Рики Макарони и Пятое Колесо (джен)

Когда в понедельник после завтрака слизеринцы подошли на урок, Селена уже ожидала возле класса профессора МакГонагол в компании девушек из «Хуффульпуффа».

— Хочешь пойти сегодня к озеру? — предложил ей Рики.

Он не ожидал, то она помотает головой. Не то, чтобы совсем не ожидал. Но она смотрела как-то виновато, и вместе с тем воинственно.

— Извини, но я уже пообещала, что мы составим компанию Бетси. Она собирается пойти на стадион и примерить свою старую квиддичную форму. Вдруг окажется ей мала.

«С чего бы?» — подумал Рики, чуя что-то не то, и все же спросил:

— А вы ей зачем?

— Для компании, — лаконично ответила Селена.

Рики из этого заключил, что на прогулку в Запретном лесу она все-таки обиделась.

Появилась МакГонагол; следом за ней ученики хлынули в класс.

Все еще недоумевая из-за Селены, Рики не очень внимательно воспринимал происходящее вокруг, и начало урока почти пропустил. Профессор, судя по всему, разбирала ошибки в домашних заданиях, и можно ожидать, что его рассеянный вид ей не понравился.

— Вот мистер Макарони, не описав толком физическую трансформацию, уходит в ментальные дебри. Между тем очевидно, что прежде колдуны учатся менять свой облик, не так ли, Макарони?

В классе послышались смешки, вызвав у Рики раздражение. Это задание он, помнится, выполнял поспешно, перед тем, как спуститься в Тайную комнату, и, конечно, обращался больше к двойной памяти, чем к книгам. Тем не менее, он вполне отвечал за то, что написал.

— Если не возражаете, я продемонстрирую, как без этого обойтись, — предложил Рики и приподнялся слегка вперед, выражая готовность встать.

МакГонагол сурово поглядела на него, просчитывая что-то в уме, и вдруг дружелюбно кивнула:

— Извольте! — и жестом показала, чтобы выходил к доске. — В вашей работе вы сделали акцент на обонянии собаки, вот.

Так необычно было идти между партами, когда все сидят, а затем разворачиваться лицом к классу. Рики давно не выходил к доске, обычно все практиковались на местах и отвечали так же. Теперь же весь класс глядел на него, и, хотя в принципе он этого давно не боялся, все же почувствовал себя немного неуютно.

— Заклинание «Менталоморфикус» используется при наличии твердого предмета, способного послужить препятствием. К нему добавляется название на латыни предмета или животного, в которого мы хотим мысленно преобразиться, — начал объяснять он. — Да, получается не сразу. И важно уметь вовремя нырять под заклинание, пока оно не рассеялось. Вот так. «Менталоморфикус кинос»! — произнес он, направив палочку на доску, где, удавшись об нее, возник белый туман. Рики мгновенно нырнул в него головой; единственное, что могло у него не получиться, это не успеть. Но все получилось.

Рики повернулся обратно к классу. Изменение зрения было самым непривычным, все сразу стало черно-белым. Неожиданно острыми сделались все запахи, и это настолько раздражало, что Рики с трудом контролировал возрастающую агрессию, кровь бурлила, застилая глаза. Плюс ко всему, конечности пока плохо слушались его, он так и норовил ухватиться за что-нибудь рукой, забывая, что у него теперь вовсе не рука, а лапа. Хотя нет, рука...

То, что он, согласно воспоминаниям Лорда, когда-то хорошо умел, теперь воспроизводилось далеко не так гладко, как ожидалось. Лет тридцать пять прошло с тех пор, как Волдеморту удалось блестяще использовать преимущества одновременно чутья собаки и человеческого тела, не трансформировавшись физически при смене сознания.

Он зарычал, и незамедлительно раздался визг. МакКинли! Цапнуть ее, что ли? Мысль, что она в общем-то девчонка как девчонка и ничего плохого ему не сделала, как-то не особенно волновала.

— Тихо, девочки, — прозвучал голос профессора МакГонагол.

Тон словно дрессировал. И, хотя отдавалась команда совсем не ему, Рики почувствовал, словно шерсть встала дыбом. Между тем мозг последовательно обрабатывал информацию, особенно ту, что касалась запахов. Рики мог бы рассказать о своих одноклассниках многое, чего ни в коем случае не стал бы с ними обсуждать: кто и что сегодня ел на завтрак, запах пота, зубной пасты, степень свежести одежды и весь прочий натуралистический компромат, к счастью, обычно недоступный органам чувств человека.

— Вы можете сказать, что в этой коробке, Макарони? — спросила профессор МакГонагол, приподнимая повыше ящик.

«Как я могу сказать, если я — собака?!» — мысленно возмутился Рики. Однако, ничего особенного в коробке профессор не прятала.

— Тина и рыбья чешуя, — прорычал он чужим, незнакомым голосом, и произвел, должно быть, жуткое впечатление, судя по тому, как все шарахнулись.

Вообще, он дичал с каждой секундой, и то, что кусать за ногу МакГонагол — это слишком, уже не казалось ему таким весомым аргументом.

