Следующая цель (джен)

Отпускать меня начало лишь на следующий день. Проснулись эмоции, появились мысли, я стал анализировать полученные сведения, и чем больше думал, тем сильнее восхищался гениальностью Гриндевальда. Не удивительно, что никто не заметил подмены, мало того, что Геллерт хорошо знал Альбуса (за более чем век не так уж трудно изучить кого-то, особенно если вспомнить, что у него была возможность в любой момент проконсультироваться с Арианой — родной сестрой Дамблдора, с которой тот старательно поддерживал связь), так ещё и на встречи с теми, кто мог что-то заподозрить, он отправлял оригинального Дамблдора, навешав на него обеты и распоряжения.

Век. Ровно сотня лет — именно столько времени потребовалось Гриндевальду, чтобы освободиться от ярма, навешенного на него отцом. Сто лет интриг и притворства. Меня передёрнуло. Половину этого срока его ненавидели во всём мире. У него не было никого, кроме слепо преданной Арианы, лишь враги и недоброжелатели. Можно ли его простить за все ужасы, что он натворил? Вряд ли. Но понять…

Я потряс головой и спустился на первый этаж.

— Как ты? — осторожно спросил Регулус.

— Лучше, — кривовато улыбнулся я в ответ. — В голове хаос, но хоть мысли появились.

— Рей рассказал о монологе Фитцсиммонса. Я посмотрел в библиотеке — лишь пара упоминаний о могуществе и богатстве.

— Ага.

— А вот Гриндевальд удивил, — продолжил Блэк. — Я только-только успел его возненавидеть, а теперь выясняется, что он не по собственной воле творил все эти бесчинства, а просто не имел иного выхода.

— Он мог сдаться и умереть, — из духа противоречия возразил я, хотя в принципе разделял мнение Регулуса.

— Не мог. Бастер, когда ты уже забудешь о маггловских понятиях и станешь мыслить магическими категориями? Гриндевальд — чистокровный волшебник в Мордред знает каком поколении, он не мог просто так позволить роду пресечься! Даже если и захотел бы. Магия бы просто не позволила ему сделать что-то столь самоубийственное. Да и вообще, это противоречит самой природе волшебника. Это как взять и… не знаю, ногу отпились без причины. Даже хуже!

— Успокойся ты, — примирительно похлопал я его по руке, — я понимаю. Но принять не могу. Из-за него прервалось столько древних родов… Столько людей погибло!

Рег смутился своей горячности и потупился:

— Это да, — он немного помолчал. — Проклятие уничтожало всех, кто не мог или не хотел помогать, но, когда остался один лишь Геллерт Гриндевальд, оно… оберегало его.

— Поясни.

— Ну… — Рег закусил губу и поднял глаза к потолку, — взять в пример хотя бы тебя. Ты — последний в роду. Официально последний, — добавил он, когда я хотел напомнить о Стефане. — Магия делала всё, чтобы сохранить тебе жизнь и не позволить роду прерваться. Или Сириус. Он был одним из немногих — и, кстати, тоже последних в роду, — кто смог не только выжить в Азкабане, но и сохранить разум. Официальная версия ни у кого не вызвала подозрений как раз поэтому.

— И потому погиб, как только сбежал?

— Ты просто хочешь поспорить, да? — вдруг спросил Регулус, посмотрев мне прямо в глаза.

— Нет. Прости… Я просто не понимаю…

— Бастер, если рассматривать официальную версию, мой брат погиб глупой смертью — это правда. Но случилось это лишь через два года после того, как он сбежал из Азкабана. Когда магия убедилась, что он — отрезанный ломоть, что пользы роду от него не будет. Это сложно для понимания, поскольку законы магии не только нигде не прописаны, но и весьма изменчивы, помнить нужно лишь то, что логика в них есть.

— Но ведь род…

— Не прервался, — улыбнулся Регулус. — Ты не был чистокровным Блэком, но в тебе было достаточно нашей крови, чтобы принять род. И чтобы возродить его.

Некоторое время мы молчали. Я обдумывал полученную информацию, пытаясь найти подтверждения словам Рега, и с каждым пришедшим на ум примером всё больше верил в эту безумную теорию. В книгах мне встречалось упоминание о чём-то похожем…

— Значит, всё не случайно? — возобновил диалог я. — Удача, о которой столько говорили все — не моя особенность?

