Жизнь с чистого листа (гет)

Барти никогда особо не нравилось напольное зеркало, которое стояло в его комнате, едва прикрытое темными портьерами. Когда он увидел его впервые здесь, то сразу вспомнил о школьном зеркале Еиналеж. Только, в отличие от той визуализации собственных желаний, отображаемой в старинном зеркале, это ничего никогда не показывало и выглядело обычным атрибутом в доме, без которого мало кто обходился после утреннего пробуждения.

Однако сегодня Крауч неожиданно проснулся ни свет ни заря от странных невесть откуда взявшихся шепотов и непонятных голосов, что звучали вроде как совсем рядом и в то же время далеко от него. Зажмурившись и резко открыв глаза, мужчина уловил чьи-то отдаленные разговоры, силясь понять, откуда он мог это все слышать. Мысли о детях и Элен, Барти тут же отбросил в сторону — в доме повсюду царила сонная тишина, а это означало, что Дюалье перестали сниться кошмары, что не могло не радовать волшебника.

Нечто громко и отчетливо скрипнуло за спиной, от чего Крауч резко обернулся и застыл на месте, скованный нарастающим ужасом. Прямо на него из того самого зеркала смотрели Лонгботтомы, чьи обезображенные лица стояли перед волшебником как живые. Медленно подняв руки, они синхронно поставили их на стекло, как будто зеркало имело двойную стенку. Создавалось странное чувство того, что авроры находились в ловушке и пытались отодвинуть зеркальную поверхность в сторону, чтобы выйти, но все было напрасно. В ту же секунду за их спинами раздался мерзкий и громкий смех Беллатрикс Лестрейдж. Она вскинула руку с палочкой и, направив ее на Алису и Френка, безжалостно хлестнула чету мощным Круциатусом, от чего те начали оседать на пол. По мере того, как удары градом сыпались на двоих с огромной силой, Лонгботтомы истошно закричали, стараясь прикрыть друг друга, пока крик не перешел в хрип, и тела не забились в жутких конвульсиях.

В этот момент Белла отошла чуть в сторону, и взору Крауча предстали еще трое Пожирателей. Масок на их лицах не было, и он с полным отвращением взглянул на неуверенного в себе молодого юношу. Чтобы не отстать от других и не показаться им слабаком, он повторял все движения палочкой за Лестрейджами, используя Круцио и стараясь не обращать внимания на истошные вопли жертв. С какой целью над ними продолжали издеваться, если уже было очевидным, что ни Френк, ни Алиса уже ничего не скажут, даже если бы и захотели?

Но Беллатрикс, словно заведенная, продолжала атаковать уже безвольных Лонгботтомов, не столько ради информации, сколько ради удовольствия, отчего у реального Барти из груди вырвался собственный крик после того, как он неожиданно увидел на месте Алисы Элен, чьи глаза взирали на него с паническим страхом. Дюалье корчилась на полу, извивалась от боли, но силы покидали ее с каждым Круциатусом.

Не осознавая, что делает, Крауч нашел возле себя стул, поднял над головой и с силой швырнул его в ненавистное зеркало, — пронзительный звон бьющегося стекла эхом отдавался в его сознании. Жуткий сюжет визуальной картинки растворился, оставив после себя пустоту, но он до сих пор слышал нечеловеческие крики и мольбы о помощи у себя в голове, и каждый раз Лонгботтом превращалась в Элен, отчего у Барти непроизвольно случился рвотный позыв, и его обильно стошнило на ковер.

Услышав крик из соседней комнаты, Элен вскочила со стула и кинулась на голос мужчины, снедаемая самыми жуткими мыслями. Она давно уже не спала, отлично отдохнув и решив привести себя в порядок после сна. Хорошее настроение, с которым Дюалье проснулась, благо светило яркое солнце, заливая ее спальню ослепительным светом, исчезло без следа.

— Не надо! Хватит!!! — голос Крауча, наполненный отчаянием, ненавистью и злобой, буквально отдавался у нее в ушах барабанной дробью.

На какие-то доли секунд Элен стало страшно, однако, решительно взяв себя в руки, она толкнула дверь комнаты Барти. Та оказалась не заперта. Но то, что она увидела перед собой, шокировало женщину.

Не замечая ее присутствия, Крауч неотрывно смотрел на то место, где раньше стояло зеркало — теперь же вместо него на полу валялись битые осколки стекла. Проследив за взглядом волшебника, Дюалье с немым ужасом зажала рот рукой — неясные и уже расплывчатые фигуры людей постепенно растворялись в пространстве, но она успела заметить скрюченных в агонии женщину и мужчину, на чьих жутких лицах уже не осталось живого места. Где-то там вдалеке звучал чей-то отвратительный женский смех, но и он стих, как только загадочный серебряный луч, в который превратились все герои, не коснулся разбитого зеркала и не исчез полностью, коснувшись поверхности обломков.

