почему нет? Разве мы с вами чем-то отличаемся друг от друга? У нас у всех две руки, две ноги, одна голова и огромный потенциал! Но кто-то лишь использует его, а кто-то — нет.

— Может потому, что не может использовать? — сказал Ватсон.

— Или не пытается! — настаивала Дара.

Джон на секунду задумался и продолжил:

— Ну, хорошо, вот Холмс. Я живу вместе с ним бок о бок, мы работаем вместе над одними и теми же делами. Я вижу то же, что и он, бываю в тех же местах, что и он. Но он делает то, что он делает, а я так не могу. Как ни стараюсь! Вы думаете, я не пытался действовать подобно ему? Пытался, но всё равно ничего не выходит!

— Ну, значит, для этого нужно просто побольше времени, тренировки, практики, — ответила Дара. — А, возможно, вам это и вообще не нужно. Зачем вам быть таким, как Холмс, зачем делать то же, что и он? Возможно, у вас есть какой-то свой собственный метод или нераскрытый талант, который дремлет, пока вы тщетно пытаетесь угнаться за Холмсом.

— Может, и есть. Например, я врач и неплохой врач. Но по своей степени развития мой талант всё равно и рядом не стоял с его гением. Есть гениальные учёные, гениальные музыканты, художники, хирурги в конце концов. А есть обычные люди со средними способностями, — продолжал настаивать Джон.

— Или просто непроявленными или недоразвитыми, — не соглашалась Дара.

— Ну и как их же проявить и доразвить? Как прыгнуть выше собственной головы? — отчаянно спросил Ватсон.

Дара на секунду задумалась, собираясь с мыслями, и ответила:

— М-м-м, полагаю, для этого нужны следующие условия. Первое — мотивация. Вы должны найти то, что вам очень-очень хочется делать. То, что захватывает полностью всё ваше существо. Так, что вы не можете без этого жить. Второе — это тренировка. Вы должны полностью погрузиться в ваше дело, изучать, нарабатывать опыт, расти. Ещё — не стараться быть ни на кого похожим, а искать именно свои скрытые резервы и возможности, свои индивидуальные, какими бы странными и необычными они поначалу не казались.

— Ну, видимо всё это не так просто, раз большинство людей не становится гениями, — вновь возразил ей Ватсон. — Есть, например, художники — неудачники, средние актёры, неважные певцы. Они хоть и любят своё дело и горят им, и имеют свой собственный стиль, но больших успехов не добиваются.

Джон подлил себе ещё чая, но Дара продолжала:

— Значит, ещё недораскрыли свой стиль, ещё не нашли свой бриллиант. В этом случае нужно искать то, что им мешает добиться высокого уровня. Бывает, человек хочет стать певцом не потому, что он любит петь, но потому, что хочет стать известным, получить признание, хочет стать лучшим. Это мешает. Сковывает. Человек циклится на своём успехе, но не самом пении. Иногда, даже и забывает о пении. А нужно просто петь! Не для себя, не для славы, не для успеха. Нужно петь просто потому, что вы не можете не петь. Потому, что песня рвётся из вас, что вы становитесь самой песней! Песня ради песни. Не ради чего-то ещё. Понять суть песни и выразить её, выразить себя!

Дара говорила так пылко, что Джон вдруг ярко увидел эту картину. Он сказал:

— Как хорошо вы говорите, Дара. Послушать вас, и правда начинаешь вдохновляться. Ведь это о Шерлоке. Он именно становится этой самой песней, когда ведёт расследование. Он забывает обо всём, он растворяется в нём, мир для него перестаёт существовать. И он абсолютно индивидуален, не похож ни на кого, как бы это ни проявлялось и чем бы ни было чревато, он верен себе и своему, как вы выразились — «бриллианту».

— Вот поэтому он и добивается таких результатов! — восторженно выпалила Дара. — А те, другие — нет. Они просто выполняют работу. По инструкции, по технологии. Но они не становятся тем делом, которое делают, не чувствуют его изнутри, так что ли. Вот вы, Ватсон, вы лечите людей потому, что хорошо обучены это делать, или потому, что растворяетесь в процессе, когда работаете?

— Нет, — ответил Джон. — Я больше следую инструкции. Я знаю, что нужно делать и как, и просто делаю это. Потому, что я врач. Это моя работа. Не всегда приятная. Не могу сказать, чтоб моя душа пела, когда я иду на эту работу. Но я знаю, что делаю её хорошо, вот и делаю.

— Вот вам и ответ! — сказала Дара.

После её слов Холмс и Ватсон оба погрузились в некоторую задумчивость. За окном уже совсем стемнело, и начали свой неистовый концерт сверчки. Дара неспешно занялась приборкой кухни и спросила:

— Так вы, видимо, сейчас едете в Дартмур расследовать какое-то очередное тёмное дело? Думаю, это самое место для этого. Я слышала о том, что там находится какая-то секретная исследовательская база, о ней ходят разные слухи. Неужели вы держите путь туда?

— Да, именно так, вы угадали, — встрепенулся Ватсон.

— Случилось что-то серьёзное?

— Да, к нам обратился мужчина, который утверждает, что его отца убило какое-то чудище, а сейчас оно охотится за ним, — продолжал Ватсон.

— Вы считаете, дело в базе? Но пустят ли на неё частного сыщика? — поинтересовалась Дара.

— Вот мы и хотим всё это выяснить, — ответил Холмс.

— Что ж, обязательно поинтересуюсь теперь вашим блогом, мистер Ватсон! Очень интересно, что вы там найдёте! — весело сказала Дара.

— Однако, ответьте, верно ли всё, что сказал о вас Шерлок? — полюбопытствовал Ватсон, возвращаясь к разговору о Даре. Она ещё больше возбудила в нём интерес своими пылкими, искренними и не такими уж, как оказалось, и глупыми речами.

— Да, всё верно до последней детали, это здорово! Он всё понял верно! — Дара, казалось, была в полном восторге.

— Ну, это далеко не всё, — отозвался Холмс, тоже выходя из своей задумчивости.

— Холмс! — протестующе выкрикнул Ватсон.

— Вы ещё что-то можете обо мне рассказать? — заинтересованно спросила Дара.

— О да, и многое, — ответил Холмс.

— Холмс, прошу тебя. Мисс Олсон любезно оказала нам гостеприимство, не усугубляй! — продолжал предупредительно настаивать Ватсон.

— Почему, Джон? Почему вы не хотите, чтобы Холмс продолжил? — удивлённо спросила Дара.

— Потому, что Холмс слишком много говорит. Чересчур много, и зачастую то, что вовсе не следует говорить, — многозначительно глядя на своего друга, ответил Ватсон.

— О, я, кажется, поняла... — протянула Дара.

— Да? — вскинул на неё брови Холмс.

— Вы видите какие-то вещи, которые люди хотели бы скрыть? — спросила Дара, прямо смотря ему в глаза.

— Более того, в силу своей работы я ищу их целенаправленно! — отвечал Холмс.

— Работа работой, но, если человек не нанимал вас ни на какую работу, выискивать и раскрывать такие вещи не очень-то … эм-м… этично! — заметил Ватсон.

— Почему? — невозмутимо вопрошал Холмс.

— Почему? Ты не понимаешь этого, Шерлок? Ты ведь можешь сделать больно человеку, сказав то, что он не хочет, чтоб кто-то озвучивал, — возмущённо ответил Ватсон.

— В таком случае нужно прятать свою ложь лучше. Я не виноват, что люди всё время лгут и не думают, — равнодушно и немного презрительно отозвался Холмс.

— Но ты можешь, можешь хоть поинтересоваться прежде у человека, насколько он хочет, чтобы ты что-то о нём говорил? — не унимался Ватсон.

— Да, иногда это бывает разумно, — согласился Холмс. — И я так делаю, если ты замечал, — отметил он, многозначительно подняв вверх указательный палец. И быстро прибавил: — Но редко.

— Эм-м... если обо мне — то я не против, — вмешалась в разговор Дара. — Благодарю вас, Джон, за то, что вы обратили внимание на такой важный момент. Думаю, это действительно важно — прежде предупреждать человека и спрашивать его разрешения... эм-м… в таких вопросах. — Дара на секунду опустила ресницы. — Хотя, не факт, что это лучшее решение, — прибавила она быстро и ровно с той же интонацией, с которой Холмс только что произнёс своё «Но редко».

Холмс предельно внимательно и чуть дольше обычного посмотрел на неё.

— И так, Холмс, что вы ещё могли бы рассказать обо мне? Мне интересно это услышать! — всё также весело прощебетала Дара.

— Ох, мисс Олсон, только потом не говорите, что я вас не предупреждал! — Ватсон обеспокоенно поёрзал на стуле.

Холмс заговорил:

— Итак, вы коренная лондонка, с высшим образованием, из хорошей семьи, два года назад переехавшая в сельскую глубинку. Арендовали здесь дом, занимаетесь огородом, ещё какими-то посадками… Работаете вы с детьми. Скорее всего по этой же теме. У вас масса книг по природе, деревьям, птицам, травам, насекомым. Игрушки, поделки, рукоделие и материалы для них. Своих детей у вас нет, поэтому это всё вам для занятий с другими детьми. Видимо, вы работаете в школе. Дома вы практически не бываете. Он для вас скорее что-то вроде какой-то базы, где хранятся ваши вещи и где можно переждать непогоду. Не заметно, чтобы вы уделяли ему особенное внимание. Хотя в нём вполне чисто и прибрано. Видимо, вы это делаете для тех частых гостей, которые у вас бывают. Вам хочется, чтобы они чувствовали себя здесь комфортно. Сами вы заняты каким-то большим и важным для вас делом и всё ваше внимание и силы направлено на него. Весь ваш день проходит на природе. В вашем саду, в котором царит завидная добротность и красота, или в поле, по дороге из которого мы с вами и повстречались. Сегодня утром вы встали с рассветом, искупались в реке или озере и весь день провели на открытом воздухе. Вы ведёте очень натуральный образ жизни. Никакой искусственной косметики или бытовой химии. Вы практически не ухаживаете за собой, но вам это и не нужно. И не потому, что вы живёте в деревне и здесь не перед кем наводить марафет. Вы очень естественны сами по себе. Кроме того, скорее всего вы ещё преподаёте танцы или что-то в этом роде. При отсутствии в доме какой-либо техники, у вас много музыкальной аппаратуры. Колонки, айпад, магнитофон, диски. Вы всё это куда-то часто носите, видимо, чтоб проводить занятия где-то. Отличная осанка, пластика, лёгкость в движениях говорят о том, что вы неплохо владеете своим телом и тренируете его.

— Холмс, вы совершенно меня засмущали! Всё верно, это потрясающе! Спасибо вам! Ватсон, ну это же чудесно, вы напрасно беспокоитесь, — весело и немного смущённо отвечала Дара.

Ватсона всё больше очаровывала эта абсолютная искренность и простота этой девушки. Он сказал:

— Обычно он не так любезен, потому я и беспокоюсь.

— А Ватсон прав. Холмс, ведь видимо и это ещё не всё? Так не бывает, чтобы были одни «цветочки». Наверняка, вам есть, что ещё сказать, — серьёзно продолжила Дара.

— Да. Но вы уверены, что хотите, чтоб я это озвучил? — спросил Холмс.

— Да, вполне. Ведь правда не будет правдой, если она скрыта наполовину. Я за полноценную правду. Как я поняла — вам такая позиция очень близка. И это здорово. Прошу вас, говорите всё без недомолвок, — уверенно произнесла Дара.

Холмс откинулся на спинку стула и, слегка прикрыв глаза, быстро произнёс:

— Хорошо. Вы одиноки. Чертовски одиноки тут. У вас нет друзей. Вообще нет. Нет семьи. Вернее, ваша семья осталась там. Родители, возможно сестра или брат. Они вас не поддержали. И ваши друзья тоже. Вы говорили, у вас бывают гости. Но они приезжают лишь ненадолго и нечасто. Вам не на кого положиться, вам даже не с кем поговорить здесь, чтоб вас поняли.

— Холмс, хватит! — воскликнул Джон, когда увидел, что глаза Дары наполнились слезами.

— Нет, нет, Джон, не беспокойтесь! Вы не так поняли… Я... я... Я очень благодарна вам, Холмс. Спасибо вам. За то… что вы так внимательны к людям. Так... Ах, если бы все люди были так внимательны друг к другу! — Дара смущённо опустила глаза и смахнула слёзы.

Холмс и Ватсон удивлённо посмотрели на Дару.

— Я правда очень благодарна вам, Холмс, — успокоившись сказала Дара. Она поднялась, подошла к нему и поцеловала его в щёку, как ребёнок.

Холмс залился краской и закашлялся.

— Гхм… я… ну... В общем я не привык получать такую реакцию на свои наблюдения, — запинаясь, ответил он.

— Это потому, что люди живут во лжи и боятся правды и ненавидят её даже, — задумчиво сказала Дара, опускаясь на стул.

Холмс не отрывал взгляда от Дары:

— А вы, стало быть, не боитесь?

— В один прекрасный момент я поняла, что это бессмысленно. Она ведь никуда не денется, так? Не исчезнет, не переродится в ложь. Так какой смысл? — спокойно сказала она.

— Но люди живут во лжи и успешно, всегда живут так, — насмешливо ответил Холмс, потирая руки.

— Это не жизнь, — пожала плечами Дара, и в её глазах проскользнула печаль.

— А что же? — удивлённо спросил Холмс.

— Иллюзия жизни, — всё также печально отвечала Дара.

— А что есть не иллюзия? — напористо спросил Холмс.

— Жизнь в правде. Быть самим собой, поступать по душе и по совести, а не как презентабельнее, — уверенно ответила Дара.

— За это можно прослыть хамом. Или психопатом. И периодически получать по морде, — Холмс откинулся на спинку стула, складывая ладони у лица.

— Да, сейчас так, — взгляд Дары был сейчас каким-то другим. В нём сквозили уже не веселье и мягкость, но вместо этого наряду с лёгкой печалью ощущалась большая серьёзность, упорство и сила.

Холмс повернул голову и продолжал всё пристальнее сверлить глазами Дару. Ватсон смотрел на них обоих и не знал, что сказать. Дара продолжала:

— А вы сами, мистер Холмс, как относитесь к правде?

— Я? Что вы имеете ввиду? — вопрос для Холмса прозвучал несколько неожиданно.

— Ну, я так поняла, что вы любите говорить правду, и не любите её скрывать, предпочитая получить лучше за это в морду, — спокойно и серьёзно проговорила девушка. — А как вы сами реагируете на то, когда вам говорят правду?

Холмс на секунду задумался.

— Я не знаю. Мне её ещё никто толком не говорил. Люди говорят... Они, бывает, говорят что-то, но это не правда. Они не домысливают, говорят полуправду, приправляя её неверными домыслами... Это бывает противно. А разубеждать их бесполезно. Да и вообще... — казалось, Холмс готов был погрузиться в свои мысли.

Дара быстро вырвала его из его задумчивости:

— А как вы узнаёте, что есть правда, а что нет?

Холмс встрепенулся и ответил:

— Правда?.. — голос Холмса чуть дрогнул, — она бьёт в самое сердце... И... Не знаю, дальше не знаю. Повторю, я её никогда не слышал в свой адрес. Только полуправду или откровенную ложь.

— А хотели бы услышать правду? — Дара смотрела на Холмса в упор.

Холмс удивлённо взглянул на Дару.

— Зачем вы это спрашиваете? — спросил он.

— Я спрашиваю вашего разрешения... — слегка опустив глаза, ответила Дара.

— Раз...решения? — Холмс ещё более удивлённо поднял на неё брови. — Имеете ввиду, что вы хотите сказать какую-то правду обо мне?

— Я полагаю, что да, — всё так же как бы немного смущённо отвечала Дара. — Если вы пожелаете.

— А с чего вы так в этом уверены? Вы видите меня впервые в жизни. Вы даже блог Ватсона обо мне не читали... — несколько нервно ответил Холмс.

— Вы... просто вы очень искренний... Я... хорошо вас почувствовала... — тихо ответила Дара, поднимая на него глаза. Этот необычный мужчина сразу сильно привлёк её внимание ещё там, когда она подошла к ним на дороге. От него исходила бурная мятущаяся энергия даже тогда, когда он старался держаться вежливо, невозмутимо или надменно. Поразительно живой и глубокий взгляд, который, казалось, пронизывал всё насквозь и замечал всё на свете. Или он чувствовал всё кожей даже тогда, когда его глаза были закрыты. И живость, удивительная живость, которая сквозила в каждом его движении и жесте, как бы он порой ни старался её скрыть. И эта искренность. Дара больше ни у кого из взрослых людей не встречала такой чистой искренности. Нет, он не был искренним каждую минуту, он, как и все, старался носить защитную маску и «держать лицо». Но эта искренность, она была сильнее него. Она со всем своим естеством прорывалась в любой желанный момент и рвалась к жизни.

Холмс был в некотором недоумении.

— По-чувствовали? И что, что вы там почувствовали? Чувства — это лишь заблуждение, это то, что сбивает, мешает чёткой и беспристрастной работе ума! — резко выдал он свою любимую тираду.

— Нет же, это не так! — уверенно ответила Дара.

— Не так?

— Ну, разумеется. Вернее, конечно, это может быть и так, если не уметь замечать, осознавать и анализировать свои чувства. Тут так же, как и с деталями. Кто-то замечает всё, до мельчайшей детали, а кто-то в упор не видит того, что у него перед глазами. Кто-то знаком с самыми разнообразными деталями, как со своими пятью пальцами, а для кого-то они неведомы. Кто-то может связать их в цепочку, а кто-то ни за что не догадается, как это сделать. С чувствами примерно то же: если вы умеете делать с ними всё то же, что вы делаете с деталями, они служат вам прекрасную службу, а не мешают вам, мистер Холмс, — пояснила Дара.

— Это интересно то, что вы говорите, я никогда ранее ничего такого не слышал. Но я не совсем понимаю. Чувства — это нечто субъективное, спонтанное, зачастую хаотичное. А детали — это факты, которые можно рассмотреть, пощупать, понюхать, провести химический анализ, — ответил Шерлок.

— Ровно то же самое можно делать и с чувствами, — сказала Дара. — Вот смотрите: на рукаве у Джона пристала нитка. — Дара кивнула в сторону Ватсона. — Для меня это — просто нитка. Я ничего о ней не знаю, кроме того, что это какая-то случайная нитка. А для вас она — кладезь информации. Состав волокна, её форма, состояние, какие-то пятна на ней, ну я не знаю там, что вам важно. Вы это всё проанализируете и по ней сможете определить хоть бы и то, что ваш друг делал вчера вечером. Скажем, — она на секунду замолчала и пристально посмотрела на нитку и, пожав плечами и улыбнувшись, продолжила, — то, что он встречался с девушкой швеёй-рукодельницей. И дело не в нитке, дело в том, что просто вы знаете, что с этой ниткой нужно делать. Но то же с чувствами — вот в вас возникло некое чувство. Для вас это может быть просто какая-то мешающая эмоция, не понятно, как и для чего пришедшая к вам, от которой вы поспешите отмахнуться, но любую эмоцию можно разложить «по полочкам», и она станет для вас кладезем информации, как эта нитка, — объясняла Дара.

— Каким образом можно разложить эмоцию и сделать её источником информации? — спросил Холмс.

— Каким образом вы узнали, что у меня вчера было свидание с рукодельницей!? — спросил Ватсон.

Холмс и Ватсон переглянулись, выпучив глаза, и уставились на Дару.

— Так это и правда было так? — засмеялась Дара. — Вот здорово у меня получилось!

— Что получилось? Как вы это узнали? — не унимался Ватсон.

— Не могу точно этого объяснить, — ответила Дара. — Я не столько анализировала эту нитку, но больше почувствовала её.

— Почувствовали НИТКУ? — спросил Холмс.

— Ну да. И всё, что с ней связано. Можно сказать, она сама мне рассказала о том, откуда она взялась у Ватсона — наверное, это так можно описать.

— Каким образом?

— Каким? — Дара задумалась, подбирая слова. — Ну вот скажите, Холмс, ведь наверняка не всё, что вы выдаёте, основано только на вашей дедукции. У вас ко всему прочему наверняка хорошо развита интуиция, так? Ведь бывает такое, что вы просто знаете что-то. Вот знаете, и всё. Чутьё, внутренняя уверенность, ни на чём не основанная. То, когда чувство срабатывает быстрее разума, ну?

Холмс всё внимательнее смотрел на их собеседницу. Она уже не в первый раз говорила что-то, что не только выбивалось из привычного взгляда на вещи, но и почему-то, кажется, волновало что-то очень глубокое в нём. Он ещё не мог это осознать, его внутреннее волнение нарастало. Впервые в жизни он испытал странное чувство. Что он не успевает за чьей-то мыслью. И уж точно не может её предугадать. Эта девушка определённо не была похожа ни на кого из людей, с кем ему доводилось до этого общаться. Её ответы были непредсказуемы, а её заявления неожиданны. Хотя она и не вела никакой игры. Обычно он мог предсказать всё, что скажет ему собеседник на много фраз вперёд. Что кто подумает, как отреагирует, что спросит. Она же реагировала на всё, что он говорил, совсем не так, как все. Реагировала живо, открыто, без тени какого-либо страха. Она искренне радовалась как ребёнок там, где другие входили в ступор. Она плакала и благодарила там, где другие начинали отпираться или злиться. А сейчас начало происходить вообще нечто невероятное. Как она узнала всё об этой чёртовой нитке? И ещё — такое впечатление, что она вознамерилась объяснить что-то ему, ему — Холмсу! Она не просила его объяснений, но она наоборот будто увлекала его туда... Куда? Куда она его ведёт?

— Холмс, постойте! Не уходите в свои размышления, последите пока за моей мыслью, прошу вас, — словно выдернула она его из мимолётной задумчивости.

— Я слежу. Вы спросили про интуицию.

— Да, — ответила Дара и повторила свой вопрос ещё раз.

Холмс чувствовал, что внутри него что-то сопротивляется, не хочет следовать за её мыслью. Но ему было любопытно.

— Да, — ответил он, преодолевая своё сопротивление, — мне знакомо это явление, я им пользуюсь.

— Насколько часто? В процентах, например. Сколько процентов от ста вы бы отдали своей интуиции? — быстро спрашивала она.

Холмс задумался.

— Зависит от ситуации… Возможно, двадцать-тридцать... Когда больше, когда меньше... Иногда семьдесят... Бывало и сто процентов.

— Вот! Например, когда вы говорили обо мне. Вот про мою семью. Скажите, ведь не было никаких деталей, указывающих на ситуацию с ними. Только то, что моя семья практически не вхожа в мой дом. Вы не обнаружили никаких деталей того, что кто-то из моей семьи часто бывает у меня. И всё. Но, тем не менее, вы чётко озвучили, что они остались в Лондоне и не поддержали меня. Ведь это была скорее догадка, так? — Дара говорила быстро, ровно также быстро, как и Холмс, когда он излагал свои рассуждения.

— Именно то, что вы озвучили — да, скорее догадка. Сотни деталей слились в один рассказ, всё указывало на то, что так и есть, но этот момент, вы правы, я скорее ощутил, чем мог бы доказать детально.

— И вы оказались правы.

— Это был тонкий лёд, и он, бывает, даёт осечку. Предпочитаю всё же основываться на фактах, — сказал Холмс.

— Но, тем не менее, цитируя вас: «бывало и сто процентов»... — Дара прямо смотрела на него.

— Я как-то не задумывался раньше об этом... Да, я пользуюсь интуицией и дедукцией. Куда вы ведёте, к чему эти вопросы? — пожал плечами он.

— К разговору о важности чувств. Ведь интуиция, внутреннее знание — это именно о чувствах. Это не работа вашего ума. Это тот же источник, где вы переживаете и чувство любви, страха, душевной боли или радости, — ответила Дара.

— Но это эмоции. Эмоции и интуиция — я разделяю их, — объяснил Холмс.

— Их нельзя разделить! — возразила Дара. — Их можно либо слышать, либо пытаться что-то глушить. Иногда, глуша то, что нам кажется помехой, мы теряем самое важное, — подчеркнула она. — Точно также, как когда не замечаем каких-то деталей, когда не знаем, как их использовать.

— Хотите попытаться доказать мне, что к чувствам нужно изменить отношение? — спросил Холмс. Он всё ещё не понимал, к чему она клонит.

— Скорее хочу показать, как их можно использовать, — пояснила Дара.

— Вы считаете, мне это необходимо? — вскинул на неё брови Холмс.

— Да, — безапелляционно ответила она.

— Почему?

— От этого зависит эффективность вашей работы.

— Каким образом?

— Так вы даёте мне разрешение? — ответила она вопросом на вопрос.

— На что?

— Сказать вам правду о вас.

Ватсон не отрывал глаза от этих двоих. Казалось, будто воздух между ними наэлектризовался так, что начинал потрескивать. Они смотрели друг на друга, словно хотели просверлить насквозь своими взглядами. Холмс выдержал небольшую напряженную паузу и, несколько надменно произнёс, откидываясь на спинку стула:

— Ну хорошо, валяйте, жгите, что вы там хотите обо мне рассказать!

Дара вновь опустила ресницы и на секунду замолчала, словно собираясь с мыслями. Она будто немного ушла в себя, вздохом выровняла своё дыхание и начала говорить:

— Я уже сказала, что ощущаю вас очень искренним человеком. С большим чутким сердцем. Но это сердце было сильно ранено. Давно, в детстве, и подвергалось этому ранению потом ещё долго и многократно. А сейчас оно привыкло к этому ранению, смирилось с тем, что по-другому быть не может. В вас борются две сущности. Одна из них всё так же чутка и заходится порой от боли. Другая... решила закрыться от мира и от массы чувств. Вы одиноки. Джон — сейчас ваш самый близкий друг и, кажется, единственный... с кем вы... кто согревает вам сердце. Он... не подходит вам... Он... тоже был одинок.. Вы затащили его в свой мир, а он с радостью согласился... Не потому, что это его мир... просто он был тоже одинок. И не знал, что ему делать со своей жизнью. Вы даёте ему драйв жизни, который ему, по сути, чужд, но нужен ему, как наркотик, ибо без него смысла в его жизни нет. А он для вас — та самая опора, ощущение нужности кому-то, близости с кем-то. Которой вы были лишены всю свою жизнь.

Вы... никому не верите... не ждёте ни от кого тепла и понимания... Вы предпочли стать интеллектуальной машиной. И вы очень боитесь, что эта машина испортится, начнёт давать сбои. Это — ваш самый главный страх. Вы боитесь облажаться. А ещё более того вы боитесь, что когда-то ваш мозг начнёт отказывать вам. И вы начнёте ошибаться, всё больше и больше...

— Хватит, довольно! — Холмс ударил рукой по столу.

Дара будто пришла в себя из лёгкого забытья. Она посмотрела на него внимательно и спокойно.

Холмс вскочил и нервно ходил по кухне. Дара ждала, что он скажет. Холмс понемногу успокоился.

— Думаю, это нормально. Да, со временем человеческий мозг может начать давать сбои. Люди стареют, умирают в конце концов. Да, когда-то это произойдёт, то, что вы говорите. Думаю, мне стоит поменьше циклиться на этом страхе. Он... бессмысленная помеха. Спасибо вам, что помогли мне обратить на него внимание.

— Я рада, что вы так здорово управляетесь со своими эмоциями, — Дара улыбнулась. — Ватсон, простите, я невольно завела речь о вас, хоть и не спрашивала вашего на то разрешения. Я вас задела?

Ватсон, до этого сидевший в полном ступоре от происходящего, встрепенулся.

— Нет, нет, ничего, это ничего… Вы ничего такого не сказали… чего бы я... и сам не знал... Именно это мы обсуждали с моим психотерапевтом... Только я не понимаю, КАК? Как, откуда вы всё это узнали обо мне?

Холмс и Ватсон смотрели на Дару во все глаза, в которых застыл немой вопрос.

— Я ощутила это…

— Вы что, из этих, экстрасенс? — немного презрительно спросил Холмс.

— Что вы имеете ввиду под этим словом? — Дара посмотрела на него.

— Провидец. Тот, кому приходят в голову всякие... эм-м… видения, пророчества.

— Нет. Не так. Это не видения. Ну и ни какая-то ещё там эзотерика. Это просто чувства. Обычные человеческие чувства. Вот мы с вами общаемся, и во мне возникают различные чувства, вы тоже испытываете чувства. Они меняются, одни приходят, другие уходят, третьи остаются и докучают нам так, что хочется их отогнать. Ну и так далее. Но каждое из них имеет свою историю, никакое из них не возникает просто так. И, если вы с ними хорошо знакомы, они вы легко читаете эту историю. Почему оно возникло, для чего оно пришло, о чём хочет сказать нам. Я просто очень внимательно к ним прислушиваюсь, замечаю их всех. Свои, ваши. Также, как вы, Холмс, внимательно присматриваетесь к деталям и учитываете их всех, то же я делаю с чувствами. Как вы анализируете детали, я учусь анализировать чувства.

Это объяснение прозвучало довольно любопытно, и Холмс поинтересовался:

— И что же, как можно научиться такому фокусу?

— Если хотите, я смогу помочь вам это понять, но это займёт время, возможно довольно много. Вам придётся довольно глубоко познакомиться со всеми своими чувствами, — ответила Дара.

— А что, сейчас я с ними незнаком? — не понял Холмс.

— Нет, — без тени сомнения ответила Дара. — Вы либо не замечаете их, либо не понимаете, либо отметаете, либо пугаетесь их, с какими-то из них не знаете, что делать. И потому у вас не жизнь, а один сплошной бедлам.

— О, это точно! — отозвался Ватсон.

— Потому я и стараюсь очистить свою жизнь от эмоций, чтобы всё пришло в порядок! В чёткий логичный порядок! — сообщил Холмс.

— И как, получается? — осведомилась Дара.

— О да, блестяще! — саркастически заметил Ватсон.

— А что не так с моей жизнью, что тебя не устраивает? — нервничал Холмс.

— Пальба в стены, постоянное сумасхождение, будто ты сам не знаешь? — начал перечислять Ватсон. — Мне продолжить?

— Ну да, я такой, — раздражённо согласился Холмс. — Меня бесит, когда что-то не получается или когда нет достойной работы для моего ума!

— Дело не в уме, — сказала Дара. — Когда нет достойной пищи для вашего ума, тоскует не ум. Тоскует ваша душа. Вернее, вы тогда начинаете чувствовать её тоску. Это не ум ощущает пустоту, это ваша душа. И это чувство сводит вас с ума. Ваш ум не знает, что с ним нужно делать. И тогда он либо бросает вас в какое-то безрассудство, либо к наркотикам.

— Что? С чего вы взяли про наркотики? — ошалело смотрел на неё Холмс.

— Простите, Шерлок, если задела вас за больное. Но это видно невооружённым взглядом, — пожала плечами Дара.

— Так, ладно. И что? К чему весь этот разговор? Какой, вы считаете, должна стать моя жизнь, если всё это изменить? — нервно спросил Холмс.

— Только такой, какой вы её сами захотите видеть, — спокойно ответила Дара.

— Что это значит? Какой я её должен хотеть видеть? — не понял Холмс.

— Вы сами управитель своей жизни. Вы решаете, чем её наполнять, в какое русло вести, — пояснила Дара.

— А что же сейчас? Я её никуда не веду? — логически заключил Холмс.

— Именно так, блестяще! — радостно воскликнула Дара и продолжила: — Сейчас вы просто ждёте новых дел, загадок и авантюр. А в перерывах сходите с ума. Но вы не строите свою жизнь, вы — не хозяин ей.

— А кто хозяин? — с опаской спросил Холмс.

— Ваши чувства. Они управляют вами, они бросают вас на риск, они заставляют вас беситься, сходить с ума, лезть на стены.

Холмс сидел как пришибленный. Он осознал.

— Мои чувства владеют мною превыше моего ума? — медленно проговорил он.

— Да, именно так, — подтвердила Дара. — Только во время ваших расследований ваш ум более-менее берёт дело в свои руки. Но вашей жизнью он не управляет.

В голове Холмса проносился вихрь мыслей, какие-то из них начинали складываться в цепочки и собираться в паззлы, другие освещали какие-то жизненные моменты, которые ему были доселе непонятны, и вот они открылись для него в новом свете.

— Но что делать? Как взять над ними власть? — наконец произнёс он.

— Погрузиться в них. Исследовать. Исследовать вдоль и поперёк. Научиться разбираться в них, как в самых тёмных закоулках ваших чертогов разума, — рассказывала Дара. — Научиться видеть в них информацию, посыл, выстраивать их в логическую цепочку. Научить ваш ум сотрудничеству с ними, большому взаимовыгодному сотрудничеству. Если вы это сделаете — не только ваша жизнь придёт в порядок, но и ваши способности возрастут многократно.

— Как возрастут? Как многократно? — обеспокоенно спросил Шерлок.

— Нет смысла загадывать, — пожала плечами Дара, устремив взор куда-то высоко, будто за пределы потолка кухни.

Холмс долго задумчиво посмотрел на неё и ушёл в какие-то размышления. Ватсон, казалось, боялся пошевелиться, дабы не нарушить ничего происходящего. Он не раз видел Холмса очень озадаченным, но сейчас ему не хотелось злиться на него или прерывать. Было ощущение, что сейчас на этой маленькой кухонке происходит что-то действительно важное. Да ему и самому было интересно подумать над загадкой, которую вот так неожиданно им задала Дара. Довольно скоро Холмс прервал молчание.

— Значит, чувство — это деталь? Деталь, которую нужно исследовать? — пытливо спросил он.

— Да! — отозвалась Дара, которая тоже терпеливо ожидала того, когда он подумает.

— И как это сделать?

— Ну, давайте попробуем. Давайте возьмём и поисследуем какое-то ваше чувство. Какое бы вы хотели? — спросила она.

— Толком не знаю, у меня сейчас сумбур в голове и в чувствах, — замешкался Холмс.

— Это как детали. Они смешались, они мельтешат перед глазами и вы не можете хорошенько рассмотреть их, да? — уточнила Дара.

— Да, что-то в этом роде, — согласился Холмс.

— Возможно, вы сможете выделить какую-то главную деталь? То есть — возможно есть сейчас какое-то чувство, которое главенствует над всем? Присмотритесь, попробуйте его вычленить! — попросила Дара.

— Я… я не знаю... — Холмс замялся, прислушиваясь к тому, что происходило в нём самом. И вдруг неуверенно, явно делая над собой большое усилие, сказал: — Я… боюсь его назвать...

— Боитесь назвать чувство?

— Да.

— Это означает, что вы боитесь самого этого чувства, — не спеша заговорила Дара. — И это вас ограничивает. Это отдаёт вас под власть этого чувства. Оно управляет вашими поступками. Вами управляет то, чего вы боитесь. То, что вы делаете — вы совершаете под влиянием этого чувства. — Дара сделала паузу, глядя на Холмса и определила, что он осознал сказанное ею. Она продолжила:

— Далее. Сейчас вы поняли это, и это вас бесит, вас бесит вообще вся эта ситуация, — продолжала она, наблюдая за ним. — И теперь в вашей голове возникло решение: вы хотите заглушить в себе это чувство. Вуаля — и проблема решена! — ответила она, не сводя взгляда с его лица. — Да? Или нет? Если честно? Это чувство ушло? Прислушайтесь!

— Кажется, да, — Холмс улыбнулся, удовлетворённо расправил плечи и с некоторым вызовом посмотрел на Дару.

— Нет. — Отрезала Дара. — Вы просто заглушили его в себе. Вы решили надеть маску уверенности и вседозволенности. Но, знаете, что вы сделали на самом деле, Холмс?

— Что?

— Вы упустили кучу информации! — воскликнула она.

— Какой?

Дара вновь заговорила быстро, в такт тому, как Холмс выдавал обычно поток своих мыслей:

— Причины этого чувства. Почему оно в вас возникло? Оно ведь было очень мучительно, так? Оно терзало вас изнутри. Бесило, выводило из себя, заставляло ощущать себя ничтожеством. Что это было? Что за загадка, что за игра развернулась сейчас в вас самом? Что стало её мотивом, почему началась эта игра? Просто так, ни с того ни с сего? Так не бывает. У преступления всегда есть мотив. Почему она шла именно так, как шла, а не по-другому, эта игра? Холмс, вы всё это упустили! Если стереть все улики, преступление не самоликвидируется вместе с тем, преступник не станет праведником. Это будет просто нераскрытое преступление, несовершённое правосудие. А если преступник маньяк? О, это будет неликвидированная опасность! А ваше чувство — оно похоже на маньяка. Оно будет приходить к вам снова и снова и доставать вас, выводить из себя, сводить с ума, превращать вас в идиота в самые неподходящие моменты!

Холмс очумело смотрел на Дару.

— А вы уже поняли, кто маньяк? Кто преступник? — спросил он крайне взволнованно. — Какое чувство я пытался скрыть?

— Да. Хотите, чтобы я назвала его? Да, впрочем, дело не в том, кто преступник, вопрос в том — почему он преступник? Иногда преступники бывают праведниками. Те преступления, которые они совершают — это и не преступления вовсе, совсем наоборот. Холмс, вам ведь наверняка приходилось не предавать правосудию, а наоборот — помогать преступникам избежать возмездия? — спрашивала она.

Холмс удивлённо посмотрел на Дару.

— Вижу, что да, и неоднократно, не отвечайте, — ответила она за него. — Так вот. Дело не в том, чтобы наказать преступника. Дело в том, чтобы понять мотив преступления, понять саму личность преступника, и принять верное решение о том, что с ним делать. Согласны?

— Более чем. Но как... как всё то, что вы говорите, применить к моим чувствам? — спросил он.

— Именно так. Проведите расследование. Допросите это своё чувство. Выпытайте всю его историю от начала до конца. Рассмотрите его под микроскопом, не упуская ни одной его детали. Одна лишь разница: вам придётся делать это тоже именно чувствами, а не своим умом. Ловить все движения своей души и расшифровывать их друг за другом.

— Это кажется непостижимым, — выдохнул Холмс. Он никак не мог взять в толк, как можно чувство запихать под микроскоп.

— Ничуть, — возразила Дара. — Немного исследования, тренировки — и всё пойдёт как по накатанной, как и в любом другом деле. И ещё во всём этом очень важен один момент — нужно быть честным самому с собой. Не пытаться врать себе и подменять чувства, ибо это сведёт все усилия к нулю. Чувства нужно брать такими, какие они есть, без прикрас. Как улики.

Холмс немного помолчал и спросил:

— Но вы назовёте имя моего чувства? Того, что я хотел скрыть.

— Вы хотите? — посмотрела на него Дара.

— Да.

— Проверяете меня? — поинтересовалась она.

— Возможно, себя… — ответил он, чуть опустив глаза.

— Хорошо, — согласилась Дара. — Это был стыд, так?

— Как вы, откуда вы знаете? — вспыхнул Холмс.

— Холмс, но вы ведь тоже вполне умеете угадывать по лицу человека многие его эмоции, так? — пожала плечами Дара.

— Да... я… конечно, в этом нет ничего сложного, — растерянно ответил он.

Холмс то удивлённо таращился на Дару, то уходил в себя, продолжая что-то осмыслять.

— У вас всё обязательно получится! — весело сказала Дара. — У вас уже замечательно получилось.

Холмс смотрел на неё, он очень хотел что-то ещё спросить, но не мог сосредоточиться.

— Вы спросите меня тогда, когда будете готовы, — ответила Дара, будто читая его мысли.

— Кто вы такая? Что вы здесь делаете? — выпалил Холмс. — Вы читаете мысли, угадываете по нитке, что Ватсон делал прошлым вечером. Как всё это происходит? Кто вы и чем занимаетесь?

— Вы же всё рассказали обо мне, Холмс, — улыбнулась Дара. — Вы ни в чём ни на слово не ошиблись. Я занимаюсь садом, огородом, живу в деревне и работаю с сельскими детьми. Более ничего, это правда.

— Но ваши способности, как всё это сочетается? Что вы делаете с этим своим талантом?

— О, мне ещё работать и работать над ним! Я ещё только в самом начале пути, — улыбнулась Дара. — И то, чем я здесь занимаюсь — лучший тренаж для этого.

— Каким образом копание в огороде и занятия со школьниками помогают вам развить свой интеллект? — не унимался Холмс. — Это то же самое, если б я пошёл работать продавцом в супермаркет и стал бы использовать свои возможности для обслуживания кассового аппарата.

— О, это совсем не так, — возразила Дара. — То, чем я сейчас занимаюсь, помогает мне самым непосредственным образом. И не только использовать, но и именно развиваться в первую очередь. Дети — это очень чувствующие создания. Мозг и чувства взрослых затуманены примитивной работой их ума, а дети — они ещё очень живые и чистые. У них эмоции ещё очень настоящие, такие естественные. Я многому учусь, общаясь с детьми. Именно эмоционально. Это нечто непредсказуемое, ураган! Они задают мне ещё те задачки! — смеялась Дара. — Особенно малыши. Знаете ли, Холмс, мне с детьми с некоторых пор намного интереснее общаться, чем со взрослыми. Это чудо!

— Так, хорошо, дети — способ тренировки и исследования эмоций, — заключил Шерлок. — А огород? В городе ведь тоже много детей, даже гораздо больше, почему вы не работаете там, в детском центре каком-то?

— Второй бесценный источник чувственных ощущений — это природа, — рассказала Дара. — О-о-о, она удивительно тонка и многообразна! Живая материя, живые организмы. Они воздействуют на нас тончайшим образом, а мы — на них. Уловить это воздействие — вот задача! Город обрубает бОльшую часть возможностей чувственного восприятия, ведь там всё искусственное, грубое. Город — это как проводить хирургическую операцию на сердце топором, а не скальпелем. А природа — это бездонный, беспредельный источник тончайших чувственных ощущений. Такое определение вас устроит? — спросила Дара.

— Я ещё не особенно понял то, о чём ты говоришь, но, видимо, теперь моя очередь сказать: да, это действительно круто, — резюмировал Холмс.

— О нет, что ты. Говорю же — я ещё в самом-самом начале пути. Я ещё полный лох, профан, можно сказать. Мне ещё учиться и учиться! — рассмеялась Дара.

— Ты по нитке рассказала о том, с кем вчера встречался Ватсон. Я бы так не смог. И такое у меня впервые. Кроме Майкрофта, — сказал Холмс.

— Кто такой Майкрофт? — спросила Дара.

— Мой брат.

— Он тоже обладает таким же талантом? — поинтересовалась она.

— Да. И мы с ним всё время соревнуемся, — ответил Холмс.

— Но мы засиделись! — опомнилась Дара. — Ведь вам завтра в путь! Предлагаю отправляться на ночлег, уже совсем поздно.

— Нда. Только очень сомневаюсь, что я сегодня засну, — проговорил Холмс.

— Ничего, всё будет в порядке, — улыбнулась Дара. — В деревне спится необычайно сладко!

Тут Дара как-то задорно посмотрела на Холмса и вдруг сказала:

— Мне пришла вдруг странная идея, господа.

— Какая? — спросил Холмс.

— Возьмите меня с собой на это дело, — выпалила Дара.

— На дело? На наше дело? Но… зачем?

— Встреча с вами обоими была очень интересной для меня, — ответила она. — Неожиданной и ... самой необычной из всех других встреч. Думается, вы были правы Холмс — нет ничего случайного. Мне бы хотелось ещё продолжить знакомство с вами. К тому же мне надо встряхнуться. Я засиделась здесь, надо немного сменить обстановку. Я иногда совершаю разные вылазки по пути вместе с теми, кто заезжает ко мне в гости. Это очень полезно — посмотреть мир и узнать что-то новое. Сейчас именно такой момент, когда как раз пора это сделать. А ещё мне интересно, как вы работаете. Обещаю, я не буду мешать! Я могу вообще молчать, как рыба, целыми днями. Я ни в коем случае не потревожу вас. Что скажете?

Холмс посмотрел на неё и, не колеблясь, ответил:

— Что ж, я не против. Джон?

— Я буду только рад, — Ватсон был более, чем удивлён, но действительно очень рад, что эта очаровательная, хоть и так чертовски запутавшая их обоих, девушка так неожиданно присоединилась к ним.

— Что ж, решено, мы едем вместе! — Дара радостно поднялась со стула.

На ночь, как и предупреждала, Дара ушла спать на улицу. Джон разместился на стареньком диване, а Шерлок — на кровати. Она была покрыта матрасом, сделанным из сухой травы, и он будто провалился в ароматный стог сена. Через форточку в комнату лилась песня соловья и деревенская тишина. Никаких огней, гудков машин, только тишина, птичьи трели и буйство весенних природных ароматов. Джон и Шерлок лежали в полном молчании, завороженные этой атмосферой. Молчание прервал Ватсон. Вернее, не успел прервать. Холмс опередил его.

— Ну нет, Джон, только не спрашивай меня, что я думаю об этой девушке. Ты же всё слышал о том, что я думаю, мы не один час кряду беседовали на кухне. Послушай лучше песню соловья.

Он явно кайфовал на этом матрасе. Вопреки его опасениям, обилие мыслей совсем не мучило его. Он ещё не понял, что произошло, но вся эта чехарда в его голове, которую устроила эта непонятная девчонка, почему-то неспешно затихла, и его захватило другое. Этот мягкий, ароматный матрас, боже, он будто держал его в своих тёплых объятьях. Тихая уютная комната, рядом спит лучший друг, а на улице — удивительная девушка, такая по-детски простая, добрая и нежная, и в то же время умудрившаяся за какой-то час беседы загрузить его мозг по самое основание. Что она там говорила? О том, как заново открыть то, что Земля не вертится вокруг Солнца, о том, что чувствами можно оперировать также, как деталями, что обязательно нужно расследовать их, как преступление, и что-то там ещё про то, как надо петь... Мысль уплывала куда-то, и Холмсу впервые не хотелось её удерживать, а хотелось просто лежать и наслаждаться моментом. Он подумает об этом после. Всё вспомнит, о чём они говорили, и всё-всё обдумает. А сейчас он ощущал, что в душе у него что-то пело. Или это был соловей? Он уже не понимал, его сознание отключалось, и он уплывал в какой-то волшебный ароматный весенний сон.

Дорога в Дартмур

Утром Холмс и Ватсон проснулись от того, что их начали щекотать заглядывающие в окно лучики рассветного солнца. Через несколько минут в комнату вошла Дара. Она была ещё миловиднее, чем вечером. Такая свежая, улыбающаяся. Она уже успела искупаться и начала готовить завтрак.

— Поднимайтесь, джентльмены, Кирк починил вашу машину, а дорога в Дартмур неблизкая! — весело сказала она.

Джон и Шерлок зачарованно смотрели на неё и не могли пошевелиться.

— Пока я готовлю завтрак и собираю нам в дорогу перекус, вы вполне успеете сходить и забрать вашу машину. Ну же! Или вы остаётесь в Овечках слушать соловьёв? — она звонко рассмеялась и убежала хлопотать на кухню.

Джон и Шерлок молча переглянулись и начали нехотя вылезать из постелей. Завтрак и сборы прошли быстро, утренний весенний сад оглушил их своим птичьим многоголосьем, но нужно было отправляться в путь.

Как только машина тронулась с места, Ватсон с интересом обратился к Даре.

— Ну и всё же, Дара, ведь вам наверняка есть, что ещё рассказать о себе, кроме того, что вчера о вас поведал Холмс? — спросил он. — Что всё это значит, почему Овечки? Как вы умудрились променять Лондон на эту дыру? С вашими рассуждениями, что мы вчера слышали, лекции надо в университете читать, а не огород копать. Одна? Как вы здесь живёте одна? И что делаете? Ведь не может быть, что только растите овощи и танцуете с сельскими детьми?

— Конечно, Джон, я охотно расскажу о себе, если только наши разговоры не помешают Шерлоку думать о деле, — отозвалась Дара. Она уютно устроилась на заднем сидении машины и с интересом смотрела в окна на проезжаемые путешественниками окрестности.

— Валяйте, — отозвался Шерлок. — Я скажу, когда всем нужно будет замолчать.

— Не сомневаюсь, — вздохнул Ватсон.

— Итак, с чего же начать? — спросила Дара. — Что вам именно интересно?

— Начните с Лондона. Что вы там делали, кто вы по специальности, что у вас была за работа? — спросил Ватсон.

В ответ Дара без особого увлечения, но подробно и обстоятельно стала рассказывать:

— Как и сказал Шерлок, я — коренная лондонка и прожила там всю жизнь, кроме этих двух лет. Мои родители — врачи. И у меня есть ещё младшая сестра. По образованию я инженер. Работала в разных отраслях: авиации, строительстве, медицине. Но это было скучно. В основном бумажная работа, цифры, расчеты, протоколы, отчёты. И, кстати, вы угадали — я в том числе немного преподавала в университете. Но я всегда понимала, что всё это не то, не моё. И тогда я начала искать своё. Помните, вчера мы говорили о том, как найти своё дело, свой талант? — немного оживилась она. — Вот примерно я так однажды и начала его искать.

— Искали то, что вам особенно нравится, то, что вдохновляет и мотивирует, то, что будет вашей песней? — спросил Ватсон, вспоминая их вчерашний разговор.

— Да. И это оказалось не очень-то просто, мне понадобилось время, чтобы это найти. А потом я нашла — и вот, я здесь, — улыбнулась Дара.

— Что нашли, Овечки? — спросил Ватсон и рассмеялся.

— Не сразу Овечки, но я нашла главное, — пояснила Дара. — Я очень чётко ощутила, что хочу жить где-то на природе, хочу заниматься природой. Изучать её, учиться общаться с ней, взаимодействовать, помогать ей. А ещё хочу вырастить свой большой и прекрасный сад. Хочу жить там, где воздух чист, где в ручьях журчит живая вода, где по лесам гуляют большие красивые животные. Хочу делать что-то действительно большое и настоящее.

— А то, что вы делали в Лондоне — это не большое и не настоящее? Работа инженера в авиации, преподавание в университете — это не настоящее? — непонимающе спросил Ватсон.

— Нет, — уверенно ответила Дара. — Ну, мне нравилось преподавать, и у меня это неплохо получается, надо сказать. Но вот мне совсем не нравилось то, что я преподаю. Это всё было скучное, неживое. Вот природа — она живая, настоящая. Она живёт под моими руками, развивается, даёт цветы, плоды, семена. Рождает, растёт, меняется. Она — вся наша жизнь, она — то, что по-настоящему владеет и движет всем миром. Ведь это природа, а не человек, что бы он о себе не думал, стоит во главе всего. И она действительно важна, жизненно важна для всех нас, а мы все от неё по-настоящему зависим. А те бумажки, формулы, задачки и громоздкий пустой научный груз, что были в моей прежней работе — это всё фикция, пустота, иллюзия, которая ничего по сути дела не значит. Ну, это трудно объяснить горожанину, никогда не задумывающемуся о таких вопросах, — улыбнулась она, глядя на Ватсона.

— Хотя, вот помните, Джон, — быстро продолжила она, — помните, что вы сказали, когда только лишь вошли в мой сад? Вам тоже захотелось жить в таком! Вот и мне также захотелось, просто я решила не откладывать это своё желание до пенсии.

— Да, я согласен, природа действительно важна для нас, — ответил Ватсон, выслушав её. — Но ведь в жизни есть ещё столько других важных и интересных вещей… Неужели вот так просто? Вам действительно так сильно этого захотелось, что вы бросили всё, чем занимались в Лондоне, чего достигли, своих друзей, свой прежний уклад жизни? Вы ведь наверняка были там вполне успешной, — недоумевал он. — Да, меня прельстил ваш сад, но я вот ни за что не оставлю Лондон сейчас даже ради самого райского уголка на свете.

— И я не сразу решилась и не сразу оставила Лондон, — продолжала рассказывать Дара. — Даже после уже принятого решения я ещё готовилась к этому два года. Морально и физически. Мне нужно было подготовить свою семью, они ведь тоже совсем не понимали меня и даже противились. Холмс всё правильно угадал. Они хотели, чтобы я сделала себе хорошую карьеру, а не растила помидоры, и сейчас они очень не довольны тем, что я выбрала, — рассмеялась она. — И потом мне самой нужно было подготовиться, завершить дела, определиться с местом, всё организовать.

— И как вы нашли свои Овечки? — осведомился Ватсон.

— Ну, вообще-то, моя мать родом из этой деревни, — пояснила Дара. — Правда, она уехала из неё в город с семьёй ещё в детстве. Но, видимо, это зов ген или что-то ещё. Я ведь долго искала место, где бы мне захотелось остановиться. Даже ездила в другие страны. Но в итоге вернулась в Овечки. Это место отзывается в моей душе, я здесь чувствую себя, как дома. Хотя, наверное, оно самое неказистое из всех, что я посетила. Но оно ощущается мне родным, и я осталась здесь.

— Ну и как вам тут живётся? — Ватсон продолжал с интересом расспрашивать, но всё, что говорила Дара, звучало для него как-то отстранённо, далеко и непонятно. Он считал её, мягко говоря, странной.

— Ой, вы знаете — замечательно живётся! Я знаю, многие не верят, но это действительно так. Я здесь нашла всё, что мне было нужно, — радостно ответила Дара. И её вид и настрой ни в коем случае не подавали поводов для сомнения в том, что то, что она говорила, было чистой правдой. Может, что-то и было непонятно из её рассказа, но то, что эта девушка абсолютно кайфует от того, как она живёт — сомнений не вызывало ни на минуту. Столько энергии, задора, свежести и красоты в женщинах Ватсон, кажется, ещё не встречал. Она беспрекословно очаровывала и заставляла собой любоваться каждую минуту.

— Но как же вы справляетесь со всем одна? — недоумевал Ватсон. — Жизнь в деревне — нелёгкий труд!

— О, это несложно, — возразила Дара. — Сельские жители привыкли жить на полном самообеспечении, если что-то нужно — я всегда прибегаю к их помощи, и они мне не отказывают. Они очень душевные и добрые, мне с ними легко, и они хорошо ко мне относятся.

— Но здесь же глушь, неужели вам не скучно? — продолжал сыпать вопросами Ватсон.

— Совсем нет. Я занимаюсь здесь всем, что мне нравится, скучать не приходится ни минутки. Вот про общение Шерлок сказал верно — мне его здесь не особенно хватает. Но, если подумать, то и в Лондоне, по сути, было то же. Там просто больше людей, но вот близости и понимания между ними нет... — грустно сказала Дара.

— Согласен, истинная близость и взаимопонимание — это редкость. Но в Лондоне, по крайней мере, вы можете в любое время выйти из дома, пойти куда-то развлечься, познакомиться с кем-то, — заметил Ватсон. — А здесь и податься некуда, кроме лесов и полей.

— А смысл? Я жила так. Заводила десятки знакомств, развлекалась. Но, если нет настоящей близости и взаимопонимания в общении, эти знакомства пусты и бессмысленны, как бы блистательны они ни были. А развлечения… после развлечений ты вновь возвращаешься к собственной пустоте. Так какой в этом толк? — пожала плечами Дара.

— Ну, не знаю. Там, по крайней мере, есть шанс, что что-то изменится, что вы всё-таки встретите кого-то, что что-то произойдёт. А здесь в глуши, мне кажется, тут будто время остановилось, — сказал Джон, поводя рукой в сторону проезжаемых безлюдных пейзажей.

— Это уж зависит от вас, от того, чем вы наполняете свою жизнь, — вновь улыбнулась Дара. — А насчёт шансов — с уровнем развития современных средств связи познакомиться и пообщаться с кем-то хоть с другого конца света при необходимости совершенно не проблема. Я всё также продолжаю общаться с сотнями людей, многие из них приезжают ко мне. Да и я сама выезжаю куда-то время от времени. Нет, Ватсон, жизнь совершенно не стоит. Скажу, что, напротив — здесь я чувствую то, что она кипит гораздо более бурно, чем это было в Лондоне.

— Ну, значит, вы действительно нашли то, что искали, раз вас так всё удовлетворяет, — сдался Джон. — Так и чем вы здесь занимаетесь, как проходит ваш день?

— О, очень много чем. В основном — вовсю наслаждаюсь жизнью на природе, — рассмеялась Дара. — Здесь всегда прекрасно: и зимой, и летом. А из дел? Ну, во-первых, сейчас учусь растить огород. Я ведь только начала этим заниматься и пока в этом полный профан. А это ещё та наука! И она, поверьте, не менее интересна, чем химия или физика. И исключительно практична. В наш век, когда магазины завалены продуктами неизвестного происхождения, знать, как выросло то, что у тебя на столе — очень актуально. Я учусь у местных и экспериментирую. Потом — я заложила обширный питомник деревьев. Я говорила, что хочу посадить большой сад. Я выращиваю для него саженцы и пересаживаю их в этот сад. Думаю, через несколько лет это будет прекрасно! Я ещё занимаюсь различной деятельностью, связанной с охраной и защитой природы. Моё преподавание также теперь связано с этой темой, и я, наконец, удовлетворена этим. Я общаюсь с большим количеством экологических добровольцев. Мы вместе проводим посадки деревьев, убираем мусор, организуем экологические фестивали и другие мероприятия. Я езжу помогать им, они приезжают ко мне. Это очень весело и вдохновляюще! Ну, это вкратце основные мои занятия на данное время. Вообще они всегда меняются в зависимости от времени года или развития процессов…

— Да, теперь понятно, что за гости к вам приезжают, — сказал Ватсон.

— Да, это в основном они. Холмс был прав — гости приезжают ко мне чаще, чем моя родная семья, — с грустинкой улыбнулась Дара.

— Что ж, да, теперь я вижу, что ваша жизнь и вправду очень активна и насыщенна. Ну, хорошо, если вам всё это нравится, — сказал Ватсон и, немного помявшись, спросил ещё. — А-а-а.. м-м-м.. а как же с личной жизнью? Вы же собираетесь заводить свою семью?

Ему было неловко задавать этот вопрос, но очень хотелось узнать, свободно ли сердце у этой очаровательной девушки.

— Да, мне бы этого очень хотелось. И надеюсь, что я обязательно её заведу, — улыбнулась в ответ Дара.

— Что ж, я не сомневаюсь, что у вас это получится, вы очень милая девушка. Мечта любого мужчины. Жаль, что с женихами в таких деревнях напряжёнка, наверняка вас бы оторвали с руками, — пошутил Ватсон, чтобы как-то выпутаться из неловкой ситуации.

— Спасибо, Джон, вы очень милы, — ответила Дара.

Холмс слушал их разговор довольно отстранённо. То, о чём говорила Дара — все эти сады, овощи и защита природы, было ему малоинтересно. Клеиться к девушке, как Ватсон, он, понятное дело, тоже желания не испытывал. Поэтому половину разговора он пропустил, как пустой трёп, периодически уходя в свои собственные мысли.

За окном равнины сменялись лесами, встречались небольшие возвышенности. Дара с интересом смотрела на проносящиеся мимо окрестности, улыбалась этому всему и будто старалась вобрать всё это в себя и обласкать своим взглядом.

К полудню они подъехали к Дартмуру, предварительно остановившись обозреть его окрестности с небольшой возвышенности. С неё открывался обширный вид на близлежащие деревни, базу, болото и злополучный овраг. Дара внимательно и как-то печально всматривалась в местность. Холмс это заметил и спросил:

— Что скажете, Дара, как ваше впечатление?

Дара ответила не сразу.

— Пока ничего определенного, мистер Холмс. Что-то в общем, но деталей пока озвучить не могу. Вряд ли информация, которую я могу вам сейчас сказать, будет вам как-то полезна.

— Говорите всё, мне всё интересно и важно! — настаивал Холмс.

— Прошу прощения, но всё же немного позже. Я не люблю болтать зря.

— Что ж, позже, так позже. Едем в Дартмур! — скомандовал Холмс.

Расследование

— Итак, с чего начнём? — осведомился Ватсон, когда они остановились у уличного кафе в Дартмуре.

— Пройдёмся по улицам, послушаем, пообщаемся с людьми, узнаем, кто что говорит, — ответил Холмс. Охота началась.

(Далее события развивались так, как и показано в серии «Собаки Баскервилля». Мы не будем их описывать, а расскажем лишь о тех эпизодах, в которых принимала участие Дара Олсон.)

Итак, расследование началось, и Холмс, казалось, забыл о существовании Дары и Джона, полностью уйдя в процесс. Дара шла немного в стороне и наблюдала, как работал Шерлок. Как и обещала, она ни словом, ни вздохом не мешала ему. Он был совершенно непредсказуем. То он стремительно летел вперёд так, что Ватсон едва поспевал за ним, то резко останавливался и что-то рассматривал. Заговаривал с какими-то людьми, на мгновение уходил в себя и потом снова куда-то летел. Дара присела за столик кафе и тихонько дожидалась своих спутников. Через какое-то время они подошли к ней.

— Ну, как ваши успехи? Обнаружили что-нибудь любопытное? — с улыбкой поинтересовалась она.

— Да, разумеется, всегда есть что-то любопытное, — ответил Холмс. Было видно, что в его мозгу уже вовсю идёт мощная работа. Ватсон тоже выглядел весьма довольным.

— Полагаю, теперь вы захотите посетить секретную базу? — спросила Дара.

— Да, следующим пунктом маршрута у нас будет именно она, — ответил Холмс.

— Что ж, думаю, мне лучше не мешать вам в этой экскурсии, — улыбнулась Дара. — Поезжайте, а я подожду вас в Дартмуре.

Пока Холмса и Джона не было, Дара прогулялась по улицам Дартмура, послушала бесчисленные истории местных о его чудесах, но ничего конкретного из них вычленить было нельзя. Кто-то клялся и божился, что видел что-то самолично, кто-то ничего не видел, но просто боялся, а кто-то абсолютно не верил и считал всё выдумками. В общем, интересного было мало, а пытаться определить, где кончается правдивый рассказ и начинается чья-то выдумка, ей быстро наскучило. Ясно было одно — ничего хорошего в этом городке не происходит. Напуганные взгляды, странные фантазии и легенды. Те, кто решил сделать на этом бизнес. Те, кто решил ни во что не верить, но в глубине души продолжал чего-то бояться, и потому яростно высмеивал тех, кто продолжал верить и бояться в открытую. Дара нашла местечко, где ей никто не мог помешать.

«Дартмур, почему Дартмур? Что это за место?» — думала она, сидя на скамейке в городском сквере. Неприятный холодок бежал по её спине, мышцы будто начинало тянуть и давить. История этого места уходила глубоко в века… Это не первое и не последнее чудище, что появлялось здесь. Насилие, страх. Здесь было полно этого. Она с печалью оглядела окрестные улочки и дома.

Вскоре позвонил Джон, они с Холмсом возвращались. О событиях, произошедших на базе вы уже знаете.

— Теперь мы едем к Генри Найту, — сообщил Холмс.

— Это тот самый человек, который нанял вас провести это расследование? — спросила Дара.

— Да, это он, — коротко ответил Холмс.

Генри Найт гостеприимно встретил всех троих на пороге своего дома. Он же любезно пригласил всех остановиться у него на ночлег. Как оказалось, Генри был богат и жил в большом роскошном доме, и места всем там вполне хватило. После короткого чаепития Холмс огласил свой следующий план. Это была разведка — он хотел посетить то самое злополучное болото, и сделать это он предлагал ночью. Ватсон и Генри были явно не в восторге от этого плана, но лучшего никто из них предложить не смог.

— А что скажете вы, Дара? — словно вдруг вспомнив о её присутствии, осведомился Холмс.

— Думаю, так и следует поступить. В вашем случае это вполне логично сейчас. Что до меня, я бы не стала делать этого ночью, не вижу в этом особого смысла. Если позволите, я не пойду с вами. Я бы предпочла вначале осмотреть это место днём.

— О, только не вздумайте ходить туда одна, мисс Олсон! — обеспокоенно сказал Генри.

— Не волнуйтесь, Генри, я не попаду туда, где есть какая-то опасность для меня, — уверила его Дара.

Пока сыщики дожидались заката, Дара разговорилась с Генри. Извинившись за причиняемую ему боль, она попросила его ещё раз рассказать о том, что с ним произошло. Генри вновь в сотый раз поведал свою болезненную историю.

— Вы посещаете психотерапевта, она проводит с вами регрессивную терапию, насколько я понимаю? — спросила Дара.

— Да, это так. Она помогает мне погрузиться в мою травму, чтобы разобраться с ней, — ответил Генри.

— Но это вам не очень-то помогает, так? — уточнила Дара.

— Да, я… — Генри начинал очень нервничать, когда углублялся в свои мысли и с трудом формулировал фразы.

— Вы очень напуганы, постоянно на нерве. Скажите, какие наркотики вы принимаете? — спросила Дара.

Это вопрос вызвал у Генри нескрываемое удивление. Холмс, ходивший в задумчивости в соседней комнате, замер и весь превратился в слух.

— Наркотики? О чём вы? Я не принимаю никаких наркотиков… — ответил Генри.

— Может, ваш терапевт что-то прописала вам, какие-то успокоительные? — продолжала расспрашивать Дара.

— Я пил сначала успокоительные, но мне от них только хуже, и я от них отказался, — ответил Генри. — Я решил разобраться в этом деле раз и навсегда. Поэтому я и обратился к мистеру Холмсу.

— Вы одиноки, вы не строите свою личную жизнь из-за этого? — поинтересовалась Дара.

— Да, я весь на нерве. Постоянно боюсь. Какая тут может быть личная жизнь? Моя голова сейчас занята другим. Я боюсь умереть, мисс Олсон, понимаете? Постоянно боюсь. — Генри был крайне беспокоен. Он прерывисто дышал и теребил свои руки.

— А ваш отец? Он боялся? — спросила Дара.

— Отец? Я не знаю... Возможно, да... Тут многие постоянно чего-то боятся, чёрт знает, что происходит на этой базе. Отец был довольно замкнут всегда.

— Понимаю. Генри, вы позволите мне встретиться с вашим терапевтом? — спросила Дара.

— Вы хотите спросить у неё что-то обо мне? — спросил Генри.

— Да, чтобы не причинять вам лишнюю боль, от неё я возможно быстрее узнаю вкратце те факты, которые меня интересуют, — пояснила Дара.

— Отлично, мисс Олсон, это отличная идея! — воскликнул Холмс, с огромным интересом наблюдавший за разговором Генри и Дары. — Думаю, мы не зря вас взяли, и вы действительно будете полезны нам в этом расследовании.

— Хорошо, — сказал Генри. — Я позвоню ей и попрошу рассказать вам всё, что вас заинтересует.

На закате Генри, Холмс и Ватсон отправились на болото, а Дара провела час за беседой с Луизой Мортимер — психотерапевтом Генри. В своём блоге Джон рассказывает о том, что на встречу с Луизой отправился он, но по своей оплошности, ничего особенно выяснить не смог. Дело лишь в том, что на этой встрече была Дара, и она без труда разузнала всё, что её волновало по поводу Генри. Она расспросила её о семье Генри, всё, что он рассказывал ей о своём детстве. Затем она перешла к вопросам о том, часты ли подобные случаи среди жителей Дартмура.

— Да, — ответила Луиза. — Генри далеко не единственный мой пациент здесь с подобной травмой. Я — специалист по глубоким детским травмам и регрессивной терапии, я сейчас провожу исследование по этой теме. И Дартмур стал для меня отличной площадкой для исследования.

— Вы сами не местная, родились не здесь? — спросила Дара.

— Нет. Я переехала сюда пару лет назад именно для работы над своим исследованием. Меня пригласил сюда мой шеф, сказал, что здесь я найду обширную базу для него, и он оказался прав.

— Что за тема вашего исследования? — поинтересовалась Дара.

— Понимаете, когда в детстве с человеком происходит какая-то травмирующая ситуация, с которой он не может справиться и которую он пытается забыть, часто сознание играет с ним злую шутку, оно придумывает какую-то фантазию, сказку, за которой пытается скрыть правду. Меня интересует именно этот механизм — каким образом рождаются эти фантазии, как они работают, и всё, что далее с ними связано, — рассказала Луиза.

— И в Дартмуре много таких людей, которые страдают такими фантазиями? — спросила Дара.

— Да, здесь я встретила довольно много таких случаев, — кивнула Луиза. — Часто бывает, что последствия детской травмы проявляются лишь в психосоматике, каких-то навязчивых бытовых страхах и прочем. Но вот Генри, например, рассказывает о том, что гибель его отца была связана с нападением гигантской собаки, и он сам до ужаса боится этой собаки, хотя подтвердить её существование так до сих пор никто и не может. И здесь много такого. Кто-то рассказывает о собаках, кто-то — о чудовищах, живущих под их кроватями или выходящих из стен.

— А в других местах вы с этим не сталкивались? — спросила Дара.

— Сталкивалась, но здесь всё это особенно проявляется. Видимо потому, что место исторически обросло легендами, и люди цепляются за них. Поэтому для исследования я приехала именно сюда, — пояснила Луиза.

— А у них есть что-то общее, у этих случаев? — поинтересовалась Дара. — Может, какие-то места, которые эти пациенты могли посещать, или занятия, продукты, которые они едят?

— Я пыталась найти какие-то закономерности, но ничего особенного не обнаружила. Они все живут в разных частях города, друг с другом не знакомы, да и никаких общих дел у них не просматривается. Закономерности — это то, что меня волнует в первую очередь, я уделяю им большое внимание, но ничего определённого не нашла. Кроме того, что это Дартмур — место, обросшее легендами в связи с этой секретной базой. Которые, впрочем, ничем конкретным не подтверждаются. На этом я основываюсь, — пояснила Луиза.

— Понятно. Спасибо вам большое, Луиза, вы мне очень помогли! — подвела итог их беседы Дара. — Последний вопрос — скажите, какие медикаменты принимает Генри?

— О, совершенно никаких. Я прописала ему успокоительные, но он через какое-то время наотрез отказался их принимать, — ответила Луиза.

— Вы не подозреваете его в приёме наркотиков? — уточнила Дара.

— У меня были такие подозрения, но я проверяла его, он чист, — уверенно ответила доктор.

На этом они расстались, и Дара вернулась в дом Генри.

События же, произошедшие на болоте (нападение хаунда на Генри и Холмса), показаны в фильме.

«Итак, Луиза и Генри отрицают то, что Генри принимает наркотики или ещё какие-либо медикаменты. Но для меня очевидно, что он находится под воздействием какого-то психотропного препарата, — думала Дара. — Значит, он сам не знает об этом. Списывает на свой страх, невроз. Это точно какое-то вещество, и оно присутствует в его организме. Есть ещё версия о том, что это может быть какое-то электромагнитное облучение. Но тогда логично было бы, что источник такого облучения должен находиться в доме, где он сейчас проводит большую часть своего времени. Но, если бы это было так, я бы тоже почувствовала его воздействие. Но ничего нет. Нужно выяснить, посредством чего происходит воздействие на Генри», — размышляла Дара.

Когда мужчины вернулись, Холмс, ничего не сказав, тут же отправился в ближайшее кафе. Он был явно очень напряжен и взволнован. На Генри тоже не было лица. Дара попросила Генри и Ватсона рассказать о том, что произошло во время их разведки.

— Мы видели его, мисс Олсон, видели! Я и мистер Холмс! — воскликнул Генри.

— Что вы видели? — спросила Дара.

— Собаку, огромную собаку! Я не сумасшедший, она существует! — возбуждённо говорил Генри.

— Но Холмс сказал, что ничего не видел, — перебил его Ватсон.

— Я не знаю, почему он так говорит! Но он видел её, точно видел, также, как и я! — Генри был крайне взволнован и нервно прохаживался по комнате. Его буквально трясло.

Дара усадила его на диван, склонилась над ним и стала успокаивающе гладить по плечам. Ватсон ощутил, что внутри него шевелится какой-то маленький червячок ревности, когда он видел это.

— А вы, Ватсон, что видели вы? — обратилась к нему Дара.

— Я не спускался с ними в овраг. Я отвлёкся и немного отстал. Встретился с ними, когда они уже поднялись из оврага, — рассказал Ватсон.

— Куда ушёл Холмс? — спросила Дара.

— В кафе. Я схожу за ним, мне нужно ещё кое-что ему рассказать, — ответил Ватсон и направился к выходу.

— Хорошо, идите. Я побуду с Генри, — сказала Дара.

Генри трясло. Дара заварила каких-то трав, уложила его на диван и накрыла пледом, продолжая гладить его и успокаивать. Но, однако, это мало помогало. Даре необходимо было срочно поговорить с Холмсом. Она пошла в кафе и встретила по дороге Ватсона. Он был явно не в духе. (Этому моменту предшествовала сцена ссоры Ватсона и Холмса в кафе).

— Что случилось, Джон? Где Холмс? — спросила Дара.

— В чёртовом кафе. Он бывает просто невыносим! — Ватсон был разгневан и обижен.

— Что случилось, что он вам сказал? — расспрашивала Дара.

— Мне бы не хотелось повторять это, мисс Олсон. И ещё — он не в себе, — резко выпалил Джон.

— Что это значит? Что с ним? — требовательно спросила Дара.

— Он сказал... сказал, что тоже видел это чудище, — пожал плечами Джон.

— Что? Но ведь вы только что говорили, что он это отрицал! — напомнила она.

— А теперь вот оказывается, что нет. И у него, кажется, ум за разум зашёл из-за этого! — возмущённо взмахнул руками Джон.

Дара обеспокоенно посмотрела на него и сказала:

— Я иду к нему!

— Я бы вам не советовал! — прокричал ей вдогонку Джон, но Дара уже летела к кафе.

Холмс сидел у камина с бокалом виски. Дара подошла и села в кресло напротив него. Холмса трясло.

— Холмс! — тихо окликнула она его.

Холмс не поднял на неё глаз.

— Холмс, как вы себя чувствуете? — спросила Дара.

— Не особенно хорошо, мисс Дара, не особенно, — проговорил Холмс себе под нос.

— Вас трясёт, у вас испарина, почему, Холмс?

— Потому, что мне страшно, чёрт побери, Дара, страшно! — выпалил он.

— Нет, это не страх, — уверенно сказала Дара.

Холмс удивлённо поднял на неё глаза:

— Не страх? А что это, по-вашему?

— Наркотик. Вы находитесь под воздействием наркотика, — чётко чеканя слова, произнесла Дара.

— Что? Что за бред, какого наркотика? — Холмс смотрел на неё немного мутным взглядом.

— Думаю, того же, под которым находится Генри Найт, — ответила Дара.

— Да, я слышал, вы спрашивали его о наркотиках, но он отрицает их. Что сказал его психотерапевт? Вы общались с ним?

— Да, я пообщалась. Выяснила всё, что меня интересовало. Она тоже отрицает то, что Генри принимает наркотики.

— И? — вопросительно смотрел на неё Шерлок.

— Холмс, у вас же есть опыт употребления наркотиков, неужели вы не ощущаете, что вы под ними? — удивлённо спрашивала Дара.

— Мне просто очень страшно, мисс Олсон, — повторил Шерлок.

— Нет, не просто. Холмс, уверяю вас. Пожалуйста, пойдёмте со мной в дом Генри. Ватсон возьмёт у вас и Генри кровь и мочу на исследование, а я заварю вам травяной чай, который поможет вам поскорее вывести наркотик, и уложу спать, — спокойно объяснила Дара.

Холмс удивлённо посмотрел на неё. Иногда ему казалось, что она просто с другой планеты. От её слов он ощутил некое успокоение. Она была так спокойна, уверенна и чутка, что ему очень захотелось дать ей руку и пойти туда, куда она его поведёт. Он медленно поднялся и как завороженный пошел за ней.

Дома Дара проделала с Холмсом все те же процедуры, что и с Генри. Чтобы ему было спокойнее, она села у дивана, на котором он лежал, положила одну руку ему на лоб, а вторую на грудь. Она тихонько гладила его, что-то пела и шептала. Холмс почувствовал, что от этого по его телу разливается волна спокойствия. Она будто рождалась под её руками, росла и окружала его невидимым коконом. Все беды и тревоги куда-то уходили, и становилось так хорошо-хорошо. Ему не хотелось шевелиться, чтоб не спугнуть этот покой.

— Пожалуйста, не уходи, — пробормотал Холмс, будто в забытьи. — Не уходи.

— Я не уйду. Я останусь рядом с тобой на всю ночь. Я буду держать тебя за руку и петь тебе песню, тебе так лучше?

— Да, делай так… — ответил он, не открывая глаз.

Проснувшись с утра, Холмс обнаружил Дару, лежащую на полу на матрасе подле его дивана.

Она тут же открыла глаза и спросила его:

— Шерлок, как твоё самочувствие?

Он удивлённо смотрел на неё.

— Ты что, спала на полу? Всю ночь?

— Да, а что такого? Не переживай, я не ощутила никакого дискомфорта. Матрас вполне мягкий, мне важно было следить за твоим состоянием. Так как ты себя чувствуешь?

— Будто пыльным мешком по голове ударили. Отвратительно, — потряс головой Холмс.

— Ты ещё сомневаешься в том, что вчера это был наркотик? — осведомилась Дара.

— Почему ты так уверена в этом? — настойчиво спрашивал Холмс.

— Для меня это очевидно. Вчера ты и Генри были под воздействием наркотика. Генри под воздействие этого наркотика попадает уже неоднократно, — отвечала Дара.

— Что сказал Ватсон, анализы что-то показали? — спросил Шерлок.

— Нет, всё чисто. Наркотики в них не обнаружены. Никакие известные наркотики не обнаружены, — уточнила Дара.

— То есть ты полагаешь… — начал Холмс.

— Холмс, здесь секретная база, они могли наразрабатывать кучу всего секретного и доселе неизвестного. Какие-то мудрёные наркотики уж точно не проблема, — ответила Дара.

— Но как он попал в организм? — спросил Холмс.

— Пока точно не знаю. Ясно только то, что вчера ночью его воздействию подверглись ты и Генри.

— Блестяще! — Холмс вскочил с постели, как ни в чём не бывало. По его виду было понятно, что версия Дары полностью совпала с его, и он был доволен.

— Я могу узнать, каков твой план? — крикнула Дара ему вдогонку.

— Я еду на базу, мне нужно провести кое-какой эксперимент! Ватсон едет со мной, — на ходу выкрикнул Шерлок.

(Далее идёт сцена эксперимента Холмса над Ватсоном на базе).

Дара поднялась и пошла проверить Генри. Он был в гораздо более удручающем состоянии, чем Холмс. Дара напоила его чаем и уложила вновь.

— Генри, мне нужно отлучиться на несколько часов, ты сможешь побыть один?

— Да, конечно, не беспокойся обо мне, всё в порядке. Если что — я позвоню мисс Мортимер, — ответил Генри.

— Хорошо. Я на связи и вернусь как можно скорее, — сказала Дара и направилась к выходу.

Дара направлялась на Гринпенское болото. Отпустив такси, она не спеша пошла к лесу.

— Мисс, вам точно не следует делать этого! — выслушала она напутствие таксиста вослед.

Шаг за шагом она прислушивалась к местности и своим ощущениям. Они были не из приятных. Она ощущала слишком много чего-то вредоносного, искусственного в этом месте. Оно было как бы неживым. Птицы? Они почти не пели. Редкие голоса птиц доносились из леса. В это время года они поют на разные голоса в огромном количестве. Что-то было не так. Было ощущение, что все будто сбежали из этого леса, что оставили его. И, чем глубже в лес, тем в нём становилось всё тише. Дара направлялась к оврагу. За несколько метров до него она остановилась. Вот оно. Это ощущение жуткого страха. Она резко развернулась и побежала прочь. Выйдя на открытое место, она глубоко отдышалась и постаралась успокоиться. Дара набрала номер Холмса. Он не отвечал. Она позвонила Ватсону.

— Ватсон, где Холмс? — спросила она.

— О, Дара, с ним всё в порядке, он... эм-м… в чертогах разума, — ответил Джон.

— Что это значит?

— Он думает, размышляет, ищет ответ. В такие моменты его нельзя трогать.

— Я поняла. Попроси его связаться со мной сразу же, как он освободится, — попросила Дара.

— Что-то случилось? — спросил Джон.

— Да. У меня есть версия, что наркотик распыляется в этом лесу, и в особенности около оврага, — сказала Дара.

— Что? Распыляется? Где ты сейчас? Ты что, на болоте? — обеспокоенно затараторил Джон.

— Да, я же сказала, что хотела бы сходить сюда днём.

— С кем ты там? С Генри? — выпучив глаза, кричал в трубку Ватсон.

— Нет, Генри всё ещё плохо, я оставила его дома, — ответила Дара.

— Ты там одна? Одна на болоте? Немедленно уходи оттуда, это опасно! — Ватсон не верил своим ушам.

— Не волнуйся, Джон, я уже вышла. Я у дороги и сейчас вызову такси, — успокоила его Дара. — Скажи Холмсу про распыление наркотика! Это какой-то дурацкий эксперимент, видимо. Здесь лес будто вымер от этих паров. Возможно, есть ещё какие-то излучатели.

— А как ты? Как ты себя чувствуешь? — немного успокоившись спросил Джон.

— Я почувствовала воздействие наркотика, и, как только это началось, я сразу же покинула это место. Думаю, я надышалась им, но не сильно. Самая большая концентрация его в овраге. Думаю, там находится источник. Поэтому Генри и Холмс отравились, а ты не пострадал тогда. Генри же приходил в овраг неоднократно, поэтому его состояние сейчас намного хуже, — пояснила Дара.

— О боже, я понял, я всё передам Холмсу! Немедленно возвращайся домой! — прокричал в трубку Джон.

Как только Холмс вылетел из лаборатории, Ватсон направился к нему.

— Не сейчас, Ватсон, не время! — выкрикнул он, стремительно бросаясь к компьютеру.

— Звонила Дара, она просила передать тебе кое-что срочное, — успел вставить слово Джон.

— Дара? Что она передала? — остановился Холмс.

— Она сказала, что у неё есть версия о том, что наркотик распыляется вокруг оврага, что это какой-то эксперимент, — сообщил Джон.

Холмс посмотрел на Ватсона дико вращающимися глазами и рванул к компьютеру.

Разгадав пароль майора Беримора, они получили доступ к информации о проекте ХАУНД. О наркотике, распространяемом аэрозольным методом, вызывающем у человека чувство неконтролируемого страха и других явлений.

— Как, откуда она это узнала? — казалось, Холмс начнёт сейчас искриться. — Где она?

— Она позвонила мне с болота, она была там, — сообщил Джон.

— О, боже! — выпалил Шерлок.

В этот момент раздался звонок от Луизы Мортимер, которая рассказала о том, что Генри стрелял из пистолета и затем убежал. Холмс, Ватсон связались с Лейстредом и тотчас рванули на болото.

(Далее следует сцена с разоблачением на болоте)

Ближе к ночи, когда всё закончилось, Холмс, Ватсон и Генри вернулись домой. Дара не спала и ожидала их. Она обеспокоенно осмотрела всю троицу.

— Ого, ребята, вижу, вас нехило накрыло на этот раз всех троих, — констатировала она. — Ну, раз все живы и относительно здоровы, предлагаю выпить чайку и отправляться по кроваткам, а завтра мы поговорим.

Это было лучшим предложением за этот непростой день.

На утро все собрались на кухне у Генри. Выглядели все не очень, разговаривали того меньше. Дара занялась завтраком. Наконец, Холмс прервал молчание:

— Как ты узнала про туман? — спросил он Дару.

— Туман? — переспросила Дара.

— О том, что наркотик в тумане, — уточнил он.

— Вчера днём я отправилась на разведку в болото и ощутила его воздействие. Расскажите, что случилось с вами вчера? — спросила Дара.

— Это всё я, — подрагивающим голосом отозвался Генри. — Не знаю, что на меня вчера нашло. После того, как ты ушла, я позвал доктора Мортимер, мне было совсем худо. Она пришла, мы разговаривали… я вспоминал что-то, а потом выхватил пистолет и начал стрелять. Я жутко напугал её, а потом побежал в овраг. Я хотел покончить с этим всем, я хотел застрелиться. Но тут появились эти джентльмены и они не дали мне этого сделать. Это был Боб, Боб Фрэнкленд, друг моего отца. Это он ставил этот эксперимент и распылял этот газ. Это он убил моего отца потому, что тот узнал об этом и хотел ему помешать.

— Боб был там, вы его схватили? — спросила Дара.

— Нет, Боб погиб. Подорвался на мине, когда убегал.

— О, боже. Это была жуткая ночь. — Дара помолчала и продолжила. — Что с этим наркотиком, Холмс? Каковы его свойства, он выводится? Каковы отдалённые последствия?

— Говорят, всё выводится без последствий, — ответил Шерлок.

— Что ж, хорошо. Генри, надеюсь, что теперь твоя жизнь постепенно наладится, — сказала Дара.

— Да, я очень на это надеюсь. Спасибо вам огромное, мистер Холмс, доктор Ватсон, Дара…

Дорога домой

Занимался рассвет, и пора было отправляться назад.

— Ну что, обратно по той же дороге? — спросила Дара, когда они с Холмсом вышли на улицу, готовясь к отъезду. — Завезёте меня в Овечки?

— Да, без проблем. — Холмс отвечал будто на автомате, пребывая в глубокой задумчивости.

— Ты чем-то ещё озадачен, что-то не так, не даёт тебе покоя? — осведомилась Дара, глядя на него.

— Да, не даёт. То, что ты раскрыла это дело быстрее меня, — хмуро пробурчал Холмс.

— При том, почти не выходя из дома и не ставя жестоких экспериментов на своих собственных друзьях? — чуть мрачновато ухмыльнулась она, вспоминая рассказанную обиженным Джоном историю.

— Да, чёрт! Да! — выпалил Шерлок. — Как тебе это удалось? Первое — ты мгновенно определила то, что Генри под наркотиком. Мне приходила в голову такая версия, но это была лишь одна из версий, она нуждалась в проверке. Ты выдала её безоговорочно, лишь завидев Генри. Потом. Мы оба были в том лесу. Но ты сразу определила, что источник наркотика находится там, определила его действие. Мне для этого понадобилось дважды штурмовать секретную базу, проводить... эм-м... эксперимент, думать несколько часов, взламывать их компьютер... А тебе было достаточно всего лишь ... прогуляться по лесу! — возмущённо перечислял Шерлок.

Дара внимательно выслушала его и ответила:

— Ты не прав, Шерлок. Взломав базу, ты вычислил преступника, и ты схватил его. Ты вычислил детали, я лишь поняла ситуации, но в общем. Да, для меня было очевидно, что Генри находится под воздействием наркотика. Далее я выяснила, что сам он об этом не знает, списывает свой психоз на последствия детской травмы. Но убивала его не травма. Я поняла, что кто-то целенаправленно травит его. А потом вы вернулись из леса, и я увидела, что ты отравлен тоже. Я предположила, что дело в том лесу. Если б ты не сделал этой разведки, я бы не смогла так быстро этого понять.

— Что ж, возможно, — Шерлок немного успокоился. — Наверное, ты права. Черт, дурацкая мысль мне пришла сейчас в голову, — ухмыльнулся он.

— Какая?

— Что мы могли бы быть неплохим дуэтом. Твоя помощь была бы неоценима, — сказал он, прямо глядя на неё.

— Действительно, дурацкая мысль, — засмеялась Дара.

— Эй, ну почему? Ведь я практически был серьёзен! — обиделся Холмс.

— Скажу сразу: даже не думай, Шерлок, — продолжала улыбаться Дара.

— Так категорично? Но почему? Ты потрясающе сработала, я никогда ещё ни у кого такого не видел, даже у Майкрофта. Ты соображаешь быстро, как ветер! С тобой я почувствовал, что... что… ну, неважно. В общем, это было очень стимулирующе!

— Я поняла тебя, Холмс. Это... это и вправду было необычно. Я никогда не участвовала в таких приключениях. Но ты должен знать — я никогда не буду заниматься ничем подобным, — вымолвила Дара.

Холмс непонимающе смотрел на неё:

— А чем ты будешь заниматься? Продолжать копаться в огороде и мастерить поделки с сельскими школьниками, неужели всё-таки это более интересно, чем то, что ты испытала сегодня? Да-да, ты объясняла, что это тебе очень помогает в твоём... эм-м... развитии, но ведь здесь — жизнь, здесь загадки, они ведь дают куда больше пищи для саморазвития! Да и зачем, зачем тебе всё это развитие, где ты будешь применять его результаты в своей деревне? Ты же собираешься где-то использовать то, что ты можешь?

Дара помолчала и задумчиво посмотрела куда-то вдаль.

— Понимаешь, Шерлок, то, что ты делаешь — это всё как стрельба из пушек по воробьям, — медленно проговорила она. Потом она быстро повернулась к нему и возбужденно заговорила: — Ну вот что толку, что ты вычислил этого Фрэнкленда? Что толку, что обнаружил этот газ? А дальше что? Да их сотни таких Фрэнклендов работают на этой базе и создают различные изуверские вещи, которые будут убивать и калечить людей дальше так или иначе! Будет новый газ, новый наркотик, излучатель, монстр или что-то ещё, новый заговор, новое преступление, новый бедный Генри или тысяча их. Их и сейчас туча в этом городе, психотерапевт Генри мне рассказала. И этим можно заниматься бесконечно, а толку будет ноль. Ты ищешь зацепки, ты цепляешься уже за последствия и пытаешься их убрать! Это лишь отголоски, лишь отдельные отблески, но они ничего не решают и ничего не меняют. На борьбу с ним можно потратить всю свою жизнь, но так ничего существенного и не добиться!

— А чего бы ты хотела добиться? Что ты предлагаешь взамен этого? — спросил Шерлок, ошеломлённый её бурной речью.

