Эльф в подарок (гет)

Джинни нерешительно остановилась перед зеркалом, проводя рукой по неподвижной глади, разделяющей два противоположных мира. Пальцы не чувствовали прикосновения холодного стекла, словно утопая в густом тумане. Рыжеволосая девушка, ее точное отражение, растерянно улыбнулась, недоверчиво рассматривая себя с ног до головы, и наконец, осознав, что ее эксперимент удался, счастливо рассмеялась.

Еще несколько часов назад она лихорадочно листала старинную книгу, одну из нескольких десятков сочинений, принесенных Араминтой из Тайной комнаты. Основатель Хогвартса много писал о науке изготовления зелий, проводил исследования в области алхимии, занимался разведением редких и опасных магических существ, разрабатывал специальные заклятия, подавляющие волю и порабощающие разум.

Слог Слизерина был исключительно труден для восприятия, но заголовок очередной книги приковал внимание Джинни. Как бы ни привлекательно для любого волшебника выглядело наследство величайшего мага всех времен и народов — а в этом Джинни отныне нисколько не сомневалась, — для маленького домового эльфа, временами отчаянно тоскующего по волшебной палочке, человеческой одежде и длинным рыжим волосам, магия снов показалась единственной жемчужиной в куче зерна, спасительным кругом, соломинкой.

Предположения Джинни оправдались. Среди цветистых предисловий и зловещих предупреждений крылось заклинание, словно специально составленное Салазаром для нее одной. При правильном исполнении, волшебник, подвергшийся заклятию, необратимо преобразовавшему его внешность до неузнаваемости, мог являться во сне любому другому магу в своем истинном обличье.

После их возвращения из Тайной комнаты маркизу почти невозможно было застать дома. Джинни и Минни было поручено переоборудовать одну из спален в детскую и разместить там Люциуса. Араминта тем временем написала краткую записку Гиасу, своему финансовому управляющему из Гринготтса, и отбыла в Малфой-Мэнор помогать Абрахасу. Когда домовики выполнили порученную им часть работы, Минни была отозвана туда же, и Джинни осталась одна у колыбели своего врага.

Молчаливое спокойствие Люциуса улетучилось, как только окружавшие его весь день люди исчезли из поля зрения. Сон его был беспокойным, и если Беллс для мировой гармонии было достаточно сидеть на руках у Джинни, рвать цветы и разламывать погремушки, то Люциуса невозможно было успокоить без применения магии. Джинни раздраженно косилась на часы, но минуты утекали сквозь пальцы, а домой никто не торопился. Отчетливо представлялось, как Абрахас и маркиза увлеченно дискутируют о возможности применения какого-нибудь парализующего яда тысячелетней выдержки, в то время, как ребенок здесь заходится от слез.

Джинни всей душой любила Араминту, но иногда совершенно не удивлялась тому, каким человеком вырос Эдуард.

Наведенные чары сна на некоторое время успокоили малыша, и Джинни переключила свое внимание на оставленные маркизой книги. Тогда ей и попалась та самая магия сновидений. Неизвестно, выбрала ли Араминта эту книгу намеренно, или сгребла ее в свой мешок не глядя, но Джинни виделся в этом перст судьбы. В самом деле, при такой жизни она скоро забудет, каково это — быть человеком.

Заклинание, как и следовало ожидать, исходя из его целевой аудитории, было ментальным. Джинни оставалось лишь мысленно поблагодарить Минни, которая провела с ней долгие часы, обучая невербальным чарам, составлявшим основу магии домовиков, и совершить свое первое путешествие в мир грез. За кандидатом на роль волшебника, с которым ей предстояло встретиться, далеко идти не пришлось — он спал в той же комнате и явно видел неприятный сон.

Ощущение при перемещении были необыкновенными. Джинни словно проваливалась в бездонный колодец, словно находясь в одном из тех бесконечных снов, которые не обрываются с пробуждением, а перетекают в цепочку других, удерживая в бессознательном состоянии. Вскоре мир вокруг начал приобретать определенные черты. Джинни взволнованно вздохнула — она действительно оказалась во сне маленького Люциуса Малфоя. Кто бы мог такое представить?

Девушка вновь обнаружила себя в тайной комнате Салазара Слизерина и недоуменно приподняла брови. Когда они с Люциусом ждали маркизу и его отца в коридоре, ребенок почти все время спал, и все же картинка задержалась в его подсознании, порождая беспокойство и тревогу. Джинни увидела свое отражение в помутневшем от времени зеркале и потрясенно выдохнула.

После нескольких лет, проведенных в прошлом, она уже начала отвыкать от своего привычного облика. Джинни по ту сторону зеркала неуловимо повзрослела, вытянулась и похудела, волосы едва заметно отрасли — в целом же она была именно такой, какой помнила себя в тот злополучный вечер перед перемещением во времени и пространстве.

Громкий плач, раздававшийся из соседней комнаты, привлек ее внимание. С трудом оторвав взгляд от зеркала, Джинни сделала несколько неуверенных шагов, переступая через порог. Неизвестно, что делала колыбель с ребенком в этом темном помещении. По всей видимости, во сне беспорядочно смешались впечатления прожитого дня.

Девушка склонилась над колыбелью, задумчиво глядя на ребенка. Он был таким же, как и в реальности, только не спал, околдованный эльфийскими чарами, а надрывно плакал. Разумеется, он боялся темноты. Даже взрослому человеку было бы неуютно заночевать в такой комнате.

Джинни осторожно взяла малыша на руки — это казалось таким непривычным занятием в человеческом облике. Удерживая его на весу, она медленно вышла в коридор, неторопливо двигаясь в сторону выхода. Одну вещь из прочитанных объяснений Джинни усвоила четко — во сне нет невозможного, нет сковывающих границ, и лишь воображение определяет правила игры. Возможно, проснувшись, малыш и не вспомнит о неизвестной рыжеволосой девушке, укачивающей его на руках, но он перестанет волноваться и заснет, наконец, крепким здоровым сном.

Джинни подставила лицо солнечным лучам. Менять картинку вокруг оказалось просто элементарным. Люциус действительно больше не плакал, внимательно наблюдая за его временной нянькой. Девушка дождалась, пока он заснет.

Возвращение напоминало пробуждение, только усталость после путешествия совершенно не походило на спокойное умиротворение после сна. Несколько минут Джинни переводила дыхание, восторженно глядя на пожелтевшие страницы старой книги, упавшей на пол в тот момент, когда она потеряла сознание. Затем девушка подошла к колыбели и сняла свои чары.

Как она и ожидала, Люциус не проснулся и не устроил очередную истерику. Теперь сон был естественным, а в голове Джинни роилось множество планов.