Рики Макарони и Пятое Колесо (джен)

На уроке Минервы МакГонагол Рики, как ни странно, обычно находил достаточно времени для наблюдений и размышлений. Профессор же как будто никогда не считала нужным скрывать свои переживания, вела себя привычно строго, при случае одергивая его, и полагала, должно быть, что этого достаточно. Рики довольно скоро заметил, что время от времени она с беспокойством поглядывает на него, как бы удостоверяясь, что ничего в нем не переменилось. «Не переписывается ли она с профессором Марчбэнкс?» — подумал слизеринец. Учитывая, что обе старые ведьмы, без сомнения, неоднократно пересекались, это казалось ему очень вероятным.

Загрузила МакГонагол учеников по уши, пообещав, что уже на следующей неделе им предстоит превращать друг друга.

— Для практических упражнений я выберу пустой класс на первом этаже, — сказала она. — Там гораздо больше места, а это необходимо, ведь никогда заведомо не известно, в кого превратится ваш оппонент.

Только после этого заявления Рики вгляделся в формулы, которые машинально списал с доски себе в тетрадь, и задался вопросом, к чему МакГонагол подсовывает ученикам такое непонятно зачем нужное задание. Он знал, что существуют другие способы превращения, да, более сложные, но есть и такой, что позволяет превращать по своему усмотрению, в мышь так в мышь. Да, кажется, его не проходили в школе и когда Том Реддл был студентом, однако сам метод никакой опасности не представлял, так как по причине своей продолжительности для черномагических целей не годился. Несколько часов, а потом жертва в любую минуту по своему усмотрению превратится обратно — куда это годится? А вот для обучения как раз...

Он в недоумении уставился на учительницу. Та будто ждала этого, и незамедлительно приказала взглядом: «Заткнись!».

«Пообщались», — смиренно вздохнул Рики и отвел взгляд в сторону, туда, где Эдгар сосредоточенно указывал Чипу Вэнсу, с которым сидел за партой, на что-то в учебнике. На странице была картинка — превращение ведьмы в овцу и наоборот.

Так просто, безо всякого намерения, Рики пролистал свой учебник и поискал строку, которой предположительно заинтересовались хуффульпуффцы.

«Организация пространства имеет значение для...». И тут текст поплыл у него перед глазами. Вместо букв и картинки он видел ноги человека, который идет по коридору, так, словно этим человеком был он сам. Ну так и есть, Волдеморт, взволнованный, отягощенный планами и, пожалуй, старающийся не поддаться сентиментальности оттого, что вернулся в «Хогвартс». Или — уже не студент Реддл, но еще не совсем Волдеморт, хотя он себя так уже назвал. Его вполне законно впустили в замок, да, это тот, последний визит к Дамблдору с предложением занять должность преподавателя по защите от темных искусств.

Рики подташнивало, но он старался не поддаваться этому. Должность и класс защиты все проясняли. Да, значит, главное — пространство. Волдеморт, без сомнения, проклял должность. Он сделал что-то. Что-то, о чем Рики теперь и хотел бы, да не мог вспомнить.

На этом его плавно вернуло к учебнику. Юноша сделал несколько глубоких вдохов, не будучи уверен, что ему хочется приходить в себя, и в то же время невольно испытывая облегчение оттого, что его волевой порыв тут ничего не решает. Он давно не вспоминал о проклятии должности, однако совершенно отчетливо сознавал, что обязан разобраться с этим, равно как и с многим другим.

— Макарони, задержитесь, — объявила со звонком профессор МакГонагол.

Рики не сдержался, уставившись на нее вопрошающе и, пожалуй, непочтительно. Он ровно ничего не натворил, а с фокусами гриффиндорской мафии имел дело совсем недавно, можно сказать, остался без каникул. МакГонагол этот взгляд наверняка заметила и, как водится, проигнорировала. А вот Лео нахмурился, давая понять, что недоволен такой несдержанностью.

— Увидимся в кабинете профессора Флитвика. Надеюсь, — поправил Рики, поскольку он ведь понятия не имел, как надолго задержится у МакГонагол.

В то время как все повалили к выходу, он поплелся к ее столу. МакГонагол отвлеклась, возясь с бумагами на столе. Рики присел перед ней за первую парту.

— Не особо располагайтесь, Ричард, — сказала замдиректора. — Мы сейчас пройдем ко мне в кабинет. Ваш крестный отец хочет побеседовать с Вами там. Видите ли, на прошлой неделе случилась неприятность с одной особой.

Понимая, что речь явно не о нем, Рики сразу предположил, в чем тут может быть дело.

— Неужели с мисс Блумсберри? — спросил он хмуро.

МакГонагол удивилась этому куда больше, чем он ожидал.

— И откуда Вы знаете? — спросила она. Рики почти чувствовал, как шевелятся в ее голове нехорошие подозрения. Ведь прошло меньше недели с тех пор, как он простился с мисс Блумсберри, и — вот! Пожалуй, из всех учителей она переносила его особенность хуже всех, хоть и никогда не подавала виду.

