Жизнь с чистого листа (гет)

— Дамблдор решил пойти мне навстречу и согласился, чтобы я стала одним из членов Ордена. Правда, согласился нехотя, он сомневался в том, что у меня хватит сил и навыков, чтобы участвовать в сражениях.

Сидя на кровати с Барти, она чувствовала, как кольцо его рук обвилось вокруг нее, чувствовала его ласковое прикосновение носом к своему лицу. Он был так близко, что Элен едва подавила в себе желание развернуться к нему и поцеловать, но она удержалась от соблазна. Его холодное дыхание словно обжигало ее, и это настораживало еще больше. Как бы Дюалье хотелось одним махом уничтожить это все, чтобы Крауч стал, как прежде, обычным волшебником.

— Еще бы он допустил тебя к сражениям, — хмыкнул мужчина. — Извини, но даже я не могу тебя представить в бою. И не спорь со мной, я против!

Да, то, что он был против, она прекрасно понимала, но также дала понять ему, что при случае экстренного вызова не откажет в помощи при намечающемся сражении с Пожирателями.

Дамблдор прекрасно знал, на что способен Риддл, а потому расслабляться было некогда. Его догадки подтвердились, когда спустя время начали периодически пропадать люди. Аврорам часто приходилось дежурить у домов волшебников, чтобы провести свои наблюдения и при случае обезвредить врага, но разве можно уследить за всеми приспешниками Лорда одновременно? Они действовали быстро и расчетливо, и никто не знал, кто станет следующей жертвой. Из-за этих событий все стояли буквально на ушах, даже в воздухе ощутимо витала тревога.

Увы, Альбус ее раскусил довольно скоро, поняв, что Элен прикрывала свое желание отомстить Риддлу за Крауча под предлогом помочь Ордену, а потому наотрез отказывался подключать ее к более серьезным операциям. А поскольку работы в организации для Дюалье так и не нашлось, Дамблдор придумал нечто более гениальное. От ее знакомых и друзей старец узнал, что Элен мечтала о своем магазине для художников с магическими принадлежностями, но ввиду сложившейся обстановки в стране пока что побаивалась открывать заведение в центре Лондона. Однако он сумел ее убедить не откладывать мечту в долгий ящик, заверив волшебницу в том, что при любой подозрительной и опасной ситуации она смело могла вызывать подмогу из Ордена при помощи Патронуса. В ее обязанности по поручению директора Хогвартса и лидера организации теперь входило защищать и прикрывать детей от нападений Пожирателей, когда те закупались в ее магазине к школе или какому-то дополнительному заданию.

Каждый раз детвора захаживала в ее магазин и выходила оттуда с приподнятым настроением, с пустыми карманами и полными руками всяких свитков, красок и перьев. А посмотреть было на что!

Элен, не теряя времени, сумела раздобыть самые необычные магические инструменты для рисования, наводя справки по своим каналам и переписываясь со многими художниками за пределами Англии. И она как сейчас помнила тот момент, когда огромная группа молодых и не очень волшебников появилась в ее магазине. Почти все они интересовались у волшебницы, что она умела в этой пока что узкой и малоизвестной методике, и взяли с нее слово, что как только Дюалье разберется с новым товаром для магазина, то она непременно покажет им свой фирменный мастер-класс. А пока что, распаковывая полученные ящики различных размеров, девушка могла только восхищаться тем, что извлекала из недр посылки.

Самые обычные на вид альбомы в старинном переплете сами собой открывались и демонстрировали ей всяческие изображения цветов, растений, пейзажей, таким образом показывая ей, что можно нарисовать на просторах чистых страниц. И все это начинало оживать на глазах, когда Элен хотела повторить один из рисунков. Суть заключалась в тренировке визуальной памяти ученика. Как только он брался за ручку или карандаш, рисунок самым непостижимым образом тут же исчезал, а горе-художник должен был повторить увиденное ранее сам. Видно, что создатели подобных вещей позаботились о том, чтобы дети научились проявлять свою фантазию и не срисовывать, а рисовать из головы. Были здесь также наборы заколдованных карандашей. Следуя инструкции, ребенок брал один из них, рисовал все, что хотел, и, если что-то у него не получалось, другой карандаш строго указывал на то, что нужно было исправить, левитируя в воздухе перед изумленным волшебником. Третий превращался в ластик любой формы, в зависимости от того, что нужно было подтереть или подчистить на бумаге, абсолютно не оставляя за собой никаких следов. Краски же произвели наиболее сильное впечатление на Элен. Они имели изумительное свойство оживлять портреты, которые создавались рукой художника, и, когда работа была полностью готова, человек, изображенный на холсте, начинал приветливо улыбаться, хмуриться или поднимать брови вверх…