Внезапно все прекратилось. Рики обнаружил себя на четвереньках у доски и медленно выпрямился, отряхиваясь.

— Спасибо, Макарони, достаточно, — сказала МакГонагол. Ее изумрудная мантия показалась ему чересчур ярким пятном в классе. Мозг быстро очищался от запахов. — Все в порядке.

— Да, профессор, — промямлил он.

— Я вижу, Вы еще не все этапы выполняете легко, и я взяла на себя труд немного Вам помочь, — сказала профессор.

Рики отправился на свое место, не удивившись, что она не начислила ему ни одного балла. Зато, во всяком случае, до конца урока больше не обращалась к нему.

— Я действительно мог вас покусать, — объявил он друзьям за пределами класса после урока.

— Джимми сделал бы из этого сенсационный репортаж, — беспечно откликнулся Артур.

— Но наших одноклассников ты впечатлил, — оценил Лео.

— Вот именно, что впечатлил! Называется, выпендрился. Я слишком много о себе воображаю, а сам не так уж хорошо все это помню, — добавил Рики.

Но даже Эди, похоже, был настроен снисходительно.

— Это, конечно, нехорошо, — согласился он, слегка улыбаясь, — но ты преувеличиваешь исходящую от тебя опасность. Если бы тебе вздумалось накинуться на кого-нибудь в классе, тебя бы просто стукнули несколькими заклинаниями, хорошо, если сочетаемыми, и пострадавшим оказался бы только ты один.

— Думаю, в классе найдется пара ребят, которые бы с удовольствием это сделали, — флегматично добавил Дик.

— Ага, Филипс, — поддакнул Ральф. — Они с Перкинс последнее время постоянно ссорятся, и настроение у него отвратительное. С тобой он не стал бы церемониться.

Рики приободрился. И в самом деле, одноклассники давно не так беспомощны, как ему кажется. Сам себя он, конечно, разочаровал, но нельзя же все время быть безупречным.

И даже Селена посчитала, что он правильно сделал, что «решил помочь профессору МакГонагол».

— Это очень наглядно, — сказала она, — и в целом урок интересно прошел. Фиона тебе очень благодарна. Она боялась, что ее вызовут отвечать, а она не готова.

Селена больше не напомнила о предосудительных увеселениях на прогулке и, что удивительно, все другие заинтересованные лица об этом как будто забыли, хотя — быть того не могло. Гермиона почти наверняка доложила своим приятелям о возмутительном поведении Клуба, и непонятно, из каких соображений, но звездные детки постарались дополнительно занять выпускников.

Проявилось это в том, что, во-первых, Мери три раза за неделю собирала тренироваться с патронусом.

Рики знал теперь, что недавно его боггарт переменился. Он связывал это напрямую с последним посещением Тайной комнаты, ведь именно там ему пришлось соприкоснуться с душой покойника. И теперь он всерьез опасался встречи с боггартом, зная, что каждый раз будет ждать, кто появится вновь.

Рики сам по себе не помнил всех, кого когда-то в ритуальных и иных целях умертвил Темный лорд. Однако память Лорда, скрытая в нем, воспринимала их, и словно нашла через них лазейку, чтобы напоминать о себе.

Самое неприятное заключалось в том, что сложилась ассоциативная связь, и теперь они взялись вспоминаться каждый раз, когда он создавал своего неопределенного Патронуса. Мери же его все не отпускала. Рики рассчитывал, что девчонка, поняв, что больше не может его ничему научить, потеряет к нему интерес, но не тут-то было. Воодушевленная первым успехом, самодовольная особа каждый раз начинала тренировку с него. Рики справлялся с каждой новой всплывшей в сознании жертвой, делясь с ней своими счастливыми воспоминаниями, а Мери важно вещала на тему: «И вы так можете!».

— Какая она нахальная! — заметила Плакса Миртл, когда Рики, довольно полюбовавшись своим патронусом, сидел на унитазе в открытой кабинке и наблюдал, как тренируются другие.

— Ты разве не любишь Мери? — удивился он.

— Конечно, люблю, — отмахнулась Плакса Миртл и тут же, спохватившись, начала всхлипывать. — Если я вообще способна чувствовать! Я спросила о тебе!

Рики не ожидал от плаксивой девицы такой проницательности.

— Ты тоже их видишь? — осторожно спросил он, чем поставил Плаксу Миртл в тупик.

— Кого? — спросила она и въедливо уставилась прозрачными глазами. — Надеюсь, у тебя все в порядке?

Рики усиленно закивал.

— Просто ты весь холодеешь. Не совсем как я, но я чувствую такие вещи. Может, тебе не надо больше приходить на эти тренировки, — предложила прозрачная барышня.

Впрочем, нетрудно было заметить, что Плаксу Миртл такая перспектива определенно печалит.

— Вот еще! — отказался Рики. — Стану я бегать от самого себя!

Но встретиться с боггартом вновь ему, прямо говоря, не хотелось бы. Впрочем, действительно забавно было наблюдать, как Мери вдохновенно раздает команды.