— Виктор Чайнсби меня уже спрашивал, — объяснил Рики, сдерживая раздражение. — Надо будет ему сказать, что он опередил Гарри Поттера. Пусть гордится.

— Вот как, — сразу потеряв интерес, произнесла МакГонагол. Она поднялась и сделала Рики знак, чтоб он шел за ней.

— Я так и не знаю, почему мисс Блумсберри отстранили, — проинформировал он ее уже в коридоре. — Виктор не сказал.

МакГонагол, не оборачиваясь, пообещала, что мистер Поттер все объяснит. Они, собственно, пришли, профессор дождалась, пока он откроет дверь, но входить не стала, кивнула и удалилась.

Крестный отец ждал его, восседая за столом МакГонагол. Был он как-то вял и вообще выглядел как человек, который собирается потратить время на занятие, от которого не ждет много толку. Рики поздоровался и присел напротив.

— Я предпочел бы не беспокоить тебя, Ричард, — сказал он, — но вынужден это сделать. Не знаю, на что надеяться: что это — простая формальность, или что ты все же сможешь пролить свет на нашу теперешнюю проблему.

Рики быстро объяснил, почему он в курсе того, что речь идет о мисс Блумсберри, и у дяди Гарри это не вызвало почти никакой реакции.

— Неудивительно, что Гвенда Чайнсби о ней беспокоится, — кивнул он. — У нее нашли документы, очень старые. Они изобличают некоторых бывших сотрудников Министерства, которые были связаны с фирмой, через которую Упивающиеся смертью вели дела с банком Гринготтс. Сейчас, конечно, все эти колдуны и ведьмы давно разоблачены.

— В чем тогда проблема? — поинтересовался Рики.

— В том, что, если бы бумаги всплыли раньше, не пришлось бы потратить на это столько времени и сил, все бы упростилось.

— Мисс Блумсберри не стала бы их прятать, — не усомнился Рики.

Он не верил, что строгая, чопорная Матильда Блумсберри может быть в чем-нибудь замешана. Он хорошо знал и тщеславие пожилой ведьмы, и ее карьерную историю. Она слишком привыкла к своему месту, и слишком радовалась повышению, чтоб так долго не высовываться, будь у нее на руках какой-либо компромат. Да, будь у нее эти документы, сразу продемонстрировала бы свою преданность Министерству.

— Вопрос в том, кто и зачем ей подбросил эти бумаги, и для чего прятал их столько времени, — сказал дядя Гарри. Он как-то странно, очень знакомо покосился на Рики, так что парню сразу стало все понятно.

— Замечательно! — воскликнул он. — Значит, у сотрудницы Министерства находят эти бумаги после того, как она довольно много времени провела в уединенном месте в компании Темного лорда!

Дядя Гарри кивнул, видимо радуясь, что ему не пришлось все это говорить.

— Теперь ее и в самом деле фактически занесли в черный список, — согласился он. — Люпин верит ей, она долго с ним работала, так что и я верю. И ее кабинет долго пустовал, а он и не запирается. Гермиона думает, все это сделано специально затем, чтобы пошли такие слухи, о которых ты только что сказал.

Крестный замечательно делал вид, будто рад, что он до этого додумался, и не замечал действительного состояния Рики, весьма далекого от восторга.

— В общем, если вспомнишь что-нибудь насчет мисс Блумсберри, сразу обратись к учителям. Ты знаешь, — закончил дядя Гарри.

Рики был озадачен. Что он мог вспомнить? А Поттер, вероятно, не желая, чтобы их встреча кончилась так неопределенно, решил добавить мажора и с улыбкой передал ему конверт со своими извинениями.

Письмо от профессора Джиовинезы, переданное крестным отцом, «несколько запоздало». Рики распечатал конверт на ходу, остановился перед первым же факелом в подземельях и принялся читать.

Учитывая, что профессор поздравляла его с Рождеством, в Министерстве послание не так уж и задержали. «До меня доходят известия, что многие предъявляют тебе претензии. Не следует осуждать людей. Нет ничего удивительного в том, что маги стремятся жаловаться тому, кого считают непосредственным виновником своих несчастий.

От твоего школьного наставника я знаю, что ты колеблешься с выбором жизненного пути. Считаю своим долгом проинформировать тебя, в каких областях ты предрасположен к хорошим результатам. Имей в виду, даже на государственной службе можешь достичь некоторых успехов. Но не более. Привыкни к тому, что тебе часто придется идти против течения».

Поскольку в письме довольно подробно обсуждались преимущества и обязательства различных колдовских занятий, Рики предложил его Лео для прочтения. В результате Лео пришел в восторг.

— Думаю, это не вредно всем показать, — решил Ответственный Слизеринский Староста. — Особенно тем, кто еще не определился. Что ты скажешь?

— Хорошо, только без начала, — уточнил Рики. — Не обязательно напоминать всем, что ко мне есть претензии.

— Само собой! — с жаром пообещал Лео. — Эта леди, директриса, так для тебя постаралась! Нет, в самом деле, я не видел ничего более полезного, даже когда просматривал буклеты на пятом курсе. Вот что значит жизненный опыт!