— Шерлок, неужели тебе никогда не хотелось подумать о том, как работает вся эта система целиком? — ответила вопросом на вопрос Дара.

Эта её фраза заставила шевельнуться в Шерлоке одного неприятного червячка, который уже давно и не раз начинал его грызть. Да, чёрт возьми, ему бы очень этого хотелось. Понять, как всё это работает, просечь все взаимосвязи, научиться предотвращать преступления, угадывать их заранее, а не раскрывать то, что уже совершилось. Но это ему удавалось крайне редко. Обычно приходилось иметь дело с уже состоявшимся убийством, кражей, обманом и всем остальным прочим. Вычислить заранее — но как? Видит бог, он пытался, но это было слишком сложно. Поэтому он избрал другой путь — именно так, как она сказала: выискивать зацепки и распутывать цепочки, надеясь по цепочке выйти туда, как можно выше и убрать паука, который плетёт паутины. Других способов он не видел. Хотел бы увидеть, но не мог.

— Какая система, о чём ты говоришь? — спросил он.

— Система нашей жизни, всё то, как мы живём, — пояснила Дара. — Ведь в ней всё устроено по определённым законам, есть некий механизм, устройство, всё как-то работает, функционирует, крутится. Кто-то теряет, кто-то находит, кто-то падает на дно, кто-то занимает вершину пирамиды и имеет всех. Ты думал о том, каким образом всё это работает? Почему кто-то поднимается и выигрывает, а кто-то падает и погибает? Почему с кем-то происходит именно то, что с ним происходит? Ведь ты умеешь определять много взаимосвязей, можешь предугадывать поступки многих людей и последствия этих поступков, и ты не можешь не видеть того, что ничто не происходит просто так.

Дара смотрела на Шерлока и задавала ему вопросы, но в глазах её не читалось никакого непонимания. Наоборот, она будто хотела ему что-то донести, объяснить. Но как это возможно понять? Она что, сама всё это понимает? По её виду читалось, что это было именно так.

— Да, я определённо понимаю многие взаимосвязи и что-то могу предсказать, — ответил Шерлок. — Я могу это делать вследствие того, что хорошо изучаю человека или какой-то вопрос. Мой ум может удержать и обработать много информации и простроить комбинации. Но я не всесилен. То, о чём ты спрашиваешь, ты правда считаешь, что человеку под силу понять такое? Здесь слишком много условий, всё объять невозможно!

— То есть вытащить волшебным образом со дна закоулков твоей памяти какую-то случайно много лет тому назад увиденную газетную строку возможно, а это вдруг невозможно? — порывисто спросила Дара. — Почему ты так решил?

— Ну, в конце концов, всему, видимо, есть разумные пределы, — пояснил Холмс. — Да, мы многое можем, если захотим, но мы не всесильны. Можно научиться летать под куполом цирка, но нельзя спрыгнуть с крыши высотного дома и не разбиться.

— Что? — переспросила Дара и как-то рассеянно продолжила: — Да, с крыши нельзя... Хотя всё зависит от того, как прыгать, как приземлиться... И приземляться ли вообще… Но не в этом дело, я про другое! — вновь оживилась она. — Вот есть люди, которых ты считаешь тупыми, так? Ты умеешь соображать гораздо лучше их, и ты изнываешь от того, что они так не могут, так?

— Ну.

— А для этих людей совершенно непостижимо то, на что ты способен! Они считают это невозможным. А для тебя это возможно.

— И?

— Почему ты не допускаешь, что возможно и нечто ещё намного большее? И что оно просто пока не получалось у тебя? Просто потому, что ты не пробовал, не смотрел под другим углом, другим способом. Ты смотришь на мир по-другому, не так, как большинство людей, и поэтому можешь видеть то, чего не видят другие. Но ничто не сокрыто вообще, всё зависит лишь от того, как мы смотрим! — Дара говорила пылко и испытывающе смотрела в глаза Холмсу.

Её слова заставили его смутиться. «Ничто не сокрыто вообще, всё зависит от того, как мы смотрим!» Как часто ему хотелось бы, чтобы другие увидели то, что видит он, но они не могли, а ему было непостижимо — как этого можно не видеть и не замечать. Это же очевидно — вот эти капли грязи на колготках у девушки, говорящие о том, что она везла чемодан, или история нескольких лет жизни человека, читаемая по царапинам на его мобильном телефоне. Но читает почему-то её только он, а остальные смотрят на это, как на чудо, и не верят своим глазам. Но что же видит Дара и что хочет показать ему? И важнее — почему он сам не видит этого? Эти мысли быстро пронеслись в его голове, но ответов на вопросы не последовало.

— Такое впечатление, что ты хочешь взять меня на «слабо», — рассмеялся он в ответ, чтобы снять напряжение.

Дара вопросительно посмотрела на него и вновь как-то рассеянно ответила:

— А может это и неплохая идея…

Она вдруг резко будто заскучала. Также пылко, как она секунду назад пыталась с чем-то до него достучаться, сейчас она полностью ушла в свои мысли и будто вообще перестала его замечать. Она смотрела вдаль и думала о чём-то своём.

— И чего ты от меня хочешь? Чтобы я просёк всё то, как устроен мир, уподобился бы богу? — продолжал веселиться своим мыслям Шерлок.

Не отводя своего взгляда от дали и будто обращаясь не к нему, а задумчиво рассуждая сама с собой, Дара серьёзно проговорила:

— А ты никогда не задумывался над строкой в Библии «И создал Бог сына своего человека по образу и подобию своему». Что это значит? Ведь прямо говорится, что человек — сын Бога, созданный по образу и подобию его, то есть — обладающий всеми его качествами и возможностями. Так в чём проблема?

Шерлок непонимающе смотрел на Дару. Она шутит? Он ведь просто пошутил. Но её слова вызвали в нём двоякое чувство. Он никогда не верил в бога, его всегда бесили церкви, верующие и всё, что связано с религией. Он считал это несустветной глупостью, которую только можно было придумать в жизни, мешающей людям жить трезво и мыслить логически. Но он никогда не слышал того, чтобы кто-то вот так говорил о боге. Без мистического трепета и придыхания, а вот так просто, будто она сегодня за утренним чаем эдак по-приятельски обсуждала вместе с ним проблемы мирового устройства.

— Так, а если я не верю в бога? — спросил он.

Дара обернулась и взглянула на него, пожав плечами:

— Ну, ты же сам первый о нём заговорил.

В это время вышел Ватсон, и пора была садиться в машину.

Дара продолжала оставаться в своих мыслях и будто не замечала ничего вокруг. Шерлоку же что-то продолжало не давать покоя. Сев за руль и немного отъёхав, он продолжил их разговор с той же весёлостью:

— Так, окей, значит, ты не любишь стрелять по воробьям, а сидишь в своих Овечках и вынашиваешь планы по ликвидации какого-то глобального мирового заговора?

Дара вынырнула из своих раздумий и ответила:

— Шерлок, я не могу тебе ответить, ведь ты даже не понимаешь, о чём спрашиваешь.

Он в ярости ударил по рулю:

— Класс, а ты, значит, понимаешь? Что ты там понимаешь?

Вместо ответа Дара заговорила о другом.

— Шерлок, скажи, как ты работаешь со своими «Чертогами разума»?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно, и Шерлок немного растерянно ответил:

— Ну… Я просто погружаюсь в себя и отыскиваю среди огромного количества хранящейся в моей голове информации необходимую. Сопоставляю, анализирую, комбинирую…

— Скажи, ты пользуешься только той информацией, с которой ты сам лично когда-либо сталкивался в своей жизни? — прервала его Дара.

От этого вопроса Холмс вздрогнул. Иногда ему казалось, что… Он посмотрел на неё через зеркало заднего обзора, пытаясь понять, что она хочет сказать дальше.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила Дара. — Ты можешь мне ответить?

— Почему ты задаёшь такой вопрос? Что ты хочешь сказать? — подозрительно спросил он.

— Господи, да ничего я не хочу сказать, я спрашиваю тебя, как и какой информацией ты пользуешься. Что тут такого? — пожала плечами Дара.

— Что такого? Ну не знаю пока, что… — хмыкнул Шерлок.

— Эй, да в чём дело? Ты будто напуган или что? Что такого ужасного я спросила? Ты же хорошо ориентируешься в ... эм-м… своих чертогах, ты же можешь сказать, где ты в них гуляешь — только лишь в своих личных чертогах или выходишь за их пределы? — Дара говорила спокойно и обстоятельно.

— Ты так спрашиваешь об этом, будто это просто выйти из дома погулять! — выпалил Шерлок.

— Ну, в общем, примерно так и есть, — невозмутимо ответила Дара.

— Что — есть? — не понял Холмс.

— Информация. Есть информация, которая записана в нашей голове из нашей сегодняшней жизни. Эту информацию можно достать, она никуда не девается и не пропадает. Её можно просматривать как на киноплёнке при умении. Чем ты примерно успешно и занимаешься, так? — спросила Дара.

— Ну?

— Ну и есть ещё вся остальная информация, которая тоже копится всеми людьми на протяжении всей истории жизни человечества. Она тоже никуда не исчезает, её можно достать в любое время, — продолжила она.

— Ты это серьёзно? — спросил Шерлок, вновь кинув на неё взгляд через зеркало.

— Слушай, только не мути мне мозг тем, что ты ничего об этом не знаешь или не пользовался этим! — возмущённо сказала Дара.

— Ну, я не знаю... — задумчиво проговорил Шерлок. — Иногда... Иногда мне кажется, что я действительно что-то такое беру, не совсем то, что я сам мог когда-либо знать... Но это было лишь предположение, это лишь…

— Почему? Почему предположение, почему ты не пошёл исследовать это дальше? — удивлённо прервала его Дара.

— Потому, что это уж как-то слишком невероятно. Меня и так все считают психом, — ответил Холмс.

— Ты не псих. И вся эта информация существует, и ею можно пользоваться, — спокойно, как само собой разумеющееся объясняла Дара.

— Ты откуда это знаешь? — спросил Шерлок.

— Я? — переспросила Дара. — Да какая разница, откуда. Сейчас хоть и в интернете об это можно прочитать, кто чего только не выкладывет. Вопрос в том, как им пользоваться и почему его не используют.

— А что, ты пользуешься этим пространством информации?

— У меня это пока не очень хорошо получается, — чуть печально ответила Дара. — Но бывает. При большой необходимости, — уточнила она.

— И что ты оттуда узнаёшь? — спросил Холмс.

— То, что мне нужно здесь и сейчас, — ответила Дара.

— Информацию о свежих мировых заговорах? — вновь пошутил Холмс.

Дара не ответила, она посмотрела в окно на окрестности, по которым они ехали, и сказала:

— Шерлок, останови машину.

— Что? — переспросил он.

— Останови.

Шерлок остановился.

— И зачем мы встали? — спросил он, повернувшись к ней.

— Пойдём, выйдем, — сказала ему Дара.

— Зачем?

— Пойдём, я хочу кое-что проверить, — коротко ответила она.

— Что?

— Ну, пойдём, не всё тебе одному эксперименты над друзьями проводить, — рассмеялась она.

Шерлок уже даже не пытался предугадать, что ещё она выкинет в следующий момент, и решил подчиниться:

— Ладно, пошли.

Ватсон, за всю эту беседу не проронивший ни единого слова, с тоской наблюдал за происходящим. Мало ему было одного психа на его голову, теперь ещё эта девчонка не понятно что вытворяет. А ведь изначально она показалась ему такой симпатичной. С каких это пор все симпатичные ему люди стали оказываться полными психами?..

За обочиной дороги начиналась большая равнина. Она была пустынна. Покуда хватало глаз, расстилались пустые поля без единого деревца, а вдалеке возвышались небольшие холмы.

Дара решительно углубилась в поле на сотню метров от дороги.

— Куда мы идём, далеко ещё? — спросил Шерлок.

— Можно здесь, — остановилась она.

— Что можно, зачем мы здесь? — не понимал он.

— Посмотри вокруг, — повела рукой в воздухе Дара, очерчивая жестом равнину.

— Ну? — вслед за ней обвёл взглядом местность Холмс.

— Нет, не так. — Дара повернулась к нему лицом и посмотрела в глаза. — Посмотри на неё, на эту равнину, как на человека.

— На человека? — не понял Холмс.

— Да, чёрт, на человека! — выпалила Дара, и спокойно продолжила: — Как на человека, который пришёл к тебе просить помочь провести расследование. Ты видишь этого человека от кончиков пальцев до кончиков волос, ты читаешь его, как раскрытую книгу, а, если необходимо, ты можешь углубиться в чертоги своего разума и достать оттуда информацию ещё более глубокую. Сделай то же сейчас с этой равниной. Вот она живая, она пришла к тебе, она стоит перед тобой во всей её красе, или некрасе, но стоит. И ты смотришь на неё, и что ты видишь?

Шерлок будто впал в небольшой транс от спокойного мелодичного голоса Дары. Её задание очень заинтересовало его. Он никогда ранее ничего подобного не делал. Нет, он, конечно, изучал различные местности, на предмет улик или ещё чего-то, но вот чтоб смотреть на равнину как на человека... Ему очень захотелось это попробовать сделать. Он улыбнулся и...

Равнина лежала перед ним, как живая. Она шелестела своим травами на ветру, колыхалась, будто дышала. Казалось, от неё исходил некий звук. Что это за звук? Какая-то мелодия. Она будто гудела, пела... Или это ветер шуршит? Она будто тоскует. Равнина тоскует? Что за бред. Почему она тоскует? Конечно, ведь она пуста. Здесь давно никого не было, её так давно не касалась рука человека, не звучали голоса. Только ветер гуляет в поле и колышет травы. Да гулко звучат склоны тех далеких холмов. Шерлок вздохнул вместе с равниной. «Что ты хочешь, равнина, что за дело тебя ко мне привело?» — мысленно задал он ей вопрос. «Ты слышишь меня?» — вдруг отозвалась равнина. Холмс вздрогнул и обомлел. Но стал продолжать, немного оправившись. «Да, я слушаю тебя!» — отвечал он ей. «Почему ты так долго шёл ко мне, человек?» — спросила равнина. Шерлок стоял и не знал, что ответить. «Я... я не знал, что ты звала». «Я всегда зову» — отозвалась равнина. «Чего ты хочешь?» — спросил Шерлок. «Рассказать свою историю, — гулко отозвалась равнина. — Сядь, прикоснись ко мне». Шерлок опустился на колени, положив обе ладони на землю. И долина заговорила. Перед его глазами один за другим вставали образы. Он увидел радугу и светлое голубое небо, в котором светило яркое солнце. Он увидел, как по равнине текут искрящиеся речки, как плещется рыба в чистых прудах. Он увидел, что склоны гор и сама равнина покрыты лесами и цветущими деревьями. Он услышал многоголосье птиц и увидел пасущихся животных. Услышал детский смех и увидел резвящихся детей и весёлых поющих людей. Долина была наполнена жизнью и радостью. «Что ты мне показываешь, что это? — спросил Шерлок. — На тебе ведь нет ни рек, ни лесов!» «Сейчас нет, — тяжко вздохнула равнина. — Но всё это было, я цвела!» «И куда же всё пропало, почему?» — спросил Шерлок. «Смотри» — проговорила равнина. И он увидел. Увидел кровь и мечи, увидел воинов и доспехи, увидел смерть и слёзы. Увидел лесорубов, вырубающих леса, увидел, как стонет равнина и пустеет, как мелеют реки и уходят под землю, превращаясь в пустые овраги. «Что всё это такое, что произошло?» — спросил он. «Это люди. Зачем-то им понадобилось сотворить всё это, — отвечала равнина. — Ведь и сейчас происходит всё ровно то же самое везде.» «Что происходит, что это, где происходит, что всё это значит?» — Шерлок ощущал, что видение уходит, что он не может удержаться дальше, что его будто выбрасывает из «чертогов». Он открыл глаза. Перед ним лежала пустынная равнина.

— Чёрт побери, что это было? — ошалело глядя на Дару, спросил он.

— Что — это, что ты видел? — спросила она.

— Я слышал её, она пела, потом говорила, потом… потом она показывала мне образы, — взволнованно рассказывал Шерлок.

— Потрясающе! — Дара была в восторге. — Что за образы, можешь рассказать?

— Я видел здесь много деревьев, леса, сады, реки. Видел людей и животных. Потом видел, как их всех убили, а деревья вырубили, и всё опустело.

— Да, так, всё верно! Всё именно так и происходило! — кивнула Дара.

— Что происходило, что это было? — не понимал Шерлок.

— Какие-то исторические события этой местности, по всей видимости. Она рассказала тебе свою историю, — пояснила Дара.

— Ты тоже это видела? — спросил Шерлок.

— Нет. Не так. Я лишь слегка чувствую это. Я не слышу её голоса, я не слышу её песен. У меня так пока не получается. У меня нет таких способностей, как у тебя. И образы у меня не такие яркие и чёткие. Я так и думала, что у тебя получится это круче! — Дара радостно прокружилась вокруг себя на месте.

— Но как это произошло?

— Шерлок, хватит задавать мне вопросы, — наморщила лоб Дара. — Ты можешь разобраться в этом гораздо лучше, чем я. Детали и логические схемы — это твой конёк!

— Я не могу поверить тому, что видел и ощущал, — мысленно уносясь к увиденному, проговорил Шерлок.

— Придётся, — пожала плечами Дара.

— Нет, это слишком невероятно. Одно дело — вытаскивать из чертогов разума много лет назад мельком увиденную газетную строчку, и другое — вот это вот всё! — Шерлок описал рукой в воздухе широкий полукруг. — Я должен это проверить.

— Что?

— Правда ли то, что я видел.

— Как ты это собираешься проверить? — спросила Дара.

— Покопаюсь в исторической литературе, почитаю, что известно об истории этих мест.

— Попробуй, но думаю, что это — напрасный труд.

— Почему?

— Шерлок, понимаешь... все люди — лгут, — ответила Дара, сделав паузу.

— И? — не понял Холмс.

— Все. люди. лгут, — повторила Дара, чётко отделяя каждое слово.

— Ну и дальше-то что? — Холмс непонимающе смотрел на неё, а Дара продолжила:

— Лгут как на бытовом уровне, так и на глобальном. Лгут кухарки, лгут юристы, лгут политики, лгут учёные. Все лгут в каких-то своих интересах, все ведут какие-то свои игры. В основном от страха. Ты это знаешь. А что делают люди? Люди делают всё. Они создают нашу жизнь, всю нашу жизнь. Её устройство, порядок, всё наполнение. Понимаешь, о чём я, Шерлок? Вся наша жизнь основана на вранье. Вся. Абсолютно. Начиная от супружеских измен, рекламы в телевизоре, речей политиков, вранья школьников об оценках, болтовни на кухне между соседками, газетных статей, ну и заканчивая учебниками по истории в том числе. Мы даже сами себе врём с утра и до вечера. Врём о том, что любим свою работу, жену, друзей. Просто кто-то делает маленькую ложь, а кто-то — создаёт ложь большую. На одной лжи держится гнилой брак, а на другой лжи — вся государственная система. Понимаешь?

Шерлок ощущал, что его мозг сейчас начнёт закипать. То, что говорила Дара, было так логично, так очевидно, лежало на поверхности, но в то же время он никогда не задумывался об этом, не смотрел на это так глобально. Чем он занимался всю жизнь? Распутывал единичные ниточки различных историй лжи. Сколько их было, и как они все были изощрены. Но ведь верно — из этих ниточек соткана вся наша жизнь. И нет никаких правдивых ниточек. Он никогда и нигде их не встречал. Только ложь, лишь ложь. Лгали все, всегда и везде. О своих интрижках, комплексах, преступлениях. На каждом шагу, порой не задумываясь о том, что лгут. Пытаясь выглядеть лучше, чем они есть на самом деле, люди лгут. Пытаясь сделать свою жизнь богаче и комфортнее, люди лгут. А люди всегда хотят выглядеть лучше и жить комфортнее. Он распутывал какие-то из этих ниточек лжи, но вместо них появлялись сотни новых. Ему доставляло удовольствие выводить кого-то на «чистую воду», решать загадки, но он никогда не задумывался о том, чтобы посмотреть на весь клубок разом. И сейчас то, что она ему сказала, накрыло его невероятным осознанием. Он живёт в мире лжи. В мире громадной, навороченной, тысячеслойной, многократно переиначенной лжи! И он ни-че-го не знает о том, какой этот мир на самом деле…

Дара молча ожидала, пока в нём произойдёт осознание.

— Есть только одно место, где можно найти правдивую информацию, — сказала она.

— Где? — ошалело спросил он.

Дара подняла руку и постучала сначала пальцем по своей голове, а потом ладонью похлопала по груди.

Шерлок в растерянности топтался на месте, глядя себе под ноги. Дара терпеливо ожидала в стороне. Их отвлёк голос Ватсона.

— Эй, вы долго собираетесь там стоять? — кричал он. — Кажется, надвигается туча, собираетесь промокнуть под дождём?

С холмов правда начал дуть прохладный ветер, и небо потемнело. Дара и Шерлок вернулись к машине.

— Что произошло, что вы там делали? Я уже успел выспаться, — сообщил Ватсон.

— Джон, не сейчас, — мрачно произнёс Шерлок.

— Если хочешь, я поведу машину, — предложила Дара. — Ты можешь пока подумать.

— Подумать? Над чем? Что за очередную загадку ты ему придумала в поле? — рассмеялся Ватсон.

— Загадка на миллион, — промычал Холмс.

Всю дорогу до Овечек все трое провели в молчании.

Когда машина остановилась, и Дара стала выходить из неё и собирать свои вещи, Холмс выскочил и разгорячено заговорил:

— Так, и что? Что дальше ты предлагаешь со всем этим делать?

— Пока ничего. Полагаю, тебе нужно для начала это всё хорошенько обдумать, — спокойно отвечала Дара.

— Ты уже, насколько я понимаю, уже кое-что обдумала?

— Да, у меня было больше времени, поэтому я уже знаю, что мне следует со всем этим делать, — сказала она, захлопывая дверцу кабины.

— Ты. знаешь. что. с этим. делать? — отчеканил Холмс.

— Ну да.

— Потрясающе. Может, скажешь, а ещё в мире кто-нибудь знает, или ты одна такая умная?

— Нет, конечно, не одна, — улыбнулась Дара. — Многие уже много что поняли и нашли, что нужно делать.

— И кто эти многие? Где они? Почему я их никогда не встречал и не слышал о них?

— Да всё ты слышал и видел, и встречал, — отвечала Дара. — Просто не замечал, потому, что не понимал, ну и вообще. Ты ведь занимался другим. Это лишь детали. Сейчас, если ты начнёшь целенаправленно над этим думать и копать, ты всё поймёшь. Повторюсь — это обычное дело, такое же, как и все твои, что ты так успешно распутываешь. Просто… н-ну… немного помасштабнее, что ли.

— Да, совсем немного! — саркастически бросил Холмс.

— Но от того оно и проще на самом деле, — сказала Дара. — Шерлок, ты сейчас очень взволнован. Тебе нужно просто хорошенько об этом подумать, и всё устаканится. Не старайся сделать всё как можно быстрее. Всё произойдёт естественно и в своё время. Просто думай над этим, размышляй.

— Да, мне нужно. Нужно подумать, — сказал он, уходя в свои мысли.

Перед отъездом Шерлока и Джона Дара сказала:

— Шерлок, у меня есть ещё одна просьба.

— Какая? — встрепенулся он.

— Шерлок, эм-м... Я так понимаю, что ты связан не только с рядовой полицией. Уверена, твои способности востребованы людьми самого разного положения и различными спецслужбами.

Шерлок опять начал пучить на Дару глаза. Она продолжала.

— Также уверена, что ты имеешь с ними тесную связь и доступ к самой различной информации.

— С чего ты это взяла?

— Шерлок, я умоляю тебя. Догадалась, — махнула она рукой. — Частный сыщик, который проходит на секретную исследовательскую и экспериментальную базу, как к себе домой... Так вот, это я к чему. Наверняка по приезду в Лондон ты начнёшь искать какую-то информацию обо мне, ну и всё такое прочее. Я вижу, что слишком почему-то впечатлила тебя.

— Действительно, почему бы это...

— Так вот, — продолжала Дара. — Слушай, как будешь у них, ты бы не запускал все эти речи об... ну, о ложности всего нашего государственного устройства. Они этого очень не любят, будут переживать, нашлют на меня всякие проверки. Ты можешь взмутить такую воду. Не делай этого. До тех пор, пока не разобрался во всём сам. Если будешь говорить с кем-то обо мне — озвучивай только то, что понял сам, сможешь? То, что не понял — сначала пойми, разбери, а потом принимай решение, что с этим делать! Иначе... ты совершишь ошибку. И навлечёшь проблемы на себя и на меня. Ты должен сам понять, что есть правда и что с ней делать. И только ты сам можешь это сделать, только ты! Помни — все остальные лгут, и каждый лжёт в своих интересах. И побеждает просто тот, кто сделает это ловчее, кто окажется сильнее или удачливее. Временно побеждает. Но всё это рано или поздно загнётся, как и любая ложь. Правда, перед тем, как загнуться, она может попортить немало крови окружающим. Это ерунда, конечно, но бывает довольно неприятно. А в итоге только тот останется вечен, выйдет настоящим победителем, кто нашёл правду и живёт по правде. И вот это уже самое интересное — какая же она, правда, и как по ней жить. Открой её, найди. Не увязай в бесконечном распутывании козней лжи, не борись с ней.

— Что. ты. такое? — только и смог выдавить из себя Холмс.

Тут Дара не выдержала и рассмеялась самым искренним и заразительным смехом, на который была способна.

— Да божечки, Шерлок, ну не нагнетай! Работа в криминальном мире тебе явно идёт не на пользу. Даже боюсь подумать, что за фантазии бродят сейчас в твоей голове! Тебе везде мерещатся злодеи и заговоры. Скорее, прошу тебя, разберись с этой «загадкой», и ты увидишь, как всё просто и хорошо на самом деле. И помни, помни то, о чём я тебя попросила. Ну всё, дай обниму и поцелую тебя и Ватсона на дорогу. Ребята, огромное спасибо вам, что вытащили меня в эту поездку, это было потрясающе!

— Да уж, мягко сказано…

Они попрощались, и сыщики уехали в Лондон.

Как только машина отъехала, Ватсон первым делом с нетерпением спросил:

— Ну, так что ты думаешь об этой девушке, Холмс?

— Джон, ты неимоверно предсказуем, — скучающе ответил Шерлок.

— И, тем не менее, ведь она тебя зацепила, признайся, и сильно. Я ещё никогда не видел тебя таким зачумлённым. Знаешь, мне она чем-то напомнила историю с Ирен Адлер… — сказал Ватсон, ухмыляясь.

— Что, Ирэн? О-о, нет, Джон, я тебя умоляю, — Холмс сморщился и отрицательно помотал головой. — Даже рядом не стояло. Ирэн проста, как три цента. Да, вначале она загадала мне хорошую загадку, и это было интересно. Но потом, когда загадка была разгадана... Мне стало скучно, как всегда. Она умна, бесспорно, но она просто играет в игры. Знаешь, почему я не выхожу с ней на связь? Я знаю, чем это всё закончится. Я читаю людей надолго вперёд. В конце концов, её загадки иссякнут, она сдастся. И — ничего не останется. Зачем ждать разочарования, когда всё так очевидно? Пусть играет с кем-то другим. Мне хочется загадок помясистее.

— А что тогда Дара?

— Дара… — Холмс задумался. — Это нечто принципиально иное. Такое впечатление, что она хочет привести меня к самым лучшим загадкам, которые мне когда-либо приходилось разгадывать... Я чувствую, что теперь мне надолго будет, чем заняться. Понимаешь ли, она всколыхнула во мне те вопросы, на которые я уже поставил крест в поиске ответов. Забыл их, понимаешь? Вычеркнул из своей жизни. Но они, тем не менее, от этого никуда не исчезли. И вот она их вновь подняла для меня, заставила вспомнить. И она утверждает, что ответы на них не только возможно найти, но и совершенно необходимо это сделать! Представляешь, Джон! Я ни от кого никогда не слышал ничего подобного. Может, и правда — ничего случайного не бывает? Даже там, где мы не видим никаких взаимосвязей. Но она напомнила мне о том, что пора заняться тем, что я так долго откладывал, что я даже мечтать перестал сделать. И знаешь, она ведь не просто напомнила, не просто сказала! Она нигде не разводит пустых бездоказательных надуманных философий, о чём бы она ни говорила, но она будто твёрдо знает, как всё работает, как и что нужно делать и как раз подталкивает к этому. Ты заметил, в чём её главная фишка? В том, что никакой загадки она не загадывает! Наоборот! Она даёт ответы, она готова дать любые ответы, и очень хочет их дать, и не просто дать, а от всей души хочет помочь их понять. Она даёт в руки сам ключ и даже готова разжевать весь ответ и положить его в рот — только глотай!

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, Шерлок… Какие вопросы, что она всколыхнула? — запутался Ватсон. Шерлок вздохнул и по обыкновению промолчал, понимая, что сейчас не сможет объяснить всего этого своему другу. Его интеллект просто не сможет этого воспринять. А Ватсон понял, что объяснений опять не будет.

— Ладно, хорошо, — перевёл разговор он. — Пусть я чего-то не понимаю опять, но ведь и ты, по всей видимости, далеко не всё понял из того, что она пыталась, как ты говоришь «разжевать»! Я, пожалуй, ни с кем тебя не видел таким озадаченным, как за разговорами с ней!

— Да, ты прав, — согласился Холмс. — Она многое пыталась мне объяснить, но далеко не всё сразу получается понять. Такое со мной впервые. Она показала мне другие способы, другие углы, под которыми можно смотреть на вопросы. И я чувствую, что они все рабочие. Не даром у неё самой получается так шустро работать. Это всё ещё нужно тщательно обдумать и разобрать. Это нечто принципиально новое для меня. Она и ведёт себя совершенно нелогично с моей точки зрения. Непонятно. И, тем не менее видно: всё, что она делает — она делает абсолютно осознанно. При том — совершенно искренне и мягко с одной стороны. Но одновременно — с несгибаемой уверенностью и силой с другой. При всей её мягкости — она непоколебима, её невозможно ничем сбить! Она кажется нежной и мягкой, как пух, но ты видел, как она в одиночку пошла в это Гринпенское болото? Откуда только накануне вылезли трое насмерть перепуганных мужиков?

— Двое!.. — попытался уточнить Ватсон, но Холмс продолжал:

— А она, как ни в чём не бывало, идёт туда на разведку на следующее же утро совершенно одна, и даже бровью не ведёт! Без оружия, без провожатых, даже никого не предупредив! Такое я видел только у одержимых маньяков, но здесь ситуация не та-а-а, нет. Это просто настоящая здоровая уверенность и чёткое видение своих действий. Она не будет подвергать себя пустому риску. Помнишь, с нами ночью она не пошла? Ей не нужен адреналин и приключения. Ей нужен результат, и она точно знает, что нужно сделать, чтобы его достичь, и делает это. Такое нечасто встретишь у людей. Все всё время сомневаются. Даже я. Сомневаются, думают, решают, колеблются, боятся, выбирают, меняют своё решение, снова ошибаются... Она — будто бы нет. Она чётко знает, что и как нужно делать. Ни у кого ничего не спрашивает. Просто идёт и делает то, что считает нужным.

Холмс задумался и помолчал немного, потом продолжил:

— Но вот что ей нужно — я понять пока не могу. Её жизнь — вроде бы проста как чистый лист бумаги, с другой стороны... я ощущаю нечто грандиозно большее за всем этим. Все эти огороды, посадки — это всё ерунда. Ты заметил — она совершенно свободно рассуждает на любые темы, притом в таком ракурсе, в котором я никогда об этом не задумывался? Она будто бросает вызов, вызов всему тому, на чём держится сама жизнь. При этом делает это не впустую, не ради болтовни, но явно с глубоким пониманием вопроса. Рабочим пониманием! Она может показать и доказать всё, о чём говорит. И затрагивает всё — начиная от самого основания и заканчивая верхушкой. Хотите поговорить о дедукции или чертогах разума? — Легко! О психотерапии? — Пойдём! О солнечной системе или государственном устройстве? — Давайте! Каков этот вызов моей теории о необходимости освобождения от чувств! И это не просто вызов, она показала мне то, что я уже никогда не смогу забыть. Ватсон, но это совершенно нечто в корне противоположное тому, на основании чего я вообще строил всю свою жизнь, понимаешь?! И она с лихвой показала, что её теория вполне рабочая. Она обошла меня, Ватсон, обставила! Даже не моргнув глазом, даже не напрягаясь! Майкрофт не справился бы лучше! И для неё это, похоже, не предел. Попадись ей вместо меня астроном, она бы пошатнула его веру в то, что земля, как вы все говорите, вращается вокруг солнца! Она свободно рассуждает об устройстве государственной системы так, как будто видит её всю насквозь. И даже! О-о-о, если бы ты слышал, что она сказала мне о боге! — рассмеялся Шерлок. — Не дай бог какому-нибудь святоше встретить её на своём пути, чувствую, она перевернёт ему мозг и поставит с ног на голову всю его систему верований.

Она показала мне, как расширить границы чертогов разума.

Не может, понимаешь, не может человек с таким развитым умом просто так делать то, что она делает. Там явно есть что-то, чего я пока не вижу.

Ватсон мало что понял из пространного монолога Холмса, но решил высказать предположение:

— Может, это какое-то прикрытие? Что это за многочисленные гости, что к ней наезжают?

— Я думал об этом, Ватсон. Первое, что я сделаю по прибытию в Лондон — наведаюсь к Майкрофту на её счёт. Думается мне, он что-то об этом знает.

Две встречи Шерлока и Майкрофта по поводу Дары

По приезду в Лондон, Шерлок немедленно отправился к Майкрофту. Майкрофт принял его в своём кабинете.

— Это твоих рук дело, Майкрофт? — с порога выкрикнул Шерлок.

— Что, о чём ты Шерлок? — недоуменно поднял на него брови Майкрофт.

— Эта девчонка, Дара из той деревни с дурацким названием!

— О чём ты говоришь, я не понимаю тебя? — Майкрофт вопросительно смотрел на брата, внимательно изучая его.

— Правда не понимаешь? — Шерлок, немного успокоившись, опустился на стул. — Майкрофт, я встретил женщину.

— Это не очень правильное решение, братец мой. Ты знаешь, чем это чревато, — проговорил Майкрофт, испытующе глядя на Шерлока.

— Нет, ты не так понял. Она... Мне кажется, что она умнее меня и тебя вместе взятых. Она раскрыла дело, которым я занимался, быстрее меня самого и практически не выходя из дома, — рассказывал Шерлок, активно жестикулируя.

— Гм. Как её зовут, ты говоришь? — задумчиво осведомился Майкрофт.

— Дара. Дара Олсон.

— Дара Олсон. Я узнаю всё, что можно о ней.

— Узнай и немедленно! — Шерлок сидел столом, барабаня по нему пальцами.

Через полчаса полное досье на Дару Олсон лежало перед братьями. Майкрофт внимательно изучал его.

— Любопытно, ничего не вижу, — сказал он, перебирая листы. — Коренная лондонка, тридцать шесть лет, родилась в семье врачей. Есть сестра. Закончила институт по специальности инженер. Вот оно — отличная успеваемость, лучшая ученица школы за десять лет, красный диплом. Но это, пожалуй, всё из выдающегося. Есть второе высшее образование — психолог-консультант. По этой специальности, впрочем, никогда не работала. Занималась обычной офисной работой и преподаванием в университете на кафедре физики и электротехники, имела средний доход. Два года назад переехала жить в … эм-м, правда дурацкое название — какую-то глухую деревню Овечки. Ага, эта деревня — родина её матери. Однако, мать переехала из этой деревни ещё в детстве, родственников в самой деревне больше у них никаких не осталось. Мать с десяти лет живёт в Лондоне, закончила медицинский институт, в котором познакомилась со своим будущим мужем, после института свадьба, потом двое детей. Совершенно ничего примечательного. По работе отличные характеристики. Работу она, кстати, оставила, на взлёте карьеры. Всё шло хорошо, и ей сулили неплохие перспективы, но она всё бросила и уехала в Овечки, чтобы работать там за гроши в сельской школе. Очень любопытная история, Шерлок. Как ты её нашёл?

— У нас сломалась машина, — коротко пояснил Шерлок. — Прямо на въезде в эту деревню. Она помогла нам найти автосервис, потом пригласила переночевать и напросилась поехать с нами на расследование. Постой, ты сказал, ей тридцать шесть? Готов поклясться на чём угодно, я бы не дал ей больше двадцати пяти лет!

— Очень, очень любопытно, Шерлок. Впрочем, я пока ничего не могу тебе сказать. Не думаю, что это что-то значимое, но я установлю за ней наблюдение, если хочешь, — довольно безразличным тоном произнес Майкрофт.

— И обо всём докладывай мне! — потребовал Шерлок.

— Ну, непременно! — успокоил его брат.

Спустя выяснилось, что наблюдения, впрочем, ничего не дали. Дара всё лето до осени безвылазно провела в деревне, занимаясь огородом, работой в питомнике, посадкой деревьев и заготовками. Всё, как она сама и рассказывала. Иногда к ней приезжали волонтёры, чтобы помогать в посадках. Среди этих волонтёров побывали и люди Майкрофта, но ни с чем иным, кроме как с полевыми работами, они не ознакомились.

— Так, и что? — Холмс требовательно смотрел на брата. — Ничего? Совершенно ничего? Клянусь, Майкрофт, если ты что-то скрываешь, я придушу тебя собственными руками!

— Слушай, почему тебе так не даёт покоя эта девчонка? — недоумевал Майкрофт. — Что она такого там реально сделала? Ну, сообразила неплохо в деле ХАУНДа, как я понял, что-то там о тебе наплела. Она психолог, среди них попадаются довольно проницательные. Говорю тебе, мои люди отследили всю её историю шаг за шагом. Она никогда не была связана ни с чем примечательным. Совершенно обычная девушка, с некоторыми странностями, но кто без них. У меня вот теперь другой вопрос к тебе, братец, и, видит бог, мне в нём весьма нужна твоя помощь! Следить за ней по твоей милости я послал двух своих довольно неплохих агентов, и я до сих пор не могу объяснить им, какого чёрта им пришлось три месяца кормить клещей, комаров и осваивать различные виды сельхоз работ в этой богом забытой дыре. Помоги мне с этим, будь добр! — саркастически закончил он.

— Что они говорят о ней, есть отчёт? — словно не заметив сарказма Майкрофта, спросил Шерлок.

— Да, вот, почитай, наслаждайся! — кинул Майкрофт перед ним на стол папку. — Мне ещё долго придётся краснеть за этот опус.

Шерлок открыл папку и быстро стал бегать глазами по тексту, но действительно ничего необычного там не нашёл.

— Они рассказывали что-то ещё, может было что-то, какие странности ты имеешь ввиду? — не унимался Шерлок.

— Странности? Да, там было до черта странностей. Не знаю, чем тебя так зацепил её интеллект, судя по их отзывам — она тупа, как пробка. Она ничем, кроме своих растений, не интересуется. Не читает никаких книг, блогов, не смотрит фильмы, даже не слушает музыку. Правда, играет сама время от времени на каком-то старинном музыкальном инструменте и исполняет под этот жуткий аккомпанемент народные британские напевы. А в общем им с нею и поговорить-то было не о чем. С утра до ночи она либо копается в земле, либо собирает урожай и занимается его заготовкой, либо торчит в поле или лесу. Понимаешь, Шерлок, она может несколько часов кряду проторчать в чёртовом поле. Одна. Просто задумчиво бродит там или сидит и смотрит в одну точку или в небо. Потом вдруг вскакивает, носится, поёт, исполняет какие-то кульбиты, а потом снова замирает или идёт купаться. Но в общем, в этом, конечно, нет ничего странного, когда привыкаешь жить с ещё более странными людьми. Знаешь, кого мне это всё чем-то напоминает?

— Кого? — Шерлок слушал всё, что говорил Майкрофт, с большим интересом.

— Тебя! Только в эдаком эко-сельхоз варианте, и без наркоты. Хотя судя по её поведению, это весьма сомнительно. Кстати, с сексуальной жизнью у неё тоже полное зеро. Я дал одному из агентов такое задание — соблазнить её.

— Что-о-о? Ты совсем сдурел, Майкрофт, я о таком не просил! — выпучил глаза Шерлок.

— Ну уж, если следить — то по полной программе, братец. Мне нужно было найти хоть что-то ради оправдания всего этого цирка, и я решил пойти на крайние меры. Даже прослушка её телефона ничего не дала. В основном она общалась только с двинутыми защитниками природы, они обсуждали вопросы экологического просвещения общественности и посадки лесов на побережье. Мои агенты, кстати, поучаствовали и в этом мероприятии. И таки да — там люди просто сажают леса на побережье, поют песни и каждый раз ходят встречать рассвет, разговаривая, чёрт их дери, с солнцем. Ни заговоров, ни тайных обществ, ни даже наркоты, хотя по их поведению этого опять же не скажешь. Да, мне нужно было найти хотя бы что-то для отчёта. Но расслабься, если тебя это так волнует — между ними ничего не произошло.

— Что он рассказал, тот агент? — спросил Шерлок.

— А ничего, она его отшила, вот и всё. Что тоже, конечно, странно. Он вообще мастер по этому делу, осечек у него никогда не бывало. Но, на неё его чары не подействовали, — пожал плечами Майкрофт.

— Что между ними произошло? — допытывался Шерлок.

— А ничего. Он даже объяснить толком не может. Всё было очень вежливо, она была бесконечно мила и нежна, как он рассказывает, но в итоге вынесла ему мозг какой-то несусветной беседой, содержания которой он так и не смог повторить, и дала понять, что стопроцентно надеяться ему не на что. Боюсь, она разбила ему сердце. Мне не понравился его вид, когда он отчитывался мне об этой работе. И, после этого, он настойчиво попросил отправить его на какое-нибудь забористое задание, сославшись на то, что очень заскучал в деревне. Но чует моё сердце, дело тут не в скуке, а в дурацких сантиментах, чёрт их дери, — негодовал Майкрофт.

— Всё это очень интересно, Майкрофт! Я могу встретиться с этим агентом и пообщаться с ним лично? — спросил Шерлок.

— У тебя весьма странные интересы, Шерлок. Увы, в ближайшее время не получится это сделать, он сейчас как раз на этом забористом, по его просьбе, задании и вернётся не скоро, — недовольно ответил Майкрофт и добавил: — Если вернётся…

Шерлок на минуту задумался.

— А что с её переездом? Есть какие-то подробности об этом, как это объясняется? — продолжил расспрашивать он.

— Мои люди пообщались с её близкими, и те рассказали, что в какой-то момент она решила забросить свою работу инженером, получила образование психолога, а потом вообще собрала вещи и переехала в деревню. Они были против, но ничего сделать не могли. — Майкрофту начинала докучать дотошность Шерлока. Что так сильно могло его взволновать? Майкрофт списывал это на обычную излишнюю впечатлительность брата.

— Но почему, что произошло? — настаивал Шерлок. — Должно было что-то случиться!

— Слушай, а ты сам у неё спрашивать не пытался? Почему бы тебе не поехать к ней и не расспросить шаг за шагом, если тебе это так интересно, заодно свежим воздухом подышишь, — зевнул Майкрофт. Заниматься далее этим делом ему было совсем не интересно.

— Не знаю. Я ищу какое-то понятное объяснение. Я ощущаю, что то, что расскажет мне она — я не пойму… — ответил Шерлок.

— Что? Что за бред? Впервые такое слышу. Что ты там не поймёшь, что ты вбил себе в голову? Тот ни черта не понял, теперь ты! Мне что, самому ехать в ту деревню и разбираться с вашими амурными делами?! — Майкрофт начинал раздражаться на эту новую странную зацикленность его брата.

— Что за чушь, Майкрофт, какие ещё амурные дела? Она просто очень много чего говорила, и я до сих пор не могу осмыслить этого… — пояснил Шерлок.

— Что? Что она ещё тебе там говорила? Да объясни ты конкретно!

Шерлок задумчиво смотрел на Майкрофта, перебирая в голове то, что тот ему только что рассказал, и то, в чём ему хотелось разобраться, и вдруг… он увидел!

Вот он — Майкрофт, его брат. Он работает в правительстве, в этом центре интриг и лжи, в самом его эпицентре... Он столько всего знает и стольким крутит... Сотнями, тысячами историй, тоннами информации. Сколько, сколько лживых историй крутятся вокруг него. Зачем? Зачем они нужны? У каждой есть своя цель, или множество целей. Ниточки тянутся туда, сюда, оплетают людей, решают их судьбы. Кого-то убирают, кого-то ставят у руля, потом меняют, как пешки на шахматной доске... Что-то, наверное, делается ради какого-то блага, а что-то — исключительно в чьих-то мерзких корыстных интересах. Сколько их было уже, этих историй, со сколькими Шерлок сталкивался сам? Это бесконечно, и распутать этот клубок до самого его основания нереально. К тому же — только распутаешь один, тут же закрутится другой. Да и зачем распутывать? Зачем уничтожать очередную ложь? Ведь если что-то уничтожаешь — нужно что-то ставить на место него. А что ставить? Вот я, Шерлок Холмс, предположим, что мне удалось распутать все эти ниточки, и я добрался до центра клубка. И вот, его больше нет. Но что делать дальше? Что дальше? Пустоты быть не может, нужно что-то создать на месте этой пустоты. Но что? Нужен тот, кто знает, кто сможет создать. Не очередную ложь и интригу, но правду. Но кто может? И как создать что-то правдивое, если никто никогда не жил в правде? Никто даже не знает, как она выглядит. Вот Майкрофт. Скажи ему что-то по правде в лоб — он тут же превращается в глупого нелепого щенка. Этот царь и бог, держащий в своих руках тысячи нитей, превращается в глупейшего идиотского щенка перед лицом самой малой правды. Да он исчезнет мгновенно, что и мокрого места от него не останется, если исчезнет вся эта лживая система. Но кто придёт ему на смену? А нет никого…

Шерлок с невольным омерзением осмотрелся по сторонам.

— Шерлок, что с тобой, куда ты пропал? — звал Майкрофт.

— Нет, помолчи ещё, я думаю, — ответил Шерлок и продолжил.

«Стоп-стоп-стоп, ответ где-то рядом… — он буквально чувствовал его, он словно летал в воздухе, нужно было только схватить и прочитать. — Ответ там, где нет лжи, где есть место, в котором лжи нет?» И тут — сад… Шерлок увидел сад. В нём просто росли деревья, а птицы пели. Сад источал удивительный аромат и радовал взгляд своими цветами. «Да. В нём нет никакой лжи. В саду никто никому не лжёт. Он просто растёт, цветёт, плодоносит, меняется. И в нём всё по правде. Там чистота. Поэтому она там. Дара поэтому там. Ей не важны детали, ей важна суть. Она хочет правды. И поэтому она не живёт среди лжи. Она нашла место, где есть только правда, и поселилась в нём. Что здесь было в городе? Работа, дела. Всё ложь, всё. А там — там она в полной чистоте. Там она в самом центре клубка. Но только в нём нет пустоты, в этом центре есть сады, равнины, холмы, птичьи песни, запахи цветов, весёлые радостные люди, смеющиеся дети, ароматный свежевыпеченный хлеб и мягкий душистый матрас из сена, есть салат из полевых трав и лесные ягоды. И никакой лжи. Не лгут соловьи, не лгут медведи, даже лисы не лгут. Она живёт там в этой правде и творит правду, ибо не хочет больше никакой лжи. Да, вот оно, именно так! Это ответ!»

— Уф-ф, что ж, с садом всё понятно! — выпалил Холмс.

— Нда, надо же! — саркастически протянул Майкрофт. — И что ты понял?

— Ты смеёшься? Я думал над этой загадкой несколько месяцев, и ты хочешь, чтоб я объяснил тебе за пять минут? Не надейся. Ладно, я пошёл, мне ещё надо это переварить и додумать, — сказал Шерлок, вставая со стула.

— Постой, подкину тебе ещё задачку на второе, — крикнул ему вдогонку Майкрофт.

— Зачем?

— Что значит, зачем? У нас появилась некая большая проблема, братец, надо с ней разбираться, — ответил Майрофт.

— Майкрофт, скажи, вот зачем всё это нужно? Какой смысл разбираться во всех этих проблемах, если они нескончаемо возникают вновь и вновь. Когда мы начнём уже работать над тем, чтоб проблем не возникало в принципе? — выпалил Шерлок.

— Так-так-так, это что-то новенькое! С чего это ты завёл такие разговоры, не ты ли питаешься распутыванием этих проблем, как чёртов наркоман? Не ты ли требуешь их вновь и вновь и лезешь на стены тогда, когда в них образуется хоть малейший перерыв? — спросил Майкрофт.

Шерлок замер.

— Постой, я так сказал? Я ещё сам не понял, что сказал. Но это определённо любопытно. Я пошёл, — сказал он и в задумчивости исчез за дверью.

— Псих, — недовольно пробурчал ему вслед Майкрофт.

Вторая беседа Шерлока и Ватсона о Даре

Ватсон застал Шерлока дома за приготовлением обеда. Ватсон выпучил глаза.

— Шерлок, ты сам приготовил обед?

— Да, а что в этом такого? — Шерлок улыбался лучезарной улыбкой и разливал свежезаваренный чай.

— Постой, что это? Салат из травы? — Ватсон ошалело ковырялся в тарелке.

— Да, я был загородом, насобирал там трав и сделал салат. Помнишь, каким нас угощала Дара?

— Я полагал, ты и думать о ней забыл! — изумился Джон. — С тех пор, как мы вернулись тогда из Дартмура, ты и словом о ней ни разу не обмолвился.

— Нет, что ты. Сегодня, кстати, я, наконец, разгадал одну из её загадок. Вернее, кажется, даже две, — сообщил Холмс.

— Вот так да, и какие же? — Ватсон был явно удивлён.

— Не заморачивайся, просто ешь, — ответил Шерлок, но тут же он продолжил. — Понимаешь, я понял, понял, что она говорила насчёт чувств и того, что они способствуют развитию мысли, а не препятствуют ей, как я всегда полагал! Мне сегодня удалось это почувствовать!

— Да? Замечательно, — ответил Джон, уплетая обед.

— Ты знаешь, я сегодня был очень рад, — Шерлок действительно будто светился. — То, что я понял о ней, оно действительно оказалось никакой не тайной или интригой. Это было так светло, так просто и очевидно, что меня озарило чувство большой радости. Я ещё не понял, не понял, что дальше с этим нужно делать, но чувство радости — оно вдохновило и окрылило меня. Я шёл под этим впечатлением по улице, я поймал такси и поехал загород. Мне захотелось погулять на свежем воздухе, в тишине, на природе. Я гулял там и вспоминал Дару, ту чудесную ночь, что мы провели в её доме весной, ты помнишь?

— Да, да, конечно помню, она очень милая девушка, хоть и немного странная — подтвердил Ватсон, продолжая жевать.

— И вот это светлое чувство, — продолжал Холмс, — оно так прочно поселилось во мне, оно так струилось из меня, но, что удивительно — оно не затмевало мой разум. Нисколько! Совсем наоборот — я обнаружил, обнаружил то, что мой ум начал работать намного острее. Мысль будто летела, как птица, так чётко и легко мне ещё никогда не думалось. Мысль летела, летела, раскручивалась, будто спираль, улетала в самое небо и, казалось, достигала звёзд! Думаю, она имела ввиду именно это, когда говорила о чувствах. Ватсон, мысль достигала звёзд, понимаешь? Я реально почувствовал, что могу перенестись мыслью на любую звезду и посмотреть оттуда на Землю, на нашу солнечную систему, и увидеть её своими глазами! Понимаешь? Вот о чём она говорила, когда предлагала открыть заново то, как Земля вращается вокруг Солнца! Это не просто слова, не просто теории, наш мозг на это способен! И я это действительно сегодня ощутил. Ватсон, чем я занимался всю жизнь? Гонялся за какими-то придурками и ковырялся в дорожной грязи. А ведь я же никогда не смотрел на небо! Почему, Ватсон, почему мы живём, и не замечаем небо? — Холмс говорил пылко и вдохновенно.

Ватсон с опаской посмотрел на него:

— Холмс, ты меня пугаешь. Я вот сейчас вообще не знаю, что лучше: когда ты говоришь о том, что считаешь, что солнце вращается вокруг земли, или то, что собираешься посмотреть на землю со звезды, — проговорил он.

— Я ещё сам не понял, — расслабленно потягиваясь на стуле, сказал Холмс. — Но мне весело, Ватсон, весело!

Холмс и правда искрился улыбкой.

— Удивительно! Скажи, ты с нею общался? — спросил Ватсон.

— Нет, с тех пор мы ни разу не общались, — задумчиво улыбаясь, ответил Холмс.

— Я тоже. Мне много раз хотелось позвонить, но я как-то не находил повода, — сообщил Ватсон.

— Повода? А зачем искать повод, если ты хочешь позвонить? — беспечно спросил Холмс.

— Ну, как-то глупо просто звонить, если не знаешь, что толком сказать, — протянул Ватсон.

— Гм. Так ты хочешь позвонить или нет?

— Хочу.

— А зачем?

— Не знаю... Так, просто поболтать. Что ты пристал, ты сам-то почему ей не звонил? — спросил Джон.

— Но я не хотел. Вернее, я боялся, — ответил Шерлок.

— Боялся?

— Да. Боялся, что не смогу ей ничего толкового сказать. Ведь из всего того, о чём мы тогда с ней говорили, я лишь сейчас начал что-то понимать.

— Стало быть, сейчас ты готов позвонить?

— Ещё нет. А может да. Мне кажется, я ещё недостаточно что-то понял.

— Ты псих, — констатировал Джон.

— Да, мне сегодня это уже говорили, — продолжая беспечно улыбаться, ответил Шерлок.

Но Шерлоку не суждено было позвонить Даре, ибо закрутились события, показанные в серии Рейхенбахский водопад.

(События этой главы происходят спустя немного времени после самоубийства Шерлока Холмса).

Начиналась осень. Дара вся ушла в подготовку к школьным занятиям. Она сидела вечером на своём стареньком диванчике, обложившись книжками и материалами и с ноутбуком на коленях. Неожиданно её мобильник зазвонил. Она с удивлением посмотрела на высветившееся на экране телефона имя Джона Ватсона.

— Алло! Джон, это вы? — сказала она в трубку.

— Дара, это вы, Дара? — голос Джона дрожал и был каким-то глухим.

— Да-да, Джон, это я! Что случилось, Джон?

В трубке раздавались всхлипывания Ватсона.

— Джон, я с вами, я вас слушаю, расскажите мне, что произошло? — говорила Дара.

— Я не знаю, Дара, почему я решил позвонить вам… Но я... я больше не знаю, к кому обратиться... Я почему-то почувствовал, что должен обратиться к вам, — пытался начать Джон.

— Да, конечно, Джон, хорошо, что вы позвонили! Конечно, вы можете обратиться! Что-то с вами, с Шерлоком, что? — обеспокоенно спросила Дара.

— Это Шерлок... Шерлок... его... больше... нет, — с трудом вымолвил Ватсон.

— Что вы, что вы говорите, Джон? Как нет, что произошло? — не понимала Дара.

— Вы что, всё так и не смотрите телевизор и новостей? — печально вздохнул Джон.

— Нет, Джон, не смотрю! Джон, давайте так: берите машину и приезжайте сейчас ко мне, сможете? — решительно предложила Дара.

— Что? А, да! Да, я смогу. Думаю, это было бы хорошо. Мне нужно развеяться, — оживился Джон.

— Отлично, тогда езжайте, расскажете всё при встрече! — сказала Дара.

Положив трубку, Дара на секунду замерла, и сразу полезла в интернет. Она просмотрела последние новости, на все лады описывающие недавно произошедшее громкое самоубийство известного детектива. Эта история с гениальным преступником Мориарти, опутавшим своими сетями пол мира, разбившем репутацию Холмса. И итоговая победа последнего с разоблачением, закончившаяся ко всеобщей горести таким печальным концом. Новости мелькали одна за другой. Сюжеты, репортажи, слёзы из глаз простых граждан, раскаяния, сожаления.

Что-то не стыковалось. Всё было как-то вычурно, неправдоподобно. Дара ощущала эту ложь своим нутром.

— Что это ещё за фокус, голубчик? — проговорила она себе под нос.

Она включила принтер и распечатала одну из фотографий Шерлока. Положила её перед собой и какое-то время пристально смотрела на неё.

— Ты жив, определённо жив и вполне здоров, — уверенно сказал она и быстро набрала номер Ватсона.

— Алло, Ватсон? Ватсон, вы уже выехали ко мне? — быстро проговорила она.

— Да, Дара, я подъезжаю к объездной дороге, — ответил Джон.

— Разворачивайтесь и езжайте назад, — скомандовала Дара.

— Что? — удивился Джон.

— Я сама к вам приеду. Продиктуйте ваш адрес, я буду у вас завтра в середине дня, — ответила Дара.

Ровно в полдень Дара вошла в квартиру Ватсона. Она оглядела мрачную гостиную и понурую, будто постаревшую на несколько лет фигуру Джона. Прошлась по гостиной, осматривая её, и села напротив него.

— Джон, простите. Я знаю, что причиняю вам боль, но мне нужно знать всё в подробностях. Расскажите, пожалуйста, обо всём произошедшем. Обо всём, что вы знаете и видели, — попросила Дара.

Джон вздрогнул.

— Да, я расскажу вам, конечно, — послушно ответил он.

И Ватсон, сквозь всхлипы, начал рассказывать о том, как они в эти последние дни гонялись с Шерлоком по следам гнусного Мориарти, какую игру он вёл, как методично шаг за шагом при помощи чудовищной лжи губил репутацию Шерлока, как преследовали Шерлока, и как он убегал, и как…

— Так, стоп, Ватсон, — прервала его Дара. — Простите меня ещё больше, но я хочу вас попросить поехать со мной на то место, где всё это произошло.

— Что? Зачем? — удивлённо посмотрел на неё Джон.

— Мне нужно это увидеть своими собственными глазами. Ватсон, я понимаю, как вам это будет тяжело, но вы должны это сделать. Я вас очень прошу! Это важно, Ватсон! — настойчиво просила Дара.

— Прошу вас, Дара, только не сейчас! — протестующе воскликнул Джон. — Я не могу... это... слишком… — он с трудом выдавливал из себя слова.

Дара взволнованно ходила по комнате.

— Скажите, Джон, вы помните, как я тогда в Дартмуре раскрыла дело Холмса быстрее него самого? — вдруг сказала она.

— О да, конечно, я помню, Дара! Это было удивительно, Холмс до последнего дня пытался разгадывать ваши загадки, — немного оживился Ватсон.

— Да? Какие загадки? — спросила Дара, наклонившись к нему.

— Он всего не рассказывал, рассказал лишь о том, что понял, как чувства могут помогать мыслить, а не мешать наоборот, как он предполагал, — вспомнил Ватсон.

— Правда? Джон, ну это же замечательные новости! — Дара была явно очень рада.

— Вы шутите? Какая теперь разница! — горестно воскликнул Ватсон.

— А почему он не позвонил мне, почему не поделился своими соображениями? — спросила Дара.

— Он… он... — Джон продолжал всхлипывать, — он не успел… Он сказал, что хотел ещё что-то додумать, и потом позвонить. Ещё он приготовил салат, как у вас тогда, из трав…

Дара в радостном порыве схватила Ватсона за плечи, крепко сжала их, а потом прокружилась на месте.

— Джон! Это великолепно то, что вы говорите! — воскликнула она.

— Вы что, издеваетесь? — Джон начинал злиться. — Чему вы радуетесь?

— Простите, Джон, простите. Но ведь я вас не для того спросила о расследовании дела ХАУНДа. Дело в том, что мне сейчас тоже очень нужно провести одно расследование. Это очень важно, — ответила Дара серьёзно.

— Расследование самоубийства Шерлока? — спросил Джон.

— Да.

— Но что там расследовать, я видел всё своими глазами, как это произошло. Остальное показали в новостях, — проговорил Джон.

— Джон, вы серьёзно верите, что в новостях вам расскажут всю правду о гибели одного из самых крутых преступников высочайшего уровня? — воскликнула Дара.

— Всю или не всю, какая теперь разница. Мориарти мёртв, Холмс мёртв, — проговорил Ватсон бесцветным голосом.

— Поверьте, разница есть, и ещё какая! — не унималась Дара.

— Чёрт, Дара, знаете, кого вы мне сейчас напоминаете? — раздражённо сказал Джон.

— Кого?

— Его, Шерлока! Вот ему тоже было всё равно — смерть, ни смерть. Он радовался только этим дурацким загадкам. Но есть всё же что-то, на что нельзя вот так просто взять и махнуть рукой! — Ватсон был совершенно расстроен.

— О-о-о, нет, Ватсон, вы всё не так поняли! Я радуюсь совсем не загадке и не одержима расследованием. Пожалуйста, Ватсон, ну помогите мне, я вам тут же по возвращении всё объясню! — умоляла Дара.

— Я удивляюсь вам, Дара. Мне кажется, я зря позвонил вам. Вы запомнились мне такой чуткой девушкой, я думал, что смогу найти в вас поддержку, а вы... устроили тут какой-то фарс... — разочарованно проговорил Джон.

Дара замерла и виновато опустила глаза.

— О, Джон, вы правы. Простите меня, ради бога! Я вела себя по-идиотски. Не смогла совладать с собой…

Она подошла к нему сзади, провела рукой по волосам и обняла за плечи. Её руки были такими тёплыми и нежными, что Джон мгновенно растаял.

— Джон... я… Прошу вас сделать всё это не ради себя… А ради Холмса... Ради вас самого в конце концов, — тихо и мягко проговорила она.

— Ради Холмса? Что это значит? Думаете, полиция что-то важное ещё упустила в этом деле? — спросил Джон.

— Вполне возможно. Вернее, скорее всего это так, — уверенно ответила Дара.

— Что ж, ладно, если это так важно, пойдёмте. Посмотрите всё сами, — ответил Джон, смиряясь. Он нехотя поднялся и двинулся к выходу.

* * *

— Итак, вы стояли здесь? — Дара молнией бегала по улице взад-вперёд, что-то рассматривая с разных сторон. — Где стоял Холмс? Так. Что вы видели, как развивались события?

Джон рассказал о звонке Холмса и об их разговоре. Стремительные передвижения Дары и обилие её самых неожиданных вопросов не давали ему думать о горе.

— Итак, он стоял в этом месте крыши, стало быть упал он примерно вон там, так? — уточняла она.

— Да… — едва поспевал за ней Джон.

— Вы видели это падение от начала и до конца?

— Что? Да, я же говорю. То есть не совсем, — рассказывал он.

— Та-а-ак! — Дара подскочила к Ватсону и в упор уставилась на него. — Что значит, не совсем?

— Ну, прямо то самое место, куда он упал, закрывала большая машина… — вспоминал Джон.

— Машина! Прекрасно, великолепно, Ватсон! — Дара, казалось, вот — вот начнёт подпрыгивать от радости.

— Да что в этом великолепного? — недоумевал он.

— Холмс прыгнул с крыши и упал за ней, так? — продолжала сыпать вопросами Дара.

— Да.

— Дальше! Что произошло дальше? — торопила она его.

— Я мигом побежал к нему.

— Сколько времени вы бежали?

— Точно не могу сказать… Я упал по дороге. Точнее, меня сбил велосипедист, которого я не заметил. Я упал, ударился головой об асфальт, — рассказывал Джон.

— Потеряли сознание?

— Нет, нет, сознание я не терял. Немного помутилось в глазах, но я тут же поднялся и побежал дальше.

— И что?

— Он лежал там... Голова и лицо были в крови... Я взял его руку и проверил пульс, его не было... Потом появилась скорая и его увезли, — понуро закончил Джон.

— Отлично, что мы имеем: вы не видели того, как Холмс приземлился. Место падения и область вокруг него были закрыты большой машиной. Дальше, когда вы бежали к Холмсу, вас довольно сильно сбил велосипедист. И тут же мгновенно рядом как по волшебству оказалась скорая. Идиотизм, — протататорила Дара.

— Что, прости? — Джон удивлённо вскинул брови.

— Извини, но я правда не думала, что всё будет настолько… эмм… просто... — беспечно проговорила она.

— Я не понимаю, Дара, ты о чём? — Джон совершенно ничего не понимал.

— Подожди, ещё немного. Повтори, что говорил тебе Холмс при разговоре о том, как ты должен стоять, — попросила Дара.

— Он просил не сходить меня с места, чтоб я смотрел на него, — повторил Джон.

— Я ещё хочу подняться на крышу, — сказала Дара.

Когда они поднялись, Дара в задумчивости походила по крыше, подошла к её краю туда, где стоял Холмс, посмотрела вниз. Затем отошла от края, присела на крыше и около четверти часа провела в раздумьях. После этого вновь подошла к краю, на что-то посмотрела и сказала:

— Всё, думаю, хватит, пойдём.

— И что, ты что-нибудь нашла? — спросил Джон.

— Да. Хотя ожидала немного большего, — спокойно ответила Дара.

— Чего большего? — не понял Джон.

— Ну не знаю, это детали, это Холмс мастер деталей. Лично я немного разочарована, удивляюсь, как всё это прокатило, — продолжила она.

— Да о чём, чёрт возьми, ты говоришь? — возмущённо воскликнул Джон.

— Джон, поедем, пожалуйста, в какое-нибудь безлюдное место, где мы сможем спокойно поговорить, и где нас точно никто не сможет услышать, — предложила Дара.

— Хорошо, — вновь смиренно согласился Джон.

Они выехали загород и остановились у небольшого перелеска.

— Джон, то, что я тебе сейчас скажу… Ты можешь верить в это или не верить, это твоё дело, я ни в чем убеждать тебя не стану, но я считаю нужным сообщить тебе свои соображения, — начала Дара.

— Я слушаю, — понуро ответил Джон.

— Дело в том, что я более, чем уверена в том, что Шерлок Холмс жив, — сказала она.

— Ты бредишь? — Ватсон сверкнул на неё глазами. — Это исключено. Я видел его труп, я был на похоронах, я видел, как гроб с ним закапывают в землю!

— Да, я не сомневаюсь, — спокойно ответила Дара. — Но я считаю, что это был всего лишь трюк.

— Трюк? Что ещё за трюк? Как это может быть трюком? — Джон негодовал.

— Да, трюк, при том, на мой взгляд, довольно грубо сработанный, как я уже отмечала, — уверенно продолжала Дара.

— Погоди, это бред какой-то! Хочешь сказать — розыгрыш? А я вместе со всем Лондоном опять — объект эксперимента, выходит? Как тогда, в Баскервилле, только теперь эксперимент покруче? — распалился вдруг Джон от внезапной догадки. «Это всего лишь трюк, такой фокус…» — эти слова вдруг вспышкой высветились в его голове, именно эти слова говорил ему Шерлок во время того злополучного телефонного звонка… А Шерлок никогда ничего не говорит просто так…

— Тише, тише, не совсем так. Полагаю, это была вынужденная мера. И то, что сделал Холмс, его целью было, в том числе, защитить тебя, — успокаивала его Дара.

— Меня?

— Конечно. Этот ваш Мориарти хотел уничтожить Шерлока Холмса, он был настроен бескомпромиссно. Таким образом, наверняка он очень хорошо подстраховался. Думаю, он шантажировал Холмса, угрожал убить тебя и других близких ему людей, если Холмс не согласится играть по его правилам, — объясняла Дара.

— О, боже! — воскликнул Джон.

— Да, именно так. Он сделал всё, чтобы не оставить Холмсу никакого шанса. Чтоб всё было наверняка, — продолжала рассуждать Дара.

— Холмс пожертвовал собой ради меня? — спросил Джон.

— Да, — уверенно ответила Дара.

— О боже, нет, зачем, Холмс! — закрывая лицо руками, потряс головой Джон.

— Спокойно, Джон, думаю, на мушке держали не только вас одного, а многих. Но Холмс, конечно, догадывался о таком ходе дела, — успокаивала его Дара.

— И что, по-вашему, он подстроил своё самоубийство? — без особой веры во взгляде спросил Ватсон.

— Да, конечно, — уверенно ответила Дара. — Ему нужно было, чтобы Мориарти поверил в то, что у него всё получилось. Не только для того, чтобы обезопасить своих близких. Вы же помните, Мориарти — паук. Убрав Мориарти, проблема не решается. Вы сказали, Шерлок говорил, что у него развитая преступная сеть по всему миру. И, полагаю, он намеревался убрать всю эту сеть, ведь она прекрасно работает и без главного паука. К тому же, ему всегда можно найти замену, очередного безбашенного психопата, если необходимо. Мориарти, как я понимаю, опасался почему-то только Шерлока, поэтому, убрав Шерлока, преступникам можно было успокоиться. А Шерлок получал возможность спокойно и незаметно ни для кого постепенно работать над уборкой этой паутины. Никто не будет искать тень и прятаться от тени, сама же тень легко проникнет в любую дверь.

— Так вы считаете, что Холмс жив и сейчас работает над уборкой этой паутины? — всё ещё неуверенно спросил Ватсон.

— Да, полагаю, их план был таков, — без тени сомнения ответила Дара.

— Их?

— Конечно. Холмс не мог провернуть свой трюк в одиночку. Ему помогали, — пояснила Дара.

— Кто?

— В первую очередь Майкрофт, полагаю. Он — главный заказчик вашего Мориарти. Ну и ещё необходимые лица — велосипедист, водитель машины, скорая и прочая труппа, — разъяснила Дара.

— Так. Но почему тогда он не связался со мной, почему не сообщил о том, что он жив. Он же наверняка знает, как я страдаю! — простонал Ватсон.

— Думаю, он не может. Это опасно. И для него, и для вас. Иначе бы он связался с вами, это несомненно, Джон, — сказала Дара. — Поэтому об этом говорю вам я. Что делать с этой информацией, принимать её или нет — решать вам, Ватсон. Я же со своей стороны за неё ручаюсь. Уже просматривая ролики новостей, я поняла, что всё это спектакль. Здесь, в Лондоне, я убедилась в этом беспрекословно.

— Я должен позвонить Майкрофту, — растерянно сказал Джон.

— Не стоит этого делать, — возразила Дара. — Думаю, Майкфрофт сейчас обеспечивает прикрытие Шерлоку и помогает ему распутать паутину. Ваш звонок будет помехой.

— Но это жестоко. Ведь я его друг, единственный друг, а он — мой, — не соглашался Ватсон.

— Ватсон, вы же знаете, с каким «другом» вы связались. Вы хотели войны — вот она война. Уберите свои сантименты, — твёрдо проговорила Дара.

— Вы говорите сейчас точно как он, — удивился Ватсон. — Он тоже ненавидит эти, как вы выразились, «сантименты».

— Конечно. Есть места, где они ни к чему, — Дара была всё так же сурова.

— Но как же мои чувства? — пытался пробиться Ватсон.

— Джон, скажите, на войне вы тоже объяснялись в чувствах с каждым, кто причинил вам боль? — вопросительно посмотрела на него Дара.

— Нет, но здесь другое… — попытался возразить Ватсон.

— Не другое. Вы не захотели выбрать здесь спокойную жизнь и чувства. Вы выбрали войну, трупы, убийства, погони, стрельбу, интриги. Здесь всякое бывает. И даже такое. Когда ради задания вам приходится забыть о том, что у вас есть какие-то чувства, — была неумолима Дара.

— Да, вы правы, Дара. Вы, безусловно, правы, — бессильно согласился Джон.

Джон и Дара вернулись в квартиру Джона. Дара собиралась переночевать и уехать на следующее утро. Они сидели друг напротив друга в креслах и пили чай. Дара уже успокоилась и была так же весела и расслаблена, как и тогда при их знакомстве. Она весело что-то рассказывала и согревала Джона своей тёплой искренней улыбкой. Слушая её, Джон тоже совсем расслабился. Казалось, всё тёмное ушло куда-то очень далеко. Он ещё не знал, верить ли в то, что она рассказала о своей версии того, что Холмс жив, или нет, но ему было бесконечно хорошо. На душе что-то пело и ему хотелось бесконечно долго быть и быть с нею, смотреть на неё, слушать её, отвечать что-то. На мгновение он замолчал и сказал серьёзно:

— Дара, пойдёмте куда-нибудь сходим.

Дара удивилась:

— Сходим? Куда?

— Ну, всё равно куда, куда бы вам больше хотелось. Можно в кино или в ресторан.

— Зачем, Джон? Еда есть дома, лучше приготовить что-то самим, если мы проголодаемся. А кино? Вы хотите посмотреть сейчас кино?

— Нет, не то, чтобы, но может вы бы хотели…

— Джон, я даже новости не смотрю, зачем мне кино? — рассмеялась Дара.

— Но может вам хотелось бы куда-то ещё?

— Джон, мне вполне хорошо здесь у вас, мы очень мило с вами беседуем, — расслабленно сказала Дара.

— Ну просто это как-то неудобно… — неловко проговорил Джон.

— Что неудобно? — удивилась Дара.

— Мне казалось, было бы намного лучше выйти куда-то? — сказал Джон.

— Так с какой целью, Джон, чего бы вам хотелось от этой прогулки? — искренне не понимая, смотрела на него Дара.

Джон был в тупике. «Она что, действительно не понимает, о чём я? Не понимает, что означает приглашение на свидание?» — думал он.

— Ну, мы бы могли как-то поближе пообщаться друг с другом, узнать друг друга лучше, — начал неловко объяснять Джон, чувствуя себя очень по-дурацки.

— Так давайте сделаем это здесь, зачем куда-то идти? — просто спросила Дара.

— Ну, как-то в привычных местах это… привычнее… — Ватсон не знал, как сформулировать ответ, вопросы Дары ставили его в тупик.

— Я не понимаю вас, Джон, — пожала плечами Дара.

— Понимаете, Дара, вы мне нравитесь, — решился Джон. — Вы мне сразу очень понравились, и я много раз хотел позвонить вам, но не решался. И вот только сейчас... И вот сейчас вы здесь. Мне бы не хотелось, чтоб вот так просто всё закончилось.

— А чего бы вам хотелось от меня? — спросила Дара, внимательно глядя ему в глаза.

— Ну, как, я же сказал — мне бы хотелось встретиться с вами, и возможно не один раз, если вы не против…

— Но вот же мы встретились, расскажите же мне, чего бы вам хотелось? — рассмеялась Дара.

— Ну как, что... — Джон решительно не понимал, как строить с ней этот разговор.

Он был любитель ухаживать за женщинами, и у него это неплохо получалось. Всё всегда шло как по накатанной. Сначала вы невинно болтаете, якобы несмело задерживаясь друг на друге взглядами чуть дольше обычного, потом взгляды становятся всё продолжительнее, в них подбавляется жар, дальше в ход идут интригующие слова, флирт, якобы случайные прикосновения, и вот вы уже ближе и ближе друг к другу, беспечно смеётесь вместе над какой-то ерундой и обжигаете друг друга многозначительными взглядами. Теперь можно внезапно заворожено замолчать, глядя ей в глаза, и озвучить приглашение куда-нибудь сходить вместе. Она, разумеется, соглашается. Потом происходит свидание, и вот вы уже держитесь за руки, потом наступает очередь поцелуев. Потом вы остаётесь друг у друга на ночь. Ну и так далее. Или наоборот — тебя просто сразу отшивают, и ты идёшь своей дорогой. А бывает, что тебя отшивают, но с намёком, что всё на самом деле возможно, и тогда можно поиграть. Но тут ни одна схема, похоже, не подходила. Джон определённо не понимал, как себя вести с Дарой. Она была как ребёнок. Не воспринимала никакие намёки, не флиртовала и сама не отвечала на флирт. При этом и не отшивала! Она была исключительно открыта, доброжелательна и чутка. И вот он ей признался в том, что она ему нравится. Обычно в этом месте в ответ бывает три варианта: «вы мне тоже», «отвали, чувак» или «а теперь сделай так, чтоб и ты мне понравился». Но Дара выдала четвёртый. Он звучал как «и чего бы вам в связи с этим от меня хотелось?» Что это ещё за чушь? Она что, сама не знает, что это означает? Что в связи с этим мужчине и женщине хочется друг от друга? Джон не понимал, либо ему себя в этой ситуации чувствовать дураком, либо это у Дары что-то не то с головой. Он помялся и начал неловко объяснять ей как ребёнку:

— Что обычно делают мужчина и женщина... Они встречаются, общаются. Потом, если всё хорошо, они становятся близки…

— Для чего вам это нужно, Джон? — был следующий вопрос Дары.

— В каком смысле, для чего? — не понял Джон.

— Встречаться, общаться, иметь со мной близость, — повторила его слова Дара.

— Я же говорю, вы нравитесь мне, Дара!

— Я спросила вас не ПОЧЕМУ, а ДЛЯ ЧЕГО, Джон, — уточнила Дара. — Хорошо. Давайте так. Вот смотрите, Джон: тысячи и миллионы пар сейчас встречаются, общаются, вступают в близость. Но что потом? — спросила она.

— Как что? — недоумевал Джон. — У всех по-разному. Кто-то расстаётся, кто-то дальше продолжает строить отношения, кто-то женится и рожает детей.

«Что за глупости она спрашивает, что за головоломки?» — думал Джон.

— Да, ещё многие разводятся, даже несмотря на то, что у них уже есть дети, — дополнила Дара.

— Да, бывает и так.

— Часто бывает, — уточнила она и продолжила: — Это скорее исключение, чем правило, когда люди могут прожить всю жизнь вместе в любви и без жутких разборок, согласны?

— Да, пожалуй, вы правы, — согласился Джон.

— А почему, Джон? Почему это так? — напористо спросила Дара.

— Ну, я не знаю... У всех ведь по-разному. Люди не сходятся характерами, например… — пожал плечами Ватсон.

— И всё? Так просто? Вы считаете, это нормально? — испытывающе смотрела на него Дара.

— Нет, конечно, в этом ничего хорошего нет, — пожал плечами Джон. — Но что поделать, такова жизнь. Если б люди знали рецепт счастливых отношений, когда любовь с первого взгляда и всю жизнь до последнего вздоха вместе, наверняка многие предпочли бы жить так.

— Но ведь есть те, кто так живёт! — заметила Дара.

— Да, есть редкие счастливчики, — улыбнулся Джон.

— Значит, рецепт счастливого брака кому-то известен? — спросила Дара.

— Возможно, да, — согласился Джон.

— Тогда почему остальные его не используют и не изучают подробно такой опыт? Вот скажите, Джон, вот вы бы хотели также?

— Как? С первого взгляда и на всю жизнь? — Джон задумался. — Звучит фантастически, но наверное это хорошо. Я никогда не задумывался, но глядя на вас... мне кажется... я бы так хотел, — задумчиво протянул он.

— Спасибо за комплимент Джон, но у меня что-то не складывается… — задумчиво проговорила Дара. — Нет логики, не сходится...

— Что не сходится? — не понял Джон.

— Вы только что фактически признались мне в любви. Вы сказали мне массу хороших слов. О том, какая я. О том, что думали обо мне всё это время, что хотели позвонить, поговорить. Теперь сказали о том, что даже хотели бы быть со мной раз и на всю жизнь, так?

— Д-да… — протянул Джон, — у меня есть все эти ощущения...

— Хорошо. Но почему тогда вы действуете таким образом, что всему этому совершенно нереально состояться? — спросила Дара.

— Почему вы так уверены? — удивился Джон.

— Потому, что вы хотели позвонить, но не звонили. Потому, что задумывались о том, чтобы быть со мной раз и на всю жизнь, но ничегошеньки не узнали о том, как же это сделать. Как вы собираетесь строить со мной отношения?

— Ну, я не знаю… Так же, как все... — развёл руками Ватсон.

— Как это — как все? Мы же только что выяснили, что эти все — разные. Джон, сколько у вас женщин было за эти несколько месяцев? Ну, после того, как я вам понравилась и вы хотели мне позвонить… — прямо спросила Дара.

Джон покраснел.

— Ну, какая разница… Зачем это... Это ведь всё было так, несерьёзно…

— Джон, простите, мне неприятен этот разговор. Вы сказали мне одно, а действуете совершенно по-другому. И что из этого получится? Да ничего... — поморщилась Дара.

Джон почувствовал, что он облажался, но с надеждой продолжил:

— Но возможно вы дадите мне хотя бы шанс?

— Так, а как вы планируете использовать этот шанс? Сходить со мной на свидания, потом переспать, так? — спрогнозировала Дара.

Джон уже понял, что такой сценарий ей не особенно по нраву, но ничего другого в голову ему не приходило.

— Так все делают… — попытался оправдаться он.

— Да. Но в чём шанс? — не понимающе спросила Дара.

— Узнать друг друга, понять, подходим ли мы друг другу… — объяснил Джон.

— Как? Через походы в кино, театр, ресторан и постель? — вновь будто не поняла Дара.

— Ну а что, что вы от меня хотите, как по-вашему это ещё можно сделать? — бессильно спросил Джон. Он ровным счётом не понимал, как ему строить с ней разговор.

— Джон... Вот она я — вся перед вами, — ответила Дара, открыто смотря на него. — Я здесь, сижу напротив вас. Вы можете узнать обо мне всё до последнего моего секрета, узнать меня вдоль, поперёк и насквозь. Нам не нужно для этого смотреть какой-то фильм или занимать столик в кафе. Не нужно никуда идти, развлекать себя. Узнайте здесь и сейчас обо мне всё, что вам интересно узнать! Я буду только рада вам всё поведать о себе и узнать всё о вас!

Внезапно Джон понял.

— О, простите, какой же я дурак... — он подошёл к Даре, наклонился и попытался начать её целовать.

— Джон, Джо-о-о-он, вы что? Что вы делаете? — Дара отстранила его.

— Как, что? Ты же сказала, что хочешь, чтобы я узнал тебя вдоль, поперёк и насквозь прямо здесь! — воскликнул Джон.

— То есть ты понял это как то, что я предлагаю тебе переспать со мной? — спросила Дара.

— А ... разве нет?

По всей видимости, всё же это было «нет». «Так что же, чёрт тебя дери?!» — думал Джон.

— Хорошо, Джон. Скажи, а что ты узнал бы обо мне, переспав со мной? — спросила вновь Дара.

— Ну, подходим ли мы друг другу, — пояснил Джон.

— Стоп. Ты же совсем недавно говорил, что хотел бы жить со мной вместе до последнего вздоха — это твои слова!

— Да, да конечно!

— Так ты хотел бы этого, или хотел бы узнать, насколько круто мы можем развлекать друг друга в постели? — продолжала уточнять Дара.

Джон чувствовал, что буквально обессилел.

— Дара, прости, я не понимаю тебя, чего ты от меня хочешь?

— Я — приехала потому, что хотела оказать тебе поддержку в свете последних событий, — напомнила Дара.

— Да, да, я не о том. А о том, что бы ты хотела от меня, чтобы ты могла дать мне шанс узнать тебя лучше? — пояснил Джон.

— Я хотела бы, чтобы ты точно понял, чего же именно ты от меня хочешь. И сделал то, что требуется исходя из этого желания. Пока я слышала несколько версий. Ты хочешь ходить со мной на свидания, ты хочешь узнать, подхожу ли я тебе в постели, и ты хочешь прожить со мной жизнь. Какой из вариантов по-настоящему твой? — проговорила Дара.

— О боже, Дара, ну как можно заранее дать ответ на такой вопрос! — Джону казалось, что его голова сейчас лопнет. — Ведь это всё развитие отношений. Сначала люди понимают, приятны ли они друг другу в общении, затем в постели, а затем начинают задумываться о браке. Это всё ступени одного процесса. Случиться может всё, что угодно в любой момент, ничего предугадать невозможно!

— Я поняла твой подход. Прости, Джон, он мне не подходит. Я не буду ходить с тобой на свидания и спать с тобой, — категорично отрезала Дара.

— А какой твой подход? — не понимал Джон. — Разве бывает по-другому?

— Я предпочитаю принимать решение сразу и до конца, — ответила Дара. — Если я вижу, что мужчина — мой, я готова идти с ним хоть на край света через любые обстоятельства.

— А если ты ошибёшься?

— Как в этом можно ошибиться? — удивилась Дара. — Я же вижу суть этого мужчины, я знаю его цели, то, куда он держит свой путь, и как он создаёт свою жизнь. Он ведь не изменится после свадьбы, так? Он такой, какой есть, и я либо принимаю его целиком и полностью со всеми его недостатками и достоинствами, либо понимаю, что не могу соединить с ним свою жизнь.

— Но как ты можешь так хорошо узнать человека, если не была с ним в отношениях? — не понимал Ватсон.

— Построение отношений — это детали. Мне важна суть. Если суть есть, то детали подберутся те, которые нужны, — пояснила Дара, но Джон плохо понимал её.

— А как ты узнаёшь суть? Суть человека можно узнать по-хорошему тоже лишь со временем, — спросил он.

— Нет, суть видна сразу, — возразила Дара. — Вот скажи, Джон, как ты стал напарником Шерлока? В твоём блоге написано, что ты в первый же день рванул с ним на его расследование. О том, соглашаться ли на совместный съём жилья с ним, ты тоже практически не раздумывал. Ты учуял то, что искал — и вписался в эти отношения сразу и с головой. Ты даже Майкрофта отшил не раздумывая с его мерзким предложением, зная Шерлока всего полдня. Ну? Чем не любовь с первого взгляда с бесповоротным решением?

— Ну прекрати, Дара, только не ты, опять эти дурацкие намёки! — недовольно поморщился Ватсон.

— Да я не о намёках, я о механизме вступления в отношения, — пояснила Дара. — Я придерживаюсь примерно той же схемы в вопросах построения отношений с мужчинами. Либо да, либо нет — и на всю жизнь. Никаких «простите — передумал» пять раз по дороге.

— И как успехи? — усмехнулся Ватсон. — В женихах отбоя нет?

— Увы, как видишь — напротив. Пока не встретила никого, кто разделял бы мою схему, — развела руками Дара.

— Так, может, стоит смягчить условия? — подначивал её Джон.

— Не думаю, — уверенно ответила Дара. — Это пустая трата времени и сил. Пустые свидания, пустые сантименты, пустые слова. Джон, мне есть много чем заняться куда более полезным. Я делаю только то, в чём вижу суть и полезный исход. Если я встречу мужчину, который понимает мою суть и который близок по своей сути мне — я буду с таким. Если нет — я буду продолжать делать своё дело одна.

У Джона не вязалось в голове то, что Дара ему говорила. С одной стороны, он не встречал более чуткой и эмоциональной женщины, чем Дара. Она так тонко умела чувствовать его настроение, находить к нему подход, успокаивать его, веселить, вдохновлять или образумливать. Она была так заботлива, так нежна, так здорово помогала обрести душевный комфорт. И тут вдруг эта нелепая какая-то буквально механическая схема. «Я вступаю в отношения без пустых сантиментов, а раз и навсегда и когда вижу в этих отношениях полезный исход. А иначе — занимаюсь более полезными делами». Офигенно. Это, пожалуй, даже Шерлоку и Майкрофту не переплюнуть.

— Во мне, стало быть, сути нет? — уточнил Джон.

— А что ты сам думаешь об этом? Что есть твоя суть? — спросила Дара.

— Не совсем понимаю, что вообще это значит. Я — это я, такой, какой есть. Вот с такой внешностью, характером, — пожал плечами Джон.

— Нет, это всё неважно. Внешность, характер — могут быть любыми, — покачала головой Дара.

— Ну да, как же, это важнее всего. Мы западаем на внешность, потом узнаём характер, — возразил Джон.

— Внешность не имеет ровно никакого значения. Она, как и характер, могут меняться кардинально. Суть — это другое. Это то, куда человек идёт, к чему стремится, о чем мечтает, куда держит свой путь и как он при этом действует, как выстраивает свою жизнь, — пояснила Дара.

— Не понимаю, какой путь? О чем ты говоришь? — Джону решительно было не понятно то, что пыталась донести Дара.

— А слова мечта, цель, стремление — тебе понятны? — спросила она.

— Да, понятны. Но вот как раз они являются очень непостоянными. Сегодня мы хотим одного, потом понимаем, что хотим другого... Желания порой как ветер.

— Вот это об отсутствии сути. Поэтому разводы, конфликты, расставания. Люди не понимают, чего они хотят не только друг от друга, но и от самих себя. Они вступали в отношения с одной целью, а потом их цель сто раз поменялась, и вот они уже грызутся друг с другом там, где ещё недавно обнимались, — продолжала объяснять Дара.

— Но как можно знать о том, чего и как ты будешь хотеть через год, через пять лет, как изменится твоя жизнь и твои взгляды от этого? — недоумевал Ватсон.

— А они никак не изменятся, если человек понял и выстроил свою суть, — ответила Дара. — Измениться могут детали, но под них легко подстроиться, а суть — она останется той же.

— Дара, честно говоря, я совсем не понимаю, о чём ты говоришь, — сдался Джон.

— Жаль. Но ты сможешь это понять, если захочешь, — пожала она плечами.

— Точно так ты на что-то отвечала Холмсу, — припомнил Ватсон, и вдруг спросил: — А как Холмс, какой он? У него есть суть?

Дара на секунду задумалась:

— Она не до конца сформирована, я бы сказала так. Отсюда его мучения. Он мечется, как тигр в клетке. Он интуитивно чувствует свою суть и пытается идти за ней, пытается реализовать её, но не может поймать её, осознать её до конца и удержать.

— Поэтому ты тогда не поехала с ним, когда он звал тебя? — осмелился спросить Джон.