Блэк пожала плечами:

— Этот вопрос никто не исследовал, однако… Взять хотя бы грязнокровок. Их всегда было немного, примерно один магглорождённый на полсотни магов. Но последние поколения это соотношение очень заметно изменилось. Их количество выросло раза в четыре.

— Почему?

— Маги вымирают. Войны уничтожают целые рода, такие, как Дамблдор, забивают головы волшебников всякой чепухой, и они перестают с должным уважением относиться к традициям и законам предков… Магия просыпается даже в дальних потомках сквибов, давая родам шанс возродиться.

— Интересно, а можно как-нибудь узнать, принадлежит ли магглорождённый к роду?

— Голубая кровь.

— Что? — не понял я.

— Голубая кровь, — повторил Рег. — Ты наверняка слышал это выражение. Так называют чистокровных… Ну, то есть не обязательно волшебников, конечно, у магглов тоже есть древние рода… В общем, это те, чьё происхождение безупречно. — Я кивнул. — Но ещё это название зелья родства. При попадании родственной крови в зелье оно приобретает голубой цвет.

— Значит, можно возродить угасшие рода?

— Теоретически — да.

— А практически?

— Бастер, помимо того, что это зелье очень дорого и сложно в изготовлении, ты представляешь, сколько нужно проводить проверок, чтобы всё совпало? Грязнокровок в одном лишь Лондоне сейчас сотни, число угасших родов ты и сам прекрасно знаешь. В человеке нет столько крови.

— Я не призываю к столь фанатичным поискам, но всё же… Древние семьи хранили столько секретов… Да и вообще, разве тебе не хотелось бы поспособствовать возрождению какого-нибудь рода?

— Судьба Блэков вскружила тебе голову, — рассмеялся он. — И теперь я понимаю, почему ты был таким везунчиком и почему попал в Гриффиндор. Магия оберегала тебя, зная, что гриффиндорская натура не позволит тебе почивать на лаврах, ты обязательно захочешь всё исправить.

— Причинять добро, — кивнул я, вспомнив слова Северуса.

— Именно… Что теперь будет? — спустя некоторое время вновь заговорил он.

— В каком смысле?

— В прямом. Что теперь будет? С нами, с Англией, со всем?

— Ничего… Мы просто будем жить.

— Просто? — неожиданно ехидно усмехнулся он.

— Может, и не просто, — улыбнулся я в ответ, — но зато хорошо. А приключения себе на задницу найти всегда можно.

— Это точно, — со смехом подтвердил Рег. — Не хочешь пойти со мной? Сегодня мы с Реем планировали завязать все чары на камень рода, помощь не помешает.

— С удовольствием, — искренне согласился я. — Только позавтракаю.

Магия по-прежнему была мне интересна так же сильно, как и девять лет назад, когда я впервые о ней услышал. Конечно, теперь, когда опасность позади и главный враг повержен, в изощрённых защитных чарах не было особой необходимости, но каждый из нас прошёл через такое, что навсегда изменило нас. Надо или нет, свой дом мы не могли оставить уязвимым.

Ползая по полу ритуального зала Мальсибер-холла, я вычерчивал руны и думал о том, что пойду на всё ради возможности помочь друзьям. Нам хорошо жилось в Блэк-хаусе, но пришла пора перемен. И Драко, и Рею, и даже Эдриану давно пора вернуться домой. И если у Малфоя всё неплохо складывается с Дафной, то Мальсибер… Мне нравилась Кристина, что важнее, они с Реймондом нравились друг другу, так что нужно поскорее закончить с наложением защиты и привлечь к делу Драко — в обустройстве уютного дома ему нет равных (мы убедились в этом, наблюдая за преображением Малфой-мэнора), и тогда, кто знает?..

— Ты сегодня рассеян, — заметил Рей, когда мы решили сделал перерыв и устроились на облагороженной эльфами лужайке перед парадным входом. — О чём задумался?

— Истинный враг британского народа наконец-то был повержен, — пожал я плечами, откусывая от бутерброда с сыром. — Но… никто ведь даже не знает, что он был.

— Устраивать шумиху… даже упоминать о реальном положении вещей чревато паникой, — напомнил Реймонд. — Ты уверен, что кто-то из нас нуждается в публичном признании?

Я рассмеялся.

— Нет! Пусть прозвучит пафосно, но я, кажется, счастлив самим фактом победы. Никогда не думал, что я — патриот, однако освобождение Великобритании от истинного Тёмного Лорда, по сравнению с которым даже Волдеморт кажется заигравшимся ребёнком, — тот самый подвиг, что позволяет гордиться собой.