«И хорошо бы все старые ведьмы распоряжались своим опытом так полезно», — подумал Рики, принимаясь за корреспонденцию. Ему предстояло ответить и профессору Джиовинезе, и миссис Чайнсби.

Шутки ради Рики подумывал о том, следует ли написать Хенриксону о встрече с его супругой. Останавливало его осознание того, что это была б неудачная шутка. Несомненно, на фоне новой жизни в маггловском доме напоминание о жене, преисполненной колдовского снобизма и всяческих обид, Эбу Хенриксону совсем некстати, да и надеяться, что он в принципе сможет старую ведьму урезонить, наивно. Рики не заблуждался относительно того, кому предстоит выяснять отношения со старыми ведьмами.

Он теперь мог спокойно думать о том, что они ему устроили. Возможно, они все поголовно сговорились против него, но даже в сговоре есть зачинщик, или же провокатор, и тогда старухи сами могут не догадываться, кто их умело подстрекает.

— Они-то сами себя старухами не считают, — неожиданно объявила ему Дора, как оказалось, после того, как Селена ей все-таки пожаловалась на недовольство Олливандеров. — Вот моя бабуля совсем еще молодая! Я не верю, что кто-нибудь сознает свою старость. Бабуля говорит, время идет, а мы его не чувствуем.

«И на хулиганство тянет», — сделал для себя вывод Рики.

Мимо проходящая Рози Гойл, всецело увлеченная конфетой, не заметила, с каким неожиданным интересом он присмотрелся к ней. «Вот уж из кого вряд ли вырастет старая зануда, — решил он. — Может, конечно, она и повзрослеет, и поумнеет, но с «поносом» окончательно не расстанется».

Да и пример окружающих его заставлял задуматься. Нет, не стоит надеяться, что возраст добавляет благоразумия. Наоборот. Сколько раз Лео и Дик, и даже Эди велись на замечательные предложения Артура, и его, Рики, влезть в какую-нибудь авантюру. И чем старше, тем только хуже, чего стоил последний эксперимент в Запретном лесу!

А уж о Лорде и говорить нечего, чего он с собой только не делал, становясь старше, определенно терял остатки разума. Хотя — имеет значение, каким был человек изначально и всю жизнь, чтобы предугадать, каким он станет в старости. Нарисованные в блокноте портреты что-то подсказывали ему, но вот что? Темный лорд, разумеется, много знал о прошлом своих последователей, и потому Рики мог без труда разглядеть логику в развитии жизненного пути нарисованных им пожилых людей. Этим он неосторожно похвастался Лео, и друг его тотчас же осадил.

— Разглядеть или домыслить? — строго спросил Лео. — Не удивлюсь, если ты просто выдумываешь, при твоей буйной фантазии. Хотя, я не изучал прорицания и не могу судить, не исключено, что ты действительно преуспел в них.

Последний аргумент вызвал у Рики ощутимый жар в щеках. Трелони не считала его преуспевающим учеником; но он и сам обычно считал, что прорицания — полная чушь. Видя такое его смущение, Лео смягчился и посоветовал:

— Вспомни портреты малявок, которые ты нарисовал в прошлом году. Вот что ты мог бы по ним предсказать?

«Что они исправились, надеюсь, и перестанут с возрастом быть такими хановщиками», — подумал Рики.

Что и говорить, он сам себя не убедил. Однако для того, чтобы выследить подстрекателя старых ведьм, у него не было возможности наблюдать за ними, не было других инструментов, кроме собственного воображения. И то — при условии, что Лорд с ним или с ней был знаком.

— Ну, я тоже могу судить об этих почтенных магах, — скромно заметил Лео, — и, не то чтоб так уж хорошо представляю, кто на что способен, но попытаюсь помочь.

Пока что у него было не слишком много возможностей для этого, и еще одна поставленная Рики задача плавно перешла в разряд отложенных. И через неделю они не додумались не до чего, так что Рики начал злиться на себя.

Между тем его поджидало еще одно не совсем обычное происшествие. В пятницу в Большом зале к слизеринцам подошел, таинственно держа руки за спиной, Староста школы.

— В какой руке? — спросил, ухмыляясь, Уизли. Обращался он явно к Рики.

— В левой, — не задумался Рики, — а ты сейчас перекладываешь в правую.

Гриффиндорец принял оскорбленный вид, но показал то, что прятал: обыкновенный запечатанный конверт.

— Это вот письмо для тебя, — пояснил он, передавая из рук в руки. — Мне его Даниэла переслала.

— Вот как? А... сова? — Рики понимал, что уже сказал лишнее, и заслужил косые взгляды Лео и Доры, но все равно хотел разобраться, как так возможно. Он помнил, что когда-то Дан переписывалась с Артуром, и даже по электронной почте; не исключал, что и сейчас они могут иногда поддерживать эту переписку. И все равно не ожидал такого.

— Я поздравлял ее недавно с Рождеством, только с опозданием, — ответил Артур и покинул слизеринское общество.

Рики обрадовался, узнав на конверте почерк Пита. Он все-таки сожалел о том, что не провел Рождество дома.