— В том числе, — ответила Дара. — Я могла бы быть ему хорошей помощницей, если бы он знал, куда идёт, а не жил только ради разгадки загадок. Загадки — это лишь детали. Но наперво важно то, ДЛЯ ЧЕГО мы их хотим разгадать.

Джон мало что понял из этой фразы, и потому спросил:

— Но он тебе хотя бы нравился?

Дара будто немного заскучала:

— Джон, я тебя умоляю. Я не стану отвечать тебе на этот вопрос в том понимании, как ты его трактуешь.

— Думаю, дело в этом, — вдруг вспылил Джон. — Ты просто запала на него, а я тебе неинтересен, вот и всё. Вы — два сапога пара, а я так — побочный объект для экспериментов. А все эти мудрствования — только лишь отмазка. Тебе до меня и дела то нет. Ты не успокаивать меня приехала, а провести своё расследование насчёт Холмса.

— Джон, ты обижаешь меня. То, что ты говоришь — всё это неправда. Ты ничего не понял из того, что я пыталась тебе объяснить. Мне очень жаль. — Дара, казалось, едва ли не плакала.

— О, прости, я дурак, я как всегда, сморозил глупость, — тут же опомнился Джон. — Ну прости, забудь это, Дара. Нет, только не ты, ты не такая, я же знаю, какая ты. Это я глупец. Прости.

Дара вздохнула, сдерживая слёзы.

— Хорошо, забыли, — проговорила она и тут же порывисто продолжила: — Джон, прошу тебя! Я хочу, чтобы ты знал. Я очень, очень хочу тебе счастья, чтобы ты был счастлив. Я очень тебя люблю, и я бы хотела сделать всё для того, чтоб ты был счастлив, — она говорила с жаром, в волнении слегка теребя свои руки. — Но я не в силах сделать всё, чего бы мне хотелось. Главное зависит от тебя. Пожалуйста, Джон, постарайся осмыслить немного этот наш разговор, возьми из него главное, и тогда всё должно получиться. Иначе — ты будешь лишь продолжать ошибаться, метаться, брать, сомневаться, вновь начинать всё сначала и вновь страдать и ошибаться. Сейчас Холмса нет. Я не знаю, вернётся он или нет, и, если вернётся, то когда. Пора начинать новую страницу твоей жизни. Жизнь не может всё время держаться на наркотике, её нужно созидать, строить, проживать, наполнять смыслом. Если этого не будет — то будет только одно разрушение. Разрушением и так полна наша жизнь. Не нужно его больше. Теперь нужно начинать созидать. И созидать счастье и любовь, а не что-то другое. Пожалуйста, Джон, постарайся сделать это!

Второй визит в Лондон.

С того дня прошло два года. От Шерлока не было вестей, Дара жила своей обычной жизнью. Но мыслью она часто возвращалась к этому странному любителю загадок и риска. Его живой ум, искренность и страстность были ей очень симпатичны. Для чего в её жизни произошла эта встреча? Что-то с ним будет, как он распорядится своей жизнью и своими возможностями? Дара изо всех сил желала ему добра и иногда молилась о нём.

Однажды днём она ощутила странное беспокойство. Внутри всё будто ныло и крутило, стонало. Она не находила себе места. Быстро собравшись, она села в машину и к вечеру приехала в Лондон. Она без предупреждения направилась к Ватсону.

— Дара?! — удивлённо выпучил глаза Ватсон, открывая ей дверь.

— Здравствуй, Джон. Могу я войти? — быстро спросила она.

— Да, конечно, проходи! — сказал Ватсон в некотором замешательстве.

Дара прошла и в беспокойстве стала прохаживаться по комнате.

— Что случилось, Дара? Почему ты приехала? — спросил Ватсон.

— Джон, у тебя есть телефон Майкрофта? — неожиданно спросила Дара.

— Что? Майкрофта? Да, конечно, — ответил Джон.

— Ты не мог бы с ним связаться?

— Думаю, мог бы, вполне. А зачем? — удивился Джон.

— Это Шерлок, он в беде, ему нужна помощь, — обеспокоенно проговорила Дара.

— Что? Что ты такое говоришь, Дара? Что произошло? Ты что-то знаешь?

— Я не могу сейчас этого объяснить, Джон. Просто позвони Майкрофту и скажи о том, что ему срочно нужна помощь. Только Майкрофт сейчас может ему помочь, — сказала она.

— Но ты же сама говорила мне о том, что не стоит звонить Майкрофту! — возразил Ватсон.

— Сейчас не тот случай. Прошу тебя, Джон, я всё возьму на себя, я сама поговорю с ним, только свяжи меня с ним, — умоляла Дара.

— Хорошо, хорошо, Дара, сейчас я позвоню ему, — согласился Джон.

Ватсон набрал номер Майкрофта, но ответил его секретарь. Он сказал, что Майкрофт сейчас вне доступа и когда будет — неизвестно. Как ни странно, эти слова успокоили Дару.

Она опустилась в кресло и сказала:

— Что ж, хорошо, значит, он уже с ним, он уже идёт к нему на помощь.

— Послушай, Дара, я… — начал Джон, но Дара прервала его:

— Джон, позволь мне, пожалуйста, остаться у тебя на несколько дней, — попросила она.

— Остаться у меня?

— Да. Думаю, Майкрофт скоро перезвонит. Я бы хотела дождаться его звонка. Не беспокойся, твоя девушка всё поймёт и не будет смущена, — сказала Дара. — Я с ней поговорю.

Дара, казалось, смотрела куда-то сквозь Ватсона. Он впервые видел её такой — без её обычной улыбки и весёлости, напряжённую и задумчивую.

— Э-э-э... Да, я... Конечно э-э, — Ватсон был застигнут врасплох и ещё не понял, что сказать. В дверь позвонили. Это была его невеста Мэри. Они поздоровались, и Ватсон провёл её к Даре.

— Мэри, это так неожиданно, но ко мне только что приехала Дара. Помнишь, я тебе рассказывал о ней? — сказал он.

Мэри с любопытством посмотрела на Дару.

— О, эта та самая девушка, которая свела с ума Шерлока Холмса, обставив его в деле ХАУНДа? — улыбнулась Мэри.

— Да, это я, — ответила Дара и тут же перешла к делу: — Мэри, я… понимаю, что причиняю вам с Джоном некоторое неудобство, но я попросила Джона позволить мне остаться у него на некоторое время. Мне необходимо поговорить с Майкрофтом Холмсом. Он сейчас недоступен, и я хочу дождаться его звонка.

— О. Что-то произошло? — спросила Мэри.

— Да, я так полагаю, — кивнула Дара.

— Что ж, пусть будет так, как скажет Джон, я сама не думаю, что это доставит какие-то неудобства, — доброжелательно ответила Мэри.

— Что ж, ты отлично приютила нас с Холмсом в своё время, думаю — как раз самое время ответить на гостеприимство, — улыбнулся Джон.

— Спасибо, Джон! — сказала Дара. — Не обращайте на меня внимания, я просто посижу тут, мне нужно подумать.

В такой задумчивости Дара провела следующие два дня. Иногда она выходила куда-то, но ничего не рассказывала и на вопросы отвечала немногословно. Но на третий день она почувствовала облегчение и, наконец, к ней начала возвращаться её обычная весёлость.

— Кажется, всё в порядке, — сообщила она Ватсону.

— Что, что в порядке? — спрашивал Ватсон. — Ты что-то узнала, объясни?

— Не могу этого объяснить, Джон. Думаю, Майкрофт скоро позвонит. Пожалуйста, скажи ему, что всё в порядке и что ничего не нужно. Что вопрос решился.

Ватсон недоумённо смотрел на Дару. Майкрофт и правда позвонил в тот же вечер. Дара уехала также неожиданно, как и приехала.

Далее здесь разворачиваются события серии «Пустой катафалк». Холмс возвращается в Лондон, знакомится с Мэри, спасает с нею Ватсона из костра, затем предотвращает взрыв Британского парламента и получает от Джона приглашение стать шафером на его свадьбе.

— Ты знаешь, Шерлок, пока тебя не было, в Лондон приезжала Дара, — как-то сообщил Ватсон Шерлоку.

Они, как и раньше, сидели в их квартире на Бейкер-Стрит, будто и не было этих двух лет. Джон до сих пор до конца не верил своим глазам. Неужели это возможно? Вот он Шерлок, вновь сидит напротив него в своём кресле, живой и совершенно такой же, каким он его всегда знал. То внезапный и непредсказуемый, то непробиваемо глухой и погружённый в свои мысли. Джон ещё не понял, как ему к этому относиться. Его жизнь изменилась, он изменился. Появилась Мэри. Он уже распрощался с тем, что было в его жизни до самоубийства Шерлока. И теперь всё это вдруг вернулось, так внезапно и во всей своей прежней форме. Но теперь уже ничего не будет так, как раньше.

— Вот как? — заинтересовался Шерлок. — И что она хотела?

— В первый раз я сам позвал её, — стал рассказывать Ватсон. — Это было после того, как… эмм… как ты покончил с собой. Мне было не по себе, я не мог найти себе места, и почему-то вспомнил о ней. Мне показалось, что она сможет помочь мне, и я позвонил ей. Она тут же без вопросов пригласила меня приехать к ней. Признаюсь, это было отличным предложением. Я с радостью тогда подумал о том, что хорошо бы куда-то уехать развеяться. Но в итоге она почему-то передумала и решила приехать сама.

— Вот как? Почему? — спросил Шерлок.

— Да, это было очень странно, — рассказал Ватсон. — Она сначала сама пригласила меня, потом через довольно короткое время перезвонила, сказала развернуть машину и ехать домой. Она приехала на следующий день, но вовсе не стала очень-то успокаивать меня, как я надеялся. Совсем наоборот. Она приехала и тут же чуть ли не с порога начала буквально допрашивать меня. Признаться, я был удивлён и даже взбешён. Она требовала от меня поехать на то место, где всё произошло, и всё подробно ей показать. Это было возмутительно и так некстати для меня. Удивляюсь, как она меня на это уломала.

— Она что-то хотела расследовать? — уточнил Холмс.

— Да, именно так, так она и сказала. Что ей необходимо провести расследование, и что она делает это ради тебя и ради меня.

— И что она обнаружила? — поинтересовался Шерлок.

— Она обнаружила, вернее с уверенностью заявила мне в итоге, что ты жив, — ответил Ватсон.

— Вот как! — Холмс вскочил с кресла. — Но как, почему она так решила?

— Она буквально практически слово в слово повторила мне то, что рассказываешь сейчас ты сам. О том, что весь этот спектакль нужен был, чтобы обезопасить близких тебе людей, дать Мориарти уверенность в победе, усыпить его бдительность, чтобы потом спокойно уничтожить его сеть.

Холмс взволнованно ходил по комнате.

— А что она ещё сказала? Что сказала о том, как мне удалось остаться в живых?

— Она сказала, что это был просто трюк. Что детали не так важны, что они могли быть какими угодно, но важна суть.

— Понятно. Да, именно так она и должна была сказать. Это всё?

— Не совсем. Ещё я пытался клеиться к ней, но она меня отшила, — с улыбкой признался Ватсон.

— Вот как! — произнёс Шерлок уже с явным безразличием.

— Ты не спросишь меня, почему? Что она мне сказала? — всё же спросил Ватсон.

— Она сказала что-то важное? — обернулся на него Холмс.

— Не знаю. У меня сложилось впечатление, что она — девушка очень патриархальных взглядов на вопросы взаимоотношений мужчин и женщин, можно так сказать. Хотя я всё же склонился в итоге к мысли о том, что она просто запала на тебя, а я ей не особо интересен, — резюмировал Ватсон.

— Джон, ты сейчас просто домысливаешь. Не говори мне свои домыслы, просто скажи то, что говорила тебе она, — попросил Холмс.

— Шерлок, я не в состоянии этого повторить. Ты же знаешь её. Она говорит, говорит так много всего, переворачивает тебе мозг с ног на голову, что ты уже начинаешь сомневаться в том, что Земля летает вокруг солнца, а меня зовут Джон Ватсон. Хочешь — задай ей сам все интересующие тебя вопросы. Ибо совсем недавно она опять приезжала в Лондон, и теперь уже по твою душу.

— Что это значит? — Холмс остановился и пронзил Ватсона насквозь своим взглядом.

— Она приехала около двух недель до твоего возвращения, — рассказал Ватсон. — Признаться, это было ещё более странным.

— Что, Джон, не томи, выкладывай всё! — нетерпеливо требовал Шерлок.

— Она появилась вечером на пороге моей квартиры без всякого предупреждения. Она была будто не в себе. Не такая, как обычно. Сказала, что ей срочно нужно связаться с Майкрофтом потому, что тебе нужна его помощь.

— Что?! — глаза Холмса, казалось, сейчас выскочат из орбит.

— Да, именно так. Я был обескуражен. Но на ней буквально не было лица, мне стало жалко её, и я позвонил. Я позвонил Майкрофту, он был недоступен. Дара осталась у меня ждать его звонка. На третий день она сказала, что всё в порядке и попросила ничего не говорить Майкрофту, когда он перезвонит. Вечером Майкрофт позвонил, а Дара уехала.

Холмс в волнении расхаживал по комнате.

— Да, Майкрофт говорил мне, что ты звонил, но ничего не объяснил. Он нашёл это странным. Так это была она? Что она ещё сказала?

— Ничего, Шерлок, больше ничего не было. Она была как ты — молчалива, ушла в свои мысли, ничего не объясняла, внезапно появилась, внезапно уехала. А потом появился ты.

— Это всё странно, очень странно Ватсон. В то время, о котором ты говоришь, у меня действительно были... эмм... трудности.

— Да? Где ты был?

— В Сербии. Меня схватили и пытали несколько дней. Майкрофт вытащил меня.

— Ты шутишь? — обалдел Ватсон.

— Хотелось бы, но мои внутренности до сих пор дают о себе знать после этого аттракциона. И думаю, ещё долго будут о нём напоминать, — поморщился Холмс.

— Что ты по поводу этого всего думаешь? — спросил Ватсон.

Холмс на секунду задумался.

— Я должен съездить к ней.

— Думаю, это правильное решение, — обрадовался Ватсон. — Поезжай, и немедленно. Передай ей, кстати, заодно, приглашение на свадьбу от меня. Буду рад, если вы появитесь там с ней вдвоем, — с многозначительным взглядом Джон протянул Шерлоку конверт с приглашением.

— Джон, не перегибай, — недовольно отозвался Шерлок, забирая из его рук конверт.

— А что такого? Вы два сапога пара. Более идеального варианта представить вообще невозможно. И она точно запала на тебя!

— Джон, прекрати, — сказал Холмс и уже не слушал Ватсона. Мысль его работала как станок.

* * *

Машина Холмса остановилась у ворот Дары, и он вышел. Дара сидела на верхушке старой вишни и собирала ягоды. Увидев Холмса, она приветственно замахала рукой и легко соскользнула с дерева вниз.

— Шерлок Холмс, какая неожиданность видеть тебя здесь снова, — улыбаясь, пожала Холмсу руку Дара. Потом не сдержалась и крепко обняла его. — Рада, что ты приехал.

— Неожиданность? — с лёгким наигранным (или не очень) сожалением спросил Холмс. — А я надеялся, что меня всё же хоть немного ждали.

— Шерлок, с момента нашей прошлой встречи прошло более двух лет! — напомнила Дара.

— Да, из них два года я считался мёртвым, — пытался шутить Холмс. Он чувствовал себя как-то неловко.

— Это было опрометчиво с твоей стороны, — то ли шутя, то ли серьёзно ответила ему Дара и пригласила его пройти в сад.

Они уселись под деревьями за садовым столиком. Холмс не знал, с чего начать.

— Ты, впрочем, кажется, не особенно поверила в то, что я был мёртв, насколько мне известно, — сообщил он Даре.

— Да, у меня не было сомнений в том, что ты жив, — немного скучающе ответила Дара.

— Ватсон рассказал о том, что ты провела расследование.

— Да, я поехала в Лондон, чтобы подтвердить мои предположения, — пояснила Дара.

— То есть ты сразу поняла, что я жив? — спросил Холмс, но внутри он почему-то ощущал жуткую глупость этого вопроса.

— Да, когда ещё только смотрела новости. И потом, ты же помнишь — я неплохо тебя чувствую. Я была уверена в том, что ты жив. И я поехала в Лондон, чтобы удостовериться в этом. Рассказ Ватсона и осмотр места происшествия подтвердили это безусловно.

— А что ты поняла о том, как мне это удалось?

— Что удалось? — уточнила Дара.

— Ну, как мне удалось провернуть этот трюк, одурачить всех?

— Полагаю, у тебя было несколько вариантов того, как сделать это. И ты воспользовался одним из них. Майкрофт и другие помогли тебе. Не суть важно, как именно, — в голосе Дары опять чувствовалась скука.

— Да, ты права. Прости, я говорю глупости. Не знаю, с чего начать, о чём говорить, если честно. Я чувствую себя неловко. Я сам пока не понял, зачем я приехал, — признался Холмс. — Я давно хотел приехать, позвонить, пообщаться с тобой. Но сначала не мог потому, что не мог осмыслить того, о чём мы тогда говорили. А потом я начал, начал осмыслять что-то, и...

— Что — и? — спросила Дара, внимательно глядя на Холмса.

— Не знаю. Я почему-то дураком себя сейчас чувствую каким-то, — признался Холмс. — И не могу объяснить, почему.

Дара улыбнулась и тепло пожала ему руку.

— Не волнуйся, ты очень здорово сделал, что приехал.

— Правда? — расцвёл Холмс.

— Конечно! Расскажи, что ты делал эти два года, как твои дела? — спросила Дара заинтересованно.

Шерлок немного расслабился.

— Вообще довольно неплохо, — ответил он. — Я уничтожил все преступные группировки Мориарти, познакомился с невестой Ватсона и предотвратил взрыв Британского парламента. А теперь вот решил, что заслужил небольшой отпуск, — пошутил он.

— Отличное решение! — ответила ему Дара.

— Ты изменился, — сказала она, рассматривая его лицо. — Ты сейчас другой. В тебе больше радости, света.

— Как точно ты говоришь. Света. Это именно то, что я ощущаю с тех пор, как... Ты знаешь, — вдруг нашёлся Холмс, — мне удалось это ощутить! Ощутить и понять то, почему ты живёшь здесь, в своём саду, а не в Лондоне. Я ещё не до конца это понял, но вот это ощущение света с тех пор поселилось во мне. И оно, именно оно, я без преувеличения скажу то, что оно помогло мне разобраться со всеми этими группировками. Оно будто вело меня, как путеводная звезда, я шёл за ним, методично очищая от всего грязного и мерзкого, я шёл за ним, потому что хотел прийти к этому свету. Он вёл меня, вдохновлял, даже когда мне было очень трудно. И, не ошибусь, если скажу, что он помогал найти мне лучшие решения в разных ситуациях. Он будто подсвечивал их. Не знаю, как это объяснить. Но в голове вдруг наступает такая ясность, и мысль работает чётко. И это было о чувстве — это чувство, которое не мешало думать, а наоборот — помогало, делало мысль быстрей и чётче. Это правда работает, Дара! — восхищённо сказал Шерлок.

Дара внимательно и радостно смотрела на него.

— И что ты дальше планируешь делать, Шерлок, каков твой план? — спросила она.

— План? Я не знаю. Я пока не думал. У меня не было времени подумать. Всё время что-то происходит, я бегу куда-то, и нет времени остановиться. Едва я успел закончить с Мориарти, появился другой террорист. Иногда кажется, этому не будет конца. На Джона кто-то покушался, и я пока не знаю — кто. Меня это беспокоит. Но я чувствую, ощущаю, что нужно сделать остановку. Нужно что-то понять, осмыслить, изменить. Возможно, я приехал сюда подумать. Сюда, где нет ничего этого. Нет заговоров, интриг, убийств, погони. Приехал подумать. Здесь.

Шерлок сложил ладони вместе у лица и задумался. Дара осторожно прервала его молчание и серьёзно заговорила:

— Понимаешь, Шерлок. Дело не в Мориарти. И не в том, чтобы вычислить и обезвредить всех террористов. Это бессмысленное занятие. Мориарти — это всего лишь оружие. Функция, исполнитель. Ты сказал, что он опутал паутиной полмира и держал всё под своим контролем? Но это не так. Сам по себе Мориарти ничего не значит. Как не значит пистолет без того, кто из него стреляет. Ты уничтожил пистолет — не более того. Но создать или раздобыть другой пистолет для того, кто хочет из него убивать — это не проблема. Мориарти не важен. Важен тот, кто его нанимает. Это не Мориарти рекламировал себя для нанимателей. Это наниматели создали его, а он лишь выполнял то, что они от него просили. Это они оплачивают банкет и заказывают музыку. Они финансируют Мориарти, они дают ему в руки те ключи, которые ему необходимы. Мориарти — лишь пешка в игре, и он ничего не значит без своих заказчиков.

— Ключи, ты сказала ключи? — спросил Холмс.

— Да, ключи. От любых дверей, которые требуется вскрыть здесь и сейчас.

— Я дурак, идиот! — воскликнул Холмс.

— О чём ты?

— Знаешь, как он провёл меня? — возбуждённо заговорил Холмс. — Он заставил меня поверить в то, что у него есть код, ключ-код, взламывающий любые шифры. К любым банкам, к любым системам безопасности. И что за этим кодом охотится весь мир. И я поверил, действительно поверил в это. Но никакого кода не было. Всё было подстроено. Я ощутил себя полным идиотом.

— Но как он заставил тебя поверить в это? — удивилась Дара.

— Он чудесным образом произвёл одновременное вскрытие тюрьмы, банка, королевской сокровищницы. И потом Майкрофт — он сказал, что они пытали его, стараясь выведать этот ключ, но безрезультатно.

— Майкрофт? Майкрофт сказал тебе о том, что они пытались узнать у него этот код? — мрачно наморщив лоб, спросила Дара.

— Да. Всё это дело было нами запущено ради уничтожения этого опасного кода. Я не сомневался в том, что он существует.

— И теперь ты понимаешь, что всё это было лишь подстроено, что всё было сделано не при помощи кода, а людьми?

— Да. И лихо же всё это было организовано, это был грандиозный спектакль! — восхищённо ответил Шерлок.

— В этом твоя проблема. Ты, кажется, слишком любишь зрелищность и спектакли, ты будто охотишься за ними, но не видишь за ними сути! — поражённо воскликнула Дара. — Но нет никакого спектакля, Шерлок. Есть заказчики, заказчики, которые просто дали Мориарти ключи, которые нужны были ему для вскрытия банка, Тауэра, тюрьмы. Они дали ему всё необходимое, он лишь устроил шоу по их сценарию. Всё. Без этих заказчиков ничего не будет. И они в любой момент сделают себе нового Мориарти, такого, какой им нужен.

— Что? — внезапное осознание осенило Шерлока. — Но кто это, кто эти заказчики? Кому понадобилось запугивать правительство Британии и общественность? С какой целью? Ведь никто не предъявил никаких требований, это был именно спектакль, имеющий целью прорекламировать Мориарти и его возможности.

— Господи, Шерлок, какие сложности! — всплеснула руками Дара. — Ты иногда просто уходишь в неописуемые дебри своих версий, в упор не замечая при этом самой сути! Мориарти псих, просто больной псих — вот и всё. Ему ничего не нужно, он вообще застрелился! Забудь о нём. Главный вопрос именно в этом — кто, кто открыл ему банк, тюрьму, Тауэр, кто? Думай об этом, Шерлок, кто и зачем это сделал? Мориарти нет, будто его и не было, а они — остались!

— Я… я не знаю кто они... Это... это... — Шерлок сидел в полной растерянности.

— Это может быть кто угодно. Возможно, те же, кто нанимает и тебя, — сказала Дара.

— Что? Меня? — вздрогнул Холмс.

— А почему нет? Ты — та же пешка, что и Мориарти. Тебя нанимают, говорят, что нужно сделать, и ты выполняешь. Всё. Его нанимают совершать преступления, тебя — их распутывать. А что нужно совершить и что распутать — решает кто-то другой. И ты — понятия не имеешь о том, для чего тебя конкретно наняли. Ты что-то распутываешь. То, что нужно им, доводишь до результата, который они запланировали, и тебе говорят спасибо, ты — герой. Если вдруг ты распутаешь что-то не то, что нужно было распутать — тебя просто уберут, — обстоятельно объяснила Дара.

Мрачно выслушав её, Холмс ответил:

— Мне иногда приходит эта мысль, о которой ты сейчас сказала. Но я надеюсь на свой ум. Надеюсь на то, что мне удастся просечь эту игру и выйти из неё победителем.

— Ты не сможешь этого сделать, если будешь циклиться на деталях, — заявила Дара. — Не сможешь. В них слишком всё запутано. Одна ложь является следствием многих других. Нет смысла идти по такой ниточке наверх, она всегда уведёт в очередную западню. Нужно понять суть системы целиком. Увидеть её сверху, просечь её цель. Тогда ты сможешь отмести всю шелуху и заняться главным.

Шерлок внимательно слушал её и был предельно сосредоточен на том, о чём она говорила.

— Но как это сделать? И есть ли эта самая суть? — предположил он. — Я думаю, в системе просто все действуют в своих каких-то интересах, как-то договариваются друг с другом, находят компромиссы, а где-то наоборот стараются уничтожить друг друга, вот и всё.

— Пока ты так думаешь, ты всегда будешь давать промахи, делать осечки, — покачала головой Дара. — И они никогда не кончатся, эти бесконечные террористы.

— Но я не в силах, я не в силах сейчас это понять и осмыслить, Дара! Я не господь бог, я делаю лишь то, что могу. Я вижу то, где я могу максимально применить свои силы, свои способности, и делаю это, — взмолился Холмс.

— Хорошо, хорошо, прости, — сказала Дара и замолчала.

— Но расскажи о себе, чем ты занималась всё это время? — помолчав, поинтересовался Шерлок, чтобы немного отвлечься.

Дара тоже встряхнулась от своих невесёлых мыслей, навеянных их разговором, и с улыбкой ответила:

— О, в общем и целом всё тем же. Я занимаюсь сейчас рядом разных проектов, что-то получается, что-то пока не очень. Но один из своих проектов я тебе обязательно покажу, если хочешь!

— Конечно, хочу! — ответил Холмс.

— Тогда пойдём, — сказала Дара радостно и увлекла его вглубь сада.

За огородом дома Дары начинались дикие заброшенные поля. Часть поля, примыкающего к огороду, была отведена под питомник. Более десятка длинных боровков были усыпаны различными саженцами. Дара вела Холмса между рядками и увлечённо рассказывала:

— Вот здесь у меня яблони, это — груши. Дубы, орехи, вон там жасмин, вишня. Это сливы, кедры, ели. Здесь разная экзотика — персики, абрикосы. Это каштаны, здесь клёны. Вот эти — сеголетки, а вон тем четыре года, я их посадила в первый год своего переезда.

Дара нежно прикасалась к листочкам своих питомцев. Сколько их здесь было? Сотни, тысячи? Это, действительно, впечатляло.

— Но это ещё не всё! — торжественно сообщила Дара. — Видишь? — Она показала рукой на невысокий, но довольно протяженный холм впереди. — Вот на этом склоне от края до края, — прочертила она в воздухе границы и устремилась в направлении холма.

Они прошли к холму несколько сотен метров через поле по высокой траве, после чего Дара склонилась, раздвинула траву и — Шерлок увидел в ней молодой саженец. Сделав несколько шагов, Дара повторила процедуру — оттуда тоже выглядывал молодой росток. Холмс увидел ещё и ещё.

— По краям склона мы посадили рощи, а в центре — несколько садов. Всего несколько тысяч деревьев. Они все уже хорошо прижились и пошли в рост, — рассказывала Дара.

— Ого! Это грандиозно! — поразился Шерлок.

— Представляешь, что здесь будет через 10-15 лет! — восторженно сказала Дара и радостно прокружилась на месте, вскинув руки вверх.

— Ох, даже не знаю... Я как-то не привык загадывать так надолго, — ответил Шерлок улыбаясь.

— Нет? — удивилась Дара. — Но почему? Ведь ты своей мыслью можешь предугадывать действия любого человека на много ходов вперёд. Почему ты не сделаешь того же со своей жизнью?

— Со своей? — этот вопрос поставил Шерлока в тупик.

— Ну конечно! Кто же главный хозяин и распорядитель твоей жизни, неужели всё ещё не ты? — спросила Дара, напоминая их разговор в первый день знакомства.

— Не я, — опустив голову, ответил Шерлок. — Это видимо тот вопрос, который я ещё не успел обдумать. Не я хозяин моей жизни, не я. Я не обдумываю её, не просчитываю, я ничего не решаю. Я могу просчитать шаги преступника, я могу просчитать шаги близких мне людей... Но я... я сам лишь иду на поводу у заказчиков. Более того, я жду их, я сам их зову. А сам я — и не живу... А есть ли вообще я сам?

Странное осознание накрывало Шерлока посреди этого буйного зелёного поля. Вот оно поле — такое настоящее, живое. Вот эта девушка и тысячи её подрастающих саженцев. Всё это живёт, дышит, всё это устремлено далеко в будущее, и образ этого будущего уже прорисован, прорисован в деталях. Здесь будут цвести роскошные сады, там и там — шуметь дивные рощи. И они уже подрастают, образ обретает реальные черты и крепнет с каждым днём и часом. А сам же он ощущал себя какой-то тенью на фоне всего этого. Нелепой, безвольной, не принадлежащей себе тенью. Он считался умершим эти два года. Но точно ли только считался? Может, он действительно умер?

— Как хорошо, что ты сейчас всё это сказал, — произнесла Дара, внимательно глядя на него. Она положила ему руку на плечо и сильно пожала его.

— Но как это сделать, Дара, скажи? Ты ведь знаешь? Как стать хозяином своей жизни, как управлять ею? — спросил он, моляще глядя на неё.

— Понять, чего ты хочешь. Ты сам, глубоко внутри себя, — ответила Дара. — Вот сейчас. Сейчас нет суеты, нет взрывов, нет преступников, полиции, убийств. Ты здесь, вот в этом поле. Один на один со всем миром и собой. Чего ты хочешь?

— Чего хочу я? Даже не знаю, — Холмс задумался и вдруг ощутил, насколько по-настоящему труден ответ на этот вопрос. — Мне сейчас кажется, что я вот тоже хочу также сажать эти саженцы с тобой по склону этого холма или где-то ещё. Это действительно чудесно, скоро они поднимутся и зашелестят своими листьями, здесь всё преобразится. Сюда придут люди и будут любоваться этими садами и рощами. Будут петь птицы, будут гулять животные. Я смотрю на это солнце, и мне хорошо. И кажется, что ничего другого и хотеть нельзя. И ещё. Хочется подняться мыслью в небо, объять ею весь этот мир. Выше, выше, увидеть его целиком и... — Холмс замолчал. Он смотрел в небо, а его мысль улетала ввысь, выше, выше, к звёздам, которые он как-то попытался увидеть. И вот — ему удалось! Он коснулся их, коснулся звёзд, и оглянулся назад, вниз. И он увидел Землю. Она была так прекрасна. Она светилась и издавала мелодию. И она была самой главной светящейся точкой во всей Вселенной. Она будто грела собой всю Вселенную, а Вселенная смотрела на неё и тянулась к ней. Она была центром — Земля. И другой такой Земли не было во всей Вселенной. Ему вдруг очень сильно захотелось обнять Землю и приласкать её. Он посмотрел на неё и подержал в ладонях, так нежно и тепло. Она была живая. Такая тонкая, хрупкая. Он гладил её, водя над нею руками, проводил ладонями по её свечению. Ему очень хотелось излить на неё всю свою любовь. Он опустился на колени. Под его руками была земля, большая земля, на которой он стоял. Он погладил её руками, погладил траву, землю. Он смотрел перед собой, на склон усаженного молодыми саженцами холма.

— Земля не вращается вокруг Солнца, — произнёс Холмс.

— Что? — переспросила Дара.

— Земля не вращается вокруг Солнца, — повторил Холмс. — Это вся Вселенная вращается вокруг Земли. Земля — центр, всё остальное — вращается вокруг неё. Ну, по крайней мере, то, что я сейчас видел, — уточнил он.

— Шиккккарррно! — со смаком протянула Дара.

Холмс удивлённо посмотрел на неё.

— Ты это имела ввиду, когда говорила про Землю и Солнце? Дара, но это невероятно, этому никто не поверит! — сказал он.

— И что? Тебе никогда никто не верит, а потом ты всё равно оказываешься прав! — смеялась Дара.

— Но я всё проверил, Дара! Я везде посмотрел! — пылко рассказывал Холмс и чертил в воздухе руками. — Я видел галактики. Видел нашу галактику, потом другие. Их много, они не такие, как их показывают астрономы, нет! Там всё по-другому! Та загадка, с картиной-подделкой, когда я разгадывал её, я видел, что учёные говорят о звёздах, о строении Вселенной. Но там всё не так, Дара, всё совсем по-другому. Я везде был, её видно отовсюду! И она — главнее всех, она в центре всего, она одна такая, и она самая лучшая!

Дара смеялась и танцевала, слушая его. Холмс непонимающе смотрел на неё, и ему тоже хотелось петь и танцевать. Не раздумывая, он присоединился к ней. Он скакал по полю и выкрикивал: «Земля, я люблю тебя!»

Запыхавшись, они оба упали в траву и заворожено смотрели в высокое небо.

— Слушай, я тебя совсем заболтала, а даже чая с дороги не предложила, — спохватилась Дара.

Холмс и правда ощутил, что совсем не отказался бы от чашечки хорошего чая. Они вернулись домой и выпили чая.

— Я понял, Дара, — сказал Холмс. — Я понял то, что ты говорила о том, как посмотреть на систему целиком. Это как со звёздами. Мы смотрим на них невооружённым взглядом, или через примитивный телескоп, делаем неверные выводы. Как будто смотрим только себе под нос, а всё остальное остаётся за пределами нашего восприятия. А нужно видеть всю систему целиком. Тогда все детали предстают совсем в другом свете. Я попробую сделать то же и с системой. Я хочу увидеть её целиком.

Дара восхищённо смотрела на Холмса.

— Что? — рассмеялся он.

— Ты — великолепен! — восторженно констатировала она.

— Да неужели? Кажется, это впервые со дня нашего знакомства я не чувствую себя полным лохом подле тебя.

— Перестань, зачем ты на себя наговариваешь, — улыбалась Дара. — Лучше расскажи, как твоё здоровье, — вдруг поинтересовалась она.

— Здоровье? Ты о чём?

— У меня было ощущение... ну не знаю… В общем, что тебе пришлось несладко. Такого не было даже тогда, когда случилась вся эта история с твоим самоубийством.

— Это имеет отношение к твоему второму приезду к Ватсону? — спросил Шерлок.

— Да.

— Ну, да, у меня были некоторые проблемы, — проговорил он. — Но, в общем, всё в порядке вещей, я привык к тому, что мне периодически достаётся в разных вариантах.

— Если позволишь, я тебя немного полечу, — предложила Дара.

— Полечишь? Как это? Ты что, ещё и врач? — удивлённо посмотрел на неё Шерлок.

— Не то, чтобы, но что-то вроде этого, — улыбнулась Дара. — Тебе просто нужно раздеться и лечь на траву.

Она раскинула на траве покрывало, Холмс сделал то, что она просила. Дара опустилась над ним на колени и, легко касаясь руками, осмотрела его покрытое старыми и свежими шрамами и синяками тело.

— Закрой глаза и просто расслабься, ни о чём не думай, — сказала она.

Холмс повиновался. Дара, как и тогда в Дартмуре, положила одну руку ему на лоб, а другую — на грудь. Холмс почувствовал, как от этого прикосновения его тело будто наполняется какой-то благодатной энергией. Она касалась его плеч, рук, живота, ног. Иногда легко проводила руками, а иногда задерживалась надолго. Иногда Дара начинала тихонько мычать себе под нос, а потом петь. И он чувствовал, что боль и дискомфорт действительно уходят из его тела. Всё будто как-то расправлялось, становилось на свои места, тело наполнялось силой и бодростью. Сколько это продолжалось — час или два, он потерял счёт времени. Наконец Дара остановилась, накрыла его сверху другим покрывалом, посидела ещё какое-то время рядом и куда-то отошла. Холмс какое-то время лежал не шевелясь, настолько хорошо ему было. Но потом он ощутил огромное желание вскочить и побежать куда-то, так в нём было много силы и хотелось что-то непременно такое вытворить. Он сбросил покрывало и энергично поднялся. Дары в саду было не видно. Он побежал наугад. Выбежав за огород, он осмотрелся. Невдалеке виднелись небольшие заросли каких-то кустов и деревьев. Он устремился к ним. Подбежав чуть поближе, он услышал плеск воды. В кусты вела тропинка. Оказалось, в этих зарослях располагался пруд. В нём плескалась Дара.

— О, Шерлок! — радостно воскликнула она. — Как твоё самочувствие?

— Как? Ты шутишь? Отлично! Почему ты не позвала меня купаться с собой?— спросил он.

— Я думала, ты захочешь ещё отдохнуть, — улыбнулась она. — А мне нужно было восстановиться.

Она то ненадолго ложилась на воду, то переворачивалась и ныряла, то плавала от края до края небольшого пруда. Шерлок смотрел на неё, но почему-то не решался присоединиться.

— Чего же ты ждёшь? — весело спросила она.

— А-а... я … не помешаю? — спросил он.

— Пруд не такой уж большой, но думаю, ты в нём без проблем поместишься даже со своим ростом, — рассмеялась она. И Шерлок с удовольствием нырнул к ней. Накупавшись, они пошли домой. Шерлок шёл в полном восторге.

— Это как будто в детстве. Мне кажется, я не занимался ничем таким с самого детства, — сказал он.

— Ну, что — ты выбрал правильное место для своего отпуска, — засмеялась Дара.

Перед отъездом Шерлок передал Даре приглашение от Ватсона.

Дара задумчиво взяла приглашение и сказала:

— Спасибо, но… Я позвоню Джону и скажу, что не смогу быть на свадьбе.

— Что? Но почему? Даже я иду на свадьбу, более того — мне там быть шафером! — сказал Шерлок.

— Я не перевариваю такие мероприятия, Шерлок. Всё это фарс, фальшь и… Нет, я никак не смогу быть там, — покачала головой Дара.

— Я очень тебя понимаю, но... Чёрт! Это что-то нереальное! Где я? В параллельной Вселенной? — завопил Холмс.

— Что? — недоумевала Дара.

— Я — Шерлок Холмс уговариваю кого-то пойти на свадьбу! Нет, это происходит не со мной!

— Да, ни от чего нельзя в жизни зарекаться, — рассмеялась Дара. — Не обижайся, Шерлок. Ты идёшь на эту свадьбу потому, что Ватсон — твой лучший друг. Ты идёшь не ради свадьбы, но ради него. У меня там никого нет, и нет смысла мне там присутствовать.

— Но я надеялся потанцевать с тобой вальс! — не унимался Шерлок.

— Ты умеешь танцевать вальс? — улыбнулась Дара.

— Да, и я очень надеялся блеснуть этим вместе с шикарной партнёршей!

— Позёр! — хохотала Дара.

— Может, всё же передумаешь? Мне ... было бы... очень приятно там тебя видеть, — как-то смущённо проговорил он.

— Шерлок, нет... я не поеду. Лучше скажи — что ты думаешь о Мэри? — вдруг спросила она.

— О Мэри? Эм-м... в ней что-то есть... Я пока не совсем определил. Она кажется интересной, вполне достойной для Ватсона. Думаю, он сделал хороший выбор, — растерянно проговорил Шерлок.

— Как он с ней познакомился? Я не расспросила его, мои мысли были заняты другим. Послушай. Присмотрись к ней, пожалуйста, повнимательнее, — попросила Дара.

— Что тебя тревожит? — спросил Холмс.

— От неё исходит опасность. Помнишь — Ватсон так и не вернулся с войны. Она похожа на тебя. Спонтанная, непредсказуемая, — говорила Дара. — От неё можно ожидать всего, чего угодно. И в ней что-то есть… Ты видел её взгляд, когда она задумывается? Он такой тяжёлый. Как будто там в глубине хранится какая-то тайна. Не самая приятная тайна. А её движения? Реакция? Ты видел? Изучи её, прошу тебя. Почему покушались на Ватсона? Шерлок… держи меня в курсе, хорошо?

— Да, да… конечно.

Шерлоку нужно было уезжать. Странное чувство он ощущал. Как будто он едет из одного мира в другой. Это одна планета, одна страна, но здесь — так легко, чисто, светло и безоблачно. Всё так просто. И не нужно прятаться, не нужно хитрить, не нужно ничего высматривать и выведывать. Здесь он может быть самим собой, и никто его за это не будет осуждать. Можно просто жить, жить и наслаждаться. Можно отпустить мысль до самых звёзд и дальше, можно убежать в бескрайнее поле и упасть в траву, нырнуть с головой в пруд. А там — там мир груды лжи и хитросплетений. Опасности, риска, боли, потерь. Условностей, осуждения. Впервые в жизни ему не хотелось возвращаться туда, впервые в жизни ему не хотелось вновь погружаться во все эти нескончаемые загадки. Но он должен был. Кто-то хотел убить Ватсона. Что это ещё за новая гнусная история? Это из-за него, Шерлока? Кто-то пугает его вновь, пытается взять на понт? Или это что-то совершенно новое. Мэри? Что там Дара говорила про Мэри?

Он ехал в Лондон.

Но Шерлок не стал связываться с Дарой. Сразу после свадьбы Джона и Мэри к нему обратилась леди Элизабет Смоллвуд. Она попросила его выступить в роли переговорщика с шантажистом Чарльзом Огастесом Магнуссеном по поводу возврата украденных им писем её мужа. Шерлок узнал о том, что этот человек владеет компроматом на всех сколь-либо влиятельных людей западного мира. Но любопытнее всего было то, что его секретарём был Джанин — подружка невесты со свадьбы Мэри и Джона. Шерлок предположил, что Мэри и Магнуссен связаны, и что покушение на Ватсона тоже связано с Магнуссеном. Понимая, насколько опасен и могущественен это человек, он решил ни в коем случае не втягивать в это дело Дару. Он начал расследование.

Однако, в тот самый день, когда Джон нашёл Шерлока в наркопритоне и доставил домой, Дара сама совершенно неожиданно появилась в Лондоне в их квартире в доме 221В на Бейкер Стрит.

Дверь ей открыла миловидная пожилая женщина и вежливо пригласила подняться к Холмсу. Дара не спеша поднялась по лестнице, осмотрелась и зашла в гостиную. Там сидели Джон и Шерлок. Они были явно удивлены её появлению. Однако, разница была в том, что Джон сразу очень обрадовался, а Шерлок напротив — выглядел крайне обескураженным.

— О, Дара! Вот так сюрприз! — воскликнул Джон. — Ты даже не представляешь, насколько ты кстати!

Он действительно был очень рад Даре. Ведь после знакомства Шерлока с Дарой произошло нечто довольно любопытное. Видимо, Дара и впрямь настолько загрузила ум Шерлока какими-то своими загадками, что Шерлок и думать забыл о наркотиках. С тех пор вот только сейчас он почему-то вновь к ним вернулся. Джон увидел в Даре настоящее спасение в данный момент, он ликовал. Вот кто действительно сможет вернуть Шерлоку разум!

— В самом деле? — от взгляда Дары не укрылась растерянность Шерлока. — Джон, Шерлок, — поприветствовала она обоих.

— Ты-ы, почему ты приехала? — неловко протянул Шерлок. — Ты не предупреждала, что приедешь…

— Шерлок, я приехала в Лондон на несколько дней. Я бы хотела остановиться здесь и снять у миссис Хадсон комнату Джона, если ты не против, — обратилась Дара к Шерлоку.

Это заявление, по всей видимости, поставило Шерлока в ещё больший тупик. Он что-то мычал себе под нос и никак не мог собраться с ответом.

— Если ты переживаешь по поводу девушки в твоей спальне, то это совершенно не проблема, — ответила за него Дара. — Но если я помешаю тебе здесь, ты просто скажи, я тогда сниму номер в отеле.

Джон обомлел и беззвучно уставился на Шерлока. Шерлок тоже обомлел, но кое-как промямлил в ответ:

— Да, да... пожалуй... так будет лучше... Сними номер.

— Хорошо, — совершенно невозмутимо ответила Дара. — Я скину тебе адрес смс-кой. Заедь ко мне, как освободишься, мне нужно знать, какой у тебя план. Я буду ждать тебя, Шерлок, — с упором произнесла она.

Затем Дара попрощалась и исчезла также внезапно, как и появилась.

— Что? Что это было, Холмс? Какого чёрта ты её выпроводил? И какая ещё девушка? — недоумевал Ватсон.

— Мне нужно принять душ, — Холмс резко поднялся и пошёл в ванну. Из его спальни вышла Джанин. Дальнейшие события вы знаете.

Приезд Дары совершенно выбил Шерлока из колеи. Зачем она здесь, зачем приехала? Почему сейчас? Едва выпроводив Джанин и Ватсона, он стремглав полетел в её отель. Войдя в её номер, он совершенно растерялся. Ему почему-то было ужасно не по себе от того, что она знала о Джанин. Какого чёрта? Даже Майкрофт не раскусил, а она... Он готов был буквально сквозь землю провалиться от этого. Сразу после приветствия он начал:

— Дара, я хочу, чтоб ты знала...

— Это сейчас совершенно неважно, Шерлок, — прервала его Дара.

— Что? Ведь я ещё ничего не сказал!

— Ты подумал, этого достаточно, — быстро и спокойно отвечала Дара. Она выглядела очень серьёзной и сосредоточенной. — Расскажи мне лучше о деле, которым ты сейчас занимаешься.

— Дара, тебе правда лучше не лезть в это, — также серьёзно ответил Холмс.

— Я уже влезла, Шерлок, — напомнила ему Дара.

Шерлок посмотрел на неё и понял, что она не отступится. Он рассказал ей всё, что знал о Магнуссене. Дара слушала внимательно и что-то обдумывала.

— Каков твой план, Шерлок? — спросила она.

— Сегодня вечером я собираюсь посетить офис Магнуссена. Джанин впустит меня, а Магнуссен будет отсутствовать некоторое время.

— Зачем ты хочешь пойти туда? — спросила Дара.

— Что-нибудь я там да найду полезного. Честными методами Магнуссен на переговоры не идёт, значит, будем действовать подобно ему, — ответил Шерлок, задумчиво складывая ладони у лица.

— Насколько я понимаю, тебя в первую очередь интересует всё, что касается Мэри? — поинтересовалась Дара.

— Да. Я мог бы прижать её и так, но не думаю, что она скажет мне всю правду.

— Это всё очень рискованно, Шерлок, — покачала головой Дара. — Рискованно и ненадёжно. К тому же незаконно. Ты ходишь по острию ножа.

— Есть план лучше? — спросил он.

— Нет. И поэтому я не буду тебя отговаривать от твоего, — сказала Дара. — Но для начала скажи мне, кто такой Магнуссен? Какой он? Чего он хочет? Ты смотрел на систему целиком? Где он в ней находится?

Шерлок понял, чего от него хотела Дара.

— Да, — ответил он. — Я видел её.

Шерлок закрыл глаза и начал рассказывать.

— Система представляет собой пирамиду. Тонкая у верхушки и широкая у основания. Магнуссен... он находится довольно близко к вершине пирамиды. Но не на самом верху, как я думал вначале. Нет. — На минуту он открыл глаза и пояснил Даре: — Понимаешь, вначале я думал, что он заправляет всем. Слишком много компромата у него в руках. Он может любого заставить плясать под свою дудку. Полагаю, что даже мой брат у него под колпаком! Как он взвился, когда узнал, что я пошёл против Магнуссена!

— Под колпаком, или же они сотрудничают, — уточнила Дара. Она сидела в кресле напротив него и внимательно наблюдала за ним.

— Скорее всего, и то, и другое, — резюмировал Холмс и продолжил: — Но нет, я ошибался, над Магнуссеном ещё кто-то есть.

— Какой он, Магнуссен? Чего он хочет? — спросила Дара.

Шерлок закрыл глаза.

— Он псих. Он наслаждается тем, что может делать с людьми. Он полный извращенец. Его просто прёт от того, как он может манипулировать ими, он наслаждается их страхом. Он как пиявка, как вампир. Для него это кайф его жизни, его подпитка. Но он несвободен. Над ним есть некий «папочка», которого он сам боится, как затравленный щенок. И он очень старается быть хорошим мальчиком. Он боится ослушаться его, боится в чём-то облажаться. Он и кожи вон лезет, чтобы ему угодить.

— Так, хорошо. Ты ходил выше? Что ты видишь над ним, что в вершине пирамиды?

— Там ещё много людей. Мужчины, женщины... Я не вижу их лиц, а те, что вижу — не знаю. Их довольно много... — рассказывал Шерлок. Его зрачки быстро двигались под закрытыми веками.

— Лица не так важны. Лица могут быть любыми. Шерлок, кто они? Чего они хотят? — продолжала спрашивать Дара.

Немного помолчав, Шерлок продолжал:

— Я поднимаюсь на остриё пирамиды. Там всего несколько человек. От них связь уходит выше...

— Чего они хотят?

— Управлять всем, — говорил Шерлок. — Держать всё в своём подчинении. Всё, что происходит в мире — это их план и их дела. Все войны, кровопролития. Они сталкивают лбами народы, они решают, что нужно развивать, а что нужно уничтожить. Они будто колпаком накрыли Землю своей пирамидой. Такой коричневой, тёмной пирамидой. Я вижу Землю сверху, из космоса, разъедаемую этой гнусной пирамидой. Цель её — исключительно разрушение. Глупое и грубое разрушение.

Шерлок на минуту открыл глаза и пояснил:

— Дара, я раньше думал, что система хаотична. Что она держится на компромиссах, что она не имеет какой-то общей цели и структуры. Но она имеет. У неё есть цель, и всякое её действие подчинено одной главной цели. Что бы ни происходило в системе, у неё есть чёткое и единственное направление движения. И она отвратительна, эта цель. Глупа и разрушительна.

Дара кивнула и продолжила спрашивать:

— Зачем они разрушают?

Шерлок вновь углубился в себя:

— Сейчас они уже и сами не помнят. Я вижу то, что тех, кто был у самой вершины пирамиды в самом начале... их сейчас будто уже нет. Пирамида осталась без своей верхушки. Изначально, когда верхушка была, пирамида была намного более совершенна. Она была более изощрена, более продумана. Гораздо более умно функционировала. Они хотели поспорить с НИМ, хотели доказать ЕМУ... что они сильнее его, что он не властен над ними. Что они могу перекроить всё на своё усмотрение, сделать мир ничуть не хуже ЕГО.

— Кто это — ОН? — спросила Дара.

Лицо Шерлока посветлело. Он говорил медленно, будто восхищаясь теми картинами, что сейчас проносились перед его глазами:

— Тот, кто создал всё. ОН везде. ОН создал совершенный мир. Наш мир. ЕГО совершенство в том, что этот мир управляет собой сам. Он свободен и разумен. Он создан для жизни, прекрасной и вечной жизни. Каждая составляющая этого мира свободна и разумна. Она может сама собой управлять и строить свою жизнь. Весь этот мир живёт на благо всем, и все в нём свободны, счастливы и самодостаточны. В этом его совершенство. ОН подумал обо всех. Продумал всё, до малейшей детали. Но они, они захотели доказать ему, что он где-то ошибся, просчитался. И стали разрушать его творение, стали строить своё. Но не смогли. Они не двинулись дальше этой пирамиды. И эта пирамида сейчас пожирает сама себя. Поэтому они отказались. Они оставили её и свою борьбу. Но пирамида осталась. Она как гигантский механизм — работает по инерции. Запущена и продолжает работать. Она деградирует, пожирает себя саму.

Шерлок замолчал. Дара подождала немного и спросила далее:

— Почему пирамида продолжает функционировать?

— Потому что каждый из нас, каждый находящийся в ней человек — это проекция пирамиды. Каждый из нас является пирамидой в миниатюре, каждый из нас является разрушителем. Каждый из нас является тем, кто хочет управлять, подчинять. Мы разрушаем ежеминутно, не задумываясь об этом, не замечая того, что делаем. Мы бездумно поглощаем ресурсы, мы выкидываем за борт свой мусор. Мы стремимся вылезти повыше наверх. Разница лишь в том, что один подчиняет себе миллиарды, а другой — лишь несколько сотрудников своего отдела. Или свою жену, своего супруга, детей, собаку. Каждый из нас живёт по законам пирамиды и питает её.

— А можно ли жить без пирамиды? Пирамида — гадка и разрушительна. Но каков другой вариант? — спросила Дара.

Мысль Шерлока удалилась от пирамиды, он помолчал и продолжил:

— Нужно выйти в чистое поле. Там, где нет ничего. Нужно убрать свою гордыню. Перестать бежать за иллюзиями. Сосредоточиться на чём-то настоящем. На чистоте. Создавать это чистое. Никого не угнетая и не заставляя. Это просто. Всё сложится, нужно только лишь убрать законы пирамиды.

Дара немного подождала и продолжила задавать вопросы:

— Вернёмся к Магнуссену, — сказала она. — Какую роль выполняет в пирамиде он?

Шерлок последовал мыслью за её вопросом и ответил:

— Он рычаг. Рычаг, которым управляют. Он позволяет без заморочек быстро двигать какие-то дела в пирамиде.

Шерлок замолчал. В его голове происходила обработка полученной им информации. Веки его были закрыты, но под ними глаза бегали с огромной скоростью, будто он просматривает какой-то неимоверно длинный текст. Дара тоже углубилась в себя и ни одним звуком и движением не нарушала тишины. Так они просидели несколько часов. В комнате становилось темно — начинало смеркаться. Наконец, Шерлок открыл глаза и поднялся с кресла. Он посмотрел на Дару спокойным и глубоким взглядом.

— Я знаю, знаю теперь, что нужно делать с Магнуссеном, — сказал он спокойно и уверенно.

Дара поднялась ему навстречу и прикоснулась ладонью к его груди:

— Будь осторожен, Шерлок, — проговорила она.

Шерлок накрыл своей ладонью её руку, тихонько пожал её и вышел из комнаты.

Дара осталась сидеть в темноте. Через два часа Джон позвонил и сообщил, что Шерлок в больнице с огнестрельным ранением.

Выстрел Мэри

Итак, Шерлок и Джон при помощи Джанин проникли в офис Магнуссена. Однако, всё пошло не по плану Шерлока. Кто-то неожиданно заявился туда раньше них буквально на несколько минут и успел вырубить охранника и Джанин. Магнуссен тоже явно был ещё в офисе. «Что за чёрт здесь происходит?», — думал Шерлок. Джон остался оказывать помощь Джанин, а Шерлок рванул наверх по лестнице на звук доносившегося оттуда шума. В коридоре было чисто, но он увидел приоткрытую в кабинет дверь, и там кто-то был. Шерлок бесшумно подкрался и увидел в кабинете склонившуюся на колени фигуру Магнуссена. Тот держал руки за головой и был явно очень напуган. Он что-то говорил о чьём-то муже, упрашивал кого-то остановиться. Он был под дулом пистолета. Шлейф из аромата знакомых Шерлоку духов, тянущийся из офиса Магнуссена до его кабинета, дал Шерлоку понять, что раньше них за Магнуссеном пришла леди Смоллвуд.

«Неужели она настолько отчаялась, что решилась пойти на такое…» — подумал Шерлок. Ему было жаль эту немолодую женщину. Возможно, Магнуссен и заслуживал подобной участи, но только не от её рук. К тому же, убийства нельзя было допустить, поскольку они с Джоном тоже были в офисе и проникли в него незаконно. Быть замешанными в таком деле — далеко не лучший вариант. Шерлок решительно шагнул в кабинет. Он быстро осмотрел его, чтобы сориентироваться. Он был уверен, что в кабинете, кроме Магнуссена и леди Смоллвуд, находились ещё её помощники, один или несколько, которые помогли ей вырубить охранника и Джанин. Но, к удивлению, в кабинете кроме них двоих он никого не обнаружил. Что ж, в любом случае вначале необходимо нужно было обезоружить леди Смоллвуд.

— Раз уж вы собрались совершить убийство, вам бы следовало сменить парфюм, Леди Смоллвуд, — резко сказал Шерлок, надеясь быстро ввести её этим в замешательство и обезвредить.

Однако его расчёт не оправдался. Женщина, державшая Магнуссена на мушке, даже не шелохнулась.

— Простите, что?.. — удивлённо глядя на Шерлока проговорил трясущийся Магнуссен. — Это не леди Смоллвуд, мистер Холмс!

В следующее мгновение женщина резко развернулась и наставила пистолет на Холмса. Это была Мэри.

«Чёрт, я дурак! — подумал Шерлок. — Я считал, что Мэри связана с Магнуссеном, но она не связана. Она охотилась на него. Также, как и я. У Магнуссена есть компромат на Мэри, он шантажирует её. Они не сотрудничают, она всего лишь тоже подбиралась к нему. И теперь она пришла убить его».

Мэри держалась уверенно и профессионально. Ни один мускул на её лице не дрогнул.

— Джон пришёл с тобой? — быстро спросила она.

Шерлок пытался сообразить, что делать дальше. Но сегодня игру явно вела Мэри.

— Джон здесь? — настойчиво повторила она, держа его на мушке.

— Он внизу, — ответил Шерлок.

— И что вы теперь сделаете, убьёте нас обоих? — проговорил из-за её спины Магнуссен. Он очень хотел использовать такой шанс, как внезапное появление Шерлока, для своего спасения. Однако, несмотря на то, что Мэри сейчас стояла к нему спиной, он не делал никаких попыток напасть на неё и обезоружить, он продолжал покорно стоять на коленях и держать руки за головой. Значит, у него были основания серьёзно опасаться Мэри. И то, как Мэри действовала, была обмундирована и держала пистолет, говорило о том, что она совершенный профессионал в том деле, за которым пришла. Что же она такое? Что скрывается за личиной Мэри Ватсон? Холмс чувствовал, что сейчас пришёл момент с этим разобраться. Однако, кроме холодного профессионализма он заметил в её взгляде все те нотки, которые были присущи ей в той жизни, в которой он её знал. Она беспокоилась о Джоне, ей было больно наставлять пистолет на своего друга. И это необходимо было использовать.

— Мэри, не знаю, что на тебя нашло, но позволь помочь! — проговорил Холмс и сделал движение ей навстречу.

Однако, его расчет не оправдался. Это ничуть не растрогало и не смутило Мэри. Она всё также твёрдо держала его на мушке и холодно сказала в ответ:

— О, Шерлок, не вздумай приближаться, не то я тебя убью.

— Нет, миссис Ватсон, я так не думаю, — ответил Шерлок и сделал ещё один шаг по направлению к ней. В следующее мгновение Шерлок ощутил сильный толчок в область грудной клетки и обжигающий жар.

— Мне очень жаль, Шерлок, клянусь тебе, — проговорила Мэри и резко развернулась к Магнуссену.

— Мэри… — только и смог недоумённо проговорить Шерлок. Он просчитался. Но теперь нужно было думать не о Мэри и не о Магнуссене, а о себе. Мысль стрелой летела в его голове. То место, куда вошла пуля, говорило о том, что дела его весьма плохи, и он это весьма отчётливо ощущал. Дышать резко стало очень тяжело, дыхание перехватывало, он чувствовал, что стремительно слабеет, ноги подкашивались. Очень хотелось наклониться вперёд, чтобы облегчить себе возможность дышать. Но Шерлок успел быстро вычислить то, что в его ситуации оптимальным будет падение на спину. Это даст ему немного больше шансов на выживание. Он не ошибся. Упав на спину, он почувствовал, что потеря крови стала происходить медленнее. Нужно было всё контролировать, нельзя входить в состояние шока. Боль была такой сильной, что хотелось кричать, но сил на это, кажется, уже не было. Вместо крика он издавал хрип и ощущал, как его тело бьётся от боли. Но постепенно тело ослабло и не было сил уже шевелиться. Шерлок ощущал, как холодеют его руки и ноги, сердце билось слабо и неровно, дышать уже практически не хотелось.

«Нет, нет, не сейчас! Ещё нельзя, я должен держаться!» — лихорадочно думал он.

Он смутно слышал чьи-то голоса, кто-то прикасался к нему. Кажется, это был Джон. Ему нужно было что-то сказать Джону, что-то очень важное. Но сил не было. Не было сил пошевелиться, не было сил произнести ни звука, не было сил даже сделать вдох.

Внезапно Шерлок почувствовал, что дышать стало легче. К нему поступал кислород. Это были врачи, приехала скорая. Стало немного легче, но сердце всё также едва билось. Вот больница, его перекладывают на стол. Врачи что-то делают. Им нужно достать пулю, остановить кровотечение. Это больно, нестерпимо больно. Но пусть боль, пусть будет боль, только пусть у них всё получится. Внезапно боль стала такой резкой, что полностью затмила собой сознание Шерлока. И он почувствовал, что всё остановилось. Сердце не билось. Он чувствовал, что его тело стало будто неживым. О видел себя, лежащим на операционном столе с разрезанной грудной клеткой. Врачи склонились над ним и проводили свои манипуляции, пытаясь завести его сердце. Но тщетно. Он почувствовал, что что-то зовёт его куда-то наверх. Он поднял взор кверху, оттуда струился тёплый мягкий свет. Его манило и тянуло туда, и он уже готов был к нему направиться, как вдруг что-то его остановило.

«Нет, ещё рано. Ещё не всё, я ещё должен многое сделать. Мне не пора. Я иду назад. Мне вниз» — думал он. Внезапно он очутился в своих чертогах разума. На лестнице, которая вела его вниз, всё ниже и ниже. Так глубоко вниз, там так трудно дышать, вновь трудно дышать. Там внизу Мориарти, он что-то говорит ему. Он смеётся над ним, что-то поёт. «Какой он дурак. Зачем, зачем я пришёл сюда вниз в его тюрьму? Что я должен от него услышать? — мысли Шерлока путались, и вдруг: — Вот оно! Джон! Я не успел сказать Джону о Мэри! Джон в опасности, я должен ему сказать». Эта мысль силой вытолкнула его из клетки. Туда, назад, назад, вверх по лестнице. Всё выше и выше, пролёт за пролётом. Я могу дышать, я буду дышать! Внезапно Шерлок ощутил, как сработало его сердце. Оно дёрнулось вначале совсем робко, едва заметно, но тут же повторило ещё раз и ещё. Он был вновь в своём теле, и оно оживало. Ещё и ещё удар, удар за ударом, всё увереннее. Он услышал, как вокруг него засуетились врачи. Но они ему уже больше не нужны. Он будет жить, он это знал.

* * *

По счастливому стечению обстоятельств, больница, в которую отвезли Шерлока, оказалась той самой, где когда-то работала Дара. Дара без труда проникла в отделение реаниматологии. Навстречу ей шёл Билли Джойл, её бывший хороший приятель.

— О, Дара! Дара Олсон, не верю своим глазам, это ты? — воскликнул он

— Да, Билли. Сколько лет прошло! — радостно ответила ему Дара.

— Дара, ну что это за дурацкая история с твоим переездом в деревню. Это правда? Я так и не мог поверить! — расспрашивал Билли, обнимая Дару.

— Да, абсолютная правда, Билли, — улыбалась Дара.

— И что? Неужели ты наконец решила вернуться? — с надеждой спросил он.

— Нет, Билли, это исключено! — смеялась Дара.

— Ну что ты, Дара, ты такое упускаешь! Посмотри, как расширилось отделение! Мы теперь здесь королями ходим, — Билли с важностью обводил руками обширные просторы новой реаниматологии. — При тебе это был просто сарай, а сейчас! Неужели не тянет обратно?

— В этот дурдом? Нет уж, Билли, я лучше обратно к своим помидоркам и земляничным кустам, — смеялась Дара.

— Ну нет, Дара, это не о тебе. Что за пенсионерские замашки? Я никогда этого не пойму! — отчаянно восклицал Билли.

— Лучше приезжай ко мне в гости и отведай моё варенье! — предложила Дара.

— Варенье? Дара! Ты варишь варенье? Дара Олсон варит варенье? Ты убила меня, Дара! Этот мир сошёл с ума! — сокрушался Билл. — Но какими судьбами к нам? За все эти годы ты ни разу к нам не заглядывала!

— Вообще-то, повод не из радостных, Билл. Один из моих друзей у вас, — печально ответила Дара.

— Оу, Дара, сожалею. Кто он?

— Это Шерлок Холмс. Его сегодня привезли с огнестрельным.

— Что? Шерлок Холмс? Он твой друг? Ты серьёзно, Дара? — Билли выпучил глаза.

— Да. И ещё — мне не хотелось бы, чтобы об этом кто-то знал, Билли, — сказала Дара. — Ты же знаешь, чем он занимается. В него стреляли. Кто — неизвестно. Он сам постоянно находится в зоне риска, и все его сколь-нибудь близкие люди попадают туда же. Понимаешь, Билли? Я не хочу рисковать, но мне бы очень хотелось чем-то помочь ему. Я хочу подежурить у него, пока ему не станет лучше. Обеспечишь мне прикрытие?

— Дара, ты — чума. Одна новость похлеще другой. Нет, чувствую, в твоей деревеньке ничуть не скучнее, чем в нашем дурдоме. Ок, без проблем. Надеюсь, меня не заметут вместе с тобой. Скажу, что ты обслуживающий инженер, пришла контролировать работу аппаратуры, — придумал Билли.

— Ты чудо, Билли! — Дара прыгнула на него с объятиями.

— Заходи хоть на чай, расскажи что-нибудь! — позвал напоследок Билл.

— Непременно зайду! — отозвалась Дара.

* * *

Шерлок очнулся в палате. Порывистым движением он попытался подняться, но тут же будто острым ножом его пронзила боль и повалила обратно. Он застонал, в глазах помутнело.

— Оу-оу-оу, мистер Холмс! — услышал он голос мгновенно подлетевшего к нему молодого врача. — Вам пока ещё рановато делать такие кульбиты!

Врач что-то потрогал, пощупал у Холмса, приподнял ему веко и осмотрел глаз, что-то переключил на оборудовании. Холмс ощутил, что боль начинает уходить. Что происходит? В голове стало становиться как-то мутно. «Нет, нет, нет! не нужно морфия, уберите это, мне нужно думать! Мне нужно понять!» Но он не мог произнести ни звука, сил предательски не было.

— Мэри… — только и смог сказать он.

Шерлок чувствовал, как наркотик затягивает его сознание вязкой пеленой. Нужно убрать его, отключить. Он пытался дотянуться до переключателя, но сил не было даже для того, чтобы поднять руку. Он провалился в вязкий, одурманивающий наркотический сон.

Внезапно он почувствовал, что туман ушёл и его сознание прояснилось. Он приоткрыл глаза. За окном было темно, наступила ночь. Но боли не было. Почему? Почему он не чувствует боли. Наркотика нет, его сознание чисто. Он поморгал и увидел, что кто-то склонился над ним. Что это — сон? Или это ангел? Он ощущал что-то очень тёплое и доброе, исходящее от фигуры, стоявшей рядом с ним. Он чувствовал, что чьи-то руки касаются его. Ну конечно, это же Дара! Это она так делает, она кладёт свои руки ему на грудь, и от них по телу начинает распространяться это живительное благодатное тепло и сила. Вот и сейчас. Да. Её руки лежат у него на груди, и под ними он не чувствует никакой боли! Он поднял глаза, но её лицо было будто в тумане.

— Это ты или это сон? — собравшись с силами, проговорил он.

— Это я, Шерлок, — нежным мелодичным голосом ответила Дара. — Не волнуйся, отдыхай.

«Дара, как кстати, какая она молодец, что пришла!» — думал Шерлок. — «Мне нужно срочно рассказать ей о том, что произошло! Она сможет помочь».

— Мэри, это была Мэри! — проговорил он. Каждое слово ещё давалось ему с трудом и он не мог много говорить.

— Мэри была там и стреляла в тебя? — спросила Дара.

— Да. Ватсон в опасности! — сообщил Холмс.

Дара помолчала. Она на какое-то время отняла свои руки с его груди и в задумчивости походила по комнате.

— Мэри была в офисе Магнуссена и хотела его убить, — заговорила она. — Но ты помешал ей. Тогда она выстрелила в тебя и ушла. А Магнуссена оставила в живых. Почему? Если бы она убила вас обоих, подозрение бы пало на Джона. Она знала, что Джон с тобой. Если бы она убила Магнуссена, а тебя оставила — Джон бы всё узнал. Нет, Джон не в опасности. Только не от Мэри. Она защищала его. Вы все трое теперь под колпаком у Магнуссена — это да. Его стоит опасаться. Но Джон под хорошей защитой. Такая жена любого порвёт за него. Так что за Джона волноваться точно не стоит. А вот за тебя я волнуюсь. Мэри не убила тебя, только ранила. Если б хотела убить — пустила бы тебе пулю между глаз, и дело с концом. Но она просто вырубила тебя. Есть надежда, что она и тебя хранит. Но есть вероятность, что она может передумать. В любой момент. Но ещё она теперь у тебя на крючке. Ты в любой момент можешь вывести её на чистую воду. Так что моё резюме — это то, что как зеницу ока сейчас следует охранять в первую очередь тебя. От Магнуссена и от Мэри, — заключила Дара.

Шерлок внимательно выслушал то, что говорила Дара. Это было удивительно логично. Да, она права. Сейчас нужно сконцентрироваться не на Джоне, а на себе. И на том, как поступить с Магнуссеном и с Мэри. Какое же спасибо Даре, что она убрала морфий, что помогла так быстро включить ему снова мозги!

Дара подошла к нему и вновь прикоснулась к его груди. Под её руками он чувствовал, как тело его наполняется силами. Ему становилось легче дышать.

— Не думай сейчас ни о чём, — сказала она. — Сейчас тебе нужно отдохнуть и восстановиться. Завтра тебе будет легче, и ты сможешь хорошо всё обдумать. А сейчас постарайся заснуть.

И Шерлок не сопротивлялся. Он быстро погрузился в глубокий и спокойный сон.

Когда на утро от проснулся, Дары уже не было рядом. Он чувствовал, как возвращается боль. Сначала едва ощутимая, она становилась всё сильнее и сильнее и начинала охватывать всё его тело. Холмс невольно простонал.

— О, мистер Холмс! — подошёл к нему доктор. — Вы сегодня выглядите намного лучше! — сказал он, осмотрев его. — Сейчас я добавлю вам морфия, и вам полегчает. О, да у вас и вообще подача отключена, не удивительно, что вы мучаетесь!

Как только врач отвернулся, Холмс вновь отключил подачу и, стиснув зубы, стал терпеть. Ему нужна была ясная голова, нужно много всего было обдумать. Однако за этот день особенно подумать не удалось. Боль была слишком сильной и основательно его вымотала. Как только стало темнеть, в его палату вновь почти бесшумно вошла Дара. Она сочувственно посмотрела на него, потом провела осмотр и вновь начала лечить. Она вся ушла в себя, закрыла глаза и тихонько покачивалась на стуле. Вместе с её покачиваниями он ощущал, как боль утихала.

— Как ты вошла сюда, как тебя пропускают? — спросил Шерлок, когда ему стало немного полегче.

Дара открыла глаза и посмотрела на него. Ему показалось, что она была довольно бледна. Но может, это из-за сумеречного света, в палате было темно.

— Я раньше работала в этой больнице, — ответила она. — Видишь, Шерлок, не только у тебя есть связи в нужных местах, — пошутила она.

— Как ты это делаешь, как у тебя получается снимать боль? — спросил он.

— А как ты сам это ощущаешь? — ответила она вопросом на вопрос.

Шерлок погрузился в себя.

— Я ощущаю это… — задумался он, — как любовь… Она такая мощная, тёплая, моё тело будто купается в ней…

— Это правда, — ответила Дара. — Любовь лечит всё.

— Что это означает? Что ты любишь меня? — спросил он, поднимая на неё глаза.

Она смотрела на него своим весёлым и искрящимся взглядом. Даже здесь, в полумраке, он видел, как улыбчиво поблёскивают её влажные серо-голубые глаза.

— А ты что же, этого сам не ощущаешь? — рассмеялась она.

Шерлок отвёл от неё взгляд и задумался. Он не знал, что ответить. Что он ощущал? Да, он ни от кого из женщин не ощущал столько нежности и самоотдачи, как от Дары. Когда он имел дело с женщинами, они всё больше хотели чего-то от него. Ему казалось, что некоторые из них рады были бы разодрать его на части и съесть по кусочку в порыве страсти. Одна лишь Молли чем-то отличалась от остальных. Но и она, и она не сводила с него вожделенных взглядов. Она была очень добра и мила, и так бескорыстна, но он видел, как она мучается от того, что он не может ответить ей взаимностью, как она жаждет его. И ему было не по себе от этого, не по себе от этих её страданий. А Дара — она принципиально отличалась от них от всех. Она не проявляла к нему ни похоти, ни желания обладать им. Вот она спросила его о любви. Любовь? Да если представить себе любовь такой, какой она должна быть, Дара, наверное, и была самим олицетворением этой любви. Только любовь он и ощущал от неё. Такую нежную, тёплую, многогранную, всеобъемлющую. Но она была какая-то странная, эта любовь. Не похожая ни на что, что он видел в своей жизни. Всё, что он встречал вокруг себя, всё то, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, было связано с другим. С ревностью, например, с желанием обладать предметом любви. Если нет ревности, значит — и нет любви. Или если нет желания обладать — то тоже, любовь ли это? Вот Молли, с ней всё понятно. Шерлок не сомневался в том, что она любит его. А Дара… В её глазах он никогда не видел ни страдания, ни ревности. Она никогда ничего от него не просила. Она давала, безгранично давала. Но в ответ — ничего. Ему было достаточно сказать спасибо, расшаркаться и уйти, и она только радостно обнимала его на прощанье и желала счастливой дороги. Ни упрёков, ни просьб остаться, ни жалоб на то, что он долго не звонил и не появлялся. Ему казалось, что, как только он уходил за порог её жизни, она тут же начисто забывала о нём. Так любовь ли это? Ведь она одинаково добра и заботлива со всеми. Вон тогда к Джону приехала лишь по одному его звонку. И за Генри в Дартмуре присматривала с не меньшей нежностью и заботой, чем за ним. И что потом? Джон рассказывал, что предлагал ей встречаться, но она любезно отказалась. А тот агент, про которого рассказал Майкрофт? Что между ними произошло, вернулся ли он с того задания? Кто она такая? Что у неё в голове и в сердце? Попробуй понять.

Он вновь поднял на неё глаза. Её лицо было так близко от него. Он ощутил непреодолимое желание коснуться её. Он поднял руку и осторожно провёл по её волосам, потом ещё и ещё. В ответ она вдруг обхватила его ладонь своею и прижала её к щеке. Она закрыла глаза и на какое-то время будто вся ушла в это прикосновение, растворилась в нём. Затем отняла его руку от своего лица и поцеловала его в ладонь. Потом провела рукой по его лбу и волосам, склонилась над ним, нежно поцеловала в лоб и скользнула ладонью по его щеке, плечу и вновь расположила обе руки в районе его раны. Она продолжала своё лечение. Он смотрел на неё сквозь ночной полумрак, а её глаза лучили на него свой нежный, тёплый, искрящийся свет.

«Если это не любовь, то что же это?, — думал Шерлок. — Нет уж, это точно она. Другого быть просто не может». С этой мыслью он заснул.

Визит Магнуссена (по сюжету вырезанной сцены)

После ночного дежурства у Шерлока, Дара отсыпалась днём в ординаторской. Билли устроил её там на кушетке за ширмами, и ей никто не мешал. Насколько это может быть возможно в ординаторской отделения реаниматологии. На следующий день Дара проснулась от того, что в отделении стало непривычно тихо. Она вышла из своего убежища и вдруг резко отпрянула от окна, выходящего из ординаторской в коридор. По коридору шёл Магнуссен. Он был точь-в-точь как акула, как и описывал его Шерлок. Магнуссен прямиком направился в палату Шерлока.

— Какого чёрта, Билли? — прошептала Дара сидящему в ординаторской за столом Билли. — Какого чёрта здесь делает посторонний?

— Мне почём знать, Дара, — пожал плечами Билли. — Распоряжение начальства. Приказали пустить и позволить делать всё, что ему здесь понадобится. И половину отделения выставили покурить. А остальной половине пригрозили, что вылетят вон отсюда, если кто ему помешает.

Дара спустила жалюзи на окне.

— Вот, это верное решение! — поддержал Билли.

Незаметно схватив со стола нож для разрезания бумаги, она зажала его в кармане и встала наблюдать у окна, отогнув немного жалюзи. По счастью палата Холмса отлично просматривалась отсюда, и она могла видеть каждое движение Магнуссена. Что он делает? Гладит Шерлоку руки? Целует их? О, боже, он извращенец. Какого чёрта ему нужно? Магнуссен склонился над Шерлоком, ещё и ещё ниже, что за мерзость! Что он там шарит? Дара готова была выпрыгнуть из ординаторской в любой момент. К счастью, Магнуссен быстро всё прекратил, поднялся и вышел. Как только его шаги затихли в конце коридора, Дара бросилась в палату к Шерлоку. Тот, морщась, смотрел на неё:

— У тебя есть влажные салфетки? — спросил он

— Что он хотел, что ему было нужно? — выпалила Дара, с беспокойством осматривая Шерлока.

— В общем и целом — видимо, просто сообщить о том, что он не собирается заявлять о Мэри в полицию. Но при этом дополнительно ещё зачем-то облизать и обнюхать меня. Дай, пожалуйста, наконец, салфетки! — закатывая глаза, повторил Шерлок.

— Ты в порядке? Больше он ничего не сделал? — спросила Дара, протягивая ему салфетки.

— Нет. Он просто извращенец, тьфу ты. Везёт мне на них, — отвечал Шерлок, интенсивно оттирая себя везде, где его касался Магнуссен.

-У тебя что, нож в кармане? — спросил он, не поворачивая к ней головы.

Дара спохватилась, проверив свой карман.

— Собиралась его прирезать? — снова спросил Шерлок.

— Мне нужно было оружие, чтобы остановить его, если бы он начал делать что-то не то, — ответила Дара.

— Дара, ты меня в гроб загонишь, — сказал Шерлок, устало откидываясь на подушку после процедуры оттирания.

— Вот уж нет, у меня прямо противоположные планы, — рассмеялась в ответ она. — Ладно, пошла охранять тебя дальше, — сказал она, убедившись, что с Шерлоком всё в порядке.

В этот день Шерлоку было намного лучше, и он смог посвятить себя мыслям о Магнуссене и Мэри. У него появился план. Пора была начинать игру. Он думал о Даре и понимал, что сейчас ей нужно убраться от него как можно подальше. Он собирался схлестнуться с профессиональным агентом и шантажистом номер один в мире. В этих делах точно не место хрупкой девушке с канцелярским ножом в кармане.

— Уезжай, Дара. Прошу тебя, уезжай. Пока никто не приметил тебя. Сейчас точно не то время, когда стоит светиться со мной, — сказал он ей во время их очередной встречи.

Дара помолчала минуту и ответила.

— Хорошо, Шерлок. Я уеду, как только убежусь, что с тобой всё хорошо. Не беспокойся об этом.

Она не отходила от него ещё две ночи, и потом исчезла.

После того, как Дара уехала, Шерлок провёл разоблачение Мэри. А ещё спустя месяц он наведался к Магнуссену. У него созрел план. Он решил столкнуть их лбами — правительство Британии и «рычаг» пирамиды. Он выкрал ноутбук Майкрофта с массой секретных данных. Он решил принести его Магнуссену в дар и отдать ему на откуп все эти тайны. Зачем? О, отнюдь не только лишь затем, чтобы выкупить тайну Мэри. Его главная цель была — устроить переполох, неразбериху в работе системы. Он знал, что система загибалась, что она уже не могла нормально себя поддерживать. И любая из ряда вон выходящая ситуация наносила по ней ощутимый удар. Он надеялся, что Магнуссен не откажется от того, чтоб наделить себя ещё большей властью при помощи предлагаемой ему информации. Если Магнуссен выйдет из-под контроля, если этот психопат начнёт чудить — вот это цирк начнётся. Всем придётся сильно напрячься и многие головы полетят. Но даже если и откажется — и это не проигрыш. Тогда он убьёт Магнуссена. Уничтожит рычаг, и вновь паника от того, что не за что больше дёргать. Холмс шёл ва-банк. Но он не боялся. Он знал, что в любом случае останется в выигрыше. И он не прогадал. Его выходка очень напугала всех. До такой степени, что даже его последующее наказание за убийство было легко отменено. Они испугались. И он это знал. Система никогда была ему не указ, но раньше он дрался слепо, просто как капризный ребёнок. А теперь он точно видел, куда нужно бить и почему. Что бы с ним ни случилось, никакой его удар теперь не пройдёт бесследно для системы. Он ощущал невероятную силу и уверенность в себе. Он больше не чувствовал себя пешкой. Он теперь чётко видел, куда он идёт, что делает и зачем.

* * *

Дара уезжала из Лондона с печальным сердцем. Шерлок изменился, он многое понял. Он научился мыслить гораздо эффективнее и шире. Он вышел на новый уровень, но в его глазах был лишь новый азарт. Она знала, что теперь он будет вести игру по-крупному. И это увлекало его, захватывало его ум. Он больше не пешка, но он — всё тот же игрок. Игрок, ходящий по острию ножа, играющий со смертью каждую минуту. Долго ли он ещё будет этим заниматься? Насытится ли он игрой прежде, чем смерть на каком-то из поворотов переиграет его? Неужели эта история с Мэри ничему его не научит? Он всё также совершает ошибки и просчёты, он не застрахован ни от каких неожиданностей. Он не просчитывает свои ходы до основания, он увлечён лишь игрой и необоснованно рискует. Он не замечает существенных деталей, которые просто сами бросаются ему в глаза. Но он их не видит. Он не вычислил Мэри, и она подстрелила его. Как? Почему? Почему он не видел того, что было у него под носом? Его чувства всё также владеют им, он идёт у них на поводу, они затмевают его разум. Как достучаться до него и сможет ли она когда-нибудь это сделать?

Такие мысли одолевали Дару, пока она ехала обратно в деревню. Яркое солнце весело заглядывало к ней в машину и щекотало своими лучиками. Оно отгоняло невесёлые мысли девушки. Дара выглянула из окна и весело подмигнула ему.

— Да, привет, родное, я тебя вижу! Спасибо тебе, ты всегда так меня радуешь! — весело сказала она ему. — Я еду к тебе, возвращаюсь! Ты скучало без меня? Вот она я, скоро мы снова пойдём гулять по полям!

Дара с радостью бежала в своё родное поле. Она здоровалась со своими бесчисленными саженцами, что весело поднимались из высокой травы, кружилась среди них и танцевала. Она взбегала на холм и мечтательно осматривала с него окрестности. «Туда, туда, дальше, в поля. Бескрайние поля! — думала Дара. — Здесь раскинутся сады, много садов, и разных рощ, и леса. Они поднимутся повсюду здесь в округе. Вернутся реки, местность оживёт». Она мечтала о том, как расцветёт её деревня, как выйдут люди в эти цветущие сады, как залюбуются ими, и как перестанут травить себя алкоголем деревенские мужички, а деревенские тётушки перестанут вечно болеть и жаловаться на жизнь. Не будет этих пустынных унылых пейзажей, заброшенности, тоски и бесперспективности. Будут шуметь листвою деревья, петь птицы, журчать чистые родники. И дети не будут брошены своими родителями. Ведь сейчас они никому не нужны. Дара работала в школе. Кто был сейчас в школах — знает, что там творится. На детей стало невозможно найти управу, ни родителям, ни учителям. Они становятся совершенно невыносимыми. Кто-то с самого детства, кто-то с подросткового возраста. Они никого ни во что не ставят, творят, что хотят, устраивают головную боль всем своим воспитателям. Кажется, что им уже ничего не интересно, кроме телевизора, компьютерных игр, шалостей, зачастую наркотиков. Да и как им может быть что-то интересно, если их родители живут также? Им даже не поговорить с ними. А Дара говорила, много говорила с детьми. И многие из них с радостью прибегали к ней в её поля. Ведь тётя Дара была такой ласковой. Она всегда могла понять и утешить, с интересом расспросить о том, кто как живёт и что у кого произошло. А ещё тётя Дара умела задавать интересные вопросы. Когда начинаешь думать над ними, то происходят чудеса. Можно улететь мыслью высоко на самые звёзды и увидеть Землю из космоса. Можно путешествовать по разным галактикам, а можно наоборот — проникнуть мыслью в маленький цветочек и увидеть его изнутри. Можно увидеть, как она растёт, как раскрывает навстречу солнцу свои лепестки, узнать, о чём он думает и чего хочет. Или можно отправиться в путешествие с муравьями и узнать о том, как они живут. Это было настолько интересно, это было в тысячу крат круче любого дурацкого мультика! И дети обожали вопросы тёти Дары. Они облепляли её со всех сторон и просили её спросить их что-нибудь ещё. И Дара придумывала, придумывала самые интересные вопросы. Почему небо голубое, а трава — зелёная? Почему светит солнце? Почему облака? О чём поёт берёзка? И дети задумывались, они разбегались по полям, играли там в высокой траве, устраивали свои клумбочки с цветами или небольшие грядочки с ягодами и овощами. А потом вдруг догадывались, находили ответ. «Солнце очень любит Землю, и нас всех любит, вот оно и светит, — говорил ей маленький мальчик. — Оно ласкает нас всех своими лучиками, и благодаря ему всё живёт. И ещё солнышко можно просить, чтобы оно не пекло слишком жарко, чтобы было нежнее, и оно с радостью старается так сделать. Я сегодня спел ему свою песенку, и от этого оно засияло ярче. Я теперь буду дружить с ним и мы будем разговаривать». И тётя Дара всегда была очень рада их ответам. Она никогда никого не ругала и не говорила, что кто-то ответил неправильно. Она лишь могла продолжить расспрашивать, что-то уточнять, просить других дополнить, и вместе у всех получалась прекрасная картинка такого цветущего и поющего мира. В нём солнце умело говорить, и цветы умели говорить, а ветерку можно было подпевать, и ручью тоже. И дети любили весь этот прекрасный мир, и он отвечал им любовью. Каждой своей букашкой, каждым дуновением ветерка, нежными прикосновениями шелковистых трав. А ещё тётя Дара умела играть очень весёлые плясовые мелодии и иногда, когда дети одолевали её своими вопросами, она вдруг брала в руки свой волшебный инструмент и начинала наигрывать что-то озорное, что все тотчас пускались в пляс и не могли остановиться. Дети прыгали и хохотали, а потом они все вместе шумной гурьбой бежали на реку и устраивали там водные бои. А на берегу начиналось состязание. Тётя Дара умела выделывать разные акробатические трюки, и они все вместе начинали соревноваться, у кого что лучше получится. Набегавшись и наигравшись, дети с сожалением возвращались вечером домой, чтобы наутро поскорее вновь отправиться в поля.

Дара была счастлива. Лето пролетало незаметно. Она бродила по своим просторам и благодарила солнце и небо, и эти травы и цветы за то, что у неё есть такое счастье. Иногда она подходила к молодым берёзкам, обнимала их и радовалась тому, что дети умеют слышать то, как они поют, что умеют видеть, как соки поднимаются вверх от их корней до самых листочков, умеют полететь своей мыслью высоко-высоко в небо и услышать ту звёздочку, с которой говорит эта берёзка. И она радовалась, что детям было так хорошо, что они были счастливы. И она знала, что пусть даже они вырастут и забудут на какое-то время об этих полях и о том, как разговаривали с ветерком. Но сад будет подрастать, и будет ждать их. И однажды они вспомнят и вернутся, и вновь обретут здесь потерянное счастье.

Это было прекрасно. Душа её ликовала. И лишь одно омрачало её — мысли об этом неуёмном сыщике. Что-то сейчас там с ним? От него не было никаких вестей. Он не звонил и не приезжал больше к ней с той поры, как она оставила его выздоравливающего в больнице. Она чувствовала, что там над ним в Лондоне сгустились тёмные тучи. Почему он молчит, почему не выходит на связь ни словом, ни полусловом? Зачем произошла в её жизни эта встреча с ним? Что всё это значит? Может ли она ему помочь или он обречён на погибель? Но если помочь, то как? Что ей нужно сделать? Она столько всего уже сделала, но, кажется, всё было без особого толку. «Что же делать, что мне делать, матушка земля?» — спрашивала Дара, опускаясь на колени и кладя руки на землю. «Делай то, что ты делаешь. Следуй за своей душой», — получала она ответ.

Эта новая игра, игра по-крупному, игра с системой, захватила Шерлока. Ему стало интересно выискивать самые «больные» места в системе и наносить туда удары. И они сами шли ему в руки. Что это ещё за новая шутка с Мориарти, из-за которой отменили наказание Шерлока? Дара говорила о том, что Мориарти — лишь оружие, что создать нового Мориарти для его заказчиков — не проблема. И вот — кажется, он создан. Вернее, воссоздан. Что произошло? Оживились заказчики? Майкрофт явно очкует, значит, надвигается что-то серьёзное. Пришла пора познакомиться с заказчиками? Да, он — Шерлок, с нетерпением их ждёт и готов принять в свои объятья!