Рей улыбнулся и потрепал меня по волосам, как маленького.

— Мы многое сделали. Ты сделал. Тебе действительно есть чем гордиться.

Конечно, впереди нас ждало много работы — мы понимали это со всей отчётливостью. Нужно было заново выстраивать всю систему: образование, правопорядок, судопроизводство — Геллерт всюду успел запустить свои щупальца. А где отметился не он, а подконтрольный ему Дамблдор, там дела обстояли ещё хуже. Требовалось разобраться с многочисленными последствиями их деятельности и в первую очередь вычислить его пешек, коней и ферзей и убрать их с шахматной доски раз и навсегда. Не сметать фигуры (ведь не все виноваты настолько, чтобы преследовать их, однако люди отравлены чужой идеологией, что может аукнуться много позже), как поступали сначала Дамблдор, а потом и Риддл, а скрупулёзно вычистить гниль с тела Британии: безжалостно и бестрепетно, но аккуратно, с хирургической точностью. И на роль скальпеля великолепно подходил Мальсибер, уж он-то умел отделять зёрна от плевел.

Теперь, когда голова спрута отрублена, можно не спешить с выдергиванием щупальцев — они не страшны, но и затягивать не стоит, пока их «разложение» не отравило всё вокруг. Наладить нормальное функционирование всех служб Министерства будет непросто, но я верил — знал! — мы справимся. Сложнее будет убедить не только обывателей, но и самих себя, что всё позади.

«Войны начинают, когда хотят, но кончают — когда могут»⁽¹⁾. Мы — смогли. И теперь нам предстояло научиться жить в мирное время, но это не казалось недостижимым.

Впервые за девятнадцать лет я мог смотреть в будущее с оптимизмом, а это уже было намного больше, чем я когда-нибудь смел ждать.

— Как думаешь, что теперь с нами будет? — после длительной умиротворённой паузы спросил я.

— Эрлих пригласил меня к себе замом.

— Что?!!

— Ага, — широко улыбнулся Мальсибер. — Имя сменить, правда, придётся, не думаю, что общественность переживёт Реймонда Мальсибера на таком посту, но моё будущее обеспечено. Как, впрочем, и твоё.

— О чём ты?

— Герхард — тот аврор, что шёл с нами, не удержал язык за зубами и всему Аврорату поведал о том, как ты меня прикрыл.

— О-о-о, — протянул я смущённо.

— Ха! Твоё геройство, конечно, всех восхитило… Ну, тех, кто обратил на это внимание… — едва сдерживая смех, Рей замолк и понизил голос, — зато амулеты заинтересовали абсолютно всех. Бастер, если ты согласишься на должность штатного артефактора, авроры тебя на руках носить будут даже в уборную.

Я растерянно молчал. У меня, конечно, неплохо получается, особенно если вспомнить, что я самоучка, но…

— Неужели настолько?

— Не тушуйся, — приободрил Рей. — Мы давно тебе твердим, что ты хорош в этом деле. А если подучишься…

— Я подумаю, — гордо улыбнулся я и задрал подбородок. — Подумал, — сообщил я через пару секунд, — и, кажется, согласен.

* * *

Не знаю, что рассказал всем Эдриан, но интерес к дому, в котором обитал Фитцсиммонс, авроры не проявили. По молчаливой договорённости события, с которыми так или иначе был связан Гриндевальд, не обсуждались, либо же его имя не упоминалось. Я ждал чего-то, накручивал себя, но всё было тихо, мирно и спокойно. Через несколько дней авроры таки наведались в тот дом — ни малейших следов пребывания в нём живых (или неживых) не было обнаружено. Фитцсиммонс исчез.

Рею создали новую личность и теперь он был Реймондом Макгарреттом, дальним родственником Дариуса Ферриса, прожившим последние тридцать лет в Испании. И мы вместе пропадали в Министерстве магии, заполняя различные бумаги для поступления на службу в Аврорат. Там мы и узнали о идущем суде…

Поспешно спустившись на нижний уровень, мы с Реем протиснулись в неплотно закрытые двери зала номер десять и стали свидетелями последних минут суда над Перси Уизли. Вопросы были составлены грамотно, члены Визенгамота не пытались потопить обвиняемого каверзными формулировками, так что исповедь Уизли текла ровно. Он признался и в убийстве Шафика, и в организации нападения с целью убийства на меня и Драко, вследствие которого погиб Северус Снейп, и в шантаже, угрозах, воровстве, отравлении… Список его грехов был длиннее эссе по чарам перед сдачей ЖАБА.