Увы, в Хогвартсе не предполагалось вводить подобную дисциплину в программу обучения студентов как самостоятельный предмет, но предложение Дамблдора, адресованное Флитвику, было встречено на Ура. Со слов старого волшебника, оно заключалось в том, что в какие-то промежутки между основными темами по чарам школьники будут постигать навыки художника с помощью новоявленных инструментов.

Поначалу ученики отнеслись довольно скептически к новинке в предмете, подозрительно перебирая в руках купленные материалы в магазине Миллениум, но со временем оценили ноу хау Дамблдора и наперебой дружно развлекались на уроке Флитвика, изображая друг друга или своих домашних питомцев.

Элен умолкла, и в комнате повисла тишина.

— Хорошо бы тебе вообще не сражаться! — Встретившись взглядом с мужчиной, Элен едва заметно усмехнулась, покачав головой.

Барти, как всегда, в своем репертуаре. Но, с другой стороны, ей было очень приятно, что он каждый раз переживает за нее.

Не в силах бороться со своими чувствами, Дюалье взяла его лицо обеими руками и ласково потерлась об него носом, целуя прямо в глаза.

— Я знаю, — прошептал Крауч ей и привлек к себе. — Я тебя тоже люблю.

Вот уже несколько раз подряд Абигейль замечала, что, как только она и сестра вместе с друзьями отправлялись в Хогсмид, Джованна, улучив момент, исчезала из ее поля зрения и скрывалась в неизвестном направлении. Проследить за ней у Абби пока не было возможности. Сестра ведь не могла пасть так низко, чтобы довериться Краучу и клюнуть на его предложение подтянуть ее в учебе. Даже самой себе Абигейль бы ни за что не призналась, что тоже мечтала бы попасть к нему на урок, те знания, которыми она владела на данный момент, явно уступали новоявленному отцу. Что, если Джованна таким образом обгонит ее и станет сильнее? Станет ближе к нему, чем она. А этого никак нельзя было допустить, значит, нужно во что бы то ни стало поговорить с сестрой по душам. Видимо, мужчина уже успел промыть ей мозги, Джо часто излишне доверяла людям, как бы она не привязалась к этому Краучу. Еще, чего доброго, в скором времени назовет его папой, если уже не назвала.

— Джо, постой! — гриффиндорка почти бегом нагнала Джованну, которая в очередной раз хотела уйти незаметно.

— Чего тебе, Абби? — девочка нехотя обернулась, явно нервничая.

— Скажи мне, куда это ты пропадаешь постоянно на прогулке? — подозрительно прищурилась Абигейль, в упор глядя на сестру. — Ты что, завела себе любовника? И давно у тебя от меня секреты? — начала нападать на нее сестра.

— А если и так? — сухо воскликнула Джованна в ответ. — Тебе-то что? Я бы никому не рассказала о своей личной жизни.

— Личная жизнь у нее! — Абби картинно возвела глаза к небу. — О чем еще там тебе напел Крауч? Многому уже научил? Именно с ним ты каждый раз встречаешься и ничего мне не рассказываешь! — в голосе волшебницы появились нотки обиды и раздражения.

— Абби, пусти, меня ждут! — Джо с силой вырвалась из крепкого захвата сестры.

— Так вот в чем дело! — Абигейль ехидно рассмеялась и сочувственно глянула на Джованну. — Как была доверчивой дурочкой, так ею и останешься. Так, может, заодно запишешься с ним в ту самую организацию так называемого Темного Лорда? Он тебе, наверно, все уши прожужжал о том, что он такая невинная овечка и надо его пожалеть. «Ах, прости, доченька! Я натворил столько зла в своей жизни!» — попыталась скопировать слова Барти девочка.