Но дело обернулось по-другому. Вместо Мориарти пришло вновь всплывшее прошлое Мэри и привело к трагическому финалу. Шерлок оказался совершенно раздавлен и обескуражен всем произошедшим. Он сидел один, совершенно опустошённый в квартире на Бейкер-стрит. Сотни мыслей носились в его голове. Был ли он виноват в смерти Мэри? Он одновременно и винил себя в этом, и понимал, что это был неизбежный конец её истории, что другого с нею быть и не могло, и она просто прошла свой путь. Но более всего его тяготило то, что Джон считал его виноватым в её смерти. Он страдал от того, что происходило с его другом. Он видел, как Джон разрушает себя. Смерть Мэри была для них общим горем. Да, конечно, Мэри была женой Ватсона и матерью их ребёнка. Но Шерлок ощущал горе своего друга как своё. И ему очень хотелось, чтобы они с Ватсоном разделили это общее горе, помогли бы друг другу с ним справиться. Но Джон выбрал войну. И это убивало Шерлока. Он чувствовал, как это буквально разрывает его изнутри, как от этой тоски начинает ныть старая рана в его груди. Рана, оставленная пулей Мэри. Что за бред, что за идиотская ситуация, что за глупая игра? Холмс выл и метался как запертый в клетке тигр. Что ему оставалось делать? В его жизни не осталось ничего. А, может, ничего и не было никогда? Был ли он когда-либо настоящим другом Джону? Ведь он столько раз унижал его, обижал, игнорировал. Разве это о дружбе? Не за это ли он расплачивается теперь? Да, видимо возмездие всегда наступает рано или поздно, и вот это оно. «А что моя собственная жизнь? Что я значу в этом мире? — думал Холмс. — Есть ли от меня какой-то толк, какая-то польза?» Он смотрел в окно, на тёмные мрачные дома, серую мостовую. Мир был наполнен болью, преступлениями, раздорами. Как он обошёлся тогда с Джанин? Это было мерзко. Да, он всегда знал, что она продажная вертихвостка и заслуживает такого отношения. Но с чего он взял, что сам имеет право так поступать с ней? Ему сейчас было противно. Он пытается вывести на чистую воду отъявленных преступников и лжецов, но сам уподобляется им в своих делах. Так чем он лучше? Ничем. Шерлок ощущал грандиозную пустоту в своей душе и её, казалось, ничем невозможно было заполнить.

Иногда он смотрел вверх на небо, на звёзды. И тогда он вспоминал. Он вспоминал, как он побывал на них однажды, что он видел, глядя с них на Землю. И в эти моменты душа его будто распускала крылья. Она ликовала, начинала дышать, она будто кричала ему: «Это оно, это настоящее. Иди туда, делай это!» И тогда он ощущал, что должен поехать туда, к Даре. В её поля. Он чувствовал, что его место там, что там всё начинается. Ведь он уже всё понял, со всем разобрался. Что же он не идёт туда? И она примет его, она любит его. Он в этом не сомневался. Или сомневался? Он так и не смог понять, что же она такое. Он не спросил её, они не поговорили об этом. Почему от неё нет никаких вестей? Вот уже сколько времени прошло с момента их прошлой встречи, и ни слуху, ни духу. Он сказал ей уехать, и она просто развернулась и уехала. Джанин учинила ему настоящую месть. А Дара?.. Она даже не поинтересовалась тогда, что за девушка была у него в спальне. И ведь не вспомнила о ней ни разу. Ну, девушка и девушка. Она была готова не спать ради него, Шерлока, много ночей подряд. Готова была кинуться с ножом на Магнуссена. Но ей абсолютно безразлично, что у него была связь с женщиной. Она ни слова не сказала об этом ни тогда, ни потом. Почему? Не встретится ли Шерлок там с очередной пустотой?

Эти мысли не давали Шерлоку покоя. И, вместо того, чтобы снять трубку телефона и позвонить Даре, он взялся за дело Джона Ватсона, о котором его просила Мэри. Да, Джон. Джон был здесь, рядом. Он всегда понятен, он такой близкий. Такой настоящий. И его надо вернуть. Вернуть, чтобы заглушить эту пустоту. Вернуть во что бы то ни стало, либо погибнуть.

* * *

Однажды днём Дара ощутила непреодолимое желание позвонить Джону Ватсону. Она набрала его номер, и Джон ответил.

— О, Дара, какая неожиданность, — его голос был каким-то бесцветным.

— Здравствуй, Джон! — сказала Дара. — Расскажи мне, что там у вас происходит? — попросила она.

— Что происходит? — переспросил Джон. — А что тебя интересует? Обо мне или о Шерлоке или вообще?

— Расскажи мне то, что сейчас самое важное для тебя, — предложила Дара.

— Самое важное?.. — голос Джона был очень мрачным, полностью лишённым его обычного жизнелюбия и энергии, — Самое важное сейчас для меня Дара то, что я понял, что я — самая последняя сволочь. Я — гад, я — грязная свинья, вот что сейчас самое важное. И ещё — я дальше не знаю, как мне с этим жить. Да и есть ли в этом смысл.

— Как ты это понял, Джон, почему ты так говоришь? — спросила Дара.

— Почему? Потому что я совсем не такой, каким они меня все считали. Всегда считали. Я изменил Мэри. Дара, понимаешь, когда она умирала — она сказала, что я — это лучшее, что было у неё в жизни. Она считала меня идеалом. Я был для неё идеалом, Дара! Но я ей изменил. Мы и двух лет не были вместе, у нас только родилась дочь. А я повёлся на мимолётную миловидную улыбку, на интригующие смс-ки. А она не знала об этом. И, умирая, называла меня лучшим, что было у неё в жизни! А я был обыкновенной похотливой безмозглой свиньёй. Но это ещё не всё, Дара. Я понял ещё другое, и я теперь не знаю, что ужаснее. Я понял, что я никогда не был настоящим другом Шерлоку. Не знаю, кем я и был. Пустым местом, наверное. После смерти Мэри я во всём обвинил его. Он не был виноват, нет. Мэри просто выбрала свою судьбу, она не стала убегать от неё. Это был её конец, и всё и должно было так и завершиться. Шерлок пытался защитить её, но Шерлок не бог. Всё должно было случиться так, как случилось, я знаю это. Всё к тому шло, избежать этого было нельзя, рано или поздно… Но я не мог смириться. Я решил сделать его виноватым, мне так было легче. Чтобы не чувствовать своё собственное свинство. Но знаешь, что самое ужасное? Умирая, Мэри попросила Шерлока, чтобы он помог мне. Она знала, что со мной будет происходить. И она попросила Шерлока. Попросила сделать всё, что потребуется, чтобы вытащить меня. И он сделал. Дара, он спустился в самый ад, он дошёл до того, что посмотрел самой смерти в глаза. Ради меня. Только чтобы вытащить меня из ада, понимаешь, Дара? У Мэри был расчёт. Что я не допущу этого и спасу Шерлока. Но она ошиблась. Я не стал его спасать. Мне было всё равно. В итоге я пошёл и спас его. Но не потому, что я сам так хотел. Я сделал это потому, что так хотела Мэри. Если б я об этом не узнал — я бы… всё так и оставил. И он бы погиб. Тот, кого я называл лучшим другом. Тот, кто умирал ради меня. А мне было всё равно. Дара, что я за чудовище? Она, умирая, считала меня идеалом. Он — считал своим лучшим другом и был готов без раздумий пожертвовать ради меня своей жизнью. А я … я — всего лишь пустое место. Без чувств, без чести, без малейшей капли силы духа…

Дара с тяжестью выслушала эту исповедь Джона. Столько боли, ужаса и пустоты было в ней.

— И что ты теперь собираешься со всем этим делать, Джон? Что ты собираешься делать со своей жизнью? — помолчав, спросила она.

— Не знаю, Дара, не знаю, — угрюмо отвечал Джон. — Нужна ли кому-то такая жизнь, как моя? Что я могу ещё совершить? Жениться снова? Найти очередную миловидную улыбку, встречаться с ней, влюбляться, а потом вновь изменить? Разбить чьё-то сердце? — он сделала паузу и продолжил: — Я так подумал, Дара. Я — солдат. Был солдатом, и продолжаю им оставаться. Я выполню свой солдатский долг, это лучшее, чем я где-то смогу бы быть полезным.

— Солдатом? — переспросила Дара. — А с кем ты хочешь воевать, Джон? Кого хочешь убивать, Джон? Оставить без отцов чьи семьи? Ради чего? По чьему приказу? У тебя ведь у самого дочь, что ты думаешь о ней?

Её слова больно резанули его по сердцу.

— Я думаю о ней, Дара. И это ужасно. Я знаю, знаю, что никого ближе и роднее неё у меня нет, а у неё — кроме меня. Но Дара! Что я могу дать ей, чему научить? Такой же пустой жизни, как моя собственная? Я могу заполнить её жизнь в детстве сладостями и развлечениями, смехом и подарками. Но она вырастет. Ей тоже нужно будет строить свою взрослую жизнь. И я ничему здесь не могу её научить. Не могу научить любви, прочным счастливым отношениям, настоящей дружбе. Не могу, Дара. Потому, что я сам — пустое место.

— Джон… а ты… начинал уже думать о том, как не быть этим пустым местом? Как стать тем, кто сможет быть достойным примером для своей дочери? Ведь наверняка это возможно. Ты думаешь, кто-то другой справится с тем, чтобы быть достойным примером для неё, лучше тебя? Много ли ты видел таких истинно достойных или счастливых людей вокруг себя, Джон? Кого бы ты пожелал для своей дочери? И, если ты таких знаешь — то, возможно, тебе можно просто поучиться у них чему-то? — предложила Дара.

Это было так просто и так логично, но Джон почему-то не задумывался об этом. Он так ушёл в свою боль и свои страдания, что, кажется, вообще перестал замечать что-то вокруг. Но ведь действительно, что-то можно исправить, изменить, ещё не поздно!

— Поучиться? — переспросил он. — Да, Дара, я не думал об этом… Ведь и правда, этому можно поучиться. Нужно найти какой-то достойный пример и поучиться у него. Может, ещё не всё потеряно, может, я смогу как-то измениться. Дара, я хотел бы постараться, ради неё.

— Джон, давай так: я приеду к вам и может в чём-то помогу тебе, хочешь? Мы можем подумать с тобой над этим вдвоём, — ответила ему на это Дара.

Джону было очень радостно услышать такое предложение от Дары. Воспоминания о ней нежно шевельнулись в его сердце. Ему всегда было очень приятно разговаривать с ней. Он был бы рад, если бы она приехала.

— Да, Дара, это было бы здорово! Приезжай, конечно, я буду рад тебя видеть! — живо ответил он.

Также Джон рассказал Даре о Шерлоке, о его наркотиках, Калвертоне Смите и победе над ним, которая едва вновь не стоила Шерлоку жизни.

Сразу после разговора с Джоном, Дара села в машину и выехала в Лондон. Она была там к ночи и сразу направилась в больницу к Холмсу. Да, их новая встреча произошла вновь у больничной койки. Это было в тот день, когда ему удалось схватить Калвертона Смита. Он приходил в себя от пережитых злоключений.

Итак, он выполнил всё, о чём попросила его Мэри. И её расчёт оправдался, Джон пришёл, пришёл и спас Шерлока. Холмс выиграл дело. Преступник схвачен, Джон здесь, игра по его сценарию была сыграна чётко, как по нотам. Но почему на его сердце вновь такая пустота? Этот взгляд, взгляд Джона. Он пришёл и сделал то, что ему было прописано по сценарию, но останется ли он? Удалось ли Шерлоку вернуть Джона? У Шерлока не было ликования от победы, он ощущал лишь эту вновь навалившуюся пустоту. Что дальше? Сейчас начнётся длительная реабилитация, нужно выползать из могилы. Тело значительно пострадало от злоупотребления наркотиками, да ещё Джон ему так сильно навалял. Нужно выкарабкиваться. Но что дальше? Что будет, когда он выйдет из больницы?

* * *

Шерлок почувствовал, как дверь палаты открылась, и кто-то легко вошёл. Ему не нужно было открывать глаза, он был уверен в том, что это она.

— Как удивительно, ты всегда появляешься в тот момент, когда я вот-вот рискую отдать концы. Кто ты, мой ангел хранитель? Вечно достающий меня из бездны и возвращающий к жизни? — медленно и чуть мрачно проговорил он.

— Здравствуй, Шерлок, — проговорила Дара. Он открыл глаза. Дара стояла напротив него и внимательно и чуть печально оглядывала его. — Что же ты с собой такое сотворил на этот раз?

— Меня в очередной раз пытались прикончить — в общем, ничего нового, — констатировал Шерлок. — Кто тебе сообщил? Ватсон? А, впрочем, о чём это я…

— Я позвонила Джону, — отозвалась Дара. Она стояла неподалёку и будто не решалась подойти.

— Тебе много всего пришлось пережить, Шерлок, — вымолвила Дара.

От этой её фразы почему-то ком подкатил к его горлу. Он сжал кулаки, но ничего не в силах был ответить. Дара медленно подошла к нему и прикоснулась.

— Нет. Не делай этого. Не надо снова! — протестующе сказал он.

Дара отпрянула.

— Зачем ты пришла, Дара? Уходи, не нужно этого, — сказал он.

— Шерлок, — мягко сказала Дара. — Ты сейчас отравлен, мозг твой затуманен. Я приду к тебе через два дня, когда тебе станет лучше. Я приду к тебе, Шерлок.

Дара попрощалась с Шерлоком взглядом и вышла из палаты.

Как и обещала, она вернулась через два дня. Они уселись друг напротив друга.

— Слушай, я был груб с тобой в прошлый раз, ты извини, — начал Шерлок.

— Ничего. У тебя был не лучший день, — улыбнулась Дара.

— Какого чёрта, Дара, какого чёрта ты пришла? — тем не менее, тут же вновь вскипел он. — Чего ты хочешь? Опять полечить меня, обласкать, погладить? Подкачать меня своей жизненной силой? Подуть на мои раны? Зачем, Дара, зачем ты всё это делаешь?

Шерлок был сильно не в духе.

Дара посмотрела на него и ответила:

— Потому, что могу. И потому, что считаю необходимым это делать.

— Можешь и считаешь необходимым? Класс! Кто я для тебя такой? Подопытный кролик? Что ты прибегаешь вечно вытягивать меня с того света?

Дара немного удивлённо посмотрела на Шерлока, покрутила головой и пылко ответила:

— Нет, нет, нет, это не то, о чём ты хочешь спросить меня, Шерлок!

— Не то? — опешил Шерлок, но тут же нашёлся: — Да, не то! Но вернее то, Дара! Я хочу тебя спросить, кто ты такая, Дара? Кто ты такая и зачем ты всё это делаешь? Дара! Меня окружают десятки, сотни женщин. Они фанатеют от меня, они буквально лезут ко мне в штаны, они готовы отдаться мне прямо посреди улицы, они хотят разодрать меня на части и готовы выполнить всё, что я попрошу, чтобы потом растащить меня по частям. И только ты одна ничего от меня не хочешь. Никогда ничего у меня не просила. Ты только даёшь. Даёшь своё тепло, ласку. Даже если и просишь о чём-то — всё это лишь для того, чтобы что-то дать. Дара, ты — смотришь мне в душу, ты читаешь мои мысли. Ты, одна ты принимаешь меня таким, каков я есть. Со всеми моими тараканами и взбрыками. Что бы я ни натворил. Ты никогда не осудишь. Ты — сама нежность, сама любовь. И в то же время я ощущаю, что НЕТ НИ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ БЫЛА БЫ ТАК ДАЛЕКО ОТ МЕНЯ! — он смотрел на неё в отчаянии. — Зачем, зачем ты даришь всё это тепло, зачем ты залезаешь прямо в душу, если после этого ты просто исчезаешь и не вспоминаешь обо мне?

— Исчезаю? Я? Шерлок? О чём ты говоришь? — Дара в недоумении смотрела на него. — Ведь это ты исчезаешь, исчезаешь и не сообщаешь мне ни слова о себе. Сначала ты боролся с Магнуссеном, потом расследовал дело Мэри, потом была гибель Мэри, затем это жутчайшее расследование дела Калвертона Смитта. Ты ни разу не позвонил мне, не позвал, ни о чём не сообщил! Я всё узнала от Джона.

— Да, да, я не звонил, — согласился Шерлок. — Не сообщал, не звал. Ибо какой смысл?

— Смысл? Мне показалось, смысл в том, что тебе всё же хотелось позвать меня… — ответила Дара, вопросительно глядя ему в глаза.

— Хотелось, и что? — резко бросил в ответ Шерлок. — Какой смысл в твоём приезде? Я знаю, что будет. Ты сядешь, обласкаешь меня, поможешь навести порядок в моей голове и обрести мне ещё пару-тройку офигенных инсайтов, чтобы потом опять раствориться в небытии!

— Чего ты хочешь Шерлок, в чём я провинилась перед тобой? — с горечью в голосе спросила Дара.

— Провинилась? Ты ни в чём не провинилась. Просто тебе нет до меня никакого дела, вот и всё, — пожал плечами Шерлок.

— Мне нет до тебя дела? — удивлённо вскинула на него брови Дара и продолжила: — Шерлок, ты никогда меня об этом не спрашивал, но я скажу тебе. С момента нашего с тобой знакомства в моей жизни не было человека, до которого мне было бы столько дела, как до тебя.

— Да, именно так. Дел до меня у тебя было, и много. Но — только дел,— всё так же холодно ответил Шерлок.

— Да о чём ты говоришь, Шерлок? Пожалуйста, позволь мне тебя понять! — глаза Дары уже наполнились слезами.

— Понять? Дара, это я хотел бы тебя понять. Я всё пытаюсь, все эти годы, и я многое, уже очень многое понял благодаря тебе. Я понял такое, что даже теперь не могу ни с кем это обсудить, настолько всё это грандиозно. Но я не могу понять одного — кто ты? Женщина ли ты вообще или кто? Ты живая, чувствующая женщина или просто грандиозная интеллектуальная машина, помогающая открывать двери в иные измерения?

— Да боже мой, Шерлок, о чём ты? — от этой фразы Шерлока она уже не знала, что ей делать — смеяться или плакать.

— О чём я? О чём я, чёрт возьми? Да хотя бы вот о чём: помнишь тот день, когда ты без предупреждения заявилась в Лондон на Бейкер-стрит?

— Да, конечно. Ты вёл расследование дела Магнуссена.

— Чёрт с ним с Магнуссеном, Дара! Ты помнишь, что ты тогда сказала, когда пришла?

— Да. Я хотела остановиться в комнате Джона, чтобы быть поближе к тебе, и поинтересовалась, не помешает ли тебе это?

— Нет, не то. Не то!

— Ещё я заметила, что у тебя была в доме девушка, и я видела, что тебя это смущало, — перечисляла Дара.

— Меня — да. А вот тебе, Дара, это было абсолютно всё равно! — выпалил Холмс.

— Всё равно? С чего ты сделал такой вывод? — спросила она.

— С чего? С чего, чёрт возьми? С того, что ты абсолютно никак на это не среагировала. Ты даже бровью не повела! Ты забыла — я неплохо умею отслеживать человеческие эмоции, так вот на твоём лице тогда их не было ни одной.

— Шерлок, но ведь я уважаю твою свободу и твой выбор, — спокойно ответила Дара, — это лишь об этом. Если ты спросишь меня о том, что я чувствовала в тот момент, — продолжила она, — я скажу тебе, что мне было очень неприятно. Но я ничем не хочу ограничивать твою свободу. Даже невольной эмоцией. Если тебя волновало это, ты мог бы спросить меня — вот и всё. — Она на секунду замолчала и быстро добавила: — Да и та девушка ведь нужна была тебе для дела. Или ты бы предпочёл, чтоб я тогда устроила какую-то разборку по этому поводу?

Шерлок немного обалдел от сказанного ею, но, не успев до конца обдумать, выпалил:

— Я предпочёл бы. Предпочёл бы, чтобы ты устроила у меня разборку по поводу того, что у меня дома женщина. Я был бы счастлив, если бы это произошло. Даже если бы это завалило мне всё дело. Я бы предпочёл, чтобы ты тогда влепила мне пощёчину, хлопнула дверью, швырнула что-нибудь в стену, — он говорил, и это было впервые, когда его мысли не поспевали за его словами.

— Так вот в чём дело. Ты бы хотел, чтобы я ревновала тогда?

— Да. Как любая нормальная женщина, которой не всё равно. Но ты... ты была как машина… Ты даже не пожелала выслушать моих объяснений... Ты сказала тогда: «Это сейчас не имеет значения, Шерлок. Расскажи мне лучше о деле!», — он всё ещё не успевал думать за своими словами, и подсознательно понимал, что, скорее всего, он сейчас городит какую-то чушь, но остановиться уже не мог: — О, боже! Я идиот! Какой же я идиот! Ведь это оно, это именно оно! Так выглядит возмездие. Ведь это я, в чистом виде я, моё абсолютное отражение! Ведь это я так живу, это мои собственные слова! Это я — робот, интеллектуальная машина, полностью забывшая о чувствах! И вот — теперь я просто испытываю, каково это, на своей собственной шкуре! Всё верно, так и должно было произойти!

— И как тебе? — спросила Дара, выслушав эту драму.

— Это… это... мерзко... — Шерлок опустил голову.

В следующий момент вазочка, что находилась на журнальном столике подле Дары, внезапно с оглушительным звоном разбилась о стену в дюйме от головы Холмса.

— Скотина! Сволочь! Глумливый психопат! — глаза Дары, казалось, метали молнии. Она наступала на него, осыпая ругательствами. — Да ты хоть знаешь, что мне пришлось пережить из-за тебя? Ты идиот, одержимый своими дурацкими бесконечными расследованиями, идиот! — как и заказывал, две оплеухи Холмс тоже уже успел получить. Дара повалила его на кровать, запрыгнула сверху и придавила коленкой его грудь. Шерлок от неожиданности, кажется, забыл, как дышать. — А теперь послушай меня, скотина! Чего ты хочешь от меня? — Дара глубоко вздохнула, успокоилась, отпустила Шерлока и села напротив него. Дальше она продолжала уже спокойно, испытующе глядя ему в глаза: — Я скажу тебе, чего ты хочешь от меня, Шерлок: ты хочешь гарантий. Гарантий того, что я — твоя, лишь твоя женщина, и больше ничья. Ты хочешь, чтобы я была как одна из тех десятков или сотен девушек, что готовы отдаться тебе посреди улицы. И я скажу тебе, Шерлок: я могу дать тебе такие гарантии. Я могу. И более того — я чувствую, что очень бы хотела их дать. Тебе. Но, есть один момент. Если я это сделаю — я стану частью тебя. Единым целым с тобой. Твой путь и твоя жизнь станут моею. Я пойду за тобой туда, куда пойдёшь ты. Я упаду с тобой в пропасть, если упадёшь в неё ты. Ты уже не сможешь сказать мне: «Уйди, сейчас тебе стоит держаться от меня подальше». Ибо я не уйду. И я могу это сделать, всё это. Но Шерлок, пойми, у меня есть ещё одно дело. То, что я делаю, и оно тоже очень важно. Я должна его сделать. Сейчас, делая это дело, я гораздо более эффективна, чем если я соединюсь с тобой… таким.. Я через него, через своё дело, могу принести гораздо больше пользы. С тобой же... сейчас я ощущаю, что я быстро погибну, исчезну, испарюсь. Вся до капли. Та жизнь, которую ты сейчас ведёшь… она разрушительна, очень разрушительна для тебя. Я не знаю, зачем ты разрушаешь себя, зачем тебе это нужно. И я не знаю, как это изменить. А я, если я соединюсь с тобой — я приму и твоё разрушение. А я... я не готова, я ещё не хочу разрушиться... мне нужно успеть сделать... — Дара печально склонила голову, последние слова она почти прошептала.

Её слова ножом полоснули его по сердцу.

— Я идиот. Тупорылый идиот, — медленно проговорил он. — Эгоистичная свинья. Боже! Я же просто... просто хотел завладеть тобой, заполучить тебя! Я же ни черта не подумал о тебе! Что я за идиот! Я думал только о себе! Хотел гарантий… да… Но что бы я сам мог предложить тебе в ответ? Ну конечно... Ты лишь оберегала себя… Прости меня, Дара! Как мне заслужить твоё прощение?

Дара подошла к нему и нежно коснулась его рукой.

— Ты просто... ты просто не делай больше такого с собой... — её глаза были полны слёз. Чуть дрожащей рукой она нежно гладила его по щеке.

— О, Дара, милая моя Дара, — он сгрёб её в объятья и крепко прижал к себе. — Ты больше не будешь, никогда не будешь плакать из-за меня, клянусь!

А она уже не могла сдержаться, и рыдала, прижавшись к его груди. А он успокаивал её, мягко гладя по волосам.

«Нет, она не машина, не бездушная интеллектуальная машина с космическим сознанием. Она обычная, обычная живая женщина. Которая умеет давать оплеухи и бить посуду, бессильно плакать на чьей-то груди, и у которой очень острые коленки», — так думал Холмс, засыпая в эту ночь, и что-то светлое и радостное вновь начинало распускаться в его груди, а на его губах играла улыбка.

На следующий день Дара пришла с сумками различных трав, и принялась за лечение Холмса. Она вновь лечила его своими руками, сама готовила ему еду и заваривала чаи. День за днём Холмс чувствовал, как его состояние улучшается не по дням, а по часам.

* * *

— О, мамочка, спасибо огромное, это была замечательная вкуснятина! — сказала Дара, на ходу доедая приготовленный её мамой обед. В этот раз она остановилась в Лондоне у своих родителей.

— Куда ты опять убегаешь, Дара? Ты каждый день куда-то уезжаешь почти до самого вечера! — волнуясь, расспрашивала её мама.

— Да, прости, но у меня один друг лежит в больнице. Я езжу ему помогать, — рассказала Дара.

— О, что-то серьёзное? — обеспокоенно спросила мама.

— Да. Он был при смерти, — печально пожала плечами Дара.

— Обоже, он молодой? — испуганно вскинула брови мама.

— Да, немногим старше меня, — кивнула Дара.

— Кто это? Мы его знаем? — спросила мама.

— Эм-м… Не то, чтобы... Но скорее всего знаете. Его часто показывают по ТВ, — предположила Дара.

— По ТВ? Кто он?

— Шерлок Холмс, — ответила Дара.

— Что? Этот скандальный сыщик Шерлок Холмс? Откуда ты его знаешь? — изумлённо воскликнула мать Дары.

— Он заезжал как-то в Овечки... — просто ответила Дара.

— В Овечки? Что ему было делать в Овечках? — покрутила головой её мама.

— Ну, он там был проездом, и у них сломалась машина. Я немного помогла им и приютила на ночь. С тех пор мы общаемся, — рассказала Дара.

— У тебя в твоих Овечках просто центр мира какой-то! Кто туда к тебе только не съезжается! — закатила глаза мама.

— Я же говорила, мама, ты очень недооцениваешь свои Овечки! — рассмеялась Дара.

— Но погоди, он же сейчас лечится от наркозависимости! — с беспокойством сказала мама.

— И это тоже, в том числе, — подтвердила Дара.

— Что тебя связывает с ним, с этим психопатом и наркоманом? — нахмурила брови мама.

— Мама, он ещё гениальный сыщик, ты забыла? — напомнила Дара.

— Да что только о нём не рассказывают в новостях! — Дара заметила, что в голове у её мамы завертелся клубок мыслей, одна хуже другой.

— Ладно, мамуль, я побежала! Ещё раз спасибо за обед! — поцеловала она её и снова уехала к Шерлоку.

* * *

Дара встретила Шерлока на скамейке в больничном дворе.

— Я сегодня рассказала о тебе своим родителям, — сообщила она.

— Что? Зачем? — изумился он.

— Ну, они спросили меня, где я пропадаю целыми днями, пришлось им рассказать…

— И как им такая новость? — осведомился Шерлок.

— Гмм, ну они довольно консервативны и явно не являются твоими поклонниками… — протянула Дара.

Дара и Шерлок переглянулись и рассмеялись.

— Ну что ты смеёшься, Шерлок? А как бы ты отнёсся к тому, если бы твоя дочь связалась со скандальным психопатом и наркошей? Их вполне можно понять, — оправдывала Дара своих родителей.

— Да, чёрт, Дара, ты права, сто раз права.

Вдруг он поднялся и встал напротив неё.

— Послушай, Дара. Я вообще-то не очень готов... но... Я хочу сказать тебе, Дара: выходи за меня замуж!

Шерлок произносил всё это, и ещё сам толком не понимал, что он делает. Одно он знал точно — он очень хотел этого, очень хотел всё это сказать. Он столько думал о Даре и очень хорошо для себя понимал, что она — это лучшее, что могло случиться с ним в жизни. Так хорошо, как с ней, ему не было нигде и ни с кем. Она была такой простой и понятной, с ней было так легко и светло, от неё ощущалось столько тепла и надёжности. Он знал, что никогда в жизни не встретит женщину, с которой ему будет более хорошо, чем с ней. А ещё с ней он ощущал полную свободу. Свободу быть самим собой. Это был порыв, порыв. Но он давно зрел в нём. И вот он решил более не сдерживать его. Пусть будет так! Он чувствовал, как из его груди лучится мощный поток волнующего жара, и это было прекрасно! К чёрту всё, логические схемы, замыслы, эти расследования! Он — в первую очередь человек, и нужно думать об этом. Так пусть и у него, наконец, будет всё, как у людей, у всех обычных людей. Просто любить, просто чувствовать, просто наслаждаться этим чувством!

Дара смотрела на Шерлока. Он стоял перед ней, сияющий, как апрельское солнце и с улыбкой от уха до уха. В его голове читался ноль мыслей. Она невольно хихикнула. «Ну нет, дружочек, так не пойдёт, — подумала она. — Младенцев мне и в моих полях хватает. А тебе не для того дан твой мощный интеллект, чтобы ты вот так просто походя забывал о его существовании. Да, у тебя напрочь отсутствует контакт между твоей мощной соображалкой и прочими органами чувств, но пришло время эти контакты наладить».

— А каков твой план, Шерлок? — спросила она.

— План? — переспросил он.

— Да, план. Ты научился строить свою жизнь сам, — начала говорить она. — Ты больше не пешка. Ты научился планировать и вести свою жизнь так, как желаешь именно ты. Но теперь тебе придётся подумать о нас двоих. Каков твой план? Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж — и? Что дальше? Что ты планируешь через пять лет, через десять, пятнадцать, двадцать пять, сто, сто пятьдесят? Нет уж, ты всё-таки подготовься.

Шерлок прикрыл глаза:

— Слушай, ты когда-нибудь вообще общаешься так, чтоб каждая твоя фраза не заставляла мозг собеседника вскипать?

— Да, я могу. Но не жди, что я буду так общаться с тобой! — засмеялась она.

Они вернулись в палату, и Дара преступила к своим процедурам.

— Ты в курсе, что мой лечащий врач в шоке? — спросил Шерлок. — Он предсказывал мне, что я выйду из больницы не раньше, чем через пару-тройку месяцев, но теперь он говорит, что если так пойдёт дальше, они смогут отпустить меня через несколько дней. Как ты это делаешь?

— Шерлок, это делаю не я, это делаешь ты. Я лишь немного тебе помогаю. Если бы ты не делал этого сам — у меня бы ничего не получилось, — объяснила Дара.

— Но всё происходит без лекарств, операций, травм. Это выглядит как чудо!

— Это не чудо, Шерлок. Люди вообще могут отлично обходиться без лекарств и врачей и совсем не болеть.

— Стоп-стоп-стоп, вот только Ватсону про это не говори. Его мозг не настолько лояльно воспринимает информацию, как мой! — засмеялся Шерлок.

После этой встречи Дара вновь внезапно исчезла. Это было довольно странно, она не прощалась и не говорила о том, что собирается куда-то уехать, но она просто испарилась. Шерлок был в недоумении. Что произошло, почему она исчезла? Это из-за предложения, которое он сделал? Она не ответила на него. Но она и не отвергла. Что это опять за шутки? Она оставила его подумать, подумать о плане, о котором она говорила? Он был обеспокоен.

Выйдя из больницы, Дара на метро отправилась на Бейкер-стрит. Шерлок попросил её забрать кое-что для него из квартиры, и она направлялась к нему домой. Заодно она решила немного прогуляться по центру Лондона и посмотреть, как он изменился за время её отсутствия. Но у неё возникло ощущение, что кто-то неотрывно следит за ней. Вскоре около неё остановилась шикарная чёрная машина. Дверь приоткрылась, и её окликнули:

— Мисс Дара Олсон, я полагаю?

Дара остановилась. Это был Майкрофт Холмс. Она немало знала о нём по рассказам Ватсона, и сейчас без труда узнала его. Она сделала по направлению к нему несколько шагов и остановилась. Сделав паузу и внимательно рассмотрев его, она осведомилась:

— Вы брат Шерлока Холмса, Майкрофт?

— Вы догадливы, — ответил Майкрофт. С другой стороны из машины вышел высокий мощный мужчина и приблизился к Даре. «Это ещё что за шуточки?» — подумала она. Неприятный холодок пробежал по её спине.

— Мисс Олсон, я бы хотел познакомиться с вами поближе, поболтать кое о чём, — небрежно проговорил Майкрофт, кивая ей в направлении к сиденью машины.

Дара окинула взглядом приблизившегося к ней верзилу и сидящего в машине Майкрофта. Всё это было отвратительно.

— Возможно, мы договоримся с вами о встрече? — предложила она, не сходя со своего места.

— Мисс Олсон, вы, вероятно, знаете, что я очень занятой человек. Мне было бы удобно, если бы мы провели эту встречу сейчас. Пожалуйста, садитесь в машину, по дороге и начнём, — немного раздражённо проговорил Майкрофт.

«Что это за фокусы? — подумала Дара. — Ну и манеры у вас, мистер Майкрофт Холмс. Запихивать девушек в авто посреди улицы». Ехать с Майкрофтом ей сейчас никуда не хотелось.

— Я понимаю вас, мистер Холмс, — ответила она. — Но я вынуждена отказаться. Мне неприятна эта ситуация. Мне непонятны ваши цели и намерения, куда вы хотите меня отвезти и о чём поговорить. И не лучшая идея для девушки садиться в машину к незнакомому мужчине, да к тому же ещё и не одному, — сказала она, кинув взгляд на верзилу. — Надеюсь, вы меня поймёте, мистер Холмс.

Майкрофт, казалось, вскипел от её слов.

— Простите, мисс Олсон, но я не привык, чтобы мне отказывали, — сказал он и кивнул верзиле.

Дара сделала глубокий вдох. Время будто замедлилось. Мужчина стоял перед ней. Она видела, как он сделал движение корпусом по направлению к ней. Он был высок, значительно выше неё. Но вот его голова наклоняется, оказывается всё ближе к ней. Дара, будто присоединяясь к его движению и продолжая его, сделала разворот, подняв кверху локоть, и направила его движение точно ему в челюсть. Она почувствовала сильный удар и как что-то хрустнуло. Верзила падал на землю. Дара же, завершив вращение, проводила его взглядом, перевела взгляд на Майкрофта и со всех ног бросилась бежать. Она тут же свернула в ближайший переулок. Вперёд, затем направо, к забору. Мусорный ящик, опора, зацепка — вот она уже наверху. Перемахнув на другую сторону, она зацепилась руками, повисла и спрыгнула вниз. Вперёд, в задний двор, вверх по пожарной лестнице и через окно в подъезд. Несколько пролётов вверх — и она уже у чердачного люка. Как непредусмотрительно для жильцов не запирать его в наш богатый на террористов век, но для Дары это было очень кстати. Она быстро вылезла на крышу и подбежала к её краю. Машина Майкрофта стояла внизу, погони не было. Сам Майкрофт этим заниматься бы не стал, а верзиле было уже не до того. Он корчился от боли и держался за челюсть. Майкрофт кому-то звонил. Дара набрала его номер.

— Мистер Холмс, прошу вас, не стоит вызывать подкрепление и устраивать беготню, — сказала она ему. — Я не ваш брат, мне это совершенно не интересно. Мы же можем просто поговорить, как цивилизованные люди? К чему весь этот цирк?

— Мисс Олсон? Где вы? — прокричал в трубку Майкрофт.

— Мистер Холмс, вы можете сейчас быстренько включить свои радары, засечь мой телефон и выслать подкрепление, а потом я брошу свой телефон под колёса машин и исчезну, и мы все будем долго носиться друг за другом по улицам Лондона. К чему эти сложности, порча имущества и пустая трата сил?

— Чего вы хотите? — спросил Майкрофт.

— Давайте встретимся на Бейкер-стрит, скажем через два часа? Я буду ждать вас там, Майкрофт, обещаю, — ответила Дара. — Только приходите без ваших верзил и прочих штучек. Мы можем просто поговорить, уверяю вас!

Майкрофт бесился. Что за бред, эта девчонка диктует ему свои условия? У него всё было рассчитано. Он должен был взять её в машину, отвезти к себе, провести её вербовку и выдать инструкции, чтобы она уже завтра же приступила к их выполнению. А она тут вытворяет какие-то кульбиты, да ещё и теперь сама диктует, что ему делать! Почему опять какие-то сложности? У него всегда всё рассчитано и работает, как часы. Только Шерлок и всякие прочие психопаты иногда сбивают его планы своими выходками. Он никак не рассчитывал на то, что деревенская девчонка устроит ему нечто подобное. Встретиться на Бейкер-стрит и поговорить, что это ещё за сантименты? Но дело не требовало отлагательств, и он решил согласиться. Пусть будет, как она говорит. Тратить время на беготню было правда неуместно, а она определённо не собиралась просто так ему даваться. И, кажется, она знала в этом толк. То, как она вырубила его агента, заставило Майкрофта сильно напрячься. «Я же знаю о ней всё вдоль и поперёк, что я мог упустить? Что это ещё за шутки? Нужно быть аккуратным с ней. Сделаю, как она хочет и выну из неё всё нутро».

— Хорошо, мисс Олсон, будь по вашему, — скрипнув зубами, ответил Майкрофт.

Дара молчала в трубку.

— Да, я приду один. Мы просто поговорим. Обещаю вам, — добавил он.

— Отлично, мистер Холмс, до встречи! — попрощалась с ним Дара.

Дара проводила взглядом отъезжающую машину и уселась на крыше. Ей нужно было подумать.

«Итак, Майкрофт Холмс, кто же ты? Чего ты хочешь от меня и как с тобой поступить?

Майкрофт Холмс — олицетворение системы, её оплот и гарант порядка. Ты хочешь всё держать в своих руках, всё контролировать. Что? Ага! Брат. Твой брат — это главный разрушитель твоего контроля над всем и вся, нарушитель твоего образцового порядка. Ты столько лет пытаешься приручить его, взять в узду, но всё бесполезно. Он слишком непредсказуем, невозможен. И ты ищешь любые рычаги, чтобы обуздать его. Теперь ты нашёл меня. Я тебе нужна как такой рычаг. Категорично. Хочешь поиграть со мной? Что ж, давай поиграем. В вашей семье это так принято. Ну что ж, только потом не жалуйся на последствия этой игры».

Дара понимала, что Майкрофт Холмс крепко теперь приклеился к ней. Он не отпустит Шерлока спокойно, он не даст жизни ни ему, ни ей. Если хочешь быть с Шерлоком, нужно научиться быть и с его братом. «Что ж, значит, будем драться до конца. Тебе придётся умерить свои аппетиты, оплот системы. Другого варианта у нас нет».

Ровно через два часа Майкрофт Холмс вошёл в квартиру на Бейкер-стрит 221В. Дара сидела в кресле к нему спиной. Ей было весело.

— Ну вот, это же было совсем несложно, мистер Майкрофт Холмс, ведь правда? И так гораздо приятнее! — рассмеялась она, разворачиваясь и приветствуя его.

— Вы видели, мисс Олсон, я отпустил машину и со мной никого нет, — ответил на её приветствие Майкрофт.

— Да, я буду вам вполне верить, что бы вы там на самом деле ни сделали, — сообщила ему Дара, предлагая жестом занять кресло напротив.

Майкрофт прошёл в комнату и, недовольно поморщившись, уселся. Он некоторое время молчал, рассматривая молодую женщину. Сколько ей было лет? Под сорок. Но выглядела она и правда не старше тридцати. Свежая гладкая кожа, молодой весёлый взгляд, по-девически пухлые щёки и губы, шелковистые волосы, добрые задорные искорки в глазах. Дара тоже внимательно рассматривала Майкрофта.

— Итак, о чём вы хотели со мной поговорить? — с улыбкой осведомилась она.

— Вы сломали челюсть моему агенту, — начал Майкрофт.

— Я сожалею, Майкрофт. Но он явно покушался на мою свободу и собирался проявить насилие, ведь это так? — печально опустив голову, спросила Дара.

— К чёрту причины, меня интересует то, как вы это сделали. Я просмотрел запись на камерах видеонаблюдения. Вы двигались с такой скоростью, с которой это могут делать только профессионалы. Вы вырубили профессионального агента спецслужбы, а мы не держим плохих агентов. Где вы научились так драться? — Майкрофт испытующе смотрел на Дару.

— Я нигде не училась драться специально, — пожала плечами Дара.— Да и вообще драться не училась. Как-то было некогда. Да и не зачем.

Она отвечала с такой простотой и искренностью, что Майкрофт просто входил в ступор. Слушая её, нельзя было ни на минуту усомниться в том, что она говорит правду.

— Хорошо. Где тогда вы научились так двигаться? — спросил он по-другому.

Дара несколько смущённо опустила глаза и негромко ответила:

— Наверное, у козочки…

— Что-о-о? — выпучив глаза, обалдел Майкрофт.

— Ну, у козочки. У Нюши… — пояснила Дара и начала увлечённо рассказывать: — Понимаете, Майкрофт, у моей соседки, в деревне, есть коза. Ну и вот, она очень драчливая, никого к себе не подпускает. А я хотела научиться её доить, и мне нужно было как-то с нею сладить. И вот это было очень интересно! Вы когда-нибудь видели, как лягаются животные? Они же быстры, как ветер! Вот ты ещё только подумал о том, чтобы подойти к ней, а она уже всё поняла, развернулась и дала тебе копытом под дых. Это очень грациозно и мощно! Я любовалась ею, несмотря на то, что она меня порой здорово поколачивала. А потом я научилась двигаться, как она, и даже быстрее неё. Предугадывать её движения, будто танцевать с ней. Мы с ней здорово соревновались. А потом подружились.

Майкрофт слушал этот странный монолог, а его глаза лезли всё выше и выше на лоб. Танцевать с козой? Почему здесь на Бейкер-стрит ещё до сих пор не открыли дурдом! Он закашлялся, встал с кресла и походил по комнате. Потом остановился и продолжительно посмотрел на Дару. Мысли в его голове будто замерли.

Ладно, чёрт с ней с козой. Надо прощупать почву насчёт брата.

— Мисс Олсон, вообще-то я пришёл к вам по другому вопросу, — начал он. — Мне стало известно, что вы имеете некоторое влияние на моего брата, Шерлока.

— Влияние? — переспросила Дара. — Я бы так не сказала, мистер Холмс, — покачала головой она. — Я как раз ощущаю то, что имею очень мало влияния на него.

— И, тем не менее, мне стало известно, — продолжил Майкрофт, — что мой брат сделал вам предложение, мисс Олсон. А это говорит об очень большом влиянии на него. Это вообще нечто из ряда вон выходящее!

— Все когда-нибудь женятся и создают семьи, Майкрофт. Что в этом такого из ряда вон выходящего? — спросила Дара.

Майкрофт как-то недовольно передёрнулся и продолжил.

— Не суть важно, мисс Олсон. Я не об этом хотел поговорить. Я хотел сообщить вам о том, что мой брат имеет важное отношение к госбезопасности Британии, понимаете, о чём я? — сказал он, многозначительно глядя на неё.

— А сам Шерлок в курсе того, что вы сейчас говорите? — вдруг спросила Дара.

Майкрофт вскочил, как ужаленный. «Что она себе позволяет, эта девчонка?!»

— Мисс Олсон, вы не понимаете, о чём говорите! Это не тема для шуток! — грозно проговорил он.

Дара в ответ задумчиво опустила глаза и сложила ладони у лица, слегка похлопывая пальцами друг о друга. Потом тоже резко встала, прошлась по комнате и остановилась напротив Майкрофта.

— Так, давайте сразу к делу, мистер Майкрофт, ускорим процесс, не тратя на расшаркивания много времени, — быстро заговорила она. — Вы пришли ко мне, чтобы завербовать меня следить за Шерлоком и оказывать на него влияние, чтобы он плясал под вашу дудку? Или что-то ещё требуется? Что? Вы хотите предложить мне работу в правительстве Британии, чтобы я была у вас под боком, а Шерлок — под боком у меня? Каков ваш план, Майкрофт?

Майкрофт спокойно выслушал эту тираду. Он несколько напрягся от того, что она абсолютно точно озвучила его план, но, в общем, он был готов к тому, что Дара, видимо, уже проинформирована о его манере действий. Он обстоятельно ответил:

— Мисс Олсон, я предлагаю вам не просто работу в Британском правительстве. Я предлагаю вам всё, что вы захотите. Я готов выслушать ваши условия. Чего вы желаете?

Дара запрыгнула в кресло с ногами и уселась на его спинку.

— Увы, всё британское правительство не в силах выполнить моё желание, — сказала она.

Во взоре Майкрофта проскользнула грустинка.

— Я предлагаю вам реальные серьёзные вещи, мисс Олсон. Не переводите всё в пустые сантименты, — ответил он, предугадывая её ответ.

Дара посмотрела на Майкрофта каким-то немного мутным взглядом, затем соскользнула со спинки кресла вниз, удобно уселась и прикрыла глаза.

Майкрофт непонимающе смотрел на неё.

— Мисс Олсон! — громко окликнул он её.

Дара вздрогнула и открыла глаза.

— Простите, я, кажется, начала засыпать, — ответила она. — Жутко хочется спать, мистер Холмс, ничего не могу с собой поделать.

— Прекратите этот фарс! — Майкрофт звонко хлопнул ладонью по журнальному столику. — У нас серьёзный разговор, я не для этого приехал на Бейкер-стрит по вашей просьбе, чтоб смотреть на этот цирк!

— Простите, Майкрофт, но из нас двоих уж точно не я устраиваю здесь цирк, — невозмутимо ответила Дара.

Майкрофт нервно прохаживался по комнате. «Что за чёрт, что ещё за очередная головная боль? — негодовал он. — Она решила начать выводить меня из себя вдобавок к Шерлоку? Она даже делает это точь-в-точь, как он. Уж не он ли её специально натаскал для этого, чтоб ещё больше злить меня? Очередная выходка Шерлока?»

Дара внимательно смотрела за ним.

— Послушайте, Майкрофт, — начала она. — А чего вы, собственно, так сильно переживаете? Ну, женится Шерлок, ну захочет, надеюсь, уехать ко мне в деревушку, что за проблема? Все когда-нибудь женятся, уходят на покой. Почему не сейчас? Почему бы вам не отпустить брата с миром? Я позабочусь о его здоровье, он отучится от наркотиков, будет жить на свежем воздухе, питаться натуральными продуктами, разве это не замечательно? Вы ведь очень хотите ему счастья, так почему вас это так смущает?

— Деревня и Шерлок? Ха-ха-ха, — рассмеялся Майкрофт. — Я умоляю вас, Дара, не заблуждайтесь! Это несовместимо. Шерлок сбежит оттуда через несколько дней. Ему нужен Лондон, его ритм, его работа. Я просто хочу её упорядочить. Он всё равно будет здесь и ошиваться будет вокруг да около этого котла. Но я именно и забочусь о его счастье. Я хочу найти для него действительно достойное ему применение. А он упорствует. Просто выпендривается. Он любит это. Устраивать такой вот выпендрёж. Это такое развлечение для него. Но вы, вы — могли бы на него повлиять! Могли бы помочь ему остепениться.

— Чтобы он стал таким, как вы? — спросила Дара.

Майкрофт на минуту замер. Её вопрос почему-то поставил его в тупик.

Дара внимательно посмотрела на него и заговорила:

— Вам нужен преемник. Преемник, достойный преемник. Чтобы всё то, что вы сейчас делаете, не пошло прахом. В своё время вы стали таким преемником у своего отца. Вы стали точной его копией. Вы взяли в свои руки всё то, чем управлял он. И очень успешно справились. Даже превзошли его. Вы блистательны. Но вы не вечны. Вы чувствуете, что начали двигаться к закату. Но вокруг вас нет никого, хотя бы сколь-нибудь примерно равного вам по достоинству и интеллекту, чтобы заменить вас потом. И вы понимаете, что, как только вы уйдёте, всё, что вы создали, всё, что вы делаете — разлетится на части, деградирует, обнулится. И вам невыносимо это. Если исчезнет то, что вы делаете — исчезнете и вы. От вас ничего не останется, пустое место. Вы пропадёте, сгинете, никто и не вспомнит о вас. И потому вы цепляетесь за брата. Вы относитесь к нему не как к брату, а как к сыну. Пытаетесь воспитывать его так, как отец воспитывал вас. Но у вас не получается. У отца не получилось, и у вас не получается. И вы беситесь от этого. Потому, что если не Шерлок — то больше и никто. Никто, Майкрофт. Больше никого не остаётся. И не останется. Вы — не можете иметь детей. Здоровых детей. Не то, чтобы как-то равных вам по интеллекту, а просто — здоровых. И вы знаете это.

У Майкрофта перехватило дыхание и болезненным спазмом сжалось сердце. Он схватился за кресло, потом за стол и неотрывно смотрел на Дару. Казалось, он сейчас кинется душить её.

Даре же стало очень жалко его. Она раскаивалась в том, что была так жестка. Она быстро поднялась и пошла налить ему стакан воды. Это её движение немного отрезвило Майкрофта и он постепенно стал брать себя в руки. Всё ещё держась за спинку кресла, он пытался отдышаться. Дара с виноватым видом подошла к нему и сказала:

— Майкрофт, простите меня, пожалуйста. Я … наговорила лишнего, я понимаю это. Прошу вас, присядьте, пожалуйста, садитесь в кресло.

Майкрофт, как заворожённый, неловко опустился в кресло. Дара стояла подле. Она подождала, когда он отдышится и протянула ему стакан воды.

— Вот, выпейте, это вас немного успокоит, — сказала она.

Майкрофт посмотрел на ней и взял стакан. Он не спеша пил воду, и она действительно успокаивала его. Он сидел в полном молчании. Дара отошла вглубь комнаты и смотрела на него издалека. Потом она подошла, забрала у него из рук пустой стакан, притронулась к его плечу и сочувствующе пожала его.

Наконец, Майкрофт стал готов разговаривать.

— Откуда вам это известно? Про детей… Об этом никто не знает, — спросил он.

— Я сама это поняла. Посмотрев на вас, пообщавшись с вами, — ответила она.

Майкрофт повернул к ней голову и его будто обожгло. «Вот о чём говорил Шерлок. Он говорил, что она его очень впечатлила, а я не слушал. Не верил. Вот, что он имел ввиду». Майкрофту было не по себе под её взглядом. Казалось, он просвечивал его насквозь со всеми его внутренностями. Что она там видит, куда смотрит? Майкрофту казалось, что его рассудок начинает мутиться.

Дара праздновала победу. Система в лице Майкрофта безоружно лежала у её ног.

— Ещё не поздно всё исправить, Майкрофт, — сказала она. — Ещё есть шанс. Ваш род не прервётся. Ваши потомки могут быть счастливы. Просто… не пытайтесь сломать их под себя. Не губите их, дайте им волю.

— Если всем давать волю, то всё рухнет. Придёт в хаос. Если все будут жить так, как живёт Шерлок — что останется? Камня на камне не останется! Я обеспечиваю порядок и стабильность в работе системы. Иногда мне кажется, что она держится на одном мне. Уйду я, и рухнет всё, — горестно сказал он.

— А сейчас, вы считаете, всё работает прекрасно? — поинтересовалась Дара. — Порядок? Стабильность? Не смешите меня, Майкрофт. Вот я стою у окна, и что я вижу? Дом напротив будто после атомной войны. Что там было? Взрыв? В мирное время взрыв в жилом здании посреди большого города? Ни черта вы не держите под контролем, Майкрофт! Всё уже давно летит в тартарары! Ваши взрывы и террористы не кончаются, убийства, шантажисты, смерти, маньяки, полиция, которая не может со всем этим справиться. И Шерлок, который бегает по Лондону и пытается заштопывать ваши дыры. Не тешьте, не тешьте себя напрасными иллюзиями, Майкрофт!

Дара продолжала:

— Зачем вы всё это делаете, Майкрофт? Ваша работа, ваша система? Ради простых людей? Да вам плевать на них, они гибнут тысячами, сотнями тысяч, миллионами! От войн, болезней, нехватки ресурсов, наркотиков, алкоголя. Вы ничего не контролируете. Вы просто заигрались в игру. И она пуста. И она очень скоро закончится.

Майкрофт смотрел на Дару, и в нём поднимался гнев. «Закончится, говоришь? Это уж не твоё дело. Но тебя я точно прикончу, гнида!»

— Вам не стоит бояться, Майкрофт. Вашу тайну я не расскажу никому, — сказала Дара. — Это ваше дело и ваша жизнь, меня она не касается.

Майкрофт молча встал и прохаживался по комнате. Он раздумывал, как поступить с Дарой.

— Размышляете, в какую бы темницу меня припрятать, Майкрофт? — осведомилась Дара.

— Скажите, Дара, вы читаете все мысли людей или только выборочно? — спросил он.

Дара почему-то начала смеяться.

Майкрофт свирепел.

— Кто ты такая, мисс Олсон? Думаешь, я не имел дело с такими, как ты? Думаешь, я не знаю, что с вами делать? Вы читаете мысли, пытаетесь взорвать порядок, держите себя надменно, выскакиваете, как черти из табакерки.. Но я прижимал и буду прижимать вас к ногтю! Знаете, сколько у меня таких, как вы, сидит в застенках? И ничего, сидят, помалкивают, ещё и прислуживают многие! Я вам предлагаю работать открыто. Официально. На меня, на правительство. И платить за это отличные гонорары. Такие, о которых можно только мечтать. Что скажете, ну?

— Угрожаете мне, Майкрофт? — спокойно спросила Дара.

— Угрозы? Какие угрозы, мисс Олсон. Никаких угроз. Просто объясняю, как работает система. Моя система. Которой я управляю, — сказал он, отходя от неё.

Дара сидела, с ногами забравшись на подоконник. Она смотрела на Майкрофта и понимала, что обречена. Он уже принял решение. Ну, так, значит, нужно дожать финал до конца!

Она спустила ноги и соскользнула с подоконника на пол и улеглась на него, скрестив руки, будто она была в смирительной рубашке. На её лице блуждала немного сумасшедшая улыбка.

Майкрофт с удивлением уставился на неё.

— Ну, так, схвати меня, система! — прикрывая глаза, будто от удовольствия, проговорила она. — Думаешь, я буду убегать, отбиваться? — вдруг испуганно выпучив глаза и резко меняя интонацию, воскликнула Дара, и насмешливо продолжила: — Не-ет, мне это не нужно, — она поднялась и подошла вплотную к Майкрофту, заглядывая к нему в лицо немного безумным взглядом. — Мне не нужно, ничего не нужно из того, что нужно вам! А знаешь, почему? Потому, что это всё бессмысленно. Потому, что ты и так знаешь, что проиграл, — проговорила она коварно, по-кошачьи опускаясь опять на пол. — Вот оно, моё тело, — растопырив руки, сказала она, — возьми его, пригвозди, распни, свяжи. И что? Ты выиграл? Не-ет. Ты будешь продолжать бояться, вечно бояться меня. — Дара поднялась и описывала вокруг Майкрофта круги. — Бояться, что я сбегу, бояться того, что я скажу тебе! А я могу сказать, могу! Ты думаешь, что ты на свободе? Ты связан! Своими бесконечными страхами, опасениями и обязанностями. Тебе от них никуда не деться, никуда не деться от себя самого! Ты можешь бить меня, истязать, хоть убить. Но это — ни-че-го не решит. А знаешь, почему? — она легко запрыгнула на спинку кресла и уселась, поджав ноги. — Потому, что я не боюсь. А ты боишься. Ты ведь всегда завидовал им, правда? Этим своим маньякам. Они не боятся ничего, даже боли. Не бояться — это хорошо! Это очень-очень хорошо! Но ты этого не умеешь. Поэтому ты всегда в клетке. В своей убогой дурацкой клетке, Майкрофт Холмс! И ты смешон и жалок в ней. А они — эти безобразные и сумасшедшие маньяки, торжествуют! Смотрят на тебя из-за своих решёток и торжествуют. Потому, что раз ты запер их, значит — они победили тебя. Ты не можешь справиться с ними. А теперь вяжи меня, и покончим с этим, — сказала Дара, соскочив с кресла и протягивая ему обе свои руки.

— Я правильно понимаю, что вы добровольно соглашаетесь поехать со мной, Мисс Дара Олсон? — спросил Майкрофт, изо всех сил стараясь держаться спокойно.

— Да, ненавижу дурацкую беготню, — беспечно проговорила Дара. — Я, всё же, леди. И меня утомляет ломать челюсти всяким верзилам и состязаться с ними в скорости. Ну же, зовите их.

Майкрофт непонимающе смотрел на неё. Что-то странное было в её словах… что-то, что очень обеспокоило его… То, как она вдруг стала себя вести, это было совершенно непохоже на неё. Она не была такой, это была не она. Что за дурацкий спектакль с пафосными речами? Это было так похоже на… «Ты будешь продолжать бояться, вечно бояться меня. Бояться, что я сбегу, бояться того, что я скажу тебе!» — эти слова, как молния, прожгли его. «Неужели? Неужели это она? Она встречалась с ней, она как-то добралась до неё, это она внушила ей всё это, этой дурацкой девчонке Даре! Дара не могла ни до чего этого додуматься сама. Это всё подстроено, это спектакль, спектакль, устроенный Эвер!» Майкрофт срочно вызвал охрану. Они надели на Дару наручники и увезли.

— Доставьте её в Шерринфорд! — распорядился Майкрофт.

* * *

Такой финал был полной неожиданностью для Майкрофта. Это был уже второй тревожный звоночек из Шерринфорда. У него было неспокойно на душе. Хоть ему и докладывали, что в Шерринфорде всё спокойно, но что-то заставляло его сомневаться в этом. И теперь эта выходка Дары. Неужели? Неужели Эвер нашла способ, как распространять своё влияние за стены Шерринфорда? Но как?! Как она это сделала?! Необходимо было всё тщательно выяснить. Для начала нужно было вывести Дару Олсон из игры. У Майкрофта было много обкатанных схем, как делать это с людьми. Но её будет искать Шерлок. Нужно придумать что-то понадёжнее. Итак, что там есть на Дару? Её родители. Какая их боевая точка? Несложившаяся карьера их старшей дочери. На этом нужно сыграть. Дара скажет им, что ей предложили очень хорошую должность в британском правительстве, и то, что она вынуждена была уехать в длительную командировку. Спектакль для её родителей Майкрофт по этому поводу обеспечит, они будут впечатлены успехами дочери. И они сами расскажут обо всём Шерлоку. Какая болевая точка Шерлока? Его сомнения по поводу того, что Дара его любит. Так пусть узнает, что его мисс предпочла ему подвернувшуюся ей важную работу. Это в духе Шерлока. Он помолвлен со своей работой. Вот теперь он увидит, как это происходит наоборот. Идеально! Это вырубит его напрочь, он откажется от любых попыток найти её. И родители будут довольны, не станут поднимать шум. Майкрофт был доволен собой

* * *

Итак, Дара оказалась в камере Шерринофрда. Она сидела на кровати и раздумывала, что ей делать дальше. Место было не из приятных, и она понимала, что ожидать можно было всего, чего угодно. Она точно знала одно — ей удалось основательно напугать Майкрофта. То, что она прочла в его глазах после своего спектакля, было очень значительным. Значит, она попала в самую точку. Что-то произойдёт, нужно быть готовой ко всему. Она втянулась в игру. Это было глупо, примитивно, но она действовала по велению своего сердца. Каждый шаг, каждую минуту. Значит, всё правильно, значит, она сейчас там, где нужно. И значит, она выиграет эту игру. Она ждала. Так прошло много дней.

* * *

— Что он сказал? — расхаживая по камере, удивлённо спрашивала Эвер.

— Он утверждает, что вы запрограммировали эту девушку, что она приехала к нему по вашему указанию, — докладывал Эвер начальник тюрьмы Шерринфорд. — Он приказал не спускать с неё глаз также, как и с вас.

— Какой бред, он что там, совсем свихнулся, братец? Или это у него от страха крыша поехала? Это, однако, весело. Приведите её ко мне, я хочу полюбопытствовать! — воскликнула Эвер.

Дверь камеры Дары отворилась и ей приказали идти. Дара шла по длинным коридорам Шерринфорда мимо камер с десятками заключённых. Они смотрели на неё своими безумными глазами, некоторые что-то кричали или мычали вослед. Её подвели к красивой просторной камере, одна из стен которой отсутствовала. В ней находилась женщина. Даре приказали пройти. Две женщины остановились друг напротив друга. Они были почти одного роста и комплекции. Отличался только цвет волос — у Дары были светло-русые, а у женщины в камере — чёрные. От взгляда Дары женщина почему-то смутилась.

— Что ты так смотришь на меня? — спросила она.

— Ты позвала меня к себе и меня привели, — ответила Дара.

— Тебя отправил сюда Майкрофт? — изучающе глядя на Дару, спросила незнакомка.

Дара смотрела на её лицо, и видела в нём что-то неуловимо знакомое. Это взгляд, изгиб губ. Но главным на этом лице было глубокое внутреннее страдание. Глаза женщины были немного безумными от этого страдания, но в то же время в них читалась недюжинная работа мысли. Она будто считывала Дару своим взглядом целиком и полностью, со всеми её потрохами.

— А разве сюда кроме него ещё кто-то отправляет? — спросила Дара.

— Почему он сказал, будто ты знаешь меня? — допытывалась женщина.

— Так он отправил меня сюда из-за тебя? Потому, что ты здесь? — вдруг догадалась Дара. — То есть, прости, — помотала головой она, — я хотела сказать, что ничего об этом не знала, о том, что сказал Майкрофт.

— Да, ты и правда не знала, — неспешно произнесла женщина, глядя на Дару. — Но он так сказал. Он говорил обо мне?

— Я не знаю, кто ты, — ответила Дара.

— Я Эвер, — ответила женщина.

Дара отвернулась и в задумчивости немного отошла в сторону.

— Ты знаешь моё имя? Почему он сказал, будто я тебя запрограммировала? — продолжала спрашивать Эвер.

— Наверное, я напомнила ему тебя, — проговорила Дара, поворачиваясь к Эвер. — Я его сильно напугала.

— Почему ты так смотришь на меня! — снова громче выкрикнула Эвер, как будто в некотором испуге.

— Как? Как смотрю? — не понимала Дара.

— Как будто ты не боишься меня. Как будто ты любишь меня, — проговорила Эвер.

— А мне следует бояться или ненавидеть тебя? — спросила Дара.

— А что ты чувствуешь, когда смотришь на меня? — спросила Эвер, обходя Дару вокруг.

— Ты так одинока… ты так жаждешь любви… но тебе её никто не даёт… — сказала Дара чуть печально, слегка опустив глаза, лишь в конце фразы подняв их на Эвер.

Эвер повернулась чуть вбок, сделала пару шагов и опустилась на колени, коснувшись руками пола. Дара тихонько подошла к ней, опустилась рядом и взяла её за плечо, разворачивая к себе. Лицо Эвер закрывали волосы. Дара убрала прядь волос с лица Эвер. В её глазах стояли слёзы.

— Иди ко мне, — сказала Дара и привлекла Эвер к себе. Тело Эвер было бессильным. Дара обняла её и стала гладить по волосам. Почему-то в голову Дары пришли слова какой-то песенки, она где-то буквально недавно слышала её, кто-то пел её, может ночью во сне слышала она её. Но сейчас ей очень захотелось напеть её и она начала:

«Задул восточный ветер,

Мне хочет помогать,

Ты ветру доверяй,

Он к цели приведёт…»

Эвер вздрогнула в её руках и заплакала. Дара села на пол и взяла её на руки, как ребёнка и стала качать, напевая песенку как колыбельную. Эвер стала цепляться за неё руками и прижиматься. Дара спокойно продолжала гладить её и качать. Это продолжалось довольно долго. Постепенно Эвер расслабилась и заснула на её руках.

— Не отпускай меня, мама не отпускай! — повторяла она, обхватив Дару.

— Я здесь, я никуда не уйду, — отвечала Дара, — ты моя девочка, ты моя хорошая, всё будет хорошо, я люблю тебя.

Постепенно Эвер успокоилась и отпустила Дару. Она поднялась и в задумчивости села рядом.

— Так вот, как это бывает… — проговорила она.

— Что бывает? — спросила Дара.

— Любовь, нежность, — ответила Эвер. — Вот, что это такое.

— Ты никогда этого не знала? — спросила Дара.

Эвер резко повернулась к Даре:

— Но ведь и ты этого не знала, — сказала она.

Дара подошла к Эвер и поцеловала её в щёку.

— Спасибо тебе! — сказала она.

— За то, что я это поняла? — спросила Эвер.

— За то, что ты всё поняла, — ответила Дара.

Эвер поднялась и прошла по камере.

— За что он упрятал тебя сюда? — спросила она.

— Он… хотел подчинить меня себе, но я отказалась. Но, наверное, я немного перегнула палку… — предположила Дара.

— Сестричка, чтоб напугать моего брата, нужно очень сильно постараться! — развеселившись, повернулась к ней Эвер.

— Так ты сестра ему, — отметила Дара.

— Да-а-а-а, я сестра! — возбуждённо заговорила Эвер. — Он не рассказывал? О, это увлекательнейшая история! Жаль, что Майкрофт никому её не рассказывает. И я здесь торчу, и обо мне никто ничего не знает. Не знают родители, даже Шерлок не знает. Майкрофт сказал, что он всё забыл, полностью забыл меня, представляешь? Полностью забыл родную сестру. А мы с ним играли, я учила его играть на скрипке! И он этого не помнит. Он играет? Шерлок всё также играет?

— Я не знаю, я ни разу не слышала, — ответила Дара. — Я чаще встречалась с ним в больнице, когда он умирал. Я спасала его. А на скрипке он мне ещё ни разу не играл…

— Спасала Шерлока? Ты? Бедняжечка.

— Шерлок хороший. Только очень несчастный, — опустив глаза, сказала Дара.

— Они ничего не знают о несчастье! Ни Шерлок, ни Майкрофт! — воскликнула Эвер. — Провести всю жизнь здесь — это несчастье. Когда тебя никто не слышит — это несчастье. Когда тебя все только ненавидят и боятся — это несчастье. Ты! Почему ты меня не ненавидишь? Тебе не страшно?

— Нет, не страшно, — ответила Дара. — А ненавидеть — ты хочешь заставить меня тебя ненавидеть?

— Ведь это же бесполезно, так? — спросила Эвер.

— Да.

— Он не подчинил тебя себе. Тебя и невозможно подчинить. Никому, — сказала Эвер.

— Наверное, — согласилась Дара.

Эвер посмотрела на Дару и сказала:

— Иди отсюда, я отпускаю тебя!

— Ты? Ты можешь отпустить меня из тюрьмы? — спросила Дара.

— Смотри! — ликующе сказала Эвер. — Она сделала жест на камеру и через несколько минут в неё вошёл человек. — Знаешь, кто это? — спросила Эвер.

— Я его не знаю, — ответила Дара.

— Это начальник тюрьмы. И он теперь служит мне!

Дара посмотрела на начальника тюрьмы Шерринфорд. Он стоял в ожидании, покорно склонив голову, готовый выполнить любое приказание Эвер.

— Нормальный расклад. Вот это круто, — восхитилась Дара.

— Ах-хахахаха! — смеялась Эвер. — Посмотри, ну посмотри на неё! — кричала она начальнику, указывая на Дару. — «Круто», она говорит — «круто»! Хахахахаха! А вы все обосрались, обосрались все!

— И что ты теперь собираешься делать? — спросила Дара Эвер.

— Что? Веселиться, я буду веселиться! — хохотала Эвер.

— Ты приведёшь сюда Шерлока и Майкрофта? — спросила Дара.

— Именно для этого я всё это и делаю, именно в этом и будет веселье! — ответила Эвер.

— Ты хочешь отыграться на них за свою боль? — предположила Дара.

— Если б за боль можно было отыграться… Это невозможно, — ответила Эвер.

— Я бы хотела помочь тебе унять твою боль, — сказала Дара.

— Да, ты можешь. И ты уже помогла. Ты показала мне, как это бывает. Я никогда этого не забуду. Значит, я не зря жила всё это время. Я это ощутила. — Эвер задумчиво обняла себя руками и покачалась из стороны в сторону, вспоминая свои ощущения.

— Ты хочешь, чтобы Шерлок тебя вспомнил и надеешься, что он даст тебе эту любовь, в отличие от Майкрофта, который на это не способен? — спросила Дара.

В глазах Эвер проскользнула сильная боль.

— Да, я хочу. Это то, чего я хочу. И, если он сможет понять это также, как и ты поняла — всё будет хорошо. Если поймёт. А если он такой же, как Майкрофт… — глаза Эвер стали совсем безумными.

Дара поднялась, подошла к Эвер, обняла её и погладила:

— Я желаю тебе любви, — сказала она.

— Шерринфорд твой, — сказала Эвер. — Делай с ним всё, что хочешь. Потом возьми вертолёт и лети отсюда, куда тебе нужно.

— Спасибо, Эвер.

Дара вышла из камеры Эвер и направилась в коридоры Шерринфорда. Она взяла с собой охрану, но теперь она приказывала ей. Она просила отворять ей камеры и входила к узникам Шеринфорда. Она обошла всех. Заходила к каждому, знакомилась и разговаривала с ними. Там были все сплошь сумасшедшие маньяки. Каждый из них обладал какой-то гениальной способностью, которой пользовалось правительство Британии, или которая особо изучалась наукой, или же просто они были настолько опасны, что выпускать их было совершенно невозможно. Но в одной камере Дара увидела очень спокойного молодого человека с ясным светлым взглядом. Дара была уже порядком уставшей, она присела напротив него и минуту молча смотрела на него, и потом спросила:

— А ты как здесь?

— Перегнул как-то палку, поднапугал основательно их шефа… Я Майк, Майк Лоусен, — весело улыбаясь, ответил ей узник.

— Дара, — представилась Дара. — Откуда ты?

— Я с западной Британии. Мы последнее время всё пытались защитить оставшиеся там леса. И я немного перестарался. Выбесили, — передёрнул плечами он.

— Обратно хочешь? — поинтересовалась Дара.

— Что, пришёл восточный ветер и двери отворились? — спросил он.

— Да, в точку.

— И пусть мне после этого ещё кто-нибудь скажет, что чудес не бывает! — ликующе подпрыгнул Майк. — Как мы уберёмся отсюда?

— Мне обещали вертолёт. Пойдём на всякий случай поскорее, пока ветер не переменился, с сумасшедшими всякое бывает, — сказала Дара.

Дара быстро обошла оставшиеся камеры, но больше никого там не нашла, кого можно было бы освободить.

Увидев Дару с Майком, Эвер шутливо заметила:

— О, а ты девчонка не промах. Забирай его скорее, пока я не передумала. И передай привет моему братцу. Хотя нет. Я с ним увижусь раньше. С обоими. Удачной дороги!

Дара с Майком сели в вертолет, и он повёз их с острова. Майк попросил высадить его по дороге, а Дара летела в Лондон.

Дара приказала посадить вертолёт в безлюдном месте вдали от Лондона. Они с Майком вышли в пустое поле. Дара чувствовала себя ужасно уставшей. События этого дня и её переживания забрали все её силы. Она опустилась на небольшой земляной холмик, легла на него, потянулась и закрыла глаза. Майк стоял неподалёку, улыбаясь, всматривался вдаль и с наслаждением вдыхал свежий воздух. Он слишком засиделся в застенках Шерринфорда.

Отдохнув минут двадцать, Дара поднялась и с улыбкой посмотрела на Майка. Он тоже уже развалился в траве и, довольно щурясь, разглядывал небо. Дара любовалась им. В нём ощущалось столько энергии, радости и силы, будто он и не провёл этих долгих нескольких лет в тесной камере. Майк беспечно жевал травинку и о чём-то размышлял.

— Что думаешь делать дальше? — спросила его Дара.

Майк поднялся и с улыбкой посмотрел на неё.

— Надо убираться из страны, — ответил он. — Всё равно здесь покоя уже не будет. Подамся куда-нибудь, например, в Россию, на Аляску или в Канаду. Я давно мечтал побывать в Канаде. Надо начинать проект. Эти острова всё равно обречены, а хочется сделать что-то такое, на века!

Он смотрел вдаль, и в его глазах Дара читала прекрасный представляемый им образ будущего творения. Ей было очень интересно узнать, что же он задумал, и она была уверена в том, что это нечто совершенно удивительное. Дара с восхищением смотрела на него. Майк вдруг опомнился, перевёл взгляд на Дару и спросил:

— Ну а ты как, прекрасная спасительница? Ты куда дальше держишь свой путь?

Дара сидела, улыбаясь, смотрела на Майка, и ей совершенно не хотелось сейчас ни о чём думать. Как же хорошо видеть перед собой такого человека. Как счастливо видеть его прекрасные мечты. Не решать проблемы, бесконечные проблемы и распутывать бесконечные загадки, а вот так просто мечтать и воплощать свои мечты в реальность. Она сейчас немного завидовала Майку. Его ничего не держит. Перед ним открыты все дороги. Вот он стоит сейчас здесь посреди этого бескрайнего поля и просто решает — куда же ему полететь? В Россию, на Аляску, в Канаду. Он свободен, как ветер. У него за плечами нет никакого груза, и он не думает ни о каких проблемах. И она знала, что у него всё-всё получится. Куда бы он ни пошёл. Ей хотелось лететь своей мыслью за его мечтой и помогать ей.

Майк будто угадал её мысли:

— Может, пойдём вместе? — с улыбкой предложил он.

Душа Дары буквально птицей взлетела на эти его слова. «Да! Да! Да! — кричала она. — Я хочу идти за тобой, я хочу идти за тобой, куда бы ты ни направился!»

Майк смотрел на Дару и будто читал её насквозь.

— Там за тобой стоит какой-то тёмный рыцарь, — сказал он. — Он зовёт тебя.

Дара опустила глаза. Да, тёмный рыцарь, её тёмный рыцарь. Её незакрытое дело. Но она вольна. Она вольна всё закончить в любой момент. Но что-то держало её. Она на что-то ещё надеялась, она чувствовала, что ещё что-то незавершенно, что-то ещё можно сделать.

— Иди и закончи это дело, если оно тебя тяготит, — сказал Майк.— Ты можешь приехать ко мне, когда захочешь.

Дара смотрела на Майка. Да, закончить. Она должна закончить. Она подошла к нему и стала напротив. Он стоял перед ней, такой сильный, такой удивительный.

— Ты на перепутье, — сказал он, глядя на неё. — Не переживай, сейчас, куда бы ты ни пошла, какой бы выбор ни сделала — всё будет верным. Иди и отдай этот долг. И твоё сердце станет спокойным. После ты сможешь двигаться дальше.

Его слова наполнили Дару уверенностью. Пора была прощаться. Майк обнял её своими огромными ручищами, и она будто утонула в его объятьях. Он с такой нежностью держал в своих руках хрупкую фигурку Дары, ему так не хотелось её отпускать. Он закрыл глаза и полностью отдался этому объятью. А Дара растворилась в его объятье. Она прижалась к его широкой сильной груди, и ей было так хорошо-хорошо там. «Мы встретимся, мы обязательно встретимся, — знала она. — Раньше или позже, в этой жизни или в следующей».

Они отпустили друг друга, Майк улыбнулся ей, развернулся и легко зашагал по полю. Затем обернулся и с улыбкой весело помахал ей рукой. Дара радостно смотрела ему в след. Она была за него спокойна.

После того, как Майк удалился, Дара села в вертолёт и направила его к Лондону.

Итак, снова Лондон. Сколько её не было? По расчётам Дары, прошло около двух недель с момента её ареста. Перед её отъездом в Шерринфорд Майкрофт заставил её позвонить родителям и рассказать легенду о том, что она направлена на важную правительственную работу Министерством образования. Майкрофт решил сыграть на гордыне её родителей, чтобы успокоить их бдительность. Дара была не против. То, чего ей меньше всего было сейчас нужно — так это проблем с родителями. Она скажет им всё, о чём попросит её Майкрофт. Майкрофт знает толк в стряпании легенд.

Вертолёт высадил её на футбольном поле как можно ближе к центру Лондона. Дара была в том же платье, в котором её и схватили и с небольшим заплечным рюкзачком, в котором неприкосновенно были сохранены все её вещи. Она забрала его из Шерринфорда, покидая его. Да, всё было в целости и сохранности: кошелёк, кредитка, мобильный, всякие мелочи. Майкрофт ничего не тронул. Только мобильник был разряжен. Дара пошла в ближайшее кафе, поставила его на зарядку и стала звонить Джону. Телефон Джона не отвечал. Шерлока тоже. Дара поняла, что они направились к Эвер. Пока мобильник заряжался, она раздумывала, как ей поступить дальше.

Итак, Эвер. Чего же ты хочешь, Эвер, какую игру задумала провести? Дара очень хорошо понимала только то, что это будет нечто отвратительное. Возможно, беспринципное, безнравственное, жестокое. Она ни перед чем не остановится. Она будет издеваться над ними, мучить их, как ей только заблагорассудится. Но ещё Дара знала, что у Эвер была цель. У её игры была цель, главная цель. И она не верила в то, что ей удастся её добиться. Добиться того, чтобы быть услышанной Шерлоком. Но она будет играть до конца. И конец этой игры будет там, где всё началось. Кульминация. Там, где всё и произошло. В родовом имении Холмсов. Нужно было направляться туда.

Дара не знала, где оно может быть. Она отправилась на Бейкер-стрит, чтобы что-то разузнать у миссис Хадсон. Однако, квартиры Холмса она там не обнаружила. Вместо этого на втором этаже дома 221В зияли выбитые обугленные оконные проёмы.

«Неплохое начало игры», — подумала Дара. Она вошла в кафе, расположенное внизу.

— Мы закрыты, мисс, разве вы не видите! — удручённо сказал ей хозяин, занятый ремонтом также немало пострадавшего помещения.

— Простите, но я не к вам, — ответила Дара. — Я ищу миссис Хадсон, может, вы подскажете, где её можно найти?

— Кто там ещё меня спрашивает? — услышала Дара рассерженный голос миссис Хадсон. Вслед за этим недовольная пожилая женщина показалась из соседней комнаты.

— А, это вы, милое дитя! — добрея, ответила она. — Вот уж не ожила вас тут увидеть. Вы только посмотрите, что они тут натворили! Я всегда подозревала, что этим закончится! — жаловалась она. — Он никогда не относился с трепетом к моим вещам, но это уж слишком! Кто мне оплатит ремонт? Чудом никто не пострадал! Но где мне теперь жить? На улице или вот в этом кафе? Клянусь, им придётся за всё ответить! Пусть только вернутся! — грозила она кулаком в воздухе.

— Миссис Хадсон, я как раз пытаюсь разыскать Шерлока и Джона, — сказала Дара. — Возможно, вы сможете мне помочь?

— Чем же я могу вам помочь, милое дитя? Я бы и сама хотела их разыскать, но только где же их искать. Они все втроём как сквозь землю провалились после этого взрыва, — качала головой миссис Хадсон.

— У вас есть координаты родителей Холмса? — спросила Дара.

— Да, да, конечно, но только это тоже бесполезно. Я звонила им, они ничего не знают о том, где их сыновья, — сообщила миссис Хадсон.

— Это ничего, миссис Хадсон, я просто съезжу к ним и сама всё расспрошу, — сказала Дара.

(на основе серии «Последнее дело»)

Дара подошла к дому родителей Холмса и позвонила в дверь. Её открыла мать Шерлока.

— Здравствуйте! Вы — миссис Холмс, я полагаю? — обратилась к ней Дара.

— Да, — расцвела в улыбке женщина, увидев на пороге их дома миловидную девушку.

Миссис Холмс была довольно крупной женщиной среднего роста, седовласая и с мягкими чертами лица.

— Меня зовут Дара, Дара Олсон, — представилась Дара. — Я знакомая Шерлока. Мне нужно поговорить с вами.

— Да, конечно, проходите, — пригласила в дом Дару миссис Холмс.

— Дорогой, подойди сюда! — позвала она мистера Холмса-старшего. — Здесь пришли по поводу Шерлока!

Дара в задумчивости прохаживалась по гостиной. Атмосфера дома семьи Шерлока очень отличалась от того, какая была в его собственной квартире. Здесь царили основательность и порядок, всё было продуманно и даже несколько монументально, в то же время по-семейному уютно и тепло, благодаря, видимо, стараниям миссис Холмс. В гостиную вошёл отец Холмсов. Это был высокий крупный мужчина с седыми волосами и острым и внимательным взглядом серо-голубых глаз. Дара несколько секунд постояла перед ним, всматриваясь в его лицо, и поздоровалась:

— Здравствуйте, мистер Холмс. Меня зову Дара Олсон.

Холмс-старший предельно внимательно рассмотрел стоящую перед ним молодую женщину и кивнул в ответ.

— Мистер и миссис Холмс, — начала Дара, — я пришла вам сказать, что ваши дети в опасности.

Миссис Холмс вздрогнула и беспокойно стала переводить взгляд с Дары на мужа. Мистер Холмс оставался невозмутимым.

— Мисс Олсон, для моих сыновей это не редкость, — ответил он. Несмотря на внешнее спокойствие, Дара уловила нотки беспокойства в его голосе. — Работа, которой они занимаются, предполагает это.

— Работа? — переспросила Дара. — Насколько мне известно, мистер Холмс, ваш старший сын работает в правительстве и занимается вопросами обеспечения госбезопасности Британии. И то, что его работа постоянно связана со смертельной опасностью, говорит о том, что он не особенно-то хорошо с ней справляется. А ваш младший сын вообще безработный и занимается какой-то ерундой, мне вдаваться в подробности? — уточнила Дара.

— Что вы себе позволяете! — взвилась миссис Холмс. — Что вы такое себе позволяете, молодая леди, вытворять в моём доме!

— И ещё у вас есть третий ребёнок, — продолжила Дара.

Она посмотрела на обоих супругов и прочитала в их глазах испуг.

— Зачем вы пришли, что вам нужно? — спросила миссис Холмс. — Зачем вы говорите об этом?

— Затем, что вам нужно знать, что сейчас происходит с вашими детьми, — ответила Дара.

— Наши дети давно выросли, мисс Олсон, — ответил мистер Холмс, стараясь держаться невозмутимо. — Они сами строят свои жизни, вам нет необходимости докладывать нам об их проступках. Это уже их дела.

— Не совсем, мистер Холмс. Ибо то, что сейчас происходит с ними, является целиком и полностью вашей заслугой, — настойчиво продолжала Дара.

Холмс ничего не ответил и молча опустился в кресло. Он почему-то всегда знал, что такой момент рано или поздно наступит в его жизни.

— У вас был третий ребёнок, девочка, — повторила Дара. — Что с ней случилось?

— Она умерла. Погибла. Погибла в пожаре. Это было давно, — ответила миссис Холмс.

— Как это произошло, почему? — спрашивал Дара.

— Она была необычайно интеллектуально одарённой… Вы же знаете моих сыновей. Но в какой-то момент её способности стали выходить из-под контроля. Она стала опасной. Для себя и для окружающих. Она подожгла наше родовое имение, потом подожгла себя, — рассказала миссис Холмс их печальную историю.

— Почему она это делала, почему? Вы же мать, миссис Холмс, вы должны это знать! — взволнованно допытывалась Дара. — Чего она хотела, чего добивалась?

Миссис и мистер Холмс молчали. В глазах миссис Холмс Дара читала лишь испуг, Холмс-старший ушёл в себя.

— Ваша дочь Эвер жива. Она не погибла в огне, — сообщила Дара.

Испуг в глазах матери Холмса ещё увеличился, а мистер Холмс удивлённо воззрился на Дару.

— Нет? А что же с ней, где она? — немного оправившись, спросила миссис Холмс.

— Она всё это время провела в особо охраняемой тюрьме, — ответила Дара. — Под надзором вашего старшего сына Майкрофта Холмса.

Миссис Холмс охнула, а в глазах мистера Холмса Дара прочитала что-то вроде удовлетворённого «Я так и думал, молодец, сын».

— Но сейчас ситуация вышла из-под контроля, — продолжала рассказывать Дара. — Эвер захватила тюрьму, в которой она находится. Она подчинила себе всю охрану. Она сейчас управляет ей. И всем другим, что привлекает её интерес. А её интерес привлекают в первую очередь её братья. Мистер Холмс, в данный момент оба ваших сына находятся в этой тюрьме под властью вашей дочери. В данный момент ваши дети убивают друг друга, — закончила Дара, прямо глядя в глаза Холмсу-старшему. Тот продолжал молчать.

— О боже, но ведь нужно что-то сделать! Нужно это как-то остановить! — стала охать обеспокоенная миссис Холмс.

— А это никак невозможно остановить, — повернулась к ней Дара. И вновь обращаясь к обоим, она продолжила: — Шерринфорд — тюрьма, в которой содержится Эвер, — это крепость. Особо охраняемая крепость, ибо там содержатся все самые опасные преступники и маньяки с самыми неординарными способностями, какие только встречаются у людей. И сейчас вся охрана этой крепости подчинена вашей дочери. Чтобы взять эту крепость, понадобится армия. Но, если Эвер увидит хоть малейшую опасность, угадайте, что она сделает? Просто убьёт всех и себя тоже, устроив при этом какой-нибудь запоминающийся для всех фейерверк. Она ни перед чем не остановится.

Миссис Холмс в отчаянии трясла головой. Взгляд Холмса-старшего был потухшим.

— Миссис и мистер Холмс, пожалуйста! — взмолилась Дара. — Но ведь должно же быть что-то! Ну, подумайте! Только вы можете остановить вашу дочь! Вы ведь знаете её, она ваша, ваша родная дочь, вы же должны знать, что можно сделать, что сказать ей! Она ваша маленькая девочка, малышка! Я умоляю вас, пойдите к ней, остановите её!

Дара с надеждой смотрела в глаза обоим родителям, но ничего, кроме смертельного испуга в ответ, не видала.

— Так, хорошо, — сказала она. — Тогда скажите мне, где находится ваше родовое имение. То, где прошло детство ваших детей, где всё начиналось. Мне нужно поехать туда.

Дара заметила, что в глазах Холмса-старшего проскользнула догадка. Он собрался с силами и объяснил ей, куда нужно было ехать.

* * *

Дара ступала по земле поместья Масгрейв. Большой мрачный каменный дом, так и не восстановленный после пожара, обширные прилегающие территории, за ними начинался небольшой лес. Вечерело. В закатных лучах поместье выглядело ещё более мрачным. Первое, что привлекло внимание Дары, был большой ангар, стоявший рядом с домом. Он был здесь явно не к месту и, судя по всему, поставлен недавно. Дара подошла к нему и поняла, что это бутафория. Какой-то очередной пункт загадок Эвер? Дара не стала входить в него, она пошла дальше во двор. Как нелепо… Она увидела во дворе дома кладбище. Что за ерунда? Нет, это не кладбище. Это тоже бутафория, но она не новая, она здесь находится давно, так же, как и сам дом. Что же это за шутки? Украшение сада? «Нормальный декор… — подумала Дара. — Самое то для детских весёлых игр». Дара вошла в дом. Несмотря на то, что большей частью он выгорел, но многое в нём оставалось неизменным. Массивные лестницы, добротные стены. Во всём ощущалась основательность и монументальность. Она в задумчивости походила по помещениям дома и далее направилась в лес. День клонился к закату, небо быстро темнело. Спустя какое-то время она услышала звук приближающегося вертолёта. Дара остановилась на краю леса и наблюдала за происходящим. Из вертолёта вышла Эвер и несколько мужчин, вытащивших бесчувственных Шерлока и Джона. Майкрофта с ними не было. Дара видела, как Шерлока доставили в ангар. А Джона понесли по направлению к лесу. Она последовала за ними. В глубине леса была небольшая полянка, на которой находился колодец, а рядом с ним была приготовлена большая цистерна, труба из которой тянулась к колодцу. Дара видела, как трое мужчин спустили Ватсона вниз. Сделав дело, они удалились. Всё затихло. Дара выбежала из кустов и наклонилась над колодцем. Джон сидел внизу. Она быстро отмотала верёвку и спустилась по ней к нему. Джон был явно чем-то накачан. Дара осмотрела его. Джона не просто оставили в колодце, он был прикован цепями. Дара осмотрела замок. «Ключ, должен быть ключ, — думала Дара. — Она не может оставить их совершенно без шанса». Дара обследовала колодец, но ничего не обнаружила. «К чёрту загадки, это дело Шерлока», — подумала она и сняла с плеч свой маленький рюкзачок. «Так, что у меня есть? Отлично, это вполне подойдёт», — Дара вытащила из бокового кармашка свои дежурные щипчики и пилочку для ногтей. Была ночь, но на небе светила полная луна, и всё было отлично видно. Дара села рядом с Джоном, зажала замок между колен, захватила щипчиками центральный стержень в замке, а пилочкой начала нащупывать задвижку. Теперь нужно повернуть и толкнуть. Ещё и ещё. Дара возилась с замком минут двадцать. Наконец, задвижка подалась. Сначала немного, потом ещё и ещё, и вот замок открыт. Всё это время она ощущала, что за ней наблюдают. Спускаясь в колодец, она увидела камеру. Дара встала во весь рост и закричала:

— Игра игрой, но Джон должен жить! Он — отец, это — не его история! Делай с Шерлоком всё, что захочешь. Но Джона я тебе не отдам!