«Дорогой Рики, — писал брат. — Я очень сожалею, что ты не провел праздники дома. А я, к своему удивлению, по приезде обнаружил, что тетя Мария все еще с нами. Ты способен, я верю, лучше разобраться в нашей домашней ситуации, которую я назвал бы деликатной. Проблема (если это проблема) в том, что между нашей тетушкой Марией и твоим подопечным мистером Хенриксоном имеет место сентиментальная привязанность романтического характера, если не более того».

Буквы заплясали у Рики перед глазами. Он совершенно не был к этому подготовлен. Он застыл, плохо соображая, но постепенно зрение сфокусировалось, и взгляд, как бы помимо него, продолжил бегать далее по строчкам.

«Родители в это не вмешиваются и, как я понимаю, ничего против не имеют. А тетушка, между прочим, специально продлевала контракт, чтобы здесь задержаться. Не знаю, насколько старик Хенриксон заслуживает доверия, и понимаю, что тетя — дама взрослая...».

Рики отложил письмо и отвернулся, уклоняясь от вопроса в глазах Лео. Столь неожиданно возникшую задачу требовалось осмыслить и решить самостоятельно, Рики знал, что друзья его, пожалуй, прежде всего ужаснутся, смутятся и все такое прочее, а ему требовалась холодная голова. И Селена, ведь и ей придется рассказать! Впрочем, волновала его ни столько реакция друзей, сколько их родителей.

Положение вещей усугублялось тем, что у Хенриксона имелась законная супруга. Она, кстати, была в числе старух, подкарауливших их с Лео на крыльце миссис Марчбэнкс. Конечно, Хенриксон с ней лет тридцать не виделся, однако можно было не сомневаться, как расценит семейство Олливандеров то, что происходит дома у Макарони. Тем более, им просто требовался повод, чтобы запретить Селене с ним водиться.

Первым порывом было обратиться за советом к Поттеру. Но вероятность улучшения ситуации от вмешательства крестного отца представлялась юноше сомнительной. Однако в том, что дядя Гарри рано или поздно непременно вмешается, и вообще положено ему об этом знать, Рики был уверен. Да, тогда Хенриксона почти наверняка удалят, отправят в тюрьму, и прощай перевоспитание.

«А что, если у них правда любовь?» — подумал Рики, чувствуя, как по щекам растекается жар. Тетя Мария ничего не знала о прошлом Хенриксона, и прав Пит, она взрослая.

— Макарони, ты что, одичал? Не надо на меня так смотреть! — визгливо потребовала Мелани за соседним столом.

— Клево! Булочки в рот запихивать, не жуя! — восхитился Генри.

Рики встряхнулся. Теперь ему пришлось заметить, что на него пялится весь класс «Слизерина», и кое-кто с других колледжей, а еще учителя, хотя профессор Стебль деликатно делала вид, что намазывает бутерброд. Что касается профессора Снейпа, то тот, оказывается, был уже на подходе.

— В чем дело, Макарони? — завуч спрашивал так, что не ответить немыслимо. Лео и Дора тоже ждали, а Рики не считал себя сейчас способным ни отказать в удовлетворении их законного любопытства, ни что-либо выдумывать. Выждав пару секунд и чувствуя, как нагнетается обстановка, он все же решился.

— Сэр, мне надо срочно связаться с миссис Дуглас, — попросил он твердо, выдерживая прямой тяжелый взгляд наставника. — И так, чтобы мое письмо никто, кроме нее, не читал.

Взгляд Снейпа вдруг смягчился, из чего Рики заключил, что профессор улавливает в нем весьма тревожные симптомы.

— Вы уверены, что это в Ваших интересах? — уточнил Снейп.

Рики пару раз кивнул, с трудом сдерживая энтузиазм.

— Я бы Вас отправил в больничное крыло, — ответил на это профессор. — Как только закончите с занятиями, зайдете ко мне. Нужно обсудить Вашу просьбу.

Он ушел, и теперь следовало как-то объясниться с Лео, тем более, что и он, и Дора перестали есть, дожидаясь нормального объяснения всем его несуразностям.

— У меня дома проблема, — честно ответил Рики, неловко ухватывая вилку.

— Что-то с родителями? — тактично обеспокоился Лео.

А Рики, наоборот, от его слов успокоился. В самом деле, там ведь родители, и уж вряд ли Хенриксону удалось бы их провести. Но полностью доверять он мог бы только своей окклуменции.

За столом Рики успел дочитать письмо брата, но информации не особенно добавилось. На трансфигурации он, самым бессовестным образом отвлекаясь от объяснения профессора МакГонагол, настрочил послание для миссис Дуглас. Он вкратце обрисовал ситуацию, и после первого удара колокола с запечатанным конвертом помчался в подземелья.

В кабинете завуча Рики довелось разочароваться в собственных силах, ибо твердо принятое решение воплотить не удалось. Для Снейпа вытрясти из него все оказалось делом нескольких минут.

— Мерлин, Хенриксон, вот ведь болван, — только и бросил в сторону профессор, а затем бесцветно поинтересовался, какой, собственно, помощи ждет его подопечный от миссис Дуглас.