— Представь себе, Абби, с ним очень интересно, и я многому могу у него научиться. Ты не уделяешь мне столько внимания, все твое время уходит на твоих поклонников, на друзей, а мне не с кем даже позаниматься, чтобы быть наравне со всеми и не отставать от сверстников в учебе. Не с кем даже поговорить по душам, а мистер Крауч понимает меня, поддерживает.

— Смотри, Джо! — угрожающе прошипела гриффиндорка. — Я ведь могу и Дамблдору о нем рассказать, скажу, что этот маньяк донимает тебя, и его быстро запрут в Азкабане…

Дальше Джованна не слушала и, развернувшись, кинулась прочь.

Трансгрессировав в Визжащую Хижину, Барти не нашел там Джованну и уже думал, что она не придет, но девочка появилась на пороге лачуги спустя десять минут, старательно пряча взгляд. Но зоркий взгляд Крауча четко определил ее состояние.

— Что с тобой? Тебя кто-то обидел? — мужчина внимательно смотрел на дочь. — Снова Амбридж?

Вместо ответа Джованна неожиданно ткнулась носом ему в плечо и громко всхлипнула.

— Я поругалась с сестрой, — глухо отозвалась она, подняв зареванное лицо на Барти. — Она… она наговорила столько гадостей, говорила, что я зря тебе доверяю, догадалась о наших встречах. Она грозилась рассказать о тебе Дамблдору. Но я не хочу, чтобы тебя отправили в Азкабан.

— Не обращай внимания на нее, пусть себе говорит. Даже если и расскажет, ей вряд ли так легко поверят, забыла, что я считаюсь мертвым для всех? Ну, а по поводу того, доверять мне или нет, решать тебе. Ты можешь, конечно, прямо сейчас плюнуть в мою сторону, уйти и не верить не единому моему слову, твое право…

Договорить он не успел.

Джо прервала этот больно ранящий душу монолог волшебника и, сама от себя такого не ожидая, крепко обняла Барти.

— Она поймет, что ошибается, ты замечательный! — прошептала сквозь слезы девочка.

Выходя из магазина Элен, Крауч вновь задумался о недавнем разговоре с Джованной. Такой он ее еще ни разу не видел. Девочка выглядела бледной и расстроенной из-за конфликта с сестрой, и вместе с тем в ней и в ее словах, адресованных Абигейл, говорила горькая обида за непонимание и внезапное желание взять жизнь гриффиндорки под неусыпный контроль.

Подумать только, ведь именно в Абби Барти ясно видел свое отражение. Совсем недавно, можно сказать, что в прошлой жизни, мужчина сам был точно таким же, — вредным, заносчивым и временами грубым, привыкшим говорить собеседнику всю правду в лицо, вне зависимости от того, обидная она или нет. То, что окружающие в ответ на такое его поведение очень часто переставали с ним контактировать, нисколько не волновало слизеринца. Абигейл делала все то же самое, и сейчас, глядя на вторую сестру, волшебник начинал злиться, стоило дочери проявить неуважение к нему и Джованне. Хотя, с другой стороны, Барти почему-то периодически казалось, что она просто ревновала сестру к нему. Это было единственное веское объяснение поведению Абби.

А вот Джо являлась просто вылитой Элен и от этого казалась ему ближе по духу, чем вторая сестра. Она так же, как и мать, временами проявляла доброту и сочувствие к людям, становясь немного доверчивой. Слова Абигейл о том, что Краучу не следует верить, неприятным осадком осело на его душе, однако Барти в каком-то смысле понимал, откуда растут корни у этого недоверия.

Еще бы! Сестры вряд ли когда-либо ссорились вот так основательно, и это он, Барти Крауч, виноват в сложившемся конфликте, это он внес смуту в отношения детей. Он даже предложил Джованне прекратить их встречи, чтобы не спровоцировать еще больший скандал, но Джо решительно отмела в сторону подобную идею. И дело было даже не в дополнительных уроках, как вначале считал Крауч, а в том, что девочка остро нуждалась в общении с отцом, которого ей так не хватало долгие годы. Но неожиданное и полное принятие его, как родного человека, со стороны гриффиндорки приятно согревало душу Барти. Что-что, а какую-то твердость характера волшебник периодически чувствовал в дочери, словно она была его внутренним Я и каждый раз твердила, подобно Элен, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на зло.