Ей не ответили. Дара оставила открытый замок на кандалах Джона, проверив, что из них теперь легко освободиться. Затем аккуратно поднялась по веревке наверх, смотала её и ушла в лес. Она опустилась на землю под деревом и стала ждать.

* * *

Как только приготовления были завершены, Эвер уселась в своей комнате, оборудованной как пункт управления. Все мониторы работали, она видела чёткую картинку всего, что происходит на территории поместья. Ещё совсем чуть-чуть, и действо начнётся! Она ощущала внутри тоску и неприятный холодок. И вместе с тем азарт, бешеный азарт и веселье. «Да, да, да, состязание! Это отличное состязание! Никому никогда не обойти меня! Я всегда выигрывала, всегда!»,— думала она. Ах, как же это сладко! Сладко и больно одновременно! Всегда выигрывать. Ты ведёшь игру и видишь их бессилие, полное бессилие своих противников. Ты уже знаешь исход. А они боятся. И ты побеждаешь. Всегда побеждаешь и остаёшься один. Ты можешь делать всё, что угодно, но ты — один. Всегда один.

«Но что это? Откуда она здесь? Это же она, эта девчонка из Шерринфорда! О, конечно! Где же ей ещё быть? Что она там делает? Колодец, она смотрит в колодец? Так-так-так, и что же ты задумала, сестричка? Давай поиграем! — Эвер с интересом наблюдала за действиями Дары. — Ты спускаешься в колодец? Да? Ты же видела, где Шерлок. Ты не бежишь за ним, чтобы позвать его на помощь? Постой, ты даже не вытащила мою трубу из колодца. Чего же ты хочешь? Конечно, освободить Джона. Что ты ищешь? Ключ? Нет, он тебе не нужен. Что ж, посмотрим. — Эвер видела, как Дара открыла замок и услышала то, что она ей сказала потом. — А ты умна, и правда умна. Ты не будешь нарушать мою игру. Ты ничего не нарушишь. Тебе самой нужно, чтобы Шерлок сыграл в неё! И ты и пальцем не пошевелишь, чтобы помочь ему! О да, сестричка, я знала, что ты меня не разочаруешь! Что ж, а я не разочарую тебя. Но как ты уверена в своём рыцаре! Глупышка, ты, правда, думаешь, что он придёт сюда, прибежит за Джоном? Ты ждёшь этого финала в полной уверенности, что у него всё получится? Иначе бы ты не стала всё так оставлять. Что ж, это намного, намного интереснее! О, Шерлок, ты даже не представляешь, какую цену тебе придётся заплатить за свою ошибку! Умрёт не только твой друг, умрёт ещё и она. Она ведь дорога тебе, может, даже гораздо больше, чем Джон. Но это не так важно. Тебя ждёт сюрприз, Шерлок! О, ещё какой сюрприз! Мне будет очень, очень жаль убивать тебя, сестричка. Правда. Но ты сама пришла ко мне под дуло моего пистолета. Это будет грандиозный финал! Давайте начинать, мне не терпится это увидеть!» — глаза Эвер горели безумным азартом. Шерлок начал приходить в себя. Игра продолжалась.

* * *

Дара сидела под большим деревом в лесу совсем недалеко от колодца. Она слышала, как Джон очнулся, как он переговаривался с Шерлоком по команде Эвер. Спустя какое-то время Эвер пустила в колодец воду. Дара слышала, как у Джона началась паника, как он начал отчаянно звать Шерлока, как отвечал ему Шерлок и пытался успокоить. В голове у Дары стучала кровь. Она встала на колени и склонилась к земле. Она ощутила то, что находится на мушке у Эвер. Она бы не позволила ей так просто освободить Джона. Если сейчас Шерлок не придёт, и Дара пойдёт выручать Джона сама, Эвер убьёт её. Или придётся дать Джону утонуть. Дара поднялась, встала во весь рост и медленно направилась к колодцу. Она стояла у края колодца и не шевелилась. Внизу бился Джон, вода подступила уже к самому его горлу. Дара опустила голову. Она ждала. Она ещё не знала, какой выбор она сделает, но знала, что в любом случае он будет правильным, и она ответит за его последствия. Внезапно она услышала шаги, кто-то бежит. Всё ближе, ближе. Двое людей. На поляне появился Холмс, ведя за собой растерянную Эвер. Холмс замер, увидев Дару.

«Он сделал это, он смог…», — Дара с восхищением смотрела на его лицо. Оно ещё никогда не было таким прекрасным, таким живым. Столько пережитого читалось в его взгляде, и это было прекрасно! Дара на секунду замерла, не в силах отвести от него взгляд. Потом повернулась к колодцу и крикнула Джону:

— Джон! Замок на цепи не заперт. Нырни и просто сними его. Не дёргай. Спокойно нырни и сними замок.

— Чего же ты ждёшь, тащи его! — кивнула Дара головой по направлению к верёвке, чтобы вывести Шерлока из оцепенения. Шерлок кинулся спасать Джона.

Дара подошла к Эвер. Она была совершенно потеряна. Дара погладила её по волосам и взяла за руку.

— Как ты? — спросила она у Эвер.

— У него получилось. Шерлок отгадал мою загадку, — ответила она, поднимая на Дару глаза.

— Иди ко мне, — сказала Дара и обняла Эвер.

— Что теперь будет? — спросила Эвер. — Они увезут меня обратно?

— Теперь всё будет хорошо, — сказала Дара, гладя её по волосам. — Всё будет хорошо. Ты оказалась услышанной. Теперь тебя всегда будут слышать.

— Я боюсь, я не хочу обратно, — плакала Эвер.

Дара опустилась с ней на землю и стала успокаивать её.

— Ты моя девочка, ты моя хорошая, — гладила её Дара, и Эвер постепенно успокаивалась.

Мокрый до нитки Джон вылез из колодца, и они вдвоём с Шерлоком молча смотрели на двух женщин.

— Нужно вызвать полицию, — проговорил Джон, немного отдышавшись.

Шерлок был не в силах это сделать. Он подошёл к обеим женщинам, опустился на землю и обнял их. Из его груди вырвался стон.

После того, как все немного пришли в себя, он посмотрел на Дару и спросил:

— Как ты здесь оказалась?

— Прости, Шерлок, но я, кажется, опять раскрыла дело раньше тебя, — улыбнулась Дара.

— Мне сказали, ты уехала. По правительственной работе, — сказал Шерлок.

— Ты поверил? — осведомилась Дара.

«Чёрт, Майкрофт», — понял Шерлок.

Эвер сидела на земле и с интересом весело наблюдала за ними.

— Ладно, мне здесь больше нечего делать, — сказала Дара, поднимаясь. — Джон, Я поеду сейчас к тебе и буду ждать тебя дома. Нам нужно ещё поговорить, помнишь?

— Прощайте, — сказала Дара всем троим и растворилась в лесу.

Расследование Шерлока

Сейчас мы немного вернёмся назад, к моменту, когда Дара и Шерлок виделись в последний раз.

После того, как Дара покинула палату Шерлока, у него отчаянно заработала мысль.

«Итак, Дара, Дара Олсон. Ты вновь загадала мне загадку. И эта загадка звучит как «что нужно сделать, чтобы завоевать Дару Олсон?». Что же ты хочешь, что тебе нужно? — думал Шерлок. — План? Какого плана ты от меня ждёшь? — мысль его работала, как станок. Он рассматривал Дару с разных сторон, всё то, что он о ней знал, разбирал, сопоставлял, выстраивал. — Нет, нет, не то, всё не то! Не вяжется, не подходит. Что же нужно, как понять, что ей нужно?»

И тут Шерлок осознал. Это не нужно постигать умом. Нужно постичь сердцем. Он сконцентрировался на тех ощущениях, которые он чувствовал, когда она была рядом, когда она была с ним. Он представил себе её образ. Дара стояла перед ним, такая светлая, нежная, улыбающаяся. Но что же она такое? Да ведь он ничего о ней и не знает! Он так ничего и не знает о том, чего она хочет. Ведь они с ним никогда не говорили о ней. Он никогда не спрашивал её о ней самой. О чём они говорили? Обсуждали преступников, расследования, способ работы ума. Они много, очень много говорили, но он ничего, ничего не знал о ней самой. О, это обязательно нужно сделать! Обязательно много, много о чём её расспросить. Как она живёт, о чём мечтает, что её радует? Ведь он ничегошеньки об этом не знает. Как же дать ей то, что она хочет, если он ничего об этом не знает? Ну, конечно!

Он подошёл к окну и стал смотреть вдаль. Перед ними стояли дома, но он видел не дома. Он смотрел в будущее. Она сказала, что план должен быть даже не на пять или пятнадцать лет вперёд, но на сто, сто пятьдесят! И он очень хорошо сейчас понимал, почему она так сказала. Наше будущее. Мы строим его сами. То, что мы делаем сейчас, всегда имеет отражение в будущем. Ничто не проходит случайно, ничто не происходит просто так. И, если я делаю что-то сейчас, оно потом будет отзываться и через сто, и через сто пятьдесят лет. Даже если мы сами этого не осознаем, не видим связи, не видим причин тех или иных явлений. И вот Шерлок сейчас улетал своей мыслью в будущее. Да, да, мысль человека может улететь не только на звёзды и увидеть с них Землю или ещё какие-то планеты. Она может улететь в будущее и увидеть его. И Шерлок сейчас смотрел на это будущее. Он видел эти дома, видел то, какими они будут через сто или через сто пятьдесят лет… Но вдруг он увидел их другими. Что-то изменилось в его мысли, и изменились сами дома. Что же? Ну, конечно! Ведь будущее создаём мы сами. И, если я меняю что-то сейчас, меняется и будущее. Если я хочу, чтоб эти дома стояли, чтоб всё цвело, развивалось, я должен делать что-то для этого сейчас, прямо сейчас. Я должен присматривать за этими домами, заботиться о месте, где они стоят. Если я хочу, чтоб здесь были в будущем деревья, я должен их посадить. Если я хочу, чтобы светило солнце, я должен позаботиться о том, чтоб оно светило, а не скрылось под пеленой смога или погасло от ядерной войны. Если я хочу, чтоб в реке вода была чистой, я должен об этом позаботиться. Сейчас. То, что я сделаю сейчас, станет нашим будущем через сто, сто пятьдесят лет. Оно всё едино, будущее, настоящее и прошлое. То, что мы имеем сейчас — всё есть результат наших прошлых действий. То, что будет здесь через сто пятьдесят лет — результат того, что я делаю сейчас. Буду ли я тогда? Нет, не буду. Но я буду через тридцать или пятьдесят лет. И я буду в этом будущем. Какими будут эти дома и это солнце? Какими они будут для наших детей? Какими будут наши дети?

Шерлок ощущал, что ему катастрофически не хватает информации. «Нет, нет, не здесь. Мне нужно в поле, в чистое поле, где много неба, где всё живое, где воздух будто напоён информацией. Она говорила об этом, я помню. «Город будто обрубает…» Да! Именно так! Я сейчас ощущаю это, ощущаю, как он обрубает. Я должен думать там, только там можно подумать обо всём об этом!»

Он в нетерпении ходил по своей палате. Врач настаивал на том, чтобы он задержался ещё на день, чтобы проверить все результаты. Как же долго тянулся этот день! Но завтра придёт Дара, и он будет много, много говорить с ней. Он очень ждал её прихода. Но на следующее утро она не пришла. Часы тянулись, а Дары всё не было. Шерлок набрал её номер, телефон был выключен.

«Что же это ещё за шутки, Дара Олсон? Ты оставила меня наедине со своей загадкой думать о ней? Может быть, это такая провокация? Но нет, нет, это не похоже на Дару Олсон. Она бы так не поступила, это не о ней. Наверное, что-то случилось, я должен выяснить».

Шерлок срочно покинул больницу. Он направился на Бейкер-Стрит. Вскоре, будто бы по волшебству, там появился Джон. (Далее следует сцена разговора Шерлока и Джона, в которой Джон признаётся Шерлоку, что изменил Мэри и предал Шерлока).

Признание Джона прозвучало для Шерлока как гром среди ясного неба. Или нет? Конечно, нет. Он знал, он в глубине души ожидал этого. Это то, о чём он думал тогда, в палате перед приходом Дары после победы над Калвертоном Смиттом. Именно так. Человека можно заставить играть в какую-то игру, заставить подчиниться какому-то сценарию, но его невозможно заставить чувствовать. Чувствовать то, чего он не чувствует. И вот, Джон стоял сейчас перед ним. Да, Джон был опять здесь, с ним, на Бейкер-Стрит. И сейчас он пас его, Шерлока, чтобы тот не сорвался вновь на наркотики. Он заботился о нём. Но хотел ли он этого? Нет. Он просто выполнял свой долг. Солдатский долг, если можно так сказать. Вот такой вот он теперь солдат. Солдат Мэри, которая дала ему такое задание. Но к нему, к Шерлоку, у него больше нет никаких чувств. Потерял ли он Джона навсегда? Да ведь это не так важно. Важнее было совсем другое. Шерлок видел то, как Джон мучается. Жуткая боль разрывала его на части и будто заставляла сходить его с ума. Что с ним теперь? За что он снедает себя? Он просто лишь машина, которая старается всё сделать правильно. Успеть присмотреть за Рози, за Шерлоком. Но сам он не здесь, ни с ним и не с Рози. Сам он сейчас в мире своих демонов, которые разрывают его на части. И вот это сейчас важнее всего. Дело Джона Ватсона не завершено. «Прости, Джон, но, что бы там не происходило сейчас в тебе самом, твои демоны не смогут меня напугать. Ты можешь убивать себя из-за того, что ты сделал, но ты должен знать, что здесь, на Бейкер-Стрит, тебя всегда ждёт друг, который сможет принять и поддержать тебя. Любого. Неидеального, неправильного, даже омерзительного. Плевать, что не удался мой план. Плевать, что ты не собирался спасать меня. Я сделаю всё, что бы ты услышал, что всё можно исправить. Мы все люди, и мы все можем ошибаться. Но любые ошибки можно исправить. И теперь я знаю, как это сделать, ибо я научился чувствовать».

Шерлок продолжал дело Джона Ватсона. Но от Дары так и не было вестей. Что-то не давало ему покоя. Он отправился к родителям Дары.

Родители Дары жили в многоэтажном доме в спальном районе Лондона. Дверь ему открыл мистер Олсон. Это был невысокий, чуть сутулый сухонький мужчина. Он с удивлением воззрился на Шерлока.

— Мистер Холмс, я полагаю? — спросил он.

— Здравствуйте, мистер Олсон, — поздоровался Шерлок. — Да, я Шерлок Холмс. Я знаком с вашей дочерью, как вы знаете. Мне бы хотелось кое о чём поговорить с вами. Могу я войти?

— Да, конечно, проходите, — немного опасливо и с подозрением пригласил его войти Олсон.

Навстречу ему из комнаты выплыла и миссис Олсон. Невысокая пожилая женщина с мягкими чертами лица. Она тоже с беспокойством смотрела на Шерлока. Шерлок окинул обоих взглядом. Миссис Олсон только что закончила готовку. Она была пенсионеркой и вела неспешный образ жизни. Частые прогулки на улице, чтение, домашние дела. Мистера Олсона Шерлок сейчас оторвал от чтения. Это человек вообще очень много читал. Это подтверждали и массивные стеллажи, уставленные книгами, ими была забита вся квартира. Мистер Олсон, хоть уже и был немолод, продолжал преподавать в университете. Шерлока пригласили в гостиную.

Квартира Олсонов, хоть была и невелика, но забита различными изящными вещами. Красивая мебель, стеклянные витрины с вычурной посудой, статуэтки, тяжёлые шторы. Всё было выполнено в стиле викторианской эпохи или что-то вроде этого и немного не вязалось с малыми габаритами помещений. К тому же в доме был идеальный порядок. Нигде не было ни пылинки, каждый предмет стоял очень чётко на своём месте, нигде не было ни миллиметра хаотичности. Создавалось впечатление, что Шерлок в каком-то музее. Он испытал неприятное ощущение, будто из самого детства, когда боишься того, что тебя будут ругать за нечаянно разбитую вазу. Он чувствовал себя непомерно большим в этой комнате и серьёзно опасался, что любым своим неловким движением может безвозвратно своротить что-то из предметов интерьера, о которых здесь так щепетильно заботились. Шерлок старался быть как можно более сдержанным.

— Мистер и миссис Олсон, — начал он. — Как вы знаете, я знаком с вашей дочерью, Дарой Олсон. Она мне очень помогла. То, что я здесь стою сейчас перед вами — это её заслуга. Она помогла мне вылечиться, и я ей очень благодарен, — сказал Холмс. — И я благодарен вам за то, что вы вырастили такую дочь.

Шерлок увидел, как в глазах обоих родителей Дары проскользнула гордыня. Он был уже не первым, кто выражает им благодарность за их дочь…

— Мистер и миссис Холмс, я никак не могу связаться с Дарой. Вы не могли бы мне сказать, где она могла бы сейчас быть? — спросил Шерлок.

— О, да, конечно, мистер Холмс, — отозвался Олсон. — Дара уехала. По работе. Ей пришлось срочно уехать.

— Уехала? По работе? В Овечки? — уточнил Шерлок.

— Нет, нет, не в Овечки, — продолжила мать Дары. — Ей предложили работу, очень важную работу. В Министерстве образования. И она срочно уехала туда, что-то вроде длительной командировки. Она звонила нам по скайпу. Всё произошло так неожиданно! С нами разговаривал сам министр образования. Он что-то рассказывал о том, что Дара разработала какие-то методики по работе с детьми в образовательном процессе, и что это всё очень перспективно. Они сейчас занимаются этими вопросами и пригласили её как консультирующего специалиста или что-то в этом роде. Ну, мы не очень хорошо в этом разбираемся, мы не особенно интересовались работой Дары, всё думали, что она какими-то глупостями занимается, а оно вот как, оказывается, вышло! Кто же знал!

Миссис Олсон была явно очень горда за свою дочь. Они всегда знали, что их ребёнок способен на что-то большее, и вот, наконец, это произошло, хоть и несколько не таким способом, как они для неё планировали.

— Но почему она не позвонил, почему не отвечает её телефон? — спросил Шерлок.

— О, она объяснила, что она не в Лондоне, и там, где она сейчас, связь работает плохо. Она сказала, что будет при любой возможности связываться с нами сама, — рассказала миссис Олсон.

Холмс в задумчивости ходил по комнате. Что-то не стыковалось. Он поблагодарил родителей Дары и ушёл.

Через некоторое время он обнаружил потерянную записку Фэйт Смитт, подписанную Мориарти, вскоре после чего позвонил Джон и рассказал о своём невероятном последнем сеансе у его психотерапевта. Начиналось новое дело. Последнее расследование Шерлока Холмса. История о демонах семьи Холмсов.

Итак, Шерлок узнал о том, что у него есть сестра, и эта сестра заточена в особо охраняемой крепости. Ещё Шерлок понял, что Майкрофт смертельно боится её. Шерлок, впрочем, не особенно верил тому, что говорил Майкрофт. У Майкрофта всегда была склонность всё преувеличивать. Этот рассказ Ватсона о выходке его психотерапевта, взрыв гранаты на Бейкер-Стрит… Что за чушь, как это могла устроить девушка, закрытая в крепости? Скорее всего, это опять чья-то очередная провокация. Возможно, имя Эвер просто используют, чтобы запугать его или Майкрофта. Майкрофт настаивает на том, что необходимо проверить крепость. Что ж, поедем в крепость. В любом случае с сестрой нужно познакомиться.

Проникнуть в крепость нужно было тайно, чтобы никто ничего не заподозрил. Что он там говорит, Майкрофт, о том, что она способна загипнотизировать кого угодно? Ладно, пойду и выясню это лично, что она там гипнотизирует. Сам Майкрофт трясётся от мысли о ней, как осиновый лист, его она точно уже загипнотизировала.

Проникнуть в крепость не составило большого труда. Итак, Шерлок шёл на свидание со своей сестрой. Он чувствовал боль, трепет и опасения одновременно. То как выглядела тюрьма, то, о чём переговаривались охранники, говорило о том, что всё это устроено не просто так. Эти меры для чего-то очень необходимы. Но это был человек, живой человек, и — его сестра. Какая же она? Что он увидит, войдя в камеру?

Она играла на скрипке. Когда он вошёл в камеру, она стояла к нему спиной. Он увидел небольшую женщину среднего роста с тёмными распущенными волосами. Что-то в её фигуре заставило его сердце сжаться. Она всю жизнь здесь одна, совсем одна, и он ничего не знал об этом… Она услышала, что он вошёл, и, приветствуя его, заиграла на скрипке такую знакомую ему мелодию, мелодию из его детства. Эта мелодия всколыхнула в нём волну нежности. Он сделал шаг. Внезапно мелодия прервалась и Эвер резко ударила по струнам. Она не хотела, чтоб он подходил ближе. Он отступил, и она доиграла мелодию до конца и требовательно заговорила. Она просила у него какую-то резинку, резинку для волос.

«Она приняла меня за охранника? — думал Шерлок. — Но нет, это всего лишь провокация». Эвер знала, кто к ней пришёл. Она повернулась к нему. Это была девушка, которая приходила к нему под личиной Фэйт Смитт. Нужно было успокоиться. Шерлок старался вести беседу спокойно, но она продолжала его провоцировать.

Да, как же ей хотелось, чтобы он сейчас рассмеялся и протянул ей эту саму резинку и сказал, как же он скучал по ней, как долго искал и мечтал отдать ей эту резинку. Но нет, он говорит совсем другое… Он не помнит её, совсем не помнит… Как больно.

— Как ты сумела отсюда выбраться? — требовательно спросил Шерлок.

Но Эвер явно было не интересно вести беседу об этом. Она показывала ему свою скрипку. Ей хотелось, чтобы он посмотрел на скрипку.

Выбраться, Шерлок? Какая глупость! Разве это важно? Ну, посмотри, посмотри же на меня!

Скрипка была прекрасной, это была скрипка Страдивари. Эвер подарила её ему. Шерлок опешил:

— С чего вдруг?

«Она здесь совершенно одна и у неё нет ничего, кроме этой скрипки, зачем ей дарить её мне?» — спрашивал себя Шерлок.

«С чего вдруг я дарю тебе эту скрипку, Шерлок? Но ведь я всегда отдавала тебе всё самое лучшее. Ты был для меня единственным, кто слышал и понимал меня, ты был единственным самым близким для меня. Ни мама, ни папа, ни Майкрофт не понимали меня. А ты понимал, слышал и понимал. Неужели ты забыл всё это?»

— Ты же играешь, — ответила она.

— Откуда ты знаешь? — удивлённо спросил он.

В глазах Эвер отразилась сильная боль:

— Откуда я знаю? Это же я учила тебя этому, не помнишь?!

Нет, он не помнил. Он совершенно ничего этого не помнил. И, правда, он совершенно не помнил, как он научился играть на скрипке. Он играл, сколько себя помнил, но всегда делал это хорошо. Он просто брал скрипку и знал, что нужно делать. Он не помнил, как обучался этому. Вместо воспоминаний был большой тёмный экран.

— Майкрофт говорил, что ты переписал воспоминания, — сказала ему Эвер.

— В каком смысле, переписал? — спросил Шерлок.

Но она опять не ответила и перевела разговор. Она хотела, чтобы Шерлок сыграл ей. Это было странно. Эта женщина была в камере, а он стоял снаружи. Но она диктовала ему условия, она вела их разговор, и она указывала ему, что делать. Он решил подчиниться. Чего она хочет? Нет, она не хочет просто слушать музыку. Она хочет услышать его. Шерлок заиграл. Заиграл мелодию, которую написал, думая о Джоне. В те долгие вечера, которые он проводил в печальных мыслях о нём. В ней были вся его тоска, боль, задумчивость, которые наполняли его тогда. Которые наполняют его сейчас.

Но Эвер почему-то заговорила о сексе. Она вновь резко начала прыгать в разговоре с одного на другое. Что это? Попытки сбить его, рассеять его внимание? Да, именно так действуют, когда хотят загипнотизировать человека. Ввести его в растерянность, начать торопить, чтобы потом ввести в состояние лёгкого транса и начать диктовать ему, что делать. Шерлок понял это и сконцентрировался на мелодии, не поддаваясь на её провокации.

В это время с ним начал связываться Ватсон, привлекая его внимание сообщением об опасности. «Нет, нет, не сейчас, Джон!» Он должен довести эту игру до конца.

Эвер вся сконцентрировалась на мелодии, которую играл Шерлок. Она надеялась хотя бы в музыке услышать малейшее воспоминание о себе… Но нет, это опять не о ней.

«О, боже, как ты банален, Шерлок, все поют и играют о любви, только о любви!»

-Секс? У тебя был секс? — спросила она. И тут же перевела разговор: — У меня был...

«К чёрту, нужно это заканчивать», — подумала Эвер.

Она попросила его приблизиться к стеклу. Шерлок ощутил, что что-то в нём сопротивляется, внутренний голос говорил ему о том, что не стоит этого делать. Он заколебался на секунду и попросил рассказать её об их детстве. И она начала рассказывать. Начала рассказывать о том, как она любила его, как смешила его. Шерлок будто начинал что-то припоминать. Это воспоминание шевельнулось в нём своей нежностью. Он сделал шаг по направлению к стеклу, ещё и ещё. Но потом он вспомнил Рэдберда, то, что она убила его. Он попросил рассказать об этом, но она предложила ему коснуться стекла, за которым она стояла. Она опять диктует свои правила. Он понимал, что нельзя вестись на её просьбы. Чего она хочет? Кто она? Как ему относиться к ней? Это сестра, его родная сестра, и он вспомнил, сколько нежности он испытывал к ней. И, в то же время, сколько страха и бол! Она убийца, она жестока, она манипулятор?

Она видела, какая борьба происходила в нём.

«Рассказать тебе о моём детстве? Шерлок, ты шутишь? Как можно рассказать об этом здесь, сейчас, в нескольких фразах, вместить в них всю ту громаду боли, отчуждения, ревности, страдания и надежд, которую мне довелось пережить? Как ты можешь не иметь об этом никакого понятия? О, я напомню тебе! Ты вспомнишь. Ты будешь страдать так же, как и я!»

— Ты не уверен? — спросила она, видя его колебания.

Он смотрел на неё. А вот она, в отличие от него, была очень уверенна. Уверена в том, что делала, уверена во всём. Будучи запертой в камере, находясь под надёжной охраной. Она была более уверенна, чем он. Что это — продуманная игра или самонадеянность? Или и то, и другое одновременно? Самонадеянность, которая всегда приводит к выигрышу. То, чего ему самому так часто не хватало в жизни. И он пасовал, пасовал перед теми, кто обладал такой самонадеянностью. Но как же часто ему удавалось их сломать, этих самонадеянных болванов. Он видел то, чего не видели они, и вся их самонадеянность летела к чертовой матери, когда вступал в игру он, Шерлок Холмс. И он побеждал. И сейчас победит. «Чего ты хочешь? Я сделаю то, чего ты хочешь, тебе не удастся обмануть меня». Он поднял руку и поднёс её к стеклу на уровне её руки. А она продолжала говорить:

— Человек, который видит насквозь, не может заметить того, чего нет!

Он приложил ладонь к стеклу со своей стороны, но вдруг его рука провалилась в пустоту и их пальцы переплелись. Эвер подхватила его движение и вторила его испуганному и удивлённому "ох!" Стекла, разделяющего камеру и комнату, где стоял Шерлок, не было. Шерлок был полностью обескуражен. Эвер праздновала свою победу. Но она быстро вернула его в себя:

— Ну и как ты это объяснишь? — спросила она, улыбаясь.

Она стал быстро осматриваться, и только теперь понял, что это был трюк. Да, умно и просто. И он опять не заметил того, что было у него под носом. Ей было скучно.

— Так ты спрашиваешь меня, как я выбралась отсюда? — улыбаясь, спросила Эвер. — А вот так! — и одним ударом повалила его на пол.

Эвер набросилась на него. Казалось, сейчас готова была выплеснуться вся её боль, всё негодование, что она так долго держала в себе. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не убить его.

А Шерлок не сопротивлялся. Глубоко внутри себя он понимал — она имеет на это право.

* * *

Итак, игра началась. Теперь они все полностью в её власти и ожидать от неё можно всего, чего угодно. Остаётся только одно — постараться сделать так, чтобы было как можно меньше человеческих жертв.

Но Шерлок проигрывал раунд за раундом. Эвер лишь смеялась над ним, манипулировала им. И он решил это закончить. «Хватит игр. Ты больше не будешь манипулировать мной. Ты не сделаешь из нас своих пешек. Мы в первую очередь люди, и это не игра. Я её заканчиваю». Он приставил пистолет к голове и начал обратный отсчёт. Но выстрел не прозвучал. Вместо этого он почувствовал, как что-то ужалило его в шею, и он провалился в вязкий сон.

Очнулся Шерлок от голоса девочки, которая продолжала плакать и звать его. Потом на связи был Джон. Итак, теперь в игре только он. Эвер играет только с ним. Что ж, это и лучше. Теперь можно идти ва-банк. Она торопит его, торопит, выводит из равновесия, возвращает ему ужасающие воспоминания. Крики девочки, крики Джона мешают сосредоточиться на чём-то одном. «Стоп, хватит! Нужно сосредоточиться на главном. Песенка, девочка, у них есть что-то общее». Она зовёт его. Она просто зовёт его. Она хочет, чтобы он пришёл к ней, она молит его об этом.

И он пришёл. Вот она, Эвер, сидит перед ним. Нет, она не жестокая убийца. Она — просто маленькая девочка, девочка, которой нужно, чтобы её обняли и чтобы с ней поиграли. И он обнимает её, и он успокаивает её. И она обнимает его в ответ. Вот так просто, всё так просто и почему-то так сложно одновременно. Иногда так сложно просто обнять друг друга и просто сказать друг другу добрые слова, что проще устроить войну…

* * *

— Шерлок, что всё это значит? Почему ты дал ей так спокойно уйти, она же свидетель! — недоумённо спросил Джон, когда Дара ушла.

Но в данный момент Шерлока заботило совершенно другое. Он подошёл к Эвер.

— Им придётся отвезти тебя обратно, — сказал он.

— О, не переживай об этом, Шерлок, — ответила Эвер. — Это хорошо. Мне так будет лучше. Я всю жизнь прожила там, я не знаю другого мира. В вашем мире столько лжи, глупой примитивной лжи. Я не смогу этого вынести, я буду просто убивать их всех. В моём одиночестве мне гораздо лучше, я привыкла к нему, я люблю его.

Да, именно так. Трое детей Холмсов, умеющих безошибочно определять людскую ложь, так по-разному распорядились своей способностью. Старший, Майкрофт, научился использовать её, чтобы управлять этим миром, Шерлок принял мир в штыки и отгородился от него, а Эвер начала его уничтожать.

* * *

Дара вызвала такси и быстро уехала из Масргейва, не дожидаясь полиции. Она ехала домой к Ватсону. Дверь ей открыла Молли.

— Вы Дара Олсон? — спросила она. — Проходите, Джон сказал, что вы приедете.

Была уже поздняя ночь, но Молли не спала, дожидаясь гостью.

— Что-то случилось? — спросила она, глядя на Дару. — Что с ними сейчас, где они? Где Джон?

Молли был очень обеспокоена. Джон ничего не рассказал, уехал внезапно, не отвечал на её звонки, и вот теперь позвонил среди ночи, сказав, что вместо него приедет какая-то женщина. Кто она? Что за вести она привезла?

Выглядела гостья очень задумчивой, она ушла в свои мысли, которые были явно не особенно весёлыми. Вопросы Молли вывели её из задумчивости.

— С ними сейчас всё в порядке. Они успешно раскрыли дело. Всё уже закончилось. Джон скоро вернётся, — сообщила Дара.

— Кто вы? Вы были с ними? Вы знакомая Джона? — расспрашивала Молли.

— Да, я… Джон не рассказывал обо мне? Я знакома с ним и Шерлоком, — объяснила Дара. — У меня дело к Джону, важное. Мне нужно с ним поговорить, и я подожду его здесь.

В это время в соседней комнате заплакал ребёнок.

— Ох, она такая не спокойная, простите! — Молли подскочила и побежала за Рози. Плач утих. Моли вошла в комнату, качая Рози на руках.

— Часто Джон отсутствует? — спросила Дара.

Молли печально опустила голову.

— Джон отсутствует всегда. Даже когда он присутствует, — вымолвила она.

Дара с невыразимой болью смотрела на этих двоих. Две брошенных своими родителями девочки — большая и маленькая. Эта молодая женщина, которая всю жизнь была одинока, с самого детства. Теперь она сидит и успокаивает чужую малышку, вот также брошенную на произвол судьбы, не в силах достучаться до её отца. О, боже, отцы! Отцы, матери, родители! Зачем, зачем вы приводите в этот мир детей, чтобы бросить их потом на произвол судьбы? Вы не видите их, вы не умеете их слышать. Они мешают вам, докучают. Вы выставляете их за порог своей жизни, едва они только перешагнули его. Вы закрываете от них свои уши и глаза. Вы не умеете ладить с ними, не умеете общаться. И не хотите. Вы бежите всё время куда-то. На работу, к друзьям, по делам. Всегда есть что-то более важное, более значимое. Но нет ничего более важного и значимого, чем дети! И вы сходите с ума, если детей у вас нет. Или ваши дети сводят вас с ума. Тем, что, вырастая, они просто возвращают вам всё то, что вы дали им. Так дайте же детям просто то, что им должно дать! Дайте им это, подумайте о них, заметьте их, наконец! То, что малы их тела, не делает их не людьми, не лишает их чувств. Их души кричат и страдают также, как и ваши. Услышьте их, вспомните о них! Эта Рози, рыдающая в ночи, зовёт своего отца также, как зовёт его безумная Эвер в своей темнице, разнося при этом в щепки полмира. Они плачут об одном, они желают одного, их крик об одном и том же. Услышьте же своих детей, родители! Услышьте их и придите к ним. Пока они не сошли с ума, не подсели на наркотики, не бросились с крыши, не поубивали друг друга и не утащили с собой в могилу полмира.

— Молли, я обещаю вам, я вытряхну из Джона его душу, переверну её и вставлю обратно, я набью ему морду и раскатаю его катком, если понадобится, но я вправлю ему мозги! — сказала Дара.

— Думаете, это поможет? — грустно улыбаясь, спросила Молли.

Дара задумчиво скрестила пальцы рук у лица.

— Я сделаю всё, что в моих силах. И у меня, порой, неплохо получается, будем надеяться на это, — сказала она.

Дара с беспокойством думала об этом разговоре. Дело Джона Ватсона было самым сложным делом из тех, за которые ей пришлось взяться. Ни Эвер, ни Майкрофт, ни даже Холмс не вызывали у неё столько беспокойства.

Рози заснула, и Молли с любопытством рассматривала свою новую знакомую. Кто она такая? Джон никогда о ней не рассказывал. Но она, кажется, отлично знает его. Она пришла от Джона и Шерлока, она в курсе их расследования. Она как-то связана с Шерлоком? Она на него чем-то похожа. Сидит в кресле, как и он, похоже держится и разговаривает. От неё исходит такая же бурная метущаяся энергия, как от Шерлока, и она также погружена в какой-то глубокий мыслительный процесс. Молли невольно представила её рядом с Шерлоком, и подумала, что вот именно такая женщина ему нужна. Не пустая сексапильная пустышка, и не она — маленькая и слабая Молли, которая будет ему только обузой, а вот именно такая. Странно, но Молли не испытала ревности от этих мыслей. Наоборот, она ощутила, что испытывает спокойствие. Ей было бы спокойно, если бы Шерлок соединился с такой женщиной. Она смогла бы его спокойно отпустить.

— Может, вы хотите чаю? — с улыбкой предложила она.

Её фраза вывела Дару из задумчивости. Дара вдруг ощутила, насколько она устала за этот день. Она с радостью согласилась, затем с наслаждением приняла душ и улеглась спать на балконе квартиры Джона. Засыпая, Дара смотрела на звёздное небо и улыбалась звёздам. Ей было хорошо.

* * *

Когда все показания в полиции были даны, Джон направился домой, а Шерлок — на встречу с освобождённым из Шерринфорда Майкрофтом. Он застиг брата в очень удрученном состоянии.

— Как ты? Она тебе не повредила? — с беспокойством осведомился Шерлок.

— Нет, она просто оставила меня в своей камере, — мрачно ответил Майкрофт. — Это провал, понимаешь, Шерлок? Это провал! Она показала нам, что её не держат никакие стены! Теперь, после того как ей удалось выбраться, они её уже никогда не удержат!

— Почему ты так думаешь? — спокойно спросил Шерлок.

— Почему? Почему, брат? — удивлённо переспрашивал Майкрофт. — Да хотя бы потому, что её агенты теперь повсюду! Ты хоть можешь себе представить, сколько она всего ещё натворила, пока гуляла на свободе? Что насотворял её изощрённый ум? Нам теперь житья не будет!

— Почему ты так уверен в этом, Майкрофт? — вновь спросил Шерлок.

— Да потому, что это так, Шерлок! — Майкрофт говорил очень возбуждённо и беспокойно расхаживал по комнате. — Они уже здесь, они уже рядом. Вот эта твоя Дара Олсон, которая окрутила тебя, а теперь разгуливает на свободе!

— Дара? При чём здесь Дара, Майкрофт? Что это ещё за чушь? — рассерженно спросил Шерлок.

— Чушь, братец? О, ты кое-чего о ней не знаешь! — многозначительно подняв брови, ответил Майкрофт.

— Ну, так удиви меня! — несколько равнодушно бросил Шерлок.

— Шерлок, сейчас не время для шуток, это всё очень, очень серьёзно, — раздраженно ответил Майкрофт. Он и впрямь был напуган не на шутку.

— Расскажи, что у тебя с ней было? — потребовал Шерлок.

Майкрофт на минуту замолчал, взвешивая, что же ему сказать брату, и начал:

— Она была в Шерринфорде, она была там.

— В Шерринфорде? Какого чёрта её занесло в Шерринфорд? — Шерлок не знал, верить ли своим ушам.

— Это я, Шерлок. Я направил её туда, — ответил Майкрофт.

— Ты направил Дару в Шерринфорд? С какой целью? — спросил Шерлок, прикидывая, что же за "правительственную работу" мог поручить Даре Майкрофт.

— С целью поместить её там под стражу и установить за ней жёсткий контроль, — ответил его брат.

Шерлок ничего не ответил, он лишь изучающее смотрел на брата.

— Что ты молчишь, Шерлок, ты ничего не скажешь мне на это, ничего не спросишь? — поинтересовался Майкрофт.

Шерлок встал и стал молча прохаживаться по комнате. Нет, ему ничего не хотелось спрашивать у брата.

Майкрофт напрягся. Он чувствовал, что сейчас от Шерлока можно ожидать любого взрыва. Наконец, Шерлок, вопреки ожиданиям Майкрофта, совершенно спокойно и несколько задумчиво спросил:

— Там они познакомились с Эвер?

— Полагаю, с Эвер они были знакомы до этого, — ответил Майкрофт.

— С чего ты так решил? — в той же задумчивости спросил Шерлок.

Майкрофт молчал. Ему очень не хотелось рассказывать об их разговоре с Дарой.

— У меня есть основания так полагать, Шерлок, — ответил он.

— Какие? — терпеливо продолжал допытываться Шерлок.

— Я имел с ней беседу, братец. Очень любопытную беседу, — вновь уклончиво ответил Майкрофт.

— Ну, и что же она тебе сказала? — как ни в чем ни бывало, спокойно продолжал расспрашивать Шерлок.

— Шерлок, она умеет залезать в голову! — выпалил Майкрофт. — Она читает мысли. Она рассказала мою тайну, которую никто, никто, кроме меня не знает. И в конце она устроила спектакль, спектакль в духе всех этих сумасшедших маньяков, которых я охраняю. Она была безумна, совершенно безумна! И она говорила словами Эвер, — закончил Майкрофт свою исповедь.

Шерлок вполне спокойно выслушал эту тираду. Почему-то она его совершенно не обеспокоила. Он лишь сел за стол и задумчиво скрестил пальцы у лица. Его лицо не выражало ни тени беспокойства.

— Что, ты мне на это ничего не скажешь? — требовательно спросил Майкрофт.

— Это довольно любопытно, — задумчиво произнёс Шерлок.

— Любопытно?! Это более, чем любопытно, брат мой! — возмущённый спокойствием брата, воскликнул Майкрофт. — Есть ещё кое-что любопытное, если это тебя не сильно обеспокоило.

— Что же? — с явным интересом спросил Шерлок.

— Угадай, кого Эвер выпустила из Шерринфорда? — спросил Майкрофт.

— Дару? — ответил за него Шерлок.

— Да! Она её отпустила, просто отпустила. Более того, она предоставила ей вертолёт и ещё — позволила делать в Шерринфорде всё, что ей заблагорассудится! Она забрала с собой одного из заключённых, — возбуждённо рассказывал Майкрофт.

Шерлок вновь молча продолжал смотреть на Майкрофта.

— Они связаны, Шерлок, связаны! — говорил Майкрофт.

— Как она её отпустила? — спросил Шерлок.

— Как? Они просто поговорили, и всё. Начальник тюрьмы был при этом. Охрана рассказала, что они просто поговорили, и Эвер сказала, что отпускает её, и отдаёт Шерринфорд в её распоряжение.

— Вот это класс! — восхитился Шерлок.

— Что ты имеешь ввиду? — удивлённо воззрился на него Майкрофт.

Шерлок поднялся и возбуждённо заходил по комнате.

— Это гениально! Это же гениально! Она уникальна! Она просто супер-молодец! — восторженно говорил он.

— Шерлок, ты в своём уме? Ты что сейчас городишь? — Майкрофт начинал сомневаться в здравом рассудке брата.

— Да, Майкрофт, сейчас я, слава богу, более, чем в своём уме! — казалось, Шерлок сейчас начнёт искриться от радости.

— Твоё поведение совершенно неадекватно ситуации! — обеспокоенно смотрел на него Майкррфт.

— Неадекватно? Майкрофт, ты просто не понимаешь! Не понимаешь, Майкрофт! — возбуждённо говорил Шерлок.

— Чего, чего я там ещё не понимаю, Шерлок? — спрашивал Майкрофт.

— Поговорить! С ней нужно было просто поговорить! — воскликнул Шерлок.

— С кем? — не понимал Майкрофт.

— С Эвер! Нужно было просто поговорить. В этом была её загадка. А я не понял сразу, я сбился, я не услышал её... — печально опустил он голову.

— То есть Дара, ты хочешь сказать, услышала? — спросил Майкрофт.

— Да. Она всегда слышит всё сразу. Она слышит то, о чём ты хочешь сказать, даже если ты сам ещё не услышал себя... — задумчиво ответил Шерлок.

— И это тебя не настораживает, Шерлок? — вскинул на него брови Майкрофт.

— Меня это восхищает! — ответил Шерлок.

Майкрофт промолчал и задумчиво опустился на стул.

Шерлок молча прошёлся по комнате.

— Думаешь о том, как увеличить шпионскую сеть, чтобы следить за "агентами" Эвер? — осведомился Шерлок.

Майкрофт удивлённо поднял глаза на Шерлока. Он угадал его мысль. Майкрофт понял, что надеяться на брата бесполезно, и стал думать о том, как ему решать проблему самостоятельно.

— Мне не понятно, почему ты не придаёшь никакого значения этой проблеме, Шерлок. Но её нужно решать, и очень продуманно, — ответил он.

— Ну, тогда начинай с меня, брат. Хватай и тащи меня в Шерринфорд, — предложил Шерлок.

— Тебя? — не понял Майкрофт.

— Ну, разумеется. Или ты забыл? Ведь я тоже всего лишь поговорил с Эвер, и она меня отпустила и отвела к Джону. Всего лишь поговорил. И обязательно проверь, не загипнотизирован ли я! — говорил Шерлок, энергично расхаживая по комнате.

Майкрофт не понимал, как относиться к его словам.

— Ты что, не веришь мне, Майкрофт? — Шерлок подошёл к нему и наклонился, оперевшись на стол. — Ну же, подумай, включи логику! Первым, кого теперь надо хватать, являюсь я! Какие ещё доказательства тебе нужны? — напирал он на Майкрофта.

Майкрофт сидел, глядя на Шерлока снизу вверх и чувствовал, что он чего-то недопонимает.

— Да! Именно так, Майкрофт! Ты ни хрена не понимаешь! — ответил Шерлок, будто продолжая читать его мысли. — Ты ни хрена не понял, что нужно делать с Эвер за все те десятилетия, что ты держал её под замком и видеокамерой, и ты и сейчас собираешься совершить ту же ошибку. Первая твоя ошибка сам видишь, к чему привела. Хочешь продолжить эксперимент?

Майкрофта смутила уверенность Шерлока. Он будто и действительно понимал что-то, что доставляло ему такую уверенность.

— Но что ты предлагаешь делать, Шерлок? — спросил Майкрофт.

— Ничего, брат. Всё уже сделано, — ответил Шерлок. — Уже всё сделано.

Дело было закончено, и Шерлоку не терпелось увидеться с Дарой. Когда он думал о ней, его сердце наполнялось светом, и хотелось бежать куда-то, бежать или даже лететь. Он позвонил ей и пригласил её погулять. Она была этому очень рада, и они выдвинулись загород. Шерлок отыскал симпатичное место с прозрачной рощей, переходящей в поле. Они бродили там и с наслаждением любовались деревьями. Шерлок смотрел на эту светлую, нежную и такую искреннюю девушку и недоумевал:

— Дара, у меня есть ещё одна загадка, которую я не могу разгадать, — сказал он и с улыбкой нежно и задумчиво посмотрел на неё.

Она обернулась. Её сердце приятно сжалось от его взгляда.

— И какая же? — тихо спросила она.

— Майкрофт мне рассказал, что ты очень сильно напугала его, что ты чуть ли не чудовище! — сообщил Шерлок.

— Вернее будет сказать, что это не я напугала Майкрофта, а Майкрофт напугался, — ответила Дара.

— Что это значит? — спросил Шерлок.

— Я объясню тебе, как это работает, — ответила Дара. — Большая беда всех людей сейчас в том, что они эгоисты. Они думают лишь о себе, переживают лишь о себе. И из-за этого весь мир превращается для них в одно большое зеркало. Куда бы они ни смотрели — они видят лишь себя, слышат лишь себя. И больше ничего вокруг не замечают. Не замечают того, каков этот мир на самом деле. Вот, например, пошёл дождь. Что видят люди в дожде? Они видят плохую погоду, то, что нужно брать зонт, а у кого-то вообще портится настроение. А дождя никто не видит. Не видит, почему идёт дождь, зачем, не слышат, что он шепчет. Или даже не дождь, а пусть любая другая погода. Может быть холодно или жарко, пасмурно или солнечно. Как мы реагируем на это? А так, какое у нас настроение. Если оно плохое — нас будет раздражать и дождик, и солнце, и жара, и холод. А если нам хорошо, то мы всему рады. Но что изменилось? Ведь мир остался прежним. Просто светило солнце или просто шёл дождь. Но мы ничего этого не заметили, мы заметили лишь своё настроение.

Или вот ещё пример. Помнишь, в первую нашу встречу мы ловили твоё чувство стыда? Ты схватил его в итоге, исследовал? Ведь это очень интересно! Объективно для возникновения этого чувства причин не было. Ни у меня, ни у Джона не было намерения тебя стыдить, да и ты и сам не делал ничего постыдного, мы просто разговаривали. Но ты чего-то устыдился вдруг. Самого себя. Ты не видел того, что объективно происходит вокруг, ты залип на своём стыде. Ты не чувствовал меня, ты меня боялся. Через свой стыд. Беспочвенный стыд. Но это был лишь твой собственный демон. Если бы ты мог объективно смотреть на мир, ты увидел бы его грандиозную красоту и многогранность. Помнишь, какой ты увидел равнину или звёзды? Знаешь, почему у тебя получилось? Потому, что ты забыл о себе и весь отдался равнине или звёздам. Ты захотел познать их, захотел услышать, не думая в тот момент о себе. И ты их услышал. А когда ты залипаешь на себе, ты слышишь только себя и своих демонов. А они обычно весьма скучные и примитивные ребята.

Скажи, как тебе удалось разгадать загадку Эвер?

— Я услышал её... — проговорил Шерлок.

— Вот! — радостно воскликнула Дара. — Ты перестал думать о самой загадке, о разгадывании, о себе. Ты весь отдался ей, ты переключил на неё своё внимание — и ты смог увидеть и услышать! А ничто не было сокрыто вообще. Она изначально была такой, какой была, но ты просто не видел в ней неё, ты видел себя и свои страхи и заморочки, свои собственные или навязанные тебе другими.

Вот пример, Шерлок. Вот я, Дара Олсон, такая, какой ты меня знаешь. Опиши меня, как бы ты меня охарактеризовал?

Шерлок посмотрел на Дару и ответил:

— Ты очень светлая, чистая, сильная и добрая девушка.

— Отлично! А что обо мне говорил тебе Майкрофт? — спросила Дара.

— Сначала то, что ты тупа, как пробка. Потом — что ты чудовище, — ответил Шерлок.

— Так. А Джон? Что говорит обо мне Джон? — спросила ещё Дара.

— Что ты милая и довольно странная.

— Отлично! — резюмировала она. — Что мы имеем? Три разных человека и три разных характеристики. А ведь я, Шерлок, одна и та же. На меня смотрят трое, и каждый видит своё. Видит СВОЁ, а не меня! А задача в том, чтобы увидеть меня такой, какая я есть на самом деле, здесь и сейчас. Почему я такая, что со мной сейчас происходит? Только так можно выстроить настоящее общение и правильно разрешить ситуацию. Если этого не сделать — будет бой с самим собой, со своими демонами. Вы будете ошибаться. Будете стыдиться меня, хоть я не стыжу, будете распускать руки, хоть я не приглашала, будете бояться меня, хоть я наоборот хотела помочь. Я не пугала Майкрофта. Я лишь отразила ему его же собственных демонов. Он испугался не меня, он испугался своего отражения. Так всё было.

— Стой-стой-стой! — прервал её Шерлок. — Ведь это поэтому, поэтому все мои промахи и ошибки! Да! Я не вижу ситуацию объективно, я вижу в ней себя... Поэтому я пропустил выстрел Мэри. Нужно было концентрироваться на ситуации, а не на себе. На ней, на Мэри! Понять, почувствовать её... Или Эвер. Ведь не было никакого самолёта. А я этого не почувствовал, я почувствовал это только потом, а с начала я был занят собой, то есть разгадыванием загадки! Я хотел разгадать! И я выключился из реальности! Ох, я идиот! — тряс головой Шерлок. — Отключаться, отключаться от себя! Да, это важно! Но не от чувств. Отключаться от своего эгоизма, от своей зацикленности на себе и своих комплексов и фантазий, вот от чего нужно отключаться, в чувства — наоборот — включать, все предельно включать и чувствовать ими мир, в котором мы живём, другого человека, дождь или вообще всё, что там происходит вокруг!

— Именно так, Шерлок, блестяще! — радостно воскликнула Дара. — Ведь мир вокруг нас буквально напоён, наэлектризован информацией, и она только и ждёт того, чтобы быть считанной. Тебе не нужно штудировать детали, когда ты входишь в комнату. Настройся на эту комнату и услышь её, и она сама тебе расскажет, что в ней происходило.

— Да, я так делал иногда, но как-то не придавал этому особого значения... — признался Шерлок.

— Ты большой молодец! — радостно заключила Дара.

Шерлок пребывал в задумчивости. Дара уселась под большой берёзой и с наслаждением смотрела сквозь её листву на небо.

— Это именно то, именно то, о чём я думал, Дара, когда ты сказала создать мне план, — наконец прервал молчание Шерлок. — План на много лет вперёд. Я думал о тебе, Дара, о том, что, чтобы создать этот план, мне нужно очень, очень хорошо узнать тебя. Ведь этот план должен сделать счастливой тебя. Ведь для этого и нужно вступать в отношения — чтобы делать другого счастливым. И детей нужно рожать для этого — чтобы они были счастливыми. А это план, большой длительный план! Они ведь останутся после нас, и то, что мы заложим в них сейчас — отразиться на них через двадцать, тридцать, пятьдесят и так далее лет! И всё это очень, очень важно. Важно думать так надолго вперёд, важно, важно продумать такой план. О, как я хочу составить его!

— Так посмотри на меня, Шерлок, и составь его! Вот она я, вся перед тобой! — ответила Дара.

Шерлок смотрел на Дару, такую светлую, нежную, открытую, сильную и всё-всё понимающую, и ощутил то, что он хочет, чтоб она родила ему сына. Он мечтал о сыне. Это было так необычно, он никогда в своей жизни не думал о детях, да и о самой семье он совсем не думал и не планировал никогда. Но сейчас он стоял, смотрел на Дару и понимал, что хочет, чтоб она родила ему сына. Он подошёл к ней и прошептал:

— Сына, роди мне сына...

Он наклонился к ней и поцеловал её. Она ответила на его поцелуй. О, как это было нежно, легко, чисто и нежно! Он легко подхватил её на руки и опустил на траву. Затем снял с себя одежду. Дара обняла, поцеловала его и в ответ тоже сняла с себя платье… А что было дальше? А дальше были нежные прекрасные глаза Дары и мысли Шерлока о сыне. И это всё, что он помнил. Это, и нечто прекрасное, произошедшее между ними. Он не мог описать этого в деталях. Но он помнил это ощущение, ощущение чего-то неимоверно прекрасного, произошедшего между ними. Как ни старался, он не мог описать, как это было. Но от этого хотелось петь и танцевать. И он поднялся и вышел из-под крон деревьев к солнцу и радостно прокричал что-то ему. А Дара стояла рядом, чуть позади от него, обнимала его и улыбалась. Начинался новый день, начиналась новая жизнь!

Радостному возбуждению Шерлока не было предела. Он повернулся к Даре и в порыве чувств подхватил её на руки и закружил.

— Что это? Что это было? Что между нами произошло? — возбуждённо говорил он. — Ведь это совсем не было похоже на тот секс, который показывают по телевизору, в порнофильмах, о котором столько говорят! Нет, это было нечто совсем другое! И это было именно то, именно то, чего я хотел, к чему стремился! А, сказать точнее, гораздо намного больше того, что я только и мог себе намечтать!

Дара, у меня никогда не было женщин. Я никогда не был с женщиной, понимаешь? Из-за этого люди всегда говорили, что я больной, или придумывали, что я гей. Да чего они там только не говорили. Но я просто не хотел, не хотел всего того, что люди сейчас предлагают в качестве секса!

— А чего ты хотел? — спросила Дара.

— Именно того, что сейчас произошло между нами! Ведь это было нечто иное, я точно знаю! В чём разница? То, что было между нами, можно назвать сексом? Нет, нет и нет! Да, у нас были и поцелуи, и ласки, и сам, ну, как они его называют — половой акт. Господи, какой идиот придумал это название! Но нет, ведь то, что между нами произошло — это было нечто намного большее. Это не было просто тисканье двух тел. Постой, постой, что это было? Ведь главной в этом процессе была мысль! Я думал о сыне, представлял его, представлял его у тебя на руках, у твоей груди, представлял, каким бы я хотел, чтоб он был, думал о его счастливой жизни — и моя мысль уносилась неизмеримо высоко! Нас двоих будто закрутило в её потоке, мы слились воедино и мы совершали прекрасное творение. Это была гигантская работа мысли и предельное раскрытие всех чувств! Это было похоже на распустившийся в небе роскошный цветок! А потом, потом был космос, и там будто зажглась новая звезда! Дара! От нашей мысли в космосе зажглась новая звезда! Ты помогла мне зажечь новую звезду в небе! Я видел её там, а потом я смотрел на тебя, и я видел, как Вселенная отражается в твоих глазах! Ты была всей Вселенной! Ты и есть целая Вселенная! И там, в большой Вселенной, зажглась новая звезда, а в тебе зародилась новая жизнь! Звезда появилась одновременно на небе и здесь, в тебе — на Земле! Это было, я всё это видел своими собственными глазами, и я всё это ощущал! О, Дара, возможно ли даже мечтать о таком? Ты — Вселенная, там — звезда, я — создатель новой звезды! Это возможно? Такое бывает?

— Определённо! — ответила Дара и радостно обняла его. — Это именно то, к чему стремятся и о чём мечтают все люди, бесконечно ища своё жизненное удовлетворение, — пояснила она. — Интеллектуальный и силовой потенциал человека таков, что ему под силу сотворить и новую звезду, и новую планету, и новую Вселенную. Ты же при помощи своих чертогов видел Бога и то, как он сотворял мир, помнишь? А люди — это дети Бога, и наделены всеми его силами и возможностями. И, быть может, даже превосходят его возможности, ведь нам дана также способность развиваться. Так что, вполне возможно, это ещё совсем не предел.

У Шерлока перехватило дыхание, и он в волнении ходил по их полянке. Дара с нежной улыбкой радостно смотрела на него.

— Всё было не зря, Шерлок. Твоё воздержание — всё это было не зря. Ты не был болен, когда не мог иметь секса с женщинами. Ты просто всю жизнь оставался верен себе. Ты не хотел тратить свой потенциал на пустоту и бессмысленность. Твой интеллект слишком развит, чтобы ты мог опуститься до примитивной его растраты. Ты не берёшься за примитивные дела, примитивный секс тебя отталкивает в том числе. Обычный тиражируемый сегодня секс — это не что иное, как пустая бессмысленная растрата богатейшего потенциала человека. Ты обращал внимание, что практически у всех гениев были проблемы с вопросами интимной жизни? Знаешь, почему? Та энергия, которую человек выделяет во время полового акта, и та, при помощи которой совершаются все его творения: прекрасные картины и другие произведения искусства, научные открытия — это одна и та же энергия. Что же интереснее — создать шедевр, которым будут восхищаться миллионы людей на протяжении веков, создать нечто, что продвинет на полвека вперёд мировую науку или просто выпускать эту энергию в пустоту с потным стоном раз за разом в спальне своей малогабаритной квартиры? Люди ежедневно будто в туалет сливают огромное количество своей неповторимой творческой энергии в никуда, в примитив, в бессмысленность. Придумывают для этого новые позы, костюмы, приспособления или сюжеты, отыскивают новые чувствительные точки, но суть от этого не меняется. Ты от этого удержался. И дождался своего часа, направил свою энергию в то, во что и полагается по своей природе человеку.

Шерлок смотрел на неё широко раскрытыми глазами:

— Я что, действительно создал звезду?!

— Думаю, ты постепенно хорошенько с ней познакомишься, изучишь её и привыкнешь к этой мысли, — спокойно улыбнулась Дара. — Со временем.

Шерлок всё также крайне озадаченно ходил по полянке. То, что произошло, пока не особенно укладывалось в его голове. И это ощущение, ощущение крайнего блаженства охватывало его целиком. Никогда и ни от чего в жизни он не ощущал такого колоссального удовлетворения. Это было намного, несравненно намного больше того, что он ощущал после раскрытия даже самого сложного дела, после достижения самой желанной победы. Ни один наркотик никогда даже близко не давал таких космических переживаний. И ещё одно — он очень мощно ощущал сейчас новое, как оказалось, неведомое ему доселе чувство. Он ощущал себя мужчиной. Нет, не просто мужчиной, а Мужчиной, с самой большой буквы «М». Он ощущал сейчас свою мужскую суть до мозга своих костей вглубь и чуть ли не до верхних пределов атмосферы ввысь. Ему казалось, что даже его позвоночник стал прямее и сильнее, что он сам будто весь выпрямился, расправился и стал выше ростом, что у него прибавилось силы во всём теле, и его дух стал много сильнее. Ему казалось, что сейчас он способен вообще на всё, что угодно. Поднять, будто пёрышко, огромный камень, вызвать ураган взмахом руки или крикнуть так громко, что все вокруг просто оглохнут. Что с ним такое происходило? Он нигде и ни от кого ни о чём подобном не слышал. Он то углублялся в свои невероятные внутренние переживания и мысли, то вопросительно смотрел на сидящую на траве и весело ему улыбающуюся Дару.

— Поедем ко мне в поля, Шерлок. Там ты сможешь лучше осмыслить и осознать произошедшее, — предложила Дара. — А сады и деревья тебе помогут. Я посадила их таким образом, что они помогают работе мысли.

— Как посадила, как помогают? Деревья? Что это ещё значит? Откуда ты вообще всё это знаешь? — спросил Шерлок, ошарашенно глядя на неё.

Дара опустила глаза:

— Тебе лучше спросить об этом свои чертоги, Шерлок. Они покажут тебе всё это лучше. Ты только не спеши, успокойся. А то мне кажется, у тебя голова сейчас взорвётся, — вдруг рассмеялась Дара.

От её смеха зашкаливающее напряжение Шерлока немного спало. Он тоже улыбнулся и расслабился. Он вновь ласково и с нежностью посмотрел на Дару. Как это было возможно? Эта маленькая нежная мягкая девушка, сидящая на траве в своём простом платье, и весь космос, звёзды, Вселенная, будто умещающиеся в ней. Бывшие где-то далеко за пределами Земли, и в то же время так близко, что к ним можно было прикоснуться рукой.

— Она есть в каждом человеке, — вновь будто читая его мысли, сказала Дара. — Вселенная — она есть в тебе и во мне и в любом другом человеке. Мы — в ней, а она — в нас. Я — Вселенная для тебя. А ты — мой бог, мой творец — для меня. Ладно, не верь, если не хочешь, — вновь рассмеялась она.

Шерлок продолжал смотреть на Дару то ошарашено, то трепетно и нежно.

— Я... я тебя... я тебя лл... — ему хотелось что-то сказать, что-то сделать сейчас, но всё было так ошеломительно, и слова почему-то застревали у него на языке.

Она поднялась, приблизилась к нему и нежно провела рукой по его волосам и щеке:

— Ты свободен, Шерлок. Тебе не нужно ничего делать или говорить, к чему ты не готов.

От этих её слов в нём поднялась будто волна сильнейшего чувства. "Свободен? Да нет большего счастья и свободы, чем всю жизнь служить тебе, моя Вселенная!" — пронеслась в его голове мысль. Дара ощутила, что её будто жаром прожгло до самых пяток от его пронизывающего острого взгляда. Она смущённо опустила глаза. Он прикоснулся к её подбородку, поднял её лицо и заговорил:

— Я... я просто не знаю, что сказать в этой ситуации. Я люблю тебя? Мне кажется, что то, что я чувствую, не вмещается в эти три слова. Это будто нечто большее. Выходи за меня замуж? Это вообще что-то примитивное. Замуж? Это когда дом, семья, собака? Нет, этого слишком мало. Я... Я хочу творить с тобой миры! Вот оно! Именно это я хочу сказать, когда смотрю в твои глаза!

— Только твори их с любовью, с одной лишь любовью! Любовь в твоём сердце пусть живёт всегда. Никогда не теряй её. Всё, что ты делаешь, делай только с любовью. Об этом я прошу тебя! Пообещай мне и никогда не забывай о своём обещании! — проговорила Дара.

— С любовью? — удивлённо посмотрел на неё Шерлок. — С любовью, конечно! Это гениально! Ведь мир, сотворённый без любви, будет разрушителен! И он разрушит такую прекрасную и хрупкую Вселенную! Он разрушит тебя. А я никогда не позволю этому случиться. Я буду хранить тебя превыше зеницы ока. Ты — моя Вселенная, тебя мне ниспослали звёзды, и я клянусь хранить и оберегать тебя. И пусть все мои творения будут такими, чтоб ты расцветала всё больше и больше. А с тобой расцветёт и Вселенная, в которой мы живём! Это гениально! Ты — в ней, она — в тебе! Заботясь о тебе, я забочусь обо всей Вселенной. А наши дети — новые миры. Вся Вселенная живёт в одной простой семье, а каждая семья влияет на Вселенную. И потому сейчас столько боли, столько войн в мире, что столько боли и войны в семьях. Люди создают семьи, ничего не продумывая, ради каких-то глупых и примитивных целей. Просто быть друг с другом, ублажать и тешить себя здесь и сейчас, или чтоб жить в комфорте. Их мысль не идёт дальше. А, если рожают детей, то не думают об их будущем или думают ошибочно и недальновидно, чаще эгоистично. И от этого несчастья, разрушения, вечные ссоры, разводы. Преступления, наркотики, самоубийства. И они даже не знают, что от боли каждой конкретной семьи страдает вся Вселенная, большая Вселенная! Они полагают, что Вселенная холодна и бездушна, что она равнодушно взирает на всех и в любой момент может просто стереть в порошок то, что ей не по нраву. Но это не Вселенная стирает, это люди сами изводят себя, а Вселенная страдает от этого одновременно с ними. А может быть всё наоборот! Можно творить и жить с радостью на благо всей Вселенной! Вот это да! Мы можем объять своей жизнью всю Вселенную. Жить на земле можно, охватывая собой всю Вселенную! Мне ещё нужно это постичь. И да — любовь во всём мире превыше всего. Она первична, и с неё нужно всё начинать. Да, я клянусь всегда помнить об этом, это важнее всего.

Дара зачарованно выслушала монолог Шерлока и проговорила:

— Я буду помогать тебе, во всём буду помогать! Я буду помогать тебе творить твои миры и всё, что ты захочешь! И я буду помогать тебе не забывать, если это понадобится!

Они стояли друг напротив друга, обнимались и растворялись друг у друга в глазах.

Когда Шерлок и Дара направились к Лондону, он уже немного успокоился и, сидя за рулём, продолжил:

— Но постой, почему об этом никто ничего не знает? О том, что удалось пережить и испытать сегодня нам с тобой? Что бы там ни было, мы с тобой обычные люди, мы не инопланетяне, не маги и не волшебники. Просто мужчина и женщина. Да, я умнее многих, но я всего лишь человек.

Дара помолчала и заговорила:

— Помнишь, что тебе однажды сказал таксист-убийца? "Скажите, мистер Холмс, почему люди не думают? Вас это не бесит? Почему бы им просто не по-ду-мать?" Это, в общем-то, и ответ. Люди просто не думают. Ведь знание не сокрыто, оно лежит на поверхности, но его никто не берёт и не использует. В третий раз повторю, в Библии прямо сказано: "Человек — сын божий, созданный по образу и подобию его!" Почему, Шерлок, скажи, почему никто ни разу не задумался над этой фразой до конца? Почему миллионы людей ходят в церкви, расшибают там в молитвах лбы, но даже близко не прикасаются к данному им богом-отцом потенциалу? Кто им запрещает? Что там говорят учёные? Человеческий мозг задействован на три-пять процентов? Какого хрена, Шерлок, какого хрена это так? Можешь сказать? Почему люди не задействуют остальное? Какого хрена, Шерлок, люди живут как идиоты? Разве не сказано — "возлюби ближнего", "не убий", «не чревоугодничай», «не живи в похоти»? Ведь понятно же, даже пусть ты и не верующий, что все эти заветы правильны и мудры! Так почему все живут не по ним, а как придётся? Вот и всё, вот и ответ. Выйди на площадь, Шерлок, и объяви: "Люди, если вы перестанете блудить, а начнёте просто по-настоящему любить друг друга и искренне заботиться друг о друге и о мире, в котором вы живёте, вы сможете сотворять новые миры и испытывать такое наслаждение, которое вам ни один самый диковинный оргазм не доставит!" Что произойдёт? Тебе кто-то поверит? Неа. Посмеются, а то и в дурку упекут. Вот и всё, вот и ответ. Чем наполнена жизнь людей? Все куда-то бегут, суетятся, гонятся за призрачными целями. Достаток, комфорт, шопинг, развлечения, удовольствия. Телевизор, сериалы, бульварные романы или умная и возвышенная классика у иных, нелепые свидания, обстановка дома, новые гаджеты, путешествия. Это даже не три процента мозга, а, пожалуй, один с небольшим.

— А они обладали этим знанием? Эти пророки — Будда, Кришна, Иисус и другие, кто создавал разные учения? — вдруг задумчиво спросил Шерлок.

— Конечно, — уверенно ответила Дара. — Это были просто люди, могущие использовать весь потенциал своего мозга. И они через свои учения пытались донести эти знания людям. Но люди далеко не всё могли или хотели понять. Вместо этого они обожествляли их, возводили в лики святых, поклонялись их чудодейственным способностям. Ну подумай, Шерлок! Ведь они все выглядят, как обычные люди. Именно такими их везде изображают даже. У них такие же руки, ноги, головы — всё как у любого из нас. Просто они чище, мудрее — вот и всё. И они не мистифицировали себя, они стремились лишь помочь людям, стремились передать людям свои знания. Но людям проще сидеть, видимо, восхищённо смотреть на кого-то и пассивно молиться, чем сделать то, что он говорит, включить свой мозг и начать действовать.

Шерлок посмотрел на Дару и засмеялся.

— Что? — спросила она.

— Никогда не видел тебя такой, — ответил он, продолжая смеяться. — Ты и вправду бесишься!

— Да, бешусь! Ну бешусь, Шерлок! — разгорячённо продолжала Дара. — Знаешь, со сколькими людьми я пыталась об этом поговорить, донести хоть что-то? И всё бесполезно! Все ищут каких-то чудес, волшебных таблеток для решения своих проблем, а того, что лежит у них под носом — не берут. Страдают от этого, но — не берут. Но ведь я же как-то всё это поняла в своё время и смогла успешно начать применять в своей жизни. Ты тоже понял. Ну, ладно, ты — гений. Но я-то — просто человек. У меня никогда не было никаких выдающихся способностей. Но всё, что мне понадобилось — это просто желание во всём разобраться и некоторое упорство. Я просто сидела, думала, вникала, искала ответы. Вот просто искала, пока не найду, не успокаивалась. Что-то читала, общалась с людьми, исследовала, анализировала. И вот, да — я научилась считывать мысли и чувства других людей, не просто считывать, а глубоко их понимать. Для этого нужна элементарная внимательность, открытость и честность. Вот и все вам экстрасенсорные способности, никакой магии и волшебства. Научилась анализировать, прогнозировать и гармонично выстраивать события своей жизни, ну и всё остальное прочее.

— По нитке рассказывать о свидании Ватсона, вырубать одним ударом профессионального агента и рассматривать нашу планету из космоса, — с улыбкой добавил Шерлок.

— Да неважно всё это, это может быть любым, — махнула рукой Дара. — То, что требуется тебе по-настоящему здесь и сейчас — всё это возможно получить при желании. Иисус, вон, по воде, например, ходил. Надо ему было — и пошёл. Нашёл способ, как это сделать.

Шерлок с улыбкой смотрел на неё. Она была сейчас такой забавной в своём негодовании.

— То есть ты считаешь, так может любой человек? — уточнил он.

— Да, может. А что для этого нужно — я тоже сказала.

Шерлок задумчиво улыбнулся и замолчал. Он вспомнил о своей звезде. Какая же она?

— У нас будет сын, у нас родится ребёнок? — спросил он Дару.

— Да, — ответила она.

— Поедем отсюда, я должен поскорее отвезти тебя подальше от города, от всего этого грязного воздуха, каменных джунглей. Пусть он растёт на свежем воздухе и под пение птиц!

Дара с улыбкой посмотрела на него в ответ.

Шерлок и Дара уехали в Овечки. Там они жили бОльшую часть своего времени. Шерлок лишь иногда выезжал в Лондон для свиданий с Эвер. Майкрофт, казалось, успокоился. Эвер изменилась. Она ушла в себя и ни с кем не разговаривала. Кроме Шерлока. Лишь ему иногда удавалось разговорить её. Майкрофт не спускал с них глаз, но всё, казалось, было спокойно. Шерлок не только играл с нею на скрипке, но и бесстрашно заходил к ней в камеру, если она пускала, беседовал и обнимал её. После этого она вновь надолго погружалась в молчание. С их родителями она видеться почти не хотела. Они приезжали к ней несколько раз, но она лишь смотрела несколько секунд в их глаза и уходила, ничего не говоря. То же происходило и с ним, Майкрофтом. Майкрофт, тем не менее, усилил разведку и установил слежку за Шерлоком и Дарой. Однако же, всё было достаточно спокойно.

Шерлок приехал в Лондон, чтобы отправиться оттуда на очередное свидание с Эвер. У дверей дома 221В на Бейкер-стрит его поджидал обеспокоенного вида немолодой мужчина. Завидев Шерлока, он тут же бросился к нему.

— Мистер Холмс, мистер Холмс, прошу вас, позвольте мне с вами поговорить! — прокричал он.

Шерлок остановился, сочувственно оглядывая незнакомца. Сколько он здесь его ждал, дежурил под дверью? Шерлок уже столько времени не появлялся на Бейкер-стрит и ни с кем не выходил на связь, попросив его не беспокоить. Но, видимо, дело, приведшее сюда этого мужчину, было для него весьма важным. Шерлок без промедления пригласил его войти.

В гостиной квартиры дома 221В по Бейкер-стрит стоял послеремонтный кавардак. Наваленные кучами остатки стройматериалов, старые, пострадавшие от взрыва вещи, которые миссис Хадсон ещё, видимо, надеялась привести в порядок. Шерлок нашёл пару стульев среди всего этого бедлама и, сбросив с них мусор, предложил посетителю присесть. Мужчина, впрочем, не особенно обращал внимание на окружающую обстановку. Он был погружён в свои невесёлые мысли и нервно теребил снятую с головы шапку.

— Спасибо, что уделили мне внимание, мистер Холмс, — начал он.

Шерлок внимательно рассматривал визитёра. Это был чуть полноватый мужчина, лет сорока пяти на вид, но выглядящий намного старше. Обветренное лицо, большие и грубые от постоянной физической работы руки.

— Сколько дней вы дежурили у моих дверей? — спросил он мужчину.

— О, немного, мистер Холмс, всего пять дней, — отозвался тот. — Я узнал, что вы время от времени наведываетесь в Лондон, и вот мне повезло поймать вас, ведь больше с вами сейчас никак не связаться.

— Да, сейчас у меня перерыв, я не берусь ни за какие дела, — ответил Шерлок. Ему было очень жаль этого мужчину, так упорно ждавшего его здесь целых пять дней. — А что ваша ферма, кто присматривает за ней, пока вы в отъезде? Ваша жена, вероятно, не очень справляется со всем хозяйством.

Мужчина удивлённо вскинул на Шерлока глаза.

— Как вы узнали, мистер Холмс? О, хотя, конечно же, что я спрашиваю... Жене и правда тяжело одной, да и вообще мы сейчас позабросили работу на ферме, ведь это такое горе, какая теперь работа! — в отчаянии вскинул руки мужчина.

— Расскажите мне всё по порядку, что у вас произошло, мистер...?

— Дженкинс. Меня зовут Роберт Дженкинс. Я фермер, у меня довольно большая ферма в пригороде Лондона. Полтора месяца назад наша дочь Марта пропала, полиция никак не может её найти, мистер Холмс. Прошу вас, помогите нам! Это такое горе! Я верю, что она жива.

— Расскажите подробно, как это произошло, — попросил Шерлок. — Сколько лет вашей дочери? Четырнадцать, шестнадцать?

— Почти пятнадцать, мистер Холмс. В последний раз мы видели её, когда она отправлялась на вечеринку. За ней заехал её друг, Берт. Они уехали в посёлок, после этого она пропала.

— Куда пропала, куда её дел Берт?

— Они поссорились. Он высадил её из машины и больше после этого не видел.

— Полиция допрашивала его?

— Да, он был главным подозреваемым. Но ничего против него не было найдено. Он говорит, что просто высадил её из машины, потому, что она его достала, и уехал. А она пропала.

— Где он высадил её?

— В посёлке. Сказал, что еле довёз туда, настолько она его разозлила. Высадил, как только они доехали.

— И что, их никто там не видел? Не видел, куда она потом пошла?

— Нет, мистер Холмс, она будто она испарилась!

— Чушь! Ложь! — воскликнул Холмс, вскакивая со стула. — Быть этого не могло. Испарилась в посёлке? Мистер Дженкинс, это нереально! В этих ваших посёлках каждая кошка на виду, не то, что скандалящая сельская парочка. Их бы увидели, обсудили и разобрали по косточкам всю их ссору. Он лжёт, он не привозил её в посёлок!

— Что же он с ней сделал? — ошарашено смотрел на Холмса Дженкинс.

— Вернее всего, высадил раньше, по дороге. Сколько времени езды от вашей фермы до посёлка? — спросил Шерлок, вновь присаживаясь на стул.

— Минут тридцать, около того.

— Едемте! — воскликнул Холмс.

— Куда, мистер Холмс?

— К вам на ферму, разумеется!

Шерлок вскочил и стремительно полетел к выходу. Дженкинс едва поспевал за ним.

— Где вы припарковали машину, мистер Дженкинс? — на ходу спросил Шерлок.

— О, на стоянке в двух кварталах отсюда, — отдуваясь, ответил фермер.

* * *

— Итак, постараемся воссоздать события, — сказал Шерлок, когда через несколько часов пути, они оказались на ферме Дженкинсов. Миссис Дженкинс выглядела действительно очень уставшей и обеспокоенной. Она с тревогой наблюдала за действиями Холмса.

— Садитесь за руль, мистер Дженкинс, едем в посёлок, — скомандовал тот после того, как немного осмотрелся на месте.

Когда они отъехали, Шерлок погрузился в свои мысли. Дорога с фермы вырулила на основную трассу, вдоль которой тянулись поля и перелески.

— Вот здесь стоп, мистер Дженкинс, остановитесь! — внезапно крикнул Шерлок. Он выскочил из машины и встал на обочине.

— Что такое, мистер Холмс, вы что-то обнаружили? — поинтересовался мистер Дженкинс, тоже выходя из машины.

— Да. Он высадил её здесь, — ответил Шерлок. — Сколько до ближайшей деревни?

— Километров пять, мистер Холмс.

— Да, именно так, именно здесь это и было, — уверенно сказал Шерлок, прохаживаясь вдоль обочины.

— Вы что-то обнаружили? Какие-то детали? — спросил Дженкинс.

— Мистер Дженкинс, детали таковы, что именно столько времени требуется, чтобы скандальная девчонка достала своего парня, и он выкинул её из машины, — отчеканил Шерлок. — Из-за чего они ссорились? Она обвинила его в измене?

— Да, он... Откуда вы знаете? — удивлённо спросил Дженкинс.

— Мистер Дженкинс, люди неимоверно предсказуемы, — отрешённо бросил Холмс. — Особенно подростки. Особенно сельские. Дурак этот ваш Берт, неимоверный дурак, сделал категорическую глупость. Ещё и дал ложные показания. Тяжко ему придётся. Надеюсь, она жива.

— О, мистер Холмс, но что с ней произошло? — обеспокоенно спросил Дженкинс.

— Она села в машину. Остановилась машина, и её туда позвали. Она села и уехала с ними, — отрапортовал Холмс.

— Что? Марта? О, нет, мистер Холмс, это исключено! Мы столько раз учили её ничего такого не делать, она бы никогда так не поступила! — возразил Дженкинс.

— Мистер Дженкинс, она была на взводе, — уверенно ответил ему Шерлок. — Была зла, обижена. Ей в тот момент плевать было, с кем и куда ехать. Ей хотелось отомстить. Да и шлёпать вдоль шоссе пять километров до деревни в одиночку совсем не хотелось. К тому же то, как она выглядела...

— Что? Как выглядела? — обеспокоенно спросил Роберт.

— Как четырнадцатилетняя девчонка, идущая на вечеринку. Что на ней было одето? Мини-юбка? Кожаная куртка? Боевой раскрас?

— Ну, они все так ходят сейчас... — оправдывался убитый горем отец.

— Вот они и остановились, — мрачно сказал Шерлок.

— Кто — они? О ком вы говорите, мистер Холмс? — Дженкинса начинала бить нервная дрожь.

— Мне точно вам нужно это подробно объяснять, мистер Дженкинс, или вы всё же сами догадаетесь? Ну же, включите логику, — немного раздражённо и всё также мрачно бросил Шерлок. — Поедемте, попробуем её поискать. Они орудуют где-то в этих краях, может, увидим какой-то след.

Дженкинса трясло, он сел в машину, с трудом завёл её, и они продолжили путь.

— В посёлок не заезжайте, сворачивайте налево, по основной трассе. Поедем по направлению к более крупным населённым пунктам, — скомандовал Холмс.

Они молча ехали по трассе на протяжении следующих полутора часов.

— Куда мы едем, мистер Холмс? Далеко ещё? — прервал молчание Дженкинс.

— Понятия не имею, мистер Дженкинс, — отозвался Холмс. — Заверните-ка в этот городок, неплохо бы выпить кофе. Хотя нет. Едем дальше. Через двадцать километров будет город покрупнее, остановимся там, — вдруг передумал он.

Через двадцать километров Шерлок и Дженкинс остановились на заправке у въезда в город и отправились пить кофе.

— Марта! — вдруг воскликнул Дженкинс.

Шерлок с удивлением посмотрел на него.

— Ох, я теперь вижу её в каждой проходящей мимо девчонке, мистер Холмс! — бессильно поникнув, объяснил Дженкинс. Он смотрел на двух девочек-подростков. Они что-то выбирали на магазинном стеллаже. Шерлок с любопытством воззрился на девчонок. Дерзкие мини-юбки, пирсинг в губах, короткие кожаные куртки. Они расплатились на кассе, вышли из магазина и поймали такси.

— Быстро за ними! — выкрикнул Шерлок, резко вскакивая. — Скорее, Роберт, не упустите их!

Дженкинс, ничего не понимая, бросился вслед за Холмсом.

— Аккуратно, мистер Дженкинс, нельзя, чтобы они заметили погоню, — предупредил Шерлок.

— Зачем мы за ними едем, мистер Холмс? — спросил Дженкинс, когда они устремились вслед за везущим девушек такси.

— Позвольте мне ответить вам на это чуть позже, мистер Дженкинс, — всё внимание Шерлока было приковано к преследуемой машине. — Так, а теперь аккуратно тормозите и сворачивайте за ними. Но незаметно и поезжайте туда, резко влево, к деревьям, припаркуемся там, они сейчас остановятся, — руководил он процессом.

Такси и правда остановилось. Они находились в пригороде, это была какая-то промзона с обилием складских помещений. Что было делать в ней двум девочкам — подросткам? Впрочем, они, кажется, никакой погони за собой не заметили, увлечённые своими разговорами. Шерлок вышел из машины, на ходу проверяя пистолет.

— Мистер Холмс! — удивлённо воскликнул Дженкинс.

— Оставайтесь здесь, мистер Дженкинс, и смотрите в оба. Если услышите стрельбу — тут же вызывайте полицию! — бросил ему Шерлок, и осторожно устремился за удаляющимися девчонками. Они вошли в один из ангаров. Шерлок подбежал к нему и, не церемонясь, с грохотом вышиб дверь ногой.

— Всем руки за голову, лечь на пол! — крикнул он ещё до того, как успел что-то разглядеть в полутёмном ангаре. В ангаре послышались обеспокоенные возгласы и кто-то зашевелился. Вдоль стен ангара располагались кровати, на них сидели и лежали девочки и молодые женщины. В конце ангара стояло несколько мужчин. Увидев непрошенного гостя, они тут же выхватили пистолеты. Но, прежде чем они успели что-то сделать, Шерлок выстрелом выбил пистолет из руки ближайшего к нему мужчины, продырявив ему ладонь. Тот с воем согнулся пополам, зажимая рану.

— Я же сказал, всем руки за голову! Следующую пулю я пущу кому-то между глаз, — прорычал он. — Бросить оружие!

Мужчины нехотя повыпускали пистолеты из рук и сложили руки за головой.

— Я ищу Марту Дженкинс! — крикнул Шерлок. — Марта! Отвечайте, кто видел её, ну!

В углу ангара кто-то робко зашевелился. Вскоре в проходе появилась испуганная девочка. Шерлок с удивлением и печалью смотрел на неё.

— Выходи и иди по направлению к трассе, быстро, — глухо сказал он ей. — Остальным оставаться на местах!

Он отошёл к стене, продолжая держать всех на мушке, а свободной рукой стал быстро набирать смс Лестрейду, передавая информацию и свои координаты. Шерлок не особенно надеялся на местную полицию. Она, впрочем, скоро появилась благодаря мистеру Дженкинсу.

* * *

Обратно в Лондон Шерлок ехал с подоспевшим на место задержания Лестрейдом.

— Итак, ты снова в игре? — спросил Грег, когда они отъехали.

Шерлок молчал, погружённый в мрачные мысли.

— Ты можешь мне объяснить, как местная полиция допустила этот притон у себя под боком? — спросил он, игнорируя вопрос Лестрейда.

— Шерлок, я лишь знаю о том, что они девять месяцев пытались его накрыть. Об остальном я могу только догадываться, — нехотя ответил Лестрейд. Малоприятные мысли по поводу этого притона приходили и ему.

— Грег, мне понадобилось семь часов, чтобы накрыть его. Из них шесть — это была лишь дорога из Лондона до фермы Дженкинса, а потом до этого притона. Да, полиция, бывает, работает хреново, но это уже сильный перебор!

— Можешь не сомневаться, я разберусь с этим делом досконально, чего бы мне это ни стоило, — скрипнув зубами, ответил Лестрейд.

Шерлок с улыбкой посмотрел на него.

— Ты хороший человек, Грег, — сказал он.

Лестрейд с удивлением воззрился на Шерлока и смущённо кашлянул.

— И нет, я не в игре, Грег. Это произошло случайно. Я не мог отказать этому Дженкинсу, — продолжил Шерлок уже более расслабленно. — Он ждал меня у дверей дома на Бейкер-стрит пять дней. Можешь себе представить? Дежурил там пять дней, Грег!

— Три раза... — проговорил Лестрейд.

— Что? — не понял Холмс.

— Ты три раза за две минуты назвал меня по имени, — ответил он.

Шерлок помолчал, глядя на инспектора полиции, и смущённо заговорил:

— Чёрт, прости меня, я был свиньёй. Правда, прости меня. Я, бывало, много выпендривался раньше. Ты хороший человек, Грег, правда. Хоть и туго соображаешь, — Грег привычно вздохнул, а Холмс продолжил: — Прости, но это же тоже правда, и этого я тоже не могу не сказать. Но это всё равно не повод так с тобой общаться. Прости меня, если сможешь, — Шерлок вопросительно воззрился на Лестрейда.

— Да ладно, всё я понимаю, — ответил тот. — Что бы ты там не гундел, все близкие знают тебя, как облупленного. Гундишь, гундишь, а потом идёшь и с крыши дома кидаешься, чтоб только прикрыть чужую задницу. Кстати, это правда? — решил он резко перевести тему со смущающей его беседы.

— Что правда? — уточнил Холмс.

— Говорят, ты женился.

— Кто говорит? Джон? Я никому об этом не рассказывал. И никому и не следует об этом знать, Грег. Ну, пусть, Джон, Майкрофт, ты, миссис Хадсон — этого более, чем достаточно.

— Ну, в отделе ходят такие слушки... — добавил Грег.

— Что, кто-то из фанатов распустил? Общество "Пустой катафалк" приложило руку? Грег, угомони их, ей богу. Если информация просочится в прессу — я приду и урою всех, кто к этому причастен. Со всей присущей мне интеллектуальной изощрённостью и безжалостностью в области физической расправы. Так им и передай, понял?

— Я понял, Шерлок, для тебя очень важна безопасность твоей жены, — ответил Грег. — И это справедливо. Со мной можешь не драматизировать. Но тем, кому будет мало понятно, я передам твою формулировку, она достаточно хороша.

Шерлок и Грег переглянулись и рассмеялись.

— Ну, что там у вас? — спросил Шерлок нетерпеливо, и в приятном предвкушении поводя глазами.

Лестрейд вопросительно взглянул на него.

— Ну не тормози, Грег. Что с нераскрытыми делами, у тебя же язык чешется спросить меня по поводу них, ну? — пояснил Шерлок.

Лестрейд с удовольствием начал перечислять:

— Есть несколько нераскрытых краж...

— Это скучно, дальше, — прервал его Шерлок.

— Убийство сторожа в зоопарке... — продолжил инспектор.

— Это его жена. Я читал заметку в газете об этом деле, — вновь быстро проговорил Шерлок.

— Исключено, — возразил Лестрейд. — Премилая старушка, божий одуванчик, убита горем. К тому же, у неё есть алиби.

— Какое? — равнодушно поинтересовался Шерлок.

— Она была дома во время убийства и пекла пирог. Соседи это подтвердили, — пояснил инспектор.

— Что подтвердили? Они при этом присутствовали? — уточнил Шерлок.

— Нет, но она зашла к ним попросить соды как раз примерно во время совершения преступления, незадолго до этого, и сообщила, что собирается печь пирог.

— Вы её обыскивали? Её квартиру? Искали у неё пистолет? — невозмутимо спросил Холмс.

— Думаешь, она бы стала держать у себя дома пистолет, убив из него собственного мужа?