Об Астории Гринграсс не было сказано ни слова.

И вердикт судьи вынесли единогласно:

— Виновен!

Смотреть на глотающего слёзы, полностью сломленного Перси было неприятно, так что мы вернулись в кабинет Далтона и продолжили заполнение многостраничной анкеты «соискателя на должность».

* * *

Отсутствие официальных чествований «спасителей Британии» не мешало нам отмечать победу самим. Не все верили, что всё позади, в конце концов, ничем не подкреплённые слова Фитцсиммонса не внушали доверия тем, кто не столкнулся с ним напрямую, но нам с Реем парни верили — не будь нас, о разрушительной деятельности Гриндевальда могли и вовсе не узнать, а лгать нам не было никакого резона. Паранойя требовала разобраться во всём до конца, но… даже не озвученное обещание прекратить поиски — тяжестью непреложного обета давило на плечи.

Верить, что всё позади, хотелось, но горький опыт предостерегал.

Оставив Реймонда в Аврорате, я аппарировал в Косой переулок, где договорился встретиться с Драко. Народу было немного, мы специально выбрали время, когда большинство людей собираются ужинать, так что нежелательных встреч не опасались. Рассматривая витрины, мы дошли до лавки Олливандера, и, повинуясь интуиции, я остановился.

— Давай зайдём?

— Зачем? У тебя же есть палочка.

— Не моя, — пожал я плечами и толкнул застеклённую дверь.

Встречи с Гриндевальдом моя палочка не пережила — утонула в Темзе; новую я выбрал из сундука в подвале Блэк-хауса, куда складывали волшебные палочки предков и поверженных врагов. Она неплохо слушалась, но единения я не ощущал.

— А-а-а, мистер Поттер… Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов…

Подавив удивлённый возглас от того, что мастер ведёт себя так, будто мы виделись лишь вчера, я неуверенно улыбнулся:

— Здравствуйте, сэр. Я хотел бы приобрести новую палочку.

— Новую? А что стало с вашей старой палочкой, мистер Поттер?

— Она сломалась, — ответил я, криво усмехнувшись воспоминанию, как два года назад Дамблдор меня обезоружил.

— Вот как…

Чувствуя, что начинаю раздражаться, я пожал плечами:

— Так получилось.

— Что ж… Давайте посмотрим…

Выбор палочки, как и девять лет назад, затянулся. Мне предлагались палочки из бука, дуба, вишни… с сердцевиной из волос вейл, сердца дракона, чешуи русалки…

— Эймс бы справился в десять раз быстрее, — процедил Малфой, не делая попытки понизить голос и глядя прямо в глаза Олливандера.

Лицо мастера закаменело.

— Отчего же вы не обратились к нему? — холодно спросил он.

— Вот и мне интересно. Гарри, — издевательски протянул он, — почему мы не зашли в лавку Эймса?

Ссориться не хотелось, потому ответил я уклончиво:

— Потерпи ещё чуть-чуть, уверен, мистер Олливандер вот-вот подберёт мне волшебную палочку.

Не знаю, подействовало ли хамство Драко или так просто совпало, но палочку я получил буквально через минуту.

— Красный дуб и перо феникса… Очень необычное сочетание…

У меня не было ни малейшего желания выслушивать какие-то истории, поэтому я лишь вежливо улыбнулся и достал мешочек с галлеонами. Вот только Олливандеру, кажется, было плевать на мнение клиента.

— От неосведомлённых людей вы часто будете слышать, что красный дуб является безошибочным знаком горячности своего владельца. На самом деле истинным хозяином палочки из красного дуба является обладатель необычайно быстрой реакции, что делает её превосходно подходящей для дуэлей. Менее распространённый, чем английский дуб, я обнаружил, что идеальный хозяин для него — лёгкий, сообразительный и гибкий человек, часто создатель патентованных заклинаний со своими отличительными свойствами, которого хорошо иметь рядом в борьбе. Палочки из красного дуба, по моему мнению, одни из самых красивых⁽²⁾.

— Сколько с меня?

— Девять галлеонов, — недовольно поджал губы Олливандер.

Отсчитывав нужное количество монет, я взял палочку и, кивнув, вышел следом за притоптывавшим от нетерпения Малфоем.

— Терпеть его не могу!