— Ох, и воображала, — смиренно вздохнула Плакса Миртл.

Она не знала, что Джимми Поттер тоже не стесняется распоряжаться временем и занятиями старших товарищей, и, в целом, успешно. Рики и не заметил, как промелькнули недели с тех пор, когда он явился в штаб с требованием материала для своей газеты. Надо сказать, Дик выполнил то поручение быстро и аккуратно, но только нынешний номер «Молнии» украшала его заметка о роли квиддича в жизни школы, для которой Джим наконец-то нашел место. Связано это было, возможно, как раз с приближением квиддичного сезона, а может, с тем, что, как и предсказывала профессор МакГонагол, порции недельного вдохновения Джиму не хватало на всю газету, невзирая на вопросы читателей и постоянную помощь Тони Филипса, который теперь официально вписывался в каждый номер в качестве корректора. Во всяком случае, после очередной тренировки у Миртл Джим догнал слизеринцев и напомнил, что «Дейвис, конечно, за вас выступил, но следовало бы и Макарони проявиться». Рики не стал с ним спорить. Следуя совету Эди, он решил написать на тему нейтральную, о зверинце в итальянской школе «МентеСана».

Эта работа ему неожиданно понравилась. Полгода в «МентеСана» были, в сущности, отличным периодом в его жизни, и под воздействием приятных воспоминаний он постарался...

...— Четыре пергамента! — ахнул Джим, когда явился в штаб и получил рукопись. — Это же на две газеты! Ты что, обалдел?

За его спиной ухмылялся Филипс, а Чайнсби, которого они притащили с собой, похоже, вообще не знал, как реагировать. Селена, сидящая рядом с Рики, гостеприимно улыбалась, однако слизеринец чувствовал, что она тоже не ждала такого нашествия.

— Ты сам предложил Макарони прославиться, и вот, — ехидно указал Тони своему младшему другу.

— А что тут такого? — вступилась Селена. — Публикуйте частями. Отдельные отрывки про авгура, про русалку, — она как-то странно покосилась на Рики, — про громамонта...

На это Джим согласился и, тут же подсчитав, что на восемь номеров хватит, собрался уходить.

— Подожди, я еще прочитаю, можно ли это печатать, — заявил он напоследок. — И в будущий номер попасть не рассчитывай! Там места нет.

Рики смиренно кивнул, не смея претендовать на такую честь.

— Я вообще не понимаю, Макарони, откуда у тебя столько времени нашлось, — отреагировал, наконец, Чайнсби, обозревая мелко исписанные пергаменты в руках юного гриффиндорца.

Между тем Джим уже придерживал дверь для своих спутников.

— А будет забавно, Макарони, если твой текст не пропустит твоя же цензура, — предположил Филипс.

Щеки Селены заметно заалели, и Рики стало ясно, что ее смутило.

— Я же про магических животных писал. Что там можно не пропустить? — заметил Рики как можно небрежнее.

Гриффиндорцы кивнули на прощание и вышли, Чайнсби — следом, еще раз недоуменно поведя плечами.

— Оригинально, теперь Джимми будет оценивать мою статью! Дожил я, что и говорить. Значит, ты тоже подумала о том же, что и Филипс? — обратился Рики к девушке.

— Ты ведь не упоминал в статье, что разговариваешь с русалками? — в свою очередь, уточнила Селена.

Рики честно постарался припомнить.

— Прямо — нет, — заявил он не очень уверенно. — Но о том, что Барон делает под водой — охотится на рыбу, встречается с сородичами...

— В этом нет ничего особенного, — сказала Селена с заметным облегчением.

Для нее опасение относительно волшебных созданий ограничивалось тем, не упомянул ли Рики лишних деталей. Чего не скажешь о семикурсниках, посещающих уход за магическими существами.

И в четверг слизеринцы поднимались из-за стола особенно неохотно: предстоял первый в этом году «паучий» урок Хагрида.

— А может, ты все-таки пойдешь в больничное крыло и заболеешь? — заботливо предложил Генри сначала сестре, но та отказалась. И тогда он принялся дарить эту идею всем подряд, включая честных хуффульпуффцев, в запоздалой надежде, что, если полкласса не явится, то урок отменят.

Рики скорее уж напрягался по поводу необходимости напрямую общаться с Хагридом — впервые после того, как побывал в его избушке. Но он не относился к теме урока так уж остро. Вроде бы и разделял возмущение и страх одноклассников, а в принципе ему было все равно, и, со стороны, он даже в какой-то степени понимал любопытство некоторых ребят вроде Артура. Однако, если Хагрид ожидал от учеников энтузиазма, то его ждало разочарование.

Слизеринцы и хуффульпуффцы, медленно плетясь, добрались до избушки. Гриффиндорцы, конечно, прибыли первыми и уже строились. Хагрида пока не было видно, а это кое-что значит.

— Надеюсь, он сам-то не поплатился за дружбу с акромантулами, — пробормотал Филипс.

— Не будь это слишком жестоко, я надеялся бы на другое, — ответил ему Генри.