— А как ей, по-твоему, без него жить? Она живёт в одном из самых криминальных кварталов Лондона. Они с мужем и пистолет купили затем, чтоб защищать себя. Она от него не станет избавляться. Да и ума на это у неё не хватит. Хотя, чтоб организовать себе алиби — хватило. Это трюк. Она специально поставила соседей в известность о своём пироге, а сама тут же быстро направилась к мужу. От неё никто не будет ожидать такой прыти, но в этом и фишка. Пристрелила мужа и быстренько вернулась домой к плите.

— А мотив? — недоверчиво глядя на Шерлока, спросил Лестрейд.

— Измена. Она подозревала его в измене. Кстати, небезосновательно, — с непоколебимой уверенностью ответил Холмс.

Затем он задумчиво помолчал и неожиданно продолжил:

— Грег, скажи, какого чёрта происходит в нашем мире? Как работает полиция, что такого происходит, что преступность растёт? Скажи мне! Какого чёрта пенсионеры держат у себя под подушками пистолеты, чтоб защищаться от бандитов на старости лет? А потом убивают из них друг друга же. Что с ними такое происходит? Как они жили друг с другом свою долгую жизнь, что заканчивают её вот так? Какого чёрта подростков-девчонок увозят в сексуальное рабство посреди бела дня? Какого чёрта сами эти девчонки одеваются и ведут себя, как проститутки? Как так их воспитывают родители, что они становятся такими? Почему, Грег, почему дальше всё становится только хуже и хуже? У нас работают армии полицейских, психологов. Почему не получается ничего улучшить? Что-то вообще делается для этого, идёт работа? Думают ли люди о том, как предотвращать все эти преступления?

— Шерлок, если преступлений не будет, полиция останется без работы, — ответил Лестрейд.

— А как ты сам, Грег? Тебе ещё не тошно от такой работы? — спросил Шерлок.

— Тошно, Шерлок. Я столько лет в криминалистике, но я так и не смог привыкнуть к трупам. Мне тошно от них. И от всего, что происходит, — признался Грег.

— Но при этом ты ничего не делаешь и не думаешь о том, как это предотвратить? — вновь спросил Холмс.

— Пожалуй, это хорошая мысль, Шерлок! Я действительно как-то по-настоящему не думал об этом. Нужно будет обязательно её обдумать, — ответил инспектор.

— Давай, Грег. Эта мысль очень стоит того, чтоб начать думать именно над ней, — погружаясь в свои мысли, сказал ему напоследок Шерлок.

Пара слов от автора.

Честно говоря, я не думала, что повествование продолжится после главы "Финал". Но, на всякий случай, я не стала закрывать фанфик. И не зря: когда через некоторое время я вновь заглянула к героям, они решили продолжить рассказывать о себе, делиться своими переживаниями. Написать сегодняшнюю же главу они буквально позвали меня. В ней очень много психологии. Не знаю, удалось ли мне достаточно хорошо и полно передать всё то, что я увидела и ощутила, но это было очень глубоко. Я не смогла удержать слёз. Я очень благодарна им за то, что они мне показали. Буду рада, если кто-то тоже сможет почувствовать всё то, что происходило между героями в этой сцене.

Майкрофт встретил Шерлока в своём кабинете с довольной улыбкой. Он не стал кричать на брата за то, что тот опоздал на встречу с ним на день. Шерлок понимал, о чём сейчас пойдёт разговор. Ему было скучно. Он сел за большой стол для переговоров напротив Майкрофта и молча воззрился на него. Ему было лень даже предварять его вопросы. Майкрофт же цвёл.

— Ну-с, как ты поживаешь в своей деревне, Шерлок? — начал последний, изучающе глядя на младшего брата.

Шерлок помолчал и в ответ спросил:

— Может, скажешь что-то ближе к делу, брат?

Майкрофту было весело. Он знал о только что проведённом Шерлоком блестящем раскрытии сразу двух дел — о пропавшем подростке и об этом отвратительном притоне рабынь-проституток. Он ликовал. Шерлок отсутствовал в Лондоне несколько месяцев, никак не заявляя о себе вопреки уверенности Майкрофта. Ведь Майкрофт не сомневался, что в тихой глуши брат не выдержит и трёх дней. Но что-то занимало его там совершенно непонятным образом на протяжении долгих месяцев. Он не сходил с ума, не бесился от скуки, не выкидывал никаких фортелей и не прикасался к наркотикам. Всё это время он тихо и миролюбиво жил в деревенской глуши. Увлечённо помогал по хозяйству своей странной подруге, терпеливо и мягко общался с местными жителями, весело играл с сельскими ребятишками, долгими часами гулял по окрестным полям и лесам. Он был абсолютно спокоен и выдержан, и начинало казаться, что этому не будет конца. Майкрофт начинал беспокоиться. Но, наконец, вот оно! Шерлок сорвался и бросился в очередное расследование, едва заехав в Лондон. Это были хорошие новости. Нужно было это поскорее раскрутить.

— Нет, я серьёзно, Шерлок. Что ты там расследуешь? Деревенская жизнь богата на преступления? — язвил Майкрофт. — Чья собака придушила соседскую курицу или кто стащил дрова из поленницы? Я слышал, ты только что совершил буквально подвиг. Скорость впечатляющая, перерыв в работе пошёл тебе явно на пользу. Как ты вычислил этот притон? Ты вышел на него буквально прямым ходом из Лондона. Даже не притормозил ни на одном повороте. Поделишься своими рассуждениями? Я, правда, весьма впечатлён!

Шерлок с сожалением посмотрел на брата. Он вдруг почувствовал внутри неимоверную тоску. Объяснить ему свои рассуждения? Он очень отчётливо понимал то, что теперь больше не сможет объяснить Майкрофту свои рассуждения. Просто потому, что Майкрофт не сможет их осознать. Сколько раз Майкрофт побеждал его в дедукции, видел то, что ускользало от внимания Шерлока, легко обходил на любом повороте, и Шерлок ощущал себя глупым и беспомощным рядом с ним. И вот теперь Шерлок сидит и смотрит на своего гениального брата и понимает, что при всём желании он не в силах объяснить ему то, что тому хочется понять. Как он сказал тогда об Эвер? "Она вышла за пределы нашего понимания". Так вот, как это бывает. Какая же это высота и боль и тоска одновременно. Впрочем, эта боль и тоска были верными спутниками Шерлока на протяжении всей жизни. Ведь он всегда ощущал их, страдая от того, что находился вне понимания других людей. Но вот теперь его брат, Майкрофт. Ещё один человек, который выпал за эти границы понимания. Ещё один человек, с которым теперь Шерлоку невозможно выстроить диалог.

— Майкрофт, я немного утомлён. Это долго. Будь добр, проделай это самостоятельно, ты отлично умеешь это делать, — ответил Шерлок, слегка опуская веки.

Майкрофт опешил. Что-то больно полоснуло его по сердцу. Что это было? Отрешённый вид брата? Что это, ему всё равно? Да, это обидно. Обычно он со щенячьей радостью кидался впечатлять своего старшего брата своими успехами, а тут вдруг нет. Даже глаза прикрыл, будто не хочет на него смотреть. И ещё одно. Майкрофт понятия не имел, как Шерлоку удалось сделать то, что он сделал, так быстро. Он действительно не мог догадаться, и его распирало любопытство. На секунду его посетило даже какое-то ощущение беспомощности. Он быстро отогнал от себя эмоции и решил счесть всё за очередную попытку брата поиздеваться над ним.

— Всё финтишь, братец, — произнёс он. — Что ж, дело твоё.

Шерлок открыл глаза и выжидающе посмотрел на брата.

— Шерлок, мне бы действительно хотелось понять тебя, — сказал Майкрофт. — Ты беспокоишь меня, мне бы очень хотелось понять, что с тобой происходит, что у тебя на уме.

— Проблема в том, брат, — ответил ему Шерлок, — что на самом деле тебе нет никакого дела до того, что происходит со мной, что у меня в голове или на душе. То, что тебя действительно интересует, так это всё, что касается того, при помощи чего ты можешь чем-то управлять. Тебя не интересую я. Тебя интересует то, при помощи чего ты мог бы мною управлять.

Шерлок прямо смотрел на брата, широко открыв глаза. От этих слов Майкрофту стало как-то неловко. Шерлок сказал правду, но он сказал её так, что Майкрофт почувствовал себя рядом с ним каким-то маленьким неопытным ребёнком. То, при помощи чего можно управлять? Ну, конечно же, конечно это всегда и представляло первейший и единственный интерес. Да и могло ли быть что-то важнее этого? Но то, как Шерлок произнёс свою фразу, создало у Майкрофта ощущение того, что это есть нечто совершенно незначительное, глупое и примитивное. А Шерлоку будто хотелось бы донести до него, Майкрофта, что-то куда более важное и значимое. Сам Шерлок выглядел сейчас совсем по-иному, не так, как всегда. Он выглядел очень большим и сильным. Он будто стал выше ростом и шире в плечах, даже его голос, казалось, звучал ниже и насыщеннее. Он сидел перед ним, Майкрофтом, как скала. Огромная тёмная скала, мощная и значимая. Это был уже далеко не тот неуравновешенный нервный мальчишка, которого можно было легко при любом желании сломать, сбить с толку или послать в нокаут. Майкрофт испытал неизвестное ему доселе чувство. Ему вдруг захотелось что-то вытворить эдакое, чтобы вывести эту скалу из равновесия. Выкинуть какой-то финт, подобный тем, какими его всегда изводил Шерлок. Подпрыгнуть внезапно на стуле, сказать какую-то резкую изощрённую грубость, может даже взвизгнуть или повести себя, как сумасшедший. Майкрофт с удивлением прислушивался к себе. Что это с ним происходит? Они будто на минуту поменялись с Шерлоком местами. Он с усилием подавил в себе свои странные порывы и сел за стол.

Шерлок видел бессилие Майкрофта, и ему было жаль его.

— Майкрофт, пойми, это всё неважно. Господи, насколько же это всё неважно! — порывисто сказал он, закрывая и потирая ладонями своё лицо.

— Неважно, Шерлок? — заговорил Майкрофт. — Да нет ничего важнее этого в жизни. Наша жизнь нам дана не для того, чтобы просто влачить её или мотаться по воле её волн. Она дана нам для того, чтобы мы управляли ею! И лучше бы быть в этом профи. Что у меня, как видишь, вполне неплохо получается.

Майкрофт развёл руки в стороны, будто демонстрируя своё положение. Вот он, Майкрофт, сидит на своём высоком посту в Британском правительстве и держит всё в руках своего управления.

— Да, я вижу, — парировал Шерлок. — Наша сестра нам вполне отлично доказала то, как у тебя получается всё держать в руках. И не только сестра, Майкрофт. Сколько их было у тебя, этих проколов? Десятки, сотни? С Мориарти, с другими?

— О, Шерлок! — возразил Майкрофт. — То, что выглядит порою, как прокол, далеко не всегда им является, — сказал он, многозначительно прикрывая глаза и откидываясь на спинку стула.

Шерлоку было противно. Он немного нервничал.

— Ну и чего ты добился, Майкрофт? Хотя бы этим трюком с Мориарти. Какого воробья ты им убил из пушки, заряженной мною? Ты натравил меня на него, устроил это обман с ключом-кодом, чтобы заставить меня играть по твоим правилам. Ты меня самого чуть не угрохал во всей этой затее. Кого ты этим напугал или обвёл вокруг пальца, заставил плясать под свою дудку? Они все успокоились? Стали трепетать перед тобой и бояться тебя? Ведь нет, Майкрофт! Ты как был пешкой в чужой игре, так и остался. Даже будучи на своём высоком посту.

— Ты мало что смыслишь во всех этих делах, Шерлок, — ответил ему Майкрофт. Он был обеспокоен тем, что услышал сейчас от брата.

— Да мне плевать, Майкрофт, плевать на все ЭТИ дела! — бросил Шерлок.

И Майкрофт впервые ощутил ещё одно странное, доселе неведомое ему чувство. Что он занимается какой-то несустветной ерундой в своей жизни. Он сидел здесь, в своём шикарном кабинете на своей самой крутой, какую только можно себе нафантазировать, работе. Королевы? Президенты? Нет, всем заправляют не они. Они лишь выполняют то, что для них подготавливают другие люди. То, что подготавливает он, Майкрофт, в том числе. Он выше них, он обладает куда большей информацией и властью, пониманием и влиянием. И он всегда гордился этим и упивался своей работой. Но почему он сейчас вдруг ощутил, что всё это какая-то пустая ерунда? Он недоумевающе посмотрел на брата. Этот взгляд полоснул Шерлока по сердцу. Он вдруг сказал:

— Я хочу, чтоб ты знал, брат. Хочу, чтоб знал. Я люблю тебя. Что бы там между нами ни бывало, что бы ни происходило сейчас и в будущем, я люблю тебя. Просто люблю. Я всегда буду тебе поддержкой и опорой, если нужно. Нет, я не дам себя тебе использовать. Но я никогда и не предам тебя. Потому что ты — мой брат.

Эти слова Шерлока подняли в Майкрофте новую бурю чувств. У него было двоякое ощущение. Он вдруг почувствовал себя подлецом, каким-то мелочным предательским подлецом. Сколько раз он манипулировал и прикрывался братом? И тот, похоже, всё это сечёт. Не тогда, не сразу, но потом он в итоге всё просекает. И он не злится, не мстит в ответ. Он говорит, что будет ему опорой и поддержкой, несмотря на всё это. Мысль вдруг отбросила его в тот момент, когда они были втроём в Шерринфорде под дулом пистолета у Эвер, когда она требовала Шерлока застрелить одного из них — его, Майкрофта, или Джона. Что произошло тогда? Майкрофт устал. Он помнил это ощущение смертельной усталости от собственного бессилия. Он стоял там, в камере, и ничего не мог контролировать. Он был целиком и полностью в чужой власти. Он с самого начала не собирался вступать в игру Эвер. Пусть бы она убила его сразу, ему было тогда всё равно, он уже понял, что проиграл. Но Шерлок ввязался, заставил и его ввязаться тоже. Шерлок хотел жить, в нём было полно жизни. Как и в Джоне. У Джона подрастал ребёнок. Им обоим нужно было жить. А ему — Майкрофту — уже не стоило. Его карьера закончилась прахом тут под дулом пистолета Эвер. И он подставил себя под дуло пистолета Шерлока. Он был стопроцентно уверен в том, что Шерлок пристрелит его, не моргнув глазом. Он знал, что Джон всегда был дорог его сердцу, что Джон волновал его, а он — Майкрофт — был всегда нудной мешающей занозой. Несмотря на всё своё превосходство, ему так и не удалось стать авторитетом для младшего брата. Он всегда ощущал себя пустым местом для него. И Майкрофт решил уйти со сцены. Пусть так, пусть он проиграл. Это было обидно, но пусть они живут. Они должны жить. Но что это? Вместо этого Шерлок убирает пистолет. Нет, он не собирается убивать ни его, ни Джона. Он приставляет пистолет к своей голове.

"Пять минут... Всего пять минут ей понадобилось для того, чтобы убить в нас людей", — высветилась в голове Майкрофта фраза. И Шерлок отвёл от него пистолет, и он решил вместо этого убрать себя.

Майкрофту тогда не довелось до конца осознать произошедшее. Да и после он никак не мог вернуться к этой сцене, слишком мощным было всё, что случилось. И вот сейчас эта сцена стояла перед его глазами во всей своей полноте. Шерлок, ведущий обратный отсчёт с пистолетом у своей головы. Что он делает? Почему? У Майкрофта не укладывалось это в голове. Это было совершенно нелогично. Логичнее всего сейчас было застрелить его, Майкрофта. Да и сам он этого хотел! Но почему, почему Шерлок делает то, что делает? Зачем ему убивать себя? Зачем отводить дуло от Майкрофта? Неужели Шерлок никогда не мечтал убить его? Ведь ему было, за что ненавидеть его, Майкрофта. Более чем. Но он убивает себя вместо него. " Всего пять минут ей понадобилось для того, чтобы убить в нас людей..." Нет. Ей не удалось убить в них людей. Ей не удалось убить человека в Шерлоке. И сейчас, убивая себя, он просто показывал то, что ей не удалось убить в нём человека. Несмотря ни на что. Что бы ни произошло. Он оставался Человеком.

Майкрофт растерянно смотрел на брата. Тот поднял на него глаза и устремил на него прямой открытый взгляд, который говорил о том, что Шерлок примет сейчас всё, что бы ни сказал или не сделал Майкрофт. Майкрофту захотелось сжаться под этим взглядом, превратиться в маленький комочек, а может и совсем исчезнуть. Ему почему-то было невероятно стыдно. Он уже видел такие взгляды. У многих из своих пленников. И, чтобы скрыться от них, он просто бросал их в камеры или убивал, доказывая тем самым своё превосходство. И сейчас ему хотелось убить Шерлока за этот его взгляд. Убить, выбить из него это его превосходство. Что это? Неужели он не понимает? Он здесь полностью в его власти, одно его слово, один его жест — и Шерлока схватят, упекут куда он скажет. Постойте? Упекут? За что? Что такого сказал Шерлок, что его нужно куда-то упечь? Он же всего лишь сказал, что любит его, Майкрофта. И не просто любит, он готов отдать за него жизнь.

Майкрофт вновь поднял на Шерлока глаза. Да, вот он сидит перед ним, его брат. Такой большой и сильный. Он может парой своих ударов, сделанных не в полную силу, прикончить его, Майкрофта, при необходимости. Но он никогда этого не сделает. Он вместо этого без колебаний пустит себе пулю в рот, чтобы Майкрофт остался жить. Майкрофт чувствовал, что силы оставили его, а к глазам подкатили слёзы. Он не мог себе позволить расплакаться при Шерлоке. Он лишь бессильно подпёр рукой опущенную голову и облокотился на стол.

— Ну, думаю нам пора ехать! — внезапно вскакивая, провозгласил Шерлок.

Майкрофт вздрогнул от неожиданности и быстро пришёл в себя. Шерлок стоял во весь рост по другую сторону стола и мягко смотрел на него. Затем он сделал несколько шагов по направлению Майкрофту, огибая стол, и остановился почти рядом. Майкрофт поднялся ему навстречу.

— Ну, брат... — проговорил Шерлок, и двинулся к нему всем корпусом. Они обнялись. Майкрофт сделал это почти на автомате, всё также бессильно. Объятья же Шерлока, казалось, пылали жаром. Было ощущение, что его грудная клетка разверзлась, и из неё рвётся пламя. Он стиснул зубы и наморщил лоб, будто от сильной боли. Как же ему хотелось, чтобы его брат ощутил всю ту любовь, что рвалась из него! Майкрофт не выдержал и прижался к нему сильнее. Из его глаз брызнули слёзы. Он цеплялся за брата и всхлипывал.

— Прости меня, Шерлок, прости! — проговорил он.

— Всё хорошо, брат, всё хорошо, — отозвался Шерлок.

Через некоторое время они отпустили объятья, посмотрели ещё минуту друг другу в глаза, и Шерлок сказал:

— Идём, она ждёт.

Они двинулись к Эвер.

Шерлок и Майкрофт прилетели в Шерринфорд. Майкрофт отправился к начальнику тюрьмы, чтобы ознакомиться с отчётами. Шерлоку это было не нужно, и он прямиком направился к Эвер. Войдя в помещение перед её камерой, он осторожно приблизился к стеклу. Эвер никак не отреагировала. Она лежала на кровати. Шерлок негромко постучал по стеклу, потом ещё раз. Эвер зашевелилась и без особого энтузиазма поднялась, устремив на него взгляд. Шерлок сделал жест, спрашивающий её разрешения войти. Эвер едва заметно подёрнула плечами. Это означало "да". Шерлок вошёл в камеру и остановился у входа, не производя никаких резких действий. Эвер в рассеянности начала прогуливаться по камере. Он не спеша сделал по направлению к ней несколько шагов. Она оказалась совсем близко от него. Он подался к ней своим телом, она подхватила его движение и они обнялись. Он обнимал её и нежно осматривал.

— Ну, что ты? Как ты, малышка? — негромко заговорил он.

Эвер выглядела совершенно потухшей.

— Я тупею, Шерлок. Я теряю свои способности, — медленно ответила она. — Вон скрипка, я даже не могу играть на ней, — безвольно кивнула она в сторону своего инструмента.

Шерлок проследил взглядом за её движением. Да, в этой камере уже давно не звучала музыка. Эвер будто таяла. Её и без того бледное лицо было теперь совсем бесцветным. Она была заторможена и рассеянна, взгляд действительно будто поглупел и потерялся. Всё это болезненно резало ему по сердцу.

— Чушь! — резко сказал он, отпуская её и выводя тем самым из оцепенения. Он энергично заходил по камере. Эвер смотрела на него, её взгляд немного ожил.

— Ты сидишь здесь, полностью отрезанная от внешнего мира, от каких-либо контактов, — начал он. — Это же не мудрено, что ты начинаешь тупеть. У тебя просто нет вдохновения и нет цели. Тебе некуда приложить свой интеллект.

Эвер с интересом слушала его. От его слов ей становилось легче.

— Ну вот зачем, зачем он тебе сейчас нужен? — продолжал Шерлок. — Для этих белых стен? Слушай, а может, это и к лучшему. То, что ты тупеешь. Когда отупеешь достаточно хорошо, ты потеряешь для них интерес, и Майкрофт отпустит тебя. Ты же не нужна им тупая. Ну, и для общества станешь безопасной. Тебя могут тогда выпустить, сможешь жить на воле. Как тебе мысль?

Эвер задумалась и улыбнулась. Она пыталась представить себе то, что говорил ей Шерлок. Но идея казалась скучноватой.

— Жить среди всех людей? — задумчиво произнесла она. — А зачем, Шерлок? Что я там буду делать?

— Ну, найдёшь себе какое-нибудь занятие, там много всяких раздражителей, — продолжал Шерлок стимулировать её мысль.

В голове Эвер проносились десятки комбинаций того, как бы она могла проводить свою жизнь на свободе. Но все они, казалось, не уводили ни к чему хорошему в перспективе.

— Я создам бомбу и взорву всё нахрен в итоге, — резюмировала она.

Шерлок печально направил взгляд вглубь себя. Он знал, что это именно так и будет. Но он не отступался.

— А почему? — спросил он её.

— Меня бесит. Бесит эта тупость, — ответила Эвер. — Зачем так жить, Шерлок? Зачем люди живут? Чего они цепляются за свои мерзкие жизни? Ты об этом не задумывался? Что ты смотришь на меня? Ведь ты думал об этом, и для тебя всё это самого очевидно! Ты хочешь, чтобы я сама озвучила тебе это, хочешь услышать это от меня? Хорошо, я озвучу! У людей нет никакой цели в жизни. Глобально, её нет. Есть только цель выживать и добиваться для себя разных благ. А цели, для чего они вообще все живут — нет! И как с этим можно хоть сколько-нибудь разумно жить и тем более развиваться? Знаешь, как они сейчас "развиваются"? Вот так: "Давайте угрохаем нашу планету, бросим весь свой мозг на то, чтобы создать высокие технологии, но, если они не помогут, что с нашим мозгом перво-наперво вероятно, тогда построим крутые ракеты и полетим выживать на другую планету и гробить её". Так подохните же здесь и сейчас, к чему это бессмысленное продолжение агонии? Нет, я не зло, Шерлок. Я бы избавила людей от бессмысленных мучений, вот и всё. Поэтому пусть лучше держат меня на привязи или уничтожат, чтобы я не превысила своих полномочий. Когда меня несёт, я перестаю сдерживаться.

Шерлок в восхищении смотрел на сестру. Тупела? Нет, её интеллект, как и всегда, работал на "ура". Она заметила его взгляд.

— Тебя это восхищает, Шерлок? Что же тебя так восхищает? Этого бояться нужно, — проговорила она.

— Нет, нет, нет, погоди. Это замечательно всё, что ты сейчас сказала. Я в восторге. Погоди, постой, — он возбуждённо заходил по камере, собираясь с мыслями. — Скажи, а ты не задумывалась над другими вариантами?

— Другими? — вопрос прозвучал для Эвер несколько неожиданно.

— Ну да, другими вариантами судьбы человечества, — продолжал свою мысль Шерлок. — Посмотри: умереть и уничтожить — это всегда очень просто. Но гораздо интереснее, как создать нечто, чтоб оно жило. Понимаешь? Жило! Продолжало жить, и хорошо, успешно жить. Так, чтобы ему самому и всем вокруг от этого было хорошо, а не разрушительно. А?

Он посмотрел на Эвер. Она ещё не понимала, к чему он клонит.

— А для чего, Шерлок, для чего ему жить? — спросила она.

— Ну вот хотя бы для начала для того, чтоб оно просто получилось, — предложил Шерлок. — Вот смотри: люди сейчас много чего создают. Но оно всё не вечно. Мы создаём технику? Она ржавеет и разваливается очень быстро, хоть при тщательном уходе, хоть без него. Мы пишем картины? Да один маленький пожар или сырость — и они погибли. Построили дом? Он сгниёт или порастёт лесом мгновенно. Всё, что сегодня делает человечество — весьма недальновидный и хлипкий примитив. Согласна?

— Ещё бы! — воскликнула Эвер и продолжила: — Шерлок, ты изучал когда-нибудь летающие тарелки? Это же гениально и просто! Они изготавливают их без малейшего вреда для природы. А какая прочность! Они используют только натуральные природные компоненты. А как они на них перемещаются? Эти ужасные взрывы и огонь, что используют люди? До большего бреда и додуматься было сложно! Они так не делают, они просто надевают на них пространство!

Шерлок немного опешил от сказанного сестрой, но не стал тормозить её своими расспросами, а продолжил развивать её мысль:

— Как думаешь, почему у людей сейчас так не получается? — спросил он её.

— Не получается? — удивилась Эвер. — Да потому, что они смотрят лишь себе под нос, и не далее того. И одержимы лишь самими собой. Люди не видят того, что сегодняшние детдома у них ломятся от брошенных детей, что сегодняшние дети почти все больны, но продолжают изобретать примитивные чадящие ракеты. Это полнейшая деградация. У инопланетян всё по-иному. Они очень заботятся о здоровье своих наций, и делают это очень разумно. И вообще всё делают предельно логично и разумно. И живут очень успешно.

— То есть, чтобы стать успешными, нужно направить всё своё внимание в первую очередь друг на друга, на свою планету, на своих детей? — продолжил мысль Шерлок.

— Разумеется! Вылечить планету, на которой мы живём, вылечить своих детей, самих себя. Тогда, глядишь, и технологии разумные сможем изобретать, — заключила Эвер.

Шерлок задумался над следующим вопросом.

— А тебе никогда не хотелось начать лечить вместо того, чтобы убивать? — спросил он.

— Я пыталась, Шерлок. Ещё тогда, в детстве. Изо всех сил пыталась, видит бог. Но я столкнулась с жесточайшей болью и отвержением. Люди ненавидят правду и боятся её. Они готовы уничтожить другого, лишь бы не видеть правды. И я в итоге решила показать, что умею уничтожать куда круче! О-о, это неимоверное удовольствие! Убивать и сравнивать с землёй этих самодовольных тупых идиотов! — расхохоталась Эвер.

— Стой! — прервал её Шерлок. — Но ведь у человечества может быть какой-то иной путь? Скажи, эти инопланетяне, они умнее нас? Они обладают какими-то интеллектуальными возможностями, сильно превосходящими человеческие?

— Инопланетяне? — презрительно хмыкнула Эвер. — Нет, конечно. Они тупы, как пробки. Им далеко до потенциала людей. Они используют свой мозг максимально, но возможности их несравненно меньше человеческих. Они боятся нас. Были бы они сильнее, они бы давно нахрен очистили от нас планету и жили бы здесь припеваючи. Но они лишь прилетают, изучают и убираются восвояси. Ну, некоторые пытаются, правда, как-то влиять, проводят свои эксперименты. Даже вынашивают глобальные планы. Но они боятся. Эти пробки видят наши возможности и опасаются, что они, не ровён час, пробудятся, тогда им настанет конец. Мои же пробудились. А я такая не одна. Поэтому они действуют очень тихо и осторожно.

Шерлок обалдело выслушал этот рассказ Эвер.

— Где ты с ними познакомилась? Как общалась? Где видела их? — не выдержал он.

— Шерлок, а с кем мне здесь ещё общаться? Местные психиатры, кого называют умнейшими, в сотню раз скучнее самого примитивного инопланетянина сегодня. Когда я скучаю, найти способы, как пообщаться с тем, что находится вне стен этой тюрьмы — вообще не проблема. Только теперь мне наскучило и это. Я видела планы некоторых агрессивно настроенных к землянам инопланетян. Они бесконечно тупы, они загнутся с ними через пару-тройку столетий, даже если победят. Мне даже не интересен исход этой войны, если она состоится. А она вряд ли состоится. Кишка у них тонка. Они пасуют каждый раз, когда встречают перед собой более-менее соображающего человека. Они изучают меня здесь, как под микроскопом. Радуются, что удалось поймать. Да только всё бесполезно. Чем больше они меня изучают, тем больше силы у меня перед ними. Все их планы летят в тартарары.

— Кто сюда приводит инопланетян? — не понимал Шерлок.

— Да какая разница, кто. Хоть бы и Майкрофт. Вернее, не он сам, а тот, кто ему приказывает. Любое правительство сотрудничает с инопланетянами. У самих-то мозгов не хватает. Боже мой, ну как же они все бесконечно тупы!

— Стой-стой-стой! Но ведь возможно же пробудить интеллектуальный потенциал человечества! Не может быть такого, чтоб он оставался навсегда в бездействии и в качестве балласта. Ведь он для чего-то дан! — вернул её Шерлок в русло беседы.

— Сейчас нельзя его пробудить, Шерлок. Потому, что люди сейчас настроены на разрушение. Зачем его пробуждать? Чтоб они угрохали Вселенную? Сейчас людей используют, управляют ими, как марианетками, в том числе многие более примитивные существа. Чтобы интеллектуальный потенциал начал пробуждаться, человек должен начать думать только о благе всех остальных существ во Вселенной. Чтоб всё развивалось и жило счастливо и самодостаточно. Человеку нужно продумать, как достичь этого. Тогда он сможет пробудиться. Как только человек упирается в свой эгоизм и корысть — всё отрубается. Это блок, механизм самоуничтожения. Поэтому ничего из того, что создают сегодня люди, не вечно. Даже строители древности были более развиты, чем мы. Все эти грандиозные сооружения — пирамиды, мегалиты — сделаны куда более высококлассно и надёжно, чем то, что мы можем строить сегодня. Мы утратили свои способности, деградировали, упёрлись в примитивизм, алчность и потребление.

— И тогда к людям начинают идти пророки, и учат их любви к ближнему и состраданию... Они делают это затем, чтоб пробудить интеллектуальный потенциал людей, — задумчиво продолжил Шерлок.

— Ну да, — подтвердила Эвер. — Только пока до сих пор все эти воззвания так и утекали, как вода в песок. Некоторых из особо упорных смельчаков вон люди в расход пускали, если те решали идти до конца в своих попытках.

— Но я не верю, что всё бесполезно! — уверенно сказал Шерлок. — Если ружьё заряжено, оно обязательно выстрелит. Если человечеству дан его интеллектуальный потенциал, он обязательно пробудится! Нужно просто разработать план, умный план. Может, не получилось у Магомета или Христа. Они были одни. Они были смельчаками, но они были одни, действовать в одиночку тяжело. Но даже и в одиночку они добились впечатляющих успехов! Созданы целые религиозные и философские течения, заставляющие людей думать, анализировать, становиться лучше, добрее, чище. Это в любом случае работает! Просто не нужно бросать, не нужно опускать руки, но нужно продолжать, поддерживать их начинание, развивать его. Учесть их опыт, разработать свой план...

Эвер с удивлением смотрела на Шерлока.

— Ну а что ты так смотришь? — бросил он ей. — Считаешь, идея просто взять и сравнять всё с землёй, удачнее? Я понимаю, ты злишься. Но ведь это же в конце концов тоже примитив! Неужели ты так не считаешь?

Это фраза Шерлока задела Эвер за живое.

— Предлагаешь мне потягаться с мировой тенденцией саморазрушения людей? — медленно растягивая слова, проговорила она.

— Предлагаю тебе сотрудничать, — ответил он. — Это будет твоя лучшая игра, Эвер. Твоя лебединая песня. Песня, устремлённая в Вечность!

Эвер смотрела на Шерлока, в её глазах занимался сумасшедший огонёк, а на губах блуждала улыбка.

— Хм, братишка, вижу ты горазд стараться, чтобы поднять сестричке настроение и вывести её из депрессии! — ответила она.

— Ты вольна, Эвер, — сказал Шерлок. — Какое бы ты ни приняла решение — это будет твоё решение, и я приму его. Я в любом случае никогда не брошу тебя, я всегда буду любить тебя и приходить к тебе.

— Мне нравится твоя затея, братец. Не сомневайся, я хорошенько поразмыслю над ней. И у меня безусловно есть, что устроить по этому поводу, я это знаю, — произнесла Эвер ему в ответ.

Вернувшись в Лондон, Шерлок прямым ходом отправился на Бейкер-стрит. Послеремонтный завал там, в квартире, не выходил у него из головы. Квартиру миссис Хадсон восстановили после взрыва в основном благодаря щедрому спонсорству Майкрофта, но теперь ей предстояла большая уборка. Шерлоку было стыдно от того, что ей придётся в одиночку заниматься этим, и он решил помочь. По дороге он кинул смс Джону: "Есть дело. Встреча на Бейкер-стрит. Форма одежды — рабочая. P.S.: надо помочь миссис Хадсон прибраться".

Как только Шерлок приступил к уборке, в дверях скоро появился Джон.

— О, Джон! Рад тебя видеть! — поприветствовал его Шерлок. — Надеюсь, я тебя не оторвал ни от чего серьёзного? Как Рози?

Джон стоял в дверях и не двигался. Его кулаки были сжаты, и он свирепо смотрел на Шерлока.

— Какого чёрта у вас произошло, Шерлок? Что между вами случилось? — прорычал он.

Шерлок недоумённо посмотрел на Джона.

— У нас? Да, в общем, всё в норме. Но она рассказала мне об инопланетянах сегодня, — ответил Холмс.

— О каких инопланетянах? Кто рассказал? — продолжал свирепо вопрошать Джон.

— Эвер, — пояснил Шерлок. — Я только что прямым ходом из Шерринфорда от неё.

— Шерлок, мне нет дела до твоих сумасшедших родственников, я спрашиваю о Даре! — прокричал Джон.

Шерлок ещё более удивлённо воззрился на Джона, и, наконец, поняв, в чём было дело, ответил:

— О-о, Джон, ты решил, что раз я затеял уборку на Бейкер-стрит, то это означает, что мы поссорились, и я решил сбежать?

— Это не так? — немного успокаиваясь от его слов, спросил Ватсон.

— Джон, я просто решил помочь миссис Хадсон, и все дела, — уверил его Шерлок.

— Ты клянёшься мне, Шерлок? — вновь грозно хмуря брови, спросил Джон.

— Клянусь? — не понял Холмс. — Господи, Джон, что ты там себе накрутил? У нас с Дарой всё в порядке. Мы только что досадили ореховую рощу по другой стороне холма. Она шлёт привет тебе и Рози и ещё передала сушёных ягод и мёд для Рози.

— Это правда, Шерлок? — всё ещё немного сомневаясь, спросил Джон и рассказал: — Знаешь, Шерлок, твоя теперешняя жена перед вашим отъездом более, чем доходчиво объяснила мне всю важность семейной жизни. Она отлично вправила мне мозги. Это помогает мне теперь неплохо заниматься воспитанием Рози, и вообще привело мою жизнь в нормальный вид. Я очень благодарен ей за это. И я хочу сказать, что теперь нещадно буду бить морду каждому мужику, который пренебрегает своими обязанностями как мужа и отца. Это недопустимо, ни при каких обстоятельствах. Ты помнишь, Шерлок, я бил тебе морду за наркоту и прочий выпендреж. Но это были цветочки. Если я узнаю, что ты как-то сливаешься от семейной жизни, я буду бить тебя до тех пор, пока ты не приползешь к ней обратно ползком на коленях, посыпая себе голову пеплом! — закончил Джон свой монолог, вновь переходя на свирепый тон на последней фразе.

Шерлок сглотнул. Он зачумлённо смотрел на Джона, и, наконец, слегка оправившись, с запинкой произнёс:

— Я п-понял тебя, Джон… Отлично понял, — и робко поинтересовался: — Это тебя успокоит?

— Вполне, — довольный произведённым эффектом и уже совершенно спокойно проговорил Джон. — Ну, так что тут нужно делать? — спросил он, оглядывая комнату.

Шерлок ещё немного не отошёл от бурного выступления Джона, и, опасливо оглядываясь на него, несколько рассеянно начал объяснять:

— Ну-у, вообще-то я рассчитал оптимальный план по наискорейшей уборке этого помещения, но у миссис Хадсон свои представления о том, как должна проходить уборка. Поэтому я просто выполняю то, что она указывает мне делать. Сейчас она придёт и сама даст нам очередные указания.

В этот момент в дверях появилась миссис Хадсон.

— О-о, Джон, какая радость! Как я рада вас видеть! — воскликнула она. — Пойдёмте, я напою вас чаем и передам кое-что для Рози, пока Шерлок трудится.

— Отличные указания, просто блеск! Кто-нибудь объяснит мне, в чём я сегодня перед всеми провинился? — развёл руками Шерлок, стоя посреди кучи строительного хлама.

Когда Джон присоединился к Шерлоку, он участливо спросил:

— Что ты там говорил об Эвер? Ей стало хуже?

— Не то, чтобы... — начал Шерлок. — Мне кажется, я помог ей немного прийти в норму. Я надеюсь. Но, в общем, да, я встретил её в довольно удрученном состоянии сегодня.

— Вы поговорили?

— Да, у нас был очень глубокий и любопытный разговор сегодня. Она не перестаёт поражать меня. Я ещё должен обдумать то, что она мне сегодня сказала, — поделился Шерлок.

— Что же она сказала? — спросил Джон.

— Много чего. Она отлично понимает то, как устроен наш мир сегодня, хоть почти никогда на покидала пределов своей камеры. Мне бы очень многое хотелось узнать о том, как работает её мозг, — ответил Шерлок.

— А что это за история с инопланетянами? — поинтересовался Ватсон.

— Инопланетяне, да. О них она тоже что-то знает... — рассеянно ответил Шерлок.

— Шерлок, я сочувствую. Ты делаешь всё, что можешь, но не всем можно помочь, — стараясь поддержать Шерлока, сказал Джон.

— Помочь? Я надеюсь на то, что она мне очень хорошо поможет, — возразил Шерлок.

— Тебе? В чём? — не понял Джон.

Шерлок вышел из своей задумчивости и встрепенулся:

— О, забудь, Джон. Это просто мысли вслух.

— Шерлок, я надеюсь, она там тебе не запудрила мозги? — обеспокоенно спросил Ватсон.

— Только не мне, Джон, — уверенно ответил Шерлок. — Но, пожалуй, эта девочка запудрит мозги ещё не одному человеку.

— Что ты имеешь ввиду, Шерлок? Она вновь решила выйти на тропу войны?

— Скорее, на тропу мира, Джон, мира.

— Это ещё как? Будет творить добро вместо зла?

— А неплохая идея, да? — вскинул на него вопросительно брови Шерлок. — Мне, кажется, удалось её перепрограммировать. Она теперь будет думать о созидании, а не о разрушении. Полагаю, это положительно должно сказаться и на её рассудке.

— Как тебе это удалось? — спросил Ватсон.

— Пока рано об этом говорить, Джон, — ответил Шерлок. — Нужно посмотреть, как она начнёт действовать. Но мне это очень интересно. Она, по крайней мере, попробует, это несомненно.

— Ты играешь с огнём, Шерлок! — предостерегающе воскликнул Джон. — Не лучшая идея ставить эксперименты со своей сумасшедшей сестрой.

— Она не сумасшедшая, Джон, — задумчиво возразил Шерлок. — Она разумнее любого из нас. Она просто не может ужиться в нашем мире.

— Да, с сумасшедшими обычно так и бывает, — напомнил Ватсон.

— Скажи, Джон, а как ты считаешь, мир, в котором мы живём — он нормален? — спросил Шерлок.

— Нормален? Шерлок, этого нельзя сказать за весь мир. Даже у нас с тобой в жизнях периодически происходит куча всего ненормального. Да и у многих так. Нет чего-то общего для всех, — ответил Ватсон.

— Нет, нет, нет, это всё понятно, — покрутил головой Холмс. — Я имею ввиду в общем, Джон. В общем: то, как живёт сегодня человечество, это нормально?

Джон задумался на минуту, представляя себе всю нашу планету и семь миллиардов живущих на ней людей. В голове преимущественно возникали почему-то картинки войн, голодающих людей, эпидемий, подростков-наркоманов, сводки о бандитских нападениях из криминальных хроник, убийств и много чего ещё отвратительного, чего уже не хотелось детально рассматривать. Всё это заставило его неприятно поморщиться, но он сказал:

— Шерлок, люди живут, как могут.

— Понимаешь, Джон, — пояснил Шерлок, — она однажды сказала мне такую вещь о музыке: "Я могу оценить точность музыки, но не её красоту". Она очень чутко реагирует на точность и чистоту музыки, и не только музыки, а вообще всего того, что происходит. Чтобы музыка звучала красиво, играть нужно очень чисто, очень точно. Любая грязь, небрежность неотвратимо убивают красоту произведения. Вы не имеете права играть, как придётся. Если вы хотите что-то сыграть, вам нужно вложить всего себя, всю свою душу, всё старание, чтобы ваша игра получилась прекрасной. Если этого не делать, не дотягивать, закрывать глаза на промахи — никогда нельзя будет сыграть чисто. Вы будете лишь разрушать гармонию мира своим грязным пиликаньем. Она ненавидит эту грязь во всём, что происходит в мире. И её ум знает, как сделать, чтоб игра была чистой.

— Ну, невозможно весь мир причесать по желанию твоей сестры, Шерлок, — предположил Ватсон.

Шерлок ничего на это не ответил, уходя в свою задумчивость. Джону не хотелось, чтобы дальше во время их уборки Шерлок играл в свою любимую задумчивую молчанку, предоставив Джона самому себе. Он соскучился по нему, и ему хотелось с ним пообщаться, поэтому он постарался вернуть его в реальность.

— Как там Дара, как проходит ваша семейная жизнь? — спросил он.

Шерлок вынырнул из своей задумчивости.

— О, замечательно, Джон. Ты говоришь, мир невозможно причесать? — вдруг продолжил он свои размышления. — Джон, но мне удалось, как ты выразился, "причесать" свою семейную жизнь. Представляешь, Джон? Мне — наркоману, хаму, нетерпимому и грубому социопату, убеждённому асексуалу, гордецу, психопату, в общем — весьма редкостному извращенцу, прожигающему свою жизнь в полном бардаке и бедламе, удалось прекрасно наладить семейную жизнь! Это возможно! Когда я задумываюсь об этом, глядя на то, как я сейчас живу, с высоты своей прежней жизни, я не верю, Джон. Скажи ты мне лет пять, а то даже и год тому назад, что я буду жить идеальной счастливой семейной жизнью — я бы не поверил ни за что. Семейная жизнь представлялась мне всё время чем-то отягощающим, нудным, выбивающим из равновесия, заставляющим впустую тратить кучу сил и нервов. Скандалы, выяснения отношений, нудные обязанности, быт. Это всё невыносимо, Джон. Но всё это может быть по-другому! Это может быть легко, очень развивающе, вдохновляюще! Всё то, чем наполнена совместная жизнь. Можно жить, не вынося друг другу мозг, не обременяя себя скучными делами. Для этого нужно лишь одно — искренне заботиться друг о друге! Вот и всё, это залог успеха во всём. Джон, ты можешь поверить в то, что за всё время мы ни разу не поссорились с Дарой? Мы ни разу не скандалили, не обижались друг на друга, не высказывали друг другу претензий. Нет, не потому, что мы стараемся быть идеальными. Мы не идеальны. У нас часто бывает бедлам в доме, мы можем забыть вообще поесть в какой-то день, можем увлечься каждый своими делами и не вспоминать друг о друге какое-то время. Но каждый раз мы встречаем друг друга с неимоверной радостью и с одной мыслью — позаботиться о другом. Она просто заботится обо мне, Джон. Всегда, понимаешь? Она всегда чувствует меня как саму себя. Она никогда не прервёт мою мысль или не помешает моим занятиям. Или наоборот — она может резко выбить меня из какого-то ненужного состояния, если я вдруг начал выпадать куда-то не туда. Ты не представляешь, Джон, как ей ловко удаётся помогать справляться мне с моей наркозависимостью! Ей иногда удаётся буквально одним словом вернуть меня в норму, если меня начинает ломать. Я только после осознаю, как это работает, что она сделала. То она вовремя нагружает мой мозг какой-то задачей, то может просто сесть рядом и молча помогать мне своей поддержкой выгонять моих чертей, пока меня крутит, а то может просто неожиданно рявкнуть так, что они сами в испуге разбегаются куда подальше. И меня отпускает, Джон. И я чувствую себя невероятно свободным рядом с ней. Она не привязывает меня к себе буквально ничем. Знаешь, что она мне сказала после того, как мы зачали ребёнка? "Ты свободен, Шерлок. Ты не должен делать или говорить ничего, к чему ты не готов". Понимаешь, Джон? Она даёт мне всё, что мне нужно. Всегда даёт. И даёт именно то, что нужно мне здесь и сейчас. Свои жизненные силы, свою заботу, любовь, ласку. Она носит моего ребёнка. И она ничего не просит за это взамен. Вообще ничего. Кроме того, что я сам могу и хочу ей дать здесь и сейчас. Она ни в чём меня не ограничивает и ни к чему не привязывает. Никаких нотаций, никаких нравоучений. Она просто искренне заботится и предоставляет мне полную свободу. Только одно она не позволит никогда сделать — разрушить её или как-то навредить ей. Это я очень хорошо чувствую, где проходит эта грань. Она никогда не позволит использовать себя или вытягивать почём зря из неё жизненные соки. Она может вылечить наркомана, но она никогда не будет с ним жить. Если я, не дай бог, решу сдаться и поддамся своей зависимости — она не будет тащить меня вечно. В один прекрасный момент она даст мне свободу разрушиться и уйти. Если таков будет мой выбор. И нет ничего сильнее этого, Джон! Сильнее этой свободы. Она даёт главное: вдохновение жить и полную свободу. И это — самое сильное лекарство. Ни один демон не устоит перед ним. Я ощущаю, что у меня будто вырастают крылья. Ощущаю, что я выберусь из любой пропасти с этой силой. Ссориться? Скандалить? Джон, в нашей семейной жизни этому просто нет никакого места. Нет, она может порой даже отлупить меня за что-то или сказануть такое, что остаётся ощущение, будто по мне проехались катком. Но всё, что делается — это делается с такой мощнейшей любовью и с такой правдой! Не с обидой, ревностью или злостью. Но с любовью и с правдой! Она орёт не на меня, она орёт на моих демонов. И выбивает их из меня. И после самого стрёмного её наезда мне неимоверно легчает, если я сам был честен и искренен с собой.

Ватсон не всё понял из сказанного Шерлоком, но удовлетворённо констатировал:

— Я знал, Шерлок, что ты попал в самые надёжные и правильные руки, оставшись с ней!

— О, нет, Джон! — продолжил Шерлок. — Это всё не столь важно, не столь важно, и ничего этого у неё бы не получилось при всём желании, если бы не главное. Главное — это то, что делаю я сам. И главным является забота о ней! Чтобы всё получилось, я должен делать всё с мыслью о ней или о наших детях. Если забыть об этом — всё рухнет! Всё, Джон! Порой, когда меня ломает, когда я, бывало, уже готов сдаться, я вдруг вспоминаю о ней и о нашем ребёнке. И я понимаю, что не имею такого права. Не имею права быть слабаком, быть отвратительной гнилой развалиной. И это чувство вытаскивает меня из очередной ямы. И с каждым разом я всё сильнее и сильнее благодаря ему. Джон, как можно вообще с кем-то поссориться, если ты всегда думаешь лишь о его благе? Ты всё время думаешь о том, как сделать, чтобы твоя любимая улыбалась, хорошо себя чувствовала, была полна сил и радовалась? Не ради какого-то формального соблюдения приличий, а вот искренне и глубоко стремишься заботиться о близком человеке. Ведь ты всегда в мыслях о нём, чувствуешь его каждой своей клеточкой, его потребности, его желания. Какие могу быть ссоры и обиды? Вы испытываете лишь чувство безмерной благодарности друг другу, и это прекрасно. Именно это я испытываю большей частью: благодарность, полёт души, радость и вдохновение. Только мои демоны и ломка порой ненадолго выбивают меня из этих состояний. Но я всякий раз успешно справляюсь и выхожу победителем из очередного сражения.

Слова Шерлока щемящей болью отозвались в душе у Джона. Он сказал:

— Береги её, Шерлок. Береги изо всех сил. Я не смог сберечь Мэри. Знаешь, мне порой кажется, что она умерла от той моей измены. Это никогда не проходит просто так, это всё чувствуется, на подсознательном уровне чувствуется. Нет смысла врать об этом, если это уже есть. Нет смысла улыбаться и услужливо заваривать для неё утром кофе в постель, если измена есть. Они чувствуют это, даже если сами не осознают. Свою ненужность, то, что у тебя пропал к ней интерес. Я был слабаком, Шерлок. Я предал её, а она была мне верна до конца.

— Она отпустила тебя, перестала приходить сейчас к тебе? — спросил Шерлок, внимательно глядя на Джона.

— Это не она, Шерлок, — ответил Джон. — Это я не даю ей покоя, не отпускаю её. Моё чувство вины. Я терзаю её. И себя. Но сейчас уже легче. После того, как мы поговорили с Дарой, я видел Мэри всего несколько раз. Когда меня "накрывало". Но уже легче, всё хорошо. Уверен, я справлюсь с этим со временем. Я чувствую это.

Шерлок сочувственно выслушал друга, подошёл к нему и сильно сжал ему плечо.

— Конечно, Джон, ты справишься, — сказал он. — И помни: ты не один. Я всегда рядом. Я приду на помощь в любой момент, ты всегда можешь на меня рассчитывать, помни это.

Джон согласно закивал, опустив голову. Он чувствовал, что слёзы подступили к его глазам. Шерлок не отходил от него, пока Джон не успокоился. И Джон ощущал, ощущал эту мощную поддержку, исходящую от его друга. Ему действительно становилось легче. Он с благодарностью пожал лежащую у него на плече руку Шерлока.

— Ладно, хватит сантиментов, Шерлок. А то так мы никогда не разгребём эти завалы, — сказал он, улыбаясь и вставая.

Закадровая беседа Шерлока и Джона.

— Нет, серьезно, Шерлок? Инопланетяне? У нас будут инопланетяне? Какого это ещё чёрта? Почему не эльфы или гномы? — спросил Ватсон Шерлока, когда они остались одни. Они сидели на кухне миссис Хадсон и отдыхали после уборки за кофе.

— Нет, Джон, эльфов и гномов тут не будет, это в соседнем фанфике, — уверенно ответил Шерлок.

— Гм, а зря, почему бы и нет, — пошутил Джон.

— У нас здесь речь не об этом, — серьёзно пояснил ему в ответ Шерлок. — Если тебя интересует Шерлок и магия, или Шерлок и какие-то мифы, прогуляйся по соседним фанфикам. У них там даже Гарри Поттер есть. Боже, этот парень чуть не свёл меня с ума! Впрочем, в этом прелесть литературного персонажа — мы можем пережить вообще всё, что угодно, и оказаться в любом самом неожиданном месте или приключении.

— Да уж, это точно, — ответил Джон, перебирая в голове свои многочисленные воспоминания. — Чего с нами только не происходило... Нас сводили с ума, убивали, калечили, отправляли в прошлое и будущее, наделяли суперспособностями или выставляли дураками, сводили со сказочными персонажами, ухх!

— Да уж. Порой это бывало весьма малоприятно, — передёрнул плечами Шерлок, тоже окунаясь в воспоминания.

— А что здесь, что происходит с нами в этой истории? — спросил Джон.

— Полагаю, на этих страницах у нас всё более, чем серьёзно, — ответил Шерлок. — Мы здесь решаем только реальные жизненные проблемы. Полагаю, я понял, чего хочет от нас автор. Нас поставили вплотную перед вопросами гармонизации семейной жизни, отношений, мы учимся быть настоящими друзьями, настоящими людьми. Марк Гэтисс и Стивен Моффат уже задали нам эту тему в четвёртом сезоне, и это очень интересно. Заметил? В четвёртом сезоне по сути не было никаких Мориарти или прочих заумных злодеев. Всё было только о чувствах, отношениях, дружбе, любви, семье. И я понимаю, что это, чёрт возьми, более, чем важно! Это важнее всего в жизни, важнее всего этого чёртового моего филигранного умения разбираться в видах винила, автомобильных покрышек или кирпичной пыли. Для построения гармоничной жизни тоже требуется недюжинный интеллект. Полагаю, этот фанфик задумывался как некий лайфхак от Шерлока по реализации этих вопросов. Умно, мне нравится такой ход мысли. Нужно было привести меня, Шерлока, к решению всех этих задач для того, чтобы я поделился своими ответами с читателем. Ведь не только же тем мне делиться, как я угадываю по каплям, вмятинам, царапинам и пятнам, чем там и когда занимался человек. Об этом я и так уже достаточно рассказал, лайфхак получился более, чем развёрнутый. Кому приглянулся — пусть используют. А мне уже пора бы двинуться дальше рядовых расследований и приключений, ибо, видит бог, я на это вполне способен. Не мальчик, чай, уже. Не всё мне лишь по лондонским закоулкам рыскать и трупы ковырять.

— Шерлок Холмс и семейная жизнь, да-а-а, — с улыбкой растягивая слова, произнёс Ватсон. — Давно я об этом мечтал. Впрочем, жену ты себе выбрал ту ещё. Она тоже горазда на фортеля.

— С другой бы я просто сдох, скапустился. У меня с башкой бардак полный, Джон, меня никакая нормальная женщина не вытерпит.

— Как полагаешь, что будет дальше, Шерлок? — спросил Ватсон.

— Понятия не имею, Джон. Но всё зависит от нас. Одно могу сказать точно — приключений будет немало, так или иначе. Для того и рождён Шерлок Холмс. Ещё логично предположить, что грядёт лайфхак от Шерлока по гениальному воспитанию детей.

— Отлично, Шерлок, но при чём тут инопланетяне? — вернул Джон Шерлока к своему вопросу. — Каким боком они нам здесь сдались? Не находишь, что им тут не особо место?

— Пока не могу сказать, Джон,— ответил Шерлок. — Вообще-то я видел намёки на них в своих чертогах разума уже однажды. Эвер, похоже, знакома с ними ближе. Но я её пока не расспрашивал подробнее. Думаю, мы скоро что-то узнаем.

— Может, позовём к нам Фокса Малдера? — пошутил Джон.

— Вообще-то, я полагал, мы управимся сами, Джон. Но эта мысль интересная! Я слышал, он отличный специалист и толковый парень, я подумаю над этим и может даже поищу его, — серьёзно ответил ему Шерлок.

— О, нет, Шерлок! Это была просто шутка, ты не понимаешь шуток? — взмолился Ватсон. — Ты знаешь, мне очень нравится то, что происходит здесь сейчас со мной в этом фанфике. Я не спился, не ушёл на войну, не бросил Рози, не сошёл с ума, не стал трахаться с тобой или Лестрейдом. У меня всё неплохо налаживается в жизни и в голове. Да, мне порой бывает тяжко, но я, наконец, ощущаю твёрдую почву под ногами и мне очень-очень хочется жить, Шерлок! Просто жить, по-настоящему. Любить, дружить, радоваться солнцу над головой и счастливой улыбке дочери. Шерлок, ну давай не будем портить это всё какими-то нелепыми инопланетянами, ей богу!

— Хочешь, чтобы этот фанфик стал реальным? Никакой магии, фантастики, надуманных историй и фикции? — уточнил Шерлок.

— Да, Шерлок! — воскликнул Джон. — Только жизнь, самая настоящая жизнь, которую можно прожить и в реальности. Которую может прожить любой реальный человек там, за страницами этой нашей книги. Без волшебной палочки, надуманных приобретённых в результате генных экспериментов или укусов насекомых суперспособностей и всего такого прочего.

— Но он и так именно такой, разве ты этого ещё не понял, Джон? Здесь всё только по-настоящему, и ничего более, — ответил Шерлок.

— Ну, вот и давай не будем портить его инопланетянами! — настаивал Джон.

— Но я же не виноват, что они существуют, — пожал плечами Шерлок. — Если они часть нашей жизни — так почему бы им не быть? Могу сказать только одно, Джон — я не собираюсь специально гоняться за ними. Но, если вдруг они сами встретятся на нашем пути — Шерлоку Холмсу придётся разбираться и с ними.

— О, боже, Шерлок, ты когда-нибудь перестанешь сводить меня с ума? — взмолился Джон.

— Я? Сводить с ума? — удивился Шерлок. — Я ведь просто живу, и всё. Понятия не имею, почему люди жалуются на то, что я свожу их с ума, когда они оказываются рядом со мной! — пожал он плечами.

Эту главу меня попросили опубликовать герои. Она не относится к сюжету фанфика и тоже является закадровой, но героям бы хотелось, чтобы она дошла до читателей.

Что произошло? После того, как Шерлок рассказал о том, как Дара лечила его от наркозависимости, мне захотелось полюбопытствовать, как же проходит их жизнь в деревне, чем они там занимаются и как проводят свои дни. Я перенеслась туда, и вот что увидела.

Шерлок ходит по саду. Взгляд его какой-то странный. Он будто не может найти себе места. Погружаюсь в его образ. Ощущаю, что внутри что-то будто неотвязно свербит, во всём теле. Это ощущение выматывает. От него хочется визжать и биться обо что-то головой. В кровь, в дребезги, только бы отключить свои чувства от этого ощущения. Думать ни о чём невозможно, мозг, как и всё тело, будто крутит. Мы направляемся в поля, быстрее, быстрее, подальше от всех. Там можно упасть на землю, там будет легче. От целенаправленного быстрого движения становится немного легче переносить состояние. Но долго идти тоже невозможно, сил на это нет. Вот мы уже далеко, тут никого нет, никто не услышит. На глаза попадается сухая старая ветка какого-то дерева. Отсоединяюсь от Шерлока. Он поднимает её и изо всех сил колотит по упавшему стволу старого дерева. Палка разлетается вдребезги. Шерлок рычит. Он мечется кругами, затем падает на колени и орёт в траву, в землю.

— Нет, не смотри на меня со стороны! — кричит он мне. — Войди обратно и чувствуй всё до конца! — приказывает он.

Я снова соединяюсь с ним. Мышцы, суставы невыносимо крутит и тянет, хочется завалиться на бок. Мы падаем, тело начинает выгибаться дугой, руки бьются о землю. Тело выгибается ещё и ещё, и кажется, что этому не будет конца. Сколько это продолжается? Полчаса, час? Ловлю себя на мысли, что жилы хочется разодрать зубами и вырвать нахрен. Шерлок старается держать себя в гранях разумного. Время идёт, постепенно силы заканчиваются, ты просто лежишь. Внутри стало легче? Вроде бы, но паршивое состояние не ушло до конца. Просто больше нет ни на что сил. Мы лежим, долго лежим. Сколько — не понятно. Опять же, может полчаса, может — час. В глазах ощущение насыпанного песка, тело измождено, голова не соображает. Вообще не понятно, кем ты себя сейчас ощущаешь. Ты и не человек, но и не мертвец. Ты — будто пустое место, измочаленное вдрызг. И такое ощущение, что это навечно. С этим нужно что-то делать, куда-то выбираться из этого. Туда или сюда. Нет, умирать мы не собираемся, идём обратно, в жизнь. Начинаем направлять свою мысль на это. В жизнь, обратно в жизнь. Сейчас, ещё немного нужно полежать, скоро должны появиться силы. Но лежим ещё долго. Нет вообще никакого желания шевелиться. Наконец, оно появилось — желание двинуться. Поднимаемся и отползаем к стоящему неподалёку дереву. Садимся, прислоняясь к нему спиной. Тело очень медленно и пока едва заметно, но начинает наполняться силами. Можно поднять голову и запрокинуть её наверх, посмотреть ввысь сквозь крону и листья дерева на небо. Оно так нежно и пронзительно голубеет в вышине. Наконец, можно сделать более-менее глубокий вдох. Сил становится всё больше, уже можно даже улыбнуться.

— Я могу выйти? — спрашиваю его.

— Да, конечно. Прости, что прижал тебя так, — отвечает он.

— Ничего, была рада оказать тебе поддержку. Вдвоём всё легче переживать, зная, что тебя кто-то понимает, ведь да? — спрашиваю.

— Похоже на то, — улыбается он. И продолжает:

— Слушай, какого чёрта об этом в сериале ни слова? О том, как я лечился от наркозависимости? Неужели ни у кого не возник вопрос? Люди не знают, что это такое? А у меня ведь не просто наркозависимость, в сериале я чуть не прикончил себя наркотиками. Молли давала мне пару недель, кажется, да? Даже в гораздо лучшем состоянии люди практически не выживают. Живут максимум несколько лет в аду, потом всё, конец. Вылечиться практически невозможно. Да почти никто и не пытается. А как проходит само лечение, кто-то интересовался? Или все считают, что Шерлок Холмс маг и кудесник с мгновенной регенерацией?

Он замолкает вновь на довольно длительное время, продолжая набираться сил. Потом нетвёрдо встаёт, начинает легонько прогуливаться взад-вперёд и задумчиво продолжает:

— Они порой, видимо, забывают о том, что мы — живые люди. Вернее, мы, конечно не люди в полном понимании этого слова. Но мы всё чувствуем так же, как и люди. Ведь мы созданы по образу и подобию их. То есть вас. Вы нас такими придумываете. Мы живём такой же жизнью, как и вы, в придуманном вами мире. Мы рядом с вами, до нас иногда можно буквально дотянуться рукой. И мы всё чувствуем также, как и вы. И у нас действуют те же законы физики, что и в вашем мире. Законы природы едины для всех. То, что живёт им вопреки — не может существовать, оно разрушается и исчезает. А законы природы таковы что, если вы пнули мячик, он полетит. И будет лететь до тех пор, пока приданная ему энергия не закончится. У нас тут также. Если вы выстрелили в кого-то из нас, он будет корчиться от боли и мучительно умирать. Если вы искалечили кого-то из нас — он будет ужасно страдать. Подсадили на наркотики — с ним будет происходить всё то же, что и с живым человеком в реальной жизни. Короче говоря, это я к чему, — внезапно останавливается он и смотрит на меня: — Не делайте со своими героями ничего из того, чего бы вы не захотели делать с самими собой. Или хотя бы того, с последствиями чего вы не знаете, как справиться. Почувствуйте вначале каждой своей клеточкой прежде, чем вы сделаете что-то с нами, с любым из нас. Вы хотите всадить в нас пулю? Свести с ума? Сбросить с крыши дома? Оставить на всю жизнь мучиться от неразделённой любви? Представьте для начала себя на этом месте. Вы можете с этим справиться? Если нет, то мы тоже не можем. Всё, что вы творите с нами на страницах своих произведений, остаётся с нами навсегда. Также, как ваша собственная жизнь остаётся с вами. Одна лишь разница: вы можете сами творить свои жизни, а мы — нет. Мы можем делать со своими жизнями только то, что вы позволяете нам делать, или то, что вы за нас решили. Мы живём так, как вы нам задали жить. Написали нам жестокую и мучительную жизнь — мы вынуждены оставаться и мучиться в ней всегда, пока вы этого не измените. Написали нам смерть — мы будем мёртвыми. Не оставили нам выбора — у нас его и не будет. Пожалуйста, думайте о нас, когда создаёте наши жизни! Мы очень страдаем, очень много страдаем. Людям почему-то очень нравится писать о страданиях. И иногда они создают нам такие трудности, из которых невозможно вылезти. Но мы не хотим в них оставаться также, как и вы.

Я слушаю его и плачу.

— Как ты сейчас, Шерлок? — спрашиваю.

— Уже лучше, — глубоко вдыхая воздух, отвечает он. — Побуду тут ещё немного, пока нет сил двигаться до дома. Знаешь, я же чудом выжил после той истории. Эта моя тутошняя экологическая подруга, её грамотность, помощь и поддержка сотворили чудеса. Сам бы я не выкарабкался. Молли с Джоном не уберегли бы меня. Я бы пустил себе пулю в лоб, и дело с концом. Сейчас я чувствую, что у меня есть шанс. Не знаю, насколько десятков лет я сократил себе жизнь. Надеюсь улучшить своё положение, благодаря своей силе мысли и прочим природным чудесам. Повторюсь, большинство людей в таких ситуациях не выживают. Это похлеще полёта со второго этажа от взрыва гранаты Эвер. Поэтому никому не рекомендую в реальной жизни повторять такие вот мои эксперименты. Ей-богу, для того, чтобы усыпить бдительность какого-то злодея и уверить его в недееспособности Шерлока Холмса, есть масса куда более адекватных способов, чем гробить себя кокаином. Пустите тут бегущую строку о том, что такие эксперименты "самостоятельно не повторять. Смертельно опасно".

— Я всё передам людям, Шерлок, — уверяю его.

— Передай. Только всё никак не пойму, почему они не догадываются об этом самостоятельно?

— Полагаю, всё затмевает твоя харизма, — высказываю я предположение. — Ты настолько хорош даже в самом неприглядном виде, что люди просто любуются тобой, забывая о реалиях жизни. Ты сам видел, как тебя снимают? Даже когда ты упитый в хлам блюёшь на шикарный ковёр своего клиента, все пищат от восторга.

— Ну, да, — соглашается Шерлок, вспоминая. — Операторы и режиссёры творят чудеса в области эстетики. В такие моменты очень полезно представлять подобные сцены в реальной жизни. Что вот ваш муж сейчас блюёт на ковёр посреди вашей гостиной. Будете умиляться? Смею предположить, что навряд ли. А я — гад. Иногда очень редкостный гад, не стоит забывать об этом.

— Ценное замечание! — улыбаюсь ему.

С радостью чувствую, что он уже практически пришёл в себя, и предлагаю:

— Хочешь, провожу тебя домой?

— Да, пойдём, ничего не имею против твоей компании, — соглашается он.

Мы пересекаем поля, любуясь начинающимся закатом, минуем разросшийся питомник, входим в сад у дома. Я покидаю его у дверей.

Шерлок лежал на земле в холодном липком поту в одном из очередных приступов ломки. Дара сидела рядом, склонившись над ним и, чем могла, пыталась помочь. Она чувствовала его невыносимое состояние. Сегодня было особенно тяжело, Шерлок был на грани. Она собрала все свои силы, чтобы поддержать его, но в этот раз это мало помогало. Она полностью отрешилась от себя. Шерлок вдруг почувствовал, что ему заметно легчает. Внезапно он ощутил, что руки Дары будто похолодели. Они слабо вздрогнули, и она быстро убрала их с его тела. Он открыл глаза и посмотрел на неё. Она была совершенно бледна.

— Что ты... что ты сделала? — спросил он, мгновенно приходя в себе.

— Сейчас... сейчас... всё будет хорошо, — с трудом проговорила она и как-то неуверенно поднялась, отходя в сторону.

Собрав все свои силы, он подскочил и устремился вслед за ней. Он едва успел подхватить её. Её тело без сил рухнуло на его руки. Он положил её на землю и обеспокоенно засуетился вокруг.

— Сейчас, сейчас, погоди, как ты это делаешь? — он прикладывал руки к её телу на манер, как она делала, когда лечила его, пытаясь вернуть её к жизни. Впрочем, это никак не помогало. — Что мне сделать, Дара, как помочь?

Она собралась с силами и с трудом проговорила:

— Ничего, Шерлок, ты всё уже делаешь.

— Делаю? Что я делаю? Я растерян и не знаю, что мне нужно сделать! — в отчаянии восклицал он.

— Сейчас... сейчас... подожди немного... — еле слышно проговорила она и отключилась, оставшись лежать совсем безжизненно. Она немногим отличалась от мёртвого сейчас. Шерлок сидел рядом, в бессилии склонившись над ней, и лишь легонько гладил её по голове дрожащей рукой.

"Это из-за меня, это всё из-за меня!" — молотом стучала в его голове мысль. От неё хотелось разодрать себе грудную клетку и размозжить голову о стену.

Наконец, Дара зашевелилась и открыла глаза. Он подождал, когда её взгляд станет осмысленным, наклонился прямо над ней, взяв её за оба плеча, и проговорил:

— Никогда, слышишь? Никогда больше не делай ничего такого! Поклянись мне! Я теперь буду справляться сам, чего бы мне это не стоило! Ты слышала? Я клянусь тебе. Пообещай, что ты больше никогда такого не сделаешь!

— Прости, Шерлок, я немного перестаралась в этот раз... Теперь хорошо, теперь всё будет хорошо. Я клянусь тебе, не буду так больше. Нам нужно растить малыша, — ответила ему Дара.

Шерлок в отчаянии ударил ладонями по земле, поднялся и нервно заходил рядом. Понемногу он успокоился.

— Всё, пойдём отсюда, — сказал он, опускаясь к ней и подхватывая её на руки. Но он сам ещё не особенно твёрдо стоял на ногах, и на третьем шаге почувствовал, что они подкашиваются.

— Хорошенькая мы с тобой парочка... — со слабой улыбкой пошутила Дара, чувствуя это. — Опусти меня, давай посидим здесь, всё в порядке, — предложила она.

Шерлок расположил её под большим деревом и устало опустился рядом.

— Может, что-то нужно принести? — немного отдохнув, спросил он. — Хочешь попить, укрыться? Скажи, я смогу сходить и принести.

— Всё, что нужно, я захватила, возьми мою сумку, — кивнула Дара. Шерлок последовал за её взглядом и увидел лежащую под кустом сумку. Он, покряхтывая, подобрал её и извлёк тёплый плед и термос. Они укутались и углубились в чаепитие. Горячий травяной чай живительными струями разливался по телу и наполнял его силой. Вся гадость постепенно уходила.

— Как мне вообще удалось выжить после всего того, что я натворил? — в раздумьях проговорил Шерлок, прокручивая в голове своё состояние. — Как я вообще ещё мог вести какие-то дела и соображать после этого?

— Решающую роль сыграла твоя мысль, Шерлок, — пояснила ему Дара. — То, с какой целью ты всё это затеял. Она была созидательна, а не разрушительна. Ты хотел помочь Джону и намерен был выйти победителем. Ты был уверен в своих силах, ты всё рассчитал. Это позволяло тебе всё держать под контролем. Только твоя мысль. Если б ты решил просто колоться — тебя бы уже давно не было. Но твоя мысль вывела тебя из ада. Ты смог этим управлять.

Он с удивлением посмотрел на неё.

— "Наша жизнь всегда движется в сторону нашей самой сильной мысли", — вспомнил он вдруг слышанную им где-то фразу.

— Да, — кивнула она. — Наша мысль способна буквально на всё.

— Я люблю тебя, Дара. Моя самая сильная мысль отныне и навсегда будет направлена на то, чтобы сделать тебя счастливой. И я сделаю всё, что для этого потребуется, — сказал он.

Она обвила своей рукой его голову и прижалась к нему. Он обхватил в ответ руками её стан её и сильно притянул к себе.

Как же это было хорошо! Сидеть здесь, вдвоём на траве под этим огромным деревом, кутаться в плед и пить душистый травяной чай, обнимая друг друга. Казалось, вся Вселенная задержала вздох, наблюдая в этот момент за ними.

На небе начинали зажигаться звёзды. Дара и Шерлок остались ночевать тут же, в поле. Они лежали на земле, смотрели на небо, и в их глазах отражались звёзды. Они так радостно играли своими лучами, так стремились заглянуть в их глаза, что Шерлок не мог оторвать от них своего взгляда.

— Простите меня, родные, хорошие мои, — мысленно говорил он им. — Я совсем позабыл о вас, совсем перестал говорить с вами. Подождите немного, я оклемаюсь, наберусь сил, и мы снова полетаем с вами там в вышине. Мы ещё обо всём — обо всём поговорим с вами.

И звёзды ещё веселее переливались в небе, отвечая ему.

После ухода Шерлока, Эвер энергично расхаживала по камере с сумасшедшей и несколько блаженной улыбкой на губах. Его визит вернул ей жизненные силы подобно электрическому разряду. Она думала.

«О, Шерлок, что же это ты задумал? Что ты мне предлагаешь? Работать на благо и на созидание? Ты действительно видишь в этом смысл? О, я его так ни разу и не нашла, не встретила! Творить добро — это скучно и примитивно. Убийство намного слаще! О, как же оно сладко!»

Эвер вспоминала совершенные ею убийства. Как она разносила кому-то выстрелом головы, вышибала мозги. Они разлетались по комнате, забрызгивали кровью стены, растекались по полу лужами крови. О, как же это было сладко! Это было самым любимым у Эвер. Даже взрыв бомбы не доставлял такого удовольствия. Хотя и это было приятно. А самым приятным был этот ужас, страх, который выделяли люди в момент смерти и перед ней. О, как много страха! Он будто напитывал Эвер, она упивалась им. Она ощущала все его грани и оттенки, развивала и раскручивала его в людях до неведомых высот. И поглощала в самый кульминационный момент. Чем больше было страха, тем сильнее она становилась. А вот сама она была неуязвима. Потому, что не испытывала страха. Она понимала, какой несусветной глупостью был страх, и никогда бы не стала тратить на глупость своих сил. Поэтому она просто смеялась в лицо любому, кто пытался подчинить её страху, смеялась и лишала его полностью сил.

Ни разу в жизни она не пожалела ни об одном из совершенных ею убийств. Почему? Ладно, глупец тот начальник тюрьмы. А разве его жена, которой она хладнокровно вышибла связанной мозги, была в чём-то виновата? О, да. В чём? А это не суть важно. Это детали, бесчисленные скучные детали.

«Знаете, как узнать, заслуживает ли человек смерти? Загляните в его глаза, когда он окажется на её пороге! Сколько в них всегда страха, глупого животного страха. Инстинкт выживания? О, не-е-ет! Это совсем другое! Там страх совсем о другом. Страх предстать перед лицом своей прожитой жизни. Верующие называют его страхом перед божьим судом. Но это чушь, чушь. Никакого суда нет, это всё придумки людей! Никто вас судить там не собирается. Вы просто предстаете перед своей сутью, перед самим собой. Голые, как есть. Пока у вас есть тело, вы можете прикрываться им. Прятать себя под его одеждой, прятать свои мысли, свою ложь. Тело позволяет это делать. А там вы остаетесь прозрачными, как воздух. Вас видно со всеми вашими потрохами насквозь от и до. И вам никуда не спрятаться. И вот этого вы подсознательно и боитесь перед смертью! Что вскроется весь ваш обман. Какой? А вы сами не чувствуете? Прислушайтесь-ка к себе. И вы услышите, как он разъедает вас изнутри, не даёт вам спокойно жить и заставляет бояться любой неожиданности в вашей жизни. Чего вы боитесь? Болезни, смерти близкого человека, катастрофы, кризиса, несчастного случая? Это всё он — страх предстать перед расплатой. Вы боитесь расплаты каждую минуту своей жизни. Подсознательно ощущаете её приход. Ибо знаете, что наказывать вас есть за что. Скажете, нет? Вы чисты и невинны, как овечки? А хотите, посмотрим? Заглянем в самую глубину вас, в вашу душу, в вашу маленькую и мелочную душонку, испуганно забившуюся там, в глубине? И вот, когда оказываетесь на пороге смерти — вы начинаете визжать и умолять не убивать вас. Не потому, что вы так уж сильно хотите жить. Зачастую вы даже толком не понимаете, что это такое. Как это — жить? И живёте ли вы вообще? А страх вы испытываете от неизвестности. От боязни встретиться с самим собой. Смерть сама по себе не страшна, а вот это — страшно!»

И Эвер видела эти знаки в глазах своих жертв. Ей не нужно было знать жертву от и до прежде, чем она принимала решение об убийстве. Достаточно было заглянуть ей в глаза.

Только один раз она не увидела никакого страха в глазах своей жертвы. Это была Дара, когда она пришла в её игру, чтобы спасти Джона. Но Эвер бы всё равно не колеблясь убила её. Потому, что это был её выбор. Эвер испытала бы чувство печали и пустоты от этого убийства, ибо понимала, что это был глупый шаг Дары. Она могла бы завалить Эвер одним движением пальца, могла бы победить без малейших усилий. Да она уже и победила — просчитала игру Эвер и явилась на место раньше неё. Чтобы прийти под её глупую пулю. Зачем? Бред. Глупость.

Но Дара не погибла. Почему? Что спасло её? О, да, Эвер знала, что это было! Ведь в самый последний момент, свой финальный шаг она всегда делала, руководствуясь не ходом своей мысли. Она отключала свою мысль и прислушивалась к той малюсенькой и невероятной частичке, что жила глубоко внутри неё, что живёт внутри каждого человека. Физики называют её частичкой бога. Она живёт в каждом из нас. «О, это умно, это очень умно! Умнее этого ничего придумать невозможно. Ведь нет в нашем мире существа, умнее бога! Нет никого сегодня, у кого мысль бежала бы быстрее, чем у него! Он знает всё, он всё промысливает и всё держит в своих руках. И, когда ты не знаешь, как поступить тебе самому, разумнее всего спросить эту частичку бога внутри себя самого. Свою душу, свою совесть. И они дают вернейший и безошибочный ответ. Поэтому такой человек всегда побеждает!»

Эвер расхаживала по комнате и радовалась своим мыслям. Так, нужно вернуться к тому, что же ей предложил Шерлок. Он что-то сказал о том, что задачка на созидание будет куда поумнее и подостойнее для её интеллекта, чем задачка на разрушение. «О, как примитивно, Шерлок, какая гнусная глупая попытка взять на понт!» — подумала Эвер. Но он был совершенно искренен. Это не была манипуляция. Он совершенно серьёзно предлагал ей сотрудничество, любил её и хотел помочь. Он не кривил душой. Поэтому она согласилась. Но думать в сторону созидания категорически не хотелось. Перед ожившим взглядом Эвер вставали сцены её прошедших кровавых убийств и звали вернуться к ним. Ей вновь начинало хотеться разнести что-нибудь вдребезги и разлить лужи крови. Мысль о бомбе не давала ей покоя. "А идея с отуплением хороша! — думала Эвер. — Она бы, пожалуй, прокатила. Только набраться терпения, и уж я бы провела этих глупцов психиатров!" Но что-то беспокоило её глубоко внутри. И вдруг внезапное осознание накрыло её так, что даже дыхание перехватило.

"Но ведь это именно и есть то, чего они от меня ждут! Бомбы, разрушения! О, боже... Я сейчас — всего лишь оружие в их руках. Я полностью уподобилась им! Я просто вершу задуманные ими планы! О-о-о, вот для чего они изучали меня... Они не смогли подчинить меня себе и запугать, так они решили использовать меня такой, какая я есть, встроить меня в свои планы! Они решили, что достаточно хорошо просчитали меня! Умно. Очень умно. Перед этим даже я снимаю шляпу.

И что там говорил Шерлок? Начать действовать на созидание, а не на разрушение. Чёрт подери, но это самый неожиданный финт, который только можно себе представить! Это замкнёт их систему основательно. Более того, чую, они вообще не смогут с этим разобраться. Без моей помощи. Ох-хо-хо, Шерлок, это гениально! Погодите-ка, ты что, обошёл свою сестру, придумав это раньше? Или ты просто по наивности высказался наобум? Ты наивен, очень наивен, Шерлок! Ты с детства был абсолютно наивен, ты и сейчас таков! Доверчив и наивен, чист сердцем и открыт! Как глупец! Но именно это позволило тебе обойти меня. Ты не решал загадку логически, ты просто предотвратил трагедию. Предотвратил. Предугадал и ликвидировал её, не просчитывая никаких ходов. Это круто! И это подсказал тебе он — бог. Твоя частичка, в твоей душе. Просто подсказала тебе слова, которые нужно мне было сказать. И ты предотвратил тысячи смертей. Это как-то примитивно. Или же наоборот — непостижимо гениально! Как и сам Он. Пораскинув мозгами, я понимаю, что определённо это — второе. Что ж, ты победил, Шерлок".

Эвер опустилась на пол в некотором бессилии. Она впервые в жизни почувствовала, как это — быть глупее другого человека. Опустошающее чувство. Ощущение беспомощности. Но нет! Ведь то, что он сделал, имело целью не победить и уничтожить её. Оно имело целью спасти её. И Шерлок предлагал ей свою поддержку и сотрудничество. Это наполняло Эвер силой. Она вдруг ощутила — как же это здорово — работать в дуэте. Можно работать вместе. Она будет поддерживать Шерлока там, где он чего-то не видит или не понимает. Он — поддерживать её там, где проваливается она. И вот вместе они будут отличной парочкой! Эта мысль наполнила Эвер невероятной силой и вдохновением. "О, да, Шерлок, вместе мы определённо можем натворить дел!" — вдохновлённо вздохнула она.

Что ж, нужен был план, пора была начинать думать. Итак, чего они хотят? Им нужно, чтоб она манипулировала, подчиняла и гипнотизировала других людей. Запугивала их, держала бы их волю в полном повиновении. Они сами так не могут, у них не получается. Поэтому им нужно прибегать к дополнительным уловкам, но они все так глупы! Многие даже довольно средне соображающие люди раскусили бы их. Что это за уловки? Во-первых, их оружие. Они изобрели оружие, но оно действовало довольно примитивно. Оно лишь могло держать людей в страхе, сильном неконтролируемом страхе. Но люди со временем погибали от этого оружия или сходили с ума. Их невозможно было использовать в каких-то целях после этого. Нужен был тот, кто будет им эти цели внушать. Например, политики. Но они были слишком нелогичны, так или иначе неконтролируемы. Они могли сломаться, передумать, заболеть или умереть. Это было недопустимо, процесс должен идти непрерывно. С людьми вечно какие-то проблемы. То вот он много лет работает как идеальная машина и исполнитель, а то вдруг начинает выпадать из процесса, предаваться философским размышлениям, метаться от мук совести, распускать сопли и впадать в депрессию, и становится уже ни на что не годен. Инопланетян это бесило и рушило все их планы. Столько лет они всё никак не могли упрочить своё влияние на Земле. Человек уже почти разрушил Землю, сам дошёл до крайней степени разрушения, но ничего так и не получалось сделать. Нужно было действовать срочно, пока люди не доконали планету и пока она не слетела с орбиты. Нужно было срочно навести порядок, перевести всех людей под контроль и в подчинение. Люди должны были продолжать оставаться на Земле. Они — её соль. Это их планета, она живёт для них. Без людей она жить не будет, ей нет смысла. Поэтому людей нужно было оставить. Но перевести в полное подчинение инопланетян.

Второе, что они делали — создавали клоны, копии различных людей. Однажды они свели Эвер с её клоном. Они хотели воссоздать её, воссоздать её интеллект и при помощи клона повлиять на неё. Вот такая беседа у них вышла.

В камеру Эвер вошла женщина, как две капли воды похожая на неё. Она без тени эмоции воззрилась на Эвер. Первое, что почувствовала Эвер в первый момент — это смятение. Она никогда такого не ощущала. Ну, по крайней мере уже очень-очень давно. Но вот она стоит перед ней — похожая, как две капли воды. Даже складочками кожи и синевой вокруг глаз. Но Эвер быстро взяла себя в руки, ей было весело.

— Вот так да! Вот это интересно! — она обходила Клон вокруг и рассматривала с разных сторон. Клон поворачивал голову вслед за ней, провожая её пустым взглядом. — Ну, и что ты хочешь мне поведать, красотка? — спросила Эвер свой клон.

— Ты ведёшь себя нелогично, — ответила Клон точным голосом Эвер, лишённом только лишь какой-либо тени эмоций.

— Может, просто ты не успеваешь постигать мою логику, крошка? — усмехнулась ей Эвер.

— Я постигаю логику гораздо лучше, чем ты. Я бы хотела поделиться с тобой своими соображениями, — невозмутимо ответила Клон.

Во взгляде клона ощущалась глубокая работа мысли. Эвер видела, что та уже просчитала внутри себя планы по освоению планеты на несколько столетий вперёд.

— Ты мыслишь прямолинейно, — ответила ей Эвер. — Ты упускаешь тысячи, десятки тысяч оттенков и вариантов развития событий.

Клон ощутила, что Эвер права.

— Мы просто ликвидируем их, — ответила она.

— И с чем вы останетесь? С двумя параллельно-перпендикулярными прямыми, по которым будете ходить только взад-вперёд? — поинтересовалась Эвер. — Детка, на этой планете всё не так, тут другие законы. Если уж вы сюда припёрлись — будьте добры познать их сполна. А иначе вы просто угрохаете всё, и точка. И себя заодно тоже.

— Почему наши законы на вашей планете не работают? — спросила Клон. — Почему мы должны погибнуть?

— Так задумано создателем, — пояснила Эвер. — Он позаботился обо всех, дал всем сполна. Вы вторгаетесь не на свою территорию. Если приходите — соблюдайте правила этикета, будьте вежливы, а не кроите всё под себя.

— Но вы сами всё перекроили у себя, — возразила Клон. — Уважать вас? За что? Вы болеете, гробите свою планету. Вы уродливы, ваше потомство всё менее жизнеспособно. От вас никакого толка, одни разрушения.

— Ты права, — ответила Эвер.

— И всё равно мы слабее и примитивнее вас? — спросила Клон.

— Да, — без сомнения ответила Эвер.

— Мы всё равно сделаем всё так, как мы хотим, — продолжала свою речь Клон. — И ты нам в этом поможешь. Своим умом. Просчитать те вероятности и варианты, о которых ты говоришь. Мы будем учиться у тебя мыслить.

— Хотите, чтоб я сложила к вашим ногам всё человечество? — усмехнулась Эвер.

— Всё ты не сможешь, — уже просчитала Клон. — Но большую часть способна.

— А зачем? Мне какой интерес это делать? — спросила Эвер.

— Логика, — ответила Клон. — Ты же хочешь, чтоб всё было идеально, мы будем сотрудничать. Мы наведём идеальную чистоту, порядок, точность во всём. Не будет этого сумбура и бардака, что сегодня есть на Земле.

— Что-то мне подсказывает, что ваш план категорически параллельно-перпендикулярный, крошка, возразила Эвер. -Ты пойми, если вы хотите наполнить его всеми вариантами и вероятностями, это будет уже совсем другой план, он будет очень далёк от вашего.

— Мы готовы внести разумные изменения и коррективы. Вычислить оптимальный вариант из всех вероятностей.

— Да, вы можете, — ответила Эвер, задумчиво глядя на инопланетянку.

— Так ты сотрудничаешь с нами? — спросила та.

Эвер зевнула:

— Прости, дорогая, что-то мне стало скучно. Нудно бесконечно объяснять вам очевидные вещи? В этом будет заключаться моя работа? У меня уже позвоночник сводит от скуки, — Эвер передёрнула плечами.

— Что такое скука? — спросила Клон.

— Ну, это когда тебе лень тратить свои силы на долгую бессмысленную работу… Ты издеваешься?! — взвилась Эвер. — И вот так мне нужно будет поступать с каждым моим словом? Нет, сестрёнка, этот эксперимент превыше моих сил. Включайте соображалку сами. Меня маковым калачом на заманишь, меня может заманить только достойная интеллектуальная нагрузка. Работать роботом — дешифратором я точно не смогу!

— Спасти свою планету и привести человечество к достойной жизни — недостаточная интеллектуальная нагрузка для тебя? — спросила Клон.

— Это крутая тема, что говорить, — задумчиво поднимая вверх глаза, проговорила Эвер. — Но в том качестве, в котором вы хотите, чтоб я ею занималась — я не смогу. Я не буду вашим переводчиком и исполнителем. Это скучно и примитивно.

— Это обработка и анализ огромного количества информации! Ничто не загрузит твой мозг лучше! У людей в принципе нет ничего даже более-менее близкого к этому. Ты сможешь максимально эффективно реализоваться, — убеждала её Клон.

— Нет, — отрезала Эвер. — Я смогу только необратимо отупеть. У меня уже мозг сохнет, пока мы здесь с тобой толкуем. Будь добра, заканчивай, если тебе меня нечем впечатлить.

Клон смотрела на Эвер, прокручивая что-то в своём мозгу, но не находила там ничего, чем она могла бы впечатлить Эвер. Та посмотрела на неё недолго и удалилась вглубь камеры, занявшись своими размышлениями. Клон вскоре ушла.

Эвер была неподвластна инопланетянам. Она не попадала под влияние их оружия, оно на неё не действовало. Что же это было за оружие и как оно устроено? Это не был газ, подобный обнаруженному Шерлоком и Джоном на секретной базе. Это был скорее излучатель. Инопланетяне собирали и концентрировали различные негативные разрушительные человеческие эмоции: страх, злобу, ненависть, агрессию, обиду, ревность и другие. Сами инопланетяне не способны испытывать эмоции, они лишены их. Различные виды инопланетян имеют способность испытывать различный спектр эмоций. Но этот спектр гораздо беднее и уже того, что может испытывать человек. Только человек владеет всем спектром энергий, населяющих Вселенную. Эмоции — это энергия. Из различных видов энергий соткано всё, что составляет Вселенную. И только человек может управлять всем этим. Другим существам подвластны лишь гораздо меньшие возможности. Поэтому они не могут завоевать людей и Землю. Не все инопланетяне агрессивно настроены по отношению к людям. Есть многие, кто нам помогает. Они добрые, хотя некоторым из них недоступно ощущение чувства любви. Но они умны и понимают, насколько велико это чувство и сильна эта энергия, и они знают, что в конечном счёте она победит во Вселенной. Поэтому помогают людям. Они разумны и созидательны, они хотят жить в мире и развивать его во благо всем.

