Жизнь с чистого листа (гет)

Как только Барти вошел в комнату и сел на кровать, обхватив голову руками, Элен сразу же поняла, что случилось нечто непоправимое и ужасное. Он не смотрел на нее, продолжая пребывать в своем мрачном настроении. Что могло произойти? Единственное, что могло прийти девушке на ум, — это то, что Крауч явно влип во что-то серьезное. Мерлин! Как-нибудь его эта магия дементора доведет. Но об этом Дюалье старалась думать как можно меньше. Она всегда ему поможет, что бы ни случилось.

Вот и сейчас без лишних слов волшебница лишь медленно подошла к нему и села рядом, оторвав руки мужчины от лица и взяв в свои.

— Недалеко от центра Лондона я наткнулся на Фаджа, — глухо отозвался Барти. — Он знает, что я жив, и теперь явно не успокоится, пока меня снова не поймают, — Элен уловила нотку паники в голосе Крауча.

Его страх был обоснован и понятен ей, но мысль о том, что министр запросто мог принять Барти за призрака, успокаивала ее, и в то же время опасность все же существовала для слизеринца. Все знали, что Корнелиус Фадж считался довольно влиятельной фигурой в Министерстве магии, и если он доложит там о том, что видел, могут быть реальные проблемы, решение которых не терпит никаких отлагательств.

Как же она ненавидела этого типа. До сих пор Элен никак не могла простить ему того, что он сделал с Краучем, и любое упоминание о министре заставляло ее кривиться и впадать в гнев. Этот человек, если его можно было так назвать, собственноручно погубил его, без суда и следствия, и если бы не Воланд, то она бы до сих пор страдала, хотя время и лечит.

Но к нему она не станет обращаться. Из собственных соображений Дюалье догадывалась, что не стоит мага тревожить понапрасну своими проблемами. Она привыкла справляться со всем одна, справится и теперь. Тот и так сделал для нее самое невозможное, и просить что-либо еще было просто неудобно.

— Только не надо сюда приплетать того мага, которого ты встретила в парке, — хмуро сказал Барти. — И без него проблем хватает.

Услышав его слова, она слегка усмехнулась — он очень часто угадывал ее мысли, словно Дюалье была для Крауча открытой книгой. Элен бы и теперь хотелось решать все проблемы самостоятельно, но она понимала, что сейчас был не тот случай, и она знала, к кому обратиться.

Альбус Дамблдор всегда помогал своим коллегам по Ордену, если это требовалось, будь то мудрый совет или душевная беседа с решением какого-то важного вопроса. Но с тех пор, как она забрала Барти домой, волшебница практически с ним не виделась, лишь изредка встречала его в коридорах штаба, отвечая на его приветствия. Иногда ей очень хотелось остановить старого волшебника, открыться ему, но что-то сдерживало бывшую гриффиндорку. А после возвращения Барти самым невероятным образом, Дюалье и вовсе замкнулась в себе, не желая более рассказывать о том, что происходит в ее жизни.

Хотя те же Джованна и Абигейль могли в любой момент рассказать своим сокурсникам о происходящем, и если Джо хоть как-то старалась не распространяться о жизни матери, то Абигейль буквально прорывало в своих эмоциях, это было заметно даже дома. То, что она не верила Барти, не могло не огорчать Элен, более того, Абби старалась как можно быстрее покинуть дом, стоило Краучу появиться на горизонте. Ссылаясь на свои дела или встречи с друзьями, девочка тут же ретировалась прочь. Казалось бы, что он вот-вот должен был взорваться в ответ или дать чуть позже нагоняй дочери за подобное поведение, но мужчина на удивление был часто спокоен. Значило ли это, что именно Джованна, которая с ним сблизилась, в отличие от сестры, на данный момент была его поддержкой на фоне этого молчаливого бунта?

— Мы обратимся к Дамблдору! — Элен решительно встала и направилась к столику со стопкой пергаментов и перьев. — Ты же знаешь, Барти, я не оставлю тебя в беде, как бы ни было нам тяжело и трудно.