Равенкловцы задерживались, так что Эдгар неприязненно покосился в сторону главных дверей, пробормотав:

— Возмутительно! И Хатингтон, и Чайнсби в группе.

— Похоже, они все-таки умные, — проворчал Генри.

Равенкловцы его надежд, впрочем, не оправдали. Они появились одновременно с Хагридом, конечно, с противоположных сторон. Лесничий из лесу тащил огромный ящик, при виде которого равенкловцы еще сбавили шаг, при том, что они и без того едва тащились. И все же все подошли к месту проведения урока почти одновременно.

Ящик с легким треском опустился на землю. Ученики невольно подались друг к другу, сгрудились, неотрывно пялясь на ящик, из которого доносилась приглушенная возня.

— Ну вот, — пробасил Хагрид, кивая на свою ношу, — сейчас будете знакомиться с малышами. Постройтесь вокруг в два ряда, и поживее. Нет, не так, по росту, кто повыше — назад, и все отлично разглядите.

Бетси затравленно огляделась, как бы спрашивая, в чем она виновата, чтоб удостоиться чести оказаться в первом ряду возле чудовищ.

— Может, следует позволить девочкам встать чуть подальше? — спросил Виктор.

— Да они совсем не опасные! — обиделся Хагрид. — А вот трусам на моих уроках делать нечего, это я сразу сказал!

В общем, выбора ученикам не осталось. Многие прокляли свою беспечность на третьем курсе, но отступить не решился никто.

Впрочем, когда учитель отбросил крышку, стало ясно, что он все-таки принял меры предосторожности против своих маленьких друзей. Под крышкой верх ящика был закрыт крупной металлической сеткой, тщательно закрепленной, так что Рики даже стало неловко; в самом деле, на этот раз можно было и не паниковать, для разнообразия. Внутри же копошились, бегали, пытались взобраться по стенкам более десяти паучат. Один лазал по сетке, давая ученикам в подробностях рассмотреть свое брюшко. Паучата что-то стрекотали.

— Малыши еще не умеют разговаривать, — пояснил Хагрид. — Ну да с вами они быстро научатся!

Мелани демонстративно поежилась, из-за чего, собственно, пихнула Рики, и Френка наверняка тоже. Но ни Хагрид, никто из остальных учеников не заметил этого, все неотрывно следили за новыми питомцами. Маленькими они, разумеется, могли считаться в сравнении с Глазургом. Мама и миссис Дуглас, можно не сомневаться, в ужасе завопили бы и умчались прочь, обнаружив подобного «лапочку» в доме. Паучки размерами не уступали крупному коту, равно как и лохматостью, только вот ни у кого пока не возникло желание их погладить, кроме, разве что, преподавателя.

— Они пока мало что понимают, — обрадовал Хагрид. — Сегодня вы будете просто наблюдать за ними, я покажу, как их кормить и чем они питаются. Акромантулы, как вы знаете, хищники, и едят они самую разную пищу, при этом охотятся очень изобретательно.

Последовавшие за этим вздохи особо пугливых и брезгливых девиц лесничий невозмутимо проигнорировал. Он выполнил все, как и обещал, так что ученики узнали, что для пауков вполне годятся мухи, выловленные Хагридом непонятным образом и в невероятных количествах, а также какая-то смесь, похожая на кашу, но явно животного происхождения, и ощипанная куриная тушка. Рики детально разглядел, как именно паук захватывает и глотает пищу. После нескольких повторений эта процедура перестала казаться ему такой уж отталкивающей.

Но ощущение нереальности происходящего не покидало Рики до звонка. Наблюдать за маленькими акромантулами было примерно тем же самым, что устанавливать контакт с инопланетянами, уж очень чуждыми казались эти шестилапые существа с присосками, а их многочисленные, поблескивающие черные глазки, казалось, способны читать мысли. Находиться с ними рядом было не очень приятно, но по-своему завораживающе, странно, и зрелище шевелящихся черных братьев по разуму все время держало в напряжении.

В конце урока Хагрид, скормив прожорливым тварям целую курицу и все прочее, сделал следующее объявление:

— У меня в планах, чтоб вы их сами кормили и выгуливали на поводках. Только это не мантикрабы, вот ведь какое дело! — сказано это было с искренним сожалением, что не могло не насторожить привыкших ко всему учеников. — Потому вот поводка для них нет. Уж больно нежные. Кто придумает такую штуку, которую можно будет на них надевать и закреплять...

«...тот будет освобожден от занятий до конца года с высшим баллом!» — мысленно закончил Рики, и наверняка не он один. Лица семикурсников зажглись надеждой.

— ... получит десять баллов, — скорректировал смелые мечты Хагрид.

«Что???» — не поверил своим ушам Рики. Но учитель, как будто, и не заметил написанного на всех лицах возмущения.

— На следующей неделе я дам вам, наверное, еще одно задание прям на уроке, — пообещал Хагрид, — так что не забудьте захватить с собой перья и пергаменты.