— Ну, она ведь хорошо знает таких, как Эб Хенриксон, изнутри, что называется, это ведь ее старый круг, — ответил Рики. — А Вы считаете, он не пытается таким образом навредить моей семье?

— Навредит таким образом он разве что себе, — скривил губы профессор. — Совсем распустился, надо же, в Азкабане бы так не вышло. Но это и неудивительно. У вас дома, как я понимаю, в принципе атмосфера слишком вольная. Совсем спятил, забыть, кто он есть и с какой целью там находится!

Не прошло и часа, как в «Хогвартсе» появился крестный отец Рики. Он не обрадовался оттого, что оказался в подземельях, в кабинете профессора Снейпа. А то, что ему рассказали, подкрепив письмом Пита, позволило ему, наконец, выразить раздражение, объектом которого оказался, конечно, Рики.

— Вот только этого нам теперь и не хватает! Ты понимаешь, Ричард, что будет, если в газетах появятся такие обстоятельства?! Конечно, Дамблдор тоже дал бы ему второй шанс. Он знает?

Рики неопределенно пожал плечами; он говорил только со своим завучем, и у того не было возможности передать без его ведома что-либо за то время, что они ждали Поттера.

— С Дамблдором, будь любезен, поговори сам, — объявил крестному профессор Снейп. — Я тебя пригласил, потому что у Ричарда есть соображения, которым я бы не потакал, но он очень настаивал. Вы ведь вдвоем это придумали.

Разгневанный и расстроенный взгляд крестного отца после этих слов сделался еще и требовательным.

«Спасибо, сэр», — Рики стиснул зубы. Однако ему в любом случае следовало попытаться.

Сам не понимая как, Рики уговорил Поттера свозить его домой. Снейп не возражал, правда, подчеркнул в препротивной манере, что это «под твою ответственность, Поттер». А дядя Гарри, он же глава попечительского совета школы, в свою очередь, поручил профессору извиниться за него перед другими учителями и директором за то, что он «не смог лично засвидетельствовать им свое почтение».

В общем, полчаса спустя Рики и мистер Поттер покинули замок, не попавшись почти никому на глаза, и зашагали к воротам, за пределы замковой территории, «чтобы аппарировать без лишнего привлечения к себе внимания».

— Чего ты хочешь там выяснить? — нервно поинтересовался крестный. — Мерлин, если это дойдет до Министерства, как я буду оправдывать такой дурацкий результат твоего эксперимента? А пресса пронюхает, будет скандал! Твоя родственница, Ричард, и женатый преступник на исправительных работах! А я поручился мистеру Олливандеру! И твоя будущая работа, ты же школьный учебник иллюстрировал...

— Перестаньте меня запугивать, — огрызнулся Рики. — Я ничего не стану предпринимать, пока не увижу всего собственными глазами. И мне еще с ребятами придется об этом поговорить. Боюсь, они на меня обиделись.

— За что?

— Они столько помогали мне, а я с ними даже не посоветовался.

Они пересекли арку ворот и оказались на дороге. Как всегда, Рики вдохнул и не успел выдохнуть, как сменил один мир на другой. А здесь его мысли приняли совершенно другое направление. Питер, что было совершенно ясно из его письма, уже отправился на учебу, и сейчас предстояла встреча с родителями. Менее всего Рики стал бы давать им понять, что приехал не просто с ними повидаться, а значит, прежде всего следовало посвятить им время, а потом уже совать нос в то, что так беспокоило и его, и дядю Гарри.

Под таким углом рассмотрения Рики себе определенно не понравился. Предпочитать убеждениям своей семьи копание в чужих делах, которые его, по нормальным человеческим понятиям, вообще не касаются! Папа не стал бы озадачиваться контролем над личной жизнью тети Марии. Да и мама не способна осуждать умудренных опытом людей, у которых, может, последняя любовь на старости лет! Все предрассудки, то есть понятия о благопристойности в магическом мире, не имели здесь значения.

Сам Рики не мог на злополучную пару не злиться, хотя ему и не хотелось, чтобы Хенриксона забрали в Министерство. Перед дверью юноша резко затормозил.

— Я ведь не посылал к Рождеству подарков тете Марии, — вспомнил он. — Думал, она давно улетела в Италию, и вот.

Он не сомневался, что про себя Поттер очень крепко выругался. Но, вместо того, чтоб озвучить свои мысли вслух, наколдовал букет и, чуть подумав — еще один.

— Для матери и тетки, — назидательно произнес он, протягивая цветы Рики. — Сколько времени тебе потребуется для выяснения всех обстоятельств? — осведомился крестный чуть терпимее. — Хорошо бы, твой брат ошибся.

«Точно. Пока подумай, сколько времени займет поиск новой прислуги для нас, и не проще ли оставить все так», — мысленно Рики не удержался от раздраженного замечания, тем более что с цветами мог бы обойтись без помощи крестного, если бы сам лучше соображал.

— Я заберу тебя завтра вечером, — сказал крестный и аппарировал, а Рики позвонил.