Конечно, он знал. И ценил это в ней больше всего остального. Лишь благодаря родным и в особенности Элен, Краучу удавалось бороться со своей магией, вернее, она совершенно утрачивала свою силу в окружении Дюалье и детей. Но то, что дементор внутри него моментально просыпался при самых сильных и негативных эмоциях, тревожило мужчину и не давало ему покоя. Как долго он будет жить с этим, расплачиваясь тем самым за то, что натворил в прошлой жизни? Ведь если так пойдет и дальше, то он станет вдвойне опасным для окружающих, а значит, придется себя временно изолировать от людей, чтобы не напасть. Но Барти надеялся, что до этого вряд ли дойдет.

Вынырнув из своих мыслей, он криво усмехнулся, представив себе изумленного Дамблдора при виде него самого, выжившего после тех жутких условий, и на мгновение ему даже стало смешно. Однако через секунду он помрачнел, когда понял, что о нем узнают. Как теперь волшебника воспримет мир, как его примут окружающие после слов Фаджа о сумасшедшем преступнике?

— А знаешь, что мы сделаем? — Элен отвлекла его от своих раздумий, и Барти вопросительно посмотрел на нее.

— Мы не станем ничего писать. Я пошлю Дамблдору свой патронус.

При мысли об этом Барти заметно вздрогнул и инстинктивно отодвинулся от девушки.

— Я выйду ненадолго в соседнюю комнату, скоро вернусь, — Элен легко поцеловала мужчину в лоб и вышла.

Она прекрасно помнила слова Воланда о том, какой вред мог бы причинить Патронус Барти, и мысль о том, что эта светлая магия могла его убить, заставила буквально содрогнуться Дюалье. Хотя, с другой стороны, таким образом патронус мог бы наверняка и навсегда вырвать дементора из волшебника, уничтожить, чтобы и следа не осталось. Но это был бы огромный риск, а рисковать жизнью Крауча девушка боялась больше всего. Слишком свежи были воспоминания о том, что с ним случилось. И эти воспоминания он невольно вытягивал из Дюалье, находясь рядом. Происходило это непроизвольно и отнюдь не зависело от Барти. Но, так как волшебник не всегда был рядом, она справлялась с неприятными мыслями и гнала их прочь.

Возможно, то, что Крауч частенько старался уединиться, являлось своего рода беспокойством и заботой о родных, чтобы не причинить им вреда, и за это Элен ему была благодарна и не осуждала. Хотя часто грустила, стоило ему уйти на время, так как не успевала насладиться его обществом, ввиду опасной магии, которая, как она считала, ставила существенные преграды, чтобы снова сблизиться, как это было во время школьных годов. Однако надежда на то, что когда-то сложности пройдут, и он снова станет обычным человеком, вселяла в Дюалье веру в следующий день и побуждало улыбнуться.

А теперь им предстояло сделать довольно непростой шаг и срочно связаться с Дамблдором, так как только он был на сегодня тем спасительным якорем, за который она хотела ухватиться, как утопающий за соломинку. Что-то ей подсказывало, Альбус вряд ли поверит Барти, в искренность его слов, но попытаться найти помощь стоило в любом случае. И пусть ей придется пройти через его осуждающий и укоряющий взгляд ясных голубых глаз, через его отрицательные эмоции и чувства в адрес Крауча, — она выдержит, и будь, что будет. Ей хотелось защитить мужчину, хотелось, чтобы он и правда больше не думал о возвращении к Лорду, мысль о котором вгоняла девушку в острую панику и тревогу. Кто знает, какую силу имеет прошлое, ведь его не так легко и просто забыть. А, учитывая то, сколько сил и энергии потратил слизеринец на ту злосчастную службу и как слепо верил в идеалы Волдеморта, прошлая жизнь Крауча скорее всего напомнит о себе, и еще не раз.

В любом случае, что-то ей подсказывало, что Альбус примет их…

* * *

Как только огромный камин в кабинете Дамблдора полыхнул ярко изумрудным пламенем, Альбус обернулся. Прямо перед ним неожиданно предстала Элен Дюалье, за чьей спиной стоял… Барти Крауч собственной персоной. Создавалось стойкое впечатление, будто она от чего-то старалась его защитить или отгородить, заметно нервничая.

Будь на месте Дамблдора кто-нибудь другой, он бы тут же решил, что перед ним никто иной, как призрак и ничего более, хотя старец даже и не подал виду, что хоть как-то удивлен. Однако так заинтригован, как на данный момент, он не был уже довольно давно. С тех самых пор, как старый волшебник взял на руки годовалого Гарри Поттера, целого и почти невредимого после смертельного проклятья.