— Что-то новенькое, — с удивлением констатировал Артур, после того как лесничий, накрыв ящик, потащил его обратно в Лес.

На пути к замку Дора, все еще бледная, отметила, что новые питомцы «не похожи на тараканов».

— Для начала терпимо, — резюмировал Виктор.

— Вам надо было замечание влепить за опоздание, — тихо, чтоб не услышала Бетси, прошипел ему Эдгар, и на этом обмен впечатлениями закончился.

Рики вполуха слушал товарищей и вспоминал об Арабелле. Нечасто, и не со всеми это проходило, но иной раз ей удавалось надевать поводки на своих кошек. Те, конечно, возмущенно орали, и всеми силами пытались сбросить с себя сбрую. Это не мешало Арабелле рассказывать о кошках, которые привыкли и позволяли себя выгуливать на манер собак.

Его собственная попытка на втором курсе, с Морганой, окончилась тем, что кошка съездила ему мягкой лапой по морде, и он предпочел ее отпустить, во избежание дальнейшего выяснения отношений. Мысленно он начертал акромантула: шесть ног, если на каждую набрасывать мягкий жгут... Уж если кошки изворачиваются, то как же станут вертеться пауки!

Нет, не было у Рики времени на задание Хагрида, тем более, из-за каких-то десяти баллов. Так что он без сожаления переключился на другие дела.

Беспощадность профессора Снейпа к выпускникам прогрессировала, хотя казалось, дальше уж некуда. Рики и прочие навещали свои котлы по несколько раз в день, помешивали, нюхали, сверяли с образцом, но никакое рвение не казалось профессору достаточным.

— Зелья, вынесенные на ТРИТОН, чаще всего используются в опасных для жизни случаях, для экстренной помощи или затяжного лечения, или усыпления и потери контроля, если речь идет, к примеру, о деятельности авроров, — говорил он. — Поэтому все, что вы варите на данном этапе, должно быть безупречно, и это не обсуждается. Гораздо спокойнее не иметь с этим дела вовсе и, полагаю, сейчас у вас еще есть возможность взвесить серьезность своих намерений, прежде чем приступить к выполнению обязанностей в том роде занятий, что вы выбрали.

Профессор, хотя едва только подошел квиддичный сезон, уже говорил о рождественских каникулах. Он объявил, что студенты, не сумевшие завершить свои зелья, разумеется, никуда не поедут. Понятно, что все старались, как могли, не желая упускать этот последний шанс отдохнуть.

МакГонагол заставляла как никогда много практиковаться, притом не забывая выражать уверенность, что студенты неустанно зубрят и только о том и думают, чтоб каждую свободную минутку повторять материал самостоятельно. Артур отправлял письма домой почти каждый день.

— Подумать только, как бы все упростилось, если бы я сам был полиморфом! — сокрушался он.

— Не думаю, что МакГонагол в таком случае позволила бы тебе бездельничать, — сухо возразил Лео.

Рики же иной раз удивлялся сам себе и вопрошал, для чего ему понадобилось напрашиваться на СОВу по маггловедению. У Строгуса имелись свои понятия о предмете, весьма отличные от того, что сами магглы о себе думают. На его занятиях все реже удавалось отключить голову, поработать руками. По каким-то только ему очевидным признакам профессор полагал, что взаимодействие магического сообщества с магглами скоро (лет через 15) выйдет на новый уровень, и задавал много истории вроде переговоров министров магии с представителями не колдовских властей разных стран.

— Я скоро выть начну при виде учебников, — пожаловался Рики, после очередной особо захватывающей перспективы, повлекшей за собой задание из двух сочинений.

— А мама говорила, что при обучении на аврора в Министерстве нагружают гораздо больше, чем в «Хогвартсе», — ответил Артур. — Интересно, как это возможно?

— Тебе это интересно?! — ужаснулся Рики. Он совершенно не почувствовал выходных, а между тем приближались следующие, ничуть не менее загруженные, и его очень интересовало, когда же они с Селеной смогут выкроить время и выбраться куда-нибудь за пределы внутреннего дворика на переменах.

— А тебе прямо так уж трудно! Учти, некоторые еще аппарировать учатся, — напомнил ему гриффиндорец, верно, считая, что Рики просто живется.

В субботу после завтрака большинство слизеринцев воспользовались долгожданной солнечной погодой и покинули гостиную. Рики тоже не прочь был присоединиться к большинству, но заявление Лео, что наконец-то можно сверить в тишине диаграммы готовности зелий, не позволило ему бездельничать.

Над расчетами они просидели, полностью сосредоточившись, не так долго; судя по тому, что в принципе все совпадало, ни он, ни Лео не допустили пока заметных промахов в приготовлении зелья.

— Макарони, я не знаю, что вы опять натворили со своим Клубом, но в Запретном лесу сейчас кого-то едва не поймали, — прозвучало прямо над ухом. — И сюда идет Снейп.