Дверь открыл отец. И он, и мама находились дома и, конечно, обрадовались ему. Однако родители здорово удивились, и их расспросы не заставили себя ждать.

— Ты, надеюсь, не сбежал из школы? — без особого волнения уточнил Диего Макарони.

— Нет, — улыбнулся Рики. — Просто, это были мои последние нормальные каникулы, и жалко, что я провел их не с вами.

Быстро выяснилось, что тетя на работе и вернется только вечером. До ее прихода ему велели переодеться в нормальную одежду, что он и сделал сразу, пока не забыл. И вот, сказав, что недурно бы налить чаю, Рики проследовал на кухню.

Старик Эб как раз ставил чайник. Он поднял голову, и их взгляды неизбежно встретились. И это был не самый приятный момент в жизни их обоих.

Мысли Хенриксона были у слизеринца, как на ладони. Эб был впечатлен, на подъеме. Рики хотелось понаблюдать за ним в присутствии тети Марии, хотя, дурные помыслы он прознал бы и так, будь они у слуги.

Рики даже говорить ничего не пришлось. Взгляда хватило, чтобы Хенриксон сразу все понял.

— И что — Азкабан? — спросил он, не скрывая агрессивной безысходности.

— Необязательно, — ровно произнес Рики, стараясь сдержать пробужденную тоном собеседника собственную злость. — Но какого черта?

Хенриксон подвинул к нему поднос с чайником и глубоко вдохнул.

— Мария — очень жизнерадостная женщина, — сказал он. — Я таких не встречал.

Одного его тона хватило, чтоб Рики стало совершенно ясно, что у него нет никаких других соображений. Хенриксон говорил очень просто, но вместе с тем без всякой позы, не пытаясь усилить впечатление никакими драматическими эффектами.

— Ясно, — сказал Рики. — Я не знаю, будут ли что-то предпринимать, но я должен был выяснить твои намерения.

— Нет у меня никаких намерений! — фыркнул Хенриксон. — Откуда? Я впервые живу одним днем. Знаю, что твоя тетя рано или поздно, но вернется в свою Италию, знаю, что меня из страны не выпустят, а и выпустят, что я стану там делать? Не садиться же ей на шею! А в Министерстве сильно раскудахтались?

— Там еще не знают. Я разговаривал только с дядей Гарри, — ответил Рики. — И сейчас, пожалуйста, не делай глупостей. Я надеюсь, все останется без изменений.

— Надеюсь! Они все равно не знают, что со мной делать, — усмехнулся Хенриксон.

— Да, но не удивляйся, если мистер Поттер тоже зайдет к тебе для разговора, — предупредил Рики, и решился попросить: — И не говори моим родителям, что я суюсь не в свое дело.

Он взял поднос и повернулся, собираясь уходить.

— Я не думаю, что Мария сильно расстроится, если узнает правду обо мне и моих разночтениях с законом, — услышал он. — Но я не хочу, чтобы она знала.

— Не хватало только этого! Конечно, нет! — откликнулся Рики.

Уже за порогом кухни он задался вопросом, а известно ли Хенриксону о том приеме, который оказали ему, как Лорду, старухи перед домом миссис Марчбэнкс. Он не был доволен тем, как разговаривал со слугой. Тот, как ни крути, находился в ловушке, ему и податься-то некуда, а теперь еще нарисовались всякие, совать нос в его личные дела. Рики считал себя способным уговорить крестного не разбираться особо в этих делах. Хотя бы потому, что Поттеру невыгодно давать делу долгий ход, а куда проще избежать объяснений с министром и забот о дальнейшей судьбе Хенриксона.

За чаем он подробно рассказал отцу, где и как провел каникулы. В общем, родители знали о портрете профессора Марчбэнкс, но Диего Макарони интересовало, как сын справился. И мама, и папа посмеивались с некоторым злорадством по поводу того, что в итоге семи лет магического обучения Рики остался верным их традиции.

— Не думал, что у магов тоже есть творческие профессии, — прокомментировал Диего Макарони.

Пустой чайник Рики потом пришлось относить обратно на кухню. Хенриксон возился с рыбой.

— Тебе нравится здесь? — спросил Рики.

— Нравится, — кивнул Хенриксон. — Не очень понимаю, чем ты все это заслужил!

Как всегда, подобные замечания со стороны слуг Темного лорда вызвали у парня смешанные чувства. Согласно голосу привычки, куда безопаснее, чтоб такие типы его хоть немного опасались. Почтение все же приятнее, чем такое откровенное хамство. Но — не этого ли он добивался?

— Если бы мне так не повезло, тебя бы сейчас здесь не было, — задорно парировал он.

— И то верно, — согласился Хенриксон.

«Значит, все нормально», — предположил он, оставляя поднос с чайником. Его смущала перспектива заглядывать в мысли тети Марии.

Тетушка держалась, конечно, свободнее, чем Хенриксон. Пока Эб помогал ей снять пальто, она чмокнула его в щеку. Почти сразу та же участь постигла и Рики.

Между тем родители, посоветовавшись, распланировали культурную программу.