Но есть и те инопланетяне, которые настроены агрессивно. И они на протяжении длительного времени разрабатывают планы по захвату Земли. Они не могут понять, почему это у них никак не получается. Спектр испытываемых ими эмоций крайне скуден, и они не могут понять, как они работают. Но они ощущают, что в них заключена большая сила, при помощи которой можно постигать различные знания и управлять вселенскими процессами. Всех себя они сосредоточили на изучении Земли и земной жизни. Они поняли, что огромная мощь заключается в деревьях. Комплексы энергий деревьев связаны с комплексами энергий различных звезд и созвездий. Чтобы заставлять вселенную делать то, что им нужно, нужно уметь перемещать эти комплексы энергий и управлять ими. На их планете деревьев нет. А у людей они были. Инопланетянам нужно было захватить Землю, чтобы захватить деревья. Но, как оказалось, деревья тоже не были подвластны инопланетянам. Они не очень-то хотели с ними сотрудничать и были поболее своевольны, чем даже люди. Инопланетяне решили вторгнуться в генофонд растений, начать вводить нужные им гены, чтобы взять влияние над растениями. Это было главным мотивом и толчком к развитию ГМО-индустрии на Земле. Это огромное и разрушительное преступление. И цель его выходит далеко за пределы того, чтоб просто накормить людей вредной пищей. Планы идут намного более далеко. Поэтому правительство нашей страны не позволяет развиваться генной индустрии и распространять ГМО-продукцию и семена у нас. Они понимают всю пагубность этих процессов. Правительство же США, например, напротив тесно сотрудничает с инопланетянами. Они с радостью внедряют их технологии и распространяют в подконтрольных им странах. Но и многие среди них и жителей самих Штатов уже начали понимать пагубность этих технологий, и начинают отказываться от них. Россия же сразу разумно дала отпор, не пропуская их к себе.

На людей же влияние планировалось оказывать с помощью созданного инопланетянами оружия. Оно воздействовало на спектр низких энергий человека, от этого человека накрывало разрушительными эмоциями. Вспомните рассказы очевидцев НЛО. Во многих свидетельствах присутствует один и тот же момент: людей охватывает неконтролируемый страх, ужас, когда они видят летающую тарелку. Это результат воздействия оружия инопланетян. Человек и так боится всего неизвестного, Достаточно ему хоть немного испугаться — они подхватывают этот страх и усиливают его многократно. Человек даже может повредиться умом после этого. Но помните — на самом деле опасности для людей инопланетяне не представляют. Они слабее нас и потенциал их намного меньше. Достаточно вам их не испугаться — и они уже не властны над вами.

Так было и с Эвер. Она слишком умна, и эмоции не властны над ней. Она легко избавляется от них благодаря чистой работе своего ума. Когда инопланетяне начинали воздействовать на неё своим оружием, она лишь смеялась в ответ. Чем сильнее было воздействие, тем сильнее она смеялась.

— Что ты чувствуешь? — спрашивали они, глядя на неё своими стеклянным глазами.

— Как будто щекочет в груди, очень забавно щекочет, — хохотала Эвер.

Однажды, когда силу воздействия они подняли слишком высоко, её это достало. Она сосредоточилась, подхватила волну излучаемой энергии, создала в ответ волну более сильную и направила на излучатель. Он взорвался. Вся, заключенная в нём энергия, мгновенно разлетелась по острову. Люди в Шерринфорде и окрестностях завыли и повалились на пол от нахлынувших на них эмоций. Дикий страх, ужас, демоны обуяли ими. Люди катались по полу и зажимали себе головы, бились, кричали. Посреди всего этого оставалась сидеть спокойная Эвер и несколько озадаченных инопланетян.

Они ничего не могли с ней поделать, но продолжали изучать и наблюдать. История, произошедшая между ней и Шерлоком, очень озадачила их. Они не видели в ней никакой логики. Эвер вышла на свободу, но все свои действия посвятила главным образом только своей семье и её окружению. Больше её, казалось, ничего не интересовало. Её брат-наркоман был в центре внимания. Она носилась вокруг него и устраивала свои ловушки, изучая лишь его шаги и действия. Весь остальной мир будто перестал существовать для неё. Изредка она могла на что-то ещё отвлечься, но потом бежала обратно обустраивать свои планы. Это было странно, ведь весь мир был по сути у неё в руках. Она могла бы взорвать что угодно, устроить любое массовое убийство, кризис, переворот. Уничтожить простых людей, подобраться к кому-то из власть имущих, сбить планы самих инопланетян. Но этим она почти не занималась. Что это за брат такой, что в нём такого важного?

Инопланетяне внимательно изучали Шерлока, но не обнаружили в нём никакой силы. Он обладал неплохим интеллектом по сравнению с другими людьми, но тратил его на какие-то глупые и мелкие задачи. Мог блистательно раскрыть какое-то мелкое человеческое преступление, над которым безуспешно бились другие люди, но на этом всё. Больше ничего примечательного не было. Потом он разрушал себя своими эмоциями и наркотиками. Это было несусветной глупостью, он не представлял для инопланетян интереса.

Но, он в итоге сделал совершенно неожиданную для всех вещь: он смог победить Эвер. Инопланетяне не постигали, как ему это удалось. Он не запугивал её, он не переиграл её в интеллектуальном бое, но он сделал нечто, от чего она ему сдалась. И это было несомненно. Инопланетяне видели, в каком обессиленном и подчинённом состоянии она была рядом с ним, в какое состояние она впала по возвращении в Шерринфорд. Она вернулась туда тихо и добровольно. Стала совершенно молчаливой и перестала производить какие-либо действия. Что же это было? Как он усмирил её? Впрочем, в плане управления этот результат был также бесполезен: Эвер просто прекратила активность, но и управлять ею было всё также невозможно. Она просто будто потухла. Он обезвредил эту бомбу. Как? Какой силой? Какая сила была превыше страха? Инопланетянам была неведома любовь, и они не постигали её, никак не могли постигнуть.

Они пристально наблюдали за Шерлоком. Они видели, что после этой истории он уехал туда, где были деревья. «Неужели он догадался про деревья?» — думали инопланетяне. Они видели, как много времени он проводит среди них, как высаживает их сотнями. Это было интересно. Он должен рассказать им, что он понял.

* * *

После того, как заканчивалась ломка, у Шерлока часто наступала апатия. Это когда ты сидишь, и тебе абсолютно не хочется двигаться. Мир теряет все свои краски, он становится будто совершенно серым. И делать тоже ничего совершенно не хочется. Ощущение, будто ты не живешь. Но Шерлок очень хорошо понимал, что нельзя давать власть этому состоянию над собой. И для того, чтобы справиться с ним, был один беспроигрышный способ. Нужно было пойти и начать делать что-то доброе, очень нужное, полезное и хорошее для других людей или просто для мира. Чаще всего в такие времена Шерлок начинал тотально отдаваться работе по высадке деревьев. Вначале он уходил в поля и производил планировку будущих посадок. Он сверял их со звездами. После этого он вооружался лопатой и тележкой и начинал методично выкапывать, перевозить саженцы из питомника и высаживать их в полях у Дары. Он делал это упорно десятками, сотнями, не останавливаясь. Мог прозаниматься этим несколько дней напролет, неделю или больше. В этом процессе он полностью отрешался от себя, от своих мыслей и концентрировался на саженцах. Ведь очень важно было посадить дерево именно для самого дерева, чтобы ему было хорошо, комфортно и радостно расти. Для этого Шерлок и занимался изучением как энергий, исходящих из самой земли в тех местах, где он собирался делать посадки, так и энергий самих саженцев. Важно было также подготовить почву, если необходимо, удобрить ее, перенести сам саженец, расположить его так, чтобы ему было хорошо и комфортно. Также саженцы очень любили, когда Шерлок мысленно общался с ними. Как могли, они подсказывали ему, что и как нужно было делать. И после того, как Шерлок заканчивал свою работу, огромное радостное настроение окутывало его. В душе что-то приятно начинало петь. И ещё больше эта радость усиливалась, когда он приходил несколько дней спустя и видел, как бодро машут своими листиками те маленькие деревца, которые он посадил еще недавно, как распускаются новые листочки и берут начало новые побеги. После своих трудов Шерлок возвращался домой уже совершенно новым человеком. От его депрессии и апатии не оставалось и следа. Будто что-то большое светлое распускалось в его сердце и наполняло его новой жизнью. Он с радостью и любовью смотрел вокруг, и мир радостно вновь играл для него всеми своими красками. Шерлок радостно подхватывал на руки свою любимую, кружил её и знал, что у них дальше все будет очень хорошо.

Также Шерлока спасали какие-то добрые дела, которыми он помогал людям, живущим в деревне. Ему иногда совсем не хотелось идти к ним и вообще общаться с ними. Среди них было очень много примитивных, грубых, глупых людей. И это его бесконечно бесило. Их суждения были настолько плоскими и ограниченными, что ему не хотелось даже мельком контактировать с ними. Но вдруг он обнаружил, что можно концентрироваться совершенно не на этом. Можно просто идти и оказывать помощь этим людям там, где она была им необходима. Он шёл и занимался вместе с ними какой-то совершенно примитивной работой. Помогал деревенским мужикам перетаскивать какие-то грузы, собирать срубы или крыть крыши. Или мог помочь соседской старушке что-то приладить, заделать дыру в кровле, что-то покрасить, приколотить. И вдруг вся эта примитивность куда-то исчезала. Люди становились такими благодарными, радостными и между ними устанавливалась очень нежная и светлая связь. Они просто смотрели друг на друга, благодарили, радовались, тому, что хорошего сейчас было сделано, улыбались друг другу. И это было так легко, так чисто, так приятно, что такое общение только радовало и вдохновляло Шерлока. И эти люди не казались ему уже примитивными. Он за всем этим переставал видеть их грубость и неотесанность. Иногда она даже представала перед ним в каком-то забавном и симпатичном свете. Так, что он любовался этим.

* * *

— Приведи к нам своего брата, — как-то сказал Эвер Атон. Это был один их самых умнейших инопланетян, которые действовали на Земле. Эти инопланетяне были человекоподобны. Внешне они ничем не отличались от людей. Были достаточно хорошо сложены, имели рост чуть выше среднего, преимущественно вьющиеся светло-русые волосы, хорошую осанку. Но их отличало от людей практически полнейшее отсутствие мимики и скудость в движениях. Они двигались достаточно монотонно. Эмоции им были неведомы. Когда они вступали в беседу с человеком, который не был в курсе того, что они инопланетяне, им приходилось изображать некоторые эмоции для того, чтобы поддерживать с ним контакт. Но у них это получалось не всегда хорошо и впопад. Поэтому любой более или менее внимательный человек достаточно быстро начинал ощущать что-то неестественное в этом разговоре.

— Почему бы вам самим не попросить его поговорить с вами? — хмыкнула Эвер в ответ.

— Нам нужно, чтобы ты его подготовила, — объяснил Атон. — Его мозг не сможет воспринять, если я сразу скажу ему о том, кто мы такие и зачем хотим с ним поговорить. Объясни ему это, подготовь. Мы не хотим пугать его, мы хотим с ним пообщаться.

— Думаете, Шерлок сможет сообщить вам какую-то информацию, которую не смогла сообщить я? — вскинула на него брови Эвер. — Или то, что у вас получится установить контакт с Шерлоком лучше, чем со мной? А это любопытно! Мой брат беседует с инопланетянами… Ребята, я хочу на это посмотреть! Мне это очень интересно самой! — радостно воскликнула она и продолжила: — Да, я приглашу его на встречу с вами. Я думаю, это будет более, чем забавно: Шерлок беседует с инопланетянами. О, только потом не жалуйтесь, если результаты этой беседы окажутся для вас более, чем неожиданными. Шерлок — не я, он может выкинуть вообще все, что угодно. Даже я не могу предугадать, что он выкинет в следующий момент! Что ж, я ожидаю множество сюрпризов, это будет весело!

* * *

— Ну, Шерлок, что ты ещё там натворил? — спросила Эвер, лишь только Шерлок вошёл к ней в камеру во время очередного визита.

Она лежала на кровати лицом вверх, раскинув руки, даже не поднимая на него головы.

— Натворил? О чём ты, Эвер? — не понял Шерлок.

Эвер резко поднялась на кровати и посмотрела на него:

— Ну да, натворил. Они захотели познакомиться с тобой, хотят, чтобы я их тебе представила и поговорить.

— Кто — они? — спросил Шерлок, предугадывая её ответ.

— Инопланетяне, Шерлок. Не задавай лишних вопросов, давай о деле, а то я скучаю, — быстро ответила его сестра.

— Ладно, ладно, я постараюсь, прости! — закрутил головой он. — Что мне нужно будет делать?

— Нужно? — удивилась Эвер. — Просто быть самим собой, как и всегда. Я ни для какой миссии тебя не нанимаю. Меня попросили лишь тебя предупредить, подготовить. Ну, чтоб у тебя не было шока, чтоб тебя не накрыли эмоции и чтоб ты был способен к общению, — пояснила она.

— Шок? Эмоции? — Шерлок чувствовал, что они и правда его уже накрыли. Он успокоился и продолжил: — Так, ладно, что же меня ждёт? Какими они будут? Растекающаяся по полу зелёная масса, серые карлики, кто?

— Эти человекоподобны, — спокойно пояснила Эвер. — Выглядят, как обычные люди. Даже говорят на почти чистом английском. Только жутко тормозные. Думаю, они быстро тебя выбесят. Не сдерживайся, если что. Они не короли мира, и нечего перед ними преклоняться. А в общем — просто веди себя как обычно. Сам решай, о чём и как с ними говорить. Они безопасны, хоть и могут пытаться пугать. Это провокация. Однако не думаю, что они решат начать тебя запугивать в первый же день. Это было бы неразумно. Они хотят контакта и плодотворной работы.

— Что им нужно, чего они хотят? — сосредоточенно спросил Шерлок.

— В общем и целом — завоевать мир, — пожала плечами Эвер. — Но у них кишка тонка, это у них ни при каких условиях не получится. Им просто нужно это хорошенько объяснить, до них никак не доходит. Может, у тебя получится, — весело закончила она.

Шерлок обалдело смотрел на неё.

— Тише, тише, успокойся, братец. Ты же видишь — я жива и здорова, никто из них меня не сожрал, как я ни напрашивалась. Ты во всём разберёшься, уверяю тебя! Давай, спокойно, сейчас он придёт, — она кивнула на камеру.

Вскоре к ним вошёл Атон.

Шерлок смотрел на инопланетянина. Первое, что привлекло его внимание — будто стеклянные, ничего не выражающие глаза. Рост выше среднего, светлые вьющиеся коротко стриженые волосы, гладкая холеная кожа. Одет он был в обычную человеческую одежду, что-то на манер Майкрофта. Будто только что вернулся с какого-то правительственного заседания. Весь чистый, гладкий и подтянутый. Ни соринки, ни пятнышка на одежде. Будто его всего только что достали из химчистки и идеально отутюжили.

Инопланетянин замер, осматривая Шерлока, и в этот момент мало чем отличался от манекена. Шерлоку захотелось как-то подвигаться, чтоб не быть похожим на него. Он кашлянул и пошевелился. Атон с недоумением посмотрел на это. Лишние движения в этой ситуации были совершенно нелогичны и неуместны. Лишняя трата энергии. Зачем люди это делают? Ведь двигаться можно только так, чтобы каждое твоё движение приносило конкретный полезный результат. Кашлять и шевелиться в этой ситуации не было никакой необходимости, но человек это делал. Зачем? Мысль Атона не давала ему ответов. Он прекратил её и сделал шаг навстречу Холмсу, протягивая руку для рукопожатия.

— Меня зовут Атон, мистер Холмс, — проговорил он очень ровным голосом с каким-то едва уловимым и неизвестным для Шерлока акцентом.

Шерлок от неожиданности замер, вопросительно посмотрел на протянутую ему руку и нерешительно пожал её в ответ.

— Неожиданное знакомство, мистер Атон, — сказал он, не зная, что ответить.

— Я инопланетянин, мистер Холмс. Ваша сестра должна была вас предупредить, — ответил Атон, предваряя его вопросы. — Если хотите, я позже объясню вам, где находится наша планета.

— Мне более любопытно то, что вы делаете на Земле, мистер Атон? — спросил Холмс.

— Мы прибыли, чтобы установить тесное сотрудничество с людьми, мистер Холмс, — ответил Атон. Его речь оставалась все такой же ровной и методичной. — Мы не собираемся уничтожать людей или выселять их. Но мы хотим продуктивного сотрудничества. Мы можем помочь людям и принести много блага.

— Почему вы считаете, что это будет благо? — спросил Шерлок.

— Почему вы задаёте этот вопрос? — заинтересовался Атон. Ему показалось, что Шерлок видит что-то, что упускает он. Что?

— Ну, вы живёте на другой планете, — начал объяснять Холмс. — У вас там всё по-другому. С чего вы вдруг решили, что сможете здесь обустроить какое-то благо? То, что благо у вас, здесь может стать разрушительным.

Атон в задумчивости начал неспешно перемещаться по камере. Видимо, ходьба помогала ему мыслить.

— Я думал об этом, мистер Холмс. Эта мысль приходила мне в голову, — ответил он.

— Но, тем не менее, вы всё равно продолжаете насаждать свои методы на Земле? — спросил Шерлок.

— Да, — подтвердил Атон. — Мы считаем их очень эффективными и логичными.

— Но, вы же видите, что они работают только на разрушение, — заметил Холмс.

— Нам приходится разрушать, ибо люди оказывают сопротивление, — пояснил Атон. — Хаотичное, беспорядочное и глупое сопротивление.

— Может, это вы вносите хаос? — предположил Холмс.

— Как раз наоборот, — возразил Атон. — Мы вносим логику и порядок во всё. Это просто глупое непонимание со стороны людей. Вы хотите разрушить всё, слепо, даже не попытавшись разобраться.

— Может, нам просто не нравится то, что вы привносите? И мы таким образом отвергаем это, — заметил Холмс.

— Но вы же не можете предложить ничего лучшего взамен! — чуть менее ровно ответил Атон. — Если мы что-то разрушаем, так это для того, чтоб навести порядок, создать что-то лучшее. А вы? Вы просто превращаете свою планету в гниющую помойку. Если мы что-то убираем — мы понимаем, что мы убираем и зачем. А вы? Вы сейчас уничтожаете озоновый слой своей планеты. Почему? Да просто это побочный эффект вашего технического прогресса, как вы его называете. Регресса и деградации на самом деле. Вы сейчас куда более неразумные, чем были пару-тройку сотен лет назад, когда просто в основном сидели на своих клочках земли и растили там овощи. Сейчас вы все сидите в городах и засираете свою планету, выкачивая из неё последние ресурсы, бездумно сносите её озоновый слой, только лишь чтобы запустить очередную громыхающую развалину-ракету на орбиту. Вы даже не научились ещё путешествовать по Вселенной, а планету свою уже доконали. Мистер Холмс, что, что вы нам можете предложить взамен? На Земле нет ничего, кроме безграничной тупости! Мы хотим помочь вам спасти планету и взаимовыгодное сотрудничество!

Шерлок выслушал эту пространную речь Атона. Он, кажется, даже как-то ожил во время неё. Шерлок услышал нотки возмущения в его речи. Едва уловимые, совсем не как у людей. Человек, пожалуй, махал бы руками, кричал, сверкал глазами во время этой речи. Но Атон был совершенно лаконичен в своих движениях и интонациях. Он не произвёл ни одного лишнего движения. Закончив, он остановился прямо перед Шерлоком и устремил на него ничего не выражающий взгляд.

— Вы могли бы сделать это повежливее, ну, своё предложение. Дать нам возможность подумать. Не внедрять его силой, — ответил Шерлок.

— Это слишком долго и бесперспективно, — отчеканил Атон. — Люди слишком хаотичны и нелогичны. Они не воспринимают нашей информации. Они то слушают её, берут, потом бросают. Они не могут промыслить до конца.

Шерлок в задумчивости сел.

— Мы могли бы внедрить её при помощи различных людей, — продолжил Атон. — Таких, как ваша сестра. Но она тоже отказывается с нами работать.

— Почему? — спросил Шерлок.

— Она считает это слишком примитивным.

— Она предложила вам лучший план? — поинтересовался Шерлок.

— Нет, — ответил Атон.

— Тогда почему ты, Эвер, отказываешься? — спросил Шерлок сестру.

— Потому что это бессмысленно, — ответила Эвер. — Их план примитивен, как три цента. Он обречен на провал. Я в этом не участвую, — отрицательно помотала головой она.

— Мы разработаем свой план, — сказал Шерлок. — Мы будем действовать самостоятельно. Если захотите — помогите нам, с добром. Без попыток вмешаться и подчинить нас себе. Что скажете? — обратился он к Атону.

Атон смотрел на Шерлока и понимал, что он может разработать такой план.

— Но если вы потерпите неудачу? — спросил он.

— Это наша планета, и мы пойдём до конца. Мы будем действовать так, как только это возможно, — ответил Шерлок.

— Ты мудрый человек, — произнес Атон. — Я видел, ты много сажаешь деревьев. Зачем? — вдруг спросил он.

— Деревья обеспечивают связь нашей планеты со всем космосом,— пояснил Шерлок. — Они — будто спасательный круг. Если Земля облысеет, лишится деревьев, она сорвется с орбиты. Леса нужно восстанавливать в срочном порядке. Каждое новое деревце укрепляет её. Через них она говорит со звёздами, связывается с самыми удалёнными уголками Вселенной. Деревья — это генофонд Земли. Они хранят всю информацию, со дня сотворения всего.

— Как при помощи деревьев управлять космосом? — спросил Атон.

— Космосом можно управлять только через его согласие, — продолжил рассказ Шерлок. — Разумное согласие. Вы не можете заставить дерево, вы не можете заставить звезду. Вы можете только предложить им сделать то, что бы вам хотелось. Если им понравится — они согласятся. Если нет — всё бесполезно.

— Не бесполезно, — возразил Атон. — Мы можем проникать в растения, в мозг людей и управлять ими по своему усмотрению.

— И как результаты? — поинтересовался Шерлок. — Тюрьма, полная сумасшедших маньяков — это ваш результат? Уроды от генной инженерии — это ваш результат?

— Мы вносим коррективы, — оправдывался Атон. — На вашей планете и правда гораздо больше исходных, чем у нас. Но мы изучаем, мы совершенствуем, мы близки к успеху.

— Вы уверены? А если очередной провал? Вы уверены, что вместе с нашей планетой не утащите в небытие всю нашу вселенную? — спросил Шерлок.

— Это исключено. Мы слишком умны, — уверенно ответил Атон.

— Пока это что-то не особенно убедительно… — с сомнением протянул Шерлок.

— Ты можешь управлять звёздами при помощи деревьев? — вновь спросил его Атон.

— Для этого ни в коем случае нельзя вторгаться в их генетический код, — предупредил Шерлок. — Этим вы всё уничтожаете, лишаете себя власти.

— Я не понимаю. Всё должно быть наоборот, — произнес Атон.

— Тогда как думаешь, почему у меня получается делать это без каких-то специальных приспособлений? — спросил его Шерлок. — Как я это делаю, ну? Мне не нужно долгие годы препарировать Землю и всё, что её населяет. Мне не нужно вводить чужеродный ген в качестве рычага управления и подбирать, как сделать, чтоб от него был толк. Мне достаточно просто подойти к дереву, прислониться к нему и попросить его. И оно делает. И гораздо полнее, мощнее, чем получается у ваших ГМО — уродцев.

— Я не знаю, — ответил Атон. — Это что-то нелогичное.

— Это более, чем логичное, Атон! — воскликнул Шерлок. — Просто вы пока не постигаете, вы упускаете! И потому вы способны лишь разрушать. Вы — как и мы сейчас, только чуть более продуманные. Плоды вашего разрушения проявятся чуть позже. Но вы точно также сгинете, если не прекратите разрушать, как и люди сейчас. Нам всем, всем нужно прекратить насилие и разрушение. Силу в этом мире имеют любовь, сострадание, сочувствие, разум, свобода. Только они вечны и могут творить вечность! Начните изучать их, и вы поймете! Они кажутся вам нелогичными, но именно они и работают, именно они и побеждают в конце всего.

— Чего ты хочешь? — спросил Атон в ответ на пылкую речь Шерлока.

— То, чего я хочу — я уже делаю, — пожал плечами тот. — Если пожелаете — присоединяйтесь ко мне. Если нет — то лучше убирайтесь.

— Ты будешь сотрудничать с нами, — произнес Атон.

— Каким образом? — поинтересовался у него Шерлок.

— Мы будем изучать всё, что ты делаешь, — ответил инопланетянин.

— Да ради бога, — пожал плечами Шерлок. — Вы и так глаз с меня не сводите.

— Тебе нечего от нас скрывать? — чуть более пристально посмотрел на него Атон.

— Скрыть ничего невозможно, — ответил Шерлок. — Всё лежит на поверхности. Вся информация. Она шелестит листочками на ветру, она струится потоками теплого света от солнца или переливается лучами звёзд в вышине, жужжит крыльями рабочей пчелы и льётся вместе с песней соловья. Ничто не скрыто. Всё, что нужно — уметь прочитать информацию.

— Ты переведёшь нам эту информацию, — невозмутимо сказал Атон. — Что лучится от солнца? О чем шелестят листочки?

Шерлок с некоторой тоской и печалью во взгляде посмотрел на него и спросил:

— Ты можешь объяснить то, что я сейчас сделаю?

Он подошёл к Атону, подержал его пару секунд за плечи, глядя ему в глаза, потом горячо обнял его и дружески похлопал по спине, и ещё сильнее стиснул в объятиях. После отпустил и отошёл на шаг назад. Затем улыбнулся, радостно перекружился на месте и прокричал "Эге-гей!", подняв вверх руки. Затем кинулся к Эвер, поднял её и пустился с нею вскачь резвой полечкой. Эвер от души хохотала и подыгрывала ему. Шерлок подпевал какой-то задорный плясовой мотив на манер джиги-дрыги, и они всё больше распалялись. Затем, запыхавшись, завалились на кровать, продолжая хохотать во всё горло. Отсмеявшись всласть и отдышавшись, Шерлок поднялся, подошёл к Атону, беззвучно наблюдавшему всё это, и начал его трясти:

— Ну, давай же, дружище, это весело, ну, попробуй!

Шерлок пытался заставить его тоже поплясать. Атон неловко прыгал, но не проявлял никаких эмоций.

— Зачем нужно это делать? — наконец изрёк он. — Я не вижу необходимости тратить на это свою энергию. Это бессмысленно.

— И как ты собираешься принимать мои объяснения по поводу всего остального? — спросил Шерлок. — Приятель, тебе придётся напрячь соображалку и понять, что здесь сейчас произошло, что мы делали и почему, иначе ты не сможешь понять ничего дальше, ни про деревья, ни вообще. Это физически невыполнимо. Я не смогу научить читать тебя слово, если ты не понимаешь букв.

— Хорошо, я подумаю. Мне нужно подумать, — сказал Атон.

Он ещё какое-то время постоял в камере, потом развернулся и вышел.

Шерлок ошалело посмотрел на Эвер.

— Разрази меня ромашки, Эвер! Это вот всё сейчас был не сон? — воскликнул он.

— Ты привыкнешь, Шерлок, — спокойно ответила Эвер. — Берегите от них только своего сынишку. Они любят изучать человеческих детёнышей.

— Пусть только попробует сунуться! Я ему башку размозжу и одену на неё его тарелку! — Шерлок бешено завращал глазами.

— Я научу тебя, как с ними справляться, Шерлок, — проговорила Эвер. — На них легко найти управу, если будут зарываться. Их просто не надо бояться.

"Боль есть всегда, Шерлок. Просто её НЕ НАДО БОЯТЬСЯ!", — высветились в голове Шерлока слова Мориарти, которые он сказал ему, когда Шерлок боролся за жизнь после выстрела Мэри. "ПРОСТО НЕ НАДО БОЯТЬСЯ!".

— Да, именно так, Шерлок, — подтвердила Эвер. — Ну, ещё спроси свою жёнушку, уверена, ей есть тоже, что тебе посоветовать в этом вопросе.

— Дара? Думаешь, она тоже знает, как общаться с инопланетянами? — немного удивленно спросил он.

— Она знает главное, а это определяет всё остальное, — ответила Эвер.

Шерлок направился домой.

Всю дорогу до дома Шерлок никак не мог успокоиться после пережитого. Слишком невероятно было всё, что произошло. С ним всякое бывало в жизни, но общаться с инопланетянином... такого он не видал даже под кайфом.

Войдя в дом, он возбуждённо стал прохаживаться по маленькой кухне от стены до стены и никак не мог собраться с речью. Дара молча с любопытством провожала его глазами и, наконец, не выдержала:

— Ну, давай! Рожай уже, что там с вами произошло!

Шерлок остановился, посмотрел на неё долгим взглядом и спросил:

— Дара, как думаешь, общаться с инопланетянином — это нормально?

Дара помолчала и ответила:

— Полагаю, для Шерлока Холмса и его сестры с интеллектом мирового масштаба — вполне.

— Ты так считаешь? — неуверенно спросил он.

— Конечно. Шерлок, это же логично! — уверенно сказала она. — Ты в раскрытии своих дел лез всё выше и выше. Террорист номер один, потом шантажист номер один, ну и так далее. Ты в итоге не мог не залезть туда, где начинается то, что рядовому обывателю неведомо. Это логично, это случилось бы раньше или позже, если бы ты не сделал глупость и тебя бы не убили. Но ты не сделал. А Эвер... Ну, здесь тоже всё более, чем ожидаемо. Если само британское правительство от неё трясётся в страхе, так и те, кто стоит над ними, понятное дело, весьма заинтересованы ею.

— Ты говоришь это так спокойно, будто встречалась с ними тут, у себя на заднем дворе! — воскликнул Шерлок.

— Ну-у... — протянула Дара, опуская глаза.

— Что значит это "ну-у"?! — выпучил глаза Шерлок. — Ты их тоже видела?

— Не на заднем дворе, — пояснила Дара. — Они приземлялись за холмом. Это было несколько лет тому назад. А я тогда ночевала в поле, ну и увидала их.

Шерлок ошалело смотрел на жену.

— Зачем они прилетали? — спросил он.

— Нам не удалось поговорить, они, кажется, испугались и улетели, — ответила она.

— Испугались? Чего?? — почти взвыл Шерлок.

— Я, кажется, испортила их оружие…

— Какое оружие, как? — Шерлока, казалось, сейчас разорвёт.

— Они заметили меня, — рассказала Дара. — И решили напугать. У них у каждого есть такие мини-излучатели. Они выглядят как кулончики на их шеях, небольшие сосудики. Когда они хотят повоздействовать на человека, начинают облучать его при помощи этих сосудиков.

— И ты отразила это облучение, и они взорвались? — спросил Шерлок, вспоминая рассказ Эвер.

— Нет, что ты, Шерлок! — замахала руками Дара. — Зачем мне этот шум и инфаркты деревенских бабушек? Я их просто нейтрализовала.

— Как?

— Понимаешь, Шерлок, эти сосудики наполнены эмоциями людей, — стала рассказывать Дара. — Теми, что они когда-то испытывали. Страхи, горе, злость, тоска. А что нужно, чтобы унять в человеке страх, горе, злость, тоску и прочее?

— Что? — не сводил с неё глаз Шерлок.

— Нужно его приласкать, — подсказала Дара. — Пожалеть, обнять, успокоить, спеть ему песенку, подбодрить. Я всё это и проделала с их кулончиками, и они утихли.

Шерлок покашлял.

— Излучатели, которые нужно приласкать? Прикольно... — задумчиво проговорил он.

— Да, всего лишь! — радостно воскликнула Дара. — Это так печально, что вместо этого люди поддаются неконтролируемым эмоциям при встрече с НЛО. Не могут построить нормального диалога или защитить себя.

— И после этого они просто развернулись и улетели? — продолжил расспрашивать Шерлок.

— Да, — кивнула Дара.

— А как они выглядели?

— Они были человекоподобные, но не как люди, — описала Дара. — Большие головы, большие тёмные глаза, кожа серого цвета, трёхпалые. Чуть ниже среднего роста, но, в общем, почти одного со мной.

— Офигеть! — выдал Шерлок, не найдя ничего более литературного. — И ты не испугалась от такого зрелища?

— Я решила, что это нерационально, — пожала плечами Дара. — Зачем? А если они прилетели с миром?

— Но они прилетели с войной! — отметил Шерлок.

— Я это не сразу поняла, — объяснила Дара. — Их лица ничего не выражали. Завидев меня, они сразу потянули ко мне свои кулончики. Я почувствовала их боль, слёзы, страх. Я подумала, они хотят, чтоб я их пожалела. Ну, я и пожалела. Всё утихло, и кулончики потухли. А они забеспокоились, развернулись и улетели.

Шерлок выслушал этот расстроенный рассказ Дары и расхохотался. Она, кажется, была искренне и до глубины души расстроена тем, что всё так произошло.

— О боже, Дара, — тёр он руками лицо. — Что теперь мой рассказ о моей беседе с пришельцем после такого откровения!

— Наверное, это было скучновато? — предположила Дара.

— Очень скучно. У меня сложилось впечатление, что я разговаривал с асфальтовым катком. Им нужно, чтобы всё было параллельно-перпендикулярно, и нюансов они не понимают. Я не мог объяснить ему элементарных вещей. Они хотят управлять вселенной, но не знают даже алфавита.

Дара печально опустила глаза:

— Уверена, они не все такие. Есть и более умные, и добрые.

— Наверное. Но пока нашей планетой больше всего интересуются вот эти, — мрачно сообщил Шерлок.

— Каков план Эвер? — поинтересовалась Дара.

— Мы ещё это не обсуждали. Я был слишком под впечатлением, мне нужно было переварить.

— Понимаю.

— Чёрт! — воскликнул вдруг Шерлок.

— Что? — спросила Дара.

— Джон меня убьёт!

— Джону пора расширять границы своего сознания, — сказала Дара. — Кстати, давненько он не приезжал к нам в гости, надо бы его позвать.

Шерлок посмотрел на Дару блуждающим взглядом.

— Это ты к чему сейчас? Почему именно сейчас его позвать? Ты хочешь втянуть его в это дело?

— А почему нет, Шерлок! — воскликнула Дара. — Он тоже живёт на этой планете, он такой же человек, как ты и я. Почему он не должен этого знать? Это касается всех. Почему только ты, я или Эвер должны знать о том, как нейтрализовывать излучатели инопланетян и об их целях на Земле? Это вопрос безопасности любого жителя планеты. Негоже им продолжать составлять своё впечатление о внеземных жителях по попсовым фильмам и ужастикам. Пусть как можно больше людей узнают.

— Но это фантастика какая-то! Расскажи кому — в психушку упекут! Никто не поверит.

— Надо начинать рассказывать, Шерлок. Люди должны начать узнавать, — настойчиво ответила Дара.

— Почему же ты сама не стала ходить по деревне и не стала рассказывать своим бабушкам об этом? — спросил её Шерлок.

— Но я рассказала, всем рассказала! Они ведь тоже видели и тарелку, и свечение, и круги на полях. В газете об этом писали. И я всем рассказала, как не нужно их бояться и как действовать. Этому, конечно, никто не поверил. Только дети поверили, они теперь знают. Ну, пусть и так.

— А мне, значит, нужно рассказать Джону, — сделал вывод Шерлок. — Ох, плохие у меня предчувствия...

— Расскажи ему, — вновь настойчиво повторила Дара. — Пусть пойдёт с тобой на дело. Дело с пришельцами! Пусть расскажет об этом в своём блоге. Его рейтинг взлетит сразу до небес. Шерлок и инопланетяне! Это будет фурор!

Шерлок ошалело смотрел на Дару.

— Это отличная, отличная возможность, Шерлок,— продолжала Дара. — Ты озабочен вопросами, как бороться с инопланетянами? Как спасти планету от гибели? Расскажи об этом людям через блог Ватсона! Они обожают его! Дай им этот лайфхак. А тебе нужны помощники. Пусть блог гремит. Будут те, кто засмеёт это, будут те, кто не поверит, будут те, кто объявит вас сумасшедшими. Но будут и те, кто задумается, и будут те, кто всё поймёт и начнёт действовать. Сделайте это с Джоном, Шерлок! Это будет крутое дело!

Шерлок не мог ничего ей ответить. Мысли ураганом носились в его голове, глаза его бегали, нужно было успокоиться и всё это обдумать.

Итак, Эвер приступила к обдумыванию плана действий. Собственно, сам план ей был уже давно ясен. Ей прекрасно было понятно всё, что следовало сделать для спасения человечества и приведения его жизни к здоровому и гармоничному состоянию. Она видела всю структуру сегодняшнего мироустройства, взаимосвязи всех процессов, точки начала их развития и конечные этапы. Она видела все те необходимые изменения, которые нужно было провести во всех сферах жизни общества, чтобы скорректировать её.

Первое, с чего надлежало начинать действовать — это исправление и гармонизация семейной жизни людей. Семья — основа всего, она закладывает фундамент для всей дальнейшей жизни человека. От неё зависит, насколько эффективно и здорово человек дальше сможет реализоваться. Необходимо было провести исцеление принципов построения отношений между супругами, исцеление самой цели создания семьи, выведение её на новый осознанный уровень.

Затем следовали вопросы воспитания и образования детей. Здесь необходимо было менять в корне всю систему сегодняшнего обучения. Эвер никогда не училась в школе, как и остальные дети Холмсов. Они имели лишь небольшой опыт посещения школы. Что это им дало? Возможность уметь мыслить широко и нестандартно. В школе вас обучают тому, что дважды два равно четырём. Эвер же умела видеть то, что дважды два может быть равно не только четырем, но и пяти, и вообще скольки угодно, и применять это в жизни. Вот, например, многогранник. В системе координат, где присутствует одно измерение, он выглядит как точка. Имея возможность смотреть на него через систему с двумя измерениями, мы увидим линию, с тремя — многоугольник, с четырьмя — многогранник. На этом всё: дальше наша школа нас ничему не учит. А Эвер не ходила в школу. Её не учили зубрить и отвечать по учебнику, её учили думать. И она научилась смотреть шире. Она может видеть далеко за гранями четырёх измерений, охватывать своим взором всё множество существующих вариантов.

Что это даёт человеку в дальнейшем? Вот, например, как люди на планете Земля строят сегодня свои заводы? Они думают лишь о продукции, которую должен производить завод. Мыслят линейно, и очень узко. Они могут добывать полезные ископаемые в одном конце земного шара, а возить их на завод в совсем другой конец. И так много раз — с завода на завод. Производя по ходу действия неисчислимое количество ядовитых отходов и неоправданных расходов. У инопланетян всё иначе. Они сразу продумывают всё исчерпывающе от начала и до конца . Не только продукцию, но и все сопутствующие детали процесса её производства. Они строят свои заводы именно в том месте, где и добывают для них сырьё. Процесс всего производства проходит по замкнутому циклу — то есть, никаких отходов не образуется, либо они сразу используются для других процессов. Готовая продукция тоже полностью подлежит переработке. Чтобы так сделать, нужно уметь думать сразу в масштабах своей планеты и на сотни лет вперёд. Продумывать все варианты последствий каждого своего действия. Человеку с развитым интеллектом это совсем несложно.

Эвер рассчитала то, как нужно изменить принцип расселения людей по земному шару, принципы ведения сельского хозяйства, принцип работы государственной системы. Она могла подробно и в деталях изложить весь свой план, дать любой совет по поводу того, как реализовать всё это на практике. Проблема была только в одном — осуществлять план необходимо было всем людям, всем нам живущим сегодня на Земле. А для этого каждому человеку нужно было начать менять свою собственную жизнь и включаться в изменение общих процессов. А сделать это совсем не так просто. Что этому мешало? Здесь было два фактора. Первый — инопланетяне. Они на протяжении всей долгой истории жизни человечества неотступно вмешивались в организацию устройства жизни людей и стремились переделать её, чтобы подчинить своим интересам. Ведь их задача была получить власть над людьми, сделать их легко управляемыми и полностью подконтрольными. Вся система нашей сегодняшней жизни работает на это. Людей зомбируют с самого рождения и на протяжении всей жизни, учат жить в страхе, неведении и покорности. В недавние прошлые века этого добивались при помощи насаждения религиозных учений. Их формировали специально именно такими, чтобы заставить людей бояться бога, чётко следовать прописываемым церковью правилам. Сегодня нам диктуют, как жить, с экранов телевизоров. Вбивают нам в головы шаблоны, цели, стандарты, страхи. Мы следуем этим программам, зачастую даже не осознавая их, принимая их как данность. А они изобретаются всё новые и новые. И прекращать этот процесс инопланетяне не собираются.

Второй фактор — это сами люди. Какие бы там ни были инопланетяне властные и продуманные, но жизнь-то свою выбираем мы сами. И мы вольны в своём выборе. Человек волен выбрать стать алкоголиком и наркоманом, и волен выбрать здоровую жизнь. Человек волен выбрать смотреть телевизор и верить ему, и волен пойти и разобраться во всем сам лично. Волен совершить добрый и честный поступок, и волен солгать и совершить преступление. Всё находится в руках лично каждого из нас. Всё то, чем наполнена наша жизнь и её конечный результат. И, как бы и кто нас ни зомбировал, мы в любой момент вольны сказать: «Стоп. Я больше не играю в эту игру». Но вот это-то людям и сложнее всего сделать! Ведь насколько проще после проведенного на работе дня безвольно плюхнуться на диван и воткнуться в очередной прикольный фильмец или сериал, или компьютерную игру, или наркотик. Или просто побраниться с любимым на кухне. Ну, или не побраниться, а наоборот — хорошенько развлечься. Или пойти в бар с друзьями. Или в крутой спортзал. Или уехать в путешествие. Или просто жить, как живёшь, не замечая ничего вокруг. Того, что планета задыхается то мусора. Того, что лесов почти уже не осталось. Того, что вся вода давно отравлена и никакие очистительные сооружения не способны поддерживать её в надлежащем состоянии. Того, что количество природных катастроф всё растёт.

Это было труднее всего — включить понимание людей и сподвигнуть их на действия. Ведь, если бы все разом взялись и начали вот сейчас работать над осуществлением плана Эвер, планета была бы спасена и вылечена всего за несколько десятков лет, максимум — за сотню, а инопланетяне мигом потеряли бы свою власть над нами. Но Эвер понимала, что сознание и ум людей — штука чрезвычайно инертная. Даже видя в упор своими глазами готовое решение какой-то проблемы у себя перед носом, человеку нужно время, чтобы принять его и сподвигнуться на выполнение. Менять свой образ жизни и привычки чрезвычайно тяжело. Действовать нужно было постепенно. Первым шагом, который необходимо предпринять — было распространение информации. Нужно было как можно большему количеству людей передать технологию действий. Как это сделать?

Эвер работала следующим образом. Она отыскивала своим умозрительным взглядом подходящих для этого людей. Для этого она настраивалась на информацию, которую хотела передать. Она была её источником. И отыскивала приёмник. Как любая радиоволна, летящая в пространстве, может быть проиграна настроенным на неё приёмником. Как только она находила «приёмник», она как бы соединялась с ним на какое-то время и осуществляла передачу информации. Человек получал её в виде образов, потока мыслей или чего-то в этом роде. Например, так: «Ага, я вижу молодую журналистку. Она сидит на балкончике своей маленькой квартиры и смотрит на звёзды. Она о чём-то очень хочет написать. Ей нужны идеи для статьи. Она думает о неуклонном росте преступности и ищет решение тому, как его прекратить. Что ж, я подкину тебе идей, девочка. Смотри, это довольно просто!» Эвер начинала передавать ей свои соображения. Лицо девушки озарялось, она бежала к компьютеру и начинала быстро набирать текст. Эта статься появится в прессе, её будут обсуждать, найдутся люди, которые смогут осознать её глубже, взять на вооружение.

Идём дальше. Кто тут у нас? Молодой блоггер, наркоман. Он пишет фэнтези о межгалактических путешествиях. Что ж, парень, лови целый сериал на эту тему. Тебе больше не понадобятся твои наркотики, а люди узнают много полезного об инопланетных цивилизациях. Далее — психолог. Передаём ему ценные соображения по вопросам воспитания детей и гармонизации семейной жизни. Ты напишешь кучу статей и книгу. Учителя, профессора, инженеры, блоггеры — они все получали ценные лайфхаки от Эвер. Даже если они их сами не понимали до конца, информация начинала разлетаться среди людей, и находились те, кто понимал её и принимал к действию. И Эвер встречала многих людей, кто уже начал действовать. Это были молодые девчонки, которые после окончания института не начинали строить сногсшибательную карьеру, а шли работать в приюты и помогать нуждающимся. Это были парни, которые после работы не шли в бары и за пивом, а уезжали добровольно помогать тушить лесные пожары или восстанавливать леса. Это были семьи, которые брались за изучение всех тонкостей воспитания и образования детей, в ущерб собственной карьере. Это были люди, которые бросали свои работы на вредных предприятиях и начинали заниматься вопросами экологии. Это были супруги, которые решали зачеркнуть свои обиды, унять свою гордыню и начать заботиться о счастье друг друга. Их было множество и становилось всё больше и больше. Эвер знала, что не одна она занимается трансляцией такой информации. Что ж, теперь к этой работе подключилась и она. Не всё только инопланетянам мозг людям зомбировать. Да и не всё ей только на местных психиатров и персонал Шерринфорда свои способности тратить. Пусть послужат на благо.

Самым главным в работе Эвер была даже не столь передаваемая ею информация, не сами технологии. Самым главным было то, что эта информация работала на разблокировку мозга людей. Она включала его в работу, выводила из зомбированного состояния. Это Эвер делала впервые — воздействовала на людей не с целью подчинить их себе и закодировать на что-то, а наоборот: с целью вывести их из-под любого какого угодно влияния. Вы запускаете мысль человека, и дальше она начинает развиваться сама. И вот — ему уже не нужны учителя и советчики. Он научается мыслить, анализировать и находить верные решения совершенно самостоятельно, отфильтровывая всё ложное и чужеродное. Он становится мыслящим и по-настоящему свободным, превращается в полноценного управителя своей собственной жизни.

Майкрофт с беспокойством наблюдал за Эвер. Она изменилась. Сейчас Эвер почти все дни напролёт проводила, не вставая с кровати. Она лежала на ней лицом вверх и раскинув руки. Глаза её были закрыты, но она не спала. Зрачки её активно двигались под закрытыми веками. Сама она была в довольно приподнятом настроении, вставала только для того, чтобы поесть. А ела она много. Она могла много часов пролежать без движения, потом вскакивала и требовала обед. Только свежую и в основном растительную пищу. Много овощей и злаков. Обязательно свежих, чаще всего сырых или недоваренных. Много зелени и салатов. Также молоко и иногда рыбу. Она с аппетитом съедала всё это, ела зачастую буквально за троих, и вновь погружалась в себя. Ещё она начала часто требовать выпускать её погулять. Для прогулок заключенных в Шерринфорде была оборудована специальная площадка. Она подолгу проводила на ней время, не взирая на погоду. Ни дождь, ни ветер, ни мороз не смущали её. Она бродила по ней просто так, сидела у камней, иногда бегала или активно разминалась. Если было тепло, могла долго сидеть в задумчивости.

— Что она делает? — наблюдая за Эвер, спросил Майкрофт у Ратола, одного из инопланетян, во время очередного сеанса Эвер.

— Мы фиксируем мощный поток информации, исходящий от неё, — ответил Ратол, не сводя с Эвер глаз.

— Поток? Что за поток? Какой информации? — обеспокоенно спросил Майкрофт.

— Мы пытаемся дешифровать его, — ответил Ратол. — У нас получается расшифровать примерно десять процентов информации.

— Куда она передаёт её? Куда направлен поток? — непонимающе спрашивал Майкрофт.

— Он рассеян. Она всё время меняет его направление, хаотично переключает. Нет никакой системы, — пояснил Ратол.

— Почему вы не прекращаете это? Почему не остановите её? — спросил Майкрофт.

— Мы не видим никакой угрозы. Поток несёт в себе исключительно положительную информацию. Конструктивную. От всего потока исходит мощная положительная энергетика, которая совершает благотворную работу. В самом помещении это ощущается, и там, куда она направлена, происходят только положительные изменения, — перечислил Ратол.

— Она мыслит на созидание, а не на разрушение? — уточнил Майкрофт.

— Да. Если она начнёт замышлять что-то разрушительное, мы возьмём поток под контроль. Сейчас мы позволяем ей делать то, что она делает. Это безопасно.

Майкрофта немного успокоила уверенность Ратола. Но вопрос о том, чем же занималась Эвер, не давал ему покоя.

* * *

Я встраиваюсь в поток транслируемой Эвер информации и начинаю хохотать. Это нечто действительно улётное! Понимаю теперь, почему она всё время в таком приподнятом настроении. Позитивные мысли и правда заряжают на отлично.

Когда она делает перерыв, я успеваю вклиниться и спрашиваю её:

— А мне ты что-нибудь поведаешь из своего плана?

— Ты хочешь написать это в своём фанфике? — спрашивает она и продолжает: — Это будет скучно. Твои читатели настроены на развлечение. Если я сейчас заряжу о переустройстве сельскохозяйственной отрасли или государственной машины, они заснут и не будут тебя читать. Впрочем, если у кого-то будет интерес и тебе зададут вопросы — я с удовольствием отвечу на все. Хотя, предупреждаю — для этого нужно обладать не средним умом, чтобы осознать то, что я могу передать. Поэтому я предпочитаю работать адресно, с теми, кто реальнее сможет разобраться. А ты и так уже достаточно написала. И о семье, и об отношениях, и о дружбе. И о многом другом. Думаешь, ты всё это изобрела самостоятельно? То, что написано в твоём фанфике? Все эти истории, развитие взаимоотношений... Только не обольщайся, детка. Твоих собственных мыслей тут от силы процентов десять. Так что не переживай, всё, что было нужно — уже передано с твоей помощью. Кто способен — осознает. Будут запросы — добавлю ещё.

— Как тебе вообще сейчас живётся? — интересуюсь я у неё.

— Я очень занята, — сосредоточенно отвечает она. — Вообще-то, мне некогда болтать. Пока эти идиоты не просекли, чем я занимаюсь — нужно успеть как можно больше. Но мне приятно твоё внимание, спасибо за интерес. Мной тут мало кто интересуется. Было приятно с тобой повидаться. Заходи как-нибудь снова на обед. Но попозже. У меня сейчас много работы.

Я выражаю ей свою поддержку и симпатию и растворяюсь.

В погожий летний денёк в деревне у калитки дома Дары и Шерлока остановилась машина. Хозяева уже вышли навстречу своим гостям, и из машины, весело улыбаясь и шутя на ходу, вылезли долгожданные Джон, Молли и маленькая Рози. Дара, казалось, была готова задушить всех в своих объятиях. Шерлок улыбался и тоже радостно приветствовал друзей, но был несколько напряжён. Впрочем, Джон решил списать это на очередную его странность и с удовольствием отметил вполне цветущий вид друга. Шерлок заметно оправился и выглядел уже практически совсем здоровым. Дара же вообще очаровывала на порядок больше обычного благодаря своему округлившемуся животику. Она, казалось, стала ещё мягче и уютнее с ним.

После роскошного праздничного обеда, накрытого в саду, и волшебной прогулки по местным красотам, все пятеро расположились на отдых. Девушки удалились куда-то вместе с Рози, а Шерлок и Джон разместились в саду на креслах. На протяжении всего общения Шерлок продолжал оставаться таким же немногословным и напряженным. Однако, Джону совсем не хотелось об этом думать. Он был совершенно упоен окружающей атмосферой, с его лица не сходила улыбка, он блаженно потягивался на своем кресле под кронами садовых деревьев.

— Шерлок, черт возьми, это замечательно! Я даже не мечтал о том, что окажусь в таком раю. Это превосходно! Ты, Дара, этот ваш сад, деревня! И мы с семейством приезжаем к вам в гости. Идиллия! Поют птицы, светит солнце! О, да, это потрясающее наслаждение — переживать всё это. Не войну и не сумасшествие, не злобу и не бесконечную работу с пациентами, а вот всё это — кра-со-та! — восторженно говорил он.

Шерлок, слушая пылкую речь друга, немного расслабился и с улыбкой посмотрел на него.

Джон заметил это и продолжил:

— Ну, перестань уже париться, Шерлок! Потянись просто и насладись моментом. Всем тем, что происходит сейчас!

Он помолчал немного, и несколько робко продолжил:

— Знаешь, я и Молли, мы…

— Джон, всё, что мне следует знать о вас с Молли, я уже прочёл в твоих и её глазах, — неспешно прервал его Шерлок. — Это замечательно, я очень рад за вас, что всё так получилось. Она будет идеальной матерью для Рози, лучшую и представить трудно.

Джон с улыбкой посмотрел на друга. Он был всё тот же, ему ничего не нужно было объяснять. Он отвернулся и стал смотреть перед собой. Улыбка не сходила с его губ, он ощущал себя счастливейшим человеком на Земле.

— Знаешь, мы не просто так пригласили тебя с Дарой приехать сюда, — вдруг прервал молчание Шерлок. Он вновь вернулся к своему несколько напряженному состоянию.

Что-то внутри Джона неприятно шевельнулось, заподозрив неладное.

— Что это значит, Шерлок? — спросил он, не спуская с лица улыбку, в мгновение ставшую напряженной, и не поворачивая к Шерлоку головы, словно надеялся этим отменить то, что сейчас должно было произойти, но тон он уже сменил с восторженного на настороженный.

— Джон, мы тобой — Шерлок Холмс и доктор Ватсон, ты же знаешь, что это значит, — ответил Шерлок.

Да, Джон определенно знал, что это значит. Им предстоит дело. Но как же насчёт отдохнуть?!

— Шерлок, нам надлежит когда-нибудь расслабляться? Может, всё же позволим устроить себе небольшой отдых? — всё ещё с надеждой спросил Джон.

— Да, конечно, у нас ещё есть время, — ответил Холмс. — У тебя будет возможность насладиться деревенской идиллией.

— Что ж, и на этом спасибо, — вздохнул Джон.

Шерлок, однако же, продолжал оставаться напряженным. Джон опасливо покосился на него.

— Есть ещё что-то, что ты должен сказать мне, Шерлок? — поинтересовался он.

— Да, я кое-что должен… — немного неуверенно проговорил Шерлок. — Джон, я обещал тебе кое-что, но я не могу сдержать своё обещание.

Джон с тревогой уставился на Шерлока. В его голове забегал миллион неприятных мыслей: «Что он там ещё не может сдержать? Это о Даре, о его семейной жизни? О наркотиках? Он сдался? Что?»

Шерлок посмотрел на Джона и понял, что ещё секунда, и он получит от него в морду, поэтому поспешил продолжить:

— Нет, нет, нет, Джон! Я не об этом. Я — об инопланетянах! — выпалил он.

Гнев Джона перекрыло волной удивления, но, тем не менее, его это ничуть не остудило.

— Шерлок… — предупредительно проговорил он.

— Спокойно, Джон, прошу тебя, успокойся! — попросил его Шерлок.

Что ж, инопланетяне были, по крайней мере, не так ужасны, как развод или наркотики. Джон сбавил пар и, скрепя сердце, решил выслушать.

— Хорошо, я слушаю тебя, Шерлок, — сдержанно произнёс он.

— Так вот, — продолжил Шерлок. — Я обещал тебе, что мы не будем гоняться за инопланетянами. Но, судя по всему, нам придётся это сделать.

— Шерлок, инопланетян не существует, — ответил Джон. — И твой рациональный мозг понимает это лучше всего на свете.

— Нет, Джон, — возразил Шерлок. — Это твой рациональный мозг сейчас пытается сопротивляться тому, чтобы поверить в это.

— И зачем нам это нужно?— спросил Джон. — Они кого-то убили, ограбили? Ой, нет, Шерлок, я умоляю тебя — не продолжай.

— Джон, мы идём расследовать дело, связанное с инопланетянами, и ты мне в этом поможешь, — настойчиво проговорил Шерлок тоном, не требующим возражений.

Джон отлично знал этот тон и отлично знал то, что вариантов у него нет.

— И что ты скажешь своей жене? — поинтересовался он. — Что ты скажешь своей беременной жене? Шерлок Холмс пошёл расследовать дело о пришельцах?

Джон был уверен, что Дара ни за что не отпустит Шерлока на это бредовое мероприятие.

— Тебе это не понравится, Джон… — протянул Шерлок.

— Я думаю, что, в первую очередь, это не понравится ей, очень сильно не понравится. Ты собираешься врать ей, Шерлок? — спросил Джон.

— Мне не придётся. Она сама это предложила, — сообщил Шерлок.

— Что? — глаза Джона, казалось, сейчас выпрыгнут из орбит.

Он много общался с Дарой в последнее время. Они перезванивались, и Дара рассказывала ему, как идёт реабилитация Шерлока. Джон помогал Даре отслеживать динамику процессов и контролировать его состояние. Он был очень впечатлён разумностью Дары, тем, как у неё всё здорово получалось в этом деле, и проникся к ней ещё большим уважением. И вот теперь заявление Шерлока о том, что Дара предложила ему идти расследовать дело об инопланетянах, совершенно обескуражило его и выбило из колеи. Он никак не ожидал такого.

— Что это ещё за очередной твой бред, Шерлок?— не веря своим ушам, спросил он.

Шерлок вздохнул и пожал плечами в ответ. Джон начинал понимать, что всё серьёзно.

— Какие ещё инопланетяне, как мы будем это расследовать? — начал расспрашивать он.

— Думаю, это будет чем-то похоже на то, как мы расследовали дело о ХАУНДе, — ответил Шерлок. — Я так предполагаю.

— Что, поедем искать какую-нибудь чупакабру, сообщения о зелёных человечках, светящихся кроликах? — спросил Джон.

— Да, я просматриваю соответствующие материалы, — ответил Шерлок. — Как только почую что-то настоящее — мы двинемся. Дара считает, нам пора расширять сознание. Почему нет, Джон? Неужели тебе всё это не интересно? Столько всего ведь происходит на планете. Тебе не интересно, куда пропадают все эти люди, которых не могут найти? Правдивы ли все эти свидетельства контактов с НЛО? Ну, и так далее. Почему бы не заглянуть и туда?

— Но ты же не веришь в иррациональное! ХАУНД в итоге оказался наркотиком, а не дьявольской собакой! — напомнил Джон.

— Вот и в этой истории мы найдём рациональное объяснение, Джон. Не переживай, всё очень рационально и реалистично, даже самое необычное. Самым нерациональным в сегодняшнем мире является обычный человек, живущий рядовой жизнью. Нет более нерационального существа, нежели он, — проговорил Холмс.

— Я не совсем понимаю тебя, Шерлок, — ответил Джон.

— Всё в порядке, Джон. Всё — как всегда! — заключил Холмс. — Ты — не понимаешь, а мы — продолжаем расследование. Шерлок Холмс и доктор Ватсон продолжают расследование. И в конце всё станет очень ясным и понятным. Я надеюсь.

— Это всё звучит, как полный бред, Шерлок, — настойчиво повторил Джон.

— Знаю, Джон. А в моей жизни когда-то было иначе? — поинтересовался Холмс.

Джон вздохнул и поймал себя на привычном ощущении. Да, действительно, всё было как всегда. Всё изменилось, но главное осталось прежним. Шерлок Холмс и доктор Ватсон оставались такими, какими они и задуманы были быть. Мэри ошиблась. Шерлок перестал быть наркошей, а Джон — вернулся с войны. Но Шерлок Холмс и доктор Ватсон остались, и они по-прежнему были самими собой. И их ждала новая игра.

Гости провели в деревне несколько неспешных дней, пока тишину не нарушил звонок миссис Хадсон.

— Мистер Шерлок Холмс, я не ваша секретарша! Придите и разберитесь с вашими клиентами сами! — услышал Шерлок в трубке ее разгневанный голос.

— Было что-нибудь интересное, миссис Хадсон? — осведомился он, словно не замечая ее возмущения.

— Всё, как вы и заказывали, мистер Холмс — светящиеся кролики, зеленые человечки и гигантские подземные червяки. Выбирайте на свой вкус! — продолжала гневаться почтенная домовладелица.

— Тише, тише, миссис Хадсон, мы уже выезжаем с Джоном. Надеюсь, вы всех записали? — спросил Шерлок.

— Уж будьте спокойны, мистер Холмс, мимо меня ни один кролик не пробежит! Хоть светящийся, хоть невидимый! — заверила миссис Хадсон.

* * *

Шерлок и Джон направились в Лондон.

В квартире на Бейкер-стрит царил образцовый порядок. Вся обстановка была восстановлена, и даже различные мелочи типа лабораторных пробирок, микроскопов и колб были расставлены на столах так, как это было при жильцах. Шерлок и Джон удивленно осмотрелись.

— Вы не собираетесь сдавать эту квартиру? — осведомился Джон у миссис Хадсон.

— Сдавать эту реликвию? — вскинула на него брови миссис Хадсон. — Джон, эта квартира теперь будет для меня гораздо большим золотым дном, чем это было при ее сдаче вам.

— Что вы имеете в виду, миссис Хадсон? — не понял Джон.

— Теперь здесь будет музей! — торжественно сообщила миссис Хадсон. — Музей Шерлока Холмса и доктора Ватсона!

— Нам уже стоит покупать входные билеты? — спросил Шерлок.

— Входные билеты? Вам? О, конечно же нет, Шерлок! — воскликнула миссис Хадсон. — Вы — одни из экспонатов здесь!

— Экспонатов? Мы — экспонаты? — обалдело спросил Ватсон.

— Надеюсь, вы не обидитесь, Джон? — спросила миссис Хадсон. — Люди вас обожают! Они ходят сюда толпами! Конечно, когда вы сюда приезжаете — я закрываю музей для посещения. И буду пускать туристов только с вашего разрешения, если вы захотите, чтобы на вас посмотрели в деле.

Шерлок слушал всё это с интересом, а Джон негодовал:

— Посмотреть на нас в деле? Миссис Хадсон, что это ещё за шоу «За стеклом»? Мы — живые люди, а не экспонаты! И нечего кому-то на нас смотреть!

— Джон, не кипятись, — прервал его Шерлок. — Собственно, ведь всё это ты сам и начал, затеяв писать блог о нашей жизни. Она уже тогда превратилась в шоу для читателей. Миссис Хадсон лишь дала этому небольшое продолжение, немного усовершенствовала, придала ему 3Д картинку. Весьма предприимчиво, нужно отметить.

— Я знала, что тебе понравится, Шерлок! — бравировала миссис Хадсон.

— Вы — двое сумасшедших! — обессилено произнес Джон.

— Так, ладно, к делу! — объявил Шерлок. — Миссис Хадсон, давайте сюда ваши записи, я ознакомлюсь с ними.

— Вот здесь всё, Шерлок, — сказала миссис Хадсон, протягивая ему плотно исписанный блокнот. Шерлок прогрузился в чтение.

— Чушь… Чушь… Ерунда, — лишь изредка произносил он, быстро перелистывая страницы. — А вот это интересно! — наконец воскликнул он и начал читать вслух: — Миссис Джина Стэплтон, жена фермера. Утверждает, что два года тому назад ее муж был похищен инопланетянами. Живет в местечке Фолкстоун Роуд. Какой она вам показалась, миссис Хадсон?

— Сумасшедшей, как и все другие, — ответила миссис Хадсон. — И ещё, кажется, она по уши влюблена в вас, Шерлок.

— Так она пришла только поэтому? — осведомился тот.

— Нет, судя по ее рассказу, ее муж и вправду исчез странным образом с их фермы два года тому назад. К ним приезжали разные службы, полиция, но безрезультатно. С тех пор она немного не в себе. Впрочем, как и все другие ваши клиенты, — сообщила миссис Хадсон.

* * *

Через несколько часов миссис Джина Стэплтон сидела в кресле в квартире дома 221В на Бейкер-стрит напротив Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Это была крупная женщина сорока с лишним лет с полным красным лицом. Её редкие волосы были небрежно убраны в пучок. Глаза её беспокойно бегали и большие красные руки не находили себе места.

«Ехала на такси, потом на электричке, затем снова на такси, — читал её Шерлок. — С утра успела натаскать сена скотине. У неё несколько коров. Три. Нет, четыре. Свиньи. Курицы. Ещё кролики. В общем, обширный зверинец. Периодически выпивает. Имеет любовников. Есть взрослый сын, помогает ей на ферме. И дочь. Не живёт с ними. Трое котов. Собака. Выписывает местную прессу».

— Итак, миссис Стэплтон, что вас привело к нам? — начал Ватсон.

Миссис Стэплтон немного успокоилась от его вопроса и начала переводить влюблённый взгляд с Джона на Шерлока и обратно. Он расплылась в улыбке и, казалось, забыла, зачем пришла.

— О, это так удивительно! — наконец заговорила она. — Просто необыкновенно! Я сижу здесь перед вами — Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном! Это как будто в кино!

— Прошу вас, продолжайте, — попытался прервать её Шерлок.

— Я столько читала о вас, о ваших историях! И вот, теперь я — одна из этих историй! Обо мне тоже будут читать! — восхищенно продолжила миссис Стэплтон свою оду.

— Миссис Стэплтон, может, вы все же сообщите нам, с каким делом вы пришли? — прервал ее Джон.

— О, да, конечно, доктор Ватсон! Я сейчас все вам подробно расскажу, — ответила миссис Стэплтон и начала, наконец, говорить по делу: — Два года тому назад мой муж Фредерик был похищен. Он исчез прямо с нашей фермы. Он и наша телушка Рида. Они прилетели и забрали их двоих. Мы ничего не могли поделать!

Миссис Стэплтон стала очень обеспокоенной. Её воспоминания явно очень ее пугали.

— Как это произошло, миссис Стэплтон? — продолжал допрос Ватсон.

— Мой муж пошёл принимать роды у нашей коровы, — стала рассказывать фермерша. — Она успешно разродилась, произведя на свет очаровательную телушку. Муж сразу окрестил её Ридой. Он очень любил нашу корову и ухаживал за нею, как за собственной женой. Он надо мной так не трясся, когда я рожала! И вот той ночью он всё время проторчал у неё. Я сходила проверить, когда он сказал, что все благополучно завершилось, и пошла обратно в дом спать. А он остался ещё возиться с коровой. Вдруг я услышала какой-то шум, а в окно ударил яркий свет. Я подошла к окну и увидела, что за нашим коровником в воздухе висит самая настоящая летающая тарелка! Из-под неё исходило свечение. То какой-то голубоватый свет, а то очень яркий, и она сама вся светилась. Я начала кричать мужу, но потом меня охватил страх, и я упала на пол, обхватив голову руками. Я боялась поднять голову и посмотреть, что же там происходит. А потом спустя какое-то время всё затихло. Они исчезли. Я поднялась и посмотрела в окно, там было совсем темно. Я услышала, как ходит мой сын Стэн. Мы с ним пошли посмотреть коровник. Все четыре наши коровы были на месте, только они были дико напуганы и метались, пытаясь сорваться с привязи. Особенно та корова, что только что родила, она вообще была не в себе. Её же новорожденной телушки и Фреда нигде не было видно. Мы звали, искали, но никто не отозвался. Мы вызвали полицию, но они ничего толкового не обнаружили. Потом приезжало ещё много разных людей. Они что-то замеряли, фотографировали, осматривали, брали какие-то пробы, но тоже ничего толкового нам не ответили. Нам посоветовали особенно не распространяться о произошедшем, дабы нас не сочли за сумасшедших. Собственно, так и произошло. Мне мало кто верит у нас, большинство за глаза стали с тех пор называть меня «сумасшедшей Джиной». Они так и говорят: «Признайся, Джина, вы с Фредом просто сильно перебрали в тот вечер, и он загремел в какую-нибудь канаву, где и торчит сейчас, захлебнувшись в болотной жиже». Но ведь его нигде не нашли, мистер Холмс! И зачем тогда приезжали все эти люди, изучали стены нашего коровника и ковыряли грунт под ногами?

— Понятия не имею, миссис Стэплтон, — ответил Шерлок. — Видимо, нам придется проехаться с вами на ферму и поковырять тоже.

— А что вы надеетесь найти, мистер Холмс? — поинтересовалась Джина.

— То, что искали и они, — ответил Шерлок.

— Миссис Стэплтон, — вмешался в разговор Ватсон, — вы сказали, всё это произошло два года тому назад, так?

— Да, мистер Ватсон, прошло уже без малого два года, — подтвердила Джина.

— Но вы обращаетесь за помощью только сейчас? Что-то изменилось за эти два года? — уточнил Джон.

— Нет, ничего, — покачала головой миссис Стэплтон. — Напротив, всё будто затихло, о нас забыли. Я бы обратилась в какие-то другие службы, специальные, но только не знаю — в какие. Они, похоже, есть только в кино. Мы с сыном много сидели на сайтах разных уфологов в интернете и приглашали их к себе. Но что они могут? Просто порассуждать. Конечно, никто из них не сможет вернуть мне мужа или даже узнать, где он сейчас и что с ним.

Ватсон непонимающе посмотрел на миссис Стэплтон и спросил:

— Но почему Шерлок Холмс? Почему вы вдруг решили обратиться к Шерлоку Холмсу? Мы ведь тоже не занимаемся и никогда не занимались никакими делами об инопланетянах!

— О, доктор Ватсон! — воскликнула фермерша. — Я тоже так очень долго думала. Я всегда была поклонницей Шерлока Холмса. Я знаю ваш блог наизусть, и также подписана на все группы и сайты фанатов Шерлока Холмса. Мой муж очень сердился на меня из-за этого, но я ничего не могла с собой поделать. И вот недавно я прочитала фанфик от одной фанатки, в котором она рассказала историю, как Шерлок Холмс раскрыл дело, связанное с пришельцами! И я подумала — а почему бы и нет?! Вдруг Шерлок Холмс и правда возьмется за такое дело!

— Вы обратились к нам только потому, что кто-то написал об этом фанфик? — недоуменно подняв брови, спросил Джон.

— Да! Для Шерлока Холмса ведь нет ничего невозможного, так почему бы и нет! — восторженно повторила Джина Стэплтон.

— Браво, Шерлок, мы теперь работаем по фанатским фэнтэзи-историям? — обратился Джон к Шерлоку. — Ты так и не ответил, почему мы в итоге выбрали инопланетян, а не гномов и троллей.

Шерлок не обратил внимания на этот вопрос. Он был весь в своих мыслях и вообще мало реагировал на всё, что сейчас происходило. Вместо ответа Джону, он спросил миссис Стэплтон:

— Ну и как я раскрыл то дело, в этом фанфике?

— О, вы выследили этих инопланетян, мистер Шерлок Холмс. Вы вычислили то, где они должны будут приземлиться в следующий раз, приехали туда, а потом очень по-свойски с ними поговорили. Они взяли вас с собой и отвезли к тому похищенному человеку. А после этого отпустили вас вместе с ним, — рассказала миссис Стэплтон.

— Да, именно так. Именно так я и должен был всё это сделать, — невозмутимо согласился Шерлок.

Миссис Стэплтон радостно спросила:

— Так вы берётесь за моё дело, мистер Холмс?

— Да, мы берём это дело, миссис Стэплтон, — ответил Шерлок, порывисто поднимаясь с кресла. — Едем!

— Куда мы едем, Шерлок? — спросил Джон, уже не пытающийся продолжать возмущаться.

— На ферму Стэплтонов, конечно, — на ходу бросил Шерлок.

* * *

Выйдя из машины, Шерлок осмотрелся и попросил Джину проводить их в её комнату, откуда она увидела летающую тарелку. Он ещё раз подробно расспросил обо всём, что Джине удалось увидеть через окно. Затем он вышел из дома и направился к коровнику. Постояв немного перед входом, он вошёл внутрь. Все четыре коровы вопросительно уставились на него.

— Вот она, Лора! — указала миссис Стэплтон на ту, что стояла ближе всего к ним. — Она снова недавно родила, и вот только теперь, кажется, совсем успокоилась. А так весь год была совершенно нервная, плохо доилась и болела.

Рядом с Лорой в маленьком загончике стоял молодой телёнок и тоже с любопытством поглядывал на гостей.

Шерлок подошёл к Лоре и в задумчивости замер рядом с ней. Она оглядывалась на него и переминалась с ноги на ногу.

«Что же здесь было, что произошло? Поведай мне, Лора», — мысленно спросил её Шерлок.

«Лора только что разродилась. Она недовольно переминалась с ноги на ногу. Ей мешал сидевший рядом с её детёнышем человек.

— Вот, ты моя хорошая, вот моя умница! Джина, погляди, какая у нас красавица родилась! — суетился вокруг новорожденной телушки Фредерик Стэплтон. Он был в больших грязных резиновых сапогах и заляпанной рабочей одежде.

— Ну и чего ты там мечешься? — недовольно спросила вошедшая заспанная Джина. — Отдай корове ребёнка, она сама сделает всё, что нужно. Лучше её обработай как следует, чтобы не было инфекций, как в прошлый раз.

Джина подкинула в загон свежего сена, ещё раз недовольно осмотрелась и вышла. Фред занялся коровой. Лора спокойно подставила ему свой зад. Она доверяла человеку и знала, что он сейчас будет ей помогать. Сама же она всё своё внимание направила на свою новорожденную. Та уже тянулась к вымени, но её нужно было хорошенько вылизать.

Внезапно Лора почувствовала тревогу. Тревога нарастала, она начала метаться и бить копытами. Остальные три коровы делали то же. Фред пытался успокоить её, но в это время снаружи послышался какой-то странный шум и в открытые двери ударил столп яркого света. Коровы заревели, а Фред замер. Через некоторое время в пучке света показались четыре фигуры. Они приближались. Фигуры имели человеческие очертания. Вот они всё ближе, и их уже можно разглядеть. Они были похожи на людей, но это не люди. Лора отлично знала, как выглядят и пахнут люди. Эти — будто пустые. И запаха нет, вернее, он другой, незнакомый. Они что-то говорят Фреду, мысленно говорят ему.

Фред смотрел на четыре фигуры, стоявшие перед ним в лучах яркого света. Высокие стройные люди со светлыми вьющимися волосами и голубыми, почти прозрачными глазами. Они облачены в серебристые облегающие костюмы.

«Это ангелы, святые! — возникла в голове у Фреда мысль. — Посланцы господа бога!»

Чувство небывалого благоговения снизошло на него. Ему захотелось опуститься перед ними на колени.

Лора смотрела на своего хозяина как на умалишенного. Ей уже не было страшно, она успокоилась, но поведение человека ей был совсем непонятно. Почему он смотрит на этих пришельцев, как на что-то великое? Он ведь намного умнее их.

«Мы представители вселенского разума, — услышал в своей голове Фред мысль. — Мы пришли сюда для того, чтобы изучить тебя, человек. Мы предлагаем тебе пойти с нами. Мы не причиним тебе вреда. Ты отправишься с нами и поможешь нам в нашей работе. Мы хотим великого блага для землян».

«Что я должен делать?» — мысленно спросил Фред в ответ.

«Возьми своё новорожденное животное и иди с нами», — ответили ему.

Фред подхватил на руки Риду и заворожено последовал за пришельцами.

Лора начала обеспокоенно мычать и метаться. Она рвалась вслед за человеком, уносящим её новорожденное дитя, но он будто не слышал, и всё удалялся от неё. Цепь не пускала Лору дальше. Внезапно свет снаружи погас и всё затихло. Лора ощущала себя невероятно опустошённой».

Шерлок открыл глаза и посмотрел на Лору. Она лизнула его в плечо. Затем он подошёл к задней стене и взял с неё соскоб. То же он проделал снаружи коровника. Затем вышел на площадку перед ним и осведомился у миссис Стэплтон о точном месте, где находилась тарелка.

— Вот здесь, — очертила она пространный круг примерно семьдесят метров в диаметре. — Трава в этом месте поблекла тогда. Сейчас, конечно, уже ничего не видно, но в тот раз трава довольно долго оставалась поблекшей.

— Что они делали здесь, те проверяющие, которые приехали после полиции? — спросил Шерлок.

— То же, что и вы, мистер Холмс. Брали различные соскобы, пробы почв, траву, просили меня всё точно описать, что я видела. Всё записывали, фотографировали. Обошли все стойла, всё ощупали, — ответила Джина Стэплтон.

— Они что-нибудь говорили? О чём вообще переговаривались? Вы слышали их разговоры? — расспрашивал Шерлок.

— Ой, это было очень трудно услышать, мистер Холмс, о чем они говорили, — расстроено сказала Джина. — Мне очень хотелось этого, и я всё пыталась услышать хоть что-нибудь, но они будто специально уходили от меня и переговаривались между собой очень тихо. Лишь одно я услышала довольно чётко. Я стояла вблизи, когда они делали соскоб со стены коровника. Я слышала, как один из них сказал «Цэ-пятнадцать-эс-семь». А второй утвердительно кивнул в ответ.

— Вот как? Спасибо, миссис Стэплтон, вы нам очень помогли! — сказал ей Холмс. — Джон, ты всё внимательно запомнил, я надеюсь? И ты под впечатлением? — обратился вдруг Шерлок к Джону.

— Запомнил? Под впечатлением? — переспросил Ватсон.

— Да. Слушай, лучше бы тебе везде носить с собой диктофон. Это очень важно — записывать все рассказы очевидцев. Вот этот вот — про яркий свет, про страх. Всё то, что видела и испытала миссис Стэплтон. Нужно всё это очень точно и подробно передать, — сказал Шерлок.

— Передать в блоге? — уточнил Джон.

— Конечно. Он довольно суховат, — ответил Шерлок. — Ты много пишешь о своих эмоциях и своих интерпретациях, а это не всегда уместно, и ты упускаешь эмоции клиентов. Не нужно этого. Пусть они тоже живут в полную силу.

— Не ты ли всегда прерываешь чужие излияния эмоций и требуешь говорить по существу? — возмутился Джон.

— Да, это правда, — согласился Шерлок. — Но в данном случае эмоции — по существу. Опиши, пожалуйста, подробно всё то, что чувствовала миссис Стэплтон, хорошо?

— Шерлок, меня поднимут на смех! — воскликнул Джон. — Я не буду этого писать. Я напишу, что нас вызвал очередной сумасшедший клиент разгадывать сумасшедшую загадку. И я к этому не имею никакого отношения.

Шерлок задумчиво посмотрел на друга и произнёс:

— Ладно. Тогда едем впечатлять тебя дальше.

— Что это значит? И куда мы едем сейчас? — спросил Ватсон.

— В лабораторию. Мне нужна хорошая лаборатория, где я смогу изучить взятые здесь пробы, — на ходу ответил Шерлок.

— Мы едем в Святого Варфоломея, в Лондон? — уточнил Джон, едва поспевая за Шерлоком.

— Нет. Там нет необходимого оборудования и реактивов. Мы едем в Дартмур, — пояснил он.

— В Дартмур? На ту секретную базу? — удивленно вскинул брови Ватсон.

— Именно. Там будет всё, что нам нужно, — невозмутимо ответил Шерлок.

На ходу он уже набирал смс Майкрофту: «Исследую воздействие C15S7 на деревья. Нужна лаборатория. Дартмур. Доступ полный».

— Ты не ответил, что значит — впечатлять меня, Шерлок! — не унимался Джон.

— Это значит, что ты не очень-то впечатлён тем, что нас наняли расследовать дело об инопланетянах, Джон, — ответил Шерлок.

— Это правда, я совсем не впечатлён этим. И я чувствую себя полным идиотом, — сообщил Ватсон.

— Ничего страшного. Я постоянно от тебя это слышу в начале почти всех наших дел. Зато потом ты пишешь новый восторженный рассказ. Поэтому — не теряй времени и впечатлений, Джон, записывай всё сразу! — вновь предложил Шерлок, увлекая друга вперёд за собой.

* * *

В этот раз, когда Шерлок и Джон подъехали к секретной исследовательской базе близ Дартмура, их пропустили без вопросов, лишь завидев. У ворот их уже ждал полковник Бэрримор. Он с почтением поприветствовал прибывших и пригласил следовать за собой. Это лёгкое и молчаливое, будто само собой разумеющееся, проникновение смутило Ватсона.

— Шерлок, я один не в курсе, куда мы идём? — осведомился он.

— Полагаю, мы идём в святая святых секретной военной базы, Джон, — невозмутимо ответил ему Шерлок. — Туда, куда в прошлый раз нас не пустили. Ты же заметил, что там была ещё масса мест, которые мы тогда не обошли?

Джон, конечно, это заметил, но проникать во все эти самые места ему не очень-то и хотелось.

— И нас пустят туда сейчас? — спросил он.

— Да. Я попросил об этом, — ответил Шерлок.

— Кого? Майкрофта? — удивился Джон. — Помнится, в прошлый раз полковник Бэрримор был куда менее дружелюбен с нами даже по его протекции.

— Именно, Джон. Поэтому в этот раз я попросил протекции у его шефов, — ответил Шерлок.

— Шефов Майкрофта? — уточнил Джон.

— Да.

— Ты с ними знаком?

— Да, мы общались.

— И они дали тебе такой доступ?

— Да, — продолжал коротко отвечать Шерлок.

— А что взамен? — опасливо осведомился Ватсон.

— Они думают, что им будет полезно то, что я там сделаю, — малопонятно пояснил Шерлок.

— А что ты будешь там делать? — спросил Джон.

— Понятия не имею, Джон. Полковник Бэрримор нам всё расскажет.

В этот момент полковник Бэрримор остановился и обратился к Джону и Шерлоку:

— Господа, прошу меня извинить, но здесь вам придётся завязать глаза. Это мера предосторожности.

— Валяйте, — согласился Шерлок.

Им обоим завязали глаза, и их путь продолжился. Их вели по каким-то длинным коридорам, они спускались на лифте, ехали на транспортёре, петляли и куда-то вновь поднимались. Путь был довольно длинным. Наконец, с них сняли повязки. Они стояли в небольшом помещении перед массивной дверью.

— Мы пришли в лабораторию, где вы найдёте всё, что вам может понадобиться, мистер Холмс. Всевозможные виварии, оранжереи, препараты, реактивы, приборы. Вас проконсультируют по любому вопросу, — сообщил полковник Бэрримор. — Я провожу вас.

Он выдал обоим электронные ключи и открыл дверь. Глаза Джону резанул яркий свет. Они вошли в просторный зал, там стояло множество столов, между которыми перемещались люди в белых костюмах и что-то делали. Шерлок и Джон двинулись вслед за полковником. Джон с нескрываемым отвращением осматривался по сторонам. То, что находилось на столах, вызывало ужас. Это были различные живые существа, в которых уже трудно было признать то, чем они были изначально. Исковерканные в результате неизвестно каких экспериментов тела, которые смотрели вокруг себя мутными глазами и бессильно дергались.

— Не боитесь защитников животных? — спросил Шерлок, обводя взглядом весь этот содом.

— Таковые не получают сюда доступа. А без доступа сюда проникнуть невозможно, — спокойно пояснил полковник. — Вас, впрочем, интересуют в первую очередь растения, насколько я понимаю? — уточнил он у Шерлока.

— Меня интересует всё, полковник. Буду благодарен, если поясните, что здесь происходит, — попросил он.

— Разумеется. Здесь проводятся генетические эксперименты над различными живыми существами, господа, — ответил полковник. — Мы вживляем различные гены и выводим необходимые нам виды. Затем выделяем те, которые дали удачные результаты. Они содержатся в зверинце чуть дальше. Остальных после детального изучения уничтожаем.

— Что считается удачным результатом? — уточнил Шерлок.

— Когда питомец обладает желаемыми нам качествами и жизнеспособен.

— А что дальше? Вы наблюдаете отдалённые последствия в его жизни?

— Пока у нас ещё недостаточно опыта для этого. Проект относительно молод. Некоторые особи живут лишь в первом поколении. Здесь сложно делать обобщения. То, что срабатывает на мышах или крысах, жизненный цикл которых короток, может дать измененный эффект на более крупных животных. И вообще — нюансов, как оказывается, очень много.

— То есть эта работа по сути идёт под девизом «попасть пальцем в небо»? — спросил Шерлок. — Вы вначале делаете, а потом изучаете то, что получилось? Есть изначальный расчет прогнозируемого результата?

— Разумеется, мы делаем расчеты. Но различных побочных эффектов слишком много, далеко не всё удается просчитать. Приходится изучать опытным путем, — ответил Бэрримор.

— Ну, разумеется. Скажите, опытами здесь занимаются только люди? — спросил Шерлок.— Инопланетяне работают здесь, проводят какую-то деятельность?

Джон удивлённо воззрился на Шерлока. А полковник невозмутимо ответил:

— Нет, мистер Холмс. Здесь они дают нам лишь указания и справляются о результатах работы. Сами сюда не заходят. У них есть свои лаборатории.

— Вы в них бывали? — спросил Холмс.

Полковник помолчал и ответил:

— Нет, мистер Холмс. Я получал приглашение от них на работу в их лабораториях, но отказался.

— Вам чересчур достаточно и того, что происходит здесь, верно, полковник Бэрримор? Полагаете, там проводятся эксперименты похлеще? — просверлил его глазами Шерлок.

Полковник Бэрримор не ответил, но по его глазам было видно, что Шерлок угадал.

— Там они проводят эксперименты над людьми?— вновь спросил он.

Полковник продолжал молчать.

— Поэтому вы остались здесь и больше не получали продвижений по службе, — заключил Холмс.

— Чёрт с ней, со службой, мистер Холмс, — вдруг заговорил Бэрримор. — Это всё ад, и шествует в ад. Вся эта работа — полный тупик. Она никогда не приведет ни к каким успешным результатом. Мы плодим уродов. Они рычат на нас в своих клетках, скалят свои зубы и смотрят безумными глазами. Они сожрут всех нас со всеми потрохами, стоит выпустить их из-под контроля. Не сразу, так потом. Я знаю, что мне никуда не уйти отсюда. Мне придётся работать здесь до конца или умереть. И я выполняю. Честно выполняю то, что мне поручено. Я блестящий исполнитель. Но я давно прекрасно понимаю, что я работаю на ничто. Мы изобретаем идеальных солдат, идеальных собак, идеальных коров. Но это всё сплошь уроды, недееспособные уроды, могущие лишь громить и крошить этот мир и друг друга, или просто сами собой валящиеся с ног, не будучи способными выжить.

— Но кто стоит за всем этим? Почему вы не прекратите всё это? — в волнении спросил Ватсон.

— Мы лишь исполнители, мистер Ватсон. Сила, стоящая за всем этим, слишком велика. Мы не можем ослушаться её, — ответил Бэрримор.

— Что вас заставляет так думать, полковник? — поинтересовался Холмс.

— Вы видели их оружие, мистер Холмс? — ответил вопросом на вопрос полковник. — А их технологии? Мы проводим исследования их летательных аппаратов, но не можем даже немного приблизиться к пониманию. Они способны считывать мысли, управлять поведением любого человека. Они способны исчезать и появляться из ниоткуда. Нам даны приказания слушаться их и подчиняться.

— Вы сейчас говорите об инопланетянах? — всё ещё отказывался верить своим ушам Ватсон.

— Да, мистер Ватсон. Инопланетяне участвуют в руководстве жизнью людей на нашей планете, — ответил Бэрримор.

— Это они — шефы, позволившие нам пройти сюда? — медленно проговорил Джон.

— Да, Джон, это они дали добро, — быстро ответил Шерлок и продолжил: — Что ж, полковник Бэрримор, вы, кажется, в прошлый раз говорили, что у вас есть парочка инопланетян, которых вы исследуете? Может, покажете их нам?

— Пожалуйста, пройдёмте, — согласился полковник и начал рассказывать: — Некоторые из них время от времени терпят крушение, и мы исследуем их. К нам их доставляют военные или сами инопланетяне. Полагаю, они сами их и сбивают. У них много рас, и они конфликтуют между собой. Мы никогда не имели возможности исследовать тела тех, кто отдаёт нам приказания. Зато тел тех, кого они сами уничтожают, у нас в достатке. Вот несколько из них.

Полковник впустил Шерлока и Джона в комнату, в которой стояло несколько стеклянных саркофагов. В них находились тела инопланетян. Эти были совсем небольшие, карликовые. Кожа их имела зеленоватый оттенок, глаза были большими и полностью чёрными. Вернее, тёмно-дымчатыми, будто потухшими. Видимо, такой эффект происходил от того, что они были мертвы. На руках у них было по три или четыре пальца, у некоторых были перепонки. Волосяной покров отсутствовал.

— Эти находятся здесь уже два года, — пояснил полковник. — Мы брали у них генный материал и тоже экспериментировали с ним. А вот это попал к нам две недели назад. Три дня назад он был ещё жив. Мы пытаемся понять, от чего он умер: от травм или от несоответствующих для его жизни условий.

Глаза Ватсона, казалось, сейчас вылезут из орбит. Он ходил между саркофагами, всматривался в лица и тела лежащих там инопланетян, изумлённо оборачивался на каждую очередную реплику полковника, который так обыденно в рабочем порядке докладывал об их деятельности, и не понимал, как на всё это реагировать.

Шерлок тоже наклонился над одним из саркофагов и долго и внимательно посмотрел на лежащего там инопланетянина.