Над его креслом нависал, злорадно ухмыляясь, Эйвери, которого зелья давно не волновали. Он как будто настроился на шоу, явно с нетерпением дожидался, что же будет дальше. В недоумении переглянувшись с лучшим другом, Рики машинально начал прикидывать, в чем их можно упрекнуть. Он даже не успел ничего ответить Френку; едва различимый звук просигнализировал, что стена за спиной отъехала, пропуская кого-то в гостиную.

Это действительно оказался профессор Снейп, который оглядел их с деланным равнодушием и распорядился:

— Следуйте за мной.

Рики отложил свою диаграмму и встал, даже не глядя, он знал, что Лео проделал то же самое.

Довольно скоро оказавшись в кабинете завуча, Рики подумал, подбадривая себя, что Снейп ну никак не может не нагнетать обстановку. Они тысячу раз бывали здесь, и в настоящий момент воспитанник не чувствовал за собой никакой вины. Да, что-то случилось. Но почему это всегда связывают с ним? Между тем Снейп не предложил им присесть, и сам остался стоять, буравя учеников взглядом, не предвещающим ничего миролюбивого.

— Полагаю, Эйвери предупредил вас, — начал профессор. — Нет необходимости запираться, — он на секунду хмуро покосился в сторону, — Хагрид, как обычно, не счел нужным говорить потише, выложил все директору прямо в вестибюле. Итак, он едва не поймал в Запретном лесу кого-то, кому не следовало там быть. Что вы на это скажете?

Рики неопределенно пожал плечами, и тут же поймал себя на том, что, кажется, перестарался с искренностью этого жеста. Он не мог со стороны видеть свой взгляд, но почему-то казалось, что глаза у него тоже слишком уж честные.

— Говорите, — приказал завуч.

— Профессор Снейп, не был я сегодня ни в каком лесу, — в качестве доказательства, Рики потряс своей робой; сегодня на ней, разумеется, не было никакой земли. — Неужели по мне этого не видно? Я вообще не выходил из замка! И Лео тоже!

Зная, что это чистая правда, Рики чувствовал себя в безопасности, и следующего вопроса не ожидал.

— А когда были? — невинно поинтересовался профессор.

— Что, простите?

Он переспросил, только чтоб собраться с мыслями. Разумеется, Рики вовсе не хотел услышать вопрос еще раз, и, пусть глупо, но надеялся, что слизеринский наставник забудет, о чем спрашивал.

— Вы сказали, что сегодня не были ни в каком лесу, — медленно процитировал, неотрывно наблюдая за ним, профессор Снейп. — Поэтому меня интересует, когда Вы там были. Недавно, судя по тому, что еще помните, в какой беспорядок это привело Вашу одежду. И не лгите мне! Ситуация слишком серьезна. Нигеллус, Вас это тоже касается.

Рики нервно сглотнул. Они с Лео переглянулись и поняли, что это само по себе подозрительно. И, черт бы побрал Снейпа, он умел подловить так, что казалось немыслимым отвертеться, хотя и доказать вроде бы ничего не мог!..

— В позапрошлую субботу, — сокрушенно признался Рики. — Две недели назад, сэр.

Снейп отвернулся в сторону. Не вызывало сомнений, что он мысленно выругался. И не счел нужным это скрывать, когда вновь поглядел на учеников.

— Но что произошло, профессор? — решился выяснить Лео.

Профессор ответил не сразу; не только для устрашения провинившихся, ему требовалось подумать.

— То, что кто-то решил вас там поискать, как мы предполагаем, — объявил он. — Так что кто мог знать, что вы там были — не единственный раз, как я догадываюсь?

— Вы имеете в виду конец года на болоте? — попытался выкрутиться Лео.

— Я имею в виду, — с язвительной вежливостью произнес завуч, — тот случай на втором курсе, когда я поймал вас в лесу.

От его настойчивого, глубокого голоса покачнулось пламя свечей.

— Ну уж нет, сэр. Это давнее дело, — решительно отказался Рики.

— Но в ту субботу вы прогуливались в том же составе? — продолжал нажимать профессор.

Рики неопределенно помотал головой; краем глаза он разглядел, что Лео, кажется, сделал то же самое. И в очередной раз Рики осенило правдоподобное вранье.

— Там был только я, — заявил он, прямо глядя в глаза завучу. — Я изучаю кентавров, и хотел услышать какое-нибудь пророчество. Лео узнал после того, как я вернулся, и не одобрил.

— А мисс Олливандер? Мисс Нотт? — настаивал Снейп. — Они были в курсе ваших приключений, так?

— Они не знали, — твердо возразил Лео.

Видя, что Снейп более чем сомневается в таком положении вещей, Рики решился настоять на этом.

— Они узнали позже и очень ругались, — добавил он, зная, что завуч не сможет усомниться в его честности.

Так и вышло. Только он не ожидал, что в ответ на признание последует противный злорадный смешок.

— Хотел бы я на это посмотреть, — произнес наставник с подчеркнутым сожалением. Настроение его заметно улучшилось, ему как будто нравилось, ко всему прочему, вызывать и усиливать к себе антипатию. — Что же, вы можете идти.

И, не успели они ничего ответить, как оказались практически выставлены за дверь. Рики видел, что его лучший друг тоже ничего не понимает.