— Знаете что, — предложил отец, пока Хенриксон по просьбе тети Марии готовил для нее «наскоро перекусить», — а не поехать ли нам в оперу?..

Весь вечер Рики не покидало сказочное ощущение, что все это происходит не с ним. «Севильского цирюльника» он не любил, исключительно из-за антипатии к моральному облику всех персонажей. Однако обстановка театра, прекрасные голоса и присутствие рядом близких людей, то есть все, от чего он отвык, теперь показалось чем-то вроде волшебной сказки.

Вернулись, само собой, поздно. А наутро, проснувшись в своей комнате, Рики сначала не понял, а потом не сразу поверил, где находится. «Хогвартс» далеко! И захочешь, не пойдешь в библиотеку, и никакая малявка не заколдует снежок, чтоб запустить в тебя.

Он помнил, что вечером за ним заедет крестный отец. А пока хотелось нарочно не делать ничего магического, ничего, что напоминало бы о школе. Поэтому Рики подсел к тетушке, которая смотрела телевизор.

Ее интересы его несколько обескуражили. Рассуждения каких-то заслуженных пожилых, некогда знаменитых певиц друг о друге и старый скандал произвели на него впечатление чего-то несуразного и позорящего человеческую породу.

— Тупейшая болтовня, — припечатал Хенриксон, который принес тете кофе. На Рики он при этом поглядел, как на слабоумного; в общем, так же отнеслась бы и миссис Дуглас к просмотру подобных вещей.

Рики дождался, когда программа кончится, и уговорил тетку переключить на канал старых фильмов. В итоге к телевизору постепенно подтянулись все, и действительно хорошо провели время.

Однако после этого Рики как-то сразу настроился на «Хогвартс», начал считать часы до вечера. Не последнюю роль тут сыграли фаршированные рисовой кашей пироги и суп с рыбой и сырной крошкой, которые Хенриксон приготовил к обеду. Рики отвык от оригинальности, и дядюшка Гарри, определенно, тоже, поскольку, когда он таки появился, настроение излучал самое что ни на есть консервативное. Он со всеми вежливо поздоровался и попросил крестника на пару слов.

— Здесь все в порядке, — поспешил уверить его Рики. — Я должен извиниться перед Вами за то...

Он беспокоился теперь куда больше насчет того, что родители подозревают неладное в таком вот неожиданном и кратковременном приезде его из школы. Так что Рики приятно удивило, когда мистер Поттер, поначалу настаивая на том, чтоб переговорить с Хенриксоном, так и не побывал на кухне. Зато принял приглашение присоединиться к семейству за столом и угостился тем самым супом. Тетя Мария, совершенно не замечая напряжения, сумела втянуть всех в застольную беседу о путешествиях, так что посиделки даже затянулись.

— Очень мило у вас, — произнес Поттер после десерта таким тоном, что Рики сразу понял — пора прощаться.

Он надеялся, что ему все же удалось смотреть всем домашним прямо в глаза достаточно невинным взглядом. На улице он почти не почувствовал холода, и совершенно забыл, что терпеть не может аппарировать после еды.

Оказавшись у ворот, Рики с крестным поспешили к замку. Парню хватило пары шагов, чтобы его сковал мороз, так что Рики пожалел, что не сразу начал кутаться.

— Я не уверен, что должен был Вам показывать письмо моего брата. Получилось лишнее беспокойство. Но я поступил так, потому что...

— Потому что мы постоянно требовали это от тебя, — закончил за него крестный из морозной полутьмы. — И правильно.

— Но я удивлен, — решил все же до конца уточнить Рики, выдыхая пар, — что Вы не стали проверять мои слова. У Хенриксона действительно не будет проблем?

Он смутно различил, что спешащий рядом крестный помотал головой.

— Я посоветовался с женой и решил, что это не мое дело. Я ведь обязан предотвращать проблемы, связанные с темными силами, — пояснил Поттер и ненадолго умолк, пережидая сильный порыв ветра. — Если ты считаешь, что в твоем доме ничего экстраординарного не происходит, то тебе виднее. Я никогда не мог угадать, что считают нормальным твои родители.

«Ах, так!» — уязвился Рики и надулся.

В вестибюле они распрощались. Крестный отправился наверх, должно быть, по делам гриффиндорской мафии, а Рики оставалось только вернуться в слизеринские владения.

Ужин кончился больше часа назад, но и теперь, незадолго до отбоя, в коридорах подземелий ему пару раз попались ученики. Его опасливо обходили, никто не заговаривал, впрочем, Рики нарочно не смотрел ни на кого прямо.

В спальне его появление не вызвало никакой реакции, и повернулся разве что Лео.

— Генри тоже кормил Мистера Лапку, пока тебя не было, — сказал он.

— Еще бы! Макарони столько раз кормил генрино чудовище! — бросил, не оборачиваясь, Билл Кеттлборн.

Кот подошел и стал тереться об ноги, но, когда хозяин направился к своему месту, вперед него вспрыгнул на кровать. Лео при этом как бы продолжал читать, но все же поглядывал вопросительно.

— Я ездил домой. Надо было проверить Хенриксона, — объяснил Рики.