После того, как видение пропало, Барти, лишенный душевного равновесия, бессильно прислонился к стене, закрыв уши руками, силясь заглушить стоящие крики.

Молча опустившись рядом с мужчиной на пол, Элен тепло обняла Крауча, и он, подобно ребенку положил ей голову на колени, крепко обхватив ее ноги руками. Барти била крупная дрожь, и он никак не мог ее унять. Она знала, что хотела ему еще многое сказать или упрекнуть в чем-то увиденном, но сейчас слова были лишними, и она благоразумно не стала напоминать ему о прошлом, за что Крауч ей был благодарен. Только с ней мужчина мог поделиться увиденным, получив в ответ от нее поддержку и ласку.

— Это не я! Это не мог быть я, — еле слышно проговорил Барти, словно вел диалог с самим собой. — Все эти люди! Они не заслужили столько боли.

Дюалье не знала, что ответить. Гораздо больше слов она сказала ему, вновь раскрывая мужчине свои объятия. Сейчас он был как никогда уязвимым и беззащитным, нуждаясь в ее опоре и любви, и Элен делилась с ним всем этим, наполняя Крауча свежей энергией и бодростью.

После слов Воланда о внутреннем дементоре Барти, она еще больше начала переживать за него. Каждый раз Элен уговаривала его изо всех сил бороться с этой магией, на что он начинал расписывать ей все преимущества, связанные с магией Повелителя дементоров, пообещав Дюалье, что будет контролировать свои стихийные выбросы. И это несмотря на то, что едва Краучу стоило умыться, как часть воды, что стекала с его рук, мгновенно превращалась в маленькие льдинки, а его лицо в такие моменты становилось белым, как снег. Значило ли это, что Барти уже становился чистым дементором? Она не хотела в это верить. Элен доверяла ему и надеялась, что он справится со своими трудностями. Но расслабляться было, конечно, рано.

Лишь периодически магия дементора давала о себе знать, но как только Барти чувствовал, что рядом с ним родным небезопасно, он запирался в другой комнате или отправлялся в те самые края, где окончательно убедился в своей власти над монстрами. Он не мог так просто отказаться от свалившегося на него, как снег на голову, дара по настоянию Элен, потому что, во-первых, это было в принципе невозможно, а во-вторых, Барти уже мысленно расписывал себе свои новые способности, благодаря которым точно защитит себя от Пожирателей. Вопрос был лишь в том, как научиться контролировать в себе все это и не быть зависимым от своих эмоций. Потому как именно эмоции зачастую и могли вызвать дементоров, в особенности если этой эмоцией являлась злость, гнев или возмущение. На почве этого твари появлялись перед ним без проблем, окружив Крауча плотным кольцом или летая над ним.

А совсем недавно они с Элен едва не поругались, как только Дюалье узнала о встрече Крауча с Джованной. Выставив перед собой самый весомый аргумент, что дочь сама желает с ним общаться и просит помощи, он старался объяснить женщине, что вряд ли бы причинил вред своим детям. В самом деле, он может запросто ретироваться, как только почувствует опасность.

— Я только сейчас стал искать подход к ним, привязался к девочкам, а ты вновь меня хочешь лишить этого всего? — в его голосе чувствовался укор и обида за ее недоверие.

— Я всего лишь пытаюсь их уберечь от того монстра, что сидит в тебе, — не отступала Дюалье, возмущенная тем, что он ее не послушал.

— Тот монстр блокируется моей очищенной душой, если ты забыла! Да я бы и не находился рядом с Джо, если бы знал, что рядом со мной ей грозит опасность. Поверь мне, я пока что в состоянии контролировать ситуацию и в самый ответственный момент я уберегу ее от самого себя, если понадобится.

— Барти, ты не подумай, что я не хочу твоего примирения с детьми, наоборот, — Элен явно старалась сгладить вспыхнувший конфликт. — Но то, что ты приобрел со своим возвращением, пугает.

— Да пойми ты, что я не делаю ничего плохого и я думал, что ты мне доверяешь! — заводился Крауч. — Что бы ты ни думала, а я помогу Джованне подтянуть знания.

Вдохновленная состоянием его души, Элен немного успокоилась и решила сама понаблюдать за отношениями Барти и Джо через саму девочку. И каждый раз, присматривая за дочерью, она улавливала ее хорошее настроение и радость от того, что Крауч согласился с ней позаниматься. В какой-то момент ей стало стыдно за свое недоверие к любимому мужчине, о чем как-то раз она ему и сообщила, получив в ответ нежный взгляд Крауча, наполненный теплом.

Сама же Джованна умудрялась хранить в тайне от сестры, что решила принять помощь от отца. Ей было все еще непривычно его так называть, но Джо отчаянно хотелось верить в то, что он всегда будет рядом, и она, наконец, почувствует, что значит иметь папу. Каждый раз он показывал ей новые заклинания, и девочке казалось, что копилка знаний Барти просто бесконечная, Крауч столько всего знал и рассказывал, о чем гриффиндорка даже ни разу не слышала.