— Ты веришь, что на этом все? — спросил он.

Рики помотал головой. Понимая, что медлить недопустимо, надо предупредить остальных, они отправились в штаб.

Никого из Клуба они там не застали, зато им посчастливилось увидеть Гермиону. Дора с Селеной и Мелани Хатингтон как раз заканчивали отчитывать ее. Юная хуффульпуффка же глядела хитро и задорно, так что Рики заподозрил, что она тоже, как и Френк находилась в вестибюле во время грандиозного объявления Хагрида.

Наверняка, Селене сразу стало ясно, что у Рики случилось нечто из ряда вон выходящее; с первого взгляда она как будто переняла его напряжение.

— Ты можешь идти, — устало отослала второкурсницу Дора, которая тоже умела чувствовать такие вещи.

— Иди, Уизли, и больше так не делай, — хмыкнула, в свою очередь, Мелани и посмотрела прямо на Рики, словно на более интересный объект для выяснения разнообразных обстоятельств.

Потом Рики не мог дождаться, когда же другие старосты соберутся, а она уйдет. И Мелани, конечно, ушла, после того, как отпустила пару шпилек. А Рики почувствовал на себе молчаливое неодобрение Артура Уизли, который, конечно, при Финеане ничего не сказал, но негласно давал понять, что сам ни за что не раскололся бы так глупо.

К вечеру Лео переключился с перспективы взыскания на тот факт, что может означать это появление в Лесу непонятно кого.

— Я совершенно не понимаю смысла этого, — рассуждал он, — для Упивающихся смертью слишком большой риск.

Они ждали дальнейшего развития событий, однако, против ожидания, воскресенье прошло спокойно.

— Надо же, директор и МакГонагол даже не смотрят в нашу сторону, — пробормотала Дора, посвятившая наблюдению за учительским столом две трапезы. — Хагрид иногда косится. А Снейп опять не появился на втором завтраке.

Более всего Лео удивляло не то, что других участников прогулки не всех допросили, а то, что никого из них, в особенности Рики, честно признавшего за собой недавнее нарушение правил, не наказали. И, конечно, самого Рики это тоже смущало. Так что последовавшая неприятная для всех новость его, в какой-то степени, даже успокоила.

— Я так понимаю, в Хогсмид нас не выпустят, — объявил Артур, выходя к доске.

Семикурсники, ожидающие прихода профессора Флитвика, оставили свои разговоры и обернулись к нему. Выражение всех лиц было вопрошающим и более чем недовольным. Причем Рики заметил, что другие старосты новости тоже не ожидали.

— Я так понимаю, не только нас, всех, — спокойно рассудил Дик.

Уизли кивнул.

— Еще ничего не вывесили, но Филч на это намекнул. Знаете, какие у него толстые намеки. «Обойдетесь без развлечений, меньше будете пакостить».

Многие закивали. За годы учебы Филч никого не обошел добродушием.

— Ну, я и зашел к МакГонагол. Спросил прямо. Она считает, что пока так лучше всего.

— А что Снейп вызывал Макарони... — начала было Мелани, но ее прервал колокол и появление профессора Флитвика.

Из этой обрывочной фразы Рики предположил, что на этот раз Френк все же не поленился изложить обстоятельства, ему известные. Одноклассники, едва ли не все сразу, вопросительно поглядывали на него, временами шептались. И, хотя новость об отмене Хогсмида нельзя было считать неожиданной, на этот раз они явно склонны были приписать Рики, что он с этим как-то таинственно связан.

После урока к нему подошла Тиффани.

— Слушай, Ричард, — сказала она, не понижая, но и не повышая голоса, — я никогда не повторяла, и не стану повторять всякие глупости про тебя. Это надо же, выдумать, что ты связался с беглыми Упивающимися смертью!

Лео и Эдгар, занимающий место прямо перед Рики, перестали собирать вещи и оба повернулись к ней. Ральф, напротив, быстро пошвырял все в сумку и быстро направился к ним. В классе оставалась примерно половина народу, и они не спешили расходиться. Но только Каролина МакКинли вовсе не скрывала, что наблюдает и внимательно слушает; что называется, уставилась, хотя обычно она не отличалась такой бестактностью как, к примеру, Мелани.

— Спасибо, Тиффани, — ответил ей Рики.

— Я верю, что ты бы их всех переловил, и мы спокойно гуляли бы по Хогсмиду, — сказала она, важно кивнула, как бы соглашаясь сама с собой, и позволила Ральфу увлечь себя к выходу.

Ее обращение вызвало у Рики смешанные чувства. С одной стороны, ее искренность и симпатия тронули его, с другой, даже понимая, что не отвечает за них, Рики не знал наверняка, как бы он с ними поступил, если бы это зависело от него. Куда проще было с такими, кто сотрудничал, как Хенриксон.

К вящему облегчению старост, Джимми Поттер отмену Хогсмида проигнорировал, вероятно оттого, что не него утраченная привилегия пока не распространялась. Однако официальная пресса, которая и без того достаточно долго не подбрасывала дров в огонь, решила, что пора проявить себя.