Но как вообще подобное возможно? Альбус прекрасно помнил о той ужасной казни после Турнира, видел уж больно довольного Фаджа, не скрывающего своего торжества, растерянную МакГонагалл и… наконец, то, что осталось от самого Пожирателя. Что все-таки произошло в ту холодную июньскую ночь?

Только один маг был способен на то, чтобы перехитрить смерть, а значит вывод напрашивался сам собой — Крауч использовал темную магию, которой научился у Волдеморта. Риддл, очевидно, решил, что максимально защищенные слуги в бою ему не помешают, и потому поделился с ними своими знаниями о дементорах. Был ли этот план спасения верного слуги обдуманным самим Волдемортом, или же это все было спонтанно, и магия сама себя проявила в теле Барти? Самые странные и совершенно необъяснимые догадки мелькали в голове Дамблдора, вплоть до того, что мужчина мог быть тем же крестражем Риддла, а значит, дементор никак не мог причинить вреда бывшему слуге. Бывшему ли?

Альбус вряд ли поверил бы в это, скажи ему Крауч напрямую о том, что отрекся от своего Повелителя, — настолько это звучало бы абсурдно. Вдобавок, если сюда еще и приписать ту самую услугу Лорда, то Барти превратился в вечного должника перед Риддлом. Да и уйти из стана Пожирателей еще никому не удавалось живым. Ему была очень хорошо знакома тактика Волдеморта, и Дамблдор считал ее дикой.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор! — голос Крауча отвлек старого волшебника от своих глубоких рассуждений.

Подойдя чуть ближе к Альбусу, он протянул ему свою руку, и директор ответил на рукопожатие, ощутив странный холод в ладонях Барти, хотя и не придав пока этому значения.

— Добрый, мистер Крауч! С чем пожаловали? Я думаю, что разговор предстоит не из легких, не так ли! — утвердительно кивнул Альбус, не дожидаясь ответа.

Он говорил ровно и невозмутимо, и Элен, наблюдавшая эту картину со стороны, как всегда, восхитилась умению старца встречать вот таким образом насмешки и загадки самой судьбы.

Без единого страха и паники.

Волнение, сковавшее все ее существо, немного улеглось, но девушка по-прежнему напряженно следила за встречей. Мало ли, как бы в других обстоятельствах их приняли. Правда, сейчас интуиция подсказывала Дюалье, что ничего страшного не произойдет. Про новую магию Барти она предпочитала бы и вовсе промолчать, если бы от него не веяло могильным холодом, когда он находился рядом. Уж кто, а Дамблдор это первый заметит, если уже не заметил, и врать ему прямо в глаза, сочиняя на ходу какую-то небылицу, было бы тоже нечестно, если они с Краучем оба хотели от старого волшебника помощи.

— Мне нужна Ваша помощь, профессор! — Крауч был мрачен и как никогда очень серьезен.

— Я Вас слушаю!

— Буквально на днях я встретил Корнелиуса Фаджа и думаю, что он не успокоится, пока меня снова не поймают. Я не могу появляться в обществе, моя репутация запятнана грязью, да и, по мнению многих, кому Фадж успел рассказать о моей казни, я считаюсь мертвым. А потому мне приходится скрываться. Мои показания о Темном Лорде для Вас могли бы быть очень важны, и, если что, то я готов дать их в обмен на амнистию.

— Для начала мне бы хотелось узнать, молодой человек, как Вам удалось выжить после Поцелуя дементора? Я полагаю, что Лорд Волдеморт вполне мог поделиться с Вами своими знаниями, как можно было бы подобное провернуть.

Крауч удивленно поднял брови, глядя на Дамблдора.

Намеренно или нет, но старец словно только что дал ему направление готовой развязки, как все происходило на самом деле. Барти на мгновение даже представил, как бы глупо звучали его слова о некоем, как его там? Вильяме Воланде, про которого ему все уши прожужжала Винки в свое время. Мало того, что его назовут сумасшедшим, так еще и посчитают лжецом, так как никакого дьявола и в принципе не существовало, по мнению многих волшебников. Да, если признаться себе самому, он и сам особо не верил бы в существование того Вильяма, если бы не вся правда, о которой он прочел в глазах эльфа.