— Да брось. Он, конечно, эксцентричный…

— Гарри!

Голос я узнал сразу, но даже не вздрогнул. Медленно обернулся и встретился взглядом с Роном.

— Уизли, — это не было приветствием или вопросом, простая констатация факта. Я прекрасно знал, как подобное действует на людей, и с удовольствием взял приём на вооружение.

Внешний вид Рона намекал на финансовые проблемы, но поношенная мантия была чистой и по размеру, так что всё было не так уж плохо. А вот глаза… Рон смотрел так же, как Перси — обречённо.

— Гарри… — повторил он и замолчал, уставившись на меня взглядом побитой собаки.

— Чего тебе, Уизел?

Если бы Рон огрызнулся, оскорбил Драко, заорал бы, как раньше, «не твоё дело, Хорёк!», я бы тотчас его проклял без малейших колебаний. Но он смолчал.

— Гарри… Это… это правда?

— Что именно? Я не в настроении угадывать, что ты под этим подразумеваешь, — спокойно пожал я плечами и, выждав пару секунд, вроде как давая ему возможность сформулировать вопрос, и ничего не дождавшись, равнодушно отвернулся и продолжил путь.

Драко вопросительно изогнул бровь, но я лишь скривился в ответ. Его опасения на мой счёт были понятны, но от этого не менее обидны: после всего — как он мог усомниться, что я не прощу Уизли?

— Гарри!

Оклик прозвучал в тот момент, когда мы уже сворачивали в Лютный.

— Только коротко, — приказал я, полуобернувшись.

Этого тона хватило, чтобы Рон снова растерялся. По инерции он сделал ещё несколько шагов, преграждая нам путь, и замер, буквально пожирая меня взглядом.

Драко фыркнул, и мы уже собрались продолжить путь, когда Уизли отмер.

— Это правда насчёт Перси?

— Что?

— Суд… Убийство Шафика…

— Правда, — кивнул я. — Суд признал его виновным.

— Откуда ты знаешь? В «Пророке» ничего не…

— Суд закончился пару часов назад.

— О-о-о… Гарри… Это ты… Ну…

— Уизли, соображай быстрее, мы не собираемся стоять тут полдня, — влез Малфой.

Я прямо захотел, чтобы Рон очнулся, закричал, брызгая слюной, бросился на ненавистного Хорька… но его глаза так и остались тусклыми. Кажется, Рон отучился проявлять эмоции.

— Он правда виновен, или это ты так нам мстишь?

Признаться, на мгновение я растерялся.

— Ты в своём уме, рыжий?! Я не вы, чтобы подставлять невиновного!

— Я тебя не подставлял.

— Да что ты? Значит, ты на самом деле был моим другом? Ты не получал зарплату за проведённое со мной время? Ты не докладывал о каждом моём шаге? Ты не говорил «Пророку», что я Тёмный Лорд?

— Я не знал, что врежу тебе…

— Ну хватит! — рявкнул Малфой, взбешённый, кажется, даже сильнее меня. — Пошёл вон, рыжий, пока я тебя не проклял. И благодари Мерлина, что Поттер решил закрыть глаза на твою подлость… И хватило же наглости…

— Моя месть завершена, Уизли, — взяв себя в руки, почти спокойно сообщил я. — Я не собираюсь преследовать тебя или кого-то другого. Просто не попадайтесь мне на глаза, и у нас всех всё будет хорошо. А теперь прощай. Идём, Драко, парни нас, наверное, уже заждались.

— Ты как? — отойдя достаточно далеко, чтобы Уизли скрылся из виду, поинтересовался Малфой.

— Нормально. Злюсь, конечно, да, но… Всё позади, Драко. Уизли и все остальные — они остались в прошлом. А впереди нас ждёт только хорошее.

Обменявшись улыбками, мы поднялись по ступенькам, и я постучал в дверь Грегори Гойла, за которой собрались люди, перед которыми мне не нужно было притворяться кем-то другим, лучшим, чем я есть, а не быть собой.

Я прошёл долгий и тернистый путь. Меня обманывали, предавали, пытались убить, но так и не сумели сломать. Я справился, я выжил, восстал из пепла, как феникс, чьи перья всегда рядом — в волшебной палочке, и я по-прежнему ставлю перед собой цели.

Моя следующая цель — счастливое будущее.

1) Никколо Макиавелли.

Вернуться к тексту

2) Сведения взяты из записей, сделанных мистером Олливандером.

Вернуться к тексту