Затем он резко поднялся и спросил полковника:

— Что такое C15S7, полковник?

— Это кодовое название оружия, которым пользуются инопланетяне, — пояснил Бэрримор. — Когда на Земле фиксируются случаи посещения инопланетян, нам положено всё это протоколировать. Нужно вести учёт всех посещений и определять виды пришельцев. Мы докладываем это наверх.

— C15S7 воздействует только на людей? — спросил Шерлок.

— Мы не работаем с этим оружием, — ответил полковник. — Мы можем лишь фиксировать следы его применения. Сам принцип его работы нам неизвестен, и у нас нет его в наличии. Но нам выдали прибор, которым можно зафиксировать следы его применения. Обо всех таких следах нам положено докладывать.

— Грязная история, вы не находите? — осведомился Шерлок.

Полковник молча смотрел на Шерлока. Он ничего не мог ему ответить. В его глазах читалось полное неверие и смирение со своей собственной бесперспективной судьбой и человечества вообще. Всё, что ему оставалось — просто продолжать подчиняться. И умереть в конце.

— Шерлок, я что-то не пойму, — проговорил Джон. — Только что по сути дела вы здесь озвучили то, что люди, все военные находятся под командованием у инопланетян? Инопланетяне отдают приказы, и наши военные вынуждены им беспрекословно подчиняться?

— Не стал бы с уверенностью говорить за всех, Джон, — задумчиво ответил Шерлок. — Не думаю, что им удалось прибрать к рукам всех. Но значительные силы пляшут под их дудку, это несомненно.

— И чего они хотят, Шерлок? Куда они ведут нас? — ошеломленно спрашивал Джон.

— Ты же видел всё своими глазами, Джон. Хотят сделать из нас один большой виварий и управлять в своих интересах, — невозмутимо отрапортовал Холмс.

Джон в крайнем волнении расхаживал по лаборатории.

— Теперь, полагаю, ты достаточно впечатлен, Джон? И мне не нужно больше убеждать тебя в том, что инопланетяне существуют? — спросил Шерлок, наблюдая за Ватсоном.

Джон переводил глаза с Шерлока на полковника, который стоял рядом, понуро опустив в пол свой смиренный взгляд. Шерлок, однако же, выглядел совершенно невозмутимо. Будто он вполне ожидал всё то, что им здесь довелось увидеть. И его ничуть не смутил даже настрой полностью сдавшегося полковника.

— Это всё, что ты можешь сейчас сказать, Шерлок? Тебе важно лишь произведенное на меня впечатление, а не то, что мир, по сути, в руках у воинственных инопланетян? — порывисто спросил Джон.

— Не спеши с выводами, Джон. Им ещё далеко до того, чтобы завладеть миром, — возразил Холмс.

— У тебя есть план, Шерлок?

— Шерлок Холмс, у которого нет плана? Ты же знаешь, Джон, что такого не бывает. У меня всегда есть план. Ну, или он вот-вот появится, — ответил Шерлок, позируя у саркофага с телом инопланетянина.

— План о том, как освободить мир от власти инопланетян? — уточнил Ватсон.

— Да, это довольно крутая тема. Одному мне с ней не справиться, понадобятся помощники. Готов взяться? — воззрился Шерлок на друга.

— Мог бы и не спрашивать, — ответил Джон.

— Итак, полковник, полагаю, мы посмотрели достаточно, и пора заняться растениями, — порывисто сказал Шерлок. — Проводите нас.

Полковник провёл сыщиков в оранжерею. Большинство растений в ней выглядело тоже весьма странным образом и не оставляло приятных впечатлений.

— Покажите мне прибор, при помощи которого вы определяете воздействие C15S7, — попросил Шерлок.

Бэрримор исчез и через минуту появился с небольшим датчиком в руках.

— Как он работает? — спросил Шерлок.

— Для демонстрации нужен какой-либо подвергшийся экспозиции материал, — пояснил полковник.

— У меня есть соскоб со стены, он подойдёт? Правда, экспозиция проводилась около двух лет назад, — сообщил Шерлок.

— Если материал неживой, следы вполне могли остаться, — ответил Бэрримор.

— Я так и думал, — сказал Шерлок и протянул полковнику свои образцы.

Полковник приложил к ним датчик, и на экране прибора прошли едва уловимые всполохи жёлтого цвета.

— Этот материал и правда подвергался экспозиции. Где вы его нашли? — спросил Бэрримор.

— Не переживайте, полковник, ваши ребята его уже зафиксировали. Благодаря оставленным ими следам я и нахожусь здесь сейчас перед вами, — успокоил его Шерлок.

— Что вы имеете ввиду? — тем не менее обеспокоился тот.

— А, ничего, не обращайте внимания, это просто логика моих рассуждений, — махнул рукой Шерлок. — Что ж, ладно, не буду вас больше отвлекать, дальше мы поработаем самостоятельно.

Полковник поклонился и вышел. Джон и Шерлок остались вдвоём в оранжерее.

— И что мы тут будем делать? — спросил Джон. — Нас вообще выпустят отсюда после всего, что мы здесь увидели, Шерлок?

— Я на это очень рассчитываю, Джон, — невозмутимо ответил Шерлок. — Но для начала мне нужно кое-что попробовать сделать.

— Что?

— Мне нужно погрузиться в чертоги разума, Джон. Но ты, пожалуйста, не уходи. Побудь здесь и наблюдай за прибором, хорошо? Просто сиди тихо, не отвлекай меня и наблюдай за ним, ладно? — попросил Шерлок.

— Ладно, как скажешь, — ответил Джон и уселся поудобнее, понимая, что сидеть, скорее всего, придётся долго.

"Благоговение. Они вызвали у него чувство благоговения, — вспоминал Шерлок увиденное им в коровнике. — Но я тоже могу вызывать в людях чувство благоговения. Вот Джина, с каким благоговением она смотрела тогда на меня! Почему? Что вызывает в ней это чувство?» Он постарался посмотреть на себя со стороны глазами Джины Стэплтон. Вот он сидит, Шерлок Холмс, такой задумчивый, умный. Он резко огорошивает своими вопросами, неожиданно выдаёт свои провидческие умозаключения, стремительно бросается навстречу любой опасности, красиво выходит из самых запутанных ситуаций. О, да, он, определённо, хорош! Да ещё это загадочное чёрное пальто, которое сводит всех с ума, картинно поднятый воротник. Шерлок начал усиливать свой образ, делать его ещё круче, резче и сильнее. Глаза Джины начали в ответ лучить ещё больше восхищения. И вот уже не одна Джина, вон их десятки, сотни смотрят на него, на Шерлока Холмса, и замирают в восхищении и благоговении перед ним. Шерлок сконцентрировался на этой мысли и все свои силы вложил в эту энергию. По экрану прибора прошёл едва заметный всполох.

— Ты видел, видел, Джон?! — воскликнул Шерлок, подхватывая девайс.

Джон молчал в ответ. Шерлок обернулся к нему. Джон сидел и в немом восхищении и благоговении смотрел на Шерлока.

— Джон, ты что? — спросил Шерлок.

Ватсон откашлялся и ответил:

— Ты-ы... просто... так красиво сейчас думал. Не знаю, я как-то никогда не обращал внимания или не замечал. Меня почему-то это всегда раздражало, твои уходы в себя. А сейчас... я буквально не мог оторвать глаз.

Шерлок задумчиво посмотрел на Джона и сказал:

— Прости, Джон, я не хотел. Я хотел повоздействовать на прибор, а не на тебя. Не подумал, что тебя это тоже коснётся.

— Что коснётся? — не понял Джон.

— Я хотел вызвать реакцию прибора на внушаемое чувство благоговения, — пояснил Шерлок.

Джон не понял, о чём говорит Шерлок, а Шерлок ощутил, что в этой комнате далеко не все испытывают к нему чувство благоговения. Откуда-то из угла он заметил наоборот — сильную волну презрения. Он встал и пошёл по направлению к её источнику.

В углу комнаты стоял разлапистый фикус. Он широко раскинул свои ветки и листья и как бы всем своим видом говорил Шерлоку своё "фи".

— Ну, прости, друг, — сказал ему Шерлок, виновато опустив глаза и почтительно слегка прикасаясь к его листу. — Я знаю, что выглядел по-дурацки. Это был просто эксперимент, такой эксперимент. Я не буду в жизни таким зазнайкой, поверь!

— Шерлок, ты сейчас с кем разговариваешь? Со мной или с фикусом? — не понял Джон.

— С обоими! — отозвался Шерлок. — Прости меня, ты опять оказался жертвой моего эксперимента.

— Какого эксперимента? — всё никак не мог понять Джон.

— Я экспериментально подтвердил свою догадку о том, что С15S7 воздействует только на людей. Растения ему не подвластны, — ответил Шерлок.

Джон решительно не понимал, о чём идет речь. Что это за аббревиатура, что за оружие, каким образом Шерлок что-то доказал, если у него в руках нет никакого оружия, при чём тут растения и что вообще происходит? Джон привык, что если вопросов слишком много и они не умещаются в голове, лучше забить и двигаться дальше. Поэтому он просто спросил так, будто ему до этого момента было всё уже понятно:

— Почему?

— Растения и животные видят суть того, что происходит, — объяснил Шерлок. — Они как бы смотрят внутрь того, что видят. А человек реагирует на внешний образ. Вот дай человеку воздушный шарик, и он будет радоваться. Он ведь красивый, яркий. А растение или животное будут видеть, что это всего лишь мусор. Ядовитого цвета, с ядовитым запахом. Пустой внутри, да ещё и опасный. Полагаю, всё это от того, что мозг человека сейчас спит. А у животных и растений — нет. Они полностью включены в реальность.

— Интересно ты сказал про шарик, — задумался Джон. — Ведь правда, это — мусор, а мы радуемся им. И заполняем свою жизнь огромным количеством мусора.

— Потому, что наш ум спит, — повторил Шерлок. — Животные и растения ничего такого не делают. У них всё очень продуманно, они никогда не причинят пустой вред никому и ничему. И их не обманешь.

— Шерлок, Фреда Стэплтона ведь здесь нет? — решил перевести разговор Джон. — Мы не сможем найти его, так? Да, может, уже и не стоит… Глядя на всё, что здесь есть, у меня возникают подозрения о том, что то, что мы можем найти — будет уже не Фредом.

Шерлок задумчиво посмотрел на Джона.

— И всё же мы попробуем, Джон, — сказал он. — Поехали. Я должен встретиться с "шефами", чтобы сообщить им свои размышления. Посмотрим, что будет дальше.

Джона и Шерлока без проблем выпустили из лаборатории и провели к выходу тем же путём. Далее они направились обратно в Лондон.

* * *

Майкрофт задумчиво ходил по кабинету для переговоров. Скоро должен был приехать Шерлок, и его уже дожидались инопланетяне. Ему было совершенно непонятно то, как складывались взаимоотношения у Шерлока и инопланетян. Он, казалось, не испытывал перед ними никакого ужаса и смущения. И они сами почему-то допускали вполне свободное общение с ним. Не пытались никоим образом запугать его или как-то повоздействовать. По крайней мере, пока. А Шерлок ведёт себя как глупец, непуганый глупец. Ему бы стоит сбавить спесь и поостеречься. Это Эвер без тормозов, и ей плевать на всё, но Шерлоку могут навредить. Нужно поосадить его, чтоб он не перегнул палку.

Однако, Майкрофт не успел поговорить с братом. Одновременно с его приходом из потайной двери вышел Ратол и направился к Шерлоку.

Шерлок как-то смешно расшаркался перед ним вместо приветствия. Его напрягала эта несгибаемая невозмутимость инопланетян, и ему всё хотелось их как-то встряхнуть. Ратол поздоровался с Шерлоком лёгким наклоном корпуса.

— Как вы нашли наши лаборатории, мистер Холмс? — осведомился Ратол.

Перед глазами Шерлока пронеслись картинки замученных уродливых существ, наполняющих лаборатории, и он, поморщившись, ответил:

— Отвратительно.

— Вы правы, мистер Холмс, — согласился Ратол. — В этих лабораториях весь процесс отдан под руководство людей. Они работают ужасно. Почти никаких толковых результатов. Мы дали им все технологии и всё подробно объяснили, но люди не могут воспользоваться ими и на десять процентов. Одни сплошные неудачи. Мы даже поставляем им инопланетный генетический материал, но они совершенно не в силах разобраться.

— Эдакий эксперимент над экспериментирующими, — задумчиво протянул Шерлок. — А зачем вам всё это? Зачем наблюдать за людьми?

— Мы не можем получить ответы на некоторые вопросы, — ответил Ратол. — Полагали, что сможем подсмотреть их как-то в процессе работы людей. Ведь люди обладают этими ответами. Но, почему-то, не применяют их сами в жизни. И не догадываются, как применить. Это ужасная глупость!

— Вы хорошо просмотрели ответ, который я получил в ходе своего исследования? — осведомился Шерлок.

— Мы видели, как вы работали. Мы надеялись, что ваш эксперимент закончится большей удачей. Вы же можете вступить в более тесный контакт с растением. Почему вы не пошли дальше? То, что получилось у вас с человеком, почему вы не развили до растения? — поинтересовался Ратол.

— Потому, что оно всё понимает, — ответил Шерлок. — Оно понимает больше, чем понимаете вы. Оно никогда не допустит того, чтобы им манипулировали. И оно никогда не допустит никакого разрушения.

— Растения не могут быть умнее нас, — возразил Ратол. — Они даны нам для использования, как и все прочие ресурсы. Мы управляем ими, они в нашей власти. Мы можем делать с ними всё, что нам необходимо. Они подконтрольны нам.

— Если б это было так, вам бы уже давно было позволено двигать созвездия и управлять вселенскими процессами, — напомнил Шерлок. — Но вам не позволено. Каждый раз некто невидимый, некая невидимая, но несокрушимая сила, перекрывает все ваши старания, ведь так?

— Мы разгадаем, как управлять этой силой, — уверенно ответил Ратол.

— Долго вы ещё намерены биться за это? — скучающе спросил Шерлок.

Ратол ничего не ответил.

— Что вы делаете с людьми, которых похищаете с Земли? Где они содержатся? — спросил Шерлок инопланетянина.

— По-разному. Сейчас в основном они все находятся в экспериментальном городе. Генетические и воздействующие опыты не принесли удачи, и сейчас мы исследуем другой путь. Построены два города — один на нашей планете, другой — небольшой — на Земле. Мы подбираем наилучшие условия жизни в них для людей, — рассказал Ратол.

— А, это тот самый город "блага", который вы хотите подарить человечеству, — сделал вывод Шерлок.

— Да, именно так, мистер Холмс. Я приглашаю вас посетить его, дабы вы оценили его по достоинству, — сказал Ратол.

— Что ж, валяйте, — согласился Шерлок. — Я как раз ищу одного человека. Два года назад вы утащили одного почтенного фермера с его новорожденной телушкой из Англии. Его жена очень беспокоится, я обещал ей его отыскать.

— Мы не обещаем вам, мистер Холмс, что сможем вернуть этого человека, но вполне возможно, что вы сможете с ним пообщаться, — ответил Ратол.

— Что ж, давайте начнём с этого, — согласился Шерлок.

— Прежде, чем вы увезёте моего брата, господин Ратол, позвольте мне переговорить с ним, — попросил Майкрофт, который в немом молчании наблюдал за всей этой странной беседой.

Ратол без каких либо эмоций посмотрел на Майкрофта ответил:

— Разумеется, мистер Холмс-старший. Я пока осуществлю все необходимые приготовления.

Ратол вышел. Майкрофт поднялся со стула и в крайнем беспокойстве заходил по комнате.

— Надеюсь, ты хоть немного понимаешь, во что впутываешься, Шерлок? — прерывающимся от волнения голосом говорил он. — На что ты нарываешься, куда ты хочешь с ними отправиться?

— Ты же слышал, Майкрофт, он сам меня пригласил, — со всей своей непосредственностью ответил Шерлок.

— Они многих приглашают с собой, Шерлок, только никто ещё не вернулся назад! — воскликнул Майкрофт.

— Ну, я — не многие, ты же в курсе.

— Ты слишком зарываешься, Шерлок. Есть то, что тебе не по плечу! — возразил Майкрофт.

— Майкрофт, я уже три раза выбирался с того света. С тем, что происходит на этом, я уж как-нибудь разберусь, — спокойно ответил Шерлок.

— В этот раз я не смогу помочь тебе, Шерлок. Если они решат что-то сделать с тобой — я бессилен, все бессильны! Я понятия не имею о том, куда и для чего они тебя повезут.

— Ты шутишь, Майкрофт?! — воскликнул Шерлок. — Как это возможно? Правительство Британии не в курсе того, что происходит у нас на планете? Тебе немедленно стоит начать с этим разбираться, брат! Чёрт знает, чем иначе всё может закончиться! Найди тех, кто знает. И поговори с ними, — с упором на последней фразе закончил Шерлок.

— Тех, Кто Знает? — медленно переспросил Майкрофт. — Что ты знаешь о них, Шерлок?

— Знаю, что таковые определённо есть, брат, — ответил Шерлок, прямо смотря на Майкрофта. — И что они отлично соображают. Лучше тебя, лучше инопланетян. Ладно, я пошёл. Посмотрим на этот «остров Баунти», что он из себя представляет.

* * *

Ратол ждал Шерлока в вертолёте. Он отвёз их на небольшой скалистый остров в океане у северной оконечности Англии. Остров имел причудливую форму, в центре него располагалась глубокая бухта, которую он всю опоясывал будто кольцом.

— Мистер Холмс, дальше мы последуем на нашем транспортном средстве, — сообщил Ратол. — Ваши слишком медлительны и ненадёжны.

Он отдал распоряжения пилоту, выпрыгнул из вертолёта, и шустро устремился вниз по крутой каменистой лестнице. Она вела вглубь бухты к морю. Шерлок последовал за ним.

Внизу находилась просторная пещера. Она вся была заполнена водой, а по краю вдоль берега тянулся неширокий парапет. Ратол уверенно прошёл по нему и остановился у стены. Там было что-то наподобие пульта управления, но без кнопок. Похоже просто на отшлифованный камень в скале. Ратол прикоснулся к нему рукой и чуть погладил. Спустя небольшой промежуток времени вода в пещере забурлила. Шерлок увидел, как из неё поднимается наверх какой-то большой предмет. Это была летающая тарелка. Она вынырнула из воды и зависла в воздухе. Он неё исходил какой-то ровный, но совсем негромкий шум. И будто ощущалось дуновение ветра. В общем, она была довольно тиха, почти беззвучна и не производила никаких выхлопов.

В боку тарелки открылся люк, и Ратол проследовал вовнутрь, приглашая за собой и Шерлока.

Внутри тарелки было очень просторно, всё поблёскивало серебристым светом. В центре стояли кресла анатомической формы. Никаких кнопок или видимых пультов управления и мониторов не было. Ратол подошёл к стене тарелки и вновь произвёл какие-то манипуляции руками.

— Прошу вас, займите это место, — услышал Шерлок в своей голове голос. — Не отвлекайте меня, мне нужно будет осуществлять управление аппаратом.

Ратол занимался своими делами, не поворачивая головы на Шерлока.

Шерлок послушно уселся в кресло и стал наблюдать за Ратолом. Тот закончил свои манипуляции и опустился в кресло рядом с Шерлоком. Глаза Ратола были закрыты, судя по его лицу, в голове его шёл мощный мыслительный процесс. По всей видимости, пульт управления тарелкой и находился в его голове.

Стены тарелки стали прозрачными. Шерлок увидел, что расстояние будто сложилось. Они никуда не двинулись, но будто оказались мгновенно в совершенно другом месте. Расстояние словно крючком захватило их в исходной точке и само перенесло туда, где им хотелось оказаться. Стены вновь потеряли свою прозрачность. Ратол ещё немного полежал, затем поднялся и вновь что-то проделал у стены.

— Мы прилетели, мистер Холмс, — сообщил он.

Шерлок с невольным восхищением посмотрел на инопланетянина.

" Этот чувак силой своей мысли перебросил нас двоих на этой бандуре в другую часть планеты за секунды? Круто! У них определённо есть, чему поучиться. Нам с нашими громыхающими двигателями внутреннего сгорания до них не только далеко, но мы вообще по сравнению с ними — каменный век". Шерлоку было печально. "Чёрт, на что мы тратим свои жизни? На пиво, на пустые воздушные шарики, на глупые переживания? Чем занят наш мозг? Почему мы — единственные во Вселенной, кто не использует его по назначению? Да я сам так и копался бы в Лондонской пыли и виниле, если б Дара не показала мне звёзды! Как же это получается? Почему так складываются наши жизни?"

Ратол видел, что Шерлок задумался, и не мешал ему. Но пора было выходить, и Шерлок отложил свои раздумья на потом. Их ждал чудо-город.

Летающая тарелка перенесла их в горы. Что это были за горы — определить было трудно. Они простирались массивной громадой, покуда хватало глаз. Шерлок определил, что это были Гималаи. Тарелка стояла посреди ровного гладкого плато, окружённого скалами. Ратол направился к проёму в камнях. Шерлок следовал за ним. Когда они миновали скалистую стену, перед глазами Шерлока открылся вид на инопланетный город.

Он состоял из ряда многоэтажных зданий яйцеобразной формы. Город был обнесён высокой каменной стеной. Растительность в нём отсутствовала. Камень, из которого всё было сделано, был коричневатого цвета.

Внезапно в стене одного из домов открылся люк, и из него вылетела небольшая тарелка. Она сверкнула в воздухе и в следующее мгновение приземлилась на плато за спиной у пришельцев.

— Это за нами, — объяснил Ратол.

В тарелке никого не было, она управлялась автоматически. Она мгновенно перенесла гостей в город.

Из "гаража", в котором запарковалась тарелка, они прошли в пустое помещение. В нём были гладкие чуть блестящие глянцем стены кремового цвета со скупой отделкой. Никаких вещей и предметов мебели не присутствовало.

— Что это за место? — спросил Шерлок.

— Одна из типовых квартир, — ответил Ратол.

— Скучноватая обстановка, — заметил Шерлок.

— Здесь имеется всё необходимое для жизни человека, — пояснил Ратол. — Сейчас это помещение не задействовано, потому что здесь никто не живёт. Как только в него поселяется человек, в него закладываются программы, и оно активируется строго под своего хозяина. Мы можем продемонстрировать, как это работает, на вас, — предложил Ратол.

— Что ж, я в вашем распоряжении, — согласился Шерлок.

— Подойдите сюда, — попросил его Ратол. Он подвёл Шерлока к стене, где располагалась какая-то трубка. — Вам нужно выдохнуть в эту трубку, машина определит ваше состояние.

Шерлок проделал то, о чём попросил его Ратол. В следующий момент комната замигала красным цветом.

— Машина сообщает, что вам нужно срочно очистить желудок, — сообщил Ратол. — Вы сегодня ели что-то ненадлежащего качества, и оно негативно воздействует на ваш организм.

Шерлок и вправду сегодня не особенно приятно позавтракал. После продолжительной жизни в деревне на натуральных продуктах и душевной стряпни Дары, завтрак в Лондонском кафе заставлял желудок долго неприятно напоминать о себе.

В следующий момент в стене открылся люк, и показалась какая-то бутылочка с розовой смесью.

— Примите это, и вам полегчает, — сообщил Ратол.

Шерлок повиновался. В следующий момент он почувствовал, что ужасно хочет в туалет.

— Это там, — указал Ратол на открывшуюся в стене дверь.

Что это была за жидкость, Шерлок не понял, но она прочистила его организм, как щётка. Он почувствовал, что ему, и правда, значительно полегчало.

— Спустя какое-то время вам предложат обед, — сообщил Ратол. — А пока можете отдохнуть.

Из стены чудесным образом появилась кровать анатомической формы. Шерлок прилёг на неё, это было удобно. Он ощутил, что и впрямь не прочь вздремнуть.

— Я оставлю вас, вернусь, когда вы отдохнёте, — сообщил Ратол и вышел из помещения.

Впрочем, едва Шерлок остался наедине с собой, мысль его начала мощно работать, и ему вмиг стало не до сна. Комната вновь замигала. На этот раз голубым светом.

"Вам следует поспать", — услышал сообщение Шерлок.

— Ты настаиваешь? — осведомился он.

"Вам следует поспать", — повторила своё сообщение комната.

— Я правильно понял, что ты с этим от меня не отвяжешься? — вновь спросил Шерлок.

Комната стала мигать оранжевым светом.

— Так, видимо, это было второе предупреждение, — сделал вывод Шерлок, поднимаясь со своего ложа. — Что же будет третьим?

Свет переключился на красный, и комната заполнилась каким-то газом. Шерлок мгновенно ощутил, как сон буквально валит его с ног.

— Нет, нет, нет, отключите это, — запротестовал он и сделал попытку выбраться из комнаты. Но тщетно: разобраться с тем, как работает выход, он ещё не успел. Подача газа и красное свечение усилилось. Шерлок сполз по стене на пол и мирно заснул.

Проснулся он спустя три часа на своей новой кровати в довольно хорошем самочувствии и с ощущением сильного голода.

"Примите, пожалуйста, обед", — сообщила комната.

Из люка в стене Шерлоку была подана та же бутылочка, но уже со смесью другого цвета. Что-то вроде жидкой каши. Она оказалась вполне приятна на вкус и оставила после себя лёгкое комфортное ощущение.

— Что ж, чудненько, — сказал Шерлок, обращаясь к стенам комнаты. — Я впечатлён, готов следовать дальше.

Дверь квартиры автоматически открылась. Шерлок вышел в длинный светлый коридор. Навстречу ему шёл Ратол.

— Теперь мы можем следовать дальше, — сообщил он.

— Могу я попросить вас не делать так больше, как с газом? — спросил Шерлок.

— Это исключено, — ответил Ратол. — Машина автоматически подбирает всё оптимальное, что необходимо человеку здесь и сейчас. Если бы вы вовремя не заснули, не выспались, съели что-то не то — вы бы заболели. А зачем это нужно? Машина может предотвратить все причины болезней, и человек может находиться всегда в хорошем самочувствии. Состав питательных смесей рассчитывается тоже всегда оптимально. Машина считывает ваше состояние, частоту пульса, дыхание, состав крови и всё остальное, и делает всё для того, чтобы регулировать ваше состояние.

— У вас не забалуешь, — констатировал Шерлок. — Наркоманом эта квартирка мне точно не позволила бы стать.

— В нашем городе вообще отсутствует всё губительное и разрушительное, — сообщил Ратол. — Живущие в нём обеспечены всем необходимым и ни в чём не нуждаются. Поэтому полностью отсутствуют преступления. Также отсутствуют свалки и вредные выбросы. Все необходимые для жизни компоненты извлекаются из окружающей среды, поступают на завод, встроенный в это же здание, и доставляются в квартиры в виде готовых препаратов. Отходов жизнедеятельности при таком образе жизни практически не образуется, и они все перерабатываются.

— Чем же здесь занимаются люди? — спросил Шерлок.

— Они обслуживают этот город или выполняют задания, которые мы им даём. Мы обучаем людей выполнять интересующие нас работы. Насколько это возможно совершить с людьми. Мозг людей работает крайне малоэффективно, и ничего более-менее сложного им поручить нельзя.

— Какого рода эти работы?

— Мелкий ремонт, строительство, транспортировка каких-то материалов. Мы хотим, чтобы люди жили эффективно, не разрушали свою планету и не мешали нам, — пояснил Ратол.

— В чём не мешали? Чего вы хотите от людей взамен всех этих благ? — спросил Шерлок.

— Отдать нам вашу землю, — ответил Ратол. — Участки, где вы выращиваете растения, леса, моря. Мы сможем использовать их гораздо более эффективно. Вы сегодня бездумно сметаете свои леса, превращаете моря в помойки. Это недопустимо. Мы очистим всё это и станем использовать по назначению.

Шерлок остановился и уставился на Ратола.

— Мне нужно подумать, — сказал он.

— Вы хотите заняться этим сейчас? — спросил Ратол.

— Нет, ладно, погоди, — махнул рукой Шерлок. — Покажете мне людей, что живут здесь?

— Мне не очень бы хотелось это делать, — ответил Ратол. — Эксперимент ещё не завершён, результаты нас ещё не удовлетворяют.

— Что за результаты? — спросил Шерлок.

— Ладно, посмотрите на всё сами, — согласился Ратол. — Почему-то они всё равно продолжают плохо себя чувствовать. Многие сходят с ума или кончают самоубийством. У инопланетян такого нет. Такую систему жизнеобеспечения мы применяем и для себя на своей планете. Она идеально нам подходит. Мы подстраиваем её под людей, но всё равно не можем добиться того, чтоб люди чувствовали в ней себя хорошо.

— Не мудрено, Ратол! — отозвался Шерлок. — Скажу тебе — я бы не выдержал и пары недель в этой вашей квартире с газом. Я разнёс бы её к чёртовой матери, разворотил со всеми потрохами.

— Они сделаны таким образом, что их нельзя разворотить, — возразил Ратол. — Они защищены от любых случайных или намеренных поломок.

— Что-то вроде тюрьмы строгого режима? Не подчиняешься — дыши газом? — сделал вывод Шерлок.

— У людей неуёмная тяга к тому, чтобы всё разрушать, — ответил на это Ратол. — Грубо, глупо, бесцельно. Вы сами не понимаете, что вы разрушаете и зачем. И, главное — вы не понимаете, чего хотите взамен разрушенного.

Шерлок молчал. Он понимал, что Ратол прав. Что большинство людей живёт именно так.

— Мы пришли, — сообщил Ратол.

Они оказались на некоем подобии строительной площадки. На ней копошились люди. Они были похожи на пчёл, лепивших большие соты. Возводилось очередное высотное яйцеобразное здание. Люди делали его из какого-то мягкого коричневатого вещества ровно также, как пчёлы лепят свои соты.

— Уже вечер, сейчас прозвучит сигнал к окончанию рабочего дня, они разойдутся по домам, — сказал Ратол.

Вскоре, правда, работы были остановлены. Люди разбрелись по своим яйцеобразным домам. В них автоматически открывались двери и специальные запрограммированные лифты доставляли их по квартирам.

— Сейчас они примут питательные смеси и усыпляющий газ? — предположил Шерлок.

— Да, приходится ограничиваться этим,— ответил Ратол. — У нас предусмотрен досуг, личное время. На своей планете мы с большой пользой используем его. Развиваем свои умственные способности. От того, насколько ты развит, зависит твой жизненный успех и достижения. Чем эффективнее ты проводишь своё личное время, тем больших успехов ты можешь потом добиться в работе.

Он помолчал мгновение и продолжил:

— Но люди не знают, как употребить своё личное время. Они в основном предпочитают разрушать себя. Думать они не хотят. Они делают всё как-то категорически глупо. Их отношения с женщинами ни к чему не приводят. Они просто изводят друг друга, а потом и своих детей. Детей они производят совершенно неразумных. Они не способны ни к какому обучению. Многие люди сами ненавидят детей и избегают заводить семьи. Всё, что делают люди, будто как-то вообще непонятно — для чего и к чему это делается? У них нет целей в жизни, нет никакого движения, только хаос и разрушение.

— Но в вашем городе всё это многократно обостряется, так? — спросил Шерлок.

— Да, — подтвердил Ратол. — Хотя по нашей логике всё должно быть наоборот. Мы даём людям чёткие цели и всё необходимое для их достижения. Но люди вдохновляются только на первое время, а потом они деградируют ещё хуже, чем были раньше. Мы ищем ошибку.

— Вы позволите мне поговорить с кем-то из них? — спросил Шерлок. — Вот с этим Фредом Стэплтоном, бывшим фермером.

— Да, я провожу вас к нему, — согласился Ратол. — Отдам команду заблокировать программу комнаты, чтоб его не усыпляли.

* * *

Дверь квартиры инопланетного дома, где жил Фред Стэплтон, отворилась, и Шерлок вошёл внутрь. Стэплтон смотрел на него во все глаза.

— Вот так да! Разрази меня гром, да это же мистер Шерлок Холмс собственной персоной, — воскликнул он. — Неужели моя двинутая жена всё-таки до него добралась и прислала его за мной?

— Именно так, мистер Стэплтон, я здесь благодаря настойчивости вашей жены Джины, — ответил Шерлок. — Вы позволите мне войти?

— О, да, конечно, мистер Холмс! Проходите и присаживайтесь, — оживлённо засуетился Стэплтон.

Из стены комнаты, негромко шипя, выплыло второе кресло для гостя. Шерлок уселся и изучающее стал смотреть на Фреда. Фред тоже во все глаза таращился на Холмса.

— Как вы здесь поживаете, мистер Стэплтон? — спросил Холмс.

— Поживаю, мистер Холмс? Да, в общем, всё очень неплохо, — начал рассказывать он. — Только как-то странно. Сколько я здесь? Я уже и потерял счет времени. Всё такое одинаковое, изо дня в день, изо дня в день.

— Вы находитесь здесь ровно два года, мистер Стэплтон, — сказал ему Шерлок.

— Два года, верно, — кивнул он. — А кажется, будто уже вечность! Всё-то здесь хорошо, мистер Холмс. Вот посмотрите на меня — я стал намного лучше выглядеть. Даже будто помолодел. Похудел килограммов на десять, а то и все пятнадцать, подтянулся. Эти их смеси, они творят чудеса. У меня прошёл хондроз, в голове перестало шуметь. Режим дня, никакой тебе выпивки или курева — здоровый образ жизни даёт свои плоды, что говорить! Да и работа. По сравнению со своей фермой, я тут человеком себя почувствовал. Никаких тебе перегрузок, всё очень чудненько, лепим эти домики, как пчёлки, они будто сами собой вырастают. Вот непонятно только, чего народ вокруг всё с катушек слетает.

— А вы сами как, мистер Стэплтон? — спросил Шерлок, пристально глядя на Фреда.

— Да и я, мистер Холмс. Лучше уже обратно на ферму, ей богу! Там хоть и тяжелее, а всё как-то живее и понятнее. А тут… будто на другой планете живём. Порядки не наши, всё везде по расписанию. И не посидишь нигде с друзьями до ночи, не покутишь, не погуляешь. Да и за границы города никто нас не пускает. Сходить бы куда в лес погулять, в речке поплескаться. Куда там. У вас, говорят, в квартирах всё необходимое имеется. Вот там и плескайтесь. Я только по вечерам вон, бывает, до отбоя по улице поброжу, погуляю, хоть на звёзды погляжу, хоть что-то живое. А так, в общем — тоскливо. Встретишься с кем на улице, а поговорить-то и не о чем. Это поначалу ещё всё обсуждаешь что-то, что в новинку, а потом — и сказать-то нечего друг другу. Всё одно и то же, одно и то же. Мне вон и женщину здесь давали. Вы уж только Джине не рассказывайте. Справная, надо сказать, была баба. Уж мы с ней, вроде, поначалу и жить-то неплохо начали. А потом она чего-то погрустнела. Не могу, говорит, так, и всё тут. А как — так, и объяснить-то толком не может. Они вон пришли к ней, спрашивать стали. А она возьми и захохочи в ответ, да так странно, ну что ясно сразу — крыша поехала. И после с ней совсем невозможно общаться стало. Они её и увели куда-то. Да многие наши с катушек-то слетают тут. А другие самоубийством кончают.

Шерлок задумчиво выслушал монолог Фреда и спросил:

— Ну а о том, как выбраться отсюда, вы не думали, мистер Стэплтон?

— Да как же отсюда выберешься, мистер Холмс? — испуганно вскинул тот брови. — Вон стены-то какие вокруг. Да и смотрят они за каждым вздохом нашим. Если и сбежишь куда, так они сразу на тарелочку свою летательную — и вдогонку. И как глянут на тебя, так и понимаешь, что он вот насквозь тебя как есть всего и видит. И не денешься никуда. Все мы тут, как на ладони, перед ними.

— Ну, уж это вы приукрашиваете, мистер Стэплтон. Нет такого замочка, к которому не подобрать ключика. Нет такой стеночки, через которую нельзя перелезть, — возразил Шерлок.

— Ох, это вы, пожалуй, и верно говорите, мистер Холмс. И уж нашли же вы, как сюда пробраться! Никого-то в этот город из людей не пускают, а вы вон как-то да и проникли же! — воскликнул Стэплтон.

— Да, проник, — кивнул Шерлок.

— Что же, вас правда Джина прислала, и вы пришли меня выручать отсюда? Чертова фанатка! — рассмеялся Фред.

— Прислать-то прислала, мистер Стэплтон, — ответил ему Шерлок, — и вот я вас даже нашёл. Но вот обещать того, что смогу вас отсюда вытащить — я не могу. Не отдадут они мне вас живым и со всеми их секретами, понимаете?

— Куда ж не понять, мистер Холмс, — развёл руками Фред. — Они никого живым с этой базы не выпускают. Мы уже все это давно поняли и сразу.

— И поэтому, мистер Стэплтон, мне понадобится ваша помощь. Ваша и остальных, кто здесь содержится, — сказал Шерлок.

— Какая же помощь требуется, мистер Холмс? — спросил Стэплтон.

— Вам придётся начать думать над этим, мистер Стэплтон,— ответил Шерлок. — Думать над тем, как победить этих инопланетян. Вот прямо сегодня же и начинайте. А завтра скажите об этом своим коллегам на работе. Пусть тоже думают. Вы же строите сами собственноручно все эти дома, можете узнать, как они устроены, как здесь всё работает. Есть же у вас инженера, например, кто в чём-то как-то разбирается?

— О, да, есть у нас один инженер, — ответил Фред. — Голова! Пока среди людей жил, всякие штуки умные делал. И тут что-то понимать пытается. Да только недолго ему осталось, чувствуется, что крышняк и у него конкретно едет.

— Вот и загрузите завтра мозг этого вашего инженера по самое не могу. Пусть соображает, — сказал Холмс. — Инопланетяне мне вот что сказали, что они и рады бы вас брать на какие-то более сложные работы, да только люди плохо соображают, и они не могут вас поставить на что-то более серьезное. Вот и возитесь целыми днями с этой глиной, как пчёлы. А вы начните думать, изучать. Вам посложнее работу давать начнут, а вы так дальше и ещё больше во всём разберетесь. Да и найдете способ, как отсюда выбраться. Да и ещё об одном подумайте. Вот, видите, как у них тут всё умно устроено, мистер Стэплтон? Ведь всё так чистенько, красиво, тихо. Ни отходов, ни тяжелых работ, ни выхлопов, ни грязи, а? Не то, что у нас. Вы бы подумали, а как нам такой опыт и себе бы перенять? Об этом тоже инженеру своему скажите. И скажите всем, что я приходил к вам. И что я придумал, как сделать так, чтоб меня пустили сюда. И назад меня выпустят. А я со своей стороны обещаю вам, что сделаю всё для того, чтоб и вас выпустили. Но одному мне с этим не справиться. Вы все тоже должны начать действовать. А как — я вам сказал. Действуйте, мистер Стэплтон. Нет такого врага, которого нельзя было бы победить. Нет такой загадки, которую нельзя было бы разгадать. Вот вам, держите.

Шерлок протянул Стэплтону маленькое складное увеличительное стекло, которое всегда болталось у него в кармане на случай необходимости изучения каких-то улик.

— Меня по нему многие узнают, я без него, как без рук. Покажите своим в доказательство, что я был у вас. Скажите, что я был, и что собираюсь вернуться. Вы поняли, мистер Стэплтон? — спросил Шерлок.

Стэплтон рассмотрел врученный ему девайс и бодро закивал в ответ.

— Всё понял, мистер Холмс! Вы и правда круты, не зря Джина на вас тогда помешалась! Что ни говори — ничего в жизни не происходит просто так!

— Вот в этом вы совершенно правы, мистер Стэплтон, — ответил Шерлок. — Ладно, я пошёл. Пожелайте мне удачи, чтоб меня также благополучно выпустили отсюда наружу, как и пустили внутрь.

— Непременно желаю вам этого, мистер Холмс! — Стэплтон поднялся и горячо пожал Шерлоку руку.

* * *

Шерлок в задумчивости сидел в небольшом светлом зале напротив Ратола. Ему нужно было обдумать всё увиденное и произошедшее. Ратол не отвлекал его. Увидев, что Шерлок выходит из своих мыслей, он спросил:

— Что вы можете сказать по поводу виденного, мистер Холмс?

— Это неоднозначно, Ратол, — ответил Шерлок. — Я увидел многое, от чего можно только склонить голову перед вами. И я почтенно это делаю. Но, в то же самое время то, что вы делаете — нежизнеспособно. И населяющие ваш город люди тому доказательство. Вы и сами это видите.

— Да. И нам нужно решение. Решение этой проблемы, — ответил Ратол.

— Эту проблему невозможно решить, Ратол, ибо вы закладываете её изначально. Она составляет базу всего того, что вы делаете, понимаешь?

— Ты говоришь о нашем желании менять мир под себя? — спросил Ратол.

— Не столь в этом дело, — возразил Холмс. — Вы пытаетесь менять его, игнорируя огромное количество информации. Вы хотите управлять ею, но не хотите с нею считаться. Чтобы управлять чем-то, нужно для начала стать тем, чем вы хотите управлять. А если не можете, если вы не в состоянии — просто предложите свою помощь. Спросите, если не можете понять сами, вам ответят, чем вы можете быть полезны. И дальше — действуйте вместе. Управления как такового в этом мире нет. Но есть совместное творчество на благо друг другу и всем. Тот, у кого получается это сделать — может управлять всем и менять мир под свои желания. Это залог успеха. Такой никогда ничего не разрушит и никому не повредит. А, если ты не можешь вступить в сотворчество — ты будешь медленно, но верно самоуничтожаться.

— Ты хочешь, чтобы мы просто предложили людям свою помощь и ничего не просили взамен? — спросил Ратол.

— Я ни о чём не смею просить вас. Но то, что ты озвучил — было бы лучшим вариантом для всех, — сказал Шерлок, поднимая на него взгляд.

— Ты — большой человек, — ответил Ратол. — Я боюсь взаимодействовать с тобой. Я ощущаю, что это взаимодействие поглотит меня. Если я дам тебе полную власть.

— Напрасно, — ответил Шерлок. — Оно поглотит тебя только в том случае, если ты сам не ощущаешь того, кто ты есть. Не ощущаешь своего предназначения. Сейчас я не ощущаю того, что ты понимаешь его, своё предназначение. Ты одержим экспансией. Твоя цель — захватить всё и подчинить. И ты ощущаешь свою значимость тогда, когда ты успешен в этом. Без этой экспансии ты не знаешь, что тебе делать с твоей жизнью. Ты забыл, кто ты есть, для чего ты был рождён.

— Я и был рождён для экспансии, — пояснил Ратол. — Для успешной экспансии. Мои родители задумали меня именно таким и для этих целей.

— Это был неумный шаг с их стороны, Ратол, — покачал головой Шерлок. — Ибо, если экспансия будет остановлена, ты исчезнешь навсегда. Превратишься в ничто.

— Поэтому я успешен в своём деле. Я буду стараться выжить любой ценой, и для этого я буду побеждать, — ответил ему Ратол.

— Ты никогда не победишь, и ты знаешь это, — сказал Шерлок, глядя ему в глаза.

Ратолу очень не хотелось признавать того, что сказанное Шерлоком было правдой. Ибо это означало одно — что он действительно превращался в ничто каждым своим действием, каждым шагом своей жизни. Признать это — значит признать то, что ты не существуешь. Это было слишком тяжело. Ратол ответил:

— Я могу испепелить тебя здесь в этом кресле из концентратора.

— Не факт, — возразил Шерлок. — Я понял принцип его работы, я пережгу его в себе, и он сдохнет. Хочешь проверить? Или, если даже ты убьешь мою плоть, что дальше? Что дальше, Ратол? Что вы будете делать со всеми этими доходягами из своего города? Которые мрут там, как мухи, и тащат всё за собой. Ни один ваш эксперимент не завершается удачно. Вы всё пытаетесь пыжиться, но понимаете, что обречены.

Ратол в некоторой растерянности стал перемещаться по комнате.

— Нам… нам нужна ваша помощь… — проговорил он. — Иначе мы умрём.

Он произнёс это. Произнёс то, что давно понимал сам, что давно понимала вся его раса, но никак не могла смириться с этим.

Шерлок ответил:

— Но если в жизни нет никакой другой цели, кроме как захватить что-то чужое и уничтожить других, то никакого другого исхода и быть не может. Сейчас вам не остается ничего другого, кроме как умереть. Чтобы этого не произошло, ВАМ НУЖНО НАЙТИ ДРУГУЮ ЦЕЛЬ ДЛЯ ВАШЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ. Подумайте над этим.

— Цель, от которой было бы хорошо и другим? — сделал вывод Ратол.

— Да, именно так. Работа на всеобщее благо. Без подчинения, — ответил Шерлок.

— Мне нравятся твои слова. Я хотел бы подумать об этом, — заключил Ратол.

— Ты сможешь это сделать, Ратол. Ты очень разумный, ты сможешь это постичь, — сказал ему Шерлок.

Ратол ощущал, что внутри него происходит какое-то движение. Слова этого человека, что сидел сейчас напротив него, вызвали в нём какие-то чувства. Ратолу были почти не знакомы чувства, но вот сейчас он ощущал, что что-то едва заметно, чуть болезненно шевелится в его груди. Этот человек был для него массой противоречий. Вот он сидит перед ним и прекрасно понимает, что целиком и полностью находится в руках Ратола. Малейшее движение мысли Ратола — и его схватят, скрутят, вколют ему транквилизатор, препарируют — всё, что угодно. Он прекрасно понимает то, что он неизмеримо слабее и неизмеримо сильнее Ратола одновременно. Он может гораздо меньше, чем Ратол, и в то же время — неизмеримо больше. И он не боится смерти. Даже смерть не является для него преградой. И никакие страдания его не страшат. И он может вот здесь и сейчас раздавить Ратола, оставив от него лишь мокрое место, или вытащить его и спасти ему жизнь, помочь ему обрести жизнь вечную, какой обладали люди, но не обладали инопланетяне.

— Ты мудрый человек. Ты не причинишь нам зла. Мы отпустим тебя обратно. Мы понимаем, что ты ничем не навредишь нам, несмотря на то, что ты здесь видел, — сказал Ратол.

— Ничем не наврежу, Ратол. Даже если это будет казаться вредом, он будет во благо. И нам, и вам, — ответил Шерлок.

— Ты будешь рассказывать о нас? — спросил Ратол.

— Буду. Мне мало кто поверит. Но поверят сильные люди. Похожие на меня. А они смогут помочь вам также, как и я могу. Вам нужна помощь. И нам нужна. Мы можем помочь друг другу. Сейчас нужно, чтоб это поняло как можно больше людей и инопланетян, — сказал Шерлок.

— Я не уверен в том, что это может быстро произойти, — произнёс Ратол.

— Может и не быстро, а может и быстро, — пожал плечами Холмс. — Как пойдёт. Ратол, я многое понял за последние несколько лет своей жизни. Я полностью изменился. Я раньше был совсем другим. Я не задумывался, ни о чём не задумывался. Ни о морях, ни о лесах, ни о мусоре, ни о гибели Земли, ни о звёздах. А теперь я думаю обо всём этом. Ты тоже теперь начнёшь думать о том, о чём мы сейчас поговорили. И что-то изменится, что-то произойдёт. Не отбирайте у Фреда Стэплтона лупу, которую я ему дал. Она ещё послужит вам во благо.

Ратол сдержанно ходил по комнате, слушая его речь, и время от времени бросал на Шерлока взгляды. Ему нужно было подумать. На следующее утро он отвёз его в Лондон.

— Мы не причинили вреда вашему брату, — сказал Ратол, проходя мимо Майкрофта. Он не задержался ни на секунду и исчез за потайной дверью кабинета. Майкрофт в задумчивости сидел за столом. Он сейчас понимал, что Шерлока бесполезно о чём-либо спрашивать. И вообще кого-либо спрашивать бесполезно. Он был в полном тупике. Всё шло совершенно не так, как должно было идти.

* * *

Шерлок прямым ходом отправился на Бейкер-стрит. По его смс миссис Хадсон мгновенно выпроводила всех туристов из дома.

— Какого чёрта, миссис Хадсон! — воскликнул Холмс, влетая в квартиру. — Я ощущаю здесь их дух, это определённо мешает думать! Я чувствую, как они трогали все эти вещи, как ходили здесь, лезли всюду! Я будто до сих пор окружён их толпой!

Шерлок метался по комнате и швырял какие-то предметы, попадавшиеся ему под руку.

Миссис Хадсон испуганно смотрела на это.

— О, Шерлок, ну прости! Мне не следовало открывать музей, пока вы здесь! Хорошо, хорошо, я пожадничала. Они так активизировались, узнав, что вы здесь...

Шерлок заметил, что напугал миссис Хадсон, и немного успокоился.

— Да, миссис Хадсон. Идея с музеем хороша, но не следует этим злоупотреблять. Сейчас не время, чтобы... — он задумался на секунду. — А, хотя, может я этим ещё и воспользуюсь. Что вы говорите, большие толпы сюда ходят? Отлично, может, мы и поработаем экспонатами.

— О, я так рада, Шерлок! — воскликнула домовладелица и новоявленная хранительница музея.

Шерлок остановился у камина и нервно забарабанил по нему пальцами. В его голове носился миллион и одна мысль. В городе он не мог как следует сосредоточиться.

«Так, нужно сесть и подумать. А что? Пусть они смотрят. Пусть видят и пусть слушают. Сейчас».

— Миссис Хадсон! Я — экспонат, — крикнул он. — Пускайте гостей. Предупредите Джона, когда он придёт. И проинструктируйте, чтоб не ломал кайфа, это план. Скажите ему, что это мой план. Пусть действует.

Шерлок опустился в кресло и погрузился в раздумья, а миссис Хадсон радостно вскинула руки и побежала звать туристов. Они преданно караулили у двери. Хозяйка попросила соблюдать их полную тишину и пригласила наверх. Они тихо зашли в гостиную и замерли, выстроившись у стеночки. Шерлок сидел без движения, погруженный в свои мысли со скрещенными у лица пальцами.

Через некоторое время в комнату зашёл Джон. Он был явно озадачен, но атмосфера комнаты внушила ему уверенность. Он переживал, пока Шерлок был в отъезде, и теперь его спокойный и задумчивый вид и эти выстроенные им у стеночки люди говорили о том, что его поездка закончилась хорошо, и он работает по новому плану. Джон обозрел всё вокруг себя и обратился к Холмсу:

— Ну, как прошла встреча с шефами, Шерлок?

— Результативно, Джон, — ответил Шерлок, выходя из задумчивости. — Я нашёл Стэплтона.

Джон немного поколебался и спросил:

— Эм-м... И где он?

— Он в инопланетном экспериментальном городе, Джон. С ним всё в порядке. Он жив и здоров, даже поправил здоровье на иноземном рационе. Я не стал забирать его оттуда, а оставил готовить мятеж, — невозмутимо отрапортовал Холмс.

— Какой мятеж, Шерлок, о чём ты? — вскинул брови Ватсон.

— Джон, они держат там сотни людей. Они копошатся в этом инкубаторе, как улитки. Я не собираюсь выводить их оттуда, как Моисей евреев из Египта. Пусть соображают сами, как им выбраться.

— А тебя они выпустили без проблем, Шерлок? — поинтересовался Джон.

— Не без проблем, — ответил Холмс. — У них возникало большое желание испепелить меня там, Джон. И они могли легко это осуществить. Но я поговорил с ними, и они не стали этого делать.

— Почему? Что ты им сказал? — спросил Ватсон.

— Правду. И мне повезло с умным инопланетянином, который сумел её воспринять, — ответил Шерлок.

— Правду? Какую правду? Что именно ты им сказал? — не понял Джон.

— Именно, Джон? А вот что именно. Итак, господа, пора ввести вас в курс дела! — провозгласил Шерлок, обращаясь ко всем присутствующим. Он картинно вышел на середину комнаты и начал вещать, как заправский драматический актёр.

— Что за дело мы сейчас расследуем с Джоном? Вам следует быть в курсе расследования. Итак, это дело о похищении человека и его телушки инопланетянами. Да-да, именно инопланетянами. Или вы об этом ничего не слышали? Все эти истории о летающих тарелках и о бесследно пропавших людях. Нет, не всех бесследно пропавших забирают инопланетяне, конечно нет. Но очень многих увозят и они, и это правда. Ко мне обратилась одна женщина, утверждавшая, что её муж похищен инопланетянами. Я взял это дело и действительно вышел на инопланетян. А вы что думали? Если ищешь, то всегда найдёшь. А я — хорошая ищейка. Выследил даже инопланетян. Ну как? Вы записываете? Записывайте!

Шерлок оглядел присутствующих. Он только сейчас решил внимательно рассмотреть их. У стены стояли: молодой одинокий клерк, одинокая медсестра, программист с излишним весом, пожилая библиотекарша и молодая журналистка. Медсестра и программист писали видео на телефон, журналистка держала в руках диктофон. Шерлок вздохнул и без особого энтузиазма оглядел эту пятёрку.

Он подошёл к креслу, опустился в него и далее заговорил спокойно и размеренно.

— У инопланетян есть план. По захвату нашей планеты. Нет, войны и какого-либо вооружённого вторжения не будет. Они явятся к нам как великие благодетели. В свете ярких лучей своих софитов. Прекрасные, статные, голубоглазые. Будут вещать умные речи и вызывать в людях к себе благолепие. Вы будете смотреть на них, как на великих спасителей и боготворить. А они предложат вам блага. Обеспечат всех прекрасным жильём, работой и прочими прелестями. Каких люди ещё не видывали. Попросят взамен отдать им всю нашу землю, леса, поля, океаны, моря. А люди согласятся. Потому, что сами не знают, что с этим всем им делать. Вот вам, господа, нужны наши леса и моря? Да вы их раз в год, может, и видите. Во время двухнедельного отпуска. А так — да вроде и без них можно вполне жить, ведь да? Главное, чтоб зарплату платили, пожрать было что, да нигде б ничего не болело. Так ведь? Ну? Так? Вот вы, — он поднялся и остановился напротив журналистки, — вы ещё ездите на море каждый год, а бывает и два раза. Любите погреть косточки на пляже и поплескаться в солёной воде. Где? Турция, Ницца?

— Ницца, — процедила сквозь зубы молодая женщина. Её кожа и правда была покрыта приятным лёгким южным загаром, к которому, по всей видимости, она была привычна.

— Вы были на море лет пять тому назад, — указал далее Шерлок пальцем на библиотекаршу. — А вы трое вообще из Лондона почти никогда не выбирались. Вы толком и понятия не имеете, как выглядит остальной мир и как обстоят дела на побережье на наших собственных островах. И таких людей множество. И они без задней мысли согласятся просрать планету ради тёплого уголка и непыльной полностью обустроенной жизни.

— Всё бы ничего, господа, но проблема в том, что они не знают, как наша планета работает, — продолжил Шерлок. — Они угробят её вместе со всеми нами через пару столетий. А может и быстрее. И у нас есть вторая проблема: раньше этого планету угробим мы сами, если не изменим свой образ жизни. Вот такие вот дела. Я расследовал это дело. Дело планеты Земля. И докладываю вам о результатах расследования. Впрочем, чтобы прийти к этим результатам, не нужно иметь семь пядей во лбу. Достаточно посмотреть по сторонам. Глянуть, чем заполнено море, сколько там плавает мусора. Понюхать воздух, которым мы дышим. Думаете, это всё ерунда? Вижу, что думаете. И что у меня в очередной раз едет крыша — тоже думаете.

— Шерлок, что ты предлагаешь со всем этим делать? — спросил Джон.

— Предлагаю каждому подумать, Джон, что нам всем с этим делать, — посмотрел на него Холмс. — Только мы можем решить свои проблемы на своей планете. Мы, люди. Нужно просто открыть глаза и начать думать. Вас не спасёт ни Шерлок Холмс, ни супер-мэн, ни инопланетяне. Только мы сами можем себя спасти. Себя и своих детей. У вас есть дети? — обратился он вновь ко всем присутствующим. — Или хотите, чтоб были? А будущего у них пока нет. Из-за нас. Наши дети будут угроблены либо нами самими, либо инопланетянами. Таковы факты, господа, таковы факты. Хорошенько их запишите и покажите друзьям. Пусть они ржут и тыкают пальцами в меня. Но найдётся кто-то, кто сможет услышать и осознать то, что я сейчас сказал. О, вы скажете, что я не сказал ничего нового? Действительно, всей этой информации полно вокруг нас. Но только все на неё плюют. Что ж, плюйте дальше. А я, Шерлок Холмс, уже посетил инопланетный город, построенный на нашей земле, город, где проводится эксперимент над живыми людьми. Эксперимент, который скоро начнут распространять по всей земле. И я вас предупредил. Не будьте баранами, когда всё начнётся. Они не спасители нам, а поработители.

— Так что ты им сказал, Шерлок, что они тебя отпустили? — вновь спросил Джон.

— То, что они и сами знают, — ответил Холмс. — Что их план тупиковый, и что их ждёт погибель. Помните, они — ничуть не сильнее нас. И не умнее. Подчинившись им, мы погубим и себя, и их. Включив свой мозг — мы спасём всех. И им стало интересно. Они хотят, чтобы люди включили свой мозг. Слабо, господа? — сверкнул на туристов глазами Шерлок. — Выключить телевизоры, компьютеры, смартфоны и — включить мозги?

Зрители у стены были несколько ошеломлены и напуганы. Только журналистка напряжённо всматривалась в Шерлока и писала всё на диктофон.

— Вы, — ткнул Шерлок пальцем в клерка, — вы этого не сделаете потому, что эта мысль вообще никогда не приходила в вашу голову и придёт ещё очень нескоро. Вы, — он посмотрел на медсестру, — слишком загружены своей работой, вам не до того. Вы, — сказал он библиотекарше, — считаете себя слишком старой и незначительной, чтобы что-то делать. Вы, — обратился он к программисту и замолчал на секунду, — а вот вы уже думали об этом. О бедственном положении нашей планеты. Это беспокоит вас. Но вы слишком трусливы, вы никогда не пытались действовать. Напрасно. Начните. Это отличная мысль. Ну и вы, — закончил он на журналистке, — вы озабочены лишь тем, какую сенсацию подать. Вам плевать на всё, вам главное сделать классную новость. Расслабьтесь. Обо мне их делали уже сотни, одна другой хлеще. То, что Шерлок Холмс сошёл с ума и общается с инопланетянами — не покатит. У вас ума не хватит, как её классно подать. Вы слишком зациклены на своей персоне. Мне скучно, господа. Идите и трубите об инопланетном городе, больше от вас толку пока не будет. Только вы не забудьте о том, что я вам сказал, — напомнил он программисту. — А остальные свободны, сеанс окончен.

Холмс вновь опустился в кресло и закрыл глаза.

— Шерлок, что всё это значит? — спросил Джон, когда зрители покинули комнату.

— Джон, я видел инопланетный город своими глазами, — включился Шерлок вновь в беседу, — я в курсе планов инопланетян по захвату нашей планеты. А мне она дорога, как и сам человеческий род. Я считаю, мы на что-то ещё способны. И поэтому я хочу хоть что-то сделать, чтобы изменить худший сценарий.

— Сколько у нас есть времени? — поинтересовался Джон.

— Может, 10 лет, может 20. Нельзя сказать точно, — пожал плечами Шерлок.

Всё это казалось таким невероятным, фантастическим, что Джон спросил:

— А если ничего не будет, Шерлок?

Шерлок посмотрел на него и ничего не ответил. Джон тут же вспомнил напуганных военных, лаборатории и всё остальное. Он понял, что Холмс предельно серьёзен.

— Как я могу послужить, Шерлок? Я солдат, я не допущу вражеской угрозы.

— Ты всё уже знаешь, Джон. Ты всё отлично знаешь, что нужно делать. Спасай свою планету. Тут не нужны учителя и советчики. Просто рассказывай правду. То, что ты видел. То, что ты понял. Делай то, что должно. Выполняй свой долг.

* * *

Майкрофт сидел на лавочке на набережной Темзы. Он сосредоточенно ковырял кончиком своего зонта какую-то маленькую выбоинку на асфальте. Она почему-то не давала ему покоя, вернее — он просто нервничал.

— Вы хотели со мной поговорить, мистер Холмс? — спросил высокий седовласый господин, присаживаясь на лавочку рядом с Майкрофтом.

Майкрофт вздрогнул. Он никого не ждал.

— Поговорить? — почему-то робея, спросил он. — О чём поговорить?

— Вы беспокоитесь о своем младшем брате, Шерлоке. Он стал слишком непредсказуем, ведь так?

Майкрофт обернулся на незнакомца и пристально посмотрел на него. Тот смотрел в ответ глубоким напряжённым взглядом иссиня голубых глаз. Его губы также были поджаты будто в некотором внутреннем напряжении. Но сам незнакомец лучил собой спокойствие, непоколебимую уверенность и большую силу. Он вскоре отвернулся и стал смотреть куда-то вдаль перед собой. Внешне он не был чем-то особенно примечателен. Одет, как обычный пожилой англичанин, только что в классику, но без малейшей претензии на шик или дороговизну костюма. На голове шляпа. В руке — лёгкая трость с загнутой ручкой.

— Кто вы? Откуда вы меня знаете и о моём брате? — обеспокоенно спросил Майкрофт.

— Вы отличный исполнитель, Майкрофт, — не спеша ответил незнакомец. — Я частенько наблюдал лично за вами. Такой точности и скрупулёзности мало кто достигает. Скажите, вам не тошно от вашей работы?

У Майкрофта почему-то похолодело внутри.

— Вы — Тот, Кто отдаёт приказания? — проговорил он.

— А у вас, и правда, проницательный ум, — ответил незнакомец, на мгновение поворачивая к Майкрофту лицо и улыбаясь.

Он немного помолчал и продолжил:

— Мы обычно никогда такого не делаем. Не встречаемся со своими подчинёнными. Но, знаете ли, правила для того и существуют, чтобы время от времени их нарушать. Вы, кажется, очень напуганы. Ждёте от меня чего-то рокового? Так бывало. Но здесь я сегодня не за этим. Зачем — спросите у своего брата. Он сможет объяснить вам. А я — буду живым подтверждением того, что всё сказанное им — правда.

— Почему Шерлок? — непонимающе и взволнованно спросил Майкрофт.

— Потому что он — настырный, — прошелестел на выдохе незнакомец. — Он идёт везде до конца. Он видел всё. И всё понял.

— И что теперь? Что вы с ним сделаете? — поинтересовался Майкрофт.

Незнакомец как-то немного будто осунулся и ссутулил плечи.

— С ним не должно ничего делать, мистер Холмс. Хоть он и шустр непомерно. Но таково нынче время — всё происходит слишком быстро. Он сам себя либо вытащит, либо погубит. Всё в его руках и его власти. Мы не будем его гнобить ничем.

Майкрофт несколько непонимающе помялся.

— Чего он хочет? — вновь спросил он.

Незнакомец во второй раз пронзил Майкрофта своим синим взглядом:

— Правды. Чтоб всё было по правде. Он другого не приемлет. И ради этой правды он готов залезть на самую вершину пирамиды. Да и залез уж. Так, что я спустился к тебе.

— Как он мог залезть на самую вершину пирамиды? — запинаясь, спросил Майкрофт.

Незнакомец вздохнул и вновь посмотрел вдаль.

— Пораскинул мозгами, — скучающе ответил он. — Он же это умеет. Слушайте, Майкрофт, вы так и не ответили мне — вам не тошно от вашей работы? — вновь спросил незнакомец.

Майкрофт почувствовал себя каким-то глупым ничтожеством от сказанного сейчас этим господином. То самое чувство, которое у него уже возникало не раз при разговорах с Дарой, Шерлоком. И вот теперь — Он. Он сам говорит ему то же самое и заставляет чувствовать то же самое. Что это ещё за чушь? Не Он ли сам нанимает таких, как Майкрофт, и отдаёт им свои приказания. Зачем? Чтобы теперь поиздеваться над ним? Что он хочет сказать?

— Чего вы от меня хотите? — спросил Майкрофт.

Господин повернул к Майкрофту своё лицо и начал напряженно всматриваться в его. Он будто искал что-то, пытался что-то увидеть в Майкрофте.

— В тебе столько страдания, Майкрофт, — произнес он. — У тебя ведь нет никого, семьи, близких. Тебе плохо.

— Кого это касается? — спросил Майкрофт. — Это ведь моё дело.

— Твоё, конечно, прости, — ответил господин, отворачиваясь.

Майкрофт сидел, а в его груди начинала разыгрываться буря чувств. Он не выдержал и вскочил, начав взволнованно ходить взад-вперед перед лавочкой.

— Какого чёрта Вы делаете? — спросил он. — Какого чёрта Вы лезете в душу? Вы за этим пришли? С каких пор Вам интересно, что происходит в душе у Ваших подчиненных? Или это новый способ поманипулировать нами? Мною Вам не нужно манипулировать, Вы ведь знаете. Я предан Вам и всегда выполняю все, что Вы требуете. Я безусловно верю в Вас. Что Вам еще нужно?

— Мне ничего более не нужно от тебя, Майкрофт, — спокойно ответил господин. — Я ухожу от дел. Уже ушел. Теперь важно то, что нужно Тебе. Тебе теперь придется решать это самому. Моих приказаний больше не будет. Ты свободен. И ты можешь сам решать, что тебе делать с этой свободой. Это я пришел сказать.

— Вы хотите оставить все управление на меня? На таких, как я? — Майкрофт выпучил глаза. — Как мы можем принимать решения без Вас?

— Тебе придется над этим задуматься, Майкрофт, — сообщил господин с тростью.

— Вот так просто? — вскинул брови Майкрофт. — Но я испытываю недостаток информации. Я не знаю того, что знаете Вы. Я не обладаю всей этой информацией. Я могу отлично руководить тем, что в моей власти, но я не могу, не могу вершить то, что…

— Конечно, не можешь, — размеренно ответил господин. — Тобой будут продолжать руководить другие. Те, кто стоят выше тебя, но тоже действовали по моей указке. Но помни — они тоже не обладают всей информацией. Их приказания будут глупы и недальновидны. И чем дальше, тем хуже. Майкрофт, Тебе придется начать разбираться во всем самому. С самого начала.

Майкрофт в задумчивости остановился. Господин помолчал и продолжил:

— Мы создали эту систему, Майкрофт. Систему управления и подчинения всех людей. Она функционирует уже миллионы и миллиарды лет. Но она так и не достигла целей, ради которых была создана. И не сможет никогда их достигнуть. Потому, что она создана вразрез с механизмами функционирования мироздания, в котором мы живём. С божественными законами. И поэтому она нежизнеспособна. Нельзя создать свои законы в чужом мире. Здесь нужно жить по тем законам, по которым он создан и функционирует. Поэтому мы уходим от дел. А ваша задача — расхлебать ту кашу, которую мы заварили. Вам придется понять, как это сделать. Проконсультируйся со своим братом, он уже с этим разобрался, по всей видимости. Или очень близок к этому. Он сообщит тебе много полезной информации для раздумья.

— Я ничего не понимаю, какую кашу, как расхлебывать? — не понимал Майкрофт.

— Для этого перво-наперво тебе нужно будет разобраться со своей личной жизнью, Майкрофт. Через это ты сможешь понять всё остальное. Пока ты мёртв душой, ты ничего не сможешь осознать. Вспомни о том, что наиболее дорого твоему сердцу. И найди это. Через это ты найдешь и ответы, — сказал господин.

Дорого? Дорого сердцу? Майкрофт ощущал большое внутреннее смятение. А было ли что-то, что действительно дорого его сердцу? Он когда-то, кажется, любил кого-то, но это было в далёком-далёком прошлом и ничем хорошим не закончилось. А теперь он и думать забыл об этом, столько лет прошло. Он вспоминал родовое имение Холмсов. Оно тепло отзывалось в его сердце. Детство, игры с младшим братом. Он любил его, так любил! Подбрасывать в воздух на своих руках, кружить и слушать его заливистый смех, а потом крепко-крепко прижимать к себе в объятьях. Ему нравилось быть с братом, когда рядом не было отца. Такого строгого и требовательного к дисциплине. А как было хорошо просто посмеяться и поиграть! Не думая о правилах и тренировках. А потом был университет. Где Майкрофт был на особом положении. Потому, что был способнее и умнее всех. И его уже тогда поглотила работа, и кроме неё у него ничего и не было. Работа, гордость за себя и свои успехи. И та молоденькая тоненькая девушка, которая почему-то завладела всеми его мыслями в один момент. И которая много плакала, а потом пропала. Он даже не знал, куда она пропала. Он побоялся узнать. Побоялся того, что с ней случилось что-то плохое. И он решил забыть. И эта чёрная дыра навсегда осталась в его сердце.

— Я хочу найти её, найти Мэри, — проговорил Майкрофт. — Я не знаю, что с ней тогда случилось.

— Поищи, — спокойно произнес господин. — Кажется, она так и живёт в той маленькой квартирке в Брукленде и растит там вашего нездорового сына. Ему сейчас, если не ошибаюсь, должно быть что-то около тридцати лет?

Майкрофт, замерев, смотрел на седовласого господина. У него есть сын. И, каким бы он ни был, эта мысль наполнила сердце Майкрофта, заполнила огромную зияющую в нём пустоту. Ему хотелось бежать к нему прямо сейчас.

— Я… могу я… что мне ещё следует сделать? — спросил он.

Седовласый господин положил обе ладони на рукоятку своей трости и подпёр руками подбородок. Он молча смотрел на стоящего перед ним Майкрофта.

— Да, я помню. Указаний больше не будет, — понял Майкрофт. — Так я могу идти?

— Конечно, если тебе этого хочется, — ответил господин.

Майкрофт чувствовал себя неуверенно. Будто ему сейчас предстояло пройти по тонкому канату без страховки. Он всю жизнь жил по чьим-то указаниям, выполнял свой долг. А теперь ему нужно идти самому. Как оказалось — он никогда в жизни этого не делал. И этот старик, что сидел сейчас перед ним… Он напомнил ему отца. Большого, мудрого, знающего ответы на все вопросы отца. И он сейчас хотел покинуть его. Навсегда покинуть. Оставить без свой опеки. Майкрофту не хотелось уходить от него. Ему хотелось остаться в тепле этой его мудрости, зная, что она всегда поддержит и обогреет его. Но он подумал о сыне. И подумал о том, что сейчас его сыну также нужна его мудрость, мудрость и теплота его отца.

— Да, я пойду, — произнёс Майкрофт. — Прощайте.

— Прощай, Майкрофт, — ответил господин.

Майкрофт двинулся навстречу своему пути.

Майкрофт неуверенно подходил к небольшому двухэтажному домику в провинции Брукленд. В последний раз он был здесь около тридцати лет назад. С тех пор в этом тихом городке почти ничего не изменилось. Та же тишина на улицах, те же весёленькие цветочки, в изобилии развешанные на окнах невысоких домов. И знакомый подъезд. Только теперь он оборудован съездом для коляски. «Для ЕГО коляски», — понял Майкрофт. Он остановился у двери, собрался с силами и позвонил. За дверью он тут же услышал чье-то движение, и вскоре она распахнулась. Перед ним появился молодой мужчина на инвалидной коляске. Оба на какое-то время замерли и смотрели друг на друга.

— Ну, наконец-то! — вдруг первым прервал молчание парень. Он говорил немного дребезжащим голосом. В следующий момент он шустро отъехал назад, уступая Майкрофту дорогу, и сказал: — Входите!

Майкрофт неуверенно помялся и вошёл в дом. Он остановился посреди полутёмной комнаты и не знал, что ему делать дальше.

— Вы мой отец, Майкрофт Холмс, — произнёс вновь первым парень. Он, казалось, ничуть не был смущён. — Меня зовут Рудольф, — представился он.

Майкрофт ощутил, что колени у него подкашиваются. Он сделал шаг назад и неловко опустился на стоящий у стены диван.

— Я… — попытался начать он, но никак не мог собраться с силами.

Рудольф подъехал чуть ближе к нему и сказал, заглядывая ему в лицо:

— Вы очень напуганы. Вам здесь нечего бояться. Всё в порядке. Мэри сейчас нет.

— Где Мэри? — с трудом проговорил Майкрофт.

— Она уехала в путешествие. Она часто ездит в путешествия. Она молодец, — ответил Рудольф.

— В путешествие? — переспросил Майкрофт. — Отпуск?

— Да. Сейчас она путешествует по Восточной Германии, Пруссии, в общем — какой-то тур по Европе. Мы часто ездим и вдвоём, но в этот раз я остался дома из-за дел, — пояснил Рудольф.

— О, ты сейчас один? — спросил Майкрофт.

«Как же он похож на Шерлока», — подумал он. У Рудольфа были такие же чёрные курчавые волосы, живые серо-голубые глаза, сухощавое телосложение, как у его младшего брата. Только он был моложе, и его лицо было несколько перекошено болезнью. Он всё время держал голову чуть на бок.

— Как видите, — развел руками Рудольф.

— И… ты справляешься сам? — спросил Майкофт.

— Да, это возможно, — ответил Рудольф.

— Чем же ты занимаешься? — поинтересовался Майкрофт.

Рудольф немного склонил голову и улыбнулся.

— О… я… наверное, дедукцией, — ответил он, не прекращая улыбаться.

— Дедукцией? — выпучил глаза Майкрофт.

— Да. Я в курсе того, чем занимается мой дядя Шерлок. Я слежу за его деятельностью по новостям и интернету. Мне всё это тоже очень интересно, и я испытываю к этому склонность, поэтому я тоже решил попробовать, — объяснил Рудольф.

— И… как? У тебя получается? — спросил Майкрофт.

— Да, вполне. Правда, я занимаюсь этим несколько иначе. Моя дедукция касается в первую очередь области психологии, я бы сказал. Мне нравится изучать психологию животных, растений. Я не расследую преступления. С моими ограничениями возможностей это проблематично. Поэтому я посвятил себя исследованию мира животных и растений. Это тоже очень интересно, — ответил Рудольф.

— Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — признался Майкрофт. — Ну и как твои успехи?

Рудольф пожал плечами.

— Не совсем понимаю, как рассказать тебе о моих успехах, если ты не понимаешь предмета, — улыбнулся он.

— Да, да, прости! — спохватился Майкрофт. — А какие у тебя жизненные планы?

— О, я собираюсь сделать кое-что для растений, — ответил Рудольф. — Им это очень нужно.

«Растений… — думал Майкрофт, глядя на Рудольфа, на его скрюченную немощную сухощавую фигурку. — Конечно, растений. Он ведь сам мало чем от них отличается. Почти не может передвигаться самостоятельно. Похоже, как будто он чувствует с ними близость и понимание…»

Ему было невыразимо больно. Он опустил лицо и опёр лоб о свою руку.

— Может быть, выпьем по чашке чая? — предложил Рудольф, видя, что Майкрофт совсем запечалился.

Майкрофт вздрогнул и вышел из задумчивости.

— Мне бы хотелось… Я бы хотел помочь тебе, могу я? — спросил он.

— Да, почему бы нет, — ответил Рудольф. — Это было бы здорово, помощь мне не помешает.

— Могу я… пожать тебе руку? — спросил Майкрофт.

Рудольф подъехал ближе к нему и протянул ему свою слегка дрожащую скрюченную болезнью сухощавую руку. Майкрофт несмело протянул свою навстречу и пожал руку сына. Он замер, не в силах отпустить его. Потом медленно разжал ладонь и заплакал.

— Прости меня… — проговорил он.

Рудольф опустил голову.

— Это… так… — ответил он. — Пойми, я не в обиде на тебя… Мне не хватало тебя, всю жизнь не хватало. Но я не в обиде. Я понимаю. Но ты должен будешь искупить это. Не для меня. Для себя искупить…

Майкрофт поднял голову и непонимающе посмотрел на сына. Он не понял его слов, но ощущал, что понимает его где-то глубоко внутри себя.

— Ты… как ты…? — он хотел что-то спросить, но не мог сформулировать вопроса.

Рудольф немного подождал, и, поняв, что Майкрофт сейчас всё равно ничего не сообразит, спросил:

— Познакомишь меня с семьёй?

— С семьёй? — переспросил Майкрофт. Он представил себе, как представляет Рудольфа Шерлоку, и это почему-то заставило что-то неприятно сжаться внутри него.

— Я недостаточно презентабелен для них? — угадал его чувства Рудольф.

— Нет, что ты, — тут же опомнился Майкрофт. — Конечно, я познакомлю тебя с семьёй. Со всей семьёй.

Ему стало хорошо от того, что он сказал. У него есть сын. Его сын. И его не нужно скрывать. Он такой, какой есть. И он покажет его всем.

— Я рад, — ответил Рудольф, хлопая ладонями по подлокотникам коляски. — Я давно хочу познакомиться с дядей Шерлоком, мне нужно с ним кое-что обсудить.

— А со мной? Ты обсудишь это со мной? — это было глупо, но Майкрофт почувствовал внутри какой-то червячок ревности.

— Ну, конечно, если тебе это будет интересно! — ответил Рудольф. — Ну, хватит сидеть на сухую, пойдём уже к столу, — предложил он.

Всё разворачивалось как-то быстро, и Майкрофт не успевал соображать. Он совсем не так представлял себе эту сцену. Рудольф, его взрослый сын-инвалид, которого он видел впервые в жизни, общался с ним так, будто они расстались только неделю назад. Будто он знал его всю свою жизнь. И будто он видел его насквозь.

Рудольф ловко поехал на своей коляске на кухню, увлекая Майкрофта за собой.

— Это потому, что я — Холмс, — сказал Рудольф, не оборачиваясь на Майкрофта.

— Что, прости? — не понял тот.

— Я умный, — ответил Рудольф. — Холмсы по своей природе таковы, что остаются умными, даже если значительная часть их мозга повреждена.

— О чём ты говоришь? — не понимал Майкрофт.

Рудольф остановился, развернул коляску и жестом пригласил Майкрофта присесть.

— Ты ведь думал о том, почему я так с тобой общаюсь. Почему всё так легко и просто, да? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — задержав дыхание, спросил Майкрофт.

— Всё написано на твоём лице, это не сложно, — развёл руками Рудольф. — Чай или кофе?

— Чай, если можно, — оторопело проговорил Майкрофт. — А ты справишься?

— Да, с чаем я как-нибудь управлюсь, — улыбнулся Рудольф.

Видно было, что он действует медленно и с большим трудом, но при этом вполне ловко и привычно. Руки слушались его плохо, но усилием воли и размеренностью движений он добился того, что ничего не уронил и не опрокинул. Поставил на плиту чайник и накрыл на стол. Майкрофт смотрел на всё это как на какую-то фантасмагорию.

— Когда я был маленьким, я мало чем отличался от овоща, — начал рассказывать Рудольф, когда приготовления были завершены. — Я лежал и не имел возможности двигаться. Но я много думал. У меня была возможность много думать, только это я и мог делать. И вот я решил, что я хочу во что бы то ни стало научиться двигаться. И я стал учиться. Человеческий мозг — это такая штука, он практически всемогущ. Если вы что-то твёрдо вознамерились сделать, то это обязательно осуществится, главное — не отступать. А я не отступал. И я научился. Я не должен был быть таким, каков я есть сейчас, но я стал таким. Я могу сам передвигаться, сам жить свою жизнь. И я могу помогать делать это другим, подобным мне. Мы вытащили уже более ста пятидесяти детей. Которых врачи считали практически безнадежными. У меня получается общаться с ними и помогать им. Они хотят, чтобы я написал докторскую на эту тему. Но мне некогда. Я столько мучился с кандидатской, это жуткая скука. Слишком много писанины. Не хочу больше отвлекаться от практической работы, а все свои наработки публикую в статьях.

— Наработки? Писанина? В статьях? Где ты работаешь? — ошеломлённо крутил головой Майкрофт.

— В Центральном отделении по реабилитации детей-инвалидов, и по совместительству консультирующим специалистом по этим вопросам везде, где требуется помощь, — ответил Рудольф.

— Консультирующим специалистом, без пяти минут доктор наук? — у Майкрофта эта информация не укладывалась в голове. Он буквально только что считал своего сына мало чем отличающимся от растения, но тот, похоже, был далеко не самым средним учёным.

— Я не сказал тебе этого сразу, чтобы ты не возгордился, — пояснил Рудольф. — Ты склонен к этому. Мне нужно было, чтобы ты принял меня таким, каков я есть. Почти растением. Ибо таким я и был рождён.

Майкрофт опустил глаза.

— Моё здоровье достаточно хрупко, Майкрофт, но моя воля сильна, — сказал Рудольф. — И я не планирую сваливаться в яму. Воля человека способна на многое. Я слышал, что дядя Шерлок благодаря ей выбрался с того света. И я выбрался. И у меня ещё много дел.

— Это странно… — продолжил Рудольф, немного помолчав. — Ты так напряжён. Ты будто скрючен весь внутри. Ну, конечно! — он вдруг восторженно хлопнул руками по коляске. — Я — живое внешнее отражение того, что происходит у тебя внутри! Вот оно! Вот зачем я был рождён, Майкрофт! Я — это ты, а ты — это я. Я — продолжение тебя. Ты всю жизнь был зажат в тиски своих установок и верований, они крутили тебя изнутри, не давали тебе свободы. Внешне ты всегда был великолепен, безупречен. А внутри тебя раздирали твои демоны. И вот появился я! Чтобы показать тебе, каков ты на самом деле! Показать тебе то, что происходит у тебя внутри. Говорят, что дети сами выбирают, где им родиться. Они знают свою судьбу, на что они идут, выбирая своих родителей и свою жизнь. Значит, и я знал. Теперь я вспомнил, зачем я шёл, что я хотел сделать. Я знал, каким буду, но я всё равно пошёл. Это гениально!

Рудольф откинулся на спинку коляски и ловко покачался на задних колёсах, подняв передние в воздух.

Майкрофт не совсем понимал, о чём говорит его сын. Но он видел одно — что это стопроцентный полноценный Холмс во всей своей красе, и что просто с ним не будет. А сюрпризы только начинаются.

Шерлок Холмс, ужасно уставший, сидел, закинув ногу на ногу и не снимая пальто, на маленькой кухонке деревенского дома. Он только что вернулся из Лондона, в котором ему пришлось задержаться на несколько долгих недель. Дара стояла перед ним и сочувственно смотрела на него.

— Как всё прошло, Шерлок? — спросила она.

— По плану, Дара, по плану, — ответил он. — Я — на первых полосах всех "жёлтых" газет, поучаствовал в нескольких эфирах на радио и в скандальном телешоу. Сейчас и на ближайшие несколько недель или месяцев я — тема и посмешище номер один в Лондоне и остальной Англии, а также за её пределами.

— Иди ко мне, — сказала она, нежно обнимая и целуя его. — Ты всё сделал правильно.

Он обнял её в ответ и сморщил лоб, будто от сильной боли. Она и выходила из него, эта ужасная боль, которую ему пришлось носить в себе все эти долгие недели. Боль отвержения, непонимания, насмешек. Которые ему приходилось стойко сносить, ни на миг не снимая маски непоколебимой уверенности и полнейшей непробиваемости Шерлока Холмса. И как же хорошо было теперь просто расслабиться и оказаться в объятиях человека, которому не нужно ничего объяснять и доказывать. Который просто принимает тебя любого и поддерживает тогда, когда ты, кажется, лежишь на самом дне, растоптанный и оплёванный всеми. Он так часто оказывался на этом дне, но так и не привык к нему, так и не научился равнодушно сносить его уколы. Каждый раз неимоверный холод и боль охватывали его душу, и хотелось выть от одиночества. И вот теперь он, в кои-то веки, не один. Рука больше не тянется к шприцу, чтобы заглушить эту боль и отключить мозг. Можно просто раствориться в теплоте родных объятий.

— Ты не назовёшь меня дураком и психопатом? — спросил он. — Не осудишь? Не скажешь, что я перегнул палку?

— Ты же действовал по велению своей души, Шерлок? Ведь это было так? Ты не мог молчать и не мог остановиться, пока твои силы полностью не закончились? — спросила Дара.

— Я всегда так действую. Пока я не одержу победу или пока что-то не свалит меня до конца.

— Ты только оставляй совсем немножечко сил, чтобы я могла вытащить тебя, если это будет нужно, — попросила Дара.

Шерлок с благодарностью жарко поцеловал её.

— Не переживай о том, что ты сделал слишком мало, — продолжила Дара. — Ты ведь думаешь о том, что, возможно, произведённый тобой резонанс был недостаточен, что ты действовал глупо и импульсивно, что скандал погремит и забудется. Не забудется. Он уже сработал. Никакая информация не проходит бесследно. Да и её сейчас становится всё больше, она приходит из различных источников. Ты сделал то, что и было положено сделать Шерлоку Холмсу здесь и сейчас. Дальше ты сделаешь больше, что-то тоньше и умнее. У тебя несколько субличностей, которыми ты отлично пользуешься. Шерлок Холмс — гениальнейший сыщик и тонкий ум, способный на самую ювелирную работу. Шерлок Холмс — скандальная личность и эпатаж, будоражащий общественный порядок. Сейчас вторая субличность сработала на "ура". Её ведь тоже нельзя оставлять без работы. Дальше ты придумаешь что-то поизящнее, это уж точно. Кстати, как тебе Джон? Он тоже отлично держит "удар"! Он настоящий солдат, и печатным словом дерётся ничуть не хуже, чем своими железными кулаками.

— Джон оказал мне огромную поддержку, — ответил Шерлок. — Если бы не он, я бы сдулся раньше. Он просто сказал мне как-то: "Шерлок, мы же видели всё это собственными глазами, почему мы не можем об этом говорить?" Это круче того выстрела, которым он уложил таксиста, спасая мою жизнь в "Этюде в розовых тонах", круче его помощи в поединке с Эвер в Шерринфорде.

— Джон молодец, он выполнил свою роль на "ура", — радостно ответила Дара.

— Как всегда. Таков Джон. В этом суть Джона. Он будет на месте тогда, когда выполняет её.

— Он может заиметь любую суть, если захочет, Шерлок. Он свободен. И он может творить себя сам, — напомнила Дара.

— Конечно, я не держу его. Я — всего лишь Шерлок Холмс. Он может выбрать путь, который ему по душе.

— Ты можешь отдохнуть, Шерлок Холмс. Колесо запущено, оно теперь будет крутиться и без тебя, — сказала ему Дара.

Закадровая беседа Шерлока и Джона.

Шерлок и Джон сидели у камина в гостиной квартиры миссис Хадсон на Бейкер-Стрит. На дворе стоял 19-й век.

— Ну скажи, красиво же мы это сделали, Джон? — попыхивая трубкой, спросил Шерлок. — Столько шума мы ещё никогда не наводили. Рейхенбах и Шерлок-"прохвост" просто меркнет перед Шерлоком, полетавшем на летающей тарелке. Я даже нафантазировать себе такого бы не смог.

— Но многие, вернее большинство, считают именно так: что ты всё это себе именно нафантазировал, обколовшись вновь наркотиками, — отозвался Ватсон.

— Как плохо у людей развито воображение, Джон. Они уже не верят в фантазию без наркотиков, — удручённо проговорил Холмс.

— Ну, всему, видимо, есть свои пределы. Даже фантазии. Нельзя придумать того, чего нет, — сказал Джон.

Шерлок посмотрел на него и промолчал, погружаясь в задумчивость и выпуская клубы дыма.

— Так, Шерлок, по твоему лицу я вижу то, что сейчас ты принял мою фразу как вызов и уже что-то придумываешь, — применил "дедукцию" Ватсон.

— Пока нет, Джон, курево мне мешает, — ответил Холмс, помахав в воздухе трубкой. — Сосуды сужаются и забиваются этой гадостью. Хорошо, что я теперь могу не следовать канону и легко отказаться от этой губительной привычки. Поразмыслю над твоими словами в фанфике на свежем воздухе.

— Да, несмотря на то, что нас там разобрали по косточкам за инопланетное дело, там неплохо. Я готов к любым новым дракам! — пожимая кулаками, азартно сказал Джон.

Шерлок отложил трубку.

— Готов врезать зарвавшимся инопланетянам? — спросил он.

— Если честно, я побаиваюсь их, Шерлок. Чёрт знает, что от них можно ожидать, — ответил Джон.

Шерлок промолчал, опять взял трубку и задумался.

— Над чем в этот раз, Шерлок? — спросил Ватсон.

— Как объяснить человечеству, что мы питаем их своим страхом, — отозвался Холмс. — Джон, ты не должен думать о том, что они сильнее и умнее тебя. Ты должен думать о том, как быть умнее них. Ибо ты можешь.

— Ты рассказывал, как они силой мысли управляют своими тарелками. Без взрывов и гари. Просто захотел переместиться, подумал — и переместился. Нам до такого далеко, — возразил Джон.

— Пока мы так считаем, нам и правда далеко, — ответил Шерлок. — Будет ближе, если мы начнём думать о том, как это сделать. Чёртово курево! Оно точно этому не способствует, — сказал Шерлок, кидая трубку в камин. — Разгадать убийство оно может помочь, а вот разгадать тайну перемещения летающей тапелки — точно нет.

Шерлок встал, откашлялся и открыл окно.

— Здесь, в эту эпоху мысль работает куда медленнее и менее масштабно, — задумчиво сказал он. — Она заточена под другие цели, которые лежат у нас под носом. Там, в 21 веке можно расширить границы познания. В 22-м будет ещё круче. Люди все смогут путешествовать по другим планетам и звёздам благодаря своей мысли. Я уже вижу это.

Шерлок стоял у окна и смотрел в высокое небо. Джон молча смотрел на него.