— Все в порядке? — уточнил Лео.

Лгать в этом случае Рики считал бесполезным, сгущать краски — тоже.

— Относительно, — сказал он и бросил пару быстрых взглядов по сторонам. Ребята прислушивались, но тут же сразу принялись делать вид, что заняты чем-то другим.

— Мерлин, у нас завтра Хагрид! — простонал Френк.

— Ага, готовьтесь, будем новую сетку паукам плести, — с мрачным удовлетворением пообещал одноклассникам Билл. — Ту, считай, они за каникулы совсем разорвали. Кто заметил?

Рики оказался недостаточно внимателен, чтоб оценить состояние сетки.

Далее заговорили о предстоящем квиддичном матче. Лео вполголоса заметил, что Джимми, к счастью, воздерживается от ядовитых комментариев. Вообще, юный гриффиндорец, по его мнению, казался совершенно поглощенным «Молнией», потому что, похоже, у него начали иссякать идеи. Нет, конечно, предстоящему матчу была посвящена целая строчка в рубрике «Важные события месяца», которую Лео ни за что бы не заметил, «если бы Дора не ткнула в нее пальцем».

Когда домашняя проблема Рики стала им известна, слизеринские старосты отреагировали на нее аналогично профессору Снейпу. Нет, разумеется, точку зрения Рики они оспаривать не стали, коль скоро их это не касалось; лишь согласились, что он исчез из школы на день по вполне уважительной причине. А вот Селена, которую он специально дождался возле общежитий «Хуффульпуффа», неожиданно высказалась так, как, несомненно, решили бы и родители Рики.

— Конечно, Министерство не должно вмешиваться! Я с трудом терплю, когда моя семья... — она запнулась, слегка закусывая губу. — Только не надо относиться к ним плохо, хорошо?

Рики размеренно кивнул, он давно ждал, когда она проговорится, и то, что он давно знал, никак не влияло. Любовь к родственникам в любом случае — это святое. И вовсе не потому, что он только что вернулся из дому. Рики чувствовал приступ каждый раз, как приезжал в Италию. И приступ этот согревал его до следующего приступа. Он знал, что в большой семье Селены такое тоже есть. И он никогда не лишил бы ее семьи. Пусть даже отдельно от него. Хотя — шиш. Рики точно знал, что на семейных торжествах он отныне к ней прилагается, и мистер Олливандер изменит отношение к нему, как только сознает, что теперь будет только так.

Селене не надо было ничего объяснять. Он знал, как могут нажимать и ранить родственники, их длинные языки, их личные мнения, даже искренние пожелания тебе счастья — со своей, разумеется, взрослой позиции. И какая мощная поддержка у человека, который чувствует за спиной клан. Да уж, у Волдеморта ничего бы не вышло, просто потому, что он невозможно завидовал по этому поводу своим сторонникам и, конечно, норовил им всячески за это отомстить.

Пусть Олливандеры попытаются отбить у него Селену, но он не такой дурак, чтоб противостоять им. Он обожал их уже за то, что они берегут Селену, и собирался им когда-нибудь об этом сказать.

— Не бери в голову, — сказал он, поглаживая ее волосы. — У тебя отличные родственники. Это обычно так и бывает.

— Как? — спросила девушка.

— Что они желают тебе чего-нибудь безопасного и несложного. А что может быть хуже такого парня, как я? Мне вот они все нравятся, хотя я пока никого из них не знаю. У тебя ведь пожилые родители?

— А твои, наоборот, очень молоды? — Селена уткнулась головой в его плечо.

— Не могу сказать, что я очень хочу вмешиваться, — прозвучал со стороны лестницы знакомый вкрадчивый, в меру ядовитый голос, от которого Рики и Селена отпрянули друг от друга.

Неподалеку от них остановился, излучая досаду и неодобрение, профессор Снейп. Он вновь обратился к Рики.

— Надо же, вот Вы где. Я рассчитывал, что Вы, прежде всего, придете ко мне, — хмурый взгляд профессора скользнул по Селене, вгоняя ее в краску. — Но, конечно, конкуренции я не выдерживаю. Итак?

— А я думал, крестный объяснит, — промямлил Рики, сдерживая возмущение. В самом деле, бестактность Снейпа переходит границы; сам полгода где-то временами шатается и ничего не объясняет. — Он сказал, то есть мистер Поттер, что умысла темных сил нет, и не его дело. Я его убедил.

— Что же. Возмутительно, но без осложнений. Но я и от себя не ожидал такого потакания Вам, Ричард, — разумеется, профессор никак не мог не намекнуть, что в результате его подопечному удалось увильнуть из школы! — Не задерживайтесь, — распорядился он, развернулся и ушел.

Рики и Селена, проводив глазами его удаляющуюся спину, не сразу решились нарушить молчание.

— Мне кажется, — робко заговорила Селена, — или такой результат Снейпа вполне устраивает?

Рики неуверенно кивнул ей. Самому себе бы он не сразу поверил, но если и Селена заметила, стоило задуматься. До сих пор ему редко приходилось замечать за зельеваром чего-то похожего на сентиментальность.