Встрепенувшись, Крауч собрался трангрессировать, как неожиданно увидел впереди знакомую мужскую тучную фигуру коренастого волшебника.

Криво усмехнувшись, Барти устремился за ним.

Корнелиус Фадж, а это был именно он, быстрым шагом шел по мощенной булыжником широкой аллее, явно опаздывая куда-то.

При виде волшебника Крауч неожиданно почувствовал нечто забытое: предвкушение мести своему палачу буквально затмевало его здравый смысл.

Вот он, самый удачный момент, чтобы засвидетельствовать министру магии свое «почтение».

Эту ненавистную фигуру мужчина бы точно ни с кем не спутал. Фадж носил все тот же костюм в полосочку, малиновый галстук, а сверху накидывал чёрную мантию, остроносые лиловые ботинки твердо и уверенно вышагивали по улице. Светло-зелёный котелок как нельзя более кстати завершал портрет этого человека.

Увлекшись своими эмоциями и мыслями, он едва не прозевал нужный момент: Фадж уже собирался зайти за угол какого-то здания, явно с намерением аппарировать.

— Добрый день, министр! — Крауч возник прямо перед испуганным старым волшебником, который стал как вкопанный.

— Сгинь, призрак! — Корнелиус, позабыв о палочке, начал отмахиваться от Барти, то и дело пятясь назад. — Не было у меня другого выхода, пришлось казнить. Да сгинь же ты, жалкий преступник!

На лице Барти при виде паникующего министра застыло торжество и нескрываемая ненависть в чуть подернутых поволокой глазах.

— И я рад Вас видеть, министр! — последнее слово Крауч произнес с убийственной иронией. — Так, говорите, я призрак? Может, рискнете пощупать? — издевался Барти над ним.

— Тьфу! — старик сплюнул себе под ноги, чуть не попав на свои лаковые туфли. — Ты не можешь быть настоящим, ты морок, Крауч! Просто морок! И да, я уверен, что ты получил по заслугам. — Фадж вдруг нервно рассмеялся прямо в лицо собеседнику.

Холодная и отчетливая ярость полоснула Крауча обжигающим льдом, кожа на его лице побледнела, мгновенно застывшая фигура бывшего слизеринца заставила содрогнуться Корнелиуса.

Ранее теплая осенняя погода вдруг резко изменилась, и подул ледяной, невесть откуда взявшийся ветер, забираясь под плащ министра.

Смех Фаджа оборвался и смолк в нарастающей буре.

— А вот по заслугам теперь получать твоя очередь, жалкий палач! — из горла Барти вырвалось странное шипение и свист, явно не принадлежащие человеку.

Продолжая отступать, министр, круто развернувшись, рванул прочь в надежде избавиться от навязчивого наваждения, но оно только больше преследовало его, обдавая могильным холодом. Пальцы Крауча вот-вот готовы были сомкнуться на горле министра.

Споткнувшись о какой-то камень, Фадж рухнул как подкошенный навзничь.

Тяжело дыша и вбирая ртом воздух, Корнелиус медленно повернулся лицом к обидчику и едва подавил в себе вопль ужаса, готовый сорваться с его голосовых связок. Липкий пот покрыл его лицо, маленькие глазки со страхом взирали на призрака.

Лицо Крауча находилось в опасной близости от министра, и чем больше Барти приближался, тем сильнее замерзал Корнелиус, не шевелясь.

Тяжелый взгляд серых глаз с серебристым сиянием беззастенчиво и нагло буравил палача.

Фадж и рад был был тут же подняться и дать деру, но руки и ноги точно онемели.

Где-то совсем неподалеку в повисшей тишине мяукнул какой-то кот, и внимание призрака переключилось на животное, которое словно из воздуха материализовалось на пустыннной улице.

Нехотя отвлекаясь на кота, Крауч повернул голову в сторону и тут же встретился взглядом с крупным мохнатым существом.

Спина у кота моментально выгнулась дугой, и животное громко зашипело на Барти.

Пользуясь моментом, Фадж кое-как поднялся неуклюже на ноги, тихонько поковыляв прочь.

Проводив его злобным взглядом и недовольно скрипнув зубами, Крауч вновь посмотрел в сторону существа, но того и след простыл.