С самого первого совместного урока она поведала ему о том, что ей плохо даются атакующие чары и нападение. В свободное от занятий время мужчина без устали тренировал дочь, снабжая ее необходимыми знаниями о проблемных заклятиях, показывая ей, как нужно их использовать на практике. Вначале в ход шли более легкие заклятия, которые волшебница отбивала почти с первого раза после очередной лекции, что длилась обычно минут пять или десять, так как Барти и правда предпочитал чистую практику. Но и этого времени вполне хватало, чтобы запомнить самое основное.

Затем, спустя некоторое время, выждав тот момент, когда Джо закрепляла полученный материал на деле, он начинал атаковать ее другими заклинаниями, уже по сложности превосходящими первые, и дочь явно начинала немножко проигрывать мужчине, не успевая отбиться. Но постепенно у нее получалось все лучше и лучше это делать, и тогда они вдвоем часто менялись местами, так, что Джо нападала, а Крауч защищался. Причем делал волшебник это настолько искусно, что гриффиндорка могла только позавидовать его ловкости и скорости в реакции.

Словно угадывая, о чем она грустит, Барти объявлял ей перерыв и с отеческой заботой усаживал возле себя на небольшой, но уютный диванчик, начиная хвалить ее за достигнутые успехи, на что Джованна слабо улыбалась ему, чувствуя поддержку.

— Абигейль всегда раньше меня усваивает новый материал, и у нее быстрее, чем у меня, получается овладеть чем-то новым, — в голосе девочки Барти уловил неприкрытую грусть.

— Дело не в этом. У вас просто разные характеры. Но я знаю, что ты очень способная и легко догонишь ее скоро.

— Она не одобрит наши встречи, но мне все равно, — отмахнулась Джованна. — До сих пор я всегда слушала ее мнение, и мне казалось, что сестра во всем права. До того момента, пока ты не вернулся, — тихо продолжала гриффиндорка. — Но Абби не может мною командовать и навязывать свою точку зрения. Все, что они говорили тем вечером, когда мы с ней рассказали Гарри о тебе…

— Что? Вот только Поттеру и не хватало рассказывать обо мне! — Барти раздраженно перевел взгляд в сторону, стараясь унять вспыхивающие эмоции.

Незачем дочери видеть, как в нем просыпается дементор, от чего его лицо стало чуть бледнее, чем обычно, так как он вновь поддался сиюминутному гневу.

— Извини — буркнул он, повернувшись обратно к Джованне. — Я представляю, что этот мальчишка мог еще обо мне наговорить. Он ненавидит меня, точно же так, как и я его, — прерывисто выговорил Крауч.

Некоторое время он не смотрел на дочь, отчаянно пытаясь бороться с нарастающей магией. Прикрыв глаза, Барти постарался сосредоточиться на чем-то более радостном и спокойном. К счастью, Джо не успела заменить ничего подозрительного в перемене его внешности, или же сделала вид, что не заметила.

— Нет, это ты меня прости, — виновато отозвалась девочка. — Я знаю, что с тобой случилось, и знаю, что ты винишь в этом Гарри, но ведь он не виноват.

— Я знаю, ты меня обвиняешь — хмыкнул недовольно Крауч, явно признавая очевидные факты.

— Не будь тебя, Волдеморт нашел бы другого исполнителя. Даже Гарри это понимает, — озвучила свои мысли Джованна.

— Ну конечно! — мужчина картинно возвел глаза к потолку. — Даже это он вам поведал. Просто замечательно.

— Да расслабься ты! — беззаботно воскликнула гриффиндорка, — Я-то верю тебе, точно же так, как и мама. Раз мама в тебе так уверена, значит, и не о чем беспокоиться.

Сама того не подозревая, дочь каким-то образом прогнала проснувшегося в нем монстра. И Барти сообразил, что в ней было очень много света, тепла и радости, перед чем дементоры оказывались бессильны. Однако далеко не все могли рядом с ними так беззаботно себя вести. Впрочем, хоть как-то, но это безобразное создание, которое засело в его нутре, все же повлияло на Джованну, раз она взгрустнула после тренировок.

— Эй, не бери в голову, все нормально! — Крауч взял ее руку и мягко сжал в своей.

Взглянув на отца, Джо поймала его улыбку, адресованную ей, и гриффиндорке стало неожиданно так тепло, хотя и руки у него были почему-то какими-то холодными. Но волшебница списала это на непогоду, что бушевала за окном, которая резкими порывами ветра забиралась в щели Визжащей хижины. Да, однозначно, это место стоило привести в более приличный и уютный вид, чтобы хоть как-то укрываться от зимней стужи.

— Мы обязательно приведем нашу лачугу в порядок, — Барти словно прочитал ее мысли.