В то утро почта немного задержалась из-за сильного проливного дождя. Когда совы стали появляться в Большом зале, обитатели школы в основном как раз приступали к десерту.

— Очень мило! — хмыкнул Билл, едва развернув свой экземпляр «Пророка». — Теперь понятно, почему нас не выпускают в Хогсмид. Там занято!

Рики хотел бы заглянуть кому-нибудь через плечо, но, как назло, все, у кого была газета, сидели далеко от него. Пришлось мужественно жевать, пока Дора не уступила свой номер.

Не предупреди его миссис Дуглас, он решил бы, что смотреть там особенно не на что. Первую полосу украшала колдография, запечатлевшая Альбуса Дамблдора в обществе старых ведьм. Почтенный директор, казалось, выступал на чаепитии, которое происходило, без сомнения, в «Трех метлах». Возмущение, написанное на лицах пожилых дам, варьировало от преобладания терпения до откровенного раздражения.

Слизеринцы подхватили волну Билла и принялись комментировать преимущественно в юмористическом ключе.

— Думаешь, они не чай пьют? — поинтересовалась у Доры Мирра Жанн.

— А почему бы нет, им-то можно, — ответил ей Френк и покосился на Лео, немедленно принявшего невозмутимый вид.

Между тем Дора внимательно изучила фотографию, и одно лицо кое-кого ей напомнило.

— А вот тут, сбоку, не старый мистер Огден? — указала она Рики, но он помотал головой; прошло лет двадцать с тех пор, как Лорду довелось мельком увидеть почтенного колдуна, сам же Рики не видел его ни разу и не стремился.

Когда она обратилась с тем же вопросом к Лео, тот почему-то решил, что инициатива исходит от Рики.

— Сомневаюсь, что это он, — хмыкнул Лео, скептически рассмотрев едва высовывающуюся из-за рамки физиономию. — Он, конечно, безобразно себя повел с этими десятью галеонами в прошлом году, но я не припомню, чтоб мистер Огден имел привычку участвовать в светских мероприятиях.

— Я сто лет назад забыл об этих десяти галеонах, — проворчал Рики.

Рассердившись на нелепое подозрение, на астрономии он постарался вообще не поднимать головы от задания, вложил в работу всю энергию, так что справился со своим чертежом быстрее обычного, и Зловестра нашла ему занятие: послала в учительскую, отнести тяжелую стопку домашних заданий четверокурсников.

Возвращаясь, он столкнулся на лестнице с близнецами Уизли. Те, судя по направлению, шли в библиотеку.

— Привет, — сказала Джорджина.

Рики поздоровался в ответ.

— Ты совсем не выходишь во дворик, учить уроки, — заметила София. — Конечно, сейчас ты можешь валить все на погоду, но она не так давно испортилась, а ты совсем не выходил!

Рики пожал плечами. У него никогда раньше не было такой привычки.

— Обычно я занимаюсь этим в библиотеке или в штабе, — сказал он.

Близнецы обменялись хмурыми взглядами.

— Но теперь другое дело! — наставительно изрекла София. — Болтуны думают, что ты прячешься от людей. Мы обратились к Артуру, но он отказался говорить об этом с тобой.

— Думаете, если я буду там сидеть на переменах, болтуны не найдут других мест, где смогут об этом поговорить? — иронично осведомился Рики.

Близнецов он, разумеется, не убедил.

— Мы думаем, на народ надо как-то повлиять, — заявила Джорджина. — Вот Джим Поттер мог бы многое сделать. Чего вы так вычесываете его статьи?

— Вот у нас в «Гриффиндоре» теперь вовсю поносят Снейпа за то, что он принял тебя в свой колледж! — веско добавила ее сестра.

— Вообще-то это решение Шляпы, а не Снейпа, — указал Рики. — И, знаете, у меня слишком мало свободного времени, чтоб проверять, кто и что обо мне говорит. Когда я не занят, я обычно с Селеной.

Близнецы Уизли синхронно скрестили руки перед собой, и уставились на него совершенно одинаково.

— Ну до чего же все правильно, — начала София.

— На самом деле, — подхватила Джорджина то ли с упреком, то ли с сожалением, — ты так хорошо себя ведешь, что даже неприлично! Надо же меру знать!

Рики ничего не оставалось, как покаяться в этом. Разумеется, он и не подумал защищаться; не сообщать же им про ту же прогулку, о которой, судя по всему, Артур кузинам не рассказал.

Этот разговор и растрогал, и насторожил его, напомнив недавний, очень похожий эпизод с Тиффани. «Что же такое от меня исходит, что всем не терпится выказать мне свою поддержку?» — думал он. Но, похоже, что-то изменилось в атмосфере замка «Хогвартс»: теперь, во всяком случае, с ним открыто заговаривали, больше не считая нужным обходить скользкую тему. И, пожалуй, такое отношение Рики Макарони предпочитал всегда, с далекого детства, когда препятствий для него, казалось, вообще не существовало.