— Я и сам не понял, как очнулся, — начал он. — Это случилось где-то за антиаппарационным полем Хогвартса. Вокруг меня ничего не было, кроме густолиственных деревьев, и я понял, что нахожусь в чаще леса. На тот случай, если рядом кто-то находился, я не открыл глаза и притворился мертвым, неподвижно лежа на сырой и влажной от дождя земле. Это было в моих интересах, чтобы никто не понял, что я выжил, чтобы затем встать и уйти из лесу никем не замеченным. Должно быть, Темный Лорд и правда мне помог тогда, — при этих словах Барти едва ли подавил горький вздох, с трудом сохраняя невозмутимый и сосредоточенный вид.

Несмотря на то, что он отрекся в душе от Волдеморта, обида, которая в большей мере и послужила такому неожиданному отказу от привычного мира Лорда, острой иглой засела в его нутре и очень часто вызывала злость. А потому Крауч предпочитал возвращаться к этой теме как можно реже. Обида за то, что тот и правда мог бы помочь, если бы только захотел, но в итоге даже и бровью не повел, когда преданный слуга был в смертельной опасности, — лишь разжигала в мужчине неконтролируемую ярость. А ярость для него — это ледяной и густой поток в груди, который едва ли позволял ровно вздохнуть. Внутренний дементор подпитывался этим чувством, и волшебнику все труднее становилось, чтобы не соблазнить этого монстра.

Внимательно слушая речь Крауча, который заметно занервничал при слове о Риддле, Дамблдор старался ничего не упустить, мысленно сопоставляя факты рассказа между собой. Что-то ему подсказывало, что так же, как и Элен, Барти о чем-то умалчивал, интересно было бы узнать, почему? Но в любом случае пока что других вариантов спасения несчастного Пожирателя из лап дементора у Альбуса в запасе не было.

По мере того, как Барти приближался к нему, старец вдруг ощутимо начал чувствовать невесть откуда взявшийся холод, что буквально незримым ореолом витал вокруг Крауча. Что бы это значило? Мысль о том, что перед ним сидит призрак, отпадала — тот самым невероятным и загадочным образом был жив. Но, чем больше бывший Пожиратель смотрел на него, тем сильнее на Альбуса навевали какие-то грустные мысли и воспоминания, чему он немало удивился мысленно, а это значило, что Дамблдор точно не останется равнодушным к новой теме, которую необходимо было теперь очень четко проштудировать и понять.

Однако он пока что не доверял Краучу. Да и как можно было так легко забыть о том, что он сделал? Казалось, еще вчера Поттер вернулся с последнего задания Турнира, неся с трудом тело Седрика Диггори… всеобщая скорбь ясно и отчетливо витала в воздухе по погибшему ученику… все обступили Гарри плотным кольцом, пытаясь разобраться в данной ситуации, но по всему было видно, что Поттер вряд ли готов был дать показания — слишком уставшим и потрясенным он тогда выглядел.

И только мракоборцу Аластору Грюму было глубоко безразлично происходившее, что очень насторожило Альбуса. Каким-то образом тому удалось увести мальчика в замок, и Дамблдор, не мешкая ни секунды, почти сразу же последовал за ним…

— Мистер Крауч, я думаю, Вы осознаете всю вину за свои совершенные ранее поступки?

— Да, профессор, осознаю, — Барти стоило огромных усилий, чтобы не сказать о том, что он и так уже несет свое наказание за прошлое, терпя в себе дементора, но мужчина вовремя прикусил язык.

Незачем пока что Дамблдору знать об этих деталях. Да Крауч и не ожидал, что ему так быстро поверят, мысленно проклиная свое прошлое.

— Профессор Дамблдор, помогите нам, пожалуйста, — отозвалась Элен, молча слушая беседу двоих волшебников и предпочитая ни во что не вмешиваться. — Только на Вас вся надежда. Поверьте, я знаю Барти лучше и верю, что он изменился.

Дамблдор лишь заметно усмехнулся сквозь бороду и покачал головой.

— Мисс Дюалье, я бы на Вашем месте не делал столь поспешных выводов. Вы влюбленная женщина, и Вам прощается некоторая наивность. Но, думаю, я смогу помочь мистеру Краучу, если, конечно, он сам этого захочет…